автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Лингвосемиотика английской сказки

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лингвосемиотика английской сказки"

На правах рукописи

ПЛАХОВА Ольга Александровна

ЛИНГВОСЕМИОТИКА АНГЛИЙСКОЙ СКАЗКИ: ЖАНРОВОЕ ПРОСТРАНСТВО, ЗНАКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ, ДИСКУРСИВНАЯ АКТУАЛИЗАЦИЯ

Специальность 10. 02. 04 - Германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

05 СЕН 2013

Волгоград 2013

005532527

Работа выполнена в Федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный университет»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Астафурова Татьяна Николаевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Артемова Анна Федоровна ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет», профессор кафедры теории и практики перевода

доктор филологических наук, профессор Ивушкина Татьяна Александровна ФГБОУ ВПО «Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России», профессор кафедры английского языка № 3

доктор филологических наук, профессор Карает Владимир Ильич ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный социально-педагогический университет», заведующий кафедрой английской филологии

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Ивановский государственный

университет»

Защита диссертации состоится «11» октября 2013 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета Д 212.029.05, созданного на базе ФГАОУ ВПО «Волгоградский государственный университет», по адресу: 400062, г. Волгоград, проспект Университетский, 100, ауд. 4-01 А.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного университета.

Автореферат разослан »<£¿^£¿¿£¿21-2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Косова Марина Владимировна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена лингвосемиотическому описанию в англоязычном сказочном дискурсе вторичного мира чудесного и изучению концептуализации мифологических представлений, составляющих его содержание.

Актуальность темы определяется рядом обстоятельств.

Во-первых, несмотря на активное развитие в языкознании лингвосемио-тического направления, в рамках которого характеризуется динамика знакового оформления концептосферы англосаксонского этноса (И. Ф. Янушкевич) и осуществляется синхроническая дескрипция отдельных сфер европейской культуры, репрезентированных в разных видах институционального дискурса (С. В. Воробьева, С. В. Захаров, А. Ю. Земскова, Е. А. Самохина, Ю. В. Реймер и др.), исследования сказочного дискурса в лингвосемиотическом аспекте представлены в единичных работах (Н. А. Акименко, Н. В. Щурик).

Во-вторых, в сказочном дискурсе остается неизученной вербально-знаковая репрезентация чуда (чудесного) как конституента сказочности; не в полной мере описаны онтологическая природа и структура чудесного, его концептуализация в народном художественном сознании.

В-третьих, отсутствует комплексная дескрипция мира чудесного, участвующего в реализации в сказочном дискурсе оппозиций «профанный уэ сакральный» и «свой Ув чужой». Видится необходимой целостная лингвосемиотическая характеристика вторичного мира чудесного как единства хронотопического, субъектного, процессного, объектного и инструментального компонентов.

Предпринятые исследования сказочного дискурса решают задачи частного характера, связанные с изучешгем отдельных концептов, прецедентных фреймов и сценариев, гендерных стереотипов, базовых сказочных образов, структурирующих фрагменты британского и русского лингвокулыурного пространства, сказочного тезауруса, а также задачи, связанные с лексико-грамматическим анализом структуры сказочных текстов и особенностями сказочного текстообразования (Е. И. Алещенко, О. Ю. Кириллова, О. А. Кирияк, Ю. В. Мамонова, Н. Н. Сафина, А. В. Смирнов, Е. С. Солодова, А. О. Тананыхина, Е. В. Ткачик, Ю. М. Чуликов и др.). Результаты научного осмысления частных аспектов чуда (чудесного) отражены в немногочисленных публикациях (Е. М. Абышева, Е. Л. Березович, О. И. Зворыгина, Е. С. Мигрова, Ж. Кормина, С. Е. Никитина, В. Н. Топоров и др.).

Перечисленные выше факторы определяют междисциплинарный характер диссертации, предполагающий ее выполнение в парадигме лингвосемиотики, лин-гвокультурологии, этнолингвистики и когнитивной лингвистики.

Объектом настоящего исследования является вторичный мир чудесного в англоязычном сказочном дискурсе, объективированный в хронотопическом культурном коде, системе знаков мифологических персонажей и производимых ими магических действий, направленных на «реальный» мир (природу и человека).

В качестве предмета изучения избран лингвосемиотический модус существования чудесного в англоязычном сказочном дискурсе и концептуализация в этническом сознании мифологических представлений, составляющих содержание категории чудесного.

В работе выдвинута следующая гипотеза:

Сложившиеся на Британских островах социокультурные условия бытования английской народной сказки как ядра сказочного дискурса (разрушение крестьянского уклада жизни под влиянием технического прогресса, пуританство, сравнительно поздняя запись сказочных текстов, активное изменение исходного сказочного материала составителями сборников) обусловили ослабление установки на вымысел и функции развлекательности сказки, которое компенсировалось реализацией чудесного и в центральной, и в периферийных областях англоязычного сказочного дискурса. Чудесное получает регулярное лин-гвосемиотическое выражение в системе знаковых средств — обозначений хронотопа сверхъестественного бытия, его субъектов и производимых ими действий. В онтологическом отношении чудесное есть результат эстетического преобразования категории сверхъестественного, которое состоит в ценностном осмыслении вторичного ирреального мира, противостоящего в народном художественном сознании миру объективной действительности.

Цель исследования заключается в лингвосемиотическом описании вторичного мира, порождаемого в англоязычном сказочном дискурсе категорией чудесного, с выходом на структуры народного художественного сознания, в которых аккумулирована информация о системе сверхъестественных персонажей как центральном элементе чудесного.

В соответствии с поставленной целью сформулированы следующие задачи:

1) охарактеризовать социокультурные условия бытования английской народной сказки как жанра, составляющего ядро сказочного дискурса; систематизировать основные источники мифологических представлений и исследовать роль вариантов сказочных текстов в их экспликации;

2) выделить основные и второстепенные параметры категории чудесного и верифицировать их на материале лексикографических справочников английского языка; обосновать онтологический статус категории чудесного и изучить формы ее манифестации в сказочном дискурсе;

3) описать средства лингвосемиотического оформления категории чудесного в англоязычном сказочном дискурсе и выявить их роль в семиозисе представлений о сверхъестественном;

4) определить лингвосемиотические компоненты, структурирующие вторичный мир чудесного; изучить особенности вербально-знаковой манифестации хронотопических характеристик чудесного, включая способы перехода из мира «реального» (профанного) в мир сверхъестественного (сакрального);

5) разработать классификацию мифологических персонажей, основываясь на наборе дифференциальных признаков, и установить специфику английского демонария в ходе изучения этимологических и лексикографических данных о вербальных знаках, номинирующих данную сферу; проанализировать лингво-семиотическую фиксацию многообразных проявлений магической деятельности субъектов чудесного;

6) охарактеризовать структуру и содержание мифологического концепта (мифоконцепта) как разновидности лингвокультурного концепта; произвести моделирование фреймовой структуры мифоконцепта и мифологической концеп-

тосферы; проследить динамику отдельных мифологических концептов в народном художественном сознании, которая отражается в системе лингвосемиотиче-ских средств, соотносимых с центральными и периферийными персонажами данных концептов.

Материал исследования составляет корпус из 482 текстов сказочной (волшебные, бытовые сказки, небылицы) и несказочной прозы (легенды, бы-лички, предания) из 36 классических и современных собраний сказок и легенд, изданных в Х1Х-ХХвв. (составители С. Баринг-Гоулд, К. Бриггз, Дж. Джейкобе, Дж. Риордан, Ф. Э. Стил, Э. С. Хартленд и т. д.), общим объемом 8 823 страницы (552 п.л.). В основе отбора материала исследования лежат требования к изданиям памятников народного творчества, сформулированные В. Я. Проппом. К ним в настоящей работе отнесены время издания сборника; его общеизвестность (частота цитирования); информация о степени литературной обработки сказок составителями; наличие ссылок на первоисточники, сопроводительной статьи и комментариев к текстам сказок.

В диссертации применен диахронический подход к изучению лингвосе-миотического оформления мира чудесного вследствие обращения к жанрам, отличающимся хронологической закрепленностью (былички - сказки - легенды и предания). Учет фактора относительной хронологии объясняется невозможностью точной датировки произведений народного творчества. Былички определяются как достоверные, с народной точки зрения, устные рассказы о нечистой силе - духах и хозяевах природных стихий - и столкновении человека с ними. Будучи по сравнению со сказкой более древним жанром, былички с отмиранием древних народных верований могут превращаться в сказки (В. М. Найдьпп). К сказкам относят «устные рассказы, бытующие в народе с целью развлечения, имеющие содержанием необычные в бытовом смысле события ... и отличающиеся специальным композиционно-стилистическим построением» (А. И. Никифоров). Легенды видятся хронологически более поздним жанром по отношению к сказке, сохраняют с ней тесную связь и являются во многих случаях результатом «переработки и переосмысления сказок». Легенда есть «прозаический художественный рассказ, обращающийся в народе, содержание которого прямо или косвенно связано с господствующей религией» (В. Я. Пропп). Они, как правило, характеризуются христианскими мотивами и объединяются «наличием в них элементов чудесного, фантастического, но воспринимаемого как достоверное, происходившее на границе исторического и мифологического времени или в историческое время» (Г. А. Левинтон). Под преданиями понимают «рассказы о жизни, ставшей историей»; в них содержится «не история как таковая, а народные представления об истории» (И. А. Голованов). В преданиях возможен элемент чудесного, и их отдельные разновидности (повествования о происхождении растений, животных, объектов рельефа, топонимов и др.) в большинстве случаев относятся к легендам (Г. А. Левинтон).

Анализу подверглись произведения, в которых наблюдается языковая, дискурсивная и семиотическая фиксация архаического народного мировоззрения. В результате сплошной выборки выделено 4508 словоупотреблений имен нарицательных и собственных мифологических существ и 4787 языковых знаков

разной сложности (слов, словосочетаний, предложений, сверхфразовых единств), в которых репрезентированы свойства и функции субъектов чудесного, хроното-пические характеристики их существования, виды, объекты и инструментарий магической деятельности.

Теоретическую и методологическую основу исследования составляют труды зарубежных и отечественных исследователей в области:

- теории текста и дискурса (Н. Д. Арутюнова, В. И. Карасик, В. В. Красных, Е. С. Кубрякова, Г.Н.Манаенко, A.B. Олянич, Ю.Е.Прохоров, Е.И.Шейгал, Ch.Barker, T.A.vanDijk, N.Fairclough, D.Galasinski, J.P.Gee, ¿Habermas, M. Jorgensen, L. J. Phillips, M. W. Stubbs, J. Sherzer), включая работы, посвященные художественному, фикциональному и сказочному дискурсам (Н. А. Акименко, Ж.Женнет, О.Ю.Кириллова, Ю.В.Мамонова, H.Н.Миронова, Е.С.Пугай, М. Риффатер, С. А. Скороходько, И. С. Соборная, Р. В. Черкасов, Ю. М. Шилков);

- семиотики и лингвосемиотики (Н. Ф. Алефиренко, Т. Н. Астафурова, Р. Барт, Э. Бенвенист, Вяч. Вс. Иванов, А. В. Кравченко, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, Н.Б.Мечковская, Ч.У.Моррис, А.В.Олянич, Г.Г.Почепцов, Ю.С.Степанов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский, Е. И. Шейгал, У. Эко, И. Ф. Янушкевич);

- этнолингвистики и лингвокулыпурологии (Л. Вайсгербер, Е. М. Верещагин,

B. В. Воробьев, К. А. Добрикова, Вяч. Вс. Иванов, В. Г. Костомаров, С. А. Кошарная, Н. А. Криничная, В. А. Маслова, Т. А. Михайлова, С. Ю. Неклюдов, С. Е. Никитина,

C. А. Питана, Э. Сепир, С. М. Толстая, Н. И. Толстой, В. Н. Топоров, Т. В. Топорова, Б. Уорф, А. Т. Хроленко, В. Gliwa, A. Hall);

- фольклористики и лингвофолъклористики (В. П. Аникин, Д. И. Антонов, H. М. Ведерникова, М. А. Венгранович, А. Н. Веселовский, 3. И. Власова, H. М. Герасимова, И. А. Голованов, В. Е. Гусев, Н. И. Кравцов, Е. М. Мелетинский, С.Ю.Неклюдов, И.А.Осовецкий, В.Я.Пропп, Б.Н.Путилов, И.А.Разумова, Т. М. Садалова, М. А. Сердюк, Л. В. Федотова, А. Т. Хроленко, S. О. Addy, S. Baring Gould, К. Beckson, В. Bettleheim, К. Briggs, Ch. S. Bume, L. Dégh, W. H. Desmonde, R. M. Dorson, A. Dundes, G. L. Gomme, A. Ganz, D. Haase, W. Henderson, J. Jacobs, M. Lüthi, J. Ritson, W. Sikes, J. Simpson, F. L. Utley, M. Wolfenstein);

- когнитологии, когнитивной лингвистики и когнитивной семантики (Н. Ф. Алефиренко, А. П. Бабушкин, H. Н. Болдырев, С. Г. Воркачев, М. Джонсон, А. А. Залевская, Е. Ю. Ильинова, В. И. Карасик, И. В. Кононова, Е. С. Кубрякова, Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Д. С. Лихачев, В. А. Маслова, М. В. Пименова,

C. А. Питана, 3. Д. Попова, Ю. Е. Прохоров, Е. В. Рахилина, Э. Рош, Г. Г. Слышкин, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин, Е. Е. Стефанский, В. Н. Телия, Р. Boyer, W. F. Brewer, S. Carey, A. Cienki, H. Cmse, L. M. Cutrer, H. Cuyckens, T. A. van Dijk, P. DiMaggio, V. Evans, G. Fauconnier, D. Geeraerts, J. Grzega, L. A. Hirschfeld, M. Israel, P. N Лohnson-Laird, P. Koch, J. Mcintosh, D. Merlin, C. Ramble, E. S. Spelke,

D. Sperber, P. Stekauer, W. Teubert, M. Turner, S. Vosniadou);

- теории фреймов (M. Минский, Ж. В. Никонова, У. Чейф, Т. A. van Dijk, Ch. Fillmore).

Дескрипция сущности категории чудесного базируется на исследованиях:

- в области культурологии и философии мифа (Р. Барт, С. П. Боброва, Л. Н. Виноградова, Ж.Дюмезиль, Г.В.Зубко, Э.Кассирер, А.Е.Капишин,

Д. П. Козолупенко, А. Ф. Косарев, JI. Леви-Брюль, К. Леви-Строс, М. К. Мамардашвили, Е. М. Мелетинский, А. А. Потебня, Л. А. Софронова, Э. Б. Тайлор, С. А. Токарев, П. Труссон, М. Турнье, В. Д. Шинкаренко, Дж. Фрэзер, М. Элиаде, Ch. Bourgault du Coudray, J. F. Campbell, E. Clodd, J. B. Deane, M Gibson, N. Howe, A. Lang, P. J. Stewart);

- категории эстетического и ее частных категорий в эстетике и философии (Е. В. Белогубова, Э. Бёрк, Т. Бинкли, Ю. Б. Борев, В. В. Бычков, Н. Гартман, М. Дюфрен, Б. Кроне, Р. А. Куренкова, С. А. Лишаев, Н. М. Луценко, Я. Мукаржовский, И. А. Статкевич, П. Ф. Чередник, Т. М. Шатунова, Г. Шлет, У. Эко, В. П. Эфроимсон);

- категорий чудесного и фантастического в лингвистике, философии, эстетике, литературоведении, культурологии и богословии (Я. Э. Голосовкер, ЖакЛеГофф, О.Н.Тройская, О. И. Зворыгина, Е.Ю.Ильинова, E.H.Ковтун, С.А.Лузина, К.С.Льюис, А.Мень, А.Ю.Нестеров, И.П.Смирнов, Ц.Тодоров, Дж. Р. Р. Толкиен).

В соответствии со спецификой объекта исследования в работе используется комплекс методов:

- методы анализа, синтеза, обобщения, систематизации;

- описательный и интерпретационный методы;

- метод семиотического анализа, позволяющий выявить специфику вербально-знакового пространства чудесного в англоязычном сказочном дискурсе;

- метод лингвокультурологического комментария, демонстрирующий аккумуляцию языковыми знаками общечеловеческих и национальных культурных феноменов;

- метод когнитивной интерпретации, способствующий изучению структурно-содержательных характеристик концептов в английской мифологической концептосфере;

- метод когнитивного моделирования, используемый в процессе создания фреймов мифологических концептов и структурирования мифологической кон-цептосферы;

- метод сравнительно-типологического анализа, устанавливающий одно-порядковые явления в европейских (кельтской, германо-скандинавской, античной) и английской мифологических системах, с разной степенью отчетливости актуализированные в англоязычном сказочном дискурсе;

- метод сопоставительного анализа, имеющий целью уточнение полученных данных по авторитетным лексикографическим источникам;

- метод количественных подсчетов данных, призванный осуществить количественную обработку фактологического материала.

В работе также применены методы дефиниционного, компонентного, этимологического, контекстуально-ситуативного, дискурсивного и трансформационного анализа.

Научная новизна реферируемой работы состоит в определении лингвосе-миотической природы категории чудесного в англоязычном сказочном дискурсе посредством установления характера отношений между категориями чудесного, сверхъестественного и эстетического; систематизации основных и второстепен-

ных параметров категории чудесного, получивших верификацию на материале лексикографических источников; выявлении форм манифестации чудесного в сказочном дискурсе; описании лингвосемиотического пространства чудесного в англоязычном сказочном дискурсе с учетом типа отношения, в который вовлечены знаки; структурировании вторичного мира чудесного на базе лингвосемиотиче-ских компонентов с последующей дескрипцией каждого компонента; моделировании и анализе структурно-содержательных характеристик английской мифологической концептосферы как совокупности мифоконцептов, скрепленных набором прототипических признаков; установлении динамики отдельных мифологических концептов англоязычного сказочного дискурса; разработке обобщенной модели фрейма мифологического концепта, включающей признаки, составляющие необходимый содержательный минимум концептов.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит определенный вклад в развитие лингвокультурологии, лингвосемиотики и когнитивной лингвистики, характеризуя вербально-знаковый модус существования вторичного мира чудесного в англоязычном сказочном дискурсе и особенности концептуализации базовых знаний о сверхъестественном в народном художественном сознании. Теоретически значимыми видятся постановка и решение проблем, связанных с онтологическим статусом категории чудесного, формами ее манифестации в сказочном дискурсе, характером семиозиса чудесного в сказочной картине мира и динамикой отдельных концептов в сказочном дискурсе. Ценным в теоретическом отношении допустимо считать опыт моделирования мифологических ментальных структур разной степени сложности, учитывающий специфику их лингво-семиотической фиксации в англоязычном сказочном дискурсе.

Практическая значимость диссертации связана с возможностью использования ее результатов и выводов при чтении вузовских курсов лингвосемиотики, лингвокультурологии, этнолингвистики, когнитивной лингвистики, лингвофольклористики; при разработке спецкурсов по теории текста и теории дискурса, интерпретации художественного произведения, межкультурной коммуникации; при подготовке учебников и учебных пособий по названным курсам. Фактологический материал может представлять интерес для лексикографической работы при создании толковых и мифологических словарей.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Объективные законы развития сказки как фольклорного жанра (миф -сказка - легенда) и сложившиеся на Британских островах социокультурные условия бытования английской народной сказки оказали влияние на модификацию ее канонических жанровых признаков. Отклонения от жанрового канона сказки наблюдаются в большей определенности пространственно-временных координат в традиционных сказочных формулах; в относительно свободной композиционной структуре произведения; во включении реальных исторических лиц и мифологических существ в систему сказочных персонажей; в индивидуализации образов рассказчика и персонажей.

2. Существенное ослабление параметра хронотопической неопределенности категории сказочности компенсируется в англоязычном сказочном дискурсе усилением роли чуда (чудесного), которое не коррелирует с дискурсивным признаком

фантастичности (недостоверности, установки на вымысел). Наличие в структуре чудесного эстетической составляющей порождает эстетичность как конститутивный признак сказочного дискурса. Чудесное есть философская категория, к сущностным параметрам которой относятся сверхъестественность явления, нарушение известных законов природы, однократность, необъяснимость, необычность, характеризующие онтологическую, феноменологическую, гносеологическую, психологическую и аффективную стороны категории. Осмысление чудесного как удивительного по красоте выступает в качестве второстепенного параметра и фиксируется в производных значениях лексем, номинирующих данную категорию. Сакральный характер чудесного манифестируется в сказочном дискурсе в ситуации взаимодействия «реального» и сверхъестественного миров посредством обозначений важнейших христианских реалий, культово-обрядового инвентаря, религиозных обрядовых действий и действий Верховного существа в мире.

3. В онтологическом отношении чудесное - результат взаимодействия категорий сверхъестественного и эстетического, которое заключается в преломлении системы архаических взглядов на мироустройство через призму эмоцио-налыю-оценочного осмысления свойств объектов и явлений действительности и осознания их позитивной или негативной общечеловеческой значимости. В сказочном дискурсе чудесное распространяется на феномены сверхъестественного характера, сигнализирующие о существовании особого ирреального бытия, характеристиками которого выступают необычность и непознаваемость. Эстетическую компоненту категории чудесного формируют выработанные народным коллективом представления о прекрасном, возвышенном, трагическом, безобразном, ужасном и комическом.

4. Лингвосемиотическое пространство чудесного в англоязычном сказочном дискурсе организуется посредством широкого спектра знаков (вербальных, невербальных и смешанных), выполняющих иконическую, квалификативно-оценочную, директивную и презентационную функции. Специфическим семиотическим средством, обусловливающим знаковость сказочного дискурса, являются сказочные изображения, образованные вследствие изменения исходных мифологических конфигураций (имен, образов, атрибутов, мотивов, сюжетов) в соответствии с ценностными доминантами народного художественного сознания и функционирующие в виде сказочных имен, событий и высказываний.

Актуализация в англоязычном сказочном дискурсе смыслов, коррелирующих с категорией чудесного, обусловлена типами отношений (символическое, парадигматическое, синтагматическое), в которые вовлечены знаки в совокупности означающего и означаемого. Символическое отношение знака к фрагменту действительности манифестирует фундаментальные представления о мироустройстве. Парадигматические отношения между знаками демонстрируют роль антропоцентрического фактора в выборе кода для означивания разных фрагментов действительности. В основе семиозиса чудесного в англоязычном сказочном дискурсе лежит фундаментальная оппозиция социума и природы. Она воплощается в противопоставлении знаков привычного для человека способа существования - френдизмов (преимущественно артефактный код) - знакам мира дикой

природы - алиеиизмам (натурфактный, фитоморфный, зооморфный коды). Синтагматическая последовательность знаков отражает их референциальный сдвиг, составляющий основу чудесного. Несоответствие означающего и означаемого языковых знаков проявляется в использовании сверхъестественного персонажа в качестве субъекта любой предикации действительного бытия; в стабильной корреляции репрезентантов разных лингвосемиотических систем; в неустойчивости символики кода в сказочном континууме; в сравнительно произвольной субституции компонентов внутри сложного знака.

5. Область чудесного в англоязычном сказочном дискурсе - относительно автономный вторичный мир, идентификация и оценка которого происходит при соотнесении с действительным бытием. Структура мира чудесного в общих чертах конгруэнтна структуре дискурса и включает в качестве вербально-знаковых компонентов хронотоп, субъектов сверхъестественной реальности, магические действия и состояния, объекты и инструменты магических действий.

Вторичный мир чудесного в сказочном дискурсе строится на взаимодействии пространственной и временной подсистем и отчетливо проявляется в семи-озисе: происхождения объектов топонимики сверхъестественным путем; взаимопроникновения «реального» и сверхъестественного миров; перехода героя-человека из профанного мира в мир чудесного и обратно. Основу пространственно-временной формы сверхъестественного бытия составляют оппозиции «жизнь уэ смерть», «свой уб чужой», «центр уб периферия», «верх УЭ низ», «про-фанный уб сакральный», «человеческий уэ не-человеческий», «свет уэ тьма», «день уб ночь». Хронотоп ирреального бытия объективируется широким спектром натурфактных, метеорологических, вегетативных, артефактных, колоро-морфных, эзотерических и спатиальных знаков, указывающих на присутствие мира чудесного в четырех стихиях, высших и низших сферах мироздания.

6. Базисным элементом вторичного мира чудесного являются мифологические персонажи как субъекты магических действий, которые репрезентированы существами низшей мифологии и пиминальными персонажами, соединяющими «реальный» и сверхъестественный миры. Магическая деятельность сверхъестественных существ манифестируется в англоязычном сказочном дискурсе в заклинаниях, предсказаниях и загадках. Магические формулы - сложные смешанные знаки, в состав которых входят вербальные и невербальные семиотические образования. В магическую обрядность в качестве структурных компонентов включаются субъект обрядовых действий, цель, место и время обряда, обрядовый инструментарий, вербальный и акциональный компоненты, вводимые широким спектром вербальных (рестриктивы, прохибитивы, директивы) и невербальных (метеорологических, артефактных, аудитивных, нумерологических, темпоральных, эзотерических, манипулятивных и др.) знаков.

7. Структура мифологического концепта имеет вид фрейма с набором обязательных классификационных признаков, свидетельствующих о важности для народного художественного сознания внешности и функциональных характеристик субъекта ирреальной действительности. Динамика мифоконцепта в сказочной картине мира заключается в демифологизации актуальных признаков и их постепенной замене в периферийных областях признаками социального характе-

ра. Неоднородность мифоконцептов в сказочном дискурсе проявляется в неравномерной концептуализации фидеистических и реалистических признаков, репрезентирующих знания английского этноса о субъектах ближней, дальней и крайней периферии концепта. Субъекты дальней и крайней периферии концепта противопоставляются субъектам центральных областей мифоконцепта по признакам вредоносности и сверхъестественности природы.

Апробация результатов исследования. Основные положения, результаты и выводы исследования обсуждались на заседаниях Ученого совета Гуманитарного института Тольятгинского государственного университета (2011), на внутривузов-ских конференциях II У, региональных, всероссийских и международных конференциях (2004—2013) и на заседаниях кафедры профессиональной иноязычной коммуникации Волгоградского государственного университета (2010 - 2013). Результаты и материалы исследования были представлены на научных и научно-практических конференциях различного уровня в Самаре (2004, 2005), Тольятти (2005,2008, 2009,2012, 2013), Волгограде (2006,2012), Томске (2006), Туле (2006), Перми (2008,2009), Москве (2010,2011,2012), Праге (2010), Северодвинске (2010), Астрахани (2011), Караганде (2011), Луганске (2011), Перемышле (2011), Санкт-Петербурге (2011, 2012), Твери (2011), Саранске (2011), Уссурийске (2011), Хасавюрте (2011), Алматы (2012), Кемерово (2012), Кирове (2012), Махачкале (2012), Пензе (2012), Сент-Луисе (2012), Штутгарте (2013).

По теме диссертации опубликовано 69 работ общим объемом 73,39 п. л., в том числе 2 монографии; глава в коллективной монографии; учебное пособие; 25 статей в ведущих рецензируемых изданиях, включенных в перечень ВАК Минобр-науки РФ, и статья в издании, рекомендованном ВАК Украины.

Объем и струюура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав и заключения. Справочную часть диссертации составляют библиографический список, список лексикографических источников и сокращений, список фольклорных источников и 7 приложений. Текст работы содержит 2 диаграммы, 6 рисунков и 10 таблиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность и научная новизна; определяются цель, задачи, материал, теоретическая и методологическая основы и методы исследования; формулируются положения, выносимые на защиту; дается обоснование теоретической и практической значимости работы; указываются сведения об апробации полученных результатов.

В первой главе «Культурно-историческая обусловленность англоязычного сказочного дискурса» характеризуется жанровое своеобразие английской народной сказки как ядра сказочного дискурса; систематизируются источники мифологических верований и исследуется роль вариантов сказочных текстов в их экспликации.

В рамках проводимого исследования сказочный дискурс определяется как сложное лингвосемиотическое образование, продукт речемыслительного процесса коллективной языковой личности, который реализуется в разножанровых произведениях народного творчества в совокупности с экстралингвистическими факторами. Произведения, составляющие сказочный дискурс, объединены общей категорией сказочности, центральным элементом которой выступает чу-

десное, и аккумулируют в системе вербальных и невербальных знаков важные для социума мифологические представления.

Лингвосемиотическое пространство англоязычного сказочного дискурса структурируется жанрами сказочной и несказочной прозы. Специфические конститутивные признаки сказочного дискурса (эпичность, повествовательность, установка на вымысел, эстетичность, развлекательность, дидакгачность) генерируются базовыми параметрами категории сказочности: чудом, аксиолошчностью, размытым хронотопом, структурно-семантической итеративностью (Н. А. Акименко). Ядро сказочного дискурса формируется народной сказкой в ее жанровых разновидностях (волшебная, бытовая, небылицы и др.), периферия образована несказочными жанрами - быличками, легендами, преданиями (преимущественно этиологическими и мифологическими). Все жанры, составляющие сказочный дискурс, непосредственно или опосредованно генетически восходят к мифу.

В английском языке существуют два термина для обозначения сказки: fairy tale - волшебная сказка и folk tale - народная сказка (НБАРС). По мнению американских и западноевропейских исследователей, важнейшим свойством сказки как folk tale является устная сфера бытования, что отчасти обусловлено доминирующими в зарубежной фольклористике критериями принадлежности произведения к народной культуре (непреднамеренность создания и устная форма существования), а отчасти характером развитая данного жанра на определенной этнокультурной почве (R. М. Dorson, A. Dundes, W. Harmon, С.Н. Holman, F. L.Utley). Наиболее развернутое определение сказки (folk tale) предложено в «Справочнике по литературе» К. X. Холмана и У. Хармона. Авторы трактуют сказки как устные рассказы, к которым относятся легенды, небылицы, истории о собаках-призраках, фейри, привидениях, великанах и святых, демонах и духах, истории о мужьях и женах, хозяевах и слугах, юмористические истории, часто о местных героях.

Широкое понимание сказки лежит в основе принципов отбора произведений в сборники английских народных сказок. Например, в классическом сборнике английских сказок Э. С. Хартленда выделяются такие разделы, как детские сказки, исторические и местные предания, истории о великанах, гоблинах, призраках, колдовстве, глупцах. В современный сборник, подготовленный Д. Кедингом и Э. Дуглас, входят истории о глупцах, небылицы, истории о драконах и дьяволе, истории о ведьмах, чудесах и браке, героические предания, легенды и страшные истории. Соответственно, термин folk tale используется в отношении разножанровых в традиционном понимании народных текстов (сказок разных видов, местных преданий, быличек, легенд) и в плане содержания тождественен сказочному дискурсу в его текстовой репрезентации.

Знаковость сказочного дискурса обусловлена функционированием специфических семиотических средств - сказочных изображений, которые сформировались в результате изменения исходных мифологических конфигураций (имен, образов, атрибутов, мотивов, сюжетов) в соответствии с ценностными доминантами народного художественного сознания (доблесть, справедливость, покровительство, помощь, защита обиженных, преданность, любовь и забота о ближних, смекалка, находчивость, изобретательность, религиозность и т.д.). Основными источниками мифологических верований в англоязычном сказоч-

ном дискурсе являются кельтская, германо-скандинавская, античная мифологические системы и общеевропейская христианская традиция.

Кельтское влияние распространяется на имена мифологических персонажей, их образные и функциональные характеристики. Так, одна из фейри-прях, помощниц Хабетрот, носит имя Scantlie Mab. Ономизированное нарицательное существительное mab кельтского происхождения, как и составная индивидуализирующая номинация Queen Mab, использовалось первоначально для именования королевы эльфов и впоследствии было вытеснено новым именем королевы Titania. Английское Mab, как правило, соотносят с именами кельтских богинь Mabb, Medb, (meev) Medhbh, Maeve (maive / mayv), Morrigan. Богини ирландских кельтов Медб и Морриган / Морригу (в том числе и в одной из своих ипостасей - богине Махе / Macha) символизировали плодородие, плодовитость, процветание; последнюю также отождествляли с богиней-матерью. Мифологические энциклопедии и словари фольклора как одно из занятий английской Мэб фиксируют акушерство, что роднит ее с кельтскими богинями.

Германо-скандинавские мифологические верования сохраняются в отдельных мотивах, во внутренней форме имен и в атрибутике английских сказочных персонажей. В индивидуализирующем именовании великана the Red Ettin второй компонент является отапеллятивным образованием, синонимичным лексеме giant. Он соотносим с существительным Jötunn, номинирующим скандинавских йотунов - потомков инеистых великанов, обладающих огромной силой и противостоящих громовику Тору. Имя самого Одина «скрыто» в имени периферийного субъекта концепта giant / великан Jack Otter. Otter трактуется как искаженная форма Hottr (= the hatted one) и считается одним из многочисленных имен Одина в силу того, что он имел обыкновение ходить в широкополой шляпе и плаще (С. О. Эдди). С. О. Эдди проводит параллель между смертью сказочного персонажа через повешение и сознательным принесением Одином себя в жертву как видом шаманской инициации, в результате чего глава скандинавского пантеона девять дней висел на мировом древе Игтдрасиль, пронзенный собственным копьем.

Появление образов античной мифологии в сказочном дискурсе связано с литературной деятельностью составителей сборников народных сказок. Составители искусственно вводят их в сказочное повествование либо в качестве действующих героев, либо в качестве прецедентных имен в культурологических и лингвистических авторских отступлениях. К примерам влияния античной мифологии на систему английских мифологических представлений можно отнести прямое заимствование сцены кражи яблок из сада Гесперид, охраняемого драконом, образы отдельных сверхъестественных существ (например, одноглазый великан, напоминающий циклопа), номинации сверхъестественных существ (syren, Titania) и отдельные эпизоды (ослепление одноглазого великана героем, находящимся у него в плену).

Введение в англоязычный сказочный дискурс христианских идей обусловлено несколькими причинами: 1) обработкой и корректировкой, которой подвергались народные тексты со стороны монахов — первых собирателей английского фольклора; 2) усилением нравоучительного потенциала сказок соста-

вителями сборников. Широкое распространение в сказочном дискурсе получают образы колдунов (ведьм), чьи магические способности - результат сделки с дьяволом, и образы призраков, в которых воплотилась народная вера в бессмертие души, посмертные мучения, искупление грехов, стремление обрести прощение и покой.

Значимую роль в изменении системы мифологических представлений играют также творчество английских писателей и процессы внутри- и межжанрового влияния, благодаря которым в англоязычный сказочный дискурс вводятся новые персонажи (крестная фея / fairy godmother); модифицируются свойства и имена традиционных персонажей (потеря Робином Добрым Малым вредоносных черт, появление у супруги Оберона нового имени Титания).

Нестрогая достоверность сказки в классическом понимании определила ее систему образов, поэтику и структурно-композиционные особенности (В. Я. Пропп, Е. М. Мелетинский). К типичным признакам сказочного жанра относятся сказочные формулы (зачины, концовки, срединные формулы), указывающие на неопределенность хронотопа и недостоверность; клишированные формульные вопросы и ответы; клишированное описание портрета (действий, места действия и т. д.); ограниченный набор функций, организующих структуру сказки; семиперсонажная система (для волшебной сказки).

Для английской народной сказки были характерны особые социокультурные условия бытования на Британских островах:

- разрушение крестьянского уклада жизни под влиянием технического прогресса (обезземеливание английского крестьянства в результате аграрного переворота и резкое сокращение численности сельского населения);

- пуританство как религиозное, интеллектуальное, экономическое и политическое движение протеста, вызванное недовольством местной Церковью; ключевыми положениями данного течения являются Провидение, Божественное призвание, неопровержимость Божьей благодати (в том числе в виде материального благополучия), восприятие жизни как постоянной борьбы добра и зла;

- сравнительно поздняя запись сказочных текстов (понятие сказки появилось в Англии лишь в конце XIX века);

- активное изменение исходного сказочного материала составителями сборников вследствие распространенной в XIX веке идеи об индивидуальном авторстве народных произведений.

Перечисленные факторы обусловили жанровую специфику английской народной сказки, состоящую в модификации канонических сказочных признаков. Отклонения от жанрового канона сказки наблюдаются в следующих аспектах.

1. Система образов английской народной сказки приобретает черты сходства с системой образов былички. Персонажи низшей мифологии (faiiy, water spirits, mermaid, brownie, ghost) играют в сказке более или менее значительную роль по сравнению с традиционными сказочными существами мира чудесного (Black Bull of Norroway, the little bull-calf, Coo-my-dove, three heads in the well, the queer, little, old man). В частности система номинаций мифологических персонажей составляет около 87 % от всех средств номинации сказочных существ.

2. В английской народной сказке расширяется набор функций персонажей и усиливаются ее информативная и дидактическая функции. Мифологические персо-

пажи выполняют не только собственно сказочные функции (антагониста, дарителя, помощника, вредителя и др.), но и функции, не имеющие непосредственного отношения к судьбе сказочного героя. У них особый образ жизни, собственные развлечения и занятия (пиры, танцы в кругах фейри, ярмарки, выезды и т. д.). В сказке также наличествуют достаточно пространные описания внешнего вида, мест обитания, черт характера и эмоционального состояния сверхъестественных существ, выполняющие в большей степени информативную, а не развлекательную функцию. Усиление дидактической функции сказки связано с ее нравоучительным характером, проповедованием строгой нравственности.

3. Система образов народной сказки наряду с мифологическими персонажами включает и реальных исторических лиц, которые являются неотъемлемой чертой преданий. В качестве действующих героев сказочного повествования выступают правители (Julian the Roman, King Henry VIII, King Edward III, William the Conqueror, Henry V), потомки знатных родов, политические деятели (Sir Richard Whittington, Cardinal Wolsey, Lord Percy, Childe Lambton, Lord Darcy), известные колдуньи (Mother Shipton), чьи имена в сказочном дискурсе играют роль культурных и хронологических маркеров.

4. Английская народная сказка характеризуется относительно свободной композиционной структурой вследствие контаминации сюжетов составителями сборников, введения в сказочный сюжет новых героев, включения в сказочное повествование инородных элементов (лингвистических этюдов, этнографических, культурологических зарисовок, отрывков из поэм, баллад, песен).

5. Выполнение эстетической функции сказкой, формирование ею посредством эстетичности ценностного отношения к миру и эстетического вкуса, сопровождается общим ослаблением характерной для классической волшебной сказки установки на вымысел. Это обнаруживается, прежде всего, в достаточно четкой пространственно-временной локализации событий в инициальных и финальных сказочных формулах.

Традиционными инициальными формулами, вводящими неопределенный хронотоп, считаются 'Once' и 'Once upon a time'. Кроме того, в зачинах наблюдается отнесенность событий к конкретному историческому периоду (определяемому по имени правителя или датированием событий); топический параметр является величиной факультативной: Somewhere about the start of the 1700s, there was a motley group of ¡ads in Wem in search of fun, but definitely not innocent fun. Anything with a thrill and a few pints of beer attached. В зачинах присутствует показатель недавнего прошлого в сочетании с топической референцией: I heard last week of three fairies having been seen in Zennor very recently. В ряде случаев хронологический параметр полностью замещен топическим: In the house of an honest farmer in Yorkshire, named George Gilbertson, a Boggart had taken up his abode.

Усиление достоверности изображаемых событий наблюдается и в финальных формулах. Помимо классических концовок типа 'and they lived happily ever after' отмечены концовки, в которых реальность историй подтверждается:

1) документально и посредством артефактов: It was done, delivered, and if you doubt this story's true, just read the role of honor at the school on the hill in Shrewsbury — Reverend Leonard Hotchkiss, Headmaster 1735 ("The Devil in Wem");

2) апелляцией к дальнейшей судьбе героев: The curse lay on the family for nine generations, and indeed from Sir John Lambton himself until Henry Lambton, Esq. M.P., no Lambton did die in his bed. The first died in a hunting accident, the last on crossing the new bridge at Lambton on 26 June 1761, while many between were killed in battle. One General Lambton, who had survived battle and lived a long life, was at last confined to bed with a terrible illness. Though in great agony and though his doctors could not believe how he managed to keep breath in his body, he survived until after much pleading his servants lifted him out of his bed — and as soon as they did, he was released into death ("The Lambton Worm");

3) повторяемостью событий вплоть до настоящего времени: So beware you idle traveler on the Yorkshire moors; keep a wary eye out for the Boggart ofHellen Pot.

В традиционных формулах английской сказки встречаются также прямые указания рассказчика на достоверность изображаемого: An' I call'd wife, an' she said it war t' Bargest, but ah've niwer seed it since; an' that's a true story.

6. Образ сказителя получает в инициальных и финальных формулах определенную индивидуализацию в соответствии с личностными, интерперсональными, родственными, деятельностными и социальными характеристиками: When I was a liddle boy and lived with my gurt uncle, old Jan Druly, dere was an old place dey used to call Burlow Castle, near Arlington... One dee as Chols Packham, uncle's grandfather (I've heerd uncle tell de story a dunna-many times) was at plough up dere... Рассказчик-исполнитель становится свидетелем и участником сказочных событий, медиатором между двумя мирами: We 'aven't got many giants about at Zummerzet, I 'ear, but we 'ave one down to Dunster.

Итак, относительно четкие пространственно-временные координаты в традиционных сказочных формулах, сравнительно свободная композиционная структура произведения, индивидуализация образов рассказчика и персонажей убеждают в правдивости излагаемой истории. Ослабление в английской народной сказке установки на вымысел свидетельствует об уменьшении роли сказочного параметра хронотопической неопределенности. Соответственно, категория сказочности реализуется в англоязычном сказочном дискурсе прежде всего посредством чуда (чудесного), которое порождает эстетичность как конститутивный признак сказочного дискурса. В силу сложности структуры и фундаментальности содержания чудо ([чудесное) является самостоятельной категорией, получающей регулярное лингвосемиотическое выражение в разных видах дискурса, включая сказочный.

Во второй главе «Статус категории чудесного в сказочном дискурсе» определяются основные и второстепенные параметры категории чудесного с последующей их верификацией на материале лексикографических источников; обосновывается онтологический статус категории чудесного и изучаются формы ее манифестации в сказочном дискурсе.

Категория чудесного - философская категория, к сущностным параметрам которой относятся сверхъестественность феномена, нарушение известных законов природы, однократность проявления, необъяснимость, необычность. Данные признаки регистрируются в лексическом значении существительного чудо и производного от него прилагательного чудесный-.

- чудо — 1) по суеверным представлениям - сверхъестественное, необъяснимое явление, вызванное волшебством; 2) нечто небывалое, необычное, удивительное; 3) о том, кто или что изумляет, восхищает своими свойствами, достоинствами; 4) сказочное существо, диво, чудовище (ССРЛЯ).

- чудесный - 1) являющийся чудом, совершенно небывалый, необычайный; 2) чудный, очень хороший (С. И. Ожегов).

В английском языке синонимический ряд, репрезентирующий категорию чудесного, включает лексемы miracle / miraculous, marvel / marvelous, wonder / wonderful, magic, supernatural, uncanny, unearthly, weird, strange, mysterious.

Позитивная оценка чудесного как феномена прекрасного, удивительного по красоте, достойного восхищения, фиксируется в семантическом составе существительных чудо (в производных значениях), marvel, wonder и образованных от них прилагательных. Следовательно, осмысление чуда с эстетической позиции прекрасного уместно рассматривать в качестве второстепенного параметра соответствующей категории.

Изучение средств вербализации чудесного (3. Е. Александрова; С. И. Ожегов; ССР ЛЯ; ТСРЯ; J. Johnson; LDELC; MED; N. Webster и др.) позволяет включить в синонимический ряд с доминантой чудесный лексемы:

- сверхъестественный, мифологический, мифический, указывающие на пласт архаических верований, аккумулированных в произведениях сказочного дискурса;

- волшебный, магический и фантастический, имеющие одно из следующих значений: «обладающий чудодейственной силой», «причудливый, волшебный, сверхъестественный».

Чудесное глубоко уходит своими корнями в мифологическое сознание и одновременно включается в качестве одной из составляющих в категорию эстетического, будучи структурным элементом эстетического сознания. Утрата мифологического мировоззрения привело к сущностной трансформации категории сверхъестественного. Сверхъестественное приобрело эстетические характеристики и, по мнению Е. М. Мелетинского, «"превратилось" ... в поэтическую форму волшебной сказки» с ее «весьма условной, поэтической» мифологией. Данный факт обусловливает амбивалентность категории чудесного, в которой объединены в единое целое мировоззренческий, гносеологический и аффективно-аксиологический аспекты категорий сверхъестественного и эстетического.

Чудесное неоднородно в ядерных и периферийных жанрах сказочного дискурса. В волшебных сказках и быличках в чудесном воплощается в наиболее полном виде мифологическое; в легендах сущность чудесного испытывает влияние христианских идей. В бытовых сказках и небылицах сверхъестественность и непознаваемость чудесного уходят на второй план, уступая место алогичности и невероятности сказочной реальности.

Переход категории сверхъестественного в сказочном дискурсе в новое качество осуществлялся под сильным влиянием категории эстетического. Основной механизм приобретения категорией сверхъестественного новых эстетических свойств - эстетизация. Процесс эстетизации предполагает наделение ценностью чувственно воспринимаемого окружающего мира, при котором про-

исходит конституирование вторичной реальности, сублимирующей реальность объективную. Мифологическое мировоззрение, таким образом, преломляется через призму эмоционально-оценочного осмысления свойств объектов и событий действительности и осознания их позитивной или негативной общечеловеческой значимости.

В сказочном дискурсе чудесное распространяется на сверхъестественные явления, сигнализирующие о существовании особого ирреального бытия, характеристиками которого выступают необычность и непознаваемость. Эстетическую компоненту категории чудесного формируют, в первую очередь, выработанные народным коллективом представления о прекрасном, возвышенном, трагическом, безобразном, ужасном и комическом. И позитивные и негативные феномены сверхъестественного мира воспроизводятся в сказочном дискурсе системой языковых, дискурсивных и семиотических средств. Созданный волшебный мир (в единстве его позитивной и негативной составляющих) в силу своих художественных достоинств вызывает у реципиента чувство эстетического удовольствия. В этом реализуется эстетическое начало сказки, хотя эстетическая функция может быть значительно ослаблена в произведениях, относящихся к периферии сказочного дискурса.

Эстетическое восприятие чудесного в сказочном дискурсе тождественно эстетическому переживанию реципиентом любого художественного произведения. В плане формы эстетическое сообщение кодируется на нескольких уровнях (У. Эко), в большей или меньшей степени релевантных для процесса сказочного дискурсоразвертывания:

- на уровне физических носителей (тон и модуляция голоса рассказчика, цвет и форма в инициальных вербально-графических знаках в текстах сказок);

- на уровне дифференциальных элементов, вычленяемых на парадигматической оси (знаково-символическая синонимия, контекстуальная преференция знака, виды поведения героев в определенной ситуации);

- на уровне синтагматических связей (корреляция кодов, неустойчивость символики кода в сказочном пространстве, отношения знаков в составе сказочных изображений);

- на уровне денотативных значений (план содержания вербальных, невербальных и смешанных знаков);

- на уровне коннотативных значений (система стилистических средств, коннотативные значения вербальных знаков и т. д.);

- на уровне идеологических ожиданий (выполнение сказочным произведением своего функционального назначения).

Близка, но не тождественна категории чудесного категория фантастического. Чудесное не может быть в полной мере отождествлено с фантастическим вследствие их принадлежности к разным парадигмам. Фантастическое как эстетическая категория есть художественный вымысел, продукт фантазии индивидуального автора, реализующий в произведении элемент недостоверности. Категория чудесного характеризуется амбивалентностью, объединяя в себе мировоззренческий, гносеологический и аффективно-аксиологический аспекты, т. е. по сути своей является продуктом эвристического и эстетического видов вымысла.

В ней сосредоточены коллективные представления о сверхъестественной реальности, получившие аксиологическую оценку в соответствии со степенью освоенности разных фрагментов действительности.

С одной стороны, чудесное не коррелирует с дискурсивным признаком фантастичности (недостоверности) в силу особых условий бытования английской сказки на Британских островах, что также отличает его от фантастического. С другой стороны, эстетическая компонента категории чудесного порождает эстетичность сказочного дискурса, которая находит выражение в эстетической функции произведения. Создание в процессе эстетизации сверхъестественного сказочного мира, заключающего в себе и позитивные и негативные феномены, вызывает у реципиента позитивный эстетический эффект, обусловленный художественными достоинствами произведений.

Оценка мира сверхъестественного с позиции общечеловеческих ценностей позволяет говорить о том, что эстетизация в англоязычном сказочном дискурсе осуществляется в двух основных направлениях:

- наделение отдельных явлений ирреального мира положительными смыслами, приводящее к их идеализации;

- наделение явлений ирреального мира отрицательными смыслами, т. е. их демонизация.

Совместимость двух разновекторных направлений эстетизации приводит к реализации оппозиций «прекрасное vs безобразное», «возвышенное vs ужасное» и «трагическое vs комическое».

Категория прекрасного считается одной из древнейших эстетических категорий и формирует основу эстетического восприятия искусства. Прекрасное видится как космическое совершенство, всеобщая гармония мироздания. Наиболее яркое воплощение категория прекрасного получает в образе фейри. Целостное положительное восприятие наружности фейри репрезентируется в синонимических эпитетах beauteous, dainty, fair, fine, handsome, lovely, bonny, exquisite, sweet, sweet-faced с доминантой beautiful, объединенных семой 'приятный для глаз'. Идея красоты усиливается за счет наложения семантических полей адъюнкта и ядерного элемента beauty / beautiful в субстантивных и адъективных словосочетаниях (the features and hair so exquisitely beautiful in the faint moonlight). Неземной характер красоты подчеркивается благодаря соположению лексем с семами 'необычный', 'таинственный', 'сверхъестественный' и 'красивый' (their ип-earthly beauty, weird loveliness).

Безобразное как эстетическая категория обусловлено «отрицательной общечеловеческой значимостью предметов, находящихся в сфере свободы» (Ю. Б. Борев). В сказочном дискурсе безобразное играет важнейшую роль в конструировании ирреального бьгтия, являясь одной из частных форм манифестации чудесного. Наиболее интенсивно идея безобразного концентрируется в образах отдельных мифологических персонажей (баргеста, великана, призрака и др.). Речь в данном случае идет не просто об отдельных дефектах и уродствах, тщательно скрываемых сверхъестественными существами, а о полной деформации их внешнего облика. Обладая отвратительной, безобразной наружностью, они фактически

становятся носителями враждебного, деструктивного начала, угрожающего безопасности упорядоченного Космоса и возникшего на его основе социума.

Языковые средства передачи уродства мифологических персонажей в сказочном дискурсе не отличаются вариативностью и объективированы лексемами ugly, loathly, loathsome, monstrous {monster), filthy, hideous, unsightly как наиболее распространенными репрезентантами данного признака (ugly a devilkin; the ugly dwarf; the most hideous thing; a huge and monstrous giant; your filthy shapes). В сказочном дискурсе наблюдаются случаи корреляции семантических признаков 'безобразный', 'необычный' и 'сверхъестественный'. Последняя сема входит в семантическую структуру ключевых лексем категории чудесного uncanny, weird, strange, unearthly, mysterious (the weird-Xodkmg company; a huge cat, with great unearthly-looking eyes; his walk was strange, a wriggle and duck accompanying each step; something uncanny about his appearance and his manner).

В целом привлекательный облик мифологического персонажа строится на основе знаков-френдизмов, денотирующих социально значимые реалии повседневной жизни (постройки, предметы обихода, типы человеческих отношений) и манифестирующих привычный человеку способ существования. Отталкивающий образ объективируется за счет знаков-алиенизмов - номинаций объектов и явлений природы (растений, животных или отдельных зооморфных характеристик) как воплощений дикой, необузданной, стихийной природной силы, угрожающей человеческой безопасности. Соединение двух обличий мифологических существ - красивого и уродливого - свидетельствует о тесной связи в сказочном дискурсе категорий прекрасного и безобразного, формирующих неразделимое единство противоположностей:

And now a new scene forced itself upon her astonished vision, and she saw everything in a different light; instead of the neat cottage, she perceived the large overhanging branches of an ancient oak, whose hollow and moss-grown trunk she had before mistaken for the fire place, glow-worms supplied the place of lamps, and, in short, she found herself in the abode of a family of faries, with faries was she surrounded, and one of their number reposed on her lap ("The Fairy Labour").

Опыт эстетико-эмоционально-оценочного переживания человеком собственного бытия и метафизического сущего приводит к трансформации сугубо эстетической оппозиции «возвышенное vs низменное» в онтолого-эстетическую оппозицию «возвышенное vs ужасное», получающую соответствующую лингвосемио-тическую фиксацию в сказочном дискурсе. Отношения «возвышенное vs ужас-нбе» до определенной степени выступают аналогом оппозиции «прекрасное vs безобразное». Положительно маркированные элементы в обоих случаях демонстрируют «чувство полноты присутствия "я" в мире», указывая на степень освоенности мира человеком, масштабы производимых человеком преобразований. Отрицательно маркированные элементы репрезентируют «чувство чуждости "я" миру, а мира - "я"» (С. А. Лишаев).

В англоязычном сказочном дискурсе возвышенное реализуется в мотиве борьбы с великаном и мотиве змееборства (драконоборства). Противником великанов и драконов выступает героическая сказочная личность, которая может обладать особыми свойствами (недюжинная сила Тома Хикатрифта) или не об-

ладать ими (Джек - Победитель великанов). Хтонические чудовища становятся материальным воплощением Божьей кары, насланной народу за его собственные прегрешения или грехи его правителей. Для номинации напасти подобного рода в сказке использован сложный вербальный знак mortal plague, в котором ядерный элемент первоначально обозначал наказание, посланное свыше (например, the ten plagues of Egypt - десять казней египетских), т. е. функционировал в качестве религиозного термина.

Спасителем человечества является либо лицо, посвятившее свою жизнь защите интересов христианской Церкви и религии (the gallant heir of Lambton returned from the wars of Christendom), либо лицо, способное на искреннее покаяние, вставшее на праведный путь и обладающее качествами христианского идеала (At last the Childe of Lambton came home ... after seven long years spent in meditation and repentance on holy soil). Полная победа героической личности, воплощающей в себе нравственный христианский идеал, над силами зла невозможна без помощи и заступничества Высших сил, обращение к которым маркируется в сказочном дискурсе номинациями действий и процессов религиозного обрядового характера: Then he passed his vigils in Brugeford Chapel, and at dawn of day took his post on the Worm's Rock in the River Wear.

Соответственно, призыв к Богу как Спасителю человеческих душ осуществляется в ситуации взаимодействия «реального» и сверхъестественного миров посредством:

- междометий;

- номинаций важнейших христианских реалий (the cross, Christmas, Easter, the ten plagues of Egypt);

- культово-обрядового инвентаря (sacramental table, alter, the Bible, the Gospel);

- религиозных обрядовых действий (vigil, christening, funeral, laying the ghost, laying the boggart, driving evil spirits away);

- отдельных ритуальных действий (uttering prayers, say 'Our Lord', cross);

- действий Верховного существа в мире (trusting the issue to Providence -идея Божественного провидения, широко распространенная в пуританстве).

Ужасное в англоязычном сказочном дискурсе, будучи одной из форм манифестации категории чудесного, противопоставлено возвышенному. Оно символизирует Хаос, потусторонний мир как Небытие. Мир сверхъестественного вторгается в привычную человеку реальность и на сверхчувственном уровне деформирует ее. Зримым воплощением потустороннего мира предстают его обитатели, сверхъестественная природа которых фиксируется в сказочном дискурсе совокупностью вербальных и невербальных знаков - соматическим, ау-дитивным, тактильным кодами: .. .Humphrey heard a weird and unearthly laugh from beneath the arch, and, as the animal snorted and bounded forward, the young fellow felt an icy arm glide round his waist and a light pressure against his back. Контакты с ними в большинстве случаев столь же разрушительны для психического и физического здоровья человека, сколь губительно вольное или невольное соприкосновение со сверхчувственной реальностью. Невозможность человека противостоять натиску всеразрушающего начала порождает в нем страх

перед сверхъестественным, концентрированной формой выражения которого становится ужас.

Трагическое как форма репрезентации чудесного неразрывно связано в сказочном дискурсе с ужасным, поскольку контакты со сверхъестественными существами зачастую заканчиваются для людей сумасшествием или гибелью. Данные состояния героя манифестируются посредством процессных и квалифика-тивных знаков, номинирующих болезненные и пограничные проявления сознания и феномен угасания жизненных функций (remained speechless and paralytic to the end of his days; he lived only three days afterwards, and then 'died in agonies more than is common in a natural death'). Наблюдается также участие сложных процессных знаков в экспликации активной роли мифологических персонажей как инициаторов гибели людей (the phantom took many of the villagers'lives', anyone who was overtaken by that dark shape would not last long). Данная категория в сказочном дискурсе приобретает глубокое экзистенциальное содержание, решая проблемы бессмертия, телесного и посмертного существования, что также сближает трагическое с категорией ужасного.

Потеря благоговейного страха перед мифологическими существами приводит к уничижению последних. Парализующий ужас при встрече с ними уступает место насмешке и некоторой издевке, демонстрирующим Превосходство человеческого над сверхъестественным и утверждающим безусловное господство человека в отвоеванном у природы и преобразованном им мире. Разоблачение мнимых значительности и всемогущества субъектов мира чудесного и обнажение их истинной сущности, бессильной перед интеллектуальной мощью человека, являются важной составляющей содержания комического в сказочном дискурсе. Магия сверхъестественных существ уступает перед неистощимой изобретательностью, находчивостью и смекалкой человека (the canny earth-tiller; his crafty antagonist; the crafty farmer). Победа героя-человека, обычного крестьянина-труженика, свидетельствует об абсолютной экспансии «реального» мира и «выдавливании» из себя всего непознанного и необъяснимого.

Наивысшей степени комическое переосмысление чудесного достигает в небылицах, в которых чудесный мир строится исключительно на нарушении законов логики, поражая воображение своей необычностью, абсурдностью, нелепостью. Для данной жанровой разновидности сказки значимым параметром категории чудесного становится не сверхъестественность или непознаваемость явления, а его необычность, нестандартность, неспособность вписаться в рамки принятых социумом эталонов. Именно столкновение с реальностью, столь непохожей на окружающую, непредсказуемой, пробуждающей работу человеческой мысли и включающей ее в интеллектуальную игру, рождает эффект комического.

Третья глава «Лингвосемиотическое пространство чудесного в англоязычном сказочном дискурсе» посвящена изучению средств лингвосемиотиче-ского оформления категории чудесного и их роли в семиозисе представлений о сверхъестественном в англоязычном сказочном дискурсе.

Лингвосемиотическое пространство чудесного в англоязычном сказочном дискурсе формируется с помощью широкого спектра знаков (вербальных, невербальных и смешанных), выполняющих:

- иконическую (денотативную) функцию, фиксирующую в народном художественном сознании пространственно-временные ориентиры сверхъестественного, совокупность субъектов ирреальной действительности, способы их материального воплощения, виды их деятельности, объекты и инструменты деятельности (знаки-персоналии, локативы, хрононимы, процессивы, объективы, инструментативы, квалификативы; невербальные и смешанные знаки);

- квалификативно-оценочную функцию, характеризующую воздействие сверхъестественных существ на объективную действительность и деятельность человека (знаки-квалификативы);

- директивную (инструктивную) функцию, закрепляющую в национальном сознании существующие алгоритмы поведения в сверхъестественном мире и взаимодействия с его субъектами, а также известные способы перехода из объективной действительности в мир сверхъестественного (невербальные знаки; сложные процессные знаки);

- презентационную функцию, состоящую в ритуализации контактов с миром сверхъестественного и формировании этнокультурных эстетических и ценностных доминант и стереотипов поведения у подрастающего поколения.

Помимо вербальных знаков, распадающихся на группы в соответствии с логико-понятийными категориями (знаки-персоналии, локативы, хрононимы, процессивы, объективы, инструментативы, квалификативы), лингвосемиотика чудесного манифестируется посредством разнообразных кодов (артефактного, метеорологического, вегетативного, зооморфного, колороморфного, параметрического, спатиального, темпорального, минералогического, акционального и т. д.). Невербальные знаки, сочетаясь друг с другом и с вербальными знаками, образуют знаки смешанного типа. Последние включают в свой состав:

- сложные процессные знаки, репрезентирующие обрядовые действия в единстве всех — акциональных, вербальных, акустических, магических, артефакт-ных и др. - компонентов: .. .an' then they axed the boogies to come an' warm 'em - for it wuz a coud time o' year—an'put 'em to set on the truss о' straw. So they gid 'em some bif an' a can o' drink, an' comen an' talked to 'em, an' toud 'em the news, an' all on a sudden up jumps th' cowman an' chucks 'em right smack into the fire, straw an' all, an' they setten about an' poked 'em oothpitchforks an' besoms, an' kep 'em i' the blaze till they wun all snirped up an burnt to ess;

- универсальные символы и геральдические знаки: The family had for their crest a green dragon, and there was formerly in Bradfield Church a stone dragon, five feet in length, -which had some connection with the family,

- вербальные и вербализуемые прецедентные феномены: it seemed that the Christ was as deaf as Thor and Odin)

- сказочные изображения, получившие традиционную (формульную) вербальную манифестацию: Tom Thumb, Lancashire witches, the magic ointment, the golden snuff-box, the fairy banquet, etc.;

- развернутые метафорические образы как элементы ритуализированных магических действий (предсказаний) или специфически сказочных действий / функций (трудные задачи): And last, the third head said: " When does the dead carry

the living, riddle me that?" Then the young man answered up at once and said: "When a ship sails on the sea with men inside her".

Актуализация смыслов в сказочном дискурсе, коррелирующих с категорией чудесного, обусловлена типами отношений, в которые вовлечены знаки в совокупности означающего и означаемого. Символическое отношение знака к фрагменту действительности, которое предполагает использование первичного содержания знака «в качестве формы другого, более абстрактного и общего содержания» (Е. В. Шелеспок), наблюдается в символах. Универсальные символы сохраняют мифологические представления о мироустройстве. Вследствие наличия у символов в качестве означаемого набора дифференциальных признаков их отличительным свойством является знаково-символическая полисемия (термин С. Ю. Неклюдова). Так, вода в сказочной картине мира символизирует:

1) первозданный Хаос, становясь местом обитания хтонических животных и мифологических персонажей - водных духов, морского народа, фейри, драконов, левиафана (Hell Hole, Hell Kettles, Devil's Kettles, Knucker Hole, the Devil's Bog, fairy pools);

2) плодородие и рождение, целительную силу природы: One such spring near Blackpool, known as the Fairies' Well, had its daily crowds of the ailing and the sorrowful, for its water was credited with virtues as wonderful as they were manifold, and from far and near people brought vessels to be filled with the miraculous fluid-,

3) рубеж, очерчивая границы пространства, которые трудно преодолеть, разделяя мир на пространство свое, освоенное, и незнакомое, неосвоенное: .. .and I hurried on towards t' wood brig; for they say as how this Bargest cannot cross a waiter;

4) «перевернутость» хтонических потусторонних областей, наблюдаемую в сказке в ситуации искаженного восприятия собственного отражения второстепенными героями: The gardener's daughter, going to draw water in the well, saw the shadow of the lady in the water and thought it was herself, and said: 'If I'm so bonny, if I'm so brave, why do you send me to draw water?'

Тождественные по культурным смыслам символы находятся в сказочном дискурсе в отношениях знаково-символической синонимии (например, дракон и вода как символы первозданного Хаоса; вода и зеленый цвет как символы возрождения).

Помимо символов в семиозисе чудесного в сказочном дискурсе играют роль прецедентные феномены (прецедентные имена, ситуации, тексты и высказывания) и сказочные изображения. Основными критериями принадлежности знаков к сказочным изображениям являются:

1) дискурсивная отнесенность;

2) формульность манифестации в сказочном дискурсе.

Сказочные изображения - специфическое семиотическое средство сказочного дискурса. Большинство сказочных изображений обладает важнейшими свойствами прецедентных феноменов, выделенными В. В. Красных: широкая известность в лингвокультурном сообществе, актуальность в познавательном и эмоциональном аспектах, регулярная воспроизводимость в речи представителей лингво-культурного сообщества, способность функционировать как свернутая метафора и

играть роль символа ситуации. Основным их отличием от прецедентных феноменов становится контекст, в котором они актуализируются. Сказочный дискурс -естественная среда существования сказочных изображений, и именно здесь они выполняют свою важнейшую функцию семиозиса сказочности. За пределами сказочного дискурса (в медийном, политическом, рекламном и др. дискурсах) сказочные изображения переходят в разряд прецедентных феноменов. Сказочным изображениям, как и прецедентным феноменам, свойственна событийность.

К сказочным изображениям относятся сказочные имена, события (ситуации) и высказывания. По своей природе большинство сказочных изображений -смешанные знаки, поскольку их референты означиваются несколькими семиотическими системами.

Сказочные имена как псевдореферентные номинации обозначают субъектов ирреальной действительности, включая антропо- и зооморфных сверхъестественных существ (dwarf, pixy, Jack-my-Lantern, Tom Thumb, Lancashire witches, hyter sprites, Oberon, Old Nick, etc.), топонимические объекты (Fairyland, Elfinland, the Fairies' Well, Elfland, the Nether world, the glassy hill, etc.), растительные организмы (an iron apple-tree, entirely covered with pears and lead) и артефакты (the magic ointment, the magic flask, the golden snuff-box, Ascalon, the Book of Fate, etc.). В структурном отношении знаки могут быть простыми и сложными. В некоторых случаях сказочные имена выступают в качестве смешанных знаков, репрезентируя, например, сказочные события (Robin Goodfellow).

Сказочные события (ситуации) как совокупность действий, невозможных в реальной действительности, представляют собой смешанные (преимущественно сложные процессные) знаки (a fox hatching eagle's eggs, witch's Sabbath, the fairy fair, the fairy feast, the fairy banquet, the fairy's dinner, laying the boggart, laying the ghost, the witch possessed the power of changing her shape; this old woman used to kidnap girls ... and she taught them witchcraft, etc.).

Сказочные высказывания — сложные знаки, которые обладают константно-вариативной структурой и наряду со сказочными именами и событиями участвуют в означивании сверхъестественного в сказочном дискурсе: Fee-fi-fo-fum, /1 smell the blood of an Englishman, / Be he alive, or be he dead, / I'll have his bones to grind my bread. Знаковость сказочного высказывания реализуется в способности к образной манифестации (запечатленною) псевдореферентной ситуации. Так, формула великана-людоеда «запускает» в сознании реципиента сцену «радушной» встречи хозяином-великаном незваных гостей. Последняя строка является смысловым центром всего высказывания. Несмотря на наличие в ее составе переменных форм, она обладает формульным характером и воспроизводится в практически неизменном виде в сказочном дискурсе как средство характеристики великана: Then I will tear thee with my teeth, suck thy blood, and grind thy bones to powder... Или: Wada was not a ferocious giant, dragging along half-a-dozen damsels, with one hand, by their hair, to immure them in his dungeons, and grind their boms to make his bread, as was the wont of the Cornish giants of old.

Парадигматические отношения между знаками, реализующиеся в знако-во-символической синонимии, демонстрируют роль антропоцентрического фактора в выборе кода для означивания разных фрагментов действительности. Чем

большими знаниями обладает человек о некотором сегменте окружающего мира, тем более активно он использует в качестве средств семиозиса объекты и явления собственного, рукотворного мира, которые связаны с его трудовой, социальной, бытовой деятельностью.

Так, вертикальная проекция мироздания моделируется преимущественно посредством символов-натурфактов, флоронимов и фаунонимов (дерево и обитающие на нем животные, птицы и гады, бобовый стебель, радуга), т. е. феноменов дикого, противостоящего человеку мира (a tree, seven miles high, and no branch on it; a big beanstalk). Горизонтальное пространство было освоено древним человеком несравнимо лучше, что и отразилось в выборе знаков, репрезентирующих пограничное пространство между профанным и сакральным мирами. Наряду со знаками-натурфактами и фаунонимами в процессе семиозиса структуры Вселенной участвуют и знаки-артефакты (ship; bridge; chariot, coach, coach-and-four, coach-and-six).

Синтагматическая последовательность знаков отражает их референци-альный сдвиг, составляющий основу чудесного. Несоответствие означающего и означаемого знаков объективируется:

1) в использовании сверхъестественного персонажа в качестве субъекта любой предикации действительного бытия (The tree screamed like a woman as it fell...; there was no music but the crying of many leaves);

2) в стабильной корреляции репрезентантов разных лингвосемиотических систем: в частности, константные отношения «колоратив [зеленый] — натур-факт», «колоратив [зеленый] — соматизм» (the most horrible of two-headed giants, with green lanky hair, a green lanky beard, and horrible bloodshot eyes) и «колоратив [зеленый] — артефакт» (on a green terrace overlooking many orchards and rose-gardens, stood the Faerie King's palace) обозначают место обитания / пребывания сверхъестественных существ и характеризуют мифологических персонажей как персонифицированные природные силы;

3) в неустойчивости символики кода;

4) в сравнительно произвольной субституции компонентов внутри сложного знака.

В последнем случае в сложный знак, основанный на прямой референции, вводятся новые переменные, которые (по сравнению с заменяемыми элементами) обозначают качественно иных референтов действительного бытия. В таком случае семантика лексем-заместителей обусловливает контраст между новым смыслом и исходным пресуппозитивным компонентом данных знаков, входящим в систему содержаний лингвокультуры, в ее ментальное пространство. Создаваемый в результате перекомбинации элементов знака новый смысл с позиции рационального мышления является аномальным и нарушает гармоничное (для прямой референции) соответствие означающего и означаемого.

Например, презумпция birds pick up crumbs, входящая в содержательный минимум концепта bird, реализуется в акте коммуникации в высказывании there was a little bird under the table that picked up all the crumbs, делая его истинным. При замене лексемы bird на dog наблюдается несоответствие значения вновь вводимой лексической единицы (dog - a common four-legged animal, especially any of the

many varieties kept by humans as companions or for hunting, working, guarding etc) семантике предиката и второго актанта. Новый смысл модифицированного знака dogs pick up crumbs представляет собой ложное суждение, противоречащее пресуппозиции исходного высказывания, актуальной для членов данной лингвокуль-туры. В соответствии с новым пресуппозитивным компонентом субъекту действия приписываются признаки, которые не входят в содержание концепта, соответствующего его имени, т. е. имеет место ложная референция. Сходный процесс наблюдается и в сложном языковом знаке a fox hatching eagle's eggs, в котором содержание контрастирует с имеющейся у реципиента пресуппозицией birds hatch eggs, что обусловливает восприятие означаемого как семантически аномального и допускает существование его референтов только в рамках сказочной реальности.

К факторам, ограничивающим комбинаторику элементов сложного знака, относятся жанровая принадлежность произведения, его функциональное назначение и степень релевантности архаических мифологических смыслов для народного художественного сознания.

Субъекты и предметы мира чудесного отличаются от тождественных им субъектов и предметов объективного мира особыми магическими свойствами, которые вербализуются в составе сложных знаков. Существует несколько способов семиозиса чудесных свойств персонажей сверхъестественной реальности, допускающих функционирование в качестве псевдореферентных номинаций:

- субстантивных словосочетаний, в которых функцию адъюнкта принимает на себя один из базовых репрезентантов категории чудесного (иногда он выступает в качестве компонента сложного слова): their unearthly beauty; weird loveliness; wonder-worker, unearthly laugh; mysterious crooning; weird skeletons, etc.;

- сложных слов, образованных в результате стяжения словосочетаний, первым компонентом которых является номинация сверхъестественного существа; обозначаемый ими феномен рассматривается как итог деятельности сверхъестественного существа (elf-lock <— the lock made by elves; elf-disease <— the disease caused by elves) или как его атрибутика (e^arrow <— the arrow used by elves; witch mark the mark witches possess);

- субстантивных словосочетаний, в которых в качестве адъюнкта используется лексема с символическим значением (иногда - в качестве компонента сложного слова); мифологическая семантика сохраняется у квантитативов (three heads; four-homed) the single eye); колоративов (golden apples; brown sand-swallows; a milk-white swan); номинаций металлов и минералов (the glassy hill; the iron shoes; a silver comb); лексем с параметрическим (a huge giant; a long blade of iron; little green Pixies) и пространственным (the far country; a door on your left) значениями и т. д.

В четвертой главе «Хронотоп и персонажи чудесного в англоязычном сказочном дискурсе» выделяются лингвосемиотические компоненты, структурирующие вторичный міф чудесного; исследуются особенности лингвосемиотиче-ской манифестации хронотопических характеристик чудесного; разработана классификация мифологических персонажей, в основе которой лежит набор дифференциальных признаков; осуществлен анализ лингвосемиотической манифестации магической деятельности субъектов мира чудесного.

Сказочную реальность называют имагинативным бытием (Я. Э. Голосовкер), поэтической концепцией бытия (Е. Н. Ковтун), «вторичной» реальностью (С. А. Лузина), Волшебной страной (Дж. Р. Р. Толкиен). Мир сказки, и шире -мир народной культуры, не является ни точным историческим слепком с реального мира (в диахронии), ни его прямой проекцией (в синхронии). Для народной культуры вообще не свойственно «воспроизведение жизни в эмпирически натуральных формах» (С. Ю. Неклюдов). В народном творчестве происходит эстетическое преломление действительности; создание совершенного мира, в котором хранятся этнический, этический, эстетический, аксиологический эталоны этноса, идеализированной действительности, гармонизирующей отношения человека с окружающим миром и удовлетворяющей его эстетические и эмоциональные потребности (М. А. Венгранович).

Создание сказочного мира детерминировано деятельностью мифологического и эстетического уровней народного художественного сознания. А. Ф. Лосев отождествляет миф с чудом («миф есть чудо») и, характеризуя сущность чуда, приходит к выводу о том, что оно связано «с совпадением или по крайней мере с взаимоотношением и столкновением каких-то разных планов действительности». Соответственно, миф, будучи псевдореальностью, несет в себе высокую концентрацию чудесного, и эта псевдореальность в значительной степени воспроизводится в лингвосемиотическом пространстве сказочного дискурса.

Эстетическое сознание также конструирует свое специфическое бытие, которое Г. Шпет называет «бытие отрешенное» и которое находится где-то между действительным миром и миром идеально мыслимым. Отличительной чертой эстетических объектов (картины, статуи, музыкальной пьесы, художественного произведения) является их особый бытийный статус: они и не эмпирически-чувственные объекты, и не идеально мыслимые (Г. Шпет). Вследствие этого эстетические объекты обладают знаковым характером, они наделяются смыслом, и этот смысл возвращает воспринимающую их личность к ним самим. Эстетический объект самодостаточен, он «подражает самому себе в особом мире и дает нам возможность ощутить именно этот мир» (М. Дюфрен).

Замкнутый мир эстетических объектов включает в себя и сказочный дискурс, который вследствие выполняемой эстетической функции не может не принадлежать к разряду эстетических феноменов. Слияние в сказочном дискурсе планов мифологического и эстетического квазибытия порождает автономный вторичный мир, мировоззренческо-эстетической доминантой которого выступает категория чудесного. Волшебный мир обладает «внутренней логичностью реальности»: подчинение всех его проявлений «законам, справедливым внутри этого мира» - важнейший залог его существования (С. Л. Кошелев). Автономность вторичной реальности сказочного дискурса ограничена. Будучи результатом лингвокогнитивной и творческой деятельности коллективной языковой личности, мир чудесного демонстрирует прямую зависимость от своего коллективного создателя. Множественные воплощения чудесного по-своему ценны в эстетическом плане, но, тем не менее, любая манифестация чуда идентифицируется и оценивается относительно действительного бытия.

Структура мира чудесного в общих чертах коррелирует со структурой дискурса и включает в качестве вербально-знаковых компонентов хронотоп, субъектов сверхъестественной реальности, магические действия и состояния, объекты и инструменты сверхъестественных действий.

Множественные номинации пространства и времени в сказочном дискурсе демонстрируют отношения комплементарности компонентов хронотопа чудесного, унаследованные от мифа. Широкая номенклатура знаков-локативов и сравнительное однообразие знаков-хрононимов в сказочном дискурсе обусловлены первичностью опыта восприятия пространства как более простого и естественного в сравнении с опытом восприятия времени.

В основе горизонтальной и вертикальной стратификации сказочного пространства лежат оппозиции «жизнь vs смерть», «свой vs чужой», «центр vs периферия», «верх vs низ», «профанный vs сакральный», «человеческий vs нечеловеческий». Мир чудесного занимает периферийные области (t' other place), окружая находящийся в центре привычный мир героя-человека (Middle Earth). В отдельных случаях человеческий мир рассматривается как верхний мир по отношению к миру мифологических существ, занимающему нижний ярус в вертикальной структуре мироздания ('the colour of their skin wholly differed from that of you and me and the people of our upper world").

Пространственно-временные формы сверхъестественного бытия различны и репрезентируются широким спектром натурморфных, метеорологических, вегетативных, артефактных, колороморфных, эзотерических и спатиальных знаков, используемых для обозначения как непосредственно мира чудесного, так и его субъектов. В сказочной картине мира область чудесного предстает как:

- мир мертвых (Deadland; his ghostly land of the dead; a watery tomb; in the churchyard; graveyards);

- пространство, населенное сверхъестественными существами (Fairyland; EIJland; the Land of Faery; the home of elf and fay);

- необжитое пространство, таящее в себе опасность (the Wild World; in the most wild and rugged part of Wharncliffe Chase);

- нижнее (низменное) пространство (the Nether world; down in Hell; the underworld; the Infernal Regions; an old chalk-pi; gnomes of the lower earth);

- верхнее пространство (spirits of the upper air);

- укрепленное, замкнутое, рукотворное пространство, чаще находящееся на возвышении (a castle... stood on a hillock, a castle over yonder hill; a tower set on a high cliff);

- замкнутое, образованное естественным путем пространство, чаще находящееся в углублении (a cave in the midst of the mountain; a cave in the middle of the Mount; den at Wantly; this horrid den);

- гористая (холмистая) местность (the Mount of Cornwall; the Black Mountains; the Mount of St. Michael; among the mountains of Wales; the hill folk; Folk of the Hill);

- пространство, покрытое лесом (растительностью) (the land of nodding flowers; forest giants; rocks of the forest of Wharncliffe; Wood-V mnes);

- пространство, наполненное мраком (a dark and ugsome glen; the Dark Tower of the King of Elfland; the Prince of Darkness);

- пространство, наполненное светом (the land of Ever Day; all that land was light; the precious stones in the palace walls gave out a light as bright as noonday)-,

- воздушное пространство (spirits of the upper air);

- огненное пространство (fiery home);

- водное пространство (a stream; the boggart o' th' brut, the Fairies of the Torrent; marshy ground; wells in Lancashire; world of waters; the Worm Well).

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что сверхъестественное может полностью отождествляться с загробным миром, хотя в подавляющем большинстве случаев идея жизни после смерти в сказочном дискурсе нивелируется. Мир чудесного фактически обволакивает профанный мир, присутствуя в четырех основных стихиях Вселенной (воде, воздухе, огне и земле), заполняя высшие и низшие сферы мироздания. Косвенным указанием на вертикальную организацию мира являются горные вершины и холмы как натурморфные воплощения верхних сфер и впадины, овраги, лощины и омуты, коррелирующие с нижним миром.

Связь пространства и времени отражена в устойчивых ассоциациях мира чудесного:

1) со светом (в меньшей степени) и тьмой, представляющими суточный цикл;

2) с растительностью, жизнь которой зависит от смены времен года.

Темпоральный аспект чудесного, таким образом, характеризуется цикличностью, манифестируется в диадах «свет vs тьма», «день vs ночь» и соотносится с суточным и годовым циклами профанного мира. Данные циклы воспроизводят в сказочной картине мира фундаментальную для архаического мировосприятия диаду «жизнь vs смерть»: наступление нового дня наравне с весенним пробуждением природных сил воспринималось как возрождение божества, дающего жизнь всему живому. Смерть языческого бога, покровительствующего земле, знаменовалась наступлением тьмы, холодов и угасанием производительных сил природы. Соответственно, ночное время, репрезентированное в англоязычном сказочном дискурсе знаками темпорального, колороморфного и астрального кодов (five minutes after the clock had struck twelve; dark night; when the moon didn't shine; the darkness; fled away from the moonlight; at nightfall; at midnight; the black hour of midnight; darklins; shades of night), предстает как время господства сверхъестественных существ, мир которых (Хаос) вторгается в «реальную» действительность, чаще неся угрозу человеческим жизням и устоявшемуся порядку (Космосу). Знаки, номинирующие светлую часть суток в качестве времени активности субъектов ирреального мира, единичны (every morning; in the daytime).

В общем виде в сказочной картине мира наблюдается распределение субъектов мира чудесного в соответствии с концептуальными метафорами «добро - верх», «зло - низ» («добро - центр», «зло - периферия») при учете факторов топоса и используемых стратегий (помощь и покровительство vs причинение вреда). Для подавляющего большинства существ характерны подземные сферы и необжитые участки пространства как место обитания и стратегии поведения, направленные на причинение вреда герою-человеку (похищение и убийство людей, разорение земель, нанесение вреда скотине). Отдельным группам сверхъестественных существ (фейри, домашним духам) преимущественно присущи надземные сферы обитания (часто вблизи человеческого жилья) и

стратегии поддержки обитателей «реального» мира (покровительство, обеспечение урожая, регулирование погоды, помощь в хозяйстве и профессиональной сфере). Фактор хроноса менее выражен, поскольку практически все существа (и расположенные к человеку и вредящие ему) проявляют активность ночью.

Взаимодействие пространственной и временной подсистем отмечается в означивании 1) генезиса объектов физической географии, 2) способности «реального» и сверхъестественного миров к взаимопроникновению и 3) перехода героя-человека из профанного мира в мир чудесного и обратно.

В сказочном дискурсе в индивидуализирующих знаках-локативах содержатся прямые указания на сверхъестественный характер происхождения топонимических объектов (Punch Bowl, Devil's Punchbowl, the Devil's Dyke, the Devil's Ditch, the Devil's Humps, the Devil's Jumps, the Devil's Ditch, the Devil's Elbow, Wada's Causeway, Wadda's grave, Wade's wife's causey). В качестве хронологического маркера функционируют знаки, отсылающие реципиента ко времени сотворения объектов на поверхности Земли, обозначающие неопределенность и отдаленность во времени описываемых событий (once upon a time, once) и продолжительность действий (and it went on apace day after day and week after week).

Взаимопроникновение двух миров обусловлено тем, что для архаического сознания отдельные участки пространства принадлежат одновременно чувственно воспринимаемой и сверхчувственной реальностям. Соответственно, потусторонний мир может манифестироваться на достаточно обширных территориях, равных по площади графствам1. Данное свойство зафиксировано в сказочном дискурсе:

- в именах собственных мифологических существ с топонимом в качестве компонента (the Red Ettin of Ireland-, the Demon of Tidworth; the Black Dog of Winchester, the Barghest of Burnley, the Manchester Barghest);

- знаках-локативах, номинирующих их область распространения (the giants of Scotland and Ireland', Peg o'Nell - the water-spirit of the river Ribble in Lancashire-, Peg Powler - the evil goddess of the Tees-, boggart - a mischievous spirit of the brownie type found in the North Country, particularly in Yorkshire).

Два мира могут взаимодействовать друг с другом не только в плоскости пространства, но и во временной плоскости. Границы между сверхъестественным бытием и профанным миром истончаются и практически исчезают в строго определенные временные периоды, отличающиеся высокой сакральной плотностью. Важными показателями священного времени в сказочном дискурсе являются хрононим Christmas и связанный с ним обряд (Christmas-Eve Vigil). Ритуальное совершение действий (go through the preliminary charms; keep the vigil; scatter a powder upon the embers; chant a singular Latin prayer) в сочетании с соответствующей вегетативной атрибутикой (St. John's Wort, Mountain Ash, Bay leaves, and Holly; a branch of Wiggintree) провоцируют контакт чувственной и сверхчувственной реальностей и способствуют приобщению субъектов обряда к сакральным знаниям, позволяющим приподнять завесу грядущего: ...to апу-

1 С хобтрастами, например, по народным поверьям легко встретиться на всей территории Йоркшира, Ланкашира и Уэстморленда.

one who dared, after the performance of certain ghastly ceremonies, wait in the church porch on Christmaseve, the features of those who were to die during the following year would be revealed.

Проницаемость профанного и сакрального миров предполагает наличие медиаторов, облегчающих переход из одного мира в другой. В англоязычном сказочном дискурсе для их обозначения использованы вегетативные (beanstalk), натурморфные (sea, moorland, pasture, orchard), зооморфные (the Black Bull of Norroway, horse, cow, hen, fowl), артефактные (bridge, chariot, coach, coach-and-four, coach-and-six), темпоральные и антропоморфные (horse-herd, the cow-herd, the hen-wife, old woman) знаки.

Субъектами сверхъестественной действительности являются мифологические персонажи: существа низшей мифологии (духи и демоны) и лиминаль-ные персонажи. Лиминальные персонажи, несмотря на человеческое происхождение, благодаря наличию особых качеств, занимают промежуточное положение между персонажами «реального» и сверхъестественного миров и выполняют функции посредников между двумя мирами (люди, обладающие магическими способностями). В соответствии с признаками habitat (место обитания), mode of life (образ жизни), occupation (род занятий) и attitude to people (отношение к человеку) в англоязычном сказочном дискурсе выделяются семь групп мифологических персонажей:

1) nature spirits / природные духи, включая подгруппы а) духи - жители холмов и рощ (fairy) и б) духи - жители водоемов (mermaid, water spirits);

2) household spirits / домашние духи (brownie, boggart, hobgoblin, goblin, will-o'-the-wisp);

3) terrifying spirits (bogies) / пугающие духи (bogie, bogle, barguest);

4) monsters / чудовища (giant, dragon, leviathan);

5) ghosts / призраки;

6) devil / дьявол;

7) people with magic ability / люди, обладающие магическими способностями. Включение в мифологическую систему людей со сверхъестественными способностями обусловлено наличием у них свойств, идентичных свойствам отдельных групп сверхъестественных существ (фейри и домашних духов).

Связь ведьмы и колдуна с потусторонним миром репрезентируется, в первую очередь, в системе номинаций. Владение ими эзотерическими практиками, недоступными для непосвященных, и закрытый характер их сообщества отражены в семантике английских лексем conjurer (L conjurare band together by an oath, conspire, in medL invoke); cunning {man) (ME cunninge, OE cunnan to know); enchanter (cf. enchant, Fr enchanter, from L incantare to sing magic songs); warlock (f. OE wcer covenant = OHG warn truth, ON varar pi., solemn promise, vow); witch (OE wicce, fem. corr. to wicca male magician, rel. to wiccian practise magic arts); wizard (cf. wise having sound judgment; learned OE; informed).

Исследователи народной культуры связывают также образ ведьмы с культом предков, подчеркивая изофункциональность ведьмы и фейри как персонифицированных душ умерших. Отождествление фейри и ведьм проявляется в именовании феями (fays) особой разновидности водных фейри ('a species of nymphs or

divinities') и женщин-колдуний, знакомых с магией ('sorceresses, or women instructed in magic'). В имени мифологической карги (hag) как разновидности ведьм сохраняются представления о частом посещении последними пустынных мест, поросших растительностью (hag, <...> perh. conn, with Icl hagr wise, or with AS haga a hedge, because witches were thought to frequent bushes). Данный факт сближает ведьму с фейри и домашними духами - хобтрастами: cf. Hobthrust, or rather Hob о' the Hurst - a spirit supposed to haunt woods only. Сходство между данными видами мифологических существ подтверждается атрибутами магической практики ведьмы (в частности, оружие фейри) и верой в одержимость людей фейри, которая тесно связана в мифологическом сознании с колдовством.

Магическая деятельность, субъектами которой выступают мифологические персонажи, репрезентируется в англоязычном сказочном дискурсе в заклинаниях, предсказаниях и загадках. Виды магии (врачебная, бытовая, погодная и военная) тесно связаны между собой и реализуют катартическую, апотропеическую функции и функцию привлечения удачи. Структурными элементами магической обрядности являются субъект обрядовых действий, цель, место и время обряда, обрядовый инструментарий, вербальный и акциональный компоненты, вводимые широким спектром вербальных (рестриктивы, прохибитивы, директивы) и невербальных (метеорологических, артефактных, аудитивных, нумерологических, темпоральных, эзотерических, манипулятивных и др.) знаков.

В аспекте интенциональности лингвосемиотическое пространство заклинаний в англоязычном сказочном дискурсе поддерживается знаками, номинирующими магические формулы (charm, incantation, spell), проклятия и благословения (swearing, malison, curse, cursing, language, blessing). Способ произнесения магических формул сохраняется в семантической структуре соответствующих номинаций в качестве мотивирующего признака. Лексемы charm и incantation указывают на интонационный и мелодический рисунок сакральных слов как обязательное условие исполнения магических формул. Существительное charm связывают с L carmen, carmine- song, oracular response, incantation. Лексема incantation характеризуется сходной внутренней формой, восходя к L incantatio, -on-, f. incantare chant, charm, f. in + cantare sing, chant. В сказочном дискурсе лексемы charm и incantation встречаются в составе сложных процессных знаков с глаголом sing в качестве ядерного элемента.

Эффективность магических словесных формул зависит от технологической (процедурной) стороны ритуала, от порядка обрядовых действий при совершении магического акта. В сказочном дискурсе эксплицируется информация о времени, месте, необходимых атрибутах и ритуальных действиях посредством музыкального, метеорологического, флороморфного, пространственно-временного и других кодов: She knew a charm to make de fairisees come; an' she showed it to a liddle gal, who later became a nanny. You had to do it on a moonlight night when the pollen was just ripe on the catkins. She would stand a few yards away in a woodland clearing with two small branches in her hands. The gold dust would come flying from the catkins as she waved them gently, and she sang a little song over and over in a low drawlin' husky voice - just as though she was coaxin' 'em... ("The Sweating Fairies").

Заклинания в сказочном дискурсе сопровождаются особыми движениями и жестикуляцией (wave, beckon left hand and right, pass). Характер их исполнения манифестируется знаками, денотирующими музыкальные произведения (a little song), процесс пения (sing her charm; chant the spell; her voice chanting rythmically), способы взаимодействия (coax) и свойства голоса (a low drawlin' husky voice). Вся совокупность музыкально-хореографических и вербальных магических действий получает обозначения в языковой картине мира при помощи глагольных номинаций weird, cast (under a spell) и do (magic). Средством акцентуации производимого магического эффекта становятся лексические повторы (she sang a little song over and over; with spells three times three, and with passes nine times nine), при которых нумерологический код теряет свое исходное значение и используется лишь для многократного усиления ритуального воздействия.

В англоязычном сказочном дискурсе магическая формула может быть развернутой: Come in the stillness, / Come in the night; / Come soon, / And bring delight. / Beckoning, beckoning, / Left hand and right; / Come now, / Ah, come tonight! В большинстве случаев, однако, она принимает вид обычных замечаний бытового характера (You'll get no good of that pig; The calves wenna eat the suppin' now или It's nothing at all but a bag of manure).

Процесс действия заклинания и состояние объекта, в отношении которого произведено магическое действие, номинируются соответственно spellbind и spellbound. Магические действия могут быть направлены на объекты «реального» мира, явления природы, животных и людей. В результате произведенного колдовского действия:

— преображается рельеф местности: ...she threw her last egg; but in her haste she made a misthrow, and the egg, instead of falling behind her, fell in front of her, and immediately she found herself on the bank of a broad river that shut off farther flight;

— меняется погода: ...he pronounced an incantation, and then by magic means known to himself alone, rapidly stilled the tempest, which the ill-timed curiosity of his pupils had brought forth;

— предметы приобретают магические свойства: She made animals out of the ashes that looked and moved like life; and trees with green leaves waving over tiny houses, with men and women an inch high in them, who, when she breathed on them, fell to walking and talking quite properly;

— животные теряют естественные свойства или приобретают магические (и наоборот): After much pressure she gave way, and consented to repeat the simple words: "God bless the calves." Mrs. Ambler then herself took the 'suppin" to the hungry calves, and to her delight they came to meet her at the door of their house, and ate their food with hearty appetite;

' трансформируется облик или меняется физиологическое состояние человека: So Lady Margaret went to bed a beauteous maiden, and rose up a Laidly Worm;

— человек лишается воли: .. .and on it sat fair Burd Helen combing her beautiful golden hair with a golden comb. <.. .> And when she saw Childe Rowland she never moved, and her voice came like the voice of the dead...

Контрзаклинание, нивелирующее вредоносное воздействие магической формулы и восстанавливающее исходное состояние объекта магического воздействия, манифестируется сложными знаками countercharm или an unspelling charm, которые содержат элементы с семантикой противодействия. В ситуации снятия заклятия функцию контрзаклинания могут также выполнять волшебные предметы, предметы-обереги или предусмотренные заклинанием действия.

Субъекты мира чудесного используют в качестве инструментов магической деятельности: травы (the Bay Tree, Moonwort, Hound's Tongue), отдельные части тела людей и животных (blood of bat, dead man's hand, venom of viper, and flesh of unbaptized and strangled babe; hog's lard, bullock's blood), оружие (elf-bolt, elf-arrow, elf-shot, fairy-stone), книги (Book of Fate, Star Book, a witchcraft book), другие артефакты (strange looking bottles, a great chalk circle on the floor; the magician's wand; a white powder, a crystal, a rough figure in the shape of a man). Особый магический инструментарий находится и в распоряжении обитателей профанного мира. Он состоит преимущественно из амулетов и оберегов естественного и искусственного происхождения (lucky charms, mascots, healing charms, charm wands, witch balls, witch posts, a farthing with a hole in it, a metal button, holed stones). В последнем случае магические артефакты могут быть изготовлены людьми-магами.

Предсказания и загадки как важная составляющая магического ритуала имеют ряд общих признаков. Во-первых, и предсказания и загадки обладают значительным магическим потенциалом и используются в качестве вербального компонента магических обрядов. Во-вторых, и предсказания и загадки своими функциональными характеристиками соотнесены с планом будущего. Связь предсказаний с будущим закреплена в семантике соответствующего именования: prophecy - a declaration of something to come: especially, an inspired foretelling. Данная разновидность магических формул организует поступки индивида в настоящем с целью достижения желаемого позитивного эффекта. Загадки в сказочном дискурсе также коррелируют с планом будущего. Успешное их разрешение становится для героя-человека важным фактором его благополучного существования в дальнейшем, обеспечивает безопасность его жизни, удачную женитьбу, профессиональную реализацию. В-третьих, язык предсказаний и загадок отличается метафоричностью, поскольку и в загадках и в предсказаниях репрезентирована мифологическая картина мира, основанная на изоморфизме элементов макрокосма и микрокосма и обусловившая образный строй мифа. Данные магические формулы принадлежат к сложным семиотическим образованиям, чаще смешанного характера, и репрезентируются совокупностью вербальных и невербальных знаков.

Означающее предсказания как сакрального текста требует адекватного истолкования: The first thing they saw on coming to land was the gold coffin washed up on the beach. Then they heaved it farther up, to where hung some green willows, and they buried the undutiful daughter under their waving, living green boughs - and so were fulfilled all the words of prophecy told concerning her. She had married a king. She had been driven in a coach by white horses, even by the foaming waves. She had slept in a golden bed, - her coffin, - and been rocked by attendants in blue gowns, even the sea-waves; and she had now been laid under wavy curtains of living

green, the branches of the willow ("The Undutiful Daughter"). Магические действия субъекта обряда или его помощников имеют непосредственную или опосредованную связь с актом предсказания (an'there she was, sittin' by tha fire, an' stirrin' a big pot, lookin' in 's pot, the mosquito ... was humming andfluttering above the tree-top-, he can crawl on a slate and write a message; the raven flapped his wings; the black pussy stood up on the branch, stretched itself, the dog stood up).

К означающему загадки относят ее описательную (кодирующую) часть -метафорическую дескрипцию предметного или духовного мира, который эксплицируется в отгадках. Означаемое загадок как сложных знаков репрезентируется в сказочном дискурсе обращением к одному (a bowl, a bridge - артефактный) или нескольким (a ship sails on the sea with men inside her - артефактный, натурморф-ный, акциональный) кодам и представлено номинациями предметов быта, результатов производственной деятельности, построек, транспорта.

Означающее загадок манифестируется простыми статическими (What's the thing without an end! The smaller the more dangerous; what's that?) и сложными динамическими (When does the dead carry the living, riddle me that? Give him Crooked and straight) образами, реализуемыми на вербальном уровне посредством лексем широкой семантики, сравнительных конструкций, антитезы, парадокса, переносного значения лексических единиц. Кодирующая часть загадок в некоторых случаях означивается директивами, требующими выполнения определенного набора действий в соответствии с содержанием зашифрованного сообщения: One day he sent him out to sell a sheepskin, and Gobborn said, ' You must bring me back the skin and the value of it as well.' Так же: And as they went to lay the foundation-stone, Gobborn Seer said to Jack, 'Can't you shorten the way for meT

В пятой главе «Структура и особенности вербализации мифологической концептосферы в англоязычном сказочном дискурсе» охарактеризованы структура и содержание мифологического концепта как разновидности лингвокуль-турного концепта; осуществлено моделирование мифологической концептосферы и фрейма мифоконцепта; исследована динамика отдельных мифологических концептов в народном художественном сознании.

Знания о сверхъестественных существах как центральном элементе чудесного концептуализированы в народном художественном сознании в мифокон-цептах, определяемых как структурные единицы мифологической концептосферы, планом выражения которых являются имена, не имеющие денотата в объективной действительности. Будучи лингвокультурным концептом, мифоконцепт отличается трехчастной структурой с доминирующей понятийной и развитыми образной и ценностной составляющими. Оценка отдельных свойств обитателей мира чудесного базируется на аксиологической диаде «сверхъестественные существа вредоносны» и «сверхъестественные существа оказывают благотворное влияние». Отторгаемые социумом ценности реализованы в образах мифологических персонажей (жестокость, безжалостность, ложь, лицемерие, жульничество, мошенничество, дурной нрав). Позитивно оцениваемые обществом качества -слагаемые преимущественно образа героя-человека (находчивость, смекалка, храбрость, бесстрашие) и, в меньшей степени, субъектов ирреального бытия (доброта, взаимопомощь, ученость).

В основе моделирования структуры мифоконцепта лежит идея М. Минского об организованности человеческих знаний в концептуальные системы, имеющие структуру фреймов. Соответственно, фрейм в настоящем исследовании рассматривается как способ структурирования совокупности знаний о конкретном субъекте чудесного. Фрейм мифоконцепта есть структурно организованная совокупность когнитивных признаков, образующих узлы I, II и III уровней (классификаторы), и связей между ними. Узлы первого уровня репрезентируют наиболее актуальные признаки концепта, большинство из которых либо входят в содержательный минимум концепта, либо обладают высокой частотой вербализации в сказочном дискурсе. Так, во фрейме концепта barguest/ баргест первый уровень формируют классификаторы, выделенные в результате анализа словарных дефиниций ключевой лексемы barguest и ее этимологического признака (и.-е. *ghois- или *gheis-, скр. heads anger, гот. usgaisjan terrify):

- shape: a goblin in dog-like or bear-like form-,

- appearance: a goblin armed with teeth and claws-,

- time of appearance: it would sometimes set up in the streets a most fearful scream in the 'dead waste and middle of the night'-,

- essential qualities: дух в образе собаки; spectral beast;

- particular qualities: spectral beast, which makes a splashing sound as it walks; it would sometimes set up in the streets a most fearful scream-,

- attitude to people и occupation: дух в образе собаки, предвещающий смерть-, фейри, встреча с которыми предвещает несчастье и даже смерть', is regarded as an omen of death.

Узлы второго уровня сформированы из менее значимых для народного художественного сознания признаков. Во фрейме концепта barguest / баргест второй уровень образуют классификаторы height, character, magic ability, society structure и status in the system of mythological characters.

Сложность структуры мифоконцепта находится в прямой зависимости от количества узлов и плотности связи между узлами разных уровней. Помимо обязательных классификаторов I и II уровней во фрейме мифоконцепта допускается наличие факультативных классификаторов, относимых к П1 уровню и характерных только для отдельных концептов или групп концептов. Например, классификатор reasons for being restless присутствует только в структуре концепта ghost / призрак. Он обусловливает род занятий призраков и наполняется четырьмя признаками (punishment as a reason for being restless; violent death as a reason for being restless; keeping secret as a reason for being restless; belonging to another faith as a reason for being restless).

Фрейм концепта Ьаг^кел* / баргест

Рисунок 1

Взаимозависимость узлов во фрейме маркируется стрелками; при этом связи обнаруживаются как между соседними узлами, так и между узлами, отдаленными друг от друга и принадлежащими к разным уровням. Так, в концепте barguest / баргест узлы appearance, time of appearance и character коррелируют с узлом occupation, поскольку отталкивающая внешность, злобный характер и ночной образ жизни существа детерминируют его основную функцию - запугивание запоздалых прохожих. С другой стороны, это может быть проявлением проказливости баргеста, и в таких случаях перепуганный прохожий слышит смех: There was a Barguest named the Pick-tree Brag, whose usual form was that of a little galloway, "in which shape a farmer, still or lately living thereabouts, reported that it had come to him one night as he was going home; that he got upon it and rode very quietly till it came to a great pond, to which it ran and threw him in, and went laughing away". Соответственно, корреляция узлов character —> particular qualities также получает графическое обозначение. Фрейм мифоконцепта barguest / баргест представлен на Рисунке 1.

Отдельные корреляции отличаются относительной устойчивостью и регулярностью и наблюдаются в структурах целого ряда концептов. Среди них следует выделить корреляции: character —> occupation; appearance —> occupation; magic ability —* shape; occupation —» attributes.

Наличие во фрейме узлов attitude to people, shape, occupation, character, essential qualities, appearance, magic ability, habitat и time of appearance - необходимое условие существование большинства мифологических концептов. Узлы формируют некий каркас обязательных классификационных признаков. Обобщенная модель фрейма мифоконцепта репрезентирована на Рисунке 2:

shape ар- habi- time essen- magic chara- atti- occu-

реагап tat ofap- tial ability cter tude pation

* се * • pearan • quail- » * * to

ce ties people

Рис. 2. Обобщенная модель фрейма мифологического концепта

Система таксономических отношений в английской мифологической концептосфере реализуется на трех уровнях. Верхний уровень - супербазовый — представлен макроконцептом supernatural creature /сверхъестественное существо, который объективируется номинациями с наиболее обобщенной семантикой (the supernatural, dead things,-evil things, imps of darkness, creatures of the night, the nasty creatures).

Средний - базовый - уровень структурируется 18 основными мифокон-цептами (barguest/ баргест, boggart/ боггарт, bogle/ богл, bogie/ боуги, brownie/ брауни, will-o'-the-wisp / бродячий огонек, giant / великан, water spirits / водные духи, dwarf / гном, goblin/гоблин, dragon /дракон, devil / дьявол, leviathan / левиафан, people with magic ability / люди, обладающие магическими способностями, ghost / при-

зрак, mermaid/русалка, fairy/фейри, hobgoblin / хобгоблин). В их содержании аккумулируется наиболее значимая для этнического сознания информация о персонажах мира чудесного, в соответствии с которой происходит идентификация воспринимаемых объектов и явлений.

Нижний — суббазовый — уровень образуется 89 микроконцептами, соотносимыми с основными концептами мифологической концептосферы. В частности, концепт fairy/фейри коррелирует с 12 микроконцептами (Oberon, Titania, Mab, Habetrot, the Greenies, the Green Ladies, the Phantom of the Fell, the Green Children, hyter sprites, changelings, Tom Thumb, Mr and Mrs Vinegar), каждый из которых обладает своим набором признаков. В содержание микроконцепта Mab / Мэб, например, входят признаки small height, spins, rules over people's dreams, the Queen of the Fairies, etc.

Количество микроконцептов, структурирующих основной мифоконцепт, отражает статус единицы базового уровня в концептосфере. Так, отсутствие микроконцептов, корреспондирующих с концептом leviathan / левиафан, - свидетельство его периферийного положения в мифологической концептосфере вследствие чужеродности номинируемого субъекта системе английских мифологических персонажей.

Учет динамического аспекта существования мифологических концептов позволяет:

- выявить основные тенденции в их развитии, обусловленные качественными изменениями человеческого мышления;

- подтвердить факт неизолированного существования системы мифологических представлений в этническом сознании, что манифестируется, в первую очередь, в прочных связях мифологической и антропонимической концептосфер.

Изучение динамики мифоконцепта осуществлялось в ходе обращения к разножанровым произведениям сказочного дискурса, т. е. при учете фактора относительной хронологии (былички - волшебные сказки - бытовые сказки - легенды). В фокусе внимания оказались концепты, отличающиеся наибольшей номинативной плотностью, — fairy /фейри, giant/великан и people with magic ability/люди, обладающие магическими способностями. На первом этапе в ходе анализа словарных дефиниций ключевых лексем были выделены признаки, типичные для субъектов означенных концептов. На следующем этапе в произведениях разных жанров и жанровых разновидностей, формирующих сказочный дискурс, регистрировалось количество признаков у персонажей каждого из трех концептов; при этом учитывалась устойчивость той или иной черты у персонажей в разных вариантах сказки. В случае недостачи у субъектов какого-либо из типичных признаков, отмечались признаки, которые компенсировали его отсутствие. В зависимости от количества интегральных признаков персонажи были распределены по центральной или периферийным областям концепта.

Исследование динамического аспекта существования мифоконцепта позволяет говорить о демифологизации его актуальных признаков, их постепенной замене в периферийных областях немифологическими признаками. Последние репрезентируют новые, исторически более поздние представления о мироустройстве, детерминированные историко-культурными и социально-

экономическими факторами. Так, у субъектов ближней периферии концепта giant / великан угасание в структуре концепта признаков вредоносности и глупости сопровождается компенсаторным развитием позитивных признаков доблести, справедливости, доброты и заботы о ближнем: Wada was not a ferocious giant, dragging along half-a-dozen damsels, with one hand, by their hair, to immure them in his dungeons, and grind their bones to make his bread, as was the wont of the Cornish giants of old; nor was he, like them, stupid and weak-minded, so as to be easily outwitted and destroyed by the immortal Jack. On the contrary, although valiant in war, he abused not his great strength by tyrannizing and oppressing his vassals, lived on good terms with his neighbours, and was gentle and tender in all his domestic relations ("The Giant Road-Maker of Mulgrave").

Демифологизация изученных мифоконцептов сопровождается тенденцией к «очеловечиванию» персонажей и нивелированию их сверхъестественной природы. В сказочном дискурсе это проявляется в их неволшебном происхождении, наделении персонажей сугубо человеческими качествами (положительными и отрицательными), типичными для человека занятиями (в том числе профессиональными), способностью продвижения вверх по социальной лестнице. Сохраняющаяся у персонажей атрибутика теряет свои магические свойства, превращаясь в предмет бытового назначения (особенно у персонажей крайней периферии). Субъекты, относящиеся к дальней и крайней периферии концепта, противопоставляются субъектам центральных областей мифоконцепта по признакам вредоносности и сверхъестественности природы. Наиболее яркой формой данного противопоставления видится борьба героя с мифологическим персонажем как персонифицированное воплощение конфликта между социальным и природным, цивилизованным, окультуренным и диким, неконтролируемым, стихийным.

В заключении в обобщенной форме излагаются результаты диссертационного исследования и определяются его перспективы.

Учет фактора относительной хронологии жанров и жанровых разновидностей, формирующих сказочный дискурс, позволил выявить модификацию канонических жанровых признаков у английской народной сказки под воздействием совокупности факторов развития английского этноса. Отклонения от жанрового канона сказки наблюдаются в большей определенности хронотопа в традиционных сказочных формулах; в сравнительно свободной композиционной структуре произведения; во включении реальных исторических лиц и мифологических существ в систему сказочных персонажей; в индивидуализации образов рассказчика и персонажей.

Доказано, что существенное ослабление параметра хронотопической неопределенности категории сказочности компенсируется в англоязычном сказочном дискурсе усилением роли чудесного, которое не коррелирует с дискурсивным признаком фантастичности (недостоверности, установки на вымысел). Наличие в структуре чудесного эстетической составляющей порождает эстетичность как конститутивный признак сказочного дискурса.

Раскрыт онтологический аспект категории чудесного, которая является результатом эстетического преобразования в сказочном дискурсе категории сверхъестественного. В соответствии с целью и задачами исследования конкре-

тизировано понятие эстетизации как процесса эмоционально-оценочного осмысления свойств объектов и событий действительности и осознания их позитивной или негативной общечеловеческой значимости.

Систематизированы и верифицированы на материале лексикографических источников основные параметры чудесного. Осуществлена лингвосемиотическая дескрипция онтологической, феноменологической, гносеологической, аффективно-аксиологической и эстетической сторон категории. Охарактеризованы сказочные изображения как специфические средства знаковой манифестации сказочного дискурса.

Показана обусловленность в англоязычном сказочном дискурсе смыслов, коррелирующих с категорией чудесного, видами отношений, в которые вовлечены знаки в совокупности означающего и означаемого. При этом символическое отношение знака к фрагменту действительности манифестирует фундаментальные представления о мироустройстве; парадигматические отношения между знаками демонстрируют роль антропоцентрического фактора в выборе кода для означивания разных фрагментов действительности; синтагматическая последовательность знаков отражает их референциальный сдвиг, составляющий основу чудесного.

Произведен комплексный лингвосемиотический анализ вторичного мира чудесного. Структура мира чудесного включает в качестве вербально-знаковых компонентов хронотоп, субъектов сверхъестественной реальности, магические действия и состояния, объекты и инструменты магических действий.

Созданы модели мифологического концепта в виде фрейма с набором обязательных классификационных признаков, свидетельствующих о важности для народного художественного сознания внешности и функциональных характеристик субъекта ирреальной действительности, и мифологической концепто-сферы как иерархически организованной и упорядоченной совокупности концептов. Утверждается, что динамика мифоконцепта в сказочной картине мира заключается в демифологизации наиболее актуальных признаков и их постепенной замене в периферийных областях признаками социального характера. Доказано, что неоднородность мифоконцептов в сказочном дискурсе обнаруживается в неравномерной концептуализации фидеистических и реалистических признаков, репрезентирующих знания английского этноса о субъектах ближней, дальней и крайней периферии концепта.

Перспективы исследования состоят в осуществлении:

- сопоставительного изучения семиозиса мира чудесного в отдельных жанровых и этнических разновидностях британского сказочного дискурса, с целью выявления влияния жанрового канона и культурного своеобразия этнических групп, населяющих Британские острова, на содержание и способы манифестации категории чудесного;

- комплексной лингвосемиотической дескрипции остальных параметров категории сказочности;

- анализа семиозиса взаимодействия чудесного с другими эстетическими категориями (прекрасное, безобразное, возвышенное, ужасное, трагическое, комическое) в фольклорном и художественном дискурсах;

- исследования взаимодействия сказочного дискурса с другими видами дискурсов (педагогическим, политическим, рекламным, медийным и др.) и его лингвосемиотической объективации.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:

Монографии и учебные пособия

1. Плахова, О. А. Динамика концептов в мифологической картине мира (на материале англоязычного сказочного дискурса) / О. А. Плахова // Концепт: грани понятия в современной науке : коллективная монография. - Ногинск : АНАЛИТИКА РОДИС, 2012. - С. 125-172 (2,8 пл.).

2. Плахова, О. А. Языковая картина мира английской народной сказки : монография / О. А. Плахова. - Тольятти : Изд-во ТГУ, 2012. - 203 с. (11,8 пл.).

3. Плахова, О. А. Лингвосемиотика английской сказки: жанровое пространство, знаковая репрезентация, дискурсивная актуализация : монография / О. А. Плахова. - Тольятти : Изд-во ТГУ, 2013.-308 с. (17,9 пл.).

4. Плахова, О. A. Traditions and festivals in Great Britain and the USA (Праздники и традиции в Великобритании и США) : учебное пособие / О. А. Плахова. -Тольятти : Волжский ун-т им. В. Н. Татищева, 2007. - 146 с. (9,1 пл.).

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ

5. Плахова, О. А. Мифологическая ономастика в английской народной сказке / О. А. Плахова // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - 2008. - № 4. - С. 229-231 (0,3 пл.).

6. Плахова, О. А. Мифологическая семантика языкового образа героев английской народной сказки / О. А. Плахова // Научный вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. Серия: Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. - 2008. - №9. -С. 124-133 (1,1 пл.).

7. Плахова, О. А. Мифонимия как сектор ономастического пространства английской народной сказки 10. А. Плахова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия: Филологические науки. - 2009. - № 2. -С. 142-146 (0,5 пл.).

8. Плахова, О. А. Динамика мифологического концепта «великан» (на материале английских народных сказок) / О. А. Плахова // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. - 2011. - № 2. - С. 95-100 (0,75 пл.).

9. Плахова, О. А. Медиаторная роль мифоконцепта «Мальчик с пальчик / Тот Thumb» в английской национальной концептосфере / О. А. Плахова // Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова. Филологические науки. - 2011. - № 2. - С. 79-86 (0,5 пл.).

10. Плахова, О. А. Отражение естественной среды обитания человека в сказочной картине мира / О. А. Плахова // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. - 2011. - № 2. - С. 507-516 (0,67 пл.).

11. Плахова, О. А. Место ойконимов, урбанонимов и дромонимов в топонимическом пространстве английской фольклорной сказки / О. А. Плахова //

Вестник Сургутского государственного педагогического университета. - 2011. -№ 3.-С. 116-121 (0,5 пл.).

12. Плахова, О. А. Демифологизация концепта «fairy» в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова, Т. Н. Астафурова // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. - 2011. - № 2. -С. 84-90 (0,8 п.л.).

13. Плахова, О. А. Своеобразие финальных формул английской народной сказки / О. А. Плахова // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. - 2011. -№ 4. - С.61-66 (0,5 п.л.).

14. Плахова, О. А. Мифологическое и социальное в образе Тома Хи-катрифта: описание макроструктуры концепта / О. А. Плахова // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. - 2011. - Т. 4. -№ 16.-С. 52-60(1 п.л.).

15.Плахова, О. А. Образы английских великанов: на перекрестке мифологических традиций / О. А. Плахова // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. - 2012. - № 2. - С. 74-80 (0,5 пл.).

16. Плахова, О. А. Свойства лексем-номинантов концептов, составляющих английскую мифологическую концептосферу (на материале сказочного дискурса) / О. А. Плахова // Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова. Филологические науки. - 2012. -№ 1. - С. 50-60 (0,7 пл.).

17. Плахова, О. А. Роль названий природно-географических объектов в создании топонимического пространства сказки / О. А. Плахова // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. - 2012. - № 2-1. - С. 369373 (0,6 пл.).

18. Плахова, О. А. Роль образной составляющей в структуре мифологического концепта / О. А. Плахова // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. — 2012.-Т. 10.-№ 1.-е. 83-88(0,7 пл.).

19. Плахова, О. А. Мифологический концепт как разновидность лин-гвокультурного концепта / О. А. Плахова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия: Филологические науки. - 2012. - Т. 70. - № 6. - С. 29-32 (0,4 пл.).

20. Плахова, О. А. Особенности преломления категории сказочности в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Филология. Журналистика. -2012. - Т. 12. -№2.-С. 40-44 (0,65 пл.).

21. Плахова, О. А. Лингвосемиотика обряда погребения в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. - 2012. - Т. 1. - № 2. - С. 188-196 (0,6 пл.).

22. Плахова, О. А. Влияние германо-скандинавской мифологической традиции на мифологические представления в англоязычном сказочном дискурсе/О. А. Плахова//Язык и культура. -2012. -№2. -С. 62-71 (0,6 пл.).

23. Плахова, О. А. Система номинаций как составляющая номинативного поля концепта «фейри» / О. А. Плахова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2012. - № 2. - С. 97-103 (0,5 пл.).

24. Плахова, О. А. Отражение прототипических черт дьявола в системе английских мифологических персонажей / О. А. Плахова // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. - 2012. — № 1. -С. 93-100 (0,9 п.л.).

25. Плахова, О. А. Влияние кельтской мифологической традиции на мифологические представления в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Известия Пензенского государственного педагогического университета им. В. Г. Белинского. -2012. -№ 27. - С. 357-361 (0,6 п.л.).

26.Плахова, О. А. Отражение античных мифологических представлений в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. - 2012. - № 3. - С. 84-58 (0,5 пл.).

27. Плахова, О. А. Манифестация представлений о фейри как носителях магического знания в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Вестник Тихоокеанского государственного университета. — 2012. — №3. — С. 239-248 (0,7 пл.).

28. Плахова, О. А. Своеобразие инициальных формул английской народной сказки / О. А. Плахова // Филология и человек. - 2013. - № 1. - С. 95105 (0,6 пл.).

29. Плахова, О. А. Лингвосемиотика возвышенного в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Известия Санкт-Петербургского государственного электротехнического университета ЛЭТИ. — 2013. — № 1. — С. 113— 120 (0,9 пл.).

Публикации в сборниках научных трудов и в сборниках материалов научных

конференций

30. Плахова, О. А. Зоонимы в структуре ономастикона английской народной сказки / О. А. Плахова // Материалы междунар. науч. конф. «Татищев-ские чтения: актуальные проблемы науки и практики». Гуманитарные науки и образование: опыт, проблемы, перспективы. - Тольятти : Волжский ун-т им. В. Н. Татищева, 2005. - С. 199-204 (0,3 пл.).

31. Плахова, О. А. Роль фольклорного материала в реконструкции этнической картины мира / О. А. Плахова // Актуальные проблемы лингвистического образования: теоретический и методологический аспекты : сб. материалов междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. Л. В. Сухова. - Самара : Изд-во СаГА, 2005. - С. 212-214 (0,2 пл.).

32. Плахова, О. А. Современное состояние проблемы взаимоотношения языка и картины мира / О. А. Плахова // Проблемы гуманизации вузовского образования : межвуз. сб. научн. трудов. - Тольятти : Изд-во ТГАС, 2005. -С. 210-215 (0,4 пл.).

33. Плахова, О. А. Репрезентация мифологемы «фейри» лексическими средствами современного английского языка / О. А. Плахова // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. - 2005. - № 5. - С. 103-108 (0,4 пл.).

34. Плахова, О. А. Особенности организации топонимического пространства английской народной сказки / О. А. Плахова // Языковые коммуникации в системе социально-культурной деятельности : материалы науч.-практ. конф. - Самара : Изд-во СГАКИ, 2005. - С. 227-231 (0,3 п.л.).

35. Плахова, О. А. Особенности мифопоэтического видения окружающей действительности / О. А. Плахова // Теория и история германских и романских языков в современной высшей школе России. Вып. 5 / отв. ред. А. Л. Зеленецкий. - Калуга : Изд-во КГПУ им. К. Э. Циолковского, 2005. -С. 89-93 (0,3 п.л.).

36. Плахова, О. А. Образ дома в английской народной сказке / О. А. Плахова // Язык. Культура. Коммуникация : материалы междунар. конф. -Волгоград: Волгоградское научн. изд-во. -Ч. 2.-2006. - С. 285-290 (0,3 п.л.).

37. Плахова, О. А. Роль числительных в сказочной картине мира / О. А. Плахова // Язык и мировая культура: взгляд молодых исследователей : материалы VI региональной научно-практической конференции-конкурса преподавателей, аспирантов, студентов вузов и учащихся старших классов альтернативных учебных заведений / под ред. Н. А. Качалова. - Томск : Изд-во ТПГУ, 2006. - Ч. 2. - С. 11-13 (0,2 п.л.).

38. Плахова, О. А. Мифологические представления и их отражение в словарном составе (на материале современного английского языка) / О. А. Плахова // Вестник Самарского государственного педагогического университета : Институт иностранных языков. - Самара: Изд-во СГТГУ, 2006. - С. 77-89 (0,7 п.л.).

39. Плахова, О. А. Ономастическое пространство английской народной сказки как источник культурологической информации / О. А. Плахова // Современные инновационные технологии и оборудование : всероссийск. науч.-технич. конф. / под общ. ред. чл.-кор. РАН В.П. Мешалкина. - М. ; Тула : Изд-во ТулГУ, 2006. - С. 10-11 (0,1 п.л.).

40. Плахова, О. А. Признаки, лежащие в основе именования сверхъестественных существ / О. А. Плахова // Научный вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. Серия: Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. - 2006. - № 6. -С. 78-83 (0,6 п.л.).

41. Плахова, О. А. Хозяйственная деятельность человека в языке английской народной сказки / О. А. Плахова // Актуальные направления современной лингвистики : сб. материалов междунар. науч. конф. «Иностранные языки и литературы: актуальные проблемы образования и науки». - Пермь : Изд-во ПТУ, 2008. - С. 34-36 (0,2 п.л.).

42. Плахова, О. А. Антропонимы как составляющий элемент ономастического пространства народной сказки / О. А. Плахова // Материалы V юбилейной междунар. науч.-практ. конф. «Татшцевские чтения: актуальные проблемы науки и практики». Гуманитарные науки и образование. Часть II. - Тольятти : Волжский ун-т им. В. Н. Татищева, 2008. - С. 77-87 (0,6 п.л.).

43. Плахова, О. А. Актуализация этнодифференцирующих признаков в английской лингвокультуре (на материале народных сказок) / О. А. Плахова // Пограничные процессы в литературе и культуре : сб. статей по материалам ме-

ждунар. науч. конф., посвященной 125-летию со дня рождения Василия Каменского. - Пермь : Изд-во ПТУ, 2009. - С. 63-66 (0,35 п.л.).

44. Плахова, О. А. Социальная характеристика сказочных героев в языковой картине мира английской сказки / О. А. Плахова // Современные проблемы филологии и методики обучения лингвистическим дисциплинам в школе и вузе : материалы межрегион, науч.-практ. конф. - Самара : Изд-во СаГА, 2009. -С. 109-114 (0,4 пл.).

45. Плахова, О. А. Объективация мифологических представлений в фольклорном тексте в условиях его вариативности / О. А. Плахова // Семантика и прагматика слова и текста. Поморский текст : сб. науч. статей / отв. сост. А. Г. Лошаков, Л. А. Савёлова. - Архангельск : б.и., 2010. - С. 187-191 (0,4 п.л.).

46. Плахова, О. А. Когнитивный анализ внутренней формы номинаций концепта «фейри» / О. А. Плахова П Наукові підсумки : зб. наук, праць. Частина 1. -Київ : Haipi, 2010. -С. 87-91 (0,5 пл.).

47. Плахова, О. А. Колоратив green в английской фольклорной сказке: семантика и функционирование / О. А. Плахова // Современная филология: теория и практика : материалы III междунар. науч.-практ. конф. - М. : б.и., 2010. -С. 81-83 (0,4 пл.).

48. Плахова, О. А. Деривационное поле концепта «фейри» (на материале английской народной сказки) [Электронный ресурс] / О. А. Плахова // Междунар. науч.-практ. Интернет-конф. «Диалог языков и культур: лингвистические и лингводидактические аспекты» (0,14 п.л.). //URL: http://rgf.tversu.ru/node/449.

49. Плахова, О. А. Символика зеленого цвета в сказочной картине мира / О. А. Плахова // Россия и Европа: связь культуры и экономики : материалы междунар. науч.-практ. конф. : в 2 ч. - Ч. 2. - Praha : DigiTisk Studio spol.s.r.o., 2011. - С. 221-227 (0,4 пл.).

50. Плахова, О, А. Индивидуализация образа персонажа в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Детская литература в культурном пространстве современности: образы, проблемы, жанры : материалы междунар. науч.-теоретич. конф. - Караганда : Центр гуманитарных исследований «Тезис», 2011. - С. 53-58 (0,4 пл.).

51. Плахова, О. А. Вариативность традиционных формул английской народной сказки / О. А. Плахова И Materialy VII Mi?dzynarodowej naukowi-praktycznej konferencji «Nauka: teoría i praktyka - 2011». - Volume 7. Filologiczne nauki. Psychologia i socjologia. -Przemysl: Nauka i studia, 2011. - S. 42-48 (0,5 пл.).

52. Плахова, О. А. Национально-культурная обусловленность вариативности фольклорного произведения / О. А. Плахова // Язык в социокультурном пространстве и времени : материалы всероссийск. конф. с междунар. участием / под ред. Т. А. Ткачевой, Е. В. Кузнецовой. - Астрахань : Изд-во АТУ, 2011.-С. 84-87(0,25 пл.).

53. Плахова, О. А. Жанровые особенности английской народной сказки / О. А. Плахова // Проблемы и перспективы филологического образования в контексте межкультурного взаимодействия : материалы междунар. науч.-практ. конф. / под ред. М. С. Сулейманова, Д. А. Магарамовой, К. М. Мусаева, Г. М. Магомедова, Э. Н. Якубова. - Махачкала: АЛЕФ, 2011. - С. 308-315 (0,5 пл.).

54. Плахова, О. А. Модификация концептов в мифологической картине мира / О. А. Плахова // Язык и речь в междисциплинарном пространстве : сб. материалов междунар. науч.-практ. конф. - СПб. : Изд-во СПбГУЭФ, 2011. -С. 122-126 (0,3 п.л.).

55. Плахова, О. А. Структура мифологических концептов в коллективном сознании английского этноса / О. А. Плахова // Личность в межкультурном пространстве : материалы VI междунар. науч.-практ. конф. - М. : Изд-во РУДН, 2011.-С. 295-299(0,3 п.л.).

56. Плахова, О. А. Грамматические средства экспликации хронотопи-ческого параметра сказочности в традиционных формулах английской народной сказки / О. А. Плахова // Актуальные проблемы германистики и методики преподавания иностранных языков : междунар. заоч. науч.-практ. конф. - Саранск : Изд-во МГПИ им. М.Е. Евсевьева, 2011. - С. 47-54 (0,5 п.л.).

57. Плахова, О. А. Уровни проявления вариативности в . англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Языковое образование в аспекте взаимодействия культур : материалы IV междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. Т. Л. Копусь, О. П. Шевчук. - Уссурийск : Изд-во ДФУ (филиал в г. Уссурийске), 2011.-С. 76-81 (0,6 п. л.).

58. Плахова, О. А. Языковая манифестация абстрактных понятий в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Наукові записки Луганьского національного університету. Серія: Філологічні науки. Науковий простір дискурсологіі: ретроспективно-проспективний вимір : зб. наук, праць. - Лу-ганьск : Вид-во ДЗ «ЛНУ імені Тараса Шевченка», 2011. - № 1 (33). - С. 143— 157 (0,9 п.л.).

59. Плахова, О. А. Взаимодействие мифологических традиций в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Материалы IX междунар. на-уч.-практ. конф. «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики». Гуманитарные и социальные науки, образование. Часть III. - Тольятти : Волжский ун-т им. В. Н. Татищева, 2012. - С. 68-78 (0,6 п.л.).

60. Плахова, О. А. Факторы, влияющие на формирование системы мифологических представлений в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Экология языка : материалы V междунар. науч. конф. - Пенза : Изд-во ПГПУ им. В. Г. Белинского, 2012. - С. 151-157 (0,4 п.л.).

61. Плахова, О. А. Мифологическое сознание как интегративный элемент народного художественного сознания / О. А. Плахова // Актуальные вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков : материалы IV междунар. науч. конф. - СПб.: ЛЕМА, 2012. -Т. 1. - С. 154-158 (0,25 п.л.).

62. Плахова, О. А. Концепт «leviathan / левиафан» в английской лин-гвокультуре / О. А. Плахова // Контенсивная типология естественных языков : материалы III междунар. науч.-практ. конф. языковедов. - Махачкала : Изд-во ДГУ, 2012. - С. 212-217 (0,6 п.л.).

63. Плахова, О. А. Заговоры в английской лингвокультуре: взаимодействие мифологического и христианского / О. А. Плахова // Язык в пространстве коммуникации и культуры : материалы VI междунар. науч. конф. по актуаль-

ным проблемам теории языка и коммуникации / под ред. Н. В. Иванова. - М. : Книга и бизнес, 2012. -С. 317-322 (0,3 пл.).

64. Плахова, О. А. Роль локальной народной традиции в изучении мифологической картины мира английского этноса / О. А. Плахова // Актуальные проблемы лингвистики XXI века : материалы междунар. науч. конф. / отв. ред. В. Н. Оношко. - Киров : Изд-во ВятГГУ, 2012. - С. 101-104 (0,25 п.л.).

65. Plakhova, О. A. Time and Space in Traditional Formulae in English Folk Tale Discourse / O. A. Plakhova // Applied and Fundamental Studies : Proceedings of the 1st International Academic Conference. - Vol. 2. — St. Louis : Science and Innovation Centre, 2012. - P. 414-419 (0,75 п.л.).

66. Плахова, О. А. Лингвосемиотика погодной магии в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Языковая и речевая коммуникация в семиотическом, функциональном и дискурсивном аспекте : материалы междунар. науч. конф. - Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2012. - С. 361-367 (0,4 п.л.).

67. Плахова, О. А. Лингвосемиотика заклинаний в англоязычном сказочном дискурсе / О. А. Плахова // Проблемы поэтики и стиховедения : материалы VI междунар. науч.-теоретич. конф., посвященной 100-летию со дня рождения Зеина Шашкина. - Алматы : Изд-во КазНПУ им. Абая, 2012. - С. 377-381 (0,5 п.л.).

68. Плахова, О. А. Концепт «griffin / грифон» в английской лингво-культуре / О. А. Плахова // Концепт и культура : сб. статей V междунар. науч. конф. - Кемерово : Изд-во КемГУ, 2012. - С. 122-126 (0,25 п.л.).

69. Plakhova, О. A. On the Threshold of the Miraculous: Passing Into the Fairy World / O. A. Plakhova // European Applied Sciences: modern approaches in scientific researches : Papers of the 2n International Scientific Conference. - Vol.3. -Stuttgart: ORT Publishing, 2013. - P. 201-202 (0,38 п.л.).

Подписано в печать 14.06 2013 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 2,2. Тираж 120 экз. Заказ 130.

Издательство Волгоградского государственного университета. 400062 Волгоград, просп. Университетский, 100. E-mail: izvolgu@volsu.ru

Текст диссертации на тему "Лингвосемиотика английской сказки"

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

05201351554

ПЛАХОВА Ольга Александровна

ЛИНГВОСЕМИОТИКА АНГЛИЙСКОЙ СКАЗКИ: ЖАНРОВОЕ ПРОСТРАНСТВО, ЗНАКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ, ДИСКУРСИВНАЯ АКТУАЛИЗАЦИЯ

Специальность 10. 02. 04 - Германские языки Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Т.Н. Астафурова

Волгоград 2013

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ...........................................................................................................................4

ГЛАВА 1. КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ АНГЛОЯЗЫЧНОГО СКАЗОЧНОГО ДИСКУРСА.....................................................17

1.1. Взаимодействие дискурса и жанра. Жанрообразующая категория сказочного дискурса............................................................................................................................17

1.2. Особенности манифестации категории сказочности в англоязычном сказочном дискурсе........................................................................................................29

1.2.1. Место сказки в системе жанров устного народного творчества..............29

1.2.2. Вариативность как условие экспликации мифологических представлений в сказочном дискурсе......................................................................34

1.2.3. Источники мифологических представлений в англоязычном сказочном дискурсе........................................................................................................................45

1.2.4. Жанровые особенности английской народной сказки...............................60

ВЫВОДЫ.............................................................................................................................69

ГЛАВА 2. СТАТУС КАТЕГОРИИ ЧУДЕСНОГО В СКАЗОЧНОМ ДИСКУРСЕ 73

2.1. Мифологическое сознание и эстетическое сознание как интегративные элементы народного художественного сознания......................................................73

2.1.1. Сущность мифологического сознания в рамках существующих теорий мифа...............................................................................................................................73

2.1.2. Структура и свойства эстетического сознания............................................81

2.2. Категория чудесного в религиозно-философском и культурологическом освещении........................................................................................................................86

2.3. Чудесное как эстетизированная форма сверхъестественного.........................93

2.4. Формы проявления чудесного в сказочном дискурсе.....................................102

2.4.1. Прекрасное и безобразное как формы манифестации категории чудесного в сказочном дискурсе............................................................................103

2.4.2. Возвышенное и ужасное как формы манифестации категории чудесного в сказочном дискурсе...............................................................................................113

2.4.3. Трагическое и комическое как формы манифестации категории чудесного в сказочном дискурсе............................................................................131

ВЫВОДЫ...........................................................................................................................141

ГЛАВА 3. ЛИНГВОСЕМИОТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ЧУДЕСНОГО В АНГЛОЯЗЫЧНОМ СКАЗОЧНОМ ДИСКУРСЕ...................................................147

3.1. Базовые репрезентанты категории чудесного в сказочном дискурсе..........147

3.2. Лингвосемиотические средства объективации чудесного в сказочном дискурсе..........................................................................................................................160

3.3. Семиозис чудесного в сказочном дискурсе......................................................169

3.3.1. Семиозис когнитивно-манипулятивной деятельности субъекта при переходе в сферу чудесного....................................................................................169

3.3.2. Символическое отношение знака в сказочном дискурсе.........................174

3.3.3. Парадигматические отношения между знаками в сказочном дискурсе191

3.3.4. Синтагматические отношения между знаками в сказочном дискурсе.. 196 ВЫВОДЫ...........................................................................................................................211

ГЛАВА 4. ХРОНОТОП И ПЕРСОНАЖИ ЧУДЕСНОГО

В АНГЛОЯЗЫЧНОМ СКАЗОЧНОМ ДИСКУРСЕ...................................................216

4.1. Вторичный мир чудесного в сказочном дискурсе...........................................216

4.2. Лингвосемиотика хронотопа чудесного в сказочном дискурсе....................222

4.2.1. Лингвосемиотические характеристики пространства и времени в сказочном дискурсе..................................................................................................222

4.2.2. Лингвосемиотика перехода из мира «реального» в мир сверхъестественного.................................................................................................234

4.3. Подходы к классификации мифологических персонажей.............................248

4.4. Отражение прототипических черт дьявола в системе английских мифологических персонажей.....................................................................................260

4.5. Семиозис магической деятельности в англоязычном сказочном дискурсе 269

4.5.1. Семиозис заклинаний в сказочном дискурсе.............................................271

4.5.2. Семиозис предсказаний и загадок в сказочном дискурсе........................290

ВЫВОДЫ...........................................................................................................................298

ГЛАВА 5. СТРУКТУРА И ОСОБЕННОСТИ

ВЕРБАЛИЗАЦИИ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ КОНЦЕПТОСФЕРЫ В АНГЛОЯЗЫЧНОМ СКАЗОЧНОМ ДИСКУРСЕ...................................................303

5.1. Концептуализация как процесс структурирования вторичного мира чудесного в сказочном дискурсе................................................................................303

5.1.1. Концепт как лингвосемиотический инструмент освоения действительности......................................................................................................303

5.1.2. Мифоконцепты и мифолексемы: общая характеристика........................313

5.1.3. Свойства лексем-номинантов концептов, составляющих английскую мифологическую концептосферу...........................................................................330

5.1.4. Фреймовая организация мифологического концепта..............................346

5.2. Структурно-содержательные характеристики мифологической концептосферы..............................................................................................................363

5.2.1. Категоризация как основа когнитивного моделирования.......................363

5.2.2. Структура английской мифологической концептосферы.......................370

5.3. Динамика отдельных концептов в сказочной картине мира..........................388

ВЫВОДЫ...........................................................................................................................400

ЗАКЛЮЧЕНИЕ................................................................................................................405

БИБЛИОГРАФИЯ............................................................................................................414

СПИСОК ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ..........................................414

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА.....................506

ПРИЛОЖЕНИЕ................................................................................................................510

ВВЕДЕНИЕ

Настоящая диссертация посвящена лингвосемиотическому описанию в англоязычном сказочном дискурсе вторичного мира чудесного и изучению концептуализации мифологических представлений, составляющих его содержание.

Актуальность темы определяется рядом обстоятельств.

Во-первых, несмотря на активное развитие в языкознании лингвосемио-тического направления, в рамках которого характеризуется динамика знакового оформления концептосферы англосаксонского этноса [Янушкевич 2009а] и осуществляется синхроническая дескрипция отдельных сфер европейской культуры, репрезентированных в разных видах институционального дискурса [Захаров 2008; Земскова 2009; Кириллова 2010; Самохина 2010; Реймер 2011; Воробьева 2012], исследования сказочного дискурса в лингвосемиотическом аспекте представлены в единичных работах [Акименко 2005; Щурик 2007].

Во-вторых, в сказочном дискурсе остается неизученной вербально-знаковая репрезентация чуда (чудесного) как конституента сказочности; не в полной мере описаны онтологическая природа и структура чудесного, его концептуализация в народном художественном сознании.

В-третьих, отсутствует комплексная дескрипция мира чудесного, участвующего в реализации в сказочном дискурсе оппозиций «профанный уз сакральный» и «свой уз чужой». Видится необходимой целостная лингвосемиотическая характеристика вторичного мира чудесного как единства хронотопического, субъектного, процессного, объектного и инструментального компонентов.

Предпринятые исследования сказочного дискурса решают задачи частного характера, связанные с изучением отдельных концептов, прецедентных фреймов и сценариев, тендерных стереотипов, базовых сказочных образов, структурирующих фрагменты британского и русского культурного пространства, сказочного тезауруса, а также задачи, связанные с лексико-грамматическим анализом структуры сказочных текстов и особенностями сказочного текстообразования [Мамонова 2004; Алещенко 2005; Кириллова 2005; Алещенко 2006; Смирнов 2006; Тананыхина 2007; Алещенко 2008а; Солодова 2008; Ткачик 2008; Кирияк 2009; Сафина

2010а-б; Чуликов 2011]. Результаты научного осмысления частных аспектов чуда {чудесного) отражены в немногочисленных публикациях [Топоров 1983; Березович 2001; Кормина 2001; Никитина 2001; Абышева 2008а-в; Абышева 2010; Мигрова 2010; Зворыгина 2011; Зворыгина 2012].

Перечисленные выше факторы детерминируют междисциплинарный характер диссертации, предполагающий ее выполнение в парадигме лингвосемиотики, лингвокультурологии, этнолингвистики и когнитивной лингвистики.

Объектом настоящего исследования является вторичный мир чудесного в англоязычном сказочном дискурсе, объективированный в хронотопическом культурном коде, системе знаков мифологических персонажей и производимых ими магических действий, направленных на «реальный» мир (природу и человека).

В качестве предмета изучения избран лингвосемиотический модус существования чудесного в англоязычном сказочном дискурсе и концептуализация в этническом сознании мифологических представлений, составляющих содержание категории чудесного.

В работе выдвинута следующая гипотеза:

Сложившиеся на Британских островах социокультурные условия бытования английской народной сказки как ядра сказочного дискурса (разрушение крестьянского уклада жизни под влиянием технического прогресса, пуританство, сравнительно поздняя запись сказочных текстов, активное изменение ис-ч ходного сказочного материала составителями сборников) обусловили ослабле-

ние установки на вымысел и функции развлекательности сказки, которое компенсировалось реализацией чудесного и в центральной, и в периферийных областях англоязычного сказочного дискурса. Чудесное получает регулярное лин-гвосемиотическое выражение в системе знаковых средств - обозначений хронотопа сверхъестественного бытия, его субъектов и производимых ими действий. В онтологическом отношении чудесное есть результат эстетического пре-

ч

образования категории сверхъестественного, которое состоит в ценностном осмыслении вторичного ирреального мира, противостоящего в народном художественном сознании миру объективной действительности.

Цель исследования заключается в лингвосемиотическом описании вторичного мира, порождаемого в англоязычном сказочном дискурсе категорией чудесного, с выходом на структуры народного художественного сознания, в которых аккумулирована информация о системе сверхъестественных персонажей как центральном элементе чудесного.

В соответствии с поставленной целью сформулированы следующие задачи:

- охарактеризовать социокультурные условия бытования английской народной сказки как жанра, составляющего ядро сказочного дискурса; систематизировать основные источники мифологических представлений и исследовать роль вариантов сказочных текстов в их экспликации;

- выделить основные и второстепенные параметры категории чудесного и верифицировать их на материале лексикографических справочников английского языка; обосновать онтологический статус категории чудесного и изучить формы ее манифестации в сказочном дискурсе;

- описать средства лингвосемиотического оформления категории чудесного в англоязычном сказочном дискурсе и выявить их роль в семиозисе представлений о сверхъестественном;

- определить лингвосемиотические компоненты, структурирующие вторичный мир чудесного; изучить особенности вербально-знаковой манифестации хронотопических характеристик чудесного, включая способы перехода из мира «реального» (профанного) в мир сверхъестественного (сакрального);

- разработать классификацию мифологических персонажей, основываясь на наборе дифференциальных признаков, и установить специфику английского демонария в ходе изучения этимологических и лексикографических данных о вербальных знаках, номинирующих данную сферу; проанализировать лингво-семиотическую фиксацию многообразных проявлений магической деятельности субъектов чудесного;

- охарактеризовать структуру и содержание мифологического концепта (ми-фоконцепта) как разновидности лингвокультурного концепта; произвести моделирование фреймовой структуры мифоконцепта и мифологической концептосферы;

проследить динамику отдельных мифологических концептов в народном художественном сознании, которая отражается в системе лингвосемиотических средств, соотносимых с центральными и периферийными персонажами данных концептов.

Материал исследования составляет корпус из 482 народных текстов сказочной (волшебные, бытовые сказки, небылицы) и несказочной прозы (легенды, былички, предания) из 36 классических и современных собраний, изданных в XIX - XX вв. (составители Дж. Джейкобе, Э. С. Хартленд, Ф. Э. Стил, С. Баринг-Гоулд, К. Бриггз, Дж. Риордан, Д. Кединг и Э. Дуглас и т. д.). В корпус исследуемых текстов отнесены также сборники произведений народного творчества, область бытования которых территориально ограничена [Roby 1829; Roby 1843; Tuvar 1852; Harland, Wilkinson 1873; Bowker 1883; Armistead 1891; Ross 1892; Addy 1895; Middleton 1906; Dowdall, Campagnac 1911]. Степень обработки текстового материала составителями сборников варьируется от точной письменной фиксации услышанного и частичного литературного редактирования сказки до значительного его изменения1. Часть текстов представлена вариантами, что позволяет выявить обусловленные традицией устойчивые повторяемые структуры, отражающие народные представления о сверхъестественном, и расширить номенклатуру лингвосемиотических средств, репрезентирующих категорию чудесного.

В настоящем исследовании не рассматриваются сказки, записанные на территории юго-западной Англии (графства Корнуолл, Девоншир, Сомерсетшир, Дорсетшир), поскольку они являются выражением кельтской народной традиции, хотя многие исследователи народной культуры относят их к английским сказкам по признаку территориальной принадлежности [Hartland 1890; Briggs, Tongue 1964; Keding, Douglas 2005].

1 В случае минимального вмешательства в ткань сказочного текста речь идет об орфографической правке и нейтрализации диалектных особенностей речи при сохранении содержания и основных форм языкового выражения [Hartland 1890; Addy 1895; Haase 2002]. Масштабные преобразования сказочного текста проявляются в слиянии сюжетов; во включении в ткань повествования отдельных персонажей; в изменении имен сказочных героев; во вкраплении в структуру текста отрывков из произведений народного творчества и художественной литературы разных жанров: песен, баллад, поэм, стихотворений, тостов, пословиц, загадок и т. д. [Baring Gould 1895; Jacobs 2002; Keding, Douglas 2005; Риордан 1987].

В основе отбора материала исследования лежат требования к изданиям памятников народного творчества, сформулированные В. Я. Проппом [Пропп 2002в: 356 - 357]. К ним отнесены время издания сборника; его общеизвестность (частота цитирования); информация о степени литературной обработки сказок составителями; наличие ссылок на первоисточники, сопроводительной статьи и комментариев к текстам сказок.

Корпус исследуемых текстов составили тексты сказочной и несказочной прозы общим объемом 8 823 страницы (552 пл.). В диссертации применен диахронический подход к изучению лингвосемиотического оформления мира чудесного вследствие обращения к жанрам, отличающимся хронологической закрепленностью (былички - сказки - легенды и предания). Учет фактора относительной хронологии объясняется невозможностью точной датировки произведений народного творчества. Анализу подверглись произведения, в которых наблюдается языковая, дискурсивная и семиотическая фиксация архаического народного мировоззрения. В результате сплошной выборки выделено 4508 словоупотреблений имен нарицательных и собственных мифологических существ и 4787 языковых знаков разной сложности (слов, словосочетаний, предложений, сверхфразовых единств), в которых репрезентированы свойства и функции субъектов чудесного, хронотопические характеристики их существования, виды, объекты и инструментарий магической деятельности.

Теоретическую и методологическую основу исследования составляют труды зарубежных и отечественных исследователей в области:

- теории текста и дискурса (Н. Д. Арутюнова, В. И. Карасик, В. В. Красных, Е. С. Кубрякова, Г. Н. Манаенко, А. В. Олянич, Ю. Е. Прохоров, Е. И. Шейгал, Ch. Barker, Т. A. van Dijk, N. Fairclough, D. Galasinski, J. P. Gee, J. Habermas, M. Jorgensen, L. J. Phillips, M. W. Stubbs, J. Sherzer), включая работы, посвященные художественному, фикциональному и сказочному дискурсам (Н. А. Акименко, Ж. Женнет, О. Ю. Кириллова, Ю. В. Мамонова, Н. Н.