автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.03
диссертация на тему: Лингвокультурные основы родинного текста болгар

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокультурные основы родинного текста болгар"

На правах рукописи

СЕДАКОВА Ирина Александровна

Лингвокультурные основы родинного текста болгар

Специальность -10.02.03 - Славянские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 2007

Работа выполнена в Отделе типологии и сравнительного языкознания

Института славяноведения Российской академии наук

Официальные оппоненты доктор филологических наук С.М.Толстая доктор филологических наук С.Ю.Неклюдов доктор филологических наук Е.Л.Березович

Ведущая организация - Московский государственный университет, филологический факультет, кафедра славянской филологии

Защита состоится ^^ ЛМ-З^—^

на заседании диссертационного совета Д 002 248 02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Институте славяноведения РАН по адресу 119334, Москва, Ленинский проспект, 32а, корпус «В», 9 этаж (ауд 902904)

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном совете Института славяноведения РАН

Автореферат разослан _ ¿оо у

-г-

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор филологических наук Н М Куренная

© Институт славяноведения РАН, 2007 г

Общая характеристика. Диссертация посвящена многоплановому анализу болгарского родинного текста (в широком понимании термина «текст» по В.Н.Топорову) и написана в русле исследований «язык и (народная) культура» В центре внимания находятся ключевые лингвокультурные идеи, представленные эксплицитно и имплицитно в терминологии, фольклоре, мифологии и обрядности родин Эти идеи передаются через семиотические оппозиции (жизнь/смерть, норма/аномалия, счастье/несчастье, свой/чужой, здоровье/болезнь, брак/безбрачие, красота/уродство, белый/черный и др) и вписываются в общее представление о связи рождения человека и его судьбы Родины рассматриваются как ритуал перехода (rite de passage), а весь обрядовый цикл - как цепь инициаций.

Исследование носит междисциплинарный характер, в нем ставится и решается широкий круг задач из области лингвистики, фольклористики, этнологии и культурной антропологии В работе анализируются лексические и фразеологические компоненты родиной обрядности, имя собственное, принципы выбора имени и этнография речевого поведения, мифологические и народно-православные воззрения на концепт судьбы в контексте родин; ритуалы и обряды первого года жизни ребенка. Особое место в диссертации уделяется использованию кодов (пищевого, вкусового, числового и цветового), которые прослеживаются на всех уровнях родинного текста болгар и маркируют наиболее нагруженные с точки зрения семантики и сакральности компоненты

Родины как текст имеют сложную временную перспективу, сопряженную с предысторией (иногда уходящей в далекое прошлое, на несколько поколений вглубь, если речь идет о родовом проклятии ит п), с настоящим (оно объясняется прошедшим или интерполируется на будущее) и предстоящим развитием событий Смысловой доминантой родинного текста является судьба Рождение и судьба не существуют отдельно друг от друга, без рождения не может быть судьбы, а без судьбы не может быть рождения- бездетность или, наоборот, многодетность воспринимается в традиционной картине мира как судьба матери и отца

Рождение «хронологически» рассматривается в работе очень широко охвачены не только период от зачатия до рождения младенца, но и постнатальный этап, развитие и социализация ребенка вплоть до празднования его первых шагов - метафорически представляющего вступление человека в самостоятельную, взрослую жизнь. Однако появление ребенка на свет, согласно народным представлениям, определяется задолго до зачатия, оно зависит от судьбы его родителей, членов семьи и - шире - всего рода. Таким образом, в текст рождения входит судьба младенца, судьба его родителей и рода, судьба участников родин (повитухи и восприемников, кормилицы) и других лиц Более того, через рождение судьба индивидуума связывается с участью общины (например, рождение внебрачного ребенка несет потенциальную опасность селу - град, засуху и пр)

Концепт судьбы служит лингвокультурным центром родинно-го текста, им определяются или с ним соотносятся другие идеи, представления, которые находят место в терминологии, поверьях и всей ритуальной практике. В диссертации содержится последовательная интерпретация концепта судьбы в его различных «ипостасях» анализируется собственно лексика судьбы, удела и участи, опосредованная передача идей детерминированности человеческой жизни с самого ее начала - через лексику и фразеологию, фольклорные речевые и нарративные жанры Концепт судьбы «прочитывается» в мотивировках магических действий и своде правил поведения, органично входящих в родинный текст

Судьба, в свою очередь, в традиционных воззрениях болгар имеет четкие лингвокультурные параметры, которые конкретизируются в лексике, фольклоре и обрядности В понятие судьбы входят основные этапы жизненного пути человека вступление в брак, появление детей и смерть С судьбой связываются и другие аспекты жизни - удача, здоровье, богатство, черты и свойства личности, внешние данные, профессиональные навыки и др Все эти детали будущего закладываются преимущественно в текст рождения, ритуалы которого призваны обеспечить нормальное протекание жизни человека и даровать ему благополучие

Нарушение правил и регламентации родинной обрядности или пренебрежение ими - это грех, за которым следует наказание Одним из наказаний служит отмеченность младенца (уродства и аномалии, родимые пятна и другие «знаки» на теле) Стремление к рождению нормального ребенка (болг ката свето «как все») и отсутствию «знаков» на теле младенца передается в родинном тексте через акциональные, темпоральные, локативные, цветовые, числовые, вкусовые и другие коды, которые доминируют в описании запретов и рекомендаций для беременной, в ритуализованном поведении повитухи, интерпретации обстоятельств рождения, правил по уходу за младенцем и пр

Особое место здесь занимает вербальный код, поскольку равноценность слова и действия (сказанное в народной традиции равнозначно сделанному, о чем писали Д И Зеленин, П Н.Богатырев, Н И Толстой, В.Н.Топоров и другие ученые) - существенная особенность архаических поверий, отчетливо проявляющаяся в родинном тексте и коррелирующая с синкретизмом, «неаразложимо-стью» лингвокультурных явлений. На этих важнейших представлениях базируется прагматика родин, эксплицирующаяся, в частности, во множестве вербализованных запретов, в описании развернутых обрядовых актов и мелких ритуалов и отражающаяся в форме быличек, нарративов и других фольклорных жанров (сказок, песен, баллад и пр).

В диссертации делается попытка реконструкции лингвокультурных основ родин как одного из фрагментов архаической картины мира. Эта картина антропоцентрическая, на языковом уровне она передается не только обрядовой терминологией, но и лексикой, которая, не имея прямого отношения к родинам, составляет смысловой центр паремии, афоризма, нарратива (былички), апеллирует к деталям рождения, нарушению свода народных правил и т п

В «хронологии» рождения - начала жизни - выделяются маркированные точки (или периоды), концентрирующие в себе линг-вокультурные основы родин К таким точкам относятся все первое в жизни ребенка (купание, пеленание, кормление; зуб, слово,

шаги), определенные периоды (до крещения, до очистительной молитвы матери и пр) и праздники (родины, крестины, пострижи-ны) Первое в родинном тексте болгар в отличие от других славян противостоит второму (повтору), воспринимаемому как опасное и нежелательное, предвещающее смерть.

В ходе работы выявлены и описаны сквозные мотивы (о понятии «мотив» см ниже), проходящие через весь родинный текст, которые отличают болгарскую традицию от общеславянской и определяют ее балканославянскую специфику (действия с пуповиной, соление младенца и пр ) Определение и анализ лингво-культурных балканизмов в болгарских родинах составляет существенную часть диссертации.

Актуальность избранной темы определяется тем, что в научной литературе болгарские (и не только болгарские) родины не рассматривались как синкретический текст, лингвокультурные компоненты которого проецируются на взрослую жизнь человека Так, рождение ребенка не анализировалось в тесной связи с его последующей судьбой, а это составляет основу основ родинной семантики и прагматики Несмотря на то что в Болгарии, России и других славянских странах опубликовано и собрано значительное количество полевых и экспедиционных материалов, комплексный этнолингвистический и семиотический анализ родин с учетом терминологии, фразеологии, ритуально-обрядовых и мифологических сведений, фольклора не проводился

Обращение к исследованию болгарской народной традиции в диссертации не случайно. Болгарский язык входит и в славянский, и в балканский языковой союзы (БЯС), а болгарская традиционная картина мира соотносится и со славянской, и в значительной степени с балканской. Болгария расположена в центре Балкан (и, соответственно, находится в контакте со всеми другими балканскими странами), болгарский язык (разные его ареалы) причисляется учеными к эталонным членам БЯС (С Б Бернштейн, В Фридман, П Асенова и др) Исследование одной традиции в балканском макроконтексте (по В Н Топорову) не только имеет право на существование, но и очень перспективно В данном случае ограничение

одной традицией имеет определенную цель - оно необходимо для выявления всей панорамы балканских и славянских компонентов болгарского родинного текста болгар Следует отметить, что ограничение это условно, поскольку в диссертации постоянно приводятся параллели из инославянских и инобалканских традиций. Для некоторых аспектов родин находится множество балканских неславянских параллелей (терминология и фразеология, имена-клички некрещеных младенцев, речевые жанры, символика рождения в определенные дни, родинная демонология, праздник первых шагов ребенка и др) Ряд других фрагментов болгарского родинного текста обнаруживает общеславянские универсальные корни (мотивировки терминов для беременной, последа и очистительной молитвы, матримониальные и фертильные мотивы и др.).

Изучение специфики болгарских родин весьма актуально в свете исследования теории языковых и культурных союзов Болгарская народная традиция и ее словарь обладают такими чертами, которые можно считать основополагающими для формирования и существования союза (и славянского, и балканского) В результате конвергенции и кросскультурных заимствований в болгарской духовной культуре сочетаются элементы разного происхождения; в ней множество заимствований (особенно турцизмов и грецизмов), которые «мимикрируют» под славизмы, сближаясь по звучанию и облику с исконной лексикой, подвергаются народной этимологизации и восстановлению внутренней формы Случаи контаминации славянского и балканского естественны, такое взаимопроникновение характерно и для других языковых и этнокультурных союзов, поэтому вьивление и описание подобных явлений в родинном тексте болгар, не всегда подмечаемых этимологами, представляется весьма существенным

Перекрестное лингвокультурное межбалканское влияние, как прямое (вследствие контактов в анклавах или на пограничье), так и опосредованное, продолжается и в наши дни и распространяется на языки и экстралингвистическую реальность, обнаруживая яркое воплощение в духовной культуре и народных традициях болгар Определение языковых и этнокультурных балканизмов в болгар-

ских родинах на общеславянском фоне необходимо для их хронологической стратификации, для выявления субстратных и более поздних наслоений, относящихся к разным этапам истории. Проникновение турцизмов в болгарскую традицию следует изучать с учетом языкового посредничества, путей их продвижения и диалектных различий как в языке метрополии, так и в той форме турецкого языка, на котором говорят балканцы полуострова за пределами Турции (о разделении турецких диалектов на территории Болгарии и Балкан см J Németh Zur Einteilung der türkisch Mundarten Bulgariens Sofia, 1956) Различия формы, семантического объема и символических коннотаций одного заимствования - очевидный факт в языке народной культуры болгар. Это дало основание У Дуковой писать о двукратном заимствовании слов на Балканах, когда одно и то же слово может вливаться в болгарский язык в различные периоды и через различные языки-посредники (УДукова Двойно заемане при някои християнски понятия в бал-канските езици//Съпоставително езикознание София, 1981 №25). При исследовании родинного текста болгар просматривается возможность развития на болгарской почве значений, не известных в семантическом объеме слова в словаре языка-донора

Анализ ареальных характеристик балканизмов стоит в ряду наиболее актуальных проблем болгаристики Изучение географии заимствований необходимо для обозначения путей и способов (в результате приграничных контактов, в условиях би- и полилин-гвизма и пр) проникновения неславянских элементов в словарь и культуру болгар, а также для определения более четкой картины южнославянской специфики болгарского родинного текста.

Изучение родин актуально еще и потому, что в селах и городах Болгарии наблюдается удивительная сохранность и воспроизводимость фактов традиционной культуры, и это дает исследователю богатейший материал для изучения Кроме того, в наши дни интерес к архаике, к национальной культуре в стране возрастает, что свойственно многим постсоциалистическим государствам. Таким образом, в диссертации затрагивается и насущная для современных исследователей-гуманитариев задача - всесторонний ана-

лиз тенденций культурного развития стран посттоталитаризма и характеристика того, какое место занимают в нем традиционные народные воззрения и практики.

Тот факт, что мы располагаем весьма значительным количеством архивных, опубликованных и собственных экспедиционных сведений по родинам с территории Болгарии (отчасти и диаспоры), повышает научную актуальность исследования Репрезентативность данных позволяет более аргументированно говорить об исследуемых лингвокультурных явлениях как о базовых компонентах родинного текста болгар

Степень научной разработанности. Проблематика диссертации коррелирует со многими научными дисциплинами, является предметом исследований разной направленности, и прежде всего лингвистической теории языковых союзов и балканистики, кон-тактологии, диалектологии, лексикологии и семасиологии, этимологии, этнолингвистики, семиотики Кроме того, при решении поставленных в диссертации задач учитывались важнейшие работы по фольклористике и этнографии, нарративистике, теории текста

Родины изучались и описывались в России и за рубежом с разных точек зрения Уже в XIX - начале XX в. Н Ф Сумцов (особенно см • Н Ф Сумцов О славянских народных воззрениях на новорожденного ребенка // Журнал Министерства Народного Просвещения. М., 1880 Т. 212. № 11-12), А Н Веселовский и другие исследователи отмечали сложность и многоуровневый характер родинного обряда, его лексики, поверий и фольклора Не случайно материалы по родинной обрядности входили в свод народно-медицинских (ГПопов Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро кн В Н Тенишева. СПб, 1903) или демонологических знаний, рассматривались в контексте всего се-мейно-обрядового цикла, изучался и родинный фольклор (Д И Успенский Родины и крестины, уход за родильницей и новорожденным (По материалам, собранным в Тульском, Веневском и Каширском уездах Тульской губ) // Российский этнограф М, 1993 Вып. 6 [Репринт]), и мн др.

Работы распадаются, по крайней мере, на несколько типов В родинах и соответственно в исследованиях выделяются два главных действующих лица - женщина (беременная, мать), меняющая свой статус, и появляющийся на свет ребенок В связи с этим часть работ разных лет и традиций посвящена лингвокультурным аспектам появления на свет ребенка (ср из множества работ 3 Кузеля Дитина в звичаях i вфуваннях украшського народа // Материалы до украшсько-русько! етнологн Львш, 1906 Т 8, ДА Баранов Образ ребенка в представлении русских о зачатии и рождении (по этнографическим, фольклорным и лингвистическим материалам) АКД СПб., 2000), а часть исследований сосредоточена на матери (или женщине, фертильности и пр.)- Г И Кабакова. Антропология женского тела в славянской традиции. М, 2001, и др

В XX в. появились и монографические исследования, например, украинских, польских и чешских родин, подробные статьи и своды материалов по русским и белорусским родинам. Имеются две большие монографии по югославянской традиции (Т Ъор1)евиН Деца у верован.има и обича_щма нашег народа Београд, 1990; ЖТреб]ешанин Представи о детету у cpncKoj култури Београд, 1991, 2000, 2-е изд). Отдельные работы посвящены македонским родинам (МX Pucm.uk Обичаи около раган>ето во Кичеви]атаУ/ Ет-нолог Скоще, 1995 б, и др.) Немало исследований включают родины в семейный цикл обрядов словенцев, поляков и чехов (Р Z-ablatruk Od zibelke do graba. Ljudska verovanja, sege in navade na Koroskem Celovec, 1982, D Simomdes Od kolebki do grobu Opole, 1988, A Návtatilová Narození a smrt v ceské lidové kulture. Praha, 2004, и др)

В болгарской научной литературе подобных комплексных исследований нет, хотя опубликованы подробные обзорные статьи и разделы в монографиях, в том числе и в сводах, посвященных отдельным региональным традициям и этническим группам (Капанци; Добруджа, Пловдивски край, Пирински край, Стран-джа, Сакар и др) В 2007 г вышла книга В Васевой (В Васева Ритъмът на живота Репродуктивни и вегетативни цикли в българ-ската традиция София, 2007), в которой автор детально прослежи-

вает животный код в родинной обрядности болгар Однако работ, осмысляющих хронотоп рождения («субботних» людей, символику рождения во вторник и др.), пока нет; незамеченными остаются сквозные мотивы родин - опасность удвоения и повтора, противостояние смерти, привязанность судьбы человека к его рождению и пр. Нет детального этнолингвистического исследования терминологии и символики родин

Близкие теме диссертации положения на балканском материале обсуждались в работах русских ученых (ТВЦивьян Пространство и время в балканских охранительных обрядах, связанных с рождением ребенка // Македонски фолклор Скоще, 1982. Т. 29-30, НИ Толстой Магические обряды и верования, связанные с южнославянскими «одномесячниками» и «однодневками»//Малые формы фольклора Сб. статей памяти Г Л Пермякова М., 1995, С М Толстая Магия против смерти // Балканские чтения-2 Симпозиум по структуре текста М, 1992, и др) В монографии А А Плотниковой «Этнолингвистическая география Южной Сла-вии» (М., 2004) автор в ряду многих аспектов народной балкано-славянской культуры подробно исследует важные компоненты родинной обрядности и терминологии, непосредственно связанные с судьбой (послед, праздники по случаю рождения ребенка, ребенок в свадьбе др.). и детально анализирует ареальное распространение и вариативность этих компонентов у славян на Балканах.

Для написания диссертации использовалась литература, являющаяся смежной по отношению к работам по родинам Это монография Е Крыстевой-Благоевой о принципах имянаречения в этнографической традиции болгар (Е Кръстева-Благоева Личното име в българската традиция София, 1999), книги, в которых представлен анализ новейших тенденций имянаречения у болгар (77 Банкова По името го познаха. Етноконфесионални аспекта на личното име в България София, 2005, НИванова, П Радвва Име-ната на българите. Велико Търново, 2005, и др )

По некоторым другим аспектам диссертации также имеются статьи и публикации, например, ряд работ, посвященный демонам судьбы (Ив Георгиева, У Дукова, Е Мицева, Е И Якушкина и др)

Концепту судьбы в традициях разных народов и в том числе у славян посвящен ряд публикаций, в частности сборник «Понятие судьбы в контексте разных культур» М., 1994 Народно-медицинские аспекты родин и мифологические аспекты заболеваний ребенка систематизированы в энциклопедии (Българска народна медицина / Ред М Георгиев София, 1999) Отражение культа Богородицы в болгарском фольклоре и частично в родинах рассматривается в работах Цв Вранской (Апокрифите за Богородица и бъл-гарската народна песен // Списание на Българската академия на науките София, 1940 Т 18). В мировой науке работы по мариоло-гии практически необозримы, для нашей темы самыми существенными представляются следующие1 Г Федотов Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам М , 1991 [Репринт], J Gelis History of Childbirth. Fertility, Pregnancy and Birth in Early Modern Europe. London, 1991, F Badalanova Notes on the Cult of Virgin Mary in Slavia Orthodoxa the Interpretation of Folk and Christian Themes // Славянское и балканское языкознание. М, 2003, и др.

В России в последние десятилетия все больше лингвистов, этнографов, фольклористов, культурологов занимаются темой рождения ребенка в традиционном мире Укажу несколько исследований, отражающих различные подходы к разрабатываемой в диссертации проблематике А К Байбурин Обрядовые формы половой идентификации детей // Этнические стереотипы мужского и женского поведения СПб, 1991, ТВЛистова Ребенок в русской семье Рождение. Крещение 2-я половина 19-20 вв // Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка М, 1995, ТЮ Властна Родильно-крестильный обряд в комплексе репродуктивных представлений донского казачества // Традиционная культура. Научный альманах М , 2004. № 4. С. 16-26, и др

Публикуются работы, которые основаны на полевых материалах, но с особым вниманием к современному преломлению традиционных воззрений Е А Белоусова «Водные дети» представления о новорожденном в субкультуре движения за «естественные роды» //Кодови словенских култура Деца 2002 С 222-240, BE Добровольская Суеверия родильно-крестильного комплекса в мировоз-

зрении современного горожанина //Славянская традиционная культура и современный мир Вып. б М, 2004. С 36-46 и др. Подобного рода исследования начинают появляться и в болгарской этнолингвистике, особенно в ономастике

Этнолингвистические данные, в том числе и по родинам, публикуются в российских журналах «Живая старина», «Этнографическое обозрение», «Традиционная культура» и др., в болгарских «Бъ-лгарска етнология», «Бьлгарски фолклор» и др Создаются компьютерные базы данных, включающие уже собранные и вновь поступающие материалы (Полесский архив, Карпатский архив - Институт славяноведения РАН, Каргопольский архив РГГУ, основанный на материалах экспедиций под руководством А Б Мороза и др) Выходят отдельные сборники полевых материалов по магии и мифологии - авторские (ГМНауменко Этнография детства М., 1998) и коллективные (Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. М., 2001), этнодиалектные (Духовная культура Северного Белозерья Этнодиалекгный словарь / Отв. ред И. А Морозов М, 1997) и этноидеографические словари (Традиционная культура Урала Этноидеографический словарь русских говоров Свердловской области. Екатеринбург, 2000 Вып 3)

Эта литература, как и более ранние издания, относящиеся к Х1Х-ХХ вв , дают богатый материал для сопоставительного анализа и изучения специфики болгарских родин в свете балканистиче-ских исследований.

Балканистическая составляющая диссертационной проблематики предполагала работу со многими исследованиями и источниками. Поисками специфики языков и культур народов Балканского полуострова уже на протяжении нескольких десятилетий занимаются лингвисты, культурологи, этнографы и фольклористы. С тех пор как в научный оборот был введен обобщающий термин «языковой союз», а позже, вслед за Н С Трубецким и К Сандфельдом, и «балканский языковой союз», усилия ученых были направлены на выявление общих явлений в фонетике, морфологии, синтаксисе и лексике балканских языков (работы А В Десницкой, Т М Николаевой, Т В Цивьян и др)

Несмотря на то что в ряде работ оспаривается понятие «балканский языковой союз», равно как и сама научная дисциплина «балканистика», тем не менее наличие в болгарском, македонском, румынском, греческом, сербском, албанском и в малых языках Балкан целого ряда структурно-тождественных черт, а также специфику балканской языковой и этнокультурной ситуации, в том числе в родинных текстах, невозможно ни отрицать, ни игнорировать Более того, БЯС, по мнению ученых, - это явление живое, развивающееся, динамичное, с очевидными признаками непрекращающейся конвергенции Как отметила Т M Николаева, сопоставляя славистические и балканистические штудии, «славистика обращена в прошлое, а балканистика - в будущее» (Г M Николаева Татьяна Владимировна Цивьян - балканист // Балканские чтения 9 Terra Balkanica Terra Slavica К юбилею Т В.Цивьян. M, 2007 С. 9)

Для нашего исследования важно то, что за формальным сходством языковых фактов стоит нечто более емкое и глубокое, находящее выражение в универсальных для балканцев фрагментах народной культуры и духовной традиции, - особая, балканская модель мира (БММ) Мысли о существовании такой модели, высказанные ТВ Цивьян (ТВ Цивьян Лингвистические основы балканской модели мира. M , 1990, 2005,2-е изд ), нашли поддержку в работах по балканистике (Д Буркхарт, Г Шуберт, У.Дукова, П.Асе-нова и мн др ), а проблематика «язык и культура балканцев» заняла прочные позиции в филологии и шире - в гуманитарных науках Но еще до утверждения идеи об особой балканской ментальное™ лингвокультурную общность народов Балканского полуострова, сходство (до идентичности) мифологических представлений балканцев и отдельно болгарско-греческие, албанско-румынские этнографические и иные параллели описывали многие исследователи (Б Цонев, M Арнаудов, Хр Вакарелски и др ).

Причины схождений и появления балканизмов (в сфере грамматики и лексики в главных чертах их сформулировал еще КСандфельд (KSandfeld Linguistique balkanique. Paris, 1930)) относят или к древнейшим временам, говоря о субстрате, об античных корнях, или к Средневековью и Новому времени, обозначая

роль турецкого (османского) влияния Особое место в подобных работах отводится контактологии как междисциплинарной науке, без которой изучать Балканы было бы неверным и невозможным Так, M Выгленов описывает ситуацию в северо-восточной Болгарии, где фиксируется много заимствований из румынского, не имеющих соответствий в других говорах болгарского языка, — это румынские формулы этикета и другие устойчивые выражения (М Въгленов Някои румънски думи в наши говори // Български език. София, 1974 № 5 С 431—433). Ал Т.-Балан отметил, что в родопских говорах много грецизмов, не известных другим диалектам болгарского языка (Ал Т-Балан Нещо за гръцките заемки в български език//Език и литература София, 1947 №2 С 23-27)

Балканославянские языки в силу своего положения и исторического развития отличаются большим количеством заимствований именно в лексических системах. Это считается одним из самых существенных проявлений принадлежности к балканскому языковому союзу. Как и в других языковых союзах, во всех языках БЯС велика доля общих «культурных» слов, что отмечено H С Трубецким (N S Trubetzkoy. Proposition 161 ! Actes du Permer Congrès International des Linguistes Haye, 1928 P 18), добавим к этому - особенно слов народно-культурных, причем не только терминов, но и фразеологизмов, словесных формул, приветствий и других клише

Серьезным подспорьем в работе над диссертацией стали исследования и публикации, выполненные в рамках подготовки Малого диалектологического атласа балканских языков (МДАБЯ). Работа в экспедициях, обмен опытом на конференциях, издания материалов и карт (А H Соболев Болгарский широколыкский говор Синтаксис. Лексика духовной культуры Тексты. Marburg/Lahn, 2001; Малый диалектологический атлас балканских языков. Пробный выпуск / Ред А Н. Соболев München, 2003, Малый диалектологический атлас балканских языков Серия лексическая. Том 1 Лексика духовной культуры / Ред А H Соболев München, 2005; Малый диалектологический атлас балканских языков. Серия лексическая. Т 2 Человек Семья / Ред. А Н. Соболев München, 2006) способствовали уяснению «балканскости» болгарских родин и ме-

ста болгарского материала в балканском лингвокультурном макроконтексте Здесь же отметим важность материалов из разных ареалов Балканского полуострова, собранных по «Этнолингвистической программе МДАБЯ» А.А Плотниковой (М, 1996) и опубликованных в сборниках по диалектологии (Исследования по славянской диалектологии М, 2001, 2004, 2006).

При работе над диссертацией использовались различные источники. Целостная картина родинного текста воссоздается лишь с привлечением множества сведений, традиционно использующихся в этнолингвистических, культурно-семантических, семиотических и других исследованиях Прежде всего, собирались языковые данные - лексика, особенно диалектная, фразеология и паремиоло-гия Больший охват редких региональных этнолингвистических сведений позволяет сделать более точные выводы Тщательная эксцерпция была проведена из диалектных словарей (здесь по объему сведений лингвокультурного характера выделяются диалектные словари Н В Котовой, М Сл.Младенова, Ст Стойчева и др) болгарского и других славянских языков, словарей фразеологических, этимологических, словарей иностранных слов Важнейшее место среди эмпирических данных занимают архивные материалы, и я благодарю болгарских коллег, которые предоставили в мое распоряжение картотеку Идеографического словаря диалектной лексики (ИДР), хранящуюся в Софийском университете. Лингвистические сведения систематизированы в диссертации в идеографических индексах «Некрещеные дети», «Очистительная молитва матери» и др., кроме того, по данным некоторых лексико-се-мантических групп или отдельных терминов составлены карты (Карта 4 «Терминология роженицы», на карте 8 отображено распространение терминологии родинных обрядовых типа «Богоро-дичен хляб» и др )

При написании главы об имени и принципах имянаречения использовались словари болгарских и македонских личных имен (Г Вайганд Българските собствени имена Произход и значението София, 1926, ЙЗагшов Български именник София, 1988, Ст Ил-чев Речник на личните и фамилии имена у българите София,

1969, НКовачев Честотно-етимологичен речник на личните имена Велико Търново, 1995, ВДрвошанов Речник на лични имшьа Скоще, 1995, и др) Поскольку тема имянаречения в болгарском обществе активно обсуждается в СМИ, я использовала интернет-ресурсы, которые содержат богатый материал современные интерпретации и индивидуальные истории имен, коллизии при выборе имени для младенца, мнения о связи имени и судьбы Кроме того, в болгарском Интернете публикуются современные антропо-нимиконы, которые представляют собой не только списки имен, но и попытки этимологии, а также дают рекомендации по выбору даты и церковного «повода» для празднования именин

Важным источником для сбора и классификации лингво-культурных сведений послужили этнографические описания ро-динных обрядов Болгарии В подобных источниках содержатся не только описания обрядов, но и терминология, нарративы, иногда публикуются локальные материалы (в серии «Региональные исследования», в периодических изданиях «Сборник за народни умотво-рения», София Т. 1-, София, 1889-) Особую ценность имеют данные архива Ст Романского (материалы хранятся в Библиотеке Софийского университета им св Климента Охридского, София, Болгария), которые впервые анализируются так комплексно и разносторонне Сведения собирали в 3(М0-е гг XX в студенты семинара по этнографии Ст Романского, работая по составленному им вопроснику для описания духовной культуры болгарских сел Эти данные представляют синхронный срез болгарской традиционной культуры, они значительно расширили эмпирическую базу диссертации и, кроме того, дали основания для выявления тенденций развития родинного текста в Болгарии и ареального распространения его лингвокультурных компонентов

При работе над диссертацией исследовались фольклорные тексты, как краткие словесные формулы (МДабееа Български народни клетви Принос кьм изучаването на народната душа и народния живот София, 1934, МДабееа, Пожелания и благословии у бъл-гарския народ Принос кьм изучаването на народната душа и народния живот София, 1937, ПР Славейков Български притчи или

пословици и характерни думи. София, 1972, и др.), так и песни, баллады, сказки

Собственные экспедиционные записи в болгарских селах Вар-ненской, Ловечской, Добричской и других областей, а также среди диаспоры в селе Кирсово (Молдавия), которые проводились в конце XX - начале XXI в., значительно расширили диапазон исследования. В ходе проводившихся интервью мы имели возможность не только зафиксировать обряды по специальным вопросникам (например, о рождении в субботу и др) и обсудить набор ключевых лингвокультурных компонентов родин, но и уточнить некоторые неясные моменты и подтвердить или опровергнуть предварительные выводы (о генезисе судьбы, об ипостасях мифологических персонажей, о причинах рождения детей с аномалиями и пр). Записи последних лет демонстрируют устойчивость и продуктивность ключевых архаичных идей родинного текста, что в диссертации рассматривается на примере представлений об удаче, о символике имени ребенка и пр

Теоретические и методологические основы исследования. В междисциплинарных работах, подобных реферируемой диссертации, применяются методы различных областей лингвистики и других гуманитарных наук. Научный инструментарий книги сочетает в себе методику нескольких научных школ и направлений и прежде всего этнолингвистическую Московская этнолингвистическая школа Н И и С М Толстых за нескольких десятков лет своего существования выработала теоретические принципы и методологические подходы, которые не теряют актуальности (кроме известных работ основоположников школы, отметим несколько монографий и сборников в русле этого направления- А В Гура Символика животных в славянской народной культуре. М., 1997, ТА Агапки-на Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весеннее-летний цикл М, 2002; Концепт движения в языке и культуре. М, 1996; Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М, 1999, Признаковое пространство культуры М., 2002, и др )

Разделом этнолингвистики является ареальное изучение линг-вокультурных фактов Эта методика имеет давние традиции в русской, славянской и европейской лингвистической традициях и успешно применяется в картографировании фактов этнографии и духовной культуры (Хр Вакарелски, Н.И Толстой, А А Плотникова и др).

В диссертации показаны различные возможности этнолингвистического и семиотического анализа основ родинного текста через одно ключевое слово (кьсмет), через фразеологизмы, через систему мифологических персонажей (ористщи), через структуру обряда и праздника, через культурные коды и др Это обусловлено самим способом бытования народной культуры и ее отдельных сфер переходом одного представления в другое, «перетеканием» и смычкой фольклорных жанров, бытованием одного мотива в форме поверья, запрета, рекомендации или былинки

Для южнославянских (и особенно болгарского как члена БЯС) языков актуальными являются этимологические изыскания российских и зарубежных ученых О Н Трубачева, Ж Ж Варбот, Л Н Куркиной, Вяч Вс Иванова, Т.В.Гамкрелидзе, Т В Горячевой, В И Георгиева, Э Бенвениста, Р Бернара и др Отметим близкую по тематике и направленности монографию А Ф Журавлева «Язык и миф Лингвистический комментарий к труду А Н Афанасьева "Поэтические воззрения славян на природу"» (М., 2005), в которой пересматриваются многие этимологии в этнолингвистическом и лингвокультурологическом ракурсе

В процессе выявления семантических основ родинного текста и их интерпретации я следовала также теоретическим положениям Московского семиотического круга, участники которого создали и утвердили традицию изучения языка и культуры в их нераздельном знаковом единстве. Для исследования особое значение имели работы, написанные на балканском материале В Н Топоровым, Вяч Вс Ивановым, Т М Николаевой, Т В Цивьян и Т Н Свешниковой (см Из работ Московского семиотического круга М , 1997) Болгарский материал вобрал в себя несколько пластов - и славянский, и балканский, что позволяет раскрыть обозначенную в загла-

вии тему шире и подробнее, применяя структурно-типологические методы.

Близкими моей работе являются теоретические и методологические постулаты школы Логического анализа языка Н Д.Арутюновой и особенно положение об антропоцентричной модели языка и культуры, пронизывающее этот круг исследований Столь же важным для работы с методологической точки зрении представляется методология и теоретические принципы культурной семантики (в духе работ С М.Толстой и Н И.Толстого, А Вежбицкой, Е Л.Березович и др). В болгарском словаре родин выявляются частотные и значимые для духовной традиции лексические основы и их дериваты, коррелирующие с этнографическими и фольклорными текстами, которые в диссертации анализируются с точки зрения культурной семантики.

Теоретическая и методологическая база балканистических исследований - еще одна важная составляющая диссертационного труда В этом плане также важны теоретические и методологические принципы лингвистической географии заимствований, что составляет предмет анализа лингвистов ХХ-ХХ1 вв (работы Ал Т.-Балана, М Сл Младенова, Г П Клепиковой, А X. Гирфановой, Н. Л. Су-хачева, Д Младеновой, О.М Младеновой, А. Н. Соболева и др) и является продуктивным направлением балканистики.

Цели н задачи исследования заключаются в выявлении линг-вокультурных основ и особенностей родинного текста болгар в общеславянском и балканском контексте Поскольку одной из доминант родинного текста мы считаем представление о магической связи рождения и судьбы, важной задачей является охарактеризовать устойчивость и в то же время вариативность этой связи в лексике, фразеологии, нарративах, обрядах За этим представлением стоит ряд концептов и понятий (жизнь, норма, удача, здоровье, благополучие и др), конкретизация, валоризация и релевантность которых в народной традиции различаются.

К задачам диссертации относятся на базе максимально детализированного описания родинного текста болгар выделить и интерпретировать ключевые идеи и концепты, проанализировать ро-

динную и «околородинную» терминологию и фразеологию, исследовать проблему «имя и судьба», дать классификацию речевых фольклорных жанров, задействованных в родинах К важным задачам относится характеристика представлений о демонах судьбы с всесторонним анализом терминологии, степени контаминации с другими мифологическими персонажами

Одной из существенных задач работы мы считаем выявление специфических сюжетных моментов, которые составляют основы родин и при этом характеризуют болгарскую народную картину миру в целом Так, яркая черта болгарской терминологии родин -наличие множества лингвокультурных заимствований, применимых и вне текста рождения. Фиксация соответствующего лексического материала в широком контексте народной культуры и географическая атрибуция терминологии подготавливает материал для будущих исследований процесса «балканизации» болгарского языка и специфики проникновения в него заимствований

Отдельного внимания заслуживает проблема связи рождения человека и его судьбы, жизненного пути, представленная в родин-ном тексте эксплицитно и имплицитно Эта тема в ее болгарской версии также имеет балканскую специфику. Традиционные славянские «параметры» судьбы в ее болгарской интерпретации приобретают балканские измерения (см орисници, късиет, ритуалы клинене, заложки и др), описание которых также входит в задачи исследования

Изучение ареального распределения терминов, реалий, содержания и приуроченности обрядовых актов - еще одна задача диссертации.

Объектом исследования служит родинная обрядность болгар как сложный, синкретический текст, равноценный многоуровневому произведению, со множеством взаимосвязанных мотивов, получающих разнообразное воплощение (лексическое, идиоматическое, фольклорное, мифопоэтическое, этнографическое и др) Текст как семиотическое явление всегда логически завершен и имеет смысловую целостность Применительно же к родинам можно говорить о цикличности текста, где в начале жизни (в рожде-

нии) уже заложены и конец (смерть, гибель), и в то же время новое рождение (через матримониальные и репродуктивные мотивы)

Предмет исследования мы видим в тщательном многоплановом анализе болгарских родин с особым вниманием к его лингво-культурным основам. Синкретизм родинного текста требует подробнейшего изучения терминологии, концептов, демонологических и народно-православных воззрений, народно-медицинской практики, обрядовых комплексов и полуритуализованного обращения с младенцем Только такой комплексный подход к предмету позволяет дифференцировать ключевые лингвокультурные идеи родин и исследовать их воплощение и кодирование в лексике, фольклоре и обрядности.

Новизна исследования состоит в рассмотрении родинного текста болгар как единого целого, в котором параллельно сосуществуют, переплетаются и контаминируются идеи жизни и смерти, рождения и судьбы, необходимости прохождения человеком определенных этапов, социализации и правильного физического развития и пр. Особое внимание при анализе уделяется времени (и шире - хронотопа), обязательности прохождения важных периодов, пересечения «границ» без повтора и возвращения назад Впервые подробно изучается ряд компонентов родинного текста - ритуально-этикетные акты оповещения, приглашения, поздравления, языковой портрет взрослого человека через призму обрядов родин и др В болгарском родинном тексте эксплицитно выражены мотивы, которые известны в иных балканских традициях (отмеченность «субботнего» человека, символика вторника, поверья о присутствии Богородицы в момент родов и пр), но не известны или не получают такого распространения у славян (именования ребенка до крещения особыми именами-кличками, вера в демонов судьбы и пр.)

На защиту выносятся следующие положения 1. Болгарский родинный текст представляет собой хорошо сохранившийся фрагмент архаической картины мира, позволяющий реконструировать ключевые идеи родин как переходного обряда

2 Для родинного текста характерен синкретизм, родины - это комплекс разноплановых явлений, которые соотносятся с событиями взрослой жизни человека 3. Терминология и поверья родин («субботний» человек, внебрачный ребенок; близнецы, «одномесячники» и пр ) в традиционной культуре маркируют человека с младенчества, обозначая его «физиологическую» и «социальную» судьбу (по терминологии С С Аверинцева). 4 Рождение и судьба в их магической связи являются лингво-культурной доминантой родинного текста.

5. Родинный текст с точки зрения лексики, фольклора и обрядности - открытая, но ограниченная стабильным набором кодов система представлений, ритуалов, обрядовых практик.

6. Болгарские родины включают в себя ряд ярких балканизмов и отражают специфические черты балканской модели мира

7 Наряду с балканскими особенностями словарь болгарских родин содержит общеславянские компоненты, часть которых формально и/или семантически близка церковнославянской лексике, а также соотносится с отдаленными славянскими диалектами (например, севернорусскими) 8. Наиболее устойчивыми лингвокультурными идеями являются те, что находят регулярное выражение в терминологии и фразеологии родинного текста

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Содержащиеся в работе теоретические положения в рамках темы «язык и культура» и классификация эмпирических данных родинного текста болгар могут послужить базой для сравнения с другими славянскими и балканскими традициями Перспективным представляется использование выводов и материалов диссертации при разработке идентичных проблем в народных традициях в более широких географических зонах, особенно средиземноморских, куда, как показывает анализ, ведут изоглоссы и изопрагмы

Результаты исследования находят отражение в словарях и энциклопедиях по народной культуре и мифологии славян Опубли-

кованы статьи в энциклопедии «Славянская мифология» (М, 2002, статьи. «Мельница», «Орисницы», «Повитуха» и др ), в совместной российско-сербской энциклопедии «Словенска митологща» (Београд, 2001, статьи «Дете», «Клетва», «Старац» и др) В продолжающееся издание этнолингвистической энциклопедии «Славянские древности» (т 1-3, М., 1995, 1999, 2004, т. 4 в печати) вошли статьи «Бабин день» (соавт Э И Зеленина), «Булочка» (соавт С M Толстая), «Купание младенца», «Младенец» (соавт. Г И Кабакова), «Назад», «Оповещение», «Пеленки», «Обрядовый путь», «Пострижины», «Приглашать», «Приветствия», «Проклятые», «Прощание», «Родимое пятно» и др.

Исследование лингвокультурных основ родинного текста болгар, осуществленное в диссертации, позволяет выявить в современных языковых и народно-религиозных, обрядовых и фольклорных (постфольклорных) фактах архаические модели, которые служат базой для трансляции и воссоздания традиционной культуры, ее переосмысления или даже изобретения (ср актуальное в фольклористике, антропологии, религиоведении и культурологии направление, изучающее явления наподобие «inventing of the tradition» R Stark, W S Bainbndge, С.Ю Неклюдов, A A Панченко, A Ф Белоусов и др ) В исследовании намечен выход на дальнейшую работу - вычленение и описание ключевых концептов болгарского языка в сопоставлении с другими славянскими и неславянскими языками («судьба», «доля», «удача», «знак» и др.), исследование повтора как одной из важнейших семантических моделей языка и культуры и др.

Апробация исследования Работа была обсуждена в Отделе типологии и сравнительного языкознания Результаты исследования излагались на международных и российских конгрессах, конференциях и симпозиумах По теме диссертации были сделаны доклады на VII и IX Международных конгрессах по изучению стран Юго-Восточной Европы (Салоники, 1994; Тирана, 2004), на XII и XIII Международных съездах славистов (Краков, 1998, Любляна, 2003), на Конгрессе балканистов США (Индиана, 1994), на Балканских чтениях (Москва, 1999, 2001, 2005, 2007), на Тол-

стовских чтениях (Москва, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2006), на круглом столе РГГУ «Дети, родины, повитухи» (Москва, 1998), на совещаниях по составлению Малого диалектологического атласа балканских языков (Санкт-Петербург, 1997, 1998, 2000) и др Благодаря междисциплинарности исследования некоторые его фрагменты обсуждались на научных встречах специалистов разных гуманитарных областей: на международных симпозиумах по народной религиозности (Португалия, 1996, Шотландия, 2002), на конференциях по календарной обрядности (Швеция, 2006), на конференции по полевым методам фольклористики (Эстония, 2001)и др

Основные положения диссертации опубликованы в виде монографии и научных статей и тезисов в сборниках и журналах России, Украины, Эстонии, Болгарии, Сербии, Польши, Греции, Албании, США, Швеции, Италии, Португалии и др Материалы диссертации использовались при чтении спецкурса «Народная культура болгар» на переводческом факультете МГУ им М В. Ломоносова (2000), в лекциях на отделении балканистики филологического факультета Софийского университета (2003), факультета гуманитарных наук Шуменского университета (2005) и др

Основное содержание работы

Диссертация состоит из Введения, пяти частей (четырнадцати глав), Заключения, списка литературы и источников и двух приложений (I. Болгарский родинный обряд в современных записях, И. Карты)

Во Введении дается общая характеристика работы, обосновывается актуальность темы, подробно описывается степень изученности проблемы Значительное место уделяется теоретическим и методологическим основам исследования, формулированию его целей и задач, отмечается новизна работы и описывается ее апробация

Внимание акцентируется на характеристике балканских компонентов в родинном тексте и - шире - в народной культуре болгар и ее словаре, для которых характерны центральное положение в обрядовом тексте; соединение «своего» и «чужого», широкая география, наличие изоглосс и изопрагм, соединяющих разные балканские земли или, наоборот, концентрирующихся в значительной степени в одном ареале Здесь же обосновывается и объясняется использование термина «мотив» для обозначения ряда лингвокультурных аспектов родин Называние подобных явлений «мотивами» наиболее точно отражает смысл и цель настоящего исследования. Комплексность материала не позволяет анализировать только лексику, только систему воззрений, только фольклорные данные и т.д, а требует учитывать субстанционально разные сведения в их совокупности.

Мотив обладает именно теми характеристиками, которые применимы для описания лингвокультурных явлений В понятии мотива даже как музыковедческого, искусствоведческого и фольклорного термина заложены существенные для нашей работы компоненты, это простейшая единица, составная часть мелодии, сюжета, текста с выраженным логическим акцентом; характерный, постоянно используемый элемент текста. Кроме того, мотив, как известно из определения А Н.Веселовского, используется для реконструкции исходного текста и для сравнения его вариантов. В более широком смысле мотив может охватывать простейшие единицы в совокупности форм их содержания и выражения, соединяя представление, поверье, словесные единицы и обрядовые факты. В нашем исследовании термин «мотив» используется и в традиционном значении, например «мотив сбывшегося материнского проклятия»

Отмечается также особая восприимчивость болгарской народной культуры к укоренению и освоению заимствований и балка-низмов В зависимости от контекста употребления «не свое», неславянское может становиться «своим», то есть полностью ассимилироваться и вытеснять славянские эквиваленты на периферию (ср кьсмет, орист 'судьба, удача', лехуса 'роженица', нишан

'знак' и др) В подобных случаях заимствование подвергается народной этимологизации и становится источником для возникновения целых ритуальных комплексов, например календарной магии (см Н И Толстой, С М Толстая Народная этимология и этимологическая магия IIН И Толстой Язык и народная культура Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике М, 1995; Р Попов Народная этимология и культ святых // Язык культуры семантика и грамматика М, 2004, и др.).

«Не свое» слово может оставаться «чужим» и использоваться для передачи семантики «инородного», «нечеловеческого», «природного», не заменяя собой славянские синонимы (ср многочисленные наименования некрещеных младенцев), а может трансформироваться и уподобляться болгарскому слову, обрастать славянскими аффиксами (ср нефела1 нехорошо', чифутин 'еврей' и др.).

Укоренение заимствований поддерживается общей балканской ситуацией Так, ранние тюркизмы подкреплялись позднейшим османо-турецким влиянием, в новейшее время использованию тур-цизмов в активе диалектных словарей способствует балканский би-и полилингвизм, в том числе и на территории Болгарии

Часть балканизмов связывает болгарскую территорию с карпатским ареалом, например термин капиле, поверья об опасности повторного кормления грудью младенца, уже отнятого от груди, и др (о балканско-карпатской проблематике писали С Б. Бернштейн; Г.П Клепикова, В Ф Усачева, см. также публикации ОКДА и др )

Можно говорить и о средиземноморском макроконтексте для ряда балканизмов. Материал родин демонстрирует общие для болгар и средиземноморских народов мифологические воззрения на вторник (несмотря на отсутствие прозрачной формы слова в неславянских языках), ряд италинизмов в словаре болгарского языка и т д.

Болгарская лексика ставит перед исследователями вопрос о специфике южнославянского словарного состава в рамках славянской языковой семьи. В болгарской родинной терминологии встречаются лексемы, семантика которых поддерживается южнославянскими диалектами, но в восточнославянских языках она известна только в церковнославянском узусе (трудна 'беременная' и др.)

Проблема, которую сформулировала J1 В.Куркина, анализируя генетические истоки южнославянских диалектов, оказывается актуальной и для нашего исследования. В частности, обозначенный исследовательницей критерий «наличия или отсутствия сепаратных связей с севернославянскими языками» для установления генезиса славянских языков поддерживается данными словаря народной культуры болгар (ср болг викам 'звать, приглашать' имеет соответствие в северных диалектах русского языка, ср также каня 'приглашать5 как южнославянский диалектизм и др).

Таким образом, при изучении «своего» и «чужого» в родин-ном тексте болгар исследователь постоянно сталкивается с тем, что языковые и этнографические заимствования переплетаются со славянской архаикой, образуя сложную синкретическую структуру Балканское у болгар - не обязательно неславянское, это могут быть южнославянские и и/или общеславянские компоненты, но если у других славян эти термин, мотив, семантика, поверье или ритуал находятся в редуцированной форме, то у болгар они получают статус обязательности и регулярности и нередко стыкуются со сферой заимствований, с «чужим». В этом проявляется удивительное свойство болгарского языка в плане отбора, освоения и развития «чужого», вплоть до его полной ассимиляции и частичного смешения с архаическими славянскими языковыми и культурными фактами Очевидно, это одна из черт homo balkani-cus, который «исходил из признания таких антитетических идей, как стабильное и изменяющееся, архаизм и инновация, свое и чужое (или, модернизируя, я и другой)» (В Н Топоров Балканский макроконтекст и древнебалканская энеонеолитическая цивилизация (общий взгляд) // Материалы к VI Международному конгрессу по изучению стран Юго-Восточной Европы. София, 30 августа — 6 сентября 1989 г. Лингвистика. М, 1989 С. 14).

В I части диссертации, самой обширной, «Языковые константы родин» акцент делается на анализе языковых фактов, которые включены в экстралингвистический этнокультурный контекст

В первой главе I части «Лексика и фразеология родинного текста» исследуется «недифференцированный» словарь болгарских родин, охватывающий разные понятийные сферы и относящийся ко многим фрагментам традиционной культуры Лексика родин практически необъятна, она включает в себя немало тематических групп, которые, в свою очередь, входят в смежные лексические группы. Родинные термины коррелируют со свадебными и похоронными, календарными, народно-медицинскими (послед, заболевания роженицы и младенца), демонологическими (сглаз, демоны судьбы, духи болезней, которые представляют опасность для матери и ребенка), православными (иногда в их народно-бытовой форме) и другими терминам»

Семантическим центром терминосистемы родин с точки зрения субьектно-объектных отношений является женщина и то, что с ней (вокруг нее) происходит, после родов обозначается еще один центр— младенец и то, что с ним связано В ЛСГ «Женщина» кроме крупных подгрупп ('беременная', 'роженица') выделяются небольшие, но существенные подгруппы терминов 'бесплодная', 'родившая вне брака', 'родившая первенца', 'родившая близнецов' идр Ребенок также получает терминологическое обозначение в зависимости от обстоятельств его рождения: 'внебрачный', 'появившийся на свет после смерти отца', 'родившийся в рубашке', 'первый', 'последний' и др Терминологизуется и система персонажей и участников родин (повитуха, крестные, кормилица, приглашающие на праздники и др ) Специальной лексикой обозначаются магические акты; обрядовые и повседневные, полуритуализованные действия; предметы; праздничные комплексы и др

В главе рассматриваются терминология различных аспектов родин в их хронологии (от зачатия до ритуалов социализации младенца), базовый концепт късмвт 'счастье' в его многозначности и соотнесенности с лексикой судьбы и везения, обозначения 'родимого пятна' и - шире - 'знака, метки, следа' (белег, нишан и их многочисленные синонимы для обозначения человека «отмеченного» беля-зап, мшъосан, лекьосан, дамгосан и др). Отдельные этюды посвя-

щены «околородинной» оценочной и мифологической лексике (не-фела) и фразеологии, преимущественно узкодиалекгной

Важная черта терминосистемы, подмеченная всеми этнолин-гвистами, - максимальное использование одной основы для обозначения различных компонентов обрядов - наблюдается и в словаре родин Это правило распространяется и на славянскую, и на заимствованную лексику. Так, например, типичен перенос названия угощения (обрядового хлеба) на ритуал (пиши, погача, тур-та, смидалъ 'хлеб, лепешка; родины, празднование на третий день после рождения ребенка', прощъпалник 'хлеб по случаю первых шагов ребенка и праздник по этому поводу' и др) Термин лехуса и его дериваты обозЕтчают роженицу, демонов болезни, осложнения после родов, младенца, лекарственную траву и т п. (см. Индекс «Термин лехуса и его варианты»).

Обрядовый термин связан не с одним коррелятом, а с целым фрагментом народной культуры (от слова - через действие и его мотивировку - к быличке, нарративу, а иногда и в обратном порядке). За словом стоит сумма представлений в их локальной вариативности, при этом комбинации термина и его значения с точки зрения их генезиса могут быть различными балканское слово служит названием общеславянского (и шире - европейского) ритуала и, наоборот, славянский термин обозначает балканский ритуал

Так, балканские магические действия, приуроченные к рождению ребенка, обозначаются общеславянской лексемой, но их интерпретация включает в себя заимствования или целиком строится на неславянской (балканской) терминологии. Например, обязательное соление младенца после рождения описывается славянской лексикой детето се насолява «ребенка солят», натрива се със сол «натирают солью» и др., однако мотивируется этот акт преимущественно неславянской лексикой да не мирите на (чифу-тин, турчин) «чтобы не пах (евреем, турком и др)». Глагол мири-ша 'пахнуть, вонять' - «хрестоматийный» балканизм, заимствован из греческого (цир^ю 'пахнуть, благоухать, вонять' в его аорист-ной форме) Здесь мы встречаемся с чрезвычайно важной балкани-стической проблемой, лишь намеченной выше о времени заим-

ствования Глагол мириша, согласно этимологическому словарю болгарского языка, заимствован из древнегреческого, М.Филипо-ва-БаГфова же полагает, что из новогреческого (Български етимо-логичен речник Т. 4 С 117). Формально этот глагол не различается в древне- и новогреческом, однако тот факт, что мириша встречается в церковнославянском, свидетельствует скорее всего о более раннем проникновении лексемы в болгарский, ср также заимствования однокоренных слов в румынский (устар пигегта, пи-гита; тт1ге$та( 'пахучий') и арумынский (п'игггта) 'запах, благоухание' которые соотносят со среднегреческим языком Это значение поддерживается однокоренньш миро 'благовонное масло для совершения церковных обрядов. Чифутин возводится этимологами к са/ис1 <(1га/ис1 (из др -евр уе!шс1-)

Другой типично балканский акт - раздача (хлеба, фруктов и овощей, мяса, предметов быта и др.) - обязательный компонент многих обрядовых (календарных, похоронно-поминальных и др.) комплексов, в том числе и родинного (ср. в книге подробнее о раздаче-угощении «в честь Богородицы», при первых шагах ребенка и т.д) Терминология раздачи включает в себя много словообразований, почти исключительно славянских, это дериваты основы дав-раздавам, раздавалка, раздавък, раздавачка и др Славянской лексикой описывается и цель действий раздавай за Света Богородица «раздаю (хлеб) в честь Богородицы», раздавай за проходило дете «раздаю (хлеб) по случаю первых шагов ребенка» Однако в локальных традициях в условиях языковых и этноконфессио-нальных контактов в говоры проникает турцизм в болгарском грамматическом оформлении, ср родоп чанам 'раздавать и получать хлеб на помин души', чон'ово 'угощения, предлагаемые для раздачи'

Еще один пример - обрядовый акт приглашения, входящий в состав родин, крестин (а также свадебного обрядового комплекса и некоторых других типично балканских праздников - курбан, светец, служба и др.). Терминология этого обряда образует междиалектный ряд балканских синонимов, представляющих интересную комбинацию генетически славянских и неславянских лексем с обя-

зательной семой 'звучание', викам, кликам, зова, колесеам, каня, рукам и некоторые другие Если болг. зова относится к общеславянской лексике, то викам 'кричать, звать' от вик 'крик' этимологи называют южнославянизмом, родственным глаголу вия 'выть' (ср серб, викати, словен. víkniti 'кричать' и сев.-рус. вякать) Заимствование глагола викам и в албанский (vikás, vikát) позволяет говорить о балканском распространении этой лексемы. Глагол каня полисемантичен (кроме 'приглашать' он означает также 'вознамериться, угрожать') и считается праславянским диалектизмом известен в семантических вариантах в серб, {канити 'иметь намерение'), словен (kamti 'вознамериться; угрожать') и ст-чеш (kamti se 'ласкать') языках, макед канн, каниса (диал) 'приглашать'. Благодаря балканским языковым контактам глагол проник в албанский (kanos 'пугать, угрожать') Калесвам относится к бесспорным грецизмам (греч. койеоз, аористная основа ксйвст-) и является одним из самых частотных глаголов со значением 'приглашать' в метаязыке обрядности болгар Этот глагол и его дериваты зафиксированы в макед. колеса (калезма, калезба, калесар, калесарка и др.) и в сербских диалектах. Нельзя не упомянуть здесь и название обязательной для некоторых регионов Болгарии реалии для приглашения — фляги — бъклица (ср и бакличерница 'пестрая сумка, в которую кладут флягу с вином, зеленые ветки и цветы для приглашения на свадьбу') Это уже романское заимствование (от итал. boccale 'сосуд' или фр bocal), которое «по-балкански» дополняет длинный ряд синонимов — праславянских диалектизмов, грецизмов и т д.

При анализе обрядовой лексики неизбежно встает вопрос терминологизации, о чем неоднократно писали Н И. и С.М. Толстые. Проблема «наличия/отсутствия» обрядового термина вообще и/или его наличия лишь в малых локальных традициях возникает и при исследовании родинного текста В нашем материале, например, концепт 'знак', в большинстве регионов Болгарии передающийся словами белее и нишан и их дериватами, иногда, тем не менее, не получает терминологического выражения, а называется гиперсинонимами или точным обозначением предмета (гривна

"браслет", игла, то есть вещи, «знаки», которыми обмениваются кормящие матери при встрече, считающейся опасной, и в других ситуациях), это показано на карте 7 Подобный процесс отбора характерен и для народной фразеологии отнюдь не все родинные представления отражены в виде паремий, при том что некоторые из них отличаются поразительной устойчивостью и масштабностью охвата (например, рус В рубашке родился, болг В риза роден, болг Пъпьт mu е хвърлен във воденицата букв 'Твою пуповину бросили на мельнице', о болтуне и пр )

Во фразеологии с обрядовыми или мифологическими аллюзиями присутствует двуплановость информации, при этом чаще эксплицируется лишь одна часть, передающая в обрядовом контексте не переносное, а прямое значение То, что в контексте родинпого цикла обрядов является условием (если X, то Y), в словесной формуле вне этнографического контекста трансформируется в причину и не упоминается. А следствие (или результат - как позитивный, так и негативный) во фразеологизме составляет его метафорическую, образную семантику, по формуле с перестановкой частей. «YX <нарушение правила») Например, у болгар бытует запрет пеленать ребенка в длинные пеленки или обвязывать его длинными лентами, иначе, когда он вырастет, не сможет жениться (выйти замуж) в положенное время Фразеологизм же С дыъг повой е повито («Длинным свивальником обвязан») соотносится с тем, кто слишком долго не может вступить в брак, что объясняется нарушением запрета по обращению с младенцем

Итак, важной особенностью подобных паремий является то, что они, отсылая к родинам, объясняют настоящее прошлым (*—), уже имевшим место Во фразеологизмах жизненные перипетии взрослого человека, события в его жизни и т д интерпретируются через обстоятельства его рождения и/или верное/неверное исполнение ритуальной практики В контексте же родинных обрядов различные рекомендации и действия имеют противоположную векторную направленность (—»), они устремлены в будущее и связаны с предсказанием, прогнозированием и моделированием жизненного пути и характера ребенка

От узуса фразеологизма зависит модальность «вторичного», удаленного от «первичного», этнографического контекста Клишированные речения, отражающие известные не только болгарам и балканцам представления о том, что «родившийся в рубашке» будет счастлив (у южных славян часто встречается уточнение - такой человек защищен от внезапной, «не своей» смерти, не погибнет от пули), могут строиться на точном знании обстоятельств рождения человека, ср Ноли се роди с обчаче или с кошуля, оно е къ-сметлия («Ведь он в рубашке родился, он счастливчик») При отсутствии точных сведений чудесное спасение, удача и т п. могут комментироваться сходным выражением с модальностью предположения Като че ли с риза роден («Будто в рубашке родился») Высшая степень метафоризации и полное абстрагирование от конкретных сведений наблюдается в изолированной констатации факта везения или удачи при помощи соответствующего фразеологизма С риза роден

Во второй главе I части повествуется об уникальном явлении в языке и народной культуре болгар — имени собственном и проблемах имянаречения. Балканская в своей основе система выбора имени, «игра» с его семантикой, перевод и неограниченное имятворчество, «выбор» дня именин в Болгарии — все эти вопросы приобретают особое звучание, становятся «общим местом» в модели мира, а их обсуждение составляет существенную часть как традиционной, так и современной коммуникации В этой главе показывается. насколько актуальны и непоколебимы архаические модели выбора имени, и анализируются способы трансляции основ этого фрагмента родинного текста

Многосоставность болгарского именника - результат не только и не столько творческого подхода к имени, сколько следствие других причин, в том числе толерантного отношения Церкви к крещению младенца именем-апеллятивом, которого нет в святцах; или трансформированным (иногда до неузнаваемости), переведенным, «осовремененным», сокращенным именем святого/святой (Роза, Теменужка, Горана, Дакка, Пешо, Донка, Милана, Миче, Счавчо, Петър - Камен, Ирина - Мира и мн др.) Специфически-

ми можно считать и особо разработанные и распространенные на Балканах некоторые магические акты и поверья, связанные с прагматикой имени Наличием «семантических» антропонимов объясняются столь развитые в балканославянских традициях «магическое» имянаречение и «ономастическая» магия {НИТолстой, СМ Толстая Имя в контексте народной культуры // Проблемы славянского языкознания Три доклада к XII Международному съезду славистов. М., 1993), а также сопоставление судеб и характеров тезок и наличие множества нарративов на эти темы Ареало-гия болгарских имен и географическая привязанность принципов выбора имени (в честь деда, бабушки, в честь крестных родителей и др ) также являются предметом нашего исследования Глава заканчивается анализом празднования именин у болгар, который демонстрирует яркую специфику болгарской традиции на общеславянском фоне

В третьей главе I части основное внимание уделяется речевым аспектам родин анализируются оппозиции (говорение/ молчание, тишина, правда/ложь; сокрытие информации/оповещение и др), вербальные формы этикета (приглашение и поздравление), словесные клише пожелательного характера и др В центре этой главы находится прагматика, систематизируются характеристики «человека говорящего»; описывается моделирование правильной речи ребенка и др Формулы речевого этикета болгар входят в общий балканский фонд (турцизмы, грецизмы), функционируя без перевода (ср оберег от сглаза Машалла<) или в виде многочисленных калек

Стереотипные фразы, клише находятся на пограничье между языковой единицей и фольклорным жанром - это приветствия, прощальные формулы, проклятья и благопожелания, приговоры и присловья Встречаются в родинной обрядности и собственно фольклорные, более крупные жанры - заговоры и народные молитвы, исполняются сказки, песни, прибаутки идр Некоторые обряды родин (например, крестины) - своего рода театрализованные представления, где у каждого участника есть своя роль и определенные реплики

Подробно исследуются регламентация речевого поведения беременной (содержания ее высказываний, дикции, интонации и пр) и ограничения на определенные типы коммуникации в семье, где есть младенец. Сербы, упоминая какое-либо блюдо при будущей матери, говорят: Да те нще жеуьа («Пусть у тебя не возникнет желания») Этикет распространяется не только на речь, но и на действия: человек, который несет еду или воду, должен угостить беременную. Й.Захариев, описывая этот обычай у болгар, отмечает, что его строго соблюдали турчанки в г Кюстендил в конце XIX в Возвращаясь из хлебопекарни со свежей выпечкой, они обязательно угощали всех женщин, встречающихся по пути, поскольку среди них могли оказаться беременные

Широко распространенный у южных славян запрет беременной брать что-либо без спроса (так как, по поверьям, это вызывает появление на теле младенца уродливого пятна в форме украденного предмета) также связан с речевым поведением беременной, сорвав тайком ягоду или цветок, она произносит: Я знам («Я знаю»), полагая, что «знак» не появится.

В главе обсуждаются разные аспекты веры в произнесенное слово - его созидательная и разрушительная силы Речевые способности (читать молитвы, заговаривать и произносить благопожела-ния) - важнейший фактор при выборе повитухи, поскольку верят, что все ее слова сбываются При повседневном обращении с грудным ребенком некоторые лексемы входят в разряд запрещенных, табу. Это зоонимьг болгары не рекомендуют называть младенца жабче ('лягушонок'), кученце ('песик'), поскольку он будет слабым и тощим, мачка ('кошка') - в связи с опасностью возникновения детской болезни мачетини. Предпочтительнее обращения агненце ('ягненок'), птенце ('цыпленок') и др. У восточных славян также не принято называть ребенка жабою (не будет расти или станет горбатым) Кроме этого, существует табу на произнесение некоторых слов в определенных обстоятельствах - в присутствии грудного ребенка не говорят о детских болезнях, не упоминают дьявола, не ругаются, не произносят проклятий До 40-го дня младенца не называют по имени, опасаясь, кроме всего прочего, что он лишится сна

В каждом из обрядовых комплексов встречаются специфические речевые жанры Для родинной обрядности всех славян типичны словесные клише, которые произносит крестный (крестная), передавая младенца после крестин матери 'Язычника взял, христианина даю' Болгарам известны «балканские» версии этих приговоров В качестве положительного члена специфических балканских оппозиций по вероисповеданию и национальности выступает этноним (скорее всего, передающий конфессиональную принадлежность) българче, а в качестве отрицательного - обозначение и по вере, и по национальности, по.мачв, павчикянче, турче, еврейче, циганче идр (болгарин (турок)-мусульманин, болгарин-католик, турок, еврей, цыганенок) Ср , например, слова крестного отца или крестной матери до и после крестильного обряда при передаче младенца на пороге дома Земам го кунице иврвйче, та ти гу донем българче («Беру его, кумушка, евреем, а принесу болгарином»); Циганче го отнесох, ристиянче ти го донесох («Цыганенком отнесла, христианином принесла»)

Важным жанром в болгарской народной речевой культуре в целом и для родин особенно являются благопожелания. Они сопровождают практически все акты родинного цикла, хотя порой являются факультативными, поскольку действие (или предмет) имплицитно передает магическую интенцию, не требуя словесной экспликации.

Крик в родинах получает разнородные семиотические и символические функции. Важной функцией громкого голоса является оповещение, ритуальное разглашение, следующее за сокрытием или умолчанием какой-либо информации, обычно пола и имени новорожденного в Болгарии после крещения дети бегут по селу, выкрикивая имя младенца, которое до этого строго держалось в тайне. К прагматическим функциям крика относится и использование его для приглашения, созыва гостей на родины (ср болгарский термин этого праздника викане пита, где вшам 'кричать, приглашать')

II часть «Народно-концептуальные основы родин» включает несколько основополагающих родинных мотивов, репрезентирую-

щих представление о зависимости судьбы человека от обстоятельств его рождения Эта часть раскрывает сложную и противоречивую картину восприятия и генезиса судьбы, типичную для носителя болгарской (балканской) традиции и отражающую фольклорную картину мира, фрагменты которой сохранились до наших дней

В первой главе II части подробно анализируется концепт судьбы и его место в родинном тексте Судьба традиционно рассматривается как жизненный путь и интерпретируется в пределах оппозиций норма/аномалия, счастье/несчастье, здоровье/болезнь, богатство/бедность и др Важно заметить, что судьба во многих культурах, в том числе и славянской, коррелирует прежде всего со смертью, а также с болезнями и несчастьями - именно ранняя (трагическая) кончина предсказывается демонами судьбы при рождении ребенка; в обратном темпоральном направлении гибель объясняется судьбой, «написанной на роду (на родах)».

В диссертации мы анализируем судьбу как узкое понятие (собственно жизненный путь) и как широкое (свойства человека, его характер, умения, профессия, внешность и красота) Индивидуальным характеристикам в народных воззрениях придается судьбоносное значение Особенно это относится к врожденным аномалиям (детям с разного рода физическими и психическими отклонениями), но, кроме того, входит в систему логических объяснений безбрачия, бездетности и пр

Во второй главе II части вычленяются «виды» судьбы -«младенческая» и «взрослая», а также мужская и женская. Разграничение проводится на лингвистическом и этнографическом уровнях. но особенно ощутимо оно в фольклорных текстах. Многие действия, запреты и т.д направлены на то, чтобы ребенок прежде всего выжил в младенчестве, - для этого и нужны составляющие его «младенческой» судьбы (нормальное рождение и развитие, здоровье, спокойствие и сон, достаточное количество пищи, грудного молока, и защищенность от демонов)

Мужской и женский жизненные пути (судьбы) различаются по признаку внутренний/внешний, указывающему соответствен-

но на пространство внутри и вне дома. Для женщины главными событиями являются замужество и материнство, обусловливающие ее уход из родного дома (ср множество фразеологизмов, передающих универсальную идею дочь - «чужая в своем доме, гостья»), тогда как для мужчины доминантой служит профессиональная реализация внутри дома

Третья глава II части «Матримониальные и репродуктивные мотивы в родинах» посвящена будущей жизни ребенка в супружестве Множество факторов соединяет родины и свадьбу, позволяя усмотреть в ритуалах, связанных с появлением ребенка на свет, его взрослую жизнь и вступление в брак Помимо временных этапов, народных понятий о норме ритуальной жизни в ее согласованности с нормой повседневной жизни (обрядовые комплексы родин, крещения, первых шагов и др) существенную роль играют и некоторые магические действия, приметы и верования, идентичные любовной магии Эти действия основываются на народной этимологии акционального кода («просить», «желать», «плакать», «вертеться», «прилипать» и т. д), нередко эксплицированных в переносном значении глаголов 'любить, быть влюбленным'. Моделируются также позитивные обстоятельства сватовства и свадьбы: «однократно», «быстро», «удачно», «недалеко», «незаметно», «без повторов» и др

В родинах намечается «перескакивание» через один шаг во взрослой жизни ребенка — через вступление в брак - к рождению детей Мотив репродуктивное™ вписан в родинную обрядность, он реализуется вместе с брачными идеями (как воплощение формулы нормы «ребенок в семье») и независимо от них (как фер-тильность, способность к деторождению). Согласно представлениям о норме, ребенок должен родиться в семье, после венчания молодых Если же младенец появляется на свет до замужества, вне брака, при долгом отсутствии мужа или же у вдовы, это определяет судьбу матери, ее родных, всего рода, села

Кроме стремления предотвратить в будущем появление ребенка вне брака в родинах программируется обязагельное рождение детей, но уже в семье Сравнительный анализ имеющихся данных

из разных областей Славии подтверждает, что за универсальным воззрением на деторождение как на основную цель брака и естественное, природное предназначение женщины (супругов) в каждой традиции стоит уникальный комплекс терминологических обозначений, поверий, обрядов и фольклорных текстов. Отсутствие детей воспринимается как несчастливая судьба супругов, горе, зло для дома, для всего рода и наказание, опасность для села.

Представления о роде, наследственности играют важную роль в мотивировках развития у младенца определенных качеств, и в том числе многодетности. Отметим здесь и веру в то, что один человек воздействует на репродуктивную судьбу другого Способностью повлиять на деторождение обладает повитуха Совершая магические действия с плацентой, она лишает родившую женщину возможности вновь зачать, может даже вызвать смерть и роженицы, и ребенка Знахари, недруги и недоброжелатели в силах навредить супругам и обречь их на несчастливую жизнь без детей Считается, что в семье не бывает потомства из-за вредоносной магии во время свадьбы и венчания, направленной на лишение молодых их репродуктивных функций (болгарские представления об «испорченных» женихе и невесте - завързан, завързана 'завязанный, завязанная' сохранились до сих пор). Опасаясь порчи и сглаза на свадьбе, тщательно выполняют все запреты и рекомендации, предписанные народной традицией Верят, что, если не пригласить на свадьбу слепого музыканта, у молодых родятся слепые дети и т д

III часть «Мифологические и народно-православные основы родин» начинается с подробного анализа культа Богородицы (первая глава «Культ Богородицы в родинах») Важную роль в тексте родин играют почитание Богородицы и вера в то, что она определяет для новорожденного и его родителей жизненный сценарий Этот культ эксплицируется в большом количестве архивных сведений и полевых записей из многих областей Болгарии. Данные других традиций (сербской, русской, украинской и белорусской), которые приводятся для сравнения в этой главе, свидетельствуют о том, что на общем фоне почитания Богородицы между восточно- и

южнославянской традициями имеется ряд весьма значимых, расхождений, позволяющих говорить о культе Богородицы как о балка-ннзме в болгарском народном православии Участие Богородицы в появлении ребенка на свет — один из важнейших конструктов ро-динного текста болгар Вера в непосредственное участие Богородицы в женской судьбе, в то, что она присутствует при родах, в народной культуре носит ярко выраженный характер Ритуальная деятельность (выпечка хлеба для нее и другие жертвоприношения) в сочетании с особыми словесными формулами (приглашение, благодарность и прощание), также составляет специфику болгарского ро-динного текста.

Болгарской версией культа Богородицы мы считаем акцентирование «родинной» и «женской» тематики в праздновании Рождества и в поверьях о святках (несколько удлиненных в народном календаре - начиная со дня св Игната (20 12) и заканчивая Бабиным днем (8 01))

Во второй главе III части подробно анализируются представления о болгарских (южнославянских, балканских) демонах судьбы. Представления о мифологических персонажах, предсказывающих жизненный сценарий при рождении ребенка, отчетливо и последовательно эксплицированы в языке и народной культуре болгар и в целом составляют значительный фрагмент традиционной картины мира При этом вера в судьбу очень сильна и составляет «общеболгарское» знание, свойственное не только сельской культуре Мотив пророчества при рождении поддерживается лексикой и фразеологией, входящей в словарь литературного языка, которая апеллирует к мифологическим персонажам (орисия, така съм орисан и мн др ) и имеет широкое распространение Фаталистические взгляды на судьбу и поверья о демонах судьбы следует рассматривать в контексте родинной обрядности

Появление человека на свет, семантика первого, начала способствует развитию не только пассивного прогнозирования будущего, но и попыток повлиять на него. Близкие новорожденного, участники празднования родин, исполняя различные обрядовые действия, связывают их в определенной степени с посещением де-

монов судьбы Представления об орисницах и их предсказаниях гармонично вписываются в прагматику родин и соотносятся с ее основными компонентами (апотропеическими, гиластическими, прогнозирующими и гадательными, продуцирующими и др.) Немало ритуальных действий обусловлено восприятием орисниц как демонов, злых духов иногда именуют обобщенным термином дя-вучи (болг. родоп 'дьяволы') Выводы о болгарских демонах судьбы иллюстрирует комбинированная карта 9, на которой отражены терминология демонов судьбы (орисници - наречници), их ипостаси и посвященные им обряды.

В третьей главе III части интерпретируются «знаки» рождения Время рождения (зачатья) особенно важно в традиционной картине мира. В болгарском родинном тексте маркировано рождение в праздник, во вторник и в субботу. Появление на свет в эти дни определяет обрядовый сценарий родин (выбор имени, совершение магических действий, соблюдений запретов на женские работы в эти дни), а затем экстраполируется на взрослую жизнь ребенка

Особой семантической и мифологической нагруженностью отличается рождение в субботу. В диссертации представлено обобщение народных воззрений на «субботних» людей. В этом небольшом фрагменте выделяются следующие мотивы* 1 мотив зрения - видения (способность видеть нечистую силу, духов болезней и души умерших). Сюда относятся представления об особом взгляде «субботних» и о сглазе, а также о ночных кошмарах и видениях; 2 мотив знания- «субботние» не только видят, но и распознают колдунов, ведьм, нечистую силу, находят клады. Спорадически встречается мотив слышания - они слышат голоса умерших, 3. мотив прорицания - совмещение видения и знания, ясновидение, вещие сны; 4 мотив защиты, оберега - охрана пространства и находящихся в нем людей. Сверхъестественная сила, необыкновенные умения, ум и хитрость; 5 мотив борьбы -способность бороться и побеждать нечистую силу; 6. мотив обо-ротничества - могут превращаться в змеев, 7. мотив греховности - из-за своих контактов с нечистой силой «субботние» после

смерти сами становятся вампирами, караконджолами, 8 мотив уязвимости «субботних» - их болезненность, подверженность сглазу, слабость, недолговечность В этой главе анализируются былички, повествующие об особенностях людей, рожденных в определенный день и/или час

В IV части «Коды в родинном тексте» болгарские обряды исследуются через культурные коды, получающие развитие в контексте представлений о появлении ребенка на свет. Описываются пищевой и вкусовой (первая глава), числовой (вторая глава) и цветовой (третья глава) коды В родинах и приуроченных к ним ритуалах по уходу за новорожденным фиксируется много продуцирующих ритуалов, которые словно снимают метафорику с некоторых оборотов речи, особенно сравнительных, делая их буквальными Это распространено на восприятие сладкого в родинном тексте. Во время родов в доме топят мед для сладкой жизни младенца, на язык младенцу сыплют сахарный песок, чтобы он говорил сладко (приятно), и т п

Соль как полифункциональное средство в родинах известна всем славянам и неславянам У болгар и некоторых народов сохранились ритуалы посыпания новорожденного солью, завертывания его в соль (в последнее время - лишь добавление соли в воду для купания) Обряд «соления ребенка» известен с древнейших времен, он фиксируется в Библии (Книга пророка Иезекииля). Краткий этнолингвистический анализ ритуала принадлежит Н И Толстому (НИТолстой. Соленый болгарин // БШсИа эЬуюа К 80-летию С Б Бернштейна. М, 1991), который еще в 50-х гг XX в. в экспедиции к болгарам Молдавии получил сведения об этом обряде В диссертации собран и проанализирован обширный материал о «солении», «консервации» ребенка Исследуются не только детали ритуала и его мотивация, но и проекция на взрослую жизнь -нарративы, повествующие о «соленых» и «несоленых» болгарах Интересно, что из всего славянского мира соление новорожденного известно лишь болгарам, частично македонцам и восточным сербам При этом соление остается довольно устойчивой состав-

ляющей родинной практики особенно у болгар, и выражение «соленый болгарин» равнозначно истинному болгарину, т.е своему, а не чужому, не инородцу. Соление связывается с приобщением ребенка к православной вере, «погружение» в соль гарантирует то, что ребенок останется православным.

Второе как один из числовых кодов в болгарской культуре имеет устойчивые, постоянно воспроизводимые координаты, связанные с ущербностью, обездоленностью, болезнью, смертью и загробным миром, аномалиями и демоническими свойствами (это отражено на карте 11). Дериваты от втор- служат метафорическим обозначением смерти, последующего сиротства и/или вдовства Негативная семантика второго усиливается в символическом языке обрядности (вторник, повторный брак, «повторенный» ребенок и др), и все второе в жизни человека становится синонимом несчастливого и трагичного. В народной традиции выработано много магических приемов, направленных на то, чтобы избежать нежелательных повторов Мотив повтора, эксплицированный в языке и культуре болгар, является специфической интерпретацией идеи магической связи рождения и судьбы В ряде ситуаций повтор, второе, апеллирует к будущему и предопределяет ход событий или, наоборот, объясняет трагические события жизненного сценария взрослого человека фактами родинной обрядности.

Символическое использование цветовой гаммы и применение цвета как культурного кода в родинном тексте преимущественно относятся к человеку и связываются с его «младенческой» и «взрослой» судьбой Цветовые характеристики являются постоянным компонентом болгарского и общеславянского родинного текста, среди признаковых координат они встречаются часто Поскольку одной из важнейших оппозиций родин служит жизнь/смерть, противостояние смерти (и матери, и младенца) отчасти приводит к тому, что обрядность родин во многом сходна с погребальным ритуальным комплексом. Это находит отражение в цветовых кодах. Так, согласно болгарским материалам, до 40-го дня, т. е до очистительной молитвы, мать ходит в темных одеждах

без ярких цветов, полностью прикрывающих нижнюю белую рубаху, она носит черный платок, «словно соблюдает траур».

Цвет «смерти» различается в восприятии славян Мотивировки, запрещающие беременным прощаться с покойником и ходить на похороны, содержат цветовые характеристики У южных славян это чаще всего желтый цвет (при нарушении запрета у женщины родится желтый младенец), тогда как у восточных - белый (смертельно бечый), бледный, синюшный Красный цвет в этом контексте противопоставлен черному, как жизнь - смерти, и служит оберегом, о чем свидетельствует богатый общеславянский этнографический материал.

Универсальным цветом несчастливой судьбы является черный (ср болг черпшка, чернило и др, а также чернея 'страдать, переживать')

В V части «Прагматика родин» выявляются основные лингво-культурные координаты ритуализованного повседневного ухода за младенцем В первой главе «Ритуализованное обращение с младенцем» содержится свод магических действий с новорожденным, которые широко распространены в народном быту. Среди актов, призванных повлиять магическим образом на «младенческую» и «взрослую» судьбу новорожденного, особенно выделяются купание и пеленание Маркированным в акциональном ряду всегда является первое' обмывание, оборачивание и пр Впоследствии купание, пеленание (и другие действия) остаются строго регламентированными, но уже не несут такого сильного инициационного заряда, как все первое. В эти повседневные, повторяющиеся действия включены магические действия, словесные приговоры, благопожелания, направленные на то, чтобы ребенок был здоровым, не страдал бессонницей, отсутствием аппетита и другими болезнями Исполнители этих действий считали, что возможно сделать так, чтобы ребенок вырос спокойным, красивым, трудолюбивым и жил долго и счастливо Список черт, свойств и характеристик, которые стремятся запрограммировать, практически неограничен Очищение, профилактика болезней, отгон нечистой силы,

продуцирование положительных свойств и качеств ребенка, его «доделывание», приобщение к дому - все это составляет семантическое ядро ритуала купания

Если при купании основное внимание уделяется воде, посуде, в которой происходит эта процедура, и некоторым другим обстоятельствам, то в пеленании главное - это то, во что ребенка «заворачивают» Пеленки - это первое «одеяние» ребенка, что служит одной из его важнейших характеристик (ср термины младенца болг. пеленаче, пеленак и др ). Считается, что через пеленки новорожденному могут передаться болезни, в том числе и смертельные, и навредить демоны. С другой стороны, пеленка выступает заместителем ребенка в ритуалах лечения от бессонницы, плача, сглаза и др.

Во время пеленания, как и при купании, стараются «исправить» тело ребенка: вытягивают ноги, выпрямляют руки, плотно прижимая их к телу. С пеленками связан мотив жизни/смерти младенца (особенно в семьях, где «не держатся» дети), отчасти через обеспечение крепкого здоровья и отгон нечистой силы и демонов родин.

Во второй главе V части детально исследуются структура и семантика празднования первых шагов ребенка, включая и систематизацию поверий о способности/неспособности ребенка ходить. В этом праздничном комплексе болгар удивительным образом переплелись многочисленные славянские и неславянские (балканские) мотивы, отражающие архаическое восприятие человеческой ходьбы и создающие уникальный по своей целостности и разнообразию балканский фрагмент картины мира. Эта глава в большей степени, чем предыдущие, служит иллюстрацией комплексности исследуемых фактов народной культуры Терминология, словесные формулы, фольклор (легенды, песни, былички и пр), предметы (орудия труда, хлеб и другие угощения), ритуальные акты и магические действия — все это находит воплощение в празднике первых шагов Темпоральный, пространственный, зоонимический, пищевой и другие коды ярко представлены в данном обрядовом комплексе и соответствующих поверьях

Празднование включает в себя выпекание специального обрядового хлеба, приглашение гостей и угощение, а также магические действия, которые демонстрируют удивительную сохранность. Ходьба ребенка является объектом ритуальной практики и мотивом поверий у всех славян, однако праздник по случаю этого события устраивается преимущественно на Балканах Болгарский (балканский) блок представлений, связанных с умением ребенка ходить, анализируется в широком общеславянском контексте Такое сопоставление позволяет выявить болгарскую специфику концепта ходьбы, в котором концентрируются, соединяются воедино многие разрозненные славянские поверья и обрядовые практики Праздничный комплекс по поводу первых шагов ребенка находит параллели и за пределами славянских земель, у тюркских и других народов Азии

Ходьба как манифестация человеческого, культурного в противовес демоническому, животному, природному занимает важное место в системе традиционного мировоззрения Концепт ходьбы выводит на анализ метафорических выражений о взрослом человеке, в которых используется «младенческий» код (ср сделать первые шаги, крепко встать на ноги и др.), а сам праздник концентрирует в себе основные лингвокультурные идеи родин.

В Заключении изложены основные результаты работы и намечены перспективы дальнейшего исследования

В диссертации представлен многоуровневый анализ родинно-го текста болгар, и различные методологические и теоретические подходы к материалу позволяют сделать выводы, относящиеся ко многим сферам гуманитарных наук. Родинный текст болгар - это комплексное явление, в котором лингвокультурные идеи выражаются различными способами и могут эксплицироваться в разные моменты и в разных ритуальных и необрядовых ситуациях Терминология родин фиксирует особенности человека с его рождения, а фразеология, построенная на комментировании соблюдения ро-динных обрядов и запретов, объясняет специфику поведения

взрослого человека. Компоненты родинного текста служат кодом для взрослого жизни человека

Идея многогранной связи рождения человека и его судьбы просматривается в мельчайших деталях родинного текста болгар Сосуществование православных, народно-православных и языческих представлений о генезисе судьбы и невозможности ее изменения не влияет на тот факт, что родители ребенка стремятся запрограммировать его будущее, прибегая к магическим действиям и точно следуя предписаниям по выполнению обрядов, нередко инициационных по своей сути

Наиболее релевантными, частотными и регулярно повторяющимися в родинном тексте следует считать следующие параметры (иногда представленные в виде одного члена оппозиции, позитивного или негативного)- направление, векторы, пространство вперед-назад; прямой-кривой, наружу-внутрь; вверх-вниз; высоконизко и др, время- день/утро, вечер/ночь; пол мужской/женский, атрибуты сладкий/соленый (горький), первый/второй, первый/последний, красивый/уродливый; богатый/бедный (все они входят в более крупную оппозицию счастливый/несчастливый). Доминирующей же оппозицией следует признать противопоставление жизни и смерти, поскольку противоборство со смертью и победа над ней и означает, что впереди ребенка ожидает взрослая судьба

Отметим, что значительная часть родинного текста, реконструированного в диссертации и связывающего рождение с судьбой, жизненным путем, сохраняется в языке и фольклоре В большинстве случаев его поддерживает народный речевой кодекс - то общее знание, которое усваивается с детства через былички, нарративы, сказки и песни.

В диссертации выявлена градация и валоризация причинности роковых событий, соотносящихся с рождением человека. Так, смерть может быть результатом пророчества демонов судьбы, проклятия (матери, отца, крестных родителей), сглаза, рождения при убывающем месяце, в субботу, рождения одновременно с похоронами или смертью кого-либо в доме, неверного выбора имени

и пр Ребенок может умереть и от «безобидных», казалось бы, действий например, если его ударят обгоревшей пеленкой, если кто-либо будет качать пустую колыбель и др

Для многих идей, связанных с рождением ребенка, можно выстроить синонимические ряды Обстоятельствами индивидуального родинного текста объясняется способность человека вредить другим людям (урочить, наводить порчу и пр) Такие люди известны в селе, их стараются обходить стороной и не приглашают для исполнения обрядовых ролей в свадьбе, календарных обходах, при переезде в новый дом и пр Сглазить может человек, рожденный во вторник или в субботу, «повторенный» (отлученный от материнской груди и после этого вновь взявший грудь), «отмеченный» (с родимым пятном, с изъянами) и др Наличие подобных цепочек - типичная черта архаического мышления (и балканской модели мира), отражающая амбивалентность восприятия события и его интерпретации.

В Приложении I публикуются избранные экспедиционные материалы по болгарским родинам в записях 1983-2004 гг., сделанные в метрополии и диаспоре Они служат иллюстрацией к основным положениям диссертации и содержат наряду с универсальными уникальные сведения об обрядности болгар.

Локальные версии родин содержат общие моменты Так, во всех селах отмечены народные объяснения появления родимых пятен (белее, ншиан) у младенцев, представления о судьбе, удаче (къ-смет), поверья об орисницах. Зафиксированы также рассказы о ритуале соления младенца, праздновании родин и почитании Богородицы Повсюду особое внимание уделяется выбору имени и предполагается наличие связи между принципом имянаречения и судьбой младенца Хорошо сохранилась вера в силу сказанного слова (проклятия, пожелания), в сглаз и порчу и пр

Обрядность демонстрирует и региональные различия Особенно ценными в этом контексте являются описания ритуальной кражи и «заклинивания» младенца (с Равна), почитание беременными св Симеона (с Равна и с Кирсово) и соответствующие ка-

лендарные запреты, перечисление которых сопровождается целым рядом быличек

В Приложении П даются этнолингвистические карты. Хотя диссертация не ставит целью в полном объеме показать ареалоппо важнейших лингвокультурных компонентов болгарских родин, составление карт (лексических, семантических, комбинированных) стало важной частью работы. Карты выявляют распространение заимствований (греч лехуса — слав родилка, карта 4); частотность и многообразие имен детей до крещения как яркий балканизм в болгарском родинном тексте (карта 5), причину появления родимых пятен на теле младенца и их терминологию (карта 7); локальную специфику «субботних» людей (карта 12) и репрезентативность мотива повтора на болгарской территории (карта 11) Карта 14, показывающая временную приуроченность гаданий о будущем младенца, выявляет славянские и балканские изоглоссы и изопрагмы

Положения диссертации отражены в монографии, 73 статьях и тезисах.

По теме диссертации опубликована монография:

Балканские мотивы в языке и культуре болгар. Родинный текст М Индрик, 2007 - 430 с. 27 п.л , карты

Статьи в рецензируемых научных журналах из списка

ВАК:

1. Из словаря «Славянские древности» Афанасий // Славяноведение. 1994. №3 С 5-7 (соавт. С.М Толстая)

2 Из словаря «Славянские древности» Волчьи дни // Славяноведение. 1994 №5 С 55-57 (соавт Г И Кабакова)

3 Из словаря «Славянские древности» Караконджол // Славяноведение М, 1998 №6. С 13-14

4. Заимствованное слово и его этнокультурные коннотации болг КЬСМЕТII Вопросы языкознания. 2005 № 3. С. 44-52.

5. Ребенок в судьбе и жизненном сценарии взрослых // Традиционная культура Научный альманах 2005. № 3 С 52-62

Статьи в сборниках научных трудов, материалах конференций и др.:

6 Этнолингвистическая характеристика родильной обрядности болгар //Болгаристика в системе общественных наук Вторая всесоюзная конференция по болгаристике Харьков, 1991. С 172-174

7 Обрядовые аллюзии в болгарских паремиях // Символический язык традиционной культуры Балканские чтения-2 М., 1993 С 126-136

8. О некоторых типах клишированных изречений в народной речевой культуре болгар// Сборник от научни трудове, посветен на седемдесетгодишнината на професор Мирослав Янакиев София, 1993 С. 110-116.

9. One Metaphor of Human Behavior A Mill - A Talkative Person lime, Congrès international d'études du Sud-Est européen (Thessa-lonique, 29 août - 4 septembre 1994) Communications Athens, 1994 P 286.

10 Славянобалканские представления о демонах судьбы Трансформации во времени и пространстве // Время в пространстве Балкан свидетельства языка M , 1994 С 42-64

11. Некрещеные младенцы в традиционных представлениях славян человеческое и нечеловеческое // Миф и культура человек - не-человек. М., 1994 С 21-23.

12 Ритуальный хлеб в традиционной обрядности болгар, родины и основные этапы развития ребенка // Славянский и балканский фольклор M,1994 С 130-138

13. BIRTH and FATE An Ethnolmguistic Analysis of some Bulgarian Idioms //Proceedings of the 9th Biennal Conference on Balkan and South Slavic Linguistics, Literature, and Folklore Indiana University Bloomington, Indiana, 7-9 Apnl 1994 Indiana Slavic Studies Vol 7 1994 P 255-260

14. Первые шаги ребенка магия и мифология ходьбы (славянобалканские параллели)// Концепт движения в языке и культуре М, 1996 С 284-306

15 «Жилец» - «нежилец» Магия и мифология родин // Живая старина М, 1997 №2. С 9-11

16 Регламентация поведения беременной еда и питье//Кодови словенских култура. Београд, 1997. Т. 2 С. 30-38.

17. Экспедиция в болгарское село Равна (Провадийская община, Варненская область, Болгария)//Малый диалектологический атлас балканских языков. Материалы второго совещания Санкт-Петербург, 19 декабря 1997 г. СПб, 1998. С.106-120.

18 Заметки по этнографии речи (На материале славянских родин) // Слово и культура Памяти H И.Толстого. Т 2. M, 1998. С. 205-215.

19. Матримониальные мотивы в славянских родинах // Кодови словенских култура. Свадба Београд, 1998. Т 3. С. 111-120

20 Концепт пути в фольклорной модели мира (от Балтии до Балкан) // Славянское языкознание XII Международный съезд славистов- Доклады российской делегации M, 1998. С. 442460 (соавт Л.Г Невская, Т.М Николаева, Т.В.Цивьян)

21 Крик в поверьях и обрядах, связанных с рождением и развитием ребенка//Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян M, 1999. С. 105-123.

22 Балканское в словаре духовной культуры болгар // Балканские чтения-5. В поисках «балканского» на Балканах М, 1999 С. 70-72

23 О «знаках» и «отметинах» в традиционной культуре южных славян (белег и нишан) И Славянские этюды Сборник к юбилею С M Толстой M , 1999. С. 399^*16

24. Этнокультурный контекст болгарских фразеологизмов о характере и судьбе человека //Славянское и балканское языкознание. Слово в контексте культуры M, 1999. С 112-123

25. Cult of the Virgin Mary and the Holy Nativity's Allusions (in Slavic and Balkan traditional childbirth customs) // Folk Religion Continuation and Change. Portugal, Porto, 2000 P 113-121.

26 О сладком в языке и культуре болгар//Etnolingwistyka 12 Lublin, 2000. S 55-65.

27 Из опыта работы над МДАБЯ Болгарская лексика по теме «Человек как личность» // Исследования по славянской диалектологии 7 Славянская диалектная лексика и лексикография. М., 2001. С. 52-66

28. Дете // Словенска митолопуа Енциклопед^скн речник Бео-град, 2001 С 150-151.

29 Клетва // Словенска митолопуа Енциклопедщски речник Бео-град, 2001. С 270-271

30. Цветообозначения и их место в символике славянских родин // Кодови словенских култура Т 5 Београд, 2001 С 57-65.

31. Культ Богородицы в славянских родинах // Родины, дети, повитухи в традиционной народной культуре М,2001 С 151163.

32 Семантика и символика второго у болгар (с некоторыми славянскими параллелями) // Признаковое пространство культуры М,2002 С 209-225.

33 Орисницы // Славянская мифология Энциклопедический словарь М,2002 С 347.

34. Повитуха //Славянская мифология Энциклопедический словарь М,2002 С 369-370

35 Судьба сакральных слов в славянских языках (между язычеством и христианством) // XIII Международный съезд славистов Славянское языкознание Доклады российской делегации М, 2003 С 534-549

36 Bulgaaria sunnipanmused aastatuhandevahetusel («Болгарская лексика и обрядность родин на рубеже 21 тысячелетия») // Maetagused 26 Tartu, 2003 Р 151-160 (на эстонском языке)

37 «Субботние» люди на Балканах // Славянское и балканское языкознание. Человек в пространстве Балкан М , 2003 С 269278

38 Имянаречение у болгар' балканская перспектива //Актуальные вопросы балканского языкознания /Отв ред А Н Соболев, А.Ю Русаков СПб, 2003 С. 110-120

39 Имя и традиция // Славянский вестник Выпуск второй М, 2004 С 314-324

40 Прощание и прощение Опыт этнолингвистического анализа // Язык культуры, семантика и грамматика М, 2004. С. 401-411.

41 Купание младенца // Славянские древности Этнолингвистический словарь. Т 3. М , 2004. С. 51-54

42. Оповещение // Славянские древности Этнолингвистический словарь Т. 3 М, 2004. С 551-552

43 Балканское в терминологии и обрядности южнославянских родин // Доклады российских ученых IX конгресс по изучению стран Юго-Восточной Европы (Тирана, 30 08-03.09 2004) СПб, 2004. С 282-301.

44. Balkamsms in South Slavic Childbirth Customs // IX International Congress of South East European Studies Resumes Tirana, 2004. P 225-226.

45. Этнолингвистический анализ ключевых лексем словаря балканского языкового союза // Языковые союзы Евразии и этнокультурное взаимодействие (история и современность). М., 2005 С.157-161

46. Life events m the context of ritual year, folklore interpretations // The Ritual Year and Ritual Diversity Second Conference of the SIEF Working Group on The Ritual Year Gothenburg, Sweden June 7-11, 2006. Resume P 37-38.

Подписано в печать 04 08 2007 Объем 2,8 п л Тираж 100 экз Типография «Пробел-2000»

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Седакова, Ирина Александровна

Введение.

Часть I. Языковые константы родин

Глава 1. Лексика и фразеология родинного текста.

Глава 2. Имя, имянаречение и именины.

Глава 3. Этнография речевого поведения.

Часть II. Народно-концептуальные основы родин

Глава 1. Рождение и судьба: магическая связь.

Глава 2. Судьба «младенческая» и «взрослая», мужская и женская в родинном тексте.

Глава 3. Матримониальные и репродуктивные мотивы в родинах.

Часть III. Мифологические и народно-православные основы родин

Глава 1. Культ Богородицы в родинах.

Глава 2. Демоны судьбы («орисницы», «наречницы»).

Глава 3. «Знаки» рождения и их интерпретация.

Часть IV. Коды в родинном тексте

Глава 1. Пищевой и вкусовой коды.

Глава 2. Числовой код.

Глава 3. Цветовой код.

Часть V. Прагматика родин

Глава 1. Ритуализованное обращение с младенцем.

Глава 2. Праздники (первые шаги ребенка).

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Седакова, Ирина Александровна

Диссертация посвящена многоплановому анализу болгарского родинного текста (в широком понимании термина «текст» по В.Н.Топорову) и написана в русле исследований «язык и (народная) культура». В центре внимания находятся ключевые лингвокультурные идеи, представленные эксплицитно и имплицитно в терминологии, фольклоре, мифологии и обрядности родин. Эти идеи передаются через семиотические оппозиции (жизнь/смерть, норма/аномалия, счастье/несчастье, свой/чужой, здоровье/болезнь, брак/безбрачие, красота/уродство, белый/черный и др.) и вписываются в общее представление о связи рождения человека и его судьбы. Родины рассматриваются как ритуал перехода (rite de passage), а весь обрядовый цикл - как цепь инициаций.

Исследование носит междисциплинарный характер, в нем ставится и решается широкий круг задач из области лингвистики, фольклористики, этнологии и культурной антропологии. В работе анализируются лексические и фразеологические компоненты родиной обрядности, имя собственное, принципы выбора имени и этнография речевого поведения; мифологические и народно-православные воззрения на концепт судьбы в контексте родин; ритуалы и обряды первого года жизни ребенка. Особое место в диссертации уделяется использованию кодов (пищевого, вкусового, числового и цветового), которые прослеживаются на всех уровнях родинного текста болгар и маркируют наиболее нагруженные с точки зрения семантики и сакральности компоненты.

Родины как текст имеют сложную временную перспективу, сопряженную с предысторией (иногда уходящей в далекое прошлое, на несколько поколений вглубь, если речь идет о родовом проклятии и т. п.), с настоящим (оно объясняется прошедшим или интерполируется на будущее) и предстоящим I развитием событий. Смысловой доминантой родинного текста является судьба. Рождение и судьба не существуют отдельно друг от друга; без рождения не может быть судьбы, а без судьбы не может быть рождения: бездетность или, наоборот, многодетность воспринимается в традиционной картине мира как судьба матери и отца. Рождение «хронологически» рассматривается в работе очень широко: охвачены не только период от зачатия до рождения младенца, но и постнатальный этап, развитие и социализация ребенка вплоть до празднования его первых шагов - метафорически представляющего вступление человека в самостоятельную, взрослую жизнь. Однако появление ребенка на свет, согласно народным представлениям, определяется задолго до зачатия, оно зависит от судьбы его родителей, членов семьи и - шире - всего рода. Таким образом, в текст рождения входит судьба младенца, судьба его родителей и рода, судьба участников родин (повитухи и восприемников, кормилицы) и других лиц. Более того, через рождение судьба индивидуума связывается с участью общины (например, рождение внебрачного ребенка несет потенциальную опасность селу -град, засуху и пр.).

Концепт судьбы служит лингвокультурным центром родинного текста, им определяются или с ним соотносятся другие идеи, представления, которые находят место в терминологии, поверьях и всей ритуальной практике. В диссертации содержится последовательная интерпретация концепта судьбы в его различных «ипостасях»: анализируется собственно лексика судьбы, удела и участи; опосредованная передача идей детерминированности человеческой жизни с самого ее начала - через лексику и фразеологию, фольклорные речевые и нарративные жанры. Концепт судьбы «прочитывается» в мотивировках магических действий и своде правил поведения, органично входящих в родинный текст.

Судьба, в свою очередь, в традиционных воззрениях болгар имеет четкие лингвокультурные параметры, которые конкретизируются в лексике, фольклоре и обрядности. В понятие судьбы входят основные этапы жизненного пути человека: вступление в брак, появление детей и смерть. С судьбой связываются и другие аспекты жизни - удача, здоровье, богатство, черты и свойства личности, внешние данные, профессиональные навыки и др. Все эти детали будущего закладываются преимущественно в текст рождения, ритуалы которого призваны обеспечить нормальное протекание жизни человека и даровать ему благополучие.

Нарушение правил и регламентаций родинной обрядности или пренебрежение ими - это грех, за которым следует наказание. Одним из наказаний служит отмеченность младенца (уродства и аномалии; родимые пятна и другие «знаки» на теле). Стремление к рождению нормального ребенка (болг. като свето «как все») и отсутствию «знаков» на теле младенца передается в родинном тексте через акциональные, темпоральные, локативные, цветовые, числовые, вкусовые и другие коды, которые доминируют в описании запретов и рекомендаций для беременной, в ритуализованном поведении повитухи, интерпретации обстоятельств рождения, правил по уходу за младенцем и пр.

Особое место здесь занимает вербальный код, поскольку равноценность слова и действия (сказанное в народной традиции равнозначно сделанному, о чем писали Д.И.Зеленин, П.Н.Богатырев, Н.И.Толстой, В.Н.Топоров и другие ученые) - существенная особенность архаических поверий, отчетливо проявляющаяся в родинном тексте и коррелирующая с синкретизмом, «неаразложимостью» лингвокультурных явлений. На этих важнейших представлениях базируется прагматика родин, эксплицирующаяся, в частности, во множестве вербализованных запретов, в описании развернутых обрядовых актов и мелких ритуалов и отражающаяся в форме быличек, нарративов и других фольклорных жанров (сказок, песен, баллад и пр.).

В диссертации делается попытка реконструкции лингвокультурных основ родин как одного из фрагментов архаической картины мира. Эта картина антропоцентрическая, на языковом уровне она передается не только обрядовой терминологией, но и лексикой, которая, не имея прямого отношения к родинам, 1 составляет смысловой центр паремии, афоризма, нарратива (былички), апеллирует к деталям рождения, нарушению свода народных правил и т. п.

В «хронологии» рождения - начала жизни - выделяются маркированные точки (или периоды), концентрирующие в себе лингвокультурные основы родин. К таким точкам относятся все первое в жизни ребенка (купание, пеленание, кормление; зуб, слово, шаги), определенные периоды (до крещения, до очистительной молитвы матери и пр.) и праздники (родины, крестины, пострижины). Первое в родинном тексте болгар в отличие от других славян противостоит второму (повтору), воспринимаемому как опасное и нежелательное, предвещающее смерть.

В ходе работы выявлены и описаны сквозные мотивы, проходящие через весь родинный текст, которые отличают болгарскую традицию от общеславянской и определяют ее балканославянскую специфику. Для балканских компонентов в родинном тексте и - шире - в народной культуре болгар и ее словаре характерны: центральное положение в обрядовом тексте; соединение «своего» и «чужого»; широкая география; наличие изоглосс и изопрагм, соединяющих разные балканские земли или, наоборот, концентрирующихся в значительной степени в одном ареале. Называние подобных лингвокультурных аспектов родин явлений «мотивами» наиболее точно отражает смысл и цель настоящего исследования. Комплексность материала не позволяет анализировать только лексику, только систему воззрений, только фольклорные данные и т.д., а требует учитывать субстанционально разные сведения в их совокупности.

Мотив обладает именно теми характеристиками, которые применимы для описания лингвокультурных явлений. В понятии мотива даже как музыковедческого, искусствоведческого и фольклорного термина заложены существенные для нашей работы компоненты: это простейшая единица, составная часть мелодии, сюжета, текста с выраженным логическим акцентом; характерный, постоянно используемый элемент текста. Кроме того, мотив, как известно из определения А.Н.Веселовского, используется для реконструкции исходного текста и для сравнения его вариантов. В более широком смысле мотив может охватывать простейшие единицы в совокупности форм их содержания и выражения, соединяя представление, поверье, словесные единицы и обрядовые факты. В нашем исследовании термин «мотив» используется и в традиционном значении, например «мотив сбывшегося материнского проклятия».

Определение и анализ лингвокультурных балканских мотивов в болгарских родинах составляет существенную часть диссертации.

Актуальность избранной темы определяется тем, что в научной литературе болгарские (и не только болгарские) родины не рассматривались как синкретический текст, лингвокультурные компоненты которого проецируются на взрослую жизнь человека. Так, рождение ребенка не анализировалось в тесной связи с его последующей судьбой, а это составляет основу основ родинной семантики и прагматики. Несмотря на то что в Болгарии, России и других славянских странах опубликовано и собрано значительное количество полевых и экспедиционных материалов, комплексный этнолингвистический и семиотический анализ родин с учетом терминологии, фразеологии, ритуально-обрядовых и мифологических сведений, фольклора не проводился.

Обращение к исследованию болгарской народной традиции в диссертации не случайно. Болгарский язык входит и в славянский, и в балканский языковой союзы (БЯС), а болгарская традиционная картина мира соотносится и со славянской, и в значительной степени с балканской. Болгария расположена в центре Балкан (и, соответственно, находится в контакте со всеми другими балканскими странами), болгарский язык (разные его ареалы) причисляется учеными к эталонным членам БЯС (С.Б.Бернштейн, В.Фридман, П.Асенова и др.). Исследование одной традиции в балканском макроконтексте (по В.Н.Топорову) не только имеет право на существование, но и очень перспективно. В данном случае ограничение одной традицией имеет определенную цель - оно необходимо для выявления всей панорамы балканских и славянских компонентов болгарского родинного текста болгар. Следует отметить, что ограничение это условно, поскольку в диссертации постоянно приводятся параллели из инославянских и инобалканских традиций. Для некоторых аспектов родин находится множество балканских неславянских параллелей (терминология и фразеология, имена-клички некрещеных младенцев, речевые жанры, символика рождения в определенные дни, родинная демонология, праздник первых шагов ребенка и др.). Ряд других фрагментов болгарского родинного текста обнаруживает общеславянские универсальные корни (мотивировки терминов для беременной, последа и очистительной молитвы; матримониальные и фертильные мотивы и др.).

Изучение специфики болгарских родин весьма актуально в свете исследования теории языковых и культурных союзов. Болгарская народная традиция и ее словарь обладают такими чертами, которые можно считать основополагающими для формирования и существования союза (и славянского, и балканского). В результате конвергенции и кросскультурных заимствований в болгарской духовной культуре сочетаются элементы разного происхождения; в ней множество заимствований (особенно турцизмов и грецизмов), которые

• > мимикрируют» под славизмы, сближаясь по звучанию и облику с исконной лексикой, подвергаются народной этимологизации и восстановлению внутренней формы. Случай контаминации славянского и балканского естественны, такое взаимопроникновение характерно и для других языковых и этнокультурных союзов, поэтому выявление и описание подобных явлений в родинном тексте болгар, не всегда подмечаемых этимологами, представляется весьма существенным.

Перекрестное лингвокультурное межбалканское влияние, как прямое (вследствие контактов в анклавах или на пограничье), так и опосредованное, продолжается и в наши дни и распространяется на языки и экстралингвистическую реальность, обнаруживая яркое воплощение в духовной культуре и народных традициях болгар. Определение языковых и этнокультурных балканизмов в болгарских родинах на общеславянском фоне необходимо для их хронологической стратификации, для выявления субстратных и более поздних наслоений, относящихся к разным этапам истории. Проникновение турцизмов в болгарскую традицию следует изучать с учетом языкового посредничества, путей их продвижения и диалектных различий как в языке метрополии, так и в той форме турецкого языка, на котором говорят балканцы полуострова за пределами Турции (о разделении турецких диалектов на территории Болгарии и Балкан см. J. Nemeth Zur Einteilung der türkisch Mundarten Bulgariens. Sofia, 1956). Различия формы, семантического объема и символических коннотаций одного заимствования - очевидный факт в языке народной культуры болгар. Это дало основание У .Дуковой писать о двукратном заимствовании слов на Балканах, когда одно и то же слово может вливаться в болгарский язык в различные периоды и через различные языки- посредники (У.Дукова. Двойно заемане при някои християнски понятия в балканските езици // Съпоставително езикознание. София, 1981. № 2-5). При исследовании родинного текста болгар просматривается возможность развития на болгарской почве значений, не известных в семантическом объеме слова в словаре языка-донора.

Анализ ареальных характеристик балканизмов стоит в ряду наиболее актуальных проблем болгаристики. Изучение географии заимствований необходимо для обозначения путей и способов (в результате приграничных контактов, в условиях би- и полилингвизма и пр.) проникновения неславянских элементов в словарь и культуру болгар, а также для определения более четкой картины южнославянской специфики болгарского родинного текста.

Изучение родин актуально еще и потому, что в селах и городах Болгарии наблюдается удивительная сохранность и воспроизводимость фактов традиционной культуры, и это дает исследователю богатейший материал для изучения. Кроме того, в наши дни интерес к архаике, к национальной культуре в стране возрастает, что свойственно многим постсоциалистическим государствам. Таким образом, в диссертации затрагивается и насущная для современных исследователей-гуманитариев задача - всесторонний анализ тенденций культурного развития стран посттоталитаризма и характеристика того, какое место занимают в нем традиционные народные воззрения и практики.

Тот факт, что мы располагаем весьма значительным количеством архивных, опубликованных и собственных экспедиционных сведений по родинам с территории Болгарии (отчасти и диаспоры), повышает научную актуальность исследования. Репрезентативность данных позволяет более аргументированно говорить об исследуемых лингвокультурных явлениях как о базовых компонентах родинного текста болгар.

Степень научной разработанности. Проблематика диссертации коррелирует со многими научными дисциплинами, является предметом исследований разной направленности, и прежде всего лингвистической: теории языковых союзов и балканистики, контактологии, диалектологии, лексикологии и семасиологии, этимологии, этнолингвистики, семиотики. Кроме того, при решении поставленных в диссертации задач учитывались важнейшие работы по фольклористике и этнографии, нарративистике, теории текста.

Родины изучались и описывались в России и за рубежом с разных точек зрения. Уже в XIX - начале XX в. Н.Ф.Сумцов (особенно см.: Н.Ф.Сумцов. О славянских народных воззрениях на новорожденного ребенка // Журнал Министерства Народного Просвещения. М., 1880. Т. 212. № 11-12), А.Н.Веселовский и другие исследователи отмечали сложность и многоуровневый характер родинного обряда, его лексики, поверий и фольклора. Не случайно материалы по родинной обрядности входили в свод народно-медицинских (Г.Попов. Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро кн. В. Н. Тенишева. СПб., 1903) или демонологических знаний, рассматривались в контексте всего семейно-обрядового цикла, изучался и родинный фольклор (Д. И. Успенский. Родины и крестины, уход за родильницей и новорожденным. (По материалам, собранным в Тульском, Веневском и Каширском уездах Тульской губ.) // Российский этнограф. М., 1993. Вып. 6. [Репринт]), и мн. др.

Работы распадаются, по крайней мере, на несколько типов. В родинах и соответственно в исследованиях выделяются два главных действующих лица -женщина (беременная, мать), меняющая свой статус, и появляющийся на свет ребенок. В связи с этим часть работ разных лет и традиций посвящена лингвокультурным аспектам появления на свет ребенка (ср. из множества работ: З.Кузеля. Дитина в звичаях 1 в!руваннях украшського народа // Материалы до украТнсько-русько! етнологй. Льв1в, 1906. Т. 8; Д.А.Баранов. Образ ребенка в представлении русских о зачатии и рождении (по этнографическим, фольклорным и лингвистическим материалам). АКД. СПб., 2000), а часть исследований сосредоточена на матери (или женщине, фертильности и пр.): Г.И.Кабакова. Антропология женского тела в славянской традиции. М., 2001, и др.

В XX в. появились и монографические исследования, например, украинских, польских и чешских родин; подробные статьи и своды материалов по русским и белорусским родинам. Имеются две большие монографии по югославянской традиции (Т.Ъор1)евиН. Деца у верован>има и обича^ма нашег народа. Београд, 1990; Ж.Треб]ешанин. Представи о детету у српско^ култури. Београд, 1991; 2000, 2-е изд.). Отдельные работы посвящены македонским родинам (М.Х.Ристик. Обичаи около рагагьето во Кичевщата// Етнолог. Скоще, 1995. 6, и др.). Немало исследований включают родины в семейный цикл обрядов словенцев, поляков и чехов {Р.ХаЪЫтк. Ос1 2аЬе1ке с1о §гоЬа. ЦисЫса уегоуагуа, §е§е т пауаёе па Кого§кет. Се1оуес, 1982; 0.8тотс1е$. Од ко1еЫа с1о ^оЬи. Оро1е, 1988; А. ШугаШоуа. Иагогеш а Бгаг! V сезкё Пёоуё кикиге. РгаЬа, 2004, и др.).

В болгарской научной литературе подобных комплексных исследований нет, хотя опубликованы подробные обзорные статьи и разделы в монографиях, в том числе и в сводах, посвященных отдельным региональным традициям и этническим группам (Капанци; Добруджа; Пловдивски край; Пирински край; Странджа; Сакар и др.). В 2007 г. вышла книга В.Васевой (В.Васева. Ритъмът на живота. Репродуктивни и вегетативни цикли в българската традиция. София, 2007), в которой автор детально прослеживает животный код в родинной обрядности болгар. Однако работ, осмысляющих хронотоп рождения («субботних» людей, символику рождения во вторник и др.), пока нет; незамеченными остаются сквозные мотивы родин — опасность удвоения и повтора, противостояние смерти, привязанность судьбы человека к его рождению и пр. Нет детального этнолингвистического исследования терминологии и символики родин.

Близкие теме диссертации положения на балканском материале обсуждались в работах русских ученых (Т.В.Цивьян. Пространство и время в балканских охранительных обрядах, связанных с рождением ребенка // Македонски фолклор. Скоще, 1982. Т. 29-30; Н.И.Толстой. Магические обряды и верования, связанные с южнославянскими «одномесячниками» и «однодневками» // Малые формы фольклора. Сб. статей памяти Г.Л.Пермякова. М., 1995; С.М.Толстая. Магия против смерти // Балканские чтения-2. Симпозиум по структуре текста. М., 1992, и др.). В монографии А.А.Плотниковой «Этнолингвистическая география Южной Славии» (М., 2004) автор в ряду многих аспектов народной балканославянской культуры подробно исследует важные 1 компоненты родинной обрядности и терминологии, непосредственно связанные с судьбой (послед, праздники по случаю рождения ребенка, ребенок в свадьбе др.), и детально анализирует ареальное распространение и вариативность этих компонентов у славян на Балканах.

Для написания диссертации использовалась литература, являющаяся смежной по отношению к работам по родинам. Это монография Е.Крыстевой-Благоевой о принципах имянаречения в этнографической традиции болгар (Е.Крьстева-Благоева. Личното име в българската традиция. София, 1999); книги, в которых представлен анализ новейших тенденций имянаречения у болгар (П. Банкова. По името го познаха. Етноконфесионални аспекта на личното име в България. София, 2005; Н.Иванова, П.Радева. Имената на българите. Велико Търново, 2005, и др.).

По некоторым другим аспектам диссертации также имеются статьи и публикации, например, ряд работ, посвященный демонам судьбы (Ив.Георгиева,

У.Дукова, Е.Мицева, Е.И.Якушкина и др.). Концепту судьбы в традициях разных народов и в том числе у славян посвящен ряд публикаций, в частности сборник «Понятие судьбы в контексте разных культур». М., 1994. Народно-медицинские аспекты родин и мифологические аспекты заболеваний ребенка систематизированы в энциклопедии (Българска народна медицина / Ред. М.Георгиев. София, 1999). Отражение культа Богородицы в болгарском фольклоре и частично в родинах рассматривается в работах Цв. Вранской (Апокрифите за Богородица и българската народна песен // Списание на Българската академия на науките. София, 1940. Т. 18). В мировой науке работы по мариологии практически необозримы, для нашей темы самыми существенными представляются следующие: Г. Федотов. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991 [Репринт]; J. Gelis. History of Childbirth. Fertility, Pregnancy and Birth in Early Modern Europe. London, 1991; F.Badalanova. Notes on the Cult of Virgin Mary in Slavia Orthodoxa: the Interpretation of Folk and Christian Themes // Славянское и балканское языкознание. М., 2003, и др.

В России в последние десятилетия все больше лингвистов, этнографов, фольклористов, культурологов занимаются темой рождения ребенка в традиционном мире. Укажу несколько исследований, отражающих различные подходы к разрабатываемой в диссертации проблематике: А.К.Байбурин. Обрядовые формы половой идентификации детей // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991; Т.В.Листова. Ребенок в русской семье. Рождение. Крещение. 2-я половина 19-20 вв. // Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка. М., 1995; Т.Ю.Власкина. Родильно-крестильный обряд в комплексе репродуктивных представлений донского казачества // Традиционная культура. Научный альманах. М., 2004. № 4. С. 16-26, и др.

Публикуются работы, которые основаны на полевых материалах, но с I особым вниманием к современному преломлению традиционных воззрений: Е.А.Белоусова. «Водные дети»: представления о новорожденном в субкультуре движения за «естественные роды» //Кодови словенских култура. Деца. 2002. С. 222-240; В.Е.Добровольская. Суеверия родильно-крестильного комплекса в мировоззрении современного горожанина //Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 6. М., 2004. С. 36-46 и др. Подобного рода исследования начинают появляться и в болгарской этнолингвистике, особенно в ономастике.

Этнолингвистические данные, в том числе и по родинам, публикуются в российских журналах «Живая старина», «Этнографическое обозрение», «Традиционная культура» и др.; в болгарских «Българска етнология», «Български фолклор» и др. Создаются компьютерные базы данных, включающие уже собранные и вновь поступающие материалы (Полесский архив, Карпатский архив - Институт славяноведения РАН, Каргопольский архив РГГУ, основанный на материалах экспедиций под руководством А.Б.Мороза и др.). Выходят отдельные сборники полевых материалов по магии и мифологии - авторские (Г.М.Науменко. Этнография детства. М., 1998) и коллективные (Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. М., 2001), этнодиалектные (Духовная культура Северного Белозерья: Этнодиалектный словарь / Отв. ред. И. А. Морозов. М,, 1997) и этноидеографические словари (Традиционная культура Урала. Этноидеографический словарь русских говоров Свердловской области. Екатеринбург, 2000. Вып. 3).

Эта литература, как и более ранние издания, относящиеся к Х1Х-ХХ вв., дают богатый материал для сопоставительного анализа и изучения специфики болгарских родин в свете балканистических исследований.

Балканистическая составляющая диссертационной проблематики предполагала работу со многими исследованиями и источниками. Поисками специфики языков и культур народов Балканского полуострова уже на протяжении нескольких десятилетий занимаются лингвисты, культурологи, этнографы и фольклористы. С тех пор как в научный оборот был введен обобщающий термин «языковой союз», а позже, вслед за Н.С.Трубецким и К.Сандфельдом, и «балканский языковой союз», усилия ученых были направлены на выявление общих явлений в фонетике, морфологии, синтаксисе и лексике балканских языков (работы А.В Десницкой; Т.М.Николаевой, Т.В. Цивьян и др.).

Несмотря на то что в ряде работ оспаривается понятие «балканский языковой союз», равно как и сама научная дисциплина «балканистика», тем не менее наличие в болгарском, македонском, румынском, греческом, сербском, албанском и в малых языках Балкан целого ряда структурно-тождественных черт, а также специфику балканской языковой и этнокультурной ситуации, в том числе в родинных текстах, невозможно ни отрицать, ни игнорировать. Более того, БЯС, по мнению ученых, - это явление живое, развивающееся, динамичное, с очевидными признаками непрекращающейся конвергенции. Как отметила Т.М.Николаева, сопоставляя славистические и балканистические штудии, «славистика обращена в прошлое, а балканистика - в будущее» (Т.М.Николаева. Татьяна Владимировна Цивьян - балканист // Балканские чтения 9. Terra Balkanica. Terra Slavica. К юбилею Т.В.Цивьян. M., 2007. С. 9).

Для нашего исследования важно то, что за формальным сходством языковых фактов стоит нечто более емкое и глубокое, находящее выражение в универсальных для балканцев фрагментах народной культуры и духовной традиции, - особая, балканская модель мира (БММ). Мысли о существовании такой модели, высказанные Т.В.Цивьян (Т.В.Цивьян. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990; 2005, 2-е изд.), нашли поддержку в работах по балканистике (Д.Буркхарт, Г.Шуберт, У.Дукова, П.Асенова и мн. др.), а проблематика «язык и культура балканцев» заняла прочные позиции в филологии и шире - в гуманитарных науках. Но еще до утверждения идеи об особой балканской ментальности лингвокультурную общность народов Балканского полуострова, сходство (до идентичности) мифологических представлений балканцев и отдельно болгарско-греческие, албанско-румынские этнографические и иные параллели описывали многие исследователи (Б. Цонев; М. Арнаудов, Хр. Вакарелски и др.).

Причины схождений и появления балканизмов (в сфере грамматики и лексики в главных чертах их сформулировал еще К.Сандфельд (KSandfeld. Linguistique balkanique. Paris, 1930)) относят или к древнейшим временам, говоря о субстрате, об античных корнях, или к Средневековью и Новому времени, обозначая роль турецкого (османского) влияния. Особое место в подобных работах отводится контактологии как междисциплинарной науке, без которой изучать Балканы было бы неверным и невозможным. Так, М. Выгленов описывает ситуацию в северо-восточной Болгарии, где фиксируется много заимствований из румынского, не имеющих соответствий в других говорах болгарского языка, — это румынские формулы этикета и другие устойчивые выражения (М.Въгленов.

Някои румънски думи в наши говори // Български език. София, 1974. № 5. С. 431— 433). Ал. Т.-Балан отметил, что в родопских говорах много грецизмов, не известных другим диалектам болгарского языка (Ал. Т.-Балан. Нещо за гръцките заемки в български език //Език и литература. София, 1947. № 2. С. 23-27).

Балканославянские языки в силу своего положения и исторического развития отличаются большим количеством заимствований именно в лексических системах. Это считается одним из самых существенных проявлений принадлежности к балканскому языковому союзу. Как и в других языковых союзах, во всех языках БЯС велика доля общих «культурных» слов, что отмечено Н.С.Трубецким (N.S.Trubetzkoy. Proposition 16 // Actes du Pemier Congrès International des Linguistes. Haye, 1928. P. 18), добавим к этому - особенно слов народно-культурных, причем не только терминов, но и фразеологизмов, словесных формул, приветствий и других клише.

Серьезным подспорьем в работе над диссертацией стали исследования и публикации, выполненные в рамках подготовки Малого диалектологического атласа балканских языков (МДАБЯ). Работа в экспедициях, обмен опытом на конференциях, издания материалов и карт (А.Н.Соболев. Болгарский t широколыкский говор. Синтаксис. Лексика духовной культуры. Тексты. Marburg/Lahn, 2001; Малый диалектологический атлас балканских языков. Пробный выпуск / Ред. А.Н. Соболев. München, 2003; Малый диалектологический атлас балканских языков. Серия лексическая. Том 1. Лексика духовной культуры / Ред. А.Н. Соболев. München, 2005; Малый диалектологический атлас балканских языков. Серия лексическая. Т. 2. Человек. Семья / Ред. А.Н. Соболев. München, 2006) способствовали уяснению «балканскости» болгарских родин и места болгарского материала в балканском лингвокультурном макроконтексте. Здесь же отметим важность материалов из разных ареалов Балканского полуострова, собранных по «Этнолингвистической программе МДАБЯ» A.A. Плотниковой (М., 1996) и опубликованных в сборниках по диалектологии (Исследования по славянской диалектологии. М., 2001, 2004,2006).

При работе над диссертацией использовались различные источники. Целостная картина родинного текста воссоздается лишь с привлечением множества сведений, традиционно использующихся в этнолингвистических, культурно-семантических, семиотических и других исследованиях. Прежде всего, собирались языковые данные - лексика, особенно диалектная; фразеология и паремиология. Больший охват редких региональных этнолингвистических сведений позволяет сделать более точные выводы. Тщательная эксцерпция была проведена из диалектных словарей (здесь по объему сведений лингвокультурного характера выделяются диалектные словари Н.В.Котовой, М.Сл.Младенова, Ст. Стойчева и др.) болгарского и других славянских языков, словарей фразеологических, этимологических, словарей иностранных слов. Важнейшее место среди эмпирических данных занимают архивные материалы, и я благодарю болгарских коллег, которые предоставили в мое распоряжение картотеку Идеографического словаря диалектной лексики (ИДР), хранящуюся в Софийском университете. Лингвистические сведения систематизированы в диссертации в идеографических индексах «Некрещеные дети», «Очистительная молитва матери» и др., кроме того, по данным некоторых лексико-семантических групп или отдельных терминов составлены карты (Карта 4. «Терминология роженицы»; на карте 8 отображено распространение терминологии родинных обрядовых типа «Богородичен хляб» и др.).

При написании главы об имени и принципах имянаречения использовались словари болгарских и македонских личных имен (Г.Вайганд. Българските собствени имена. Произход и значението. София, 1926; И.Заимов. Български именник. София, 1988; Ст.Илчев. Речник на личните и фамилии имена у българите. София, 1969; Н.Ковачев. Честотно-етимологичен речник на личните имена. Велико Търново, 1995; В.Дрвошанов. Речник на лични имин>а. Скоп)е, 1995, и др.). Поскольку тема имянаречения в болгарском обществе активно обсуждается в СМИ, я использовала интернет-ресурсы, которые содержат богатый материал: современные интерпретации и индивидуальные истории имен; коллизии при выборе имени для младенца; мнения о связи имени и судьбы. Кроме того, в болгарском Интернете публикуются современные антропонимиконы, которые представляют собой не только списки имен, но и попытки этимологии, а также дают рекомендации по выбору даты и церковного «повода» для празднования именин.

Важным источником для сбора и классификации лингвокультурных сведений послужили этнографические описания родинных обрядов Болгарии. В подобных источниках содержатся не только описания обрядов, но и терминология, нарративы, иногда публикуются локальные (в серии «Региональные исследования», в периодических изданиях «Сборник за народни умотворения», София. Т. 1-, София, 1889-). Особую ценность имеют данные архива Ст.Романского (материалы хранятся в Библиотеке Софийского университета им. св. Климента Охридского, София, Болгария), которые впервые анализируются так комплексно и разносторонне. Сведения собирали в 30-40-е гг. XX в. студенты семинара по этнографии Ст. Романского, работая по составленному им вопроснику для описания духовной культуры болгарских сел. Эти данные представляют синхронный срез болгарской традиционной культуры, они значительно расширили эмпирическую базу диссертации и, кроме того, дали основания для выявления тенденций развития родинного текста в Болгарии и ареального распространения его лингвокультурных компонентов.

При работе над диссертацией исследовались фольклорные тексты, как краткие I словесные формулы (М.Дабева. Български народни клетви. Принос към изучаването на народната душа и народния живот. София, 1934; М.Дабева. Пожелания и благословии у българския народ. Принос към изучаването на народната душа и народния живот. София, 1937; П.Р.Славейков. Български притчи или пословици и характерни думи. София, 1972, и др.), так и песни, баллады, сказки.

Собственные экспедиционные записи в болгарских селах Варненской, Ловечской, Добричской и других областей, а также среди диаспоры в селе Кирсово (Молдавия), которые проводились в конце XX - начале XXI в., значительно расширили диапазон исследования. В ходе проводившихся интервью мы имели возможность не только зафиксировать обряды по специальным вопросникам (например, о рождении в субботу и др.) и обсудить набор ключевых лингвокультурных компонентов родин, но и уточнить некоторые неясные моменты и подтвердить или опровергнуть предварительные выводы (о генезисе судьбы, об ипостасях мифологических персонажей, о причинах рождения детей с аномалиями и пр.). Записи последних лет демонстрируют устойчивость и продуктивность ключевых архаичных идей родинного текста, что в диссертации рассматривается на примере представлений об удаче, о символике имени ребенка и пр.

Теоретические и методологические основы исследования. В междисциплинарных работах, подобных реферируемой диссертации, применяются методы различных областей лингвистики и других гуманитарных наук. Научный инструментарий диссертации сочетает в себе методику нескольких научных школ и направлений и прежде всего этнолингвистическую. Московская этнолингвистическая школа Н.И. и С.М.Толстых за нескольких десятков лет своего существования выработала теоретические принципы и методологические подходы, которые не теряют актуальности (кроме известных работ основоположников школы, отметим несколько монографий и сборников в русле этого направления: А.В.Гура. Символика животных в славянской народной культуре. М., 1997; Т.А.Агапкина. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весеннее-летний цикл. М., 2002; Концепт движения в языке и культуре. М., 1996; Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М., 1999; Признаковое пространство культуры. М., 2002, и др.).

Разделом этнолингвистики является ареальное изучение лингвокультурных фактов. Эта методика имеет давние традиции в русской, славянской и европейской лингвистической традициях и успешно применяется в картографировании фактов этнографии и духовной культуры (Хр.Вакарелски, Н.И.Толстой, А.А.Плотникова и др.).

В диссертации показаны различные возможности этнолингвистического и семиотического анализа основ родинного текста: через одно ключевое слово (късмет), через фразеологизмы, через систему мифологических персонажей (|орисници), через структуру обряда и праздника, через культурные коды и др. Это обусловлено самим способом бытования народной культуры и ее отдельных сфер: переходом одного представления в другое, «перетеканием» и смычкой 1 фольклорных жанров, бытованием одного мотива в форме поверья, запрета, рекомендации или былички.

Для южнославянских (и особенно болгарского как члена БЯС) языков актуальными являются этимологические изыскания российских и зарубежных ученых: О.Н.Трубачева, Ж.Ж.Варбот, Л.В.Куркиной, Вяч.Вс.Иванова, Т.В.Гамкрелидзе, Т.В.Горячевой, В.И.Георгиева, Э.Бенвениста, Р.Бернара и др. Отметим близкую по тематике и направленности монографию А.Я.Журавлева «Язык и миф. Лингвистический комментарий к труду А.Н.Афанасьева "Поэтические воззрения славян на природу"» (М., 2005), в которой пересматриваются многие этимологии в этнолингвистическом и лингвокультурологическом ракурсе.

В процессе выявления семантических основ родинного текста и их интерпретации я следовала также теоретическим положениям Московского семиотического круга, участники которого создали и утвердили традицию изучения языка и культуры в их нераздельном знаковом единстве. Для исследования особое значение имели работы, написанные на балканском материале В.Н.Топоровым, Вяч.Вс.Ивановым, Т.М.Николаевой, Т.В.Цивьян и Т.Н.Свешниковой (см.: Из работ Московского семиотического круга. М., 1997). Болгарский материал вобрал в себя несколько пластов - и славянский, и балканский, что позволяет раскрыть обозначенную в заглавии тему шире и подробнее, применяя структурно-типологические методы.

Близкими моей работе являются теоретические и методологические постулаты школы Логического анализа языка Н-Д-Арутюновой и особенно положение об антропоцентричной модели языка и культуры, пронизывающее этот круг исследований. Столь же важным для работы с методологической точки зрении представляется методология и теоретические принципы культурной семантики (в духе работ С.М.Толстой и Н.И.Толстого, А.Вежбицкой, Е.Л.Березович и др.). В болгарском словаре родин выявляются частотные и значимые для духовной традиции лексические основы и их дериваты, коррелирующие с этнографическими и фольклорными текстами, которые в диссертации анализируются с точки зрения культурной семантики.

Теоретическая и методологическая база балканистических исследований -еще одна важная составляющая диссертационного труда. В этом плане также важны теоретические и методологические принципы лингвистической географии заимствований, что составляет предмет анализа лингвистов ХХ-ХХ1 вв. (работы

Ал.Т.-Балана, М. Сл. Младенова, Г. П. Клепиковой, А. X. Гирфановой, Н. Л. Сухачева,-Д. Младеновой, О.М. Младеновой, А. Н. Соболева и др.) и является продуктивным направлением балканистики.

Цели и задачи исследования заключаются в выявлении лингвокультурных основ и особенностей родинного текста болгар в общеславянском и балканском контексте. Поскольку одной из доминант родинного текста мы считаем представление о магической связи рождения и судьбы, важной задачей является охарактеризовать устойчивость и в то же время вариативность этой связи в лексике, фразеологии, нарративах, обрядах. За этим представлением стоит ряд концептов и понятий (жизнь, норма, удача, здоровье, благополучие и др.), конкретизация, валоризация и релевантность которых в народной традиции различаются.

К задачам диссертации относятся: на базе максимально детализированного описания родинного текста болгар выделить и интерпретировать ключевые идеи и концепты; проанализировать родинную и «околородинную» терминологию и фразеологию; исследовать проблему «имя и судьба»; дать классификацию речевых фольклорных жанров, задействованных в родинах. К важным задачам относится характеристика представлений о демонах судьбы с всесторонним анализом терминологии, степени контаминации с другими мифологическими персонажами.

Одной из существенных задач работы мы считаем выявление специфических сюжетных моментов, которые составляют основы родин и при этом характеризуют болгарскую народную картину миру в целом. Так, яркая черта болгарской терминологии родин - наличие множества лингвокультурных заимствований, применимых и вне текста рождения. Фиксация соответствующего лексического материала в широком контексте народной культуры и географическая атрибуция терминологии подготавливает материал для будущих исследований процесса «балканизации» болгарского языка и специфики проникновения в него заимствований.

Отдельного внимания заслуживает проблема связи рождения человека и его судьбы, жизненного пути, представленная в родинном тексте эксплицитно и имплицитно. Эта тема в ее болгарской версии также имеет балканскую специфику. Традиционные славянские «параметры» судьбы в ее болгарской интерпретации приобретают балканские измерения (см. орисници, късмет, ритуалы клинене, заложки и др.), описание которых также входит в задачи исследования.

Изучение ареального распределения терминов, реалий, содержания и приуроченности обрядовых актов - еще одна задача диссертации.

Объектом исследования служит родинная обрядность болгар как сложный, синкретический текст, равноценный многоуровневому произведению, со множеством взаимосвязанных мотивов, получающих разнообразное воплощение (лексическое, идиоматическое, фольклорное, мифопоэтическое, этнографическое и др.). Текст как семиотическое явление всегда логически завершен и имеет смысловую целостность. Применительно же к родинам можно говорить о цикличности текста, где в начале жизни (в рождении) уже заложены и конец (смерть, гибель), и в то же время новое рождение (через матримониальные и репродуктивные мотивы).

Предмет исследования мы видим в тщательном многоплановом анализе болгарских родин с особым вниманием к его лингвокультурным основам. Синкретизм родинного текста требует подробнейшего изучения терминологии, концептов, демонологических и народно-православных воззрений, народно-медицинской практики, обрядовых комплексов и полуритуализованного обращения с младенцем. Только такой комплексный подход к предмету позволяет дифференцировать ключевые лингвокультурные идеи родин и исследовать их воплощение и кодирование в лексике, фольклоре и обрядности.

Новизна исследования состоит в рассмотрении родинного текста болгар как единого целого, в котором параллельно сосуществуют, переплетаются и контаминируются идеи жизни и смерти, рождения и судьбы, необходимости прохождения человеком определенных этапов, социализации и правильного физического развития и пр. Особое внимание при анализе уделяется времени (и шире - хронотопа), обязательности прохождения важных периодов, пересечения «границ» без повтора и возвращения назад. Впервые подробно изучается ряд компонентов родинного текста - ритуально-этикетные акты оповещения, приглашения, поздравления; языковой портрет взрослого человека через призму обрядов родин и др. В болгарском родинном тексте эксплицитно выражены мотивы, которые известны в иных балканских традициях (отмеченность субботнего» человека, символика вторника, поверья о присутствии Богородицы в момент родов и пр.), но не известны или не получают такого распространения у славян (именования ребенка до крещения особыми именами-кличками, вера в демонов судьбы и пр.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Болгарский родинный текст представляет собой хорошо сохранившийся фрагмент архаической картины мира, позволяющий реконструировать ключевые идеи родин как переходного обряда.

2. Для родинного текста характерен синкретизм, родины - это комплекс разноплановых явлений, которые соотносятся с событиями взрослой жизни человека.

3. Терминология и поверья родин («субботний» человек; внебрачный ребенок; близнецы; «одномесячники» и пр.) в традиционной культуре маркируют человека с младенчества, обозначая его «физиологическую» и «социальную» судьбу (по терминологии С.С.Аверинцева).

4. Рождение и судьба в их магической связи являются лингвокультурной доминантой родинного текста.

5. Родинный текст с точки зрения лексики, фольклора и обрядности -открытая, но ограниченная стабильным набором кодов система представлений, ритуалов, обрядовых практик.

6. Болгарские родины включают в себя ряд ярких балканизмов и отражают специфические черты балканской модели мира.

7. Наряду с балканскими особенностями словарь болгарских родин содержит общеславянские компоненты, часть которых формально и/или семантически близка церковнославянской лексике, а также соотносится с отдаленными славянскими диалектами (например, севернорусскими).

8. Наиболее устойчивыми лингвокультурными идеями являются те, что находят регулярное выражение в терминологии и фразеологии родинного текста.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Содержащиеся в работе теоретические положения в рамках темы «язык и культура» и классификация эмпирических данных родинного текста болгар могут послужить базой для сравнения с другими славянскими и балканскими традициями. Перспективными представляется использование выводов и материалов диссертации при разработке идентичных проблем в народных традициях в более широких географических зонах, особенно средиземноморских, куда, как показывает анализ, ведут изоглоссы и изопрагмы.

Результаты исследования находят отражение в словарях и энциклопедиях по народной культуре и мифологии славян. Опубликованы статьи в энциклопедии «Славянская мифология» (М., 2002; статьи: «Мельница», «Орисницы», «Повитуха» и др.); в совместной российско-сербской энциклопедии «Словенска митологауа» (Београд, 2001; статьи: «Дете», «Клетва», «Старац» и др.). В продолжающееся издание этнолингвистической энциклопедии «Славянские древности» (т. 1-3, М., 1995, 1999, 2004; т. 4 в печати) вошли статьи «Бабин день» (соавт. Э.И.Зеленина), «Булочка» (соавт. С.М.Толстая), «Купание младенца», «Младенец» (соавт. Г.И.Кабакова), «Назад», «Оповещение», «Пеленки», «Обрядовый путь», «Пострижины», «Приглашать», «Приветствия», «Проклятые», «Прощание», «Родимое пятно» и др.

Исследование лингвокультурных основ родинного текста болгар, осуществленное в диссертации, позволяет выявить в современных языковых и народно-религиозных, обрядовых и фольклорных (постфольклорных) фактах архаические модели, которые служат базой для трансляции и воссоздания традиционной культуры, ее переосмысления или даже изобретения (ср. актуальное в фольклористике, антропологии, религиоведении и культурологии направление, изучающее явления наподобие «inventing of the tradition» R.Stark, W.S Bainbridge, С.Ю.Неклюдов, А.А.Панченко, А.Ф.Белоусов и др.). В исследовании намечен выход на дальнейшую работу - вычленение и описание ключевых концептов болгарского языка в сопоставлении с другими славянскими и неславянскими языками («судьба», «доля», «удача», «знак» и др.), исследование повтора как одной из важнейших семантических моделей языка и культуры и др.

Апробация исследования. Работа была обсуждена в Отделе типологии и сравнительного языкознания. Результаты исследования излагались на международных и российских конгрессах, конференциях и симпозиумах. По теме диссертации были сделаны доклады на VII и IX Международных конгрессах по изучению стран Юго-Восточной Европы (Салоники, 1994; Тирана, 2004), на XII и XIII Международных съездах славистов (Краков, 1998; Любляна, 2003), на Конгрессе балканистов США (Индиана, 1994), на Балканских чтениях (Москва, 1999, 2001, 2005, 2007), на Толстовских чтениях (Москва, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2006), на круглом столе РГГУ «Дети, родины, повитухи» (Москва, 1998), на совещаниях по составлению Малого диалектологического атласа балканских языков (Санкт-Петербург, 1997, 1998, 2000) и др. Благодаря междисциплинарности исследования некоторые его фрагменты обсуждались на научных встречах специалистов разных гуманитарных областей: на международных симпозиумах по народной религиозности (Португалия, 1996; Шотландия, 2002); на конференциях по календарной обрядности (Швеция, 2006); на конференции по полевым методам фольклористики (Эстония, 2001) и др.

Основные положения диссертации опубликованы в виде монографии и научных статей и тезисов в сборниках и журналах России, Украины, Эстонии, Болгарии, Сербии, Польши, Греции, Албании, США, Швеции, Италии, Португалии и др. Материалы диссертации использовались при чтении спецкурса «Народная культура болгар» на переводческом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова (2000), в лекциях на отделении балканистики филологического факультета Софийского университета (2003), факультета гуманитарных наук Шуменского университета (2005) и др.

Основное содержание работы

Диссертация состоит из Введения, пяти частей (четырнадцати глав), Заключения, списка литературы и источников и двух приложений (I. Болгарский родинный обряд в современных записях, II. Карты).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лингвокультурные основы родинного текста болгар"

Заключение

В диссертации представлен комплексный анализ лингвокультурных основ родинного текста болгар. Родины как временной цикл в нашей работе рассматриваются с зачатья до первых шагов ребенка - то есть с появления младенца на свет до его вступления в качественно иной, «не младенческий», этап развития.

Исследование базируется на обширном материале, который освещает разные аспекты родинной лексики и обрядности. Источниками для работы послужили лексикографические, этнографические и фольклорные публикации, архивные данные из разных областей Болгарии; а также собственные экспедиционные записи, сделанные в метрополии и диаспоре. Привлечение ценных материалов Архива Ст. Романского и картотеки Идеографического диалектного словаря болгарского языка значительно расширило объем исследования, способствовало выявлению сквозных лингвокультурных мотивов и подтверждению их общеболгарского характера; а также помогло обнаружить уникальные архаические, узколокальные (иногда заимствованные в контактных зонах) лексемы и фразеологизмы, словесные формулы, поверья, магические акты и пр.

Синкретизм родин, как и других областей народной культуры, обусловил междисциплинарный характер диссертации и анализ компонентов родин с разных точек зрения. Родинный текст болгар - это комплексное явление, в котором лингвокультурные идеи выражаются различными способами и могут эксплицироваться в разные моменты и в разных ритуальных и необрядовых ситуациях. Не случайно самое значительное место в диссертации уделяется терминам и «околородинной» лексике и фразеологии, которые выявляют специфику родин (участников, действия, демонов, предметный ряд, праздники), а также соотносят их с другими обрядовыми циклами (свадьбой, погребением, календарем) и народной анатомией и медициной.

Лексика и фразеология, обрядность и фольклор родин представляют собой хорошо сохранившийся фрагмент картины мира, позволяющий реконструировать ключевые идеи родин как переходного обряда. Родинный цикл обрядов - это, пожалуй, один из самых типичных rite de passage. Это период неупорядоченности, постоянной опасности и непредсказуемости, поэтому так велика роль демонологических поверий и превентивных актов в родинном тексте.

Родины «растянуты» во времени: у каждой женщины (будущей матери) время отсчитывается по индивидуальному календарю, который соотносится и с церковным и природным календарем (ср. почитание Богородичных праздников). Свой отсчет времени типичен и для младенца, с первого же момента его появления на свет. Время - важнейшая категория родинного текста болгар как переходного обряда, которая прочитывается в лексике (временна 'беременная'), в многочисленных поверьях и фразеологии о дне зачатья и/или рождения (праздник, вторник, суббота), а также в рекомендациях по совершению ритуалов крещения, отлучения от груди, первой стрижки и пр. Женщина, проходя отрезки времени индивидуального календаря, обозначается терминами, внутренняя форма которых соотносится с символикой состояния: беременная женщина -'тяжелая', 'с грузом', 'толстая' и пр.), кормящая грудью, роженица до 40-го дня ('нечистая', 'больная', 'лежащая' и пр.). То же относится и к младенцу - до крещения и имянаречения он именуется именами-кличками ('язычник', 'грязный', 'не-человек', 'животное' и пр.). Мотивационными признаками терминов младенца служат его отличительные свойства: 'в пеленках', 'грудной' и пр.

Существенным лингвокультурным аспектом родин является временная перспектива. Рождение ребенка и обрядовая практика транспонируются на будущее ребенка, а события взрослой жизни нередко отсылают к родинному тексту. Именно здесь проявляются такие свойства обрядового текста (любого, не только родинного) как связанность и логичное развитие событий (одно обусловливает другое) и логичность. Для родинного текста характерна цикличность: в одном рождении уже видится новое. Это или следующие дети у матери (ср. гадания по пуповине о количестве и поле детей в семье) или дети новорожденного во взрослом возрасте (ср. репродуктивный магический ритуал клинене). Кроме того, прохождение определенного этапа и маркирование его например, праздник родин или первых шагов) обязательно для правильного выстраивания жизненного пути человека (вступления в брак и наличие детей).

Время, как показал анализ родинного текста, мифологизуется носителями традиции. Так, некоторые мотивы связываются с «давнопрошедшим временем» -османским игом (только тогда, по локальным поверьям, рождались дети от любовной связи женщины и змея) или прошедшим временем - социалистическим периодом (ср. интерпретацию изменения принципов имянаречения «вымыслом коммунистов»).

В календаре родин особое, сакральное место отводится всему первому, в связи с чем в первые действия и явления (проявления) включаются инициационные компоненты, а само первое обозначается терминами (първанче 'первый ребенок'; първородка 'первородящая') и отмечается особой церемониальностью (первое омовение, пеленание и кормление грудью; первые зубы, слова, шаги и пр.), направленное на программирование качеств и свойств новорожденного в «младенческой» и «взрослой» жизни.

В диссертации выделяются и анализируются факторы родин, которые маркируют младенца с рождения на всю жизнь. Часть родинных терминов с этой точки зрения нейтральна - она фиксирует только временное состояние матери и ребенка ('беременная', 'некрещеный'). Другая часть равнозначна мифонимам: сравнивая людей с демоническими персонажами или маргиналами, остается за ними на всю жизнь: 'девушка-мать', 'внебрачный ребенок', 'меченый', 'рожденный в субботу', 'младенец, которого мать отняла от груди, думая, что навсегда, а потом стала опять кормить'. Целый ряд терминов отражает особенности родившей матери и ребенка и диктует им или особый жизненный сценарий, или предписывает им ритуальное поведение. 'Мать, родившая близнецов', по поверьям, способна лечить боль в пояснице и др., 'первый ребенок в семье' - желанный исполнитель календарных и семейных обрядов, 'последний ребенок' может остановить град и т.п. Это народно-культурная лексика, спектр значений которой воссоздается только в фольклорно-этнографическом контексте, через народную афористику, поверья, былички и пр.

Важный теоретический момент, обозначенный в диссертации, - это терминологизация и фразеологизация компонентов родинного текста. В нашем материале, например, концепт 'знак', в большинстве регионов Болгарии передающийся словами белег и нишан и их дериватами, иногда, тем не менее, не получает терминологического выражения, а называется гиперсинонимами или точным обозначением предмета (гривна "браслет", игла, то есть вещи, «знаки», которыми обмениваются кормящие матери при встрече, считающейся опасной, и в других ситуациях). Подобный процесс отбора характерен и для народной фразеологии: отнюдь не все родинные представления отражены в виде паремий, при том что некоторые из них отличаются поразительной устойчивостью и масштабностью охвата (например, рус. В рубашке родился, болг. В риза роден; болг. Пъпът mu е хвърлен във воденицата букв. 'Твою пуповину бросили на мельнице', о болтуне и пр.).

Во фразеологии с обрядовыми или мифологическими аллюзиями присутствует двуплановость информации, при этом чаще эксплицируется лишь одна часть, передающая в обрядовом контексте не переносное, а прямое значение. То, что в контексте родинного цикла обрядов является условием (если X, то Y), в словесной формуле вне этнографического контекста трансформируется в причину и не упоминается. А следствие (или результат - как позитивный, так и негативный) во фразеологизме составляет его метафорическую, образную семантику, по формуле с перестановкой частей: «Y <— X «нарушение правила»). Например, у болгар бытует запрет пеленать ребенка в длинные пеленки или обвязывать его длинными лентами, иначе, когда он вырастет, не сможет жениться (выйти замуж) в положенное время. Фразеологизм же С дълъг повой е повито («Длинным свивальником обвязан») соотносится с тем, кто слишком долго не может вступить в брак, что объясняется нарушением запрета по обращению с младенцем.

Итак, важной особенностью подобных паремий является то, что они, отсыпая к родинам, объясняют настоящее прошлым (<—), уже имевшим место. Во фразеологизмах жизненные перипетии взрослого человека, события в его жизни и т. д. интерпретируются через обстоятельства его рождения и/или верное/неверное исполнение ритуальной практики. В контексте же родинных обрядов различные рекомендации и действия имеют противоположную векторную направленность (-»), они устремлены в будущее и связаны с предсказанием, прогнозированием и моделированием жизненного пути и характера ребенка.

От узуса фразеологизма зависит модальность «вторичного», удаленного от «первичного», этнографического контекста. Клишированные речения, отражающие известные не только болгарам и балканцам представления о том, что «родившийся в рубашке» будет счастлив (у южных славян часто встречается уточнение - такой человек защищен от внезапной, «не своей» смерти, не погибнет от пули), могут строиться на точном знании обстоятельств рождения человека, ср. Ноли се роди с облаче или с кошуля, оно е късметлия («Ведь он в рубашке родился, он счастливчик»). При отсутствии точных сведений чудесное спасение, удача ит. п. могут комментироваться сходным выражением с модальностью предположения Като че ли с риза роден («Будто в рубашке родился»). Высшая степень метафоризации и полное абстрагирование от конкретных сведений наблюдается в изолированной констатации факта везения или удачи при помощи соответствующего фразеологизма С риза роден.

В болгарский родинный текст отчетливо вписан мотив получения или формирования судьбы при появлении ребенка на свет, который присутствует не только в упомянутой выше лексике, но и в демонологических поверьях, ритуальной практике и фольклоре. Между рождением и судьбой существует магическая связь, наиболее ярким выражением которой служит комплекс представлений о демонах судьбы (орисници, наречнщи) и о наделении удачей (късмет - долей, а также счастьем, везеньем и пр.).

Анализ народных представлений о судьбе в контексте рождения выявил сложную, амбивалентную картину ее генезиса. Устойчивая вера в необратимость пророчества орисниц, фатализм согласуется с верой в то, что «всё от Бога (Богородицы)», «на роду написано» и пр. Огромная роль отводится матери - именно ее поведение, соблюдение или несоблюдение правил влияет на будущее ее ребенка. Свои качества и судьбу передают и другие участники родин - прежде всего повитуха, дед и бабка, кормилица и т.п. По народным представлениям, судьбу формируют многие обстоятельства рождения - род, порядок детей в семье, время и место появления на свет и «случайные» совпадения - смерть в селе в день рождения младенца, бури и непогода и пр. Сосуществование православных, народно-православных и языческих представлений о генезисе судьбы и невозможности ее изменения не влияет на тот факт, что родители ребенка стремятся запрограммировать его будущее, прибегая к магическим действиям и точно следуя предписаниям по выполнению обрядов, нередко инициационных по своей сути. О будущей судьбе гадают по внешнему виду, первому крику ребенка и в специальных обрядах гадания, приуроченных преимущественно к празднованию первых шагов ребенка.

Содержание и «тип» судьбы в народной картине мира очерчивается достаточно ясно. Судьба равноценна смерти, продолжительности жизни, как это следует из анализа лексики судьбы и этнографического контекста. В связи с этим важной лингвокультурной составляющей родинного текста болгар служит оппозиция жизнь/смерть. Противостояние смерти прочитывается в имянаречении, магических актах по «удлинению» жизненного века, гиластические ритуалы в преддверии прихода демонов судьбы, обереги от родинных демонов и т.п.

Судьба служит синонимом жизненного пути, отклонение от нормы - еще одного важного показателя родин - и воспринимается как рок, сбывшееся предсказание. Нормальная судьба включает в себя прохождение всех этапов жизненного пути, и здесь мифологема пути и движения играет главенствующую роль.

Судьбу мы рассматриваем как узкое (=жизненный путь) и широкое (характер, умения, способности, внешность и пр. человека). Кроме того, хронологически выделяем два отрезка - «младенческую» и «взрослую» судьбу, потому что первый этап весьма специфичен, и лишь правильное прохождение этого периода гарантирует вступление во взрослую жизнь. Важной оппозицией в плане судьбы является «мужская/женское». Уже с рождения мальчик кодируются как хозяин, а девочка - как «чужое» (имя, наследство и пр.).

Анализ родинных материалов продемонстрировал открытость и в то же время упорядоченность системы представлений. Так, «женское» и «мужское» могут кодировать растения, орудия труда, одежда, пища и пр., причем детализация и интерпретация различается в локальных традициях. Открытость и вместе с тем упрядоченность характерны для системы имянаречения в Болгарии - яркой лингвокультурной составляющей родинного текста болгар.

Болгарский родинный текст в диссертации анализируется с точки зрения его «балканскости». Многие фрагменты терминологии и ритуальной практики не известны или слабо развиты у славян, однако подробно представлены в языке и культуре болгар. Из самых ярких балканизмов отметим наличие множества турецких и греческих заимствований, выстраивание синонимических рядов для одного концепта, явления с использованием различной по своему генезису лексики, чаще всего хорошо усвоенной болгарским языком (ср. ряд нефела-не валя-нафиле и мн. др.). Болгарский язык «впитывает» в себя неславянскую лексику, следуя четкому распределению по противопоставлению «свое/чужое». Так, независимо от того, что многие славянские корни постепенно вытесняются балканскими (род-, реч-) и др., для обозначения некрещеных младенцев используется не своя лексика с явным стремлением назвать «язычника» языческим, не своим именем.

В диссертации последовательно вычленяются балканские лингвокультурные составляющие болгарских родин: представления об отмеченности людей с родимыми пятнами, маркированность рожденных во вторник и субботу, «соление» болгар и пр. Балканским следует считать и празднование первых шагов ребенка с его богатой терминологией.

Особую интерпретацию получает в болгарском родинном тексте второе (несмотря на то что первое или, скажем, последнее более нагружено семантически) как признак, свойство, характеристика играет в традиционной культуре болгар весьма важную роль, поскольку апеллирует к идее нежелательного, опасного повтора и/или возвращения. Отсюда развивается синонимия представлений, ср. родопскую аналогию — способностью к сглазу обладают либо дети, начавшие сосать грудь повторно после того, как их отлучили от груди, либо женщины, вступившие во второй брак [Родопи: 23]. Объединяет «повторенных» (вступивших во второй брак и тех, кого после перерыва вернули к грудному вскармливанию) и Д. Маринов, указывая на их маркированность: «Такие люди исключены из участия во многих обрядах и народно-религиозных обычаях» [Маринов 2003/1 (1): 235].

Повтор, удвоение, второе в болгарской культуре имеет устойчивые, постоянно воспроизводимые координаты, связанные с ущербностью, обездоленностью, болезнью, смертью и загробным миром, аномалиями и демоническими свойствами. Дериваты от втор- служат метафорическим обозначением смерти, последующего сиротства и/или вдовства. Эти представления концентрируются вокруг переходных обрядов и периодов, когда человек находится в особом с точки зрения народного мировоззрения состоянии. Негативная семантика второго усиливается в символическом языке обрядности (вторник, повторный брак, «повторенный» ребенок и др.), и все второе в жизни человека становится синонимом несчастливого и трагичного. В народной традиции выработано много магических приемов, направленных на то, чтобы избежать нежелательных повторов.

Мотив повтора, эксплицированный в языке и культуре болгар, является специфической интерпретацией идеи магической связи рождения и судьбы. В ряде ситуаций повтор, второе апеллирует к будущему и предопределяет ход событий или, наоборот, объясняет трагические события жизненного сценария взрослого человека фактами родинной обрядности (рождением во вторник, возвратом к грудному вскармливанию и др.).

В балканских компонентах родин нередко просматриваются общеславянские параллели (для некоторых лексем - викати и др.- изоглоссы ведут с Балкан на Русский Север; поверья об опасностях «повторенных» детей встречаются на Карпатах и пр.). В некоторых разделах диссертации (прагматика, коды) дается обильный общеславянский материал именно для подтверждения универсальности болгарских поверий. Однако в некоторых случаях отмечается, что небалканским славянам известны определенные представления (о причинах появления родимых пятен; богата мифология, связанная с ходьбой и пр), но лишь у болгар эти мотивы (праздники) развиваются в общенародное знание и остаются устойчивыми в наши дни, находя выражение и в афористике, а в ритуальной практике.

В диссертации представлен многоуровневый анализ родинного текста болгар, и различные методологические и теоретические подходы к материалу позволяют сделать выводы, относящиеся ко многим сферам гуманитарных наук.

Терминология родин фиксирует особенности человека с его рождения; а фразеология, построенная на комментировании соблюдения родинных обрядов и запретов, объясняет специфику поведения взрослого человека. Компоненты родинного текста служат кодом для взрослого жизни человека.

Наиболее релевантными, частотными и регулярно повторяющимися в родинном тексте следует считать следующие параметры (иногда представленные в виде одного члена оппозиции, позитивного или негативного): направление, векторы, пространство: вперед-назад; прямой-кривой; наружу-внутрь; вверх-вниз; высоко-низко и др.; время: день/утро, вечер/ночь; пол: мужской/женский; атрибуты: сладкий/соленый (горький); первый/второй; первый/последний; красивый/уродливый; богатый/бедный (все они входят в более крупную оппозицию счастливый/несчастливый). Доминирующей же оппозицией следует признать противопоставление жизни и смерти, поскольку противоборство со смертью и победа над ней и означает, что впереди ребенка ожидает взрослая судьба. Важно отметить, что оппозиции иногда получают амбивалентную оценку в зависимости от контекста. Так, если при превентивной обрядности от демонов в противопоставлении «внутренний/внешний» позитивным служит первый член, то в контексте матримониального будущего девочки позитивным становится второй член.

Лингвокультурологический анализ родинного текста болгар показал, что многие абстрактные понятия - сон, аппетит, спокойствие, здоровье, удача - в традиционной картине мира воспринимаются вещественно. Демоны, колдуны и «знающие», люди с тяжелым глазом могут отнять позитивные свойства и передать негативные, обменять их и т.п. Участники родин нарушением регламентаций по обращению с младенцем также могут способствовать потере. Подобные представления о «подвижности» распространяются и на вещества - грудное молоко может уйти, потеряться, перегореть, подняться, пересохнуть и т.д. Материальное восприятие распространяется также и на демонов - они уподобляются в чем-то людям - их видят или слышат, находят следы, обнаруживают результаты их вредоносной деятельности, им преграждают путь, дают задания и пр. Во многом ритуальная практика строится на силе произнесенного слова, воспринимаемого как действие.

457

В диссертации некоторые компоненты родинного текста анлизируются в разных ракурсах - с точки зрения этимологии термина, кода, прагматики и пр. Так, концепт судьбы анализируется в главе о терминологии и фразеологии, в специальном разделе о судьбе «младенческой» и «взрослой», «мужской» и женской», в главе о матримониальных и фертильных мотивах родин и в главе о демонах судьбы. Программирование судьбы обсуждается также и в главах, посвященных культурным кодам; повседевным и ритуализованным действиям с ребенком пр. То же относится, например, и к менее существенному компоненту -например, цвету, который анализируется в разделе о терминологии, о судьбе и пр. Только так можно раскрыть во всей полноте лингвокультурные основы родинного текста болгар.

Список научной литературыСедакова, Ирина Александровна, диссертация по теме "Славянские языки (западные и южные)"

1. Аверинцев 2000 — Аверинцев С. С. Судьба // София-Логос. Словарь. Киев, 2000.

2. Агаикина 1993 —Агапкина Т. А. «Несказочная проза» и паремия // Славянское и балканское языкознание. Структура малых фольклорных текстов. М., 1993.

3. Агапкина 1996 —Агапкина Т. А. Славянские обряды и верования, касающиеся менструации // Секс и эротика в русской традиционной культуре. М., 1996.

4. Агапкина 1999а —Агапкина Т. А. Заметки из области народной антропологии // Кодови словенских култура. Београд, 1999. № 4.

5. Агапкина 19996 —Агапкина Т. А. Колокол // Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М., 1999.

6. Агапкина 2002 — Агапкина Т. А. Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл. М., 2002.

7. Агапкина 2005 — Агапкина Т. А. Сюжетный состав восточнославянских заговоров (Мотив мифологического центра) // Заговорный текст. Генезис и структура. М., 2005.

8. Агапкина 2006 — Агапкина Т. А. Сюжетика восточнославянских заговоров в сопоставительном аспекте // Славянский и балканский фольклор. Семантика и прагматика. М., 2006.

9. Агапкина, Виноградова 1994 —Агапкина Т. А., Виноградова Л. Н. Благопоже-лание: ритуал и текст // Славянский и балканский фольклор. М., 1994.

10. Агапкина, Седакова, в печ. —Агапкина Т. А., СедаковаИ. А. Приговоры // СД4.

11. Алексова, Младенова 1981 —Алексова В., Младенова О. Българо-румънски езико-ви отношения // Съпоставително езикознание. София, 1981. № 3-5.

12. Анастасова 2005 — Анастасова Е. Антропонимикон староверов в Болгарии: встреча миров // Ономастика в кругу гуманитарных наук. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. Екатеринбург, 2005.

13. Анастасова, в печ. — Анастасова Е. Чудеса и старообредство (по материали от Румъния). (В печати).

14. Ангелов 1936 —Ангелов Б. Българска народна балада // Известия на Етнограф-ски институт с музей. София, 1936. Т. 12.

15. Ангелова 1948 —Ангелова Р. Село Радуил. Народопис и говори // Известия на семинара по славянска филология при Университета в София. София, 1948. Т. 8-9.

16. Ановска 2001 — Ановска К. Веруваньата во обичащте поврзани со рагакьето ка. власите // Македонски фолклор. Скощ'е, 2001. Т. 56-57.

17. Ановска 2002 — Ановска К. Мотивот «Од судбината не можеш да избегаш» // Македонски фолклор. Скоп.е, 2002. Т. 61.

18. АнтонщевиЬ 1982 — Антоны.евиЬ Д. Обреди и обича]и балканских сточара. Београд, 1982.

19. Арнаудов 1971-1972 — Арнаудов М. Студии върху българските обреди и ле-генди. София, 1971. Т. 1; 1972. Т. 2.

20. Арнаудов1968-1969 — Арнаудов М. Очерци по българския фолклор. София, 1968. Т. 1; 1969. Т. 2.

21. Арутюнова 1999 — Арутюнова Н. Д. Введение // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999.

22. Архангельский 1854 свящ. Архангельский А. Село Давишино Ярославской губ. Пошехонского уезда // Этнографический сборник ИРГО. М., 1854. Вып. 2.

23. Асенова 2002 — Асенова П. Балканско езикознание. Основни проблеми на бал-канския езиков съюз. Велико Търново, 2002.

24. Бадаланова ФБ — Бадаланова Ф. Фолклорна Библия. Рукопись.

25. Байбурин 1991 — Байбурин А. К. Обрядовые формы половой идентификации детей // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991.

26. Бакалов 1992 — Бакалов К. Обретеник. Етнографски очерк. Русе, 1992.

27. Банкова 2005 — Банкова П. По името го познаха. Етноконфесионални аспекта на личното име в България. София, 2005.

28. Баранов 1998 Баранов ДА. «Стоит город не на земле, не на воде» // Живая старина. Москва, 1998. 2.

29. Баранов 2001 —Баранов Д. А. Родинный обряд: время, пространство, движение // Родины, дети, повитухи в традициях народной культуры. М., 2001.

30. Бартминьский 2004 — Бартминъский Е. Христианство и народная культура: Богоматерь в польской народной традиции // Язык культуры: Семантика и грамматика. К 80-летию со дня рождения Никиты Ильича Толстого (1923-1996). М., 2004.

31. БВКЗ Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов Этнографического бюро князя В.Н.Тенишева. (на примере Владимирской губернии). СПб., 1993.

32. БД — Българска диалектология. Материали и проучвания. София, 1962-. Т. 1-.

33. БДА — Български диалектен атлас в четири тома. София, 1964-1982.

34. Белова 2004 — Белова О. В. Молния // СД3. 2004.

35. Белозерье 1997 — Духовная культура Северного Белозерья: Этнодиалектный словарь / Отв. ред. И. А. Морозов. М., 1997

36. Белоусова 2002 — Белоусова Е. А. «Водные дети»: представления о новорожденном в субкультуре движения за «естественные роды» // Кодови словенских култура. Београд, 2002.

37. БЕР — Български етимологичен речник. София, 1971-. Т. 1-.

38. Березович, Леонтьева 2004 — Березович Е. Л., Леонтьева Т. В. Языковой образ дурака: этнолингвистический аспект // Язык культуры: Семантика и грамматика. К 80-летию со дня рождения Никиты Ильича Толстого (1923-1996). М., 2004.

39. Бернштейн 2000 — Бернштейн С. Б. Из проблематики диалектологии и лин-гвогеографии. М., 2000.

40. БМ — Българска митология. Енциклопедичен речник / Съст. А. Стойнев. София, 1994.2

41. БМ — Българска митология. Енциклопедичен речник / Съст. А. Стойнев. Второ допъднено издание. София, 2006.

42. БНМ — Балканска народна мъдрост. София, 1968.

43. БНМед. — Българская народна медицина. Енциклопедия. София, 1999.

44. БНПП — Българска народна поезия и проза. София, 1982. Т. 5.

45. БНТ — Българско народно творчество. В 12 тома. София, 1961-1963.

46. Богатырев 1974 — Богатырев П. Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1974.

47. Богатырев 2007 — Богатырев П. Г. Народная культура славян. М., 2007.

48. Богатырь 2001 — Богатырь Н. В. Крестильные обычаи и обряды восточнославянского населения Кубани в конце XIX — первой половине XX века // Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. М., 2001.

49. Богданова 1975 — Богданова Л. Мотивът за предопределена смърт // Известия на Етнографски институт с музей. София, 1975. Т. 14.

50. Богданова 1998 — Богданова С. Сиракът в традиционната култура на българите // Етнографски проблеми на народната култура. София, 1998. Т. 5.

51. Бояджиева 1931 — Бояджиева Й. Кюстендилските полчани и техният говор // Известия на семинара по славянска филология при Университета в София. София, 1931. Т. 7.

52. БРС —Бернштейн С. Б. Болгарско-русский словарь. М., 1975.

53. БРФР — Болгарско-русский фразеологический словарь. София; М., 1974.

54. БТР — Български тълковен речник. София, 1973.

55. БТРС — Большой турецко-русский словарь. М., 1998.

56. Буковинова 1995 —Буковинова В. Стародавно Граматиково. София, 1995.

57. Булгаковский 1890 — Булгаковский Д. Г. Пинчуки. Этнографический очерк. СПб., 1890.

58. БЧ 5 — Балканские чтения 5. В поисках «балканского» на Балканах. М., 1999.

59. БЧ 6 — Балканские чтения 6. Homo Balcanicus. Поведенческие сценарии и культурные роли. Античность. Средневековье. Новое время. М., 2001.

60. БЧ 7 — Балканские чтения 7. В поисках «ориентального» на Балканах. Античность. Средневековье. Новое время. М., 2003.

61. БЧ 8 — Балканские чтения 8. В поисках «западного» на Балканах. М., 2005.

62. БЧ 9 — Балканские чтения 9. Terra Slavica. Terra Balkanica. Сборник в честь юбилея Т. В. Цивьян. М., 2007.

63. Вайганд 1926 — Вайганд Г. Българските собствени имена. Произход и значе-нието. София, 1926.

64. Вайсман 1899/1991 — Вайсман А. Д. Греческо-русский словарь. М., 1991 (репринт 1899).

65. Вакарелски 1935 — Вакарелски Хр. Бит и език на тракийските и малоазийските българи. Ч. 1: Бит//Тракийски сборник. София, 1935. Кн. 5.

66. Вакарелски 1956 — Вакарелски Хр. Принос към проучването на традиционния бит и традиционната култура на Панагюрско // Панагюрище и Панагюрско. София, 1956. Т. 2.

67. Вакарелски 1977 — Вакарелски Хр. Етнография на България. София, 1977.

68. Валенцова, Виноградова 1999 — Валенцова М. М., Виноградова Л. Н. Колодец //СД2.

69. Валенцова, Седакова 2004 — Валенцова М. М., Седакова И. А. Первый — Пооследний // СД .

70. Васева 2006 — Васева В. Названия на помените за мъртвец при българите // ИСД 12.

71. Василева 1972 — Василева М. За връзките и взаимните влияния в сватбените оби-чаи на българското и турското население в североизточна България // Известия на българско историческо дружество. 1972. Т. 2.

72. Василева 1993 — Василева М. Традиционни календарни и семейни обичаи в Карнобатско // История и култура на Карнобатския край. София, 1993. Т. 3.

73. Василева 1996 — Василева Д. Българските традиционни празници и интели-генцията в големите български градове (1878-1912) // Етнографски проблеми на народната култура. София, 1996. Т. 4.

74. Василева 2003 — Василева М. Етнографските приноси в разностранното дело на Димитьр Маринов И Мартов Д. Избрани произведения в 5 тома. Народна вяра. София, 2003.

75. ВасиЬ 1995 — ВасиЪ Л. Т. Обича.и о ро^егьу детета у Сврл>игу // Етнокултуро-лошки зборник. Сврл>иг, 1995. Кн>. 1.

76. Вачева-Хотева, Керемидчиева 2000 — Вачева-Хотева М., Керемидчиева С. Го-ворът на село Зарово, Солунско. София, 2000.

77. Вежбицкая 1999 — Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.

78. Беликов, Трифонов 1987—Великое Ст., Трифонов Г. Гранитово. София, 1987.

79. Вендина 2002 — Вендина Т. И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002.

80. Веркович 1893 -Веркович Ст. Описание быта болгар, населяющих Македонию // Труды Этнографического отдела. Т. 13, вып. 1. Москва, 1893.

81. Веркович 1966 — Веркович Ст. Народни песни на македонските българи. Кн. 1. Женски песни. София, 1966.

82. Виноградова 1993 — Виноградова Л. Н. Заговорные формулы против детской бессонницы как тексты коммуникативного типа // Исследования в области бал-то-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993.

83. Виноградова 2007 — Виноградова Л. Н. Западноевропейские и славянские версии быличек о ребенке-подменыше // Восток и Запад в балканской картине мира. Памяти Владимира Николаевича Топорова. М., 2007.

84. Виноградова, Седакова, в печ. — Виноградова Л. Н„ Седакова И. А. Проклятиесд4.

85. Виноградова, Толстая 1994 — Виноградова Л. Н., Толстая С. М. К проблеме идентификации и сравнения персонажей славянской мифологии // Славянский и балканский фольклор. М., 1994.

86. Вла^нац 1975 —Вла.инацМ. 3. Жена у народним пословицама. Београд, 1975.

87. Власкина 2001 — Власкина Т. Ю. Мифологический текст родин // Родины, дети, повитухи в традициях народной культуры. М., 2001.

88. Власкина 2004 — Власкина Т. Ю. Родильно-крестильный обряд в комплексе репродуктивных представлений донского казачества // Традиционная культура. Научный альманах. М., 2004. № 4.

89. Влахов 1999 — Влахов С. Енциклопедичен речник от Авгий до Яфет. Чужди собствени имена в езиковия свят на българите. София, 1999.

90. Воденичаров 1997 — Воденичаров П. Предци, предтечи, лични имена — праг-матиката на даване име (За религиозното родство) // Предци и предтечи. Митове и утопии на Балканите. Благоевград, 1997.

91. Воденичарова 1984 — Воденичарова А. Родилната обредност на българите като традиционна форма на социализация // Етнографски проблеми на народната култу-ра. София, 1984. Т. 2.

92. Воденичарова 1997 — Воденичарова А. Бабата — социален статус и ритуални функции // Тракиецът и неговият свят. Хасково, 1997.

93. Воденичарова 2005 — Воденичарова А. Бабата — български и източнославян-ски щрихи от един старинен архетип // Етнографски проблеми на народната култура. София, 2005. Т. 7.

94. Вражиновски 1995 — Вражиновски Т. Народна демонологща код македонците. CKonje, 1995.

95. Вранска 1940 — Вранска Цв. Апокрифите за Богородица и българската народна песен // Списание на Българската академия на науките. София, 1940. Т. 18.

96. Вранска 1955 — Вранска Цв. Думите добро и зло и други близки до тях по значение думи в българското народно творчество // Сборник в чест на академик Алек-сандър Теодоров-Балан. София, 1955.

97. ВСЭС — Восточнославянский этнолингвистический сборник: Исследования и материалы. М., 2001.

98. ВукановиЬ ВукановиН Т. Деч.а колевка у балканских народа. Вран>е, 1979.

99. Въгленов 1974 — Въгленов М. Някои румънски думи в наши говори // Български език. София, 1974. № 5.

100. Гальковский 2000 — Гальковский К. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Том первый, второй. М., 2000 (репринт 1913,1916).

101. Гамкрелидзе, Иванов 1984 — Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы: Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры / Предисл. Р. О. Якобсона. Тбилиси, 1984. Т. 1-2.

102. ГЕМБ — Гласник Етнографског музе.а у Београду. Београд, 1926—. Кгь. 1-.

103. Генчев 1974—Генчев Ст. Кумството у българите // Известия на Етнографски институт с музей. София, 1974. Т. 15.

104. Георгиев 1963 — Георгиев Вл. Румънско влияние върху някои български говори // Zbornik u cast St. Ivsica (1889-1962). Zagreb, 1963. S. 85-90.

105. Георгиев 2002 —Георгиев M. Слово за словото. Опит върху антропологията на ритуала. София, 2002.

106. Георгиева 1975 — Георгиева В. За обредните хлябове във Великотърновско // Българска етнография. София, 1975. № 2. С. 58-63.

107. Георгиева 2000 — Георгиева Ив. Култьт към Богородица в българската народна култура // Европа и България. Сборник в памет на проф. Хр. Гандев. София, 2000.

108. Георгиева А. 2000 — Георгиева А. Разкази и разказване в българския фолклор. София, 2000.

109. Герасимов 1898 — Герасимов М. К. Материалы по народной медицине и акушерству в Череповецком уезде Новгородской губ. // Живая старина. СПб., 1898. № 2.

110. Геров —Герое Н. Речник на българския език. София, 1975-1978. Т. 1-6.

111. Гирфанова, Сухачев 2007 — Гирфанова А. X., Сухачев И. JI. Балкано-тюркские изоглоссы, изопрагмы и изодоксы (Музыкальные инструменты и термины) // Восток и запад в балканской картине мира. Памяти Владимира Николаевича Топорова. М., 2007.

112. Гоев 1992—ГоевА. Урочасването. Българската народна магия. Габрово, 1992.

113. ГрбиЬ 1909 —Грбип С. Српски народни обича.и из среза Бол>евачког // Српски етнографски зборник. Београд, 1909. Т. 19.

114. Гринченко 1897 — Гринченко Б. Д. Этнографические материалы, собранные в Черниговской и соседних с ней губерниях. Чернигов, 1897.

115. ГрковиЬ 1977 —Грковип М. Речник личних имена код Срба. Београд, 1977.

116. ГСБКЕ — Граматика на съвременния български книжовен език. София, 19821983. Т. 1-3.

117. Гунев 1992 —Гунев К. Добромирка: история, етнография, фолклор. Севлиево, 1992.

118. Гура 1995 —ГураА. В. Безбрачие // СД1.

119. Гура 1997 — Гура А. В. Символика животных в славянской народной культуре. М„ 1997.

120. Дабева 1934 —Дабева М. Български народни клетви. Принос към изучаването на народната душа и народния живот. София, 1934.

121. Дабева 1937 —Дабева М. Пожелания и благословии у българския народ. Принос към изучаването на народната душа и народния живот. София, 1937.

122. Даль 1984 —Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 1984. Т. 1-2.

123. Даль —Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978— 1982. Т. 1-4.

124. Даскалова 1995 —Даскалова Н. От сватба до сватба. Стара Загора, 1995.

125. Даскалова-Желязкова1989—Даскалова-Желязкова Н. Кариоти. София, 1989.

126. Десницкая 1990 —Десницкая А. В. О понятии вторичного генетического родства и о его значении для исследования проблем балканистики // Вопросы языкознания. М., 1990. № 1.

127. Дечева 1931 —Дечева Л. Етнографски материали от село Смядово (Преслав-ско) // Известия на семинара по славянска филология при Университета в София. София, 1931. Т. 7.

128. Дечева 2000 -Дечева М. Чертог на българката чародейка. София, 2000.

129. Добрев 1957 —Добрев Й. Ив. Опис на собствените имена в с. Кривня, Разградско // Известия на Института за български език. София, 1957. Т. 5.

130. Добрев 1983 —Добрев И. Перде // Балканско езикознание. София, 1983. № 2.

131. Добричанин 1989 —Добрычанин С. Дон>а Морача. Живот и обича.и народни по традиции. Титоград, 1989.

132. Добровольская 2004 — Добровольская В. Е. Суеверия родильно-крестильного комплекса в мировоззрении современного горожанина // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 6. М., 2004.

133. Добруджа — Добруджа. Етнографски, фолклорни и езикови проучвания. София, 1974.

134. Домосилецкая, Жугра, 1997 — Домосилецкая М. В., Жугра А. В. Малый диалектологический атлас балканских языков. Лексическая программа. СПб., 1997.

135. Дрвошанов 1995 —Дрвошанов В. Речник наличии имин>а. Скоще, 1995.

136. Дукова 1981 —Дукова У. Двойно заемане при някои християнски понятия в балканските езици // Съпоставително езикознание. София, 1981. № 2-5.

137. Дуриданов, Младенов 1988 —Дуриданов И, Младенов М. Дистрибуция на балканизмите в българските диалекти // БШсНа г Шо1о§п роЫае. 1 з^-шамЫе]. \Varszawa, 1988.

138. Ъор^евиЬ 1990 — Ъор^евиЙ Т. Деца у веровагьима и обичащма нашег народа. Београд, 1990.

139. ЕБ — Етнография на България. Т. 3. Духовна култура. София, 1985.

140. ЕКЗб — Етноло-културолошки зборник. Сврл>иг, 1995-.

141. ЕлезовиЙ 1932 — ЕлезовиН Гл. Речник Косовско-Метохиског дщалеката. Београд, 1932.

142. Елеонская 1994 — Елеонская Е. Н. Сказка, заговор и колдовство в России. Сборник трудов. М., 1994.

143. ЖивковиЬ 1987 —Живковип Н. Речник пиротског говора. Ниш, 1987.

144. Журавлев 1998 — Журавлев А. Ф. К реконструкции древнеславянского миро-видения (о категориях «доли» и «меры» в их языковом и культурном выражении) // Проблемы славянского языкознания. Три доклада к XII Международному съезду славистов. М., 1998.

145. Журавлев 2005 — Журавлев А. Ф. Язык и миф. Лингвистический комментарий к труду А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». М., 2005.

146. Заговорный текст 2005 — Заговорный текст. Генезис и структура. М., 2005.

147. Займов 1988 — Займов И. Български именник. София, 1988.

148. Зайковская, Зайковский 2001 — Зайковская Т. и Зайковский В. Этнолингвистические материалы из Северной Греции (с. Эратира, округ Козани) // ИСД 7.

149. Захариев 1963 —Захариев Й. Кюстендилската котловина. София, 1963.

150. Зеленин 1914-1916 — Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива Императорского Русского географического общества. Пг., 1914-1916. Вып. 1-3.

151. Зеленин 1929 — Зеленин Д. К. Русское закудыкать. Этюд из социальной психологии языка // Slavia. Praha, 1929. Roc. 8. № 3.

152. Зеленин 1994 — Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913. М., 1994.

153. Зеленин 2004 — Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1934-1954. М„ 2004.

154. Зеленина, Седакова 1995 — Зеленина Э. К, Седакова И. А. Бабин день // СД1.

155. ЗечевиЬ 1965 — Зечевип С. Одре1)иван>е судбине при роЬен>у у 1ужних Словена //Народно стваралаштво. Београд, 1965. № 15-16.

156. Зидаров 1995 — Зидаров К. Речник на характерни думи в Чирпанския говор: XIX и началото на XX в. Чирпан, 1995.

157. ЗлатановиЬ 1998 — ЗлатановиН М. Речник говора .ужне Cp6nje (провинцща-лизми, дщалектизми, варваризми и др.). Вран,е, 1998.

158. ЗлатковиЬ 1989 — Златковип Д. Фразеологща страха и наде у Пиротском говору. Београд, 1989.

159. ЗлатковиЬ 2001а — ЗлатковиРг Д. Тужбалице из Пиротског кра.а // Развитак. За]ечар, 2001. Бр. 205-206.

160. ЗлатковиЬ 20016 — ЗлатковиРг. Д. Срамотно и погано у пиротском говору. София, 2001.

161. Знаки Балкан — Балканские чтения. Знаки Балкан. Ч. 1-2. М., 1994.

162. Иваницкий 1890 — Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии Вологодской губ. Сборник сведений для изучения быта крестьянского населения России // Известия общества любителей естествознания, ареологии и этнографии. М., 1890. Т. 14. Вып. 2.

163. Иванов, Топоров 1965 — Иванов Вяч. Вс., Топоров В. И. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. Древний период. М., 1965.

164. Иванов, Топоров 1974 — Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

165. Иванова 1987 — Иванова К. Социолингвистичните представи на българите, от-разени във фолклора // Втори международни конгресс по българистика. Доклади. История на българския език. София, 1987.

166. Иванова, Радева 2005 — Иванова К, Радева П. Имената на българите. Велико Търново, 2005.

167. Иванчев 1976 — Иванчев Св. За личното собственно име Марин, Маринка, Марина // Български език. София, 1976. № 5.

168. ИДР — Идеографски диалектен речник. Архив хранится в Софийском университете им. св. Климента Охридского, Болгария.

169. Илиев 1973 — Илиев Ч. Село Забърдо. История, бит, народно творчество. София, 1973.

170. Илчев 1959 — Илчев Ст. Произход и форма на някои собствени имена // Български език. София, 1959. № 4-5.

171. Илчев 1969 — Илчев Ст. Речник на личните и фамилии имена у българите. София, 1969.

172. ИСД 10 — Исследования по славянской диалектологии. 10. Терминологическая лексика материальной и духовной культуры балканских славян. М., 2004.

173. ИСД 12 — Исследования по славянской диалектологии. 12. Ареальные аспекты изучения славянской лексики. М., 2006.

174. ИСД 5 — Исследования по славянской диалектологии. 5. Актуальные проблемы славянской лингвогеографии. М., 1998.

175. ИСД 7 — Исследования по славянской диалектологии. 7. Славянская диалектная лексика и лингвогеография. М., 2001.

176. Йовева, Стоева-Груева 1995 —Йовева С., Стоева-Груева С. Живите въглени във фолклора. София, 1995.

177. Йорданова 2004 — Йорданова Л. От раждането до годежа. Обичаи и обреди у българите. София, 2004.1ацановиЬ 2000 — МцановиН Д. Ба.ан>е у западно^ Србии (Азбуковица) // За здравл>е. Из исторще народне медицине и здравствене културе. За]ечар, 2000.

178. Кабакова 1989 — Кабакова Г. И. Материалы по румынской демонологии // Материалы к VI Международному конгрессу по изучению стран юго-восточной Европы. София, 30.VIII.89 — 6.IX.89. Проблемы культуры. М., 1989.

179. Кабакова 1992 — Кабакова Г. И. Дитя природы в системе природных и культурных кодов // Образ мира в слове и ритуале. М., 1992.

180. Кабакова 1993 —КабаковаГ. И. Золотые руки // РЫ1о^1а Бкуюа. М., 1993.

181. Кабакова 1994 — Кабакова Г. И. О поскребышах, мизинцах и прочих маменькиных сынках // Живая старина. 1994. № 4. С. 34-36.

182. Кабакова 1998 — Кабакова Г. И. На пороге жизни: новорожденный и его «двойники» // Слово и культура. Памяти Никиты Ильича Толстого. М., 1998. Т. 2. С. 103-113.

183. Кабакова 1999 — Кабакова Г. И. «Зносины», или словесные поединки в Полесье // Славянские этюды: Сборник к юбилею С. М. Толстой. М., 1999.

184. Кабакова 2001 — Кабакова Г. И. Антропология женского тела в славянской традиции. М., 2001.

185. Кабакова, Толстая 1995 —Кабакова Г. К, Толстая С. М. Август // СД1.

186. Кабасанов 1956 — Кабасанов Ст. Говорът на с. Момчиловци, Смолянско // Известия на Института за български език. София, 1956. Т. 4.

187. Какое выбрать имя 2003 — Какое выбрать имя новорожденному. М., 2003.

188. Калканова 1996 — Калканова Т. Популярно ли е твоето име? София, 1996.

189. Каминская 2000 — Каминская Л. Н. OPA и ЗАНА в контексте албанской фразеологии (структура и семантика) // Малый диалектологический атлас балканских языков: Материалы четвертого рабочего совещания. СПб., 2000.

190. Капанци — Капанци. Бит и култура на старото българско население в Североиз-точна България. Етнографски и езикови проучвания. София, 1985.

191. Kapaljnh 1953 —Kapafyuh В. Ст. Српске народне песме. Београд, 1953. Юь. 1.

192. Kapaljnh 1986 — Kapaljuh В. С. Српски р)ечник. Београд, 1986.

193. Карапетков 1994 — Карапетков П. По поречието на Малка Арда. Материали и проучвания за бита и миналото на Славейно, Кутела, Виево, Тикале, Стьрница. София, 1994.

194. КБП —Даскалова Л., Добрева Д., Коцева К, Мицева Е. Български фолклорни приказки. Каталог. София, 1994.

195. КДК — Концепт движения в языке и культуре. М., 1996.

196. Кепов 1936 — Кепов Ив. П. Народописни, животописни и езикови материали от с. Бобошево, Дупнишко // СбНУ. София, 1936. Т. 42.

197. КИ 1988 — О креном имену: Зборник. Београд, 1988.

198. Кирсово — Полевые записи, сделанные автором статьи в с. Кирсово Комрат-ского района Молдавии в 1983 г.

199. Китевски 1996 — Китевски М. Истражувакьа на македонскиот фолклор. Скоще, 1996.

200. Клепикова 2001 — Клепикова Г. П. Опыт ареалогической интерпретации материалов Малого диалектологического атласа балканских языков (МДАБЯ) // ИСД 7. 2001.

201. Клепикова 2003 — Клепикова Г. П. Стратификация заимствований из турецкого в диалектах балкано-карпатского ареала // В поисках «ориентального» на Балканах. Балканские чтения 7. Тезисы и материалы. М., 2003.

202. Кляус 1997 — Кляус В. Л. Указатель сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян. М., 1997.

203. Ковачев 1985 —Ковачев Н. Ономастика. София, 1985.

204. Ковачев 1995 — Ковачев Н. Честотно-етимологичен речник на личните имена. Велико Търново, 1995.

205. Кодови 2002 — Кодови словенских култура. Деца. Београд, 2002.

206. Кожановский 1989 — Кожановский А. Н. Народы Испании // Брак у народов Западной и Южной Европы. М., 1989.

207. Коларова 1993 — Комарова Й Етнографски проучвания на с. Камбурово (Па-латица). Пловдив, 1993.

208. Комадиний 1995 —- Комадшшк Гр. Речник народне културе чачанског кра.а // Зборник радова народног музе]а. Чачак, 1995. № 25.

209. Коруев 1984 — Коруев П. Село Габрово, Ксантийско. София, 1984.

210. Костоловский 1901 — Костоловскш И. В. Некоторые обряды, приметы и поверья крестьян Еремейцевской волости Рыбинского у. Ярославской губ. // Этнографическое обозрение. М., 1901. № 3.

211. Котова 2002 — Н. В. Котова. Горно Поле. Дупнишко. Речник. София, 2002.

212. КП 2000 — Календарни празници и обичаи на българите: Енциклопедия. София, 2000.

213. Красновская 1989 — Красновская Н. А. Народы Италии // Брак у народов Западной и южной Европы. М., 1989.

214. Крстий 1997 —КрстиНД. Обича.и и верованьа око ро!)еньа у селу Ошльане // Развитак. За]ечар, 1997.

215. Крстий 1999 — КрстиНД. Етноветерина торлака // За здравле. Из исторще народне медицине и здравствене културе. За.ечар, 1999.

216. Кръстева 1996 — Кръстева Е. Име и именуване в българската традиционна кул-тура//Етнографски проблеми на народната култура. София, 1996. Т. 4.

217. Кръстева-Благоева 1999 — Кръстева-Благоева Е. Личното име в българската традиция. София, 1999.

218. Кръстева-Благоева 1999а — Кръстева-Благоева Е. Съвременни аспекта на именуването в Северозападна България // Българска етнология. София, 1999. № 1-2.

219. Культурные концепты 1991-2002 — Логический анализ языка. Культурные концепты / Под ред. Н. Д. Арутюновой. М., 1991-2002.

220. Куркина 1998 — Куркина Л. В. К проблеме историко-генетической интерпретации лексических изоглосс // ИСД 5. 1998.

221. Куроглу 1980 — Куроглу С. С. Семейная обрядность гагаузов в XIX — начале XX в. Кишинев, 1980.

222. Левкиевская 2001 — Левкиевская Е. Е. Материалы к словарю полесской этнокультурной лексики (Опыт компьютерной обработки восточнославянской диалектной лексики) // Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. М., 2001.

223. Левкиевская 2002 — Левкиевская Е. Е. Обереги и обережные формулы у славян. М., 2002.

224. Левкиевская, Плотникова 2001 Левкиевская Е.Е., Плотникова А.А. Этнолингвистическое описание севернорусского села Тихманьги // Восточнославянский этнолингвистический сборник. М., 2001.

225. Листова 1986 — Листова Т. А. Обряды и обычаи, связанные с рождением ребенка, у русских западных областей РСФСР // Полевые исследования Института этнографии-1982. М., 1986.

226. Листова 1995 —Листова Т. А. Ребенок в русской семье. Рождение. Крещение. 2-я половина 19-20 вв. // Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка. М., 1995.

227. Листова 1997 — Листова Т. А. Обряды и обычаи, связанные с рождением детей. Первый год жизни // Русские / Отв. ред. В. А. Александров, И. В. Власов, Н. С. Поли-щук. М., 1997.

228. Лов. — Ловешки край. Материална и духовна култура. София, 1999.

229. Логинов 1993 — Логинов К. К. Семейные обряды и верования русских Заоне-жья. Петрозаводск, 1993.

230. Майков 1994 — Майков Л. Н. Великорусские заклинания. СПб., 1994.

231. Македонска 1966 — Македонска Цв. Турски фразеологични заемки в български език // Български език. София, 1966. № 4.

232. Малинка 1898 — Малинка К. Родыны и хрестыны // Киевская старина. Киев, 1898. Т. 61.

233. Маринов 1984 — Мартов Д. Избрани произведения. София, 1984. Т. 1-2.

234. Маринов 2003 — Маринов Д. Избрани произведения. София, 2003. Т. 1 (1); 1 (2);2.

235. Маринова 1996 — Маринова Г. Календарни празници от Асеновград. Асенов-град, 1996.

236. МарковиЬ 1997 ■— МарковиЬ Р. Вала се, не вал>а се. (Народни верован>а и öajaiba). Чачак, 1997.

237. Масларова 1980 — Масларова П. Старите якорудчани. Битоописание. София, 1980.

238. Маслова 1984 — Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX — начала XX в. М., 1984.

239. Матеева 1996 — Матеева В. Тялото на човека — видимо и невидимо // Български фолклор. София, 1996. № 1-2.

240. МБТР — Български тълковен речник с оглед към народните говори / Стъкми Ст. Младенов. Т. 1. София, 1951.

241. МДАБЯ 2 — Малый диалектологический атлас балканских языков. Пробный выпуск / Ред. А. Н. Соболев. München, 2003.

242. МДАБЯ 4 — Малый диалектологический атлас балканских языков. Серия лексическая. Том 1. Лексика духовной культуры / Ред. А. Н. Соболев. München, 2005.

243. МДАБЯ 6 — Малый диалектологический атлас балканских языков. Серия лексическая. Т. 2. Человек. Семья / Ред. А. Н. Соболев. München, 2006.

244. МДАБЯ — Малый диалектологический атлас балканских языков. Материалы, собранные по программе А. А. Плотниковой (Материалы для этнолингвистического изучения балканославянского ареала. М., 1996).

245. МЕПР — Младенов Ст. Етимологически и правописен речник на българския книжовен език. София, 1941.

246. МЗМ — Мир звучащий и молчащий. Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М., 1999.

247. Миков 2005 — Миков Л. Изкуството на хетеродоксните мюсюлмани в Бъдга-рия (XVI-XX век): Бекташи и къзълбаши/алевии. София, 2005.

248. МилиЬевиЬ 1984 — Mmuheeuh М. Б. Живот Срба сел>ака. Београд, 1984.

249. Мильов 1991 —Мшъов С. ИворнаВода. София, 1991.

250. Миналото 2003 — Миналото през погледа на нашенци. Сборник с фолклорни материали от селата Гърмен, Дъбница, Копривлен и Плетена, Гоцеделчевско. София, 2003.

251. Мирчев 1952—Мирнее К. За съдбата на турцизмите в БЕ // Известия на Института за български език. София, 1952. Кн. 2.

252. Митровий 1984 — Mumpoeuh Б. Речник лесковачког говора. Лесковац, 1984.

253. Михайлова 2001 — Т. А. Михайлова. СУДЬБА к ДОЛЯ: к проблеме лексического оформления детерминистских представлений в раннеирландской традиции // Вопросы языкознания. 2001. № 6.

254. Михайлова 2006 — Михайлова К. Странстващият сляп певец просяк във фолк-лорната култура на славяните. София, 2006.

255. Мицева 1991 — Мицева Е. Демонологични персонажи в южнославянския фолклор // Проблеми на българския фолклор. София, 1991. Т. 8.

256. Мицева 1994 — Мицева Е. Невидими нощни гости. София, 1994.

257. Мицева 1997 -— Мицева Е. Орисниците — демони на съдбата // Етнокултуролош-ки зборник. Сврл>иг, 1997. Кнь. 3.

258. Младенов 1969 — Младенов М. Говорът на Ново село, Видинско // Трудове по българска диалектология. София, 1969. Т. 6.

259. Младенов 1975 — Младенов М. Сл. Распространение некоторых карпатизмов в болгарских говорах // Славянское и балканское языкознание. 1975.

260. Младенов 1987 — Младенов М. Сл. Ареална характеристика на романски заем-ки в българските диалекти // Die Slawischen Sprachen. 1987. В. 12.

261. Младенов 1991 — Младенов М. Сл. Ареална характеристика на гръцките заем-ки в българските диалекти // Език и литература. 1991. № 3.

262. Младенов 1993 — Младенов М. Сл. Българските говори в Румъния. София, 1993.

263. Младенов 1999 — Младенов М. Сл. Българска лингвистична география: проблеми, резултати, перспективи // Диалетология и лингвистична география. София, 1999.

264. Младенов Н. 1993 — Младенов Н. Огьрлица от Златица. София, 1993.

265. Младенова Д. 1996 — Младенова Д. Балкански успоредици при народните названия на звезди и съзвездия: 3. Назоваване на сутрешната и вечерната Венера с мъжко и женско име // Български фолклор. София, 1996. № 1-2.

266. Младенова Д. 2001 — Младенова Д. Болгарские диалектные названия серег в славянской перспективе // ИСД 7.

267. Младенова Д. 2003 — Младепова Д. М. К проблематике ареального исследования турецких заимствований в диалектах болгарского языка // В поисках «ориентального» на Балканах. Балканские чтения 7. Тезисы и материалы. М., 2003.

268. Младенова О. 1988 — Младенова О. Из лексических балканизмов // Балканско езикознание. София, 1988. № 1-2.

269. Младенова О. 1993 — Младенова О. Семантические аспекты этимологического анализа балканской лексики // Балканско езикознание. София, 1993. № 3.

270. Моллов 1998 — Моллов Ст. Традиционен бит, обичаи и вярвания в Габровско. София, 1988.

271. Москов 1993 — Москов М. Произход на лексикалния балканизъм копел, копт // Български език. София, 1993. № 1.

272. Мошков 1900 — Мошков В. А. Гагаузы Бендерского уезда // Этнографическое обозрение. М., 1900. № 1.

273. МРВС — Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири. Новосибирск, 1987.

274. МСК — Из работ Московского семиотического круга / Сост. и вступ. ст. Т. М. Николаева. М., 1997.

275. Науменко 1998 — Науменко Г. М. Этнография детства. М., 1998.

276. Невская и др. 1998 Невская Л.Г., Николаева Т.М., Седакова И.А., Цивьян Т.В. Концепт пути в фольклорной модели мира (от Балтии до Балкан) // Славянское языкознание. XII Международный съезд славистов: Доклады российской делегации. М., 1998.

277. Никифоровский 1897 — Никифоровский Н. Я. Простонародные приметы и поверья в Витебской Белоруссии. Витебск, 1897.

278. Николаева 1996 — Николаева Т. М. Просодия Балкан. М., 1996.

279. Николаева 1997 — НиколаеваТ. М. «Слово о полку Игореве». Лингвистика текста и поэтика. М., 1997.

280. Николаева 2000 — Николаева Т. М. От звука к тексту. М., 2000.

281. Николаева 2007 — Николаева Т. М. Татьяна Владимировна Цивьян — балканист // Балканские чтения 9. Terra Balkanica. Terra Slavica. К юбилею Т. В. Цивьян. М., 2007.

282. Николип 1996 — Николип Д. Горне Драгачево. Етнолошко проучаван>е култур-них промена. Београд, 1996.

283. НП — Народни песни от на българите от Украинска и Молавска ССР / Н. Кауфман. София, 1982. Т. 1-2.

284. НФРБЕ — Нов фразеологичен речник на българския език. София, 1993.

285. Образ человека 1999 -— Образ человека в культуре и языке. Логический анализ языка. М., 1999.0гнянова2003 — Огнянова Е. Традиции и празници в България. София, 2003.

286. ОКДА — Общекарпатский диалектологический атлас. Кишинев; М.; и др. Т. 15.

287. Ономастика 2005 — Ономастика в кругу гуманитарных наук. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. Екатеринбург, 2005.

288. ПА — Полесский архив Института славяноведения и балканистики РАН, Москва. Материалы 1980-х гг.

289. Пеев С. 1991 — Леев С. Извори край Струма. Бит, култура и обичаи на населе-нието в Кюстендилската котовина. София, 1991.

290. Пенушлиски 1980 — Пенушлиски К. Малешевски фолклор. CKonje, 1980.

291. Петреска 2002 — Петреска В. Демони на судбината во македонските народни веруван>а // Македонски фолклор. Скоще, 2002. Т. 60.

292. Петров, Гълъбов 2001 —Петров П., ГълъбовХр. Върбешница. София, 2001.

293. Петрова 1990 — Петрова Л. Народни начини на лечение на детските болести в североизточна България // Известия на Народния музей. Варна, 1990. Т. 26 (41).

294. Пехливанов 1992 -—Пехливанов И. Богородичен хляб. София, 1992.

295. ПЗ — Полесские заговоры (в записях 1970-1990-х гг.). М., 2003.

296. Пимпирева 1995 —Пимпирева Ж. Каракачаните в България. София, 1995.

297. Пир. — Пирински край. Етнографски, фолклорни и езикови проучвания. София, 1980.

298. ПК 2006 — Православен календар. Българска патриаршия. София, 2006.

299. Плас 2002 — Плас П. <?By4ja имена» у контексту обича.а и ро^егьа // Кодови словенских култура. Београд, 2002. № 7.

300. Плов. — Пловдивски край Етнографски, фолклорни и езикови проучвания. София, 1986.

301. Плотникова 1995 —Плотникова А. А. Бесплодие // СД1.

302. Плотникова 1996 — Плотникова А. А. Материалы для этнолингвистического изучения балканославянского ареала. М., 1996.

303. Плотникова 2002 — Плотникова А. А. «Видимая» и «невидимая» нечистая сила: мифологические образы у балканских славян // Признаковое пространство культуры. М., 2002.

304. Плотникова 2004 — Плотникова А. А. Этнолингвистическая география Южной Славии. М., 2004.

305. Плотникова 2004а — Плотникова А. А. Мифологическая лексика сербско-болгарского пограничья // ИСД 10.

306. Плотникова 2006а — Плотникова А. А. Семантические и культурные балка-низмы в этнолингвистическом аспекте // ИСД 12.

307. Плотникова 20066 — Плотникова А. А. Этнолингвистические материалы из с. Теово в Македонии (область Велеса, регион Азот) // ИСД 12.

308. Плотникова, Седакова 1999 — Плотникова А. А., Седакова И. А. Св. Игнатий // СД2.

309. Пономарченко 2001 — Пономарченко К. А. Из материалов с островов Родос и Карпатос (Южная Греция) // ИСД 7.

310. Понятие судьбы — Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994.

311. Поливанов 1940а — Попиванов Г. Софийският говор // Списание на БАН. София, 1940. Т. 34(18).

312. Попиванов 19406 — Попиванов Г. Особенности на шуменският говор // Списание на БАН. София, 1940. Т. 34 (18).

313. Попов 1903 — Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. По материалам этнографического бюро кн. В. Н. Тенишева. СПб., 1903.

314. Попов 1989 — Попов Р. Към характеристиката на българските вярвания, свързани с периодите на преход към зимата и пролетта // Етнографски проблеми на духовната култура. София, 1989.

315. Попов 1993 —Попов Р. Кратък празничен народен календар. София, 1993.

316. Попов 1995 — Попов Р. Бит и душевност. Етнографски бележки // История на Батак. София, 1995.

317. Попов 2002 — Попов Р. Светци и демони на Балканите. София, 2002.

318. Попов 2004 —■ Попов Р. Народная этимология и культ святых // Язык культуры: семантика и грамматика. М., 2004.

319. Попчев 1999 — 3. Попчев. Кръвта е топла. Шумен, 1999.

320. ППК — Признаковое пространство культуры. М., 2002.

321. Пчелинцева, Соловьева 1996а — Пчелинцева Н. Д., Соловьева Л. Т. Традиции социализации детей и подростков у народов Северного Кавказа // Северный Кавказ: бытовые традиции в 20 в. М., 1996.

322. Пчелинцева, Соловьева 19966 — Пчелинцева Н. Д., Соловьева Л. Т. Ислам и обряды детского цикла у народов Кавказа // Северный Кавказ: бытовые традиции в 20 в. М., 1996.

323. Равна — Полевые записи, сделанные автором в 1997 году в с. Равна (Варнен-ская область, Болгария) в рамках программы Малого диалектного атласа балканских языков (МДАБЯ).

324. Раденковий 1982 — РаденковиН Л>. Народне басме и ба.ан>а. Ниш, Приштина, Крагу] евац, 1982.

325. Раденковий 1996 — РаденковиН Л>. Симболика света у нapoднoj маги.и ]ужних Славена. Ниш, 1996.

326. Раденковий 1999 — РаденковиН Л>. Митолошка бийа везана за ро^еше детета // Етнокултуролошки зборник. Сврл>иг, 1999. Кн>. 3.

327. Раденковий 2000 — РаденковиЬ Л. Страшила за децу — неке словенске прале-ле // Жизненият цикъл. Доклади от българо-сръбска научна конференция. София, 2000.

328. Раденковий 2001 — РаденковиН Л>. Сушенице // Словенска митолопф. Енцик-лопедщски речник. Београд, 2001.

329. Раденковий 2002 — РаденковиРг Л>. Подметнуто дете // Кодови словенских култура. Београд, 2002. № 7.

330. Радзшы 1998 — Радзшы. Абрад. Песш. Мшск, 1998.

331. Радовановий 1997 — РадовановиН Г. Магщска шапутаньа. Басме и ба.алице Со-кобаньског кргуа. Сокобаньа, 1997.

332. Разумова 2001 — Разумова И. А. Потаенное знание современной русской семьи. М., 2001.

333. Райчевски 1998 — Райчевски Ст. Родопеки народен календар. София, 1998.

334. РБЕ — Речник на българския език. София, 1977-. T. 1-.

335. РБФС — Русско-болгарский фразеологический словарь. София; М., 1980.

336. РДП — Родины, дети, повитухи в традициях народной культуры. М., 2001.

337. Ристески 1998 — Ристески Л. Дарове за мъртвите — дарове за живите // Дарове и съкровища. Духовна приемственост на Балканите. Благоевград, 1998.

338. Ристик 1995 — Ристик M. X. Обичаи около рагавьето во Кичевщата // Етнолог. Скоще, 1995. № 6.

339. Ркс — Архив Ст. Романского (хранится в Софийском Университете им. Климента Охридского, Болгария).

340. PMJ — Речник на македонскиот.азик. Qconje, 1961. Т. 1-3.

341. РМНП — Речник на македонската народна поезда. Т. 3. И-К. Скоще, 1993.

342. Родионова 2004 — Родионова И. В. Дериваты библейских антропонимов в народной языковой традиции (Словарные материалы) // Вопросы ономастики. Екатеринбург, 2004. № 1.

343. Родопи—Родопи. Традиционна и социалнонормативна култура. София, 1994.

344. Ройдева 1998 — Ройдева Я. Семейни празници и обичаи на габровското население от края на XIX и началото на XX век // Проблеми на българската градска култура. Възрожденският град. София, 1998.

345. Романов 1891 — Романов Е. Р. Белорусский сборник. Вып. 5. Быт белоруса. Вильна, 1891.

346. РРОДД — Речник на редки, остарели и диалектни думи в литературата ни от XIX и XX век. София, 1974.

347. РРОО — Рождение ребенка в обычаях и обрядах. Страны зарубежной Европы. М., 1997.

348. РРС — Румынско-русский словарь. М., 1980.

349. РСБКЕ — Речник на съвременния български кн'ижовен език. София, 19551959. Т. 1-3.

350. PCKHJ — Речник народног српско-хрватског кн>ижевног и народног je3HKa. Београд, 1959-. T. 1-.

351. Русек 1982 — Русек Й. Старые балканские заимствования в БЕ (названия частей тела) // Балканско езикознание. София, 1982. № 1.

352. Русинов 1974 Русинов Р. Становление фамилий в современном болгарском литературном языке // Onomástica. Т. XIX, № 1. 1974.

353. Русские 2003 — Русские / Отв. ред. В. А. Александров, И. В. Власова, Н. С. По-лищук. М., 2003.

354. Русский Север 2001 — Русский Север. Этническая история и народная культура. XII-XX века. М.,2001.

355. РЧДБЕ — Речник на чуждите думи в българския език. София, 1982.

356. Сакар — Сакар. Етнографски проучвания на България. София, 2002.

357. СбНУ — Сборник за народни умотворения, наука и книжнина. София, 1889. Кн. 1-.

358. Свешникова, Цивьян 1979 — Свешникова Т. Н., Цивъян Т. В. К функциям посуды в восточнороманском фольклоре // Этническая история древних романцев: Древность и средние века. М., 1979.

359. СД1 — Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М., 1995. Т. 1.

360. СД2 — Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М., 1999. Т. 2.

361. СД — Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М., 2004. Т. 3.

362. СД4 — Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М. Т. 4. (В печати).

363. Седакова 1993 — Седакова И. А. О некоторых типах клишированных реплик в народной речевой культуре болгар // Сборник от научни трудове, посветен на се-демдесетгодишнината на профессор Мирослав Янакиев. София, 1993.

364. Седакова 1994а — Седакова И. А. Ритуальный хлеб в традиционной культуре болгар: родины и основные этапы развития ребенка // Славянский и балканский фольклор. М., 1994.

365. Седакова 19946 — Седакова И. А. Славянобалканские демоны судьбы: Трансформации во времени и в пространстве // Время в пространстве Балкан. М., 1994.

366. Седакова 1998а — Седакова И. А. Экспедиция в болгарское село Равна (Прова-дийская община, Варненская область) // МДАБЯ. Материалы Второго рабочего совещания. СПб., 1998.

367. Седакова 19986 — Седакова И. А. Святочно-новогодняя терминология и обрядность болгар в свете ареалогии // ИСД 5.

368. Седакова 1999 — Седакова И. А. Мизийский говор села Равна: современное состояние // МДАБЯ. Материалы Третьего рабочего совещания. СПб., 1999.

369. Седакова 20006 — Седакова И. А. Живота е късмет' (Об одной лексеме в словаре болгарского села Равна) // Малый диалектологический атлас балканских языков. Материалы четвертого рабочего совещания. Санкт-Петербург, 16 марта 2000. СПб., 2000.

370. Седакова 2001 — Седакова И. А. Из опыта над работой МДАБЯ: болгарская лексика по теме «Человек как личность» // ИСД 7.

371. Седакова 2002 — Седакова И. А. К проблеме заимствований в балканославян-ских языковых и этнокультурных системах // Славянская языковая и этноязыковая системы в контакте с неславянским окружением / Отв. ред. Т. М. Николаева. М., 2002.

372. Седакова 2003 — Седакова И. А. Судьба сакральных слов в славянских языках (между язычеством и христианством) // XIII Международный съезд славистов. Славянское языкознание. Доклады российской делегации. М., 2003.

373. Седакова 2004 — Седакова И. А. Прощание и прощение. Опыт этнолингвистического анализа // Язык культуры: семантика и грамматика. М., 2004.

374. Седакова 2004а Седакова И.А. Назад // СД3.

375. Седакова 2007 — Седакова И. А. Новая прагматика архаических моделей: Имена неоязычников // Имя: Семантическая аура. М., 2007.

376. Седакова, в печ. — Седакова И. А. Из мифологической лексики и фразеологии: болг. хващам 'брать, ловить' / хвьрлям 'бросать'. (В печати).

377. Седакова О. 2004 — Седакова О. А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян. М., 2004.

378. Седакова О. 2005 — Седакова О. А. Церковнославяно-русские паронимы. Материалы к словарю. М., 2005.

379. Седакова, Узенева 1999 — Седакова И. А., Узенева Е. С. Еньова буля // СД^.

380. СЕЗб — Српски етнографски зборник. Београд, 1894—.

381. Селищев 2003 — Селищев А. М. Труды по русскому языку. Т. 1. Социолингвистика. М., 2003.

382. Селнички 1993 — Селнички П. Пелатиково. Кюстендил, 1993.

383. Серебрякова 1979 — Серебрякова М. Н. Семья и семейная обрядность в турецкой деревне (новейшее время). М., 1979.

384. Симеонов 1988 — Симеонов Б. Сакар и захар // Български език. София, 1988. №2.

385. Славейков 1972 — Славейков П. Р. Български притчи или пословици и харак-терни думи. София, 1972.

386. Славов 1994 — Славов Ст. Илиянци — факти, събития, родове. София, 1994.

387. Словарь 1980 — Словарь русского языка XI-XVII вв. Т. К. М., 1980.

388. Словарь 1986 — Словарь русского языка XI-XVII вв. Т. Н. М., 1986.

389. СМ — Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 2002.

390. СМР — КулишиН Ш., ПетровиРг Н. Ж., ПантелиН Н. Српски митолошки речник. Београд, 1970.

391. Соболев 2001 — Соболев А. Н. Болгарский широколыкский говор. Синтаксис. Лексика духовной культуры. Тексты. Marburg/Lahn, 2001.

392. Соболев 2001а — Соболев А. Н. Балканская лексика в ареальном и ареаль-но-типологическом освещении // Вопросы языкознания. М., 2001. № 2.

393. Соболев 2003 — Соболев А. Н. Об ареальном распределении и системном статусе тюркизмов в балканских диалектах // В поисках «ориентального» на Балканах. Балканские чтения 7. Тезисы и материалы. М., 2003.

394. СОВК — Семейные обряды Вятского края. Котельнич, 2003.

395. Соколов 1991 — Соколов В. Под Бойнатица (с. Пенкьовци, Трънско). София, 1991.

396. Соф. — Софийски край. Етнографски и езикови проучвания. София, 1993.

397. СРГС — Словарь русских говоров Сибири. Новосибирск, 1999- Т. 1-.

398. СРНГ — Словарь русских народных говоров. Л. (СПб.); М. Т. 1-.

399. Стакевцы — Полевые записи, сделанные автором в с. Стакевцы, район Белоград-чика, обл. Монтана) в 2001 г. в рамках работы болгарского «Общества по изучению общин и сел» (ДИОС, руководитель Т. Спиридонов).

400. СтаниЬ 1990 — Ситник М. Ускочки р.ечник. Београд, 1990. Т. 1.

401. Станковска 1992 — Станковска JI. Речник на личните имина Kaj македонците. Скоще, 1992.

402. Степанов 1906 — Степанов В, Сведения о родильных и крестинных обрядах в Клинском у. Московской губернии // Этнографическое обозрение. М., 1906. Т. 3—4.

403. Стоилов 1997 — Стоилов К. С Колесницата на Слънцето. Из Родопската Света гора. Асеновградските параклиси — култ и календар. София, 1997.

404. Стойков 2002 — Стойкое Ст. Българска диалектология. София, 2002.

405. Стойчев 1915 — Стойчев С. Тетевенски говор // СбНУ. София, 1915. Т. 31.

406. Стойчев 1965 — Стойчев Т. Родопски речник // БД. София, 1965. Т. 2.

407. Стоянов 1970 — Стоянов Ст. Макоцево. История, бит и фолклор. София, 1970.

408. Странджа — Странджа. Етнографски, фолклорни и езикови проучвания. София, 1996.

409. Страхов 2003 — Страхов А. Б. Ночь перед Рождеством: народное христианство и рождественская обрядность на Западе и у славян. Cambridge-Massachusetts, 2003.

410. Сумцов 1880 — Сумцов Н. Ф. О славянских народных воззрениях на новорожденного ребенка // Журнал Министерства Народного Просвещения. М., 1880. Т. 212. № 11-12.

411. Т.-Балан 1947 — Т.-Балан Ал. Нещо за гръцките заемки в български език // Език и литература. 1947. № 2.

412. Тагамлицка 1962 — Тагамлицка Г. Лични имена на -шо и -ша в гр. Етрополе // Известия на Института за български език. София, 1962. Т. 8.

413. Тетово — Тетово. Теренни материали и проучвания. Русе, 1995.

414. ТКУ — Традиционная культура Урала. Этноидеографический словарь русских говоров Свердловской области. Екатеринбург, 2000. Вып. 3.

415. Тодорова-Пиргова2003 — Тодорова-Пиргова И. Баяния и магии. София, 2003.

416. Толстая 1990 — Толстая С. М. Общие элементы в ритуальном оформлении родов и кончины (на материале балканских традиций) // Балканские чтения 1. Симпозиум по структуре текста. М., 1990.

417. Толстая 1992 — Толстая С. М. Магия против смерти // Балканские чтения-2. Симпозиум по структуре текста. М., 1992.

418. Толстая 1994а— Толстая С. М. Сексуальные коннотации глаголов движения в славянских языках // Балканские чтения — 3. Лингво-этнокультурная история Балкан и Восточной Европы. Тезисы и материалы симпозиума. М., 1994.

419. Толстая 19946 — Толстая С. М. «Глаголы судьбы» и их корреляты в языке культуры // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994.

420. Толстая 1994в — Толстая С. М. Зеркало в традиционной обрядности болгар // Славянский и балканский фольклор. М., 1994.

421. Толстая 1995 — Толстая С. М. Беременность, беременная женщина// СД1.

422. Толстая 1996 — Толстая С. М. Акциональный код символического языка культуры: движение в ритуале // Концепт движения в языке и культуре. М., 1996.

423. Толстая 1998а — Толстая С. М. Культурная семантика слав. *kriv- II Слово и культура. Памяти Н. И. Толстого. М., 1998. Т. 2.

424. Толстая 19986 — Толстая С. М. Труд и мука // Язык. Африка. Фульбе. Сб. статей в честь А. И. Коваль. СПб., 1998.У

425. Толстая 1999а— Толстая С. М. Заклинание // СД .

426. Толстая 19996 — Толстая С. М. Дни недели // СД .

427. Толстая 1999в — Толстая С. М. Балканский обычай «вторичного погребения» в общеславянской перспективе // Македонский язык, литература и культура в славянском и балканском контексте. М., 1999.

428. Толстая 2000 — Толстая С. М. Грех в свете славянской мифологии // Концепт греха в славянской и еврейской культурной традиции. М., 2000.

429. Толстая 2001 — Толстая С. М. «Ономастическая магия» в славянской народной традиции // Имя: внутренняя структура, семантическая аура, контекст. М., 2001. Ч. 2.

430. Толстая 2002 — Толстая С. М. «Ако се деца не држе»: магические способы защиты новорожденных от смерти // Кодови словенских култура. Београд, 2002. № 7.

431. Толстая 2007 Толстая С.М. Обретение речи посредством магии // Балканские чтения 9. Terra Balkanica. Terra Slavica. К юбилею Т. В. Цивьян. М., 2007.

432. Толстой 1991 — Толстой Н. И. Соленый болгарин // Studia slavica. К 80-летию С. Б. Бернштейна. М., 1991.

433. Толстой 1995 — Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.

434. Толстой 1995а — Толстой Н. И. Магические обряды и верования, связанные с южнославянскими «одномесячниками» и «однодневками» // Малые формы фольклора. Сб. статей памяти Г. Л. Пермякова. М., 1995.

435. Толстой 1996а— Толстой Н. И. Богородица// СД1.

436. Толстой 19966 — Толстой Я И. Грех // СД1.

437. Толстой 2003 — Толстой Н. И. Очерки славянского язычества. М., 20033.

438. Толстой И. И. 1982 — Толстой И. И. Сербскохорватско-русский словарь. М., 1982.

439. Толстой, Толстая 1993 — Толстой Н. К, Толстая С. М. Слово в обрядовом тексте (культурная семантика слав. *уеэе1~) // Славянское языкознание. XI Международный съезд славистов. Доклады российской делегации. М., 1993.

440. Толстой, Толстая 1998 — Толстой Н. И., Толстая С. М. Имя в контексте народной культуры // Проблемы славянского языкознания. Три доклада к XII Международному съезду славистов. М., 1993.

441. Толстые 1994 — Толстые Н. И. и С. М. О вторичной функции обрядового символа (на материале славянской народной традиции) // Историко-этнографические исследования по фольклору. М., 1994.

442. Тонкова, Неделчева 1998 — Тонкова Д., Неделчева Я. Собственото име — дар или наследство // Дарове и съкровища. Духовна приемственост на Балканите. Бла-гоевград, 1998.

443. Топорков 1993 — Топорков А. Л. На Кудыкину гору // Русская речь. М., 1993. №3.

444. Топорков 2005 — Топорков А. Л. Заговоры в русской рукописной традиции ХУ-Х1Х вв. М., 2005.

445. Топоров 1988 — Топоров В. Н. Числа// Мифы народов мира. М., 1988. Т. 2.

446. Топоров 1993а — Топоров В. Н. Об индоевропейской заговорной традиции: (Избр. главы) // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993.

447. Топоров 2004 — Топоров В. Н. О понятии места, его внутренних связях, его контексте (значение, смысл, этимология) // Язык культуры: Семантика и грамматика. К 80-летию со дня рождения Никиты Ильича Толстого (1923-1996). М., 2004.

448. Tpe6jeuiaHHH 1991 — Tpeôjeiuauim Ж. Представи о детету у cpncKoj култури. Београд, 1991.

449. Tpe6jeniaHHH 2000 — TpeôjemauuH Ж. Представи о детету у cpncKoj култури. 2-е изд. Београд, 2000.

450. Трефилова 2004 — Трефилова О. В. Этнолингвистические материалы из с. Стакевцы, район Белоградчика (Северо-Западная Болгария) // ИСД 12.

451. Троева-Григорова 2003 — Троева-Григорова Е. Демоните на Родопите. София, 2003.

452. Тупиков 2005 — H. М. Тупиков. Словарь древнерусских личных собственных имен / Подгот. изд. и предисл. Ф. Б. Успенский. М., 2005.

453. Узенева 2001 — Узенева Е. С. Терминология болгарского свадебного обряда в этнолингвистическом освещении. Дис. . канд. филол. наук. М., 2001. Рукопись.

454. Узенева 2001а — Узенева Е. С. Этнолингвистические материалы из юго-западной Болгарии (с. Гега, Петричская общимна, Софийская область) // ИСД 7.

455. Узенева 2004а — Узенева Е. С. Терминологическая лексика народной духовной культуры с. Глоговица, Трынский край // ИСД 10.

456. Узенева 20046 — Узенева Е. С. Этнолингвистические материалы из центральной Болгарии (с. Дылбоки, область Старой Загоры) // ИСД 10.

457. Узенева 2005 — Узенева Е. С. Болгарская картина мира сквозь призму личных имен // Ономастика в кругу гуманитарных наук. Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г. Екатеринбург, 2005.

458. Узенева 2006 — Этнолингвистические материалы из юго-восточной Болгарии (с. Козичино (Эркеч), область Бургаса) // ИСД 12.

459. Украинцы 2002 — Украинцы / Отв. ред. Н. С. Полищук, А. П. Помонарев М., 2002.

460. Усачева 1994 Усачева В. В. Вокативные формулы народного врачевания славян // Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал. М., 19994.

461. Успенский 1993 — Успенский Д. И. Родины и крестины, уход за родильницей и новорожденным. (По материалам, собранным в Тульском, Веневском и Каширском уездах Тульской губ.) // Российский этнограф. М., 1993. Вып. 6.

462. Фасмер — Фасмер М. Этимологический словарь русского язьпса. М., 1986-1987.1. Т.

463. ФЕ — Фолклорен еротикон / Съст. Ф. Бадаланова. София, 1993. Т. 1.

464. Федотов 1991 — Федотов Г. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991.

465. Фиельструп 2002 Фиельструп Ф.А.Из обрядовой жизни киргизов начала XX века. М., 2002.

466. Филипова-Байрова 1969 — Филипова-Байрова М. Гръцки заемки в съвременния български език. София, 1969.

467. Филипова-Байрова 1980 — Филипова-Байрова М. Към въпроси за гръцките калки в българския език // Езиковедски проучвания в чест на академик В. Георгиев. София, 1980.

468. ФилиповиЬ 1972 — ФилиповиН М. С. Таковци. Етнолошка гра1)а. Београд, 1972.

469. ФРБЕ — Фразеологичен речник на българския език. София, 1974. Т. 1-2.

470. Хайтов 1958 —Хайтов И. С. Яврово (Асеновградско). София, 1958.

471. Харузина 1906 —Харузина В. Несколько слов о родильных и крестинных обрядах и об уходе за детьми в Пудожском у. Олонецкой губ. // Этнографическое обозрение. М., 1906. № 1-2.

472. Христов 1992 —Христов П. Родителската клетва — регулатор на социалната справедливост // Българская етнография. София, 1992. № 5-6.

473. Христов 1996 —Христов П. Обредното обозначение на нерегламентираното зачеване в западнобългарската сватба // Българская етнология. София, 1996. № 4.

474. Христов 1997 —Христов П. Жената — «кучка». Зооморфните характеристики на социокултурния статус на жената в патрилинейния брачен модел // Етнокулту-ролошки зборник. Сврл>иг, 1997. Кгь. 3.

475. Христов 2004 —Христов П. Курбани, събори, слави в южнославянското село. София, 2004.

476. Цанев, Георгиева 1999 — Цанев Г., Георгиева Ст. Тръстеник. Етнографско из-следване. Русе, 1999.

477. Цанкарски 2000 — Цанкарски Г. Шумнене (Ябланица). София, 2000.

478. Ценкуловски 1978 — Ценкуловски Н. Обредни хлябове от град Койнаре, Вра-чанско // Български фолклор. София, 1978. № 3.

479. Цепенков 1972 — Цепенков М. Македонски народни умотворби. Скогуе, 1972. Т. 9.

480. Цивьян 1979 — Цивьян Т. В. Синтаксическая структура балканского языкового союза. М., 1979.

481. Цивьян 1982 — Цивьян Т. В. Пространство и время в балканских охранительных обрядах, связанных с рождением" ребенка // Македонски фолклор. Скогуе, 1982. Т. 29-30.

482. Цивьян 1990 — Цивьян Т. В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990.

483. Цивьян 1993 — Цивьян Т. В. Защита от дурного глаза: пример из албанской традиции // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993.

484. Цивьян 1999 — Цивьян Т. В. Движение и путь в балканской модели мира. Исследования по структуре текста. М., 1999.

485. Цивьян 2005 — Цивьян Т. В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 2005. 2-е изд.

486. Цонев 1984 — Цонев Б. История на българския език. София, 1984. Т. 1-3.

487. Цыхун 1998 — Цыхун Г. 3 балгарска-беларусшх моуных паралеляу // Слово и культура. Памяти Н. И. Толстого. М., 1998. Т. 1.

488. Чарушин — Чарушин А. А. Уход и воспитание детей у народа. Первое детство. М., 1914.

489. Черепанова 1996 Черепанова O.A. Мифологические рассказы и легенды Русского Севера. Спб., 1996.

490. Чернев 1982 — Чернев Т. Стойките. София, 1982.

491. Шейн 1887 — Шейн 77. В. Материалы для изучения быта и языка русского населения северо-западного края. СПб., 1887. Т. 1.4. 1.

492. Шипково — Полевые записи, сделанные автором в с. Шипково Ловечской обл. в 2000 г. в рамках работы болгарского «Общества по изучению общин и сел» (ДИОС, руководитель Т. Спиридонов).

493. Шулева 2004 — Шулева JI. Лечебни магически практики от Пазарджишкия край (По материалите от селищата в равнината) // Тракиецът и неговият свят. София, 2004. Т. 2.

494. ЭССЯ — Этимологический словарь славянских языков. М., 1974-.

495. Якушкина 2001а — Якушкина Е. И. Представления о суденицах в сербохорватской народной прозе // Родины, дети, повитухи в традициях народной культуры. М., 2001.

496. Якушкина 20016 —Якушкина Е. И. Демоны судьбы в сербской и хорватской народной традиции // Художественный мир традиционной культуры. М., 2001.

497. Якушкина 2002 — Якушкина Е. И. Оппозиция прямой-кривой и прямой-обратный и их культурные коннотации // Признаковое пространство культуры. М., 2002.

498. Якушкина 2004а — Якушкина Е. И. Южнославянская лексика судьбы с точки зрения ареалогии // ИСД 10.

499. Якушкина 20046 — Якушкина Е. И. Балканославянская семантика судьбы в свете славяно-турецких языковых контактов // Проблемы изучения межъязыковых влияний в истории славянских языков и диалектов: социокультурный аспект. М., 2004.

500. Янева 1989 —Янева Ст. Български обредни хлябове. София, 1989.

501. Ястребов 1886 Ястребов КС. Обычаи и песни турецких сербов (в Призрене, Ипеке, Мораве и Дибре). СПб., 1886.

502. Ящуржинский1893 — Ящуржинский Хр. Поверья и обрядность родин и крестин // Киевская старина. Киев, 1893. Т. 17.

503. Abbot 1969 —Abbot G. F. Macedonian Folklore. Chicago, 1969.

504. Almalech 1996 Almalech M. Balkan Folk Color Language. Significance of Colour in Folklore: Marriage and Burial. Sofia, 1996.

505. Badalanova 2003 — Badalanova F. Notes on the Cult of Virgin Mary in Slavia Or-thodoxa: the Interpretation of Folk and Christian Themes // Славянское и балканское языкознание. M., 2003.

506. Bennet 1992 — Bennett M. Scottish Customs from the Craddle to the Grave. Edinburgh, 1992.

507. Belmont 1971 —Belmont N. Les signes de la naissance. Paris, 1971.

508. Biegeleisen 1927 — Biegeleisen H. Matka i dziecko w obrzedach, wierzeniach i praktykach ludu Polskiego. Lwow, 1927.

509. Brednich 1964 — Brednich R. W. Volkerzälungen und Volksglaube von den Schiksalsfrauen// FF Communictions. Helsinki, 1964. № 193.

510. Compendium 1981 — Popular Beliefs and Superstitions. A Compendium of American Folklore. From The Ohio Collection of Newbell Niles Puckett / Ed. by W. D. Hand, A. Casetta, S. B. Thederman. Boston, 1981. V. 1-3.

511. DEXL — Dictionarul explicativ al limbii romane. Bucureçti, 1984.

512. Dukova 1984 — Dukova U. Die Bezeichnungen der Dämonen in Bulgarischen // Бал-канско езикознание. София, 1984. № 2.

513. Elsie 2002 — Elsie R. A Dictionary of Albanian Religion, Mythology, and Folk Culture. London, 2002.

514. EI — Encyclopedia of Islam / Ed. By С. E. Bosworth, E. van Donzel, B. Lewis and Ch. Pellat. Vol. V. KHE-MAHI. Leiden, 1986.

515. ER — Encyclopedia of Religion / Ed. Jones Lindsay. 2nd ed. Detroit: Macmillan. USA, 2005. 15 vols.

516. ERE — Encyclopaedia of Religion and Ethics / Ed. by James Hastings. Vol. 8. Edinburgh, 1914.

517. FFB ■— Fjalor Frazeologjik Ballkanik. Dituria, 1999.

518. Forbes 1966 — Forbes Thomas. The Midwife and the Witch. Yale Univ., 1966.

519. Friedman 1994 — Friedman V. Turkisms in a comparative Balkan context // 7-me Congrès international d'études du Sud-Est Européen. Athens, 1994.

520. Garnett 1891 — Garnett L. M. J. Women of Turkey and their Folk-lore. The Jewish and Moslem Women. London, 1891.

521. Gaster 1939 — Gaster Т. H. Balkan Home-Life. London, 1939. Gelis 1991 — Gelis J. History of Childbirth. Fertility, Pregnancy and Birth in Early Modern Europe. London, 1991.

522. Gorovei 1915 — Gorovei A. Credinti §i superstitii ale popolrului roman. Bucure§ti, 1915.

523. Herzfeld 1982 — Herzfeld M. When Exeptions Define the Rules: Greek Baptismal Names and the Negotiation of Identity // Journal of Anthropological Research. 1982. Vol. 38.

524. Jones 1930 — Gwynn Jones T. Welsh Folklore and Folk-Custom. London, 1930. MacDermott 1998 — MacDermottM. Bulgarian Folk Customs. London, 1998. Mayled 1986 MayledJ. Birth Customs. London, 1986.

525. MafxeXr) 1976 — МхцеХт. Г To яш8С Bttq ©paxixi Xaoypacpia // Прахтьха то и BopetoeXXocBixou %орои. ©saaaXovixr), 1976.

526. Megas 1958 —Megas G. A. Greek Calendar Customs. Athens, 1958. Mladenova 1998 — Mladenova O. Grapes and Wine in the Balkans. An Ethno-Linguistis Study. Wiesbaden, 1998.

527. Narväez 1991 — The Good People: New Fairylore Essays / Ed. by P. Narväez. New York; London, 1991.

528. Nemeth 1956 — Nemeth J. Zur Einteilung der türkisch Mundarten Bulgariens. Sofia, 1956.

529. Orel 1944 — Orel В. Slovenski ljudski obicaji II Narodopisje Slovencev. D. 4. Ljubljana, 1944.

530. Papleka 1995 — Papleka N. Poezia пё disa rite kalime II Kultura popullore. 1995. №1.2.

531. Pataj 1983 — Pataj R. On Jewish Folklore. Detroit, Wayne State University Press, 1983.

532. Sedakova 1994 — Sedakova Irina. One Metaphor of Human Behavior: A Mill — A Talkative Person // 7-me Congrès international d'études du Sud-Est Européen (Thessa-lonique, 29 août — 4 septembre 1994). Communications. Athens, 1994.

533. Seignolle 1945 —Seignolle C. En Sologne. Paris, 1945.

534. Simonides 1988 — Simonides D. Od kolebki do grobu. Opole, 1988.

535. Skaljic 1966 — SkaljicA. Turcizmi u srpskohrvatskom jeziku. Sarajevo, 1966.

536. Skok — Skok P. Etimologijski ijecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Zagreb, 1971— 1974. T. 1-4.

537. Sutton 1997 — Sutton D. Local Names, Foreign Claims: Family Inheritance and National Heritage on a Greek Island // American Ethnologist. Vol. 24 (2).

538. Trubetzkoy 1928 — Trubetzkoy N. Proposition 16 // Actes du Premier Congrès International des Linguistes. La Haye, 1928.

539. Valjavec 1890— Valjavec M. K. Narodne pripovjesti u Varazdinu i okolici. Zagreb, 1890.

540. Wilson 1993 — Wilson D. Signs and Portents: Monstrous Birth from the Middle Ages to the Enlightenment. New York, 1993.

541. Список использованных работиз архива Ст. Романского (Ркс)

542. В. Трифонова. ЕИ с. Михалци, Павликянско. 1945. Т. Късева. ЕИ с. Писарево, Горнооряховско. 1947. Г. Стаменова. ЕИ с. Правец, Ботевградско. 1943.

543. A. Станева. ЕИ с. Дебър, Борисовградско. 1942. Н. Георгиева. ЕИ с. Мусина, Павликянско. 1946. М. Тафрова. ЕИ с. Зеленикова, Пловдивско. 1942. Р. Стефанова. ЕИ с. Мадан, Фердинандско. 1946.

544. B. Велчева. ЕИ с. Зверино, Врачанско. 1946. К.Гуджунова. ЕИ с. Паталеница, Пазарджишко. 1938. Е. Пенева. ЕИ с. Величково, Пазарджишко. 1946.

545. Ц. Попова. ЕИ Карнобат. 1939. П. Василева. ЕИ с. Обнова, Плевенско 1947. Л. Мазнева. ЕИ с. Одърне, Плевенско. 1946. И. Ганзева. ЕИ с. Телиш, Плевенско. 1944.

546. C. Симеонова. Жената и женският труд в с. Ветово, Русен

547. B. Начев. ЕИ с. Брягово, Видинско. 1935. М.Георгиева. ЕИ Свиленград. 1941.

548. Я Касабова. ЕИ с. Еникьой Узункюприйско (преселени в с. 1940.

549. Г. Тагамлщка. ЕИЕтрополе. 1938.

550. Л. Атанасова. ЕИ с. Тополово, Асеновградско. 1946.

551. Л.Ангелова. ЕИ Брацигово. 1941.

552. C. Ненов. ЕИ с. Китино, Омуртагско. 1939. Г. Попова. ЕИ с. Ямбол (Каргона). 1945.