автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Мотив зеркала в художественной системе В. Набокова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Мотив зеркала в художественной системе В. Набокова"

На правах рукописи

Зайцева Юлия Юрьевна

МОТИВ ЗЕРКАЛА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СИСТЕМЕ В. НАБОКОВА (на материале русской прозы)

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Пермь 2004

Работа выполнена на кафедре русской литературы Пермского государственного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Кондаков Борис Вадимович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Дворцова Наталья Петровна

кандидат филологических наук, доцент Лапаева Наталья Борисовна

Ведущая организация:

Тольяттинский государственный университет

Защита состоится 22 апреля 2004 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета К 212.189.02 в Пермском государственном университете по адресу: 614990, г.Пермь, ул. Букирева, 15, зал заседаний Ученого Совета, ауд. 938.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Пермского государственного университета

Автореферат разослан марта 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

Т.Б. Трошева

В современном набоковедении ощущается необходимость обращения к «зеркальному феномену» В. Набокова. Сама лексема «зеркало» настолько часто используется в произведениях писателя, что исследователи не могут этого игнорировать и так или иначе упоминают о существенной роли «зеркала» в набоковских текстах. Это привело к возникновению достаточно противоречивой ситуации: частые упоминания создают ощущение того, что данная проблема уже достаточно исследована, а, между тем, на сегодняшний день не существует не только цельной работы, но даже сколько-нибудь полного анализа отдельных набоковских текстов с точки зрения функционирования мотива зеркала.

В диссертации предметом анализа является мотивная организация набоковских текстов, прежде всего функционирование в них мотива зеркала; объектом исследования выступают прозаические произведения, написанные на русском языке.

Актуальность темы. Последние пять лет в исследовательских работах достаточно четко обозначились два вектора изучения творчества В. Набокова: первый связан с попытками определить место писателя в русской литературе и учесть при этом все возможные контексты, на пересечении которых существовало его творчество, второй - с осмыслением метафизики В. Набокова. Изучение функционирования мотива зеркала дает возможность продвижения в каждом из указанных направлений, так как позволяет рассмотреть произведения В. Набокова в новых контекстах, а также привнести существенные дополнения в понимание художественного мира писателя.

Материалом исследования является русская проза В. Набокова: романы, рассказы, повести, написанные в период с 1920 по 1940 г. В диссертационной работе подробно проанализированы романы «Машенька», «Король, дама, валет», «Отчаяние», «Приглашение на казнь», повесть «Соглядатай», рассказы «Ужас», «Облако, озеро, башня».

Цель работы - изучить особенности функционирования мотива зеркала в романах и рассказах русского периода творчества В. Набокова.

Достижение данной цели предполагает решение следующих

задач:

определить понятийный аппарат исследования, уточнив содержание понятия мотив;

выделить и проанализировать тексты, в которых наиболее ярко проявляются особенности функционирования мотива зеркала;

исследовать мотив зеркала в системе других мотивов произведения, выявив мотивы функционально и семантически близкие;

раскрыть и проанализировать интертекстуальные связи произведений В. Набокова;

сопоставить индивидуальную художественную систему В. Набокова с художественной системой символизма, где мотив зеркала также играет ведущую роль;

выявить своеобразие художественной системы В. Набокова на основании изучения особенностей функционирования мотива зеркала в романах и рассказах русского периода.

Методология исследования определяется комплексным подходом к изучению художественного текста. Анализируя пространственно-временные отношения в художественном мире В. Набокова, мы опирались на работы Ю. Лотмана, Р. Барта, исследуя особенности повествования, учитывали труды М. Бахтина, Б. Успенского. В основу наших представлений о мотиве были положены идеи Р. Якобсона, Ю. Лотмана, Б. Гаспарова, А. Жолковского, Ю. Щеглова. В работе были использованы методы мотивного и интертекстуального анализа. В анализе функционирования мотива зеркала особенно значимыми для нас оказались идеи М. Бахтина, Ю. Левина, 3. Минц, Г. Обатнина, Л. Рягузовой, Е. Созиной, Г. Хасина, В. Шевченко.

Научная новизна работы заключается в следующем: Настоящая работа представляет собой первое цельное исследование функционирования мотива зеркала в художественной системе В. Набокова.

В диссертации впервые предпринимается попытка систематизации функций данного мотива.

Исследуется роль мотива зеркала в романах «Машенька», «Король, дама, валет», рассказе «Облако, озеро, башня», систематизируются и значительно дополняются существующие исследования мотива в романах «Приглашение на казнь», «Отчаяние», повести «Соглядатай», рассказе «Ужас». На основе анализа функционирования мотива зеркала в романах В. Набокова выявляются интертекстуальные связи, позволяющие рассматривать произведения писателя в новых контекстах: роман «Машенька» в контексте «Необыкновенных приключений Петера Шлемиля» А. Шамиссо, рассказ «Облако, озеро, башня» -стихотворения «Лебедь» Ф. Тютчева, рассказ «Ужас» - эссе

М. Бахтина «Человек у зеркала», роман «Отчаяние» - «Портрета Дориана Грея» О. Уайльда и «Портрета» Н. Гоголя. Впервые художественная система В. Набокова рассматривается в сопоставлении с творчеством писателей-символистов на основании анализа особенностей функционирования мотива зеркала.

Положения, выносимые на защиту:

1. Мотив зеркала является постоянным элементом художественной системы В. Набокова: он проходит через все основные произведения писателя, начиная с «Машеньки» и заканчивая «Другими берегами».

2. Мотив зеркала выступает в трех функциях (онтологической, гносеологической, аксиологической), организуя различные отношения в художественном мире В. Набокова: противоположных миров, субъекта и объекта в процессе восприятия, реальной и художественной действительности, автора и героя в творческом процессе.

3. Мотив зеркала в произведениях писателя может быть представлен целым рядом вариантов: портрет, тень, призрак, фото, кино, сон, память, двойник, вода.

4. Мотив зеркала организует сложную, многозначную, неиерархичную систему. Поливариантность является необходимым условием ее успешного функционирования.

5. В. Набоков перерабатывает символистскую модель вертикальной организации художественного мира со строгой иерархией верха и низа. «Зеркало» у В. Набокова отражает не небо, как у символистов, а героя и мир вокруг него. Потусторонность для героя - то, что находится по ту сторону зеркала. Это может быть как иной мир, так и мир прошлого, мир воображения.

Практическая значимость работы связана с возможностью использования ее материалов и результатов в общих лекционных курсах по истории русской литературы рубежа XIX - XX вв., а также литературы XX в.; в спецкурсах и спецсеминарах по истории литературы русского зарубежья.

Теоретическое значение диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут служить дополнительным основанием для дихотомической трактовки мотива, согласно которой природа мотива дуалистична и раскрывается в двух соотнесенных началах: обобщенном инварианте мотива и совокупности вариантов. Данный подход предполагает решение нескольких вопросов: взаимодействия инварианта мотива и его вариантов, определения

способов реализации мотива в конкретных текстах, разграничения мотива и функции. Представленный в диссертации анализ функционирования мотива зеркала и его вариантов дает материал для решения названных теоретических проблем.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 9 публикациях, а также в докладах на конференциях в Российском государственном гуманитарном университете, Томском государственном университете, Пермском государственном университете, Пермском государственном техническом университете, Соликамском педагогическом институте.

Структура работы. Диссертация объемом 210 страниц состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка, включающего 412 наименований. Первая глава «Функции мотива зеркала» имеет теоретический характер. В ней раскрывается содержание понятия «мотив», рассматривается история изучения содержания и особенностей функционирования мотива зеркала в теоретических работах, определяется набор основных функций мотива. В последующих главах («Онтологическая функция», «Гносеологическая функция», «Аксиологическая функция»), на примере романов и рассказов русского периода творчества В. Набокова рассматриваются особенности функционирования мотива зеркала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении определяется предмет исследования, обосновываются его актуальность и научная новизна, раскрывается теоретико-методологическая основа, определяются цель и задачи работы.

Глава 1. Функции мотива зеркала. Задача первой главы -определить исходные теоретические позиции автора и методологические подходы к исследованию особенностей функционирования мотива зеркала в художественной системе В. Набокова.

Начиная с рубежа XIX-XX вв. и до сегодняшнего дня понятие «мотив» было рассмотрено в работах целого ряда исследователей (А. Бема, А. Белецкого, А. Веселовского, В. Проппа, Б. Томашевского, В. Шкловского, А. Скафтымова, Р. Якобсона, А. Жолковского, Ю. Щеглова, Б. Гаспарова, В. Тюпы). Каждый из них, опираясь на опыт предшественников или, напротив, отталкиваясь от него, предлагает свое понимание мотива и соответственно собственную дефиницию.

Теоретической основой данной работы является представление о мотиве, сложившееся в исследованиях Р. Якобсона, Б. Гаспарова, А. Жолковского, Ю. Щеглова.

Мотив - это «смысловое пятно» произведения. Мотивом может стать не только событие, черта характера, но и предмет, звук, элемент ландшафта, обладающие повышенной семантической значимостью в тексте. Одним из определяющих свойств мотива является его многократная повторяемость, в произведении. Мотив -это всегда повтор, но повтор не лексический, а функционально-семантический, то есть мотив в произведении может быть манифестирован через множество вариантов, выполняющих в тексте ту же функцию и имеющих то же смысловое наполнение.

Идея вариативности мотива впервые возникла в работах А. Веселовского. Ученый представил примеры мотивов: «солнце кто-то похищает», «злая старуха, изводит красавицу, либо ее кто-то похищает». Эти «кто-то», «либо» и предполагают наличие вариантов мотива. Идеи А. Веселовского развил А. Бем. В работе «К уяснению историко-литературных понятий», сравнив мотивный состав подобных по своим фабулам произведений («Кавказский пленник» А. Пушкина и М. Лермонтова, «Атала» Ф. Шатобриана), А. Бем выявил инвариант мотива и определил семантику его вариантов.

Соотношение вариант/инвариант рассмотрел в монографии «В мастерской художественного слова» А. Белецкий. Ученый выявил два уровня реализации мотива в тексте - «мотив схематический» и «мотив реальный», которые соответствуют семантическому инварианту и его фабульным вариантам. В. Пропп затем на практике осуществил анализ мотивики волшебной сказки, в основу которого было положено дихотомическое понимание мотива.

В трактовке, предложенной Р. Якобсоном, Б. Гаспаровым, А. Жолковским и Ю. Щегловым (именно она лежит в основе нашей работы), сам мотив рассматривается уже не как часть сюжета или фабулы, утрачивая свою связь с событием, мотив теперь трактуется как практически любой смысловой повтор в тексте. Между тем сохраняются три существенных характеристики мотива: повторяемость, устойчивость и вариативность. При этом последние две никак не противоречат друг другу, так как имеется в виду функционально-семантическая устойчивость, проявляющаяся во всех вариантах.

В произведении мотив может вступать в связи с другими мотивами, образуя мотивные комплексы и проявляя при этом дополнительные смыслы.

Мотив зеркала может выполнять в тексте гносеологическую, онтологическую и аксиологическую функции. Выделяя данные функции, мы предельно обобщаем значение мотива и в какой-то степени нивелируем различия его функционирования в конкретных текстах. Между тем мы вынуждены прибегать к подобным обобщениям, так как ставим перед собой задачу определить особенности функционирования мотива зеркала не в отдельном произведении, а в художественной системе в целом (что само по себе уже является обобщением). Однако при анализе конкретных текстов, чтобы учесть специфику реализации мотива зеркала, мы будем выделять и частные функции.

В диссертации гносеологическая функция мотива выделяется на основе изучения работ М. Бахтина («Человек у зеркала», «К вопросам самосознания и самооценки», «Автор и герой», «Проблемы поэтики Достоевского»). Ученый обратил внимание на противоречие внешнего облика и внутреннего мира, которое проявляется в позиции

«герой перед зеркалом», раскрыл природу отношения «я — другой», обусловленную необходимостью внешней точки зрения на человека, так как самому ему доступна только внутренняя, обозначил парадигму «зеркало - фотография - портрет - другой», составляющие которой выполняют одну и ту же функцию, показал, что зеркало может играть существенную роль в процессе самопознания.

Онтологическая функция мотива зеркала определяется автором диссертационного исследования как способность зеркала выступать в роли границы между мирами, организуя сложные пространственно-временные отношения в художественной системе произведения. Выделяя данную функцию, диссертант опирается на работы исследователей тартуской школы (Ю. Левина, Ю. Лотмана, 3. Минц, Г. Обатнина Л. Столовича, Б. Успенского), опубликованные в сборнике 1988 г. «Зеркало. Семиотика зеркальности». Авторы сборника систематизировали возможные значения зеркала, определили набор функций, которые оно может выполнять в произведении, а также выявили способы их реализации в художественных текстах. Кроме того, исследователи продолжили парадигматический ряд М. Бахтина (зеркало - фотография - портрет -другой), включив в него новые элементы (тень, эхо, вода, сон, память), обладающие свойством отражения и выполняющие в произведении функцию зеркала.

В реферируемой работе указывается на то, что мотив зеркала может выполнять в тексте и аксиологическую функцию. Делая подобный вывод, диссертант опирается на статью одного из авторов

тартуского сборника - Л. Столовича («Зеркало как семиотическая, гносеологическая и аксиологическая модель»). По мнению ученого, способность «зеркала» выступать в аксиологической функции обусловлена тем, что в зеркале могут отражаться различные ценности, и само зеркало может определяться как ценность. Л. Столович выделил несколько «ценностных значений» зеркала: утилитарное, познавательное, нравственное, эстетическое, художественное.

Являясь инвариантным, мотив зеркала может выступать в различных вариантах, выполняющих в произведении онтологическую, гносеологическую или аксиологическую функцию и обладающих главной способностью зеркала - отражать, удваивать предмет. На основе этого может быть выстроена парадигма вариантов мотива зеркала: тень - вода - фотография - кино - портрет - двойник - сон -память.

Таким образом, в главе 1 рассматривается мотив как базовое понятие исследовании , выделяются функции мотива зеркала в тексте (онтологическая, гносеологическая, аксиологическая), а также определяется набор возможных вариантов мотива.

Глава 2. Онтологическая функция. Во второй главе описана структура художественного мира В. Набокова, определена роль мотива зеркала в организации данной структуры, выявлен набор вариантов мотива, творчество В. Набокова поставлено в соотношение с художественной системой символистов. Подробно проанализированы романы «Машенька», «Король, дама, валет», «Приглашение на казнь», рассказ «Облако, озеро, башня».

В «Машеньке» мотив зеркала представлен рядом вариантов: тень, призрак, снимок, сон. Все они выполняют в тексте одну и ту же функцию. Мотив зеркала в романе организует противопоставление настоящего (мир германской культуры) и прошлого (мир русской культуры), участвует в создании образа Берлина как отраженной реальности, а также позволяет рассматривать роман в контексте «Удивительных приключений Питера Шлемиля» А. Шамиссо. Поиски второй половины своего Я, своего отражения приводят Ганина не только к преодолению искушения пошлости, как у А. Шамиссо, но и к воссозданию своего полного облика. Ощущать себя потерянной тенью - значит признавать существование другой, истинной реальности, отбросившей эту тень. Используя в романе «Машенька» сюжетную схему А. Шамиссо, В. Набоков дополняет, углубляет ее значение за счет введения второго плана, связанного с памятью героя, что позволяет трактовать пошлость в более глобальном, метафизическом плане, как замкнутость на практическом освоении реального мира и

непризнание существования другой, подлинной действительности, наполняющей смыслом любые действия.

В «Короле, даме, валете» мотив зеркала поддерживает существование второго плана. «Зеркала» в романе постоянно наблюдают за героями, через них в действительный мир героев проникает взгляд из потустороннего мира. Дополнительное смысловое значение получает мотив зеркала в соотношении с мотивом игры: потусторонний мир наблюдает за действиями героев и не только наблюдает, но и активно вмешивается в них в качестве режиссера, контролирующего игру на сцене, или творца, игрой воображения создающего мир и героев своего произведения.

В «Приглашении на казнь» мотив зеркала, представленный системой вариантов (сон, тень, двойник, призрак, привидение), подчеркивает призрачность, недостоверность реального мира. Если в «Короле, даме, валете» потусторонний мир постоянно присутствует на втором плане повествования, наблюдая за героями через зеркала, но при этом не вмешиваясь в их жизнь, то в «Приглашении на казнь» он врывается в искусственный мир героев и сметает его, уничтожая тем самым созданное ими кривое отражение, карикатуру.

В рассказе «Облако, озеро, башня» мотив зеркала организует гармоничную структуру взаимоотражающихся миров. Это идеальный мир, к нему стремится герой. Водная глубина и глубина неба соединяются через отражение, дополняя друг друга и образуя гармоничное единство верха и низа. Эта модель мира восходит к стихотворению Ф. Тютчева «Лебедь», в котором мотив зеркала соединяет две бездны: водную и небесную.

На основании анализа произведений В. Набокова в главе 2 сделаны следующие выводы:

1. Структура художественного мира В.Набокова представляет собой соотношение нескольких миров (как правило, двух). Данная структура прослеживается во всех романах и большинстве рассказов русского периода творчества писателя.

2. В произведениях В. Набокова противопоставленные миры мыслятся как отраженные: один является зеркальной копией другого. При этом по закону зеркального отражения («мена правого и левого») принципы организации миров прямо противоположны: то, что является положительным в одном мире, воспринимается как отрицательное в другом.

3. Существенную роль в организации данной системы играет мотив зеркала. «Зеркало» в произведениях В. Набокова выполняет функцию границы, разделяющей реальный и отраженный миры.

Поэтому мотив очень часто появляется в тексте, когда осуществляется смена повествования, переход из одного плана в другой (из настоящего - в прошлое, например), а также когда к другому миру обращается в своих мыслях герой.

4. Мотив зеркала создает образ отраженного мира и образы героев, живущих в этом мире. В данном случае исследуемый мотив может быть представлен целым рядом вариантных мотивов (сна, призрака, тени, снимка, экрана), подчеркивающих иллюзорность, нереальность, «отраженность» мира героев.

5. Способность соединять и разделять - важнейшая характеристика «зеркала». В определенном контексте возможна актуализация того или иного значения. В романах «Машенька», «Король, дама, валет», «Приглашение на казнь» определяющим является свойство разделения: мотив зеркала выступает в роли границы, разделяющей два противопоставленных мира. Противоположное свойство (соединение) в творчестве писателя реализуется крайне редко. Одним из исключений в этом смысле является рассказ «Облако, озеро, башня», в котором мотив зеркала соединяет разные начала и определяет идеальное построение мира.

6. Постоянно используя мотив зеркала, В. Набоков создает в своем творчестве особый зеркальный мир. При этом только лучшие герои видят его таким. Способность к восприятию отраженных миров - это условие преодоления пошлости, которая в «Лекциях по русской литературе» В. Набокова определяется как следствие сосредоточенности на вещественной, практической стороне мира и непризнания того, что за ним скрываются иные реальности. Герои-пошляки В. Набокова (Алферов в «Машеньке», Марта и Франц в «Короле, даме, валете», палач и директор тюрьмы в «Приглашении на казнь», экскурсанты в «Облаке, озере, башне», Герман в «Отчаянии») не подозревают о существовании иных миров.

7. В основе построения художественного мира В. Набокова находится идея двоемирия, что позволяет рассматривать творчество писателя в соотношении с художественной системой символистов. Существенным является то, что в организации картины мира у символистов мотив зеркала также играет очень важную роль. Горизонтальное зеркало (часто водная поверхность) связывает в символистской модели реальный и потусторонний миры. Набоковская картина мира принципиально иная: в его вертикальных зеркалах отражается не небо, а люди и мир, их окружающий.

8. Потусторонний мир В. Набокова - это не трансцендентный мир символистов, а то, что находится по ту сторону зеркала (мир прошлого, мир воображения, мир творчества, иной мир).

9. Специфика организации художественного мира В. Набокова может быть выявлена в ключевой для понимания творчества писателя фразе из романа «Машенька» (потом она почти дословно будет воспроизведена и в «Отчаянии»): «Я смотрелся во все зеркала». В центре повествования находится герой, осознающий себя на пересечении реального мира и потустороннего, «прорывающегося» через все зеркала.

Глава 3. Гносеологическая функция. В третьей главе диссертации подробно проанализированы романы «Приглашение на казнь», «Отчаяние», повесть «Соглядатай», рассказ «Ужас» и сделан вывод, что в творчестве В. Набокова особое внимание уделяется вопросам гносеологии. Писателя занимают проблемы, связанные с механизмами восприятия, познания, творчества. В центре повествования очень часто оказывается воспринимающее сознание героя. При этом в основе сюжета находятся не события, действия, а сами процессы восприятия, познания героем мира, себя и людей, его окружающих.

В рассказе «Ужас», по наблюдениям диссертанта, на первый план выдвигается проблема восприятия героя. При этом В. Набоков концентрирует внимание на аномалиях («сбоях»), связанных с процессом восприятия и познания, которые порождают ощущение ужаса. Рассказ представляет собой набор ситуаций, отображающих различные варианты искаженного восприятия. Все они возводятся к текстовой ситуации «человек перед зеркалом», которая рассматривается также в эссе М. Бахтина «Человек у зеркала».

В. Набоков и М. Бахтин пишут об одном и том же феномене: специфике восприятия человеком собственного облика в зеркале. И приходят, каждый в своем жанре (эссе - у М. Бахтина, рассказ - у В. Набокова), к одному и тому же выводу: несоответствия внешнего и внутреннего в человеке, которому трудно полностью соотнести внутреннее переживание себя с впечатлением от своей внешности, получаемым через зеркало. В. Набоков подходит к проблеме с художественной точки зрения. Обозначив ее в самом начале рассказа, он не делает попыток ее теоретического обоснования, а рисует ситуации, в которых она проявляется. Закономерность можно вывести, проанализировав все ситуации в их сцеплении, соотношении. М. Бахтин же предлагает прямое объяснение.

Человек, по мысли М. Бахтина, не имеет внешней точки зрения на себя, он способен воспринимать себя, оценивать лишь изнутри, внешнее тело не может быть дано ему непосредственно. Это порождает ситуацию неузнавания, невозможности отождествить внутреннее ощущение себя с внешним своим обликом. Данное противоречие лежит в основе рассказа «Ужас», обыгрывается во всех его ситуациях. В этом смысле эссе М. Бахтина можно рассматривать как комментарий к рассказу В. Набокова.

Повесть «Соглядатай» в диссертационном исследовании рассматривается в сопоставлении с рассказом «Ужас». В центре оказывается проблема восприятия, однако, если в «Ужасе» - это восприятие героем мира и окружающих, то в «Соглядатае» на первый план выдвигается проблема восприятия героя окружающими. Другие люди интересуют Смурова как воспринимающие его субъекты, зеркала, в которых он отражается. Герой коллекционирует эти отражения, все его мысли заняты тем, чтобы разгадать, какое впечатление он производит на людей. То есть он наблюдает за собой через зеркала чужих сознаний. У каждого воспринимающего складывается свой образ Смурова, поэтому невозможно понять, каким является герой на самом деле, какой из образов является истинным. Это приводит к мысли, что Смурова нет, он лишь призрак, каждый новый образ множит количество его отражений, увеличивая число призраков. То есть призрачное существование - это жизнь в мире бесконечных отражений.

Роман «Отчаяние» в диссертации определяется как один из самых показательных с точки зрения функционирования мотива зеркала. В реферируемой работе предложена новая трактовка романа, основанная на анализе отношения: автор (Герман) - герои (Феликс, Ардалион, Людмила и т.д.).

Мотив зеркала играет в тексте ведущую роль. Автор и одновременно герой романа, Герман («Отчаяние» в диссертации рассматривается как метароман, в котором воспроизводится сам процесс его создания), постоянно акцентирует внимание на зеркалах, собираясь даже включить в текст историю зеркала. Мотив зеркала в романе отражает специфику творческого процесса. Само зеркало для Германа как автора романа является моделью творчества. Его произведение отражает события, которые происходят в реальной жизни, роман становится своеобразной копией действительности. При этом в сознании автора происходит полное отождествление его жизни и текста. Он совершает убийство для того, чтобы написать об этом роман, а впоследствии и оценивает свой поступок как сюжет

художественного произведения. По сути, Герман пишет дневник, хотя сам этого и не осознает: ему кажется, что его произведение «вырождается» в дневник только в самом конце. Подчеркнутая литературность произведения Германа - это попытка «замаскировать» дневник, превратить его в «повесть».

В романе Германа, как в дневнике, с самого начала совпадают позиции автора и героя. Герман является и тем и другим. При этом он как автор никогда не выходит «за пределы своего героя», занимая по отношению к нему и к создаваемому тексту внутреннюю позицию. Поэтому все события романа, другие герои и, наконец, сам главный герой представлены с одной точки зрения. Герман сам совершает действия, сам дает им оценку, сам определяет реакцию на него других лиц и сам описывает все это.

Позиция автора внутри героя является эстетически непродуктивной. Подобный вывод диссертант делает, опираясь на работу М. Бахтина «Автор и герой». Автор, по мысли М. Бахтина, должен обладать избытком видения по отношению к герою, то есть видеть не только то, что открыто герою, но и то, что находится за его спиной, оказывается ему недоступным, составляет фон, на котором он представлен. Это является необходимым условием создания цельного образа. Для Германа это оказывается невозможным, так как его видение ограничено видением героя, он не пытается занять позицию вне его, что порождает ряд ошибок.

Первая связана с искаженным представлением о собственной внешности, которое складывается у Германа. Герой не может составить достоверного представления о том, как он выглядит на основе отражения в зеркале, он должен учесть точки зрения окружающих его людей, которым его «внешнее тело» дано непосредственно. Все попытки автора представить точку зрения на героя извне оказываются искусственными и неубедительными, так как, по сути, представляют не взгляд других участников событий, а транслируют его собственную точку зрения на себя, которую он ошибочно приписывает окружающим. Это порождает второй ряд ошибок, который связан уже с тем, как Герман воспринимает других героев.

Не выходя за пределы видения главного героя, автор может дать представление о внешнем облике героев романа, однако для него оказывается недоступным их внутренний мир, он не может достоверно представить его. Герман в романе является единственным субъектом, носителем собственного сознания, остальные герои представлены только как объекты, не наделенные собственным

сознанием, а лишь отражающие установки, которые приписывает им Герман.

Итак, Герман как автор занимает в тексте своего произведения непродуктивную позицию по отношению к героям. Причиной этого становится ошибка, которую он допускает в понимании творческого процесса, воспринимая произведение как зеркало, отражающее события его жизни, творчество как фиксацию этих событий.

В романе «Приглашение на казнь» мотив зеркала и его варианты (тень, призрак, сон) отражают не только положение героев относительно другой реальности (как было показано в главе 2), но их отношения друг с другом внутри собственного мира. Призрачность героев определяется не только тем, что их мир - это лишь временный мир, но также и тем, что все они одинаковые, легко меняются местами. Между героями в этом мире нет принципиальных различий, они не могут выражать разных позиций, высказывать своих убеждений, по сути, они являются копиями, отражениями друг друга. В систему отражений включены не только герои, но и все, что их окружает: предметы, природные явления. Они так же, как и люди, абсолютно одинаковы.

Цинциннат оказывается в мире бесконечных отражений. При этом не ясно, что является первоисточником, что порождает эту бесконечность. Ведь среди окружающих Цинцинната героев нет субъектов, все они выступают как объекты, как проекции, все они одинаково прозрачны, безличны, лишены индивидуального содержания. Художественный мир «Приглашения на казнь» - это мир бессубъектный. Поэтому в нем невозможно и познание, так как нечего познавать, потому что все одинаковые, и так как некому познавать, потому что все являются лишь объектами. Гносеология в этом мире подменяется отражением как единственно возможной формой отношений героев с миром и друг с другом.

Цинциннат является единственным субъектом «Приглашения на казнь», он индивидуален, несет в себе неповторимое содержание, он оригинал, а не копия. Цинциннат не участвует в системе отражений, он непрозрачен, и так как в мире, где он существует, процесс познания подменяется процессом отражения, то он, с точки зрения представителей данного мира, не может познавать и быть познанным. Таким образом, он нарушает бессубъектную структуру и должен быть вычеркнут как препятствие в системе отражений.

Анализ функционирования мотива зеркала в произведениях В. Набокова позволяет автору диссертации сделать следующие выводы:

1. В творчестве В.Набокова предпринята попытка исследования гносеологических механизмов взаимодействия человека и мира. При этом глубина осмысления соответствует серьезному, почти теоретическому уровню. Вполне закономерно сопоставление с теоретическими работами М. Бахтина. При этом оказывается, что авторы приходят к сходным системам, но на разном материале и разными методами (творческим - В. Набоков и научным - М. Бахтин).

2. Гносеологические процессы (восприятие, творчество) в художественной системе В. Набокова отчетливо соотнесены с механизмом отражения. Поэтому мотив зеркала играет существенную роль в их организации. «Зеркало» в художественной системе писателя является своеобразной моделью восприятия и творчества.

3. Процесс восприятия в произведениях В. Набокова очень часто представлен как отражение мира и образов людей в сознании героя. При этом «зеркало» в тексте является синонимом «воспринимающего сознания». Герой находится в центре зеркального мира. Он оказывается включенным в систему отражений: постоянно наблюдает и сам находится под наблюдением.

4. В художественной системе писателя мотив зеркала позволяет раскрыть основные проблемы восприятия и творчества: соотношение внешнего и внутреннего («Ужас»), творческого перевода реальной действительности в художественную («Дар», «Пассажир»), взаимодействия автора и героя в повествовании («Отчаяние», «Набор»), создания достоверного образа человека в призрачном мире бесконечных отражений («Король, дама, валет», «Соглядатай», «Приглашение на казнь»).

5. Герой В. Набокова отличается от героя символистов, разрывающего связи с миром, устремленного вверх, ощущающего себя отражением потустороннего трансцендентного. Набоковский герой обращен к миру и людям. Не случайно в моменты, когда описывается процесс восприятия героем окружающего, появляется мотив зеркала: для героя нет в мире ничего несущественного, он воспринимает все мелочи окружающей его обстановки, отражает все в своем сознании.

6. Специфика взаимодействия героя и мира в творчестве В.Набокова может быть определена фразой из романа «Отчаяние» (ту же фразу мы уже встречали в «Машеньке»): «Я гляделся во все

зеркала». В центре повествования находится герой, отражающий мир и людей и сам ощущающий себя предметом отражения.

Глава 3. Аксиологическая функция. Аксиологическая функция мотива зеркала в творчестве писателя не может быть представлена так же последовательно, как гносеологическая или онтологическая. Последние две функции лежат в основе художественной системы В. Набокова, проявляясь в большинстве произведений рассматриваемого нами периода, аксиологическую же функцию нельзя назвать определяющей. Тем не менее в романе «Отчаяние» мотив зеркала выступает именно в данной функции.

В романе мотив зеркала реализуется в ряде традиционных для художественной системы В. Набокова вариантов: фотография, портрет, двойник, тень. В исследованиях, посвященных роману, основное внимание уделяется двойникам Германа, что, действительно, является наиболее существенным для понимания смысла, однако не следует забывать еще об одном варианте реализации мотива зеркала в данном тексте - портрете.

Кажется, что портрет не играет такой существенной роли для развития сюжета, как двойник. Возможно, этим и объясняется такое невнимание к мотиву портрета в исследовательской литературе по роману. Между тем частота использования данного мотива указывает на то, что его появление в тексте продиктовано не случайностью, а какой-то конкретной авторской задачей.

Мотив портрета играет существенную роль в романе, выступая в аксиологической функции. Он позволяет выйти за пределы произведения Германа и рассмотреть его поступки в другой, недоступной герою-автору, системе ценностей. В. Набоков не может высказывать прямых оценок, так как по его замыслу «Отчаяние» - это метароман: Герман является одновременно его героем и автором, совершает поступки и сам их описывает и оценивает. Ситуация осложняется тем, что роль автора отводится герою, позиция которого не может быть близка позиции В. Набокова как настоящего автора текста. В. Набоков решает данную проблему с помощью мотива портрета, который может рассматриваться с двух точек зрения: Германа и В. Набокова. Герман, находясь «внутри» героя, лишен необходимого для автора избытка видения. Изнутри он не может объективно оценить ситуацию, многое он трактует неверно, от него скрыты истинные мотивы поступков героев, он неправильно оценивает их чувства, действия. Полностью подчинившись своему герою, перевоплотившись в него, он не может знать, что происходит у него за спиной, от него скрыто целое произведения.

В. Набоков как автор произведения занимает совсем другую позицию. Используя определение М. Бахтина, можно сказать, что его сознание «трансгредиентно» тексту, ему доступно целое произведения. Поэтому с его точки зрения действия героев, события могут получать совсем иной смысл и оценку. Это и дает нам право, говоря о функционировании мотива портрета в тексте «Отчаяния», разграничивать две позиции: Германа и В. Набокова.

С точки зрения замысла Германа мотив портрета не может являться вариантом мотива зеркала, он противоположен ему, так как не дает достоверного отражения. С точки зрения же набоковского замысла мотив портрета - это вариант мотива зеркала, так как портрет - это одно из отражений героя в романе.

Мотив портрета организует рецепции «Отчаяния» к «Портрету Дориана Грея» О. Уайльда и к «Портрету» Н. Гоголя, в контексте которых действия Герамана получают совсем иную оценку. Таким образом, аксиологическая функция мотива позволяет учитывать позицию реального автора в метатексте, даже если его создателем является герой, система ценностей которого принципиально отличается от авторской.

В Заключении подводятся основные итоги исследования.

Мотив зеркала организует в произведении многоплановую структуру, в которой возможно взаимодействие нескольких реальностей, позволяет создать поливариантный образ героя, представленный целой системой отражений воспринимающих его сознаний, а также дает возможность амбивалентного прочтения метатекста, автором которого является отрицательный герой.

В. Набоков перерабатывает символистскую модель вертикальной организации художественного мира со строгой иерархией верха и низа. Писатель выходит за рамки метафизики символистов, потусторонность для него - это не обязательно что-то мистическое, трансцендентное. Потусторонность может трактоваться как то, что находится по ту сторону зеркала (как иной мир, так и мир прошлого, мир воображения).

Анализ функционирования мотива зеркала в произведениях писателя позволяет заметить изменения в характере его творчества: в ранних романах и рассказах В. Набоков большее внимание уделяет онтологической проблематике, в более поздних - центральными становятся гносеологические проблемы. При этом сохраняется единый принцип построения. Его специфику определяет мотив зеркала, организующий художественный мир как систему

отражающихся миров, а отношения между героями в этом мире как

постоянный процесс «взаимоотражения».

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Зайцева Ю.Ю. Русская и германская культура в творчестве B. Набокова // Славянский мир в контексте диалога культур: Материалы III международной научной конференции. Пермь, 1998. С. 210-211.

2. Зайцева Ю.Ю. В. Набоков «Облако, озеро, башня» // Текст. Учитель. Ученик: Межвузовский сборник статей. Пермь, 1999. С 20-25.

3. Зайцева Ю.Ю. Славянский мир в творчестве В. Набокова // Славянский мир на рубеже тысячелетий: Материалы IV международной научной конференции. Пермь, 1999. С. 132.

4. Зайцева Ю.Ю. Проблема соотношения формы и содержания в творчестве Набокова // Лингвистический и эстетический аспекты анализа текста: Материалы межвузовской научной конференции. Соликамск, 2000. С. 85-87.

5. Зайцева Ю.Ю. Русская и германская культура в творчестве В.В. Набокова // Мир славянских, германских и романских культур: их взаимосвязи и взаимодействие в языке и литературе: Межвузовский сборник научных трудов. Пермь, 2000. С. 252-257.

6. Зайцева Ю.Ю. Взаимодействие образов русской и германской культур в творчестве В. Набокова // Картина мира: язык, философия, культура: Доклады участников Всероссийской школы молодых ученых. Томск, 2001. С. 122-123.

7. Зайцева Ю.Ю. Проблема соотношения формы и содержания в творчестве Набокова // Лингвистический и эстетический аспекты анализа текста: Сборник статей межвузовской научной конференции. Соликамск, 2001. С. 60-66.

8. Зайцева Ю.Ю. Герой В. Набокова как носитель родового сознания // Родовое сознание и духовное предпринимательство: Материалы международной молодёжной научно-практической конференции. Пермь, 2002. С. 183-184.

9. Зайцева Ю.Ю. «Принцип зеркала» в художественной системе В. Набокова // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: Сборник статей Всероссийской (с международным участием) научной конференции. Соликамск, 2002. С. 327-337.

Лицензия ПД-11-0002 от 15.12.99

Подписано в печать 16.03.2004. Тираж 100 экз. Усл. печ. л. 1,0. Бумага ВХИ. Формат 60X84/16. Набор компьютерный. Заказ № 179/2004.

Отпечатано на ризографе в отделе Электронных издательских систем ОЦНИТ Пермского государственного технического университета 614000, г. Пермь, Комсомольский пр., 29, к.113, т.(3422) 198-033

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Зайцева, Юлия Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ФУНКЦИИ МОТИВА ЗЕРКАЛА.

ГЛАВА 2. ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ.

2.1. «Машенька».

2.2. «Король, дама, валет».

2.3 «Приглашение на казнь».

2.4. «Облако, озеро, башня».

ГЛАВА 3. ГНОСЕОЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ.

3.1. «Ужас».

3.2. «Соглядатай».

3.3. «Отчаяние».

3.4. «Приглашение на казнь».

ГЛАВА 4. АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Зайцева, Юлия Юрьевна

За последние пятнадцать лет набоковедение прошло несколько этапов: возрождение после почти полувекового перерыва - в конце 80-х -начале 90-х гг. (статьи Н. Анастасьева, JI. Аннинского, А. Битова, О. Дарка,

A. Долинина, В. Ерофеева, В. Курицына, О. Михайлова, А. Мулярчика, Д. Урнова, и т.д.), своеобразный бум, связанный с празднованием столетнего юбилея писателя в 1998 - 2001 гг. (монографии В. Александрова, Ж. Бло, Н. Букс, А. Люксембурга, Г. Рахимкулова, JI. Рягузовой, Г. Хасина, Д. Шраера М. Шульмана, и т.д.) и относительный спад, наметившийся в последние два года. Необходимо подчеркнуть слово «относительный», так как говорить о том, что творчество В.Набокова достаточно изучено и поэтому уже не так интересно для литературоведения пока преждевременно.

B. Набоков сегодня актуален и интересен не только для исследователей, но и для писателей. Скорее всего, это связано с тем, что в современной литературе оказалось востребованным то, что представлялось слишком новаторским в начале XX века.

Сразу после выхода первых романов («Машеньки», «Защиты Лужина»), В. Набоков попал под пристальное наблюдение критики. О нем писали Г. Адамович, М. Алданов, П. Бицилли, В. Варшавский, В. Вейдле, Г.Иванов, М. Осоргин, Г.Струве, Ю.Терапиано, В.Ходасевич, М.Цетлин, Л. Червинская. «Многие им восхищались. почти все ему удивлялись», -очень точно выразил общий настрой Г. Струве. Критиков, прежде всего, поражала формальная сторона набоковского творчества.

Вопрос о соотношении формы и содержания в текстах писателя на тот момент, пожалуй, был самым острым. Он ставится практически во всех работах. Какой бы точки зрения не придерживались авторы, как бы не оценивали талант В. Набокова, они неизменно отмечали одно: повышенное внимание к формальной стороне текста, необыкновенную смелость в использовании приемов художественной выразительности. «Превосходных «находок» у Сирина вообще немало: в них сила молодости его таланта. Иногда одно слово золотит все страницу», - отмечал М. Осоргин [264: 240].

Однако когда дело касалось содержания, первые рецензенты набоковских текстов часто останавливались перед вопросом: «Есть ли у Сирина за всегда метко схваченной деталью, ловко придуманным положением, умной насмешкой то отношение ко всему этому, которым все объясняется и многое оправдывается?» [Червинская: 386: 168] За блестящей формой исследователи не находили серьезного содержания. Конечно, это было ново, порывало с классической литературной традицией содержательного превосходства и вызывало раздражение у некоторых критиков: «Как бы хорошо такие писатели не писали, все это ни к чему» [Варшавский: 89: 232]; «Темное косноязычие иных поэтов, все-таки ближе к настоящему серьезному делу литературы, чем несомненная блистательная удача Сирина» [89: 233]; «Слишком уж явная «литература для литературы» [165: 216 ].

Вопрос о соотношении формы и содержания неизбежно порождал другие, связанные с ним, вопросы. Большинство исследователей сразу занялось поисками основного содержания набоковских текстов. На первый план была выдвинута идея пустоты, мертвенности, скрывающейся за блестящей оболочкой произведений писателя. Ее поддержали Г. Адамович, П. Бицилли, В. Варшавский: «Все чрезвычайно сочно и красочно, и как-то жирно. Но за этим, разлившимся вдаль и ширь половодьем - пустота, не бездна, а плоская пустота, пустота как мель» [Варшавский: 89: 231].

Еще один вопрос, который неизбежно вытекал из основного, формально-содержательного противоречия, это вопрос об истоках набоковского творчества. М. Цетлин, например, писал о том, что романы В. Набокова «настолько вне большого русла русской литературы, так чужды русских литературных влияний, что критики невольно ищут влияний иностранных» [383: 218]. В. Набоков в предисловии к одному из своих произведений жалуется на то, что его постоянно с кем-то сравнивают, находя в его творчестве то влияния французской литературы, то английской.

Сам же М. Цетлин говорит о возможных перекличках В. Набокова с Л. Андреевым, но при этом объясняет, что все сходства, которые он выделяет («редкий дар фабулы», присущий обоим писателям, «впечатление искусственности», которое производят их тексты, а также «склонность к трагическим уродствам жизни»), достаточно условны и нисколько не опровергают индивидуальности писателя.

Нужно сказать, что в рецензиях, статьях рассматриваемого периода формируется первоначальное, базовое отношение к писателю и к тому новому, что представляет его творчество, намечаются векторы дальнейших исследований.

Следующий период повышенного исследовательского внимания к творчеству В. Набокова (с конца 80-х до сегодняшнего дня) связан уже с решением других вопросов. Проблемы иностранных влияний и соотношения формы и содержания для современных набоковедов уже не столь актуальны. Никто теперь не сомневается в наличии яркой писательской индивидуальности, к опыту набоковского творчества, которое казалось таким странным, нетрадиционным, оперируют теперь современные писатели-постмодернисты.

Думается, что в последнее время обозначился новый круг проблем. При этом наметилась тенденция к постановке более конкретных вопросов, связанных с подробным исследованием определенных текстов писателя. В современных исследованиях творчества В.Набокова отчетливо выделяются два направления: метафизическое, связанное с осмыслением философских аспектов творчества (гносеологические, онтологические проблемы, проблемы творческого сознания), и конструктивное, акцентирующее внимание на проблемах поэтики, особенностях проявления «жизни приемов» в художественной системе В. Набокова (исследования композиции, деталей, сюжета, мотивов.).

Нельзя не отметить, что обе тенденции были намечены уже в работах начала XX века, тогда они еще не могли стать господствующими, определяющими направление общих поисков, но важно то, что они хотя бы уже прозвучали. Существенными в этом смысле представляются работы

B. Вейдле, В.Ходасевича. «Жизнь художника и приема в сознании художника - вот тема Сирина» [Ходасевич: 380: 460]. «Его произведения населены не только действующими лицами, но и бесчисленным множеством приемов <.> Они строят мир произведения и сами оказываются его неустранимо важными персонажами. Сирин их потому не прячет, что одна из главных задач его - именно показать, как живут и работают приемы» [Ходасевич: 380: 461].

Это высказывание В. Ходасевича выбивается из общего хора голосов его современников. Он не пытается обвинить В. Набокова в «литературном щегольстве», чрезмерном увлечении формой, так как считает, что в текстах писателя найдена форма, адекватная содержанию, которым является «жизнь приема». Сейчас эта позиция звучит необыкновенно современно. И существует уже достаточное количество работ, авторы которых считают, что «ядро его книг составляет ироническая игра приемов и повествовательной формы» [Александров: 32: 7].

Второе направление, метафизическое, связано с попытками философского осмысления произведений писателя, стремлением раскрыть гносеологические и онтологические проблемы его творчества, при этом часто ставя его в соотношение с философскими системами Декарта, Камю, Лейбница, Платона, Сартра, Спинозы. В этом направлении рассматривают творчество В.Набокова такие исследователи, как А.Жолковский,

C. Семенова, Г. Хасин, В. Шевченко.

Первые попытки трактовки произведений писателя в философском аспекте предпринимаются в работах В. Вейдле, который увидел в текстах В.Набокова не отражение мертвой натуры, а попытку осмысления механизмов работы творческого сознания: «Внимание Сирина не- столько обращено на окружающий его мир, сколько на собственное «я», обреченное, в силу творческого призвания своего, отражать образы, видения или призраки этого мира. Бессознательные и осознанные мучения этого «я», какое-то беспомощное всемогущество его, непрошеная власть над вещами и людьми, которые на самом деле совсем не вещи и не люди, а лишь порождение его собственного произвола, от которых тем не менее некуда бежать» [92: 243].

В. Вейдле пытается очертить круг гносеологических проблем, которые высвечиваются в произведениях В. Набокова. Последние несколько лет в этом направлении работают очень многие литературоведы: наиболее серьезные исследования в данной области принадлежат В.Александрову («Набоков и потусторонность»), Г. Хасину («Театр личной тайны»), J1. Рягузовой («Концептуализированная сфера «творчество» в художественной системе» В.В. Набокова).

Особое внимание литературоведы уделяют сейчас вопросам, связанным с раскрытием «феномена» набоковского творчества. Одни исследователи видят истоки в разрыве писателя с Россией, утраченных связях (А. Битов), другие считают, что в основе художественной системы В. Набокова - игра «самочинных» приемов (А. Люксембург), то есть набоковская проза - это, прежде всего, «феномен» языка. Кроме того, сейчас значительно расширился круг исследователей, считающих, что основной темой произведений писателя является тема потусторонности (В. Александров, А. Мулярчик).

Актуальным сегодня является и рассмотрение творчества В. Набокова в различных контекстах: в контексте литературы серебряного века исследователи В. Александров, Н. Букс, О. Воронина, А. Злочевская, В. Старк)1, в контексте мировой литературы (работы Б. Бойда, О. Сконечной, J1. Тарви), в контексте современных литературных исканий (работы П. Басинского, М. Липовецкого), что прежде всего связано с попытками осмысления места и роли набоковского творчества в историко-литературном процессе.

Все обозначенные проблемы уже на протяжении нескольких лет занимают внимание литературоведов. Необходимо отметить, что наметилась тенденция перехода от общего их осмысления к конкретному рассмотрению на материале отдельных текстов. Это является сейчас наиболее плодотворным, так как представляет собой выход из парадоксальной ситуации, сложившейся в современном набоковедении.

Парадокс заключается в том, что о своеобразии набоковских текстов, новаторских приемах их формальной организации, исследователи начали разговор сразу после выхода первых романов писателя, однако на сегодняшний день эти особенности так и остаются неизученными. В большинстве работ лишь намечаются возможные направления исследований, называются явления, однако не проводится всестороннего анализа на материале конкретных текстов. На сегодняшний день, пожалуй, очерчен круг основных проблем, требующих, с одной стороны, детального, опирающегося на конкретный материал, рассмотрения, а с другой, системного подхода, позволяющего выявить особенности, характерные не только для отдельных текстов, но для творчества писателя в целом. Это проблемы, связанные с изучением мотивной организации,, интертекстуальных и металитературных законов построения, приемов детализации и т.д.

Настоящую работу можно рассматривать как шаг именно в данном направлении. В фокус исследовательских интересов попадает проблема

1 См. Набоковсктий вестник. 2001., специально посвященный данной проблеме. мотивной организации текстов писателя, сама постановка которой уже не нова.

Знакомство с литературой по творчеству В.Набокова создает иллюзию, что заявленная в диссертационной работе тема уже достаточно изучена. Действительно, определение «зеркальный» относительно набоковских текстов используется в литературоведческих работах постоянно. Однако это лишь множество упоминаний. Насколько нам известно, на сегодняшний день нет ни одной работы, специально посвященной проблемам функционирования мотива зеркала в художественной системе писателя.

Так или иначе о набоковских зеркалах упоминают в своих статьях Т. Белова, И. Бродский, В. Вейдле, А. Злочевская, С. Кетова, М. Липовецкий, В. Полищук, Л. Рягузова, В. Савельева, А. Филимонов, Г. Хасин, 3. Шаховская, В. Шевченко, М. Шульман. Показательно, что в целом ряде работ появление слов «зеркало», «зазеркалье», «зеркальный» определяется не столько особенностями стиля В. Набокова, сколько своеобразием исследовательского языка авторов статей: нередко литературоведы используют «зеркало», «зазеркалье», «зеркальный» как метафоры, за которыми может стоять все что угодно (проблемы симметрии, композиционных повторов,, интертекстуальности, литературной традиции, металитературы и т.д.).

Наиболее характерным примером является статья А. Филимонова «Набоков в зеркалах Серебряного века». Метафорично как само название, так и язык исследования в целом, употребление слов «зеркало», «зазеркалье» ничем не мотивировано и скорее служит примером образного мышления самого автора, нежели отображает особенности набоковского стиля: «Возможно, сохранились где-то зеркала, запечатлевшие облик и дыхание юного Владимира Набокова, его родных, опушки вырского леса.» [375: 79]; «Набоков собирал осколки разрушенной вселенной, выкладывая из них зеркальный витраж счастья» [375: 81]; «Набоковский мир раздробленного серебряного зеркала, мир словно после атомной войны, когда люди и предметы, облученные невидимым красным светом и приобретя невиданное ускорение, неожиданно уцелев, оказались в самых разных, порой искривленных координатах времени и пространства.» [375: 80]; «Образы старших поэтов, как «кормчие звезды» родины, множатся в берлинских зеркалах, проступая в зазеркалье, — и парят там, «как завтрашние облака», отражаясь в стихах Федора» [375: 81]. Подобных примеров можно привести множество.

Исследователь С. Кетова, выделяя повтор предметных рядов как одну из черт стиля В. Набокова, также использует слово «зеркало» («Предметные ряды могут своеобразно рифмоваться, отражаясь друг в друге, как в зеркале» [177: 39]) в метафорическом значении. Из контекста очень хорошо видно, что данное словоупотребление в работе не принципиально и может быть легко заменено, например, словом «повтор».

Довольно часто авторы статей употребляют определения «зеркальный», характеризуя метароман В.Набокова. Как «зеркальный роман» определяют «Дар» М. Липовецкий, JI. Рягузова, что, на наш взгляд, также является метафорой: «Категория «метапроза» <.> обозначает род авто/само/рефлективного повествования, исследующего природу словесного искусства в том ракурсе, в каком оно бросает свет на творчество, воображающее себя творящим. В этом смысле «Дар» Набокова — метароманное обобщение прозы, по структуре - «зеркальный роман» [Рягузова: 286: 113].

Таким образом, представление о том, что особенности функционирования мотива зеркала в творчестве В. Набокова уже в достаточной степени изучены, во многом основывается на высокой частотности использования самих слов «зеркало», «зазеркалье», «зеркальный» в языке исследований, что очень часто является метафорическим переносом и никак не связывается с функционированием мотива зеркала в набоковских текстах. Однако это не единственная причина.

Безусловно, существует определенное количество литературоведческих работ, авторы которых обращают внимание на саму лексему «зеркало», часто встречающуюся в произведениях В. Набокова. Но, как правило, делают это не специально, а в связи с другими проблемами. Так,, например, Т. Белова в работе «Сквозные образы-символы в романном творчестве Набокова» рассматривает целый ряд мотивов, символов, образов, переходящих из романа в роман. Наряду с образами-символами тени, призрака, лужицы, мотивами судьбы, рока, потусторонности, двойничества, игры, шахмат, пожара, окна автор выделяет и мотив зазеркалья, однако объем статьи (семь страниц) не позволяет не только провести какого-либо анализа функционирования мотива в конкретных текстах, но и определить набор возможных значений данного мотива в произведениях В. Набокова.

Обзорностью отличаются практически все рассмотренные нами работы, это определяется тем, что мотив; зеркала не является в них предметом исследования, а упоминается лишь по ходу, в соотношении с другими интересующими авторов проблемами. Кроме того, большая часть работ представляет собой материалы докладов, поэтому отличается небольшим объемом (пять-семь страниц), что, конечно, не дает возможности глубокого изучения проблемы, а лишь позволяет наметить какие-то векторы для дальнейших исследований.

Характерно, что в литературоведении так и не сложилось традиции обозначения «зеркального» феномена В.Набокова. JI. Рягузова относит зеркало к семантическим примитивам, под которыми понимает «конечные, простейшие атомы смысла, неопределяемые, неразложимые лексемы» [286: 59]. Другие исследователи говорят о зеркальной образности, зеркальной символике, «пародийной зеркальности», «поэтике отражений», «зазеркалье», теме зеркала, что также свидетельствует о том, что данная проблема пока не попадала в поле специального исследования, а рассматривалась лишь в связи с какими-то иными проблемами.

Пожалуй, на сегодняшний день в набоковедении можно выделить три работы, авторы которых уделяют внимание интересующей нас проблеме: монография Г. Хасина «Театр личной тайны», монография Л. Рягузовой «Концептуализированная сфера «творчество» в художественной системе В.В. Набокова» и статья В. Шевченко «Зрячие вещи». Конечно, и в данном случае нельзя сказать, что мотив зеркала находится в центре, однако в названных работах ему уделяется гораздо больше внимания, чем в других исследованиях творчества В. Набокова.

В.Шевченко обращает внимание на то, что «роль приемов у Набокова, особенно композиционных, хорошо описана - порой до поразительных тонкостей. И все же как целое они, пожалуй, еще не исследованы. В частности, не изучена, хотя многократно отмечена их «оптическая» природа» [399: 209].

В ряду композиционных «оптических» приемов автор рассматривает «эффекты зеркальности» / «принцип отражения» (В. Шевченко использует оба определения). Его занимают проблемы симметрии в набоковских текстах. Автор сам делит статью на три части, «эффектам зеркальности» он посвящает последнюю часть (четыре страницы), поэтому, конечно, не может представить детального анализа произведений В. Набокова, а лишь обозначает общие тенденции и намечает пути для дальнейших исследований: «Любопытно было бы рассмотреть в духе Лаланда такой тонкий предмет, как, скажем, тень Мнемозины на Зине Мерц. Сам Набоков в духе Флобера («истина - в оттенках», то есть в тенях теней) ставит своих героев в трудную зависимость от положений и теней положений («Лик»), жестов и теней жестов («Фиальта»). Но мы не станем трогать фонетических, этимологических и алхимических теней Владимира Владимировича. Выделим главное - назначение его зеркальных и теневых конструктов. И те, и другие задают, вместе со своими источниками, симметричные формы, а последние - оси, нанизывающие на себя изображения кристаллических координат зримого» [399: 217].

В. Шевченко рассматривает «зеркало» как композиционный прием, мы же проблему симметричных построений сознательно выводим за рамки диссертационной работы, анализируя функционирование мотива зеркала в текстах писателя, однако ряд положений работы В. Шевченко существенны и для нашего исследования.

Во-первых, автор статьи обращает внимание на то, что идея многомирия реализуется в текстах В.Набокова с помощью «зеркала». «Зеркало» выступает в традиционной для него функции - границы: «Любое зеркало отсылает глаз в мир отвлеченный - организует сквозняк из иных измерений» [399: 215]. Разговор о потустороннем мире В.Набокова активно ведется уже на протяжении четырех лет (начиная с книги В.Александрова «Набоков и потусторонность»), однако до сих пор остаются нераскрытыми механизмы переходов и взаимодействий параллельно существующих миров в художественной системе писателя. В. Шевченко вскрывает один из таких механизмов, но (вероятно, из-за ограниченного объема) не показывает, как он работает на примере анализа конкретных текстов. Кроме того, исследователь не избегает некоторой тенденциозности, которая очень часто встречается в работах набоковедов на протяжении последних четырех лет: после монографии В.Александрова все больше исследователей начинают обращаться к метафизике В.Набокова, пытаются раскрыть в его произведениях присутствие потустороннего, не замечая при этом, что иной мир у В. Набокова - это не всегда мир потусторонний.

Таким образом, существенным в статье для нас является то, что исследователь обращает внимание на возможность «зеркала» выступать в набоковских текстах в роли границы между мирами. Необходимо только продемонстрировать это на примере анализа произведений писателя, а также конкретизировать определение иной мир у В. Набокова, которое не исчерпывается только понятием потусторонности и очень часто может быть связано с чем-то вполне реальным и земным.

Вторым важным для нас положением в работе В. Шевченко является вывод о «внутренней зеркальности» материи в космосе В. Набокова: «Все отражает все. И это принцип, пусть он и выражен тут в заведомо вызывающей форме» [399: 216]. Зеркальные отношения вещей, по мысли исследователя, задают симметричные формы, подчеркивающие, что мир устроен специально, у него есть творец. В этом видит главное назначение зеркальных и теневых конструктов в набоковских текстах В. Шевченко. Однако более существенной нам представляется мысль, которую автор подробно не развивает. Это мысль о наличии наблюдающего глаза (человека), который и устанавливает зеркальные связи вещей. Роль человека в этом мире отраженных предметов, особенности воспринимающего сознания могут быть изучены более подробно. Кроме того, в связи с наблюдениями В. Шевченко интересно было бы рассмотреть художественную систему В.Набокова в соотношении с трактатом «Вещь» М. Хайдегтера, в котором философ размышляет о «зеркальной игре мира».

Существенным в работе также представляется то, что автор обращается к явлению, которое пока не получило должного внимания со стороны исследователей, хотя характерно практически для всех крупных произведений В. Набокова. Это «незабываемые картинки, эмблематичностью претендующие на вечность» [399: 216], когда падающий на воду лист соединяется со своим отражением, корабль плавно покачивается на своем отражении в реке и т.д. В. Шевченко связывает это с тайной потустороннего, думается, что этому явлению могут быть даны и другие объяснения, но для этого необходимо проанализировать его в контексте всего произведения.

И, наконец, необходимо выделить еще один момент в работе В.Шевченко. Исследователь сближает теневые и зеркальные отношения в художественном мире В. Набокова: «Теневые и зеркальные отношения вещей отчасти взаимозаменяемы» [399: 217]. Действительно, зеркало и тень в произведениях В. Набокова семантически и функционально очень близки и часто заменяют друг друга. В диссертационном исследовании мы также будем рассматривать мотив тени и мотив зеркала как очень близкие по значению.

Следующая работа, на которой хотелось бы остановиться специально, - это монография Л. Рягузовой «Концептуализированная сфера «творчество» в художественной системе В.В. Набокова». Мотив зеркала в работе не является объектом специального изучения, однако исследователь на протяжении книги неоднократно обращается к интересующей нас проблеме.

Л. Рягузова, как и В. Шевченко, обращает внимание на то, что «зеркало» может играть существенную роль в онтологии В. Набокова. При этом Л. Рягузова понимает иной мир В. Набокова гораздо шире потусторонности: «Понятие «иной мир» шире представлений о «загробном», «невидимом» мире идеального существования. Оно включает в себя антимир, мир «наоборот», зазеркалье, где обостряются противопоставления «своего и чужого», «внутреннего и внешнего», «подлинного и мнимого». Искаженное зазеркалье - еще один вариант многомерного понятия «мир», его подобие, «корявая копия». Зеркало - инструмент, удваивающий реальность точно или искаженно. Семиотические потенции поворачиваемого, «кривого» зеркала <.> исключительно многообразны <.>. Образ-мотив зеркала в художественной модели двоемирия - это развернутая метафора «зеркала бытия» [286: 42].

Исследователь определяет «зеркало» скорее не как мотив, а как метафору: зазеркалье - это иной, искаженный мир. Роман «Приглашение на казнь» В. Набокова, который анализирует автор монографии, дает к этому повод. Однако Л. Рягузова не описывает механизм взаимодействия миров, в котором «зеркало» может играть существенную роль, выступая в тексте прежде всего как мотив, возникающий каждый раз, когда осуществляется переход из одного мира в другой. Интересно проследить подобные переходы в произведениях В. Набокова и соотнести результаты с наблюдениями j

JI. Рягузовой («Метод познания сущностей бытия на границах двоемирий составляет суть набоковской диалектики» [286: 33]), что, на наш взгляд, позволит объяснить высокую частотность использования мотива зеркала в художественной системе писателя.

О «зеркале» Л. Рягузова вспоминает и в связи с темой творчества: «В пределах индивидуальной мифологии писателя при интерпретации темы творчества в функции семантических сигналов употребляются слова: граница, мера, зеркало, призма, сдвиг.» [286:61]. К сожалению, исследователь никак не комментирует это далее в главе. Между тем, идея того, что «зеркало» является своеобразным механизмом творческого познания в художественной системе В. Набокова, достаточно плодотворна и требует изучения и обоснования на материале конкретных текстов писателя.

В своей работе Л. Рягузова по-разному определяет «зеркало», называя его метафорой, символом, образом, «семантическим сигналом»: в задачи исследователя не входит описание всех значений и функций «зеркала» в художественной системе В. Набокова, поэтому оно иногда просто включается автором в ряды перечислений без подробного объяснения и анализа. Показательным является то, что исследователю так или иначе приходится время от времени обращаться к «зеркальному феномену» В.Набокова, что свидетельствует о том, что лексемы «зеркало», «зазеркалье», «зеркальность» являются своеобразным знаком набоковской прозы.

И в заключение нашего обзора обратимся к работе Г. Хасина «Театр личной тайны». Особый интерес представляет обращение автора к проблеме взгляда в набоковских текстах. Ощущение взгляда испытывают, по мысли, Г. Хасина, практически все герои В. Набокова, писатель выстраивает мир, в котором все находится под пристальным наблюдением: «Мир у Набокова наблюдает. Описание не просто представляет реальность, но выводит всех, кто имеет к ней отношение - от персонажа до читателя - на сцену заложенного в ней взгляда <. .>. Этот фон рассеянного повсюду присутствия есть лишь общее пространство, и в нем уже разворачиваются события отдельных сюжетов» [378:54]. Думается, что было бы очень интересно проанализировать роль мотива зеркала в представленной художественной системе. Сам исследователь указывает на связь процесса наблюдения и отражения у В. Набокова («Марта занята поисками живых зеркал»[378: 9]; «Герман Карлович не способен использовать другого в качестве достоверного зеркала» [378: 62]), однако не развивает эту мысль. Между тем, в текстах писателя можно найти достаточно оснований для подобного подхода: например, Смуров в «Соглядатае» сравнивает людей, которые его окружают, с зеркалами, каждое из которых несет свой образ героя.

Таким образом, анализ литературоведческих работ по интересующей нас проблеме показывает, что в современном набоковедении ощущается необходимость обращения к «зеркальному феномену» В. Набокова^ Сама лексема «зеркало» настолько часто используется в произведениях писателя, что исследователи не могут этого игнорировать и так или иначе упоминают о существенной роли «зеркала» в набоковских текстах. Это приводит к возникновению достаточно противоречивой ситуации: частые упоминания создают ощущение того, что данная проблема уже достаточно исследована, а, между тем, на сегодняшний день не существует не только цельной работы, но даже сколько-нибудь полного анализа отдельных набоковских текстов с точки зрения функционирования мотива зеркала.

В настоящей работе предметом анализа является мотивная организация набоковских текстов, прежде всего функционирование в них мотива зеркала; объектом исследования выступают прозаические произведения, написанные на русском языке.

Актуальность темы. Последние пять лет в исследовательских работах' достаточно четко обозначились два вектора изучения творчества В. Набокова: первый связан с попытками определить место писателя в русской литературе и учесть при этом все возможные контексты, на пересечении которых существовало его творчество, второй - с осмыслением метафизики В. Набокова. Изучение функционирования мотива зеркала дает возможность продвижения в каждом из указанных направлений, так как позволяет рассмотреть произведения В. Набокова в новых контекстах, а также привнести существенные дополнения в понимание художественного мира писателя.

Материалом исследования является русская проза В.Набокова: романы, рассказы, повести, написанные в период с 1920 по 1940 г. В диссертационной работе подробно проанализированы романы «Машенька», «Король, дама, валет», «Отчаяние», «Приглашение на казнь», повесть «Соглядатай», рассказы «Ужас», «Облако, озеро, башня».

Цель работы - изучить особенности функционирования мотива зеркала в романах и рассказах русского периода творчества В. Набокова. Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

- определить понятийный аппарат исследования, уточнив содержание понятия мотив;

- выделить и проанализировать тексты, в которых наиболее ярко проявляются особенности функционирования мотива зеркала;

- исследовать мотив зеркала в системе других мотивов произведения, выявив мотивы функционально и семантически близкие;

- раскрыть и проанализировать интертекстуальные связи произведений В. Набокова;

- сопоставить индивидуальную художественную систему В. Набокова с художественной системой символизма, где мотив зеркала также играет ведущую роль;

- выявить своеобразие художественной системы В. Набокова на основании изучения особенностей функционирования мотива зеркала в романах и рассказах русского периода.

Методология исследования определяется комплексным подходом к изучению художественного текста. Анализируя пространственно-временные отношения в художественном мире В. Набокова, мы опираемся на работы Р. Барта, Ю. Лотмана, исследуя особенности повествования, учитываем труды М. Бахтина, Б. Успенского. В основу наших представлений о мотиве были положены идеи Р. Якобсона, Ю. Лотмана, Б. Гаспарова, А. Жолковского, Ю. Щеглова. В работе используются методы мотивного и интертекстуального анализа. В анализе функционирования мотива зеркала особенно значимыми для нас являются идеи М. Бахтина, Ю. Левина, 3. Минц, Г. Обатнина, Л. Рягузовой, Е. Созиной, Г. Хасина, В. Шевченко.

Научная новизна работы заключается в следующем:

- Настоящая работа представляет собой первое цельное исследование функционирования мотива зеркала в художественной системе В. Набокова.

- В диссертации впервые предпринимается попытка систематизации функций данного мотива.

- Исследуется роль мотива зеркала в романах «Машенька», «Король, дама, валет», рассказе «Облако, озеро, башня», систематизируются и значительно дополняются существующие исследования мотива в романах «Приглашение на казнь», «Отчаяние», повести «Соглядатай», рассказе «Ужас».

- На основе анализа функционирования мотива зеркала в романах В. Набокова выявляются интертекстуальные связи, позволяющие рассматривать произведения писателя в новых контекстах: роман «Машенька» в контексте «Необыкновенных приключений Петера Шлемиля» А. Шамиссо, рассказ «Облако, озеро, башня» - стихотворения

Лебедь» Ф. Тютчева, рассказ «Ужас» - эссе М. Бахтина «Человек у зеркала», роман «Отчаяние» - «Портрета Дориана Грея» О. Уайльда и «Портрета» Н. Гоголя. - Впервые художественная система В. Набокова рассматривается в сопоставлении с творчеством писателей-символистов на основании анализа особенностей функционирования мотива зеркала.

Положения, выносимые на защиту:

1. Мотив зеркала является постоянным элементом художественной системы В. Набокова: он проходит через все основные произведения писателя, начиная с «Машеньки» и заканчивая «Другими берегами».

2. Мотив зеркала выступает в трех функциях (онтологической, гносеологической, аксиологической), организуя различные отношения в художественном мире В.Набокова: противоположных миров, субъекта и объекта в процессе восприятия, реальной и художественной действительности, автора и героя в творческом процессе.

3. Мотив зеркала в произведениях писателя может быть представлен рядом вариантов: портрет, тень, призрак, фото, кино, сон, память, двойник, вода.

4. Мотив зеркала организует сложную, многозначную, неиерархичную систему. Поливариантность является необходимым условием ее успешного функционирования.

5. В. Набоков перерабатывает символистскую модель вертикальной организации художественного мира со строгой иерархией верха и низа. «Зеркало» у В. Набокова отражает не небо, как у символистов, а героя и мир вокруг него. Потусторонность для героя - то, что находится по ту сторону зеркала. Это может быть как иной мир, так и мир прошлого, мир воображения.

Практическая значимость работы связана с возможностью использования ее материалов и результатов в общих лекционных курсах по истории русской литературы рубежа XIX - XX вв., а также литературы XX в.; в спецкурсах и спецсеминарах по истории литературы русского зарубежья.

Теоретическое значение диссертационного исследования состоит в том, что его результаты могут служить дополнительным основанием для дихотомической трактовки мотива, согласно которой природа мотива дуалистична и раскрывается в двух соотнесенных началах: обобщенном инварианте мотива и совокупности вариантов. Данный подход предполагает решение нескольких вопросов: взаимодействия инварианта мотива и его вариантов, определения способов реализации мотива в конкретных текстах, разграничения мотива и функции. Представленный в диссертации анализ функционирования мотива зеркала и его вариантов дает материал для решения названных теоретических проблем.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 9 публикациях, а также в докладах на конференциях в Российском государственном гуманитарном университете, Томском государственном университете, Пермском государственном университете, Пермском государственном техническом университете, Соликамском педагогическом институте.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка. Первая глава «Функции мотива зеркала» имеет теоретический характер. В ней раскрывается содержание понятия «мотив», рассматривается история изучения содержания и особенностей функционирования мотива зеркала в теоретических работах, определяется набор основных функций мотива. В последующих главах («Онтологическая функция», «Гносеологическая функция», «АксиЬлогическая функция»), на примере романов и рассказов русского периода творчества В. Набокова рассматриваются особенности функционирования мотира зеркала.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Мотив зеркала в художественной системе В. Набокова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мотив зеркала в художественном мире В.Набокова организует отношения между противоположными мирами, между субъектом и объектом в процессе восприятия, отношения реальной и художественной действительности, автора и героя в творческом процессе.

Мотив зеркала у В.Набокова выполняет три функции: онтологическую, гносеологическую и аксиологическоую. Онтологическая функция мотива связана со способностью «зеркала» выступать в качестве универсальной границы между мирами. Это определяет его существенную роль в организации художественной структуры В.Набокова как системы отражающихся миров.

В процессе анализа функционирования мотива в сложной онтологической системе писателя были затронуты аспекты, ранее не изученные. Так, например, впервые рассмотрено взаимодействие образов русской и германской культуры в художественном мире В. Набокова. Роман «Машенька» представлен в новом для него контексте повести А. Шамиссо, а в романе «Король, дама, валет» соотношение мотива зеркала с мотивом игры позволо выявить особенности построения повествования как спектакля, не отмеченные исследователями ранее.

Гносеологическая функция мотива зеркала была определена как способность выступать в качестве модели познания, восприятия и творчества. При этом произведения В.Набокова, в которых мотив зеркала выполняет гносеологическую функцию, организуя процессы познания героем мира, себя и окружающих, были сопоставлены с работами М. Бахтина.

Исследования гносеологической функции мотива зеркала в «Отчаянии» позволили рассмотреть произведение в новом ракурсе взаимоотношений Германа-автора и Германа-героя.

Аксиологическая функция мотива зеркала была определена как второстепенная, однако анализ ее реализации в романе «Отчаяние» выявил ранее не исследованную проблему выражения авторской позиции в метатексте, а также позволил рассмотреть роман в новых контекстах («Портрета Дориана грея О. Уайльда и «Портрета» Н. Гоголя»).

В работе было показано, что мотив зеркала в произведениях писателя может быть представлен рядом вариантов: портрет, тень, призрак, фото, кино, сон, память, двойник, вода. При этом набор вариантов диктуется не произволом интерпретатора, а авторским замыслом.

Анализ отдельных произведений В.Набокова свидетельствует о наличии общих элементов, присутствующих в целом ряде романов и рассказов русского периода творчества писателя, что в свою очередь позволяет нам говорить не об отдельных текстах, а о достаточно цельной художественной системе, сложившейся за двадцать лет русскоязычного творчества В. Набокова.

Мотив зеркала можно рассматривать как постоянный и достаточно существенный элемент данной системы: проявившись уже в самом первом романе «Машенька», он проходит через все основные произведения писателя.

Выделение онтологической, гносеологической, аксиологической функций мотива зеркала, с одной стороны, предельно обобщает его семантику, но, с другой, говорит о том, что данный мотив играет в художественной системе писателя не частную роль, а является одним из компонентов, определяющих общий характер творчества В. Набокова.

Анализ функционирования мотива зеркала в отдельных произведениях писателя позволяет заметить изменения в характере творчества: в ранних романах и рассказах В. Набоков большее внимание уделяет онтологической проблематике (существование другой реальности, взаимодействие миров, место человека в мире), в более поздних — в центре внимания оказываются вопросы гносеологии (творчество, познание мира, взаимодействие с окружающим).

При этом сохраняется единый принцип построения. Его специфику определяет мотив зеркала, организующий художественный мир как систему отражающихся миров, а отношения между героями в этом мире как постоянный процесс «взаимоотражения».

Мотив зеркала организует в произведении многоплановую структуру, в которой возможно взаимодействие нескольких реальностей, позволяет создать поливариантный образ героя, представленный целой системой отражений воспринимающих его сознаний, а также оставляет возможность амбивалентного прочтения метатекста, автором которого является отрицательный герой.

Очень важно само наличие иного мира, взгляда, значения. В. Набоков перерабатывает символистскую модель вертикальной организации художественного мира со строгой иерархией верха и низа. «Зеркало» у В. Набокова отражает не небо, как у символистов, а героя и мир вокруг него. И сам герой «отражается» не в небе, а в сознании окружающих его людей, в своем прошлом, в творчестве (употребления «отражается в сознании», «зеркало сознания», «зеркало прошлого» не являются следствием метафоризации языка исследования, а вполне обоснованы набоковскими текстами).

Писатель выходит за рамки метафизики символистов, потусторонность для него это не обязательно что-то мистическое, трансцендентное. Герой живет в многозначном мире, представляющем систему зеркал. Мотив зеркала организует взаимодействие миров. «Зеркало» выступает в роли границы, окна в другой мир, который, как правило, является подлинным, реальным. Действительность же, в которой существует герой, представлена как зазеркалье, отражение, копия. Потусторонность для героя - то, что находится по ту сторону зеркала. Это может быть как иной мир, так и мир прошлого, мир воображения.

Таким образом, мотив зеркала организует сложную, многозначную систему, все части которой обладают относительной независимостью. Поливариантность является необходимым условием ее успешного функционирования.

Список научной литературыЗайцева, Юлия Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Тексты В. Набокова

2. МаркАлданов, Владимир Набоков: Письма (1941-1956): Фрагменты. / Предисл. А. Чернышева//Огонек. 1995. № 50. С. 64-67.

3. Набоков В.В. Два русских интервью / Публ. И примеч. О. Сконечной // Лит. обозрение. 1999. № 2. С. 3-6.

4. Набоков В.В. Из интервью Бернару Пиво на французском телевидении. 1975 г. // Звезда. 1999. № 4. С. 48-54.

5. Набоков В.В. Интервью, данное Альфреду Аппелю(1966)/Примеч. А. Долинина//Вопросы лит. 1988. № 10. С. 161-188.

6. Набоков В.В. Какая стрела летит вечно?: Компилятивное интервью по материалам американских журналов автобиографии «Другие берега». / Подг. И. Берегвской // Театральная жизнь. 1988. № 6. С. 25-27.

7. Набоков В.В. Комментарий к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин». СПб., 1998.

8. Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе. М., 1998.

9. Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М., 1996.

10. Набоков В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Дар» / Перевод Г. Левинтона // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 49-51.

11. Набоков В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Машенька» / Перевод Г. Барабтарло, В. Набоковой // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 67-69.

12. Набоков В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Отчаяние» / Перевод Г.Левинтона // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 59-62.

13. Н.Набоков В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Подвиг» / Перевод М. Маликовой // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 70-74.

14. Набоков В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Приглашение на казнь» / Перевод Г. Левинтона // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 46-48.

15. Набоков В.В. Предисловие к английскому переводу романа «Соглядатай» / Перевод Г. Барабтарло // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 56-58.

16. Набоков В.В. Собрание сочинений американского периода: В 5 т. / Сост. С.Б. Ильина и А.К. Кононова. СПб., 1999.

17. Набоков В.В. Собрание сочинений: В 4 т. / Отв. ред. В.В. Ерофеев; Сост. В.В. Ерофеева; Примеч. О. Дарка. М., 1990.

18. Набоков В.В. Собрание сочинений русского периода: В 5 т. / Сост. Н.И: Артеменко-Толстой. СПб., 2000.

19. Набоков В.В. «Я был вовсе не фривольной птичкой в ярких перьях, а строгим моралистом»: Интервью нем. Телевидению, 1971. // Лит. газ. 1999. № 14. С. 12.

20. Набоков В.В. ON GENERALITIES. Гоголь. Человек и вещи // Звезда. 1999. № 4. С. 12-24.

21. Письма В.В.Набокова к Гессенам: Письмо И.В.Гессену (1941) и Г.И. Гессену(1956). / Публ., вступ. заметка и примеч. В.Ю. Гессена // Звезда. 1999. № 4. С. 42-45.

22. Письма Набокова // Лит. газ. 1990. № 18. С. 7. Литература по теме исследования

23. Аверин Б.В. «.Пародия ли он?» (О соотношении автора и героя в романе «Смотри на арлекинов!») // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 94-100.

24. А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов международной конференции. СПб., 1999.

25. Абашев В.В. Осоргин и Набоков: Вероятность встречи // Михаил Осоргин: Страницы жизни и творчества. Пермь, 1994.С.28-37.

26. Аверин Б. Гений тотального воспоминания: О прозе Набокова // Звезда. 1999. №4.

27. Аверинцев С. Послесловие к публикации «Два перевода В.Набокова» // Иностр. лит. 1987. № 5.С. 169.

28. Адамович Г. Владимир Набоков // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 255-268.

29. Адамович Г. Одиночество и свобода. М., 1996.

30. Александров В.Е. Набоков и «серебряный век» русской культуры // Звезда. 1996. № 11. С. 215-230.

31. Александров В.Е. Набоков и потусторонность: Метафизика, этика, эстетика. СПб., 1999.

32. Александров Д.А. Натуралист Набоков // Вопросы истории естествознания и техники. 1988 .№ 2.С. 119-123.

33. Анастасьев Н.А. Башня и вокруг: (Взгляд на В.Набокова) // Набоков В. Избранное. М., 1990. С. 7-33.

34. Анастасьев Н.А., Давыдов Ю. Набоков и «набоковцы» // Лит. газета. 15 февр. (№ 17). 1989.

35. Анастасьев Н.А. Дитя слова// Урал. 1988. № 6. С. 136-140.

36. Анастасьев Н.А. Феномен Владимира Набокова // Иностранная литература. 1987. № 5.С. 210-223.

37. Аннинский JL Возвращение к Набокову // Моск. новости. 1 мая (№18). 1988.

38. Антошина Е.В. «Чужое слово» в прозе В.В. Набокова 20-40-х годов. Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. Томск, 2002.

39. Асоян А.А., Подкорытова Т.И. След пушкинской музы в рассказе В.Набокова «Весна в Фиальте» // Изв. сиб. отд-ния РАН. История, филология и философия. Новосибирск, 1992. Вып. 2. С. 52-58.

40. Ахмадулина Б. Робкий путь к Набокову // Лит. газ. 1997. № 3. С. 12-13.

41. Бабич Д. «Великий обманщик» против великих вождей: Никто не заметил того вклада, который В. Набоков внес в мировую Лениниану // Известия. 1994. № 77. СЛ.

42. Багратиони-Мухранели И. Цитадель цитат, или как инсценировали Цинцинната // Театральная жизнь. 1990. № 1. С. 2-3.

43. Барабаш Ю. Набоков и Гоголь (Мастер и Гений): Заметки на полях книги В. Набокова «Николай Гоголь» // Москва. 1989. № 1. С. 180-193.

44. Баранов В. Уроки истории, которые полезно вспоминать (Еще раз о судьбах литературной эмиграции) // Лит. газета. 1987. 25 марта. С. 5.

45. Барковская Н.В. Художественная структура романа В.Набокова «Дар» // Проблема взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе. Свердловск. 1990. С. 30-42.

46. Басинский П. «Адъютанты их превосходительств»: (Новейшая литература в контексте Розанова и Набокова) // Лит. газета. 15 февр. (№50). 1993.

47. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000.

48. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. М., 1994.

49. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб., 2000.

50. Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературыю М., 1964.

51. Белова Т.Н. Сквозные образы-символы в романном творчестве Набокова //Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 92-98.

52. Белова Т.Н. Эволюция пушкинской темы в романном творчестве Набокова // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 95-102.

53. Белоусов М. Вступление в наследство: Об усадьбе Набоковых в Рождествено под С.Петербургом. //Труд. 19 апр. 1989.

54. Белецкий А. В мастерской художника слова. М., 1989.

55. БемА. К уяснению историко-литературных понятий // Известия Отделения русского языка и литературы Академии наук. 1918. Т.23. Кн.1. СПб., 1919. С. 225-245.

56. Берберова Н. Курсив мой: Автобиография. М., 1996.

57. Берг М. О литературной борьбе // Октябрь. 1993. № 2. С. 184-192.

58. Бердяев Н. Судьба России. М., 1990.

59. БетеяД. Изгнание как уход в кокон: образ бабочки у Набокова и Бродского // Руская литература. 1991. № 3. С. 121-132.

60. Библиографическая справка//Соврем. драматургия. 1988. № 6. С. 217.

61. Битов А. Близкое ретро, или комментарий к общеизвестному // Новый мир. 1989.№4. С. 135-164.

62. БитовА. Комментарий к общеизвестному // Лит. газета. 12 апр. (№15). 1989.

63. БитовА. Одноклассники: К 90-летию О.В. Волкова и В.В.Набокова // Новый мир. 1990. № 5. С. 224-242.

64. Битов А. Стоило жить / Беседу записала М.Токарева // Невское время. 1 янв. 1992.

65. Бицилпи П.М. В.Сирин. // Русская речь. 1994. № 2. С. 41-44.

66. Бицилли П.М. Возрождение аллегории // Русская литература. 1990. № 2.

67. Бицилли П.М. В. Сирин «Приглашение на казнь». Его же. «Соглядатай»: Париж, 1938 // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 251-254.

68. Бицилли П.М. Статьи: история, культура, литература / Вступ. ст. В.А. Туниманова // Русская литература. 1990. № 2. С. 134-154.

69. БланкК. Петербург, Крым и миф вечного возвращения («Машенька» и «Евгений Онегин») // А.С.Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 139-145.

70. Бло Ж. Набоков. СПб., 2000.

71. Блок А. Воскресение Набокова // А.С.Пушкин и В.В.Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 5-10.

72. БобкоЕ.И. М. Алданов и В.Набоков: к проблеме творческих взаимоотношений // Русская литературная классика XX века: В. Набоков, А. Платонов, Л. Леонов: Сб. науч. тр. Саратов, 2000. С. 69-78.

73. Бобышев В. песни вечерние: О поэзии второй волны русской эмиграции // Звезда. 1994. № 2. С. 193-198.

74. БойдБ. Метафизика Набокова: Ретроспективы и перспективы // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 146-155.

75. БойдБ. Набоков, Пушкин, Шекспир // А.С.Пушкин и В.В.Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 20-32.

76. Бонгард-Левин Г. Владимир Набоков и академик М.И. Ростовцев // Новое лит. обозрение. 1993. № 5. С. 122-137.

77. Бонгард-Левин Г.М. Владимир Набоков и историческая наука российской эмиграции // Кн. обозрение. 1994. № 12. С. 3.

78. Борухов Б.Л. Об одной вертикальной норме в прозе Набокова: (Категория «половины» в романе «Лолита») // Художественный текст: антология и интерпретация. Саратов, 1992. С. 130-134.

79. Бугаева Л.Д. Логика тайны у Набокова (Достоевский. Кант, Иов и загадка бытия) // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 189-203.

80. БугаеваJI.Д. «Творимая легенда» В.Набокова // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 32-42.

81. Букс Н. Эшафот в хрустальном дворце: О русских романах Набокова. М.,1998.

82. Букс Н. Звуки и запахи: О романе Вл. Набокова «Машенька» // Новое лит. обозрение. 1996. № 17. С. 296-317.

83. В.В. Набоков: Библиографический указатель. СПб., 2001.

84. ВайльП. Смерть за любовь: «Волшебник» В.Набокова // Независимая газета. 3 окт. 1991.

85. Вайль П., Генис А. Миф о застое // Огонек. 1990. № 7. С. 27-29.

86. Ванечкин П. «В. Набоков. Избранные письма»: О книге, вышедшей в Нью-Йорке // Эхо планеты. 1989. № 48. С. 43-44.

87. Ванечкин П. Владимир Набоков // Иностр. лит. 1990. № 9. С. 250.

88. Варшавский В. В.В. Сирин «Подвиг» // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 231-234.

89. Васильев Г.К. Страница из рассказа Набокова «Весна в Фиальте»: Опыт лингв, анализа//Филол. науки. 1991 .№ 3. С. 33-40.

90. Васюченко И. Приглашение к стулу // Лит. обозрение. 1989. № 3. С. 108-110.

91. Вейдле В. С. Сирин «Отчаяние» // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. М.1999. С. 243.

92. ВерникВ. Колокол в Пустыне: Виктюк ставит «Лолиту» // Неделя. № 32. 1992.

93. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

94. Взгляд из Парижа (Интервью с Н. Струве) // Лит. газета. 1990. 2 мая. С. 7.

95. ВиталеС. Пушкин в архиве В.В. Набокова // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 143-147.

96. Владимир Набоков: Меж двух берегов: Беседа за «круглым столом» ред. «Лит. газеты». // Лит. газета. 1988. № 33. С. 5.

97. Вознесенский А. Геометридка, или Нимфа Набокова // Октябрь. 1986. № 11.С. 111-114.

98. Вознесенскии А. Три бабочки культуры // Красная книга культуры. М.1989. С. 96-113.

99. Волков И.Ф. Теория литературы. М., 1995.

100. Волков О. Воспоминания // Вопросы литературы. 1990. № 3. С. 69.

101. Волков О., УрновД. О пережитом, дозволенном и недозволенном // Вопрсы лит. 1990. № 3. С. 54-57.

102. Воронина О.Ю. «Акмеистическая ясность» романа В. Набокова «Защита Лужина» // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 99-108.

103. Воронина О.Ю. «Игра миров» и художественная реальность: Онтологическая проблематика в творчестве В.В. Набокова // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 156-166.

104. Воскресенский И. Герб Набокова в подтексте романа «Машенька» // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 127-134.

105. Востокова М.А. В.Набоков в миниатюре: Сборник «Возвращение Чорба» // Теория и история литературы. 1994. № 4.

106. ВостриковаМ.А. Проза В.Набокова 20-х годов /становление поэтики/. Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. М., 1995.

107. Гаген Т. Одинокий король // Учит. газ. 1991. № 40. С. 11.

108. Гагент Т. .И увижу русскую осень // Сов. культура. 24 марта. 1990.

109. Галимова С. Три карты («Пиковая дама» Пушкина и «Король, дама, валет» Набокова» // Звезда. 2003. № 1. С. 110-120/

110. Гальцева Р., Роднянская И. Помеха человек: Опыт века в зеркале антиутопий // Новый мир. 1988. № 12. С. 217-230.

111. Гаспаров Б. М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Даугава. .1988. -№10, .11, 12. 1989.

112. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М., 1994.

113. Гафарова Э. «Нимфетки» в ДК 1-й Пятилетки, или Приглашение на казнь. // Театр. 1992. № 2. С. 47-51.

114. ГачевГ. Германский мир и ум глазами русского (По рассказу Николая Лескова «Железная воля») // Вопросы литературы. 1997. № 6.

115. ГачевГ. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией. М., 1997.

116. Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. М, 1991.

117. Гоголь Н. Повести. Драматические произведения. СПб., 1994.

118. Гулыга А. «Родина у нас одна» // Москва. 1989. № 2. С. 199-203.

119. Гусев В., Паламарчук П. Вещий сон: Диалог //Лит. учеба. 1987. №6. С. 62-66.

120. Давыдов С. «Гносеологическая гнусность» Владимира Набокова: Метафизика и поэтика в романе «Приглашение на казнь» // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 479-490.

121. Давыдов С. Набоков и Пушкин // Невское время. 20 июля. 1991.

122. Даниэль С. Оптика Набокова // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 168-172.

123. ДаркО. В кого полетят камни? // Книжное обозрение. 13 апр. (№15). 1990.

124. Дарк О. Загадка Сирина: Примечания // Набоков В. Собр. соч. В 4 т. М., 1990. Т.1. С. 403-415; Т.2. С. 435-446; Т.З. С. 463-479; Т.4. С. 463-476.

125. ДаркО. Загадка Сирина: Ранний Набоков в критике «первой волны» русской эмиграции // Вопросы литературы. 1990. № 3. С. 243-257.

126. Демурова Н.М. Алиса на других берегах // КэроллЛ. Приключения Алисы в стране чудес. Набоков В. Аня в стране чудес. Повесть-сказка. М., 1992. С. 7-28.

127. Джонсон Д.Б. Источники «Отчаяния» Набокова // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 37-46.

128. Дмитриенко О.А. Восхождение к Набокову. СПб., 1998.

129. Долинин А. Набоков, Достоевский и достоевщина // Литературное обозрение. 1999. № 2.

130. Долинин А. Поглядим на арлекинов: Штрихи к портрету В. Набокова // Лит. обозрение. 1988. № 9. С. 15-20.

131. Долинин А. После Сирина // Набоков В. Романы. М.,1991. С. 5-14.

132. Долинин А. Тайна цветной спирали// Смена. 1988. № 17. С. 10-11.

133. Евтушенко Е. Владимир Набоков: 1899 1977 // Огонек. 1987. № 37. С. 8

134. Ерофеев Вик. Русский метароман В. Набокова, или в поисках потерянного рая // Вопросы лит. 1988. № 10. С. 125-160.

135. Ерофеев Вик. В лабиринте проклятых вопросов. М., 1990.

136. Ерофеев Вик. «My style is all I have »: Письма Владимира Набокова // Страшный суд. Роман. Рассказы. Маленькие эссе. М., 1996.

137. Ерофеев Вик. В поисках потерянного рая: Русский метароман В. Набокова // Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов: Эссе. М., 1996.

138. Ерофеев Вик. Поминки по советской литературе // Ерофеев В. Страшный суд. М., 1996.

139. Ерофеев Вик. Поминки по советской литературе // Ерофеев В. Страшный суд. М., 1996.

140. Ерофеев Вик. Разговор по душам о виртуальном будущем литературы // Ерофеев Вик. Страшный суд. М., 1996.

141. Ерофеев Вик. Русская проза Набокова // Набоков В.В. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1990. Т. 1.

142. Есаулов И. Праздники. Радости. Скорби. Литература русского зарубежья как завершение традиции // Октябрь. 1993. № 7. С. 168-192.

143. Жан Бло. Набоков. СПб., 2000.

144. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994.

145. Жолковский А.К., Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности. М., 19996.

146. Жук Д.Ю. Авторизованный перевод как средство интерпретации художественного произведения (Роман В.Набокова «Дар» / «The Gift»). Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. СПб., 2002.

147. Зайцева Ю. Взаимодействие образов русской и германской культур в творчестве В.Набокова // Картина мира: язык, философия, культура. Доклады участников Всероссийской школы молодых ученых. Томск, 2001. С. 122-123.

148. ЗайцеваЮ. В.Набоков «Облако, озеро, башня» // Текст. Учитель. Ученик: Межвузовский сборник статей. Пермь, 1999. С. 20-25.

149. Зайцева Ю. Герой В. Набокова как носитель родового сознания // Родовое сознание и духовное предпринимательство: Материалы научной конференции. Пермь, 2001. С. 183-184.

150. Зайцева Ю. «Перелом культурных эпох» в творческом мышлении В. Набокова // Человек на изломе культур: Тезисы докладов VI Всероссийской научной конференции аспирантов и студентов. Пермь, 1998. С. 22-24.

151. Зайцева Ю. «Принцип зеркала» в художественной системе В. Набокова // Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи: Сборник статей Всероссийской (с международным участием) научной конференции. Соликамск, 2002. С. 327-337.

152. Зайцева Ю. Проблема соотношения формы и содержания в творчестве Набокова // Лингвистический и эстетический аспекты анализа текста: Материалы межвузовской научной конференции. Соликамск, 2000. С. 85-87.

153. Зайцева Ю. Проблема соотношения формы и содержания в творчестве Набокова // Лингвистический и эстетический аспекты анализа текста: Сб. ст. межвузовской научной конференции. Соликамск, 2001. С. 60-66.

154. Зайцева Ю. Русская и германская культура в творчестве В. Набокова // Славянский мир в контексте диалога культур: Материалы III международной научной конференции. Пермь, 1998. С. 210-211.

155. Зайцева Ю. Русская и германская культура в творчестве В.В. Набокова // Мир славянских, германских и романских культур: их взаимосвязи и взаимодействие в языке и литературе: Межвуз сб. науч. тр. Пермь, 2000. С. 252-257.

156. Зайцева Ю. Славянский мир в творчестве В. Набокова // Славянский мир на рубеже тысячелетий: Материалы IV международной научной конференции. Пермь, 1999. С. 132.

157. Залыгин С. Из записок минувшего года // Коме, правда. 1991. № 9. С. 4.

158. Залыгин С. О Набокове // Новый мир. 1987. № 4. С. 173-174.

159. Заманская В.В. Русская литература первой трети XX века: проблема экзистенциального сознания. Магнитогорск, 1996.

160. Захарова 3.В. Авторские стратегии и читательское восприятие: Рассказ В. Набокова «Пассажир» // Русская литературная классика XX века: В. Набоков, А. Платонов, Л. Леонов: Сб. науч. тр. Саратов, 2000. С. 56-64.

161. Зверев А. Берлинский триптих Набокова // Набоков В. Дар. Свердловск, < 1990.

162. Зинник 3. Воображаемое интервью с Владимиром Набоковым // Невское время. 1991. №50. С. 5.

163. Злочевская А. Достоевский и Набоков // Достоевский и мировая культура: Альманах. М., 1996.

164. Иванов Г. В. Сирин. «Машенька», «Король, дама, валет», «Защита Лужина», «Возвращение Чорба», рассказы // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. М. 1999. С. 215-217.

165. Иванова Е. Владимир Набоков: Выломавшее себя звено // Лит. учеба. 1989. №6. С. 153-161.

166. Иванова Н.И. Разнообразие включения гоголевских рецепций в романные тексты В.В. Набокова // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 42-46.

167. Ильин С. Шохина В. Прибавляя нули: Кое-что о Набокове сверх школьной программы // Независимая газ. 1997. № 3. С. 8.

168. Каган Ю. «Евгений Онегин» Владимира Набокова // Наше наследие. 1989. №3. С. 35-36.

169. Казак В. Зарубежные публикации русской литературы // Вопросы литературы. 1989. №3. С. 110-133.

170. Как Набокова принимали в Союз писателей: Сенсационные материалы из архивов КГБ // Лит. газета. 1995. № 13. С. 5.

171. Какая стрела летит вечно: О Владимире Набокове / Публ. и подг. текста И. Береговский // Театральная жизнь. 1988. № 6.С. 25-27.

172. Карпухин О. Три слова на памятнике // Наше наследие. 1989. №5. С.17-22.

173. Кедров К. Вещие сны Набокова // Известия. 18 марта. 1992.

174. Кедров К. Защита Набокова // Московский вестник. 1990. №2. С. 272-288.

175. Кедров К. последняя тайна Набокова: О последнем периоде творчества // Известия. 1997. № 148. С. 4.

176. Кетова С.В. Метафизика вещи в художественном мире В. Набокова // Русская литературная классика XX века: В.Набоков, А.Платонов, Л. Леонов: Сб. науч. тр. Саратов, 2000. С. 37-44.

177. Киргизов В. Все проще: Сегодня исполняется 20 лет со дня смерти В. Набокова // Независимая газ. 1997. № 119. С. 7.

178. Классик без ретуши: Литературный мир о творчестве В. Набокова: Критические отзывы, эссе, пародии. М., 2000.

179. Коваленко Ю. Москва — Париж: Очерки о русской эмиграции. М., 1991.

180. Козицкий И. Набоков и Добужинский: Связи формальные, и не только // Нева. 1997. № 11. С. 214-220.

181. Козловская Н.В. Лексика предметного мира в организации лексической структуры текста произведения В. Набокова «Другие берега». Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. СПб., 1995.

182. Комов Ю. Черный человек // Слово. 1989. № 5. С. 44-48.

183. Коннолли Джулиан В. Загадка рассказчика в «Приглашении на казнь»

184. B.Набокова // Русская литература XX века: Исследования американских ученых. СПб., 1993. С. 446-457.

185. Кононов В. Воссоздание культуры // Дружба. 1991. № 5. С. 108-112.

186. Коробкин В. «Мне снились полевые дали.» // Нева. 1989. №4.1. C. 199-200.

187. Крапивин В. Английские шахматы: Зазеркалье В.Набокова // Независимая газ. 1995. № 97. С. 8.

188. Кротков А.В. Вид на жительство // Кн. обозрение. 19 июля. № 29. 1994.

189. Крошина В.А. Роман В. Набокова «Дар»: источниковедческая осведомленность и интерпретация // Русская литературная классика XX века: В. Набоков, А. Платонов, Л. Леонов: Сб. науч. тр. Саратов, 2000. С. 52-56.

190. К семиотике зеркальности // Зеркало. Семиотика зеркальности. Тарту, 1988.

191. Кузнецов П. Утопия одиночества: Владимир Набоков и метафизика // Новый мир. 1992. № 10. С. 43-250.

192. Куликов Ю. «Что было любимо.»: Неожиданная встреча в индийском ашрале // Лит. газета. 18 авг. (№38). 1990.

193. Курдюмова Т.Ф. Владимир Владимирович Набоков: 1899-1977 // Литература в шк. 1994. № 5. С. 62-67.

194. Курицын В. Жизнь с кокаином // Знамя. 1992. № 1. С. 212-219.

195. Курицын В. Постмодернизм: Новая первобытная культура // Новый мир. 1992. №2. С. 225-232.

196. Кусаинова Т.С. Темы «пространство» и «время» в лексической структуре художественного текста (По роману В. Набокова «Другие берега»). Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. СПб., 1997.

197. КучинаТ.Г. Творчество В.Набокова в зарубежном литературоведении. Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. М., 1996.

198. Кучкина О. Набоков // Литература. 1995. № 20. С. 7.

199. Лавров В.В. Холодная осень: Иван Бунин в эмиграции. М., 1989.

200. Лайнер И.Л. Узор Каиссы в романе «Защита Лужина» // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 112-121.

201. Ланин Б. Русская литературная антиутопия: Монография. М., 1993.

202. Латышев К. Скрытая мистификация: Набоков и Достоевский // Московский вестник. 1993. № 2.

203. Лебедев А. К приглашению Набокова// Знамя. 1989. №10. С. 203-213.

204. Лебедева Е. Смерть ЦинциннатаЦ. (Опыт мифологической интерпретации романа «Приглашение на казнь» В. Набокова) // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 154-159.

205. ЛевиЮ.И. Вл. Набоков // ЛевиЮ.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998.

206. Левин Ю.И. Зеркало как потенциальный семиотический объект // Труды по знаковым системам. Т. 32. Тарту, 1988. С. 6-24.

207. Левинский Л. «. И весь в черемухе овраг!» // Аврора. 1991. № 12. С. 86-87.

208. Ледковская М. Набоков и Америка // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 128-138.

209. Линецкий В. «Анти-Бахтин» лучшая книга о Владимире Набокове. СПб., 1994.

210. Линецкий В. За что же все-таки казнили Цинцинната Ц.? // Октябрь. 1993. № 12. С. 175-179.

211. Линецкий В. Набоков, или портрет автора в зеркале // Даугава. 1993. №4. С. 141-147.

212. Липовецкий М. «Беззвучный взрыв любви»: Заметки о Набокове // Урал. 1992. №4. С. 155-176.

213. Липовецкий М. Патогенез и лечение глухонемоты: Поэты и постмодернизм // Новый мир. 1992. № 7. С. 213-223.

214. Липовецкий М. Эпилог русского модернизма // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 643-666.

215. Литература русского зарубежья: 1920- 1940. М., 1993.

216. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

217. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера — история. М., 1996.

218. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

219. ЛукьянинВ. В.Набоков. «Дар»: Предисловие // Урал. 1988. № 3. С. 71-72.

220. Лучанов М.Ф. Парадоксы читательского восприятия 80-х: Эстетический феномен повести В. Набокова «Соглядатай» // Советская литература второй половины 80-х гг. и ее осмысление в критике: Тезисы докладов. Омск, 1990.

221. Люксембург A.M. Амбивалентность как свойство набоковской игровой поэтики // Набоковский вестник. Вып.1. СПб, 1998. С. 16-25.

222. Люксембург A.M. Лабиринт как категория набоковской игровой поэтики: (На примере романа «Бледное пламя») // Набоковский вестник. Вып. 4. СПб., 1999.

223. Люксембург A.M. Тень русской ветки на мраморе руки: О В. Набокове // Набоков В.В. Стихотворения и поэмы. Ростов на Дону, 1998. С. 5-11.

224. Максимов А. Не приставайте к художникам с глупостями: Впервые на московской сцене герои Набокова // Комсомольская правда. 23 марта. 1989.

225. Максимова Э. Муза Набокова // Известия. 1989. № 22. С. 6.

226. Маркова О.Б. Terra Incognita Владимира Набокова // Русская речь. 1999. №2. С. 17-20.

227. Мартынов Г.Г. В.В.Набоков в российской печати в 1999 г. // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 165-191.

228. МацехаЕ. Некто в сером задает загадки: В.Набоков на сцене Рижского ТЮЗа // Известия. 3 мая. 1989.

229. Медарич М. Владимир Набоков и роман XX столетия // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 454-475.

230. Медведицкий И. «Игра ума. Игра воображенья»: Метод анализа художественного текста // Октябрь. 1992. № 1. С. 188-192.

231. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

232. Мельников Н. «Творимая легенда» Владимира Набокова. О «литературной личности» писателя» // Русская словесность. 2003. №1. С. 11-20.

233. Мережковский Д. Акрополь. Избранные литературно-критические статьи. М., 1991.

234. Мещанский А.Ю. Художественная концепция творческой личности в произведениях В. Набокова. Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. Архангельск, 2002.

235. МинцЗ.Г., Обатнин Г.В. Символика зеркальности в ранней поэзии В. Иванова (сборники «Кормчие звезды» и «Прозрачность») // Зеркало. Семиотика зеркальности. Тарту, 1988. С. 59-65.

236. Михайлов А. О Владимире Набокове // Лит. учеба. 1987. № 6. С. 19-20.

237. Михайлов О. Король без королевства // Набоков В. Машенька; Защита Лужина; Приглашение на казнь; Другие берега (Фрагменты): Романы. М., 1988. С. 13-14.

238. Михайлов О. Разрушение дара: О В. Набокове // Москва. 1986. №12. С. 66-72.

239. Михайлов О.Н. Владимир Владимирович Набоков // Лит. в школе. 1991. №З.С. 42-52.

240. Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья: 1920-1940. М, 1993.

241. Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья: Писатели младшего поколения // Литература в шк. 1991. № 3. С. 42-52.

242. Михайлова М.Р. Набоков о Л.Н. Толстом: К проблеме метафизики любви и истины// Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 182-188.

243. Молчанова Н.А. Концептуальность стилистического приема в раннейпрозе В. Набокова // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2, История,языкознание, литературоведение. СПб. 1992. Вып.4. С. 83-86.

244. Мулярчик А. «Феномен Набокова»: Свет и тени // Лит. Газета. 1987. №21. С. 5.

245. Мулярчик А. Постигая Набокова // Набоков В. Романы. М., 1990. С. 5-18.

246. Мулярчик А. Предисловие // Набоков В. Дар. М., 1990. С. 3-13.

247. Мулярчик А. А.С. Пушкин в межвоенном творчестве В.В. Набокова // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 124-131.

248. Мулярчик А. Следуя за Набоковым // Набоков В. Рассказы; Воспоминания.М., 1991. С. 5-22.

249. Мулярчик А., Гусев В. Отступления в толщу: Из дневника современного литератора // Октябрь. 1987. № 9. С. 193-201.

250. Мулярчик А. Верность традиции: Рассказы В. Набокова 20-30-х гг. // Лит. учеба. 1989. № 1.С. 167-169.

251. Мулярчик А. Русская проза Владимира Набокова. М., 1997.

252. Муриков Г. Память // Звезда. 1987. № 12. С. 166-176.

253. Набоков В.: PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997.

254. Набоков Д. Интервью // Лит. газета. 25 июля (№ 41). 1990. С. 54-56.

255. Набоковский вестник. Вып. 4. СПб, 1999.

256. Набоковский вестник. Вып. 5. СПб., 2000.

257. Набоковский вестник. Вып. 6. СПб., 2001.

258. Нарбикова В. Последний великий // Лит. газ. 1996. С. 4.

259. Национальный гений и пути русской культуры: Пушкин, Платонововов, Набоков в конце XX века: Материалы регионального симпозиума. Омск, 1999.

260. Неживой Е.С. Проза русского зарубежья // Учительская газета. 1992. 17 ноября. С. 12-13.

261. Новиков В. Гренобльские грезы. Встречи с литературоведами русского зарубежья во Франции // Октябрь. 1990. № 12. С. 187-193.

262. Носик Б. Когда еще раз Россия увидит Набоковых? // Невское время. 1992. №86. С. 4.

263. Носик Б.М. Мир и Дар Набокова: Первая русская биография писателя. М., 1995.

264. Осоргин М. В. Сирин «Камера обскура», роман // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 240-241.

265. Павловский А.И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И. Бунин, М. Осоргин, В. Набоков) // Рус. литература. 1993. №3. С. 30-53.

266. Паперно И. Как сделан «Дар» Набокова // Новое лит. обозрение. 1993. №5. С. 138-155.

267. Пискунов В. Чистый ритм Мнемозины: О мемуарах и мемуаристах русского зарубежья // Лит. обозрение. 1990. № 10. С. 21-31.

268. Поздняев М. На смерть Лолиты // Новый мир. 1992. № 8. С. 67-70.

269. Полшцук В.Б. Жизнь приема у Набокова // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 815-828.

270. Полищук В.Б. «Магический кристалл» (Оптика Набокова) // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 341-347.

271. Полищук В.Б. В.В.Набоков и московские символисты // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 14-22.

272. Померанцев К. Оправдание поражения // Литературное обозрение. 1990. №7. С. 15-22.

273. Привалов К. «Другие берега»: Встреча с сыном В. Набокова // Лит. газета. 25 июля (№30). 1990.

274. Приходько В. «Феина дочь утонула в росинке.»: В. Набоков и детская литература // Детская литература. 1991. № 12. С. 42-44.

275. Приходько В. «Колыбель качается над бездной», или Тайна В. Набокова // Лит. в школе. 1991. № 3. С. 53-59.

276. Пронин В. Владимир Набоков здесь и сегодня // Набоков В. Приглашение на казнь; Лолита: романы. М.,1994. С. 3-14.

277. Пропп В.Я. Морфология сказки. Л., 1928.

278. Пурин А. Набоков и Евтерпа // Новый мир. 1993. № 2. С. 224-240.

279. ПуринА. Пиротехник, или Романтическое сознание // Нева. 1991. № 8. С. 171-180.

280. Путренко Т. Бедный Набоков // Лит. газета. 14 дек. (№50). 1988.

281. Радько Е.В. В. Набоков «Защита Лужина»: Ситуация метафизического поиска// Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 167-181.

282. Рахимкулова Г.Ф. Специфические функции скобок в набоковских текстах и проблемы игровой стилистики // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 12-17.

283. Рогова А.И. Рассказ «Венецианка» В.В. Набокова (К проблеме темы творчества у Пушкина и Набокова) // А.С.Пушкин и В.В.Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 132-138.

284. Ронен О. Заумь за пределами авангарда // Лит. обозрение. 1991. № 12. С. 40-43.

285. Русская литература зарубежья. Пермь, 1994.

286. Рягузова Л.Н. Концептуализированная сфера «творчество» в художественной системе В.В. Набокова. Краснодар, 2000.

287. Рягузова Л.Н. Концепт «творчество» в идиостиле Набокова // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 18-25.

288. Рягузова Л.Н. Пушкин в Набоковском «прожекторе обратного освещения» // А.С. Пушкин и В.В.Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 50-56.

289. Рягузова Л.Н. Стиль как «полная смысла текстура» (К определению литературно теоретических воззрений Набокова) // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 5-13.

290. Сабурова О.Н. Русскоязычное творчество В.Набокова: Проблемы игровой поэтики. Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. аилол. Наук. СПб, 2002.

291. Савельева В.В. Творчество и злодейство в романе В. Набокова «Отчаяние» // Русская речь. 1999. № 2. С. 10-16.

292. Санин Б. По страницам русских литературных эмигрантских журналов // Вопросы литературы. 1989. № 6. С. 277-279.

293. Сараскина Л. Набоков, который бранится // Октябрь. 1993. № 1. С. 176-189.

294. СафинаЮ.В. Набоков и Якобсон: Подходы к интерпретации «Евгения Онегина» // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 119-124.

295. Сахаров В. Смех во тьме: Перечитывая В. Набокова // Лит. Россия. 1995. №23. С. 10.

296. Семенова В.А. О некоторых лексических символах в романах Набокова // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 116-118.

297. Сендерович С.Я., Шварц Е.М. Вербная штучка: Набоков и популярная культура // Новое литературное обозрение. 1997. № 24, № 26.

298. Сендерович С.Я., Шварц Е.М. Поэтика и этология Владимира Набокова (Предварительные тезисы) // Набоковский вестник. Вып.5. СПб., 2000.С. 19-36.

299. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии. Новосибирск, 1999.

300. Сконечная О.Ю. Люди лунного света в русской прозе Набокова: К вопрсу о набоковском пародировании мотивов Серебряного века // Звезда. 19996. № 11. С. 207-214.

301. Сконечная О.Ю. Традиции русского символизма в прозе В.В.Набокова 20-30 годов. Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. М., 1994.

302. Сливинская С.В. Владимир Набоков и кинематограф Серебряного века // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 136-145.

303. Сливинская С.В. Пушкин, Набоков: «На свете счастья нет, но есть покой и воля.» // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 57-64.

304. Смирнов И.П. «Пиковая дама», «Отчаяние» и Великая французская революция // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 146-153.

305. Смирнов М. Вместо послесловия: О ловле бабочек, "проблеме языка" и неточных инициалах // Набоков В: Весна в Фиальте. М, 1990. С. 137-143.

306. Смирнов М. Набоков в Уэлсли // Вопросы литературы. 1995. №4.

307. Смирнов М. О ловле бабочек, «проблеме языка» и неточных инициалах // Лит. учеба. 1987. № 6. С. 56-59.

308. Смирнов М. Творческое наследие В. Набокова: Предисловие к публ. рассказа В. Набокова «Сказка» // Лит. Россия. 1 сент. (№ 35). 1989.

309. Смирнова Т. Роман В. Набокова «Приглашение на казнь» // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 829-841.

310. Созина Е. Зеркальная символика как явление стиля русской поэзии рубежа веков // Стиль: XX век. Екатеринбург, 1998.

311. Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. Изд-во Моск. ун-та. 1991.

312. Соложенкина С. «Вся Россия делится на сны» // Лит. обозрение. . 1994. №5. С. 28-31.

313. Солоухин В. Поэт В. Набоков: Предисловие//Москва. 1989. № 6.С. 16.

314. СпивакМ. «Колыбель качается над бездной.»: Философия детства

315. B.Набокова // Дет. лит. 1990. № 7. С. 23-26.

316. Старк В.П. А.А. Блок в художественных отражениях В.В. Набокова // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 53-68.

317. Старк В.П. Знаменательные даты в хронографии В. Набокова // Набоковский вестник. Вып. 5. СПб., 2000. С. 7-18.

318. Старк В.П. Набоков Цветаева: Заочные диалоги и «горние» встречи // Звезда. 1996. № И. С. 150-156.

319. Старк В.П. Пушкин, Гумилев. Набоков: «прежние песни» // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 43-55.

320. Старк В.П. Пушкинские мотивы в набоковских контекстах // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. Спб., 1999. С. 109-116.

321. Степун Ф. Чаемая Россия // Новый град. 1936. № 11. С. 11-40.

322. Столович Л.Н. Зеркало как семиотическая, гносеологическая и аксиологическая модель // Зеркало. Семиотика зеркальности. Тарту, 1988.1. C. 45-51.

323. Столярова С. О пограничной ситуации в призведениях Набокова // Типология литературного процесса и творческая индивидуальность писателя: Межвуз. сб. науч. Трудов. Пермь, 1993. С. 109-120.

324. Струве Г. Журналы русского зарубежья: «Новая русская книга» // Русская литература. 1990. № 1. С. 108-131.

325. Струве Г. Русская литература в изгнании. М., 1996.

326. Сугимото К. В плену вымысла (По роману Набокова «Приглашение на казнь») // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 47-58.

327. Сугимото К. Горизонты повествователя у Пушкина и Набокова //

328. A.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 103-108.

329. Сугимото К. Многослойное время у В.В.Набокова // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 26-33.

330. Сухих И. Поэт в зеркалах // Звезда. 1999. № 4.

331. Тарви Л. Писатели XX века: Судьба и билингвизм // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 125-135.

332. Телетова Н.К. Античность Пушкина и Набокова // А.С. Пушкин и

333. B.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 32-52.

334. Телетова Н.К. В.Набоков в русском путеводителе по Берлину // Набоковский вестник. Вып. 5. Спб., 2000. С. 192-193.

335. Телетова Н.К. Открытие Фальтера у В. Набокова и религия меонизма // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 23-31.

336. Терапиано Ю. В. Сирин «Камера обскура» // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 238-239.

337. Тименчик Р. «Письма о русской поэзии» В. Набокова // Лит. обозрение. 1989. №3. С. 96-97.

338. Тихомирова Е.В., Филатова О.Д. Практическое занятие по рассказу «Облако, озеро, башня» // Литература в школе. 1994. № 5.

339. Толстая Н., Несис Г. Тема Набокова // Аврора. 1988. № 7. С. 119-125.

340. Толстая Н.И. «Вздыхать о сумрачной России.» // Невское время. 1991. № 6. С 4.

341. Толстая Н.И. «Спутник яснокрылый»: Об ангелах в творчестве Набокова //Рус. лит. 1992. № 1.С. 188-192.

342. Толстая Н.И. От составителя // Набоков В. Стихи. Л., 1990. С. 5-6.

343. Толстая Н.И. Русская сестра Алисы // Кэролл. JI. Аня в стране чудес. Сказка. Пер. В. Набокова. Л.,1989 С. 214-222.

344. Толстой И. Арлекины в степи // Звезда. 1989. № 5. С. 149-152.

345. Толстой И. Краткая библиография произведений Набокова // Аврора. 1988. №7. С. 124-125.

346. Толстой И. Набоков в печати // Звезда. 1991. № 6. С. 206-207.

347. Толстой И. Несколько слов о «главном герое» Набокова // Набоков В. Лекции по русской литературе. М., 1996. С. 7-12.

348. Толстой И. Письмо в редакцию журнала «Аврора» (О романе

349. B. Набокова «Solus Rex») // Аврора. 1989. № 7. С. 129-130.

350. Толстой И. Преодоление стены: Пьесы В. Набокова «Событие» и «Изобретение Вальса» в Ленинграде и Риге // Звезда. 1989. №7.1. C. 203-206.

351. Толстой И. Рассказ В. Набокова «Лик» — малая Вселенная // Грани. 1991. № 159. С. 147-156.

352. Толстой И. Тема Набокова: Краткая библиография произведений Набокова// Аврора. 1998. № 7.

353. Толстой И. Тропою тропа, или почему не Набоков был автором «Романа с кокаином» // Звезда. 1995. № 3.

354. Толстой И. Зубастая женщина, или Набоков после психоза // Звезда. 1990. №3. С. 178-183.

355. Толстой И. «Воздушные пути» // Звезда. 1992. № 8. С. 201-201.

356. Толстой И. Н. Владимир Дмитриевич, Николай Степанович, Николай Гаврилович // Звезда. 1996. № 11. С. 181 -191.

357. Толстой И. Роман с продолжением Владимира Набокова// Аврора. 1988. №6. С. 46-51.

358. Томашевский A. Solus Rex: (Заметки соглядатая) // Совр. драматургия. 1988. №6. С. 218-222.

359. Томашевский А. Набоковский Пушкин // Современная драматургия. 1991. №4. С. 255-256.

360. Томашевский Б. Поэтика. М., 1996.

361. Топоров В. Дневник литератора // Литератор. 1991.№ 30. С. 5.

362. Топоров В. Набоков наоборот // Лит. обозрение. 1990. № 4. С. 71-75.

363. Топоров В. Нежданный Набоков // Огонек. 1994. № 9/10. С. 8.

364. Трубецкова Е.Г. Автор и герой в романе В. Набокова «Дар» // Русская литературная классика XX века: В. Набоков, А. Платонов, Л. Леонов: Сб. науч. Тр. Саратов, 2000. С. 44-52.

365. Трубецкова Е.Г. Литературные мистификации Набокова и Ходасевича // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 56-63.

366. Туниманов В. Неюбилейные размышления: К 160-летию со дня рождения Н.Г.Чернышевского // Лит. обозрение. 1988. № 8. С .25-32.

367. ТюпаВ.И. Фуксон Л.Ю., Дарвин М.Н. Литературное произведение: проблемы теории и анализа. Кемерово, 1997.

368. Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений: В 2т. М., 1994.

369. Уайльд О. Избранное. М., 1986.

370. Урнов Д. Приглашение на суд // Лит. учеба. 1987. № 6. С. 59-62.

371. Успенский Б.А. История и семиотика (Восприятие времени как семиотическая проблема) // Зеркало. Семиотика зеркальности. Тарту, 1988.

372. Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995.

373. ФатееваН.А. От «отчаянного побега» А.С.Пушкина к «Отчаянию» В.В. Набокова // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 154-169.

374. Федоров В. Отчаянье и надежда Владимира Набокова; // Набоков В. Соглядатай; Отчаянье: романы. М., 1991. С. 6-20.

375. Федотов Г. Рубрика «Из русского зарубежного литературоведения» // Вопросы литературы. 1990. № 2. С. 189-238.

376. Фенина Г.В. О некоторых аспектах комментирования В.В. Набоковым романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» // Научн. доклады высшей школы. Филол. науки. 1989. № 2. С. 9-18.

377. Филевский Б. В поисках Набокова // Октябрь. 1992. № 2. С. 202-204."

378. Филимонов А.О. Ангелы в поэзии В Набокова // Набоковский вестник. Вып.6. СПб., 2001.С. 204-208.

379. Филимонов А.О. Набоков в зеркалах Серебряного века // Набоковский вестник. Вып. 6. Спб., 2001. С. 79-88.

380. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993.

381. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.

382. ХасинГ. Театр личной тайны. Русские романы В. Набокова. М.; СПб., 2001.

383. Ходасевич В. «Защита Лужина» // Ходасевич В. Колеблемый треножник. М., 1991.

384. Ходасевич В. «Колеблемый треножник». М., 1991.

385. Ходасевич Вл. О Сирине: Из лит. наследия // Октябрь. 1988. №6. С. 195-198.

386. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1997.

387. ЦетлинМ. Сирин «Возвращение Чорба». Рассказы и стихи // Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 218-219.

388. Чернов А. Морская,47; Рождествено // Смена. 6 дек. 1990.

389. Чернов А. Смотритель Выры // Огонек. 1990. № 3. С. 9-11.

390. Червинская Л. Круг. Париж, 1938.

391. Чернышева Н.Ю. Оппозиция естественного/неестественного в колористике В.В. Набокова (роман «Дар») // Национальный гений и пути русской культуры: Пушкин, Платонов, НабЬков в конце XX века. Омск, 1999. С. 187-188.

392. Чудинова Е.П. Поэзия Владимира Набокова // Рус. речь. 1990. №3. С. 28-29.

393. Чуковский К.И. Онегин на чужбине / Публ. и послесл. Е.Чуковской // Дружба народов. 1988. № 4.С. 246-257.

394. Шадурский В.В. Пушкинские подтексты в прозе В.В.Набокова // А.С. Пушкин и В.В. Набоков: Сборник докладов. СПб., 1999. С. 117-123.

395. Шамиссо А. Необычайные приключения Петера Шлемиля. М., 1955.

396. Шарымов А. Вступление к «Бледному огню» В.Набокова // Аврора. 1991. № 1.С. 93-99.

397. Шатин Ю.В. Мотив и контекст // Роль традиции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1995. С. 5-16.

398. Шаховская 3. В поисках Набокова; Отражения / Предисл. П. Алешковского. М., 1991.

399. Шаховская 3. Набоков в жизни: Фрагмент из кн. «В поисках Набокова». //Семья. 1992. №32.С. 12-14.

400. Шаховская 3. На мраморе руки.// Наш современник. 1991. №9. С. 183-185.

401. Швабрин С.А. Полемика Владимира Набокова и писателей «парижской ноты» // Набоковский вестник. Вып. 4. Спб., 1999. С. 34-41.

402. Шведов А. Набоковские этюды // Лит. газ. 1992. № 36. С. 5.

403. Шевченко В. Зрячие вещи // Звезда. 2003. № 6. С. 209-219.

404. Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1983.

405. Шиховцев Е. Театр Набокова// Театр. 1988. № 5. С. 163.

406. Шохина В. Апрельские шуточки Набокова: Случайные наблюдения безо всяких размышлений // Независимая газ. 1994. № 61. С. 7.

407. Шохина В. На втором перекрестке утопий // Звезда. 1990. №11. С. 171-179.

408. Шраер М.Д. Набоков: темы и вариации. СПб., 2000.

409. Шульман М.Ю. Набоков, писатель: Манифест. М., 1998.

410. Эко У. Постмодернизм, ирония, занимательность // Эко У. Имя розы. М., 1989.

411. ЭпштейнМ. Истоки и смысл русского постмодернизма // Звезда. 1996. №8. С. 166-188.408. «Этому человеку я верю больше всех на земле»: Из переписки И.А. Бунина и М.А. Алданова // Октябрь. 1996. № 3. С. 115-156.

412. Югай А.Г. Идея «вечного возвращения» и метафизика В. Набокова. Автореф. диссерт. на соискание ученой степени канд. филол. наук. М., 1996.

413. ЮркинаЛ. Лекции Набокова о литературе // Рус. словесность. 1995. № 1.С. 74-83.

414. Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.

415. Яновский А. О романе Набокова «Машенька»^/ Набоков В.В. PRO ЕТ CONTRA. СПб., 1997. С. 842-850.