автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Место Никифора Григоры в византийской антилатинской полемике 30-х гг. XIV в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Место Никифора Григоры в византийской антилатинской полемике 30-х гг. XIV в."

ОД

На правах рукописи

КРАСИКОВ Сергей Викторович

МЕСТО НИКИФОРА ГРИГОРЫ В ВИЗАНТИЙСКОЙ АНТИЛАТИНСКОЙ ПОЛЕМИКЕ 30-х гг. XIV в.

Специальность 07. 00. 03 - Всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Екатеринбург 2000

\

Работа выполнена на кафедре истории древнего мира и средних веков исторического факультета Уральского государственного университета им. A.M. Горького

Научный руководитель — доктор исторических наук,

профессор М.А. Поляковская

Официальные оппоненты —

доктор исторических наук, член-кор. РАН И.П. Медведев кандидат философских наук, доцент О.Б. Ионайтис

Ведущая организация — Ивановский государственный

университет

Защита состоится Ы) мая 2000 г. в ^ часов на заседании диссертационного Совета Д. 063.78.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Уральском государственном университете им. А.М. Горького (620083, г. Екатеринбург, пр. Ленина, 51, комн. 248).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотек« Уральского государственного университета.

Автореферат разослан "Л/ " 2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук профессор

Б.Б. Овчинникова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Изучение отношений между двумя основными христианскими конфессиями и рассмотрение отражения этих отношений в сознании общества сохраняет свою актуальность не только для исследователя культур средневековой христианской цивилизации.

В 30-е гг. XTV в. Византия была маленьким средиземноморским государством, которому угрожали сильные противники. Император Андроник III Палеолог (1328-1341) был вынужден вести сложную дипломатическую игру, пытаясь использовать в своих интересах противоречия между Венецией и Генуей, османами и сельджуками, сербами и болгарами. Поиск могущественных союзников стал актуальнейшей задачей для ослабевшей империи.

В начале 30-х гг. XIV в. французский король Филипп VI Валуа, поддержанный римским папой Иоанном XXII (13161334), пытался реанимировать идею крестового похода в Святую Землю. В этих планах Византия могла играть роль либо врага, которого необходимо уничтожить, либо союзника. Энергичный первосвященик, надеясь на унию церквей, все же предпочитал видеть в Константинополе союзника против неверных. Многочисленным миссионерам, отбывающим на Восток, папская курия ставила задачу сбора информации об отношении к унии императора, православного населения, правящей элиты и духовенства Византии и сопредельных ей стран, в особенности Трапе-зунда. Некоторые донесения с Востока внушали папскому престолу определенный оптимизм в этом вопросе.

Таким образом, политические обстоятельства поставили византийское общество перед вопросом о необходимости возобновления диалога с латинянами об унии церквей.

При обращении к событиям того времени внимание исследователей привлекают в первую очередь две личности: Варлаам Калабрийский и Григорий Палама. Они выражают две различные позиции в отношении к переговорам об унии. Фило-

соф из Калабрии считал, что греки и латиняне могут решить путем переговоров все догматические разногласия. Афонский отшельник, напротив, полагал, что греки могут отстоять в спорах истинность своей веры, убедив латинян в несостоятельности католического вероучения. Варлаам и Палама своими сочинениями приняли участие в антилатинской дискуссии.

Однако, в византийском обществе существовало еще одно мнение о дискуссии с латинянами, которое было обусловлено негативной оценкой опыта Лионской унии 1274 г. Его высказал Никифор Григора, который считал, что латинян победить в споре невозможно, а сама дискуссия может привести к расколу общества. Григора отказался от участия в диалоге с латинянами и оставил на эту тему лишь одно небольшое сочинение „Слово увещевательное к божественному и Священному Синоду о том, чтобы не допускать ни латинян к беседам о теологии, ни других, новое утверждающих".

Позиция Никифора Григоры в научной литературе до сих пор подробно не рассматривалась.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что участие Никифора Григоры в византийской антилатинской полемике 30-х гг. XIV в. впервые выделяется в качестве самостоятельного предмета изучения.

Научная значимость поставленной темы в плане разработки современных проблем византинистики заключается в следующем:

• Анализ места Никифора Григоры в антилатинской полемике позволяет создать целостное представление об отношении византийского общества к возобновлению переговоров об унии церквей и о византийском мировоззрении того времени в целом.

• Сопоставление анталатинского трактата Никифора Григоры, который по глубине содержания может рассматриваться как своеобразная квинтэссенция многовековой культурной традиции, с другими произведениями этого автора и сочинениями против латинян остальных участников полемики позволяет

рассматривать противопоставляемую католическим оппонентам аргументацию как развитую систему взглядов, отражающую уровень интеллектуальной культуры Византии той эпохи.

• Изучение происхождения и дальнейшего развития некоторых тем и приемов аргументации, используемых в ходе антилатинской дискуссии, позволяет проследить преемственность проблематики интеллектуальной жизни империи до исихастских споров включительно.

Цель п задача исследования. Целью работы является изучение восприятия византийским сознанием проблемы унии церквей в 30-х гг. XIV в.

Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:

• Исследовать исторический и политический контекст возникновения вопроса о возобновлении переговоров об унии.

• Показать значение светского образования при отношении к догматическим разногласиям на примере взглядов Никифора Григоры.

• Исследовать обусловленность позиции Никифора Григоры византийской культурной традицией.

• Установить соотношение позиций Никифора Григоры и двух других известных авторов антилатинских сочинений того времени, а именно Варлаама Калабрийского и Григория Паламы.

Утвердившееся в работах некоторых исследователей мнение о неспособности византийцев палеологовского времени к творчеству в области богословия и философии выдвигает в качестве дополнительной задачи оценку потенциала креативности византийского мышления (на примере Никифора Григоры, Варлаама Калабрийского и Григория Паламы) в антилатинской дискуссии.

Хронологические рамки работы. Центральной датой для событий, рассмотренных в диссертации, является время прибытия папских легатов в Константинополь в 1334/35 г. Антилатинские сочинения Григоры, Паламы и Варлаама (хронология последних требует уточнения) появились в 1335-1336 гг. Начало переписки между Варлаамом и Паламой, в которой обсуждаются их

антилатинские произведения, относится к 1336 г. Этот год считается и началом исихастских споров. Далее внимание общества все более занимает начатая Варлаамом полемика против исихас-тов, а антилатинская дискуссия отходит на второй план. В 1339 г. во время поездки Варлаама Калабрийского по поручению императора в Авиньон появляются две его речи по проблеме унии церквей, которые обнаруживают влияние речи Григоры к Священному Синоду. Если обратиться к самой ранней дате, то критика латинской образованности в направленном против Варлаама диалоге „Флорентин, или о мудрости" (1332 г.) сопоставима с осуждением Григорой латинской теологии.

Итак, в 30-е гг. XIV в. Григора, Варлаам и Палама явились главными выразителями мнений византийцев по проблеме возобновления унии церквей.

Метод исследования. Данная работа следует традиционному методу критической интерпретации содержания текстов исторических источников через привлечения всех возможностей, которые предоставляет современный уровнь развития византиноведческих исследований.

Методологической основой диссертации являются принципы системного подхода к изучению общественной жизни, когда общество рассматривается как "глобальная целостность" и разделимое только в мышлении, ради доступности для исследования, "множество множеств" (Бродель, 1992), а также принцип историзма, предписывающий изучать феномены в их становлении и развитии. Любой элемент византийской картины мира можно проследить в его становлении и развитии, так как практически все составляющие византийской духовности являются плодом заимствования и обработки культурного наследия предшествующего времени.

Степень науядаш разработанности проблемы. В настоящее время невозможно указать ни одной монограф™, посвященной исключительной византийской дискуссии с латинянами в 30-е гг. XIV в. В работах, затрагивающих в той или иной степени это событие, заслуживает внимания тенденция рассматривать эту поле-

мику в качестве первого этапа исихастских споров (Мейендорф, 1953). Г. Подскальски (1977) выделяет даже целую "эпоху", которую начинает с антилатинских трактатов Варлаама Калабрийско-го, вызвавших возражения Григория Паламы, и заканчивает крушением Ферраро-Флорентийской унии и падением Константинополя. Несмотря на очевидную связь антилатинской дискуссии и исихастских споров, авторы существующих обзоров историографии паламизма не придают спорам с латинянами самостоятельного значения. Так, в ставшем классическим обзоре Д. Стирнона (1972) среди исторических событий, обрамляющих исихастские споры, вообще ничего не говориться о полемике с латинянами.

В большинстве работ исследователей паламизма антилатинская дискуссия 30-х гг. XIV в. упоминается лишь мимиходом и только в связи с участием в ней Варлаама Калабрийского и Григория (Мейендорф, 1953). Прежде всего на нее указывают как на причину переписки между/ калабрийским философом и афонским отшельником (Мейендорф, 1954).

На первый план указанная дискуссия была выдвинута в работах Р. Синкевича (1980) и А. Фиригоса (1993), которые разошлись во мнениях относительно ее датировки. Автор последнего обзора историографии исихазма (Лурье, 1997) ставит в заслугу Р. Синкевичу "новую инвентаризацию всех греческих произведений Варлаама", а также "пересмотр начала исихастских споров - как в историческом отношении, так и в концептуальном". К сожалению, В.М. Лурье не учитывает в своем обзоре работ А. Фиригоса (1982), который не только аргументировано отверг пересмотренные Р. Синкевичем, вслед за Дж. Даррузесом, даты (выступление Никифора Григоры „греческих речей" Варлаама Калабрийского), но и, со своей стороны, внес большой вклад в выяснение правильной хронологии событий и ввел в научный оборот неизвестные тексты Варлаама (Фиригос, 1983-1984).

Итак, хотя последние работы А Фиригоса и Р. Синкевича позволяют с других позиций взглянуть на значение антилатинской дискуссии 30-х гт. XIV в. в духовной жизни Византии, все же эту проблему нельзя считать изученной.

Почти все исследователи сосредоточивают внимание в основном на двух участниках антилатинской полемики, Варлааме Ка-лабрийском и Григории Паламе. Участие же Никифора Григоры, хотя он первым вступил в антилатинский спор, либо вовсе не упоминается, либо затрагивается мимоходом. Так, автор обширного эссе о личности и творчестве Никифора Григоры Р. Гийан (1926) посвящает его выступлению перед Синодом только несколько слов. Позднее Дж. Скиро (1954), обратившись к упомянутой речи византийского философа, неверно предполагает влияние Варлаа-ма Калабрийского на Никифора Григору. В подробной монографии Г. Подскальски (1977) о византийской философии и теологии выступление Никифора Григоры только упоминается и также не получает должной оценки. На это обстоятельство указывает фан Дитен (1978) в своей рецензии на эту книгу, подчеркивая, что некоторые из мыслей Варлаама и Акиндина ранее были высказаны Никифором Григорой в его речи к Синоду в 1334/35 г. Недавнее исследование греческого ученого Д. Мосхоса (1998), посвященное философским и теологическим взглядам Никифора Григоры, также только мимоходом касается речи к Синоду и ее воздействия на споры с латинянами 30-х гг. XIV в.

Наиболее же подробно и полно выступление Никифора Григоры перед Синодом проанализировано Х.-Ф. Байером (1976). Это добротное исследование, впервые рассматривающее речь Григоры в контексте наиболее важных его произведений и сочинений современников, можно считать хорошим введением в проблему, которая все же требует самостоятельного изучения. На необходимость такого исследования намекает, например, уже упомянутая работа Р. Синкевича (1980), который обнаружил множество точек соприкосновения между речью к Синоду Григоры и „греческими речами" Варлаама и даже завуалированные ссылки Варлаама на указанное произведение Никифора Григоры.

Таким образом, в ходе исследования проблем, связанных с антилатинской полемикой 30-х гг. XIV в. и начальным периодом исихастских споров, все чаще ученые подчеркивают роль Ники-

фора Григоры в этих событиях, хотя обобщающего труда по этой проблеме так и не появилось.

Источниховая база исследования. Круг источников, непосредственно касающихся участия Никифора Григоры в антилатинской дискуссии, ограничен. Его речь к Священному Синоду является основым источником для настоящего исследования, отражающим взгляды автора, как итог определенной духовной эволюции к указанному времени. При переводе речи на русский язык в диссертации использованы два ее издания. Речь в виде отдельного трактата издал М. Папароци (1973). Это же произведение с небольшими расхождениями включено в „Историю ромеев" Никифора Григоры и переведено на немецкий язык с подробными примечаниями фан Дитеном (1979). Для избежания разночтений в работе дается ссылка на соответствующие места и в „Истории" и в издании М. Папароци, а в примечании к русскому переводу соответствующих мест речи приведен греческий текст. Для уточнения и прояснения положений главного источника привлекаются источники второго плана, которые являются произведения этого же автора, хронологически близкие (30-е гг. XIV в.) к названному трактату и обнаруживающие мысли, сюжеты и ходы рассуждений, использованные им в антилатинской аргументации речи к Синоду. Среди источников второго плана важное место занимают идейно близкий к речи диалог „Флорентий, или о мудрости" и хронологически близкие к речи письма Никифора Григоры. Кроме того, были привлечены избранные места из других произведений Никифора Григоры, необходимые для пояснения его взглядов в связи с поставленной темой. Названные источники являются достаточными для исследования позиции Никифора Григоры в вопросе о возобновлении переговоров об унии, а сопоставление речи с диалогом „Флорентий" показывает значение светского образования при обсуждении догматическим разногласий.

Многочисленные реминисценции исследуемой речи Никифора Григоры заставили обратиться к произведениям античных авторов (Платона, Аристотеля, Плотина, Синесия Киренского),

апостола Павла и отцов церкви (Филона Иудея, Климента Александрийского, Григория Назианзина, Григория Нисского, Василия Великого). Эти источники позволяют рассмотреть взгляды Григоры в контексте византийской традиции.

Для изучения событийного контекста диалога с латинянами привлечены регесты императорских грамот, византийские краткие хроники, „История ромеев" Никифора Григоры и „История" Иоанна Кантакузина. Существующие византийские источники следует признать недостаточными для решения этой проблемы. Латинские источники, к которым относятся оказавшиеся нам недоступными документы канцелярии папской курии, процитированы опосредовано с указанием на те работы, в которых они приведены. Однако, все имеющиеся источники позволяют говорить только о гипотетической связи между событиями. Можно лишь предполагать, хотя и с большой долей вероятности, что в документах папской курии, в трактатах Варлаама и в „Истории" Никифора Григоры речь идет об одних и тех же лицах, которые возможно отождествить с папскими легатами 1334/35 гг.

Для исследования соотношения взглядов Никифора Григоры с позициями двух других участников полемики, Варлаама Калаб-рийского и Григория Паламу, в качестве источников использованы процитированные современными исследователями извлечения из антилатинских трактатов Варлаама Калабрийского (И. Мейендорф, Дж. Скиро, Г. Подскальски, А. Фиригос), которые все же дают достаточно полное представление о них. Кроме того, рассмотрены два первых письма из переписки Варлаама с Паламой и частично антилатинские трактаты Григория Паламы.

Названные источники можно считать достаточными для обоснованных выводов по проблеме соотношения позиций Никифора Григоры, Варлаама Калабрийского и Григория Паламы. Привлечение большего числа данных (всех трактатов Варлаама) не может качественно повлиять на выводы, хотя и способно, вероятно, их уточнить.

В качестве справочного издания в исследовании широко использовались данные „Просопографического лексикона палеологовского времени" (1976-1996).

В целом, привлеченных источников достаточно для изучения восприятия и оценки византийским сознанием вопроса о возобновлении переговоров с латинянами об унии церквей в 30-х гг. XIV в.

Практическое значение работы. Материалы и выводы данного исследования могут использоваться в преподавании курса „История средних веков" и в подготовке спецкурсов по духовной культуре Византии. Присутствующие в работе переводы византийских источников, которые ранее на русский язык не переводились, могут быть привлечены отечественными исследователями для написания работ по средневековой истории, философии и теологии.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на научных конференциях в Екатеринбурге (1998 г., 1999 г.), в Барнауле (1998 г.) и в Санкт-Петербурге (1998 г.). Текст диссертации обсуждался на заседании кафедры истории древнего мира и средних веков исторического факультета Уральского университета. Основные положения диссертации изложены автором в опубликованных статьях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, и заключения. К работе приложен список использованных источников и научной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цели и задачи, раскрываются методологическая и источниковая основы работы. Здесь же рассматривается степень научной разработанности проблемы.

В первой главе „Исторический контекст речи Никифора Григоры к Священному Синоду" анализируются исторические

события, имеющие отношения к прибытию папских легатов в Константинополь.

В параграфе первом „Никифор Григора в 30-е гг. XIV в." приводятся биографические сведения из жизни Никифора Григоры, показывающие его роль и место в духовной жизни Византии того времени. Его блестящая карьера была предопределена не только хорошими способностями к наукам, но и цепочкой личных связей, начало которым положило покровителство дяди с материнской стороны, митрополита Гераклеи Понтийской Иоанна (ум. в 1328 г.), представившего своего рано осиротевшего воспи-таника будущему патриарху Иоанну Глике. Репрессированный после переворота 1328 г. Никифор Григора скоро получил покровительство нового императора и вернул прежнее положение при дворе благодаря обширным личным связям и покровительству Иоанна Кантакузина. После смерти своего наставника Феодора Метохита и возвращения императорского благорасположения с 1332 г. и на протяжении всех 30-х гг. XIV в. сорокалетний Никифор Григора (возраст акме в греческой традиции) занимает видное место в интеллектуальной элите Византии. В глазах современников он достойный и законный наследник учености славного Феодора Метохита, состоящий в переписке с известнейшими людьми империи и пользующийся покровительством первых лиц государства.

Во втором параграфе „Проблема датировки и последовательность событий" рассматриваются спорная проблема датировки и событийный контекст прибытия папских легатов Франческо да Камерино и Рикардо в Константинополь. Большинство исследователей датируют посольство зимой 1334/35 гг. Предположение Р. Синкевича (1980), оспоренное А. Фиригосом (1982), что ответ латинянам был дан не Никифором Григорой, а Варлаамом Калаб-рийским весной 1335 г. имеет принципиальное значение для поставленной в данном исследовании проблемы, так как, если оно принимается, то роль Никифора Григоры в антилатинской полемике фактически сводится на нет. В данном исследовании в поддержку аргументации А. Фиригоса предлагается принять во

внимание письмо Никифора Григоры к патриарху, в котором, несомненно, речь идет о рассматриваемом здесь выступлении перед Синодом. Это письмо позволяет предположить, что патриарх Иоанн XIV Калека сам дал отрицательный ответ легатам, опираясь на сочинение Григоры, и в самый кратчайший срок (автор не успел сделать копию своего сочинения).

В этом же параграфе делается попытка дать оценку характеру миссии латинян 1334/35 гг. в Константинополь. Западные источники на этот счет скудны, но следует, скорее всего, согласиться с Р. Синкевичем, что папские легаты не имели больших полномочий, а их миссию можно считать только дипломатической разведкой. Намерение папской курии возобновить переговоры об унии с греками возможно рассматривать в историческом контексте в связи с усилиями Авиньона по объединению сил государств Средиземноморья против турецких пиратов в Эгейском море и, в далекой перспективе, в свете подготовки нового крестового похода в Святую Землю, утопичность проекта которого в то время еще не была столь очевидна. На дипломатические усилия легатов, как можно предположить, негативное влияние оказали враждебные действия генуэзцев против Византии, так как, вероятно, Андроник 1П предпочитал в переговорах с Авиньоном использовать посредничество Венеции, а не епископов, связанных с генуэзцами. Принимая во внимание, что все известные участники переговоров: Франческо да Камерино, Рикардо и Николай, - незадолго до их миссии получили различные назначения в епархии Причерноморья, можно предположить, что их миссию следует рассматривать и в контексте усилий папской курии утвердиться в Причерноморье.

Морская экспедиция Андроника III в мае 1335 г. против генуэзцев Лесбоса и Фокеи, вероятно, также оказала влияние на отношение византийцев к переговорам об унии, так как военные приготовления могли осуществляться как раз во время приема патриархом легатов. Привлечение к дискуссии другого участника, Варлаама Калабрийского, который в это время находился, вероятно, вместе с императором в Фессалонике, позволяет предпало-

жить, что его задача заключалась в продолжении диалога с Западом, без всяких официальных полномочий и при объявленном отказе от унии патриарха и Синода. Тем самым у императора, вероятно, сохранялась свобода политического маневра между западными союзниками и противниками, турками, а также непримиримыми ортодоксами внутри страны. Основная трудность патриарха Калеки в вопросе об отношении к унии, по всей вероятности, как раз и заключалась в поиске подходящей формы переговоров с латинянами, позволяющей церкви, сохраняя лицо, вести диалог, в котором так нуждался император.

Третий параграф „Патриарх и его окружение" анализирует реакцию населения столицы и клира на прибытие посольства, опираясь на краткое сообщение в „Истории" Никифора Григоры. В качестве гипотезы высказывается предположение, что возможность возобновления переговоров об унии была использована определенными людьми для давления на патриарха путем агитации среди населения Константинополя.

Четвертый параграф „Приглашение патриархом Никифора Григоры" рассматривает обстоятельства обращения патриарха к светскому философу. Делается вывод, что приглашение Григоры было обусловлено не плохими ораторскими способностями патриарха, но отсутствием у него подготовки в светской философии, необходимой для ведения теологической дискуссии. Выбор патриархом Григоры был предопределен и тем обстоятельством, что оба они в то время пользовались покровительством одного и того же лица - великого доместика Иоанна Кантакузина.

Пятый параграф „Митрополит Диррахия Григорий и последующее обсуждение трактата Григоры" анализирует поддержку позиции Никифора Григоры в интеллектуальной среде Византии. Для помощи патриарху Григора использовал не только образование, но и свои личные связи, которые позволили ему привлечь на свою сторону такого авторитетнейшего иерарха, как митрополит Диррахия Григорий. Свое сочинение Никифор Григора разослал ученным друзьям. Известен отклик на него Григория Акиндина.

Во второй главе „«Слово увещевательное» Никифора Гри-горы к Священному Синоду" анализируется содержание его выступления перед Синодом.

Первый параграф „Речь как произведение полемической риторики" рассматривает этические идеалы, на которых основывает византийский автор свою аргументацию, и здесь же анализируется традиционная аргументация антилатинской полемики. Никифор Григора, обращаясь к Синоду, следует образцам этических рассуждений одного из наиболее авторитетных античных философов. Представления о „подобающем времени" (копро?) как о благе, о „благоразумии" (еироиХ(а) и о „высшей цели" (то тёХос;), руководствуясь которой следует действовать, говорит о влиянии на мышление византийского философа „Никомаховой Этики" Аристотеля. Этика Никифора Григоры, как этика Стаги-рита и прочих античных мыслителей, рационально ориентирована. При этом, однако, Никифор Григора, следуя традициям византийского красноречия, использует оксимороны и пары противоречий. Аргументация Никифора Григоры разворачивается в контексте поздневизантийского мировоззрения, характеризующегося представлением, с одной стороны, о непостоянстве судьбы, с другой, - о разумности мира, что выражается образе высшей десницы (смовеу 5фа), оказывающей союзную помощь разумным людям, к которым, по мнению византийского автора, латиняне не относятся.

К традиционным темам антилатинской полемики относятся прежде всего идея об отсутствия общего судьи между двумя спорящими конфессиями и логически примыкающий к ней вопрос о примате папской власти. Никифор Григора отрицает возможность рассматривать Рим в качестве арбитра в богословских спорах. Он цитирует признаваемое византийцами подлинным письмо Псевдо-Климента и на его основе не отрицает полностью примат Папы, как это делает в то время Варлаам Калаб-рийский, опираясь на противоречие цитат из Евангелия от Матфея (16,19 и 18,18) и приходя к выводу о равенстве всех учеников Иисуса. Идею пентархии Варлаам выводит непосредственно из

указанного фрагмента Евангелия от Матфея, а затем обходит затруднение, которое создает письмо Псевдо-Климента, тем, что указывает на рукоположение Петром также евангелиста Марка в первосвященики Александрии. Аргументы Никифора Григоры против примата папства кажутся недостаточно продуманными и разработанными в сравнении с тезисами Варлаама Калабрийс-кого. О приверженности Никифора Григоры идее соборности можно заключить из его осуждения латинян за пренебрежение решениями всех соборов. Он выступает за созыв нового вселенского собора для решения догматических разногласий, подчеркивая необходимость участия в нем всех патриархов. Однако, трудная выполнимость подобного требования делает его удобным предлогом отвести от себя возможное обвинение в нежелании вести переговоры. Вопрос о Икхцю Григора не называет и не рассматривает, делая лишь намек на некие предосудительные нововедения латинян. Речь Григоры проникнута антилатинским настроением, хотя в ней звучит и предостережение против недооценки искушенности латинян в догматических спорах. Намекает оратор и на отсутствие единства мнений по богословским вопросам среди самих клириков, предостерегая против возможного раскола в случае начала полемики об унии.

Второй параграф „Византийская богословская аргументация в изложении Никифора Григоры" рассматривает на примере взглядов нашего автора византийский образ мышления в богословии. Силлогистический метод рассуждений в богословии является главным объектом критики Никифора Григоры. Развивая тезис Григория Назианзина о невозможности „подлинных имен" (киркх оуоцата) в богословии, Григора приходит к отрицанию возможности применения здесь силлогистического метода, который он связывает с низким уровнем познания, близким к материальному миру. Осуждение аподиктического силлогизма у Григоры является все же двусмысленным, так как он предлагает использовать евангельские изречения как более „известные и недоказуемые" (уушрщиггерш те кш осуоттобенстог) дефиниции. Это суждение намекает на аристотелевское определение начал аподикти-

ческого силлогизма. Критика аподиктического и диалектического силлогизмов в диалоге „Флорентий" и в речи к синоду обнаруживает глубокое знакомство византийского автора со взглядами Аристотеля на эмпирические основания науки. Можно обнаружить и тесную связь между его критикой аристотелевского эмпиризма и обоснованием реализма в противовес номинализму, главным образом византийскому (Никифор Хумн), так как с западным Григора, видимо, не был знаком.

Центральной идеей рассуждений Никифора Григоры является представление о богословии как о высшем знании, которое опирается на принцип иерархии. Интересный поворот аргументации Никифора Григоры в речи к Синоду - сравнение сокрытости божественных тайн с недоступностью для непосвященных императорских покоев. Похожее сопоставление присутствует и в его трактате „Слово к пресвятой Богородице". В этой связи обращает на себя внимание включение Никифором Григорой в речь перед Синодом рассказа Арриана о спасении калиптры Александра Македонского и наказании дерзкого матроса, посмевшего возложить ее на свою голову. Эта история в изложен™ Григоры фактически является эллинистическим аналогом библейского рассказа об Озе. В ней император выступает, как и в известной формуле императорского культа, богом среди людей. Возникает впечатление, что Григора так много говорит о неприкосновенности царской власти (это, вероятно, обусловлено тяжелыми личными переживаниями во время переворота 1328 г.), чтобы намекнуть на возможный подрыв авторитета императора через переговоры об унии. Вероятно, что тем самым он намекает на Андроника III как на истинного инициатора переговоров с латинянами.

Тесно связан с принципом иерархии и императорским церемониалом употребляемый Григорой образ занавеса, отделяющего знание от незнания. Этот символ в тех же значениях можно встретить у Дионисия Ареопагита.

Иерархия познания у Григоры органично связана с иерархией людей. Архетипом таких посвященных хранителей высшего знания для него являются дельфийские теологи. Теология как

особый метод познания у Никифора Григоры только формально делится на языческую и христианскую. Он указывает собравшимся епископам на Платона, как на наиболее авторитетного теолога язычников. Тезис о непознаваемости Бога Григора утверждает через анализ исправлений Григория Назианзина места из платоновского диалога „Тимей" (28с). Мудрость отцов церкви для Григоры вполне человеческая. Как все люди, духовные авторитеты христианства могли заблуждаться и противоречить друг другу. Как пример такого противоречия в речи к синоду сопоставляются различные истолкования притчи Соломона, данные Василием Великим и Григорием Низианзином. Расхождение мнений авторитетов Григора объясняет труднодоступностью предмета познания, однако, споры отцов не нарушают единства вероучения. Признав очевидную противоречивость свидетельств патристики и подкрепив свою аргументацию примером, византийский автор предлагает синоду метод истолкований отцовских цитат, рекомендованный самими благочестивыми отцами. Основное требование Никифора Григоры - не рассматривать цитаты в отрыве от контекста, при этом контекст может пониматься весьма широко, как конечная цель и общая направленность всего сочинения. Следующее требование - учитывать жанр сочинения, так как сочинения разных жанров имеют разные задачи и средства выражения.

Анализируя соотношение взглядов Платона и Аристотеля в мировоззрении Григоры, следует признать, что его нельзя считать приверженцем одного из философский направлений: платоновского или аристотелевского. Он по своим убеждениям христианский неоплатоник.

В целом следует признать, что свою аргументацию Никифор Григора развертывает на солидном философском фундаменте, на что указывают параллели с его философским диалогом „Флорен-тий, или о мудрости" и с его комментарием к трактату Синесия „О сновидениях". При этом византийский автор не цитирует беспорядочно различных авторов, но излагает целостное мировоззрение, главной отличительной чертой которого является рационализм.

Третья глава "Сопоставление взглядов основных участников антилатинской полемики 30-х гг. XIV в." посвящена исследованию воздействия взглядов Никифора Григоры на других участников дискуссии с латинянами.

В первом параграфе "Возможность интеллектуального влияния Никифора Григоры на Варлаама Калабрийского и Григория Паламу" делается вывод о несомненном воздействии взглядов Григоры на Варлаама. В отношениях же между Паламой и Григо-рой можно лишь косвенно судить о влиянии последнего на Григория Паламу. Скорее следует говорить о сходстве, обусловленном общением в рамках интеллектуальной среды, в которой Григорий Акиндин сыграл роль посредника между участниками антилатинской полемики. Можно установить, что Григорий Палама в то время считался с мнением Акиндина, который, в свою очередь, не только был хорошо осведомлен о взглядах своего ученого друга Никифора Григоры, но и полностью их поддерживал. Варлаам и Палама, не желая этого демонстрировать, все же признавали высокий авторитет Никифора Григоры как ученого. Вступая в полемику, они были вынуждены каким-то образом высказать свое отношение к уже объявленной позиции этого уважаемого и влиятельного среди придворных и интеллектуалов человека.

Во втором параграфе "Тезисы и идеи Никифора Григоры в сравнении с антилатинскими трактатами Варлаама Калабрийского" делается вывод о сходстве некоторых тем и сюжетов в антилатинских произведениях обоих авторов. Это касается утверждения о невозможности третейского суда, на основании которого Варлаам все же не отрицает возможности переговоров, но стремится рассматривать латинян как сторонников в борьбе против общего врага, дьявола. В критике использования аподиктического и диалектического силлогизмов в богословии обнаруживается сходство аргументации, отмеченное и прежде многими исследователями, в том, что и Варлаам и Григора отказываются от применения силлогистического метода в богословии. Совпадение их доводов предопределено главным образом тем, что они оба опираются на аристотелевское определение научного доказательства, которо-

му не соответствуют аргументы при божественном. Различие же аргументаций Григоры и Варлаама проистекает, по всей вероятности, из различия образовательных установок. Варлаам скорее логик, способный анализировать тонкости аристотелевской силлогистики, мышление Никифора Григоры более опирается на традиционную платоновскую критику аристотелизма; для него опровержение силлогазмов следует из опровержения аристотелевского эмпиризма. Что касается использования диалектического силлогизма в богословии, то в этом вопросе позиции Варлаама непоследовательна. Отрицая силлогистический метод в целом, он все же допускает диалектический силлогизм, но считает его использование латинянами неубедительным. Варлаам не только связал латинскую позицию с определенной личностью (Фомой Ак-винским), но и подчеркнул главный метод своих оппонентов -мышление силлогизмами, противопоставляя его, как и Никифор Григора, непознаваемости божественного. Можно предположить у Варлаама и наличие критики номинализма, похожей на аргументацию против аристотелевского эмпиризма у Никифора Григоры.

В третьем параграфе "Переписка Варлаама и Паламы" анализируются первые два письма, обсуждающие проблемы, которые бесспорно можно связать с идеями Григоры. Григорий Пала-ма в своем первом письме к Акиндину стремиться опровергнуть основной тезис Варлаама, а также и Григоры о непознаваемости божественного, на который опирается их антилатинская аргументация. Своеобразно интерпретируя определение научного доказательства у Аристотеля, Палама пытается обосновать существование в теологии именно аподиктического силлогизма. Никифор Григора, как было показано выше, только намекает на такую возможность, не употребляя при этом слова "силлогизм". Непосредственное влияние аргументации Никифора Григоры обнаруживается в стремлении Паламы опереться на авторитет отцов церкви для оправдания аподиктического силлогизма в богсловии.

Расхождения в аргументации между Григорой Варлаамом и Паламой можно анализировать с точки зрения патристической

традиции. Если обратиться к истокам стремления подкрепить авторитетом античной философии богословскую аргументацию, то в этой связи заслуживают внимания рассуждения отца церкви II в. Климента Александрийского. Григорий Палама, придерживаясь той же традиции, похожим образом связывает веру и научное знание, рассматривая веру как обладание истинным знанием. Взгляд на веру как на истинное знание характерен и для Никифо-ра Григоры, поэтому, если не обращать внимания на тезис о силлогизмах, который носит откровенно полемический характер, Григора и Палама мыслят в рамках одной традиции. При этом Палама кажется более свободным в своих суждениях, чем именитый столичный философ. Это обстоятельство и определяет расхождение их аргументации. Варлаам же возражает против утверждения, что вера есть истинное знание. Он, в противоположность Паламе и Никифору Григоре, разделяет веру и знание, определяя знание, как прикосновение (елафп), тогда как вера, согласно Калабрийцу, обладает принципиально иным способом познания.

Четвертый параграф "Потенциал креативности византийского мышления" рассматривает взаимодействие эрудиции и способности к творчеству, сравнивая мышление Никифора Григоры и Варлаама Калабрийского. Делается вывод, что против устоявшегося в историографии мнения о подавлении византийской эрудицией креативности можно привести ряд конкретных фактов. Если сопоставить способы аргументации всех трех участников антилатинской полемики, то следует заметить, что мышление Варлаама, несомненно, отличается от мышления Григоры и Паламы, несмотря на расхождение основных тезисов последних, что особенно наглядно обнаруживает упомянутая выше проблема отношения веры к знанию.

В заключении подводятся итоги проделанного исследования. Результатом всестороннего изучения речи Никифора Григоры к Священному Синоду стали следующие выводы:

1. Историко-политический контекст рассмотренного выступления Никифора Григоры перед Синодом указывает на то, что

наш автор оказался вовлеченным в политическую жизнь своего времени в качестве члена круга сторонников Иоанна Кантакузи-на, к которому принадлежал и пригласивший его патриарх Иоанн XIV Калека. Никифор Григора не был достаточно хорошо знаком с текущими политическими задачами государства и с доводами латинян в пользу унии. Занятая Григорой позиция была поддержана Синодом и большинством столичных интеллектуалов, но она, видимо, не могла полностью устроить императора, о чем свидетельствует приглашение к дискуссии Варлаама Калабрийского.

2. Анализ содержания речи Никифора Григоры перед Синодом позволяет констатировать тождественность его богословской антилатинской позиции с его философским противостоянием преобладающей в западном богословии аристотелевской силлогистике. На это указывает сопоставление исследованного трактата с близким по времени диалогом „Флорентий, или о мудрости". Теологические рассуждения Никифора Григоры обнаруживают сходство с его философской критикой номинализма с позиции неоплатоновского реализма. Названные обстоятельства, а также сам факт консультации патриарха со светским философом, свидетельствуют о том, что светское образование играло важную роль в полемике с латинянами.

3. Богословская позиция Никифора Григоры в своей основе восходит к неоплатонизму и даже еще далее - к платонизму александрийских отцов церкви, выраженном в восприятии христианской доктрины, как высшего знания и „истинной философии". Это говорит об обусловленности позиции нашего автора византийской культурной традицией. Теология Никифора Григоры -продолжение патриотической традиции, а не некая „философская эрзацтеология" (philosophische Ersatztheologie), изощренная комбинация элементов из учений Платона, стоиков, Плотина и Аристотеля, как предполагает Д. Мосхос (1998). Обнаруженная в исследованном трактате двусмысленность оценки использования в богословии аподиктического силлогизма происходит скорее из-за противоречия в традиции, чем из-за плохого знания Григорой богословия.

3. Аргументация Никифора Григоры оказала воздействие на .других участников антилатинской полемики. Влияние Никифора Григоры на Варлаама Калабрийского не вызывает сомнений. Это выражается в преемственности тем и сюжетов их антилатинских сочинений. Варлаам так же, как и Григора, рассматривает проблему познаваемости божественного, связывая ее с критикой силлогистического метода рассуждения. Однако, приходя к одинаковым выводам, Варлаам и Григора исходят из разных традиций. Непознаваемость божественного для Григоры есть следствие труднодоступности высшего знания, а для Варлаама - следствие невозможности для науки исследовать предмет веры. Из непознаваемости Бога Григора выводит бесполезность дискуссии с латинянами, Варлаам же, напротив, обосновывает этим фактом возможность через диалектические силлогизмы прийти к соглашению между конфессиями.

Сравнение позиции Никифора Григоры и Григория Паламы показывает, что их мышление следует в русле одной традиции, берущей начало от Филона Иудея и Климента Александрийского и рассматривающей веру как "истинное знание". Это мышление радикально отличается от позиции Варлаама Калабрийского, который разделил веру и знание по способу постижения объекта. Противоположность же главных тезисов Григоры и Паламы обусловлено противоречивостью византийской культурной традиции, опираясь на которую можно было обосновать две взаимно исключающие друг друга точки зрения.

4. Осознание недостаточности опоры на традицию для защиты православия в богословских спорах с латинянами вынудило византийцев к творчеству в этой сфере. В целом, потенциал креативности византийского мышления в антилатинской дискуссии может быть оценен положительно.

Главным выводом исследования можно считать то, что рассмотренная здесь речь Никифора Григоры перед Синодом и содержащаяся в ней философско-богословская аргументация имели сильное влияние на Варлаама Калабрийского, а через его посредничество и на Паламу, побуждая всех, кто далее занимался

этими проблемами, либо к согласию с Григорой, либо к возражениям ему.

Византийское сознание, опираясь на традицию, не смошо найти однозначного ответа на вопрос о необходимости возобновления переговоров об унии с латинянами. Мнения православных участников антилатинского спора разделились, а начатая полемика, как и предупреждал Григора, обратилась вовнутрь, приведя к исихастским спорам.

С точки зрения полученных в исследовании выводов является перспективным продолжить начатую работу в направлении изучения еще не рассмотренной как единое целое переписки Григория Паламы и Варлаама Калабрийского, а также антилатинских трактатов последнего.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Красиков C.B. Мегалополис в „Римской истории" Никифора Григоры//Византия и Крым: Проблемы городской культуры. Тезисы докладов УШ научных Сюзюмовских чтений 25 августа-3 сентября 1995 г. (г. Севастополь). Екатеринбург, 1995. С. 10-12.

2. Красиков C.B. Идейная полемика в Византии 50-х гг. XIV в.: Николай Кавасила и Никифор Григора//ДДСВ. Екатеринбург, 1997. Вып. 28. С. 93-109.

3. Красиков C.B. Скифы в „Истории" Никифора Григоры//Иностранцы в Византии. Византийцы за рубежами своего отечества. Тезисы докладов конференции. М., 1997. С. 26.

4. Красиков C.B. Изображение идеала чувственного восприятия у Никифора Григоры//Византия: Кумуляция и трансляция культур. Тезисы докладов ЕХ научных Сюзюмовских чтений 24-27 августа 1997 г. Екатеринбург, 1997. С. 25-27.

5. Красиков C.B. Первое письмо Варлаама Калабрийского к Григорию Паламе//История Византии и византийская археология: Тезисы докладов X научных Сюзюмовских чтений 25-27 марта. 1998 г. Екатеринбург, 1998. С. 49 - 50.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Красиков, Сергей Викторович

Введение.

Глава 1. Исторический контекст речи Никифора Григоры к Священному Синоду.

1.1. Никифор Григора в 30-е гг. XIV в.

1.2. Проблема датировки и последовательность событий.

L3. Патриархи его окружение.

1.4. Приглашение патриархом Никифора Григоры.

1.5. Митрополит Диррахия Григорий и последующее обсуждение трактата Григоры.

Глава 2. „Слово увещевательное" Никифора Григоры к Священному

Синоду.,.

2.1. Речь как.произведение полемической риторики.

2.2. Византийская богословская аргументация в изложении Никифора Григоры.

2.2.1. Проблема имен в теологии .,.-.

2.2.2. Проблема силлогизмов в теологии.:.

2.2.3. Теология как высшее знание и „истинная философия".

2.2.4. Метод анализа сочинений отцов церкви.

2.2.5. Проблема соотношения учений Платона и Аристотеля в мировоззрении Никифора Григоры.

Глава 3. Сопоставление взглядов основных участников антилатинской полемики 30-х гг. XIV в

3.1. Возможность интеллектуального влияния Никифора Григоры на Варлаама Калабрийского и Григория Паламу.

3.2. Тезисы и идеи Никифора Григоры в сравнении с антилатинскими трактатами Варлаама Калабрийского.

3.3. Переписка Варлаама и Паламы.

3.4. Потенциал креативности византийского мышления.

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Красиков, Сергей Викторович

Актуальность темы исследования. Изучение отношений между двумя основными христианскими конфессиями и рассмотрение отражения этих отношений в сознании общества сохраняет свою актуальность не только дня исследователя культур средневековой христианской цивилизации.

В 30-е гг. XIV в. Византия была маленьким средиземноморским государством, которому угрожали сильные противники. Император Андроник III Палеолог (1328-1341) был вынужден вести сложную дипломатическую игру, пытаясь использовать в своих интересах противоречия между Венецией и Генуей, османами и сельджуками,. сербами и болгарами. Поиск могущественных союзников стал актуальнейшей задачей для ослабевшей империи.

В начале 30-х гг. XIV в. французский король Филипп VI Валуа, поддержанный римским папой Иоанном XXII (1316-1334), пытался реанимировать идею крестового похода в Святую Землю. В этих планах Византия могла играть роль либо врага', которого необходимо уничтожить, либо союзника. Энергичный первосвященик, надеясь на унию церквей, все же предпочитал видеть в Константинополе союзника против неверных. Многочисленным миссионерам, отбывающим на Восток, папская курия ставила задачу сбора информации об отношении к унии императора, православного населения, правящей элиты и духовенства Византии и сопредельных ей стран, в особенности Трапезунда. Некоторые донесения с Востока внушали папскому престолу определенный оптимизм в этом вопросе.

Таким образом, политические обстоятельства поставили византийское общество перед вопросом о необходимости возобновления диалога с латинянами об унии церквей. 5

При обращении к событиям того времени внимание исследователей привлекают в первую очередь две личности: Варлаам Калабрийский и Григорий Палама. Они выражают две различные позиции в отношении к переговорам об унии. Философ из Калабрии считал, что греки и латиняне могут решить путем переговоров все догматические разногласия. Афонский отшельник, напротив, полагал, что греки могут отстоять в спорах истинность своей веры, убедив латинян в несостоятельности католического вероучения. Варлаам и Палама своими сочинениями приняли участие в антилатинской дискуссии.

Однако, в византийском обществе существовало еще одно мнение о дискуссии с латинянами, которое было обусловлено негативной оценкой опыта Лионской унии 1274 г. Его высказал Никифор Григора, который считал, что латинян победить в споре невозможно, а сама дискуссия может привести к расколу общества. Григора отказался от участия в диалоге с латинянами и оставил щ эту тему лишь одно небольшое сочинение „Слово увещевательное к божественному и Священному Синоду о том, чтобы не допускать ни латинян к беседам о теологии, ни других, новое утверждающих".

Позиция Никифора Григоры в научной литературе до сих пор подробно не рассматривалась.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что участие Никифора Григоры в византийской антилатинской полемике 30-х гг. XIV в. впервые выделяется в качестве самостоятельного предмета изучения.

Научная значимость поставленной темы в плане разработки современных проблем византинистики заключается в следующем:

• Анализ места Никифора Григоры в антилатинской полемике позволяет создать целостное представление об отношении византийского общества к возобновлению переговоров об унии церквей и о византийском мировоззрении того времени в целом. 6

• Сопоставление антилатинского трактата Никифора Григоры, который по глубине содержания может рассматриваться как своеобразная квинтэссенция многовековой культурной традиции, с . другими произведениями этого автора и сочинениями против латинян остальных участников полемики позволяет рассматривать противопоставляемую католическим оппонентам аргументацию как развитую систему взглядов, отражающую уровень интеллектуальной культуры Византии той эпохи.

• Изучение происхождения и дальнейшего развития некоторых тем и приемов аргументации, используемых в ходе антилатинской дискуссии, позволяет проследить преемственность проблематики интеллектуальной жизни империи до исихастских споров включительно.

Цель и задачи исследования. Целью работы является изучение восприятия византийским сознанием проблемы унии церквей в 30-х гг. XIV в.

Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:

• Исследовать исторический и политический контекст возникновения вопроса о возобновлении переговоров об унии.

• Показать значение светского образования при отношении к догматическим разногласиям на примере взглядов Никифора Григоры.

• Исследовать обусловленность позиции Никифора Григоры византийской культурной традицией.

• Установить соотношение позиций Никифора Григоры и двух других известных авторов антилатинских сочинений того времени, а именно Варлаама Калабрийского и Григория Паламы.

Утвердившееся в работах некоторых исследователей мнение о неспособности византийцев палеологовского времени к творчеству в области богословия и философии выдвигает в качестве дополнительной задачи оценку потенциала креативности византийского мышления (на примере Никифора 7

Григоры, Варлаама Калабрийского и Григория Паламы) в антилатинской дискуссии.

Хронологические рамки работы. Центральной датой для событий, рассмотренных в диссертации, является время прибытия папских легатов в Константинополь в 1334/35 г. Антилатинские сочинения Григоры, Паламы и Варлаама (хронология последних требует уточнения) появились в 1335-1336 гг. Начало переписки между Варлаамом и Паламой, в которой обсуждаются их антилатинские произведения, относится к 1336 г. Этот год считается и началом исихастских споров. Далее внимание; общества все более занимает начатая Варлаамом полемика против исихастов, а антилатинская дискуссия, отходит на второй план. В 1339 г. во время поездки Варлаама Калабрийского по поручению императора в Авиньон появляются две его речи по проблеме унии церквей, которые обнаруживают влияние речи Григоры к Священному Синоду. Если обратиться к самой ранней дате, то критика латинской образованности в направленном против Варлаама диалоге „Флорентий, или о мудрости" (1332 г.) сопоставима с осуждением Григорой латинской теологии.

Итак, в 30-е гг. XIV в. Григора, Варлаам и Палама явились главными выразителями мнений византийцев по проблеме возобновления унии церквей.

Метод исследования. Данная работа следует традиционному методу критической интерпретации содержания текстов исторических источников через привлечения всех возможностей, которые предоставляет современный уровнь развития византиноведческих исследований.

Методологической основой диссертации являются принципы системного подхода к изучению общественной жизни, когда общество рассматривается как „глобальная целостность" и разделимое только в мышлении, ради доступности для исследования, „множество множеств",' а также принцип

1 Всякое частное множество, выделяемое ради его доступности цониманию, в жизненной действительности смешано с другими. См.: Бродель Ф. Время мира историзма, предписывающий изучать феномены в их становлении и развитии. Любой элемент византийской картины мира можно проследить в его становлении и развитии, так как практически все составляющие византийской духовности являются плодом заимствования и обработки культурного наследия предшествующего времени.

Степень научной разработанности проблемы. В настоящее время невозможно указать ни одной монографии, посвященной исключительной византийской дискуссии с латинянами в 30-е гг. XIV в. В работах, затрагивающих в той или иной степени это событие, заслуживает внимания тенденция рассматривать эту полемику в качестве первого этапа исихастских споров2. Г. Подскальски выделяет даже целую "эпоху", которую начинает с антилатинских трактатов Варлаама Калабрийского, вызвавших возражения Григория Паламы, и заканчивает крушением Ферраро Флорентийской унии и падением Константинополя3. Несмотря на очевидную связь антилатинской дискуссии и исихастских споров, авторы существующих обзоров историографии паламизма не придают спорам с латинянами самостоятельного значения. Так, в ставшем классическим обзоре Д. Стирнона среди исторических событий, обрамляющих исихастские споры, вообще ничего не говорится о полемике с латинянами4.

В большинстве работ исследователей паламизма антилатинская дискуссия 30-х гг. XIV в. упоминается лишь мимоходом и только в связи с участием в ней Варлаама Калабрийского и Григория Паламы5. Прежде всего на нее указывают

Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV - XVIII вв.) М.: Прогресс, 1992 Т. 3. С. 39.

2 Meyendorff J. Les débuts de la controverse hésychaste//Byz. 1953. Vol. XXIII. P. 88-120.

3 Podskalsky G. Theologie und Philosophie in Byzanz. München, 1977. S. 124-125.

4 Stiernon D. Bulletin sur le Palamisme//REB. 1972. Vol. 30. P. 278 сл.

5 Meyendorff J. Les débuts . P. 88-120. как на причину переписки между калабрийским философом и афонским отшельником6.

На первый план указанная дискуссия была выдвинута в работах Р. Синкевича и А. Фиригоса, которые разошлись во мнениях относительно ее датировки. Автор последнего обзора историографии исихазма ставит в заслугу Р. Синкевичу "новую инвентаризацию всех греческих произведений Варлаама", а также "пересмотр начала исихастских споров - как в историческом отношении, так и в концептуальном"7. К сожалению, В.М. Лурье не учитывает в своем обзоре работ А. Фиригоса, который не только аргументировано отверг пересмотренные Р. Синкевичем, вслед за Дж. Даррузесом, даты (выступление Никифора Григоры перед Синодом, начало споров с латинянами8, время появления „греческих речей" Варлаама Калабрийского9), но и, со своей стороны, внес большой вклад в выяснение правильной хронологии событий и ввел в научный оборот неизвестные тексты Варлаама10.

Итак, хотя последние работы А. Фиригоса и Р. Синкевича позволяют с других позиций взглянуть на значение антилатинской дискуссии 30-х гг. XIV в. в духовной жизни Византии, все же эту проблему нельзя считать изученной.

Почти все исследователи сосредоточивают внимание в основном на двух участниках антилатинской полемики, Варлааме Калабрийском и Григории

6 Meyendorff J. L'Origine de la controverse Palamite. La Premiere Lettre de Palamas á Akindynos/TTheologia. Athens, 1954. Vol. XXV. P. 602- 630; Barlaam Calabro. Epistole a Palamas/ed. A. Fyrigos. Rom, 1975.

7 Лурье В. M. Послесловие//Мейендорф И. Жизнь и труды св. Григория Паламы: Введение в изучение/Пер. Г. Н. Нечинкина, под' ред. И. П. Медведева и В. М. Лурье. СПб., 1997. С. 359.

8 Sinkewicz R. A new interpritation for the first episode in the controversy between Barlaam the Calabrian and Gregory Palamas//Journal of Theological Studies. 1980. № 31. P. 489-500.; Fyrigos A. Considerazioni per la datazione delle discussioni teologiche di Costantinopoli des 1334(—35) (Nic. Greg., Hist. Byz., X, 8)//Bollettino dellaBadia Greca di Grottaferrata. 1993. Vol. 47. P. 107-112.

9 Fyrigos A. Nota per la datazione delle orazioni „Ad synodum" e „De concordia" Barlaam Calabro/ZBolletino della Badia Greca di Grottaferrata. 1982. № 36. P. 23-41.

10 См. также: Fyrigos A. Per l'identificazione di alcune opere IGNOTI AUCTORIS contenute nel тоцод ауатгпс di Dositeo, patriarca di Gerusalemme (e recupero di un opuscolo antilatino di Barlaam Calabro)//RSBN. 1983-1984. № 20-21. P. 171-189.

Паламе. Участие же Никифора Григоры, хотя он первым вступил в антилатинский спор, либо вовсе не упоминается, либо затрагивается мимоходом. Так, автор обширного эссе о личности и творчестве Никифора Григоры Р. Гийан посвящает его выступлению перед Синодом только несколько слов11. Позднее Дж. Скиро, обратившись к упомянутой речи византийского философа, неверно предполагает влияние Варлаама Калабрийского на Никифора Григору12. В подробной монографии Г. Подскальски о византийской философии и теологии выступление Никифора Григоры только упоминается и также не получает должной оценки13. На это обстоятельство указывает фан Дитен в своей рецензии на эту книгу, подчеркивая, что некоторые из мыслей Варлаама и Акиндина ранее были высказаны Никифором Григорой в его речи к Синоду в 1334/35 гм. Недавнее исследование греческого ученого, посвященное философским и теологическим взглядам Никифора Григоры, также только мимоходом касается речи к Синоду и ее воздействия на споры с латинянами 30-х гг. XIV в15.

Наиболее же подробно и полно выступление Никифора Григоры перед Синодом проанализировано Х.-Ф. Байером16. Это добротное исследование, впервые рассматривающее речь Григоры в контексте наиболее важных его произведений и сочинений современников, можно считать хорошим введением в проблему, которая все же требует самостоятельного изучения. На необходимость такого исследования намекает, например, уже упомянутая работа Р. Синкевича, который обнаружил множество точек соприкосновения между речью к Синоду Григоры и „греческими речами" Варлаама и даже

11 Guilland R. Essai sur Nicéphore Grégoras. L'homme et l'oeuvre. Paris, 1926. P. 21- 22.

12 Schirô G. Barlaam Calabro . P. 50.

13 Podskalsky G. Theologie . S. 162.

14 Dieten J.L. van. Rez. Gerhard Podskalsky Theologie und Philosophie in Byzanz//Archiv für Kulturgeschichte Köln, 1978. Bd.60. H.2. S. 472.

15 Moaxoç A.N. ПХатомацод fj Xpianavia^ôç: Oi ф&оаофгкед TrpowroOéaeiç той 'Ауппсшхаацои той Nmi4>ôpou Грлуора (1293 - 1361). 'A0r|va, 1998. L. 37-40.

1 Nikephoros Gregoras Antirrhetika I./Einl., Textausg., Übers, u. Anm. von H.-V. Beyer. Wien, 1976, S. 58-65. (Далее в тексте - Antirrh). и завуалированные ссылки Варлаама на указанное произведение Никифора Григоры17.

Таким образом, в ходе исследования проблем, связанных с антилатинской полемикой 30-х гг. XIV в. и начальным периодом исихастских споров, все чаще ученые подчеркивают роль Никифора Григоры в этих событиях, хотя обобщающего труда по этой проблеме так и не появилось.

Источниковая база исследования. Круг источников, непосредственно касающихся участия Никифора Григоры в антилатинской дискуссии, ограничен. Его речь к Священному Синоду является основым источником для настоящего исследования, отражающим взгляды автора, как итог определенной духовной эволюции к указанному времени. При переводе речи на русский язык в диссертации использованы два ее издания. Речь в виде отдельного трактата издал М. Папароци". Это же произведение с небольшими изменениями включено в „Историю ромеев" Никифора Григоры" и переведено на немецкий язык с подробными примечаниями фан Дитеном20. Для избежания разночтений в работе дается ссылка на соответствующие места и в „Истории", и в издании М. Папароци, а в примечании к русскому переводу соответствующих мест речи приведен греческий текст. Для уточнения и прояснения положений главного источника привлекаются источники второго плана, которые являются произведения этого же автора, хронологически близкие (30-е гг. XIV в.) к названному трактату и обнаруживающие мысли, сюжеты и ходы рассуждений, использованные им в антилатинской аргументации речи к Синоду. Среди таковых важное место занимают диалог

17 Sinkewicz R. А new interpritation . Р. 493-494. К сожалению, Р. Синкевич не указывает на параллейные места в текстах византийских авторов.

18 Paparozzi М. Un opuscolo di Niceforo Gregoras sulle condizioni del dialogo teologico con i latini//La Chiesa greca in Italia dell'VIII al XVI secolo. Atti del Convegno storico interecclesiale (Bari, 30 apr.-4 magg. 1969). Padua 1973. P. 1331-1359. (Далее - Paparozzi).

19 Nicephori Gregorae Byzantina historia/cura L. Schopeni. Bonnae, 1829. Bd. I. P. 502.10520.10. (Далее-Hist).

20 Nikephoros Gregoras. Rhomäische Geschichte. Historia Rhomaike/Übers. u. erl. von J. L. van Dieten Stuttgart: Hiersemann, 1979. Bd. П/2. S. 262-273. (Далее - van Dieten).

12

Флорентий, или о мудрости"21 и хронологически близкие к речи письма Никифора Григоры22. Кроме того, были привлечены избранные места из других произведений Никифора Григоры, необходимые для пояснения его взглядов в связи с поставленной темой. Названные источники являются достаточными для исследования позиции Никифора Григоры в вопросе о возобновлении переговоров об унии, а сопоставление речи с диалогом „Флорентий" показывает значение светского образования при обсуждении догматическим разногласий.

Многочисленные реминисценции исследуемой речи Никифора Григоры заставили обратиться к произведениям античных авторов (Платона, Аристотеля, Плотина, Синесия Киренского), апостола Павла и отцов церкви (Филона Иудея, Климента Александрийского, Григория Назианзина, Григория Нисского, Василия Великого). Эти источники позволяют рассмотреть взгляды Григоры в контексте византийской традиции.

Для изучения событийного контекста диалога с латинянами привлечены регесты императорских грамот23, византийские краткие хроники24, „История ромеев" Никифора Григоры и „История" Иоанна Кантакузина25. Существующие византийские источники следует признать недостаточными для решения этой проблемы. Латинские источники, к которым относятся оказавшиеся нам недоступными документы канцелярии папской курии, протцитированы опосредовано с указанием на те работы, в которых они приведены. Однако, все имеющиеся источники позволяют говорить только о

21 Niceforo Gregora. Fiorenzo о Intorno alla sapienza/a cura di P. L. M. Leone. Neapel, 1975 ( Далее-GregFlorL).

22 Nicephori Gregorae. Epistulae/ed. P.A.M. Leone. Matino, 1982. Vol. II. (Далее-GregEpL.); Correspondance de Nicéphore Grégoras/Texte éd. et trad. par R. Guilland. Paris, 1927.

23 Dölger F. Regesten der Kaiserurkunden des oströmischen Reiches von 565-1453. Bd. IV Regesten von 1282-1341. München-Berlin: Beck, 1965. (Далее - Reg).

24 Die byzantinischen Kleinchroniken/Hrsg. P.Schreiner Wien, 1975-1979. Bd. 1-Ш.(Далее -Chr.brev).

25 Ioannis Cantacuzeni eximperatoris Historiarum libri IV/ ed. L. Schopeni. Bonn 1828-1832 Bd. I- Ш. (Далее - Cant).

13 гипотетической связи между событиями. Можно лишь предполагать, хотя и с большой долей вероятности, что в документах папской курии, в трактатах Варлаама и в „Истории" Никифора Григоры речь идет об одних и тех же лицах, которые возможно отождествить с папскими легатами 1334/35 гг.

Для исследования соотношения взглядов Никифора Григоры с позициями двух других участников полемики, Варлаама Калабрийского и Григория Паламу, в качестве источников использованы процитированные современными исследователями • извлечения из антилатинских трактатов Варлаама Калабрийского26, которые все же дают достаточно полное представление о них. Кроме того, использованы два первых письма из переписки Варлаама с Паламой27 и частично антилатинские трактаты Григория Палами». Названные источники можно считать достаточными для обоснованных выводов по проблеме соотношения позиций Никифора Григоры, Варлаама Калабрийского и Григория Паламы. Привлечение большего числа данных (всех трактатов Варлаама29) не может качественно повлиять на выводы, хотя и способно, вероятно, их уточнить.

В качестве справочного издания в исследовании широко использовались данные „Просопографического лексикона палеологовского времени"30.

26 См. например: Fyrigos A. La produzione letteraria antilatina di Barlaam Calabro/OCP. Roma, 1979. Vol. 45. Fase. 1. P. 114-144; Meyendorff J. Un mauvais théologien de Г unité au XIV-e siècle: Barlaam le Calabrais//1054 -1954: L.'Eglise et les Eglises, П. Chévetogne 1954. P. 50-56; Meyendorff J. L'Origine de la controverse Palamite. La Premiere Lettre de Palamas à Akindynos//Theologia. Athens, 1954. Vol. XXV. P. 602- 630; Schirô G. 'О ВарХаад ка! f| ф!Хоаоф1а eiç rriv 0eaaaXoviicr|v ката tôv ÔéKarov Téraprov aicöva//'Eraipeia MaxeÔoviKCôv Z7TOUÔCÔV, "Крида (jeXercöv Xepaovr|aou той Агдои. ©eaaaXovíxri, 1959. T. 32. 13-15; Barlaam Calabro. Epistole greche. I primordi episodici et dottrinari delle lotte isicaste. Studio introduttivo e testi/a cura di G. Schirô Palermo, 1954. P. 54-56.

27 Schirô G. Barlaam Calabro . P. 229-266; Гр^уорюи той ПаХада Гиуурарата, етгщсХеюс П.К. Хрг|атоо Тодос I-V. ©eaaaXovítcii 1962-1992. T. 1. P. 203-219. (Далее - Ep.I.Ak.)

28 Грпуорюи той ПаХада Гиуурадата. T. 1. P. 23- 153.

29 Barlaam Calabro. Opere contro i Latini/Introduzione, storia dei testi, edizione critica, traduzione e indici a cura di A. Fyrigos. Città del Vaticano, 1998. Bd. 1-2. Издание является для нас недоступным.

30 Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit. Wien, 1976-1996. Bd. I-ХП. (Далее -PLP).

14

В целом, привлеченных источников достаточно для изучения восприятия и оценки византийским сознанием вопроса о возобновлении переговоров с латинянами об унии церквей в 30-х гг. XIV в.

Практическое значение работы. Материалы и выводы данного исследования могут использоваться в преподавании курса „История средних веков" и в подготовке спецкурсов по духовной культуре Византии. Присутствующие в работе переводы византийских источников, которые ранее на русский язык не переводились, могут быть привлечены отечественными исследователями для написания работ по средневековой истории, философии и теологии.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на научных конференциях в Екатеринбурге (1998 г., 1999 г.), в Барнауле (1998 г.) и в Санкт-Петербурге (1998 г.). Текст диссертации обсуждался на заседании кафедры истории древнего мира и средних веков исторического факультета Уральского университета. Основные положения диссертации изложены автором в опубликованных статьях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, и заключения. К работе приложен список использованных источников и научной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Место Никифора Григоры в византийской антилатинской полемике 30-х гг. XIV в."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проделанное исследование позволяет сделать следующие выводы:

1. Историко-политический контекст рассмотренного выступления Никифора Григоры перед Синодом указывает на то, что наш автор оказался вовлеченным в политическую жизнь своего времени в качестве члена круга сторонников Иоанна Кантакузина, к которому принадлежал и пригласивший его патриарх Иоанн XIV Калека. Никифор Григора не был достаточно хорошо знаком с текущими политическими задачами государства и с доводами латинян в пользу унии. Занятая Григорой позиция была поддержана Синодом и большинством столичных интеллектуалов, но она, видимо, не могла полностью устроить императора, о чем свидетельствует приглашение к дискуссии Варлаама Калабрийского.

2. Анализ содержания речи Никифора Григоры перед Синодом позволяет констатировать тождественность его богословской антилатинской позиции с его философским противостоянием преобладающей в западном богословии аристотелевской силлогистике. На это указывает сопоставление исследованного трактата с близким по времени диалогом „Флорентий, или о мудрости". Теологические рассуждения Никифора Григоры обнаруживают сходство с его философской критикой номинализма с позиции неоплатоновского реализма. Названные обстоятельства, а также сам факт консультации патриарха со светским философом, свидетельствуют о том, что светское образование играло важную роль в полемике с латинянами.

3. Богословская позиция Никифора Григоры в своей основе восходит к неоплатонизму и даже еще далее к платонизму александрийских отцов церкви, выраженном в восприятии христианской доктрины, как высшего знания и „истинной философии". Это говорит об обусловленности позиции нашего автора византийской культурной традицией. Теология Никифора Григоры

256 . продолжение патриотической традиции, а не некая „философская эрзацтеология" (philosophische Ersatztheologie), изощренная комбинация элементов из учений Платона, стоиков, Плотина и Аристотеля, как предполагает автор последнего исследования о воззрениях Григоры8"3. Обнаруженная в исследованном трактате двусмысленность оценки использования в богословии аподиктического силлогизма происходит скорее из-за противоречия в традиции, чем из-за плохого знания Григорой богословия.

4. Аргументация Никифора Григоры оказала воздействие на других участников антилатинской полемики. Влияние Никифора Григоры на Варлаама Калабрийского не вызывает сомнений. Это выражается в преемственности тем и сюжетов их антилатинских сочинений. Варлаам так же, как и Григора, рассматривает проблему познаваемости божественного, связывая ее с критикой силлогистического метода рассуждения. Однако, приходя к одинаковым выводам, Варлаам и Григора исходят из разных традиций. Непознаваемость божественного для Григоры есть следствие труднодоступности высшего знания, а для Варлаама - следствие невозможности для науки исследовать предмет веры. Из непознаваемости Бога Григора выводит бесполезность дискуссии с латинянами, Варлаам же, напротив, обосновывает этим фактом возможность через диалектические силлогизмы прийти к соглашению между конфессиями.

Сравнение позиции Никифора Григоры и Григория Паламы показывает, что их мышление следует в русле одной традиции, берущей начало от Филона Иудея и Климента Александрийского и рассматривающей веру как "истинное знание". Это мышление радикально отличается от позиции Варлаама Калабрийского, который разделил веру и знание по способу постижения объекта. Противоположность же главных тезисов Григоры и Паламы обусловлено противоречивостью византийской культурной традиции, опираясь

898 Моохо? A.N. ПХатомстдбд т] Хрютюсиорос . 282.

257 на которую можно было обосновать две взаимно исключающие друг друга точки зрения.

5. Осознание недостаточности опоры на традицию для защиты православия в богословских спорах с латинянами вынудило византийцев к творчеству в этой сфере. В целом, потенциал креативности византийского мышления в антилатинской дискуссии может быть оценен положительно.

Главным выводом исследования можно считать то, что рассмотренная здесь речь Никифора Григоры перед Синодом и содержащаяся в ней философско-богословская аргументация имели сильное влияние на Варлаама Калабрийского, а через его посредничество и на Паламу, побуждая всех, кто далее занимался этими проблемами, либо к согласию с Григорой, либо к возражениям ему.

Византийское сознание, опираясь на традицию, не смогло найти однозначного ответа на вопрос о необходимости возобновления переговоров об унии с латинянами. Мнения православных участников антилатинского спора разделились, а начатая полемика, как и предупреждал Григора, обратилась вовнутрь, приведя к исихастским спорам.

С точки зрения полученных в исследовании выводов является перспективным продолжить начатую работу в направлении изучения еще не рассмотренной как единое целое переписки Григория Паламы и Варлаама Калабрийского, а.также антилатинских трактатов последнего.

Список научной литературыКрасиков, Сергей Викторович, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Акиндин. Донесение. См.: Успенский Ф.И. Синодик в неделю православия. Одесса, 1893.

2. Акиндин. Письма. См.: Letters of Gregory Akindynos/Greèk text and English transi, by A. Constantinides-Hero Washington, D.C.: Dumbarton Oaks, 1983.

3. Аристотель. Первая Аналитика (Analytica Priora). Издание стереотипное см.: Aristoteles Philosophus/Ed. I. Bekker. Berlin, 1831-70. Русский перевод ср.: Аристотель. Соч. в 4-х. т. М„ 1978.

4. Аристотель. Вторая Аналитика (Analytica Posteriora). См.: там же.

5. Аристотель. Никомахова Этика (Ethica Nicomachea). См.: там же.

6. Аристотель. О душе (De Anima). См.: там же.

7. Аристотель. Об истолковании (de Interpretatione). См.: там же.

8. Аристотель. Метафизика (Metaphysica). См.: там же.

9. Аристотель. Физика (Physika). См.: там же.

10. Аристотель. Топика (Tópica). См.: там же.

11. Арриан. Анабасис Александра. См.: Flavius Arrianos. Alexandri anabasis/ed. A.G.Roos G. Wirth. Tübungen, 1907. Bd. I.

12. Библия. M.: Издание Московской Патриархии, 1989.

13. Боэций. Комментарий к Порфйрию (пер. Т.Ю. Бородай) / Боэций „Утешение философией" и другие трактаты М., 1990.

14. Валла Лоренцо. Об истинном и ложном благе. См.: Valla L. De vero falsoque bono/ed. M. Panizza Lorch. New York, 1977. Bd. I.

15. Варлаам Калабрийский. Письма. См.: Barlaam Calabro. Epistole greche. I primordi episodici et dottrinari delle lotte ísicaste. Studio introduttivo e testi/a cura di259

16. G. Schirö Palermo, 1954.; Barlaam Calabro. Epistole a Palamas/ed. A. Fyrigos. Rom, 1975.

17. Варлаам Калабрийский. Разрешение апорий. См.: Sinkewicz R. Е. The Solutions addressed to George Lapithes by Barlaam the Calabrian and their Philosophical Context/ZMediaeval Studies. 1981. № 43. P. 151-217.

18. Варлаам Калабрийский. Трактат против примата папства. См.: Fyrigos A. Un opuscolo sconosciuto di Barlaam Calabro sul primato del papa//Bollettino della Badia Greca di Grottaferrata Gennaio Giugno, 1990. Vol. XLIV. P. 16 - 23.

19. Варлаам Калабрийский. Трактаты против примата папства. См.: Kolbaba Т.М. Barlaam the Calabrian. Three Treatises on papal Primacy, Introduction, Edition, and Translation//REB. 1995. Vol. 53.

20. Варлаам Калабрийский. Этика. См.: Ethica secundum Stoicos ex pluribus eorumdem Stoicorum sub compendio composita / PG 151,1341-1364.

21. Григора Никифор. Антилогия. См.: Polemes D. I. 'H лрод tôv BapXaàjn ôiéveÇiç toù Грлуор0//Не11ешка 1964, N° 18. P. 44-72.

22. Григора Никифор. Житие Иоанна Понтогераклийского. См.: Laurent V. La vie de Jean, métropolite d'Héraclée du Pont//5Apxeïov nôvrou. 1934. № 6.

23. Григора Никифор. Комментарий к книге Синесия. См.: Nicephori Gregorae. Explicatio in librum Synesii De insomniis/PG 149, 521-642.

24. Григора Никифор. Письма. См.: Nicephori Gregorae. Epistulae/ed. P.A.M. Leone. Matino, 1982. Vol. П.; Correspondance de Nicéphore Grégoras/Texte éd. et trad, par R. Guilland. Paris, 1927.

25. Григора' Никифор. Против еретиков I. См.: Nikephoros Gregoras Antirrhetika I/Einl., Textausg., Übers, u. Anm. von H.-V. Beyer. Wien, 1976.260

26. Григора Никифор. Против еретиков II. См.: Paparozzi M. Appunti per lo studio degli inediti „Antirrhetici posteriores" di Niceforo Gregoras//Atti délia Accademia Nazionale dei Lincei. Classe di Scienze morali, storiche e fîlologiche. 1974. Vol. 28. № 7.

27. Григора Никифор. Разрешение апорий. См.: Leone P.L.M. Nicephori Gregorae. Antilogia et Solutiones//Byz. 1970. Bd. 40. Также: Bezdechi St. Un manuel de phiosophie a l'usage des dames//Anuarul institutului de studii clasice. Cluj, 1938. Bd. Ш.

28. Григора Никифор. Филоматес. См.: Leone P. L. M. II OiXojiaOriç лер1 ûppicrrwv di Niceforo Gregora//RSBN. 1971-1972, № 8-9. P. 171-201.

29. Григора Никифор. Флорентий. См.: Niceforo Gregora. Fiorenzo о Intorno alla sapienza/a cura di P. L. M. Leone. Neapel, 1975.

30. Джон Солсберийский. Письма. См.: The letters of John of Salisbury/Ed. W.J. Millor. Oxford, 1979. T. 2.

31. Диотоген. Трактаты. См.: Delatte L. Les traités de la royauté d'Ecphante, Diotogène et Sthénidas. Paris, 1942.

32. Иерархия, католическая. См.: Eubel С. Hierarchia Catholica Medii Aevi. Munster, 1913. vol. I.261

33. Иоанн ХХП. Акты. См.: Acta Ioannis XXII (1317-1334) е Registris Vaticanis aliisque fontibus collegit A.L. Tautu. Typis Polyglottis Vaticanis, Città del Vaticano,1952.

34. Иоанн XXII. Письма. См.: Mollat G. Jean XXII (1316-1334), Lettres communes analysées d'après les registes d'Avignon et du Vatican. Paris, 1933. vol. XIII.

35. Иоанн XXII. Расходы. См.: Schäfer K.H. Die Ausgaben der Apostolischen Kammer unter Johann XXII nebst den Jahresbikanzen von 1316-1375. Paderborn, 1911.

36. Иосиф историк. Иудейская война. См.: Josephus Historicus. De bello Judaico/ Flavii Iosephi opera. Berlin, 1895. vol. 6.

37. Иосиф историк. Иудейские древности. См.: там же.

38. Кавасила Николай. Против Григоры. См.: Garzya A. Un opuscule inédit de Nicolas Cabasilas//Byz. 1954. Vol. 24.

39. Кантакузин Иоанн. История. См.: Ioannis Cantacuzeni eximperatoris Historiarum libri IV/ ed. L. Schopeni. Bonn 1828-1832. Bd. I- III.

40. Климент Александрийский. Строматы. См.: Clemens Alexandrinus. Stromateis/Die griechischen christlichen Schriftsteller. Berlin, 1960,1970. Bd. 2, 3.

41. Коккин Филофей. Сочинения. См.: Кш'|лакг|д А. В. ФгХобеои Kokkîvou, AoyjiiaTiKct "Epya. Mépoç А '. ©ecoaXovÎKîi: Kévrpov BuÇavnvwv 'Epeuvtov, 1983.

42. Матфей Эфесский. Письма. См.: Reinsch D. Die Briefe des Matthaios von Ephesos/Codex Vindobonensis Theol. Gr. 174. Berlin: Mielke, 1974.

43. Метохит Феодор. Смешанные сочинения. См.: Theodori Metochitae Miscellanea philologica et historica. Lipsiae, 1821.

44. Назианзин Григорий. К Евагрию. См.: Gregor von Nazianz. Ad Evagrium de Divinitate ( = Or.45 od. Ep.243)/PG 46 (inter opera Greg. Nyss.).

45. Назианзин Григорий. Речи. См.: The Five Theological Orations of Gregory of Nazianzus/ed. A.J. Mason. Cambridge, 1899.262

46. Нисский Григорий. Диалог о душе. См.: Gregorius Nyssenus. Dialogus de anima et resurrectione/PG 46.

47. Новый завет. The Greek New Testament/Ed. by K. Aland, M. Black, C. M. Martiini, B. M. Metzger, and A. Wikgren in coopération with the Institute for New Testament Textual Research. Second ed. Stuttgart, 1968.

48. Оракулы Халдейские. См.: Oracles Chaldaiques avec um doix de commentaires anciens. Text et traduit par E. des Places. Paris, 1971.

49. Орден проповедников. Архив. См.: Archivum Fratrum Praedicatorum. Paris/Rom, 1937. Bd. УЛ.

50. Орден проповедников. Буллы. См.: Ripoll Th.- Brémond A. Bullarium Ordinis Fratrum Praedicatorum. Romae, 1729. vol.II.

51. Орден проповедников. Капитуллярии. См.: Monumenta Ordinis Fratrum Praedicatorum Histórica. Rome, 1896. Bd. IV.

52. Палама Григорий. Письмо к Акиндину. См.: Грлуорюи той ПаХада Еиуурадсста, èmjiçXeia П.К. Хрпотои Tôjuoç I V. ©eaaaXovÍKíi 1962 - 1992. T.l. P. 203-219.

53. Палама Григорий. Аподиктические трактаты. См.: там же. Р. 23- 153.

54. Палама Григорий. Защита исихастов. См.: Meyendorff J. Grégoire Palamas, Défense des saints hésychastes. Louvain, 1959. T.l.

55. Памятники византийской литературы IX-XIV веков. M., 1969.

56. Папство. Документы. См.: Historiae Patriae Monumenta IX (Liber luriiim П). Turin, 1857.

57. Патриархат константинопольский. Документы. См.: Das Register d. Patriarchats von Konstantinopel/Ed. u. Übers, der Urkunden aus den Jahren 1337-1350.Wien, 1995. Bd. П.

58. Петрарка Франческо. О своем невежестве и о невежестве многих. См.: Petrarca Francesco. De sui ipsius multorumque ignorantia/Prose, Milano Napoli, 1955.263

59. Платон. Кратил (Cratylus). Издание стереотипное см.: Plato Philosophus/Ed. J. Burnet. Oxford, 1905-13.

60. Платон. Филеб (Philebus). См. там же.

61. Платон. Федр (Phedrus). См. там же.

62. Платон. Протагор (Protagorus). См. там же.

63. Платон. Республика (Respublica). См. там же.

64. Платон. Тимей (Timaeus). См. там же.

65. Плотин. Эннеады. См.: Plotini Opera/Ed. P. Henry-H.R. Schwyzer. Oxford, 1964.

66. Порфирий философ. Введение. См.: Porphyrius Tyrius. Porphyrii Isagoge. ProoemiunV/Commentaria in Aristotelem Graeca/Ed. A. Busse. Berlin, 1887.

67. Псевдо-Дионисий Ареопагит. О божественных именах. См.: Ps. -Dionysios De divinis nominibus/PG 3.

68. Псевдо-Дионисий Ареопагит. Письма. См.: Ps. Dionysios. Epistolae/ PG 3, 1065-1122. Нем. перевод см.: Dionysios Areopagita Mystische Theologie und andere Schriften, übers. Dr. Walther Tritisch. München, 1956.

69. Ракендит Иосиф. См.: Treu M. Der Philisoph Joseph//BZ. 1899. Bd. 8.

70. Регесгы императорских грамот см.: Dölger F. Regesten der Kaiserurkunden des oströmischen Reiches von 565 1453. Bd. IV: Regesten von 1282 - 1341.München - Berlin: Beck, 1965.

71. Синесий Киренский. О сновидениях (De insomniis) См.: Synesii Cyrenensis Opuscula/N. Terzaghi recensuit. Romae, 1944. P. 143-190.264

72. Филон Иудей. О провидении. См.: Philo Judaeus. De providentia/Philo. Cambridge, 1941. yol. 9.

73. Филон Иудей. Сочинения. См.: Philonis Alexandrini opera quae supersunt Berlin, 1896-1915. vol. 1-6.

74. Legatio ad Gaium. См. там же. :77. De cherubim. См. там же.

75. De congressu eruditionis gratia. См. там же.

76. De opificio mundi. См. там же.

77. De posteritate Caini. См. там же.

78. De sacrifíciis Abelis et Caini. См. там же.

79. De posteritate Caini. См. там же.

80. De somniis (ИЬ. I III). См. там же.

81. Quis rerum divinarum heres sit. См. там же.

82. De virtutibus. См. там же.

83. De vita contemplativa. См. там же.

84. Францисканцы, био-библиография. См.: Golubovich G. Biblioteca bio-bibliografíca della Terra Santa e dell' Oriente Francescano. Quaracchi presso Firenze, 1919. vol. III.

85. Фукидид. История. Издание стереотипное см.: Thucydides Historicus/Ed. H.S. Jones J.E. Powell. Oxford, 1942.

86. Христианство. Тексты. См.: Das frühe Christentum bis zum Ende der Verfolgungen /Übers, der Texte von P. Guyot, Ausahl u. Kommentar von R. Klein. Darmstadt, 1993-9.4. Bd. I-II.

87. Хроники малые. См.: Die byzantinischen Kleinchroniken/ Hrsg. P.Schreiner Wien, 1975 1979. Bd. I - Ш.

88. Эпиктет. Сочинения. См.: Epiktet. Ausgewählte Schriften, Griechisch -Deutsch. Herausgegeben und übersetzt von R. Nickel.Zürich: Artemis und Winkler Verlag, 1994.265

89. Эригена Скот. О божественной природе. См.: Scotus Erigena. De divisione naturae V, PL 122.

90. Эсхил. Семеро против Фив. Издание стереотипное см.: Aeschylus Tragicus/Ed. О. Dähnhardt. Leipzig, 1894.

91. Юлиан император. Речи. Издание стереотипное см.: Julianus Imperator. Orationes/Ed. F.C. Hertlein. Leipzig, 1875-76.1. Справочная литература

92. Христианство. Энциклопедический словарь в 3-х томах/Редакторы С. С. Аверинцев, А. Н. Мешков, Ю. Н. Попов. М.: „Большая Российская энциклопедия", 1995. Т.Ш.

93. A Patristic Greek Lexicon/Ed. G. W". H. Lampe. Oxford, 1997.

94. Exegetisches Wörterbuch zum Neuen Testament Stuttgart, 1992. Bd. 1.

95. Liddell H.' G.-Scott R. A Greek-English Lexicon. Oxford, 1996.

96. Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit. Wien, 1976-1996. Bd. 1-ХП.

97. Theologisches Wörterbuch zum Neuen Testament. Stuttgart-Berlin-Köln, 1990. Bd. 1.

98. The Oxford Dictionary of Byzantium N. Y., 1991. V.3.

99. Tusculum Lexikon griechischer und lateinischer Autoren des Altertums und des Mittelalters/Hrsg. W. Buchwald, A. Hohlweg, 0. Prinz. Hamburg, 1974.1. Исследования

100. Аверинцев С.С. Философия VIII XII вв.//Культура Византии: вторая половина Vn - ХП в. М., 1989.

101. Андреева М. О церемонии npoKHncHc//Seminarium Kondakovianum. 1927. № 1.266

102. Байер Х.-Ф. Митрополии Херсона, Сугдеии, Готии и Зикхии по данным просопографического лексикона времени Палеологов//АДСВ.: Византия и средневековый Крым. Симферополь: Таврия, 1995.

103. Байер X.- Ф. Силлогизм Григория Паламы, показывающий или даже доказывающий, что Святой Дух исходит единственно от Отца//АДСВ. Екатеринбург, 1999. Вып. 30. С. 288 293.

104. Бибиков М.В., Красавина С.К. Некоторые особенности исторической мысли поздней Виз'антии//Культура Византии XIII первая половина XV в. М., 1991.

105. Бриллиантов А.И. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены. М., 1998.

106. БроделЬ Ф. Время мира (Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV XVIII вв.) М.: Прогресс, 1992. Т. 3.

107. Жуков К.А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв. М., 1988.

108. История Византии. М., 1967. Т. 3.

109. Киприан (Керн). Архимандрит. Антропология Св. Григория Паламы. М.: Паломник, 1996.

110. Красиков C.B. Идейная полемика в Византии 50-х rr.XIV в.: Николай Кавасила и Никифор Григора//АДСВ. Екатеринбург, 1997. С. 93 -109.

111. Красиков C.B. Описание Святой у Никифора Григоры и Ratio vivendi византийских интеллектуалов//АДСВ. Екатеринбург, 1997. Вып. 29 С. 96 -121.

112. Красиков C.B. К вопросу об идейной полемике с латинянами в Византии в 30 х XIV в.//АДСВ. Екатеринбург, 1999. Вып. 30. С. 271 - 287.

113. Кривушин И.В. История и народ в церковной историографии V века. Иваново, 1994.

114. Лебедев А.П. Исторические очерки состояния Византийско-восточной церкви от конца XI до средины XV века От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г. СПб., „Алетейя" 1998 г.267

115. Левинская О.Л. О терапевтах и философской традиции рассуждений in utramque partem// Mathesis. Из истории античной науки и философии. М.: Наука, 1991.

116. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения М., 1978.

117. Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Изд. 2. Т. 2.

118. Медведев И.П. Византийский гуманизм XIV XV вв. СПб., 1997.

119. Медведев И.П. Ренессансные тенденции поздневизантийской культуры//Культура Византии XIII первая половина XV в. М., 1991. С. 224242.

120. Медведев И.П. Особенности философской мысли в Византии XIV-XV вв.//Там же С. 242-255.

121. Мейендорф И. Жизнь и труды св. Григория Паламы: Введение в изучение/ Пер. Г. Н. Нечинкина, под ред. И. П. Медведева и В. М. Лурье. СПб., 1997.

122. Поляковская М.А., Медведев И.П. Развитие политических идей в поздней Византии//Культура Византии XIII первая половина XV в. М., 1991. С. 255-280.

123. Поляковская М.А. Портреты византийских интеллектуалов. Екатеринбург, 1992.

124. Поляковская М.А. Общественно-политическая мысль Византии (40 -60-е гг. XIV в.) Учебное пособие. Свердловск, 1981.

125. Поляковская М.А. О памфлете Николая Кавасилы//АДСВ. Екатеринбург, 1971. Вып. 7.

126. Светлов В.А. Практическая логика СПб., 1995.

127. Степанова С.А. Философия древней Стой. СПб., 1995.

128. Успенский Б.А. Царь и патриарх: харизма власти' в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М.: Школа „Языки русской культуры", 1998.268

129. Успенский Ф.И. Богословское и философское движение в Византии XIV в.//ЖМНП. 1892. № 1.

130. Успенский Ф. И. История Византийской империи XI XV вв. Восточный вопрос. Москва: „Мысль", 1997. Т. 3.

131. Фрейберг JI.A. Попова Т.В. Византийская литература эпохи расцвета IX-XV вв. М., 1978 г.

132. Хвостова К.В. Понимание случая в византийской философии и богословии//ВО. М., 1991.

133. Чекалова A.A., Поляковская М.А. Интеллектуалы и власть в Византии//ВО. М., 1996.

134. Anastasiu I. Е. Ai лроал&Оегш той ВарХаад тои KccXaßpoC 5ia rr|v svcooiv Twv 'EKKXr|oi0v//La Chiesa greca in Italia dall'VIII al XVI secolo, Italia sacra. № 21. Padua, 1972. Bd. II.

135. Beck H-G. Das byzantinische Jahrtausend. München, 1994.

136. Beck H.-G. Kirche u. theologische Literatur im byzantinischen Reich. München, 1959.

137. Beck H.-G. Theodoros Metochites. Die Krise des byzantinischen Weltbildes im 14. Jahrhundert. München, 1952.

138. Beyer H.-V. Der „ heilige Berg " in der byzantinischen Literatur I//JÖB 1981. Bd. 30.

139. Beyer H.-V. Die Katechese des Theoleptos von Philadelpheia auf die Verklärung Christi//JÖB. 1984. Bd. 34.

140. Beyer H.-V. Eine Chronologie der Lebensgeschichte des Nikephoros Gregoras//JÖB. 1978. Bd. 27.

141. Beyer H.-V. Nikephoros Gregoras als Theologe und sein erstes Auftreten gegen die Hesychasten//JÖB. 1971. Bd. 20.

142. Beyer H.-V. Studien zum Begriff des Humanismus und zur Frage nach dessen Anwendbarkeit auf Byzanz und andere vergleichbare Kulturen//Bi)Cavnvd. ©eooaXovfcn, 1989. № 15.269

143. Bigg. C. The Christian Platonists of Alexandria. New York, 1981.

144. Cassiano D. Barlaam Calabro: L' umana awentura di un Greco d' Occidente. Gastrovillari, 1994.

145. Copleston F.C. A History of Medieval Philosophy. L., 1975.

146. Curtius E. R. Europäische Literatur und lateinisches Mittelälter. Bern -München, 1984.

147. Christou P.C. Double Knowledge according to Gregory Palamas//Studiy Patrística Vol. IX. Part. III. Berlin, 1966.

148. Dieten J.L. van Rez. Gerhard Podskalsky Theologie und Philosophie in Byzanz//Archiv fur Kulturgeschichte. Köln, 1978. Bd.60. H.2. S. 472.

149. Fyrigos A. Barlaam Calabro tra l'aristotelismo scolastico e il neoplatonismo bizántino//Il Veltro 1983. Vol. 27. P. 185-195.

150. Fyrigos A. Considerazioni per la datazione delle discussion! teologiche di Costantinopoli des 1334(-35) (Nie. Greg., Hist. Byz., X, 8)//Bollettino della Badia Greca di Grottaferrata. 1993. Vol. 47.

151. Fyrigos A. La produzione letteraria antilatina di Barlaam Calabro/OCP. Roma, 1979. Vol. 45. Fase. 1. P. 114-144.

152. Fyrigos A. Nota per la datazione delle orazioni „Ad synodum" e „De concordia" Barlaam Calabro/ZBolletino della Badia Greca di Grottaferrata. 1982. Vol. 36.

153. Fyrigos A. Quando Barlaam Calabro conobbe il Concilio di Lione II (1274)?// RSBN. 1980-1983. № 17-19.

154. Fyrigos A. Per l'identifícazione di alcune opere IGNOTI AUCTORIS contenute nel tôjjoç àyâtrnç di Dositeo, patriarca di Gerusalemme (e recupero di un opuscolo antilatino di Barlaam Calabro)//RSBN. 1983-1984. № 20-21. P. 171-189.

155. Fuchs F. Die höheren Schulen in Konstantinopoles im Mittelalter. Berlin, 1926.

156. Grassi E. Einführung in die humnanistische Philosophie: Vorrang des Wortes. Dannstadt, 1991.

157. Guilland R. Essai sur Nicéphore Grégoras. L'homme et l'oeuvre. Paris, 1926.

158. Hunger H. Aspekte der griechischen Rhetorik von Gorgias bis zum Untergang von Byzanz//Epidosis: Gesammelten Schriften zur byzantinischen Geistes und Kulturgeschichte. München, 1989.

159. Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. München: Beck, 1978. Bd. I.

160. Hunger H. Klassizistische Tendenzen in der byzantinischen Literatur des 14 Jahrhunderts//Actes du XlV-e Congrès international des Études Byzantines, Bucarest, 6-12 Septembre 1971. Bukarest, 1974. Bd. I.

161. Hunger H. Prooimion. Elemente der byzantinischen Kaiseridee in den Arengen der Urkunden. Wien, 1964.

162. Hunger H. Reich der neuen Mitte: Der christliche Geist der byzantinischen Kultur. Wien, 1965. .

163. Hunger H. Theodoros Metochites als Vorläufer des Humanismus in Byzanz//BZ. 1952. Bd. 45. S. 4 -19.

164. Hunger H. Zeugnisse agonaler Rhetorik in der byzantinischen1.teratur//JÖB. 1973. Bd. 22. S. 23-36.t

165. Impellizzeri S. Barlaam Calabro/ZDizionario Biográfico Degli Italiani. Roma, 1964. T. VI. P. 392-397.

166. Jugie M. Bgrlaam est-il né catholique?//Echos d'Orient. 1940. № 39. Í71. Kantorowicz E. N. Oriens Augusti Lever du roi//DOP 1963. № 17.

167. Karlsson G. H. Codex Upsaliensis Graecus 28.Geschichte u. Beschreibung der Hs. nebst einer Nachlese von Texten. Eine Gemeinschaftsarbeit (Bibliotheca Ekmaniana 69). Stockholm, 1981.271

168. Laiou A.E. Italy and the Italians in the Political Geography of the Byzantines (14th Century)//Dumbarton Oaks Papers, Symposium on Byzantium and the Italians, 13th 15th centuries. Washington, 1995. № 49.

169. Legarde B. Le De differentiis de Pléthon d'après 1' autographe de la Marcienne//Byz. 1973. № 43. 12-343.

170. Loenertz R.J. La Société des frères pérégrinants. Étude sur l'Orient dominicain. Romae, 1937.

171. Matschke K.-P. Fortschritt und Reaktion in Byzanz im 14. Jahrhundert: Konstantinopel in der Bürgerkriegsperiode von 1341 bis 1354. Berlin, 1971.

172. Medvedev I. P. Tendances vers une renaissance dans la culture byzantine tardive//BuÇavnctKcc. 1984. T. 4. P. 114-136.

173. Meyendorff J. Introduction à l'étude de Grégoire Palamas. Paris, 1959.

174. Meyendorff J. Un mauvais théologien de 1' unité au XlV-e siècle: Barlaam le Calabrais//1054 -1954: L'Eglise et les Eglises. Chévetogne, 1954. P. 47 -64.

175. Meyendorff J. Humanisme nominaliste et mystique chrétienne à Byzance au XlV-e siècle//Nouvelle Revue Théologique. Louvain/Paris, 1957. Vol. 79. № 9. P. 905-914.

176. Meyendorff J. Les débuts de la controverse hésychaste//Byz. 1953. Vol. XXni. P. 88-120.

177. Meyendorff J. L'Origine de la controverse Palamite. La Premiere Lettre de Palamas à Akindynos//Theologia. Athens, 1954. Vol. XXV. P. 602- 630.

178. Meyendorff J. Notes sur l'influence dionysienne en Orient//Studia Patristika. Berlin, 1957. Bd. II. P. 547-552.

179. Mooxoç A.N. IIXcctiûvio^ôç fj Xpionotvio|Liôç; Oi <jnXooo<}HKèç TrpoûjroOéaeiç toù 'Avnr|ouxaojioü toù Nuai(J>ôpou Tpriyopà (1293 1361). 'A6r)va, 1998.

180. Moutsopoulos E. La nation de „kairicité" historique chez Nicéphore Grégoras//BuÇavnva 4. 1972. P. 205-214.

181. Neue philosophische Ansätze im späten Byzanz: Diskussion//JÖB. 1982. Bd. 32/1.272

182. Nicolet F.-Tardieu M. Pletho arabicus. Identification et contenu du manuscrit arabe d'Instanbul//Journal asiatique Paris, 1988. № 268.

183. Norwich J. J. Byzanz. Verfall und Untergang 1071 1453 .DüsseldorfMünchen: Econ, 1998.

184. Ostrogorsky G., Geschichte des Byzantinischen Staates. München, 1963.

185. Podskalsky G. Theologie und Philosophie in Byzanz. München, 1977.

186. Poljakovskaja M.A. Freisinn oder Angst? Die moralischen Dominanten zweier Korporationsgruppen der byzantinischen Geselschaft/ZByzantium: Identity, Image, Influence. Abstracts. XIX International Congress of Byzantine Studies. Copenhagen, 1996. S. 7621.

187. Schirô G. 'O BapXaàp Kai f\ (¡)iXoao<})ia eîç rriv ©eoaaXovkriv Kara rov ôéKctTov TÉraprov aî<jûva//'EToapeia McaceSovucwv ZjtouÔwv, "IÔpujua jueXetcov Xspooviiaou roi) Aï|iiou. ©eoooXovikti, 1959. T. 32. L. 13-15.

188. Sevcenko I. Society and Intellectual Life in the fourteenth Century//XIVe Congrès international des études byzantines, Bucarest 6-12 septembre 1971, Bucarest: Éditions de 1' Academie de la République socialiste de Roumanie, 1971. Rapports I. P. 7-30.

189. Sinkewicz R. A new interpritation for the first episode in the controversy between Barlaam the Calabrian and Gregory Palamas//Journal of Theological Studies. 1980. №31. P. 489-500.

190. Sinkewicz R. The doctrin of the knowledge of God in the early writings of Barlaam the CalabrianZ/Mediaeval Studies. 1982. № 44. P. 181-242.

191. Schmoller A. Handkonkordanz zum griechischen Neuen Testament. Stuttgart, 1990.

192. Stiernon D. Bulletin sur le Palamisme//REB. 1972. Vol. 30. P. 231-341.

193. Tatakis B. La philosophie byzantine/Bréhier É. Histoire de la philosophie Paris, 1959.

194. Terzaghi N. Sul commente di Niceforo Gregora al nEPI ENYITNION di Sinesio//Studi italiani di fîlologia Classica. 1904, № 12.273

195. Tinnefeld F. Barlaam von Calabrien//Theologische Realenzyklopädie. Berlin, 1980. S. 212-215.

196. Tinnefeld F. Rez. Культура Византии Х1П первая половина XV в. М., 1991.//JÖB. 1973. Bd. 22. S. 419^122.

197. Verpeaux J. Pseudo-Kodinos. Traité des offices. Paris, 1969.

198. Weiß. G.-Joannes Kantakuzenos Aristokrat, Staatsmann, Kaiser und Mönch - in der Gesellschaftsentwicklung von Byzanz im 14 Jahrhundert. Wiesbaden, 1969.

199. Werner. E. Die Geburt einer Großmacht Die Osmanen. Berlin, 1966.

200. Whittaker T. The Neo-Platonists, A Study in the History of Hellenism/Fourth Edition with a supplement on the commentaries of Proclus .Hildesheim Zürich - New York: Georg Olms Verlag, 1987.

201. Whittaker J. Proclus, Procopius, Psellus and the Scholia on Gregory Nazianzen//Vigiliae Christianae. Amsterdam, 1975. № 29. P. 309-313.274