автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Мемуары как "текст культуры"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шкляева, Елена Леонидовна

Введение.

Глава I. Воспоминания А.П. Керн: от "исповеди" к "летописи" своего времени

1.1. Мемуары А.П. Керн как "диалог с читателем" и временем.

1.2. Цитатность как основа мемуарного мышления.

1.3. Принцип цитатной реконструкции образа в мемуарах.

1.4. Воспоминания А.П. Керн о М.И. Глинке как текст культуры.

Глава И. Воспоминания Т.А. Кузминской как "роман-хроника".

2.1. Культура как текст и подтекст мемуаров Т.А. Кузминской.

2.2. Толстовский код в мемуарах Т.А. Кузминской.

2.3. Портрет: диалог живописи и слова.

2.4. "Бесконечный лабиринт сцеплений" (литература - судьба - жизнь).

Глава III. Воспоминания JI.A. Авиловой как диалог с А.П. Чеховым.

3.1. Чехов и Авилова (к реконструкции донжуанского списка Чехова)

3.2. "Романное" время в воспоминаниях JI.A. Авиловой

А.П. Чехов в моей жизни".

3.3. Чеховский и толстовский коды в мемуарах JI.A. Авиловой

А.П. Чехов в моей жизни".

3.4. "Психологический роман" JI.A. Авиловой.

3.5. Портретная галерея JI.A. Авиловой.

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Шкляева, Елена Леонидовна

В конце XX века в русской культуре и науке (в частности в литературоведении) наблюдается вспышка интереса к литературе "маргинального" плана, находящейся между литературой и бытом. Согласно гипотезе М.Н. Виролайнен о четырех культурных эпохах в русской истории, современный этап характеризуется переходом к одноуровневой культуре, в которой "все начинает тяготеть к одному полюсу: к непосредственному бытию" [Виролайнен 1991, с. 18]. Современная культура содержит в своей основе парадоксальное сочетание - сосредоточенности на формальных изысках, с одной стороны, и с другой, - открытости "неочищенной реальности", вторгающейся в художественный текст.

Актуализация мемуаристики в культуре связана с особым эпохальным состоянием: на рубеже эпох общество переживает определенный слом сознания и одновременно стремится к подведению итогов. Кризис исторической науки, выразившийся в признании непредсказуемости нашего прошлого, способствует обострению интереса к этому прошлому. В свете этого закономерен интерес к мемуаристике, занимающей особое место в культуре. Как написание, так и чтение мемуаров - один из способов самопознания и "познания по касательной".

Недооценка мемуаров и то "молчание", которым долгое время обходила их литературоведческая наука, во многом объясняются сложным отношением ("прохладным") и неоднозначными оценками, которые давались мемуарам различными художниками. Начиная с А.С. Пушкина сложилось негативное отношение к мемуарам (см. слова А.С. Пушкина о сожженных записках Байрона: "Слава богу, что потеряны <.> его бы уличили, как уличили Руссо" (в письме к П.А. Вяземскому во второй половине ноября 1825 г.)); его отзыв о записках Н. Дуровой, хотя он сам написал к ним предисловие" [Пушкин, 7, с. 396-397]). Л.Н. Толстой с неодобрением отзывался о воспоминаниях, посвященных Шиллеру1 и написанных его родственницей, а А. Ахматова настаивала на фрагментарности мемуаров: "Всякая попытка связных мемуаров это -фальшивка. Ни одна человеческая память не устроена так, чтобы помнить все подряд" [Мандрыкина 1973, с. 75].

Другая традиция связана с В.Г. Белинским. В 1835 г. он назвал записки или мемуары (курсив В.Б. - Е.Ш.) "самым необыкновенным и самым интересным явлением в умственном мире" своего времени, "истинными летописями". По мнению В.Г. Белинского, записки особенно любопытны тем, что "это история, это роман, это драма, это все, что вам угодно" [Белинский, 1, с. 159]. И наконец, как пишет Белинский в 1847 г., "мемуары, совершенно лишенные всякого вымысла, ценимые только по мере верной и точной передачи ими действительных событий, самые мемуары, если они мастерски написаны, составляют последнюю грань в области романа, замыкая ее собою" [Белинский, X, с.316]. Так, А.И. Герцен, прочитав первое издание записок Е.Р. Дашковой (в переводе с французского на английский), опубликовал статью "Княгиня Екатерина Романовна Дашкова" (в 1857 г.), где, в частности, писал: "В русской истории, бедной личностями, записки женщины, участвовавшей на первом плане в перевороте 1762 года и видевшей возле все события от смерти Елизаветы до Тильзитского мира, чрезвычайно важны, тем больше, что мы очень мало знаем наше XVIII столетие" [Дашкова 1985, с. 211].

И хотя академическая история мемуаристики не написана в силу неизученности конкретного материала, а теория жанра только формируется, тем не менее отдельные исследования в этом направлении ведутся.

История изучения мемуаров имеет достаточно давнюю традицию. Генезис жанра, его зарождение историки связывают с появлением воспоминаний писателя и историка Ксенофонта (ок. 430 - 355 или 354 г.г. до н.э.) о Сократе и его записок о военном походе греков ("Анабасис" 401 г. до н.э.). В античности воспоминания имели синкретичный характер и

1 Толстой Л.Н. Сочинения: в 20 т. М., 1965. T.19, С. 117. Далее дневники Л.Н. Толстого цитируются по этому изданию с указанием в скобках за текстом: Дневники. пересекались с биографией и исторической прозой (Цезарь "Записки о Галльской войне"), а их отдельные элементы, очевидно, обнаруживаются в эпитафиях и плачах, поскольку все эти жанры имели общую функцию -удержать уходящее, сохранить его в веках. Историки античной литературы не без оснований говорят о "своеобразной документальности в "Трудах и днях" Гесиода, в творениях Фукидида, в жизнеописаниях Плутарха. То же самое, с некоторыми поправками, можно сказать о древнерусских летописях, хождениях", произведениях агиографического жанра" [Куприяновский 1972, с. 10].

Спорным является вопрос о начале мемуаристики как таковой -обозначении точки отсчета, т.к. это связано с осмыслением главного структурообразующего центра мемуаров, что считать таковым: личность повествователя или исторические события, о которых рассказывается. Так, JI.A. Левицкий называет одним из первых мемуарных произведений в России "Историю о великом князе Московском" князя А. Курбского 1573 года, тогда как российский историк А.Г. Тартаковский (автор монографии "Русская мемуаристика XVIII - первой половины XIX в."), литературовед Г.Г. Елиза-ветина ("Становление жанров автобиографии и мемуаров") относят возникновение мемуаристики к XVIII в., называя при этом в качестве исходных разные мотивы: А.Г. Тартаковский - возросшую духовную активность личности [Тартаковский 1991, с. 7]; Г.Г. Елизаветина - обостренное чувство исторических перемен [Елизаветина 1982, с. 285].

Одни из первых российских женских мемуаров - "Своеручные записки" Натальи Борисовны Долгорукой (дочери сподвижника Петра I фельдмаршала Б.П. Шереметева), написанные в 1767 - 1770 годах. "Записки" отнесены к жанру мемуаров (во время их написания этого термина еще не было, сами авторы называли свои произведения "записками". Ср.: "Записки" Е.Р. Дашковой, Екатерины II и др.) на основании их документальности (автор рассказывает о пережитом), "при этом отбор фактов осуществлен так, что в результате возникает образ верной и мужественной русской женщины" [Елизаветина 1982, с. 257].

Этапы становления мемуаристики в науке обозначаются с учетом того, какой из двух структурных принципов признан доминирующим ("я" или "историческое событие", "историческое лицо").

Расцвет мемуаристики приходится на XIX-XX в.в. - на "золотой" и "серебряный" век русской литературы и культуры, когда соотношение "я" и "история" становилось предметом философских, религиозных и т.п. споров, а также онтологической и аксиологической рефлексии. Мемуаристика традиционно рассматривается как часть литературного быта (Ю. Тынянов), напрямую соприкасающаяся с реальностью, с одной стороны, и с художественной реальностью, с другой. М.М. Бахтин указывал на текучесть границ "между художественным и внехудожественным, между литературой и не литературой" [Бахтин 1975, с. 475-476].

Русские филологические школы XIX - начала XX в.в. не уделяли внимания мемуарам как самостоятельному жанру, рассматривая их в качестве историко-культурных и прочих источников при изучении этого творческого феномена.

Культурно-историческая школа с ее историзмом и генетическим подходом к художественным произведениям видела в мемуарах документ, раскрывающий "причины" возникновения произведения, а биографические элементы рассматривались как один из источников художественного образа. Писатель для культурно-исторической школы - общественный тип, и главная задача - выявление "связей существования".

Традиции такого подхода к мемуарам (с позиций отражения в них "быта", понимаемого еще по-дотыняновски) сохранились еще в 20-е годы XX в., как, например, во вступительной статье Ю.Н. Верховского к изданию воспоминаний А.П. Керн 1929 г. "Анна Петровна Керн и ее среда" и в предисловии П.И. Новицкого к этому же изданию "Бытовой и литературный портреты АП. Керн", в котором, в частности, говорится: "Воспоминания А.П. Керн прежде всего интересны в качестве историко-бытового материала"; "Записки А.П. Керн дают целую серию чрезвычайно выразительных бытовых портретов"; "Интереснее всех бытовой портрет самой А.П. Керн. Портрет этот наиболее документален и многое объясняет в трагедии Пушкина"; "Бытовой образ Пушкина был снижен именно благодаря его неумению оторваться от современного ему женского общества" [Керн 1929, с. VI ,VII].

Психологическая школа, главным предметом изучения которой является внутренняя, психологическая сторона творчества, использовала мемуары для уяснения душевной жизни автора, своеобразия его личности. В рамках этой школы осуществился поворот от исследования общественных типов к типам умственных настроений.

В 20-е г.г. XX века формалисты (Ю. Тынянов, Б. Эйхенбаум), введя в литературоведение понятия "литературный факт" и "литературный быт", породили принципиально иное отношение к литературе этого плана. Сказанное Ю.Н. Тыняновым о письмах ("Любопытно убедиться в том, как историки и теоретики литературы <.> просмотрели огромного значения литературный факт, то всплывающий из быта, то опять в него ныряющий. Пушкинские письма покамест используются только для справок, да разве еще для альковных разысканий" [Тынянов 1977, с. 266]) в полной мере можно отнести и к мемуарам. Понятие "быт", по Тынянову, - основное при решении вопроса о соотношении литературы и не-литературы, и под ним подразумевается сфера порождения некоторых текстов, которые потенциально способны приобретать художественную значимость. "То, что в одной эпохе является литературным фактом, то для другой будет общеречевым явлением, и наоборот." Например, эпистолярная проза. "Так, дружеское письмо Державина - факт бытовой, дружеское письмо карамзинской и пушкинской эпохи - факт литературный. Ср. литературность мемуаров и дневников в одной системе литературы и внелитературность в другой" [Тынянов 1977, с. 273].

Академическое исследование Л.Я. Гинзбург - глава "Мемуары" в книге "О психологической прозе", - пожалуй, единственный научный труд по данной теме, в котором обобщенно представлена теория жанра и открыты перспективы его изучения.

1. Мемуары отнесены к "промежуточным жанрам", только тонкая грань отделяет их от собственно художественных произведений, и "все-таки различие между миром бывшего и миром поэтического вымысла не стирается никогда": оно заключается в особом качестве документальной литературы - "в той установке на подлинность, ощущение которой не покидает читателя, но которая далеко не всегда равна фактической точности" [Гинзбург 1971, с. 10].

В произведении художественно-документальной литературы Гинзбург выделяет помимо установки на подлинность, как структурного принципа, его эстетическую организованность, при этом исследователем подчеркивается, что "характер в мемуарах, в автобиографии может быть фактом такого же художественного значения, как в романе, потому что он также является своего рода творческим построением, и эстетическая деятельность, его порождающая, уходит еще дальше, в глубь того житейского самопознания и познания окружающих и встречных, которое является и всегда являлось непременным условием общения между людьми" [Гинзбург 1971, с. 12].

Маргинальность мемуаристики, т.е. свобода от канонов и правил, как считает Гинзбург, придает ей "экспериментальную смелость и широту, непринужденное и интимное отношение к читателю" а "открытым и настойчивым присутствием автора" литература воспоминаний, автобиографий, исповедей и "мыслей" "подобна поэзии" [Гинзбург 1971, с. 137].

2. Высказана идея многообразия типов мемуаров — "от "Исповеди" Руссо с ее предельным самораскрытием человека до хроникально-политических воспоминаний мадам де Сталь" [Гинзбург 1971, с. 137].

3. Подчеркнуто, что мемуары могут быть одновременно историческим и "человеческим" документом.

4. Отмечено, что в мемуарах, своего рода сюжетном построении образа действительности и образа человека, ретроспективная динамика (в отличие от писем и дневников, закрепляющих процесс жизни с еще неизвестной развязкой, где динамика поступательная), что, по мнению Гинзбург, сближает мемуарные жанры с романом.

В дальнейшем разработку вопросов теории жанров продолжали такие ученые, как С. Машинский ("О мемуарно-биографической прозе"), Ю. Манн (глава "Мемуары как эстетический документ" в кн. "Диалектика художественного образа"), Г.Г. Елизаветина ("Становление жанров автобиографии и мемуаров", "Былое и думы" А.И. Герцена"), О. Чайковская ("Как любопытный скиф." Русский портрет и мемуаристика второй половины XVIII в."), Н.Л. Пушкарева ("У истоков женской автобиографии в России").

Теория жанра, изложенная в справочных изданиях, отражает современное состояние изучения проблемы. Так, Литературный энциклопедический словарь определяет мемуары следующим образом:

Мемуары (франц. memoires - воспоминания) повествование от лица автора о реальных событиях прошлого, участником или очевидцем которых он был. Мемуарист, воспроизводя лишь ту часть действительности, которая находилась обычно в поле его зрения, основывается преимущественно на собственных непосредственных впечатлениях и воспоминаниях; при этом повсюду на переднем плане или он сам, или его точка зрения на описываемое.

Таким образом, в сегодняшней теории мемуаристики отчетливо обозначились три признака:

1. Ретроспективность, т.е. обращенность в прошлое. Временная дистанция между совершением события и созданием воспоминаний -от нескольких недель до десятилетий. Под влиянием накопленного жизненного опыта, нового положения в обществе и т.п. меняется отношение автора к событиям. Зная будущее, которое было таковым именно для описываемых событий и лиц, и находясь в этом будущем в момент написания мемуаров, автор оказывается заложником этого знания.

2. Авторская субъективность - неотъемлемая черта любых мемуаров (не намеренно тенденциозный субъективизм отдельных мемуаристов, а субъективность как открыто выраженное личностное начало, составляющее структурно-организующий принцип мемуарного повествования (упреки в субъективности - посягательство на законы мемуарного жанра).

3. Мемуаристика ориентирована на воссоздание исторически конкретной, реально бывшей действительности. Отсюда -отсутствие вымысла, но, по словам Л.Я. Гинзбург, "некий фермент "недостоверности заложен в самом существе жанра" [Гинзбург 1971, с. 10]:

- ограниченность познаний мемуариста в обстоятельствах эпохи, помыслах, переживаниях, мотивах действий участников событий, которые он изображает;

- ошибки и провалы в его памяти;

- невольные умолчания и "домысливания" отдельных эпизодов;

- преднамеренные домыслы недобросовестного автора.

В определении жанра мемуаров основное внимание уделено содержательной стороне и в меньшей степени - структуре мемуаров, в частности "исторической части", представляющей собой портретную галерею. Портретистика является выражением мемуарного начала, выделяемого в художественно-документальной литературе наряду с началом автобиографическим (формула "о времени и о себе"). В истории изучения мемуаров большее внимание уделялось именно мемуарному началу, тогда как автобиографическому отводилась вспомогательная роль. Реализация мемуарного начала через портрет требует рассмотрения понятия портрета в мемауристике, его структуры, классификации различных типов портрета.

Слово "портрет" в самом общем смысле имеет следующее определение: изображение (образ), подобие кого-нибудь, выполненное способом художественным или техническим; это изображение определенного конкретного человека или группы людей, в котором передан, воспроизведен индивидуальный облик человека, раскрыт его внутренний мир, сущность его характера [Андроникова 1974, с. 4].

В определении портрета необходимо подчеркнуть следующие моменты:

1. Портрет - ".изображение (описание) какого-либо человека либо группы людей, существующих или существовавших в действительности" [Андроникова 1980, с. 137].

2. В связи с этим возникает проблема сходства (подобия), т.е. соотношения модель - образ, текст - внетекстовая реальность.

3. Авторское восприятие этой внетекстовой реальности порождает проблему соотношения объективного и субъективного в портрете.

Портрет существует в изобразительном искусстве (живописи, графике, скульптуре, фотографии) и в словесном, и, очевидно, невозможно установить, где он возник раньше (на наш взгляд, это произошло одновременно). В отечественной теории литературы термин "портрет" трактуется по-разному. Под "портретом" в литературном произведении, очевидно, следует понимать изображение внешности человека: его лица, фигуры, одежды, манеры держаться и т.п.; это разновидность описания, одно из важных средств раскрытия характера, создания художественного образа.

Одна из классификаций портрета (см. Приложение на с. 181) основана на принципах изображения человека: портрет может быть так называемым "паспортным", натуралистическим, скопированным с реально существующего человека, и психологическим, в котором автор через внешность персонажа стремится раскрыть его внутренний мир, его характер; через черты индивидуальные, присущие конкретному человеку может выявить и черты общие, свойственные определенной социальной среде, профессии, категории населения и т.д.

Другая классификация основывается на способе подачи портрета в произведении; портрет может быть дан при помощи прямой характеристики (речь автора, мнение других персонажей) или же косвенной (описание вкусов, привычек человека, его дома и т.п.)1.

Основными функциями портрета являются: пластическая, характеристическая и функция моделирования читательского восприятия.

Пластическая функция словесного портрета заключается в том, чтобы средствами языка создать такой образ персонажа, который читатель мог бы ясно себе представить, "увидеть" как нечто реально существующее, конкретное, л живое" . Вспомним наши рассуждения о похожести или, наоборот, непохожести какого-либо актера на литературного героя, роль которого он исполняет в экранизации произведения. Пластическая функция названа первой не по своей значимости (по нашему мнению, они все равнозначны), а потому, что, вероятно, первые словесные портреты призваны были выполнять именно эту функцию. Говоря в своей книге "О литературном герое" о гомеровской "пластичности" и подробности изображения, Л.Я. Гинзбург подчеркивает, что "знаменуют они только трехмерное, чувственное восприятие мира. Они не отражаются в сознании действующих лиц и психологической функции не имеют" [Гинзбург 1979, с. 107].

Дальнейшее развитие искусства, в том числе литературы, было связано со стремлением проникнуть во внутренний мир человека, понять его и отразить в художественном произведении. Тогда, очевидно, портрет приобрел следующую функцию - характеристическую, т.е. стал одним из средств раскрытия характера героя. Французский историк и теоретик искусства XVIII в. Жан-Батист Дюбо, много внимания уделявший вопросу о границах между поэзией и живописью, в своей работе "Критические размышления о поэзии и живописи" подчеркивал: "«.каждый персонаж должен иметь свой собственный облик и

1 Словарь литературоведческих терминов / Редакторы-составители Л.И. Тимофеев и С.В. Тураев. М., 1974. С. 275.

2 Так, в монографии, посвященной работе Толстого над созданием образов (Фортунатов Н.М. Творческая лаборатория Л. Толстого. Наблюдения и раздумья. М., 1983.), автор приводит слова М. Горького о том, что "подлинное словесное искусство всегда очень просто, картинно и почти физически ощутимо <.> У Толстого можно научиться тому, что я считаю одним из крупнейших достоинств художественного творчества, - это пластике, изумительной рельефности изображения" [ С. 107]. такое выражение лица, которое вполне соответствует его характеру" [Дюбо 1976, с. 161].

В психологическом портрете не только "выражение лица", но и каждая деталь портрета помогает внимательному читателю понять характер персонажа, его душевное состояние, психологию. И поняв это, полюбить этого героя или проникнуться к нему неприязнью, радоваться его победе или сожалеть о гибели. Нам представляется справедливым утверждение В. Галанова о том, что, "выделяя или затушевывая, подчеркивая или опуская различные приметы внешнего облика, костюма, обстановки, художник стремится определенным образом повлиять на читателя - рассмешить его или растрогать, взволновать, потрясти, внушить любовь, ненависть, отвращение, злобу, страх, ужас, гнев" [Галанов 1974, с. 46]. В этом, на наш взгляд, заключается третья функция портрета, которую мы назвали "моделирование читательского восприятия".

Все три функции портрета взаимосвязаны и взаимообусловлены, и все они реализуются через структуру портрета, которая включает описание лица (глаза, губы, нос), фигуры, костюма, позы, жеста, походки, окружающей обстановки. Автор по своему усмотрению отбирает как необходимые для создания образа компоненты структуры портрета, так и сам тип портрета своего персонажа.

Описание может быть детальным (Печорин, Базаров и др.) или намеченным одним - двумя штрихами (Онегин, Ленский), а может быть заменено перечислением того, что отсутствует в персонаже (Татьяна "была нетороплива, не холодна, не говорлива, без взора наглого для всех."; "Ни красотой сестры своей, Ни свежестью ее румяной Не привлекла б она очей" [Чумаков 1996, с. 110].

Кроме того, очевидно, каждая эпоха имеет свою специфику восприятия внешности (как, например, в пушкинскую эпоху блондинка и брюнетка - знаки женского типа [Буле 1996]1.

1 Ср. Венеру Милосскую и современные 90-60-90 или существовавшую в XVIII моду красить зубы в черный цвет.

Словесный портрет - компонент структуры персонажа, который способствует развитию характера, определившегося в ходе событий; с другой стороны, писатель таким образом выстраивает действие, чтобы через него возник портрет участника события. Портрет неотделим от сюжета произведения, его композиции, поэтики в целом.

Общность объекта художественного исследования - реальный человек -сближает пластический (живописный) портрет со словесным портретом именно в мемуарах.

В истории изучения портрета в мемуаристике наиболее серьезным на сегодняшний день представляется исследование Г.Г. Елизаветиной о "Былом и думах" А.И. Герцена, где дана типология портретов, которой мы отчасти воспользовались в нашей работе, отмечены особенности структуры каждого из типов. После Г.Г. Елизаветиной данной проблемы касалась О. Чайковская, которая, сопоставляя "портрет со словом эпохи", приходит к выводу о родстве портретной живописи и прозы мемуарной литературы на основе их принадлежности к одному и тому же восприятию жизни" [Чайковская 1990, с. 43].

Конкретные мемуарные произведения в основном характеризуются во вступительных статьях к изданиям, при этом, как правило, дается биографическая справка об авторе, отмечается степень их достоверности и некоторые особенности (см. вступительные статьи A.M. Гордина к "Воспоминаниям о Пушкине" А.П. Керн, И.И. Подольской к сборнику "Русские мемуары (1800 - 1825)", С.А. Розановой к воспоминаниям Т.А. Кузминской и И.Л. Толстого, В.Г. Фридлянд к сборнику "И.С. Тургенев в воспоминаниях современников" и др.). Очень немногим произведениям мемуарного жанра посвящены монографии, как, например, "Былому и думам" А.И. Герцена (Л.Я. Гинзбург, Г.Г. Елизаветиной и JI.K. Чуковской).

Затрудняет исследование отсутствие напечатанных текстов мемуаристики (например, записки Н.Б. Долгорукой в XX ни разу не выходили из печати отдельным изданием); издаются мемуары с большими купюрами (цензуры и т.д.), без эпистолярия; мало научных академических изданий мемуаров с историко-литературными, историко-культурными комментариями (так, воспоминания Е.А. Мещерской в 2000 г. вышли вообще без комментариев).

Изучение мемуаров затруднено также нерешенностью вопросов теории жанра, до сих пор не осмыслена природа жанра. Как уже отмечалось, исследователями, обращавшимися к мемуарам, они воспринимались как источниковедческая база. Столь узкий подход ведет к методологическим просчетам, связанным с недооценкой важности изучения типов мышления, на основе которых возникают мемуары.

С точки зрения музееведов, мемуары, написанные "средним человеком", погруженным в повседневность и не осознающим "историчность" своего индивидуального опыта (И.Л. Андроников говорил о ценности музыкальных реликвий, полученных от обыкновенных людей), ценны именно более тесным соприкосновением с эмпирической реальностью, чем мемуары великих людей.

Особый интерес в контексте мемуаристики представляет "женская" линия. "Женские" мемуары, как и вся "женская литература", до недавнего времени исключенная из истории литературы, отличаются большей восприимчивостью, интуицией, большей иррациональностью, а значит, естественностью и т.д. ("чутьем" на великое). Подобное выделение связано с оппозицией женское / мужское, присущей культуре1. Ю.М. Лотман в "Беседах о русской культуре" дифференцировал "женский" и "мужской" взгляды как "рациональное" и "иррациональное": "мужской взгляд" подчеркивает в человеке его поступки, то, что он совершил; "женский" - то, что он мог бы совершить, но утратил или совершил не полностью. "Мужской взгляд"

1 В современных методиках описания текстового пространства актуален тендерный подход к осмыслению фактов культуры в целом и литературы в частности. По утверждению М. Рюткёнен, "господствующие литературоведческие теории основывались на текстах мужчин; тексты женщин не исследовались, т.к. не соответствовали критериям этих теорий, и женщины-авторы вообще игнорировались" / Рюткёнен Марья. Тендер и литература: проблема "женского письма" и "женского чтения" // Филологические науки. - 2000 - №3 — С. 5. См. также: Пушкарева Н.Л. У истоков женской автобиографии в России // Филологические науки. - 2000 -№3 - С. 62-69; Исаченко О.М. Тендерные особенности концепта "дом" в лирике А. Ахматовой и Б. Пастернака // Картина мира. Язык. Философия. Наука. Доклады участников всероссийской междисциплинарной школы молодых ученых. Томск, 2001. С. 40-43. прославляет сделанное, "женский" скорбит о несделанном"1. По словам Ю.М. Лотмана, "Пушкин обосновывал <.> мысль о схожести восприятия мира женщинами, сохранившими естественные вкусы, и поэтами. Таким образом, антитеза "мужского взгляда" и "женского" у Пушкина заменяется противопоставлением исторического и вечного. Так называемый "женский взгляд" становится реализацией вечно человеческого" [Лотман 1994, с. 73-74].

Изучение мемуаров - один из аспектов изучения проблемы "Культура и текст", позволяющий исследовать механизмы соотношения текста и внетекстовой реальности, принципы "вхождения" Культуры в текст, располагающийся на грани реального и художественного.

Объект исследования - русские женские мемуары XIX - XX века.

Предмет исследования — "Воспоминания о Пушкине" А.П. Керн, "Моя жизнь дома и в Ясной Поляне" Т.А. Кузминской, "Чехов в моей жизни" Л.А. Авиловой. Выбор авторов мотивирован тем, что данные мемуары написаны женщинами, близко стоявшими к выдающимся представителям культуры XIX века и обладавшими литературным дарованием, что облегчает выявление специфики жанра.

Цель диссертационного исследования — выявить специфику мемуаров как "текста культуры", под которым понимается диалог литературы и реальности, бесконечные проекции одного на другое, возникающие в сознании мемуариста. Это "текст", который, с одной стороны, моделируется по принципу литературного текста (художественного), а с другой, — существует в динамике соотношения литература - реальность - литература, обусловленного системой кодов, присущих культуре определенной эпохи.

Поставленная цель определила задачи исследования:

1 В рамках тендерного подхода к изучению жанра автобиографии Н.Л. Пушкарева приходит к следующим утверждениям: "Личные истории, рассказанные более логично и последовательно, чем реально прожитые ' жизни, в тексте автобиографий большинства женщин выглядели более эмоционально-насыщенными, чем аналогичные и современные им "мужские" автобиографии"; "Женщины проще и естественнее, чем представители противоположного пола, отягощенные чинами и должностями, говорили о том, что их окружало в повседневности, в семье, в кругу близких" / Пушкарева Н.Л. У истоков женской автобиографии в России // Филологические науки. - 2000. -№3. — С. 62, 68. проследить динамику автобиографического и мемуарного начал в указанных мемуарах; выявить определенную обусловленность мемуарного мышления типом культуры и собственно творчеством конкретного автора; определить специфику цитатности как структурообразующего принципа в мемуарах А.П. Керн, Т.А. Кузминской, JI.A. Авиловой; обозначить эстетические принципы мемуаров и выявить некоторые особенности мемуарной поэтики; проследить реализацию игровой стихии начала XIX века в мемуарах А.П. Керн ("новые узоры по старой канве"); исследовать диалектику характера Т.А. Кузминской как автора мемуаров и одновременно прототипа Наташи Ростовой, диалектику мемуарного, биографического и художественного (толстовского), а также усадебный код; рассмотреть мемуары JI.A. Авиловой и ее художественное творчество как единый текст, проследить диалектику "своего" и "чужого" в этом тексте, специфику чеховского и толстовского кодов в ее мемуарах.

Методологическую базу исследования составляют следующие труды:

- по теории жанра: Л.Я. Гинзбург, Г.Г. Елизаветиной;

- по истории культуры: М.М. Бахтина, Ю.Н. Тынянова, Б. Эйхенбаума, Ю.М. Лотмана, А. Лосева, Б. Успенского;

- по теории портрета: М.И. Андрониковой, И.Е. Даниловой, B.C. Турчина;

- по теории интертекстуальности: И.П. Смирнова, Ю.М. Лотмана.

Методы исследования: историко-культурный, биографический, структурно-семиотический, типологический.

Из поставленных целей и задач вытекает научная новизна исследования: - поставлена проблема осмысления мемуаров в контексте культуры эпохи, с которой они генетически связаны и выражением которой они являются;

- прослежена динамика автобиографического и мемуарного начал в наиболее специфических мемуарах XIX - начала XX века;

- выявлена специфика принципа цитатности в мемуарах, обусловленная как характером культуры, воссоздаваемой в мемуарах эпохи, так и личностью художника, которому посвящены мемуары;

- выявлен генезис портретистики в мемуарах, скорректирована имеющаяся типология мемуарного портрета.

Практическая ценность диссертационного исследования определяется возможностью применения его результатов. Материал, содержащийся в диссертации, может быть использован при построении лекционных курсов по истории литературы, в спецкурсах по истории русской литературы и истории культуры (в спецсеминарах и спецпрактикумах), а также в школьных курсах литературы и культурологии.

Апробация работы. Материалы исследования обсуждались на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы БГПУ, кафедры русского языка и литературы БГПУ, Межвузовских конференциях молодых ученых (Барнаул, 1998-2001 г.г.), на его основе была прочитана лекция "Пушкин в воспоминаниях современников" студентам 3 курса филологического факультета БГПУ (март 2000). По теме диссертации опубликовано восемь работ.

Положения диссертации, выносимые на защиту: мемуарный текст и биография автора мемуаров, прочитанная как "литературный быт", представляют собой единый текст; поэтика мемуаров обусловлена культурой воссоздаваемой эпохи и спецификой ее мышления; жанровая форма мемуаров определяется спецификой моделирования взаимоотношений автора и художника, воспринимаемого в контексте его творчества (арабеска, фрагмент, "элегия", новелла, психологический роман и т.д.);

19 принцип цитатности, являясь структурообразующим в мемуаристике, видоизменяется в зависимости от типа культуры, воссоздаваемой в мемуарах; мемуарный портрет создается под влиянием поэтики художника, ставшего главным действующим лицом мемуаров, и находится в русле эстетических представлений эпохи.

Поставленные цели и задачи определили структуру работы: диссертация состоит из Введения, трех Глав, Заключения и Приложения; каждая глава диссертации содержит примечания.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мемуары как "текст культуры""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Брошенная вскользь в монографии Л .Я. Гинзбург "О психологической прозе" мысль о возможности эксперимента в документальной литературе (в частности, в мемуарах), которая обусловлена ее маргинальностью (свободой от канонов и правил [Гинзбург 1971, с. 137]), может стать плодотворной в подходе к изучению мемуаров. Мемуары многожанровы, и их жанровая форма определяется спецификой моделирования взаимоотношений автора и художника, воспринимаемого в контексте его творчества.

Мемуары А.П. Керн, располагаясь между исповедью и летописью, соотносятся с жанром "арабесок" или лирического фрагмента, отрывка (воссозданное мгновение в его непосредственности и сиюминутности, но не приближенное к фотографии), как бы соединяющего конечное в бесконечном, когда многое остается в подтексте, словно растворяясь в вечности. Игровое поведение, свойственное человеку эпохи романтизма, у А.П. Керн реализуется как поведение творческое с распределением ролей персонажей ее мемуаров, включая себя. Сюжет Клеопатры выполняет структурообразующую функцию. Клеопатра - единая роль для всех трех историй, но каждая развертывается в определенном стилевом ключе, реализующем одну из граней мифа о поэте (художнике). Вся история отношений подчиняется ассоциативному принципу, будучи смоделированной под литературные образцы и мифологические, культурные архетипы.

Воспоминания Т.А. Кузминской соотносимы с жанром романа-хроники (так пытались определить роман Л.Н. Толстого), который осмысляет личность в противодействии двух тенденций: сохранения родовых корней и стремления вырваться из стихии рода, - и вместе с тем являются воплощением "живой жизни", носительницей которой у Л.Н. Толстого была Наташа Ростова. Мемуары Т.А. Кузминской не документальный комментарий к биографии Л.Н. Толстого в период работы над "Войной и миром", а самостоятельное "художественное" целое.

Воспоминания JI.A. Авиловой, приближающиеся к психологическому роману, - своеобразный диалог с ненаписанным (в силу того, что жанр ему совершенно чужд) романом А.П. Чехова, который она "прочитала" между строк его писем к ней, рассказов, пьес. В мемуарах Авиловой имеет место "романное" "изображение" времени, т.е. игра со временем, полное подчинение его воле автора. В мемуарах, замещающих реальность, стираются границы между литературой и жизнью: в открытых финалах, "незакругленных" построениях, где сюжетом становится несбывшееся, только ожидавшееся, предчувствовавшееся, возникает ощущение живого.

Методологическим принципом изучения мемуаров является реконструкция всего объема (насколько это возможно) материала, "сопряжения всего" (толстовская формула), составляющего вместе с мемуарами единый текст. Часто погруженное в подтекст, деформированное несовершенной памятью или просто мифологизированное может быть восстановлено при перекрестном сопоставлении источников.

Сюжет воспоминаний А.П. Керн выстраивается, с одной стороны, на документальной основе (использованные письма, записки Пушкина и Дельвига приобретают в контексте мемуаров статус "документальности"), с другой, - как определенный миф, обусловленный выбранной А.П. Керн для себя ролью Клеопатры и отсылающий к аналогии, а "пушкиноцентристское" построение мемуаров приводит к временным и пространственным транспозициям.

Документальность" повествования Т.А. Кузминской складывается из упоминаний (в связи с историей семьи) исторических имен, цитирования исторических документов. Наряду с этим эквивалентом "документа" оказывается художественный текст (произведения Толстого). Главным же свидетельством подлинности всего описываемого в мемуарах является Ясная Поляна, которая самим фактом своего существования подтверждает "правдивость" повествования.

В повествовании JI.A. Авиловой отобраны только факты, вписывающиеся в ее "роман", а также нашедшие отражение, на ее взгляд, в творчестве А.П.

Чехова и таким образом обретшие статус достоверных. Отсутствие для Л.А. Авиловой четкой грани между двумя этими планами - реальным и художественным - обнаруживается при сопоставлении ее биографического, мемуарного и художественных текстов.

Биография автора по-разному входит в мемуары, и автобиографическое начало складывается из сочетания различных компонентов. В мемуарах А.П. Керн не прочитывается ее собственная биография, они лишены откровенности (Керн словно держит себя в узде, чтобы никакие эмпирические подробности не снизили образ современницы Пушкина, Дельвига и Глинки). Быт здесь "сгущен" до символа и предстает скорее как маскарадно-карнавально-театральная стихия с ее игровой сущностью.

Биография Т.А. Кузминской "тонет" в стихии эмпирического бытия, в подробностях описаний (жизненного уклада, болезней и т.п.), будучи продублированной в художественном варианте, существует как бы на стыке реального и художественного, сопрягаясь в единый текст судьбы. Автобиографическое начало в мемуарах Т.А. Кузминской подчинено, с одной стороны, принципу ассоциативных соответствий, в частности, пушкинской литературной героине Татьяне Лариной, которая, по сути, является выражением национальной (дворянской) культуры XIX века; с другой стороны, принципу идентификации с героиней романа Л.Н. Толстого Наташей Ростовой, к созданию которой она была сопричастна. Кузминская существует как "продолжение" Татьяны Лариной, порождая Наташу Ростову, которая в свою очередь "продолжает" ее (бесконечный лабиринт сцеплений, и законы этих сцеплений, этот механизм предстоит исследовать). Объект художественного изучения в романе "Война и мир" - Наташа Ростова, - как бы оживший в Т.А. Кузминской, начинает существовать по имманентным законам художественного бытия, которое уже неподвластно автору - Льву Толстому.

Биография Л.А. Авиловой, максимально удаленная от мемуарной реальности, находит в них выражение как зеркальное удвоение реальности, как мечта о несбывшемся, как виртуальная реальность. Принципиальное для

Чехова противопоставление литературы и жизни Авиловой не понято: свою собственную биографию, как и биографию Чехова, она воспринимает как литературный сюжет, в котором биографическое время "романа" Чехова и Авиловой, будучи реконструированным в ее мемуарах, обретает статус художественного времени, характерного для психологического романа. В подобном контексте мемуары Л.А. Авиловой получают значение продолжения двойной жизни.

Динамика личностного начала в рассматриваемых нами мемуарах (прослеживающаяся уже по названиям) - от ухода на второй план, в тень, раздвоения на "я" и "мы" (Керн) к осознанию ценности собственного "я" (Кузминская) и далее - к выдвижению этого "я" на первый план, подчинение повествования о знаменитом современнике рассказу о собственной душевной жизни (Авилова).

Гипотетически (из-за недостатка изученного материала) цитатность является основополагающим принципом мемуаристики. Но сам принцип со сменой художественно-культурных парадигм претерпевает изменения. У А.П. Керн цитаты в основе большинства мемуарных эпизодов - ключ к эпизоду, который создает необходимую духовную ауру. В рамках характерологической функции авторское слово или идентично, или полемично по отношению к авторскому. Выполняя оценочную функцию, цитата становится знаком гармонии, слияния, согласия пушкинского поэтического мира с миром мемуаристки.

Цитирование в мемуарах Т.А. Кузминской понимается по-другому, так как в его основе принцип не аналогии, а "узнавания", "сличения" прототипа и его художественного двойника. При помощи культурных ассоциаций воссоздается окружение мемуаристки, человеческие типы - параллели к известным литературным типам. Кроме того, чужой литературный текст способствует идентификации и самоидентификации.

Для Л.А. Авиловой А.П. Чехов - "одна великолепная цитата", и любой мемуарный эпизод воспринимается через чеховские произведения, осмыслен через них, соотнесен с ними, придает значимость как ее реальному существованию, так и мемуарному. Мемуаристка воспринимает Чехова неотрывно от его творчества, что в тексте мемуаров реализуется как в системе цитирования (прямые и скрытые цитаты), так и в замещении собственного текста чеховским. Возникает параллелизм случившегося в реальности и осмысленного в ретроспективе автором мемуаров.

Портретистика в мемуарах, являясь выражением мемуарного начала, представляет "историю в лицах". Конкретные черты реального внешнего облика тех, о ком повествуют мемуаристки, ими не фиксируются, они создают духовные портреты, само понимание портрета динамично от XIX к XX веку. Для каждой мемуаристки важен живописный и литературный коды: для А.П. Керн - ассоциативно отсылающий к портретам О.А. Кипренского, В.А. Тропинина и других художников, а с другой стороны, - к пушкинским поэтическим опытам с лаконичными, но многозначными деталями внешности (плащ, рука), создающими подтекст. Принцип А.П. Керн - воссоздание облика поэта в романтическом ключе - оказывается в русле тенденции русской культуры начала XIX в., в соответствии с которой "портрет" в традиционном смысле отсутствует. Влияние пушкинской поэтики на изображение внешности в мемуарах А.П. Керн, что и определило пушкинский код, прослеживается в том, что, видя в Пушкине "идеального поэта", "влюбленного артиста", мемуаристка стремится к воссозданию его духовного облика, поэтому описание отдельных портретных деталей подчиняется пушкинским принципам психологизма, по преимуществу пластического.

Для Т.А. Кузминской важен толстовский код, с прямым указанием на портреты И.Е. Репина, Крамского и т.д., узнаваемым по интерьеру, позе, костюму, и следованием традициям психологического анализа русской прозы. Влияние художественных принципов Толстого на творчество Т.А. Кузминской, говоря только о портрете, проявилось в создании ею аналитических портретов главных "героев" своих воспоминаний. Безусловно, в этих портретах не обнажён напряжённый процесс внутренней жизни человека с такой предельной

167 ясностью, как у Толстого. Но несомненная заслуга Кузминской в том, что она, сохраняя специфические жанровые особенности своей книги воспоминаний, воспользовалась методом Толстого для создания более выразительных, пластичных образов.

Для Л.А. Авиловой - чеховский, с его усложненной трактовкой человеческой природы, многовариантностью прочтения человеческих судеб и авторской ненавязчивостью в изображении человека. Чехов - центр мемуаров, структурный и эмоциональный. В подтексте рассказов Авиловой о литературных знакомых ощущается соизмеримость с чеховским этическим идеалом, которая реализуется в описании, в интонации и т. д., что и составляет чеховский код. У Л.А. Авиловой портрет конкретен и в то же время субъективен, и причина этого, как нам представляется, во взгляде на портретируемого "через Чехова". Особенно остро это ощущается в комментариях к портретам.

Проблема типологии мемуаров еще ждет своего исследователя, "загадка" женской мемуаристики остается неразгаданной, но совершенно очевидно, что жанр открывает широкие перспективы для применения современных методов исследования, в частности, тех, которые сочетают литературоведение и культурологию.

Список научной литературыШкляева, Елена Леонидовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Принятые сокращения

2. ПвВС А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. Серия литературных мемуаров: В 2 Т. / Вступ. ст. В.Э. Вацуро; сост. и прим. В.Э. Вацуро, М.И. Гилельсона, Р.В. Иезуитовой, Я. Л. Левкович. - М., 1974.

3. ЧвВС 1947 А.П. Чехов в воспоминаниях современников. Сборник / Подготовка текста и комментарии Н.И. Гитович, А.К. Котова, И.В. Федорова-М., 1947.

4. ЧвВС 1986 А.П. Чехов в воспоминаниях современников. Серия литературных мемуаров / Вступ. ст. A.M. Турова; сост., подготовка текста и коммент. Н.И. Гитович - М., 1986.

5. Авилова Л.А. Рассказы. Воспоминания. / Сост. и прим. Н.С. Авиловой; вступ. ст. И.А. Гофф. М., 1984.

6. Баратынский Е. А. Полн. собр. стихотворений: В 2Т. Л., 1989.

7. Вересаев В.В. Пушкин в жизни. Систематический свод подлинных свидетельств современников. Минск, 1987.

8. Вокруг Чехова: Сборник / Сост., вступ. ст. и прим. Е.М. Сахаровой. М., 1990.

9. Дашкова Е.Р. Записки. 174-1810. / Подготовка текста, вступ. статья и коммент. Г.Н. Моисеевой.

10. Дельвиг А.А. Сочинения. Л., 1986.

11. Друзья Пушкина: Переписка, воспоминания, дневники: В 2 т. -М., 1986.

12. Гусев Н.Н. Два года с Л.Н. Толстым. Серия литературных мемуаров. / Сост., вступ. ст. и прим. А.И. Шифмана. М., 1973.

13. Керн А.П. (Маркова-Виноградская). Воспоминания о Пушкине. / Сост., вступ. статья и прим. A.M. Гордина. -М., 1988.

14. Ю.Керн А.П. Воспоминания / Предисл. П.И. Новицкого; вступ. ст., ред. и прим. Ю.Н. Верховского. Л., 1929.11 .Кузминская Т.А. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне. Воспоминания / Вступ. ст. С.А. Розановой; подгот. текста и прим. Т.Н. Волковой. М., 1986.

15. Кузминская Т.А. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне/ Вступ. ст. С.М. Брейт-бурга. Приокское книжное изд-во, 1973.

16. З.Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17 т. М., 1994-1998.

17. Репин И.Е. Письма. И.Е. Репин и Л.Н. Толстой. Переписка с Л.Н. Толстым и его семьей / Прим. В.А. Жданова и Э.Е. Зайденшнур. М. -Л., 1949.

18. Серебряный век. Мемуары (Сборник) / Сост. Т. Дубинская-Джалилова. М., 1990.

19. Сухотина-Толстая Т.Л. Дневник / Сост., вступ. ст. и прим. Т.Н. Волковой. -М., 1987.

20. Толстая А.Л. Отец: Жизнь Л. Толстого: В 2 т. / Послесл. А.П. Чудакова. -М. 1989.

21. Толстой И.Л. Мои воспоминания / Вступ. ст. С.А. Розановой. М., 1969.

22. Толстой Л.Н. Собр. соч.: В20 т. Т. 19. : Дневники 1847 1894 г.г. -М., 1965.

23. Толстой С.Л. Очерки былого / Общ. ред. и прим. Т.Н. Волковой; вступ. ст. Н.П. Пузина. Тула, 1975.

24. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 Т. Письма: В 12 Т. М., 19721978.

25. Аверинцев С.С. Плутарх и античная биография. М., 1973.

26. Авилова Н.С. Авилова и Чехов на фоне "Чайки": К биографии А. П. Чехова. // Русская речь. 2001. - № 1. - С. 27-33.

27. Алимова Л. Дневники Л.Н. Толстого 1847-1858 годов: эстетика и поэтика природы // Диалог культур: Сб. материалов межвузовской конференции молодых ученых / Под ред. С.А. Манскова. Барнаул, 2000. - С. 73-79.

28. Андроникова М.И. От прототипа к образу. К проблеме портрета в литературе. -М.,1974.

29. Андроникова М.И. Портрет. От наскальных рисунков до звукового фильма. -М., 1980.

30. Арнхейм Рудольф. Новые очерки по психологии искусства. М., 1994.

31. Афанасьев Э.С. Творчество Чехова: иронический модус. Ярославль, 1997.

32. Базунов С.А. Глинка. // Биографическая библиотека Ф. Павленкова. Бетховен. Мейербер. Глинка. Даргомыжский. Челябинск, 1998.

33. Барахов B.C. Литературный портрет. — Л., 1985.

34. Ю.Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. -М., 1975.

35. Бахтин. М.М. Проблемы поэтики Достоевского. -М., 1979.

36. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -М., 1986.

37. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М., 1953-1956.

38. Бердников Г.П. А.П. Чехов. М., 1984.

39. Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993.

40. Билинкис Я.С. Творческий путь Толстого. Л., 1956.

41. Бицилли П.М. Творчество Чехова. Опыт стилистического анализа // Бицилли П.М. Трагедия русской культуры: Исследования. Статьи. Рецензии. М., 2000.

42. Блинкина М.М. Возраст героев в романе "Война и мир" // Известия АН. Серия литературы и языка. 1998. - Т. 57. - № 1. - С. 18-27.

43. Бовуар, Симона де. Второй пол: Т.1: Факты и мифы; Т. 2: Жизнь женщины: Пер. с франц. М. - СПб., 1997.

44. Бондарев А.П. Фонтан Пушкина и сад Чехова два символа русской классики // Вопросы филологии. - 1999. - №2. - С. 57-62.

45. Боровой Л.Я. Путь слова. -М., 1974. С. 291-296.

46. Бочаров С.Г. Праздник жизни и путь жизни. Сотый май и тридцать лет. Кубок жизни и клейкие листочки // Аьманах "Канун", вып. 3. Русские пиры. -СПб., 1998.

47. Бочаров С.Г. Роман Толстого "Война и мир". -М., 1987.

48. Буле О. Заметки о споре между La Brune et La Blonde в эпоху романтизма // Концепция и смысл. Сб. статей под ред. А.Б. Муратова и П.Е. Бухаркина -СПб., 1996.

49. Вацуро В.Э. Лирика пушкинской поры. СПб., 1994.

50. Вацуро В.Э. Пушкинская пора: Сборник. СПб., 2000.

51. Вацуро В.Э. С. Д. П. Из истории литературного быта пушкинской поры. -М., 1989.

52. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

53. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы: Избранные труды. М., 1976.

54. Винокур Т.О. Биография и культура. М., 1997.31 .Виролайнен М.Н. Типология культурных эпох русской истории // Русская литература. 1991. -№1. - С. 3-20.

55. Вольперт Л.И. Пушкин в роли Пушкина. Творческая игра по моделям французской литературы. Пушкин и Стендаль. М., 1998.

56. В творческой лаборатории Чехова: Сб. статей. М., 1974.

57. Галанов Б. Живопись словом. Портрет. Пейзаж. Вещь. М., 1974.

58. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М., 1994.

59. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979.

60. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1971.

61. Голованов М.В., Рыбаков Л.Д. Пушкин и Глинка гениальные современники // Начальная школа. - 1999. - №6. - С. 32-36.

62. Головачева А.Г. Повести Ивана Петровича Белкина, "пересказанные" Антоном Павловичем Чеховым // Чеховиана. Чехов и Пушкин. М., 1998.

63. Горелик Л. Образ Наташи в драме "Три сестры" как реплика в споре А.П. Чехова с Л.Н. Толстым // Литература: Прил. к газ. "Первое сентября". -2000. сентябрь (№33). - С. 11-12.

64. Горячева М.О. Пушкинский и чеховский миф в малой прессе 1880-х -начала 1900-х годов // Чеховиана. Чехов и Пушкин: По материалам

65. Междунар. конф. "Чехов и Пушкин" (1996). РАН / Отв. ред. В.Б. Катаев. -М., 1998.

66. Гофф И.А. Двух голосов перекличка // Новый мир. 1981. -№ 12. - С. 166173.

67. Грачева И.В. Язык ассоциаций в творчестве А.П. Чехова // Русская речь. -2001.-№ 1,-С. 3-10.

68. Григорьян К.Н. Литература и живопись. -М., 1985.

69. Громов П. О стиле Льва Толстого. Л., 1971.

70. Грюбель Райнер. Автор как противо-герой и противо-образ // Автор и текст: Сб. статей. СПб, 1996.

71. Губер П.К. Дон-Жуанский список Пушкина. Главы из биографии // Любовный быт пушкинской эпохи: В 2 т. Т.1. - М., 1994.

72. Данилова И.Е. Проблема жанров в европейской живописи. Человек и вещь. Портрет и натюрморт. М., 1998.

73. Дерман А. Москва в жизни и творчестве А. П. Чехова. М., 1948.

74. Добин Е. Искусство детали. Л., 1975.

75. Документальное и художественное в литературном произведении: Межвуз. сб. науч. трудов. Иваново, 1994.

76. Долженков П.Н. "Дама с собачкой" А. П. Чехова и "Крейцерова соната" Л.Н. Толстого: два взгляда на любовь // Филологические науки. 1996. - № 2. -С. 10-16.

77. Дюбо Ж.-Б. Критические размышления о поэзии и живописи. М., 1976.

78. Елизаветина Г.Г. "Былое и думы" А.И. Герцена. -М., 1984.

79. Елизаветина Г.Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982.

80. Елистратова А. Эпистолярная проза романтиков // Европейский романтизм. -М., 1973.

81. Елыпевская Г.В. Модель и образ. Концепция личности в русском и советском живописном портрете. М., 1984.

82. Ермилов В.В. Толстой художник и роман "Война и мир". - М., 1961.

83. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Д., 1978.бО.Золотусский И. На перекрестке эпох: Толстой и Чехов // Смена. 1999. -№ 1. - С. 84-97.

84. Иванова Н.Ф. "Прелестные подробности" в ялтинском рассказе "Дама с собачкой" // Литература: Прил. к газ. "Первое сентября". 2000. - июль (№30). -С. 5-6.

85. Иванова Н.Ф. Проза Чехова и русский романс. АКД Новгород, 1998.

86. Ильюхин Т. Вопрос о романе в раннем творчестве Чехова. СПб., 1994.

87. Ищук Г.Н. Проблема читателя в творческом сознании Л. Толстого. -Калинин, 1972.

88. Ищук Г.Н. Социальная природа литературы и искусства в понимании Л. Толстого. Калинин, 1972.

89. Ищук Г.Н. Лев Толстой. Диалог с читателем. М., 1984.

90. Йейтс Френсис. Искусство памяти. СПб., 1997.

91. Кардин В. По существу ли эти споры?: Очерки о советской литературе. -М., 1989.

92. Катаев В.Б. "Душечка": осмеяние или любование // Русская словесность. -1997.-№6.-С. 19-24.

93. Катаев В.Б. Златая цепь // Чеховиана. Чехов и Пушкин: По материалам Междунар. конф. "Чехов и Пушкин" (1996). РАН / Отв. ред. В.Б. Катаев. -М., 1998.

94. Керлот Х.Э. Словарь символов. REFL-book, 1994.

95. Киреев Р. Брелок для Чехова // Литература: Прил. к газ. "Первое сентября". -1996. июнь (№24). - С. 14.

96. Коберник Г.А. Изображение в чеховском рассказе. АКД СПб., 1994.

97. Ковалев В.А. Поэтика Льва Толстого. -М., 1983.

98. Козубовская Г.П. Мир Пушкина: "Театр элегии" и "театр послания" // Русская поэзия первой трети XIX в. и мифология (жанровый архетип и поэтика). Самара-Барнаул, 1998. С. 51-84.

99. Козубовская Г.П. Письма Пушкина и "московский текст" II Культура и текст 99. Пушкинский сборник / Под ред. Козубовской Г.П. - СПб.-Самара-Барнаул, 2000. С. 64-69.

100. Козубовская Г.П., Прилипко О.В. Эпистолярная форма у А.П. Чехова: поведенческий аспект // Диалог культур: Литературоведение. Лингвистика: Сб. тезисов межвузовского семинара молодых ученых. Барнаул, 1998. С. 36-41.

101. Кон И.С. Открытие "Я". -М, 1978.

102. Кондаков И.М. Психология в зеркале пушкинской судьбы. М., 2000.

103. Кошелев В.А. Онегинский "миф" в прозе Чехова // Чеховиана. Чехов и Пушкин : По материалам Междунар. конф. "Чехов и Пушкин" (1996). РАН/ Отв. ред. В.Б. Катаев. -М., 1998.

104. Кошелев В.А. Пушкин: история и предание: Очерки. СПб., 2000.

105. Краваль Л. Рисунки Пушкина как графический дневник. Серия "Пушкин в XX веке", IV. -М., 1997.

106. Красилова Н.В., Хомич Э.П. К вопросу о литературной мистификации // Диалог культур: Сб. тезисов межвузовского семинара молодых ученых / Под ред. Г.П. Козубовской. Барнаул, 1998. - С. 33-36.

107. Крючкова М.А. Русская мемуаристика второй половины XVIII века как социокультурное явление // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8, история. М., 1994. -№4.

108. Кубасов А.В. проблема романизации рассказа Чехова. АКД Свердловск, 1988.

109. Кубасов А.В. Проза А.П. Чехова. Искусство стилизации. Екатеринбург, 1998.

110. Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995.

111. Купреянова Е.Н. Эстетика Толстого. М.-Л., 1966.

112. Куприяновский П.В. Проблемы изучения художественно-документальной литературы // О художественно-документальной литературе: Сборник 1 / Под ред. П.В. Куприяновского. Иваново, 1972.

113. Лакшин В.Я. Пять великих имен: О А.С. Пушкине, А.Н. Островском, Ф.М. Достоевском, Л.Н. Толстом, А.П. Чехове. М., 1988.

114. Лакшин В.Я. Толстой и Чехов. М., 1975.

115. Ламзина А.В. Заглавие литературного произведения // Русская словесность. 1997.- №3.

116. Летопись жизни и творчества М.И. Глинки: В 2-х ч. Л., 1978.

117. Линков В.Я. "Война и мир" Л. Толстого. М., 1998.

118. Линков В.Я. Художественный мир прозы А.П. Чехова. М., 1982.

119. Литературный энциклопедический словарь. — М., 1987.

120. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X XVII веков. - Л., 1973.

121. Лихачев Д.С. Литература — реальность литература. - Л., 1981.

122. Лев Николаевич Толстой в изобразительном искусстве: Альбом. / [Авт.-сост.: О.Е. Ершова, Т.К. Поповкина]. -М., 1979.

123. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994.

124. Лотман Ю.М. Избранные статьи: В ЗТ. Таллин, 1992-1993.

125. Лотман Ю.М. Пушкин. СПб., 1999.

126. Любовный быт пушкинской эпохи: В 2 т. М., 1994.

127. Мандрыкина Л. ненаписанная книга // Книги. Архивы. Автографы. М., 1973.

128. Манн Ю. Мемуары как эстетический документ // Диалектика художественного образа. М., 1987.

129. Марченко Н.А. Литературный быт пушкинской поры // Литература в школе. 1999. - № 4. - С. 40-45.

130. Машинский С.О. О мемуарно-автобиографическом жанре // Вопросы литературы. 1960. - № 3.

131. Медриш Д.Н. Время и пространство в незавершенном романе А.П. Чехова // Русская речь. 2000. - № 1с. 10-14.

132. Мелетинский Е. М. Историческая поэтика новеллы. М., 1990.

133. Модзалевский Б.Л. Пушкин и его современники: Избранные труды (18981928) / Сост. и прим. А.Ю. Балакина. СПб., 1999.

134. Мышковская JI.M. Мастерство Толстого. М., 1967.

135. Набоков В. Лекции по русской литературе. М., 1998.

136. Одиноков В.Г. Поэтика романов JI. Н. Толстого. Новосибирск, 1978.

137. Орлова А.А. Глинка в Петербурге. JL, 1970.

138. Основина Г.А. О взаимодействии заглавия и текста // Русский язык в школе. 2000. - № 4. - С. 62-66.

139. О художественно-документальной литературе: Межвуз. сб. науч. трудов / Под ред. Л.А. розанова. Иваново, 1979.

140. Очерки по истории русского портрета первой половины XIX века. М.,1966.

141. Очерки по истории русского портрета второй половины XIX века. М.,1967.

142. Печерская Т.И. Разночинцы шестидесятых годов XIX века: феномен самосознания в аспекте филологической герменевтики (мемуары, дневники, письма, беллетристика). Новосибирск, 1999.

143. Пигарев К. Русская литература и изобразительное искусство. М., 1972.

144. Пискунов В.М. Чистый ритм Мнемозины. М., 1992.

145. Полнер Т.И. лев Толстой и его жена: История одной любви. М., Екатеринбург, 2000.

146. Поэты, женщины и люди пушкинской эпохи. М., 1999.

147. Пушкарева Н.Л. У истоков женской автобиографии в России // Филологические науки. 2000. - №3. - С. 62-69.

148. Пушкарева Н.Л., Экштут С.А. Любовные связи и флирт в жизни русского дворянина начала XIX века // Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени / Под ред. Ю.Л. Бессмертного.-М., 1996. С. 180-206.

149. Рассадин С.Б. Спутники: Очерки. -М., 1983.

150. Рейсер С.А. Основы текстологии. Л., 1978.

151. Руднев В. П. Словарь культуры XX века. М., 1999.

152. Русская мемуаристика первой половины XIX века: проблемы жанра и стиля. Киев, 1997.

153. Русская словесность: от теории словесности к структуре текста: Антология / Под общ. ред. Нерознака В.П. М., 1997.

154. Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: Сборник.: В 2т. -М., 1974.

155. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. Куйбышев, 1990.

156. Рюткёнен Марья. Тендер и литература: проблема "женского письма" и "женского чтения" // Филологические науки. 2000. - №3. - С. 5-17.

157. Савкина И.Л. Глазами Аргуса (мотив молвы в русской женской прозе первой половины XIX века) // Филологические науки. 2000. - № 3. - С. 3851.

158. Садыги Л.М. Чернильница в форме сердца (Лидия Авилова и ее мемуары о Чехове) // Чеховиана. Чехов в культуре XX века. М., 1993.

159. Семенко И. Жизнь и поэзия Жуковского. М., 1975.

160. Сендерович Савелий. О чеховской глубине, или юдофобский рассказ Чехова в свете иудаистической экзегезы // Автор и текст. Сб. статей / Под ред. В.М. Марковича и Вольфа Шмида. СПб., 1996.

161. Сендерович Савелий. Чехов с глазу на глаз. История одной одержимости А.П. Чехова. Опыт феноменологии творчества. - СПб., 1994.

162. Скатов Н.Н. Русский гений: О А.С. Пушкине. М., 1987.

163. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей: Статьи и исследования о русских классиках. М., 1972.

164. Словарь литературоведческих терминов / Редакторы-составители Тимофеев Л.И., Тураев С.В. М., 1974.

165. Смирнов И. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. СПб., 1994.

166. Современная текстология: теория и практика. М., 1997.

167. Строганов М.В. Человек в художественном мире Пушкина. Тверь, 1990.

168. Сухих И.Н. Чехов в Пушкине (К парадигмологии русской литературы) // Чеховиана. Чехов и Пушкин: По материалам Междунар. конф. "Чехов и Пушкин" (1996). РАН / Отв. ред. В.Б. Катаев. М., 1998.

169. Сухих И.Н. Чеховские писатели и литератор Чехов // Литературное обозрение. 1994.-№ 11-12. - С. 3-6.

170. Тамарченко Н.Д. Типология реалистического романа. Красноярск, 1988.

171. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII — первой половины XIX в. -М., 1991.

172. Тартаковский А.Г. Мемуаристика как феномен культуры // Вопросы литературы. 1999. - № 1.

173. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. -М., 1995.

174. Третьякова Л. Российские богини. М., 1997.

175. Турков A.M. А.П. Чехов и его время. М., 1980.

176. Турчин B.C. Портреты русских писателей в русской живописи. М., 1970.

177. Турчин B.C. Эпоха романтизма в России. М., 1981.

178. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

179. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. -М., 1968.

180. Успенский Б.А. Отзвуки концепции "Москва Третий Рим" в идеологии Петра Первого (в соавторстве с Ю.М. Лотманом) // Успенский Б.А. Избранные труды: В 2т. -М., 1994. Т 1.: Семиотика истории.

181. Файнштейн Ш. Писательницы пушкинской поры: Ист.-лит. очерки. Л., 1989.

182. Фарыно Ежи. Введение в литературоведение. Варшава, 1991.

183. Фортунатов Н.М. Творческая лаборатория Л. Толстого. М., 1983.

184. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

185. Хандрос Б. "Любви верна" (Своеручные записки Натальи Долгорукой) // Литература и ты: Сборник. Вып. 6. М., 1977. С. 178-187.

186. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992.

187. Хейзинга Й. Homo ludens. Статьи по истории культуры. — М., 1997.

188. Чавдарова Дечка. Читающий человек в творчестве Льва Толстого. Культура как текст и "читающий человек" как "естественный человек" // Homo Legens в русской литературе XIX в. Шумен, 1997.

189. Чайковская О. "Как любопытный скиф." Русский портрет и мемуаристика второй половины XVIII века. М., 1990.

190. Чеховиана. Чехов в культуре XX века. М., 1993.

191. Чеховиана. Чехов и Пушкин. М., 1998.

192. Чеховиана: Полет "Чайки". М., 2001.

193. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. -М., 1971.

194. Чудаков А.П. Мир Чехова. М., 1986.

195. Чуковская Л.К. "Былое и думы" Герцена. М., 1966.

196. Чумаков Ю.Н. Княгиня Татьяна - Муза // Концепция и смысл. Сб. статей в честь 60-летия проф. Марковича В.М. / Под ред. А.Б. Муратова и П.Е. Бухаркина. - СПб., 1996.

197. Чумаков Ю.Н. Стихотворение Пушкина "К***" ("Я помню чудное мгновенье"): форма как содержание // Известия АН. Серия литературы и языка. 1998.-Т. 57-№1. - С. 3-8.

198. Шамма Шаадат. Новые публикации по интертекстуальности // Новое литературное обозрение. — 1995. №12. — С. 337-344.

199. Шепелева З.С. Лев Николаевич Толстой. М., 1960.

200. Шеховцева Т.А. "Романтические повести" Чехова и их место в творческой эволюции писателя. АКД М., 1998.

201. Шпенглер Освальд. Закат Европы. Образ и действительность. Минск, 1998.

202. Щербинин Дж. Де. Пушкинский подтекст в чеховском рассказе "Учитель словесности" // Чеховиана. Чехов и Пушкин. М., 1998.

203. Эйхенбаум Б. Молодой Толстой. Литературный быт. // Эйхенбаум. Б. О литературе. М., 1987.180

204. Эткинд Е.Г. "Внутренний человек" и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII XIX веков. - М., 1999.

205. Якоб Л.Г. Начертание эстетики, или науки вкуса // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: Сборник: В 2 т. М., 1974. Т 2.