автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Московский открытый процесс 1936 г.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Московский открытый процесс 1936 г."

На правах рукописи

АРТАМОНОВА ЖАННА ВЛАДИМИРОВНА

МОСКОВСКИЙ ОТКРЫТЫЙ ПРОЦЕСС 1936 Г.: МЕХАНИЗМ ОРГАНИЗАЦИИ И ПОЛИТИКО-ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 С 0К7 2011

Москва 2011

4857661

4857661

Работа выполнена на кафедре истории Российского государства факультета государственного управления Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Научный руководитель:

Доктор исторических наук, профессор Лившин Александр Яковлевич

Официальные оппоненты:

Кандидат исторических наук Голубев Александр Владимирович,

Доктор исторических наук Хлевнюк Олег Витальевич

Ведущая организация:

Российский государственный гуманитарный университет

Защита состоится «П.» ноября 2011 г. в «(■£>"часов на заседании Диссертационного совета Д 501.001.98 в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, Москва, Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4,, ауд. А-619. E-mail: DissHist@spa.msu.ru

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Фундаментальной библиотеки имени A.M. Горького МГУ имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, Москва, Ломоносовский проспект, д. 27, сектор А, ком. 114.

Автореферат разослан «Ц» октября 2011 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

Н.Л. Головкина

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Судебные политические процессы (далее -СПП), проводившиеся на открытых и закрытых заседаниях, являлись неотъемлемой частью репрессивной политики 1920-1930-х гг. По своей природе, смыслу, механизмам проведения СПП отличались как от обычных судебных заседаний, так и внесудебных репрессий, представляя их видимую часть. Особенными в ряду известных СПП являются три Московских открытых процесса 1936-1938 гг.

Исследовательский и общественный интерес к теме сталинских репрессий и к их феномену - показательным процессам - сформировался еще в период перестроечной гласности. Обращение к этой, одной из наиболее «острых», спорных и драматичных тем советской истории вызывает сегодня многочисленные дискуссии и дебаты, нередко приобретающие политизированный характер. Имеющие место налет публицистичности, крайности в оценках, многочисленные интерпретации и версии неизменно сопровождают эту тему. Подобная ситуация не может не найти отражение и в массовом сознании россиян, что, в конечном счете, препятствует достижению общественного согласия, без которого невозможны самоидентификации современного российского общества, определение его национальной идентичности, места в мире, достижение социально-политической стабилизации и, как следствие, успешное развитие страны. Таким образом, современные общественные преобразования, очевидные изменения в социокультурной и духовной сферах современного общества требуют объективного, основанного на репрезентативной документальной базе анализа ключевых событий нашей истории, какими являются и Московские открытые процессы 1930-х гг. Кроме того, подобный анализ может оказаться полезным и поучительным и, возможно, поможет избежать прежних трагических ошибок.

Исследование Московского открытого процесса 1936 г. (далее -Московский процесс) актуально и с научной точки зрения. Прежде всего, это обуславливается существованием значительных документальных комплексов, ставших доступными в последние десятилетия и позволяющих подойти к темё с малоизученной стороны. Безусловный интерес представляет изучение механизмов подготовки и проведения Московского процесса, его агитационно-

пропагандистского сопровождения и политико-идеологического обеспечения. Эти вопросы, до сих пор недостаточно исследованные в исторической науке, дают возможность приблизиться к пониманию природы и места СПП в общей практике репрессий 1930-х гг., способствуют углублению научных знаний о принципах и приемах советской пропаганды, о пропагандистском обеспечении репрессий, об идеологическом смысле СПП, о взаимосвязи идеологических и политических кампаний, о механизмах, обеспечивающих в массовом сознании легитимацию репрессивной политики государства. Кроме того, принимая во внимание тот факт, что традиция СПП сохранилась на протяжении всего советского периода, многие рассмотренные в настоящем исследовании проблемы выходят за рамки 1930-х гг., и, таким образом, позволяют более глубоко понять феномен СПП и их роль в истории.

Объектом исследования является Московский открытый процесс в контексте проведенной в 1934-1936 гг. политической, агитационно-пропагандистской, идеологической и мобилизационной кампании по окончательной дискредитации и физическому уничтожению деятелей оппозиции 1920-х гг.

Предметом исследования является формирование и реализация на практике обвинительной, информационной, идеологической, организационно-политической и агитационно-пропагандистской составляющих Московского процесса.

Целью диссертационного исследования является изучение Московского процесса как политико-идеологической кампании.

Для реализации обозначенной цели поставлены следующие задачи:

- изучить судебные, политические, репрессивные и агитационно-пропагандистские мероприятия, последовавшие после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г., представить их хронологическую и смысловую последовательность, идеологический и политический смысл;

- исследовать вопросы подготовки и проведения Московского процесса, определить роль И.В. Сталина и его советников, изучить механизм принятия властных решений о процессе;

рассмотреть идеологическое содержание и агитационно-пропагандистское сопровождение Московского процесса в центре и на местах;

- выявить и изучить доминирующие общественные настроения • в отношении Московского процесса в СССР и за рубежом;

- проследить начало организации в Западной Европе и Америке параллельной Московскому процессу контркампании под руководством Л.Д. Троцкого и Л. Седова.

Территориальные рамки исследования определяются границами СССР 1930-х гг., где проводилась политическая кампания Московского процесса.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом с 1 декабря 1934 г. по конец сентября 1936 г. Выбор нижней границы обусловлен датой убийства С.М. Кирова - 1 декабря 1934 г. Это событие положило начало целой серии СПП над представителями бывшей партийной оппозиции. Верхней границей исследования выбран период, когда, во-первых, оживление, вызванное процессом, начинает затухать, что нашло отражение в практически полном прекращении публикаций материалов на данную тему в «Правде» и обсуждений итогов процесса на заседаниях местных парторганизаций, а, во-вторых, в идейном содержании кампании происходят значительные изменения.

Степень изученности проблемы. То обстоятельство, что Московский процесс является одним из проявлений «большого террора», предопределило изучение широкого круга литературы, посвященной тому или иному аспекту репрессивной политики. В изучении настоящей темы можно выделить два основных периода: советский- 1930-1980-е гг. и российский - 1990-е - 2000-е гг.

Московские открытые процессы 1930-х гг. долгое время оставались за пределами советской историографии, что объясняется закрытостью и идеологизированностью темы, а также отсутствием должной документальной базы для проведения исследований. Они упоминались лишь в агитационной литературе и литературе по истории партии, где рассматривались с позиций классового подхода как закономерный этап в ходе борьбы партии с политическими противниками1.

В известной мере упомянутая лакуна компенсируется трудами зарубежных историков, советологов и обществоведов (А. Авторханов, X. Берман, С. Коэн,

' Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья. М., 1975; О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры: Сборник. М„ 1937; Шпионам и изменникам Родины нет и не будет пощады: Сб. статей. М., 1937.

Р. Конквест, P. Медведев, P. Такер)2, исследования которых в I960-1970-е гг. надолго определили господствующие в историографии ключевые подходы и оценки. Так, Р. Коквест одним из первых в мировой историографии поднял тему «большого террора»3. Опираясь на опубликованный материал, он изучил основные направления репрессивной политики, в том числе и показательные процессы 1930-х гг. Несмотря на противоречивость и слабую обоснованность ряда выводов этой книги, именно она положила начало исследованиям по указанной проблематике. Между тем, многие вопросы, связанные с подготовкой и проведением Московских процессов, указанными авторами рассматривались достаточно фрагментарно и поверхностно, что объясняется, прежде всего, неполнотой документальной базы.

Демократизация общественно-политических процессов в стране, т.н. «архивная революция», реабилитация жертв политических репрессий в конце 1980-х - начале 1990-х гг. привели к резкому увеличению исследований сталинских репрессий. В этот период в отечественной историографии наблюдались две параллельные тенденции. С одной стороны, активно публиковались и обсуждались в научных и общественных кругах труды историков - «шестидесятников» и переводы выпущенных ранее за рубежом монографий. Одной из таких работ стала книга P.A. Медведева «О Сталине и сталинизме» (М., 1990), посвященная природе и сущности сталинизма. В том числе историк рассмотрел причины проведения Московских процесс, причины признания на них подсудимых, затронул вопросы резонанса процессов и степени их фальсификации. Между тем, исследование P.A. Медведева, равно как и другие опубликованные в это время работы других историков-«шестидесятников» и советологов, основывались на старой, традиционной источниковой базе, которая, несмотря на свою основательность, приводила к узости спектра исследовательских проблем и уже не могла отвечать запросам времени.

Параллельно развившаяся в исторической науке другая тенденция связана с расцветом публицистической литературы, что, безусловно, привело к

2 Avtorkhanov A. Stalin and the Soviet Communist Party: a Study in the Technology of Power. N. Y., 1959; Berman HJ. Justice in the USSR: an Interpretation of Soviet Law. Cambridge, 1963; Cohen St. Bukharin and the Bolshevik Revolution: a political Biography. N. Y., 1973; Medvedev R.A. On Stalin and Stalinism. Oxford, 1979- Tucker R С The Great Purge Trial. N. Y., 1965.

3 Conquest R. The Great terror: Stalin's Purge ofthe Thirties. N.Y., 1973.

6

неизбежному падению уровня исследований и отсутствию должного внимания к методологическим проблемам. В появившихся в это время многочисленных публицистических статьях и книгах, посвященных репрессиям 1930-х гг., обязательно, чаще всего без ссылок на документы, упоминались и Московские открытые процессы, которые рассматривались как символ эпохи «большого террора». Авторы (А.И. Ваксберг, Д.А. Волкогонов, В.А. Ковалев)4 раскрывали тайные стороны организации процессов, освещали их роль в нагнетании страха и подозрительности, рассказывали об известных политических деятелях, оказавшихся на скамье подсудимых. В целом, подобным работам присущи излишняя эмоциональность, идеологизированность, политическая тенденциозность и сегодня они, безусловно, требуют критического осмысления.

В это время проводятся и научные исследования, в том числе по истории СПП, произошедших после убийства С.М. Кирова. В этой связи стоит отметить исследование А. Кирилиной, в котором, на основе подробного разбора опубликованных и неопубликованных документов, рассматриваются обстоятельства убийства и существующие в историографии версии по этому вопросу, представлены этапы следствия по делу, дана характеристика проведенных процессов5.

Монография В.З. Роговина под названием «1937» целиком посвящена показательным процессам 1930-х гг. Автор, на основе значительного" и несколько обновленного документального комплекса, подробно рассмотрел различные аспекты организации процессов, представил комплексную трактовку целей их проведения и причин признания подсудимых, исследовал вопросы фальсификации обвинений, проанализировал произведенный процессами общественный резонанс6. Монография В.З. Роговина, хотя в ней и не использовались доступные уже в то время архивные материалы, и в настоящее время представляет собой наиболее полное исследование по теме.

С конца 1990-х гг. и до настоящего времени история сталинского террора является наиболее динамичным и успешным направлением историографии.

4 Ваксберг А.И. Царица доказательств: Вышинский и его жертвы. М., 1992; Волкогонов Д.А. Триумф и

трагедия: политический портрет: И. В. Сталин: В 2 кн. / Кн. I, ч. 2. М., 1989; Инквизитор; сталинский прокурор Вышинский. М„ 1992; Ковалев В.А. Распятие духа: судебные процессы сталинской эпохи. М., 1997.

Кирилина А. Рикошет, или сколько человек было убито выстрелом в Смольном. СПб, 1993. 'РоговинВ.З. 1937. М., 1996.

Среди многочисленных тем, интересующих историков, основными можно назвать исследование нормативно-законодательного обеспечения репрессий, структуры и деятельности правоохранительных органов, причин репрессивных акций, практики их осуществления, а также общественную реакцию и массовое сознание в годы «большого террора».

Так, в монографиях В. Кудрявцева, Ю. Стецовского и А. Трусова предпринимается юридический анализ советской правовой системы7. Исследователи обратили внимание на существование, помимо внесудебных репрессий, и судебных репрессивных практик. Для обозначения этого явления они вводят понятие «политическая юстиция», которая рассматривается ими как часть юридической системы, специально созданная или использованная для подавления политических противников путем применения правовых и противоправных мер. В этой связи хотелось бы отметить монографию П. Соломона «Советская юстиция при Сталине» (М., 2008), в которой дан подробный анализ форм и способов реализации уголовного преследования, в том числе и в области контрреволюционных преступлений. Автор сделал некоторые выводы, касающиеся интерпретации права в советской властной системе, характера взаимоотношений между партийными и судебно-следственными органами, особенностей использования судов в осуществлении репрессий.

В монографиях Л. Самуэльсона, Л. Наумова, В. Хаустова репрессивная политика раскрывается через историю и функционирование правоохранительных органов, участвовавших в ее реализации8. В исследованиях большое место уделяется становлению и развитию органов государственной безопасности, их кадровому составу, взаимодействию' с партией и государством, в том числе и в деле организации показательных процессов.

В диссертации также использовался комплекс работ зарубежных и отечественных исследователей о советском массовом сознании и средствах идеологического воздействия на него, о способах формирования и механизмах функционирования в массовых представлениях созданных советской пропагандой

7 Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М„ 2000; Стецовский Ю. История советских репрессий: В 2 т. / Т. 2. М., 1997.

2НГвЛ. Сталин и НКВД. М., 2010; Хаустов В., Сэмуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии. 1936-1938 гг. М.,

образов, основным из которых стал «образ врага», об эффективности используемых средств пропагандистского воздействия.

Все выше обозначенные проблемы наиболее активно разрабатываются в западной историографии. В частности, в работах В. Голдман, С. Дэвис, Ш. Фицпатрик изучаются довоенные общественные настроения9. Для отечественной историографии большое значение имели сделанные за рубежом методологические разработки, связанные с изучением советского массового сознания.

Фундаментальными работами по изучению общественного сознания и общественных настроений являются труды Б.Ф. Поршнева и Б.Д. Парыгина10. Из современных отечественных исследований необходимо выделить монографии Е.Ю. Зубковой, А.Я. Лившина и Е.С. Сенявской, в которых рассматриваются не только проблемы взаимосвязи социально-политических преобразований и общественных настроений, но и большое внимание уделяется методам изучения советского массового сознания и общественных настроений".

Важной составляющей советского массового сознания 1930-х гг. был «образ врага», изучение которого активизировалось в последнее десятилетие. Исследователи раскрывают сущность понятия «образа врага», анализируют механизмы его функционирования, определяют его место в системе советской пропаганды (A.B. Голубев, В.А. Невежин, A.B. Фатеев)'2 и в системе социальной мобилизации накануне и в период «большого террора» (Н.Б. Арнаутов, Л.Д. Гудков, С.Н. Ушакова)13. Авторы подчеркивают, что «образ врага» являлся ключевой составляющей советской пропаганды, поскольку

' Голдман В.З. Террор и демократия в эпоху Сталина: социальная динамика репрессий. М., 2010; Davies S. Popular Opinion in Stalin's Russia: Terror, Propaganda and Dissent: 1934-1941. Cambridge, 1997; Фицпатрик LU. Повседневный сталинизм: социальная история Советской России в 30-е гг. М., 2001.

Парыгин Б.Д. Социальная психология: проблемы методологии, истории и теории. СПб, 1999; Он же. Социальное настроение как объект исторической науки // История и психология. М., 1971. С. 90-105; Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1979.

Зубкова Е.Ю. Повседневное советское общество: политика и повседневность: 1945-1953. М„ 1999; Лизщин А.Я. Общественные настроения в советской России: 1917-1929 гг. М., 2004; Сенявская Е.С. Противники России в войнах XX века: эволюция «образа» врага в сознании армии и общества. М., 2006.

Голубев A.B. «Если мир обрушится на нашу Республику ...»: советское общество и внешняя угроза в 19201940-е гг. М., 2008; Невежин В.А. Синдром наступательной войны: советская пропаганда в преддверии «священных боев»: 1939-1941 гг. М., 1997; Фатеев A.B. Образ врага в советской пропаганде: 1945-1954 гг. М„ 1999.

Арнаутов Н.Б. Образ «врага народа» как стереотип массового сознания // Вестник Клио: Тр. гуманит. фак-та НГУ. Сер. 2. Новосибирск, 2006. С. 72-80; Гудков Л. Идеологема «врага»: «враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции // Образ врага. М., 2005. С. 64-65; Ушакова С.Н. Идеолого-пропагандистские кампании в практике функционирования сталинского режима: новые подходы и источники. Новосибирск, 2009.

наиболее комплексно обозначал противника, актуализируя тем самым характерные для общества подсознательные ассоциации. Н.Б. Арнаутов анализирует динамику и механизм использования образа «врага народа» во время проведения Московских процессов14.

Изучение феномена СПП занимает значительное место в современной отечественной историографии. В частности, в свет вышел ряд монографий, статей и сборников документов об отдельных наиболее известных СПП15 и о ряде менее громких судебных разбирательств регионального масштаба16. В 2009 г. в Москве и в 2010 г. в Париже состоялось два семинара «Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы», на которых историками России, Украины, Франции, Италии были рассмотрены вопросы природы, предназначения и последствий СПП центрального и регионального масштаба в межвоенный и послевоенный периоды17.

В целом, тема Московских открытых процессов прочно вошла в сферу интересов ученых, стала сопутствующей для исследований по истории СССР 1930-х гг., в ряде монографий поставлены важные научные вопросы, сделан ряд оригинальных наблюдений. Между тем, несмотря на обилие и разнообразие публикаций, Московские процессы в них выступают периферийным сюжетом, они до сих пор не стали самостоятельным объектом исследования, изучаются достаточно поверхностно на основе традиционного корпуса источников и' в рамках отдельных, ставших традиционными с конца 1960-х гг., сюжетов. Так, в историографии имеется комплексная трактовка целей проведения Московских

14 Арнаутов Н.Б. Образ «врага народа» в контексте проведения «Больших московских процессов» 1936-1938 гг. // Судебные процессы в СССР и коммунистических странах Европы: сравнительный анализ механизмов и практик проведения. М., 2010. С. 85-91

' Исаев В.И. «Они хотели убить Сталина»: ОГПУ против немецких студентов в показательном судебном процессе 1925 г. Новосибирск, 2005; Красильников С.А. Шахтинский процесс как социально-политический заказ // Гуманитарные науки в Сибири. № 2. 2009. С. 70-93; Морозов К.Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние: 1922-1926 гг.: этика и тактика противоборства. М., 2005; Ушакова С.Н. Шахтинский процесс: Проблемы изучения // Гуманитарные науки в Сибири. № 2. 2008. С 73-76; Янсен М. Суд без суда: 1922 год: показательный процесс социалистов-революционеров. М., 1993 Меньшевистский процесс 1931 года: Сб. док. В 2 кн. / Сост. АЛ. Литвин. М., 1999; Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь-август 1922): подготовка, проведение, итоги: Сб. док / Сост С А Красильников. М., 2002.

" Павлова И.В. Показательные процессы в российской глубинке в 1937 г. // Гуманитарные науки в Сибири. 1998. № 2. С. 98-103; Рожнева Ж.А. Политические судебные процессы в Западной Сибири в 1920-1930-ее гг. Томск, 2008; Фицпатрик Ш. Как мыши кота хоронил: показательные процессы в сельских районах СССР в 1937 г. // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 387-413.

" Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы: анализ механизмов и практик проведения. Новосибирск, 2010; Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы. Новосибирск, 2011.

процессов и причин признания на них подсудимых, воссоздан ход их проведения, определена роль И.В. Сталина в деле их организации и роль главного обвинителя - А.Я. Вышинского, изучаются биографии подсудимых. Некоторыми историками исследуется вопрос о степени фальсификации обвинений, представленных на показательных процессах, ряд историков оценивает открытые процессы с юридической точки зрения, выявляя нарушения следственной процедуры и норм судопроизводства. Между тем, как показал историографический анализ, многие монографии лишь повторяют или несколько детализируют ранее известные факты.

Таким образом, несмотря на внимание со стороны исследователей и общественный интерес к этой проблеме, тема «послекировских» СПП до сих пор остается слабоизученной, феномен центральных Московских процессов не стал предметом специального углубленного исследования. В частности, в работах отсутствует анализ Московского процесса как политической мобилизационной кампании, практически не рассмотрена его преемственность с предшествующими СПП, репрессивными и следственными мероприятиями 1934-1935 гг., а также его роль и место в общей практике репрессий 1930-х гг. Требует детализации роль И.В. Сталина и его соратников в деле подготовки и проведения Московского процесса, механизм принятия властных решений о процессе, его политико-идеологическое и агитационно-пропагандистское сопровождение, а также общественный резонанс. Таким образом, проведенный историографический анализ позволил определить ту нишу в исследованиях, которую может занять интересующая нас тема, полноценное, более точное и детальное изучение которой возможно только с помощью планомерного выявления и исследования наиболее полного комплекса архивных документов.

Источниковая база исследования включает значительный массив архивных документов и опубликованных материалов различного происхождения. Для написания диссертационной работы были использованы документы Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Центрального архива общественно-политической истории г. Москвы (ЦАОПИМ).

Основу источниковой базы исследования составили документы личного фонда Н.И. Ежова (РГАСПИ. Ф. 671). Большая и самая значимая часть материалов фонда относится к началу партийной карьеры Н.И. Ежова в 19331936 гг., что дает возможность проследить его перемещения по карьерной лестнице, изучить события, связанные с его профессиональной деятельностью на том или ином посту, и, в конечном счете, понять, как он стал инструментом осуществления сталинской репрессивной политики, названной «ежовыми рукавицами».

По интересующей нас теме в фонде можно выделить следующие тематические группы документов. В первую группу включены материалы следствия по делу об убийстве С.М. Кирова и стенограммы проведенных в 1934-1935 гг. закрытых СПП. Подобные материалы позволяют проанализировать механизм подготовки и проведения судебных, политических, репрессивных и агитационных мероприятий по дискредитации и физическому уничтожению бывших деятелей оппозиции, определить их организаторов, поэтапно изучить формирование их обвинительной составляющей.

Ко второй группе материалов относятся документы о подготовке и проведении Московского процесса. Среди этой группы отдельно стоит назвать материалы, позволяющие определить идеологическую составляющую дела и изучить роль Н.И. Ежова в разработке этой, наиболее важной, части политических кампаний 1934-1936 гг. (проекты закрытых писем ЦК ВКП(б) и материалы к выступлениям Ежова на пленумах ЦК ВКП(б) 1934-1937 гг., написанная им книга «От фракционности к открытой контрреволюции»).

Особый интерес представляют проколы допросов и очных ставок арестованных с февраля по август 1936 г. - именно в это время проводилось наиболее активное следствие по делу. Использование этих документов дает возможность выделить этапы следствия и методику его проведения, определить какого рода показания легли в его основу, какие аспекты дела в тот или иной момент привлекали организаторов следствия, изучить проблему выработки формулы обвинения и списка обвиняемых.

В документах фонда Н.И. Ежова сохранился и значительный по объему блок документов о подготовке и проведении Московского процесса - проекты постановления Политбюро ЦК ВКП(б), Президиума ЦИК СССР о порядке

ведения и освещения процесса, списки на получение пропусков на судебные заседания, стенограммы судебных заседаний, варианты обвинительного заключения и приговора Военной коллегии Верховного суда СССР. Особый интерес представляют черновики писем Н.И. Ежова и Л.М. Кагановича на имя И.В. Сталина с информацией о судебных заседаниях. Кроме того, ценным источником являются блокноты с краткими рабочими записями поручений, с перечнями фамилий, заметок об арестах, проведении допросов и другой текущей работы Н.И. Ежова. Все эти документы позволяют изучить содержание организационных и технических вопросов, возникающих по ходу Московского процесса, исследовать механизм принятия властных решений о процессе и их реализацию на практике.

Третья группа документов дает представление о реакции населения на Московский процесс. Среди них различные письма, сообщения с оценками процесса, сводки, отклики советских и зарубежных граждан, стенограммы выступлений бывших оппозиционеров на партийных собраниях, их статьи и письма на имя Н.И. Ежова.

Важным источником для решения поставленных задач являются документы руководящих партийных органов общегосударственного уровня. К ним относятся материалы органов коллективного руководства ЦК ВКП(б) (РГАСПИ. Ф. 17) - пленумы, Политическое и Организационное бюро, Секретариат ЦК ВКП(б). Использование такого комплекса документов позволяет проследить, как принималось то или иное постановление, какую правку оно претерпело, установить, кто был его автором.

Важные материалы, связанные с темой диссертации, отложились в личных архивах партийных деятелей, собранных и ныне хранящихся в РГАСПИ - фонды И.В. Сталина (Ф. 558. Оп. 11), A.A. Андреева (Ф. 73), К.Е. Ворошилова (Ф. 74), Н.И. Ежова (Ф. 671), A.A. Жданова (Ф. 77), Л.М. Кагановича (Ф. 81), Л.З. Мехлиса (Ф. 386), В.М. Молотова (Ф. 82), Г.К. Орджоникидзе (Ф. 85), П.Н. Поспелова (Ф. 629), Н.С. Хрущева (Ф. 397), Е.М. Ярославского (Ф. 89). Наиболее интересным и содержательным источником является служебная переписка, поскольку она отражает взаимоотношения.и действия советских лидеров, позволяет изучить механизм выработки и принятия решений о процессе, определить основных его организаторов,

методику распределения обязанностей между ними и степень их участия в подготовке процесса. Кроме того, в названных личных фондах хранится большой комплекс докладов, статей фондообразователей на партийных съездах, конференциях, собраниях партийных активов. Подобные источники представляют значительный интерес для заявленной темы, так как позволяют определить, какими способами и какими путями происходило освещение процесса, какие материалы при этом использовались, какую роль в этом сыграли конкретные партийные функционеры.

К исследованию привлечены также документы фондов высших органов государственной власти и управления советского периода, участвовавших- в формировании и функционировании карательной системы (хранятся в ГАРФ) -ЦИК СССР (Ф. Р-3316), СНК СССР (Ф. Р-5446), НКВД СССР (Ф. Р-9401), Прокуратура СССР (Ф. Р-8131), Верховный суд СССР (Ф. Р-9474).

В диссертации использованы документы фондов ЦАОПИМ о проведении местными парторганизациями агитационно-пропагандистской кампании вокруг процесса в Москве и Московской области. Кроме того, материалы этого архива позволяют использовать такой особенный и специфический источник советской эпохи как информационные сообщения о настроениях масс, который дает возможность выявить доминирующие общественные настроения, представить определенные тенденции в отношении советского общества к Московскому процессу и оценить степень эффективности воздействия проведенной пропагандистской кампании.

К исследованию был привлечен и комплекс документов из коллекции Гуверского института войны, революции и мира (ГАРФ. Ф. Р-10003), где отложилась переписка Л. Седова с сотрудниками своего секретариата в Париже, с членами троцкистских организаций, сторонниками Л.Д. Троцкого в различных городах Европы о подготовке и проведении в Западной Европе и Америке параллельной Московскому процессу контркампании, призванной доказать его юридическую несостоятельность.

Опубликованные документы в соответствии со своим происхождением подразделяются на несколько групп: 1) законодательно-нормативные акты; 2) документы ЦК ВКП(б); 3) переписка высшего партийного руководства СССР;

4) документы о настроениях населения; 5) материалы периодической печати; .6) мемуары и воспоминания.

Первая группа источников представляет собой комплекс официальных документов партии и правительства - Уголовный кодекс РСФСР 1926 г., Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1922 г., резолюции и решения съездов, конференций и пленумов ЦК ВКП(б), декреты и постановления советского правительства и ВКП(б) о внутрипартийной борьбе и постановке агитационно-пропагандистской работы18.

Материалы второй и третий групп существенно дополняют обнаруженные автором диссертации архивные документы. В частности, материалы ЦК ВКП(б) опубликованы в виде повесток дня, некоторых стенограмм заседаний и ряда постановлений Политбюро ЦК ВКП(б)19. В 1991 г. был издан сборник документов с аналитическими материалами КПК и ИМЛ при ЦК КПСС, Прокуратурой СССР, КГБ СССР о механизмах фабрикации СПП в 1920-1950-х гг20. В настоящее время активно публикуется переписка высшего партийного руководства. Основополагающей для настоящего исследования, как по составу документов, так и по сопровождающему их научно-справочному аппарату стала переписка между И.В. Сталиным и Л.М. Кагановичем и между И.В. Сталиным и В.М. Молотовым2'.

К четвертой группе документов относятся опубликованные письма советских граждан в государственные структуры и советским вождям. Использование подобных материалов дало возможность расширить предпринятое в настоящей диссертации исследование общественной реакции на проведенный процесс22.

" Декреты Советской власти. Т. 1-5. М., 1957; Конституции и конституционные акты Союза ССР (1922-1936): Сб. документов. M., 1940; Конституции и конституционные акты РСФСР (1918-1937): Сб. документов. М., 1940; ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. 2. 1925-1935 гг. М., 1936; 17 съезд ВКП(б): Стенографический отчет. М„ 1934; Сталин И.В. Сочинения: 1917-1953 гг. Тверь, 2006. " Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б): Повестки дня заседаний, 1919-1952 гг.: Каталог. В 3 т. / Т. 2: 1930-1939 / Сост. г.м. Адибеков, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая и др. М., 2001; Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б), 1923-1938 гг. В 3 т. / Т. 3: 1928-1938 гг. / Сост: Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая, О.В. Хлевнюк и

др. М., 2007; Сталинское Политбюро в 30-е годы: Сб. док. / Сост. О.В. Хлевнюк. М., 1995.

20 Реабилитация: политические процессы 30-50-х годов. М., 1991.

21 Письма И.В. Сталина В.М. Молотову, 1925-1936: Сб. документов / Сост. Л. Кошелева, Л. Лельчук, В. Наумов и др. M., 1995; Сталин и Каганович: переписка, 1931 - 1936 гг. / Сост. О.В. Хлевнюк, Р.У. Дэвис, Л.П. Кошелева и др. М., 2001. 798 е.; Советское руководство: Переписка, 1928-1941. / Сост. A.B. Квашонкин, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая, О.В. Хлевнюк. М., 1999.

Письма во власть: 1928 - 1939: заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским

вождям / Сост. A.B. Квашонкин, А Берелович и др. М., 2002; Общество и власть, 1930-е гг.: повествование в док. / Сост. C.B. Журавлев и др. М., 1998; Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг./Сост. C.B. Журавлев и др. М., 1998.

В работе используются материалы центральных газет «Правда» и «Известия», политико-экономического двухнедельника ЦК ВКП(б) «Большевик», журнала «Спутник агитатора для города», а также выборочно материалы печатных органов областных и краевых организаций партии за 19341936 гг. Материалы советской периодической печати, несмотря на их тенденциозность, являются незаменимым источником для реконструкции проводимых пропагандистских кампаний. Кроме того, в диссертации для анализа отношения зарубежной прессы к Московскому процессу использовались материалы английской газеты «The Times».

Ценным источником являются материалы личного происхождения и, прежде всего, мемуары государственных деятелей - JT.M. Кагановича, В.М. Молотова, А.И. Микояна, Н.С. Хрущева23. Широко известными воспоминаниями по истории показательных процессов являются воспоминания генерала НКВД А. Орлова24. Несмотря на то, что уже давно доказана практически полная фальсификация содержащейся в них информации, они продолжают активно использоваться в исторических исследованиях, обширные заимствования из них перекочевали в некоторые работы о сталинизме. Стоит отметить воспоминания немецкого писателя JI. Фейхтвангера, присутствовавшего на Московских процессах25. Воспоминания писателя интересны тем, что в них нашло отражение не только его личное отношение, но и отношение Европы к происходящим в СССР событиям. К написанию диссертации были привлечены также дневники и переписка зарубежных писателей, позитивно относящихся к СССР (Т. Манн, Р. Роллан, С. Цвейг). Часть этих материалов была опубликована26, а часть хранится в личных фондах И.В. Сталина и Н.И. Ежова в РГАСПИ.

Таким образом, обширность и разнообразие источниковой базы дает солидную документальную основу для реализации задач диссертационного исследования.

35 Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: из дневника Феликса Чуева. М., 1991; Он же. Так говорил Каганович. М., 1992; Каганович JI.M. Памятные записки рабочего, коммуниста большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. М., 2002; Микоян А.И. Так было: размышления о минувшем. М., 1999; Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Воспоминания: В 4 кн. М., 1999. " Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. Нью-Йорк, Иерусалим, Париж, 1983.

25 Фейхтвангер Л. Москва 1937: отчет о поездки для моих друзей. М., 2001.

26 Мотылева Т. Друзья Октября и наши проблемы // Иностранная литература. 1988. № 4. С. 158-173; Диалог писателей: из истории русско-французских культурных связей XX века, 1920-1970 / Отв. ред. T.B. Балашова М„ 2002.

Научная новизна диссертации обусловлена тем, что впервые в историографии представлено комплексное исследование Московского процесса как политико-идеологической мобилизационной кампании.

В диссертации доказано, что существующее мнение о недостатке документов для изучения репрессивных кампаний 1934-1936 гг. не соответствует действительности. В диссертации впервые к научному анализу были привлечены судебные материалы по делу об убийстве С.М. Кирова за 1934-1936 гг., проекты и итоговые варианты многочисленных идеологических документов, составивших содержательную базу проводившихся в 1934-1936 гг. политических, репрессивных и агитационно-пропагандистских кампаний, стенограммы «послекировских» СПП.

К исследованию более активно, чем это традиционно делается, был привлечен блок документов о непосредственной подготовке и проведении Московского процесса, в том числе и переписка между И.В. Сталиным, Н.И. Ежовым и Л.М. Кагановичем. Впервые к научному анализу была привлечена работа Н.И. Ежова «От фракционности к отрытой контрреволюции», ранее недостаточно используемая или используемая лишь в качестве иллюстративного материала. Из-за отсутствия документов идеологического аппарата ЦК ВКП(б) за 1930-е гг., материалы «Правды» рассматривались как результат указаний руководства страны по освещению в СМИ Московского процесса, на основе их анализа были выделены этапы сопровождающей процесс агитационно-пропагандистской кампании.

Впервые в научный оборот был введен большой комплекс архивных документов о восприятии обществом Московского процесса, а также материалы местных партийных комитетов, первичных партийных организаций о постановке агитационной и пропагандистской работы в связи с процессом.

Таким образом, проведенное в диссертации фронтальное выявление исторических источников по теме, установление логических связей между отдельными документами и документальными комплексами, а также детальное изучение документов фонда Н.И. Ежова позволило существенно расширить информационные возможности темы. В частности, в диссертации впервые в историографии подробно воссоздается картина подготовки и проведения руководством страны «послекировских» СПП, изучается механизм

согласования и принятия властных решений по этим вопросам. Впервые выявлены этапы единых по смыслу и замыслу политических, репрессивных, судебных, идеологических, агитационно-пропагандистских «послекировских» кампаний, определены роль партийных и государственных органов, И.В. Сталина и его соратников в их организации. Впервые в комплексе рассматриваются вопросы, связанные с разработкой и содержанием политико-идеологического сопровождения Московского процесса и его агитационно-пропагандистской кампании.

Методологическую основу диссертации составляют общенаучные принципы исследования, такие как историзм, объективность, научность, системность, комплексность и всесторонность. Следование названным принципам дало возможность рассмотреть поставленную проблему с учетом общих тенденций исторического развития страны, проанализировать выявленные факты в их совокупности и взаимосвязи, рассмотреть репрессивную политику в виде сложной иерархической системы, а СПП 19341936 гг. как системный компонент этой политики. Все это позволило уточнить внутреннюю структуру, сущность и природу СПП 1934-1936 гг., а значит и определить место судебных репрессий в общей репрессивной практике режима.

Наряду с фундаментальными принципами исследования, в диссертации использовался комплекс общеисторических методов. Историко-генетический метод дал возможность последовательно раскрыть особенности в подготовке и проведении СПП 1934-1936 гг., их идеологической и обвинительной составляющей, что позволило приблизиться к пониманию Московского процесса как политической и идеологической кампании. Историко-сравнительный метод позволил раскрыть сущностные характеристики, выделить общее и особенное в организации процесса и его агитационно-пропагандистской кампании по сравнению с другими известными советскими СПП. Кроме того, историко-сравнительный метод позволил выявить особенности восприятия процесса советским и западноевропейским обществом.

Безусловной составляющей избранной методологии исследования является и междисциплинарный подход. В диссертации использованы в комплексном сочетании средства, идеи и концепции, разработанные в истории, политологии, социологии, социальной психологии. Плодотворным для

исследования явился потенциал социальной истории и исторической антропологии, наработки и выводы которых позволили приблизиться к пониманию общественных настроений.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Московский процесс представляет собой кульминационную и наиболее звучную в общественно-политическом смысле часть единых политических, судебных, репрессивных, идеологических и агитационно-пропагандистских кампаний 1934-1936 гг., нацеленных на окончательную дискредитацию и физическое уничтожение деятелей оппозиции 1920-х гг.

2. Московский процесс характеризует особая, по сравнению с предыдущими СПП 1920-начала 1930-х гг., форма организационно-политического руководства. Проведение целиком постановочного процесса требовало перед его организаторами не просто сужения количества властных органов - участников проведения процесса, а их полную подмену отдельными партийными функционерами наиболее близкими к И.В. Сталину. Такая форма организационно-политического руководства, несмотря на отсутствие И.В. Сталина в Москве, позволяла оперативно, без лишних временных затрат, длительного обсуждения и согласования между различными инстанциями решать все возникающие по ходу подготовки процесса вопросы. И.В. Сталин играл решающую роль в организации «послекировских» кампаний. Основными исполнителями его указаний стали Л.М. Каганович и Н.И. Ежов. Распределение полномочий между ними определялось их ролью в партийном аппарате.

3. Обвинительная и аналогичная ей идеологическая составляющая Московского процесса разрабатывались под личным контролем И.В. Сталина и его соратников в ходе карательных мероприятий 1934-1936 гг. На протяжении этого периода они претерпели значительные изменения, связанные с внедрением в их антизиновьевскую направленность антитроцкистских мотивов и с отходом от сложных теоретических вопросов в сторону грубых фальсификаций о подготовке террористических актов.

5. Неотъемлемой частью Московского процесса стала сопровождающая его агитационно-пропагандистская кампания. В ходе кампании были использованы технологии и методы мобилизационных кампаний конфронтационного типа, благодаря которым достаточно в сжатые сроки

удалось привлечь внимание населения к процессу. Между тем, организация кампании не была лишена значительных провалов, связанных с ограниченными возможностями ее ресурсного обеспечения.

6. Основой агитационно-пропагандистской кампании Московского процесса выступал образ «врага народа», сконструированный контекстом внутрипартийной борьбы 1920-х гг. По инициативе И.В. Сталина на заключительном этапе кампании произошло существенное расширение рамок образа «врага народа» за счет увеличения набора их преступлений. Такие обвинения, как «шпионаж», «диверсия», «измена родине», «вредительство» вызывали естественное негодование советских граждан, способствовали сохранению и поддержанию авторитета власти и, следовательно, являлись более эффективным пропагандистским оружием.

Практическая значимость диссертации обуславливается тем, что в ней рассматриваются до сих пор не получившие отражение в исторических исследованиях вопросы организации Московского процесса как политико-идеологической кампании. Результаты проведенного исследования могут быть использованы для подготовки учебных пособий, обобщающих научных трудов, спецкурсов и семинаров по Отечественной истории XX в. В частности, интересным и значимым представляется организация спецкурсов и семинаров по компаративному (сравнительному) изучению СПП в другие периоды российской и советской истории, а также по истории советской пропаганды и ее влияния на массовое сознание. Отдельные положения работы могут использоваться представителями других научных дисциплин - правоведами, политологами, социологами, культурологами.

Апробация работы. Диссертация подготовлена на кафедре Истории Российского государства факультета государственного управления МГУ имени М.В. Ломоносова. Всего по теме диссертации опубликовано восемь статей, из них три в журналах, рекомендованных ВАК, общим объемом 7,1 п.л. Результаты исследования использовались также в выступлениях на научных конференциях, в том числе на международном семинаре «Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы: сравнительный анализ механизмов и практик проведения» (11-12 сентября 2009 г.)

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав (по два параграфа в каждой), заключения и списка используемых источников и литературы.

Основное содержание работы Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект и предмет, цель и задачи, хронологические и территориальные рамки, методологическая основа, дается оценка степени изученности проблемы и характеристика источниковой базы, показана новизна, теоретическая и практическая значимость работы,

В первой главе - «Предыстория Московского открытого процесса 1936 г.» - анализируются проведенные после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. политические, судебные и репрессивные кампании против бывших деятелей оппозиции, их информационное, идеологическое, агитационное сопровождение, исследуется содержание технических вопросов, возникших при организации Московского процесса, определен круг ответственных за его проведение партийных работников, рассмотрены вопросы выработки, принятия и реализации на практике властных решений о подготовке процесса. Предпринятое исследование «послекировских» СПП и других репрессивных мероприятий, предшествующих Московскому процессу, дает возможность представить поэтапно формирование обвинений против бывших оппозиционеров.

На первом этапе (2-15 декабря 1934 г.) официальной версией убийства С.М. Кирова стала версия о причастности к убийству «белогвардейцев-террористов». Приведенные в работе документальные свидетельства позволяют утверждать, что в это же время по инициативе И.В. Сталина начинает разрабатываться версия о причастности к убийству лидеров зиновьевской оппозиции. 15 декабря эта версия была озвучена официально.

В течение второго этапа (15 декабря 1934 г. - 19 января 1935 г.) перед следствием была поставлена задача доказать вину зиновьевцев в подготовке террористического акта. В работе проанализированы содержание и методика следствия, а также проведенные по его результатам закрытые судебные процессы по делу т.н. «Московского центра» (Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев и др.; 15-16 января 1935 г.) и т.н. «Ленинградской контрреволюционной

зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и др.» (16 января 1935 г.). В диссертации исследуются причины, препятствующие решению поставленной перед следствием задачи и ставшие причиной неудач закрытых процессов. Документы свидетельствуют, что одной из главных причин этого явились недостатки следственной работы. Воспринятые как руководство к действию слова И.В. Сталина «ищите убийц среди зиновьевцев», подчеркивается в диссертации, не были в достаточной мере подкреплены конкретными директивами по методам ведения и целям следствия, что вызвало провалы в работе следователей. Последние, кроме того, углубившись в теоретические и политические вопросы, «спасовали» перед опытными и идейно закаленными в острой полемике 1920-х гг. старыми большевиками и не смогли заставить их признать сформулированные заранее обвинения. В результате организаторам процесса, как показано в диссертации, потребовалось пойти на фальсификацию материалов следствия и процесса при публикации их в СМИ, провести явно не соответствующую масштабам личностей обвиняемых (старые большевики, бывшие известные в партийных кругах деятели оппозиции) краткосрочную, неинтенсивную и противоречивую агитационно-пропагандистскую кампанию.

Особое место в главе уделяется анализу реакции на события 1934-1935 гг. т.н. «друзей СССР» в лице просоветски настроенных зарубежных писателей. Как свидетельствуют документы, «друзья СССР» были деморализованы началом репрессий и, в связи с неполнотой их пропагандистского и информационного обеспечения, требовали объяснений их мотивов, предупреждая, что возникший на Западе информационный вакуум является причиной тиражирования антисоветских идей. Все эти требования игнорировались руководством страны и лично И.В. Сталиным.

Анализируемые в работе документы позволяют проследить процесс формирования политической и идеологической направляющей следствия. Отмечается, что если до начала 1935 г. оно придерживалось исключительно антизиновьевской направленности, то затем по инициативе И.В. Сталина в его идеологическую составляющую начинают внедряться антитроцкистские мотивы, когда разоблачение «зиновьевцев» сопрягалось с разоблачением троцкистов и лично Л.Д. Троцкого. На протяжении третьего этапа (январь 1935 г. - июнь 1936 г.) силами органов государственной безопасности, партийного

аппарата и под личным контролем И.В, Сталина были проведены репрессивные акции и карательные мероприятия против троцкистов. Как показано в диссертации, важным для следствия стал факт нахождения архива Л.Д. Троцкого. Несмотря на то, что документальный состав архива не отражал оппозиционной деятельности Л.Д. Троцкого, но именно сам факт его нахождения и полученные следователями комментарии о якобы имевшем месте использовании архива в антипартийной деятельности позволили формально подключить Л.Д. Троцкого к делу.

Предварительное следствие на протяжении третьего этапа стало более длительным и тщательным. Изменилась методика работы с арестованными и методика отбора подсудимых на процесс - длительность следствия позволила неспешно подбирать и отсеивать участников процесса в зависимости от степени их управляемости. Следователи, руководствуясь указанием получить как можно больше фактов о террористической деятельности, отказались от «политических дискуссий» с подследственными и перешли к более грубым и простым фальсификациям. Именно масштабы, временная продолжительность, методы проведенного следствия, простота основной версии обвинения привели к накоплению необходимых фальсификаций, с помощью которых и оказывалось давление на будущих фигурантов Московского процесса.

На основе опубликованных источников, зарубежной и отечественной историографии в диссертации затрагивается вопрос о степени фальсификации обвинений, предъявленных подсудимым Московского процесса. Отмечается, что некоторые упоминаемые на процессе факты действительно имели место в середине 1920-х гг. В частности, несмотря на роспуск и окончательный разгром оппозиции после XV съезда ВКП(б), встречи и разговоры бывших оппозиционеров между собой продолжались, имеются свидетельства и о контактах некоторых деятелей партии с Л.Д. Троцким и Л. Седовым. Между тем, указывается в диссертации, в ходе подготовки Московского процесса все эти факты, признанные большинством обвиняемых еще в середине 1920-х гг., были крайне тенденциозно интерпретированы и переплетены с преобладающими фактами прямой фальсификации об их террористической деятельности. Скорее всего, в данном случае можно говорить о стремлении ликвидировать потенциальную или возможную оппозиции в лице ее бывших

руководителей и активных участников (прежде всего, из Ленинградской партийной организации), участвующих в оппозиционных выступлениях 19261927 гг. против разросшегося бюрократического аппарата, лично против И.В. Сталина и его ближайшего окружения. В этой связи можно согласиться с историком А. Блюмом, что обвинения строились на основе «криминализации повседневности» подсудимых, когда, например, случайные и профессиональные встречи, поездки, беседы интерпретировались как «политически враждебное действие»27.

Важное место в главе отводится проблеме соотношения числа арестованных на этапе предварительного следствия и непосредственных обвиняемых на процессе. По самым приблизительным подсчетам, отмечается в диссертации, по делу троцкистско-зиновьевского центра арестам подверглись свыше восьмидесяти человек. Среди них было несколько десятков старых большевиков, которым уделялось значительное внимание на следствии, но которые не были выведены на процесс. Между тем, среди подсудимых на процессе было много политически незначимых фигур, которые привлекли внимание руководства страны лишь на этапе предварительного следствия, когда они были отобраны среди многочисленных арестованных как наиболее податливые на признания. Представленные на процессе шестнадцать обвиняемых были, согласно распространенной со времени процесса эсеров 1922 г. судебной практике, разделены на две группы - старые большевики, чьи показания были преимущественно малоинформативными, и эмигрировавшие в СССР молодые члены германской компартии, охотно дававшие подробные показания. Безусловно, подобного рода конструкция создавала основу для тяжелого психологического давления на подсудимых. В диссертации отмечается, что основными методами получения необходимых показаний стали «конвейерные» допросы, угрозы в адрес семьи, запугивание расстрелом и т.д.; практически все подсудимые первой группы ранее подвергались неоднократным арестам, допросам, ссылкам, тюремному заключению, находились в подавленном моральном состоянии.

Предпринятое в работе исследование вопросов организационно-политического обеспечения Московского процесса дает возможность

27 Цит. по: Блюм А. К изучению политических процессов в Советском Союзе и послевоенной коммунистической Европе / Судебные процессы в СССР и коммунистических странах Европы ... С. 8.

24

реконструировать ставшие характерными для середины 1930-х гг. механизмы и технологии СПП.

Автор обращает внимание на то, что организаторы процесса отказались от создания специальных комиссий и групп, что было характерно для СПП 1920-х - начала 1930-х гг. Теперь роль подобных институтов стали выполнять отдельные партийные функционеры. Такая форма организационно-политического руководства, несмотря на отсутствие И.В. Сталина в Москве (с 14 августа по 25 октября 1936 г. он находился в отпуске в Сочи), обеспечивала оперативное принятие решений о процессе, практически исключала их из этапов длительного обсуждения и согласования между различными инстанциями.

В исследовании определяется роль И.В. Сталина и его советников в организации Московского процесса. Документы свидетельствуют о руководящей роли вождя в организации процесса. Он был его инициатором, он же определил и контролировал разработку его идеологической составляющей, определил ответственных за его проведение, помимо решения вопросов, связанных с технической организацией процесса, И.В. Сталин утверждал все, что касалось его освещения в печати и представления на международном уровне. Несмотря на то, что решение организационных вопросов было предоставлено оставшимся в Москве доверенным лицам, они не только высылали всю информацию о процессе, но и выясняли отношение И.В. Сталина к тем или иным вопросам, возникающим по ходу процесса. Помимо ответа на телеграммы секретарей ЦК, И.В. Сталин давал директивные указания и по своей инициативе.

Архивные поиски показали, что основными исполнителями воли вождя в деле организации процесса стали Н.И. Ежов и Л.М. Каганович. Распределение полномочий между ними определялось их ролью в партийном аппарате. В работе подробно рассматриваются последствия проведенных в 1935 г. кадровых перестановок в Политбюро.

В 1936 г. Л.М. Каганович - заместитель И.В. Сталина в Политбюро во время его отпусков - являлся вторым человеком в партии, оставался ведущей политической фигурой в сталинской руководящей группе и принимал активное участие в политической жизни страны. Он был в курсе практически всех

вопросов по организации Московского процесса. Являясь главным информатором И.В. Сталина, он согласовывал между собой различные решения о процессе и приводил их в подходящий для вождя вид.

Н.И. Ежов курировал реализацию кадровой политики партии, что в условиях партийной и государственной номенклатуры имело принципиальное значение. Несмотря на то, что Н.И. Ежов не входил в состав Политбюро ЦК ВКП(б), он стал принимать активное участие в его работе. Н.И. Ежов являлся контролером проводимого НКВД следствия по делу об убийстве С.М. Кирова и, следовательно, представителем И.В. Сталина в НКВД. Кроме того, Н.И. Ежову было поручено «общее наблюдение» над Московским процессом. Все это, утверждается в работе, давало ему возможность занять статус негласного лидера, отвечающего за проведение некоторых политических акций в стране, оперативно исполнять различные указания И.В. Сталина, принимать участие в осуществлении следствия и контролировать решение не только организационных вопросов, связанных с проведением кампании, но и реализовывать на практике указания вождя по ее идеологическому содержанию. В диссертации рассматриваются причины столь стремительного карьерного роста и широкого участия Н.И. Ежова в деле организации процесса.

Документы фонда Н.И. Ежова позволяют изучить содержание технических вопросов, возникших при подготовке Московского процесса -временные рамки слушания дела, порядок проведения процесса, время подготовки обвинительного заключения и приговора, распределение билетов на процесс, порядок освещения и правила публикации материалов процесса в печати, порядок его киносъемки и др.

В целом, предпринятое изучение различных аспектов «послекировских» СПП и механизма подготовки Московского процесса дает возможность говорить о единой по смыслу и замыслу целенаправленной политической, репрессивной, идеологической, агитационно-пропагандистской и мобилизационной кампании по физическому уничтожению и дискредитации в глазах общества политических противников режима. Московский процесс являлся кульминационной и наиболее звучной в общественно-политическом смысле частью этой кампании.

Во второй главе - «Идеолого-пропагандистское обеспечение Московского открытого процесса 1936 г. и его общественный резонанс» -

рассматриваются различные аспекты проведения процесса, изучается организация агитационно-пропагандистской кампании в центре и на местах, ее идеологическое содержание, а также отклики о процессе в СССР и за рубежом.

Документы фонда Н.И. Ежова позволяют рассмотреть такие аспекты проведения Московского процесса, как подготовка обвинительного заключения и приговора, состав и роль судейской коллегии, поведение подсудимых, роль главного обвинителя - А.Я. Вышинского, последовательность и суть судебных слушаний.

Дело о так называемом «антисоветском объединенном троцкистско-зиновьевском центре» рассматривалось Военной Коллегией Верховного суда СССР на открытом судебном заседании 19-24 августа 1936 г. Шестнадцать подсудимых процесса условно можно разделить на две группы. Первая состояла из известных большевиков - Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Г.Е. Евдокимов, И.П. Бакаев, С.В. Мрачковский, В.А. Тер-Ваганян, И.Н. Смирнов. Вторая - из молодых членов германской компартии, эмигрировавших в СССР -Е.А. Дрейцер, И.И. Рейнгольд, Р.В. Пикель, Э.С. Гольцман, Фриц-Давид (И.-Д. Круглянский), В.П. Ольберг, К.Б. Берман-Юрин, М.И. Лурье, И.Л. Лурье. По приговору обвиняемые были признаны виновными в организации убийства С.М. Кирова и в подготовке терактов против руководства Советского государства. Подсудимые были приговорены к высшей мере наказания. 25 августа 1936 г. приговор был приведен в исполнении. 13 июня 1988 г. приговор был отменен.

В работе отмечается, что выбранная руководством страны форма целиком постановочного процесса определила характер осуществления судопроизводства. Исследование стенограммы суда подтвердило, что слушание свелось к формальной процедуре с видимым соблюдением уголовно-процессуальных норм, оно характеризовалось подконтрольностью судебных органов партийному руководству, а также заранее предопределенным исходом дела. В ходе судебных заседаний не было предоставлено ни одного доказательства какой-либо преступной деятельности подсудимых, обвинения базировались только на их личных признаниях.

Документы свидетельствуют, что судебные заседания не всегда проходили гладко. Показания обвиняемых первой группы часто носили малоинформативный характер, были однословными, обвиняемые вступали в споры с главным обвинителем. Подсудимые с известными политическими именами отказались признать ряд наиболее абсурдных обвинений, а некоторые не признали свое участие в террористической деятельности.

Характерной особенностью СПП 1934-1936 гг., подчеркивается в диссертации, является сопровождение их мощной агитационно-пропагандистской кампанией, в сущности, идеологической составляющей любого СПП этого периода. В связи с этим особое внимание в главе уделяется идеологическому содержанию Московского процесса. В работе отмечается, что идеологическая составляющая процесса по своему содержанию и смыслу совпала с его обвинительной составляющей, разработанной в ходе следствия 1935-1936 гг. «Программным» идеологическим документом, в котором были обозначены цели и содержание предстоящей агитационно-пропагандистской кампании, стало закрытое письмо ЦК ВКП(б) от 29 июля 1936 г. В работе подробно анализируется содержание и смысл этого документа.

Помимо закрытого письма, вектор кампании на всем ее протяжении определялся посредством многочисленных газетных публикаций. В диссертации отмечается, что из-за отсутствия документов идеологического аппарата ЦК ВКП(б) за 1930-е гг., материалы «Правды» рассматривались как основной источник для реконструкции указаний руководства страны по освещению в СМИ Московского процесса, для понимания технологий и содержания его агитационно-пропагандистской кампании. Исследование показало, что используемые в «Правде» средства пропагандистского воздействия и, прежде всего, технологии формирования «образа врага», должны были обеспечить «единодушную» и «всенародную» ненависть к нему и, тем самым, сплотить общество, легитимизировать в массовом сознании политику террора.

В работе акцентируется внимание на постепенном усилении роли Л.Д. Троцкого в идейном содержании кампании, о чем свидетельствуют материалы «Правды». Подобная тенденция дает возможность согласиться с другими исследователями в том, что процесс мыслился как средство дискредитации

мощного и влиятельного за рубежом источника идейной критики сталинизма в лице Л.Д. Троцкого. Исследование показало, что в дни Московского процесса в Европе и Америке начинает набирать силу движение, ставившее под сомнение не только обвинения, но и всю сущность процесса. В диссертации анализируется роль Л.Д. Троцкого и Л. Седова по инициированию и руководству этого движения, по подготовке контрпроцесса и по организации международной следственной комиссии для проверки прозвучавших на Московском процессе обвинений.

Используемые в работе материалы региональных, местных и первичных парторганизаций позволили реконструировать механизм проведения агитационной кампании Московского процесса на региональном уровне. Документы свидетельствуют, что этот механизм состоял из традиционного, неоднократно отработанного в ходе проведения кампаний социальной мобилизации, набора пропагандистских средств, которые позволили достаточно в сжатые сроки развернуть массовую работу среди населения по обсуждению материалов процесса.

В диссертации приводятся факты значительных недочетов в организации пропагандистских мероприятий на местах. Отсутствие или низкий уровень пропагандистов, агитаторов, беседчиков, партактивов и агитколлективов, нехватка центральных газет, средств наглядной агитации и др. свидетельствуют, по мнению автора работы, об ограниченных возможностях ресурсного обеспечения кампании. Подобная ситуация, отмечается в диссертации, препятствовала охвату партийной агитацией как можно большего количества населения, приводила к отсутствию непрерывности в агитационно-пропагандистской работе во время процесса и, в целом, являлась одной из причин некоторых провалов в проведении кампании.

Особое внимание в главе уделяется анализу настроений рабочих г. Москвы и Московской области по отношению к Московскому процессу. Документы свидетельствуют о сохранении многочисленных, противоречивых, неоднородных и далеких от штампов официальной пропаганды настроений. Несмотря на значительную поддержку Московского процесса, отмечается з работе, в обществе отсутствовало то единодушие, о котором сообщалось з официальных источниках.

Фальсифицированный характер Московского процесса был очевиден и для многих зарубежных деятелей и организаций, в том числе позитивно относящихся к СССР. Анализ переписки и дневниковых записей просоветски настроенных писателей показал, что процесс не только шокировал их, но серьезно подорвал престиж СССР в глазах интеллигенции Запада. В работе отмечается, что в связи с набирающими оборот репрессиями многие западноевропейские писатели прервали свои отношения с редакциями советских изданий, отдельные левые журналы, сотрудничавшие с советскими, приняли решение о добровольном самороспуске. Между тем, руководство СССР не обращало внимания на звучащие с разных сторон призывы пересмотреть результаты проведенного процесса и прекратить в дальнейшем подобную судебную практику.

Важное место в главе отводится партийно-государственному руководству агитационной кампанией Московского процесса. В частности, отмечается, что все уровни кампании - механизм организации, идеологический смысл, пропагандистское обеспечение - были определены и контролировались И.В. Сталиным. Секретари ЦК ВКП(б) и, прежде всего, Н.И. Ежов и Л.М. Каганович ежедневно информировали вождя о том, как проходил суд, как отвечали на вопросы обвиняемые, подчеркивали реакцию иностранных корреспондентов. И.В. Сталин являлся последней инстанцией при определении целесообразности публикации в советской и иностранной печати материалов о процессе, а также определял, в каком виде некоторые из них должны комментироваться.

Анализируемые в диссертации документы показывают, насколько активным было участие Н.И. Ежова в подготовке Московского процесса. Он не только принимал участие в осуществлении следствия и контролировал решение организационных вопросов по проведению процесса и его агитационно-пропагандистской кампании, но и воплощал в конкретных документах указания вождя по ее идеологическому содержанию. В частности, им был подготовлен проект упомянутого выше закрытого письма ЦК ВКП(б).

Особое внимание в диссертации уделяется заключительному этапу агитационно-пропагандистской кампании, когда в ее идейном содержании произошли значительные изменения. Начало этому процессу было положено шифротелеграммой И.В. Сталина В.М. Молотову и Л.М. Кагановичу 6 сентября

1936 г. В работе подробно рассматривается содержание и смысл этого достаточно неоднозначного и многослойного документа.

В нем было указано на ошибки, допущенные «Правдой» в деле освещения процесса. По словам И.В. Сталина, газета все свела к конфликту внутри партии и не написала о существовании у подсудимых политической платформы. Между тем, отход от этого положения, подчеркивается в работе, был сделан с личного согласия И.В. Сталина в ходе следствия 1935-1936 гг. Изучение причин подобных настроений И.В. Сталина показало его озабоченность тем, что частью граждан в СССР и за границей процесс был воспринят как результат внутрипартийного конфликта. Отмечается, что подобные общественные настроения действительно нашли отражение ■ в документах. Анализ агитационного сопровождения Московского процесса показал, что в его основе лежал образ «врага», определяемый преимущественно контекстом внутрипартийной борьбы 1920-х гг. В шифротелеграмме И.В. Сталина круг обвинений был расширен и в политическую составляющую образа «врага» были введены вредительские мотивы, нашедшие отражение в таких терминах, как «шпионаж», «диверсия», «измена родине», «вредительство». Сконструированный одновременно на политической и вредительской основах образ «врага народа» более адекватно воспринимался обывателями, позволял руководству страны поддерживать социум в состоянии «осажденной крепости» и, следовательно, являлся более эффективным пропагандистским оружием. Указанные изменения, подчеркивается в диссертации, ознаменовали переход кампании в новую стадию, связанную с постепенным усилением конфронтационных мотивов в пропаганде. Кроме того, шифротелеграмма И.В. Сталина явилась сигналом продолжения широкомасштабной расправы над оппозиционерами. После Московского процесса и в связи с изменением обвинительной составляющей репрессивной политики, произошло новое усиление как внесудебных, так и судебных репрессий, которое достигло своего апогея в 1937-1938 гг.

В заключении диссертации сформулированы итоги работы, обобщены ее результаты и выдвинуты перспективы для дальнейших исследований.

В 1930-е гг. фальсифицированные обвинения выносились как органами внесудебной расправы, так и судебными органами на закрытых и открытых

судебных заседаниях, в показательном или упрощенном порядке. Участие судебных органов в подготовке и проведении СПП свидетельствует о подчинении судебной системы политическим интересам и о ее превращении в инструмент государственного насилия,

Проведенное исследование показало, что Московский процесс представляет кульминационную и наиболее звучную в общественно-политическом смысле часть единых по смыслу и замыслу политических, репрессивных, судебных, идеологических, агитационно-пропагандистских «послекировских» кампаний 1934-1936 гг. В ходе них был накоплен опыт в проведении репрессивных и следственных мероприятий, а также постепенно разрабатывалась обвинительная версия и аналогичная ей идеологическая составляющая, ставшая затем основой агитационного сопровождения процесса. Отметим, что идеологический фон кампании на протяжении 1934-1936 гг. претерпевал неоднократные изменения, связанные с внедрением и усилением в нем сначала антитроцкистских мотивов, а затем, по завершению Московского процесса, «вредительских» и «шпионских».

В диссертации реконструируется «сценарий» Московского процесса. Организаторы процесса отказались от создания специальных комиссий и групп, что было характерно для СПП 1920-х-начала 1930-х гг. Роль подобных институтов стали выполнять отдельные партийные функционеры. Такая форма организационно-политического руководства обеспечивала недопущение разногласий и конфликтов между различными институциями, позволяла оперативно принимать те или иные решения о процессе.

В диссертации оценены пределы влияния и участия политических фигур в подготовке и проведении Московского процесса и в целом в репрессивной политике 1930-х гг. В исследовании неоднократно подтверждалась руководящая, инициативная роли И.В. Сталина в организации репрессивных кампаний 1934-1936 гг., в определение их идеологической и агитационной составляющих. Анализируемые в диссертации документы показывают, насколько активным было участие Н.И. Ежова как в подготовке Московского процесса и в разработке идеологического содержания кампании, так и в репрессивной политике в целом. Н.И. Ежов знал, в каком ключе необходимо информировать И.В. Сталина о процессе, был знаком с установленными им

«правилами игры», был в курсе его настроений и планируемых им дальнейших направлений репрессивных ударов. Между тем, обнаруженные автором работы документы не позволяют говорить о том, что Н.И.Ежов занимал более самостоятельное, по сравнению с другими известными партийными функционерами, положение. Вся его деятельность контролировалась, прежде всего, Л.М.Кагановичем. Через руки последнего прошли практически все документы процесса, он был в курсе большинства вопросов по его организации и проведению. Безусловно, это не была чисто техническая роль, и многие вопросы Л.М. Каганович, замещая И.В. Сталина в Политбюро, должен был решать самостоятельно. С другой стороны, ни Н.И.Ежов, ни другие члены Политбюро ЦК ВКП(б) не были до конца посвящены в сталинские замыслы основных сценариев организации террора и, например, считали, что дальнейших открытых процессов не будет, а вся репрессивная политика завершится уничтожением бывших оппозиционеров.

Проведенное исследование политических, пропагандистских и судебных технологий подготовки и проведения Московского процесса позволяют сделать следующие выводы о его функциональном предназначении. Особая природа а место СПП в репрессивной политике советского государства связаны с тем, что они представляли собой видимую и формально законную часть репрессий, с помощью которой руководство страны добивалось конкретных целей и задач. Показательный процесс являлся незаменимым превентивным средством борьбы с потенциальным противостоянием режиму в условиях возможной войны. Кампания была направлена на дискредитацию и ликвидацию бывшей, реальной (прежде всего, в лице Л.Д. Троцкого и зарубежных троцкистов) и потенциальной оппозиции, возможной «пятой колонны».

Агитационно-пропагандистская кампания, посвященная Московскому процессу, имела задачу усилить идейно-политическое влияние процесса на массы, использовать процесс как фактор повышения авторитета партийно-государственного руководства СССР в партии и широких слоях населения. С помощью агитационно-пропагандистской кампании открытый процесс стал средством массовой социальной мобилизации, что делало его одним из наиболее эффективных воспитательно-пропагандистских средств подавления и искоренения оппозиционных настроений и инакомыслия внутри советского

общества, средством сохранения и поддержания авторитета власти. Московский процесс позволил канализировать потенциал социального недовольства в ненависть против «врагов», поскольку проведенная в ходе него агитационно-пропагандистская кампания являлась идентификатором «своих» и «чужих». Кроме того, Московский процесс и в целом показательные процессы 1930-х гг., как одна из составляющих мобилизационной политики режима, позволяли подключить общество к массовому осуждению и расправе над «врагами народа», сделать его соучастником проводимых в стране репрессий и, тем самым, легитимизировать политику террору. Именно это отличает природу показательных процессов от других форм судебных и внесудебных репрессий.

Сделанные в диссертации выводы о том, насколько эффективным являлся созданный механизм обработки общественного сознания и формирования соответствующих общественных настроений вокруг процесса, показывают, что, несмотря на все усилия пропаганды, отношение к Московскому процессу в стране, а тем более за ее пределами, было амбивалентным, а неприятие сталинской политики репрессий и антисталинские настроения были очевидным фактом общественной жизни.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ:

1.Открытый московский процесс 1936 г. как мобилизационная политическая кампания // Российская история. - 2010. - № 6. - С. 161-170. 1,3 п.л.

2. Этапы формирования обвинений против лидеров троцкистско-зиновьевской оппозиции в 1934-1936 гг. // Вестник архивиста. - 2011. - № 3. - С. 193-203. 0,6 п.л.

3. «Стрелять придется довольно внушительное количество». Письмо Н.И. Ежова И.В. Сталину. 1936 г. //Исторический архив. - 2011. -№4. - С. 73-81.1 п.л.

Публикации в других изданиях:

4. «На процесс допускаются по спискам, утвержденным т. Ежовым»: Документы РГАСПИ о «процессе 16-ти»: 1936 г. // Отечественные архивы. - 2008. -№ 2. - С. 113-128. 1,1 п.л.

5. Механизм организации Первого показательного процесса 19-24 августа 1936 г. // Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы: анализ механизмов и практик проведения. Новосибирск: Наука, 2010. С. 58-66.0,8 п.л.

6. «Послекировские» судебные политические процессы 1934-1935 гг. как пролог Московского открытого процесса августа 1936 г. // Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы. Новосибирск: Наука, 2011. С. 125 - 136.1 п.л.

7. Московский показательный процесс 1936 г. в зеркале документальной истории // Практический журнал для учителей и администрации школы. № 10 - 2010 - С. 38-43; №11. -2010 - С. 31-37.1,1 п.л.

8. Идеологический аспект агитационно-пропагандистской кампании вокруг Московского открытого процесса 1936 г. // Сборник тезисов докладов участников конференции молодых

Отпечатано в отделе оперативной печати Геологического ф-та МГУ Тираж ¡00 экз. Заказ № 36

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Артамонова, Жанна Владимировна

Введение.

Глава I. Предыстория Московского открытого процесса 1936 г.

1.1. Судебные политические процессы 1934-1935 гг. как пролог Московского открытого процесса 1936 г.

1.2. Подготовка и проведение Московского открытого процесса 1936 г.

Глава II. Идеолого-пропагандистское обеспечение Московского открытого процесса 1936 г. и его общественный резонанс.

11.1. Организация Московского открытого процесса 1936 г. и его освещение в партийной пропаганде и массовой агитации.

11.2. Московский открытый процесс 1936 г. в советском и западном общественном мнении.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Артамонова, Жанна Владимировна

Судебные политические процессы (далее - СПП), проводившиеся на открытых и закрытых судебных заседаниях, являлись неотъемлемой частью репрессивной политики 1920-1930-х гг. Политическим является тот судебный процесс,- который проводится в рамках существующего судебного порядка в интересах действующего режима для подавления реальных или потенциальных противников1. По своей природе, смыслу, механизмам проведения СПП отличались как от обычных судебных заседаний, так и внесудебных репрессий, представляя их видимую часть. Особенными в ряду известных СПП стоит назвать три больших Московских открытых процесса 1936-1938 гг.

Актуальность исследования. Исследовательский и общественный и интерес к теме сталинских репрессий и к их феномену - показательным процессам - сформировался еще в период перестроечной гласности. Обращение к этой, одной из наиболее «острых», спорных и драматичных тем советской истории вызывает сегодня многочисленные дискуссии и дебаты, нередко приобретающие политизированный характер. Имеющие место налет публицистичности, крайности в оценках, многочисленные интерпретации и версии неизменно сопровождают эту тему. Подобная ситуация не может не найти отражение и в массовом сознании россиян, что, в конечном счете, препятствует достижению общественного согласия, без которого невозможны самоидентификации современного российского общества, определение его национальной идентичности, места в мире, достижение социально-политической стабилизации и, как следствие, успешное развитие страны. Таким образом, современные общественные преобразования, очевидные изменения в социокультурной и духовной сферах современного общества требуют объективного, основанного на репрезентативной

1 Цит. по: Красильников С.А. Судебные политические процессы 1920-х гг. в советской России/СССР как исследовательский феномен: дискуссионные проблемы // Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы. Сравнительный анализ механизмов и практик проведения. Новосибирск, 2010. С. 11. документальной базе анализа ключевых событий нашей истории, какими являются и Московские открытые процессы 1930-х гг. Кроме того, подобный анализ может оказаться полезным и поучительным и, возможно, поможет избежать прежних трагических ошибок.

Исследование Московского открытого процесса 1936 г. (далее — Московский процесс) актуально и с научной точки зрения. Прежде всего, это обуславливается существованием значительных документальных комплексов, ставших доступными в последние десятилетия и позволяющих подойти к теме с малоизученной стороны. Безусловный интерес представляет изучение механизмов подготовки и проведения Московского процесса, его агитационно-пропагандистского сопровождения и политико-идеологического обеспечения. Эти вопросы, до сих пор недостаточно исследованные в исторической науке, дают возможность приблизиться к пониманию природы и места СПП в общей практике репрессий 1930-х гг., способствуют углублению научных знаний о принципах и приемах советской пропаганды, о пропагандистском обеспечении репрессий, об идеологическом смысле СПП, о взаимосвязи идеологических и политических кампаний, о механизмах, обеспечивающих в массовом сознании легитимацию репрессивной политики государства. Кроме того, принимая во внимание тот факт, что традиция СПП сохранилась на протяжении всего советского периода, многие рассмотренные в настоящем исследовании проблемы выходят за рамки 1930-х гг., и, таким образом, позволяют более глубоко понять феномен СПП и их роль в истории.

Объектом исследования является Московский процесс в контексте проведенной в 1934-1936 гг. политической, агитационно-пропагандистской, идеологической и мобилизационной кампании по окончательной дискредитации и физическому уничтожению бывших деятелей оппозиции 1920-х гг.

Предметом исследования является формирование и реализация на практике обвинительной, информационной, идеологической, организационно-политической и агитационно-пропагандистской составляющих Московского процесса.

Целью диссертационного исследования является изучение Московского процесса как политико-идеологической кампании.

Для реализации обозначенной цели перед настоящим диссертационным исследованием поставлены следующие задачи:

- исследовать степень изученности темы в отечественной и зарубежной историографии;

- реконструировать комплекс исторических источников по теме и раскрыть его информационный потенциал;

- изучить судебные, политические, репрессивные и агитационно-пропагандистские мероприятия, последовавшие после убийства С.М. Кирова 1 декабря 1934 г., представить их хронологическую и смысловую последовательность, идеологический и политический смысл;

- исследовать вопросы подготовки и проведения Московского процесса, определить роль И.В. Сталина и его советников, изучить механизм принятия властных решения о процессе;

- рассмотреть идеологическое сопровождение Московского процесса;

- выделить и проанализировать основные этапы агитационно-пропагандистской кампании Московского процесса в центре и на местах, ее приемы, проследить эволюцию содержания пропагандистского материала;

- выявить и изучить доминирующие общественные настроения в отношении Московского процесса в СССР и за рубежом;

- проследить начало организации в Западной Европе и Америке параллельной Московскому процессу контркампании под руководством Л.Д. Троцкого и Л. Седова.

Территориальные рамки исследования определяются границами СССР 1930-х гг., где проводилась политическая кампания Московского процесса.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом с 1 декабря 1934 г. по конец сентября 1936 г. В эти годы, которые в историографии принято считать «прелюдией» к «большому террору», советским руководством были проведены политические, судебные, репрессивные и агитационно-пропагандистские мероприятия против деятелей оппозиции 1920-х гг. Выбор нижней границы исследования обусловлен датой убийства С.М. Кирова - 1 декабря 1934 г. Это событие положило начало целой серии СПП над представителями бывшей партийной оппозиции, кульминацией которых стал первый Московский процесс. Верхней датой исследования выбран период, когда, во-первых, оживление, вызванное Московским процессом, начинает затухать, что нашло отражение в практически полном прекращении публикаций материалов на данную тему в «Правде» и обсуждений итогов процесса на заседаниях местных парторганизаций, а, во-вторых, в идейном содержании кампании происходят значительные изменения. Последнее оказало значительное влияние на характер и масштабы проводившихся в стране репрессий и положило начало новому этапу репрессивной политики.

Степень изученности проблемы. То обстоятельство, что Московский процесс является одним из проявлений «большого террора», предопределило изучение широкого круга литературы, посвященной тому или иному аспекту репрессивной политики.

В изучении настоящей темы можно выделить два основных периода: советский - 1930-1980-е гг. и российский - 1990-е - 2000:е гг.

Московские открытые процессы 1930-х гг. долгое время оставались за пределами советской историографии, что объясняется закрытостью и идеологизированностыо темы, а также отсутствием должной документальной базы для проведения исследований: Они упоминались лишь в агитационной литературе и литературе по истории партии, где рассматривались с позиций классового подхода как закономерный этап в ходе борьбы партии с политическими противниками2. Безусловно, узость исследовательского поля, тенденциозность, односторонность и идеологическая заданность данных трудов очевидна.

В известной мере упомянутая лакуна компенсируется трудами зарубежных историков, советологов и обществоведов (А. Авторханов, С.

-j

Коэн, Р. Медведев, Р. Такер) , которые одними из первых в 1960-е - 1970-е гг. приступили к изучению советской политической системы и репрессивной политики в предвоенный период и, тем самым, надолго определили господствующие в историографии ключевые подходы и оценки. В это время появляется ряд интерпретаций, которые бытовали в исторической литературе вплоть до 1990-х гг., а некоторые продолжают оставаться и сейчас (прежде всего, это касается причин проведения процессов и причин признания на них подсудимых). Особенно в этой связи стоит отметить труды Р. Конквеста, наиболее известным из которых стала изданная в 1968 г. книга «The Great Terror: Stalin's Purge of the Thirties»4. Ее автор одним из первых в мировой историографии поднял тему «большого террора». Опираясь на опубликованный материал, он изучил основные направления репрессивной политики, в том числе и показательные процессы 1930-х гг. В частности, Р. Конквест подробно исследовал причины проведения показательных процессов и причины признания на них подсудимых, сделал ряд предположений о механизме организации процессов, о характере сопровождающей их агитационно-пропагандистской кампании в прессе и

2 Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья. М., 1975; О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры: Сборник. М., 1937; Шпионам и изменникам Родины нет и не будет пощады: Сб. статей. М., 1937.

3 Avtorkhanov A. Stalin and the Soviet Communist Party: a Study in the Technology of Power. N. Y., 1959; Cohen St. Bukharin and the Bolshevik Revolution: a political Biography. N. Y., 1973; Medvedev R.A. On Stalin and Stalinism. Oxford, 1979; Tucker R.C. The Great Purge Trial. N. Y., 1965.

4 Conquest R. The Great Terror: Stalin's purge of the Thirties. N.Y., 1973. общественной реакции на них. Несмотря на противоречивость и слабую обоснованность ряда выводов этой книги, именно она положила начало исследованиям по указанной проблематике.

Между тем, многие вопросы, связанные с подготовкой и проведением Московских процессов, в монографиях названных исследователей рассматривались достаточно фрагментарно и поверхностно, что объясняется неполнотой документальной базы. Единственно возможными материалами для изучения темы вплоть до конца 1980-х гг. являлись собрания сочинений руководителей страны, опубликованные стенограммы партийных пленумов, конференций, отчеты СПП, сборники уголовного законодательства, советская' периодическая печать, свидетельства и воспоминания деятелей русского зарубежья и перебежчиков, публицистические материалы. Таким образом, в связи с известной ограниченностью зарубежных исследований этих лет по изучению феномена советских политических процессов, для настоящей диссертации они привлекаются-только в той степени, в которой; способны оказать качественное влияние на современный уровень изучения проблемы.

Полноценное изучение репрессивной политики советского государства в целом и показательных процессов 1930-х гг. в частности началось только в конце 1980-х - начале 1990-х гг. Именно с этого времени, благодаря преобразованиям в государственной и политической' системе советского, а затем и российского общества, проведенной т.н. «архивной революции», связанной с рассекречиванием значительных документальных комплексов и более открытой деятельностью архивных учреждений, реабилитации жертв политических репрессий, началось всестороннее, более глубокое в общественном и научном плане изучение истории СССР. Сложившуюся ситуацию исследовательница М. Феррети емко назовет «работой траура», связанной с болезненной реинтеграцией сталинизма в память общества5.

5 Ферретти М. Расстройство памяти: Россия и сталинизм // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2002. № 5. С. 40-54.

Одной из таких общественно значимых, актуальных, болезненных и «острых» для конца 1980-х - начала 1990-х гг. тем являлись большие Московские процессы. Отражением интереса к этой теме стало появление большого количество сборников статей перестроечного периода, в которых поднимались вопросы о причинах и сущности показательных процессов6.

В этот период в отечественной историографии наблюдались две параллельные тенденции. С одной стороны, активно публиковались и обсуждались в научных и общественных кругах труды историков ч шестидесятников» и переводы выпущенных ранее за рубежом монографий . Одной из таких работ стала книга P.A. Медведева «О .Сталине и сталинизме» (М., 1990), посвященная' природе и сущности сталинизма. В том числе историк рассмотрел причины проведения Московских процессов, причины признания на них подсудимых, затронул вопросы резонанса процессов и степени их фальсификации. Между тем, исследование P.A. Медведева, равно как и другие опубликованные в это время работы историков-«шестидесятников» и советологов, основывались на старой, традиционной источниковой базе, которая, несмотря на свою основательность, приводила к узости спектра исследовательских проблемой уже не могла отвечать запросам времени. Так, например, в своем исследовании P.A. Медведев прямо указывал, что он «не использовал никаких архивов или закрытых материалов и не знаком с ними»8.

Параллельно развившаяся в исторической науке другая тенденция связана с расцветом публицистической литературы, что, безусловно, привело к неизбежному падению уровня исследований и отсутствию должного внимания к методологическим проблемам. Подобные работы писали

6 Иного не дано: О нашем прошлом, о нынешней перестройке и о будущем: Сб. ст. М., 1988; Переписка на исторические темы: Диалог ведет читатель. М., 1989; Осмыслить культ Сталина: Перестройка, демократия, социализм. М., 1989; Урок дает история. М., 1989.

7 Авторханов А. Технология власти. М., СПб., 1991; Дойчер И. Троцкий в изгнании. М., 1991; Конквест Р. Большой террор: В 2 т. / Т. 1. Рига, 1991; Коэн С. Бухарин: политическая биография, 1888-1938. М., 1988; Такер Р. Сталин: путь к власти, 1879-1929: история и личность. М., 1990.

8 Медведев P.A. О Сталине и сталинизме. М., 1990. С. 12. публицисты, юристы, правоведы, политологи, философы. В появившихся в это время многочисленных публицистических статьях и книгах, посвященных репрессиям 1930-х гг., обязательно, чаще всего без ссылок на документы, упоминались и Московские открытые процессы, которые рассматривались как символ эпохи «большого террора». Авторы (А.И. Ваксберг, Д.А. Волкогонов, В.А. Ковалев) раскрывали тайные стороны организации процессов, освещали их роль в нагнетании всеобщего страха и подозрительности, рассказывали об известных политических деятелях, оказавшихся на скамье подсудимых9. В целом, подобным, работам присущи обличительный пафос, излишняя эмоциональность и идеологизированность, политическая тенденциозность и сегодня они, безусловно, требуют критического осмысления.

В это время проводятся и научные исследования, в, том числе по истории СПП, произошедших после убийства С.М. Кирова. В этой связи стоит отметить исследование А. Кирилиной, в, котором, на основе подробного разбора имеющихся в распоряжении автора опубликованных и неопубликованных (архивных) документов, подробно рассматриваются обстоятельства убийства С.М. Кирова и существующие в историографии версии по этому вопросу, представлены этапы проведенного следствия по делу, дана характеристика проведенных процессов. Несмотря на то, что исследование грешит рядом неточностей, некоторые' выводы и цитаты не подтверждаются ссылками на документы, А. Кирилина впервые в историографии достаточно обстоятельно, с использованием обширного для того времени документального комплекса, рассмотрела указанные проблемы, сделала определенные выводы, некоторые из которых сохранили актуальность и в настоящее время10.

9 Ваксберг Л.И. Царица доказательств: Вышинский и его жертвы. М., 1992; Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия: политический портрет. И. В. Сталин: В 2 кн. / Кн. 1, ч. 2. М., 1989.; Инквизитор: сталинский прокурор Вышинский. М., 1992; Ковалев В.А. Распятие духа: судебные процессы сталинской эпохи. М., 1997.

10 Кирилина А. Рикошет, или сколько человек было убито выстрелом в Смольном. СПб, 1993. Переиздание монографии с некоторыми дополнениями см.: Кирилина А. Неизвестный Киров. СПб, М., 2001.

Особо стоит отметить вышедшие в середине 1990-х гг. монографии В.З. Роговина" и, прежде всего, книгу под названием «1937» (М., 1996), которая целиком посвящена репрессиям среди правящей элиты и показательным процессам 1930-х гг. К числу несомненных достоинств указанной монографии следует отнести тот факт, что в ней впервые на основе значительного и несколько обновленного документального комплекса затрагивались многочисленные проблемы, ранее остававшиеся вне поля зрения исследователей. В работе, помимо известных воспоминаний очевидцев и материалов периодической печати, использовались документы из архива Л.Д. Троцкого Гуверовского института войны, революции и мира, зарубежных библиотек, а также опубликованные материалы Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 1930-1940-х - начала 1950-х гг. Подобная источниковая база дала возможность В.З. Роговину подробно рассмотреть различные аспекты организации процессов, представить комплексную трактовку целей их проведения и причин признания подсудимых, исследовать вопросы фальсификации предъявленных обвинений. Кроме того, впервые в историографии анализу подвергся общественный резонанс, произведенный процессами, как на территории СССР, так и в Западной Европе. Непосредственный интерес для настоящего исследования, в связи с удаленностью ряда архивных документов, представляет проанализированный В.З. Роговиным материал о контркампании 1936-1938 гг. под руководством Л.Д. Троцкого и Л. Седова, проведенной параллельно Московским открытым процессам в странах Западной Европы и Америке. Стоит отметить, что монография В.З. Роговина, хотя в ней и не использовались доступные уже в то время материалы российских архивов, и в настоящее время представляет собой наиболее полное исследование по теме.

11 Роговин В. 3. Власть и оппозиция. М., 1993; Он же. 1937. М., 1996; Он же. Партия расстрелянных. М., 1997.

В этой связи нельзя не отметить труды О.В. Хлевнкжа который внес много нового в изучение советской системы управления 1930-х гг. В ходе проделанной работы, основанной на скрупулезном анализе архивных документов, О.В. Хлевнюк, в частности, изучил механизм функционирования высшей политической власти в СССР в 1930-е гг. и, прежде всего, работу Политбюро ЦК ВКП(б), реальную расстановку сил, методы разработки и принятия властных решений по важнейшим государственным вопросам.

С конца 1990-х гг. и до настоящего времени история сталинского террора является наиболее динамичным и успешным направлением историографии. Среди многочисленных тем, интересующих историков, основными можно назвать исследование нормативно-законодательного обеспечения репрессий, структуры и деятельности правоохранительных органов, причин' репрессивных акций, практики их осуществления, а также общественную реакцию и массовое сознание в годы «большого террора».

1 Ч

Так, в монографиях В. Кудрявцева, Ю. Стецовского и А. Трусова предпринимается юридический анализ советской правовой системы и массовых репрессий на протяжении длительного периода. Авторы, основываясь на опубликованных материалах, рассматривают масштабы, методы и причины репрессий, изучают деятельность судебных органов, содержание советского уголовно-процессуального законодательства. Исследователи обратили внимание на существование, помимо внесудебных репрессий, и судебных репрессивных практик. Для обозначения этого явления они вводят понятие «политическая юстиция», которая рассматривается ими как часть юридической системы, специально созданная или использованная для подавления политических противников путем применения правовых и противоправных мер.

12 Хлевнюк О.В. 1937 г.: противостояние. М., 1991; Он же. 1937 г.: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992; Он же. Сталин и Орджоникидзе: конфликты в Политбюро в 30-е годы. М., 1993; Он же. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е гг. М., 1996; Он же. Хозяин: Сталин и утверждение сталинской диктатуры. М., 2010.

13 Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М., 2000; Стецовский Ю. История советских репрессий: В 2 т. / Т. 2. М., 1997.

В этой связи хотелось бы также отметить неоднократно переизданную монографию П. Соломона «Советская юстиция при Сталине» (М., 2008)14, в которой дан подробный анализ теоретических оснований юридической системы советского государства, форм и способов реализации уголовного преследования, в том числе и в области контрреволюционных преступлений. Автор сделал некоторые выводы, касающиеся интерпретации права в советской властной системе, характера взаимоотношений между партийными и судебно-следственными органами, особенностей использования судов в осуществлении репрессий.

На современном этапе появилось достаточно большое количество' работ, в которых репрессивная политика раскрывается через историю и функционирование правоохранительных органов, участвовавших в ее реализации. В подобных исследованиях (Л. Самуэльсон, Л. Наумов, В. Хаустов) большое место уделяется становлению и развитию советских органов государственной безопасности, их кадровому составу, взаимодействию с партией и государством, в том числе и в деле организации показательных процессов15.

В диссертации также использовался комплекс работ зарубежных и отечественных исследователей о советском массовом сознании и средствах идеологического воздействия на него, о способах формирования и механизмах функционирования в массовых представлениях созданных советской пропагандой образов, основным из которых стал «образ врага», об эффективности используемых средств пропагандистского воздействия. Подобные проблемы носят междисциплинарный характер, поэтому и являются объектом изучения не только историков, но и культурологов, социологов, политологов, психологов, филологов.

14 Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 2008.

15 Наумов Л. Сталин и НКВД. М., 2010; Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии, 1936-1938 гг. М., 2009.

Все выше обозначенные проблемы наиболее активно разрабатываются в западной историографии. В частности, в работах В. Голдман, С. Дэвис, ТТТ. Фицпатрик изучаются довоенные общественные настроения16. С. Дэвис говорит о существовании равноправного диалога между обществом и властью, что свидетельствовало, по ее мнении, о том, что не только государство через массированную агитацию и пропаганду контролировало, определяло и направляло общественное мнение, но и общество (в котором всегда существовала теневая, независимая от власти культура) в некоторой степени регулировало государственную политику. Для отечественной историографии большое значение имели сделанные за рубежом методологические разработки, связанные с изучение советского массового сознания и работой с документами об общественных настроениях.

Фундаментальными работами по изучению общественного сознания и

1 у общественных настроений являются труды Б.Ф. Поршнева и Б.Д. Парыгина . Из современных отечественных исследований необходимо выделить монографии Е.Ю. Зубковой, А .Я. Лившина и Е.С. Сенявской, в которых рассматриваются не только проблемы взаимосвязи социально-политических преобразований и общественных настроений в различные хронологические периоды, но и большое внимание уделяется методам изучения советского массового сознания и общественных настроений18.

Важной составляющей советского общественного сознания 1930-х гг. был «образ врага», изучение которого активизировалось в последнее десятилетие. Исследователи раскрывают сущность понятия «образа врага», анализируют механизмы его функционирования, определяют его место в

16 Голдман В.З. Террор и демократия в эпоху Сталина: социальная динамика репрессий. М., 2010; Davies S. Popular Opinion in Stalin's Russia: Terror, Propaganda and Dissent: 1934-1941. Cambridge, 1997; Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм: социальная история Советской России в 30-е гг. М., 2001.

17 Парыгин Б.Д. Социальная психология: Истоки и перспективы. СПб, 2010; Он же. Социальное настроение как объект исторической науки // История и психология. М., 1971. С. 90-105; Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. M., 1979. ш Зубкова Е.Ю. Повседневное советское общество: политика и повседневность: 1945-1953. М., 1999; Лившин А.Я. Общественные настроения в советской России: 1917-1929 гг. М., 2004; Сенявская Е.С. Противники России в войнах XX века: эволюция «образа» врага в сознании армии и общества. М., 2006. системе советской пропаганды (A.B. Голубев, В.А. Невежин, A.B. Фатеев)19 и в системе социальной мобилизации накануне и в период «большого террора» (Н.Б. Арнаутов, Л.Д. Гудков, С.Н. Ушакова)" . Авторы подчеркивают, что «образ врага» являлся ключевой составляющей советской пропаганды; поскольку наиболее комплексно обозначал противника, актуализируя тем самым характерные для общества подсознательные ассоциации. Н.Б. Арнаутов анализирует динамику и механизм использования образа «врага народа» во время проведения Московских процессов21.

Огромное количество открывшихся за последнее десятилетие архивных документов и активная научная деятельность послужили мощным импульсом для появления в России и за рубежом целого ряда монографических исследований большого интернационального коллектива историков. В 2008 г. был запущен научно-издательский проект Фонда Первого Президента России Б.Н. Ельцина и издательства «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН) под названием «История сталинизма», в рамках которого осуществляется издание 100 книг российских и зарубежных авторов. Подобный проект, безусловно, имеет огромное значение, поскольку дает возможность представить различные позиции, подходы российских и иностранных исследователей, обобщить накопленный в исторической науке опыт". Многие из вышедших в этой серии работ о природе сталинизма как общественно-политического строя, о предпосылках его возникновения, этапах становления и факторах устойчивости, о причинах втягивая общества в ситуацию тотального террора, о масштабах последнего, особенностях

19 Голубев A.B. «Если мир обрушится на нашу Республику .»: советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг. М., 2008; Невежин В.А. Синдром наступательной войны: советская пропаганда в преддверии «священных боев»: 1939-1941 гг. М., 1997; Фатеев A.B. Образ врага в советской пропаганде: 1945-1954 гг. М., 1999.

20 Арнаутов Н.Б. Образ «врага народа» как стереотип массового сознания // Вестник Клио: Тр. гуманит. факта НГУ. Сер. 2. Новосибирск, 2006. С. 72-80; Гудков Л. Идеологема «врага»: «враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции // Образ врага. М., 2005. С. 64-65; Ушакова С.Н. Идеолого-пропагандистские кампании в практике функционирования сталинского режима: новые подходы и источники. Новосибирск, 2009.

21 Арнаутов Н.Б. Образ «врага народа» в контексте проведения «Больших московских процессов» 1936-1938 гг. // Судебные процессы в СССР и коммунистических странах Европы . С. 85-91.

22 О попытках подобного обобщения см.: Медушевский А.Н. Сталинизм как модель социального конструирования: к завершению научно-издательского проекта // Российская история. 2010. № 6. С. 3-29. репрессивных акций, о проблемах деформации общественного сознания также использовались для написания настоящей диссертации23.

5-7 декабря 2008 г. была проведена I Международная научная конференция "История сталинизма. Итоги и проблемы изучения", в работе которой приняли участие ведущие специалисты по истории сталинского периода из России, Европейских стран, США, Канады и Японии. На конференции были рассмотрены такие ключевые проблемы истории сталинского периода, как институты' и методы диктатуры, политэкономия сталинизма, его социокультурные аспекты, национальная политика, международные отношения, а также вопросы взаимоотношения сталинизма и современного общественного сознания. 9-11 октября 2009 г. в Смоленске была организована II Международная научная конференция «История сталинизма: репрессированная российская провинция», на которой были рассмотрены различные стороны формирования, развития и конкретные практики репрессивной политики СССР на региональном уровне.

Подобные тенденции оживления наблюдаются и в изучении феномена советских СПП. В частности, в свет вышел ряд монографий, статей и сборников документов об отдельных СПП, среди которых суд над патриархом Тихоном, членами ЦК партии эсеров 1922 г., Шахтинский процесс 1928 г., Меньшевистский процесс 1931 г. и ряд менее громких судебных разбирательств регионального масштаба24.

23 Баберовски Й. Красный террор: история сталинизма. М., 2007; Верт Н. Террор и беспорядок: сталинизм как система. М., 2010; Сталинизм в советской провинции: 1937-1938 гг.: массовая операция на основе приказа № 000447. М., 2009; Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «большим»: секретный приказ № 00447 и технология его исполнения. М., 2003 и др.

24 Исаев В.И. «Они хотели убить Сталина»: ОГПУ против немецких студентов в показательном судебном процессе 1925 г. Новосибирск, 2005; Красильников С.А. Шахтинский процесс как социально-политический заказ // Гуманитарные науки в Сибири. № 2. 2009. С. 70-93; Павлова И.В. Показагельные процессы в российской глубинке в 1937 г. // Гуманитарные науки в Сибири. 1998. № 2. С. 98-103; Ушакова С.Н. Шахтинский процесс: Проблемы изучения // Гуманитарные науки в Сибири. № 2. 2008. С. 73-76; Фицпатрик Ш. Как мыши кота хоронил: показательные процессы в сельских районах СССР в 1937 г. // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 387-413; Янсен М. Суд без суда: 1922 год: показательный процесс социалистов-революционеров. М., 1993.

Меньшевистский процесс 1931 года: Сб. док. В 2 кн. / Сост. А.Л. Литвин. М., 1999; Судебный процесс над социалистами-революциоиерами (июнь-август 1922): подготовка, проведение, итоги: Сб. док. / Сост. С.А. Красильников. М., 2002. Шахтинский процесс 1928 г.: подготовка, проведение, итоги: сборник: в 2 кн. / Отв. ред. С.А. Красильников. Кн. 1. М.,2010; Кн. 2. М., 2011.

Отдельно стоит назвать монографию К.Н. Морозова «Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние (19221926 гг.). Этика и тактика противоборства» (М., 2005), посвященную «многомерной исторической реконструкции феномена "Московского процесса партии социалистов-революционеров 1922 г."». В монографии подробно, с использование обширного комплекса разнородного по видовому составу документов, рассматриваются вопросы постановки процесса, причин и целей его проведения, организации следствия, проблемы выработки формулы обвинения, списка обвиняемых, организации агитационно-пропагандистской кампании вокруг процесса, поведения на процессе обвиняемых и др." . Исследование К.Н. Морозова использовалось в настоящей диссертации как исследовательский стандарт, инструмент изучения СПП.

В монографии Ж.А. Рожневой «Политические судебные процессы в. Западной Сибири в 1920-1930-ее гг.» (Томск, 2008) ставятся задачи построить историческую модель СПП в этом регионе, воссоздать механизм их организации, определить их масштабы, роль и место в общей практике репрессий. Для этого в монографии рассматриваются вопросы становления и развития практики СПП в Западной Сибири как существенного феномена карательной политики советского государства, анализируется созданная для этого законодательно-нормативная база, дается характеристика судебно-следственных и других органов, участвовавших в уголовном производстве по политическим делам, изучается механизм взаимодействия органов юстиции, госбезопасности и партийных комитетов всех уровней в области организации и проведения СПП, а также рассматривается вопрос взаимосвязи политических судебных репрессий с другими формами реализации репрессивной политики26.

25 Морозов К.Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние, 1922-1926 гг.: этика и тактика противоборства. М., 2005; Он же. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние: 1922-1926: Этика и тактика противоборства. Дне. . д.и.н. М., 2006.

26 РожневаЖ.А. Политические судебные процессы в Западной Сибири в 1920-1930-ее гг. Томск, 2008.

Стоит упомянуть и монографию В. Хеделера «Хроника Московских открытых процессов 1936, 1937 и 1938 гг.: планирование, инсценировка, результаты» (Берлин, 2003). В ней, на основе большого массива опубликованных материалов (периодическая печать и литература), буквально по дням описываются события, которые, по мнению автора, имеют прямое или косвенное отношение к Московским процесса и в целом к Большому террору. Не смотря на интересный авторский подход к теме и полноту освещения событий, в книге не используются архивные документы, что, безусловно, не позволяет полностью восстановить картину подготовки показательных процессов 21.

В 2009 г. в Москве и в 2010 г. в Париже состоялось два семинара

Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах

Европы», на которых историками России, Украины, Франции, Италии были. рассмотрены вопросы природы, предназначения и последствий СПП центрального и регионального масштаба в межвоенный и послевоенный периоды. Существенным результатом работы семинаров явился выход двух сборников статей его участников, среди которых был и автор настоящей 28 диссертации .

Между тем, оценивая уровень изучения Московских открытых процессов 1930-х гг., приходится констатировать, что подобных серьезных и глубоких сдвигов в этом направлении в историографии не происходит. В целом, тема Московских открытых процессов прочно вошла в сферу интересов ученых, стала сопутствующей для исследований по истории СССР 1930-х гг., в ряде монографий поставлены важные научные вопросы, сделан ряд оригинальных наблюдений. Между тем, несмотря на обилие и

27 Hedeler, W. Chronik der Moskauer Schauprozesse 1936, 1937 und 1938: Planung, Inszenierung und Wirkung. Berlin, 2003.

28 Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы: сравнительный анализ механизмов и практик проведения: сборник материалов российско-французского семинара (Москва, 11-12 сентября 2009 г.). Новосибирск, 2010; Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы: сборник материалов франко-российского семинара (Париж, 29-30 ноября 2010 г.). Новосибирск, 2011. разнообразие публикаций, Московские процессы в них выступают периферийным сюжетом, они до сих пор не стали самостоятельным объектом исследования, изучаются достаточно поверхностно на основе традиционного корпуса источников и в рамках отдельных, ставших традиционными с конца 1960-х гг., сюжетов. Так, в историографии имеется комплексная трактовка целей проведения; Московских процессов- и причин признания на; них подсудимых; воссоздан ход их проведения, определена роль-И.В. Сталина в деле их организации и роль главного обвинителя - А.Я. Вышинского, изучаются биографии подсудимых. Некоторыми историками, исследуется вопрос о степени фальсификации: обвинений, представленных на: показательных процессах, ряд- историков оценивает открытые процессы с юридической точки зрения, выявляя; нарушениям следственной- процедуры и норм судопроизводства: Между тем, как показал, историографический анализ, многие монографии; лишь повторяют или, несколько детализируют ранее известные факты. .

В качестве примера можно назвать вышедшую в 2008 г. монографию Н: Петрова и М: Янсена «Сталинский? питомец» - Николай Ежов», которая была призвана дополнить ранее вышедшие монографии; об этом, политическом деятеле и, прежде всего; показать, его участие в подготовке и проведении массовых репрессий. Несмотря на то, что авторы указывают на существование многочисленных, до сих пор не введенных в научный оборот, источников; в том числе и об организации Московских открытых процессов, а также вводят в оборот ряд документов из архива ФСБ, все они достаточно фрагментарно используются в монографии, основное содержание которой связано с личной жизнью Н.И. Ежова, его привычками; симпатиями^, а также с концом его политической карьеры^9.

Таким образом, несмотря на внимание со стороны исследователей и общественный интерес к этой проблеме, тема «послекировских» СГПТ до сих

29 Петров Н., Янсен М: «Сталинский питомец» - Николай Ежов. М, 2008. пор остается слабоизученной, феномен центральных Московских процессов не стал предметом специального углубленного исследования. В частности, в работах отсутствует анализ Московского процесса как политической мобилизационной кампании, практически не рассмотрена его преемственность с предшествующими СПП, репрессивными и следственными мероприятиями 1934-1935 гг., а также его роль и место в общей практике репрессий 1930-х гг. Требует детализации роль И.В. Сталина и его соратников в деле подготовки и проведения Московского процесса, механизм принятия решений о процессе, его политико-идеологическое и агитационно-пропагандистское сопровождение, а также общественный резонанс.

Как показал историографический анализ, лакуны в изучении Московских открытых процессов 1930-х гг. объясняются слабым использованием авторами целого ряда исторических источников, имеющихся по данной теме. С достаточной полнотой и основательностью исследовались воспоминания, устные источники, периодическая печать, а также литературные произведения. И все же, даже добросовестно сконструированная на такой основе и таким образом источниковая база оказывается столь узкой, что не дает возможности расширить спектр исследовательских проблем, посмотреть на тему и с других позиций. Для этого, по мнению автора диссертационного исследования, необходимо обратить внимание на те источники, которые ранее, по различным причинам, оставались вне поля зрения исследователей. Таким образом, проведенный историографический анализ позволяет, как нам кажется, более точно определить ту нишу в исследованиях, которую может занять интересующая нас тема, полноценное, более точное и детальное изучение которой возможно только с помощью планомерного выявления и исследования наиболее полного комплекса архивных документов.

Специфика объекта и предмета настоящего диссертационного исследования, поставленные цель и задачи определили характер и объем источников, использованных в работе. Источниковая база исследования разнообразна и широка. Она представлена, во-первых, значительным массивом архивных документов, а во-вторых, многочисленными опубликованными материалами различного происхождения.

Как уже указывалось, долгое время история советских репрессий 1930-х гг., в том числе и вопросы показательных процессов, изучались преимущественно на основе материалов советской периодической печати, воспоминаний эмигрантов и перебежчиков. Ставшие доступными в последние годы новые документальные материалы позволяют подойти к теме с малоизученной стороны, а именно с точки зрения организации «послекировских» СПП, рассмотреть их как политические агитационно-массовые кампании, изучить их идеологическое содержание, а также отношение к ним общества.

Российские архивы представляют широкий и многообразный документальный фонд о репрессивной политике Советского государства в 1930-е гг. Между тем, нельзя не указать и на сложности, возникающие при выявлении документов по теме, связанные с неполнотой и фрагментарностью архивных фондов, несовершенством современной архивной системы, с параллельным существованием ведомственных и государственных архивохранилищ. Именно поэтому в диссертации в самостоятельную задачу была выделена реконструкция, на основе длительных архивных поисков, взаимосвязанного комплекса документов по теме, а также установление логических связей между отдельными документами и документальными комплексами.

Для написания диссертационной работы были использованы документы Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации

ГАРФ) и Центрального архива общественно-политической истории г. Москвы (ЦАОПИМ).

В ГАРФе были просмотрены фонды высших органов государственной власти и управления советского периода, участвовавшие в формировании и функционировании карательной системы - ЦИК СССР (Ф. Р-3316), СНК СССР (Ф. Р-5446), НКВД СССР (Ф. Р-9401), Прокуратура СССР (Ф. Р-8131), Верховный суд СССР (Ф. Р-9474). Между тем, в просмотренных документах интересующей нас информации практически обнаружено не было. Исключение составляют лишь хранящиеся в фонде Секретариата ЦИК СССР письма отдельных граждан и местных партийных организаций с предложениями о переименовании административно-территориальных единиц, носящих имена «врагов народа»30.

Подобная ситуация, связанная с отсутствием документов о Московском процессе в фондах высших органов власти и управления, может быть частично объяснена тем, что все решения по организации СПП после убийства С.М. Кирова принимались на партийном уровне, что полностью соответствует известной тенденции сращивания партийного и государственного аппарата. В связи с этим неизбежным становится обращение к материалам бывших партийных архивов.

Самым крупным хранилищем документов делопроизводства центрального партийного аппарата и учреждений партии в нашей стране является РГАСПИ, материалы которого и составили основу данного исследования.

Важным источником для решения поставленных задач являются документы руководящих партийных и советских органов общегосударственного уровня. Прежде всего, это документы органов

30 ГАРФ. Ф. 3316. Оп. 29. Д. 131. Л. 1-10. Д. 132. Л. 1-6. Д. 138. Л. 1-5. Д. 143. Л. 1-8. Д. 144. Л. 1-5. [Материалы (переписка отдельных граждан и коллективов, Секретариата Президиума ЦИК СССР и редакции газеты «Правда», проекты постановлений ЦИК СССР) о возможностях переименования административно-территориальных единиц, носящих имена «врагов народа»]. коллективного руководства ЦК ВКП(б) (Ф. 17) - пленумы ЦК ВКП(б), Политическое и Организационное бюро, Секретариат ЦК ВКП(б).

Особый интерес представляют материалы пленумов ЦК ВКП(б) (Ф. 17. Оп. 2). На проходящих после убийства С.М. Кирова и до начала Московского процесса трех пленумов с разной степенью фактических подробностей и политической остроты слушались доклады и принимались решения, касавшиеся и репрессивных мероприятий. Особенно в этой связи стоит отметить июньский пленум ЦК ВКП(б) 1935 г., на котором был заслушан доклад Н.И. Ежова «Об аппарате ЦИК СССР и т. Енукидзе», посвященный важнейшим политическим событиям, произошедшим после убийства С.М. Кирова. Среди документов пленума ЦК ВКП(б) имеются его протоколы, неправленые и правленые (с авторской правкой) стенограммы доклада Н.И. Ежова, тезисы доклада, принятая по нему резолюция, перечень сделанных на заседании пленума реплик (Ф. 17. Оп. 2. Д. 537-538, 540, 542-548, 550, 557558, 561, 567, 571-572, 574). Все эти материалы раскрывают ход работы пленума, значение доклада Н.И. Ежова, его идеологическую подоплеку.

Первостепенное значение для изучения функционирования высших органов власти и процесса принятия тех или иных решений имеют протоколы заседаний Политбюро ЦК ВКП(б), хранящиеся в РГАСПИ в виде подписных (иногда их называют справочные или рассылочные) (Ф. 17. Оп. 3) и подлинных (рукописных) (Ф. 17. Оп. 163) экземпляров протоколов, а также т.н. «Особые папки», где собраны постановления высшей степени секретности (по международным вопросам, о карательной политике и др.) (Ф. 17. Оп. 162). Кроме того, для диссертации были проработаны материалы Организационного бюро и Секретариата ЦК ВКП(б) (Ф. 17. Оп. 114, 120, 161), которые решали многочисленные вопросы организационного и делопроизводственного характера. Использование такого комплекса документов позволяет проследить, как принималось то или иное постановление, какую правку оно претерпело, установить, кто был его автором, выявить результаты голосования по решениям, принятым опросом и т.д.

Между тем, как свидетельствуют результаты поиска, документы о процессе в архивных фондах руководящих партийных и советских органов общегосударственного уровня представлены в небольшом количестве. Так, в протоколах Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б) за 1934-1936 гг., обнаружено всего два решения, непосредственно касающихся процесса31, а также ряд постановлений об организации репрессивных мероприятий после убийства С.М. Кирова Между тем, как будет показано в дальнейшем, в документах других фондов имеется ряд упоминаний о ненайденных в фонде Политбюро ЦК ВКП(б) постановлениях по теме диссертации. Все это, на наш взгляд, свидетельствует не только о падении роли Политбюро ЦК ВКП(б) в середине 1930-х гг., но и о том, что решения о процессе принимались не партийным аппаратом, а отдельными руководящими партийными функционерами.

Работа с документами показала, что наиболее важные материалы, связанные с темой диссертации, отложились в личных архивах партийных деятелей, собранных и ныне хранящихся в РГАСПИ. Стоит отметить, что документальный состав личных фондов РГАСПИ несколько отличается от традиционных личных архивных фондов. В личных фондах крупнейших партийных деятелей одновременно хранятся как личные документы фондообразователя, так и материалы о его служебной деятельности, по принадлежности относящиеся к фондам партийных или государственных учреждений. При этом, учитывая традиционно разноплановый характер

31 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 20: Л. 52. Постановление Политбюро «О процессе контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической группы» от 19 августа 1936 г.; Там же. Оп. 163. Д. 1120. Л. 87. Постановление Политбюро «О переводе на иностранные языки отчета о судебном процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра» от 28 августа 1936 г.

32 См., например: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 960. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об освобождении Енукидзе A.C. от обязанностей секретаря ЦИК СССР» от 3 марта 1935 г.; Там же. Д. 961. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об аппарате ЦИК СССР и товарище Енукидзе» от 25 марта 1935 г.; Там же. Д. 98. Л. 58. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам» от 29 сентября 1936 г.; Там же. Ф. 17. Оп. 162. Д. 19. Л. 78. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О деле контрреволюционных групп троцкистов-двурушников» от 27 февраля 1936 г. деятельности партийных функционеров, их участие в решении различных партийных и государственных вопросов, их работу в нескольких учреждениях одновременно, можно считать, что многообразие и качественно разнородный состав хранящихся в их рабочих секретариатах документов объективно отражает их деятельность.

Среди рассмотренных нами в исследовательских целях личных фондов РГАСПИ по значимости на первое место следует поставить фонд И.В. Сталина (Ф. 558. Оп. 11) . Между тем, и в этом фонде отложилось незначительное количество документов по теме, поскольку с 10 августа по 2 ноября 1935 г. и с 14 августа по 25 октября 1936 г. И.В. Сталин находился в отпуске в Сочи34. В связи с этим для настоящего исследования основополагающим источником становится его шифропереписка с секретарями ЦК ВКП(б) и, прежде всего, Л.М. Кагановичем - заместитель И.В. Сталина в Политбюро во время его отпусков. В фонде И.В. Сталина отложились оригинальные письма Л.М. Кагановича за 1934-1936 гг. по вопросам проведения т.н. «Кремлевского дела», об арестах и высылке из городов «бывших людей», о чистке партии в ходе кампании по проверке наличия и подлинности партийных документов, о подготовке, проведении и освещении Московского процесса и др. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 93, 94, 95, 743). В свою очередь, письма И.В. Сталина (автографы и иногда машинописные копии) по этим вопросам хранятся в личном фонде Л.М. Кагановича, там же хранятся черновики шифротелеграмм Л.М. Кагановича И.В. Сталину, которые в 1995 г. были переданы в РГАСПИ дочерью Л.М. Кагановича - М.Л. Каганович (РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 99-102) 35. Безусловно, наличие как подлинников, так и копий шифротелеграмм имеет

33 О содержании личного архива И.В. Сталина подробно см.: Хромов С.С. По страницам личного архива Сталина. М., 2009.

34 Журнал регистрации посетителей кабинета И.В. Сталина см.: Исторический архив. 1995. № 3. С. 173; № 4. С.31.

35 Частично переписка между И.В. Сталиным и Л.М. Кагановичем за 1935-1936 гг. опубликована в сборнике документов: Сталин и Каганович: переписка, 1931 - 1936 гг. / Сост. О.В. Хлевнюк, Р.У. Дэвис, Л.П. Кошелева и др. М., 2001. С. 558-560, 564-565, 631-703. большое значение, поскольку позволяет, с помощью выявления некоторых существенных разночтений, проследить процесс формирования текстов. Кроме переписки с JI.M. Кагановичем, в фонде И.В. Сталина хранится его о /• переписка с другими партийными и общественными деятелями , но в ней, за исключением переписки с Р. Ролланом, о которой будет сказано ниже, не было обнаружено упоминаний об организации СПП 1934-1936 гг.

Продолжая работу по выявлению документов по теме автору диссертации пришлось обратиться к личным фондам следующих партийных и государственных деятелей - A.A. Андреев (Ф. 73), К.Е. Ворошилов (Ф. 74), A.A. Жданов (Ф. 77), Л.М. Каганович (Ф. 81), Л.З. Мехлис (Ф. 386), В.М. Молотов (Ф. 82), Г.К. Орджоникидзе (Ф. 85), П.Н. Поспелов (Ф. 629), Н.С. Хрущев (Ф. 397), Е.М. Ярославский (Ф. 89). Наиболее интересным и содержательным источником является служебная переписка, поскольку она отражает реальные расчеты, взаимоотношения и действия советских лидеров, позволяет изучить механизм выработки и принятия решений о Московском процессе, определить основных его организаторов, методику распределения обязанностей между ними и степень их участия в подготовке процесса.

Кроме того, что в названных личных фондах партийных деятелей хранится большой комплекс докладов, статей, выступлений фондообразователей на партийных съездах, конференциях, собраниях партийных активов, черновиков и оригиналов их статей, тезисов речей, материалов к ним. Подобные источники представляют значительный интерес для заявленной темы, так как позволяют определить, какими способами и какими путями происходило освещение процесса, какие материалы при этом использовались, какую роль в этом сыграли конкретные партийные функционеры.

36 Для настоящей диссертации была просмотрена переписка И.В. Сталина с А.И. Микояном (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 765) и В.М. Молотовым (Там же. Д. 769) за 1934-1936 гг. Частично переписка И.В. Сталина и В.М. Молотова опубликована в сборнике документов: Письма И.В. Сталина В.М. Молотову, 1925-1936: Сб. документов / Сост. Л. Кошелева, Л. Лельчук, В. Наумов и др. М., 1995.

Наиболее ценным для настоящей работы оказался личный фонд Н.И. Ежова (Ф. 671. Оп. 1). Малоизвестные или неизвестные вовсе документы этого фонда составили основу источниковой базы диссертационного исследования.

Данный фонд, рассекреченный еще в середине 1990-х гг., до сих пор остается недостаточно исследованным. История фонда и его документальный состав представляют значительный интерес для историков, хотя нельзя не отметить и некоторые затруднения, возникающие при работе с ним. Связано это с тем, что фонд неоднократно переживал объединения и расформирования. В 1940 г. документальные материалы Секретариата Н.И. Ежова поступили в архив Особого сектора ЦК ВКП(б). С этого времени происходило постоянное нарушение естественно сложившегося в процессе своего бытования комплекса документов. Прежде всего, значительная* часть документальных материалов, связанных с деятельностью Н.И. Ежова, была передана в архивы Организационного бюро и Секретариата ЦК ВКП(б), Агитационно-пропагандистского отдела ЦК ВКП(б)и Комиссии партийного контроля* (КПК) при ЦК ВКП(б). В дальнейшем из фонда были изъяты документальные материалы, связанные с A.C. Енукидзе, Г.Е. Зиновьевым, Г.Я. Сокольниковым, Л.Д. Троцким и Г.В. Чичериным. Все они по принадлежности, были присоединены к имеющимся фондам или образовали самостоятельные личные фонды. Новая страница в истории формирования личного фонда Н.И. Ежова открылась в 1991 г., когда часть его была передана на государственное хранение в РГАСПИ (Ф. 671. Оп. 1), а часть - в Архив Президента РФ. Все это не могло не нарушить естественный, исторически сложившийся в секретариате Н.И. Ежова порядок формирования дел, что, безусловно, усложняет работу с фондом, а также частично объясняет отсутствие в его составе материалов о репрессиях 19371938 гг., в которых участвовал Н.И. Ежов.

И, тем не менее, фонд имеет принципиальное значение для настоящего исследования^ поскольку большая и самая значимая часть его: материалов относится к началу партийной карьеры .Н.И- Ежова в 1933-1936 гг. Такйй образом, документальный состав фонда дает . возможность проследить перемещения- Н:И. Ежова по карьерной лестнице, изучить события, связанные с его профессиональной деятельностью на том или ином посту, и, в; конечном счете, понять, как он стал инструментом осуществления сталинской репрессивной политики, названной «ежовыми рукавицами».

На- январь 1991 г. фонд насчитывает 287 ед.хр., 25 из которых засекречены; Принцип систематизации материалов фонда тематический - по основным направлениям работы Н.И. Ежова. Внутри дел документы систематизированы в хронологической последовательности. Многие: документы имеют резолюции Н.И. Ежова и пометки об их хранении в его личном? архиве. В* некоторых делах хранятся? несколько вариантов одного и того же документа с пометами - и правкой Н.И. Ежова и сотрудников его секретариата. В фонде много и копий- документов, среди которых большинство - протоколы допросов и стенограммы СИП.

По интересующей нас теме в (|)ОНДе можно выделить следующие тематические группы документов, материалы которых и были использованы при написании диссертационного исследования.

В первую группу включены материалы следствия и СНИ по делу об убийстве С.М. Кирова за 1934-1935 гг., в организации и проведении которых Н.И. Ежов принимал участие как неофициальный представитель И.В. Сталина в НКВД. Среди них протоколы; допросов и очных ставок лиц, находившихся в здании в момент убийства; С.М: Кирова, протоколы допросов сотрудников УНКВД по Ленинградской области и работников Смольного, многочисленные списки и протоколы допросов лиц, арестованных полделу об убийстве С.М. Кирова и обвиненных в участии т.н. t . < I зиновьевско-троцкистской контрреволюционной организации», а также стенограммы проведенных в 1934-1935 гг. по результатам расследования закрытых СПП. Кроме того, большой комплекс документов касается организации репрессий в Ленинграде в отношении бывших участников оппозиции. Ценность этой группы материалов не вызывает сомнения. Они позволяют проанализировать механизм подготовки и проведения судебных, политических, репрессивных и агитационно-пропагандистских мероприятий по дискредитации и физическому уничтожению бывших деятелей оппозиции, определить их организаторов, поэтапно изучить формирование их обвинительной составляющей.

Ко второй группе материалов личного фонда Н.И. Ежова относятся документы о подготовке и проведении Московского процесса. Среди этой группы отдельно стоит назвать материалы, позволяющие определить идеологическую составляющую дела и изучить роль Н.И. Ежова в разработке этой, наиболее важной части политических кампания 1934-1936 гг. - проекты закрытых писем ЦК ВКП(б), написанных Н.И. Ежовым, и материалы к его выступлениям на пленумах ЦК ВКП(б) 1934-1937 гг. Кроме того, Н.И. Ежов на протяжении 1934-1937 гг., видимо, по инициативе И.В. Сталина, работал над книгой «От фракционности к открытой контрреволюции», в которой пытался наглядно и аргументировано изложить сталинскую версию обвинений бывших оппозиционеров.

Особый интерес представляют проколы допросов и очных ставок арестованных. В личном фонде Н.И. Ежова хранится 15 дел общим объемом 3702 лл. с протоколами допросов арестованных с февраля по август 1936 г. -именно в это время проводилось наиболее активное следствие по делу. Все высланные в адрес Н.И. Ежова протоколы допросов сопровождаются докладными или сопроводительными записками, представляющими собой заверенные машинописные тексты с подписями Г.Г. Ягоды или Г.Е. Прокофьева. Иногда на них встречаются рукописные пометы Н.И. Ежова (в виде карандашных подчеркиваний), его подписи или резолюции «см», «в дело», «к делу троцкистов». В докладных записках давалась сжатая, наиболее важная информация из прилагаемых протоколов допросов, а также информация о ходе следствия и дальнейших арестах.

Протоколы допросов представляют собой машинописные тексты без заверяющих их подписей арестованных и следователей. Документы заверялись лишь подписью не принимавших участия в допросе сотрудников НКВД, как правило, младших званий. Все протоколы составлены по одной стандартной схеме - сначала подсудимый отрицает предъявленные ему обвинения, изобличается своими собственными предыдущими показаниями или показаниями других арестованных, а затем, без всяких видимых причин, соглашается с обвинениями и дает нужные, с разной степенью подробности, показания. Обращает на себя внимание и язык присланных материалов, который можно назвать «протокольным» - он сух, стандартизирован, в нем отсутствуют различные речевые обороты, отражающие языковые особенности допрашиваемых. Все это, по нашему мнению, свидетельствует о том, что Н.И. Ежову высылались уже копии с допросов, их сокращенные или искусственно созданные самими следователями варианты.

Стоит отметить, что исследование материалов следствия по делу затрудняет тот факт, что автор диссертации использовал только документы, хранящиеся в личном фонде Ежова в РГАСПИ, но не имел доступа к документам Архива Президента Российской Федерации (АП РФ) и Центрального архива Федеральной службы безопасности (ЦА ФСБ). Конечно, использование не полного корпуса источников препятствует определению действительного объема следствия по делу, количества обвиняемых, хода следствия, места и роли его руководителей и

37 организаторов, характера их директивных и инструктивных указаний .

37 Например, в протоколах допросов часто упоминаются даты других допросов. Так, 25 марта 1936 г. Г.Г. Ягода, высылая протокол допроса В. Ольберга, указал, что этот материал выслан «в дополнении к ранее посланным материалам» по этому делу (РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 162. Л. 205). Или, например, в протоколе допроса И.Н. Смирнова от 20 мая 1936 г. упоминается допрос А.Н. Сафоновой от 3 апреля 1936 г. (Там же. Л. 239). Все эти материалы не были обнаружены в фонде Н.И. Ежова.

Кроме того, знакомство с архивно-следственными делами подсудимых и другими материалами следствия, хранящимися в АП РФ и ЦА ФСБ, дало бы возможность более определенно говорить о методике составления подобных документов. В то же время, опираясь на присылаемые в адрес Н.И. Ежова протоколы допросов, хранящиеся в РГАСПИ, мы имеем возможность выяснить такие принципиальные вопросы, как этапы следствия и методику его проведения, определить какого рода показания легли в его основу, какие аспекты дела в тот или иной момент привлекали организаторов следствия, изучить проблему выработки формулы обвинения и списка обвиняемых.

В документах фонда Н.И. Ежова сохранился и значительный по объему блок документов о непосредственной подготовке и проведении Московского процесса - проекты постановления Политбюро ЦК ВКП(б), Президиума ЦИК СССР о порядке ведения и освещения процесса, списки на получение пропусков на судебные заседания, подневные стенограммы судебных заседаний, а также различные варианты обвинительного заключения и приговора Военной коллегии Верховного суда СССР. Особый интерес представляют черновики писем Н.И. Ежова и JI.M. Кагановича на имя И.В. Сталина с информацией о судебных заседаниях, а также черновики писем Н.И. Ежова И.В. Сталину о выполнении им различных данных ему поручений. Кроме того, ценным и информативным источником являются блокноты с краткими рабочими записями поручений, с перечнями фамилий-, заметок об арестах, проведении допросов и другой текущей работы Н.И. Ежова. Все эти документы позволяют изучить содержание организационных и технических вопросов, возникающих по ходу Московского процесса и

Кроме того, большое и до сих пор неопределенное количество протоколов допросов по этому делу, но отличных от тех, которые хранятся в фонде Н.И. Ежова, получал И.В. Сталин. Протоколы допросов, пересылаемые на имя Сталина И.В., хранятся в АП РФ. Автор настоящей работы использовал небольшой комплект документов, опубликованный в сборнике документов «Лубянка: Сталин и ВЧК - ГПУ - ОГПУ -НКВД: Архив Сталина: Документы высших органов партийной и государственной власти, январь 1922 г. -декабрь 1936 г. / Сост.: B.H. Хаустов и др. М., 2003. С. 648-650, 753, 757-763, 764-765. Исследователи В. Хаустов и Л. Самуэльсон упоминают многочисленные спецсообщения, ежедневные и еженедельные отчеты оперативных отделов ГУГБ, годовые отчеты областных управлений НКВД за 19341936 гг., директивы управлений НКВД в центре и на местах, материалы оперативных совещаний. См: Хаустов В., Самуэльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии, 1936-1938 гг. М., 2009. С. 56-101. сопровождающей его агитационно-пропагандистской кампании, исследовать механизм принятия властных решений о процессе и их реализацию на практике, определить роль Н.И. Ежова в деле осуществления репрессивной политики.

Третья, небольшая по объему, группа документов дает представление о реакции различных групп населения на Московский процесс. Среди них различные письма, статьи, сообщения с оценками процесса, присылаемые на рассмотрение Н.И. Ежова Отделом печати и издательств ЦК ВКП(б), редакции газеты «Правда», членов ЦК ВКП(б) и др., сводки, отзывы, отклики советских и зарубежных граждан, стенограммы выступлений бывших оппозиционеров на партийных собраниях, их статьи, заявления и письма на имя Н.И. Ежова.

Таким образом, исключительная информативность личного фонда Н.И. Ежова позволяет сделать его основным источником настоящего диссертационного исследования. Именно поэтому документы фонда изучались путем широкого фронтального охвата. Сопоставление и сопряжение отдельных документов позволило сделать определенные выводы о руководящей роли Н.И. Ежова в деле организации «послекировских» СПП и его широком участии в осуществлении сталинской репрессивной политики 1934-1936 гг. против бывших оппозиционеров. Кроме того, впервые используемый в настоящей диссертации обширный комплекс документов из личного фонда Н.И. Ежова является основой для осуществления многомерного и разнопланового исследования организации и проведения политической кампании по дискредитации и уничтожению бывших оппозиционеров, кульминацией которой стал Московский процесс.

Изучение феномена Московского процесса как политической кампании невозможно без изучения механизма проведения агитационно-пропагандистской работы вокруг него на региональном уровне. Безусловно, наиболее информативной для изучения вопросов организации освещения и обсуждения материалов процесса на местах является организационно-распорядительная документация с указаниями руководства страны по проведению агитационно-пропагандистской кампании. Между тем, в фондах РГАСПИ подобные материалы обнаружены не были. Затрудняет исследование и тот факт, что до нас не дошли документы идеологического то аппарата ЦК 1930-х гг. В то же время мы имеем возможность восстановить, даже если и в частичной форме, работу местного партийного аппарата по исполнению спущенных сверху директив и даже характер этих директив. Для этого необходимым видится обращение к материалам региональных и местных парткомитетов, а также первичных парторганизаций.

Один экземпляр стенограмм и протоколов местных руководящих партийных органов пересылался в ЦК ВКП(б) для информирования об их деятельности, а затем передавался в Центральный партийный архив (ныне

39 они находятся в РГАСПИ - Ф. 17. Оп. 21) . Однако наибольший результат для настоящего исследования дали архивные поиски в фондах Московского городского комитета (МГК), ряда районных комитетов и комитетов первичных организаций ВКП(б), хранящихся в ЦАОПИМ. Многочисленные документы этих фондов (стенограммы, протоколы и документы к ним бюро и секретариата МГК ВКП(б), протоколы заседаний парткома, партийных собраний, совещаний, партактивов по Москве и Московской области, письма, докладные записки в вышестоящие органы власти, отчеты о результатах обследования работы нижестоящих партийных учреждений, соответствующие материалы райкомов и др.) дают возможность исследовать механизм проведения агитационно-пропагандистской кампании Московского

38 В РГАСПИ хранятся документы Отдела агитации и пропаганды при ЦК ВКП(б) за 1920-1928 гг., Отдела печати за 1924-1928 гг., Отдела по агитации, пропаганде и печати за 1928-1930 гг. (Ф. 17. Оп. 60, 61, 62, 63, 64) и документы Управления пропаганды и агитации при ЦК ВКП(б) за 1939-1948 гг., Отдела пропаганды и агитации (1948-1956 гг.) (Ф. 17. Оп. 125, 132). Как видим, документы идеологического аппарата ЦК ВКП(б) за 1931-1938 гг. в фондах РГАСПИ не значатся. Они до сих пор не разысканы, возможно, и вовсе не сохранились. Более подробно см.: Путеводитель по фондам и коллекциям документов КПСС (25 октября (7 ноября) 1917 - август 1991 гг.): справочно-информационные материалы к документальным и музейным фондам РГАСПИ. Вып. 4. М., 2008. С. 22-25.

35 Более подробно об этом комплексе документов см.: Путеводитель по фондам и коллекциям документов КПСС . С. 250-251. процесса на уровне взаимодействия центра и региона, показать роль местных парторганизаций в деле мобилизации населения на обсуждение материалов процесса, понять механизм пропагандистского воздействия, приблизиться к пониманию технологии агитационно-пропагандистской работы.

Кроме того, материалы региональных и местных парткомитетов, первичных парторганизаций позволяют использовать такой особенный и специфический источник советской эпохи как информационные сообщения о настроениях масс. В диссертации использовались информационные сводки, составленные по партийной линии. Составителями сводок были секретари обкомов и горкомов, уполномоченные Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), информаторы отделов ЦК партии на местах. Сводки носили регулярный характер. Их составители стремились зафиксировать как положительные, лояльные, так и оппозиционные, враждебные настроения. По форме выражения эти настроения фиксировались в сводках в виде мнений (высказываний, суждений), слухов (разговоров) и вопросов. Последним, стоит отметить, уделялось особое внимание. Преимущество используемых в диссертации информационных сводок заключается в том, что, составленные на низовом уровне с минимальным процентом обобщений, которыми

40 грешили сводки, посылаемые руководителям страны , они могут дать весьма объективную картину народных мнений. Безусловно, подобные документы не дают возможности судить о конкретном высказывании того или иного человека или посчитать в процентном соотношении (с помощью метода контент-анализа) различные типы высказываний, но позволяют выявить доминирующие и типичные общественные настроения, а также представить определенные тенденции в отношении советского общества к Московскому процессу и оценить степень эффективности воздействия проведенной летом

40 См., например: РГАСПИ. Ф. 671. On. I. Д. 122. 180 лл. Информационные сообщения и сводки Ленинградского обкома ВКП(б) об откликах членов партии на передовицу газеты «Правда» от 17 декабря 1934 г. «Беспощадно выкорчевывать остатки разгромленных врагов», резолюции Ленинградского партактива, итоги ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) и декабрьского пленума обкома и горкома ВКП(б) о выступлениях и поведении бывших оппозиционеров. 17 декабря 1934 г. -4 января 1935 г.

- осенью 1936 г. агитационно-пропагандистской кампании. Необходимо отметить, что стандартизация работы местного партийного аппарата была настолько велика, что позволяет рассматривать приведенные в сводках отдельные высказывания как типичные, а используемый в работе комплекс документов репрезентативным.

К исследованию был привлечен и комплекс микрофильмированных документов из коллекции Гуверского института войны, революции и мира (ГАРФ. Ф. Р — 10003), где отложилась переписка сына Л.Д. Троцкого Л. Седова с сотрудниками своего секретариата в Париже, с членами троцкистских групп и организаций, сторонниками Л.Д. Троцкого в различных городах Европы о подготовке и проведении в Западной Европе и Америке параллельной Московскому процессу контркампании, призванной доказать его юридическую несостоя I ельность.

Опубликованные документы и материалы по данной теме в соответствии со своим происхождением и авторством подразделяются на несколько групп: 1) законодательно-нормативные акты советского государства; 2) документы ЦК ВКП(б); 3) переписка высшего партийного руководства СССР; 4) документы о настроениях населения; 5) материалы периодической печати; 6) мемуары и воспоминания.

Первая группа источников представляет собой комплекс официальных документов партии и правительства - Уголовный кодекс РСФСР 1926 г., Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1922 г., резолюции и решения съездов, конференций и пленумов ЦК ВКП(б), декреты и постановления советского правительства и ВКП(б) о внутрипартийной борьбе и постановке агитационно-пропагандистской работы41.

41 Декреты Советской власти. Т. 1-5. М., 1957; Конституции и конституционные акты Союза ССР (19221936): Сб. документов. М., 1940; Конституции и конституционные акты РСФСР (1918-1937): Сб. документов. М., 1940; ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 4. 2. 19251935 гг. М., 1936; 17 съезд ВКП(б): Стенографический отчет. М., 1934; Сталин И.В. Сочинения: 1917-1953 гг. Тверь, 2006.

Материалы второй и третий групп существенно дополняют обнаруженные автором диссертации архивные документы. В частности, материалы ЦК ВКП(б) опубликованы в виде повесток дня, некоторых стенограмм заседаний и ряда постановлений Политбюро ЦК ВКП(б)42. Стоит отметить изданный альбом с публикацией уникальных рисунков, шаржей и карикатур, сделанных высшими партийными и государственными деятелями СССР на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), СНК СССР, пленумах ЦК ВКП(б) и партийных съездах. Подобный источник обладает большим информационным потенциалом, поскольку отражает неформальные взаимоотношения в высшем эшелоне власти, динамику внутрипартийной борьбы и менталитет политической элиты . В 1991 г. был издан сборник документов с аналитическими материалами КПК и ИМЛ при ЦК КПСС, Прокуратурой СССР, КГБ СССР о механизмах фабрикации СПП в 1920-1950-х гг.44

В настоящее время активно публикуется переписка высшего партийного руководства. Основополагающей для настоящего исследования, как по составу документов, так и по сопровождающему их научно-справочному аппарату стала переписка между И.В. Сталиным и Л.М. Кагановичем и переписка между И.В. Сталиным и В.М. Молотовым.45

К четвертой группе документов относятся опубликованные заявления, жалобы, доносы, прошения и письма советских граждан в государственные структуры и советским вождям. Использование подобных материалов дало

42 Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б): Повестки дня заседаний, 1919-1952 гг.: Каталог. В 3 т. / Т. 2: 1930-1939 / Сост. Г.М. Адибеков, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая и др. М., 2001; Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б), 1923-1938 гг. В 3 т. / Т. 3: 1928-1938 гг. / Сост: Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая, О.В. Хлевнюк и др. М., 2007; Сталинское Политбюро в 30-е годы: Сб. док. / Сост. О.В. Хлевнюк. М., 1995.

43 История ВКП(б) в портретах и карикатурах ее вождей / Сост. А. Ю. Ватлин, Л. Н. Малашенко. М., 2007.

44 Реабилитация: политические процессы 30-50-х годов. М., 1991.

45 Письма И.В. Сталина В.М. Молотову, 1925-1936: Сб. документов / Сост. Л. Кошелева, Л. Лельчук, В. Наумов и др. М., 1995; Сталин и Каганович: переписка, 1931 - 1936 гг. / Сост. О.В. Хлевнюк, Р.У. Дэвис, Л.П. Кошелева и др. М., 2001. 798 е.; Советское руководство: Переписка, 1928-1941. / Сост. A.B. Квашонкин, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая, О.В. Хлевнюк. М., 1999. возможность расширить предпринятое в настоящей диссертации исследование общественной реакции на проведенный процесс46.

В работе используются материалы центральных газет «Правда» и «Известия», политико-экономического двухнедельника ЦК ВКП(б) «Большевик», журнала «Спутник агитатора для города», а также выборочно материалы печатных органов областных и краевых организаций партии — газеты «Пролетарская Правда» (орган Калининского обкома ВКП(б)) и «Тихоокеанская звезда» (орган Далькрайкома ВКП(б), издававшаяся в Хабаровске) за 1934-1936 гг. В просмотренных периодических изданиях публиковались официальные материалы и сообщения о показательном процессе, публицистические статьи, материалы агитационно-пропагандистской тематики, письма граждан и т.д. Безусловно, материалы советской периодической печати, несмотря на их тенденциозность, являются незаменимым источником для реконструкции проводимых пропагандистских кампаний. Кроме того, в настоящей диссертационной работе для анализа отношения зарубежной прессы к Московскому процессу использовались материалы английской газеты «The Times».

Ценным источником являются материалы личного происхождения и, прежде всего, мемуары государственных деятелей - JI.M. Кагановича, В.М. Молотова, А.И. Микояна, Н.С. Хрущева47. Между тем, они отличаются «явной перасположенностью мемуаристов к откровенности и отсутствием

15? важной, конкретной информации» в них . Широко известными воспоминаниями по истории показательных процессов являются воспоминания генерала НКВД А. Орлова49. Несмотря на то, что уже давно

46 Письма во власть, 1928 - 1939: заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / Сост. A.B. Квашонкин, А Берелович и др. М., 2002; Общество и власть, 1930-е гг.: повествование в док. / Сост. C.B. Журавлев и др. М., 1998; Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. / Сост. C.B. Журавлев и др. М., 1998.

47 Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: из дневника Феликса Чуева. M., 1991; Он же. Так говорил Каганович. М., 1992; Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. М., 2003; Микоян А.И. Так было: Размышления о минувшем. М., 1999; Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Воспоминания: В 4 кн. М., 1999.

48 Цит. по: Хлевнюк О.В. Хозяин . С. 18.

49 Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. Нью-Йорк, Иерусалим, Париж, 1983. доказана практически полная фальсификация содержащейся в них информации, они продолжают активно использоваться в исторических исследованиях, обширные заимствования из них перекочевали (причем не всегда с указанием первоисточника) в некоторые работы о сталинизме, а призыв О.В. Хлевнюка «отложить их в сторону» практически остался на бумаге50.

Наиболее подробными воспоминания о Московских процессах являются воспоминания немецкого писателя Л. Фейхтвангера, написанные им на основе личных впечатлений и наблюдений от поездки в Москву51. Воспоминания писателя интересны тем, что в них нашло отражение не только его личное отношение, но и отношение Европы к происходящим в СССР событиям. К написанию диссертации были привлечены также дневники и переписка зарубежных писателей, позитивно относящихся к СССР (Т. Манн, Р. Роллан, С. Цвейг). Часть этих материалов была опубликована52, а часть хранится в личных фондах И.В. Сталина и Н.И. Ежова в РГАСПИ53.

Таким образом, обширность и разнообразие источниковой базы дает солидную документальную основу для реализации задач диссертационного исследования. Главным достижением реконструированного корпуса источников является документальное обеспечение всех этапов и механизмов проведения политической кампании по политической дискредитации и уничтожению бывших деятелей оппозиции на всех этажах политической власти.

50 Хлевнюк О.В. История «Тайной истории» // Свободная мысль. 1996. № 3. С. 114-119.

51 Фейхтвангер Л. Москва 1937: отчет о поездки для моих друзей. М., 2001.

52 Мотылева Т. Друзья Октября и наши проблемы // Иностранная литература. 1988. № 4. С. 158-173; Диалог писателей: Из истории русско-французских культурных связей XX века, 1920-1970 / Отв. ред. Т.В. Балашова. М., 2002.

53 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 795. Л. 1-78. [Варианты текста беседы И.В. Сталина и Р. Роллана 28 июля 1935 г. с правкой И.В. Сталина и Р. Роллана (на русском и французском языках)]; Там же. Л. 124-129. [Письма Р. Роллана И.В. Сталину по этому вопросу]; Там же. Ф. 671. Оп. 1. Д. 53. Л. 146-148. [Записка редактора Гослитиздата Ионова Б.М. Талю о состоявшейся 30 декабря 1936 г. между ним и Л. Фейхтвангером беседы о Московском открытом процессе 1936 г.]

Научная новизна диссертации обусловлена тем, что впервые в историографии представлено комплексное исследование Московского процесса как политико-идеологической мобилизационной кампании.

В диссертации доказано, что существующее мнение о недостатке документов для изучения репрессивных кампаний 1934-1936 гг. не соответствует действительности. В диссертации впервые к научному анализу были привлечены судебные материалы по делу об убийстве С.М. Кирова за 1934-1936 гг., проекты и итоговые варианты многочисленных идеологических документов, составивших содержательную базу проводившихся в 1934-1936 гг. политических, репрессивных и агитационно-пропагандистских кампаний, стенограммы «послекировских» СПП. Кроме того, к исследованию более активно, чем это традиционно делается, был привлечен блок документов о непосредственной подготовке и проведении Московского процесса, в том числе и переписка между И.В. Сталиным, Н.И. Ежовым и Л.М. Кагановичем. Впервые к научному анализу была привлечена работа Н.И. Ежова «От фракционности к отрытой контрреволюции», ранее недостаточно используемая или используемая лишь в качестве иллюстративного материала. Из-за отсутствия документов идеологического аппарата ЦК ВКП(б) за 1930-е гг., материалы «Правды» рассматривались как результат указаний руководства страны по освещению в СМИ Московского процесса, на основе их анализа были выделены этапы сопровождающей процесс агитационно-пропагандистской кампании. Впервые в научный оборот был введен большой комплекс архивных документов о восприятии обществом Московского процесса, а также материалы местных партийных комитетов, первичных партийных организаций о постановке агитационной и пропагандистской работы в связи с процессом.

Таким образом, проведенное в диссертации фронтальное выявление исторических источников по теме, установление логических связей между отдельными документами и документальными комплексами, а также детальное изучение документов фонда Н.И. Ежова позволило существенно расширить информационные возможности темы. В частности, в диссертации впервые в историографии подробно воссоздается картина подготовки и проведения руководством страны «послекировских» СПП, изучается механизм согласования и принятия властных решений по этим вопросам. Впервые выявлены этапы единых по смыслу и замыслу политических, репрессивных, судебных, идеологических, агитационно-пропагандистских «послекировских» кампаний, определены роль партийных и государственных органов, И.В. Сталина и его соратников в их организации. Впервые в комплексе рассматриваются вопросы, связанные с разработкой и содержанием политико-идеологического сопровождения Московского процесса и его агитационно-пропагандистской кампании.

Методологическую основу диссертации составляют общенаучные, базовые принципы исследования, такие как историзм, объективность, научность, системность, комплексность и всесторонность. Следование названным принципам исследования дает возможность рассмотреть поставленную проблему с учетом общих тенденций исторического развития страны, проанализировать выявленные факты во всей их совокупности и взаимосвязи, рассмотреть репрессивную политику советского государства в виде сложной иерархической системы, а СПП 1934-1936 гг. как системный компонент этой политики или подсистему, состоящую из различных элементов. Все это позволяет уточнить внутреннюю структуру, сущность и природу СПП 1934-1936 гг., а значит и определить место судебных репрессий в общей репрессивной практике режима.

Наряду с фундаментальными принципами исследования, в диссертации использовался комплекс общеисторических методов. Историко-генетический метод дал возможность последовательно раскрыть особенности в подготовке и проведении СПП 1934-1936 гг., их идеологической и обвинительной составляющей, что позволило приблизиться к пониманию Московского процесса как политической и идеологической кампании. Историко-сравнительный метод позволил раскрыть сущностные характеристики, выделить общее и особенное в организации и проведении Московского процесса и его агитационно-пропагандистской кампании по сравнению с другими известными советскими СПП. Кроме того, историко-сравнительный метод позволил выявить особенности восприятия Московского процесса советским и западноевропейским обществом.

Безусловной составляющей избранной методологии исследования является и междисциплинарный подход. В диссертации использованы в комплексном сочетании средства, идеи и концепции, разработанные в истории, политологии, социологии, социальной психологии. Плодотворным для исследования явился потенциал социальной истории и исторической антропологии, наработки и выводы которых позволили приблизиться к пониманию общественных настроений.

Практическая значимость диссертации обуславливается тем, что в ней рассматриваются до сих пор не получившие отражение в исторических исследованиях вопросы организации Московского процесса как политико-идеологической кампании. Результаты проведенного исследования могут быть использованы для подготовки учебных пособий, обобщающих научных трудов, спецкурсов и семинаров по Отечественной истории XX в. В частности, интересным и значимым представляется организация спецкурсов и семинаров по компаративному (сравнительному) изучению СПП в другие периоды российской и советской истории, а также по истории советской пропаганды и ее влияния на массовое сознание. Отдельные положения работы могут использоваться представителями других научных дисциплин -правоведами, политологами, социологами, культурологами.

Поставленные цели и задачи определили структуру диссертационной работы, которая состоит из введения, двух глав (по два параграфа в каждой),

Заключение научной работыдиссертация на тему "Московский открытый процесс 1936 г."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В 1930-е гг. фальсифицированные обвинения выносились как органами внесудебной расправы (Особым совещание при НКВД в Москве и столицах союзных республик, тройками при местных органах ОГПУ-НКВД), так и судебными органами (специальными коллегиями областных и республиканских судов, военными трибуналами, Военной коллегией Верховного суда СССР) на закрытых и открытых судебных заседаниях, в показательном или упрощенном порядке. Участие судебных органов, наряду с органами государственной безопасности, в подготовке и проведении С1111 свидетельствует о подчинении судебной системы политическим интересам и о ее превращении в инструмент государственного насилия.

Представленная на рассмотрение диссертация посвящена теме, исследовательский, общественный и читательский интерес к которой сформировался еще в период перестроечной гласности. В прошлом «закрытая» для исследователей и для общества тема сталинских репрессий и Московских открытых процессов 1930-х гг. - как символов сталинизма - была и продолжает оставаться одной из наиболее успешных и популярных тем отечественной и зарубежной историографии. Между тем, в обширном круге литературы об истории и функционировании сталинского террора 1930-х гг. отсутствуют монографии, посвященные механизму проведения Московских открытых процессов, их роли и месту в общей практике репрессий. Проведенный в диссертации историографический анализ показал, что указанная тема изучалась поверхностно, большинству исследований присущи односторонность, фрагментарность и узость спектра исследовательских проблем. Все это, прежде всего, объясняется слабым использованием, а в некоторых случаях, и игнорированием доступных в настоящее время архивных материалов. С другой стороны, проведенный в диссертации историографический анализ позволил обозначить перспективы дальнейшего изучения: поставленной научной проблемы, основой которого должен стать наиболее полный и максимально широкий комплекс архивных документов.

Подобная ситуация, а также абсолютная новизна подавляющего большинства вводимых в научный оборот исторических документов обусловили наличие в диссертации отдельного, пристального внимания к источниковой базе исследования. Проведенное в диссертации фронтальное выявление исторических источников по теме, установление логических связей между отдельными документами и документальными комплексами, а также детальное изучение документов фонда Н.И. Ежова позволило подойти к теме с малоизученной стороны, а именно с точки зрения организации «послекировских» СПП, рассмотреть их как политические агитационно-массовые, мобилизационные кампании, изучить их идеологическое содержание. Проведенное диссертационное исследование позволяет сделать следующие выводы.

Московский процесс представляет собой кульминационную и наиболее звучную в общественно-политическом смысле часть единых по смыслу и замыслу политических, репрессивных, судебных, идеологических, агитационно-пропагандистских «послекировских» кампаний 1934-1936 гг., ставивших себе цель окончательно дискредитировать и уничтожить деятелей оппозиции 1920-х гг. В ходе этих кампаний, во-первых, происходило постепенное накопление опыта в проведении репрессивных и следственных мероприятий, а во-вторых, постепенно разрабатывалась обвинительная версия и аналогичная ей идеологическая составляющая, ставшая затем основой агитационного сопровождения Московского процесса. Исследование показало, что обвинительная и аналогичная ей идеологическая составляющая Московского процесса были разработаны и подтверждены в ходе проведенных в 1934 - 1936 гг. под личным контролем И.В. Сталина и его соратников карательных мероприятий. Идеологический фон кампании на протяжении 1934-1936 гг. претерпевал неоднократные обвинения, связанные с внедрением и усилением в нем сначала антитроцкистских мотивов, а затем, по завершению Московского процесса, «вредительских» и «шпионских».

Диссертационное исследование позволило реконструировать «сценарий» Московского процесса. Его организаторы отказались от создания специальных комиссий и групп, что было характерно для СПП 1920-х — начала 1930-х гг. Роль подобных институтов стали выполнять отдельные партийные функционеры, наиболее близкие к И.В. Сталину. Такая форма организационно-политического руководства, несмотря на отсутствие И.В. Сталина в Москве, обеспечивала недопущение разногласий и конфликтов между различными институциями, позволяла оперативно, без лишних временных затрат, длительного обсуждения и согласования принимать те или иные решения о процессе, практически не допуская провалов и срывов.

В диссертации были оценены пределы влияния и участия политических фигур в подготовке и проведении Московского процесса и в целом в репрессивной политике 1930-х гг. В исследовании неоднократно подтверждалась руководящая, инициативная роль И.В. Сталина в организации развернувшихся после убийства С.М. Кирова репрессивных кампаний, в определение их идеологической и агитационной составляющих.

Исследование показало, что основными исполнителями указаний И.В. Сталина при подготовке и проведении Московского процесса являлись Л.М. Каганович и Н.И. Ежов. Анализируемые в диссертации документы показывают, насколько активным было участие последнего как в подготовке Московского процесса и в разработке идеологического содержания кампании, так и в репрессивной политике в целом. Н.И. Ежов знал, в каком ключе необходимо информировать И.В. Сталина о процессе, был знаком с установленными им «правилами игры», был в курсе его настроений и планируемых им дальнейших репрессивных ударов. В частности, в своем письме И.В. Сталину в сентябре 1936 г. Н.И. Ежов подробно информирует вождя о подготовке дел т.н. «параллельного антисоветского троцкистского центра», «антисоветского правотроцкистского центра», «антисоветской троцкистской военной организации» в Красной армии («дело военных»), о проведении чистки в аппарате НКВД и др.558. Между тем, обнаруженные автором работы документы не позволяют говорить о том, что Н.И. Ежов занимал более самостоятельное, по сравнению с другими известными партийными функционерами, положение. Вся его деятельность контролировалась, прежде всего, Л.М. Кагановичем. Через руки последнего прошли практически все документы процесса, он был в курсе большинства вопросов по его организации и проведению. Безусловно, это не была чисто техническая роль, и многие вопросы Л.М. Каганович, замещая И.В. Сталина в Политбюро, должен был решать самостоятельно. С другой стороны, ни Н.И. Ежов, ни другие члены Политбюро ЦК ВКП(б) не были до конца посвящены в сталинские замыслы основных сценариев организации террора и, например, считали, что дальнейших открытых процессов не будет, а вся репрессивная политика завершится уничтожением бывших оппозиционеров. Все это, на наш взгляд, говорит о том, что основным организатором репрессий являлся И.В. Сталин, а сами они представляли собой целую серию спланированных и направляемых им лично мероприятий, реализованных на практике приближенными к нему партийными функционерами.

Московский процесс сопровождала мощная агитационно-пропагандистская кампания. В' ходе нее были использованы технологии и методы мобилизационных кампаний конфронтационного типа, благодаря которым достаточно в сжатые сроки удалось привлечь внимание населения к процессу. Между тем, организация кампании не была лишена значительных провалов, связанных с ограниченными возможностями ее ресурсного обеспечения.

Стержнем, базовым компонентом агитационно-пропагандистской кампании стал образ «врага народа», сконструированный контекстом

558 РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. д. 52. Л. 190-194. Черновик письма Н.И. Ежова И.В. Сталину. Сентябрь 1936 г. Оригинал письма см.: Петров Н., Янсен М. Указ. соч. С. 249-252. внутрипартийной борьбы 1920-х гг. и опирающийся исключительно на обвинениях в подготовке террористических актов. По инициативе И.В. Сталина на заключительном этапе в идейном содержании кампании произошли существенные изменения, связанные с расширением рамок образа «врага народа» за счет увеличения набора совершенных им преступлений («шпионаж», измена родине», «вредительство»). Такие обвинения вызывали естественное негодование советских граждан, способствовали сохранению и поддержанию авторитета власти и, следовательно, являлись более эффективным пропагандистским оружием. Произошедшие изменения, как было показано в работе, оказали значительное влияние не только на дальнейшее освещение показательных процессов, но и на характер и масштабы проводившихся в стране репрессий, положили начало новому этапу репрессивной политики.

Проведенное исследование политических, пропагандистских и судебных технологий подготовки и проведения Московского процесса позволяют сделать следующие выводы о его функциональном предназначении. Особая природа и место показательных СПП в репрессивной политике советского государства связаны с тем, что они представляли собой видимую и формально законную часть репрессий, с помощью которой руководство страны добивалось конкретных целей и задач. Показательный процесс являлся незаменимым превентивным средством борьбы с потенциальным противостоянием режиму в условиях возможной войны. Проведенная в ходе него агитационно-пропагандистская кампания была направлена на дискредитацию и ликвидацию бывшей, реальной (прежде всего, в лице Л.Д. Троцкого и зарубежных троцкистов) и потенциальной оппозиции, возможной «пятой колонны», устрашение и преобразование правящей элиты в преддверии будущей мировой войны. Ожиданием войны частично объясняется и набирающая в течение 1934-1936 гг. обороты кампания по дискредитации и изоляции троцкистских организации на Западе, являющихся одним из самых мощных и влиятельных за рубежом источников идейной критики сталинизма. О силе и потенциальных возможностях этого источника свидетельствует предпринятый в диссертации анализ организуемой под руководством Л.Д. Троцкого и Л. Седова контркампании, параллельной Московскому процессу.

Агитационно-пропагандистская кампания, посвященная Московскому процессу, имела задачу усилить идейно-политическое влияние процесса на массы, использовать его как фактор повышения авторитета партийно-государственного руководства СССР в партии и широких слоях населения. С помощью агитационно-пропагандистской кампании открытый процесс стал средством массовой социальной мобилизации, что делало его одним из наиболее эффективных воспитательно-пропагандистских средств подавления и искоренения оппозиционных настроений и инакомыслия внутри советского общества, средством сохранения и поддержания авторитета власти. Московский процесс использовался для внутренней консолидации общества, позволил канализировать потенциал социального недовольства в ненависть против «врагов», поскольку проведенная в ходе него агитационно-пропагандистская кампания являлась четким идентификатором «своих» и «чужих». Кроме того, самого главное, на наш взгляд, это то, что Московский процесс и в целом показательные процессы 1930-х гг., как одна из составляющих мобилизационной политики режима, позволяли подключить общество к массовому осуждению и расправе над «врагами народа», сделать его соучастником проводимых в стране репрессий и, тем самым, легитимизировать политику террора. Именно это отличает природу показательных процессов от других форм судебных и внесудебных репрессий.

Насколько эффективным являлся созданный механизм обработки общественного сознания и формирования соответствующих общественных настроений вокруг процесса, - этот вопрос также рассматривается в диссертации. Исследование показало, что, несмотря на все усилия пропаганды, отношение к Московскому процессу в стране, а тем более за ее пределами, было амбивалентным, а неприятие сталинской политики репрессий и антисталинские настроения были очевидным фактом общественной жизни.

Перспективы дальнейшего исследования поставленной в диссертации научной проблемы можно наметить следующим образом. Прежде всего, это дальнейший поиск и изучение архивных документов по теме. К примеру, это касается возможной работы автора диссертации с судебно-следственными материалами дела и, прежде всего, с протоколами допросов, хранящимися в АП РФ и ЦА ФСБ. Полагаем, что этот комплекс документов даст возможность определить действительный объем следствия 1935-1936 гг. по делу и количество обвиняемых, более полно изучить ход следствия, определить место и роль его руководителей и организаторов, проанализировать характер их директивных и инструктивных указаний, исследовать методику составления подобных документов. Безусловно, необходимо продолжить работу и по выявлению документов о постановке и проведении агитационно-пропагандистской кампании на местах, но, вероятно, обнаруженные документы, в связи со стандартизацией работы местного партийного аппарат, будут носить лишь уточняющий и дополняющий настоящее исследование характер. Подобный вывод можно сделать и о выявлении документов о настроениях советского общества, сформировавшихся вокруг процесса.

Наиболее перспективным в этом направлении представляется осуществление обзора личного фонда Н.И. Ежова. Подобное исследование, на наш взгляд, даст возможность более подробно изучить участие этого политического деятеля в организации СПИ 1930-х гг., проанализировать этапы его карьеры и осуществляемую им в различных сферах на протяжении 1933-1936 гг. работу, приблизиться к пониманию его взаимоотношений с

И.В. Сталиным и причин его возвышения в 1937-1938 гг., когда он стал инструментом сталинской репрессивной политики, изучить механизмы принятия властных решения о проведении репрессий.

Кроме того, значительную перспективу для дальнейшего исследования представляет и работа по выявлению и изучению документов о формировании, прежде всего, по линии Коминтерна, образа Московского процесса для зарубежной публики, а также изучение вопросов взаимосвязи Московских процессов и внешней политики 1930-х гг.

Нельзя не отметить и того факта, что, несмотря на проведенное исследование, некоторые страницы СПП 1934-1936 гг. выглядят еще не до конца четкими, объяснимыми, а их содержание больше угадывается интуитивно. Это относится как к «послекировским» политическим процессам 1934-1936 гг. и к двум другим Московским открытым процессам 1937 г. и 1938 г., так и к многочисленным, проведенным на их основе и по их образцу, региональным показательным процессам. Перспективным в этом направлении видится изучение трех больших Московских показательных процессов 1936-1938 гг. по схеме, предложенной в настоящей диссертации, а также сравнительный анализ наиболее известных советских политических процессов. Автор диссертации предполагает, что подобное исследование даст возможность представить советские политические процессы в исторической динамике, понять, что изменилось, а что осталось неизменным в механизмах их подготовки и проведения, выделить ряд черт, одни из которых носили устойчивый характер, а другие подвергались постоянной трансформации, и, в конечном счете, приблизиться к пониманию их природы и сущности.

Список научной литературыАртамонова, Жанна Владимировна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. АРХИВНЫЕ Государственный архив Российской Федерации1. ГАРФ)

2. Ф. Р 3316. Центральный исполнительный комитет СССР (ЦИК СССР). 1922-1938.

3. Оп. 29. Секретариат Президиума ЦИК СССР. 1936-1938. Д. 131, 132, 138, 143, 144, 165.

4. Ф. Р 5446. Совет Министров СССР. 1924-1953.

5. Оп. 15а. Управление делами Совнаркома СССР. 1934. Д. 1172. Оп. 16. Управление делами Совнаркома СССР. 1935. Д. 4006, 4303. Оп. 16а. Управление делами Совнаркома СССР. 1935. Д. 1249, 1261. Оп. 18а. Управление делами Совнаркома СССР. 1935. Д. 849.

6. Ф. Р 8131. Прокуратуры СССР. 1924-1951.

7. Оп. 11. Дела Прокуратуры СССР. 1933-1935. Д. 3, 106, 149. Оп. 12. Дела Прокуратуры СССР. 1933-1936. Д. 1, 2, 3, 5, 6, 14, 18, 19, 41,43, 76, 105, 106а, 1066.

8. Оп. 13. Дела Прокуратуры СССР. 1934-1937. Д. 1, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 26, 52, 53, 54, 56-60, 61, 68, 69, 72, 79.

9. Ф. Р 9474. Верховный суд СССР. 1922-1991.

10. Оп. 16. Секретная часть. 1924-1957. Д. 53, 54, 76, 77, 92, 94, 117, 137,138.

11. Ф. 10003. Коллекция микрофильмов Гуверского института войны, революции и мира. Конец XIX середина XX в.1.v Trotskii Lev Sedov Papers. Real 30-34. Российский государственный архив социально-политической истории1. РГАСПИ)

12. Ф. 17. Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС). 1898, 1903-1991.

13. Оп. 2. Пленумы ЦК. 1918-1941. Д. 537, 538, 540, 542-548, 550, 557-558, 561, 567, 571-572, 574.

14. Оп. 114. Организационное бюро и Секретариат ЦК ВКП(б). Июль 1930-март 1939. Д. 427-488.

15. Оп. 162. Протоколы заседаний Политбюро ЦК ВКП(б). «Особая папка». 1923-1952. Д. 17-20.

16. Оп. 163. Протоколы заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) (подлинники постановлений и материалы, стенограммы некоторых заседаний Политбюро ЦКВКП(б)). 1926-1952. Д. 1116-1120, 1138.

17. Ф. 73. Андреев Андрей Андреевич. 1895-1971.

18. Оп. 1. 1916-1977. Д. 136, 137, 143, 147, 149, 182, 184. Оп. 2. Личный архив Андреева A.A. 1920-1950. Д. 7, 8, 9, 10, 11, 13, 15, 16, 17, 25,26, 44.

19. Ф. 74. Ворошилов Климент Ефремович. 1881-1969.

20. Оп. 1. 1898-1978. Д. 116, 161, 164, 165, 274, 281-286, 292, 293, 295, 296, 298, 321-328, 331, 333-350, 353.

21. Оп. 2. Личный архив Ворошилова Климента Ефремовича. 1902-1969. Д. 24,37-40,49-51,76, 93-108, 110, 112, 113, 117, 136, 141, 151-154.

22. Ф. 77. Жданов Андрей Александрович. 1896-1948.

23. Оп. 1. Авторские документы. 1916-1949. Д. 434, 437, 438, 439, 445, 446, 447450, 453, 454, 478, 498, 525, 537-539, 545, 590, 591, 601, 607, 610, 613, 614, 822, 828, 837, 840, 1007.

24. Ф. 81. Каганович Лазарь Моисеевич. 1893-1991.

25. Оп. 3. Документы партийной и государственной деятельности. 19201957. Д. 84, 167, 177, 254.

26. Ф. 82. Молотов (наст. Скрябин) Вячеслав Михайлович. 1890-1986.

27. Оп. 2. 1907-1996 гг. Д. 46, 47, 107, 108, 123, 124, 152, 169, 198, 399, 406, 407, 884, 886, 891-893, 896-898, 900, 907, 908, 909, 981, 983, 984, 985, 987, 990, 1038, 1421, 1422, 1423, 1424, 1430, 1465.

28. Ф. 89. Ярославский Емельян Михайлович (наст. Губельман Миней Израилевич). 1878-1943.

29. Оп. 7. Редакциопно-издательская деятельность Ярославского Е.М. 1918-1943. Д. 4, 6-10, 24, 27.

30. Ф. 386. Мехлис Лев Захарович. 1889-1953.

31. Оп. 1. Автобиографические, служебные документы. 1919-1953. Д. 56, 61,74, 78.

32. Ф. 397. Хрущев Никита Сергеевич. 1894-1971. Оп. 1. Д. 28, 38, 81.

33. Ф. 588. Коллекция документов по истории России. 1885-1985.

34. Оп. 2. Личные документы государственных деятелей СССР и участников революционного движения в России. 1899-1985. Д. 147, 154а, 155, 156, 172, 188, 190.

35. Ф. 629. Поспелов Петр Николаевич. 1898-1979. Оп. 1. Д. 10, 33, 101, 150.

36. Ф. 671. Оп. 1. Ежов Николай Иванович. 1895-1940. Д. 3, 7, 8, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 28, 34, 35, 38, 41, 43, 49, 51-53, 57, 67, 71, 73, 83, 103-111, 113, 114,119, 120-122, 125-129, 133, 134, 136, 139-142, 144, 161-185, 188-194, 197202, 273-286.

37. Центральный архив общественно-политической истории г. Москвы1. ЦАОПИМ)

38. Ф. 3. Московский городской комитет (МПС) КПСС. 1931-1991.1. Оп. 49. Д. 61,67, 129.1. Оп. 50. Д. 5.

39. Ф. 68. Коминтерновский РК КПСС. 1936-1957. On. 1. Документы по основной деятельности. 1936-1957. Д. 5, 6, 34.

40. Ф. 79. Первомайский РК КПСС. 1931-1988. On. 1. Документы по основной деятельности. 1931-1988. Д. 3.

41. Ф. 470. Партийный комитет первичной парторганизации КПСС Первого государственного подшипникового завода. 1929-1991. On. 1. Документы по основной деятельности. 1929-1991. Д. 6, 14, 20, 28.

42. ОПУБЛИКОВАННЫЕ Тематические публикации документов

43. Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. / сост. C.B. Журавлев и др. Текст. М.: РОССПЭН, 1998. -323.

44. Диалог писателей: из истории русско-французских культурных связей XX века, 1920-1970 / Отв. Ред. Т.В. Балашова. Текст. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 954 с.

45. История ВКП(б) в портретах и карикатурах ее вождей / Сост. А.Ю. Ватлин, Л.Н. Малашенко. Текст. М.: РОССПЭН, 2007. - 143 с.

46. История советской политической цензуры: Документы и комментарии / Отв. сост. и рук. авт.коллектива Т.М. Горяева. Текст. М.: РОССПЭН, 1997.-672 с.

47. Лубянка: Сталин и ВЧК ГПУ - ОГПУ - НКВД: Архив Сталина: Документы высших органов партийной и государственной власти, январь1922 г. декабрь 1936 г. / Сост.: В.Н. Хаустов и др. Текст. - М.: Демократия, 2003. - 910 с.

48. Меньшевистский процесс 1931 года: Сб. док.: В 2 кн. / Сост. А.Л. Литвин. Текст. М.: РОССПЭН, 1999.

49. Общество и власть: 1930-е гг. Повествование в документах / Сост. С. В. Журавлев, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая и др. Текст. М.: РОССПЭН, 1998.-352 с.

50. Письма во власть (1928-1939): заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / Сост. С. В. Журавлев, А.Я. Лившин. Текст. М.: РОССПЭН, 2002. - 525 с.

51. Реабилитация: политические процессы 30-50-х годов / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. Текст. М.: Политиздат, 1991.-461 с.

52. Рютин, М.Н. На колени не встану. Публицистические работы, автобиографические документы. Текст. / М.Н. Рютин М.: Политиздат, 1992.-349 с.

53. Советская прокуратура. Сб. док. / Сост. И.Н. Ширяев, Г.А. Метелкин. Текст. М.: Юридическая литература, 1981. - 288 с.

54. Советская пропаганда в годы Великой Отечественной войны: «коммуникация убеждения» и мобилизационные механизмы / Сост. А.Я. Лившин, И.Б. Орлов. Текст. М.: РОССПЭН, 2007. - 806 с.

55. Сталин: В воспоминаниях современников и дневниках эпохи / Сост. М. Лобанов. Текст. М.: Новая книга, 1995. - 735 с.

56. Судебный процесс над социалистам-революционерами (июль-август 1922 г.): Подготовка. Проведение. Итоги: Сб. док. / Сост. С.А. Красильников. Текст. М.: РОССПЭН, 2002. - 1007 с.

57. Законодательные акты советского государства, нормативные акты различных советских ведомств, программные документы ВКП (б), работы руководителей партии и правительства.

58. ВКЩ6) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1935): В 2 т. Т. 2: 1925-1935 гг. Текст. - М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1936.-694 с.

59. Вышинский, А .Я. Судоустройство в СССР. Текст. / А.Я. Вышинский. -М.: НКЮ СССР, 1939. 344 с.

60. Вышинский, А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве. Текст. / А.Я. Вышинский. М.: НКЮ СССР, 1941. - 219 с.

61. Декреты Советской власти. Т. 1-5. Текст. М.: Госполитиздат, 1957.

62. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК: Тт. 1-9. Текст. М.: Политиздат, 1983-1985.

63. Конституции и конституционные акты РСФСР (1918-1937): Сб. док. Текст. М.: Издательство Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1940. -299 с.

64. Конституции и конституционные акты Союза ССР (1922-1936): Сб. док. Текст. М.: Издательство Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1940. -205 с.

65. Конституция (Основной закон) Союза Советских социалистических республик. 1936 г., 5 декабря. Текст. // Хрестоматия по истории государства и права России. М.: «Проспект», 1999. - С. 342-357.

66. Свод законов СССР (Президиум Верховного Совета СССР, Совет Министров СССР). Т. 1-11. Текст. М.: Известия, 1980 - 1984.

67. Сталин, И.В. Сочинения: Идеологическая комиссия ЦК КПСС / И.В. Сталина. Сост. М.Н. Грачев, А.Е. Кирюнин, Р.И. Косолапов и др. Текст. — Тверь: Информационно-издательский центр «СОЮЗ», 2006. 786 с.

68. Делопроизводственные документы

69. Материалы февральско-мартовского пленума ЦКВКП (б) 1937 г. / Публ. Л.П. Кошелевой, О.В. Наумова, Л.А. Роговой. Текст. // Вопросы истории. 1992 - № 2-12; 1993 - № 2, 5-9; 1994 - №2, 6-8, 10, 12; 1995 - № 4-8, 10.

70. На приеме у Сталина: тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным, 1924-1953 / Авт.-сост.: A.B. Короткое, А.Д. Чернев, A.A. Чернобаев. Текст. -М.: Новый хронограф , 2008 783 с.

71. Политбюро ЦК РКП(б) ВКП(б): Повестки дня заседаний, 1919-1952 гг.: Каталог. В 3 т. М., 2001. - Т. 2. 1930-1939 гг.: Каталог / Сост. Г.М. Адибеков, Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая и др. Текст. - М.: РОССПЭН, 2001.- 1200 с.

72. Семнадцатый съезд ВКП(б): Стенографический отчет. Текст. М.: Партиздат, 1934. - 720 с.

73. Сталинское Политбюро в 30-е годы. Сб. Док. / Сост. О. В. Хлевнюк, А. В. Квашонкин, Л. П. Кошелева, Л. А. Роговая. Текст. М.: «АИРО-ХХ», 1995.-340 с.

74. Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) ВКП(б), 1923-1938 гг. В 3 т. - Т. 3: 1928-1938 гг. / Сост. Л.П. Кошелева, Л.А. Роговая, О.В. Хлевнюк и др. Текст. - М.: РОССПЭН, 2007. - 816 с.

75. Процесс антисоветского правотроцкистского центра, 23-30 января 1937 г.: Судебный отчет по делу антисоветского правотроцкистского центра. Текст. М.: Юридическое издательство НКЮ СССР, 1937. - 258 с.

76. Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока, рассмотренному военной коллегией Верховного суда Союза ССР 2-13марта 1938 года. Текст. М.: Юридическое издательство НКЮ СССР, 1938.-384 с.1. Периодическая печать

77. Большевик. Текст. Июнь сентябрь 1936 г.

78. Известия. Текст. Июнь сентябрь 1936 г.

79. Правда. Текст. Декабрь 1934 г. сентябрь 1936 г.

80. Пролетарская Правда (орган Калининского обкома ВКП(б)). Текст. Июнь сентябрь 1936 г.

81. Спутник агитатора для города. Текст. Июнь сентябрь 1936 г.

82. Тихоокеанская звезда (орган Далькрайкома ВКП(б), издававшаяся в Хабаровске). Текст. Июнь сентябрь 1936 г.

83. Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). Текст. Декабрь 1934 -март 1938 гг.

84. The Times. Текст. Июль сентябрь 1936 г.1. Записки иностранцев

85. Жид, А. Возвращение из СССР; Поправки к моему «Возвращению из СССР» // Жид А. Рассказы / А. Жид. Сост. Л. Н. Токарев. Текст. М.: Московский рабочий, 1990. - С. 520-618.

86. Фейхтвангер, Л. Москва 1937: Отчет о поездке для моих друзей / Л. Фейхтвангер. Текст. М.: Захаров, 2001. - 159 с.

87. Источники личного происхождения

88. Аллилуева, С. Двадцать писем к другу. Текст. / С. Аллилуева. М.: Захаров, 2000. - 223 с.

89. Каганович, Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста, большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. Текст. / Л.М. Каганович. М.: Вагриус, 2003. - 669 с.

90. Как подготавливался московский процесс: из писем старого большевика //Социалистический вестник. 22 декабря 1936 - С. 20-23; 17 января 1937 -С. 17-24.

91. Кривицкий, В. Я был агентом Сталина: записки советского разведчика/ Текст. / В. Кривицкий / Пер с англ. М.: Современник, 1996. - 413 с.

92. Куманев, Г. Рядом со Сталиным. Текст. / Г. Куманев. Смоленск: Русич, 2001.-520 с.

93. Ларина-Бухарина, А. Незабываемое. Текст. / А. Ларина-Бухарина. М.: Вагриус, 2003. - 447 с.

94. Микоян, А.И. Так было: размышления о минувшем. Текст. / А.И. Микоян. М.: ВАГРИУС, 1999. - 636 с.

95. Орлов, А. Тайная история сталинских преступлений: книга комиссара НКВД, в 1938 г. вместе с семьей тайно оставшегося в США. Текст. / А. Орлов. М.: Автор, 1991.-351 с.

96. Письма И.В. Сталина В.М. Молотову (1925-1936). Сб. док. / Сост. Л. Кошелева, В. Лельчук, В. Наумов, О. Наумов, Л. Роговая, О. Хлевнюк. Текст. М.: «Россия молодая», 1995. - 304 с.

97. Советское руководство: переписка (1928-1941) / Сост. A.B. Квашонкин, Л.П. Кошелева, Л.Д. Роговая, О.В. Хлевнюк. Текст. М.: РОССПЭН, 1999.-519 с.

98. Сталин и Каганович: переписка (1931 1936 гг.) / Сост. О.В. Хлевнюк, Р.У. Дэвис, Л.П. Кошелева, Э.А. Рис, Л.А. Роговая. Текст. - М.: РОССПЭН, 2001.-798 с.

99. Троцкий, Л.Д. Преданная революция. Текст. / Л.Д. Троцкий М.: НИИ культуры, 1991. - 254 с.

100. Троцкий, Л.Д. Преступления И.В. Сталина. Текст. / Л.Д. Троцкий М.: Изд-во гуманитарная литература, 1994. - 309 с.

101. Чуев, Ф. Молотов: Полудержавный властелин. Текст. / Ф. Чуев М.:

102. ОЛМА-ПРЕСС, 1999. 736 с. 82.Чуев, Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: из дневника Феликса Чуева. Текст. / Ф. Чуев. - М.: Терра, 1991.-604 с.

103. Чуев, Ф. Так говорил Каганович: исповедь сталинского апостола. Текст. /

104. Ф. Чуев. М.: Отечество. Товарищество С. Гагарина, 1992. - 207 с. 84.Хрущев, Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: В 4 кн. / Н.С. Хрущев. М.: Московские новости, 1999.

105. СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ1. Литература

106. Авторханов, А. Технология власти. Текст. / А. Авторханов. М., СПб.: Слово, 1991.-638 с.

107. Андреев, Д. Власть: механизмы и режимы. Текст. / Д. Андреев // Исторические исследования в России-Ii: семь лет спустя / под ред. Г.А. Бордюгова. М.: АИРО-ХХ, 2003. - С. 122 - 153.

108. Антонов-Овсеенко, А. В. Театр Иосифа Сталина. Текст. / A.B. Антонов-Овсеенко. М.: Грегори - Пэйдж, 1995. - 380 с.

109. Арнаутов, Н.Б. Образ «вредителя» в газете «Правда» (декабрь 1934 г. -декабрь 1938 г.) Текст. / Н.Б. Арнаутов // Вестник Новосибирского гос. ун-та. История, филология. Новосибирск, 2010. - Т. 9. Вып. 1 - С. 292-298.

110. Арнаутов, Н.Б. Образ «врага народа» как стереотип массового сознания Текст. / Н.Б. Арнаутов // Вестник Клио: Тр. гуманит. фак-та НГУ. Сер. 2. Новосибирск, 2006. - С. 72-80.

111. Баберовски, Й. Красный террор: История сталинизма. Текст. / Й. Баберовски. М.: РОССПЭН, 2007. - 277 с.

112. Блюм, A.B. Советская цензура в эпоху тотального террора: 1929-1953. Текст. / A.B. Блюм. СПб.: Академический проект, 2000. - 312 с.

113. Ваксберг, А.И. Царица доказательств: Вышинский и его жертвы. Текст. / А.И. Ваксберг. М.: Кимес и бизнес, 1992. — 349 с.

114. Валентинов, Н.В. Наследники Ленина. Текст. / Н.В. Валентинов М.: Изд. центр «Терра», 1991. - 238 с.

115. Варецкий, Б.И. Шелест страниц как шелест знамени: пресса России в трех политических режимах. Научно-исторический очерк. Текст. / Б.И. Варецкий. М.: РеСК; Информ Форте, 2001. - 217 с.

116. Верт, Н. Террор и беспорядок: Сталинизм как система. Текст. / Н. Верт. М.: РОССПЭН, 2010. - 444 с.

117. Власть и общество в СССР: Политика репрессий, 20 40-е гг.: Сб. ст. / Ред. В.П. Динтренко и др. Текст.- М.: Ин-т рос. истории, 1999. - 243 с.

118. Власть и оппозиция: Российские политические процессы XX столетия. / Ред. В.В. Журавлев и др. М.: РОССПЭН, 1995. - 399 с.

119. Возвращенные имена: Н. Бухарин, А. Рыков, Г. Зиновьев, Л. Каменев, Г. Сокольников, М. Рютин: Сборник. Текст. М.: Изд-во Агентства печати «Новости», 1989.-61 с.

120. Волкогонов, Д. А. Триумф и трагедия: политический портрет: И. В. Сталин. В 2 кн. Текст. / Д.А. Волкогонов. М.: Агентство печати «Новости», 1989.-Кн. 1.4. 2.-331 с.

121. Гибель Кирова: Факты и версии / Публ. C.B. Девятов, В.И. Жиляев, В.В. Колкутин, Т.А. Сухарникова. Текст. // Родина. 2005 - № 3. - С. 57-65.

122. Гинцберг, А. И. Московские процессы 1936-1938 гг. Текст. / А.И. Гинцберг // Новая и новейшая история. 1991. - №6. - С. 10-23.

123. Голдман, В.З. Террор и демократия в эпоху Сталина: социальная динамика репрессий. Текст. / В.З. Голдман. М.: РОССПЭН, 2010. - 335 с.

124. Голинков, Д.Л. Крушение антисоветского подполья. Текст. / Д.Л. Голинков. М.: Партиздат, 1975. - 704 с.

125. Голубев, A.B. "Если мир обрушится на нашу Республику.": Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг. Текст. / A.B. Голубев. Москва: Кучково поле, 2008. — 381 с.

126. Горяева, Т.М. Политическая цензура в СССР: 1917-1991. Текст. / Т.М. Горяева. М.: РОССПЭН, 2002. - 397 с.

127. Гудков, Л. Идеологема «врага»: «враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции. Текст. / Л. Гудков // Образ врага / Сост. Л. Гудков. М.: ОГИ, 2005. - С. 64-65.

128. Дойчер, И. Троцкий в изгнании. Текст. / И. Дойчер. М.: Политиздат, 1991. 588 с.

129. Есиневич, A.A. Театр абсурда или судебный процесс по «Шахтинскому делу». Текст. / A.A. Есиневич. — СПб: [б.и.], 2004. 159 с.

130. Животягин, Е.А. «Второй московский процесс» в оценках американских дипломатов: спор юриспруденции и гуманизма. Текст. / Е.А. Животягин // Американский ежегодник: 2001 г. 2003. - С. 223—240.

131. Жуков, Ю.Н. Следствие и судебные процессы по делу об убийстве Кирова. Текст. / Ю.Н. Жуков // Вопросы истории. № 2. - 2000. - С. 33-51.

132. Жуков, Ю.Н. Репрессии и Конституция 1936 года Текст. / Ю.Н. Жуков // Вопросы истории. № 1. - 2002. - С. 3-26.

133. Звягинцев, А. Г., Орлов, Ю. Г. Приговоренные временем: российские и советские прокуроры: XX век: 1937-1953 гг. Текст. / А.Г. Звягинцев, Ю.Г. Орлов. М.: РОССПЭН, 2000. - 536 с.

134. Зубкова, Е.Ю. Послевоенное советское общество: Политика и повседневность, 1945-1953. Текст. / Е.Ю. Зубкова. М., 1999.-229 с.

135. Зубкова, Е.Ю. О «детской литературе» и других проблемах нашей исторической памяти. Текст. /Е.Ю. Зубкова // Исторические исследования в России: тенденции последних лет / под ред. Г.А. Бордюгова. М.: АИРО-ХХ, 1996.-С. 154-175.

136. Ильинский, М. Нарком Ягода: 20 лет в маске. Текст. / М. Ильинский. М.: Эксмо, Яуза, 2005. - 768 с.

137. Инквизитор: Сталинский прокурор Вышинский. / Сост. O.E. Кутафин. Текст. М.: Республика, 1992. - 383 с.

138. Иного не дано: О нашем прошлом, о нынешней перестройке и о будущем: Сб. ст. / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. Текст. М.: Ээсти раамат, 1989. - 335 с.

139. Исаев, В.И. «Они хотели убить Сталина»: ОГПУ против немецких студентов в показательном судебном процессе, 1925 г. Текст. / В.И. Исаев. — Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2005. 172 с.

140. Кип, Дж., Литвин, А. Эпоха Иосифа Сталина в России: современная историография. Текст. / Дж. Кип, А. Литвин. М.: РОССПЭН, 2009. - 328 с.

141. Кирилина, А. Рикошет, или сколько человек было убито выстрелом в Смольном. Текст. / А. Кирилина. СПб: Санкт-Петербург, орг. о-ва «Знание» России, 1993. - 135 с.

142. Кирилина, А. Неизвестный Киров: Мифы и реальность. Текст. / А. Кирилина. СПб: Нева; М.: ОЛМА-Пресс, 2001. - 543 с.

143. Ковалев, В.А. Распятие духа: судебные процессы сталинской эпохи. Текст. / В.А. Ковалев. М.: Издательство Норма,1997. - 288 с.

144. Ковалев, В.А. Два сталинских наркома. Текст. / В.А. Ковалев. М.: Прогресс, 1995.-320 с.

145. Козлов, В. Российская история: обзор идей и концепций: 1992-1995 годы. Текст. / В. Козлов // Свободная мысль. — 1996. № 3. - С. 99-113.

146. Козлова, H.H. Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хора. Текст. / H.H. Козлова. М.: ИФРАН, 1996. - 215 с.

147. Козлова, H.H., Сандомирская, И.И. "Я так хочу назвать кино": "Наивное письмо": Опыт лингво-социологического чтения. Текст. / H.H. Козлова, И.И. Сандомирская. М.: Рус. феноменол. о-во: Гнозис, 1996. - 255 с.

148. Конквест, Р. Большой террор.: В 2 т. / Т. 1. Текст. / Р. Конквест -Рига: «Ракстниекс», 1991 414 с.

149. Коэн, С. Бухарин: политическая биография: 1888-1938. Текст. / С. Коэн. М.: Прогресс, 1988. - 577 с.

150. Красильников, С.А. Шахтинский процесс 1928 г.: предварительное следствие в архивных документах. Текст. / С.А. Красильников // Вестник Новосибирского гос. ун-та. История, филология. — Новосибирск, 2009. Т. 8. Вып. 1.-С. 59-66.

151. Красильников, С.А. Шахтинский процесс как социально-политический заказ. Текст. / С.А. Красильников // Гуманитарные науки в Сибири. 2009. - № 2. - С. 70-93.

152. Красильников, С.А. Серп и Молох: Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е гг. Текст. / С.А. Красильников. М.: РОССПЭН, 2009. - 343 с.

153. Кудрявцев, В.Н., Трусов, А.И. Политическая юстиция в СССР. Текст. / В.Н. Кудрявцев, А.И. Трусов. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2002. - 400 с.

154. Левин, М. Советский век: школа политики в историческом контексте. Текст. / М. Левин. М.: Европа, 2007. - 675 с.

155. Лившин, А.Я. Настроения и политические эмоции в Советской России, 1917-1932 гг. Текст. / А.Я. Лившин. М.: РОССПЭН, 2010 - 341 с.

156. Лившин, А.Я. Общественные настроения в советской России, 19171929 гг. Текст. / А.Я. Лившин. М.: Университет, гуманитар, лицей, 2004. -272 с.

157. Лившин, А.Я., Орлов, И.В. Власть и народ: «сигналы с мест» как источник по истории России 1917-1927 гг. Текст. / А.Я. Лившин, И.В. Орлов // Общественные науки и современность. 1999. - № 2. - С. 94-102.

158. Медведев, P.A. О Сталине и сталинизме. Текст. / P.A. Медведев. -М.: Прогресс, 1990. 488 с.

159. Медушевский, А.Н. Сталинизм как модель социального конструирования: к завершению научно-издательского проекта. Текст. / А.Н. Медушевский // Российская история. 2010. - № 6. - С. 3-29.

160. Морозов, К.Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние, 1922-1926 гг.: Этика и тактика противоборства. Текст. / К.Н. Морозов. М.: РОССПЭН, 2005. - 735 с.

161. Мотылева, Т. Друзья Октября и наши проблемы. Текст. / Т. Мотылева // Иностранная литература. 1988. - № 4. - С. 158-173.

162. Наумов, JLA. Сталин и НКВД. Текст. / JI.A. Наумов. М.: Новый хронограф, 2010. - 603 с.

163. Невежин В.А. Синдром наступательной войны: Советская пропаганда в преддверии "священных боев", 1939-1941 гг. Текст. / В. А. Невежин. М.: АИРО-ХХ, 1997.-287 с.

164. О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры: Сборник. Текст. М.: Партиздат, 1937. -589 с.

165. Ойттнен, В. «Несчастное сознание» Николая Бухарина. Текст. / В. Ойттнен // Свободная мысль. 2007. - № 8. - С. 158-169.

166. Ольшанский, Д.В. Политическая психология. Текст. / Д.В. Ольшанский. СПб: Питер, 2002. - 575 с.

167. Ольшанский, Д.В. Психология масс. Текст. / Д.В. Ольшанский. -СПб: Питер, 2001. 363 с.

168. Ольшанский, Д.В. Массовые настроения в политике. Текст. / Д.В. Ольшанский. М.: Прин-Ди, 1995. - 240 с.

169. Осмыслить культ Сталииа: Перестройка, демократия, социализм: Сб. ст. / Ред.-сост. X. Кобо. Текст. М.: Прогресс, 1989. - 650 с.

170. Павлова, И.В. Механизм политической власти в СССР в 20-30-е годы. Текст. / И.В. Павлова // Вопросы истории. 1998. - №11-12. - С.49-66.

171. Павлова, И.В. Показательные процессы в российской глубинке в 1937 г. Текст. / И.В. Павлова // Гуманитарные науки в Сибири. 1998. - № 2. - С. 98-103.

172. Павлюков, А. Е. Ежов: биография. Текст. / А.Е. Павлюков. М.: Захаров, 2007. - 576 с.

173. Парыгин, Б.Д. Социальная психология: Истоки и перспективы. Текст. / Б.Д. Парыгин. СПб: СПбГУ, 2010. - 532 с.

174. Парыгин, Б.Д. Социальное настроение как объект исторической науки. Текст. / Б.Д. Парыгин // История и психология. М., 1971. - С. 90-105.

175. Переписка на исторические темы: Диалог ведет читатель: Сборник. Текст. / Сост. В.А. Иванов. М.: Политиздат, 1989. - 493 с. '

176. Петров, А. Г. Типология репрессий в СССР: Опыт историко-правового анализа. Текст. / А.Г. Петров. М.: Центр гуманитарной литературы «Роп», 2004. - 307 с.

177. Петров, Н., Янсен, М. «Сталинский питомец» Николай Ежов. Текст. / Н. Петров, М. Янсен. - М.: РОССПЭН, 2008. - 447 с.

178. Пивоваров, Ю. Русская политика в ее историческом и культурном отношениях. Текст. /Ю. Пивоваров. М.: РОССПЭН, 2006. - 168 с.

179. Поршнев, Б.Ф. Социальная психология и история. Текст. / Б.Ф. Поршнев. -М.: Наука, 1979. 131 с.

180. Репина, Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. Текст. / Л.П. Репина. M.: URSS, 2009. - 316 с.

181. Роговин, В. 3. Власть и оппозиция. Текст. / В.З. Роговин. М.: Товарищество «Журнал «Театр»», 1993. - 400 с.

182. Роговин, В.З. Партия расстрелянных. Текст. / В.З. Роговин. М.: Б.и., 1997.-528 с.

183. Роговин, В.З. 1937. Текст. / В.З. Роговин. М.: Новости, 1996. - 480 с.

184. Рожнева, Ж.А. Политические судебные процессы в Западной Сибири в 1920-1930-ее гг. Текст. / Ж.А. Рожнева Томск: РауШ мбх, 2008. - 224 с.

185. Сенявская, Е.С. Противники России в войнах XX в.: эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. Текст. / Е.С. Сенявская. М.: РОССПЭН, 2006. - 288 с.

186. Сенявская, Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. Текст. / Е.С. Сенявская. М.: РОССПЭН, 1990. - 383 с.

187. Сидорова, JI.A. «Санкционированная свобода» исторической науки: Опыт середины 50-х-60-х годов. Текст. / JI.A. Сидорова // Россия в XX веке: Судьбы исторической науки. М.: Наука, 1996. - С. 705- 710.

188. Советская историография: Сб. ст. / Под. общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. Текст. М.: РГГУ, 1996. - 592 с.

189. Соколов, Б.В. Наркомы страха: Ягода. Ежов. Берия. Абакумов. Текст. /Б.В. Соколов. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2001. - 384 с.

190. Соломон, П. Советская юстиция при Сталине. Текст. / П. Соломон. -М., 2008. -464 с.

191. Сталинизм в советской провинции, 1937-1938 гг.: Массовая операция на основе приказа № 000447 / Сост. М. Юнге, Б. Боевич, Р. Биннер. Текст. -М.: РОССПЭН, 2009. 926 с.

192. Степанов, М.Г. Политические репрессии в СССР периода сталинской диктатуры, 1928-1953 гг.: Взгляд советской и постсоветской историографии. Текст. / М.Г. Степанов. Абакан: ХРИПК и ПРО, 2009. - 237 с.

193. Стецовский, Ю. История советских репрессий: В 2 т. / Ю. Стецовский / Т. 2. Текст. М.: Знак-СП, 1997. - 433 с.

194. Судебные политические процессы в СССР и коммунистических странах Европы: Сборник материалов франко-российского семинара (Париж, 29-30 ноября 2010 г.) / Отв. ред. С.А. Красильников, А. Блюм. Текст. -Новосибирск: Наука, 2011. 198 с.

195. Суровцева, Е.В. Жанр «письма вождю» в тоталитарную эпоху: 19201950-е гг. Текст. / Е.В. Суровцева. М.: Аиро-ХХ1, 2008. - 168 с.

196. Такер, Р. Сталин: история и личность. Текст. / Р. Такер; пер. с англ. -М.: Весь мир, 2006. 862 с.

197. Урок дает история: Сб. ст. / Сост. A.A. Ильин. Текст. М.: Политиздат, 1989.-413 с.

198. Ушакова, С.Н. Идеолого-пропагандистские кампании в практике функционирования сталинского режима: новые подходы и источники. Текст. / С.Н. Ушакова. Новосибирск: ИД «Сова», 2009. - 219 с.

199. Ушакова, С.Н. Шахтинский процесс: проблемы изучения. Текст. / С.Н. Ушакова // Гуманитарные науки в Сибири. 2008. - № 2. - С. 73-76.

200. Фатеев, A.B. Образ врага в советской пропаганде, 1945-1954 гг. Текст. / A.B. Фатеев. М., 1999. - 261 с.

201. Фельдман, Д.М. Терминология власти: советские политические термины в историко-культурном контексте. Текст. / Д.М. Фельдман. М.: РГГУ, 2006. - 488 с.

202. Ферретти, М. Расстройство памяти: Россия и сталинизм. Текст. / М. Ферретти // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2002. - № 5. - С. 40-54.

203. Фицпатрик, Ш. Повседневный сталинизм: социальная история Советской Росии в 30-е годы: город. Текст. / Ш. Фицпатрик; пер. с англ. -М.: РОССПЭН, 2001. 336 с.

204. Фицпатрик, Ш. Как мыши кота хоронил: показательные процессы в сельских районах СССР в 1937 г. Текст. / Ш. Фицпатрик // Судьбы российского крестьянства: Сб. ст. / Под общ. ред. Ю.Н. Афанасьева. М.: РГГУ, 1996.-С. 387-413.

205. Хаустов, В.Н. Народный протест против сталинской внутренней политики, 1934-1936 гг. Текст. / В.Н. Хаустов // Историческая наука и образование на рубеже веков: Сб. ст. / Сост. A.A. Данилов. М., 2004. - С. 424-432

206. Хлевнюк, О.В. 1937 г.: противостояние. Текст. / О.В. Хлевнюк. М.: Знание, 1991. -214 с.

207. Хлевнюк, О.В. Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е гг. Текст. / О.В. Хлевнюк. М.: РОССПЭН, 1996 - 304 с.

208. Хлевнюк, О.В. 1937 г.: Сталин, НКВД и советское общество. Текст. / О.В. Хлевнюк. М.: Республика, 1992. - 270 с.

209. Хлевнюк, О.В. Сталин и Орджоникидзе: конфликты в Политбюро в 30-е годы. Текст. / О.В. Хлевнюк. М.: Изд. центр "Россия молодая", 1993. -143 с.

210. Хлевнюк, О.В. «Большой террор» 1937-1938 гг. как проблема научной историографии. Текст. / О.В. Хлевнюк // С. 433-451.

211. Хромов, С.С. По страницам личного архива Сталина. Текст. / С.С. Хромов. М.: Издательство Моск. ун-та, 2009. - 368 с.

212. Хаустов, В., Самуэльсон, JI. Сталин, НКВД и репрессии, 1936-1938 гг. Текст. / В. Хаустов, Л. Самуэльсон. М.: РОССПЭН, 2009. - 432 с.

213. Шпионам и изменникам Родины нет и не будет пощады: Сб. статей. Текст. М., 1937. - 68 с.

214. Шубин, А.В. Вожди и заговорщики: политическая борьба в СССР в 1920-1930-х гг. Текст. / А.В. Шубин. М.: Вече, 2004. - 400 с.

215. Юнге, М. Страх перед прошлым: реабилитация Н.И. Бухарина от Хрущева до Горбачева. Текст. / М. Юнге. М.: АИРО-ХХ, 2003. - 336 с.

216. Юнге, М., Биннер, Р. Как террор стал «большим»: Секретный приказ № 00447 и технология его исполнения. Текст. / М. Юнге, Р. Биннер. М.: АИРО-ХХ, 2003.-352 с.

217. Пб.Янсен, М. Суд без суда, 1922 год: Показательный процесс социалистов-революционеров. Текст. / М. Янсен. М.: Моск. ист.-лит. о-во «Возвращение», 1993. - 272 с.

218. Avtorkhanov, A. Stalin and the Soviet Communist Party: a Study in the Technology of Power. Text. / New York : Praeger, 1959. 379 p.

219. Brooks, J. Thank you, Comrade Stalin!: Soviet Public Culture From Revolution to Cold War. Text. / J. Brooks. Princeton: Princeton univ. press, 2001 -319 p.

220. Cohen, St. Bukharin and the Bolshevik Revolution: a political Biography. Text. / St. Cohen. New York: Vintage books , 1973 - 495 p.

221. Conquest, R. The great terror: Stalin's purge of the thirties. Text. / R. Conquest. New York : Macmillan, 1973. - 844 p.

222. Davies, S. Popular opinion in Stalin's Russia: terror, propaganda and dissent, 1934-1942. Text. / S. Davies. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.-265 p.

223. Getty, A. Origin of the great purges: Soviet and East European studies. Text. / A. Getty. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. - 271 p.

224. Kenez, P. The Birth of the Propaganda State: Soviet Methods of Mass Mobilization, 1917-1929. Text. / P. Kenez. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.-308 p.

225. Medvedev, R.A. On Stalin and Stalinism. Text. / R.A. Medvedev. -Oxford: Oxford univ. press, 1979. 205 p.

226. Hedeler, W. Chronik der Moskauer Schauprozesse 1936, 1937 und 1938: Planung, Inszenierung und Wirkung. Text. / W. Hedeler. — Berlin: AkademieVerlag, 2003. 695 p.

227. Petrone, K. Life has become more joyous, Comrades: Celebration in the Time of Stalin. Text. / K. Petrone. Bloomington: Indiana University Press, 2000. - 266 p.

228. The road to terror: Stalin and the self-destruction of the Bolsheviks, 1932 1939. / Getty J., Naumov O. - New Haven, London: Yale University Press, 1999.-663 p.

229. Thurston, R.W. Life and Terror in Stalin's Russia, 1934-1941. Text. / R.W. Thurston. New Haven, London, 1996. - 320 p.

230. Tucker, R. Stalin in Power: the Revolution from above, 1928-1941. Text. / R. Tucker. New York: W.W. Norton & Company, 1992. - 708 p.

231. Tucker, R. The great purge trial. Text. / R. Tucker. — New York : Grosset & Dunlap, 1965. 725 p.

232. Докторские и кандидатские диссертации.

233. Акопов, A.A. Формирование образа врага на страницах газеты «Северокавказский край» в годы Первой мировой войны. Текст. / A.A. Акопов: автореф. дисс. . канд. ист. наук. Пятигорск, 2008. - 135 с.

234. Арнаутов, Н.Б.: Образ "врага народа" в системе советской социальной мобилизации: Идеолого-пропагандистский аспект, декабрь 1934 г. ноябрь1938 г. Текст. / Н.Б. Арнаутов: автореф. дисс. . канд. ист. наук. Томск , 2010-21 с.

235. Бойкова, Т.Ю. Общественное сознание ленинградских рабочих в годы предвоенных пятилеток, 1928-1941 гг. Текст. / Т.Ю. Бойкова: автореф. дисс. . канд. ист. наук. Спб, 2007. — 23 с.

236. Галимуллина, Н.М. Советско-партийная пропаганда периода Великой отечественной войны как проблема историко-политического анализа. Текст. / Н.М. Галимуллина: автореф. дисс. . канд. ист. наук. Казань, 2005. — 20 с.

237. Ермоленко, Е.В. Агитационно-пропагандистская работа РКП(б) в условиях Гражданской войны, 1917-1920 гг. Текст. / Е.В. Ермоленко: дисс. . канд. ист. наук. М., 2006. - 209 с.

238. Зубкова, Е.Ю. Общественные настроения в послевоенной России, 1945-1953 гг. Текст. / Е.Ю. Зубкова: автореф. дисс. . д-ра. ист. наук. М., 2000. - 46 с.

239. Лившин,А.Я. Общественные настроения в Советской России, 19171929 гг. Текст. / А.Я. Лившин: автореф. дисс. . д-ра ист. наук. М., 2004. -43 с.

240. Морозов, К.Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние, 1922-1926: Этика и тактика противоборства. Текст. / К.Н. Морозов: дисс. . д-ра. ист. наук. М., 2006. - 833 с.

241. Справочные и информационные издания. Учебные пособия.

242. Журавлев, C.B. Современные методы и новые источники изучения истории России в XX веке. Учеб. пособие. Текст. / C.B. Журавлев М.: Издательство РАГС, 2010.- 198 с.

243. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. Учеб. пособие / И. И. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. Текст. М.: РГГУ, 1998. - 702 с.

244. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. Текст. / И.Д. Ковальченко. М.: Наука, 2003. - 486 с.

245. Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКГБ-МВД-КГБ: 1917-1991. Справочник / Под ред. акад. А. Н. Яковлева; авторы-сост.: А.И. Кокурин, Н.В. Петров. Текст. М.: МФД, 2003. - 768 с.

246. Открытый архив: Справочник опубликованных документов по истории России XX века из государственных и семейных архивов (по отечественной периодике 1985-1995 гг.) / Сост. И.А. Кондакова. Текст. М.: Изд-во ЗАО "Принт-Сервис", 1997. - 363 с.

247. Открытый архив 2: Справочник сборников документов, вышедших в свет в отечественных издательствах в 1917-2000 гг. / Автор-сост. И.А. Кондакова. Текст. - М.: РОССПЭН, 2005. - 432 с.

248. Путеводитель по фондам и коллекциям документов КПСС (25 октября (7, ноября) 1917 август 1991 гг.). / Справочно-информационные материалы к документальным и музейным фондам РГАСПИ. Вып. 4. / Сост. Ю.Н. Амиантов и др. Текст. - М.: РОССПЭН, 2008. - 463 с.

249. Румянцева, М. Ф. Теория истории. Учебное пособие. Текст. / М.Ф. Румянцева. М.: Аспект Пресс, 2002. - 319 с.

250. Семенникова, Л. И. Отечественная история. Учебник для студентов вузов. Текст. /Л.И. Семеннникова. М.: КДУ, 2008. - 782 с.