автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Марксистская традиция в испанской философской мысли

Полный текст автореферата диссертации по теме "Марксистская традиция в испанской философской мысли"

РГ6 од

На правах рукописи

/ 6 ИЮЛ 1998

БРАНДЕНБУРГ Владимир Яковлевич

МАРКСИСТСКАЯ ТРАДИЦИЯ В ИСПАНСКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ

Специальность 09.00.03 —история философии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских паук

Москва - 1998

Работа выполнена на кафедре философии и политологии Иркутского государственного лингвистического университета

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Ям К.Е. доктор философских наук, профессор Щербинин В. А. доктор философских наук, профессор Маргулис A.B. Ведущая организация - Иркутский государственный университет

Защита диссертации состоится " fat " <Я ¿/pJ{_ 1998 года

в 1à часов на заседании диссертационного со нега Д 053.01.05 в Московском педагогическом государственном университете по адресу: 117571, Москва, проспект Вернадского, 88, ауд. 818.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке М1ТГУ по адресу: 119882, Москва, Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан " ¿QU?Ätf 1998

года

Ученый секретарь диссертационного совета

Михайлов В.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Марксизм занимает свое определенное место в истории человечества, составляя и одну из ветвей разнообразного философского опыта. Научный анализ марксистской традиции XX века во всей его полноте, в национальных интеллектуальных модификациях по-прежнему составляет насущную задачу историков философии. Обращение к Испании обусловлено тем, что именно в этой стране произошел последний, наиболее сильный всплеск западноевропейской философской мысли марксистской ориентации. Произошло это тогда, когда в соседних странах основные дискуссии уже отшумели. Испанские философы практически не выдвинули новых оригинальных идей. Но они имели возможность сглаживать перегибы и обобщать уже имеющиеся взгляды. В этом контексте системное изучение испанской философской мысли марксистской ориентации вносит, безусловно, новые оттенки и акценты в само понимание философии марксизма, ее проблематики и хронологических рамок.

Интерес к испанскому марксизму вызван еще и тем, что можно провести историческую параллель. Франкистский режим включал марксистскую литературу в индекс запрещенных книг. В нашей стране, несмотря па изобилие марксистской литературы, тоталитарная система фактически блокировала доступ к критической мысли, догматизировав Маркса. Долгое время испанские и советские философы были отдалены от мировой философии. В Испании эта изоляция разрушается в шестидесятые - семидесятые годы. У нас - в последние полтора десятилетия. Включение испанского феномена в контексты отечественной философской традиции позволяет лучше понять историю формирования ряда социокультурных мифологем XX века.

Степень изученности и разработанности проблемы. Экзистенциалистские и эстетические воззрения Мигеля де Унамуно, Хосе Ортеги-и-Гассета отражены в работах Давыдова Ю.Н., Долгова K.M., Зыковой А.Б. Социальные взгляды сторонников «Мадридской школы» (ученики и последователи Ортеги) анализировались A.M. Руткевичем. Одно перечисление трудов зарубежных исследователей, посвятивших себя изучению творчества Унамуно и Ортеги заняло бы множество страниц. В меньшей степени «повезло» испанским философам марксистской ориентации. В отечественных публикациях о них упоминал Руткевич в статье «Испанские философы после гражданской войны» (1981 г.). Были редакционная статья (1983 г.), предварявшая издание небольшой книги Тьерно Гальвана «Что значит быть агностиком?», и

кандидатская диссертация «Неомарксистские идеи в современной испанской социальной философии» (1983 г.) автора данного исследования. На русском языке издано всего две работы испаномарксистских философов. Одна из них - вышеназванная книга Тьерно Гальвана. Другая - сокращенный перевод по книге Карлоса Париса «Техника и философия» (1970 г.), опубликованный в учебном издании «Это человек: Антология» (1995 г.).

Были историко-критическне работы, где исследовались феномены Г. Лукача и «Франкфуртской школы», идейное влияние которых на испанских «праксистов» не вызывает сомнения. Следует лишь учесть, что советские философы (вольно или невольно) ставили своей исторической задачей апологетическое оправдание «единствепно-верной», «научной» марксистско-ленинской доктрины и специфических для нее представлений о философии, диалектике, о марксизме в целом. Многие положения из работ тех лет требуют теоретического переосмысления. Другие - актуальны и поныне. В частности, при анализе взглядов испанских «праксистов» автор диссертации считает возможным опираться на критику Ю.Н. Давыдовым и М.Л. Кисселем субъективизма и волюнтаризма неомарксистов. Но в отличие от предыдущих исследований автор диссертации переносит акцент с противопоставлений марксистских и неомарксистских подходов на их принципиальное единство в оценках диалектико-материалистического метода и его роли в социальном прогнозировании.

Мало внимания, по сравнению с политическими воззрениями, уделялось исследованию философских взглядов испанских марксистов и за рубежом. Как исключение, можно привести пример известного французского специалиста по истории испанской философии Алена Ги и испанца Х.Л. Абельяна. Тот и другой не занимались специально испаномарксистами. Ален Ги опубликовал в научном сборнике статью, где в общих чертах рассматривал идейные искания Густаво Буэно. Абельяна, как и многих других испанских специалистов по истории философии, философы-марксисты интересовали больше с точки зрения их включенности в панораму развития духовной культуры Испании. Сведения, которые были почерпнуты из трудов этих философов-историков, оказали существенную помощь на начальном этапе исследовательской работы при выявлении круга проблем и персоналий. Рассуждения испанских марксистско-ориентированных философов вводятся в контекст отечественной традиции. С этой целью используются соответствующие выдержки из монографий, учебных пособий, получивших в свое время широкий резонанс у советских обществоведов. Привлекается дискуссионный материал, опубликован-

ный за последние годы в философских журналах.

Цель и задачи исследования. Предметом анализа стали духовные искания испанских философов конца 50-х - начала 80-х годов XX столетия, чей творческий путь был в значительной мере предопределен марксистским влиянием. Исследуется их отношение к марксизму, социальные и творческие ориентации, концентрирующиеся в понятиях «философии праксиса» и «марксистского гуманизма», а также связанные с этими темами представления о диалектике, природе философской рефлексии. В своей совокупности эти проблемы раскрывают осевые изменения в духовном развитии тех испанских философов, чьи социально-политические и нравственные воззрения формировались под воздействием марксизма.

В диссертации ставится также цель связать духовные искания испанских марксистов с эволюцией взглядов отечественных философов. Интерес представляют ие какие-то отдельные периоды или персоналии, а тенденции, проявлявшиеся с шестидесятых годов и до последних лет. В частности, отношение к понятию «марксистская философия», само понятие «философии», место и роль философской рефлексии в культуре второй половины нашего столетия.

Для достижения этих целей ставится ряд исследовательских задач:

- рассмотреть специфические условия духовного становления испанских марксистско-ориентированных философов;

- раскрыть особенности теоретических исканий этих философов и их отношение к марксистскому наследию;

- дать критический анализ марксистских подходов к понятию «диалектики»;

- вычленить и подвергнуть анализу точки зрения испанских философов марксистской ориентации на природу философии, ее место в европейской культуре;

- связать с соответствующими процессами в отечественной философской мысли.

Методологическая база и источники исследования. В основу диссертационной работы положены идеи множественности и разнообразия теоретических и логических приемов, принципы развития, взаимосвязи и обусловленности явлений, всесторонности и конкретности их рассмотрения, исторически преходящий характер знания, единство материальной и духовной деятельности человека.

В конструктивно-критическом плане использовались методологически значимые выводы классиков марксизма, в частности, интенция на объективность, метод восхождения от абстрактного к конкрет-

ному, диалектическое видение реальности, антидогматизм.

В основу историко-философского анализа положен принцип рациональной реконструкции, т.е. помещение утверждений в контекст действительного и возможного. Это позволяет вести (в данном случае на материалах Испании) содержательный диалог с западными марксистами по поводу актуальных текущих проблем.

Диссертант опирался на труды А. Ги и Х.Л. Абельяна по истории послевоенной испанской философии; размышления А. Грамши и М. Мамардашвили о философской рефлексии, К. Поппера и Ж.П. Сартра о диалектике, Ортега-и-Гассета и Э. Фромма о перипетиях культурной эволюции XX столетия. Известный интерес для исследования испанского феномена представляют работы Ю.Н. Давыдова, М.Л. Кисселя, посвященные неомарксизму.

Выработка авторской концепции осуществлялась на основе анализа трудов видных испанских философов, социальные воззрения которых ориентированы на марксизм - В. Босала, Г. Буэно, Тьерно Гальвана, К. Париса, М. Сакристана, а также Санчеса Васкеса (философа-эмигранта). В ряде случаев приходилось прибегать к реконструкциям, так как авторы далеко не всегда последовательно и продуманно излагали свои мысли. По-видимому, они полагали, что тс или иные основания, ключевые позиции, понятия достаточно подробно разработаны и не нуждаются в разъяснениях. Это принуждало обращаться к соответствующим трудам западных теоретиков.

Критическому анализу подвергаются положения из работ ряда отечественных философов, которые соотносятся с проблемами диалектики, природы философии, ее места в современном мире. Эти темы затрагиваются в том объеме, как они обсуждались в Испании.

Научная новизна содержащихся в диссертации положений состоит в следующем:

- осуществлено системное исследование испанской философской мысли марксистской ориентации, представляющей из себя один из последних вариантов западного марксизма;

- выделено и изучено два основных течения: «праксисты» - сторонники неомарксистской версии диалектики, и гуманистическое направление, представители которого акцентируют внимание на приоритетности критического мышления по отношению к культурным реалиям нашего времени, в формировании гуманистических идеалов и перспектив исторического развития;

- выявлено принципиальное единство марксистов и неомарксистов (испанских «праксистов») во взглядах на диалектико-материалистический метод (диалектико-материалистическое учение):

на нем основывается принципиальная возможность научного социального прогнозирования; расхождения между ними в понимании природы диалектики носят второстепенный характер;

- проводится разграничение в понимании диалектики как мировоззренческого принципа, подхода, специфического взгляда, отношения к реальности и как метода, сводящего движение, развитие, изменение к определенным закономерностям (законам диалектики);

- делается заключение, что идея диалектического метода входит в противоречие с диалектическим принципом (диалектическим видением реальности), отрицающим саму возможность каких-либо вечных, инвариантных сущностей, т.е. она антидиалектична. По существу, законы диалектики и выступают в качестве неких неизменных сущностей, присущих всякому движению, развитию, изменению (сознания, по Гегелю, природы, общества, мышления в классическом марксизме, социума у неомарксистов);

- анализ развития философской мысли приводит к выводу, что к концу XX века определение философии как науки о всеобщем, а также ее понимание как рационализированного мировоззрения (теории мировоззрения) становятся проблематичными;

- этот анализ дает основание поддерживать развиваемую испанскими философами-марксистами критико-аналитическую концепцию философии. Она не рассматривается как особое научное знание, претендующее на самостоятельное исследование (производство знания), либо как теоретическая основа социальных преобразований или как рационализированная форма мировоззрения. Философская рефлексия предстает как особый уровень познания, специфическая теоретическая рациональная деятельность, способствующая прояснению научных или каких-либо других проблем, мировоззренческих позиций. Ее задача - удерживать мысль в рамках рационального поиска.

Практическая ценность Проведенные исследования позволяют выявить специфику испаномарксистской философии. Они расширяют представления о развитии философской мысли, ориентировавшейся на марксистскую культурную традицию. Критическая переработка данного материала может оказать существенную помощь в осознании роли как марксизма, так и философии в целом в культурной эволюции XX века. В диссертации уточняются границы понятия «диалектики» (как оно использовалось Гегелем, а затем и марксистами), в рамках которых этот термин имеет смысл. Отстаиваемое автором определение философской деятельности выступает как частный случай концептуального понимания философии,

Результаты диссертационного исследования могут быть исполь-

зованы в историко-философских курсах и курсах теорий социальных учений.

Апробация исследования. Основные результаты диссертации изложены автором в монографиях «Марксистско-ориентированная философия в Испании» - М.: Прометей, 1992. - 147 с. (8,8 п.л.), «Философия и диалектика в исследованиях испанских, советских и постсоветских марксистов второй половины XX века (сравнительный анализ)» / Деп. рук. в ИНИОН РАН (Иркутский гос. лингвистический ун-т). - Иркутск, 1997. - 99 с. (6 п.л.). Общий объем опубликованных по теме диссертации работ составляет 24,7 п.л.

Предварительный план и некоторые положения диссертации обсуждались на кафедре философии Московского педагогического государственного университета им. В.И. Ленина в 1989 - 1991 гг. Ряд вопросов апробирован на межвузовских конференциях по диалектике (Иркутск, 1996 г.), социальной философии (Иркутск, 1997 г.). Автор излагал свои взгляды в различных дискуссиях по проблемам философии и диалектики, на семинарах и методологических объединениях кафедры философии Иркутского государственного лингвистического университета в 1991 - 1998 гг.

Теоретико-познавательные идеи диссертанта по данной проблематике излагались и развивались в курсах философии и культурологии, читаемых: студентам и аспирантам Иркутского государственного лингвистического университета, Восточно-Сибирской государственной Академии культуры и искусства.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Во «ВВЕДЕНИИ» обоснована актуальность исследуемой темы, раскрыта степень ее разработанности в литературе, формулируются основные задачи, отмечены научная новизна, практическая значимость, охарактеризована методология и изложены основные источники данной работы.

В первой главе «РАСПРОСТРАНЕНИЕ МАРКСИСТСКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ В ИСПАНИИ» раскрываются специфические условия духовного развития испанской леворадикальной интеллигенции.

В параграфе «Марксистская мысль до 1939 г. (краткий обзор)» подчеркивается, что в довоенной Испании, несмотря на накал политических событий, череду революций, не было сколько-нибудь видных теоретиков-марксистов. Не появились они и в годы наивысшего подъема рабочего движения периода Второй Республики. Робкие попытки, предпринимавшиеся с целью преодолеть теоретическую

слабость рабочего движения, были прерваны поражением республиканцев в гражданской войне. Академические круги отличались, по словам самих же испанских исследователей, «небывалым незнанием марксизма».

Во втором параграфе «Философская оппозиция франкизму 1939 - 1960 гг.» рассматриваются идейные истоки и эволюция леворадикальной теоретической мысли в последние десятилетия франкистского режима. Отмечается, что с установлением фашистской диктатуры был введен жесткий контроль над всеми средствами массовой информации и системой образования. Вследствие этого резко снизился уровень преподавания в высшей школе. На философских факультетах заправляли неотомисты, которые выступали монолитным фронтом против всех проявлений либеральной мысли. И, тем не менее, Ортега-и-Гассет, Унамуно, Лорка, Антонио Мачадо и многие другие подобные им мыслители и деятели культуры оказали решающее влияние на первое поколение послевоенной испанской интеллигенции. Политическое инакомыслие Ортеги, его учеников и последователей - представителей Мадридской школы - долгое время было единственной легальной оппозицией франкистской идеологии. Эти либеральные круги были безразличны к марксизму. Вне сферы их интересов оказались также направления, развивавшиеся в рамках аналитической философии. Проблемы человека, истории, культуры рассматривались ими с позиций, близких к экзистенциализму.

Выход страны из экономической и политической изоляции повлек оживление и некоторую либерализацию духовной жизни. Начался процесс «европеизации», который привел к затяжному кризису существующие в Испании формы иррационализма. Им на смену приходят сциентистски-ориентированные теории, лучше отражающие интересы испанского общества в условиях быстрого экономического роста второй половины 50-х годов.

В 60-е годы в университетах встречаются уже целые философские отделения и факультеты, где тон задают неопозитивисты. Резко увеличивается количество публикаций но логике и аналитической философии. Радикально настроенные профессора склоняются к марксизму. Тем не менее, как отмечал Абеяьян, почти ни один мыслитель последних сорока лет не был полностью свободен от экзистенциализма, вплоть до людей, чья специальность весьма далека от философии.

С конца 50-х годов быстрыми темпами развивался процесс политической и идеологической радикализации. Новые политические установки, учитывающие необходимость преодоления духа гражданской войны и создания широких союзов на основе «национального

согласия» не сразу, но все же находят отражение в общественном сознании. Деятельность компартии начинает вызывать симпатию и поддержку, а коммунисты выдвигаются в оппозиции на ведущую роль, что, несомненно, стимулировало интерес к идеям Маркса.

Первыми проявили внимание к марксистской теории ученые-естествоиспытатели, историки, социологи, критики, искусствоведы. Их привлекали отдельные элементы марксистской методологии, подходы к исследованию реальности. Предпринимаются попытки легального утверждения взглядов социалистической ориентации. Важную роль в этом процессе сыграл Тьерно Гальван.

В 60-е годы усиливается давление демократических сил. Это десятилетие стало периодом фактического признания оппозиции. Появляются публикации, посвященные марксизму, открываются леворадикальные издания внутри страны, активизируют свою теоретическую деятельность коммунисты и социалисты. В этот период тех, кто ориентировался на марксизм, стали называть «диалектиками». Само определение уже свидетельствует об интересе, проявляемом к диалектике.

После провозглашения правительством политики «ограниченных уступок» открываются возможности для легального существования марксистских течений. Широким потоком хлынули в страну труды западных марксистов, чему способствовали усилия плеяды блестящих переводчиков («Барселонская школа» Мануэля Сакристана и его соратников). Появились переводные книги из Советского Союза и Китая, в основном пропагандирующие «успехи» социализма. Философская литература, поступающая из СССР на зарубежные книжные рынки, была наполнена теоретизированием по поводу законов, категорий и принципов, сформулированных как бы вне времени и пространства. На этом фоне анализ феноменов культуры в трудах западных марксистов выглядел как откровение, новое прочтение Маркса. Они принимались за образец «творческого», «современного», «революционного» марксизма. Переводы и публикации работ раннего Лукача, Грамши, Адорно и других западных марксистов пробудили интерес к Марксу у многих молодых испанских философов.

В третьем параграфе «Испанские лсворадикалы и марксистское идейное наследие» рассматривается правомерность выделения философских размышлений Маркса и Энгельса в качестве доктрины. Анализ работ испанских теоретиков показывает, что они высоко оценивают вклад Маркса в развитие философской мысли. Тем не менее, термин «марксистская философия» кажется им дезориентирующим.

По мнению Париса, марксизм превратили в философскую систему в определенный момент истории.

Традиция отождествления термина «диалектический материализм» с понятием «философия» восходит, как известно, к Плеханову. Именно он одним из первых воспринял идеи по стратегии и тактике классовой борьбы, изложенные Энгельсом в «Анти-Дюринге», как философскую установку. После него идеология социалистического движения разрабатывается в качестве программы философских исследований под именем «научная идеология», «научно-философское мировоззрение». Идеология, таким образом, становится философией. Чтобы придать больший вес своей аргументации, делался вывод о намерении Маркса создать принципиально новую философию. Для этого используются выдержки из ряда работ классиков марксизма. Список их невелик. («Письма из немецко-французского ежегодника», «К критике гегелевской философии права. Введение», «Немецкая идеология», «Анти-Дюринг»), Но из контекста письма Маркса к Руге (на которое часто ссылаются) вовсе не очевидно, что речь идет о становлении какой-то «новой», «критической философии». Речь идет скорее о саморефлексии, с помощью которой надлежит уяснить себе, как писал Маркс, свое собственное сознание, разъяснить миру смысл его собственных действий. То же самое можно сказать относительно ссылок на «Критику гегелевской философии права. Введение». Маркс разбирает конкретный случай - ситуацию в Германии, как он ее тогда понимал. В этой работе более или менее однозначно проявляется лишь то, что Маркс высоко оценивал критику прежних форм немецкого политического сознания со стороны философов. Он подчеркивал важность ее достижений в пробуждении сознаний, в том числе пролетарского самосознания. Акцентируя внимание на роли материальных факторов и демистифицируя тем самым социально-исторические процессы, Маркс вплотную подходит к материалистическому пониманию истории. Но утверждение, что это и есть «начало принципиально нового научно-философского мировоззрения», выглядит малоубедительным. Подчеркивая историческую и гносеологическую ограниченность спекулятивно-философской мысли, Маркс сознательно дистан-циируется от философии. Радикальные выводы немецкой теоретической мысли он определяет как революцию, которая «начинается в мозгу философа». Маркс не называет их философскими. По его мнению, эта критика спекулятивной философии права получена из «другого источника», посредством {(отрицания существующей философии, философии как философии». )

В каждом случае, когда классики марксизма критикуют фило-

софские доктрины и философским спекуляциям противопоставляют свое видение проблем, последнее выдается за философию нового типа, хотя сами они многократно подчеркивали, что свои подходы базируют на научных, а не философских принципах.

Можно, конечно, не принимать во внимание то, что классики говорили о философии, считать их родоначальниками «не спекулятивного научно-философского мировоззрения». Во-первых, все зависит от того, какое содержание вкладывается в понятие «философия». Во-вторых - определить, как это возможно, чтобы философия перестала быть спекулятивной?

Анализ механизмов, выработанных нововременной наукой, позволил Марксу и Энгельсу провозгласить конец эры господства системных философий в естественнонаучном знании. Введение категории «практики» в анализ общественного развития послужило толчком к вытеснению философии как философии (философских доктрин) из социальных наук. Это и осталось за кадром у многих последователей Маркса.

По аналогии с тем, как Ленин выделил философию в качестве составной части марксизма (методологии научного познания и революционного изменения мира), и соответственно тому, какое место традиционно ей отводилось, формулируются взгляды на философию марксизма.

Рассматривая основные постулаты синтетической концепции марксистской философии (как мировоззрения и как науки о наиболее общих законах мира в целом), диссертант приходит к заключению, что доводы в ее пользу весьма произвольны. Даже у тех, чей антидогматизм стал как бы вехой в развитии философской мысли советского периода, аргументация мало чем отличается от плехановской. Так, например, один из признанных авторитетов синтетического подхода Копнин П.В., определяя в свете трудов Энгельса предмет и задачи философии, писал, что конец прежней философии не означает гибель философии вообще или замену ее совокупностью отдельных наук. Возникает, мол, новая философия, опирающаяся на положительное знание о мире, которая уже не противоречит науке, а сама становится формой научного постижения мира. Ссылаясь на Энгельса, он делает заключение, что философия есть мировоззрение. Доводы Коп-нина весьма произвольны и соответствуют вышеназванной традиции. Разрывая цитаты, он опускает «неудобные» фразы, которые противоречат его выводам. Энгельс нигде не ставил в один ряд такие понятия как «современный материализм», который называл диалектическим, и «философия», а сознательно их противопоставлял. Он прямо говорил

о ненужности «какой-либо особой науки о всеобщей связи». Тем не менее, большинство советских философов полагало, что марксизм превратил философию в научно-философское мировоззрение.

Мы не найдем какого-либо серьезного обоснования подобных суждений, кроме непреклонного убеждения, что диалектический материализм и есть философия марксизма. Но из утверждения о материалистическом и диалектическом характере воззрений Маркса вовсе не следует, что диалектический материализм и есть философия марксизма. Современный материализм, как его определяли Маркс и Энгельс, есть мировоззрение, которое отказывается быть философией.

Так называемое синтетическое видение марксистской философии вызывало острую критику у ряда западных марксистов (Грамши, неомарксисты). Подобный подход они справедливо именовали метафизикой. В 70-е годы синтетическая концепция философии ставится под сомнение Э.В. Ильенковым. Он мечтал о системном развернутом изложении диалектики, понимаемой как логика и теория познания современного материализма (научно-материалистического мировоззрения). Философия, по его мнению, и есть логика развития мировоззрения. На самом деле, создание подобной логики означало бы построение исчерпывающей модели познавательного процесса, что с позиций диалектического мышления - нонсенс. «Философская диалектика» Ильенкова также является философской системой (метафизикой), только другого рода. Если в первом случае марксистская философия рассматривается как наука о наиболее общих законах мира в целом, то у Ильенкова она распространяется на познание, т.е. выступает как частный случай первой.

Вовсе не случайно сторонники доктриналыюго подхода и их оппоненты опираются на одни и те же цитаты из работ Энгельса при аргументации своих позиций. Отдельные положения из них могут натолкнуть на мысль о намерении создать принципиально иную, не спекулятивную философскую систему. Имеются в виду те места, где говорится о необходимости разработки современного материализма как системы или о диалектике как науке о наиболее общих законах движения внешнего мира и человеческого мышления. И все же следует признать известную правоту западных марксистов, когда они утверждают, что термин «марксистская философия» вводит в заблуждение. Споры по поводу «истинного» марксизма, марксистской философии бессмысленны и лишены теоретического содержания, так как классики не сформулировали и не представили в более или менее систематизированном виде ни свое отношение к мировоззрению, ни то, как они представляли себе не спекулятивную философию.

Классики марксизма не были и не хотели быть философами-профессионалами. Тем не менее, едва ли будет правомерным оспаривать их вклад в развитие философской мысли. У Маркса, в значительной степени у Энгельса, философская рефлексия входит в социально-политический, экономический, исторический анализ. Высокую оценку заслуживает критика классиками немецких философов. Но едва ли имеет смысл напрямую связывать Энгельса, а тем более Маркса, с идеей философии как самостоятельной науки - науки о всеобщем, о наиболее общих законах мира в целом или его фрагментов, ибо как таковую ее можно считать «шагом назад». И было бы еще менее правомерным называть такую доктрину именем Маркса.

Во второй главе «СПЕЦИФИЧНОСТЬ ДУХОВНЫХ ИСКАНИЙ ИСПАНСКИХ ФИЛОСОФОВ МАРКСИСТСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ» выявляется направленность теоретических интересов двух разновидностей испанского марксизма.

Значительная часть испанских марксистов определяет свои взгляды как «философию практики». В соответствии с проблемой, которая рассматривается ими в качестве главной, а также по причине социологической редукции диалектики и марксизма в целом, это направление называется еще «историцистским», ибо основное содержание диалектики и марксизма, а также всей философии, по их мнению, сводится к социологической проблематике. Представители других направлений испанской леворадикальной мысли также считают наиболее важным у Маркса то, что нашло отражение в «философии пракси-са», а не в марксистско-ленинской доктрине. Эта особая позиция испанских «праксистов» рассматривается в первом параграфе «Праксеологичсскаи концепция марксизма». Вопреки самоназванию, категория «практика» не занимает центрального места в работах испанских «праксистов». Как исключение - Санчес Васкес и отчасти Сакристан. Позиция Санчеса Васкеса не оригинальна. Она вписывается в праксеологическую интерпретацию марксизма. Как и Лефевр, он полагает, что у ортодоксов содержание категории «практики» сводилось к экономике. Однако у Лефевра «праксис» - опыт субъекта, произвольно объясняющего мир, тогда как у Санчеса Васкеса - материальная деятельность. Его точка зрения ближе к позиции раннего Лукача. Но есть и отличие. Так, у Лукача утрачивалось онтологическое содержание труда как отношения человека к природе и преувеличивалось значение революционного праксиса. Санчес Васкес полагал, что именно через труд осуществляется связь человека с объективной реальностью. Он даже готов признать материальное производ-

ство «основным измерением» практической деятельности, но только наряду с революционным праксисом, который выдвигается им, по существу, на первое место.

Сакрнстан фиксирует внимание на категории «революционного праксиса» как основе, исходном пункте и цели познания революционных перспектив. Он и предлагает добавить к трем теоретическим источникам, выделенным Лениным, четвертый: «революционный прак-сис - восстание ткачей в Силезии». Сакристан считает, что оно предоставило Марксу возможность вычленить реального субъекта всемирно-исторического процесса.

Идея Сакристана не отличается новизной. События, о которых идет речь, сыграли значительную роль в формировании концепции «научного социализма». Конечно, ранние самостоятельные выступления пролетариата могли стать поводом для предсказаний. Но представляется проблематичным, что из них можно было каким-то рациональным способом (опираясь на «правильную», «научную» теорию или диалектический метод) вывести историческую миссию рабочего класса, идею пролетарской социалистической революции и т.п. Скорее это спекуляции на мистическом тождестве практики и теории.

Из анализа взглядов испанских «праксистов» диссертант делает вывод, что они не относятся к Марксу как творцу универсальной философской системы, ни даже как к создателю новой «научной» философии истории (что было характерно для «исторического материализма» с его мировой схемой исторического прогресса). Для них Маркс - критик капиталистических общественных отношений, наметивший путь и способы их преобразований. «Философия праксиса» предстает как альтернатива «марксизму-ленинизму». Но главное, что не устраивает «праксистов», - попытка представить взгляды Маркса как еще одну «истинную» философию истории, вытекающую из всеобъемлющей философской системы, которая объясняет мир из известных законов диалектики. Понятию «философия» в данном сочетании придается метафорический смысл. Речь идет о «теории практики» - теории революционных преобразований. И в этом значении она предстает как разновидность т.н. «социальной философии» - гегелевской философии истории.

Во втором параграфе «О роли субъекта в познании» анализируется другая специфическая черта испанских праксистов - критика гносеологического объективизма. В работах этих философов неизменно присутствует лукачевская мистическая идея самотождественного субъект-объекта, являющаяся краеугольным камнем неомарксизма. В диссертации не рассматривается аргументация раннего Лу-

кача (тема эта достаточно разработана; см., например: Критика немарксистских концепций диалектики XX века. - М.: Изд-во МГУ, 1988, с. 291-313), лишь подчеркивается, что его обоснование социологической редукции марксизма стало парадигматическим для всех неомарксистов. Возможно, по этой причине базисные основания лу-качевской трактовки выпадают из поля зрения испанских «праксистов». Не вдаваясь в фихтеанские хитросплетения его мысли, они плавно переключаются на проблему субъектно-объектных отношений в познавательной деятельности. Внимание концентрируется на критике объективистского подхода. Смещение акцента вызвано еще и тем, что тема субъективности познания стала одной из центральных в исследовании когнитивных процессов.

Сравнивая работы испанских «праксистов» с соответствующими концепциями советских марксистов, диссертант приходит к следующим выводам. Перед нами два подхода, претендовавших на истинное отражение марксистских взглядов на познание. В целом, взгляды испанских «праксистов» и поздних советских марксистов не расходились по своему содержанию. Они по-своему отражали соответствующие традиции и соответствующие догмы.

В первом случае пытались выразить активную роль субъекта языком субъективного идеализма. Признавая объективное существование внешнего мира, Санчес Васкес и Сакристан, представляющие в данном случае позиции «праксистов», затушевывают различие между онтологической и гносеологической постановкой вопроса в пользу гносеологического аспекта и сводят природу к историзму. Рассматривая природу как общественную категорию, а вместе с этим абсолютизируя и творческую, активную сторону познавательной деятельности, они лишь по-новому переформулируют доводы, выдвинутые Лукачем в «Истории и классовом сознании». Наблюдаемую гиперболизацию роли субъекта, лишающую объект какой бы то ни было независимости от субъекта и на онтологическом уровне, можно рассматривать как попытку преодоления объективации познавательного процесса. Правда, язык изложения заимствуется ими из традиций фихтеанской интерпретации кантовского открытия субъективности знания. Именно на этой традиции строится социологическая редукция диалектики, необходимость которой вытекает, в свою очередь, из стремления спасти диалектический метод.

Во втором случае наблюдается преувеличенное внимание в теории познания к «основному вопросу философии» и отсутствие должного внимания к роли субъекта. Роль субъекта подразумевалась, но взаимосвязь объекта и субъекта описывалась в понятиях метафизиче-

ского материализма (возьмем хотя бы такое определение, как «объективная истина» или допущение «абсолютная истина»). Имевшее место игнорирование зависимости объекта от субъекта было не случайным. С одной стороны, оно отражало степень усвоения марксизма общественным сознанием. С другой - представить свои взгляды как объективную истину, «не зависимую ни от человека, ни от человечества», освятить ее авторитетом науки значило бы вывести их за пределы критики.

Тем не менее, те и другие, эволюционируя по-своему, пришли фактически к примерно одинаковому видению, отвечающему современному уровню развития взглядов на познавательные процессы. В том и другом случае преодоление соответствующих догматических позиций реализовывалось через переформулировки проблем и уход в иные горизонты, что в целом можно рассматривать как явление позитивное.

Второе направление испанской леворадикальной мысли характеризуется как гуманистическое. Оно не так распространено, как исто-рицистское, и отличается от него более традиционной философской ориентацией. В третьем параграфе «Гуманистические традиции в испанском марксизме», где данное течение представлено, рассматриваются критика Тьерпом Гальваном, Буэно, Парисом иррационализма, антисциентизма и антитехницизма, а также их взгляды на место и роль марксизма в гуманизации общества.

У Тьерно Гальвана выявляется стремление содействовать росту числа людей, мыслящих и действующих реалистически, верящих в гуманные этические идеалы. Поэтому главными оказываются поиски строго научного метода познания и попытки сближения христианства с марксизмом. В диссертации показывается, что идея бога у Тьерно Гальвана - простое допущение. Под «божественным», «чудесным» он понимает «конечное как невыразимое», которое еще не познано или не может быть выражено логически, т.е. эстетическое и нравственное. По существу, Тьерно Гальвап подчеркивает, что мир нуждается в своих религиях, символах, эсхатологиях, которые, оставаясь спорными, доступно выражали бы чудеса и загадки мира. Задача видится им в необходимости формирования идеалов, которые, продолжая оставаться утопиями, соединяли бы в себе этический гуманизм христианства и марксистский социально-ориентированный гуманизм.

Одна из основных тем Буэно - критика романтической формы протеста против мира цивилизации и техники. В целом она направлена против пессимистических, иррациональных реакционных воззрений неоконсерватизма. Само понимание свободы, свободного разви-

тия личности, но Буэно, может реализоваться только в бесклассовом обществе. Анализируя его отношение к проблеме социализма, диссертант подчеркивает, что Буэно меньше всего интересуют условия и пути перехода к новому общественному строю: не это должно занимать философию. Как философ Буэно в экспрессивной и даже гротескной форме отстаивает необходимость целенаправленного формирования критического мышления, способности к рефлексии, позволяющей выходить за пределы собственной ограниченности - вырвать мышление из условий, в которых оно формировалось.

Антропологическая линия испанского марксизма наиболее ярко представлена в творчестве Париса. В диссертации прослеживается связь его размышлений с идеями Ортеги о специализации в научном мире и роли философии в преодолении некритического догматизма, с которым ученые нередко используют полученные ими результаты, не осознавая точной сферы их методологического применения и даже экстраполируя их на другие области. Влияние Адорно, Маркузе, Фромма обнаруживается в критике Парисом современного общества. Как и они, Парис сравнивает организацию человеческой деятельности с функционированием механизмов. В этом обществе и досуг (как и необходимая доза протеста) запрограммирован для массового потребления. Такое положение он называет бесчеловечным. Причину подобного отчуждения Парис усматривает в установке, ориентирующей на производство предметов потребления любой ценой и «профессиональном кретинизме». И этому «плохому» проекту, где человек задуман как производитель-потребитель, люди должны противопоставить свой идеал, коллективно вырабатываемый человечеством.

В ряде работ Парис разрабатывал сартровскую идею человека как проекта. Он не был склонен формулировать положительную альтернативу критикуемому им обществу, ограничиваясь замечанием, что мир может стать действительно «разумным» только в условиях бесклассового общества. Будущее («проект») предстает у него, как у Адорно, в предельно отвлеченной категории «Иного». Парис лишь подчеркивает, что речь должна идти не о замедлении развития производительных сил, а о поиске другой модели развития. Его интересует главным образом роль философии в преодолении «идеологического» сознания, консервирующего данное общественное состояние, и в формировании гуманной ценностной ориентации.

Париса, как и большинство испанских леворадикальных философов, не удовлетворяет многое в марксистских проектах. Не принимая, ни модель «научного социализма» классиков марксизма, ни фи-

лософскую доктрину марксизма-ленинизма, как идеологическую надстройку политических структур и сами эти структуры в Советском Союзе и странах Восточной Европы, они не могли игнорировать значимость критики марксистами буржуазных общественных отношений, их устремленность к социальной справедливости. Но больше всего этим испанским философам импонировало материалистическое и диалектическое видение Марксом исторических реалий. Правда, «праксисты» и «гуманисты» по-разному представляют себе диалектику.

В третьей главе «ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ДИАЛЕКТИКИ ИСПАНОМАРКСИСТСКИМИ ФИЛОСОФАМИ» дан критический анализ марксистских и неомарксистских версий диалектики, диалектического метода и прогностических учений, основанных на этом методе. В первом параграфе «Социологическая редукция диалектики» диссертант приходит к заключению, что в понимании диалектики неомарксисты следуют традиции, идущей от Гераклита и Гегеля. Имеется в виду диалектическое видение реальности, подход, мировоззренческий принцип. Не отрицают они и попытку представить диалектику как метод, раскрывающий внутреннюю связь движения и развития. Не имеет прав на существование только диалектика, представленная в виде универсальных законов, из которых объясняются конкретные исторические явления и образования.

Испанские «праксисты» подвергают диалектику социологической редукции в соответствии с канонами неомарксизма. Сакристан абсолютизирует роль аналитического метода, сводя к нему все научное познание. При этом он не отрицает за наукой, как позитивисты, возможности теоретических обобщений. В данном случае мы сталкиваемся с ослабленной версией неокантианского противопоставления естественных наук и социального познания, согласно которой в истории невозможно выявить какие-либо объективные закономерности. По тогда и природные явления нельзя было бы объяснять в терминах закона, ибо в природе не существует абсолютно одинаковых элементов или процессов. Понимая это, Сакристан противопоставляет научное (включая социальное) познание и диалектический метод (диалектику, материалистическую диалектику). Диалектический метод он называет мировоззренческим принципом, требующим целостного рассмотрения социальных явлений как конкретных тотальностей в их индивидуальных проявлениях.

Подразумевая анализ конкретных исторических образований («тотальностей») с точки зрения некоего «целого» - «тотализирующей тотальности», неомарксисты мало расходятся с Марксом, у которого

категория «целостности» применялась в анализе становления и развития целостных социальных систем.

У Маркса аналитические и синтетические подходы дополняют друг друга и сознательно используются в виде определенных приемов и правил, известных как восхождение от абстрактного к конкретному. При изучении реально существующих структур концептуальные элементы добывались им аналитическим разложением целого на составляющие части. Таким образом. Маркс выводит социальные исследования на теоретический уровень. Его метод не выходит за рамки общенаучного теоретического подхода к развитым органическим системам, где концептуализация - обязательная часть исследования.

Другое дело, когда метод восхождения от абстрактного к конкретному переносится в область глобального предвидения, как это было с идеей «научного» социализма. При отдаленном прогнозировании идеальные конструкции должны основываться на предположениях, не выводимых непосредственно из самой исторической реальности, так как нет еще ни достаточно развитых элементов, ни самих структур. Из этого следует, что у классиков марксизма теоретической основой социального прогнозирования служит восприятие буржуазного общества в его перспективе как органического целого - целостности, имеющей свою внутреннюю логику развития. Последнее положение базируется на признании объективного и всеобщего характера законов диалектики, отображающих, по их мнению, внутренние взаимосвязи всякого движения и развития. При этом синтезирование, как и восхождение от абстрактного к конкретному, осуществляется на базе идеальных построений, выведенных из предполагаемых структур - из проекта.

Рассуждения раннего Лукача, его последователей, в том числе испанских, принимают несколько иное направление. Диалектика как метод была бы возможна по отношению к образованиям, где есть цепь взаимно полагающих событий, заставляющая эволюционировать события или явления в заданном направлении, складываясь в определенное органическое целое. В XX веке не кажется очевидным объективность и всеобщность законов диалектики, как и сама возможность объективного, всеобщего знания. Признание объективной диалектики, понимаемой как наличие всеобщих внутренних связей движения, развития в целом, рассматривается неомарксистами как проявление гегелевского панлогизма. Но они не отказываются от диалектического метода в историческом познании и социальном прогнозировании. При этом неомарксисты дают себе отчет в том, что история не представляет собой единого целого, конкретного целого, целостности. Такое

единство возможно как проект человеческой истории, конструкция, цель, желаемое будущее. Речь идет о фихтеанской интерпретации канговской «вещи-в-себе» (всякое восприятие есть восприятие только «своего собственного состояния» без какой либо связи с внешним объектом). Следуя Фихте, ранний Лукач отдает первенство Гегелю в отыскании чего-то обозримого, той самой субстанции, в основе которой лежал бы порядок и связь вещей: истории. Именно она предстает у неомарксистов в качестве «внутренней структуры», где только и возможен субъект, чье самопознание было бы реальным историческим актом, актом миросозидания. Не важно, что в антагонистических формациях человеческие проекты часто исключают друг друга. Диалектическая включенность приведет, в конце концов, к осуществлению «Проекта проектов», скрытого в отчужденной действительности, отчужденных сознаниях. История как бы подталкивается по направлению к реализации гуманистических человеческих проектов, которые будут постоянно уточняться (отсюда такое внимание со стороны неомарксистов к «конкретному анализу конкретных ситуаций»). Вектор культурной эволюции определяется человеческой субъективностью: интенциональностью, мотивационностыо, проективностью, как и деятельностью, направленной на реализацию «проекта проектов». Следовательно, диалектика как метод распространяется у них на те структуры, где присутствует целеполагающая деятельность, т.е. культуру. Сущность диалектического метода от этого, в принципе, не меняется. У классиков марксизма и у неомарксистов он играет ключевую роль в социальном прогнозировании и не соотносится с принципом научности, так как основывается не на исследованиях конкретных структур, а на допущении обязательных внутренних закономерностей (законов диалектики), присущих, по суждениям классиков, всякому развитию, по мнению неомарксистов - культуре.

В таком случае, не входит ли диалектический метод в противоречие с диалектическим принципом? Это и стало предметом анализа второго параграфа «Концепция диалектики как метода (критический анализ)». В диссертации подчеркивается, что представители гуманистического направления склонны рассматривать диалектику как установку, мировоззренческий принцип. Идея диалектического метода вызывает у них негативную реакцию.

Сторонники марксистской диалектики, говоря об универсальных законах, полагают некие инвариантные отношения, присущие всякому движению, развитию. Тем самым они признаются в качестве абсолютных, разве что будут еще уточняться, дополняться. Но определения «всеобщий», «всемирный» не приемлемы к научным законам.

Всякое знание, согласно диалектическому видению, - ограничено, неполно, относительно, частично. В рамках научного знания принципиально невозможно построить какую-либо систему (название «открытая» не спасает положения), которая раскрывала бы внутреннюю взаимосвязь движения и развития мира в целом (как природного, так и социального). И диалектика уже не может быть, вопреки Энгельсу, «не более как наука...». Сама претензия на раскрытие внутренних связей в виде всеобщих законов мира в целом либо его фрагментов (природы, социума, познания) - философская доктрина в классическом ее понимании - метафизика. И когда Буэно говорит о гипо-стазировании идеи единства мира в диалектическом материализме, есть резон с ним согласиться. Абсолютизация возможностей построения последовательного ряда причинных связей в виде всеобщих законов явилась гносеологической основой превращения диалектики в свою противоположность. Классики марксизма подправили гегелевскую «метафизическую диалектику» в соответствии со своими материалистическими принципами.

Конечно, изучая протекание каких-либо однородных процессов, можно обнаружить и описать весь этот ряд в терминах закона. Но это будет всего лишь констатация порядка и условий протекания подобных процессов. Отклонение от условий предполагает новый порядок, новые рамки и т.д. В таком случае закон «отрицания отрицания», например, не всеобщий закон. Он представляет собой ряд принципов, суждений, вытекающих из наблюдений над окружающим миром. Мы не имеем возможности их подтвердить или опровергнуть, как эго делается в науке, а лишь полагаем, что все в мире подвержено изменению, что новое не возникает из ничего и т.п. В таком случае Поппер не противоречит Энгельсу, когда делает вывод о том, что гегелевская диалектика, включая ее материалистические версии, не может служить основанием для научных прогнозов.

На самом деле, если закон «отрицания отрицания» не помогает, по Энгельсу, «успешно выращивать ячмень ...», то еще в меньшей степени, надо полагать, он может послужить основой для научного прогнозирования хода истории. К чести Маркса, сам он не прибегал в своих научных исследованиях к каким либо общим схемам, законам диалектики.

Но есть другой Маркс: мечтатель, идеолог, утопист. Как уже отмечалось, марксистский прогноз о неизбежности социализма исходит из пророчества, базирующегося на объективистской вере в возможность научного осмысления внутренних взаимосвязей развития в целом. То, что в предвидении будущего Маркс-идеолог вознесся над

Марксом-ученым, повинен, в значительной степени, моральный фактор. Он играет в марксизме не менее важную роль, чем анализ исторической динамики. И здесь, как считает Парис, вырисовывается новая этическая перспектива - этика солидарности, свободы, реализации потенциальных возможностей человечества в рамках «утопий», проектов будущего социального развития. Речь идет о темпорализации утопий, т.е. перемещению, начиная с Нового времени, идеала совершенства из отдаленного пространства в отдаленное время. Отсюда вытекают важные культурные и, в конечном счете, политико-идеологические следствия: общественное состояние, в котором люди прибывают в настоящее время, целенаправленно изменяется; эпоха настоящего эфемерна; из высокой моральной и политической оценки будущего исходит обязанность ускорить движение к нему. Маркс развил эту культурную новоевропейскую традицию на основе материалистического видения истории. В своем стремлении выковать научное оружие для борьбы за улучшение доли громадного большинства людей он переступил незаметно для себя ту грань, что отделяет научный прогноз от системных философских спекуляций, которые сам постоянно критиковал. Едва ли это можно ставить в вину Марксу или Энгельсу. В XIX веке, веке объективистской науки, это было неизбежно, тем более что социология как наука делала свои первые шаги. Ей предстояло выработать свою теоретическую базу, подходы, методы. История не знает, пожалуй, ни одного случая, когда в подобных ситуациях паука не опиралась бы на философские конструкции. У классиков марксизма ими стали преобразованные на материалистической основе диалектический метод Гегеля, его учение об объективном духе («хитрость мирового разума»). Основанные на них прогностические концепции «научного» социализма подпадают под понятие «философии истории» («социальной философия»), а еще точнее, «метафизики истории» («социальной метафизики»). Это как раз то, против чего было направлено острие критики Маркса и Энгельса при анализе философских доктрин, «философии как философии».

Диалектика как всеобщий метод страдает тем же пороком, что и все философские доктрины. Она антидиалектична. Это и не заметили т.н. «ортодоксы». Их ослепляла идея «всеобщности», с помощью которой они хотели бы навязать «единое понимание происходящих в мире процессов».

«Праксисты», логизируя историю, преувеличивают возможность целенаправленного глобального преобразования истории. Культура -такая же открытая система, как и природа, возможности субъектов в моделировании своего будущего ограничены. Неомарксисты осозна-

ют то, что искать закон «неизменного» порядка эволюции в рамках научного метода нельзя ни в естественных науках, ни в социальных. Но они еще пытаются обнаружить «схемы», «законы» в историческом становлении, возлагая надежды на возможность какой-то новой рациональности - диалектической. В сужении сферы применения диалектики проявляется явное желание спасти диалектику как метод, которому марксисты отводят исключительно важную роль в рациональном обосновании своих социальных проектов-утопий. Таким образом, идея социологической редукции диалектики и основанная на ней «философия праксиса» - разновидность социального доктринерства.

В диссертации подчеркивается, что, несмотря на очевидную иррациональность, волюнтаризм, имеющие место в обосновании ими диалектического метода (за что их заслуженно критиковали оппоненты-марксисты), позиция неомарксистов лишь демонстрирует то обстоятельство, что глобальный проект будущего социального устройства не может выводиться из анализа социальных реалий, как на это претендовали марксисты, начиная с Энгельса. Более того, последовательное применение принципа конкретного анализа конкретной ситуации, к которому постоянно апеллируют «праксисты», разрушает саму идею диалектического метода: последовательное его применение приводит к модификации представлений о структурных взаимосвязях, меняющихся в соответствии с изменяющимися ситуациями, что, в свою очередь, приводит к новым детерминациям, новым порядкам и направлениям протекания процессов. Даже если те или иные обнаруженные тенденции дают нам возможность более или менее адекватно постигнуть данную реальность, шансы на возможное предвидение резко уменьшаются по мере того, как мы удаляемся от исходной точки, превращаясь в фикцию.

Обобщая, следует подчеркнуть, что всякая надежда на модификацию диалектического метода эфемерна. В любом случае это будет попыткой представить выводы, сделанные на ограниченном материале, в качестве всеобщих. А сам метод станет еще одной разновидностью философско-мировоззренческих систем в их традиционном понимании.

В четвертой главе «ИСПАНСКИЕ МАРКСИСТЫ О МЕСТЕ ФИЛОСОФИИ В ОСМЫСЛЕНИИ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ СИТУАЦИИ XX СТОЛЕТИЯ» вырабатывается авторская концепция природы философии, ее места и роли в современной культуре на основе сравнительного анализа взглядов наиболее известных испанских философов марксистской социальной ориентации с соответствующими процессами в отечественной философской мысли.

В первом параграфе «Философия как способ культурного самоутверждения» прослеживаются этапы ее эволюции. Внимание акцентируется на следующих позициях:

1. У истоков традиционного понимания философии как учения о всеобщем стоит мистическая идея первопричины, в преобразованном виде привнесенная древними греками из мифологии. Философы стремились охватить мир как целое, исходя из одного или нескольких постулатов, опираясь только на силу рационального мышления. С момента возникновения философия имела вид системы и восполняла теоретическую слабость эмпирического знания. Она позволяла как бы «заглянуть» далеко за пределы чувственного опыта или эксперимента. Философская рефлексия была первой формой теоретического мышления, первотеорией науки. И это давало ей известные преимущества перед нерациональными и эмпирическими формами познания. Несмотря на то, что главные усилия философов были направлены на познание конечных причин и системотворчество, уже тогда основной характеристикой философии являлось рационально-критическое мышление. Благодаря этому появлялись новые подходы, абстрактные допущения, хотя и они подвергались процессу мифологизации и выступали на протяжении всей античности и средневековья в виде постулатов, наделяемых свойствами самой реальности.

2. В ХУП веке происходят кардинальные сдвиги в метафизике. Новое естествознание шаг за шагом вытесняет натуралистическую метафизику из области положительного знания. Но метафизика не прекратила своего существования: новая волна переориентируется на самовосприятие мыслящего субъекта. Полнее всего она развернута в системе гегелевской философии, которая завершает восходящий к античности период, когда философия рассматриваюсь преимущественно как всеохватывающая наука. После Гегеля метафизика расплескалась по различным направлениям познания. Философия стала представлять собой группу философских дисциплин. В XX веке центром философской рефлексии становится человек. Его природа, проблемы, ценности, судьба - те области, которым еще не случилось стать предметом собственно научного исследования, сделались объектами метафизических спекуляций.

3. В неприятии традиционных подходов к философии лишь классики марксизма и неопозитивисты исходили из намерения уничтожить метафизику. Но ни ее критика со стороны марксистов и неопозитивистов, ни исключение метафизических вопросов, каковое намеревались осуществить неопозитивисты на первых этапах своей деятельности, еще не свидетельствует об отказе от традиционных подхо-

дов (что продемонстрировали и марксисты, и неопозитивисты). То, что они не избежали общей участи, свидетельствует о невозможности избавления от метафизики в рамках доктринальных (системных) философий, даже в том случае, когда приходит осознание пепосильно-сти задачи, которую взвалили на себя философские системы, перефразируя Витгенштейна, пытаясь выразить то, что нельзя выразить.

4. Эволюция философов-аналитиков лишний раз свидетельствует, что в системных философиях положительный эффект проявляется больше на критико-аналитическом уровне либо - он побочный продукт деятельности философов-профессионалов (Сакристан, например, справедливо подчеркивает, что аналитическая философия позволила произвести более утонченный лингвистический анализ языка). Исходя из этого и отталкиваясь от неопозитивистской и марксистской критики метафизики, Сакристан (в известной мере Буэно и Парис) укрепляется в мысли, что не существует самостоятельного философского знания. Философские системы являются псевдотеориями на службе не подлежащих проверке и не верифицируемых мотиваций, построенных посредством ненадлежащего использования схем формальнологических умозаключений. С другой стороны, они считают, что существует рефлексия по поводу основ, методов и перспектив теоретического и обыденного познания, практики, поэзии и т.п., которую можно назвать философской в соответствии с традиционным смыслом этого слова. Подобная эффективная и полезная деятельность заслуживает сохранения за ней термина «философия» и его производных.

Обобщая, можно выделить две достаточно отчетливые тенденции. Одна из них (именуемая обычно «традиционной») представлена мировоззренческими системами, учениями, доктринами, в которых философия понимается как «систематизированное, рационализированное мировоззрение», «учение, рассматривающее мир как целое», «человека как целое», «историю как целое» и т.п. Другая - критико-аналитическая, осознано сформулированная Кантом. В истории философии ни одна из них не проявлялась в чистом виде. До XIX века первая из них доминировала, но реальный прогресс философии обеспечивала вторая. Так считал в свое время Гегель, создавая, тем не менее, еще одну метафизическую систему; так стали думать многие философы второй половины двадцатого столетия. В последующих параграфах эти положения разворачиваются более детально.

Во втором параграфе «Философская рефлексия и научное творчество» рассматривается место и роль философской рефлексии в научном познании. Автор отмечает, что определение философии как науки, ее дробление па подразделы в соответствии с тем или иным

видом научной деятельности - следствие сциентистской ориентации. В работе конкретизируется мысль Сакристана о том, что растянувшийся на тысячелетия процесс превращения соответствующих разделов философии в положительные науки затронул сегодня разделы, традиционно рассматриваемые как ядро философии. Наблюдая за тенденциями развития логики, мы можем сказать, что она расплавилась в разнообразных исследованиях математики, информатики, ког-нитологии, кибернетики, общей лингвистики и т.п. Все, что осталось и выросло из логических исследований, превратилось в серьезную науку, отличающуюся повышенной ясностью и концептуальной определенностью. То же самое случилось с теорией познания. Ее положения, соответствующим образом преобразованные и наполненные конкретным содержанием, вошли в практику научного мышления и даже обыденного сознания. Важнейшие же идеи, трансформировавшие рациональное мышление XX века, были выдвинуты не философами, а пришли из науки. Едва ли будет правомерным относить к философии проблемы, возникающие на стыках различных дисциплин или при анализе явлений, которые не находят объяснений в рамках существующих парадигм. И если речь идет о рациональном истолковании аномальных явлений на стадии их предварительной ассимиляции, то мы должны говорить о гипотезах. Они, в свою очередь, могут строиться либо по законам научного мышления (что уже и есть наука), либо на основе метафизических спекуляций, не имеющих отношения ни к науке, ни к философской рефлексии.

Не может философия выполнять и методологическую функцию (разве что мы будем выводить методологию из трех законов диалектики). Поиск методов решения задач - функция науки. Существуют определенные правила, приемы, закономерности научного исследования, научных подходов, что и является предметом методологии и логики науки. То, что философы стояли у истоков вышеназванных дисциплин, - не случайность, но это вовсе не значит, что эти дисциплины являются разделами философии. Философская рефлексия делает возможным осмысление устоявшихся представлений под углом зрения правомерности их обоснований и границ, помогая также вырваться с помощью спекулятивного мышления за пределы данного. Все остальное - область научного исследования.

Философскими называют обычно проблемы ценностной ориентации, с которыми неизбежно приходится сталкиваться в научном исследовании. Но историко-культурные аспекты становятся объектами исследования историков науки или выделяются в специальные дисциплины, как это случилось, например, с этикой. Сегодня трудно гово-

рить о серьезном исследовании в области нравственных проблем вне научных рамок. С этикой произошло то же самое, что и со многими другими разделами философии, которые исследовали те или иные важнейшие стороны жизнедеятельности человека, например, медициной, психологией. Так на каком основании мы должны продолжать называть этику философской наукой? К анализу нравственных проблем подключаются представители различных дисциплин. Неизбежно будут строиться метафизические конструкции. Вот здесь не обойтись без философской рефлексии, задача которой будет состоять в том, чтобы удерживать акты спекулятивного трансцендирования реальности в поле зрения научного контроля. То же самое можно сказать относительно эстетики, религиоведения и ряда других дисциплин.

Диссертант ставит под сомнение необходимость реабилитации «философии истории», «права», выделение новых разделов - типа «философия политики», «культуры», «человека» и т.п. Фактически, предлагается латентное восстановление тематики «истмата». При этом специфически философскими называют методологию социального познания, гносеологические и эпистемологические проблемы. Получается такое разделение функций, когда один специалист мыслит об объекте, а другой объясняет, как первый это делает или должен делать. По отношению к естественным наукам, с их высоко развитой теоретической базой, такое «разделение труда» представляется уже невозможным. Социальные науки также подошли к уровню, когда им становятся доступными те сферы познания, которые подчинялись лишь философской систематизации. Как правило, философский подход мыслится как целостное видение какой-то реальности. Предполагается исследование с целью онтологической концептуализации первоистоков, фундаментальных структур, движущих сил, выявления каких-то общих форм протекания процессов. Это и есть системный, общенаучный подход. Можно говорить лишь о вторжении в науку приемов и методов, составлявших когда-то специфику философии.

Обобщение или связывание частных достижений в единое, целостное видение также не входит в задачу философии: приемы и методы научного знания более пригодны, если речь идет о научной картине природного или социального мира. Иными словами, онтологические функции философии, связанные с усилиями выработать некий общий «диагноз эпохи», перешли к социально-научному знанию.

В диссертации подчеркивается, что нет никаких оснований выделять в качестве отличительной черты философии (если она представляется нам как рациональная деятельность) какие-то ее особые отношения к проблемам типа «идея», «смысл», направленность раз-

вития истории, человека, общества и т.п., тем более полагать, что они могут быть специфическим предметом философии: мы не имеем возможности обосновать тот или другой подход ни эмпирически, ни логически. Отображение этих проблем на уровне обыденного или научного осознания является или должно являться органической частью исследования историка, социолога и т.д. на том же основании, что и логико-гносеологические проблемы.

Речь не идет об отстранении философов от исследований гносеологических и онтологических проблем. Учитывая практику узкопрофессиональной подготовки специалистов и слабое укоренение философской рефлексии в научной деятельности, привлечение философов просто необходимо. В таком случае профессиональная подготовка философа должна дополняться соответствующим специально-научным образованием. Принимая во внимание сложившиеся структурные формы организации науки и исследовательских программ, представляется нецелесообразным, по крайней мере, на нынешнем этапе лишать философию статуса самостоятельной дисциплины. В противном случае, ряд проблем может стать «ничейной территорией». Развитие теоретического статуса позитивных наук стирает различие между ними и философией, как ее понимали, но пока не настолько, чтобы проблемы, которыми традиционно занимались философы, стали органической частью конкретно-научных изысканий. Для философа эта ситуация должна стать очевидной, как и то, что философ - далеко еще не лишняя фигура.

В третьем параграфе «Диалектическая взаимосвязь философ-скоп рефлексии, мировоззренческих оснований и научных подходов в теоретической деятельности» речь идет о специфических чертах мировоззрения, делающих логически невозможным соединение в одном понятии таких терминов как «философия» и «мировоззрение», «наука», «философия» и «мировоззрение». Диссертант, как и испанские философы, в частности Сакристан, объясняет это чем, что мировоззренческие основания содержат утверждения, которые нельзя разрешить методами положительного знания. При этом полагается, что мировоззренческие принципы не просто выводятся из субъективного восприятия, а формируются в процессе духовно-практического освоения мира как на базе действительного знания, так и отчужденного восприятия, и что они играют важную роль в познавательной деятельности. Даже научные дисциплины включают в себя эти интуитивные суждения-верования. С момента, как подобные суждения становятся убеждениями, имеет смысл говорить о них как о мировоззрении в узком смысле (если они относятся к одной или нескольким облас-

тям знания, человеческой деятельности) либо в широком (если рассматривается мир в целом). Сами по себе они не являются знанием. Это всего лишь аксиоматические основания, определяющие направленность научного или какого-либо иного поиска, на базе которого вырабатывается знание, в том числе научное.

С другой стороны, то, что мировоззрение принимало форму философских доктрин, не дает оснований продолжать определять философию через понятие «мировоззрение». Философские доктрины с их неискоренимым стремлением привести в систему всю совокупность знаний, объединить их в стройное целое были попытками рационального оформления мировоззрений, теоретическими обобщениями, несущими в себе мифологические напластования. Но со времен Канта все более очевидным становится то, что мировоззренческие принципы являются интуитивными, рационально не выводимыми, внелогическими суждениями. По отношению к ним определения «научные», «ненаучные» не имеют смысла. Другими словами, философская рефлексия, как она понимается в европейской традиции - рациональная деятельность, опирающаяся на логические выводы - не может быть ни «научно-философским мировоззрением», ни просто мировоззрением. Если до какого-то времени философия была определенным способом рационализированным мировоззрением, то этим она обязана своим организующим структурам - доктринам. У всех философов преходящей оказывается, как отмечал еще Гегель, система, а в месте с ней мировоззренческая форма философии. Задача философии видится в том, чтобы сохранять критический настрой по отношению к возможностям окончательной завершенности каршны мира, какого-либо знания, к поиску оснований всех оснований - удерживать теоретическую мысль в рамках научного поиска.

Сравнивая философию с такими проявлениями сознания, как мировоззрение и наука, можно прийти к заключению, что они являются тремя уровнями движения познания, между которыми существуют нежесткие, неоднозначные, опосредованные связи. Принимая во внимание несомненную переплетенность мировоззрения, философии и науки, их включенность в процесс, обозначаемый более широким понятием «познание», представляется все же бесперспективным определять философию через мировоззрение или науку. Не считая вопрос окончательно решенным, хотелось бы подчеркнуть, что даже в рамках марксистской традиции, как это видно на примерах классиков и западного марксизма, в нашем случае испанского, такая постановка проблемы оправдана и логична.

Взаимосвязь философии с общественными структурами и ее

роль в формировании общественного сознания - тема четвертого параграфа «Философия и общественное развитие». Анализ ситуации в Испании показал, что немало «праксистов» напрямую связывает философию с идеологией и политикой. Происходит то, что Буэно обозначал «излишней инструментализацией философии». Он называл мифом сведение философии к эпизоду классовой борьбы и в резкой форме выступил против философов, которые обращались по этому поводу к одиннадцатому тезису Маркса о Фейербахе.

Такое упрощенное толкование взаимосвязи философии и политики основано на прямолинейном понимании единства теории и практики. Вопрос о единстве мышления и действия, теории и практики -один из центральных в знаменитых «Тезисах о Фейербахе». Но на каком основании мы считаем, что одиннадцатый тезис обращен к философии? Речь может идти об ином подходе к духовно-практическому освоению мира, а не о постановке новых задач перед философией, к которой Маркс относился скептически.

Действительно, философские системы и доктрины неизбежно несли в себе черты идеологий, мифов, утопий. В этом смысле они являются, как пишет Сакристап, псевдопознанием, возвеличиванием интересов тех или иных социальных групп, слоев. Конечно, исторически философия соотносится с массовой борьбой. Политические структуры есть гораздо большее, отмечает Буэно, чем условие или источник философского сознания, из которого могла появиться философия. Политическая структура - практический контур сознания. Поле действия философии предопределено ходом исторического развития общества. Его нельзя изобрести, придумать, И этим объясняется определенная «несвобода», социальная ангажированность и ограниченность философии. Если мы будем говорить о философии применительно к политике, то и в этом случае конкретная политика не может быть основой, па которой появляется философское сознание, даже когда ее корпи исторически прокладывают путь через эту конкретную политику. Философская рефлексия - слой сознания, который появляется на основе других, уже заданных, отражение критического характера, которое предполагает, в данном случае, активное осознание политики. Оно может быть настолько радикальным, что ставит под сомнение саму политику. Но вопрос, до какой степени та или иная политическая деятельность отчуждена, не входит в сферу философии, а решается в рамках конкретной политики. Философия и здесь - деятельность, рефлексия. Она проявляется больше как уровень критики и самокритики в условиях максимальных свобод.

Вместе с тем, отстаивая то, что философия потеряла свой пред-

мет, диссертант присоединяется к мнению Буэно протестующего против резкого уменьшения объема философии в учебных программах. Философия, как критическая дисциплина, воспитывает самостоятельное мышление гражданина, освобождает его сознание от социальных и сциентистских мифов. Подавление философии как академической специальности приведет к появлению пустоты, которая может быть заполнена религиозной или политической мифологией либо технократической аккумуляцией знания. То и другое способствует приручению индивида к ценностям массового общества, ориентирует личность на уровень довольного потребителя.

Осознанию важности философской рефлексии будут сопутствовать попытки построения философских систем, как это было, например, с «материалистической академической философией» у Буэно. Не имеет значения, что подобные начинания оканчиваются неудачей. Это подтверждает лишний раз тщетность построения философских доктрин, претендующих на роль самостоятельного знания. Фактически, их усилия и пафос направлены на подчеркивание необходимости и важности философской рефлексии в гуманизации общества, преодолении негативных последствий, вызываемых углубляющейся специализацией познавательных процессов.

В «ЗАКЛЮЧЕНИИ» формулируются общие выводы, раскрываются их возможные перспективы в решении актуальных задач.

Положения, выносимые на защиту:

1. Точка зрения западных марксистов (в том числе испанских), отказывающихся отождествлять понятие «марксистская философия» с именем Маркса, достаточно фундирована и имеет право на существование.

2. Использование термина «диалектика» правомерно по отношению к принципу (мировоззренческому принципу). Диалектика как метод - это попытка закрепления тех или иных выводов, сделанных на ограниченном материале, в качестве всеобщих, что приводит к абсолютизации тех или иных подходов, промежуточных результатов.

3. Неомарксистская редукция диалектического метода не изменяет его антидиалектического характера. Отстаиваемая «праксистами» необходимость реабилитации механизма нахождения посредствующих звеньев и последовательное применение «конкретного анализа конкретных ситуаций» разрушает саму идею диалектического метода.

4. Логическая реконструкция размышлений испанских маркси-стско-ориентированных теоретиков позволяет вычленить критико-аналитическую концепцию философии. В этом виде она уже не рас-

сматривается ни как особая наука, претендующая на самостоятельное исследование реальности, ни как теория социальных преобразований, ни как рационализированное мировоззрение.

5. Во взглядах на философию как специфическую форму научного знания или рационализированное мировоззрение просматриваются классические метафизические подходы. В частности, проявляется все то же стремление привести в стройную (рациональным образом построенную) систему всю совокупность знаний.

Основные положения отражены в следующих публикациях:

1. Марксистско-ориентированная философия в Испании. - М.: Прометей, 1992.- 147 с. (8,8 пл.).

2. Философия и диалектика в исследованиях испанских, советских и постсоветских марксистов второй половины 20 века (сравнительный анализ) / Деп. рук. в ИНИОН РАН (Иркутский государственный лингвистический университет) - Иркутск, 1997. - 99 с. ( 6 п.л.). Биб. описание рук. опубликовано в библиогр. указ. ИНИОН РАН "Новая литература по социальным и гуманитарным наукам. Депонированные научные работы" раздел "Философия", X» 12,1997.

3. Материалистические очерки Густаво Буэно / Деп. рук. в ИНИОН АН СССР (МГПИ им. В.И. Ленина) - М., 1982. - 20 с. (0,9 п.л.). Биб. описание рук. в Указателе "Новая философская литература по общественным наукам", "Философ, науки" № 1, 1983 г.

4. "Неомарксистские" идеи" в современной испанской социальной философии. Автореф. дис. канд. филос. наук.- М., 1983. - 16 с. (1 п.л.).

5. О некоторых ревизионистских фальсификациях Фердинандом Клаудином марксистско-ленинской теории / Деп. рук. в ИНИОН АН СССР (МГПИ им. В.И. Ленина) - М., 1983. - 13 с. (0,6 п.л.). Биб. описание рук. в Указателе "Новая философская литература по общественным наукам", "Философские науки", № 10,1984 г.

6. Испанские марксисты о природе философского знания / Деп. рук. в ИНИОН АН РСФСР (МГПИ им. В.И. Ленина) - М„ 1991. - 48 с. (2,2 п.л.). Биб. описание рук. в библиогр. указ. ИНИОН РАН "Новая отечественная литература по общественным наукам, Философия и социология" № 1, 1992 г.

7. Испанские марксисты о роли философии в социальном познании и общественных преобразованиях / Деп. рук. в ИНИОН РАН РСФСР (Иркутский гос. пед. ин-т иностр. яз.) - Иркутск, 1991. - 27 с. (1,2 пл.). Биб. описание рук. в Указателе "Новая отечественная литература по общественным наукам. Философия и социология" № 5, 1992 г.

8. Диалектичен ли метод материалистической диалектики? // В кн.: Диалектика вчера, сегодня, завтра: Учебное пособие. - Иркутск: Изд-во ИГЭА. 1996. С. 17-23. (0,4 п.л.).

9. Гуманистические традиции с испанском марксизме / Деп. рук. в ИНИОН РАН (Иркутский государственный лингвистический университет) - Иркутск, 1997. - 17 с. (1.1 пл.). Биб. описание рук. в библиогр. указ. ИНИОН РАН "Новая литература по социальным и гуманитарным наукам. Депонированные научные работы", раздел "Философия" № 11, 1997 г.

10. О роли субъекта в познании / Деп. рук. в ИНИОН РАН (Иркутский государственный лингвистический университет) - Иркутск, 1997. - 13 (0,8 п.л.). Биб. описание рук. в библиогр. указ. ИНИОН РАН "Новая литература по социологии и гуманитарным наукам. Депонированные научные работы", раздел "Философия" № 11, 1997 г.

11. Маркс, марксисты и философия / Деп. рук. в ИНИОН РАН (Иркутский государственный лингвистический университет) - Иркутск, 1997. - 14 с. (0,9 п.л.). Биб. описание рук. в библиогр. указ. ИНИОН РАН "Новая литература по социологии и гуманитарным наукам. Депонированные научные работы", раздел "Философия" № 12, 1997 г.

12. Испанские "праксисты" / Деп. рук. в ИНИОН РАН (Иркутский государственный лингвистический университет) - Иркутск, 1997. - 12 с. (0,7 п.л.). Биб. описание рук. в библиогр. указ. ИНИОН РАН "Новая литература по социологии и гуманитарным наукам. Депонированные научные работы" раздел "Философия" № 11, 1997 г.

13.Философская рефлексия и социальные науки (к проблеме интеграции) // Новые технологии в преподавании гуманитарных и общепрофессиональных экономических дисциплин. Тезисы докладов. Иркутск, 1997. - С. 11-13. (0,1 п.л.).

Текст диссертации на тему "Марксистская традиция в испанской философской мысли"

ИРКУТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ

УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

БРАНДЕНБУРГ Владимир Яковлевич

/ /

МАРКСИСТСКАЯ ТРАДИЦИЯ В ИСПАНСКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ

Специальность 09.00.03 - история философии

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора философских наук

// £>У 49 ■ /у 3/

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ..................................................................................4

ГЛАВА ПЕРВАЯ. РАПРОСТРАИЕНИЕ МАРКСИСТСКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ В ИСПАНИИ...................................14

1.1. Марксистская мысль до 1939 г. (краткий обзор).......14

1.2. Философская оппозиция франкизму 1939-1960 гг.....21

1.3. Испанские леворадикалы и марксистское идейное наследие..........................................................................3 5

ГЛАВА ВТОРАЯ. СПЕЦИФИЧНОСТЬ ДУХОВНЫХ ИСКАНИЙ ИСПАНСКИХ ФИЛОСОФОВ МАРКСИСТСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ...........................................................................66

2.1. Праксеологическая концепция марксизма.................67

2.2. О роли субъекта в познании ......................................78

2.3. Гуманистические традиции в испанском марксизме.........................................................................92

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ДИАЛЕКТИКИ ИСПАНОМАРКСИСТСКИМИ ФИЛОСОФАМИ.......................1 1 1

3.1. Социологическая редукция диалектики...................1 1 1

3.2. Концепция диалектики как метода (критический анализ) ..........................................................................13 5

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ИСПАНСКИЕ МАРКСИСТЫ О МЕСТЕ ФИЛОСОФИИ В ОСМЫСЛЕНИИ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ СИТУАЦИИ 20 СТОЛЕТИЯ.....................................................154

4.1. Философия как способ культурного

самоутверждения............................................................154

4.2. Философская рефлексия и научное творчество........167

4.3. Диалектическая взаимосвязь философской рефлексии, мировоззренческих оснований и научных подходов в теоретической деятельности...........................................191

4.4. Философия и общественное развитие......................207

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ........................................................................218

БИБЛИОГРАФИЯ ....................................................................23 1

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования

Марксизм занимает свое определенное место в истории человечества, составляя и одну из ветвей разнообразного философского опыта. Научный анализ марксистской традиции 20 века во всей его полноте, в национальных интеллектуальных модификациях по-прежнему составляет насущную задачу историков философии. Обращение к Испании обусловлено тем, что именно в этой стране произошел последний, наиболее сильный всплеск западноевропейской философской мысли марксистской ориентации. Произошло это тогда, когда в соседних странах основные дискуссии уже отшумели. Испанские философы практически не выдвинули новых оригинальных идей. Но они имели возможность сглаживать перегибы и обобщать уже имеющиеся взгляды. В этом контексте системное изучение испанской философской мысли марксистской ориентации вносит, безусловно, новые оттенки и акценты в само понимание философии марксизма, ее проблематики и хронологических рамок.

Интерес к испанскому марксизму вызван еще и тем, что можно провести историческую параллель. Франкистский режим включал марксистскую литературу в индекс запрещенных книг. В нашей стране, несмотря на изобилие марксистской литературы, тоталитарная система фактически блокировала доступ к критической мысли, превратив марксизм в догму. Долгое время испанские и советские философы были отдалены от мировой философской мысли. В Испании эта изоляция разрушается в шестидесятые - семидесятые годы. У нас - в последние полтора десятилетия. Включение испанского феномена в контексты отечественной философской традиции

позволяет лучше понять историю формирования ряда социокультурных мифологем 20 века.

Степень изученности и разработанности проблемы.

Экзистенциалистские и эстетические воззрения Мигеля де Унамуно, Хосе Ортеги-и-Гассета отражены в работах Давыдова Ю.Н., Долгова K.M., Зыковой А.Б. Социальные взгляды сторонников "Мадридской школы" (ученики и последователи Ортеги) анализировались A.M. Руткевичем. Одно перечисление трудов зарубежных исследователей, посвятивших себя изучению творчества Унамуно и Ортеги, заняло бы множество страниц. В меньшей степени "повезло" испанским философам марксистской ориентации. В отечественных публикациях о них упоминал Руткевич в статье "Испанские философы после гражданской войны" (1981 г.). Были редакционная статья (1983 г.), предварявшая издание небольшой книги Тьерно Гальвана "Что значит быть агностиком?", и кандидатская диссертация "Неомарксистские идеи в современной испанской социальной философии" (1983 г.) автора данного исследования. На русском языке издано всего две работы испаномарксистских философов. Одна из них - вышеназванная книга Тьерно Гальвана. Другая - сокращенный перевод по книге Карлоса Париса "Техника и философия" (1970 г.), опубликованный в учебном издании "Это человек: Антология" (1995 г.).

Были историко-критические работы, где исследовались феномены Г. Лукача и "Франкфуртской школы", идейное влияние которых на испанских "праксистов" не вызывает сомнения. Следует лишь учесть, что советские философы (вольно или невольно) ставили своей исторической задачей апологетическое оправдание "единственно-верной", "научной" марксистско-

ленинской доктрины и специфических для нее представлений о философии, диалектике, о марксизме в целом. Многие положения из работ тех лет требуют теоретического переосмысления. Другие - актуальны и поныне. В частности, при анализе взглядов испанских "праксистов" автор диссертации считает возможным опираться на критику Ю.Н. Давыдовым и М.Л. Кисселем субъективизма и волюнтаризма неомарксистов. Но в отличие от предыдущих исследований автор диссертации переносит акцент с противопоставлений марксистских и неомарксистских подходов на их принципиальное единство в оценках диалектико-материалистического метода и его роли в социальном прогнозировании.

Мало внимания, по сравнению с политическими воззрениями, уделялось исследованию философских взглядов испанских марксистов и за рубежом. Как исключение, можно привести пример известного французского специалиста по истории испанской философии Алена Ги (см.: 2.101) и испанца Х.Л. Абельяна (см.: 2.79 - 2.89). Но и они не занимались специально испаномарксистами. Ален Ги опубликовал в научном сборнике статью, где в общих чертах рассматривал идейные искания Густаво Буэно. Абельяна, как и многих других испанских специалистов по истории философии, философы-марксисты интересовали больше с точки зрения их включенности в панораму развития духовной культуры Испании. Сведения, которые были почерпнуты из трудов этих философов-историков, оказали существенную помощь на начальном этапе исследовательской работы при выявлении круга проблем и персоналий. Рассуждения испанских марксистско-ориентированных философов вводятся в контекст отечественной традиции. С этой целью используются соответствующие выдержки из монографий, учебных пособий, получивших в свое время широкий резонанс у советских обществоведов. Привлекается дискуссионный материал, опубликованный за последние годы в периодических философских журналах.

Цель и задачи исследования.

Предметом анализа стали духовные искания испанских философов конца 50-х - начала 80-х годов 20 столетия, чей творческий путь был в значительной мере предопределен марксистским влиянием. Исследуется их отношение к марксизму, социальные и творческие ориентации, концентрирующиеся в понятиях "философии праксиса" и "марксистского гуманизма", а также связанные с этими темами представления о диалектике, природе философской рефлексии. На первый взгляд все эти проблемы как бы не связаны между собой, но в своей совокупности они раскрывают осевые изменения в духовном развитии тех испанских философов, чьи социально-политические и нравственные воззрения формировались под воздействием марксизма.

В диссертации ставится также цель связать эти духовные искания испанских марксистов с эволюцией взглядов отечественных философов. Интерес представляют не какие-то отдельные периоды или персоналии, а тенденции, проявлявшиеся с шестидесятых годов и до последних лет. В частности, отношение к понятию "марксистская философия", само понятие "философии", место и роль философской рефлексии в культуре второй половины нашего столетия.

Для достижения этих целей ставится ряд исследовательских задач:

- рассмотреть специфические условия духовного становления испанских марксистско-ориентированных философов;

- раскрыть особенности теоретических исканий этих философов и их отношение к марксистскому наследию;

- дать критический анализ марксистских подходов к понятию

"диалектики";

- вычленить и подвергнуть анализу точки зрения испанских философов марксистской ориентации на природу философии, ее место в европейской культуре;

- связать с соответствующими процессами в отечественной философской мысли.

Методологическая база и источники исследования.

В основу диссертационной работы положены идеи множественности и разнообразия теоретических и логических приемов, принципы развития, взаимосвязи и обусловленности явлений, всесторонности и конкретности их рассмотрения, исторически преходящий характер знания, единство материальной и духовной деятельности человека.

В конструктивно-критическом плане использовались методологически значимые выводы классиков марксизма, в частности, интенция на объективность, метод восхождения от абстрактного к конкретному, диалектическое видение реальности, антидогматизм.

В основу историко-философского анализа положен принцип рациональной реконструкции, т.е. помещение утверждений в контекст действительного и возможного. Это позволяет вести (в данном случае на материалах Испании) содержательный диалог с западными марксистами по поводу актуальных текущих проблем.

Диссертант опирался на труды А. Ги и Х.Л. Абельяна по истории послевоенной испанской философии; размышления А. Грамши и М. Мамар-дашвили о философской рефлексии, К. Поппера и Ж.П. Сартра о диалектике, Ортега-и-Гассета и Э. Фромма о перипетиях культурной эволюции 20 столетия. Известный интерес для исследования испанского феномена

представляют работы советских философов, в частности Ю.Н. Давыдова, М.Л. Кисселя, посвященные неомарксизму.

Выработка авторской концепции осуществлялась на основе анализа трудов наиболее видных испанских философов, социальные воззрения которых ориентированы в основном на марксизм - В.Босала, Г.Буэно, Тьерно Гальвана, К.Париса, М.Сакристана, а также Санчеса Васкеса (философа-эмигранта). В ряде случаев приходилось прибегать к реконструкциям, так как авторы далеко не всегда последовательно и продуманно излагали свои мысли. По-видимому, они полагали, что те или иные основания, ключевые позиции, понятия достаточно подробно разработаны и не нуждаются в разъяснениях. Это вызывало необходимость обращения к соответствующим трудам западных теоретиков.

Критическому анализу подвергаются положения из работ ряда отечественных философов, которые соотносятся с проблемами природы философии, ее места в современном мире и диалектики. Эти темы затрагиваются в том объеме, как они обсуждались в Испании.

В диссертации, как и в монографиях, используется термин "марксистско-ориентированные философы". Во-первых, это связано с тем, что испаномарксисты далеко не все проблемы решают с позиций Маркса или неомарксистов. Во-вторых, многие из них считают понятие "марксистская философия" методологически неверным. При характеристике их взглядов уже не используется термин "социальная философия": в соответствии с авторскими воззрениями речь идет о социологических конструкциях, включающих элементы тех или иных философских доктрин в качестве теоретических оснований.

Научная новизна содержащихся в диссертации положений состоит в следующем:

- осуществлено системное исследование испанской философской мысли марксистской ориентации, представляющей из себя один из последних вариантов западного марксизма;

- выделено и изучено два основных течения: «праксисты» - сторонники неомарксистской версии диалектики, и гуманистическое направление, представители которого акцентируют внимание на приоритетности критического мышления по отношению к культурным реалиям нашего времени, в формировании гуманистических идеалов и перспектив исторического развития;

- выявлено принципиальное единство марксистов и неомарксистов (испанских «праксистов») во взглядах на диалектико-материалистический метод (диалектико-материалистическое учение): на нем основывается принципиальная возможность научного социального прогнозирования; расхождения между ними в понимании природы диалектики носят второстепенный характер;

- проводится разграничение в понимании диалектики как мировоззренческого принципа, подхода, специфического взгляда, отношения к реальности и как метода, сводящего движение, развитие, изменение к определенным закономерностям (законам диалектики);

- делается заключение, что идея диалектического метода входит в противоречие с диалектическим принципом (диалектическим видением реальности), отрицающим саму возможность каких-либо вечных, инвариантных сущностей, т.е. она антидиалектична. По существу, законы диалектики и выступают в качестве неких неизменных сущностей, присущих всякому движению, развитию, изменению (сознания, по Гегелю, природы, общества, мышления в классическом марксизме, социума у неомарксистов);

- анализ развития философской мысли приводит к выводу, что к концу 20 века определение философии как науки о всеобщем, а также ее понимание как рационализированного мировоззрения (теории мировоззрения) становятся проблематичными;

- этот анализ дает основание поддерживать развиваемую испанскими философами-марксистами критико-аналитическую концепцию философии. Она не рассматривается как особое научное знание, претендующее на самостоятельное исследование (производство знания), либо как теоретическая основа социальных преобразований или как рационализированная форма мировоззрения. Философская рефлексия предстает как особый уровень познания, специфическая теоретическая рациональная деятельность, способствующая прояснению научных или каких-либо других проблем, мировоззренческих позиций. Ее задача - удерживать мысль в рамках рационального поиска.

Практическая ценность Проведенные исследования позволяют выявить специфику испано-марксистской философии. Они расширяют представления о развитии философской мысли, ориентировавшейся на марксистскую культурную традицию. Критическая переработка данного материала может оказать существенную помощь в осознании роли как марксизма, так и философии в целом в культурной эволюции 20 века. В диссертации уточняются границы понятия "диалектики" (как оно использовалось Гегелем, а затем и марксистами), в рамках которых этот термин имеет смысл. Отстаиваемое автором определение философской деятельности выступает как частный случай концептуального понимания философии.

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в историко-философских курсах и курсах теорий социальных учений.

Апробация исследования.

Основные результаты диссертации изложены автором в монографиях «Марксистско-ориентированная философия в Испании» - М.: Прометей, 1992. - 147 с. (8,8 п.л.), «Философия и диалектика в исследованиях испанских, советских и постсоветских марксистов второй половины 20 века (сравнительный анализ)» / Деп. рук. в ИНИОН РАН (Иркутский гос. лингвистический ун-т). - Иркутск, 1997. - 99 с. (6 п.л.). Общий объем опубликованных по теме диссертации работ составляет 24,7 п.л.

Предварительный план и некоторые положения диссертации обсуждались на кафедре философии Московского педагогического государственного университета им. В.И. Ленина в 1989 - 1991 гг. Ряд вопросов апробирован на межвузовских конференциях по диалектике (Иркутск, 1996 г.), социальной философии (Иркутск, 1997 г.). Автор излагал свои взгляды в различных дискуссиях по проблемам философии и диалектики, на семинарах и методологических объединениях кафедры философии Иркутского государственного лингвистического университета в 1991 - 1998 гг.

Теоретико-познавательные идеи диссертанта по данной проблематике излагались и развивались в курсах философии и культурологии, читаемых студентам и аспирантам Иркутского государственного лингвистического университета, Восточно-Сибирской государственной Академии культуры и искусства.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Точка зрения западных марксистов (в том числе испанских), отказывающихся отождествлять понятие «марксистская философия» с именем Маркса, достаточно фундирована и имеет право на существование.

2. Использование термина «диалектика» правомерно по отношению к принципу (мировоззренческому принципу). Диалектика как метод - это �