автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.07
диссертация на тему: Логическая семиотика во Львовско-Варшавской философской школе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Логическая семиотика во Львовско-Варшавской философской школе"

российская академия наук

институт философии

Г 5 С

На правах рукописи

2 МАР

ДОМБРОВСКИЙ Борис Тарасович

ЛОГИЧЕСКАЯ СЕМИОТИКА ВО ЛЬВОВСКО-ВАРШАВСКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ

ШКОЛЕ

Специальность 09.00.07 - Логика

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва - 1997

Работа выполнена в лаборатории логики Института философии РАН

Научный руководитель

Официальные оппоненты:

Ведущая организация

доктор философских наук, профессор [Смирнов В.Х

доктор философских наук, профессор Ледников Е. Е. кандидат философских наук, доцент Маркин В. И.

- Московский Государственный Педагогический Университет, кафедра философии

Защита состоится

1997 г. в

часов

на заседании специализированного Совета Д. 002.29.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте философии РАН по адресу: 119842, Москва, ул. Волхонка, 14.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии РАН.

Автореферат разослан

1997 г.

Ученый секретарь специализированного совета

кандидат философских наук ^¡¡Си*^ Киященко Л. П.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Актуальность темы исследования. Одним из ведущих направлений в современной философии является направление, называемое аналитическим. Аналитический стиль философствования, получивший широкое распространение как в западной, так и в отечественной литературе делает актуальным и необходимым поиск истоков этого типа философствования. Внутри аналитической философии выделяется два направления: философия логического анализа, которая в качестве средства исследования использует преимущественно аппарат современной логики, и лингвистическая философия, которая занимается исследованием типов употребления выражений естественного языка применительно к философии.

Мировое научное сообщество причисляет Львовско-Варшавскую школу к одному из направлений аналитической философии. Характерной чертой философии Школы является критический анализ постулатов и утверждений, используемых языковых средств наряду с их обязательной логической проверкой. Такова общая характеристика аналитического метода, привнесенного в Школу ее основателем Казимиром Твардов-

ским, унаследовавшим его от своего учителя, австрийского философа Франца Брентано, считающегося предшественником аналитической философии.

В диссертации показано, что культивирование аналитического метода не предполагает ограничений в выборе исследуемого объекта, чем и может быть объяснено разнообразие изучаемых в Школе предметных областей и научных дисциплин. Вместе с тем эта педагогическая и методологическая установка, примененная к себе же, т.е. к используемой методологии, не только повысила уровень исследований (ревизия традиционной логики), но и привела к созданию все более специализированных областей научного знания, например, метаматематики, а также послужила стимулом к изучению выразительных средств языка. Подобную эволюцию взглядов в методе можно обнаружить у Лукасевича и Лесьневского, отрекшихся от своего философского прошлого и ставших чистыми логиками.

Как показано в диссертации, переход от метода философского анализа к логическому был совершен далеко не всеми участниками Школы. Так, например, Твардовский, Котар-бинский и Айдукевич культивировали логику в широком

смысле, включающую в себя семиотику, методологию и собственно логику. Изъятие из рассмотрения первых двух дисциплин, представленных, как правило, в естественном языке, приводит к большей формализации выразительных средств, при помощи которых формулируются утверждения логики.

С позиции логической семиотики развитие Школы проходило путем реформ традиционной логики. В первой половине XX ст. , когда философские и логические исследования начали разделяться по направлениям, течениям, группировкам и кружкам, сменяя друг друга, во Львове возникло и распространилось по всей Польше научное содружество, названное Львовско-Варшавской школой. Ее определяют, условно говоря, следующие факторы: генетический - педагогическая деятельность К. Твардовского и его учеников; географический - концентрация членов Школы во Львове и Варшаве; временной - Школа возникла в конце XIX ст. и просуществовала до 1939 г.; наконец, содержательный - совокупность выработанных в Школе норм и правил познания.

Феномен появления подобного рода философской школы стал предметом пристального внимания современных отечественных и зарубежных философов и логиков. Преемст-

венность традиций позволяет понять появление Школы как целостного феномена, скрепленного неразрывным единством моральных, этических и гносеологических ценностей, культивируемых в этой научной среде.

Состав Школы (лишь те, кто оставил выразительный след в истории науки) по разным оценкам колеблется от 80 до 120 членов. Историко-философская оценка этого научного содружества еще не осуществлена в полной мере, поэтому многие начинания, связанные с анализом феномена Львовско-Варшавской школы во многом являются новаторскими. Первой попыткой такого рода является монография Я. Воленско-го "Львовско-Варшавская философская школа" (1985).

В 1995 г. во Львове и Варшаве состоялась конференция, организацией которой ученые отметили юбилей - 100-летие Львовско-Варшавской философской школы. В пленарных и секционных докладах ведущих философов и логиков была продемонстрирована актуальность решенных и поставленных этим научным содружеством проблем. Так, творчеству Ст. Лесьневского было посвящено отдельная секция, что свидетельствует не просто об актуальности разрабатывавшихся в Школе проблем, но и о возрастающем интересе к ее на-

следию. Это находит свое воплощение и в увеличении числа работ, посвященных творчеству К. Твардовского, Я. Лукасе-вича, К. Айдукевича, Т. Котарбинского, А. Тарского, М. Вайсберга и многих других философов и логиков.

Актуальность данной диссертационной работы состоит как в исследовании истории становления Львовско-Варшавской школы, так и процессов формализации, отражающих в кодификационном плане этапы развития и превращения Школы из философской в логико-философскую, в связи с чем анализируются также онтологические предпосылки, определившие выбор логических проблем и пути их решения; такого типа исследование в отечественной философии осуществляется впервые.

Степень разработанности проблемы. Первыми в мировой литературе монографиями о львовско-Варшавской школе, в которых сделаны попытки обобщения, были книги 3. Йордана "Развитие математической логики и логического позитивизма в Польше между двумя войнами" (Oxford, 1945) и Г. Сколимовского "Польская аналитическая философия" (London, 1967). В польской литературе до недавнего времени

не было синтетической монографии, посвященной Школе. По поводу появления столь многочисленной философской школы даже у польских авторов можно встретить характеристики вроде "тайна Львовско-Варшавской школы", "легенда [...] школы" и т.п. Поэтому имеющиеся исследования в основном посвящены творчеству отдельных авторов. Например, теориям Лесьневского посвящены работы Е. Лушея, Г. Кюнга, Е. Слупецкого, 3. Стахняка, Б. Ивануся. Имеются работы, прямо соответствующие теме диссертационного исследования , например, обширная статья Я. Ядацкого "Семиотика Львовско-Варшавской школы: основные понятия", в которой автор, "используя схоластический метод представления", дает в виде дефиниций обзор всех встречающихся в работах членов Школы понятий, связанных с семиотикой. Однако вырванные из контекста эти понятия мало что говорят, тем более о логике. О связи семиотики с логикой в литературе вообще не много говорится, а больше оговаривается. Наиболее полной работой о Школе, которая содержит также замечания о кодификационных особенностях используемых формализмов, является монография историка этого научного содружества Я. Волен-

ского "Львовско-Варшавская философская школа"(ДУагэгалуа, 1985),

Среди современных отечественных философов, внесших вклад в разработку логико-семиотических проблем, поставленных в Школе, должны быть названы В. А. Бочаров, В. Л. Васюков, Е. К. Войшвилло, И. А. Герасимова, И. Н. Гриф-цова, А. Ф. Грязнов, Ю. В. Ивлев, Карпенко А. С., В. Н. Карпович, М. С. Козлова, Е. Е. Ледников, В. А. Лекторский, А. Л. Никифоров, М. В. Попович, В. Н. Садовский, Е. А. Сидоренко, В. А. Смирнов, Е. Д. Смирнова, 3. А. Сокулер, Ю. Н. Солонин, В. С. Степин, В. К. Финн, В. В. Целищев, Я. П. Циру-лис, В. С. Швырев.

Цели и задачи исследования. Основной целью данной диссертации является логико-семиотический анализ процессов формализации выразительных средств, используемых во Львовско-Варшавской философской школе. Реализация цели диссертации предполагает решение следующих задач: - Во-первых, уточнить концептуальную структуры используемых в Школе аналитических методов и предметных областей их применения, совокупное рассмотрение которых уда-

лось бы заключить в парадигме философии языка с вектором развития направленным к логике, т.е. к выявлению логической формы анализируемых выражений языка. С учетом сказанного необходимо отобрать круг лиц, оказавших влияние на развитие логической семиотике в Школе.

- Во-вторых, рассмотреть взаимное влияние основных действующих лиц в Школе на процессы формализации, т.е. представить это научное содружество как целостный феномен с позиции парадигмы философии языка.

- В-третьих, выявить условия появления бесскобочной, т.н. польской нотации формул в Школе и исследовать ее выразительные возможности.

- В-четвертых, рассмотреть условия и факторы, которые повлияли на создание метаязыка как средства для выражения "методологии дедуктивных наук".

Поскольку комплекс вопросов логической семиотики наличествует фактически в каждом философском исследовании, проводимом во Львовско-Варшавской школе, то диссертант ограничивает свою область изучения логикой, т.е. теми объектами семиотики, которым может быть приписана истинностная оценка.

Теоретико-методологическими основаниями исследования являются:

- исторический метод;

- - феноменологический метод;

- метод редукции (в том числе индукции);

- семиотический метод;

- методы математической-логики, в том числе и аксиоматиче-~ ский,

а также исследования русских (Е. К. Войшвилло, А. С. Карпенко, В. А. Смирнова, Е. Д. Смирновой, Ю.Н. Солонина и др.) и зарубежных (Я. Воленского, А. Гжегорчика, К. Малли-гена, Р. Поли, П. Саймонса и др.) философов и логиков.

Научная новизна исследования. Основные результаты, выносимые на защиту.

1. В данном диссертационном исследовании впервые в отечественной литературе сделана попытка рассмотрения философской школы как целостного феномена. Несмотря на то, что в 1939 г. Школа формально прекратила существование, что было обусловлено многими объективными обстоя-

тельствами (смерть основателя Школы К. Твардовского, утрата в ходе II мировой войны одного поколения студентов, т.е. потеря преемственности, запрет после войны по идеологическим соображениям преподавания философии и частично логики ведущим ученым, их эмиграция), все же основной причиной следует считать смену научной парадигмы в Школе. Процесс смены парадигмы по внешним признакам может быть охарактеризован как процесс формализации выразительных средств, выполняющих роль интерсубъективного общения среди членов Школы. В результате подрастающее поколение студентов распадалось на группировки', сконцентрированные не вокруг учителя, но вокруг проблем, каждая из которых, если принадлежала другой философской дисциплине, формулировалась на языке "своей" науки. Таким образом, распад Школы обусловлен как успехами отдельных наук, так и спецификацией присущих этим дисциплинам выразительных средств.

2. Стремление к спецификации выразительных средств было изначальным как по содержанию, так и формально и определялось установкой на получение научного результата. Эта установка была четко выражена в работе "О

действиях и результатах" основателя школы К. Твардовского, которая заканчивалась следующими словами: "[...] систематическое исследование результатов [...], возможно, не является бесполезным делом; проведенное же соответствующим образом. оно создавало бы теорию результатов". Применительно к выразительным средствам речь в упомянутом произведении шла о суждении, которое предлагалось с точки зрения логики считать результатом. В чем состоит этот результат? - в этом вопросе мнения участников разделялись. В пылу борьбы с психологизмом было принято считать, что суждение как процесс является объектом психологии, а как результат - логики. Несмотря на то, что Твардовский, а затем и его ученики в начальном периоде склонялись к тому, чтобы результатом считать признак истинности суждения, все же в суждении они усматривали и предмет. По поводу модусов существования предмета и его обозначения мнения расходились иногда радикально в спектре от номинализма (Лесьневский) до умеренного (Твардовский) или крайнего реализма (Лукасевич). Таким образом, вопрос кодификационных особенностей предмета суждения (не всегда совпадающего с субъектом и бытующего в литературе под различными названиями - объ-

ектива у Мейнонга, состояния вещи у Марти, предмета общего представления у Твардовского, предложения-в-себе у Больцано, содержания суждения у Штумпфа) был в центре внимания в начале логико-семиотических исследований в Школе. В конечном счете, не придя к общему мнению о статусе предмета суждения, в Школе занялись его выяснением при помощи анализа языка; язык стал точкой приложения усилий философов, а логическая форма - условием и целью правильного воплощения представлений о статусе предмета. Разделение процесса суждения и результата суждения привело к тому, что логическая форма стала независимой от какого-либо процесса, в том числе и процесса существования.

3. Превращение логики в самостоятельную и автономную дисциплину со своей проблематикой (в Школе исповедовали лозунг "логика для логики") способствовало более четкому выявлению ее отношений к другим областям философского знания. В частности, на повестку дня были вынесены вопросы использования логики в решении известных философских проблем и формулировании новых, роли языка в познании, экспликации понятия смысла, введения в практику логических исследований семантических категорий и их вы-

бор, создание адекватной результату (в логическом плане) бесскобочной записи, в которой главный функтор формулы, занимая префиксную позицию, перестает выполнять роль коннектора и, в сущности является частью обозначающего выражения, причем заглавной. Для этого вида нотации (в случае пропозиционального исчисления) процесс записи оказывается не только эквивалентен в логическом смысле результату, но и является таковым. Таким образом, необходимым и .достаточным условием формализации оказывается равенство процесса записи и результата записи. Это условие выполняется на интралингвистическом уровне, тогда как процессы, и прежде всего семантические - обозначения, выполнения, подстановки, референции - оказываются вынесенными на уровень экстралингвистический, что нашло выражение в разделении языка на язык-объект и метаязык. Однако процессы формализации явились лишь отражением процессов экстралингвистических, в частности процесса выбора онтологических предпосылок, повлекших у разных авторов принятие различных семантических категорий. Поскольку Школа начинала культивировать анализ в естественном языке, то форма суждения, в которой воплощали свои часто интуитивные

представления ее участники, стала отправным пунктом и диссертационной работы.

Полученные в диссертационном исследовании результаты можно разделить на две группы:

1) "исторические" результаты, основанием для получения которых в значительной мере послужили неизвестные или неопубликованные работы членов Школы, находящиеся в архивах и библиотеках Львова и Варшавы, а также

2) содержательные результаты, в которых отражены процессы формализации, приведшие в конечном счете к разделению языка на язык-объект и метаязык.

В соответствии с этим разделением на защиту выносятся следующие результаты, составившие новизну диссертационной работы:

1) Предположение о форме суждения в виде круга (цикла), которое в диссертации служит эвристическим критерием упорядочивания наследия членов Школы, позволяющим согласовать исторический ход развития исследований и объективные процессы формализации.

2) Утверждение о культивировании в Школе двух парадигм философии языка - философии (теории) имени и фи-

лософии (теории) предложения, соответствующих двум частям суждения-цикла), замененных в результате формализации используемых выражений разделением языка на метаязык и язык-объект.

" 3) Предполагаемое решение в виде упомянутого выше суждения-цикла как продолжение неоконченной работы К. Твардовского "Теория суждений", в которой автор утверждает, что "субъект, связка и предикат суть части некоторой части суждения, а не суждения, взятого как целое".

4) Утверждение о том, что Айдукевич в своем творческом развитии совершил цикл, аналогичный по сути циклу в суждении-конструкте, о чем свидетельствуют центральные понятия используемого им аппарата семиотики- коннотация в начальном периоде и введенное им же в конце творческого пути понятие коденотации, достаточно хорошо согласуемое с понятием деноминации, введенное в рассмотрение в диссертации.

5) Расшифровка значения связки "есть" в "единичном суждении существования АеЬ" Лесьневского как процесса деноминации, что объясняет крайний номинализм во всех трех теориях его системы - Мереологии, Онтологии и Прото-

тетики, а также создание им языка комментариев, превращенного позже Тарским в метаязык.

6) В диссертации показано, что творчество Лесьнев-ского развивалось в рамках парадигмы философии имени, а он сам может быть назван метафизиком в логике.

7) Утверждение об отнесении творчества Лукасевича к парадигме философии предложения и субстантивация им со-, ставных отношений действительности^ как и поиск, отношений элементарных, которым в языке соответствовали бы синтаксические отношения, позволяют назвать этого польского философа логиком в метафизике.

8) В результате анализа бесскобочной символики-, введенной Лукасевичем, высказывается предположение, что эта кодификационная форма не способствовала развитию теории логического вывода, о чем свидетельствует неприятие в Школе натурального вывода Яськовского, создание Тарским теории присоединения следствий и исчисления систем, послуживших компенсаторными механизмами фактического исключения синтаксических процессов и перевода их в префиксную форму результатов.

9) В результате анализа развития Школы высказывается убеждение, что успехи экспликации Тарским семантического понятия истинного предложения как соответствия утверждаемого содержания действительному состоянию дел, а также понятий выполнения, обозначения, представляющих собой, что легко видеть, процессы, эти успехи оказались возможными благодаря, с одной /стороны, восприятию Тарским идей Лесьневокого {Терский был его единственным докторантом) о языке комментариев и последующего его превращения в метаязык, куда и были отнесены названные семантические понятия, с другой стороны, сотрудничеству с Лукасевичем в исследовании различных аксиоматик пропозиционального исчисления, моделями, для которых послужили алгебры, т.е. замкнутые относительно определенных в них операций структуры, что обеспечивало на синтаксическом уровне выполнение равенства "действие = результату".

Теоретическое значение выдвинутых положений состоит в том, что они выявляют процесс реформирования традиционной логики, начатый во Львове и закончившийся в Варшаве не только полной формализацией языка логики, но и

созданием новой логической дисциплины - метаматематики (теории моделей), в результате чего вопросы онтологии, решаемые теперь путем интерпретаций, оказались весьма актуальными, что нашло свое выражение в новом направлении,. названном формальной онтологией и являющейся продолжением аналитической философии. Однако формальная онтология не ставит своей задачей восстановление разрыва между традиционной логикой и математической. Обсуждение путей решения этой задачи дано в диссертационном исследовании.

Практическая значимость работы.

Полученные при решении поставленных в диссертации задач выводы могут быть использованы для дальнейшего развития представлений о Львовско-Варшавской школе.

Изложенные в диссертации результаты могут быть использованы при подготовке спецкурсов "Философские проблемы современной логики", "История логических исследований" и др.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования докладывались на Всесоюзном совеща-

нии по логике, методологии и философии науки (Харьков, 1986), X Конференции по логике, методологии и философии науки (Минск, 1990), Советско-польском коллоквиуме по логике (Москва, 1990), И, III, IV конференциях "Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке" (С.Петербург, 1992, 1994, 1996), Международной конференции "Общественно-политическая и философская мысль на запад-ноукраинских землях в контексте национально-культурного развития народов Австро-Венгрии (Львов, 1991), XI Межреспубликанской конференции по математической логике (Казань, 1992), международной конференции "Наследие Ф. Брентано" (Краков, 1993), VI Польском философском съезде (Торунь, 1995), международной конференции "Львовско-Варшавская философская школа и современная философия" (Львов-Варшава, 1995), традиционных Чтениях памяти К. Твардовского (Львов, 1989-1996).

Диссертация обсуждена на заседании лаборатории логики Института философии РАН и рекомендована к защите.

По теме диссертации опубликовано 12 научных трудов общим объемом 9,5 а. л.

Структура диссертации определяется в соответствии с целью и задачами исследования и состоит иэ введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении формулируется цель исследования, обосновывается ее актуальность, научная новизна, сформулированы тезисы, выносимые на защиту, дается характеристика теоретических и научно-практических результатов исследования.

Первая глава - "Философия языка" состоит из трех параграфов. В первом параграфе "К. Твардовский и реформаторские устремления в традиционной логике" реконструирована последовательность психических актов, оканчивающихся актом суждения. Показано, что отношение имманентного и действительного предметов суждения является отношением деноминации, выполняющим центральную роль в идиогени-ческой теории суждений, главной целью которой была экспликация предмета суждения. Проводится сравнительный

анализ взглядов Г. Фреге и К. Твардовского на предмет суждения с позиций аллогенической и идиогенической теорий.

Во втором параграфе "О логической форме суждения" предложен ответ на вопрос, поставленный Твардовским в неоконченной работе "Теория суждений": "Справедливо ли утверждение, различающее в суждении форму и материю как основные части?" Предложенное решение заключается в выборе формы неопределенного суждения в виде цикла (круга) S<=>P, получающегося расщеплением значения связки "есть". Эти значения представляют интралингвистические процессы деноминации и подстановки и с определенными предостережениями могут быть отнесены к идиогенической теории суждений, или к аллогенической. Являясь теоретическим конструктом суждение-цикл реализуется в естественном языке лишь одной из своих частей - или S—>Р, или S<—Р, тогда как вторая присутствует implicite и представляет собой предположение существования или истинности. Примерами частей цикла могут служить или суждение "по Лесьневскому", или обычное категорическое суждение соответственно. Проанализированы предполагаемые причины содержательного харак-

тера, вследствие которых Твардовский не смог окончить написание "Теории суждений".

В третьем параграфе "Философия языка: философия (теория) имени и философия (теория) предложения" форма суждения в виде цикла, состоящего из двух частей, служит эвристическим критерием, позволяющим в семиотическом плане упорядочить наследие учеников Твардовского, оказавших влияние на процессы формализации языка, приспособленного к изложению логики. В качестве метатеоретического аппарата изложения используется введенное Твардовским и широко используемое в Школе различение процессов и результатов. Выделяются две парадигмы в философии языка, соответствующие двум процессам в частях суждения-цикла -парадигма имени (именуемая также философией или теорией имени) и парадигма предложения (философия или теория предложения). Обосновывается принадлежность совокупного творчества логиков к той или иной парадигме философии языка. Эта принадлежность вместе с тем содержит историческую составляющую, представляющую последовательность развития процессов формализации в персоналиях и представлена следующей схемой:

Теория психических актов представления (как условия вынесения суждения) и суждения Ф.Брентано (1838-1917)

Теория суждений (возможно циклическая: 8<==>Р) К. Твардовский (1866-1938)

/«——— философия языка -► \

/ Б«—коденотация— \

/ —коннотация—>Р \

/ К. Айдукевич (1890-1963) \

Теория (философия) Теория (философия)

имени (8 <— Р) предложения (8 —> Р)

С. Лесьневский(1886-1939) Я. Лукасевич( 1878-1956)

Формализация языка А. Тарский (1902-1983)

Одновременно в схеме отражена структура диссертации, каждая глава которой посвящена главным образом одному из участников Школы.

Вторая -глава - "Познание, семантика, логика - эпистемология К. Айдукевича" содержит три параграфа, в которых Прослеживается эволюция взглядов этого философа. В первом параграфе, названном "Предмет и метод философии К. Айдукевича. Директивная концепция значения" анализируется выбор философом основного объекта исследования и методы его изучения. Таковым для Айдукевича были понятие смысла и установка радикального конвенционализма, реализуемая директивами смысла - прагматическими, синтаксическими и аксиоматическими. Поскольку "смысл" является (в терминологии Твардовского) ничем иным, как имманентным предметом суждения, то его употребление в естественном языке (лишенным разделения на язык-объект и метаязык) не всегда может регулироваться аксиоматическими, т.е. теоретическими директивами смысла, но прежде всего директивами эмпирическими. Этому вопросу, знаменующему отход Айдукевича от радикального конвенционализма, посвящен второй параграф

"В направлении крайнего эмпиризма". В третьем параграфе "Суждение: интенсиональность и экстенсиональность" анализируется попытка Айдукевича при помощи понятий коннотации и денотации уточнить понятие предмета суждения, в том числе и в интенсиональных конструкциях. С этой целью Ай-дукевич возвращается к изучению "смысла" и вводит понятие коденотации, не успев его эксплицировать. Высказывается предположение, что коденотация определена для имманентного предмета, каковым является "смысл", и близка по содержанию с операцией переименования, введенной диссертантом в первой главе.

Третья глава - "Философия имени" является анализом работ одного философа - Ст. Лесьневского и состоит из трех параграфов. В первых двух - "Номинализм как гносеология. Интенциональное отношение "единичного предложения существования" и "Интуитивный формализм и конструктивный номинализм" - анализируется эволюция взглядов Лесьневского. Рассмотрение его ранних работ позволило выявить интенции автора, направленные на экстенсиональность выражений посредством именования. В суждении части материи, согласно Лесьневскому, также именуют предмет, а их соотношение,

выражаемое связкой "есть", представляет собой переименование. Обратная направленность этого отношения отношению линейной записи вынуждает Лесьневского, с одной стороны, пользоваться языком комментариев, в котором контролируется построение выражений в нотации, инверсной общепринятой, как например, Аеа (в Онтологии ) или АёЬ (в Прототетике), с другой стороны - несмотря на единообразие воззрений на суждение, реализовать свою систему в трех теориях -Мереологии, Онтологии и Прототетики, которые с позиций семиотики (правда, весьма огрублено) могут быть ассоциированы с прагматикой, семантикой и синтаксисом. Излагается критика Лесьневским "Принципов математики" Рассела и Уайтхеда, центральным пунктом которой является требование различения утверждения предложения и самого предложения. Такое различение оказалось возможным не только благодаря отличному от общепринятого пониманию "единичного предложения существования", но и всех прочих молекулярных выражений пропозиционального исчисления, которые или даны актуально как утверждения логики, или строятся и тогда процесс построения и утверждения должен объясняться в языке комментариев. Отличие взглядов Лесьневского на язык

от общепринятых можно объяснить на примере работы Лука-севича "О творчестве в науке", в которой последний различает направление рассуждений. Лукасевич пишет, что "направление рассуждения может быть согласовано либо не согласовано. с направлением следования". Если направление это согласовано, то мы имеем дело с дедукцией, если нет - с редукцией. Как кажется, направление рассуждений Лесьнев-ского следует отнести к методам редукции, но реализуемым дедуктивным путем. Пройти этот путь можно только номиналистически, а его правомерность обосновывать экстенсиональностью вводимых обозначений. Именно поэтому комментируя труд Рассела и Уайтхеда Лесьневский обратил внимание на трудности, которые возникают в связи с оборотом "утверждается, что". По мнению Лесьневского прочтение вслед за Расселом и Уайтхедом утверждений логики при помощи этого оборота приводит к пониманию логики как "дедуктивной исповеди создателей теории комментариев". Выражение "утверждается, что" является интенсиональным оператором, а его употребление приводит, кроме трудностей с подстановкой, к психологизму. Поэтому для Лесьневского термин "логика" был просто равнозначен термину

"экстенсиональная логика". Отмечается, что ни в одной из своих работ Лесьневский не говорит об истинности выражений, но всегда о существовании предметов, обозначаемых ими. а его аутентичная символика логических знаков отличается от общепринятой, наследуя, возможно, символику Фреге из его "Begriffschrift" (по собственному признанию Лесьневский считал Фреге наиболее значительным авторитетом-после Аристотеля).

Приводится краткий очерк всех теорий Лесьневского -Мереологии, Онтологии, Прототетики, теории дедукции (определений) в оригинальной символике. Отмечается динамический характер этих систем и роль -кванторов в их построении, область действия которых определяется специальными скобками, дополнительно информирующими о семантических категориях, входящих в формулу. Подчеркивается, что линеарная структура формулы совместно с терминологическими пояснениями содержит всю семантическую информацию про данную формулу.

В центре четвертой главы, названной "Философия предложения" стоит фигура Я. Лукасевича. В первом параграфе "Я. Лукасевич и история логических исследований во

Львовско-Варшавской школе" анализируется бесскобочная символика, приводится критерий правильности построения

I

формул в этой нотации. Использование этой символики демонстрируется на фоне развития логических исследований в Школе (структуры доказательств, различных аксиоматиках и критериев их выбора, трактовки определений на примере пропозиционального исчисления с переменными функторами). Обсуждается использование бесскобочной записи в натуральном выводе Яськовского и делается вывод, что кодификационные особенности этой нотации не способствовали распространению этой теории вывода в Школе. Анализируется отрицательное отношение Лукасевича к номинализму. Делается вывод, что несмотря на авторство оригинальной символики она была введена Лукасевичем интуитивно как реализация установки на кодирование результатов рассуждений, которые подразделялись им на индуктивные и дедуктивные в зависимости от направления рассуждений. Считая идеалом точности дедуктивные рассуждения, в которых результатом является заключение условного предложения, Лукасевич implicite отождествляет направление записи и направление вывода, что приводит к поглощению и сокрытию процесса

вывода формул процессом их записи, осуществляемой в префиксной форме, символизирующей более результат, чем процесс вывода. На основании этой реконструкции в диссертации делается заключение, что префиксная форма записи формул к началу 30-х годов, с одной стороны, становится тормозом в теории вывода, а с другой - для обозрения многочисленных аксиоматик, полученных в Школе, стимулировала развитие "методологии дедуктивных наук".

В пятой главе "От методологии дедуктивных наук к формализации языка" рассматривается история метаматематических исследований во Львовско-Варшавской школе. Изложение строится на основании метафилософского категориального аппарата, введенного Твардовским, различающего действия (в данном случае - вывода) и результата (формулы). Отмечается отход Тарского от номиналистических тенденций в раннем периоде творчества, что открыло путь к метаматематическим исследованиям, а также анализируется различие концепций метаматематики Гильберта и Тарского. Приводится сравнение двух эквивалентных версий метаматематики -теории присоединения следствий Сп(Х) и исчисления логических систем. Несмотря на то, что исчисление систем, по мне-

нию Тарского, интуитивно яснее, большее распространение получила теория присоединения следствий, которая, как кажется, является непосредственной реакцией в виде компенсаторного механизма на кодирование выводимых выражений в префиксном виде, т.е. в бесскобочной нотации. В свете последнего замечания становится понятным стремление Тарского представить исчисление систем в виде алгебры систем с целью получения новых результатов. Однако полученная алгебра оказалась не изоморфной алгебре множеств, или же алгебре Буля, но изоморфной псевдобулевой алгебре, которая служит моделью интуиционистского исчисления высказываний. Этот результат Тарского можно интерпретировать следующим образом: отношение между алгеброй множеств и алгеброй систем подобно отношению между классическим и интуиционистским исчислением высказываний. Во втором параграфе подробно излагается теория истинности, которая служит иллюстрацией тех трудностей, что возникают при использовании результатов, представленных в языке различными типами имен. Отмечается, что немецкий перевод работы о понятии истины содержит новые результаты. В частности в нем приведено утверждение о неопределимости истины в

формализованной системе, содержащей арифметику натуральных чисел. Уточнил Тарский и общие условия, каковым должен удовлетворять метаязык МЬ с тем, чтобы в нем можно было сконструировать ("формально и материально правильную") адекватную дефиницию истины, а именно, МЬ должен быть языком более высокого типа, нежели Ь, ибо иначе в МЬ не удается сформулировать дефиницию истины для Ь. Отмечается. что свою концепцию истины Тарский сформулировал в тот период , когда Гёдель показал, что каждая формализованная дедуктивная система, содержащая арифметику натуральных чисел, неполна. Подчеркивается, что утверждение о неопределимости понятия истинного предложения в версии 1933 г. было сформулировано Тарским уже во время печатания книжки вместо предположения, что такое утверждение может иметь место; Тарский признается, что изменения были им внесены под влиянием результата Гёделя. Несомненно, между утверждением Тарского и утверждением Гёделя существует тесная связь: невозможность сформулировать дефиницию истины подсказывает вполне определенно метод доказательства утверждения Гёделя. Уже после войны Тарский, обобщая свои ранние концепции, выработал общий метод

неразрешимости формализованных теорий. Правда, в работе 1935 г. встречается утверждение, что множество доказуемых предложений алгебры классов является непротиворечивым и не полным, однако это утверждение не есть аналог теоремы Гёделя, не говоря уже о том, что Тарский вообще не поставил вопрос о возможной непротиворечивости данной теории в границах этой же теории. Кроме того, между методами Гёделя и Тарского имеется существенное различие: Гёдель привел конструктивное доказательство неполноты и недоказуемости непротиворечивости арифметики в границах самой арифметики, тогда как методы Тарского были нефинитны. Из результатов Тарского следует, что для использования семантики достаточно богатых математических теорий необходимо в метаязыке предположить наличие теории множеств, что равносильно использованию нефинитных методов. Таким образом оказалось, что результат Гёделя был фальсификацией программы Гильберта в границах самой программы, тогда как исследования Тарского с самого начала выходили за пределы этой программы. В этом смысле результаты Тарского и Гёделя трудно сравнивать, ибо такое сравнение лишь указывает на глубокое различие семантических и синтаксических методов.

Значимость теории истины в развитии логики подтверждается ее основополагающим характером в теории моделей.

В третьем параграфе показано, что дефиницию истинного предложения Тарскому удалось сформулировать лишь тогда, когда он сформулировал в метаязыке условия эквивалентности процессов при помощи понятия выполнения, т.е. также процесса, общего для интралингвистической и экстралингвистической сфер деятельности. Весьма важным использованием развиваемой концепции семантики является конструирование Тарским дефиниции логического следования. Как и в случае с истинностью Тарский обращается к интуитивному пониманию следования, которое может быть выражено следующим образом: X логически следует из класса предложений К тогда и только тогда, когда невозможно, чтобы все предложения из класса К были истинны, а предложение X -ложно. Определение логического следования посредством выводимости при помощи совокупности правил, по мнению Тарского, не может помочь в реконструкции вышеприведенного интуитивно ясного выражения, ибо согласно утверждению Гёделя о неполноте можно всегда построить предложение (например, в арифметике натуральных чисел), которое не

выводимо, хотя к нему и применимо интуитивное понятие следования. Тем не менее понятие логического следования удается сформулировать точно, используя семантические понятия. Так, понятие выполнения позволяет определить понятие модели, а при помощи этого последнего Тарский предлагает дефиницию: Предложение X логически следует из предложений класса К тогда и только тогда, когда каждая модель класса К является одновременно и моделью предложения X. Результат Тарского показывает, что следование в семантическом смысле (логическое следование) не перекрывается понятием следования в синтаксическом смысле, т.е. выводимостью: если X выводимо из класса К, то X логически следует из класса К, но не всегда верно обратное. Этот результат может служить подтверждением того факта, что семантика "богаче" синтаксиса. Таким образом, одним из главных результатов работ Тарского было обоснование тезиса, что семантику языка никогда не удается полностью погрузить в его синтаксис (за исключением простых языков).

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, делаются выводы и обобщения, связанные с перепек-

тивной дальнейшего исследования Львовско-Варшавской школы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. О редукции отношения часть-целое к отношению элемент-множество // Логика и системные методы анализа научного знания: Тезисы докладов IX Всесоюзного совещания по логике, методологии и философии науки. Харьков, 1986, 0,1 а.л.

2. Дескриптивная модель термов // XIX Всесоюзная алгебраическая конференция: Тезисы докладов. Львов, 1987, 0,1 а. л.

3. Абстрактная семиотика / Препр. № 22-88 ИППММ АН УССР. Львов, 1989, За.л.

4. Львовско-Варшавская логико-философская школа (18951939) / Препр. № 30-89 ИППММ АН УССР. Львов, 1989, 3 а. л.

5. Мереологическая интерпретация в многозначной логике // X Всесоюзная конференция по логике, методологии и философии науки. Минск, 1990, 0,2 а. л.

6. Позитивная метафизика. Философия Львовско-Варшавской школы / Препр. № 5-91 ИППММ АН Украины. Львов, 1991, 4 а. л.

7. Категорная семантика силлогистики Аристотеля//Х1 Межреспубликанская конференция по математической логи-ке.Казань, 1992,0,1 а.л.

8. Предисловие к публикации философской биографии К. Твардовского // Вопросы философии, М., 1992, № 9,0,2 а. л.

9. Позитивная метафизика: от Аристотеля к Брентано / Препр. № 2-92 ИППММ АН Украины. Львов, 1992, 4 а. л.

10. Между действием и результатом: от суждений к именам и предложениям (польск.) // VII Польский философский съезд. Торунь, 1995, 0,1 а. л.

11. Циклическая теория суждений // IV Конференция "Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке". С.-Петербург, 1996, 0,1 а. л.

12. Казимир Твардовский и его школа (синтез этики и логики) // Философская и социологическая мысль, Киев. 1996, №12, 0,5 а. л.