Масдар в лезгинском языке и его корреляты в английском

Рахманова, Нигар Мусаевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Масдар в лезгинском языке и его корреляты в английском

Год: 2011
Автор научной работы: Рахманова, Нигар Мусаевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Махачкала
Код cпециальности ВАК: 10.02.20

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Масдар в лезгинском языке и его корреляты в английском'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Масдар в лезгинском языке и его корреляты в английском"

На правах рукописи

Рахманова Нигнр Мусаевна

МАСДАР В ЛЕЗГИНСКОМ ЯЗЫКЕ И ЕГО КОРРЕЛЯТЫ В АНГЛИЙСКОМ

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 7 ОЕЗ 2011

Махачкала-20II

4854210

Работа выполнена в ГОУ ВПО "Дагестанский государственный педагогический университет"

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Эфендиев Исрафил Исмаилович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

Шихалиева Сабрина Ханалиевна; кандидат филолоических наук, доцент Магамдаров Рамазан Шихкеримович

Ведущая организация - Дагестанский государственный университет

Защита состоится 28 февраля 2011 года, в 14 часов, на заседании диссертационного совета Д 212.051.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук при ГОУ ВПО "Дагестанский государственный педагогический университет" по адресу: г.Махачкала, ул. М. Яраг-ского, 57, ауд. 97.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО "Дагестанский государственный педагогический университет".

Автореферат разослан и размещен на сайте ГОУ ВПО "ДГПУ" (www.dgpu.ru) 27 января 2011 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена сравнительно-сопоставительному анализу масдара в лезгинском языке и его коррелятов в английском.

Отмечая определенные достижения в разработке отдельных вопросов морфологии и синтаксиса масдарных форм, все же приходится констатировать, что многие вопросы остаются дискуссионными и нерешенными. Так, например, спорным остается вопрос о количестве и составе категориальных форм в лезгинском языке, объединяемых терминами "масдар", "причастие" и "деепричастие". В связи с этим важными представляются проблемы грамматического статуса, природы и дефиниции отглагольных дериватов, которые в специальной литературе все еще не имеют однозначной характеристики и понимания. Отсутствие монографических исследований, адекватно описывающих систему форм и значений лезгинского масдара, отсутствие работ, обобщающих и систематизирующих накопленный материал, определило актуальность исследования.

Объектом исследования данного исследования являются функционально-семантические особенности масдара в лезгинском языке в сопоставлении с его коррелятами в английском языке.

Предметом настоящего диссертационного исследования явились лезгинский масдар и английские неличные формы (герундий, причастие, отглагольное существительное).

Новизна исследования заключается в том, что в нем впервые комплексно обобщаются и систематизируются имеющиеся данные о семантике и функционировании неличных форм глагола в лезгинском языке (масдара, причастия, деепричастия), их актуализации в лезгинской национальной картине мира в сопоставлении с подобными, более изученными, частями речи в английском языке.

Целью исследования является системное описание формообразования, структуры и функционирования масдара в лезгинском языке в сравнении с его коррелятами в английском.

Указанная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

1) анализ грамматического строя масдара и неличных форм глагола в указанных языках;

2) описание морфологической сущности неличных форм глагола в рассматриваемых языках, особенностей их образования, структуры и строения;

3) освещение функции деривационных аффиксов в системе масдара в лезгинском языке и неличных форм глагола в английском, выявление системы их значений;

4) определение инвентаря морфологических и синтаксических категорий масдарных форм как специфичных для глагола, так и разделяемых ими с другими частями речи;

5) характеристика синтаксических функций масдара в лезгинском и неличных форм глагола в английском языках: выяснение сочетательных возможностей этих единиц, их функционирования в качестве главных и второстепенных членов предложения, описание данных форм в различных синтаксических конструкциях и т.д.

Гипотеза исследования. Типологическое различие лезгинского и английского языков и культурно-историческое различие соответствующих этносов допускают:

1. Присутствие как общих, так и дифференциальных признаков неличных форм глагола в лезгинском и английском языках;

2. В масдаре нейтрализуется видо-временная оппозиция, обязательная в причастиях, деепричастиях и финитных формах.

3. Ономасиологическая структура рассматриваемых гибридных частей речи включает в себя два разнородных категориальных начала. Неличные формы глагола представляют собой результат транспозиционных переходов.

4. В лезгинской и английской языковых картинах мира обнаруживается значительное сходство при оперировании одинаковыми речевыми моделями с компонентами-вербоидами, а также прослеживается близость ономасиологической структуры неличных форм глагола в рассматриваемых языках при выборе той или иной синтаксической конструкции.

5. Наличие лакун в сфере функционирования лезгинского масдара и его английских коррелятов.

Методами исследования являются описательный, включающий классификацию и интерпретацию языкового материала, оппозитивный, реализующийся в таких частных приемах как компонентный и контекстуальный анализ разноуровневой характеристики неличных форм глагола, определения их синтаксических функций, а также - сравнительно-сопоставительный метод для выявления общего и типологически особенного в системе неличных форм глагола в лезгинском и английском языках. В отдельных случаях применялся метод дистрибутивного анализа для выявления специфических особенностей масдара и его коррелятов. Частично использовались интерпрета-тивный метод и прием сплошной выборки.

Материалом исследования послужили художественные тексты и словари лезгинского и английского языков, тезаурусы и Интернет-ресурсы (Е. Эмин. Избранное. Махачкала, 1972; Къ. Меджидов. Кьашкьа духтур. Махачкала, 1963; Ф. Нагиев. Лирика. Махачкала, 1988; J. Galsworthy. The Man of Property. M., 1978; I. Murdock. The Sandcastle. M., 1975; D.H. Lawrence. Stories. M., 1982; Лезгинско-русский словарь (под ред. Б. Талибова, М. Гаджие-ва). М., 1966; Лезгинско-русский словарь (под ред. Р.И. Гайдарова). Махачкала, 1989; Oxford English Dictionary. L., 2006; Longman's English Dictionary of Culture. L., 2008; http: www. nestu. ru.; http: www.pdffactoiy.com.).

Теоретическая значимость работы состоит в определенном вкладе в решение общетеоретических вопросов в плане морфологии и синтаксиса дагестанских языков. Фактический материал исследования может быть использован как в исторических исследованиях, посвященных категории глагола да-

гестанских языков, так и при составлении учебников и учебных пособий для школ, колледжей и вузов Дагестана.

Практическая ценность исследования заключается в возможности использовать результаты исследования в практике преподавания лезгинского и английского языков в высшей и средней школе, при подготовке и чтении лекций по спецкурсу по (сопоставительной) грамматике лезгинского и английского языков, а также по теоретической грамматике лезгинского и английского языков.

Методологической основой работы послужили исследования сопоставительного, общего и кавказского языкознания ведущих отечественных и зарубежных лингвистов в области морфологии и синтаксиса (П.К. Услара, М.М. Гаджиева, Р.И. Гайдарова, М.Е. Алексеева, А.Г. Гюльмагомедова, Э.М. Шейхова, Е.С. Кубряковой, И.П. Ивановой, А.И. Смирницкого, В.Г. Гака, Б. Уорфа, A.A. Потебни, В.В. Виноградова, A.A. Мещанинова, Н.Д. Арутюновой, G. Lakoff, О. Yespersen, М. Haspelmath, М. Moor, Е. Murphy, R. Quirk и ДР-)-

На защиту выносятся следующие положения:

1. Масдар в лезгинском языке - это специфическое образование, сочетающее в себе признаки инфинитива, отглагольного имени и собственно ма-сдара в классической его интерпретации.

2. В составе сложных образований именные свойства неличных форм глагола оказываются ведущими по сравнению с глагольными, а их ономасиологическая структура включает в себя два разнородных категориальных начала. Указанные единицы, таким образом, представляют собой результат транспозиционных переходов.

3. Неличные формы глагола подвержены субстантивации в силу общности их парадигм, сочетающих в себе глагольные и именные качества. В лезгинском языке масдарные формы приобретают абстрактную семантику, близкую к отвлеченным существительным, в отличие от английского, в кото-

ром тенденция к опредмечиванию действий, выраженных неличными формами глагола, выражена менее отчетливо.

4. Частеречная принадлежность масдарных форм выявляется в контексте. Форма субъекта действия и субъекта имени действия при этом будет различной, однако неличные формы глагола все же сохраняют связь с глаголом, выступая в его синтаксических позициях.

5. Обладая глагольными свойствами, мае дар в лезгинском и его корреляты в английском языке не могут согласовываться с подлежащим и, следовательно, самостоятельно никогда не выступают в функции простого сказуемого, а категория иремени носит у них относительный характер.

6. Масдарный признак, определяемый сказуемым, обозначает предмет, оформляющийся синтаксически подлежащим. В подобных конструкциях ма-сдар и лексически, и позиционно не тождественен существительному, хотя объединяется с последним тем, что он оформляет подлежащее. Совпадение подлежащего с семантическим субъектом в лезгинском языке явление частое, но далеко не обязательное. Таким образом, подлежащее в лезгинском языке -это и субъект действия, и субъект состояния, и субъект, выделяемый в предложении по его связи с предикатом.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного педагогического университета. Основные результаты исследования отражены в 6 публикациях, одна из которых опубликована в издании, рекомендованном ВАК РФ.

Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка объемом 148 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении определяются основные цели и задачи исследования, его актуальность и новизна, приводятся основные положения, выносимые на за-

щиту, а также - определяется теоретическая и практическая значимость работы.

В первой главе - "Структурно-семантическая характеристика масдара в лезгинском языке и его коррелятов в английском" - на примере неличных форм глагола (масдара, причастия и деепричастия в лезгинском языке и отглагольного существительного, причастия и герундия - в английском) исследуются такие вопросы как история исследуемой проблемы, специфика мас-дарных форм как особой категории языка и, в связи с этим, их семантические и структурные особенности, а также - исследуется актуализация семантики неличных форм глагола в контексте лезгинской и английской языковых картин мира.

Масдарные формы в лезгинском языке имеют особую морфологическую природу, широкое употребление, специфические лексико-семантические характеристики и синтаксические функции. Специализированную роль названные классы слов играют в глагольном формообразовании - их основы служат производящими при образовании многих других форм глагола.

Центральное место в системе указанных единиц занимает масдар, совмещающий в себе признаки как имени, так и глагола, и который принято считать основной формой в глагольной парадигме. В данном случае термин "масдар" применим только к лезгинскому языку, в английском языке ему обычно соответствует термин "отглагольное существительное".

Масдар стоит в центре глагольной системы, хотя условно и воспринимается как словарный представитель глагольных форм. Он является единицей с более высокой степенью языковой абстракции, семантически и формально сложнее некоторых форм, которые традиционно считаются производными от него. Кроме того, в масдаре нейтрализуется видо-временная оппозиция, обязательная в причастиях, деепричастиях и финитных формах. В то же время масдар, входя в парадигму глагола, сообразно своей природе отглагольного имени, следует также тем типам парадигм, которые типичны для

существительного лезгинского языка. И поэтому для масдара, как и для имени существительного, неизменно характерны категории числа и падежа [Гайдаров 1987: 98].

Отличие масдара от других отглагольных форм заключается в его универсальности в отношении деривации и функциональных особенностей. Традиционно исследователи лезгинского языка отождествляют отглагольное имя с основой глагола, неоправданно подразумевая при этом форму масдара ([Услар 1896], [Жирков 1941], [Гаджиев 1956] и др.). Лишь в работах последних лет [Абдулмутшибов 1997], [Керимов 2002] традиционное мнение, приписывающее масдару роль производящей основы в полной парадигме глагола, конкретно же, например, по отношению к причастию, деепричастию, императиву II, при структурно-морфологическом анализе глагольной парадигмы не подтвердилось.

Мы полагаем, что гласные элементы в структурно простых глаголах на современном этапе развития языка, предшествующие показателю масдара -н, отходят к основе, и что масдар, как отглагольная форма, не может служить в качестве производящей основы для образования форм глагола, имеющих так называемую "вторичную основу". Это не подтверждается, прежде всего, на морфологическом уровне. Ср.: х-уь-н 'воспитать', х-уь-рай / х-уь-й 'пусть воспитывает', х-уь-з 'воспитывая', х-уь-да 'воспитаю', х-уь-н 'давай воспитаем', х-уъ-р 'воспитывающий' (диал.), х-уь-ч 'не воспитает', х-уь-мир 'не воспитывай', хв-е-на 'воспитав'; 'воспитал', хв-е-йи 'воспитавший', х-уь-х 'воспитывай'.

Кроме того, масдар, являясь отглагольным дериватом, первообразной формой (с вторичной основой), не может служить для образования вербои-дов, первообразных форм (с вторичными основами). И поэтому направления соответствия этих четырех образующих основ и выделение за базу основы масдара в исследоианиях отглагольных форм должно быть признано менее точным в сравнении с задачами, ориентирующимися на определение места каждой отглагольной формы в системе глагола и 'языковое' время образова-

ния. В лезгинском языке парадигма любого простого глагола складывается из совокупности синтетических и аналитических образований. Синтетические образования - это глагольные словоформы в собственном смысле этого слова, это первичные (непроизводные и производные) и сложно-синтетические глаголы (например, у вокабулы фин - фейи, фейша, физ, физеа и т.д. Если же рассматривать в узком смысле, например, только в системе масдара, то те-фш, хъ-фин, те-хъ-фин и т.д. и их падежно-числовые формы). Аналитические образования — это цепочки словоформ, состоящих из словоформы или основы, несущей лексическое значение, и словоформы, несущей грамматическое значение и эквивалентное функционально, таким образом, морфе, выражающей в синтетической форме какую-либо граммему (фин тавун, фин хъувун, фин тахвун, физ тун).

В английском языке неличные формы глагола также вызывают ряд вопросов относительно их разграничения и функционирования в языке. Причастие первое и герундий имеют полностью омонимичные морфологические формы. Это обстоятельство заставляет многих лингвистов считать их одной и той же формой, различающейся только функционально. Герундий - неличная форма глагола в английском языке, не имеющая аналога в лезгинском. Подобно причастию I, он образуется от инфинитива с помощью суффикса но при этом объединяет в себе, наряду с глагольными признаками, признаки существительного, т.е. по грамматическому значению он подобен инфинитиву. Однако отличается герундий от инфинитива не только формообразованием, но и определенными особенностями употребления, обусловленными спецификой его сочетаемости с другими словами [Корнеева 2000: 9].

Однако рассмотрение отглагольных существительных на и отглагольных прилагательных как образованных от соответствующих глагольных форм вполне оправдано. Для такого понимания есть определенные существующие в языке основания. Возьмем в качестве примера соотношение герундия и омонимичного с ним отглагольного существительного. Дело в том, что в современном английском языке далеко не каждому глаголу соответ-

ствуег отглагольное существительное, омонимичное герундию. Ср., например, слово meeting, прочно вошедшее в язык и закрепившееся в нем именно как существительное, с существительным flying, занимающим в языке несколько иное место и сближающимся в известной степени с окказиональными словами. Иначе: говоря, количество уже имеющихся в языке существительных на -ing меньше, чем количество герундиев, от которых в любую минуту могут быть образованы и образуются соответствующие существительные. В связи с этим, даже слова типа meeting, уже давно существующие как отглагольные существительные, начинают трактоваться как субстантивированные герундии.

Герундий способен совершенно отойти от глагольной системы и превратиться в чисто«; существительное. Показателем этого является возможность прибавление флексии множественного числа: building-s. Флексии в английском не наслаиваются, и -ing превращается в словообразовательный формант: I am in a strong position to know of her doings (Galsworthy) — 'Я твердо намерен узнать все про ее дела'.

Отглагольное: существительное очень похоже по своей форме на герундий. Оно образовало от глагола (но обладает только свойствами существительного) и также имеет окончание -ing. Отличить отглагольное существительное от герундия можно по некоторым признакам, свойственным только существительным. Перед отглагольным существительным, в отличие от герундия, может употребляться прилагательное: We were shocked by her terrible crying (Lawrence) (отглагольное существительное) — 'Мы были шокированы ее ужасным крикомWe were shocked by her crying (герундий) - 'Мы были шокированы ее плачем\

Причастия, отражающие когнитивные процессы адъективизации действия, опираются на семантику глагола. Сохраняя в своем значении процессуальные свойства, они в то же время отражают новое восприятие нашим сознанием объекта. Различные когнитивные структуры, сливаясь в семантике языковых единиц, образуют гибридные пространства, которые наследуют

роли и свойства исходных, но обладают своей собственной структурой [Куб-рякова 1990: 44]. Таким образом, семантика причастий представляет собой гибридное пространство, появившееся в результате совмещения двух исходных когнитивных пространств - глагольного и именного. В основе образования причастия находится неоднородность когнитивных процессов, что проявляется в сильном и слабом выражении глагольных или именных свойств.

Двойственную природу причастия можно объяснить, обратившись к истории его возникновения. Английское причастие происходит от древнеанглийского прилагательного. Связь причастия и прилагательного проявлялась в общей системе склонения, а также способности выступать в функции определения, свойственной прилагательным. Однако уже в древнеанглийский период причастие втягивается в систему глагола, проходит определенный этап вербализации: приобретает способность выражать видовые, залоговые и временные различия, а также управление дополнением [Аракин 1980: 338]; [Иванова 1976: 202].

Особое значение рассматриваемая проблематика приобретает в связи с гибридными частями речи - неличными формами глагола (инфинитивом, причастием, герундием, деепричастием), чья ономасиологическая структура включает в себя два разнородных категориальных начала.

Масдар в лезгинском языке подвержен также и субстантивации. Ср., например, следующие единицы, функционирующие и как имена действия, и как имена существительные: кьекъуьн 'ходить'; 'хождение' и къекьуьн 'походка', зурзун 'дрожать' и зурзун 'холодная дрожь, озноб*, т1алабун 'просить' и т1алабун 'просьба', кук1ун 'драться, скандалить' и кук1ун 'драка, потасовка, скандал', ахтармишун 'исследовать' и ахтармишун 'исследование', агалкьун 'достигать' и агалкьун 'достижение, успех', т1уън 'есть, кушать' и т1уън 'еда', кьехуьнун // кьехуън 'попрекать, корить' и къехуьн 'попрек, упрек', къат1ун 'соображать, смыслить, понимать' и кьат1ун 'соображение, интеллект, смекалка' и т.д.

Отмасдарные существительные имеют разную степень опредмеченно-сти; у одних это проявляется в контексте. Ср. следующие субстантивированные масдары - речевые неологизмы, лексические окказионализмы, оттенки значения которых восприняты из русского языка: гъахъун 'введение', анна-мишун 'понятие', атун 'хождение', хъфин 'уход': Адан атунайни хъфинай кыт акьатзавач (Меджидов) - 'Непонятны мне его взаимоотношения, связи' (букв.: 'приход - уход'). Ср. соответствующие масдары: гьахьун 'войти', ан-намишун 'понимать', атун 'приходить', хъфин 'уходить'.

В английско « языке тенденция к опредмечиванию действий выражена менее отчетливо, и отглагольные конструкции в целом используются реже, чем в лезгинском. При переводе это различие порождает необходимость в осуществлении ряда семантических преобразований. Одно из таких преобразований заключается в смене субъекта: Our union is working towards overcoming the split in the international movement of coal miners' unions - 'Усилия профсоюза направлены на преодоление раскола в международном профсоюзном движении горняков'.

Большую роль в дифференциации масдара и отмасдарного существительного в лезгин;ком языке играет сочетаемость слов, поскольку переход слов из одной части речи в другую прежде всего связан с их синтаксическим употреблением, описание которого невозможно без опоры на связи слов. Ср., к примеру, следующие сочетания с одинаковым последним компонентом: ширин т1уьн / mfybuap 'сладкая еда' и тадиз т1уьн 'быстро кушать'. Слово ширин сочетается (примыкает) с т/уьн 'еда' (< т1уън 'есть'), отвечает на вопрос гьихьтин?, гьи? 'какой?' и обозначает признак предмета. Масдар, как правило, не можег иметь при себе определение, следовательно, перед нами — отмасдарный субстантив. А наречие тадиз 'быстро', примыкая к названию действия, обозначает признак действия и отвечает на вопрос гъик1? 'как?' (обстоятельство), следовательно, мы здесь имеем глагол, т.е. масдар. Следовательно, частеречная принадлежность единиц, омонимично совмещающих в себе значение как наречия, так и прилагательного, а, следовательно, и еди-

ниц, к которым они примыкают (масдара или отмасдарного имени), выявляется в контексте. Если эти морфологически невыраженные единицы со значением качества служат для определения действия, то перед нами наречия, примыкающие к масдару (в результате имеем масдарный оборот), а если же они определяют предмет, то перед нами прилагательные, примыкающие уже к отмасдарному существительному. И форма субъекта действия и субъекта имени действия при этом будет различной.

В английском языке также имеются различия в случаях употребления вербоидов. Так, не выражая лица и числа, герундий и причастие не могут согласовываться с подлежащим и, следовательно, самостоятельно никогда не выступают в функции простого сказуемого. Другой общей особенностью неличных форм является то, что категория времени у них имеет относительный характер, т.е. их временные отличия приобретают значение лишь в сопоставлении со временем личной формы (сказуемого) данного предложения. В результате особенностей своего возникновения и исторического развития неличные формы глагола близко соприкасаются с неглагольными категориями и обнаруживают тесную связь: герундий - с существительным, а причастие -с прилагательным.

Масдар в лезгинском языке не совпадает ни с инфинитивом, ни с отглагольным именем, ни с классическим масдаром. Это специфическое образование, сочетающее в себе признаки всех названных разрядов. В английском языке ему больше других соответствует отглагольное существительное, обладающее смежными с герундием и причастием качествами. Масдар стоит в центре глагольной системы, хотя условно и воспринимается как словарный представитель глагольных форм. Он является единицей с более высокой степенью языковой абстракции, семантически и формально сложнее некоторых форм, которые традиционно считаются производными от него. Кроме того, в масдаре нейтрализуется видо-временная оппозиция, обязательная в причастиях, деепричастиях и финитных формах. В то же время масдар, входя в парадигму глагола, сообразно своей природе отглагольного имени, следует

также тем типам парадигм, которые типичны для существительного лезгинского языка. Отличие масдара от других неличных форм глагола заключается в его универсальности в отношении деривации и функциональных особенностей.

В английском языке отглагольное имя также обладает рядом особенностей, сближающих его, с одной стороны, с глаголом, а с другой — с существительным. Оно совпадает с лезгинским масдаром фактом перехода парадигмы глагола в парадигму существительного, но сами парадигмы в указанных языках существенно различаются.

В лезгинском языке масдарные формы могут быть использованы и как инфинитив, и как отглагольное имя, и ни одна из этих категориальных характеристик глагола не реализуется в лезгинском масдаре последовательно и до конца. Существует и разграничение масдара и имени существительного по типу склонения. Однако этот критерий также не может служить достаточно последовательным, т.к. разграничение по склонению ограничивается только указанными примерами.

На современном этапе развития лезгинского и английского языков широкое развитие и функционирование получают аналитические формы отрицания неличных форм глагола. В лезгинском языке все простые и сложные формы масдара выражают отрицание описательно, посредством префиксации вспомогательных дли служебных масдаров авун или хьун (тавун, тахьун). Составные масдара отрицание выражают двояко: префигнрованием служебного компонента {тув гун > лув тагун 'не летать') или прибавлением еще одного компонента к утвердительной форме, а именно - префигированной формы вспомогательного масдара (лув гун тавун). В английском языке отрицательная форма отглагольных единиц образуется при помощи отрицательной частицы not, либо при помощи предлога without со значением отрицания, причем в каждом случае, в силу синонимии отрицательных средств, возможны оба варианта без ущерба для значения высказывания. В отдельных случа-

ях возможно образование отрицательной формы отглагольного имени при помощи префикса ми-, но этот процесс носит нерегулярный характер.

В обоих указанных языках отглагольные имена подвержены субстантивации. Это объясняется общностью парадигм масдара в лезгинском языке и неличных форм глагола в английском, сочетающих в себе глагольные и именные качества, ср.: лезг. кьекъуьн 'ходить'; 'хождение' и кьекъуьн 'походка' - англ. going, лезг. зурзун 'дрожать' и зурзун 'холодная дрожь, озноб' -англ. shivering, лезг. т!алабун 'просить' и т1алабун 'просьба' - англ. begging и т.д. В результате субстантивации отмасдарные имена в лезгинском приобретают абстрактную семантику, близкую к отвлеченным существительным, которые часто употребляются во множественном числе, при этом ослабляется значение действия и начинает усиливаться значение имени существительного, которое чаще всего носит стилистический оттенок. В английском же языке тенденция к опредмечиванию действий выражена менее отчетливо, и отглагольные конструкции в целом используются реже, чем в лезгинском. При этом, при употреблении во множественном числе, рассматриваемые единицы чаще всего приобретают конкретную семантику с нейтральным значением.

В лезгинском языке частеречная принадлежность единиц, омонимично совмещающих в себе значение как наречия, так и прилагательного, а, следовательно, и единиц, к которым они примыкают (масдара или отмасдарного имени), выявляется в контексте: если эти морфологически невыраженные единицы со значением качества служат для определения действия, то перед нами наречия, примыкающие к масдару, если же они определяют предмет, то перед нами прилагательные, примыкающие уже к отмасдарному существительному. Форма субъекта действия и субъекта имени действия при этом будет различной. Существует также разграничение масдара и имени существительного по типу склонения. Однако, на наш взгляд, отглагольные формы в лезгинском все же сохраняют связь с глаголом, выступая в его синтаксической позиции, что говорит о глагольности указанных форм.

В английском языке также имеются различия в случаях употребления вербоидов. Так, не выражая лица и числа, герундий и причастие не могут согласовываться с подлежащим и, следовательно, самостоятельно никогда не выступают в функции простого сказуемого. Другой общей особенностью неличных форм является то, что категория времени у них имеет относительный характер, т.е. их временные отличия приобретают значение лишь в сопоставлении со временем личной формы сказуемого данного предложения. В результате особенностей своего возникновения и исторического развития неличные формы глагола близко соприкасаются с неглагольными категориями и обнаруживают тесную связь: герундий - с существительным, а причастие -с прилагательным.

Вторая глава - "Фукциональные особенности масдара в лезгинском языке в сравнении с его соответствиями в английском" — изучает такие проблемы как синтаксические связи масдара и его коррелятов в составе словосочетания и функционирование их в предложении в качестве главных или второстепенных членов, а также выявляются основные ограничения, накладываемые на синтаксические функции неличных форм глагола в лезгинском и английском языках и особенности их перевода на русский язык.

Участие масдара в таком виде подчинительной связи, как управление, указывает на глагольность масдара. При управлении изменениям подвергается управляющее слэво (эти изменения проходят только в рамках масдара, ср.: гада фин букв, 'мааьчик идти', гада финиз (дат. п. от фии) 'хождению мальчика', гада финин (род. п. от фин) 'хождению мальчика' и т.д., или же: гада хъфин '(хождение обратно) уход мальчика', гада тефин 'нехождение мальчика' и т.д.), а управляемое остается в формах субъекта, объекта или обстоятельства по отношению к управляющему слову и никаким изменениям не подвергается.

В сфере обстоятельственных отношений масдар связывается обычно с обозначающими различные признаки действия категориями речи, причем обстоятельственные отношения между компонентами словосочетаний обеспе-

чиваются неизменяемостью зависимого компонента, которым может быть наречие, деепричастие и др. глагольные формы. Подобные словосочетания выражают качественно-обстоятельственные значения, значения образа действия (кквиз рахун 'говорить громко', тадиз фин 'идти быстро', хъсандиз ки-лигун 'смотреть внимательно'), временные значения (йифиз хтун 'возвратиться ночью', же жедалди ксун 'спать до рассвета, до того, пока будет рассвет', вад йисуз к1елун 'учиться пять лет', кье фин 'идти сегодня'), пространственные значения (тамай экьеч1ун 'выйти из леса', вшик фин 'идти вперед'), причинные значения (кичквилай хтун 'возвратиться из-за страха'), целевые значения (к1елиз фин 'идти учиться'), значения меры и степени (пис га-лат хьун 'устать сильно', ц1удралугьун 'десять раз говорить'), значения условия (фейипа хтун 'возвратиться, когда пошел', хтайт1а гун 'дать, если возвратится'), значения уступки (хтанат1а фин 'идти, если пришел') и т.п. Эти обстоятельственные отношения осуществляются обычно в форме примыкания.

В то время как личные формы глагола способны выполнять только одну синтаксическую функцию - быть простым сказуемым предложения, неличные формы способны замещать ряд синтаксических позиций, за исключением функции простого сказуемого. По выполняемым в предложении функциям они близки именным частям речи. В основном, однако, комбинаторика неличных форм во многом близка глаголу: кроме причастия второго, все эти формы способны сочетаться с прямым дополнением и все могут определяться наречием.

Глагольным свойством является и то, что, кроме причастия второго, все эти формы имеют видовую парадигму. Категория лица и числа у них отсутствует; категория времени как таковая также отсутствует: они неспособны помещать действие в тот или иной временной отрезок, они указывают лишь на соотношение времени обозначаемого ими действия с действием глагола-сказуемого— одновременность или предшествование ему. Таким образом, они обозначают только относительное время. Все эти формы появились

в языке как именные формы и только постепенно, в ходе развития языка, они втягивались в систему глагола и приобретали глагольные категории вида и залога, а также глагольную комбинаторику.

В лезгинском языке различаются следующие синтаксические отношения: сочинение, пэдчинение (атрибутивные, объектные и обстоятельственные отношения, управление, примыкание). Масдар в словосочетаниях с подчинительной связью может быть как главным, так и зависимым компонентом. К нему, в основном, примыкают наречие и деепричастие, зависимость которых обусловлена их лексическим значением (признак действия) и особым морфологическим строением (нет форм словоизменения). Масдарные словосочетания со связью примыкания разделяются на сочетающиеся: 1) с наречиями (времени, места, образа действия, количества, меры и степени, причины); 2) масдарными словосочетаниями с падежно-числовой формой масдара и с деепричастиями.

В английском языке, в основном, выделяются два типа синтаксических отношений: субъе]стные и объектные. Объектные отношения (наиболее частотные), в свою очередь, могут выражать результат привнесенного извне завершенного действия или следствие также привнесенного извне, но еще длящегося процесса. Субъектные отношения встречаются намного реже, с ограниченным числом вербоидов. Причастие, предлог и существительное в английском языке выступают в тесном единстве для передачи того или иного содержания, они взаимосвязаны и взаимообусловлены. В случае многозначности причастия предлог оказывается уточнителем лексического значения причастия, его лекоико-семантического варианта.

Полифункциональность масдара в лезгинском языке, представляющего собой отглагольное имя со значением действия, как и многообразие его синтаксического употребления, объясняются его генезисом. Он выступает в роли разных членов предложения, занимая позицию как имени, так и инфинитивной формы глагола..

Основная часть составного сказуемого в лезгинском языке, выражающая вещественное или смысловое значение всей конструкции, может быть представлена масдарами от всех типов глаголов: переходных, непереходных, утвердительных, отрицательных, повторных и т.д. Вторая часть представляется лишь определенными финитными глаголами: глаголом-связкой (я 'является') или вспомогательными глаголами (хьун 'быть, стать' и авун 'делать').

В английском языке неличные формы глагола также могут выполнять функцию именной части составного сказуемого. Так, например, герундий в этой функции требует дополнительный глагол, который берет на себя показатели времени, числа, лица, наклонения. Такими глаголами могут быть: глагол-связка (be 'являться', 'заключаться в'), глаголы, передающие начало, продолжение или прерывание действия (типа to begin, to start (working) начинать (работать); to continue, to go on (growing) продолжать (расти); а также-особые словосочетания, с которыми используется герундий.

В силу того, что лезгинский масдар, обладает категориями отрицания, обратности и каузативности, и в то же время является именованием действия, называющим процесс, он может использоваться в функции подлежащего, свойственной имени. В лезгинском языке употребление масдара в роли подлежащего целиком зависит от структуры и семантики сказуемого, а в некоторых случаях - и от смыслового содержания предложения. Иногда возможна замена масдара существительным (или субстантивом) в роли подлежащего.

Масдарный признак, определяемый сказуемым, обозначает предмет, оформляющийся синтаксически подлежащим. В подобных конструкциях масдар и лексически, и позиционно не тождественен существительному, хотя объединяется с последним тем, что он оформляет подлежащее. Совпадение подлежащего с семантическим субъектом в лезгинском языке явление частое, но далеко не обязательное. Таким образом, подлежащее в лезгинском языке -это и субъект действия, и субъект состояния, и субъект, выделяемый в предложении по его связи с предикатом. Подлежащее, выраженное масдаром, может быть как однословным, так и распространенным (развернутым).

В английсксм языке функцию подлежащего могут выполнять отглагольное существительное и герундий. В позиции подлежащего герундий может выступать в любой из своих форм. То же самое относится к позиции прямого или предложного дополнения. Обладая парадигмой, содержащей глагольные черты, и способностью принимать прямое дополнение, герундий занимает в предложении только субстантивные позиции.

В лезгинском языке масдар в функции прямого дополнения всегда находится в именительном падеже. Во всех остальных падежах, масдары в сочетании с послелогами или без них оформляют косвенное дополнение. По признаку референционной тождественности / нетождественности конструкции с масдаром распределяются на две группы: моносубъектные (приписывающие действие одному и тому же "деятелю") и полисубъектные (приписывающие действие качественно разным "деятелям"). При этом нередко имеет место переход масдара в отглагольное существительное, которое, как правило, оформляет пря чое дополнение. Масдар в функции дополнения выражает самые различные значения: объекта сравнения или сопоставления; объекта того или иного чу вства; объекта, от которого исходит действие; объекта отдаления; объекта данного действия и т.д. Распространенные масдары в речи представлены чаще, чем нераспространенные.

В английском языке в функции дополнения герундий переводится неопределенной формой глагола, существительным или глаголом в личной форме (в функции сказуемого) в составе придаточного предложения.

В лезгинском языке определение может быть оформлено масдаром только в форме родительного падежа. В атрибутивных отношениях масдар в качестве главного слова не участвует, но в атрибутивные отношения вступает субстантивированный масдар, т.е. отглагольное имя, которое определяется различными адъективами. В английском языке герундий и причастие выполняют синаксическую функцию определения с известными ограничениями грамматического к: лексического характера. Будучи определением, герундий имеет при себе предлог о/и стоит после определяемого слова.

Будучи обстоятельством, герундий имеет при себе различные предлоги и стоит в начале и конце предложения. Герундий в функции обстоятельства употребляется всегда с предлогом и обычно переводится существительным с предлогом, деепричастием несовершенного или совершенного вида или глаголом в личной форме (в функции сказуемого) в составе придаточного предложения. В лезгинском языке обстоятельство может быть оформлено как простым масдаром, так и развернутой синтаксической единицей с участием масдара в качестве ядерного компонента. При этом масдары или масдарные обороты в качестве обстоятельств, как и другие обстоятельственные слова, поясняют слово со значением действия или признака и обозначают при каких обстоятельствах совершается действие, или указывают способ, меру, степень, время, цель проявления действия или признака. Масдары в функции обстоятельств могут также характеризовать или определять состояние субъекта.

В заключении подводятся итоги всей работе, делаются выводы относительно общего и типологически особенного в структуре, семантике и синтаксическом функционировании неличных форм глагола в лезгинском языке в сравнении с аналогичными категориями в английском.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора:

1. К вопросу о структурно-семантических особенностях аналитических глаголов в лезгинском и английском языках. // Вестник университете российской академии образования (включен ВАК в перечень рецензируемых научных журналов, рекомендованных соискателям ученой степени доктора и кандидата наук), №1 (49), 2010 г., с. 45-46.

2. Масдар в сфере обстоятельственных отношений лезгинского языка // Гуманитарные науки: новые технологии образования. Материалы ХШ Региональной научно-практической конференции. 15-16 мая 2008 г., часть II, с. 107-109. (Даггосуниверситет).

4. К истории изучения глагола в лезгинском языке // Новые технологии образования. Выпуск XVI. Махачкала, 2010, с. 84-87.

3. Об отрицательных формах вербоидов в лезгинском и английском языках // Материалы XV Региональной научно-практической конференции "Гуманитарные науки: новые технологии образования (13-14 мая 2010 г.), Махачкала, 2010, с. 252-254.

5. Масдар в словосочетаниях с подчинительной связью в лезгинском языке // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Выпуск 6. Махачкала 2011, с. 21-23. (в соавторстве с Абдулмуталибовым Н.Ш.).

6. Фукциональные особенности масдара в лезгинском языке в сравнении с его соответсгвиями в английском // Новые технологии образования. Выпуск XVII. Махачкала, 2011, с. 54-57.

Формат 60x84.1/16. Печать ризографная. Бумага № 1. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. - 1,5 изд. печ. л. -1,5. Заказ-980 -12. Тираж 100 экз. Тиражировано в типографии ИП Оруджев АА Махачкала, ул. Коркмасова, 356

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Рахманова, Нигар Мусаевна

Введение.3

Глава 1. Структурно-семантическая характеристика масдара в лезгинском языке и его коррелятов в английском.10

1Л. К истории вопроса.10

1.2. Масдар и его корреляты в системе частей речи.16

1.3. Актуализация семантики масдара в языке.49

Выводы.70

Глава 2. Фукциональные особенности масдара в лезгинском языке в сравнении с его соответствиями в английском.74

2.1. Масдарные формы как компонент словосочетания.74

2.2. Неличные формы глагола в составе предложения.87

Выводы.121

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Рахманова, Нигар Мусаевна

Объектом исследования данной диссертационной работы являются функционально-семантические особенности масдара в лезгинском языке в сопоставлении с его коррелятами в английском языке.

Предметом исследования явились лезгинские неличные формы глагола (масдар, причастие, деепричастие) в сравнении с английскими (герундий, причастие, отглагольное существительное). Что касается инфинитива, еще одной неличной формы глагола, то мы намеренно выпустили его из круга исследования в связи с достаточным фактическим материалом относительно данной части речи.

Новизна исследования заключается в том, что в нем впервые комплексно обобщаются и систематизируются имеющиеся данные о семантике и функционировании неличных форм глагола в лезгинском языке (масдара, причастия, деепричастия), их актуализации в лезгинской национальной картине мира в сравнении с подобными, более изученными, частями речи в английском языке.

Указанная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

1) анализ грамматического строя масдара и неличных форм глагола в указанных языках;

2) описание морфологической сущности неличных форм глагола в рассматриваемых языках, особенностей образования и характеристика их структуры и строения;

Наличие лакун в сфере функционирования лезгинского масдара и его английских коррелятов.

Методами исследования являются описательный, включающий классификацию и интерпретацию языкового материала, оппозитивный, реализующийся в таких частных приемах как компонентный и контекстуальный анализ разноуровневой характеристики неличных форм глагола, определения их синтаксических функций, а также - сравнительно-сопоставительный метод для выявления общего и типологически особенного в системе неличных форм глагола в лезгинском и английском языках. В отдельных случаях применялся метод дистрибутивного анализа для выявления специфических особенностей масдара и его коррелятов. Частично использовались интерпретативный метод и прием сплошной выборки.

Материалом исследования послужили художественные тексты и словари лезгинского и английского языков, тезаурусы и Интернет-ресурсы (Е. Эмин. Избранное. Махачкала, 1972; Къ. Меджидов. Кьашкьа духтур. Махачкала, 1963; Ф. Нагиев. Лирика. Махачкала, 1988; J. Galsworthy. The Man of Property. M., 1978; I. Murdock. The Sandcastle. M., 1975; D.H. Lawrence. Stories. M., 1982; Лезгинско-русский словарь (под ред. Б. Талибова, М. Гаджиева)."М., 1966; Лезгинско-русский словарь (под ред. Р.И. Гайда-рова). Махачкала, 1989; Oxford English Dictionary. L., 2006; Longman's English Dictionary of Culture. L., 2008; http: www. nestu. ru.; http: www. pdffac-tory.com.).

Методологической основой работы послужили исследования сопоставительного, общего и кавказского языкознания ведущих отечественных и зарубежных лингвистов в области морфологии и синтаксиса (П.К. Услара, М.М. Гаджиева, Р.И. Гайдарова, М.Е. Алексеева, А.Г. Гюльмаго-медова, Э.М. Шейхова, Е.С. Кубряковой, И.П. Ивановой, А.И. Смирницко-го, В.Г. Гака, Б. Уорфа, A.A. Потебни, В.В. Виноградова, A.A. Мещанинова, Н.Д. Арутюновой, G. Lakoff, О. Yespersen, М. Haspelmath, М. Moor, Е. Murphy, R. Quirk и др.).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Масдар в лезгинском языке - это специфическое образование, сочетающее в себе признаки инфинитива, отглагольного имени и собственно масдара в классической его интерпретации.

5. Обладая глагольными свойствами, масдар в лезгинском и его корреляты в английском языке ие могут согласовываться с подлежащим и, следовательно, самостоятельно никогда не выступают в функции простого сказуемого, а категория времени носит у них относительный характер.

6. Масдарный признак, определяемый сказуемым, обозначает предмет, оформляющийся синтаксически подлежащим. В подобных конструкциях масдар и лексически, и позиционно не тождественен существительному, хотя объединяется с последним тем, что он оформляет подлежащее. Совпадение подлежащего с семантическим субъектом в лезгинском языке явление частое, но далеко не обязательное. Таким образом, подлежащее в лезгинском языке — это и субъект действия, и субъект состояния, и субъект, выделяемый в предложении по его связи с предикатом.

Структура работы: работа состоит из введения, двух глав и заключения. Во введении определяются основные цели и задачи исследования, его актуальность и новизна, приводятся основные положения, выносимые на защиту, а также — список использованной литературы.

В первой главе — «Структурно-семантическая характеристика масда-ра в лезгинском языке и его коррелятов в английском» - на примере неличных форм глагола (масдара, причастия и деепричастия в лезгинском языке и отглагольного существительного, причастия и герундия - в английском) исследуются такие вопросы как история исследуемой проблемы, специфика вербоидов как особой категории языка и, в связи с этим, их семантические и структурные особенности, а также - исследуется актуализация семантики вербоидов в контексте лезгинской и английской языковых картин мира.

Вторая глава - «Фукциональные особенности масдара в лезгинском языке в сравнении с его соответствиями в английском» - изучает такие проблемы как синтаксические связи вербоидов в составе словосочетания и функционирование вербоидов в предложении в качестве главных или второстепенных членов, а также выявляются основные ограничения, накладываемые на синтаксические функции неличных форм глагола в лезгинском и английском языках и особенности их перевода на русский язык.

После каждой главы на основе анализа материала делаются выводы и обобщения.

Работа снабжена библиографией, списком словарей и произведений художественной литературы.

Апробация результатов диссертации. Основные положения диссертации были апробированы на заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного педагогического университета, а также в докладах на Региональных научно-практических конференциях "Гуманитарные науки: новые технологии образования" (Махачкала, 2008, 2010);

Международной научно-практической конференции "Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия" (Махачкала, 2009). Основные результаты исследования отражены в 5 публикациях, одна из которых опубликована в издании, рекомендованном ВАК РФ.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Масдар в лезгинском языке и его корреляты в английском"

Выводы:

1. В то время как личные формы глагола способны выполнять только одну синтаксическую функцию - быть простым сказуемым предложения, неличные формы способны замещать ряд синтаксических позиций, за исключением функции простого сказуемого. По выполняемым в предложении функциям они близки именным частям речи. В основном, однако, комбинаторика неличных форм во многом близка глаголу: кроме причастия второго, все эти формы способны сочетаться с прямым дополнением и все могут определяться наречием. Глагольным свойством является и то, что, кроме причастия второго, все эти формы имеют видовую парадигму. Категория лица и числа у них отсутствует; категория времени как таковая, также отсутствует: они неспособны помещать действие в тот или иной временной отрезок, они указывают лишь соотношение времени обозначаемого ими действия с действием глагола-сказуемого — одновременность или предшествование ему. Таким образом, они обозначают только относительное время.

Все эти формы появились в языке как именные формы и только постепенно, в ходе развития языка, они втягивались в систему глагола и приобретали глагольные категории вида и залога, а также глагольную комбинаторику.

2. В лезгинском языке различаются следующие синтаксические отношения: сочинение, подчинение (атрибутивные, объектные и обстоятельственные отношения, управление, примыкание). Масдар в словосочетаниях с подчинительной связью может быть как главным, так и зависимым компонентом. К нему, в основном, примыкают наречие и деепричастие, зависимость которых обусловлена их лексическим значением (признак действия) и особым морфологическим строением (нет форм словоизменения). Масдарные словосочетания со связью примыкания разделяются на сочетающиеся: 1) с наречиями (времени, места, образа действия, количества, меры и степени, причины); 2) масдарными словосочетаниями с падеж-но-числовой формой масдара и с деепричастиями.

В английском языке, в основном, выделяются два типа синтаксических отношений: субьектные и объектные. Объектные отношения (наиболее частотные), в свою очередь, могут выражать результат привнесенного извне завершенного действия или следствие также привнесенного извне, но еще длящегося процесса. Субъектные отношения встречаются намного реже, с ограниченным числом вербоидов. Причастие, предлог и существительное в английском языке выоупают в тесном единстве для передачи того или иного содержания, они взаимосвязаны и взаимообусловлены. В случае многозначности причастия предлог оказывается уточнителем лексического значения причастия, его лексико-семантического варианта.

3. В рассматриваемых языках полифункциональность масдара, представляющего собой отглагольное имя со значением действия, как и многообразие его синтаксического употребления, объясняются его генезисом. Он выступает в роли разных членов предложения, занимая позицию как имени, так и инфинитивной формы глагола.

Основная часть составного сказуемого в лезгинском языке, выражающая вещественное или смысловое значение всей конструкции, может быть представлена масдарами от всех типов глаголов: переходных, непереходных, утвердительных, отрицательных, повторных и т.д. Вторая часть представляется лишь определенными финитными глаголами: глаголом-связкой {я "является") или вспомогательными глаголами (хьун "быть, стать" и авун "делать").

В английском языке вербоиды также могут выполнять функцию именной части составного сказуемого. Так, например, герундий в этой функции требует дополнительный глагол, который берет на себя показатели времени, числа, лица, наклонения. Такими глаголами могут быть: глагол-связка {be «являться», «заключаться в»), глаголы, передающие начало, продолжение или прерывание действия (типа to begin, to start (working) начинать (работать); to continue, to go on (growing) продолжать (расти); a также - особые словосочетания, с которыми используется герундий.

4. В силу того, что лезгинский масдар обладает категориями отрицания, обратности и каузативности, и в то же время является именованием действия, называющим процесс, он может использоваться в функции подлежащего, свойственной имени. В лезгинском языке употребление масдара в роли подлежащего целиком зависит от структуры и семантики сказуемо-, го, а в некоторых случаях — и от смыслового содержания предложения. Иногда возможна замена масдара существительным (пли субстантивом) в роли подлежащего.

Масдарный признак, определяемый сказуемым, обозначает предмет, оформляющийся синтаксически подлежащим. В подобных конструкциях масдар и лексически, и позиционно не тождественен существительному, хотя объединяется с последним тем, что он оформляет подлежащее. Совпадение подлежащего с семантическим субъектом в лезгинском языке явление частое, но далеко не обязательное. Таким образом, подлежащее в лезгинском языке - это и субъект действия, и субъект состояния, и субъект, выделяемый в предложении по его связи с предикатом. Подлежащее, выраженное масдаром, может быть как однословным, так и распространенным (развернутым).

В английском языке функцию подлежащего могут выполнять отглагольное существительное и герундий. В позиции подлежащего герундий может выступать в любой из своих форм. То же самое относится к позиции прямого или предложного дополнения. Обладая парадигмой, содержащей глагольные черты, и способностью принимать прямое дополнение, герундий занимает в предложении только субстантивные позиции.

5. В лезгинском языке масдар в функции прямого дополнения всегда находится в именительном падеже. Во всех остальных падежах, масдары в сочетании с послелогами или без них оформляют косвенное дополнение. По признаку референционной тождественности / нетождественности конструкции с масдаром распределяются на две группы: моносубъектные (приписывающие действие одному и тому же «деятелю») и полисубъектные (приписывающие действие качественно разным «деятелям»). При этом нередко имеет место переход масдара в отглагольное существительное, которое, как правило, оформляет прямое дополнение. Масдар в функции дополнения выражает самые различные значения: объекта сравнения или сопоставления; объекта того или иного чувства; объекта, от которого исходит действие; объекта отдаления; объекта данного действия и т.д. Распространенные масдары в речи представлены чаще, чем нераспространенные.

6. В лезгинском языке определение может быть оформлено масдаром только в форме родительного падежа. В атрибутивных отношениях масдар в качестве главного слова не участвует, но в атрибутивные отношения вступает субстантивированный масдар, т.е. отглагольное имя, которое определяется различными адъективами. В английском языке герундий и причастие выполняют синаксическую функцию определения с известными ограничениями грамматического и лексического характера. Будучи определением, герундий имеет при себе предлог о/и стоит после определяемого слова.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, нами было проведено исследование семантических и функциональных особенностей лезгинских вербоидов в сравнении с английскими, при этом мы разграничивали в лезгинском языке собственно мас-дар, причастие и деепричастие как основные неличные формы глагола (инфинитив в силу его относительно большей изученности не рассматривался) и сопоставляли их с причастием, герундием и отлагольным существительным в английском языке.

Как показало исследование, масдар в лезгинском языке не совпадает ни с инфинитивом, ни с отглагольным именем, ни с классическим масда-ром. Это специфическое образование, сочетающее в себе признаки всех названных разрядов. В английском языке ему больше других соответствует отглагольное существительное, обладающее смежными с герундием и причастием качествами. Масдар стоит в центре глагольной системы, хотя условно и воспринимается как словарный представитель глагольных форм. Он является единицей с более высокой степенью языковой абстракции, семантически и формально сложнее некоторых форм, которые традиционно считаются производными от него.

Выявлено, что в масдаре нейтрализуется видо-временная оппозиция, обязательная в причастиях, деепричастиях и финитных формах. В то же время масдар, входя в парадигму глагола, сообразно своей природе отглагольного имени, следует также тем типам парадигм, которые типичны для существительного лезгинского языка. Отличие масдара от других вербоидов заключается и в его универсальности в отношении деривации и функциональных особенностей. В английском языке отглагольное имя также обладает рядом особенностей, сближающих его, с одной стороны, с глаголом, а с другой - с существительным. Оно совпадает с лезгинским масдаром фактом перехода парадигмы глагола в парадигму существительного, но сами парадигмы в указанных языках существенно различаются.

Исследование также показало, что в обоих рассматриваемых языках вербоиды могут входить в сложные образования, и тогда их именные свойства оказываются ведущими, а образования эти являются сложными существительными или прилагательными. Ономасиологическая структура рассматриваемых гибридных частей речи включает в себя два разнородных категориальных начала. Неличные формы глагола представляют собой результат транспозиционных (трансляционных) переходов. При этом в лезгинском языке действует схема «существительное + масдар + вспомогательный глагол», а в английском - «глагол + -mg». В силу того, что флексии в английском не «наслаиваются», -/rcg-форму легко распознать в каждом конкретном случае.

Обнаружено также, что на современном этапе развития лезгинского и английского языков широкое развитие и функционирование получают аналитические формы отрицания вербоидов. В лезгинском языке все простые и сложные формы масдара выражают отрицание описательно, посредством префиксации вспомогательных или служебных масдаров авун или хьун (тавун, тахьун). Составные масдары отрицание выражают двояко: префигированием служебного компонента (лув гун > лув тагу и "не летать") или прибавлением еще одного компонента к утвердительной форме, а именно - префигированной формы вспомогательного масдара (лув гун тавун). В английском языке отрицательная форма вербоидов образуется при помощи отрицательной частицы not, либо при помощи предлога without со значением отрицания, причем в каждом случае, в силу синонимии отрицательных средств, возможны оба варианта без ущерба для значения высказывания. В отдельных случаях возможно образование отрицательной формы отглагольного имени при помощи префикса ип-, но этот процесс носит нерегулярный характер.

Анализ вербоидов лезгинского и английского языков также позволил установить, что в обоих указанных языках отглагольные имена подвержены субстантивации. Это объясняется общностью парадигм вербоидов, сочетающих в себе глагольные и именные качества, ср.: лезг. къекъ-уън «ходить»; «хождение» и къекъуън «походка» - англ. going, лезг. зурзун «дрожать» и зурзун «холодная дрожь, озноб» - англ. shivering, лезг. т/алабун «просить» и т!алабун «просьба» - англ. begging и т.д. В результате субстантивации отмасдарные имена в лезгинском приобретают абстрактную семантику, близкую к отвлеченным существительным, которые часто употребляются во множественном числе, при этом ослабляется значение действия и начинает усиливаться значение имени существительного, которое чаще всего носит стилистический оттенок. В английском же языке тенденция к опредмечиванию действий выражена менее отчетливо, и отглагольные конструкции в целом используются реже, чем в лезгинском. При этом, при употреблении во множественном числе, вербопды чаще всего приобретают конкретную семантику с нейтральным значением.

Выявлено также, что в лезгинском языке частеречная принадлежность единиц, омонимично совмещающих в себе значение как наречия, так и прилагательного, а, следовательно, и единиц, к которым они примыкают (масдара или отмасдарного имени), выявляется в контексте: если эти морфологически невыраженные единицы со значением качества служат для определения действия, то перед нами наречия, примыкающие к масдару, если же они определяют предмет, то перед нами прилагательные, примыкающие уже к отмасдарному существительному. Форма субъекта действия и субъекта имени действия при этом будет различной.

Существует также разграничение масдара и имени существительного по типу склонения. Однако вербоиды в лезгинском все же сохраняют связь с глаголом, выступая в его синтаксической позиции, что говорит о глагольности указанных форм. В английском языке также имеются различия в случаях употребления вербоидов. Так, не выражая лица и числа, герундий и причастие не могут согласовываться с подлежащим и, следовательно, самостоятельно никогда не выступают в функции простого-сказуемого. Другой общей особенностью неличных форм в рассматриваемых языках является то, что категория времени у них имеет относительный характер. В результате особенностей своего возникновения и исторического развития неличные формы глагола близко соприкасаются с неглагольными категориями и обнаруживают тесную связь: герундий - с существительным, а причастие - с прилагательным.

Исследование степени сочетаемости вербоидов показало, что масдар обладает широкими сочетательными возможностями и участвует в различных по составу и строению словосочетаниях. В то время как личные формы глагола способны выполнять только одну синтаксическую функцию — быть простым сказуемым предложения, неличные формы способны замещать ряд синтаксических позиций, за исключением функции простого сказуемого. По выполняемым в предложении функциям они близки именным частям речи. В основном, однако, комбинаторика неличных форм во многом близка глаголу: кроме причастия второго, все эти формы способны сочетаться с прямым дополнением и все могут определяться наречием.

Глагольным свойством является и то, что, кроме причастия второго, все эти формы имеют видовую парадигму. Категория лица и числа у них отсутствует; категория времени как таковая также отсутствует: они неспособны помещать действие в тот или иной временной отрезок, они указывают лишь соотношение времени обозначаемого ими действия с действием глагола-сказуемого — одновременность или предшествование ему. Таким образом, они обозначают только относительное время. Установлено, что все они появились в языке как именные формы и только постепенно, в ходе развития языка, они втягивались в систему глагола и приобретали глагольные категории вида и залога, а также глагольную комбинаторику.

Выявлено также, что в лезгинском языке различаются отношения сочинения и подчинения (атрибутивные, объектные и обстоятельственные отношения, управление, примыкание). Масдар в словосочетаниях с подчинительной связью может быть как главным, так и зависимым компонентом. К нему, в основном, примыкают наречие и деепричастие, зависимость которых обусловлена их лексическим значением (признак действия) и особым морфологическим строением (нет форм словоизменения). Масдарные словосочетания со связью примыкания разделяются на сочетающиеся с наречиями (времени, места, образа действия, количества, меры и степени, причины) и с масдарными словосочетаниями с падежно-числовой формой масдара и с деепричастиями.

В английском языке, в основном, выделяются два типа синтаксических отношений: субъектные и объектные. Объектные отношения (наиболее частотные), в свою очередь, могут выражать результат привнесенного извне завершенного действия или следствие также привнесенного извне, но еще длящегося процесса. Субъектные отношения встречаются намного реже, с ограниченным числом вербоидов Причастие, предлог и существительное в английском языке выступают в тесном единстве для передачи того или иного содержания, они взаимосвязаны и взаимообусловлены. В случае многозначности причастия предлог оказывается уточнителем лексического значения причастия, его лексико-семантического варианта.

Исследование показало, что в рассматриваемых языках полифункциональность масдара, представляющего собой отглагольное имя со значением действия, как и многообразие его синтаксического употребления, объясняются его генезисом. Он выступает в роли разных членов предложения, занимая позицию как имени, так и инфинитивной формы глагола. Основная часть составного сказуемого в лезгинском языке, выражающая вещественное или смысловое значение всей конструкции, может быть представлена масдарами от всех типов глаголов: переходных, непереходных, утвердительных, отрицательных, повторных и т.д. Вторая часть представляется лишь определенными финитными глаголами: глаголом-связкой (я "является") или вспомогательными глаголами (хъун "быть, стать" и авун "делать").

В английском языке вербоиды также могут выполнять функцию именной части составного сказуемого. Так, например, герундий в этой функции требует дополнительный глагол, который берет на себя показатели времени, числа, лица, наклонения. Такими глаголами могут быть: глагол-связка (be «являться», «заключаться в»), глаголы, передающие начало, продолжение или прерывание действия (типа to begin, to start (working) начинать (работать); to continue, to go on (growing) продолжать (расти); а также - особые словосочетания, с которыми используется герундий.

Мы также пришли к выводу о том, что в лезгинском языке употребление масдара в роли подлежащего целиком зависит от структуры и семантики сказуемого, а в некоторых случаях - и от смыслового содержания предложения. В силу того, что лезгинский масдар обладает категориями отрицания, обратности и каузативности, и в то же время является именованием действия, называющим процесс, он может использоваться в функции подлежащего, свойственной имени. Иногда возможна замена масдара существительным (или субстантивом) в роли подлежащего.

Масдарный признак, определяемый сказуемым, обозначает предмет, оформляющийся синтаксически подлежащим. В подобных конструкциях масдар и лексически, и позиционно не тождественен существительному, хотя объединяется с последним тем, что он оформляет подлежащее. Совпадение подлежащего с семантическим субъектом в лезгинском языке" явление частое, но далеко не обязательное. Таким образом, подлежащее в лезгинском языке - это и субъект действия, и субьект состояния, и субъект, выделяемый в предложении по его связи с предикатом. Подлежащее, выраженное масдаром, может быть как однословным, так и распространенным (развернутым).

Кроме того, было выявлено, что в лезгинском языке масдар в функции прямого дополнения всегда находится в именительном падеже. Во всех остальных падежах, масдары в сочетании с послелогами или без них оформляют косвенное дополнение. По признаку референционной тождественности/нетождественности конструкции с масдаром распре- деляются на две группы: моносубъектные (приписывающие действие одному и тому же «деятелю») и полисубъектные (приписывающие действие качест венно разным «деятелям»). При этом нередко имеет место переход масдара в отглагольное существительное, которое, как правило, оформляет прямое дополнение. Масдар в функции дополнения выражает самые различные значения: объекта сравнения или сопоставления; объекта того или иного чувства; объекта, от которого исходит действие; объекта отдаления; объекта данного действия и т.д. Распространенные масдары в речи представлены чаще, чем нераспространенные.

Установлено также, что в лезгинском языке определение может быть оформлено масдаром только в форме родительного падежа. В атрибутивных отношениях масдар в качестве главного слова не участвует, но в атрибутивные отношения вступает субстантивированный масдар, т.е. отглагольное имя, которое определяется различными адъективами.

В английском языке герундий и причастие выполняют синтаксическую функцию определения с известными ограничениями грамматического и лексического характера. Будучи определением, герундий имеет при себе предлог о/ и стоит после определяемого слова. Будучи обстоятельством, герундий имеет при себе различные предлоги и стоит в начале и конце предложения. Герундий в функции обстоятельства употребляется всегда с предлогом и обычно переводится существительным с предлогом, деепричастием несовершенного или совершенного вида или глаголом в личной форме (в функции сказуемого) в составе придаточного предложения.

В лезгинском языке обстоятельство может быть оформлено как простым масдаром, так и развернутой синтаксической единицей с участием масдара в качестве ядерного компонента. При этом масдары или масдар-ные обороты в качестве обстоятельств, как и другие обстоятельственные слова, поясняют слово со значением действия или признака и обозначают при каких обстоятельствах совершается действие, или указывают способ, меру, степень, время, цель проявления действия или признака. Масдары в функции обстоятельств могут также характеризовать или определять состояние субъекта.

Таким образом, неличные формы глагола в лезгинском языке, будучи глубоко специфичными образованиями, в то же время имеют много общего с английскими неличными формами глагола, как в области семантики и структуры, так и в сфере их функционирования. Сказанное позволяет говорить о схожести видения лезгинами и англичанами окружающего их предметно-вещного материального мира и, вследствие этого, оперировании ими одинаковыми речевыми моделями, а также о близости ономасиологической структуры вербоидов в рассматриваемых языках при выборе той или иной синтаксической конструкции, с учетом двойственной категориальной природы указанных частей речи.

Список научной литературыРахманова, Нигар Мусаевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абдулжамалов 1965 H.A. Абдулжамалов. Фийский диалект лезгинского языка. Махачкала, 1965.

2. Абдуллаев 2003 И.Ш. Абдуллаев. Об историческом глагольном фразообразовании (на материале лезгинского и табасаранского языков) // Язык. Этнос. Сознание. Т. 1. Майкоп, 2003. С. 146-151.

3. Абдулмуталибов 1997 Н.Ш. Абдулмуталибов. К вопросу о генезисе глаголов-связок в лезгинском языке // Вопросы кавказского языкознания. Махачкала, 1997. С. 53-57.

4. Абдулмуталибов 1998 Н.Ш. Абдулмуталибов. Отглагольные образования в лезгинском языке. АКД. Махачкала, 1998.

5. Азизов 1995 Н.М. Азизов. Роль глагола в формировании основных звеньев предложения в лезгинском языке. АКД. Махачкала, 1995.

6. Алексеев 1978 М.Е. Алексеев. К типологической характеристике дагестанских языков // Тезисы дискуссии "Типология как раздел языкознания". М., 1978. С. 9-11.

7. Алексеев 1981 М.Е. Алексеев. Нахско-дагестанские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М., 1981. С. 298-31 1.

8. Алексеев 1984 М.Е. Алексеев. К вопросу о классификации лезгинских языков // ВЯ, № 5, 1984. С. 88-94.

9. Алексеев 1985 М.Е. Алексеев. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. М., 1985.

10. Алексеев 1985а -М.Е. Алексеев, Э.М. Шейхов. О генетической связи суффикса каузатива и показателя множественного числа имени в лезгинском языке // Категория числа в дагестанских языках. Сб. статей. Махачкала, 1985. С. 107-112.

11. Алексеев 19856 М.Е. Алексеев. Структура простого предложения в лезгинских языках // Изв. АН СССР. СЛЯ, № 4, 1985. С. 309-317.

12. Алексеев 1985в М.Е. Алексеев. К типологической характеристике нахско-дагестанских языков // Лингвистическая типология. М., 1985. С. 144-151.

13. Алексеев 1991а М.Е. Алексеев. Проблемы исторической грамматики лезгинского языка // ВЯ, № 2. 1991. С. 92-102.

14. Алексеев 1995 М.Е. Алексеев, Э.М. Шейхов. Сентенциальное дополнение в русском и лезгинском языках // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1995. С. 14-17.

15. Алексеев 1997 М.Е. Алексеев, Э.М. Шейхов. Лезгинский язык. М., 1997. 136 с.

16. Алексеев 1998 М.Е. Алексеев. К реконструкции восточнокавказской глагольной категории класса // Материалы международного симпозиума, посвященного 100-летию со дня рождения A.C. Чикобава. Тбилиси, 1998. С. 128-129.

17. Алексеев 1999 М.Е. Алексеев, И.И. Гагиев. Лабильные глаголы в нахско-дагестанских языках (опыт сопоставления) // Языкознание в Дагестане: Лингвистический ежегодник. Махачкала. № 3. 1999. С. 117-122.

18. Алексеев 2000 — М.Е. Алексеев, Э.М. Шейхов. Виды синтаксической связи в лезгинском и русском языках // Кавказский вестник. Тбилиси. № 2. 2000. С. 166-170.

19. Алексеев 2000а М.Е. Алексеев. Категория времени в нахско-дагестанских языках // Кавказский вестник. Тбилиси, № 1. 2000. С. 116120.

20. Алипулатова 1997 НС. Алапулатова. Видо-временная система лезгинского языка в сопоставлении с английской. АКД. Махачкала, 1997.

21. Аракин 1980 Д.А. Аракин. История английского языка. М., 1980.

22. Арнольд 1986-A.B. Арнольд. Стилистика декодирования. М., 1986.

23. Ахмедов 1999 -Г.Ii. Ахмедов. Коммуникативные типы высказывания в лезгинском языке (в сопоставлении с русским). М., 1999.

24. Бабайцева 1991 М.В. Бабайцева. Научные теории частей речи и их отражение в английских педагогических грамматиках ХХв. АКД. Л., 1991.

25. Б ал л и 1965 111. Баллы. Очерки по грамматике. М., 1965.

26. Бархударов 1965 U.C. Бархударов, Д.А. Штелинг. Грамматика английского языка. М., 1965.

27. Богданов 1977 В.В. Богданов. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л., 1977.

28. Блумфилд 1968 -77. Блумфилд. Язык. М., 1968.

29. Бреус 2006 H.H. Бреус. Прототипический подход: проблемы метода // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: Сб. материалов 26-28 сентября 2006 года. Тамбов, 2006.

30. Вежбицкая 2000 А. Вежбицкая. Язык. Культура. Познание. М.,2000.

31. Верба 2001 В.Г. Верба, Г.В. Верба. Грамматика современного английского языка. М., 2001.

32. Виноградов 1959 В.В. Виноградов. Русский язык: Грамматическое учение о слове. М.-Л., 1959.

33. Гаджиев 1957 ММ. Гаджыев. О некоторых особенностях аныхеко-го говора лезгинского языка // Ученые записки Ин-та истории, языка и литры Дагестанского филиала АН СССР. Т. 2, 1957. С. 211-227.

34. Гаджиев 1954 М.М. Гаджиее. Синтаксис лезгинского языка. Ч. 1. Простое предложение. Махачкала, 1954.

35. Гаджиев 1958 М.М. Гаджиев. Следы грамматических классов в лезгинском языке // Ученые записки Ин-та истории, языка и литературы Дагестанского филиала АН СССР. Т. 5, 1958. С. 217-226.

36. Гаджиев 1963 М.М. Гаджиев. Синтаксис лезгинского языка. Ч. II. Сложное предложение. Махачкала, 1963.

37. Гайдаров 1961 Р.И. Гайдаров. Ахтынский диалект лезгинского языка. Махачкала, 1961.

38. Гайдаров 1965 Р.И. Гайдаров, М.А. Алипулатов. Лезгинский язык. Махачкала, 1965.

39. Гайдаров 1966 P.M. Гайдаров. Лексика лезгинского языка (Основные пути развития и обогащения). Махачкала, 1966.

40. Гайдаров 1987 Р.И. Гайдаров. Морфология лезгинского языка. Махачкала, 1987.

41. Гайдаров 1988 Р.И. Гайдаров. Образование отрицательных и запретительных форм глагола в лезгинском языке // Вопросы морфологии русского и дагестанских языков. Межвузовский сборник. Махачкала, 1988. С. 41-47.

42. Гайдаров 1991 P.M. Гайдаров. Основы словообразования и словоизменения в лезгинском языке. Махачкала, 1991.

43. Гайдаров 1999 Р.И. Гайдаров. О префиксе "повторности" и "возвратности" х // хъ в лезгинском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. Вып. 5. Махачкала, 1999. С. 58-64.

44. Гайдаров 2000а Р.И. Гайдаров. В каких случаях субъект действия в лезгинском языке следует считать подлежащим? // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Выпуск 2. Махачкала, 2000. С. 248-249.

45. Грамматика русского языка 1970 Грамматика русского языка. М.,1970.

46. Гузеева 2000 К.А. Гузеева. Грамматика английского языка: Инфинитив. М., 2000.

47. Гюльмагомедов 1975 А Г. Гюлъмагомедов. О понятиях "сложный глагол", "составной глагол" (по данным лезгинского языка) // Шестая региональная научная сессия по историко-сравнительному изучению ибе-рийско-кавказских языков. Майкоп, 1975. С. 65-66.

48. Гюльмагомедов 1978 А.Г. Гюльмагомедов. Основы фразеологии лезгинского языка. Махачкала, 1978.

49. Гюльмагомедов 1980 — А.Г. Гюлъмагомедов. О "сложном глаголе" лезгинского языка // Материалы 6-й региональной сессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских языков. Майкоп, 1980. С. 135-142.

50. Гюльмагомедов 1990 А.Г. Гюльмагомедов. Фразеология лезгинского языка. Махачкала, 1990.

51. Гюльмагомедов 1996 А.Г. Гюлъмагомедов. Проблема дифференциации словообразования и фразообразования в дагестанских языках // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 3. Махачкала, 1996. С. 1421.

52. Гюльмагомедов 2002 А.Г. Гюлъмагомедов. Словосочетания, фра-зеословосочетания, фразеосочетания как минимальные синтаксические единицы // XI Коллоквиум Европейского Общества Кавказоведов. М., 2002. С. 34-35.

53. Гак 2000 В.Г. Гак. Теоретическая грамматика французского языка. М., 2000.

54. Гальперин 1975 -ИР Гальперин. Стилистика английского языка. М.1975.

55. Девришбекова 2002 Э.Н. Девришбекова. Модальность и наклонение в лезгинском языке // Языкознание в Дагестане. Махачкала. № 6. 2002. С. 78-82.

56. Есперсен 1959-О. Есперсен. Философия грамматики. Л., 1959. Жигадло 1968 В.И. Жигадло. Современный английский язык. М.,1968.

57. Жирков 1941 Л.И. Жирков. Грамматика лезгинского языка. Махачкала, 1941.

58. Жирмунский 1963 В.М. Жирмунский. О границах слова // Морфологическая структура слова в языках различных типов. М.-Л., 1963. С. 6-33.

59. Загиров 1987 В.М. Загиров. Историческая лексикология языков лезгинской группы. Махачкала, 1987.

60. Загиров 1982 З.М. Загиров. Некоторые вопросы сопоставительной морфологии русского и дагестанских языков. Ч. II. Ростов-на-Дону, 1982. Ильиш 1959 - Б.А. Ильиш. История английского языка. Л., 1959.

61. Ильиш i960 Б. А. Илъиш. Современный английский язык. Л., 1960.

62. Иванова 1976 И.П. Иванова, A.A. Чахоян. История английского языка. Д., 1976.

63. Иванова 1980 И.П. Иванова, В.В. Бурлакова, Т. Т. Почепцов. Теоретическая грамматика современного английского языка. М., 1980.

64. Исаев 2004 М.Г. Исаев Сравнительный анализ глагольных категорий аварского языка : Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. Махачкала, 2004.

65. Казаков 1994 И.Я. Казаков. Роль челевеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1994.

66. Керимов 1999 K.P. Керимов Деепричастие, инфинитив или целевая форма? (К трактовке так называемых основных форм лезгинского глагола) // Языкознание в Дагестане: Лингвистический ежегодник, № 3, Махачкала, 1999.

67. Керимов 2002 K.P. Керимов. Контрастивная аспектология лезгинского и русского языков. Махачкала, 2002.

68. Керимов 2003 K.P. Керимов. Направление, цель, процесс (к семантическим связям граммемы несовершенного вида лезгинского глагола) // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4-5. Махачкала, 2003. С. 199-209.

69. Кибрик 1977 А.Е. Кибрик. Опыт структурного описания арчинского языка. Т. 2. М., 1977.

70. Кибрик 1980 — А.Е. Кибрик. Материалы к типологии эргативности. 6. Цахурский язык. 7. Рутульский язык. 8. Лезгинский язык // Проблемная группа по экспериментальной и прикладной лингвистике. Вып. 129. М., 1980.

71. Кибрик 1983 — А.Е. Кибрик. Конструкции с предикатным актантом в дагестанских (эргативных) языках // Категории глагола и структура предложения: Конструкции с предикатными актантами. Л., 1983. С. 4465.

72. Кибрик 1988 А.Е. Кибрик, C.B. Кодзасов. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Глагол. М, 1988.

73. Кибрик 2003 А.Е. Кибрик. Константы и переменные языки. Але-тейн, 2003.

74. Климов 1980 Г.А. Климов, М.Е. Ачексеев. Типология кавказских языков. М., 1980.

75. Климов 1986 Г.А. Климов. Введение в кавказское языкознание. М.,1986.

76. Климов 1990 Г.А. Климов. Основы лингвистической компаративистики. М., 1990.

77. Корнеева 2000 Е.А. Кориеева, Т.К. Цвгткова. Грамматика английского языка в теории и практике. М., 2000.

78. Коряковцева 1998 А.Н. Коряковцева. Проблема частей речи в когнитивном аспекте // Междунар. конгресс по когнитивной лингвистике: Сб. материалов 26-28 сентября 2006 года. Тамбов, 1998.

79. Кубрякова 1978 Е.С. Кубрякова. Части речи в ономасиологическом освещении. М., 1978.

80. Кубрякова 2004 Е.С. Кубрякова. Язык и знание: На пути получения знаний о языке. Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004.

81. Кузьмина 1986 М.И. Кузьмина. Сравнительная типология английского и русского языков. Минск, 1986.

82. Курбанов 1999 Б.Р. Курбанов. Именные части речи в лезгинском языке. Махачкала, 1999.

83. Курбанов 2000 Б.Р. Курбанов. Проблема частей речи в лезгинском языке. АДД. М., 2000.

84. Лютикова 2002 Е.А. Лютикова. Каузативы, декаузатпвы и лабильные глаголы в дагестанских языках: опыт типологии в пределах языковойгруппы // XI Коллоквиум Европейского общества кавказоведов. М., 2002. С. 47-49.

85. Магдилова 2001 P.A. Магдилова, Н.Ш. Абдулмуталибов. Сравнительный анализ масдарных конструкций в аварском и лезгинском языках // Региональное кавказоведение и тюркология: традиции и современность. Карачаевск, 2001. С. 175-178.

86. Маллаева 2002 З.М. Маллаева. Грамматические категории аварского языка (модальность, залоговость). Махачкала, 2002.

87. Маслов 1998 Ю.С. Маслов. Введение в языкознание. М., 1998.

88. Махмудова 2001 С.М. Махмудова. Морфология ру гульского языка. М., 2001.

89. Мейланова 1960 У А. Мейланова. Морфологическая и синтаксическая характеристика падежей лезгинского языка. Под. ред. Г.Б. Муркелин-ского. Махачкала, 1960.

90. Мейланова 1990 У.А. Мейланова. Специфика масдара как основной формы глагола в лезгинском языке и диалектах // Тезисы докладов научной сессии, посвященной итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1988-89 гг. Махачкала, 1990. С. 64-65.

91. Мейланова 1999 У.А. Мейланова, Э.М. Шейхов. Некоторые особенности масдара в лезгинском: показания литературного языка и диалектов // Достижения и современные проблемы развития науки в Дагестане. Махачкала, 1999. С. 82-83.

92. Мещанинов 1962 И.И. Мещанинов. Глагол. Л., 1982.

93. Муркелинский 1964 Г.В. Муркелинский. О причастных, деепричастных и масдарных конструкциях в дагестанских языках // Ученые зап. Инст-та ИЯЛ Дагфилиала АН СССР, т. XII. Махачкала, 1964. С. 3-16.

94. Мурясов 2000 И.С. Мурясов. Модели предложения и семантика глаголов в диахронии // Вопросы языкознания. № 2. 2000. С. 56-64.

95. Мусаев 1980 М.-С.М. Мусаев. Система глагольного словоизменения даргинского языка (синхронно-диахроническое описание). Махачкала, 1980.

96. Мусаев 1983 М.-С.М. Мусаев. Словоизменительные категории даргинского языка (Время и наклонение). Махачкала, 1983.

97. Мустафаева 1995 P.A. Мустафаева. Отглагольные образования в аварском языке (Формообразование и употребление). АКД. Махачкала, 1995.

98. Муталов 2002 P.O. Муталов. Глагол даргинского языка. Махачкала, 2002.

99. Омаров 2008 A.A. Омаров. Морфологические и синтаксические особенности масдара даргинского и арабского языков. Автореф. дпсс. канд. филол. наук. Махачкала, 2008.

100. Падучева 1992 Е.В. Падучева. Принцип композициоиности в неформальной семантике (на материале английских глаголов) // Вопросы языкознания. № 5. 1992. С. 3-24.

101. Пешковский 1956 A.M. Пешковский. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956.

102. Плоткин 1975 В.А. Плоткин. О симметричности и оппозитивности морфологической системы современного английского глагола и их проявлении в категории лица. АДД. М., 1975.

103. Плунгян 2000 В.А. Плунгян. Общая морфология. Введение в проблематику. М., 2000.

104. Расторгуева 1978 Т.А. Расторгуева, М.Э. Сатель. О развитии аналитических глагольных форм в новоанглийский период. М., 1978.

105. Роева 2007 -КМ. Роева. Проблемы категориального статуса причастия в английском языке //Филологические науки. № 5. 2007. С. 12-24.

106. Руссаковский 1998 — Е.М. Руссаковский. Энциклопедия форм английских глаголов. М., 1998.

107. Русская грамматика 1980 Русская грамматика. М., 1980.

108. Самедов 1990 Д. С. Самедов. К вопросу об образовании идеофони-ческих глаголов в дагестанских языках // Глагольное словообразование в иберийско-кавказских языках. Майкоп, 1990. С. 115-116.

109. Смирницкий 1959 — А.И. Смирницкий. Морфология английского языка. М., 1959.

110. Степанов 1985 Ю.С. Степанов. Герундивы и имена действия в древнейшем строе индоевропейского предложения // Вопросы языкознания, № 6. 1985. С. 45-65.

111. Сулейманов 2000 Н.Д. Сулейманов. Словообразование и структура слова в восточнолезгинских языках (сравнительно-исторический аспект). Махачкала, 2000.

112. Сулейманов 2000а — Н.Д. Сулейманов. К структуре корня в дагестанских языках // Вестник дагестанского научного центра. № 7. Махачкала, 2000. С. 100-107.

113. Талибов 1980 Б.Б. Талибов. Об одном инфиксальном элементе в структуре глагольной основы // Материалы шестой региональной научнойсессии по историко-сравнительному изучению иберийско-кавказских язы-/ ков. Майкоп, 1980. С. 82-91.

114. Талибов 1991 Б. Б. Талибов. Структурно-морфологическая характеристика основ несложных глаголов лезгинского языка // 1 Международный симпозиум кавказоведов. 15-20 окт. 1991г. Тбилиси, 1991. С. 75-76.

115. Телия 1981 — В.Н. Телия. Типы языковых значений (связанное значение слова в языке). М., 1981.

116. Теньер 1988 -Л. Тенъер. Основы структурного синтаксиса. М., 1988. Тестелец 1987 Я.Г. Тестелец. Эргативное построение в нахско-дагестанских языках // Вопросы языкознания. М., 1987. № 4. С. 109-121.

117. Тестелец 2001 — Я.Г. Tecmeneii. Введение в общий синтаксис. М.,2001.

118. Томилин 1995 П.К. Томилин Грамматическая синонимия (на базе морфологии глагола). АДД. М., 1995.

119. Урысои 2004 Е.В. Урысон. Отглагольные существительные со значением ситуации и "наивная энциклопедия". JL, 2004.

120. Услар 1896 П.К. Услар. Этнография Кавказа. Языкознание. Т.VI. Кюринский язык. Тифлис, 1896.

121. Хлебникова 1994 — И.Б. Хлебникова. Основы английской морфологии. М., 1994.

122. Чейф 1975 У. Чейф. Структура и значение языка. М., 1975. Шаламов 1994 - О.И. Шаламов. Оппозиции в морфологии (на материале английского языка). Л., 1994.

123. Шарандин 2001 О.П Шарандын. Общая теория частей речи. М- Л.,2001.

124. Шейхов 1983 Э.М. Шейхов. Лексико-грамматические классы глаголов в лезгинском языке. АКД. М., 1983.

125. Шейхов 1993 Э.М. Шейхов. Сравнительная типология лезгинского и русского языков: Морфология. Махачкала, 1993.

126. Шейхов 1998 Э.М. Шейхов. Глагольное согласование в лезгинском языке // Материалы международного симпозиума, посвященного 100-летию со дня рождения A.C. Чикобава. Тбилиси, 1998. С. 243-245.

127. Шейхов 2003 Э М. Шейхов. Грамматические категории и формы глагола в русском и дагестанских языках // Кавказоведение. М., 2003, № 3. С. 208-211.

128. Шихалиева 2005 С.Х. Шихалиева. Глагол табасаранского языка: автореф. дисс. . доктора филологических наук : 10.02.02.- Махачкала, 2005

129. Штелинг 1996 Д.А. Штелинг. Грамматическая семантика английского языка. Фактор человека в языке. М., 1996.

130. Эльдарова 1993 Р.Г. Элъдарова. Лакский глагол (Структура и семантика глагольного слова. Категории вида и залога. Вербоиды). Махачкала, 1993.

131. Эльдарова 1999 Р.Г. Элъдарова. К вопросу о теории предложения в дагестанских языках // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. Вып. 3. Махачкала, 1999. С. 137-140.

132. Эльдарова 2003 Р.Г. Эльдарова. Масдар и герундий в лакском языке // Вопросы кавказского языкознания. Выпуск 2. Махачкала, 2003. С. 170-173.

133. Юзбекова 1994 — С.Б. Юзбекова. Глагольные словосочетания в лезгинском языке. АКД. Махачкала, 1994.

134. Arnold 1974 V.I. Arnold. The English word. M.-L., 1974. Bokuchava 2000 - N. M. Bokuchava. English gerunds and participles in the intellective discourse: The functional approach. M., 2000.

135. Erdmann 1971 A. Erdmann. Essay on the history and modern use of the verbal forms in -ing in the English language: P.I. Old Anglo-Saxon period. Stockholm, 1971.

136. Haspelmath 1994 M. Haspelmath. The tense system of Lezgian // Tense systems in European languages. Tubingen, 1994. P. 267-277.

137. Kucharenko 1989 R.A. Kucharenko. Modern English Stylistics. R.,1989.

138. Moor 1981 — M. Moor. Formenbilding des Lezginichen verbs unter be-senderer berveeksichtigund dir negation. Zuerich, 1981.

139. Moor 1984 M. Moor. Classification of the Lezgian verb // Folia Slavica. V. 7. N. 1-2. Chicago. 1984. p. 233-253.

140. Moor 1985 M. Moor. Studien zum lesgischen Verb. Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1985.

141. Murphy 2006 J. Murphy. The grammar of Present-day English. L.,2006.

142. Quirk 1976 R. Quirk. The grammar of the English language. L., 1976.

143. Список использованных словарей и художественной литературы

144. Талибов 1966 Б.Б. Талибов, М.М. Гаджиев. Лезгинско-русский словарь. Под ред. Р.И. Гайдарова. М., 1966.

145. Гаджиев 1989 М.М. Гаджиев, Р.И. Гайдаров, У.А. Мейланова. Орфографический словарь лезгинского языка. Махачкала, 1989.

146. Гайдаров 1989 Р.И. Гайдаров. Лезгинско-русский словарь. Махачкала, 1989.

147. Longman's English Dictionary of Culture 2008 Longman's English Dictionary of Culture. L., 2008.

148. Oxford English Dictionary 2006 Oxford English Dictionary. L., 2006.

149. Меджидов Къ. Кьашкьа духтур. Махачкала, 1963.

150. Нагиев Ф. Лирика. Махачкала, 1988.

151. Эмин Е. Избранное. Махачкала, 1972.

152. Galsworthy J. The Man of Property. M., 1978.

153. Murdock I. The Sandcastle. M., 1975.

154. Lawrence D.H. Stories. M., 1982.12. http: www. nestu. ru.13. http: www.pdffactory.com.