Метатеоретические процедуры в современном религиоведении

Рахманин, Алексей Юрьевич

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Метатеоретические процедуры в современном религиоведении

Год: 2008
Автор научной работы: Рахманин, Алексей Юрьевич
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 09.00.13

Диссертация по философии на тему 'Метатеоретические процедуры в современном религиоведении'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Метатеоретические процедуры в современном религиоведении"

На правах рукописи

УДК 1.215

ББК 86.2+87.22+87.4

0034579 16

РАХМАНИН

Алексей Юрьевич

МЕТАТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕДУРЫ В СОВРЕМЕННОМ РЕЛИГИОВЕДЕНИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ФЕНОМЕНОЛОГИИ РЕЛИГИИ)

Специальность 09.00.13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург

2008

003457916

Диссертация выполнена на кафедре религиоведения Русской христианской гуманитарной академии

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Светлов Роман Викторович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Соколов Евгений Георгиевич

кандидат философских наук, доцент Лавина Елена Евгеньевна

Ведущая организация: Нижегородский государственный педагогический университет

Защита состоится «12» декабря 2008 г. в 7° часов на заседании Диссертационного совета Д 212. 199. 24 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Российском государственном педагогическом университете им. А.И.Герцена по адресу: Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, дом 26. Факультет философии человека, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Современное религиоведение обнаруживает ряд черт, которые позволяют говорить о радикально новом этапе его развития. Прежде всего, это повышение статуса теоретических исследований, в рамках которых осуществляется внутринаучная рефлексия по поводу оснований и особешюстей данной области знания. Становится все более распространенным убеждение, согласно которому именно строгость исследовательского аппарата определяет успешность и эффективность религиоведческих описаний и объяснений. С одной стороны, это должно приводить к введению в традиционный контекст науки о религии концепций и категорий философии науки и общей эпистемологии. С другой стороны, это должно сказываться на общем уровне внутринаучных исследований, предпринимаемых религиоведами, и носящих, как правило, историографический характер.

Очевидно, что объединение указанных тенденций позволяет произвести комплексный анализ элементов эпистемологии, присущих религиоведческому дискурсу, сопоставить его с типологически близкими предметными областями и выявить их специфику. Тем не менее, в современном состоянии религиоведения включение в его контекст исследовательских стратегий, выработанных в философии науки, оказывается затрудненным. Вероятно, остается справедливым замечание одного из виднейших представителей современного религиоведения Дж. С. Йенсена, утверждавшего, что «одним из следствий академической маргинализации исследований религии является то, что они редко привлекают внимание представителей других областей, таких как философия науки или критический анализ [знания] [Jensen J.S. Rationality and the Study of Religion: Introduction // Rationality and the Study of Religion. Aarhus, 1997. P. 13 ]».

Исследование эпистемологических особенностей религиоведческого дискурса фактически может осуществляться в нескольких направлениях. Одним из подходов является последовательное выявление присущих науке о религии структурных черт на основе методов анализа знания, сложившихся к настоящему моменту в философии науки. Несмотря на значительные преимущества, которые обещает применение этого подхода, остается неочевидной степень соответствия уровней современного религиоведения и эпистемологических разработок философии науки, в связи с чем достоверность результатов применения этого подхода едва ли поддается верификации. Другим направлением является систематизация стратегий внутринаучной рефлексии, а также присущих им существенных черт. Наконец, третий метод предполагает синтез указанных подходов в процессе анализа фундаментальных для истории религиоведения идей на базе принципов исследования научной рациональности.

сопоставляются с общими принципами рациональности, выработанными в философии науки. Именно этот подход к анализу знания представляет наибольший интерес. Необходимость изучения теоретических и методологических особенностей религиоведения как самостоятельной области знания неоднократно отмечалась в публикациях последнего времени. Тем не менее, как показывают обзоры предпринимавшихся проектов, методика такого исследования до сих пор не является ни общепринятой, ни общепризнанной. Однако к настоящему времени сформулированы некоторые общие принципы, которые и становятся предметом настоящей диссертации.

Одним из таких принципов является сформулированное Э. Шарпом подразделение методологии религиоведения как самостоятельной области исследований на историю и теорию. Границы между этими разделами регулярно нарушаются, что позволяет исследовать общенаучные принципы организации знания, выявленные в философии науки, не утрачивая при этом своеобразия конкретной научной дисциплины. Фундаментальной предпосылкой формулировки метатеории служит стремление к формализации элементов понятийного аппарата, обусловливающей внутреннюю непротиворечивость системы базовых категорий, которая, в свою очередь, определяет исходный эпистемологический топос науки и выступает критерием ее структурной организации. История религиоведения, как инстшуцнализированная форма рефлексии религиоведа, оказывается методологией, которая, в свою очередь, неизбеясно приобретает черты метатеории.

В полной мере это относится к процессу развития феноменологии религии, фундаментальная роль которой в истории религиоведения бесспорна; именно феноменология религии оказывается сегодня той областью религиоведения, в которой зачастую решаются вопросы метатеоретического характера. Одной из причин такого положения дел является интенсивность ее развития, выражающаяся в постоянной формулировке новых проектов. Как правило, в этом процессе обновляется концептуальный и категориальный аппарат феноменологии, однако, что еще важнее, осуществляется сущностная реинтерпретация достигнутых ранее результатов. Показательно, что основатели неофеноменологии (Ж. Ваарденбург, Н. Смарт, М. Пай) рассматривают свои проекты во многом как возвращение к до-классическому этапу и ревитализацию свойственных ей теоретико-методологических оснований. Такое внутридисциплинарное «прочтение» возврата к классикам способствует прояснению метатеоретических аспектов как феноменологии религии в частности, так и религиоведения в целом, что дает возможность строгого и комплексного анализа способов организации религиоведческого знания.

в научном сознании напрямую зависит от аппарата ее исследования, иллюстрируется все более последовательным отказом от универсалистких толкований религии, что позволяет говорить о постепенном преобразовании самого понятия «религия» из элемента языка-объекта в термин метаязыка.

Объект исследования. В качестве объекта исследования выступают способы внутринаучной религиоведческой рефлексии и их соотнесение с методами интерпретации научного знания, сформировавшимися к настоящему моменту в философии науки.

Предмет исследования - содержательная интерпретация процедур анализа религиоведческого знания, представленных, в частности, в текстах основателей неофеноменологии религии, а также ее эпистемологические и философские характеристики.

Цель и задачи исследования. Цель данного исследования состоит в последовательном выявлении и анализе специфических особенностей организации знания, свойственных религиоведению, в целом, и феноменологии религии, в частности; систематизации основных способов этой организации, представленных в ключевых для неофеноменологии религии концепциях; их интерпретация в контексте философии науки и эпистемологии.

Ориентация на достижение цели диссертации требует решения следующих исследовательских задач:

- определение специфики методологических проблем современного религиоведении;

- обоснование проекта метатеории религиоведения как области, в которой возможно наиболее продуктивное разрешение вопросов теоретико-методологического характера;

- анализ основных метатеоретических стратегий в истории феноменологии религии;

- системное исследование категориального аппарата до-классической феноменологии религии;

- исследование рецепции категориального аппарата до-классической феноменологии религии в неофеноменологии;

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. Литература по вопросам методологии религиоведения обширна. Так, существует несколько периодических изданий, в которых указанной проблематике отводится решающее место (Method and Theory in the Study of Religion, Numen), сборников и монографий. Однако к теме диссертационного исследования имеют отношение в первую очередь исследования, в которых осуществляются попытки представить целостную систему анализа религиоведческого знания, причем не только в аспекте его исторического развития, но и в связи с общими вопросами эпистемологии и философии науки. Несмотря на значительные различия в решении конкретных вопросов, они объединены принципиально важным подходом к религиоведению как самостоятельной области знания. Так, целостность религиоведения и его историческое развитие стали предметом исследований И.Н. Яблокова, В .К. Шохина, А.Н. Красникова, М.Г. Писманика, Ф.Г.

Овсиенко, Е.С. Элбакян, А.П. Романовой, Е.И. Аринина, Л. Н. Митрохина, А.Ю. Григоренко, А. А. Радугина, Н.С. Гордиенко. Однако поскольку религиоведение является комплексной наукой и междисциплинарной областью знания, отдельные его разделы становились предметом специального внимания. Так, следует назвать труды И.Н. Яблокова, В.И. Гараджи, М.Ю. Смирнова и Д.М. Угриновича, посвященные теоретическим аспектам социологии религии, М. А. Поповой, М. А. Руткевича, Б. В. Рязановой, Е. А. Торчинова, Д. М. Угриновича по проблемам психологии религии, А.Н. Красникова и А.П. Забияко по методологическим проблемам истории религии. Феноменология религии стала привлекать внимание отечественных исследователей относительно недавно, однако ее отдельные принципы получили освещение в трудах А.П. Забияко, М.А. Пылаева, Ю.А. Кимелева, Т.Г. Человенко, В.В. Винокурова, О. К. Михельсон, M. М. Шахнович.

Среди работ зарубежных исследователей, обращавшихся к вопросам Теории и метода религиоведения, следует, прежде всего, назвать Дж. С. Йенсена, И. Стренски, У. Кинг, Л. Мартина, Р. Бэирда, Б. Сэлера, Р. МакКатчена, К. Рудольфа, Дж. Смита, Р. Паммера. Систематическое освещение эпистемологических вопросов религиоведения представлено в трудах Э. Шарпа и 3. Понятовского, впервые сформулировавшего понятие «метатеории религиоведения». Именно разработки названных исследователей составляют необходимый базис диссертационного исследования.

Отдельные вопросы феноменологии религии освещались в трудах наиболее видных представителей этой традиции (К. Тиле, Н. Зёдерблома, М. Шелера, Фр. Хайлера, Р. Огго, Г. ван дер Леува, Ю. Блеекера, В. Кристенсена, М. Элиаде, Р. Петтацони, Дж. Китагавы, И. В axa, Г. Виденгрена, К. Гольдаммера), - а также их интерпретаторов (У. Бианки, Д. Алена, О. Хульткранца, Р. Паммера, К. Рудольфа, Т. Рибы, А. Молендайка, Ц. Вербловски, М. Момена). Радикальная по духу интерпретация оснований феноменологии религии представлена в работах основателей неофеноменологии религии (Ж. Ваарденбурга, Н. Смарта, М. Пая).

Отдельные методологические вопросы анализа научного знания, принципы которого применяются в исследовании, разработаны представителями философии науки (К. Хюбнером, Н. Мулудом, К. Поппером, П. Фейерабендом, И. Лакатосом, В.Г. Щедровицким, B.C. Степиным, В.Н. Садовским) и логики (А. Тарским, К. Айдукевичем, У.В.О. Куйаном, Е.Д. Смирновой, В.А. Смирновым).

эпистемологический анализ современных историографических исследований в их обращении к традиционным эпистемам гуманитарного знания. Формально-логический анализ дополнялся методом исторической герменевтики, что позволяло полноценно соотносить личностный и коллективный уровни знания в рассматриваемых концепциях.

Научная новизна результатов исследования заключается в комплексном анализе и последовательном выявлении специфических особенностей организации религиоведческого знания на материале конкретной дисциплины научного комплекса.

1. Определены исторические и теоретические основания методологических проблем современного религиоведения, показано их взаимодействие внутри феноменологии религии.

2. Обоснован метатеоретический подход к анализу религиоведческого знания, состоящий в последовательном различении личностного и коллективного его уровней, систематическом анализе последнего на основании исторически сложившихся принципов научной рациональности, выделении ядерных и периферийных эпистем.

3. Показана специфика внутринаучной рефлексии в истории феноменологии религии, ее метатеоретические характеристики и особенности.

4. Проанализирован комплекс категориальных аппаратов до-классической феноменологии религии в контексте науки конца XIX в., определено содержание наиболее существенных концептов и понятий.

5. Определены основные стратегии рецепции понятийно-категориального аппарата до-классической феноменологии в неофеноменологии и выявлены границы метатеоретической интерпретации присущих неофеноменологии методов организации знания.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Материалы диссертации, использованные в ходе исследования подходы и полученные результаты, заключающиеся, прежде всего, в осознании специфических методов организации религиоведческого знания, позволяют формализовать ряд исследовательских процедур, разработать более строгие методы анализа исследовательского аппарата и детализировать существующее в науке понимание религиоведения. В теоретическом отношении диссертация закладывает основания для анализа методологии религиоведческого комплекса в целом, путем проверки полученных результатов в близких феноменологии религии областях. Разработанные в исследовании процедуры анализа религиоведческого знания могут стать основой для проведения дальнейших исследований в области религиоведения и философии религии.

Практическая значимость результатов диссертационного исследования.

религиоведению, феноменологии религии, философским проблемам

гуманитарного знания, философии науки. Разработанный подход -комплексный анализ организации религиоведческого знания - может быть использован. при создании специальных учебных пособий и учебно-

методических комплексов по истории религиоведения, а также при составлении учебных хрестоматий.

Положения, выносимые на защиту:

1. Методологические проблемы современного религиоведения вызваны существенным пересмотром сложившихся к 70-м гг. XX в. парадигм организации религиоведческого знания. К теоретическим основаниям такого пересмотра следует отнести многообразие проектов, разработанных в смежных областях гуманитарного знания, в связи с чем основное внимание стало привлекать взаимодействие религиоведческих дисциплин, что привело к ограничительному пониманию феноменологии религии.

2. Метатеоретический подход к анализу религиоведческого знания представляет собой комплексное исследование взаимодействия эпистемологических принципов, элементов теоретических систем и дисциплинарных установлений религиоведения как единой самостоятельной науки. В ходе применения указанного подхода выявляется, что продуктивный анализ систем религиоведческого знания возможен лишь при условии четкого и последовательного различения (и разделения) его личностного и коллективного уровней, благодаря выделению нормативных и теоретических элементов.

3. Специфика внутринаучной рефлексии в феноменологии религии в процессе ее развития определялась последовательным ограничением феноменологического метода, а именно, во-первых, идеальной моделью феноменологии в целом, а также присущим этой модели дисциплинарным процедурам, во-вторых, переосмыслением категории «историзм», выступавшей в качестве структурообразующей для дисциплины в целом.

4. Внутреннее единство до-классической феноменологии достигалось благодаря ее сущностной связи с историей религии, каковая наиболее полноценно представлена в различных интерпретациях морфологического метода. •

5. Обращение представителей неофеноменологии религии к концепциям до-классиков феноменологии было связано с представлением о кризисе религиоведения в 70-е гт. XX в. и возможности его преодоления ревитализацией концепций начала к.ХСХ-н.ХХ вв. на базе новых принципов рациональности. Основным пунктом в рецепции до-классической феноменологии стало восприятие «самоосмысления» верующих в качестве необходимого ее основания, и именно это определило новое понимание методологии исследования религии в целом.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертации представлялись автором в научных публикациях, а также в ходе различных научных форумов, среди которых:

• «Бог. Человек. Мир» (2005, Санкт-Петербург, РХГА)

• «Религиоведение как междисциплинарная наука» (С.-Петербург,

СПбГУ, 2006 г.);

• «Третьи Торчиновские чтения» (С.-Петербург, СПбГУ, 15-18 февраля

2006 г.)

• «Проблема текста в гуманитарных исследованиях (Москва, МГУ, 16-17

июня 2006 г.)

• «Четвертые Торчиновские чтения» (С.-Петербург, СПбГУ, 7-10 февраля

2007 г.)

Материалы работы использовались автором при чтении студентам Русской христианской гуманитарной академии курсов «Введение в религиоведение» и «Феноменология религии».

Работа была обсуждена и получила рекомендацию к защите на расширенном заседании кафедры религиоведения Русской христианской гуманитарной академии 25 июня 2008 г.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы. Объем работы составляет 219 страниц, выполненные по стандарту машинописи. Список литературы включает 246 наименований, в т.ч. 168 на иностранных языках.

II. Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность работы, формулируются цели и задачи исследования, анализируется степень разработанности проблемы, определяется предмет и объект исследования, характеризуется методологическая основа работы, формулируются результаты, выносимые на защиту.

Первая глава «Проблема метатеории в современном религиоведении» посвящена современным методологическим проблемам религиоведения, а также констатируемым внутри последнего революционным изменениям в понимания метода и теории. Эти изменения рассматриваются в исследовании как на основании сложившихся в религиоведении концепций эволюции данной области знания (первый раздел), так и в системе категорий, разработанных в философии и методологии науки (второй раздел). В третьем разделе производится описание предметного поля метатеории религиоведения.

Первый раздел первой главы «Историография метатеории религиоведения» представляет собой обзор современных историографических концепций, в рамках которых осуществляется систематизация и интерпретация изменений религиоведческого дискурса на современном этапе. В качестве исходного принципа используются понятия «нормальной науки» и «парадигмы», предложенные Т. Куном, ссылки на которого регулярно встречаются в исследуемых текстах. В концепции развития науки, предложенной Куном, основным фактором, предопределяющим пересмотр парадигмы, является ее неэффективность. В свою очередь, парадигма содержит механизмы, с помощью которых известная предметная область получает должное и исчерпывающее объяснение. Таким образом, «нормальность» науки состоит в том, что теория, систематизирующая и объясняющая некое множество фактов, имеет четкую структуру, которая задается эпистемологическим горизонтом парадигмы и позволяет ученому «нормально» решать определенную задачу. В этом контексте вектор развития современного религиоведения представляет особенный интерес, ведь интенсивность развития ряда его областей позволяет говорить о своеобразном «втором» рождении религиоведения как специфической области знания, о чем свидетельствует, прежде всего, разнообразие выходящей литературы по вопросам теории и метода. Действительно, начиная с 70х гг. XX в. оформляется некая общая предметная область, к которой обращаются представители различных направлений академической науки при решении самых разнообразных проблем.: Масштабность эпистемологической проблематики проявляется в призыве к формулировке новых теорий, в связи с чем современное религиоведение в терминологии Куна можно охарактеризовать как «революционную науку».

Именно здесь со всей серьезностью возникает вопрос о самоопределении религиоведения как самостоятельной науки. Представляется, что вне зависимости от того, какую из науховедческих моделей (Р.Карнапа, К.Поппера, Т.Куна, К.Хюбнера, П.Фейерабенда, И.Лакатоса) мы изберем в качестве основного контура решения этого вопроса, фактически все они апеллируют к одной предметной области. Эта область может быть обозначена как метатеория религиоведения и содержит как минимум два уровня, отношения между которыми можно описать как отношения обязательной дополнительности. Первый - определение нормативного критерия науки; второй - исследование взаимодействий концептуальных каркасов, участвующих в формулировке основополагающих теорий. Это различие позволяет обосновать тезис о том, что в исследованиях, относящихся к области, которая в эпистемологии традиционно именуется метатеорией, является абсолютно необходимым как предельно продуктивное взаимодействие указанных уровней, так и предельно четкое их различение.

Во втором разделе первой главы «Метатеория как область научного знания» анализируются сложившиеся в эпистемологии подходы и требования к построению метатеории, ее сущностные характеристики и предпосылки. Выделяется три генетически и структурно сходных подхода к пониманию

сущности и задач метатеории, а именно проект «метаматематики» Д. Гильберта, его интерпретация А. Тарским и концепция метанауки К. Айдукевича.

Введение понятия метанауки (метаматематики, металогики и т.п.) было непосредственным образом связано с решением возникшей в н. XX в. проблемы обоснования математики. Предложенный Гильбертом проект «метаматематики», образующей предметную сферу теории доказательства, должен был создать предпосылки для решения разнообразных противоречий на основе исследования свойств формализованных систем и их дедуктивных возможностей. Таким образом, в области метаматематики должны были формулироваться общие для всех дедуктивных процедур принципы, делающие решение конкретных математических задач более продуктивным. Согласно Гильберту, преодоление противоречий в математике становилось возможным благодаря метаматематике, которая, исследуя выводы из аксиом, руководствуется применением исключительно финитных методов, что позволяло эксплицировать скрытые положения теории. Несмотря на то, что позднее ограничительные теоремы Гёделя и Тарского продемонстрировали невыполнимость программы Гильберта, все последующие логики и философы подчеркивали ее конструктивный характер. В связи с этим, можно предположить, что даже будучи невыполнимой в том виде, в каком она была сформулирована Гильбертом, программа метаматематики продемонстрировала свою полезность при обращении к основаниям математики, а также научного знания в целом, прежде всего как необходимая предметная область, вне зависимости от того, с помощью каких методов она описывается, или разрабатывается.

В отличие от Гильберта, формирование метанауки по Тарскому не ограничено использованием только лишь финитных методов: процедура анализа теории оправдана в том случае, если оправдан ее результат, что означает отсутствие противоречий в общей системе утверждений о свойствах языка-объекта. В представлениях о метанауке, как особой дисциплине, предметом которой являются закономерности и принципы дедуктивных наук, имеют особое значение два аспекта: во-первых, метанаука является своего рода идеалом любой дедуктивной части науки, во-вторых, будучи идеалом (и, следовательно, предельно сильной абстракцией), может рассматриваться как система регулятивных критериев каждого конкретного метатеоретического утверждения. В целостной концепции Тарского принцип «метанаука-метадисциплина-дедуктивная теория» является определяющим, однако куда более важным представляется другое его следствие, а именно возможность уточнения положений метанауки результатами исследования каждой конкретной дедуктивной теории, благодаря посредству метадисциплины.

К. Айдукевич продолжает подход Тарского, тем не менее существенно его дополняя путем ввода различия между методологией и метанаукой. Если метанаука есть система утверждений о формализованных системах науки безотносительно формулирующего их субъекта, то методология является скорее областью обоснований (психологических, исторических, социальных и т.п.) этой формулировки. При этом если своеобразным «центром силы»

метанауки выступают абстрактные задачи научного знания в целом (стремление к непротиворечивости, рационализации, совершенствованию понятийного аппарата, и его «эмпирической чувствительности»), то методология представляет собой непрекращающийся поиск условий их исполнения, пусть и обусловленный исторически. Примечательно, что методология в таком случае становится гуманитарной дисциплиной (вследствие ее «понимающего» характера), в связи с чем содержательность положений и инфинитность методов этой области оказываются более чем закономерными и продуктивными при обращении к основаниям гуманитарных наук в целом и религиоведения в частности.

Третий раздел первой главы «Предметное поле метатеории религиоведения») посвящен анализу наиболее дискутируемых методологических проблем религиоведения. Прежде всего, демонстрируется, что вопросы, возникающие в современных теоретико-методологических разработках, зачастую относятся к принципиально различным уровням организации знания. Действительно, практически все современные теоретики согласны в том, что религиоведческое знание устроено сложно, содержит как ядерные элементы, так и периферийные. К первым относятся принципы рациональности, принимаемые членами научного сообщества в качестве важнейшего условия эффективной исследовательской деятельности, например, структура и функция научного определения, принципы эмпиризма, методологического агностицизма и междисциплинарности. Ко вторым относятся многочисленные установления конкретного научного сообщества, экспликация которых зачастую затруднена. Основным объектом метатеории религиоведения служат языки академического дискурса и сложившиеся на их основании теоретические модели. Такой подход позволяет систематизировать существующие на сегодняшний день разрешения ряда фундаментальных вопросов религиоведения (например, проблема определения религии, статус сравнительных исследований, сущность принципа историзма). Поскольку эти вопросы являются существенными для самоопределения религиоведения, формулируется тезис, согласно которому предметным полем метатеории религиоведения является система теоретических моделей исследования религиозных феноменов. В свою очередь, одним из следствий формирования метатеоретического уровня религиоведения является не только более последовательная систематизация методик «внутренних» дисциплин науки (феноменологии религии, социологии религии, антропологии религии и т.д.), но также открытие новых познавательных перспектив посредством реализации в указанном контексте методологий, сложившихся в смежных дисциплинах гуманитарного комплекса.

В разделе отмечается, что фундаментальной предпосылкой формулировки метатеории служит стремление к формализации элементов понятийного аппарата, обусловливающей внутреннюю непротиворечивость системы базовых категорий, которая, в свою очередь, определяет исходный эпистемологический топос науки и выступает критерием ее структурной организации. Парадигматическим признаком последней является приоритет дедуктивных процедур исследования. Следует отметить, что указанные

характеристики метатеории обнаруживают примечательное соответствие с рядом весьма значительных изменений в характере религиоведческих исследований и могут бьггь проиллюстрированы постепенным преобразованием самого понятия «религия» из элемента языка-объекта в термин метаязыка. В связи с этим, особое значение приобретает построение предельно артикулированного языка на базе аксиоматики, последовательно эксплицирующей ту или иную конвенцию, с одной стороны, и соотносящейся с имманентными задачами религиоведения - с другой.

Вторая глава «Метатеоретическая проблематика в феноменологии религии» посвящена систематическому рассмотрению важнейших элементов феноменологии религии в интерпретации представителей этой дисциплины.

Первый раздел второй главы «Проблема дисциплинарного самоопределения феноменологии религии» представляет собой анализ существующих феноменологических проектов с точки зрения целостности их организации. Исторически феноменология религии предстает как многообразие «проектов» (определение Р. Найена), в связи с чем их систематическое исследование возможно лишь при условии различения ядерных и периферийных элементов в присущих им типах организации знания. Собственно нестабильность феноменологии религии как системы, и, следовательно, ее принципиальная открытость к интерпретациям позволяют в аналитических целях воспользоваться «методом идеальных объектов». Результатом первого этапа такого анализа является выявление конструкций, обращаясь к которым представители феноменологии определяли специфические черты феноменологического метода. Таким образом, смыслы словосочетания «феноменология религии» классифицируются в соответствии со шкалой большей или меньшей корректности, задаваемой внутри конкретной традиции. Схематизация этих смыслов позволяет в каждом конкретном случае создать модель «ядра» феноменологического метода не абстрактно, но в системе дисциплинарных процедур, имеющих обязательный характер.

Так, для представителей до-классического этапа, феноменология религии есть по существу служебная дисциплина, обеспечивающая переход от исторического описания эмпирического материала к построению философских абстракций. Несмотря на расхождения до-классиков в вопросе о том, какой именно должна быть философская система, обеспечивающая познавательное единство истории религий, ядром феноменологического подхода в каждой из концепций является морфологический метод. Для проектов, возникающих в первой половине XX в., характерно большее расхождение не только в решении методологических вопросов, но также постановке задач и предельных целей феноменологии религии. В диссертации они классифицируются в соответствии с ключевыми элементами организации знания, систематизированными в Главе I, в результате чего выявляются их эпистемологические основания. Анализируются концепции М. Шелера, Г. ван дер Леува, И. Ваха, Ю. Блеекера, В.Б. Кристенсена. Различия в понимании конкретных познавательных и дескриптивных процедур внутри каждого проекта обосновывается

фундаментальными теоретическими принципами, придающими им целостность и выступающими в качестве ядерных элементов.

В результате выделяются «идеальные типы» феноменологии религии, предлагаемые в современной историографии, и описываются принципы их организации. На основе этой классификации сопоставляются исходные теоретические предпосылки (простейшим образом регистрируемые на основе частотности номинаций) с «идеальной моделью» феноменологии религии, что задает предпосылки для метатеоретической интерпретации конкретных систем феноменологии. Существенно, что поскольку в данном случае предметом исследования являются все те же процедуры внутринаучной рефлексии, результаты такого сопоставления позволяют оценить эпистемологические перспективы новых «проектов» (например, экологии религии, сравнительной герменевтики, прагмалингвистического изучения сакральной коммуникации).

В результате выделяется исходная предпосылка всех феноменологических «проектов», предшествующих пост-классическому периоду, а именно попытка создать идеальный метод исследования истории религий. Действительно, именно решение вопроса о соотношении феноменологического метода и истории религии провоцировало наиболее серьезные изменения в структуре религиоведения и, в частности, феноменологии религии.

Второй раздел второй главы «Метатеоретические аспекты развития феноменологии религии» посвящен выявлению и сопоставительному анализу наиболее ярких внутринаучных интерпретаций специфики феноменологического метода исследования религии. Выделенные в первом разделе элементы организации знания, присущие различным типам этого метода, позволяют сформулировать ряд нормативных критериев интерпретации его истории. Проблематика истории религии, ключевая для всех феноменологических проектов, оказывается тем самым сущностным ядром, которое задает «феноменологическую перспективу» (термин О. Хульткранца). Таким образом, в разделе исследуются смыслы категории «историзм» и исторического метода в религиоведении, оказавшие наибольшее влияние на становление феноменологического метода.

История религии в различных ее интерпретациях, предлагавшихся представителями феноменологической традиции, содержательно оформляла не только собственно концептуальный и понятийный аппараты феноменологии религии, но также и религиоведения в целом. Таким' образом, производится попытка построения метаязыка с предельно богатой семантикой, в рамках которого становится возможным не только описать феноменологический метод в его тотальности, но также очертить его полноту на уровне каждой конкретной теории. Структурой, обеспечивающей возможность такого анализа, является система базовых категорий, ограничивающих специфику научного познания, которая была выделена в первой главе и уточнена особенностями развития феноменологической традиции. Так, в разделе демонстрируется связь между содержанием таких категорий как «опыт», «междисциплинарность», «историзм», «теория», «метод» для каждой конкретной теории и

дисциплинарного раздела. Это позволяет сконструировать идеальную с эпистемологической точки зрения модель феноменологии религии, схематичность которой, тем не менее, преодолевается содержательностью ее исторического развития. В частности, ключевая категория «эпохе», первоначально сформулированная в философской традиции Гуссерля, получала различные определения во всех направлениях классической феноменологии религии, каждое из которых, однако, органично описывало пределы феноменологического метода исследования религии. Так, для Шелера «эпохе» есть, прежде всего, методика, обязательная для всякого обращения к культурным феноменам, не только в контексте феноменологии, но также описательной психологии. Для ван дер Леува «эпохе» есть этап, необходимый для эмпирического, отстраненного описания религиозного феномена, которое возможно исключительно в рамках феноменологии. Для Блеекера «эпохе» -пропедевтика всякого исследования религии (не только феноменологического, но также и психологического, и социологического).

Смещение смыслов ключевых для феноменологии религии категорий не только маркирует ее исторические изменения, но по существу означает реорганизацию религиоведческого знания в целом. Указанные категории рассматриваются на трех уровнях, а именно в контексте личностного знания (система нормативных критериев феноменологии), в контексте коллективного знания (система элементов взаимодействующих концептуальных каркасов), и на уровне конкретной научной теории. В свою очередь, это позволяет рассмотреть основные типы организации религиоведческого знания, засвидетельствованные в истории, и соотнести их со способами внутринаучной рефлексии, развитой в рамках неофеноменологии религии.

Третий раздел второй главы «Неофеноменология как метатеоретический проект» посвящен методологическим особенностям неофеноменологии, в частности статусу внутридисциплинарной рефлексии. Проекты неофеноменологии возникают в эпоху, когда традиционные парадигмы утратили безусловный характер, а попытки формирования новых неизменно встречали критику со стороны представителей религиоведческого сообщества. Наиболее яркие дискуссии по поводу оснований, задач методов и даже полезности феноменологии религии как особой дисциплины внутри религиоведческого комплекса развернулись по преимуществу в рамках многочисленных конгрессов, проводимых Международной Ассоциацией Истории Религий (International Association for the History of Religions, IAHR). Основными вехами здесь следует считать конгрессы в Марбурге (I960), Стокгольме (1970) и Ланкастере (1975), а также региональные конференции IAHR в Турку (1973) и Варшаве (1979). В материалах этих конференций отчетливо прослеживается общее стремление преодолеть кризис, возникший к началу 70х гг. в религиоведении, с одной стороны, и нерешенность путей его преодоления - с другой. Среди причин кризисного состояния религиоведения участниками указанных конференций назывались следующие факторы. I. Отсутствие каких бы то ни было критериев единства религиоведческого знания, за исключением предметного соотнесения. 2. Отсутствие четких

принципов определения религии, и, следовательно, недостаточность лишь предметного соотнесения в качестве критерия единства религиоведения, с одной стороны, а также невозможность построения строгой теории религии - с другой. 3. Отсутствие ясного понимания задач и методов феноменологии религии, а также ее связи с историей религии.

Все указанные факторы стали предметом исследований в неофеноменологии религии, что знаменует принципиально новый этап в развитии религиоведения. Если прежде внутринаучная рефлексия рассматривала религиоведческое знание как нечто самоочевидное, то теперь последнее стало само по себе проблематичным, а, следовательно, построение какой бы то ни было дисциплинарной теории по необходимости превращалось в задачу по описанию религиоведческого знания в целом. Напрямую это затронуло процесс построения метаязыков, достаточных не только для описания каждого конкретного уровня теории или дисциплины, но также для установления связей между их элементами и интерпретации целостности религиоведческого комплекса.

Метатеоретическая проблематика неофеноменологии религии ограничивается в диссертации тремя сферами. Первая образуется пересечением принципов рациональности и нормативными критериями, которые рассматриваются неофеноменологами в качестве критериев организации религиоведения. К ним относится в первую очередь особое понимание эмпирического факта, из познавательного содержания которого отныне исключается понятие «священного». Область эмпирического в неофеноменологии образует «жизненный мир» верующего или участника религиозного процесса. Таким образом, феноменология открывает доступ к предметной области - элементы жизненного мира как системы значений, обладающие внутренним критерием единства, - которые исследуется в других дисциплинах.

Вторая область метатеории - принципы организации научной теории как элемента научной дисциплины. Неофеноменологи рассматривают свою деятельность по преимуществу в систематическом ключе, тем самым распределяя категории познания в соответствии с уровнем, к которому относится содержание их метаязыковых эквивалентов. Так, «эпохе» есть не столько категория, определяющая специфику феноменологического метода, что было свойственно классическому периоду, сколько система дисциплинарных установок, интерпретация которых позволяет прояснить позицию исследователя в каждом конкретном случае. Наконец, третья область образуется взаимодействием дисциплинарных установок и критериев научной теории, ¿"именно она становилась предметом историографических исследований, предпринимавшихся неофеноменологами. Как правило, единство феноменологии религии в этих исследованиях обосновывалось интерпретацией теорий до-классического этапа.

Третья глава «Рецепция до-классической феноменологии в неофеноменологии религии» посвящена основным аспектам интерпретации

до-классического этапа феноменологии религии в трудах представителей неофеноменологии.

Первый раздел третьей главы «До-классическая феноменология религии как морфология истории» посвящен особенностям формирования основных понятий и дисциплинарных процедур в концепциях Ш. де ла Соссе, К. Тиле и О. Пфлейдерера. Следует отметить, что авторами основных историографических работ, в которых особый интерес привлекали особенности формирования феноменологии на до-классическом этапе, были основатели неофеноменологии (Ж. Ваарденбург, О. Хульткранц, Н. Смарт, М. Пай). В определенном смысле именно они заново открыли до-классический этап, не ограничивая его ценность исключительно историческим значением, но придавая ему серьезный теоретический и методологический статус.

Ядром феноменологического метода до-классиками (как и их исследователями) называлась категория «морфологии», однако поскольку ее употребление лишено развернутого историографического обоснования, это позволяет предположить наличие в данных концепциях скрытой ссьшки на общий интеллектуальный «контекст», образованный различными академическими традициями европейской науки ХЕХ в. Подлинное значение данной категории возможно установить лишь путем реконструкции всего понятийно-категориального аппарата до-классической феноменологии. Эта реконструкция обосновывается систематикой метатеории, разработанной в предшествующих главах, а ее ядром является исследование принципов историзма, как ключевого для всех феноменологических проектов.

Действительно, у Шантепи де ла Соссе морфология (=феноменология религии) является дисциплиной, в рамках которой осуществляется переход от истории религии к философскому ее осмыслению. Сходным образом Пфлейдерер, не употребляя напрямую понятие «морфология», косвенно утверждает необходимость этой процедуры, предопределяемую природой исторического и философского подходов. Целостность процесса исторического развития религии становится очевидной в высшей форме религиозной жизни, а именно в христианстве. Именно христианство, по Пфлейдереру, по сути, обосновывает исторический взгляд на все религиозные явления, т.е. взгляд на религии как исторически необходимые явления. Но здесь формы, предшествующие наивысшей, необходимы не в утилитарном, но морфологическом смысле, поскольку, в конечном счете, история органически необходима для самого христианства.

Однако примечательнее всего осмысление морфологии, предпринятое К. Тиле. Основной категорией морфологии религии у Тиле является понятие «развития», по сути структурирующее логику истории религии. При этом Тиле оговаривает, что понятие «этап», означающее базовый, т.е. существенный для морфологического анализа элемент развития не вполне корректен. По этой причине Тиле предпочитает термин «морфэ», определяемый им как «форма существования». В этом смысле за любой морфологической классификацией религий (будь то классификация Шантепи де ла Соссе, схема развития Тиле, или универсализация значения христианства Пфлейдерером) скрывается

неформализуемое содержание всеобщего процесса. С одной стороны, это делает всякую морфологию уникальной, в силу неизбежно эстетической ее природы; она создается всякий раз в связи с конкретным кругом явлений. С другой стороны, этот круг явлений должен быть очерчен в своих границах, должен обладать известными закономерностями. Последние обеспечивают переход от абстрактных схем философии к конкретному эмпирическому материалу и наоборот.

Особое внимание в разделе уделяется постоянной в текстах до-классиков аналогии религиоведения и языкознания. Действительно, именно языкознание было для основателей религиоведения образцом и идеальной моделью, в связи с чем понимание начального этапа феноменологии невозможно вне исследования тех коннотаций понятия <шык», которые были существенны для ученых конца XIX в. Соответствующим образом анализируется способы организации знания в науках о языке и религии.

Второй раздел третьей главы «До-классическая феноменология в контексте науки XIX в.» посвящен особенностям соотношения феноменологии и истории в до-классический период и тем тенденциям науки конца XIX в., которые способствовали становлению религиоведения. Указывается, что наиболее адекватное до-классикам понимание истории было разработано в традициях йенского романтизма (Новалис, Фр. Шлегель) и возникших одновременно с ним естественнонаучных теорий (Гете, Гердер, А. фон Гумбольдт). Действительно, в философии естествознания Гете морфология наделялась совершенно теми же чертами, что и в концепциях до-классиков, например, ее вспомогательный и эстетический характер, связь с исследованием текучей и изменчивой феноменальности, задача классификации и типологии. В связи с этим в разделе описывается морфология Гете как эпистемологический проект, а также выделяются основные категории ключевого для этого проекта принципа органицизма.

Было показано, что данный принцип получил дальнейшую разработку в двух базовых парадигмах гуманитарного познания первой половины XIX в., а именно в концепции Гумбольдта и «шхоле народной психологии» Штейнталя и Лазаруса. Причем уже у последних неявным образом звучит тема морфологии религии, которая впоследствии в несколько ином ключе была воспринята и дополнена Тиле. Однако если для Гете предметом интереса была самоорганизующаяся материя, открытие закономерностей развития которой доступно лишь пытливому уму, руководствующемуся эстетически полноценным чувством прекрасного, то для той сферы, которая впоследствии была названа «гуманитарными науками» (науками о духе, науками о культуре), таким предметом становится, прежде всего, язык и история. При этом, морфология в том виде, в каком ее обосновал Гете, может существовать лишь как наука, реализующая исключительно дедуктивные процедуры, критерием легитимности которых выступает эстетика по преимуществу. Так и в достаточно умозрительных системах Гумбольдта и Штейнталя, Гердера и Шеллинга, Новалиса и Шлегеля сохраняется эта исходная перспектива всеобщего. Изменилось по существу содержательное наполнение этой

перспективы;. место саморазвивающейся материи Гете занимает процесс саморазвития человечества. Подобно тому как исследование материи обусловливается принципом органицизма, так исследование человечества обусловливается принципом историзма. В то же время, наряду с новым содержательным наполнением категории «организм», изменяется принципиальный объект исследования, а именно место природы и форм организации материи занимает язык и текст. Таким образом, развитие религиоведения определяется идеями внутренней формы явлений, способами их проявления, а также ролью истории в их преобразовании.

В разделе демонстрируется, что именно абсолютизация в последующем религиоведении тех моделей сравнительно-исторической типологии, которые предложили «отцы-основатели», исключение их из контекста науки XIX в., необходимого для юс адекватного понимания и эффективного применения, привели к тому, что связь истории и феноменологии стала постепенно утрачивать свое значение, вплоть до окончательного разрыва в трудах представителей чикагской школы (М. Элиаде, Дж. Китагава). Совпадение познавательных смыслов таких процедур как морфология истории, морфология растений (Гете), морфология языка позволяет рассматривать проекты до-классической феноменологии в присущем им контексте, а также целостным образом описать организацию религиоведения на его начальном этапе.

Третий; раздел третьей главы «Проблематика до-классической феноменологии в контексте неофеноменологии» посвящен основным стратегиям интерпретации концепций до-классиков в исследованиях современных ученых. Примечательно, что представители неофеноменологии религии рассматривали свои проекты не столько как концепции в рамках конкретной дисциплины, сколько как системы религиоведения в целом, отводя собственно феноменологии достаточно скромную роль. Ж. Ваарденбург, О. Хульткранц, Н. Смарт и М. Пай, отстаивая точку зрения на феноменологию как фактически вспомогательную дисциплину, обосновывали ее началом «феноменологического движения», а именно периодом до-классики, на котором феноменология религии не имела собственного эпистемологического потенциала, выступая в исключительно служебной функции моста между историей и философией.

Прочтение же классических концепций Ш. де ла Соссе, К. Тиле и О. Пфлейдерера осуществлялось в трех направлениях. Одной из основных предпосылок обращения неофеноменологов к до-классикам было стремление обосновать принцип историзма, утративший свое значение с началом кризиса религиоведения в 60х гг. Действительно, исследования Ваарденбурга, Хульткранца и Пая показывают, что категория «динамизма», ключевая для концепций до-классиков, оказалась решающей в реабилитации историзма как нормы религиоведческого исследования. При этом область истории религии была строгим образом ограничена стратегиями исследования динамических изменений внутри конкретной традиции, в связи с чем свойственные классической феноменологии религии стремления к созданию «всеобщей истории религии» были дезавуированы как теологические или теософские по

преимуществу. Тем не менее, и эта особенность образует второе направление в интерпретации до-классиков, материалом исследования динамических изменений религиозной традиции являлись по существу системы самоосмысления верующих, выявляемые в ходе изучения их «жизненного мира». Такой подход четко соответствует духу голландской феноменологии, в рамках которой морфология истории была по существу классификацией и тшюлошзацией смыслов тех понятий, к которым обращались представители религиозной традиции для ее описания. Таким образом, история религии необходимым образом преобразуется в феноменологию, предоставляющую ученым, работающим в других дисциплинах (у Ваарденбурга это антропология, социология, психология религии), вторичный материал, концептуализация которого поддается процедурам верификации и фальсификации. Наиболее примечательное развитие эта тенденция обнаруживается в теории «сравнительной герменевтики», развиваемой М.Паем, и исследованиях прагматики типов религиозной коммуникации, инициированных трудами современных скандинавских ученых.

Наконец, особое внимание неофеноменологов привлекали те особенности организации религиоведения до-классиками, которые были описаны в главе 2. Таково, например, понимание междисциплинарного и-эмпирического характера религиоведческих исследований, определяющегося взаимоперёводимостъю языков, которые используют представители различных дисциплин в описании или объяснении религиозных феноменов. Эта взаимопереводимость достигается метатеоретическим исследованием способов дисциплинарной концептуализации элементов «жизненного мира» верующих, как основного объекта науки о религии. Раздел завершается обзором указанных тенденций на основе исследования текстов основателей неофеноменологии (Ж. Ваарденбург, Н. Смарт, М.Пай) и соотнесение результатов с ранее достигнутыми.

В заключении подводятся итоги работы, намечаются перспективы дальнейшего исследования, в соответствии с целью и конкретными задачами формулируются основные выводы:

1. Повышенный интерес к методологическим вопросам религиоведения связан с осознанием необходимости метатеоретической интерпретации оснований данной области знания, их соотнесением с принципами научной рациональности, сформулированными к настоящему-моменту в философии науки, и повышением общей значимости логико-эпистемологических исследований в гуманитарных дисциплинах.

2. Принципы организации религиоведения как научной дисциплины относятся к разнородным по существу областям коллективного и личностного типов знания, в связи с чем метатеория религиоведения должна строиться как систематическая и структурно оформленная интерпретация дисциплинарных процедур, в ходе которой исследуются нормативные, общенаучные, теоретические и аналитические установления конкретной религиоведческой теории.

3. Критериям метатеории отвечают как способы внутринаучной рефлексии, характерные для различных этапов становления феноменологии религии, так и радикальная реорганизация последней в рамках неофеноменологии, преимущественно сосредоточенной на решении методологических вопросов в целом, что рассматривалось ее основателями как предпосылки преодоления кризиса религиоведения 60х гг. и частичного возвращения к основаниям до-классического периода.

4. Существо морфологического метода, развиваемого в концепциях представителей до-классической голландской традиции, образует ключевая для всех вариантов феноменологии религии связь феноменологии и истории, которая задает логику построения категориального и понятийного аппарата данной дисциплины в целом.

5. Наиболее ярким примером метатеоретических процедур стала реинтерпретация категориального аппарата до-классической феноменологии неофеноменологами, в которой основное значение придавалось принципу целостности религиоведческого знания на основе категорий «жизненного мира», как элементов «самоосмысления» верующих, что заложило предпосылки нового понимания методологии религиоведческих исследований.

Содержание диссертации отражено в публикациях:

1. Рахманин А.Ю. Семиотика религии как альтернативный метод

религиоведения (введение в проблематику) // Философские и духовные проблемы науки и общества: междисциплинарный гуманитарный семинар. СПб, 2002. С. 124-131 (0,3 пл.)

2. Рахманин А.Ю. Введение в методологические проблемы семиотического

исследования ритуального текста //Религиоведение.З. 2002. С.Зб-48 (1,1 пл.)

3. Рахманин А.Ю. Семиозис» религии - процесс или система? (о

дискуссионности одного основания семиологии религии) // Acta Eruditorum: научные сообщения РХГА. T.I. СПб.: изд. РХГА, 2005. С. 52-59 (0,4 пл.)

4. Рахманин AJO. К интерпретации категории' «опыт» в контексте

религиоведческого исследования // Третьи Торчиновские чтения. Религиоведение и востоковедение: Материалы научной конференции. С.-Петербург, 15-18 февраля 2006 г. - СПб.: Изд-во С.Петерб. ун-та, 2006. С.267-271 (0,3 пл.)

5. Рахманин А.Ю. Прагматика религиозной коммуникации и герменевтика

священного текста: опыт сопоставления теоретических предпосылок // Проблема текста в гуманитарных исследованиях: Материалы научной конференции. М., 2006. С. 289-291 (0,2 п.л.)

6. Рахманин. А.Ю. К интерпретации категории «историзм» в контексте

религиоведческого исследования: содержательный аспект // Четвертые Торчиновские чтения. Философия, религия и культура стран Востока: Материалы научной конференции. С.-Петербург, 7-10 февраля 2007 г. — СПб.: Изд-во С.Петерб. ун-та, 2007. С.760-766 (0,3 пл.)

7. Рахманин А.Ю. О возможных источниках идеи морфологии в «до-

классической» феноменологии религии // Религиозность в изменяющемся мире: сб. материалов 1 Междунар. зим. религиовед, шк., г. Волгоград, 28 янв. - 3 февр. 2008 г. (январь)- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2008. С. 119-132 (0,7 пл.)

8. Рахманин А.Ю. К вопросу о метатеоретическом критерии классификации

определений религии // Наука и религия: перспективы диалога в современном мире: Материалы Ш Междунар. религиовед. Лет. Шк., пос. Соловецкий, архангельская обл., 2-10 авг. 2008 г. / Ин-т религии и науки «Метанексус». - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2008 (сентябрь). С. 29-35 (0,4 п.л.)

Подписано в печать 23.10.08. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,16. Тираж 100. Заказ № 62.

Типография Издательства СПбГУ. 190066, Санкт-Петербург, Средний пр., 41

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Рахманин, Алексей Юрьевич

Введение.

Глава I. Проблема метатеории в современном религиоведении.

1.1. Историография метатеории религиоведения.

1.2. Метатеория как область научного знания.

I.3 Предметное поле метатеории религиоведения.

Глава II. Метатеоретическая проблематика в феноменологии религии.

II.1. Проблема дисциплинарного самоопределения феноменологии религии.

11.2. Метатеоретические аспекты развития феноменологии религии.

11.3. Неофеноменология как метатеоретический проект.

Глава Ш. Рецепция до-классической феноменологии в неофеноменологии религии.

III. 1. До-классическая феноменология религии как морфология истории.

111.2. До-классическая феноменология в контексте науки XIX в.

111.3. Проблематика до-классической феноменологии в контексте неофеноменологии.

Введение диссертации2008 год, автореферат по философии, Рахманин, Алексей Юрьевич

Становится все более распространенным убеждение, согласно которому i » именно строгость исследовательского аппарата определяет успешность и эффективность религиоведческих описаний и объяснений. С одной стороны, это должно приводить к введению в традиционный контекст науки о религии концепций и категорий философии науки и общей эпистемологии. С другой стороны, это должно сказывать на общем1 уровне внутри-научных исследований, предпринимаемых религиоведами, и носящих, как правило, историографический характер.

Иенсена, утверждавшего, что «одним из следствий академической маргинализации исследований религии является то, что они редко привлекают внимание представителей других областей, таких как философия науки или критический анализ [знания]»1.

Исследование эпистемологических особенностей религиоведческого дискурса фактически может осуществляться в

1 Jemen J.S. Rationality and the Study of Religion: Introduction // Rationality and the Study of Religion. Aarhus, 1997. P. 13 нескольких направлениях. Одним из подходов является последовательное выявление присущих науки о религии структурных черт, на основе методов анализа знания, сложившихся к настоящему моменту в философии науки. Несмотря на значительные преимущества, которые обещает применение этого подхода, остается неочевидной степень соответствия уровней современного религиоведения и эпистемологических разработок философии науки, в связи с чем достоверность результатов применения этого подхода едва ли поддается верификации. Другим направлением является систематизация стратегий внутри-научной рефлексии, а также присущих им существенных черт. Наконец, третий метод предполагает синтез указанных подходов в процессе анализа фундаментальных для истории религиоведения идей на базе принципов исследования научной рациональности.

Исследования оснований, теоретических установлений и методологических принципов какой-либо науки традиционно образуют область ее метатеории, в которой результаты внутри-научной рефлексии систематизируются и содержательно интерпретируются, а также сопоставляются с общими принципами рациональности, выработанными в философии науки. Именно этот подход к анализу знания представляет наибольший интерес. Необходимость изучения теоретических и методологических особенностей религиоведения как самостоятельной области знания неоднократно отмечалась в публикациях последнего времени. Тем не менее, как показывают обзоры предпринимавшихся проектов, методика такого исследования до сих пор не является ни общепринятой, ни общепризнанной. Однако к настоящему времени сформулированы некоторые общие принципы, которые и становятся предметом настоящей диссертации.

Одним из таких принципов является сформулированное Э. Шарпом подразделение методологии религиоведения как самостоятельной области исследований на историю и теорию. Границы между этими разделами регулярно нарушаются, что позволяет исследовать общенаучные принципы организации знания, выявленные в философии науки, не утрачивая при этом своеобразия конкретной научной дисциплины. Фундаментальной предпосылкой формулировки метатеории служит стремление к формализации элементов понятийного аппарата, обусловливающей внутреннюю непротиворечивость системы базовых категорий, которая, в свою очередь, определяет исходный эпистемологический топос науки и выступает критерием ее структурной организации. История религиоведения, как институциализированная форма рефлексии религиоведа, оказывается методологией, которая, в свою очередь, неизбежно приобретает черты метатеории.

В полной мере это относится к процессу развития феноменологии религии, фундаментальная роль которой в истории религиоведения бесспорна; именно феноменология религии оказывается сегодня той областью религиоведения, в которой зачастую разрешаются вопросы метатеоретического характера. Одной из причин такого положения дел является интенсивность ее развития, выражающаяся в постоянной формулировке новых проектов. Как правило, в этом процессе обновляется концептуальный и категориальный аппарат феноменологии, однако, что еще важнее, осуществляется сущностная реинтерпретация достигнутых ранее результатов. Показательно, что основатели неофеноменологии (Ж. Ваарденбург, Н. Смарт, М. Пай) рассматривают свои проекты во многом как возвращение к до-классическому этапу и ревитализацию свойственных ей теоретико-методологических оснований. Такое внутри-дисциплинарное «прочтение» возврата к классикам способствует прояснению метатеоретических аспектов как феноменологии религии в частности, так и религиоведения в целом, что дает возможность строгого и комплексного анализа способов организации религиоведческого знания. .

Итак, исследование метатеоретических процедур, благодаря которым осуществляется организация знания и его интерпретация обладает несомненной актуальностью. Она проявляется, помимо всего прочего, в возможности методологических разработок, позволяющих наиболее полно и детализировано представить наши знания о религии, выявить их социальные, идеологические и исторические предпосылки, зачастую не поддающиеся непосредственному наблюдению. Осознанием того, что представление религии в научном сознании напрямую зависит от аппарата ее исследования, иллюстрируется все более последовательным отказом от универсалистких толкований религии, что позволяет говорить о постепенном преобразовании самого понятия «религия» из элемента языка-объекта в термин метаязыка.

Объект исследования. В качестве объекта исследования выступают способы внутри-научной религиоведческой рефлексии и их соотнесение с методами интерпретации научного знания, сформировавшимися настоящему моменту в философии науки.

Предмет исследования - содержательная интерпретация процедур анализа религиоведческого знания, представленных в текстах основателей неофеноменологии религии, а также ее эпистемологические и философские характеристики.

Ориентация на достижение цели диссертации требует решения следующих исследовательских задач:

- определение специфики методологических проблем современного религиоведении;

- анализ основных метатеоретических стратегий в истории феноменологии религии;

- системное исследование категориального аппарата до-классической феноменологии религии;

- исследование рецепции категориального аппарата до-классической феноменологии религии в неофеноменологии;

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. Литература по вопросам методологии религиоведения обширна. Так, существует несколько периодических изданий, в которых указанной проблематике отводится решающее место (Method and Theory in the Study of Religion, Numen), сборников и монографий. Однако к теме диссертационного исследования имеют отношение в первую очередь исследования, в которых осуществляются попытки представить целостную систему анализа религиоведческого знания, причем не только в аспекте его исторического развития, но и в связи с общими вопросами эпистемологии и философии науки. Несмотря на значительные различия в решении конкретных вопросов, они объединены принципиально важным подходом к религиоведению как самостоятельной области знания. Так, целостность религиоведения и его историческое развитие стали предметом исследований И.Н. Яблокова, А.Н. Красникова, М.Г. Писманика, Ф.Г. Овсиенко, Е.С. Элбакян, А.П. Романовой, Е.И. Аринина, JI. Н. Митрохина, А. А. Радугина . Однако

2 Аринин С И. Философия религии Принципы сущностного анализа. Архангельск, 1998; Добренькое В.

И, Радугин Л А. Методологические вопросы исследования религии. M., 1989; Митрохин Л. Н.

Философия религии: опыт истолкования Марксова наследия. М., 1993; Митрохин Л. Н. Религия и культура (философские очерки). M., 2000, Типсина А. Н. Философия религии К. Ясперса (Критический анализ). Л., 1982; Tuncuna А. Н. Немецкий экзистенциализм и религия. Л , 1990; Угринович Д М. Философские проблемы критики религии. M., 1965; Яблоков И.Н Основы теоретического религиоведения. М, 1994; Красников А.Н. Методология классического религиоведения. Благовещенск, 2004; Красников А.Н. Методологические проблемы религиоведения. М., 2007. Романова А.П. Проблема религиозного комплекса в современно религиоведении. Астрахань, 2000, Писманик М.Г. 7 поскольку религиоведение является комплексной наукой и междисциплинарной областью знания, отдельные его разделы становились предметом специального внимания. Так, следует назвать труды И.Н. Яблокова, В.И. Гараджи, М.Ю. Смирнова и Д.М. Угриновича, о посвященные теоретическим аспектам социологии религии , М. А. Поповой, М. А. Руткевича, Е. В. Рязановой, Е. А. Торчинова, Д. М. Угриновича по проблемам психологии религии4, А.Н. Красникова и А.П. Забияко5 по методологическим проблемам истории религии. Феноменология религии стала привлекать внимание отечественных исследователей относительно недавно, однако ее отдельные принципы получили освещение в трудах А.П. Забияко, М.А. Пылаева, Ю.А. Кимелева, Т.Г. Человенко, В.В. Винокурова, О. К. Михельсон, М. М. Шахнович6.

Среди работ зарубежных исследователей, обращавшихся* к вопросам теории и метода религиоведения, следует, прежде всего, назвать- Дж. С. Йенсена, И. Стренски, У. Кинг, Л. Мартина, Р. Бэирда, Б. Сэлера, Р.

Религиоведческие размышления // Религиоведение. 3.2006. С. 189-199; Овсиснко Ф.Г. Сферы изысканий религиоведения и теологии и специфика постижения ими рассматриваемых объектов // Религиоведение.2. 116-130; Элбакян Е.С. Религиоведение и теология: к проблеме демаркации объектов исследования // Религиоведение. 1.2001 .С.110-116.

3 См.: Гараджа В. И. Социология религии. М., 2005; УгриновичД. М. Введение в религиоведение. М., 1985; Яблоков И. Н. Методологические проблемы социологии религии. М., 1972; Яблоко в II. Н. Социология религии. М., 1979; Смирнов М.Ю. Очерки истории отечественной социологии религии. СПб., 2008

4 Попова М А. Критика психологической апологии религии. (Современная американская психология религии). М., 1972; Попова М. А. Фрейдизм и религия. М., 1985; Руткевич А. М Психоанализ. Истоки и первые этапы развития. М., 1997; Его же вступительные статьи к работам: Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1991; Рязанова Е. В Психология религии // Введение в общее религиоведение. М., 2001. С. 306-393; Торчинов Е. А. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. СПб., 1997; УгриновичД. М. Психология религии. М., 1986.

5 Красников А.Н. Методологические проблемы религиоведения. М., 2007. С. 68-149; Забияко А. П., Трофимова 3. П. Методологические принципы исследований в истории религии // Введение в общее религиоведение. С. 454-487

6 Забияко А.П. Категория святости. Сравнительное исследование лингворелигиозных традиций. М., 1998; Пылаев М.А. Феноменология религии Рудольфа Otto. М., 2000; Пылаев М.А. Модели «священного» в классической феноменологии религии // Религиоведение. 1. 2003. С. 63-73; Кимелев Ю.А. Современная западная философия религии. M., 1989; Ч&ювеико Т.Г. Актуальные проблемы феноменологического анализа религиозных явлений. Орел, 2006; Шахнович М.М. Сравнительный метод в феноменологическом религиоведении // Компаративистика. Альманах сравнительных социогуманитарных исследований. СПб., 2001. С. 92-103; Шахнович М.М. Феноменологическое религиоведение: между теологией и «наукой о религии» // Вестник СПб университета. 2001. Сер. 6. Вып. 4 (№30). С. 3-12; Михельсон O.K. История религий и новый гуманизм M. Элиаде // Религиоведение.4.2002. С. 52-71

МакКатчена, К. Рудольфа, Дж. Смита, Р. Паммера7. Систематическое освещение эпистемологических вопросов религиоведения представлено в трудах Э. Шарпа и Ц. Понятовского, впервые сформулировавшего о понятие «метатеории религиоведения» . Именно разработки названных исследователей составляют необходимый базис диссертационного исследования.

Отдельные вопросы феноменологии религии освещались в трудах наиболее видных представителей этой традиции (К. Тиле, Н. Зёдерблома, М. Шелера, Фр. Хайлера, Р. Отто, Г. ван дер Леува, Ю. Блеекера, В. Кристенсена, М. Элиаде, Р. Петтацони, Дж. Китагавы, И. Ваха, Г. Виденгрена, К. Гольдаммера), а также их интерпретаторов (У. Бианки, Д. Алена, О. Хульткранца, Р. Паммера, К. Рудольфа, Т. Рибы, А. Молендайка, Вербловски, М. Момена)9. Радикальная по духу интерпретация оснований феноменологии религии представлена в работах основателей неофеноменологии религии (Ж. Ваарденбурга, Н. Смарта, М. Пая)10-.

7 Jensen J.S. The Study of Religion in a New Key. Theoretical and Philosophical Soundings in the Comparative and General Study of Religion. Aarhus, 2003; Strensky I. Thinking about Religion. An Historical Introduction to Theories of Religion. Blackwell, 2006; King U. Is There a Future for Religious Studies as We Know It? Some Postmodern, Feminist, and Spiritual Challenges // Journal of the American Academy of Religion. 70(2).2002. P. 365-388; Baird R. Category Formation and the History of Religion. The Hague: Mouton, 1971; Martin L. Rationalism and Relativity in History of Religions Research // Rationality and the Study of Religion. Aarhus, 1997; Saler B. Conceptualizing Religion: Immanent Anthropologists, Transcendent Natives, and Unbounded Categories. Leiden, 1993; McCutcheon R.T. The Common Ground On Which Students of Religion Meet: Methodology and Theory Within the IAHR // Marburg Journal of Religion. 1(2) 1996; Rudolph K. Geschichte und Probleme der Religionswissenschaft. Leiden, 1992; Smith J.S. Imaging Religion. From Babylon to Jonestown. Chicago, 1982; Pummer R. Religionswissenschaft or Religiology? //Numen. - 1972. - 19. - P. 91127

8 Sharpe E. Study of Religion: Methodological Issues // The Encyclopedia of Religion / Ed. in chif Eliade M. -New York-London: Macmillan Publishing Company, 1987. - Vol. 14. - P. 83-88; Poniatowski Z. Wstep do religioznawstwa. Warsawa, 1962

9 Bianchi U. Modern Problems of Methodology and Interpretation // The History of Religions. Leiden, 1975. P. 163-200; Allen D. Phenomenology of Religion // The Encyclopedia of Religion / Ed. in chief Jones L. 2ed ed. New York-London, 2005 - Vol. 10. P. 7086-7087; Hultkrantz A. An Ecological Approach to Religion // Ethnos. 31.1966. P.131-150; Pummer R. Recent Publications on the Methodology of the Science of Religion // Numen.22. 1975. P. 161-182; Rudolph K. Ideologiekritik und Religionswissenschaft // Current Progress in the Methodology of the Science of Religion. Warsaw, 1984; Ryba T. The Essence of Phenomenology and its Meaning for the Scientific Study of Religion. Toronto, 1991; Molendijk A.L. Religious Development: C.P. Tiele's Paradigm of the Science of Religion // Numen.51.2004. P. 321-351$ IVerblowsky RJ.Z. Marburg - and After? // Numen.7.1960. P. 215-220; Momen M. The Phenomenon of Religion: A Thematic Approach. Oxford, 1999

10 Waardenburg J. Reflections on the Study of Religion. - The Hague: Mouton, 1978; Waardenburg J. Religionen und Religion: Systematische Einfuhrung in die Religionswissenschaft. Berlin-N.-Y., 1986; Smart N. The Phenomenon of Religion. London, 1973; Pye M. Comparative Religion: Introduction through Source Materials. N.-Y., 1972

Отдельные методологические вопросы анализа научного знания, принципы которого применяются в исследовании, разработаны представителями философии науки (К. Хюбнером, Н. Мулудом, К. Поппером, П. Фейерабендом, И. Лакатосом, В.Г. Щедровицким, B.C. Степиным, В:Н. Садовским) и логики (А. Тарским, К. Айдукевичем, У.В.О. Куйаном, Е.Д. Смирновой, В.А. Смирновым)11.

Методы исследования. Диссертационное исследование выполнялось в междисциплинарном теоретическом пространстве, которое образуется взаимодействием методов религиоведения, философии науки, эпистемологии. В связи с этим при выполнении работы использованы как универсально-обобщающие, так и специализированные методы научного исследования. В исторической части исследования реализован функционально-морфологический метод анализа знания, позволяющий как выделить элементарные составляющие научного метода, так и соотнести их с контекстом науки исследуемого периода. Применен целостный философско-эпистемологический анализ современных историографических исследований в их обращении к традиционным эпистемам гуманитарного знания. Формально-логический анализ дополнялся методом исторической герменевтики, что позволяло полноценно соотносить личностный и коллективный уровни знания в рассматриваемых концепциях.

11 Хюбнер К. Критика научного разума. М., 1994; Мулуд Н. Анализ и смысл. Очерк семантических предпосылок логики и эпистемологии. М., 1979; Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002; Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986; Стетт B.C. Теоретическое знание. М. 2000; Айдукевич К. Картина мира и понятийный аппарат // Философия науки. Вып. 2. Гносеологические и логико-методологические проблемы. М., 1996; Тарский А. Понятие истины в языках дедуктивных наук // Философия и логика Львовско-Варшавской школы. М., 1999. С. 19-156; Тарский А. Истина и доказательство // Вопросы философии. 1972. № 8. С. 136-145; Смирнов В.А. Генетический метод построения научной теории // Философские вопросы современной формальной логики. М., 1962. С. 263285; Смирнова Е.Д. Метод идеальных элементов и обоснование аподиктического знания // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. М., 1996. С. 120-136

Практическая значимость результатов диссертационного исследования.

В практическом отношении диссертация будет полезна студентам и аспирантам, обучающимся по религиоведческим, философским и культурологическим специальностям (направлениям). Содержание и выводы работы могут применяться в преподавании общих и специальных курсов по религиоведению, феноменологии религии, философским проблемам гуманитарного знания, философии науки. Разработанный подход может быть использован при создании специальных учебных пособий и учебно-методических комплексов по истории религиоведения, а также при составлении учебных хрестоматий.

Положения, выносимые на защиту:

5. Обращение представителей неофеноменологии религии к концепциям до-классиков феноменологии было связано с представлением о кризисе религиоведения в 70-е гг. XX в. и возможности его преодоления ревитализацией концепций начала к.Х1Х-н.ХХ вв. на базе новых принципов рациональности. Основным пунктом в рецепции до-классической феноменологии стало восприятие «самоосмысления» верующих в качестве необходимого ее основания, и именно это определило новое понимание методологии исследования религии в целом.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертации представлялись автором научных публикациях, а также в ходе различных научных форумов, среди которых:

• «Бог. Человек. Мир» (2005, Санкт-Петербург, РХГИ)

• «Религиоведение как междисциплинарная наука»

С.-Петербург, СПбГУ, 2006 г.);

• «Третьи Торчиновские чтения» (С.-Петербург, СПбГУ,

15-18 февраля 2006 г.)

• «Проблема текста в гуманитарных исследованиях

Москва, МГУ, 16-17 июня 2006 г.)

• «Четвертые Торчиновские чтения» (С.-Петербург,

СПбГУ, 7-10 февраля 2007 г.)

Содержание диссертации отражено в публикациях:

1. Рахманин А.Ю. Семиотика религии как альтернативный метод религиоведения (введение в проблематику) // Философские и духовные проблемы науки и общества: междисциплинарный гуманитарный семинар. СПб, 2002. С.124-131 (0,3 п.л.)

2. Рахманин А.Ю. Введение в методологические проблемы семиотического исследования ритуального текста //Религиоведение.3. 2002. С.36-48 (1,1 п.л.)

3. Рахманин А.Ю. Семиозис» религии - процесс или система? (о дискуссионности одного основания семиологии религии) // Acta Eruditorum: научные сообщения РХГА. T.I. СПб.: изд. РХГА, 2005. С. 52-59 (0,4 п.л.)

4. Рахманин А.Ю. К интерпретации категории «опыт» в контексте религиоведческого исследования // Третьи Торчиновские чтения. Религиоведение и востоковедение: Материалы научной конференции. С.Петербург, 15-18 февраля 2006 г. - СПб.: Изд-во С.Петерб. ун-та, 2006. С.267-271 (0,3 п.л.)

5. Рахманин А.Ю. Прагматика религиозной коммуникации и герменевтика священного текста: опыт сопоставления теоретических предпосылок // Проблема текста в гуманитарных исследованиях. (0,2 п.л.)

6. Рахманин А.Ю. К интерпретации категории «историзм» в контексте религиоведческого исследования: содержательный аспект // Четвертые Торчиновские чтения. Философия, религия и культура стран Востока: Материалы научной конференции. С.-Петербург, 7-10 февраля 2007 г. - СПб.: Изд-во С.Петерб. ун-та, 2007. С.760-766 (0,3 п.л.)

7. Рахманин А.Ю. О возможных источниках идеи морфологии в «до-классической» феноменологии религии // Религиозность в изменяющемся мире: сб. материалов I Междунар. зим. религиовед, шк., г. Волгоград, 28 янв. - 3 февр. 2008 г. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2008. С. 119-132 (0,7 п.л.)

8. Рахманин А.Ю. К вопросу о метатеоретическом критерии классификации определений религии // Наука и религия: перспективы диалога в современном мире: Материалы III Междунар. религиовед. Лет. Шк., пос. Соловецкий, Архангельская обл., 2-10 авг. 2008 г. / Ин-т религии и науки «Метанексус». - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2008. С. 29-35 (0,4 п.л.)

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы. Объем работы составляет 219 страниц,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Метатеоретические процедуры в современном религиоведении"

Заключение

Целью данного диссертационного исследования было не создание непротиворечивой картины современного религиоведения, к чему зачастую побуждает интенсивность и масштабность его более чем векового развития. Напротив, мы стремились к тому, чтобы на примере одной из дисциплин показать всю противоречивость и проблематичность присущего этой науке способа организации знания, а также его функционирования в истории. Систематизация ряда элементов этой организации в пространстве метатеории, задача которой состоит в комплексном анализе религиоведческого дискурса, позволяет, с одной стороны, скорректировать некоторые выводы, касающиеся его эволюции, а с другой - наметить основные стратегии внутринаучной рефлексии. Такая цель неизбежно вынуждает исследователя прибегать к содержательным интерпретациям, зачастую неочевидным в перспективе классической традиции. Однако поскольку метатеоретический анализ основывается на формализованных моделях, постольку его результаты доступны проверке и уточнению. Предложенный в диссертации метод характеризовался двумя особенностями. Во-первых, фиксировались те аспекты внутринаучной рефлексии, которые позволяли систематизировать элементы дискурса науки о религии в одном из ее исторических проявлений, а также наиболее полноценно соотнести коллективный и личностный уровни знания. Во-вторых, производилась попытка включения элементов дискурса в эпистемологическую перспективу в связи с необходимостью систематизации и уточнения полученных результатов. Эти аспекты метода невозможно понимать линейно, поскольку они взаимно дополняют и обосновывают друг друга, отчего исследование вынужденно балансировало между исторической и теоретической интерпретациями материала. Однако именно такое смещение характеризует современные методологические исследования в религиоведении.

Были получены следующие результаты:

- Интенсификация методологических исследований в современном религиоведении связана с повышением общей значимости логико-эпистемологических исследований в гуманитарных дисциплинах и регулярной формулировкой новых проектов, осмысление которых требует метатеоретической интерпретации оснований данной области знания, состоящей в структурном анализе принципов организации религиоведения как самостоятельной науки.

- Принципы организации религиоведения как научной дисциплины относятся к разнородным по существу областям коллективного и личностного типов знания, в связи с чем метатеория религиоведения должна строиться как систематическая и структурно оформленная интерпретация дисциплинарных процедур, в ходе которой исследуются нормативные, общенаучные, теоретические и аналитические установления конкретной религиоведческой теории и дисциплины

- Критериям метатеории отвечают как способы внутринаучной рефлексии, характерные для различных этапов становления феноменологии религии, так и радикальная реорганизация последней в рамках неофеноменологии, преимущественно сосредоточенной на решении методологических вопросов в целом, что позволяло ее основателям рассматривать свои проекты как варианты преодоления кризиса классической феноменологии 60х гг., вызванного смешением элементов, относящихся к различным уровням ее организации.

- Существенным элементом такой реконструкции феноменологии стала интерпретация морфологического метода, развиваемого в концепциях представителей до-классической голландской традиции, центр которых образует ключевая для всех вариантов феноменологии религии связь феноменологии и истории, задающая логику построения категориального и понятийного аппарата данной дисциплины в целом.

- Наиболее ярким примером метатеоретических процедур стала реинтерпретация категориального аппарата до-классической феноменологии неофеноменологами, в которой основное значение придавалось принципу целостности религиоведческого знания на основе категорий «жизненного мира», в которых концептуализируется «самоосмысление» верующих, что заложило предпосылки нового понимания методологии религиоведческих исследований.

Отметив в качестве существенных тенденций современного религиоведения внимание к метатеоретическим аспектам организации знания, понимание структурного характера его организации, а также способы внутринаучной рефлексии в феноменологии религии, мы формулируем главную проблему диссертационного исследования следующим образом. Религиоведческий дискурс, ориентированный, как правило, на доминирующую традицию академической науки, в процессе своего развития проходит ряд принципиально важных этапов. К ним относится, прежде всего, формулировка нормативных критериев религиоведения, позволяющих отличать последний от типологически близких и генетически родственных типов дискурса, характеризующих иные социогуманитарные науки. В этом процессе формулируются основные концепты религиоведения как самостоятельной научной дисциплины, устанавливается функциональная связь между ними, что предполагает актуализацию внутринаучной рефлексии, в пространстве которой создаются предпосылки для строгой формализации систем элементов и ее содержательной, т.е. метатеоретической интерпретации. Важно при этом, что концепты, благодаря которым осуществляется указанная рефлексия, относятся к принципиально разным уровням знания, прежде всего к коллективному и личностному или нормативному. Если первое разделяют все члены данного научного сообщества, то второе выступает в качестве контекстуальной структуры, благодаря которой ученый относит себя к конкретному сообществу. Сложность анализа состоит в том, что хотя суждения, выражающие коллективное знание, имеют, как правило, форму нормативных или прескриптивных высказываний, для которых характерна модальность долженствования, а суждения, относящиеся к личностному знанию, являются по преимуществу аналитическими, то содержание и тех, и других ограничено одним кругом понятий и концептов. Таким образом, основные метатеоретические процедуры предполагают необходимость семантического анализа, распределяющего указанные элементы в ходе практики интерпретации по различным уровням организации религиоведческого знания.

Эта процедура исторически соответствует внутринаучной рефлексии, делающей своим предметом принципы и критерии религиоведения, а ' также соответствие последним тех или иных эпистемологических проектов. Чрезвычайно важно, что наиболее яркие образцы метатеории в развитии религиоведения были результатом или осмысления и кардинальной реорганизации религиоведения в целом, или включения в его контекст принципиально новых проектов, обосновывавшихся иной по сравнению с традиционной наукой о религии исследовательской идеологией. Показательными примерами метатеории первого типа являются интерпретации сущности феноменологии религии, как одной из областей религиоведения, тогда как примерами второй - возникновение новых проблемных областей (когнитивного религиоведения, прагмалингвистического исследования сакральной коммуникации, семиотики и географии религии). Теоретически же метатеория соответствует немногочисленным опытам анализа религиоведения в целостной перспективе эпистемологии, т.е. попыткам включения ее в контекст философии науки и исследования исторических форм рациональности. Относительно небольшое число второго класса исследований связано с тем, что общенаучные аспекты религиоведения привлекают внимание ученых только в самое последнее время.

Поскольку задача комплексного анализа общенаучных характеристик религиоведения является чрезвычайно масштабной и едва ли достижимой на современном этапе развития религиоведения, представляется продуктивным сузить ее исследованием метатеоретических процедур в одной из религиоведческих дисциплин, а именно феноменологии религии. В соответствии с основной схемой метатеоретического анализа — отражающей как представления об этом подходе в эпистемологии, так и специфику внутринаучной рефлексии, - феноменология рассматривается в системе представлений о конкретном эмпирическом материале и дисциплинарных установлениях в отношении научной теории, и представлений о предметной области и принципах рациональности в отношении дисциплинарных установлений теории. Однако важно, что феноменология религии в истории религиоведения даже на самых сложных и противоречивых этапах его развития рассматривалась как наиболее специфическая дисциплина науки о религии и зачастую попросту с ней отождествлялась. Формальный анализ метатеории как области научного знания, с одной стороны, позволяет систематизировать ключевые аспекты внутридисциплинарной рефлексии в феноменологии религии, а с другой объяснить наиболее серьезные исторические ее преобразования. Наиболее важным вопросом в развитии феноменологии религии был вопрос о ее дисциплинарном самоопределении и статусе в религиоведческом комплексе. На различных этапах развития феноменология рассматривалась ее представителями или как система исследовательских процедур, не имеющая своей проблематики, а потому не являющаяся собственно дисциплиной, или же - напротив - как центральная дисциплина религиоведения, интегрирующая частные исследовательские процедуры в единое теоретико-методологическое пространство.

Основатели феноменологии религии, представители до-классической традиции (П.Д. Шантепи де ла Соссе, К. Тиле, О. Пфлейдерер) по преимуществу понимали под этой областью знания философски фундированную систему процедур описания и классификации исторического многообразия религий. Основным принципами рациональности в этом варианте феноменологии были объективность, систематичность и, что важнее всего, переводимость языков описания материала, поскольку его результаты должны были использовать решительно все исследователи религии вне зависимости от методологических предпочтений. Именно в лоне до-классики формируется представление о необходимости соблюдения некоторых правил описания, которые позволяли бы, с одной стороны, полноценно и детализировано интерпретировать описанный материал средствами философии, и препятствовали бы редукции религиозного многообразия к абстрактным и бессодержательным моделям «Религии» как субстанции - с другой. Эти правила впоследствии, благодаря включению в религиоведческий дискурс гуссерлианской традиции, стали именоваться практикой «эпохэ» (вынесения за скобки скрытых суждений и стереотипов ^ исследователя) и процедурой «эйдетического видения» (поиска в разрозненном материале скрытых сущностных структур, обеспечивающих единство религии). Однако если для до-классиков эпохэ и эйдетическое видение по существу были процедурами, следование которым обосновывалось принципом рациональности (внеконфессиональное и отстраненное исследование истории религии), то для представителей классической традиции (М. Шелер, Г. ван дер Леув, И.Вах, Ю. Блеекер, В.Б. Кристенсен) названные элементы относились к различным уровням организации феноменологии религии.

Например, если для Шелера «эпохе» это, прежде всего, методика, обязательная для всякого обращения к культурным феноменам, не только в контексте феноменологии, но также описательной психологии, то для ван дер Леува обязательный этап, необходимый для эмпирического, отстраненного описания религиозного феномена, способствующий его глубокому пониманию, а для Блеекера «эпохе» — обязательное условие исследования религии, как феноменологического, так и психологического, и социологического. Сходным образом, «эйдетическое видение», рассматривавшееся классиками как основа сравнительных исследований, интерпретировалось различным образом. У Шелера это только предварительный этап, предшествующий постижению сущности, у ван дер Леува эйдетическое видение есть прямая реализация эпохэ, обеспечивающая доступ к чужому сознанию, тогда как Кристенсен был склонен считать его этапом философского постижения религии. Принципиально важно, что эти различия в понимании ключевых элементов организации являлись не просто различиями в интерпретации, но приводили к серьезным перестройкам феноменологии как дисциплинарного направления религиоведения, сказавшихся, в конечном счете, его кризисе середины 60-х гг. и формулировке оснований неофеноменологии.

Возникновение неофеноменологии необъяснимо вне понимания метатеоретических особенностей классической традиции, а также метатеоретических аспектов ее интерпретации современными исследователями. Во-первых, неофеноменологи рассматривали свою деятельность во много как возврат к до-классическому этапу, во-вторых, им приписывается возрождение принципа историзма, ключевого для феноменологии религии в целом, однако оказавшегося в забвении к сер. 60-х гг., наконец, в-третьих, неофеноменология предполагала радикальное изменение в системе религиоведения в целом. Именно здесь со всей отчетливостью проступает «фоновое» научное знание, имущее по преимуществу личностный характер. Неофеноменологи (Ж. Ваарденбург, Н. Смарт, М. Пай) не объясняют причин, по которым они отчасти возвращаются к до-классикам, и эти причины выявляются только в ходе исторического исследования эпистем, доминировавших в интеллектуальной традиции XIX в. Однако именно это возарвщение стало результатом ревитализации существенных принципов до-классической феноменологии, позволившей преодолеть кризис религиоведения во второй половине ХХв. Неофеноменологи практически возрождают взгляд на феноменологию религии, характерный для до-классического периода, который можно сформулировать следующий образом: феноменология религии есть система дисциплинарных процедур по выявлению, описанию и классификации элементов жизненного мира верующих. Данные процедуры подчиняются принципам полноты и переводимости с целью объяснения диахронического преобразования и описания синхронической системности указанных элементов в пределах других дисциплинарных областей. Неофеноменологи, сделавшие метатеорию обязательной процедурой внутринаучной рефлексии, возрождают до-классическое видение специфики феноменологии, состоящей в том, что она ориентировано не столько на формулировку объяснительных теорий религии, сколько на создание условий их взаимодействия и проверку их метаязыковых особенностей.

Следует отметить, что немногочисленные исследователи неофеноменологии и современного религиоведения в целом (Дж. Йенсен, Т. Риба, А. Молендайк) подчеркивают последний аспект метатеории как наиболее существенный. Метатеоретические процедуры в религиоведении, способствующие комплексному анализу элементов его организации и способов внутринаучной рефлексии, позволяют систематично и строго оценивать эпистемологические возможности и особенности, а также исторические аспекты религиоведения. Это, по мнению современных религиоведов, особенно важно, поскольку, в конечном счете, одной из главных задач науки о религии является создание условий мирного сосуществования, толерантности и межконфессионального диалога. Для выполнения этих задач религиоведение должно быть способным реагировать на теоретические и социальные изменения, а это, в свою очередь, требует постоянного прояснения его эпистемологических оснований.

Список научной литературыРахманин, Алексей Юрьевич, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Айдукевич К. Картина мира и понятийный аппарат // Философия науки. Вып. 2. Гносеологические и логико-методологические проблемы. М., 1996

2. Аринин Е.И. Философия религии. Принципы сущностного анализа: Монография. Архангельск, 1998

3. Беднарчик А. Системный подход к морфологии (на материале морфологии И.В. Гете) // Системные исследования: Ежегодник. М., 1973

4. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания М., 1995

5. Васюков B.JI. Метапарадигма Львовско-Варшавской философской школы // Исследования аналитического наследия Львовско-Варшавской философской школы. Вып.1. СПб, 2006. С. 11-40

6. Вербловски Ц. О сравнительном изучении религии: Наивные размышления простодушного не-философа // Религиоведение.2.2006. С. 153-164

7. Винделъбанд В. О философии Гете (речь, произнесенная в 1899 г. в Страсбурге в связи с установлением памятника молодому Гете) / Избранное: Дух и история. М., 1995

8. ВоленъскийЯ. Львовско-Варшавская философская школа. М., 2004

9. Вундт В. Проблемы психологии народов. М., 1912

10. Габитоеа P.M. Философия немецкого романтизма: Гельдерлин, Шлейермахер. М., 1989

11. Гердер И.Г. Трактат о происхождении языка / Избранные сочинения. М.- Л., 1959

12. Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977

13. Гете И.-В. Избранные сочинения по естествознанию. 1957

14. Гете И.-В. Избранные философские произведения. М., 1964

15. Грачев М.В. И.-В. Гете как гносеолог и науковед. М., 2003

16. Гордиенко Н.С. Сущность религии и ее исторические формы: Пособие для преподавателей. СПб., 1995

17. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984

18. Гулыга A.B. Вильгельм фон Гумбольдт и немецкая философская классика // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984

19. Добренькое В.FL, Радугин A.A. Методологические вопросы исследования религии. М., 1989

20. Гараджа В. И. Социология религии. М., 2005

21. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб., 1996

22. Забияко А.П. Категория святости. Сравнительное исследование лингворелигиозных традиций. М., 1998

23. Забияко А.П. Феноменология и аксиология святого в философии религии М. Шелера // Религиоведение.2.2001. С. 109 113.

24. Забияко А.П. Сакральное как категория феноменологии религии М. Элиаде //Религиоведение.3.2002. С.133-138.

25. Канаев И.И. Гете как естествоиспытатель. Л., 1970

26. Кассирер Э. Философия символических форм. В Зх тт. T.I. М.-СПб., 2002

27. Кимелев Ю.А. Современная западная философия религии. М., 1989

28. Клини С. К. Математическая логика. М., 1973

29. Клини С. К. Введение в метаматематику. М., 1957

30. Красников А.Н. Методология классического религиоведения. Благовещенск, 2004.

31. Красников А.Н. Методологические проблемы религиоведения. М., 2007.

32. Кристенсен У. Б. Значение религии // Религиоведение.2.2005. С. 115121.

33. Кун Т. Структура научных революций. М., 2003.

34. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М., 1997.

35. Марков Г.Е. Немецкая этнология: Учебное пособие для вузов. М., 2004

36. Михелъсон O.K. История религий и новый гуманизм М. Элиаде // Религиоведение.4.2002. С. 52-71.

37. Мулуд Н. Современный структурализм. Размышления о методе и философии точных наук. М., 1973.

38. Мулуд Н. Анализ и смысл. Очерк семантических предпосылок логики и эпистемологии. М., 1979.

39. Мюллер М. Введение в науку о религии. Четыре лекции, прочитанные в Лондонском Королевском институте в феврале-марте 1870 года. М., 2002.

40. Овсиенко Ф.Г. Сферы изысканий религиоведения и теологии и специфика постижения ими рассматриваемых объектов // Религиоведение.2. 116-130

41. Петтацони Р. Высшее существо: феноменологическая структура и историческое развитие //Религиоведение. 1.2002. С.149-155.

42. Писманик М.Г. Религиоведческие размышления // Религиоведение. 3.2006. С. 189-199

43. Полани М. Личностное знание. М., 1985

44. Поппер К. Нормальная наука и опасности, связанные с ней // Кун Т. Структура научных революций. М., 2003. С.313-326

45. Поппер К. Миф концептуального каркаса / Логика и рост научного знания. Избранные работы. М., 1983.

46. Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002.

47. Пылаев М.А. Феноменология религии Рудольфа Otto. М., 2000

48. Пылаев М.А. Модели «священного» в классической феноменологии религии//Религиоведение. 1.2003. С. 63-73.

49. Пылаев М.А. Феноменология религии как герменевтика «священного» (к методологии неофеноменологии религии // Религиоведение. 1. 2003. С. 63-73

50. Религиоведение для студентов педагогических вузов (ред. Григоренко А.Ю.). СПб., 2008

51. Савельева М.Ю. Введение в метатеорию сознания. Киев, 2002

52. Садовский В.Н. Проблемы общей теории систем как метатеории // Системные исследования: Ежегодник. М., 1973. С. 127-146

53. Смирнов В.А. Генетический метод построения научной теории // Философские вопросы современной формальной логики. М., 1962. С. 263285

54. Смирнов М.Ю. Очерки истории отечественной социологии религии. СПб., 2008

55. Смирнов М.Ю. Религия и религиоведение в научном дискурсе. // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. Вып. 4. СПб, 2004. С. 165-176

56. Смирнова Е.Д. Метод идеальных элементов и обоснование аподиктического знания // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. М., 1996. С. 120-136

57. Степин B.C. Теоретическое знание. М. 2000

58. Попова М. А. Критика психологической апологии религии. (Современная американская психология религии). М., 1972

59. Попова М. А. Фрейдизм и религия. М., 1985

60. Руткевич А. М. Психоанализ. Истоки и первые этапы развития. М., 1997

61. Рязанова Е. В. Психология религии // Введение в общее религиоведение. М., 2001

62. Тарский А. Понятие истины в языках дедуктивных наук // Философия и логика Львовско-Варшавской школы. М., 1999. С. 19-156

63. Тарский А. Истина и доказательство // Вопросы философит8.1972. С. 136-145

64. Торчинов Е. А. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. СПб., 1997

65. Трёлъч Э. Историзм и его проблемы. М., 1994

66. УгриновичД. М. Психология религии. М., 1986

67. Угринович Д. М. Введение в религиоведение. М., 1985

68. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986

69. Френкель А.А., Бар-Хшлелъ И. Основания теории множеств. М., 1966,

70. Хюбнер К. Критика научного разума*. М., 1994

71. Шахнович М. М. Феноменологическое религиоведение: история и метод // Miscellanea humanitarian philosophiae. Очерки по философии и культурологи. Серия «Мыслитель». Вып. 5: СПб., 2001. С. 301-308.

72. Шахновнч М.М. Сравнительный метод в феноменологическом религиоведении // Компаративистика. Альманах сравнительных социогуманитарных исследований. СПб., 2001. С. 92-103.

73. Шахнович М.М. Феноменологическое религиоведение: между теологией и «наукой о религии» // Вестник СПб университета. Сер. 6. Вып. 4 (№30). 2001. С. 3-12.

74. Шпигелъберг Г. Феноменологическое движение. Историческое введение. М., 2002

75. Элбакян Е.С. Религиоведение и теология: к проблеме демаркации объектов исследования // Религиоведение. 1.2001.С. 110-116

76. Юревич А.В. Структура теорий в социогуманитарных науках // Наука глазами гуманитария. М., 2005

77. Яблоков И.Н. Методологические проблемы социологии религии. М., 1972.

78. Яблоков И.Н. Социология религии. М.: Мысль, 1979. - 182 с.

79. Allen D. Phenomenology of Religion // The Encyclopedia of Religion / Ed. in chief Jones L. 2ed ed. New York-London, 2005. Vol. 10. P. 7086-7087

80. Allen G. The Evolution of the Idea of God: An Inquiry into the Origin of Religion. London, 1897

81. Baaren van T.P. Science of Religion as a Systematic Discipline: Some Introductory Remarks //Religion, Culture and Methodology. The Hague: Mouton, 1973. P. 2-23

82. Baird R. Category Formation and the History of Religion. The Hague: Mouton, 1971

83. Barbosa da Silva A. The Phenomenology of Religion as a Philosophical Problem. Uppsala, 1982.

84. Baum G. Religious Studies and Theology // Journal of Theology for Southern Africa.70.1990. P. 2-8.

85. Benson T. Study of Religion: Religious Studies as an Academic Discipline I I The Encyclopedia of Religion (ed. in chief. Eliade M.) N.-Y.-London, 1987. Vol. 14. P. 89-92.

86. Bianchi U. The Definition of Religion (On the Methodology of Historical-Comparative Research) // Problems and Methods of the History of Religions. Leiden, 1972. P. 15-34.

87. Bianchi U. Typology of Religion sand the Phenomenological Method // Science of Religion. Studies in Methodology. Proceedings of the Study Conference of IAHR. (ed. Honko L.).The Hague: Mouton, 1979. P. 317-319

88. Bianchi U. Object and Methodology of the History of Religion // The History of Religions. Leiden, 1975. P. 1-29.

89. Bianchi U. Modern Problems of Methodology and Interpretation // The History of Religions. Leiden, 1975. P. 163-200.

90. Bleeker C. J. The Phenomenological Method // Numen.6.1959. P. 96-111.

91. Bleeker C.J. The Future Task of the History of Religions // IAHR Marburg Congress Proceedings. Leiden, 1961. P. 229-240.

92. Bleeker C.J. The Contribution of the Phenomenology of Religion to the Study of the History of Religions // Bianchi U., Bleeker C.J., Bausani A. Problems and Methods of the History of Religions. Leiden, 1972. P. 35-45.

93. Bleeker C. J. The Relation of the History of Religions to Kindred Religious Sciences, particularly theology, sociology of religion, psychology of religion and phenomenology of religion // Numen. 1.1954. P. 152-170

94. Bleeker C. J. The Sacred Bridge: Researches into the Nature and Structure of Religion. Leiden, 1963

95. Bleeker C. J. Comparing the Religio-Historical and the Theological Method // Numen. 18.1971. P. 18-35

96. Bolle K. Religionsgeschichtliche Forschung und theologische Impuls? // Kairos.9.1967.S. 43-53.

97. Bolle K. History of Religions with a Hermeneutic Oriented towards Theology? // Essays in Divinity. 1.1967. P. 89-118.

98. Bolle K. Secularization as a Problem for the History of Religions // Comparative Studies in Society and History. 12.1970. P. 242-259

99. Bumann W. Die Sprachtheorie Heyman Steinthals Dargestellt im Zusammenhang mit. Hein, 1965

100. Capps W.H. Geo Widengren on Syncretism: On Parsing Uppsala Methodological tendencies // Numen.20(3). 1973. P. 163-184

101. Capps W.H. Ways of Understanding Religion. N.-Y., 1972

102. Cain S. Study of Religion: History of Study // The Encyclopedia of Religion (ed. in chief Eliade M.). N.-Y.-London, 1987. Vol. 14. P. 64-83

103. Chantepie de la Saussaye P.D. Manual of the Science of Religion. London, 1891

104. Classical Approaches to the Study of Religion. Aims, Methods and Theories of Research (ed. Waardenburg J.). The Hague-Paris, 1973. Vol. 1.

105. Classical Approaches to the Study of Religion. Aims, Methods and Theories of Research, (ed. Waardenburg J.). The Hague-Paris, 1974. Vol. 2.

106. Cold E. Allgemeine Religionsgeschichte als Universalgeschichte: eine wissenschaftstheoretische Skizze //Numen.2.1995. P. 217-227.

107. Colpe C. Theologie, Ideologie, Religionswissenschaft. München, 1981

108. Contemporary Approaches to the Study of Religion. / Ed. by Whaling F. -Berlin etc.: Mouton, 1984. Vol. 1. - IX, 492 p.

109. Contemporary Approaches to the Study of Religion. (Ed. Whaling F.). Berlin etc.: Mouton, 1985. Vol. 2.

110. Crease R.P. Hermeneutics and the Natural Sciences: Introduction // Man and World. 30. 1997. P. 259-270

111. Crosby D. A. Interpretative Theory of Religion. The Hague-N.-Y.-Paris, 1980

112. Current Progress in the Methodology of the Science of Religion. (Ed. Tyloch W.). Warsaw, 1984

113. Davaney S.G., Laderman G. Contesting Religion and Religions Contested: The Study of Religion in a Global Context 11 Journal of the American Academy of Religion. 73(4).2005. P. 979-985

114. Davis C. The Reconvergence of Theology in Religious Studies // Sciences Religienses / Studies in Religion. 4.1974-1975. P. 205-221

115. Doniger W. Post-modern and Colonial - Structural Comparisons I I A Magic Still Dwells: Comparative Religion in the Postmodern Age. Berkley, 2000. P. 63-74.

116. Doniger W. Myth and the Methods in the Dark // Journal of Religion.76(4). 1996. P. 531-547

117. Donovan P. Neutrality in Religious Studies // Religious Studies.26(l).1990. P. 103-115.

118. Eliade M. History of Religions and a New Humanism// History of Religion. 1.1961. P. 1-8.

119. Eliade M. Patterns in Comparative Religion. London, 1958

120. Engelhardt D. Natur und Geist, Evolution und Geschichte. Goethe in seiner Beziehng zur romantischen Naturforschung und metaphysischen Naturphilosophie // Goethe und die Verzeitlichung der Natur. München, 1998

121. Evans C. Empirism, Traditionalism, and the Possibility of Historical Religious Knowledge // Christian Perspectives on Religious Knowledge. 1993. P. 134-160.

122. Ferre F. The Definition of Religion // Journal of the American Academy of Religion.38.1970. P. 3-16

123. Flasche R. The Comparative Study of Religion. N.-Y., 1958

124. FrickH. Vergleichende Religionswissenschaft. Berlin-Leipzig, 1928

125. The History of Religions: Essays in Methodology. Chicago, 1959

126. Geertz A. W. Cognitive Approaches to the Study of Religion // New Approaches to the Study of Religion (ed. Antes P., Geertz A. W., Warne R.R.) Berlin, 2004. Vol.2. P. 348-399

127. Goodenough E. R. Religionswissenschaft // Numen.6.1959. P. 77-95

128. Hultkrantz A. An Ecological Approach to Religion // Ethnos.31. 1966. P.131-150.

129. Hultkrantz A. The Phenomenology of Religion: Aims and Methods // Temenos.- 1970. 6 - P. 68-88.

130. James O. E. The Place of History and Philosophy in the Study of Religion //Numen.1.1954. P. 91-105.

131. James E.O. The Influence of Folklore on the History of Religion I I Numen.1.1962. P. 1-16

132. Jensen J.S. On a semantic definition of religion // The Pragmatics of Defining Religion: Contexts, Concepts and Contests (eds. Platvoet J.G., Molendijk A.L.) Leiden-Boston-Koln, 1999. P. 409-432

133. Jensen J.S. Rationality and the Study of Religion: Introduction // Rationality and the Study of Religion. Aarhus, 1997. P.3-24

134. Jensen J.S. The Study of Religion in a New Key. Theoretical and Philosophical Soundings in the Comparative and General Study of Religion. Aarhus, 2003

135. Jensen J.S. Universals, General Terms and the Comparative Study of Religion//Numen.48.2001. P. 238-266

136. Jevons F.B. An Introduction to the Study of Comparative Religion. N.-Y., 1930

137. Jordan L. H. Comparative Religion: Its Adjuncts and Allies. London, 1915

138. Jordan L.H. Comparative Religion. A Survey of its Recent Literature. London, 1920. Vol. 1.

139. Kamppinen M. Religious Models and Problem Solving: A Cognitive Perspective upon the Roles of Rationality in Comparative Religion // Rationality and the Study of Religion. Aarhus, 1997

140. Kamppinen M. Evolutionary Theory and the Study of Religion: Darwin's Dangorous Idea // Method and Theory in the Study of Religion. 11.1999. P. 145149

141. Keane W. Religious Language // Annual Review Anthropological.26.1997. P. 47-71

142. King M. Is Scientific Study of Religion Possible? // Journal for the Scientific Study of Religion. 30(1).1991. P. 108-113.

143. King R. Orientalism and the Study of religion // The Routledge Companion to the Study of Religion (ed. J.R. Hinnells). New York, 2005

144. King U. Historical and Phenomenological Approaches to the Study of Religion. Some Major Developments and Issues Under Debate Since 1950 // Contemporary Approaches to the Study of Religion. Berlin etc.: Mouton, 1984. Vol.1. P. 29-164

145. King U. Is There a Future for Religious Studies as We Know It? Some Postmodern, Feminist, and Spiritual Challenges // Journal of the American Academy of Religion. 70(2).2002. P. 365-388

146. Kishimoto H. Religiology // Numen 14(2). 1967. P. 81-86

147. Kishimoto H. An Operational Definition of Religion I I Numen 8.1961. P. 236-240

148. Kitagawa J.M. The Making of the History of Religions // Journal of the American Academy of Religions.36.1968. P. 191-201.

149. Kitagawci J. Preface // The Comparative Study of Religions. N.-Y., 1958. P. IV-XLII

150. Klassiker der Religionswissenschaft. Von Friedrich Schleiermacher bis Mircea Eliade. Herausgegeben von Axel Michaels. München, 1997

151. Kristensen W.B. On the Study of Religious Phenomena // Classical Approaches to the Study of Religion. Aims, Methods and Theories of Research. The Hague Paris, 1973. Vol.1

152. Laverty S.M. Hermeneutic Phenomenology and Phenomenology: A Comparison of Historical and Methodological Considerations // International Journal of Qualitative Methods.2(3).2003. P. 47-56

153. Laws on Th. Fundamental Problems in the World-wide Pursuit of the Study of Religion// Marburg Revisited. Marburg, 1989. P. 19-25

154. Leeuw van der G. Einführung in die Phänomenologie der Religion. Darmstadt, 1961

155. Leeuw van der G. Der Mensch und die Religion. Anthropologischer Versuch. Basel, 1941.

156. Lott E.J. Vision. Tradition. Interpretation: Theology, Religion and the Study of Religion. Berlin etc.: De Gruyter, 1988

157. Martin L. Rationalism and Relativity in History of Religions Research // Rationality and the Study of Religion. Aarhus, 1997

158. McCance D. New Approaches: Literary Theory // New Approaches to the Study of Religion (ed. Antes P., Geertz A. W., Warne R.R.) Berlin, 2004. Vol.2. P. 58-73

159. McCutcheon R.T. The Common Ground On Which Students of Religion Meet: Methodology and Theory Within the IAHR // Marburg Journal of Religion. 1(2). 1996. P.l-12

160. Macquarrie J. Twentieth-century religious thought. The frontiers of philosophy and theology (1900-1970). London, 1971

161. Martin L. Rationalism and Relativity in History of Religions Research // Rationality and the Study of Religion. Aarhus, 1997

162. Miller J. F. Inherent Conceptual Limitations of the Scientific Method and Scientific Models for the Study of Religion // Internationales Jahrbuch fur Wissens und Religionssoziologie.9.1975. S. 137-147

163. Molendijk A.L. Religious Development: C.P. Tiele's Paradigm of the Science of Religion //Numen.51.2004. P. 321-351

164. Molendijk A.L. The Heritage of Cornells Petrus Tiele (1830-1902) // Nederlands Archiefvoor Kerkgeschiedenis.80(l).2000. P. 78-114

165. Molendijk A.L. Tiele on Religion // Numen. 46(3).1999. P. 237-268.

166. Momen M. The Phenomenon of Religion: A Thematic Approach. Oxford, 1999

167. Morgan P. The Authority of Believers in the Study of Religions // Discus.4.1.1996. P.1-10

168. Murphy T. The Concept «Entwicklung» in German Religionswissenschaft: Before and After Darwin // Method and Theory in the Study of Religion. 11.1999. P. 8-23

169. Murphy T. Elements of the Semiotic Theory of Religion // Method and Theoiy in the Study of Religion. 15.2003. P. 48-67

170. Neusner J. The Theological Enemies of Religious Studies // Religion. 18(1).1988.P. 21-35.

171. Nuyen A.T. Phenomenology of Religion: Levinas and the Fourth Voice I I International Journal for Philosophy of Religion.49.2001. P. 19-20

172. Oxtoby W. G. Religionswissenschaft Revisited // Religions in Antiquity. Leiden, 1968. P. 590-608.

173. Penner H. Is Phenomenology a Method for the Study of Religion? // Buchnell Rewiew.18.1970. P. 29-54.

174. Penner H., Yonan E.A. Is a Science of Religion Possible? // The Journal of Religion.52.1972. P. 107-137.

175. Penner H. The Fall and Rise of Methodology: a Retrospective Review // Religious Studies Review.2.1976. P. 11-16.

176. Penner H. Impasse and Resolution. A Critique of the Study of Religion. New York, 1989

177. Pfleiderer O. Philosophy and Development of Religion. EdinburghLondon, 1893. Vol.1, 2

178. Poniatowski Z. Wstep do Religioznawstwa. Warsawa, 1962

179. Poniatowski Z. Metareligionswissenschaft // History of Religions. Proceedings of the Xllth Congress of the International Association for the History of Religions, Lancaster, 1975 (eds. Pye M, McKenzie P.). Lancaster, 1980. P. 106-107

180. Pummer R. Religionswissenschaft or Religiology? // Numen.19.1972. P. 91-127

181. Pummer R. Recent Publications on the Methodology of the Science of Religion//Numen.22.1975. P. 161-182

182. Pye M. Comparative Religion: Introduction through Source Materials. N.Y., 1972.

183. Pye M. The Transplantation of Religions // Numen. 16.1969. P. 234-239.

184. Pye M. Reflecting on the Plurality of Religions // Marburg Journal of Religion.2(1). 1997. P.l-11

185. Pye M. Problems of Method in the Interpretation of Religion // Japanese Journal of Religious Studies. 1(2-3). 1974. P. 107-123

186. Pye M. Comparative Hermeneutics: A Brief Statement I I Japanese Journal of Religious Studies.7(l).1980 25-33

187. Rappaport R. Ecology, Meaning, and Religion. Richmond, 1979

188. Raschke C. From the Sacred to the Semiotic: Theorizing Religion at the Turn of the Millennium // Marburg Journal for Cultural and Religious Theory. 1.1999. P.1-10

189. Religious Transformations and Socio-Political Change: Eastern Europe and Latin America (ed. Martin L). Berlin-N.-Y., 1993

190. Rudolph K. Geschichte und Probleme der Religionswissenschaft. Leiden, 1992

191. Rudolph K. Ideologiekritik und Religionswissenschaft // Current Progress in the Methodology of the Science of Religion. Warsaw, 1984. P.239-152

192. Rudolph K. Religionsgeschichte und Religionsphänomenologie // Theologische Literaturzeitung. 96.1971. S. 241-250.

193. Rudolph K. Basic Positions of Religionswissenschaft // Religion. 1981. -2.-P. 97-107.

194. Rusecki M. Istota i geneza religii. Lublin, 1997

195. Ryba T. Comparative Religion, Taxonomies and 19th Century Philosophies of Science: Chantepie de la Saussaye and Tiele // Numen.8(3). 2001. P. 309-338

196. Ryba T. The Essence of Phenomenology and its Meaning for the Scientific Study of Religion. Toronto, 1991

197. Saler B. Conceptualizing Religion: Immanent Anthropologists, Transcendent Natives, and Unbounded Categories. Leiden, 1993

198. Science of Religion: Studies in Methodology (ed. Honko L.) The Hague: Mouton, 1979

199. Sharpe E. Comparative Religion. A History. London, 1975

200. Sharpe E. Study of Religion: Methodological Issues // The Encyclopedia of Religion (ed. in chief. Eliade M.) N.-Y.-London, 1987. Vol. 14. P. 83-88.

201. Scheler M. Psychology, "Concrete" and "Essential" of Religion // Classical Approaches to the Study of Religion. Aims, Methods and Theories of Research. The Hague Paris, 1973. Vol. 1

202. Slingerland E. Conceptual Metaphor Theory as Methodology for Comparative Religion // Journal of the American Academy of Religion.72(l). 2004. P. 1-31

203. Smart N. The Phenomenon of Religion. London, 1973

204. Smart N. The Science of Religion and the Sociology of Knowledge. Princeton, 1973

205. Smith J.S. Imaging Religion. From Babylon to Jonestown. Chicago, 1982

206. Smith J.S. The Map is not Territory: Studies in the History of Religions. Chicago, 1978. P. 127-134

207. Smith J.K.A. Liberating Religion From Theology: Marion and Heidegger on the Possibility of a Phenomenology of Religion // International Journal for Philosophy of Religion. 1999.46. P. 3-25

208. Soderblom N. Natürliche Theologie und allgemeine Religionsgeschichte. Leipzig, 1913

209. Sorensen J. Acts That Work: Cognitive Aspects of Ritual Agency // Cognitive Semiotics. London, 2005. P. 55-83

210. Sorensen J. Ritual as Action and- Symbolic Expression // Transformation (special edition). Aahrus, 2004'. P. 124-15

211. Stolz F. Grundzüge der Religionswissenschaft. Göttingen: Vandenhoek und Ruprecht, 1988. - 260 S.

212. Szolc P.O. Religionswissenschaft in Polen // Numen. 18(1). 1971. P. 45-80>

213. Streng F. What does, «History» Mean in the History of Religions? // Anglican Theological Rewiew.50.1968. P. 156-178.

214. Strensky I. Thinking about Religion. An Historical Introduction to Theories of Religion. Blackwell, 2006.

215. Riis O. The Study of Religion- in Modern Society // Acta Social-. 36(4). 1993. P. 371-383.

216. Tiele C.P. Elements of the Science of Religion. Edinburgh-London, 1897. Vol.1.

217. Twiss S.B., Conser W. Introduction // Experience of the Sacred (eds. Twiss S.B., Conser W.). Hanover, 1992. P. 6-25

218. Waardenburg J. Religion between Reality and, Idea. A Centuiy of Phenomenology of Religion in the Netherlands // Numen. 19.1972. P. 128-203.

219. Waardenburg J. Phenomenology of Religion: A Scholarly Discipline, a Philosophy, or an Art? // Reflections on the Study of Religion. The Hague: Mouton, 1978. P. 91-112.

220. Waardenburg J. Phenomenology of religion Reconsidered // Reflections on the Study of Religion. The Hague: Mouton, 1978. P. 86-113

221. Waardenburg J. Toward a New Style Phenomenological Research on Religion // Reflections on the Study of Religion. The Hague: Mouton, 1978. P. 113-137.

222. Waardenburg J. Religionen und Religion: Systematische Einfuhrung in die Religionswissenschaft. Berlin-N.-Y., 1986

223. Wach J. The Comparative Study of Religions. N.-Y., 1958

224. Wach J. Types of Religious Experience. Chicago, 1951

225. Werblowsky R.J.Z. Marburg and After? //Numen.7.1960. P. 215-220

226. Widengren G. Some Remarks on the Methods of the Phenomenology of Religion // Acta Universitatis Upsaliensis.17.1968. P. 250-260

227. Widengren G. The Opening Address // IAHR Stockholm Congress Proceedings. Leiden, 1975. P. 5-23

228. Wiebe D. Postulations for Safeguarding Preconceptions: The Case of the Scientific Religionist // Religion.l8(l).1988. P. 11-19.

229. Weibe D. Religion and Truth. Towards an Alternative Paradigm for the Study of Religion. 1981

230. Wilson Br. The Academic Position of the Sociology of Religion in Modem Science // Japanese Journal of Religious Studies.9(l).1982. P. 9-40

231. Whaling F. Additional Note on Philosophy of Science and the Study of Religion // Contemporary Approaches to the Study of Religion. Vol. 1. P. 378390

232. Whaling F. Introduction: The Contrast between the Classical and Contemporary Periods in the Study of Religion 11 Contemporary Approaches to the Study of Religion. Mouton, 1984. Vol. 1. P. 1-28

233. YingerJ. M. The Scientific Study of Religion. N.-Y., 1970