автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Лесная полоса Среднего Поволжья в эпоху средней бронзы: проблемы культурогенеза первой половины II тыс. до н.э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лесная полоса Среднего Поволжья в эпоху средней бронзы: проблемы культурогенеза первой половины II тыс. до н.э."

На правах рукописи

005010853

Болынов Сергей Владимирович

ЛЕСНАЯ ПОЛОСА СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ В ЭПОХУ СРЕДНЕЙ БРОНЗЫ (проблемы кулыурогенеза первой половины II тысячелетия до н.э.)

Специальность 07.00.06 - Археология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

- 1 ИДР ш

Казань-2011

005010853

Работа выполнена на кафедре региональной истории Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Марийский государственный университет»

Научные консультанты: доктор исторических наук, профессор

Пряхин Анатолий Дмитриевич доктор исторических наук, профессор Патрушев Валерий Степанович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Горбунов Владимир Степанович доктор исторических наук, профессор Синюк Арсен Тигранович доктор исторических наук, профессор Ставицкий Владимир Вячеславович

Ведущая организация: Федеральное государственное

образовательное учреждение высшего профессионального образования «Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова»

Защита состоится «30» марта 2012 г. в 12 ч. на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д.022.002.01 при Институте истории им. Ш.Марджани АН РТ по адресу: 420014, г. Казань, Кремль, подъезд 5.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории им. Ш. Марджани АН РТ.

Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте ВАК Министерства образования и науки РФ http://vak.ed.gov.ru 30 декабря 2011 г.

Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте Института истории им. Ш. Марджани АН РТ http://wwvv.tataroved.ru.

Автореферат разослан «20» февраля 2012 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета -

кандидат исторических наук ^ --Р.Р.Хайругдинов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

В культурогенезе эпохи средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья принимают участие племена разных культурогенетических традиций, связанные с различными культурно-историческим регионам (КИР). Поэтому решение проблем культурогенеза этой территории является актуальным для обширных зон лесостепи и леса Евразии. В лесной полосе Среднего Поволжья к моменту проникновения племен абашевской культурно-исторической общности и фатьяновско-балановской культурно-исторической общности существовала средневолжская волосовская культура. Средневолжская волосовская культура также входит в большую культурно-историческую общность (КИО), памятники которой известны от Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья до Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья. Абашевская общность занимает территорию от По-донья до Южного Урала, фатьяновско-балановская общность - от Прибалтики до Среднего Поволжья.

Для евразийской лесостепи и южных районов лесной зоны выделены три крупных культурно-исторических региона: доно-донецкий, заволжско-уральский (волго-уральский) и западносибирско-алтайский (В.И. Моло-дин, А.Д. Пряхин). Среднее Поволжье имеет отношение ко всем трем регионам. С одной стороны, и географически, и с учетом традиционных культурно-исторических связей, оно относится к волго-уральскому региону. С другой стороны, средневолжская абашевская культура как составная часть абашевской КИО имеет связи с доно-донецким регионом. Западное направление связей предполагают и балановская, и атликасинская культуры. И, в-третьих, наличие в Среднем Поволжье сейминско-турбинских памятников связывает Среднее Поволжье с западносибирско-алтайским регионом.

На границе леса и лесостепи как нигде хорошо фиксируется неравномерность культурно-исторического развития племен с разными культуро-генетическими традициями. Наступление эпохи раннего металла, да и собственно эпохи бронзы, для лесной полосы Среднего Поволжья связано с появлением в регионе культур фатьяновско-балановской и абашевской общности. Достаточно проблематично выделение для севера Среднего Поволжья раннего бронзового века.

Проблема определения связей средневолжского региона с западноси-бирско-алтайским КИР через памятники сейминско-турбинского типа также является актуальной. Отнесение Юринского и Сейминского могильников лесной зоны Среднего Поволжья к сейминско-турбинским памятникам не вызывает сомнений. Все больше сторонников приобретает и гипотеза о связи комплексов керамики с валиком и «змейкой» поздневоло-

совских поселений Среднего Поволжья с сейминско-турбинским феноменом и кротовской культурой. Связь Среднего Поволжья с доно-донецким КИР через памятники абашевской культуры также достаточно очевидна. Но необходимо уточнить хронологическое соотношение средневолжской и доно-волжской абашевских культур.

Таким образом, проблемы культурогенеза средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья не только региональные проблемы, но и являются частью большой проблемы определения хронологического и культу-рогенетического соотношения племен эпохи бронзы лесной и лесостепной зон Евразии.

Степень разработанности проблемы

Поставленные в диссертации вопросы исследовались в работах О.Н. Бадера, Д.А. Крайнева, А.Х. Халикова, Н.Я. Мерперта, А.Д. Пряхина,

B. С. Горбунова, В.В. Никитина и др. исследователей. В настоящее время основной моделью культурогенеза лесной полосы Среднего Поволжья эпохи бронзы остается модель, предложенная А.Х. Халиковым и О.Н. Бадером (Халиков, 1960; Бадер, 1963; Халиков, Лебединская, Герасимова, 1966; Ха-ликов, 1969; Бадер 1963; 1970; Бадер, Халиков, 1976). В общей форме эта модель сводится к следующему. Эпоха бронзы на севере Среднего Поволжья связана с появлением здесь племен балановской культуры, исходная территория которой не до конца ясна и определена. Вступление балановцев в контакт с поздневолосовскими племенами приводит к формированию в Среднем Поволжье чирковско-сейминской [Халиков, 1960, с. 131] или чир-ковской [Бадер, 1970, с. 151] культуры. Позднее А.Х. Халиков оставил за культурой термин «чирковская культура». В сложении чирковской культуры принимали участие и племена культуры керамики с валиком [Халиков, 1987, с. 136-139]. К концу этих процессов в Правобережье Средней Волги проникают абашевские племена, которые вытесняют балановское население за Суру. Пребывание абашевских племен в лесной полосе Среднего Поволжья считается кратковременным и по этой модели абашевское население не оказало сколько-либо существенного влияния на культурогенез средневолжского региона. Такова в общих чертах концепция культурогенеза лесной зоны Среднего Поволжья в эпоху бронзы.

В той или иной степени, отдельные моменты этой концепции уточнялись и дополнялись О.В. Кузьминой [1992; 2001], В.И. Бесединым [1995; 1996; 2000] , C.B. Кузьминых [1999], Б.С. Соловьевым [2000; 2009],

C.B. Большовым [1995; 2000; 2003; 2007; 2008; 2009] и другими исследователями.

Абашевская культура Среднего Поволжья является тем ключом, который позволяет выйти на более разработанную хронологию культур лесостепи и степи европейской России. Абашевские могильники севера Сред-

ней Волги одними исследователями считаются самыми ранними в аба-шевской культурно-исторической общности, при этом признается их пост-балановская хронология (О.В. Кузьмина). В другой гипотезе определяется их более поздний характер относительно доно-волжских абашевских памятников. Выяснение их хронологии вытекает из состояния изученности проблемы. Внимания заслуживает и сейминско-турбинская проблема в связи с новыми ранними датировками и предполагаемыми контактами этих племен не только с абашевским населением, но возможно и с бала-новским.

Дискуссии относительно хронологической позиции средневолжской абашевской культуры в абашевской культурно-исторической общности не прекращаются. Не менее важным вопросом является и определение культурно-хронологической позиции средневолжских балановской и атлика-синской культур в фатьяновско-балановской культурно-исторической общности Анализ проблем культурогенеза эпохи средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья осуществляется в нескольких направлениях. Во-первых, рассматриваются региональные культуры, определяется вектор их развития и корреляционные связи между ними. Во-вторых, вхождение этих культур в большие культурно-исторические общности делает актуальным анализ с позиций определения их положения в этих объединениях, выяснения взаимоотношений с другими культурами общностей. И, в-третьих, Среднее Поволжье соотносится с крупными культурно-историческими регионами и возникает необходимость проследить культурные связи на материалах региональных культур лесной полосы Среднего Поволжья. Решение этих задач вытекает из состояния изученности культур среднего Поволжья эпохи бронзы.

Цель и задачи

Цель работы: на основе системного и типологического анализа археологических материалов культур средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья определить корреляцию культур данного региона. На основе корреляционного анализа культур лесной полосы Среднего Поволжья осуществить реконструкцию культурогенетического процесса в регионе. Культурогенез рассматривается как дискретный процесс, единицами которого являются региональные культуры, входящие в различные системы КИО. Поставленная цель определяет и конкретные задачи:

1. Выделение типолого-хронологического горизонта волосовских поселений начала эпохи раннего металла (ЭРМ);

2. Определение хронологического соотношения абашевских, баланов-ских и атликасинских памятников;

3. Определение хронологического положения средневолжской абашевской культуры в абашевской КИО;

4. Определение места балановских и атликасинских памятников в фатьяновско-балановской КИО;

5. Выяснение соотношения средневолжской абашевской культуры и сейминско-турбинского феномена.

6. Чирковско-сейминская проблема.

Объект и предмет

Объектом исследования являются археологические памятники: курганные и грунтовые могильники, поселения. В свою очередь, образующие археологические культуры средневолжского региона: волосовскую (поселения развитого - завершающего этапа), абашевскую, балановскую, атлика-синскую, чирковскую (керамические комплексы), и западные сейминско-турбинские могильники. Предмет исследования, отражающий наиболее характерные и определяющие признаки объекта, представлен погребальным обрядом, в самом широком смысле: погребальные сооружения и конструкции, погребальный инвентарь и т.д. Для поселений это, прежде всего, постройки, посуда и различные категории инвентаря. Совокупность артефактов, обладающих структурообразующими признаками рассматриваемых культур, в конечном итоге и составляет предмет исследования.

Методологическая, теоретическая и эмпирическая база исследования

Основополагающим методологическим принципом исследования является принцип историзма. Этот принцип предполагает рассмотрение объекта с учетом его внутренней структуры. Исходя из принципа историзма, объект рассматривается как процесс, т.е. в системе следующих друг за другом исторических связей и зависимостей. С принципом историзма связано и раскрытие закономерностей развития объекта, законов перехода от одного исторического состояния с одной структурой к другому историческому состоянию, характеризующемуся другой структурой. Принцип историзма лежит в основе научной объективности исследования.

Основными методами исследования являются системный и типологический анализы. В качестве одного из основных инструментов исследования является системный подход, на основе которого строятся системы различных эпистемологических уровней. Системный подход ориентирует исследование на раскрытие целостности объекта и, обеспечивающих эту целостность механизмов, выявляет многообразие типов связей сложного объекта и сводит их в единую теоретическую картину. Анализ систем различных уровней позволяет, с одной стороны, систематизировать полученные знания о культурогенезе, а с другой стороны, уточнить направления дальнейших исследований и выделить наиболее информативные параметры изучаемых явлений. В качестве базовой модели является общая система, построенная на основе разнородных систем, характеризующих раз-

личные стороны культурогенеза и полученная в результате обобщения археологических источников и исследований. Системный анализ культур лесной полосы Среднего Поволжья средней бронзы, с одной стороны, предполагает рассмотрение их в качестве отдельных субъектов, составляющих системы КИО. С другой стороны, принадлежность этих культур к определенным КИР, включает их в культурогенез данных регионов и определение их роли в этих процессах также является важной задачей.

Типологический анализ опирается на разработки археологической типологии, предложенные J1.C. Клейном. Археологическая типология является способом реконструкции и моделирования культурогенеза. При характеристике культурогенеза используется также терминология и теоретические положения, разработанные B.C. Бочкаревым, А.Т. Синюком, E.H. Черных. Обосновывается также необходимость использования сравнительно-типологического анализа при рассмотрении структурообразующих признаков культур. При анализе погребальных памятников севера Среднего Поволжья используется такой термин как «культурный комплекс». Культурный комплекс является системой, которая состоит из значительного числа существенных типов, связанных сильной корреляцией и относящихся, по крайней мере, к нескольким из важнейших категорий археологического материала. Совокупность замкнутых комплексов, объединенных и отличающихся от других исключительным или преобладающим проявлением одного культурного комплекса или отдельных, но характерных для него сложных компонентов именуется культурной группой. Выделение культурных групп погребений (обрядовых групп по А.Д. Пряхи-ну) дает возможность осуществить формирование типолого-хронологи-ческих горизонтов погребений. Это позволяет не только зафиксировать определенные закономерности для погребальных памятников, но и проследить динамику и направление векторов развития погребального обряда и инвентаря. После установления типолого-хронологических горизонтов погребений в отдельной культуре появляется возможность перехода к построениям таких горизонтов для нескольких культур. Появляется и возможность определения связей внутри культурно-исторических общностей между региональными культурами. Для определения хронологического и культурогенетического соотношения культур используется корреляционный анализ.

Основными источниками исследования являются археологические материалы Марийской археологической экспедиции 1956-2004 гг., Чувашской археологической экспедиции, а также материалы раскопок В.Ф. Смолина, О.Н. Бадера и других исследователей, хранящиеся в фондах музеев и археологических центров Йошкар-Олы, Казани, Самары, Чебоксар, архивах ИА РАН, МарНИИЯЛИ, ЧГИГН. В работе использованы также мате-

риалы автора, полученные в результате работ археологической экспедиции Марийского республиканского краеведческого музея в 1983-1996 гг. Использованы также результаты палинологических анализов, полученных из курганов средневолжской абашевской культуры, и выполненные А.Л. Александровским и Е.А. Спиридоновой. В работе использовались и археозоологические материалы, полученные А.Г. Петренко и показывающие пути становления животноводческого хозяйства в Среднем Поволжье.

В качестве аналогий в работе использовался широкий круг артефактов как опубликованных, так и известных автору по коллекциям Воронежского государственного университета, Воронежского, Самарского, Уфимского, Чебоксарского педагогических университетов, научных центров и музеев Ижевска, Йошкар-Олы, Казани, Перми, Самары, Саратова, Чебоксар.

Хронологические рамки и территория

Хронологические рамки исследования охватывают первую половину II тыс. до н.э. Рассматриваемые культуры относятся к различным археологическим эпохам, хотя на определенных этапах и синхронны в абсолютной хронологии. Так волосовская культура на поздних этапах развития только вступает в начало эпохи раннего металла (ЭРМ), в то время как культуры-мигранты: абашевская, балановская, атликасинская по культурогенетиче-ским характеристикам и в хронологии лесостепи Евразии относятся к эпохе средней бронзы.

Лесная полоса Среднего Поволжья или север Среднего Поволжья, в современном административном делении - это часть Нижегородской, Кировской областей, незначительные части Ульяновской области, Мордовской и Татарской республик, а также территории Марийской и Чувашской республик. Это регион, примыкающий к среднему течению Волги, примерно, от Нижнего Новгорода до Казани.

Научные результаты, выносимые на защиту

На защиту выносятся следующие результаты исследования:

- Волосовские памятники ЭРМ, средневолжская абашевская, атликасинская и балановская культуры синхронны на определенных этапах своего развития;

- В Среднем Поволжье выделяется абашевско-сейминский хронологический горизонт;

- Ранний период средневолжской абашевской культуры соответствует началу формирования абашевской КИО;

- Формирование чирковской культуры не получает завершения к концу эпохи средней бронзы.

- волосовская культура (поздний этап), абашевская культура, балановская, атликасинская и сейминско-турбинские памятники синхронны на определенных этапах их развития.

Научная новизна работы

В работе культуры региона анализируются не только с позиций их принадлежности к Среднему Поволжью, но и в их взаимосвязи с различными КИР, и в свете взаимоотношений «лесная зона и лесостепь». Археологические культуры средневолжского региона рассматриваются как региональные культуры больших КИО. Культурогенез лесной зоны Среднего Поволжья моделируется как дискретный процесс, определяется вектор развития этого процесса. До недавнего времени средневолжская абашевская культура рассматривалась как кратковременное пребывание немногочисленной группы абашевского населения на севере Средней Волги. Попытка периодизации средневолжской абашевской культуры на основе анализа керамики предпринята О.В. Кузьминой. В работе предлагается периодизация абашевской культуры не только на основе инвентаря, но и с учетом основных признаков погребального обряда. И хотя периоды или этапы абашевской культуры выделяются, прежде всего, типологически, но это все же позволяет определить хронологические горизонты погребений. В работе осуществляется и синхронизация культур средней бронзы региона.

Теоретическая и практическая значимость работы

Теоретическое значение работы заключается, прежде всего, в том, что культуры региона рассматриваются и анализируются в системе взаимоотношений лесная - лесостепная зоны Евразии. В работе рассматривается как восточное направление связей культур региона (сейминско-тур-бинская проблема), так и западное (абашевская КИО, фатьяновско-бала-новская КИО). Теоретическое значение имеют также периодизация средневолжской абашевской культуры и моделирование процессов культуро-генеза в средневолжском регионе в эпоху средней бронзы.

Результаты исследования могут использоваться при разработке спецкурсов по древней истории и культуре средневолжского региона для вузов и колледжей, при оформлении экспозиции историко-археологического музея Республики Марий Эл. Отдельные материалы, представленные в исследовании, и выводы использовались автором и другими специалистами при написании учебных пособий и научно-популярных изданий.

Соответствие диссертации Паспорту научной специальности Квалификационная работа выполнена в рамках специальности 07.00.06. - Археология. Область исследования: п. 1 - Первобытная археология (бронзовый век); п. 6 - Археологическая периодизация и хронология истории; п. 10 - Реконструкция социальной, экономической, политической, этнической истории и идеологических систем по археологическим источникам.

Апробация и реализация результатов исследования

Основные положения работы изложены в трех монографиях и в более чем 70 статьях и заметках. Проблемы, рассматриваемые в работе, обсуж-

дались также на региональных и российских археологических конференциях и симпозиумах (Юрино, 1989; Саратов, 1991; Казань, 1999; Йошкар-Ола, 2000; Ижевск, 2000; Казань, 2003; Юрино, 2006), международных конференциях (Москва, 2001; Самара, 2001; Ижевск, 2002; Чебоксары, 2003; Пермь, 2003), III Международном историческом конгрессе финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2004), X Международном конгрессе финно-угро-ведов (Йошкар-Ола, 2005), в отделе археологии МарНИИЯЛИ, кафедре археологии Воронежского государственного университета, Национальном центре археологических исследований Института истории им. Ш. Мард-жани АН РТ.

Структура работы

Работа состоит из введения, 6 глав, заключения, библиографического списка, двух приложений и иллюстраций. Приложения включают: каталог основных памятников и цифровые таблицы с характеристикой памятников средней бронзы. Объем: основной текст - 347 е.; текстовые приложения -2; таблицы - 46; иллюстративное приложение - 56 ед.; список источников и литературы - 451 позиция. Общий объем работы - 542 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение. В ведении рассматриваются цель и задачи, характеризуется методология и терминология исследования, обосновывается актуальность темы. Отмечается, что культурно-исторические общности рассматриваются как системы, а их развитие как процесс. Важным инструментом исследования в археологическом познании является и археологическая типология. Выявление последовательности периодов культурного развития (культурогенеза), т.е. установление относительной хронологии невозможно без использования типологического метода.

Глава 1. История исследования и историография изучения проблем среднего бронзового века лесной полосы Среднего Поволжья. Глава состоит из четырех параграфов и посвящена истории исследования археологических культур, историографии и основным проблемам культурогенеза эпохи средней бронзы лесной зоны Среднего Поволжья.

§ 1. Физико-географическая характеристика региона. Наряду с современной физико-географической характеристикой региона дается и его характеристика эпохи бронзы, что обосновывает появление в этой зоне скотоводческих племен лесостепи.

§ 2. История исследования археологических культур. Дается история исследования волосовской, балановской, атликасинской, абашевской, чирковской культур и сейминско-турбинских памятников. Первые сведения о курганах и первые находки бронзовых предметов связаны с именами таких ученых как В.К. Магницкий, И.А. Износков, С.М. Шпилевский,

П.И. Кротов, A.A. Спицын, H.A. Архангельский, A.A. Штукенберг, A.M. Тальгрен и др. К началу прошлого века относятся первые раскопки атликасинских курганов (М.М. Хомяков), Сейминского могильника (1912-1920 гг.; Б.С. Жуков, 1922 и 1929 гг.). В 1925 году начинает изучаться В.Ф. Смолиным Абашевский могильник. В 1926 году в Среднем Поволжье начинает работу Средневолжская комплексная экспедиция ГАИМК, которая за два года исследовала большую группа абашевских курганов в разных районах Чувашской республики. В 1933 г. были начаты раскопки Балановского могильника, продолжавшиеся с перерывами до 1957 г. (Тихонов И., 1933 г.; Бадер О.Н., 1934, 1936, 1937, 1957; Акимова М.С. 1940). В сороковые годы прошлого века O.A. Кривцова-Гракова, М.С. Акимова и Н.Ф. Калинин изучают абашевские курганы в Правобережье Волги. Планомерное изучение памятников эпохи бронзы в Среднем Поволжье начинается в 50-е годы XX в. П.Д. Степановым, А.Х. Халико-вым, О.Н. Евтюховой, Н.Я. Мерпертом, В.Ф. Каховским, Н.В. Трубниковой раскапываются абашевские и атликасинские курганы, балановские поселения. В 60-70-е годы XX в. начинается изучение памятников волосов-ской культуры Г.А. Архиповым и В.В. Никитиным. С восьмидесятых годов XX в. волосовские, балановские и чирковские памятники в Среднем Поволжье изучает Б.С. Соловьев. Б.В. Каховский раскапывает курганы ат-ликасинской и абашевской культур. В 2001 году Б.С. Соловьевым начато изучение Юринского сейминско-турбинского могильника. С восьмидесятых годов прошлого века автор начинает исследование волосовских поселений и курганов абашевской культуры. К настоящему времени создан значительный фонд археологических источников по эпохе средней бронзы, который позволяет не только решать отдельные проблемы, но и моделировать культурогенетические процессы в регионе.

§ 3. Историография изучения проблем культурогеиеза. В центре историографических проблем культурогеиеза средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья находится проблема взаимоотношений местного поздневолосовского населения и пришлых племен скотоводческих культур эпохи бронзы: балановской, атликасинской, абашевской и сейминско-турбинского населения. Одной из основных проблем в историографии изучения средневолжской волосовской культуры является проблема финала культуры и культурологического определения ее поздних памятников. Памятники позднего - завершающего этапа вырываются из контекста волосовской культуры и помещаются либо в чирковско-сейминскую, чир-ковскую (А.Х. Халиков) или выделяются в «памятники выжумского типа» и чирковскую культуру ранней бронзы (Б.С.Соловьев).

Основные моменты историографии и основные проблемы средневолжской балановской культуры заключаются в определении соотношения

фатьяновских, балановских и атликасинских памятников. Историографические проблемы средневолжской абашевской культуры заключаются в определении ее места в абашевской КИО и синхронизации с культурами эпохи бронзы Волго-Уралья. Большое значение для решения проблем культурогенеза эпохи средней бронзы средневолжского региона имеет синхронизация культур этого региона с культурами лесостепи.

§ 4. Основные проблемы культурогенеза. Одним из принципов развития культурогенетических процессов в лесной зоне Среднего Поволжья является принцип дискретности этих процессов. Одновременно с этим, определение эпохи бронзы для лесной полосы Среднего Поволжья сталкивается с рядом проблем, если рассматривать этот регион в системе взаимоотношений лесостепная зона - лесная зона Восточной Европы. Классическое деление эпохи бронзы на ранний, средний и поздний бронзовые века в системе этих взаимоотношений ведет к несовпадениям при их определениях для лесной и лесостепной зон. Выделение раннего бронзового века для севера Среднего Поволжья достаточно проблематично. Важной проблемой для средневолжской волосовской культуры является проблема культурологического определения ее поздних памятников. Памятники позднего - завершающего этапа вырываются из контекста волосовской культуры и выделяются в «памятники выжумского типа» или относятся к чирковской культуре ранней бронзы. Одной из наиболее актуальных проблем изучения балановской культуры в настоящее время является проблема определения ее соотношения с другими культурами эпохи бронзы севера Среднего Поволжья.

Более полному пониманию культурогенеза севера Среднего Поволжья эпохи бронзы способствует выделение здесь абашевско-сейминского хронологического горизонта. Выделение этого горизонта позволяет соотнести между собой памятники разных культур, племена различных культурно-экономических традиций. К этому типолого-хронологическому горизонту, который в широком смысле соответствует началу эпохи раннего металла в лесной зоне Среднего Поволжья, относятся поздневолосовские поселения, памятники балановской, атликасинской, абашевской культур и комплексы «валиковой» керамики (памятники вольско-лбищенского типа или воль-ско-лбищенская культурная группа эпохи средней бронзы по И.Б. Васильеву). Все рассматриваемые проблемы тесно связаны между собой, и поэтому анализируются в комплексе, без отрыва друг от друга.

Глава 2. Средневолжская волосовская культура.

В главе рассматриваются памятники развитого - завершающего этапа волосовской культуры и выделяется типолого-хронологического горизонт волосовских поселений начала эпохи раннего металла (ЭРМ).

§ 1. Средневолжская волосовская культура. Поселения развитого -завершающего этапа культуры. Делается анализ волосовских поселений и дается характеристика культурных комплексов развитого - завершающего этапов волосовской культуры. Рассматриваются основные волосов-ские памятники этого периода. Уже на развитом этапе культуры, наряду с существованием неолитической формы посуды (полуяйцевидная форма сосудов с закрытым или открытым горлом), появляются сосуды новых форм. Прежде всего, следует отметить появление сосудов горшковидной формы, вероятно, первоначально с округлым дном, а позднее с уплощенным и плоским дном. Появляются и сосуды баночной формы. В технике орнаментации главенствующее положение занимает зубчатый штамп, но появляется прочерченный и резной орнамент. В орнаментальных композициях наряду с линейно-зональным размещением орнамента появляется и геометризм в орнаменте. Появляются новые категории орудий, связанные с новыми технологическими стандартами. В частности появляются массивные каменные молоты с перехватом, плиты из твердого песчаника, вероятно, связанные с металлообработкой.

§ 2. Типолого-хронологический горизонт волосовских поселений начала эпохи раннего металла и становление производящего хозяйства на севере Среднего Поволжья. В конце развитого - на позднем и завершающем этапах волосовской культуры (по В.В. Никитину) на поселениях появляются артефакты, свидетельствующие о вступлении волосовских племен в ЭРМ. Выделяется две категории артефактов: керамика культур, встречаемая на волосовских поселениях и фиксирующая приход племен эпохи бронзы на север Средней Волги, и изделия из металла и/или следы металлообработки (тигли, ошлаковки, капли меди).

Большинство исследователей объединяют волосовские памятники севера Средней Волги с турбинскими памятниками Прикамья в единую во-лосовско-турбинскую общность (О.Н. Бадер, А.Х. Халиков, В.В. Никитин, В.П. Третьяков, И.Б. Васильев и др.). Поэтому нет ничего удивительного и в существовании отдельных свидетельств контактов абашевских и гарин-ско-борских племен в Прикамье. Очковидная подвеска известна с поселения Камский Бор И. На поселении Красное Плотбище найдены две аба-шевские бляшки-розетки и очковидная подвеска. О.Н. Бадер считал, что медные предметы из гаринско-борских памятников Прикамья позднего этапа имеют большое сходство с абашевскими вещами. Таким образом, в лесной зоне Среднего Поволжья выделяется типолого-хронологический горизонт волосовских поселений начала ЭРМ.

Глава 3 Средневолжская абашевская культура и абашевская культурно-историческая общность.

Глава состоит из 3 параграфов. В главе дается общая характеристика погребального обряда и инвентаря могильников средневолжской абашев-ской культуры. Уточняется хронология, и предлагается периодизация культуры. Определяется хронологическое положение средневолжской абашевской культуры в абашевской культурно-исторической общности.

§ 1. Средневолжские абашевские могильники. Общая характеристика погребального обряда и инвентаря. Дается общая характеристика погребального обряда и инвентаря могильников средневолжской абашевской культуры. Всего на севере Средней Волги известно 47 абашевских могильников с 565 курганами. Характеристика погребального обряда дается по следующим позициям: топография, размеры и форма курганов, внемогильный погребальный ритуал, форма и размеры могильных ям, их ориентировка и ориентация костяка, устройство могил, положение погребенного и ряд менее существенных.

При анализе погребального инвентаря была выявлена его номенклатура, исходя из функционального назначения предметов и с учетом наиболее важных признаков, определены категории и образованы группы. Внутри групп, при наличии особенностей и специфических черт у отдельных предметов, формировались типы, что позволило отметить определенные закономерности и наметить тенденции изменения признаков внутри групп. Одновременно осуществлялся сравнительный анализ по группам инвентаря между погребальными комплексами Волго-Сурского и Волго-Вятского междуречья.

Самую многочисленную категорию инвентаря составляет керамика. Сосуды находились в 227 погребениях. В анализ включено 270 целых и реконструированных сосудов. Все сосуды разделены по форме на 3 группы: сосуды колоколовидной формы, сосуды острореберной формы и сосуды баночной формы. Анализируется металлический инвентарь, а также изделия из кости и кремня. Число металлических орудий невелико: 25 изделий или 10% от общего числа предметов из металла. Самую многочисленную группу составляют шилья (19 экз.). В средневолжских абашевских могильниках найдено 4 ножа и два рыболовных крючка. В Пепкинском кургане обнаружены литейная форма, тигли и набор меднолитейщика. Известно 20 кремневых наконечников стрел (кроме наконечника из Таушка-синского могильника), имеющего листовидную форму без черешка, все наконечники с треугольной формы пером, с выраженными шипами и треугольным черешком, т.н. наконечники стрел сейминского типа. Костяные изделия встречены только в могильниках Волго-Сурского междуречья: 2 костяных наконечника стрел, коллекция костяных предметов из Пепкин-ского кургана. Самой большой группой предметов из металла являются украшения, которые Одним из ярких и характерных украшений средне-

волжских абашевцев являются украшения головы или головного убора. Анализ материалов средневолжской абашевской культуры показывает единую линию развития абашевской культуры на Средней Волге. В целом анализ погребального обряда и инвентаря абашевских могильников Среднего Поволжья позволил выделить периоды развития культуры и определить корреляцию с доно-волжской абашевской культурой.

§ 2. Хронология и периодизация средневолжской абашевской культуры. Периоды развития средневолжской абашевской культуры выделены, прежде всего, типологически. Предлагаемая периодизация средне-волжской абашевской культуры не столько периодизация хронологическая, сколько инструмент исследования. При этом выделяются определенные хронологические горизонты погребений, содержащих признаки с высокой культурной значимостью.

Ранний период. За основу выделения раннего периода средневолжской абашевской культуры взяты признаки погребального обряда, категории и типы погребального инвентаря характерные для ранних обрядовых групп погребений доно-волжской абашевской культуры. Анализ погребений могильников средневолжской абашевской культуры (прежде всего, Вилова-товского II могильника) позволил выделить группу признаков погребального обряда и категории инвентаря, определяющих ранний период Вило-ватовского II могильника. Эти признаки характерны для достаточно широкого круга погребений средневолжской абашевской культуры. Погребения ориентированы по линии северо-запад - юго-восток и располагаются рядами по два и более погребений. Могильная яма, как правило, прямоугольной формы и имеет перекрытие из дерева. Погребенный находится в скорченном положении на спине, головой ориентирован на юго-восток. Часто использовалась береста для подстилки, а в могилах фиксируется наличие углей и иногда кости жертвенных животных. Наиболее часто встречаемая категория инвентаря в погребениях - керамика. Сосуды горшко-видной формы с простым линейным орнаментом в виде резного горизонтального зигзага и резных или выполненных зубчатым штампом горизонтальных линий. Баночные сосуды сужаются ко дну и орнамента не имеют. Редко встречаются острореберные сосуды с незначительно округлыми днищами. Из украшений найдены: браслеты с разомкнутыми концами полукруглые в сечении, серебряные височные подвески в полтора оборота, многовитковые кольца-спирали, составные головные украшения.

В хронологическом отношении ранний период средневолжской абашевской культуры соответствует горизонту погребений I и II обрядовых групп Подклетненского могильника (по А.Д. Пряхину и В.И. Беседину) или донской абашевской культуре (по А.Т. Синюку). Развитый период. Второй период средневолжской абашевской культуры определяется на ос-

нове выделения широкой культурной группы и типологического горизонта погребений с сосудами с геометрическим орнаментом. Анализ погребального обряда и инвентаря группы погребений с сосудами с геометрическим орнаментом позволяет выделить следующие закономерности. Все погребения одиночные за исключением погребения Досаевского кургана и погребения 6 кургана 9 Абашевского могильника, которые являются парными. Погребенные находились в скорченном положении на спине и только в двух погребениях Васюковского могильника погребенные лежали в скорченном положении на правом боку. Преобладает юго-восточная и восточная ориентировка головы погребенных. В погребениях, как правило, находится по одному сосуду и только в нескольких случаях было два и три сосуда. Преобладают сосуды острореберной формы. В одиннадцати погребениях обнаружены серебряные височные подвески в полтора оборота. Из украшений найдены также браслеты круглые, полукруглые, треугольные, овальный и желобчатый в сечении. Головные бронзовые многокомпонентные составные украшения на кожаной основе не встречаются. Поздний период. В основе выделения позднего периода средне-волжской абашевской культуры лежит II культурный комплекс Пепкин-ского кургана. Комплекс коллективного погребения Пепкинского кургана характеризуется следующими основными культурнозначимыми категориями инвентаря: наконечники стрел сейминского типа, набор меднолитейщика с керамической литейной формой вислообушного топора, костяные застежки и колоколовидные сосуды с желобками. На основе этого комплекса выделяется культурная группа и типологический горизонт погребений. Эту группу погребений можно условно назвать: группа погребений с коллективными захоронениями и сейминскими наконечниками стрел. Эти два артефакта взаимосвязаны. Коллективные погребения обнаружены в следующих могильниках: Абашевский могильник (курган V Б, погребение 1-7 костяков), Алгашинский могильник курган 12, погребения 2,4 и 6, которые, вероятно, составляли одну большую коллективную могилу с 12 костяками, Староардатовский курган, Катергинский могильник (курган 2, погребение 1 - 3 костяка). Типологический горизонт коллективных погребений с сейминскими наконечниками стрел севера Среднего Поволжья синхронизируется с несколькими одиночными бескурганными погребениями на стоянках Сахтыш II и Ульново. Типологический горизонт культурной группы коллективных погребений с сейминскими наконечниками стрел средневолжской абашевской культуры выводит на хронологический горизонт таких памятников как Турбино и Сейма, Филатов-ка и Власовка, Синташта и Потаповка.

§ 3. Средневолжская абашевская культура и абашевская культурно-историческая общность. Большое значение для определения не толь-

ко хронологии средневолжской абашевской культуры, но и ее соотношения с другими культурами эпохи бронзы Волго-Уралья имеет выяснение ее положения в абашевской культурно-исторической общности.

Своеобразие культурогенетических процессов, протекавших на Южном Урале, в Подонье и на севере Средней Волги в эпоху средней бронзы, создало и своеобразие абашевского погребального обряда в этих регионах. Различия в погребальном обряде между регионами могут объясняться не столько разными хронологическими позициями памятников, сколько разными составляющими культурогенеза на этих территориях и разной интенсивностью их протекания. Распределение характеристик в каждой региональной абашевской культуре является ажурным, т.е. в абашевской общности нет такой культуры, у которой был бы весь набор характеристик, присущих общности в целом. Абашевские племена, находясь в Вол-го-Сурском междуречье, поддерживали связи с другими регионами абашевской общности и осуществляли контроль над главной водной артерией края - Волгой. В Волго-Вятском междуречье происходит консервация основных признаков погребального обряда, но при этом происходит и отход от строгих канонов, и некоторое упрощение и стандартизация обряда. Решение проблем хронологии средневолжской абашевской культуры является еще более сложным, чем для доно-волжского и южноуральского регионов общности. Но следует учитывать, что развитие общности не представляет собой простую линейно-последовательную модель: от западных, наиболее ранних памятников, к восточным, наиболее поздним.

К настоящему времени существует две основные гипотезы происхождения абашевской культуры или формирования абашевской культурно-исторической общности. В первой наиболее ранними считаются абашевские памятники донской лесостепи (А.Д. Пряхин, А.Т. Синюк, Ю.П. Матвеев, В.И. Беседин и др. археологи, прежде всего, воронежской школы). Во второй гипотезе регионом формирования абашевской общности считается север Среднего Поволжья (B.C. Горбунов, О.В. Кузьмина, и др.).

Первый этап средневолжской абашевской культуры соответствует ран-неабашевским комплексам Подонья и в частности I обрядовой группе погребений Подклетненского могильника. Раннеабашевские признаки погребального обряда Подклетненского могильника широко известны в абашевских могильниках севера Среднего Поволжья. Раннеабашевские признаки обряда и категории инвентаря, отмеченные в Подклетненском могильнике, являются типичными для средневолжских абашевцев. Одним из таких средневолжских могильников, где наиболее часто фиксируется вся совокупность признаков ранних обрядовых групп Подклетненского могильника, является Виловатовский II могильник.

Второй этап или горизонт погребений с сосудами с геометрическим орнаментом и третий поздний период развития средневолжской абашев-ской культуры соответствует III и IV обрядовым группам погребений Под-клетненского могильника. Такие позднеабашевские могильники Средней Волги как Абашево, Алгаши, Катергино, Пепкино синхронизируются с абашевскими могильниками Подонья: Введенский и Кондрашовский курганы, Власовский и Филатовский могильники. Поздний этап развития средневолжской абашевской культуры определяется горизонтом коллективных погребений с сейминскими наконечниками стрел.

Исходя из материалов абашевских могильников Орлово 1, Сенинские Дворики, Кухмарь, можно предположить, что в результате прохождения сейминце-турбинцев через Среднее Поволжье какая-то часть абашевцев была вытеснена в Волго-Окское междуречье и на Верхнюю Волгу.

Глава 4. Балановская и атликасинская культуры

Глава состоит из двух параграфов, в которой рассматриваются балановская и атликасинская культуры. Делается сравнительный анализ структурообразующих признаков этих культур. В главе также проводится корреляционный анализ балановской, атликасинской и абашевской культур.

§ 1. Балановская и атликасинская культуры и их положение в фатьяновско-балановской культурно-исторической общности. Рассматриваются балановские и атликасинские памятники. Основным памятником балановской культуры является Балановский могильник. Основой выделения балановской культуры и послужили главным образом материалы Вагановского могильника. Анализ материалов Вагановского могильника позволяет выделить ряд структурообразующих признаков для балановской культуры, которые почти полностью совпадают со структурообразующими признаками фатьяновской культуры. Определяется синхронность балановских и атликасинских комплексов. Нельзя не согласиться с П.М. Кожиным, что если какие-то памятники и отличаются в значительной степени от фатьяновских, то именно памятники типа Атликасы. Здесь мы наблюдаем не только существенные различия в керамике, прежде всего, в ее орнаментации, но и совершенно иные черты погребального обряда: и появление курганной насыпи, и захоронения на погребенной почве, и следы трупосожжения, и целый ряд других. Атликасинский курганный погребальный обряд отличается от балановского, прежде всего, наличием над погребениями или площадками курганной насыпи. Могильные ямы прямоугольной с округлыми углами формы. В двух случаях ямы овальной формы. Глубина могил - не более 35 см. В Синцовском и Мамалаевском курганах могильные ямы и костяки отсутствуют: по два сосуда находились на специально оформленных площадках, со следами кострищ и от-

дельных углей, вокруг площадок устроена канавка и невысокий барьер. Вероятно, П.М. Кожин прав, выделяя особую атликасинскую культуру.

Если принимать поэтапное развитие балановской культуры в Среднем Поволжье и считать атликасинский этап продолжением балановского этапа, то достаточно трудно объяснить резкую смену погребального обряда и переход к курганному обряду погребения с трупосожжением и обустройством специальных погребальных площадок. Такое резкое изменение погребальной обрядности могло возникнуть только при достаточно сильном инокультурном влиянии с изменением состава населения. Появление в Ба-лановском могильнике погребений с атликасинскими чертами, вероятно, и есть такое влияние, только оно имеет противоположную направленность.

Характеризуя погребальный обряд, отмеченный в атликасинских курганах, следует указать на отсутствие определенных устоявшихся стандартов и на его большое разнообразие. Но, прежде всего, именно с памятниками типа Атликасы образуют единый типологический горизонт погребения с сосудами с геометрическим орнаментом развитого этапа средне-волжской абашевской культуры

§ 2. Соотношение балановской, атликасинской и абашевской культур. Приводятся свидетельства контактов фатьяновско-балановских племен с абашевскими. Свидетельством таких контактов является обнаружение примеси мышьяка в двух изделиях из Балановского и Трусовского могильников. Следует отметить, что подобная концентрация мышьяка (0,13%) встречена в медной пластине из Пепкинского кургана. Мышьяковистая медь широко встречается в памятниках абашевской общности от Урала до Подонья. В фатьяновской и балановской металлургии отсутствует использование мышьяковистой меди или бронзы. Появление изделий с примесью мышьяка в Трусовском и Балановском могильниках, вероятно, нужно связывать с абашевскими металлургическими стереотипами.

В фатьяновском могильнике Новинки 2 (калининская фатьяновская локальная группа) выявлен уникальный для фатьяновских могильников погребальный комплекс из двух перпендикулярно расположенных погребений со столбовой оградой из 7 столбов и следами кострищ. Могильные ямы ориентированы по линии юго-запад - северо-восток и северо-запад -юго-восток. Все эти черты не характерны для фатьяновцев. Перечисленные характеристики погребального обряда типичны для абашевских могильников, прежде всего, средневолжского и донского регионов. В Ошур-ковском могильнике найден сосуд абашевской колоколовидной формы. В Досаевском 1 кургане, в парном погребении, совершенном по абашевско-му погребальному обряду найдены фрагменты абашевского и балановского сосудов. Интересен сосуд из могильника у д. Марийская Лиса в Волго-Вятском междуречье. Сосуд шаровидной формы с высокой цилиндриче-

ской шейкой и его атликасинская принадлежность не вызывает сомнений. Однако орнаментальная композиция сосуда несколько отличается от типичной атликасинской орнаментации и состоит из трех зон: 1 - цепочка штрихованных треугольников вершинами вниз; 2 - ромбическая сетка; 3 -ряд из вертикально расположенных лесенок. Эти мотивы являются одними из наиболее характерных мотивов для средневолжской абашевской керамики. Следует отметить, что в таком сочетании эти мотивы не встречаются на абашевских сосудах. Как правило, каждый из этих мотивов встречается на сосудах по отдельности.

В могильнике Тебикасы в погребении 1 кургана 1, совершенному по абашевскому погребальному обряду найден сосуд шаровидной формы с короткой шейкой. По форме сосуд близок группе короткошейных шаровидных сосудов из Балановского могильника. В Уреньском фатьяновском могильнике найден сосуд не только аналогичной формы, но и имеющий орнаментальную композицию очень близкую композиции на сосуде из Тебикасы.

К абашевским проявлениям в балановской и атликасинской культурах можно отнести следующие факты. Во-первых, появление погребенных в положении «скорченно на спине» с юго-восточной ориентацией погребенного (Балановский могильник). Случаи положения погребенного скорченно на спине отмечены и в восьми фатьяновских могильниках московско-клязьминской и верхневолжской группы. Во-вторых, в погребениях Балановского могильника отмечены следы подсыпки дна могил. Отдельные абашевские проявления отмечаются в Чурачикском кургане: положение погребенного на спине, расчлененное захоронение. При этом следует отметить, что в керамике Чурачикский курган имеет типичные раннебала-новские черты (по О.Н. Бадеру и А.Х. Халикову), а геометризм, характерный для атликасинского орнамента отсутствует. Наличие в Чурачикском кургане литейных форм для отливки топоров и двух медных вислообуш-ных топоров и определенная близость погребального обряда Чурачикского кургана абашевскому погребальному обряду подтверждает гипотезу В.И. Молодина и А.Д. Пряхина о стадиальном характере распространения захоронений литейщиков в катакомбном мире, фатьяновской, доно-волж-ской абашевской, полтавкинской и кротовской культурах. К названной выше цепочке культур, вероятно, следует добавить и балановскую культуру. На Васильсурском поселении вместе с балановскими сосудами обнаружен маленький сосудик баночной формы, орнаментированный тремя резными горизонтальными параллельными линиями и лесенкой. Сосуды баночной формы не известны в фатьяновско-балановских памятниках, но широко встречаются в средневолжской абашевской культуре. В-третьих, можно отметить общие для абашевской, балановской и атликасинской по-

суды сложные геометрические композиции. Появление геометрического орнамента и солярной символики на сосудах конца развитого - начала позднего этапа средневолжской абашевской культуры - еще один аргумент в пользу ее определенной синхронности балановской и атликасин-ской культурам. В атликасинских курганах отмечается значительная роль огня, что также является одной их характерных черт абашевского погребального обряда. Можно отметить и совместное нахождение (в одном жилище Юринской стоянки) абашевской, балановской и атликасинской керамики. Два сосуда из Ошурковского и Кривцовского могильников, как отмечал Д.А. Крайнов, имеют колоколовидную форму и имеют аналогии в Абашевском могильнике. В абашевской культуре появление сосудов с округлым сферическим туловом, вероятно, следует связывать с балановским или атликасинским влиянием. Вызывает интерес и появление солярной символики на сосудах. Для сосудов памятников фатьяновско-балановской общности украшение днищ сосудов солярной символикой явление очень распространенное. Существуют десятки разнообразных солярных символов, украшающих дно сосудов этой общности. Практически, все эти символы по композиции и технике нанесения орнамента различаются и не повторяются. В средневолжской абашевской культуре также существует небольшая группа сосудов с солярной символикой на днищах. Всего известно 8 сосудов из 5 могильников: Алгашинского (2), Виловатовского II (2), Тюрлемского (1) могильников, Пепкинского кургана (1) и Пеленгерского I могильника (2). Интерес представляет следующий аспект рассматриваемого вопроса. Все сосуды с солярной символикой за исключением сосуда из погребения 1 кургана 12 Виловатовского II могильника происходят из позднеабашевских погребальных комплексов. Отмечается и определенное влияние племен фатьяновско-балановской общности на формообразование абашевских сосудов (появление округлого тулова с выраженными плечиками). Все выше перечисленные черты характерны для позднеабашевских комплексов, синхронных коллективным погребениям Пепкино, Абашево и Алгашей.

О синхронизации катакомбных материалов с древностями фатьяновско-балановской общности свидетельствует балановский сосуд из ката-комбного погребения II Богучаровского могильника. Время контактов ка-такомбной общности и фатьяновско-балановской определяется раннедо-нецким временем и развитым донецким периодом среднедонской ката-комбной культуры. В абсолютных датах - это первая четверть II тыс. до н.э.

Отсутствие более значимых следов контактов или взаимовлияний средневолжских балановской, атликасинской и абашевской культур объясняется, во-первых, тем, что культуры, входившие в структурированные

системы КИО, находились примерно на одинаковом уровне развития. В обеих КИО не отмечаются какие-то явные, значительные влияния других культур. Их закрытость объясняется необходимостью сохранения структуры и целостности системы, а всякое включение в систему чужеродных элементов вело к потере устойчивости системы и к ее разрушению. Новые влияния включались в культуру в уже переработанном виде. Во-вторых, контакты между культурами происходили на пике их развития, когда структура культуры наименее подвержена каким-либо влияниям. Весь потенциал культуры направлен на осуществление и поддержание центростремительных сил с целью укрепления и сохранения КИО, как системы, обеспечивающей развитие как самой КИО, так и входящих в нее региональных культур.

Глава 5. Чирковская культура.

Глава состоит из двух параграфов и посвящена определению структурообразующих признаков чирковской культуры и чирковско-сейминской проблеме. В главе также анализируются памятники т.н. «выжумского типа».

§ 1. Чирковские культура и ее структурообразующие признаки.

Анализируются материалы чирковской культуры. Первоначально А.Х. Халиковым была выделена керамика чирковского типа, а понятие чирковский тип керамики было автоматически перенесено на все поселения, где была встречена керамика этого типа. Эти поселения были объединены в чирковскую культуру, к которой присоединялись и сейминско-турбинские могильники. Культура получала завершенный вид: чирковские поселения были связаны с сейминскими могильниками. Чирковская культура была выделена на основе памятников с разнокультурными керамическими комплексами. Связь чирковских поселенческих керамических комплексов с Сейминским могильником была определена по керамическому материалу Сейминской дюны. Одной из главных целей выделения чирковской культуры являлась попытка связать материалы поселений эпохи бронзы Нижнего Прикамья и лесной полосы Среднего Поволжья с Сейминским могильником.

Все коллекции керамики чирковских поселений представлены смешанными волосовскими, балановскими, атликасинскими материалами, керамикой с валиком и «змейкой», чирковской керамикой. При этом нельзя исключать, что определенная группа чирковской керамики и керамика со «змейкой» представляет единый культурный комплекс с «валиковой» керамикой. На чирковских поселениях нет каких-либо только для них характерных жилых построек, да и вообще каких-либо объектов. Для ранних этапов чирковской культуры выделяется два типа построек: полуземлянки, соединенные переходами и наземные сооружения. Первый тип построек характерен для волосовских племен, а второй не встречается в местных

культурах эпохи раннего металла, но зато хорошо представлен на фатья-новско-балановских поселениях. Нет и фактов, свидетельствующих о наличии каких-то признаков металлообработки на «чистых» чирковских поселениях, за исключением двух шильев и медной пластинки на Чирков-ской стоянке. Понятия «чирковский памятник» и «чирковская культура» можно свести к понятию «керамика чирковского типа». Вся коллекция чирковской посуды с памятников, относящихся к «органически единой культуре» насчитывает: Чирковская стоянка (24 сосуда), Ройский шихан (не более 10 сосудов), Макарьевское (около 20 сосудов) и Носельское (около 20 сосудов). Следует отметить, что в эту же группы включены и сосуды с волнистым валиком, которые составляют примерно не менее одной пятой от всей посуды. Своеобразие чирковской керамики определяется, прежде всего, ее орнаментальными композициями с «пышным» орнаментом из штрихованных треугольников, зигзагов, выполненных мелкозубчатым штампом и не в последнюю очередь керамикой со «змейкой» или волнистым валиком, который является ярким признаком посуды кро-товской культуры.

Признавая три компонента в сложении чирковской культуры: волосов-ский, балановский и культуры с «валиковой» керамикой, следует признать, что образование чирковской культуры не могло произойти раньше появления в лесной зоне Среднего Поволжья сейминско-турбинских племен. Считается, что участие «валикового» компонента в сложении чирковской культуры необходимо связывать с сейминско-турбинскими племенами (А.Х. Халиков). Все это дает основание говорить о хронологическом сосуществовании балановской культуры с сейминско-турбинскими племенами. Исходя из хронологии чирковской культуры, следует, что появление балановских племен на севере Среднего Поволжья происходит не ранее первой четверти П тыс. до н.э., а само существование балановской культуры, исходя из традиционных датировок западных сейминско-тур-бинских могильников, должно доходить до середины II тыс. до н.э.

В так называемой чирковской культуре фиксируется процесс контактов и взаимовлияний волосовской, балановской, атликасинской культур и культуры «валиковой» керамики. И если чирковская культура является результатом синкретизма этих культур, то ее оформление необходимо отнести к постсейминскому времени, к эпохе поздней бронзы. В материалах средневолжских волосовских памятников начального периода ЭРМ фиксируются лишь контакты волосовской, балановской и атликасинской культур в предсейминское время и включение в этот процесс культуры «валиковой» керамики в сейминское время, но нет свидетельств результата этих контактов. Можно выделить произвольное число состояний и стадий, дать им определения и наделить признаками, но нельзя при этом так-

сономически уравнивать эти стадии с конечным результатом процесса (А.И. Кузнецов). Можно согласиться с выделением чирковской культуры только в одном случае, если рассматривать чирковскую археологическую культуру как инструмент исследования.

Таким образом, есть веские основания утверждать, что памятники с чирковской керамикой отражают лишь контакты, определенное взаимодействие племен различных культурных традиций в лесной зоне Среднего Поволжья. На раннем этапе это контакты поздневолосовского и баланов-ско-атликасинского населения. В результате этих контактов появляется гибридная керамика, включившая в себя черты посуды этих культур, что, прежде всего, фиксируется в орнаментации и формах сосудов. Процент такой керамики на поселениях незначительный. Позднее в эти процессы включаются сейминско-турбинские племена, с которыми, вероятно, связываются комплексы керамики с валиком и «змейкой», но завершения эти процессы в образовании новой культуры не получили. И поэтому, определяя структурообразующие признаки чирковской культуры, нельзя выделить ничего кроме керамики. Да и выделяя чирковскую керамику, в большинстве случаев, отмечается ее гибридность. Нельзя назвать и ни одного могильника чирковской культуры. Связь памятников чирковского типа с сейминско-турбинскими могильниками прослеживается по комплексам керамики с валиком и «змейкой».

§ 2. Чирковско-сейминская проблема. Рассматривается чирковско-сейминская проблема, а также выделение в лесной полосе Среднего Поволжья, т.н. поселений «выжумского типа» или «выжумского культурного типа». Чирковско-сейминская проблема является одной из наиболее важных при решении вопросов культурогенеза региона эпохи средней бронзы. Не случайно М. Гимбутас называет Бородинский клад, Сейминский могильник и аналогичные им памятники ключом к хронологии эпохи бронзы Восточной Европы.

Чирковско-сейминская проблема рассматривается как состоящая из трех частей. Во-первых, определяется, что же такое собственно чирков-ская культура, и какова культурная принадлежность комплексов керамики с валиком и «змейкой». Во-вторых, выясняется соотношение западных сейминско-турбинских памятников (Юрино, Сейма, Решное) со средне-волжской абашевской культурой. И, в-третьих, определяется хронологическое соотношение балановской и атликасинской культур и западных памятников сейминско-турбинского феномена. Традиционная ранняя дата балановской культуры входит в противоречие с датировкой западных сейминско-турбинских памятников.

Существует гипотеза о связи сейминско-турбинских бронз с «валико-вой» керамикой (В.Ф. Генинг, А. X. Халиков). Керамика с валиком встре-

чается как на Юринской, так и на Чирковской стоянках, известны на них также и фрагменты абашевской керамики. Жилища Юринской стоянки с поздневолосовской, балановско-атликасинской, абашевской и «валико-вой» керамикой считаются хронологически едиными бытовыми комплексами (Никитин В.В., Соловьев Б.С.).

В настоящее время так же как осуществлялось конструирование чирковской культуры, происходит выделение нового «выжумского культурного типа памятников». Рассматривая финал волосовских древностей в Среднем Поволжье и формирование чирковской культуры, Б.С. Соловьев анализирует четыре поселения: Удельный Шумец VII, Нижняя стрелка IV, Таланкина Гора и Юринская стоянка. Характеризуя материалы памятников так называемого «выжумского типа» следует отметить, что их жилища не отличаются от средневолжских волосовских жилищ. То же относится и к каменному инвентарю. И даже отличительные черты керамики «выжумского типа» полностью совпадают с характеристиками волосовской керамики позднего периода волосовской культуры или керамике переходного периода (по В.В. Никитину). JI.C. Клейн справедливо отмечает, что еще недавно в археологической науке понятие тип относилось к фундаментальным ключевым понятиям и занимало среднее место в трехчленном ряду: «признак» - «тип» - «культура». Поэтому нет ничего удивительного, что без всякой дополнительной аргументации, в той же самой работе, где впервые вводится понятие керамика «выжумского» типа появляется новое понятие поселения «выжумского» типа. К поселениям «выжумского» типа Б.С. Соловьевым отнесено девять поселений (раскопки проводились только на 5 поселениях). Но любопытным является то, что к памятникам «выжумского» типа не отнесено ни одно поселение, на которых первоначально была выделена «аборигенная» керамика, оказавшаяся в дальнейшем керамикой «выжумского» типа.

В чем же заключается логика выделения поселений «выжумского» типа? Без выделения поселений «выжумского» типа, а в дальнейшем «выжумского культурного типа» трудно отнести волосовские энеолитические поселения к раннебронзовой стадии эпохи раннего металла. Нет возражений по поводу отнесения поздневолосовских поселений к началу эпохи раннего металла, но никак не к раннему бронзовому веку, в классическом понимании этого термина.

Конец развитого - начало позднего этапа средневолжской абашевской культуры синхронизируется с западными сейминско-турбинскими памятниками. Косвенным подтверждением этому является и существование в Волго-Окском междуречье абашевских могильников, материалы которых находят самые близкие аналогии в абашевских могильниках Волго-Вятского междуречья (Пеленгер I и др.). Абашевские могильники Волго-

Вятского междуречья, в целом, относятся к позднему этапу развития аба-шевской культуры на Средней Волге.

На Чирковской стоянке встречены черешковые наконечники с шипами сейминского типа. Серия подобных наконечников найдена и на Кубашев-ском поселении, где также есть керамика со «змейкой» и валиком, обнаружена здесь и балановская керамика с орнаментом атликасинского типа. Сейминские наконечники стрел найдены на Васильсурском V поселении и на Юринской стоянке. На Юринской стоянке, как уже отмечалось, найдены также фрагменты от нескольких абашевских сосудов. Наконечники с треугольным черешком и пером, с боковыми шипами встречаются на большинстве памятников, где есть керамика с валиком и «змейкой». На некоторых из них найдена также поздневолосовская и балановская керамика, но есть веские основания связывать наконечники стрел сейминского типа именно с керамикой со «змейкой» и валиком. Наконечники с треугольным черешком и шипами сейминского типа встречаются на памятниках кротовской культуры Прииртышья, где они найдены вместе с керамикой со «змейкой» и валиком. Это такие поселения как Инберень X, Черноозерье IV и VI. Н.К. Стефанова отмечает близость черешковых наконечников кротовской культуры наконечникам из Пепкинского кургана. На поселении Инберень X найдена также очковидная подвеска абашевско-го типа. Один наконечник стрелы сейминского типа известен в Атлика-синском кургане, этот наконечник стрелы имеет обломанные черешок и острие. Вероятно, здесь мы имеем дело с таким же фактом, как и в Пеп-кинском кургане, где наконечники стрел не принадлежали погребенным. Этими наконечниками они были убиты. Наличие абашевской керамики совместно с перечисленными выше артефактами (на Юринской и Чирковской стоянках) не является чем-то особенным, если учесть, что в момент прохождения сейминских племен через Среднее Поволжье часть средне-волжского абашевского населения была включена в это движение. А к моменту появления сейминско-турбинских племен на Средней Оке аба-шевцы, возможно, уже являлись одной из основных групп в сейминско-турбинском движении. Об этом могут свидетельствовать как могильник Решное и абашевская керамика в нем, так и «сейминские» наконечники копий в абашевских курганах донского бассейна.

Появление абашевских коллективных погребений с сейминскими наконечниками стрел, вероятно, связано с сейминско-турбинской экспансией на север Среднего Поволжья. Есть все основания считать, что в лесной полосе Среднего Поволжья абашевская, балановская, атликасинская культуры (на определенных этапах развития), а также западные сейминско-турбинские памятники сосуществуют в абсолютном времени.

Глава 6. Мифологическое мировоззрение и культовая практика населения лесной полосы Среднего Поволжья.

Выделение специальной главы, посвященной мировоззрению и культовой практике населения региона, основывается на том, что культурогене-тические процессы охватывают не только экономическую сторону развития древнего общества, но и идеологическую, что находит выражение в мировоззренческих установках и моделях.

§ 1. Семантика орнамента и культовых предметов. Ретроспективный анализ искусства от современности до его фиксируемого возникновения в палеолите дает возможность отметить две его главных тенденции или направления развития. Первое направление связано с «натуральным творчеством» и второе - «знаковое творчество» (по А.Д. Столяру). Первое направление («натуральное творчество») хорошо фиксируется в средне-волжской волосовской культуре. Уже на раннем этапе культуры появляются, а затем существуют на всем протяжении развития культуры три основных зооморфных изображения-образа. Они передаются фигурками из керамики, кремня и других пород камня, а также рисунками на сосудах медведя, водоплавающей птицы (утки) и лося (оленя). Для абашевской, балановской и атликасинской культур характерно «знаковое творчество». В этих культурах выделяется группа сосудов со знаками-символами

Анализ семантической функции орнамента позволяет выделить несколько основных его составляющих. Во-первых, это воспроизводство подмеченных в природе признаков и форм (имитационное начало). Во-вторых, обобщение наблюдений за порядком и ходом событий (ритмическая основа). И, в-третьих, абстрагирующая и идеографическая основа -осознание важных законов, управляющих природой и жизнью человеческих коллективов. Эти три основных части, составляющие единство семантической функции орнамента, характеризуют три этапа в развитии орнаментального или «знакового творчества»: подражание, обобщение и определение закономерностей. В знаковом творчестве на первых двух этапах изображения знаков-символов являются отражением реальных объектов и образов. Зооморфные изображения на волосовской керамике как раз характеризуют эти два этапа. Солярная символика на абашевских, баланов-ских и атликасинских сосудах отражает момент перехода племен к третьему этапу в развитии орнаментального творчества. При переходе к определению закономерностей, законов, управляющих природой и жизнью человека, знаки-символы выражают уже не только реальные объекты и образы окружающего мира, но и являются отражением психической деятельности человека, продуктом его мифотворчества. Орнаментальное творчество абашевских племен характеризуется достижением ими третьего эта-

па, когда в орнаментальных композициях получает выражение мифологическая модель мира.

Следует отметить, что на сосудах из средневолжского абашевского могильника Пеленгер I встречены интересные орнаментальные композиции, состоящие из трех зон орнамента. Первая зона орнамента представлена цепочкой штрихованных ромбов. Изображение змеи в виде цепочки ромбов не вызывает удивления хотя бы потому, что этот рисунок известен у некоторых разновидностей змей. Вторая зона орнамента состоит из двенадцати символов, в которой четыре различных символа повторяются по три раза. Этот орнаментальный пояс, возможно, символизирует земной мир с цикличной сменой времен года. Третья орнаментальная зона состоит из горизонтального ряда кругов и полукруга, также образованного кругами с отходящими от них линиями - лучами. Эта зона может символизировать небесную сферу с движением солнца от горизонта к зениту и вновь к горизонту. Подобная композиция отмечена и на еще одном сосуде из Пелен-герского I могильника.

Использование знаков-символов в орнаментации сосудов, в том числе и солярных символов - свидетельство достаточно высокого уровня развития мировоззрения у населения эпохи бронзы Среднего Поволжья. На этом уровне развития фигура-символ в орнаменте посуды является не только украшением, но и способом кодировки и передачи социально-значимой информации.

Таким образом, анализ культовых предметов и орнаментальных композиций сосудов волосовской, абашевской, балановской и атликасинской культур позволил выделить группу зооморфных изображений-образов и группу сосудов со знаками-символами. Волосовская культура охотников и рыболовов характеризуется существованием у них зооморфных культов непосредственно связанных с их экономико-социальной моделью. Племена абашевской, балановской и атликасинской культур хорошо знакомые с производящим хозяйством и, имеющие более сложную экономическую и социальную организацию общества, соответственно имеют другие мировоззренческие ориентиры. В этих культурах знаки-символы отражают как реальные объекты природы и мира (знаки змеи, поля и земли), так и являются продуктом мифотоврочества древнего населения. Трехчастная структура орнаментального поля показывает наличие у племен эпохи бронзы Среднего Поволжья мифологической модели мироздания. Эта модель выражается в делении мира на три сферы: нижний, средний и верхний миры. Каждой сфере соответствует свой знак-символ или код. Нижний мир -«знак змеи», средний мир - «знак поля и земли» и верхний мир - «солярный символ». Космограмма (по Е.В. Антоновой и A.C. Раевскому) пред-

ставлена тремя различными кодами: зоологическим, географическим и космологическим.

§ 2. Мифологическое мировоззрение и культовая практика. Выделяется три категории культовых памятников. Первая категория - зооморфная, орнитоморфная и антропоморфная скульптура и изображения. При этом следует отметить, что зооморфная, орнитоморфная и антропоморфная скульптура и изображения присутствуют и во второй, и в третьей категории памятников. Здесь же следует упомянуть и об отдельных орнаментальных композициях на сосудах, имеющих культовую семантику. Вторую позицию занимают культовые комплексы и объекты (очаги, ритуальные площадки и постройки на поселениях), входящие составной частью в более сложные археологические памятники. Третье - могильники, во всем многообразии погребальных сооружений и ритуально-поминальных комплексов. Анализ этих памятников позволяет в определенной степени осуществить реконструкцию мифологической картины мира и определить основные культы населения лесной полосы Среднего Поволжья в эпоху средней бронзы.

В средневолжской волосовской культуре отмечается наличие первых двух категорий культовых памятников. Уже на раннем этапе культуры появляются, а затем существуют на всем протяжении развития культуры три основных зооморфных изображения-образа: медведя, водоплавающей птицы (утки) и лося (оленя). В это же время на поселениях появляются культовые объекты: очаги, ритуальные площадки и постройки. На Май-данской стоянке были найдены черепа лосей, помещенные в отдельные специальные ямы, которые находились либо рядом с выходом из жилища, либо в самом выходе. Челюсти и зубы лося найдены рядом с выходом из жилища Мазарского I поселения. К культовым объектам Мольбищенского 1П поселения относятся ямы в жилище № 1 и № 3, в которых найдены две фигурки медведя, фигурка женщины, изображение лося на фрагменте керамики и фигурка уточки. С течением времени, культовые объекты из жилищ стали перемещаться на отдельные площадки вблизи жилищ, а позднее стали занимать и отдельные постройки на поселениях. На поселении Таланкина Гора появляется культовый объект в виде отдельной постройки, расположенной в центре поселения и соединенной переходами, практически, со всеми жилищами поселения. В этой постройке, в самом центре, находился один очаг. Пол постройки, ограниченный системой столбов, покрыт мощной углистой прослойкой и сильно прокален. В очажной яме вместе со жжеными костями животных найдена ритуальная ладьевидная чаша с зооморфным налепом (вероятно, голова медведя). Еще один сосуд ладьевидной формы, украшенный валиками и орнаментированными ручками найден на полу постройки, рядом с очагом.

Усложнение социальной организации общества, вызванное новым экономическим укладом, формирует и новые идеологические представления о мире. Выйдя из полного подчинения природе, человек пытается найти формы воздействия на нее не только экономические, но и идеологические. Именно для этого он создает модель мироздания. С появлением племен абашевской, балановской и атликасинской культур происходят изменения и в мировоззрении, и в культовой практике населения региона. В материалах памятников этих культур не встречаются зооморфные изображения, что, вероятно, свидетельствует о постепенной замене у населения региона некоторых культовых ритуалов, связанных, в первую очередь, с охотничьей магией. В балановской и атликасинской культурах одним из основных является солярный культ. У абашевцев Средней Волги существовали три основных культа: солярный культ, культ огня и культ мертвых. Уже в этот период формируется трихотомическая модель мироздания: подземный, земной и небесный миры. Свидетельством наличия у абашевцев трихотомической модели мироздания является существование у них развитого погребального обряда с положением умершего в могильную яму и созданием курганной насыпи. Здесь фиксируются все три мира: подземный мир с погребенным в могильной яме; мир земной на уровне погребенной почвы со следами жертвоприношений: кости животных, керамика, кремневые орудия и мир небесный - сама полусфера кургана.

Переход умершего в загробный мир, по всей видимости, в большой степени связан с культом огня, который часто и хорошо фиксируется в абашевском погребальном обряде. Значительную роль огня в погребальном обряде абашевцев неоднократно отмечали исследователи абашевских курганов. Вероятно, существуют две основные причины, объясняющие широкое использование огня абашевскими племенами.

Во-первых, огонь мог использоваться в обряде очищения места захоронения. Обряд очищения огнем хорошо известен в индоиранских верованиях со II тыс. до н.э. В четвертой книге Авесты - книге .Яшт находим частое упоминание об Арте - духе огня, лучшего распорядка и правды - помощнике «Владыки всеведущего», бога неба, света и добра. С именем Арты связаны обряды освящения и очищения: «...стад покровительницу, Артой освященную». С обрядом очищения места погребения, видимо, связано наличие костров и углей на погребенной почве и угольков в засыпи могил. Во-вторых, огонь мог использоваться и при передаче жертвоприношений от живых умершему. Передача жертвоприношений посредством огня -один из способов, известный с глубокой древности у многих народов.

Наличие костров, столбовых ям, костей животных и различных находок на погребенной почве свидетельствует о существовании у абашевских племен сложного поминального ритуала. А в целом, вся совокупность

сложного погребального обряда абашевцев - свидетельство существования у них культа мертвых. Культ мертвых у абашевцев говорит о наличии у них одной из первых и фундаментальных космологических моделей -модели Потустороннего царства. Еще одной яркой чертой погребального обряда, свидетельствующей об определенных приоритетах в их мировоззрении, является наличие богатых (по украшениям из металла) женских погребений. Женские погребения с украшениями - наиболее металлоемкие погребения. Что это? Свидетельство особой роли женщины в абашев-ском обществе? Существование женщин - шаманов или что-то иное? Во всяком случае, исходя из погребального инвентаря женских погребений, можно предположить достаточно высокое социальное положение женщины в абашевском обществе. Затраты металла и производственного времени на изготовление женских украшений довольно значительны.

В богатом женском погребении Виловатовского II могильника, совершенном по абашевскому погребальному обряду, обнаружены многочисленные медные украшения на кожаных лентах, сосуд, три браслета (один в серебряной обкладке) и шило. Вызывает интерес, и отсутствие лицевой части черепа и верхней челюсти у погребенной рассматриваемого погребения. На черепе зафиксирован ровный срез по фронтальной плоскости. Возникает вопрос: для чего была взята лицевая часть черепа? Вероятнее всего, для создания посмертной маски. Изготовление масок из лицевой части черепа известно в гальштатских и кельтских древностях Европы. Учитывая особый состав погребального инвентаря определенной группы женских погребений средневолжских абашевских курганов (наличие шильев, многокомпонентных медных украшений на кожаных лентах) и специфические черты обряда, можно предположить, что культовая практика в абашевском обществе осуществлялась женщинами. Этим, вероятно, и определяется высокий социальный статус женщин, судя по погребальному инвентарю отдельной группы женских погребений.

В мировоззренческой модели мира населения Среднего Поволжья эпохи средней бронзы одним из основных культов являлся культ мертвых, который был направлен на продолжение жизни умершего на социальном уровне. Выделение нескольких групп погребений, как по обряду, так и по составу инвентаря указывает на существование определенной стратификации общества. Население региона находилось у истоков создания искусственного мира - Мира Мертвых, первой и одной из самых фундаментальных моделей - модели. Того Света - Потустороннего царства. Появление знака-символа в орнаментации посуды как инструмента кодирования, сохранения и передачи информации подтверждает возникновение определенной группы населения или касты посвященных, хранителей древних знаний.

Заключение

В заключении делаются основные выводы, которые сводятся к следующему. Существование волосовской культуры в лесной полосе Среднего Поволжья в абсолютной хронологии совпадает с существованием в степной зоне Восточной Европы скотоводческих и земледельческих культур энеолита и раннего бронзового века. Процесс перехода местных племен охотников и рыболовов волосовской культуры к началу эпохи раннего металла осуществляется в результате переселения сюда скотоводческих племен с традициями эпохи развитой бронзы. В Среднем Поволжье на одной территории сосуществуют племена различных культурогенетических традиций: поздневолосовские, балановские, атликасинские и абашевские. Наряду с местными племенами средневолжской волосовской культуры в культурогенезе лесной зоны Среднего Поволжья участвуют и пришлые племена абашевской, балановской и атликасинской культур, а на заключительном этапе культурогенеза конца средней бронзы в этот процесс включаются и сейминско-турбинское население.

Как справедливо отмечает А.Т. Синюк, природно-географическая среда является одним из элементов, входящим в качестве компонента в систему факторов, определяющих хронологию и периодизацию этапов древней истории и культурогенетических процессов. Одной из основных причин появления на севере Среднего Поволжья племен, хозяйство которых необходимо связывать с лесостепным ландшафтом, и явилось, по-видимому, изменение климата и значительное смещение к северу лесостепной зоны в эпоху бронзы.

Абашевские племена проникают в лесную зону Среднего Поволжья на раннем этапе развития абашевской культурно-исторической общности. Вероятно, их исходным регионом являлось лесостепное Подонье. Верховья р. Сура подходят вплотную к притокам Дона: р. Воронеж, Хопер и др. Цепочка абашевских памятников тянется от Подонья по р. Сура к Среднему Поволжью. Раннеабашевские погребальные комплексы Подонья (I и II обрядовые группы погребений Подклетненского могильника) наиболее близки ранним погребальным комплексам Виловатовского II могильника. Первоначально абашевцы осваивают наиболее удобное для их хозяйственной модели Волго-Сурское междуречье. Абашевские могильники располагаются в непосредственной близости от Волги (не более 5-10 км). В это время абашевцы, очевидно, контролируют главную водную артерию региона - Волгу и Правобережье Среднего Поволжья от р. Сура до р. Свияга. Сначала абашевцы существуют только в Правобережье Волги, но постепенно проникают и в глубинные районы Волго-Вятского междуречья. На развитом этапе абашевцы продолжают контролировать Волгу. Для этого периода развития абашевской культуры выделяется типолого-

хронологический горизонт погребений с сосудами с геометрическим орнаментом. Горизонт этих погребений совпадает с существованием в Среднем Поволжье атликасинских памятников, в которых также достаточно четко выделяется группа погребений с сосудами с геометрическим орнаментом.

В период появления в лесной полосе Среднего Поволжья балановского и атликасинского населения территория Правобережья Волги, от р. Сура до р. Свияга была занята абашевским населением. И фатьяновско-бала-новские и атликасинские племена, дойдя до устья Суры, были вынуждены переправиться на левый берег Волги. Наиболее достоверны контакты средневолжской волосовской культуры с балановскими и атликасинскими племенами. Ранние контакты этих культур фиксируются, в основном, в приустьевой части р. Ветлуга, в Левобережье Волги. На таких поселениях как Нижняя Стрелка IV и Удельный Шумец VII в волосовских жилищах-полуземлянках вместе с поздней волосовской керамикой найдена баланов-ская и атликасинская керамика. В результате контактов местных волосовских племен и пришлых балановско-атликасинских в приустьевой части Ветлуги начинает складываться новое симбиозное образование: основой этого образования являются местные волосовские племена, перенимающие более передовые хозяйственно-социальные формы пришельцев - ба-лановцев и атликасинцев. Свидетельством преобладания в этом образовании волосовского компонента является продолжение традиций волосов-ского домостроительства и организации пространства поселений. Но при этом следует отметить, что здесь фиксируется лишь самое начало перехода местных племен к новым формам хозяйства и новой социальной организации. Все эти процессы начинаются в период развитого этапа волосовской культуры и достигают своего максимума на завершающем этапе развития культуры. Поздний этап развития абашевской культуры в Среднем Поволжье характеризуется появлением коллективных погребений с сей-минскими наконечниками стрел. Этот этап определяет и типологический горизонт погребений металлургов в фатьяновской, атликасинской и абашевской культурах. По времени он совпадает с появлением на Средней Волге сейминско-турбинских племен. Сейминское время в лесной зоне Среднего Поволжья определяется такими памятниками как Сейминский и Юринский могильники, а также комплексами керамики с валиком и «змейкой» на волосовско-балановских или чирковских поселениях. Керамику с валиком и «змейкой» есть основания связывать с кротовской культурой. Под давлением сейминско-турбинских племен основная часть населения абашевской, балановской и атликасинской культур покидают Среднее Поволжье и уходят в Волго-Окское междуречье и на Верхнюю Волгу. Часть абашевцев была включена в сейминско-турбинское движе-

ние (могильник Решное). Небольшие группы абашевцев, балановцев и ат-ликасинцев, вероятно, остались на Средней Волге и были вынуждены занять глубинные районы Волго-Вятского междуречья с выходом на Вятку. Но они уже не играли сколько-либо значительной роли в культурогенезе средневолжского региона.

Таким образом, природно-климатические условия, существовавшие на севере Среднего Поволжья в III тыс. до н.э., определили хозяйственно-социальную организацию местных племен. Южная окраина лесной зоны явилась периферией большой волосовской культурно-исторической общности. Основой хозяйства средневолжских волосовских племен являлись рыболовство и охота. На рубеже III-II тыс. до н.э., вероятно, произошли катастрофические изменения климата, приведшие к сильной засухе. Это вызвало миграцию племен из степной - лесостепной зоны на границу леса. Одной из культур, которая заняла подходящую для ее экономической модели экологическую нишу на границе леса и лесостепи явилась абашев-ская культура. Примерно в этот же период в Среднее Поволжье проникают бапановские и атликасинские племена, занявшие восточную окраину территории фатьяновско-балановской общности. Проникновение на территорию охотников и рыболов скотоводческих племен хорошо знакомых с металлообработкой привело к значительным изменениям хозяйственной модели местных племен. Этим временем фиксируется переход местных племен к эпохе раннего металла.

Анализ культур среднего бронзового века лесной полосы Среднего Поволжья (по периодизации культур лесостепной зоны Евразии) показал неравномерность развития археологических культур на границе леса и лесостепи. Местные племена охотников и рыболов волосовской общности на севере Среднего Поволжья вступили в новую эпоху в результате продвижения на их территории скотоводческих племен хорошо знакомых с металлообработкой, и по своему хозяйственно-культурному типу относящихся к эпохе бронзы. С приходом балановского, атликасинского и аба-шевского населения местные племена на севере Среднего Поволжья вступают в новую эпоху - эпоху раннего металла. Средневолжские волосов-ские племена знакомятся с новой технологией: металлообработкой. Появление здесь племен более высокого уровня развития нельзя назвать эпизодическим, но при этом консерватизм в экономическом развитии региона сохранялся. С одной стороны, это определялось природно-климатическими условиями, существовавшими в регионе. А с другой стороны, традиции, складывающиеся веками, не позволяли осуществить резкий переход к хозяйству нового типа.

В эпоху раннего металла развитие культур имело скачкообразный характер (E.H. Черных), своего максимума развитие культур с производящей

экономикой на территории Евразии достигает к концу позднебронзового века. Этот процесс характерен и для севера Среднего Поволжья. Первые шаги в становлении экономики производящего типа у местного населения региона связаны с появлением здесь абашевских, балановских и атлика-синских племен. В этот период закладывались основы новой экономико-социальной организации населения севера Среднего Поволжья.

В эпоху средней бронзы в лесной зоне Среднего Поволжья, практически, на одной территории сосуществуют племена различных культуроге-нетических традиций: поздневолосовские, балановские, атликасинские и абашевские. Культурогенетические процессы в лесной зоне Среднего Поволжья носят дискретный характер. В этом регионе в среднем бронзовом веке не происходят процессы, связанные с формированием новых культурных образований. Новые стандарты и технологии бронзового века приносятся на эти территории более развитыми племенами. Племенами, которые либо выходят из лесостепной зоны, либо связаны с ней определенными традициями.

Основные положения и выводы диссертации изложены в следующих публикациях (общий авторский вклад 76,5 пл.):

а) Публикации в ведущих рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Большов C.B. Проблемы культурогенеза средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья / C.B. Большов // Известия Самарского научного центра РАН. - Т. 9, № 2, апрель - июль, 2007. - Археология. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 509-514. (авторский вклад 0,7 п.л.).

2. Большов C.B. Культурные связи средневолжского, верхневолжского и волго-окского регионов / C.B. Большов // Известия Самарского научного центра РАН. - Т. 10, № 1, январь - март, 2008. - Археология. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 237-243. (авторский вклад 0,7 п.л.).

3. Большов C.B. Относительная хронология средневолжской абашевской культуры / C.B. Большов // Известия Самарского научного центра РАН. - Т. 10, № 4, октябрь - декабрь, 2008. - Археология. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 1265-1269. (авторский вклад 0,6 пл.).

4. Большов C.B. Семантическая функция абашевского орнамента / C.B. Большов // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - Т. 11, № 6, 2009. - Археология и этнография. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 296-299. (авторский вклад 0,5 пл.).

5. Большов C.B. Лес и степь: к проблеме контактов населения различного хозяйственно-культурного типа (на примере археологических культур неолита - бронзы севера Среднего Поволжья) / C.B. Большов // Научно-теоретический журнал. Научные проблемы гуманитарных исследований. -

Выпуск 5, 2010. - Пятигорск: Институт региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе. - С. 5-11. (авторский вклад 0,7 пл.).

6. Большое C.B. К вопросу о фатьяновско-балановской культурно-исторической общности / C.B. Большов // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2010. № 3. С. 3-11. (авторский вклад 0,7 п.л.).

7. Большов C.B. Керамика с геометрическим орнаментом и солярной символикой культур эпохи бронзы Чувашско-Марийского Поволжья / C.B. Большов // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. 2010. № 4. С. 7-11. (авторский вклад 0,4 п.л.).

8. Большов C.B. История полевых исследований абашевской культуры в Среднем Поволжье / C.B. Большов // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. 2011. № 1. С. 3-8. (авторский вклад 0,4 пл.).

б) Публикации в иных изданиях:

Монографии:

9. Большов C.B. Средневолжская абашевская культура (по материалам могильников) / C.B. Большов. - Йошкар-Ола: Изд-во Марийского полиграф-комбината, 2003. - 180 е., ил. (авторский вклад 19,3 пл.).

10. Большов C.B. Лесная полоса Среднего Поволжья в эпоху средней бронзы (проблемы культурогенеза первой половины II тысячелетия до н.э.) / C.B. Большов. - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2006. - 232 е., ил. (авторский вклад 18,7 пл.).

11. Большов C.B. Древние культовые памятники Марий Эл (по археологическим, этнографическим, фольклорным и историческим источникам) / C.B. Большов, H.A. Болыцова, О.В. Данилов. - Йошкар-Ола: Map. гос. ун-т, 2008. - 163 с. (авторский вклад 7,0 пл.).

12. Большов C.B. В гостях у наших предков: Учеб. пособие / C.B. Большов, А.М. Юзыкайн - Йошкар-Ола, 2001. - 32 е., ил. (авторский вклад 2,0 пл.).

Статьи:

13. Большов C.B. Полевые исследования Марийского краеведческого музея / C.B. Большов, В.В. Николаев // Археологические открытия Урала и Поволжья. - Сыктывкар, 1989. - С. 95-96. (авторский вклад 0,1 пл.).

14. Большов C.B. Работы Марийского республиканского краеведческого музея в зоне водохранилища / C.B. Большов, П.Г. Инягин, А.Ю. Казаков, В.В. Николаев // Археологические работы 1980-1986 годов в зоне Чебоксарского водохранилища. АЭМК. Вып. 15. - Йошкар-Ола, 1989. - С. 183-190. (авторский вклад 0,4 пл.).

15. Большов C.B. Абашевские древности и некоторые проблемы эпохи бронзы лесной полосы Среднего Поволжья / C.B. Большов // Поздний энео-

лит и культуры ранней бронзы лесной полосы европейской части СССР. АЭМК. Вып. 19. - Йошкар-Ола, 1991. - С. 160-169. (авторский вклад 0,5 п.л.).

16. Большов C.B. Соотношение Волго-Сурских и Волго-Вятских абашев-ских комплексов / C.B. Большов // Проблемы культур начального этапа эпохи поздней бронзы Волго-Уралья. - Саратов: 1991. - С. 4-6. (авторский вклад 0,1п.л.).

17. Большов C.B. Исследования I Пеленгерского могильника / C.B. Большов // Археологические открытия Урала и Поволжья. - Йошкар-Ола, 1994. -С. 14-16. (авторский вклад 0,1 пл.).

18. Большов C.B. Работы археологической экспедиции Марийского музея в 1990-1992 гг. / C.B. Большов, М.Е. Ильин, Д.Г. Свечников // Археологические открытия Урала и Поволжья. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 16-17. (авторский вклад 0,1 п.л.).

19. Большов C.B. Археологические исследования Национального музея Республики Марий Эл / C.B. Большов, П.Г. Инягин, A.A. Кондаков // Марийский археографический вестник. - Йошкар-Ола, 1994. №2. - С. 152-157. (авторский вклад 0,3 п.л.).

20. Большов C.B. Инвентарь абашевских погребальных комплексов севера Средней Волги / С.В.Болыпов, М.Е. Ильин, Д.Г. Свечников // Историко-археологическое изучение Поволжья. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 16-25. (авторский вклад 0,8 пл.).

21. Большов C.B. Новые исследования П Виловатовского могильника / C.B. Большов, О.В. Кузьмина // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья. - Самара: Изд-во СамГПУ, 1995. - С. 81-113. (авторский вклад 1,0 пл.).

22. Большов C.B. Проблемы культурогенеза в лесной полосе Среднего Поволжья в абашевское время / C.B. Большов // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья. - Самара: Изд-во СамГПУ, 1995. - С. 141-155. (авторский вклад 0,8 пл.).

23. Большов C.B. Поселение Большая Гора (предварительные результаты исследования) / C.B. Большов // Новые материалы по археологии Среднего Поволжья. АЭМК. Вып. 24. - Йошкар-Ола, 1995. - С. 50-60. (авторский вклад 0,8 пл.).

24. Большов C.B. Семантика орнаментации, культовых изображений и социально-экономическая организация древних обществ (По материалам археологических культур севера Среднего Поволжья) / C.B. Большов // Узловые проблемы современного финноугроведения: Материалы I Всероссийской научной конференции финно-угроведов. Йошкар-Ола, 1995. - С. 14-16. (авторский вклад 0,1 пл.).

25. Большов C.B. К вопросу о поселениях культуры «текстильной» керамики в Среднем Поволжье / C.B. Большов, C.B. Кузьминых, Б.С. Соловьев //

Новые материалы по археологии Среднего Поволжья. АЭМК. Вып. 24. -Йошкар-Ола, 1995. - С. 89-99. (авторский вклад 0,3 п.л.).

26. Большое C.B. Абашевская культура и некоторые проблемы культуро-генеза севера Среднего Поволжья / C.B. Большое // Абашевская культурно-историческая общность в системе древностей эпохи бронзы степи и лесостепи Евразии. - Тамбов, 1996. - С. 29-30. (авторский вклад 0,1 п.л.).

27. Болыиов C.B. Относительная хронология абашевских могильников Среднего Поволжья / C.B. Большое // Исследования П.Д. Степанова и этнокультурные процессы древности и современности: Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию П.Д. Степанова. - Саранск, 1998. - С. 68-70. (авторский вклад 0,2 п.л.).

28. Большое C.B. Абашевская культурно-историческая общность: дискретность или непрерывность? / C.B. Большое // Проблемы первобытной и средневековой археологии: Тезисы докладов I Халиковских чтений. - Казань, 1999. - С. 46-47. (авторский вклад 0,1 пл.).

29. Большов C.B. Датировка абашевских памятников и их место в кругу культур эпохи бронзы севера Среднего Поволжья / C.B. Большов // Финноугроведение. - Йошкар-Ола, 1999. - №2-3. - С. 11-13. (авторский вклад 0,2 пл.).

30. Большов C.B. Сутырская I стоянка / C.B. Большов // Новые археологические открытия в Среднем Поволжье. - Йошкар-Ола, 2000. - С. 28-37. (авторский вклад 0,9 пл.).

31. Большов C.B. Хронологические позиции абашевских могильников Среднего Поволжья в системе культур эпохи бронзы Волго-Уралья / C.B. Большов // Российская археология: достижения XX и перспективы XXI вв.: Материалы научной конференции. - Ижевск, 2000. - С. 253-256. (авторский вклад 0,3 пл.).

32. Большов C.B. Лес и степь: взаимодействие различных хозяйственно-культурных типов / C.B. Большов // Проблемы реконструкции хозяйства по археологическим данным. - Йошкар-Ола, 2000. - С. 14-16. (авторский вклад 0,1 пл.).

33. Большов C.B. Погребальный обряд абашевцев Среднего Поволжья, Подонья и Южного Приуралья / C.B. Большов // История и культура марийского народа: прошлое и настоящее. - Йошкар-Ола, 2000. - С. 16-17. (авторский вклад 0,1 пл.).

34. Большов C.B. Некоторые закономерности построения орнаментальных композиций абашевских сосудов / C.B. Большов // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация: Материалы международной научной конференции «К столетию периодизации В.А. Городцова бронзового века южной половины Восточной Европы». -Самара: Изд-во ООО «НТЦ», 2001. - С. 257-262. (авторский вклад 0,4 пл.).

35. Большое C.B. Основные характеристики погребального обряда и керамики Пеленгерского I могильника / C.B. Большов // Древности Поволжья и Прикамья. АЭМК. В. 25. - Йошкар-Ола, 2001. - С. 168-175. (авторский вклад 0,6 п.л.).

36. Большов C.B. Моделирование культурогенеза и этногенеза на севере Среднего Поволжья / C.B. Большов, A.A. Власов // Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика - 2001: Материалы пятой юбилейной Международной научно-практической конференции. Том 1. - М.: Изд-во ИПУ РАН, 2001. - С. 116-122. (авторский вклад 0,5 п.л.).

37. Большов C.B. Культурогенетическая ситуация на севере Среднего Поволжья в абашевское время / C.B. Большов // Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья: Материалы Международной научной конференции. К 30-летию Камско-Вятской археологической экспедиции. - Ижевск, 2002. - С. 84-90. (авторский вклад 0,4 п.л.).

38. Большов C.B. К вопросу о происхождении и дальнейших судьбах средневолжской абашевской культуры / C.B. Большов // Древние этнокультурные связи финно-угров: Материалы российской археологической конференции, посвященной 30-летию Марийского государственного университета. - Йошкар-Ола, 2002. - С. 50-59. (авторский вклад 0,6 п.л.).

39. Большов C.B. О некоторых ранних и поздних признаках в погребальном обряде и инвентаре средневолжских абашевцев / C.B. Большов // Проблемы древней и средневековой истории Среднего Поволжья: Материалы Вторых Халиковских чтений. - Казань, 2002. - С. 55-58. (авторский вклад 0,2 п.л.).

40. Большов C.B. Сравнительный анализ погребального обряда абашевцев Среднего Поволжья, Подонья и Южного Приуралья / C.B. Большов // Новые археологические исследования в Поволжье. - Чебоксары: ЧГИГН, 2003. - С. 16-23. (авторский вклад 0,5 п.л.).

41. Большов C.B. Некоторые закономерности построения абашевских орнаментальных композиций и их семантика (по материалам могильника Пе-ленгер I) / C.B. Большов, Е.П. Михайлов // Новые археологические исследования в Поволжье. - Чебоксары: ЧГИГН, 2003. - С. 36-44. (авторский вклад 0,6 пл.).

42. Большов C.B. Малособарский курган абашевской культуры в Чувашии / C.B. Большов, Б.В. Каховский, Е.П. Михайлов // Новые археологические исследования в Поволжье. - Чебоксары: ЧГИГН, 2003. - С. 45-49. (авторский вклад 0,3 п.л.).

43. Большов C.B. Сутырская I стоянка / C.B. Большов // Древности. Археологические исследования и музейно-краеведческая работа в Волго-Ураль-ском регионе. Вып. 36. - Москва-Казань, 2003. - С. 79-82. (авторский вклад 0,2 п.л.).

44. Большое C.B. Структурообразующие признаки средневолжской аба-шевской культуры / C.B. Большое // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие: Материалы международной научной конференции. - Чебоксары, 2003. - С. 89-91. (авторский вклад 0,1 п.л.).

45. Большов C.B. Абашевская керамика могильника Пеленгер I / C.B. Большов, О.В. Кузьмина // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие: Материалы международной научной конференции. - Чебоксары, 2003. - С. 181-187. (авторский вклад 0,4 п.л.).

46. Большов C.B. Абашевско-сейминские параллели (к вопросу о датировке волго-вятской группы абашевских могильников) / C.B. Большов // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию О.Н. Бадера. -Пермь, 2003. - С. 71-72. (авторский вклад 0,1 пл.).

47. Большов C.B. Ранние и поздние погребальные комплексы средне-волжской абашевской культуры / C.B. Большов, A.A. Власов // Из археологии Поволжья и Приуралья. - Казань, 2003. - С. 40-46. (авторский вклад 0,3

П.Л.).

48. Большов C.B. Виловатовский II могильник - основополагающий памятник средневолжской абашевской культуры / C.B. Большов // Игнатьев-ские чтения. - Йошкар-Ола, 2003. - С. 97-99. (авторский вклад 0,1 п.л.).

49. Большов C.B. Курганы Волго-Вятского междуречья (материалы к археологической карте Республики Марий Эл) / C.B. Большов // Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. АЭМК. Вып. 27. - Йошкар-Ола, 2004. - С. 42-47. (авторский вклад 0,3 п.л.).

50. Большов C.B. Абашевские могильники Среднего Поволжья (сравнительный анализ погребального обряда абашевских могильников Волго-Сурского и Волго-Вятского междуречья / C.B. Большов // Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. АЭМК. Вып. 27. - Йошкар-Ола, 2004. - С. 48-55. (авторский вклад 0,6 пл.).

51. Большов C.B. Древние культовые памятники Марий Эл (к реконструкции мифологической картины мира древнего населения края) / C.B. Большов // Формирование, историческое взаимодействие и культурные связи финно-угорских народов. - Материалы Ш Международного исторического конгресса финно-угорских народов. - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2004. - С. 454—456. (авторский вклад 0,1 пл.).

52. Большов C.B. К вопросу о выделении культурных групп погребений в средневолжских абашевских могильниках / C.B. Большов // Древность и средневековье Волго-Камья. - Материалы Третьих Халиковских чтений. -Казань-Болгар, 2004. - С. 28-31. (авторский вклад 0,1 пл.).

53. Большов C.B. Планиграфия распространения типов сосудов и орнаментальных композиций в могильнике Пеленгер I / C.B. Большов, О.В. Кузь-

мина // Вопросы археологии Урала и Поволжья. Вып. 2. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 2004. - С. 115-145. (авторский вклад 1,5 п.л.).

54. Большое C.B. Антропоморфная пластика малых форм по материалам археологических памятников Марий Эл / C.B. Болыпов, А.И. Иванов, В.В. Николаев // Народное искусство, художественные промыслы и ремесла. -Чебоксары, 2004. - С. 54-57. (авторский вклад 0,1 пл.).

55. Большое C.B. Изображения утки на археологических предметах и в марийской вышивке как этноопределяющий образ / C.B. Большое, Н.А Боль-шова // Народное искусство, художественные промыслы и ремесла: проблемы сохранения, развития и возрождения. - Чебоксары, 2004. - С. 45-53. (авторский вклад 0,5 пл.).

56. Большое C.B. Проблемы культурогенеза лесной полосы Среднего Поволжья в конце средней - начале поздней бронзы / C.B. Большое // Тезисы секционных докладов X Международного конгресса финно-угроведов: Фольклористика и этнология. Литературоведение. Археология, антропология, этническая история: Ш часть. - Йошкар-Ола, 2005. - С. 206-207. (авторский вклад 0,1 пл.).

57. Большое C.B. Средневолжская абашевская культура в системе аба-шевской культурно-исторической общности (хронология и периодизация / C.B. Большое // Археология восточноевропейской лесостепи: Пастушеские скотоводы восточноевропейской степи и лесостепи эпохи бронзы (историография, публикации). Вып. 19. Воронеж, 2006. - С. 109-120. (авторский вклад 1,0 пл.).

58. Большов C.B. Погребение жрицы-шамана П Виловатовского могильника / C.B. Большов // Проблемы теории и практики преподавания горномарийского языка, литературы, истории и культуры. - Йошкар-Ола, 2006. - С. 11-15. (авторский вклад 0,4 пл.).

59. Большов C.B. Типолого-хронологический горизонт волосовских поселений эпохи раннего металла / C.B. Большов, В.В. Никитин // Вопросы археологии Поволжья. Вып. 4. - Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2006. - С. 252-257. (авторский вклад 0,3 пл.).

60. Большов C.B. Мировоззренческая модель мира средневолжских аба-шевцев (к вопросу реконструкции и интерпретации) / C.B. Большов // Вопросы археологии Поволжья. Вып. 4. - Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2006. - С. 258-263. (авторский вклад 0,4 пл.).

61. Большов C.B. Моделирование культурогенеза лесной зоны Среднего Поволжья / C.B. Большов И Исследования по древней и средневековой археологии Поволжья. - Чебоксары, 2006. - С. 102-124. (авторский вклад 1,2 пл.).

62. Большов C.B. Семантика абашевского орнамента / C.B. Большов // Структурно-семиотические исследования в археологии. T. III. - Донецк, 2006. - С. 291-302. (авторский вклад 1,0 пл.).

63. Большое C.B. Сейминско-турбинские памятники лесного Поволжья и курганы абашевской общности / C.B. Большое // Влияние природной среды на развитие древних сообществ. Материалы научной конференции, посвященной 50-летию Марийской археологической экспедиции. - Йошкар-Ола: Изд-во ОАО «МПИК», 2006. - С. 70-82. (авторский вклад 1,0 п.л.).

64. Большое C.B. Изображение медведя на археологических предметах и в марийской обрядовой вышивке / C.B. Большое, H.A. Большова // Музейный вестник. Вып. № 1. - Йошкар-Ола, 2007. - С. 5-11. (авторский вклад 0,5 пл.).

65. Большов C.B. Изображение лося (оленя) и коня на археологических предметах и в марийской обрядовой вышивке / C.B. Большов, H.A. Большова // Музейный вестник. Вып. № 1. - Йошкар-Ола, 2007. - С. 12-32. (авторский вклад 0,7 пл.).

66. Большов C.B. Археологические культовые памятники как источник реконструкции древних верований (эпоха камня - ранний железный век) / C.B. Большов // К истории межконфессионального согласия. Йошкар-Ола, 2007. - С. 8-28. (авторский вклад 1,2 пл.).

67. Большов C.B. Абашевское время на Средней Волге / C.B. Большов // Проблемы первобытной и средневековой археологии Волго-Камья. АЭМК. Вып. 30. - Йошкар-Ола, 2007. - С. 51-68 (авторский вклад 1,0 пл.).

68. Большов C.B. Средневолжская абашевская культура (семиотический аспект) / C.B. Большов // Музейный вестник. Вып. № 2. - Йошкар-Ола, 2008. - С. 201-218. (авторский вклад 1,0 пл.).

69. Большов C.B. Проблемы культурогенеза лесной полосы Среднего Поволжья конца средней - начала поздней бронзы / C.B. Большов // Материалы X Международного конгресса финно-угроведов: Археология, антропология и история. Часть VI. - Йошкар-Ола, 2008. - С. 91-101 (авторский вклад 0,8 пл.).

70. Большов C.B. Семантика погребального обряда и украшений (к реконструкции мировоззренческой модели абашевских племен) / C.B. Большов // Археологические памятники Восточной Европы. Сборник научных работ. -Воронеж: Научная книга, 2009. - С. 112-129. (авторский вклад 0,8 пл.).

71. Большов C.B. Погребение Виловатовского П могильника с культовыми признаками обряда / C.B. Большов // Археологические памятники Восточной Европы. Сборник научных работ. - Воронеж: Научная книга, 2009. -С. 170-171. (авторский вклад 0,1 пл.).

72. Большов C.B. Хронологическое соотношение абашевской, атликасин-ской и балановской культур / C.B. Большов // Научный Татарстан. Гуманитарные науки. Археология и история. - № 2. - Казань: Издательство «Фэн» АН РТ, 2009. - С. 21-26. (авторский вклад 0,3 пл.).

Подписано в печать 29.12.2011. Формат 6084 '/16 Тираж 100 экз., Заказ № 013001 от 12 января 2012г, Усл. печ. л. 2,75

Отпечатано в центре полиграфических услуг ЗАО "Форт Диалог" Республика Марий Эл, г.Йошкар-Ола, ул.Первомайская, 126

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Большов, Сергей Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.С.

ГЛАВА 1. История исследования и историография изучения проблем среднего бронзового века лесной полосы Среднего Поволжья

§ 1. Физико-географическая характеристика региона.С.

§ 2. История исследования археологических культур.С.

§ 3. Историография изучения проблем культурогенеза.С.

§ 4. Основные проблемы культурогенеза.С.

ГЛАВА 2. Средневолжская волосовская культура

§ 1. Средневолжская волосовская культура. Поселения развитого - завершающего этапа культуры.С.

§ 2. Типолого-хронологический горизонт волосовских поселений начала эпохи раннего металла и становление производящего хозяйства на севере Среднего Поволжья.С.

ГЛАВА 3. Средневолжская абашевская культура и абашевская культурно-историческая общность

§ 1. Средневолжские абашевские могильники. Общая характеристика погребального обряда и инвентаря.С.

§ 2. Хронология и периодизация средневолжской абашевской культуры.С.

§ 3. Средневолжская абашевская культура и абашевская культурноисторическая общность.С.

ГЛАВА 4. Балановская и атликасинская культуры

§ 1. Балановская и атликасинская культуры и их положение в фатьяновско-балановской культурно-исторической общности.С.

§ 2. Соотношение балановской, атликасинской и абашевской культур.С.

ГЛАВА 5. Чирковская культура

§ 1. Чирковская культура и ее структурообразующие признаки. С.

§ 2. Чирковско-сейминская проблема.С.

ГЛАВА 6. Мифологическое мировоззрение и культовая практика населения лесной полосы Среднего Поволжья

§ 1. Семантика орнамента и культовых предметов.С.

§ 2. Мифологическое мировоззрение и культовая практика.С.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Большов, Сергей Владимирович

Актуальность исследования

В культурогенезе эпохи средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья принимают участие племена разных культурогенетических традиций, связанные с различными культурно-историческим регионам (КИР). Поэтому решение проблем культурогенеза этой территории является актуальным для обширных зон лесостепи и леса Евразии. В лесной полосе Среднего Поволжья к моменту проникновения племен абашевской культурно-исторической общности (КИО) и фатьяновско-балановской культурно-исторической общности существовала средневолжская волосовская культура. Средневолжская волосов-ская культура также входит в большую культурно-историческую общность, памятники которой известны от Верхнего Поволжья и Волго-Окского междуречья до Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья. Абашевская общность занимает территорию от Подонья до Южного Урала, фатьяновско-балановская общность - от Прибалтики до Среднего Поволжья и Прикамья.

Для евразийской лесостепи и южных районов лесной зоны выделены три крупных культурно-исторических региона: доно-донецкий, заволжско-уральский (волго-уральский) и западносибирско-алтайский (В.И. Мол один, А.Д. Пряхин). Среднее Поволжье имеет отношение ко всем трем регионам. С одной стороны, и географически, и с учетом традиционных культурно-исторических связей, оно относится к волго-уральскому региону. С другой стороны, средневолжская абашевская культура как составная часть абашевской КИО имеет связи с доно-донецким регионом. Западное направление связей предполагают и балановская, и атликасинская культуры. И, в-третьих, наличие в Среднем Поволжье сейминско-турбинских памятников связывает Среднее Поволжье с западносибирско-алтайским регионом.

На границе леса и лесостепи как нигде хорошо фиксируется неравномерность культурно-исторического развития племен с разными культурогенети-ческими традициями. Наступление эпохи раннего металла, да и собственно эпохи бронзы, для лесной полосы Среднего Поволжья связано с появлением в регионе культур фатьяновско-балановской и абашевской общности. Достаточно проблематично выделение для севера Среднего Поволжья раннего бронзового века.

Проблема определения связей средневолжского региона с западносибир-ско-алтайским КИР через памятники сейминско-турбинского типа также является актуальной. Отнесение Юринского и Сейминского могильников лесной зоны Среднего Поволжья, к сейминско-турбинским памятникам не вызывает сомнений. Все больше сторонников приобретает и гипотеза о связи комплексов керамики с валиком и «змейкой» поздневолосовских поселений Среднего Поволжья с сейминско-турбинским феноменом и кротовской культурой.

Связь Среднего Поволжья с доно-донецким КИР через памятники абашевской культуры также достаточно очевидна. Но необходимо уточнить хронологическое соотношение средневолжской и доно-волжской абашевских культур. Таким образом, проблемы культурогенеза средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья не только региональные проблемы, но и являются частью большой проблемы определения хронологического и культурогенетического соотношения племен эпохи бронзы лесной и лесостепной зон Евразии.

Цель и задачи

Цель работы: на основе системного и типологического анализа археологических материалов культур средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья определить культурологическое и хронологическое соотношение культур данного региона. На основе этого анализа осуществить реконструкцию культурогенетического процесса в регионе. Культурогенез рассматривается как дискретный процесс, единицами которого являются региональные археологические культуры, входящие в различные системы КИО. Поставленная цель определяет и конкретные задачи:

1. Характеристика материальной культуры и погребального обряда культур эпохи средней бронзы;

2. Выделение типолого-хронологического горизонта волосовских поселений начала ЭРМ;

3. Определение хронологического соотношения абашевских, балановских и атликасинских памятников;

4. Определение хронологического положения средневолжской абашев-ской культуры в абашевской КИО;

5. Определение места балановских и атликасинских памятников в фатья-новско-балановской КИО;

6. Выяснение соотношения средневолжской абашевской культуры и сей-минско-турбинского феномена;

7. Чирковско-сейминская проблема;

8. Реконструкция мировоззрения и культовой практики населения региона.

Выделение специальной главы, посвященной мировоззрению и культовой практике населения региона, основывается на том, что культурогенетические процессы охватывают не только экономическую сторону развития древнего общества, но и социальную, и идеологическую, что находит выражение в мировоззренческих установках и моделях.

Объект и предмет

Объектом исследования являются археологические памятники: курганные и грунтовые могильники, поселения. В свою очередь, образующие археологические культуры средневолжского региона: волосовскую (поселения развитого - завершающего этапа), абашевскую, балановскую, атликасинскую, чирков-скую (керамические комплексы) и западные сейминско-турбинские могильники. Предмет исследования, отражающий наиболее характерные и определяющие признаки объекта, представлен погребальным обрядом, в самом широком смысле: погребальные сооружения и конструкции, погребальный инвентарь и т. д. Для поселений это, прежде всего, постройки, посуда и различные категории инвентаря. Совокупность артефактов, обладающих структурообразующими признаками рассматриваемых культур, в конечном итоге и составляет предмет исследования.

Источники исследования

Основными источниками исследования являются археологические материалы Марийской археологической экспедиции 1956-2004 гг., Чувашской археологической экспедиции, а также материалы раскопок В.Ф. Смолина, О.Н. Бадера и других исследователей, хранящиеся в фондах музеев и археологических центров Йошкар-Олы, Казани, Самары, Чебоксар, архивах PIA РАН, Мар-НИИЯЛИ, ЧГИГН. В работе использованы также материалы автора, полученные в результате работ археологической экспедиции Марийского республиканского краеведческого музея в 1983-1996 гг. Использованы также результаты палинологических анализов, полученных из курганов средневолжской абашев-ской культуры, и выполненные A.JI. Александровским и Е.А. Спиридоновой. В работе использовались и археозоологические материалы, полученные А.Г. Петренко и показывающие пути становления животноводческого хозяйства в Среднем Поволжье.

В качестве аналогий в работе использовался широкий круг артефактов как опубликованных, так и известных автору по коллекциям Воронежского государственного университета, Воронежского, Самарского, Уфимского, Чебоксарского педагогических университетов, научных центров и музеев Ижевска, Йошкар-Олы, Казани, Перми, Самары, Саратова, Чебоксар.

Хронологические рамки и территория

Хронологические рамки исследования охватывают первую половину II тысячелетия до н. э. Рассматриваемые культуры относятся к различным археологическим эпохам, хотя на определенных этапах и синхронны в абсолютной хронологии. Так волосовская культура на поздних этапах развития только вступает в начало эпохи раннего металла (ЭРМ), в то время как культуры-мигранты: абашевская, балановская, атликасинская по культурогенетическим характеристикам и в хронологии лесостепи Евразии относятся к эпохе средней бронзы.

Лесная полоса Среднего Поволжья или север Среднего Поволжья, в современном административном делении - это часть Нижегородской, Кировской областей, незначительные части Ульяновской области, Мордовской и Татарской республик, а также территории Марийской и Чувашской республик. Это регион, примыкающий к среднему течению Волги, примерно, от Нижнего Новгорода до Казани.

Методология исследования

Основополагающим методологическим принципом исследования является принцип историзма. Этот принцип предполагает рассмотрение объекта с учетом его внутренней структуры. Исходя из принципа историзма, объект рассматривается как процесс, т. е. в системе следующих друг за другом исторических связей и зависимостей. С принципом историзма связано и раскрытие закономерностей развития объекта, законов перехода от одного исторического состояния с одной структурой к другому историческому состоянию, характеризующемуся другой структурой. Принцип историзма лежит в основе научной объективности исследования [Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 227].

Основными методами исследования являются системный и типологический анализы. Системный подход ориентирует исследование на раскрытие целостности объекта и, обеспечивающих эту целостность механизмов, выявляет многообразие типов связей сложного объекта и сводит их в единую теоретическую картину [Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 612-613]. Анализ систем различных уровней позволяет, с одной стороны, систематизировать полученные знания о культурогенезе, а с другой стороны, позволяет уточнить направления дальнейших исследований и выделить наиболее информативные параметры изучаемых явлений. В качестве базовой модели может быть общая система, построенная на основе разнородных систем, характеризующих те или иные стороны культурогенеза и полученная в результате обобщения археологических источников и исследований. При этом в процессе создания общей системы культурогенеза решается как задача реконструкции, так и, в какой-то степени, задача идентификации.

Основу системного анализа составляют сложные системы - культурно-исторические общности (КИО), известные на территории севера Среднего Поволжья. КИО - это сложные системы, а их развитие - это процесс. Процесс характеризуется рядом свойств. Во-первых, любой процесс включает его «единицу» или логический предмет - то, что изменяется и вовлечено в процесс. Любая «единица» существует, пока сохраняются ее существенные элементы (структурообразующие признаки для археологических культур), при изменениях менее существенных элементов. Во-вторых, требуется уточнение соотношений процесса во времени и его пространственных соотношений с другими процессами и явлениями. В-третьих, необходимо определить направленность процесса [Сорокин, 1997, с. 233].

Таким образом, КИО как сложные системы развиваются как процесс, имея «единицей» этого процесса отдельные региональные культуры. Направленность процесса развития культурно-исторических общностей определяется выяснением соотношения региональных культур во времени и пространстве. Средневолжская волосовская культура рассматривается как часть сложной системы: волосовской культурно-исторической общности. Абашевская КИО, включающая донно-волжскую, южноуральскую и средневолжскую абашевские культуры, также рассматривается как сложная система. В таком же ключе анализируется и фатьяновско-балановская КИО. В частности, средневолжская ба-лановская культура и атликасинские памятники или средневолжская атлика-синская культура [Кожин, 2004, с. 88-94] рассматриваются как региональные культуры фатьяновско-балановской КИО. При этом под системой понимается совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность и единство [Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 610]. Следует отметить, что система как совокупность элементов, объектов связывает их таким образом, что они выступают в единстве как целое, обладающее характеристиками, всей совокупности которых нет у каждой из составляющих ее единиц (отдельных региональных археологических культур) по отдельности. Так у одного из основных объектов исследования - средневолжской абашевской культуры отсутствует такая важная характеристика как поселенческие памятники. Зато достаточным числом они представлены в доно-волжском и южноуральском регионах. Для средневолжской абашевской культуры можно выделить большое разнообразие характеристик погребального обряда, ряд которых отсутствуют в абашевских могильниках Дона и Южного Урала или составляют там исключение. На севере Средней Волги в абашевских курганах практически не встречается оружие и орудия из металла, зато часто находятся сложные составные многокомпонентные украшения из металла, нашитые на кожу или ткань. Это также различает абашев-ские культуры трех регионов.

Сравнительный анализ структурообразующих признаков балановской и фатьяновской культуры показывает их почти полное совпадение. Наблюдается определенное отличие атликасинских памятников от фатьяновских, но наличие атликасинских черт в керамике фатьяновских могильников (Скомороховский, Буньковский, Верейский) [Гадзяцкая, 1976, с. 74] показывает, как минимум, наличие контактов между ними. В свое время выделение балановской культуры и постановка ее как бы вне рамок фатьяновской общности основывалось, прежде всего, на антропологическом материале. Антропологический тип балановцев характеризуется как восточно-средиземноморский европеоидный [Акимова, 1963, с. 351]. Впрочем, как отмечает Д.А. Крайнов, на исходных территориях фатьяновцев встречаются как долихокранный тип северных европеоидов, так и долихокранный средиземноморский антропологический тип [Крайнов, 1987а, с. 75]. Нет оснований рассматривать балановскую культуру, исключая ее из процессов, происходивших в фатьяновской общности.

Характеризуя абашевскую и фатьяновско-балановскую КИО как системы, необходимо подчеркнуть, что это совокупность региональных культур, которые объединены по общим для них характеристикам (структурообразующим признакам). Распределение характеристик в материалах каждой региональной культуры по терминологии Л.С. Клейна является ажурным, т. е. в системах культурно-исторических общностей нет такой культуры, у которой был бы весь набор характеристик, присущих данной системе. Следует оговориться, что Л.С. Клейн для ажурного распределения характеристик материала не допускает существования в наборе характеристик системы ни одной характеристики, которая бы охватывала всех членов данной системы [Клейн, 1991, с. 361-362]. Для абашевской КИО можно привести ряд характеристик или признаков, которые присущи для всех входящих в нее культур. Но предполагать сплошное или дифференциальное распределение характеристик в материалах абашевских культур Подонья, Приуралья и Средней Волги нет оснований. Нет оснований, утверждать, что все характеристики, которые составляют набор, определяющий систему абашевской КИО, присутствуют у каждой региональной абашевской культуры. То же самое относится и к фатьяновско-балановской КИО: каждая из фатьяновских локально-хронологических групп (по Д.А. Крайнову), а также балановская и атликасинская культуры обладают как специфическими характеристиками, так и отдельными характеристиками - общими для всех групп.

Системный анализ культур лесной полосы Среднего Поволжья средней бронзы, с одной стороны, предполагает рассмотрение их в качестве отдельных субъектов, составляющих системы КИО. С другой стороны, принадлежность этих культур к определенным КИР, включает их в культурогенез данных регионов и определение их роли в этих процессах также является важной задачей.

Типологический анализ опирается на разработки археологической типологии, предложенные JI.C. Клейном. Археологическая типология является способом реконструкции и моделирования культурогенеза. Определяя ее, JI.C. Клейн пишет: «археологическая типология .обозначает методику конкретного выявления последовательности периодов культурного развития, т. е. способы установления относительной хронологии» [Клейн, 1991, с. 5]. По своей сути археологическая типология является способом реконструкции и моделирования культурогенеза, в том понимании, которое вкладывает в понятие культурогенез B.C. Бочкарев. В центре археологической типологии находится выявление глубинных структур материала, определение места объектов в системе, их значимости и соотношения типов с археологической культурой. Выявление последовательности периодов культурогенеза, т. е. установление относительной хронологии невозможно без использования типологического метода. Типологический метод дает возможность установить связи в археологическом материале и связи между типами [Клейн, 1991, с. 3, 5, 6].

При характеристике культурогенеза используется также терминология и теоретические положения, разработанные B.C. Бочкаревым, А.Т. Синюком, E.H. Черных. Обосновывается также необходимость использования сравнительно-типологического анализа при рассмотрении структурообразующих признаков культур. Выделение типолого-хронологического горизонта предполагает переход от типологического горизонта к горизонту хронологическому. Когда близость типов артефактов говорит не только о культурологической близости памятников, но и определяет их относительную хронологию. Это позволяет не только зафиксировать определенные закономерности для погребальных памятников, но и проследить динамику и направление векторов развития погребального обряда и инвентаря. После установления типолого-хронологических горизонтов погребений в отдельной культуре появляется возможность перехода к построениям таких горизонтов для нескольких культур. Появляется и возможность определения связей внутри культурно-исторических общностей между региональными культурами.

Локальные или региональные культуры совпадают в своей основе по структурообразующим признакам или признакам с культурной значимостью, дополняя друг друга и образуя единую систему культурно-исторической общности. Экономические и социальные процессы, происходящие в культурно-исторических общностях, по основным параметрам являются общими для входящих в нее региональных культур. В археологическом познании ключевым понятием, дающим возможность охарактеризовать культурно-историческую общность, является понятие «культурогенез» - процесс появления, развития, контактов, взаимовлияний и трансформации различных археологических культур в определенных природно-климатических регионах. Как определяет культурогенез B.C. Бочкарев, наиболее полно разработавший это понятие в российской археологической науке — это процесс изменений, которые приводят к возникновению и становлению новых культурных образований [Бочкарев, 1995, с. 114]. B.C. Бочкаревым сформулировано также такое понятие как очаг культу-рогенеза. Им выделяется три очага культурогенеза эпохи бронзы: карпато-балканский, кавказский и волго-уральский, а металлургические провинции он считает порождением очагов культурогенеза. Так Евразийская металлургическая провинция (по B.C. Бочкареву) есть порождение волго-уральского очага культурогенеза эпохи поздней бронзы [Бочкарев, 1995, с. 18-19; 1995а, с. 123].

Разработанная B.C. Бочкаревым теория культурогенеза, с выделением трех очагов: карпато-балканского, кавказского и волго-уральского с одной стороны, снимает противоречия в определении археологических культур - участников культурогенеза на широких территориях, а также дает возможность определения блоков культур. Но с другой стороны, на периферии очагов культурогенеза, в контактных зонах различных очагов, возникают трудности в определении первичности или вторичности того или иного очага для данной территории, а также их роли.

Рассматривая проблемы культурогенеза в лесостепном регионе (бассейн Дона) А.Т. Синюк считает, что в пределах восточноевропейской лесостепи на протяжении 1У-П тыс. до н. э. существовало синхронное бытование этнокультурных образований с признаками различных археологических эпох [Синюк, 1996, с. 279].

При создании этносоциологических и/или культурогенетических реконструкций первобытности необходимо соблюдение ряда принципов. Одним из принципов является положение о разграничении структурообразующих признаков и форм их реализации. Вопрос о формах реализации может быть поставлен только после реконструкции самого структурообразующего признака. Принципом, образующим совокупность признаков и связей, обеспечивающих целостность конкретного исторического общества (археологической культуры), является принцип организации процесса производства средств существования. Этим принципом определяется и форма социального организма, как сложной системы коллективов, осуществляющих процесс производства. Вторым, не менее важным принципом культурогенетических реконструкций, является обоснование появления или исчезновения явлений и четкое осознание, какой же процесс реконструируется. Большое значение при культурогенетических реконструкциях имеет и разграничение корреляционных и причинно-следственных зависимостей [Попов, 1983, с. 49]. Соблюдение этих принципов необходимо при культурогенетических реконструкциях. Здесь следует указать, что нами различаются понятия «культурогенез» и «этногенез». В основе реконструкции культурогенеза находится такое понятие как «конкретная историческая общность» (археологическая культура). В основе же этногенетических реконструкций лежит понятие «общность этническая». Понятия «конкретная историческая общность» и «общность этническая» не тождественны, а соотносятся как целое и часть, так же как соотносятся понятия «личность» и ее «этническая принадлежность» [Кузнецов, 1989, с. 21- 24].

При культурогенетических реконструкциях и анализе систем культурно-исторических общностей необходимо учитывать и еще одно понятие: «культурно-исторический регион». В последние десятилетия проблематика эпохи бронзы рассматривается в системе взаимоотношений «лесостепь и лесная зона». Для евразийской лесостепи и южных районов лесной зоны выделены три крупных культурно-исторических региона: донно-донецкий, заволжско-уральский и западносибирско-алтайский [Молодин, Пряхин, 1998, с. 4]. Среднее Поволжье имеет отношение ко всем трем регионам. С одной стороны, и географически, и с учетом традиционных культурно-исторических связей, оно относится к заволжско-уральскому региону (волго-уральскому). С другой стороны, средневолжская абашевская культура как составная часть абашевской культурно-исторической общности имеет связи с донно-донецким регионом. Западное направление связей предполагают и балановская, и атликасинская культуры, как региональные культуры фатьяновско-балановской культурно-исторической общности. И, в-третьих, наличие в Среднем Поволжье сеймин-ско-турбинских памятников (Сейминский и Юринский могильники, поселения с керамикой с валиком и «змейкой») связывают Среднее Поволжье с западно-сибирско-алтайским регионом.

Системный анализ культур лесной полосы Среднего Поволжья средней бронзы, с одной стороны, предполагает рассмотрение их в качестве отдельных субъектов, составляющих системы культурно-исторических общностей. А с другой стороны, принадлежность этих культур к определенным культурно-историческим регионам, включает их в культурогенез данных регионов и определение их роли в этих процессах также является важной задачей.

Научная новизна работы

В работе использованы новые источники, полученные как в результате раскопок автора (Пеленгерский I могильник, поселение Большая Гора и др.), так и других археологов (В.В. Никитин, Б.С. Соловьев, Б.В. Каховский и др.) за последние десятилетия в Среднем Поволжье. В работе культуры региона анализируются не только с позиций их принадлежности к Среднему Поволжью, но и в их взаимосвязи с различными КИР, и в свете взаимоотношений «лесная зона и лесостепь». Археологические культуры средневолжского региона рассматриваются как региональные культуры КИО. Культурогенез лесной зоны Среднего Поволжья моделируется как дискретный процесс, определяется вектор развития этого процесса. До недавнего времени средневолжская абашевская культура рассматривалась как кратковременное пребывание немногочисленной группы абашевского населения на севере Средней Волги. Попытка периодизации сред-неволжской абашевской культуры на основе анализа керамики предпринята О.В. Кузьминой. В данной работе предлагается периодизация абашевской культуры не только на основе инвентаря, но и с учетом основных признаков погребального обряда. И хотя периоды или этапы абашевской культуры выделяются, прежде всего, типологически, но это все же позволяет определить хронологические горизонты погребений.

Практическая значимость работы

Результаты исследования могут использоваться при разработке спецкурсов по древней истории и культуре средневолжского региона для вузов и колледжей, при оформлении экспозиции историко-археологического музея Республики Марий Эл. Отдельные материалы, представленные в исследовании, и выводы использовались автором и другими специалистами при написании учебных пособий и научно-популярных изданий.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

- Волосовские памятники ЭРМ, средневолжская абашевская, атликасин-ская и балановская культуры синхронны на определенных этапах своего развития;

- В Среднем Поволжье выделяется абашевско-сейминский хронологический горизонт;

- Ранний период средневолжской абашевской культуры соответствует началу формирования абашевской КИО;

- Формирование чирковской культуры не получает завершения к концу эпохи средней бронзы.

Апробация работы

Основные положения работы изложены в трех монографиях и в более чем 70 статьях и заметках. Проблемы, рассматриваемые в работе, обсуждались также на региональных и российских археологических конференциях и симпозиумах (Юрино, 1989; Саратов, 1991; Казань, 1999; Йошкар-Ола, 2000; Ижевск, 2000; Казань, 2003; Юрино, 2006), международных конференциях (Москва, 2001; Самара, 2001; Ижевск, 2002; Чебоксары, 2003; Пермь, 2003), III Международном историческом конгрессе финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2004), X Международном конгрессе финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2005), в отделе археологии МарНИИЯЛИ, на кафедре археологии Воронежского государственного университета, в отделе археологии Института истории им. Ш. Марджани АН РТ.

Основные положения и выводы диссертации изложены в трех монографиях и более чем семидесяти публикациях (общий авторский вклад 76,5 п. л.). Публикации в ведущих рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1. Болынов C.B. Проблемы культурогенеза средней бронзы лесной полосы Среднего Поволжья / C.B. Болыиов // Известия Самарского научного центра РАН. - Т. 9, № 2, апрель - июль, 2007. - Археология. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 509 - 514. (авторский вклад 0,7 п.л.).

2. Болыиов C.B. Культурные связи средневолжского, верхневолжского и волго-окского регионов / C.B. Болыиов // Известия Самарского научного центра РАН. - Т. 10, № 1, январь - март, 2008. - Археология. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 237-243. (авторский вклад 0,7 п.л.).

3. Большов C.B. Относительная хронология средневолжской абашевской культуры / C.B. Большов // Известия Самарского научного центра РАН. - Т. 10, № 4, октябрь - декабрь, 2008. - Археология. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 1265-1269. (авторский вклад 0,6 п.л.).

4. Болыпов C.B. Семантическая функция абашевского орнамента /C.B. Боль-шов // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - Т. 11, № 6, 2009. - Археология и этнография. - Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН. - С. 296-299. (авторский вклад 0,5 п.л.).

5. Болыпов C.B. Лес и степь: к проблеме контактов населения различного хозяйственно-культурного типа (на примере археологических культур неолита -бронзы севера Среднего Поволжья) / C.B. Болыпов // Научно-теоретический журнал. Научные проблемы гуманитарных исследований. — Выпуск 5, 2010. -Пятигорск: Институт региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе. - С. 5-11. (авторский вклад 0,7 п.л.).

6. Большое C.B. К вопросу о фатьяновско-балановской культурно-исторической общности / C.B. Болыпов // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2010. № 3. С. 3-11. (авторский вклад 0,7 п.л.).

7. Болыпов C.B. Керамика с геометрическим орнаментом и солярной символикой культур эпохи бронзы Чувашско-Марийского Поволжья / C.B. Большое // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. 2010. № 4. С. 7-11. (авторский вклад 0,4 п.л.).

8. Болыпов C.B. История полевых исследований абашевской культуры в Среднем Поволжье /C.B. Болыпов // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. 2011. № 1. С. 7-11. (авторский вклад 0,4 п.л.).

Монографии:

9. Болыпов C.B. Средневолжская абашевская культура (по материалам могильников) / C.B. Болыпов. - Йошкар-Ола: Изд-во Марийского полиграфкомбината, 2003. - 180 е., ил. (авторский вклад 19,3 п.л.).

10. Большое C.B. Лесная полоса Среднего Поволжья в эпоху средней бронзы (проблемы культурогенеза первой половины II тысячелетия до н. э.) / C.B. Болыпов. - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2006. - 232 е., ил. (авторский вклад 18,7 п.л.).

11. Большое C.B. Древние культовые памятники Марий Эл (по археологическим, этнографическим, фольклорным и историческим источникам) / C.B. Болынов, H.A. Болыпова, О.В. Данилов. - Йошкар-Ола: Map. гос. ун-т., 2008. -163 с. (авторский вклад 7,0 п.л.).

12. Болыиов C.B. В гостях у наших предков: Учеб. пособие / C.B. Болыиов, А.М. Юзыкайн - Йошкар-Ола, 2001. - 32 е., ил. (авторский вклад 2,0 п.л.).

Статьи:

13. Болыиов C.B. Полевые исследования Марийского краеведческого музея / C.B. Большое, В.В. Николаев // Археологические открытия Урала и Поволжья.

- Сыктывкар, 1989. - С. 95-96. (авторский вклад 0,1 п.л.).

14. Большое C.B. Работы Марийского республиканского краеведческого музея в зоне водохранилища / C.B. Болыиов, П.Г. Инягин, А.Ю. Казаков, В.В. Николаев // Археологические работы 1980-1986 годов в зоне Чебоксарского водохранилища. АЭМК. Вып. 15. - Йошкар-Ола, 1989. - С. 183-190. (авторский вклад 0,4 п.л.).

15. Болыпов C.B. Абашевские древности и некоторые проблемы эпохи бронзы лесной полосы Среднего Поволжья / C.B. Болыиов // Поздний энеолит и культуры ранней бронзы лесной полосы европейской части СССР. АЭМК. Вып. 19.

- Йошкар-Ола, 1991. - С. 160-169. (авторский вклад 0,5 п.л.).

16. Большов C.B. Соотношение Волго-Сурских и Волго-Вятских абашевских комплексов /C.B. Большов // Проблемы культур начального этапа эпохи поздней бронзы Волго-Уралья. - Саратов: 1991. - С. 4-6. (авторский вклад 0,1 п.л.).

17. Большов C.B. Исследования I Пеленгерского могильника /C.B. Большов // Археологические открытия Урала и Поволжья. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 14-16. (авторский вклад 0,1 п.л.).

18. Большов C.B. Работы археологической экспедиции Марийского музея в 1990-1992 гг. / C.B. Большов, М.Е. Ильин, Д.Г. Свечников // Археологические открытия Урала и Поволжья. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 16-17. (авторский вклад 0,1 п.л.).

19. Большое C.B. Археологические исследования Национального музея Республики Марий Эл / C.B. Болыпов, П.Г. Инягин, A.A. Кондаков // Марийский археографический вестник. - Йошкар-Ола, 1994. №2. - С. 152-157. (авторский вклад 0,3 п.л.).

20. Болыпов C.B. Инвентарь абашевских погребальных комплексов севера Средней Волги / С.В.Болынов, М.Е. Ильин, Д.Г. Свечников // Историко-археологическое изучение Поволжья. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 16-25. (авторский вклад 0,8 п.л.).

21. Большое C.B. Новые исследования II Виловатовского могильника /C.B. Большое, О.В. Кузьмина // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья. -Самара: Изд-во СамГПУ, 1995. - С. 81-113. (авторский вклад 1,0 п.л.).

22. Болыпов C.B. Проблемы культурогенеза в лесной полосе Среднего Поволжья в абашевское время / C.B. Болыпов // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья. - Самара: Изд-во СамГПУ, 1995. - С. 141-155. (авторский вклад 0,8 п.л.).

23. Болыпов C.B. Поселение Большая Гора (предварительные результаты исследования) / C.B. Болыпов // Новые материалы по археологии Среднего Поволжья. АЭМК. Вып. 24. - Йошкар-Ола, 1995. - С. 50-60. (авторский вклад 0,8 п.л.).

24. Большов C.B. Семантика орнаментации, культовых изображений и социально-экономическая организация древних обществ (По материалам археологических культур севера Среднего Поволжья) / C.B. Большов // Узловые проблемы современного финноугроведения: Материалы I Всероссийской научной конференции финно-угроведов. Йошкар-Ола, 1995. - С. 14-16. (авторский вклад 0,1 п.л.).

25. Большов C.B. К вопросу о поселениях культуры «текстильной» керамики в Среднем Поволжье / C.B. Большов, C.B. Кузьминых, Б.С. Соловьев // Новые материалы по археологии Среднего Поволжья. АЭМК. Вып. 24. - Йошкар-Ола, 1995. - С. 89-99. (авторский вклад 0,3 п.л.).

26. Болыиов C.B. Абашевская культура и некоторые проблемы культурогенеза севера Среднего Поволжья / C.B. Болыиов // Абашевская культурно-историческая общность в системе древностей эпохи бронзы степи и лесостепи Евразии. - Тамбов, 1996. - С. 29-30. (авторский вклад 0,1 п.л.).

27. Болынов C.B. Относительная хронология абашевских могильников Среднего Поволжья / C.B. Болыиов // Исследования П.Д. Степанова и этнокультурные процессы древности и современности: Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию П.Д. Степанова. - Саранск, 1998. - С. 68-70. (авторский вклад 0,2 п.л.).

28. Болыпов C.B. Абашевская культурно-историческая общность: дискретность или непрерывность? / C.B. Болыиов // Проблемы первобытной и средневековой археологии: Тезисы докладов I Халиковских чтений. - Казань, 1999. — С. 4647. (авторский вклад 0,1 п.л.).

29. Болыпов C.B. Датировка абашевских памятников и их место в кругу культур эпохи бронзы севера Среднего Поволжья / C.B. Болыпов // Финноугроведение. - Йошкар-Ола, 1999. - №2-3. - С. 11-13. (авторский вклад 0,2 п.л.).

30. Большое C.B. Сутырская I стоянка / C.B. Болыпов //Новые археологические открытия в Среднем Поволжье. - Йошкар-Ола, 2000. - С. 28-37. (авторский вклад 0,9 п.л.).

31. Болыпов C.B. Хронологические позиции абашевских могильников Среднего Поволжья в системе культур эпохи бронзы Волго-Уралья / C.B. Болыпов // Российская археология: достижения XX и перспективы XXI вв.: Материалы научной конференции. - Ижевск, 2000. - С. 253-256. (авторский вклад 0,3п.л.).

32. Болынов C.B. Лес и степь: взаимодействие различных хозяйственно-культурных типов /C.B. Болыпов // Проблемы реконструкции хозяйства по археологическим данным. - Йошкар-Ола, 2000. - С. 14-16. (авторский вклад 0,1 п.л.).

33. Болыпов C.B. Погребальный обряд абашевцев Среднего Поволжья, Подонья и Южного Приуралья / C.B. Болыпов // История и культура марийского народа: прошлое и настоящее. - Йошкар-Ола, 2000. - С. 16-17. (авторский вклад ОД пл.).

34. Болынов C.B. Некоторые закономерности построения орнаментальных композиций абашевских сосудов /C.B. Большое // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация: Материалы международной научной конференции «К столетию периодизации В.А. Городцова бронзового века южной половины Восточной Европы». - Самара: Изд-во ООО «НТЦ», 2001. - С. 257-262. (авторский вклад 0,4 пл.).

35. Болынов C.B. Основные характеристики погребального обряда и керамики Пеленгерского I могильника / C.B. Большое // Древности Поволжья и Прикамья. АЭМК. В. 25. - Йошкар-Ола, 2001. - С. 168-175. (авторский вклад 0,6 пл.).

36. Большов C.B. Моделирование культурогенеза и этногенеза на севере Среднего Поволжья / C.B. Большов, A.A. Власов // Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика - 2001: Материалы пятой юбилейной Международной научно-практической конференции. Том 1. - М.: Изд-во ИПУ РАН, 2001. -С. 116-122. (авторский вклад 0,5 пл.).

37. Большов C.B. Культурогенетическая ситуация на севере Среднего Поволжья в абашевское время /C.B. Большов // Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья: Материалы Международной научной конференции. К 30-летию Камско-Вятской археологической экспедиции. - Ижевск, 2002. - С. 84-90. (авторский вклад 0,4 пл.).

38. Большов C.B. К вопросу о происхождении и дальнейших судьбах средне-волжской абашевской культуры / C.B. Большов // Древние этнокультурные связи финно-угров: Материалы российской археологической конференции, посвященной 30-летию Марийского государственного университета. - Йошкар-Ола, 2002. - С. 50-59. (авторский вклад 0,6 пл.).

39. Большов C.B. О некоторых ранних и поздних признаках в погребальном обряде и инвентаре средневолжских абашевцев /C.B. Большов // Проблемы древней и средневековой истории Среднего Поволжья: Материалы ВТОРЫХ ХАЛИКОВСКИХ ЧТЕНИЙ. - Казань, 2002. - С. 55-58. (авторский вклад 0,2 пл.).

40. Болыпов C.B. Сравнительный анализ погребального обряда абашевцев Среднего Поволжья, Подонья и Южного Приуралья / C.B. Болыпов // Новые археологические исследования в Поволжье. - Чебоксары: ЧГИГН., 2003. - С. 16-23. (авторский вклад 0,5 п.л.).

41. Большов C.B. Некоторые закономерности построения абашевских орнаментальных композиций и их семантика (по материалам могильника Пеленгер 1) / C.B. Большов, Е.П. Михайлов // Новые археологические исследования в Поволжье. - Чебоксары: ЧГИГН, 2003. - С. 36-44. (авторский вклад 0,6 пл.).

42. Большов C.B. Малособарский курган абашевской культуры в Чувашии / C.B. Большов, Б.В. Каховский, Е.П. Михайлов // Новые археологические исследования в Поволжье. - Чебоксары: ЧГИГН, 2003. - С. 45^9. (авторский вклад 0,3 пл.).

43. Большов C.B. Сутырская I стоянка / C.B. Большов // Древности. Археологические исследования и музейно-краеведческая работа в Волго-Уральском регионе. Вып. 36. - Москва-Казань, 2003. - С. 79-82. (авторский вклад 0,2 пл.).

44. Большов C.B. Структурообразующие признаки средневолжской абашевской культуры / C.B. Большов // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие: Материалы международной научной конференции. -Чебоксары, 2003. - С. 89-91. (авторский вклад 0,1 пл.).

45. Большов C.B. Абашевская керамика могильника Пеленгер I / C.B. Большов, О.В. Кузьмина // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие: Материалы международной научной конференции. - Чебоксары, 2003. - С. 181-187. (авторский вклад 0,4 пл.).

46. Большов C.B. Абашевско-сейминские параллели (к вопросу о датировке волго-вятской группы абашевских могильников) /C.B. Большов // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию О.Н. Бадера. — Пермь, 2003. - С. 71—72. (авторский вклад 0,1 п.л.).

47. Болынов C.B. Ранние и поздние погребальные комплексы средневолжской абашевской культуры / C.B. Болыиов, A.A. Власов // Из археологии Поволжья и Приуралья. - Казань, 2003. - С. 40^6. (авторский вклад 0,3 п.л.).

48. Болыиов C.B. Виловатовский II могильник - основополагающий памятник средневолжской абашевской культуры / C.B. Большое // Игнатьевские чтения. -Йошкар-Ола, 2003. - С. 97-99. (авторский вклад 0,1 п.л.).

49. Болынов C.B. Курганы Волго-Вятского междуречья (материалы к археологической карте Республики Марий Эл) / C.B. Большов // Взаимодействие кульо тур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. АЭМК. Вып. 27. - Йошкар-Ола, 2004. - С. 42-47. (авторский вклад 0,3 п.л.).

50. Большов C.B. Абашевские могильники Среднего Поволжья (сравнительный анализ погребального обряда абашевских могильников Волго-Сурского и Волго-Вятского междуречья / C.B. Большов // Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. АЭМК. Вып. 27. - Йошкар-Ола, 2004. -С. 48-55. (авторский вклад 0,6 п.л.).

51. Большов C.B. Древние культовые памятники Марий Эл (к реконструкции мифологической картины мира древнего населения края) / C.B. Большов // Формирование, историческое взаимодействие и культурные связи финно-угорских народов. - Материалы III Международного исторического конгресса финно-угорских народов. - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2004. - С. 454-456. (авторский вклад 0,1 п.л.).

52. Большов C.B. К вопросу о выделении культурных групп погребений в сред-неволжских абашевских могильниках / C.B. Большов // Древность и средневековье Волго-Камья. - Материалы ТРЕТЬИХ ХАЛИКОВСКИХ ЧТЕНИЙ. - Казань-Болгар, 2004. - С. 28-31. (авторский вклад 0,1 п.л.).

53. Большов C.B. Планиграфия распространения типов сосудов и орнаментальных композиций в могильнике Пеленгер I / C.B. Большов, О.В. Кузьмина // Вопросы археологии Урала и Поволжья. Вып. 2. - Самара: Изд-во «Самарский университет», 2004. - С. 115-145. (авторский вклад 1,5 п.л.).

54. Большов C.B. Антропоморфная пластика малых форм по материалам археологических памятников Марий Эл / C.B. Большов, А.И. Иванов, В.В. Николаев // Народное искусство, художественные промыслы и ремесла. - Чебоксары, 2004. - С. 54-57. (авторский вклад 0,1 п.л.).

55. Большов C.B. Изображения утки на археологических предметах и в марийской вышивке как этноопределяющий образ / C.B. Большов, Н.А Болыиова // Народное искусство, художественные промыслы и ремесла: проблемы сохранения, развития и возрождения. - Чебоксары, 2004. - С. 45-53. (авторский вклад 0,5 п.л.).

56. Большов C.B. Проблемы культурогенеза лесной полосы Среднего Поволжья в конце средней - начале поздней бронзы /C.B. Большов // Тезисы секционных докладов X Международного конгресса финно-угроведов: Фольклористика и этнология. Литературоведение. Археология, антропология, этническая история: III часть. - Йошкар-Ола, 2005. - С. 206-207. (авторский вклад 0,1 п.л.).

57. Большов C.B. Средневолжская абашевская культура в системе абашевской культурно-исторической общности (хронология и периодизация / C.B. Большов // Археология восточноевропейской лесостепи: Пастушеские скотоводы восточноевропейской степи и лесостепи эпохи бронзы (историография, публикации). Вып. 19. Воронеж, 2006. - С. 109-120. (авторский вклад 1,0 п.л.).

58. Большов C.B. Погребение жрицы-шамана II Виловатовского могильника / C.B. Большов // Проблемы теории и практики преподавания горномарийского языка, литературы, истории и культуры. - Йошкар-Ола, 2006. - С. 11-15. (авторский вклад 0,4 п.л.).

59. Большов C.B. Типолого-хронологический горизонт волосовских поселений эпохи раннего металла / C.B. Большов, В.В. Никитин // Вопросы археологии

Поволжья. В. 4. - Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2006. - С. 252257. (авторский вклад 0,3 пл.).

60. Большов C.B. Мировоззренческая модель мира средневолжских абашевцев (к вопросу реконструкции и интерпретации) / C.B. Большов // Вопросы археологии Поволжья. Вып. 4. - Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2006. - С. 258 -263. (авторский вклад 0,4 п.л.).

61. Большов C.B. Моделирование культурогенеза лесной зоны Среднего Поволжья / C.B. Большов // Исследования по древней и средневековой археологии Поволжья. - Чебоксары, 2006. - С. 102-124. авторский вклад 1,2 п.л.).

62. Большов C.B. Семантика абашевского орнамента / C.B. Большов // Структурно-семиотические исследования в археологии. Т. III. - Донецк, 2006. - С. 291- 302. (авторский вклад 1,0 п.л.).

63. Большов C.B. Сейминско-турбинские памятники лесного Поволжья и курганы абашевской общности / C.B. Большов // Влияние природной среды на развитие древних сообществ. Материалы научной конференции, посвященной 50-летию Марийской археологической экспедиции. - Йошкар-Ола: Изд-во ОАО «МПИК», 2006. - С. 70-82. (авторский вклад 1,0 п.л.).

64. Большов C.B. Изображение медведя на археологических предметах и в марийской обрядовой вышивке /C.B. Большов, H.A. Большова // Музейный вестник. Вып. № 1. - Йошкар-Ола, 2007. - С. 5-11. (авторский вклад 0,5 п.л.).

65. Большов C.B. Изображение лося (оленя) и коня на археологических предметах и в марийской обрядовой вышивке / C.B. Большов, H.A. Большова // Музейный вестник. Вып. № 1 - Йошкар-Ола, 2007. - С. 12-32. (авторский вклад 0,7 п.л.).

66. Большов C.B. Археологические культовые памятники как источник реконструкции древних верований (эпоха камня - ранний железный век) /C.B. Большов // К истории межконфессионального согласия. Йошкар-Ола, 2007. - С. 828. (авторский вклад 1,2 п.л.).

67. Болыдов C.B. Абашевское время на Средней Волге / C.B. Болыиов // Проблемы первобытной и средневековой археологии Волго-Камья. АЭМК. Вып. 30. - Йошкар-Ола, 2007. - С. 51-68. (авторский вклад 1,0 пл.).

68. Большов C.B. Средневолжская абашевская культура (семиотический аспект) / C.B. Большов // Музейный вестник. Вып. № 2. - Йошкар-Ола, 2008. - С. 201— 218. (авторский вклад 1,0 п.л.).

69. Большов C.B. Проблемы культурогенеза лесной полосы Среднего Поволжья конца средней - начала поздней бронзы /C.B. Большов // Материалы X Международного конгресса финно-угроведов: Археология, антропология и история. Часть VI. - Йошкар-Ола, 2008. - С. 91-101. (авторский вклад 0,8 п.л.).

70. Большов C.B. Семантика погребального обряда и украшений (к реконструкции мировоззренческой модели абашевских племен) / C.B. Большов // Археологические памятники Восточной Европы. - Сборник научных работ. - Воронеж: Научная книга, 2009. - С. 112-129. (авторский вклад 0,8 п.л.).

71. Большов C.B. Погребение Виловатовского II могильника с культовыми признаками обряда /C.B. Большов // Археологические памятники Восточной Европы. - Сборник научных работ. - Воронеж: Научная книга, 2009. - С. 170-171. (авторский вклад 0,1 п.л.).

72. Большов C.B. Хронологическое соотношение абашевской, атликасинской и балановской культур / C.B. Большов // Научный Татарстан. Гуманитарные науки. Археология и история. - Казань: Издательство «Фэн» АН РТ, 2009, № 2. -С. 21—26. (авторский вклад 0,3 п.л.).

Структура диссертации, ее объем

Работа состоит из введения, 6 глав, заключения, библиографического списка, двух приложений и иллюстраций. Приложения включают: каталог основных памятников и цифровые таблицы с характеристикой памятников средней бронзы. Объем: основной текст - 347 е.; текстовые приложения - 2; таблицы - 46; иллюстративное приложение - 56 ед.; список источников и литературы - 451 позиция. Общий объем работы - 542 с.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лесная полоса Среднего Поволжья в эпоху средней бронзы: проблемы культурогенеза первой половины II тыс. до н.э."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Средневолжская волосовская, абашевская, балановская и атликасинская культуры входят в сложные системы: культурно-исторические общности. Средневолжские сейминско-турбинские памятники рассматриваются в системе модели сейминско-турбинского феномена. Вхождение вышеназванных культур в различные культурно-исторические общности, которые в свою очередь относятся к разным культурно-историческим регионам, связывают лесную зону Среднего Поволжья с различными очагами культурогенеза. Все это приводит к тому, что при решении проблем культурогенеза Среднего Поволжья необходимо учитывать его связи с крупными культурно-историческими регионами: до-но-донецким, заволжско-уральским и западносибирско-алтайским. Для этого важным и необходимым является выделение единых хронологических пластов памятников с аналогичными структурообразующими признаками или близких по показателям несущим «реперную» информацию. Распространение захоронений литейщиков в доно-волжской абашевской, фатьяновской, катакомбной, полтавкинской и кротовской культурах имело стадиальный характер [Молодин, Пряхин, 1998, с. 4]. К этому кругу культур, вероятно, следует добавить средне-волжскую абашевскую и атликасинскую культуры.

Рассматривая проникновение племен шнуровой керамики на территорию занятую поздневолосовскими племенами, В.М. Массон считает, что в результате этого проникновения происходило не только вытеснение волосовского населения, но и его частичная ассимиляция. Он полагает, что культурная и хозяйственная трансформация явились результатом не столько внешних импульсов, сколько определялась прямым переселением групп населения с новыми стандартами и эталонами [Массой, 1996, с. 6]. Такой же точки зрения придерживается и В.Ф. Генинг, который считает, что проникновение отдельных групп скотоводов на южную окраину леса не привело к хозяйственному сдвигу у культур Восточной Европы. А произошло это только с проникновением скотоводства и переселением самих скотоводов [Генинг, 1990, с. 20]. Подобные процессы наблюдаются и в лесной зоне Среднего Поволжья, где хозяйственные изменения у местных племен охотников и рыболовов происходят в результате переселения сюда скотоводческих племен с традициями эпохи развитой бронзы. Корреляция поздних этапов волосовской культуры с культурами эпохи бронзы не означает, что волосовскую культуру следует относить к эпохе бронзы. Археологические культуры могут совподать в абсолютном времени, но по своим характеристикам и уровню развития относится к различным археологическим эпохам, что мы и наблюдаем на севере Среднего Поволжья.

Как справедливо отмечает А.Т. Синюк, природно-географическая среда является одним из элементов, который входит в систему факторов в качестве компонента, определяющих хронологию и периодизацию этапов древней истории и культурогенетических процессов [Синюк, 1996, с. 263]. На ранних стадиях развития человеческого общества роль географического фактора в развитии общества очень значительна. Естественно-географическая среда не только влияла, но и определяла своеобразие хозяйственно-производственного, а вместе с ним и социально-культурного развития общества. Зависимость общества от природы тем значительнее, чем ниже хозяйственно-социальная организация конкретного исторического общества [Вдовин, 1984, с. 182-186]. Палинологические исследования свидетельствуют о существовании лесостепного ландшафта в эпоху бронзы на рассматриваемой территории [Каховский, 1985, с. 2526; Спиридонова, 2000, с. 158-159]. Одной из основных причин появления на севере Среднего Поволжья племен, хозяйство которых необходимо связывать с лесостепным ландшафтом, и явилось, по-видимому, изменение климата и значительное смещение к северу лесостепной зоны в эпоху бронзы.

А.Т. Синюком разработана модель взаимодействия южных (степных и лесостепных) и северных (лесных) культур для Донской лесостепи. Он доказывает возможное существование на одной территории разных этносов, различающихся по формам хозяйствования [Синюк, 2001, с. 86-95]. Эти процессы характерны и для лесной зоны Среднего Поволжья. На одной территории сосуществуют племена различных культурогенетических традиций: поздневолосов-ские, балановские, атликасинские и абашевские.

Конец III - начало II тыс. до н. э. - наступление новой эпохи: эпохи раннего металла в развитии местных племен лесной полосы Восточной Европы. Предшествующий период в истории населения этой территории связан с глубоким освоением пространств Русской равнины. В этот период вырабатываются устойчивые формы хозяйства присваивающего типа. Основы комплексного охотничье-рыболовческого хозяйства, заложенные еще в неолите, получили развитие и достигли расцвета в начале эпохи раннего металла, .в энеолитиче-ское время. Большое число энеолитических памятников на этой территории свидетельствует о том, что между человеком и природой были выработаны устойчивые взаимоотношения.

Эпоха энеолита центра Русской равнины определяется развитием на этой территории волосовской культурно-исторической общности. Данный регион по своим физико-географическим характеристикам представлял идеальные условия для сложения высокоэффективного хозяйства присваивающего типа. Схожие природные условия определили единый, во всех основных чертах, тип хозяйства на обширной территории Волго-Окского междуречья, Верхнего и Среднего Поволжья, Нижнего Прикамья. Уходящие в глубокую древность традиции охотничье-рыболовческого хозяйства явились той консолидирующей основой, которая определила и единый хозяйственно-культурный тип, фиксируемый на этой территории к концу III - началу II тыс. до н. э. Различия, те или иные вариации и специфические черты у отдельных региональных культур волосовской культурно-исторической общности не нарушали единства общности и носили региональный характер. Исследователи волосовской общности (В .А. Городцов, А .Я. Брюсов, H.H. Турина, И.К. Цветкова, Д.А. Крайнов, О.Н. Бадер, А.Х. Халиков, В.В. Никитин и др.) выделяют различные периоды и этапы развития волосовской культурно-исторической общности. Но в целом развитие волосовской общности сводится к трем классическим периодам или этапам: ранний, развитый и поздний.

Начало II тыс. до н. э. в лесной полосе Среднего Поволжья связано с большими культурно-экономическими изменениями. Эти изменения главным образом определяются проникновением в лесную зону Поволжья племен с различными культурогенетическими традициями, но с общим экономико-социальным укладом. Структуру культурогенетических различий определяет, прежде всего, погребальный обряд и керамика. То немногое общее, что можно привести, сводится к наличию курганного погребального обряда в абашевских и атликасинских могильниках. Отдельные общие орнаментальные композиции геометрического характера отмечаются в керамике этих культур. В целом куль-турогенетические различия носят принципиальный структурообразующий характер.

На памятниках волосовской культуры, конца второго этапа (по В.В. Никитину) или на четвертом поздневолосовском этапе развития (по Д.А. Крайно-ву), отмечаются следы металлообработки в виде тиглей, капель меди и немногочисленных невыразительных медных орудий. Как считает В.В. Никитин процессы, связанные с появлением металлообработки на волосовских памятниках, начинаются на развитом этапе средневолжской волосовской культуры (Руткин-ское, III Баркужерское, I Мазарское поселения). Время второго этапа, по мнению А.Х. Халикова укладывается в первую четверть II тыс. до н. э. Этим же временем датирует поздневолосовский этап и Д.А. Крайнов [Халиков, 1969, с. 163-165; Крайнов, 1987, с. 14-15]. Таким образом, начало эпохи раннего металла на севере Среднего Поволжья связано со средневолжской волосовской культурой — региональной культурой волосовской общности.

На позднем и завершающем этапах развития средневолжской волосовской культуры (по В.В. Никитину) продолжается эволюция культуры. Волосовское население традиционно занимается рыболовством и охотой. Волосовские поселки приурочены к большим водоемам и расположены, в основном, по берегам крупных рек: Волга, Ветлуга и их притоки. Волосовские поселения увеличиваются в размерах и насчитывают до 15 жилищ, располагающихся, как правило, двумя параллельными рядами и соединенные переходами (II Ахмылов-ское, II Выжумское, Уржумкинское, Кубашевское, Галанкина Гора поселения, Юринская стоянка). Таким образом, на позднем и завершающем этапах развития средневолжской волосовской культуры в организации поселений и домостроительстве продолжаются волосовские традиции. Достигает совершенства технология обработки кремня. Но вместе с этим в материальной культуре отмечается и ряд новых черт. Так в керамике появляются (при сохранении предыдущих технологических традиций) новые формы сосудов и новые орнаментальные мотивы, характерные для фатьяновско-балановских племен. Появление металлообработки также свидетельствует о том, что местные племена перенимают новые технологии у пришельцев. На позднем этапе волосовские племена уже окончательно осваивают плавку меди: на Панфиловской, V Удельно-Шумецкой кроме обломков тиглей и шлаков найдены также ножи, шилья и фрагменты украшений. И все же, несмотря на появление у племен волосовской культуры определенных навыков металлообработки, нельзя утверждать о переходе волосовцев к новой экономической модели - хозяйству производящего типа. У волосовцев и на позднехм этапе развития продолжают сохраняться неолитические традиции. В.В. Никитин датирует поздний этап волосовской культуры рубежом III и II тыс. до н.э. [Никитин, 1996, с. 151]. В этот период волосовские племена только начинают переход к производящим формам хозяйства. У энеолитических племен лесной зоны Восточной Европы, в отличие от южного энеолита, продолжает господствовать охотничье-рыболовческий тип хозяйства. Существование волосовской культуры в абсолютной хронологии совпадает с существованием в степной и лесостепной зоне Восточной Европы скотоводческих и земледельческих культур энеолита и раннего бронзового века [Васильев, Кузнецов, Турецкий, 2000, с. 20]. Но уровень развития экономических и социальных процессов у племен средневолжской волосовской культуры не позволяет-отнести ее к культурам раннего бронзового века. Следует согласиться с JI.A. Наговицыным, который считал, что в лесной зоне Поволжья и При-уралья не известны культуры ранней бронзы и здесь нет фактологического материала, свидетельствовавшего о сложении на этой территории культур раннего бронзового века [Наговицын, 1990, с. 98-99]. По всем основным параметрам, по структурообразующим признакам, волосовская культура входит в обширную культурно-историческую общность энеолитических племен с пережиточными неолитическими традициями, занимавших территорию Верхнего, Среднего Поволжья, Нижнего Прикамья и бассейн Оки (Д.А. Крайнов). Другое дело, что с технологией плавки металла и металлообработкой волосовцев знакомят племена культур развитого бронзового века: фатьяновская - в Волго-Окском междуречье и балановская, атликасинская и абашевская - в лесной полосе Среднего Поволжья. Поэтому и не удивительно, что на поздневолосовских поселениях лесной зоны Среднего Поволжья отмечены столь многочисленные свидетельства развитой металлообработки.

Е. Н. Черных и C.B. Кузьминых считают, что волосовский очаг металлообработки существовал в досейминское время и что на него определенное воздействие оказали абашевские племена [Черных, Кузьминых, 1977, с. 95]. Эта гипотеза дает основание предполагать контакты абашевских племен с волосов-скими уже на развитом этапе развития последних. Д.А. Крайнов высказывает мнение о возможности знакомства средневолжских волосовских племен с металлом даже раньше фатьяновских [Крайнов, 1987, с. 20]. Все это предполагает южное или юго-западное направление проникновения металла на территорию волосовской культурно-исторической общности. И проникновение это необходимо связывать с культурами лесостепной зоны Восточной Европы. Выделение двух категорий артефактов с культурной значимостью: балановско-атликасинская и абашевская керамика, встречаемая на волосовских поселениях, и изделия из металла, и/или следы металлообработки (тигли, ошлаковки, капли меди) позволили выделить типолого-хронологический горизонт волосовских поселений эпохи раннего металла.

Наряду с местными племенами средневолжской волосовской культуры в культурогенезе лесной зоны Среднего Поволжья участвуют и пришлые племена абашевской, балановской и атликасинской культур, а на заключительном этапе культурогенеза конца средней бронзы в этот процесс включаются и сей-минско-турбинское население. Следует отметить, что и средневолжская абашевская культура, и балановская, и атликасинская характеризуются сложившимися признаками погребального обряда и категориями инвентаря, позволяющими относить их к развитому периоду эпохи бронзы. Поэтому не удивительно то, что на позднем этапе развития волосовской культуры у нее фиксируется развитая металлообработка. У волосовской культуры происходит своеобразный скачок от неолитических охотничье-рыболовческих форм хозяйства к одному из основных признаков производящего хозяйства - металлообработке. И хотя в волосовской культуре нет того набора металлических орудий и оружия как в средневолжской балановской и украшений из металла как в абашевской, все же можно говорить, что волосовцы перенимают навыки металлообработки у племен с развитым металлургическим производством.

Наиболее достоверны контакты средневолжской волосовской культуры с балановскими и атликасинскими племенами. Ранние контакты этих культур фиксируются, в основном, в приустьевой части р. Ветлуга, в Левобережье Волги. На таких поселениях как Нижняя Стрелка IV и Удельный Шумец VII в волосовских жилищах-полуземлянках вместе с поздней волосовской керамикой (керамика выжумского типа по Б.С. Соловьеву) найдена балановско-атликасинская керамика как с простым линейным, так и с геометрическим орнаментом и «атликасинским» зигзагом. Балановская керамика, а также следы

-л ^ / металлургии в виде тиглей и капель меди найдены в жилище № 4 поздневоло-совского II Ахмыловского поселения. Керамика с валиком и «змейкой», которая связывается с сейминско-турбинскими племенами, с кротовской культурой, на этих памятниках отсутствует. Таким образом, можно с определенной уверенностью утверждать, что уже на развитом этапе средневолжская волосовская культура имеет контакты с балановскими и атликасинскими племенами. Как уже отмечалось, фиксируется и определенное балановско-атликасинское влияние на формообразование и орнаментацию поздневолосовских сосудов (В.В. Никитин). Вероятно, в этот период, к концу первой четверти II тыс. до н. э. в Левобережье Волги (в приустьевой части р. Ветлуга) начинаются процессы проникновения новых культурных традиций в местную неолитическую среду охотников и рыболов. С этим проникновением, собственно, и связано наступление новой энеолитической эпохи в лесной полосе Среднего Поволжья. И время это определяется балановско-атликасинскими памятниками. Наряду с гипотезой О.Н. Бадера и А.Х. Халикова о выделении атликасинского этапа в балановской культуре, который следует за балановским этапом и является одним из ранних в развитии культуры, существует и другая гипотеза, предложенная П.М. Кожиным. Он считает, что балановские и атликасинские памятники относятся не к различным этапам одной культуры, а являются памятниками разных культур [Кожин, 2004, с. 93]. Поэтому не является чем-то удивительным одновременное нахождение в одних жилищах поздневолосовских поселений и балановской и атликасинской керамики - она сосуществует во времени.

Не до конца ясно хронологическое и культурогенетическое соотношение балановских и атликасинских памятников. С одной стороны, фиксируются значительные различия в погребальном обряде и орнаментации керамики. Курганный атликасинский погребальный обряд с кремацией и значительной ролью огня в погребальном ритуале отличается от балановского погребального обряда. В атликасинских курганах захоронения осуществлялись в неглубоких могильных ямах или на площадках на уровне погребенной почвы. А балановский погребальный обряд характеризуется грунтовыми могильниками с глубокими погребениями до двух метров. Вместе с этим в Балановском могильнике отмечена и группа атли-касинских погребений, которые хорошо маркируются керамикой с геометрическим орнаментом или типичным «атликасинским» зигзагом. При этом следует отметить, что при наличии в атликасинских погребениях Баланов-ского могильника атликасинского погребального инвентаря, погребальный обряд является балановским. Отличия сводятся к появлению коллективных и парных погребений. Достаточно трудно предположить эволюцию погребального обряда в рамках одной культуры: балановского в атликасинский. Появление атликасинских признаков в Балановском могильнике может объясняться влиянием определенной группы населения отличной от балановской. Атликасинская группа населения убедительно документируется курганами атликасинского типа с погребальным обрядом, коренным образом отличным от балановского погребального обряда. Вероятно, не имеет принципиального значения, как называть атликасинские памятники: памятниками атликасинского типа или атлика-синской культурой. Важным является то, что в данном случае наблюдается не хронологическая смена одного этапа культуры другим, а фиксируются памятники различного культурогенетического типа. Возможно, такие явные отличия атликасинских памятников от фатьяновско-балановских объясняются связью первых с лесостепной зоной. В хронологическом отношении, вряд ли, можно предположить какой-то значительный интервал между балановскими и атлика-синскими памятниками. Они сосуществуют во времени, если следовать определениям А.Х. Халикова и О.Н. Бадера поселения Галанкина Гора как раннебала-новского памятника [Бадер, Халиков, 1976, с. 78].

Есть все основания считать, что уже на раннем этапе контактов волосов-ского и балановского населения в этих процессах принимают участие атликасинские племена, свидетельство этому находим на поздневолосовских поселениях, в том числе и на поселении Галанкина Гора, где вместе с поздневолосов-ской керамикой встречена и балановская, и атликасинская (Б.С. Соловьев). Таким образом, можно утверждать, что нет какого-то значительного хронологического разрыва между балановскими и атликасинскими памятниками. Даже более того, то своеобразие балановской культуры, которое позволяет выделять ее в фатьяновско-балановской культурно-исторической общности обеспечивают, прежде всего, именно памятники атликасинского типа. Атликасинская керамика встречена также и фатьяновских памятниках Иваново-Горьковской группы (Скомороховский могильник, поселение Оленья Гора и др.) [Гадзяцкая, 1976, с. 110-111]. Предполагается, что в конце балановского - начале атликасинского этапа происходит проникновение балановских племен на фатьяновскую территорию. Это документируется, прежде всего, керамикой атликасинского типа [Бадер, Халиков, 1976, с. 78]. Таким образом, видим, что в фатьяновско-балановской общности происходят процессы, которые захватывают все регионы общности и являются едиными для региональных культур фатиьяновско-балановской культурно-исторической общности.

Атликасинскую группу населения, судя по погребальному обряду, вероятно, необходимо связывать с лесостепным миром. Определенные параллели находим в среднеднепровской культуре, где также фиксируется большое разнообразие в погребальном обряде. В том числе известен и курганный погребальный обряд со значительной ролью огня в обряде [Артеменко,1987, с. 37-42].

В период появления в лесной зоне Среднего Поволжья балановского и атликасинского населения территория Правобережья Волги, от р. Сура до р. Свияга, вероятно, была занята абашевским населением. И фатьяновско-балановские и атликасинские племена, дойдя до устья Суры, были вынуждены переправиться на левый берег Волги (устье р. Сура находится не более чем в 20-25 км от устья р. Ветлуга). Поселения Нижняя Стрелка IV и Удельный Шу-мец VII находятся на левом берегу Волги, напротив устья Суры. В результате контактов местных волосовских племен и пришлых балановско-атликасинских в приустьевой части Ветлуги начинает складываться новое симбиозное образование: основой этого образования являются местные волосовские племена, перенимающие более передовые хозяйственно-социальные формы пришельцев -балановцев и атликасинцев. Свидетельством преобладания в этом образовании волосовского компонента является продолжение традиций волосовского домостроительства и организации пространства поселений. Но при этом следует отметить, что здесь фиксируется лишь самое начало перехода местных племен к новым формам хозяйства и новой социальной организации. Все эти процессы начинаются в период развитого этапа волосовской культуры и достигают своего максимума на завершающем этапе развития культуры, который совпадает с началом формирования чирковской культуры (А.Х. Халиков, Б.С. Соловьев). В начальный период в сложении чирковской культуры принимают участие племена только трех культур: волосовской, балановской и атликасинской. На поселениях этого времени (Удельный Шумец VII) встречается только волосовская, балановская и атликасинская керамика, но нет «валиковой» керамики и керамики со «змейкой» [Соловьев, 2000, с.109-112]. Подобные процессы протекают и на Верхней Волге, где в результате фатьяновско-волосовских контактов образуется так называемая «фатьяноидная» керамика.

Абашевские племена проникают в лесную зону Среднего Поволжья на раннем этапе развития абашевской культурно-исторической общности. Вероятно, их исходным регионом являлось лесостепное Подонье. Верховья р. Сура подходят вплотную к притокам Дона: р. Воронеж, Хопер и др. Цепочка абашев-ских памятников тянется от Подонья по р. Сура к Среднему Поволжью. Ранне-абашевские погребальные комплексы Подонья (I и II обрядовые группы погребений Подклетненского могильника) наиболее близки ранним погребальным комплексам Виловатовского II могильника. Первоначально абашевские племена осваивают наиболее удобное для их хозяйственной модели Волго-Сурское междуречье. Абашевские могильники располагаются в непосредственной близости от Волги (не более 5-10 км). В это время они, очевидно, контролируют главную водную артерию региона - Волгу и Правобережье Среднего Поволжья от р. Сура до р. Свияга. Средневолжская абашевская культура является региональной культурой абашевской общности. В развитии средневолжской абашев-ской культуры выделяется три этапа или периода. Первый (ранний) этап связан с проникновением абашевских племен в лесную зону Среднего Поволжья. Первоначально абашевцы осваивают только Правобережье Волги, но постепенно проникают и в глубинные районы Волго-Вятского междуречья.

На развитом этапе (рис. 6) абашевские племена продолжают контролировать главную водную артерию края - Волгу. Для этого периода развития абашевской культуры выделяется типологический горизонт погребений с сосудами с геометрическим орнаментом. Горизонт этих погребений совпадает с существованием в Среднем Поволжье атликасинских памятников, в которых также достаточно четко выделяется группа погребений с сосудами с геометрическим орнаментом.

Средневолжские абашевская, балановская и атликасинская культуры являются культурами развитого бронзового века с устоявшимися производящими формами хозяйства. Примерно, одинаковый уровень развития этих культур не позволял одной культуре оказывать какое-либо существенное влияние на другую. Культуры входили в достаточно мощные культурно-исторические общности, что давало им возможность развиваться самостоятельно, получая передовые технологии из более развитых регионов общностей. Есть основания предположить, что процессы развития абашевской, баалновской и атликасинской культур в лесной зоне Среднего Поволжья протекали мирно. Но не исключено и то, что в конце развитого этапа средневолжской абашевской культуры бала-новские и атликасинские племена начали теснить абашевцев, занимая их территории в междуречье Суры и Свияги. В это период абашевские племена могли начать переход в Левобережье Волги. Но массовый их переход в Волго-Вятское междуречье относится к позднему этапу их развития и связан, вероятно, с совершенно другими событиями происшедшими на севере Средней Волги.

Поздний этап развития абашевской культуры (рис. 7) в Среднем Поволжье характеризуется появлением коллективных погребений с сейминскими наконечниками стрел. Этот этап определяет и типологический горизонт погребений металлургов в фатьяновской, атликасинской и абашевской культурах. По времени он совпадает с появлением на Средней Волге сейминско-турбинских племен. Сейминское время в лесной зоне Среднего Поволжья определяется такими памятниками как Сейминский и Юринский могильники, а также комплексами с «валиковой» керамикой и керамикой со «змейкой» на волосовско-балановских или чирковских поселениях. Керамику с валиком и «змейкой» есть основания связывать с кротовской культурой.

Моделирование культурогенеза лесной полосы Среднего Поволжья эпохи средней бронзы усложняется определением роли в этих процессах восточного импульса, связанного с западносибирско-алтайским культурно-историческим регионом. Западное направление связей указывают средневолж-ская абашевская, балановская и атликасинская культуры. Чирковско-сейминская или чирковская культура напротив указывает восточное направление связей: хотя и считается, что одним из компонентов в ее сложении явилась балановская культура.

Одним из наиболее значительных поселенческих памятников в лесной зоне Среднего Поволжья, материалы которого позволяют соотнести население различных археологических культур, является Юринская стоянка. Если определить жилища Юринской стоянки как условно закрытые комплексы и допустить одновременное залегание в них волосовской, балановской, атликасинской, абашевской и «валиковой» керамики (В.В. Никитин, Б.С. Соловьев), то мы получаем еще одно свидетельство о синхронности вышеназванных культур.

Переход абашевских племен в Левобережье Волги и освоение ими Волго-Вятского междуречья вопрос не до конца ясный. Во всяком случае, курганы абашевской культуры неизвестны в Поветлужье, где сосредоточены в основном памятники со смешанным волосовским, балановским и атликасинским материалом. Переход абашевцев в Волго-Вятское междуречье происходит в результате балановского давления и связан с их начальным появлением на севере

Среднего Поволжья или относится к более позднему времени? Во всяком случае, ответ на этот вопрос необходимо искать в материалах абашевских курганов с коллективными захоронениями и признаками насильственной смерти аба-шевцев (Пепкинский курган, Алгашинский и Абашевский могильники). Казалось бы, ответ на этот вопрос дают сейминские наконечники стрел в абашевских костяках этих могильников. Но наконечники стрел с выраженными шипами и треугольным черешком встречаются не только в сейминско-турбинских памятниках. Они известны и в смешанных комплексах поселений с балановской и «валиковой» керамикой, и в так называемой чирковской культуре. Встречаются подобные наконечники и в фатьяновских памятниках московско-клязьминской группы. Но как считает О.В. Кузьмина они несколько отличаются от наконечников стрел найденных в костяках погребенных в средневолжских абашевских могильниках [Кузьмина, 1992, с. 59-73]. Нахождение подобных наконечников на севере Средней Волги в кургане Атликасы и Балановском могильнике, возможно, объясняется тем же явлением, что и их находки в абашевских курганах. Определенные следы насильственной смерти балановцев отмечаются О.Н. Бадером в Балановском могильнике. Известны подобные случаи и в фатьяновских могильниках Верхней Волги (Волосово-Даниловский, Фатья-новский, Мытищинский и др.). В этих могильниках погребения разграблены, кости перемешаны и побиты. Все это связано не с волосовскими племенами, а новыми пришельцами, хорошо вооруженными металлическим оружием (Д.А. Крайнов). Не исключено, что на севере Среднего Поволжья и абашевские, и балановские племена сталкиваются с сейминско-турбинскими племенами. А, судя по материалам Галичского клада и отдельным сейминско-турбинским находкам, сейминце-турбинцы не только уходят на Оку, где оставляют могильник Решное, но и поднимаются по Волге вплоть до Верхнего Поволжья и выше. Сейминские наконечники стрел найдены в абашевских погребениях на стоянке Сахтыш II (рис. 48, 1) и Ульново [Уткин, 1993, с. 3-4]. Не удивительно, что часть средневолжских абашевцев, уходя от сейминско-турбинского преследования, уходят в Волго-Вятское междуречье. Следы средневолжских абашевских племен отмечаются и в Волго-Окском междуречье (могильники Орлово 1, Пет-ряиха, Сенинские Дворики), а также на Верхней Волге (Кухмарь). В этих регионах они также появляются в результате сейминско-турбинского давления. Другая часть средневолжских абашевцев была включена в сейминско-турбинское движение. Свидетельства этому находим в Юринском могильнике, где известны абашевские ножи с ромбической пяткой и наконечник копья с округло-ромбическим стержнем и боковым ушком (рис. 49, 1-2). Ареал распространения этих копий в сейминско-турбинских могильниках (Сейма, Решное, Юрино) совпадает с ареалом распространения абашевской культурно-исторической общности. Аналогичные копья известны и в абашевских курганах Подонья Селезни 2 и Большая Плавица (рис. 49, 3-4). Интересно, что копье из покровско-абашевского кургана Большая Плавица (КД - 30 по E.H. Черных и C.B. Кузьминых) найдено в жертвеннике № 1 кургана и воткнуто в перекрытие жертвенника [Мельников, 2003, с. 244]. Такая черта обряда отмечается в сейминско-турбинских могильниках Турбино I (в могиле 101), Решное (копья воткнуты рядом с погребениями 1, 2, 4), Ростовка (дно, стенка или край могилы). Аналогичное копье найдено и в Покровском могильнике [Черных, Кузьминых, 1989, с. 19-21, 79]. Но наиболее убедительным свидетельством включения средневолжских абашевцев в сейминско-турбинстсое движение являются абашевские сосуды из могильника Решное [Бадер, 1976, с. 45], которые находят прямые аналогии в абашевских курганах Волго-Вятского междуречья (поздний этап развития средневолжской абашевской культуры). Все эти факты говорят о том, что абашевские племена не только являлись участниками сейминско-турбинского движения, но по мере прохождения сейминцев через абашевские территории постепенно становились одной из основных его составляющих сил. Затухание сейминско-турбинского импульса в пределах Волго-Окского междуречья может объясняться попаданием «сейминце-абашевцев» на территории родственных племен.

Наконечники стрел аналогичные пепкинским наконечникам стрел встречены в Ростовке, Турбино, Сейме. П.Ф. Кузнецов также считает, что Пепкин-ский курган - свидетельство абашевско - сейминского вооруженного конфликта [Бочкарев, 2002, с. 60; Болыпов, 2003, с. 71-72; Кузнецов, 2004, с. 146-154]. Следует отметить, что коллективное погребение со следами травм на черепах и сейминским наконечником стрелы обнаружено Б.В. Каховским в 1986 г. при раскопках кургана 12 Алгашинского могильника. В погребении зафиксировано 12 костяков со следами насильственной смерти [Каховский, 1986, с. 9-10]. Сей-минско-турбинское вторжение в лесную зону Среднего Поволжья не только нарушило процессы взаимодействия поздневолосовского и балановско-атликасинского населения, но и сыграло значительную роль в судьбах средне-волжских абашевцев.

Абашевцы частично были включены в сейминско-турбинское движение на запад (могильник Решное). Часть абашевцев под давлением сейминце-турбинцев были вынуждены уйти к западу, северо-западу от Среднего Поволжья. Абашевские могильники на Верхней Волге (Кухмарь) и в Волго-Окском междуречье (Орлово 1 и др.) появились в результате прихода сюда средневолж-ских абашевцев. Небольшие группы абашевцев, балановцев и атликасинцев, возможно, остались на Средней Волге и были вынуждены занять глубинные районы Волго-Вятского междуречья с выходом на Вятку. Но они уже не играли сколько-либо значительной роли в культурогенезе средневолжского региона.

Таким образом, природно-климатические условия, существовавшие на севере Среднего Поволжья в III тыс. до н. э., определили хозяйственно-социальную организацию местных племен. Южная окраина лесной зоны явилась периферией большой волосовской культурно-исторической общности. Основой хозяйства средневолжских волосовских племен являлись рыболовство и охота. На рубеже III - II тыс. до н. э., вероятно, произошли катастрофические изменения климата, приведшие к сильной засухе. Это вызвало миграцию племен из степной - лесостепной зоны на границу леса. Одной из культур, которая заняла подходящую для ее экономической модели экологическую нишу на границе леса и лесостепи явилась абашевская культура. Примерно в этот же период в Среднее Поволжье проникают балановские и атликасинские племена, занявшие восточную окраину территории фатьяновско-балановской общности. Проникновение на территорию охотников и рыболов скотоводческих племен хорошо знакомых с металлообработкой привело к значительным изменениям хозяйственной модели местных племен. Этим временем фиксируется переход местных племен к эпохе раннего металла.

Анализ культур среднего бронзового века лесной полосы Среднего Поволжья (по периодизации культур лесостепной зоны Евразии) показал неравномерность развития археологических культур на границе леса и лесостепи. Местные племена охотников и рыболов волосовской общности на севере Среднего Поволжья вступили в новую эпоху в результате продвижения на их территории скотоводческих племен хорошо знакомых с металлообработкой, и по своему хозяйственно-культурному типу относящихся к эпохе бронзы. С приходом балановского, атликасинского и абашевского населения местные племена на севере Среднего Поволжья вступают в новую эпоху - эпоху раннего металла. Средневолжские волосовские племена знакомятся с новой технологией: металлообработкой. Появление здесь племен более высокого уровня развития нельзя назвать эпизодическим, но при этом консерватизм в экономическом развитии региона сохранялся. С одной стороны, это определялось природно-климатическими условиями, существовавшими в регионе. А с другой стороны, традиции, складывающиеся веками, не позволяли осуществить резкий переход к хозяйству нового типа.

В эпоху раннего металла развитие культур имело скачкообразный характер (E.H. Черных), своего максимума развитие культур с производящей экономикой на территории Евразии достигает к концу позднебронзового века. Этот процесс характерен и для севера Среднего Поволжья. Первые шаги в становлении экономики производящего типа у местного населения региона связаны с появлением здесь абашевских, балановских и атликасинских племен. В этот период закладывались основы новой экономико-социальной организации населения севера Среднего Поволжья.

В эпоху средней бронзы в лесной зоне Среднего Поволжья, практически, на одной территории сосуществуют племена различных культурогенетических традиций: поздневолосовские, балановские, атликасинские и абашевские. Культурогенетические процессы в лесной зоне Среднего Поволжья носят дискретный характер. В этом регионе в среднем бронзовом веке не происходят процессы, связанные с формированием новых культурных образований. Новые стандарты и технологии бронзового века приносятся на эти территории более развитыми племенами. Племенами, которые либо выходят из лесостепной зоны, либо связаны с ней определенными традициями.

Список научной литературыБольшов, Сергей Владимирович, диссертация по теме "Археология"

1. Акимова М.С. Отчет о работе археологической экспедиции, работавшей на территории Чувашии летом 1948 года. Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 75. № 170.

2. Акимова М.С. Отчет об археологических раскопках в Чувашской АССР в 1949 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 343.

3. Архипов Г.А. Отчет об исследованиях Марийской экспедиции в 1956 г. Архив ИА РАН. Р-1. Д. 1266.

4. Архипов Г.А. Отчет о раскопках на Уржумкинском археологическом комплексе в 1968 году. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 3683.

5. Архипов Г.А., Шикаева Т.Б., Соловьев Б.С. Отчет Марийской археологической экспедиции 1978 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 7245.

6. Большов C.B. Отчет об исследовании I Пеленгерского могильника в Шойбулак-ском с/с Медведевского района Марийской республики в мае-июле 1990 года. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 14920-14921.

7. Большов C.B. Отчет об исследовании поселения Большая Гора в Красноярском с/с Звениговского района Марийской республики в июне-августе 1991 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 17016.

8. Большов C.B. Отчет об исследовании I Пеленгерского могильника в Шойбулак-ском с/с Медведевского района Марийской республики в 1991 г. Архив ИА РАН. Р-1. Д. 17018.

9. Большов C.B. Исследование Сутырской I стоянки в Юринском районе Республики Марий Эл в 1995 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 20856.

10. Ефименко П.П. Материалы о работах в Чувашской АССР Средневолжской экспедиции ГАИМК под руководством П.П. Ефименко в 1926-1927 гг. Архив ИИМК. Ф. 2. Д. 97 (1927).

11. Каховский Б.В. Материалы Чувашской археологической экспедиции 1983 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 2171-2172.

12. Каховский В.Ф. Материалы Чувашской археологической экспедиции 1982 г. -Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 2114-2121

13. Каховский Б.В. Исследования Чувашской археологической экспедиции 1986 г. Архив ИА РАН. Р - 1. Д. 10977.

14. Кравченко Т.А. Отчет о раскопках кургана у деревни Мамалаево в 1962 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел И. Ед. хр. 660. № 1929 2.

15. Кузьмина О.В. Отчет об исследовании II Виловатовского могильника в Горномарийском районе Марийской АССР. Архив ИА РАН. Р- 1. Д. 12138. Никитин В.В., Архипов Г.А. Раскопки на Баркужерских поселениях на р. Илеть летом 1976 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 6223.

16. Никитин В.В. Отчет неолитического отряда МАЭ 1984 г. Архив ИА РАН. Р -1. Д. 10494.

17. Никитин В.В. Отчет о работе неолитического отряда МАЭ в зоне Чебоксарского водохранилища в 1999 году. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 22080. Никитина Т.Б. Отчет о работе III отряда МАЭ в 1991 году. Архив ИА РАН. Р -1. Д. 16251.

18. Никитина Т.Б. Отчет III отряда МАЭ о работах в 1992 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 17630.

19. Никитина Т.Б. Отчет о работах 3-го отряда МАЭ в 1993 году. Архив ИА РАН. Р-1. Д. 18007.

20. Патрушев B.C. Отчет о полевых исследованиях в Горномарийском районе в 1973 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д 5146.

21. Патрушев B.C., Данилов О.В., Соловьев Б.С., Кугуелова И.И. Отчет об исследованиях Марийского государственного университета в 1977 г. Архив НА РАН. Р- 1. Д. 6644.

22. Смирнов А.П. Археологические исследования в Чувашии в 1957 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 558. № 1573.

23. Смирнов А.П. Археологические работы в Чувашии в 1958 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел I. Ед. хр. 404. № 7318.

24. Смирнов А.П. Отчет археологической экспедиции 1958 года по 1,2, 3-му отрядам. Научный архив ЧГИГН. Отдел И. Ед. хр. 566-577.

25. Смирнов А.П. Материалы археологической экспедиции 1959 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 587-588.

26. Смирнов А.П. Отчет о работах археологической экспедиции 1962 г. о раскопках у д. Малые Собары Красноармейского района. Научный архив ЧГИГН. Отдел И. Ед. хр. 663. № 1936.

27. Смолин В.Ф. 1921. Археологические разведки в Чувобласти в 1921 г. Рукопись. Научный архив ЧГИГН. Отдел И. Ед. хр. 81. № 186.

28. Соловьев Б.С. Отчет Марийской археологической экспедиции о раскопках памятников эпохи бронзы и археологических разведках 1982 г. Т. 3. Архив ИА РАН. Р- 1. Д. 9259.

29. Соловьев Б.С. Отчет IV отряда Марийской археологической экспедиции 1983 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 10415.

30. Соловьев Б.С. Отчет о раскопках поселения Нижняя Стрелка IV. Архив ИА РАН. Р- 1. Д. 18260.

31. Соловьев Б.С. Отчет о раскопках Новосюрбеевского археологического комплекса в Цивильском районе Чувашской республики осенью 2000 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел И. Ед. хр. 2644. № 9343.

32. Старостин П.Н., Халиков А.Х. Отчет о раскопках археологического комплекса у с. Ахмылово Горно-Марийского района в 1965 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 3032.

33. Трубникова Н.В. Материалы по раскопкам 2-го отряда Чувашской археологической экспедиции за 1956 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 556. № 1567-1570.

34. Трубникова Н.В. Археологические работы в Сундырском, Ядринском, и Мор-гаушском районах ЧАССР в 1958 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел I. Ед. хр. 404. №7317.

35. Трубникова Н.В. Материалы Чувашской археологической экспедиции 1961 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел И. Ед. Хр. 539. № 1546.

36. Трубникова Н.В. Материалы второго отряда Поволжской археологической экспедиции 1962 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 659. № 1928; Ед. хр. 660. № 1929.

37. Трубникова Н.В. Материалы работ 2-го отряда Поволжской археологической экспедиции 1963 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел II. Ед. хр. 690. № 2003. Халиков А.Х. Отчет о полевых исследованиях Марийской экспедиции 1956 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 1266, 1266а.

38. Халиков А.Х. Археологические памятники (приложение к отчету МАЭ 1956 г). Архив PIA РАН. Р 1. Д. 1475.

39. Халиков А.Х. Отчет о работе археологической экспедиции Казанского филиала АН СССР. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 1368.

40. Халиков А.Х. Отчет о работе Марийской экспедиции 1957 г. Архив ИА РАН. Р -1. Д 1470-1471.

41. Халиков А.Х. Отчет о полевых работах Марийской археологической экспедиции 1958 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 1874, 1874а.

42. Халиков А.Х. Отчет о работе Марийской археологической экспедиции 1959 г. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 1968.

43. Халиков А.Х. Отчет о раскопках археологического комплекса у д. Ахмылово Горномарийского района Марийской АССР в 1963 и 1965 гг. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 3032.

44. Хомяков М.М. Забытые курганы Татарской республики. Рукописный отдел Научной библиотеки им. Н.И. Лобачевского КГУ. Д. № 2559. Шадрин А.И. Отчет МАЭ о работах в Горномарийском районе на поселении Мольбище в 1986 году. Архив ИА РАН. Р 1. Д. 11769.

45. Шадрин А.И. Отчет о работах 5-го отряда МАЭ в 1987 году. Архив ИА РАН. Р -1. Д. 13893.

46. Элле К.В. Дневник раскопок Балановского могильника. Сентябрь октябрь 1933 г. Научный архив ЧГИГН. Отдел I. Ед. хр. 583. № 7043.1. ЛИТЕРАТУРА

47. Авеста // Литература Древнего Востока. Иран, Индия, Китай (тексты). М.: Изд-воМГУ, 1984. С. 5-45.

48. Акимова М.С. Балановский могильник (Предварительное сообщение о раскопках 1940 г.) // КС ИИМК. М-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. Вып. XVI. С. 121130

49. Акимова М. С. Курганный могильник около дер. Тауш-Касы в Чувашии (раскопки 1947-1948 гг.) // УЗ ЧувНИИ. Чебоксары: Чув. гос. изд-во, 1950. Вып. IV. С. 154-179.

50. Антонова Е.В., Раевский Д.С. Археология и семиотика // Структурно-семиотические исследования в археологии. Донецк: Донецкий национальный университет, 2002. Т. I. С. 11-23.

51. Артеменко И.И. Культуры раннего бронзового века южной полосы лесов Европейской части СССР // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М.: Наука, 1987. С. 35-51.

52. Архангельский H.A. Археологические достопримечательности Ядринского уезда Казанской губернии // ИОАИЭ. Казань: Типо-лит. Имп. Казан ун-та, 1900. Т. XVI. Вып. 1. С. 213-225.

53. Археологическая карта Татарской АССР. Предволжье / Под ред. А.Х. Халико-ва. Казань: Казанский филиал АН СССР, 1983. 116 с.

54. Архипов Г.А. Ананьинские городища на р. Вятке // Железный век Марийскогоикрая. Тр. МАЭ. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1962. Т. И. С. 188-205.

55. Архипов Г.А. Шукшиерский курган абашевской культуры // Новые страницы в истории Марийского края. Йошкар-Ола: Марийское книжное изд-во, 1971. С. 249-254.

56. Архипов Г.А. Волосовские поселения Марийской АССР (к истории изучения) // Лесная полоса Восточной Европы в волосовко-турбинское время. АЭМК. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 1978. Вып. 3. С. 14-20.

57. Архипов Г.А. Основные этапы этногенеза марийцев // Древние этнические процессы Волго-Камья. АЭМК. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 1985. Вып. 9. С. 523.

58. Архипов Г.А., Никитин В. В. Руткинское поселение // Лесная полоса Восточной Европы в волосовко-турбинское время. АЭМК. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 1978. Вып. 3. С. 64-89.

59. Архипов Г.А., Никитин В.В. Мазарское I поселение // Материальная и духовная культура марийцев. АЭМК. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 1981. Вып. 5. С. 174191

60. Ахмаров Г.Н. Отчет о поездке с археологической целью летом 1910 г. в Свияж-ский и Тетюшский уезды Казанской губернии // ИОАИЭ. Казань: Типо-лит. Имп. Казан ун-та, 1910. Т. XXVI. Вып. 4. С. 398-408.

61. Бадер О.Н. Археологические исследования Центрального чувашского музея // Советский музей. 1937. № 5. С. 36-44.

62. Бадер О.Н. Могильник и урочище Карабай близ дер. Баланово в Чувашии // С А. 1940. № VI. С. 63-88.

63. Бадер О.Н. К вопросу о балановской культуре // СЭ. 1950. №1. С. 59-81. Бадер О.Н. Фатьяновские могильники Северного Подмосковья // МИА. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950а. № 13. С. 70-89.

64. Бадер О.Н. Чебоковское поселение эпохи бронзы на р. Суре // Вопросы археологии и истории Чувашии. УЗ ЧувНИИ. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1960. Вып. XIX. С. 126-142.

65. Бадер О.Н. Поселение у Бойцова и вопросы периодизации среднекамской бронзы // Отчеты Камской (Боткинской) экспедиции Института археологии АН СССР археологической экспедиции. М.: Изд-во АН СССР, 1961. Вып. 2. С. 110-271.

66. Бадер О.Н. Балановский могильник. Из истории лесного Поволжья в эпоху бронзы. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 168 с.

67. Бадер О.Н. Древнейшие металлурги Приуралья. М.: Наука, 1964. 176 с.

68. Бадер О.Н. Балановская культура // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М.: Наука, 1987. С. 76-84.

69. Бадер О.Н., Кадиков Б.Х. Поселения эпохи бронзы на Каме // СА. № 3. 1957. С. 12-51.

70. Бадер О.Н., Халиков А.Х. Памятники балановской культуры // САИ. М.: Наука, 1976. Вып. В I 25. 107 с. + 52 табл. + 9 карт.

71. Бадяева Т. Орнамент и современное народное искусство // Декоративное искусство. 1986. № 8. С. 12-33.

72. Беседин В.И. К оценке средневолжской абашевской культуры // Исторические записки: Науч. Труды ист. Ф-та ВГУ. Воронеж: Изд-во Воронежского госуниверситета, 2000. Вып. 5. С. 215-222.

73. Большов C.B. Проблемы культурогенеза в лесной полосе Среднего Поволжья в абашевское время (к вопросу соотношения абашевских и балановских памятников) // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья. Самара: Изд-во Сам-ГПУ, 1995. С. 141-155.

74. Большов C.B. Поселение Большая Гора (предварительные результаты исследования) // Новые материалы по археологии Среднего Поволжья. АЭМК. Йошкар-Ола: МарНИИ, 1995а. Вып. 24. С. 50-60.

75. Болыиов C.B. Относительная хронология абашевских могильников Среднего Поволжья // Исследования П.Д. Степанова и этнокультурные процессы древности и современности. Саранск: Издательство Мордовского университета, 1998. С. 68-70.

76. Большое C.B. Абашевская культурно-историческая общность: дискретность или непрерывность // Проблемы первобытной и средневековой археологии. Казань: Издательство «Мастер Лайн», 1999. С. 46-47.

77. Болынов C.B. Культурогенетическая ситуация на севере Среднего Поволжья в абашевское время // Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья. Ижевск: Издательство Института экономики и управления УдГУ, 2002. С. 84-90.

78. Большое C.B. О некоторых ранних и поздних признаках в погребальном обряде и инвентаре средневолжских абашевцев // Проблемы древней и средневековой истории Среднего Поволжья. Казань: Институт истории АН РТ, 2002а. С. 5558.

79. Болыиов C.B. К вопросу о происхождении и дальнейших судьбах средневолж-ской абашевской культуры // Древние этнокультурные* связи финно-угров. Йошкар-Ола: МарГУ, 20026. С. 50-59.

80. Болыиов C.B. Абашевско-сейминские параллели (к вопросу о датировке волго-вятской группы абашевских памятников) // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Пермь: Редакционно-издательский отдел Пермского университета, 2003. С. 71-72.

81. Болыпов C.B. Средневолжская абашевская культура (по материалам могильников). Йошкар-Ола: Изд-во Марийского полиграфкомбината, 2003а. 180 с. + 64 ил.

82. Большое C.B. Сравнительный анализ погребального обряда абашевцев Среднего Поволжья, Подонья и Приуралья // Новые археологические исследования в Поволжье. Чебоксары: ЧГИГН, 20036. С. 16-23.

83. Болыпов C.B. Курганы Волго-Вятского междуречья (материалы к археологической карте Республики Марий Эл) // Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. АЭМК. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2004. Вып.27. С. 42-47.

84. Болыиов C.B. К вопросу о выделении культурных групп погребений в средне-волжской абашевской культуре // Древность и средневековье Волго-Камья. Казань-Болгар: Институт Истории АН РТ, 20046. С. 28-30.

85. Болыпов C.B. Древние культовые памятники Марий Эл (к реконструкции мифологической картины мира древнего населения края) // Формирование, историческое взаимодействие и культурные связи финно-угорских народов. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2004в. С. 454-456.

86. Болыпов C.B. Погребение жрицы-шамана II Виловатовского могильника // Проблемы теории и практики преподавания горномарийского языка, литератус»ры, истории и культуры. Йошкар-Ола: Издательство Марийского университета, 2006а. С. 11-15.

87. Большов C.B. Изображение медведя на археологических предметах и в марийской обрядовой вышивке // Музейный вестник. Йошкар-Ола: б. и., 2007. Вып. №1. С. 5-11.

88. Большов C.B. Изображение лося (оленя) и коня на археологических предметах и в марийской обрядовой вышивке / C.B. Большов, Н.А. Большова // Музейный вестник. Вып. № 1. Йошкар-Ола: б. и., 2007. С. 12-32.

89. Большов C.B. Археологические культовые памятники как источник реконструкции древних верований (эпоха камня ранний железный век) / C.B. Большов // К истории межконфессионального согласия. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 2007. С. 8-28.

90. Большов C.B. Абашевское время на Средней Волге / C.B. Большов // Проблемы первобытной и средневековой археологии Волго-Камья. АЭМК. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 2007. Вып. 30. С. 51-68.

91. Большов C.B. Семантика погребального обряда и украшений (к реконструкции мировоззренческой модели абашевских племен) // Археологические памятники Восточной Европы. Сборник научных работ. Воронеж: Научная книга, 2009. С. 112-129.

92. Большов C.B. Погребение Виловатовского II могильника с культовыми признаками обряда // Археологические памятники Восточной Европы. Сборник научных работ. Воронеж: Научная книга, 2009а. С. 170-171.

93. Болыпов C.B., Власов A.A. Моделирование культурогенеза и этногенеза на севере Среднего Поволжья // Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика-2001. М.: Изд-во ИПУ РАН, 2001. С. 116-122.

94. Болынов C.B., Кузьмина О.В. 2003. Абашевская керамика могильника Пеленгер I // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН. С. 181-187.

95. Большов C.B., Власов A.A. Ранние и поздние погребальные комплексы средне-волжской абашевской культуры (системный анализ и реконструкция) // Из археологии Поволжья и Приуралья. Казань: Институт Истории АН РТ, 2003. С. 40-46.

96. Болыпов C.B., Михайлов Е.П. Некоторые закономерности построения абашев-ских орнаментальных композиций и их семантика (по материалам могильника Пеленгер I) // Новые археологические исследования в Поволжье. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 36-44.

97. Большов C.B., Каховский Б.В., Михайлов Е.П. Малособарский (Второтюрар-ский) курган абашевской культуры в Чувашии // Новые археологические исследования в Поволжье. Чебоксары: ЧГИГН, 2003 . С. 45-49.

98. Большов C.B., Кузьмина О.В. Планиграфия распространения типов сосудов и орнаментальных композиций в могильнике Пеленгер I // Вопросы археологии Урала и Поволжья. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2004. Вып. 2. С. 115-145.

99. Бочкарев B.C. 1976. Проблема Бородинского клада // Проблемы археологии. -Д.: Изд-во ленинградского ун-та. С. 129-154.

100. Бочкарев B.C. Культурогенез и развитие металлопроизводства в эпоху поздней бронзы (По материалам южной половины Восточной Европы) // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья (II тыс. до н. э.). Самара: Изд-во СамГПУ, 1995а. С. 114-123.

101. Бочкарев B.C. Волго-Уральский регион в эпоху бронзы // История татар с древнейших времен. Народы степной Евразии. Казань: Издательство «Рухият», 2002. T. I. С. 46-68.

102. Брем А.Э. Жизнь животных. СПб.: Книгоиздательское Т-во «Просвещение», 1902. 400 с.ч

103. Брюсов А .Я. Очерки по истории племен европейской части СССР в неолитическую эпоху. М.: Изд-во АН СССР, 1952. 263 с.

104. Васильев И.Б., Синюк А.Т. Энеолит Восточно-Европейской лесостепи. Куйбышев: Куйбышевский госпединститут, 1985. 118 с.

105. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Семенова А.П. Потаповский курганный могильник индоиранских племен на Волге. Самара: Изд-во «Самарский университет, 1994. 208 с.

106. Васильев И.Б., Овчинникова Н.В., Энеолит // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Каменный век. Самара: Изд-во Самарского НЦ РАН, 2000. С. 216-277.

107. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф., Турецкий М.А. Ямная и полтавкинская культуры // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Бронзовый век. Самара: Изд-во Самарского НЦ РАН, 2000. С. 6-64.

108. Васильев И.Б., Кузнецов П.Ф. Памятники вольско-лбищенского типа // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Бронзовый век. Самара: Изд-во Самарского НЦ РАН, 2000. С. 65-84.

109. Васюткин С.М., Горбунов B.C., Пшеничнюк А.Х. Курганные могильники Южной Башкирии эпохи бронзы // Бронзовый век Южного Приуралья. Уфа: Башкирский пединститут, 1985. С. 67-87.

110. Вдовин И.С. Роль географического фактора в истории народов Сибири (по материалам северо-востока) // Роль географического фактора в истории докапиталистических обществ. JL: Наука, 1984. С. 182-198.

111. Волкова Е.В. Могильники фатьяновской культуры Новинки 1 и 2 (по результатам археологических исследований в 1999 и 2000 гг.) // Тверской археологический сборник. Тверь: ТГОМ, 2002. Вып. 5. С. 393-407.

112. Выборнов A.A., Вискалин A.B., Королев А.И., Ставицкий В.В. Сутырское V поселение (раскопки 2000 года) // Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. АЭМК. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 2004. Вып. 27. С. 28-35.

113. Гадзяцкая О.С. Милославский фатьяновский могильник // Памятники каменного и бронзового веков Евразии. М.: Наука, 1964. С. 88-96.

114. Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг В.В. Синташта (Археологические памятники арийских племен Урало-Казахстанских степей). Челябинск: ЮжноУральское книжное изд-во, 1992. 406 с.

115. Горбунов B.C. Абашевская культура Южного Приуралья. Уфа: Башкирский пединститут, 1986. 96 с. + 20 ил.

116. Горбунов B.C. Бронзовый век Волго-Уральской лесостепи. Уфа: Башгоспедин-ститут, 1992. 223 е., ил.

117. Горбунов B.C., Денисов И.В., Исмагилов Р.Б. Новые материалы по эпохе бронзы Южного Приуралья. Уфа: Башгоспединститут, 1990. 37 с. + 22 ил. Горюнова Е.И. Сретенская и Кугунурская курганные группы // CA. 1937. № 4. С. 285-288.

118. Григорьев С.А. Проблема использования мышьяковистых бронз синташтинско-абашевскими металлургами // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация. Самара: Изд-во ООО «НТЦ», 2001. С. 246-248.

119. Гришин Ю.С., Тихонов Б.Г. Очерки по истории производства а Приуралье и Южной Сибири в эпоху бронзы и раннего железа. МИА. М.: Изд-во АН СССР,1960. №90. 208 с.

120. Дашковский П.К., Тишкин A.A. Структурно-аналитическое изучение погребальных памятников Горного Алтая скифской эпохи // Структурно-семиотические исследования в археологии. Донецк: ДонГУ, 2002. Т. I. С. 233-242.

121. Евтюхова О.Н. Абашевские курганы у селений Туру ново и Троицкое в Марийской АССР // Тр. МарНИИ. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1959. Вып. XIV. С. 131-150.

122. Евтюхова О.Н. К истории изучения абашевской культуры в Среднем Поволжье // Абашевская культура в Среднем Поволжье. МИА. М: Изд-во АН СССР,1961. №97. С. 5-14.

123. Евтюхова О.Н. К вопросу о погребальном обряде абашевской культуры // Абашевская культура в Среднем Поволжье. МИА. М.: Изд-во АН СССР, 1961а. № 97. С. 27-42.

124. Епимахов A.B. Об абашевском «наследии» в культурах поздней бронзы Урала // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 133-137.

125. Ефименко П.П. Средне-Волжская экспедиция 1926-1927 гг.: (I. Работы палеоэт-нологического отряда в Чувашской Республике) // СГАИМК. JI.: Издательство АН СССР, 1929. Т.Н. С. 160-173.

126. Ефименко П.П., Третьяков П.Н. Абашевская культура в Поволжье // Абашевская культура в Среднем Поволжье. МИА. М.: Изд-во АН СССР, 1961. № 97. С. 43-110.

127. Збруева A.B., Тихонов Б.Г. Памятники эпохи бронзы в Башкирии // Древности Башкирии. М.: Наука, 1970. С. 40-127.

128. Зданович Г.Б. 2002.Урало-Казахстанские степи в эпохи средней бронзы. ДДИН. Научный доклад. Челябинск. 40 с.

129. Иванов В.П. В.Ф. Смолин исследователь археологических памятников Чувашского Поволжья // Тр. ЧувНИИ. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1978. Вып. 80. С. 152-163.

130. Иванов C.B. Орнамент народов Сибири как исторический источник (по материалам XIX начала XX в.). Народы Севера и Дальнего Востока. M.-JL: Изд-во АН СССР, 1963.500 с.

131. Износков И.А. Заметки о городах, курганах и древних жилищах, находящихся в Казанской губернии и встречающихся в них находках // ИОАИЭ. Казань: Типо-лит. Имп. Казан ун-та, 1880. T.III. С. 73-134.

132. Калевала. Перевод JI. Вельского. М. Худож. лит., 1977. 300 с.

133. Калинин Н.Ф. Экспедиция по западным районам Татарской АССР // КСИИМК.

134. М.: Изд-во АН СССР, 1952. Вып. 44. С. 52-66.

135. Каховский Б.В. Памятники археологии //Археологические и исторические памятники Чувашской АССР. Тр. ЧувНИИ. Чебоксары .-Чувашгосиздат, 1979. С. 12-26.

136. Каховский Б.В. Исследования Чувашской археологической экспедиции в 19831984 гг. // Новые материалы по археологии и этнографии чувашского народа. -Чебоксары: Чувашгосиздат, 1985. С. 3-31.

137. Каховский Б.В. Раскопки курганов абашевской культуры в Чувашском Поволжье // АО 1986 г. М.: Наука, 1988. С. 173.

138. Каховский Б.В. Новые материалы исследования памятников бронзового века // Вопросы археологии и антропологии Чувашии. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1991. С. 21-28.

139. Каховский Б.В., Каховский В.Ф. Новые данные об абашевской культуре // Ис-торико-этнографические исследования в Чувашской ССР. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1990. С. 105-123.

140. Каховский В.Ф. Памятники материальной культуры Чувашской АССР. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1957. 175 с.

141. Каховский В.Ф. Раскопка кургана у д. Кумак-Касы Ядринского района Чувашской АССР // Вопросы археологии и истории Чувашии. УЗ ЧувНИИ. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1960. Вып. XIX. С. 143-149.

142. Каховский В.Ф. Поселения эпохи бронзы в Чувашии // СА. 1962. №1. С. 152162.

143. Каховский В.Ф. Обследование Балановского могильника // Исследования по археологии Чувашии. Труды ЧувНИИ. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1978. Вып. 80. С. 19-24.

144. Каховский В.Ф. Исследования археологических памятников Чувашии в 1981 и 1982 годах // Новые исследования по археологии и этнографии Чувашии. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1983. С. 3-25.

145. Кияшко A.B. Культурогенез на востоке катакомбного мира. Волгоград: Изд-во Волгоградского госуниверситета, 2002. 98 с. + 127 ил.

146. Кияшко A.B. К вопросу о катакомбно-абашевском взаимодействии // Абашев-ская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 103-106.

147. Кожин П.М. Хронология шаровидных амфор фатьяновских могильников // CA. 1963. №3. С. 25-36.

148. Кореневский С.Н. Наследство катакомбного периода в металлообработке поздней бронзы // Культуры бронзового века Восточной Европы. Куйбышев: Куйбышевский госпединститут, 1983. С. 97-109.

149. Корепанов К.И. Космологическая идеограмма с символами воспроизводства социума на костяной «плитке» из Пепкинского кургана // Средневековые древности Волго-Камья. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 1992. АЭМК. Вып. 21. С. 196-200.

150. Кочерженко О.В., Слонов В.H. О семантике орнамента керамики срубной культуры // CA. 1993. № 3. С. 37-42.

151. Кравченко Т.А. К вопросу о погребальных памятниках типа «Хула-Сюч» // CA. 1964. №3. С. 282-288.

152. Крайнов Д.А. Некоторые спорные вопросы древнейшей истории Волго-Окского междуречья // КСИА. М.: Наука, 1964. Вып. 97. С. 3-19.

153. Крайнов Д.А. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. Фатьяновская культура. II тысячелетие до н. э. М.: Наука, 1972. 274 с.

154. Крайнов Д.А. Фатьяновские памятники Калининской области // Памятники неолита и бронзы. КСИА. М.: Наука, 1986. Вып. 185. С. 92-97. Крайнов Д.А. Волосовская культура // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М.: Наука, 1987. С. 10-27.

155. Крайнов Д.А. Фатьяновская культура // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М.: Наука, 1987а. С. 58-75.

156. Крайнов Д.А., Гадзяццкая О.С. Фатьяновская культура. Ярославское Поволжье. САИ. М.: Наука, 1987. Вып. В I 25. 144 с.

157. Крайнов Д.А., Зайцев Г.И., Уткин A.B. Стратиграфия и абсолютная хронология стоянки Ивановское III // CA. 1990. № 3. С. 20-30.

158. Крайнов Д.А., Уткин A.B. Курганный могильник у ручья Кухмарь на Плещее-вом озере // Поздний энеолит и культуры ранней бронзы лесной полосы европейской части СССР. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1991. Вып. 19. С. 147-159.

159. Кривцова-Гракова O.A. Абашевский могильник // КСИИМК. М.: Наука. 1947. Вып. XVII. С. 92-98.

160. Кривцова-Гракова O.A. Хронология памятников фатьяновской культуры // КСИИМК. М.: Наука, 1947а. Вып. XVI. С. 22-33.

161. Кротов П.И. Древние поселения Яранского уезда // ИОАИЭ. Казань: Типо-лит. Имп. Казан ун-та, 1892. T. X. Вып. 4. С. 19-31.

162. Кузнецов А.И. О соотношении понятий «общество» и «этническая общность // СЭ. 1989. №4. С. 19-31.

163. Кузнецов П.Ф. 1989. Полтавкинская культурно-историческая общность (препринт). Свердловск, Куйбышев. 54 с. + ил.

164. Кузнецов П.Ф. К вопросу .о хронологии абашевской культуры // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГНЮ, 2003. С. 86-88.

165. Кузнецов П.Ф. Пепкинский курган как отражение конфронтации в начальный период формирования новой культурно-исторической эпохи бронзового века Европы // Вопросы археологии Урала и Поволжья. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2004. Вып 2. С. 146-154.

166. Кузьмина О.В. 1983. Взаимоотношения абашевских и срубных племен в лесостепном Поволжье. АДКИН. М. 30 с.

167. Кузьмина О.В. Абашевская культура в лесостепном Волго-Уралье. Самара: Изд-во СамГПИ, 1992. 128 с.

168. Кузьмина О.В. Соотношение абашевской и покровской культур // Конвергенция и дивергенция в развитии культур эпохи энеолита бронзы Средней и Восточной Европы. СПб., 1995. Ч. II. С. 27-51.

169. Кузьмина О.В. Абашевская культура в системе культур бронзового века Восточной Европы // Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация. Самара: Изд-во ООО «НТЦ», 2001. С. 153-160.

170. Кузьмина О.В. К вопросу о происхождении бронзовых топоров абашевского типа // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 92-102.

171. Кузьмина О.В. Абашевская культура в Самарском Поволжье // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Бронзовый век. Самара: Изд-во Самарского НЦ РАН, 2000а. С. 85-121.

172. Кузьминых C.B. К вопросу о волосовской и гаринско-борской металлургии // С А. 1977. № 2. С. 20-34.

173. Кузьминых C.B. О некоторых дискуссионных проблемах эпохи бронзы Среднего Поволжья (в связи с работами 70-90-х гг.) // Археология Центрального Черноземья и сопредельных территорий. Липецк: Липецкий госпединститут, 1999. С. 11-17.

174. Л иберов П. Д. Племена Среднего Дона в эпоху бронзы. М.: Наука, 1964. 208с. Либеров П.Д. 1977. О хронологии абашевской культуры // СА. 1964. № 2. С. 4354.

175. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Наука, 1976. 120 с.

176. Мамонтов В.И. Памятники эпохи бронзы Волго-Донского междуречья // Древняя и средневековая история Нижнего Поволжья. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1986. С. 38-53.

177. Массон В.М. Некоторые вопросы культурогенеза в доскифских обществах Восточной Европы // Доно-Донецкий регион в системе древностей эпохи бронзы восточноевропейской степи и лесостепи. Воронеж: Воронежск. ун-т, 1996. С. 5-7.

178. Матвеев Ю.П. О векторе распространения «колесничных» культур эпохи бронзы//РА. 2005. №3. С. 5-15.

179. Матвеева Л.П. Поселения эпохи поздней бронзы в Чувашии // CA. 1962. № 4. С. 214-219.

180. Маторин Н.М. Женское божество в православном культе. Пятница-Богородица. Очерк по сравнительной мифологии. М. 1931. 200 с.

181. Медникова М.Б. Трепанации у древних народов Евразии. М.: Научный мир, 2001.304 с.

182. Мельников E.H. Покровско-абашевские погребения кургана у с. Большая Пла-вица // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 239-247.

183. Мерперт Н.Я. Некоторые проблемы изучения бронзы в Поволжье. Казань: Гос. музей ТАССР. 1957. 31 с.

184. Молодин В.И., Пряхин А.Д. Евразийская лесостепь в эпоху средней-поздней бронзы (некоторые проблемы) // Доно-Донецкий регион в эпоху средней ипоздней бронзы. ABJI. Воронеж: Изд-во Воронежского госуниверситета, 1998. Вып. 11. С. 3-7.

185. Никитин В.В. Волосовские племена на Средней Волге // Лесная полоса Восточной Европы в волосовско-турбинское время. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1978. Вып. 3. С. 21-63.

186. Никитин В.В. 1978а. Сутырское поселение (к вопросу о волосовско-ямочно-гребенчатых контактах) // Лесная полоса Восточной Европы в волосовско-турбинское время. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1978. Вып. З.С. 193-206.

187. Никитин В.В. Баркужерское III поселение // Поселения и жилища Марийского края. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1982. Вып. 6. С. 83-114.

188. Никитин В.В. Me дно-каменный век Марийского края (середина III начало II тысячелетия до н. э.). Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1991. 100 с. + 65 ил.

189. Никитин В.В. Каменный век Марийского края. Тр. МАЭ. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 1996. Т. IV. 178 с.

190. Никитин В.В., Соловьев Б.С. Атлас археологических памятников Марийской АССР. Эпоха камня и раннего металла. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1990. 204 с. + 37 ил.

191. Петренко А.Г. Результаты видового состава костей животных с поселений эпохи бронзы Марийского Поволжья // Бронзовый век Марийского Поволжья. -Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 2000. С. 156-157.

192. Петренко А.Г. Становление и развитие основ животноводческой деятельности в истории народов Поволжья и Предуралья (по археозоологическим материалам). Археология евразийских степей. Казань: Институт истории АН РТ, 2007. Вып. 3. 144 с.

193. Поливанов В.Н. Археологическая карта Симбирской губернии. Симбирск: Тип. О.В. Мураховской, 1900. VIII + 73 с.

194. Попов В.А. К методологии этносоциальных реконструкций первобытности // Краткое содержание докладов научной сессии, посвященной основным итогам работы в десятой пятилетке. Л.: Наука, 1983. С. 48-49.

195. Пряхин А.Д. Абашевская культура в Подонье. Воронеж: Изд-во Воронежского государственного ун-та, 1971. 214 с.

196. Пряхин А.Д. О поселениях абашевской общности в юго-западных районах Среднего Поволжья//СА. 1975. №4. С. 154-162.

197. Пряхин А.Д. Поселения абашевской общности. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1976. 167 с.

198. Пряхин А.Д. Погребальные абашевские памятники. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1977. 167 с.

199. Пряхин А.Д. Абашевская культурно-историческая общность в советской историографии // Эпоха бронзы Волго-Уральской лесостепи. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1981. С. 21-54.

200. Пряхин А.Д. Некоторые проблемы изучения абашевской культурно-исторической общности на современном этапе // Абашевская культурно-историческая общность в системе древностей эпохи бронзы степи и лесостепи Евразии. Тамбов: «Новая жизнь». 1996а. С. 4-6.

201. Пряхин А.Д., Беседин В.И. К оценке абашевских погребений Подклетненского могильника // Доно-волжская абашевская культура. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. С. 9-32.

202. Пряхин А.Д., Захарова Е.Ю. Сосуды со знаками доно-волжской абашевской культуры // Доно-волжская абашевская культура. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. С. 138-160.

203. Пряхин А.Д., Беседин В.И., Захарова Е.Ю., Саврасов A.C., Сафонов И. Е., Сви-стова Е.Б. Доно-волжская абашевская культура. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. 180 с.

204. Раушенбах В.М. Фатьяновское погребение на неолитической стоянке Николо-Перевоз // Археологический сборник. Тр. ГИМ. М.: «Советская Россия», 1960. Вып. 37. С. 28-37.

205. Россолимо JI.JI. Очерки по географии внутренних вод СССР. М.: Учпедгиз 1952. 301 с.

206. Сальников К.В. Абашевская культура на Южном Урале // СА. 1954. № XXI. С. 52-94.

207. Сальников К.В. Некоторые итоги и проблемы изучения древней истории Урала // Из истории Урала. Свердловск: Обл. гос. изд-во, 1960. С. 7-17. Сальников К.В. Очерки древней истории Южного Урала. М.: Наука, 1967. 301 с.

208. Сафонов И.Е. Абашевская культура в оценке В.А. Городцова // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 66-69.

209. Сидоров В.В. Волосовская культура во II тысячелетии до н. э. // Тверской археологический сборник. Тверь. 2002. Вып. 5. С. 322-331.

210. Синюк А.Т. Бронзовый век бассейна Дона. Воронеж: Изд-во Воронежского пе-дуниверситета, 1996. 350 с.

211. Синюк А.Т. К социальной интерпретации некоторых погребений эпохи бронзы // Доно-Донецкий регион в системе древностей эпохи бронзы восточноевропейской степи и лесостепи. Воронеж: Воронежск. ун-т, 1996а. С. 9-11.

212. Смирнов А.П. К вопросу о формировании абашевской культуры // Абашевская культура в Среднем Поволжье. МИА. М.: Изд-во АН СССР, 1961. № 97. С. 15-26.

213. Смирнов А.П. Железный век Чувашского Поволжья. МИА. М.: Изд-во АН СССР, 1961а. №95. 170 с.

214. Смирнов А.П. Археологические исследования в Чувашии в 1958 1959 годах // Археологические работы в Чувашской АССР в 1958-1961 годах. УЗ ЧувНИИ. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1964. Вып. XXV. С. 4-28.

215. Смирнов В.Н. Почвы Марийской АССР. Йошкар-Ола: Марийское книжное изд-во, 1958. 500 с.

216. Смирнов Ю.А. Лабиринт: Морфология преднамеренного погребения. Исследование, тексты, словарь. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН. 1997. 279 е., ил., табл.

217. Соловьев Б.С. Раскопки Мало-Кугуиурской курганной группы // Новые памятники археологии Волго-Камья. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1984. Вып. 8. С. 84-90.

218. Соловьев Б.С. О «валиковой» керамике поселения Галанкина Гора // Древние этнические процессы Волго-Камья. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1985. Вып. 9. С. 87-99.

219. Соловьев Б.С. К вопросу о времени существования чирковских памятников в Ветлужско-Вятском междуречье // Тезисы докладов по итогам научно-исследовательской работы МарНИИ в 1981-1985 гг. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1986. С. 55-57.

220. Соловьев Б.С. Изучение памятников эпохи бронзы В Марийской АССР // Древности Волго-Вятского междуречья. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1987. Вып. 14. С. 72-88.

221. Соловьев Б.С. Валиковая керамика в Среднем Поволжье и Прикамье (к вопросу о сейминско-турбинском феномене) //Этногенез и этническая история марийцев. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1988. Вып. 14. С. 21-43.

222. Соловьев Б.С. Бронзовый век Марийского Поволжья. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛ, 2000. Тр. МАЭ. Т. VI. 171 с. + 86 ил.

223. Соловьев Б.С. Находки сейминско-турбинского времени в Марийском Поволжье // Древности Поволжья и Прикамья. АЭМК. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 2001. Вып. 25. С. 90-96.

224. Соловьев Б.С. Юринский (Усть-Ветлужский) могильник (По раскопкам 2001 г.) // Новые археологические исследования в Поволжье. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 50-72.

225. Соловьев Б.С. Об абашевском компоненте Юринского могильника // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН, 2003а. С. 188-192.

226. Соловьев Б.С. Сейминско-турбинская проблема // Научный Татарстан. Гуманитарные науки. Археология и история. Казань: Издательство «Фэн» АН РТ, 2009. №2. С. 91-102.

227. Соловьев Б.С., Михайлов Е.П. Новосюрбеевский I могильник — новый памятник балановской культуры в Чувашии // Новые археологические исследования в Поволжье. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 73-88.

228. Сорокин П.А. Социокультурные флуктуации: понятие и формы социокультурного процесса // Метафизические исследования. История. СПб.: Изд-во СПбГТУ, 1997. Вып. 2. С. 233-249.

229. Спиридонова Е.А. Результаты палинологических исследований памятников эпохи бронзы на территории Республики Марий Эл // Бронзовый век Марийского Поволжья. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ. 2000. С. 158-159.

230. Спицын A.A. Приуральский край. Археологические розыскания о древнейших обитателях Вятской губернии // МАВГР. М.: Императорское Московское Археологическое Общество, 1893. Вып. I. 190 с. + 14 табл.

231. Спицын A.A. Галичский клад // Записки отделения русской и славянской археологии Императорского Русского археологического общества. СП б., 1903. Т. V. Вып. 1. С. 104-110.

232. Ставицкий В.В. Памятники абашевской культуры на территории Пензенской области // Абашевская культурно-историческая общность: истоки, развитие, наследие. Чебоксары: ЧГИГН, 2003. С. 205-208.

233. Ставицкий В.В. Проблема взаимодействия культур раннего бронзового века на территории Сурско-Окского междуречья // Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. АЭМК. Йошкар-Ола: МАРНИИЯЛИ, 2004. Вып. 27. С. 21-27.

234. Степанов П.Д. Фатьяновские поселения в Западном Поволжье // КСИИМК. М.: Изд-во АН СССР, 1954. Вып. 53. С. 55-60.

235. Степанов П.Д. О фатьяновских поселениях // CA. 1958. № 2. С. 124-136. Степанов П.Д. Новые фатьяновские памятники на территории Чувашской АССР//CA. 1958а. №4. С. 200-202.

236. Стефанова Н.К. Новый памятник кротовской культуры на Иртыше // Археологические исследования в районах новостроек Сибири. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1985. С. 54-62.

237. Стефанова Н.К. Кротовская культура в Среднем Прииртышье // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск: УрГУ, 1988. С. 53-74.

238. Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства. М.: Искусство, 1985. 298 с.

239. Сулержицкий Л.Д., Фоломеев Б.А. Радиоуглеродные даты археологических памятников бассейна Средней Оки // Древние памятники Окского бассейна. Рязань: НПЦ по охране и использованию памятников истории и культуры Рязанской области, 1993. С. 42-55.

240. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Издательство политической литературы,1989. 573 с.

241. Тихонов Б.Г. Металлические изделия эпохи бронзы на Среднем Урале и в При-уралье. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 5-115.

242. Тихонов И. Т. Археологические раскопки в Чувашии в 1933 г // ПИДО. 1934. № 2. С. 123-124.

243. Третьяков В.П. Финал волосовских древностей на Оке и Волге // Лесная полоса Восточной Европы в волосовско-турбинское время. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1978. Вып. 3. С. 116-128.

244. Третьяков В.П. Волосовские племена в европейской части СССР в III -И тыс. до н.э. Л.: Л ИА РАН, 1990. 211 с.

245. Третьяков П.Н. Памятники древнейшей истории Чувашского Поволжья. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1948. 75 с.

246. Третьяков П.Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.-Л.: Наука, 1966. 305 с.

247. Трубникова Н.В. Отчет о работе 2-го отряда Чувашской археологической экспедиции за 1957 год // Вопросы археологии и истории Чувашии. УЗ ЧувНИИ. Чебоксары: Чувашгосиздат, 1960. Вып. XIX. С. 38-81.

248. Трубникова Н.В., Каховский В.Ф. Курганный могильник близ д. Раскильдино Аликовского района Чувашской АССР // УЗ ЧувНИИ. Чебоксары: Чувашгосиз-дат, 1958. Вып. XVI. С. 263-268.

249. Трубникова Н.В., Каховский В.Ф. 1958а. Городище Хула Суч около д. Изван-кино Аликовского района Чувашской АССР // УЗ ЧувНИИ Вып. XVI. - Чебоксары: Чувашгосиздат. - С. 269- 275.

250. Физико-географическое районирование Среднего Поволжья. Под ред. A.B. Ступишина. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1964. 197 с. Философский энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклоредия», 1983. 840 с.

251. Халиков А.Х. Марийская археологическая экспедиция 1956 года // Тр. Мар-НИИ. Вып. XI. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1958. С. 7389.

252. Халиков А.Х. Новые памятники абашевской культуры в Волго-Вятском междуречье//CA. 1959. №2. С. 148-168.

253. Халиков А.Х. Материалы к изучению истории населения Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья в эпоху неолита и бронзы // Тр. МАЭ. Йошкар-Ола: Марийское книжное изд-во, 1960. Т. I. 187 с.

254. Халиков А.Х. Памятники абашевской культуры в Марийской АССР // Абашев-ская культура в Среднем Поволжье. МИА. М.: Изд-во АН СССР, 1961. № 97. С. 157-241.

255. Халиков А.Х. Балановские памятники в Татарии // КСИА. М.: Наука, 1964. Вып. 97. С. 50-58.

256. Халиков А.Х. Древняя история Среднего Поволжья. М.: Наука, 1969. 394 с.

257. Халиков А.Х. Волосовская проблема // Лесная полоса Восточной Европы в во-лосовско-турбинское время. АЭМК. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1978. Вып. 3. С. 7-13.

258. Халиков А.Х. Археологические исследования Казанского университета // Археологические памятники эпохи бронзы восточноевропейской лесостепи. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1980. С. 36-46.

259. Халиков А.Х. Энеолитическая эпоха в лесной и лесостепной полосе Восточной Европы // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. Куйбышев: Куйбышевский госпединститут, 1982. С. 24-28.

260. Халиков А.Х. Чирковская культура // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М.: Наука, 1987. С. 136-138.

261. Халиков А.Х., Архипов Г.А. Марийская археологическая экспедиция 1957 года // Тр. МарНИИ. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1959. В. XIV. С. 109-130.

262. Халяпин O.A. Новые абашевские материалы из Оренбуржья // Проблемы изучения энеолита и бронзового века Южного Урала. Орск: Институт Евразийских Исследований, Институт Степи УрО РАН, 2000. С. 102-125.

263. Халяпин M.B. О южной границе распространения уральской абашевской культуры // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Пермь: Изд-во ПерГУ, 2003. С. 107-108.

264. Хомяков М.Г. Материалы по антропологии России // ИОАИЭ. Казань: Типо-лит. Имп. Казан ун-та, 1909. Т. XXIV. С. 222-251.

265. Черных E.H. Спектральные исследования медных изделий из могильников ба-лановского и фатьяновского типов // Балановский могильник. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 363-369

266. Черных E.H. О металле абашевской культуры // Памятники каменного и бронзового веков Евразии. М.: Наука, 1964. С. 97-109.

267. Черных E.H. Основные черты древнейшей металлургии Урала и Поволжья // Археологические памятники эпохи бронзы на территории СССР. КСИА. М.: Наука, 1969. Вып. 115. С. 3-15.

268. Черных E.H. Древнейшая металлургия Урала и Поволжья. М.: Наука, 1970. 180 с.

269. Черных E.H. Волго-Уралье в системе металлургических провинций III-II тысячелетий до н. э. // Проблемы археологии Поволжья и Приуралья. Куйбышев: Куйбышевский госпединститут, 1976. С. 38-40.

270. Черных E.H. Металлургические провинции и периодизация эпохи раннего металла на территории СССР // CA. 1978. № 4. С. 53-82.

271. Черных E.H., Кузьминых C.B. Памятники сейминско-турбинского типа в Евразии // Эпоха бронзы лесной полосы СССР. Археология СССР. М.: Наука, 1987. С. 84-105.

272. Черных E.H., Кузьминых C.B. Древняя металлургия Северной Евразии (сей-минско-турбинский феномен). М.: Наука, 1989. 320 с.

273. Черных E.H., Авилова Л.И., Орловская Л.Б. Металлургические провинции и радиоуглеродная хронология. М.: Наука, 2000. 95 с.

274. Шишлина Н.И. О змее в мифологических представлениях степных кочевников эпохи бронзы // Археологический сборник. Тр. ТИМ. М.: ГИМ, 1998. Вып. 96. С. 20-25.

275. Юнгнер X., Карпелан К. О радиоуглеродных датах Усть-Ветлужского могильника//РА. 2005. №4. С. 112.

276. Gimbutas М. Borodino, Seima and their Contemporaries. Prok. Of the Prehistoric Society. Cambridge, 1955. v. XXII. P. 144-169.

277. Tallgren A.M. Die Kupfer- und Bronzezeit in Nord- und Ostrussland // SMYA. T. 25. N. 1. Helsingfors, 1911. 229 s.392