автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Модальность странного: взгляд сквозь призму авторского сознания А. С. Пушкина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Модальность странного: взгляд сквозь призму авторского сознания А. С. Пушкина"

сг;/

На правах рукописи

Пушкарева Ольг;

МОДАЛЬНОСТЬ СТРАННОГО: ВЗГЛЯДХКВОЗЬ ПРИЗМУ АВТОРСКОГО СОЗНАНИЯ А.С.ПУШКИНА

специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

в»/

Екатеринбург 199В

Работа выполнена на кафедре риторики и стилистики русского языка филологического факультета Уральского государственного университета им.А.М.Горького

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор НЛ.Купина

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Л.М.Майданова кандидат филологических наук, доцент Е.А.Баженова

Ведущая организация:

Уральский государственный педагогический университет

Защита диссертации состоится января 1998 года на заседании

диссертационного совета Д 063.78.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Уральском государственном университете им. А.М.Горького.

Адрес: 620083, г.Екатеринбург, К-83, пр.Ленина, 51, Уральский университет им. А.М.Горького, ауд.248.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского университета.

Автореферат разослан-/^декабря 1997 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

В.В.Эйдинова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационная работа посвящена исследованию модальности странного на фоне общей теории модальности, теории текста, выявлению форм и функций модальности странного, ее места в художественном мире А.С.Пушкина.

Целью работы является анализ реализации и функций модальности странного в произведениях А.С.Пушкина. В соответствии с заданной целью мы определили следующие задачи для ее реализации:

1. Уточнить понятие модальности странного, выявить набор средств разных уровней, служащих для выражения этого вида модальности в русском языке.

2. Выявить набор и характер средств выражения, объектов модального отношения странности, специфичных именно для пушкинского языкового творчества.

3. Определить значимость модальности странного в творчестве Пушкина на уровне текста, сверхтекстовых модальных множеств, наконец, приблизиться к пониманию философии странного, отраженной в картине мира национального поэта.

Постановка вопроса, таким образом, предполагает, во-первых, координацию общеязыковых средств выражения модальности странного, во-вторых, постепенное усложнение предмета анализа: от отдельного средства - к системе средств, от контекста - к лирическому тексту, лирическому сверхтексту и от него - к тексту романа "Евгений Онегин", в-третьих, -координацию грамматического, лексико-грамматического, лексико-семантического, функционально-семантического,

категориально-текстового, лингво-философского видов анализа. Итак, объектом исследования явилась поэтапно: категория модальности странного в русском языке - в лирическом тексте как речевой среде - в тексте как идейно-смысловой и эстетической целостности.

Источниками языкового материала послужили словари и грамматики русского языка, материалы Словаря языка Пушкина,

лирические тексты Пушкина и роман "Евгений Онегин", являющийся продолжением и развитием лирического мира поэта (С.Бочаров, В.Сквозников, Ю.Чумаков и др.).

Методы исследования. В работе использованы методы дефиниционного и контекстологического анализа, метод лингвосмыслового анализа поэтического текста, приемы лингвостилистической интерпретации.

Антропоцентрический фокус исследований науки о языке определил интерес к категории модальности как категории текстовой, выявляющей точку зрения автора. Анализ модальности странного сквозь призму авторского сознания А.С.Пушкина открывает перспективы к решению проблемы корреляции индивидуального и национального мировидения, языка и индивидуального стиля поэта. Этим определяется актуальность предпринятого исследования.

Научная новизна. В диссертации уточнено определение модальности странного, описано поле языковых средств и поле авторских средств выражения модальности странного; выявлены тексты с категориальной и периферийной значимостью модальностью странного; установлены, текстовые функции модальности странного в романе "Евгений Онегин".

Теоретическая значимость диссертации определяется ее включенностью в становление современной

лингвокультурологической парадигмы. Создан прецедент описания модальности странного сквозь призму авторского сознания национального поэта. Результаты исследования могут быть использованы в трудах по лингвокультурологии, пушкиноведению.

Практическая ценность. Материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе (вузовские курсы лингвистического анализа текста, современного русского языка, уроки по творчеству А.С.Пушкина в школе).

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены автором на межвузовских научных конференциях в Петрозаводском государственном университете (1991), Уральском государственном университете (1995), на конференции "Актуальные проблемы лингвистики в вузе и школе" Института языкознания РАН (Пенза, 1997). Материалы исследования и его результаты обсуждались на заседаниях кафедры риторики и стилистики русского языка Уральского государственного университета.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫДВИГАЕМЫЕ НА ЗАЩИТУ

1. Странное есть отклонение от нормы, не совпадающее с антинормой. Это непонятное, непостигаемое, неисследованное, следствие сбоя в "работе" стереотипа. Поэтому модальность странного можно определить как отношение к нарушению стереотипа, вызвавшее психофизическую реакцию человека, которое субъект констатировал, но затрудняется объяснить. В семантике странного можно выделить несколько аспектов: странное как принципиально непостигаемое ("гноселогический" аспект); странное как непривычное, новое ("бртологический" аспект); странное как дивящее ("эмоционально-аксиологический" аспект). В речи на семантику странного накладываются отрицательные коннотации.

2. Языковые средства выражения модальности странного (далее также - МС) комбинируются в лексикоценгричное по своей природе поле с наличием ближайшей и дальнейшей периферии.

3. Модальность странного может быть параметром выделения сверхтекстовых единств в лирике Пушкина, объединенных исследуемым модальным отношением и типовыми средствами его выражения. Элементы поля модальности странного в лирических текстах Пушкина связаны с динамическими оппозициями и могут служить ключом к декодированию глубинного поэтического смысла.

4. Имея в романе "Евгений Онегин" полисубъектную представленность, МС обслуживает систему сквозных романных микротем ( творчества, героя, общественного мнения, сна и др.), выполняет многообразные категориально-текстовые функции. МС служит для характеризации и идентификации главных героев "Евгения Онегина"; странность становится знаком любимого героя Пушкина и самого романа.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав и заключения, списков использованной литературы; источников; использованных словарей.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

. Во введении дан обзор существующих подходов к изучению модальности, последний из которых - текстоцешрический -рассматривает модальность как категорию, имеющую установку на выражение авторства. Обосновывается выбор материала, определяются основные этапы и методы исследования, доказывается актуальность обращения' современного исследователя к пушкинской работе со словом. '* " В первой главе решается задача исследования модальности странного на фоне' общей' теории модальности, уточнения способа системного представления данного типа модальности в русском языке, ее ' ' семантики,'' средств '' выражения, представленное™ ее в пушкинском контексте как речевой феде. В соответствии с этой комплексной задачей в главе выделяются две части. '' '.'"' > ■ ■ ■ ■ • '■ ■ -

Первая часть главы обращенак анализу понятия модальности. Охарактеризованы средства модального выражения в свете ' текстоцентрической интепретации модальности (И.Р.Гальперин, Т.В.Матвёева, ПП.Нёмец, Г.Я.Солганик и др!).

Модальность странного как вид модальности была описана в работах Е.М.Вольф и А.А.Малышевой в зоне субъективной модальности. Н.Д. Арутюновой предложена оппозиция нормативности/ ненормативности,. которая, с точки зрения исследователя, составляет основу выделения данного типа модальности. На наш взгляд, модальность странного ограничена фиксацей несовпадения с нормативным положением вещей. Специфика значения странности - в неясности, непроясненности, затемненности, и о собственно странности надо говорить при констатации первичной психофизической реакции (удивления, недоумения, изумления, непонимания1 и др.), через которую определяется нёнормативность' объекта, несоответствие его стереотипу. Лексические единицы, содержащие указание на девиацию, отклонение от упорядоченного состояния (тапа беспорядок, ошибка, отколотый, разбитый - частнодёскриптивные и общехарактеризующие), не могут квалифицироваться как сигналы модального отношения странного, хотя и указывают на аномалию. ,

Номинация странного представляет собой одно из проявлений свойств человеческого сознания - стремления к классификации (соотнесения с нормативной картиной мира - по терминологии Н.Д.Арутюновой). Но именно номинация

странного - сигнал сбоя в этой классификации, признание субъектом неспособности распознать, в чем отклонение, в чем причина отклонения. Отклонение от нормы соответствует знаку минус по оценочной шкале, что приводит к наложению на значения модальности странного отрицательной оценки. Это связано со свойством человека отрицательно относиться ко всему чужому (Г.Н.Пеньковский) - в ситуации странного ^скорее, чуждому. Итак, целесообразно говорить о модальности странного в ситуации, когда субъект при восприятии объекта/явления фиксировал свойства, не отвечающие стереотипу. Нами выделены участки семантического пространства странного: странное как то, что я не знаю, не могу объяснить, познать обычными средствами (модальные операторы: фантастический, мистический, необъяснимый, таинственный)-, странное Как то, что я не могу включить в класс нормального, известное мне как другое, не соответствующее стереотипу моего сознания (модальные операторы: непривъгчный, необьгчньш, ] ненормативный)', странное как компонент удивительного, поразительного, изумительного, чудесного (с соответствующими модальными операторами) - то, что вызывает неожиданное удивление, восхищение.

Модальность страшюсш рассмотрена нами в рамках функционального подхода (А.Г.Баранов 1990, А.В.Бовдарко 1984, 1994, М.Й.Кожина 1987, Теория фушацюнальной грамматики 1990 и др.) с установкой на разноуровневые источники обслуживания языковых категорий. Средства языкового выражения модальности странного представлены как поле, лексикоцентрйчное по природе. Используя материалы толковых словарей, словарей синонимов и антонимов, Словаря сочетаемости слов русского языка, словаря-справочника ЛСГ русских глаголов, русских грамматик, мы выстроили модель поля средств странного в русском языке.. Слова с корнем стран-составляют ядро поля.. Околоядерную зону образуют лексические синонимы слова, странный (таинственный,' мистический, сверхъестественный, ирреальный; неизведанный, неизъяснимый, непостижимый, невероятный, загадочный; необычный, удивительный; необьтчайный, поразительный, невообразимый; чудаковатый, со странностями; чудотворный, диковинный и др.). Ближайшая периферия образована глаголами, обозначающими психофизическую реакцию удивления, недоумения, непонимания и др., являющимися стержневыми компонентами словосочетаний (удивить/ся, поразитъ/ся, взволноватъ/ся, сочетания ЛСГ глаголов восприятия й подполя интеллектуальной деятельности с никогда

не, никогда с ничего подобного не видеть, видать, не узнать; не понять, вникнуть, постичь, разгадать). Дальнейшую

периферию образуют нелексические средства выражения (высказывания с локализованным центром с неопределенными местоимениями типа какой-то и местоименными наречиями Почему-то, как-то, противительные и вопросительные конструкции - общевопросительные предложения с частицами неужели, ужель и частновопросительные со словами зачем, почему, к чему, синтаксические конструкции с отрицанием в предложениях, вводимых показателем ирреальности как будто, как если бы), которые содержат в семантике компонент странности, служат для реализации модальных реакций удивления, непонимания и т.п.

Во второй части главы мы, определяя идиостиль как "отбор языковых средств выражения" (И.Р.Гальперин), как "предпочтения и отталкивания в кругу всех остальных потенциально возможных средств поэтической речи" (В.П.Григорьев), стремились определить путем наложения схемы средств языковой модальности странного на язык Пушкина, какие средства Пушкин предпочитает, какие отбирает для выражения семантики странного, т.е. выявить идиостилевые особенности воплощения МС в пушкинском художественном творчестве. Для этого мы, во-первых, извлекли из Словаря языка Пушкина сведения о лексике поля странного (данные обобщены в таблице количественной представленности лексики странного в сверхтексте Пушкина, в лирических текстах и романе "Евгений Онегин"), во-вторых, методом сплошной выборки из стихотворений получили контексты, представляющие модальность странного нелексическими средствами.

МС не является категориальным параметром сверхтекста лирических произведений поэта, однако в лирике все же существует поле странного. Базовую его часть составляют лексические и синтаксические (вопросительные и противительные конструкции) средства. Наибольшей частотностью обладают синонимы группы странного: таинственный, чудный, дивный и вопросительные предложения. Высокая частотность указанных слов-атрибутивов в значительной степени объясняется их вхождением в штампы, клише поэтического языка 18 - 1-ой половины 19 века. В ранних стихотворениях они служат для создания атмосферы таинственности, ужаса - романтической ситуации, в которой таинственное - должное. В более поздних стихотворениях Пушкин стремится к преодолению "инерции фразеологической традиции" (В.В.Виноградов), и слова группы

странного приобретают большую конкретность, мотивированность, что достигается, в частности, формированием внутритекстовой парадигматики слов из функционально-смысловой группы странного.

Анализ сочетаемости слов-сигналов МС в пушкинских контекстах выявил большое разнообразие объектов модального отношения странного. Это денотаты из сферы (Г.Н.Скляревская) "Физический мир", в частности, "мир природы": природа, лес, гром, лучи, равнины, сени сосен, щеток; из сферы "Человек": потомки, дева, певец, Наполеон, из сферы "Психический мир": мечты, мечтанье, грусть, унынье, влеченье, мысль, дух, судьба, счастье и другие. Отбираются единицы, значения которых колеблются от предельно-обобщенного (мир, все, что мило) до часгнопредметного (колокольчик, верста). Модальное отношение странного' характеризует широкий спектр эмоций, чувств, имеющих часто неоднозначный характер {дивились долгому любви моей мученью - любовь соединяется со страданием; что ж непонятная грусть тайно тревожит меня? - ощущаются тайное волненье, грусть и тревога; страшно, страшно поневоле средь неведомых равнин - соединяются беспокойство, страх; непонятно счастье ваше, но молчите ж обо всем - счастье; чувства, нераспознаваемые, нерасчленяемые: когда б не смутное влеченье чего-то жаждущей души и другие).

В лирическом творчестве А.СПушкина выделяются типовые объекты модального отношения странного, выраженные с помощью особых лексических единиц. К ним, в первую очередь, можно отнести: поэтическое творчество, речь, язык - вообще все звучащее. Устойчивы при этом и языковые партнеры слов из группы странного: странность речей, невнятный язык, слов нежданное стеченье, неясные слова, рифма-прислужница странная, поэта тяжкий стон ударит по сердцам с неведомою силой, ср.также: напев таинственный, таинственный певец. Сочетания со словами речи, язык {невнятный, непонятный язык, странность речей) связаны с актуализированным смыслом'чужой! Частотно и сочетание с атрибутивом темный. Здесь же укажем на часто характеризуемое странным слово мечта и однокоренные образования .^ вот уже мечтою странной душа наполнилась моя, мечта неясная, мечтанья смутные). Еще один типовой объект модального отношения странности - Наполеон (зачем потух, зачем блистал, Земли чудесный посетитель?, то был сей чудный муж, посланник провиденья),, а также потусторонние, небесные мистические силы: таинственные силы (божества),

таинственная награда бога, таинственный предел, милость чудесная..

Выбор наиболее частотных объектов модального отношения странного в поэзии Пушкина (поэзия и Наполеон) можно объяснить как влиянием романтической традиции, так и данью представлению о божественной сути процесса творчества. В большинстве отобранных текстов МС находится на периферии зоны авторской модальности, фиксируется в границах минимального контекста. Средства выражения МС характеризуются лексичеркими и смысловыми скачками, "образуемыми в пределах фразы присоединительными связями"

(В.В.Виноградов). ........

' Вторая глава диссертации отражает этап собственно, текстового, анализа. П е рва я ч а с т ь г л а в ы посвящена анализу МС как текстовой категории, способной стать ключевой для развертывания смысла целого лирического текста. Представлено не только описание текстов с ядерным средством выражения МС (лексика группы странного), но и текстов с периферийными средствами (преимущественно вопросительными и противительными конструкциями).

Характерно, что в границах указательного контекста вопрос содержит лишь намек на странное (семантическую долю странного), но его форма все же инициирует странное в границах текста как сложного смыслового, целого (Н.А.Купина). Так, в стихотворении "Что в имени тебе моем?" вопрос маркирует противоречие с позиций обыденного сознания й задает концептуальную оппозицию стихотворения жизнь - смерть. Проходя через весь текст, МС (выраженная повторяющимся вопросом и союзом но - союзом ненормального следствия, вводящим последнюю, "разрешающую" строфу), открывает более глубокий смысл противоречия. Имя - (в первичном текстовом употреблении) - символ кратковременности», и забвения любви и любящего - оказывается (в последней строфе) символом продления жюни. Замеченная Пушкиным неожиданная, странная связь имени, любви, . забвения, творчества, поэтического дара расширяет синтагматику экспрёссемы (В.П.Григорьев) имя в стихотворениях, посвященных теме шобви ("Умолкну скоро я...", "Желание славы" й др.): В этих текстах динамика рефлексий странного состояния, переживания задаётся конструкциями с тачальными зачем?,, с но (средствами из поля странного),, передается контрастом лексических рядов. В стихотворении "Война" сигналы МС -вопрос с частицей ужель, вопрос-самонаблюдение отражают

поразившее лирического героя противоречие: олицетворение полноты бытия (война) вдруг предстает отрицанием ценностей этого бытия и главной из них - любви.

Можно предположить, что МС возникает в любовной лирике как отношение к тому, что сам герой наблюдает в себе, в своик чувствах, как маркер поверхностных и глубинных противоречий, открываемь!хг в великом - любви. Вопросительные и. противительные конструкции становятся структурными единицами парадигмы, элементы которой объединены функционально. Как отдельные единицы, так и парадигматический ряд в целом моделируют возможное развертывание общего модального смысла 'странное/ Последнее связано с рефлексией над ходом лирического размышления и его внезапным сбоем; динамическим развитием внутритекстовых смысловых оппозиций (например, забвение - память, смерть -жизнь и др.).

" " В философской лирике МС (эксплицируемая нелексическими средствами й сопровождающаяся контрастным сочетанием лексических рядов) возникает при столкновении двух норм (стихотворение "Осень") - общепринятой и индвидуально-авторской (Но мне она мила, читатель дорогой.:!Как это объяснить? Мне нравится она...), вовлекает читателя в созерцание тайны, рационально не постигаемой. Авторская саморефлексия, опредмечивание хода самой мысли встречается и в "Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы", запечатлевших взаимоотражение человеческого сознания и сверхчувственного, "нестираемый оттенок неизъяснимого" (В.А.Грехнев), что создаётся альтернативными* вопросами и глаголами из функционально-семантической группы психофизических реакций. Актуальны смыслы 'не подлежащее разгадке, непонятное, неуловимое, тревожащее, будоражещее' (то же в стихотворении "Дар напрасный, дар случайный...").

Специфика МС в "наполеоновской легенде" Пушкина обусловлена авторской установкой на создание образа человека противоречивого и парадоксального, непонятного и непонятого. Она воплощается в тексте с помощью средств антиномичности и оксюморона (вольности наследник и убийца, кумир и всему чужой, блистательный позор и др.). Одна из граней образа "изгнанника вселенной" - императора как выразителя воли провидения, загадочной, мистической личности - . создается Средствами МС: вопросительными предложениями с анафорическим зачем (Зачем ты послан был и кто тебя послал?..), лексикой странного (чудесный жребий, удел, посетитель Земли; зло воинственных

чудес; чудный взор, муж судеб, удел, дивный ум, своею чудною звездою поражает ум). Лексические средства выражают общие значения 'связанный с мистическими, тайными, высшими сипами, таинственный' и 'восхищающий, удивляющий, заключающий в себе чудо'.

Нами также исследованы тексты, в которых присутствует прямая номинация странного. Их анализ показывает, что МС используется для реализации игры точками зрения, причем Пушкин избегает употребления атрибутива странный с отрицательными коннотациями ("Красавица, которая нюхала табак", "Гусар"), утверждает право на странность, бессмысленность ее оценивания ("Ответ анониму", "Жил на свете рыцарь бедный..."). Наконец, странное - знак ирреального, особого мира, сосуществующего рядом с бытовым - мира поэтического, со своими персонажами и законами ("Зима, что делать нам в деревне...", "Моей чернильнице"). В стихотворении "Цветок" объектом модального отношения странного становится сама мысль поэта. Текст построен как ряд предположений, равно возможных, имеющих вопросительную форму, - как бы раскрывающих "мечту странную". Каковы же основания МС? Субъект МС - лирический герой - открывает, что в образе цветка заключено множество связей, образов, зависимостей всего сущего. Если в начале текста мечта странная оживила неживую материю, то в конце его все, воскресшее силою воображения поэта, обретает "жизнь" в безуханном пленнике книги. Лексема странный в этом тексте - сигнал общей оппозиции удивительное, загадочное, неведомое - обыденное, привычное. На глубинном уровне смысла эта оппозиция развивается через частные противопоставления: наблюдаемое - невидимое, мысленно представляемое (засохший, в книге, положен сюда рукой - "жизнь" цветка и судьба тех, кто его сорвал), причина - следствие {цвел -сорван - положен - засохший - вижу • мечта, эксплицирующий эти отношения вопрос зачем?), живое - неживое (ясивы - увяли). Мысль поэта оказалась способной открыть в случайном предмете соединение пространства и времени (в тиши полей, в тени лесной, где цвел, где их уголок - общая сема пространства, какой весною, когда, долго ль, нынче, живы ли или уже увяли - здесь вмещается целая жизнь, общая сема времени). Сочетание структурных способов организации смысла (наложения и оппозиций), затухание языковых сем, расширение внутритекстового значения слова цветок делает возможным метафорическое соединение несоединимого. Но открывается это лишь поэтическому, творческому сознанию, одаренному свыше (душа

наполнилась моя). В стихотворении объективирован процесс самого творчества; определение творчества как странной мечты, мечты своенравной ("Осень") - характерная черта лирики Пушкина.

Вторая часть главы посвящена исследованию странного в романе "Евгений Онегин", речевая ткань которого проникнута лиризмом. Значительное увеличение количественной представленности лексики странного и нелексических средств выражения МС, текстовые функции МС свидетельствуют об особой значимости данного модального отношения для авторской модальности романа. Нами прослежено, как используется лексика и вопросительные конструкции в речи персонажей, несобственной речи героев, речи автора. "Стереоскопичность" пушкинского взгляда, желание снять самый принцип субъективности" (Ю.М.Лотман) определяют полисубъектность модальности (кореференгносгь образуемых ею смыслов). В рамках одного слова, иногда даже в одном контексте совмещаются разные оттенки модального значения странного. Так, внутритекстовая парадигма слова чудак в тексте романа включает противоположные значения. Например, 'следующий моде' и 'человек, поступающий вопреки всеобщему мнению, оригинальный'. На подобных противоречиях строится драматизм романа, в развитии которого немаловажную роль играют повторы лексических единиц из группы "странное". Авторское отношение колеблется от отрицания негативного оттенка, приписываемого странности {посредственность одна нам по плечу и не странна) до утверждения положительности странного (мне нравились его черты ...неподражательная странность).

Система смыслов МС складывается благодаря актуализации следующих основных значений семантического поля странности: странное как мистическое (операторы странный, чудесный, чудеса, загадка, волшебный, таинственный -чаще в изображении Ленского, его романтического сознание и веры Татьяны в сверхъестественное); странное как противоположное общепринятому (операторы странность, чудак, сумасброд - чаще в изображении Онегина). Значение 'дивный, удивительный' возникает на уровне фразы или строфы (операторы волшебный, чудесный) - чаще в связи с темой искусства. Один из наиболее частотных партнеров атрибутивов группы "странное" - слово сон, в единстве смысловых

вариантов функционирующее как внутритекстовая парадигма.

Странное как средство максималистской аксиологии отрицается, обличается Пушкиным. Утверждается странность как

право на оригинальность. Последнее прослеживается также в границах лирического сверхтекста, и, следовательно, характеризует лингвистическую философию поэта.

Вопросительные конструкции с модальным оттенком странности, побуждая читателя к соразмышленгао, включают функцию усиления несоответствия, несовпадения, слома в ходе лирического размышления. Это касается самовопросов и противительных конструкций.

Средства МС служат не только для характеризации, но и для идентификации главных героев романа "Евгений Онегин". Странность становится знаком любимого героя Пушкина и самого его романа. Семантически многообразные сигналы МС, сопровождая героев романа, проходят через весь текст. Модальное отношение странного приобретает категориально-текстовые функции.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются выводы по частям глав, формулируется предложение по корректировке отдельных словарных статей в Словаре языка Пушкина.

Пушкинский взгляд на мир странен своей простотой и гармоничностью. Лексика странного, реализующая прямое значение необычный, со странностями, не служит в лирическом мире поэта главным источником средств собственно модального отношения странного. Странное открывается на глубинном уровне смысла текста, когда Пушкин задумывается над процессом творчества, когда соединяет несоединимое в гармоническую форму.

В романе "Евгений Онегин" актуально значение странного в применении к человеку. Пушкин сопротивляется использованию странного в аксиологически отрицательном смысле, показывая, как слово может стать ярлыком.

Обертоны, "аромат" странного обусловлены, как правило, нелексическими средствами выражения модальности странного, которые (в отличие от лексических) подталкивают адресата к тому, чтобы он сам вывел представления о странности / наличии странности.

Наличие глубинного противоречия в кажущемся простым, "странная гармония" лексических рядов и смыслов - таково, по нашему мнению, представление о странном в пушкинской лирической картине мира.

Основное содержание диссертации отражено в следующих

работах:

1. К методике выявления языковой личности через дискурс персонажа // Живая речь уральского города: Тезисы докладов зональной научной студенческой конференции. - Свердловск, 1989, с. 10-11 (в соавторстве с А.М.Захаровой).

2. Опыт анализа средств выражения модальности странного в тексте (на материале лирических произведений А.С.Пушкина) //Теоретические и прикладные аспекты риторики, стилистики и культуры речи: Материалы Конференции молодых ученых России. - Екатеринбург, 1995, с.99-108.

3. Модальность странного и ее анализ в аспекте текстовой модальности // Молодые ученые и студенты - науке и производству: Тезисы докладов. - Пермь, 1996, с.86-87.

4. Модальность странного в текстовом аспекте // Актуальные проблемы лингвистики в вузе и в школе: Материалы Школы молодых лингвистов. - М. - Пенза: Институт языкознания РАН, 1997, с.18-19.

Тодписано в печ. 4$. it. Л Формат 60 х 84 1 /16

5умлга С4ССОбъем 1С Тир. -iCC Зак. Jw Ш

жатсрпг.бург, K-S3, пр. Ленина, 51. ТшюллГкфагорчд У(,ГУ.