автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Литературно-эстетические взгляды Н. С. Гумилева

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Подковальникова, Анна Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н. ГУМИЛЕВА

1.1. Доминанты критической деятельности Н. Гумилева.

1.2. Культура Серебряного века в интерпретации Н. Гумилева (от символизма к акмеизму)

ГЛАВА 2. ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИЕ

ВЗГЛЯДЫ Н. ГУМИЛЕВА 2.1. Понятие культуры в критическом наследии Н. Гумилева.

2.2. Культура как объект рефлексии

Н. Гумилева.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Подковальникова, Анна Сергеевна

Изучение культуры и литературы рубежа XIX-XX вв. приобретает особую актуальность в наши дни: «Канун нового тысячелетия заставляет бросить ретроспективный взгляд на развитие культуры уходящего столетия, обозначить некоторые целостные культурные парадигмы, являющиеся «знаками» эпохи, ее смыслопорождающими узлами, факторами, определяющими ее вершинные явления» (104. 1) . Современная культура ставит перед человеком больше вопросов, нежели ответов, побуждая искать решение острых социальных и нравственных проблем в сходных эпохах.

Техническое развитие только усилило остроту проблем, переводя онтологические вопросы из области чистой науки в область прикладной политики, культурологии, антропологии, социологии.

Обращаясь в данной работе к эстетическим и культурологическим исканиям Серебряного века, своеобразию художественного мира Н. Гумилева, мы попытаемся определить некоторые универсальные тенденции, сохраняющие свою актуальность в ходе развития современной цивилизации. Рассматривая художественный мир поэта как явление «насквозь концептуальное <.>, сомкнутое, "сосредоточенное единство"», в котором художественная идея замысел, оптимальная точка встречи, сращения внутреннего созерцания с голой фактичностью жизни, будучи результатом взаимоограничения и взаимоопределения двух бесконечностей, уже представляет собой индивидуальную общность, вычленившуюся из потока явлений и развивающую из себя образ новой реальности, по особому организованной, мы полагаем его универсальной единицей литературного и культурного процесса.

Становление и развитие художественного таланта Н.С. Гумилева пришлось на годы бурного расцвета искусств в России. Эпоха Серебряного века, русский ренессанс, наложила отпечаток на жизнь и творчество Гумилева.

Подобно творцам Возрождения Гумилев стремился проявить себя в различных областях творчества. Ему были тесны рамки поэзии, он становится путешественником, исследователем, воином. Его критические работы отражают сложные процессы, протекавшие в мятущемся, постоянно ищущем, неуспокоенном сознании. Гумилев - философ, единственная причина отсутствия в числе его работ обобщающих трудов по эстетике, истории и теории культуры - трагическая гибель поэта, не позволившая воплотить в жизнь многие замыслы. На долю исследователя творчества

Гумилева выпадает нелегкий труд воссоздания философской, эстетической картины мира поэта по его разрозненным критическим статьям и художественным текстам.

Художественный мир Н. Гумилева начинал формироваться под безусловным влиянием символизма.

Символизм как тип миросозерцания явился своего рода реакцией на позитивистское восприятие жизни, характерное для последней трети XIX века, когда бурный расцвет переживала наука. Не желая "просто отображать" эмпирический мир, символисты (в русле популярных в то время неокантианских и w \ неоплатонических концепции) определили его как псевдобытие, управляемое некими высшими законами, которые можно постичь только средствами искусства. В погоне за непознаваемой сущностью символисты в значительной степени умалили самодостаточность реальности. Для того, чтобы восстановить утраченное равновесие, необходимо было вернуть феноменальному миру его самоценность. Эту задачу и взяло на себя акмеистическое движение.

Как отмечает Л.Г. Кихней в работе «Об эстетическом самоопределении акмеизма», «Мысль о пересмотре постулатов символистского искусства, о смене художественных доминант носилась в воздухе. Об этом свидетельствует публикация в "Аполлоне" статьи М. Кузмина "О прекрасной ясности" (1910 г.)» (68 , 24) . В этой статье Кузмин говорит о назревшей насущной необходимости отказаться от стилистических "туманов" символизма в пользу нормативной поэтики: "Пишите логично, соблюдая чистоту народной речи, имея свой слог, ясно чувствуйте соответствие данной формы с известным содержанием и приличествующим ей языком, будьте искусным зодчим как в мелочах, так и в целом, будьте понятны в выражениях <.>, любите слово, как Флобер, будьте экономны в средствах и скупы в словах, точны и подлинны, - и вы найдете секрет дивной вещи - прекрасной ясности которую назвал бы я "кларизмом" (77, 102).

М. Кузмина с его декларируемым «кларизмом» принято считать предтечей акмеизма, однако было бы ошибочно зачислять его самого в акмеисты. Несмотря на то, что Гумилевым был подхвачен кузминский принцип ясности, точности выражений, экономии художественных средств, а Мандельштам продолжил и углубил «зодческие» ассоциации, ни сам Кузмин, ни вожди нового литературного течения не причисляли его к этой школе.

В конце 1912 г., на одном из заседаний Цеха поэтов, сформировавшегося в недрах «Башни» Вяч. Иванова, было решено организовать собственную литературную школу. Акмеистами назвали себя Н. Гумилев, С. Городецкий, О. Мандельштам, А. Ахматова, В. Нарбут, М. Зенкевич. В 1-м номере "Аполлона" за 1913 г. в качестве манифестов школы были напечатаны статьи Н. Гумилева "Наследие символизма и акмеизм" и С. Городецкого "Некоторые течения в современной русской поэзии".

Суть акмеистической эстетики частично заключена в термине, легшем в основу названия течения. Гумилев писал: "Акмэ" в переводе с греческого - высшая степень чего-либо, цвет, цветущая пора" (43. III, 16). По словам П. Флоренского, у древних термин "акмэ" применялся первоначально к человеческой жизни и выражал "наибольшую полноту сил, телесных и душевных, <.> наибольшую гармонию личности, наиболее пышное и цельное раскрытие ее возможностей" (150, 200). Развивая это положение, философ утверждал, что у каждого живого процесса, явления есть свое акмэ, т.е. наиболее значительная стадия развития, представляющая весь процесс в полноте его осуществленности. одной стороны, акмеисты ставили перед собой задачу отражения в искусстве "наивысшего напряжения" духовных и телесных сил человека, раскрытия его потенциальных возможностей. С другой стороны, акмеизм в перспективе развития литературных традиций представлялся его создателями как направление, вбирающее в себя лучшее, что было у предшественников. Отсюда пристальное внимание к истории, поиск литературных параллелей, имен, направлений или эпох, к которым акмеисты были готовы возвести свою родословную. Г.М. Фридлендер подчеркивает эклектичный характер акмеизма, указывая на то, что «акмеистические» идеи Гумилева «представляют собой во многом смесь популярных идей его русских и иностранных предшественников и современников» (36, 46).

Установка эстетики акмеизма на усвоение художественного опыта прошлого диаметрально противостояла программному отказу от традиции другого наследника символизма -футуризма.

Серьезная внутренняя работа, предшествовавшая появлению первых упоминаний об акмеизме, сказалась и на попытках Гумилева определить те «краеугольные камни», на которых он возводил здание новой поэзии.

Тяготение Гумилева к западноевропейской традиции неоднократно отмечалось и подчеркивалось в исследованиях творчества поэта. Если попытаться по стихам установить круг французских чтений Гумилева-поэта и им испытанных воздействий, то, прежде всего, необходимо говорить о Готье, Леконте де Лиле, Банвиле, парнасцах, отчасти - о Бодлере. Более сложное воздействие на становление личности поэта оказал Артюр Рембо. На творчество раннего периода, кроме того, оказали влияние Эдгар По, Фридрих Ницше, Метерлинк. Однако среди имен, названных поэтом в качестве ориентиров нового литературного течения, первым упоминается Шекспир, несомненно привлекший внимание Гумилева динамикой души, внутренней жизненной силой своих героев, которым была чужда статичность.

Франсуа Рабле в представлении акмеистов обозначал самую основу предлагаемого ими творческого метода - «мудрую физиологичность». Высвобождение тела из рабства души привносило в позицию акмеистов дионисийское начало. Несмотря на то, что в поэзии Н. Гумилева всегда преобладало аполлоническое начало, дионисийская безудержность не отвергалась им полностью. Отказ от «нецеломудренных попыток познать непознаваемое», неведомое, побуждает акмеистов искать смысл бытия в наслаждениях земной, телесной жизни.

Дионисийскому началу, которое привносил Франсуа Рабле в художественную практику акмеизма, противопоставлялся подчеркнутый аполлонизм Теофиля Готье, чье имя становится символом возможности победы строгих литературных форм над хаосом стихийности: «он последний верил, что литература есть целый мир, управляемый законами, равноценными законам жизни» (43. III, 189).

Франсуа Вийон привлекал акмеистов концептуальным единством личности и творчества.

Выбор на первый взгляд случайных имен в качестве «краеугольных камней» акмеизма обусловлен теми чертами, которые были присущи и Шекспиру, и Рабле, и Вийону, и Готье. Это активная жизненная позиция каждого художника, ориентация на личностное начало творчества, отношение к искусству как средству преобразования действительности.

Самоопределение нового течения предполагает не только установление литературной генеалогии, но и определение своего места в современном культурном процессе. Этому отведено большое место в статье Н. Гумилева "Наследие . символизма и акмеизм".

Говоря о символизме, Н. Гумилев выделяет в нем две линии: французскую и германскую. При этом связывая французскую линию с брюсовским пониманием символизма как литературной школы, а германскую - с мистическими исканиями соловьевцев, ставившими перед искусством жизнестроительные задачи. Полемизируя с символизмом, акмеисты имеют в виду именно младосимволизм, продолжающий линию германского символизма, а через него -философские и эстетические традиции Ницше и Ибсена. "Германский символизм, - пишет Н. Гумилев, - в лице своих родоначальников Ницше и Ибсена выдвигал вопрос о роли человека в мироздании, индивидуума в обществе и разрешал его, находя какую-нибудь объективную цель или догмат, которым должно было служить" (43. III, 18). Н. Гумилев не принимал в германском, а от него и в младшей ветви русского символизма пренебрежительного отношения к "самоценности каждого явления", не нуждающегося, по его мнению, "ни в каком оправдании извне".

Отмежевываясь от немецкой традиции, Н. Гумилев "отдает решительное предпочтение" французскому символизму, формальные достижения которого акмеизм, по его мнению, наследует.

Впрочем, нельзя говорить о том, что приятие французского символизма Гумилевым было безоговорочным. Он решительно отвергает во французском символизме "теорию соответствий", полагая, что она, родившись

II w ■■ в туманной мгле германских лесов", приводит к засилию символа в поэтике.

Л.Г. Кихней утверждает, что полемический запал акмеистов был направлен против символистской теории "двоемирия" и их религиозной концепции искусства» (68, 41). Однако на формирование мировоззренческой позиции Гумилева существенное влияние оказали романтические идеи, в числе прочих и идея романтического «двоемирия».

Отталкиваясь от германского символизма, Гумилев, тем не менее, воспринял свойственную германскому романтизму концепцию существования двух миров: реального и идеального, однако не трагически изолированных друг от друга, но допускающих возможность взаимопроникновения.

Существенным для художественной практики Гумилева было перенесение идеального мира из сферы чистого духа в область экзотики под влиянием неоромантизма.

Подвергая пересмотру "еще так недавно бесспорные ценности и репутации" символизма (43. III, 16)/ акмеисты создали свою, не менее сложную систему эстетики и поэтики, в которую имплицировали/ помимо ряда символистских ценностей и открытий/ идеи романтизма и неоромантизма. Это объясняется тем, что они исходили не только "из отталкивания"/ но из установки на преемственность, которая понималась как разрешение проблем, поставленных, но до конца не решенных ближайшими предшественниками. Залогом утверждения нового течения, полагал Н. Гумилев, является приятие наследства символизма и ответ "на все поставленные им вопросы" (43. III, 17).

Основным завоеванием художника-акмеиста, подобно герою в мифе, становится «свобода жить». Жизнетворчество, наиболее полно воплотившееся в личной судьбе Н.С. Гумилева, стало апофеозом тоски по «живой жизни» и «живому человеку», вызвавшей реакцию против метафизической отвлеченности символизма и творимых им «миражей сверхискусства» во имя признания ценности реального человека в реальном мире.

В этом смысле показательны два мифа Серебряного века - миф о Черубине де Габриак и миф о Николае Гумилеве. Первый был результатом сознательного мифотворчества, игры, которая для ее участников,

Максимилиана Волошина и Елизаветы

Дмитриевой, была «верой, не утерявшей своей переменчивой гибкости и власти» (82, 128). Судьба Черубины окутана туманом мистицизма, роковой предопределенности, романтического пафоса и является типичным образцом символистского мифотворчества.

Другой миф - о Николае Гумилеве - начал складываться после трагической гибели поэта. «Срабатывала старая схема, - пишет А.В. Мирошкин в работе «Смерть Н.С. Гумилева как литературный факт», - "тираны убили поэта", менялось только обличие тиранов. Все условия превращения этой смерти в очередной литературный факт (по Тынянову) были налицо» (97) .

Созданию посмертных легенд о Гумилеве способствовало также его литературное поведение, которое можно определить как поведение романтического героя. Офицер, георгиевский кавалер, путешественник, дуэлянт. Начальные звенья этой цепи выглядели превосходным "подтверждением" позднейших общественно-политических черт: монархист, враг большевизма, участник заговора. Все детали романтического образа четко укладывались в заранее приготовленную схему: отважный путешественник и герой войны просто не мог не стать героем антибольшевистской борьбы. В итоге - смерть Гумилева в восприятии современников явилась очередным трагическим этапом российского противостояния поэта и тирана, и осмыслялась уже не в качестве исторического факта, но факта литературного.

Для Гумилева культура становится тем жизненным пространством, в котором должен существовать человек. Культура трактовалась им как проявление созидательной, конструктивной энергии человечества, зримое, вещное воплощение которой он призывал ценить не менее, чем внутреннее, невидимое на первый взгляд. Не случайна в его биографии страсть к коллекционированию, при этом основные поступления в его коллекцию осуществлялись во время его африканских путешествий, в которых он, помимо прочего, занимался антропологическими изысканиями.

JI. Уайт определил культуру как специфический класс явлений, наделенных символическим значением и присущих только человеческому сообществу. Мир человека - это мир его культуры, тщательно изучаемый этнографически, археологически, исторически. Гумилев, полагавший, что на нем, как на поэте, лежит особый священный долг перед человечеством, цель своей жизни видел в создании некоего универсального языка, на котором дух народа, все века его истории могут говорить таким образом, чтобы быть понятым каждым отдельным человеком. Он стремился постичь язык вещей, тот первозданный язык, на котором бог говорил с человеком. Этим объясняется его пристальное внимание к творчеству своих современников. Каждый из них для Гумилева ценен сам по себе и одновременно представляет интерес как знак эпохи, язык которой он стремился постичь.

Гумилевская модель мира реализуется в его поэтических текстах, в частности, в поэме "Сон Адама", где мы обнаруживаем своеобразное "мифологическое обобщение" экзистенциальных условий человеческого бытия во всей тщете земной жизни.

Художественный мир Н.С. Гумилева как совокупность универсальных категорий художественное время, художественное пространство, художественный образ и т.д.) эволюционировал, претерпевал изменения, обусловленные, прежде всего, развитием эстетических и онтологических взглядов поэта. Отталкиваясь от натурфилософского понимания действительности, Гумилев утверждает романтический характер взаимоотношения человека с действительностью, в его творчестве появляются мессианские мотивы, которые нашли отражение в поэзии, в критической деятельности и в жизненной позиции. Сам Гумилев говорил: «Пламенно творящий подвиг своей жизни есть поэт, <.> правдивое повествование о подлинно пройденном мистическом пути есть поэзия, <. . . > поэты -Конфуций и Магомет, Сократ и Ницше» (43. III, 82) . И это высказывание, без сомнения, с полным правом может быть отнесено и к нему самому.

Война с ее пограничным состоянием жизни и смерти, в которой Гумилев принимал активное участие, способствовала, с одной стороны, осознанию Гумилевым самоценности человеческой жизни, а с другой - имманентной взаимосвязи всего происходящего на земле. «С одной стороны, творческие поиски привели Гумилева к тонкому философско-планетарному лиризму, с другой стороны, он подошел к эпосу, к созданию произведений, вбирающих в себя целые эпохи» (102, 37), - отмечает JI. Озеров.

Решая один из важнейших вопросов рубежа веков о роли человека по отношению к истории и «среде», о преобладании жертвенного или деятельного начала в человеке переломной эпохи, Гумилев создает в своих стихах и критических статьях образ лирического героя, противостоящего косности и стасису.

Созданная Гумилевым картина мира представляет собой сложную незамкнутую систему, содержащую целый комплекс философских и онтологических представлений художника. Будучи однажды сформировавшимся, поэт продолжает динамически развиваться, отображая, с одной стороны, внутренние, сугубо личные процессы, с другой - картину культурной и, отчасти, социальной жизни общества того времени.

Итак, можно отметить, что идея культуры имманентно присуща всему художественному строю Гумилева-поэта и теоретика акмеизма, литературно-эстетического течения русской культуры Серебряного века, характеризуя которое Анна Ахматова сказала: «Несомненно, символизм - явление XIX века. Наш бунт против символизма совершено правомерен, потому что мы чувствовали себя людьми XX века и не хотели оставаться в предыдущем».

Критическое наследие Гумилева представляет собой комплекс идей, вопросов, задач, которые стоят перед художником и которые он пытается разрешить как теоретик. «Рост городской цивилизации, изменившийся темп исторической жизни, расширение границ поэтической «памяти» и ассоциативного языка, психологическое усложнение содержания, обогащение словаря, поиски новой стилистики и новых поэтических форм для выражения изменившегося эмоционального заряда поэтической речи - все это было реальным, принципиально важным явлением новой поэтической жизни» (36, 40) - все это в полной мере нашло отражение в критической практике Н.С. Гумилева.

Фигура Гумилева, воспринимавшаяся неоднозначно еще при жизни, наиболее полно воплощает в себе черты "героя нашего времени", деятельного, творческого, неустрашимого первооткрывателя, рационалиста с романтической душой. Его культурный портрет лежит в одной плоскости с такими архетипом мировой культуры как воин-поэт, скальд. Н. Гумилев действительно отличался от подавляющего большинства своих собратьев по перу. Не являясь "юношей бледным со взором горящим", он был потомком Дениса

Давыдова и предтечей поэтов-фронтовиков, которые творили под аккомпанемент военных действий второй мировой войны.

Гумилев представляет собой тип отнюдь не сентиментального поэта с трагическим надрывом в душе. Николай Степанович Гумилев

- поэт европейский, но ему удалось сублимировать в своем творчестве западничество с истинной любовью к России. Наиболее близок Гумилеву в этом смысле Иван Сергеевич Тургенев. Гумилев любил свою родину не как изгнанник, тоскующий о ней в дали чужбины, он прекрасно чувствовал ее -теме России посвящены сильные зрелые стихи мастера.

Литература о Гумилеве может служить индикатором для отслеживания репрессивного механизма XX века, направленного не только против личности, но и против ее творческого наследия. С 1905 по 1923-й год книги и статьи Гумилева постоянно издавались, получая положительные и отрицательные отклики. Они были включены в литературный процесс, являясь его неотъемлемой частью. Но с 1923 года, спустя два года после гибели самого поэта, его имя было табуизировано. Его книги не переиздавались, упоминание о нем вычеркивалось из любого издания. В короткий период «оттепели» начала 60-х годов появляются интересные работы А.Д.

Синявского, JI.K. Долгополова, воспоминания И.Г. Эренбурга, а затем - вновь молчание. Имя Гумилева опять становится запретным, появляясь лишь в узкоспециальных изданиях. В

1986 году творчество Гумилева вновь возвращается широкой публике, и в 1988 году (всего за два года) насчитывается уже более сорока работ, посвященных поэту.

За 14 лет количество работ возросло во много раз, в Интернете создан сайт, где почитатели творчества поэта могут ознакомится с его избранными произведениями, получить информацию о его биографии и обменяться мнениями о творчестве. Но существенным недостатком большинства изысканий, посвященных Н.С. Гумилеву, впрочем, вполне объяснимым, является акцентирование внимания их авторов на биографии поэта. Среди наиболее значимых образцов этого жанра - публикации в периодических изданиях материалов архива П. Лукницкого, обобщенных в 1990 году В. Лукницкой в книге «Николай Гумилев: Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких», исследования В. Бронгулеева, посвященные «африканскому периоду» в биографии Н. Гумилева. Книга В. Бронгулеева «Посредине странствия земного» описывает жизнь и творчество Гумилева в период с 1886 по 1913-й. Широко известные мемуары И. Одоевцевой «На берегах Невы» и «На берегах Сены» весьма субъективны, однобоки и представляют интерес, скорее, для понимания личности самой мемуаристки, нежели способствуют формированию объективного образа поэта.

В отечественном литературоведении сформировалось несколько подходов к анализу творчества и личности Н.С. Гумилева.

Представители первого рассматривают Гумилева как «Последнего из конквистадоров, поэта-ратника, поэта-латника, с душой викинга, <.> искателя и обретателя экзотики» (2, 478-479), трактуя его творчество как явление маргинальное, оторванное от русской почвы. «Страна Н. Гумилева - это какой-то остров» (35, 360), «Русь не дается Гумилеву, «чужое небо» было ему свойственней» (35, 431), «А ведь не под тропиками и не у полюсов, а в любом уголке нашей родины любят, молятся, гибнут и тянутся к свету людские души. Но что знает об этом Гумилев?» (35, 376) .

Подчеркивалась экзотичность его стихов, обращенность к Музе Дальних Странствий, эстетство. Подобная трактовка оказалась единственно приемлемой в советском литературоведении. В «Истории русской поэзии» 1969 года творчество Н. Гумилева было окончательно определено как ницшеанство сквозь призму Парнаса» (66, 37 3) и признано не оказавшим «сколько-нибудь существенного влияния на общий ход литературного развития».

В работах таких исследователей, как В. Жирмунский, М. Тумповская наметился иной подход к трактовке творчества Гумилева: «Поэтическое прошлое Гумилева представляется мне музеем, - писала М.М. Тумповская в рецензии на сборник Н. Гумилева «Колчан», где фантастические изображения по стенам застыли в позе стремительного движения. Теперь это изменилось. В тот прежний мир, чудесный и неподвижный, ворвалась живая воля и кажется, поэт наконец приобщился своему творчеству» (35, 443).

Современные исследователи рассматривают творчество Гумилева как крупное явление культуры Серебряного века, оказавшее влияние на становление и развитие целого ряда поэтов. В своих работах Г.П. Струве, Ю.В. Зобнин, Н.А. Богомолов, А. Павловский, JI.JI. Озеров, Н.Ю. Грякалова и другие рассматривают эволюцию художественного мира Гумилева в контексте Серебряного века, его эстетическую и культурологическую позицию, роль и значение в создании акмеизма как литературного течения и как особого способа восприятия действительности.

Акцентируя внимание на синтезирующем характере поэзии Гумилева, JI.A. Озеров так определил последний период творчества поэта: «Витанию в эмпириях и размытости образных контуров он противопоставил вещность мира, дух реальности. Эта антитеза привела к синтезу: поэт сумел снова выйти к вселенским просторам символизма, но уже восприняв его по-иному, пройдя искус акмеизма (.). По существу, зрелый Гумилев отверг рамки и программы школ и вышел далеко за их пределы» (102, 24).

Современники называли Гумилева иностранцем" в русской литературе, однако это представляется не вполне точной оценкой. Хотя Гумилев высоко ценил европейскую литературу (в особенности - поэзию), полагал ориентирами для акмеиста творчество Шекспира, Рабле, Вийона, Готье, сам продолжал русскую романтическую традицию. В своем глубоком чувстве отчуждения, метафизического беспокойства он сродни Лермонтову и Блоку; в своем искании "чудесного гнозиса" - Брюсову. Его собственный вклад в эту традицию заключается в изображении смутного астрального мира, который мнится то как "подлинный дом", то как "чужие небеса". Смесь ясности с астральным мистицизмом, осязаемая и одновременно загадочная личность, пластическая и неуловимая образность, изощренная и в то же время строгая манера письма - все это делает Гумилева неизменно интересным. И все это в полной мере можно отнести как к его поэтическому творчеству, так и к его критическим работам.

Несмотря на значительное количество работ, затрагивающих различные аспекты творчества Н. Гумилева, на данный момент не создано единой системы его эстетических и культурологических взглядов. Все исследования носят разрозненный, фрагментарный характер, что позволяет нам говорить о необходимости и актуальности данного диссертационного исследования.

Актуальность проделанной работы определяется состоянием литературы и культуры современного общества, в значительной степени утратившего высокие эстетические, нравственные, моральные императивы, сложившиеся в прошлом. С такой точки зрения обращение в прошлое, в период, в значительной мере сходный с настоящим ситуацией расшатывания основ, ломки устоявшихся систем и попыток создания новых образцов как социальной действительности, так и искусства представляется насущно необходимым.

Новизна данного диссертационного исследования состоит в подходе к изучению творческого (поэтического и литературно-критического) наследия Н. Гумилева с позиций вычленения некоторых эстетических доминант и отслеживания их формирования и развития. Несмотря на значительное количество работ, появившихся в последние полтора десятилетия и затрагивающих различные аспекты творчества Н. Гумилева, на данный момент не проанализирована единая система его эстетических и культурологических взглядов.

Целью диссертационного исследования является реконструкция системы эстетических и литературно-критических взглядов Гумилева.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:

1. Выделить эстетические и куль турологические константы критического наследия Николая

Гумилева.

2. На материале «Писем о русской основные поэзии» положения выделить акмеистическои критики. 3. Реконструировать эстетическую картину мира поэта по его разрозненным критическим стать ям и художественным текстам.

4. Выявить отношение Н. Гумилева к проблеме языка как некой универсальной категории, выражающей, по его мнению, дух народа.

5. Охарактеризовать созданный Н. Гумилевым в поэтическом и критическом творчестве образ героя переломной эпохи в его отношении к истории и среде.

6. Определить вехи развития в мировоззренческой системе Н. Гумилева «русской темы».

Предметом диссертационного исследования стало критическое наследие Николая Гумилева, представленное «Письмами о русской поэзии» и рядом публицистических статей и эссе.

Материалом исследования послужили сборник критических статей и рецензий «Письма о русской поэзии», с 1909 по 1916 год публиковавшихся в журнале «Аполлон», а впоследствии составивших самостоятельный цикл. А также ряд отдельных статей и манифестов, составляющих публицистическое наследие поэта («Наследие символизма и акмеизм» (1913), «Жизнь стиха» (Аполлон, 1910), «Анатомия стиха» (Дракон. Альманах стихов. 1921), «Читатель» (Цех поэтов. 1922, статьи по русской прозе и драматургии, иностранной литературе, изобразительному искусству).

В процессе работы над данным диссертационным исследованием был применен культурно-исторический метод.

Научно-практическая значимость заключается в возможности использования диссертационного материала и выводов при чтении курса «История русской литературы XX века. Серебряный век», а также как учебное пособие при написании студентами курсовых и дипломных работ.

Апробация научных результатов работы осуществлялась на научных конференциях молодых ученых СКНЦ ВШ, молодых преподавателей и аспирантов РГУ и РГПУ.

Структура диссертации включает в себя введение, две главы, в свою очередь, разделенные на два параграфа каждая, заключение и библиографический список, содержащий 167 источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Литературно-эстетические взгляды Н. С. Гумилева"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современная культура, дискредитируя предшествующий опыт, высшие достижения человеческой мысли, пребывая в «ситуации постмодерна», ставит вопрос о сути искусства, о предназначении прекрасного, о путях, ведущих к усовершенствованию личности. Одним из таких путей может стать ретроспективный взгляд на события вековой давности.

В начале XX века роль поэта в социальной и культурной жизни общества значительно возросла. После революции 1905 года в России была отменена цензура, что повлияло на многократное увеличение печатных изданий, служивших трибунами самым разным авторам и литературным деятелям.

Сходная ситуация повторилась в конце XX столетия, после чего пространство литературы оказалось заполнено самыми разными авторами и произведениями. Новые формы, жанры, стили рождались и умирали в течение, порой, нескольких недель или месяцев.

Говорить в данный момент о стабилизации ситуации, к сожалению, не приходится. Однако в условиях актуализации идей синтеза наук, синтеза искусства и науки, изучение эстетических и культурологических взглядов поэта, представителя сходной во многих отношениях эпохи, представляется перспективной.

Рассматривая культуру как величайшую ценность, Н. Гумилев полагал задачей первостепенной значимости изучение, систематизацию и развитие представлений о культурном прошлом всего человечества в целом и России в частности. Такая точка зрения имеет огромное значение в эпоху, когда разговоры о «конце истории» стали общим местом. Сознательная культивация наследия прошлого способствует стабилизации отношений в обществе. Там, где сильны традиции, где связь поколений не разомкнута, человек ощущает себя частью истории, частью прошлого своей страны, что позволяет отчасти снизить остроту социальных конфликтов. Гумилев осознавал социальное значение культуры и поэзии, ведя после революции просветительскую деятельность в среде военных моряков и солдат.

Позиция Н. Гумилева в отношении вопросов эстетики, культурологических проблем не нашла своего воплощения в специализированном жанре научного исследования. Однако представляется вполне возможным реконструировать ее на материале разрозненных манифестов, критических статей, художественных текстов.

В результате предпринятого исследования нам удалось установить ряд эстетических констант, наличие или отсутствие которых позволяло Гумилеву судить об уровне культуры того или иного общества, культурной ценности творений его современников.

Среди таких эстетических доминант представляется возможным говорить о приоритете языка, расценивающегося Гумилевым как «душа народа», субстрат нации. Насильственное вмешательство в столь тонкие материи способно привести к самым неприятным последствиям. Только бережная, чуткая, вдумчивая работа со словом способна творить новые реальности и служить развитию и совершенствованию человеческой цивилизации.

Поэзия, в свою очередь, понималась Гумилевым как зеркало культуры, отражающее одновременно мельчайшие движения души поэта и макрокосм, включающий в себя социальный, нравственный, эстетический аспекты. Такой взгляд на поэзию объясняет высокие требования, предъявляемые Гумилевым к тем, кто вступил на путь творчества. Любой художник должен тонко чувствовать эпоху, воспринимать повседневность и находить единственно возможные слова говорить о ней.

Немаловажное значение имел для Гумилева-критика стиль, понимавшийся им как единый рукотворный образ, включающий в себя не только литературную позицию, художественную позу, но весь строй жизни. Следствием этого становится идея жизнетворчества, в полной мере нашедшая воплощение в творческой биографии Н. Гумилева. Основной чертой творчества Гумилева всегда была правдивость. Делая достоянием других только то, что лично пережито, прочувствовано, осознано, Гумилев стремился максимально расширить собственные горизонты, чтобы говорить с каждым на его языке, чтобы быть услышанным и понятым.

Выступая как теоретик литературного течения, Гумилев в своих акмеистических манифестах провозглашал возврат к реальному миру, говорил о необходимости возвращения в реальность из плоскости экзистенционального. В беседе с Николаем Минским Н. Гумилев признался: «Я боюсь всякой мистики, боюсь устремлений к иным мирам, потому что не хочу выдавать читателю векселя, по которым расплачиваться буду не я, а какая-то неведомая сила». Гумилев сам подносил читателям только лично пережитое, прочувствованное, и призывал делать то же своих собратьев по литературному течению. Возможность этого он видел в познании человека через его взаимодействие с окружающим миром.

Еще одной отличительной чертой Гумилева-критика является его умение тонко сопереживать автору, при этом он сочетает в себе строгого, требовательного теоретика и чуткого, всепонимающего читателя, конгениального автору.

Восприняв ' идеи феноменологической школы философии, акмеисты выдвигали тезис о «вещности», «предметности» поэтического мира. В этом нашло выражение их несогласие с декларируемой символистами прерогативе непостижимого, сокрытого от человека.

Рассматривая пути взаимодействия России как с восточной, так и с западной цивилизациями, Гумилев, на наш взгляд, не создал логически завершенного представления о соотношении западного и восточного начал в русской ментальности. Однако представляется возможным говорить о сложном комплексе взаимоотношений художника и его Родины. Гумилев воспринимал Россию как хтоническую стихийную силу, которой предначертаны великие свершения. Для него близкий конец света, «конец истории» - только плод отвлеченных измышлений. Он не сомневается в будущем своей Родины и считает своим долгом в любое время служить ей. В своих размышлениях о России Гумилев сближает образ родины с образом возлюбленной, сложной, непостижимо-прекрасной, обладающей неизъяснимой властью над чувствами и помыслами. Образ России в творчестве Гумилева лишен изысканной рафинированности Блока, с которым, тем не менее, у Гумилева много общего. Сильное, страстное чувство, возвышающее и облагораживающее - вот что для Гумилева его отношение к России.

Список научной литературыПодковальникова, Анна Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Азадовский К.М. , Тименчик Р.Д. К биографии Н.С. Гумилева (Вокруг дневников и альбомов Ф.Ф. Фридлера) // Русская литература. 1988. № 2. С. 171-186.

2. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М. 1994.

3. Анненский И.Ф. Книги отражений. М. 1979.

4. Антология исследований культуры. Т.1. Исследования культуры. СПб. 1997.

5. Асташов А. Б. Н.С. Гумилев в Петербургском университете // Советские архивы. 1990. № 1. С. 96-99.

6. Ахматова А.А. «Самый непрочитанный поэт.» // Новый мир. 1990. № 5. С. 219223 .

7. Ахматова А. А. Ранние письма // В мире отечественной классики. М. 1987. Вып.2. С. 432-460.

8. Бальмонт К. Горные вершины. М. 1904.

9. Банников Н. На рубеже веков // Серебряный век русской поэзии. М. 1993. С. 3-10 .

10. Бахтин М.М. Беседа о русском символизме // Звено. 1926. 8 апр. С. 8.

11. Бердяев Н. Судьба России. Самопознание. Ростов-на-Дону. 1997.

12. Блок А.А. Собрание сочинений: В 7 т. М. 1965 .

13. Блок А.А. Записные книжки 1901 1920 годов. М. 1965.

14. Блок А.А. и русский постсимволизм. Тарту. 1991.

15. Блоковский сборник № 7. Тарту. 1986.

16. Блюмбаум А.В. Блоковские реминисценции «Заблудившегося трамвая» // Русская литература. 1991. № 4.

17. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М. 1999.

18. Богомолов Н.А. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания. М. 1999.

19. Бронгулеев В.В. Новое об африканских путешествиях Н. Гумилева. // Наше наследие. 1989. № 2.

20. Бронгулеев В.В. Посредине странствия земного. М. 1995.

21. Брюсов В.Я. Предисловие к французской «Антологии русских писателей» // Литературное наследство. Т. 85. М. 1976.

22. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: В 7 т. М. 1975.

23. Брюсов В.Я. Среди стихов 1894-1924 . М. 1990.

24. В мире отечественной классики. М. 1987 . Вып. 2.

25. Василевская JI.И. О приемах коммуникативной организации в ранней лирике Н. Гумилева // Изв. РАН. Серия литературоведение и языкознание. 1993. Т. 52. № 1. С. 49-60.

26. Взгляд: Критика. Полемика. Публикации. М. 1988.

27. Винокурова И. Гумилев и Мандельштам: комментарии к диалогу // Вопросы литературы. 1994. Вып. 5. С. 293-302.

28. Виролайнен М.Н. Типология культурных эпох русской истории // Русская литература. 1991. № 1. С. 3-20.

29. Власов В.Г. Стили в искусстве. СПб. 1995. Т. 1.

30. Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Вып. 4. М. 1989.

31. Городецкий С. Жизнь неукротимая. М. 1984 .

32. Городецкий С. Некоторые течения в современной русской поэзии (1913) // Русская литература XX века. Дооктябрьский период. Под ред. И.Т. Крук. Л. 1991.

33. Гренштейн Э. Анна Ахматова. Николай Гумилев. Стихи и письма // В мире отечественной классики. М. 1987. Вып. 2. С. 427-432.

34. Грякалова Н.Ю. «Мой скепсис суть моей жизни» (о стихотворении А. Блока «Никто неумирал. Никто не кончил жить.») // Русская литература. 1994. № 2. С. 124-135.

35. Гумилев Н.С. Pro et contra. СПб. 1995.

36. Гумилев Н.С. Исследования и материалы. Библиография. СПб. 1994.

37. Гумилев Н.С. «Когда я был влюблен.». М. 1994.

38. Гумилев Н.С. Антология английской поэзии. М. 2000.

39. Гумилев Н.С. Избранное. Ростов-на-Дону. 1996.

40. Гумилев Н.С. Огненный столп. Ростов-на-Дону. 1989 .

41. Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М. 1990 .

42. Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. СПб. 1998. Т. 1-3.

43. Гумилев Н.С. Сочинения: В 3 т. М. 1991.

44. Гумилев Н.С. Стихи; Письма о русской поэзии. М. 19 9 0.

45. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. М. 1990 .

46. Гумилев Н.С. Стихотворения и поэмы. Тбилиси. 1989.

47. Гумилев Н.С., Ходасевич В.Ф., Иванов Г.В. Стихи. Проза. М. 1998.

48. Гуревич П.С. Элитарная культура // Философские науки. 1997. № 1. С. 111-114.

49. Гуро Е. Небесные верблюжата. Ростов-на-Дону. 1993.

50. Давидсон А.Б. Африканская муза русского поэта // Международная жизнь. 1994. № 11. С. 89-96.

51. Долгополов JT.K. На рубеже веков. О русской литературе к. XIX н. XX вв. JI. 1985 .

52. Дудин М. Охотник за песнями мужества // Аврора. 1987. № 12. С. 116-120.

53. Есаулов И.А. Юродство и шутовство в русской литературе // Литературное обозрение. 1998. № 3. С. 108-112.

54. Есенин С. Собрание сочинений: В 5 т. М. 1962 .

55. Жажоян М. Последняя семиотика. Главы из несуществующей книги // Литературное обозрение. 1997. № 6. С. 42-44.

56. Жажоян М. Пьяные корабли (Бодлер, Рембо, Гумилев, Бродский) // Литературное обозрение. 1997. № 6. С. 45-50.

57. Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Л. 1973.

58. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л. 1977.

59. Запечатленный голос Ахматовой // Наше наследие. 1989. № 3. С. 82-88.

60. Зобнин Ю.В. «Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева: К проблеме дешифровки идейнофилософского содержания текста / / Русская литература. 1993. № 4. С. 176-192.

61. Иванов Вяч. Вс. Звездная вспышка (Поэтический мир Н.С. Гумилева) // Гумилев Н. С. Стихи; Письма о русской поэзии. М. 1990 .

62. Иванов Вяч. Вс. Заветы символизма // Аполлон. 1910. № 8. С. 12.

63. Иванов Г. Петербургские зимы // Гумилев Н.С. Всемирная библиотека поэзии. Избранное. Ростов-на-Дону. 1996. С. 6-7.

64. История русской литературы XIX века. 1883-1900 гг. Москва. Изд-во Т-ва Миръ. 1910. Т.5.

65. История русской литературы: В 3 т. Т.З. (Литература II пол. XIX XX вв). М. 1964.

66. История русской поэзии. Л. 1969.

67. Кавторин В. Н. Гумилев // Звезда. 1991. № 2. С. 188-189.

68. Кихней Л.Г. Об эстетическом самоопределении акмеизма. М. 1998.

69. Клинг О. Стилевое становление акмеизма: Н. Гумилев и символизм // Вопросы литературы. 1995. Вып. 5. С. 101-125.

70. Ковтун Е.Н. К вопросу о соотношении понятий "условность" и "фантастика" в литературоведении // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1990. № 1. С. 16-22.

71. Колобова JI.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX вв. М. 1990 .

72. Костюков Л. Заметки для себя: Эссе о литературе // Постскриптум. Вып. 3 (5). 1996. С. 254-265.

73. Котельников В.А. «Покой» в религиозно-философских и художественных текстах // Русская литература. 1994. № 1. С. 3-41.

74. Кошелев В.А. Гумилев и «северянщина». Две «маски» // Русская литература. 1993. № 1. С. 165-170.

75. Кошелев В.А. Историческая оппозиция «Запад-Восток» в творческом сознании Пушкина // Русская литература. 1994. № 4. С. 3-15.

76. Кроль Ю.Л. Об одном необычном трамвайном маршруте («Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева) // Русская литература. 1990. № 1. С. 208-218.

77. Кузмин М.А. О прекрасной ясности. Заметки о прозе // Поэтические течения в русской литературе конца XIX начала XX века: Литературные манифесты и художественная практика: Хрестоматия /Сост. А.Г. Соколов. М. 1988.

78. Кузнецова О.А. Дискуссия о состоянии русского символизма в «Обществе ревнителей художественного слова» (Обсуждение доклада

79. Вяч. Иванова) // Русская литература. 1990. № 1. С. 200-2 07.

80. Курляндский И. Рапорт прапорщика Н.С. Гумилева // Наше наследие. 1991. № 1. С. 38 .

81. Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. М. 1997.

82. Ланда М. Миф и судьба // Черубина де Габриак. Исповедь. М. 1998. С. 5-44.

83. Ланда М. Символистская поэтесса: Опыт мифотворчества // Русская литература. 19 94. №4.

84. Лао-Цзы. Книга о пути и силе. Новосибирск. 1992.

85. Литературное наследство. Т. 85. М. 1976.

86. Лосев А.Ф. Бытие-имя-космос. М. 1993.

87. Лосев А.Ф. Теория стиля у модернистов // Литературная учеба. 1988. № 5.

88. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М. 1979.

89. Лукницкая В. Материалы к биографии Н. Гумилева // Русская литература XX века: Смоленск. 1994. С. 64-96.

90. Лукницкая В. История жизни Николая Гумилева // Аврора. 1989. С. 93-123.

91. Лурье С. Жизнь после смерти // Звезда. 1986. № 6. С. 204-2 06.

92. Македонов А.В. Пути Осипа Мандельштама и его посох свободы // Русская литература. 1991. № 1. С. 42-63.

93. Максимов Д. Русские поэты начала века. Л. 1986.

94. Мандельштам О. Сочинения: В 2 т. М. 1990 .

95. Марков В. Ф. О свободе в поэзии. СПб. 1994 .

96. Маслов М. Великое незнание России. // Русская идея. М. 1994.

97. Мережковский Д.С. Акрополь. М. 1991.

98. Мирошкин А. В. Смерть Н.С. Гумилева как литературный факт: Опыт источниковедческого анализа // Интернет.

99. Наследие А. Блока и актуальные проблемы поэтики. Тарту. 1981.

100. Николай Гумилев в воспоминаниях современников. М. 1990.

101. Одоевцева И. На берегах Невы. М. 1989 .

102. Одоевцева И. На берегах Сены.

103. Озеров Л.А. Николай Гумилев. Его жизнь. Его сочинения // Гумилев Н.С. «Когда я был влюблен.». М. 1994 . С. 540 .

104. Орлов Вл. На рубеже двух эпох (Из1. W \истории русской поэзии начала нашего века) // Вопросы литературы. 1966. № 10.

105. Осипова Н.О. Художественный мифологизм творчества М.И. Цветаевой в историко-культурном контексте 1-й трети 20века. Автореферат докторской диссертации. М. 1998.

106. Оцуп Н. Н.С. Гумилев. Выдержки из докторской диссертации в Сорбонне. Интернет.

107. Оцуп Н. Н.С. Гумилев // Детектив и политика. Вып. 2. М. 1989. С. 346-351.

108. Павловский А.И. Популярный библейский словарь. Книга для чтения. М. 1994 .

109. Пайман, Аврил. История русского символизма. М. 1998.

110. Панеев И. Посредине странствия земного. // Литературная Россия. 1989. № 32. С. 7.

111. Панкратова О.В. Тема любви и смерти в творчестве Н. Гумилева // Русская литература 20 века: образ, язык, мысль. М. 1995. С. 41-55.

112. Парамонов Б. Конец стиля. М. 1997.

113. Перельмутер В. Реквием по запретной любви // Арион. 1999. № 2. С. 14-22.

114. Переписка Н. Гумилева и В.Я. Брюсова // Литературное наследство. М. 1994. Т. 98. С. 400-515.

115. Петров М. В дополнение к «делу Н.С. Гумилева» // Новый мир. 1990. № 5. С. 264266.

116. Платон. Избранные диалоги. М. 1965.

117. Пономарев Е.Р. Юродство как историко-культурный феномен. Н. Новгород. 1994 .

118. Приходько И.С. Мифопозтика А. Блока. Владимир. 1994.

119. Проблемы социально-гуманитарного знания: История и современность. ЛГУ. 1980 .

120. Русская культура и мир. Н. Новгород. 1994 .

121. Русская литература 20 века. Очерки. Портреты. Эссе. М. 1991.

122. Русская литература 20 века: образ, язык, мысль. М. 1995.

123. Русская литература к. XIX н. XX века: 1908-1917. М. 1972.

124. Русские эстетические трактаты I трети XIX века. М. 1974. Т. 2.

125. Сажин В. Предыстория гибели Гумилева // Даугава. 1990. № 11. С. 91-93.12 5. Сапковский П. «Индия Духа» и Машенька. «Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева как символистско-акмеистическое видение // Вопросы литературы. 1997. № 5. С. 39-56.

126. Серебряный век русской поэзии. М. 1993 .

127. Скатов Н.Н. О Николае Гумилеве и его поэзии // Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. СПб. 1998. Т.1. С. 3-9.

128. Смирнов В. Поэзия Николая Гумилева // Николай Гумилев. Стихотворения. М. 1989 .

129. Смирнов И.С. Стафф, Туссен и . Гумилев // Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Выпуск 4. М. 1989. С. 295-299.

130. Смирнова JI.A. Русская литература. Советская литература. М. 1989.

131. Соловьев Вл. Смысл любви. М. 1991.

132. Соплова T.J1. Русская тема в лирике Николая Гумилева // Литература в школе. 1996. № 3. С. 99-104.

133. Станишич, Й. Осип Мандельштам в Югославии // Русская литература. 1991. № 1. С. 79-87.

134. Степанов Е. Николай Гумилев. Хроника. // Гумилев Н.С. Сочинения в 3-х томах. М. 1991. Т.1.

135. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России 1900 1910-х годов. М. 1988.

136. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России на рубеже XIX-XX веков. М. 1970.

137. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России начала XX века. М. 1976.138. Сумерки богов. М. 1989.

138. Творчество А.А. Блока и русская литература XX века. Тарту. 1979.

139. Тезисы докладов научной конференции «А. Блок и русский постсимволизм». Тарту. 1991.

140. Типология культуры. Ученые записки Тартуского госуниверситета. Вып. 576. Тарту. 1982.

141. Топоров В. Н. Пространство культуры и встречи в нем // Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Выпуск 4. М. 1989. С. 6-17.

142. Трубницкий П. «Революционер» Николай Гумилев: Мифы и реальность // Вопросы литературы. 1997. № 5. С. 369-373.

143. Уайтхед А.Н. Избранные работы по философии. М. 1990.

144. Усенко Л.В. А.И. Куприн литературный критик. Автореферат кандидатской диссертации. Ростов-на-Дону. 1970 .

145. Усенко Л.В. Начало импрессионизма в России и философия интуитивизма // Гуро Е. Небесные верблюжата. Ростов-на-Дону. 1993. С. 278-284.

146. Усенко Л.В. Русский импрессионизм и Е. Гуро // Гуро Е. Небесные верблюжата. Ростов-на-Дону. 1993. С. 5-49.

147. Фельдман Д.С. Дело Гумилева // Новый мир. 1989. № 4.

148. Философия и ее место в культуре. Новосибирск. 1990.

149. Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно изобразительных произведениях. М. 1993.

150. Фридлендер Г.М. Русская литература глазами французского ученого. // Русская литература. 1991. № 3. С. 186-189.

151. Фромм Э. Душа человека. М. 1992.

152. Хлыстаков Э. Он не предал русское знамя: Тайна гибели Н. Гумилева // Молодая гвардия. 1992. № 7. С. 274-282.

153. Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. СПб, 1994.

154. Царственное слово. М. 1992.156 . Цветаева М. Сочинения: В 2 т. Минск.19 89 .157 . Черных В.А. Ахматова или Гумилев ?

155. Кт о автор рецензии «0 стихах Н. Ль вовой» ?

156. Новое литературное обозрение . 19 9 5. №14 . С. 151-153.158 . Черубина де Габриак. Исповедь. М.19 98 .

157. Чуковский К. Н. Сочинения: В 2 т. М. 1990 .

158. Чуковский Н.К. Литературные воспоминания. М. 1989.

159. Чупринин С.И. Из твердого камня // Гумилев Н.С. Огненный столп. Ростов-на-Дону. 1989. С. 5-18.

160. Шевцова С.А. Проблема человека в классической античной риторике. Канд. дисс. 1997 г.

161. Шпет Г.Г. Герменевтика и ее проблемы // Контекст-198 9. М. 1989. С. 231-268.

162. Щербатов-Жуков А. «Последний романтик. Кто следующий?» // Если. 1993. № 3. С. 5 5.

163. Эткинд Е.Г. Память и верность // Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Л. 1973. С. 3-20.

164. Эткинд Е.Г. Там, внутри. О русской поэзии 20 века. СПб. 1995.

165. Якимович А. О лучах Просвещения и других световых явлениях // Иностранная литература. 1994. № 1. С. 241-248.

166. РОССИИСЧ ft* ГОСУДАРС ^.-.rf^1. БЛЯОХШ*3,51 Я-b *СФi