автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Мелогеография Смоленского региона и проблемы реконструкции этномузыкального ландшафта

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мелогеография Смоленского региона и проблемы реконструкции этномузыкального ландшафта"

РГБ ОД

0 2 пкт

На правах рукописи

ВИНАРЧИК Лариса Михайловна

МЕЛОГЕОГРАФИЯ СМОЛЕНСКОГО РЕГИОНА И ПРОБЛЕМЫ РЕКОНСТРУКЦИИ ЭТНОМУЗЫКАЛЬНОГО ЛАНДШАФТА

Специальность 17.00.02 - Музыкальное искусство

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кадидата искусствоведения

Москва 2000

Работа выполнена на кафедре истории музыки Российской академии музыки имени Гнесиных

Научный руководитель:

кандидат искусствоведения, профессор

МЛ. ЕНГОВАТОВА

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения О.А. ПАШИНА

кандидат филологических наук Т.А. АГАПКИНА

Ведущая организация:

Новосибирская государственная консерватория

Защита состоится " 2000 года в 15 час. на заседании

диссертационного совета К 092.17.07 по защите диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения при Российской академии музыки имени Гнесиных по адресу: 121069, Москва, ул. Поварская, д. 30/36

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российской академии музыки им. Гнесиных

Автореферат разослан года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат искусствоведения

Актуальность исследования. Общей тенденцией развития гуманитарных наук в 20 в. является их стремление к строгой научности, объективности суждений и доказательности выводов. Этим обусловлено значительное обновление их методологического арсенала, что нередко связано с заимствованием методов из таких областей научного знания, как точные и естественные науки. В этномузыкологии, как и в других этнологических дисциплинах (лингвистике, этнографии, этнолингвистике, фольклористике и др.) особое значение приобрел географический (ареальный) подход к исследованию материала и в особенности метод картографирования - изучение народной музыкальный культуры посредством проецирования на карту различных ее явлений или элементов. Необходимость учета географического аспекта вызвана природой исследуемого материала: являясь продуктом устной традиции, фольклорные музыкальные тексты существуют в определенном географическом пространстве и, подобно языку, имеют вариантный характер бытования.

Музыкальная ареалогия, в русле которой выполнено настоящее диссертационное исследование, - сравнительно молодое направление в этномузыкознании, наиболее активно развивающееся в восточнославянской музыкальной фольклористике. Приоритет восточнославянских этномузыкологов в этой области объясняется не только хорошей сохранностью традиционной музыкальной культуры во многих регионах Восточной Славии, но и в успешном развитии структурно-типологического метода анализа музыкально-этнографического материала. Не случайно инициаторами ареального изучения традиционной музыкальной культуры стали исследователи, возглавлявшие национальные научные школы структурно-

типологического направления: Ф. Колесса и К. Квитка на Украине, Е. Гиппиус в России.

Наибольшая активность ареальных исследований приходится на 80-90-е годы, когда выходят в свет работы белорусских фольклористов - 3. Можейко, Т. Варфоломеевой, Г. Тавлай; представителей украинской этномузыкологической традиции - Е. Ефремова, А. За-вальнюка, И. Клименко, А. Коропниченко; исследователей московской («гнесинской») школы - Б. Ефименковой, О. Пашиной и др.

Несмотря на некоторые различия в применении ареальных методик, все появившиеся в это время исследования нацелены на проблематику мелогеографии. то есть ареальное изучение отдельных музыкально-этнографических явлений: установление границ их распространения, определение территориальных разновидностей в отношении структуры (Б. Ефименкова) и функции (О. Пашина). Итогом данного этапа в развитии этномузыкальной ареалогии является наработанный опыт картографирования структурных типов напевов (преимущественно календарно-обрядовых песен западных традиций восточных славян), установление границ типовых структур (в основном, ритмических, значительно меньше - мелодических), наблюдения над соотношением ареалов мелодических и ритмических структур, и каждого из них - с функциональной характеристикой напевов.

Другой аспект ареальных исследований связан с областью диалектологии. в задачи которой входит характеристика самой территории, выявление ее внутреннего членения, иначе говоря - реконструкция этномузыкального ландшафта. На сегодня только две работы посвящены вопросам мелодиалектологии: статья В. Гошовского о закарпатских музыкальных диалектах в составленном им сборнике «Украинские песни Закарпатья» (М., 1968) и специальный раздел мо-

нографии 3. Можейко «Календарно-песенная культура Белоруссии» (Мн., 1985). Обе заслуживают серьезной критической оценки: первая - в связи со слабостью музыкально-аналитической базы исследования, вторая — из-за отсутствия собственно этномузыкологической аргументации предлагаемой территориальной структуры.

Степень разработанности данной проблематики в общем этно-музыкознании также нельзя считать удовлетворительной. Современные научные представления о структуре восточнославянского музыкального континуума, принципах его членения, соотношении различных территориальных типов (или стилей) музыкальной культуры, системе музыкальных диалектов остаются весьма условными и приблизительными. Типология локальных традиций, выработка четких критериев для их дистрибуции являются насущными проблемами современной этномузыкологии. Их решение вне музыкальной ареало-гии, без учета географического аспекта невозможно.

Актуальность стоящих перед музыкальной фольклористикой задач, связанных с выявлением системы местных и региональных музыкальных традиций, стилей, диалектов, и перспективность применения географических методов для их решения обусловили обращение настоящего диссертационного исследования к сфере этномузыкаль-ной диалектологии.

Цель работы - выявление мелодиалектной структуры одного из восточнославянских регионов на основе ареального изучения музыкально-фольклорного материала и сопоставление полученных результатов с данными смежных наук. Для ее достижения решаются следующие задачи:

• осуществляется территориальная проекция музыкально-этнографических явлений определенного пласта региональной песенной традиции, представленных в системе форм и разновидностей;

• в результате анализа составленных карт определяются закономерности бытования картографируемых явлений, что служит основанием для их типологии;

• на основе систематизации изомел (этномузыкальных границ) выявляется внутренняя, диалектная структура исследуемого региона;

• проводится сопоставление полученной ареальной картины с имеющимися лингвистическими, этнографическими, археологическими и др. данными.

Объектом исследования избрана календарно-обрядовая традиция Смоленского региона, расположенного в верхнем течении Днепра, Западной Двины, Десны и Сожа и охватывающего большую часть современной Смоленской области (исключая пять северо-восточных районов) и пограничные районы Тверской и Могилевской областей. Данный регион является северо-восточной окраиной огромного этнокультурного массива восточных славян, характеризующегося хорошей представленностью архаичных форм, в частности - календарных.

В центре исследования находятся обрядовые песни весенне-летнего пограничья - троицкие (в местной терминологии - духовские) и купальские. Выбор обусловлен, во-первых, доминантной позицией ритуалов троицко-купальского периода в местном календарном цикле; во-вторых, массовостью зафиксированных песенных образцов (в поле зрения автора их находилось более тысячи); в-третьих, тем, что они равномерно интенсивно представленны на охваченной территории. Все это характеризует поздневесенние обрядовые напевы как

репрезентативные для смоленской календарной традиции и ее музыкального ландшафта.

Научная новизна работы определяется отсутствием в отечественном этномузыкознании целостной концепции диалектного членения традиционной музыкальной культуры восточных славян и представлений о его конкретных механизмах. В диссертации предлагается разрабатывать мелодиалектную проблематику на основе географического исследования музыкального материала. Принципиально важно обновление методики картографирования, связанное со значительным расширением тематики этномузыкологических карт и установкой на максимальное отражение локальных особенностей музыкально-этнографических реалий. С этих позиций региональная музыкальная традиция как определенная пространственная (ландшафтная) структура, система диалектов в отечественной науке рассматривается впервые. Сопоставимость полученных результатов с данными смежных дисциплин, позволила поднять вопрос относительной датировки исследуемого материала. Новым является рассмотрение проблем типологии музыкальных структур в ареалогическом аспекте. Наконец, настоящей работой в научный обиход вводится значительный по объему новый архивный материал (музыкальный и этнографический), территориальная проекция которого представлена на 26 картах.

Методология исследования охватывает широкий спектр методов, выработанных как в этномузыкознании, так и в смежных научных дисциплинах. При анализе музыкальных текстов автор опирается на структурно-типологического метод, основные положения которого в их применении к музыкально-фольклорным текстам изложены в трудах Е. Гиппиуса, Б. Ефименковой, М. Енговатовой и др.

Ареальный метод - основной в данной работе. В методике картографирования автор, с одной стороны, выступает преемником научной традиции восточнославянских этномузыкологов, с другой -развивает ее, вносит некоторые новые элементы, опираясь на богатый опыт ареальных исследований в диалектологии и ареальной лингвистике (Р. Аванесов, С. Бернштейн, М. Бородина и др.), а также в этнолингвистике (Т. Агапкина, Н. Гаврилюк, С. Толстая, Н. Толстой и др.). При анализе карт и их типологической и диалектологической интерпретации используются отработанные в языкознании и этнолингвистике приемы и методы обобщения картографических данных.

Сопоставление полученных результатов ареального исследования с данными смежных наук проводится на основе комплексного подхода, специфика которого в приложении к проблематике этноге-нетического характера подробно освещена в ряде трудов выдающегося отечественного археолога В. Седова.

Материалом исследования служат прежде всего современные полевые звукозаписи. Источниковой базой является смоленская коллекция документальных звукозаписей из фонограммархива Проблемной научно-исследовательской лаборатории по изучению традиционных музыкальных культур РАМ им. Гнесиных. Массовый характер базового материала является результатом многолетней (с 1956 по настоящее время) полевой работы огромного коллектива преподавателей, студентов, аспирантов и сотрудников лаборатории. Начиная с 1986 года проводится систематическое фронтальное обследование Смоленской области и пограничных зон по специальной программе. Первичная научная обработка экспедиционных данных проделана сотрудниками лаборатории, преподавателями и студентами РАМ. Автор диссертации принимал непосредственное участие в полевых ис-

следованиях Смоленского региона с 1986 по 1995г. и в создании аналитического каталога смоленской коллекции РАМ.

В работе учитывались также материалы по исследуемому региону, имеющиеся в Лаборатории народной музыки Московской государственной консерватории, Фонограммархиве ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН, в архиве Фольклорной Комиссии СК РФ, а также все существующие публикации фольклорных текстов по Смоленской области и смежным регионам.

Двухчастная структура диссертации отражает последовательность этапов проведенного исследования. Мелогеографический ракурс первой части определяет ее очерковую структуру (7 очерков, включающих карты с комментариями). Вторая часть интерпретирует результаты проведенного исследования в типологическом (1 глава), диалектологическом и историческом (2 глава) аспектах. В работе имеются также Введение, Заключение и список литературы. Два приложения (сборник песен и материалы по поздневесенней обрядности Смоленского региона), составляют второй том диссертации.

Практическая ценность работы определяется возможностью использования предложенной автором методики картографирования и интерпретации этномузыкальных карт в ареальном изучении музыкального фольклора восточных славян и других народов. Представленные в работе карты и выводы могут быть привлечены специалистами смежных дисциплин (филологами, этнографами, лингвистами, историками) при проведении сопоставительных исследований. Материалы диссертации могут быть использованы в специальных курсах по музыкальному фольклору высших и средних учебных заведений.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре истории музыки РАМ им. Гнесиных 30 июня 2000 г. и рекомендована к защите. Материалы исследования положены в основу выступлений автора на следующих международных научных конференциях: «Фольклорный текст: структура, функция, жанр» (4-10 октября 1992 г., Руза), организованной Фольклорной комиссией (ФК) CK РФ и Институтом славяноведения и балканистики (ИСБ) РАН, «Голос и ритуал» (12-16 мая 1995 г., Руза), организованной ФК CK РФ и ИСБ РАН, «Синтаксис музыкальной речи» (25-29 мая 1996 г., Иваново), организованной ФК CK РФ. По теме диссертации был сделан доклад на семинаре проф. С. Арома в Departement Oralite et Cognition (Lacito-CNRS) и Universite Paris-IV Sorbonne (2 апреля 1999 г., Париж). Отдельные положения диссертации освещены автором в ряде статей.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, раскрываются основные ее аспекты, формулируются цели и задачи исследования. Краткий экскурс в историю восточнославянской музыкальной ареалогии отражает развитие этого направления в музыкальной фольклористике, очерчивает круг основных вопросов методологии и проблематики ареальных исследований, характеризует степень разработанности в науке заявленной автором темы.

Первая часть диссертации - «Мелогеография Смоленского региона (троицко-купальскнй цикл)» - посвящена географическому описанию смоленских обрядовых песен указанных жанров, задача

которого не сводится только к тому, чтобы выявить границы распространения того или иного музыкально-фольклорного явления. Его цель - отразить на карте данное явление в максимальной полноте, учитывая все зафиксированные формы и разновидности, особенности функционирования и осмысления его носителями культурной традиции.

Предметом географического описания и темой составляющих данную часть очерков являются группы напевов какого-либо ритмического типа (РТ), каждая из которых рассматривается отдельно как относительно автономная музыкальная система. При анализе музыкальных текстов акцент делается на ареалогической значимости различных компонентов структуры, их роли- в формировании ареальной картины. Особое внимание уделяется междиалектным и межрегиональным (в восточнославянских пределах) связям смоленского материала, поэтому исследование выходит за пределы региона и жанра, обозначенных в теме диссертации.

В Очерке 1 рассматривается самый массовый тип смоленских духовских песен - со стихом 6+6 и слоговой музыкально-ритмической формой (СМРФ), основанной на повторе характерной ритмической формулы: 3 .

Анализируемые тексты отмечены редким своеобразием исполнительской терминологии (карта 1): духовская, майская, венковская, вясенняя), роза.

На карте 2 зафиксировано распространение различных видов словесных рефренов с учетом двух параметров: положения рефрена в строфе (большие и малые рефрены) и конкретного словесного наполнение больших рефренов. Формы с большим рефреном доминируют в регионе количественно и географически, занимая его цен-

тральную часть. Наибольшее распространение получил «майский» вариант {«Ой, маю-маю, маю зеленого»), все остальные имеют локальное закрепление. Юго-западная часть региона выделяется наличием нескольких версий (<Ду... дуброва шумит зеленая», «Луги-луги, луги зеленые», «Слава Богу и Духу святому» и др.)

В напевах этого типа выявлено две звуковысотные формы (ЗВФ) - в шкале «терция с субквартой» и «секунда с субквартой».1 Напевы с терцовой основой преобладают и равномерно представлены на всем протяжении ареала, и лишь в юго-западной его части (в междуречье Днепра и Сожа) фиксируются менее интенсивно, что связано с локализацией здесь другой ладовой структуры (карта 3).

Помимо Смоленщины, календарные песни данного РТ встречаются в Восточном Полесье, где они также приурочены к весенне-летнему пограничью и называются «гряными». Их ритмическое и мелодическое строение не имеет каких-либо принципиальных отличий от «майских» песен, что позволяет предполагать изначальную, генетическую связь данных жанров и, возможно, существование в прошлом в рамках единого ареала.

Очерк 2 посвящен духовским напевам со стихом 5+5 и ритмической структурой, опирающейся на формулу: Г ? ) Г1 Г*.

Система местных версий этих напевов во многом определяется действием двух факторов: полифункциональностью данного РТ в регионе, где он широко известен и как ритмическая структура весенних закличек, а также тесной связью с 6-сложными, «майскими» напевами, что становится ясно при сравнении карт.

1 Названия ЗВФ даются по интервальному соотношению с главной ладовой опоры мелодической вершины и дополнительной нижней опоры (субопоры).

Ритмические формы данных напевов географически распределены следующим образом: в северной и восточной зонах ареала известна только одна СМРФ (основного вида), в южной сосредоточены все остальные версии (карта 4). Три из четырех ЗВФ, выявленных в пятисложных духовских напевах, формируют внутреннюю структуру ареала (карта 6). Две ЗВФ аналогичны выявленным в «майских» песнях; «терция с субквартой» локализована в верхнем Поднепровье, «секунда с субквартой» - в бассейне Десны. Третья ЗВФ («кварта с верхней секундой») зафиксирована в бассейне Сожа, где ею охвачены напевы всех ритмических версий.

Обе карты показывают сходную ареальную картину, в которой противопоставлены две зоны: одна локализована в бассейне Сожа, другая объединяет северные (Поднепровье) и восточные (Подесенье) районы Смоленщины.

Из огромного числа инорегиональных соответствий исследуемого РТ в качестве сравнительного избран восточнополесский материал по причине его функциональной близости (календарно приуроченные хороводы) и достаточной обследованности (Ю.И. Марченко, Н.М. Савельева и др.). Отмечены значительные структурные схождения восточнополесских хороводных напевов со смоленскими духов-скими песнями, что позволяет предполагать не только типологическую, но, возможно, и генетическую связь смоленских духовских и полесских хороводных напевов РТ со стихом 5+5.

В Очерке 3 рассматриваются духовские песни, опирающиеся на стих 5+3. Среди смоленских музыкальных текстов троицкого периода это единственный песенный тип, который имеет исключительно узколокальное закрепление на юге области (в Шумячском и Ро-славльском р-нах). За пределами Смоленщины он встречается в

и

смежных районах Могилевской обл. и зафиксирован в Киевском и Черниговском Полесье в составе песен русального цикла.

В особенностях структурной организации и географического закрепления данных напевов прослеживается связь с «майскими» песнями (стих 6+6) и духовскими со стихом 5+5. Особенно сильно она ощущается в сфере ладово-мелодических отношений, где выявлены две ЗВФ: «терция с субквартой» и «секунда с субквартой», выделенные ранее в напевах двух указанных групп.

Картографирование ЗВФ показало четкое их распределение в рамках компактного ареала: «терцовые» напевы локализованы в его северной зоне, «секундо-субквартовые» концентрируются в южной части (карта 7). Территориальное противопоставление музыкально-структурных элементов определяется географической оппозицией микродиалектных зон, соответствующих бассейнам малых рек - Ос-тера и Ипути, левых притоков Сожа.

Объектом исследования в Очерке 4 являются песни одного из самых массовых в смоленском календарном цикле РТ - рамочного (термин Б. Ефименковой), со стихом 4+4. В качестве троицко-купапьских они бытуют в северной части Смоленского региона. Эта территория - лишь часть обширного ареала РТ, охватывающего также восточное и центральное Поозерье и верховья Сожа. Напевы данного типа оформляют различные календарные обряды. Функциональная характеристика напевов является одним из показателей, формирующих внутреннюю структуру ареала. На юго-западе Смоленского региона локализован небольшой ареал весенних закличек. Северная часть ареала дифференцирована по приуроченности песен в рамках поздневесеннего периода: в западной зоне, охватывающей почти весь русско-белорусский бассейн Западной Двины напевы ис-

следуемой структуры входят в купальский цикл, на востоке - верхнеднепровском правобережье - они оформляют духовские обряды.

Модель исследуемого РТ представляет собой сложное системное образование. Наряду со стабильными в ней заключено большое число переменных элементов, что влечет за собой обилие версий.

Данный РТ представлен системой из более чем 20 СМРФ. На долю одной их них(1 Р.Г>]|.П.°ГГ)|^Г,Г*.Г>|| .Ж ) приходится половина всех зафиксированных образцов, в ареальном аспекте ее превосходство над всеми остальными подавляюще, что сообщает ей статус базовой, основной структуры.

Наибольшее число ритмических версий дает купальский песенный фонд (Руднянский р-н). Модификации основной СМРФ носят здесь устойчивый характер.

В большинстве версий данного РТ преобразования затрагивают рамочные разделы формы, для каждого из которых модель предусматривает развернутые ряды ритмических фигур. Отдельную группу составляют ритмические формы из трех (а не четырех, как в типовой СМРФ) построений.

Картографирование различных версий рамочного РТ показало локальный характер распространения большинства форм. На карте 9 прочерчивается изомела, отделяющая территорию распространения основной СМРФ от зоны, где доминируют ее версии. Имеющийся материал из псковско-витебского пограничья позволяет заключить, что подобная же ареальная картина, возможно, имеет место и в за-паднодвинском бассейне.

В напевах исследуемого РТ выявлена целая группа ЗВФ (карта 10). Они различаются интервальным соотношением оппозиционных опорных тонов (мелодической вершины и субопоры) с главной ладо-

вой опорой, которое не превышает кварты. Самая распространенная в Смоленском регионе ЗВФ - «терция с субквартой» - наиболее интенсивно фиксируется в западной (купальской) зоне. Другая ЗВФ -«терция с субтерцией» - зарегистрирована только в северовосточной части региона, в духовских напевах. Образцы «квартовой» ЗВФ образуют компактный микроареал на северо-западе региона. Напевы ЗВФ терцового строения имеет точечный, рассеянный характер. Ладовые формы «секунда с субквартой», «субкварта с верхней терцией» и «секунда с субтерцией» представлены единичными записями.

Изомелы, наблюдаемые на карте ЗВФ в большой степени сориентированы на жанровые внутриареальные границы. Примером могут служить субареалы весенних закличек и духовских песен, для каждого из которых характерна своя ЗВФ. Купальский субареал в этом отношении менее однороден.

Все купальские напевы псковско-витебского региона основаны на квартовой ячейке («кварта с субквартой», «кварта с субтерцией», «кварта с субсекундой»). По имеющимся материалам трудно судить о характере локализации звуковысотного материала в бассейне Западной Двины.

В Очерке 5 анализируются духовские песни со стихом 6+6, СМРФ которых имеет симметричную организацию: 1 ] Г1?.^) Г'ЛГ'Р] . В музыкальном календаре восточных славян данный РТ относится к числу наиболее известных. Его ареал простирается от истоков Днепра до белорусского Понеманья и охватывает почти весь жанровый спектр напевов весеннего цикла. Разножанровые напевы этого РТ географически распределены и образуют на восточнославянской территории несколько островных ареалов. Смоленский духовской

субареал локализован на северо-востоке региона; на юго-западе Смоленщины данный РТ - один из ведущих в корпусе весенних за-кличек. На псковско-витебском пограничье (преимущественно на правом берегу Западной Двины) исследуемая структура фиксируется в купальских (или толочных) песнях, а в верхнем течении Немана встречается в юрьевских напевах.

Во внутреннем членении ареала определенная роль отводится элементам ритмической системы (карта 11): географически распределены две СМРФ с различной версией начальной ритмической фигуры, отдельный субареал составляют СМРФ юрьевских песен.

Из восьми ЗВФ, с которыми координируется данный РТ, пять зафиксированы в смоленских духовских песнях (карта 12). Не только большое количество ЗВФ, но также их неоднородность, частая сменяемость на территории являются специфичными как для напевов данного типа, так и для смоленских духовских песен в целом.

В противоположность духовскому субареалу с некоторой аморфностью его внутренней формы, географическая проекция ЗВФ весенних закличек дает четкую структуру, в которой противопоставлены центр и периферия охваченной территории. Юрьевские и купальские напевы реализуются в группе самостоятельных ЗВФ, не имеющих аналогов в смоленском ареале.

Сравнивая данные двух представленных в очерке карт следует отметить, что наибольшее число вопросов вызывает духовской субареал. Его неоднородная структура и интенсивные междиалектные связи могут свидетельствовать о вторичности данной традиции именно в отношении 6-сложных духовских напевов.

В Очерке 6 характеризуются песни нескольких РТ. Их группировка оправдана единой календарной функцией (купальские) и пе-

риферийным положением в смоленском обрядовом календаре. Все они представлены единичными звукозаписями, и это количество отражает реальную картину смоленского купалья, в котором доминируют напевы одного - со стихом 4+4 — РТ, а остальные включаются в купальский цикл эпизодически. Все представленные в этом разделе купальские песенные типы зафиксированы на узкой полосе, вытянутой вдоль западных рубежей Смоленской области. В пределах этой территории они образуют микроареалы, которые, сменяя друг друга с севера на юг, соотносятся в целом по принципу комплементарности (карта 13).

Очерк 7 затрагивает ареальный аспект проблемы внутриобря-дового функционирования календарных песен и рассматривает ее на материале всех РТ смоленских духовских песен. Исходя из анализа обрядового контекста и координации напевов с ведущими поэтическими текстами ритуала, определены две функции духовских песен, условно обозначенные как «транзитная» и «кумительная».

Первую функцию реализуют напевы, которые поют во время пространственных перемещений участников обряда. Они прослаивают собой ритуал, звуча в нем неоднократно с большим числом поэтических текстов и являются ведущими в духовском ритуале. Часто они выходят за пределы ритуала, приурочиваются сезонно и выделяют собою крупные сегменты календарного года, тем самым обретая более высокий статус. В этой функции могут выступать напевы любого из пяти РТ. Тип ведущего обрядового напева - один из устойчивых признаков конкретного музыкального диалекта (карта 14).

Вторую функциональную группу в духовском цикле составляют напевы, звучащие во время обряда кумления. Эту функцию могут брать на себя напевы только двух РТ: со стихом 5+5 и 4+4 (карта 15).

Наблюдения показали независимость «музыкальной драматургии» духовского ритуала от особенностей его структуры. Музыкальный облик духовского цикла в местных традициях в гораздо большей степени обусловлен закономерностями распространения на территории музыкальных структур.

Во второй части диссертации - «Проблемы реконструкции этномузыкального ландшафта» - излагаются результаты исследований, проведенных на базе предшествующего географического изучения духовских и купальских песен Смоленского региона.

Первая глава - «Типология музыкальных структур в свете данных ареального исследования» - раскрывает обозначенную проблему в связи со специализированным - географическим - ракурсом настоящей работы. В ней показывается, каким образом с помощью карты интерпретируется само картографируемое явление. Неразработанность данного аспекта в исследованиях восточнославянских эт-номузыкологов объясняется недостаточной информативностью имеющихся карт, нацеленных на картографирование типовых структурных моделей, что определяет качество получаемых ареалов -внутренне однородных, недифференцированных, аморфных.

Картографирование более низких слоев структурной организации музыкальных текстов не только показывает их важную роль в формировании ареальной картины, но и позволяет скорректировать исследовательское представление о системном характере изучаемых музыкально-этнографических явлений. В качестве примера рассматривается ритмическая организация троицко-купальских песен рамочного РТ и духовских напевов со стихом 5+5.

На картах указанных РТ наблюдаются сходные закономерности территориального соотношения ритмических форм: в обоих случаях выделяется основная, базовая структура (она является символическим выражением типовой ритмической модели), которая охватывает не менее половины всех зафиксированных напевов того или иного РТ и имеет самостоятельный субареал. Все прочие версии известны на значительно меньшей территории, каждая из них образует компактный микроареал. В обоих случаях основная СМРФ занимает северную часть общего ареала РТ, что определяет своеобразие смоленского музыкально-географического рельефа.

Разворачивая спектр локальных версий типовой модели, карта показывает РТ многоуровневым, системным явлением, как иерархически организованную структуру, регулирующую отношения целого комплекса конкретных ритмических форм.

Другой аспект типологической систематики ритмических форм, дальнейшая разработка которого может быть связана с привлечением ареальных методов, затрагивает соотношение типовых моделей между собой (проблема поставлена Б. Ефименковой). В работе он раскрывается на примере календарных напевов со стихом ). Привлечение географического фактора позволяет охарактеризовать его как условно рамочный РТ.

В области звуковысотного строения музыкально-фольклорных текстов проблемы систематизации структур стоят еще более остро, что связано как с гораздо меньшим опытом анализа ладово-мелодического материала восточнославянскими этномузыкологами, так и со сложной организацией самой системы. В обстоятельствах, когда выявление и упорядочение ЗВФ являются насущными задача-

ми отечественного этномузыкознания, ареалогические методы могут стать опорой в решении данной проблемы.

Иллюстрацией этого служит типология ЗВФ троицко-купальских напевов со стихом 4+4. Множество ЗВФ, выявленных в данном корпусе напевов, демонстрируют чрезвычайную вариативность элементов ладовой структуры, что затрудняет систематизацию ладово-мелодических форм. Территориальная проекция обнаруживает определенную закономерность их географического закрепления, а именно, объединение микроареалов ЗВФ в три крупные зоны - ареалы мелодических типов: смоленское междуречье Днепра и Западной Двины, псковско-витебское Подвинье и верхнее Посожье. Выявленные нами при анализе и зафиксированные на карте ЗВФ отнесены к видовому уровню звуковысотной системы.

Структурно-типологический анализ обрядовых напевов, откорректированный и заново осмысленный в свете данных ареального исследования, позволяет обосновать новую системную категорию, названную в работе «песенной системой» (рабочий термин). Эта категория объединяет все реально вступающие в координацию друг с другом ритмические и звуковысотные формы и выстраивает их иерархически. В исследовании выдвигается гипотеза о существовании различных типов песенных систем в музыкальном календаре восточных славян.

В корпусе смоленских обрядовых напевов выделено два таких типа. Один представлен напевами рамочного (стих 4+4) и условно рамочного (стих 6+6) РТ, второй - напевами трех иных РТ: «майского» (6+6), со стихом 5+5 и 5+3. Их отличия коренятся в принципиальной разнице основополагающих структурных закономерностей как ритмической, так и ладово-мелодической организации. Важно

подчеркнуть, что они имеют различную территориальную ориентацию: первый тяготеет к западно-двинскому региону, второй связан с Восточным Полесьем.

' В заключении первой главы обращается внимание на контролирующие возможности картографического метода. Объективная по своей природе, карта может быть критерием качества проделанного анализа. Картографирование смоленских календарно-обрядовых напевов показало, что их проекция всегда демонстрирует строгую, подчиненную определенным закономерностям территориальную организацию материла. Отсутствие подобных закономерностей служит сигналом некорректности проведенной исследователем аналитической работы. Данное утверждение не абсолютно и не относится к любому музыкально-этнографическому явлению. Но оно безусловно актуально в отношении Смоленского региона и типологически близких и генетически родственных ему восточнославянских традиций.

Во Второй главе - «Мелодиалектная структура Смоленского региона и ее историческая интерпретация» - на основании имеющихся карт описывается внутреннее членение Смоленского региона, характеризуются его музыкально-диалектные зоны и проводится сопоставление с историческими и лингвистическими данными. В качестве дополнительного материала привлекаются составленные автором карты распространения этнокультурных реалий смоленских обрядов весенне-летнего пограничья.

Выявленный в исследовании смоленский этномузыкальный ландшафт характеризуется четкой картиной диалектного членения охваченной территории. Внутрирегиональные границы ярко выражены и стабильны.

Наиболее значимой внутренней границей региона является река Днепр. Протекая с востока на запад, она служит его главной горизонтальной координатой и разделяет на две крупные мелодиалектные зоны: северную, охватывающую правобережные территории Днепра, и южную, объединяющую левобережные традиции. Множество явлений смоленской троицко-купальской музыкальной традиции обнаруживают территориальное противопоставление именно по горизонтальной оси север/юг. Это напевы рамочного и условно рамочного РТ (в обоих случаях на севере - купальские и/или троицкие, на юге -весенние заклички), масленичные песни так называемого РТ Римско-го-Корсакова (на севере - 6-временные СМРФ, на юге - 8-временные); для рамочного РТ север является субареалом версий из 4 построений, юг - из трех. Из этнографических реалий отмечено се-верносмоленское прикрепление гаданий о погоде по троицкой зелени, противопоставление хрононимов кривая/русальная неделя и т.д.

Что касается вертикальных границ региона, то они наблюдаются в пределах правобережной либо левобережной территорий, в результате чего в Смоленском регионе образуются 4 мелодиалектные зоны.

Северо-западная мелодиалектная зона объединяет локальные музыкальные традиции, расположенные в бассейнах левых притоков Западной Двины. Для нее (как и для календарной традиции Подвинья в целом) характерны: доминирование купальского ритуального комплекса и минимальная представленность троицкой обрядности, как следствие - наличие купальских песен и отсутствие духовских. Вместе с тем на севернобелорусском фоне данная смоленская традиция выделяется господством одного типа купальских напевов (рамочного РТ со стихом 4+4) , тогда как на других западнодвинских территори-

ях купальский цикл включает обычно несколько напевов. Среди этнографических реалий, бытующих на Смоленщине только в северозападной зоне, - обычай украшать маем могилки родственников и ряд специальных традиционных терминов, относящихся к купальским песням.

Северо-восточная мелодиалектная зона локализована в смоленском Поднепровье - в бассейне правых притоков Днепра, начиная от самых его истоков до водораздела с Западной Двиной. Характерной чертой местного духовского цикла являются напевы рамочного РТ и 6-сложного РТ (условно рамочного), в этом своем качестве нигде больше не известные. Смоленский северо-восток выделяется как единственная в регионе зона, где в составе духовского цикла может быть зарегистрировано 4 типа напевов (в других их не более двух)

Смоленский юго-западный мелодиапект располагается в верховьях Сожа и на его притоках, занимая большую часть южносмоленских земель. Его поздневесенняя музыкальная традиция выделяется тем, что общерегиональные явления реализуются здесь в специфически местных формах. Это связано с доминантным положением в местном календарном цикле весенних закличек. К числу специфически юго-западносмоленских музыкально-этнографических реалий принадлежат: ладовые формы «майских» и 5-сложных духовских напевов. Только в Посожье сконцентрированы разнообразные версии РТ со стихом 5+5 (как в духовских песнях, так и в весенних заклич-ках). Преимущественно на юго-западе зафиксирована традиция молодежных бесчинств, приуроченных к купальскому празднику. Характерной чертой Посожья является наличие микродиалектных зон, границы которых регулируются Сожем и его притоками (Остером и Ипутью).

Юго-восточная мелодиалектная зона Смоленского региона определяется как смоленское Подесенье. Она представляет собой неширокую полосу вдоль течения Десны в самом ее верховье, в основном на ее правом берегу.

Специфически юго-восточных музыкальных и этнографических явлений не так много: ЗВФ «секунда с субквартой» в напевах со стихом 5+5, особая форма кумления - с участием специального обрядового персонажа (бабушка Куприяновна). Появление новых для Смоленского региона реалий, таких, как весенние заклички со стихом 4(5)+4(5) («Ой, кулики...») и обычай греть весну, объясняется пограничным положением данной зоны с Окским этнокультурным регионом.

Четыре выделенные в Смоленском регионе музыкально-этнографические зоны соотносятся между собой как близкие музыкальные диалекты. Хотя границы между ними обозначены достаточно четко, переходы от одной мелодиалектной зоны осуществляются мягко, так как при смене традиций не происходит резкого, тотального обновления музыкальных форм. Оно постепенно и всегда касается только части материала, его отдельных параметров, в силу чего смежные мелодиалекты обнаруживают наибольшее число общих элементов.

Характеризуя выявленную мелодиалектную структуру Смоленского региона, необходимо отметить ее зависимость от естественного, природного ландшафта данной территории. Конструктивной формантой Смоленского этномузыкального ландшафта является его речная система. Внутренние и внешние границы картографируемых явлений в подавляющем большинстве случаев совпадают либо с реками, либо с водоразделительными рубежами.

Ориентация выявленных в Смоленском регионе изомел на природные границы свидетельствует об архаичности данного этно-музыкального ландшафта. Зависимость его структуры от географического рельефа позволяет сделать вывод о том, что природные условия оказали решающее воздействие на процесс формирования данного культурного пространства. Исследования историков свидетельствуют, что подобная ландшафтная структура возникает при определенных социально-исторических и географических условиях, когда основными путями сообщения выступают реки. Для восточноевропейской территории хронологически наиболее поздним периодом, который отвечает такой характеристике, является эпоха раннего средневековья. В истории исследуемого географического региона этот период отмечен активным процессом освоения данной территории кривичами.

Ранние археологические памятники смоленских кривичей намечают три историко-культурные зоны, которые, по мнению В. Седова, отражают процесс освоения кривичами исследуемого региона: северо-западный ареал (верховья Западной Двины) - древнейшая из освоенных ими смоленских территорий, их племенное ядро; верховья Днепра, куда в первую очередь расширялась кривичские земли; бассейн Сожа (левобережье Днепра) - часть Смоленщины, которая была освоена и славянизирована гораздо позже. Очевидно, что в большей своей части данные зоны совпадают с ареалами выявленных в настоящем исследовании смоленских мелодиапектов.

Ряд важных соответствий картографических данных, выявляемых при сопоставлении археологических, лингвистических и этно-музыкологических карт, указывают на определенные следы ранне-славянских племенных образований в структурной организации смо-

ленского этномузыкального ландшафта. Однако существуют и значительные расхождения, не позволяющие однозначно утверждать, что данный ландшафт, а следовательно и изучаемый музыкальный материал восходит к культуре смоленских кривичей.

Самые существенные расхождения касаются северной (р.Межа, левый приток Западной Двины) и северо-восточной (Днепр) границ Смоленского региона, четко читаемых на всех этномузыколо-гических картах, но не имеющих соответствий на археологических картах раннего средневековья. Их появление невозможно объяснить этнической историей кривичей. В то же время данные изомелы совпадают с границами ареала севернобелорусских говоров.

Сопоставляя «Диалектологическую карту русского языка» с историческими данными, В. Седов пришел к заключению, что ареал севернобелорусских говоров соответствует не племенному членению восточного славянства, а области расселения днепровских балтов. Данное схождение позволяет полагать, что формирование как языковой и этнографической, так и музыкальной культуры происходило в условиях значительного культурного воздействия балтского населения.

Проведенное исследование доказывает, что традиционная музыкальная культура является феноменом, который в огромной степени способен сохранять в себе древнюю этническую историю.

В Заключении диссертации подводятся итоги работы и выделяются наиболее важные ее результаты. Отмечены те новые подходы, которые применены автором на каждом из этапов исследования. На стадии мелогеографического изучения материала была усовершенствована методика составления этномузыкологических карт,

следствием чего стала их детализированность и возросшая информативность. Это, в свою очередь, создало необходимые предпосылки для проведения дальнейших исследований, которые осуществлялись в нескольких направлениях.

Предложенная автором типологическая интерпретация результатов картографирования, продемонстрировала возможности ареаль-ного метода как особого аналитического инструмента, способного продвинуть решение проблем систематизации музыкальных форм и откорректировать результаты предварительного структурного анализа. В результате диалектологической интерпретации имеющихся данных впервые в этномузыкологической практике осуществлено системное описание региональной музыкальной традиции как определенной территориальной структуры. Наконец, новые наблюдения над географическим распространением обрядовых песен позволили поставить вопрос об относительной датировке исследуемого материала.

В заключение обрисовываются перспективы восточнославянской музыкальной ареалогии, которые видятся автору в углублении мелогеографической проблематики и в дальнейшей разработке диалектологического аспекта. Наиболее реальным представляется путь создания региональных атласов народной музыкальной культуры, каждый из которых по существу является фрагментом этномузыко-логического атласа восточных славян.

Публикации по теме диссертации:

1. Жанровое переосмысление и проблема жанровой атрибуции напевов (на материале весенних календарных песен Смоленской области) // Фольклорный текст: функция и структура. Труды РАМ им. Гнесиных. Вып.121. -М., 1992. -1,5 п.л.

2. Календарные песни в системе троицкого ритуала // Голос и ритуал. Материалы международной научной конференции. -М., 1995. -0,4 п.л.

3. «Срамные» песни Смоленской области // Русский эротический фольклор. -М., 1995. -0,7 п.л.

Зак.221$. Тир. [СО. Тип. изд-м МЛН

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Винарчик, Лариса Михайловна

Введение

Часть I. Мелогеография Смоленского региона (троицкокупальский цикл)

Очерк 1. Духовские песни со стихом 6+6 («майские»)

Очерк 2. Духовские песни со стихом 5+

Очерк 3. Духовские песни со стихом 5+

Очерк 4. Троицко-купальские песни со стихом 4+

Очерк 5. Духовские песни со стихом 6+

Очерк 6. Купальские песни периферийных РТ

Очерк 7. Духовские песни: функциональный аспект

Часть II. Проблемы реконструкции этномузыкального ландшафта

Глава 1. Типология музыкальных структур в свете данных ареального исследования

Глава 2. Мелодиалектная структура Смоленского региона и вопросы ее исторической интерпретации

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мелогеография Смоленского региона и проблемы реконструкции этномузыкального ландшафта"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги проведенного исследования, отметим наиболее важные его результаты. Используемые в работе ареалогические методы изучения музыкально-фольклорного материала позволили выявить неизвестные ранее закономерности бытования смоленских обрядовых песен весенне-летнего пограничья. Это стало возможным, благодаря новым подходам, которые применялись автором на различных этапах исследования.

Усовершенствование методики составления этномузыкологических карт, значительное повышение их информативности связано с существенным обновлением круга картографируемых явлений. Территориальной проекции были подвергнуты различные структурные элементы музыкальных текстов во всех зафиксированных формах и разновидностях. Такой комплексный охват гарантирует полноценную и адекватную природе исследуемого объекта ареальную картину. Дифференцированная структура полученных ареалов создает необходимую базу для интерпретации картографических данных в различных аспектах.

Исследование показало важность учета ареалогические характеристик ■ в решении проблем типологической систематики материала: территориальное соотношение различных форм и вариантов одной этномузыкальной реалии служит объективным критерием в вопросах установления их иерархии. с/

Смьщовой центр диссертации составляет исследование проблем этномузыкальной диалектологии, методика которой в этномузыкознании еще не сложилась. В данной работе показана возможность приложения к музыкально-этнографическому материалу специальных методик, выработанных в смежных научных дисциплинах, и прежде всего - в лингвистической диалектологии. В результате этого было выявлено внутреннее музыкально-диалектное членение Смоленского региона и осуществлено системное описание региональной музыкальной традиции как определенной территориальной структуры.

Выявленный этномузыкальный ландшафт характеризуют, с одной стороны, определенность внутренних границ и их строгие географические закономерности, с другой - мягкое, "волновое" распространение этномузыкальных явлений, что роднит музыкально-фольклорную традицию с языком. Можно предположить, что данная ландшафтная структура не уникальна и является естественной формой пространственной организации музыкальной культуры устной традиции. Ее выявление открывает путь к созданию научной диалектологии музыкального фольклора, которая может служить источником для реконструкции древнеславянской духовной культуры (136). Не случайно именно диалектологический ракурс настоящей работы позволил поставить вопрос об относительной датировке исследуемого материала и вплотную приблизиться к проблемам этногенеза восточных славян.

Открывающиеся перспективы музыкальной ареалогии позволяют надеяться на активизацию ареального изучения восточнославянской музыкальной культуры. В разработке диалектологической проблематики наиболее реальным представляется нам путь создания региональных атласов народной музыкальной культуры. Данное диссертационное исследование по сути является фрагментом Смоленского этномузыкологического атласа. Для его полного осуществления необходимо дальнейшее картографирование как обрядового, так и необрядового музыкального фольклора.45 Сопоставление ареалов различных песенных жанров с той мелодиалектной картиной, которая выявлена на базе троицко-купальских песен, помимо выводов мелодиалектного характера безусловно даст новую информацию по ряду важных проблем музыкальной фольклористики, например, стадиальной стратификации материала (как внутри календарного цикла, так и в соотношении календарных и семейно-обрядовых жанров) и конечно же будет способствовать решению вопросов, связанных с календарно-приуроченными лирическими песнями русского запада.

Думается, что вполне осуществим Полесский этномузыкологический атлас (в настоящее время в этом направлении особенно активно работают киевские специалисты), а также Атлас традиционной музыкальной культуры бассейна Западной Двины: псковские материалы, собранные и каталогизированные петербургскими исследователями под руководством A.M. Мехнецова (71) практически уже готовы к картографированию; известную проблему составляют лишь белорусские архивные источники.

Последующее соотнесение результатов подобных атласов может быть одним из путей к созданию атласов еще более крупных территориальных объединений, в перспективе -этномузыкологического атласа восточных славян. Охват

45 Проведенная этномузыкологами РАМ им. Гнесиных структурно-типологическая систематизация лирических песен, духовных стихов, плачевых и частично - свадебных музыкально-поэтических текстов является серьезной предварительной работой к Смоленскому региональному атласу. ареалогическим изучением все большего числа восточнославянских музыкальных традиций даст возможность проведения сравнительных исследований, сопоставления полученных результатов, вскроет общие и специфические черты музыкально-диалектного ландшафта различных региональных традиций.

Список научной литературыВинарчик, Лариса Михайловна, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Белорусская этномузыкология: Очерки истории (XIX XX вв.). -Мн., 1997.

2. Варфаламеева Т.Б. Песш Беларускага Панямоння. -Мн., 1998.

3. Варфоломеева Т.Б. Северо-белорусская свадьба. -Мн., 1988.

4. Варфоломеева Т.Б. Территориальное деление Белоруссии по данным картографирования календарных напевов // Фольклор: проблемы сохранения, изучения, пропаганды. Ч.1.- М., 1988. С. 203-205.

5. Веснавыя песш /рэд. Е.Кабашникау. -Мн., 1979.

6. Винарчик Л.М. Весенние хороводы восточной Брянщины в их территориальном распределении // Картографирование и аре-альные исследования в музыкальной фольклористе. Труды РАМ им. Гнесиных. -В печати.

7. Винарчик Л.М. Жанровое переосмысление и проблема жанровой атрибуции напевов // Фольклорный текст: функция и структура. Труды РАМ им. Гнесиных. Вып.121. -М., 1992. С. 32-57.

8. Винарчик Л.М. Календарные песни в системе троицкого ритуала //Голос и ритуал. Материалы международной конференции. -М., 1995. С. 124-130.

9. Винарчик Л.М. «Срамные» песни Смоленской области //Русский эротический фольклор. -М., 1995. С. 258-272.

10. Ю.Гиппиус Е.В. Общетеоретический взгляд на проблему каталогизации народных мелодий //Актуальные проблемы современной фольклористики. -Л., 1983. С. 79-89.

11. П.Гиппиус Е.В. Проблемы ареального исследования традиционной русской песни в областях украинского и белорусского по-граничья //Традиционное народное музыкальное искусство и современность. Труды ГМПИ им. Гнесиных. Вып. 60. -М., 1982. С. 5-13.

12. Гошовский В.Л. У истоков народной музыки славян: Очерки по музыкальному славяноведению. -М., 1971.

13. Гошовский В.Л. Украинские песни Закарпатья. -М., 1968.

14. Гошовський В.Л. Допитання про музичш д!алекти Закарпаття // Доповщ1 та повщомлення Ужгородського ун-ту. Серия фшолопчна, 1958, № 3. С. 70-74.

15. Гусев В.Е., Марченко Ю.И. «Стрела» в русско-белорусско-украинском пограничье (к проблеме изучения локальных песенных традиций) //Русский фольклор. Вып.ХХ1У. -Л., 1987. С. 129147.

16. Дигун Т.В. Протяжные песни донецких казаков. Автореф. дисс. канд. искусствоведения /ВНИИИ. -М., 1985.

17. Дорохова Е.А. Масленичные песни в русской календарной традиции //Фольклорный текст: функция и структура. Сб. трудов РАМ им. Гнесиных. Вып. 121. -М., 1992. С. 5-31.

18. Дорохова Е.А. Русские масленичные песни. -М., 1997. Рукопись.

19. Дорохова Е.А., Енговатова М.А. Региональные песенные системы как объект структурно-типологического иследования // Россия и Европа: диалог научных направлений. Материалы международной научной конференции. -Руза, 1999. Рукопись.

20. Елатов В.И. По следам одного ритма. -М., 1974.

21. Енговатова М.А. Закамские протяжные песни и проблемы типологии жанра. Дисс. канд. иск. -М., 1988.

22. Енговатова М.А. О значении синтаксического анализа народных песен / Музыкальная фольклористика: проблемы истории и методологии. -М., 1990. С. 137-146.

23. Енговатова М.А. Пасхальный тропарь «Христос воскресе» в народной песенной традиции западных русских территорий // Экспедиционные открытия последних лет. -СПб., 1996. С. 72-87.

24. Енговатова М.А., Ефименкова Б.Б. Звуковысотная организация русских народных песен в свете структурно-типологических исследований // Звуковысотное строение народных мелодий (принципы анализа). -М., 1991. С. 49-88.

25. Енговатова М.А., Ефименкова Б.Б. Русское вокальное многоголосие в свете структурно-типологических исследований // Проблемы народного многоголосия. Материалы международной научной конференции. -Воронеж, 1989. Рукопись.

26. Ефименкова Б.Б. Ритм в произведениях русского вокального фольклора: типологическое исследование. -М., 1995. В печати.

27. Ефименкова Б.Б. Ритмика русских традиционных песен. -М., 1993.

28. Ефименкова Б.Б. Севернорусская причеть. -М., 1980.

29. Ефремов Э. Дослщження народношсенного виконавства через моделювання швар1анта шсш //Украшське музикознавство. Вип.20. -К., 1985. С. 79-98.30.£фремов Э. Русальни теш на Кшвському Полюа // Полюся: мо-ва, культура, ютор1я. -К., 1996. С. 404-411.

30. ЗЗ.Земцовский И.И. Мелодика календарных песен. -Л., 1975.34.3емцовский И.И. По следам веснянки из фортепьянного концерта П.Чайковского. -Л., 1987.

31. Канстанцшава Т. Арэальныя даследаванш як метад сучаснай этнамузыкалогп /Музычная культура Беларуа дыялог часоу. -Мн., 1997. С. 83-88.

32. Кауфман Н. Някои общи черти между народната песен на българите и източните славяни. -София, 1968.

33. Картографирование и ареальные исследования в музыкальной фольклористике. Труды РАМ им. Гнесиных. Ред-сост. O.A. Па-шина. В печати.

34. Квитка К.В. Об историческом значении календарных песен //Избр. тр.: В 2 т. T.I. -М., 1971. С.73-102.

35. Квитка К.В. Об областях распространения некоторых типов булорусских календарных и свадебных песен //Избр. тр.: В 2 т. T.I. -М., 1971. С. 161-176.

36. Квитка К.В. Явления общности в мелодике и ритмике болгарских народных песен и песен восточных славян //Избранные труды в двух томах. Том I. -М., 1971. С. 191-214.

37. Клименко I. Купальско-петр1всью мелотипи Прип'ятського Полюся: матер1али до атласу музичних д1алект1в // Проблеми етномузикологи: 36. наук. пр. -К., 1998. С. 107-135.

38. Клименко I. Мелогеограф1я л1тшх трудових насшв1в Правобе-режно'1 Прип'ят1 // Полюся: мова, культура, 1стор1я. К., 1996. С. 414-427.

39. Клименко И. Музыкальные субдиалекты Погорынья // Картографирование и ареальные исследования в музыкальной фольклористике. Сб. трудов РАМ им. Гнесиных. В печати.

40. Клименко I. Насшв «весни-тршщ» на Пшському Полюс1 // Ро-довщ. -К., 1995. Ч.И. С. 82-92.

41. Клименко I., Гончаренко О. Географ1я ритм1чних трансформащй весшьной структури 53: алгор1тм дольносп // Сьома конференция дослщншв народно'1 музики червонорусь-ких (галицько-володимирьських) та сум1жних земель. -Льв1в, 1996. С. 28-36.

42. Коропниченко Г. До питания про швденш кордони Кшвського Пол1сся // Полкхя: мова, культура, 1стор1я. К., 1996. С. 428-437.

43. Коропниченко Г. Перехщна зона як об'экт мелогеографй' (за матер1алами вес1льних HacniBiB межир1ччя Тетерева та 1рпеня) // Проблеми етномузикологй*: 36. наук. пр. -К., 1998. С. 137-165.

44. Купальсюя i пятровсюя песш /рэд. А.Фядосж. -Мн., 1985.

45. Лапин В.А. Русский музыкальный фольклор и история (к феноменологии локальных традиций). Очерки и этюды. -М., 1995.

46. Лапин В.А., Белоненко A.C. Песни родины Глинки / Советская музыка, 1968, №4. С. 112-116.

47. Луканюк Б. Питания методики географ1чного етномузикознав-ства й етнограф1чне регюнування захщно-украшських земель // Перша конференщя дослщншв народно!' музики червонорусь-ких (галицько-володимирьських) та сум1жних земель. -Льв1в, 1990. С. 5-8.

48. Мажейка З.Я. Песн1 беларускага Паазер'я. -Мн., 1981. 493с.

49. Мажейка З.Я., Варфаламеева Т.Б. Песш беларускага Падня-проуя. -Мн., 1999.

50. Можейко З.Я. Календарно-песенная культура Белоруссии. -Мн., 1985.

51. Можейко З.Я. Песенная культура белорусского Полесья. -Мн., 1971.

52. Можейко З.Я. Песни белорусского Полесья. Вып.1. -М., 1983.

53. Мухарынская Л.С., Яюменка Т.С. Беларуская народная музыч-ная творчасць. -Мн., 1993.

54. Народные песни Смоленской области /сост. С.В.Пьянкова. -Смоленск., 1988.

55. Никитина И.А. Сезонно-приуроченные лирические песни верховьев Северной Двины // Фольклорный текст: функция и структура. Труды РАМ им. Гнесиных. Вып. 121. -М., 1992. С. 94115.

56. Ольшанские песни/сост. Ф.А.Рубцов. Л-М., 1971.

57. Павлова Г.Б. Народные песни Смоленской области, напетые А.И. Глинкиной. -М., 1969.

58. Пашина O.A. Ареальное членение Смоленщины с точки зрения жатвенной обрядности //Слово и культура. Памяти академика Никиты Ильича Толстого. Т.П. -М., 1998. С. 148-157.

59. Пашина O.A. Ареальный аспект соотношения функции и структуры музыкально-фольклорных текстов // Славянские этюды. -М., 1999. С. 331-339.

60. Пашина O.A. Жнивные песни восточно-белорусского Полесья //Традиционное народное музыкальное искусство восточных славян. Труды ГМПИ им. Гнесиных. Вып.91. -М., 1987. С. 51-75.

61. Пашина O.A. Календарно-песенная система лесных сел восточной Брянщины // Экспедиционные открытия последних лет. -СПб., 1996. С. 189-200.

62. Пашина O.A. Календарно-песенный цикл у восточных славян. -М., 1998.

63. Пашина O.A. Календарные песни весенне-летнего цикла юго-восточной Белоруссии // Славянский и балканский фольклор. Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. -М., 1986. С. 44-54.

64. Пашина O.A. Календарные песни (проблемы ареального исследования) // Русский фольклор. Вып.ХХУ. -Д., 1989. С. 38-50.

65. Пашина O.A. О влиянии этнографического контекста на жанровую атрибуцию жатвенных песен //Фольклорный текст: функция и структура. Сб. трудов РАМ им. Гнесиных. Вып. 121. -М., 1992. С. 58-72.

66. Пашина O.A. Структурно-типологические исследования в советской музыкальной фольклористике //Музыкальная фольклористика: проблемы истории и методологии. -М., 1990. С. 101116.

67. Песни Псковской земли. Вып.1. Календарно-обрядовые песни /сост. А.Мехнецов. -Л., 1989.

68. Пушкина С. Русские народные песни Мсковской области. Том II. -М., 1988.

69. Римский-Корсаков H.A. Полное собрание сочинений. Т. 47. Сборники русских народных песен. -М., 1952.

70. Рубцов Ф.А. Смысловое значение кадансов в календарных напевах // Статьи по музыкальному фольклору. -Л-М., 1973. С. 82104.

71. Руднева А. Песни Смоленской области, записанные от Е.К.Щеткиной. -М., 1977.

72. Русские народные песни Смоленской области: В записях 19301940-х годов / Сост., расшифр., коммент. Ф.А.Рубцова. -Л., 1991.

73. Савельева Н.М. Календарные и свадебные песни села Верещаки Брянской области. Вып.1, 2. -Брянск, 1995.

74. Савельева Н.М. Обряд «похороны стрелы» в России: ареалы распространения, музыкальная стилистика // Етно-културолошки зборник. Кн.II. -Сврл>иг, 1996. С. 187-195.

75. Савельева Н.М. Суземские песни. Вып.1. Календарные песни. -М., 1995.

76. Тавлай Г.В. Белорусское купалье: Обряд и песня. -Мн., 1986.

77. Традиционные песни русского Поозерья / Сост. и коммент. E.H. Разумовской. -СПб., 1998.

78. Торопецкие песни: Песни родины М.Мусоргского /Зап., сост. и коммент. И.И.Земцовского. -J1., 1967.

79. Федоренко И.В. Сезонно-приуроченные лирические песни западных русских территорий // Фольклорный текст: функция и структура. Труды РАМ им. Гнесиных. Вып.121. -М., 1992. С. 7393.

80. Харьков В. Народные песни Смоленской области. -М., 1956.

81. Чекановска Анна. Музыкальная этнография: Методология иметодика. -М., 1983.

82. Ширма Г. Двести белорусских народных песен. -М., 1958.

83. Щуров В.М. Поиски решения историко-генетических проблем в русской музыкальной фольклористике //Музыкальная фольклористика: проблемы истории и методологии. -М., 1990. С. 77100.

84. Эвальд 3. Песни белорусского Полесья. -М., 1979.

85. Якименко Т.С. Масленичные песни Восточного Поозерья в свете специфики местных мелодических стилей и их ареалов // Фольклор: проблемы сохранения, изучения, пропаганды. Ч.1.-М., 1988. С. 206-207.

86. Dorochova E.A. PhirivocalitD traditionnelle du Sud de la Russie // Les poliphonie populaires russes. Edition CrDaphis, 1993, Paris. P. 43-60.

87. Engovatova M.A. PlurivocalitD traditionnelle de l'Ouest de la Russie // Les poliphonie populaires russes. Edition CrDaphis, 1993, Paris. P. 27-42/

88. Engovatova M.A. PlurivocalitD traditionnelle des Russes du Nord // Les poliphonie populaires russes. Edition CrDaphis, 1993, Paris. P. 111-120.

89. RiviDre H. Sur une structure poDtico-musicale //PoDsie chantDe de tradition orale en Flandre et en Bretagne. Paris, 1991. P.231-284.

90. Voisin F., Cloarec-Heiss F. Echelles musicalles et donnDes linguistiques: vers une histoire des sociDtDs oubanguiennes // Ndroje bal-endro. Musiques, terrains et disciplines. -Paris, 1995. P. 120-140.

91. Б. Литература по методике картографических и ареалогических исследований в лингвистике и этнографии, историческая литература.

92. Аванесов Р.И. О двух аспектах предмета диалектологии /Общеславянский лингвистический атлас (Материалы и исследования). -М., 1965.

93. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. 4.1. -М., 1949.

94. Агапкина Т. Очерки весенней обрядности Полесья // Славянский и балканский фольклор. Этнолингвистическое изучение Полесья. -М., 1995. С. 21-107.

95. Алексеев Л.В. Смоленская земля в IX-XIII вв. Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии. -М., 1980.

96. Ареальные исследования в языкознании и этнографии. -Л., 1977.

97. ЮО.Ареальные исследования в языкознании и этнографии. (Язык и этнос). -JL, 1983.

98. Бородина М.А. Понятие маргинального ареала в лингвистическом континууме / Ареальные исследования в языкознании и этнографии. -Д., 1977. С. 107-118.

99. Бородина М.А. Проблемы лингвистической географии. M-J1., 1966.

100. Гусев В. Вождение «стрелы» («сулы») в Восточном Полесье // Славянский и балканский фольклор. Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. -М., 1986. С. 63-75.

101. Десницкая A.B. К вопросу о предмете и методе ареальной лингвистики / Ареальные исследования в языкознании и этнографии. -Л., 1977. С. 22-29.

102. Дмитриева С.И. Географическое распространение русских былин. -М., 1975.

103. Добровольский В.Н. Смоленский этнографический сборник. 4.I-IV. -СПб., 1891-1903.

104. Захарова К.Ф., Орлова В.Г. Диалектное членение русского языка. -М., 1970.

105. Иванов В.В. Диалектология / Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990. С. 133-134.

106. Иванов В.В. Лингвистическая география / Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990. С. 268-269.

107. Ю.Карский Е. К вопросу об этнографической карте белорусского племени // Могилевская старина. 1903. Вып.З.

108. Ш.Касаткин Л.Л. Атлас диалектологический / Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990. С. 51-52.

109. Касаткин Л.Л. Диалект / Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990. С. 131-132.

110. Культурный ландшафт: вопросы теории и методологии исследования. -Смоленск, 1998.

111. Нерознак В.П. Ареальная лингвистика /Лингвистический энциклопедический словарь. -М., 1990. С. 43-44.

112. Николаев С.Л. Раннее диалектное членение и внешние связи восточнославянских диалектов // Вопросы языкознания. 1994, №3. С. 23-49.

113. Пб.Никончук Н.В. Правобережнополесские говоры с лингвогео-графический и исторической точек зрения // Полесский этнолингвистический сборник. -М., 1983. С. 153-173.

114. Опыт диалектологической карты русского языка в Европе. Сост. H.H. Дурново, H.H. Соколов, Д.Н. Ушаков / Труды Московской Диалектологической комиссии. Вып. 5. -М., 1915.

115. Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. -Л., 1974.

116. Расторгуев П.А. Говоры на территории Смоленщины. -М., 1960.

117. Русская диалектология/ред. Н.А.Мещерский. -М., 1972.

118. Седов В.В. Восточнославянская этноязыковая общность //Вопросы языкознания. 1994. №4. С. 3-16.

119. Седов В.В. Некоторые вопросы географии Смоленской земли XII в. //Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института археологии. Вып.90. -М., 1962. С. 12-24.

120. Седов В.В. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли (VIII-XV вв.) // Материалы и исследования по археологии СССР №92. -М., 1960.

121. Седов В.В. Славяне в древности. -М., 1994.

122. Седов В.В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. -М., 1970.

123. Седов В.В. Славяне в раннем средневековье. -М., 1995.

124. Седов В.В. Смоленская земля // Древнерусские княжества XXIII вв. -М., 1975. С. 240-259.

125. Серебренников Б.А. Общеязыковедческие аспекты теории волн Иоганна Шмидта / Ареальные исследования в языкознании и этнографии. -Л., 1977. С. 29-37.

126. Славянский и балканский фольклор. Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. -М., 1986.

127. Славянский и балканский фольклор. Этнолингвистическое изучение Полесья. -М., 1995.

128. Толстая С.М. Географическое пространство культуры // Живая старина. 1995. №4(8). С. 2-6.

129. Толстая С.М. О семантическом единстве обряда // Фольклор: проблемы сохранения, изучения, пропаганды. 4.1.- М., 1988. С. 146-148.

130. Толстая С.М. Этнолингвистическое изучение Полесья: состояние и перспективы // Полюся: мова, культура, ютор1я. К., 1996.-С. 47-54.

131. Толстой Н.И. Некоторые вопросы соотношения лингво- и этнографических исследований // Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. -Л., 1974. С. 16-33.

132. Толстой Н.И. Некоторые соображения о картографировании славянского фольклора // Фольклор: проблемы сохранения, изучения, пропаганды. 4.1.- М., 1988. С. 188-190.

133. Толстой Н.И. Проблемы реконструкции древнеславянской духовной культуры / Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. -М., 1995. С. 41-60.

134. Толстой Н.И. Этнолингвистика в кругу научных дисциплин / Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. -М., 1995. С.27-40.

135. Толстой Н.И. Язык и культура / Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. -М., 1995. С. 15-26.

136. Толстые Н.И. и С. М. Ареальные аспекты изучения славянской духовной культуры // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Краткие сообщения. -Л., 1978. С. 46-47.

137. Толстые Н.И. и С. М. Материалы к полесскому этнолингвистическому атласу. Опыт картографирования. Предисловие // Славянский и балканский фольклор. Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. -М., 1986. С. 3-8.

138. Толстые Н.И. и С. М. О задачах этнолингвистического изучения Полесья // Полесский этнолингвистический сборник. Материалы и исследования. -М., 1983. С. 8-15.

139. Хабургаев Г.А. Основные диалектологические понятия в свете данных лингвистической географии (на материале русского языка) /Славянская филология. Вып. 9. -М., 1973.

140. Чистов К.В. Проблемы картографирования обрядов и обрядового фольклора. Свадебный обряд // Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. -Л., 1974. С. 69-84.

141. Чичеров В. Русские колядки и их типы // Советская этнография, 1948, №2.