автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Модальные слова и конструкции в турецком и чувашском языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Модальные слова и конструкции в турецком и чувашском языках"

На правах рукописи /-1

Сорокина Оксана Васпльевна

МОДАЛЬНЫЕ СЛОВА И КОНСТРУКЦИИ В ТУРЕЦКОМ И ЧУВАШСКОМ ЯЗЫКАХ

Специальность 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Чебоксары 2010

004605657

004605657

Работа выполнена на кафедре чувашского языкознания и востоковедения им. М.Р. Федотова ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н.Ульянова»

Научный руководитель - доктор филологических наук

профессор В.И. Сергеев

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

профессор Г.Е. Корнилов

кандидат филологических наук Э.Е. Лебедев

Ведущая организация: Чувашский государственный институт

гуманитарных наук

Защита состоится 29 июня 2010 г. в 1300 часов на заседании диссертационного совета Д 212.301.03 при ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова» по адресу: 428034, г. Чебоксары, ул. Университетская, 38/1, ауд. 434.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова», с авторефератом - на официальном сайте Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова www.chuvsu.ru.

Автореферат разослан « мая 2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук л,,,

доцент Иванова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена изучению категории модальности в двух родственных языках - турецком и чувашском, в которых средствами выражения модального значения являются специальные слова и грамматические конструкции с модальной семантикой.

Актуальность исследования. Модальность является одной из наиболее часто обсуждаемых тем в работах последних лет как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике. Семантика модальности рассматривалась в рамках разных лингвистических парадигм и подходов - лексико-семантического (Е.В. Гулыга), семантико-синтаксического (Г.П. Немец, В.Н. Ярцева), контекстно-семантического (A.B. Бондарко, И.В. Прокофьева), коммуникативно-синтаксического (Н.Е. Петров), логического анализа языка (М.К. Сабанеева, Н.Д. Арутюнова), лингвистики текста (В.Г. Гак, Е.В. Клобуков), анализа диалога (Г.В. Колшанский, Е.И. Беляева), дискурс-анализа (М.В. Зайнуллин, М.М. Гухман, И.П. Распопов) и т.д. Модальные слова и конструкции, особым образом встраиваясь в структуру дискурса, обеспечивают полноценную речевую коммуникацию, сущность которой заключается в том, что пропозициональное содержание высказывания в дискурсивном пространстве отягощено эксплицитной или имплицитной модусной составляющей.

Объектом исследования являются модальные слова и конструкции в чувашском и турецком языках, предметом - строевые и функциональные характеристики модальных слов и конструкций.

Цель исследования - комплексное сопоставительно-типологическое описание модальных слов и аналитических конструкций с модальной семантикой в турецком и чувашском языках, выявление общего и особенного в их функционировании в дискурсе.

Конкретные задачи работы состоят в следующем:

1) систематизировать важнейшие теоретические положения, затрагивающие типичные свойства и основные аспекты проявления модальных отношений, включая такие вопросы, как представление общей категориальной сущности модальности, инвен-

таризация основных типов модальных значений;

2) проанализировать принципы выделения, состав и дифференциацию лексических средств выражения модальности;

3) описать корпус модальных слов на примерах в турецком и чувашском языках;

4) составить полный список аналитических конструкций, содержащих модальный квалификатор;

5) описать специфику семаншки каяедой модалыю-аналишческой конструкции (МАК).

Теоретической осиовой диссертации послужили исследования отечественных и зарубежных лингвистов по общей и тюркской модальности и частным вопросам синтаксиса языков разных систем (В.Г. Адмони, Ш. Балли, A.B. Бондарко, В.В. Виноградова, Т.И. Дешериевой, Г А. Золотовой, М.В. Зайнуллина, Г.В. Колшанского, Н.Е. Петрова, П.А. Леканта, В.З. Панфилова, Г.П. Немеца, А.М. Пешковского, B.C. Храковского, Л.С. Ермолаевой, П.А. Леканта, И.И. Мещанинова, М.Р. Федотова, М. Эргина, Н. Хаджиеминоглу, Т. Бангуоглу).

Материалом исследования послужили предложения и фрагменты текстов из художественных произведений современных турецких и чувашских писателей, а также данные толковых, двуязычных, этимологических и фразеологических словарей. Общий объем собранного материала составляет более 3000 примеров.

Основным методом исследования является сопоставительно-типологический, а также общенаучные методы наблюдения, обобщения и лингвистические методы контекстуального и компонентного анализа.

Научная новизна диссертации состоит в системном сопоставительно-типологическом анализе лексико-грамматических средств выражения модальности в турецком и чувашском языках, включая корпус специальных МАК, дифференцируемых по типу выражаемых ими значений.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть использованы для дальнейших теоретических исследований различных видов модальности. Иллюстративный языковой материал может быть полезным для разработки теории языковых универсалий и уникалий.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее основных положений в речевой коммуникации, при составлении учебных пособий, практикумов, а также при разработке спецкурсов, посвященных проблеме модальности.

Соответствие содержания диссертации специальности, по которой она рекомендована к защите.

Представленная диссертационная работа является прикладным исследованием закономерностей функционирования модальности турецкого и чувашского языков.

Указанная область исследования соответствует формуле специальности 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание, по следующим указанным в паспорте определениям: «разработка и развитие языковедческой теории и методологии на основе изучения генетически связанных родственных языков и установления соотношения между родственными языками и описания их эволюции во времени и в пространстве»; «изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними»; «исследование и описание языка через его системное сравнение с другими языками с целью пояснения его специфичности»; «выявление различий между двумя сравниваемыми языками».

На защиту выносятся следующие положения:

1. Модальность как языковое явление охватывает систему языка в ее структурном, семантическом, лексическом, функционально-прагматическом и когнитивном аспектах. Системное описание семантики модальных слов представляет область модальной оценки, объединяющей модальные значения и оттенки, которые передают единый тип модальных отношений и обладают собственными единицами выражения.

2. МАК образуют сложную систему, состоящую из нескольких подсистем, которые имеют полевую структуру. Центр каждой подсистемы занимает конструкция с самой общей семантикой возможности, необходимости, вынужденности, желания, намерения, которая в разных контекстах может передавать все отдельные оттенки общей семантики. Периферию составляют аналитические конструкции с конкретными модальными значениями.

Система характеризуется многозначностью единиц, которые своими вариантами могут входить в разные подсистемы. Внутри системы существуют синонимические и антонимические отношения.

3. В современном турецком и чувашском языках модальные значения передаются разноуровневыми языковыми средствами, значительную часть которых составляют лексико-грамматические средства. В современном турецком языке модальные слова и словосочетания являются более продуктивными, чем таковые в чувашском языке.

4. По типу грамматической формы первого компонента МАК представлены двумя структурными типами: причастными и инфинитивными. В турецком языке выделяются аналитические конструкции, основным компонентом которых выступает форма условного наклонения на -ла / - .че. Конечным компонентом МАК являются именные и глагольные модальные предикаты.

Апробация работы. Содержание диссертационного исследования докладывалось на научно-практических конференциях ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н.Ульянова», Чувашского государственного института гуманитарных наук. Основные положения диссертации изложены в шести публикациях, в том числе в журнале, рекомендованном ВАК.

Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, включающей 211 названий, и списка использованной художественной литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, определяются предмет и объект исследования, ставится цель и обозначаются задачи диссертационного исследования, перечисляются использованные в работе методы исследования, указывается ее теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Модальность как лингвистический феномен» излагается краткая история изучения модальности в русском, западноевропейском и тюркском языкознании. Общие теоретические основы категории модальности, выражающей «отношение сообщения к действительности, устанавливаемое

с точки зрения говорящего лица», в советской лингвистической науке разработаны академиком В.В.Виноградовым1.

В западноевропейской лингвистике основоположником современной концепции модальности является Ш.Балли, по мнению которого модальность - это «психическая операция, производимая мыслящим субъектом над представлением, чувствами, памятью или воображением»2. Выделение в структуре высказывания модусной и диктумной частей продолжает оставаться актуальным и для современного языкознания. Если диктум отображает фактическое положение дел, объективную информацию о ситуации, то модус выражает позицию говорящего по отношению к диктуму3.

В тюркском языкознании наибольшее распространение получила «широкая» трактовка понимания модальности, в соответствие с которой под модальностью понимают «отношение говорящего к действительности, содержанию речи, собеседнику, самому себе, обстановке и построению речи» 4. В число модальных значений включается также эмоционально-экспрессивная оценка сообщаемого.

Широкая трактовка модальности в тюркологии представлена якутоведом Н.Е.Петровым, который выделяет следующие типы модальных отношений: 1) отношение говорящего к содержанию всего высказывания с точки зрения интеллектуальной оценки его достоверности; 2) отношение говорящего к предикативному признаку высказывания; 3) эмоциональное отношение говорящего субъекта, отражающееся в содержании его высказывания; 4) волевое отношение говорящего к своему собеседнику или к самому себе; 5) стилистические и логические пояснения, уточнения оговорки относительно формы изложения речи и содержания излагаемого факта; 6) отношение говорящего к целевой направленно-

1 Виноградов, В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке / ; В. В. Виноградов // Избранные труды. Исследования по русской грамматике. - М. : Наука, 1975. - С. 80.

2 Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли. - М. : Изд-во иностр. лит., 1955. - С. 137.

3 Там же, с. 149.

4 Закиев, М. 3. Синтаксический строй татарского языка / М. 3. Закиев. - Казань, 1963.-С. 52.

ста речевого общения5.

Согласно «узкому» подходу модальность считается грамматикализованной категорией, характеризующей ту или иную степень реальности или нереальности содержания высказывания. Сторонники этого подхода выделяют «объективную модальность, выражающую отношение высказывания к действительности в плане возможности, действительности или необходимости, и субъективную модальность, показывающую степень уверенности говорящего в достоверности высказываемого»6. Круг модальных значений в языке весьма представителен, нежели модальные значения в логике, признающей всего три вида модальности - возможности, действительности и необходимости. Обширный круг модальных отношений и значений в каждом из языков имеет специальные средства выражения. Среди этих способов ведущее место занимает морфологически выраженная экспликация модальности с помощью глагольных наклонений, которые принято считать в качестве грамматической основы модальности, ибо они выражают модальность в наиболее абстрагированной и обобщенной форме, как со стороны формы, так и со стороны содержания, тогда как лексические средства выражения модальности и по широте своих функций, и степени их грамматикализации составляют наиболее подвижную ее часть7.

В чувашском языкознании к теме модальности впервые обратился МР.Федотов, считавший, что задача исследования модальности сводится к изучению модальных значений лексических, грамматических, интонационных средств языка, которые означают отношение всего высказывания или предложения к реальности8.

Большое значение для дальнейшей разработки теории модальности в тюркологии имели работы Н.К. Дмитриева, А.Н. Кононова, H.A. Баскакова, Б.А. Серебренникова, М.З. Закиева, M.LLL Ширалиева, A.A. Юлдашева, Н.З. Гаджиевой, Н.Г. Агазаде, Ф.Р. Зейналова, С.Н. Иванова, И.А. Андреева, Е.И. Коркиной,

3 Петров, Н. Е. Модальные сочетания в якутском языке / Н. Е. Петров ; АН СССР,

Сибир. отделение, Якут, фил., Ин-т яз., лит. и истории. - М.: Наука, 1988. - С. 9 - 10.

6 Арама, Б. Е. Интонация и модальность / Б.Е.Арама, А. М. Шахнарович. - М., Там-

бов. 1997.-С. 14.

7 Никитевич, В. М. Грамматические категории в современном русском языке / В. М. Никитевич. -М.: Учпедгиз, 1963. - С. 17.

8 Федотов, М. Р. Средства выражения модальности в чувашском языке / М. Р. Федотов. -Чебоксары, 1963.-121 с.

А.Н. Нурмахановой, Н.Е. Петрова, Г.Г. Саитбатгалова, 3. Коркмаз, Т. Бангуоглу, X. Неджметпш. Авторы акцентируют внимание на необходимости и важности исследования в тюркских языках корпуса лексико-грамматических средств выражения модальности, ибо модальные слова и модальные частицы и междометия постоянно взаимодействуют с грамматическими средствами выражения модальных значений. В одних случаях они усиливают или ослабляют модальность предложения, выраженную наклонениями глагола, в других - лексические средства видоизменяют модальность предложения. Многие модальные слова, в том числе все вводно-модальные, образовались в результате модаля-ции, то есть перехода различных полнозначных слов в разряд модальных9. Модальные слова в работах дореволюционных тюркологов не рассматривались в качестве самостоятельной части речи. Отдельные модальные слова изучались в составе наречий, союзов и частиц10.

Большинство советских тюркологов рассматривают модальные слова в качестве самостоятельной части речи (С. Саидов, Ф.А. Ангели, Е. Жанпеисов, И.П. Павлов, М.Р. Федотов). В работах тюркологов строевая и функциональная природа модальных слов получает различную, а порой и противоречивую интерпретацию, главным образом касающуюся состава модальных слов, их семантической классификации, взаимоотношений модальных и вводных слов, а также критериев выделения их в самостоятельную часть речи.

Во второй главе «Лексико-синтаксический способ выражения модальности в турецком и чувашском языках» модальные слова в по лексическому состав}', семантическому содержанию и функционированию в предложении рассматриваются в качестве самостоятельной части речи. Автор относит модальные слова к двум типам: а) собственно модальные; б) слова с номинативным значением, которые могут использоваться для выражения модальности.

9 Дмитриев, Н. К Грамматика башкирского языка/Н. К. Дмитриев.-М, Л., 1948.-С. 131.

10 Самойлович, А. Н. Опыт краткой крымско-татарской грамматики / А.Н. Самойло-вич. - Петроград, 1916. - С. 30.; Ашмарин Н.И. Опыт исследования чувашского синтаксиса: ч. 1. / Н.И. Ашмарин. - Казань, 1903. - 574 е.; Ашмарин, Н.Й. Опыт исследования чувашского синтаксиса: ч. 2. /Н. И. Ашмарин. - Симбирск, 1923.-282 с.

Представляется возможным выделить следующие группы модальных слов:

1. Модальные слова, указывающие на степень достоверности сообщаемого, выражающие утверждение, подтверждение и отрицание:

1.1. тур. agikgasi, hakikaten 'откровенно говоря, в самом деле, поэтому, потому, поистине, действительно'; Hakikaten bizim kegeydi. Bir sedirin ilzerinde oturuyordu (N.Karaman) 'В самом деле наш войлочный ковер висел на одной софе'; чув. чан, чан та, чанахах, чанах та. Чан та, чи maca юрату вилёмрен вайларах (А.Артемьев) 'В самом деле, чистая любовь сильнее смерти'; Чан, ещё ывал унан, анчах хале вёсем динчен кала-мастъ вал (А.Артемьев) 'Действительно, трое сыновей у него, однако он сейчас о них не говорит';

1.2. тур. degil mi, degil 'не так ли?, не' Bu konuda sóz sóylemek bajía degil, size diqer (N. Karaman) 'На эту тему говорить не мне, а вам придется'; Eski bir ko$eye gekilmi§ hayatimiz daha tatli degil miydil (N. Karaman) 'Наша (букв, в старый угол загнанная жизнь) ушедшая жизнь все же слаще не была ли?; Sevginizi gostermenin yolu yalmzca boynumuza sarüip ópmek degildir (N. Karaman) 'Проявить нежность и любовь, не значит лишь обниматься за шею и целовать'; чув. мён каласси пур, мён капамалли пур ёнтё, мар-дке-ха, мар 'не, не так же, да что там говорить'; Тепёр енчен mama вал дапах та кудараканан шухашё мар-дке-ха (Ф. У яр) 'С другой стороны, это суждение вовсе не переводчика';

1.3. тур. dogru, dogrusu, dogrusunu sóylemek gerekirse, daha dogrusu, dogrudan dogruya 'поистине, в самом деле, действительно, правильно, верно, безошибочно, справедливо, честно, правдиво, прямо, по правде говоря, откровенно говоря': Dogru, aslinda dogru bir dü$ünce (N. Karaman) Действительно, верная мысль'; чув. чаннипех каласан, чанне калатап, туррипех каласан, тёрёссипе каласан 'по правде говоря, если сказать правду, действительно, честно': Туррипех каласан, кун пек данталакра ыра худа йыттине те тула калармастъ (А. Артемьев) 'По правде говоря, в такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выпустит';

1.4. тур. evet 'да, конечно, разумеется'; Evet, dedi Can. Boyle

bir teklife kar.41 ters bir tepki göstermek hem dü§üncesiz, hem de haksizlik olur (K. Tugcu) '«Да, - сказал Джан. - Будет несправедливо и неблагородно сопротивляться такому предложению»'; чув. дата дав, дав, дава капа, дата 'да, конечно, разумеется'; Тепёр енчен mama пашарханмалли те пур дав (Н. Ильбек) 'С другой стороны, есть из-за чего беспокоиться';

1.5. тур. nihayet, neticede 'конец, наконец, в конце концов, по крайней мере': Nihayet bahgivani, benim takibime memur ettiler (R.Güntekin) 'Наконец, назначили садовника под мою ответственность'; чув. пёреххут 'уж, все равно, заодно уж, ладно уж, в конце концов, по крайней мере': Кёнеке вырйнне шесчё пёреххут, пёр-пёр сысна дури, Раштавра какайла пулна пулйттамар (А. Талвир) 'Вместо книги по крайней мере купил бы какого-нибудь поросенка, и в Рождество были бы с мясом';

1.6. тур. imdi/ emdi 'böylece, böyle' 'итак, так, таким образом, следовательно, стало быть, значит, и вот, же': Sahn emdi е mrda§ дюпа yoldan (N. Hacieminoglu) ' Стало быть, ни в коем случае, товарищ, не сойди с пути'; чув. апла 'стало быть; значит': Тивес мар ана, апла та ёнер тетёшё пит хыта хёнерё (Ашм.) 'Его не надо трогать, и без того уже вчера старший брат побил';

1.7. тур. sahiden 'действительно, в самом деле'; чув. эрне; Эрне, шура пурт хура пуртрен хакларах таратъ (Ашм.) 'В самом деле, белый дом дороже черного';

1.8. тур. peki 'хорошо, ладно, пойдет'; чув. юратъ-ха, пы-рать, юре 'хорошо, ладно, пойдет': Юратъ-ха, пулли пёр ещё сантиметр дулерех кайнй, атту каска та далаймастчё (JI. Агаков) 'Хорошо, что пуля прошла на три сантиметра выше, иначе и каска бы не спасла';

1.9. тур. elbet (elbette), tabiatiyla 'естественно, совершенно естественно, само собой разумеется'; tabii 'разумеется, естественно'; tabiidir ki 'конечно, разумеется, естественно': Tabii biitün insanlarin dü$iincelerinde oldugu gibi, iyi ve kötü taraftar oldugunu görecek, dogru ve уап1ц noktalari fark edeceksiniz (N. Karaman) 'Естественно, в подсознании, как у всех, вы будете замечать положительные и отрицательные стороны, правильные и ошибочные моменты'; чув. эрне, пасса, паллах 'ведь же, даже, конечно, естественно';

1.10. тур. i§te 'вот, итак, так, именно, как раз, ведь'; I§te о zaman, bu adamin ЪсщкаЪпт с1щйптеуеп, bencil, ад gözlü birisi oldugunu anlayan peri kizi, önceki verdiklerini de adamin elinden alip, onu yine eski yoksul hayatina göndermi§ (N. Karaman) lBom тогда русалка поняла, что этот человек не умеет думать о других, самовлюблен, с жадными глазами, она отобрала то, что ему подарила, и вернула все в прежний вид'; чув. вёт 'ведь, же': Тилё туе, эсё мана ултачарйн еёт, диеп вёт сана (Ашм.) 'Ты же меня обманула, лисица-кума, съем ведь тебя';

1.11. тур. belli ki, belli 'ясно, явно, очевидно': Qimaci, ileride koluniin yeniyle terini siliyordu. Belli ki bu kari§ikhkta kaptandan gokyorulmu§tu (N. Karaman) 'Отдающий швартовы матрос вытер пот рукавом рубашки, очевидно, в этой суматохе он устал больше капитана'; чув. палла, паллах ёнтё 'очевидно', XVIII ёмёрён 30-40-мёги дулёсенче дед кудса кнлее ларма тытанна та хайсен ялёсене, паллах ёнтё, чи шемлё вырансене, шыв-шур дывахне, вылъах апачё тупма дамалтарах дёрсене лартма тытанна (Ф. Уяр) 'Лишь в 30-40 годы XVIII века стали заселять эти места, занимая под села самые красивые, ближе к половодье и корму для скотины';

1.12. тур. zira (zira ki), zirä / zírá ki / zirä kim 'так как, ведь, ибо, потому что'. Модальное слово zira восходит к арабской форме Ijjj со значениями 'потому что, так как, ведь, ибо' и распространено в западном диалекте турецкого языка: Deniz kadin gibidir, hig inanmak olmaz ha. Kendisi de bu degifiklikten hayrete йщтщ gibiydi фа gehresinde §сщгпщ veya йгктщ bir gocuk hali vardi (N. Hacieminoglu) 'Море похоже на женщину, ему вовсе не стоит верить, ха-ха. Он и сам был в ярости, когда заметил такое изменение, потому на его лице отразился детский испуг и удивление';

1.13. тур. tövbe 'раскаяние, покаяние, зарок'; чув. тупата, тупата туршан. Чувашское тупата восходит к арабской форме

'покаяние, раскаяние, исправление': ср. чув. тупа ту; тур. tövbe kil- 'каяться, зарекаться, заклясться'. Теперь модальное слово тупата означает эмоциональное подтверждение истинности, неподдельности действий, событий и явлений и соответствует русским словам 'честное слово, истинно, точно, правда, право, ей-богу'': Икё хутла чул дурт латрё те рехетленсе шна пуранатъ тупата (Н. Ильбек) 'Построил двухэтажный камен-

ный дом и живет себе, право, припеваючи'.

Турецкие утвердительные предложения, выступающие ответом на вопрос, могут выражаться одним утвердительным модальным словом evet 'да', gergekten 'воистину', §üphesiz 'несомненно', hakikaten 'действительно', peki 'очень хорошо', hayhay 'да, да', tabii 'естественно', mutlaka 'непременно', muhakkak 'несомненно', elbeíte 'обязательно', behemehal 'во что бы то ни стало', vallahi 'ей-богу', tamamiyla 'вполне', tamam 'ладно', dogra 'правда'.

Модальное слово degil 'не', 'нет' в предложении выражает отрицательную модальность и обычно располагается в постпозиции по отношению к именному или глагольному сказуемому повествовательного предложения. При этом оно присоединяет к себе аффиксы глагола-связки и лица, т.е. те же форманты, которые присоединяются к спрягаемым именам. Модальное слово уок 'нет' может образовывать отрицательную модальность в предложении, выступая в качестве знаменательной части именного сказуемого со значением 'нет', 'не имеется', 'отсутствует'.

Чувашское мар восходит к эмес, т.к. соответствие р~с//з в тюркских языках является обычным не только в корнях слов, но и аффиксах. Лексико-грамматическое значение слова мар выражает категорическое отрицание при именах, подобно турецкому degil, однако модальность чувашского мар выявляется очень четко в сочетании его с глаголом 3 лица в отрицательной форме.

2. Модальные слова, выражающие значения необходимости, долженствования:

2.1. тур. asía, bi-giimán, пе demek, sade (sadece), hergiz, gerek (gerekir) 'а) нужно, необходимо, надо; б) необходимость, нужда, надобность, потребность'; gereksiz 'ненужный, бесполезный, никчемный': Модальное слово gerek (в чув. кирле) со значениями 'нужно, необходимость, надобность, нужда, потребность' зафиксировано почти во всех тюркских языках и по своему происхождению является исконно тюркским: fíirak §и adami kayikqi oían adamin yüzme bilmesi gerek (N. Karaman) 'Да брось ты этого человека, раз лодочник, должен уметь и плавать'; чув. кирлё (кир-лех) 'надобность, необходимость'; кирлё чухне 'по необходимости'; кирле:с те мар пуле, кирлё мар 'нет необходимости, нет надобности, может, даже нет необходимости; может, и не надо': Вал

анланма кирлех мана. Мёнле йалкашса кулчё вал nagäp (А. Артемьев) 'Он должен меня понять. Как широко улыбался он тогда';

2.2. тур. gereksinme var, gereksinim 'необходимость'; gerektirim 'необходимость, взаимосвязь, взаимосвязанность, потребность'; чув. пулмалла, тивет 'необходимо, потребно, должно быть': Хамам дывах тус-юлташ, чаваги халах поэчё Александр Егорович Алга динчен каласа катартма та вардачченхи eäxämpau пудлама тивет (Л. Агаков) 'Рассказ про близкого друга чувашского народного поэта Александра Егоровича Алга придется начать с довоенного времени';

2.3. тур. lâzim, lâzim кг < араб. ^ 'необходимый, нужный': Ders са1цтап lâzim, sen gene gahyorsun (N. Karaman) (букв. 'Ты должен заниматься, а ты подбородком играешь) 'Вместо того, чтобы заниматься, много говоришь'.

В турецком языке для выражения модального значения необходимости и долженствования наряду с модальным словом gerek употребляются и другие модальные слова: lâzim, líizúm, mecburiyet, behemehâl (араб.), kesinlikle, ne demek со значениями 'в обязательном порядке, обязательно, во что бы то ни стало, в любом случае, что бы ни случилось, явный, достоверный, непременно, абсолютно, определенно, несомненно'.

3. Модальные слова со значением предположения, неопределенности, неуверенности и сомнения:

3.1. тур. ille; illâ (illâ ki, illâ kim) < араб. 'разве что, может быть, или, неизвестно, что; во что бы то ни стало': Beni senden kimse ayiramaz illâ ecel (N. Hacieminoglu) 'Никто меня с тобой не разлучит, разве что смерть'; чув. элле 'разве что, может быть, или, неизвестно, что': Чанах та, эпё дав псалома кунне видёхут мар, элле, аллй хут вула пудларам (Ашм.) 'В самом деле я этот псалом в день не по три раза, быть может, начал читать по пятьдесят раз';

3.2. тур. galiba 'вероятно, по всей вероятности, очевидно, наверное, должно быть, кажется, видимо': Geldigimm, galiba, beçmci sabahi idi (N. Karaman) 'Наверное, было пятое утро с моего приезда'; чув. тем, тен, темен, -тар (-тёр), муш 'может быть; темен 'пожалуй, невесть что, бог знает что': Эпё сыва юласси темён (Ашм.) 'Сомневаюсь, останусь ли жив'; Унта дитме пёр километрах пулмасан та, дурри ытла щрах-тйр (Ф. Уяр) 'Чтобы дойти до места, если даже

и километра не будет, наверняка, больше половины;

3.3. тур giiyá /güyä ki 'как будто, говорят, мол': 'Как будто в ладош он хотел скрыть некую истину'; чув. ахйртнех, axäp, гшёги 'будто бы; говорят, что'. Слово имёш восходит к древне-тюркской причастной форме сагтц. В слове гшёги аффикс -мёш отдельно не ощущается, и слово в целом передается русскими 'будто, будто бы, дескать, говорят, якобы, видимо, передают (слышно), что'. Аффикс - ml!} в приведенной турецкой форме ЬпЦ весьма интересно сопоставить с чувашским аффиксом -маш, -мёш, -мши: образующим, как это назвал Н.И. Ашмарин, отрицательные причастия типа пёлмёш (,пёлмиш) 'будто не знаешь', нлтмёги (илтмши)'будто не слышишь', курмаш (курмиш) ''будто не видит' и т.д. Значения их в части модальной совпадают, - они выражают в общем не вполне достоверное действие, т.е. субъективное отношение к высказыванию, хотя чувашская форма на -маш, -мёш, кроме модального значения, содержит отрицание, чего нет в турецком языке. Чувашское axäp арабского происхождения «последний». У Н.И. Ашмарина мы находим весьма подробное объяснение выражения axäp самана и других слов, образованных с помощью axäp 'вероятно, наверно, по всей вероятности, должно быть, надо думать (предполагать), что': Петр Петрович, эсё имёш татах вырансар mäpca юлтан теддё, вйл хыпар тёрёс-и! (Ашм.) 'Петр Петрович, говорят (мол) ты снова остался без места, это правда?'; Мён ачаран колхозра ёдлесе уснипе axäp танах таван яла аса шетёп (В. Садай) 'Должно быть, оттого что вырос в колхозной работе с самого детства, часто вспоминаю родную деревню';

3.4. тур. náfile 1) 'напрасно, тщетно, зря'; чув. калахах, ытахаллён /ытахаль 'напрасно, зря, даром, попусту';

3.5. тур. ola ki / ola kim, olmaya ki / olmaya kim, olsa 'в крайнем случае, в худшем случае': olsa-olsa 'самое большое, максимально, в крайнем случае, в худшем случае': Olsa-olsa ¡¡ükran duasi olacak (N. Hacieminoglu) крайнем случае, будет молитва благодарности, признательности'; чув. пулсан пулё (пулсан пу-лапгъ) 'в крайнем случаеИнде те мар ёнтё вёсем, пулсан пулё пёр таватдёр метр (JI. Агаков) 'Они уже недалеко, в крайнем случае, в четырехстах метрах';

3.6. тур. sanki а) предположение: предположим, что; допус-

тим, что; б) сравнение, сопоставление: словно, будто, как будто, якобы, оказывается, допустим (предположим): Gazete okumayan, TVseyretmeyen insanin sanki diinya He ili§kisi kesiliyor (N. Karaman) 'Человек, который не смотрит телевизор, не читает газету, словно отрывается от реального мира'; чув. иккен, имёш, мён 'оказывается, словно':Хушалкара туй иккен, тут ытла шеп иккен (К. Иванов)'В Хужалге, слыхать пируют, пир-то,кажется,горой ';

3.7. тур. demek, demekki (bu demektir ki) 'стало быть, значит, следовательно, выходит, оказывается'; чув. тет, megge, темелле 'говорят, передают, ходят слухи, будто бы, стало быть, оказывается'/ чув. чанласах 'словно, будто, как будто, в самом деле'. В турецком языке широко используются модальные слова, которые восходят к арабской форме: ádeta, acaba 'неужели' 1) '..не ли, почти (что), едва, чуть не, просто'; 2) 'обычно, обыкновенно'; báhusus/ báhusus ki, bilhassa ki, bilakis 'наоборот, напротив, совсем нет': báhusus / báhusus ki 'bile, dahi' со значением 'даже, и при этом, и к тому же, вдобавок, однако же': слово hattá имел свое распространение и в османском языке: ma'máfih / ma'amáfih в современном турецком языке

встречается в некоторых диалектах со значением 'в особенности, особенно, главным образом, преимущественно''-. Mamafih emredersiniz, hemen yarin Seliha 'yi gagirtiriz (N. Hacieminoglu) 'Если изволите приказать, завтра тотчас же попросим вызвать Селиху'; velákin / velikin 'предположительно'. В современном турецком литературном языке слово velikin не встречается, а форма velákin j редко употребляется в письменном языке.

Из ЛСГ, связанной с выражением предположения, неуверенности и сомнения, в турецком языке активными являются модальные слова galiba, güya, halbuki, sanki. Их чувашскими эквивалентами выступают ахйр, ахйртнех, тем, теп, иккен, гтёш, мён. Значение слова мён совпадает со значением модального слова иккен: в обоих случаях говорящий констатирует действие, о котором он знает понаслышке, заочно. Слово тем выступает как модальное, когда говорящий о предмете речи высказывается осторожно, сомнительно, неуверенно, уклоняясь от категорического утверждения. Значительное количество слов, заимствованных с арабского языка, относящиеся ко всему высказыванию в целом, придают действию или явлению степень неопределен-

ности, неуверенности и сомнения. Например, таковым в чувашском языке является слово элле (араб.) 'разве, может, неизвестно'.

4. Модальные слова, со значениями возможности, невозможности:

4.1. тур. benzer, benzer ki 'похож, подобно, подобно тому, кажется': Beñzer yakinlarindayatur áhú górdiler (N. Hacieminoglu) 'Похоже, поблизости они увидели лежащую дикую козу'; чув. курйнатъ, пулатъ те 'похоже; кажется';

4.2. тур. ihtimál / ihtimál ki, büyiik / kügük bir ihtimalle, herihtimále kar§i 'возможность, вероятность, возможно, что; большая вероятность, маловероятно, на всякий случай'; чув. май пур 'возможность, вероятность, похоже'; май дук 'невозможноХаш чух ташман ун-кинчен вёдерёнсе тухма та май дук пек туйанна (JI. Агаков) 'Иногда казалось, что нет возможности вырваться из вражеского круга';

4.3. тур. olasi / olasal 'возможный, вероятный'; olur а) 'возможный, вероятный, б) 'хорошо, ладно, согласен'; olmaz 'невозможный'; ola ki 'возможно, может быть'; oldugu kadar 'насколько это возможно'; 'по мере возможности'; olurluk 'возможность'; olabilir ki 'возможно, что...; может случиться, что...': Olabilir ki iginizden bazüari, eski terbiye anlay¡§ina sadik kalirlar (N. Karaman) 'Возможно, среди вас некоторые хранят верность прежним традициям воспитания'; чув. пулё (пуль, пулас, пулмал-ла) 'возможно, наверно, вероятно, чай, пожалуй, авось, может быть': Q,ume каладса ларни, киле каймалла пуль (А. Талвир) 'Будет сидеть и разговаривать, пожачуй, надо идти домой'; Не будь у него больших недостатков, у него не было бы и больших достоинств, тесе шйп капа Еккём пек дынсем динчен калана пулас (Ф. Уяр) 'Не будь у него больших недостатков, не было бы и больших достоинств, наверное, говорили как раз о таких людях, как Еккем';

4.4. тур. $áyed<apa6. 'быть может, авось, вероятно, возможно, пожалуй'; чув. шет 'быть может, авось, вероятно': Шет, кйдал килсе курма дулне дитерё (Н. Ильбек) 'Быть может, в этом году он и приедет к нам';

4.5. тур. mümkün 'возможный'; mümkün mertebede 'по мере возможности'; рек mümükündür 'вполне возможно'; чув. май килнё таран 'по мере возможности': Хайсем пётес умён май

килнё таран дыртса юлма mâpâiuaççë, пурпёрех мёскёисен пёпшеллех пулать (А. Артемьев) 'Перед гибелью по мере возможности сами стараются успеть схватывать, но все равно бедняжкам придется погибнуть';

4.6. тур . imkân 'возможность, благоприятный случай, удобный момент, счастливая случайность': însanlarin durduJdariyerde bir §еу yapmalarma ve talihli olmalarina hiç imkân var midir? (N. Karaman) 'Есть ли возможность y людей чем-то заняться находясь в неподвижном состоянии и при этом быть удачливыми и преуспевающими'; чув. тур кил (тур килсен) 'благоприятный случай, удобный момент'.

Модальные слова benzer, berner ki (< benzemek 'походить, быть похожим, быть подобным') в чув. -курешать, пулать те -глагольные формы, потерявшие свое номинативное значение употребляются в модальной функции. Модальные слова ihtimâl, чув. май (пур) может осложняться другими морфологическими показателями. Различные модальные характеристики, взаимно дополняя друг друга, служат для модальной экспрессии того слова, к которому они относятся.

Чувашское пуль / пулё, пулас, пулмалла являются присказу-емными модальными словами, поскольку нельзя говорить о свободном, независимом поведении модального слова, о несвязанности его с каким-нибудь членом предложения.

Только конструкция или модель в целом, состоящая из сочетания с первым переменным и вторым постоянным элементом (пуль / пулё, пулас, пулмалла) выражает модальное значение предложения, т.е. значение модальности выражается не лексемами, входящими в данное словосочетание, а самой моделью аналитической конструкции.

Турецкое çâyed и чувашское шет персидского происхождения, относится ко всему высказыванию в целом и придает ему субъективную оценку вероятности, возможности и предположительности.

Наряду с исконно турецким miimkun (отрицательная форма слова miimkun образуется при помощи слова degil ~ тйткйп degil 'невозможно') активной формой лексического способа выражения модальности возможности и вероятности является модальное слово арабского пласта imkân.

В третьей главе рассматриваются модально-аналитические конструкции в турецком и чувашском языках. Сравниваемые языки располагают богато представленной в них системой аналитических конструкций с модальной семантикой. Выявленные и описанные модальные аналитические конструкции являются основным грамматическим средством выражения модальных значений возможности, необходимости, вынужденности, желания, достоверности. По структуре модальные значения в турецком и чувашском языках выражаются причастными, инфинитивными МАК. В результате анализа было обнаружено, что в турецком языке причастные конструкции со служебным компонентом ol- участвуют в образовании МАК с семантикой возможности, невозможности, недопустимости, степени вероятности совершения действия, необходимости и долженствования.

В турецком языке выявлены следующие виды МАК:

1) конструкция «mümkün / imkán + служебный компонент ol + та [отрицательная форма] + -dik / -tm$ [причастие прошедшего времени] + связка» участвует в образовании МАК с семантикой невозможности, недопустимости: Akdeniz kiyilanna ula^tigini, о bólgelerin iklimini, orada bulunan insanlarin уа^аущт ve daha ba§ka ozellikleri okul kitaplannda ayrintili olarak anlatmanm mümkün olmadigim sóyledi (C. Aytmatov) 'Он сказал, что невозможно описать в школьных книгах то, как добираться до побережья Белого моря, о климате местности, об образе жизни людей, и других особенностях';

2) конструкция «о/ + maz [отрицательная форма причастия -ir] + degil [модальное слово '»б', 'нет'] + связка» выражает в предложении степень вероятности совершения действия: Bazen kaza da olmaz degildi (R. Güntekin) 'Бывали случаи, когда не обходилось без аварий';

3) конструкция «mümkün + ol + maz» выражает невозможность совершения действия»: Tebriz Карт 'тп igyüziinde e$siz bir kapi ve yiiksek iki minare vardir ki, bu minareler güne$ gibiparlayip i§ik sagtikta insanui gózii kama$ir, bir daha bakmak mümkün olmaz (E. Qelebi) 'Фасад здания Тебрис Капы обладает уникальной дверью и двумя высокими минаретами, когда они переливаются светом лучей солнца, люди слепнут, так что невозможно еще раз взглянуть на них';

4) конструкция «mümkiin / Iâzim + ol + иг [причастная форма настоящего времени]» участвует в образовании МАК с семантикой возможности, обозначает обычный, постоянный характер действия или признака: Insan, her çeyi ЪИтеИутц, sirasina göre yankesicilik bile lâzim olur (R.Güntekin) 'Человек должен все знать и уметь, в нужный момент даже допускается занятие вора-карманника';

5) конструкция «lâzim / liizum(lu) + ol + an [причастие с относительным временным значением]» передают семантику необходимости: Опи görmek istemiyorsim, çiinkii sana lâzim oían fey onun kendisi degil (P. Safa) 'Ты не хочешь его видеть, потому что он не тот, кто тебе нужен''-,

6) конструкция «mümkün + ol + dik + аффиксальная связка + kadar [обозначает количество, степень, меру чего-либо 'насколько возможно', 'по возможности', 'по мере возможности']»: Miimkiin oldugu kadar sakin, heyecansiz görünmeye çalvjarak.. (R. Güntekin) '/7o мере возможности он, стараясь выглядеть спокойным, уравновешенным...';

7) конструкция «mümkün / imkân(i) / gerek + ol + та [отрицательная форма] + у [спирант] + an [причастие настоящего времени]» выражает невозможность совершения действия: însan mümkün olmayan §eyi istemek için kendini yormaz ve paralamaz (S. Peyami) 'Человек не станет утомляться и прилагать усилия на дело, которое невозможно реализовать в жизни';

8) конструкция «mümkün + ol + acak [причастие будущего времени]» обозначает долженствование или потенциальную возможность: Мекке ve Medine'ye varip yaratilmnjlarin öviincü oían Peygamber Hazretlerinin ravzasina yüz sürmek mümkün olacak mi diye üzüliip süzülürdüm (E.Çelebi) 'Я расстраивался, думая о том, будет ли возможность при поездке в Мекку и Медину увидеть гробницу святых пророков, превозносивших творца';

9) конструкция «mademfki') + ol + тщ [причастие прошедшего времени]» передает степень вероятности совершившегося действия, семантику возможности: Mademki о1тщ, demek öyle lâzimmmiç, diye dûçûniir о (P. Safa) 'Поскольку случилось, значит, так должно быть, подумал он';

10) конструкция «инфинитив + lâzim /gerek + связка 'нужно, необходимо': Burasi uzak, kuytuda ипиЫтщ biryer, her §ey kisitli,

biinim ig in de gocuklarla gok ilgilenmek gerek (C. Aytmatov) 'Это далекое захолустное место, здесь все ограничено, поэтому за детьми нужно пристальное внимание';

11) конструкция «имя действия на -та + аффикс принадлежности 3 лица единственного числа -si + gerek/ lázun + связка»: Bu tiir meselerin Akdeniz bölgesi divina gikmamcm gerektigini dü§üniir (H. Sanyiice) 'Он считает, что проблемы подобного рода, не должны выходить за акваторию Белого моря'; Zaten 1167'de olen Ahmet Yesevi ile 1682 'de olen Evliya Celebi'nin arasinda 13-15 ata bulunmasi gerekirken bumt 8 ata ile gegi§tirmek de tamamen mantiksizdir (E. Qelebi) 'Однако между Ахметом Йесеви, умершим в 1167 году, и Эвлия Челеби, который умер в 1682 году, должно быть 13-15 отцов, вместо этого предположить восемь, как это делают они, вовсе не логично';

12) конструкция «lázim + служебный компонент gelmek (приходить, приезжать, прибывать откуда, достигать, подвергнуться чему, испытать что) + связка (в разных врем, формах)»: Ahí у alinda bir gocugun ереусе feylere akli ermesi läznn gelir (R. Güntekin) 'Шестилетний ребенок к довольно многим вещам должен относиться сознательно';

13) конструкция «модальное слово gerek / ihtiyag (нужно, необходимо, надо, потребность, надобность) + служебный компонент duymak (чувствовать, ощущать, испытывать, воспринимать, узнать) + связка»: Bu sese kar$i miidafaa etmek geregini duyuyordu (P. Safa) 'Он вообще считал необходимым защищаться перед этим голосом';

14) конструкция «имя действия на -так / -та в сочетании с модальными словами» выражает объективную невозможность совершения действия: a) mümkün degil 'невозможный' + связка; miimkün + гл. ol-mak 'быть, становиться' в отрицательной форме: Emine, biitün bir saat evin her tarafini altin zinciri bulmak iimidiyle ariyor... Altin zinciri bulmak mümkün degil 'Эмине целый час ищет по всему дому в надежде найти золотую цепочку... Найти ее невозможно'; б) imkánsiz 'невозможный' + связка: Raif Efendinin defterini ellerimle yok etmek benim igin imkänsizdi (P. Safa) 'Для меня было невозможно уничтожить собственными руками тетрадь Раифа-эфенди'; в) imkänyok 'возможности нет' + связка: Fakat hakikaten tarifine imkän yok (R. Güntekin) 'В самом

деле описать невозможног) imkän / ihtimäl + аффикс принадлежности 3 лица + у ок. + связка: В ir sene zarfinda yaptigim bir kaq resimle geqinmek imkani yok (S. Ali) 'Невозможно прожить на те несколько рисунков, которые я делаю в течение года'; д) mümkiin + отрицательное слово degil 'невозможно' + связка: Beiden büzmeli, bol siyah gar§afim,simsiki peqemle genq oldugumu anlamamak mümkiin degildi (R. Giintekin) 'Из-за затянутого в широкий черный чаршав от пояса (чаршав носят женщины в Турции при достижении соответствующего возраста. - О.С.), туго завязанного с покрывалом лицо (покрывало - на лице ■турецких женщин в Османской Турции, сейчас носят тюрбан), невозможно было различить мой молодой возраст'; е) imkän + отрицательное слово yok / imkän ver- 'давать'(в разных временных формах при отрицательном аспекте) 'невозможно' + связка: Karadan gemi yurutiip bu kalenin fethedilmesi imkmtsizdir (E. (pelebi) 'С суши пускать судно и завоевывать эту крепость невозможно''-,

15) конструкция «имя действия на -так + var (есть, имеется) / -так + уок (нет, не имеется)»: Ölüm ka$la göz arasinda... Gidip te gelmemek var, gelip te bulmamak var (H. Rahmi) 'Смерть настигает вдруг... Можно уйти и не вернуться, можно прийти и не найти';

16) объективная возможность совершения действия выражается сочетанием соответствующих модальных слов с именем действия на -так-, имя действия на -та образует с модальными словами в том случае, если имя на -та с афф. принадлежности является косвенным дополнением к модальному сказуемому: а) -так mümkün 'возможный' + связка: Halbuki dünden beri рек док §eyler söylemek miimkündü (S. Ali) 'Однако со вчерашнего дня возможно было рассказать весьма о многом'; б) -так olur 'возможный' (ol - бытийный глагол 'быть, становиться' + -иг - аффикс настояще-будущего времени): Buna güzel $ekil vermek olur 'Этому возможно придать красивую форму'; в) ihtimäl 'возможно, вероятно' + ki: ihtimäl ki gögüsünden vurulmu§tu (S. Ali) 'Весьма вероятно, что она была убита выстрелом в грудь'; г) модальное слово mümkün + служебный компонент кйтак (делать, совершать) + связка в модальном значении возможности: Demiurg programinin uygulanmasini mümkün kilacak bir faktör idi (C. Aytmatov) 'Способствующий применению на практике про-

граммы Демиурга есть один из факторов';

17) конструкция «модальное слово ihtimäl / imkän 'возможность, вероятность' + служебное слово vermek 'давать, создавать, нести, подвергать' + связка»: Qünkü orada insan bir makina adam ve bir otomat degil, kabiliyetlerinin serbestge geli^mesine her ya$ta ve her meslekte imkän verilen mánevi bir §ahsiyettir (P. Safa) 'Потому что человек там не техника, и не автомат, а нравственная личность, имеющая право свободно развиваться в любом возрасте и приспосабливаться к каждой профессии';

18) объективная ненужность, бесполезность, несомненность, очевидность совершения действия выражается сочетанием имени действия на -та / -так с модальными словами: а) -так liizumsuz / -так mánasiz 'ненужный, излишний, бесполезный, бессмысленный' + связка: Вепсе bir romanda tipler in dogru ve igri oldugunu arasürmak lüzumsuzdur (P. Safa) 'По-моему, в романе бессмысленно искать, что является у героев правильным и что неправильным'; б) -так liizum 'необходимость, надобность' + уок (нет, не имеется) + (связка): 'нет необходимости (надобности)'; в) lüzum 'необходимость, надобность' + kalmak / görmek/ birakmak (оставаться, остановиться, пробыть, довольствоваться чем, откладываться, видеть, не оставлять) + связка: Тапп'тп buyrugii ile Osmanli Devleti 'ne öyle bir düzen vermi$ti ki Rumeli 'ye sefer eise Änadolu 'dan asker almaya liizum kalmazdi (E. £elebi) 'По распоряжению Всевышнего, в Османской империи налажен такой порядок, что если совершать путешествие в Румелию, то с Анатолии брать солдат не было бы необходимости '.

В чувашском языке выявлено 23 МАК, из которых:

1) конструкция -ас/-ее + кш; -ассам /-ессём + кил-; причастие на -ас / -ее + те- / кил- выражает хотение, желание, намерение, также возможность субъекта совершить какое-либо действие: QámpceM can-capá, xänapca дед пиднё, халъ тесен халь дисе пахассам килчё (Н. Ильбек) 'Пышно выпеченный хлеб так и хочется попробовать'; Сирен патра та пырас тепёччё, анчах ача чирлё пулнипе нидта та тухаймарам 1Хотел было навестить и Вас, но из-за болезни ребенка не смог выбраться';

2) конструкция с именем действия на -ма / -ме + тур(ё) кил; май кил- / тух-; май пар- / май пул-; май пур / май дук: Тен, хйш-пёр кун пёр хёлхем anamcáp ирттперме шёл киле, - туррипе турех

капать пирён пудлах (В. Митга) 'Может быть, несколько дней нам придется провести без крошки хлеба, прямо сказал наш предводитель'; ÇyK, ачасем, ан та ыйтар, май тухмасть (JT. Агаков) 'Нет, ребята, даже не спрашивайте, не выйдет ';

3) конструкция с именем действия на -ма/-ме + кирлё; -на/ -ни + кирлё; на -ма / -ме + шив в разных временных формах выражают возможность, необходимость, неизбежность, надобность и вероятность совершения действия: Ача-пйчана ашшё-амагиё мул париччен ас пома кирлё 'Родители больше должны дать детям ум, чем богатство' (Ашм.); Ку ыра чёреллё дын пулма кирлё (Л. Агаков) 'Должно быть, этот человек добродушный';

4) конструкция -на / -не + пул в форме повелительного наклонения; -ам / -ем; -ас / -ее + пек (пекки) или со служебными компонентами: ту, пул, туйан, куран; -анди / -енди + пул или ту; причастие на -маш / -мёш + пул- / пер-. Данные модальные конструкции выражают фиктивное, мнимое, инсценировочное или предположительное совершения действия: Эсё инде дула кайса мён пур укдуна, мен пур япалусене йалт духатна пултар. Мён таваттан эсё вара? 'Предположим, что ты уехал далеко от дома и потерял все деньги и вещи? Что стал бы ты тогда делать?' (Ашм.); Хальхи юпташиа пурпёрех алак урла кадармастап, пёлнё пул (Н.Ильбек) 'Все равно теперешней твоей жене не разрешу переступить порог, знай это'; Унта ачалах, дамраклах илавё илтённё пек туйанать (В. Алендей) 'Кажется, там звучит голос детства, молодости'; Вал чйреар ачапа дав кун кунёпех ял тарах шыраса дуренё, анчах ятне никам та пёлмен. Дедатски те пёлменди пулна (В. Митта) 'Того дерзкого (наглого) ребенка он искал по деревне целый день, однако имени его никто не знал. И Десятский тоже притворился, будто не знает';

5) конструкция -на / -нё + пулатъ\ -нан / -нён; -ссан / -ссён + туйан в разных временных формах; -на / -нё; -ча / -чё; -ра / -рё + куранатъ выражают предположительность, допускаемость, совершения действия: Хаданччё-ха вал? Питё тахдан... Унтанпа икё ёмёр иртнён туйанать (А. Артемьев) 'Когда же это было. Давным-давно... Кажется, что с тех пор прошло два столетия'; Вал та пгухса кайма хатёрленнё курйнать (В. Краснов-Асли) 'Никак, и он собрался домой';

6) конструкция с именем действия на -ни + куранатъ-, -ма / -ме

+ юратъ (отрицательный аспект -юрамастъ 'невозможность); -ма/ -ме + пел-; -ма/-ме + пултар; -ассам /-ессём + пур /дук; с именами действия на - пи / -сси / -ми + пур / дук; инфинитивная форма на -ма / -ме + модальный предикат пур / дук; причастие на -малла / -мелле + пул (в прошлом, настоящем и будущем); причастие на -ас / -ее + модальный предикат пур / дук данные конструкции выражают необходимость, возможность (или невозможность, ненадобность) совершения действия: Писарь пурне те пёлес дук. Эпё выда вилсен те ял тарах ьшткаласа дурес дук (А. Талвир) 'Не должно быть, чтобы писарь всех знал. Лучше помру с голода, но не будет того, чтоб я пошел с протянутой рукой'; Пудтаран вахатра, атту ирёксёрех васкамалла пуле 'Собирайся вовремя, иначе придется поспешить'; Чёлхе вёдне мёп килнине пурне те калама дук 'Нельзя говорить обо всем, что взбредет на ум (букв, на кончик языка)'; Хёлле кана исуртра дуреме пур (Ашм.) 'Только зимой можно ходить через болото'.

В заключении изложены выводы, полученные в результате сравнительного анализа модальных слов и конструкций в турецком и чувашском языках.

Лексико-грамматическое значение модальных слов богато и разнообразно. Главное в них - оценочно-субъективная сторона, которая присуща группам модальных слов в разной степени. Модальные слова, выражающие предположение, сомнение, неуверенность и т.п. обладают в большей степени субъективно-оценочным моментом, они выражают не прямую, а так называемую косвенную модальность.

По своим синтаксическим признакам модальные слова и сочетания занимают особое положение. Они не имеют обычной логико-смысловой грамматической связи с членами предложения, лежат в иной плоскости, относясь к предложению в целом или к его части, или редко к его отдельному члену на уровне модально-синтаксических отношений. При этом абсолютное большинство модальных слов выражает, дополняет модальность всего высказывания, занимая свободное место в предложении.

Модальные слова и сочетания также тесно связаны с функционально-модальными типами предложений. При этом определенный круг модальных слов употребляется с тем ли иным типом предложений. Одной из отличительных синтаксических

черт модальных слов является то, что в диалоге они могут выступать в качестве слова-предложения. При этом по форме и интонации произношения представляют законченное целое предложение, а по своему значению выражают только модальность. Они обладают самостоятельным ударением и произносятся с обособленной интонацией в потоке речи.

В турецком языкознании модальные слова и сочетания, которые восходят к арабским праформам, не находят лексических соответствий в чувашском языке. Это объясняется тем, что на протяжении всей истории своего развития агглютинативный турецкий язык испытывал на себе сильное воздействие разносис-темных языков и, прежде всего флективного арабского и аналитического персидского языков.

Изучаемые языки располагают богато представленной системой аналитических конструкций с модальной семантикой. В турецком языке МАК насчитывается 54, а чувашском - 26.

Система МАК имеет ядерно-периферийный характер. В каждой ее подсистеме выделяются конструкции, характеризующиеся нейтральной, самой общей семантикой возможности, необходимости, намерения и т.д. Они составляют ее ядро, так как нейтральность семантики позволяет им в разных контекстах передавать все отдельные оттенки общей семантики. Периферию каждой подсистемы занимают конструкции с конкретными модальными значениями.

По грамматическому типу конечного компонента выделяются МАК с именным модальным предикатом и МАК с глагольным модальным предикатом.

Особенностью МАК является то, что ее модальная семантика может быть задана конечным компонентом - модальным предикатом, которому для выражения модальной семантики необходимо сочетание с определенной инфинитной формой, либо формироваться всей конструкцией в целом.

Несмотря на разнообразие и обилие конструкций, на современном этапе развития турецкого и чувашского языков еще не установилась строгая привязанность определенной семантики к какой-либо одной конструкции, нет четкого противопоставления между МАК функциональной и нефункциональной возможности, объективной и субъективной возможности. Большинство

конструкций многозначно, существует синонимия между ними. Вместе с тем уже прослеживается тенденция разграничения МАК по выражаехмым ими модальным значениям, что связано с процессом их систематизации и конвенционализации в речевой коммуникации.

Основные положепия диссертации отражены в следующих публикациях:

Статья в издании, рекомендованном ВАК РФ:

1. Сорокина, О.В. Объективная модальность ирреального действия в чувашском и турецком языках / О. В. Сорокина // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. -Чебоксары, 2010. - № 4. - 0,4 п. л.

Перечень статей, опубликованных в других научных изданиях:

1. Сорокина, О. В. Модальность предположения в турецком языке / О. В. Сорокина // Аспекты современных филологических исследований : межвузовский сборник научных трудов. - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2007. - С. 98-105.

2. Сорокина, О. В. Субъективная модальность желательного наклонения как морфологический способ выражения модальности в турецком языке / О. В. Сорокина // Современные проблемы филологии Урало-Поволжья : материалы межрегиональной научно-практической конференции. - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2007. - С. 225-229.

3. Сорокина, О. В. Модально-аналитические конструкции с семантикой долженствования и возможности в турецком языке / О. В. Сорокина // Ашмаринские чтения : материалы всероссийской научно-практической конференции. - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2007. - С. 131-136.

4. Сорокина, О. В. Модальные причастные аналитические конструкции со служебным компонентом о1- в турецком языке / О. В. Сорокина // Инновации в теории и преподавании гуманитарных дисциплин: материалы Республиканской научно-практической конференции. - Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2008.-С. 56-66.

5. Сорокина, О. В. Хушам самахсемпе конструкцисем / О. В. Сорокина // Аспекты филологических, педагогических, журналистских исследований : межвузовский сборник научных трудов. -Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2009. - С. 132-136.

Подписано в печать 26.05.2010. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Times New Roman Усл. печ. л. 1,6. Уч.-изд. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ №

Отпечатано в типографии Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова 428015 Чебоксары, Московский пр., 15.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Сорокина, Оксана Васильевна

Введение.

Глава I. Модальность как феномен лингвистики.

1.1. История изучения модальности в русском и тюркском языкознании.

1.2. Теоретическая концепция модальности.

1.3. Виды модальности в турецком языке.

Глава П.Лексико-синтаксический способ выражения модальности в турецком и чувашском языках.

2.1. Модальные слова, выражающие утверждение, подтверждение и отрицание.

2.2. Модальные слова, выражающие значение долженствования, необходимости.

2.3. Модальные слова со значением предположения, неопределенности, неуверенности, сомнения.

2.4. Модальные слова со значениями возможности, невозможности.

Глава III. Определение понятия «аналитическая конструкция».

3.1. Модально-аналитические конструкции в турецком языке.

3.2. Конструкция miimkiin+ol+maz, выражающая невозможность совершения действия.

3.3. Конструкция mumkiinAazim+ol+ur (причастная форма настоящего времени).

3.4. Конструкция lazim/liizum(lu) + ol+an (причастие с относительным временным значением).

3.5. Конструкция miimktin+ol+dik + афф. связка + kadar, обозначающая количество, степень, меру чего-либо.

3.6. Конструкция mttmkiin/imkan(i)/gerek+ol+ma (отриц. форма) (спирант) +ап (причастие настоящего времени), выражающая невозможность совершения действия.

3.7. Конструкция тйткйп+ol+acak (причастие будущего времени), обозначающая долженствование или потенциальную возможность.

3.8. Конструкция ntadem(ki)+ol+m

§ (причастие прошедшего времени), передающая степень вероятности совершившегося действия, семантику возможности.

3.9. Формы на -уor; -di.

ЗЛО. Турецкая конструкция в модальном значении предположения, необходимости и возможности.

3.11. Объективная невозможность совершения действия.

3.12. Объективная возможность совершения действия.

3.13. Объективная ненужность, излишность, бесполезность, несомненность, очевидность совершения действия.

3.14. Турецкая конструкция«+ infinitive» в модальном значении предположения, вероятности.

3.2. Модальные аналитические конструкции в чувашском языке.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Сорокина, Оксана Васильевна

Категориальная сущность модальности с давних пор является объектом дискуссий в философии, логике и лингвистике. Первая попытка построения модальной логики (силлогистики) была предпринята Аристотелем, логическими константами которой выступают связи о действительно, необходимо, возможно присущем или неприсущем [Аристотель, Т.З, 1984:387].

Модальность в современной логике - характеристика суждения по «силе» высказываемого в нем утверждения: суждение может быть необходимым, возможным, случайным, невозможным и т.д. В традиционной логике различают суждения необходимые (аподиктические), возможные (проблематические) и действительные (ассерторические), при этом модальность высказываний определяется исходя из чисто логических, а не каких-либо фактических соображений [ФС, 1963:277; 404]. Следует указать, что на сегодня не существует сколько-нибудь удовлетворительной общей теории модальной логики, хотя потребность в ее разработке заметно ощущается в ряде наук (например, в математике и лингвистике).

Модальность в философии понимается как вид и способ бытия и события. Категориями модальности являются: возможность, действительность, необходимость, соответственно которым существует модальность проблематического, ассерторического или аподиктического суждений [ФЭС, 2009:272].

В логике и философии нового времени стало традиционным подразделение суждений на ассерторические (суждения действительности), аподиктические (суждения необходимости) и проблематические (суждения возможности). При этом модальность, относящаяся к высказываниям или предикатам, называется алетическим, а модальность, относящаяся к словам, выражающим действия и поступки, - деонтическим. Модальность бывает и абсолютной (безусловной), и относительной (условной). В современной модальной логике и логической семантике к модальности причисляются иногда понятия «истинно» и «ложно», а также «доказуемо», «недоказуемо» и «опровержимо».

Под языковой модальностью понимается отношение сообщения к действительности, устанавливаемое говорящим субъектом в целях действенности и активизации речевой коммуникации. Модальность (от лат. modalis «модальный», modus «способ, мера») - функционально-семантическая категория, выражающая разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого [ЛЭС, 1990:303].

Далеко не исчерпывающееся и утвердившееся представление о категории модальности в лингвистической науке просматривается и у последователей логико-грамматического направления. Считать исчерпывающим определение модальности как отношения содержания предложения к действительности в плане его реальности (нереальности), побудительности, а также степени уверенности в отношении говорящего к сообщаемым фактам, выражаемого грамматическими (синтаксическими, морфологическими) и интонационными средствами, нет достаточных оснований, поскольку здесь объединены и не расклассифицированы признаки логической (так называемой объективной) модальности и «модальности языковой, которая, не будучи выделенной (так называемой субъективной модальностью), значительно осложняет понятие модальности и как дефиниции» [Немец, 1999: 86].

В языке модальные суждения реализуются, как правило, двумя средствами: лингвистическими и нелингвистическими. Такие реализации в науке о языке рассматриваются часто практически формально, то есть речь идет не о суждении в его семантической интерпретации, а о грамматической (языковой) или неграмматической (неязыковой) функциональной системе модальных средств для удовлетворения нужд общения. Таким образом, языковая модальность, с одной стороны, представляет собой «понятийную категорию» [Мещанинов, 1945:196], поскольку модальность выражает «план реальности или, что то же самое, временной определенности или же мыслится как возможное, желаемое, должное или требуемое», то есть обозначает «план ирреальности» [Русская грамматика, 1980:86]; а с другой стороны - реализуется такими средствами, которые по своей семантической сути абстрактно-объективны (хотя и могут использоваться субъективно).

Если в толковании языковой модальности наблюдается пересечение языковых ингредиентов с ингредиентами модальной логики, то в толковании собственно логической модальности не представляется возможным разделение логической и языковой модальностей, поскольку все разновидности модальностей в логике и языке во всех случаях реализуются средствами общения (языковыми или неязыковыми).

Т.П.Ломтев определяет модальность как «некоторое свойство отношений между предикативными предметами, именно такое свойство отношений, которое различается по свойству действительности и гипотетичности (т.е. реальности и ирреальности), по способу их существования, а также по наличию или отсутствию указаний на уверенность в их истинности» [Ломтев, 1972:91].

В словаре лингвистических терминов модальность трактуется как «понятийная категория со значением отношения говорящего к содержанию высказывания и отношения содержания высказывания к действительности (отношения сообщаемого к его реальному осуществлению), выражаемая грамматическими и лексическими средствами, такими как формы наклонения, модальные глаголы, интонация и т.п.» [Ахманова, 1969: 237238]. Также известно, что понятийные категории могут выступать в лексике, синтаксисе и морфологии, и лишь выявляясь в формальной стороне синтаксиса и морфологии, они становятся грамматическими понятиями [Мещанинов, 1945:238].

Современное широкое понимание модальности в определенной мере объединяет концепцию В.В.Виноградова с концепцией «субъективно-объективных синтаксических категорий» А.М.Пешковского (1956) и теорией

И.И.Мещанинова о вводных частях и модальных словах, которые характеризуют «субъективное отношение говорящего ко всему содержанию высказывания, а также «получают самое различное содержание, передающее детали субъективного выражения во всех возможных смысловых разновидностях многохарактерной речевой экспрессии)) [Мещанинов, 1978: 186].

В.В.Виноградов относит модальность к понятийным категориям, которые «не описываются при помощи языка, а выявляются в нем самом, в его лексике и грамматическом строе», «получают свое выражение в языке, в его материальной части, в корнеслове и в действующих синтаксических системах передачи сочетаний слов» [Виноградов, 1975: 55-87].

Всякое понятие, существующее в сознании человека, может быть передано средствами языка. Оно может быть выражено описательно, может быть передано семантикой отдельного слова, может в своей языковой передаче образовывать систему. В последнем случае выступает понятийная категория. Она передается не через язык, а в самом языке, не только его средствами, а в самой материальной части» [Мещанинов, 1945:15; 23]. Следовательно, категория модальности в определенном смысле считается однотипной с категориями абстрактности, вещественности, конкретности, личности, множественности, одушевленности, предметности, притяжательности и собирательности.

Описание такой лексики должно включать среди прочего и то, что можно было бы назвать «когнитивной» составляющей, то есть информация о знаниях индивида в широком смысле слова (что он знает, что считает возможным, сомнительным, достоверным и пр.). Эта информация может быть описана отдельно, в терминах близких к логическим, которые призваны обозначить номенклатуру когнитивных состояний - истинностных значений, необходимых для описания выбранной области (в нашем случае это высказывания с модальными словами и модальными конструкциями).

Понимая модальность как отношение содержания высказывания к действительности с точки зрения говорящего, некоторые лингвисты включают в круг модальных значений целевую установку высказывания, утверждение/ отрицание, эмоционально-экспрессивные значения. Нередко значения утверждения и отрицания рассматриваются вне категории модальности, ибо «эти значения присущи всем функциональным типам предложений, содержащим разные модальности» [Зайнуллин, 2000:31].

Достаточно много писалось о выведении эмоционально-экспрессивных отношений из круга модальных значений. Модальность отличается от эмоциональности и экспрессивности, являющихся самостоятельной категорией субъективной оценки. Некоторые западноевропейские ученые, наоборот, выносят за пределы модальности значения индикатива, ограничивая понимание «самого грамматического термина «модальность» только формами субъективно окрашенных эмоционально-волевых изъявлений. В.В.Виноградов предлагает «проводить принципиальную четкую грань между разными эмоциональными формами выражения реакций на действительность и модальной оценкой отношения высказывания к действительности» [Виноградов, 1975:57; 62].

То, что возникает как отношение говорящего в процессе речевого обращения, как субъективный налет и грамматически обслуживает нужды коммуникации, мы считаем языковой модальностью, а то, что служит для оформления мыслей как объективного отражения действительности, относим к логико-смысловым грамматическим значениям. Многие исследователи единодушны в том, что модальностью называют лексико-грамматическую категорию, характеризующую ту или иную степень достоверности смысла предложения, т.е. степень соответствия этого смысла реальной действительности и/или ту или иную степень проблематичности (обоснованности) выраженного предложением значения о внешнем или внутреннем мире человека. Основные компоненты значения модальности — это определенные ступени (этапы) степени достоверности и/или ступени степени проблематичности, которые выделяются условно и могут быть различны в зависимости от принципа их выделения.

Большинством логиков и лингвистов вполне обоснованно признаются следующие основные компоненты значения модальности: действительность, возможность, необходимость, сомнение, проблематичность (в терминологии многих авторов - предположение, вероятность), категоричность [Т.И.Дешериева,1985; В.В.Виноградов, 1972; И.П.Распопов,1957;

В.З.Панфилов, 1971; А.В.Бондарко, 1978].

Высказывание может нести определенную информацию о говорящем или ином субъекте высказывания, о его знаниях, целеполаганиях, намерениях, желаниях, мнениях и пр. Для передачи этой информации в языке существует множество средств, в частности лексических, к которым относятся и модальные слова. В логике такие слова называются модальными операторами, с их помощью указывается способ понимания суждений (высказываний). Модальные слова служат как для выражения внутренней модальности предложения, представляя ситуацию как желаемую, возможную, необходимую и выполняя тем самым функцию определения отношения между ситуацией и ее участниками в плане реальности/ ирреальности, а также и для выражения внешней модальности, представляя ситуацию, оцениваемую с точки зрения говорящего.

В основе настоящей работы лежит понимание модальности как понятийной объективно-субъективной категории, выражающей отношение содержания к действительности с точки зрения говорящего. Эти два аспекта категории модальности, а именно объективный и субъективный, составляют общее содержание модальности.

Данная работа посвящена выявлению и системному описанию семантики модальных слов и связанных с ним глагольных аналитических конструкций с модальной семантикой в чувашском и турецком языках.

Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой модальность определяется как категория, выражающая отношение говорящего к той связи, которая устанавливается им между содержанием высказывания и действительностью [Золотова, 1962:66-79; Зайнуллин, 1981:69]. В модальную семантику нами включаются: а) отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения его реальности или нереальности (истинности или ложности, достоверности или недостоверности событий); б) отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения возможности и невозможности осуществления действий; в) отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения предположительности и вероятности совершения действий (гипотетическая модальность); г) отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения долженствования и необходимости осуществления действий.

Изучение модальности, как и изучение любой другой категории, имеет свою историю. Она достаточно глубока, ибо первые сведения о модальности, как уже было выше отмечено, встречаются еще у Аристотеля. Введенное им понятие модуса впоследствии нашло отражение в концепции модистов XIII-XIV вв. Термин «модус» связывался либо со способом существования какого-либо объекта или протекания какого-либо явления или же со способом понимания суждения об объекте, явлении или событии. Реферируемая работа посвящена изучению категории модальности в двух родственных языках - чувашском и турецком, в которых средствами выражения модального значения являются специальные слова и грамматические конструкции с модальной семантикой.

Актуальность исследования. Модальность является одной из наиболее часто обсуждаемых тем в работах последних лет как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике. Семантика модальности рассматривалась в рамках разных лингвистических парадигм и подходов -лексико-семантического [Е.В.Гулыга 1969], семантико-синтаксического [Г.П.Немец 1989, В.Н.Ярцева 1981], контекстно-семантического [А.В.Бондарко 1971, И.В.Прокофьева 1990], коммуникативного синтаксического [Н.Е.Петров 1984, И.П. Распопов 1973], логического анализа языка [М.К.Сабанеева 1982, Н.Д.Арутюнова 1976, 1990], лингвистики текста [В.Г.Гак 1978, Е.В.Клобуков 1984], анализа диалога [Г.В.Колшанский 1975, Е.И.Беляева 1988], дискурс-анализа [М.В. Зайнуллин 2000, М.М. Гухман 1985] и т.д. Модальные слова и конструкции, особым образом встраиваясь в структуру дискурса, обеспечивают полноценную речевую коммуникацию, сущность которой заключается в том, что пропозициональное содержание высказывания в дискурсивном пространстве отягощено эксплицитной или имплицитной модусной составляющей.

Объектом исследования являются модальные слова и конструкции в чувашском и турецком языках.

Предметом исследования являются строевые и функциональные характеристики модальных слов и конструкций в чувашском и турецком языках.

Цель исследования - комплексное сопоставительно-типологическое описание модальных слов и аналитических конструкций с модальной семантикой в чувашском и турецком языках, выявление общего и особенного в их функционировании в дискурсе.

Конкретные задачи работы состоят в следующем:

1) систематизировать важнейшие теоретические положения, затрагивающие наиболее типичные свойства и основные аспекты проявления модальных отношений, включая такие вопросы, как представление общей категориальной сущности модальности, инвентаризация основных типов модальных значений, также анализировать принципы выделения, состав и дифференциацию лексических средств выражения модальности;

2) всесторонне описать модальные слова на конкретных примерах в чувашском и турецком языках;

3) составить полный список аналитических конструкций, содержащих модальный квалификатор;

4) описать специфику семантики каждой модально-аналитической конструкции (МАК).

Теоретической основой диссертации послужили исследования отечественных и зарубежных лингвистов по общей и тюркской модальности и частным вопросам синтаксиса языков разных систем [В.Г.Адмони, Ш.Балли, А.В. Бондарко, В.В.Виноградова, Т.И. Дешериевой, Г.А.Золотовой, М.В. Зайнуллина, Г.В. Колшанского, Н.Е.Петрова, П.А. Леканта, В.З. Панфилова, Г.П. Немеца, A.M. Пешковского, B.C. Храковского, Л.С.Ермолаевой, П.А. Леканта, И.И.Мещанинова, М.Р.Федотова, Н.Хаджиеминоглу, Т.Бангуоглу, М.Эргина].

Материалом исследования послужили фрагменты текстов из художественных произведений современных чувашских и турецких писателей, а также данные толковых, двуязычных, этимологических и фразеологических словарей. Общий объем собранного материала составляет более 3000 примеров.

Основным методом исследования является сопоставительно-типологический, а также общенаучные методы наблюдения, обобщения и лингвистические методы контекстуального и компонентного анализа.

Научная новизна диссертации состоит в системном сопоставительно-типологическом анализе лексико-грамматических средств выражения модальности в чувашском и турецком языках, включая корпус специальных модально-аналитических конструкций (МАК), дифференцируемых по типу выражаемых ими значений.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть использованы для дальнейших теоретических исследований различных видов модальности. Иллюстративный языковой материал может быть полезным для дальнейшей разработки теории языковых универсалий и уникалий.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее основных положений в речевой коммуникации, при составлении учебных пособий, практикумов, а также при разработке спецкурсов, посвященных проблеме модальности.

Соответствие содержания диссертации специальности, по которой она рекомендована к защите.

Представленная Сорокиной Оксаной Васильевной диссертационная работа является прикладным исследованием закономерностей функционирования модальности турецкого и чувашского языков.

Указанная область исследования соответствует формуле специальности 10.02.20 — Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание, по следующим указанным в паспорте определениям: «разработка и развитие языковедческой теории и методологии на основе изучения генетически связанных родственных языков и установления соотношения между родственными языками и описания их эволюции во времени и в пространстве»; «изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними»; «исследование и описание языка через его системное сравнение с другими языками с целью пояснения его специфичности»; «выявление различий между двумя сравниваемыми языками».

На защиту выносятся следующие положения:

1. Модальность как языковое явление охватывает всю систему языка в ее структурном, семантическом, лексическом, функционально-прагматическом и когнитивном аспектах.

2. Системное описание семантики модальных слов представляет область модальной оценки, объединяющей модальные значения и оттенки, которые передают единый тип модальных отношений и обладают собственными единицами выражения.

3. В современном турецком и чувашском языках модальные значения предаются разноуровневыми языковыми средствами, значительную часть которых составляют лексико-грамматические средства.

4. В современном турецком языке модальные слова являются более продуктивными, чем таковые в чувашском языке.

5. В турецком языке 54, а чувашском языке 26 модально-аналитических конструкций, которые являются основным грамматическим средством выражения модальных значений возможности, необходимости, вынужденности, желания, намерения, достоверности.

6. По типу грамматической формы первого компонента модально-аналитические конструкции представлены двумя структурными типами: причастными и инфинитивными. В турецком языке выделяются аналитические конструкции, основным компонентом которых выступает форма условного наклонения на -saf- se. Конечным компонентом модально-аналитических конструкций являются именные и глагольные модальные предикаты.

7. Модально-аналитические конструкции образуют сложную систему, состоящую из нескольких подсистем, которые имеют полевую структуру. Центр каждой подсистемы занимает конструкция с самой общей семантикой возможности, необходимости, вынужденности, желания, намерения, которая в разных контекстах может передавать все отдельные оттенки общей семантики. Периферию составляют аналитические конструкции с конкретными модальными значениями. Система характеризуется многозначностью единиц, которые своими вариантами могут входить в разные подсистемы. Внутри системы существуют синонимические и антонимические отношения.

Апробация работы. Содержание диссертационного исследования докладывалось на научно-практических конференциях ФГОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова», Чувашского государственного института гуманитарных наук. Основные положения диссертации изложены в семи публикациях.

Структура работы: Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка источников примеров и сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Модальные слова и конструкции в турецком и чувашском языках"

Выводы по данной главе:

Среди грамматических средств выражения модальности, рассмотренных нами аналитические конструкции, в которых модальное значение возникает благодаря сочетанию нескольких компонентов (минимум двух), употребляются во всех случаях, когда имеется необходимость обозначать субъективное отношение к высказыванию. Нами выявлено 23 модально-аналитических конструкций, из которых: а) -ас/-ее + кил; - ассам /-ессём + кил—; причастие на -ас/-ес + те/кил-; выражает хотение, желание, намерение, также возможность субъекта совершить какое-либо действие; б) имя действия на — ма/-ме + тур(ё) кил; май кил-/тух~; май пар-/ пул; май пур/дук; в) имя действия на - ма/-ме + кирлё; - на — ни + кирлё; имя действия на — ма/-ме + тив- в разных временных формах выражают возможность, необходимость, неизбежность, надобность и вероятность совершения действия; г) -на/ -не +пул в форме повелительного наклонения; -ам/-ем; -ас/-ес + пек (пекки) или со служебными компонентами: ту, пул, туйан, куран; -анди/ -енди +пул или ту; причастие на — маги/ -мёш + пул-/ пер-; данные модальные конструкции выражают фиктивное, мнимое, инсценировочное ( или предположительность) совершения действия; д) -на/-нё + пулать; глагол те в форме будущего времени (ед. и мн. ч.); - нан/- нён; -ссан/ -ссён + туйан в разных временных формах; -на/ -не; -ча/-чё; -ра/- рё + куранать; выражают предположительность, допускаемость, совершения действия; е) причастие на - мала /-мелле + пул (в прошлом, настоящем, и будущем); причастие на -ас/ -ее + модальный предикат пур/ дук; выражают необходимость (возможность) совершения действия; ж) имя дейстивя на -ни + куранать; -ма/-ме + юрать (отр. аспект -юрамасть 'невозможность); -ма/-ме + пёл-; - ма/- ме + пултар; -ассам/ -ессём + пур/ дук; - с именами действия на —ни/- сси/- лли + пур/ дук; инфинитивная форма на -ма/-ме + модальный предикат пур/ дук -конструкции, выражающие возможность (невозможность), ненадобность совершения действия с точки зрения говорящего.

Данные модальные конструкции входят в непосредственную ткань предложения, являясь сказуемыми предложения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Общирный круг модальных отношений и значений в каждом из языков имеет специальные средства выражения. Среди этих способов ведущее место занимает морфологически выраженная экспликация модальности с помощью глагольных наклонений, которые принято считать в качестве грамматической основы модальности, ибо они выражают модальность в наиболее абстрагированной и обобщенной форме, как со стороны формы, так и со стороны содержания, тогда как лексические средства выражения модальности по широте своих функций, и степени их грамматикализации сотавляют наиболее подвижную ее часть.

Лексико-грамматическое значение модальных слов весьма богато и разнообразно. Главное в них — оценочно-субъективная сторона, которая присуща всем группам модальных слов. Модальные слова, выражающие предположение, сомнение, неуверенность и т.п. обладают в большей степени субъективно-оценочным моментом. Они выражают не прямую^ а ^ак называемую «косвенную» модальность.

По своим синтаксическим признакам модальные слова и сочетания занимают несколько особое положение. Они не имеют обычной (логико-смысловой) грамматической связи с членами предложения, лежат как бы в иной плоскости, относясь к предложению в целом, или к его части, или редко к его отдельному члену на уровне модально-синтаксических отношений. При этом абсолютное большинство модальных слов выражает, дополняет модальность всего высказывания, занимая свободное место в предложении.

Модальные слова в современном турецком и чувашском языках, как самостоятельная часть речи, представляют собой своеобразный класс слов как по лексическому составу и семантическому содержанию, так и по функционированию в предложении. Многие модальныне слова, в том числе и вводно-модальные, образовались в результате модаляции, то есть перехода различных полнозначных слов в разряд модальных.

Во второй главе диссертации рассматриваются модальные слова двух типов: а) модальные слова, употребляющиеся исключительно для выражения модальности: чув.: иккен, хуть, вёт, элле, пёреххут, ахар, тен, тупата, тем,шет, идмасса, пасса, эрне, шельма, шеремет, хаямат, алла ами и др. тур.: evet, sahiden, belli (belli ki), hakikaten, tovbe, zira, gerek, lazim, ille, esasen, galiba, hergiz, her halde, halbuki, sanki v.s. б) слова, которые наряду с их номинативным значением употребляются и в модальном значении: чув: мён, паллах, чанах, дав, пулё, пулас, пулмалла, вара, ара, пур, дук, калан, пахасан и т.д. тур: ola kim, olmaya ki, bereket versin, degil mi ki, kim bilir, biiyiik/ kiiqiik ihtimalle, her ihtimale kar§i, ne gezer, nidem ki, bunun sonucunda, bu sebeple, bundan dolayi, bu bakimdan ve s.y.

Обосновано, что турецкие утвердительные предложения, которые являются ответом на вопрос, могут выражаться одним утвердительным модальным словом: evet 'да', gergekten 'воистину', §iiphesiz 'несомненно', hakikaten 'действительно', peki 'очень хорошо', hayhay 'да, да', tabii 'естественно', mutlaka 'непременно', muhakkak 'несомненно', elbette 'обязательно', behemehal 'во что бы то ни стало', vallahi 'ей-богу', tamamiyla 'вполне', tamam 'ладно', iyi 'хорошо'. Что касается модального слова degil 'не', 'нет', выражает в предложении отрицательную модальность, располагаясь обычно в постпозиции по отношению к именному или глагольному сказуемому повествовательного предложения, присоединяя к себе аффиксы глагола-связки и лица, т.е. те же форманты, которые присоединяются к спрягаемым именам. Модальное слово yok 'нет' может образовывать отрицательную модальность в предложении, выступая в качестве знаменательной части именного сказуемого со значением 'нет\ 'не имеется\ 'отсутствуетЧувашское мир восходит к эмес, так как соответствие р~с//з в тюрксих языках является обычным не только в корнях слов, но и аффиксах. Тот факт, что эмес в свою очередь возводится к составному глаголу э-мес (эр-мес), то следует считать, что чувашское мар подобно аффиксу -чё (общтюрк. -de/-di), потерял предшествующую глагольную основу э- /и - (< ег - / ir-); В современном чувашском языке лексико-грамматическое значение слова мар выражает в основном категорическое отрицание при именах, подобно турецкому degil, однако модальность чувашского мар выявляется очень четко в сочетании его с глаголом 3 лица в отрицательной форме.

Модальное слово gerek со значениями «нужно, необходимость, надобность, нужда, потребность» зафиксировано почти во всех тюркских языках и по своему происхождению является исконно тюркским. При помощи аффиксов в турецком языке образовался ряд глагольных и именных форм. Между тем в турецком языке для выражения модального значения необходимости и долженствования наряду с модальным словом gerek употребляются и другие модальные слова: lazim, Itizum, mecburiyet, behemehal (арабского происхождения), kesinlikle, пе demek со значениями 'вынужденность, обязательность, необходимость, явный, непременно, абсолютно, определенно, несомненно'. Чувашское слово кирлё 'нужный, необходимый, надлежащий' может составлять модальную конструкцию со значением 'необходимости, долженствования'.

В ходе исследования лексико-семантической группы слов, выражающих предположение, неуверенность и сомнение, в турецком языке активными являются модальные слова galiba, giiya, halbuki sanki, где соответствие их можно передать с чувашскими эквивалентами ахар, ахартнех, тем, тен, иккен, имёш, мен. Значение чувашского слова мен совпадает со значением модального слова иккен, в обоих случаях говорящий констатирует действие, о котором он знает понаслышке, заочно. Слово тем выступает как модальное слово, когда говорящий о предмете речи высказывается осторожно, сомнительно, неуверенно, уклоняясь от категорического утверждения. Значительное количество слов, заимствованных с арабского языка, которые относятся ко всему высказыванию в целом, придают действию или явлению степень неопределенности, неуверенности и сомнения. В чувашском языке слово элле, {тур. ille; ilia (ilia ki, ilia kim) арабского происхождения, распространено в южных районах со значениями «разве, может, неизвестно».

Benzer < benze-r «sanki, adcta, galiba»: с периода Османского языка употребляется в современном турецком литературном языке со значениями: 'похож; подобно; подобно тому; кажется'; benzer, benzer ki (от глагола benzemek - 'походить, быть похожим, быть подобным'; в чув. ~куранать, пулать те глагольные формы, потерявшиеся свое номинативное значение или употребляющиеся наряду с их лексическими значениями в модальной функции. тур. olasi/olasal (возможный; вероятный); olur а) 'возможный, вероятный, б) 'хорошо, ладно, согласен'; ola ki 'возможно; может быть'; oldugu kadar 'насколько это возможно'; 'по мере возможности'; olurluk 'возможность'; olabilir ki 'возможно, что.; может случиться, что.'; чув. пулё (пуль, пулас, пулмалла) выражают предположение, зависящее от неосведомленности субъекта в окружающей ему действительности. Пуль (пулё, пулас, пулмалла) выражают неодинаковую степень предположения и поэтому представляется необходимым определить в какой-то мере их различие. Целесообразно разделить эти слова на две группы, что пуль (пулё) выражает высшую степень, а пулас (пулмалла) низшую степень предположения. Модальное слово ihtimid (ровно, как и в чувашском языке май 'возможность, случай') может осложняться другими морфологическими показателями. Турецкое §ayed и чувашское шет, персидского происхождения, относится ко всему высказыванию в целом и придает ему субъективную оценку вероятности, возможности и предположительности. Наряду с исконно турецким miimkun активной формой лексического способа выражения модальности возможности и вероятности является модальное слово арабского пласта imkan.

Приходится констатировать, что в турецком языкознании модальные слова, восходящие к арабским праформам, не находят лексических соответствий в чувашском языке. Это объясняется тем, что на протяжении всей истории своего развития агглютинативный турецкий язык испытывал на себе сильное воздействие разносистемных языков и, прежде всего флективного арабского и аналитического персидского языков.

Турецкий и чувашский языки располагают богато представленной в них системой аналитических конструкций с модальной семантикой. Выявленные и описанные модальные аналитические конструкции являются основным грамматическим средством выражения модальных значений возможности, необходимости, вынужденности, желания, достоверности.

Система модальных аналитических конструкций имеет ядерно-периферийный характер. В каждой ее подсистеме выделяются конструкции, характеризующиеся нейтральной, самой общей семантикой возможности, необходимости, вынужденности, желания, намерения, достоверности. Они составляют ее ядро, так как нейтральность семантики позволяет им в разных контекстах передавать самые разнообразные оттенки общей семантики. Периферию каждой подсистемы занимают конструкции с конкретными модальными значениями.

По структуре модальные значения в турецком и чувашском языках выражаются причастными, инфинитивными модально-аналитическими конструкциями (МАК). Также выделяются МАК (в частности в турецком языке), основным компонентом которых выступает форма условного наклонения на -sA/ -sE, например, sdylemi§ olsa gerektir ki [ol-sa стоит в форме условного наклонения на =sa, входит в состав МАК с семантикой желания]; miimkiin olsaydi 'если было бы возможно'.

По грамматическому типу конечного компонента выделяются МАК с именным модальным предикатом и МАК с глагольным модальным предикатом.

В турецком языке, причастные конструкции со служебным компонентом ol- участвуют в образовании МАК с семантикой возможности/ невозможности, недопустимости, степени вероятности совершения действия, необходимости и долженствования, которые выражаются 9-ю МАК.

Особенностью МАК является то, что ее модальная семантика может быть задана конечным компонентом — модальным предикатом, которому для выражения модальной семантики необходимо сочетание с определенной инфинитной формой либо (как результат семантического осмысления ее компонентов) формируется всей конструкцией в целом.

Семантика долженствования, необходимости выражается посредством 9 МАК, где центральное место занимают инфинитивные конструкции с модальным предикатом lazim/ gerek 'нужно, необходимо, надо' + вспомогательный компонент ol- 'быть, становиться', gel-'приходить, понадобиться'. Объективная необходимость/ долженствование выражается сочетанием имени действия на -так со следующими модальными словами: lazim/gerek 'нужный, необходимо, надо' + связка.

В чувашском языке семантика необходимости выражается посредством следующих МАК: - ма/-ме +кирлё; - на/-ни+ кирлё; имя действия на -ма/-ме + тив - в разных временных формах; причастие на -малла/-мелле + пул;

Объективная невозможность выражается посредством 10 МАК, где центральное место занимает конструкции со служебным компонентом (глаголами) vermek 'давать'; gormek 'смотреть, видеть, испытывать, переносить'; birakmak 'оставлять'. Объективная невозможность обуславливается факторами внешнего характера, находящимися вне субъекта. Достаточно продуктивными являются конструкции с положительной и отрицательной формой инфинитива с модальным предикатом var 'есть, имеется' и уок 'нет, не имеется'.

В чувашском языке семантика невозможности выражается причастными и инфинитивными МАК - ассам/-ессём +дук\ именами действия на — ни/-сси/-лли + дук; - ма/-ме +/ -ма/-ме + юрамастъ; причастием на — ас/-ес + модальный предикат дук;

Объективная возможность в турецком языке выражается посредством 6 МАК. Модальное слово ihitimal/ imkan + служебный компонент vermek 1 давать, создавать, нести, подвергать' (в разных временных формах, а также в форме причастий); данная конструкция характеризуется широкой сферой распространения как в художественной литературе, так и в говорах разных вилайетов. Обращается внимание на сочетания некоторых форм с модальными словами ihitimal/ imkan (выявлено 8 форм), которые имеют своеобразное модальное значение, передающее в целом семантику возможности (вероятности). В чувашском языке семантика возможности выявлена в следующих конструкциях: -ас/-ес + пур; имя действия на — ма/-ме + тур(ё) кил; май кил-/тух-; май пар-/ пул ; май пур;

Несмотря на значительную численность и разнообразие конструкций, на современном этапе турецкого и чувашского языков еще не установилась строгая привязанность определенной модальной семантики к какой-либо одной конструкции. Не существует четкого противопоставления между МАК, выражающими функциональную и нефункциональную возможность, объективную и субъективную возможность. Большинство конструкций многозначны, между ними существует синонимия. Вместе с тем уже прослеживается тенденция разграничения МАК по выражаемым ими модальным значениям, что связано с процессом их систематизации и конвенционализации в речевой коммуникации.

Список научной литературыСорокина, Оксана Васильевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Агазаде, Н. К. К вопросу о категории наклонения и модальности в современном азербайджанском языке / Н. К. Агазаде. — Баку : Изд-во АН АзССР, 1965.- 112 с.

2. Агаева, М. Р. Туркменская литература / М. Р. Агаева. М. : Книга, 1980.-207 с.

3. Адмони, В. Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка / В. Г. Адмони. М. : Наука, 1955. - 391 с.

4. Адмони, В. Г. О модальности предложений / В. Г. Адмони // Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена, 1956. Т. 21, вып. 1. - С. 47 - 70.

5. Адмони, В. Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики / В. Г. Адмони. Л. : Наука, 1988. — 239 с.

6. Алисова, Т. Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка : семантическая и грамматическая структура простого предложения / Т. Б. Алисова. М. : Изд-во МГУ, 1971.-294 с.

7. Ангели, Ф. А. К вопросу о категории модальности и лексических средствах ее выражения в тюркских языках (на материале турецкого, азербайджанского и гагаузского языков) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Ф. А. Ангели. -М., 1964. 18 с.

8. Андреев, В. В. Язык : внутренняя структура и функционирование / В. В. Андреев, А. С. Абрамов, Ю. Н. Исаев. -Чебоксары : Изд-во чув. гос. унта, 1999.-124 с.

9. Андреев, И. А. Структура простого предложения современного чувашского языка : автореф. . дис. канд. филол. наук / И. А. Андреев. М., 1970.-29 с.

10. Арама, Б. Е. Интонация и модальность / Б.Е.Арама, А. М. Шахнарович. М. : Тамбов, 1997. - 110 с.

11. Аристотель. Сочинения. В 4 т. / Аристотель. М. : Мысль, 1984. -Т. 3.-613 е., - Т. 4.-830 с.

12. Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл : логико-семантические проблемы / Н. Д. Арутюнова ; АН СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1976.-383 с.

13. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений / Н. Д. Арутюнова // Оценка, событие, факт / отв. ред. Г. В. Степанов ; АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1988. - 338 с.

14. Арутюнова, Н. Д. Логический анализ языка: проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / Н. Д. Арутюнова; АН СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1989. - 286 с.

15. Арутюнова, Н. Д. Логический анализ языка : противоречивость и аномальность текста / Н. Д. Арутюнова ; АН СССР, Ин-т языкознания, — М. : Наука, 1990.-278 с.

16. Арутюнова, Н. Д. Жанры общения / Н. Д. Арутюнова // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. — Рос. акад. наук, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1992. - С. 52 - 102 .

17. Арутюнова, Н. Д. Введение // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Н. Д. Арутюнова. М. : Индрик, 1999. - 424 с.

18. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. 2-изд. — М. : Сов. энцикл., 1969. - 608 с.

19. Ахманова, О. С. Прагматическая лингвистика, прагмалингвистика и лингвистическая прагматика / О. С. Ахманова, И. М. Магидова // Вопросы языкознания. М., 1978. - № 3. - С. 43 - 48.

20. Ахмеров, К. 3. Модальные слова в предложении / К. 3. Ахмеров // Синтаксис простого предложения» в башкирском языке. Уфа : Изд-во Башк. ун-та, 1958. - С. 224 - 234.

21. Ашмарин, Н. И. Материалы для исследования чувашского языка / Н. И. Ашмарин. Казань, 1898. - 392 с.

22. Ашмарин, Н. И. Опыт исследования чувашского синтаксиса. Ч. 1 / Н. И. Ашмарин. Казань : Типолитогр. В. М. Ключникова, 1903. - 574 с.

23. Ашмарин, Н. И. Опыт исследования чувашского синтаксиса. Ч. 2. / Н. И. Ашмарин. Симбирск : Тип. Полиграфсекции СНХ, 1923. - 282 с.

24. Базелл, Ч. Е. Лингвистическая типология / Ч. Е. Базелл // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: Наука, 1972. — С. 21 - 23.

25. Балли, Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли ; пер. с фр. М. : Изд-во иностр. лит-ры, 1955. - 416 с.

26. Баскаков, Н. А. О категориях наклонения и времени в тюркских языках / Н. А. Баскаков // Структура и история тюркских языков. М., 1971. - С. 31 - 44.

27. Баскаков, Н. А. Историко-типологическая морфология тюркских языков : структура слова и механизм агглютинации / Н. А. Баскаков. М. : Наука, 1979. - 274 с.

28. Белошапкова, В. А. Современный русский язык /В. А. Белошапкова, Е. А. Брызгунова, Е. А. Земская и др. ; под ред. В. А. Белошапковой. 2-е изд. -М. : Высш. шк., 1989. - 524 с.

29. Беляева, Е. И. Функционально-семантическое поле модальности в английском и русском языках / Е. И. Беляева. Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1985,- 180 с.

30. Беляева, Е. И. Модальность и прагматические аспекты директивных речевых актов в современном английском языке : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Е. И. Беляева ; АН СССР, Ин-т языкознания. М., 1988. - 54 с.

31. Бертагаев, Т. А. Аналитическая конструкция в языках различных типов / Т. А. Бертагаев. Л. : Наука, 1963. - 152 с.

32. Бондарко, А. В. Русский язык / А. В. Бондарко, Л. Л. Буланин. Л. : Просвещение, 1967. — 149 с.

33. Бондарко, А. В. Грамматическая категория и контекст / А. В. Бондарко. Л. : Наука, 1971. - 115 с.

34. Бондарко, А. В. Грамматическое значение и смысл / А. В. Бондарко. — Л. -.Наука, 1978.-175 с.

35. Бондарко, А. В. Грамматические категории слова в тексте и в системе языка (на материале глагольного вида) / А. В. Бондарко // Русский язык. Текст как целое и компоненты текста. — М.: Наука, 1982. С. 122 - 142.

36. Бондарко, А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии / А. В. Бондарко. JI. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1983. — 208 с.

37. Бондарко, А. В. О грамматике функционально-семантических полей / А. В. Бондарко // Известия АН СССР. 1984. - № 6. - С. 492 - 503.

38. Бондарко, А. В. Теория функциональной грамматики /

39. A. В. Бондарко, М. А. Шелякин, В. С. Храковский и др. — Л.: Наука, 1987. 351 с.

40. Бондарко, А. В. Теория функциональной грамматики / А. В. Бондарко, Е. И. Беляева, Л. А. Бирюлин и др. Л. : Наука, 1990. - 263 с.

41. Валимова, Г. В. Функциональные типы предложений в современном русском языке / Г. В. Валимова. — Ростов н/Д : Изд-во Рост, унта, 1967.-156 с.

42. Виноградов, В. В. Современный русский язык / В. В. Виноградов // Введение в грамматическое учение о слове. М. : Учпедгиз, 1938. - Вып.1. -159 с.

43. Виноградов, В. В. Великий русский язык / В. В. Виноградов. — М. : Гослитиздат, 1945. 172 с.

44. Виноградов, В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове /

45. B. В. Виноградов. М. ; Л. : Учпедгиз, 1947. - 784 с.

46. Виноградов, В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке / В. В. Виноградов // Труды Института русского языка АН СССР. М.; Л., 1950. - Т.2. - С. 38 - 79.

47. Виноградов, В. В. Из истории изучения русского синтаксиса : (От Ломоносова до Потебни и Фортунатова) / В. В. Виноградов. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1958. - 400 с.

48. Виноградов, В. В. Проблема авторства и теория стилей / В. В. Виноградов — М. : Гослитиздат, 1961. 614 с.

49. Виноградов, В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове / В. В. Виноградов. М. : Высш. шк., 1972. - 520 с.

50. Виноградов, В. В. Исследования по русской грамматике / В. В. Виноградов // Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М. : Наука, 1975.-559 с.

51. Виноградов, В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке / В. В. Виноградов // Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М. : Наука, 1975. - С. 55 - 87.

52. Виноградов, В. В. История русских лингвистических учений / В. В. Виноградов. — М. : Высш. шк., 1978. 367 с.

53. Виноградов, В. В. История русского литературного языка / В. В. Виноградов // Избранные труды. М. : Наука, 1978. - 320 с.

54. Виноградов, В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове /

55. B. В. Виноградов. 3-е изд. - М. : Высш. шк., 1986. - 639 с.

56. Ваулина, С. С. Языковая модальность как функционально-семантическая категория (диахронический аспект) / С. С. Ваулина. -Калининград : Изд-во Калинингр. ун-та, 1993. 70 с.

57. Гак, В. Г. О категориях модуса предложения / В. Г. Гак // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калининград, 1978. - С. 19-26.

58. Гак, В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков / В. Г. Гак. 2-е изд. - М. : Просвещение, 1983. - 287 с.

59. Гатина, Р. Г. Модальность возможности и невозможности и средства ее выражения (на материале башкирского языка) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Р. Г. Гатина ; Башк. гос. ун-т. Уфа, 2007. - 36 с.

60. Горский, С. П. Очерки по истории чувашского литературного языка /

61. C. П. Горский. Чебоксары : Чувашское кн. изд-во, 1959. - 272 с.

62. Горский, С. П. Хальхи чаваш литература чёлхин синтаксисё / С. П. Горский. -Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1970. 215 с.

63. Гузев, В. Г. Очерки по теории тюркского словоизменения : глагол (на материале староанатолийско-тюркского языка) / В. Г. Гузев. JI. : Изд-во ЛГУ, 1990.-164 с.

64. Гулыга, Е. В. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке / Е. В. Гулыга, Е. И. Шендельс. М.: Просвещение, 1969. - 184 с.

65. Гухман, М. М. Глагольные аналитические конструкции как особый тип сочетаний частичного и полного слова (на материале немецкого языка) / М. М. Гухман // Вопросы грамматического строя. М.: Наука, 1955. - С. 322 -361.

66. Гухман, М. М. Понятийные категории, языковые универсалии и типология / М. М. Гухман // Вопросы языкознания. 1985. - № 3. - С. 3 - 12.

67. Дешериева, Т. И. Субъектно-объективные отношения в разноструктурных языках / Т. И. Дешериева ; отв. ред. Г. А. Климов ; АН СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1985. - 168 с.

68. Дешериева, Т. И. Категория модальности в нахских и иноструктурных языках / Т. И. Дешериева ; отв. ред. Г. А. Климов ; АН СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1988. - 207 с.

69. Дмитриев, Н. К. Грамматика башкирского языка / Н. К. Дмитриев. -М.; Л. : Изд-во вост. лит., 1948. 276 с.

70. Дмитриев, Н. К. Вводные слова (в балкарском языке). Вводные слова (в туркменском языке) / Н. К. Дмитриев // Строй тюркских языков. -М., 1962.-С. 382-397.

71. Егоров, В. Г. Наречие. Союз / В. Г. Егоров // Материалы по грамматике современного чувашского языка. — Чебоксары: Чувашиздат, 1957.-360 с.

72. Ермолаева, Л. С. Типология системы наклонения в современных германских языках / Л. С. Ермолаева // Вопросы языкознания. 1977. - № 4. -С. 97- 106.

73. Ермолаева, Л. С. Понимание модальности в современной лингвистике (на материале немецкого и английского языков) /

74. JI. С. Ермолаева // Лингвистика и методика в высшей школе. — М., 1978. — Вып. 8.-С. 47-60.

75. Есперсен, О. Философия грамматики / О. Есперсен. М. : Изд-во иностр. лит-ры, 1958. - 404 с.

76. Жанпеисов, Е. Модальные слова в современном казахском языке : дис. . канд. филол. наук / Е. Жанпеисов. — Алма-Ата, 1958. — 164 с.

77. Жирмунский, В. М. Об аналитических конструкциях /

78. B. М. Жирмунский, О. П. Су ник // Аналитические конструкции в языках различных типов. М. ; Л. : Наука, 1965. — 343 с.

79. Зайнуллин, М. В. Система лексических и лексико-грамматических средств выражения модальности в современном башкирском языке / М. В. Зайнуллин ; Уфа : Башк. гос. ун-т., 1981. - 82 с.

80. Зайнуллин, М. В. Модальность как функционально-семантическая категория / М. В. Зайнуллин. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1986. - 125 с.

81. Зайнуллин, М. В. О сущности и границах языковой категории модальности / М. В. Зайнуллин ; Башк. гос. ун-т. Уфа, 2000. - 292 с.

82. Закиев, М. 3. Синтаксический строй татарского языка / М. 3. Закиев. -Казань : КГУ, 1963.-464с.

83. Закиев, М. 3. Хэзерге татар эдэби теле (синтаксис) / М. 3. Закиев ; Казан, гос. ун-т. Казань, 1974. - 186 с.

84. Зейналов, Ф. Р. Категория модальности и способы ее выражения в тюркских языках / Ф. Р. Зейналов // Сов. тюркология. 1970. - № 2. - 96 с.

85. Золотова, Г. А. О модальности предложения в русском языке / Г. А. Золотова // Филологические науки. 1962. - № 4. - С. 66 - 79.

86. Золотова, Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка / Г. А. Золотова. -М. : Наука, 1973. 351 с.

87. Золотова, Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г. А. Золотова. М. : Наука, 1982. - 368 с.

88. Ибрагимов, С. М. Аналитические конструкции в татарском языке /

89. C. М. Ибрагимов. Казань : Изд-во Казан, ун-та, 1964. - 132 с.

90. Клобуков, Е. В. Падеж и модальность / Е. В. Клобуков // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. М.: Наука, 1984. - С. 43 - 65.

91. Колшанский, Г. В. К вопросу о содержании языковой категории модальности / Г. В. Колшанский // Вопросы языкознания. —1961. — № 1. — С. 94 — 98.

92. Колшанский, Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке / Г. В. Колшанский. М. : Наука, 1975. - 230 с.

93. Колшанский, Г. В. Контекстная семантика / Г. В. Колшанский. -М.-.Наука, 1980.-148 с.

94. Кононов, А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка / А. Н. Кононов. М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1956. - 569 с.

95. Кононов, А. Н. Заметки по морфологии турецкого языка / А. Н. Кононов // Советская тюркология. 1980. - № 3. - С. 3 - 16.

96. Коркина, Е. И. Наклонения глагола в якутском языке / Е. И. Коркина. М. : Наука, 1970. - 307 с.

97. Корнилов, Г. Е. Каузативы и антикаузативы в чувашском языке / Г. Е. Корнилов, А. А. Холодович, В. С. Храковский // Типология каузативных конструкций. Л.: Наука, 1969. - С. 238 - 260.

98. Корнилов, Г. Е. Евразийские лексические параллели : учеб. пособие в 2 ч. Ч 1. К уточнению объема и характера булгаро-чувашско-венгерских лексических параллелей / Г. Е. Корнилов. — Чебоксары : Изд-во Чуваш, гос. ун-та, 1973.-297 с.

99. Лекант, П. А. К вопросу о модальных разновидностях предложения / П. А. Лекант // Современный русский язык. М. : Просвещение, 1976. - Вып. 6.-С. 92-102.

100. Ломтев, Т. П. Из истории синтаксиса русского языка / Т. П. Ломтев. -М. : Учпедгиз, 1954. 77 с.

101. Ломтев, Т. П. Основы синтаксиса современного русского языка / Т. П. Ломтев. М.: Учпедгиз, 1958. - 165 с.

102. Ломтев, Т. П. Значение, смысл, понятие, термин / Т. П. Ломтев // Место терминологии в системе современных наук. М.: Наука, 1970. - С. 54 - 65.

103. Ломтев, Т. П. Фонология современного русского языка : на основе теории множеств / Т. П. Ломтев. — М. : Высш. шк., 1972. 224 с.

104. Ломтев, Т. П. Общее и русское языкознание / Т. П. Ломтев // Избранные работы / АН СССР, Ин-т рус. яз. М. : Наука, 1976. - 383 с.

105. Мещанинов, И. И. Понятийные категории в языке / И. И. Мещанинов // Труды ВНИИЯ. М. : Наука, 1945. - № 1. - С. 5 - 15.

106. Мещанинов, И. И. Члены предложения и части речи / И. И. Мещанинов. М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1945. - 319 с.

107. Мещанинов, И. И. Эргативная конструкция в языках различных типов / И. И. Мещанинов. Л. : Наука, 1967. - 248 с.

108. Мещанинов, И. И. Члены предложения и части речи / И. И. Мещанинов. Л. : Наука, 1978. - 387 с.

109. Мещанинов, И. И. Глагол / И. И. Мещанинов. Л.: Наука, 1982. - 271 с.

110. Мещанинов, И. И. Номинативное и эргативное предложения (типологическое сопоставление структур) / И. И. Мещанинов. М. : Наука, 1984.-294 с.

111. Михневич, А. Е. Методика лекционной пропаганды / А. Е. Михневич, Р. Н. Тартаковский. Минск : Высш. шк., 1986. - 232 с.

112. Москальская, О. И. Грамматика немецкого языка (Теоретический курс). Морфология. / О. И. Москальская. М. : Изд-во лит. на иностр. яз., 1958.-394 с.

113. Москальская, О. И. Актуальные проблемы грамматики текста / О. И. Москальская // Иностранные языки в школе. 1982. - № 2. — С. 3 - 8.

114. Насилов, Д. М. К истории вспомогательных глаголов в тюркских языках / Д. М. Насилов // Тюркологические исследования.—М., 1976. — С. 158 —168.

115. Насилов, Д. М. Проблемы тюркской аспектологии. Акциональность / Д. М. Насилов. Л.: Наука, 1989. - 208 с.

116. Немец, Г. П. Актуальные проблемы модальности в современном русском языке / Г. П. Немец. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1941. -187 с.

117. Немец, Г. П. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в русском языке / Г. П. Немец. — Ростов н/Д : Изд-во Рост, ун-та, 1989.-144 с.

118. Немец, Г. П. Прагматика метаязыка / Г. П. Немец. Киев, 1993. - 421 с.

119. Немец, Г. П. Паралингвистика и экстралингвистика / Г. П. Немец // Семантика метаязыковых субстанций. М. ; Краснодар, 1999. - 739 с.

120. Никитевич, В. М. Грамматические категории в современном русском языке / В. М. Никитевич. — М. : Учпедгиз, 1963. — 246 с.

121. Никитевич, В. М. Словообразование и деривационная грамматика. Ч. 1. Словообразование и номинативная деривация / В. М. Никитевич. -Алма-Ата : Каз. гос. ун-т им. С. М. Кирова, 1978. 64 с.

122. Нурмаханова, А. Н. Типы предложений по модальности и интонации в тюркских языках : автореф. дис. . д-ра филол. наук /

123. A. Н. Нурмаханова. Ташкент, 1966. - 48 с.

124. Озонова, А. А. Модальные аналитические конструкции алтайского языка / А. А. Озонова. Новосибирск : Изд-во Новосиб. гос. ун-та, 1999. — 130 с.

125. Оралбаева, Н. О. Аналитические глагольные формы в современном казахском языке : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н. О. Оралбаева. -Алма-Ата, 1971. 45 с.

126. Павлов, И. П. Хальхи чаваш литература чёлхи. Морфологи / И. П. Павлов. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1965. - 343 с.

127. Панфилов, В. 3. Взаимоотношение языка и мышления /

128. B. 3. Панфилов. М. : Наука, 1971.-286 с.

129. Панфилов, В. 3. Категория модальности и ее роль в конструировании структуры предложения и суждения / В. 3. Панфилов // Вопросы языкознания. 1977. - № 4. - С 37-48.

130. Петров, Н. Е. О содержании и объеме языковой модальности / Н. Е. Петров. Новосибирск : Наука : Сиб. отд-ние, 1982. — 161 с.

131. Петров, Н. Е. Модальные слова в якутском языке / Н. Е. Петров. -Новосибирск : Наука : Сиб. отд-ние, 1984. 207 с.

132. Петров, Н. Е. Модальные сочетания в якутском языке / Н. Е. Петров ; АН СССР, Сиб. отд-ние, Якут, фил., Ин-т яз., лит. и истории. -М. : Наука, 1988.-279 с.

133. Пешковский, А. М. Русский синтаксис в научном освещении / А. М. Пешковский. 7-е изд. - М. : Учпедгиз, 1956. - 511 с.

134. Пешковский, А. М. Избранные труды / А. М. Пешковский. — М. : Учпедгиз, 1959.-252 с.

135. Польдауф, И. Место грамматики и лексикологии в изучении вопросов глагольного вида / И. Польдауф // Вопросы глагольного вида. — М. : ИЛ, 1962.-С. 77-92.

136. Прокофьева, И. В. Модальность как выражение концепции автора : автореф. дис. .канд. филол. наук / И. В. Прокофьева. Тбилиси : Изд-во Тбилис. гос. ун-та, 1990. -23 с.

137. Распопов, И. П. Актуальное членение предложения (на материале простого повествования преимущественно в монологовой речи) / И. П. Распопов. Уфа : Изд-во Башк. гос. ун-та, 1961. - 163 с.

138. Распопов, И. П. Строение простого предложения в современном русском языке / И. П. Распопов. М. : Просвещение, 1970. - 191 с.

139. Распопов, И. П. Синтаксическая модальность и модальная квалификация предложения / И. П. Распопов. Уфа : Изд-во Башк. ун-та, 1973.-220 с.

140. Распопов, И. П. Лекции по фонологии и лексикологии : учеб. пособие / И. П. Распопов. — Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1986. — 119 с.

141. Русская грамматика в 2 т. Т. 1. Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология / Н. С. Авилова, А. В. Бондарко, Е. А. Брызгунова, и др.; под ред. : Н. Ю. Шведовой. ; АН СССР, Ин-т рус. яз. -М. : Наука, 1980.-783 с.

142. Русская грамматика в 2 т. Т. 2. Синтаксис / Е. А. Брызгунова, К. В. Габучан, В. А. Ицкович и др.; гл. ред. Н. Ю. Шведова. М. : Наука, 1980.-709 с.

143. Резюков, Н. Е. Сопоставительная грамматика русского и чувашского языков / Н. Е. Резюков. — Чебоксары : Чувашгосиздат, 1959. — 328 с.

144. Сабанеева, М. К. Логическая и лингвистическая сущность модальности высказываний / М. К. Сабанеева // Проблемы комплексного анализа языка и речи. — Л.: Наука, 1982. С. 71 — 75.

145. Саитбатталов, Г. Г. Синтаксис сложного предложения башкирского языка : автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г. Г. Саитбатталов. — Баку, 1963. -51 с.

146. Саидов, С. К. Модальные слова в немецком и узбекском языках : автореф. дис. . канд. филол. наук / С. К. Саидов Ташкент : Ташк. гос. ин-т иностр. яз., 1964. - 23 с.

147. Самойлович, А. Н. Опыт краткой крымско-татарской грамматики /

148. A. Н. Самойлович. Петроград, 1916. - 104 с.

149. Севортян. Э. В. К проблеме частей речи в тюркских языках / Э. В. Севортян // Вопросы грамматического строя. М., 1955. — С. 188 - 225.

150. Сергеев, Л. П. О трансформации словосочетаний в чувашских диалектах / В. И. Сергеев // Проблема словосочетаний в тюркских языках. -Чебоксары : Изд-во Чуваш, гос. ун-та, 1975. С. 14-16.

151. Сергеев, В. И. Основные тенденции развития лексической семантики чувашского языка: автореф. дис. . д-ра филол. наук /

152. B. И. Сергеев. Чебоксары, 1991. - 47 с.

153. Сергеев, В. И. Хальхи чаваш чёлхи. Морфологи : вёрену кёнеки / В. И. Сергеев. -Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1992. — 174 с.

154. Сергеев, В. И. Морфологические категориальные и некатегориальные формы в современном чувашском языке / В. И. Сергеев. — Чебоксары : Изд-во Чуваш, ун-та, 2002. 299 с.

155. Серебренников, Б. А. Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп / Б. А. Серебренников. М. : Изд-во АН СССР, 1960.-300 с.

156. Серебренников, Б. А. Вероятностные обоснования в компаративистике / Б. А. Серебренников. М. : Наука, 1974. - 352 с.

157. Сейфулин, М. Г. О некоторых особенностях глагольного вида как категории грамматики / М. Г. Сейфулин // Филологический сборник. Алма-Ата, 1963. - Вып. I. - С. 187 - 197.

158. Сибагатов, Р. Г. Проблема предикативности : различные подходы к ее решению / Р. Г. Сибагатов // Советская тюркология. 1977. — № 2. — С. 3 - 14.

159. Сибагатов, Р. Г. Модальный конституент предложения (на материале татарского языка) / Р. Г. Сибагатов // Советская тюркология. -1979.— № 1.-С. 9- 19.

160. Сибагатов, Р. Г. Модальные слова в функции предикативных средств / Р. Г. Сибагатов // Советская тюркология. 1985. — № 6. — С. 3 — 10.

161. Сильницкий, Г. Г. Функционально-коммуникативные типы наклонений и их темпоральные характеристики / Г. Г. Сильницкий // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. — JT. : Наука, 1990.-С. 90-110.

162. Смирницкий, А. И. Аналитические формы / А. И. Смирницкий // Вопросы языкознания. 1956. - № 2. - С. 41 - 52.

163. Современный татарский язык. Лексикология, фонетика, морфология. -М. : Наука, 1969. 350 с.

164. Старостина, Л. Н. О значении модальности на -dir в современном турецком языке / Л. Н. Старостина // Краткие сообщения Института народов Азии.-М., 1963.-№72.-С. 137- 150.

165. Степанова, М. Д. Словообразование современного немецкого языка / М. Д. Степанова. М. : Изд-во лит. на иностр. яз., 1953. — 375 с.

166. Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В. Н. Телия. М. : Просвещение, 1986. - 143 с.

167. Тумашева, Д. Г. Хэзерге татар эдэби теле. Морфология / Д. Г. Тумашева. Казан : Казан ун-ты нэшрияты, 1978. - 221 с.

168. Убрятова, Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка / Е. И. Убрятова. М.; Л., 1950. - С. 280 - 293.

169. Федотов, М. Р. Средства выражения модальности в чувашском языке / М. Р. Федотов. Чебоксары : Изд-во Чуваш, ун-та, 1963. - 121 с.

170. Федотов, М. Р. Об арабских и персидских заимствованиях в чувашском языке / М. Р. Федотов // Ученые записки Чувашского научно-исследовательского института. Чебоксары, 1963. — Вып. 26. — С. 89 — 124.

171. Федотов, М. Р. Чувашский язык в семье алтайских языков : в 3 ч. / М. Р. Федотов. Чебоксары, 1983. -Ч. 2. - 134 с. ; 1986. -Ч. 3. - 127 с.

172. Хандильгин, В. Н. Современный татарский язык. Лексикология, фонетика, морфология / В. Н. Хандильгин. М. : Наука, 1969. - 350 с.

173. Харисов, А. И. Способы выражения глагольных видов в башкирском языке / А. И. Харисов // Вопросы грамматики тюркских языков. -Алма-Ата, 1958. С. 45 - 56.

174. Храковский, В. С. Некоторые проблемы универсально-типологической характеристики аспектуальных значений / В. С. Храковский // Аспектуальность и средства ее выражения. — Тарту, 1980. — С. 3 — 24.

175. Цыдыпов, Ц.-Ж. Ц. Аналитические конструкции в бурятском языке / Ц.-Ж. Ц. Цыдыпов. Улан-Удэ : Бурят, кн. изд-во, 1972. — 298 с.

176. Шведова, Н. Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи / Н. Ю. Шведова. М. : Изд-во АН СССР, 1960. - 377 с.

177. Шведова, Н. Ю. Семантическая структура простого предложения / Н. Ю. Шведова // Русская грамматика. М. : Просвещение, 1980. - 245 с.

178. Шендельс, Е. И. Грамматика немецкого языка / Е. И. Шендельс. — М. : Изд-во литер, на иностр. яз., 1952. 368 с.

179. Шенцова, И. В. Выражение видовых значений глагола в шорском языке : автореф. дисканд. филол. наук / И. В. Шенцова. Алма-Ата, 1988. - 20 с.

180. Ширалиев, М. Ш. Грамматика азербайджанского языка (фонетика, морфология и синтаксис) / М. Ш. Ширалиев. Баку, 1971. — 257 с.

181. Щека, Ю. В. Интенсивный курс турецкого языка / Ю. В. Щека. -М. : Восток-Запад, 2005. 733 с.

182. Щерба, J1. В. Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба. М. : Наука, 1974. - 280 с.

183. Щербак, А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (глагол) / А. М. Щербак. Л. : Наука, 1981. - 183 с.

184. Юлдашев, А. А. Аналитические формы глагола в тюркских языках / А. А. Юлдашев. -М. : Наука, 1965. 275 с.

185. Юлдашев, А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках / А. А. Юлдашев. — М. : Наука, 1977. — 270 с.

186. Юсупов, X. Г. Наречные слова в башкирском языке / X. Г. Юсупов // Учитель Башкирии, 1967, № 3. - С. 46 - 49.

187. Юшков, С. П. Некоторые опыты и наблюдения по изучению чувашских глаголов / С. П. Юшков // Ученые записки / Чуваш, науч.-исслед. ин-т. Чебоксары, 1955. - Вып. 2. - С. 195 - 266.

188. Языки мира. Тюркские языки : сб. ст. — М. : Индрик, 1997. — 542 с.

189. Языки народов СССР. Т. 2. Тюркские языки. -М.: Наука, 1966. -531 с.

190. Якобсон, Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол / Р. О. Якобсон // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972. - С. 14 - 28.

191. Ярцева, В. Н. Контрастивная грамматика / В. Н. Ярцева. М. : Наука, 1981.-86 с.

192. Aksan, D. Her yoniiyle dil ana gizgileriyle dilbilim. Cilt 1 / D. Aksan. -Ankara : Turk Dili Kurumu yayinlan, 1998. 439 s.

193. Agikgoz, H. Kelime Gruplari / Halil Aqnkgoz, Muhammet Yelten. -Istanbul : Dogu Kiituphanesi, 2005. —291 s.

194. Banguoglu, T. Turkmen in Grameri / Tahsin Banguoglu. Ankara : Turk dil kurumu yayinlan, 1974. - 287 s.

195. Banguoglu, Т. Turkgenin Grameri / Tahsin Banguoglu. Ankara : Ankara Universitesi Basimevi, 1998. — 628 s.

196. Beserek, A. Tiirkgede ciimle yapisi, MEB / Ahmet Beserek. — Istanbul : Bayrak yayim, 1991. 109 s.

197. Bilgegil, M. K. Tiirkge Dilbilgisi / M. K. Bilgegil. Ankara : Turk dil kurumu yayinlan, 1964. - 265 s.

198. Benzing, J. Das Tschuwaschische / J. Benzing // Philologiae turcicae fundamenta. Wiesbaden, 1959. - S. 695 - 751.

199. Caferoglu, A. Turk Dili Tarihi, Enderun Kitabevi / Ahmet Caferoglu. -Istanbul : Damla yayinevi, 1984. 246 s.

200. Gencan, T. N. Dilbilgisi / T. N. Gencan. istanbul :MEB, 1975. - 327 s.

201. Gencan, T. N. Dilbilgisi / T. N. Gencan. -istanbul :MEB, 1966. 282 s.

202. Goker, O. Uygulamali Tiirkge Bilgiler I, II, III t. MEB / Osman Goker. -istanbul : Dil ve Edebiyat Dizisi yayinlan, 1997. 802 s.

203. Dizdaroglu, H. Tumcebilgisi. Turk Dil Kurumu Yayinlan / H. Dizdaroglu. Ankara : Turk dil kurumu yaymlan, 1976. - S. 179 - 181.

204. Ediskun, H. Yeni tiirk dilbilgisi / H. Ediskun. istanbul : Dogu kutiiphanesi, 1963.-341 s.

205. Emre, A. C. Turk dilbigisi / A. C. Emre. istanbul : Turk Dili Tarihi, Enderun kitabevi, 1945. - 476 s.

206. Emre, A. C. Tiirkgede ciimle. Tiirk Dili ara§tirmalari yilligi. Belleten / A. C. Emre. Ankara : Ankara Universitesi Basimevi, 1954 - 1955. - S. 71 - 79.

207. Ergin, M. Tiirk Dil bilgisi / Muharrem Ergin. istanbul: MEB, 1962 - 564 s.

208. Ergin, M. Tiirk Dil Bilgisi / Muharrem Ergin. Istanbul : Bayrak basimi yayim, 1992. - 407 s.

209. Hatiboglu, B. -dir eki meselesi / B. Hatiboglu // Dilbilgisi sorunlan. -Ankara : TDK, 1967. S. 221 - 224.

210. Hacieminoglu, N. Tiirk Dilinde Edatlar / Necmettin Hacieminoglu. -istanbul : MEB, 1992. 335 s.

211. Karaman, N. N. Turkge Konu§alim / Nihal Nomer Karaman // Metinler ve Ara§tirmalar. -istanbul : Filiz Kitabevi, 2000. 404 s.

212. Karaosmanoglu, Y. Tiirkgede ciimle ge^itleri ve baglayicilan / Y. Karaosmanoglu. Ankara : Turk Dili ara§tirmalan yilligi, 1955. — S. 31 - 43.

213. Korkmaz, Z. Turkiye Turkgesinde «iktidar» ve «imkan» gosteren yardimci fiiller ve geli§meleri / Z. Korkmaz. Ankara : Turk Dili Ara§tirmalari Yilligi, 1959. -S. 107- 124.

214. Tekin, Talat. Volga Bulgar Kitabeleri ve Volga Bulgarcasi / Talat Tekin. — Ankara : Turk dil kurumu yaymlan, 1988. 247 s.

215. Tekin, Talat. Turk Dilleri Ara§tirmalari / Talat Tekin // Dil ve Edebiyat Dizisi. Istanbul: Pandora Kitabevi, 2002. - 206 s.

216. Tekin, T. Orhun Yazitlari : Kill Tigin, Bilge Kagan, Tunyukuk / Talat Tekin. istanbul : Yildiz; Dil ve Edebiyat, 2003. - 144 s.

217. Turk gramerinin sorunlan. Ankara: MEB yayinlan, 1999. - Cilt II. - 540 s.

218. Yaman, E. Turkiye Turkgesinde zaman kaymalari, Ataturk Kultiir. Dil ve Tarih Yiiksek Kurumu / Ertugrul Yaman. Ankara : Ankara Universitesi basimevi, 1999.-140 s.

219. Yavuz, K. Universitede Turk Dili ve kompozisyon dersleri / Kemal Yavuz, Kazim Yeti§, Necat Birinci. istanbul : Bayrak yayni, 1998. - 400 s.

220. Johanson, L. Aspekt im Tiirkischen : Vorstudien zu einer Beschreibung des torkeittirkischen Aspektsystems / L. Johanson. Uppsala, 1971. - 334 s.

221. Schonig, CI. Hilfsverben im tatarischen: Untersuchungen zur Funktionsweise einiger Hilfsverbverbindungen / CI. Schonig. Wiesbaden, 1984. - 327 s.

222. Von Gabain, A. Verbalkompositionen im Tiirkischen / A. Von Gabain // Turk Dili Ara§tirmalan Yilligi, Belleten. Ankara : Ankara Universitesi basimevi, 1988.-S. 1-15.1. Справочная литература

223. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. — М. : Сов. энцикл., 1969. 608 с.

224. Ашмарин, Н. И. Чаваш самахёсен кёнеки = Thesaurus linguae tschuvaschorum = Словарь чувашского языка. В 17 вып. / Н. И. Ашмарин. Нар. комиссариат по просвещению Чуваш. АССР. Казань — Чебоксары, 1928- 1950.

225. Егоров, В. Г. Этимологический словарь чувашского языка / В. Г. Егоров. Чебоксары : Чуваш, кн. изд-во, 1964. - 355 с.

226. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М. : Сов. энцикл., 1990. - 682 с.

227. Лингвистический словарь. М. : Сов. энцикл., 1990. - 683 с.

228. Ожегов, С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов ; под общ. ред. Л. И. Скворцова. М. : ООО «Издательский дом «Оникс 21 век», ООО «Изд-во "Мир и образование"», 2004. - 1200 с.

229. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. 2-е изд. / М. Фасмер. - М. : Прогресс, 1986. - Т. 1. - 573 с.

230. Федотов, М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2 т. Т. 1. / М. Р. Федотов. Чебоксары : Чуваш, гос. ин-т гуманит. наук, 1996. -470 с.

231. Федотов, М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2 т. Т. 2. / М. Р. Федотов. Чебоксары : Чуваш, гос. ин-т гуманит. наук, 1996. -509 с.

232. Ю.Шанский, Н. М. Краткий этимологический словарь русского языка / Н. М. Шанский, В. В. Иванов, Т. В. Шанская / под. ред. С. Г. Бархударова. -М. : Просвещение, 1971.-541 с.

233. Buyiik Ttirkge-Rusga sozluk / Denetleyenler E. M.-E. Mustafayev, L. N. Starostov. Istanbul MULTILINGUAL, 1994. - 950 s.

234. Ceylan, E. Quva§ Atasozleri ve Deyimleri Quva^a-Turkge / Emine Ceyian // Tiirkge-Quva^ga sozluk. Simure. Ankara : Tiirk Dilleri Ara§tirmalari, 1998.- 197 s.

235. Tiirk Atasozleri ve Deyimler. Istanbul: Turk Edebiyat Dizisi, 1997. - 326 s.

236. Tuk9e-Rus9a Deyimler sozlugu / Denetleyen : Yener Onder. — Istanbul: Turk Dunyasi Ara§tirmalari Vakfi, 1999. 246 s.

237. Tiirk9e Sozltik. Ankara : Turk Dili Kurumu, 1998. - 2523 s.

238. Источники иллюстративного материала

239. Агаков, JI. Я. Ылтан вачара / Л. Я. Агаков. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1958. - 383 с. - Пер. загл.: Золотая цепочка.

240. Агаков, Л. Я. Салтаксем / Л. Я. Агаков. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1975. - 380 с. — Пер. загл. :Солдаты.

241. Алга, А. Е. Аталпала Сёве хушшинче : савасемпе поэмасем / А. Е. Алга. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1958. - 182 с. - Пер. загл.: Между Волгой и Свиягой.

242. Алга, А. Е. Савасем / А. Е. Алга. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1962. - 272 с. — Пер. загл.: Стихи.

243. Алентей, В. С. Чикёре / В. С. Алентей. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1959. — 180 с. — Пер. загл.: На границе.

244. Артемьев, А. С. Ан аван шёшкё : калавсем / А. С. Артемьев. -Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1950. — 246 с. — Пер. загл.: Не гнись, орешник.

245. Иванов, К. (^ырнисен пуххи / К. Иванов. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1990. - 447 с. - Пер. загл.: Сочинения.1.. Илпек, М. Вар9апа 9ёнтеру / М. Илпек. — Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1973. 224 с. - Пер. загл.: Война и победа.

246. Илпек, М. Вар?а калавёсем / М. Илпек. — Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1985. 294 с. - Пер. загл.: Военные рассказы.

247. Краснов-Асли, В. И. Шуррисемпе дапа^ни / В. И. Краснов-Асли. — Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1968. 158 с.- Пер. загл.: Борьба с белыми.

248. Краснов-Асли, В.И. Тавалла / В. И. Краснов-Асли. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1978. — 477 с. — Пер. загл.: В гору.

249. Краснов, Г. В. (^амраклах пёрре килет / Г. В. Краснов. — Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1974. 328 с. - Пер. загл.: Молодость не повторяется.

250. Лисаев, И. И. Тивё? / И. И. Лисаев. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1989. - 351 с. — Пер. загл.: Долг.

251. Митта, В. Е. Камалампа шухашам / В. Е. Митта. — Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1959. 386 с. - Пер. загл.: Думы и мечты.

252. Мранькка, Н. Ф. Емёр сакки сарлака. 3 кёнекепе / Н. Ф. Мранькка. -Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1989 1990. — Пер. загл.: Век прожить не поле перейти.

253. Сатай, В. Л. (^алтарсем тапара ана?9ё / В. Л. Сатай. — Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1968. 227 с. - Пер. загл.: Звезды сходят в табор.

254. Сатай, В. Л. £улти икё таван / В. Л. Сатай. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1982. - 215 с. — Пер. загл.: Двое родных в пути.е/

255. Талвир, А. Ф. Иёлтёр йёрё / А. Ф. Талвир. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1973. - 175 с. - Пер. загл.: Лыжный след.

256. Талвир, А. Ф. Никёс / А. Ф. Талвир. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1965. - 331 с. - Пер. загл.: Фундамент.

257. Уяр, Хв. Кёрхи 9умар : поведем / Хв.Уяр. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1984. - 256 с. - Пер. загл.: Осенний дождь.

258. Уяр, Хв. Ви9ё кун ви9ё ка9 : пове9семпе калавсем, очерксем, статьясем / Хв. Уяр. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1965. — 160 с. -Пер. загл.: Три дня, три ночи.

259. Ухсай, Я. Г. Комедисем / Я. Г. Ухсай. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1963. - 184 с. — Пер. загл.: Комедии.

260. Ухсай, Я. Г. Ту урла дул / Я. Г. Ухсай. Шупашкар : Чаваш кёнеке издательстви, 1986. - 326 с. — Пер. загл.: Перевал.

261. Aytmatov, С. Gun olur Asra Bedel / Cengiz Aytmatov. istanbul : Otuken, 1997.-432 s.

262. Qelebi, E. Seyahatnamesi'nden Segmeler (I) / Evliya Qelebi. — istanbul : Milli Egitim Basnnevi, 1971.1-inci cilt-308 s., II cilt-308 s.

263. Ergin, M. Orhun Abideleri / Muharrem Ergin. istanbul : Bogazigi yayinlan, 1994. - 189 s.

264. Guntekin, R. N. £aliku§u / R. N. Guntekin. istanbul : inkilap Kitabevi, 1999.-408 s.

265. Guntekin, R. N. Acimak / R. N. Guntekin. istanbul : inkilap Kitabevi, 1997.- 127 s.

266. Nesin, A. ihtilali nasil yaptik / Ahmet Nesin. — istanbul : Bogazigi yayinlan, 1965. 127 s.

267. Peyami, Safa. Yalniziz / Safa Peyami. istanbul: Otuken, 1997. - 365 s.

268. Sabahattin, A. Kiirk mantolu Madonna / Ali Sabahattin. -istanbul: Bogazigi yayinlan, 1963. 138 s.

269. Sanyiice, H. L. Anadoluya agilan pencere / H. L. Sanyuce. Ankara : Milli Egitim Bakanligi, 1982. -Ills.

270. Tugcu, K. Eskicinin kopegi/K. Tugcu. istanbul: Damlayayinevi, 1999. - 80 s.

271. Tugcu, K. Kiiciik hanim / K. Tugcu. istanbul: Damla yayinevi, 1998. - 79 s.

272. Tugcu, K. Biiyiiklerin giinahi / K.Tugcu. istanbul : Damla yayinevi, 1999.-80 s.

273. Tugcu, K. Yetimler guzeli / K. Tugcu. Istanbul: Damla yayinevi, 1999. - 79 s.

274. Сокращения названий словарей

275. Ашм. — Ашмарин, П. И. Чаваш самахёсен кёнеки = Thesaurus linguae tschuvaschorum = Словарь чувашского языка. В 17 вып. / Н. И. Ашмарин ;

276. Нар. кмиссариат по просвещению Чуваш. АССР. Казань - Чебоксары, 1928- 1950.

277. ГТЯ 1970 Грамматика туркменского языка. 4.1. Фонетика и морфология / под ред. Н. А. Баскакова. - Ашхабад : Ылым, 1970. — 503 с.

278. ГРЯ 1953 Грамматика русского языка. В 2 т. Т. 1. Фонетика и морфология / АН СССР, Ин-т рус. яз. - М. : Наука, 1953. - 720 с.

279. ГРЯ 1952 Грамматика русского языка. В 2 т. Т. 1. Фонетика и морфология. - М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 720 с.

280. ГСРЛЯ 1970 Грамматика современного русского литературного языка / отв. ред. Н. Ю. Шведова; АН СССР, Ин-т рус. яз. - М.: Наука, 1970. - 767 с.

281. ЛЭС 1990 Лингвистический энциклопедический словарь / под. ред. В. Н. Ярцевой. - М. : Сов. энцикл., 1990. - 682 с.

282. МГСЧЯ 1957 Материалы по грамматике современного чувашского языка. Ч. 1. Морфология. - Чебоксары : Чуваш, кн. изд-во, 1957. - 360 с.

283. РГ 1980 Русская грамматика / под ред. Н. Ю. Шведовой. — М. : Наука, 1980.-Т.2.-709 с.

284. РТС 1995 Русско-турецкий словарь / под ред. Э. М. Мустафаева,

285. B. Г. Щербинина. М. : Изд-во «Русский язык», 1995. - 1022 с.

286. СТЯ 1969 Современный татарский язык. Лексикология, фонетика, морфология. - М.: Наука, 1969. - 350 с.

287. ФС 1963 Философский словарь / под ред. М. М. Розенталя и П. Ф. Юдина. — М. : Изд-во полит.лит-ры, 1963. - 544 с.

288. ФС 1980 Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. - М. : Изд-во полит, литературы, 1980. - 295 с.

289. ФС 1983 Философский энциклопедический словарь / гл. ред. Л. Ф. Ильичев и др. - М. : Сов. энцикл., 1983. - 839 с.

290. ФЭС 1989 Философский энциклопедический словарь / под. ред.

291. C. С. Аверищева и др. 2-е изд. - М. : Сов. энцикл., 1989. - 629 с.

292. ФЭС 2009 Философский энциклопедический словарь / ред. сост. : Е. Ф. Губский, Г. В. Кораблева, В. А. Лутченко. - М. : Инфра, 2009. - 569 с.

293. ЧРС 1985 Чавашла-вырасла словарь = Чувашско-русский словарь / под ред. М. И. Скворцова. — М. : Русский язык, 1985. - 712 с.

294. BTRS 1994 Biiyiik Tiirkge-Rusga sozliik / E.Mustafayev, L.N.Starostov. -Istanbul: MULTILINGUAL, 1994. - 950 s.

295. TAD 1997 Tiirk Atasozleri ve deyimler. - Istanbul : Tiirk Edebiyat dizisi, 1997.-326 s.

296. TRS 1999 Tiirkge-Rusga deyimler sozliigii / Denetleyen : Yener Onder. Istanbul: Tiirk Diinyasi Ara§tirmalari Vakfi, 1999. - 246 s.

297. TS 1998 Tiirkge sozliik. - Ankara : Turk Dil Kurumu, 1998. - 2523 s.башк. — башкирскийдр. тюрк. древнетюркскийрусск. соотв. — русское соответствиетат. татарскийтур. турецкийчув. чувашский1. Языки1. Другие сокращения

298. АК аналитическая конструкция букв. - буквально

299. ЛСГ — лексико-семантическая группа МАК модально-аналитическая конструкция