автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Местоименный повтор дополнения: синтаксический и прагматический аспекты

Полный текст автореферата диссертации по теме "Местоименный повтор дополнения: синтаксический и прагматический аспекты"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

БОРИСОВА Анна Борисовна

МЕСТОИМЕННЫЙ ПОВТОР ДОПОЛНЕНИЯ: СИНТАКСИЧЕСКИЙ И ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ (на материале новогреческого языка)

Специальность 10. 02. 19. — теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2005

Диссертация выполнена на кафедре общего языкознания Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного

университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Александр Юрьевич Русаков

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Ведущая организация: Институт славяноведения и балканистики РАН

Защита состоится "9" июня 2005 года в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.232.23 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Санкт-Петербургском государственном университете (199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, 11), ауд. 25.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, Санкт-Петербург, Университетская набережная, 7/9).

Автореферат разослан "_" мая 2005 г.

Андрей Николаевич Соболев

доктор филологических наук, профессор

Антон Владимирович Циммерлинг

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

Н. Д. Светозарова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность и новизна исследования. Местоименный повтор дополнения (МПД) является одной из важнейших синтаксических особенностей новогреческого языка (НГР). Кроме того, он встречается и в других языках балканского языкового союза (БЯС) (албанском, болгарском, македонском и румынском) и представляет собой один из балканизмов (следует отметить, что МПД характерен также для некоторых романских языков). При этом, в разных языках МПД реализуется по-разному. Однако, в то время как механизм действия МПД в некоторых других языках БЯС и романских языках был исследован достаточно полно, условия употребления МПД в НГР по существу подробно никем не рассматривались. Обычно функционирование МПД в НГР включалось в общей контекст изучения этого явления в языках БЯС. В связи с этим акцент делался на выявлении сходств и различий в употреблении МПД в разных балканских языках.1 В многочисленных зарубежных исследованиях, проводившихся в рамках генеративной грамматики Н. Хомского, основное внимание уделялось языковой компетенции, а не языковой деятельности2, и следовательно предпринималась попытка ответить на вопрос, когда нельзя употребить МПД, и совершенно не уделялось внимания тому, почему выбирается та или иная языковая форма (наличие или отсутствие повтора, определенная разновидность повтора) в разных стилистических регистрах. На данный вопрос отвечает функциональная лингвистика, изучающая использование языкового аппарата, употребление языковых форм в конкретных случаях, а в рамках этого подхода, насколько мне известно, не существует подробного исследования функционирования МПД в НГР. Также, за исключением некоторых кратких упоминаний3, не

1 См., напр., фундаментальную работу: Лспашов Ю. А. Местоименные повторы дополнения в балканских языках. JL, 1978.

2 См., напр., Anagnostopoulou Е. Clitic Left Dislocalion and Contrastive Left Dislocation // £ Anagnostopoulou, H. van Riemsdijk, F. Zwarts (ed) Materials on left dislocation. Amsterdam, Philadelphia, 1997. P. 151-191; Androulakis A. Chtics and doubling in Greek // Reading Worhng Papers in Linguistics, n. 5 (2001) P. 85111.

3 См , няпп , Rnhenik V Ohjert doiibling in Pomani and the Balkan languages // Y. Matras, P. Bakker & II. Kyuchkov (ed.). The typology and dialectology of Romani. Amsterdam & Philadelphia, 1997. P. 96-106; Friedman V. Variation and

предпринималась попытка тщательного изучения МПД в НГР с точки зрения теории грамматикализации.

Цель и задачи иследования. Цель работы заключается в попытке рассмотреть МПД в НГР в контексте работ по актуальному членению предложения Пражского лингвистического кружка, дискурсивно-ориентированного подхода к синтаксису Т. Гивона и работ по грамматикализации. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи: (1) собрать репрезентативный корпус примеров на МПД; (2) провести количественный анализ всех случаев употребления МПД в данном корпусе; (3) на основании полученных результатов выявить синтаксические, прагматические и стилистические особенности МПД в НГР.

Материал и метод исследования. В качестве основного материала были выбраны рассказы Эммануила Роидиса и Александроса Пападиамандиса, написанные на рубеже XIX и XX вв, как считается, на кафаревусе, рассказы Антониса Самаракиса и Зираны Затели, написанные во второй половине XX в на димотике и статьи греческой газеты «Кафимерини». Выбор произведений художественной литературы и публицистики основан на гипотезе о том, что писатели (в особенности, писавшие на кафаревусе) и журналисты в стремлении к чистоте стиля будут избегать таких разговорных явлений, как МПД Сознательно были привлечены для анализа произведения разных писателей, написанные в разное время, чтобы можно было проследить эволюцию употребления МПД и с большей достоверностью судить о природе исследуемого явления Для возможности сравнения с текстами других стилистических регистров в качестве дополнительного письменного материала были использованы примеры из художественной, учебной, научной литературы, словарей, фольклора, полученные методом случайной выборки; в качестве устного материала — данные северно-греческого и мариупольского диалектов, данные анкетирования, проведенного среди студентов философского факультета Афинского Университета в декабре 2000 г, и примеры из устной речи. Выбор двух этих диалектов можно объяснить следующими причинами: (1) северно-греческий диалект был взят как максимально далекий от литературной нормы (основанной на южно-греческих диалектах), а мариупольский — как диалект диаспоры;

grammaticalization m the development of Balkanisms Н К Beals et al, (eds) Variation and grammaticalization m the development oj Bulkanum, ¡994 P ¡01115 4

(2) материал по данным диалектам был собран мной лично во время полевой работы.

В работе используется метод комплексного филологического анализа, включающий: (1) количественный анализ всех случаев употребления местоименного повтора (репризы и антиципации) личных местоимений первого, второго и третьего лица, и именных групп (ИГ) в функции прямого и косвенного дополнения, все случаи отсутствия репризы, все случаи употребления неизменяемого относительного местоимения (который) с повтором и без

него, а также изменяемого относительного местоимения о окоюд (который) в относительных придаточных предложениях; (2) сопоставительный анализ результатов, полученных во всех анализируемых текстах; (3) синтаксический, прагматический и стилистический анализ МПД.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что впервые предпринимается попытка комплексного изучения синтаксических, прагматических и стилистических особенностей МПД в НГР. Важность подобного подхода состоит в том, что он помогает создать объемное представление о МПД в НГР, позволяющее глубже осознать механизмы его возникновения и употребления в текстах.

Практическая значимость данной работы состоит в возможности использования полученных результатов в методике преподавания НГР для иностранцев, а также в различных учебных и справочных пособиях по НГР.

Апробация работы. Результаты исследования отражены в публикациях, а также излагались в докладах на аспирантских семинарах и заседаниях кафедры общего языкознания филологического факультета СПбГУ (2001-2004); на XXXI-XXXШ межвузовских конференциях преподавателей и аспирантов (СПбГУ, 2002-2004); на Международной научной конференции «Актуальные вопросы балканского языкознания» (СПбГУ, 2001), из Пятом рабочем совещании Малого диалектологического атласа балканских языков (ИЛИ РАН, 2002); на 24 и 25 ежегодных рабочих встречах отделения языкознания философского факультета Салоникского Университета им. Аристотеля (2003-2004).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращений и пяти приложений. Приложение 1 «Основной материал» содержит список источников, выбранных для анализа в качестве основного материала, а также список примеров (с переводом) на МПД.

Приложение 2 «Дополнительный материал» содержит список источников, использованных в качестве дополнительного материала, а также список примеров (с переводом) на МПД. Приложение 3 «МПД в северно-греческом и мариупольском диалектах НГР» включает в себя список примеров (с переводом) с различными видами МПД в обозначенных диалектах. В Приложении 4 «Анкета на МПД» приводится анкета (с переводом), использованная при проведении опроса в Афинском Университете, а также варианты ответов, полученных при анкетировании. Приложение 5 «Результаты количественного анализа» представляет собой таблицы с относительными и абсолютными частотами употребления отдельных видов МПД в текстах основного материала.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ И ВЫВОДЫ

Во Введении дастся определение двух видов МПД. (1) повтора прямого или косвенного дополнения, выраженного именной группой (ИГ) или полной ударной формой личного местоимения (Ец£уа-РШЗ 1едвин.. акоца 5е це-рго1ед вин. ^р£1 кстсЦ ебш 'Меня еще никто здесь не знает'); (2) повтора относительного местоимения гтои ('который') в относительных придаточных предложениях (Н Мар{а, яои тцу-ргоЗед-ж.вин. айк о Гитт^ г|тау г) ц^тера тг|<^ коя£Хад 'Девушка, которую видел Янис, это мать девушки'); и двух разновидностей первого вида повтора: (1а) репризы, когда дополнение стоит в препозиции к глаголу-сказуемому, а краткая форма личного местоимения (гоелставляюшая собой клитику) ставится между ними (Тцу ЕШц тцу-ргоЗед ж вин. рШоз лоХи сшра 'Елену я вижу часто');

(1б) антиципации, когда дополнение стоит в постпозиции к глаголу-сказуемому, а клитика — в препозиции (Тоу-ргоЗед.м.вин. катсйа|3а{уй) каХа тоу ПайХо 'Я хорошо понимаю Павла') Также приводятся термины, используемые в разных языках для обозначения МПД, кратко характеризуется ситуация с ¡пучением МПД в ИГР в последние

десятилетия и дается обоснование актуальности и перспективности исследования. Определяется цель работы — комплексное изучение синтаксических, прагматических и стилистических особенностей МПД в НГР на основе корпуса примеров, полученного методом сплошной выборки анализируемых текстов.

Первая глава состоит из шести разделов и посвящена обсуждению теоретических проблем, связанных с МПД.

В первом разделе «1.1 МПД в языках БЯС и романских языках» приводится обзор того, как трактуется МПД в языках БЯС и

романских языках. В данном исследовании не ставится задачи сравнения МПД в НГР, других языках БЯС и романских языках. Однако в связи с тем, что МПД является одним из примарных балканизмов4, считается необходимым ввести это явление в общебалканский контекст, а также использовать в дальнейшем некоторые теории, релевантные и для НГР.

В албанском языке косвенное дополнение дублируется регулярно; реприза прямого определенного дополнения близка к регулярной, а антиципация факультативна5. В болгарском языке повтор как косвенного, так и прямого дополнения носит факультативный характер. Более распространен повтор определенных дополнений, являющихся темой предложения6. В македонском языке повтор прямого и косвенного определенного дополнения регулярен и считается грамматикализованным явлением, позволяющим говорить о своего рода объектном спряжении7. В румынском языке регулярна реприза косвенного определенного дополнения и прямого дополнения, выраженного местоимением или референтной одушевленной ИГ, являющимися темой предложения; антиципация факультативна8. Таким образом, складывается следующая картина, характеризующая ситуацию с МПД на Балканах: в болгарском и румынском языках прагматика доминирует над грамматикализацией, в албанском грамматикализация начинает доминировать над прагматикой, а в

4 Десницкая А. В. О современной теории балканистических исследований. К изучению грамматических соответствий языков балканского ареала // Проблемы синтаксиса языков балканского ареала. Л., 1979. С. 3-15; Schaller Н. W. Die Balkanbprathen. Eine Einführung in die Baíkanpliiíuiugie. Heidelberg, 1975.

5 Пернаска P. Согласование солидарности так называемых кратких форм личных местоимений с дополнением в албанском языке ИНН Каишский (ред). Studia Lingüistica et Balcanica Памяти Агнии Васильевны Десницкой СПб., 2001. С. 337-345.

6 Dimitrova-Vulchanova М. Clitics in the Slavic languages // H. van Riemsdijk (ed) Clitics in the languages oj Europe. Berlin á New York, 1999. P. 83-121.

7■ Schick I. P. Clitic Doubling-Constructions in Balkan-Slavic Languages // F. Beukema, M. Den Dikken (ed) Clitic Phenomena in European Languagei. Amsterdom/Philadrphm, 1999 P. 259-291.

8 Черняк А. Б. Местоименная реприза в румынском языке ПАВ Десницкая (ред). Проблемы синтаксиса языков балканского ареала. Л., 1979. С. 250-264.

македонском грамматикализация полностью одержала верх над прагматикой9.

В разговорном итальянском языке и итальянских диалектах МПД довольно употребителен, в стандартном итальянском скорее факультативен10. В испанском языке ситуация с МПД меняется от диалекта к диалекту. В целом повтор косвенных дополнений менее ограничен различными семантическими и прагматическими условиями, чем повтор прямых дополнений, который в свою очередь более регулярен для местоимений и для определенных, референтных, одушевленных предложных ИГ11. В португальском языке МПД факультативен, более распространен повтор прямых дополнений12. Во французском языке МПД факультативен и характеризуется наличием резкой интонационной паузы между глаголом и дублируемым элементом, что заставляет некоторых ислледователей проводить разграничение между подобными конструкциями во французском и других языках13.

В следующих двух разделах последовательно рассматриваются факторы, влияние которых на МПД было выявлено для языков БЯС и романских языков, и которые предположительно могут играть роль и в употреблении МПД в ИГР. Второй раздел «1.2 Категории определенности / неопределенности, референтности / нереференгности» посвящен анализу зависимости МИД от обозначенных категорий, являющихся способами грамматического выражения детерминации.

В отношении ИГР обычно утверждается, что категория референтности нерелевантна и главную роль играет категория определенности, т.к. дублироваться могут только определенные ИГ.

9 Friedman V. Op cit Р, 10<М12.

10 Gerlach В. Restrictions on Clitic Sequences and Conditions on the Occurrence of Clitics in Romance // Iheorie des Lexicons Arbeiten des Sonderforschungsberichts 282 № 105 (1998)

11 Franko J. Agreement as a Continuum: The Case of Spanish Pronominal Clitics // F. Beukema, M. Den Dikken (ed.) Clitic Phenomena in European Languages. Amsterdam/Philadephia, ¡999. P. 147 ¡90.

l2Rouveret A. Clitics, subjects and tense in European Portuguese // H. van Riemsdijk (ed) Clitics in the languages of Europe. Berlin & New York, 1999. P. 640-677.

13 Hirschbahler P. On the Source of Lefthand NPs in French // £ Anagnastopoulou, H. van Riemsdijk, F. Zwarts (ed) Materials on left dislocation Amsterdam, Philadelphia, 1997. P. 55-66.

Однако приводятся и примеры дублирования неопределенных референтных ИГ14. Если взглянуть на корпус собранных в данном исследовании примеров, то приходится признать, что в подавляющем числе предложений с МПД дублируется определенная ИГ. Тем не менее, встречаются случаи дублирования неопределенных ИГ. Во всех таких случаях эти неопределенные ИГ является референтными. Таким образом, иерархия допустимости повтора ИГ в ИГР будет выглядеть следующим образом: наиболее распространен повтор определенных референтных ИГ, менее распространен повтор определенных нереферентных и неопределенных референтных ИГ, и недопустим повтор неопределенных нереферентных ИГ.

Третий раздел «1.3 Грамматическое и актуальное членение предложения» посвящен выявлению обусловленности употребления МПД грамматическим и актуальным членением предложения. Употребление повтора может зависеть от места, занимаемого дополнением в предложении, и в целом от порядка слов в предложении. В одних языках порядок слов можно, с некоторыми оговорками, назвать фиксированным. Отклонение от такого порядка слов считается аномальным. В других языках (к ним принадлежит большинство языков мира) грамматически правильным может считаться более чем один порядок слов для одного и того же предложения. Такой порядок слов, с известной долей условности, называется свободным15. Анализ порядка слов в любом языке обычно начинается с выделения порядка основных элементов, то есть подлежащего (S), сказуемого (V) и прямого дополнения (О). Предложениями, отражающими основной порядок слов, традиционно считаются главные, утвердительные, немаркированные предложения, содержащие переходный глагол действительного залога, подлежащее и дополнение, выраженные ИГ16. Теоретически возможны шесть типов основного порядка слов: SOV, SVO, VSO, VOS, OVS и OSV. Подавляющее число языков мира относятся к первым двум типам

14 Kazazis К., Pentheroudakis J. Reduplication of Indefinite Direct Objects in Albanian and Modern Greek // Language 52.2 (1976). P. 398-403.

15 Кондрашова Н. Ю. Генеративная грамматика и проблема свободного порядка слов// А А. Кибрик и др. Фундаментальные направления американской лингвистики. Сборник обзоров. А/., 2002. С. 110-141.

16 Greenberg J. Some Universal of Grammar with Particular Reference to the Order of Meaningful Elements // J. Greenbprg (ed.). Universals of Language. Cambridge (Mass.), 1966. P. 73-113.

(87%). Основным порядком слов в НГР принято считать SVO17. Впрочем, некоторые исследователи отдают предпочтению VSO, как основному порядку слов в НГР, и объясняют это тем, что это единственный немаркированный порядок слов в отличие от всех остальных маркированных. Так, SVO является результатом топикализации подлежащего, примененной к основному порядку слов VSO, который отличается от маркированного тем, что он является самым грамматически простым вариантом, не содержащим никаких дополнительных морфологических элементов и интонационно не выделенным18. Подобные доводы уже выходят за рамки чисто грамматических принципов объяснения порядка слов: они относятся к прагматическому уровню и требуют введения коммуникативных категорий, таких как тема и рема.

Следует отметить, что членение предложения на тему и рему представляет собой не столько дихотомию, сколько целую шкалу или иерархию коммуникативного динамизма. Говорящий отталкивается от темы, как от элемента, обладающего наименьшей степенью коммуникативного динамизма, и продвигается к реме, как к элементу, способствующему развитию коммуникации19.

Существует сильная тенденция к тому, чтобы грамматический субъект (подлежащее) предложения становился темой. Грамматический объект (дополнение), напротив, имеет тенденцию быть ремой в предложении, и только при особых условиях он становится темой. Можно предположить, что созданию таких условий способствует МПД, который кодирует дополнение как тему предложения. В различных языках может использоваться различное количество кодировок (coding points), то есть синтаксических устройств, включающих порядок слов, морфологию, интонацию и их возможные комбинации. Чем сложнее идентифицировать какой-то элемент как тему, тем больше к нему должно быть прикреплено кодирующего материала (coding material). Т. Гивон выстрашме! шкалу доступности (возможности идентифицировать) и непрерывности (сохранения в дискурсе) темы (по мере убывания): нулевая анафора,

17 Hawkins J. A. Word Order Universals. N.Y., 1983. P. 284.

18 Philippaki-Warburton I. Word order in Modern Greek // Transactions of the Philological Society, 1985. P. 113-143

19 Firbas J. On the delimitation of the theme in functional sentence perspective // R. Dirven & V. hied (eds). Functionalism in linguistics. Amsterdam, 1981. P. 137156.

безударные местоимения или грамматическое согласование, ударные местоимения, смещенные вправо определенные ИГ, нейтральные ИГ, смещенные влево определенные ИГ, клефты, референтные неопределенные ИГ. Таким образом, наиболее очевидные темы

получают нулевую кодировку, а наименее очевидные темы получают

20

дополнительную кодировку .

Как можно кодировать неочевидную тему — ИГ, являющуюся дополнением в предложении и склонную стать ремой предложения? В НГР это можно сделать с помощью двух видов повтора, репризы и антиципации. Отличие между ними состоит в том, что если с помощью репризы определяется тематическая важность референта, актуального в данный момент (актуального с точки зрения говорящего), то эффект антиципации состоит с первого взгляда в неожиданности (говорящий не уверен в актуальности референта). Дублируемая ИГ могла быть темой (или даже ремой, не успевшей стать темой) не в непосредственно предшествующем дискурсе, а несколько раньше (активация уже имеющегося в памяти референта), или вообще могла быть лишь имплицитно подразумеваемой темой (активация нового референта). Таким образом, с помощью антиципации в дискурс возвращается «старая» тема, или эксплицитно выражается «новая» тема.

В четвертом разделе «1.4 Клитика и ее статус в языке»

рассматривается клитический статус кратких форм личных местоимений в НГР, непосредственно участвующих в конструкциях с МВД. Клитики (от греческого idivm 'прислоняться, опираться') — это класс неполноценных слов, которые менее автономны, чем слова, но существенно более автономны, чем морфемы. Главное отличие клитик от слов заключается в том, что они не являются акцентно

самостоятельными единицами и зависят фонологически от соседних

21

слов .

А. Цвики предлагает целую серию тестов, позволяющих отличить клитики от полнозначных слов. Это фонологические и акцентные тесты, тесты, использующие сходства между клитиками и

20 Givon T. Topic Continuity in Discourse: An Introduction // T. Givon (ed.) Topic Continuity in Discourse: A Quantitative Cross-Language Study. Amsterdam, 1983. P. 1-41.

21 Плунгян В. А. Общая морфология Введение в проблематику. М., 2004. С. 28-31.

флективными аффиксами, и синтаксические тесты22. Согласно этим тестам краткие формы личных местоимений в НГР действительно являются клитиками. Если посмотреть на личные местоимения, участвующие в конструкциях с повтором в НГР, в отношении их отличия от аффиксов, то здесь все обстоит не так просто, как это было в отношении их отличия от слов. Личные местоимения допускают внутренние сандхи и могут влиять на ударение опорного слова; они обладают высокой степенью селективности по отношению к своим носителям (это исключительно глаголы), подчиняются строгому расположению и не могут никуда перемещаться. Такое поведение больше характерно для аффиксов. Личные местоимения в НГР принадлежат, таким образом, к связанным местоимениям, которые в отличие от свободных местоимений, способных занимать те же позиции, что и ИГ, такой способностью не обладают, присоединяются

v Р1ИРП1ixr п лппшлт^л йгл qnrmiaUTfltlll ПлттлЯилр tTADOnpuuA IIIIUULIV 1\ ими \JJXJ SI AIMlAlVIVft VI V upi JII1VI1 1 Ul'illt l*l/rtWVllWW livuv^VlltLb «ill 1П&1Л

местоимений в НГР заставляет некоторых исследователей считать их глагольными аффиксами.

Специальный синтаксис, характерный для личных местоимений в НГР и романских языках, привел А. Цвики к выделению особого класса клитик, которые он так и назвал специальными (special clitics)23. Если простые клитики — это безударные, контекстуально альтернативные редуцированные варианты независимых слов, то специальные клитики напоминают независимые формы фонологически, но обладают другой синтаксической дистрибуцией

Как аффиксы в словах, так и специальные клитики в группах могут занимать различные позиции. Так, например, вторая позиция (постоянная позиция после первого ударного элемента в предложении) известна также как закон Ваккернагеля, сформулированный для энклитик в древних индоевропейских языках (в том числе и в древнегреческом)24. В НГР у специальных клитик постепенно произошел переход от второй позиции к позиции перед носителем (для финитных форм глаголов) или после нею (для нефинитных форм глаголов). Таким образом, они постепенно превратились в глагольные клитики.

22 Zwicky A. Clitics and particles // Language 61.2 (1985). P. 283-305.

23 Zwicky A. On clitics. Bloomington, 1977. P. 3-6.

24 Циммерлинг А. В. Типологический синтаксис скандинавских языков. М., 2002. С. 154.

Пятый раздел «1.5 Трактовка МПД в генеративной грамматике» посвящен обзору того, как трактуется МПД в целом, и в ИГР в частности, генеративной грамматикой. Отдельно рассматривается то, как анализируется МПД, выраженный ИГ, и МПД в относительных придаточных предложениях.

МПД и проблемы, которые он вызывает для синтаксической теории (такие как наличие двух аргументов у одной глагольной группы), заинтересовали исследователей, работающих в рамках генеративной теории, главным образом после появления диссертации Дж. Росса «Ограничения на переменные в синтаксисе» (1967). Росс явился первооткрывателем многих синтаксических явлений и выдвинул целый ряд предположительно универсальных синтаксических ограничений25. Именно Россу принадлежит первое авторитетное описание конструкции, названной «смещением влево» (Left Dislocation26). Одним из главных противопоставлений, введенных в диссертаций Росса, было противопоставление правил обмена (chopping rules) и правил копирования (copying rules). Смещение влево является примером правила копирования, в отличие, например от топикализации, которая является примером правила обмена. Смещение влево оставляет за собой местоимение, чтобы маркировать ту позицию в предложении, которую раньше занимала ИГ, а топикализация такого местоимения не оставляет27.

В ходе дальнейших исследований, в особенности, когда в поле зрения генеративистов попало большее количество языков, стало очевидным, что среди конструкций со смешением влево наблюдается значительное разнообразие. Общей особенностью осталось то, что группа (обычно именная, но не всегда) занимает первую позицию в предложении и то, что эта группа связана с предложением посредством какого-то анафорического элемента. Подобным элементом мож?! бьпь обычное личное местоимение, как в английском языке, указательное

25 Бейлин Дж. Краткая история генеративной грамматики // А. А. Кибрик и др. (редкол.). Фундаментальные направления американскойлингвистики. Сборник обзоров. М, 2002. С. 13-57.

26 В генеративной грамматике клитическим смещением влево (Clitic Left Dislocation) принято называть репризу, а клитическим дублированием (Clitic Doubling) — антиципацию.

27 Van Riemsdijk Н. Left Dislocation // E. Anagnastopoulou, H. van Riemsdijk, F. Zwarts (ed). Materials on lejt dislocation Amsterdam, Philadelphia, 1997 P 110.

местоимение, как в голландском языке, или клитическое местоимение, как в итальянском языке. В связи с этим различаются английский, голландский и итальянский типы смещения влево: смещение влево с подвешиванием топика (Hanging Topic Left Dislocation), контрастивное смещение влево (Contrastive Left Dislocation) и клитическое смещение влево (Clitic Left Dislocation).

Еще одной конструкцией, которая, как оказалось, играет важную роль в типологии смещений влево, является клитическое дублирование. Клитики в подобных конструкциях рассматриваются некоторыми исследователями как синтаксические аффиксы, а само клитическое дублирование объясняется с позиций падежного фильтра. Подобный анализ основан на наблюдении, известном как Обобщение Кейна (Kayne's Generalization), о том, что существование клитического дублирования зависит от наличия предложного элемента у дублируемой ИГ. Предполагается, что клитики поглощают падежные черты глаголов, соответственно дублирующие конструкции рассматриваются как нарушения падежного фильтра, если ИГ в

объектной позиции не может быть приписан падеж посредством

28

независимого элемента .

Однако оказалось, что некоторые языки систематически нарушают обобщение Кейна. Болгарский язык представляет собой смешанный тип: дублированным косвенным дополнениям предшествует предлог в соответствии с обобщением Кейна, а дублированные прямые дополнения используются без предлога. В албанском и греческом языке предложные ИГ не могут дублироваться, напротив активно дублируются беспредложные ИГ29. Впрочем, нарушение обобщения Кейна не мешает некоторым исследователям продолжать рассматривать клитическое дублирование с позиций падежного фильтра даже для таких языков как греческий. В испанском и румынском языках, лишенных склонения ИГ, предлоги выполняют роль приписывания падежа, а в грсчсском языке дублированному дополнению приписывают падеж глаголы, являющиеся носителями клитик, и, таким образом, дублирующие клитики принимают непосредственное участие в приписывании падежа. Гипотеза о том, что

28 Jaeggli О. A. Three issues in the Theory of Clitics: Case, Doubled NPs, and Extraction// H .Borer (ed). The syntax ofpronominal clitics N.Y., 1986 P. 15-42.

29 Kallulli D. Direct Object Clitic Doubling in Albanian and Greek // F. Beukema, M. Den Dikken (ed). Clitic Phenomena in European Languages. Amsterdam/Philadephia, 1999. P. 209-248.

клитика является базовым порождением, позволяет и клитике и дублированной ИГ быть явными (overt), (что и засвидетельствовано в конструкциях с клитическим дублированием), а также позволяет клитике быть явной в отсутствии дублированной ИГ, или быть нулем, когда ИГ явная30.

Противники базового порождения клитик, подчеркивая согласовательные отношения между клитикой и дублированной ИГ, интерпретируют клитическое дублирование (т.е. антиципацию), также как смещение влево (т.е. репризу), как процесс копирования. Клитики порождаются как аргументы глагола и затем перемещаются в более высокую функциональную категорию. ИГ не могут быть аргументами глагола, т.к. это место уже занято клитикой, поэтому они являются адъюнктами31. Исследователи, постулирующие такой подход, рассматривают клитическое дублирование как смещение вправо. Если учитывать, что реприза рассматривается в рамках генеративной грамматики как смещение влево, то вполне логично рассматривать антиципацию как смещение вправо. Однако здесь возникает новая проблема. Конструкциями со смещением вправо обычно считаются конструкции, отделенные от остальной части предложения резкой интонационной паузой. В ИГР дублированные ИГ не отделяются от остальной части предложения подобной паузой. На самом деле это касается не только антиципации, но и репризы, т.к. конструкции со смещением влево также отделяются от остальной части предложения резкой интонационной паузой. Этот факт приводит некоторых исследователей к мысли о том, что клитическое смещение влево является особым явлением, отличным от обычного смещения влево32.

На мой взгляд, даже несмотря на возможное наличие небольшой паузы между дублированной ИГ и остальной частью предложения, термины 'смещение влево и вправо' не полхолят для обозначения репризы и антиципации в НГР. Как реприза, так и антиципация могут

предложения, и совсем не обязательно, дублированная ИГ будет находиться в самом начале или в самом конце предложения. Попытки рассматривать клитики как аргументы глаголов, а дублированные ИГ как адъюнкты, или наоборот —

30 Papangeli D. Clitic Doubling in Modern Greek: a Head-Complement Relation // UCL Working Papers in Linguistics, 2000. P. 473-497.

31 Androulakis A. Op.cit. P. 85-4

32 Dimilriadis A. Clitics and Object Drop in Modern Greek // Proceedings of SCIL-6, University of Rochester, 1994.

дублированные ИГ как аргументы, а клитики как функциональные вершины, приписывающие падеж, выглядят не совсем оправданно для НГР. И дублированная ИГ, и клитика в конструкциях с повтором в НГР падежно маркированы, поэтому непонятно, почему нужно отдавать предпочтение в аргументной роли или той или другой.

Интересно отметить, что многие исследователи, описывающие МПД в НГР в рамках генеративной грамматики, нередко прибегают к прагматическим факторам. Так, роль клитики в конструкциях с повтором часто характеризуется как плеонастическая, факультативная, отражающая прагматический характер дублированной ИГ: присутствие клитики маркирует ИГ как тему предложения, отсутствие клитики означает, что ИГ является ремой предложения. Кроме того, отмечается, что клитики выполняют функцию маркеров выделения (prominence-markers), а дублированные ИГ подчиняются условию выделения (Prominence Condition), которое требует, чтобы референт местоимения был выделенной (prominent) единицей дискурса. Таким образом, клитическое дублирование в НГР является своего рода указанием на то, что ИГ была эксплицитно введена в дискурс33. Подобное замечание противоречит собранному в данной работе материалу. Напротив, в некоторых примерах антиципация вводит в дискурс «новую тему», то есть такую ИГ, которая была лишь имплицитно выражена в предшествующем дискурсе.

Особое внимание в некоторых исследованиях уделяется повтору дополнения в относительных придаточных предложениях, вводимых неизменяемым местоимением жоп. Здесь также не существует единого мнения о трактовке условий появления клитики, согласованной с антецедентом в роде и числе. Возможность появления клитики ставится в зависимость от функции, которую выполняет относительное местоимение (повтор обязателен, если местоимение выполняет функцию косвенного дополнения); от определенности антецедента

от типа

относительного придаточного предложения (появление клитики возможно только в ограничительных относительных придаточных предложениях и невозможно в неограничительных); от прагматической

33 Anagnostopoulou E., Giannakidou A. Clitics and Prominence, or Why Specificity is Not Enough // Papers from the 31" Regional Meeting of the Chicago Linguistic Society. Volume 2 The Parasession on Clitics (1995). P. 1-14.

34 Это опровергается материалом, собранным в данной работе.

роли антецедента (повтор возможен, если антецедент является темой относительного предложения)35.

Собранный в данной работе материал показывает, что появление клитики в относительных придаточных предложениях не зависит ни от роли антецедента в предложении, ни от его определенности или неопределенности, ни от того, является ли он темой придаточного предложения:

SvX^oyíoir|Ke то oníxi тои, то««; Он подумал о своем доме, о своих (píXow; тои, тц сттсоибе; tov лои друзьях, о своих занятиях, кото-тц síxe шртцха атт) цёат). рые (их) он бросил на середине.

Ек&ртцке та би^цата тгои 0 Он подумал о рассказах, которые eíxs ypáfEt, 6ívovxa<; érai ща он писал, давая, таким образом, Sié^oSo ott]v aywvía тои. выход своей тревоге.

По всей видимости, это зависит от интенции говорящего (пишущего): выделить особо или не выделять антецедент придаточного предложения.

В шестом разделе «1.6. МПД и теория грамматикализации» приводится обзор основных работ по грамматикализации, а также анализируется то, какое место занимают краткие формы личного местоимения в НГР на шкале грамматикализации.

Грамматикализация традиционно определяется как процесс, состоящий в становлении лексической морфемы грамматической, или приобретении грамматической морфемы большего грамматического

36

статуса .

Основным для грамматикализации является понятие «последовательность» (cline). Формы не переходят резко из одной категории в другую, но проходят через ряд постепенных переходов. Термин «последовательность» имеет как диахронический, так и синхронический смысл. С диахронической перспективы, последовательность — это естественный путь развития форм.

35 Haberland II., van der Auwera J. Topics and clitics in Greek relatives // Acta Lingüistica Hafniensia. International Journal of Linguistics. Volume 22. Copenhagen. 1990. P. 127-157.

36 CM. Kurylowicz J. The evolution ofgrammatical categories // Diogenes, 51, 1965 P. 55-71; Lehmann Ch. Grammaticalization: synchronic variation and diachronic change // Lingua e Stile 20 (1985). P. 303-318.

Синхронически последовательность можно понимать как «континуум»: распределение форм по воображаемой линии, в одном конце которой находится полная форма, возможно «лексическая», а в противоположном — редуцированная форма, возможно «грамматическая». Таким образом, самым левым компонентом является лексический, который проходит через стадии становления более синтаксическим (грамматическое слово, клитика) и в конце концов превращается в морфологический (флективный аффикс). Часто трудно установить твердые границы между категориями, представленными на этой оси последовательности (в особенности это касается форм, которые находятся где-то между двумя крайними точками)37.

Однонаправленность в развитии грамматических значений из лексических часто характеризуется потерей семантического или прагматического значения. Однако на ранних стадиях грамматикализация часто включает в себя увеличение прагматического значения. Поэтому процесс грамматикализации — это не всегда просто превращение более семантического в менее семантическое, но чаще имплицитная иерархия менее

семантически-прагматическое».

Грамматикализация включает в себя как изменение, так и варьирование, которое может быть описано системно вне временной связи. Возможно, поэтому для теории грамматикализации является неоправданным и непрактичным проводить разграничение между синхронией и диахронией. Так как грамматика всегда появляется и никогда не присутствует, нет смысла одевать ее в смирительную рубашку дихотомий. Напротив, грамматикализацию следует понимать как панхронический процесс, к которому применим как

38

диахронический, так и синхронический подход

НГР — это язык, который фигурировал уже в ранних дискуссиях о грамматикализации. Среди примеров, использованных А. Мейе в его работе 1912 г.39, было развитие греческого показателя будущего

31 DeLancey S. Grammaticalization and the Gradience of Catégories // J. Bybee, J. Hainau, S. A. Thompson (eds.). Essays on language function and language type. Amsterdam/Philadelphia. 1997. P. 51-58.

31 Traugott E. C, Heine B. Introduction // £ С Traugott, B. Heine (eds.). Approaches to grammaticalization. Amsterdam & Philadelphia, 1991, vol. P. 1-14. 39 Meillet A. L' evolution des formes grammaticales // Meillet A. (1921), Linguistique historique et linguistique generate, tome 1, Paris, 1912. P. 130-148.

времени ва из более раннего сочетания глагола желания веко и целевого союза ¡va. Постепенный переход древнегреческих местоиме-ний-клитик из разряда сентенциальных клитик в разряд глагольных клитик в НГР также неоднократно привлекал к себе внимание. В древнегреческом расположение местоймений-клитик было прагматическим явлением: их позиция зависела от канонической первой позиции, предпочтительных и фокусных слов или от членов предложения в целом. В эллинистическую эпоху местоимения-клитики становятся все более зависимыми от глаголов, которые ими управляют. В средние века личные объектные местоимения-клитики перестают быть свободно передвигающимися частями предложения, а напротив становятся частями глагольной группы и располагаются или непосредственно перед глаголом или непосредственно после него. В НГР объектные местоимения-клитики превратились в обязательные фонологические проклитики глаголов в финитных формах. Старое энклитическое расположение местоимений сохранилось только с

Л. 40

глаголами в форме императива и причастиями .

Личные местоимения-клитики в НГР (как и в других языках БЯС и романских языках) часто рассматриваются как маркеры согласования41. Клитики действительно являются элементами, которые уже частично грамматикализовались. Личные местоимения-клитики иногда называют фразовыми клитиками, (так как они прикрепляются к конкретной «фразе» — глагольной группе), или личными аффиксами42. Подобную «спаенность» местоимения-клитики с глаголом и утрату ею лексического значения в НГР можно продемонстрировать наличием довольно большого количества идиоматических выражений, состоящих из глагола и не несущей никакого лексического значения краткой формы личного местоимения. По-видимому, раньше эти краткие месшимения ассоциировались с какими-то ИГ, но в дальнейшем эта связь была потеряна (напр., 8а та-рго.Змн.ср.вин. яоуце — 'увидимся', то-рго.Зед.ср.вин. píxvo) é&o — 'веселюсь', тц-рго.Зед.ж.вин. ßyä^o) — 'провожу время').

40 Janse M. Convergence and Divergence in the Development ofthe Greek and Latin Clitic Pronouns // R. Sornicola, E. Poppe, A. Shisha Ha-Levy (ed). Stability and Change ofWord-Order Patterns over Time. Amsterdam, 2000. P. 231-258.

41 См., напр., Horrocks G. C. Clitics in Greek: a diachronic review // M. Roussou, S. Panteli (eds.). Greek outside Greece II. Athens, 1990 P. 35-52

42 Hopper P, Traugott E. Grammaticalization. Cambridge, 1993. P. 133; Lehmann Ch. Op. Cit. P. 310.

Если представить грамматические изменения как спираль и посмотреть с этой точки зрения на историю объектных личных местоимений-клитик в греческом языке, то можно заметить следующее. С потерей зависимости от прагматических факторов в древнегреческом языке объектные личные местоимения постепенно превратились в глагольные клитики, а затем в обязательные фонологические проклитики (реже энклитики) глаголов. Кроме того, они стали появляться одновременно с ИГ и полными ударными формами личных местоимений, теряя, таким образом, свою анафорическую функцию и превращаясь в простые маркеры согласования. Обычно на этой стадии клитика и превращается в аффикс43. Но здесь опять вмешиваются прагматические факторы, которые продолжают активно влиять на наличие / отсутствие МПД в НГР, не давая, таким образом, клитикам окончательно превратиться в аффиксы.

Вторая глава состоит из шести разделов и посвящена описанию материалами использованной методики обработки материала, а также описанию и интерпретации полученных результатов.

Первые два раздела являются в некотором роде вступительными, предваряющими основную часть, посвященную описанию и анализу фактического материала. В первом разделе «2.1 Языковой вопрос», диглоссия: кафаревуса и димотика» приводится история развития греческого языкового вопроса и создания греческого литературного языка, вводятся понятия «диглоссия», «кафаревуса» и «димотика», необходимые для понимания греческой языковой ситуации и ее влияния на употребление МПД.

Вся история греческого языка обычно рассматривается с точки зрения понятия «диглоссия». Без отчетливого понимания сущности и своеобразия греческой диглоссии не может быть адекватно воспринята и история современной греческой литературы. Несмотря на то, что

поздней античности, их окончательная поляризация произошла лишь в конце XIX в. Сам термин «диглоссия», по всей видимости, был впервые использован К. Крумбахером в отношении греческого языкового вопроса, но введен в широкий обиход только в 1959 г. Ч. Фергюсоном для обозначения ситуации, когда в одном языковом коллективе сосуществуют две формы одного языка - книжная, связанная с письменной традицией, и некнижная, связанная с

43 Lehmann Ch. Thoughts on grammaticalization. München, 1995 (2nd ed.),. P. 41.

обыденной, повседневной жизнью44. По Ферпосону, ситуация диглоссии была характерна, в частности, для Гаити, немецкоговорящей части Швейцарии, арабских стран и Греции. В Греции, однако, в отличие от других языковых коллективов, описанных Фергюссоном, то, что он назвал 'низким' вариантом (димотика), бросало серьезный вывоз 'высокому' варианту (кафаревусе), как равноправный письменный язык. В этом отношении разрыв между разговорной димотикой и письменной кафаревусой больше подходил для описания ситуации 1859 г., чем 1959 г. Кроме того, в Греции 'высокому' варианту не удалось создать сколько бы то ни было внушительного корпуса достойной литературы, в то время как уже с начала XX в. вся литература создавалась почти исключительно на

1 1 45

'низком' варианте .

Теория диглоссии, выработанная Фергюссоном, хотя и является общепризнанной, мало соотносится с действительностью в отношении НГР. Ученый создал некую «идеальную модель» языковой ситуации, считая, что высокий и народный языки находятся в положении очень четкой дополнительной дистрибуции, не допускающей пересечения между кодами. Между тем, в НГР т.н., книжная и разговорная формы часто пересекались, что для ситуации диглоссии в понимании Фергюссона абсолютно недопустимо. Это натолкнуло некоторых исследователей на мысль, о том, что не только кафаревуса, но и димотика (литературный народный язык в отличие от разговорного греческого) являются искусственными моделями письменного языка. По мнению П. Макриджа, и тот, и другой тип языка являются «разработками» ученой греческой элиты; кафаревуса представляет собой утрированный, архаизированный вариант языка, димотика — форму языка, построенную на материале народных песен.

В целом складывается впечатление, что кафаревуса и димотика — это лишь два полюса, своего рода «идеальные объекты», между

КОТОрЫМп ПрОСТПраСТСЯ 7%ПЮ/КССТБО ПОДЪЯЗЫКОВ, бЛКЗККХ К КафарСБуСС

или димотике, в зависимости от наличия соответствующих грамматических и лексических элементов. Поэтому некоторые ученые для обозначения греческой языковой ситуации вместо термина

44 Ferguson Ch. A. Diglossia// Word, vol.15 (1959). P. 325-340.

45 Mackridge P. Diglossia and the separation of discourses in Greek culture // Теоретические проблемы языкознания. Сборник статей к 140-летию кафедры общего языкознания Филологического Факультета Санкт-Петербургского Государственного Университета. СПб, 2004. С. 112-130.

«диглоссия» предпочитают использовать другие определения: полиморфизм, полиглоссия. Таким образом, утверждение о том, что для греческого языка характерно использование форм кафаревусы и димотики в разных регистрах, как в письменной, так и в устной речи, находится ближе всего к действительности. Обвинение современного греческого языка в склонности к смешению элементов в целом не состоятельно. Здесь речь идет не о случайном смешивании элементов, а о синтезе46. Существование большого количества параллельных форм на фонологическом, морфологическом, лексическом и синтаксическом уровнях создает необозримые возможности для языковой игры.

Во втором разделе «2.2 Морфология ИГ и личных местоимений в ИГР» дается необходимая информация о морфологии ИГ и личных местоимений в НГР. Приводятся варианты выражения прямого (1) и косвенного дополнения (2) для ИГ (а) и личных Местоимений (6): (la) ИГ в вин.пад.; (16) краткая форма личного

местоимения в вин.пад. в препозиции к глаголу, полная форма личного местоимения в вин.пад. в препозиции или постпозиции к глаголу; (2а) ИГ в род.пад. или в вин.пад. с предлогом; (26) краткая форма личного местоимения в род.пад. в препозиции к глаголу или полная форма личного местоимения в вин.пад. с предлогом в постпозиции к глаголу (для местоимений всех лиц), полная форма личного местоимения в род.пад. в препозиции к глаголу (только для местоимений 1 и 2 лица).

Третий раздел «2.3. Методика обработки материала» посвящен описанию методики обработки материала: приводятся сведения о том, как производились подсчеты в анализируемых текстах, примеры всех видов повтора, а также его отсутствия. При подсчетах отмечались все случаи употребления местоименного повтора (репризы и антиципации) личных местоимений первого, второго и третьего лица, и ИГ в функции прямого и косвенного дополнения, а также все случаи отсутствия повтора. Кроме того, в относительных придаточных

предложениях отмечались все случаи употребления неизменяемого

относительного местоимения noo/ônov ('который') с повтором и без него, а также употребление изменяемого относительного местоимения ('который').

В четвертом разделе «2.4 Описание материала» дается описание основного материала, дополнительного письменного и

Bahiniotis G D A Linguistic Approach to the 'Language Question' in Greece // Byzantine and Modern Greek Studies 5 (1979). P. 1 16

устного материала. Приводится необходимая информация об авторах и их произведениях, дается краткая характеристика диалектов, излагаются параметры проведенного анкетирования.

В качестве основного письменного материала были выбраны рассказы четырех греческих писателей и статьи греческой газеты «Кафимерини». Из этих четырех писателей двое, Эммануил Роидис и Александрос Пападиамандис, творили на рубеже XIX и XX вв., и, как считается, на кафаревусе, а двое другие, Антонис Самаракис и Зирана Затели, во второй половине XX в. на димотики. Были проанализированы три рассказа Э. Роидиса, написанных в 1891-94 гг. (общий объем — 47 страниц; общее количество клауз с дополнениями, выраженными ИГ — 382, личными местоимениями — 196, относительными придаточными предложениями — 27); шесть рассказов А. Пападиамандиса, написанных в 1902-09 гг. (общий объем 53 страницы; общее количество клауз с дополнениями, выраженными ИГ — 497, личными местоимениями — 367, относительными придаточными - предложениями — 35); двенадцать рассказов А. Самаракиса, написанных в 1954 г. (общий объем 58 страниц; общее количество клауз с дополнениями, выраженными ИГ — 573, личными местоимениями — 322, относительными придаточными предложениями — 43); четыре рассказа З. Затели, написанные в 1986 г. (общий объем 45 страниц; общее количество клауз с дополнениями, выраженными ИГ — 351, личными местоимениями — 357, относительными придаточными предложениями — 24); шесть листов газеты «Кафимерини» из номера за 1 августа 1999 г. (общее количество клауз с дополнениями, выраженными ИГ — 308, личными местоимениями — 48, относительными придаточными предложениями — 39).

В качестве доиилншельчиго письменного мдтерм&м были

использованы примеры из художественной, учебной, научной литературы, словарей, фольклора, полученные методом случайной выборки.

В качестве устного материала были использованы данные северно-греческого диалекта, полученные во время диалектологической экспедиции в греческое село Эратира (Западная Македония), проведенной в рамках работы по сбору материала для Малого диалектологического атласа балканских языков (МДАБЯ) 1628 ноября 2000 года; данные мариупольского диалекта, полученные во время экспедиции в греческое село Малый Янисоль Донецкой области Украины, проведенной в июле 2002 г.; данные анкетирования,

проведенного среди студентов Философского Факультета Афинского Университета в декабре 2000 г.; а также примеры из устной речи.

Пятый раздел «Грамматики и учебные пособия ИГР о МПД»

является своеобразной вставкой, необходимой для перехода к описанию и интерпретации полученных результатов. Здесь рассматривается то, как трактуется МПД в основных грамматиках НГР, написанных во второй половине XX в.47, а также обсуждаются проблемы, которые создает эта конструкция для преподавания греческого как иностранного, и возможные пути их преодоления.

В грамматиках А. Тзардзаноса, М. Триандафилидиса, А. Мирамбеля, Ф. Хаусхолдера (и др.) и П. Дзермиаса никаких четких критериев употребления МПД не приводится. В грамматике П. Макриджа, делается попытка отдельного рассмотрения функционирования репризы и антиципации, для объяснения наличия / отсутствия МПД привлекаются такие понятия как тема и рема, различия в употреблении МПД ставится в зависимость от регистра. В грамматике Д. Холтона и др. МПД включен в общую теорию топикализации, его функция сводится к маркированию дополнения как топика предложения вне зависимости от места дополнения в предложении и языкового регистра.

На примере учебника греческого языка «Новогреческий для иностранцев», изданного на кафедре новогреческого языка Салоникского Университета им. Аристотеля48, рассмотривается методика объяснения МПД. Предлагается обязательно учитывать характер обучаемой аудитории, прибегать главным образом не к грамматическим правилам, а объяснениям контекстуального характера, подчеркивать разговорный характер конструкций с МПД, а также советовать не перенасыщать ими свою речь. В целом большое количество различных примеров, ситуаций, диалогов, включающих в

47 _ ». А А II ч > > » m« а « > « ЛЛ '

; ÇapîÇavuÇ п. 1чьиьллГцчм| ouvmçiç lojjoç л. иеаоалхмю], iwo;

Триандафилидис М. А. Малая грамматика новогреческого языка. Салоники, 1995; Mirambel A. Grammaire du grec modern. Paris, 1949; Mirambel A. La langue grecque moderne. Description et analyse. Paris, 1959; Householder Fr. W., Kazazis K., Koutsoudas A. Reference grammar of literary dimotike. Bloomington, 1964; Tzermias P. Ncugriechische Grammatik. München und Bern, 1969; Mackridge P. HNtOsUriviKTI yhbaoa. AGrjva, 2000; Holton D., Mackridge P., Philippaki-Warburton I. Greek: A Comprehensive Grammar of the Modern Language. London and New York, 1997.

48 Ta véa eUrpviKü yia Çévouç. 0£aacAoviiq, 1999.

себя конструкции с повтором, могут способствовать лучшему пониманию функционирования МПД в речи носителей языка и более корректному употреблению в речи обучающихся.

Шестой раздел «2.6 Результаты и их интерпретация» является основным и посвящен описанию и интерпретации полученных результатов. Последовательно рассматривается функционирование МПД во всех текстах основного материала и параллельно проводится их сопоставительный анализ.

Считается, что рассказы Э. Роидиса написаны на кафаревусе. Известно, что в кафаревусе отвергаются элементы разговорного языка, такие как МПД и неизменяемое относительное местоимение В этом Роидис довольно последовательно следует правилам. Мы знаем, что Э. Роидис был ярым сторонником использования димотики, но при этом сам на ней писать не умел, и все свои произведения, в том числе эссе в защиту димотики, писал на кафаревусе. Так, и в рассматриваемых рассказах его «кафаревусный фильтр» пропустил только шесть раз репризу и всего один раз антиципацию. Во всех случаях повтора ИГ, дублируемая ИГ определенна и является темой предложения. В случаях повтора личных местоимений, личное местоимение также является темой предложения. Во многих случаях отсутствия репризы, ИГ определенна и является темой предложения, но, тем не менее, не дублируется:

Та? тснхоурафгад 0 ауёбгаа ец Расписывание стен я поручил 1таХбу лр6а<риуа оубрап итальянскому беженцу по имени

Относительные придаточные предложения вводятся почти исключительно изменяемым местоимением о око1оя, и лишь два раза неизменяемым местоимением

В языке А. Пападиамандиса выделяются три языковых уровня: разговорный народный язык с примесью диалектных выражений, используемый в диалогах; язык, основанный на кафаревусе, с примесью элементов димотики, используемый в повествовании; строгая кафаревуса, используемая в философских и лирических отступлениях. Повтор встречается в рассказах Пападиамандиса как в диалогах, так и в повествовании. Реприза и антиципация личных местоимений встречается чаще в диалоге (в 8 случаях), реже в повествовании (в 3 случаях). Реприза ИГ встречается 5 раз в повествовании и только 1 раз в диалоге. Антиципация ИГ встречается чаще в диалоге (в 6 случаях), реже в повествовании (в 2 случаях).

Относительное местоимение жоо с повтором встречается 3 раза в диалоге и 2 раза в повествовании. Таким образом, видно, что реприза личных местоимений и антиципация личных местоимений и ИГ — это по большей части элемент диалогической речи, а реприза ИГ, напротив, свободно используется в повествовании, язык которой основан на кафаревусе. Следовательно, запрет на использование повтора в кафаревусе, не коснулся рассказов Пападиамандиса. В случаях репризы ИГ, дублируемая ИГ всегда определенна и является темой предложения; в случаях репризы личных местоимений, личное местоимение также является темой предложения. Антиципация же является своеобразным дополнительным кодирующим материалом, который позволяет расценивать данные дублируемые ИГ или личные местоимения как темы предложений. В некоторых случаях с помощью антиципации в дискурс вводится «новая» тема, в других случаях в дискурс возвращается старая тема:

— Деу та (роРоицсп та «ощенЬ — А я, тетка Махо, (их) не боюсь еуш, бею Махи). привидений!

Относительные придаточные предложения в 23 случаях (т.е. в 66%) вводятся неизменяемым местоимением в остальных случаях

изменяемым местоимением жоо с повтором или без него. Наличие или отсутствие повтора не зависит ни от роли антецендента в предложении, ни от его определенности или неопределенности, ни от того, является ли он темой придаточного предложения.

Рассказы А. Самаракиса написаны на димотике. Реприза определенной ИГ, являющейся темой предложения, довольно регулярна. Встречается даже два случая репризы неопределенной, но референтной ИГ:

'Еуя тп(то тп отгорр'усЕУь. Третье (стжотворение) (его) они

не приняли.

Из 11 случаев отсутствия репризы, в 8 ИГ неопределенна, нереферентна и не является темой предложения, в остальных 3 случаях ИГ определенна, но не является темой предложения, поэтому и не дублируется". Антиципация ИГ встретилась 18 раз, что в относительной величине составило всего 3%. Но если сравнить абсолютные величины, то получается, что в рассказах А. Самаракиса антиципация ИГ встречается в 6 раз больше, чем в рассказах 3. Затели, в 2.5 раза

не говоря уже о рассказах Э. Роидиса и газете, где антиципации нет совсем. Как и в рассказах

А. Пападиамандиса, с помощью антиципации в дискурс возвращается старая тема, или эксплицитно выражается «новая» тема, или активируется неактивированная тема. Относительные придаточные предложения вводятся почти исключительно неизменяемым местоимением жоо. Единственный случай употребления изменяемого местоимения о ожоюд — это пример из речи героя, которую он произносил в общественном месте, что в то время он мог сделать только на кафаревусе, — это и отражено в тексте рассказа. То, как часто используется местоимение жоо в рассказах А. Самаракиса (43 раза) является еще одной особенностью разговорного языка. Как и в рассказах А. Пападиамандиса, невозможно установить принципы, отвечающие за наличие или отсутствие повтора в относительных придаточных предложениях.

Рассказы 3. Затели также написаны на димотике. Реприза определенной ИГ, являющейся темой предложения, довольна регулярна. Встречается случай репризы неопределенной, но референтной ИГ. Из 5 случаев отсутствия репризы в трех ИГ неопределенна, нереферентна и не является темой предложения; в одном ИГ определенна, но не является темой предложения, поэтому и не дублируется, и в одном случае определенная ИГ является темой предложения, но, тем не менее, не дублируется. Семь раз встречается реприза личных местоимений: во всех этих случаях местоимение является темой предложения:

Epéva fie eíxav шргцш napcmépa, va А меня (меня) оставили игла^© ata хбцата рать на земле.

Антиципация ИГ встретилась только три раза. Это подтверждает тот факт, что 3. Затели избегает слишком разговорных элементов. В целом язык ее рассказов в меньшей степени близок к разговорной димотики,

чем, например, язык рассказов А. Самаракиса. 3. Затели пишет длинными периодами, ее синтаксис довольно тяжеловесен, она часто использует различные обороты и выражения из кафаревусы, чего совершенно избегает А. Самаракис. С помощью антципации в рассказах 3. Затели активируется неактивированная тема или эксплицитно выражается «новая» тема. Относительные придаточные предложения вводятся неизменяемым местоимением жоо, в 17 случаях (т.е. в 71%) без повтора и в 7 случаях (т.е. в 29%) с повтором. Как и в рассказах А. Пападиамандиса и А. Самаракиса, невозможно установить принципы, отвечающие за наличие или отсутствие повтора в относительных придаточных предложениях.

Довольно сложно однозначно определить, какой языковой вариант используется в газете «Кафимерини». Когда-то существовало четкое разграничение: периодические издания, выпускаемые консервативными партиями Греции, писали только на кафаревусе, а издания радикальных партий писали на димотике. Но сейчас уже не найти изданий, которые бы писали исключительно на димотике или кафаревусе. Газета «Кафимерини» относится к консервативным изданиям, в настоящее время ее язык можно охарактеризовать как смешанный. И действительно в этом издании используется довольно тяжеловесный синтаксис, как и в кафаревусе, при этом отсутствуют крайне архаичные элементы и постепенно начинают проникать некоторые слова из разговорного языка. Реприза ИГ встретилась всего лишь три раза. Во всех случаях ИГ определенна и является темой предложения. В семи случаях реприза ИГ отсутствует. Из них четыре раза не дублируется неопределенная ИГ, не являющаяся темой предложения, два раза не дублируется определенная ИГ, являющаяся ремой предложения и один раз не дублируется определенная ИГ, являющаяся темой предложения. Кроме того, в одном примере не дублируется полная форма личного местоимения, стоящая в препозиции к глаголу и являющаяся темой предложения. Репризы личных местоимений и антиципации ИГ не встретилось совсем. Один раз встретилась антиципация личного местоимения. С ее помощью была активирована неактивированная тема. Относительные придаточные предложения вводятся исключительно неизменяемым местоимением ТОО почти всегда без повтора. Лишь однажды встретился пример, когда относительное придаточное предложение вводится изменяемым местоимением О ожоюд. Из 39 случаев использования неизменяемого местоимения поо только 4 раза оно дублируетея. Интересно отметить, в

статьях не политико-экономического содержания, а рекламно-в

отношении употребления репризы ИГ. Два из трех примеров репризы встретились в статьях на политические темы:

Kai та аяотШоцата auTifc xrjq И результаты этого многолетнего £7ti Ётг) цт)-яоХткг|<; та рШоице аполитичного поведения мы все (их) öXoi crifiEpa. наблюдаем сегодня.

В целом все описанные выше результаты касаются главным образом прямого дополнения. Случаи использования повтора косвенного дополнения крайне малочисленны. Дважды встретилась

реприза и один раз антиципация личного местоимения, выступающего в функции косвенного дополнения в рассказах А. Пападиамандиса; один раз встретилась реприза ИГ, выступающей в функции косвенного дополнения, в рассказе З. Затели; один раз встретилась антиципация ИГ, выступающей в функции косвенного дополнения, в рассказе А. Пападиамандиса.

В дополнительном письменном материале находится подтверждение особенностей, выявленных для основного письменного материала. Дублироваться могут не только определенные ИГ, но также и неопределенные референтные ИГ. Интересно отметить, что реприза активно используется и в научной литературе. Антиципация определенных ИГ и личных местоимений является в большинстве случаев средством возвращения в дискурс старой темы.

В северно-греческом диалекте было отмечено близкое к регулярному употребление репризы и антиципация определенной ИГ, выступающей в функции косвенного дополнения, и репризы определенной ИГ, выступающей в функции прямого дополнения; нерегулярное употребление антиципации определенных ИГ, выступающих в функции прямого дополнения, и повтора личных местоимений; почти полное отсутствие повтора в относительных придаточных предложениях:

В мариупольском диалекте довольна регулярна реприза определенных ИГ, менее регулярна реприза и антиципация личных местоимений, и совершенно отсутствует антиципация ИГ.

Данные анкетирования отражают общие тенденции, характерные для употребления МПД в устной речи: стремление к регулярности репризы определенной ИГ, довольно нерегулярное употребление антиципации ИГ и повтора личных местоимений.

В заключении подведены итоги исследования и сделан ряд важных выводов, касающихся употребления отдельных видов МПД

(рСПрИЗы И иНТИЦИПаЦИИ, ПОБТОра Б ОТНОСКТСЛЬНЫХ Пр»!ДаТО"КЬ!Х

предложениях) в текстах разных стилистических регистров. На защиту выносятся следующие основные положения:

(1) Тема-рематическое членение предложения играет важнейшую роль в употреблении МПД: дополнение, являющееся ремой предложения, дублироваться не может.

(2) Повтор определенных ИГ, выступающих в функции косвенного дополнения и являющихся темой предложения, довольно регулярен (в особенности реприза), по редок, так как косвенное

дополнение в НГР в подавляющем числе случаев выражается предложной ИГ, дублирование которой запрещено.

(3) Реприза определенных ИГ, выступающих в функции прямого дополнения и являющихся темой предложения, довольно регулярна (однако находится в зависимости от стилистического регистра).

(4) Антиципация определенных ИГ, выступающих в функции прямого дополнения, не является регулярной и главным образом служит средством возвращения в дискурс «старой» темы или средством эксплицитного выражения «новой» темы.

(5) Возможен повтор неопределенных референтных ИГ.

(6) Повтор личных местоимений довольно нерегулярен и в целом также зависит от тема-рематического членения предложения.

(7) Повтор относительного местоимения ггов в относительных придаточных предложениях факультативен: более регулярен повтор относительного местоимения в функции косвенного дополнения, чем относительного местоимения в функции прямого дополнения.

(8) Краткие формы личных местоимений, участвующие в конструкциях с МПД, являются глагольными клитиками: пока их употребление в НГР находится в сильной зависимости от стилистических и прагматических параметров, но уже намечается тенденция к их дальнейшей грамматикализации.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Материалы диалектологической экспедиции в Эратиру (Западная Македония, Греция) // Актуальные вопросы балканского языкознания Тезисы докладов Международной научной конференции СПб, 2001 С 8-9

2. Материалы диалектологической экспедиции в село Эратира (Западная Македония, Греция) // Актуальные вопросы балканского языкознания Материалы Международной научной конференции СПб, 2003. С. 79-84.

3. О местоименном повторе дополнения в северногреческом и мариупольском диалектах греческого языка Н Малый диалектологический атлас балканских языков Материалы пятого рабочего совещания, 20 декабря 2002 г. СПб, 2003 С 5-9

4. Местоименный повтор дополнения в относительных придаточных предложениях в новогреческом языке // Малый диалектологический атлас балканских языков Материмы пятого рабочего совещания, 20 декабря 2002 г. СПб. 2003 С 10-16

5. Н ешус&цчл] тг|<; кХткг^ стом)ц(а<; атг| ае пою [кОио катеХг^Е г| урац|1апколои]ап> Ч ^ атамтциг! еруатои; хоь тоцеа уХыооокоу1ад щ Фйоооущс; гои АркпотеЫоп Пол>тотцр'юи ЭеооаХочщс; 9-11 МаТоь 2003. Перйлщи; ВештаХомщ, 2003 Р ?

6 Мержё; бискоМед тгц; ЫЕ урацрстктц; отг] 51баака)ла тт]<; ИЕ шс; с,£л/г(<; у)мааас, // 25' щаю. атащщ ерусш1а<; той торёа уХшааокоу'юл; т^с Фйоао(рщ<; то" АртохсЫоь Пауш/ттцр'юъ (-кагтп)тщс; 1-

9 Мант 2004 ПерМуас. ОсаааХоущ. 2004 Р. 12

7. Актуальное членение предложения и местоименный повтор дополнения в ИГР // Материалы XXXIII межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов 2-20 марта

2004 г Санкт-Петербург Кткпигкие исследования Часч^ 2 СП",

2005 С. 3-9

8 Мкрткё; <п)окол1&; п|; "ЫЕ отт] ¿1йиака/ла тт^ц о>; ^¿л-т^с уХактсас Н МеХёщ ут г//у г1ку\>щ укЬясга Пргаака щ 25г)д ецто^ тп'«гг/;я?/с еруатад гос хоцёа уХтааоХоу1а^ щ Ф&ооо<рщ<; ЕхоЦя тою АрклотЫою Пауелютурюо &гаааХо\щ<; 7-9 Маюь 2004 &еоааХоущ, 2005.

1

09 тШ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Борисова, Анна Борисовна

Список сокращений.

Введение.

Глава

1.1 Местоименный повтор дополнения (МПД) в языках балканского языкового союза (БЯС) и романских языках.

1.1.1 МПД в языках БЯС

1.1.1.1 МПД в албанском языке.

1.1.1.2 МПД в болгарском языке.

1.1.1.3 МПД в македонском языке.

1.1.1.4 МПД в румынском языке.

1.1.1.5 МПД в диалектах цыганского языка.

1.1.1.6 Выводы.

1.1.2 МПД в романских языках.

1.1.2.1 МПД в итальянском языке.

1.1.2.2 МПД в испанском языке.

1.1.2.3 МПД в португальском языке.

1.1.2.4 МПД во французском языке.

1.2 Категории определенности / неопределенности, референтности / нереферентности.

1.3 Грамматическое и актуальное членение предложения.

1.3.1 Грамматическое членение предложения: порядок слов.

1.3.2 Актуальное членение предложения.

1.4 Клитика и ее статус в языке.

1.5 Трактовка МПД в генеративной грамматике.

1.5.1 Местоименный повтор дополнения, выраженного именной группой (ИГ).

1.5.2 МПД в относительных придаточных предложениях.

1.6 МПД и теория грамматикализации

Глава 2.

2.1 «Языковой вопрос», диглоссия: кафаревуса и димотики.

2.2 Морфология ИГ и личных местоимений в новогреческом языке (НГР).

2.3 Методика обработки материала.

2.4 Описание материала.

2.4.1 Основной письменный материал.

2.4.2 Дополнительный письменный материал.

2.4.3 Устный материал.

2.5 Грамматики и учебные пособия НГР о МПД.

2.5.1 Грамматики НГР.

2.5.2 Греческий как иностранный

2.6 Результаты и их интерпретация.

2.6.1 Полученные результаты.

2.6.2 Интерпретация результатов.

2.6.2.1 Основной письменный материал.

2.6.2.2 Дополнительный письменный материал.

2.6.2.3 Устный материал.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Борисова, Анна Борисовна

Местоименный повтор дополнения (МПД) является одной из важнейших синтаксических особенностей новогреческого языка (НГР). Кроме того, он встречается и в других языках балканского языкового союза (БЯС) (албанском, болгарском, македонском и румынском) и представляет собой один из балканизмов (следует отметить, что МПД характерен также для некоторых романских языков) [Sandfeld,

1930: 13; Schaller, 1975: 162; Десницкая, 1979: 10]. При этом, в разных языках МПД реализуется по-разному.

В НГР существует два вида МПД. Дополнение, прямое или косвенное, выраженное именной группой (ИГ) или полной ударной формой личного местоимения, может дублироваться краткой безударной формой личного местоимения, представляющего собой клитику. В относительных придаточных предложениях, вводимых относительным местоимением nov ('который'), не изменяющимся ни по родам, ни по числам, ни по падежам, относительное местоимение тгои также может дублироваться краткой безударной формой личного местоимения. Существуют две разновидности МПД, выраженного ИГ или полной ударной формой личного местоимения: реприза, когда дополнение стоит в препозиции к глаголу-сказуемому, а клитика ставится между ними, и антиципация, когда дополнение стоит в постпозиции к глаголу-сказуемому, а клитика — в препозиции.

В литературе по МПД существует множество вариантов обозначения повтора, репризы и антиципации. Наиболее распространенным в английском языке является clitic doubling (доел, 'дублирование клитикой' или 'клитическое дублирование'), а также doubling, object clitic doubling ('дублирование дополнения клитикой') или object doubling. Также используются термины reduplication ('редупликация'), resumption ('повтор'), anticipation ('антиципация'), echoing ('реприза'), clitic left and right dislocation ('клитическое смещение влево и вправо'). В немецком языке встречаются термины Verdopplung ('удвоение') и Reduplikation ('редупликация') [Schaller,

1975: 161]. Во французском языке используются термины reprise ('повтор, реприза'),

Mirambel, 1949: 95; 1959: 226], redoublement du complement ('удвоение дополнения') [Drachman, 1970: 2; Лопашов, 1978: 15]. В греческом языке используются термины жрокцттщ кш tTzava}.t]miKY] ХРЦЩ ЩЯ avrcovvjxiag (доел, 'предупреждающее и повторное использование местоимения', т.е. антиципация и реприза) [T£apx£avo<;, 1996: 130-7; Mackridge, 2000: 323-6]. В русском языке общепринятыми терминами являются местбименный повтор дополнения, реприза, антиципация, реже удвоение местоимений

Цыхун, 1981: 18], удвоение или дублирование дополнения [Лопашов, 1978: 15]. При этом термин реприза нередко используется как общий для обозначения МПД (см., например, [Цивьян, 1975: 85; Лопашов, 1978: 21]). Во избежание недоразумений, а также для общего единообразия, здесь будут всегда употребляться (даже в ссылках на работы, написанные на иностранных языках1) термины реприза и антиципация только для частных случаев явления, которое я называю местоименным повтором дополнения. Говоря о дополнении, я буду использовать термины удваиваться и дублироваться как равнозначные.

В работах, написанных во второй половине XX в., приводятся различные мнения по поводу степени исследованности МПД в ИГР. Т. В. Цивьян отмечает, что механизм действия МПД в отдельных балканских языках и диалектах исследован достаточно полно [Цивьян, 1965: 7]. Но НГР не относится к этим отдельным балканским языкам, поскольку Ю. А. Лопашов указывает на то, что вопрос об условиях употребления МПД в НГР по существу еще не исследовался [Лопашов, 1978: 4].

За последние двадцать пять лет было написано множество работ, в которых в той или иной степени освещался вопрос функционирования МПД в НГР. Подавляющее большинство этих работ создавались в рамках генеративной грамматики Н. Хомского. Поэтому главное внимание уделялось языковой компетенции (competence), то есть исследованию механизма порождения высказываний с МПД, а не языковой деятельности (performance), т.е. анализу этого явления в конкретных речевых ситуациях. Это, в принципе, не исключало обращения к прагматическим параметрам. Однако оно было ограничено постулированием некоторых правил-аксиом (например, дублируются дополнения, являющиеся темой предложения и не дублируются дополнения, являющиеся ремой предложения) [Qeo(pavo;rouA.o\)-K.ovTou, 1988; AvayvMCTOTTOuIou, 1992; Anagnostopoulou, 1999b] или выявлением семантико-прагматических ограничений, накладываемых на МПД [Philippaki-Warburton, 1985; Roussou, Tsimpli, 1993; Anagnostopoulou, 1995; 1997; Anagnostopoulou, Giannakidou, 1995; Kallulli, 1999]. Таким образом, в данных работах предпринималась попытка ответить на вопрос, когда нельзя употребить МПД, и совершенно не уделялось внимания тому, почему выбирается та или иная языковая форма (наличие или отсутствие повтора, реприза или антиципация) в разных стилистических регистрах. На этот вопрос отвечает функциональная лингвистика, изучающая использование

1 В обзоре, описывающем то, как трактуется местоименный повтор дополнения генеративной грамматикой, сознательно приводится дословный перевод терминов, обозначающих эту конструкцию: смещение влево и вправо и клитическое дублирование (см. 1.1.5). языкового аппарата, употребление языковых форм в конкретных случаях. В рамках этого /подхода, насколько мне известно, не существует подробного исследования функционирования МПД в НГР. Также, за исключением некоторых кратких упоминаний [Friedman, 1994; 2000; Bubenfk, 1997], не предпринималась попытка тщательного изучения МПД в НГР с точки зрения теории грамматикализации.

В данном исследовании производится анализ существующих теорий, которые рассматривают МПД, а также предпринимается попытка рассмотреть МПД в НГР в контексте работ по актуальному членению предложения Пражского лингвистического кружка, дискурсивно-ориентированного подхода к синтаксису Т. Гивона и работ по грамматикализации.

Для достижения этой цели был собран корпус примеров, полученный методом сплошной выборки анализируемых текстов. Подобная задача не ставится в работах, написанных в рамках генеративной грамматики. Напротив, за небольшим исключением [см., Haberland, van der Auwera, 1987, 1990], в них никогда не указывается источник приводимых примеров. Отсутствие подобной необходимости закономерно вытекает из положения о непогрешимости интуиции носителя языка.

Еще один фактор, совершенно игнорируемый генеративистами, это т.н. «греческий языковой вопрос» и тесно связанная с ним проблема вариативности греческой грамматики. При анализе местоименного повтора дополнения, явления чаще всего характеризуемого словом «факультативный», не может быть оставлено без внимания то влияние, которое оказала длительная полемика о литературной норме НГР на выбор языковой формы в конкретных текстах.

Таким образом, новизна и теоретическая значимость исследования заключаются в том, что впервые предпринимается попытка комплексного изучения синтаксических, прагматических и стилистических особенностей МПД в НГР.

Актуальность подобного подхода состоит в том, что он помогает создать объемное представление о МПД в НГР, позволяющее глубже осознать механизмы его возникновения и употребления в текстах.

Практическая значимость данной работы состоит в возможности использования полученных результатов в методике преподавания НГР для иностранцев, а также в различных учебных и справочных пособиях по НГР.

В качестве основного материала были выбраны рассказы Эммануила Роидиса и

Александроса Пападиамандиса, написанные на рубеже XIX и XX вв., как считается, на кафаревусе, рассказы Антониса Самаракиса и Зираны Затели, написанные во второй половине XX в. на димотике и статьи греческой газеты «Кафимерини» (номер от 1 августа 1999 г.).

Отталкиваясь от общепринятого представления о МПД как явлении преимущественно разговорного языка, мы сознательно выбрали произведения художественной литературы и публицистику, исходя из гипотезы о том, что писатели (в особенности, писавшие на кафаревусе) и журналисты в стремлении к чистоте стиля г будут избегать слишком разговорных элементов.

Авторы рассказов, выбранных для анализа, являются известными греческими писателями. Их произведения включены в программы школ и университетов, переведены на многие иностранные языки, их творчество анализируется в самых известных историях греческой литературы и многочисленных работах по литературной критике. Газета «Кафимерини» является одной из ведущих политико-экономических газет, издаваемых в Афинах.

Сознательно были привлечены для анализа произведения разных писателей, написанные в разное время, чтобы можно было проследить эволюцию употребления МПД и с большей достоверностью судить о природе исследуемого явления. Кроме того, предпочтение было отдано рассказам, в которых в отличие от романа с достаточно однородным стилем, различный уровень стилистического варьирования мог повлиять на употребление МПД.

Для возможности сравнения с текстами других стилистических регистров в качестве дополнительного письменного материала были использованы примеры из художественной, учебной, научной литературы, словарей, фольклора, полученные методом случайной выборки; в качестве устного материала — данные северно-греческого и мариупольского диалектов, данные анкетирования, проведенного среди студентов Философского Факультета Афинского Университета в декабре 2000 г., и примеры из устной речи. Данные по диалектам были получены во время диалектологической экспедиции в греческое село Эратира (Западная Македония), проведенной в рамках работы по сбору материала для Малого диалектологического атласа балканских языков (МДАБЯ) 16-28 ноября 2000 г., и диалектологической экспедиции в греческое село Малый Янисоль Донецкой области Украины, проведенной в июле 2002 г.

Выбор двух этих диалектов можно объяснить следующими причинами: (1) северно-греческий диалект был взят как максимально далекий от литературной нормы (основанной на южно-греческих диалектах), а мариупольский — как диалект диаспоры; (2) материал по данным диалектам был собран мной лично во время полевой работы.

В работе используется метод комплексного филологического анализа, включающий следующие аспекты: (1) количественный анализ всех случаев употребления местоименного повтора (репризы и антиципации) личных местоимений первого, второго и третьего лица, и ИГ в функции прямого и косвенного дополнения, все случаи отсутствия репризы, все случаи употребления неизменяемого относительного местоимения tzov/okov (который) с повтором и без него, а также изменяемого относительного местоимения о onoiog (который) в относительных придаточных предложениях; (2) сопоставительный анализ результатов, полученных во всех анализируемых текстах; (3) синтаксический, прагматический и стилистический анализ МПД.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращений и пяти приложений.

Первая глава состоит из шести разделов и посвящена обсуждению теоретических вопросов. В первом разделе приводится обзор того, как трактуется МПД в языках БЯС и романских языках. В данном исследовании не ставится задачи сравнения функционирования МПД в ИГР, других языках БЯС и романских языках. Однако в связи с тем, что МПД является одним из примарных балканизмов, считается необходимым ввести это явление в общебалканский контекст, а также использовать в дальнейшем некоторые теории, релевантные и для ИГР.

В следующих двух разделах последовательно рассматриваются факторы, влияние которых на МПД было выявлено для языков БЯС и романских языков, и которые предположительно могут играть роль и в употреблении МПД в ИГР. Второй раздел посвящен анализу зависимости МПД от категорий определенности / неопределенности, референтности / нереферентности. Третий раздел посвящен выявлению обусловленности употребления МПД грамматическим и актуальным членением предложения.

В четвертом разделе рассматривается статус краткой формы личного местоимения в ИГР, непосредственно участвующей в конструкциях с МПД: обсуждаются параметры, согласно которым она может быть причислена к разряду глагольных клитик.

Пятый раздел посвящен обзору того, как трактуется МПД в целом и в ИГР в частности генеративной грамматикой. Отдельно рассматривается то, как анализируется

МПД, выраженный ИГ или полной ударной формой личного местоимения, и МПД в относительных придаточных предложениях.

В шестом разделе приводится обзор основных работ по грамматикализации, а также анализируется то, какое место занимают краткие формы личного местоимения в ИГР на шкале грамматикализации.

Вторая глава состоит из шести разделов и посвящена описанию материала и использованной методики обработки материала, а также описанию и интерпретации полученных результатов.

Первые два раздела являются в некотором роде вступительными, предваряющими основную часть, посвященную описанию и анализу фактического материала. В первом разделе приводится история развития греческого языкового вопроса и создания греческого литературного языка, вводятся понятия «диглоссия», «кафаревуса» и «димотики», необходимые для понимания греческой языковой ситуации и ее влияния на употребление МПД. Во втором разделе дается необходимая информация о морфологии ИГ и личных местоимений в ИГР.

Третий раздел посвящен описанию использованной методики обработки материала: приводятся сведения о том, как производились подсчеты в анализируемых текстах, примеры всех видов повтора, а также его отсутствия.

В четвертом разделе дается описание основного материала, дополнительного письменного и устного материала. Приводится необходимая информация об авторах и их произведениях, дается краткая характеристика диалектов, излагаются параметры проведенного анкетирования.

Пятый раздел является своеобразной вставкой, необходимой для перехода к описанию и интерпретации полученных результатов. Здесь рассматривается то, как трактуется МПД в основных «Грамматиках ИГР», написанных во второй половине XX в.,' а также обсуждаются те проблемы, которые создает эта конструкция для преподавания греческого как иностранного, и возможные пути их преодоления.

Шестой основной раздел посвящен описанию и интерпретации полученных результатов. Последовательно рассматривается функционирование МПД во всех текстах основного материала и параллельно проводится их сопоставительный анализ. В дополнительном письменном материале находится подтверждение особенностей, выявленных для основного письменного материала. При анализе устного материала обсуждаются как сходства, так и отличия в употреблении МПД по сравнению с письменными текстами.

В заключении подведены итоги исследования и сделан ряд важных выводов, касающихся употребления отдельных видов МПД (репризы и антиципации, повтора в относительных придаточных предложениях) в текстах разных стилистических регистров. Кроме того, намечена перспектива дальнейшей эволюции МПД в НГР.

Приложение 1 «Основной материал» содержит список источников, использованных для анализа, а также список примеров (с переводом) с репризой личных местоимений и ИГ; примеров с отсутствием репризы; примеров с антиципацией личных местоимений и ИГ; примеров повтора в относительных придаточных предложениях, вводимых неизменяемым местоимением лои; примеров с отсутствием повтора в относительных придаточных предложениях, вводимых неизменяемым местоимением nov, примеров относительных придаточных предложений, вводимых изменяемым местоимением о олоюд.

Приложение 2 «Дополнительный материал» содержит список источников, использованных для анализа, а также список примеров (с переводом), организованный по тому же принципу, что и в Приложении 1.

Приложение 3 «МПД в северно-греческом и мариупольском диалектах НГР» включает в себя список примеров (с переводом) с различными видами МПД в обозначенных диалектах.

В Приложении 4 «Анкета на МПД» приводится анкета (с переводом), использованная при проведении эксперимента в Афинском Университете, а также варианты ответов, полученных при анкетировании.

Приложение 5 «Результаты количественного анализа» представляет собой таблицы с относительными и абсолютными частотами употребления отдельных видов МПД в текстах основного материала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Местоименный повтор дополнения: синтаксический и прагматический аспекты"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В исследовании была предпринята попытка комплексного рассмотрения синтаксических, прагматических и стилистических особенностей МПД в НГР.

Анализ синтаксических и прагматических теорий, рассматривающих МПД, показал, какие серьезные проблемы ставит перед ними эта конструкция.

Генеративная грамматика связывает тема-рематическое членение, стилистические варьирования, использование клитик в некоторых языках с семантическим компонентом. Однако, как справедливо отмечает И. Варбуртон [Warburton, 1975: 5645], довольно странно включать семантические корреляты темы и ремы в модель, которая рассматривает предложения в изоляции, независимо от контекста, говорящих и слушающих. Речевая коммуникация осуществляется не только внутри формальных ограничений грамматики, но в непосредственной связи с ее контекстом и участниками. Языковая деятельность, по сути дела игнорируемая генеративной грамматикой, представляет живой интерес для функциональной лингвистики. Порядок слов в предложении довольно часто определяется тем, что уже было сказано раньше или тем, что было предположено как известное. Таким образом, аспекты поверхностной структуры, связанные с тема-рематическим членением, не являются ни чисто семантическими, ни чисто синтаксическими, а непосредственно соотносятся с языковой деятельностью. Представители Пражского лингвистического кружка приписывают их уровню функциональной перспективы предложения. Т. Гивон, один из родоначальников дискурсивно-ориентированного подхода к синтаксису, исходя из идеи о взаимозависимости предсказуемости референта и количества формального материала, затрачиваемого на его кодирование, выстраивает шкалу непрерывности топика (= темы) в дискурсе [Кибрик, Плунгян, 2002: 313^].

Поэтому представляется вполне обоснованной предпринятая в работе попытка включить МПД в НГР в контекст работ по актуальному членению предложения Пражского лингвистического кружка и дискурсивно-ориентированного подхода к синтаксису Т. Гивона.

Обращение к прагматическим параметрам способствует лучшему пониманию функционирования МПД в НГР, но и оно не дает исчерпывающей картины. Неоднозначный статус кратких форм личных местоимений, их до конца неопределенная принадлежность к разряду глагольных клитик или аффиксов, вызывает необходимость включения МПД в контекст работ по грамматикализации. Панхронический подход к эволюции кратких форм личных местоимений позволяет определить их место на шкале грамматикализации и открывает возможность взглянуть на дальнейшие пути их развития.

Внимание, уделенное в работе стилистическим параметрам, зависимости употребления МПД от стилистического регистра позволяет гармонично дополнить сложившуюся картину функционирования этой конструкции в НГР.

Собранный в работе корпус примеров, полученный методом сплошной выборки из произведений разных писателей, написанных в разное время, позволил проследить эволюцию употребления МПД и с большей достоверностью судить о природе исследуемого явления.

Анализ рассказов Э. Роидиса показал, что в текстах, язык которых максимально приближается к полюсу «кафаревуса» на оси «димотики» «-*■ «кафаревуса», в той же степени максимально избегается употребление МПД.

Употребление МПД в рассказах А. Пападиамандиса отражает варьирование стилистических регистров, характерное для его текстов. Активное использование МПД в диалогах (самое частотное использование повтора личных местоимений из всех проанализированных текстов), частое присутствие МПД в повествовании, язык которого преимущественно основан на кафаревусе, но не лишен димотических элементов, показывают неопределенную позицию, попеременное тяготение к разным полюсам на оси «димотика» «-* «кафаревуса», характерные для языка А. Пападиамандиса.

Рассказы А. Самаракиса характеризуются частотным употреблением МПД и самым частотным употреблением антиципации из всех проанализированных текстов, что подтверждает характеристику его языка как наиболее близкого к полюсу «димотика» на оси «димотика» *-* «кафаревуса».

В рассказах 3. Затели проявляется некоторая осторожность в употреблении МПД, что отражает общую склонность греческой литературы конца XX в. к изысканности стиля и избеганию слишком разговорных элементов.

Редкое использование МПД в газете подтверждает гипотезу о том, что публицистическому стилю не свойственно чрезмерное употребление разговорных элементов. Однако отсутствие корреляции между содержанием статей (политическое, экономическое, рекламное) и частотностью использования МПД также отражает общие тенденции к вариативности греческой грамматики.

В дополнительном письменном материале были выявлены те же тенденции, что характеризуют функционирование МПД в текстах основного материала.

В северно-греческом диалекте было отмечено близкое к регулярному употребление репризы и антиципации определенной ИГ, выступающей в функции косвенного дополнения, и репризы определенной ИГ, выступающей в функции прямого дополнения; нерегулярное употребление антиципации определенных ИГ, выступающих в функции прямого дополнения, и репризы и антиципации личных местоимений; почти полное отсутствие повтора в относительных придаточных предложениях.

В мариупольском диалекте довольна регулярна реприза определенных ИГ, менее регулярна реприза и антиципация личных местоимений, и совершенно отсутствует антиципация ИГ.

Данные анкетирования отражают общие тенденции, характерные для употребления МПД в устной речи: стремление к регулярности репризы определенной ИГ, довольно нерегулярное употребление антиципации ИГ и повтора личных местоимений.

В целом можно сделать следующие общие выводы:

1) Тема-рематическое членение предложения играет важнейшую роль в употреблении местоименного повтора дополнения: дополнение, являющееся ремой предложения, дублироваться не может.

2) Повтор определенных ИГ, выступающих в функции косвенного дополнения и являющихся темой предложения, довольно регулярен (в особенности реприза), но редок, так как косвенное дополнение в НГР в подавляющем числе случаев выражается предложной ИГ, дублирование которой запрещено.

3) Реприза определенных ИГ, выступающих в функции прямого дополнения и являющихся темой предложения, довольно регулярна (однако находится в зависимости от стилистического регистра).

4) Антиципация определенных ИГ, выступающих в функции прямого дополнения, не является регулярной и главным образом служит средством возвращения в дискурс «старой» темы или средством эксплицитного выражения «новой» темы.

5) Возможен повтор неопределенных референтных ИГ.

6) Повтор личных местоимений довольно нерегулярен и в целом также зависит от тема-рематического членения предложения.

7) Повтор относительного местоимения кои в относительных придаточных предложениях факультативен: более регулярен повтор относительного местоимения тои в функции косвенного дополнения, чем относительного местоимения лог) в функции прямого дополнения.

8) Краткие формы личных местоимений, участвующие в конструкциях с МПД, являются глагольными клитиками: пока их употребление в НГР находится в сильной зависимости от стилистических и прагматических параметров, но уже намечается тенденция к их дальнейшей грамматикализации.

Общую картину функционирования местоименного повтора дополнения, выраженного ИГ или полной ударной формой личного местоимений, в НГР можно представить в виде следующей схемы:

Список научной литературыБорисова, Анна Борисовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Балли Ш. 1955. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.

2. Баранов А. Н. и др. 2001. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике. М.

3. Бейлин Дж. 2002. Краткая история генеративной грамматики II А. А. Кибрик и др. (редкол.). Фундаментальные направления американской лингвистики. Сборник обзоров. М. С. 13-57.

4. Вольф Е. М. 1974. Грамматика и семантика местоимений. На материале иберо-романских языков. М.

5. Гаичова Э., Сгалл П. 1981. Анализ актуального членения предложения // Научно-техническая информация. Сер. 2, №10. С. 24-32.

6. Герциг В. Г. 1999. Язык газеты как отражение языковой ситуации в Греции. СПб. Рукопись.

7. Десницкая А. В. 1979. О современной теории балканистических исследований. К изучению грамматических соответствий языков балканского ареала // Проблемы синтаксиса языков бачканского ареача. JI. С. 3-15.

8. Доннелан К. С. 1982. Референция и определенные дескрипции // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). Под ред. Н. Д. Арутюновой. М. С. 134-160.

9. Елоева Ф. А. 1992. Введение в новогреческую филологию. СПб.

10. Елоева Ф. А. 2004. Понтийский диалект в синхронии и диахронии. СПб.

11. Илиева К. 1999. Личните местоимените в балканските езици. История и конфронтация. София.

12. Кибрик А. А., Плунгян В. А. 2002. Функционализм // А. А. Кибрик и др. (редкол.). Фундаментальные направления американской лингвистики. Сборник обзоров. М. С. 276-339.

13. Кинэн Э. Л., Комри Б. 1982. Иерархия доступности именных групп и универсальная грамматика // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XI. Современные синтаксические теории в американской лингвистике. М. С. 111— 164.

14. Кисилиер М. Л. 2003. Особенности языка Иоанна Мосха (Закон Ваккернагеля и местоименные клитики в тексте позднего койне). Автореф. дис. . канд. филол. Наук. СПб.

15. Кисилиер М. Л. 2005. Закон Ваккернагеля в позднем койне (на материале «Луга Духовного» Иоанна Мосха). СПб. (в печати)16.17,18.