автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лингвокультурологический портрет ребенка в говорах Среднего Приобья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвокультурологический портрет ребенка в говорах Среднего Приобья"

На правах рукописи

Угрюмова Мария Михайловна

ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ РЕБЕНКА В ГОВОРАХ СРЕДНЕГО ПРИОБЬЯ

10.02.01 - Русский язык

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

2 3 ОКТ 2014

Томск-2014 005553646

005553646

Работа выполнена в федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», на кафедре русского языка.

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Банкова Татьяна Борисовна

Официальные оппоненты:

Панин Леонид Григорьевич, доктор филологических наук, профессор, федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Новосибирский национальный исследовательский государственный университет», гуманитарный факультет, декан Исаева Евгения Владимировна, кандидат филологических наук, доцент; федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Национальный исследовательский Томский политехнический университет», кафедра русского языка и литературы, доцент

Ведущая организация:

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Тюменский государственный университет»

Защита состоится 3 декабря 2014 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.267.05, созданного на базе федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет», по адресу: 634050, Томск, пр. Ленина, 36.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке и на сайте федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Национальный исследовательский Томский государственный университет» www.tsu.ru.

Автореферат разослан « » октября 2014 г.

Материалы по защите диссертации размещены на официальном сайте ТГУ: http7/www.tsu.гu/content/news/announceшent_of_the_disseгtatюnsJn_the_tsu.php

Учёный секретарь диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено созданию

лингвокультурологического портрета ребенка на материале говоров Среднего Приобья.

Антропоцентрическая парадигма современной науки обусловила внимание к человеку в ряде гуманитарных и естественных наук, в центре которых исследование взгляда человека на окружающий мир и самого себя. В настоящее время в научном знании утвердилось мнение о возможности и необходимости реконструкции общей картины мира и ее разновидностей - чувственно-пространственной, духовно-культурной, научной, философской, религиозной и т.д.

Лингвистика оперирует понятием языковой картины мира, способной долгое время сохранять следы устаревших представлений человека об окружающей действительности. Слово, сохранившееся в лексиконе, является «памятью» языка о том, что в настоящее время стало неактуальным.

Исследование представлений о мире, запечатленных в языке, т. е. языковой картины мира, активно осуществляется в нескольких направлениях: когнитивная лингвистика, этнолингвистика, социолингвистика, этнопсихолингвистика, лингвокультурология и др., каждое из которых имеет собственный объект, понятийный аппарат и инструментарий. Общей задачей этих направлений в конечном итоге является выявление отраженных в языке идей, понятий и представлений, т. е. выстраивание фрагмента языковой картины мира.

Настоящее исследование находится в русле лингвокультурологии, изучающей единицы языка с точки зрения представленности в них национальной культуры.

В лингвокультурологических исследованиях постулируется наличие семантической периферии слова, отражающей материальные и духовные основы бытования народа. Это явление носит названия культурного компонента (Ю.Д. Апресян, Е.Л. Березович, C.B. Иванова, С.Г. Фрост и др.), национально-культурной семантики (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров), национальной специфики семантики (В.В. Морковкин), национально-специфического компонента значения (А.К. Кравченко), культурологической компоненты (ЕЛО. Ннколенко), этносемантического компонента (A.M. Кузнецов) и др. Анализ культурного компонента семантики лексических единиц связывается с понятием культурной коннотации (Ю.Д. Апресян, И.В. Арнольд, В.В. Воробьев, У. Гохуа, О.В. Зашровская, О.В. Иванищева, В.А. Маслова, И.А. Сгернин, В.Н. Телия, Н.И. Толстой и др.). Понимание культурной коннотации варьируется от трактовки ее как одного из содержательных типов коннотаций до отождествления последней с культурным компонентом значения.

Стремление взглянуть на установки культуры через слово, попытки описать фрагменты картины мира, «зарегистрировать» знание, устойчиво закрепленное за словом, но относящееся к семантической периферии, привели к

созданию ряда работ, выполненных в формате портрета (лексикографического, культурно-языкового, ономасиологического, этнолингвистического и др.): это и способ инвентаризации исследуемых единиц, упорядочивания и структурирования полученной информации, и жанр описания, и исследовательская методика. В настоящее время существует несколько вариантов лингвистического портрета (Ю.Д. Апресян, Е. Бартминьский, ЕЛ. Березович, Ю.А. Кривощапова, C.B. Первухина, М.Э. Рут и др.). В диссертационной работе предлагается концепция хингвокупътурологического портрета.

Насущным является и вопрос о методах исследовательской обработки и выявления информации о внеязыковой действительности в языковых фактах. Сам термин «лингвокулмурология» указывает на интеграцию лингвистических и культурологических методов. Так, ряд исследователей (Т.Б. Банкова, МЛ. Житникова, C.B. Иванова, M.JI. Ковшова, В.Н. Телия и др.) выделяет метод лингвокультурологического комментария (лингвокулыурологической интерпретации), представляющий «попытку [исследователя] вжиться в процесс референции языкового знака к предметной области культуры и смоделировать его, максимально эксплицируя те процессы, которые происходят в сознании носителя языка»1.

Основной массив лингвокультурологических исследований выполнен на материале литературного языка (Е.М. Верещагин, В.В. Воробьев, О.Н. Иванищева, В.Г. Костомаров), однако появляется все больше работ в лингвокультурологическом ключе, выполненных на диалектном материале (ИЛ. Андриевич, Т.Б. Банкова, ЕЛ. Березович, О.И. Блинова, Е.В. Брысина, Л.Г. Гынгазова, МЛ. Житникова, Г.В. Калиткина, И.А. Подюков, М.Э. Рут, А.Н. Серебренникова, H.A. Устинова, Л.И. Шелепова, Е.А. Юрина и др.).

Материалом настоящего исследования стали русские старожильческие говоры Среднего Приобья, изучаемые в рамках Томской диалектологической школы в различных направлениях: теоретико-методологическом, лексикографическом, лексикологическом, мотивологическом, словообразовательном, ономастическом, лингвоисточниковедческом, лингвокультурологическом, когнитивном, метафорологическом, персонологическом (Т.Б. Банкова, Е.В. Вельская, О.И. Блинова, Л.Г. Гынгазова, Т.А. Демешкина, Е.В. Иванцова, Г.В. Калиткина, Н.В. Курикова, З.И. Резанова, А.Н. Серебренникова, Е.А. Юрина и др.). Многоаспектный анализ среднеобских говоров стал фундаментом для разработки лингвокулыурологической проблематики на диалектном материале.

Настоящая работа вписывается в проблемное поле диалектной лингвокультурологии. Единицей исследования является слово диалектного лексикона, обладающее культурной коннотацией и транслирующее семантику «детского».

1 Ковшова МЛ. Лингвокультурологический метод во фразеологии : коды культуры M 2012. С. 159.

Внимание ученых к области «детского», к представлениям о ребенке обусловлено «восприятием детства в науке как особого рода феномена, изучая который можно увидеть мир «взрослой» культуры»2.

Феномен детства рассматривается с позиций когнитивной лингвистики, центральной операциональной единицей которой является концепт. Так, концепты «детство», «дитя», «ребенок» анализируются на материале русского литературного языка (А.Т. Ашхарава, 2002, М.Ю. Лебедева, 2013), на материале других языков (М.А. Косычева, 2013), изучаются в сопоставительном аспекте (И.А. Калюжная, 2007, АЛ. Кряжева, 2009). Результаты изучения «детской» темы на диалектном материале отражены в работах Т.Н. Бунчук (2008), Ю.В. Зверевой (2011, 2013), А.Б. Кононовой (2011), М.В. Костромичёвой (2005), Т.А. Литвиновой (2007), Ю.В. Седойкиной (2010), Н.П. Федосеевой и И.А. Подюкова (2006) и др.

Актуальность диссертационного исследования определяется следующим:

1) лингвокультурологический аспект включает работу в проблемное поле современной лингвистики, изучающей языковую картину мира и способы воплощения культуры в языковом знаке;

2) настоящая работа продолжает традиции лингвокультурологического направления Томской диалектологической школы, вносит вклад в развитие диалектной лингвокультурологии;

3) вопрос о специфике различных форматов лингвокультурологического описания диктует необходимость разработки пошаговой методики лингвокультурологического портретирования;

4) область «детского» в качестве объекта описания входит в круг исследований сущностных в народной культуре сфер. Представления о ребенке, репрезентированные в семантике единиц диалектного лексикона, относятся к важнейшим составляющим мировоззрения носителей традиционной культуры.

Объект исследования - лексические единицы говоров Среднего Приобья, содержащие компонент значения 'ребенок' ('дети'), 'детское'.

Предмет изучения - культурные коннотации лексических единиц с компонентом значения 'ребенок' ('дети'), 'детское', которые становятся основанием для создания лингвокультурологического портрета ребенка.

Цель исследования - создание лингвокультурологического портрета ребенка на материале лексических единиц говоров Среднего Приобья.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1. Определить пошаговую методику создания лингвокультурологического портрета.

2 Велик Л.А. Культурология: Антропологические теории культур. М., 1998. С. 107.

5

2. Установить критерии отбора и состав лексических единиц, репрезентирующих представления о ребенке в говорах Среднего Приобья; определить портретообразующие параметры.

3. Разработать принципы лингвокультурологичесюого описания отобранных лексических единиц.

4. Эксплицировать культурный компонент значения посредством лингвокулыурологического комментария к лексическим единицам, репрезентирующим представления о ребенке.

5. Выявить систему представлений о ребенке, объективированную в совокупности единиц диалектного лексикона, представив её в формате лингвокулыурологического портрета.

В качестве источников использованы:

1) материалы, собранные автором в диалектологической экспедиции филологического факультета Томского государственного университета на территории старожильческих сел Томской области (с. Парабель, с. Нарым) в 2012 г. (60 часов аудиозаписи);

2) материалы картотек и текстового архива, хранящиеся в Лаборатории общей и сибирской лексикографии филологического факультета Томского государственного университета. Для данной работы были привлечены картотека «Вершининского словаря», картотека «Полного словаря диалектной языковой личности», а также материалы диалектологических экспедиций филологического факультета Томского государственного университета (19462014 гг.);

3) опубликованные томские диалектные словари: «Словарь русских старожильческих говоров средней части бассейна р. Оби» (СРСГ) (1964-1967), «Словарь русских старожильческих говоров средней части бассейна р. Оби (Дополнение)» (СРСГД) (1975), «Мотивационный диалектный словарь» (МДС) (1982-1983), «Среднеобский словарь (Дополнение)» (СС) (1983-1986), «Полный словарь сибирского говора» (ПССГ) (1992-1995), «Вершининский словарь» (ВС) (1998-2002), «Словарь образных слов и выражений народного говора» (СОС) (2001), «Полный словарь диалектной языковой личности» (ПСЯЛ) (2006-2012), а также «Фразеологический словарь русских говоров Сибири» (ФС) (1983).

Материал диссертационного исследования собран путем сплошной выборки из перечисленных выше источников и насчитывает более 1700 контекстов, являющихся словесной репрезентацией представлений о ребенке. Корпус анализируемых лексических единиц включает в себя общерусские, диалектные варианты общерусских, диалектно-просторечные и собственно диалектные слова.

Основными методами исследования является описательный, реализуемый в приемах сплошной выборки, интерпретации, классификации, систематизации материала; метод лингвокулыурологического комментария; используются приемы дефиниционного, контекстного анализа.

Научная новизна. Впервые на материале русских старожильческих говоров Среднего Приобья проведено исследование народных представлений о ребенке, репрезентированное в формате лингвокультурологическош портрета.

1. Разработана методика лингвокультурологического портретирования, включающая следующие этапы: отбор; классификация единиц, задающая портретообразующие параметры; лингвокультурологический комментарий к отобранным единицам с целью выявления представлений о портретируемом явлении.

2. Дан лингвокультурологический комментарий к лексическим единицам с компонентом значения 'ребенок' ('дети'), 'детское', что расширяет сложившуюся практику лингвокультурологического анализа.

3. В научный оборот введен лексический фонд говоров Среднего Приобья, ранее не исследуемый в аспекте выявления культурных представлений о ребенке.

Научно-теоретическая значимость определяется разработанной и апробированной методикой лингвокультурологического анализа диалектных единиц с компонентом значения 'ребенок' ('дети'), 'детское'.

Установление принципов создания лингвокультурологического портрета, его параметров и этапов построения вносит вклад в разработку понятийного аппарата лингвокультурологии как научной дисциплины и может быть использовано при анализе других языковых единиц в лингвокультурологичесном аспекте.

Исследование лексических единиц с компонентом значения 'ребенок' ('дети'), 'детское' вносит вклад в изучение лексического фонда среднеобских говоров и культуры их носителей.

Практическая значимость заключается в возможности использования полученных результатов в научно-учебной сфере: 1) в лексикографической практике при составлении различных видов лингвокультурологических словарей (для словарного описания культурного компонента значения как общерусских, так и диалектных лексических единиц), 2) в преподавании специальных дисциплин и при чтении спецкурсов по диалектологии, лексикологии, диалектной лингвокультурологии, этнолингвистике.

Положения, выносимые на защиту.

1. Создание лингвокультурологического портрета ребенка позволяет выявить совокупность представлений о нем, сформировав его эталонный образ.

2. Лингвокультурологический портрет ребенка задается рядом параметров, релевантных для объекта портретирования: возрастная стратификация детей, семейный статус ребенка, его внешний облик, семантика «детских» артефактов и пищи.

3. Выявление культурной коннотации лексических единиц, репрезентирующих представления о ребенке, требует использования разных видов анализа (дефиниционного, контекстного, этимологического), которые определяются характером портретообразующего параметра.

4. Экспликацию системы представлений о ребенке можно представить как процесс лингвокультурологического комментария к репрезентирующим их единицам.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены и обсуждались на международных и отечественных научных конференциях: VIII Международной научно-практической конференции студентов и молодых ученых «Коммуникативные аспекты языка и культуры» (Томск, 2008 г.), IX, X, XI, XII Всероссийской научно-практической конференции студентов и молодых ученых «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (Томск, 2008-2011 гг.), XLVII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, 2009 г.), IV (XXXIV) Международной научно-практической конференции «Образование, наука, инновации - вклад молодых исследователей» (Кемерово, 2009 г.), XI, XII Всероссийской научно-практической конференции «Язык и мировая культура: взгляд молодых исследователей» (Томск, 2011-2012 гг.), Международном молодежном научном форуме «Ломоносов» (Москва, 2012 г.), Всероссийской молодежной конференции «Традиции и инновации в филологии XXI века: взгляд молодых ученых» (Томск, 2012 г.), Всероссийской научной конференции молодых учёных «Наука. Технологии. Инновации» (Новосибирск, 2013 г.). По теме диссертации опубликовано 17 работ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глаз, заключения, списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор и актуальность темы исследования, формулируются цели и задачи работы, выделяется объект и предмет изучения, характеризуются материал и методы его исследования, определяется научная новизна исследования, раскрывается научно-теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Теоретические предпосылки создания лингвокультурологического портрета ребенка» посвящена характеристике теоретико-методологической базы проведенного исследования.

В параграфе 1.1 «Лингвокультурологический портрет в современной научной парадигме» излагаются концепции создания лингвистического портрета, описываются примеры лингвистического портретирования, задаются основания построения лингвокультурологического портрета, уточняется терминологический аппарат исследования.

Использование термина «портрет» закреплено в парадигме современных гуманитарных наук (психология, социология, литературоведение, лингвистика, история, ряд смежных дисциплин), как правило, этот термин используется в двух значениях: 1) жанр, 2) исследовательская методика, прием обобщения. По

замечанию исследователей, «само слово портрет терминологически небезупречно в силу заложенной в нем образности и некоторой семантической размытости: любое описание, характеризующееся достаточной степенью полноты, можно назвать портретом»3. Собственно лингвистический портрет имеет значительное число разновидностей в зависимости от вида языковой информации, лежащей в основе создания «картины», а также характера «портретируемого» явления: лексикографический портрет лексемы (Ю.Д. Апресян), ономасиологический портрет реалии (EJI. Березович, М.Э. Рут), культурно-языковой портрет (E.JÏ. Березович), этнолингвистический портрет (Ю.А. Кривощапова), семантический портрет (C.B. Первухина), «портрет предмета познания» (Е. Бартминьский) и др.

В настоящем исследовании предлагается концепция лингвокулътурологи-ческого портрета, под которым понимается исследовательский конструкт, построенный на анализе языковых фактов, интерпретированных с позиций культуры, эксплицирующий жизненные представления, этические нормы и ценностные установки членов лингвокультурной общности.

Источником информации при создании лингвокультурологического портрета являются культурные коннотации лексических единиц, репрезентирующих объект портретирования, которое включает в себя этапы отбора единиц, их классификацию и лингвокультурологический комментарий к отобранным единицам, позволяющий эксплицировать их культурную семантику.

Объект лингвокультурологического портретирования позволяет исследователю взглянуть на культуру под определенным углом, рассмотреть ее через функционирование базовых концептов, понятий, представлений. Анализ лексической сочетаемости термина портрет показал широкие возможности выбора объекта портретирования. Так, в настоящий момент созданы портреты сибирской деревни (И.В. Тубалова, Ю.А. Эмер), насекомых {блохи, таракана, вши и др.) (Ю.А. Кривощапова), репы (E.JI. Березович), цыгана (Д.П. Гулик), чужака (E.J1. Березович), хлеба (В.Е. Устьянцева), Иисуса Христа (C.B. Первухина) и др. Кроме того, объект портретирования может быть выражен максимально абстрактной сущностью, например, портрет реалии (ЕЛ. Березович), предмета (Е. Бартминьский), лексемы (Ю.Д. Апресян).

В настоящей работе осуществляется конструирование лингвокультурологического портрета ребенка в говорах Среднего Приобья.

В актах речевой актуализации представлений о ребенке (бытовые тексты диалектоносителей) в зону рефлексии говорящих попадают различные моменты его жизни. Так, наибольшее число реализаций характеризует семейный статус ребенка (пасынок, падчерица, приплеть, сирота, сураз и др.), его внешность и физические параметры (бутуз, заскрёбок, дуботол и др.), особенности характера и поведения (уросинка, варнак, вьюн, сорвигаюва и др.). Также в диалектном дискурсе актуализируются положение ребенка в семейной

3 Кривощапова Ю.А. Русская энтомологическая лексика в этнолингвистическом освещении : лис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2007. С. 119.

иерархии (первачок, последыш, нянька, большак, большуха и др.), возраст (кувя, подросток и др.), детские игры (огоньки, прятки, чижики и др.), болезни (золотуха, уроки, молоденска и др.) и т. д. Релевантные для создания лингвокультурологического портрета признаки являются портрегообразующими параметрами.

В рамках некоторых аспектов описания ребенка может быть представлен соответствующий эталон, который можно реконструировать, исходя из языковых фактов. Так, эталонной моделью семейных отношений является наличие обоих родителей, являющихся родными для ребенка. Отступление от этого «правила» порождает реакцию языка: пасынок, безродинка, подкрапивник, найдёныш, незаконник и др. Фиксируя отступление от нормы, язык создает «идеальную», эталонную модель действительности. Так, например, в языке отмечена нормативная связь возраста и типа поведения. Для детского возраста характерна простота, неразвитость суждений, что отражено во внутренней форме лексической единицы песмышлёпка, относящейся к маленькой девочке: Осподи! Сача-то еще маленька, несмышлёнка, а уж в няньки определили, спихнули с рук-то (СС). Взрослый человек, напротив, является эталоном интеллектуальной и поведенческой нормы, отклонения от которой рождают сравнения с ребенком (ум как у ребенка, глуп как ребенок, вести себя как ребенок, детский лепет, впасть в детство и т. д.). Приобретение (или наличие) «детских» черт в поведении взрослого человека в говорах Среднего Приобья обозначено пгаголом сдетиться 'уподобиться ребенку': Уж таперь сдетился: у его ум, как детский (СРСГ).

Кроме того, представления о названном объекте, реализуемые в формате портрета, включают результаты анализа его оценочной структуры. Оценка того или иного явления определяется содержанием эталона. Стоит отметить, что отступление от принятой нормы в отношении детей не всегда маркируется отрицательно. Так, например, к внешнему виду человека неизменно предъявляются высокие требования, снисходительное отношение к неопрятности, грязи возможно лишь в отношении детей: [Внуку] Грязненький, иди. Садись вот сюда (ВС). Таким образом, в лингвокультурологическом портрете присутствует оценочная составляющая, создающая ценностную картину мира человека.

В параграфе 1.2 «Ребенок в культуре и языке: об основании выбора объекта портретирования» представлен краткий обзор современных этнографических, культурологических, этнолингвистических и собственно лингвистических работ, посвященных ребенку в традиционной культуре.

Параграф 13 описывает этапы создания лингвокультурологического портрета ребенка: определение состава исследуемых единиц, их классификация, выявление культурного компонента значения и лингвокультурологический комментарий.

Так, в параграфе 13.1 «Детское» в диалектном лексиконе» характеризуется материал исследования, определяются принципы его отбора. В зону исследования попадают:

1) лексические единицы, содержащие в словарях помету «детское»: болька 'болячка', боженька 'божья коровка', жига 'о чем-либо горячем, обжигающем', коконька 'яичко', кыка 'кошка', титя 'грудь', баба 'мать отца или матери', попа 'задняя часть тела человека ниже спины' и др.;

2) лексические единицы, в толковании значения которых в словарях имеется указание на компонент значения 'ребенок', 'дети': арда 'дети. То же, что детва, орава, сарынь, челядь', чапыжники 'перен. Дета', уросинка 'капризный ребенок', первачок 'первый ребенок', бутуз 'здоровый, толстый ребенок', седук 'ребенок, который долго не становится на ноги, не начинает ходить' и др.;

3) лексические единицы, в дефиниции которых в скобках помещается уточнение 'о ребенке', 'о детях': здряшной, здряшный 'непутевый, непоседливый, избалованный (о ребенке)', настырный 'непослушный, своевольный (о ребенке)', блудить 'проказничать (о детях)' и др.;

4) лексические единицы, функционирующие в высказываниях, темой которых является ребенок (дети), однако использование таких единиц не закреплено исключительно за сферой «детского». Как правило, данные лексические единицы называют общечеловеческие качества, обозначающие особенности характера, поведения, умственного развития и т. д. Они включаются в исследуемый материал при актуализации в иллюстрации единиц мальчик, внук, детишки и др., например, нежаркий 'с плохим аппетитом, разборчивый в еде': Внук шибко какой-то нежоркий, видно. Стакан молока выпил и говорит: «Больше не хочу, баба» (ВС); недоразвитый 'умственно отсталый': Дена у ей мальчик был недоразвитый, так за ней (матерью) всё ходил тоже (ВС) и др.;

5) лексические единицы, называющие предметный мир, окружающий ребенка: вещи, организующие «детское» пространство, предметы, манифестирующие возрастные изменения ребенка, например, названия детской одежды и обуви: ползунки 'одежда для детей грудного возраста в виде штанишек с лямками и чулок, соединённых вместе', пелёнка / пелёночка 'детская простынка', шептунки 'пинетки'; наименования бытовых предметов: зыбочка 'люлька, колыбель', сидушка 'стул для ребенка', пикулька 'соска', качелька 'коляска для катания детей' и др.;

6) лексические единицы, являющиеся наименованиями детских болезней: родимец 'припадок с судорогами у детей', золотуха 'своеобразное проявление у детей туберкулезной инфекции, сопровождающееся общим истощением, сыпью на теле и т. д.'. Также к данной группе относятся названия болезней, в словарном толковании которых компонент 'дети', 'детское' не актуализирован, но на принадлежность к сфере «детского» указывает иллюстративный материал: урок / урока 'сглаз, порча': Да что лечили? Бабушки с наговорами лечили, от урок детей спасали (СРСГД); испуг 'нервно-психическое расстройство, появившееся в результате испуга': От испуга детей поят -

чертополох, цвет светло-синий (ВС); Шалабольник, он высокий растёт, для детей хорошо от испугу (СРСГ); дергач 'болезнь эпилепсия': Это дергач у малолеток быват (СРСГ) и др.;

7) лексические единицы, номинирующие детские игры и их атрибуты, а также игровые действия: огоньки 'устаревш. Вид детской игры', клетка 'постройка из палочек, дощечек и т. п., домик (в детской игре)', чижики 'детская игра, в которой заостренная короткая палочка загоняется в круг ударами другой палки'; вадить 'в игре искать, ловить; то же, что галить\ салить / осалить 'попасть мячом при игре в салки', крепить 'бить по мячу при игре в лапту'; шлюшка 'кость над копытного сустава, употребляемая для игры', папок 'бита для игры в бабки', терюх 'деревянный мяч для игры'; битник 'тот, кто бросает биту в игре' и др.

Таким образом, диалектный лексикон, относящийся к сфере «детского», дает разноплановые сведения этнографического, культурологического, исторического характера, называет явления материальной и духовной жизни сибирских крестьян, становясь бесценным источником для изучения традиционной культуры.

1.3.2 «Лингвокультурологический комментарий как метод в исследовании «детского» в диалектном лексиконе». Формой интерпретации культурной составляющей является не толкование в традиционном понимании, а лингвокультурологический комментарий, позволяющий показать, «как «вплетается» в языковую семантику создаваемая в ходе интерпретации семантика культурная»4.

Задачей лингвокультурологического комментария в настоящем исследовании является обнаружение и описание культурного компонента значения в семантике лексических единиц, репрезентирующих «детское», условия его реализации в контекстном употреблении.

Составляющими лингвокультурологического комментария являются:

1) анализ дефиниции рассматриваемого слова;

2) контекстный анализ единицы, т. к. «реальное функционирование коннотативного компонента - это его реализация в высказывании или же возникновение в процессе организации коммуникативных струюур»5;

3) анализ внутренней формы слова;

4) привлечение этимологических данных;

5) экспликация экспрессивных, эмоционально-оценочных, стилистических компонентов коннотации описываемых лексических единиц с помощью приема идентификации. На фоне нейтрального эквивалента (идентификатора) фиксируются дополнительные экспрессивные, эмоционально-оценочные характеристики лексемы. Например, суразье мясо «сураз + бран.»; сиротка, сиротинка, сиротиночка «сирота + ласк.»;

4 Ковшова МЛ. Лингюкулыурологический метод во фразеологии : коды культуры М. 2012. С. 160.

Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996. С. 108.

6) привлечение вспомогательных сведений из исследований по истории, культурологии, этнографии и т. д., позволяющее прояснить или дополнить полученные при анализе факты.

Лингвокультурологический комментарий единицы кукла выглядит следующим образом:

Общерусская лексическая единица кукла имеет следующее толкование 'детская игрушка в виде фигурки человека, чаще девочки': Девочка играла да куклу положила резинову туда, болъшу (ПСЯЛ); Наташка завернёт, как куклу таскат (ВС). Анализ дефиниции позволяет утверждать, что кукла принадлежит «детскому» миру, в основном миру девочек (единицы девочка, Наташка в контекстном окружении).

Анализ контекстного окружения единицы кукла позволяет выявить культурный компонент значения данной лексической единицы.

Игра в куклы - это игра девочек, способ половой идентификации ребенка. В игре происходит проигрывание будущей социальной и семейной роли женщины-матери, поэтому она имеет важное социализирующее значение. Исследователи (И.С. Кон, А.Н. Леонтьев, М. Мид, CJI. Новоселова, Э. Эриксон и др.) указывают на то, что главной функцией детских игр является не только развлечение, но и приобщение к миру «взрослой» культуры, своеобразная репетиция «взрослой» жизни. Игра в куклы воспроизводит традиционную модель семьи (В перву очередь это, отец, мать, сошьём, потом ребятишек: мальчиков, девочков (ПСЯЛ)), пространство крестьянского дома, ежедневные ситуации, т. е. путем игры ребенок «присваивает» культуру коллектива.

Кукла является важнейшим составляющим микромира девочки, является ее постоянным спутником: Куклы шили, например, в перву очередь (ПСЯЛ); Ну они купили платьице положили, это всё хорошенько, наладили куколку с ей положили [в гроб] (ПСЯЛ); [Куклы были?] Были, да редко. [Сами делали?] Нет, у меня была кукла. Така вот маленькая, вот така вот. Гачовш така хорошенька была, я её всё время берегла. Берегла, чтобы никуда не делась. Замуж когда вышла, тогда отдала. Отдала ребятишонкам. Така красива кукла была (Том. Пар.).

Кукла в среде сибирских крестьян изготавливалась самостоятельно, руками ребенка, что имеет важное продуцирующее значение (глаголы с продуцирующей семантикой: шить / нашить, набить). В акте созидания ситуативно простраивается будущая жизнь девочки: шитье является одним из основных видов женской деятельности, в создании куклы имитируется рождение человека: Покупных ничё не было [кукол], moda и не делал нихто их нигде. Сами мешки набьём соломой, подушонку каку-нибудь (ВС); Сами шили куклы. С тряпок на платьяв нашьём. А парнишки придут, покидают, орёшь бегашь (ВС); А зилюй в куклы играли. Куклы покупам. Головочки купит мама нам. А это уж тулово сами сои1ьём, платьица сошьём (ВС).

Для игры в куклы релевантной является оппозиция «сделанная своими руками (кукла)» - «купленная (кукла)», которая, с одной стороны, является признаком материального достатка семьи, с другой, указывает на важность

продуцирующих действий в игре: Куклы шили, например, в черву очередь... теперь чего играть-то, куклу купишь да и всё (ПСЯЛ);

В качестве материала для изготовления куклы использовалась солома: Я умею делать куклы из соломы (ВС), кулайки / куланки 'лоскуток, тряпочка, обрезок материала': Воровка была девчонка, вот и сташшила [платок]. Воровата была. Весь на кулаечки извела: на куколки, то на юбку, кофту шила (ВС); Кулайки - мелкие тряпки в куклы играть; Твои кулайки где? Куклу одеть надо; Куланки - это от в куклы играть. Всё так девчонки звали (СРСГ).

Лингвокультурологический комментарий материала позволяет выявить семы 'женский пол', 'будущая жизнь', 'созидание', не входящие в дефиницию лексемы кукла, но присутствующие в коннотативном компоненте значения, что доказывается регулярностью их экспликации. Таким образом, кукла - 'игрушка девочки, с которой связана передача коллективного опыта и подготовка к жизненным ситуациям в будущем, является способом трансляции созидающего начала'.

Вторая глава «Лингвокультурологический портрет ребенка в говорах Среднего Приобья» представляет собой практическую часть исследования.

Параграф 2.1 «Общие (родовые) наименования детей» описывает культурный компонент лексических единиц, называющих детей безотносительно пола и возраста (имена существительные с корнем -реб- и -дет-), которые, как правило, имеют дополнительный экспрессивный компонент, находящий формальное выражение в использовании уменьшительно-ласкательных суффиксов: детишки, детки, деточки, детушки, детюля, детёныш, детёнок, детёночек, ребятёнок, робёночек, ребячишки, ребятуньки, ребятищонки,ребятишоньки,ребятишечки и др.

Традиционный уклад крестьянской жизни, основанный на коллективном бьгговании, обусловил восприятие детей как нечленимого множества, следствием чего являются обозначения, содержащие сему собирательности: детвора, детва, детура. Сема собирательности транслируется также через словообразовательные форманты, например, суффикс -ёжь- (ср. общерус. молодёжь, диал. холостёжь 'неженатые парни'): ребятёжь, суффикс -н-(я): ребятня, детня.

В лексиконе среднеобских говоров присутствуют собирательные наименования детей, не мотивированные с точки зрения современного русского языка: арда (орда), челядь (челядня, чередня), сарынь (сарыни, сарынишки, сарынята, сырында). Однако этимология этих слов указывает на их образную мотивированность: орда — в укр. и блр. орда «беспорядок, шум», др.-рус. орда «стан, кочевье» (Фасмер, 2004, Т. 3: 150). По-видимому, идеи шума, беспорядка, множественности как характерных свойств детей в восприятии взрослых лежат в основе номинации арда (орда) 'дети': Мать-то разоитась с мужикам уж давно. Арда осталась одна; Арда собралась, мешаются, бегают тут (СРСГ); Когда дети бегают, играют что-нибудь: «Ух вы, орда, разбушевались!» (СОС); За ордой наблядывать [наблюдать] надо. Теперь вода, так и гляди, где утонет (СС). Та же идея шума заложена в слове орава 'то же, что арда': Ну, оравы вного у тебя, парень (СРСГ), являющемся ступенью чередования с реветь, а

также возводимом к глаголу орать (Фасмер, 2004, Т. 3: 147). Лексемы челядь, челедня, чередпя (Челядня под окнами всё вырвала (СРСГ); Челядь - маленьких зовут. Челядь наберётся — это ребяты; Всяко зовут: ребятишки и арда и челядь (СРСГ); Ндравится ему, да чередня-то — мелочь; он и боится ехать (СРСГД)) сближаются этимологами с индоевропейским корнем *kuel- со значением «род», «клан», «стая», «толпа» (Черных, 1999, Т. 2: 378-379). Единица сарынь (и ее производные) возводится к др.-русск. сара, cap «матрос» (Фасмер, 2004, Т. 3: 564), возможно, проводится параллель между матросами и толпой озорных детей.

Идея большого количества детей как нерасчлененного множества воплощена в образных, метафорических наименованиях, содержащих в лексическом значении семы множественности и маленького размера. Так, для всех русских говоров продуктивной является модель метафорического переноса «насекомые» > «маленькие дети», например, саранча: Ребятишки называют саранча. Саранча, гыт (СРСГД); Когда собирается много [детей], саранча собралась, гавриками зовут (СОС). Идея маленького роста ребенка в сочетании с семантикой множественности воплощена в лексеме чапыжники 'перен. Дети' (от чапыжник 'частый кустарник'): Восемь женских идут. А за ними чапыжники бегут. Интересно на своих матерёнешек глядеть (СРСГД).

Номинации детей безотносительно пола и возраста содержат семантику собирательности, воплощают идеи малости, стихийности, дикости, озорства, простоты, т. е. характерных черт периода детства.

Параграф 2.2 посвящен возрастной стратификации детей. Малое количество лет, невзрослость являются одним из мотивационных признаков, лежащих в основе наименований детей: малолетка, малыш, малышок, малютка, малыга, малой (малый), малая,маленький 'ребенок, дитя'.

Лексические единицы говоров Среднего Приобья, называющие детей по признаку возраста, можно разделить на несколько групп: 1) новорожденные и младенцы, 2) дети в период между младенческим и подростковым возрастом, 3) подростки.

Номинации ребенка в младенческом возрасте отражают идею наличия некоторых характеристик, присущих младенцу: неумение ходить (ползунок, седук) и говорить (кувя (кува), щелчка, кувяка 'новорожденный, младенец' < от звукоподражания, связанного с плачем младенца; пискулъ, нисколько, воркун), отличный от взрослых способ питания (грудник, грудничок, сосунок), связь с определенными предметами (зыбочный 'имеющий такой возраст, когда лежат в люльке' (от зыбка 'люлька, колыбель'): Я от отца и деда зыбошный остался (СРСГ); пеленишный, пелиношный 'маленький, в том возрасте, когда пеленают': Пеленишная она у меня ешшо была (СС); Я от деда пелиношный, зыбошный остался (СС)) и т. д.

Дети старше младенческого возраста, как правило, получают наименования, содержащие сему 'пол': мальчик, мальчишопка, мальчончишка, мальчишок, парень 'мальчик', парнишка, парнишонка, парнёнка, парнёнок, парнёночек, парнёночка, парнечок, парнянка, парнейчик, парнечек, парнёчек,

парнишечка-, девочка, девчончишка, девчоночка, девчушка. Для детей старше младенческого возраста признак пола становится релевантным. Отчасти это объясняется тем, что дети с раннего возраста вступали в трудовую деятельность, сферы которой делились в соответствии с полом.

Подростковые номинации содержат семантику незаконченности, незавершенности, имеющую формальное выражение в «негативных» аффиксах не-, недо-, например, несовершенный 'несовершеннолетний', недорощенный 'недоросль, тот, кто не достиг совершеннолетия': У нас пять братовей убили, их в сталинску дивизию взяли и враз их убили. У мамы был ещё недорощенный (СС). Народное сознание фиксирует «диссонанс» в развитии подростка, при котором физическое развитие опережает интеллектуальное: И от детства не ушёл, и ума не нашёл (СОС). Сема умственной незрелости заключается в лексической единице недоросток: У меня племянник шестнадцать лет, а ростом совсем малый - недоросток и получается. А другой вытянулся, жердь стал, перерос уж, а ума нет — недоросток тоже (СОС).

Переход во взрослое состояние закреплен в смене номинации на парень для подростков мужского пола, на девка, девушка — для женского.

В наименованиях детей содержится семантика малости, молодости, незавершенности, выражающаяся через внутреннюю форму слова (корень -мац-, приставки не-, недо-, диминутивные суффиксы -шик-, -онк-(-ёнк-), -ок-, -очек-, -очк- (-ёчк-), -ечк-, -ушк- и др.). В основе обозначений детей младенческого возраста зачастую лежит референция с предметами и свойствами, являющимися атрибутивными для этого возрастного этапа.

В параграфе 2.3 «Ребенок в кругу семьи и рода» производится анализ лексических единиц, номинирующих ситуацию появления детей в семье (2.3.1), отражающих семейную иерархию (2.3.2), репрезентирующих семейные «аномалии»: принадлежность детей разным супругам (2.3.3), сиротство (2.3.4), незаконнорожденность (2.3.5).

23.1 «Появление детей в семье». Глаголы, означающие появление детей в семье, транслируют семантику жизни — нажить 'дать жизнь, произвести на свет (о детях)', ноши - носить 'рожать': Раньше детей-то носили помногу (СРСГД); наносить: Ребятишек наносила и от мужа осталась с четырнадцатью детялш (СС); приносить: Как у ей семья-то. Ну чё, жили да жили. Девять душ приносила детей. Сыновья всё больше были (Том. Пар.); брюхо приносить: Двадцать три брюха приносила (мать), четыре сестры осталось (СРСГД), реализуют архетипическую идею сева - насеять, обсеяться: Пошла на детей, своих насеяла (СРСГД); Замуж вышла, вся дитями обсеялась. Шшитай, што всех в войну перебили (Том. Пар.). Ср. та же идея сева, пахоты, земледелия актуализируется в переносном значении слова борона / боронка 'большая семья'.

В параграфе 2.3.2 «Отражение семейных отношений в номинациях детей: семейная иерархия» рассматриваются номинации первого и последнего ребенка, имеющих культурную «отмеченность»: первачок, первенец и последыш, последочек, последня. Первый ребенок в семье являлся значимой фигурой, о чем свидетельствуют номинации большак 'старший сын в семье':

Большак — это старший из ребятишков, из челядни, дорогу так не зовут (СРСГ); болыиуха 'старшая дочь': Большуха на меня похожа', Издесь тожа сто называют: ето, говорят, большуха моя (СРСГ). Функция «старшего» является одной из важнейших в традиционном обществе, это касается и семейной, и общественной иерархии. Восприятие «старшего» как главного закреплено в лексеме головной, являющейся синонимом слова «старший»: Старшим раньше называли в семье. Нас было пять братьев, я первый. Родитель помер. Так вот люди говорили: старший в семье Иван, из семьи, значит, старший, руководит в семье, головной (СС). Лексема головной реализует метафорическую параллель «семья — единый организм», «отец (или старший сын) — голова».

В основе номинаций младшего, последнего ребенка в семье лежат «хлебные» метафоры, создающие представление о зачатии и рождении человека как об изготовлении хлеба. Наименования детей содержат корневую морфему -скреб-, поскрёбыш, заскрёбыш 'последний ребенок в семье' - Последня, дык — заскрёбыш (СРСГД).

Семейная иерархия выражена в названиях старших и младших детей по отношению друг к другу: братка (братька), братан 'старший брат', няня (нянька) 'старшая сестра', сестрёнка 'младшая сестра', братишка 'младший брат' — Старшую сестру ласково няней [звали], младшую — сестрёнкой, брата — братькой, а маленького браташкой (СС).

Идея многодетной крестьянской семьи воплощается в пространственных метафорах, например, лесенка 'о группе человек разного роста, возраста': Она вот за Баткатом [жила], сюда в тридцать лет с детями, как лесенку, троих привела (СОС); В пятнадцать лет отец помер, и я всю котомку взял на себя: нас такая лесенка была (СС).

Параграф 2.3.3 «Семейный статус ребенка: пасынок и падчерица» нацелен на экспликацию культурных представлений о статусе кровного родства в семейной иерархии. Оппозиция «родной» - «неродной» является частным случаем универсальной оппозиции «свой» — «чужой», по которой все, что не «свое», «не вместе» - отчуждается6, что ведет к формированию стереотипа о пасынке и падчерице как несправедливо притесняемых, обижаемых. В культурном компоненте значения этих слов присутствует сема отчуждения. Ср. образование переносного значения: пасынок 'лишний боковой побег растений, подлежащий удалению'.

2.3.4 «Семейный статус ребенка: сирота». Восприятие сироты и сиротства в традиционной культуре реализуется в комплексе сем ('одиночество', 'чуждость', 'работа', 'бедность', 'горе'), содержащихся в коннотативном компоненте значения слова сирота и его синонимов {детдомовский, детдамовый, детдомовка), а также лексических единиц, репрезентирующих понятие сиротства (остаться, жить, расти в сиротстве, остаться от отца /матери).

6 Серебренникова А.Н. Диалектное слово с семантикой «свойственности» - «чуждости» (тшгво культурологический аспект) : дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2004. С. 137.

Центральное положение в коннотативном компоненте значения лексической единицы сирота (и ее синонимов) занимает сема 'одиночество', на основе которой развиваются оттенки значения: сирота 'человек, оставшийся без родных, близких' — У меня было от той жены двое детей и у Ариши двое. Бее погибли... Остались мы сыроты (СС).

Формальным средством реализации семы 'чуждость' на словообразовательном уровне является семантика форманта при- 'присоединение (части к целому)' в слове приплеть 'сирота', указывающая на положение сироты как «чуждого», «инородного» элемента: Семья больша была, нас человек, детей столько. И приплети были, сироты (Том. Зыр.).

Сема 'горе' объективируется в контекстном окружении лексемы сирота посредством лексемы горемыка 'человек, испытывающий горе, бедствия, неудачник', прилагательного горемычный: Ну как не называют, называют, ну какой-нибудь сиротинка, так что вот говорят горемычный. Горький горемыка называют один который живёт, судьбы нету (ВС).

2.3.5 «Семейный статус ребенка: сураз». Реакцией языка на нарушение культурной нормы, согласно которой ребенок должен быть рождён в полной семье, иметь обоих родителей, становится ряд единиц, называющий детей, родившихся вне брака: сураз, у раз, суразок, суразка, суразёнок, суразюшка, суразье мясо. Сема 'незаконность' воплощается во внутренней форме лексических единиц незаконный, незаконник, беззаконница. В противовес «закону» внебрачный ребенок имеет только мать (девий сын/девья дочь).

Лексические единицы, называющие незаконнорожденного ребенка {блудник) и его мать (блудня) или ситуацию внебрачного рождения {сблудить), реализуют сему 'блуд': Ведь молода женщина, вот и сблудит, ребёночка принесет. А ребёночек - суразёнок... И её зовут блудня (СС); Блудник -незаконник (СС).

Наименование матери внебрачного ребенка сур<рница содержит сему 'позор', объективируемую в метаязыковых размышления диалекгоносителей: Суразница — это позорно слово. Женщина незаконно родила себе ребёнка без мужа (СС).

Случайность, незапланированность рождения незаконного ребенка, сема 'неожиданная находка' выражена производными от глагола найти: найдёныш / найденный: А то говорят, найдёныш, неизвестно от кого родила (СРСГД); Найдённый ребёнок (СРСГД).

Наименования, образованные от названий локусов предполагаемого зачатия или рождения внебрачного ребенка, подкрапивник, подкрапивница, крапивник содержат семантику чуждости. Крапива, сорная трава, растущая стихийно, без человеческого участия, во вред его деятельности, становится знаком «чужого», «неприсвоенного» пространства (в противопоставлении дому, т. е. «своему», обжитому, окультуренному пространству): Крапивник, или сураз. Раньше был позор, стыд, счас нету его... [Почему так зовут?] - В крапиве, на улице нашли его [ребёнка], не дома (СОС).

Параграф 2.4 «Внешний облик ребёнка». Номинации детей содержат в себе семантику малости, являющуюся основанием метафорического переноса:

крошка, цыплёнок и т. п. Составляющей семантики 'маленький размер' является сема 'маленький рост': сморчок 'о человеке маленького роста и ребенке', недоросток 'о человеке низкого роста или ребенке'. Отступление от нормы «ребенок - низкий рост» выражено в семантике экспрессивов, например, кобыла 'перен. О рослой, очень высокой девочке-подростке': Здорова така кобыла под самый потолок, высока шибко (ПСЯЛ), дуботол 'неодобр. Высокий человек': Дуботол такой немаленький, пятнадцать лет (СС).

Народное представление о внешности человека неразрывно связано с понятием здоровья, наличия физических сил, аппетита, поэтому в диалектном лексиконе присутствует группа слов, называющих упитанного ребенка. Стоит отметить, что сема 'полный, толстый' часто сочетается с семой 'здоровый', следствием чего является положительная оценка, например, бутуз 'ласк. Здоровый, толстый ребенок': Бутуз Вова (ВС); сбитень/сбитенек 'здоровый, упитанный ребенок': Про детей тоже говорят: «У, как сбит, крепкий, как битюг сбитый. Сбитень, значит» (СОС); Не у кажного же дети таки! У Горбуновых, как сбитеньки (СОС); кругляш 'здоровый, полный, с округлыми формами': Вася зимой у меня кругляш был (СОС).

В параграфе 2.5 «Языковая и культурная семантика артефактов в сфере «детского» анализируется культурный компонент значения единиц, называющих вещный мир детства. Предметы «детского» мира имеют высокий семиотический статус и способны выступать в качестве маркеров возрастного этапа, в т. ч. через референцию с «одеждой» младенца — с пелёнок 'с раннего детства': Одного рошшу, аетогос пелёнок взяли, и здесь он у меня учится (ВС); выступать знаком возрастного перехода: Девки в станинах раньше хстщёвых ходили, а как в замуж выходит — юбку надеват. Говорили, если в замуж хочешь, в юбку вскочешь. Ребяты без штанов ходили, пока не женятся, в длинных холщёвых рубахах. А к невесте в штанах уж идёт, так и надо было (Том. Асин.); маркировать оппозицию «детское» — «взрослое»: Штанишишки, чулочишки - это всё детское. Маленькие. У взрослого — штаны да чулки (СС).

В параграфе 2.5.1 выявляется культурный компонент значения лексических единиц, называющих детскую колыбель (зыбка / зыбочка, люлька, колыбёлочка, кулыбелька, колыбелка / колыбелочка, колыбалка, качка, кровать / кроватка, очунь, болтушка, койка / коечка). Контекстное окружение этих единиц объективирует семы 'качание', 'рост', 'защита'. Кроме того, будучи принадлежностью мира артефактов, зыбка становится маркером напредметных величин (возраста - зыбочный 'имеющий такой возраст, когда лежат в люльке': Я от отца и деда зыбошный остался (СРСГ), экономического благосостояния владельцев: Кто богатый — на пружине зыбка, кто бедный — на очепе (СРСГ)).

Параграф 2.6 «Детское» в языковой и культурной семантике пищи». Еда, пища и способы ее приготовления являются одной из важнейших сфер в жизни человека, частью национальной культуры, следовательно, наполняются особым культурным содержанием.

Молоко как первая пища является знаком малого, но необходимого, например, ребятишкам на молочишко 'шутл. Немного, самое необходимое': А

после пенсии скота было поработать ешо маленько, ребятишкам на молочишко, - хватанула болесь (ВС).

С точки зрения культурных представлений, этапом в развит™ ребенка становится способность употреблять твердую пищу. Переход ребенка сгг материнского молока к твердой пище (прежде всего, к хлебу) имеет важное символическое значение, что отражено в диалектной единице папа (папенька)2 'Устаревш. Дет. Хлеб': Раньше папа - это хлеб обыкновенный, а отца звали тятя; Уросит, не хочет в баню идти. Не кричи, не уроси, папы дам, ешь (СРСГ); Маленькие ребятишки говорили: «Отломи мне папу» (ПССГ); А отца звали тятя, тятенька. А хлеб звали папенька (СС).

Таким образом, пищевая традиция народной культуры, получая вербальное воплощение в языке, становится одним из способов закрепления культурно значимой информации в памяти коллектива.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются перспективы дальнейшей работы.

Проведенное исследование показало культуроспецифический характер единиц с семантикой «детского» и позволило выявить систему представлений о ребенке, объективированную в лексиконе говоров Среднего Приобья. Их экспликация произведена в ходе лингвокультурологического комментария к лексическим единицам с семантикой «детского».

К перспективам исследования относится детальное изучение таких составляющих лингвокультурологического портрета ребенка, как детские игры и болезни, особенности характера и поведения и др.

Плодотворным также видится описание других сущностных для традиционной культуры явлений, объектов согласно предложенной в настоящем исследовании концепции лингвокультурологического портрета.

Работы, опубликованные по теме диссертации

Статьи в журналах, включенных в Перечень ведущих рецензируемых научных изданий, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации для опубликования основных научных результатов диссертаций:

1. Угрюмова М.М. Константы народной культуры в языковом воплощении представлений о ребенке (на материале говоров Среднего Приобья) / М.М. Угрюмова // Вестник Томского государственного университета. - 2012. - № 359. -С. 25-27.-0,45 пл.

2. Угрюмова М.М. Ребенок и детство в сибирских старожильческих говорах (лингвокультурологический портрет) / М.М. Угрюмова // Вестник Томского государственного университета. - 2013. - № 369. - С. 38-40. - 0,4 пл.

3. Угрюмова М.М. Возраст ребенка в номинативных единицах: лингвокультурологический аспект (на материале говоров Среднего Приобья) / М.М. Угрюмова // Вестник Томского государственного университета. - 2014. -№ 384. - С. 37—41. — 0,6 пл.

Публикации в других научных изданиях:

4. Угрюмова ММ. «Детство» в среднеобских словарях (лингвокультурологический аспект) / М.М. Угрюмова // Коммуникативные аспекты языка и культуры : сб. материалов VIII Международной научно-праюгической конференции студентов и молодых ученых : в 2 ч. / гл. ред. С.А. Песоцкая. - Томск : Изд-во Том. политех, ун-та, 2008. - Ч. 1. - С. 200-201. - 0,1 пл.

5. Угрюмова М.М. «Детство» и все признаки детского в среднеобских словарях / М.М. Угрюмова // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения : материалы IX Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых (18-19 апреля 2008 г.) / под ред. A.A. Казакова. -Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2008. - С. 108-112. - 0,23 п.л.

6. Угрюмова М.М. Образ ребенка в сознании носителя традиционной культуры (лингвокультурологический аспект) / М.М. Угрюмова // Студент и научно-технический прогресс : Языкознание : материалы XLVII Международной научной студенческой конференции / Новосиб. гос. ун-т. - Новосибирск, 2009. -С. 11-12.-0,1 п_л.

7. Угрюмова М.М. Представление о ребенке в традиционной культуре / М.М. Угрюмова // Образование, наука, инновации - вклад молодых исследователей : материалы IV (XXXIV) Международной научно-практической конференции / Кемеров. гос. ун-т. - Кемерово : ИНТ, 2009. - Вып. 10, т. 1. -С. 443-445.-0,1 пл.

8. Угрюмова М.М. Портрет ребенка в сознании носителя традиционной культуры (лингвокультурологический аспект) / М.М. Угрюмова // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения : материалы X Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых (17 апреля 2009 г.) / под ред. A.A. Казакова. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 2009. - С. 210-213. - 0,2 пл.

9. Угрюмова М.М. Лингвокультурологический портрет как жанр лингвистического описания / М.М. Угрюмова // Актуальные проблемы литературоведения и лингвистики : материалы конференции молодых ученых (2 апреля 2010 г.) / под ред. A.A. Казакова ; Том. гос. ун-т. - Томск, 2010. -Вып. 11. - С. 248-251. - 0,17 пл.

10. Угрюмова М.М. Семейный статус ребенка: «аномалии» в зеркале языка (лингвокультурологический аспект) / М.М. Угрюмова // Язык и мировая культура: взгляд молодых исследователей : материалы XI Всероссийской научно-практической конференции / под ред. H.A. Качалова. - Томск : Изд-во Том. политех, ун-та, 2011. - Ч. 1. - С.186-191. - 0,34 пл.

11. Угрюмова М.М. «Свой» и «чужой» ребенок: семейные «аномалии» в зеркале языка / М.М. Угрюмова // Актуальные проблемы литературоведения и лингвистики : материалы конференции молодых ученых (1 апреля 2011 г.) 1 под ред. A.A. Казакова ; Том. гос. ун-т. - Томск, 2011. - Вып. 12. - С. 282-287. - 0,3 пл.

12. Угрюмова М.М. Нормативный образ ребенка в диалектном лексиконе / М.М. Угрюмова // Традиции и инновации в филологии XXI века: взгляд молодых ученых : материалы Всероссийской молодежной конференции

(23-25 августа 2012 г.) / отв. ред. Т.А. Демешкина. - Томск : Изд-во Том. ун-та, 2012.-С. 537-541.-0,33 пл.

13. Угрюмова М.М. Лингвокультурологический портрет ребенка в сибирских старожильческих говорах / М.М. Угрюмова // Филология и лингвистика: современные тренды и перспективы исследования : VI Международная заочная научно-практическая конференция : сб. материалов конференции (30 июня 2012 г.). - Краснодар, 2012.-С. 119-124.-0,4 пл.

14. Угрюмова М.М. Роль атрибутивной лексики в языковой репрезентации представлений о ребенке (на материале сибирских говоров) / М.М. Угрюмова // Язык и мировая культура: взгляд молодых исследователей : материалы XII Всероссийской научно-практической конференции. - Томск : Изд-во Том. политех, ун-та, 2012. - С. 177-181. - 0,25 пл.

15. Угрюмова М.М. Номинации внебрачного ребенка в говорах Среднего Приобья: лингвокультурологический аспект [Электронный ресурс] / М.М. Угрюмова // ЛОМОНОСОВ - 2012 : материалы Международного молодежного научного форума / отв. ред. А.И. Андреев [и др.]. - Электрон, дан. - М.: МАКС Пресс, 2012. - 1 CD-ROM. - 0,1 пл.

16. Угрюмова М.М. Сирота в говорах Среднего Приобья: бытовые и бытийные смыслы (лингвокультурологический аспект) / М.М. Угрюмова // Молодой ученый.-2013.-№ 11.-С. 833-836. - 0,4 пл.

17. Угрюмова М.М. Колыбель в лексике сибирских говоров (лингвокультурологический аспект) / М.М. Угрюмова // Наука. Технологии. Инновации : материалы всероссийской научной конференции молодых учёных : в 10 ч. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. тех. ун-та, 2013. - Ч. 10. - С. 133— 137.-0,2 пл.

Подписано в печать 30.09.2014 г. Формат А4/2. Р изография . л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 10/09-14 Отпечатано в ООО «Позитив-НБ» 634050 г. Томск, пр. Ленина 34а