автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Литературные диалоги поэтов пушкинской плеяды

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Федосеева, Екатерина Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА L ЛИРИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ И ЛИРИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ В ТВОРЧЕСТВЕ ПОЭТОВ ПУШКИНСКОЙ ПЛЕЯДЫ.

§ 1. Портрет как средство диалогического общения.

§2. Вещь как средство диалогического общения.

§ 3. Имя как средство диалогического общения.

ГЛАВА П. ЛИРИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ В СИТУАЦИИ ОБЩЕНИЯ

И В СИТУАЦИИ ОДИНОЧЕСТВА.

§1. «Пиры» в индивидуальных поэтических контекстах.

§2. Философема ((сумерки» Е.Л. Боратынского, П.А. Вяземского и Л. С. Пушкина как проекция на внутренний диалог.

ГЛАВА lit «ЧТО ВОСХИТИТЕЛЬНЕЕ, КРАШЕ .СВОБОДНЫХ ДРУЖЕСКИХ БЕСЕД.».

§ 1. Диалог с поэтом.

§ 2. Диалог с другом.

§ 3. Диалог с философом.

§ 4. Диалог с героем.

ГЛАВА IV. ДИАЛОГ С ЖЕНЩИНОЙ.

§ 1. Диалог Вяземского с женщиной на языке шутки.

§ 2. Диалог Языкова с женщиной на языке иронии.

§ 3. Диалог Боратынского с женщиной на языке анализа.

§ 4. Диалог Давыдова с женщиной на языке страсти.

§ 5. Диалог Пушкина с женщиной на языке всех чувств.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Федосеева, Екатерина Николаевна

Литературоведение последних десятилетий настойчиво обращается к терминам «диалогичность» («диалогизм») и «монологичность» («монологизм»). Эти понятия характеризуют вовлеченность (или, напротив, невовлеченность) сознания, поведения, высказываний человека в процессы межличностного общения. Диалогичность имеет место там, где высказывания являются звеньями живого и плодотворного общения людей и выявляют их духовный опыт.

Считается, что в основе своей лирика монологична, хотя в понимании ее сути нет единого мнения. Признавая, что «специфика лирического рода» заключена в «наличии образа лирического переживания»,1 исследователи по-разному расценивают соотношение лирического переживания с внешним миром.

Н.А.Гуляев полагает, что поэт выявляет свое авторское сознание в стихотворениях, не преодолевая никаких внешних и внутренних смысловых преград: «изображая внешний мир, - пишет исследователь, - лирик, по существу, растворяет его в своем переживании».2 Г.Н.Поспелов говорит о двусторонней связи лирической поэзии и действительности: «мысли и чувства не только всегда «вызваны» явлениями мира, но и всегда, так или иначе, направлены на них, а о отсюда и как-то отражают их в себе.». Этот интенциональный характер лирики был отмечен еще В.Г.Белинским: лирический субъект «не только переносит в себя предмет, растворяет, проникает его собою, но и низводит из своей глубины все те ощущения, которые побудило в нем столкновение с предметом».4 Все приведенные точки зрения объединяет характеристика лирической поэзии при помощи понятий: «отражение» и «растворение», и не принимается во внимание

1 Эту мысль многих исследователей подчеркивает В.Д. Сквозников в книге «Лирика Пушкина» (М., 1975.С. 11)

2 Гуляев Н А. Теория литературы. М., 1977. С. 152

3 Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978. С. 94.

4 Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. М - Л., 1953. Т. V. С. 45. тот факт, что субъект, вмещая в себя бытие, отражая и растворяя его в своем сознании, еще и формирует, преобразует его по своей личной и временной мерке.

А.А.Смирнов представляет лирическое произведение в виде «своеобразного поля переживания лирическим субъектом факта, события и даже процесса, происходящего в действительности. Основой же лирического художественного образа является наличие идейно-смысловой напряженности между полюсами объекта и субъекта. Граница между лирическим и нелирическим проходит через эстетически осмысленную изменчивость сферы переживаний и настроений авторского сознания, обладающего высокой степенью интенсивности».1

Связь с действительностью не имеет одностороннего (монологического) характера. Внешнее событие опосредовано в лирике переживанием автора, факты реальной действительности метафорически преобразуются, а преобразование свидетельствует о реакции, отношении, интерпретации. С другой стороны, внутренняя речь также материализуется в сообщение, открывая себя вовне. По словам Л.С.Выготского, «внутренняя речь сохраняет коммуникативную функцию, является средством общения и становится своеобразной формой сотрудничества с самим собой».2

Проблема диалога в лирике была почти закрыта авторитетом М.М.Бахтина, положившего идею диалога в основание исследования словесного творчества. Не изымая лирику из общего диалогического контекста художественной сферы, он очерчивает круг для возможного диалога в ней. «.Всякая лирика, - пишет М.М. Бахтин, - жива только доверием к возможной хоровой поддержке, разница может быть только в определенности стилистических моментов и формально-технических особенностей: только там, где начинается существенное отличие, где

1 Смирнов А. А. Романтическая лирика А С. Пушкина. М., 1994. С. 30.

2 Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. Из неопубликованных трудов. М., 1960. С. 194. ослабевает доверие к хору, там начинается разложение лирики (.) Индивидуума нет вне другости».1

Если М.М. Бахтин говорит о неизменном присутствии в лирике хорового начала, то А.Ф. Лосев, напротив, считает, что лирическое начало в словесном творчестве выделилось тогда, когда человек впервые ощутил себя вне «коллективной эмоциональности», вне «группового субъективизма»,2 то есть когда веками правивший в древнем искусстве первобытный обрядовый синкретизм распался на роды и свою собственную историю повели эпос, лирика и драма.

Даже если допустить, что лирика моносубъектна, следует отметить дистанцию, которая существует между авторским «я» и миром. В зависимости от авторского отношения, создается так называемая «третья реальность» как индивидуальная интерпретация наблюдаемого и чувствуемого. М.М.Бахтин постулировал диалогичность слова, возможность бесконечного его становления в новых контекстах. «Каждая мысль, - писал он, - с самого начала ощущает себя репликой незавершенного диалога. живет на границе с чужой мыслью, с чужим сознанием».3 Но смыслообразующей основой стихотворения также является слово, стало быть, находясь внутри лирического произведения, оно не теряет своей диалогичности. «Не новых слов ищет поэт, но новых сторон в слове, данном как некая незавершенная реальность, какой-то новой, доселе не замеченной нами грани, какого-то ребра, которым слово еще не было к нам обращено»,4 - замечал Бенедикт Лившиц о поэзии О.Э.Мандельштама, что справедливо и для поэзии вообще.

Положения М.М. Бахтина о диалогической природе идеологической жизни вообще, мысли о взаимодействии литературных жанров с внелитературными

1 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 149.

2 Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 256.

3 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 55-56.

4 Цит. по: Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике. M., 2000. С. 15. формами общения, размышления о монологической и диалогической природе слова и высказывания развил и углубил С.Н. Бройтман, перенеся его открытия из области художественной прозы в область лирики. Ученый подходит к проблеме диалога с другой стороны - через рассмотрение структуры лирического образа и языка лирики. Основной доминантой, основным структурным генотипом диалога в лирике (в отличие от эпоса и драмы) он считает принцип «нераздельности и неслиянности», а не просто «одержания», как у Бахтина. Этот принцип проявляет себя и во взаимоотношениях субъектов диалога, и в отношении двух моделей языков (мифологического параллелизма и понятийного тропа). С.Н. Бройтман говорит о том, что эта возможность диалога становится действительностью лирики только тогда, когда поэзия овладевает реальным историческим временем, а каждая из описанных выше моделей (автор имеет в виду параллелизм и троп) связывается с определенным историческим типом сознания. Став выражением определенного типа сознания, каждая из моделей становится языком. И именно в этих условиях субъектная и языковая диаструктурность лирики перестает быть только ее непосредственной стихией, а преобразуется «в эстетически осознанное («разыгранное») событие взаимоосвещения субъектов-языков».1 В тропах существуют два потенциальных смысла - смысл реального явления и смысл поэтического факта. С.Н.Бройтман утверждает, что для лирической поэзии (в особенности близких нам эпох) характерна не «моносубъектность», а «интерсубъектность», то есть запечатление взаимодействующих сознаний.

М.Я.Поляков в книге «Вопросы поэтики и художественной семантики» (1986) говорит о скрытой диалогичности лирики, проявляющейся в особом отношении субъекта к миру: «Это мир, данный изнутри, а не извне, снаружи. Поэтому здесь, как правило, нет деления на автора - рассказчика - участника. В лирике эти три маски отношения сливаются: есть некая диффузия чувств и

1 Бройтман С. Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX века. Махачкала, 1983. С.9. отношений, которые сближаются в единой роли лирического субъекта».1 Игра трех масок отношений сохраняется в лирике, как и в других жанрах. Но второе лицо (действующий человек) и третье лицо (адресат) чаще всего скрыты в первом лице.

В работе Ю.И.Левина «Лирика с коммуникативной точки зрения» (1998) исследуется коммуникативный статус лирического стихотворения. Имеется в виду система взаимоотношений «действующих лиц», связанных с этим текстом. Тексты анализируются с трех точек зрения: внутренней (рассматриваются взаимоотношения лиц, эксплицированных в тексте), внешней (речь идет о том, кто создал текст и для кого этот текст предназначается), промежуточной (отношения между образом автора, характер которого диктуется смыслом стихотворения, и идеальным читателем, способным воспринять этот текст).

Введение нового термина «коммуникация» требует некоторых пояснений, различающих данное понятие с понятием «диалога». Наиболее близкой моделью, способной иллюстрировать соотношение этих двух феноменов, на наш взгляд, является соотношение плана выражения и плана содержания. Выражение предполагает постановку вопроса «как», сообщение - кому и что. Диалогичность понимается нами как внутреннее и потенциально возможное свойство выражаемого смысла. Коммуникация - прежде всего передача сообщения, имеющая конкретного адресата.

Сложной системе внетекстовых коммуникативных связей, присущих лирике, отвечает ее повышенная внутритекстовая коммуникативность. К проявлениям ее относятся частое использование форм 1-го лица, 2-го лица, обращение к неодушевленным объектам, введение фабульно-немотивированных персонажей, использование фабульно-немотивированных речевых элементов: восклицаний, вопросов.

1 Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1986. С.334.

Словами «диалог» и «монолог» обозначаются не только художественно-речевые формы, но и качества сознаний авторов и изображаемых ими лиц. Формы выражения авторских сознаний в лирике исследовал Б.О.Корман. Анализируя в своей статье «Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения» (1973) стихотворение Боратынского «Последний поэт», ученый показывает, как на уровне отдельного произведения можно выделить разные типы сознаний, отличные друг от друга по своим «психологическим, культурно-историческим и социальным признакам».1

Попытки литературоведов, ищущих наиболее адекватный термин для образа автора, каким он является нам в своих произведениях, опираются в основном на терминологию Гегеля, говоря о бесконечных масках, «разыгранности» той или иной ситуации в поэтическом контексте.2

Так, Л.Я.Гинзбург видит специфику лирики в том, что «человек присутствует в ней не только как автор, не только как объект изображения, но и как его субъект, включенный в эстетическую структуру произведения в качестве действенного её элемента. При этом прямой разговор от имени лирического «я» нимало не обязателен».3 Она считает, что «авторский монолог - это лишь предельная лирическая форма. Лирика знает разные степени удаления от монологического типа, разные способы предметной и повествовательной зашифровки авторского сознания - от масок лирического героя до всевозможных «объективных» сюжетов, персонажей, вещей, зашифровывающих лирическую личность именно с тем, чтобы она сквозь них просвечивала».4

Чтобы обнаружить различие между автором и героем его лирического произведения, в литературоведении используются термины, указывающие на их

1 Корман Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения // Известия АН СССР. Серия литературы и языкознания. 1973. Т. XXXII. Вып. 3. С. 209-222.

2 Гегель Г. В. Ф. Лекции по эстетике // Гегель Г.-В.-Ф. Сочинения. М, 1958. Т. XIV. С.291.

3 Гинзбург Л. Я. О лирике. М., 1997. С. 10.

4 Там же. С. 10. нетождественность: лирический герой, лирическое «я», лирический субъект, носитель лирического высказывания, авторское сознание и др.

О «лирическом я» мы можем говорить тогда, когда носитель речи является субъектом - в - себе, самостоятельным образом. М.М.Бахтин считал лирическое «я» не над, а межличностным, понимая его как определенную форму отношений между субъектами «я» и «другим», автором и героем.

Другая субъектная форма - лирический герой. Существенное отличие его от лирического «я» состоит в том, что он является не только субъектом-в-себе, но и субъектом-для-себя, т.е. он становится своей собственной темой, а потому отчетливее, чем лирическое «я» отделяется от первичного автора.

По Л.Я.Гинзбург, необходимое условие возникновения лирического героя - наличие некоего «единства авторского сознания»,1 сосредоточенного «в определенном кругу проблем» и облеченного «устойчивыми чертами: биографическими, психологическими, сюжетными». Лирический герой, по Б.О.Корману, «является и субъектом и объектом в прямо оценочной точке зрения. Лирический герой - это и носитель сознания, и предмет изображения: он о открыто стоит между читателем и изображенным миром». В.Д.Сквозников отказывается от понятия лирический герой как от ненужного «схоластического балласта».4 Ученый считает, что этим понятием называется «тот строй переживания, который образно воссоздан в лирике».5

В настоящей работе в основном используется термин «лирический субъект» как наиболее нейтральный в ряду предложенных, не вызывающий противоречивых толкований и не смешиваемый с душевно-биографическим «я» поэта. Мы согласимся с исследователем И.С.Кузнецовым, который рассматривает понятийную единицу «субъект лирической ситуации» как наиболее близкую

1 Гинзбург Л. Я. О лирике. М., 1997. С. 145.

2 Там же. С. 146.

3 Корман Б.О. Литературоведческие термины по проблеме автора. Ижевск, 1982. С.9.

4 Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М., 1964. С.181.

5 Сквозников В.Д. Реализм лирической поэзии. М., 1975. С. 11. драматического начала в его слове В.В.Виноградов связывает с тем, что Пушкин «воспроизводит чувство в движении, в процессе непрестанного изменения. Всякое переживание воспринимается как текучее, изменчивое, исполненное противоречий и борьбы».1 Содержание драматизированного слова проецируется у Пушкина в сферу понимания и сознания разных лиц. Субъектная полифония произведения ведет к многозначности слова, к углублению его значений, к многообразию его индивидуальных применений. Множественность смыслов слова зависит от разнообразия контекстов его индивидуального употребления, от разнообразия субъектных приспособлений слова. Точка зрения «собеседника», его восприятие, его чувство располагают события, предметы и лица и оценивают их соотношения, связи иначе, чем лирическое я.

О слове изображающем и изображенном писал С.Г.Бочаров в исследовании поэтики Пушкина на материале его романа в стихах «Евгений Онегин».2 С.Г.Бочаров отмечает удивительное умение Пушкина противопоставить изысканной метафоре «простое» слово, которое становится многозначным в силу своего индивидуального употребления.

В книге В.Д.Сквозникова «Лирика Пушкина» (1975) говорится о способности поэта «живо и творчески реагировать на самые разнообразные сигналы жизни, погружаться в многоголосый «жизни шум».3 Пушкин обладал даром художественно отчуждать свой бесконечно богатый характер в разных образах лирического переживания, воссоздавая объективную и в то же время окрашенную личным восприятием многоцветную картину современности.

В книге В.А. Грехнева «Болдинская лирика Пушкина. 1830 гг.» (1980) углубляется мысль о том, что новаторство Пушкина во многом проявилось в его отказе от мышления абсолютными противоположностями, многогранности жизнеощущений, разомкнутости в сферу чужих сознаний.

1 Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1999. С. 97.

2 См.: Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. М., 1974.

3 Сквозников В.Д. Лирика Пушкина. М., 1975. С. 17.

B.C. Непомнящий в статье «Феномен Пушкина и исторический жребий России» (1996) определяет реализм Пушкина как онтологический, то есть «свидетельствующий об осмысленном и одухотворенном порядке Творения и о драме взаимоотношений человека с этим порядком».1 Особенность пушкинского мышления B.C. Непомнящий видит в преодолении лирической субъективности, в стремлении поэта «увидеть себя, в общем времени, в общей драме человеческого бытия как действующее лицо этой драмы, несущее ответственность перед вечностью».2

В монографии А.А.Смирнова «Романтическая лирика А.С. Пушкина» (1994) специфика пушкинского романтизма раскрывается через анализ основ системы поэтических ценностей, определяющих новую концепцию личности, особенностей трактовки лирического «я» в субъектно-объектных отношениях человека и окружающего мира.

Как видно, все ученые солидарны в том, что Пушкину чуждо статическое восприятие жизни. Пушкиным преодолена однозначность в восприятии действительности. Ему удалось сблизить между собой диаметрально противоположные понятия, чувства, обнаружив их единство и противоречивость. Один голос слишком беден, чтобы быть носителем смысла, первенство отдано многоголосию, которое нарушает монотонность и однообразие жизни, расцвечивает ее более яркими красками. Ведь существует не одно предустановленное мнение, суждение, ощущение, их великое множество, и каждое имеет право на существование, заявляет свой голос. Главное - не только данность, но и заданность в отношении к восприятию действительности и отображению ее в художественном образе.

1 Непомнящий B.C. Феномен Пушкина и исторический жребий России // А.С. Пушкин: Pro et contra. СПб., 2000. Т. II. С. 536.

2 Там же. С. 534.

Количество работ, изучающих творчество поэтов пушкинской плеяды, особенности их поэтики, контекстуальных перекличек, взаимовлияний, сравнительно невелико.1 Как правило, эти исследования отличает так называемое «медальонное» построение, когда одна глава, всецело посвященная одному поэту, сменяется главой о другом.

В настоящей работе не представляется возможным в полной мере осветить историю личных и творческих взаимоотношений поэтов пушкинской плеяды, опосредованных литературно-историческим контекстом той эпохи. Существует немало исследований (современных и начала прошлого века), в которых подробнейшим образом анализируются литературные отношения поэтов, находящихся между собой в наиболее тесном сотрудничестве.2

В течение ряда лет изучением литературного общения, литературных диалогов занимается кафедра русской классической литературы МПУ. В.Н.Касаткина рассматривает творчество крупнейших поэтов начала XIX столетия, Батюшкова и Жуковского, поэтов-декабристов именно сквозь призму о их литературного общения. В ее работах дается глубокий анализ творческих и личных взаимоотношений поэтов в историко-литературном контексте. В.Н.Касаткина подчеркивает ту огромную роль, которую играло общение талантливых современников, проявляющееся столь многообразно: и в дружеской

1 Среди специальных исследований, посвященных изучению лирики поэтов пушкинской плеяды, можно назвать следующие: Семенко И.М. Поэты пушкинской поры. М., 1970; Рождественский В. А. В созвездии Пушкина. М., 1972; Кожинов В В. Книга о русской лирической поэзии XIX века. М., 1978; Коровин В.И. Поэты пушкинской поры. М., 1980; Сахаров В.И. Под сенью дружных муз: О русских писателях-романтиках. М., 1984; Рассадин С.Б. Спутники. Очерки. М., 1983; Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры. СПб., 1994; Сквозников В.Д. Поэзия «пушкинской плеяды» // История русской литературы: 1800-1830-е годы. Ч. 2. М., 2001. С. 71-105.

2 См., напр.: Брюсов В.Я. Пушкин и Баратынский. Рус. архив. 1901. № 1. С. 158 - 164; Барсуков Н.П. Князь Вяземский и Пушкин // Ст. и новизна. 1904. №.8. С. 1-10; Гофман М Л. Боратынский о Пушкине // Пушкин и его современники. Вып. 16. Пб., 1913. С.143-160; Бороздин A.K. Дельвиг, Языков и Баратынский // Бороздин A.K. Собр. соч.: Пг.: Прометей, 1914. T.2. С. 120-127; Розанов И.Н. Князь Вяземский и Пушкин (К вопросу о литературных влияниях) // Беседы. Сборник Общества истории литературы в Москве. М., 1915. Т. 1. С. 57-76; Ивинский Д.П. А.С.Пушкин и П.А.Вяземский: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1990; Песков A.M. Пушкин и Боратынский: Материалы к истории лит. отношений // Новые безделки: Сб. ст. к 60-летию В.Э.Вацуро. M., 1995. С. 239-270.

3 См. работы В.Н. Касаткиной: Предромантизм в русской лирике. К.Н. Батюшков и Н.И. Гнедич. M., 1987; Поэзия гражданского подвига. M., 1987; «Здесь сердцу будет приятно.»: Поэзия B.A. Жуковского. М., 1995. переписке, и во взаимных откликах поэтов на творчество друг друга, и в литературной полемике, и в обаянии реальной дружеской беседы, и в поэтических диалогах. В своих исследованиях В.Н. Касаткина приходит к выводу о диалогической основе творчества как специфической черте всего литературного развития в России первой трети XIX века. Именно для этого периода времени характерен культ высокой дружбы, положенный в основу этики взаимоотношений и сумевший преодолеть «индивидуалистическую замкнутость» человека в самом себе.

В исследованиях В.Н.Касаткиной и ее учеников диалоги изучаются в различных аспектах. Так, в диссертации И.Г.Рябий «Эволюция жанра послания в лирике поэтов пушкинской плеяды» (1988) раскрывается диалогический характер жанра послания в творчестве указанных поэтов. Исследовательница прослеживает изменение стилевой тональности, манеры ведения диалога в этом жанре в зависимости от многих компонентов: мировоззренческой позиции самого автора, его индивидуального отношения к адресату послания, учета или неучета чужой точки зрения, избранного метода и т.д. В работе Т.В.Федосеевой «Литературные диалоги К.Н.Батюшкова» (1997) внимание автора плодотворно смещено с вопросов узко понятой поэтики и жанра произведения в сторону историко-функционального изучения творчества поэта, исследовано диалогическое начало в смеховой культуре. В диссертации И.А.Труфановой «Литературно-публицистический диалог А.С. Хомякова (1830-1850-е годы)» (1997) диалог рассматривается на материале журнальной и эпистолярной публицистики.

Т.К.Батурова подходит к проблеме диалога в ином ракурсе. В центре ее внимания - прежде всего журнальное сотрудничество поэтов, способное отразить формирование философских взглядов, этических принципов и эстетических вкусов на том или ином срезе эпохи.1 Публикации на страницах альманахов именитых и малоизвестных авторов существенно дополняют друг друга, воссоздавая реальную картину литературного развития того времени, сложное диалогическое взаимодействие ярких творческих индивидуальностей.

Проблема диалога рассматривалась также на периферии диссертационных исследований, посвященных разным аспектам изучения послания. Но в подобных работах речь, как правило, идет о природе взаимоотношений между автором и адресатом (что служит фундаментом для выделения этого жанра среди прочих, доказательством его права на самостоятельное существование), на основании чего делались попытки систематизировать этот жанр по типологическим признакам, проследить его эволюцию, особенности функционирования.2

Появление настоящей диссертации обусловлено все еще недостаточным количеством монографических работ, посвященных рассмотрению творчества поэтов пушкинской плеяды, и отсутствием анализа конкретного материала в подкрепление основных теоретических положений, связанных с проблемой диалога в лирике.

Своеобразие нашего подхода состоит в том, что лирические миры поэтов плеяды рассматриваются не изолированно, а в их соотнесенности, борьбе и единстве, в живом процессе творческих контактов и творческих противостояний. Здесь не ставится вопрос о взаимовлиянии, поскольку постановка такого вопроса предполагает выделение того, кого сравнивают, и того, с кем сравнивают. Как

1 См. работы Т.К. Батуровой: Страницы русских альманахов: Духовные искания литераторов пушкинского круга. M., 1998; Петербургские альманахи (религиозно-нравственные искания литераторов пушкинского круга). М.,1999.

2 Особый интерес к жанру послания возник с середины 80-х гг. Именно в это время появляется целый ряд диссертаций, посвященных изучению этой проблемы. См., например: Чубукова Е.В. Лицейская лирика Пушкина. Движение жанров: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1984; Кихней Л.Г. Стихотворное послание в русской поэзии нач. XX в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. M., 1985; Шарафадина К.И. Жанр послания в лирике А.С.Пушкина: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Л., 1985; Поплавская И.А. Жанр послания в русской поэзии первой трети XIX в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1987; Мальчукова Т.Г. Жанр послания в лирике Пушкина: Учебное пособие. Петрозаводск, 1987; Рябий И Г. Эволюция жанра послания в лирике поэтов пушкинской плеяды: Автореф. дис. . канд. филол. наук. M., 1988. правило, при таком подходе за отправную точку берется Пушкин, синтезирующий своим гением различные направления и стили в литературе.

По словам Д.С.Лихачева, «.великие художественные открытия рождаются не изолированно, не в замкнутой творческой лаборатории отдельного, пусть и гениального, писателя, а в результате взаимодействия своеобразных, даже взаимно несовместимых внутренних миров, взрыва творческой энергии, порожденной этим взаимодействием».1

До сих пор исследователи не имеют единого мнения по поводу правомочности существования термина «поэты пушкинской плеяды», а также лиц, ее составляющих. Многие современные исследователи отказываются от этого термина, усматривая в нем тенденции к пушкиноцентризму. Среди них -В.Н.Орлов, Ю.Н.Тынянов.2 Выступая против понятия «плеяда», ученые тем самым высказываются против всякого рода обобщений, слияний ярких индивидуальностей в «безликую» группу, проходящую под знаковым именем только одного поэта. Веские аргументы в пользу данного понятия приведены в обстоятельной работе Е.И.Хан.3

Другой проблемный вопрос лежит в сфере критерия отбора поэтов в плеяду. На основании специфики личных взаимоотношений И.Н.Розанов4 объединяет в плеяду Дельвига, Боратынского, Языкова и Вяземского. Принципом «гармонической точности» определяется круг имен, могущих составлять плеяду, у В.В.Кожинова и В.И.Коровина.5 И.Г.Рябий, чья работа также посвящена лирике поэтов пушкинской плеяды, ориентируется на мнение В.И.Сахарова,6 который

1 Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества. СПб., 1996. С. 136.

2 См.: Орлов B.H. Поэты пушкинской поры // Поэты пушкинской поры. М.-Л., 1949. С. 17; Тынянов Ю Н. Пушкин и Тютчев // Пушкин и его своременники. М, 1968. С. 166 -191.

3 Хан Е.И. К проблеме «пушкинской плеяды» // Филол. науки. 1990. № 2. С. 19-26.

4 Розанов И H. Пушкинская плеяда // Русская лирика. М., 1923. Т. 2. С. 12.

5 См.: Кожинов В.В. Книга о русской лирической поэзии XIX века. М., 1978. С. 119, 123; Коровин В.И. Поэты пушкинской поры. М., 1980. С. 12-13.

6 Сахаров В.И. Под сенью дружных муз. М., 1984. С. 59-60. усматривает истинную гармонию не в стилистической выверенное™ и уместности каждого слова в поэтическом контексте, а в наличии некоего мировоззренческого идеала, которому следовали все поэты плеяды. Мы же, со своей стороны, позволим себе привести здесь отрывок из статьи Вяземского «Языков и Гоголь», в которой как раз идет речь о поэтах пушкинского круга.

Смертью Языкова русская поэзия понесла чувствительный и незабвенный урон. В нем угасла последняя звезда Пушкинского созвездия, с ним навсегда умолкли последние отголоски пушкинской лиры. Пушкин, Дельвиг, Баратынский, Языков, не только современностью, но и поэтическим соотношением, каким-то семейным общим выражением, образуют у нас нераздельное явление. Ими олицетворяется последний период поэзии нашей: ими, по крайней мере доныне, замыкается постепенное развитие ее, означенное первоначально именами: Ломоносова, Петрова, Державина, после Карамзина и Дмитриева, позднее Жуковского и Батюшкова. В сих именах сосредоточивается отличительное выражение поэзии русской: это ее краеугольные, заглавные, родоначальные имена. Каждое из них имеет свое особенное значение. Нельзя сравнивать одно с другим ни по степени дарования, ни по сочувствию и одушевлению, которым общество отозвалось на голос каждого. Отблески славы, которые отсвечиваются на каждом из них, имеют также свою отличительную игру и яркость. Многие другие дарования проявлялись с успехом на поприще поэзии и запечатлели на нем следы, драгоценные для памяти народной: многие и ныне пробуждают благодарное внимание наше, по крайней мере тех из нас, которые в наш положительный век верят еще в баснословную музу и не охладели в служении ей: но, повторяем, вне имен, исчисленных нами, нет имен, олицетворяющих, характеризующих эпоху».1

1 Вяземский П.А. Языков и Гоголь // Вяземский П А. Сочинения. М., 1982. Т. И. С. 163.

На наш взгляд, это высказывание Вяземского наиболее авторитетно среди многочисленных точек зрения о включении или невключениии тех или иных имен в понятие пушкинской плеяды. Кому, как ни Вяземскому, человеку пушкинской эпохи, суметь назвать тех поэтов, которых объединяло между собой нечто большее, чем принцип «гармонической точности» в их поэтических системах. Это нечто большее - «семейное общее выражение». Слова, из статьи, написанной в 1847 году, - драгоценное для нас свидетельство поэта, не назвавшего себя в числе «созвездия» исключительно по причине внутренней тактичности. Но ведь уловить «знакомое» в других чертах может только человек, входящий в эту семью на равных правах, в выражении лица которого указанные поэты способны увидеть то общее, что внушает им право назваться единой семьей. За Вяземского это сделал Боратынский, обратившись к старшему другу и поэту - «звезда разрозненной плеяды».

В словах Вяземского уже существует ответ на все возможные возражения. Объединение поэтов в созвездие Пушкина ни в коей мере не умаляет ни оригинальности, ни отдельной значимости каждого из них. Здесь нет сравнения по степени дарования или славы. Вяземский выделил те лица, которые в наибольшей мере являются олицетворением определенной эпохи.

Объектом настоящего исследования является лирика А.С.Пушкина, Е.А.Боратынского,1 П.А.Вяземского, А.А.Дельвига, Н.М.Языкова, Д.В.Давыдова и Д.В.Веневитинова. Наша работа не ставит целью аргументированно доказать правомерность бытования термина «поэты пушкинской плеяды» и четко определить круг имен, ее составляющих. Для нас весомым представляется мнение Вяземского. Лирическое наследие Давыдова и Веневитинова привлекается нами постольку, поскольку, среди прочих современников, они в

1 В научной и издательской практике существуют два варианта написания фамилии поэта: через «о» и через «а». В своей работе мы придерживаемся более верного варианта: через «о» (Боратынский), а в списке источников и в цитации сохраняем индивидуально-авторские написания фамилии поэта. См. об этом: Андреев В.Е. О начертании фамилии поэта. Еще раз о букве «о» // Венок Боратынскому. Мичуринск, 1994. наибольшей степени впитали в себя дух, культуру эпохи, оказались погружены в общий континуум творческого общения с теми поэтами, которыми замкнулся этот последний период пушкинской поэзии.

Вопрос о том, кто является участником этого диалога, имеющего точку отсчета в далеком прошлом и продолженного в вечности, что является темой общения, и каким образом оно может осуществляться - предмет настоящего исследования.

Поэты плеяды образуют свое пространство. Оно определяется ими как «наше», «свое», «гармонически организованное». Этому пространству противостоит другое: «чужое», «хаотическое». Они все погружены в общий «континуум общения», к тому же имеющий свою пространственно-временную локализацию. Это пространство порождает свои тексты, реагирует на чужие, но опять же свои, и открыто для круга избранных лиц, что подтверждается склонностью к речи редуцированной, эзотерической, понятной для немногих. Поэты относятся к одному кругу собеседников, и это означает, что у них немало общего в мировосприятии, стиле выражения. Но, тем не менее, они четко осознают тот предел, который сигнализирует о границе, которая не может быть преодолена без опасности потери собственной индивидуальности.

По словам А.Блока, «.поэты интересны тем, чем они отличаются друг от друга, а не тем, в чем они подобны друг другу. И так как центр тяжести всякого поэта - его творческая личность, то сила подражательности всегда обратно пропорциональна силе творчества. Поэтому вопрос о школах в поэзии -вопрос второстепенный. Перенимание чужого голоса свойственно каждому лирику, как певчей птице. Но есть пределы этого перенимания, и поэт, перешагнувший такой предел, становится рабским подражателем. В силу этого он уже не составляет «лирической единицы» и, не принадлежа к «сонму поэтов», не может быть причислен и к их школе. Таким образом, в истинных поэтах, из которых и слагается поэтическая плеяда данной эпохи, подражательность и влияние всегда пересиливаются личным творчеством, которое и занимает первое место».1

Каждый из поэтов плеяды настаивал на своей оригинальности. Вяземский характеризует свое творчество: «рюмка моя маленькая, но пью из своей рюмки»,2 Пушкин утверждает: «бреду своим путем»,3 Языков говорит о своей неподвластности «легкому демону обезьянства», Боратынский гордится «необщим выраженьем» лица своей музы, Дельвиг болезненно отзывается на подозрения в подражательстве и подчеркивает, что хочет петь «свои забавы».

Поэты пушкинской плеяды старательно оберегали свое право на индивидуальную точку зрения и настороженно относились к чужому слову. Однако нельзя не сказать и о единстве их точек зрения, составляющих (если рассматривать их в совокупности) целостную картину их времени и бытия. Благодаря этому достигается легкость преодоления «внутрихудожественной среды», и читатель, вовлекаясь в контакт, в общение с этой невесомой, воздушной средой, невольно становится ее участником.

В диссертационной работе выражено понимание того, что диалог для поэтов пушкинской плеяды - это не что иное, как способ и стиль существования, обозначение организации их общения и качество сознания, ищущего отклик не только в умах и сердцах современников, но и потомков. Всех их, столь разных творческих индивидуальностей, объединяет повышенная чуткость к чужому слову и открытость своего собственного слова для трансформаций,

1 Блок. А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.-Л., 1962. Т. 5. С. 135.

2 Вяземский П.А. Из «Автобиографического введения» // Пушкин в воспоминаниях современников. СПб., 1998. С. 109.

3 Здесь и далее поэтические тексты цитируются, кроме специально оговоренных случаев, по следующим источникам:

Пушкин А С. Собрание сочинений: В 10 т. M., 1997; Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений / Изд. подгот. В.М.Сергеев. Л., 1989; Вяземский П.А. Стихотворения / Вступ. ст. Л.Я Гинзбург: Сост., подгот. текста и примеч. К. А. Кумпан. Л., 1986; Языков H.M. Стихотворения и поэмы / Сост., подг. текста и прим. К. К. Бухмейер и Б.М. Толочинской: Вступ. ст. K.K. Бухмейер. Л., 1988; Давыдов Д.В. Стихотворения / Вступ. ст., составл., подг. текста и примеч. В.Э. Вацуро. Л., 1984; Веневитинов Д.В. Полн. собр. стихотворений / Вступ. ст., подг. текста и примеч. Б.В.Неймана. Л., 1960; Дельвиг А.А. Сочинения / Вступ. ст., составл. и комментарии В.Э. Вацуро. Л., 1986. перевоплощений, постоянных обновлений в других контекстах. Они создают мир, в котором постоянно живет потребность услышанности и готовность откликнуться на слово, приходящее говне, пробуждение в своем слове скрытых и неоднозначных смыслов. Диалог для них - это способ присутствия «я» в мире.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней не только исследуется диалог как композиционная модель, организующая разговор двух людей. Для нас важен и диалог как форма бытия человека, как отражение субъектно-объектных отношений между автором и окружающим его миром. При помощи понятия «диалог» мы пытаемся найти новые ракурсы анализа лирики. Подобный подход обусловил структуру настоящей работы. Выбраны основные моменты, конструирующие жизнь человека: его представление о себе, отношение к другим (диалог с женщиной выделен особо в силу своей специфики) и к миру в целом.

Цель диссертации: изучение лирики поэтов плеяды в свете проблемы художественного диалога. Эта цель предполагает решение следующих задач:

- определить роль портрета, вещи и имени в моделировании художественного образа в системе общения;

- исследовать концептуальное значение мотивов «пиров» и «сумерек», как непосредственно связанных с темой общения и отражающих систему ценностных отношений лирического субъекта к миру и к себе в этом мире;

- рассмотреть природу диалогических отношений субъекта к себе самому, «другому», реальностям бытия;

- выделить и проанализировать типы диалогов с женщиной на основе ведущего стиля общения.

В основу анализа кладется изучение семантики, то есть содержательности художественного произведения. Предмет семантического «анализа - смысловые миры, присутствующие в любом произведении в виде набора идейно-эмоциональных ценностей, объединенных в данную художественную концепцию мира. Большое значение для нашей работы имеет и опыт психологической школы в литературоведении, основатель которой А.А.Потебня писал, что «поэзия - есть преобразование мысли. посредством конкретного образа, выраженного в слове».1

Открытия литературоведов рубежа XIX - XX вв. в области психологических основ языкового и словесного творчества неожиданно оказываются актуальными и в конце XX века. В своей книге «Внутренний человек» и внешняя речь» (1998) Е.Г.Эткинд опирается на термин «психопоэтика», понимая под ним «область филологии, которая рассматривает соотношение мысль-слово, причем термин «мысль».означает не только логическое умозаключение., но и всю совокупность внутренней жизни человека».2 Основным методом диссертационного исследования является синтез семантических, сравнительно-типологических и психопоэтических признаков в конкретно-историческом освещении.

Первая глава - «Лирический субъект и лирический объект в творчестве поэтов пушкинской плеяды». Образ автора предстает в двух своих ипостасях: как субъект и как объект, как автор-повествователь и как автор-персонаж. Образ адресата тоже двойственен. Он, подобно хору в античной драме, выступает одновременно и объектом, воссоздаваемым автором, и субъектом - читателем, слушателем, одним словом, воспринимающим сознанием. В данной главе раскрывается «визуальная сторона» диалога, исследуется, каким образом отражают систему ценностных отношений к миру окружающие лирического субъекта вещи, как сам субъект выражает через имя свое отношение к адресату и определяет себя.

1 Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.,1990. С.17.

2 Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. М., 1998. С. 12.

Вторая глава - «Лирический субъект в ситуации общения и в ситуации одиночества». Одним из возможных путей в анализе поэтических стилей может быть выделение опорных понятий, воплощенных в определенных словах, так называемых эквивалентах поэтического мира каждого из авторов. Предпочитаемые (или же свойственные в наибольшей степени) состояния автора диктуют подбор определенной лексики, концентрирующей в себе его характерные, индивидуальные устремления. В нашем случае выделены общие для поэтов понятия: пиры и сумерки, как отражающие два противоположных друг другу мировосприятия. По Ю.Н. Тынянову, слово как носитель смысла не равно себе, оно - «хамелеон, в котором каждый раз возникают не только разные оттенки, но иногда и разные краски».1 Нас интересует соприкосновение разных поэтических миров на «территории общей темы». Игра словообразами, соответствующими одному феномену, демонстративность параллельного их употребления вводят тему «другого», его приемлющего, но в то же время остающегося собой и сохраняющего свою специфику сознания.

Третья глава - «Что восхитительнее, краше свободных, дружеских бесед.». Опосредованное эстетическим объектом переживание общения -одно из центральных событий лирики поэтов плеяды. Это - эмоциональная рефлексия, способность душевной жизни к переживанию переживания. Отдельный поэт не переживает изолированно, он сообщает свой эмоциональный настрой другому. Его произведение уже содержит свою уготованную точку зрения, которую идеальный адресат (в данном случае - участник круга общения) без труда для себя открывает, поскольку она близка его собственной внутренней точке зрения. Тем самым диалог выполняет культуротворческую функцию, воссоздавая неповторимую ауру собрания единомышленников, избранных певцов.

1 Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. М., 1965. С. 77.

2 Названием для главы послужили строки из стихотворения H.M. Языкова «Тригорское» (1826).

Отбор материала для анализа в данной главе определялся наличием единой темы диалога в посланиях, общностью лирических ситуаций. Наше внимание сосредоточено, главным образом, на тех проблемах, которые иллюстрируют специфику миропонимания того или иного художника в свете его отношения к поэзии, дружбе, героике.

Четвертая глава - «Диалог с женщиной» - выделяется особо. Адресуя лирическое высказывание женщине, поэты уже не могут рассчитывать на безусловное понимание, гарантированное им романтической установкой на избранничество, фатальной предназначенностью сердец. Женская аудитория, находясь за пределами круга единомышленников, собратьев «по музам и мечтам», требует совершенно иного отношения к себе, что, естественно, отражается на выборе и темы, и стиля беседы. В данной работе прослеживается, как каждый из поэтов пушкинской плеяды раскрывает свое лирическое переживание, обращаясь к женщине, как осуществляет свое движение к духовному миру другой души.

Практическое значение результаты диссертации могут иметь как в вузовском (спецкурсы и спецсеминары), так и в школьном (факультативы) преподавании русской литературы, в дальнейшем научном осмыслении наименее изученных аспектов творчества поэтов пушкинской плеяды.

Апробация работы. Результаты исследования докладывались на научных конференциях в Московском педагогическом университете и Мичуринском государственном педагогическом институте. По теме подготовлено 8 публикаций (5 статей изданы). Материалы диссертации апробированы в учебном процессе вуза (на лекциях и практических занятиях автора представленной работы).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Литературные диалоги поэтов пушкинской плеяды"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество поэтов пушкинского круга - явление уникальное. Дружеские послания, созданные в атмосфере тесного общения, отражающие индивидуальный и в то же время общий душевный опыт, открывающие мир частной, интимной жизни человека, преодолели безличность жанровых образов поэта. То духовное единение, к которому испокон веков стремилась русская культура, нашло свое воплощение в свободном поэтическом союзе людей, для которых общение явилось идеальной формой бытия, составило содержание их жизни.

Духовная близость, общность вкусов, следование единым идеалам основаны прежде всего на взаимном понимании, то есть умении увидеть и принять в себя чужое сознание. Думается, что как раз на пересечении нескольких видений рождается истинное представление о личности.

Прежде чем обратить внимание на содержание беседы, ее формы и стиль, следует определить, кто говорит, что собой представляют участники общения, как человек сам осознает себя, и как воспринимают его другие. Понимание личности всегда субъективно, поскольку окрашено отношением лица понимающего и оценивающего.

Диалогическое начало присутствует в портрете человека как отражение противоречивости и богатства его натуры, сложности духовного мира. Диалогические отношения возникают и в том случае, когда предпринимается попытка взглянуть на себя со стороны, отчужденно. Человеку важно осознать себя, чтобы утвердить свою индивидуальность и дать наиболее адекватное представление о себе как о личности. Здесь имеет место и стремление соответствовать в полной мере замыслу Создателя, и желание выделить в своем облике какие-то определенные черты, чтобы соответствовать ожиданиям окружающих. И в первом, и во втором случае лирический субъект корректирует свой внешний облик, прислушиваясь либо к голосу своего внутреннего «я», либо к голосу чужого воспринимающего его сознания. Портрет (живописный или словесный) может говорить за человека, выступать выразителем тех или иных чувств.

Отношения между человеком и вещью также могут быть причислены к диалогическому типу. С одной стороны, вещи свидетельствуют о человеке, их выбор обусловлен индивидуальными особенностями личности, с другой - сам человек нередко обращается к беседе с вещью, для него душевно близкой. Наконец, существуют вещи, посредством которых становится возможной беседа с другими людьми, связь с будущим. Обращение к беседе с вещами часто свидетельствует о разладе человека с окружающим миром, в котором его порывы духа не находят ответного отклика, понимания. Вещи выступают в качестве посредника при обращении к другим лицам, представляя собой своеобразных заместителей тех людей, которые имеют прямое отношение к тем или иным вещам.

Но главное проявление человека - это его имя. Человека, лишенного имени, невозможно назвать субъектом отношения, так как в имени заключены характерные признаки личности, в нем находится ключ к пониманию ее сущности. При назывании кого-либо определенным именем из множества смыслов, присущих этому имени и отражающих характер личности, актуализируется именно тот смысл, который соответствует индивидуальному пониманию сущности того человека, которого этим именем называют. В то же время в имени выделяется именно та черта, что имела место и в архетипе, и в значительной мере присуща называемой личности, не чужеродна ей. Чтобы назвать то или иное имя, нужно понять первичного его носителя и субъекта реального общения, то есть вступить в диалогические отношения. Имя открывает путь к утверждению собственной индивидуальности и общению с другой личностью.

Идеальной формой для обмена идеями и чувствами являются пиры, возникшие в первой половине XIX века на вершине культуры поэтической дружбы. Когда поэты собираются вместе на дружеских пирах, представляющих собой духовное братство людей, они преодолевают свою индивидуалистическую замкнутость, находят себя в совместном переживании бытия. Но пиршественные радости преходящи. Достигнув вершины, симпозиум исчерпался и стал предметом ностальгии. На смену застольному ликованию приходят сумеречные настроения. Если симпозиальная этика развертывала человека вовне, то сумеречное состояние направляет взгляд поэтов интроспективно. Среди приоритетов сумеречного времени - святыня Дома, размышления о собственном назначении, поиски Бога и согласия с самим собой. Огромное значение приобретает не полилог, а солилоквий, разговор наедине с самим собой. Таким образом, диалог обретает внутреннюю форму. В мире утрат и разрушенных связей идеальным собеседником воспринимается собственное «я».

В качестве наследия симпосиона сохранилась поэтика диалогического языка, наиболее полно отразившаяся в посланиях, ключевое положение в которых заняли разговоры о поэзии, философии творчества и дружбе. Темы избираются в зависимости от особенностей общения с тем или иным поэтом, личных пристрастий, формы общения, степени близости. Так, с одними поэтами в основном обсуждаются вопросы творчества, с другими - происходит обмен искренними дружескими чувствами.

Дружеское послание определило нормы общения между поэтами, область их взаимных интересов, иерархию жизненных смыслов. В этом огромном мире поэтического общения ведется искренний и правдивый разговор о вещах общезначимых, сущностных, не безразличных ни участникам общения, ни потенциальным читателям. Различные голоса варьируют заданную тему, представляя собой непрекращающийся диалог, устремленный в будущее.

Послание обращено к конкретному адресату и в то же время к любому поэту, человеку, способному понять обсуждаемый предмет.

Через отношение, восприятие других людей человек идентифицирует себя. Его личность в полной мере может проявить себя лишь тогда, когда он способен «покинуть» себя ради другого, проникнуться чужим бытием, как своим собственным. Лучшие качества человека проявляются в его способности сопереживать, постигать мир чужой души, ее чувства и настроения. Этот момент встречи, совместного переживания составляет самую суть общения. Мы имели возможность убедиться, насколько важно для поэтов пушкинского круга взаимное участие в творческой и личной судьбе друг друга, с каким вниманием они прислушиваются к суждениям и мнениям тех, кого ценят и принимают в свое избранное сообщество.

Ничто не может так сильно приблизить душу одного человека к другому, как любовь. Через общение, опосредованное любовью, ярче высвечивается вся разнообразная гамма душевных движений, духовный облик любящего и любимого человека. Каждый поэт находит единственные слова, свои собственные оттенки смысла, выражающиеся в индивидуальной манере лирического повествования, особом переживании чувства. Каждому поэту присуща неповторимая динамика чувства, несущая на себе отпечаток субъективного лирического ощущения его художественной индивидуальности.

Любое стихотворение является элементом некоторого (потенциального) коммуникативного акта (оно кем-то создано и для кого-то предназначено). Адресат (конкретное лицо, реальный, воображаемый или идеальный читатель) во многом определяет выбор жанровой формы лирического переживания, будь то: послание, посвящение, элегия, молитва, ода, эпиграмма, мадригал, что создает широчайшее поле для дальнейшего научного осмысления проблемы диалога.

Список научной литературыФедосеева, Екатерина Николаевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений / Изд. подгот. В.М.Сергеев. - Л.: Сов. писатель, 1989. - 464 с.

2. Боратынский Е.А. Полн. собр. соч. / Под ред. М.П. Гофмана: В 2 т. Спб., 1914-1915.

3. Баратынский Е.А. Разума великолепный пир / Под ред. Е.Н. Лебедева. М.: Современник, 1981. - 289 с.

4. Веневитинов Д.В. Полн. собр. стихотворений / Вступ. ст., подг. текста и примеч. Б.В. Неймана. Л.: Сов. писатель, 1960. - 203 с.

5. Вяземский П.А. Стихотворения. Л.: Сов. писатель, 1986. - 544 с.

6. Вяземский П.А. Сочинения: В 2 т. / Сост., подг. текста и коммент. М.И. Гиллельсона. М.: Худож. лит., 1982.

7. Вяземский П.А. Полн. собр. соч. князя П.А. Вяземского: В 6 т. СПб.: Изд-во графа С.Д. Шереметьева, 1878 - 1896.

8. Вяземский П.А. Избранные стихотворения / Под ред. B.C. Нечаевой. Л.: Академия, 1935. - 657 с.

9. Вяземский П.А. Старая записная книжка (1792-1878) / Под ред. и прим. Л. Гинзбург. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1929. - 345 с.

10. Ю.Вяземский П.А. Записные книжки (1813-1848). М.: АН СССР. - 1963.-507 с. П.Вяземский П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. - М.: Правда, 1988. - 480 с.

11. Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика. М.: Искусство, 1984.-463 с.

12. Давыдов Д.В. Стихотворения / Вступ. ст., составл., подг. текста и примеч. В.Э. Вацуро. Л.: Сов. писатель, 1984. - 240 с.

13. Давыдов Д.В. Сочинения / Сост. и примеч. Е. Лебедева. М.: Современник, 1984.-302 с.

14. Давыдов Д.В. Сочинения / Предисл., подг. текста и примеч. В. Орлова. М.: Гослитиздат, 1962. - 611 с.

15. Давыдов Д.В. Полн. собр. стихотворений / Вступ. ст., подг. текста и прим. М. Эйхенбаума. Л.: Академия, 1933. - 315 с.

16. Давыдов Д.В. Стихотворения. Военные записки / Сост., вступ. ст. и примеч. В.И. Сахарова. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999,- 543 с.

17. Давыдов Д.В. Письма поэта-партизана Д.Давыдова и князя П.А. Вяземского. -ПБ„ 1917-54 с.

18. Дельвиг А.А. Стихотворения / Вступ. ст., подг. текста и прим. И.В. Исакович. -М,-Л.: Сов. писатель, 1963. 384 с.

19. Дельвиг А.А., Кюхельбекер В.К. Избранное / Сост., вступ. ст., биогр. очерки и прим. В.В. Кунина. М.: Прада, 1987. - 640 с.

20. Дельвиг А.А. Сочинения / Вступ. ст., подг. текста и прим. В.Э. Вацуро Л.: Худож. лит., 1986. - 472 с.

21. Дельвиг А.А. Полн. собр. стих. / Под ред Б. Томашевского. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1934,- 552 с.

22. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17 т. -М.: Воскресенье, 1994.

23. Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 10 т. М.: Терра, 1997.

24. Языков Н.М. Собрание стихотворений / Вступ. ст., ред. и примеч. М.К. Азадовского М.: Сов. писатель, 1948. - 450 с.

25. Языков Н.М. Сочинения / Вступ. ст. и примеч. А.А. Карпова. Л.: Худож. лит. 1982.-448 с.

26. Языков Н.М. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст., подг. текста и примеч. К. Бухмейер. Л.: Сов. писатель, 1958. - 370 с.

27. Языков Н.М. Стихотворения и поэмы / сост., подг. текста и прим. К. К. Бухмейер и Б.М. Толочинской; Вступ. ст. К.К. Бухмейер. Лен. отд. «Сов. писатель», 1988. - 592 с.

28. Языков Н.М. Полн. собр. стих. М.-Л.: Академия, 1934. - 925 с.

29. Языков Н.М. Письма Н.М. Языкова к родным за деритский период его жизни (1822-1829). СПб., 1913. - 502 с.

30. А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2 т. / Вступ. ст. В.Э.Вацуро. Сост., прим. В.Э.Вацуро, Р.В. Иезуитовой, Я.Л. Левкович и др. СПб.: Академический проект, 1998.

31. А.С. Пушкин: pro et contra / Сост. В.М. Маркович, Г.Е. Потапова, коммент. Г.Е. Потаповой. Спб.: РХГИ, 2000. - 704 с.

32. Азадовский М.К. Н.М.Языков // Языков Н.М. Собрание стихотворений. М., 1948.-С.5-36.

33. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей: В 2 т. М.: Терра - Книжный клуб; Республика, 1998.

34. Алексеев М.П. Пушкин. Сравнительно-исторические исследования. Л.: Наука, 1984. - 480 с.

35. Альми И.Л. Лирика Е.А. Баратынского: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И.Герцена. Л., 1970. - 18 с.

36. Альми И.Л. О внесубъектных формах выражения авторского сознания в лирике Баратынского и Тютчева // Вопросы литературы. Художественный метод и художественное своеобразие. Владимир, 1975. - Вып. 9. - С. 68-88.

37. Алътшуллер М.Г. Записки Пушкина и Баратынского в публикациях А.Е.Грена // Временник Пушкинской комиссии. СПб., 1995. - Вып. 26. - С. 22-34.

38. Анастасий. Пушкин в его отношении к религии и Православной Церкви. М.: Инга, 1991.-61 с.

39. Андреев В.Е. О начертании фамилии поэта. Еще раз о букве «о» // Венок Боратынскому. Мичуринск: МГПИ, 1994. - С. 32-36.

40. Андреевский С.А. Поэзия Баратынского // Андреевский С. Литературные чтения.-Пб., 1891,-С. 1-36.

41. Анненков П.В. Материалы для биографии Пушкина. М.: Современник, 1984. - 476 с.

42. Архиппов Е. Грааль печали (Лирика Е.А. Баратынского) // Архиппов Е. Миртовый венок. М., 1915. - С. 29 - 48.

43. Афанасьев В.В. К другу стихотворцу (О дружеском послании эпохи романтизма) // Поэзия. М.,1983. - № 37. - С. 146 - 154.

44. Афанасьев В.В. Свободной музы приношенье.-М.Современник, 1988.-444 с.

45. Бабаев Э.Г. О чем, прозаик, ты хлопочешь?:0 творчестве П.А.Вяземского // Рус. речь. № 4. - С. 8-12.

46. Бабаев Э.Г. Творчество А.С.Пушкина. М.: Изд-во МГУ, 1988. - 204 с.

47. Багно В.Е. Оппозиция «гуляка праздный» (Авель) и «угрюмец» (Каин) как сквозная тема творчества Пушкина // Россия, Запад, Восток. Спб., 1996. -С. 224-230.

48. Барахов B.C. Литературные портреты. Истоки, поэтика, жанр. М.: Наука, 1985. -312 с.

49. Барсуков Н.П. Князь Вяземский и Пушкин // Ст. и новизна. 1904. - №.8. -С. 1-10;

50. Батурова Т.К. Петербургские альманахи (религиозно-нравственные искания литераторов пушкинского круга). М.: МПУ, 1999. - 106 с.

51. Батурова Т.К. Страницы русских альманахов: Духовные искания литераторов пушкинского круга,- М.: Век, 1998. 108 с.

52. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М. Литературно-критические статьи. М.: Худож. лит., 1986. - 541 с.

53. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Сов. Россия, 1963. - 363 с.

54. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1965. - 527 с.

55. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1972. - 424 с.

56. Белинский В.Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М.-Л.: Изд. Акад. наук СССР, 1953 -1959.

57. Белкин Д.И. Своеобразие диалога в ориентальных стихотворениях А.С.Пушкина // Болдинские чтения. Ниж. Новгород, 1991. - С. 62-74.

58. Белый А. Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы // Белый А. Поэзия слова. Пб.: Эпоха, 1922. - С. 7-19.

59. Белых Н.Н. Жанр дружеского послания и духовное общение Батюшкова и Гнедича // Творчество писателя и литературный процесс. Иваново: Ивановский ин-т. - 1981. - С. 228-242.

60. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. - 480 с.

61. Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1813-1826). M.-JL: Сов. писатель, 1950. - 800 с.

62. Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826-1830). -М.: Сов. писатель, 1971. -724 с.

63. Благой Д.Д. Тютчев и Вяземский // Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней: В 2 т. М.: Сов. писатель, 1979. - Т. 1. - С.374 - 404.

64. Блок. А.А. Собр. соч.: В 8 т. М,- JL: Гослитиздат, 1962.

65. Бондаренко В.В. Князь Вяземский: Жизнеописание. Минск: Изд-во Экономпресс, 2000. - 201 с.

66. Бонди С.М. О Пушкине: Статьи и исследования. М.: Худож. лит., 1983.-478 с.

67. Бонди С.М. Черновики Пушкина. М.: Просвещение, 1971. - 232 с.

68. Бороздин А.К. Дельвиг, Языков и Баратынский // Бороздин А.К. Собр. соч.: В 2 т. Пг.: Прометей, 1914. - Т. 2. - С. 120-127;

69. Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М.: Наука, 1974. - 208 с.

70. Бройтман С.Н. Истоки диалогичности лирического образа. Диалог в лирике // Жанр и проблема диалога. Махачкала, 1982. - С. 113-120.

71. Бройтман С.Н. Проблема диалога в русской лирике первой половины XIX в.: Учебное пособие по спецкурсу. Махачкала, 1983. - 80 с.

72. Брюсов В.Я. Баратынский и Сальери // Рус. архив. 1900. - № 8. - С. 337-345.

73. Брюсов В.Я. Баратынский и Сальери // Рус. архив. 1900. - № 8. - С. 337-345.

74. Брюсов В.Я. Мировоззрение Баратынского // Брюсов В.Я. Ремесло поэта. М., 1981. - С. 220-228.

75. Брюсов В.Я. Пушкин и Баратынский // Рус. архив. 1901,- № 1. - С. 158 - 164.

76. Бунин И. А. Е. А.Баратынский // Бунин И.А. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1997.-Т. 2.-С. 466-482.

77. Бухмейер К.К. Н.М. Языков // Языков Н.М. Стихотворения. M.-JL: Сов. писатель, 1964. - С.5-52.

78. Вайль П., Генис А. Родная речь: Уроки изящной словесности. М.: Изд-во Независимая газета, 1999. - 272 с.

79. Васильев Б.А. Последний этап поэтического творчества А.С. Пушкина: Глава из неопубл. кн. «Духовный путь Пушкина» // Журнал Моск. Патриархии.1993.-№ 6.-С. 66-73.

80. Вацуро В.Э. Антон Дельвиг литератор // Дельвиг А.А. Сочинения. - JL: Худож. лит. - 1986. - С.3-20.

81. Вацуро В.Э. Арзамас: Сборник: В 2 кн. / Вступ. ст. В.Э Вацуро. М.: Худож. лит., 1994.

82. Вацуро В.Э. Из истории литературного быта пушкинской поры, М.: Книга, 1989.-413 с.

83. Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры: «Элегическая школа». СПб.: Наука,1994.-240 с.

84. Вацуро В.Э. Пушкинская пора: Сб. статей. СПб: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2000. - 624 с.

85. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины: Учеб. пособие / Под ред. Л. В. Чернец. М.: Высш. шк., Изд. центр «Академия», 2000. - 556 с.

86. Венгеров С.А. В чем очарование русской литературы XIX в.? Спб,: Прометей. - 16 с.

87. Венок Боратынскому: Материалы I и II Российских Научных чтений / Под ред. В.И.Попкова. Мичуринск: Изд-во Мичуринского пед. ин-та, 1994. - 224 с.

88. Вересаев В.В. Спутники Пушкина: В 2 т. М.: Сов. спорт, 1993.

89. Верховский Ю. Барон Дельвиг. Материалы биографические и литературные. -Пб„ 1922. 119 с.

90. Виноградов В. В. Стиль Пушкина. М.: Наука, 1999. - 704 с.

91. Виноградов И.А. Дельвиг А.А. // Полн. собр. стих. JL: Изд-во писателей в Ленинграде, 1934. - С. 5 - 40.

92. Винокур Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1990. - 452 с.

93. Волков А.А. Фигуры диалогизма//Рус. словесность. 1996. - № 5. - С. 87-89.

94. Вулих Н.В. Овидий человек и поэт в интерпретации Пушкина // Пушкин: Исслед. и материалы. - СПб., 1995. - С. 161-167.

95. Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. Из неопубликованных трудов. М.: Изд-во Акад. пед. наук, 1960. - 500 с.

96. Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского литературного языка. СПБ.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1999. - 400 с.

97. Гаспаров М.Л. Современный русский стих. М.: Наука, 1972. - 470 с.

98. Гачев Г. Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. -М.: Просвещение, 1968. 303 с.

99. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1981 -246 с.

100. Гегель Г. В. Ф. Лекции по эстетике // Гегель Г.-В.-Ф. Сочинения: В 14 т. -М.: Госциздат., 1958.

101. Гиллельсон М.И. П.А.Вяземский: Жизнь и творчество,- М.: Наука, 1969. -392 с.

102. Гинзбург Л.Я. «Застенчивость чувства»: По поводу писем людей пушкинского круга // Красная книга культуры. М., 1989. - С. 183-201.

103. Гинзбург Л.Я. О лирике. М.: Интрада,1997. - 416 с.

104. Гинзбург Л.Я. П.А.Вяземский // Вяземский П.А. Стихотворения. Л., 1986. -С. 5-50.

105. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 8 т.- М.: Правда, 1984.

106. Городецкий Б.П. Лирика Пушкина. Л.: Просвещение, 1970. - 184 с.

107. Гофман М.Л. Боратынский о Пушкине // Пушкин и его современники. Пб., 1913.-Вып. 16.-С. 143-160.

108. Грехнев В. А. Болдинская лирика А.С. Пушкина. 1830 гг. Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1980. - 159 с.

109. Грехнев В. А. Лирика Пушкина. О поэтике жанров. Горький: Волго -Вятское кн. изд-во. - 1985. -239 с.

110. Грехнев В.А. В созвездье Пушкина. Н. Новгород: Бегемот, 1999. - 93 с.

111. Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. М.: Художественная литература, 1965. - 354 с.

112. Гуляев Н.А. Теория литературы,- М.: Высшая школа, 1977. 278 с.

113. Денница: Альманах на 1830, 1831, 1834 годы, изданный М. Максимовичем / Сост.: В.Н.Касаткина, Т.К.Батурова, М.А.Розадеева. М.: МПУ, 1999. - 448 с.

114. Дмитриева Е.Е. Эпистолярный жанр в творчестве А.С.Пушкина: Автореф. дис. . канд. филол. наук/Моск. гос. пед. ин-тим. В.И.Ленина.-М., 1986.-16 с.

115. Добровольская Е.Б. «Божественный глагол.» // Пушкинская эпоха и христианская культура.- СПб., 1994,- Вып. 6,- С. 16-28.

116. Домащенко А.В. К проблеме изобразительности художественного слова: Эстет, субъект и эстет, объект в поэзии Пушкина // Эстетический дискурс: Семио-эстет. исслед. в обл. лит. Новосибирск, 1991. - С. 78-85.

117. Друзья Пушкина. Переписка. Воспоминания. Дневник: В 2 т. / Прим. В.В. Кунина. М.: Правда, 1985.

118. Дунаев М.М. Православие и русская литература: В 5 -ти частях. М.: Христианская литература, 1996.

119. Ермаков И.Д. Психоанализ литературы: Пушкин, Гоголь, Достоевский. М.: «Новое литературное обозрение», 1999. - 512 с.

120. Жирмунский В.М. Теория стиха. JI: Наука, 1975. - 664 с.

121. Жуковский В.А. Собр. соч.: В 4 т. М.: Худож. лит., 1960.

122. Жураковский Е. Поэт-пессимист и ближайший спутник поэзии Пушкина // Пушкинский сборник. М., 1900. - С.255-302.

123. Иванов В. И. Дионис и прадионисийство. СПб.: Алетейя, 1994. - 343 с.

124. Иванчук И.А. Живая речь в письмах А.С.Пушкина // Рус.речь 1984. -№ 3. - С. 8-12.

125. Иванчук И.А. Культурно-речевой быт пушкинской среды: К проблеме влияния А.С.Пушкина на сложение норм литературно-разговорной речи // Проблемы истории культуры, литературы, социально-экономической мысли. -Саратов, 1984.-С. 117-146.

126. Ивинский Д.П. Князь П.А.Вяземский и А.С.Пушкин: Очерк истории личных и творческих отношений. -М.: ИЧП «Филология», 1994. 172 с.

127. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 1998. - 912 с.

128. Ильина Т.Ю. Диалог святителя и поэта (А.С. Пушкин и митрополит Московский Филарет) // Школа.- 1999.- № 2. С. 17-23.

129. Иоанн Малинин. К литературной переписке митрополита Филарета и Пушкина // Пушкинская эпоха и христианская культура. СПб., 1994. - Вып. 6. - С. 37-42.

130. История романтизма в русской литературе: В 2 т. М.: Наука, 1979.

131. Карпов А.А. Н.М. Языков: проблемы творческой эволюции. СПб.: Изд-во С. Петербургского ун-та, 1998. - 19 с.

132. Касаткина В.Н. «Здесь сердцу будет приятно.»: Поэзия В.А. Жуковского. -М.: Община, 1995. 182 с.

133. Касаткина В.Н. Поэзия гражданского подвига. М.: Просвещение, 1987.240 с.

134. Касаткина В.Н. Предромантизм в русской лирике. К.Н. Батюшков и Н.И. Гнедич: Учебное пособие / М-во просвещ. РСФСР МОПИ им. Н.К. Крупской. М., 1987. - 87 с.

135. Керн А.П. Воспоминания / Вступ. ст., ред. и примеч. Ю.И. Верховского. -Л.: Academia, 1929. 475 с.

136. Кибальник С.А. Художественная философия Пушкина. СПб.: РАН «Наука», 1999. - 199 с.

137. Киреева Н.Р. Монолог и диалог в поэзии Баратынского в поэме «Бал» и проблема творческого метода // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1983. - С.27-34.

138. Киреевский И.В. Критика и эстетика. М.: Искусство, 1979. - 439 с.

139. Киреевский И.В. Поли. собр. соч.: В 2 т. / Под ред. и пред. М. Гершензона. -М.: Путь, 1911.

140. Кожинов В.В. Книга о русской лирической поэзии XIX в.: Развитие стиля и жанра. М.: Современник, 1978. - 303 с.

141. Козубовская Г.П. Лирика Баратынского и проблема творчества: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И.Герцена. Л., 1980. - 17 с.

142. Корман Б.О. Литературоведческие термины по проблеме автора. Ижевск: Удмуртия, 1982. - 200 с.

143. Корман Б.О. Субъектная структура стихотворения Е.А. Баратынского "Последний поэт" // Пушкинский сборник. Псков, 1972. - Т. 483. - С. 115-130.

144. Корман Б.О. Чужое сознание в лирике и проблема субъектной организации реалистического произведения // Известия АН СССР. Серия литературы и языкознания. 1973. - Т. XXXII. - Вып. 3. - С. 209-222.

145. Коровин В.И. Поэты пушкинской поры. М.: Просвещение, 1980. - 160 с.

146. Котельников В.А. О христианских мотивах у русских поэтов: Статья первая // Литература в шк. -1994. №1. - С. 6-13.

147. Котляревский Н. Звезда разрозненной плеяды // Котляревский Н. Старинные портреты. Пб., 1907. - С. 3-72.

148. Кошелев В.А. Последний из «пушкинской плеяды»: О П.А.Вяземском // Лит. в школе. 1993. -№1. - С. 4-14.

149. Краваль Л. «.И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился.» // Пушкинская эпоха и христианская культура. СПб., 1994. - Вып. 6. -С. 107-109.

150. Краснокутский B.C. «Арзамас» и его значение в истории русской литературы: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1974. - 23 с.

151. Краснокутский B.C. Дружеские послания арзамасского круга // Филология: Сб. студенческих и аспирантских работ. М.: МГУ, 1974. - С. 28-39.

152. Кувалина С.С. Формула речевого этикета (обращения, подписи) в письмах А.С.Пушкина / Челяб. гос. пед. ин-т. Челябинск, 1984. - 15 с.

153. Кудрявкин С.С. Личность и поэзия Е.А. Боратынского в историко-функциональном освещении (1820-1890-е годы): Дис. .канд. филол. наук / Моск. обл. пед. ин-т им. Н.К.Крупской. М., 1992. - 264 с.

154. Кудрявкин С.С. Проблема счастья в лирике П.А.Вяземского и Е.А.Боратынского // Звезды пушкинской плеяды: Межвуз. сб. науч. трудов. -Мичуринск, 1996. С. 94-105.

155. Кудрявкин С.С. Синтактика знака в лирике А.С. Пушкина (к постановке проблемы) // Проблемы современной филологии. Межвузовский сборник научных трудов.- Мичуринск: МШИ, 2001. С. 3-7.

156. Кузнецов И.С. Система лирических ситуаций романтической поэзии А.С.Пушкина. -М.: МГУ, 1999. 170 с.

157. Лазареску О.Г. Интонация как конструктивная основа диалогов болдинских пьес А.С.Пушкина // Гуманит. науки в Сибири. Сер.: Филология. -Новосибирск, 1994. № 4. - С. 15-21.

158. Лебедев Е.Н. Тризна: Книга о Е.А. Боратынском. М.: Современник, 1985. -301с.

159. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: «Языки русской культуры», 1998. - 824 с.

160. Лихачев Д. С. Очерки по философии художественного творчества. Спб.: БЛИЦ, 1996. - 160 с.

161. Лихачев Д. С. Поээия садов: К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. М.: Согласие, 1998. - 470 с.

162. Лихачев Д.С. О филологии. М.: Высшая школа, 1981. - 208 с.

163. Лихачев Д.С. Об актуальности проблемы общения в современном искусствознании //Искусство и общение: Сб. науч. тр. Л., 1984. - С. 5-14.

164. Лобыцына М.В. А.С. Пушкин и Д.В. Веневитинов: Из записок Н.Е. Комаровского // Взаимодействие творческих индивидуальностей писателей XIX начала XX в. М.: МОПИ, 1991. - С. 17-22.

165. Лосев А. Ф. Имя: Избр. работы, переводы, беседы, исследования, арх. материалы. СПб.: Алетейя, 1997. - 958 с.

166. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура.-М. : Политиздат, 1991.-524 с.

167. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха: Пособие для студ-в. Л.: Просвещение, 1988. - 271 с.

168. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история. -М.: «Языки русской культуры», 1999. - 448 с.

169. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПБ.: Искусство-СПб, 1998. - 702 с.

170. Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство-СПб, 1998. - 847 с.

171. Магомедова Д.М. Лингво-стшшстический анализ жанра послания: «К Чаадаеву» Пушкина // Художественный текст и литературный жанр. -Махачкала, 1980.-С. 4-10.

172. Маймин Е.А. Дружеская переписка Пушкина с точки зрения стилистики // Пушкинский сборник. Псков: Псковский гос. пед. ин-т, 1962. - С.77-87.

173. Маймин Е.А. Литературная и поэтическая деятельность Д.В. Веневитинова //Маймин Е.А. О русском романтизме. М.: Наука, 1975. - С. 145-170.

174. Макогоненко Г.П. Творчество Пушкина в 1830-е годы (1830-1833). Л.: Худож. лит., 1974. - 376 с.

175. Макогоненко Г.П. Творчество Пушкина в 1830-е годы (1833-1836). Л.: Худож. лит., 1982. - 464 с.

176. Мальчукова Т.Г. Жанр послания в лирике Пушкина: Учебное пособие. -Петрозаводск, 1987. -91 с.

177. Мальчукова Т.Р. Филология как наука и творчество. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. - 334 с.

178. Манн Ю.В. Необходимость Баратынского // Вопр. лит. 1994. - №1. -С. 135-164.

179. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М.: Наука, 1976. - 375 с.

180. Манн Ю.В. Пушкин «певец гармонии?» // Филологические науки. - 1990. -№ 2. - С. 5-12.

181. Манн Ю.В. Русская литература XIX века: Эпоха романтизма. М.: Аспект Пресс, 2001. - 447 с.

182. Маркин А.В. А.С.Пушкин и традиция дидактического послания. Авторская позиция в поэтическом диалоге И Кормановские чтения. Ижевск, 1995. -Вып. 2.-С. 56-60.

183. Мирский Д.П. Баратынский // Мирский Д.П. Статьи о литературе. М., 1987.-С. 115-253.

184. Михайлова Н.И. «Витийства грозный дар.». А.С. Пушкин и русская ораторская культура его времени. М.: Русский путь, 1999. - 416 с.

185. Михайлова Н.И. Пушкин и митрополит // Русское подвижничество. М.: Наука, 1996. - С.222-227.

186. Модзалевский Б.Л. Пушкин и его современники. СПб.: Искусство СПб, 1999. - 576 с.

187. Муравьев В. Баратынский и пушкинская плеяда // Наступление. 1935. -№ 2. - С. 64-88.

188. Мурьянов М.Ф. Пушкин о Дельвиге // Рус. речь. 1986. - № 3. - С. 29-32.

189. Мурьянов Ю.М. Пушкинские эпитафии. М.: Наследие, 1995. - 111 с.

190. Немировский И.В. Биографический подтекст в дружеских посланиях Пушкина периода южной ссылки // Рус. лит. 1988. - № 3. - С. 165-170.

191. Непомнящий B.C. Поэзия и судьба. М.: Сов. писатель, 1983. - 368 с.

192. Нестерова И.В. Диалог и монолог // Рус. словесность. 1996. - № 6. -С. 81-86.

193. Неумоина Е.Г. Адресованное слово в элегии Боратынского // Рус. лит. XIX в. Горький, 1975. - С. 31-37.

194. Обухова Э.А., Фризман Л.Г. Пушкинская традиция в поэзии Вяземского // Поэтика жанра: Межвуз. сб. ст.: К 80-летию В.И.Абаева Орджоникидзе, 1980.-С. 126-135.

195. Одинцов В.А. Диалог у Пушкина: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1967. 24 с.

196. Озеров Л.А. Встречи с Дельвигом // Озеров Л.А. Необходимость прекрасного. -М., 1983. С. 5-29.

197. Орлов В.Н. Поэты пушкинской поры // Поэты пушкинской поры. Избр. стихотворения. -М.-Л.: Детгиз, 1949. С. 5-22.

198. От Я к другому: Сборник переводов по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога / Под ред. А. А. Михайлова. Минск, 1997. - 246 с.

199. Палиевский П. В. Литература и теория. М.: Сов. Россия, 1979. - 284 с.

200. Панченко A.M. Пушкин и русское православие // Рус. лит. 1990.- № 2. - С. 32-43.

201. Патроева Н.В. Функция и семантика личных местоимений в лирике Е.А. Баратынского //Русская словесность. 1998. - № 6. - С. 6-10.

202. Перельмутер В. Звезда разрозненной плеяды!. М.: Книжный сад, 1993. -365 с.

203. Песков A.M. Боратынский. Истинная повесть. М.: Книга, 1990. - 384 с.

204. Песков A.M. Пушкин и Баратынский: Материалы к истории лит. отношений //Новые безделки: Сб. ст. к 60-летию В.Э.Вацуро. М., 1995. - С. 239-270.

205. Песков A.M. Летопись жизни и творчества Е.А. Боратынского. М.: Новое литературное обозрение, 1998. - 496 с.

206. Письма женщин к Пушкину / Под ред. и вступ. ст. Л. Гроссмана. М.: Терра, 1997. - 240 с.

207. Подгаецкая И.Ю «Свое» и «чужое» в индивидуальном поэтическом стиле // Вопросы литературы. 1982. - № 7. - С. 15-26.

208. Позов А. Метафизика Пушкина. М.: Наследие, 1998. - 320 с.

209. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики: Монография. М.: Советский писатель, 1986. - 480 с.

210. Поплавская И.А. Жанр послания в русской поэзии первой трети XIX в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 1987. - 23 с.

211. Поспелов Г.Н. Теория литературы.- М.: Высшая школа, 1978. 351 с.

212. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высшая школа, 1990. - 344 с.

213. Поэтический строй русской лирики / Отв. ред. Г.М. Фридлендер. Л.: Наука, 1973. - 352 с.

214. Пухов В.В. Денис Давыдов. М.: Современник, 1984. - 216 с.

215. Пушкин в русской философской критике. М.: Книга, 1990. - 527 с.

216. Пушкин и его время. М.: Терра, 1997. - 464 с.

217. Пушкинская эпоха и христианская культура: По материалам традиц. христиан. Пушкинских чтений: Сборник / Сост. Э.С. Лебедева СПб.: Санкт-Петербургский центр православ. культуры, 1993.- 80 с.

218. Рамазанова Г.Г. Элегии Н.М. Языкова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1989.- 18 с.

219. Рассадин С.Б. Русские, или Из дворян в интеллигенты. М.: Книжный сад, 1995.-415 с.

220. Рассадин С.Б. Спутники. Очерки. М.:Сов. писатель, 1983. - 312 с.

221. Рождественский В. А. В созвездии Пушкина.-М.: Современник, 1972-222 с.

222. Розанов И.Н. Князь Вяземский и Пушкин (К вопросу о литературных влияниях) // Беседы. Сборник Общества истории литературы в Мокве.- М., 1915. Т. 1. - С. 57-76.

223. Розанов И.Н. Пушкинская плеяда // Русская лирика: В 2 т. М.: Задруга, 1923.-Т. 2.-С. 1-78.

224. Рудакова С.В. Жанровая специфика и средства выражения художественного мышления в лирическом мире Е.А. Боратынского: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Моск. гос. пед. ин-т им. В.И.Ленина. -М., 1997. 16 с.

225. Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М. Маслина. М.: ТЕРРА -Книжный клуб; Республика, 1999. - 656 с.

226. Русские пиры. Альманах «Канун» / Под общей ред. Д.С. Лихачева. СПб, 1998.-Вып. 3.-430с.

227. Рыбинский B.C. Барон А.А. Дельвиг, его жизнь и литературная деятельность. Материалы для истории пушкинского периода русской литературы // Филолог, зап. -1896. № 1. - С. 1-46; № 3. - С. 53-76.

228. Рябий И.Г. Эволюция жанра послания в лирике поэтов пушкинской плеяды: Автореф. дис. . канд. филол. наук. / Моск. обл. пед. ин-т им. Н.К.Крупской. -М., 1988.-23 с.

229. Садецкий А. Открытое слово: Высказывания М.М. Бахтина в свете его «металингвистической» теории. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т,1997.-167 с.

230. Садчикова JI.B. Речевое воплощение чувства любви в лирике А.С.Пушкина // Текст и его изучение в вузе и школе. М., 1991. - С. 38-48.

231. Садчикова JI.B. Семантическое поле «дружба» в лирике А.С. Пушкина на фоне общеупотребительных слов // Речевое мышление и текст. Воронеж, 1993.-С. 136-143.

232. Сахаров В.И. Под сенью дружных муз: О русских писателях-романтиках. -М.: Худож. лит., 1984. 295 с.

233. Семенко И.М. Поэты пушкинской поры. М.: Худож. лит., 1970. - 273 с.

234. Сердюкова О.А. Творческий путь Д.В. Давыдова лирика: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Куйбышев, 1983. - 18 с.

235. Сердюкова О.М. Поэтика гусарских посланий Д.Давыдова // Вопросы поэзии и драматургии. Куйбышев: КГУ, 1981. - Вып. 4. - Т. 256. - С.72-82.

236. Скатов Н.Н. Русский гений. М.: Современник, 1987. - 350 с.

237. Сквозников В.Д. Лирика Пушкина. М.: Худож. лит., 1975. - 85 с.

238. Сквозников В.Д. Пушкин. Историческая мысль поэта. М.: Наследие, 1999.- 230 с.

239. Сквозников В.Д. Реализм лирической поэзии. М.: Наука, 1975. - 367 с.

240. Сквозников В.Д. Поэзия «пушкинской плеяды» // История русской литературы: 1800-1830-е годы. М.: Владос, 2001,- Ч. 2. - С. 71-105.

241. Смирнов А. А. Лирика Пушкина. М.: МГУ, 1988. - 78 с.

242. Смирнов А.А. Романтика дружбы в лирике Пушкина // Рос. литературовед, журн. 1996. - № 8. - С. 13-22.

243. Смирнов А.А. Романтическая лирика А.С. Пушкина. М.: Филология, 1994.- 89 с.

244. Смирнов А.А. Традиции лирического мотива дружбы в контексте пушкинской романтической лирики начала 20-х годов // Традиции в контексте рус. культуры. Череповец, 1995. - С. 3-7.

245. Смирнов А.А. Ценностный статус лирического «я» в романтической поэзии А.С. Пушкина 1820-х годов // Романтизм: вопросы эстетики и художественной практики. Тверь, 1992. - С. 48-55.

246. Смирнов В.Я Жизнь и поэзия Н.М. Языкова. Критико-биографическое исследование. Пермь, 1900. - 266 с.

247. Собрание мнений и отзывов Филарета, Митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. СПб., 1885.-Т. 1.- № 119.-420с.

248. Стеллиферовский П.А. Евгений Абрамович Баратынский. М.: Просвещение, 1988. - 208 с.

249. Строганов М.В. Читатель и читательское восприятие в творческом мышлении Пушкина // Проблемы комплексного изучения восприятия художественной литературы. Калинин, 1984. - С. 47-60.

250. Сысоев С.В. Коммуникативная система лирики А.С. Пушкина: Автореф. дис. . канд. филол. наук/МГУ им. М.В.Ломоносова. -М., 1999. 18 с.

251. Тарановский К.Ф. О поэзии и поэтике / Сост. М.Л. Гаспаров. М: Языки русской культуры, 2000. - 432 с.

252. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы: В 3 кн. М.: Наука, 1964.

253. Тодд III. Уильям Миллз. Дружеское письмо как литературный жанр в пушкинскую эпоху. СПб.: Гуманит. агентство «Академический проект», 1994.-205 с.

254. Тойбин И.М. Тревожное слово: О поэзии Е.А. Баратынского. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1988. - 198 с.

255. Томашевский Б.В. Пушкин: В 2 т. М.: Худож. лит., 1990.

256. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Изд-я группа «Прогресс», 1995.-624 с.

257. Трофимов Ж.А. «Родня по вдохновенью»: Ист.- докум. повествование об А.С.Пушкине и Н.М.Языкове. Ульяновск: МП «Симбир.кн.», 1993. - 168 с.

258. Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. JL: Прибой, 1929. - 596 с.

259. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино.- М.: Наука, 1977.- 576 с.

260. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. М.: Сов. писатель, 1965. -301с.

261. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М.: Наука, 1969. - 422 с.

262. Уваров М.С. Архитектоника исповедального слова СПб.: Алетейя, 1998. -245 с.

263. Успенский Б.А. Семиотика искусства. М.: Школа «Языки русской культуры». - 1995. - 360 с.

264. Успенский В. О Дельвиге // Русская поэзия XIX века. Пб.: Academia. -1929.-С. 103-141.

265. Федосеева Т.В. Литературные диалоги К.Н. Батюшкова: Автореф. дис. . канд. филол. наук. / Моск. обл. пед. ин-т им. Н.К.Крупской. М., 1997. - 20 с.

266. Флоренский П.А. Имена. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 1998. - 912 с.

267. Фридлендер Г.М. Поэтический диалог Пушкина с Вяземским // Пушкин: Исследования и материалы. Л., 1983. - Т. 11. - С. 216-244.

268. Фризман Л.Г. Творческий путь Баратынского. М.: Наука, 1966. - 142 с.

269. Хан Е.И. Жанровое и стилевое своеобразие лирики Н.М. Языкова: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Моск. гос. пед. ин-т им. В.И.Ленина. -М., 1979.-24 с.

270. Хан Е.И. К проблеме «пушкинской плеяды» // Филол. науки. 1990. - № 2. -С. 19 - 26.

271. Хетсо Г. Евгений Баратынский. Жизнь и творчество. Осло, 1973. - 739 с.

272. Чаадаев П.Я. Соч. и письма: В 2 т. М.: Путь, 1913-1914.

273. ЧижоваИ. Б. «Души волшебное светило.» СПб.: Лениздат, 1997.-398 с.

274. Чичерин А.В. Очерки по истории русского литературного стиля. М.: Худож. лит., 1985. - 447 с.

275. Чубукова Е.В. Лицейская лирика Пушкина. Движение жанров: Автореф. дис. . канд. филол. наук / АН СССР. Ин-т рус. лит. Л., 1984. - 26 с.

276. Чужое имя. Альманах «Канун» / Под общей ред. Д.С. Лихачева. СПб., 2001,-Вып. 6. -438 с.

277. Шарафадина К.И. Жанр послания в лирике А.С.Пушкина: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И.Герцена. Л., 1985. - 16 с.

278. Шаховской А.А. Обзор русской драматической словесности // Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров за 1842 год.- № 2. Отд. 2,- С. 1.

279. Щемелева Л.М. Типы философского и психологического сознания в русской литературе XIX в.: Автореф. дис. . канд. филол. наук / МГУ им. М.В.Ломоносова. -М., 1975. -24 с.

280. Эйхенбаум Б.М. О поэзии. М.: Сов. писатель, 1968. - 552 с.

281. Эйхенбаум Б.М. От военной оды к «гусарской песне» // Давыдов Д.В. Полн. собр. стих. Л.: Академия, 1933. - С. 51-68.

282. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. М.: Сов. писатель, 1989. - 416 с.

283. Эртель В.А. Из воспоминаний о Пушкине, Дельвиге и Баратынском // Лит. совр. 1937. - № 1. - С. 263-265.

284. Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы ХУ111-Х1Х вв. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.-448 с.

285. Юрьева И.Ю. Молитвы в текстах Пушкина // Пушкинская эпоха и христианская культура. Спб., 1994. Вып. 6. - С. 110-121.

286. Языкова Е.В. Творчество Н.М.Яэыкова: Книга для учителя. М.: Просвещение, 1990.-144 с.

287. Якобсон P.O. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - 464 с.285

288. Якубинский П.П. О диалогической речи // Якубинский П. Избранные работы. Язык и его функционирование. М.: Наука, 1986. - С. 17-59.

289. Яусс Х.Р. К проблеме диалогического понимания // Вопр. философии. -1994.-№12.-С. 97-106.

290. Dees В. Eygeny Baratynsky. New York. - 1972. - 160 p.

291. Pratt S. Russian Metaphysical Romanticism. The poetry of Tiutchev and Boratynskii. Stanford, California: Stanford University Press, 1984. - 253 p.

292. Waszink Paul Matthieu. Last poet or last rhyme?: Dialogical relationships in Baratynskij's lyrical cycle Twilight. Munchen: Sagner, 1993. - 13 p.