Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления

Лопухина, Раиса Васильевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления

Год: 2005
Автор научной работы: Лопухина, Раиса Васильевна
Ученая cтепень: доктора филологических наук
Место защиты диссертации: Тула
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления"

На правах рукописи

ЛОПУХИНА Раиса Васильевна

ЛОГИКО-СИНТАКСИЧЕСКИЕ ПАРАДИГМЫ РУССКОГО ЯЗЫКОВОГО МЫШЛЕНИЯ

(ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙАСПЕКТ)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва - 2005

Работа выполнена на кафедре русского языка как иностранного Тульского государственного педагогического университета имени Л. Н. Толстого.

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

академик РАЕН,

доктор филологических наук,

профессор Шаклеин В. М.

доктор филологических наук, профессор Зимин В. И.;

доктор филологических наук, профессор Лысакова И. П.;

доктор филологических наук, профессор Миронова Н. Н.

Нижегородский государственный

университет

им. Н.И. Лобачевского

Защита состоится « » ¿Ш^^Сс^ 2005 г. в часов

на заседании диссертационного совета Д 212.203.12 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, г.Москва, ул. Миклухо-Маклая, 6, ауд. 436.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского университета дружбы народов.

Автореферат разослан ислР'Щ 2005 года

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических науктуУ?/? Н. Ю. Нелюбова

Общая характеристика работы

В диссертации рассматриваются связи между структурой русского языка, спецификой логики мышления языковой личности и синтаксическими особенностями умозаключений; анализируются способы выражения полных и сокращенных умозаключений, бытующих в рамках русской лингвокультуры в языковых формах; иллюстрируются методы логического анализа структуры умозаключений, имеющих выраженную этническую специфику.

Цель работы потребовала, таким образом, обращения к глубинной связи логики и языка, представление о которой во многом пришлось осмысливать и строить заново.

Актуальность исследования. Одним из результатов языкознания XX века стало осознание того, что адекватное изучение речевой деятельности человека невозможно без учета ее этнокультурной специфики. Сочетая различные подходы, антропологическая научная парадигма позволяет исследовать такие значимые для речевой деятельности (РД) феномены, как языковое сознание, мышление, индивидуальный и национальный менталитет, концептосфера языка, национально-культурные ценности и стереотипы. Язык при этом трактуется как механизм, обеспечивающий благодаря своей кумулятивной функции преемственность культурной памяти народа. Это свойство языка позволяет исследовать текст не просто как продукт РД, но и как продукт национальной культуры.

Именно в этих направлениях, обозначенных еще В. Гумбольдтом и Э. Сепиром, идет современная разработка концепции языковой картины мира в ее когнитивном и культурологическом аспектах: весь национальный язык понимается как целостная языковая картина мира, т. е. определенным образом увиденный глазами этноса мир (В. Гумбольдт, 1984).

Вместе с тем представляется очевидным, что исследование семантических значений естественного языка сегодня невозможно без использования логических методов анализа, более эффективного применения идей системного подхода к сопоставлению логических и лингвистических структур и создание таким образом единой теории текста и единой теории человеческого мышления (В.В. Петров, 1986).

Одним из частных вопросов указанной проблематики является анализ этнических особенностей мышления, которые могут быть выражены в общем для всех народов наборе логических формул -умозаключений (см., например, Ахманов А. С, 1957; Бирюков Б., 1970; Горский Д. П. 1963; Звегинцев В. А., 1965; Свинцов В. И., 1987; Ивин А. А, 1988.; Кривоносое А. Т., 1996 и др.). Однако анализ языка показывает,

что логические формулы универсальны лишь при выражении наиболее простых, свойственных всем народам, идей и мыслей. Более сложные, уникальные идеи, которые могут возникнуть только в определенной культурной среде, у определенного народа, требуют отличных ст унифицированного набора умозаключений форм выражения. В этом и состоит отличие формально-логического и лингвокультурологического подходов к анализу синтаксических единиц того или иного языка.

В наиболее доступном виде сказанное можно представить на материале этнически обусловленного поведения. Известно, что при сходных обстоятельствах представители разных народов совершают далеко не одинаковые поступки, причиной чему служат социокультурные стереотипы оценки исходных ситуаций, мотивация поступков, видение их последствий (см. Ю. Е. Прохоров, 2003). Подобное различие в этнокультурном поведении заметным образом отражается в языках народов, что служит основным предметом изучения этнологии, этнопсихологии, этнолингвистики и, отчасти, - сравнительного языкознания.

Язык, как система отражающая, фиксирует в своей структуре специфику этнически обусловленной мысли. Частично это уже описано в лингвистике на уровне лексики и фразеологии, а также на уровне содержания пословиц и поговорок (см. работы В. Н. Телия, ВА Масловой, Ю. Н. Караулова, В. И. Зимина, Н. В. Уфимцевой, А. Д. Шмелева, А. Вежбицкой, Ф. Фархутдиновой и др.). Другие уровни языка на этот предмет специально не изучались, хотя именно синтаксису, изначально обусловленному лексикой и морфологией, принадлежит, на наш взгляд, особая роль в трансляции национально-культурного самосознания народа, в стереотипизации его мировоззрения.

Нет сомнений в том, что на сегодняшний день лингвистика и лингвокультурология как ее составная часть не готовы выстроить стройную и понятную систему этнических характеристик того или иного языка. Скорее всего, это станет возможно в будущем, по достижении искомого синкретизма не только гуманитарных наук в целом, но и в первую очередь наук лингвистических: лингвокультурологии, психолингвистики, нейролингвистического программирования, сравнительного языкознания. Однако отсутствие такой системы не означает бессмысленности попыток выявить закономерности отражения в синтаксисе этнически обусловленной мысли.

становится и нахождение обратной зависимости. Учитывая идеи, заложенные в «гипотезу лингвистической относительности», можно предположить влияние уже сложившихся синтаксических структур на динамику изменений этнического сознания. Последнее становится особенно актуальным для анализа современных процессов в русском языке, происходящих под влиянием социоэкономических перемен последних пятнадцати лет (см. Л. А. Вербицкая, 1993; В. В. Колесов, 1999). В обозначенном контексте закономерно поставить ряд вопросов: насколько перемены в национальном сознании русского народа соответствуют изменениям в синтаксических структурах языка? Что именно оказывает большее влияние на синтаксис русского языка: изменения в общественном сознании, постепенное утверждение в российском обществе новой (лютеранской) морали или же унификационные процессы, равным образом затрагивающие все языки открытого мира? Обязательна ли вообще взаимозависимость синтаксиса и этнически обусловленной мысли? Ответы на подобные вопросы принципиально важны, на наш взгляд, не только для современной лингвокультурологии, но и для отечественной лингвистики в целом, т.к. они отражают наиболее актуальные проблемы динамики русского языка в условиях глобализации и смены основ жизни российского общества.

Данное исследование представляет собой одну из первых работ, в которой эмпирическим путем на материале русского языка последовательно вскрываются связи между структурой языка и логическими формами этнически обусловленной мысли - синтаксическими структурами умозаключений. Подобный подход не означает возврат к известному из истории языкознания логико-грамматическому методу. Это попытка на современной научной основе лингвистическими методами исследовать семантические связи в тексте, показать, как русская языковая личность делает умозаключения, мыслит. Автор диссертации намеренно уходит от априорных утверждений о неразрывности связи языка и мышления и пытается встать на твердую почву научного эксперимента. Указанная проблема решается здесь методами, позволяющими сделать результаты анализа доступными прямой проверке.

Материал исследования лежит на пересечении лингвистики, логики, философии и этнологии. При этом, естественно, возникла проблема совместимости понятий и методов формальной логики с задачами изучения языкового мышления.

Степень изученности проблемы. Исследование взаимоотношений языка, логики и мышления - традиционная тема отечественной лингвистики. Понятия язык, логика, мышление, сознание, смысл, знание присутствуют в названиях и содержании многих лингвистических работ,

которые, не повторяя друг друга, посвящены различным аспектам их соотношения (Г. В. Колшанский, 1965; С. Д. Кацнельсон, 1972; В.З.Панфилов, 1971; Р.И. Павиленис, 1987; Г.А. Брутян, 1983; П. В. Чесноков, 1992; Н. Д. Арутюнова, 2002 и др.).

В этой связи следует отметить, что самые интересные попытки в XX веке описать структуру содержательной стороны языка мы находим не только в собственно лингвистике, а, скорее, в синтаксической и формальной логике (Allwood, 1973). Наряду с математикой логика является той наукой, которая достигла наибольших успехов. Несмотря на то, что она в значительной степени была логикой математики и математического анализа, ее применимость к языку, хотя и не в полной мере, была доказана такими выдающимися зарубежными исследователями, как Ф. де Соссюр, М. Мюллер, Н. Хомский, Б. Поттер, Г. Ипсен, К. Эрдман, А. Дармштетер, В. Вундт, Р. Монтегю, Г. Фреге, Б. Рассел, Р. Карнап, X. Райхенбах, а также известными отечественными лингвистами - Р. А. Будаговым, В. В. Виноградовым, Н. И. Жинкиным, В. А. Звегинцевым, Г. В. Колшанским, А. ФЛосевым, В. В. Ивановым, Р. И. Павиленисом, А. Н. Соколовым, А. Н. Рудневым, В. А. Девкиным, В. Н. Одинцовым, С. Д. Рубинштейном и др. Они доказали плодотворность синтаксической и формальной логики для изучения языка, однако лишь в последнее время ученые начали изучать содержательную сторону языка логическими методами. Пока не существует убедительного ответа на вопрос о том, насколько полно известные в логике структуры представляют реальную структуру человеческого мышления, проявляющуюся в научной и практической деятельности человека. Более того, современной науке не известны механизмы отражения в языке специфики этнического мышления, как в целом не определены научные представления о механизмах отражения в языке культурных реалий.

Задача логического анализа структуры предложения, поставленная рядом лингвистических направлений, различающих уровень абстрактного представления структуры предложения и уровень его языковой реализации заставляет вернуться к новой интерпретации вечной проблемы соотношения языка и мышления не на традиционном уровне лексики и фразеологии, а на уровне синтаксиса.

Указанные факторы определяют, таким образом, теоретическую и практическую актуальность настоящего исследования.

обусловленных логико-синтаксических форм умозаключений. При этом национально и культурно обусловленная логика мышления и синтаксические формы ее выражения рассматриваются в неразрывном единстве.

В обозначенных параметрах прослеживается взаимосвязь семантического анализа предложения и его логико-синтаксической формы. Хотя значение предложения - это не только семантическое, но и семантико-прагматическое представление в контексте речевого акта, в диссертации было задействовано лишь семантическое и грамматическое описание пропозиционального аспекта. Исследование иллокутивного и перлокутивного, или прагматического аспекта предложений в формировании умозаключений здесь намеренно опускалось. Причина подобной логики анализа заключалась в достаточно осторожном отношении автора к слабо осмысленному переносу синтаксиса в поле анализа гипотезы «лингвистической относительности». В работе предпринята попытка сделать лишь первые шаги в данном направлении. Для выявления же обратного влияния синтаксической системы русского языка на национальные особенности мышления, выраженные в конкретных логико-синтаксических формах, современная лингвистика пока не готова.

Таким образом, объект нашего исследования - полные и сокращенные умозаключения (энтимемы) современного русского языка.

Предмет исследования - механизмы и способы синтаксической формализации умозаключений современного русского языка.

Цель исследования - показать, как логико-синтаксический анализ русского языка может способствовать пониманию механизмов этнических особенностей мышления: структуры языка раскрывают специфику русского национального мышления.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

1. Охарактеризовать в целом логико-синтаксическую систему русского языкового мышления;

2. Выявить субъектно-предикативную логику этнически обусловленного умозаключения;

3. Охарактеризовать семантические основания умозаключений в русском языке;

4. Выявить взаимоотношения семантического и логического уровней русского языка;

5. Охарактеризовать грамматические основания умозаключений;

6. Описать выявленные закономерности логического синтаксиса русского языка с точки зрения гипотезы «лингвистической относительности»;

7. Показать алогические аспекты русского языка;

8. На эмпирическом материале представить функционирование этнически обусловленных умозаключений;

9. Предложить методику исследования логико-синтаксических построений русской языковой личности;

10. С выявленных позиций попытаться решить вопрос об «оречевлении» процесса мышления.

Материалом исследования послужили конструкции, широко употребительные в современном русском языке - в произведениях художественной литературы, публицистике, в живой речи.

Языковым материалом для анализа в диссертации послужили произведения русской художественной литературы ХГХ-ХХ веков, публицистика, пресса, в ряде случаев -записи разговорной речи. Это дало возможность проследить функционирование умозаключений на широком фоне общелитературного узуса. Авторская картотека отобранных примеров составила 500 синтаксических единиц, типичных для естественного русского языка.

Гипотеза исследования заключается в предположении о том, что структуры мышления с национальной составляющей находятся в тесной связи с синтаксическими формами их языкового выражения.

Методы исследования, использованные в диссертации:

- эмпирический анализ языкового материала;

- метод построения структурно--функциональных подобий;

- метод интерпретации;

- метод моделирования.

- методика логико-синтаксического варьирования.

Теоретическую и методологическая базу исследования составили

труды таких отчественных лингвистов и логиков, как Н. В. Крушевский, Т. П. Ломтев, А. Жолковский, О. Фрейденберг, А. В. Бондарко, В. Тимофеев, Л. С. Выготский, Н. И. Жинкин и др.

Теоретическая значимость диссертации заключается в частичном обосновании гипотезы «лингвистической относительности» на уровне синтаксиса предложения; разработке идеи о вариативном механизме оречевления мысли, заключающемся в подсознательном подборе синтаксических вариантов в процессе мыслепорождения и влиянии этих вариантов на саму мысль. Вовлечение в научный оборот логико-синтаксической проблематики открывает новые перспективы в изучении связей языка и культуры

Обоснованность результатов и научная достоверность исследования обеспечены:

- многообразием фактического (эмпирического) материала и широтой исследовательской базы;

-взаимосвязью предметных, целевых и методологических ориентиров исследования;

- теоретическим обоснованием проблемы, адекватным логике и объему исследования, а также требованиям системного логико-синтаксического анализа.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования предложенной методики исследования логико-синтаксических построений русской языковой личности при анализе других языков и лингвокультур. Материалы диссертации могут найти применение в этно- и психолингвистике, при разработке серии спецкурсов по сопоставительному языкознанию, синтаксису русского языка и литнгвокультурологии, а также использоваться в целях преподавания в иноязычной аудитории.

Основные теоретические положения, выносимые на защиту:

1. Язык выражает не только определенные по содержанию мысли, но и закрепляет логику этнического мышления: через язык языковая личность открывает логику этнического мышления. Сама языковая форма содержательна, она представляет собой общий смысл некоторого множества мыслей, различающихся по своему конкретному содержанию.

2. Логические формы мышления имеют особое, этнически обусловленное синтаксическое выражение.

3. Синтаксическому ярусу языка принадлежит особо важная роль в трансляции культурно-национального самосознания народа, в стереотипизации его мировоззрения.

4. Связь языка и логики мышления народа проявляется прежде всего в особенностях этнически обусловленных умозаключений.

5. Основным механизмом связи форм этнически обусловленного мышления и синтаксиса предложения (умозаключения) является вариативность, фиксируемая на уровне подсознания носителя языка.

6. Используя методику логико-синтаксического варьирования можно выявить этнокультурный компонент семантики предложений с отличной от других языков структурой, которая отражает специфику восприятия и организации картины мира в сознании носителей языка.

7. Одно из главных свойств умозаключений русского языка состоит в том, что они должны быть формально правильными, но не обязательно истинными. Русский язык обладает множеством форм не только для выражения «правильных» дедуктивных умозаключений (силлогизмов), но и для преднамеренного выражения «неправильных» силлогизмов, т. е. антилогизмов как отражения противоречий материальной действительности, взаимодействия человека с этой действительностью и взаимодействия человека с человеком.

8. Логико-синтаксический анализ этнически обусловленных умозаключений дает возможность сделать первый шаг на пути построения теории влияния конкретного языка на специфику национального мышления.

9. Процесс влияния языка на национальное мышление не является всеобъемлюще определяющим, его возможно проследить исключительно на материале цивилизационно образующих языков и культур.

Апробация работы. Основные теоретические положения и выводы исследования отражены в монографии «Логико-синтаксическая феноменология русской культуры» (20,22 п. л.) и других публикациях (в общем списке научных трудов - более 50 наименований, из них 25 работ связаны непосредственно с темой исследования), а также представлены в докладах и сообщениях на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях: «Русское слово в мировой культуре». Материалы X Конгресса МАПРЯЛ (Санкт-Петербург, 2003); «Международное образование: итоги и перспективы». Материалы международной научно-практической конференции. МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва, 2004); «Актуальные проблемы русского языка и методики его преподавания». VI научно-практическая конференция молодых ученых. РУДН (Москва, 2004); «Личность в межкультурном пространстве». РУДН (Москва, 2005); «Преподавание и изучение русского языка и литературы в контексте современной языковой политики России»: материалы IV Всероссийской научно-практ. конференции. НГУ(Н. Новгород, 2002); «Актуальные проблемы русского языка и культуры речи». Тезисы докладов и сообщений III Всероссийской школы-семинара (Иваново, 2004); «Русский язык, литература и культура: актуальные лингвистические исследования и проблемы преподавания». Материалы международн. научно-практ. конференц. ТГПУ им. Л. Н. Толстого (Тула, 2002). «Преподавание русского языка в условиях глобализации и интернационализации образования». Материалы Международн. научно-практ. конференц. ТулГУ (Тула, 2003) и др.

Диссертация обсуждалась на расширенных заседаниях кафедры русского языка как иностранного Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого и кафедры русского языка и методики его преподавания филологического факультета Российского университета дружбы народов.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы, содержащего 370 наименований, и списка литературы цитируемых примеров.

Основное содержание работы

Во Введении обосновываются актуальность и новизна исследования, его методологическая основа, теоретическая и практическая значимость; определяется объект и предмет анализа, выдвигаемая гипотеза, а также положения, выносимые на защиту; называются основные методы и приемы анализа языкового материала.

Глава I - «Логическая структура языка и языкового сознания» -посвящена исследованию общих и изоморфных характеристик языка и этнически обусловленного мышления.

Исходной позицией явилась идея о том, что взаимозависимость этнически обусловленных мышления, сознания и языка исчерпывающим образом объясняет, на основе чего и как они соединяются в единое целое, сохраняя свои особенные свойства. Представить каждое из них как нечто самостоятельное возможно лишь в ситуациях научной абстракции.

В главе вводится основное понятие «ментально-лжгвалъный континуум», т. е. функционирующее на основе этнического сознания (информационное по природе) триипостасное целое, которое обеспечивает восприятие, понимание, оценку, хранение, преобразование, порождение и передачу информации (см. В. М. Шаклеин, 2004). Наличие ментально-лингвального континуума выделяет конкретный этнос из совокупности народов, обитающих на Земле и противопоставляет его им. Исходя из этого, континуум рассматривается в диссертации как конституирующий признак языковой личности, который она начинает познавать уже в первые годы после рождения. Качество каждого его компонента и всего континуума в целом определяется индивидуальными способностями и условиями, в которых происходит становление языковой личности. Представляется очевидным, что уже при рождении человека его континуум содержит в неструктурированном виде некоторую ментальную генетически обусловленную информацию, существенную и для выживания человека как представителя конкретного этноса (в биологической терминологии - вида), и для «запуска» самого ментально-лингвального континуума, и для обеспечения процедурного аспекта его функционирования.

Принципиальной установкой послужила также идея о том, что в рамках ментально-лингвального континуума этнически обусловленное мышление - прежде всего динамическая ипостась, сознание -накопительно-оценочная ипостась, а этнический язык - инструментальная и коммуникативная ипостась. Динамическая природа мышления проявляется в том, что оно представляет собой постоянно протекающий в мозгу языковой личности процесс мыслепорождения, основанный на

обработке и преобразовании поступающей по разным каналам информации. Мышление, таким образом, - это своеобразный вечный двигатель ментально-лингвального континуума, его энергетический агрегат, который «включается» с рождением человека и «выключается» только в момент смерти его мозга. В самом общем виде этнически обусловленное мышление представляет собой протекающий в мозгу языковой личности процесс выделения сущностей (объектов) и приписывания им атрибутов, акциденций и предикатов.

Но для того, чтобы этнически обусловленное мышление состоялось, оно должно располагать определенным инструментом, с помощью которого можно было бы целесообразно расчленять поток импульсов, идущих в мозг языковой личности от органов чувств. В качестве такого инструмента и выступает язык в форме реализованной, но не проявленной врожденной языковой способности, который можно обозначить термином «внутренний язык», в отличие от «внешнего языка», являющегося, в действительности, не языком, а совокупностью текстов, порожденных с его помощью. Таким образом понимаемый этнический язык по причине своей единосущности с мышлением функционирует постоянно с момента рождения и становления языковой личности.

Главная функция языка по отношению к мышлению заключается в расчленении информационного потока, с которым сталкивается языковая личность, т. е. в представлении языковой личности в виде совокупности информационных сгущений разного объема и содержания. Эти сгущения как раз и выступают в качестве тех единиц, в специфике разъятия и объединения которых состоит суть этнически обусловленного мышления.

Важная ипостась ментально-лингвального континуума - этническое сознание — ответственна, прежде всего, за хранение, упорядочение и оценку информационных результатов, полученных этническим мышлением, т. е. за интериоризацию окружающего мира, в том числе самой языковой личности как элемента этого мира, с установлением необходимых оценочных иерархий и ценностных ориентиров. Упомянутые информационные результаты откладываются в этнически обусловленном сознании в виде тех же информационных сгущений, организуемых в определенные фигуры, блоки, поля и т. п. на основе сначала только врожденной, генетически обусловленной логики обработки и переработки информации, а затем логики, воплощенной в строении и содержании единиц и категорий соответствующего этнического языка.

В I главе вводится также понятие «информема», т. е. информационное сгущение, с помощью которого благодаря языку осуществляется этническиее мышление и функционирует этническое сознание.

Информема - базовая единица ментально-лингвального континуума, которая представляет собой информационную целостность, отличную в определенном отношении от других, имеющихся в континууме информационных целостностей. Свойствами информемы являются ее полевое строение, подвижность ее границ, векторность и многое другое (см. В. В. Морковкин, А. В. Морковкина, 1987).

Информема, прошедшая через первичный семиозис (означивание), называется в диссертации именованной информемой, или концептом. Становясь концептом, информема существенно изменяет свой статус: она является уже достоянием не только отдельной языковой личности, но и соответствующего этнического языка, а, следовательно, и других представителей данной культуры, говорящих на этом языке (таковы, например, «русские» концепты добро/зло, грусть/радость, совесть/стыд, правда/истина, душа и др.). Таким образом, язык связывает людей в этническую общность прежде всего через концепты. Совокупность всех информем (именованных и неименованных), которыми располагает сознание языковой личности, именуется в работе этнически обусловленным знанием.

Следует отметить еще один важный, на наш взгляд, момент. Ментально-лингвальный континуум в целом и каждую его ипостась в отдельности можно моделировать как состоящие из открытой и закрытой зон. (В. В. Морковкин, 1977). В открытой зоне континуум выступает как явленная сущность. Явленными в открытой зоне предстают этнически обусловленное мышление, сознание и язык. Быть явленным при этом означает быть осознаваемым и обозреваемым, т. е. таким, в наличии и функционировании которого в данный момент языковая личность отдает себе отчет. В закрытой зоне ментально-лингвальный континуум выступает как функционирующая, но не явленная сущность. Неявленными в скрытой зоне также предстают этнические мышление, сознание и язык, но это означает быть неосознаваемым и необозреваемым, т. е. таким, в наличии и функционировании которого в данный момент языковая личность не отдает себе отчета. Приписывая ментально-лигвальному континууму (а, следовательно, и каждой его ипостаси) свойство постоянного функционирования мы имеем в виду обе вышеуказанные зоны, т. е. континуум в его совокупности.

Далее в главе описывается сам процесс мыслепорождения, в ходе которого ментально-лингвальный континуум работает как этнически обусловленное мышление.

В работе делается вывод о том, что функционирование этнически обусловленныых мышления и сознания представимо только при условии, что они нераздельно слиты с языком. Никаких других этнически

обусловленных мышления и сознания, кроме оязыковленных, не существует и существовать не может.

Предложенное понимание языка существенно расширяет его границы. В частности, тезис о двух режимах его функционирования -осознаваемом и неосознаваемом - подводит к мысли о том, что привычное определение языка как системы знаков оказывается не вполне адекватным, поскольку в «ипостасной» интерпретации язык начинается там, где еще нет оснований говорить о знаках, по крайней мере, в их традиционной интерпретации.

В первой главе рассматриваются также понятия внешняя речь -развернутая внутренняя речь - редуцированная внутренняя речь -свернутая внутренняя речь, по мере перехода к которым происходит нарастающая «деградация» знаковой связанности ментально-лингвальной деятельности.

Одним из важнейших выступает вопрос об источниках и прроцессе формирования этнически обусловленного знания, предсталенный во втором параграфе - «Факторы лингвокультурного знания» Применительно к отдельному человеку таким знанием можно считать организованную совокупность всех информем (именованных и неименованных), которыми располагает его мозг и которые обусловливают всю его деятельность. Поскольку знание есть информационная наличность о ментально-лингвальном континууме, постольку формирование и переформирование этнически обусловленного знания происходит на всем протяжении человеческой жизни.

Бытование этнического языка в форме распределенных по языковым личностям индивидуальных языков определяет ряд его отличительных свойств, таких как: способность сообщать соответствующему этносу содержательную выделенность, или неповторимость, обеспечивать временную непрерывность и пространственные границы этноса, накапливать в значениях своих единиц и передавать каждому его новому члену наиболее ценные элементы чувственного, умственного и деятельностного опыта предшествующих поколений и ряд других свойств. Все это позволяет определить язык как один из решающих этногенных факторов.

Наличное этническое знание, полученное человеком, складывается в его сознании в некое культурное целое, которое представляет собой субъективный образ объективного мира. В его основе лежит индивидуальное понимание мира языковой личностью, а также ментально-лингвальный континуум конкретного этноса. Это целое определяется в научной литературе по-разному, но наиболее часто -картина мира / наивная картина мира, языковая картина мира, лингвистическая картина мира и т. п.

Содержание картины мира определяется количеством, качеством и взаимным расположением информем, которыми располагает сознание и оперирует мышление языковой личности. Именованные информемы, или концепты, суть ментальные составляющие слов и подобных им языковых единиц. Представляется закономерным, что чем больше такого рода информем имеется в сознании, тем более богатой красками и деталями должна быть соответствующая картина мира.

Поскольку картина мира языковой личности складывается в процессе формирования знания человека, составляющие ее информемы различаются по происхождению. Среди них есть информемы, отражающие а) врожденное знание, б) знание, полученное человеком в результате его практической деятельности, в) знание, извлеченное из текстов, г) знание, выработанное в процессе мышления, д) знание, внушенное родным языком.

Приведенный перечень позволил нам сделать четыре существенных вывода: 1) нет и не может быть двух языковых личностей, которые бы обладали одинаковыми картинами мира; 2) картины мира разных представителей одного этноса должны во многом совпадать, поскольку знание, внушаемое человеку его родным языком, многократно превышает по объему и качественному разнообразию знание, полученное из всех других источников вместе взятых; 3) картину мира этнически обусловленной личности нельзя отождествлять с языковой картиной мира, так как последняя, строго говоря, основывается только на знании, внушенном языком, его единицами и категориями; 4) картина мира человека всегда характеризуется очевидной этнической ориентацией. На это также прямо указывает приведенное положение, а именно - доминирующая роль знания, извлекаемого человеком из единиц родного языка.

В работе принимается тезис о том, что применительно к отдельному человеку следует говорить о картине мира языковой личности (см. Ю. Н. Караулов, 2004).

Термин языковая картина мира указывает на то, что носителем картины мира является язык, тогда как термин концептуальная картина мира указывает на то, из каких элементов складывается данный гносеологический объект. Носителем картины мира языковой личности, как следует из самого термина, является человек, в качестве ее элементов выступают информемы и информемные конфигурации, а ее экспонентом служит деятельность (в том числе речевая) человека.

Наряду с картиной мира языковой личности можно говорить о существовании этнической картины мира, которая предъявляется языком в целом. Ее реальность прямо вытекает, во-первых, из реальности этнического языка как имманентной принадлежности этноса, во-вторых, из реальности языкового знания, входящего в картину мира каждого отдельного человека. Носителем этой картины мира является этнос, в

качестве ее элементов выступают концепты и концептуальные конфигурации, а ее экспонентом служит этнический язык.

Глава II - «Логический синтаксис как структурная составляющая ментально-лингвального континуума русской культуры»

посвящена проблеме представления этнически обусловленной мысли в синтаксических формах.

Первый параграф «Методологические аспекты исследования логического синтаксиса и языковой личности в их отношении к ментально-лингвальному континууму русской культуры» содержит теоретические положения о соотношении логики - языка — этнического мышления, имеющие принципиальное значение для последующего рассмотрения умозаключений в русском языке.

Основной посылкой в данном аспекте стала идея о том, что этнически обусловленное мышление реализуется в логико-синтаксических формах понятий, суждений и умозаключений. Все, о чем языковая личность говорит, рассуждает, думает проходит через ее мозг в виде указанных форм мысли, организованных синтаксически.

Поскольку логические формы (понятия, суждения, умозаключения) не могут быть эксплицированы иначе, как в формах этнического языка, то язык, прежде чем соотноситься каким-то образом с мышлением, должен соотноситься с ним через логические формы. Или иначе: мышление не просто реализуется и существует в соответствующих формах мысли, а реализуется именно в определенных синтаксических формах, в которых выражены формы мысли.

Тем самым определяется место логики по отношению к языку и по отношению к мышлению: как наука о формах мысли и законах правильного мышления она выступает, благодаря ее единицам, посредствующим звеном между мышлением и языком, то есть логика связана с мышлением не непосредственно, а только через языковые формы.

С другой стороны, можно определить и место языка по отношению к логике и мышлению: язык как наука о синтаксических и семантических формах, в которых протекает процесс коммуникации, выступает посредствующим звеном между мышлением и логикой, то есть язык связан с мышлением не непосредственно, а только через логические формы.

Это значит, что логические формы интегрированы в формах языка, их нельзя отделить от языка, так же как нельзя отделить одну сторону листа бумаги от другой; в то же время в языковых формах как семантико-синтаксических построениях интегрированы логические формы; языковые формы нельзя отделить от логических, они не существуют вне логических.

В рамках нашего исследования важно подчеркнуть, что язык - это синкретический сплав языковых и логических форм, то есть один и тот же объект различных наук - лингвистики и логики, отличающихся лишь разной степенью абстракции (менее абстрактны формы синтаксиса, более абстрактны формы логики). Соответственно, в синкретическом единстве вышеозначенных гуманитарных наук в диссертации выстраивается и понятийная система, описывающая процесс функционирования языка.

При исследовании умозаключений в работе предлагается, во-первых, установить законы кооперации языковых форм (грамматики, лексики, семантики, просодики) как живого функционирования языка с целью выражения этнически обусловленных мыслей. Отмечается, что логика и язык имеют соотносительные единицы: логические понятия, как правило, выражены отдельными словами или словосочетаниями; логические суждения - самостоятельными предложениями; умозаключения выражены сложными предложениями (сложноподчиненными, сложносочиненными) или сочетанием двух и более самостоятельных предложений, сверхфразовыми единствами, а также некоторыми типами простых предложений.

Будучи одной из самых распространенных и самых сложных интеллектуальных операций логического вывода, умозаключение в каждом конкретном случае предстает как определенный фрагмент интеллектуально-речевой деятельности.

В диссертации рассматриваются два относительно самостоятельных направления в лингвистике, существенных для целей данного исследования: логика предикатов и логика высказываний. Логика предикатов как автономное направление обязана своим происхождением Аристотелю, который вывел ее из древнегреческого языка в результате анализа соогветствующих грамматических форм. Аристотель доказал необходимость отделения логической формы от содержательной стороны мышления и сделал логическую форму предметом специального исследования. Введя символы, он создал универсальные схемы суждений типа «Все 8 суть Р», «Некоторые 8 не суть Р» и др., в которых эти символы играют роль переменных, замещающих реальные понятия. Такая логическая структура всегда двучленна. Она обусловлена направленностью самого познавательного процесса. В определенной структуре фиксируется, какой именно компонент реальной ситуации, на которую направлен познавательный акт, выделяется в качестве предмета мысли (8), а какой - в качестве предицируемого ему признака (Р)

Важную роль играет школа древних стоиков, заслуга которой состоит в том, что они избрали принципиально иную, по сравнению с логикой Аристотеля, исходную структурную единицу анализа -высказывание. Если в аристотелевской логике предикатов с переменными

символами есть Р» или не есть Р» исследуются отношения между понятиями внутри простых суждений, в которых понятия занимают позиции субъекта и предиката (Р), то в логике высказываний, т. е. логике стоиков, простые суждения рассматриваются как нерасчлененные, элементарные единицы мышления, и целью исследования служат отношения между суждениями: аКЬ, где «а» и «Ь» суждения (но не понятия), а К - знак соотношения между суждениями. Ср., например: Все. кому стыдно, краснеют (субъектно-предикатное отношение=логика предикатов); Анна покраснела от стыда (условно-категорическое отношение = логика высказываний).

В логике стоиков зародилось учение о логических структурах, переменные которых «а» и «Ь» соответствуют не понятиям, а суждениям, то есть структурам, которые сегодня известны под именами коньюкции, дизъюкции, импликации, антиимпликации. В логике высказываний, основанной на логических связях между суждениями (выводы логики высказываний), суждения не расчленяются, как в двучленной, субъектно-предикатной логике, на S и Р, а рассматриваются как простые суждения. Здесь осуществляются правила прямых выводов, которые позволяют из данных посылок выводить истинное заключение. В структуре суждения как пропозициональной функции выражается «характер объективных связей действительности», но не субъективная сторона познания, как в логике предикатов.

В работе для логического анализа умозаключений используются оба логических подхода, основанных на выборе основной структурной единицы анализа. Анализ на уровне отношений между понятиями, (двучленная, субъектно-предикатная логика) используется в теории силлогизмов, то есть в теории простых категорических умозаключений, при преобразовании субъектно-предикатной структуры суждений. Исследование выводов на уровне логики суждений (логики высказываний) применяется при описании условных, условно-категорических, разделительно-категорических и некоторых других видов умозаключений. В логике высказываний, основанной на логических связях между суждениями (выводы логики высказываний), суждения не расчленяются, как в двузначной, субъектно-предикатной логике, на S и Р, а рассматриваются как простые суждения.

Между этими двумя типами логик - логикой предикатов (<^ есть Р») и логикой высказываний (аКЬ) - нет непреодолимой грани: суждение одного типа логики всегда может быть преобразовано в суждение другого типа.

В применении к русскому языку в эмпирическом материале нами были обнаружены два вида умозаключений: 1) простой категорический силлогизм (логика предикатов), 2) условно-категорические и разделительно-категорические умозаключения (логика высказываний).

Первый занимает ведущее положение, как по его сложности и многообразию, так и по частотности фактического функционирования его форм в языке. Условно-категорические и разделительно -категорические умозаключения исследуются только средствами логики высказываний, так как в них устанавливаются отношения между суждениями, но не понятиями.

Связь этнически обусловленной логико-синтаксической формы с содержанием мыслей не носит абсолютного характера. Предложения как форма выражения суждения могут иметь определенную логико-синтаксическую форму, но разное содержание. Например:

Все березы - деревья.

Все ромашки - цветы.

Все S есть Р, где S - субъект, понятие о предмете суждения; Р - предикат, то есть понятие о признаке предмета.

В русском языке сама лексико-грамматическая форма содержательна. Она представляет собой общий , смысл некоторого множества мыслей, различающихся по своему конкретному содержанию. В суждениях - это утверждение или отрицание существования определенного логического отношения, составляющего формальное содержание различных мыслей.

В отечественной лингвистической традиции принято считать, что в русском языке суждение выражается только повествовательными предложениями, относительно вопросительных и побудительных предложений нет единой точки зрения. Они как бы исключены из сферы суждений. Однако наше исследование вопросительных и побудительных предложений показало, что они также имеют все существенные признаки суждений: 1) отражают объективно существующие связи действительности, 2) имеют субъектно-предикатную структуру, 3) реально существуют в языке и, следовательно, выражают определенную форму мысли, 4) могут быть всегда преобразованы в соответствующие им по смыслу повествовательные простые или сложные предложения.

В работе мы следуем более широкому толкованию суждения, под которое подводятся также вопросительные и побудительные предложения (Ивин, 1970; Лосев, 1997). Это позволяет, во-первых, включить их в сферу логических исследований, во-вторых, создает предпосылки для более глубокого понимания связей вопроса и побуждения с другими формами суждений. Ср., например (меньшая посылка выражена повествовательным предложением, а заключение -побудительным): 1) [Кто оказывает услугу, того приглашают в гости]; 2) Он оказал услугу; 3) Пригласи его в гости!

Меньшая посылка представлена вопросительным предложением, заключение - повествовательным: 1) [Кого приглашают в гости, тот

воспринимает это как подарок]; 2) Она идет в гости; 3) Это для нее подарок.

В диссертации анализируются суждения трех типов:

1) общие («Все Б суть Р»; «Все Б не суть Р»).

2) частные («Некоторые Б суть Р»; «Некоторые Б не суть Р»).

3) единичные («Это Б есть Р»; «Это Б не есть Р»).

В силлогизме используются лишь два варианта количественной характеристики посылок и, следовательно, входящих в посылки терминов (два квантора); либо все, либо некоторые объекты какого-то класса (все единичные суждения по правилам логики относятся к общим). Однако реальная интеллектуально-речевая практика не всегда укладывается в указанные количественные оценки, поэтому русская языковая личность часто отходит от логически однозначных, жестких силлогистических конструкций и прибегает к неопределенным языковым способам выражения логически однозначных кванторов. Да и сами логические показатели не отличаются в русском языке четкостью, являясь «размытыми» понятиями.

Всего, таким образом, в работе различаются четыре структуры суждений, обозначаемых символами А, Е, I, О и представляющих собой одну из латинских гласных:

1) Общеутвердительное (А) - по первой гласной букве латинского слова аййто («я утверждаю»). Это суждение - общее по количеству («все Б») и утвердительное по качеству («суть», «есть», «являются»). Формула суждения типа А: «Все Б суть Р». Более сокращенно эта формула имеет вариант: БаР («Все ромашки - цветы »; «Все гимнасты -спортсмены»).

2) Общеотрицательное суждение (Е) - по первой гласной букве латинского слова nego («я отрицаю»). Это суждение - общее по количеству («все», но с учетом отрицания: «никто из», «ни один», «ни одна», «ни одно») и отрицательное по качеству («не есть», «не суть», «не являются»). Формула суждения типа Е: «Ни одно Б не есть Р» (сокращенно БеР) («Ни один человек не живет вечно»). Если русская языковая личность имеет дело с суждениями типа Е (общеотрицательное суждение), то языковая форма суждения может быть такой: ни один, ни одна, ни одно, а также все, всякий, все без исключения + отрицание не. Таким образом, отрицательное словосочетание ни один, ни одна, ни одно равно утвердительному местоимению все при условии, что предикат (сказуемое) при этом местоимении (в функции субъекта) содержит в себе отрицание не: «Ни одна планета не есть звезда» = «Все планеты - не звезды = Всякая планета - не звезда = Все без исключения планеты - не звезды».

3) Частноутвердительное суждение (I) - по второй гласной букве латинского алфавита айлто. Это суждение частное по количеству

(«некоторые 8», «некоторые из 8») и утвердительное по качеству («суть», «есть», «являются»). Формула суждения типа I: «Некоторые 8 суть Р» (сокращенно: 81Р) («Некоторые женщины - брюнетки»),

4) Частноотрицательное суждение (О) - по второй гласной букве латинского слова nego («я отрицаю»). Это суждение - частное по количеству («некоторые 8», «некоторые из 8») и отрицательное по качеству («не есть», «не суть», «не являются»). Формула суждения типа О: «Некоторые 8 не есть Р» (сокращенно: 8оР) («Некоторые женщины не являются брюнетками»).

Простой категорический силлогизм, состоящий, из трех суждений (большей и меньшей посылок, заключения), содержит в своем составе лишь три термина - два крайних (8, Р) и один средний (М), который всегда стоит между двумя крайними терминами, устанавливая между ними связь, являясь связующим звеном между ними. Так как крайние термины (8, Р) могут занимать по отношению друг к другу различные позиции, то, естественно, и средний термин (М), занимая всегда место между ними, сам будет стоять в разных отношениях к крайним терминам. Поэтому, в зависимости от положения среднего термина (М) по отношению к крайним терминам (8, Р), которые всегда переходят в заключение, и различают фигуры силлогизма.

С учетом вышеуказанного в диссертации различается четыре фигуры простого категорического силлогизма, в которых наклонными и вертикальными двойными линиями (см. на рисунке ниже) обозначается связь между средними терминами в большей и меньшей посылках, а горизонтальными одинарными линиями - связь между субъектом и предикатом в каждой из посылок и в заключении: М - средний термин, 8- меньший термин (субъект), Р - больший термин (предикат); под горизонтальной чертой обозначено заключение, представляющее собой связь двух крайних терминов (8 - Р).

I фигура: М есть субъект в большей посылке и предикат в меньшей

посылке;

II фигура: М является предикатом в обеих посылках;

III фигура; М является субъектом в обеих посылках;

IV фигура: М есть предикат в большей посылке и субъект в меньшей посылке.

В связи с изложенным пониманием субъектно-предикатных отношений в работе принято следующее определение силлогизма: это демонстративный (доказательный) вывод, в заключении которого устанавливается связь между двумя понятиями (крайними терминами S и Р) на основании зафиксированного в посылках их отношения к третьему понятию (среднему термину М) [Свинцов, 1987].

В реальной практике мышления и речи средством усиления имплицитности текста служат энтимемы (Schmidt, 1961). Энтимема (греч.: «то, что находится в уме») - это сокращенный силлогизм, в котором опущено одно из суждений - большая посылка, меньшая посылка или заключение. Чаще всего опускается большая посылка (опущенные суждения стоят в скобках): Сегодня мороз, надо тепло одеться. Опущена большая посылка: (В сильный мороз надо одеваться тепло). Реже опускается заключение: Занятие спортом укрепляет здоровье, и мы все занимаемся спортом. Опущено заключение: (Мыукрепляем наше здоровье).

Каждая фигура силлогизма, в свою очередь, образована несколькими модусами (латинск.: «modus» - «способ»), различающимися по типу входящих в силлогизм суждений. Так как в простой категорический силлогизм входят три суждения (две посылки и заключение), то каждый модус обозначается тремя гласными латинскими буквами, каждая из которых обозначает количество и качество данного суждения и соответствует одному из суждений силлогизма. Модусы - это разновидности фигур логического силлогизма, отличающиеся друг от друга качественной и количественной характеристикой входящих в них посылок и заключения. В каждом логическом силлогизме содержатся три суждения, причем каждое из них может быть одним из четырех типов суждений А, Е, I, О. [Марчук, 1988 ].

В современной синтаксической логике было доказано 19 правильных простых категорических силлогизмов, каждый из которых имеет следующее сочетание двух посылок (первые две буквы) и заключения (третья буква):

I фигура: ААА, ЕАЕ, AII, ЕЮ = 4 модуса,

II фигура: ЕАЕ, АЕЕ, EIO, АОО = 4 модуса,

III фигура: AAI, IAI, АЛ, ЕАО, ОАО, ЕЮ = 6 модусов.

IV фигура: AAI, АЕЕ, IAI, ЕАО, ЕЮ = 5 модусов.

Правильные заключения в каждом модусе (третья гласная каждого

модуса) следуют с необходимостью из посылок (первые две гласные каждого модуса). Указанные 19 модусов обозначены в логике латинскими мнемоническими названиями, отражающими в каждом модусе гласные буквы. Гласные буквы каждого модуса соответствуют типам суждений по количеству и качеству А, Е, I, О и воспроизводят одновременно последовательность посылок (первые две буквы) и заключения (третья буква) в каждом модусе [Kung 1963, Меуег,1982]. Например, последовательность гласных букв А, А, А в умозаключении получила в логике наименование модуса Barbara (I фигура, 1 модус), последовательность гласных Е, А, Е получила наименование модуса Celarent (I фигура, 2 модус) и Cesare (П фигура, 1 модус), а последовательность гласных букв в умозаключении А, Е, Е получила наименование модуса Camestres (II фигура, 2 модус) и Camenes (IV фигура, 2 модус) и т. д. [ см. Kung 1963; Меуег,1982; Ивин А.А,1997].

Данные обозначения модусов умозаключений используются в работе при анализе конкретных примеров. Каждая фигура силлогизма соответственно своей логико-синтаксической структуре имеет определенный смысл в процессе мышления русской языковой личности и, следовательно, свои особые правила.

Поскольку подавляющее большинство умозаключений, выраженных в формах естественного языка, совершается в виде энтимем с опущенной большей посылкой (реже - с опущенной меньшей посылкой и заключением), то они должны быть, на наш взгляд, прежде всего восстановлены в полные силлогизмы. С этой целью автору пришлось использовать процедуру восстановления энтимем в полные силлогизмы в естественном языке, которая отличается от чисто лингвистического анализа тем, что последнему предшествует логический анализ текста Нас интересовали не конкретные значения предложений, которые не поддаются систематизации, а форма логических значений, выраженных в предложении. Фактически процедура анализа состоит из десяти последовательных этапов, которые описаны в диссертации и представляют собой в совокупности алгоритм идентификации сугубо русских умозаключений (см. Кривоносое, 1996).

Однако мы не исключаем того, что иногда или в силу нечеткости выражения энтимем в естественном языке, или в силу наличия нескольких вариантов перевода «стихийного» умозаключения на язык логики возможно отнесение одних и тех же языковых построений к умозаключениям различных модусов (это может составить предмет особого рассмотрения).

Во втором и третьем параграфах на многочисленных примерах рассматриваются «Субъектно-предикативная логика синтаксических структур русского языка» и «Логическая специфика синтаксических

структур русского языка». В частности отмечается, что умозаключения в форме энтимем могут быть выражены двумя самостоятельными предложениями, сложноподчиненными, сложносочиненными, простыми предложениями и трехчленными диалогическими единствами (3-ДЕ).

В энтимемах модуса Barbara, выраженных двумя предложениями, всегда отсутствуют формальные или полуформальные языковые средства для выражения меньшей посылки.

Сложноподчиненные предложения с придаточным перед главным содержат формальные средства выражения меньшей посылки в виде подчинительных союзов. Умозаключения могут распознаваться также на основе квнцептуального (семантического) значения.

В энтимемах, представленных сложноподчиненными предложениями, наблюдается более высокий процент функционирования формальных средств, чем в энтимемах, выраженных двумя самостоятельными предложениями (Ср.: Она была так красива, что все смотрели только на нее). Все сложноподчиненные предложения, репрезентирующие модус Barbara, относятся к одному типу - повествовательным предложениям.

Энтимема может быть выражена простым предложением. В качестве формальных средств выражения умозаключения здесь служат инфинитивные группы, в качестве полуформальных - предложно-субстантивные сочетания (От волнения она расплакалась). Но большинство умозаключений распознается в простых предложениях на основе их семантического значения и, прежде всего, на основе двух таких логических центров (опорных слов), семантическое значение которых взаимодействует как логическая причина и ее следствие (Признанный талант пробьет себе дорогу).

Если сравнить способы выражения энтимемы двумя самостоятельными предложениями, сложноподчиненными, сложносочиненными, простыми предложениями и 3-ДЕ, то мы обнаружим значительные расхождения между ними. Каждый из этих типов предложений как языковая синтаксическая форма репрезентации умозаключения имеет свою специфику. Например, в двух самостоятельных предложениях, выражающих умозаключение, формальные и полуформальные средства маркируют только заключение силлогизма, то есть в естественном русском языке не употребляются какие-либо иные средства, которые могли бы маркировать меньшую посылку.

Если рассматривать сложноподчиненные и сложносочиненные предложения как вариант двух самостоятельных предложений, но объединенных подчинительной или сочинительной связью в одно сложное предложение лишь синтаксически, но не логически, тогда мы получим иную картину: двумя предложениями выражено большинство русских умозаключений. Тот факт, что большинство русских

умозаключений выражено в форме двух связанных предложений (вместо трех, как должно быть в простом категорическом силлогизме), свидетельствует о компрессии этнического мышления русской языковой личности, осуществляющегося в формах естественного русского языка. Но еще нагляднее о компрессии мысли в русском языке свидетельствует употребление простых предложений с целью выражения целого умозаключения (ср.: Из-за пережитого мысль оцепенела; В отчаянии она громко закричала.).

Каждое простое предложение, содержащее два члена, семантически относящиеся одно к другому как причина и следствие и, следовательно, служащие основой для «восстановления» в сознании языховой личности причинно-следственного умозаключения, есть своего рода «свернутое» сложноподчиненное, или сложносочиненное предложение, или два самостоятельных предложения. С другой стороны, любое сложноподчиненное и сложносочиненное предложение, а также любая пара связанных по смыслу предложений, в основе которых лежат логические энтимемы, могут быть редуцированы до простого предложения, выражающего ту же энтимему. Можно сказать, что в рамках русского языка простое предложение, два самостоятельных предложения, сложноподчиненное предложение, сложносочиненное предложение с точки зрения выражения силлогизма - одно и то же. Это лишь разные по синтаксической форме языковые единицы, разноуровневые синтаксические построения, используемые русской языковой личностью в одних и тех же логических целях. Предпочтение языковой личностью той или иной синтаксической конструкции зависит прежде всего от целей коммунникации.

Наличие явных или скрытых отрицаний в реальных языковых построениях еще не означает, что эти умозаключения построены по правилам отрицательных модусов. В некоторых синтаксических конструкциях форманты служат средством отрицания на уровне грамматики но не на уровне логики (ср: «Она не могла устоять против соблазна» = Она поддалась соблазну= Она была из тех, кто не мог устоять против соблазна)..

Глава III - «Взаимодействие русского языка и логики национального мышления» - посвящена выявлению специфических черт, определяющих логику построения умозаключений в русском языке.

Существование такой формы мысли как умозаключение снимает вопрос о «неразрывной» связи языка и мышления, потому что почти все умозаключения в русском языке представлены энтимемами, в которых нет большей посылки (в логике без нее невозможны никакие логические операции), как наиболее общей, само собой разумеющегося суждения. Мы говорим лишь необходимыми намеками, потому что говорящий (слушающий) не ощущает необходимости выражать в

словесных формах все то, что находится в поле зрения говорящего, и все то, что является «общим фондом знаний» говорящего и слушающего как само собой разумеющееся. Некоторые элиминированные мысли на уровне чувственного мышления через зрительное или слуховое восприятие, а также на уровне абстрактного мышления в виде «общего фонда знаний» уже вовлечены в процесс коммуникации и не нуждаются в словесной оболочке.

Существование множества синонимических синтаксических форм для выражения одной и той же мысли (например, модуса Barbara) или одной и той же синтаксической формы (так как) для выражения множества логических форм (например, для модусов Barbara, Celarent, Camestres) также снимает вопрос о «неразрывной» связи языка и мышления: связь эта обязательна в том смысле, что в акте коммуникации нет иного способа выразить логическое умозаключение, кроме как в формах естественного языка. Но в то же время эта связь свободна, избирательна, то есть языковая форма логического силлогизма диктуется прагматическими, контекстуальными, стилистическими и другими коммуникативными целями.

В отношении любых видов энтимем наша задача состояла исключительно в установлении правильной процедуры выведения больших посылок из меньших посылок и заключений. Мы использовали в основном дедуктивные умозаключения, то есть такие, для каждого из которых существует общее правило: если меньшая посылка в нем и заключение имеют определенную структуру и являются формальнологически правильными, то и большая посылка, также имеющая определенную структуру, будет правильной. Например, уже ставшее классическим, высказывание - а) логичное умозаключение (оно же истинное умозаключение):

(1) Человек смертен.

(2) Сократ человек.

(3) Сократ - смертен,

б) логичное умозаключение (оно же ложное умозаключение):

(1) Человек бессмертен.

(2) Иван человек.

(3) Иван - бессмертен.

Последнее умозаключение - ложное, так как оно не соответствует реальной действительности, но правильное, так как формально построено правильно по законам логики (модус Barbara), что является единственным требованием формальной логической процедуры.

Характерно, что при восстановлении энтимемы мы не можем решить, правильно она построена или нет. В этом наблюдении уже заложен отход от принципов формальной логики: неправильно

построенных энтимем не существует, в них уже заложена структура отсутствующей большой посылки, которая восстанавливается по определенным правилам логики.

В русском языке мы часто встречаем подобные, ложные энтимемы. Языковая личность обычно не строит научные доказательства, для нее это - обыденные, стихийные умозаключения как для носителя естественной, этнически обусловленной логики. Все, обнаруженные нами в языке энтимемы и восстановленные в них большие посылки, - умозаключения в строгом, логическом смысле, хотя многие из них или вообще не являются истинными, или же находятся в постоянном движении и развитии от ее более слабой степени к более сильной, и так до бесконечности, как бесконечно само познание. В то же время формальнологические законы постоянны, поэтому понятие "истины" и понятие степени ее «истинности» - это, на наш взгляд, проблема не формальной логики, а проблема этнологии и этнопсихологии. Например, восстановленная большая посылка «Всегда, когда наступает мороз, все лужи замерзают» энтимем «Ударил мороз, поэтому все лужи замерзли»; «Все лужи замерзли, так как ударил мороз» - истинная и правильная. Но большая посылка «Всегда, когда идет дождь, берут с собой зонтик» энтимем «На улице шел дождь, поэтому я взяла с собой зонтик»; «Я взяла с собой зонтик, так как на улице шел дождь» правильная, но ложная, так как из фразы «шел дождь» может быть выведено множество следствий («Поэтому я осталась дома», «Поэтому я надела плащ», «Поэтому я стала смотреть в окно» и т. д.). Но если говорящий после суждения в функции меньшей посылки «На улице шел дождь» употребил фразу «Поэтому я взял с собой зонтик» в функции заключения, или если говорящий после суждения в функции заключения «Я взял с собой зонтик» употребил фразу «... так как на улице шел дождь» в функции меньшей посылки, то есть уже ограничил выбор возможных причин и следствий, мы обязаны построить большую посылку так, чтобы присутствовали только указанные в этом предложении три термина: «дождь», «я», «зонтик». Как в первом умозаключении («Ударил мороз...»), так и во втором («На улице шел дождь...») следствие выводится принудительно из своего основания.

Большая посылка первого умозаключения («Всегда, когда наступает мороз, все лужи замерзают»), соответствует законам реальной действительности, опыту, в то время как большая посылка во втором умозаключении («Всегда, когда на улице идет дождь, берут с собой зонтик»), устанавливаемая самим говорящим в зависимости от его настроения, удобств, привычек, образованности, вкусов, привязанностей и т. д., есть суждение ложное. Главное при этом, - умозаключение должно быть правильным, каковыми и являются все умозаключения,

выраженные в формах русского языка, если, разумеется, к ним применена правильная логическая процедура. Большинство из них является в то же время и истинными умозаключениями, потому что человек ведет себя, как правило, сообразно законам природы и общества и, следовательно, выражает соответствующие правилам мысли.

Таким образом, одно из главных свойств умозаключений русского языка состоит в том, что они должны быть формально правильными, но не обязательно истинными.

Глава IV - «Проблема оречевления мысли в свете теории логического синтаксиса» - посвящена особенностям русского национального мышления и логическим механизмам их отражения в синтаксисе предложения русского языка.

Существует стереотип, согласно которому этнически окрашенная мысль русской языковой личности как бы «парит над» глубоким логическим предварительным обдумыванием, внутренним проговариванием ключевых моментов этой мысли. Наши наблюдения над эмпирическим материалом отчасти подтверждают этот тезис. Действительно, русское национальное мышление отличается особой логикой, которую, с точки зрения логики формальной, можно обозначить как «антилогику», «алогистичность».

Исследование семантического значения сложных синтаксических построений в русском языкае выявило такие, кажущиеся различными, значения, которые, однако, тесно связаны друг с другом, сопровождают одно другое, являются необходимым дополнением друг друга. К таким значениям относятся уступительные, противительные, причинные и следственные значения (пример: «Хотя час был поздний, однако никто не спал» (А. Чехов). Высказывания подобного рода, именуемые в современном языкознании высказываниями «обманутого ожидания», имеют долгую лингвистическую традицию изучения.

Проблема антилогизмов остается в науке совершенно неразработанной для всех 19-ти правильных модусов, тем более, в лингвистике, для которой эта проблема даже не существует.

В диссертации принято следующее определение антилогизма - это силлогизм с противоположным по качеству заключением, то есть «антизаключением», создаваемым за счет употребления в нем предиката восстановленной большей посылки (или его синонима), но с отрицанием (то есть контрадикторного понятия), или противоположного этому предикату понятия, но без отрицания (то есть контрарного понятия). Это значит, что предикат антизаключения, который должен по правилам логики повторять предикат большей (восстановленной) посылки, противоречит ему (см. Кондаков, 1975).

Например, энтимему «Хотя час был поздний, однако никто не спал» можно, во-первых, восстановить в полный силлогизм:

(1) (В поздний час все спят).

(2) Час был поздний.

(3) Все спали.

Однако в тексте предикат заключения является контрадикторным предикату большей посылки: «никто не спал». Данный предикат может быть заменен антонимом без отрицания (он является контрарным предикату большей посылки): «все бодрствовали». По такому же правилу создаются все другие антилогизмы.

Если заключения в силлогизмах различных модусов противоречат правилам этих модусов, превращаясь в антизаключения, то, следовательно, должны существовать языковые средства, преобразующие заключения в антизаключения. В эмпирическом материале нами обнаружено большое количество антилогизмов, построенных по правилам трех модусов Barbara, Celarent, Camestres, каждый из которых представлен двумя моделями (2) - (3) и (3) - (2). Каждая модель реализована, в свою очередь, разными типами предложений по цели высказывания с различными формальными маркерами в меньшей посылке (в придаточном предложении) в виде уступительных союзов и в антизаключениях (в главном предложении) в виде противительных союзов с различными типами отрицаний как в меньшей посылке, так и в заключении.

Если все три суждения силлогизма (в том числе и элиминированная большая посылка) представлены общеутвердительными суждениями (А, А, А), то умозаключение построено по правилам модуса Barbara (первая фигура, первый модус). Антилогизм модуса Barbara:

(1) (В общей компании все живут общей жизнью).

(2) Он был в компании.

(3) Он жил единой жизнью со всеми.

Ср.: (2) Несмотря на слабость свою, (3) он даже не ощущал в себе усталости (Ф. Достоевский).

Если элиминированная большая посылка и заключение представлены общеотрицательными суждениями, а меньшая посылка -общеутвердительным суждением (Е, А, Е), то умозаключение построено по правилам модуса Celarent (первая фигура, второй модус):

(1) (Все розы, стоящие две тысячи рублей, обычно не покупают).

(2) Розы стоили две тысячи рублей.

(3) Такие розы не покупают.

Ср.: (2) «Несмотря на то, что чуть не падал, (3) все-таки сделал крюку и пришел домой с другой совсем стороны» (Ф. Достоевский).

Если элиминированная большая посылка представлена общеутвердительным суждением, то умозаключение построено по правилам модуса Сате81ге8 (вторая фигура, второй модус):

(1) (Ценят тех, кто проявляет уважение к другим).

(2) Он не проявляет уважения к другим.

(3) Его не ценят. Ср.:

(2) «На первом представлении публика, хотя и не поняла ничего, (3) но немного аплодировала...» (А. Куприн).

Мы установили, что пресуппозированные кванторы, уступительные на семантическом уровне «Хотя..., и потому, вообще говоря..., должен...; между тем..» есть не что иное, как антилогизмы различных умозаключений, рассмотренные на силлогистическом уровне. Антилогизмы есть более высокая - логическая - абстракция уступительного семантического значения и более глубокое проникновение в ее сущность, потому что они, во-первых, восстанавливают элиминированную в языке, но присутствующую в мыслях большую посылку умозаключения, являющуюся связующим мыслительным звеном между силлогизмами и антилогизмами; во-вторых, они учитывают наличие-отсутствие отрицаний как в придаточном (меньшая посылка), так и в главном предложении (заключение), которые определяют качество суждения и образуемый ими модус. Следовательно, в формулу семантической презумпции «Хотя..., и потому, вообще говоря, должен...; между тем...» должны быть введены имплицитная большая посылка, как обязательное звено всякой уступительной семантической связи, в основе которой всегда лежит простое категорическое умозаключение, и отрицания как факультативный компонент, регулирующие типы умозаключений - их модусы.

На вопрос, для чего нужны антилогизмы в русском языке, чему служат значения «обманутого ожидания», «нарушения нормального хода событий», следует заметить следующее. Формальная логика как наука о законах непротиворечивого мышления, правилах выводного знания стремится использовать определенные языковые построения, в том числе формальные языковые средства в качестве логических маркеров силлогизмов и антилогизмов. Человек же не запрограммирован в своей деятельности и мышлении как логический автомат и он регулярно сталкивается с такими жизненными ситуациями, которые не укладываются в «прокрустово ложе» логических исчислений. В этом лингвисты уже убедились на многочисленных примерах при исследовании логической структуры языков. Язык гораздо более гибок, чем логика, он выражает одну и ту же форму мысли множеством языковых конструкций, переставляя местами причину и следствие, одно выдавая за другое, сокращая материальную форму выражения

логических категорий до минимума, но тем не менее позволяя говорящему выразить любую логическую форму.

В результате проведенного исследования мы вынуждены были констатировать явление, мало неизвестное в языкознании и почти не разработанное в формальной логике - регулярное нарушение логически правильно построенных силлогизмов, но нарушенных по определенным правилам той же логики, в частности с логически правильно построенными и в то же время с противоположными по качеству суждениями в функции заключения, в котором все поставлено «с ног на голову».

Таким образом, русский язык обладает богатством форм не только для выражения «правильных» дедуктивных умозаключений (силлогизмов), но и разнообразием форм для преднамеренного выражения «неправильных» силлогизмов, то есть антилогизмов, как отражения противоречий материальной действительности, взаимодействия человека с этой действительностью и взаимодействия человека с человеком. Жизненные ситуации заставляют языковую личность прибегать к построению антилогизмов как особого рода умозаключений, отличных от силлогизмов. Возможность выражать антилогизмы человек реализует средствами естественного языка по законам формальной логики, которые иногда оказываются «перевернутыми». Однако умозаключение должно быть, прежде всего, построено правильно (сознательно или бессознательно) как простой категорический силлогизм, как умозаключение «нормального хода событий» и лишь затем говорящий строит свои антилогизмы, исходя из логических «норм нарушения» силлогизмов.

В Заключении изложены основные выводы, к которым пришел автор в ходе работы над темой диссертации, и перспективы ее дальнейшей разработки.

В связи с созданием систем автоматизированной обработки информации практически необходимым оказывается логическое моделирование причинно-следственных связей конкретных тестов и введение в научный оборот таких форм, как «силлогизмы», «эпихейремы», «полисиллогизмы», «антилогизмы». Успешное решение этой проблемы, в т.ч. в сопоставительном и лингвокультурологическом аспектах, лежит на пути более эффективного применения идей системного подхода к исследованию логико-лингвстических построений.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях:

Монографии

1. Лопухина Р. В. Логико-синтаксическая феноменология русской культуры. - М.: Изд-во РУДН, 2004. - 344 с.

Статьи в сборниках научных трудов и журналах

2. Лопухина Р. В. Специфика этнически обусловленных умозаключений русского языка // Известия ТулГУ. Серия Язык и литература в мировом сообществе. Вып. 6 - Языкознание. Методика преподавания русского языка и литературы. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2004. - С. 80-87.

3. Лопухина Р. В. Средства выражения логических умозаключений в русском языке // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Обществ. Науки. Приложение.- 2004 - № 7- С. 91-97.

4. Лопухина Р. В. Причинность как семантическая категория (лингво-методический аспект) // Вестник РУДН. Серия: Русский и иностранные языки и методика их преподавания.- М: Изд-во РУДН, 2004.-№2.-С. 20-25.

5. Лопухина Р. В., Шаклеин В. М. Концепт стыд в русской языковой картине мира // Русский язык за рубежом. - 2003. - № 4. -С. 32-38.

6. Лопухина Р. В. Грамматическое основание умозаключений / Р. В. Лопухина // Известия ТулГУ. Серия Язык и литература в мировом сообществе. Вып. 7. — Языковая личность в аспекте преподавания русского языка. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2004. - С. 121-123.

7. Лопухина Р. В. О целостности языкового сознания (понятие менталыю-лингвального контиуума) // Актуальные проблемы русского языка и методики его преподавания: VI научно-практическая конференция молодых ученых. РУДН, 23 апр., 2004 г. - М.: Флинта. Наука, 2004.-С. 10-14.

8. Лопухина Р. В. Картина мира в ментально-лингвальном континууме // Сб. научных трудов препод. и аспирантов ТГПУ им. Л. Н. Толстого. 2004 г.: В 2 ч. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л. Н. Толстого, 2004. - Ч. 2.- С. 106-109.

9. Лопухина Р. В. Алогистичность как характерная особенность русского языка // Международное образование: итоги и перспективы. Материалы международной научно-практической конференции. В 3-х томах. Т. 3. - М.: Изд-во МОЦ МГ, 2004. - С. 99-105.

10. Лопухина Р. В. Лингво-культурные универсалии можно - нельзя в русской языковой картине мира // Русское слово в мировой культуре. Материалы X Конгресса МАПРЯЛ. Концептосфера русского языка: константы и динамика изменений.- СПб.: Политехника, 2003.-С. 114-119.

П.Лопухина Р. В. Концепты ошибка и нарушение в русской языковой картине мира // Преподавание русского языка в условиях глобализации и интернационализации образования. Материалы Международн. научно-практ. конференции. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2003.-С. 76-81.

12. Лопухина Р. В. Методика исследования логико - синтаксических построений русской языковой личности // Средства языка в их функциональном освещении. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-т, 2003. -С. 21-29.

13. Лопухина Р. В. Логико-синтаксическая специфика русского умозаключения // Русистика: проблемы, достижения, перспективы-Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-т, 2003. - С. 82-85.

14. Лопухина Р. В. Лингвометодические проблемы сопоставления русского и китайского языков: грамматический аспект // Сб.: Единицы языка: структура, семантика, функция, изучение.- Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-т, 1998. - С. 7-13.

15. Лопухина Р. В. Китайская грамматика «сквозь призму» русского языкового сознания // Сб. науч. тр. преп., аспирант, и студ. ТГПУ им. Л. Н. Толстого. 1999-2000 гг. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-т, 2000. -С.195-199.

16. Лопухина Р. В. О синтаксическом функционировании формы императива условной семантики. // Коммуникативный синтаксис. - М.: Изд-во УДН, 1984.-С. 109-121.

17. Лопухина Р. В. Способы формализации некоторых временных характеристик глагольного действия в русском и испанском языках // Иностранные и русский языки во втузе. Вестник ХПИ № 244. Выпуск 1. -Харьков: Изд-во ХГУ, 1987.- С. 63 - 64.

Тезисы докладов и выступлений на научных конференциях

18. Лопухина Р. В. О предикативном характере сложноподчиненных предложений с придаточными ирреального условия в современном русском языке // Тезисы докладов XXI Международного семинара преподавателей русского языка стран Азии, Африки, Латинской Америки. - М.: Изд-во УДН, 1982. - С. 10-12.

19. Лопухина Р. В. Семантическое основание умозаключений в русском языке // Актуальные проблемы русского языка и культуры речи. Тезисы докладов и сообщений Ш Всероссийской школы-семинара, 20-21 октября 2004 г. - Иваново: Изд-во ИГХТУ, 2004. - С. 77-79.

20. Лопухина Р. В. Источники лингвокультурного знания // Личность в межкультурном пространстве: межвуз. научная конференция. РУДН, 18-19 февр. 2005 г. - М.: Изд-во РУДН, 2005. - С. 34-35.

21. Лопухина Р. В. Новый подход к изучению темы «Язык и мышление» в курсе языкознания // Качество подготовки специалистов и инновационные процессы в системе непрерывного профессионального образования. Материалы XXXI учеб.-метод. конф. ... ТГПУ им. Л. Н. Толстого. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-т, 2004. - С. 34-35.

22. Лопухина Р. В. К вопросу о контрастивной русско-китайской грамматике // Преподавание и изучение русского языка и литературы в контексте современной языковой политики России: материалы IV Всероссийской научно-практ. конференции. - Н. Новгород: Изд-во НГУ, 2002. - С. 147-149.

23. Лопухина Р. В. Проблемы сопоставительного анализа русской и китайской языковых картин мира // Русский язык, литература и культура: актуальные лингвистические исследования и проблемы преподавания. Материалы международн. научно-практ. конференц. - Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-т, 2002. - С. 161-163.

Учебные пособия

24. Лопухина Р. В. Основы языкознания: Учебное пособие для иностранных студентов - филологов.- Тула: Изд-во ТГПУ, 1991. - 79 с.

25. Лопухина Р. В., Ахромеева Н. М. Методика русского языка как иностранного: рекомендации для студентов-иностранцев филололгов. -Тула: Изд-во ТГПИ, 1991. - 28 с.

26. Лопухина Р. В., Ехлакова И. Ю. Научный стиль: психология, педагогика. Учебное пособие по русскому языку для иностранных студентов. - Тула: Изд-во ТГПУ, 2003. - 54 с.

Лопухина Раиса Васильевна (Россия)

Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления (лингвокультурологический аспект)

Материал исследования лежит на пересечении лингвистики, логики, философии и этнологии. Вовлечение в научный оборот логико-синтаксической проблематики открывает новые перспективы в изучении связей языка и культуры.

Raissa V. Lopukhina (Russia) Logical and syntactical paradigms of mentality in the Russian language (liguistic and cultural aspect)

The thesis under consideration deals with the correlation between the structure of the Russian language, specific character of logics thinking of a speaker and syntactical peculiarity of deductions. Under analysis are also the means of expressing full and reduced conclusions, existing within the framework of the Russian linguistic culture in language constructions. The work focuses on the methods of logical analyses of the conclusion structure, which have a clear-cut ethnic peculiarity.

The problem considered is interrelated with linguistics, logics, philosophy and ethnology. Consideration of the logical and syntactical problems within the scientific scope opens up new perspectives in the studies of the correlation of language and culture.

Отпечатано в Издательском центре ТГПУ им Л. Н. Толстого. 300026, Тула, просп. Ленина, 125. Тираж 100 экз Заказ 068/6

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Лопухина, Раиса Васильевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Логическая структура языка и языкового сознания

1.1. Понятие ментально-лингвального континуума.

1.2. Факторы лингвокультурного знания.

1.2.1. Источники лингвокультурного знания.

1.2.2. Процесс формирования лингвокультурного знания.

1.2.3. Картина мира в ментально-лингвальном континууме.

1.2.4. Лингвокультурологическая метафоризация этнически обусловленного знания.

1.3. Стадиальная типология структурных компонентов языка

1.3.1. Исходные уровни структурных компонентов языка.

1.3.2. Грамматический уровень языка.

1.3.3. Синтаксический уровень языка.

Выводы.

ГЛАВА II. Логический синтаксис как структурная составляющая ментально-лингвального континуума русской культуры

2.1. Методологические аспекты исследования логического синтаксиса и языковой личности в их отношении к ментальнолингвальному континууму русской культуры.

2.2. Субъектно-предикативная логика синтаксических структур русского языка.

2.3. Логическая специфика синтаксических структур русского языка.

Выводы.

ГЛАВА III. Взаимодействие русского языка и логики русского национального мышления

3.1. Лингвокультурологические аспекты умозаключения.

3.2. Семантическое основание умозаключений в русском языке.

3.3. Грамматическое основание умозаключений.

Выводы.

ГЛАВА IV. Проблема «оречевления» мысли в свете теории логического синтаксиса

4.1. Семантико-культурологическая и логическая абстракция в русском языке.

4.2. Алогистичность как характерная особенность русского языка.

4.3. Синтаксическая логика как путь исследования этнически обусловленного мышления.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Лопухина, Раиса Васильевна

Язык наиболее точно характеризует народ, ибо является объективным духом» (ФЭС)

В настоящей диссертации рассматриваются связи между структурой русского языка, спецификой логики мышления русской языковой личности и синтаксическими особенностями русских умозаключений; анализируются способы выражения полных и сокращенных умозаключений, бытующих в рамках русской лингвокультуры в языковых формах; иллюстрируются методы логического анализа структуры умозаключений, имеющих выраженную этническую специфику.

Актуальность исследования. Одним из результатов языкознания XX века стало осознание того, что адекватное изучение речевой деятельности человека невозможно без учета ее этнокультурной специфики. Сочетая различные подходы, антропологическая научная парадигма позволяет исследовать такие значимые для речевой деятельности феномены, как языковое сознание, мышление, индивидуальный и национальный менталитет, концептосфера языка, национально-культурные ценности и стереотипы. Язык при этом трактуется как механизм, обеспечивающий благодаря своей кумулятивной функции преемственность культурной памяти народа. Это свойство языка позволяет исследовать текст не просто как продукт речевой деятельности, но и как продукт национальной культуры.

Именно в этих направлениях, обозначенных еще В. Гумбольдтом и Э. Сепиром, идет современная разработка концепции языковой картины мира в ее когнитивном и культурологическом аспектах: весь национальный язык понимается как целостная языковая картина мира, т.е. определенным образом увиденный глазами этноса мир (Гумбольдт, 1984, с. 80-84, 162-173).

Вместе с тем представляется очевидным тот факт, что исследование семантических значений естественного языка сегодня невозможно без использования логических методов анализа, более эффективного применения идей системного подхода к сопоставлению логических и лингвистических структур и создание таким образом как единой теории текста, так и единой теории человеческого мышления (Петров, 1986, с. 19 ).

Языковая личность - вот та сквозная идея, которая пронизывает и все аспекты изучения языка, и одновременно разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека (см. Караулов, 2004).

Задача логического анализа структуры предложения, поставленная рядом направлений современной лингвистики, различающих уровень абстрактного представления структуры предложения и уровень его языковой реализации обусловливает необходимость новой интерпретации вечной проблемы соотношения языка и мышления не на уровне лексики и фразеологии, а на уровне морфологии и синтаксиса.

В науках, связанных с исследованием различных сторон человеческого мышления, общепризнанной является гипотеза о том, что любые этнические особенности мышления, этнически обусловленные идеи, мысли могут быть выражены в ограниченном и общем для всех народов наборе логических формул - умозаключений (см., например, Ахманов, 1957; Бирюков, 1970; Гачев, 1998; Горский Д.П. 1963; Звегинцев, 1965; Свинцов, 1987; Ивин, 1988.; Кривоносов, 1996 и др.). Вместе с тем анализ языка показывает, что логические формулы универсальны лишь при выражении наиболее простых, свойственных всем народам, идей и мыслей. Более сложные, уникальные идеи и мысли, которые могут возникнуть только в определенной культурной среде, у определенного народа, требуют отличных от унифицированного набора умозаключений форм выражения. В этом и состоит отличие формально-логического и лингвокультурологического подходов к анализу синтаксических единиц того или иного языка.

В наиболее доступном виде сказанное можно представить на материале этнически обусловленного поведения. Давно известно, что при сходных обстоятельствах представители разных народов совершают далеко не одинаковые поступки, причиной чему служат социокультурные стереотипы оценки исходных ситуаций, мотивация поступков, видение их последствий. Подобное различие в этнокультурном поведении заметным образом отражается в языках народов, что служит основным предметом изучения этнологии, этнопсихологии, этнолингвистики и, отчасти, -сравнительного языкознания.

Язык, как система отражающая, фиксирует в своей структуре специфику этнически обусловленной мысли. Частично это уже описано в лингвистике на уровне лексики и фразеологии, а также на уровне содержания пословиц и поговорок (см. работы В.Н. Телия, В.А. Масловой, В.И. Зимина, Н.В. Уфимцевой, А.Д. Шмелева, А. Вежбицкой, Ф. Фархутдиновой и др.). Другие уровни языка на этот предмет специально не изучались, хотя именно синтаксису, изначально обусловленному морфологией и лексикой, принадлежит, на наш взгляд, особая роль в трансляции национально-культурного самосознания народа и в стереотипизации его мировоззрения.

Нет сомнений в том, что на сегодняшний день лингвистика и лингвокультурология как ее составная часть, не готовы выстроить стройную и понятную систему этнических характеристик того или иного языка. Скорее всего, это станет возможно в будущем, по достижении искомого синкретизма не только гуманитарных наук в целом, но и в первую очередь, наук лингвистических: лингвокультурологии, психолингвистики, нейро-лингвистического программирования, сравнительного языкознания. Однако отсутствие такой системы вовсе не означает бессмысленности попыток выявления закономерностей отражения в синтаксисе этнически обусловленной мысли.

Оптимальным подходом к решению данной проблемы, на наш взгляд, является исследование предложения в аспекте связи его синтаксической конструкции с отражаемой этнически обусловленной мыслью. Цель подобной исследовательской операции состоит в нахождении зависимости синтаксической структуры предложения от специфики этнически обусловленной мысли. Одновременно правомерным становится и нахождение обратной зависимости. Учитывая идеи, заложенные в «гипотезу лингвистической относительности», можно предположить влияние уже сложившихся синтаксических структур на динамику изменений этнического сознания. Последнее становится особенно актуальным для анализа современных процессов в русском языке, происходящих под влиянием социоэкономических перемен последних пятнадцати лет (см., например, Вербицкая, 1993; Колесов, 1999). В обозначенном контексте закономерно поставить ряд вопросов: насколько перемены в национальном сознании русского народа соответствуют изменениям в синтаксических структурах языка? Что именно оказывает большее влияние на синтаксис русского языка: изменения в общественном сознании, постепенное утверждение в российском обществе новой (лютеранской) морали или же унификационные процессы, равным образом затрагивающие все языки открытого мира? Обязательна ли вообще взаимозависимость синтаксиса и этнически обусловленной мысли? Ответы на подобные вопросы принципиально важны, на наш взгляд, не только для современной лингвокультурологии, но и для отечественной лингвистики в целом, т.к. они отражают наиболее актуальные проблемы динамики русского языка в условиях глобализации и смены основ жизни российского общества.

Материал исследования лежит на пересечении лингвистики, логики, философии и этнологии. Использование результатов различных гуманитарных наук стало традицией для современной русистики. Так, например, психолингвистика опирается главным образом на достижения психологии личности, социальной психологии, психологии мышления. Активно развивающаяся лингвокультурология - на области знаний, изучающих культуру - этнологию, искусствоведение, историю и др.

Решая вопрос об особенностях формальной системы логико-синтаксического мышления русской языковой личности, мы также опирались на результаты как лингвокультурологических, так и логико-языковых исследований. При этом, естественно, возникла проблема совместимости понятий и методов формальной логики с задачами изучения языкового мышления.

B.В.Виноградовым, Н.И.Жинкиным, В.А.Звегинцевым, Г.В.Колшанским, А.ФЛосевым, В.В.Ивановым, В.В.Морковкиным, Р.И.Павиленисом,

А.Н.Соколовым, А.Н.Рудневым, В.А.Девкиным, В.Н.Одинцовым,

C.Д.Рубинштейном и др. Они доказали плодотворность синтаксической и формальной логики для изучения языка, однако лишь в последнее время ученые начали изучать содержательную сторону языка логическими методами.

Следует признать, что пока не существует убедительного ответа на вопрос о том, насколько полно известные в логике структуры представляют реальную структуру человеческого мышления, проявляющуюся в современной научной, практической деятельности человека. Более того, современной науке не известны механизмы отражения в языке специфики этнического мышления, как в целом не определены научные представления о механизмах отражения в языке культурных реалий.

Научная новизна работы обусловливается идеей существования этнических особенностей логико-синтаксических парадигм языкового мышления. В диссертации представлен анализ способов выражения полных и сокращенных умозаключений (энтимем) в синтаксических формах русского языка и теоретические логико-лингвистические обобщения этого анализа; иллюстрируются методы анализа этнически обусловленных логико-синтаксических форм умозаключений. При этом национально и культурно обусловленная логика мышления и синтаксические формы ее выражения рассматриваются в неразрывном единстве.

В указанных параметрах прослеживается взаимосвязь семантического анализа предложения и его логико-синтаксической формы. Хотя значение предложения - это не только его семантическое, но и семантико-прагматическое представление в контексте речевого акта, в диссертации было задействовано лишь семантическое и грамматическое описание пропозиционального аспекта. Исследование иллокутивного и перлокутивного, или прагматического аспекта предложений в формировании умозаключений здесь намеренно опускалось. Причина подобной логики анализа заключалась в достаточно осторожном отношении автора к слабо осмысленному переносу синтаксиса в поле анализа гипотезы «лингвистической относительности». В работе предпринята попытка сделать лишь первые шаги в данном направлении. Для выявления же обратного влияния синтаксической системы русского языка на национальные особенности мышления, выраженные в конкретных логико-синтаксических формах, современная лингвистика пока не готова.

Степень изученности проблемы. Исследование взаимоотношений языка, логики и мышления — традиционная тема отечественной и зарубежной лингвистики. Понятия язык, логика, мышление, сознание, смысл, знание присутствуют в названиях и содержании многих лингвистических работ, которые, не повторяя друг друга, посвящены различным аспектам их соотношения. Так, например, Ф.Брюно рассматривает логические отношения между словами во французском языке, логические функции членов предложения, способы передачи действия, модальности высказываний, различные логические параметры суждений, понятия количества и качества в языке, способы и средства выражения причины, следствия, условия (Вгипо1, 1922). Ш.Серрю посвятил свою книгу общему обзору лингвистической семиологии, семантической функции имен, грамматической организации речи, логическим способам выражения суждений во французском языке -(ЗеггиБ, 1941). М.Веттлер представил в монографии формальную репрезентацию понятийного знания, понимания смысловых процессов в диалогах, установил закономерности генерирования поверхностных структур предложений (>Уей1ег, 1980). В исследовании Ю.Вальтера детально изучены лингвистические и логические проблемы интеррогативной логики (логики вопросов), в частности, - структура и место вопросов, законы их логики (>Уа1Й1ег, 1985). Н.Хомский рассматривает вклад лингвистики в изучение мышления, дает характеристику генеративной теории и выявляет ее место как в истории языкознания, так и на современном этапе развития науки о языке (Хомский, 1972).

Однако лишь В.З.Панфилов, П.В.Чесноков и Г.В.Колшанский подошли ближе других ученых к исследованию закономерностей взаимодействия языка и логики национального мышления. В.З.Панфилов изучает проблему языка как средства абстрактного мышления, типы мышления и типы языков, структуру предложения и суждения, логико-грамматический уровень предложения, соотношение предикативности, сказуемости, модальности, наклонения, категории субъекта и объекта действия (Панфилов, 1971). Для П.В.Чеснокова важно было представить строй мышления и его отношение к строю языка (Чесноков, 1966, 1984). Г.В.Колшанского интересует природа суждения и предложения и их взаимоотношение (Колшанский, 1965).

Проблемам взаимосвязи языка и логики через механизмы синтаксиса посвящен целый ряд других сборников, в том числе периодическое издание "Новое в зарубежной лингвистике". Их подзаголовки свидетельствуют о том, чему они посвящены (Вып. 13, 1982; Вып. 18, 1986; Вып. 23, 1988).

Сформировалась внешне парадоксальная ситуация, когда трудно отличить логические исследования от лингвистических, обоюдно касающиеся вопросов семантики и прагматики естественных языков. Эта ситуация выглядит особенно впечатляющей в сравнении с предшествующими периодами, когда логика и лингвистика слабо взаимодействовали между собой" (Петров, 1982, с. 127). Это закономерная, на наш взгляд, ситуация, поскольку грамматические, семантические и логические формы являются формами одного и того же языкового объекта, но рассматриваемые с разных точек зрения. Объединение этих точек зрения, то есть сотрудничество различных наук не может не дать положительных результатов; некоторые лингвисты даже считают, что союз лингвистики и логики сегодня становится главным направлением в лингвистике:

Исследование логических аспектов языка - это отнюдь не модное увлечение; по-видимому, именно оно в течение нескольких ближайших десятилетий будет составлять одно из важнейших направлений лингвистики" (Вейнрейх, 1970, с. 170).

Объект нашего исследования - полные и сокращенные умозаключения (энтимемы) современного русского языка как отражение особенностей мышления языковой личности.

Цель исследования — показать, как логико-синтаксический анализ русского языка может способствовать пониманию механизмов этнических особенностей мышления: структуры языка раскрывают специфику русского национального мышления.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

1.Охарактеризовать в целом логико-синтаксическую систему русского языкового мышления;

2. Выявить субъектно-предикативную логику этнически обусловленного умозаключения;

3. Охарактеризовать семантические основания умозаключений в русском языке;

4. Выявить взаимоотношения семантического и логического уровней русского языка;

5. Охарактеризовать грамматические основания умозаключений;

7. Показать алогические аспекты русского языка;

8. На эмпирическом материале представить функционирование этнически обусловленных умозаключений;

9. Предложить методику исследования логико-синтаксических построений русской языковой личности;

10. С выявленных позиций попытаться решить вопрос об «оречевлении» процесса мышления.

Материалом исследования послужили конструкции, выражающие умозаключения, широко употребительные в современном русском языке: в произведениях художественной литературы, публицистике, прессе, а также в живой разговорной речи. Это дало возможность проследить их функционирование на широком фоне общелитературного узуса.

Авторская картотека отобранных для анализа примеров составила в целом 500 синтаксических единиц, типичных для естественного русского языка.

Методы исследования, использованные в диссертации:

- эмпирический анализ языкового материала;

- метод построения структурно-функциональных подобий;

- метод интерпретации;

- метод моделирования;

- методика логико-синтаксического варьирования.

Методологическая база исследования, использованная в диссертации, не совсем традиционна для отечественной лингвокультурологии. В значительной степени в работе были привлечены труды таких отечественных лингвистов и логиков, как Н.В. Крушевский, Т.П. Ломтев, А.Жолковский, О.Фрейденберг, А.В.Бондарко, В.Тимофеев, Л.С. Выготский, Н.И. Жинкин и др.

Теоретическая значимость исследования заключается в частичном обосновании гипотезы «лингвистической относительности» на уровне синтаксиса предложения. К теоретической значимости работы следует также отнести разработку идеи о вариативном механизме «оречевления» мысли, заключающемся в подсознательном подборе синтаксических вариантов в процессе мыслепорождения и влиянии этих вариантов на саму мысль.

Обоснованность результатов и научная достоверность исследования обеспечены:

- многообразием фактического (эмпирического ) материала и широтой исследовательской базы;

- взаимосвязью предметных, целевых и методологических ориентиров исследования;

- теоретическим обоснованием проблемы, адекватным логике и объему исследования, а также требованиям системного логико-синтаксического анализа

Практическая значимость работы состоит в возможности использования предложенной методики исследования логикосинтаксических построений русской языковой личности при анализе других языков и лингвокультур. Материалы диссертации могут найти применение в этно- и психолингвистике, а также при разработке серии специальных курсов по синтаксису русского языка и литнгвокультурологии. Основные теоретические положения, выносимые на защиту:

2. Синтаксическому ярусу языка принадлежит особо важная роль в трансляции культурно-национального самосознания народа, в стереотипизации его мировоззрения.

3. Используя методику логико-синтаксического варьирования можно выявить этнокультурный компонент семантики предложений с отличной от других языков структурой, которая отражает специфику восприятия и организации картины мира в сознании носителей языка.

4. Логические формы мышления имеют особое, этнически обусловленное синтаксическое выражение.

5. Связь языка и логики этнически обусловленного мышления проявляется прежде всего в особенностях этнически обусловленных умозаключений.

6. Основным механизмом связи форм этнически обусловленного мышления и синтаксиса предложения (умозаключения) является вариативность, фиксируемая на уровне подсознания носителя языка.

7. Одно из главных свойств умозаключений русского языка состоит в том, что они должны быть формально правильными, но не обязательно истинными. Русский язык обладает множеством форм не только для выражения «правильных» дедуктивных умозаключений (силлогизмов), но и для преднамеренного выражения «неправильных» силлогизмов, т.е. антилогизмов как отражения противоречий материальной действительности, взаимодействия человека с этой действительностью и взаимодействия человека с человеком.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и списка литературы -источников цитируемых примеров.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления"

Выводы:

1) Нами была сделана попытка показать, что сами формы языка свидетельствуют о неизбежности авербального мышления: эта неизбежность безъязыкового мышления была показана на примерах логических силлогизмов в формах русского языка. А ведь силлогизмами не исчерпываются возможности авербального мышления. Возникают следующие вопросы: какие мысли формально-синтаксически элиминируются вообще между смежными предложениями, не образующими логических энтимем, какие типы синтаксических построений, словосочетаний, сложных и простых слов, несут в себе невыраженные мысли, каково семантическое наполнение этих единиц языка?

2) Как показывает анализ русского языка, именно в области семантических значений слов, словосочетаний, предложений, сверхфразовых единств заложена богатейшая возможность элиминации языковых форм для выражения различных форм мысли.

3) Проблема каталогизации и систематизации косвенных языковых форм для выражения авербального смысла в тексте, для выражения «приращения значений» в смыслах различных языковых построений, выявление их структурно-формальной типологии — одна из насущных проблем языкознания. Надо подчеркнуть лишь, что в данном случае речь должна идти не об абсолютном авербальном абстрактном мышлении без обращения к формам языка (такой тип мышления возможен, пожалуй, лишь как познавательное мышление), а о таком авербальном абстрактном мышлении, когда оно осуществляется косвенно, через другие и предназначенные для других целей формы (такой тип мышления возможен, по-видимому, только как коммуникативное мышление).

4) Те лингвисты, которые ищут источник «приращения» смысла только в синтаксисе, «упускают из виду знания о мире, актуализация которых и стоит за каждым актом соединения семантических составляющих во фразе». Вербально-семантический и вербально-тезаурусный уровни организации языковой личности функционируют в тесной связи. Понять какую-нибудь фразу или текст означает «пропустить» их через свой тезаурус, соотнести со своими знаниями и найти соответствующее их содержанию «место» в собственной картине мира (Караулов, 1987).

5) Особо подчеркивая тот факт, что между семантикой и познавательным процессом человека лежит промежуточный уровень организации знаний о мире, выраженный в его тезаурусе, промежуточном языке мысли, можно ответить на вопрос, почему некоторые ученые настаивают на «неразрывной» связи мышления и языка: они склонны связывать семантический уровень непосредственно с гносеологическим, минуя промежуточный язык, язык мысли, рассматривая значения как одновременно языковые и познавательные структуры и аргументируя таким путем связь языка и мышления. Связь мышления с языком с позиций же «философского идеализма» (Ж.Вандриес, Л.Витгенштейн, Б.Рассел) не рассматривается как необходимая, может протекать в чистом виде, без языка.

6) Эмпирические факты психологии, логики и языкознания в наши дни совершенно однозначно свидетельствуют о том, что в вопросе о возможности невербального мышления «философские идеалисты» гораздо ближе к истине, чем тот «диалектический материализм», под флагом которого проповедуются философские догмы, стоящие на страже всяких попыток объективно осмыслить истинное взаимоотношение мышления и языка.

Заключение

Настоящая работа была посвящена одной из самых актуальных проблем современной лингвокультурологии - установлению связей между структурой русского языка, спецификой мышления языковой личности и синтаксическими особенностями умозаключений, характерных для русской лингвокультуры в распрстраненных языковых формах. Это одна из первых попыток системного анализа парадигм языка и логики с целью создания теории т.н. «этнического синтаксиса». Суть и новизна работы заключалась в том, что в ней определен один из возможных путей выстраивания системы такого синтаксиса в результате анализа логико-синтаксических форм типичных для русского языка высказываний в связи с их содержанием.

Как показывает опыт отечественной и зарубежной лингвистики, семантический анализ языка сам по себе недостаточен, чтобы вскрыть глубинную структуру текста. Это можно сделать только с использованием логических категорий как наиболее высокой ступени абстракции, что подтверждается на примере анализа эпихейрем, полисиллогизмов и антилогизмов.

Вопрос о применимости принципов логики к анализу художественного текста восходит к старой проблеме сопоставления двух начал, фигурально именуемых алгеброй и гармонией. Для нас было важно показать, что второе (то есть нравственное, эмоциональное, эстетическое) не исключает первого, что ценность художественного текста может быть связана с его логической организацией. Тем самым, по существу, решается вопрос об универсальности логических оценок текста как такового.

В результате проведенного исследования нам удалось установить: 1) этническое мышление не просто реализуется в соответствующих формах мысли, а реализуется именно в определенных синтаксических формах, в которых выражены формы мысли; 2) языковые формы «располагаются» между логическими формами и этнически обусловленным мышлением, а логические - между языковыми формами и также этнически обусловленным мышлением; следовательно, язык выступает как синкретический сплав языковых и логических форм; 2) каждый человек как языковая личность владеет определенным объемом синтаксических фигур, отражающих логические формы суждений и умозаключений. 3) законы этнического языкового мышления - не продукты свободного творчества, они имеют объективный характер, обусловленный национальной культурой: через язык языковая личность открывает логику этнического мышления; 4) количество языковых вариантов для выражения лишь нескольких логических форм мысли, то есть внутри каждого из рассмотренных здесь модусов; 5) соотношение энтимем и полных силлогизмов в языке, то есть соотношение процесса мышления в языковых формах и вне языковых форм внутри каждого модуса (дальнейшее изучение этого механизма требует участия разных наук); 6) порядок следования суждений в каждом умозаключении в естественном языке по сравнению с последовательностью суждений, известной из логики; 7) взаимодействие различных типов предложений по стилю речи; 8) сферу употребления союзов и союзных слов и их роль в конституировании силлогизмов; 9) соотношение различных средств выражения отрицания в языке и в логике. 10) соотношение специальных языковых средств (логических маркеров) и концептуального (семантического) значения в формировании умозаключения в языке; 11) взаимоотношение семантики и логики в формах языка.

Таким образом, стала более понятной структура обследованного текста: мы увидели, как «накладывается» на логическую структуру умозаключения структура языка и, наоборот, на структуру языка — структура умозаключения. Было констатировано, человек задает текст на основе мышления, облекая его в соответствующие языковые формы. Но язык не является единственным ингредиентом текста, — это одновременно и кооперация единиц — форм мыслей и языковых форм их выражения («форм форм»).

Сейчас в лингвистике наступает новый этап в исследовании текста, всех его особенностей и тонкостей. В данной работе мы попытались приоткрыть завесу над его структурой, а именно над той его частью, которая в языкознании никогда не была предметом специального исследования — исследования структуры мысли на уровне умозаключения, выраженной в тексте, и структурой языка, служащей средством репрезентации этих умозаключений. Материал исследования убеждает нас в том, что лингвистика, кроме того, что она — наука гуманитарная, есть еще и наука точная. Сам язык таков, что если к нему подходить не предвзято, то он повсюду дает о себе знать как о совершенно точных правилах и законах. Более того, вопросы, подобные этим, если они исследованы точными методами формальной логики, звучат как «математика в прозе».

Но прежде чем говорить о лингвистике как о науке точной, надо найти точные методы исследования объекта этой науки. А их нахождение применительно к теме данного исследования было сопряжено с большими трудностями, ибо таков сам объект лингвистики — язык. Выводы, облеченные в форму естественного языка, в основу которого кладется конкретное содержание, имеют характер словесных задач в математике, их формализация часто не менее сложна, чем само доказательство формализованного вывода. Язык выражает не только формально-логические связи, он логически многозначен. Многозначность может быть превращена в однозначность, как правило, лишь путем анализа содержания. Это связано, в первую очередь, с тем, что не все средства языка, не все языковые уровни в одинаковой степени связаны с логикой, то есть соотнесены с известными категориями: наблюдается несовпадение логических и грамматических форм, что свидетельствует об их относительной самостоятельности. Эта самостоятельность проявляется в следующем: чем ниже уровень языка, тем более отдаленной и опосредованной оказывается связь соответствующих языковых явлений с мышлением и тем большей будет степень самостоятельности соответствующей подсистемы языка. Человеческая речь имеет глубокие связи не только с законами правильного мышления, едиными для всего человечества, но также со способами практического рассуждения. Эта область мышления изучается не столько логиками, сколько психологами.

Таким образом, нами был проведен полный логико-лингвистический анализ конкретных текстов русского языка. Хотя данное исследование поставило, может быть, больше вопросов, чем дало на них ответов, однако нам теперь более понятна структура текста с точки зрения соотношения языка и логики национального мышления. Было бы в высшей степени интересно узнать: что мы могли бы обнаружить, если бы нам удалось провести полный логико-лингвистический анализ с данных позиций, например, произведений А. С. Пушкина, Л.Н. Толстого, М.Шолохова и других известных писателей-классиков. Весьма заманчивым было бы познать законы выражения логического в поэзии. Анализ этих и много других текстов с логико-языковых позиций привел бы не только к познанию их логической структуры и способов языковой реализации (что само по себе имело бы большую научную перспективу), но и позволило бы заглянуть в творческую «кухню» великих мастеров слова, познать степень и формы использования стихийной логики и ее категорий в художественных целях.

В связи с созданием систем автоматизированной обработки информации практически необходимым может оказаться логическое моделирование причинно-следственных семантических связей и введение в формализованные языки таких форм как «силлогизмы», «эпихейремы», «полисиллогизмы», «антилогизмы». Сегодня еще не существует ответа на вопрос: насколько полно известные в логике структуры представлены в реальной структуре человеческого мышления, проявляющегося в современной научной, культурной и практической деятельности человека. Успешное решение этих проблем лежит на пути более эффективного применения идей системного подхода к сопоставлению логических и лингвистических структур.

Разумеется, в рамках одного исследования невозможно охватить все проблемы исследуемого феномена, что и не входило в наши задачи, однако его результаты могут послужить теоретической основой для последующих разработок и исследовательских трудов, ибо в структуре текста нам неизвестно еще очень многое.

По-прежнему актуальным и перспективным, на наш взгляд, остается решение следующих задач:

1) дальнейшее раскрытие закономерностей взаимоотношения языка и логики, их связи и взаимопроницаемости;

2) совершенствование методики логического анализа естественного языка, а именно: всех языковых способов маркирования умозаключений в естественном языке, в том числе каталогизирование логических маркеров, служащих этим целям;

3) установление соотношения между всеми типами умозаключений, фигурами, модусами и формальными средствами их выражения в русском языке;

4) подтверждение того, что текст, написанный на естественном языке, «насквозь» пронизан языковыми построениями, которые на уровне логики выступают как энтимемы ( умозаключения с отдельными элиминированными компонентами);

5) уточнение представления о том, какова логическая структура других текстов, в том числе на других языках (английском, французском и в первую очередь, на русском), по каким модусам они построены, каковы соотношения всех обнаруженных модусов и языковых средств их выражения;

6) установление взаимодействия между «имплицитным содержанием» речи, «подтекстом» и логическими энтимемами.

Список научной литературыЛопухина, Раиса Васильевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абаев, В.И. Языкознание описательное и объяснительное / В.И. Абаев // Вопросы языкознания. 1986. - № 2. - С. 64-73.

2. Абаев В.И Избранные труды: в 4 т. — Т. 1. Религия. Фольклор. Литература / В.И. Абаев. Владикавказ: Ир., 1990. - 638 с.

3. Адамар, Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. /Адамар Ж. М.: Наука, 1974. - 150 с.

4. Алпатов, В.М. Родной, свой, чужой / В.М. Алпатов // Человек. М., 1994.-№ 1. - С.174-185.

5. Алпатов, В.М. Предварительные итоги лингвистики XX в./

6. B.М. Алпатов // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы: тезисы международной конференции. Т. 1. М., 1995.1. C. 30-40.

7. Андреева, Е.С. Опыт логико-лингвистического синтеза./ Е.С. Андреева. М.: МАКС Пресс, 2000. - 96 с.

8. Андрющенко, В.М. Автоматическая обработка текста/ В.М. Андрющенко // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.,1990. С.14-15.

9. Античные теории языка и стиля / ред. О. М. Фрейденберг. Л.: Соцэкгиз, 1936. - 343 с.

10. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка / Ю. Д. Апресян. М.: Наука, 1974. - 367 с.

11. Ю.Апресян, Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания / Ю.Д. Апресян // Вопросы языкознания, 1995.-№ 1.- С. 36-44.

12. П.Арнольд, И.В. Импликация как прием построения текста и предмет филологического изучения / И.В. Арнольд // Вопросы языкознания. -1982.- №4.- С. 83-91.

13. Арутюнова, Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике / Н.Д. Арутюнова // Известия РАН. Серия литературы и языка. -1973.- № 1. С. 84-89.

14. Арутюнова, Н.Д Сравнительная оценка ситуаций / Н. Д. Арутюнова // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1983. - № 4. - С. 330341.

15. Арутюнова, Н.Д. Аномалии и язык / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1987. - № 3. - С. 3-19.

16. Арутюнова, Н.Д. Национальное сознание, язык, смысл / Н.Д. Арутюнова // Лингвистика на сходе XX века: итоги и перспективы. Т. 1.-М., 1995. С. 112-124.

17. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М.: Языки русской культуры, 1999. - 895 с.

18. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл (логико-семантические проблемы) / Н.Д. Арутюнова. Изд. 2-е, стереотип. - М.: Едиториал УРСС, 2002.-382 с.

19. Асмус, В.Ф. Логика / В.Ф. Асмус. М.: Едиториал УРСС, 2001. -392 с.

20. Асмус, В.Ф. Историко-философские этюды / В.Ф. Асмус. М.: Мысль, 1984.-318 с.

21. Астахова, Л.И. О сложносочиненном предложении / Л.И. Астахова// Вопросы языкознания.-1993.- № 1. С.87-96.

22. Ахманов, A.C. Формы мысли и законы формальной логики (к вопросу о предмете формальной логики) /A.C. Ахманов // Вопросы логики. М.,1955.- С. 38-47.

23. Ахманов, A.C. Логические формы и их выражение в языке / A.C. Ахманов // Мышление и язык: сб. науч. тр. М.: Политиздат, 1957. -С.166 - 212.

24. Ахманов, A.C. Формально-логические аспекты мышления / A.C. Ахманов A.C., A.M. Микаэлян // Логический синтаксис. М.,1963. -С. 139-156.

25. Багдасарян, В.Г. Проблема имплицитного (Логико-методологический анализ) / В.Г. Багдасарян. Ереван: Изд. АН Арм. ССР, 1983.- 183 с.

26. Баженов, Л.Б. О природе логической правильности / Л.Б. Баженов // Вопросы логики: отв. ред. П.В. Таванец. М.: Изд. АН СССР, 1955. -С. 74-89.

27. Бакрадзе, К.С. Логика / К.С. Бакрадзе. Тбилиси: Изд-во ТГУ, 1951.- 456 с.

28. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли.- М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1955. 416 с.

29. Банщиков, В.М. Медицинская психология / В.М. Банщиков, B.C. Гуськов, И.Ф. Мягков. М.: Медицина, 1967.- 239 с.

30. Барчунова, Т. В. Опыт логической реконструкции семантики причинных и уступительных конструкций/ Т.В. Барчунова // Логический анализ естественного языка. Вильнюс, 1982. - С. 103106.

31. Бассин, Ф.В. У пределов распознаваемого: К проблеме предметно-речевой формы мышления / Ф.В. Бассин // Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. T.III. Тбилиси, 1978. - С.735-750.

32. Бахарев, А.И. Отрицание и его роль в грамматике / А.И. Бахарев. -Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1980. 77 с.

33. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1986 - С. 252-255.

34. Бенвенист, Э. Общая лингвистика: под ред. Ю.С. Степанова / Э. Бенвенист. М.: Прогресс, 1974.- 447 с.

35. Берестнев, Г.И. О «новой реальности» языкознания: научн. докл. высш. шк. Филологические науки / Г.И. Берестнев. М.,1977. - № 4. -С.25-136.

36. Библер, B.C. Мышление как творчество (Введение в логику мысленного диалога) / B.C. Библер. М.: Политиздат, 1975. - 396 с.

37. Бирюков, Б. Диалектический материализм и вопросы естествознания / Б. Бирюков. М.: Просвещение, 1960. - 413 с.

38. Бирюков, Б. Форма логическая / Б. Бирюков // Философская энциклопедия. Т.5. -М.: Сов.энциклопедия, 1970. С. 386.

39. Блехман, М.С. Типология сверхфразовых связей и некоторые возможности их формализации / М.С. Блехман // НТИ. Сер. 2. Информационные процессы и системы. 1984. - № 1. - С. 21-27.

40. Блонский, П.П. Психология мышления/ П.П. Блонский. М.: Соцэкгиз, 1935.-280 с.

41. Блонский, П.П. Память и мышление / П.П. Блонский // Избранные психологические произведения. М.: Просвещение, 1944.-214 с.

42. Богатова, Г. А. Историко-культурный аспект лексико грамматического описания русского языка и проблемы менталитета // Этническое и языковое самосознание. М., 1995.-С.124-128.

43. Богуславский, В.М Слово и понятие / В.М. Богуславский // Мышление и язык. М.: Учпедгиз, 1957. - С. 257-268.

44. Богуславский, В.М Человек в зеркале русского языка, культуры и литературы / В.М. Богуславский. М., 1994. — 260 с.

45. Бодуэн, де Куртенэ И.А. Значение языка как предмета изучения / И.А. Бодуэн де Куртенэ // Избранные труды по общему языкознанию; отв. ред. С.Г. Бархударов. Изд-во АН СССР Т.2. - М., 1963. - С.129-138.

46. Бондаренко, В.Н. Отрицание как логико-грамматическая категория / В.Н. Бондаренко, АН ССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1982.212 с.

47. Бондарко, A.B. Грамматическое значение и смысл / A.B. Бондарко. JL: Наука, Ленингр. отд., 1978. - 175 с.

48. Бондарко, A.B. Семантика предела /A.B. Бондарко // Вопросы языкознания. 1986. - № 1. - С. 14-25

49. Бондарко, A.B. Введение. Основания функциональной грамматики /A.B. Бондарко // Теория функциональной грамматики. Л.: Наука, Ленингр. отд., 1987. - С. 5-39.

50. Брутян, Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа / Г.А. Брутян. Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1968. - 66 с.

51. Брутян, Г. А. Язык и картина мира/ Г.А. Брутян // Научные доклады высшей школы. Философские науки. 1973. - № 1. - С. 108-111.

52. Брутян, Г. А. Языковая картина мира и ее роль в познании /Г.А. Брутян // Методологические проблемы анализа языка. — Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1976. С. 57 - 65.

53. Брутян, Г. А. Трансформационная логика / Г.А. Брутян. Ереван: Изд. АН Арм. ССР, 1983. - 89 с.

54. Брутян, Л.Г. Лингвистический анализ языковых выражений конъюкции /Л.Г. Брутян. Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1983.- 172 с.

55. Брутян, Л.Г. Лингво-логические корреляты в оригинале и их трансформация в переводах: автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.Г. Брутян. Ереван, 1986. - 21 с.

56. Будагов, P.A. Человек и его язык / P.A. Будагов. 2-е изд., расшир. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. - 428 с.

57. Будагов, P.A. A.A. Потебня как языковой мыслитель / P.A. Будагов. // Вопросы языкознания. 1986. - № 3. - С. 3-15.

58. Булыгина, Т.В. О границах между сложной единицей и сочетанием единиц/Т.В. Булыгина //Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. М.: Наука , 1969. - С. 223-230.

59. Булыгина, T.B. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. М.: Шк. «Языки русской культуры», 1997. - 574 с.

60. Бунге, М. Интуиция и наука / М. Бунге. М.: Наука, 1967. - 187 с.

61. Вайсгербер, JL Родной язык и формирование духа / JL Вайсгербер. -М.: Едиториал УРСС, 2004. 225 с.

62. Вайнштейн, О.Б. Деррида и Платон: деконструкция логоса // Мировое Дерево. 1992.- № 1. - С. 50 - 72.

63. Васильева, Г.М. Национально-культурная специфика семантических неологизмов: лингвокультурологические основы описания / Г.М. Васильева. СПб., 2001. - 216 с.

64. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание. М., 1997. - 430 с.

65. Вежбицкая, А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. М.: Языки славянской культуры, 2001.- 235 с.

66. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Вежбицкая; пер. с англ. А.Д. Шмелева. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 272 с.

67. Вейнрейх, У. О семантической структуре языка / У. Вейнрейх // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 5. М.: Изд-во иностр. литры, 1970.-С. 163-249.

68. Вендлер, 3. Причинные отношения / 3. Вендлер // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1986. - С. 264-276.

69. Верещагин, Е.М. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. М.: Русский язык, 1990. - 246 с.

70. Ветров, A.A. Методологические проблемы современной лингвистики / A.A. Ветров. М.: Высш. школа, 1973. - 96 с.

71. Виноградов, B.B. «Синтаксис русского языка» академика A.A. Шахматова / В.В. Виноградов // Вопросы синтаксиса современного русского языка. М.: Просвещение, 1950. - С. 50-120.

72. Виноградов, В.В. Теоретические проблемы современного советского языкознания/В.В. Виноградов. М.: Просвещение, 1953. - 160 с.

73. Виноградов, В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения (на материале русского языка) / В.В. Виноградов // Вопросы грамматического строя / Изд. АН СССР. М., 1955. - С. 389-435.

74. Войшвилло, Е.К. Предмет и значение логики / Е.К. Войшвилло. М.: Изд. МГУ, 1960. - 56 с.

75. Волченко, М.В. Логико-семантические средства формализации текста в вопросно-ответной системе: автореф. дис. . канд. филол. наук / М.В. Волченко М., 1984, - 22 с.

76. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: Становление антропологической парадигмы в языкознании // Филол. науки.- 2001. №1.- С.64-72.

77. Воробьев В.В. Лингвокультурная парадигма личности / В.В. Воробьев. -М.: Изд-во РУДН, 1996. 169 с.

78. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы) / В.В. Воробьев. М.: Изд-во РУДН, 1997. - 331 с.

79. Всеволодова, М.В., Го Шуфень. Классы моделей русского простого предложения и их типовых значений/ М. В. Всеволодова, Го Шуфень. М.: «АЦФИ», 1999. - 169 с.

80. Встречи этнических культур в зеркале языка в сопоставительном лингвокультурном аспекте. М.: Лабиринт, 2002. - 360 с.

81. Выготский, Л.С. Избранные психологические исследования / Л.С. Выготский; под ред. В. Колбановского. М.- Л.: Соцэкгиз , 1956. -519 с.81 .Выготский, Л.С. Мышление и речь. Психологические исследования / Л.С. Выготский. М.: Лабиринт, 1996. - 412 с

82. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Х.-Г. Гадамер: перевод с нем. М.: Прогресс, 1988. — 704 с.

83. Гайсина, P.M. Синтаксис современного русского языка: Учебное пособие: В 2-х частях/ Р.М Гайсина.- Уфа: РИО БашГУ, 2004. Часть 1.-286 с.

84. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира: курс лекций / Г.Д. Гачев. -М.: Academia, 1998.-430 с.

85. Гегель Г.В.Ф. Сочинения: в 14 т. Т. 1, 5, 6 / Г.В.Ф. Гегель. M.-JL: АН СССР.-1932-1959.

86. Герд, A.C. Введение в этнолингвистику: Учебное пособие. СПб.: Изд-во Человек. 1994. - № 1. . с. 174-185

87. Гетманова, А.Д. Опыт функционального описания причинных конструкций / А.Д. Гетманова.- JL: Наука, 1985. 260 с.

88. Гетманова, А.Д. Логика / А.Д. Гетманова.- М.: Добросвет, 2002. -480 с.

89. Гецадзе, И.О. О соотношении логических и грамматических категорий / И.О. Гецадзе // Логика и язык: сб. науч. тр./ Изд. АН СССР.-М., 1985.-С.13-17.

90. Головин, Б.Н. Язык и сознание. Язык и мышление /Ф.М. Березин, Б.Н. Головин //Общее языкознание. М.: Высш. школа, 1979. - С. 7189.

91. Горелов, И.Н. Невербальные компоненты коммуникации / И.Н. Горелов. М.: Наука, 1980. - 104 с.

92. Горелов, И.Н. Избранные труды по психолингвистике / И.Н. Горелов. М.: Учпедгиз, 1958. - 290 с.

93. Горский, Д.П. Логика / Д.П. Горский. М.: Лабиринт, 2003. - 320 с.

94. Горский, Д.П. Логика / Формальная логика и язык / Д.П. Горский // Философские вопросы современной формальной логики. М.: Мысль, 1962. - С. 53-90.

95. Горский, Д.П. Логика и язык/ Д.П. Горский. М.: Учпедгиз, 1963. -372 с.

96. Горский, Д.П. К вопросу о соотношении логики и грамматики / Д.П. Горский, Н.Г. Комлев // Вопросы философии. 1953. - № 6. - С. 6382.

97. Гудмен, Н. Факт, фантазия и предсказание: Способы создания миров: статьи / Н. Гудмен: пер. с англ. Т.А. Дмитриева и др.. М.: Логос, 2001.-375 с.

98. Гумбольдт, В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества / В. фон Гумбольдт // Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. - С. 37-298.

99. Дискурс, речь, речевая деятельность: Функциональные и структурные аспекты: сб. обзоров ИНИОН РАН. М., 2000.- 232 с.

100. Долинин, К.А. Имплицитное содержание высказывания / К.А. Долинин // Вопросы языкознания. 1983. - № 6. - С. 37- 47.

101. Дорофеев,Г.В. Логический вывод и выявление связей между предложениями / Г.В. Дорофеев, Ю.С. Мартемьянов // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 12. М., 1969. - С. 36-59.

102. Дубровский, Д.Н В поисках абсолютного /Д.Н. Дубровский. -М.: Наука, 1986.-317 с.

103. Есенгазиева, Б.О. Взаимосвязь психологических и логических характеристик мышления / Б.О. Есенгазиева // Мышление: процесс, деятельность, общение. М., 1982. - С. 80-138.

104. Жеребкин, В.Е. Логика / В.Е. Жеребкин. Харьков: Изд. Харьковского ГУ, 1968.- 256 с.

105. Жинкин, Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи / Н.И. Жинкин // Вопросы языкознания. 1964. - № 6. - С. 26-38.

106. Жинкин, Н.И. Язык и мышление / Н.И. Жинкин. М.: Просвещение, 1968. - 216 с.

107. Жинкин, Н.И. Речь как проводник информации / Н.И. Жинкин. -М.: Наука, 1982.-156 с.

108. Зализняк, A.A. «Энциклопедия русской души»/ А.А Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев // Этническое и языковое самосознание. М., 1995.- С. 53-54.

109. Засорина, Л.Н. О принципах семантического анализа / Л.Н. Засорина, В.Н. Мороз // Вопросы языкознания. 1971. - №6. - .С.46-53.

110. Звегинцев, В.А. Применение в лингвистике логико-математических методов / В.А. Звегинцев // Новое в лингвистике. Вып. 4. -М., 1965.-С. 7-33.

111. Звегинцев, Владимир. Естественный язык с точки зрения логики и лингвистики / Владимир Звегинцев // Язык, наука, философия. Логико-методологический и семиотический анализ. Вильнюс, 1986. - С. 23-35.

112. Зигварт, X. Логика: пер. с нем. и предисл. И.А. Давыдова. Т. 1 / X. Зигварт. Спб: Изд-во «Обществ, польза», 1908. - 375 с.

113. Зимин, В.И. Пословицы и поговорки русского народа: объяснительный словарь / В.И. Зимин, A.C. Спирин. М.: Сюита, 1996.-543 с.

114. Зимин, В.И. Национально культурная специфика фразеологических единиц русского языка / В.И. Зимин // Язык образования и образование языка. - В.Новгород, 2000. - С. 114.

115. Зиндер, Л.Р. Современный немецкий язык. Теоретический курс / Л.Р. Зиндер, Т.В. Строева. 3-е изд. - М.: Учпедгиз, 1957. - 420 с.

116. Золотова, Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса/ Г.А. Золотова. М: Наука, 1988.- 440 с.

117. Иванов, Вяч. Вс. Язык в сопоставлении с другими средствами передачи и хранения информации / Вяч. Вс. Иванов // Прикладная лингвистика и машинный перевод. Киев., 1962. - С. 79 - 116

118. Иванов, Вяч. Вс. Языки мира / B.C. Иванов // Лингвистический энциклопедический словарь; гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - С. 609-613.

119. Ивин, A.A. Основания логики оценок / A.A. Ивин. М.: Изд-во МГУ, 1970.-230 с.

120. Ивин, A.A. Модальная логика и теория импликации / A.A. Ивин. // Теория логического вывода. М., 1973.- С. 34-44.

121. Ивин, А.А Строгий мир логики / A.A. Ивин. М.: Педагогика, 1988. - 128 с.

122. Ивин, А.А Словарь по логике / A.A. Ивин, А.Л. Никифоров. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1987. - 394 с.

123. Ингве, В. Гипотеза глубины / В. Ингве // Новое в лингвистике. Вып. 4. М.: Прогресс, 1965. - С. 126 -139.

124. Кант, И. Антропология с прагматической точки зрения / И. Кант // Сочинения в 6-ти томах: под общ. ред. В.Ф. Асмуса. Т.6. М.: Мысль, 1966. - 743 с.

125. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987.- 264 с.

126. Караулов, Ю.Н. Показатели национального менталитета в ассоциативно-вербальной сети Текст. / Ю.Н. Караулов // Языковое сознание и образ мира. М., 2000. - 194 с.

127. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. — 4-е изд., стереот. М.: Едиториал УРСС, 2004.-264 с.

128. Кацнельсон, С.Д. Типология языка и речевое мышление / С.Д. Кацнельсон . Л.: Наука, Ленигр. отдел., 1972. - 216 с.

129. Кибрик, A.A. Рецензия на книгу «Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис». JL, / A.A. Кибрик // Известия РАН. Серия литературы и языка. JL, 1988. - № 6.- С. 580-582.

130. Клаус, Г. Введение в формальную логику / Г. Клаус: перевод с нем. М.: Иностр. лит-ра, 1960. - 508 с.

131. Кодухов, В.И Введение в языкознание / В.И. Кодухов. М.: Просвещение, 1979. - 351 с.

132. Колесов, В.В. «Жизнь происходит от слова.» / В.В. Колесов. -СПб.: Златоуст, 1999. 368 с.

133. Колшанский, Г.В. Логика и структура языка / Г.В. Колшанский. -М.: Высш. школа, 1965. 240 с.

134. Колшанский, Г.В. О вербальности мышления / Г.В. Колшанский // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 36. М., 1977. - № 1. -С. 18-26.

135. Колшанский, Г.В. От предложения к тексту / Г.В. Колшанский // Сущность, развитие и функционирование языка: отв. ред. Г.В. Степанов. М.: Наука, 1989. - С. 111-128.

136. Колшанский, Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. -М.: Наука, 1990. 103 с.

137. Комаров, А.П. О внутренних противоречиях языка / А.П. Комаров. -Алма-Ата, 1988.- 152 с.

138. Комаров, А.П. О лингвистическом статусе каузальной связи (К вопросу о системности средств выражения причинно-следственных отношений в современном немецком языке) / А.П. Комаров. -Алма-Ата, 1970. 224 с.

139. Кондаков, Н.И. Логический словарь-справочник/ Н.И. Кондаков. -М.: Наука, 1975.- 720 с.

140. Копнин, П.В. Гносеологические и логические основы науки / П.В. Копнин. М.: Мысль, 1974. - 568 с.

141. Красных, B.B. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология / В.В. Красных. М.: Гнозис, 2002. - 283 с.

142. Крейдлин, Г.Е. Значение и синтаксические свойства союза а / Г.Е. Крейдлин, Е.В. Падучева //НТИ. Серия 2. М., 1974. - № 9. - С. 3137.

143. Кривоносов, А.Т. К проблеме авербального мышления / А.Т. Кривоносов // Философские науки. 1990. - №2. - С. 40-43.

144. Крылова, O.A. Коммуникативный синтаксис / O.A. Крылова. М.: Изд-во РУДН, 1992. - 171 с.

145. Кубрякова, Е.С. Синтагматика/ Е.С. Кубрякова// Лингвистический энциклопедический словарь. М.,1990. - С.448.

146. Кумпф, Ф. Диалектическая логика. Основные причины и проблемы / Ф. Кумпф, 3. Оруджев . М.: Прогресс, 1979. - 286 с.

147. Лакофф, Дж. Мышление в зеркале классификаторов / Дж. Лакофф; пер. с англ. Р.И. Розиной // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. -М.: Прогресс, 1988. С. 12-51.

148. Левин, Ю.И. Об одной группе союзов русского языка/ Ю.И. Левин //Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 13, МГПИИЯ. М., 1970.- С. 64-88.

149. Леонтович, O.A. Парадоксы межкультурного общения/ O.A. Леонтович// Языковая личность: Аспекты лингвистики и лингводидактики. Волгоград: ВГУ, 1999. — С.80-85.

150. Леонтьев, А.Н. Деятельность, сознание, личность / А.Н. Леонтьев. -М.: Наука, 1977.-314 с.

151. Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы: тезисы межд. конф. В 2-х т. М., 1995.

152. Липатова, Е.В. Простое предложение с предложно-субстантивным сочетанием как средство выражения логического умозаключения (на материале англ. языка): автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.В. Липатова М., 1991. - 21 с.

153. Логика. Минск: Изд. БГУ , 1974. - 336 с.

154. Логический анализ естественного языка.- Вильнюс: АН Лит. ССР, 1982.-175 с.

155. Логический анализ языка. Знание и мнение: / АН СССР. Ин-т языкознания; отв. ред. Н.Д. Арутюнова и др.. М.: Наука, 1988. -128 с.

156. Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста: сб. науч. тр. / АН СССР. Ин-т языкознания; редкол.: Н.Д. Арутюнова и др.. М.: Наука, 1990. - 279 с.

157. Логический анализ языка. Избранное. 1998-1995: редкол.: Н.Д. Арутюнова и др.. М.: Индрик, 2003. - 202 с.

158. Ломов, Б.Ф. Ответ профессору Ф.В. Бассину / Б.Ф. Ломов // Психологический журнал. 1982. - № 6. - С. 152-153.

159. Ломтев Т.П. Предложение и его грамматические категории / Т.П. Ломтев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972. - 198 с.

160. Ломтев, Т.П. Структура предложения в современном русском языке / Т.П. Ломтев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. - 172 с.

161. Лосев, А.Ф. О беконечной смысловой валентности языкового знака / А.Ф. Лосев // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 36.- 1977. № 1.-С. 3-8.

162. Лурия, А.Р. Основные проблемы нейролингвистики / А.Р. Лурия.- М.: Изд. МГУ, 1975. 253 с.

163. Лурия, А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лурия. М.: Изд. МГУ, 1998. -335 с.

164. Лысакова, И.П. Язык газеты: социолингвистический аспект/ И.П. Лысакова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1981. - 103 с.

165. Лысакова, И.П. Практическая стилистика русского языка/ И.П. Лысакова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1993.

166. Ляпон, M.B. Смысловая структура сложного предложения. К типологии внутритекстовых отношений / М.В. Ляпон. М.:Высш. школа, 1986. - 199 с.

167. Ляпон, М.В. Прагматика каузальности / М.В. Ляпон // Русистика сегодня. Язык: система и функционирование. М.:Высш.школа, 1988. - С. 110-121.

168. Майенова, М.Р. Теория текста и традиционные проблемы поэтики / М.Р. Майенова // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. М.: Прогресс, 1978. - С. 425-441.

169. Макаров, М.Л. Коммуникативная структура текста / М.Л. Макаров. — Тверь: Изд. Тверского ГУ, 1990. 52 с.

170. Мамонтов, A.C. Язык и культура: сопоставительный аспект изучения . М.: Наука, 2000.

171. Мантатов, В.В. Проблемы текста и его понимание / В.В. Мантатов // Логика и язык: сб. науч. тр.; отв. ред. В.В. Петров М.: АН ССР, 1985. - С. 28-38.

172. Марчук, Ю.Н. О «двенадцати проблемах» современного машинного перевода / Ю.Н. Марчук // Вестн. Моск. пед. ун-та. Сер. «Лингвисты». М., 1998. - С. 36-40.

173. Маслиева, О.В. К соотношению объективной действительности, логики и языка / О.В. Маслиева, Д.М. Насилов // Логика и язык: сб. науч. тр. М., 1985. - С. 96-101.

174. Маслова, В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие / В.А. Маслова. М.: Academia, 2001. - 203 с.

175. Матевосян, Л.Б. Стационарное предложение: от стандартного к оригинальному/ Л.Б. Матевосян. М. -Ереван: Изд-во ЕГУ, 2005. -184 с.

176. Мельников, Г.П. Кибернетический аспект различения сознания, мышления, языка и речи / Г.П. Мельников // Язык и мышление.- М.: Наука , 1967. С. 232-243

177. Мельничук, A.C. Порядок слов и синтагматическое членение предложения в славянских языках. Краткая характеристика общих закономерностей / A.C. Мельничук. Киев: Изд-во АН УССР, 1958. -64 с.

178. Мельничук, A.C. О роли мышления в формировании структуры языка/ A.C. Мельничук // Язык и мышление. М.: Наука, 1967. - С. 74-88.

179. Мещанинов, И.И. Структура предложения / И.И. Мещанинов. М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1967. - 104 с.

180. Мещанинов, И.И. Проблемы развития языка / И.И. Мещанинов. -Л.: Наука, 1975.-351 с.

181. Мещанинов, И.И. Члены предложения и части речи / И.И. Мещанинов. Л.: Наука, 1978. - 387 с.

182. Миллер, С. Современный немецкий язык: Вопросы синтаксиса научной речи / С. Миллер, X. Галаятер: перевод с нем. М., 1956. -308 с.

183. Миронова, H.H. Дискурс оценочной семантики: Уч. пособие по языкознанию (нем. яз.). М.: НВИ: Тезаурус, 1977. -157 с.

184. Михалев, А.Ф. Сложные предложения с уступительным значением в современном английском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / А.Ф. Михалев. М., 1958. - 18 с.

185. Михеев, А.Ф. Особые виды придаточных предложений в системе причинно-следственных конструкций / А.Ф. Михеев // Вопросы теории и методики изучения русского языка. Саратов: Изд. Саратовского ГУ, 1965. - С. 56-67

186. Михеев, А.Ф. Обоснование высказываний / А.Ф. Михеев // НТИ. Серия 2. 1989. - №8. - С.25-32.

187. Морковкин, В.В. Опыт идеографического описания лексики (анализ слов со значением времени в русском языке) / В.В. Морковкин. М.: Изд. МГУ, 1977. - 166 с.

188. Морковкин, В.В. Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем)/ В.В. Морковкин, A.B. Морковкина. М.: Ин-т рус. яз. им. А.С.Пушкина, 1987. 414 с.

189. Мороз, В.Н. Мысль и предложение / В.Н. Мороз. Ташкент: Изд ТГУ, i960. - 116 с.

190. Мосейко, А.Н. Способ выражения умозаключений в языке: автореф. дис. . канд. филол. наук /А.Н. Мосейко. М., 1954. - 15 с.

191. Москальская, О.И. Текст как лингвистическое понятие / О.И. Москальская // Иностранные языки в школе. 1978. - № 3. - С. 9-17.

192. Москальская, О.И. Грамматика текста: учеб. пособие / О.И. Москальская . М.: Высш. школа, 1981. - 184 с.

193. Мюллер, М. Наука о мысли/М. Мюллер: пер. В.В. Чуйко. Спб.: Семенов, 1891.-474 с.

194. Назикова, Е.А. Выражение причинных отношений в современном русском литературном языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.А. Назикова. JL, 1952. - 24 с.

195. Налимов, В.В. Вероятностная модель языка. О соотношении естественных и искусственных языков / В.В Налимов. М.: Наука, 1979.-303 с.

196. Нечипоренко, В.Ф. Сигнальность знаковость в мышлении и речи / В.Ф. Нечипоренко. - М.: Б. и., 1982. - 70 с.

197. Николаева, Т.М. Лингвистика текста и проблемы общей лингвистики / Т.М. Николаева // Известия РАН. Серия литературы и языка. М., 1977. - № 4.- С. 304-313.

198. Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. / Вып. 13. Логика и лингвистика (Проблемы референции): под ред. Н.Д. Арутюновой. -М.: Прогресс, 1982. 432 с.

199. Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. /. Вып. 18. Логический анализ естественного языка: под ред. В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1986.-390 с.

200. Новое в зарубежной лингвистике: сб. науч. тр. / Вып. 23. Когнитивные аспекты языка: под ред. В.В. Петрова и В.И. Герасимова. М.: Прогресс, 1988. - 316 с.

201. Новоселов, М. Формальная логика / М. Новоселов, Г. Рузавин, П. Таванец // Философская энциклопедия. Т. 5. М., 1970- С. 392.

202. Павиленис, Р.И. Язык как объект логико-методологического анализа: новые тенденции и перспективы / Р. И. Павиленис, В.В. Петров // Вопросы философии. 1987. - № 7. - С. 54 - 61.

203. Падучева, Е.В. Семантический анализ отрицательных предложений в русском языке / Е.В. Падучева // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 12. МГПИИЯ. 1969. - С. 5-35.

204. Падучева, Е.В. О семантике синтаксиса. Материалы к трансформационной грамматике русского язык / Е.В. Падучева. М.: Наука, 1974.- 292 с.

205. Падучева, Е.В. Понятие презумпции в лингвистической семантике / Е.В. Падучева // Семантика и информатика. Вып. 8. М., 1977. - С. 91-124.

206. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений) / Е.В. Падучева,- М.: Наука, 1985. 260 с.

207. Панфилов, В.З. Грамматика и логика / В.З. Панфилов. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1963.- 79 с.

208. Панфилов, В.З. Взаимоотношение языка и мышления / В.З. Панфилов. -М.: Наука, 1971.-232 с.

209. Панфилов, В.З. Гносеологические аспекты философских проблем языкознания / В.З. Панфилов. М.: Наука, 1982. - 358 с.

210. Панфилов, В.З. Отрицание и его роль в конституировании структуры простого предложения и суждения / В.З. Панфилов. // Вопросы языкознания. 1982. - № 2. - С. 36-49.

211. Панфилов, В.З. Структура предложения и его признаки как языковой единицы / В.З. Панфилов // Структура предложения в языках различных типов. JL: Наука, Ленингр. отд. - 1984.- С.7- 40.

212. Пауль, Г. Принципы истории языка / Г. Пауль . М.: Изд. иностр. лит-ры. - 1960. - 500 с.

213. Пенфильд, У. Речь и мозговые механизмы / У. Пенфильд, Р. Роберте . Л.: Медицина, 1968. - 264 с.

214. Перфильева, Н.П. Уступительно-противительные конструкции с двусторонней связью в современном русском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.П. Перфильева. Томск, 1984. - 22 с.

215. Петров, В.Б. Идеи современной феноменологии и герменевтики в лингвистическом представлении знаний / В.Б. Петров // Вопросы языкознания. М., 1990. - № 6. - С. 11 - 19.

216. Петров, В.В. Истина, значение и теория речевых актов / В.В. Петров // Логический анализ естественного языка; редкол.: Р.И. Павиленис и др.. Вильнюс: АН Лит. ССР, 1982. - С.127-129.

217. Петров, В.В. Язык и логическая теория /В.В. Петров // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. М.: Прогресс, 1986. - С. 5-23.

218. Петров, В.В. Язык, знак, культура / В.В. Петров. М.: Наука, 1991. -328 с.

219. Печенкина, Т.Г. Синтаксическая категория уступительности и формы ее выражения в русском литературном языке 2-ой половины XIX века: автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.Г. Печенкина -Л.,1976. 20 с.

220. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении / A.M. Пешковский. М.: Едиториал УРСС. - 2001. - 432 с.

221. Пиаже, Ж. Генетический аспект языка и мышления / Ж. Пиаже // Психолингвистика: сб. статей; общ. ред. A.M. Шахнаровича. М.: Прогресс, 1984. - С. 325-336.

222. Поливанов, Е.Д. По поводу звуковых жестов японского языка / Е.Д. Поливанов // Поэтика. Пгрд., 1919. - С. 26 - 36.

223. Поливанов, Е.Д. Статьи по общему языкознанию / Е.Д. Поливанов. -М.: Наука, 1968.-376 с.

224. Попова, З.Д. Концептосфера и картина мира / З.Д. Попова, И.А. Стернин// Язык и национальное сознание. Вып. 3. Воронеж: Истоки, 2002. - С. 4-9.

225. Поспелов, Д.А. О «человеческих» рассуждениях в интеллектуальных системах / Д.А. Поспелов // Вопросы кибернетики. Логика рассуждений и ее моделирование.- М.:Наука,1983. С. 5-37.

226. Потебня, A.A. Из записок по русской грамматике: Т. 2./ A.A. Потебня. М.: Учпедгиз, 1958. - 536 с.

227. Потебня, A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня. 4-е изд. - М.: Лабиринт, 1999.-300 с.

228. Почепцов, О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопросы языкознания. М.,1980. - № 6. - С. 28-37.

229. Правдин, М.Н. Логика и грамматика / М.Н. Правдин. М.: Высш.школа, 1973. - 62 с.

230. Прангишвили, A.C. Существует ли диллема «бессознательное или установка»? / A.C. Прангишвили, Ф.В. Бассин, Б.П. Шошин // Вопросы психологии.- 1984. № 6. - С. 95-101.

231. Прохоров, Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев:изд. 3-е, стереотип. / Ю.Е. Прохоров. М.: Едиториал УРСС, 2003. -224 с.

232. Рассел, Б. Человеческое познание: его сфера и границы. М.: Ин-т общегуманит. Исследований. -Киев: Ника-Центр, 2001.-555 с.

233. Раушенбах, Б.В. О логике триединости / Б.В. Раушенбах // Вопросы философии. 1990. -№11.- С. 166-169.

234. Реформатский, A.A. Введение в языковедение / A.A. Реформатский. 5-е изд. - М.: Аспект-Пресс, 1967. - 566 с.

235. Рубинштейн, С.Д. К вопросу о языке, речи и мышлении / С.Д. Рубинштейн // Вопросы языкознания. 1957. - № 2. - С. 42-48.

236. Рубинштейн, С.Д. Принципы и пути развития психологии / С.Д. Рубинштейн. М.: АН СССР, 1959. - 328 с.

237. Руднев, А.Г. Прблема формы и содержания в языке/ А.Г Руднев. -Л.: Наука, 1959.-28 с.

238. Рузавин, Г.И. Основные этапы развития формальной логики ГГ.И. Рузавин, П.В. Таванец // Философские вопросы современной формальной логики. М., 1962. - С. 16-52.

239. Русская грамматика / Т. И. Синтаксис. М.: Наука, 1982. - 710 с.

240. Русский ассоциативный словарь. Кн. 1. Прямой словарь: от стимула к реакции. М., 1994. - 224 е.; Кн. 2. Обратный словарь: от реакции к стимулу. - М., 1994. - 358 е.; Кн. 3. Прямой словарь: от стимула к реакции. - М., 1996. - 210 с

241. Ручина, Л.Н. Теория языкознания и русистика: наследие Б.Н. Головина. — Н.Новгород: Изд-во НГУ, 2001.

242. Санников, В.З. Значение союза но: нарушение «нормального» положения вещей / В.З. Санников // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1986. - № 5. - С. 433-444.

243. Санников, В.З. Русские сочинительные конструкции: Семантика. Прагматика. Синтаксис / В.З. Санников. М.: Наука, 1989. - 266 с.

244. Свинцов, В.И. Логика: учебн. для вузов / В.И. Свинцов.- М.: Высш. школа, 1987. 288 с.

245. Селиверстова, О.Н. Понятие «множество» и «пространство» в семантике синтаксиса / О.Н. Селиверстова // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1983. - № 2. - С.142-150.

246. Серебрянников, О.Ф. Дедуктивные умозаключения/ О.Ф. Серебрянников, И.Н. Бродский Л.: Изд. Ленингр. ун-та, 1969. - 96 с.

247. Серебренников, Б.А. К проблеме «Язык и мышление» (всегда ли мышление вербально?) / Б.А. Серебренников // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1977. - № 1. - С. 9-17.

248. Серебренников, Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка: / Б.А. Серебренников. М.: АН СССР, Ин-т языкознания, 1983.-317 с.

249. Симонов, П.В. Высшая нервная деятельность человека. Мотивационно-эмоциональные аспекты/ П.В. Симонов. М.: Наука, 1975.- 175 с.

250. Сланский, В.П. Русская грамматика/ В.П Сланский.- СПб, 1987. -285 с.

251. Слобин, Д. Психолингвистика / Д. Слобин, Дж. Грин: перевод с англ. М.: Наука, 1976. - 350 с.

252. Словарь синонимов. Справочное пособие/ Ред. А.П. Евгеньева. -Л.: Наука, 1975.- 648 с.

253. Смирнов, В.А. Логические методы анализа научного знания / В.А. Смирнов.- М.: УРСС, 2002. 264 с.

254. Соколов, А.Н. Внутренняя речь и мышление / А.Н. Соколов. М.: Просвещение, 1968. - 248 с.

255. Солнцев, В.М. Язык как системно-структурное образование / В.М. Солнцев. 2-е изд. - М.: Наука, 1978. - 341 с.

256. Соловьев, A.B. Когнитивная психология и искусственный интеллект / A.B. Соловьев. М. ИНИОН, 1992. - 77 с.

257. Соловьев, B.C. / Чтения о богочеловечестве// A.B. Соловьев. Соч. в двух томах. Т.2 М., 1922.- 312 с.

258. Сосюр, Ф. де. Курс общей лингвистики / Ф. де Сосюр // Труды по языкознанию. М.: Высш. школа, 1977. - С. 31-285.

259. Сотникян, П. Основные проблемы языка и мышления / П. Сотникян.- Ереван: Изд. АН Арм. ССР, 1968. 275 с.

260. Стеблин-Каменский, М. И. Язык и мышление: Логический анализ процесса текстообразования / М.И. Стеблин-Каменский. Л.: Изд-во АН СССР, Ленингр. отд-е. - 1971. - 312 с.

261. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства/ Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1985.-360 с.

262. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: опыт исследования / Ю.С. Степанов. М.: Языки русской культуры, 1997.

263. Степанов, Ю.С. Язык и метод: К современной философии языка / Ю.С. Степанов. М.: Языки русской культуры, 1998-779 с.

264. Степанова, М.Д. Методы синхронного анализа лексики / М.Д. Степанова. М.: Высш. шк., 1968. - 200 с.

265. Стернин, И.А. Язык и национальное сознание: науч. изд. Воронеж, гос. ун-та. Вып. 3 / И.А. Стернин. Воронеж: Истоки, 2002. - 179 с.

266. Сухомлинова, С.Н. В поисках референта (Опыт текстуального анализа) / С.Н. Сухомлинова // Логика и язык: сб. науч. тр. М., 1985. - С. 22-27.

267. Таванец, П.В. Вопросы теории суждения / П.В. Таванец. М.: АН СССР, Ин-т философии, 1955. - 194 с.

268. Таванец, П.В. Логика научного познания / П.В. Таванец, B.C. Швырев // Проблемы логики научного познания. М.: Наука, 1964.-С.121-132.

269. Тарасов, Е.Ф. Научное наследие К. Маркса и исследование проблем речевого общения / Е.Ф. Тарасов // Вопросы языкознания. -1986.-№6.-С. 97-104.

270. Тарланов, З.К. Этнический язык и этническое видение мира / З.К. Тарланов // Язык и этнический менталитет: сб. научн. тр. / отв. ред. 3. К. Тарланов. Петрозаводск: Петрозав. гос. ун-т, 1995. - С. 5-12.

271. Телия, В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке / В.Н. Телия . М. Наука, 1981. - 268 с.

272. Теремова, P.M. Опыт функционального описания причинных конструкций: учеб. пособие к спецкурсу / P.M. Теремова. JL: J1111И им. А.И. Герцена. - 1985. - 70 с.

273. Теремова, P.M. Семантика уступительности и ее выражение в современном русском языке / P.M. Теремова.- JL: ЛГПИ им. А.И. Герцена., 1986. 73 с.

274. Тихомиров, O.K. Психология мышления / O.K. Тихомиров . М.: Изд. МГУ, 1984. - 270 с.

275. Уорф, Б.Л. Лингвистика и логика / Б.Л. Уорф // Новое в лингвистике. Вып. 1. М.: Прогресс, 1960. - С. 183-198.

276. Уфимцева, Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания / Н.В. Уфимцева // Этнокультурная специфика языкового сознания: сб. научн. ст. / отв. ред. Н.В. Уфимцева. М., 1966. - С. 139-163.

277. Уфимцева, Н.В. Сопоставительное исследование языкового сознания славян / Н.В. Уфимцева // Методологические проблемы когнтивной лингвистики: научн. издание; под ред. И.А. Стернина. -Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001. С. 65-71.

278. Ушакова, Т.Н. Функциональные системы второй сигнальной ' системы. Психофизиологические механизмы внутренней речи / Т.Н.

279. Ушакова.- М.Наука,1979. С. 145-153.

280. Фархутдинова, Ф. Взглянуть на мир сквозь призму слова .(Опыт лингвокультурологического анализа русскости) /. Иваново: Изд. ИвГУ, 2000. - 204 с.

281. Философский энциклопедический словарь. М.: Советск. Энциклопедия, 1989.-433 с.

282. Формальная логика. Л.: Изд. ЛГУ, 1977. - 358 с.

283. Фортунатов, Ф.Ф. О преподавании грамматики русского языка в средней школе/ Ф.Ф. Фортунатов // Избранные труды. Т. 2. М.: Учпедгиз, 1957.-360 с.

284. Хоменко, Е.А. Логика: учеб. пособие / Е.А. Хоменко. 2-е изд.-М.: Воениздат, 1976. - 208 с.

285. Хомский, Н. Язык и мышление / Н. Хомский. М.: Изд-во МГУ, 1972. - 122 с.

286. Хроленко, А.Т. Основы лингвокультурологии: Учебное пособие/ А.Т. Хроленко; Под ред. В.Д. Бондалетова. М.:Флинта; Наука, 2004. -184 с.

287. Цветков, Н.Е. К методологии компонентного анализа / Н.Е.

288. Цветков // Вопросы языкознания. 1984. - № 2. - С. 61-71.

289. Черняховская, Л.А. Смысловая структура текста и ее единицы / Л.А. Черняховская // Вопросы языкознания. 1983. - № 6. - С. 117126.

290. Чесноков, П.В. Понятие о суждении, вопросе, побуждении и логической фразе / П.В. Чесноков // Уч. зап. Ростов н/Д. гос. пед. инта. 1954. - Вып. 4 (14). - С. 3-21.

291. Чесноков, П.В. Основные единицы языка и мышления / П.В. Чесноков. Чесноков, П. В. Ростов н/Д.: РГПИ, 1966. - 287 с.

292. Слово и соответствующая ему единица мышления / П.В. Чесноков. М.: Просвещение, 1967. - 192 с.

293. Чесноков, П.В. Неогумбольдтианство / П.В. Чесноков // Философские основы зарубежных направлений в языкознании; отв. ред. В.З. Панфилов. М.: Наука, 1977.- С. 88-101.

294. Чесноков, П.В. Логические и семантические формы мышления как значение грамматических форм / П.В. Чесноков // Вопросы языкознания. 1984. - № 5. - С. 3-13.

295. Чесноков, П. В. Грамматика в свете теории семантических форм мышления / П.В. Чесноков. Таганрог: Таганрог, гос. пед. институт, 1992. - 166 с.

296. Чикобава, A.C. К вопросу о взаимоотношении мышления и речи в связи с ролью коммуникативной функции / A.C. Чикобава // Язык и мышление. -М.: Наука, 1967. С. 16-29.

297. Чулкина, Н.Л. Мир повседневности в языковом сознании русских: лингвокультурологическое описание / Н.Л. Чулкина. М.: Изд-во РУДН, 2004. -256 с.

298. Чумак, Л.Н. Язык как отражение национального менталитета / Л.Н. Чумак // Русский язык: исторические судьбы и современность: междунар. конф. исследователей русского языка. М., 2001. С.79 -80.

299. Шаваев, И.Х. Роль категории причинности при анализе отношений между суждениями: автореф. дис. . канд. филол. наук / И. X. Шаваев. Киев, 1970. - 24 с.

300. Шаклеин, В.М. Лингвокультурная ситуация и исследование текста/ В.М. Шаклеин. М.: Общество любителей российской словесности, 1997 - 184 с.

301. Шаклеин, В.М. Лингвокультурное содержание слова и предложения/ В.М. Шаклеин // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999. Доклады и сообщения российских ученых. М., 1999.-С. 503-514.

302. Шаклеин, В.М. Культурный континуум как фундаментальная физическая величина / В.М. Шаклеин // Культура народов Причерноморья. Научн. журнал. № 49. Т. 2, 2004. С. 209-212.

303. Шахматов, A.A. Очерк современного русского литературного языка / A.A. Шахматов. М.: Гос. учебно-пед. изд-во, 1936. - 199 с.

304. Шаховский, В.И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи / В.И. Шаховский // Вопросы языкознания. 1984. - № 6. - С. 97-103.

305. Шмелев, А.Д. «Русская ментальность» в зеркале лексических данных / А.Д. Шмелев // Этническое и языковое самосознание. -М.:Наука, 1995.-С. 168 169.

306. Шмелев, А.Д. Русская языковая модель мира: материалы к словарю / А.Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2002. -224 с.

307. Шорина, А.И. К вопросу о выражении умозаключений в современном русском литературном языке/ А.И. Шорина // Уч. зап. Пермского ГУ. Т.26. Вып. 1 (68). Языкознание. Пермь, 1960. - С. 97109.

308. Штыкало, Н.И. Формы выражения синтаксической категории причины и принципы их выбора в русском литературном языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.И. Штыкало: -Днепропетровск, 1971. 25 с.

309. Щерба, J1.B. Опыт общей теории лексикографии / J1.B. Щерба // Языковая система и речевая деятельность. JL: Наука, Ленингр. отдел-е, 1974. - С. 265-304.

310. Эккерт, А.Ф. Способы выражения умозаключения в современном немецком языке. К диалектике взаимодействия эксплицитного и имплицитного логического содержания единиц языка: автореф. дис. .канд. филол. наук /А.Ф. Эккерт. -М., 1991. 19 с.

311. Этнокультурная специфика языкового сознания: сб. научн. ст. / отв. ред. Н.В. Уфимцева. М.:Наука, 1996. - 227 с.

312. Юнг, К.Г. Феномен духа в искусстве и науке: собр. соч. в 19 т. Т. 15 / К.Г Юнг. М.: Ренесанс, 1992. - 320 с.

313. Язык и национальное сознание. Вып. 3. Воронеж: Истоки, 2002. -179 с.

314. Язык и этнический менталитет: сб. научн. тр. / отв. ред. 3. К. Тарланов. Петрозаводск: Петрозав. гос. ун-т, 1995. - 164 с.

315. Янко, Т.Е. Еще раз о союзах а и но / Т.Е. Янко // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста: сб. науч. тр./ отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1990.- С. 246-258.

316. Allwood, О.Т. Discourse and word order/ O.T. Allwood Amsterdam, 1973.-355 p.

317. Abraham, Werner. Einleitung zum Buch George Lakoff «Linguistik und die naturliche Logik», Athenäum-Verl. Frankfurt am Main, 1971. -S. 8-17.

318. Albrecht, G.C. Gramatical function aand suntactic structure.-Colombus (Ohio), 1981.-218 p.

319. Allwood, O.T. Discourse and word order.- Amsterdam, 1973. -355 p.

320. Babilas, W. Zur Darstellung des Sullogismus // Die neueren Sprachen. Hft/S/ Bd.77,1978/ - S. 399-412/

321. Becker, V. Die Seinssatze in der russischen Sprache. Meisenheim, 1842.-280 s.

322. Bergner, E. Die funktionsverbgefuge des Russischen. Frankfurt am Mein, 1975. - 249 s.

323. Bierwisch, C. The role of case in Russian syntax. Dordrecht, 1966.223 p.

324. Brunot, F. Russian impersonal used with to a person. The Hague. P., 1922.- 189 p.

325. Carlsson, F.M. Russian syntax. Aspects of modern Russian syntax and vocabulary. Oxford, 1966. - 494 p.

326. Chomsky, N. Language and Problems of Knowledge. Cambr. (Mass.), 1988.-316 p.

327. Davidson, K. Zu Fragen der Valenztheorie im Russischen. Halle, 1975.-442 s.

328. Dohmann, Karl. Die sprachliche Darstellung logischer Funktoren. — «Logik und Sprache». Hrsg. von A.Menne und G.Frey. Berlin und München, 1974.- S. 28-56.

329. Freundlich, D.A. Categories of content and form in language.- Uppsala, 1974.- 202 p.

330. Ghiselin, O. Topic and comment: a study in Russian and general transformational grammar. Goteborg, 1965. - 253 p.

331. Gougenheim, L.H. A transformational grammar of Russian adjetives/ L.H. Gougenheim. The Hague.- P., 1970.- 342 p.

332. Härtung, H.V. Morphosyntax in Slavic.-Columbus (Ohio), 1964.-316 p.

333. Hasenjaeger, Gisbert. Einfuhrung in die Grundbegrifte und Probleme der modernen Logik. Verlag Karl Alder. Freiburg Mttnchen, 1962.-202 s.

334. Heidegger, M. Piatons Lehre von der Wahrheit/ M. Heidegger . -Berlin, 1947.-259 s.

335. Heine, B. Cognitive foundations of grammar/ B. Heine. Oxford, 1977.-325 p.

336. Hiemslev, M. Intrasentential pronominalization and functional sentence perspective (in Grech, Russian, and English). Lund, 1959.-232 p.

337. Hermodsson, Lars. Semantische Strukturen der Satzgefüge im kausalen und konditionalen Bereich. — «Studia Germanistica Upsalensia». Bd. 18. Uppsala, 1978. - 103 p.

338. Hyppe, Bernhard and Kaminsky, Jack. Logic and Language. New York: Alfred A. Knopf, 1976. - 216 S.

339. Isenberg P. A Structural pattern in Russien. Uppsala, 1970.-249 p.

340. Kainz, S. Dialogische Sprachausubung. Yena, 1967. - 274 s.

341. Klaus G. Suntaktische Struktur und semantische Eigenschaften russischer Satze. München, 1965. - 285 S.

342. Kung, G. Ontologie und logische Analyse der Sprache. Wien, 1963. — 312 S.

343. Kutschera, Franz von. Elemental Logik. Springer Verlag. Wien -New York, 1967. - 392 S.

344. Lakoff , G. Pragmatics in Natural Logik. "Formal Semantic of Natural Language"/ G. Lakoff. - Ed. By E.L. Keenan. Cambridge University Press, Cambridge, London, 1975. - P. 253 - 286.

345. Marchad, Y.Zur Negation im Russischen/ Y. Marchad. München, 1988.-400 s.

346. Meyer, A., Lubke H. Case selection for the direct object in Russian negative clauses (Slavica helsingiensia). Helsinki, 1920. - 343 p.

347. Meyer, M. Logique, Langage et argumentation// Langage. Linguistique. Comunication. Classiques Hachette. Paris, 1982. -142 p.

348. Menne, C. Les particules enonciatives en russe contemporain.- P., 1974.- 196 p.

349. Montague, R. La phrase nominale en russe. P., 1974. - 320 p.

350. Moskalskaya, O.I. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache.-Moskau, 1971.-384 s.

351. Paul, H. Zur Syntax des Konjunktivs. Miteinem Anhang über den russischen Konjunktiv. Copenhange, 1920. - 440 p.

352. Pauer, K. Die grammatische Struktur des russischen Aufforderungssatzes. München, 1981. - 274 s.

353. Prot, Marcel. Langage et logique. Vers. Une logique nouvelle. Paris, 1949.- 122 p.

354. Ries, S. Die Gramatik der Negation. Wien, 1994. - 475 S.

355. Royce, F. Rosyjskie konstrukcje temporalne z przyimkiem. Lodz, 1969.-386 s.

356. Sacks, A. Werbalne konstrukcje bezobowe w jezyky rosyjskim i polskim na the innych jezukow slowianskich. Wroclaw, 1967. - 344 S.

357. Schmidt, G. Vom Wessen der Aussage. Meiseheim, 1957. - 178 S.

358. Schmidt, G. Logik der Syntax. 3 Aufl. Berlin, 1961. - 114 S.

359. Seiler, H. A functional view on prototypes/ H. Seiler // Conceptualization and mental processing Language. Berlin, 1993. - p. 27-45

360. Semis, R. Studien zur Theorie der russischen Syntax/, R. Serrus. B., 1941.-193 s.

361. Sommerfeit, A.G. Syntax, Semantik und Lexikon.- B.,1973. 299 s.

362. Steintal, S. Studien über die Stellung im Russischen. Uppsala. -1965. - 203 s.

363. Strecker, Bruno. Beweisen. Eine praktisch-semantische Untersu-chung. Max Niemeyer Verlag. Tubinge, 1976. - 158 s.

364. Strawson, C.L. Subject and predicate, especially in Russian. S.-Gravenhage, 1971- 339 p.

365. Ungereer, F. An introdution to cognitive linguistics/ F.Ungereer, H.-J. Schmidt. London, 1996.-321 p.

366. Tesniere, L. Elements de syntaxe structurale/ L. Tesniere. Paris, Klincksiek,1959. - 670 p.

367. Volzig, D.B. Transformations and their use in the resolution of syntactic homomorphy. The Hange. P., 1979. - 193 p.

368. Volzing, P.L. Begründen, Erklaren, Argumentieren. Berlin, 1987,186 S.

369. Vossler, Y. Der Nominativ als syntaktische Einheit. Arbor, 1923. -298 s.

370. Wattler, Jürgen. Logik der Fragen. Walter de Gruyter Verlag. Berlin-New York. - 1985. - 334 s.

371. Список источников примеров

372. Аксаков С.Т. Семейная хроника / Собрание сочинений: В 3-х т.Т.1-М.: Худ. лит., 1986.

373. Горький М. Детство. В людях. Мои университеты /Полное собрание сочинений: в 25-ти т. Т.8.- М.: Наука, 1970.

374. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. Братья Карамазовы/ Полное собрание сочинений: в 30-ти т. Т. 6, 7. JL: Наука, 1973.

375. Куприн А.И. Повести и рассказы. М.: Сов. Россия, 1987.

376. Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени/ Сочинения: в 2-х т. Т.1. -М.: Правда, 1988.

377. Паустовский К.Г. Золотая роза: Повесть. М.: Педагогика, 1991.

378. Пушкин A.C. Евгений Онегин/ Сочинения: в 3-х т. Т. 2. Поэмы. М.: Правда, 1986.

379. Толстой А.Н. Хождение по мукам. М.: Худ. лит., 1982.

380. Толстой Л.Н. Повести и рассказы.- М.: Худ. лит., 1982.

381. Тургенев И.С. Дым. Новь. Вешние воды. М.: Худ. лит., 1986.

382. Фадеев A.A. Разгром/ Собрание сочинений: в 7-ми т. Т. 1. М.: Худ. лит., 1969.

383. Шолохов М.А. Тихий Дон/ Собрание сочинений: в 8-ми т. Т.7.- М.: Правда, 1962.

384. Чехов А.П. Рассказы и повести. М.: Правда, 1981.

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01 диссертация на тему: Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления

Полный текст автореферата диссертации по теме "Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Лопухина, Раиса Васильевна

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Лопухина, Раиса Васильевна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления"

Список научной литературыЛопухина, Раиса Васильевна, диссертация по теме "Русский язык"

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Логико-синтаксические парадигмы русского языкового мышления