Многозначимость в терминологии

Зимовая, Мария Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Многозначимость в терминологии

Год: 2010
Автор научной работы: Зимовая, Мария Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Орел
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

Диссертация по филологии на тему 'Многозначимость в терминологии'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Многозначимость в терминологии"

На правах рукощси

ЗИМОВАЯ Мария Владимировна

МНОГОЗНАЧНОСТЬ В ТЕРМИНОЛОГИИ

Специальности: 10.02.01 - Русский язык 10.02.19 - Теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

4854324

1 '/ ОЕ3 2011

Орел-20II

4854324

Работа выполнена на кафедре английской филологии ГОУ ВПО «Орловский государственный университет»

Научный руководитель - доктор филологических наук профессор

Литвнн Феликс Абрамович

Официальные оппоненты - доктор филологических наук профессор

Чарыкова Ольга Николаевна

кандидат филологических наук доцент Вознесенская Любовь Николаевна

Ведущая организации - Новосибирский государственный университет

Защита состоится 25 февраля 2011 года в_часов на заседании диссертационного совета Д 212.183.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук при Орловском государственном университете по адресу: 302026, г. Орел, ул. Комсомольская, 95.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Орловского государственного университета.

Автореферат разослан «_» ______ 2011 г.

Ученый секретарь .—

диссертационного совета Гришанова В. Н.

Общая характеристика работы

В современном обществе роль терминологии возрастает все более и более высокими темпами. Это связано с бурным научно-техническим прогрессом, который не только требует все большего и большего количества новых терминов (по оценкам В.Л. Татарином, свыше девяноста процентов новых слов в современном языке — это термины), но и увеличивает роль терминологии в повседневном, неспециальном общении людей разных социальных групп, возрастов, профессий.

Важность изучения проблем терминологии трудно переоценить: этот специфический пласт лексики требует не только регистрации и описания в соответствующих словарях, но и понимания того, как он функционирует, в частности, понимания того, почему термины упорно не желают соответствовать тем требованиям, которые им предписываются. Наше исследование посвящено проблеме многозначности терминов, т. е. одной из наиболее важных проблем, неразрывно связанных с функциональными аспектами терминологии, что и обеспечивает актуальность нашего исследования.

Терминология давно привлекает внимание исследователей — как лингвистов, так и специалистов в других областях. Причина этому очевидна: терминология — это пласт лексики, в котором с наибольшей очевидностью воплощается когнитивная функция языка. Большую известность приобрело высказывание Нильса Бора о языке науки, сделанное им мимоходом, когда он мыл грязные тарелки: «Наш язык напоминает мне это мытье посуды. У нас грязная вода и грязные полотенца, и тем не менее мы хотим сделать тарелки и стаканы чистыми. Точно так же и с языком. Мы работаем с неясными понятиями, оперируем логикой, пределы применения которой неизвестны, и при всем при том мы еще хотим внести какую-то ясность в наше понимание природы». Пристальное внимание к терминологии как раз и связано с попытками сделать язык науки точным, ясным и однозначным. Пожалуй, терминология — это тот слой лексики, который в наибольшей степени подвержен целенаправленной регулирующей деятельности. Стандартизацией терминологии занимаются специальные организации, выпускаются государственные стандарты, причем эта деятельность осуществляется как на национальном, так и на международном уровне.

Такое неоднозначное положение терминологических единиц ставит перед исследователями множество задач, которые имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Так, в частности, Б.Ю. Городецкий указывает, что терминоведение в настоящее время приобретает все более деятель-постную ориентацию и от лингвистов требуется создание прикладных моделей профессиональной коммуникативной деятельности, включающих терминологию как один из компонентов (Городецкий 2006). Несомненно, однако, что деятельностная модель должна учитывать множество факторов, обусловливающих использование языковой единицы в коммуникации, которые не могут быть сведены к экстралингвистическому понятийному наполнению, составляющему, согласно распространенным определениям, суть термина.

Настоящее исследование посвящено проблеме многозначности в терминологии. Известно, что многозначность — это неотъемлемая черта естественного языка. По мнению Ф.А. Литвина, «принципиально все — а реально очень многие — слова имеют в языке более чем одно значение» (Литвин 2005).

В то же время известно, что одним из самых важных требований к терминологии является однозначность терминологических единиц. В исследовании, проведенном А.Б. Фогелем, рассматриваются разнообразные требования, предъявляемые к термину различными авторами. Сопоставляя точки зрения десяти разных исследователей за период с 1931 по 1995 год, автор выясняет, что единственным требованием, называемым всеми источниками без исключения, является требование однозначности. Ему уступило даже требование системности, упомянутое на один раз меньше (Фогель 2000).

Двойственное положение терминологии требует разрешения проблемы многозначности не только на уровне констатации факта наличия многозначных терминов. Требуется, очевидно, теоретическое обоснование многозначности в терминологии, а также уточнение специфики явления многозначности применительно именно к этому пласту номинативных средств.

Многозначность традиционно рассматривалась как свойство единиц языка как системы, в противопоставлении единицам речи, которые полагались однозначными. В речи факторами, определяющими выбор того или иного значения из множества потенциально свойственных данному слову, могут быть явления разного рода, объединяемые обычно довольно расплывчатым словом «контекст». Можно, в частности, говорить о лексическом контексте, синтаксическом контексте, экстралингвистическом контексте и т. д. Требование однозначности, предъявляющееся к терминологии, можно, по сути, рассматривать как требование контекстной независимости терминологической единицы. В самом деле, специальный текст, включающий контекстно независимые единицы, не требует дополнительных процедур при обработке, которая, следовательно, могла бы рассматриваться в таком случае как обработка только лишь понятийного содержания, без обращения к дополнительным лингвистическим знаниям. Текст, включающий только контекстно независимые единицы, в таком случае, мог бы быть уподоблен тексту на фор-

мольном языке, обработка которого могла бы быть полностью поручена компьютеру. Построение такого универсального формального языка издавна занимало исследователей; в частности, известно мнение, высказанное по этому поводу Лейбницем, который писал: «...тогда в диспуте между двумя философами нужды будет не более, чем в диспуте между двумя счетоводами. Для разрешения противоречий достаточно будет взять грифеля и, сев за доски, сказать друг другу "давайте вычислять"» (Лейбниц 1983).

При рассмотрении терминологии как осознанно создаваемого и управляемого подраздела номинативных средств языка (т. е. особого класса слов и словосочетаний) проблема снятия многозначности, действительно, представляется решаемой: если она решается (и даже, более того, не возникает) при создании искусственных языков, то логично ожидать, что, при должном внимании, возможно построение однозначной терминологии. В этой связи уместно будет вспомнить практику наиболее близкой нам сферы познания, языкознания, конкретнее, практику Московской семантической школы, для которой характерно использование средств естественного языка в качестве строгого метаязыка, используемого при описании языковой семантики (см., например, (Апресян 1995а, б)).

Возможен, впрочем, и другой взгляд на проблему терминологии, а именно, рассмотрение ее как составной части специальных подъязыков, которые обслуживают коммуникацию в специальных областях. Таким образом, терминологическая единица рассматривается не как носитель исключительно номинативной функции, но и как носитель функции коммуникативной. В таком случае сравнение с однозначными метаязыками оказывается некорректным, поскольку метаязык по определению не предполагает коммуникации, а только лишь номинацию, служа средством описания.

Антропоцентризм современной лингвистики предполагает изучение языка в его непосредственной связи с человеческой деятельностью вообще, он означает, что «человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели» (Кубрякова 1995: 212). Очевидно, исследование терминологии также не должно ограничиваться номенклатурным подходом, при котором она рассматривается лишь как определенным образом организованная система средств именования научных и технических понятий. Естественно было бы говорить о функциональных свойствах терминологии, понимая под функционализмом специфическую включенность терминологии в разнообразную человеческую деятельность, состоящую в передаче, хранении, генерации и многоаспектном использовании научных концепций и идей, как в среде специалистов, так и среди простых потребителей.

ние, мы должны рассмотреть факторы, определяющие специфику терминологии как класса языковых единиц, и затем выяснить, каким образом эти факторы сказываются на таком универсальном явлении языка, как многозначность.

Исходя из этого и определяются объект и предмет нашего исследования.

Объектом является терминология, представляющая собой особый класс номинативных средств языка, отражающий специальные понятия и концепты, составляющие суть различных областей знания. Мы специально не ограничиваем наш объект пределами той или иной конкретной области познания, поскольку полагаем, что особенно важно уяснить некоторые общие закономерности многозначности в терминологии.

Предметом исследования является феномен многозначности — точнее, его проявление в такой специфической области, как терминология.

Особый характер языкового знака, выполняющего функцию термина, подчеркивается во многих исследованиях, часто рассматриваясь в рамках дихотомии «термин - обычное слово» (М.Н. Володина, Б.Н. Головин, C.B. Гринев, В.М. Лейчик, С.Е. Никитина, В.Н. Прохорова, A.A. Реформатский, A.B. Суперанская, В.А. Татаринов, E.H. Толикина, С.П. Хижняк и др.). Одним из важнейших различий признается тот факт, что системный характер обычной лексики задается на уровне языка, тогда как системный характер терминологии объясняется системностью той экстралингвистической реальности, которую она описывает, а именно, той системой понятий, которая и составляет определенную сферу познания. Обусловленность значения термина системой понятий той или иной специальной области никем не оспаривается и, более

того, признается одной из важнейших характеристик семантики терминологической единицы. Мы полагаем, что такая специфика терминологии может отразиться на ее поведении в коммуникации и создать возможности для нестандартных проявлений многих языковых феноменов, в том числе многозначности.

Следовательно, цслыо нашего исследования является изучение особенностей феномена многозначности в терминологии, рассматриваемого с точки зрения коммуникативной практики общества. Это означает, что, с одной стороны, нам необходимо всесторонне исследовать те особенные свойства, которые определяют специфику выполнения терминологическим знаком его номинативных функций, и, с другой стороны, мы должны сформировать такое представление о терминологии, которое не замыкалось бы исключительно границами специальной понятийной области, но учитывало бы возможность многообразного использования терминологии в различных коммуникативных ситуациях и с различными целями.

Если первая из упомянутых проблем имеет богатую историю и может похвастаться тем, что ей уделялось значительное внимание, то вторая проблема намного более молода. Для исследователей, работающих в этом направлении, характерен комплексный подход к проблеме; в частности, ее решение предлагается искать в рамках проблематики функциональных подъязыков, обеспечивающих специальные коммуникативные акты и включающих такие значимые для коммуникации переменные, как коммуниканты, коммуникативные цели, обстоятельства коммуникации и т. п.

Таким образом, можно сформулировать ряд задач, которые необходимо решить в рамках нашей работы для достижения поставленной цели.

1. Определить характеристики терминологического знака, составляющие его специфику на фоне общеупотребительной лексики.

2. На основании представлений о полевой организации лексики обосновать возможность рассмотрения терминологичности как градуируемого свойства терминологических единиц, обусловленного, в том числе, контекстно-функциональными характеристиками коммуникации.

3. Опираясь на существующие концепции коммуникативного акта, выявить те факторы, которые могут способствовать формированию многозначности у термина.

4. Определить типы многозначности, принципиально возможные для терминологии, и рассмотреть их реализуемость.

чаются между собой не только составом конкретных терминологических единиц, но и некоторыми принципами формирования этого состава (ср., как один из возможных примеров, некоторую идеологическую зависимость терминологии гуманитарных наук, в противоположность наукам естественным (Будагов 1974)). С другой стороны, притом что термины как специальный класс номинативных средств существуют в любом развитом языке, подход к терминологии в сходных областях познания, но в разных лингвокультурных сообществах может довольно значительно различаться (так, С.Э. Меркель отмечает: «Типичным для всей немецкой терминологии является приверженность номинативному стилю. Причина терминологической номинативности кроется в понятийной юриспруденции, унаследованной со времен Римского права, что в Германии привело к обобщенному языку закона, направленному на абстрактные понятия, — в противоположность как англосаксонской «казуистической» правовой системе, так и более наглядным законам романских стран и более сжатым немногословным законам Швейцарии» (Меркель 2001: 24)).

Дедуктивный подход к предмету исследования предопределил как используемые методы, так и отбор материала.

Прежде всего, на основании существующих представлений о языке мы задаем определенные координаты, в рамках которых применяются логические операции. Такой метод, в отличие от чистой дедукции, получил название гипотетнко-дедуктивного метода (Арнольд 1991).

Кроме того, в работе нами использованы более частные методы, такие как анализ дефиниций, компонентный анализ, контекстуальный анализ, лин-гвопрагматический анализ, направленный на выяснение обусловленности выбора термина интенциями адресанта и широким контекстом ситуации.

Выбор исследуемого материала определялся тем фактом, что при дедуктивном подходе, принятом нами, материал играет в основном иллюстративную и аргументативную роль. Если при исследовании индуктивного характера выборка материала должна быть сплошной, то в нашем случае она, в принципе, может носить точечный характер. В целом, отказ от привлечения больших объемов материала мы мотивируем следующими факторами: во-первых, метод сплошной выборки при работе со словарями дал бы нам лишь те случаи многозначности, которые и без того зафиксированы и описаны. Во-вторых, анализ текстового материала потребовал бы сопоставления текстов огромных объемов, поскольку вряд ли можно ожидать проявления феномена многозначности термина в одном тексте. Потребовалось бы привлечь большое количество текстов, притом что критерии отбора этих текстов совершенно не ясны, поскольку не ясно, какого рода факторы могут оказывать влияние на функционирование терминов и развитие у них многозначности. Мы полагаем, что такого рода исследование было бы уместно тогда, когда общие контуры проблемы будут более или менее четко намечены, и проблему можно будет решать не в сущностном плане, а в тех или иных аспектах.

Таким образом, главным критерием, на который мы опирались при отборе материала, была способность термина полно и четко проиллюстрировать то или иное положение, развиваемое нами в нашей работе. Соответственно, при рассмотрении тех или иных аспектов многозначности в терминологии мы привлекаем примеры из различных областей науки и техники — как из гуманитарных дисциплин, так и из дисциплин естественных. Источниками примеров для нас являются как специальные узкопрофильные словари, так и энциклопедические словари и энциклопедии; кроме того, мы широко используем толковые словари, поскольку для пас является бесспорным, что при анализе значения термина необходимо учитывать и лингвистическую, и нелингвистическую информацию. Кроме того, часть примеров взята нами из научно-популярных изданий. Особенность такого рода источников состоит в том, что в них зачастую отражаются как условия формирования термина, так и его непосредственное функционирование в текстах соответствующей тематики. Кроме того, для иллюстрации отдельных утверждений в работе использовались отрывки художественных текстов, но их использование не носило системного характера. Источники примеров перечислены в отдельном списке (после списка использованной научной литературы).

Исследуя проблему многозначности в терминологии, мы пришли к выводу, что терминология представляет собой особую группу номинативных средств, специфика выполнения которой знаковых функций обусловлена спецификой денотатов терминологических знаков, и что системность терминологии в большей степени, чем системность общеупотребительной лексики, обусловлена экстралингвистическими факторами; кроме того, термин проявляет некоторые черты, роднящие его с неязыковыми знаками, хотя эти черты не носят абсолютного характера. Можно говорить о тенденции сближения терминологии с неязыковыми знаковыми системами, вызванной ее более искусственным, регулируемым характером в сравнении с нетерминологической лексикой. Соответственно, и требования, предъявляемые обычно к терминологическим единицам, носят в большей степени рекомендательный, чем описательный характер, а потому разные термины могут соответствовать им в различной степени. Таким образом, если мы понимаем под терминологично-стью совокупность этих требований, мы должны констатировать, что тсрми-нологичность — это свойство, которое может проявляться в большей или меньшей мере, что, в свою очередь, подразумевает, что жесткой границы между терминами и не-терминами не существует. Это позволило нам применить к терминологии такой подход, который может быть использован и при анализе общеязыковой лексики, — естественно, с учетом оговоренных выше специфических качеств терминов. В результате мы пришли к определенным выводам, касающимся природы многозначности в терминологии, на основе которых и формулируем следующие положения, выносимые на защиту: 1. Многозначность, в частности, полисемия — явление, характерное и естественное для терминологии, причем существуют как полисеманты, относящиеся к одной области науки или техники, так и полисеманты,

чьи значения выходят за пределы какой-то одной специальной дисциплины.

2. Многозначность в терминологии может иметь существенные особенности, связанные с обусловленностью семантики термина понятийной системой конкретной понятийной областью. Фактором формирования многозначности является типизированная и конвенционально закрепленная контекстуальная модификация семантики широкозначного слова. Для общеупотребительной лексики такие контекстуальные модификации окказиональны и не признаются новыми значениями, но для терминологии с ее структурированностью через соответствующую референтную область это является источником новых, вполне устойчивых значений.

3. Многозначность в терминологии может быть обусловлена функционально и связана с элементами коммуникативной ситуации, в частности, с уровнем компетенции коммуникантов.

4. Многозначность в терминологии может быть обусловлена возможностью различного концептуального осмысления одного и того же феномена. Речь при этом идет именно о многозначности, а не о каком-то особом типе контекстуальной вариативности, поскольку различные понимания того или иного явления, во-первых, сопоставимы друг с другом и, во-вторых, не исключают друг друга в общих контекстах. Научная новизна нашего исследования состоит в том, что впервые,

насколько нам известно, предпринимается попытка описания явления многозначности в терминологии как системного свойства, обусловленного как генетически, т. е. способами и источниками формирования терминологии, так и функционально. В частности, впервые ставится вопрос о возможности рассмотрения употребления терминов в текстах разных типов как случаев реализации разных значений этих терминов, о зависимости состава значения термина от условий осуществления коммуникативного акта, о подвижности структуры значения термина, допускающей выведение на передний план и отодвигание на задний план тех или иных компонентов значения, и т. д. Мы, таким образом, отходим от понимания многозначности в данной области языка как нежелательного свойства, могущего быть устраненным путем выверенных регулирующих мер, и трактуем ее как естественное свойство терминологии. Сама постановка вопроса не является, естественно, абсолютно новой, но на основании изучения литературы мы пришли к выводу, что предметом специального монографического исследования данное явление в рассматриваемом ракурсе не было.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в работе предлагается точка зрения на терминологию как на функционально обусловленный класс номинативных единиц, обеспечивающий потребности специальной профессиональной коммуникации в различных типах дискурсов, в связи с чем термин рассматривается не только лишь в его отношении к именуемому им понятию и другим терминам той же области, но как языковая

единица в ряду других языковых единиц, употребление которой обусловлено множеством факторов, вовлеченных в осуществление коммуникативного акта.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут использоваться при составлении учебных курсов лексикологии, стилистики, риторики, лингвистической семантики, социолингвистики и др., а также при написании курсовых и дипломных работ, магистерских диссертаций. Кроме того, мы полагаем, что итоги работы могут быть учтены в практике составления терминологических словарей «активного типа»: такой словарь должен «содержать по возможности исчерпывающую информацию о каждой лексеме, необходимую не только для се понимания в произвольном тексте, но и для ее правильного использования в своей собственной речи... В сущности, речь идет о том, чтобы описать языковую компетенцию говорящих ... в полном объеме» (Апресян 2003). Идея словаря активного типа разрабатывается пока лишь применительно к общеупотребительной лексике, но мы видим в таком подходе определенные перспективы и в связи с проблемами описания лексики терминологической.

Диссертация прошла апробацию на заседаниях кафедры английской филологии Орловского государственного университета, а также в рамках межкафедрального лингвистического семинара на факультете иностранных языков Орловского государственного университета

Основные положения и результаты диссертации нашли отражение в 4 публикациях, из которых 3 опубликованы в научных сборниках, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, где должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. В конце работы приводится список использованной научной литературы, включающий 172 наименования на русском и английском языках, а также список изданий, послуживших источниками примеров, отобранных для анализа.

Основное содержание работы

Во введении обосновываются актуальность исследования, его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, обозначены предмет и объект, цель и задачи исследования, а также методы, используемые в ходе исследования, изложены положения, выносимые на защиту, приведены данные об апробации результатов исследования.

Первая глава «Некоторые лингвистические характеристики терминологии и их роль в проблеме многозначности» посвящена рассмотрению термина как вербального знака, обладающего специфическими свойствами.

Исследование знаковых свойств терминологических единиц показало, что важнейшим отличием термина от общеупотребительного слова является характер системных отношений терминологии, поскольку он в основном за-

дается экстралингвистическими факторами, конкретно — через системные отношения между понятиями той или иной отрасли науки или техники. Такого рода системность достаточно обычна и для общеупотребительной лексики, но в терминологии этот вид системности является основным. Понимание термина как имени понятия, которое всецело и максимально строго раскрывается в дефиниции термина, остро ставит вопрос об оптимизации номинативной функции терминологии, состоящей прежде всего в преодолении принципа асимметричного дуализма языкового знака; при этом такое свойство, как многозначность, может рассматриваться лишь как досадное недоразумение.

Однако специфичность термина в сравнении с общеупотребительной лексикой совсем не такова, чтобы совершенно противопоставить их друг другу. Ориентация лишь на номинативную функцию терминологии страдает некоторой однобокостью, поскольку терминология — это еще и средство обеспечения профессиональной коммуникации. Б.Н. Головин отмечает, что термины необходимо изучать не в сфере фиксации, т. е. в словарях, а в процессе их функционирования, т. е. в текстах, и что такое более углубленное изучение терминов и терминологических систем разбивает иллюзии о том, что термин должен непременно соответствовать предписываемым ему критериям, т. е. быть кратким, однозначным, точным и т. д. При таком взгляде на проблему, по мнению автора, приходится признавать, что полисемия в терминологии — «явление неизбежное и естественное».

Согласно современным представлениям о многозначности, она бывает двух типов: речевая и языковая (Апресян). Учитывая специфику терминов, семантика которых во многом определяется той понятийной сферой, к которой термин относится, мы считаем возможным рассматривать три варианта языковой полисемии применительно к терминологии: внутриотраслевая полисемия, межотраслевая полисемия, полисемия с выходом за пределы специальных отраслей. Однако этот список представляется нам неполным.

Безусловно, нельзя отрицать важность роли понятийной системы при формировании значения термина; естественно, этот фактор является определяющим. Можно утверждать, что семантика термина формируется, в частности, под влиянием двух основных тенденций, источником которых являются, с одной стороны, потребность в точной и строгой номинации понятий и явлений и, с другой стороны, потребность в обеспечении достаточной гибкости коммуникации. Мы полагаем, что в связи с этим можно говорить о возникновении в терминологии особых разновидностей полисемантов, которые характерны именно для данного класса номинативных единиц и существование которых обусловлено конкретными состояниями составляющих компонентов коммуникативных ситуаций. Мы имеем в виду, во-первых, те случаи, когда разница в значениях обусловлена теми исходными концептуальными установками исследователя (или исследовательской школы), на которые он опирается. Речь идет о полисемии, обусловленной расхождениями в референтной области, обслуживаемой данной терминологической системой, которые

целенаправленно выделяются различными исследователями. В качестве примера можно привести такой термин, как фонема — известны различия в его трактовке в Московской и Петербургской (Ленинградской) школах. Такую полисемию мы будем называть концептуальной.

Термин может также рассматриваться как компонент специального подъязыка, используемого при осуществлении актов профессиональной коммуникации. Модель профессионального коммуникативного акта, предложенная 10.В. Правиковым, опирается на известную модель коммуникативного акта Б.10. Городецкого и включает в себя такие компоненты, как коммуниканты, обстоятельства общения, система коммуникативных замыслов, коммуникативные процессы, коммуникативный текст. Учет этих факторов позволяет по-новому взглянуть на проблему многозначности в терминологии.

Представление о терминологии как части специального подъязыка, средствами которого решаются коммуникативные задачи разного рода, заставляет обратить более пристальное внимание на место терминологии в коммуникации и ее зависимость от различных компонентов профессионального коммуникативного акта. Множество изменчивых величин, образующих коммуникативный акт такого рода, оказывает непосредственное влияние на семантику термина, причем наиболее значимым является такой компонент структуры коммуникативного акта, как коммуниканты.

Важно понимать, что в профессиональном акте коммуникации могут принимать участие лица, в жизни которых данная профессиональная тематика занимает совсем не одинаковое место. Так, наряду с ситуацией «специалист — специалист» (которая, как представляется, зачастую принимается исследователями «по умолчанию»), возможны и ситуации «специалист в одной области — специалист в смежной области». Не следует забывать о возможности профессиональной коммуникации между специалистами разного класса, в частности, когда речь идет о профессиональном образовании. Наконец, возможно множество разновидностей ситуации «специалист — неспециалист». Все эти ситуации предъявляют различные требования к терминологии, понятийная насыщенность профессиональной коммуникации будет варьироваться, причем, на наш взгляд, как за счет количества используемых терминологических единиц, так и за счет глубины осознания понятия

Вторая добавляемая нами в список разновидность связана с потребностью обслуживать коммуникацию лиц, имеющих неодинаково глубокое представление об объекте терминологической номинации. Наиболее очевидным будет выделение «профанных» и специальных значений: первые представлены, например, в справочниках, рассчитанных на широкую аудиторию, и популярных текстах, вторые же — в текстах, справочных и энциклопедических изданиях, ориентированных на специалиста. Мы считаем возможным назвать полисемию такого рода функциональной.

Таким образом, обусловленность семантики термина понятийной сферой не только не означает отсутствия или маргинальное™ полисемии в терминологии, но, напротив, служит источником полисемии, нехарактерной для

общеупотребительной лексики. Соответственно, мы можем дополнить предложенный выше список разновидностей полисемии в терминологии:

1. речевая полисемия

2. внутриотраслевая полисемия

3. межотраслевая полисемия

4. полисемия с выходом за пределы специальных отраслей.

5. концептуальная полисемия

6. функциональная полисемия.

Вторая глава «Типы многозначности в терминологии» посвящена подробному разбору некоторых из выделенных в первой главе разновидностей полисемии.

Рассматривая явление речевой полисемии, мы пришли к выводу, что данное явление в сфере терминологии гипотетически возможно, но маловероятно ( в лучшем случае малочастотно) в связи с тем, что профессиональная коммуникация оставляет меньше возможностей для окказиональных разночтений при понимании того или иного термина.

При рассмотрении языковой полисемии мы сочли возможным отказаться от детального анализа феномена внутриотраслевой полисемии. Это явление широко известно, признается всеми исследователями, и получило достаточное отражение в специальных словарях, где случаи многозначности такого рода давно и подробно инвентаризированы. С учетом того, что нас в настоящем исследовании интересует прежде всего теоретическое обоснование различных видов многозначности, необходимости уделять специальное внимание внутриотраслевой полисемии мы не видим.

Понятие межотраслевой полисемии тесно связано с понятием транстерминологизации. Она во многом является проявлением «человеческого фактора» в терминологии, поскольку зачастую сводит вместе понятийные системы, кажущиеся совершенно различными. Лежащая в ее основе метафо-ризация уже достаточно давно рассматривается не как только лишь троп, художественный прием, но и как мощное орудие познания при формировании как когнитивных структур индивидуального сознания (см., например, (Lakoff, Johnson 1980)), так и, что чрезвычайно важно, познания научного (ср. названия исследований: «Метафора в науке: философско-методологический анализ», «Метафора как средство философского и научного познания», «Метафора как элемент методологии современного научного познания» и т. д.).

Перенос концептов из одной понятийной области в другую может служить прекрасным стимулом для дальнейшего развития научной мысли. Известнейшим примером такого взаимодействия является опыт проведения P.O. Якобсоном и Н. Бором совместных семинаров для лингвистов и физиков. При подобных взаимодействиях могут переноситься как целые исследовательские модели, так и отдельные термины — ср., напр., адаптацию P.O. Якобсоном терминов, описывающих математическую модель коммуникации К. Шеннона, таких как капал, код, шум и т. д. Кстати, в том, что касается модели К. Шеннона, ее влияние вообще оказалось глобальным: «В тер-

минах теории информации определяют себя сегодня компьютерные науки, электротехника, статистика, библиотековедение, психолингвистика, менеджмент, экономика, журналистика, исследования массовых коммуникаций, ког-нитология и т. д.» (Пчелшцева 2008:116).

Естественно, при транстерминологизации исходное значение термина не может остаться неизменным, оно существенно трансформируется, вступая в системные отношения с другими элементами принимающей терминологической системы. Однако связь с исходной терминологической системой остается совершенно очевидной и недвусмысленной.

Таким образом, нарушение принципа одно-однозначного соответствия плана выражения и плана содержания в терминологии может быть результатом сознательной, целенаправленной деятельности исследователей. Этот вывод противоречит устоявшемуся представлению о регулирующей деятельности в сфере терминологии как деятельности исключительно упорядочивающей, направленной на преодоление принципа асимметричного дуализма языкового знака, т. е. на устранение синонимии и полисемии.

Понятие полисемии с выходом за пределы специальных отраслей тесно связано с понятиями терминологизации и детерминологизации. В ходе исследования было выявлено, что основным механизмом при детерминологизации является метафорический перенос, тогда как терминологизация может осуществляться по-разному: в основе этого процесса может лежать уточнение значения (нередко минимальное), метафорический перенос, полная ревизия сигнификативного компонента значения и, наконец, процесс может быть фактически мотивирован исключительно прагматическими, контекстно-ситуативными факторами. Соответственно, результаты этого процесса представляют собой некоторый континуум, в котором крайние элементы, с одной стороны, сохраняют наибольшую близость с исходным значением слова, а с другой стороны — практически не имеют с ним лингвистически мотивированной связи. Таким образом, при терминологизации возможно как появление новых значений слова, так и омонимов, причем жесткой границы между полисемией и омонимией здесь, как и в целом в языке, не наблюдается.

Концептуальная полисемия предполагает равноправное существование различных пониманий одного явления в рамках одной понятийной области. Эти понимания (на основе которых и формируются соответствующие значения терминов) могут выступать как конкурирующие, взаимодополняющие и др. Концептуальная полисемия часто возникает тогда, когда закрепленное в термине содержание вступает в противоречие с авторским видением той или иной проблемы. Можно сказать, что концептуальная полисемия - это попытка преодоления косности уже существующего знания, но не через отрицание, а через переосмысление. В качестве примера можно привести такие важнейшие для сегодняшнего мира концепции, как диалогическая концепция М. М. Бахтина, связанная, в частности, с переосмыслением понятия диалога (и, соответственно, с формированием нового, по сути, значения термина диалог) в гуманитарных науках, или, в естественных науках, теория относительности,

важнейшим фактором создания которой было, например, переосмысление понятий массы и гравитации (при этом понимание этих понятий Эйнштейном не отменяет их понимания Ньютоном).

Функциональная полисемия обусловлена тем фактом, что подъязыки конкретных дисциплин очевидно не однородны: в них можно выделить своеобразные регистры, для которых характерна как различная «плотность» значения термина, его семантическая насыщенность, так и различный уровень «ригидности» этого значения. Так, с уверенностью можно сказать, что научно-исследовательский и научно-педагогический (или учебно-педагогический) дискурсы предъявляют существенно различные требования к терминологии, поскольку целью первого является получение новых знаний, тогда как цель второго — передача уже существующих знаний новым носителям; соответственно, в первом случае можно ожидать, например, расширения или уточнения значений каких-то терминов, их альтернативной интерпретации, а также создания терминов новых, тогда как во втором случае важна стабильность и общепринятость терминологии. Точно так же возможно более или менее строгое употребление терминологии в зависимости от того, на какую целевую аудиторию ориентирован текст. Так, медицинский препарат Бчопа-рокс в инструкции по применению (ориентировано на потребителя) описывается как местный антибиотик, в то время как в международных классификациях (ориентировано на ученого-специалиста) его действующее вещество — фюзафунжин (или фузафунгин) — рассматривается как антисептик. Очевидно, что в коммуникативной ситуации «врач — пациент» содержание термина антибиотик несколько отличается от содержания того же термина в ситуации «ученый-фармаколог — ученый-фармаколог»: это разные типы коммуникативных ситуаций. При этом очевидно и то, что для разных типов коммуникации разные значения терминов достаточно жестко закреплены, в чем и проявляется высокая специализированность термина.

В заключении диссертации обобщаются результаты и подводятся итоги исследования; определяются возможные перспективы дальнейшего исследования. Изложенное выше можно считать доказательством того, что с точки зрения развитости отношений многозначности терминология представляет собой класс лексики, для которой характерно не упрощение, а, напротив, усложнение этих отношений, что связано с увеличением роли тех факторов, которые, строго говоря, не относятся к сфере языка, понимаемого в рамках сос-сюровской дихотомии языка и речи. Этот вывод, на наш взгляд, вполне согласуется с теми представлениями о языке, которые формируются в рамках современной функционально-деятельностной парадигмы.

Однако несправедливо было бы говорить о тотальной применимости сделанных нами выводов к терминологии в целом, поскольку, собственно говоря, само представление о существовании «терминологии в целом» как некоторого монолита является иллюзорным.

Можно выделить несколько направлений дальнейших исследований полисемии в терминологии, если принять во внимание, сколько различных «измерений» существует в терминологии.

Во-первых, бесспорным является факт существования различных видов научного знания: терминологические системы общественных, гуманитарных, естественных и т. д. наук, очевидно, не могут не обладать собственной спецификой, в том числе и в том, что касается отношений многозначности. Кроме того, интерес представляет изучение в этом аспекте процессов транстерминологизации и других процессов термипообразования, протекающих при взаимодействии различных дисциплин.

Отношения между различными дисциплинами могут быть чрезвычайно разнообразными, каждый раз по-разному ставя перед лингвистом проблему номинативных средств данной дисциплины. Можно указать, к примеру, следующие ситуации, предполагающие достаточно интересные процессы в терминологии:

1. Интеграция в какую-то дисциплину идей, результатов и методов иных отраслей познания (ср. использование математических, в частности, статистических, методов в уже вполне сложившихся дисциплинах, таких как лингвистика, социология или биология, лингвистических идей и методов в этнографии (французский структурализм) или взаимное влияние лингвистики и семиотики, что сопровождается заимствованием и адаптацией соответствующих терминов). Можно заранее с большой долей уверенности говорить о направлении заимствований — из более формализованных сфер в менее формализованные — но в том, что касается конкретных процессов развития терминологии, требуются, очевидно, специальные исследования.

2. Возникновение новых, совершенно специфических направлений науки. Такие примеры, как бионика или когнитология, достаточно хорошо известны. Несомненно, терминология таких научных направлений формируется на основе уже существующих терминологических систем, но она, безусловно, не может рассматриваться как сумма единиц, механически отобранных из различных источников, поскольку в новых условиях семантика термина неизбежно приспосабливается к новым потребностям номинации и коммуникации.

3. Специализация отдельных направлений научной мысли и превращение их в более или менее самостоятельные дисциплины. Значительный интерес здесь представляет не только дивергенция значений терминологических единиц, но и принципы взаимодействия между терминологическими системами научных направлений, имеющих общий источник и общий объект изучения.

го исследования. Представленные в работе суждения по данным вопросам носят общий характер и никак не могут претендовать на окончательность, в связи с чем мы видим значительные перспективы для дальнейших изысканий.

Во-вторых, не подлежит сомнению, что отдельные терминологические единицы обладают разной степенью «коммуникативности». Прежде всего, речь идет о разном уровне востребованности тех или иных терминологических единиц за пределами узкопрофессиональных дискурсов, а как мы могли видеть, именно выход за эти пределы и стимулирует во многом развитие у термина дополнительных значений. Аналогия с таким явлением, как детерминологизация, здесь совершенно уместна и естественна, тем более что, как мы констатировали в нашей работе, детерминологизация может быть одним из этапов формирования новых терминологических значений, однако очевидно, что одна лишь эта аналогия не способна дать нам общее представление о данной проблематике. Так, например, феномен «коммерческой» терминологии (типа названий молочнокислых бактерий как зарегистрированных товарных знаков) явно требует привлечения понятийного аппарата исследований массовой коммуникации и менеджмента. То же можно сказать и о таком, к примеру, термине, как дисбактериоз: медицинское понимание данного термина совпадает с рекламным далеко не полностью.

В-третьих, не следует забывать, что в профессиональной коммуникации терминология тесно соседствует как с общеупотребительной лексикой, так и с профессиональным сленгом. Взаимодействия между этими слоями номинативных единиц с точки зрения функциональной дифференциации их использования достаточно интересны, в том числе и потому, что в реальной ситуации общения влияние различных факторов настолько переплетено, что строгая дифференциация профессиональной и непрофессиональной коммуникации (во множестве их разновидностей) вряд ли возможна, и изучение закономерностей употребления терминологии в реальной коммуникации предстает как интересная и важная проблема.

Классификация, предложенная в настоящем исследовании, не является классификацией в сильном смысле, поскольку классы в ней выделяются на основании различных критериев. Тем не менее, мы полагаем, что даже в этом виде она представляет определенный интерес, поскольку позволяет поставить вопрос о соотношении типов полисемии, выделяемых на различных основаниях. Так, в частности, неочевидно, что функциональная и концептуальная полисемия могут наблюдаться только в рамках одной предметной области (хотя в нашей работе они рассматривались именно в этом ключе), следовательно, здесь требуются дальнейшие исследования с привлечением достаточно нетипичного для терминоведения материала, а именно, значительных объемов фактических употреблений терминологии в разнообразных коммуникативных ситуациях.

Таким образом, по итогам проведенного исследования можно сделать вывод о плодотворности использованного в работе подхода к описанию мно-

гозначности в терминологии. Функциональный подход позволяет исследователю по-новому взглянуть на привычный объект описания, оказывающийся гораздо более многогранным, чем могло бы показаться, и предоставляет возможность более полно осознать особенности такого своеобразного пласта номинативных средств, как терминология. Не вызывает сомнений перспективность дальнейших исследований в этом направлении с привлечением фактического материала из различных областей науки и техники.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Зимовал М.В. Многозначность как естественное свойство терминов [Текст] / М.В. Зимовая // Лингвистическое образование в подготовке специалистов на современном этапе. — Орел: Орловский государственный университет, 2008. —с. 161-168.

2. Зимовал М.В. Функциональная нагрузка терминологии// Научный Вестннк ВГАСУ. Серия «Современные лингвистические и методнко-дидактические исследования». Выпуск N 1 (13), 2010. — с. 95-101.

3. Зимовая М.В. О понятии функциональной полисемии в терминологии // Ученые записки Орловского государственного университета. № 3 (37),

4. 2,2010. —с. 124-129.

4. Зимовая М.В. Концептуальная полисемия в терминологии // Вестник Орловского государственного университета, серия: Новые гуманитарные исследования. Ка 5 (13), 2010. — с. 252-256.

Работы №№ 2, 3 и 4 опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Подписано в печать 11.01.2011 г. формат 60x80/16 Печать оперативная. Бумага офсетная. Гарнитура Times Объем 1,5 усл. п. л. Тираж 100 экз. Заказ № 700

Отпечатано: ЦКЦ Восстания-1 191036, г. Санкт-Петербург, ул. Восстания, д. 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Зимовая, Мария Владимировна

роль в проблеме многозначности

1.1. Знаковые свойства термина

1.1.1. Многозначность в терминологии: постановка проблемы

1.1.2. Термин в сопоставлении с языковыми и неязыковыми знаками

1.2. Функциональная нагрузка терминологии

1.3. Границы и идентичность термина 53 Выводы по первой главе

ГЛАВА 2 Типы многозначности в терминологии

2.1. Концептуальная полисемия

2.2. Функциональная полисемия

2.3. Речевая полисемия

2.4. Межотраслевая полисемия и полисемия с выходом за пределы специальных отраслей

2.4.1. Полисемия с наличием внетерминологических значений

2.4.2. Межотраслевая полисемия 103 Выводы по второй главе 124 Заключение 127 Литература 137 Источники примеров

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Зимовая, Мария Владимировна

В современном обществе роль терминологии возрастает все более и более высокими темпами. Это связано с бурным научно-техническим прогрессом, который не только требует все большего и большего количества новых терминов (по оценкам В.А. Татаринова, свыше девяноста процентов новых слов в современном языке — это термины (Татаринов 1996)), но и увеличивает роль терминологии в повседневном, неспециальном общении людей разных социальных групп, возрастов, профессий.

Терминология весьма давно привлекает внимание исследователей, как лингвистов, так и специалистов в других областях. Причина этому очевидна: терминология — это пласт лексики, в котором с наибольшей очевидностью воплощается когнитивная функция языка. Большую известность приобрело высказывание Нильса Бора о языке науки, сделанное им мимоходом, когда он мыл грязные тарелки: «Наш язык напоминает мне это мытье посуды. У нас грязная вода и грязные полотенца, и тем не менее мы хотим сделать тарелки и стаканы чистыми. Точно так же и с языком. Мы работаем с неясными понятиями, оперируем логикой, пределы применения которой неизвестны, и при всем при том мы еще хотим внести какую-то ясность в наше понимание природы» (ru.wikiquote.org). Пристальное внимание к терминологии как раз и связано с попытками сделать язык науки точным, ясным и однозначным. Пожалуй, терминология — это тот слой лексики, который в наибольшей степени подвержен целенаправленной регулирующей деятельности. Стандартизацией терминологии занимаются специальные организации, выпускаются государственные стандарты, причем данная деятельность осуществляется как на национальном, так и на международном уровне.

С другой стороны, термины — это, безусловно, неотъемлемая часть языка и, следовательно, она должна подчиняться законам языка, которые во многом противятся попыткам регулирующего вмешательства. Известно, что A.A. Реформатский называл термин «слугой двух господ» — терминологии и неспециальной лексики. (Реформатский 1961). По мнению Н.Б. Мечковской, «в качестве члена системы специальных обозначений термин управляем: термины придумываются в лабораториях и кабинетах, их упорядочивают в терминологических комиссиях, пропагандируют в «рекомендательных списках» и т. д. Однако в той мере, в какой термины остаются «просто» словами, они сопротивляются регламентации. Они сохраняют и/или развивают многозначность, при этом чем более употребителен термин, тем более он многозначен. Традиционная лексика профессионального просторечия не спешит уступить место рекомендованным нововведениям. И все же термины, в сравнении с обычной лексикой, в большей мере доступны сознательному регулированию» (Мечковская 2000: 136-137). С.И. Богомолова полагает, что «терминологическая система подчиняется общим законам языка — в специфике проявления отношений языковых единиц (синтагматических, парадигматических иерархических) и в специфике действия характерных языковых антиномий (принципа экономии и информативной достаточности, соотношения объема кода и текста, взаимоотношения норм узуса и системы)» (Богомолова 1993).

Такое неоднозначное положение терминологических единиц ставит перед исследователями множество задач, которые имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Так, в частности, Б.Ю. Городецкий, говоря о проблемах описания терминов в связи с переводческой деятельностью, указывает, что терминоведение в настоящее время приобретает все более деятельностную ориентацию и от лингвистов требуется создание прикладных моделей деятельности переводчика, включающих в себя в качестве компонента терминологический переводческий словарь (Городецкий 2006). Несомненно, однако, что деятельностная модель должна учитывать множество факторов, обусловливающих использование языковой единицы в коммуникации, которые не могут быть сведены к экстралингвистическому понятийному наполнению, составляющему, согласно распространенным определениям, суть термина, ср.: «Термин — слово или словосочетание, призванное точно обозначить понятие и его соотношение с др. понятиями в пределах специальной сферы. Т. служат специализирующими, ограничительными обозначениями характерных для этой сферы предметов, явлений, их свойств и отношений» (БСЭ).

Настоящее исследование, как уже говорилось, посвящено проблеме многозначности в терминологии. Известно, что многозначность — это неотъемлемая черта естественного языка. По мнению Ф.А. Литвина, «принципиально все — а реально очень многие — слова имеют в языке более чем одно значение» (Литвин 2005:4).

Многозначность, как известно, традиционно рассматривалась как свойство единиц языка как системы, в противопоставлении единицам речи, которые полагались однозначными. В речи факторами, определяющими выбор того или иного значения из множества потенциально свойственных данному слову, могут быть явления разного рода, объединяемые обычно довольно расплывчатым словом «контекст». Можно, в частности, говорить о лексическом контексте, синтаксическом контексте, экстралингвистическом контексте и т. д. Требование однозначности, предъявляющееся к терминологии, можно, по сути, рассматривать как требование контекстной независимости терминологической единицы. В самом деле, специальный текст, включающий контекстно независимые единицы, не требует дополнительных процедур при обработке, которая, следовательно, могла бы рассматриваться в таком случае как обработка только лишь понятийного 1 содержания, без обращения к дополнительным лингвистическим знаниям. Текст, включающий только контекстно независимые единицы, в таком случае, мог бы быть уподоблен тексту на формальном языке, обработка которого могла бы быть полностью поручена компьютеру. Построение такого универсального формального языка издавна занимало исследователей, в частности, известно мнение, высказанное по этому поводу Лейбницем, который писал: «.тогда в диспуте между двумя философами нужды будет не более, чем в диспуте между двумя счетоводами. Для разрешения противоречий достаточно будет взять грифеля и, сев за доски, сказать друг другу "давайте вычислять"» (Лейбниц 1983).

Антропоцентризм современной лингвистики предполагает изучение языка в его непосредственной связи с человеческой деятельностью вообще, он означает, что «человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели» (Кубрякова- 1995: 212). Очевидно, исследование терминологии также не должно ограничиваться номенклатурным подходом, при котором она рассматривается лишь как определенным образом организованная система средств именования научных и технических понятий. Естественно было бы говорить о функциональных свойствах терминологии, понимая под функционализмом специфическую включенность терминологии в разнообразную человеческую деятельность, состоящую в передаче, хранении, генерации и многоаспектном использовании научных концепций и идей, как в среде специалистов, так и среди простых потребителей. Иными словами, изучая терминологию, необходимо говорить не только о «терминах языка», но и о «терминах речи» (Коломиец 1989: 11).

В свете вышесказанного становится понятно, что исследование многозначности в терминологии предстает перед нами совершенно иначе. Вместо констатации изолированности терминосистем, в рамках которых и существуют терминологические единицы, с последующим отслеживанием тех терминов, которые в силу тех или иных причин получили более чем одно значение, мы должны рассмотреть факторы, определяющие специфику терминологии как класса языковых единиц, и затем выяснить, каким образом эти факторы сказываются на таком универсальном явлении языка, как многозначность.

Таким образом, теперь можно определить объект и предмет нашего исследования.

Объектом является терминология, представляющая собой особый класс номинативных средств языка, отражающий специальные понятия и концепты, составляющие суть различных областей знания. Мы специально не ограничиваем наш объект пределами той или иной конкретной области познания, • поскольку полагаем, что особенно важно уяснить некоторые общие закономерности многозначности в терминологии.

Характеристики нашего объекта, очевидно, складываются под влиянием двух основополагающих тенденций: потребности номинации, для которой необходимо как можно более точное и четкое соответствие между планом выражения и планом содержания — это особенно важно именно для данной сферы номинации, — и потребности коммуникации, которая нуждается в достаточно гибкой системе средств выражения. Естественно предположить, что весь массив номинативных средств любой терминологической системы будет неоднородным, более чем вероятно существование некоторого континуума, на котором одна или другая тенденция будет соотноситься неодинаково. Соответственно, будет уменьшаться или увеличиваться возможность асимметрии в отношениях плана выражения и плана содержания, которая и составляет, по мнению С. О. Карцевского, суть таких явлений, как многозначность и синонимия. Это тем более вероятно в свете полевой теории организации семантики языка (Й. Трир, Й.Л. Вайсгербер, A.B. Бондарко, З.Д. Попова и др). Представление о терминологии как неоднородном комплексе явлений, в котором могут быть выделены ядро и периферия, позволяет рассматривать терминологичность как градуируемую характеристику, чем снимается представление о дихотомическом противопоставлении терминологии и обыденной лексики. Так, например, Г.В. Токарев предлагает, помимо собственно терминов, выделять такие явления, как терминоиды, предтермины, квазитермины, т. е. единицы, облядающие некоторыми, но не всеми характеристиками, которыми обладает «образцовый» термин (Токарев 1997: 7). Кроме того, не всегда можно с уверенностью утверждать, какова же степень терминологичности той или иной единицы. Так, по мнению Ф.А. Литвина, «вполне очевидно, что решение о терминологичности того или иного значения (как, впрочем, и слова) принимается лексикографами-составителями общих словарей на несовпадающих и, по-видимому, не формулируемых отчетливо основаниях. Это достаточно наглядно иллюстрируется как при сравнении цифровых данных по разным словарям, так и при сравнении описания одних и тех же слов в разных словарях, а также при сопоставлении однокоренных слов» (Литвин 1989). По мнению В.Н. Прохоровой, «степень терминологичности» термина непосредственно связана с ограниченностью или широтой его употребления и влияет на разрушение и сохранение семантических связей в процессе развития терминов из обычных слов (Прохорова 1996:16), что приводит нас к мысли о несомненном влиянии коммуникативных характеристик терминологии на возможность формирования полисемии.

Предметом исследования является феномен многозначности, вернее, его проявление в такой специфической области, как терминология.

Особый характер языкового знака, выполняющего функцию термина, подчеркивается во многих исследованиях, часто рассматриваясь в рамках дихотомии «термин — обычное слово» (М.Н. Володина, Б.Н. Головин, C.B. Гринев, В.М. Лейчик, С.Е. Никитина, В.Н. Прохорова, A.A. Реформатский, A.B. Суперанская, В.А. Татаринов, E.H. Толикина, С.П. Хижняк и др.). Одним из важнейших различий признается тот факт, что системный характер обычной лексики задается на уровне языка, тогда как системный характер терминологии объясняется системностью той экстралингвистической реальности, которую она описывает, а именно, той системой понятий, которая и составляет определенную сферу познания. Обусловленность значения термина системой понятий той или иной специальной области никем не оспаривается и, более того, признается одной из важнейших характеристик семантики терминологической единицы. Мы полагаем, что такая специфика терминологии может отразиться на ее поведении в коммуникации и создать возможности для нестандартных проявлений многих явлений, в том числе многозначности.

Следовательно, целью нашего исследования является изучение особенностей феномена многозначности в терминологии, рассматриваемого с точки зрения коммуникативной практики общества. Это означает, что, с одной стороны, нам необходимо всесторонне исследовать те особенные свойства, которые определяют специфику выполнения терминологическим знаком его номинативных функций, и, с другой стороны, мы должны сформировать такое представление о терминологии, которое не замыкалось бы исключительно границами специальной понятийной области, но учитывало бы возможность многообразного использования терминологии в различных коммуникативных ситуациях и с различными целями.

Если первая из упомянутых проблем имеет богатую историю и может похвастаться тем, что ей уделялось значительное внимание, то вторая проблема намного более молода. Для исследователей, работающих в этом направлении, характерен комплексный подход к проблеме, в частности, ее решение предлагается искать в рамках проблематики функциональных подъязыков, обеспечивающих специальные коммуникативные акты, и включающих такие значимые для коммуникации переменные, как коммуниканты, коммуникативные цели, обстоятельства коммуникации и т. п.

4. Определить типы многозначности, принципиально возможные для терминологии, и рассмотреть их реализуемость.

Сформулированные таким образом, цели и задачи нашего исследования предопределяют исследовательский подход: поскольку нас интересуют общие свойства терминологии как класса номинативных средств, наиболее адекватным нам видится дедуктивный подход, при котором мы создаем теоретическую модель, которая затем может быть верифицирована на определенном корпусе примеров. Это оправдано еще и потому, что терминология на самом деле представляет собой достаточно разнородное явление. С одной стороны, терминологические системы различных научных дисциплин различаются между собой не только составом конкретных терминологических единиц, но и некоторыми принципами формирования этого состава (ср., как один из возможных примеров, некоторую идеологическую зависимость терминологии гуманитарных наук, в противоположность наукам естественным (Будагов 1974)). С другой стороны, при том, что термины как специальный класс номинативных средств существуют в любом развитом языке, подход к терминологии в сходных областях познания, но в разных лингвокультурных сообществах может довольно значительно различаться (так, С.Э. Меркель отмечает: «Типичным для всей немецкой терминологии является приверженность номинативному стилю. Причина терминологической номинативности кроется в понятийной юриспруденции, унаследованной со времен Римского права, что в Германии привело к обобщенному языку закона, направленному на абстрактные понятия, — в противоположность как англосаксонской «казуистической» правовой системе, так и более наглядным законам романских стран и более сжатым немногословным законам Швейцарии» (Меркель 2001: 24)).

Дедуктивный подход к предмету исследования предопределил как используемые методы, так и отбор материала.

Прежде всего, на основании существующих представлений о языке мы задаем определенные координаты, в рамках которых мы применяем логические операции. Такой метод, в отличие от чистой дедукции, получил название гипотетико-дедуктивного метода (Арнольд 1991).

Кроме того, в работе нами использованы более частные методы, такие как анализ дефиниций, компонентный анализ, контекстуальный анализ, лингвопрагматический анализ, направленный на выяснение обусловленности выбора термина интенциями адресанта и широким контекстом ситуации.

Выбор исследуемого материала определялся тем фактом, что при принятом нами дедуктивном подходе материал играет в основном иллюстративную роль. Если при исследовании индуктивного характера выборка материала должна быть сплошной, то в нашем случае она, в принципе, может носить точечный характер. В целом, отказ от привлечения больших объемов материала мы мотивируем следующими факторами: во-первых, метод сплошной выборки при работе со словарями дал бы нам лишь те случаи многозначности, которые и без того зафиксированы и описаны. Во-вторых, анализ текстового материала потребовал бы сопоставления текстов огромных объемов, поскольку вряд ли можно ожидать проявления феномена многозначности термина в одном тексте. Потребовалось бы привлечь большое количество текстов, притом что критерии отбора этих текстов совершенно не ясны, поскольку не ясно, какого рода факторы могут оказывать влияние на функционирование терминов и развитие у них многозначности. Мы полагаем, что такого рода исследование было бы уместно тогда, когда общие контуры проблемы будут более или менее четко намечены, и проблему можно будет решать не во всем объеме, а в тех или иных аспектах.

Таким образом, главным критерием, на который мы опирались при отборе материала, была способность термина полно и четко проиллюстрировать то или иное положение, развиваемое нами в нашей работе. Соответственно, при рассмотрении тех или иных аспектов многозначности в терминологии мы привлекаем примеры из различных областей науки и техники, как из гуманитарных дисциплин, так и из дисциплин естественных. Источниками примеров для нас являются как специальные узкопрофильные словари, так и энциклопедические словари и энциклопедии; кроме того, мы широко используем толковые словари, поскольку для нас является бесспорным тот факт, что при анализе значения термина необходимо учитывать и лингвистическую, и нелингвистическую информацию. Кроме того, часть примеров взята нами из научно-популярных изданий. Особенность такого рода источников состоит в том, что в них зачастую отражаются как условия формирования термина, так и его непосредственное функционирование в текстах соответствующей тематики. Кроме того, для иллюстрации отдельных утверждений в работе использовались отрывки художественных текстов, но их использование не носило системного характера. Источники примеров перечислены в отдельном списке после списка использованной научной литературы.

Научная новизна нашего исследования состоит в том, что впервые, насколько нам известно, предпринимается попытка описания явления многозначности в терминологии как системного свойства, обусловленного как генетически, т.е. способами и источниками формирования терминологии, так и функционально. В частности, впервые ставится вопрос о возможности рассмотрения употребления терминов в текстах разных типов как случаев реализации разных значений этих терминов, о зависимости состава значения термина от условий осуществления коммуникативного акта, о подвижности структуры значения термина, допускающей выведение на передний план и отодвигание на задний план тех или иных компонентов значения, и т. д. Мы, таким образом, отходим от понимания многозначности в данной области языка как нежелательного свойства, могущего быть устраненным путем выверенных регулирующих мер, и трактуем ее как естественное свойство терминологии. Сама постановка вопроса не является, естественно, абсолютно новой, но на основании изученной литературы мы пришли к выводу, что предметом специального монографического исследования данное явление в рассматриваемом ракурсе не было.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут использоваться при составлении учебных курсов лексикологии, стилистики, риторики, лингвистической семантики, социолингвистики и др., а также при написании курсовых и дипломнщх работ, магистерских диссертаций. Кроме того, мы полагаем, что итоги работы могут быть учтены в практике составления терминологических словарей «активного типа»: такой словарь должен «содержать по возможности исчерпывающую информацию о каждой лексеме, необходимую не только для ее понимания в произвольном тексте, но и для ее правильного использования в своей собственной речи. В сущности, речь идет о том, чтобы описать языковую компетенцию говорящих . в полном объеме.» (Апресян 2003) Притом что идея словаря активного типа разрабатывается пока лишь применительно к общеупотребительной лексике, мы видим определенные перспективы и в связи с проблемами описания лексики терминологической.

Основные положения и результаты диссертации нашли отражение в 4 публикациях, из которых 3 опубликованы в научных сборниках, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук.

Исследуя проблему многозначности в терминологии, мы пришли к выводу о том, что терминология представляет собой особую группу номинативных средств, специфика выполнения которой знаковых функций I обусловлена спецификой денотатов терминологических знаков, и что системность терминологии в большей степени, чем системность общеупотребительной лексики, обусловлена экстралингвистическими факторами. Термин проявляет , некоторые черты, роднящие его с неязыковыми знаками, однако эти черты не носят абсолютного характера. Можно говорить о тенденции сближения с неязыковыми знаковыми системами, вызванной более искусственным, регулируемым характером терминологии в сравнении с общеупотребительной лексикой. Соответственно, и требования, предъявляемые обычно к терминологическим единицам, носят в большей степени рекомендательный, чем описательный характер, а потому разные термины могут соответствовать им в различной степени. Таким образом, если мы понимаем под терминологичностью совокупность этих требований, мы должны констатировать, что терминологичность — это свойство, которое может проявляться в большей или меньшей мере, что, в свою очередь, подразумевает, что жесткой границы между терминами и не-терминами не существует. Это позволило нам применить к терминологии такой подход, который может быть использован и при анализе общеязыковой лексики, естественно, с учетом оговоренных выше специфических качеств терминов. В результате мы пришли к определенным выводам, касающимся природы многозначности в терминологии, на основе которых и формулируем следующие положения, выносимые на защиту:

1. Многозначность, в частности полисемия, — явление, характерное и естественное для терминологии, причем существуют как полисеманты, относящиеся к одной области науки или техники, так и полисеманты, чьи значения выходят за пределы какой-то одной специальной дисциплины.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. В конце работы приводится список использованной научной литературы, включающий 172 наименования на русском и иностранных языках, а также список изданий, послуживших источниками примеров, отобранных для анализа.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Многозначимость в терминологии"

Выводы по второй главе

В ходе описания типов полисемии в терминологии мы еще раз убедились в том, что принцип единства семантики многозначного слова, в котором различные значения представляют собой единую динамическую систему, позволяет рассматривать термин как неотъемлемую часть номинативного фонда языка. Отличия терминологии с точки зрения проблемы многозначности следует искать не в отрицании полисемии в пользу омонимии, а в расширении представлений об источниках формирования полисемии.

Принципиально основные языковые механизмы, задействованные при создании новых значений в терминологии, не отличаются от механизмов, используемых языком в целом: это метонимический сдвиг и метафорический перенос. Имеются, однако, и некоторые отличия, связанные с узуализацией и стандартизацией контекстных употреблений.

Особенностью терминологии как пласта языковых единиц является глубокая обусловленность значений не только языковой системой, но и системой научных представлений, составляющей научный аппарат той или иной дисциплины. Такая двойная обусловленность семантики термина неизбежно влечет определенные изменения в структуре лексического значения. Значение слова представляет собой динамическую структуру, способную удовлетворять потребности номинации в рамках естественноязыковой коммуникации, условия которой, цели и задачи вариативны и многоаспектны. Естественно, что в научной коммуникации номинативная единица приобретает определенные специфические характеристики, в частности, значение становится более структурированным, компоненты значения, ранее бывшие периферийными и контекстно зависимыми, получают статус необходимых и постоянных или же, напротив, компоненты, игравшие заметную роль, выводятся из состава значения, вводятся новые компоненты, существование которых возможно только в рамках данной дисциплины и т. д. Разнообразие форм полисемии в терминологии связано, на наш взгляд, именно с фактом двойной обусловленности терминологических единиц. Стремление терминологической системы к устойчивости требует, в частности, чтобы изменения, происходящие в семантике термина, не оказывались окказиональным употреблением, но получали статус стабильного средства номинации. Однако эта стабильность не может быть мертво зафиксирована и не должна препятствовать дальнейшим изменениям в тех случаях, когда в таковых возникает необходимость. Неоднородность подъязыков науки, обусловленная множеством факторов, приводит к тому, что терминологическая единица развивает варианты значений, которые оказываются более или менее фиксированными для определенных типов текстов. Точно так же принципиальная незавершенность процесса познания приводит к тому, что углубление и детализация представлений человечества об окружающей действительности требуют пересмотра содержательной стороны терминологии, причем это углубление ведет за собой специализацию, которая, в частности, проявляется в формировании новых, более частных значений терминов.

Нужно отметить, что наше исследование показало недостаточность традиционного противопоставления языковой и речевой полисемии. При том, что последняя вряд ли может быть распространена в сфере употребления терминологии в том виде, в котором ее принято описывать в лингвистической литературе, факторы, традиционно относимые именно к сфере речи, т. е. к сфере употребления языка, оказывают непосредственное влияние на формирование значений терминов. Функциональная дифференциация подъязыка науки, проявляющаяся в конкретных актах профессиональной коммуникации, является, на наш взгляд, источником особой разновидности полисемии, а именно, полисемии функциональной.

Она обусловлена существованием таких характеристик, как участники коммуникации, ее обстоятельства, цели и др.

Строгая регламентация, характерная для терминологии, сама по себе приводит к разграничению значений, относящихся к тем или иным областям человеческой деятельности. Кроме того, регламентация предполагает открытость термина для обоснованного эксплицитного переосмысления в случае несогласия исследователя с той трактовкой какого-то явления, которая в этом термине предлагается. Иными словами, некоторая искусственность, эксплицитная конвенциональность терминологии открывает возможность созданию новых значений терминов, альтернативных существующим. Такой характер термина ведет, с одной стороны, к возникновению полисемии, в которой разные значения принадлежат к разным дисциплинам или имеют как специальные, так и неспециальные значения, а с другой стороны, ведет к появлению значений, альтернативных или взаимодополняющих по отношению друг к другу.

Заключение

В нашей работе мы предложили такой подход к проблеме полисемии в терминологии, при котором отдельное терминологическое значение рассматривается не как изолированный конструкт, являющийся исключительно результатом целенаправленной деятельности исследователя по осмыслению некоего явления (хотя, безусловно, и такой взгляд может быть совершенно оправдан), но, скорее, как фрагмент целостной динамической системы, которую представляет собой семантика слова. Термин в этом случае предстает перед нами не как ярлык понятия, но как вербальная единица, являющаяся неотъемлемой частью словарного фонда языка и обеспечивающая (наряду с нетерминологической лексикой) потребности номинации при осуществлении специальных коммуникативных актов.

Такой подход по определению усложняет картину функционирования терминологии, поскольку вводит в фокус внимания исследователя новые факторы, способные оказать влияние на семантику терминологической единицы. В рамках современной деятельностной парадигмы исследование терминологии невозможно без обращения к тем дискурсивным практикам, в рамках которых она и используется.

Нельзя сказать, что исследование терминологии в функциональном контексте является чем-то совершенно новым и неизвестным. Можно указать, например, на известную практику научного комментария, когда объектом исследования становится другой научный текст, а задачей исследователя становится демонстрация наиболее, на его взгляд, адекватного понимания того понятийного аппарата, которым пользовался автор исследуемого труда. Исследователь может в такой ситуации сопоставлять различные терминоупотребления, сравнивать трактовки данного понятийного аппарата в уже существующей литературе, обращаться к анализу того интеллектуального или историко-культурного окружения, в котором этот аппарат формировался, и др.

Очевидно, что исследование терминологии в динамике ее функционирования не может не привести к изменению представлений о термине как о средстве номинации: номинативные единицы, способные использоваться в актах коммуникации, осуществляемых с различными целями, ориентированных на различную целевую аудиторию, наконец, разнящихся содержательно и освещающих различные аспекты окружающей действительности, не могут не обладать значительной гибкостью и должны предоставлять обширные выразительные возможности человеку, их использующему.

Многозначность — естественное, неотъемлемое свойство языка, обеспечивающее его гибкость и выразительность. Естественно, что активно употребляемая терминология не может стоять особняком среди средств языковой номинации, выделяясь именно по этому фундаментальному критерию. Проведенное нами исследование показало высокую специфичность полисемии в терминологии, но одновременно и глубокое единство терминологической и нетерминологической лексики в том, что касается механизмов образования полисемантов.

Двойная обусловленность терминологии является важнейшим фактором, воздействующим на ее функционирование. Одним из следствий этой двойственности является тот факт, что терминология открыта для человеческого вмешательства. Особенная восприимчивость терминологии — в отличие от неспециальной лексики - к сознательному, целенаправленному регулирующему воздействию человека позволяет производить новые термины и новые значения терминов по мере возникающей в этом потребности. Данный фактор играет важнейшую роль в формировании многозначности в терминологии, несмотря на кажущуюся противоречивость такой ситуации: ведь традиционно принято считать, что целенаправленное воздействие человека направлено на упорядочивание терминологии, которое предполагает в том числе и искоренение многозначности. На самом же деле роль «человеческого фактора» в формировании полисемии достаточно очевидна, если только мы не будем считать, что он ограничивается каталогизацией терминологии.

Два явления, описанные нами в настоящей работе, отражают, на наш взгляд, важные аспекты человеческого воздействия на терминологию: это концептуальная полисемия и транстерминологизация в узком смысле слова. Концептуальная полисемия возникает тогда, когда закрепленное в термине содержание вступает в противоречие с авторским видением той или иной проблемы. Можно сказать, что концептуальная полисемия - это попытка преодоления косности уже существующего знания, но не через отрицание, а через переосмысление. В качестве примера можно привести такие важнейшие для сегодняшнего мира концепции, как диалогическая концепция М. М. Бахтина, связанная, в частности, с переосмыслением понятия диалога (и, соответственно, с формированием нового, по сути, значения термина диалог) в гуманитарных науках, или, в естественных науках, теория относительности, важнейшим фактором создания которой было, например, переосмысление понятий массы и гравитации (при этом эйнштейновское понимание этих понятий не отменяет их понимания Ньютоном).

Транстерминологизация отражает другую сторону «человеческого фактора» в терминологии, поскольку зачастую сводит вместе понятийные системы, кажущиеся совершенно различными. Лежащая в ее основе метафоризация уже достаточно давно рассматривается не только как троп, художественный прием, но и как мощное орудие познания — и при формировании когнитивных структур индивидуального сознания (см., например, (Lakoff, Johnson 1980)), и, что чрезвычайно важно, познания научного (ср. названия исследований: «Метафора в науке: философско-методологический анализ», «Метафора как средство философского и научного познания», «Метафора как элемент методологии современного научного познания» и т. д.).

Перенос концептов из одной понятийной области в другую может служить прекрасным стимулом для дальнейшего развития научной мысли. Известнейшим примером такого взаимодействия является опыт проведения P.O. Якобсоном и Н. Бором совместных семинаров для лингвистов и физиков. При подобных взаимодействиях могут переноситься как целые исследовательские модели, так и отдельные термины (ср. адаптацию P.O. Якобсоном терминов, описывающих математическую модель коммуникации К. Шеннона, таких как канал, код, шум и т. д. (Якобсон 1975). Кстати, в том, что касается модели К. Шеннона, ее влияние вообще оказалось глобальным: «В терминах теории информации определяют себя сегодня компьютерные науки, электротехника, статистика, библиотековедение, психолингвистика, менеджмент, экономика, журналистика, исследования массовых коммуникаций, когнитология и т. д.» (Пчелшцева 2008:116)).

Таким образом, мы видим, что нарушение принципа одно-однозначного соответствия плана выражения и плана содержания в терминологии может быть результатом сознательной, целенаправленной деятельности исследователей. Этот вывод противоречит устоявшемуся представлению о регулирующей деятельности в сфере терминологии как деятельности исключительно упорядочивающей, направленной на преодоление принципа асимметричного дуализма языкового знака, т. е. на устранение синонимии и полисемии.

Другим важным следствием из факта двойной обусловленности терминологии является ее высокая специализированность. Мы имеем в виду не только предметную специализированность, которая, безусловно, самоочевидна, но и специализированность функциональную. Подъязыки конкретных дисциплин очевидно не однородны: в них можно выделить своеобразные регистры, для которых характерна как различная «плотность» значения термина, его семантическая насыщенность, так и различный уровень «ригидности» этого значения. Так, с уверенностью можно сказать, что научно-исследовательский и научно-педагогический (или учебно-педагогический) дискурсы предъявляют существенно различные требования к терминологии, поскольку целью первого является получение новых знаний, тогда как цель второго — передача уже существующих знаний новым носителям, соответственно, в первом случае можно ожидать, например, расширения или уточнения значений каких-то терминов, их альтернативной интерпретации, а также создания терминов новых, тогда как во втором случае важна стабильность и общепринятость терминологии. Точно так же возможно более или менее строгое употребление терминологии в зависимости от того, на какую целевую аудиторию ориентирован текст. Так, медицинский препарат «Биопарокс» в инструкции по применению (ориентировано на потребителя) описывается как местный антибиотик, в то время как в международных классификациях (ориентировано на ученого-специалиста) его действующее вещество — фюзафунжин (или фузафунгин) рассматривается как антисептик. Очевидно, что в коммуникативной ситуации «врач — пациент» содержание термина антибиотик несколько отличается от содержания того же термина в ситуации «ученый-фармаколог ученый-фармаколог»: это разные типы коммуникативных ситуаций. При этом очевидно и то, что для разных типов коммуникации разные значения терминов достаточно жестко закреплены, в чем и проявляется высокая специализированность термина. Напомним, что достаточно распространенной является точка зрения, согласно которой именно специализированность термина, понимаемая как обусловленность его значения исключительно понятийной системой, в состав которой он входит, является тем фактором, который делает невозможным (или, по крайней мере, предельно ограничивает) существование полисемии в этом классе номинативных единиц. Согласно предложенной в работе точке зрения, этот фактор, напротив, является одним из источников формирования типов полисемии, специфичных именно для сферы терминологии.

Таким образом, наше исследование показало, что с точки зрения развитости отношений многозначности терминология представляет собой класс лексики, для которой характерно не упрощение, а, напротив, усложнение этих отношений, что связано с увеличением роли тех факторов, которые, строго говоря, не относятся к сфере языка, понимаемого в рамках соссюровской дихотомии языка и речи. Этот вывод, на наш взгляд, вполне согласуется с теми представлениями о языке, которые формируются в рамках современной функционально-деятельностной парадигмы.

Можно, очевидно, выделить несколько направлений для дальнейших исследований полисемии в терминологии, если принять во внимание, сколько различных «измерений» существует в терминологии.

Во-первых, бесспорным является факт существования различных видов научного знания: терминологические системы общественных, гуманитарных, естественных и т. д. наук, очевидно, не могут не обладать собственной спецификой, в том числе и в том, что касается отношений многозначности. Кроме того, интерес представляет изучение процессов транстерминологизации и других процессов терминообразования, протекающих при взаимодействии различных дисциплин.

1. Интеграция в какую-то дисциплину идей, результатов и методов иных отраслей познания (ср. использование математических, в частности, статистических методов в уже вполне сложившихся дисциплинах, таких, как лингвистика, социология или биология, лингвистических идей и методов в этнографии (французский структурализм) или взаимное влияние лингвистики и семиотики, что сопровождается заимствованием и адаптацией соответствующих терминов). Можно заранее с большой долей уверенности говорить о направлении заимствований — из более формализованных сфер в менее формализованные — но в том, что касается конкретных процессов развития терминологии, требуются, очевидно, специальные исследования.

Указанные типы ситуаций могут представлять значительный интерес, в том числе и при исследовании проблем многозначности. В общем виде эта проблематика была затронута и в нашем исследовании. Мы, однако, во Введении к настоящей работе эксплицитно заявили дедуктивный характер нашего исследования. Представленные в работе суждения по данным вопросам носят общий характер и никак не могут претендовать на окончательность, в связи с чем мы видим значительные перспективы для дальнейших изысканий.

Во-вторых, не подлежит сомнению, что отдельные терминологические единицы обладают разной степенью «коммуникативности». Прежде всего, речь идет о разном уровне востребованности тех или иных терминологических единиц за пределами узкопрофессиональных дискурсов, а, как мы могли видеть, именно выход за эти пределы и стимулирует во многом развитие у термина дополнительных значений. Аналогия с таким явлением, как детерминологизация, здесь совершенно уместна и естественна, тем более что, как мы указывали в нашей работе, детерминологизация может быть одним из этапов формирования новых терминологических значений; однако очевидно, что одна эта аналогия не способна дать нам общее представление о данной проблематике. Так, например, феномен «коммерческой» терминологии (типа названий молочнокислых бактерий как зарегистрированных товарных знаков) явно требует привлечения понятийного аппарата исследований массовой коммуникации и менеджмента. То же можно сказать и о таком, к примеру, термине, как дисбактериоз: медицинское понимание данного термина совпадает с рекламным далеко не полностью.

В-третьих, не следует забывать, что в профессиональной коммуникации терминология тесно соседствует как с общеупотребительной лексикой, так и с профессиональным сленгом. Взаимодействия между этими слоями номинативных единиц с точки зрения функциональной дифференциации их использования достаточно интересны, в том числе и потому, что в реальной ситуации общения влияние различных факторов настолько переплетено, что строгая дифференциация профессиональной и непрофессиональной коммуникации (во множестве их разновидностей) вряд ли возможна, и изучение закономерностей употребления терминологии в реальной коммуникации предстает перед нами как интересная и важная проблема.

Важным итогом нашей работы нам видится разработанная нами классификация типов многозначности в терминологии:

1. внутриотраслевая полисемия

2. межотраслевая полисемия

3. полисемия с выходом за пределы специальных отраслей.

4. концептуальная полисемия

5. функциональная полисемия.

Классификация, предложенная в настоящем исследовании, не является классификацией в сильном смысле, поскольку классы в ней выделяются на основании различных критериев. Тем не менее, мы полагаем, что даже в этом виде она представляет определенный интерес, поскольку позволяет поставить вопрос о соотношении типов полисемии, выделяемых на различных основаниях. Так, в частности, неочевидно, что функциональная и концептуальная полисемия могут наблюдаться только в рамках одной предметной области (хотя в нашей работе они рассматривались именно в этом ключе), следовательно, здесь требуются дальнейшие исследования в этой области с привлечением достаточно нетипичного для терминоведения материала, а именно, значительных объемов фактических употреблений терминологии в разнообразных коммуникативных ситуациях.

Таким образом, по итогам проведенного исследования можно сделать вывод о плодотворности использованного в работе подхода к описанию многозначности в терминологии. Функциональный подход позволяет исследователю по-новому взглянуть на привычный объект описания, оказывающийся гораздо более многогранным, чем могло бы показаться, и предоставляет возможность более полно осознать особенности такого своеобразного пласта номинативных средств, как терминология. Не вызывает сомнений перспективность дальнейших исследований в этом направлении с привлечением фактического материала из различных областей науки и техники.

Список научной литературыЗимовая, Мария Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Амосова H.H. Основы английской фразеологии Текст. / H.H. Амосова. — Д.: Изд-во Ленинградского университета, 1963. —250 с.

2. Апресян Ю.Д. Значение и оттенок значения Текст. / Ю.Д. Апресян. // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. — Т. XXXII. Вып. 4. — М., 1974. — С. 320-330.

3. Апресян Ю.Д. Избранные труды: Т. I: Лексическая семантика: Синонимические средства языка Текст.: изд. 2-е, испр., доп. / Ю.Д. Апресян. — М.: Издательская фирма РАН «Восточная литература», Языки русской культуры, 1995. — 472 с.

4. Апресян Ю.Д. О регулярной многозначности. Текст. / Ю.Д. Апресян // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. — Т. XXX. Вып. 6. — М., 1971. — С. 509-523.

5. Арнольд И.В. Основы научных исследований в лингвистике Текст. : Учебное пособие / И.В. Арнольд. — М.: Издательство «Высшая школа», 1991. — 140 с.

6. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии Текст. / О. С. Ахманова: Изд. 3, стереот. — М.: УРСС, 2009. — 296 с.

7. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров Текст. / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1984. — С. 250-296.

8. Ю.Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках Текст. / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1984. — С. 297-325.

9. П.Бенвенист Э. Общая лингвистика Текст. / Э. Бенвенист — М.: Прогресс, 1974. — 448 с.

10. Берент М. Безгосударственный полис: раннее государство и древнегреческое общество Текст. / М. Берент // Альтернативные пути к цивилизации: Кол. монография / Под ред. H.H. Крадина, A.B. Коротаева, Д.М. Бондаренко, В.А. Лынши. — М.: Логос, 2000.

11. Блох М.Я. Теоретическая грамматика английского языка Текст. / М.Я. Блох: Учебник. Для студентов филол. фак. ун-тов и фак. англ. яз. педвузов. — М.: Высшая школа, 1983. — 383 с.

12. Бондарко А. В. Функциональная грамматика Текст. / A.B. Бондарко; Ответственный редактор В.Н. Ярцева. — Л.: Наука, 1984. — 136 с.

13. Будагов Р. А. Введение в науку о языке. Текст. / P.A. Будагов. — М.: Просвещение, 1965. — 489 с.

14. Будагов Р. А. Человек и его язык. Текст. / Р.И. Будагов. — М.: МГУ, 1974. —263 с.

15. Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа = Muttersprache und Geistesbildung Текст. / Й.Л. Вайсгербер ; пер. с нем., вступ. ст. икоммент. О. А. Радченко. — Изд. 2-е, испр. и доп. — М.: УРСС, 2004.229 с.

16. Вежбицкая А. Прототипы и инварианты Текст. / А. Вежбицкая// А. Вежбицкая. Язык. Культура. Познание. — М.: Прогресс, 1996. — С. 201-231.

17. Ветров A.A. Семиотика и ее основные проблемы Текст. / A.A. Ветров.

18. М.: Политиздат, 1968. — 264 с.

19. Вильчинский С.С. Термин и общелитературное слово Текст. / С.С. Вильчинский // Научно-техническая терминология: науч.-тех. реф. сб. —2000. —Вып. 2.

20. Виноград ob B.B. Русский язык. Грамматическое учение о слове Текст. / В.В. Виноградов. — М.: Учпедгиз, 1947. — 784 с.

21. Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии Текст. / Г.О. Винокур. // Труды Московского Института истории, философии и литературы. — Т. 5. — М., 1939.

22. Володина М.Н. Национальное и интернациональное в процессе терминологической номинации Текст. / М.Н. Володина. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1993. — 112 с.

23. Володина М.Н. Теория терминологической номинации Текст. / М.Н. Володина. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997. — 180 с.

24. Воронина Н.В. Новая профессионально-отрасслевая лексика в современном русском языке (на материале транспортныхнаименований) Текст. : Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.02.01. / Н.В. Воронина. — Орел, 1993. — 25 с.

25. Гак В.Г. Беседы о французском слове (из сравнительной лексикологии французского и русского языков) Текст. / В.Г. Гак. — М.: Международные отношения, 1966. — 336 с.

26. Гальперин И.Р. Очерки по стилистике английского языка Текст. / И.Р. Гальперин. — М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1958.

27. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И.Р. Гальперин. — М: Наука, 1981. — 140 с.

28. Герд A.C. Еще раз о значении термина // Лингвистические аспекты терминологии Текст. / А. С. Герд. — Воронеж: Изд-во Воронеж ун-та, 1980, —С. 3-9.

29. Герд A.C. Специальный текст как предмет прикладного языкознания // Прикладное языкознание Текст. / A.C. Герд. — С-Пб.: Изд-во С.Петербург. ун-та, 1996. — С. 68-91.

30. Гогоненкова Е.А. Метафора в науке: философско-методологический анализ Текст. : Дис. . канд. филос. наук : 09.00.08 / Е.А. Гогоненкова.1. М., 2005. — 156 с.

31. Головин Б.Н. Роль терминологии в научном и учебном общении. Текст. / Б.Н. Головин // Термин и слово. Межвузовский тематический сборник научных трудов Горьковского государственного университета.

32. Горький: Изд-во ГГУ им. Н. И. Лобачевского, 1979.

33. Головин Б.Н. Термин и слово Текст. / Б.Н. Головин // Термин и слово. Межвузовский тематический сборник научных трудов Горьковского государственного университета. — Горький: Изд-во ГГУ им. Н. И. Лобачевского, 1980.

34. Головин Б.Н. Типы терминосистем и основания их различения Текст. / Б.Н. Головин // Термин и слово. Межвузовский тематический сборникнаучных трудов Горьковского государственного университета. — Горький: Изд-во ГГУ им. Н. И. Лобачевского, 1981.

35. Городецкий Б.Ю. Компьютерная лингвистика: моделирование языкового общения Текст. / Б.Ю. Городецкий // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 24. — М.: Прогресс, 1989. — С. 5-31.

36. Городецкий Б.Ю. Термин как семантический феномен (в контексте переводческой лексикографии) Электронный ресурс. / Б.Ю. Городецкий — Режим доступа: www.dialog-21 .ru/dialog2006/materials/ html/GorodetskiyB.htm

37. Граудина Л.К. Вопросы нормализации русского языка. Грамматика и варианты Текст. / Л.К. Граудина. — М.: Наука, 1980. — 288 с.

38. Гринев C.B. Введение в терминоведение Текст. / C.B. Гринев. — М.: Московский лицей, 1993. — 309 с.

39. Даниленко В.П. Русская терминология. Опыт лингвистического описания. Текст. / В.П. Даниленко. — М.: Наука, 1977. — 246 с.

40. Даниленко В.П. Как создаются термины Текст. / В.П. Даниленко // Русская речь. — 1967. — № 2.

41. Думитру Э. Особенности развития и современное состояние русской геоморфологической терминологии Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.02.01 / Э. Думитру. — М.: Гос. ин-т русс, языка им. А. С. Пушкина, 2008. — 24 с.

42. Елизарова Л.Н. Терминологические и художественные новообразования в функциональном аспекте (на материале произведений современной научной фантастики) Текст. : Авторефератдис. . канд. филол. наук. 10.02.01 / JI.H. Елизарова. — Орел, 1992. — 20 с.

43. Ельмслев JI. Пролегомены к теории языка Текст. / JI. Ельмслев // Сборник «Новое в лингвистике». Вып. 1. — М.: Прогресс, 1960. — С. 215-262.

44. Жуков A.B., Жуков К.А. Семантика неопределенности (о словах и фразеологизмах с размытым и широким значением) Текст. /

45. B.А. Звегинцев. — М.: Изд. МГУ, 1962. — 384 с.51.3вегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи Текст. / В.А. Звегинцев. — М.: Изд-во МГУ, 1976. — 305 с.

46. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почепцов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка Текст. / И.П. Иванова, В.В. Бурлакова, Г.Г. Почепцов: Учебник. — М.: Высшая школа, 1981.285 с.

47. История Древней Греции Текст. / Под ред. В.И. Авдиева, А.Г. Бокщанина и др. Учебник. М.: Высшая школа, 1972. - 424 с.

48. Йокояма О.Б. Когнитивная модель дискурса и русский порядок слов. Текст. / О.Б. Йокояма. — М.: Языки славянской культуры, 2005. — 427 с.

49. Калинин A.B. Лексика русского языка Текст. / A.B. Калинин. — М.: Издательство Московского университета, 1978. — 232 с.

50. Канделаки Т.Л. Значения терминов и системы значений научно-технических терминологий Текст. / Т.Л. Канделаки // Проблемы языка науки и техники. Логические, лингвистические и историко-научные аспекты терминологии. — М.: Наука, 1970.

51. Канделаки Т.Л. Семантика и мотивированность терминов Текст. / Т.Л. Канделаки. — М.: Наука, 1977. — 234 с.

52. Капанадзе Л. А. Взаимодействие терминологической и общеупотребительной лексики Текст. / Л.А. Капанадзе // Развитие современного русского языка. — М.: Наука, 1965. — С. 86-103.

53. Капанадзе Л.А. О понятиях «термин» и «терминология» Текст. / Л.А. Капанадзе // Развитие лексики современного русского языка. — М.: Наука, 1965. — С. 75-86.

54. Карцевский С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака Текст. / С.О. Карцевский // Звегинцев В. А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч. II. — М.: Просвещение, 1965. — С. 85-90.

55. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение Текст. / С.Д. Кацнельсон. — М.-Л.: Наука, 1965. — 110 с.

56. Квитко И.С. Термин в научном документе Текст. / И.С. Квитко. — Львов.: Вища школа, 1976. — 128 с.

57. Клаус Г. Сила слова Текст. / Г. Клаус. — М.: Прогресс, 1967. — 216 с.

58. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. Текст. / И.М. Кобозева: Учебник. Изд. 2-е. — М.: Едиториал УРСС, 2004 —352 с.

59. Коломиец З.Г. Лексико-семантические и структурно-функциональные характеристики ботанической терминологии современного английского языка Текст. : Автореферат дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / З.Г. Коломиец. — Одесса, 1989. — 16 с.

60. Котелова Н.З. К вопросу о специфике термина. Текст. / Н.З. Котелова // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. — М.: Наука, 1970. — С. 122-126.

61. Кошеленко Г.А. Греческий полис на эллинистическом Востоке Текст. / Г.А. Кошеленко. — М: Наука, 1979. — 295 с.

62. Кравченко A.B. Классификация знаков и проблема взаимосвязи языка и знаков Текст. / A.B. Кравченко // Вопросы языкознания. — 1999. — №6. —С. 3-12.

63. Крылов А.И. Термин и контекст Текст. / А.И. Крылов // Языковые единицы и контексты: Сб. науч. тр. — Ленинград: ЛГПИ, 1973. — С. 89-96.

64. Кузькин Н.П. К вопросу о сущности термина Текст. / Н.П. Кузькин. // Вестник Ленинградского государственного университета. — № 20. — Вып. 4. — Л.: Издательство Ленинградского гос. ун-та, 1962. — С. 6164.

65. Кузьмин Н.П. Нормативная и ненормативная специальная лексика Текст. / Н.П. Кузьмин // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. — М.: Наука, 1970. — С. 69-81.

66. Кузьмина М.А. Метафора как элемент методологии современного научного познания Текст. / М.А. Кузьмина // Социологические исследования. — 2006. — № 2. — С. 42-51.

67. Купреянова Е.Н., Макогоненко Г.П. Национальное своеобразие русской литературы: очерки и характеристики Текст. / Е.Н. Купреянова, Г.П. Макогоненко; Акад. наук СССР, Ин-т русской лит. (Пушкинский Дом). — JL: Наука, 1976. — 413 с.

68. Кутина JI.JI. Формирование терминологии физики в России Текст. / Л.Л. Кутина. — М.-Л.: Наука, 1966. — 288 с.

69. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов Текст. / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. — М.: Прогресс, 1988. —С. 12-51.

70. Ларина Ю.Е. Прагматика термина как семиотическое свойство (на материале русской лингвистической терминологии) Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.02.01 / Ю.Е. Ларина. — Краснодар, 2007. — 18 с.

71. Левковская К.А. Теория слова, принципы ее построения, аспекты изучения лексического материала. Текст. / К.А. Левковская. — М.: Высшая школа, 1962. — 319 с.

72. Лейбниц Г.В. Сочинения в 4-х т. Т. 2. Текст. / Г.В. Лейбниц. — М.: Мысль, 1983. — 686 с.

73. Лейчик В.М. Термины-синонимы, дублеты, эквиваленты, варианты Текст. / В.М. Лейчик // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования, вып. II. — Новосибирск: Изд-во НГУ, 1973.

74. Лейчик В.М. Некоторые вопросы упорядочения, стандартизации и использования научно-технической терминологии Текст. /

75. В.М. Лейчик // Термин и слово. Межвузовский тематический сборник научных трудов Горьковского государственного университета. — Горький: Изд-во ГГУ им. Н. И. Лобачевского, 1981.

76. Лейчик В.М. О языковом субстрате термина Текст. / В.М. Лейчик // Вопросы языкознания. — 1986. — № 5. — С. 30-43.

77. Лейчик В.М. Предмет, методы и структура терминоведения Текст.: автореферат дис. . доктора филологических наук : 10.02.19 /В.М. Лейчик. — М., 1989. — 46 с.

78. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность Текст. / A.A. Леонтьев. — М.: Просвещение, 1969. — 216 с.

79. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. Текст. / А.Н. Леонтьев // Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2-х т. Т. II. — М.: Педагогика, 1983. — С. 94-231.

80. Литвин Ф.А. Многозначность слова в языке и речи. Изд. 2-е, стереотипное Текст. / Ф. А. Литвин.—М.: КомКнига, 2005.— 120 с.

81. Ломоносов М.В. Краткое руководство к красноречию Текст. / М.В. Ломоносов // Полн. собр. соч. Т. 7. Труды по филологии. 1739-1758. — М.-Л., 1952.

82. Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии. Вопросы теории и методики Текст. / Д.С. Лотте. — М.: Изд-во АН СССР, 1961. —160 с.

83. Лотте Д.С. Как работать над терминологией. Основы и методы. Текст. / Д.С. Лотте. — М.: Наука, 1968. — 74 с.

84. Макарова A.A. Детерминологизация единиц языка экономики и бизнеса в современном русском языке. Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.02.01 / A.A. Макарова. — М.: МГОУ, 2007. — 24 с.

85. Макшанцева Е.А. Специфика оценочного компонента в структуре значения юридического термина (на материале русского и английского языков). Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.02.19 / Е.А. Макшанцева. — Саратов, 2001. — 25 с.

86. Малински Т. Возникновение новых фразеологических единиц Текст. / Т. Малински // Русистика. — № 2. — Берлин, 1992. — С. 67-76.

87. Мартине А. Основы общей лингвистики Текст. / А. Мартине // Новое в лингвистике. Выпуск 3. М.: Издательство иностранной литературы, 1963.-С. 366-565.

88. Массина С.А. Профессиональные термины в подъязыках разных типов (к проблеме функциональной стратификации языков) Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.02.04. / С. А. Массина. — Саратов, 1991. — 14 с.

89. Мельников Г.П. Основы терминоведения Текст. / Г.П. Мельников. — М.: Издательствово Университета дружбы народов, 1991. — 116 с.

90. Меркель С.Э. Семантико-дистрибутивная верификация терминологического знака (на материале документов немецкогогражданско-процессуального права) Текст.: дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04 германские языки / С.Э. Меркель. — Волгоград, 2001.-177 с.

91. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика Текст. / Н.Б. Мечковская : Пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев. — 2-е изд., испр. — М.: Аспект-Пресс, 2000. — 206 с.

92. Митрофанова О.Д. Научный стиль речи: проблемы обучения Текст. : учебное пособие / О.Д. Митрофанова. — М.: Русский язык, 1985. —128 с.

93. Михайлова В.И. Варианты терминов и их функционирование в современном английском языке (к вопросу о тождестве слова) Текст. : Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / В.И. Михайлова. —М., 1976. —25 с.

94. Моисеев А.И. О языковой природе термина. Текст. / А.И. Моисеев. // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии: сборник научных статей. — М.: Наука, 1970. — С. 127139.

95. Моррис Ч. Знаки и действия Текст. / Ч. Моррис // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. —С. 118-132.

96. Моррис Ч. Основания теории знаков Текст. / Ч. Моррис // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. — С. 37-89.

97. Никитина С.Е. Семантический анализ языка науки: На материале лингвистики Текст. / С.Е. Никитина. — М.: Издательство «Наука», 1987. — 144 с.

98. Новиков Л.А. Семантика русского языка. Текст. / Л.А. Новиков. — М.: Высшая школа, 1982. — 272 с.

99. Омельяненко Т.Н. Пути образования общеупотребительных и терминологических значений в семантической структуре английского существительного Текст. : Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / Т.Н. Омельяненко. — М., 1985. — 25 с.

100. Орлова A.C. Медицинская лексика современного английского языка в научном и художественном тексте Текст. : Авторефератдисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / A.C. Орлова. — Одесса, 1990. — 30 с.

101. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики Текст. / Е.В. Падучева. — М.: Языки славянских культур, 2004. — 607 с.

102. Панасянц М.С. Формирование фонетических терминосистем русского и английского языков (к проблеме взаимодействия понятийных и структурных факторов) Текст. : Автореферат дис. . канд. филол. наук. 10.02.19. / М.С. Панасянц. — Саратов, 1987. — 18 с.

103. Пекарская JI.A. Реализация требований к «идеальному» термину в процессе речевого функционирования терминологии Текст. / JI.A. Пекарская. // Термин и слово. Межвузовский тематический сборник научных трудов Горьковского государственного университета.

104. Горький: Изд-во ГГУ им. Н. И. Лобачевского, 1981.

105. Песина С.А. Полисемия в когнитивном аспекте Текст. / С.А. Песина: Монография. — СПб.: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2005. — 325 с.

106. Петрова Г.И. Междисциплинарность университетского образования как современная форма его фундаментальности Текст. / Г.И. Петрова // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политика. — 2008. — № 3(4). — С. 7-13.

107. Пигалова H.A. Семья и домохозяйство в системе экономических отношений общественного производства Текст.: Дис. . канд. экон. наук. 08.00.01 / H.A. Пигалова. — Кострома, 2000. — 143 с.

108. Полевые структуры в системе языка Текст. / под ред. З.Д. Поповой. — Воронеж: Воронежский ун-т, 1989. — 198 с.

109. Полозова И.В. Метафора как средство философского и научного познания Текст. : Дис. . д-ра филос. наук : 09.00.01 / И.В. Полозова.1. М., 2003. —346 с.

110. Полторацкий А.И. Английская терминология лингвистической стилистики Текст. : Автореферат дис. . канд. филол. наук : 10.02.04 / А.И. Полторацкий. — М.: 1974. — 26 с.

111. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике Текст. / A.A. Потебня. — М.: Учпедгиз, 1958. — 536 с.

112. Правиков Ю.В. Профессиональный коммуникативный акт Электронный ресурс. / Ю.В. Правиков // Научный журнал КубГАУ. — 2007. — № 29(5). Май. URL: http://www.ej.kubagro.ru.

113. Прохорова В.Н. Русская терминология (лексико-семантическое образование) Текст. / В.Н. Прохорова. — М.: Филологический факультет, 1996. — 125 с.

114. Прохорова В.Н. Лексико-семантическое образование русской терминологии Текст.: диссертация . доктора филологических наук : 10.02.01 / В.Н. Прохорова. — М., 1983. — 400 с.

115. Пьянкова Т.М. Некоторые системные расхождения между русскими и английскими терминами и их отражение в переводе Текст.: Автореферат дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / Пьянкова Т.М. — М., 1974. — 30 с.

116. Реформатский A.A. Введение в языковедение. Текст. / A.A. Реформатский. 4-е изд. — М.: Просвещение, 1967. —- 542 с.

117. Реформатский A.A. Мысли о терминологии Текст. / A.A. Реформатский // Современные проблемы русской терминологии. / Ответственный редактор В. П. Даниленко/. — М.: Наука, 1986. — С. 163-198.

118. Реформатский A.A. Термин как член лексической системы языка. Текст. / A.A. Реформатский // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1967. — С. 103-125.

119. Реформатский A.A. Что такое термин и терминология Текст. / A.A. Реформатский // Вопросы терминологии: Сб. ст. — М.: Изд-во АН СССР, 1961. —С. 46-54.

120. Руденко E.H. Подъязык информационных технологий как объект лингвистического исследования Текст. / E.H. Руденко // Slavia orientalis. R. L. # 2. Krakow, 2001. — С. 287-302.

121. Рудницкая Л.И. О семантической трансформации основных номинативных единиц в современном русском языке Текст. / Л.И. Рудницкая. // Вкник Житомирського державного ушверситету iMeHi 1вана Франка — 2000. — № (5). — С. 74-77.

122. Сердобинцева E.H. Неофициальная производственно-профессиональная лексика в современном русском языке Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук. 10.02.01. / Сердобинцева E.H. — Орел, 1990. —25 с.

123. Сидоренко К.П. Фразеологизмы терминологического происхождения Текст. / К.П. Сидоренко // Русская речь. — № 3. — М., 1978.-84-88.

124. Смирницкий А.И. К вопросу о слове (проблема «отдельности» слова) Текст. / А.И. Смирницкий // Вопросы теории и истории языка: сборник научных, трудов. — М.: Издательство АН СССР, 1952. — С. 182-203.

125. Соломоник А. Семиотика и лингвистика Текст. / А. Соломоник. — М.: Молодая гвардия, 1995. — 352 с.

126. Степанов Ю.С. Семиотика Текст. / Ю.С. Степанов // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. — С. 440-442.

127. Стернин И.А. Коммуникативная концепция семантики слова Текст. / И.А. Стернин // Русское слово в языке, тексте и культурной среде. —Екатеринбург, 1997. — С. 82-87.

128. Суперанская A.B., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология. Вопросы теории Текст. / A.B. Суперанская, Н.В. Подольская, Н.В. Васильева. — М.: Наука, 1989. — 246 с.

129. Суперанская A.B., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология. Терминологическая деятельность Текст. / A.B. Суперанская, Н.В. Подольская, Н.В. Васильева. — М.: Наука, 1993.

130. Сыроваткина Г.К. Способы номинации и типы семантическихотношений в английской терминологии (подсистема терминов1технологии рыбных продуктов) Текст. : Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / Г.К. Сыроваткина. — Минск, 1983. — 22 с.

131. Татаринов В.А. Лексико-семантическое варьирование терминологических единиц и проблемы терминографии Текст.: Автореф. дис. . канд. филол. наук 10.02.19. / В.А. Татаринов. — М., 1988. —16 с.

132. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса Текст. : Пер. с франц. Редкол.: Г.В. Степанов (пред.) и др.; Вступительная статья и общее редактирование В. Г. Гака. / Теньер Л. — М.: Прогресс, 1988. — 656 с.

133. Токарев Г.В. Лексика гармонного производства (историко-лингвистический, функциональный, семантический аспекты) Текст. : Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.02.01 / Г.В. Токарев. — Орел: 1997. —27 с.

134. Толикина E.H. Некоторые лингвистические проблемы изучения термина Текст. / E.H. Толикина // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. — М.: Наука, 1970. — С. 53-68.

135. Томасевич Н.П. Терминологическая лексика английского подъязыка автомобилестроения и ее взаимодействие с другими лексическими слоями Текст. : Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / Н.П. Томасевич. — Одесса, 1984. — 16 с.

136. Урысон E.B. Союз но, или что такое «обманутое ожидание» Электронный ресурс. / Е.В. Урысон: Режим доступа http://www.dialog-21 .ru/Archive/2005/Uryson%20E/UrysonE.htm#ftn 1

137. Уфимцева A.A. Лексическое значение. Текст. / A.A. Уфимцева. — М.: Наука, 1986. — 239 с.

138. Ференц-Мошинская М.М. Лексический состав английских патентно-технических текстов (на материале патентов по светотехнике) Текст. : Автореф. дисс. . канд. филол. наук. 10.02.04. / М.М. Ференц-Мошинская. — Львов, 1990. — 17 с.

139. Фогель А.Б. К вопросу об определении понятий «термин» и «терминология» (на материале автомобильной терминосистемы) Текст. /А.Б. Фогель // Вюник Запор1зького державного ушверситету. -Выпуск № 1, Фшолопчш науки. Запор1жжя, 2000.

140. Фомина H.H. Семантическая деривация в формировании английской политической терминологии Текст.: Дисс. канд. . филол. наук 10.02.04 / H.H. Фомина. — М., 2006. — 190 с.

141. Фрэзер Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии Текст. / Дж. Фрэзер. — М.: Политиздат, 1980. — 831 с.

142. Харченко В.К. Как заниматься наукой Текст. / В.К. Харченко. — Белгород: Издательство Белгородского гос. пед. ун-та, 1996. — 208 с.

143. Хаютин А.Д. Термин, терминология, номенклатура Текст.: учебное пособие / А.Д. Хаютин. — Самарканд: Изд-во Самаркандского гос. ун-та, 1972. — 129 с.

144. Хижняк С.П. Юридическая терминология. Формирование и состав. Текст. / С.П. Хижняк. — Саратов: Издательство Саратовского университета, 1997. — 135 с.

145. Шагалова E.H. Омонимия и многозначность в неографии (на материале иноязычных инноваций) Электронный ресурс. / E.H. Шагалова // Доклады международной конференции Диалог 2004: —- Режим доступа www.dialog-21.ru/Archive/2004/Shagalova.pdf

146. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка Текст. / Н.М. Шанский: учебное пособие для студентов педагогических институтов по специальности «Русский язык и литература». — М.: Изд-во ЛЕСИ, 2007. — 300 с.

147. Швейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику Текст. / А.Д. Швейцер, Л.Б. Никольский. — М.: Наука, 1978. — 216 с.

148. Шмелев, Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики Текст. / Д.Н. Шмелев. — М.: Наука, 1973. — 280 с.

149. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике Текст. / Г.С. Щур. — Изд. 3. — М.: УРСС, 2009. — 264 с.

150. Языкознание. Большой энциклопедический словарь Текст. / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия. 1998.-685 с.

151. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика Текст. / Р.О.Якобсон // Структурализм: «за» и «против»: Сб. статей. — М.: Прогресс, 1975. — С. 193-203.

152. Adelstein A., Cabré М. Т. The specificity of units with specialized meaning: polysemy as explanatory factor Электронный ресурс. / A. Adelstein, M. Т. Cabré —■ Режим доступа: http://www.scielo.br/pdi7delta/vl 8nspe/a0318spe.pdf.

153. Cabré М. Т. Terminology: theory, methods, and applications Текст. / M. T. Cabré. — Amsterdam: J. Benjamins 1999. — 248 pp.

154. Gangemi A., Pisanelli D. M., Steve G. Understanding Systematic Conceptual Structures in Polysemous Medical Terms Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.loa-cnr.it/Papers/amiaOO.pdf.

155. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by Текст. / G. Lakoff, M. Johnson. — Chicago: University of Chicago Press, 1980. — Pp. xiii, 241.

156. Sager, J.C. A Practical Course in Terminology Processing. Текст. / J. C. Sager. — Amsterdam: J. Benjamins, 1990. — 266 p.1. Источники примеров

157. Аромат (физика) Электронный ресурс. // Википедия. — Режим доступа: m.wikipedia.0rg/wiki/Ap0MaTJ$H3mca)

158. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов Текст. / О.С. Ахманова. — М.: Советская энциклопедия, 1966. — 608 с.

159. Большая Советская Энциклопедия Текст. / 3-е изд. Т. 18. — М.: Советская энциклопедия, 1974. — 632 с.

160. Большая Советская Энциклопедия Текст. / 3-е изд. Т. 30. — М.: Советская энциклопедия, 1978. — 632 с.

161. Большой географический словарь Текст. : БГС : свыше 11 500 географических объектов : более 1100 иллюстраций / [ответственный редактор Варавина Е.В. и др.]. — Санкт-Петербург: Норинт, 2007. — 799 с.

162. Большой толковый словарь русского языка Текст. : Сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. — М.: 2000 — 1536 с.

163. Большой толковый словарь русского языка Текст.: около 60000 слов / под ред. Д.Н. Ушакова. — М.: ACT : Астрель, 2004. — 1268 с.

164. Большой юридический словарь Текст. : 3-е издание, доп. и переработанное / Под ред. проф. АЛ. Сухарева. — М.: ИНФРА-М, 2007. —VI, 858 с.

165. Бюллетень института прав человека Электронный ресурс. — Режим доступа: www.hrights.ru/text/inter/b6/index.htm

166. Ю.Вартаньян Э.А. Путешествие в слово Текст.: кн. для внеклас. чтения (8-10 кл.) / Э.А. Вартаньян. — М.: Просвещение, 1987. — 207 с.

167. Вендина Т.И. Введение в языкознание Текст. / Т.П. Вендина. — М.: Высшая школа, 2001. — 288 с.

168. Гранин Д. Иду на грозу Текст. : Роман / Д. Гранин. — Высшая школа, 1981. —359 с.

169. Греков В.Ф., Крючков С.Е., Чешко JI.A. Пособие для занятий по русскому языку в старших классах средней школы Текст. / В. Ф. Греков и др. — М.: Просвещение, 1988. — 256 с.

170. Демографический энциклопедический словарь Текст. / Ред. Д.И. Валентей. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — 590 с.

171. Диккенс Ч. Посмертные записки Пиквикского клуба Текст.: Роман / Чарльз Диккенс; [Пер. с англ. А. Кривцовой и Е. Ланна]. — М.: ЭКСМО, 2002. — 797 с.

172. История Древней Греции Текст. / Под ред. В.И. Авдиева, А.Г. Бокщанина и др. Учебник. М.: Высшая школа, 1972. - 424 с.

173. Карпова Н. Моральный компас Электронный ресурс. / Н. Карпова // Социальное партнерство. — 2010. — № 2. — Режим доступа: http://www.oilru.eom/sp/27/l 106.

174. Кириллов A.A. Что такое число? Текст. / A.A. Кириллов. — М.: Издательская фирма «Физико-математическая литература» ВО «наука», 1993. — 80 с.

175. Лебедева Г., Якубский В. Феодализм Электронный ресурс. / Г. Лебедева, В. Якубский. — Режим доступа: www.krugosvet.ru/enc/istoriya/FEODALIZM.html.

176. Леви В.Л. Разговор в письмах Текст. / В. Л.Леви. — М.: Советская Россия, 1982. —272 с.

177. Лондон Дж. Под палубным тентом Текст. / Дж. Лондон, пер. И. Гуровой // Джек Лондон. Собрание сочинений в 14-ти томах. Т. 10. — М.: Библиотека «Огонек», Издательство «Правда», 1961. — С. 379-386.

178. Нильс Хенрик Давид Бор Электронный ресурс. // Викицитатник. — Режим доступа: m.wikiquote.org/wiki/HrnibcXeHpHKJJaBHflBop.

179. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка Текст.: 80 ООО слов и фразеологических выражений / РАН. ИРЯ им. В.В. Виноградова. — 4-е изд., дополненное. —М.: Азбуковник, 1999. — 944 с.

180. Педагогический энциклопедический словарь Текст. / Гл. ред. Б.М. Бим-Бад. — М.: Большая российская энциклопедия, 2002. — 527 с.

181. Популярная медицинская энциклопедия Текст. / Гл. ред. В.И. Покровский. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Советская, энциклопедия, 1991. — 687 с.

182. Словарь иностранных слов Текст. / 12-е изд., стереотип. — М.: Русский язык, 1985. — 608 с.

183. Словарь русского языка Текст.: В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. — 2-е изд., испр. и доп. —М.: Русский язык, 1981—1984.

184. Современный экономический словарь. Текст. / Б.А. Райзберг, Л.Ш. Лозовский, Е.Б. Стародубцева. 5-е изд., перераб. и доп. — М.: ИНФРА-М, 2007. — 495 с.

185. Социология: Энциклопедия Текст. / Сост. Грицанов A.A., Абушенко В.Л., Евелькин Г.М. и др. — М.: Издательство Книжный дом, 2003. —1312 с.

186. Химический энциклопедический словарь. Текст. / Главный редактор И.Л.Кнунянц. — М.: Советская энциклопедия, 1983. — 792 с.

187. Чухрий Н.И., Щурова А.Д. Физика. 4.1 Механика, молекулярная физика и термодинамика Текст.: Учебно-методическое пособие / Н.И. Чухрий, А.Д. Щурова. — Владивосток: Издательство Дальневосточного гос. тех. ун-та, 2006. — 109 с.

188. Энциклопедия «Кругосвет» Электронный ресурс. — Режим доступа: www.krugosvet.ru.

189. Fox К. Watching the English: The Hidden Rules of English Behaviour Текст. / К. Fox. — Hodder & Stoughton, 2004.