автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.04
диссертация на тему: Методология интерпритации художественного текста в американском постструктурализме (на материале работ представителей Йельской школы)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Методология интерпритации художественного текста в американском постструктурализме (на материале работ представителей Йельской школы)"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

на правах рукописи

РГВ од

И! »,-(?■

НИКОНОВА Светлана Борисовна

МЕТОДОЛОГИЯ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА В АМЕРИКАНСКОМ ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РАБОТ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЙЕЛЬСКОЙ ШКОЛЫ)

Специальность 09.00.04 - эстетика

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург 2000

Диссертация выполнена на кафедре этики и эстетики философского факультета Санкт-Петербургского Государственного университета.

Научный руководитель

-д. ф. н., профессор В.В. ПРОЗЕРСКИЙ

Официальные оппоненты

-д. ф. н., профессор А. А. ГРЯКАЛОВ

- к. ф. н., доцент Е.Г. СОКОЛОВ

Ведущая организация

-Санкт-Петербургский Государственный Технический университет.

Защита состоится «.

» часов на заседании

Диссертационного Совета К. 063. 57.38 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук в Санкт-Петербургском Государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, алд. SS5-.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. A.M. Горького Санкт-Петербургского Государственного университета.

Автореферат разослан Mñ/Gftí-P 2000 г.

Ученый секретарь Диссертационного Совета

к. ф. н., доцент

В. А. АПОЛЛОНОВ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы.

За последнее столетие центр философской проблематики явственно сместился в область, связанную с языком. Появились обширные направления лингвистической философии, но языковая проблематика затронула также и традиционные области философского интереса, касающиеся онтологических и гносеологических вопросов. Этот интерес представляется неслучайным, глубоко укорененным в общем историческом направлении развития философской мысли, начиная с критики познавательных способностей, произведенной Кантом. Критический поиск оснований, определяющих возможности познания и восприятия мира, и стремление к выявлению границ, в которых это познание может быть признано непреложным, привели к критике метафизических ценностей и к выводу о значительной роли языка в формировании человеческого мышления постольку, поскольку оно необходимым образом находит выражение именно в нем. В сторону языковых проблем сместились в большой мере также и интересы философской эстетики. Это во многом связано с ее направленностью на выяснение вопросов о сущности и о возможностях восприятия произведения искусства. После того как для эстетической мысли стало очевидным наличие в произведении двух равных по значению моментов - формы и содержания, - восприятие произведения не могло избежать рассмотрения его как извлечения смысла из формальной составляющей, что, по сути, непосредственно ведет к пониманию произведения как текста, который может быть читаем. Попутно с этим возникает также масса вопросов о внутреннем соотношении этих двух составляющих произведения искусства. Вопросы эти служат предметом активных споров среди современных философских течений. Одновременно можно отметить возникающее в связи с этим слияние, по основным пунктам своей проблематики, общефилософских и эстетических проблем, а также слияние между философией и теми областями гуманитарных наук, шгорые также связаны с языком. И если мы отметили тенденцию философской мысли к рассмотрению лингвистических вопросов и вопросов связанных с возможностями интерпретации текстов, то и в области научной филологии и лингвистики, а также в области литературной критики происходит сдвиг в направлении философского осмысления: на современном этапе развития мысли никакая однозначная интерпретация не удовлетворяет человеческое сознание и требует поиска собственных оснований, то есть исследования условий возможности ее появления.

В этом контексте актуальным становится исследование такого направления как деконструктивизм, являющегося, в некотором смысле, основой философии постструктуршгазма. Термин "деконструкция", введенный Ж. Дерри-

да. можно определить-следующим образом: "выявление оригинальных метафизических допущений, на основе которых было построено то или иное литературное или философское произведение"1. Таким образом определяет деконструкцию Л. .Брисман. один из представителен направления, изучению которого посвящена данная работа. Данное направление пост структурализма. по своему преимущественному интерес)' именно к этой проблематике, получило общее название деконструктивизма. Хотя оно представлено теориями, построенными на основе аналта литературных текстов и имеющими, в целом, характер литературоведческих, тем не менее изучение его с философской точки зрения может быть признано значимым и актуальным именно в контексте современной философской проблематики, в частности, в качестве поиска решения многих эстетических вопросов, связанных с проблемой соотношения в.произведении иску сства, понимаемом как текст, его формальной и содержательной стороны, с проблемой су щности произведения иску сства и возможности его восприятия. Изучение данного постструктуралистского направления может быть плодотворно также с точки зрения развития методологии интерпретации текста, и, кроме того, для дальнейшего изучения таких вопросов как проблемы творчества и воображения, активно исследу емые представителями этого направления.

Исследование постструкгуралистских идей актуально для отечественной науки в момент ее перехода к проблематике постструктурализма. Особая важность изучения способа решения проблем, поднимаемых посгструктурализмом, предлагаемого Йельсюой школой, состоит в том, что он позволяет применять новые, постстру ктуралистские идеи и методы, не отказываясь, в то же время, от более старого философского, научно-эстетического и искусствоведческого наследия - феноменологии, структуратизма, Новой критики, герменевтики - объединяя их методологии на почве философского анализа художественного текста. В свете постмодернистских идей, является значимым объединение философской и искусствоведческой проблематики, превращение литературной критики в направление философии, что полезно как для самой критики, приобретающей возможность избавиться от поверхностности трактовок, так и для философии, приобретающей благодатную почву для разработки своих идей.

Степень разработанности темы.

Анализ идей постструюуратизма как одного из новейших направлений в развитии современной философской мысли занимает немаловажное место в отечественной науке. С точки зрения его философской проблематики и в его связи с идеями структурализма постструктуралистское направление анали-

1 Brisman L., The Four Zoas: First Things .7 William Blake, ed. By H. Bloom. - N.Y., 1985. p. 145. '

зируется в работах Н. С. Автономовой, A.B. Гараджи, A.A. Грякалова, E.H. Гурко, Г.К. Косикова, Б.Г. Соколова. Сформировавшись в основных чертах во французской мысли, пост структурализм получил большое распространение, его критические идеи оказали значительное шшянис и отразились на развитии большинства существующих философских направлений, а также на формирование постмодернизма. Философские идеи постстругаурализма неразрывно связываются с возникновением культуры постмодерна в качестве ее философских предпосылок, потому многие исследования этого направления рассматривают его в культурном контексте возникновения постмодернистских течений в искусстве и соединения искусства с массовой культурой, в соотношении постмодернистских идей с научным мышлением, поведением, новым этапом в развитии сознания вообще. Поэтому важным является исследование постструетурачизма в контексте искусствоведешга и культурологии. В этом ключе постструктурализм рассматривается в работах И.П. Ильина, Н.Б. Мань-ювекой. М.К. Рыклина. В работах последних двух авторов много внимания уделяется также изучению постструетуралистской эстетики и эстетики постмодернизма. Анализ постмодернизма как части общей системы культуры и эстетики и как элемента ее позитивного развития содержится в работах М.С. Кагана, в которых много внимания уделяется рассмотрению особенностей современного этапа развития культу ры и искусства, а также поиску места отдельных искусств в общей системе культуры.

В контексте данного диссертационного исследования, затрагивающего проблему роли воображения в эстетическом восприятии и художественном творчестве, важно также упомянуть работу Ю.М. Бородая, посвященную анализу понятия продуктивного воображения у Канта и на основе этого понятия ищущую пути разрешения современной духовной ситуации. Это одна из немногих отечественных работ, посвященных понятию воображения. Однако интерес к данной теме возрастает, можно упомянуть также проведенную в 2000 году конференцию, посвященную понятию социального воображения, материалы которой содержат тезисы докладов, рассматривающих воображение в его связи со знаковой и лингвистической системой (С.В. Чебанов, Я.М. III ил ков), в связи с проблемой определения его онтологического статуса (М.С. Каган) и в соотношении с творческим актом и понятием свободы (КС. Пигров, Э.П. Юровская). . . ; <

Большинство работ, касающихся проблематики постструктурализма, берут за основу рассмотрения французский пост структурализм. Специальных исследований, посвященных американскому постструктурализму, появившемуся под влиянием французского и до некоторой степени идущему с ним в одном русле, однако обладающему достаточной оригинальностью, в отечественной литературе еще очень мало. Среди существующих исследований, в которых проводится анализ американского пост структурализма, и, в частно-

сти, одного из ярчайших его течений. Йельской деконструктивистской школы, можно упомянуть многочисленные работы И.П. Ильина, которые направлены, на описание постструктуралистской традиции в целом, в широчайшем охвате представляющих се течений. За последние два года вышли в свет переводы нескольких трудов представителей Йельской школы, выполненные С. А. Никитиным и снабженные его подробными комментариями. Среди работ, касающихся непосредственно Йельской школы, можно назвать статьи А. Цвет-шва и М. Ямпольского. посвященные X. Блуму, и ряд диску ссионных статей Н.Б. Автономовой, О Б. Вайнштейн, A.B. Михайлова.

Ведущая цель работы состояла в том, чтобы продемонстрировать возможности и перспективы применения постструктуралистской методологий к решению традиционных эстетических проблем в тесном синтезе с идеями, предлагавшимися направлениями, на основе которых и отталкиваясь от которых смогла появиться постструюуралистская проблематика. Ее достижение заключало в себе решение двух основных комплексов задач:

1.

- проанализировать литературоведческие теории главных представителей Йельской школы с целью выявления лежащих в их основе философских взглядов этих ученых.

- выявив эти основания, проследить единство традиции, представленной рассматриваемой школой, установив общность и взаимосвязь входящих в нее концепций.

- рассмотреть отношение изучаемого направления к общей проблематике по-стстругаурализма, выявить те стороны, в которых французский постструктурализм оказал значительное влияние на его развитие, а также те стороны, которые являются оригинальным вкладом в развитие философско-эстети-ческон мысли и методологии анализа текстов. ,

- рассмотреть укорененность изучаемой школы в самобытной американской философской н критической традиции.

II. ' . '

- на основании рассмотренных теорий сделать определенные выводы относительно возможностей развития общей эстетической проблематики в ее соотнесении с философией языка и интерпретации, предложенной данной школой и постструктурализмом в целом.

- выявив философские основания изучаемых концепций развить их в плане применения к изучению философских и эстетических проблем в отрыве от предполагаемой их авторами связи с конкретным текстовым анализом.

- критически проанализировать основания возможности понимания языковых структур человеческщ! сознанием и проследить границы связи,Р пор-

леднем языка как чистой структуры с его конкретным семантическим наполнением

- соотнести механизм понимания языковой структуры со способностью воображения.

- рассмотреть роль языка в формировании человеческого мышления.

Теоретические и методологические основания исследования.

Методологически работа представляет собой исследование определенного направления, основанное на анализе концепций четырех его основных представителей. Автор не ставил целью подробный и тщательный разбор каждой из этих концепций в их развитии и всей многосторонности, но стремился выявить в них наиболее существенные и, вместе с тем. наиболее оригинальные моменты, философские основания этих теорий, одновременно прослеживая их взаимосвязь и избегая повторений в конкретных положениях. Такой подход позволил также объединить анализ исследуемых концепций в последовательную и развернутую теорию, которая, в результате, и определила последовательность рассмотрения изучаемых персоналий. Основным методологическим принципом автора было рассмотрение внутренних возможностей существования и действия изучаемого явления в его чистоте и независимости. позволяющее выявить собственные основания явления и границы сферы его независимого действия. Этот принцип, по мнению автора, тесно связан с феноменологическим пониманием изучаемого явления как многослойной структу ры, определяемой множеством внешних и внутренних факторов, действующих независимо друг от друга, таким образом, что любой слой этой структуры не исключает других и не смешивается с ними, но может быть выделен и рассмотрен в отдельности, в целом же они образуют многогранное единство. При анализе работ ученых изучаемого направления автор пользовался герменевтическим методом подхода к тексту, выявляя за конкретной проблематикой исследуемых теории их общие философские основания и контекст развития. Также значительным для исследования данной проблематики был структурный анализ рассматриваемых текстов и теорий.

Теоретически работа основывалась на рассмотрении взглядов, высказываемых Йельскими учеными, труды готорых явились основной теоретической базой исследования, в соотнесении их с эстетической проблематикой таких направлений как феноменология, притекая которую автор опирался на эстетические взгляды Н. Гартмана и Ж.-П. Сартра, а также на ранние, находящиеся под сильным влиянием феноменологических идей, работы ученых, впоследствии объединившихся в Йельскую школ}'. Также важным для исследования явились такие направления как Новая критика, представленная, к примеру, трудами К. Бёрка и Т.С. Элиота в англо-американской традиции и Р. Барга - во французе-

кой. Основным контекстом рассмотрения Йельсюй школы является, безусловно, французский постструюурализм, под влиянием которого она смогла появиться. Здесь особенно важными оказались труды Ж. Деррвда. Ж. Делёза и, отчасти. М. Фуко. Для анатаза теории X. Блума также важными явились философско-психологаческие идеи 3. Фрейда. При разработке собственной эстетической теории автор, помимо этого, опирачся на философские и литературоведческие работы И. Бродского, содержащие близкие к проблематике, затрагиваемой в данном исследовании, взгляды на действие поэтического воображения и творчества, и на теории таких ру сских ученых как С. С. Аверинцев, М.Л. Гаспаров, Ю.М. Логман, Е.Г. Эгашд, работы которых оказати влияние на данное исследование также и с методологической точки зрения, давая яркие образцы герменевтического и структурного анализа литературных и философских текстов, а также культурных и исторических явлений.

Новизна исследования состоит, с одной стороны, в рассмотрении Иельс-кой школы американского постструюурализма, до сих пор практически не исследовавшейся в отечественной критике, как независимой традиции, в анализе ее методологических принципов и демонстрации ее как самостоятельной и единой традиции, в вьшатснии философских оснований, на которых базируются идеи представляющих ее ученых, а так»® в анализе ее связи с предшествующей американской традицией. С другой стороны, работа развивает выводы, следующие из предпосылок, лежащих в основе применяемой Йельской школой методологии деконструкции, в единую теорию интерпретационного акта как свободного акта воли, связанного с творческой способностью человеческого сознания. Указываются перспективы развития негативной и имеющей изначально критический характер теории деконструкции в позитивную теорию интерпретации. Новым также является разрабатываемый в работе подход к проблеме способности воображения как основанной на способности к восприятию чистой языковой структуры до любого конкретного референциального наполнения.

Тезисы, выносимые на защиту в качестве результатов диссертационной работы:

- Йельская школа по своим философским воззрениям представляет собой единое направление, не вписывающееся целиком в рамки постстру гаура-лизма, но возникшее на основе синтеза постстру ктуралистской и феноменологической проблематики в качестве продолжения и развития американской философской и критической традиции. , ,

- Постструкгуралистская философия в целом и теория деконструкции в частности имеют ярко выраженный критический характер, направленный на выявление оснований и возможности познания, рассматриваемого в данном случае как акт интерпретации.

- Отсу тствие однозначной связи между означающим и означаемым или разрыв между ними, превращая акт интерпретации и понимания в неопределенный и лишенный четких оснований, одновременно делают возможным его существование и развитие человеческой мысли и культуры как свободного. немеханического процесса.

- При рассмотрении языка как грамматико-риторической структу ры, относительно свободной от своего конкретного референциального наполнения, язык оказывается важным механизмом в генерировании мышления.

- Акт интерпретации при этом приобретает стату с свободного акта воли, который может быть рассмотрен как этический.

- Способность воображения, требующаяся как для создания, так и для восприятия произведения искусства, имеет характер активного начала, существующего до всякого конкретного образного наполнения, и по своему действию совпадает со способностью к восприятию языка как чистой грамма-тико-риторической структуры, су ществующей до установления при ее восприятии связи с референциальным значением.

Теоретическое и практическое значение.

Значение данного исследования заключается уже в том, что это одно из первых отечественных исследований данного направления, работы представителей которого еще практически не переводились на русский язык. Делаемые автором выводы относительно Йельской школы как философского на-праатения важны с историко-философской точки зрения, поскольку позволяют проследить преемственность традиции и дают описание одной из возможностей развития постструкгурачистской мысли. Теоретические выводы, сделанные в работе, имеют значение для анализа эстетических проблем, обрисовывая новые перспективы их решения и новые возможности подхода к ним. Подробно исследуемый в работе способ подхода к тексту имеет перспективы применения при проведении текстовых анализов, а также при изучении философских и литературных текстов. В том числе, он имеет и немаловажное педагогическое значение, может применяться при преподавании эстетики и смежных с эстетикой дисциплин философского, филологического и культурологического профиля, при обучении методике анализа текстов. Также, будучи направленным на поиск философских предпосылок, лежащих в основе содержательной и формальной структуры текста, он может быть полезен при исследованиях в области истории фштософии и истории литературы.

Апробация диссертации. Содержание и результаты диссертационного исследования привлекались автором при составлении лекционных и семинарских курсов по эстетике на философском факультете СПбГУ, а также при проведении семинарских занятий по философии в других вузах. Основные поло-

жения исследования были вынесены на обсуждение на теоретическом аспирантском семинаре проведенном кафедрой этики и эстетики СПбГУ. а также стали основой докладов на научных конференциях "Эстетика сегодня: состояние. перспективы", состоявшейся 20-21 .октября 1999 года и юбилейной конференции кафедры этики и эстетики "Этическое и эстетическое - 40 лет спустя'1, состоявшейся 26-27 сентября 2000 года). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры этики и эстетики СПбГУ 22 июня 2000 года и была рекомендована к защите.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух частей, каждая из которых разделена на две главы, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Введение состоит из трех частей: вступительная часть содержит общую характеристику работы, две другие призваны описать общий историко-философский контекст исследуемого направления. Первая из них озаглавлена "Определение постегругаурачизма и его задач в перспективе настоящего исследования. Критическая функция постструкту ралистской философ™" и посвящена общему обзору проблематики постструктурализма, а также причин и оснований ее возникновения. Особый акцент делается на обоснование критического - в отличие от обыкновенно указываемого "преодолевающего" - отношения постструктуралистской философии к предшествующей философской мысли, в частности, к структурализму. Так, например, известное понятие "поломки структуры" указывает не на необходимость отбросить структуру, но на невозможность безошибочного сведения к работе структуры всего производимого ею действия. Критический характер шстструктуралистсгай философии особенно отчетливо виден в работах Ж. Деррида и во введенном им понятии "деконстру кции", и это ^айне важно учитывать при анализе постструкзурализма Иельской школы, во многом следующей именно его философии.

Вторая глава введения, "Йельская школа в историко-философском контексте ее возникновения. Основные принципы ее подхода к тексту и их связь с постструклуралистсвдй и новокритической традицией", посвящена общей характеристике методологических принципов Йельской школы и анализу произведенных ею заимствований. Главный тезис этой главы состоит в том, что данная школа не может рассматриваться исключительно в рамках постструктурализма и как простое развитие идей Деррида на американской почве и на материале анализа художественных текстов, но во многом обязана своим про-

исхождением предшествующей англо-американской философской и критической традиции, методологию которой в своих теориях органично синтезируете идеями постструюурализма на общей для обоих направлений почве, а именно. на почве исследования проблем связанных с языком и с пониманием художественного текста.

Две основные части диссертации проводят анализ теорий Йельских ученых по двум напраштениям: во-первых, в связи с методологией деконструкции текста и оригинальной теорией языка и интерпретации и. во-вторых, в связи с проблемами творческого акта и воображения, в контексте предложенных первой частью теорий. Две части выделены согласно этим направлениям и имеют сходную структуру: каждая из них состоит из двух глав, тематически разделенных на параграфы. Теория деконструкции, исследуемая в первой части, иллюстрируется, в основном, работами таких представителей Йельской школы как Поль де Ман и Дж. Хиллис Миллер, активно занимавшихся ее разработкой, вторая же часть, в основном, посвящена анализу концепций Харольда Блума и Лесли Брисмана, создавших оригинальную философию творчества, и описанию возможностей ее дальнейшей разработки в контексте философии языка и проблем интерпретации.

Первая часть исследования - "Метод деконструкции в применение Йель-сиой школы американского постструюурализма, его задачи и особенности"', -направлена на изучение становления в работах Йельских постструкгуралис-тов деконструкции как метода текстового анализа, способов его применения и выводов относительно языковых и интерпретационных проблем, к которым он позволяет им придти.

Первая глава озаглавлена "Деконструкция значения у Поля де Мана" и посвящена анализу идей, касающихся философии языка, представленных в работах старейшего из представителей Йельсюй школы, считающегося также ее основателем. В его работах идеи деконструкции представлены в наиболее чистом виде. Он является также и наиболее близким последователем постструктуралистских идей Деррвда, хотя в предисловии к книге "Аллегории прочтения" он специально отмечал, что его понимание деконструкции существенно отличается от понимания ее у францу зского философа и во, многом сформировалось независимо от последнего. Однако связь его теории с учением Деррвда остается неоспоримой, хотя само их отношение к данному понятию и способы применения его принципиально различаются: то. что для Дер-рида было неопределимым и стихийным общим свойством языка, для де Мана становится строгим законом и, одновременно, методом.

В качестве основной проблемы, поднимаемой де Маном, рассматривается однозначность отношения языка к его референции, т.е. к тому внешнему, к которому он отсылает или которое призван обозначать. Или, точнее, просто

однозначность языковой референции, поскольку "референция" и значит "отношение" {от "to refer" - относиться) Это уточнение важно, поскольку де Ман задается вопросом, относится ли язык вообще к чему-либо внешнему и если да. то каким образом? Отрицать, что язык всегда высказывается.о чем-то внешнем по отношению к производимому высказыванию невозможно, как невозможно сомневаться в том. что любой человек способен, говоря, нечто утверждать. И однако, в этом процессе можно отметить определенную закономерность: чем категоричнее делается утверждение, тем больше бросается в глаза его внутренняя противоречивость, а чем теснее при интерпретации мы хотим привязать интерпретируемые слова к определенным внешним вещам, или даже к другим словам, тем эта связь становится все более зыбкой и распадающейся под влиянием некой внутренней разрушающей ее силы высказывания. Эту внутреннюю силу де Ман называет риторикой, приводя определение ее Кеннетом Бёрком. согласно которому риторика есть "диалектическое разрушение устойчивой связи между знаком и значением, которое действует внутри грамматической структуры".

Де Ман. вслед за Бёрком и другими своими предшественниками, представителями постструктурализма и Новой критики, указывает на необходимость понимания риторики не как простого украшения, добавляемого к тексту извне для благообразия или убедительности, но как обозначения для любого способа построения текста, неотделимого от него. Текст строится по правилам логики, грамматики и риторики, и невозможно сказать, что некоторое построение его является менее риторическим, нежели дру гое, как нельзя сказать, что некое его построение имеет меньшее отношение, например, к грамматике. Таким образом, текст имеет два правила построения, на уровне механической связи между словами и фразами и на уровне непосредственного отношения ко внешнему означаемому определяясь логико-грамматической структу рой, в то время как риторика имеет отношение к более высоким уровням построения и выражения. Но с другой стороны, можно сказать, что и сама логико-грамматическая структура имеет риторическую окраску; поскольку также является определенным риторическим способом построения текста и выражения мысли. Мы можем говорил, только согласно правилам грамматики и никак иначе, но эта же правила, рассмотренные как правила риторики, способны разрушить содержащееся в темсге, построенном согласно им, значение.

Положение о разрушающем влиянии способа построения текста, или его риторической структуры, на референциальное значение рассматривается как основа теории де Мана. чьи работы, в основном, посвящены выявлению действия этого правила в различных текстах, философских и художественных. Такой метод подхода к тексту он называет методом деконструкции. Он также отмечает, что любой текст носит самодеконструирующий характер, это свойство принадлежит его внутренней структуре.

Проанализировав множество приводимых де Маиом примеров, мы можем прийти к выводу, что суть этого противоречия между риторикой и референцией состоит в том, что, каким бы способом мысль ни пыталась найти выражение в языке, этот способ всегда будет содержать в себе ее опровержение; а значит при чтении он не может дать нам никаких оснований быть уверенными в адекватности нашей интерпретации. Это вынуждает нас говорить, о существовании некого зазора между знаком и его значением и об определенной независимости языка по отношению к его означаемому, ведущей к полной семантической неопределенности.

Кроме того, можно заключить, что риторическая осведомленность прочтения имеет для де Мана также и этическое значение: поскольку язык, исходя из приведенной теории, по сути, не высказывается о мире однозначно, своей структурой ставя под вопрос любую высказываемую мысль, становится более понятным, почему любая однозначная интерпретация при применении ее на практике, может повлечь опасные последствия.

Во втором параграфе проводится сопоставление идей деконструкции у де Мана и Деррида. в частности, на основе сопостаатения риторики их собственных текстов, оказывающейся значительной для понимания их идей. Риторические приемы, используемые де Маном и Деррида оказываются во многом противоположными, поскольку Деррида, говоря о самодеконструирующем свойстве текста, старается избегать в собственной речи какой-либо однозначности, любого утвердительного смысла, таким образом, что его собственные взгляды строятся как постановка под сомнение любых утверждений, высказываемых в критикуемых им текстах, а также и их возможных опровержений. Де Ман же, в противоположность Деррида, склонен к категоричным высказываниям, наделенным, в ряде случаев, явной самопротиворечивостью. Основание такой риторики видится автору в стремлении к достижению высказывания, которое одним и тем же актом и утверждает и отрицает себя, а не как другие, более обманчивые, с точки зрения де Мана, высказывания, отрицает утверждение. Таким способом высказывания является, например, парадокс: в нем противоречивость и борьба грамматической и риторической структуры становятся очевидным фактом.

Третий параграф описывает вырисовывающуюся на основе взглядов де Мана теорию семантически нейтрального языка как чистой грамматико-ри-торической структуры. Делается вывод о возможности формирования на такой основе понятия интерпретации как волевого акта, что ведет, с одной стороны, к постановке этических вопросов, с другой стороны, к анализу интерпретации как творчества. Эти две. вырисовывающиеся в юнце первой главы, темы становятся лейтмотивом дальнейшего исследования.

Вторая глава первой части посвящена более подробному рассмотрению акта интерпретации и чтения с этической стороны и анализу этического зна-

чения деконструктивного метода. Она связывает интерпретационные проблемы. возникающие при чтении текста с этической проблематикой и анализирует влияние чтения текста, в том числе художественного текста, на реальное поведение человека с точки зрения теории деконструкции. За основу здесь принимаются мысли, высказанные дру гим представителем Иельской школы. Дж. Хиллис Миллером, посвятившим ряд работ рассмотрению подобной проблематики. однако отмечается, что и теория деконструкции де Мана позволяет прийти к сходным выводам.

Хотя деконструкция стремится продемонстрировать невозможность однозначного восприятия текста, указывая на разрыв мелсту знаком и значением, ведущий к предположению определенной семантической пустоты языка как структуры, язык по своему определению является знаковой системой, то есть системой, призванной означать, давать ¡возможность понимать значение соответственно знакам. Можно назвать иллюзией стремление читать в словах существенное соответствие вещам, или принимать слова за вещи, однако эта иллюзия остается неизбежной. Миллер именует это свойство языка по названию риторической фигуры олицетворения, или просопопозии - представление мертвого, неодушевленного, абстрактного как наделенного жизнью, ду хом и конкретным содержанием. В данном случае это - принятие слов за реальные, живые вещи, а речи - за описание реальных событий, реального положения вещей. Этой ошибки при чтении невозможно избежать по самой природе языка и по природе воспринимающего его сознания: пока мы не сотворим из слов чего-то, во что мы можем поверить, говорит.Миллер, рассказ нас не заинтересу ет, останется для нас пу стым звуком, Это заставляет Миллера задаться следующим вопросом: если мы не можем читать слова, не принимая их за реально и независимо существующие вещи, то не заставляет ли чтение, письмо и изучение литературных произведений происходить нечто в реальном мире, и каковы закономерности этого воздействия. Первый параграф посвящен обоснованию этой проблематики.

Во втором параграфе отмечается, во-первых, что постановка вопроса о воздействии чтения на реальное положение вещей, безусловно, не нова: она характерна для всей традиционной "эстетики содержания", сводившей эстетическое восприятие к восприятию содержащейся в произведении идеи, а роль самого произведение - к передаче этого содержания. Таким образок«, чтение художественного текста само по себе имело, кроме эстетической, также эпистемологическую ценность: оно служило передачей некого сообщения, некой информации, внешней по отношению к этому тексту. Влияние же на реальное положение вещей, на поведение человека, то есть этическое влияние, приписывалось уже этой информации, передаваемой текстом, но внешней по отношению к нему. То есть чтение, по отношению к этическим проблемам оставалось актом только познавательным.

Оригинальность постановки вопроса у Миллера состоит в том. что он рассматривает чтение само по себе как этический акт. Он исходит в этом из пост-струтауралистского положения о разрыве между* знаком и значением и следующей из него относительной семантической нейтральности языка, допускающего большую свободу интерпретаций. Также здесь становится важным вопрос о возможности или невозможности адекватного выражения мысли в словах. Чтобы быть "сообщением" текст должен уметь сообщать. Однако сообщаемые мысли и идеи, преобразуясь в текст; входят в подчинение грамматическим и риторическим законам, которые, как стремится доказать теория деконструкции, разрушают их и вносят неоднозначность в их понимание. Также и реальная жизнь структурирована по совершенно иным загонам, нежели художественное произведение. Любая речь, и, в особенности, художественный текст, требуют подчинения своим правилам, и чем сильнее достигаемый эффект правдоподобия и убедительности, тем это различие больше. Такте образом, приняв текст за реальную вещь, за описание реального события, за выражение реальной мысли, и вьшеся свою интерпретацию за пределы языка, мы способны совершить ошибку, чреватую, на этот раз, уже действительно реальными последствиями.

Подчиняя своим правилам вкладываемую в него мысль, язык способен сильно изменить и ее, и ход ее развития. По выражению Миллера, речевые акты "есть случайные лингвистические пропозиции, которые управляются не мыслью или волей, но, ... в форме беспричинной причинности, предсуще-ствующими грамматическими и синтаксическими формами"1. Эти формы предшествуют каждому конкретному речевому аму и определяют его. Они могут войти в конфликт с волей и мыслью говорящего Я, но могут - что в результате, по необходимости, и происходит - определить собой не только выражение, но и развитие мысли, которая предполагалась быть вложенной в них - уже совершенно независимо от воли говорящего. Кроме того, язык, исходя из своих структур и на бессознательном уровне управляя сознанием говорящего, способен сказать гораздо больше, чем человек мог бы самостоятельно помыслить.

Но если таким образом обстоит дело на уровне выражения мысли, то на уровне восприятия ее мы также теряем твердую опору для интерпретации. Значение не следует из знака непосредственно н напрямую, понимание смысла слова определяется контексту альным и и, по большей части, случайными факторами, формирующими каждое конкретное сознание. Кроме различия общих культурных контекстов писателя прошлого и его современного читателя, даже на уровне обыденного разговора понимание слов определяется случайностями контекста: случайными ассоциациями, случайным образом извлеченными уже из других текстов или разговоров трактовками, случайными психологическими особенностями говорящих или их уже существующими 2 Miller J.H., Versions of Pygmalion. - Harvard Univ. Press, 1990, p.103

симпатиями или антипатиями, даже случайным настроением или ситуациеи в которой то или иное сообщение их застало. Эти случайные факторы и их влияние не могут быть предсказаны или проанализированы, однако во многом именно они определяют интерпретацию, даваему ю тексту.

Таким образом, язык оказывается нереференцшльной граммагию-рнтори-ческой конструкцией, выстраивающей себя на основе своих правил как серию букв или знаков, которую мы, при встрече с ней, должны некоторым образом интерпретировать. Чтение же представляет собой вкладывание в текст некоторого значения, приписывание его грамматическим конструкциям на основе привычек, ассоциаций, настроений, то есть на основе уже прочитанных текстов. То есть чтение является вчитыванием значения в текст путем свободного акта вали. определенной уже имеющимся у нее багажом значения, с одной стороны, и бессознательным влиянием изменений на низшем лингвистическом уровне, с другой. Таким образом, интерпретация текста оказывается свободным этическим актом, за который ответственность должна возлагаться не на "сообщение", содержащееся в тексте, но на волю интерпретирующего (в том числе и автора -как первого интерпретатора создаваемого им текста).

В третьем параграфе продолжается рассмотрение языка как генерирующего механизма мышления и делаются общие выводы о теории деконструкции в Йельской школе и ее основных целях.

Вторая часть исследования озаглавлена "Эстетические идеи творчества и воображения в литературоведческих теориях постструкгуралистов Йельской школы".

Первая глава посвящена анализу теории поэтического влияния, принадлежащей одному из самых оригинальных постструктуралистских мыслителей. Харольду Блуму. В начале ее прослеживается тесная связь этой теории с методологией деконструкции, проанализированной в первой части, и, таким образом, раскрывается единство философской традиции данной школы, несмотря на имеющееся несовпадение взглядов во многих вопросах и некоторое различие в областях исследования.

Методология деконструкции имеет во многом негативное или критическое значение. Она выявляет существование интерпретационных ошибок и ищет причины их в природе языка, одновременно указывая на их неизбежность, и на необходимость осознавать их как ошибки. Однако, с другой стороны, утверждая независимость языка от референциальной определенности, его отрицающую силу по отношению к ней, она дает ощу щение некой абсолютной свободы, возможности абсолютно свободной игры интерпретаций.

В теории Блума акцент переносится с критической направленности деконструкции на создание более позитивной теории, связывающей акт интерпретации с актом творчества и рассматривающей интерпретацию текста не как

извлечение заложенного в нем значения, но как порождение значения нового - и, таким образом, создание нового текста. Необходимо обратить внимание, что теория, предлагаемая Блумом, значительно отличается от концепции "смерти Автора", выдвинутой Р. Бартом. Барт рассматривает текст как структуру, создаваемую в общем пространстве языка пересечением множества текстов, появившихся до и после рассматриваемого текста, так что задачей критики становится не столько расшифровка значения, содержащегося в тексте, сколько выявление структуры, делающей возможным существование текста как значащего, и "прилаживание" текста прошлой эпохи к современному языку. Блум полностью разделяет бартовский взгляд на критику как на активную деятельность, однако он отвергает незначительность фигуры автора для создания текста. отвергает понимание автора как скриптора, и критики как ремесла. Для Блума Автор становится основополагающей фигурой - творцом. Но одновременно любой автор является и читателем-критиком. Таким образом, критика рассматривается им как творчество наравне с литературой или искусством, но и само иску сство становится критикой.

Творчество Блум определяет как отклоняющуюся интерпретацию предшественника. В этом контексте для Блума становится важным различие между "сильным" и "слабым" прочтением, то есть между прочтением с достаточной силой отклоняющимся от предшествующего текста, чтоб быть признанным новым текстом, и прочтением, не создающим радикально нового текста. Его теория посвящена анализу взаимоотношений "сильных" прочтений и, соответственно, "сильных" авторов в истории литературы и главным вопросом в ней является: как производится значение в истории литературы.

Во втором параграфе, как и в случае с де Маном, проводится анализ стилистики работ Блума, и она также признается тесно связанной с высказываемыми им взглядами. В связи с этой проблемой возникает также вопрос об исторической адекватности интерпретации." Аисторичность" интерпретации, за которую Блума упрекают многие критики, рассматривается как методологический прием, используемый Блумом при построении теории интерпретации как творческого акта, имеющий также возможное педагогическое значение при преподавании литературы или философии (этому вопросу Йельские ученые как университетские преподаватели уделяют много внимания), поскольку оно может иметь целью не передачу знаний, но развитие собственного мышления обучающихся (читающих).

Первые два параграфа являются, фактически, введением в проблематику, затрагиваемую Блумом, й с третьего параграфа начинается детальное рассмотрение основных моментов его теории. Здесь, во-первых, вводится важное понятие литературы как самозамкнутой и самодостаточной сферы, существенное для понимания взглядов всех Йельских ученых. Это понятие рассматривается как находящееся во взаимосвязи с феноменологическими и но-

вокритическими концепциями и соотносится с характерным для феноменологии принципом редукции. Этот принцип позволяет взглянуть на объект, освобожденный от влияния посторонних и внешних факторов, и очертить границы, в которых он способен действовать в своей чистоте. Во-вторых, рассматривается, каким способом Б дум. во многом опираясь на принципы психологии Фрейда и высоко ценя ее. вводит для анализа внутрилитературных отношений и литературных влияний особую психологию, которую можно назвать психологией поэтического Я, как отдельную и существующую наряду с психологией обычного человеческого Я. Если Фрейд рассматривал произведение как продукт действия внешних по отношению к нему психологических факторов, то здесь психологические законы, выявленные фрейдизмом, действуют внутри литературной сферы, не выходя за ее пределы. Выстраивается психология внутрилитературных отношений: между поэтом (или любым автором) и предшественником. При этом Блум отмечает, что, конечно, автор также является человеком, подверженным внешним влияниям, но здесь автор как человек выносится за скобки: то, что представляет интерес для теории Блума есть только автор как автор.

Четвертый параграф посвящен раскрытию двойственной психологии поэтического Я. Двойственность, или ангитетичность, можно назвать основным принципом методологии Блума, крайне важным для понимания его теории влияния. В основе этой теории лежит модель взаимоотношения между двумя авторами - читающим и читаемым, или поэтом как рождающимся новым творцом и его предшественником. Проблема появления нового поэта заключается в том, что он может родиться только благодаря своему воображению, и в этом смысле он полностью оригинален, но, с другой стороны, то, что его рождает, есть уже существующий текст, стихотворение, которое уже написано. Уже существующий текст оказывается стоящим между новым поэтом и любыми живыми образами или вещами. Расширяя эту схему можно сказать, что между поэтом и живыми образами его воображения стоит пространство языка, только благодаря которому он и может появиться как поэт. Чтобы начать писать, поэт должен читать, однако чтобы начать писать оригинально, он должен отклоняться при чтении от значения, содержащегося в тексте, или читать неверно (misread). Это отклонение является главным моментом в ста-ноалении поэта и в порождении нового значения, и здесь становится важным понимание текста как семантически пустой структуры: отклонение в значении оказывается, в первую очередь, отклонением в применении слов как знаков, или фигурацией. Порождение нового значения на уровне языковой структуры есть фигурация (пятый параграф).

В шестом параграфе рассматривается собственно теория поэтического влияния и выявляются ее основные принципы и основания действия. Харольд Блум дает несколько истолкований этой теории, предлагаемых им в работах

разных лет. В данном исследовании не прослеживаются последовательные этапы развития теории, но все они объединяются с целью дать их общее философское осмысление. Исследуются основания, на которых Блум соотносит понятие фигурации как порождения нового значения в языке с фрейдовскими механизмами защиты. Автор-предшественник выступает в блумовской теории как абсолютное предшествование, неиз.менимый и катастрофический для рождающегося поэта факт, что текст уже написан, и как абсолютная первичность, оригинальность. Одновременно, предшествующее рассматривается всегда как прошедшее, а значит уже бывшее, мертвое по отношению, к живому воображению рождающегося поэта, и то, что он подвергается влиянию, и. согласно данной теории, порождается этим влиянием, подтверждает фрейдовское заключение о том, чгго мертвое су ществует раньше живого, и живое рождается из мертвого. Это ставит под сомнение романтическое понимание воображения как вечно живой сущности, поскольку всё родившееся из мертвого должно умереть. Таким же образом любое, произведенное путем отклоняющейся фигурации значение, вновь превращается в семантически нейтральную струтоуру языка, в набор знаков, подлежащих интерпретации.

Однако необходимо отметить, что влияние носит не стилистический характер, это не есть заимствование слов и структур, образов и сюжетов. Влияние, по Блуму; затрагивает самую суть поэта как поэта: само его воображение, его порыв быть поэтом, способность производить новое значение. Также важным является тот факт, что, вступая в борьбу с влиянием предшественника и совершая фигурацию относительно имеющегося в предшествующих текстах значения, новый поэт, хотя и не в состоянии освободиться от этого влияния и стать таким, словно он рожден самим собой, изменяет весь языковой ;и литературный универсум таким образом, что все составляющие его тексты, в частности, текст предшественника, начинают читаться иным образом, приобретают новое, произведенное новым поэтом, значение.

В седьмом параграфе анализируется соотношение теории Блума с идеями Р.В. Эмерсона и его учением о "доверии к себе". Призыв Эмерсона к индивидуальному творчеству сочетается в теории Блума с понятием, страха влияния и невозможности от этого влияния освободиться, что является почвой для обоснования творческого подхода к любой интерпретации. . .... --

Вторая глава носит название "Перспективы развития понятий творческого акта и воображения в пост структуралистской философии". Возникшая в предыдущей главе, в связи с вопросом о влиянии, проблема предшествования развивается здесь в плоскости отношения творческого акта и живого поэтического воображения ко времени вообще. Для этого вводится понятие двух форм восприятия времени. Их разделение опирается на выводы, сделанные в этом отношении Ж. Делёзом и одним из младших представителей Йельской

школы, во многом следующим направлению, предложенному X. Блумом, Лесли Брисманом. Первая форма воспринимает время как обширное настоящее, охватывающее как свою часть прошедшее и буду щее, так что последние существуют только в отношении к настоящему, в качестве истории и предвидения. Согласно второй форме, каждый момент времени воспринимается как непрерывно делимый на прошлое и буду щее, на только что было и вот-вот будет, так что сам он оказывается проскальзывающей границей, точкой пустоты между ними. Если в первой форме время рассматривается как присутствие, то во второй оно представляется как непрерывное ускользание или потеря. Это деление основывается на предложенном Делёзом различении времени Хроноса и времени Эона, но отмечается, что оно совпадает с находимыми Брисманом на основе анализа текстов Мильтона двумя разными риторическими способами выражения отношения ко времени в поэзии. Основой взгляда Брисмана на эту проблему становится понятие "момента выбора", поскольку момент выбора одной из альтернатив является также моментом потери другой, и с него начинается второе, ускользающее течение времени, связанное с непрерывной потерей, тогда как время вечного присутствия есть время скорее присущее восприятию божества. Всё действительно существующее для второй формы восприятия времени является уже прошедшим, в то время как будущее - пространство чистой возможности. Брисман рассматривает романтическое понятие поэтического творчества как преодоление проблемы момента выбора, понимаемого как момент потери, путем подвешивания (в противоположность остановке, которая, будучи остановкой в моменте отсутствия, оказывается смертью) этого момента, подвешивания выбора и, таким образом, полного перехода в сферу воображаемого, выходящую за пределы всего действительно существующего. Таким образом, поэтическое творчество, будучи творчеством на основе подвешенного или бесконечно продолженного момента отсутствия, уподобляется божественному акгу творения из ничего.

В последующих параграфах делается попытка прояснить механизм действия воображения в подобном понимании и развить предложенную Брисманом теорию. Во втором параграфе рассматривается проблема соотношения восприятия с воспринимаемыми вещами и делается вывод о том, что восприятие живым сознанием всего предстоящего перед ним, то есть предшествующего ему, должно, чтобы бьпъ живым восприятием, вновь оживлять воспринимаемое, делать его своим, а значит, фактически, пересоздавать воспринимаемое в воображении по новой. На этой основе выдвигается возможное понимание иску сства как пересоздания. Данное утверждение иллюстрируется на примере искусства фотографии как, казалось бы, искусства наиболее близкого к простому подражанию.

В третьем параграфе на основе рассмотрения романтической природной лирики развивается тезис о возможном антиподражательном характере ис-

кусства. Подражание как внешним вещам (в виде их описания), так и внутренним состояниях« (как их выражение) рассматривается как второй план поэтического творчества по отношению к тому, что создается воображением как активным творческим началом, существующим до всякого конкретного образного наполнения.

Четвертый, заключительный параграф соотносит понимание воображения, достигнутое в предыду щем параграфе, с вопросом о творчестве как о творении из ничего, поставленным раньше. На основе одной из ранних работ П. де Мана, вводящей понятие поэтических образов, при восприятии их поднимающихся над описываемой в них предметностью и названных де Маном "образами парения'", ставится вопрос о механизме восприятия этих образов. Делается вывод о том, что единственное место их существования есть собственно язык, в котором они существуют в виде сочетания слов или фигур речи при относительной свободе от конкретного значения. Они существуют скорее в виде языкового выражения, нежели в виде конкретно представляемой образности, и воспринимаются также на уровне восприятия сочетаний слов по законам их грамматико-риторического соотнесения. Из этого делается вывод о совпадении способности воображения (не в качестве способности представлять нечто существующее или возможное, но выходить за пределы существующего и, таким образом, раздвигать их) со способностью к восприятию языка, которая предшествует соотнесению его структуры с какой-либо референцией, что еще раз подтверждает вывод о языковой природе человеческого сознания. которое оказывается не только во многом определенным языком, но, возможно, изначально создаваемым этой способностью.

В заключении подводятся итоги проделанной работы, формулируются основные выводы и намечаются пути дальнейшего изучения поставленных в диссертации вопросов.

Основные положения диссертации содержатся в следующих авторских публикациях:

1. Противостояние истории: к проблеме воображения в романтической поэзии // Метафизические исследования, выпуск 12, "Язык". - СПб, 1999. 0,5 п.л.

2. Постструктуралисгсгое литературоведение и проблема творчества И Эстетика сегодня: состояние, перспективы. Материалы научной конференции. Тезисы докладов и выступлений. - СПб, 2000. 0,2 п. л.

3. Чтение как этический акт: этические аспекты деконструкции // "Этическое и эстетическое": 40 лет спустя. Материалы научной конференции. Тезисы докладов и выступлений. — СПб, 2000. 0,3 п.л.