автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.10
диссертация на тему: Медиадискурс постмодернистского литературного пространства

Полный текст автореферата диссертации по теме "Медиадискурс постмодернистского литературного пространства"

На правах рукописи

003461247

Бешукова Фатима Батырбиевна

МЕДИАДИСКУРС ПОСТМОДЕРНИСТСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА

10.01.10 - Журналистика 10.01.01 - Русская литература

Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора филологических наук

12 оез 2::з

Краснодар 2009

003461247

Работа выполнена на кафедре литературы и журналистики Адыгейского государственного университета

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Лучинский Юрий Викторович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Манаенко Геннадий Николаевич

доктор филологических наук, профессор Факторович Александр Львович

доктор филологических наук, профессор Кузнецова Анна Владимировна

В едущая организация: Московский государственный университет

Защита состоится февраля 2009 года на заседании диссертационного совета Д 212.101. 04. по филологическим наукам при Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул. Сормовская, 7, ауд. 309.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.

Автореферат разослан « Ж*.

2009 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

М.А. Шахбазян

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Современный период развития культуры проходит под знаком постмодернизма, одна из характеристик которого - информационная эпоха.

Актуальность настоящего исследования обусловлена необходимостью определения специфики процесса коммуникации в постмодернистском литературном пространстве. Важнейшими составляющими системы коммуникации являются язык, способ трансляции информации, мировоззренческие установки, образующие стиль культурологической парадигмы эпохи постмодернизма.

В реферируемом исследовании мы отталкиваемся от трактовки постмодернизма как культурной доминанты, «состояния» (по Ж.-Ф. Лиотару), предполагающего сосуществование самых различных черт и культурных импульсов. Постмодернистское искусство, в частности, объект нашего интереса - постмодернистская литература - характеризуется разнородностью и незавершенностью, представляя собой разрозненные подсистемы.

Рассмотрение литературного пространства как системы предполагает выделение основных компонентов этой системы: автор - текст - посредник (журнал, книга, Интернет) - интерпретатор (литературный критик) - коммуникант (читатель).

Система функционирования художественного текста в общекультурном пространстве может быть представлена в виде линейной взаимосвязи: текст - журнал, книга, интернет - читатель. Коммуникативная цепочка протягивается от автора к коммуниканту (читателю), но опять же через посредника - литературного критика (интерпретатора). В свою очередь, литературная критика существует, прежде всего, в журнальном контексте.

Медийная суть литературы состоит в том, что она является посредником между индивидуальными художественными мирами и воспринимающими эту информацию, то есть коммуникантами. «Специфика самого феномена бытования медийного пространства в общей системе культуры общества заключается в том, что масс-медиа во многом формируют взгляд общества на какую-либо проблему, информируя членов социума о событиях, в нем же происходящих, предлагая клише мировосприятия. Возникает сложнейшее (многоуровневое) взаимопроникновение медийной составляющей и самого социума (с его государственными, правовыми, религиозными, культурными формами)».1

Новый подход, предполагающий включение отечественной постмодернистской' литературы в общее медийное пространство культуры постмодерна,

1 Лучинский Ю.В. Медиатизация «картины мира»: американский дискурс // Филология как средоточие знаний о мире: Сб. науч. тр. М.; Краснодар, 2008. С. 317-320.

выдвигает основной вопрос - необходимость интегрированного междисциплинарного комплексного подхода к изучению специфики функционирования художественного текста в общекоммуникативной системе.

Таким образом, в поле нашего исследования выделяется ряд основных проблемных зон: специфика постмодернистского текста и вопрос методологии его анализа; роль медийного посредника в процессе функционирования текста и анализ современной журнальной деятельности; постмодернистская литературная критика. В теоретическом плане комплексный подход позволит рассмотреть процесс функционирования постмодернистской литературы во всем многообразии внутренних системообразующих связей с другими компонентами общекультурной коммуникативной системы и соотнести особенности новой литературы со спецификой отечественной культурологической парадигмы.

Практическая значимость данного аспекта изучения постмодернистской литературы состоит в выработке нового методологического аппарата, ориентированного на анализ отечественных постмодернистских текстов. В данном направлении исследования комплексный подход подразумевает отбор аналитических средств, взятых из западной постмодернистской модели, пригодных для анализа русских текстов при условии их сочетания с отечественной практикой литературоведческого анализа.

Отечественный постмодернизм имеет свою национальную специфику -в мировоззренческом плане он возникает как оппозиция социалистической идейно-художественной системе. Специфика русской постмодернистской литературы отражается и в ее типологии, которая на сегодняшний момент находится в стадии оформления. Таким образом, возникает проблема теоретизирования этапов развития отечественного литературного постмодернизма.

Данные проблемы рассматривается нами с точки зрения медийного, теоретико-методологического, системно-типологического, литературно-культурологического аспектов.

При включении литературы в медийное пространство немаловажным аспектом ее функционирования является журнальный контекст, предполагающий изучение специфики бытования современных гуманитарных журналов. Актуальность поставленной проблемы заключается в том, что в современной журналистике используется классификация журналов, разработанная в советский период, то есть в настоящей ситуации кардинального изменения журнальной деятельности и самих журналов эта типология требует дополнений и изменений. Таким образом, в диссертации изучается общая проблематика отечественного литературного постмодернизма и литературно-художественных журналов нового типа.

Объектом исследования является медиадискурс отечественного литературного постмодернизма в системе коммуникации современного информационного общества.________________________________________________________________ ________________________

Предметом исследования становится журнальный контекст постмодернистского литературного пространства, представленный гуманитарными журналами, формирующими это пространство.

1. С целью выявления основных типообразующих признаков журналов нового типа (интеллектуальных) были рассмотрены следующие издания: «Новое литературное обозрение» (изд. с 1992), «Художественный журнал» (изд. с 1993), «Синий диван» (изд. с 2002), «Топос» (изд. с 1996), «Интеллектуальный форум» (изд. с 2000), «Неприкосновенный запас» (изд. с 1998), «Отечественные записки» (изд. с 2000).

2. С целью выявления специфики отечественного постмодернизма были рассмотрены такие художественные системы, как литературный андеграунд, концептуализм (соц-арт) и те издания, которые стали их коммуникативными проводниками к читателю. В данном проблемном поле рассматривается самиздат, представленный журналами «Синтаксис» (1959-1960), «37» (1976-1981), «Часы» (1976-1990), «Обводной канал» (1976-1986), «Северная почта» (1979-1982), «Сумма» (1979-1982), «Метродор» (1978-1982), «Митин журнал» (с 1985 - по наст время), «Сумерки» (1988-1989), «Вавилон» (с 1989 - по наст, время).

3. В контексте нашего исследования объектом стали различные родовые (эпическая форма, в частности, - жанр романа, поэзия, драма) и жанрово-стилевые формы отечественной литературы с целью создания её типологии и выделения основных признаков, позволяющих говорить о постмодернистской направленности современного отечественного литературного процесса.

Целью данного диссертационного исследования является изучение проблемы включенности постмодернистской литературы в систему коммуникативных отношений и определение способов и посредников этого процесса.

Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

• представить целостную систему постмодернистского литературного

пространства, определив его медийные компоненты;

• выявить специфику отечественного литературного постмодернизма;

• проанализировать состояние теории отечественного литературного постмодернизма в плане методологии, аналитического аппарата и классификации;

• определить основные коммуникативные каналы популяризации постмодернистских текстов среди читательской аудитории;

• описать специфику информационного поля эпохи постмодернизма, включающего способы обмена информацией, язык современных коммуникативных систем, особенности знаковой системы кодировки информации;

• сформировать основные положения методологии анализа отечественных постмодернистских текстов;

• показать роль самиздата в процессе формирования отечественной постмодернистской литературы и гуманитарных журналов нового типа;

• проанализировать проблемное поле гуманитарных журналов;

• выявить типологические признаки журналов нового типа (интеллектуальных журналов);

• провести анализ прецедентных текстов постмодернистской литературы посредством предложенной методологии.

Эмпирическим материалом для диссертации послужили как сами тексты отечественных постмодернистских писателей, поэтов, драматургов -В. Сорокина, Саши Соколова, Д. Галковского, Д. Пригова, Т. Кибирова, М. Безродного, Г. Сапгира, Л.Петрушевской, В. Коркия и др., так и контент журналов «Знамя», «Новый мир», «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса», «Октябрь», «Художественный журнал», «Синий диван», «Топос», «Интеллектуальный форум», «Неприкосновенный запас», «Отечественные записки» и др. в системном целом.

Теоретическую основу диссертационного исследования составляют исследования в области социокультурной динамики (Т. Кун, Э. Тоффлер, Ю. Лотман, В.Кравцов, А. Беркетов, М. Эпштейн, А. Бартов и др.); работы по специфике информационного общества (Д. Белл, Д. Рисман, Э. Тоффлер,

A. Турен и др.); концепции массовой коммуникации (М. Маклюэн, Э. Тоффлер, Д. Гудков, Р. Якобсон, У. Липпман и др.); труды по теории масс-медиа, медиакультуры и ее роли в социуме (Р. Арнхейм, А. Базен, Р. Барт, Д. Белл,

B. Беньямин, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Г. Маркузе, У. Эко, Х.Ортега-и-Гассет, Ч. Пирс, Д. Соссюр, М. Кастельс, Ю. Кристева, К. Леви-Стросс, Д.Ваттимо, Н. Кириллова, В. Библер, Ю. Лучинский и др.); теория «рассеянных структур» (И. Пригожин); постструктуралистская теория текста (Ж. Деррида, Ж. Лиотар, Ж. Бодрийяр, Ж. Делёз, Р.Барт, Ю. Кристева и др.); модель «новой критики» (Р.Барт) и теории деконструктивизма - американской школы литературоведения, занимающейся проблемами литературно-критической методологии и практики анализа художественного текста (П. де Ман, Дж. Гартман, X. Блум, Дж.Х. Миллер); теории «диалога культур» и полифонизма М. Бахтина; теории постфрейдизма: школа структурного психоанализа (Ж.Лакан), концепция ризомы Ж. Делеза и Ф. Гватгари, психоаналитическая концепция «постмодернистской чувствительности» Ф. Лиотара, психоаналитическая трактовка процесса творчества Ю.Кристевой и др.; анализ теорий

зарубежного постмодернизма отечественными исследователями (И. Ильин, Н. Маньковская, М. Липовецкий, М. Эпштейн, А. Генис, Б. Гройс и др.); типологические исследования гуманитарных журналов (А. Акопов, Е. Ахма-дулин, Ю. Головин,"А. Бочаров; Б. Дубин, А. Рейтблат и др.); литературоведческие теории анализа русских постмодернистских текстов (В. Курицын, М. Липовецкий, И. Скоропанова, М. Эпштейн и др.).

Методология и методика исследования. Диссертация опирается на фундаментальные отечественные и зарубежные исследования в области теории журналистики, коммуникативистики, истории литературы и литературной критики, семиотики, культурологии, социологии, психологии, философии. Междисциплинарный подход к анализу современного постмодернистского литературного пространства в системе его коммуникативных связей обусловил применение в исследовании методологического инструментария вышеуказанных гуманитарных наук, а также общенаучных приемов анализа и синтеза, обобщения и экстраполяции. В работе применен междисциплинарный подход, позволяющий рассмотреть постмодернистскую литературу как составную часть современного медийного пространства и проанализировать медийные компоненты, служащие коммуникаторами литературного процесса. Задействованы историко-типологический, сравнительно-типологический, структурный методы исследования, а также контент-анализ.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Постмодернистский литературный процесс является культурооб-разующим фактором современной информационной эпохи. В процессе литературного творчества автор вступает в коммуникативные отношения с читателем, основной целью которых является не просто трансляция информации, но и включение читателя в коммуникативную игру. При таком подходе можно рассматривать литературу как составную часть медийной системы.

2. Постмодернистская концепция порождения текста может рассматриваться как своеобразная парадигма культурной деятельности масс-медиа. Система алгоритмов данной парадигмы включает в себя тип отношений субъекта к объекту информационной деятельности, тип коммуникации, тип мышления и познания действительности, тип отражения (выражения) действительности.

3. Современные гуманитарные журналы, в частности, литературно-художественные, выполняют важную медийную функцию интерпретации культурно-литературного пространства, формирования читательских вкусов и интересов.

4. ' Для понимания и объяснения специфики функционирования отечественных постмодернистских медийных текстов необходима метатеория, опирающаяся на концепты теории культуры и языка культуры Ю.М. Лотмана, теории диалога и полифонии М.М. Бахтина, а для объяснения изменений в

языке и структуре данных текстов - теории постструктуралистов и деконст-руктивистов. Можно считать такой комплекс разнонаправленных научных исследований адекватным процессу изучения целостной парадигмы коммуникативного пространства постмодерна.

5. Гуманитарные журналы в современной ситуации разделились на два типа: журналы традиционного (идущего от советских времен) образца и журналы нового типа. При этом важно отметить, что инновационные процессы затронули и традиционалистские периодические издания.

6. Существующая классификация гуманитарных журналов, при которой выделяется один тип, направленный на осмысление литературной жизни - литературно-художественный журнал - в настоящее время оказалась непродуктивной. Все издания нового типа, ориентированные на междисцип-линарность, выработали свой индивидуальный язык и стиль изложения и подачи материала, изменили структуру, что позволяет выделить новый тип гуманитарного журнала - интеллектуальный журнал.

7. Современный интеллектуальный журнал становится материализованной моделью постмодернистской культуры и ее проводником. Если воспринимать журнал в качестве единого текста (целостного контента), то молено положить в основу типологии новых журналов идею Делеза-Гваттари о ризоматической структуре современной культуры и идею У. Эко о тексте как энциклопедии.

8. Кризис в современной журнальной деятельности напрямую связан с кризисом ведущего журнального жанра - литературной критики. Выход из этого кризиса, на наш взгляд, возможен при условии обновления языка, стиля и методологического аппарата критики. Отечественная критика, нацеленная на формирование и осмысление постмодернистского литературного пространства, находится в процессе разработки собственной методологии текстового анализа на основе модели западной постмодернистской критики с учетом сложившихся отечественных традиций.

9. Отечественная метапроза (входящая как стилевое течение в русло русского модернизма и берущая начало в прозе В. Набокова) оказала значительное влияние на формирование отечественного литературного постмодернизма.

10. Отечественный постмодернизм имеет свою национальную специфику: в мировоззренческом плане он возникает как оппозиция советской идейно-художественной системе в форме «самиздата» (в отличие от Запада, где постмодернизм логично сменяет модернистскую эпоху) и формируется в русле андеграунда в качестве «другой» литературы и «другого» искусства, направленных на деконструкцию соцреалистических текстов.

11. К концу XX века тематика соцреалистического искусства оказалась исчерпанной, что позволяет говорить о наступлении нового этапа в развитии русского постмодернизма.____ _______

Научная новизна исследования заключается в том, что русский литературный постмодернизм рассматривается в системе медийного пространства современной информационной эпохи и подвергается системному многомерному анализу и научному осмыслению с точки зрения теоретико-методологического, классификационно-типологического и социокультурно-коммуникативного подходов.

Практическая значимость данного исследования состоит в теоретическом осмыслении проблем отечественного литературного постмодернизма и коммуникативного посредника между литературой и читателем - интеллектуальных журналов современности.

Выводы исследования в вопросе периодизации российского литературного постмодернизма, выявления его художественно-эстетических и мировоззренческих истоков, основанные на базовом тезисе о национальной специфике отечественного литературного постмодернизма, при дальнейшей разработке представляются достаточно актуальными для истории литературы.

Выявление причин кризиса литературной критики и попытка создания модели постмодернистской критики, продуктивной для русской литературы, дают возможность формирования общей парадигмы отечественной постмодернистской литературы.

Постановка и осмысление проблемных вопросов в области современной теории журналистики, в частности проблема типологии гуманитарных журналов, могут быть продуктивными для создания новой типологической модели гуманитарных журналов.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования были обсуждены на заседаниях кафедры литературы и журналистики Адыгейского государственного университета и кафедры истории журналистики и комму-никативистики Кубанского государственного университета; использованы при разработке спецкурса «Актуальные вопросы зарубежной литературы» и представлены в качестве докладов и сообщений на 15 международных, всероссийских, региональных и межвузовских научных, научно-практических, междисциплинарных, учебно-методических конференциях. В частности -Международная научная конференция «Литература в диалоге культур» (Ростов-на-Дону 2005, 2006); I Международная научная конференция «Эпический текст. Проблемы и перспективы изучения» (Пятигорск, 2006); Международная научно-практическая конференция «Историческое развитие отечественной и зарубежной журналистики в контексте современности» (Ростов-на-Дону, 2006); Международная научно-практическая конференция «Журналистика и медиаобразование в XXI веке» (Белгород, 2006); Международная

научно-практическая конференция «Диалог культур - культура диалога» (Кострома, 2007); Международная научно-практическая конференция «Медийные стратегии современного мира» (Сочи, 2007); II Международная научная конференция «Концептуальные проблемы литературы: художественная ког-нитивность» (Ростов-на-Дону, 2008); XII Международная конференция «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, 2008); Международная научно-практическая конференция «Инфоноосфера и массовые коммуникации» (Ростов-на-Дону, 2008); Вторая Международная научно-практическая конференция «Медийные стратегии современного мира» (Сочи, 2008).

Структура работы. В соответствии со сложившейся структурой исследования, целью и поставленными задачами диссертация состоит из Введения, трех исследовательских глав, Заключения и Библиографического списка, состоящего из 556 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования и определяются основные квалификационные характеристики, в том числе методологическая основа, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, апробация результатов.

В главе первой «ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ ПАРАДИГМА В НОВОЙ СИСТЕМЕ КОММУНИКАЦИИ» обосновываются и раскрываются в сопоставлении наиболее значимые для идентификации отечественного литературного постмодернизма теоретические аспекты западной и русской моделей культурного постмодернизма.

Введение термина «постмодернизм», по словам Ф. Джеймисона, принадлежит к новшествам общества медиа. Активной функцией данного термина является перекаталогизация, транскодирование, переписывание всех знакомых вещей в новых терминах. Постмодернистское искусство характеризуется разнородностью и незавершенностью, представляя собой разрозненные подсистемы. То, что было раньше произведением искусства, становится текстом, для чтения которого необходимы дифференциация, различие и деконструкция. Отличительной чертой постмодернизма можно считать стирание существовавшей ранее границы между «высокой» и «коммерческой» культурой и, как следствие, возникновение новых типов текстов.

В культуре конца XX века доминирующим эстетическим принципом становится постмодернистский плюрализм, и это отличает постмодернизм от модернизма, в котором плюрализм имел место преимущественно в художественной сфере. Наиболее удачной и емкой моделью постмодернистской многомерности представляется предложенная Ж. Делёзом и Ф. Гватгари своеобразная модель современной культуры - ризома (культура корневища). Многомерную организацию постмодернистского текста отмечал и У. Эко,

сравнивая книгу с энциклопедией, в которой отсутствует линейность повествования и которую читатель читает с любого, необходимого ему места.

Принципиальным вопросом в понимании постмодернизма является его

--------связь с- другими культурными моделями, прежде всего, с модернизмом,-—

Можно утверждать, что новый культурологический феномен возникает на основе и под воздействием эпистемологического разрыва с модернистскими мировоззренческими установками. Но насколько существенен этот разрыв и в каких именно позициях - остается вопросом, открытым в постмодернистской критике (которая сегодня выделяется в отдельную область научного знания).

На наш взгляд, модерн и постмодерн расходятся в своих художественно-эстетических принципах, прежде всего, в вопросе отношения к традиции. Новация в модерне предполагала рекультуризацию, в постмодернизме же, исходя из его плюралистичное™ и многомерности, новация выступает в качестве нового способа функционирования традиции.

В основе постмодернистской установки на снятие существовавших раньше «объективных, научных» объяснительных систем и переход к плюралистическому восприятию окружающего и к плюрализму в искусстве лежит теория Ж.-Ф. Лиотара, утверждающего, что под постмодернизмом понимается «недоверие к метарассказам». Происходит кризис принятых форм оправдания и обоснования всего, что происходит в обществе. В результате подрываются традиционные формы социальных институтов и связей, сложившиеся в предшествующую эпоху формы власти.

Применяя термин Л. Витгенштейна, Ж.-Ф. Лиотар приходит к выводу о том, что все, что существует - это только различные «языковые игры». Другими словами, использование языка устанавливает набор правил, которые отделяют реальность от иллюзии. По мнению Ж.-Ф. Лиотара, «познавательный эклектизм» современной культуры поддерживают средства массовой информации, пропагандируя гедонистическое отношение к жизни, они закрепляют бездумное состояние потребительского отношения к искусству. Французский философ считает, что специфика искусства постмодерна характеризуется, прежде всего, децентрированностью - на передний план выдвигается «непредставимое, невообразимое в самом воображении».

Американский деконструктивист П. де Ман считает, что постмодернизм сопротивляется теоретизированию. Ж. Деррида в своей работе «О грамматологии» утверждает, что «не существует ничего вне текста». ¡VI. Мерло-Понти, в свою очередь, отмечает, что речь является репрезентацией самой себя, язык не отражает реальность, а является связующей тканью, соединяющей весь мир. Поскольку язык насыщен значениями, то действительность изменяется с каждым нюансом речи, скрываясь между словами говорящего. Р. Барт вводит понятие об «эротическом текстуальном теле».

Таким образом, теоретики постмодернизма приходят к единому мнению, что наука, безусловно, имеет право на существование, но лишь при том условии, что она признается не более чем одной из множества «языковых игр». Истина становится нескончаемым поиском лингвистической интерпретации значения, своего рода бесконечной интерпретацией.

Своим появлением постмодернизм во многом обязан возникновению новейших технических средств массовых коммуникаций, значительно расширивших информационное поле, - телевидению, видеотехнике, информатике, компьютерной технике.

При рассмотрении широты и крайнего разнообразия инновационных процессов в культуре представляется вполне закономерным тот факт, что для теоретического и идейно-художественного осмысления движения современной культуры оказалась необходимой синкретическая по своей сути теория, каковой и является постмодернизм, трактуемый И. Ильиным как комплекс разнонаправленных научных представлений (постмодернистских, постструктуралистских, деконструктивистских).

Российская «ситуация постмодерна» имеет свои национальные истоки, речь идет о пересмотре классических представлений, о созидании и разрушении, порядке и хаосе, серьезном и игровом в искусстве, что свидетельствует о сознательной переориентации с классического понимания художественного творчества на конструирование артефактов. В целом можно говорить о смене социалистической модели постмодернистской.

Сложность и своеобразие социокультурной ситуации в России обусловлены множеством таких серьезных факторов, как, например, влияние художественного опыта Запада и специфичность отечественной ситуации (качественно другая степень литературоцентричности культуры, другая структура феномена культурной элиты, наступление эпохи постмодерна без подлинной модернизации, проблематичность наступления эпохи открытого общества, неизжитая актуальность проблемы национальной идеи на государственном уровне и т.д.).

Смешение стилей и норм, мировоззренческих принципов и эстетических установок, явный конфликт интерпретаций в трактовке одних и тех же явлений - все это характерные признаки социокультурной неопределенности, налагающей свою печать на все явления и процессы современности. Суть современной культурологической ситуации объясняет теория цикличности развития культуры — сегодня искусство находится на качественно новом витке своего развития. Отсюда следует, что основной задачей современных исследователей культуры является уточнение специфики информационного поля эпохи постмодернизма, включающего каналы и способы обмена информацией, язык современных коммуникативных систем, особенности знаковой системы кодировки информации.

В отечественной литературе, посвященной постмодернизму и связанными с ним проблемами, существует несколько относительно самостоятельных версий его генезиса.

М. Липовецкий считает, что «русский поставангард существует и развивается в непрерывном образном и концептуальном диалоге как с живой (и великой) традицией русского психологического реализма XIX и XX веков, так и с фантомами соцреализма»2. Утверждение М. Липовецкого созвучно западноевропейской и американской концепциям преемственности постмодернизма и противостоит попыткам построения теории отечественного постмодернизма на расчищенном культурно-историческом пространстве. Сама поэтика постмодернизма с ее обилием цитаций, реминисценций, аллюзий заявляет о преемственности нового художественно-эстетического феномена.

С. Корнев выдвигает тезис о том, что постмодернизм развивается в разных культурах достаточно самобытно в двух направлениях - западный и восточный постмодернизм. Для западной модификации постмодернизма характерны более тесная привязанность к постструктуралистско-деконструктивистской теории, использование многообразных образцов западной массовой культуры в качестве одного из языков гибридно-цитатного сверхъязыка симулякров. По своему тону произведения представителей западной модификации в зрелый период развития постмодернизма относительно оптимистичны. Русский постмодернизм (восточный) - явление изначально заимствованное, но имеющее свои национальные черты и отличительные признаки. В результате обзора наиболее ярких явлений в литературе и искусстве 90-х годов XX века (художественные поиски А. Битова, Саши Соколова, В. Сорокина, В. Пелевина, Л.Улицкой и др.) можно выделить основную тенденцию сюжетостроения и интонации произведений -ощущение катастрофичности происходящего.

А. Бартов в статье «Истоки русского и западного постмодернизма» выдвигает тезис о том, что русский постмодернизм существует, но появляется на своей феноменальной основе - коммунистической и социалистической идеологии, воплощенной в соц-арте.

Конвергенцию постмодернистского и коммунистического мышления прослеживает и М. Эпштейн в работе «Постмодерн в России: Литература и теория».

При идентификации современной отечественной литературы мы исходим из положения о том, что национальное своеобразие постмодернистского

1 Липовецкий М. Закон крутизны. Поэтика русского постмодернизма /I Вопросы литературы. 1991. № 11-12.

произведения определяют: язык (как первичная семиотическая система), использованный для создания языка литературного; доминирование в тексте деконструируемых цитаций из данной национальной культуры; внимание к проблемам, особо важным для страны, которую представляет данная литература, или непосредственно к национальной проблематике, рассмотренной сквозь призму культурфилософии; национальный склад мышления, тип юмора, иронии.

Историки литературы, занятые сегодня проблемой русского постмодернизма, в основе своих теоретических построений отталкиваются от констатации хаотичности современного литературного процесса. Более полное представление о культурологической ситуации в России дает привлечение открытий ученых из других областей научного знания. Нам представляется, что для характеристики специфики отечественного постмодернизма значительный интерес представляет теория «рассеянных структур» Ильи Приго-жина, которая «так же важна для понимания любой формы социума, будь это социум насекомых или людей»3.

Так называемые «dissipative structures» возникают в замкнутых системах, находящихся в неуравновешенном (хаотическом) состоянии, к которым с большой долей вероятности можно отнести и современную отечественную культуру. Следует отметить, что физики И. Пригожин, М. Сера, культуролог Э. Морин приходят к выводу о необходимости изучения «порядка и беспорядка в единстве» при помощи междисциплинарного подхода.

Задачи литературоведения, сформулированные в ракурсе междисциплинарного подхода, на сегодняшний день заключаются в том, чтобы в контексте явной несостоятельности традиционного и привычного метода филологического анализа текста вывести разговор в область смежных дисциплин. И. Ильин в своем исследовании «Постмодернизм от истоков до конца столетия» отметил эту тенденцию как характерную черту западного литературоведения. Он писал, что взаимопроникновение науки и художественного текста привело к тому, что «<...> литературоведение, со своей стороны, перестает быть только наукой о литературе и превращается в своеобразный способ современного философствования. В связи с этим резко изменились роль и функция литературоведения как науки. С одной стороны, оно начало терять свою специфику, традиционный набор признаков и параметров, характерных лишь только для него как строго специализированной дисциплины тем и объектов исследования, а также привычный понятийный аппарат и аналитический инструментарий. Литературоведение стало размываться, превращать-

3 Цит. по: Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. Екатеринбург, 1997. С. 33.

ся в интердисциплинарную науку без четко сформулированного и определенного предмета изучения».4

Последние литературоведческие исследования создают достаточно

--------представительную картину несомненно актуальных направлений анализа худо---------------------

жественного текста. М. Липовецкий, В. Курицын, И. Скоропанова, М. Эп-штейн, М.Берг, А. Жолковский, И. Смирнов, М. Вайскопф выходят за пределы исключительно «литературоведческого» анализа, вовлекая материал и логику смежных наук, в частности теорию структурного анализа и семиотику. Таким образом, междисциплинарный комплексный подход представляется наиболее соответствующим для исследования постмодернистских художественных текстов в контексте изучения постмодернистского пространства как текста.

Одной из серьезных причин изменения культурологической ситуации в конце 1980-х стало проникновение в официальную печать ранее запрещенных текстов (возвращенная литература) и текстов новых, не вписывающихся в мейнстрим социалистического искусства (так называемой «другой литературы»), Важно то, что эти произведения получили новые каналы распространения - через издательства нового формата, сеть Интернет, журналы нового типа. В отличие от советского периода, когда новейшие тексты доходили до массового читателя прежде всего через «толстые» журналы.

Можно заключить, что культурное пространство эпохи постмодернизма в России формируется, в основном, через средства массовой информации, в частности через гуманитарные журналы. Несмотря на сложность отечественной социокультурной ситуации конца XX века, журнальная деятельность не прекратила своё существование, а перешла на новый уровень развития. Наряду с академическими, сохранившими иерархию традиционных ценностей и приверженность к авторитетам, появились журналы с концепцией, соответствующей современной культурной ситуации, как, например: «Новое литературное обозрение», «Синий диван», «Топос», «Интеллектуальный форум», «Неприкосновенный запас», «Отечественные записки», «Критическая масса».

Вопрос о междисциплинарном подходе к идентификации постмодернистских художественных явлений напрямую связан с проблемой формирования постмодернистской критики. Состояние литературной критики постсоветского периода впервые проанализировано в монографии немецкого исследователя Биргит Менцель «Гражданская война за слова. Российская литературная критика периода перестройки». Литературную критику автор исследования рассматривает как часть литературной коммуникативной системы в ситуации отхода от принципа литературоцентризма.

' Ильин И. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., 1998. С. 16.

При всей сложности процесса перестройки системы коммуникации, следует отметить, что главными итогами этого периода были значительное расширение литературного коммуникативного пространства, стирание границ между официальной и неофициальной сферами литературной коммуникации, соответственно - разрушение монополии официальной критики советского периода на осмысление литературного процесса.

За «претензией» советской литературы и литературной критики на «работу» с проблемами и идеалами универсального измерения стояло представление о приоритете воплощенных в произведении идей над формально-художественными аспектами литературы. Этим, в частности, объясняется неготовность критиков, приверженных названным традициям, к специализированной профессиональной рефлексии над литературными феноменами, не вписывающимися в литературной канон русской классики XIX века и литературы соцреализма. Важно также, что за претензией критики на дидактическую функцию стояло как отторжение «элитарной», инновативной в формально-эстетическом плане литературы, так и неприятие литературы «популярной», «низовой». Для нового поколения критиков характерна большая свобода аргументаций, сосредоточенность на формально-эстетических аспектах и открытость к западным теоретическим подходам.

Расширение спектра норм и форм современной критики находится еще в стадии формирования. Анализ динамики публикаций различных литературно-критических жанров в ведущих «толстых» журналах перестроечного периода обнаруживает приоритет литературной эссеистики и постепенное вытеснение со страниц «толстых» литературных журналов критических обзоров актуального потока литературы и рецензий на новинки (эту функцию сначала взяли на себя «новая пресса» и «новая критика»). Распространенным жанром литературной критики сегодня становится литературный скандал. Наряду со сменой средств коммуникации происходят также изменения в «личном составе» критиков. Постмодернистские критики нового поколения предпочитают динамику коротких текстов, и поэтому возрастает роль Интернета в качестве наиболее подходящего коммуникативного посредника.

Информационный взрыв во второй половине XX века, давший толчок развитию постмодернизма, привел к преобладанию «метадискурсивных языков над первичными объектами»,5 в частности, к преобладанию критики над литературой.

Отталкиваясь от теории Р. Барта, мы считаем возможным сформулировать комплекс основных установок постмодернистской критики: движение от произведения к тексту, означающее интерпретацию информационных кодов и структуры текста; создание метаязыка критики (отказ от установки истин-

5 Эпштейн М. Постмодерн в России. Литература и теория. М., 2000. С. 43.

ности/ложности, объективности/субъективности); установление диалогических отношений автор - критик - читатель; дистанцирование критики от процесса чтения; трактовка текста как письма, предполагающая отход от субъективности и вытеснение фигуры автора (теория «смерти автора»).

Природа языка, механизмы его функционирования и восприятия являются главными компонентами текстовой деятельности журналиста и основными способами реализации авторского замысла, поэтому серьезное значение для формирования языка журналистики, в том числе «новой критики», имеют открытия постструктуралистов и деконструктивистов.

Теоретики постструктурализма утверждают, что через язык средств массовой информации людям исподволь навязывается определенный образ мышления, отвечающий нуждам господствующих идеологий, происходит манипулирование сознанием. В современном медиа-пространстве означающее все более отходит от привычных лексических форм. С целью воздействия не только на рациональную сторону коммуникативного процесса, но и на подсознание коммуниканта, информационные потоки все более кодируются. Таким образом, по мнению постструктуралистов, - язык является инструментом социальной коммуникации, и его функционирование проявляется в «деградации языка повседневности», он служит признаком «извращения человеческих отношений», симптомом «отношений господства и подавления».

Современная журналистика вышла из жестких идеологических рамок, демократизация СМИ привела к очередной переоценке ценностей, на первом месте сегодня творческая индивидуальность, самостоятельная в своих суждениях и оригинальная в подаче материала. Но есть и обратная сторона этой «языковой игры», которую с сожалением отметил Ж. Бодрийяр, - в погоне за внешними эффектами, подстегивающими читательский/зрительский интерес, современный журналист оказывается перед опасностью потери достоверности, реального воспроизведения «картины мира». Новейшие технические средства, тотальная визуализация информационного поля иногда оказывают влияние не на сознание, а на психику воспринимающих.

Текстовая деятельность является многокомпонентным организмом, важнейшие составляющие которого - язык и художественная образность. Как и в искусстве, постмодернизм в журналистике предъявил свою знаковую модель видения мира - симулякр как «набор образов действительности», свободный для интерпретации. По своей внутренней организации текст представляет собой сетку, ткань, паутину, лабиринт, у которого нет начала и конца, нет какого-либо объединяющего центра или главного слова. Текст является открытым и незавершенным, для него характерны избыток, безмерность и бесконечность во всем. В его создании особое значение имеет игровое начало. Р. Барт указывает на «игру письма против смысла», Ж. Деррида

говорит об «игре текста против смысла», Ж.-Ф. Лиотар размышляет о «языковых играх». Можно заключить, что постмодернистский текст, в том числе и тексты медиа, представляют собой множественность, разнородность, многомерность, полисемию и полифонию.

Игра с языком, заложенная в самой концепции постмодерна, предполагает цитатность, кодирование, монтаж, аллюзитивность, смешение стилей, жанров, и современная журналистика активно включает все эти художественные приемы в свой арсенал. Результатом явилось то, что язык журналистики сегодня представляет собой смешение публицистического, художественного и научного стилей.

Нельзя этот процесс интеграции стилей назвать негативным, так как он безмерно расширяет творческие возможности, но, исходя из конечных задач любого вида деятельности (в данном контексте - журналистской), нельзя не согласиться с С.И. Сметаниной в том, что «<...> какие бы причудливые формы для своего сообщения не выбирал журналист (творческая раскованность и современные средства трансляции информации это позволяют), ему следует прогнозировать результат своей текстовой деятельности. Языковая «упаковка», важная в условиях борьбы за читателя, должна содержать сигналы того, что это всего лишь «упаковка», прием, лексикод. Виртуальное не должно заслонять реальное. Варианты интерпретации - иметь границы».6

На возможность разрыва коммуникативной цепочки при несоблюдении коммуникантами общих «правил игры» указывал Ю.М. Лотман: «В основе изучения культуры как знакового явления лежит представление об эквивалентном обмене информацией между адресантом и адресатом. При всем разнообразии вытекающих из этой предпосылки конкретных интерпретаций, у них есть устойчивая общая черта: предполагается, что передающий и принимающий пользуются общим для обоих, данным заранее или возникающим в процессе общения кодом».7

Одним из концептуальных источников постмодернистской эстетики стала теория деконструкции Ж. Деррида, направленная на эстетику и языковую деятельность, воплощенную в тексте. Деррида констатирует, что возникает такой момент, когда языки, описывающие реальность, не столько определяют, обозначают, сколько, наоборот, скрывают, уводят от нее. Тогда, с целью «освобождения реальности из-под оков языка», философ предлагает использовать деконструкцию.

Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века). СПб., 2002. С. 42.

7 Лотман Ю.М. К проблеме типологии культуры Н История и типология русской культуры. М.; СПб., 2002. С. 63.

Предложенная Деррида «деконструкция» - «деструкция-реконструкция» текста подразумевает его фундаментальную «разборку» на элементарные формы во всех планах: композиционном, сюжетном, стилистическом, психо----------логическом и последующую «сборку» - интерпретацию, выявляющую в нем-

то, что внесено в этот текст конкретным контекстом его создания, желанием его создателя и то, что сам его автор не видит или о чем старается умолчать, но что обнаруживает себя как «след» дискурса власти.

Деконструкция в отношении к любому тексту на практике проявилась неоднозначно, с одной стороны, несомненно, открылись новые возможности языковой деятельности. Вскрытые деконструкцией пласты культурных наслоений письма расширили границы привычного восприятия текста. Другой результат деконструкции проявился в слишком агрессивном воздействии на сознание через текст, в большей степени эти крайности деконструкции обозначились в художественно-эстетической сфере. Крайности интерпретации постмодернистской эстетики, обращение к тому, что может «пощекотать нервы», имели следствием тот факт, что, например, ужас, введенный постмодернизмом в качестве начала познавательной деятельности, «узаконил» эстетизацию грубости и насилия в содержании текстов СМИ. В области эстетики негативный эффект деконструкции в ее крайних проявлениях - разрушении представлений об общепринятых человеческих ценностях - не остался незамеченным и подвергся резкой критике. В данных случаях речь идет о крайних проявлениях и экспериментах в области любой новой теории, еще не обретшей статус научной парадигмы. Действительно, в постмодернистской эстетике намечается процесс антикализма - тенденция замены «мягких» (традиционных) эстетических ценностей «жесткими». Выражается этот процесс в выявлении либидо исторического процесса, растабуировании табуиро-ванного, что вызвано потребностью обновления и расширения средств эстетического воздействия на коммуниканта.

Деконструктивисты утверждают, что в мире культуры, воспринимаемом как мир текстов, каждый является «читателем», вне зависимости от рода деятельности. Сверхзадача деконструктивистского анализа состоит в демонстрации неизбежности «ошибки» любого понимания, в том числе и того, которое предлагает сам критик-деконструктивист. П. де Ман делает вывод об относительности и ошибочности любого литературного и критического текста и на этом основании отстаивает принцип субъективности интерпретации литературного произведения. По утверждению Деррида, «ничего не создается вне текста», следовательно, любой индивид неизбежно находится «внутри текста», он является феноменом Гутенберговой цивилизации и мыслит в рамках определенного исторического сознания. Не исключением является и сознание литературного критика, что дает ему право на своевольную интерпретацию текста.

В главе второй «МЕДИЙНЫЙ КОНТЕКСТ РУССКОЙ ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ СИТУАЦИИ» рассматривается проблема каналов и способов проникновения литературных текстов к читателю в условиях постмодернистской культурологической ситуации.

Технические достижения современности коренным образом изменили жизнь общества, не только выдвинув на передний план информационную деятельность, связанную с производством, потреблением, трансляцией и хранением информации, но и усложнив и трансформировав мир так, что осмыслить его в рамках традиционных подходов стало невозможно. В своей книге «Метаморфозы власти» Э. Тоффлер, анализируя перспективы информационной цивилизации, подчеркивает, что в драматической современной ситуации знание все же перекрывает достоинства других властных импульсов и источников.

Однако так как знание направлено на достижение цели, оно также является властной структурой, но самой демократичной из всех существующих. Вслед за постструктуралистами и деконструктивистами Тоффлер отмечает, что основная грандиозная битва современности - это борьба за власть, и речь идет не только о политическом господстве, а о проявлении властных отношений во всех сферах человеческой жизни и коммуникации. В процессе перехода к новому мышлению Тоффлер предсказывает информационные войны, глобальные конфликты, парадоксы стандартов. Все эти процессы требуют осмысления, роль проводника информации, несомненно, отводится средствам массовой информации (и, соответственно, - массового воздействия) и художественному творчеству.

Стремительное развитие медиа подводит исследователей к размышлениям о культуре обработки и подачи информации. Н. Луман в книге «Реальность масс-медий» отмечает процесс гипертрофии нового и интересного в медийной реальности. При этом привлечение постоянного внимания требует все новых «новостей», то есть, развиваясь по логике сенсаций, масс-медиа дают то, что отсутствует в реальности. Б. Стросс в своей работе «Козлиная песня» характеризует самопрограммирование масс-медиа как начало «насильственного господства режима телекратической публичности», Ж. Делёз говорит об «электронном ошейнике», которым незаметно связываются диффузные западные общества.8 Появляется новая форма насилия - виртуальное насилие, и это опять проявление борьбы за власть, но уже в медиапространстве.

Проблемами виртуального насилия над личностью путем воздействия на бессознательное серьезно занимались представители постфрейдистской школы. Общество потребления втягивает человека в погоню за дорогостоящими удовольствиями, играя на инстинкте превосходства, на тайных жела-

8 См.: Кириллова Н.Б. Мсдиакулыура: от модерна к постмодерну. М., 2006. С. 299. 20

ниях, на подавленной сексуальности. Происходит то, о чем с сожалением говорят сами теоретики постмодерна, и то, что не является новой тенденцией в развитии цивилизации - свобода оказывается мифом, человек становится заложником желаний и все более отходит от духовности в сторону материальную.

Эксперты «Художественного журнала» О. Туркина и В. Мазин, анализируя стилистику современных медиа в статье «Лов перелетных означающих», отмечают, что фрагментарность подачи материала приводит к невозможности сиюминутного осмысления информации, её обработки, но, благодаря эффектности подачи и умелому кодированию смысла, оказывает нужное воздействие на зрителя, слушателя. Отключение критической функции сознания создает условия для эксплуатации бессознательного через воспроизводство в нем желаний, востребованных идеологическими структурами, фармацевтическими корпорациями, арендаторами компьютерных программ.

Высокий уровень технической оснащенности приводит к визуализации кодов, направленной на эксплуатацию бессознательного. В идеологическом смысле технология формирования историй и стремительное производство и воспроизводство информации порождают своего рода коллективную память, в том числе «фантазмическую память о будущем». В целом этот процесс является дальнейшей деформацией и реформацией традиционных дискурсов. Перечисленные выше тенденции определяются критиками как трансмутационные. В настоящее время им противостоит дискурс, нацеленный на сохранение, реставрацию, обнаружение начал.

Джанни Ваттимо в своей книге «Прозрачное общество» отмечает, что история перестала быть единой. Главным фактором размывания идеи истории явилось пришествие общества масс-медиа. Вектор движения подобного типа общества направлен от прогресса в развитии прозрачности, рефлексии и просвещенности в сторону неупорядоченной сложности. Согласно Ватгимо, «высвобождение» множества культур и мировоззрений в новом обществе лишает легитимирующей силы сам идеал прозрачности, точного воспроизведения реальности и безукоризненной объективности: «реальность» превращается в контаминацию образов, игру интерпретаций и реконструкций в постструктуралистско-деконструктивистском понимании. Ваттимо полагает, что структура современных масс-медиа не центрированная, а сетевая, что очень важно для понимания специфики постмодернистских коммуникативных связей. В данном случае можно сопоставить теорию Ваттимо с теорией ризоматической модели культуры Делеза-Гваттари.

Философ В. Подорога обозначил проблему существования философии литературы в российском медийном пространстве: «Здесь мы еще сталкиваемся с проблемой кражи языкового пространства или кражи коммуникации. В то время, когда масс-медиа были недостаточно развиты, между философией

и литературой еще существовали какие-то особые формы отношений и передачи смысла, значений и так далее. Сейчас масс-медийное пространство выступает в качестве навязываемого всем посредника, и поэтому часть литературного опыта полностью поглощается масс-медийным пространством. Там вырабатывается в какой-то мере и образ литературы».9 Говоря об опасности легкого и кратчайшего пути проникновения к читателю текстов любого качества через медийного посредника, В. Подорога, применительно к деятельности масс-медиа, вводит понятие - «симулятивная практика» и говорит о необходимости установления автономии знания от масс-медиа.

В современности медиаструктуры стали основным средством культурного производства, перестав быть исключительно передаточным механизмом. Проблема взаимодействия литературы и масс-медиа имеет наибольшее число спорных моментов, в отличие от взаимодействия масс-медиа с другими реальностями (политика, социальные проблемы, экономика и др.). Социологи Л.К. Зыбайлов и В.А. Шапинский отмечают, что наибольшее влияние медиа в процессе культурной репродукции состоит в общей тенденции конструировать мир как «набор» образов.

Исходя из анализа различных сторон функционирования масс-медиа можно сделать определенные выводы:

1. Несомненно, что масс-медиа современности являются одним из важнейших компонентов массовой коммуникации информационного общества.

2. Процесс распространения эстетики постмодерна на культуру в целом привел к значительным изменениям в структуре, языке, способах подачи материала масс-медиа.

3. Журналистские тексты постсовременности обнаруживают тесную связь с литературой, что позволяет говорить о формировании метаязыка журналистики, основанного на приемах постмодернистского письма.

4. Текстовая деятельность и форма подачи информации ориентированы на деконстуктивистские приемы (деконструкция, интерпретация, диалог и др.).

5. Ненормированная «свобода интерпретации» привела к негативным последствиям, актуализировав проблемы журналистской этики и достоверности информации, в области литературы и литературной критики наметились тенденции к снижению критико-аналитической составляющей текстов.

6. Под влиянием потребностей рыночной экономики происходит отход от принципа «прозрачности» в сторону сложности и закодированное™.

Эпоха «гласности» в советской печати радикально преобразила русское литературное пространство. Первыми из ранее запрещенных произведений

9 Подорога В. Философия и литература [Электронный ресурс]. Режим доступа: polit.ru/lectures/2006/07.

проникли в печать написанные «в стол» сочинения официально признанных советских писателей. К концу 1980-х в литературе нарастает идеологическое противостояние, выраженное открыто в литературно-критических и публицистических статьях. — ------------------------

Происходит размежевание периодических изданий на два направления - либерально-демократическое («Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», «Звезда», «Нева», «Литературная газета», «Волга», «Урал», а также «Московские новости», «Огонек») и национал-патриотическое («Наш современник», «Москва», «Литературная Россия», «Московский литератор»). При этом литература остается значительной общественно-политической силой. Продолжается рост тиражей периодических изданий. Активно вторгается в официальный литературный контекст литературный андеграунд, начинается его критическое осмысление. В центре дискуссий оказываются произведения, выбивающиеся из мейнстрима социалистического реализма.

Литературная ситуация, представленная в ведущих «толстых» журналах, эклектична. В этот период можно отметить активную жизнь книжной литературной критики, издаваемой массовыми тиражами. Рост тиражей отдельных периодических изданий был стимулирован анонсом прозы и публицистики А.Солженицына. В то же время нельзя заключить, что советская, социалистическая идеология была вытеснена окончательно и бесповоротно, например, С. Залыгин, свидетельствуя о наступлении «года» Солженицына, продолжал связывать дальнейший путь России с идеологией социализма.

Именно в «год Солженицына», в 1991 году, выходит статья Вик. Ерофеева «Поминки по советской литературе», в которой, на наш взгляд, впервые было открыто обозначено наступление нового этапа в развитии русской литературы.

Конец литературоцентризма стимулировал обновление и оживление журнальной жизни. Новое время востребовало новый язык — прямой, информативный, ясный. Возникновение новых газет и журналов, деление телеканалов, появление радиостанций сказалось на оттоке внимания от книг и традиционных журналов. О том, что менялась сама литературная парадигма, отчетливее других сказал Михаил Эпштейн в статье «После будущего. О новом сознании в литературе», констатируя окончание века утопических устремлений в будущее, характерных для коммунистической идеологии, и наступление нового времени. Постмодернистская критика, считает М. Эпштейн, должна, прежде всего, развенчать утопии прошлого и сформировать новый Подход в ситуации новой культурной формации.

В контексте ощущения финала литературного периода все более активно ведет себя «новая», «другая», «альтернативная» литература (В.Сорокин, Д. Пригов, Л.Рубинштейн, Г. Сапгир и др.). Продолжается идеологическое противостояние либералов - «западников» и традиционалистов - «почвенников».

Н. Иванова отмечает, что либерально-националистическая конфронтация представляла собою ось, на которой держалась практически вся современная публицистика.

В отличие от активизации публикационной деятельности в 1991-м наблюдается спад публицистики, в первую очередь - кризис жанра литературной критики. В январском номере «Литературной газеты» (1991), напечатана статья социолога Льва Гудкова «Конец журнального бума», в которой анализируется процесс возвращения «толстых» журналов к читательской аудитории доперестроечного периода. Отошли, как полагает Л.Гудков, две качественно противоположные группы - интеллектуальная элита (журналы перестали быть подписным эрзацем книг) и низовая читательская публика, которую привлекали литературные сенсации и идеологические баталии. А. Не-мзер в статье о современной критике и критиках «Конец прекрасной эпохи» отмечает, что критика, направленная на осмысление литературных новинок, в этот период еще не сформировалась.

В связи с практикой концептуалистов ряд неассоциированных писателей выступил против попыток перечеркивания истории русской литературы. Негативную оценку политики андеграунда высказывает и Н. Иванова, подчеркивая, что внутрилитературные разногласия в начале 1990-х привели не только к противостоянию и отчуждению друг от друга, группы от группы, поколения от поколения, но и к утрате влиятельности самой словесности, к отчуждению литературы от читателя.

При всем этом, не вызывает сомнений, что невероятный подъем художественной текстовой деятельности в начале 1990-х гг. заложил фундамент постмодернистской литературы, которая становится популярной, перестраивает литературное пространство. Новые публикации современных «классиков» (Искандера, Битова, Маканина) не вызывают прежнего интереса; большая часть литературно-критических статей в «толстых» журналах посвящается «другой» прозе.

В «другой» прозе, в свою очередь, можно отметить формирование двух течений, альтернативных друг другу. С одной стороны - постмодернистская литература (Д. Галковский, А. Королев, А. Бородыня, 3. Гареев), с другой -эстетика традиционализма (А. Дмитриев, А. Варламов, А. Слаповский, О. Ермаков, П. Алешковский, М. Бутов, В. Яницкий и др.). Объединяет эти два течения новая постмодернистская стилистика, что позволяет говорить о выходе в сферу официальной культуры в начале 1990-х постмодернистской литературы, существовавшей ранее лишь в условиях андеграунда.

С 1995-х годов начинается процесс дифференциации журналов. Журнальная жизнь расходится на два потока: «толстые» литературные журналы, сформированные в советский период, и журналы нового типа, появившиеся в постсоветский период. Начало процесса профессиональной дифференциации

обозначают возникшие накануне и в течение 1993 года журналы нового типа - «Новое литературное обозрение», «De Visu». В особом ряду стоят альтернативные журналы, изначально мыслившие себя в иной, нежели толстожурнальная, культурной парадигме и ставшие наиболее адекватными выразителями постсоветской культуры («Митин журнал», «Сумерки», «Третья модернизация», «Комментарии» и др.).

В этой ситуации неоднородного движения журнальной жизни точнее было бы говорить о смене культурных приоритетов - существовавшая и прежде, в основном, в русской эмиграции («Эхо», «Синтаксис», «Стрелец», «Мулета») маргинальная линия относительно деполитизированной и часто эстетически провокативной периодики стала в начале 1990-х годов доминантной. Следует отметить, что и старые «толстые» журналы изменили свою традиционную структуру в русле требований современной культурной ситуации.

А. Драгомыщенко высказывает важную и концептуальную для понимания ситуации в современных гуманитарных журналах мысль о необходимости сотрудничества журналов различной направленности и установок. В соответствии с установкой постмодернизма на плюрализм, множественность, но при этом - на диалогизм, при всем разнообразии журнальных концепций будет формироваться общая картина литературного движения. В условиях работы исключительно в литературном поле на первый план выходит проектное измерение журнала. Недостаточно быть «каким-нибудь сборным», по выражению М. Эйхенбаума, журналом - дефицита текстов нет, как нет и дефицита каналов для их распространения. Но журнал как некая метатексту-альная структура, как целостный литературный проект - подобный реализованному М.Эйхенбаумом в «Моем временнике» - по-прежнему актуален.

Немаловажной проблемой становится часто высказываемое предположение о возможности замены печатных журналов их Интернет-версиями, оказавшимися весьма востребованными (причины - высокая цена «толстяков», непериодичность изданий). Структура «Журнального зала» («ЖЗ») демонстрирует огромную информативную насыщенность, мобильность, удобство пользования, возможность гиперссылок сети Интернет. Издания «ЖЗ» представляют собой по аналогии с постмодернистской картиной мира гипертекст, в котором все составляющие образуют единое текстовое пространство. В данном случае следует говорить о едином журнальном пространстве информационного общества, в котором традиционная печатная и интернетная формы существования журнала не взаимозаменяют, а взаимодополняют друг друга.

Несмотря на определенный кризис в период 1995-х годов в области литературной критики, она не зашла в тупик и в состояние застоя, а продолжала свое развитие. Из общей картины функционирования литературной критики

конца XX века можно выделить основные линии ее движения. Прежде всего, основной задачей остается осмысление современного литературного пространства. Следующее направление - создание научной парадигмы русского литературного постмодернизма. Литературная критика продолжает свои задачи формирования литературного вкуса, создает моду на определенную литературу, выводит в свет и популяризирует определенных писателей.

К 1995 году российский литературный процесс разветвляется на множество параллельных литературных течений. Литературная картина крайне эклектична в плане эстетической, художественной, жанровой принадлежности текстов. Постепенно укрепляют свои позиции в современной литературе издательства, публикующие книги новых авторов - «Вагриус», «Лимбус-пресс», «Издательство Ивана Лимбаха», «Пушкинский фонд», «Новое литературное обозрение». По этой причине намечается тенденция отхода авторов от традиционных «толстых» журналов.

Исходя из констатации новых и достаточно неожиданных явлений в литературной жизни (размежевание литературных группировок, проникновение в литературу постмодернистской стилистики, идейное противостояние журналов, возникновение новых издательств, новых журналов) можно предположить, что в 1995 году начинается новый этап развития русской литературы, означенный официальным признанием постмодернистской эстетики. Новый этап литературного развития был открыт статьей В.Померанцева «Об искренности в литературе», в которой критик формулирует основное отличие нового литературного этапа от предыдущих - искренность в литературе, которая «сегодня может быть, еще более революционна, чем в 1952 году».10

В литературе отмечаются модификации традиционных жанров. Появляется такая литературная форма как мегажанр - соединение комментария с цитируемыми текстами и собственной авторской прозой (Михаил Безродный публикует подобный текст в «Новом литературном обозрении», 1995, № 12). В общем литературном потоке конца века лидируют записки, дневники, мемуары, «истории» - то, что Лидия Гинзбург назвала «промежуточными» жанрами, или же литература факта - faction. К прозе faction примыкает эс-сеистика.

Активной жанровой площадкой в середине 1990-х годов становится и полная противоположность faction - fiction (вымысел), художественная проза в традиционном значении этого слова.

В целом, можно отметить, что основной мотив литературы конца 1990-х годов - рефлексии на тему современности, места литературы в ней и констатация факта потери литературой своей «ведущей и руководящей роли».

10 Померанцев В. Об искренности в литературе // Знамя. 1996. № 3.

Намечаются новые тенденции литературного развития: исчерпанность тематики советского тоталитаризма и интерес к теме саморефлексии интеллигенции; подъем жанра психологической прозы, в центре которой оказывается внутренний мир личности и размышления автора. Отход от событийности и внешней агрессивной динамики действия приводят к тому, что к 1995-м годам литературный стёб, саркастическая ирония, чернуха уходят со страниц литературных текстов.

В этот же период на страницах литературных журналов и «ЛГ», в книжной литературной критике обостряется полемика вокруг русского постмодернизма. Можно выделить основные тезисы, выдвинутые критиками и вызвавшие наиболее острую полемику: «поминки по советской литературе», «смерть русской литературы», вопрос о том, рассматривать ли постмодернизм под знаком утраты в контексте русской литературы.

Наиболее радикальная позиция представлена в книге А. Гольдштейна «Расставание с Нарциссом» (1997). С его точки зрения, «обширный цикл, или эон русской литературы XX в. - от авангарда и соцреализма до соцарта и концептуализма — завершился, не оставив взамен ничего, кроме растерянности».11 О кризисе постмодернистского дискурса и очевидных стратегиях выхода из него, связанных с тем, что писатель начинает работать в пространстве массовой культуры, пишет М. Берг в книге «Литературократия».

В противовес этим утверждениям, в 2000-м году В. Курицын объясняет кризисное состояние в современной литературе смертью гиперморализма русской литературы и разрушением традиционного статуса русского писателя как учителя жизни. Ясно одно, в конце XX века русская литературная критика от Вик. Ерофеева до М. Эпштейна констатирует наступление в литературном процессе промежуточного, переходного этапа. По мнению А. Гольдштейна выход из «глубокой ямы промежутка» возможен через «литературу существованья», литературу подлинности, за которой стоит человек со своей личной историей.

На фоне этих прогнозов особой ясностью отличаются близкие по сути позиции М.Эпштейна и А. Гениса. В основе концепции М. Эпштейна - идея «перехода от конечности к начальное™ как полюсу мышления». Поэтому в качестве ключевого исследователь вводит понятие «прото», или «протеизм», которым предлагает назвать умонастроение начала XXI века, фиксирующее состояние культуры в начальной стадии развития. Современная культура, по его мнению, — это протокультура, «тончайший промежуток между постмодернизмом и постмодерностью».'2

" Гольдштейн, А. Расставание с Нарциссом. Опыты поминальной риторики. М., 1997. С. 7.

12 Эпштейн М. Постмодерн в России. Литература и теория. С. 298.

По мнению культуролога Н.П. Дворцовой, в современной литературе сложилось целое направление, фиксирующее ситуацию культурного промежутка и представляющее возможные альтернативы и прошлому и настоящему. Н. Дворцова предполагает, что у истоков промежуточного литературного «направления» стоит роман Саши Соколова «Палисандрия» (1985), В современной литературе представляют данное направление «Чапаев и Пустота» В. Пелевина (1996), «Голубое сало» В. Сорокина (1999), «Укус ангела» П. Крусанова (2000), «Кысь» Т. Толстой (2000), цикл «Евразийская симфония» Хольма ван Зайчика (2000-2002).13

С 1995-х начинается период оформления литературной и журнальной жизни отечественного постмодернизма. Падают тиражи литературных журналов, однако возникают и новые периодические издания («Роз15спр1ит»). Издательства, за немногими исключениями, печатают массовую литературу, но читатель ищет и находит «другую» литературу в журналах. Литературная критика и литературная журналистика активно печатаются в газетах («Независимая», «Общая», «Коммерсантъ», «Известия»). Теряет свою популярность и влияние «Литературная газета». Появляются новые имена, стимулом для литературного творчества становятся многочисленные литературные премии, что опять же говорит о возрождении интереса к литературе и возрастании ее роли и значения в культурном пространстве. Все эти процессы позволяют предположить, что с конца XX века в русской литературе начинается новый этап, дающий начало времени нового литературоцентризма, основанного на снятии идеологической составляющей и акценте на существенной роли литературы в процессе межкультурной коммуникации.

Серьезной проблемой современной литературной коммуникации является изменение функции и роли «толстых» журналов. Еще в 1997-1998 гг. социологи культуры А. Рейтблат и Б. Дубин отметили факт резкой фрагментации литературной системы, который ярче всего проявился в существенном спаде тиражей «толстых журналов» и подписки на них, из чего делают вывод о том, что произошел разрыв устойчивых коммуникативных литературных связей авторов с читателями. Изменилось место этих групп в обществе, а значит - и культурные ценности.

А.Г. Бочаров высказал предположение, что этот вид издания будет вымываться из общего потока журнальной периодики по мере уменьшения литературоцентризма, характерного для советского периода. Ю. Головин, в свою очередь, считает, что сегодня литературно-художественные журналы восстанавливают свои позиции и вновь оказываются силой, влияющей на читательскую аудиторию и формирующей ее вкусы.

" Дворцова Н.П, Миф о смерти постмодернизма и современная литературная ситуация // Топос. 2008. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.topos.ru.

Расхождения исследователей в определении роли и места «толстых» литературно-художественных журналов в общем потоке современной журнальной периодики имеют свои обоснования и, скорее всего, отмечают разные стороны одного процесса - перестройки системы литературно-художественных журналов.

Типологические признаки современных литературных журналов еще не выделены по ряду причин, основной из которых является то, что структура, направленность, концептуальность установок новых журналов не укладываются в схемы классификации изданий советского периода. Например, А.И. Акопов выделяет 11 видов специализированных журналов по тематическому признаку, из которых в проблемном поле нашего исследования выделим гуманитарные: политические и социально-экономические, культурно-просветительские, филологические, искусствоведческие.14 Эта классификация, имеющая еще подклассы, позволяла совершенно четко определить тип журнала советского периода.

В новейшем учебном пособии «Основы теории журналистики» Е.В. Ахмадулин, анализируя существующие на сегодняшний день типы классификации журналов, справедливо замечает: «При таком построении классификации, ее можно расширять на том же уровне».15

Проблема необходимости пересмотра и расширения классификации журналов советского периода обозначается в том, что в сегодняшней ситуации намечается явно выраженная тенденция к междисциплинарному подходу при идентификации явлений культуры, литературы, художественного творчества и науки в целом. Возникает вопрос: при наличии в журнале текстов литературоведческой, философской, семиотической, социологической тематики - к какому типу журнала можно их отнести? Само понятие социокультурный, активно введенное в словарь современной науки, предполагает меж-дисциплинарность. В контексте перечисленных тенденций развития современных журналов есть смысл подумать над такими определениями современного типа журнала, как интеллектуальный и междисциплинарный журнал, активно использующимися современными критиками.

Критик журнала «Новое литературное обозрение» Н. Самутина выделяет ряд признаков «интеллектуального» журнала: актуальность проблематики, междисциплинарность, близкий к научному понятийный и языковой уровень, определенная читательская аудитория («информированные дилетанты»), задача формирования культурного уровня читателя. Интеллектуальный журнал отличают широта охвата проблематики, опора на научное мышление, привлечение исследований в области различных аспектов современного

14 Акопов А.И. Некоторые вопросы журналистики: история, теория, практика (публикации разных лет) Ростов н/Д, 2002. С. 126.

15 Ахмадулин Е.В. Основы теории журналистики. М.; Ростов н/Д, 2008. С. 248.

гуманитарного знания, ориентир на интеллектуальную читательскую аудиторию, научно-публицистический язык изложения, обязательное наличие аналитических и критических разделов, рубрик.

При существовании определенных типологических характеристик интеллектуальные журналы имеют свою индивидуальную стилистику, должны быть узнаваемыми. Статус отечественных интеллектуальных журналов подразумевает ориентацию на читателя определенного уровня 10, так как в специализированных журналах нового типа заметна тенденция к усложнению языка изложения, отход от беллетристической формы текста в сторону научной или научно-популярной. Интеллектуальный журнал предполагает в лице читателя собеседника, равноправного участника коммуникативного процесса, то есть отношения издание/читатель строятся в форме диалога, и это опять же черта постмодернистского стиля коммуникации.

Можно предположить, что современный интеллектуальный журнал становится материализованной моделью постмодернистской культуры, проводником которой он и является. Нередко наблюдается отсутствие какой-либо магистральной темы для всех, достаточно произвольно объединенных в рамках одного журнала публикаций. Именно так создаются гипертексты в компьютерных сетях, когда каждый из пользователей вписывает свою версию и отсылает ее для дальнейшего наращивания другим пользователям.

Если исходить из положения о том, что журнал является единым текстом, то можно принять за основу типологии новых журналов теории Ж. Делеза - Ф. Гваттари (ризоматическая модель современной культуры) и У. Эко (текст - энциклопедия). При целостном восприятии каждый отдельный номер интеллектуального журнала представляется в виде «шведского стола» (Делёз, Гваттари), где каждый «берет» то, что ему понравится. По Делезу и Гваттари, текст-корневище будет реализовывать принципиально иной тип связей - все ее точки будут связаны между собой, но связи эти бесструктурны, множественны, запутаны, они то и дело неожиданно прерываются. Такой тип нелинейных связей предполагает иной способ чтения.

Ризоматическая структура новых изданий не отрицает существования целевых установок журнальной политики в целом, выражающейся в том, что гуманитарные журналы нового типа (интеллектуальные) формируют культурологическую парадигму отечественного постмодернистского пространства различными способами, но в едином русле постмодерна.

Возможно, что определение подобного типа журналов как «интеллектуальных» не может дать четких признаков их идентификации в теории журналистики. Но необходимо учесть, что в рамках постмодернистской парадигмы четкость определений, формулировок, каталог типологических признаков - все эти необходимые атрибуты советской филологической науки -становятся устаревшими. Широта охвата проблематики, язык, стиль,

структура новых гуманитарных журналов позволяют принять за основу достаточно общее определение, предусматривающее деление на подтипы.

Можно выделить следующие отличительные черты новых гуманитарных журналов:

1. Одной из типообразующих черт журналов постсоветского периода является концептуальность.

2. Современные издания зачастую являются авторскими проектами, и немаловажное значение имеет личность главного редактора, недаром рядом с каждым названием можно и должно называть имя редактора-издателя.

3. Для современных гуманитарных журналов характерна специализированная направленность, то есть структура журнала соответствует его концепции и осмыслению задач, заявленных редакцией. В советское время существовала весьма представительная группа специализированных журналов, но разница между ними и современными изданиями, как нам представляется, в том, что для решения проблем в определенной области гуманитарного знания применяется междисциплинарный подход.

4. Новые издания в той или иной форме стремятся к целостности журнального пространства, к метатексту. Можно сказать, что интеллектуальный журнал становится проводником различных научных и художественных практик, объединенных в единое проблемное поле.

5. Структура гуманитарных интеллектуальных журналов соответствует ризоматической модели Ж. Делеза и Ф. Гваттари. Для нее характерно нелинейное построение, многомерность, открытость границ, активная роль читателя.

6. Для интеллектуальных журналов характерен новый язык изложения и подачи материала. Можно выделить ряд составляющих нового журнального языка; научность, применение деконструктивистской и постструктуралистской практики.

Обзор постмодернистских тенденций в медийном пространстве отечественной литературы позволяет предположить, что значительная часть коммуникативных составляющих литературного постмодернизма (интеллектуальные журналы, «новая критика», постмодернистские тексты) берет начало в отечественном андеграунде. Также можно говорить о влиянии творческих поисков андеграунда на структуру и язык литературного постмодернизма. Эксперименты поэтов, писателей, художников андеграунда в плане поиска новых художественных средств, деконструкции языка, структуры текста, самиздатская деятельность стали основой для значительных трансформаций в области культурной коммуникации.

Андеграунд конституируется и как своего рода «другая» культура, и как альтернативное по отношению к Союзу писателей литературное сообщество. Период андеграунда мало исследован в современной литературной

критике, в основном о нем пишут сами участники процесса - В. Кривулин, Д. Кузьмин, М. Айзенберг. Книга Станислава Савицкого «Андеграунд (История и мифы ленинградской неофициальной литературы)» стала первой попыткой восстановления и аналитического осмысления истории русского андеграунда и по этой причине вызвала широкий резонанс в литературной критике.

В. Кривулин выделяет основные черты самиздатского журнала, которые можно назвать первыми проявлениями постмодернистской текстовой деятельности - тип «журнала-черновика» - незавершенный, эклектичный, требующий от читателя «доработки». Важно то, что подобный тип издания формирует нового читателя - соавтора, сумеющего достроить любой текст. Д. Кузьмин для характеристики ленинградских самиздатских журналов вводит определение «метатекстуальное издание», подчеркивая их предпостмо-дернистскую структуру.

Исходя из анализа специфики отечественного самиздата А. Савицким, В. Кривулиным, Д. Кузьминым можно предположить, что именно андеграунд заложил основу для появления интеллектуальных журналов. Чрезвычайно характерна в этом смысле эволюция «Митиного журнала», издававшегося с 1985 года Д. Волчеком, концепция и структура которого впервые в истории русского журнального постмодернизма представили новый тип интеллектуального журнала. Самиздатскому журналу наследуют новые журналы 1990-х как образовавшиеся на той или иной самиздатской основе («Вестник новой литературы», «Лабиринт / Эксцентр»), так и совершенно новые («Соло», «Комментарии», «Арион», «Несовременные записки», «игЫ», «Место печати» и др.).

В главе третьей «ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ПОСТМОДЕРНИЗМА В КРИТИЧЕСКОЙ РЕЦЕПЦИИ» непосредственным объектом исследования является теория отечественной постмодернистской литературы в медийном контексте.

Литература конца XX века в России представляет собой весьма неоднородный поток различных в мировоззренческом, художественном, жанровом, стилевом планах направлений. Нередко в современном литературоведении всё разнообразие художественно-эстетических явлений постклассической эпохи объединяется в постмодернистскую парадигму, которая предполагает разновекторную направленность художественных течений.

Некоторые литературные критики пытаются подогнать российский литературный процесс под западный образец, непосредственно перенося постструктуралистскую и деконструктивистскую методики критики на русскую литературу. В данном случае необходимо учитывать следующее: несомненно, что западноевропейская/американская постмодернистская парадигма

повлияла на отечественную литературу постсоветского периода, но отправной точкой критического осмысления литературного процесса должно стать своеобразие русской литературы новейшего времени, продиктованное национальной и социокультурной спецификой.

Само понятие постмодернизм включает много смыслов: в одном случае оно означает социально-временную характеристику, то есть постмодернистскими называют явления, сформированные в эпоху постмодерна - в конце XX - начале XXI вв. Рассмотренные в данном ракурсе художественно-литературные направления не обязательно пользуются постмодернистским методом. Второе значение постмодернизма имеет более конкретный характер - набор художественных и структурно-языковых средств литературы и искусства, выработанный под влиянием постструктуралистско - деконструкти-вистской эстетики и философии. В данном случае направления, творчество художников, критиков являются постмодернистскими в плане художественно-эстетической принадлежности.

Рефлексии по поводу феномена постмодернизма в отечественной литературной критике начинаются с конца 1980-х годов. Так как теория и практика постмодернистской литературы сформировались на Западе, то первые критические статьи и книги о постмодернизме были направлены на осмысление иностранного опыта: на русском языке вышли в свет многие классические работы западных теоретиков постструктурализма / деконструктивизма, появились солидные отечественные обзоры по западным теориям постмодернизма16 и словари, включившие в себя статьи по основным терминам и именам.17 В конце 1990-х годов появились почти одновременно четыре монографии о русском постмодернизме, основанные на литературном материале, авторами которых являются М. Липовецкий, В. Курицын, М. Эпштейн, И. Скоропанова.18

Следует констатировать, что споры о самом факте существования русского постмодернизма утратили свою остроту к 1995-м годам, и основной линией движения критической мысли стали исследования жанрово-стилевых модификаций отечественного постмодернизма и проблема его периодизации.

16 Ильин И. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., 1998; Ильин, И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; Маньковская Н.Б. «Париж со змеями» (Введение в эстетику постмодернизма). М, 1997; Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб., 2000.

17 Современная западная философия: словарь. М., 1997; Ильин И.П. Современное зарубежное литературоведение (Страны Западной Европы и США). Концепции. Школы. Термины: энциклопедический справочник. М., 1994; Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М., 1997; Можейко М.А. Новейший философский словарь. Минск, 1999; Культурология. XX век: Словарь. СПб., 1997; Культурология. XX век: Энциклопедия: В 2 т. СПб., 1998.

18 Курицын В. Русский литературный постмодернизм. М., 2000; Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. Екатеринбург, 1997; Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. СПб., 2001; Эпштейн, М. Постмодерн в России. Литература и теория. М., 2000.

Сложность верификации первого этапа русского постмодернизма связана, прежде всего, с тем, что русский постмодернизм зародился значительно раньше, чем заговорили официально о новом культурологическом феномене. В идеологической обстановке 1960-х годов литература, оппозиционная соцреализму, искала свой путь к читателю через неофициальные источники, чаще всего через самиздат, и представляла собой весьма неоднородный поток концептуальных и художественно-эстетических установок.

Существует ряд теоретических предположений, по которым первым этапом русского постмодернизма считают неоавангардизм 1950-1960-х гг. (группа Л.Черткова, лианозовская школа, СМОГ и др.) - И. Скоропанова, литературный андеграунд - Д.Кузьмин, концептуализм (соц-арт) - В. Курицын.'9 При рассмотрении таких определений как неоавангардизм, андеграунд и концептуализм следует принимать во внимание то, что в отечественном литературоведении часто встречается их объединение под одним из перечисленных названий, или взаимозаменяемость. Мы считаем необходимым уточнить контент этих терминов.

Под неоавангардом в западной культурологии понимается объединение художественных систем, противопоставивших себя буржуазному идеологическому дискурсу, сформировавшееся после второй мировой войны в период угасания модернизма (авангардизма). Русский неоавангардизм - явление специфически национальное - под этим названием, на наш взгляд, следует объединить нереалистические художественные системы, концептуально направленные против идеологического дискурса социалистической культуры. Если принять это определение, то литературный андеграунд («другая» литература) и концептуализм (соц-арт) следует трактовать в качестве художественных систем, оформившихся и развивавшихся в русле неоавангардизма, трактуемого как художественно-мировоззренческая парадигма.

Модернизм на Западе зарождается как противостоящая реализму художественная парадигма. В России развитие модернизма (авангардизма) было прервано насильственной перестройкой всего культурного пространства. Искусственно созданный метод социалистического реализма диктовал свою художественную методологию всем без исключения художникам. Несмотря на столь жесткое давление, большинство писателей прямо или в завуалированной форме отходили от канонов соцреализма. Можно говорить о перманентном существовании неоавангардной парадигмы.

19 См.: Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. СПб., 2001; Кузьмин Д.В. Литературный периодический самиздат рубежа 80-90-х гг. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ivanovo.ac.nl/winl251/а2/Нг/соИ/оп1о1он1/23_кигш.Ьйп.; Курицын В. Русский литературный постмодернизм. М., 2000.

Здесь же необходимо рассмотреть вопрос о традиционной трактовке соцреализма. Постмодернистский подход к анализу его составляющих установок показывает, что определение «реализм» не соответствует содержанию метода. А. Синявский (А. Терц) в своей книге «Что такое социалистический реализм?» (1956) показывает внутреннюю противоречивость соцреализма. Устремленность в будущее, построение идеальных прекрасных миров, создание совершенных образов, по мнению Синявского, плохо сочетаются с установкой на правдивое, конкретно-историческое воспроизведение действительности. Писатель отмечает для себя ценность соцреализма в том, что метод отступает от реальности и создает условную систему знаков, которой и может воспользоваться художник, играя на их пустоте, бессмыслице, эклектичности. Так, по мнению М. Эпштейна, открывается перспектива «постмодернистской переработки соцреализма». Таким образом, можно сделать парадоксальное, с позиций советского литературоведения, заключение: симу-лятивная практика, игра со знаками, пустота, эклектичность, синтетичность соцреализма логично снимают определение метода как реалистического.

Исходя из обзора наиболее фундаментальных исследований современной русской литературы, можно заключить, что первый этап русского постмодернизма означен такими художественными системами, как метареализм (Н. Маньковская, М. Эпштейн), андеграунд, концептуализм (соц-арт), причем, все они развивались в русле неоавангардной парадигмы. Нам представляется возможным говорить о постмодернистском потенциале данных художественных течений по следующим признакам: ориентация на разрыв с модернизмом и соцреализмом; поиски нового языка и художественных средств; новая концепция бытия и сознания личности в их взаимосвязи; деконст-руктивная практика по отношению к культурным стереотипам; отторжение любого идеологического дискурса.

М. Липовецкий исследует роль русской метапрозы (в частности, творчество В. Набокова, место которого внутри литературно-исторического процесса определяет в синтетическом этапе русского авангарда, когда авангард уже не отрицал, а преобразовывал предшествующие ему литературные традиции) в постмодернистской парадигме и приходит к выводу о том, что русский постмодернизм обнаруживает несомненную связь с модернизмом. Стилевое течение метапрозы, черты которой сохраняются и развиваются в постмодернистской литературе, является переходным звеном между двумя художественными парадигмами.

В контексте проблемы национального своеобразия русского постмодернизма отметим, что русская метапроза сложилась как стилевое течение в мейнстриме модернистской и позднее - реалистической литературы первой половины XX века задолго до появления западных постмодернистских теоретических концепций и художественных текстов, что подтверждает

предположение о том, что истоки русского литературного постмодернизма берут начало в отечественной литературе.

Первый концептуально оформленный этап проникновения постмодернистского метода в российское литературное пространство приходится на конец 1960-х - середину 1970-х гг., когда в системе русской неоавангардной парадигмы формируется концептуализм, рассматриваемый нами как постмодернистское течение. И. Скоропанова считает, что именно выход писателей-концептуалистов за рамки чистого творчества в смежные области гуманитарных наук стал причиной определенной стилевой и жанровой эклектичности постмодернистских текстов. Вначале - на первом этапе развития русского постмодернизма - центральной проблемой и темой было массовое сознание, непосредственно включенное в систему массовой культуры.

Существенной чертой следующего, классического этапа в развитии отечественного постмодернизма становится расширение интеллектуально-философского контекста. Разнообразие русского классического постмодернизма воплощается в формах нарративного, лирического и шизоаналитиче-

« 20

ского стилевых направлении.

Начиная с 1970-х годов, постмодернистская картина мира значительно расширяется и углубляется. К проблеме массового сознания добавляется проблема коллективного бессознательного, разработанная в зарубежной постфрейдистской философии, в частности, в теории шизоанализа. Языковые игры концептуалистов эволюционируют к углубленно-психологическому проникновению в сознание личности. Причем важно, что в русском постмодернизме объектом деконструкции становятся сознание и мышление человека, находившегося во власти социалистической идеологии. В этой критической направленности проявляется национальная специфика отечественного постмодернизма.

Деконструкция позволяла выявить симулятивный характер официальной культуры, имитирующей несуществующую реальность, вскрывала утрату советским обществом языка, перверсию сознания. Это обстоятельство отражала транслированная через концептуалистские тексты теория «смерти автора». Концептуалисты отказываются от индивидуального авторского кода, пытаются «вообще обойтись без языка, превращая его в подобие персонажа или в «готовый объект» (рэдимейд)», обращаются к цитациям господствующих в советском обществе дискурсов, подвергая их деконструкции, делая объектом игры. Объектом художественных экспериментов концептуалистов становится не предметный мир, а мир языка, речи, слова. Необходимо отметить, что модернистско/кубистское (хлебниковско-обэриутское)

20 См.: Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб., 2000.

36

словоупотребление также строилось по принципу «освобождения» слова от языкового пространства.

Постмодернизм как художественная система направлен, прежде всего, против массовой культуры - явления эпохи модернизма, в России - социализма. По этой причине основополагающая для западного постмодернизма идея Л. Фидлера о том, что постмодернизм рождается в результате синтеза элитарной культуры высокого модернизма и масскульта, высказанная им в программной статье «Пересекайте границы, засыпайте рвы», очевидно, не-приложима к отечественному литературному постмодернизму, и по сей день остающемуся весьма элитарным искусством.

В определенной степени концепция Л. Фидлера объясняет природу такого течения русского постмодернизма, как соц-арт, в основе которого находятся идеологические и художественные модели социалистического реализма, обыгрываемые И. Кабаковым, Э. Булатовым, Д. Приговым, В.Сорокиным и сопоставимые с масскультом в его советском варианте. Соц-арт представляет собой российский вариант концептуализма, многие исследователи (М. Эпштейн, А. Генис, В. Курицын) считают это художественное течение основой русского постмодернизма с его специфической эстетикой.

При рассмотрении установок концептуализма с целью выявления его связей с постмодернизмом мы отталкиваемся от предположения, что концептуализм (соц-арт) является первым художественно-эстетическим течением в русле отечественной постмодернистской парадигмы. В мировоззренческом плане концептуализм противостоит классическому реализму, модернизму (авангардизму) и соцреализму как идеологизированным системам. Классические, модернистские, соцреалистические произведения (практически вся культура прошлого) служат материалом для концептуалистских пародий, интерпретаций, инсталляций.

Главное для концептуалистов - разрушение мифологизированных представлений о жизни, которые внедряла официальная культура, раскрепощение сознания и языка. Привычное, кажущееся естественным, предстает у них странным, смешным и даже абсурдным. Подобная установка объясняет использование в текстовой деятельности концептуалистов всевозможных языковых штампов, автоматически воспроизводимых знаков (разговорных, политических, канцелярских, литературных). Важнейшая особенность бытования концептуализма - потребность в публичности, «оттенок перфоманса» (Айзенбург).

В итоге обзора ряда художественных открытий концептуального искусства можно заключить, что это течение является основой русской постмодернистской эстетики и поэтики по ряду причин: основная цель концептуализма - обличение и разрушение тоталитарных и властных дискурсов; выступление против официальной (массовой) культуры; деконструкция языка,

жанра, структуры текста; выход за границы текста, диалогизм: автор - читатель/ зритель; пародийность, эпатажность, абсурдизм.

Анализируя тексты соц-артовских художников, отечественные критики, наряду с постструктуралистской и деконструктивистской методологией, активно используют исследования постфрейдизма. Привлечение постфрейдистского аналитического аппарата можно объяснить тем, что соц-арт обнажает приемы соцреализма, направленные на деконструкцию массового сознания. Воздействие на сознание, против воли индивида, идет, чаще всего, через сферу бессознательного. Для разрушения массовых стереотипов, навязанных социалистической идеологией через художественные тексты, потребовалась шоковая терапия, каковой стало искусство соц-арта. Главные установки концептуализма и соц-арта - это антисоветскость и правда об ужасах тоталитаризма, воплощенные в тексте, причем суть означаемого чаще передается не через семантику, а через язык и структуру.

Отличительной чертой прозы «третьей» (И. Скоропанова), «новой волны» (М. Липовецкий) стало то, что центральным персонажем становится сам рефлексирующий автор, то есть на первое место выходит не социальная, а художественная характеристика.

М. Липовецкий и В. Курицын характеризуют культурную и литературную атмосферу современности как состояние хаоса. Современный этап развития русского постмодернизма так же, как и предыдущие, отличается крайним разнообразием стилевых течений, но, в целом, можно отметить, что все они представляют модификации уже сформировавшихся ранее художественных форм. Можно выделить лирико-философский постмодернизм («Бесконечный тупик» Д. Галковского); меланхолический постмодернизм, означенный романами «Палисандрия» С. Соколова, «Момемуры», «Рос и я» М. Берга, «След в след» В. Шарова, «Сестры на полустанке Александрия» В. Кривулина. В 90-е годы в парадигме меланхолического постмодернизма создаются такие тексты, как «Борис и Глеб» Ю. Буйды, «Всех ожидает такая ночь» М. Шишкина, «Чапаев и пустота» В.Пелевина.

Постмодернистская художественная практика, основанная на принципах игры, синкретизма и эклектичности, проявилась в тенденции размывания границ не только между жанрами, но и в их родовой принадлежности, вследствие чего в литературной критике актуализируются такие определения художественных текстов как эссе, мениппея, римейк, нередко встречается различная жанровая идентификация одних и тех же произведений.

Социологи Б. Дубин и А. Рейтблат, анализируя проблемное поле современной журнальной жизни, отметили факт ухода «проблемного романа» с сегодняшней литературной авансцены. Действительно, в отечественной литературе второй половины и конца XX века жанрово-стилевые модификации традиционного русского и советского романа становятся больше основой для

концептуалистских интерпретаций и пародий. Роман видоизменяется, и перед современной критикой актуализируется проблема идентификации современного русского романа. Нам представляется, что в этом направлении весьма плодотворными могут оказаться исследования в области специфики современного романа зарубежными исследователями, в частности теория современного романа писателя и литературоведа Кристин Брук-Роуз. В статье «Растворение характера в романе», основываясь на литературном опыте постмодернизма, Брук-Роуз приходит к достаточно пессимистическим прогнозам о вероятности дальнейшего существования как литературного героя, так и вообще персонажа, и связывает это, прежде всего, с отсутствием полнокровного характера в «новейшем романе».

Подытоживая современное состояние вопроса, Кристин Брук-Роуз приводит пять основных причин краха «традиционного характера»: 1) эпистемологический кризис; 2) упадок буржуазного общества и вместе с ним жанра романа, который это общество породило; 3) выход на авансцену «вторичной оральности» - нового «искусственного фольклора» как результата воздействия масс-медиа; 4) рост авторитета «популярных жанров» с их эстетическим примитивизмом; 5) невозможность средствами реализма передать опыт XX в. со всем его ужасом и безумием.21

На наш взгляд, наиболее ярко и самобытно постмодернистская стилистика и эстетика проявились в лирике. Эта тенденция идет от культуры андеграунда, зародившегося в русле официальной советской культуры прежде всего в искусстве и поэзии. Именно в контексте андеграунда можно говорить о реальном развитии постмодернистской поэтики, о смене ведущей художественной и мировоззренческой парадигмы, о возникновении нового типа художественного сознания.

Литературоведы А. Силантьев, А. Оболенец считают предтечей постмодернистской поэзии творческие поиски обэриутов. В частности, исследователи отмечают, что в творчестве А.И. Введенского - поэта - обэриута уже тогда появились характерные деконструктивистские приемы, например, прием «обратной интерпретации», в котором одновременно с языковой первичной интерпретацией включается еще одна интерпретация, связанная с системой языковых символов. По мнению А. Силантьева, эта тенденция сближает творческую индивидуальность А.И. Введенского с «ситуацией постмодернизма».

Для участников ОБЭРИУ специфической чертой творческого метода была также «интуиция жеста», «чувство значимости жестового компонента в механизме творческой интерпретации».22 Исходя из исследований А. Силантьева и А. Оболенца, можно констатировать, что в 1930-е годы в творчестве

21 См.: Ильин. И. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. С. 229-233.

22 Силантьев А.Н. Жесты и смыслы ОБЭРИУ как предварение постмодернистских концепций // Русский постмодернизм: предварительные итоги. Ставрополь. 1998. С. 92.

обэриутов проявились первые тенденции постмодернистской поэтической стилистики. В свою очередь, творчество ОБЭРИУ послужило художественной основой концептуализма (1960-е годы), в котором постмодернистская поэтика проявилась в более выраженной и концептуально осознанной форме.

Концептуалистская поэзия связана, в первую очередь, с именами Аркадия Драгомыщенко, Алексея Парщикова и Дмитрия Александровича Пригова. Нужно отметить, что определение «постмодернистская поэзия» как нереалистического направления в русле авангардной парадигмы (концептуальная поэзия и более поздние лирические формы) вызывает много разногласий. В литературной критике можно встретить несколько терминов: метаметафориче-ская/метареалистическая поэзия (М. Эпштейн, С. Чупринин), интенциализм (поэзия намерений - Е. Сабуров), концептуальная, соц-арт поэзия (В. Курицын, И. Ермаченко, М. Липовецкий, И. Скоропанова и др.). На наш взгляд, понятие постмодернистская поэзия объединяет так же, как и в прозе, ряд поэтических течений, объединенных общей мировоззренческой установкой: антимодернистская и антитоталитарная направленность, выражающаяся в деконструкции языка и структуры традиционного поэтического текста.

Разнообразие и множество внутристилевых ответвлений в концептуальной поэзии значительно затрудняет попытку теоретизации современного поэтического процесса. По этой причине в постмодернистской критической рецепции зачастую встречаются различные именования одного и того же художественного явления. Основной причиной трудностей классификации постмодернистских поэтических течений нам представляется так называемая «смешанная техника», характерная для авангарда вообще и для постмодернистской поэтики в целом. Для понимания современных форм поэзии необходимо учитывать, что язык есть нечто постоянное, но одновременно в каждый момент ускользающее явление. На наш взгляд, типология постмодернистской поэзии может быть создана лишь в условной форме, имеющей возможности для уточнения базовых определений. Следует отметить, что:

1. Постмодернистская поэзия берет свое художественное начало в авангардной поэзии, конкретнее - в творчестве обэриутов. Если учитывать при этом предположении факт несомненного схождения обэриутской поэзии с ранними формами авангарда (символизм, футуризм), то можно говорить о национальной специфике постмодернистской поэзии.

2. Концептуализм во всех своих стилевых и родовых формах как художественное течение развивается в русле постмодернистской парадигмы. Соответственно постмодернистская принадлежность концептуалистской поэзии представляется нам достаточно обоснованной.

3. Соц-арт поэзия является специфически национальным вариантом концептуализма, соответственно эта модификация концептуализма также означена постмодернистской направленностью.

4. На наш взгляд, выделение интенциализма (Е. Сабуров) в отдельное течение только усложнит классификацию, так как по ряду причин - возникновение и функционирование в русле концептуализма, схождение основных художественных принципов и приемов - интенциализм можно классифицировать как модификацию концептуализма.

5. Метаметафоризм/метареализм (М. Эпштейн, С. Чупринин), на наш взгляд, можно выделить в отдельное постмодернистское течение, так как в художественно-поэтической концепции поэтов - метареалистов возникли новые художественные средства и приемы их интерпретации.

Постмодернистская драма в критике рассматривается в качестве эстетической реакции на авангардные эксперименты начала XX века. Такой подход обусловлен тем, что предпостмодернистские элементы в наиболее выраженной форме проявились именно в драматическом искусстве, так как театр всегда был площадкой для различного рода творческих экспериментов. Сама ситуация тесного контакта/соавторства автора, интерпретаторов (режиссера, актеров) и зрителя даёт возможность выхода за традиционные формы искусства. Мы рассматриваем основные тенденции русской постмодернистской драмы как продолжение и развитие авангардного драматического искусства. При этом следует уточнить, что авангардная парадигма служит предтечей постмодернистской только в художественном плане, мировоззренческие установки кардинально противоположны. Постмодернизм постулирует открытость границ для всех существующих и предшествующих художественно-эстетических систем, авангард же отвергает любой предшествующий опыт и возникает, прежде всего, как протест.

Постмодернизм в русской драматургии приобрел разнообразные формы: художественное провоцирование, негативация литературных традиций, языковые эксперименты, шокирующие средства художественной экспрессии (прежде всего, довольно широкое использование ненормативной лексики), обращение к западноевропейскому театру абсурда и гротесковой драмы. Среди всего жанрового и стилевого многообразия постмодернистской драмы одной из самых популярных является «интерпретация» классических произведений как русских, так и зарубежных в форме римейка.

Развитие современной драматургии сопровождается активными эстетическими исканиями, существованием многообразных художественных направлений, традиционных и авангардных форм. В конце XX — начале XXI вв. в драматургию пришли такие авторы, как Е. Гришковец, В. Сигарев, М. Уга-рбв, Н. Коляда, И. Вырыпаев, братья Дурненковы, пьесы которых отличаются новыми чертами - шокирующим неонатурализмом, неоисповедальностью, гиперреализмом, гипернатурализмом.

Современная отечественная критика постепенно вырабатывает свой методологический аппарат. При этом теоретические исследования и практический анализ текста продемонстрировали (например, у М. Липовецкого, М. Эпштейна, В. Курицына), что методика, сочетающая концепты западной модели (постструктурализм, деконструктивизм, постфрейдизм) с приемами отечественного традиционного литературоведения, наиболее соответствует анализу русских постмодернистских текстов.

В Заключении систематизируются основные обобщения исследования.

Эпоха постмодерна - это период зарождения новых культурных формаций, когда сама новизна предстает как множество сменяющихся альтернатив. Современная информационная эпоха меняет не только традиционное представление о мире, но и усложняет сам тип коммуникативных связей. Новейшие средства технической информации подвергают, по словам Бод-рийяра, «бомбардировке» человеческое сознание неконтролируемым, хаотичным потоком информации, подаваемым через систему визуальных и лексических кодов.

Основным средством идентификации новых явлений в культуре стала медиакультура - знаковая система, некий «код», с помощью которого передается информация об окружающем человека мире. Медиа современности являются одним из важнейших компонентов массовой коммуникации информационного общества и играют значительную роль в процессе внедрения в культурное пространство новых имен, художественных явлений, тем самым активно участвуя в их теоретическом осмыслении. Следует подчеркнуть, что медиаструктуры эпохи постмодернизма стали основным средством культурного производства, перестав быть исключительно передаточным механизмом.

Новый период развития культуры неизбежно приводит к смене проблем и смысловых знаков, соответственно - к перегруппировке традиционного материала и к вводу новых фактов, выпадавших из прежней системы в силу ее естественной ограниченности. Наиболее продуктивными для теоретического осмысления отечественной культуры эпохи постмодерна представляются концепция языка культуры Ю.М. Лотмана и теория диалога и полифонии М.М. Бахтина; для объяснения изменений в языке и структуре медиатекстов - теории постструктуралистов и деконструктивистов. Подобный комплекс разнонаправленных научных исследований представляется целостной метатеорией постмодернистских медиа.

Литературный процесс является многоуровневой и многокомпонентной подсистемой общего пространства культурной коммуникации. И постмодернистская отечественная литература, прежде всего, отражает достаточно

болезненный процесс перестройки и адаптации к новым условиям травмированного сознания постсоветского человека, освободившегося от тоталитарного дискурса власти и попавшего в ситуацию бесцензурной информационной свободы.

Следует отметить, что, благодаря снятию соцреапистических принципов активной роли автора в тексте, в литературной коммуникации актуализируется роль читателя, таким образом, возникают диалогические отношения автор-текст-читатель. При таком изменении литература приобретает функции медиадискурса и становится одним из компонентов коммуникативного пространства в общей культурной парадигме.

Рассмотрение литературы как посредника коммуникативного процесса снимает претензии на роль «властительницы умов», присущие соцреалисти-ческой литературе, имеющей целью «преобразование жизни и личности».

Ироничный взгляд новой литературы на прошлое, отсутствие в ней концептуальных прогнозов подвергают сомнению саму возможность ее четкой идентификации.

При этом следует отметить, что в литературной системе происходят серьезные сдвиги: сокращается и переструктурируется читательская аудитория; снижается социальный статус литературы; существенно трансформируются ее функции, что находит выражение в резком повышении читательской популярности жанровой прозы (остросюжетной, мелодраматической, скандально-сенсационной, мемуарной, историко-патриотической и т. д.), появляется новая форма романа, соответствующая определению мегажанр, романы faction, fiction, литература «русс-арт».

Намечаются такие тенденции, как переходность жанров, смешение стилей, крайнее разнообразие жанрово-стилевых модификаций прозы и поэзии. Подобная эклектичность и неоднородность современного литературного потока актуализируют проблему классификации, но, скорее всего, общая картина постмодернистской литературы может быть создана лишь после идентификации отдельных течений внутри самого постмодернизма.

Приемлемой для идентификации отечественной литературной системы представляется модель, сочетающая приемы зарубежной постмодернистской аналитической модели с традициями отечественного литературоведения. Подобная методология достаточно успешно применяется такими литературоведами, как М. Липовецкий, В. Курицын, М. Эпштейн и др. Но на данный момент - это отдельные опыты, целостная парадигма анализа постмодернистского текста пока не создана. Состояние современной теории постмодернистской литературы на сегодняшний день можно считать, пользуясь постмодернистской терминологией, нулевой степенью, что чрезвычайно расширяет возможности исследователей. По этому поводу совершенно определенно

высказался Б. М. Эйхенбаум еще в самом начале проникновения постмодернизма в культурное пространство бывшего СССР: «Включение нового ряда фактов (под знаком того или другого соотношения) является как бы их открытием, поскольку существование вне системы («случайность»), с научной точки зрения, равносильно небытию. Перед литературной наукой (а отчасти и перед критикой, поскольку их связывает теория) встал сейчас именно такой вопрос: литературная современность выдвинула ряд фактов, требующих осмысления, включения в систему. Иначе говоря, требуется постановка новых проблем и построение новых теоретических гипотез, в свете которых эти выдвинутые жизнью факты окажутся значимыми».23

Исходя из существующих на сегодняшний день теорий, следует отметить, что в построениях периодизации отечественного постмодернизма наибольшее расхождение во мнениях наблюдается в вопросе об истоках отечественной постмодернистской литературы.

Если взять за основу теорию преемственности постмодернизма, то следует подчеркнуть, что хронологически постмодернизм в России сменяет не модернистскую, как за рубежом, а неоавангардную художественную парадигму. При этом необходимо учитывать, что русский постмодернизм обнаруживает несомненную связь с соцреализмом, рассматриваемым в русле неоавангардной парадигмы (М. Эпштейн). Эта связь обусловливает национальное своеобразие отечественного литературного постмодернизма (см. работы М. Липовецкого, В. Курицына, М. Эпштейна). В идеологическом плане постмодернизм зарождается в виде деконструкции навязанных соцреализмом ценностей. Следует уточнить, что к началу XXI века соцреалистическая тематика была исчерпана.

При анализе популярных концепций национальных истоков русского постмодернизма наиболее обоснованными представляются предположения о том, что предтечей русского постмодернизма являются: в прозе - русская метапроза (М. Липовецкий), в поэзии - творчество ОБЭРИУ (А. Силантьев, А. Оболенец), постмодернистская драматургия идет от традиций русского авангарда.

Наибольшие разночтения вызывает идентификация первого этапа русского постмодернизма.

Исходя из обзора существующих концепций можно предположить, что первый этап русского постмодернизма означен такими художественными системами, как метареализм (Н. Маньковская, М. Эпштейн) и зародившийся в недрах андеграунда концептуализм (соц-арт).

23 Эйхенбаум Б.М. Литература и литературный быт II Хрестоматия по теоретическому литературоведению. Ч. I. Тарту, 1976. С. 183.

Вторым этапом отечественного постмодернизма, ставшим классическим, можно считать период 1960 - 1980-х гг. Самые яркие и значительные произведения - «Москва - Петушки» (1969) Вен. Ерофеева, «Пушкинский дом» (1971) Андрея Битова, «Школа для дураков» (1975) Саши Соколова.

Следующий этап развития отечественной постмодернистской литературы начинается с начала 1990-х годов и продолжается по настоящее время -(«третья волна» (Скоропанова), «новая волна» (Липовецкий)) - современная постмодернистская литература.

Постмодернистская деконструкция, подвергшая переосмыслению всю литературную систему, имеет положительные и отрицательные стороны. Не вызывает сомнений, что появились новые возможности трансляции информации, с другой стороны, деконструкция затронула важнейшие архетипы человеческого сознания, что не может пройти бесследно. Эти процессы также отражены в литературе постклассического периода. Поэтому столь неоднозначно восприятие этой литературы и читателем, и литературной критикой. «Другая» литература (например, творчество В. Сорокина, Дмитрия Александровича Пригова, Л. Рубинштейна и др.) слала своеобразной шоковой терапией для воспитанного на классике читателя.

Выход из этого культурного шока возможен только через критическое осмысление новой литературной парадигмы, которое традиционно осуществляется литературной критикой, прежде всего, через литературно-художественные журналы. Исходя из этого, можно утверждать, что роль литературно-художественных журналов в процессе литературной коммуникации не снизилась, а, скорее, изменилась. В ситуации перехода к постмодернистской парадигме журнальная деятельность подверглась значительным изменениям. Появились журналы нового типа (продолжившие и развившие традиции самиздата), ориентированные на междисциплинарный подход при идентификации художественных явлений и движения всей постмодернистской культуры.

Деятельность самиздата можно оценить как основополагающую для появления интеллектуальных журналов в ситуации постмодерна. Этот вывод делается на основании определения самиздат-журналов как метатекста.

Ориентация новых изданий на научный стиль изложения, аналитическое осмысление новых явлений в культуре, изменения в структуре, которая становится подвижной и открытой (по типу ризомы Делеза-Гватгари), в языке, в отборе материала позволяют ввести новое определение - «интеллектуальный журнал». Стиль, язык и структура интеллектуальных журналов строятся в парадигматике постмодернизма, соответствуя принципам диалогизма, множественности, нелинейности структуры, «языковой игры», деконструк-тивной практики. Следует уточнить, что определение «интеллектуальный» журнал предполагает горизонтальное расширение типологии.

«Толстые» журналы «советского формата» в соответствии с требованиями современного литературного рынка также подвергаются значительным трансформациям, меняя язык, стиль, структуру издания. Поменялась целевая группа, журналы помимо своей воли становятся элитарными. При смене целевой группы изданий (ориентации на элитарного, интеллигентного читателя) кризис в области литературной критики приводит к снижению читательского интереса, в результате чего актуализируется необходимость оживления и обновления методологического аппарата современной критики. При этом традиционные журналы разделились на два направления: либерально-демократические и национал-патриотические, пик их противостояния пришелся на конец 1980-х - середину 1990-х годов.

Особенно стоит подчеркнуть тот факт, что на первый план в постмодернистском коммуникативном пространстве выдвигается текстовая деятельность. Постмодернистская стилистика проявляется, в первую очередь, в литературной и журналистской языковой практике.

Медийные аспекты функционирования литературной критики просматриваются в том, что данная институция ориентирована на публичность, являясь связующим звеном между текстами и читателем, через нее идет процесс осмысления инновационных процессов в литературе, их теоретиза-ция, популяризация произведений и авторов. То есть, именно литературная критика формирует литературное пространство, читательские вкусы и предпочтения. С другой стороны, следует отметить явно выраженную направленность современной литературной критики к синкретизму, к сближению с самой художественной литературой: «Критика на базе уже существующих и обративших на себя внимание текстов порождает новые (языковые) произведения — тексты, с их особой интонацией - влиять на то воздействие, которое литературное произведение оказывает на общественную и литературную жизнь».24

При осмыслении всех сторон постмодернистской коммуникации необходимо учитывать главное - постмодерн не завершен; по этой причине речь идет чаще о «ситуации постмодерна»; проявления постмодерна в культуре не могут еще подвергнуться четкой идентификации как явления неустоявшиеся.

24 Мендель Б. Гражданская война слов. Российская литературная критика периода перестройки. СПб., 2006. С. 19.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях: (звездочкой помечены издания списка, рекомендуемого ВАК РФ для публикации результатов и материалов докторских диссертационных исследований):

1. Бешукова, Ф.Б. Медиадискурс постмодернистского литературного пространства: монография / Ф.Б. Бешукова. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2008. -280 с.

2. *Бешукова, Ф.Б. «Новая» литературная критика и парадигма русского постмодернизма в книге В. Курицына «Русский литературный постмодернизм» / Ф.Б. Бешукова // Вестник Тамбовского университета. Сер. Гуманитарные науки. - Тамбов, 2008. - № 4(60). - С. 269-274.

3. *Бешукова, Ф.Б. Литературно-художественные журналы и проблемы «новой критики» / Ф.Б. Бешукова // Известия Российского государственного университета им. А.И. Герцена. Сер. Общественные и гуманитарные науки. -СПб., 2008. - № 11 (62). - С. 53-58.

4. *Бешукова, Ф.Б. Деконструктивизм и формирование метаязыка постмодернистской критики / Ф.Б. Бешукова // Культурная жизнь Юга России. - Краснодар, 2008. - № 2 (27). - С. 94-97.

5. *Бешукова, Ф.Б. Полифоническая структура постмодернистского текста (на материале повести Саши Соколова «Школа для дураков») / Ф.Б. Бешукова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. Филологические науки— Волгоград, 2008. - № 7 (31). -С. 149-153.

6. *Бешукова, Ф.Б. Типологические изменения гуманитарных журналов после 1995 года / Ф.Б. Бешукова // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология.- Майкоп, 2008. -№ 6 (34). - С. 100-107.

7. *Бешукова, Ф.Б. Концептуализм (соц-арт) в системе отечественной постмодернистской парадигмы / Ф.Б. Бешукова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. Филологические науки. - Волгоград, 2008.-№ 10 (34).-С. 146-150.

8. *Бешукова, Ф.Б. Деконструктивистская практика в письме В. Сорокина / Ф.Б. Бешукова // Известия высших учебных заведений. СевероКавказский регион. Сер. Общественные науки. - Ростов н/Д, 2008. - № 4 (146).-С. 121-124.

9. *Бешукова, Ф.Б. Медиадискурс современного культурного пространства / Ф.Б. Бешукова // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология,-Майкоп, 2008.-№ 10(38).-С. 112-118.

10. Бешукова, Ф.Б. Проблемы культурной интеграции общества / Ф.Б. Бешукова // Проблемы теории и практики интегративной антропологии: материалы науч.-практ. конф., 23-25 мая 1996 года. - Майкоп, 1996. -С. 20-22.

11. Бешукова, Ф.Б. От Флобера к Золя / Ф.Б. Бешукова // Филологический вестник. - Майкоп, 2000. - № 2. - С. 26- 32.

12. Бешукова, Ф.Б. Некоторые аспекты формирования художественного метода в 20-30-е годы / Ф.Б. Бешукова // Актуальные проблемы подготовки и аттестации педагогических кадров. - М., 2000. - С. 69-76.

13. Бешукова, Ф.Б. Формирование утопического сознания в литературе 20-30-х годов / Ф.Б. Бешукова // Художественно-историческая интеграция литературного процесса: материалы региональной науч. конф. - Майкоп, 2003.-С. 35-37.

14. Бешукова, Ф.Б. Философия и эстетика декаданса в Западной Европе конца XIX - начала XX века / Ф.Б. Бешукова // Филологический вестник. -Майкоп, 2003. - № 5. - С. 67-74.

15. Бешукова, Ф.Б. История зарубежной литературы конца XIX века-начала XX века: учеб.-метод. пособие / Ф.Б. Бешукова. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2004. - 43 с.

16. Бешукова, Ф.Б. Актуальные вопросы зарубежной литературы: учеб.-метод. пособие / Ф.Б. Бешукова. - Майкоп: Изд-во АГУ, 2005. - 100 с.

17. Бешукова, Ф.Б. К вопросу о происхождении жанра романа в мировой литературе / Ф.Б. Бешукова // Филологический вестник. - Майхоп, 2005. -№7.-С. 83-90.

18. Бешукова, Ф.Б. Взаимосвязь философской и литературно-художественной методологий при анализе культурно-эстетических явлений / Ф.Б. Бешукова // Вестник Адыгейского государственного университета. -Майкоп, 2006. -№ 1(20). - С. 220-224.

19. Бешукова, Ф.Б. Роль национального сознания в процессе формирования многонациональной культуры / Ф.Б. Бешукова // Литература в диалоге культур-3: материалы Междунар. науч. конф., 19-22 октября 2005 г. - Ростов н/Д, 2006. - С. 36-39.

20. Бешукова, Ф.Б. Интертекст как часть диалога культур в постмодернистском пространстве / Ф.Б. Бешукова // Литература в диалоге культур - 4: материалы Междунар. науч. конф., 21-23 сентября 2006 г. - Ростов н/Д, 2006. - С. 58-62.

21. Бешукова, Ф.Б. Основные тенденции развития постмодернистского романа / Ф.Б. Бешукова // Эпический текст. Проблемы и перспективы изучения. Ч. III: материалы I Междунар. науч. конф., 21-23 сентября 2006 г. - Пятигорск, 2006. - С. 23-29.

22. Бешукова, Ф.Б. Мифопоэтика и фольклор в структуре общелитературного пространства / Ф.Б. Бешукова // Литература Северного Кавказа в контексте отечественной и мировой культуры: материалы Всерос. науч. конф., 11-14 октября 2006 г. - Майкоп, 2006. - С. 154-160.

23. Бешукова, Ф.Б. Русский концептуализм как первая волна русского постмодернизма / Ф.Б. Бешукова // Филологический вестник. — Майкоп, 2006. -№ 8.- С. 45-52.

24. Бешукова, Ф.Б. Поиски новых гуманитариев на страницах НЛО / Ф.Б. Бешукова // Историческое развитие отечественной и зарубежной журналистики в контексте современности: материалы Междунар. науч.-практ. конф., 21-23 сентября 2006 г.-Ростов н/Д, 2006.-С. 26-31.

25. Бешукова, Ф.Б. Перспективы социокультурного развития современного постмодернистского пространства / Ф.Б. Бешукова // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: сб. науч. тр. Междунар. науч.-практ. конф., 2527 сентября 2006 г. - Белгород, 2006. - С. 103-107.

26. Бешукова, Ф.Б. Проблемное поле постмодернистского литературоведения / Ф.Б. Бешукова // Вестник Адыгейского государственного университета. - Майкоп, 2006. -№ 4 (23). - С. 160-164.

27. Бешукова, Ф.Б. Литература и общество в эпоху постмодернизма / Ф.Б. Бешукова // Концептуальные проблемы литературы: типология и синкретизм жанров: межвуз. сб. науч. тр. - Ростов н/Д, 2007. - С. 33-39.

28. Бешукова, Ф.Б. Постмодернистский дискурс современной медиа-культуры / Ф.Б. Бешукова // Вестник Адыгейского государственного университета. - Майкоп, 2007. -№ 2 (26). - 151-159.

29. Бешукова, Ф.Б. Постмодернистский медиадискурс бахтинской теории «диалога культур» / Ф.Б. Бешукова // Диалог культур - культура диалога: материалы Междунар. науч.-практ. конф., 3-7 сентября 2007 г. - Кострома: Изд-во КГУ им. H.A. Некрасова, 2007. - С. 43-48.

30. Бешукова, Ф.Б. Теория постмодернизма: Запад и Восток / Ф.Б. Бешукова // Caucasus Philologia. - Пятигорск, 2007. - № 1. - С. 5-8.

31. Бешукова, Ф.Б. Масс-медиа в эпоху постмодерна / Ф.Б. Бешукова // Медийные стратегии современного мира: материалы Междунар. науч.-практ. конф., Сочи, 31 октября-2 ноября 2007 г. - Краснодар, 2007. - С. 43-46.

32. Бешукова, Ф.Б. Постмодернистская литературная критика (методология анализа текста Р. Барта) / Ф.Б. Бешукова // Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность: материалы II Междунар. науч. конф., 18-19 октября 2007 г. - Ростов н/Д, 2008. - С. 59-62.

33. Бешукова, Ф.Б. Влияние идей Ницше на постмодернистскую эстетику / Ф.Б. Бешукова // Вестник Адыгейского государственного университета. - Майкоп, 3(31), 2008. - 93-98.

34. Бешукова, Ф.Б. Модификации концептуализма в системе русского постмодернизма / Ф.Б. Бешукова // Пушкинские чтения 2008: материалы XIII Междунар. науч. конф. - СПб.: Изд-во ЛГУ имени A.C. Пушкина, 2008. -С. 292-298.

35. Бешукова, Ф.Б. Современный литературный процесс и проблема классификации новых гуманитарных журналов / Ф.Б. Бешукова // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. — Ростов н/Д, 2008. - № 1.-С. 131-139.

36. Бешукова, Ф.Б. Диалогизм и полифония в структуре медиакультуры / Ф.Б. Бешукова // Инфоноосфера и массовые коммуникации: материалы Междунар. науч.-практ. конф., 1-4 октября 2008 г. - Ростов н/Д, 2008. -С. 118-122.

37. Бешукова, Ф.Б. Интеллектуальные журналы в системе современного литературного пространства / Ф.Б. Бешукова // Медийные стратегии современного мира: материалы Второй междунар. науч.-практ. конф., Сочи, 1-3 ноября 2008 г. - Краснодар, 2008. - С. 176-179.

Бешукова Фатима Батырбиевна

МЕДИАДИСКУРС ПОСТМОДЕРНИСТСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА

Автореферат

Подписано в печать 14.01.2009. Бумага типографская № I. Формат бумаги 60x84. Гарнитура Times New Roman. Печ. л. 3,5. Тираж 100 экз. Заказ 001.

Отпечатано на участке оперативной полиграфии Адыгейского государственного университета: 385000, г.Майкоп, ул. Университетская, 208.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Бешукова, Фатима Батырбиевна

Введение

Глава 1 Постмодернистская парадигма в коммуникации

1.1. Постмодернизм: зарубежная культурологическая модель

1.2. Специфика культурологической модели отечественного 34 постмодернизма

1.2.1 Идентификация постмодернистского культурного 49 пространства: междисциплинарный подход

1.3. Проблемы постмодернистской литературной критики

1.3.1. «Новая критика» и методология Р. Барта

1.4. Постструктурализм как языковая модель 86 постмодернистского текста

1.5. Деконструктивизм как новая форма текстовой деятельности

Глава 2 Медийный контекст русской постмодернистской литературной ситуации

2.1. Медийная основа эпохи постмодерна 2.1.1. Постмодернистский медиадискурс бахтинской теории «диалога культур»

2.2. Литературный процесс 1991 - 1995-х годов в журнальном контексте

2.3. Типологические изменения гуманитарных журналов после 1995 года

2.4. Современный литературный процесс в журнальном 174 контексте

2.5. Проблема классификации новых гуманитарных журналов 193 .2.5.1. Литературно-художественные журналы и проблемы «новой критики»

2.6. Роль отечественного андеграунда в постмодернистской 220 парадигме

2.6.1 Русский самиздат в коммуникативной системе андеграунда

Глава 3 Теоретические аспекты становления и развития 247 отечественного литературного постмодернизма в критической рецепции

3.1. Проблема идентификации отечественного литературного 246 постмодернизма

3.1.1. Роль русской метапрозы в процессе формирования 255 отечественного литературного постмодернизма

3.1.2. Классика русского постмодернизма в критической рецепции

3.1.3. Современный этап развития отечественной 266 постмодернистской литературы

3.2. Основные жанрово-родовые модификации отечественного постмодернизма в критической рецепции 3.2.1 Типологические особенности постмодернистского романа

3.2.2. Постмодернистская поэзия в критической рецепции

3.2.3. Специфика постмодернистской драматургии 293 3.3. Концептуализм в системе русского постмодернизма

3.4. Постфрейдизм как аналитическая система интерпретации русских шизоаналитических текстов

3.4.1. Деконструктивистская и шизоаналитическая практика в 325 письме В. Сорокина

3.4.2. Полифоническая структура и практика шизоанализа в 333 повести Саши Соколова «Школа для дураков»

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Бешукова, Фатима Батырбиевна

Каждая культурологическая эпоха имеет свой индивидуальный стиль и язык коммуникации, сформированный доминирующими объяснительными системами: в истории человеческой культуры были эпохи Возрождения, Просвещения, романтическая, реалистическая, модернистская. Современность - период с конца XX века — по настоящее время — проходит под знаком постмодернизма, одна из характеристик которого — информационная эпоха.

Сложность и своеобразие социокультурной ситуации в России обусловлены множеством серьезных факторов как, например, влияние художественного опыта Запада и специфичность отечественной ситуации (качественно другая степень литературоцентричности культуры, другая структура феномена культурной элиты, наступление эпохи постмодерна без подлинной модернизации, проблематичность наступления эпохи открытого общества, неизжитая актуальность проблемы национальной идеи на государственном уровне и т.д.). Смешение стилей и норм, мировоззренческих принципов и эстетических установок, явный конфликт интерпретаций в трактовке одних и тех же явлений — все это характерные признаки социокультурной неопределенности, налагающей свою печать на все явления и процессы современности.

Задачей современных гуманитарных метатеорий является определение специфики процесса коммуникации в постмодернистском пространстве. Важнейшими составляющими системы коммуникации являются язык, способ трансляции информации, мировоззренческие установки, образующие стиль культурологической парадигмы эпохи постмодернизма.

Целью любого сообщения, произведения, любой текстовой деятельности является процесс коммуникации, информационного диалога между автором и адресатом.

В нашем исследовании мы отталкиваемся от трактовки постмодернизма как культурной доминанты, «состояния» (по Ж.-Ф. Лиотару), предполагающего сосуществование самых различных черт и культурных импульсов. Постмодернистское искусство, в частности, объект нашего интереса — постмодернистская литература — характеризуется разнородностью и незавершенностью, представляя собой разрозненные подсистемы. Исходя из важнейшей функции литературы как посредника между духовным состоянием общества и внутренним миром личности, мы включаем литературу в общую систему медийного пространства эпохи постмодерна.

Тексты современной культуры - это, прежде всего тексты медиа, которые являются уникальным артефактом, определяющим суть и смысл социокультурной реальности. Они стали основным средством культурного производства, перестав быть исключительно передаточным механизмом. С того времени, как М. Маклюэн произнес свою знаменитую фразу — «Медиа и есть содержание», принято считать, что каково бы ни было эксплицитное содержание медиа, наибольшее значение имеют способ и форма передачи этого содержания. Таким образом, наибольшее влияние медиа в процессе культурной репродукции состоит в общей тенденции конструировать мир как «набор» образов.

В русской литературе постмодернизм возник позднее, чем на Западе, что объясняется активным подавлением в советском обществе всех форм художественного творчества, оппозиционных канонам социалистического реализма, а также политикой культурной изоляции, препятствовавшей усвоению зарубежного литературного опыта. И создавался он, в отличие от Запада, представителями неофициального искусства, не только не имевшими возможности печататься на родине, кроме как в самиздате, но и подвергавшимися преследованиям со стороны властей.

Если за фундаментальную основу постмодернизма взять создание цивилизацией (культурой, политикой, средствами массового воздействия на сознание) симулякров (термин Жана Бодрийяра) — предельно правдоподобных копий, у которых отсутствуют подлинники, то задолго до того, как западная цивилизация посредством компьютерной техники и других массовых средств коммуникации начала создавать гиперреалистические объекты (виртуальную действительность), эта задача уже решалась советской идеологией, прессой, статистикой, литературой.

Таким образом, можно предположить, что отечественный постмодернизм имеет свою национальную специфику: в мировоззренческом плане он возникает как оппозиция коммунистической идейно-художественной системе, в отличие от Запада, где постмодернизм логично сменяет модернистскую эпоху; литературно-художественный постмодернизм возникает в русле андеграунда в качестве «другой» литературы и «другого» искусства, направленных на деконструкцию соцреалистического дискурса.

Исходя из констатации терминологической размытости определения «постмодернизм», стоит пояснить, что под литературным постмодернизмом мы в дальнейшем будем понимать постструктуралистско — деконструктивистско — постмодернистский комплекс текстовой деятельности [см.: 205, с. 7] и предпримем попытку включения в эту западную модель отечественной аналитической базы, продуктивной для идентификации постмодернистских текстов.

Литература является одним из важнейших культурообразующих факторов в обществе и одной из основных составляющих культурного пространства. Посредником между текстом и читателем в постгутенберговскую эпоху становится, в первую очередь, литературно-художественный журнал. Путь текстов к читателю идет чаще всего через апробацию в журнале, осмысление и интерпретацию в литературной критике — к книжной форме. Значимой частью системы медийного пространства стал Интернет.

Таким образом, система функционирования художественного текста в общекультурном пространстве может быть представлена в виде линейной взаимосвязи: текст - журнал, книга, интернет — читатель. Коммуникативная цепочка протягивается от автора к коммуниканту (читателю), но опять же через посредника - литературного критика (интерпретатора). В свою очередь, литературная критика существует, прежде всего, в журнальном контексте.

Новый подход, предполагающий включение отечественной постмодернистской литературы в общее медийное пространство культуры постмодерна, выдвигает основной вопрос — необходимость интегрированного междисциплинарного комплексного подхода к изучению специфики функционирования художественного текста в общекоммуникативной системе.

Рассмотрение литературного пространства как системы предполагает выделение основных компонентов этой системы, в качестве которых мы рассматриваем: автор - текст - посредник (журнал, книга, Интернет) — интерпретатор (литературный критик) — коммуникант (читатель).

Таким образом, в поле нашего исследования выделяется ряд основных проблемных зон: специфика постмодернистского текста и вопрос методологии его анализа; роль медийного посредника в процессе функционирования текста и анализ современной журнальной деятельности; постмодернистская литературная критика.

Актуальность комплексного исследования отечественного литературного постмодернизма обозначается реализацией следующих факторов:

• культурологической, теоретической и практической значимостью самого феномена постмодернизма;

• недостаточной разработанностью частной проблематики функционирования постмодернистских текстов в современной периодике.

Культурологическая, теоретическая и практическая значимость изучения функционирования литературного постмодернизма в общем медийном пространстве не вызывает серьезных возражений.

Медийная суть литературы состоит в том, что она посредник между индивидуальными художественными мирами, отражающими микрокосм личности и выражающими свое отношение к миру, и воспринимающими эту информацию, то есть коммуникантами.

В теоретическом плане комплексный подход позволит рассмотреть процесс функционирования постмодернистской литературы во всем многообразии внутренних системообразующих связей с другими компонентами общекультурной коммуникативной системы и соотнести особенности новой литературы со спецификой отечественной культурологической парадигмы.

Практическая значимость данного аспекта изучения постмодернистской литературы состоит в выработке нового методологического аппарата, ориентированного на анализ отечественных постмодернистских текстов. В данном направлении исследования комплексный подход подразумевает отбор аналитических средств, взятых из западной постмодернистской модели, которые пригодны для анализа русских текстов при условии их сочетания с отечественной практикой литературоведческого анализа.

Феномен отечественной постмодернистской литературы состоит в ее национальном своеобразии, в определении которого состоит еще одна из задач нашего исследования. Специфика русской постмодернистской литературы отражается и в ее типологии, которая на сегодняшний момент находится в стадии оформления. Таким образом, возникает проблема теоретизирования этапов развития отечественного литературного постмодернизма.

Данные проблемы рассматривается нами с точки зрения медийного, теоретико-методологического, системно-типологического, литературно-культурологического аспектов.

При включении литературы в медийное пространство немаловажным аспектом ее функционирования является журнальный контекст, предполагающий изучение специфики бытования современных гуманитарных журналов. Актуальность поставленной проблемы заключается в том, что в современной журналистике используется классификация журналов, разработанная в советский период, то есть в настоящей ситуации кардинального изменения специфики журнальной деятельности и самих журналов эта классификация требует дополнений и изменений.

Таким образом, в диссертации изучается общая проблематика отечественного литературного постмодернизма и литературно-художественных журналов нового типа. Эти проблемы в современной теории литературы и журналистики разработаны не в полной мере, так как сама постмодернистская литература находится в стадии развития, данный культурологический этап не завершен, и, соответственно, литературно-художественные журналы, которые через свою литературно — критическую деятельность формируют парадигму этой литературы, преподносят и интерпретируют тексты читателю, также еще недостаточно исследованы.

Состояние научной разработанности проблемы

Отечественная постмодернистская литература, как один из важнейших компонентов современного коммуникативного пространства, подвергается в современной науке междисциплинарному изучению в соответствии с ее художественными, мировоззренческими, языковыми, структурными и функциональными особенностями.

Литературоведческий подход при анализе постмодернистских текстов в наиболее фундаментальной и всесторонней форме представлен в существующих сегодня монографиях о русском литературном постмодернизме - «Русский литературный постмодернизм» В. Курицына

1996), «Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики» М. Липовецкого (1997), «Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык» И. Скоропановой (2001), «Постмодерн в русской литературе» М. Эпштейна (2005).

Для монографии И.С. Скоропановой характерна «перекодировка» — автор оперирует понятиями и терминами, открытыми западными теоретиками, прилагая их к явлениям русской литературы. В.Курицын обращается в своей книге, в основном, к постмодернистским явлениям в русской культуре, причем его манера письма максимально приближена к объекту исследования, т.е. отчетливо иронична, интертекстуальна, эклектична и гипотетична. Критик сочетает эрудицию, пародию и литературный быт. М. Липовецкий подходит к постмодернизму фундаментально, используя академические приемы, рассматривая феномен постмодернизма как новую художественную систему «хаосмоса» (самоорганизации хаоса и космоса), параллельную научным открытиям в сфере «рассеянных структур», «теории сложности», нелинейных, хаотических процессов. М. Эпштейн в своем исследовании ставит задачи формирования теории из самой практики, продуцирования новых понятий и терминов, которые отражают российский литературный опыт и могут проецироваться далее и на западный постмодернизм.

Важно отметить, что при всех названных индивидуальных подходах к идентификации русского постмодернизма, текст анализируется в плане структуры, языка, философии, художественно-эстетических средств, что подтверждает на практике продуктивность комплексного междисциплинарного подхода.

Второй тип анализа состояния постмодернистской литературы — общегуманитарный. Проблемами функционирования и роли новой литературы в современном культурном пространстве занимаются социологи, философы, культурологи: В. Подорога, Б. Дубин, А. Рейтблат, Н.Маньковская, В.П. Кравцов, М. Эпштейн, Б.М. Эйхенбаум,

Н.С.Автономова, А. Бартов, М. Берг, B.C. Библер, Б. Гудков, П. Гуревич, Н. Дворцова, В.М. Дианова. Причем, в данном аспекте отмечается также комплексный гуманитарный подход, сочетающий методологии анализа таких дисциплин, как философия, социология, культурология, литературоведение, эстетика, семиотика и др.

Журнальный контекст постмодернистского литературного пространства, имеющий ряд проблемных зон (выработка методологии интерпретации постмодернистских текстов, проблема формирования постмодернистской критики, идентификация журналов нового типа и др.) становится предметом пристального интереса литературных критиков и экспертов, среди которых в проблемном поле нашего исследования мы опираемся на статьи Д. Шаманского, С. Чупринина, Н. Ивановой, А.Архангельского, А. Уланова, С. Савицкого, Н. Самутиной, Н. Зоркой, Г.Заполянского, В. Кривулина, Д. Кузьмина и др.

Следует подчеркнуть, что в современной теории литературы намечается отчетливо выраженная тенденция к междисциплинарному подходу.

При рассмотрении проблемы типологии гуманитарных журналов нового типа, для характеристики которых нами предложен термин «интеллектуальные журналы», мы опирались на классификацию А.И. Акопова, исследования в области типологии журналов таких исследователей, как Е. В. Ахмадулин, Ю.А. Головин, А.Г. Бочаров, Ю.В. Лучинский, Б. Дубин, А. Рейтблат, Н. Самутина, Г. Заполянский, А. Ослон, А. Самохвалов.

При обосновании необходимости создания методики анализа русской постмодернистской литературы мы предлагаем модель, сочетающую методику зарубежного деконструктивизма/постструктурализма с отечественной исторической поэтикой (традиционной моделью отечественного литературоведения). Для обоснования продуктивности выбранных нами концептов западного и отечественного литературоведения были привлечены теории следующих зарубежных ученых: деконструктивистов (философия литературы, структура текста), постструктуралистов (философия, язык текста), постфрейдистов (теория шизоанализа) - Ж. Бодрийяра, Ж.-Ф. Лиотара, Ф. Джеймисона, Ж. Делеза, Ф.Гваттари, Р. Барта, У. Эко, Ю.Кристевой, П. де Мана, Ж. Деррида и др.

Кроме печатных источников в книжном и журнальном формате в нашей работе достаточно широко использованы материалы по теме диссертации из сети Интернет. Нужно отметить, что при исследовании незавершенного современного явления, каковым является постмодернистская литература, Интернет дает эксклюзивные возможности интерактивного проникновения в дискуссии, обсуждения, непосредственного общения с самими участниками этого процесса. Кроме того, открывается доступ к материалам, еще не существующим в печатной форме.

Объектом исследования является медиадискурс отечественного литературного постмодернизма в системе коммуникации информационного общества.

Предметом исследования становится постмодернистская литература, журнальный контекст постмодернистского литературного пространства, гуманитарные журналы, формирующие это пространство.

1. С целью выявления основных типообразующих признаков журналов нового типа (интеллектуальных) были рассмотрены следующие издания: «Новое литературное обозрение» (изд. с 1992), «Художественный журнал» (изд. с 1993), «Синий диван» (изд. с 2002), «Топос» (изд. с 1996), «Интеллектуальный форум» (изд. с 2000), «Неприкосновенный запас» (изд. с 1998), «Отечественные записки» (изд. с 2000).

2. С целью выявления специфики отечественного постмодернизма были рассмотрены такие художественные системы, как андеграунд, концептуализм (соц-арт) и те издания, которые стали их коммуникативными проводниками к читателю. В данном проблемном поле рассматривается самиздат, представленный журналами: «Синтаксис» (1959-1960), «37» (1976-1981), «Часы» (1976-1990), «Обводной канал» (1976-1986), «Северная почта» (1979-1982), «Сумма» (1979-1982), «Метродор» (1978-1982), «Митин журнал» (с 1985 - по наст время), «Сумерки» (1988-1989), «Вавилон» (с 1989 - по наст, время).

3. В контексте нашего исследования объектом стали различные родовые (эпическая форма, в частности, — жанр романа, поэзия, драма) и жанрово-стилевые формы отечественной литературы с целью создания типологии современного литературного процесса и выделения основных признаков, позволяющих говорить о постмодернистской направленности современного литературного процесса.

Целью данного диссертационного исследования является изучение проблемы включенности постмодернистской литературы в систему коммуникативных отношений и определение способов и посредников этого процесса.

Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

• представить целостную систему постмодернистского литературного пространства, определив его медийные компоненты;

• выявить специфику отечественного литературного постмодернизма;

• проанализировать состояние теории отечественного литературного постмодернизма в плане методологии, аналитического аппарата и классификации;

• определить основные коммуникативные каналы популяризации постмодернистских текстов среди читательской аудитории;

• описать специфику информационного поля эпохи постмодернизма, включающего способы обмена информацией, язык современных коммуникативных систем, особенности знаковой системы кодировки информации;

• сформировать основные положения методологии анализа отечественных постмодернистских текстов;

• показать роль самиздата в процессе формирования отечественной постмодернистской литературы и гуманитарных журналов нового типа;

• проанализировать проблемное поле гуманитарных журналов;

• выявить типологические признаки журналов нового типа (интеллектуальных журналов);

• провести анализ прецедентных текстов постмодернистской литературы посредством предложенной методологии.

Эмпирическим материалом для диссертации послужили как сами тексты отечественных постмодернистских писателей, поэтов, драматургов: В.Сорокина, Саши Соколова, Д. Галковского, Д. Пригова, Т. Кибирова, М. Безродного, Г. Сапгира, Л. Петрушевской, В. Коркия и др., так и контент журналов «Знамя», «Новый мир», «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса», «Октябрь», «Художественный журнал», «Синий диван», «Топос», «Интеллектуальный форум», «Неприкосновенный запас», «Отечественные записки» и др. в системном целом.

Теоретическую основу диссертационного исследования составляют:

• исследования в области социокультурной динамики (Т.Кун, Э. Тоффлер, Ю. Лотман, В. Кравцов, А. Беркетов, М. Эпштейн, А. Бартов и др.);

• работы по специфике информационного общества (Д. Белл, Д. Рисман, Э. Тоффлер, А. Турен и др.);

• концепции массовой коммуникации (М. Маклюэн, Э. Тоффлер, Д. Гудков, Р. Якобсон, У. Липпман и др.);

• труды по теории масс-медиа, медиакультуры и ее роли в социуме (Р. Арнхейм, А. Базен, Р. Барт, Д. Белл, В. Беньямин, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Г. Маркузе, У. Эко, X. Ортега-и-Гассет, Ч. Пирс, Д. Соссюр, М. Кастельс, Ю. Кристева, К. Леви-Стросс, Д. Ваттимо, Н. Кириллова, В. Библер и другие);

• теория «рассеянных структур» (И. Пригожин);

• постструктуралистская теория текста (Ж. Деррида, Ж. Лиотар, Ж. Бодрийяр, Ж. Делёз, Р. Барт (поздний период), Ю. Кристева и др.);

• модель «новой критики» (Р.Барт) и теории деконструктивизма — американской школы литературоведения, занимающейся проблемами литературно-критической методологии и практики анализа художественного текста (П. де Ман, Дж. Гартман, Х.Блум, Дж. X. Миллер);

• теории «диалога культур» и полифонизма М. Бахтина;

• теории постфрейдизма: школа структурного психоанализа (Ж.Лакан), концепция ризомы Ж. Делеза и Ф. Гваттари, пихоаналитическая концепция «постмодернистской чувствительности» Ф. Лиотара, психоаналитическая трактовка процесса творчества Ю. Кристевой и др.

• анализ теорий зарубежного постмодернизма отечественными исследователями (И. Ильин, Н. Маньковская, М. Липовецкий, М. Эпштейн, А. Генис, Б. Гройс и др.);

• типологические исследования гуманитарных журналов (А. Акопов, Е. Ахмадулин, Ю. Головин, А. Бочаров, Б. Дубин, А. Рейтблат и др.)

• литературоведческие теории анализа русских постмодернистских текстов (В. Курицын, М. Липовецкий, И. Скоропанова, М. Эпштейн и др.).

Методология и методика исследования. Диссертация опирается на фундаментальные отечественные и зарубежные исследования в области теории журналистики, коммуникативистики, истории литературы и литературной критики, семиотики, культурологии, социологии, психологии, философии. Междисциплинарный подход к анализу современного постмодернистского литературного пространства в системе его коммуникативных связей обусловил применение в исследовании методологического инструментария вышеуказанных гуманитарных наук, а также общенаучных приемов анализа и синтеза, обобщения и экстраполяции. В работе применен междисциплинарный подход, позволяющий рассмотреть постмодернистскую литературу как составную часть современного медийного пространства и проанализировать медийные компоненты, служащие коммуникаторами литературного процесса. Задействованы историко-типологический, сравнительно-типологический, структурный методы исследования, а также контент-анализ.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Постмодернистский литературный процесс является культурообразующим фактором современной информационной эпохи. В процессе литературного творчества автор вступает в коммуникативные отношения с читателем, основной целью которых является не просто трансляция информации, но и включение читателя в коммуникативную игру. При таком подходе можно рассматривать литературу как составную часть медийной системы.

2. Постмодернистская концепция порождения текста может рассматриваться как своеобразная парадигма культурной деятельности масс-медиа. Система алгоритмов данной парадигмы включает в себя тип отношений субъекта к объекту информационной деятельности, тип коммуникации, тип мышления и познания действительности, тип отражения (выражения) действительности.

3. Современные гуманитарные журналы, в частности, литературно-художественные, выполняют важную медийную функцию интерпретации культурно-литературного пространства, формирования читательских вкусов и интересов.

4. Для понимания и объяснения специфики функционирования отечественных постмодернистских медийных текстов необходима метатеория, опирающаяся на концепты теории культуры и языка культуры Ю.М. Лотмана, теории диалога и полифонии М.М. Бахтина, а для объяснения изменений в языке и структуре данных текстов — теории постструктуралистов и деконструктивистов. Можно считать такой комплекс разнонаправленных научных исследований адекватным процессу изучения целостной парадигмы коммуникативного пространства постмодерна.

5. Гуманитарные журналы в современной ситуации разделились на два типа: журналы традиционного (идущего от советских времен) образца и журналы нового типа. При этом важно отметить, что инновационные процессы затронули и традиционалистские периодические издания.

6. Существующая классификация гуманитарных журналов, при которой выделяется один тип, направленный на осмысление литературной жизни - литературно-художественный журнал — в настоящее время оказалась непродуктивной. Все издания нового типа, ориентированные на междисциплинарность, выработали свой индивидуальный язык и стиль изложения и подачи материала, изменили структуру, что позволяет выделить новый тип гуманитарного журнала — интеллектуальный журнал.

7. Современный интеллектуальный журнал становится материализованной моделью постмодернистской культуры и ее проводником. Если воспринимать журнал в качестве единого текста (целостного контента), то можно положить в основу типологии новых журналов идею Делеза-Гваттари о ризоматической структуре современной культуры и идею У. Эко о тексте как энциклопедии.

8. Кризис в современной журнальной деятельности напрямую связан с кризисом ведущего журнального жанра — литературной критики. Выход из этого кризиса, на наш взгляд, возможен при условии обновления языка, стиля и методологического аппарата критики. Отечественная критика, нацеленная на формирование и осмысление постмодернистского литературного пространства, находится в процессе разработки собственной методологии текстового анализа на основе модели западной постмодернистской критики с учетом сложившихся отечественных традиций.

9. Отечественная метапроза (входящая как стилевое течение в русло русского модернизма и берущая начало в прозе В. Набокова) оказала значительное влияние на формирование отечественного литературного постмодернизма.

10. Отечественный постмодернизм имеет свою национальную специфику: в мировоззренческом плане он возникает как оппозиция советской идейно-художественной системе в форме «самиздата» (в отличие от Запада, где постмодернизм логично сменяет модернистскую эпоху) и формируется в русле андеграунда в качестве «другой» литературы и другого» искусства, направленных на деконструкцию соцреалистических текстов.

11. К концу XX века тематика соцреалистического искусства оказалась исчерпанной, что позволяет говорить о наступлении нового этапа в развитии русского постмодернизма.

Научная новизна исследования заключается в том, что русский литературный постмодернизм рассматривается в системе медийного пространства современной информационной эпохи и подвергается системному многомерному анализу и научному осмыслению с точки зрения теоретико-методологического, классификационно-типологического и социокультурно-коммуникативного подходов.

В результате:

1. Выделены специфические особенности русского литературного постмодернизма, заключающиеся в его национальном своеобразии. Истоки русского постмодернизма восходят к русской метапрозе. Отмечается его направленность на деконструкцию коммунистической идеологии и соцреалистического дискурса. Описаны — специфика первого андеграундного этапа (самиздат, литература эмиграции, жесткая цензура), национальная специфика ведущих постмодернистских течений (отечественный вариант концептуализма — соц-арт); интерпретативный характер применения основных приемов и концептов западного постмодернизма (деконструкция, симулякр, практика шизоанализа).

2. В проблемном пространстве классификации русского литературного постмодернизма уточнены художественно-творческие составляющие первого этапа, при идентификации которого наблюдается терминологическая неоднородность и смешение понятий (на наш взгляд, андеграунд («другая» культура) и концептуализм (соц-арт) являются художественными системами, развивающимися в русле неоавангардизма, трактуемого нами как художественно-мировоззренческая парадигма). Исходя из этого утверждения, мы считаем, что первым этапом русского постмодернизма можно считать художественно-эстетические поиски художников, творивших в русле неоавангардной парадигмы, включающей в себя ряд перечисленных стилевых течений.

3. Обнаружена тесная связь между интеллектуальными журналами и русским самиздатом — новые журналы 1990-х годов наследуют самиздатскому журналу по следующим параметрам: новые издания высоко концептуальны; в той или иной форме стремятся к целостности журнального пространства, к метатексту и всегда являются авторскими проектами. Это доказывает правомочность определения самиздатовских журналов и интеллектуальных изданий как метатекста, для которого присуща ризоматическая структура и междисциплинарный научный язык.

4. На основании теории «новой критики» Р. Барта сформулирована модель постмодернистской литературной критики, которая может оказаться плодотворной для отечественного литературоведения:

• движение от произведения к тексту, означающее интерпретацию информационных кодов и структуры текста;

• создание метаязыка критики (отказ от установки истинности/ложности, объективности/субъективности);

• установление диалогических отношений «автор — критик — читатель»;

• дистанцирование критики от процесса чтения;

• отход от субъективности и вытеснение фигуры автора (теория «смерти автора»).

5. На основе предлагаемой модели литературно-критического анализа текста проанализированы произведения таких отечественных постмодернистских писателей, как Саша Соколов и Владимир Сорокин.

Практическая значимость данного исследования состоит в теоретическом осмыслении проблем отечественного литературного постмодернизма и коммуникативного посредника между литературой и читателем - литературно - художественных журналов современности.

Выводы исследования в вопросе периодизации русского литературного постмодернизма, выявления его художественно-эстетических и мировоззренческих истоков, основанные на базовом тезисе о национальной специфике отечественного литературного постмодернизма, при дальнейшей разработке представляются достаточно актуальными для теории литературы.

Выявление причин кризиса литературной критики и попытка создания модели постмодернистской критики, продуктивной для русской литературы, дают возможность формирования общей парадигмы отечественной постмодернистской литературы.

Постановка и осмысление проблемных вопросов в области современной теории журналистики, в частности проблема типологии гуманитарных журналов, могут быть продуктивными для создания новой типологической модели гуманитарных журналов.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования были использованы при разработке спецкурса «Актуальные вопросы зарубежной литературы» и представлены в качестве докладов и сообщений на 15 международных, всероссийских, региональных и межвузовских научных, научно-практических, междисциплинарных, учебно-методических конференциях. В их числе: научно-практическая конференция «Проблемы теории и практики интегративной антропологии» (Майкоп, 1996); Региональная научная конференция «Художественно-историческая интеграция литературного процесса» (Майкоп, 2003); Международные научные конференции «Литература в диалоге культур-3/4» (Ростов-на-Дону 2005, 2006); I Международная научная конференция «Эпический текст. Проблемы и перспективы изучения» (Пятигорск, 2006); Всероссийская научная конференция «Литература Северного Кавказа в контексте отечественной и мировой культуры» (Майкоп, 2006); Международная научно-практическая конференция «Историческое развитие отечественной и зарубежной журналистики в контексте современности» (Ростов-на-Дону,

2006); Международная научно-практическая конференция «Журналистика и медиаобразование в XXI веке» (Белгород, 2006); Международная научно-практическая конференция « Диалог культур — культура диалога» (Кострома,

2007); Международная научно-практическая конференция «Медийные стратегии современного мира» (Сочи, 2007, 2008); II Международная научная конференция «Концептуальные проблемы литературы: художественная когнитивность» (Ростов-на-Дону, 2008); XII Международная конференции «Пушкинские чтения» (Санкт-Петрбург, 2008); Международная научно-практическая конференция «Инфоноосфера и массовые коммуникации» (Ростов-на-Дону, 2008).

Структура работы. В соответствии со сложившейся структурой исследования, целью и поставленными задачами диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Медиадискурс постмодернистского литературного пространства"

Заключение

Эпоха постмодерна — это период зарождения новых культурных формаций, когда сама новизна предстает как множество сменяющихся альтернатив.

Современная информационная эпоха меняет не только традиционное представление о мире, но и усложняет сам тип коммуникативных связей. Новейшие средства технической информации подвергают, по словам Бодрийяра, «бомбардировке» человеческое сознание неконтролируемым, хаотичным потоком информации, подаваемым через систему визуальных и лексических кодов. И постмодернистская отечественная литература, прежде всего, отражает достаточно болезненный процесс перестройки и адаптации к новым условиям травмированного сознания постсоветского человека, освободившегося от тоталитарного дискурса власти и попавшего в ситуацию бесцензурной информационной свободы.

В России переход к постмодернистской парадигме шел преимущественно через литературу и искусство андеграунда. Инакомыслие, протест против официальной культуры проявились изначально не в теоретических построениях, как за рубежом, а в художественных произведениях - в «другой» литературе и «другом» искусстве.

Следует отметить, что, благодаря снятию соцреалистических принципов активной роли автора в тексте, в литературной коммуникации актуализируется роль читателя, таким образом, возникают диалогические отношения автор-текст-читатель. При таком изменении литература приобретает функции медиадискурса и становится одним из компонентов коммуникативного пространства в общей культурной парадигме. Литературный процесс является многоуровневой и многокомпонентной подсистемой общего пространства культурной коммуникации.

Коммуникативная цепочка, проводящая информацию (текст) к реципиенту (читателю) может быть представлена следующим образом:

Автор-► текст-► журнал -► критик -► читатель скриптор) (информация) (посредник) (интерпретатор) (реципиент)

Основным средством идентификации новых явлений в культуре стала медиакультура — «знаковая система, некий «код», с помощью которого передается информация об окружающем человека мире.

Медиа современности являются одним из важнейших компонентов массовой коммуникации информационного общества и играют значительную роль в процессе внедрения в культурное пространство новых имен, художественных явлений, тем самым активно участвуя в их теоретическом осмыслении. Следует подчеркнуть, что медиаструктуры эпохи постмодернизма стали основным средством культурного производства, перестав быть исключительно передаточным механизмом.

Наиболее продуктивными для теоретического осмысления отечественной медиакультуры теориями представляются: концепция языка культуры Ю.М. Лотмана, теория диалога и полифонии М.М. Бахтина; для объяснения изменений в языке и структуре медиатекстов - теории постструктуралистов и деконструктивистов. Подобный комплекс разнонаправленных научных исследований представляется целостной метатеорией постмодернистских медиа.

Рассмотрение литературы как посредника коммуникативного процесса снимает претензии на роль «властительницы умов», присущие соцреалистической литературе, имеющей целью «преобразование жизни и личности».

Ироничный взгляд новой литературы на прошлое, отсутствие в ней концептуальных прогнозов подвергают сомнению саму возможность ее четкой идентификации.

При этом можно отметить, что в литературной системе происходят серьезные сдвиги: сокращается и переструктурируется читательская аудитория; снижается социальный статус литературы; существенно трансформируются ее функции, что находит выражение в резком повышении читательской популярности жанровой прозы (остросюжетной, мелодраматической, скандально-сенсационной, мемуарной, историко-патриотической и т. д.), появляется новая форма романа, соответствующая определению мегажанр, романы faction, fiction, литература русс-арт, по терминологии Н. Ивановой. Объединяет все эти тексты искусство создания возможных миров и альтернативных личностей.

Намечаются такие тенденции, как переходность жанров, смешение стилей, крайнее разнообразие жанрово-стилевых модификаций прозы и поэзии. Подобная эклектичность и неоднородность современного литературного потока актуализирует проблему классификации, но, скорее всего, общая картина постмодернистской литературы может быть создана лишь после идентификации отдельных течений внутри самого постмодернизма.

Приемлемой для отечественной литературной системы представляется модель, сочетающая приемы зарубежной постмодернистской аналитической модели с традициями отечественного литературоведения. Подобная методология достаточно успешно применяется такими литературоведами, как М. Липовецкий, В. Курицын, М. Эпштейн и др. Но на данный момент — это отдельные опыты, тогда как целостная парадигма для анализа постмодернистского текста пока не создана.

Особого внимания требует уточнение периодизации отечественного постмодернизма, идентификация жанрово-стилевых модификаций литературного постмодернизма. В литературной критике, в том числе и в поэтической среде, наблюдается размытость терминологии, например терминами метаметафористы, авангардисты, концептуалисты, интенциалисты определяют однородные, на наш взгляд, художественно-стилевые течения неоавангардной поэзии, зародившейся в недрах андеграунда и в концептуализме.

Исходя из предположений и исследований А. Силантьева, А. Оболенца и др. мы приходим к заключению, что первые тенденции постмодернистской поэтической стилистики проявились в 1930-е годы в творчестве обэриутов. Обэриуты позиционировали себя преемниками русского авангарда — футуризма и символизма. В свою очередь, творчество ОБЭРИУ послужило художественной основой концептуализма (1960-е годы). Поэзия соц-арта является специфически национальным вариантом концептуализма, соответственно, эта модификация концептуализма также означена постмодернистской направленностью.

Выделение интенциализма (Е. Сабуров) в отдельное течение только усложнит классификацию, так как по ряду причин — возникновение и функционирование в русле концептуализма, схождение основных художественных принципов и приемов — интенциализм можно классифицировать как модификацию концептуализма.

Метаметафоризм/метареализм (К. Кедрин, М. Эпштейн, С. Чупринин), на наш взгляд, можно выделить в отдельное постмодернистское течение, так как в художественно-поэтической концепции поэтов — метареалистов возникли новые художественные средства и приемы их интерпретации.

В плане периодизации отечественного постмодернизма наибольшее расхождение во мнениях наблюдается в вопросе об истоках отечественной постмодернистской литературы.

Если взять за основу теорию преемственности постмодернизма, то следует подчеркнуть, что хронологически постмодернизм в России сменяет не модернистскую, как за рубежом, а неоавангардную художественную парадигму. При этом необходимо учитывать, что русский постмодернизм обнаруживает несомненную связь с соцреализмом, рассматриваемым в русле неоавангардной парадигмы (М. Эпштейн). Эта связь обусловливает национальное своеобразие отечественного литературного постмодернизма (см. работы М. Липовецкого, В. Курицына, М. Эппггейна). В идеологическом плане постмодернизм зарождается в виде деконструкции навязанных соцреализмом ценностей. Следует уточнить, что к началу XXI века соцреалистическая тематика была исчерпана.

При анализе популярных концепций национальных истоков русского постмодернизма наиболее обоснованными представляются предположения о том, что предтечей русского постмодернизма являются: в прозе — русская метапроза (М. Липовецкий), в поэзии — творчество ОБЭРИУ (А. Силантьева, А. Оболенец), постмодернистская драматургия идет от традиций русского авангарда.

Наибольшие разночтения вызывает идентификация первого этапа русского постмодернизма.

Исходя из обзора существующих концепций можно предположить, что первый этап русского постмодернизма означен такими художественными системами, как метареализм (Н. Маньковская, М. Эпштейн) и зародившийся в недрах андеграунда концептуализм (соц-арт).

Вторым этапом отечественного постмодернизма, ставшим классическим, можно считать период 1960 — 1980-х гг. Самые яркие и значительные произведения — «Москва — Петушки» (1969) Вен. Ерофеева, «Пушкинский дом» (1971) Андрея Битова, «Школа для дураков» (1975) Саши Соколова.

Следующий этап развития отечественной постмодернистской литературы начинается с начала 1990-х годов и продолжается по настоящее время — («третья волна» (Скоропанова), «новая волна» (Липовецкий)) -современная постмодернистская литература.

Постмодернистская деконструкция, подвергшая переосмыслению всю литературную систему, имеет положительные и отрицательные стороны. Не вызывает сомнений, что появились новые возможности трансляции информации, с другой стороны, деконструкция затронула важнейшие архетипы в человеческом сознании, что не может пройти бесследно. Эти процессы также отражены в литературе постклассического периода. Поэтому столь неоднозначно восприятие этой литературы и читателем, и литературной критикой. «Другая» литература (например, творчество В. Сорокина, Дмитрия Александровича Пригова, Л.Рубинштейна и др.) стала своеобразной шоковой терапией для воспитанного на классике читателя.

Выход из этого культурного шока возможен только через критическое осмысление новой литературной парадигмы, которое традиционно осуществляется литературной критикой, прежде всего, через литературно-художественные журналы. Исходя из этого, можно утверждать, что роль литературно-художественных журналов в процессе литературной коммуникации не снизилась, а, скорее, изменилась. Появление «Журнального зала» в сети Рулинет произвело революцию в русской словесности. На наш взгляд, «ЖЗ» не альтернативный вариант печатного издания, а значимая составляющая единого журнального пространства.

В ситуации перехода к постмодернистской парадигме журнальная деятельность подверглась значительным изменениям. Появились журналы нового типа (продолжившие и развившие традиции самиздата), ориентированные на междисциплинарный подход при идентификации художественных явлений и движения всей постмодернистской культуры.

Деятельность самиздата можно оценить как основополагающую для появления интеллектуальных журналов в ситуации постмодерна. Этот вывод делается на основании определения самиздат-журналов как метатекста.

Ориентация новых изданий на научный стиль изложения, аналитическое осмысление новых явлений в культуре, изменения в структуре, которая становится подвижной и открытой (по типу ризомы Делеза-Гваттари), в языке, в отборе материала позволяют ввести новое определение — «интеллектуальный журнал». Стиль, язык и структура интеллектуальных журналов строятся в парадигматике постмодернизма, соответствуя принципам диалогизма, множественности, нелинейности структуры, «языковой игры», деконструктивной практики. Следует уточнить, что определение «интеллектуальный» журнал предполагает горизонтальное расширение типологии.

Толстые» журналы «советского формата» в соответствии с требованиями современного литературного рынка также подвергаются значительным трансформациям, меняя язык, стиль, структуру издания. Поменялась целевая группа, журналы помимо своей воли становятся элитарными. При смене целевой группы изданий (ориентации на элитарного, интеллигентного читателя) кризис в области литературной критики приводит к снижению читательского интереса, в результате чего актуализируется необходимость оживления и обновления методологического аппарата современной критики. При этом традиционные журналы разделились на два направления: либерально-демократические и национал-патриотические, при этом пик их противостояния пришелся на конец 1980-х — середину 1990-х годов.

Особенно стоит подчеркнуть тот факт, что на первый план в постмодернистском коммуникативном пространстве выдвигается текстовая деятельность. Постмодернистская стилистика проявляется, в первую очередь, в литературной и журналистской языковой практике.

Литературная критика является связующим звеном между текстами и читателем, через нее идет процесс осмысления инновационных процессов в литературе, их теоретизация, популяризация произведений и авторов. То есть, можно сказать, что именно литературная критика формирует литературное пространство, читательские вкусы и предпочтения. Сегодня в связи со сменой культурологической парадигмы меняется методологический аппарат литературно-критической деятельности.

В ситуации постмодерна основной интонацией высказывания становится предположительная. Научное знание отказывается от утвердительных, претендующих на объективность формулировок, речь идет чаще о «ситуации постмодерна». При этом очевидно — постмодерн как культурологический этап не завершен, соответственно, проявления постмодерна в культуре не могут еще подвергнуться четкой идентификации как явления неустоявшиеся.

Список научной литературыБешукова, Фатима Батырбиевна, диссертация по теме "Журналистика"

1. Монографии и статьи

2. АО Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.ad.adriver.ru/.

3. Авангард театральный. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.kmgosvet.rU/articles/l 04.

4. Автономова, Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках / Н.С. Автономова. М., 1977. - 271 с.

5. Айзенберг, М. Взгляд на свободного художника / М. Айзенберг. — М.: Гендальф, 1997. 272 с.

6. Айзенберг, М. Вокруг концептуализма / М. Айзенберг // Арион. — 1995.-№4.-С. 82-98.

7. Айзенберг, М. Некоторые другие. / М. Айзенберг // Театр. 1991. — №4.-С. 98-118.

8. Акопов, А.И. Методика типологического исследования периодических изданий / А.И.Акопов. Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1985.

9. Акопов, А.И. Некоторые вопросы журналистики: история, теория, практика (публикации разных лет) / А.И.Акопов. Ростов н/Д: Тера: Гефест, 2002.

10. Акопов, А.И. Периодические издания: учеб. метод, пособие / А.И. Акопов. - 2-е изд., доп. - Ростов н/Д.: Книга, 1995.

11. Андеграунд вчера и сегодня // Знамя. — 1998. № 6. — С. 172-199.

12. П.Андреева, И.С. Постмодернизм в русской литературе Электронныйресурс. / И.С. Андреева. — Режим доступа: http://www.fege.narod.ru/librarium/andreeva.htm.

13. Антонович, И.И. После современности: Очерк цивилизации модернизма и постмодернизма / И. И. Антонович. Минск: Бел. навука, 1997. -392 с.

14. Арнхейм, Р. Искусство и визуальное восприятие / Р. Арнхейм. — М.: Архитектура-С, 1974. — 392 с.

15. М.Аронсон, О. О жестокости театра / О. Аронсон // Ас1 Ма^и1ет'93: Ежегодник. -М.: AdMarginem, 1994. С. 412-413.

16. Арто, А. Театр и его двойник / А. Арто; пер. с франц. и коммент. С.А. Исаева. -М.: Мартис, 1993.-192 с.

17. Архангельский, А. «.Был всесилен вот этот язык!»: Почти все Тимура Кибирова / А. Архангельский // Лит. газ. — 1993. — 7 июля. — С. 4.

18. Архангельский, А. Обстоятельства места и времени / А. Архангельский // Дружба народов. 1997. № 5. - С. 190-199.

19. Архангельский, А. Пепел остывших полемик / А. Архангельский // Новый мир. 1996. - № 1. - С. 215-219.

20. Ауэрбах, Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе / Э. Ауэрбах; пер. с нем. Ал. В. Михайлова. М.: Прогресс, 1976. — 557 с.

21. Ахмадулин, Е.В. Основы теории журналистики: учеб. пособие / Е.В. Ахмадулин. М.; Ростов н/Д.: МарТ, 2008. - 320 с.

22. Бабетов, А. Мишель Фуко: видеть и говорить / А. Бабетов // Лабиринт/ЭксЦентр. 1991. -№ 3.

23. Бавильский, Д. Журналы «новой волны» / Д. Бавильский // Несовременные записки. Т.2. Пермь. - 1996. - С. 208-225.

24. Бавильский, Д. Молчания / Д. Бавильский // Знамя. 1997. - № 12. -С. 197-208.

25. Бавильский, Д. Сон во сне: Толстые романы в «толстых» журналах / Д. Бавильский // Октябрь. 1996. - №12. - С. 176-184.

26. Бак, Д. Майские тезисы / Д. Бак // Это критика Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.russ.ru/krug/20030515bak.html.

27. Бакулев, Г.П. Массовая коммуникация: Западные теории и концепции / Г.П. Бакулев. — М.: Аспект-Пресс, 2005. — 176 с.

28. Барт, Р. Лекция // Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - С. 545-574.

29. Барт, Р. Гул языка // Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - С. 541-544.

30. Барт, Р. Смерть автора / Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - С. 384-391.

31. Барт, Р. Маркиз де Сад — Пазолини / Р. Барт // Киновед, записки. -1991.-№ 12.-С. 189-192.

32. Барт, Р. Нулевая степень письма / Р. Барт // Семиотика: сост., вступ. статья и общ. ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983. - 636с. -С.306-350.

33. Барт, Р. От произведения к тексту // Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. -С. 413-424.

34. Барт, Р. Что такое критика? // Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - С. 269-275.

35. Барт, Р. Барт, Р. Две критики // Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. - С. 262-268.

36. Барт, Р. Удовольствие от текста // Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт; пер. с фр., вступ. ст. и коммент. Г.К. Косикова. -М.: Прогресс, 1989. С. 462-518.

37. Бартов, А. Истоки русского и западного постмодернизма. Создание гиперреальности и деконструкция культуры Электронный ресурс. / А. Бартов. Режим доступа: http://www.auditorium.ru/books/292.

38. Басинский, П. В «конце романа», или реалистический постмодернизм / П. Басинский // Лит. газ. — 1996. — 27 ноября. — № 48.-С. 4.

39. Басинский, П. Проплаченная культура / П. Басинский // Октябрь. -1999.-№2.-С. 188-190.

40. Басинский, П. Самоубийство жанра / П. Басинский // Лит. газ. — 2003.-9-15 июля.-№28.-С. 7.

41. Батай, Ж. Литература и зло / Ж. Батай; пер. с фр. и коммент. Н.В. Бунтман и Е.Г. Домогацкой; предисл. Н.В. Бунтман. М.: Изд-во МГУ, 1994.- 166 с.

42. Баткин, Л. Синявский, Пушкин и мы / Л. Баткин // Октябрь. — 1991. -№ 1. С. 164-193.

43. Бахтин, М. Проблемы поэтики Достоевского / М. Бахтин. — 4-е изд. М.: Сов. Россия, 1979. - 320 с.

44. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи / М.М. Бахтин. — М.: Худож. лит., 1986. 543 с.

45. Бахтин, М.М. Работы 1920-х годов / М.М. Бахтин. Киев: Next, 1994.-384 с.

46. Бахтин, М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет / М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1975. - 500 с.

47. Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования: пер. с англ. / Д. Белл. М.: Akademia, 2000. — 956с.

48. Белл, Д. Культурные противоречия капитализма: фрагменты из книги / Д. Белл // Этическая мысль: науч. — публицист, чтения / редкол.: A.A. Гусейнов и др. М., 1990. - С. 243-255.

49. Беньямин, В. Произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости // Беньямин, В. Избранные эссе / В. Беньямин. — М.: Медиум, 1996. С. 66-91.

50. Берг, М. Литературократия. Проблемы присвоения и перераспределения власти в литературе / М. Берг. М.: Новое лит. обозрение, 2000. - 352 с.

51. Берг, М. О литературной борьбе / М. Берг // Октябрь. 1993. - № 2. -С. 184-192.

52. Бергер, П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман; пер. с англ. Е. Руткевич. — М.: Медиум, 1995. 323 с.

53. Березин, Б.М. Массовая коммуникация: сущность, каналы действия / Б.М. Березин. М.: РИП-Холдинг, 2003. - 174 с.

54. Беркетов, A.B. Социокультурная динамика развития общества и культурологических идей в России в конце XX века Электронный ресурс. / A.B. Беркетов. — Режим доступа: http://www.5ballov.ru/publication/works.

55. Библер, B.C. Идеал культуры в работах Бахтина / B.C. Библер // Одиссей. Человек в истории. М.: Наука, 1989. - 198 с.

56. Библер, B.C. От наукоучения к логике культуры / B.C. Библер // Два философских введения в двадцать первый век. — М.: Политиздат, 1991.-413 с.

57. Битов, А. Близкое ретро, или Комментарий к общеизвестному / А. Битов // Новый мир. 1989. - № 4. - С. 135-164.

58. Битов, А. Митьки на границе времени и пространства / А. Битов // Звезда.-2007.-№5.-С. 106-121.

59. Бобринская, Е.А. Концептуализм / Е.А. Бобринская. — М.: Галарт, 1994.5 9. Богатырева, Е.А. Драмы диалогизма: М.М. Бахтин и художественная культура XX века / Е.А. Богатырева. М.: Школа культурной политики, 1996. — 135 с.

60. Богатырева, Т.Г. От культурного многообразия к культурному плюрализму / Т.Г. Богатырева // Культурное многообразие, развитие и глобализация: по результатам дискуссий «круглого стола» / под ред. В. Егорова, К. Разлогова. -М.: РИК, 1994. С. 58-63.

61. Бодрийар, Ж. Прозрачность зла / Ж. Бодрийар. М.: Добросвет, 2000.-258 с.

62. Бодрийяр, Ж. Войны в заливе не было / Ж. Бодрийар // Художественный журнал. 1994. - № 3.

63. Бодрийяр, Ж. Симулякры и симуляция / Ж. Бодрийар // Философия эпохи постмодерна / сост., ред. А. Усмановой. — Минск: Красико-принт, 1996.-453 с.

64. Бодрийяр, Ж. Соблазн / Ж. Бодрийар; пер. с фр. А. Гараджи. М.: Ad Marginem, 2000. - 319 с.

65. Бодрийар, Ж. Ксерокс и бесконечность Электронный ресурс. / Ж. Бодрийар. Режим доступа: http://www.uchcom.botik.rU/libr/cit/kseroks./ru.html.

66. Бодрийар, Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийар. — М.: Добросвет, 2000 389 с/

67. Бодрийар, Ж. Система вещей / Ж. Бодрийар. — М.: Рудомино, 1999. 219 с.

68. Борев, В.Ю. Культура и массовая коммуникация / В.Ю. Борев, А.В. Коваленко. М., 1986. - 304 с.

69. Бочаров, А.Г. Типология журналов переходного периода / А.Г. Бочаров // Журнальная периодика России. — М., 1996.

70. Бродский, И. Нобелевская лекция / И. Бродский // И. Бродский. Форма времени: В 2 т. Мн.: Эридиан, 1992.

71. Бутов, М. О прозе реальной и виртуальной / М. Бутов // Дружба народов.- 1999. -№ 11.-С. 181-198.

72. Вайль, П. Страсти по Ерофееву / П. Вайль, А. Генис // Кн. Обозрение. — 1992. 14 февраля.

73. Вайль, П. Цветник советского анахронизма / П. Вайль, А. Генис // Октябрь. 1991.-№9.-С. 61-63.

74. Вайнштейн, О.Б. Деррида и Платон: деконструкция Логоса / О.Б. Вайнштейн // Arbor Mundi Мировое древо. - 1992. — № 1. - С. 5073.

75. Вайнштейн, О.Б. Удовольствие от гипертекста / О.Б. Вайнштейн // Новое литературное обозрение. 1995. - № 13. - С. 383-388.

76. Вайнштейн, О. Б. Постмодернизм: история или язык?: матер, «круглого стола»298 «Постмодернизм и культура» / О.Б. Вайнштейн // Вопросы философии. 1993. - №3. -С. 3-7.

77. Ванслов, В.В. Модернизм — кризис буржуазного искусства // Модернизм. Анализ и критика основных направлений / под ред. В.В. Ванслова, М.Н. Соколова и др. 4-е изд. - М., 1987. — 302 с.

78. Вартанова, Е. Медиа в постсоветской России: их структура и влияние / Е. Вартанова // Pro et contra. 2001. - Т. 5, № 4.

79. Вартанова, E.JI. Российский модуль медиаобразования: концепции, принципы, модели / E.JI. Вартанова, Я.Н. Засурский // Информационное общество. 2003. - № 3. - С. 5-10.

80. Василевский, А. Дмитрий Галковский. Бесконечный тупик. Исходный текст / А. Василевский // Новый мир. — 1995. — № 5. — С. 250.

81. Василевский, А. Предисловие к книге Д. Галковского «Бесконечный тупик» // Новый мир. — 1992. № 9.

82. Вахрушев, В. Логика абсурда, или Абсурд логики / В. Вахрушев // Новый мир. 1992. -N 7. - С. 235-237.

83. Ваттимо, Д. Прозрачное общество / Д. Ваттимо; пер. с итал. Дм. Новикова. М.: Логос, 2003. - 124 с.

84. Велыи, В. «Постмодерн». Генеалогия и значение одного спорного понятия / В. Велын // Путь. 1992. - № 1. - С. 109-133.

85. Владимир Сорокин отвечает на вопросы журналиста Татьяны Рассказовой // Сорокин, В. Текст как наркотик: сб. рассказов / В. Сорокин. М.: РУССЛИТ, 1992. - С. 3-8.

86. Воздвиженский, В. Сочинитель и его двойник / В. Воздвиженский // Октябрь. 1995. -№ 12. - С. 179-182.

87. Галковский Д. Электронный ресурс. /Д. Галковский. Режим доступа: http://samisdat.eom/3/311—002.htm.

88. Гандлевский, С. Сочинения Тимура Кибирова / С. Гандлевский // Кибиров, Т. Сантименты. Восемь книг. — Белгород: Риск, 1994. С. 5-10.

89. Гараджа, А. Деконструкция дерридаизм — в действии / А. Гараджа // Искусство. - 1989. - № 10.

90. Гваттари, Ф. Язык, сознание, общество / Ф. Гваттари // Логос. -1991.-№ 1.

91. Генис, А. Андрей Синявский: эстетика архаического постмодернизма / А. Генис // Новое литературное обозрение. 1994. - № 7. - С. 277-284.

92. Генис, А. Вавилонская башня. Искусство настоящего времени / А. Генис.-М., 1997.-256 с.

93. Генис, А. Обживая хаос: Русская литература в конце XX века // Континент. М.; Париж. - 1997. - № 4. - С. 277-295.

94. Генис, А. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 2. Расследование: Беседы о новой словесности / А. Генис. М., 2002. - 512 с.

95. Генис, А. Треугольник (авангард, соцреализм, постмодернизм) / А. Генис // Иностр. лит. — 1994. — № 9.

96. Генис, А. Беседа седьмая: Горизонт свободы. Саша Соколов / А. Генис // Звезда. 1997. - №8. - С. 236 - 238.

97. Генис, А. Виктор Пелевин: Границы и метаморфозы. / А. Генис // Знамя. 1995. - №12. - С. 210 - 214.

98. Гидденс, А. Постмодерн / А. Гидденс // Философия истории: антология. — М., 1994.

99. Гиллеспи, Д. Гласность и русский постмодернизм: Владимир Сорокин / Д. Гиллеспи // Русский язык и литература в современном диалоге культур: VIII Междунар. конгресс МАПРЯЛ, 22-26 авг. — Германия, Регенсбург, 1994.

100. Глебов, А. Фауст Электронный ресурс. / А. Глебов. — Режим доступа: http://www.theatre-studio.ru.

101. Глобальное пространство культуры // Материалы международного форума. СПб., 2005.

102. Глэд, Дж. Беседы в изгнании: русское литературное зарубежье / Дж. Глэд. М.: Книжн. палата, 1991.

103. Голлербах, Е. Прогулки с Терцем / Е. Голлербах // Звезда. — 1993. -№7.-С. 184-191.

104. Головин, Ю.А. Региональные литературно-художественные журналы в постсоветский период: структурно-функциональные особенности: дис. . канд. филол. наук / Ю.А. Головин. М., 2005. -187 с.

105. Гольдштейн, А. Расставание с Нарциссом. Опыты поминальной риторики / А. Гольдштейн. — М.: Новое литературное обозрение, 1997.-445 с.

106. Грабельников, A.A. Массовая информация в России: от первой газеты до информационного общества / A.A. Грабельников. — М.: Изд-во РУДН, 2001. 330 с.

107. Грецкий, М.Н. Французский структурализм / М.Н. Грецкий. М.: Наука, 1971.-161 с.

108. Грицанов, A.A. Пространство и время / A.A. Грицанов // Новейший философский словарь / сост. A.A. Грицанов. — Минск: Книжный дом, 2003. 1280 с.

109. Гройс, Б. Московский романтический концептуализм // Гройс, Б. Искусство утопии / Б. Гройс. М., 2003. - С. 168-186.

110. Гройс, Б. «Вечное возвращение нового» / Б. Гройс // Искусство. -1989. -№10. С.1-14.

111. Гройс, Б. Новое в искусстве / Б. Гройс // Искусство кино. — 1992. — № 3.

112. Гройс, Б. Полуторный стиль: социалистический реализм, между модернизмом и постмодернизмом / Б. Гройс // Новое литературное обозрение. 1995. -№ 15. - С. 44-53.

113. Гройс, Б. Соц-арт / Б. Гройс // Искусство. 1990. - № 1.

114. Гройс, Б. Утопия и обмен: сборник / Б. Гройс. М.: Знак, 1993. — 373 с.

115. Грушевский, Т.Г. Основы межкультурной коммуникации / Т.Г. Грушевский, В.Д. Попков, А.П. Садохин. -М.: ЮНИТИ, 2003. 352 с.

116. Гугунава, Д. Словотворчество в литературной критике: интерактивность как знак постмодернизма Электронный ресурс. / Д. Гугунава. — Режим доступа: http://www.prosa.ru/text/2002/03/11-66-e-02.html.

117. Гудков, Б. Конец журнального бума / Б. Гудков // Лит. газ. 1991. -№ 1.-С. 5.

118. Гуревич П.С. Культурология / П.С. Гуревич. М.: Гардарики, 1996.-280 с.

119. Гуревич, П. Конфигурация могущества / П. Гуревич // Тоффлер, Э. Метаморфозы власти / Э. Тоффлер. — М., 2001. — С. 3-13.

120. Гуревич, П.С. Философия культуры / П.С. Гуревич. M.: Nota Bene, 1995.-352 с.

121. Дашкова, Т. Три истории: забавные игры русского постмодернизма. Обзор книг о русском литературномпостмодернизме / Т. Дашкова // Новое литературное обозрение. — 2001.- №51. -С. 346.

122. Дворцова, Н.П. Миф о смерти постмодернизма и современная литературная ситуация / Н.П. Дворцова // Топос. — 2008. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.topos.ru.

123. Деготь, Е. Искусство между букв / Е. Деготь // Личное дело №.: Лит.-худ. альманах. -М.: Союзтеатр СТД СССР, 1991. С. 14-109.

124. Делез, Ж. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип / Ж. Делез, Ф. Гваттари. М.: ИНИОН, 1990. - 672 с.

125. Делез, Ж. Марсель Пруст и знаки / Ж. Делез; пер с фр. Е.Г. Соколова. СПб.: Лабор. метафиз. исслед. при филос. фак СПбГУ: Алетея, 1999. - 190 с.

126. Делез, Ж. Ризома / Ж. Делез, Ф. Гваттари // Философия эпохи постмодернизма / сост., ред. А. Усмановой. — Минск: Красико-принт, 1996.

127. Делез, Ж. Логика смысла / Ж. Делез. M.:Academia, 1995. — 298с.

128. Делез, Ж. Различие и повторение / Ж. Делез. СПб.: Петрополис, 1998.-384 с.

129. Делез, Ж. Что такое философия? / Ж. Делез, Ф. Гваттари. СПб.: Алетейя, 1998. - 286 с.

130. Денис, Э. Беседы о масс-медиа / Э. Денис, Д. Меррилл. — М.: Вагриус, 1997.-384 с.

131. Деррида, Ж. Difference / Ж. Деррида // Гурко, E.H. Тексты деконструкции. — Томск, 1999. — 318 с.

132. Деррида, Ж. Автопортрет и другие руины / Ж. Деррида // Художественный журнал. 1995. — № 8.

133. Деррида, Ж. Есть ли у философии свой язык? / Ж. Деррида // Комментарии. 1993. - № 2.

134. Деррида, Ж. О грамматологии / Ж. Деррида; пер. и всуп. ст. Н Автономой. М.: Ad Marginem, 2000. - 512 с.

135. Деррида, Ж. Письмо и различие / Ж. Деррида; пер. с фр. Д. Кралечкина. — М.: Академ, проект, 2000. — 495 с.

136. Деррида, Ж. Письмо японскому другу / Ж. Деррида // Вопросы философии. 1992. - № 4. - С. 53-57.

137. Джеймисон, Ф. Постмодернизм или Логика культуры позднего капитализма / Ф. Джеймисон // Философия эпохи постмодерна / под ред. А. Усмановой. Минск: Красико-принт, 1996. - С. 117-137.

138. Джеймсон, Ф. Теория в новой ситуации / Ф. Джеймсон // Вопр. литературы. 1990. - № 6. - С. 86-89.

139. Дженкс, Ч. Язык архитектуры постмодернизма / Ч. Дженкс. — М., 1985.- 138 с.

140. Джонсон Бартон Д. Саша Соколов: литературная биография // Д. Джонсон Бартон // Глагол. 1992. - № 6.

141. Дзядко, Ф. Российские интеллектуальные журналы: обзор журналов / Ф. Дзядко // Неприкосновенный запас. 2002. - № 6 (26).

142. Дианова, В.М. Постмодернизм как феномен культуры // Дианова, В.М. Введение в культурологию: курс лекций / В.М. Дианова; под ред. Ю.Н. Солонина, Е. Г. Соколова. СПб., 2003. - С. 125-130.

143. Дискуссия о постмодернизме // Вопросы литературы. — 1991. — № 11-12.

144. Добренко, Е. Нашествие слов: Дмитрий Пригов и конец советской литературы / Е. Добренко // Вопр. лит. 1997. — № 6.

145. Добренко, Е. Преодоление идеологии: заметки о соц-арте / Е. Добренко // Волга. Саратов, 1990. - № 8. - С. 164-184.

146. Додельцев, Р. Ф. Азбука психоанализа / Р.Ф. Додельцев, Т. В. Панфилова // Фрейд 3. Художник и фантазирование. — М.: Республика, 1995.-С. 365-386.

147. Доклад т. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград». — М.: Огиз: Госполитиздат, 1946.

148. Долгополов, А. Системные характеристики российского литературного Интернета Электронный ресурс. / А. Долгополов. — Режим доступа: http://www.relga.ru/

149. Друскин, Я.С. Коммуникативность в творчестве Александра Введенского / Я.С. Друскин; публ. и прим. JI.C. Друскиной // Театр.- 1991. -№ 11.-С. 80-94.

150. Дубин, Б. Классическое, элитарное, массовое: начало дифференциации и механихмы внутренней динамики в системе литературы / Б. Дубин // Новое литературное обозрение. — 2002. — № 57-С. 6-23.

151. Дубин, Б. Литературные ориентации современных журнальных рецензентов / Б. Дубин, А. Рейтблат // Новое литературное обозрение. -2003. -№ 59, 1 (2003). С. 557-570.

152. Дубин, Б. Между каноном и актуальностью, скандалом и модой: Литература и издательское дело в изменившемся социокультурном пространстве России / Б. Дубин // Неприкосновенный запас. — 2003.4. С. 136-144.

153. Дубин, Б. От инициативных групп к анонимным медиа: массовые коммуникации в российском обществе / Б. Дубин // Pro et Contra. — 2001.-T. 5, №4.

154. Дубин, Б. Слово — письмо литература: очерки по социологии культуры / Б. Дубин. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. -415 с.

155. Дубровский, Д.И. В диапазоне гуманитарного знания: сб. к 80-летию профессора М. С. Кагана / Д.И. Дубровский // Серия «Мыслители». Вып. 4. — СПб.: Санкт Петерб. философ, общество, 2001.

156. Дугин, А. Заколдованная среда «новых империй»: Интервью «Художественному журналу» / А. Дугин // Художественный журнал.- 2004. № 54. Электронный ресурс. - Режим доступа: http ://xz.gif.ru/number/5 4/dugin/.

157. Дугин, А. Пост Модерн? / А. Дугин // Элементы. 2004. - № 9.

158. Дьякова, Е.Г. Массовая коммуникация и власть (опыт теоретического моделирования): дис. . д-ра полит, наук / Е.Г. Дьякова. Екатеринбург, 2003. - 301 с.

159. Егоров, В.К. Философия культуры России: контуры и проблемы / В.К. Егоров. М.: РАГС, 2002. - 656 с.

160. Емелин В.А. Информационные технологии в контексте постмодернистской философии: автореф. дис. . канд. филол. наук / В.А. Емелин. М., 1999. - 23 с.

161. Емелин, В.А. В коммуникационном пространстве информационного общества: социально-философские аспекты Электронный ресурс. / В. А. Емелин. — Режим доступа: http://www.geocities.com/emelinvadim/abstract.htm. (а).

162. Емелин, В.А. Ницше и постмодернизм Электронный ресурс. / В.А. Емелин. Режим доступа: http://www. emelin.narod.ru/index.html. (б).

163. Ермаченко, И. От «врага на Востоке» до «врага на Западе». Китайские стратагемы русского постмодерна: исторический контекст / И. Ермаченко // Неприкосновенный запас. 2003. — №3 (29).

164. Ермолин, Е. Вчера, сегодня, всегда: Поход на истину в литературе девяностых годов: повод, ход и прогноз исхода / Е. Ермолин // Континент. М. - Париж, 1997. - № 2 (92). - С.345-367.

165. Ермолин, Е. Место человека во вселенной. Обзор российской журнальной прозы 1992 года / Е. Ермолин // Континент. — Берлин, 1993.-№5.-С. 296-324.

166. Ерофеев, В. В. В лабиринте проклятых вопросов / В.В. Ерофеев. — М.: Союз фотохудожников России, 1995. 500 с.

167. Ерофеев, Вик. Время рожать / Вик. Ерофеев. М.: Эксмо-Пресс, 2001.-432 с.

168. Ерофеев, Вик. Поминки по советской литературе. Страшный суд: роман. Рассказы. Маленькие эссе / Вик. Ерофеев. М., 1996.

169. Жбанков, М.Р. Постмодернизм / М.Р. Жбанков // Новейший философский словарь; сост. А. А. Грицанов. — М.: Минск: Изд-во В.М. Скакун, 1999. 1040 с.

170. Жолковский, А. «Блуждающие сны» и другие работы / А. Жолковский. — М.: Наука, 1994. 425 с.

171. Журналистика в информационном обществе: новые возможности и новые вызовы: материалы «круглого стола» / под ред. Т.В. Ершовой. М., 2005. - 184 с.

172. Журналистика и политика / под ред. М.М. Ковалевой, Д.Л. Стровского. Екатеринбург, 2004.

173. Журнальная периодика России: уч. пособие / под. ред. П.С. Гутионова. М.М. Лукина, Л. А. Речицкого. М.: Изд-во МГУ, 1996. -59с.

174. Завьялов, С. Мифы литературной эпохи / С. Завьялов // Дружба народов. 2003.-№4.

175. Закс, Л.А. Концептуальные основы государственной культурной политики / Л. А. Закс // Культура. Власть. Общество: пути интеграции: материалы Всерос. науч.-практ. конф.; под ред. Н.Б. Кирилловой. Екатеринбург, 2002.

176. Закс, Л.А. О культуре свободы / Л. А. Закс // Коллизии свободы в постиндустриальном обществе. Т. 1. — Екатеринбург, 2003.

177. Залыгин, С. Литература и природа / С. Залыгин // Новый мир. — 1991.- № 1. С. 10-17.

178. Заполянский, Г. «Синий диван», «Журнал наблюдений», «Медиация и право» / Г. Заполянский // Знамя. — 2007. № 8.

179. Затонский, Д. Постмодернизм в историческом интерьере / Д. Затонский // Вопросы литературы. М., 1996. - № 3. - С. 193-207.

180. Затонский, Д.В. Модернизм и постмодернизм. Мысли об извечном коловращении изящных и неизящных искусств / Д.В. Затонский. Харьков: Фолио-Аст, 2000. - 256 с.

181. Затуливетер, Ю.С. Информационная природа социальных перемен / Ю.С. Затуливетер. — М.: Синтег, 2001. — 132 с.

182. Зенкин, С. Другая филология для другой литературы (Опыт поперечного чтения) / С. Зенкин // Знамя. 1997. - № 7. - С. 193201.

183. Зенкин, С. Ролан Барт и проблема отчуждения культуры / С. Зенкин // Новое литературное обозрение. — 1993. — № 5. С. 21-37.

184. Золотоносов, М. Второй конец романа: Петрушевская и другие / М. Золотоносов // Стрелец. 1994. — № 1.

185. Золотоносов, М. Игра в классики: римейк как феномен новейшей культуры / М. Золотоносов // Московские новости. 2002. — № 23. — 27 августа.

186. Золотоносов, М. Отдыхающий фонтан: маленькая монография о постсоциалистическом реализме / М. Золотоносов // Октябрь. — 1991. -№ 4. -С. 166-179.

187. Зонтаг, С. Мысль как страсть Избранные Эссе 1960-х 1970-х годов / С. Зонтаг. - М.: Рус. феноменолог, общество, 1997. — 208 с.

188. Зонтаг, С. Под знаком Сатурна / С. Зонтаг // Знамя. 1996. - № 9. -С. 124-133.

189. Зорин, А. Музы языка и семеро поэтов / А. Зорин / Дружба народов. 1990. - № 4. - С. 240-249.

190. Зоркая, Н. Литературная критика на переломе эпох / Н. Зоркая / Новое литературное обозрение. — 2004. — № 69.

191. Зыбайлов, Л.К. Культура постсовременности: гносис и практика Электронный ресурс. / Л.К. Зыбайлов, В.А. Шапинский. — Режим доступа: http://www.lib.meta.ua/book/8419/.

192. Зыбайлов, Л.К. Постмодернизм: учеб. пособие / Л.К. Зыбайлов, В.А. Шапинский. М.: Прометей, 1993. — 103 с.

193. Иванов, Б.Г. По ту сторону официальности / Б.Г. Иванов // Самиздат: материалы конф. «30 лет независимой печати, 1950-1980-е годы». СПб, 1993. - С. 82-85.

194. Иванова, Н. Бандерша и сутенер: Роман литературы с идеологией: кризис жанра / Н. Иванова // Знамя. 2000. - № 5. — С. 173-181.

195. Иванова, Н. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан / Н. Иванова // Знамя. 1996. - № 1. - С. 215-222.

196. Иванова, Н. Между. О месте литературной критики в прессе / Н. Иванова // Новый мир. 1996. -№1. - С. 203-214.

197. Иванова, Н. Настоящее / Н. Иванова // Знамя. «ЖЗ» — 1998. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.infoart.udm.ru/magazine/index.htm.

198. Иванова, Н. Настоящее. Год Солженицына или В поисках примиряющей идеологии / Н. Иванова // Знамя. «ЖЗ». 2008. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.magazines russ.ru/znamia/dom/ivanova/index.htm/ - 20/01/2008.

199. Иванова, Н. Хроника остановленного времени / Н. Иванова // Дружба народов. 1998. -№ 2. - 183-190.

200. Ивбулис, В. Модернизм и постмодернизм: идейно-этетические поиски на Западе. М.: Знание, 1988. - № 12.

201. Извлечение камня глупости: Поэт Сергей Гандлевский в беседе с критиком Марией Ремизовой // Лит. газ. 1995. - № 34. - С.5.

202. Ильин, И. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа / И.П. Ильин. — М., 1998.

203. Ильин, И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И.П. Ильин. М.: Интрада, 1996. - 253 с.

204. Иноземцев, В.Л. Современный постмодернизм: конец социального или вырождение социологии? / К.Л. Иноземцев // Вопросы философии. 1998. - № 9.

205. Интервью с А. Битовым // Октябрь. 1989. - № 3.

206. Информационная эпоха: Мир Россия - Урал // Материалы VII Международной научно-практической конференции Гуманитарного университета: в 2 т. / под ред. Л.А. Закса, Л.А. Мясниковой и др. — Екатеринбург, 2004.

207. Искусство и новые технологии: сб. науч. тр. Вып. 7 / под ред. Я. Иоскевича. СПб., 2001.

208. Кабаков, И. Концептуализм в России / И. Кабаков // Театр. — 1990.-№4.

209. Каган, М.С. Системный подход и гуманитарное знание: избр. статьи. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - 384 с.

210. Казак, В. Самиздат // Казак, В. Лексикон русской литературы XX века: пер. с нем. / В. Казак // М.: Культура, 1996.

211. Калмыкова, В. Движение вдоль эха / В. Калмыкова // Октябрь, 2005. №4. - С. 183-187. - Рец. на кн.: Безродный М. Пиши пропало. - СПб, 2003; Перельмутер В. Пушкинское эхо. - М., Торонто, 2003.

212. Каневская, М. История и миф в постсоветском русском романе / М. Каневская // Изв. Акад. наук: сер. лит. и яз. М.: 2000. - Т. 59. -№ 2. - С. 37-47.

213. Кастельс, М. Галактика Интернет / М. Кастельс. Екатеринбург, 2004. - 327 с.

214. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс. М.: ГУ ВШЭ, 2000. - 343 с.

215. Кедров, К. Метакод и метаметафора / К. Кедров. — М.: Изд-во Е.Пахомовой, 1999. 240 с.

216. Керимов, Т.Х. Постмодернизм / Т.Х. Керимов // Современный философский словарь. -М.; Бишкек; Екатеринбург: Одиссей, 1996.

217. Керимов, Т.Х. Постструктурализм / Т.Х. Керимов // Современный философский словарь. — М.; Бишкек; Екатеринбург: Одиссей, 1996.

218. Керимов, Т.Х. Шизоанализ / Т.Х. Керимов // Современный философский словарь. — М.; Бишкек; Екатеринбург: Одиссей, 1996.

219. Кизельватер, Г. Перфоманс и группа «Коллективные действия» / Г. Кизельватер // Театр. 1990. - № 4.

220. Ким, М.Н. Жанры современной журналистики / М.Н. Ким. -СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2004. 336 с.

221. Кириллов, П. Жизнь после смерти // Новое литературное обозрение. 2000. - № 1 (41). - Рец. на кн.: Russian Postmodernism -N.Y.; L., 1999.

222. Кириллова, Н.Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну / Н.Б. Кириллова. 2-е изд. - М.: Академический проект, 2006. - 448 с.

223. Кириллова, Н.Б. Мифотворчество в медиакультуре / Н.Б. Кириллова // Общественные науки и современность. М., 2005. — № 5.-С. 155-165.

224. Кириллова, Н.Б. Что такое медиакультура? / Н.Б. Кириллова // Телецентр. М., 2005. - № 9.

225. Климонтович, Н. Сложная поза беллетриста Электронный ресурс. / Н. Климонтович // Exlibris. — Март 2004. — Режим доступа: http://www.exlibris.pg.ru/kafedra/2004-06-03/03-wraiter.html.

226. Клоссовски, П. О. О симулякре в сообщении Жоржа Батая / П. О. Клоссовски // Комментарии. 1994. - № 3.

227. Козловски, П. Культура постмодерна / П. Козловски. М.: Республика, 1997. - 240 с.

228. Козловски, П. Современность постмодерна / П. Козловски // Вопросы философии. 1995. - №10. - С. 84-93.

229. Коллинз, Р. Мыслящая Россия. Картография современных интеллектуальных направлений / Р. Коллинз; под ред. В. Куренного- М.: Наследие Евразии, 2006. — 400 с.

230. Коренной, A.A. Информация и коммуникация / A.A. Коренной. — Киев, 1986.

231. Корконосенко, С.Г. Основы журналистики / С.Г. Корконосенко. — М.: Аспект-Пресс, 2006. 318 с.

232. Корнев, С. Трансгрессивная революция (посвящение в постмодернизм фундаментализм) / С. Корнев // HNA4E. - № 3. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.kitezh.onego.ru/transre.htpm.

233. Корнев, С. «Сетевая литература» и завершение постмодерна / С. Корнев // Новое литературное обозрение. — 1998. №32 (4). — С. 2945.

234. Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть русским и классическим? / С. Корнев // Новое литературное обозрение. 1997. - №28. - С. 244 - 259.

235. Корнилов, Е.А. Журналистика на рубеже тысячелетий: науч. изд. / Е.А. Корнилов. Ростов н/Д.: Донской издательский дом, 1999. — 224 с.

236. Короченский, А.П. «Пятая власть»? Феномен медиакритики в контексте информационного рынка / А.П. Короченский. Ростов н/Д, 2002.-240 с.

237. Косиков, Г.К. Ролан Барт — семиолог, литературовед // Барт, Р. Избранные, работы. Семиотка. Поэтика / Р. Барт; сост. Г.К. Косиков.- М.: Прогресс, 1989. С. 3-45.

238. Костырко, С. «Игра в бисер» в условиях рынка / С. Костырко // Лепта.-М., 1993.-№5.-С. 148-152.

239. Костырко, С. Чистое поле литературы / С. Костырко // Новый мир. 1992. - № 12. - С. 250-260.

240. Кравцов, В.Н. Российская историография постмодернизма / В.Н. Кравцов // Россия в новое время: единство и многообразие исторического развития: материалы российской межвуз. науч. конф.- М.: РГГУ, 2000. С. 229-232.

241. Кравченко, А.И. Культурология / А. И. Кравченко. — М., 2005. — 288 с.

242. Кривулин, В. Золотой век самиздата / В. Кривулин // РВБ. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.rvb/ru/ — 2007. -дек.

243. Кривулин, В. Сергей Стратановский: К вопросу о петербургской версии постмодерна / В. Кривулин // Новое литературное обозрение.- 1996. -№ 19.-С. 261.

244. Кристева, Ю. Бахтин, слово, диалог и роман / Ю. Кристева // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1994. - № 4. - С. 6.

245. Кристева, Ю. Разрушение поэтики // Кристева, Ю. Избранные труды / Ю. Кристева. М.: РОССПЭН, 2004. - 653 с.

246. Критики о критике // Вопросы литературы. — 1996. — № 6. — С. 357.

247. Кузьмин, Д.В. Литературный периодический самиздат рубежа 8090-х гг. Электронный ресурс. / Д.В. Кузьмин. Режим доступа: http://www.ivanovo.ac.ru/win 125 1 /а2/1к/со11/оп1о1о§1/23 Jcuzm.htm.

248. Кузьминский, Б. Пост во время чумы (По поводу конференции «Постмодернизм и мы») / Б. Кузьминский // Лит. газ. — 1991. — 5мая. -С 11.

249. Кулаков, В. Заметки о неизданном / В. Кулаков // Лит. обозрение.- 1989.-№ 8.-С. 56-60.

250. Кулаков, В. О пользе практики для теории / В. Кулаков // Лит. газ. -1990. -№52. -С. 5.

251. Кулаков, В.К. Просто искусство. Постмодерн и постмодернистская ситуация в поэзии // Кулаков, В.К. Поэзия как факт / В.К. Кулаков. М., 1999. - С. 198-203.

252. Культура и культурная политика, Синергетическая концепция культурно-исторического процесса М. С. Кагана / под ред. В. К. Егорова. М., 2005.

253. Куренной, В. Интеллектуалы / В. Куренной // Мыслящая Россия. Картография современных интеллектуальных направлений / под ред. В. Куренного. М., 2006. — С. 5-28.

254. Курицын В. Русский литературный постмодернизм Электронный ресурс. / В. Курицын. — Режим доступа: http://www.guelman.ru/slava/postmod/.

255. Курицын, В. Журналистика 1993-1997 / В. Курицын. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1998. - 191 с.

256. Курицын, В. К ситуации постмодерна / В. Курицын // Новое литературное обозрение. 1995. - № 11. — С. 197-223.

257. Курицын, В. Моя маленькая трепанация черепа / В. Курицын // Октябрь. 1996. - № 5. - С. 184-187.

258. Курицын, В. О классовых интересах / В. Курицын // Октябрь. — 1996. -№ 12.-185-187.

259. Курицын, В. Постмодернизм: новая первобытная культура / В. Курицын // Новый мир. 1992. - № 2. - С. 227-232.262. . Курицын, В. Книга о постмодернизме / В. Курицын. -Екатеринбург, 1992.

260. Курицын, В. Время множить приставки: к понятию постмодернизма / В. Курицын // Октябрь. 1997. - №7. - С. 178 -183.

261. Курицын, В. О некоторых попытках противостояния авангардной парадигме / В. Курицын // Новое литературное обозрение. — 1996. — №20.-С.ЗЗ 1-357.

262. Курицын В. Концептуализм и соц-арт: тела и ностальгии / В. Курицын // Новое литературное обозрение. — 1998. — №2. — С. 306310.

263. Курицын В. Очарование нейтрализации / В. Курицын // Лит. газ. -1992.-11 марта.-№11.-С. 4.

264. Курицын, В. Группа продленного дня / В. Курицын // Пелевин, В. Жизнь насекомых. М.: Вагриус, 1997. — С. 7-12.

265. Курицын, В. Русский литературный постмодернизм / В. Курицын. М.: ОГИ, 2000. - 288 с.

266. Кутырев, В. Постмодернизм / В. Кутырев // Москва. 1998. — № 9.-С. 6-9.

267. Кюнг, Ч. Религия на переломе эпох / Ч. ЬСюнг // Иностранная литература. 1990. - № 11. - С. 115-126.

268. Лакан, Ж. Две лекции: Стадия зеркала как образующая функцию Я, каковой она раскрылась нам в психоаналитическом опыте. Значение фаллоса / Ж. Лакан // Комментарии. — 1996. — № 8.

269. Латынина, А. «Умом Россию не понять?» / А. Латынина, С. Чупринин // Лит. газ. 1989. - 5 апр. - № 14. - С. 2.

270. Левин, Ю.И. Биспациальность как инвариант поэтического мира Набокова / Ю.И. Левин // Russian Literature. 1980. - Vol. XXVIII.

271. Леви-Стросс, К. Структура и форма / К. Леви-Стросс // Семиотика: сост., вступ. статья и общ. ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983. - 636с. - С. 400-429.

272. Левченко, М. Современная литература: как с ней обращаться? Электронный ресурс. / М. Левченко. Режим доступа: http://www.j our.vsu.ru/ archive/editions/accents/ acc.

273. Лейдерман, H.Л. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: учеб. пособие: в 2 т. Т. 2: 1968-1990 / Н.Л. Лейдерман, M. Н. Липовецкий. М.: Академия, 2003. - 688 с.

274. Лейдерман, Н.Л. Введение в литературоведение / Н.Л. Лейдерман, Н.В.Барковская. Екатеринбург, 1992. - С. 42-46.

275. Летцев, В. Концептуализм: чтение и понимание / В. Летцев // Даугава.-1989.-№ 8.-С. 107-113.

276. Линецкий, В. Постмодернизму вопреки / В. Линецкий // Вестник новой литературы. — 1993. — № 6.

277. Лиотар, Ж.-Ф. Заметка о смысле «пост» / Ж.-Ф. Лиотар // Иностранная литература. 1994. - № 1. — С. 54-66.

278. Лиотар, Ж.-Ф. Ответ на вопрос, что такое постмодернизм? / Ж.-Ф. Лиотар // Иностранная литература. — 1994. №1. - С.47-61.

279. Лиотар, Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Ж.Ф. Лиотар; пер. с фр. H.A. Шматко // Институт экспериментальной социологии. — М.; СПб.: Алетейа, 1998. 160 с.

280. Липов, А. Потебня / А. Липов // Корневище ОБ. М.: Ин-т философии, 1988.

281. Липовецкий, М. Закон крутизны. Поэтика русского постмодернизма / М. Липовецкий // Вопросы литературы. — 1991. — №11-12.

282. Липовецкий, М. ПМС (постмодернизм сегодня) / М. Липовецкий // Знамя. 2002. - № 5. - С. 200-211.

283. Липовецкий, М.Н. Апофеоз частиц, или Диалоги с Хаосом. Заметки о классике Венедикте Ерофееве, поэме «Москва-Петушки» и русском постмодернизме / М.Н. Липовецкий // Знамя. 1992. — № 8. - С. 214-224.

284. Липовецкий, М.Н. Концептуализм и необарокко: Биполярная модель русского постмодернизма / М.Н. Липовецкий // Независимая газета. 2000. — 7 сент.

285. Липовецкий, М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики / М. Липовецкий. — Екатеринбург, 1997. — 362 с.

286. Липовецкий, М.Н. Специфика русского постмодернизма / М.Н. Липовецкий // Знамя. 1995. - № 8. - С. 194-205.

287. Липовецкий, М.Н. Патогенез и лечение глухонемоты: Поэты и постмодернизм / М.Н. Липовецкий // Новый мир. 1992. - №7. С.213-224.

288. Литературные журналы: что завтра? // Знамя. 2008. — № 1.

289. Лихачев, Д.С. Историческая поэтика русской литературы / Д.С. Лихачев. СПб.: Алетейа, 2001. - 566 с.

290. Лосев, А.Ф. Хаос и структура / А.Ф. Лосев. — М.: Мысль, 1997. -832 с.

291. Лотман, М. Семиотика культуры в тартуско-московской семиотической школе / М. Лотман // История и типология русской культуры. СПб.: Искусство, 2002. - С. 5-22.

292. Лотман, Ю. Знаковый механизм культуры / Ю. Лотман // История и типология русской культуры. — СПб.: Искусство, 2002. С. 63-66.

293. Лотман, Ю. Об искусстве / Ю. Лотман. СПб, 1998. - 704 с.

294. Лотман, Ю. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров / Ю. Лотман. СПб.: Искусство, 2004. - 702 с.

295. Лотман, Ю.М. К проблеме типологии культуры / Ю.М. Лотман III Ю.М. Лотман // История и типология русской культуры. СПб.: Искусство, 2002. - С. 56-63.

296. Луман, Н. Реальность массмедий / Н. Луман. 2-е изд. - М., 1996.

297. Лучинская, E.H. Постмодернистский дискурс: семиологический и лингвокультурологический аспекты интерпретации: дис. . д-ра филол. наук / E.H. Лучинская. — Краснодар, 2002. 412 с.

298. Лучинский, Ю.В. Журналистика и проблемы формирования национальной социокультурной модели в Америке / Ю.В. Лучинский. — Краснодар, 1997.

299. Лучинский, Ю.В. Очерки истории зарубежной журналистики / Ю.В. Лучинский. — Краснодар: Изд-во КубГУ, 1996. 140 с.

300. Маклюэн, М. Понимание медиа: внешние расширения человека / М. Маклюэн. М.: Кучково поле, 2007. - 464 с.

301. Малахов, B.C. Постмодернизм / B.C. Малахов // Современная западная философия: словарь / сост. B.C. Малахов, В.П. Филатов. — М.: Политиздат, 1991. С. 237-239.

302. Малухин, В. Пост без модернизма / В. Малухин // Известия. -1991.-8 мая.

303. Мамардашвили, М. К. Метафизика Арто // Мамардашвили, М. К. Как я понимаю философию / М. Мамардашвили. — М.: Прогресс, Культура, 1992. С. 375-385.

304. Мамардашвили, М. Эстетика мышления / М. Мамардашвили. — М., 2001.-414 с.

305. Ман, П. де. Аллегория чтения: Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста / П. де Манн. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1999.-246 с.

306. Маньковская, Н.Б. «Париж со змеями» (Введение в эстетику постмодернизма) / Н.Б. Маньковская. М.: ИФРАН, 1997. - 220 с.

307. Маньковская, Н.Б. Художник и общество. Критический анализ концепций в современной французской эстетике / Н.Б. Маньковская. -М., 1985.

308. Маньковская, Н.Б. Эстетика постмодернизма / Н.Б. Маньковская. СПб.: Алетейа, 2000. - 347 с.

309. Марков, Б. После оргии. Предисловие к Жан Бодрийар / Б. Марков // Америка. СПб, 2000.

310. Медиа. Введение: учеб. для студентов вузов / под ред. А. Бригтза, П. Кобли. 2-е изд. - М., 2005. - 550 с.

311. Мельник, Г.С. Mass media: психологические процессы и эффекты / Г.С. Мельник. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. - 159 с.

312. Менегетти, А. Кино, театр, бессознательное / А. Менегетти. — М., 2003.-438 с.

313. Мендель, Б. Гражданская война слов. Российская литературная критика периода перестройки / Б. Мендель. СПб.: Академический проект, 2006. - 400 с.

314. Мендель, Б. Перемены в русской литературной критике. Взгляд через немецкий телескоп / Б. Мендель // Неприкосновенный запас. — 2003.-№4(30).-С. 145-153.

315. Мирошкин, А. Повелитель примечаний / А. Мирошкин // Книжное обозрение. 2008. - № 6 (2172).

316. Можейко, М.А. Ризома / М. Можейко // Новейший философский словарь. Минск: Изд-во В.М. Скакун, 1999. — 1280 с.

317. Моррис, Ч. У. Из книги «Значение и означивание». Знаки и действия // Ч. У. Моррис // Семиотика: сост., вступ. статья и общ. ред. Ю.С. Степанова.-М.: Радуга, 1983.-636с.-С. 118-133.

318. Мухин, A.A. Информационная война в России / A.A. Мухин. — М.: ГНОМ и Д., 2000. 256 с.

319. Мухин, A.A. Медиа-империи России / А. А. Мухин. М., 2005. -288с.

320. Назаратян, А. «Столкновение цивилизаций» и «Конец истории» / А. Назаратян // Обществ, науки и современность. 1994. — № 6.

321. Некрасов, Вс. Как это было (и есть) с концептуализмом / Вс. Некрасов // Лит. газ. 1990. -№ 31.-1 августа. - С.8.

322. Немзер, А. Взгляд на русскую прозу в 1996 году / А. Немзер // Дружба народов. 1997. - № 2. - С. 165-186.

323. Немзер, А. Взгляд на русскую прозу в 1997 году / А. Немзер // Дружба народов. 1998. - № 1. - С. 159-177.

324. Немзер, А. Конец прекрасной эпохи: Заметки на полях книги о критике и критиках / А. Немзер // Новый мир. 1991. - № 5. — С. 241-248.

325. Немиров, М. Все о поэзии Электронный ресурс. / М. Немиров. -2002. Режим доступа: http://www.russ.ru/netcult/20020930n.html.

326. Нефагина, Г. «Ремэйк» в современной русской литературе / Г. Нефагина // Взаимодействие литератур в мировом славянском процессе: сб. науч. тр. — Гродно, 1996. — Вып. 2.

327. Нефагина, Г.Л. Русская проза второй половины 80-х начала 90-х годов XX века / Г.Л. Нефагина. — Минск: Экономпресс, 1998. — 231с.

328. Ницше, Ф. Антихристианин / Ф. Ницше. СПБ.: Азбука-Классика, 2007. - 224 с.

329. Ницше, Ф. Веселая наука / Ф. Ницше // Стихотворения. Философская проза. СПб.: Худож. лит., 1993. — 627 с.

330. Ницше, Ф. Веселая наука. Злая мудрость / Ф. Ницше. — М.: Эксмо, 1999. 576 с.

331. Ницше, Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей (1884-1888) / Ф. Ницше. -М.: Транспорт, 1995.-301 с.

332. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла. К генеалогии морали / Ф. Ницше. -М.: Эксмо-Пресс, 2004. 848 с.

333. Новиков, В л. Дефицит дерзости: Литературная перестройка и эстетический застой / Вл. Новиков // Октябрь. — 1989. — № 3. — С. 186-195.

334. Новое литературное обозрение, 2002/3. — № 57.

335. Новое литературное обозрение. 2003/1. — № 59.

336. Новый гуманитарий в поисках идентичности: материалы «круглого стола» // Новое литературное обозрение. М., 2002/3. — №57. - С. 174-221.

337. Оболенец, А.Б. Поэзия А.Н. Введенского и ситуация постмодернизма / А.Б. Оболенец // Русский постмодернизм: предварительные итоги. — Ставрополь. 1998. —С. 100-103.

338. ОБЭРИУ: Декларация // Ванна Архимеда. Л.: Худож. лит., 1991. - С. 456-462.

339. Ортега-и-Гассет, X. Эстетика. Философия культуры / X. Ортега— и-Гассет. — М.: Искусство, 1991. — 383 с.

340. Ослон, А. Журнал «Социальная реальность» — научный. или какой? / А. Ослон // Социальная реальность. — 2006. — № 4.

341. От книги до Интернета. Журналистика и литература на рубеже тысячелетий / под ред. Я. Засурского, Е. Вартановой. — М., 2000. -256 с.

342. Парамонов, Б. Конец стиля: постмодернизм. / Б. Парамонов // Звезда. 1994. -№ 8. - С. 187-193.

343. По дорога, В. Электронный ресурс. / В. Подорога. Режим доступа: http://www.rambler.ru/click.

344. Подорога, В. Событие: Бог мертв. / В. Подорога // Комментарии. -М., 1996. -№ 10.

345. Подорога, В. Философия и литература Электронный ресурс. / В. Подорога. Режим доступа: http://www. polit.ru/lectures/2006/07/

346. Померанц, Г. С. Язык абсурда / Г.С. Померанц // Выход из транса. -М.: Юрист, 1995. — 576 с.

347. Померанцев, В. Об искренности в литературе / В. Померанцев // Знамя.-1996.-№3.

348. Попов, В.Д. Тайны информационной политики: социальный психоанализ информационных процессов / В.Д. Попов. — М.: РАГС, 2005. 300 с.

349. Поппер, К. Открытое общество и его враги / К. Поппер. М., 1992.-800 с.

350. Постмодернистская ситуация в культуре XX века // Наследие. Искусство. Величие. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.culture.niv.ru/.

351. Постмодернисты о посткультуре: Интервью с современными писателями и критиками / сост. и предисл. Серафим Ролл. — М.: ЛИАР. Еленина, 1996.

352. Почепцов, Г.Г. Информационные войны / Г.Г. Почепцов. — М., 2000. 576 с.

353. Пригов, Дмитрий Александрович. Вторая сакро-секурялизация / Дмитрий Александрович Пригов // Новое литературное обозрение. — 1995. -№ 11. С. 224-229.

354. Пригов, Дмитрий Александрович. Мы так близки, что слов не нужно / Дмитрий Александрович Пригов // Художественный журнал. 1995. - № 6.

355. Пригожин, И. Философия нестабильности / И. Пригожин // Вопросы философии. — 1991. — № 6. С. 46-52.

356. Прието, А. Из книги «Морфология романа». Нарративное произведение / А. Прието Семиотика: сост., вступ. статья и общ. ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983. - 636с. - С. 370-400.

357. Прохоров, Е.В. Введение в теорию журналистики / Е.В. Прохоров. М.: Изд-во МГУ, 2000. - 376 с.

358. Рашкофф, Д. Медиавирус. Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание / Д. Рашкофф. М.: Ультр, 2003. — 368 с.

359. Рейтблат, А. Новые журналы / А. Рейтблат // Новое литературное обозрение. 2002. - № 56. - С. 413-417.

360. Ремизова, М. Роман умер, да здравствует Сорокин / М. Ремизова // Лит. газ. 1995. - 15 февраля.

361. Роднянская, И. Критики о критиках / И. Роднянская // Вопросы литературы. 1996. — № 6.

362. Роз, Ж. Сексуальность в поле зрения / Ж. Роз // Художественный журнал. 1995. - № 8.

363. Ронелл, А. Субъект философии (из «Телефонной книги») / А. Ронелл // Комментарии. — 1994. — № 3.

364. Рубинштейн, Л. Что тут можно сказать./ Л. Рубинштейн // Личное дело №. М.: В/О «Союзтеатр» СТД СССР. - 1991.

365. Руднев, В. П. Философия русского литературного языка в «Бесконечном тупике» Д. Е. Галковского / В. П. Руднев // Логос. — 1993.-№4.

366. Руднев, В. Феноменология события / В. Руднев // Логос. 1993. -Вып. 4.-С. 230-235.

367. Руднев, В.П. Теоретико-лингвистический анализ художественного дискурса: дис. . д-ра филол. наук / В. П. Руднев. -М., 1996.

368. Русский постмодернизм: Предварительные итоги // Межвузовский сборник научных статей; под ред. Л. П. Егоровой. — Часть 1. Ставрополь: Изд-во СГУ, 1998. - 196с.

369. Рыклин, М. Роман Владимира Сорокина: «Норма», которую мы съели / М. Рыклин // Коммерсант-Дейли. 1995. - 29 сент.

370. Рыклин, М. Террорологики / М. Рыклин. — Тарту: Эйдос, 1992. -221 с.

371. Сабуров, Е. Течения / Е. Сабуров // Прогнозис: журнал о будущем. 2008. - № 4.

372. Савицкий, С. Андеграунд (История и мифы ленинградской неофициальной литературы) / С. Савицкий. М.: Новое литературное обозрение. Научное приложение. - 2002. — Вып. XXXVII.-224 с.

373. Савицкий, С. Без глянца / С. Савицкий // Новый художественный Петербург. СПб.: Изд-во им. Н.И. Новикова. - 2004. - С. 129-150.

374. Самохвалов, А. Российские интеллектуальные журналы: обзор журналов / А. Самохвалов // Неприкосновенный запас. — 2003. № 2 (28).

375. Самутина, Н. Дебаты о политике и культуре / Н. Самутина // Неприкосновенный запас. — М.: Новое литературное обозрение, 2002.

376. Сане, Ж. Стратегия исчезновения / Ж. Сане // Художественный журнал. 1995. - № 8.

377. Сапгир, Г. первый и второй план Валерии Нарбиковой / Г. Сапгир // Знамя. 1995. - № 4. - С. 205-206.

378. Сарнов, Б. Список благодеяний / Б. Сарнов // Октябрь. 1995. -№8.-С. 166-182.

379. Сегал, Д.М. Литература как охранная грамота / Д.М. Сегал. М.: Водолей Publishers. - 2006. - 974 с.

380. Седакова, О. Несказанная речь на вечере Венедикта Ерофеева / О. Седакова// Дружба народов. 1991. -№ 12. - С. 264-265.

381. Седов, К.Ф. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции / К.Ф. Седов. — М.: Лабиринт, 2004. — 320 с.

382. Сергеев, Е. Масскультура: наша, домашняя, современная / Е. Сергеев, С. Шведов // Вопр. лит. 1990. - № 6.

383. Сердюченко, В. Текст вместо жизни / В. Сердюченко // Москва. — 1997. -№ 1.

384. Серль, Дж. Р. Перевернутое слово / Дж. Р. Серль // Вопросы философии. 1992. - № 4.

385. Силантьев, А.Н. Жесты и смыслы ОБЭРИУ как предварение постмодернистских концепций / А.Н. Силантьев // Русский постмодернизм: предварительные итоги. — Ставрополь. 1998. — С. 89-99.

386. Силичев, Д.А. Деррида: деконструкция, или Философия в стиле постмодерн / Д.А. Силичев // Философские науки. 1993. - № 3.

387. Силичев, Д.А. Методологические основы структуралистской эстетики / Д.А. Силичев // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. — 1988. -№3.- С. 75-85.

388. Система средств массовой информации России / под ред. Я.Н. Засурского, М.И. Алексеева и др. М., 2003. — 264 с.

389. Скидан, А. Необходимость культурной революции / А. Скидан // Критическая масса. — 2002. — № 1.

390. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.culfer.niv.m/doc/poetik/ms-postmodem-literature/index.htm.

391. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие. 3-е изд., изд., и доп. / И.С. Скоропанова. - М.: Флинта: Наука, 2001.-608 с.

392. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык / И.С. Скоропанова. — СПб.: Невский Простор, 2001.-416 с.

393. Сметанина, С.И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века): науч. издание / С.И. Сметанина СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2002. -383 с.

394. Смирнов, И. П. Оскорбляющая невинность (о прозе Вл. Сорокина и самопознании) / И. П. Смирнов // Место печати. — 1995. № 7.

395. Современная западная культурология: самоубийство дискурса. — М., 1993.

396. Солоухина, О.В. Концепция «читателя» в современном западном литературоведении / О.В. Солоухина // Художественная рецепция и герменевтика / под ред. Ю.Б. Борева. М., 1985.

397. Степанян, К. Постмодернизм? Боль и забота наша / К. Степанян // Вопросы литературы. 1998. — № 5.

398. Степанян, К. Реализм как заключительная стадия постмодернизма / К. Степанян // Знамя. 1992. — № 9.

399. Суслова, Т.И. Классика и современность в современной эстетической теории Электронный ресурс. / Т.И. Суслова. Режим доступа: http://www.orenburg.ru/culture/credo/archives html.

400. Терц, А. Что такое социалистический реализм / А. Терц // Фантастические повести. New York, 1967.

401. Типология периодической печати. М., 1995. - 236 с.

402. Тодоров, Ц. Понятие литературы / Ц. Тодоров // Семиотика: сост., вступ. статья и общ. ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983. — 636с. -С. 355-370.

403. Тодоров, Ц. Семиотика литературы / Ц. Тодоров // Семиотика: сост., вступ. статья и общ. ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983. -636с.-С. 350-355.

404. Тоффлер, Э. Метаморфозы власти / Э. Тоффлер. М.: ACT, 2003. - 672 с.

405. Тоффлер, Э. Третья волна: пер. с англ. / Э. Тоффлер. -М.: ООО «Издательство ACT», 2004. 781 с.

406. Тупицын, В. Коммунальный (пост)модернизм: русское искусство второй половины XX века / В. Тупицын. М.: Ad Marginem, 1998.

407. Туркина, О. Лов перелетных означающих: будущая эксплуатация бессознательного / О. Туркина, В. Мазин // Художественный журнал. 1999. -№ 30-32.

408. Тюпа, В. Альтернативный реализм / В. Тюпа // Избавление от миражей. Соцреализм сегодня. — М., 1990.

409. Уланов, А. В начале ответа / А. Уланов // Знамя. — 2003. № 2. -С. 231-133. Рецензия на кн.: Савицкий С. Андеграунд (История и мифы ленинградской неофициальной литературы). - М., 2002. -224с.

410. Уланов, А. Ожидающий дар / А. Уланов // Дружба нродов. — 2003. № 2. - С. 206-208. - Рецензия на кн.: Поэты — метареалисты: Александр Еременко, Иван Жданов, Алексей Парщиков. — М., 2002.

411. Урицкий, А. Дубль второй / А. Урицкий // Дружба народов. — 2003. -№3.- С. 190-198.

412. Усманова, А.Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации / А.Р. Усманова. Минск: Пропилеи, 2000. - 200 с.

413. Федотова, JI.H. Социология массовой коммуникации / JI.H. Федотова. СПб.: Питер, 2004. - 400 с.

414. Фесенко, Э.Я, Теория литературы / Э.Я. Фесенко. 2-е изд. доп. — М.: Едиториал УРСС, 2004. - 334 с.

415. Фидлер, JI. Пересекайте рвы, засыпайте границы / JI. Фидлер // Современная западная культурология: самоубийство дискурса. М., 1993.

416. Филиппов, П.И. Структурализм и фрейдизм / П.И. Филиппов // Вопросы философии. 1976. - № 3. — С. 155-163.

417. Философия и литература: беседа с франц. философом Ж. Деррида // Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия. М.: Культура: Ad Marginem, 1993. - 575 с.

418. Фуко, М. Что такое автор? / М. Фуко // Лабиринт/ Эксцентр. — 1991.- №3. С. 25-43.

419. Хабермас, Ю. Модерн незавершенный проект / Ю. Хабермас // Вопросы философии. - 1992. -№ 4.

420. Хализев, В.Е. теория литературы / В.Е. Хализев. — М.: Высшая школа, 1999.-395с.

421. Халиков, В. Постмодернизм в системе мировой культуры / В. Халиков // Иностр. лит. 1994. - № 1. - С. 235-240.

422. Харитонов, М. Апология литературы / М. Харитонов // Библиография. 2000. - № 6. - С. 132-137.

423. Харрис, Р. Психология массовых коммуникаций / Р. Харрис. — СПб. М.: Прейм-Еврознак, 2001. - 445 с.

424. Хлус, А. Интервью с Д. Галковским / А. Хлус // Континент. — Москва; Париж. 1993. - № 77. - С. 310-325.

425. Холмогоров, В.М. Современная проза глазами прозаиков / В.М. Холмогоров // Вопросы литературы. — 1996 —№ 1.

426. Холмогорова, О.В. Соц-арт / О. В. Холмогорова. — М.: Галарт, 1994.

427. Хренов, H.A. Культура в эпоху социального хаоса / H.A. Хренов. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 448 с.

428. Цуканов, А. Авангард есть авангард / А. Цуканов // Новое литературное обозрение. 1999. - № 42. - С. 286-292.

429. Цурина, И.В. Социально-политический контекст философии постмодернизма / И.В. Цурина. М., 1994. — 52 с.

430. Чупринин, С.И. Журнальный зал в РЖ / С.И. Чупринин // Русский журнал. — 2001. Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.magazine.russ//.

431. Чупринин, С.И. Метаметафоризм. Метареализм / С.И. Чупринин // Русский журнал. Электронный ресурс. — Режим доступа: http ://www.magazine.russ//.

432. Шаманский, Д. Литература не занимается счастьем / Д. Шаманский // Нева. 2004. - № 9.

433. Шариков, A.B. Медиаобразование: мировой и отечественный опыт / А. В. Шариков. М. .: Академия педагогических наук СССР, 1990.-66 с.

434. Шкондин, М.В. Система средств массовой информации как фактор общественного диалога / М.В. Шкондин. М.: Пульс, 2002.

435. Шпенглер, О. Закат Европы: в 2т. Т. 1 / О. Шпенглер; пер. с нем. И.И. Махонькова. М.: Айрис-Пресс, 2003. - 528с.

436. Штепа, В. Полтрадиции и полпостмодерна. Розанов сегодня Электронный ресурс. / В. Штепа. — Режим доступа: Ьйр://\у\т.кке:г11 onego.ru/context.html.

437. Шюккинг, Л. Социология литературного вкуса / Л. Шюккинг. — Л., 1928.-180 с.

438. Эйхенбаум, Б.М. Литература и литературный быт / Б.М. Эйхенбаум // Хрестоматия по теоретическому литературоведению. Ч. 1. — Тарту: Изд-во Тартуского ун-та, 1976. — С. 181-183.

439. Эко, У. Инновация и повторение / У. Эко // Философия постмодернизма. Минск: Красико-принт, 1996. — С. 48-73.

440. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / У. Эко.-СПб., 1998.-544 с.

441. Эко, У. Предисловие к английскому изданию / У. Эко // Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров / Ю.М. Лотман. — М., 1999.

442. Эко, У. От Интернета к Гутенбургу / У. Эко // Новое литературное обозрение. 1998. — №32 (4). — С. 5-14.

443. Эко, У. Заметки на полях «Имени розы»: эссе / У. Эко. — СПб.: Симпозиум, 2007. 92 с.

444. Эпштейн, М. Дар слова. Проективный лексикон. 2001. Электронный ресурс. / М. Эпштейн. — Режим доступа: http://www.emory.edU//html.

445. Эпштейн, М. Парадоксы новизны / М. Эпштейн. — М.: Сов. писатель, 1988. 416 с.

446. Эпштейн, М. После будущего. О новом сознании в литературе / М. Эпштейн // Знамя. 1991. - № 1. - С. 217-230.

447. Эпштейн, М. Постмодерн в России. Литература и теория / М. Эпштейн. М.: Изд-во Р. Элинина, 2000. - 368 с.

448. Эпштейн, М. Поле карнавала, или Вечный Веничка / М. Эпштейн // Золотой век. 1993. - №4. - С. 84-92.

449. Эпштейн М. Концепты. Метаболы.: О новых течениях в поэзии / М. Эпштейн // Октябрь 1988. - С. 194-203.

450. Эпштейн М. Истоки и смысл русского постмодернизма / М. Эпштейн//Звезда. 1996.-№8.-С. 166-188.

451. Эпштейн, М. Постмодерн в русской литературе: Учеб. Пособие для вузов / М. Эпштейн. — М.: Высш. шк., 2005. — 495с.

452. Эпштейн, М. Пустота как прием. Слово и изображение у Ильи Кабакова / М. Эпштейн // Октябрь. 1993. - № 10.

453. Эткинд, А. Русская литература, XIX век: Роман внутренней колонизации / А. Эткинд // Новое литературное обозрение. 2003. — №59.

454. Юнг, К.-Г. Душа и миф: шесть архетипов / К.- Г. Юнг. Киев; М.: Порт-Рояль - Совершенство, 1997. - 400 с.

455. Юнг, К.-Г. Психологические типы / К.-Г. Юнг. — СПб.: Ювента, 1998.-715 с.

456. Юнг, К.-Г. Психология бессознательного / К.-Г. Юнг. — М.: Канон Плюс, 2003.-400 с.

457. Якимович, А. Магия бунта и супертехника коммуникаций / А. Якимович // Языки культур: Взаимодействия: Сост. В. Рабинович. — М., 2002.

458. Якимович, А. О лучах Просвещения и других световых явлениях культурная парадигма авангарда и постмодерна / А. Якимович // Вопросы философии. 1994. - № 5. - С. 240-248.

459. Яркевич, И. Литература, эстетика, свобода и другие интересные вещи / И. Яркевич // Вестник новой литературы. — 1993. — № 5.

460. Ясперс, К. Духовная ситуация времени // Ясперс, К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс. М.: Политиздат, 1991. — С. 288418.

461. Литература на иностранном языке

462. Baudrillard, J. Ed by Mark Poster. Stanford University Press / J. Baudrillard, S. Writings. 1988.- P.144-145.

463. Culler, J. Structural Poetics. L / J. Culle, 1975.

464. De Man, P. Allegories of reading: Figurai language in Rousseau, Nietzsche, Rilke, and Proust / P. de Man . New Haven, 1979 - XI, 305 P

465. De Man, P. Blindness and Insight: Essays in the rhetoric of contemporaiy criticism / P. de Man. N.Y., 1971. -XIII, 189 p.

466. Derrida, J. Of Grammatology. Baltimore / J. Derrida, 1974.

467. Disorder and Order: Proceedings of the Stanford International Symposium. Stanford Literature Studies. Stanford: Anma Libri, 1984. P.42-43, 59, 60. 44.

468. Jameson, F. Postmodernism or Cultural Ligic of Late Capitalism / F. Jameson. P. XIV

469. Esslin, M. The Age of Television / M. Esslin. San- Francisco, 1982.

470. Habermas, J. Strukturwandel der Öffentlichkeit. Untersuchungen zu einer Kategorie der bürgerlichen Gesellschaft (1962) / J. Habermas. — Frankfurt, 2001.

471. Hanhardt, J. Video Culture / J. Hanhardt. N.Y., 1986.

472. Leitch, V. Deconstructive criticism: An advanced introd / V. Leitch -L. etc., 1983. -290p.

473. Lentricchia, F. After the New criticism / F. Lentricchia. — Chicago, 1980.-XIV, 384p.

474. Lyotard, J.-F. Answering question: What is postmodernism / J.-F. Lyotard // Innovation/Renovation: New perspectives on the humanities. / Ed. By Hassan 1., Hassan S. Madison, 1983.

475. Man, P. Blindness and Insight: Essays in the rhetoric of contemporaiy criticism / P. Man.- N.Y., 1971. -XIII. 189p.

476. Medaric, Magdalsna. Набоков и роман XX столетия II Russian Literature: Vol. XXIX / Magdalsna Medaric. 1991. - P. 91, 93.

477. Menzel, Birgit. Bürgerkrieg um Worte: die russische Literaturkritik der Perestrojka / Birgit Menzel. КЪ1п; Weimar; Wien, 2001.

478. Miller, J. H. Steven's rock and criticism as cure: 2 / J. H. Miller // Georgia rev. N.Y., 1976. - Vol.30, No 2.

479. Miller, J. H. Tradition and difference, rev. of M. H. Abrams' Natural supernatural. / J. H. Miller // Diacritics. Baltimore. - 1972. - Vol.2, No 2.-P. 9-12.

480. Orais, Dubravka. Авангард и постмодерн / Dubravka Orais // Russian Literature Vol. XXXVI. 1994.

481. Russian Literature, Vol. XXIX. -1991.

482. Saldivar, R. Figural language in the novel: The flowers of speech from Cervantes to Joyce / R. Saldivar. Princeton, 1984. - XIV, 267 p.

483. Smidt, Siegfried J. Grundril der empirischen Literaturwissenschaft. Frankfurt / J. Smidt. M., 1991.

484. Williams, R. Television / R. Williams. N.Y., 1975.1. Справочная литература

485. Антология культурологической мысли / под ред. С.П. Мамонтова, A.C. Мамонтова. М.: Изд-во РОУ, 1996. - 352 с.

486. Большая советская энциклопедия Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.oval.ru/enc/4159.html.

487. Большая советская энциклопедия. Т. 18. — 3-е изд. — М.: Сов. энциклопедия, 1974.

488. Ильин, И.П. Постмодернизм. Словарь терминов / И.П. Ильин. -М.: Интрада, 2001.-384 с.

489. Ильин, И.П. Современное зарубежное литературоведение (Страны Западной Европы и США). Концепции. Школы. Термины: энциклопедический справочник / И.П. Ильин. — М.: Интрада, 1994. — 560 с.

490. История печати. Антология. Т. 2 / сост. Я.Н. Засурский, E.JI. Вартанова. М.: Аспект-Пресс, 2001. — 494 с.

491. Керимов, Т.Х. Современный философский словарь / Т.Х. Керимов -М.; Бишкек; Екатеринбург: Одиссей, 1996.

492. Крысин, Л.П. Толковый словарь иноязычных слов / Л.П. Крысин. М. : Эксмо, 2003. - 944 с.

493. Культурология. XX век: словарь. — СПб., 1997. — 640 с.

494. Культурология. XX век: энциклопедия: в 2 т. СПб., 1998. — 894с.

495. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. — М.: Сов. Энциклопедия, 1987. — 752 с.

496. Можейко, М.А. Новейший философский словарь / М.А. Можейко. Минск: Изд-во В.М. Скакун, 1999. - 1280 с.

497. Постмодернизм // Философский словарь Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.velikanov.ru/defoltru.asp.

498. Постмодернизм: энциклопедия / под. ред. A.A. Грицанова и. М.А. Можейко. Минск, 2001. - 1040 с.

499. Романовский, И. Масс-медиа. Словарь терминов и понятий / И. Романовский. М., 2004. - 480 с.

500. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты / В.П. Руднев. М.: Аграф, 1997. - 381 с.

501. Словарь иностранных слов. 9-е изд., испр. - М.: Рус. яз., 1982. — 608 с.

502. Современная западная философия: словарь. М., 1997. - 416 с.

503. Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С.М. Ковалев, В. Г. Панов. М.: Советская энциклопедия, 1983. - 840 с.

504. Энциклопедия постмодернизма Электронный ресурс. — Режим доступа: http//voc.metromir.ru/enpostmodern.1. Художественные тексты

505. Безродный, М. Пиши пропало / М. Безродный. — СПб.: Чистый лист, 2003. 126 с.

506. Битов, А. Пушкинский дом / А. Битов. СПб.: Изд-во И. Лимбаха, 1999. - 559 с.

507. Галковский, Д. Бесконечный тупик: В 2 кн. / Д. Галковский: изд. 3-е испр. и доп. М.: Вагриус, 2007. - 632, 648 с.

508. Гришковец, Е. Асфальт / Е. Гришковец. М.: Махаон, 2008. -576с.

509. Ерофеев, Вен. «Москва Петушки»: Поэма / Вен. Ерофеев. — М.: Вагриус, 2007.-192 с.

510. Ерофеев, Вен. Вальпургиева ночь, или Шаги Командора / Вен. Ерофеев. М.: Вагриус, 2003. - 192 с.

511. Ерофеев, Вик. Жизнь с идиотом: Рассказы. Повесть / Вик. Ерофеев. -М.: СП «Интербук», 1991.

512. Ерофеев, Вик. Мужчины / Вик. Ерофеев. М.:Альта-Принт, 2004. -192 с.

513. Кабаков, И. Жизнь мух (на русском, немецком и английском языках) / И. Кабаков. — Köln: Kölnischer Kunstverein. Edition Cantz, 1992.

514. Кафка, Ф. Америка. Процесс. Из дневников / Ф. Кафка. М., 1991.-606 с.

515. Кибиров, Т. Сантименты. Восемь книг / Т. Кибиров. — Белгород: РИСК, 1994. -384 с.

516. Коркия, В. Черный человек, или Я бедный Coco Джугашвили: паратрагедия / В. Коркия. М.: Моск. рабочий, 1989. - 104 с.

517. Кураев, М. «Встречайте Ленина!»: Из записок Неопехедера С.И. / М. Кураев // Новый мир, 1995. № 9.

518. Куртуазные маньеристы. Сочинения: Вадим Степанцов, Константэн Григорьев, Дмитрий Быков, Андрей Добрынин, Виктор Пеленягрэ // Знамя, 1990. № 9.

519. Кушнер, А. Стихотворения / А. Кушнер. Л.: Худож. лит., 1986.

520. Набоков, В. Дар / В. Набоков. М.: АСТ, 2004. - 379 с.

521. Некрасов, Вс. Пакет / Вс. Некрасов. М.: Меридиан, 1996.

522. Некрасов, Вс. Стихи / Вс. Некрасов // Соло, 1991. № 2.

523. Пригов, Д. Пятьдесят капелек крови: Сб. поэтич. и графич. работ / Д. Пригов. М.: Текст, 1993. - 112 с.

524. Парщиков, А. Новогодние строчки / А. Парщиков // Литературная учеба.- 1984. -№ 1.

525. Пелевин, В. Зомбификация: опыт сравнительной антропологии Электронный ресурс. / В. Пелевин // Электронная библиотека Сергея Мошкова. — Режим доступа: www.aprop.alone.ru.

526. Пелевин, В.О. Жизнь насекомых: Повесть / В.О. Пелевин. М.: Эксмо, 2007. - 256 с.

527. Петрушевская, JI. Мужская зона: Кабаре / Л. Петрушевская // Драматург, 1994. — № 4.

528. Петрушевская, Л.С. Девятый том / Л.С. Петрушевская. М.: ЭКСМО. - 2003.

529. Попов, Е. Накануне накануне / Е. Попов // Волга, 1993. — № 4.

530. Пьецух, В. Палата № 7 / В. Пьецух // Октябрь, 1992. № 1.

531. Рубинштейн, Л. Поэзия после поэзии / Л. Рубинштейн // Октябрь, 1992.-№9.

532. Русские цветы зла: Антология; 2 изд., испр. / Сост. и авторская концепция В.В. Ерофеева. — М.: Подкова, 1997.

533. Самиздат века. М.; Мн.: Полифакт, 1997.

534. Сапгир, Г. Рометта. Бедный Йорик (из книги «Монологи») / Г. Сапгир: предисл. Ю. Орлицкого. Владимир: ВГПУ, 2000.

535. Соколов, Саша. Палисандрия / Саша Соколов. СПб.: Азбука-классика, 2007. - 384 с.

536. Соколов, Саша. Школа для дураков / Саша Соколов. — М.: Ann Arbor, 1976.-256 с.

537. Солженицын, А. Архипелаг ГУЛАГ: В 3 т. / А. Солженицын — М.: Вагриус, 2008. 592, 640, 688 с.

538. Сорокин, В. Норма / В. Сорокин. М.: Ad Marginem, 2002. -393с.

539. Сорокин, В. Роман / В. Сорокин. М.: Ad Marginem, 2004. - 640 с.

540. Сорокин, В. Сердца четырех / В. Сорокин. М.: ACT, 2008. 256 с.

541. Терц, А. Прогулки с Пушкиным./ А. Терц // Терц, А. Собр. соч. в 2 т.-Т2.-С. 339-437.

542. Толстая. Т. Кысь / Т. Толстая. М.:ЭКСМО, 2007. - 416 с.

543. Фаулз, Дж. Волхв / Дж. Фаулз. М.: ACT, 2006. - 734 с.

544. Харитонов, М. Линии судьбы, или Сундучок Милашевича / М. Харитонов // Харитонов, М. Избранная проза. Т I. - М.: Моск. рабочий, 1994.395//

545. Хольм ван Зайчик. Дело жадного варвара / Хольм ван ЗайчшсГ— СПб.: Азбука, 2003. 288 с.

546. Хольм ван Зайчик. Дело незалежных дервишей / Хольм ван Зайчик. СПб., 2001. - 352 с.

547. Шишкин, М. Всех ожидает одна ночь / М. Шишкин // Знамя, 1995. -№ 12.

548. Эко, У. Имя розы / У. Эко. СПб.: Симпозиум, 2003. - 638 с.

549. Яркевич, И. Как я занимался онанизмом / И. Яркевич. — М.: ИМА-Пресс, 1994.