автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Музыкально-фольклорные традиции мордвы Сибири

Полный текст автореферата диссертации по теме "Музыкально-фольклорные традиции мордвы Сибири"

На правах рукописи

ШАХОВ Павел Сергеевич

МУЗЫКАЛЬНО-ФОЛЬКЛОРНЫЕ ТРАДИЦИИ МОРДВЫ СИБИРИ (приуроченные жанры)

Специальность 17.00.02 - Музыкальное искусство

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата искусствоведения

2 7 МАЙ 2015

ШШНШГ

005569539

Новосибирск - 2015

005569539

Работа выполнена на кафедре этномузыкознания ФГБОУ ВО «Новосибирская государственная консерватория имени М.И. Глинки»

Научный руководитель:

Леонова Наталья Владимировна

кандидат искусствоведения, профессор ФГБОУ ВО «Новосибирская государственная консерватория имени М.И. Глинки»

Официальные оппоненты:

Лапин Виктор Аркадьевич

доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник ФГБ НИУ «Российский институт истории искусств»

Солдатова Галина Евлампьевна

кандидат искусствоведения, ведущий научный сотрудник ФГБ УН «Институт филологии Сибирского отделения Российской академии наук»

Ведущая организация

ФГБОУ ВПО «Российская академия музыки имени Гнесиных»

Защита состоится 18 июня 2015 года в 16 часов 30 минут на заседании совета Д 210.011.01 по защите диссертаций на соискание учёной степени кандидата наук, на соискание учёной степени доктора наук при ФГБОУ ВО «Новосибирская государственная консерватория имени М.И. Глинки» по адресу: 630099, г. Новосибирск, ул. Советская, 31, e-mail: ngk_dissovet@mail.ru.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки ФГБОУ ВО «Новосибирская государственная консерватория имени М.И. Глинки». Полный текст диссертации и автореферата размещён на сайте ФГБОУ ВО «Новосибирская государственная консерватория имени М.И. Глинки» http://www.nsglinka.ru.

Автореферат разослан «^>> JMtA 2015 г

Учёный секретарь диссертационного совета,

доктор искусствоведения, профессор н. П. Коляденко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Мордва является самым многочисленным финно-угорским этносом, проживающим на территории России. Дисперсность - характерная черта расселения мордвы. Так, на территории Мордовии проживает только около 1/3 всей российской мордвы, остальное мордовское население живёт на территории Заволжья, Приуралья, Сибири и Дальнего Востока. В начале XX века в некоторых сибирских регионах (Алтайский край) мордва являлась третьим по численности этносом после русских и украинцев1, а в округах Сибирского края мордовского населения проживало настолько много, что «мордовская речь была слышна всюду на пристанях по Оби и Томи»2. В настоящее время основными регионами наиболее компактного проживания мордвы в Сибири являются Кемеровская область, Алтайский и Красноярский край .

Начало формирования фольклорно-этнографического комплекса мордвы-эрзи и мордвы-мокши в Сибири относится ко второй половине XIX в. На территории Алтайского края сформировалась переселенческая зона Причумышья, состоящая из северных и северо-восточных районов Барнаульского округа (современные Залесовский, Заринский, Первомайский и др. районы), где мордовские переселенцы образовывали моноэтнические и смешанные поселения. Сформировалось два самостоятельных региона проживания мордвы - эрзянский, образованный вокруг села Борисово (пос. Никольский, Пещерка и др.) и мокшанский (Камышенка, Думчево, Инюшево и др.), центром которого стала д. Малый Калтай. В юго-западных и северных районах Кемеровской области (Кузнецкий и Мариинский уезды) с 1870-х гг. формировался в основном эрзянский переселенческий пласт. Многие населённые пункты были основаны в связи с плановым заселением Сибири в 1920-е гг.4. Южные районы Красноярского края, представленные мокшанскими населёнными пунктами, имеют как ранний переселенческий слой (последняя треть XIX в. - Алексеевка), так более поздний (1950-1970-е гг. - Верхняя Коя, Большая Ничка).

Основная масса эрзя-мордовского населения Алтайского края и Кемеровской области были выходцами из восточных районов современной Мордовии - Большеберезниковского, Чамзинского, Кочкуровского. Мокшане переселялись в Сибирь из сёл Ковылкинского, Зубово-полянского, Красно-слободского районов Мордовии.

1 Овчарова М.А. Мордва Алтая: история и этнокультурные процессы (ХГХ - начало XXI века). - Отв. ред. И.В. Октябрьская. - Новосибирск: Изд. Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2010. - С. 3.

2 Как я был репрессирован в Мордовии: мемуары Сибиряка Иллариона Сергеевича (Поздяева), директора научно-исследовательского института мордовской культуры [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http ://zubova-poliana.narod.nj/repression-sibiryakl-3.htm

3 Николаев B.B. Мордва // Историческая энциклопедия Сибири. - Т. 2. - Новосибирск, 2009. - С. 386.

4 В этот период мордвой из Кочкуровского района Мордовии основана д. Павловка (1920 г.) Ленинск-Кузнецкого района и произошло заселение коммуны Индустрия (1930-е) Прокопьевского района Кемеровской области.

Разносоставность мордовского населения Сибири по историко-временному, этническому и исходно-региональному параметрам обусловила определенную неоднородность фольклорных традиций.

Актуальность исследования. В компактных этнических поселениях, в том числе мордовских, оказавшихся в некоторой степени изолированными от автохтонной традиции, высока вероятность сохранения значительного объёма различных форм традиционной культуры, уже утраченных на основной территории. Это связано с действием внетекстового стабилизатора сохранения культуры, поэтому традиции мордовских переселенцев Заволжья, Сибири и Дальнего Востока привлекают пристальное внимание исследователей. Свидетельством уникальности собранного в Сибири фольклорно-этнографического материала является широкий спектр этнической терминологии, касающейся традиционной эрзянской и мокшанской свадьбы, кален-дарно-обрядовых праздников. Особенно ценным сибирским материалом представляется значительный по объёму мифологический пласт традиционной культуры, представленный словесными и музыкальными текстами, в которых упоминаются покровители природных стихий, домашних построек, другие персонажи - Ведьава, Виръава, Паксява, Вармава, Вирмава, Кудонь кирди-батюшка, Кудонь гсирди-матушка, Юртунъ кирди-Юртава, Карды сярка-матушка, Комленьава, Норовава, Чоподава-Зорява, Растения шкай, Нишке паз, Вере паз, Ало паз, Шкаень Горьневецке, Шайтан.

Помимо объективных факторов культурной стабилизации в компактных переселенческих очагах действуют и другие механизмы, направленные на естественное изменение, трансформацию, редукцию различных элементов традиционной культуры, в частности, это касается музыкального фольклора, что связано с попаданием мордвы в иноэтническую, поликультурную сибирскую среду.

Изучение разнонаправленных процессов культурной стабиизации, а также межкультурного, межэтнического взаимодействия, динамики развития музыкально-фольклорных традиций относится к актуальным вопросам российского этномузыкознания. Кроме того, комплексное описание и изучение наиболее обширных жанрово-этнографических сфер переселенческой мордовской традиции является насущной задачей мордовской и сибирской этно-музыкологии, так как производится впервые.

Степень разработанности темы. К первым записям фольклора сибирской мордвы относится фиксация поэтических текстов мордовских песен Алтайского и Красноярского края, Кемеровской и Томской области, которую осуществил историк, этнограф и фольклорист И.С. Поздяев (Сибиряк) в период с 1924 по 1960-й гг. Поэтические тексты более 50-ти мордовских мифологических, исторических и семейно-бытовых песен изданы в серии «Устно-поэтическое творчество мордовского народа» (т. 9) - «Мордовские народные песни Заволжья и Сибири». Впервые аудиозаписи осуществили сотрудники

Научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики при Совете министров МАССР (далее НИИЯЛИЭ)5 в комплексной экспедиции 1975 г. (Э.Н. Таракина)6 и в музыкально-фольклорных экспедициях 1983 и 1986 гг. (В.Б. Русяйкин). Эти ценные аудиозаписи и собранные в ходе экспедиций сведения оказались изданными лишь фрагментарно в статьях В.Б. Русяйкина и М.А. Лобанова. В связи с отсутствием систематического и комплексного исследования музыкального фольклора сибирской мордвы, данная тема признана ведущими этномузыкологами Мордовии малоизученной частью традиционного творчества мордовского народа7.

В последнее время материальная и духовная культура мордвы Сибири становится объектом историко-этнографических исследований сибирских (М.А. Овчарова, Т.К. Щеглова) и мордовских (Л.И. Никонова, Л.Н. Щанкина, М.С. Волкова) учёных, в работах которых встречаются некоторые сведения о фольклорных традициях сибирской мордвы. Полевые исследования сотрудников Архива традиционной музыки и студентов Новосибирской государственной консерватории (академии) имени М.И. Глинки (в том числе, автора настоящей работы), проведённые в 2007-2011 гт., позволили сибирским авторам приступить к изучению музыкально-фольклорного комплекса мордвы переселенцев. Подготовлены публикации, посвященные первоначальному описанию и изучению отдельных аспектов сибирских фольклорных традиций.

Источниковую базу диссертационного исследования составляют две группы материалов. Первая группа источников включает сибирско-мордовские музыкально-фольклорные коллекции 1970-1980 гг., хранящиеся в архиве НИИГН при Правительстве Республики Мордовия. В 1975 г. в Зале-совском районе Алтайского края (сёла Борисово, Никольск, Пещёрка, Малый Калтай, Камышенка) старшей научной сотруднице НИИЯЛИЭ Э.Н. Тараки-ной удалось зафиксировать на аудио-пленку 88 музыкальных текстов обрядовых (календарных и свадебных), лирических, лиро-эпических песен, частушек, детских игр, песенок и считалок. Ей же принадлежат первые аудиозаписи мокшанских лирических, лиро-эпических и круговых песен (села Малый Калтай и Камышенка).

Объёмные музыкально-фольклорные записи были сделаны в двух экспедициях В.Б. Русяйкина - в собрании представлены более 90 мордовских песен (свадебных, календарных, лирических, лиро-эпических и круговых) и плачей, а также более 50 русских и украинских песен, записанных от эрзя-мордовских информантов. Экспедиция 1983 г. включала обследование сёл

5 Ныне Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия.

6 В состав членов экспедиции 1975 г. также входили языковеды и этнограф: И.С. Бузаков (рук.), Р.Н. Бузакова, В.П. Тумайкин, B.C. Плюшкин.

7 Бояркина Л.Б. Песенное искусство мордвы Сибири и Дальнего Востока // Мордовская музыкальная энциклопедия. - Под. общей ред. Н.И. Бояркина. - Саранск: Мордов. кн. изд.-во, 2011. - С. 259-260.

Кемеровской области (Ленинск-Кузнецкий, Беловский, Прокопьевский районы), экспедиция 1986 г. - сёл Алтайского края (Залесовский район). Сибирские варианты некоторых песен выглядят «значительно полнее и содержательней», чем варианты, записанные на территории Мордовии. Особенно это характерно для традиционной свадебной обрядовой и необрядовой лирики8. Данная коллекция частично издана этномузыкологом М.А. Лобановым, чьи нотировки также включены в источниковую базу.

Вторая группа музыкально-фольклорных источников представлена современными полевыми записями восьми экспедиций при участии автора9, материалы которых хранятся в Архиве традиционной музыки Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки 2007-2011 гг. Маршруты полевых исследований 2000-х гг. во многом повторяли путь экспедиций 1970-80-х гг. Впервые новосибирскими фольклористами осваивался музыкально-этнографический комплекс мордвы-мокша Красноярского края.

Экспедиционные исследования Новосибирской консерватории зафиксировали жанровое многообразие фольклорно-этнографического комплекса мордвы-эрзя и мордвы-мокша. К приуроченному фольклору относятся эрзянские и мокшанские свадебные, календарные и круговые песни, похоронные причитания, а также христианские молитвы, исполняемые на русском языке. Неприуроченный пласт представлен, главным образом, лирическими и лиро-эпическими песнями, широко распространёнными в сибирских традициях обеих субэтнических групп мордвы. Повсеместно исполняются частушки на мордовских и русском языках. Жанры шуточных песен, сказочной прозы с музыкальными фрагментами и инструментальные наигрыши на гармошке представлены единичными фольклорными образцами. Многочисленные русские песни, записанные от сибирской мордвы, занимают в её фольклорном репертуаре весомое место.

Собранный объёмный исторический, этнографический и фольклорный материал, архивные письменные и аудио-источники, а также составленная автором сводная база фольклорных записей 1970-1980 гг. и 2007-2011 гг. (об-

8 Русяйкин В.Б. О песенном репертуаре мордовского населения Сибири // Фольклор в творчестве мордовских писателей и композиторов. Труды НИИЯЛИЭ. - Т. 86. - Сост. и отв. ред. Н.И. Бояркин. - Саранск: Мордов. кн. изд.-во, 1986. - С. 72-80.

9 Экспедиционные проекты осуществлялись при финансовой поддержке РГНФ № 07-04-18033е (рук. Г.Б. Сыченко), № 08-04-18040е (рук. Н.В. Леонова), № 09-04-18020е (рук. Н.В. Леонова), № 11-04-18046е (рук. Н.В. Леонова). Участники экспедиций Новосибирской консерватории:

2007 г. Прокопьевский р-н Кемеровской обл. (Н.В. Леонова, А.В. Журба, АД. Татаринова);

Чебулинский р-н Кемеровской обл. (Н.В. Леонова, С.Г. Емельянова, П.С. Шахов);

2008 г. Залесовский р-н Алтайского края (Н.В. Леонова, М.А. Овчарова, П.С. Шахов);

Прокопьевский р-н Кемеровской обл. (П.С. Шахов, М.А. Овчарова);

2009 г. Минусинский и Каратузский р-ны Красноярского края (Н.В. Леонова, П.С. Шахов); 2011 г. Ленинск-Кузнецкий р-н Кемеровской обл. (П.С. Шахов, В Л. Скакун, М.В. Сербиненко);

Гурьевский р-н Кемеровской обл. (П.С. Шахов, М.А. Овчарова); Залесовский р-н Алтайского края (П.С. Шахов).

щим объемом 10,8 авт. л.) легли в основу данного исследования10. Корпус но-тировок сибирских песен, вошедших в источниковую базу диссертации, составляет 104 образца11, из которых 81 - нотировки автора работы, 23 - М.А. Лобанова. Кроме того, для сравнения с сибирским материалом привлечены мордовские источники и образцы, опубликованные в трудах М.Е. Евсевьева, A.A. Шахматова, Т.П. Девяткиной, В.И. Рогачева, в сериях «Устно-поэтическое творчество мордовского народа» и «Памятники мордовского народного музыкального искусства», в нотных сборниках Г.И. Сураева-Королева, Л. Кавтась-кина и пр.

Наиболее объёмным, целостным, подробно зафиксированным на всех этапах собирательской деятельности является приуроченный пласт культурной традиции, поэтому объектом исследования выступают фольклорно-этнографические комплексы сибирской мордвы - обрядовые свадебный и календарный, а также сезонно-приуроченный комплекс круговых песен, тесно связанный с традиционными представлениями этноса.

Предметом исследования является музыкальный компонент традиционного приуроченного фольклора сибирской мордвы, рассматриваемый в обрядово-этнографическом контексте.

Цель настоящего исследования заключается в установлении обрядовой, жанровой и музыкально-стилевой типологии свадебного, календарного и песен-но-танцевального комплексов, что способствует созданию целостного представления о приуроченном пласте традиционной сибирской музыкальной культуры мордвы-эрзя и мордвы-мокша. Для этого поставлены следующие задачи:

1. Выполнить первоначальное описание отдельных жанровых сфер фольклорно-этнографического комплекса сибирской мордвы (свадебный ритуал, календарная праздничная и танцевальная культура).

2. Раскрыть типовую структуру и составляющие элементы двух сибирских локальных вариантов свадебных обрядов мордвы-эрзи (алтайского и кемеровского) и мордвы-мокши и соотнести с ними структуру и логику свадебного обряда «европейской» мордвы.

3. Произвести комплексную характеристику свадебных песен сибирской мордвы-эрзи и мордвы-мокши (жанровые и драматургические функции в обряде, структурная типология музыкально-поэтических текстов).

4. Описать годовой календарный праздничный цикл сибирской мордвы и выработать типологию напевов календарных песен.

5. Рассмотреть круговые песни в контексте обрядово-этнографической, танцевальной традиции мордвы.

10 Многие переводы мордовских поэтических текстов, вошедших в сводную источниковую базу были выполнены носителями языка - доктором филологических наук O.E. Поляковым, кандидатом философских наук И.В. Зубовым, Д.Н. Кукиным, а также с помощью самих информантов.

11 Из них 73 песни записаны от мордвы-эрзи, 31 - от мордвы-мокши. Пятьдесят образцов относятся к фольклорным коллекциям 1970-80 гг., 54 - записи 2000-х гг.

6. Классифицировать напевы сибирских круговых песен в соотнесении с «материнскими» вариантами на основе музыкально-типологической характеристики.

Научная новизна работы определяется самой постановкой проблемы описания и изучения наиболее обширных жанрово-этнографических комплексов сибирской мордвы, что в российском этномузыковедении производится впервые. Музыкально-типологический анализ значительного массива напевов даётся в широком фольклорно-этнографическом контексте, что имеет значение для определения их смысловых характеристик. Разработаны методологические подходы, позволившие фактически осуществить реконструкцию обрядовых традиций мордвы Сибири второй половины XX века. Впервые в научный обиход вводятся сведения, материалы и аудиозаписи неопубликованных архивных источников, хранящихся в Научно-исследовательском институте гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия и в Архиве традиционной музыки Новосибирской консерватории, а также авторские нотировки сибирских мордовских песен.

В основу методологической базы исследования был положен ряд принципов, выработанных в современной этнографии, фольклористике, этномузыковедении. Осуществляемый в данной работе контекстный подход в изучении обрядовых традиций сибирской мордвы опирается на актуализированную в последние десятилетия практику комплексных научных исследований, реализованную, в частности, в трудах Т.А. Бернштам, Б.Б. Ефименковой, С.А. Жигановой, Е.М. Шишкиной, A.M. Мехнецова, Г.В. Лобковой, O.A. Па-шиной, И.М. Нуриевой, В.И. Рогачева, А.Г. Бурнаева и многих др. Данный подход осуществляется и в ряде работ при изучении традиционной музыкальной культуры коренных, в частности, обских угров (О.В. Мазур, Г.Е. Солдатова и др.) и переселенческих (Л.В. Дёмина, О.В. Крахалёва, И.В. Семенова, О.Г. Сидорская и др.) этносов Сибири.

Обрядовые коды фольклорно-этнографических комплексов трактуются с учётом позиций А.К. Байбурина, Г.А. Левинтона, С.М. Толстой и др. Музыкальное наполнение свадебного и календарных обрядов как кодовая система в контексте других семиотических образований (предметного, действенного, персонального, вербального, локусного др.) рассматривается с опорой на работы Б.Б. Ефименковой, Е.М. Шишкиной, Г.В. Лобковой и др. При изучении концептуальной логики и структуры свадьбы как переходного ритуала используются принципы, изложенные в трудах А. ван Геннепа и его последователей.

Жанровая классификация сибирского мордовского музыкального фольклора опирается на принципы, сформулированные в работах К.В. Квитки, Е.В. Гиппиуса, Н.И. Бояркина, Л.Б. Бояркиной, Н.Е. Булычёвой, Т.П. Девяткиной и др. Роль, смысл, структурообразующие особенности ритуалов и текстов, связанных со смеховой и эротической традиционной культурой, определяются с привлечением исследований В.Я. Проппа, А.Л. Топоркова, В.А. Лобач, Ю.Г. Круглова, Н.М. Элиаш.

При выявлении общих и отличных элементов свадебного обряда и фольклора, а также круговых песен сибирской мордвы в соотношении с «материковым» материалом применялись принципы сравнительного анализа, в том числе разработанные в сибирской музыкальной фольклористике в исследованиях Н.В. Леоновой, О.В. Тюриковой и др.

Анализ сибирских свадебных, календарных и песенно-танцевальных напевов производился с опорой на принципы структурно-типологического анализа музыкального текста, основные положения которого изложены в трудах Е.В. Гиппиуса, Б.Б. Ефименковой, М.А. Енговатовой, Е.А. Дороховой, Л.М. Винарчик, М.Г. Кондратьева, Н.В. Леоновой, H.A. Урсеговой и др. Кроме того, были учтены результаты отдельных исследований мордовских песенных традиций в работах Т.М. Ананичевой, H.H. Гиляровой, И.И. Земцов-ского, М.А. Лобанова, Е.А. Дороховой, Т.А. Старостиной, Л.Н. Шамовой.

Формирование корпуса устных источников для описания сибирских фольклорно-этнографических сфер мордвы с использованием прямой речи носителей традиции проходило с опорой на общепринятые фольклористических принципов речевой фонетической фиксации и инструментария, выработанного в работах Г.В. Лобковой, М.Л. Лурье, A.M. Мехнецова, Т.К. Щегловой и др., а также приёмов отражения индивидуальных особенностей произношения, предложенных Г.Л. Бенедиктовым.

Подлинность и репрезентативность собранной автором источниковой базы, включающей сведения о фольклорно-этнографических комплексах сибирской мордвы, введение этих материалов в научный оборот, а также использованная методологическая база обеспечили обоснованность и достоверность научных выводов и положений диссертационного исследования.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Современные полевые записи (2007-2011 гг.), содержащие наряду с фольклорно-музыкальными материалами значительный объём историко-культурных и этнографических характеристик песенного творчества сибирской мордвы, и архивные материалы (1975-1986 гг.) составляют достаточную источ-никовую базу, которая позволяет представить целостную картину бытования сибирско-мордовских фольклорных традиций.

2. Результатом изменений эрзя-мордовского свадебного обряда Сибири является преобладание его песенного типа с ведущей ролью коммуникативной обрядовой функции, при сохранении отдельных элементов свадьбы при-четного типа. В то время как в традиционной свадьбе европейской мордвы-эрзи значительное место занимают причитания, связанные с фольклорным комплексом рода невесты.

3. Сибирские эрзянские и мокшанские политекстовые напевы, действующие в свадебном обряде, образуют отличающиеся по смысловым и структурным характеристикам синтагматические схемы музыкального кода, а также имеют различные музыкально-стилистические параметры. Поэтому музы-

кально-этнографические комплексы эрзянской и мокшанской свадьбы предлагается рассматривать раздельно.

4. Субэтнические особенности мордовских традиций в Сибири наиболее явно проявляются в свадебном фольклорно-этнографическом комплексе, в то время как в календарных и сезонно-приуроченных обрядах и песнях мордвы-эрзи и мордвы-мокши преобладают общие признаки и элементы.

5. Жанровый состав и традиционные напевы сибирских календарных и круговых мордовских песен, представленные широким спектром видов и форм, воспроизводят типологические свойства автохтонной традиции.

Теоретическая значимость. Опыт изучения фольклорно-этнографических комплексов сибирских мордовских переселенцев с последовательным применением двух подходов (этнографического и фольклорно-музыкологического) является вкладом в сибирскую фольклористику и может быть использован в исследовании других локальных мордовских традиций сибирского региона, а также музыкально-этнографической культуры других переселенческих этносов. Работа имеет значение также для мордовской фольклористики в связи с необходимостью изучения традиционной песенной культуры многочисленных диаспор этноса, определения динамики изменений переселенческой традиции. Выявленный песенный материал и основные положения работы обладают ценностью для решения проблем региональной и исторической типологии мордовской традиционной музыки. Они могут быть использованы в дальнейшем изучении мордовской музыкальной культуры, включая аспект славянской и финно-угорской компаративистики.

Практическая значимость работы. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке учебных программ по музыкальному фольклору сибирских переселенцев, предназначенных для начального, среднего и высшего профессионального образования. Публикация данной работы в виде монографии и методических пособий, на фоне возросшего интереса к переселенческой культуре, может стать фактором частичного возрождения этнических обрядовых и фольклорных традиций в компактных очагах проживания мордвы.

Апробация результатов исследования. Рукопись диссертации неоднократно обсуждалась на заседаниях кафедры этномузыкознания Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки. Основные положения исследования и выводы были представлены в докладах на научной конференции в рамках Пленума Сибирской организации союза композиторов России (Новосибирск, 2007), научном семинаре-симпозиуме «Народная культура Сибири» (Омск, 2008), региональной научно-практической конференции «Полевые исследования в Верхнем Приобье и на Алтае» (Барнаул, 2008), международных научно-практических конференциях «Этнография Алтая и сопредельных территорий» (Барнаул, 2008, 2011), всероссийской конференции финно-угроведов «Языки и культуры Финно-угорских народов в условиях глобализации» (Ханты-Мансийск, 2009), межрегиональной конференции «Мартьяновские чтения» (Минусинск, 2009), кон-

грессах этнографов и антропологов России (Оренбург, 2009; Петрозаводск, 2011), всероссийской научно-теоретической конференции «Традиционная и профессиональная культура Сибири: проблемы и перспективы изучения» (Новосибирск, 2012).

Материалы диссертации нашли отражение в описании трёх объектов нематериального культурного наследия народов России, выполненных для электронного каталога при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации12.

Отдельные источники, собранные в ходе выполнения диссертационного исследования были использованы при написании раздела «Музыкальные традиции сибирских переселенцев» учебно-методического пособия для учащихся детских музыкальных школ и детских школ искусств «Музыкальная культура Сибири» (Новосибирск, 2012). Результаты диссертации внедрены в курс «Народное музыкальное творчество», читаемый в Новосибирской государственной консерватории.

По теме диссертационного исследования опубликовано 20 работ (включая статьи, написанные в соавторстве) общим объёмом 6,8 авт. л., среди которых 3 статьи в научных журналах, рецензируемых Высшей аттестационной комиссией Российской Федерации.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трёх глав и заключения. В каждой из глав рассматриваются с обрядово-этнографической и фольклорно-музыкологической точек зрения выделенные жанровые сферы традиционной культуры сибирской мордвы (свадебная, календарная и танцевальная). Диссертация включает список источников и литературы (224 наименований), список сокращений и условных обозначений, список сибирской этнической терминологии, список иллюстративного материала. В отдельном томе представлены приложения (таблицы, схемы, ноты, фотографии). Общий объём исследования составляет 470 страниц, из них основного текста 230 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обоснована актуальность темы диссертации, выявлена степень её изученности, определены объект и предмет исследования, поставлены цель и задачи, охарактеризована источниковедческая база, обозначены методологические основания, научная новизна работы, её теоретическая и практическая значимость, положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Обряд и фольклор мордовской свадьбы Сибири» посвящена описанию и изучению наиболее полно зафиксированного фольк-лорно-этнографического комплекса. Наличие специфических особенностей,

12 Два из них расположены в разделе Нематериальное культурное наследие на портале Культу-ра.РФ - объекты №№ 441, 464. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.culture.ru/objects/tradition

касающихся этнической терминологии, предметного, персонального, вер-бально-музыкального обрядовых параметров, потребовало раздельного описания и анализа фольклорно-этнографических комплексов эрзянской и мокшанской свадеб Сибири.

В параграфе 1.1 «Обрядово-этнографический аспект эрзя-мордовской свадебной традиции» автор реконструирует структуру свадебного обряда мордвы-эрзи Алтайского края и Кемеровской области. Наличие разновременных источников, разветвленной и многоплановой структуры свадебного обряда, двух географических ареалов и разной степени сохранности свадебных традиций определило целесообразность раздельного описания алтайской и кемеровской эрзя-мордовской свадьбы. Разновременные записи материалов по свадьбе мордвы-эрзи Алтайского края дополняют друг друга, поэтому при описании свадебного комплекса данного субрегиона фольклор-но-песенный и фольклорно-этнографические материалы, содержащиеся в коллекциях 1970-1980 гг. и 2007-2011 гг., рассматриваются как единый музыкально-этнографический культурный текст.

Описание свадьбы производится с помощью обозначения акционального, персонального, предметного, пространственного и музыкального планов обряда. В предсвадебный период проходит сватовство (ладяма), привоз ящика (горобия) для приданого невесте и ритуалы, исполняемые накануне свадьбы в различных локу-сах. Замужние женщины рода невесты проводят обряд кашень кандуму (доел. -нести кашу) - приносят невесте чугунки с кашей и устраивают застолье, а также угощение детей. После девичника, на котором девушки изготавливают свадебные атрибуты цецки (головные повязки с цветами из ткани), молодёжь направляется в дом жениха «вешать полотенца» (нардамунъ кандума). В доме жениха помимо украшения свадебного поезда выпекают слоёный пирог лукш, утку (фигурку птицы с начинкой, что является символом невесты) и гульку (фаллический символ из хлеба). Музыкальный код предсвадебного периода сопровождает кашень кандуму (причитания невесты, женщин) и процесс выпечки (песня стряпух).

В день свадьбы в доме жениха песни исполняются во время отъезда поезда за свахой и за невестой, а на стороне невесты пение сопутствует встрече сватов (общие и персональные корильные песни) и моментам выкупов. Особое место в песенных выкупах занимает величание ритуальных свадебных предметов (стол, цецки), за которые главные поезжане (атявт, сваха и уредив) должны заплатить выкуп, поэтому каждому из них исполняли персональную песню, а после выкупа, также в песне, каждого благодарили. Песни свахи звучали в ответ корилыцикам и в ситуации смотра невесты. После ритуальной передачи девичества невестой (в виде ленты с крестиком) сваха в пении призывала всех к отъезду в дом жениха. Музыкальное наполнение ритуалов в обрядовом локусе жениха связано с ожиданием и встречей невесты на улице, знакомством молодухи с печкой, сменой девичьей причёски и её хождением утром за водой.

Ритуалы второго и третьего дней - приготовление блинов, супа из петуха или курицы (мытьё курицы на реке, пение сорока частушек с ненормативной лексикой во время приготовления супа), ряжение цыганами и собирание по деревне мяса для пельменей, «игра в покойника» - и сами рассказы информантов насквозь пропитаны балагурством и относятся к предметно-акциональным, вербальным и музыкальным образцам народной смеховой культуры с элементами эротизма. Автор работы высказывает предположение о вторичном перенесении «игры в покойника» из зимнего календаря в семей-но-обрядовую сферу.

Кемеровские свадебные традиции в настоящее время оказались значительно редуцированы по сравнению с записями 1980-х гг., что связано с рассре-доточенностью населённых пунктов, смешанным составом сёл, различными временными и географическими аспектами. Выделяя общие обрядовые элементы между алтайской и кемеровской свадьбой, диссертант относит к региональным особенностям предметно-акционального и музыкального кода кемеровского свадебного обряда пляску сватов с «мохнашками» на сватовстве (сватысь тонаф-тъша киитимё), исполнение приуроченных лирических песен в момент выкупа невесты («Живи, живи, душа Люба», «У родимой мамоньки»), причитания невесты на территории дома жениха и песенное приглашение родни жениха в дом невесты с помощью приуроченной мордовской лирической песни «Адядо, братцы, минек масторов» («Пойдёмте, братцы, на нашу землю»).

Детальное сопоставление элементов сибирского свадебного обряда с европейскими мордовскими источниками позволило выделить три степени их общности. Обрядовые действия с низкой степенью общности (имеющие параллели всего с одним источником или не имеющие параллелей) в основном относятся к ритуалам локуса жениха. Это можно объяснить действием нескольких факторов - превалирующим «женским лицом» мордовской культуры, в связи с чем более древние элементы локуса невесты проявляются в большем числе вариантов, в том числе сибирских; традиционно менее подробным описанием мужской обрядовой линии; ограниченным кругом привлеченных для сравнения источников.

Анализируя концептуальную логику и структуру свадебного обряда сибирской мордвы в категориях переходного ритуала, автор обнаруживает наличие необходимых этапов (открепления, перехода и агрегации) как коммуникативной, так инициационной линий, выделяя в последней также мужскую составляющую. При том, что сравнение разновременных источников (соотношение материалов 1970-80 и 2000 гг.) демонстрирует сокращение обрядовых элементов (в особенности, причитаний), алтайская свадьба всё же сохраняет логику обряда перехода, чего нельзя сказать о кемеровской, в которой не сохранился инициационный и во многом утеряны обряды территориального перехода.

Параграф 1.2 «Фольклорно-музыкологический аспект эрзя-мордовской свадебной традиции» посвящен структурно-типологическому анализу музыкально-поэтических текстов свадебного обряда.

Жанровый состав свадебного песенного фольклора по назначению и содержанию поэтических текстов подразделяется на следующие группы: причитания (свадебные - в день каши, во время благословления невесты, в момент приезда невесты в дом жениха; пародийно-похоронные - во время «игры в покойника»); корильные песни (на встречу поезда и поезжан в доме невесты; на встречу невесты в доме жениха; во время смены девичьей причёски невесты); песенные величания (величание поезжан во время выкупов крыльца, стола и цецки; величание невесты - на смотринах, во время ввода невесты в дом жениха, наряжения её лентами, смены девичьей причёски); благодарственные песни (песня свахи перед отправлением из дома невесты; песня родственниц невесты в конце свадьбы), а также обрядово-ситуационные песни (песни, сопровождающие выпечку утки, отправление за свахой, отправление за невестой, знакомство невесты с колодцем; песенные ответы свахи на корения в доме невесты). В жанровый состав сибирской свадьбы также входят русские и мордовские лирические песни (песни приурочены к моменту выкупа невесты, к свадебному застолью, к ситуации приглашения родни жениха в дом невесты на второй день); шуточные мордовские песни; частушки; трудовые припевки («Ой, дубинушка охнет!») и молитвы (словесные - на сватовстве и перед выпеканием пирога; вокально интонируемая - во время «игры в покойника»).

Музыкальный репертуар сибирской мордвы-эрзи включает образцы двух форм - причетной и песенной. Параграф 1.2.1 «Музыкальный стиль причитаний» открывается рассмотрением вопросов, связанных с этнической терминологией - сибирские мордовские причитания называются аваръкшнимат. Причитания алтайской мордвы звучат только в женском доме, причитания кемеровской мордвы исполняются как в доме невесты, так и в доме жениха, что свидетельствует о наличии «географической» дифференциации мордовских свадебных традиций сибирского бытования.

Анализ слогоритмических форм напевов алтайских и кемеровских причитаний, исполняющихся в доме невесты, демонстрирует идентичность их ритмического строения - цезурированный ритмический период, координированный с восьмисложным стихом (5+3). Первая половина ритмического

периода объединяет все варианты аваръкшнимат (^ J Л ), а его окончание отличается только временной составляющей: • «Ь ^ (Кочкуровка);! J J

(Никольск); и J J (Пещёрка). Композиционная единица напева, как правило,

соответствует строке (стиху). Все напевы аваръкшнимат невесты (и ее матери), исполняемые в родительском доме, подразделяются по составу звукоряда

на два алтайских типа (больше- и малотерцовый) и один кемеровский ладовый тип (малосекундовый).

Кемеровские напевы аварькишимат, звучащие в исполнении невесты в доме жениха, обладают общим звукорядом - трихорд в квинте с нижним опорным тоном и верхним положением большой секунды. При этом ритмическая организация этих напевов имеет две формы - цезурированную с нестабильным количеством слогов в первой половине ритмического периода и постоянным количеством слогов во второй его половине (2-6+3) и квантитативно-стопную с мелострокой, состоящей из трех ритмических стоп, которые координированы с двух-, трех- и четырехсложными словами. Причины ритмической дифференциации кемеровских аварькшнимат могут заключаться в обрядово-пространственной дифференциации (цезурированный напев - во дворе дома; квантитативно-стопный - внутри) или быть результатом культурных контактов местных мордовских жителей кемеровских сел с чувашами. Известно, что квантитативно-стопный принцип организации ритма является одним из основных в удмуртских и чувашских народных песнях.

Музыкальное наполнение кемеровской свадьбы (с. Чусовитино) в прошлом содержало образцы контрастной полифонии: причитание невесты звучало одновременно с песенным величанием её роднёй жениха. При звуковысотном единстве двух музыкальных текстов (нижний опорный тон и одинаковые границы ладозвукорядов - трихорд в квинте с большой секундой у верхней границы в причитании; ангемитонный/гемитонный тетрахорд в квинте без второго тона в величальной песне), на первый план выступает гетерохронность сочетания напевов (квантитативно-стопный принцип организации в напеве невесты; цезурированный - у родни жениха), что полностью отвечает критериям «особой формы совместного пения» (М.А. Енговатова), которая подчёркивает наиболее динамичную среднюю фазу переходного ритуала. Некоторые исследователи относят ситуацию причитания на фоне песни (частушки) к поздней стадии бытования в мордовской свадьбе традиции коллективно-индивидуальной причети (М.А. Лобанов).

В следующем параграфе (1.2.2 «Музыкальный стиль обрядовых песен») анализируются две группы эрзянских свадебных песен с политекстовыми напевами - паряфтнемат и морсемат. Если в основе термина морсе-мат лежит корень мор, обозначающий песню (моро - эрз. песня), то паряфтнемат (корильные песни) «как будто не поют, а срамят, корят», «кричат», «орут», «облаивают», «причитывают так, корят». Поэтическая строка паряфтнемат представляет собой цезурированный силлабический семислож-ник (4+3), который в связи с трёхвременной протяжённостью последнего слога заключен в девять счетных долей .). Слоговые варьирования

затрагивают только первую группу ритмического периода (до цезуры), вторая половина - всегда стабильна. По звуковысотной организации напевы паряфтнемат можно разделить на две основные группы - напевы, в основе

которых лежит ладовая ячейка из большой секунды, расширенная вниз на малую терцию до ангемитонного трихорда в кварте с опорой на среднем тоне (алтайские образцы); напевы в звукоряде большой терции с опорой на нижнем тоне (кемеровские образцы).

Композиция паряфтнемат преимущественно строфическая с парным объединением строк. Анализ мелодических контуров демонстрирует в рамках одной мелострофы функционирование двух различных контуров -«волнообразного» и «репетиционного», выполняющих формообразующую роль. Типовая мелострофа алтайских паряфтнемат начинается с волнообразного мелодического контура, а завершается репетиционным; зеркально симметричной оказывается мелострофа некоторых кемеровских образцов.

Фактура напева паряфтнемат представлена двумя видами - гетеро-фонией монодийного вида (кемеровские варианты); фактурой с более самостоятельным верхним голосом (алтайские варианты), с тенденцией к диафонии или терцовой вторе. Объединяющим элементом всех вариантов паряфтнемат, жанровым маркёром является ладо-мелодическая каденция - восходящий распев, подтекстованный междометием или исполнительским crescendo.

Отличительной особенностью песенной формы морсемат является наличие двухстрочного зачина, состоящего из междометий («Их-яи-я, я-ё, я-ё, ва-я. Ва-и, я-ё, ва-ё, ды, вай, вай»). Если корильные песни паряфтнемат исполняются в основном на улице в моменты встреч участников свадьбы, то для песен с зачином «Их-яя», которые исполняются на один типовой напев морсемат, характерны «домашние» ритуалы (отъезд за свахой, выкупы крыльца, стола, цецки, смотрины невесты, ввод невесты в дом жениха, повязывание платка, знакомство с колодцем, благодарность родне жениха).

Поэтический текст напева моресемат представляет собой цезуриро-ванный силлабический восьмислоговой стих (5+3). Строфическая композиция напева состоит из двух типовых ритмических периодов по 10 времён в каждом («h.M JJ;JJJ|JJJJJ:JJ J). К особенностям слогоритма .морсе.иат

относится широкое использование огласовок и словообрывов, что приводит к дроблениям и стяжениям в виде мелодических распевов.

Базисный звукоряд морсемат представляет собой трихорд в кварте (в нижнем голосе) и тетрахорд в квинте (в верхнем) с двумя опорными тонами -верхним в первой мелостроке (до) и нижним во второй (соль). Терцовый тон звукоряда - высокий, низкий или мерцающий - определяет ладовую разновидность напевов. Для морсемат характерна фактура двухголосной полифонии с противоположным и косвенным движением голосов, следствием чего являются частые секундовые созвучия. При определённых музыкально-стилистических различиях вариантов морсемат они обладают общностью, касающейся ладовой логики -квартовое соотношение двух опор с количественным преобладанием верхней опоры и закреплением в конце строфы нижней.

Реконструированная свадебная обрядовая традиция сибирской мордвы-эрзи, с точки зрения соотношения в обряде песенных и причетных форм, демонстрирует типологическое единство с материнской поволжской традицией и относится по филологической классификации Л. Хонко (Ь. Нопко) к свадебной традиции «северо-восточной европейской зоны» (восточные прибалтийские финны, коми и мордва), для которой характерны «богатство и количественный баланс между свадебными причетами и свадебными песнями»13. Проанализированные политекстовые напевы эрзянской свадьбы Сибири вместе с приуроченными мордовскими и русским песнями составляют музыкальную драматургию ритуала и выполняют разные обрядовые функции (напев паряфтнемат представляет только коммуникативную, аваръкшнимат - только инициационную, морсемат - обе линии). Синтагматическая структура музыкального кода с классификацией песен по обрядовым функциям и локусам демонстрирует значительный удельный вес коммуникативной линии свадебного ритуала с точечным проявлением инициационной функции, что является признаком свадьбы песенного типа с минимальным набором напевов и их чёткой функциональной дифференциацией. Однако, в сибирском обряде присутствуют типовые элементы причетной свадьбы - наличие причитаний (аваръкшнимат) и связанных с ними групповых форм (причитание невесты на фоне её величания); разрастание предвенечной части обряда и отделения субъекта ритуала (баня невесты, день каши, нардамунъ кандума, расставание невесты с девичеством), усиление оппозиции свой/чужой (ярко представлено в поэтических текстах причитаний невесты во дворе дома жениха) — что даёт основание для атрибуции свадебного обряда сибирской мордвы как микстового типа с доминированием признаков песенной свадьбы.

Параграф 1.3 «Мокша-мордовские свадебные традиции Алтайского края» посвящен описанию и изучению регионального варианта мокшанской свадьбы.

В параграфе 1.3.1 «Реконструкция свадебного обряда» даётся описание структуры свадьбы, выделяется её двухфазовость, связанная с территориальным переходом невесты (в ночь после сватовства и в день свадьбы). Двухфазовая структура, возможно, является следствием распространённой у мордвы в Сибири свадьбы «по вечерами», проводимой без обрядов. Приводятся акциональный, предметный и персональный ряды, указывается их функция. В обряде особое внимание уделялось главному персонажу свадьбы свахе (авакуде), которую, с одной стороны, украшали специально изготовленным атрибутом мазый косма («крест из камыша» с косой изо льна), с другой стороны, её корили песнями с наибольшим количеством эротической символики. Мазый косма (авакудань каса) - сибирский вариант традиционного свадебного мокша-мордовского атрибута авакуды.

13 Honko L. Marrying // The Great Bear: A Thematic anthology of oral poetry in the finno-ugrian languages. - Finnish Literature Society. - T. 533. - Helsinki: Finnish Literature Society, 1993. - P. 454.

В параграфе 1.3.2 «Мокшанские корильные песни» анализируется вербально-музыкальный обрядовый код, в котором выделяются два политекстовых напева (не имеющих этнических терминов), каждый из которых прикреплен к родовому локусу. Почти все поэтические тексты содержат ненормативную лексику и выполняют в обряде архаическую корильную функцию.

Первый напев с конечным припевом «Кивась!» поёт родня невесты во время встречи свадебного поезда (общих корений) и за столом в доме невесты (во время персональных корений свадебных чинов: ингольдень якай, атякуда,

торонь || Напев координирует-

ся со свободным цезурированным стихом (4-3+3-2), а поэтическая композиция строфы включает три-четыре строки, при этом первая строка повторяется дважды (ААВг или ААВСг). Напев интонируется в гемитонном ладу в амбитусе кварты с малой секундой в середине звукоряда и имеет два опорных тона - верхняя граница квартовой ячейки (в первом ритмическом периоде и в конечном припеве) и нижний опорный тон (во втором и третьем периодах). Песни с конечным рефреном «Кивась!» также исполнялись во время масленичных праздников.

Второй напев («Тыбр-тама»), поющийся для невесты в доме жениха его родственницами и координированный со строгим 12-сложником с двумя

обязательными цезурами 4+4+4

интонируется в гетеро-

фонной фактуре при опоре на звукоряд ангемитонного тетрахорда в квинте и представляет собой тирадную композицию (зачин и три-четыре строки). Если первый корильный напев сопровождает территориальный обрядовый переход, то второй - инициационный (невесту запирали в тёмной кладовке и громко стучали в дверь во время пения).

Несмотря на наличие в мокшанских сёлах Алтайского края различных эрзянских и русских субэтнических групп, зафиксированная в 2000-е гг. свадебная традиция наиболее ранних сибирских переселенцев из Красносло-бодского уезда Пензенской губернии (2-й пол. XIX в.) обладает высокой степенью сохранности, что подтверждается смысловыми, обрядовыми, поэтическими и музыкально-стилистическими параллелями сибирско-мокшанского обрядового комплекса с источниками европейской мордовской традиции -свадьбой Мамолаевского аймака Ковылкинского района Мордовской АССР.

Подводя итог описанию и изучению сибирских свадебных традиций, предлагается сопоставление синтагматических схем музыкального кода эрзянской и мокшанской свадеб, которые продемонстрировали существенные различия. Если каждый из двух напевов мокшанской свадьбы строго прикреплён к исполнительской партии/локусу невесты или жениха, то в эрзянской свадьбе все напевы являются общими для обеих исполнительских партий/локусов. Эрзянские причитания имеют региональную дифференциацию: аварькшнимат в доме невесты характерны для алтайской свадьбы; в доме жениха - для кемеровской. Кроме строгой исполнительской и пространственной дифференциа-

ции мокшанских политекстовых напевов, имеется их определённая закреплённость за обрядовыми функциями (инициационной и территориальной). Один из основных напевов эрзянской свадьбы морсемат наделён как инициационной, так и территориальной функцией. Обозначенные фундаментальные различия в области обрядовой музыкальной драматургии определяют специфику мордовских субэтнических свадебных традиций в Сибири.

Вторая глава «Народный календарь сибирской мордвы» посвящена описанию и изучению календарного музыкально-этнографического комплекса сибирской мордвы-эрзи и мордвы-мокши. В параграфе 2.1. «Фольклорно-этнографический аспект» последовательно описан терминологический, временной, действенный, персональный, предметно-реальный, вербальный и музыкальный планы годового календарного цикла с широким привлечением сибирских устных источников. Структура народного календаря во многом следует порядку православных церковных праздников.

Весенне-летний период (параграф 2.1.1) в сибирских мордовских традициях представлен множеством дат - Масленицей (эрз. - Мастя; мокш. - Масла, Масланьцё), Прощёным воскресением (эрз. — Прощёная недля чи), периодом Великого поста, днём памяти сорока Севастийских мучеников (мокш. - Сорок свете, Сороки, Жаворонки), Вербным воскресением (мокш. - Вирма). Центральным праздником повсеместно являлась Пасха (эрз. - Инечи\ мокш. - Очижи), после которой также отмечали Вознесение и Троицу (мокш. - Тройцяня).

Фольклорно-музыкальный код масленичной недели представлен русскими приуроченными лирическими образцами, а также эрзянской детской и мокшанской корильной песнями. Во время Великого поста повсеместно действовал запрет на исполнение песен, кроме с. Борисово, где молодые девушки, забравшись на крыши домов и притонов, пели «постные» песни (эрз. тундунъ моротне - весенние песни) с эротическими мотивами, называемые «Позяра!». Мокшанские фольклорно-вербальные формулы маркируют следующие праздничные действия: обращение детей к птицам в Сороки (кричалки), ритуальное «бужение» детей на Вербное воскресение (приговоры) и предпасхальный обход дворов (молитва). От Пасхи до Троицы начинался период весенне-летних хороводов («А мы просо сеяли», «Бояре, да вы зачем пришли?», «Наварю я пива», «Собирались девки да на ягору», «Тюлинушка, тялинушка»), а во время обходов домов исполнялся тропарь «Христос Воскресе». В пасхально-троицкий песенный цикл сибирской мордвы прочно вошли русские хороводные и лирические песни. Наряду с распространёнными, в том числе у русского населения, ритуальными проводами Масленицы, в календарный обрядово-этнографический комплекс сибирской мордвы входят ритуальные ситуации проводов Пасхи и Троицы (Весны), проводимые через неделю после официального праздника. Проводы Весны сопровождались молодёжными гуляниями, ряжением, сожжением за деревней чучела (коня) и маркировалось музыкальным кодом («А, слобода, слобода», «Веснась ютась»).

Праздником Покрова Пресвятой Богородицы открывается осенне-зимний период (параграф 2.1.2) сибирско-мордовского календаря. Ряжение в шубу, надевание масок из бересты, а также хождение по домам «пугать», «ленивых будить» (нузяксны тандафтнемат) сопровождалось плясками. Два главных праздника - Рождество (Роштова) и Крещение (Крещчения) - составляют основу зимнего календаря, музыкальное наполнение которых заключается в исполнении колядных и крещенских песен, тропаря «Рождество Твое» и так называемых песен Рождественского дома (плясовых и долгих). Обрядово-кодовая система колядных песен, определяемая акциональным, персональным, временным и предметным планами, имеет массу локальных разновидностей даже в одном селе. Поэтические тексты колядок обладают общими мотивами -требования подарков, отрицательного пожелания, угрозы.

Описанный на автохтонной территории акциональный ряд крещенского праздника (выпекание в виде серпа полумесяца «лепёшек-коней», объезд домов на лошадях, собирание лепёшек) в Сибири не фиксировался, но сохранился в поэтических текстах, приуроченных песен с характерным возгласом «Ося!».

Параграф 2.2 «Музыкально-стилевые особенности календарных песен» посвящен выявлению типологических черт песенных образцов мордовского календарно-обрядового комплекса Сибири. Колядные величально-поздравительные песни, исполнявшиеся при обходе дворов с возгласами «Ка-ляда!» (эрз., мокш.) и «Тауси!» (мокш.), крещенская песня с возгласом «Ося!», а также весенние «постные» песни «Позяра!», называемые в исследовательской литературе весенними корильными песнями, песнями закликания весны, составляют единую группу однострочных песен колядного типа, которая распространена в двух формах: с ритмически выделенным возгласом-рефреном, повторяющимся после каждого стиха; с возгласом-зачином, который по форме соответствует последующей мелостроке, то есть ритмически не выделен. Выделенный возглас реализуется в разных ритмических формах

восьмивременной (А ) и шестивременной (

нормы. Напев стиховой строки песен колядного типа всегда равен восьми счётным долям и координируется с цезурированным стихом трёх разновидностей — традиционным семисложным (4+3); шестисложным (4+2) и с мобильным количеством слогов в первой ритмической группе (4-2+3). Имеется мокшанский образец колядной песни «Тауси!» со сложной композицией, в которой сочетаются все три формы стиха и различные способы интонирования - традиционное интонирование, тонированная речь и скандирование.

Сибирские песни колядного типа интонируются в узко объёмных ладовых структурах: 1) в терцовых ладах с опорой на нижнем тоне - малотерцовый звукоряд из двух тонов; малотерцовый звукоряд из трёх тонов с малой секундой у верхней границы; ангемитонный болыпетерцовый звукоряд из трёх тонов; 2) в агемитонном трихорде в кварте с опорой на нижнем тоне; 3) в

гемитонном тетрахорде в кварте с малой секундой в центре звукоряда и двумя опорными тонами различными для рефрена и мелостроки.

Колядные песни, записанные в одном селе (Борисово) в разное время (1975, 1986, 2011), имеют различные ладозвукоряды и формы рефренных возгласов, что демонстрирует динамику изменения музыкально-фольклорной традиции или её многовариантность.

Песни Рождественского дома записаны в сибирских сёлах в двух жанровых разновидностях: эрзянские плясовые «Штирьдян теке» и мокшанская долгая «Иванынь Маренясь». Восьми-временные цезурированные напевы плясовых песен с неустойчивым количеством слогов (3-4+2-4) интонируются в гемитонном квартовом ладу с верхним положением малой секунды. Для напева долгой песни Рождественского дома характерен выделенный запев, стих 5+8 и диатонический квинтовый пентахорд с опорой на нижнем тоне.

Репертуар масленичных песен сибирской мордвы включает мокшанскую песню с конечным рефреном «Кивась!» и эрзянские песни-диалоги с птицами «А, сезяка, сезяка», которые в настоящее время интонируются на частушечный напев в большетерцовом ладу. Напев вербной песни «Вирмась кишти» близок речевой манере интонирования и скандируется в диапазоне большой секунды с верхним опорным тоном, сопровождаясь остинатным ритмом и стихом 8 (4+4) + 7 (4+3).

Троицкие песни сибирской мордвы-эрзи, приуроченные к ситуации проводов Весны - «А, слобода, слобода», «Веснась ютась, мазысь ютась» и «Вай, иля пува» - имеют различное строение цезурированного стиха (4+3; 4+3-5; 5+5), отличаются по форме мелострофы (трёхстрочная строфа с цепной формой стиха ААВ/ВВС; четырёхстрочная строфа с контрастом во второй половине; однострочные или двухстрочные композиции) и ладозвукоря-дам (ангемитонный четырёхступенный лад в объёме квинты без терцового тона; пентахорд в квинте с низкой терцией; пентахорд в квинте с мерцающей или низкой терцией).

Народный календарь мордвы, в том числе сибирской, в наибольшей степени отражает общность субэтнических эрзянских и мокшанских традиций, что было продемонстрировано во второй главе и проявляется в общности обрядово-этнографических, фольклорно-жанровых и музыкально-стилистических элементов. Притом, что в Сибири не зафиксированы некоторые песенные жанры (отдельные разновидности масленичных песен, игровые песни Рождественского дома, песни примет весны, закликания дождя, осенние песни), календарный музыкально-этнографический комплекс сибирской мордвы обладает целостными системными характеристиками, позволяющими наметить одну из его особенностей - существенную насыщенность зимне-весеннего обрядово-этнографического и песенного циклов при заметной фрагментарности летнего и осеннего календарных периодов.

Третья глава «Круговые песни сибирской мордвы в контексте автохтонной музыкально-этнографической традиции» посвящена танцеваль-

ной жанровой сфере. Распространёнными сезонно-приуроченными песнями к вечерним молодёжным гуляниям являются круговые песни, выделяемые исследователями в отдельную жанровую группу (куженъ, кужань, кужонь морот). В репертуаре сибирских переселенцев сезонно-приуроченные песни образуют значительную группу, хотя этническое название жанра не сохранилось.

В первом параграфе 3.1 «Танцевальная культура мордвы: фольклор-но-этнографический аспект» описываются различные элементы танцевального комплекса и роль музыкального компонента. Зафиксированные в сибирском регионе типы (плясовой хоровод кругового типа; ходовые круговые и линейные хороводы «ходовая разлука»; линейный игровой хоровод) определяются с учётом классификационных подходов к хороводному жанру автохтонной территории бытования мордвы. Рассмотрение проблемы жанровых признаков мордовских круговых песен в филологическом и музыкологическом аспектах, а также предлагаемые эт-номузыкологами Л.Б. Бояркиной, Н.И. Бояркиным, Н.Е. Булычёвой принципы классификации круговых песен позволили произвести соответствующую жанровую атрибуцию репертуара сибирской мордвы. Подчёркивается, что танцевально-двигательный компонент, свойственный круговым песням «материнской» традиции, в Сибири оказался утрачен за исключением чрезвычайно популярной у мордвы круговой песни «Самсон леляй», практически повсеместно исполняемой с хлопками и притопами.

В следующем параграфе 3.2 рассматривается «Стиль сибирских мордовских круговых песен» в сравнении с образцами европейской традиции. Записанные в Сибири от сольных исполнительниц мордовские круговые песни ходового и плясового типов подвергаются детальному анализу. Минусинская ходовая круговая песня «Хоть и шачень-удалань» (мокш.), исполненная уроженкой Ковылкинского района Республики Мордовии, в сравнении с опубликованными европейскими вариантами, записанными в том же районе Мордовии, продемонстрировала типологическое родство с автохтонными напевами по строению стиха (4+3) и ладо-мелодическим характеристикам. Ритмическое строение плясовой круговой песни «Ой, верьга, верьга» (эрз.), имеющей 10-сложный стих 5+5, определяется действием квантитативных музыкальных стоп (двух- и трёхсложных), каждая из которых соответствует слову поэтического текста, а мелострока содержит четыре музыкальные стопы. Строки напева, который интонируется в гемитонном квинтовом пентахорде, по ладо-мелодическим особенностям объединяются в строфическую композицию. Ритмическая организация круговой песни «Ой, верьга, верьга» и напев причитания невесты аваръкшнимат, исполняющийся в доме жениха (оба образца записаны в Кемеровской области), дают некоторое основание для формулирования тенденции квантитативно-стопной ритмической организации напевов сибирской (кемеровской) мордвы, что связывает мелодику мордовских песен с фольклорными традициями финно-угорских (удмурты) и тюркских (чуваши) народов.

Наиболее популярным видом круговых песен в сибирском песенном репертуаре, как и в европейских традициях мордвы-эрзи и мордвы-мокши, является гибридный стилевой вид по определению Н.И. Бояркина и Л.Б. Бо-яркиной (песенно-плясовой тип). Отличительной его особенностью являются два ключевых момента:

1) наличие заимствованного напева русской/украинской песни;

2) наличие ритмического контраста между цезурированным двустрочным запевом и двустрочным равномерно сегментированным припевом со сменой счётной доли.

В Сибири зафиксированы пять разновидностей данного типа, определяемых по названиям заимствованных напевов (данный принцип атрибуции предложен Н.Е. Булычёвой): На горушке, на горе («Кайцта неян, мезе неян», «Луга-нясо келунясь», «Кода лёнась видеме?»); Как по морю («Панень стада»); В тёмном лесе («Вири молян»); На горе-то калина («Самсон леляй»); Пошли девки на работу («Кавто цёрат тикше ледить»). Многие из этих песен относятся информантами к знаковым, репрезентативным проявлениям своей этнической культуры, возможно, это связано с ранним этапом процесса заимствования.

В Заключение работы подводятся итоги и намечаются перспективы исследования темы. В ходе диссертационного исследования произведено первоначальное описание приуроченных жанровых сфер музыкально-этнографического комплекса сибирской мордвы - свадебного ритуала, календарных праздников и танцевальной культуры. Современные полевые записи (2007-2011 гг.), содержащие наряду с фольклорно-музыкальными материалами значительный объём историко-культурных и этнографических характеристик песенного творчества сибирской мордвы, и архивные материалы (1975-1986 гг.) составили полноценную источниковую базу, которая позволила представить целостную картину бытования сибирско-мордовских фольклорных традиций.

Комплексное исследование мордовской сибирской свадьбы позволило раскрыть типовую структуру и составляющие элементы двух локальных вариантов свадьбы мордвы-эрзи (алтайского и кемеровского) и мордвы-мокши, а также произвести сравнительное исследование сибирских вариантов со структурой свадьбы европейской мордвы. Выявление логики свадебного обряда сибирской мордвы-эрзи и мордвы-мокши способствовало более содержательной комплексной характеристике свадебных песен с точки зрения их жанрового состава, драматургических функций в обряде, структурной типологии музыкально-поэтических текстов.

Основным результатом диахронического изучения сибирского эрзянского свадебного обряда является трансформация исходного причетного типа в песенный тип свадьбы с ведущей ролью коммуникативной обрядовой функции, при сохранении отдельных элементов свадьбы-причета.

Музыкально-этнографические комплексы эрзянской и мокшанской свадьбы рассматривались обособленно, что было сделано в связи с особенностями смысловых и структурных характеристик синтагматических схем му-

зыкального кода свадьбы, представленного политекстовыми напевами, которые также имеют различные музыкально-стилевые параметры.

Субэтнические особенности мордовской обрядовой культуры в Сибири наиболее явно проявляются в свадебном фольклорно-этнографическом комплексе, в то время как в календарных и сезонно-приуроченных обрядах и песнях мордвы-эрзи и мордвы-мокши преобладают общие признаки и элементы.

Описание годового календарного праздничного цикла сибирской мордвы выявило наиболее насыщенные, в том числе музыкально наполненные периоды - зимний и весенне-летний, в которых объединяются православные и традиционные, архаические, структурообразующие элементы. Жанровый состав и традиционные напевы сибирских календарных, а также круговых мордовских песен представлены широким спектром видов, форм, которые обладают общими признаками и воспроизводят типологические свойства автохтонной музыкальной традиции.

При сохранении репертуара различных видов круговых песен в Сибири оказались утраченными обрядово-этнографические формы их приуроченности. Несмотря на отсутствие в настоящее время функциональной при-креплённости сибирских круговых песен к обрядовым ситуациям и их переход в разряд лирических песен, тем не менее, круговые песни рассматривались в контексте автохтонной обрядово-этнографической, танцевальной традиции мордвы. При классификации напевов сибирских круговых песен на основе музыкально-типологических характеристик производились некоторые сравнительные изыскания с европейскими вариантами, вследствие чего обнаружились общие стилевые признаки ритмо-синтаксической организации пе-сенно-танцевального фольклора.

Мордовские культурные традиции являются неотъемлемой частью не только сибирской, но и российской традиционной музыкальной культуры. Материалы диссертационного исследования во многом открывают новые направления будущих исследований. Среди них - комплексное описание других жанровых сфер сибирской мордвы, а именно эпических и лирических песен, которые представлены значительным объёмом разновременных источников.

Записанные в Сибири мордовские песни, особенно в 1970-1980-е гг., позволяют в дальнейшем исследовать специфику многоголосной фактуры традиционных песен сибирских переселенцев, к тому же автохтонное искусство многоголосного хорового пения, названное И.И. Земцовским уникальным не только среди финно-угров, но и в мировой музыкальной культуре14, исследовано этномузыкологами весьма подробно.

Исследование проблемы русско-мордовских взаимодействий является важной вехой к продолжению комплексного подхода в изучении как свадебного обряда и календарного цикла, так и иных жанровых сфер, в которых

14 Бояркина Л.Б. Многоголосие народное // Бояркина Л.Б. Мордовская музыкальная энциклопедия. -Под. общ. ред. Н.И. Бояркина. - Саранск: Морд. кн. изд-во, 2011. - С. 178.

межэтнические, межкультурные процессы занимают более весомое место. Прежде всего, это касается жанра лирических песен (заимствование в мордовский репертуар русских песен разных жанров и стилей, их исполнение на русском и в переводе на мордовский язык, широкое бытование жанра частушки на обоих языках) и похоронно-поминального комплекса (введение православных ритуалов и песнопений на русском языке в обрядовый похоронный комплекс сибирской мордвы). Фольклорно-этнографическая практика мордвы вообще и сибирской в частности органично объединяет «родные» (коренные) этнические традиции с заимствованными русскими.

Дальнейшее изучение поэтической и музыкальной стилистики сибирских мордовских песен разных жанров с точки зрения межэтнических взаимосвязей может пополнить информацию о русско-мордовских взаимоотношениях, которые рассматриваются многими фольклористами (Л.Б. Боярки-ной, Т.М. Ананичевой, H.H. Гиляровой, А.Г. Самошкиным, Т.П. Федянович, X. Паасоненом и др.). Различные формы инонационального влияния в сибирских традициях более заметны в музыкальных сферах круговых и лирических песен. Ценностно-нормативное ядро национальной традиционной культуры, выраженное в семейно-обрядовой и календарной сферах, сохраняется у сибирских переселенцев в наиболее устойчивых формах.

Перспективным направлением дальнейшего изучения сибирской переселенческой традиции мордвы-эрзи и мордвы-мокши также является пополнение фольклорно-этнографического материала в полевых исследованиях, выявление других «этнокультурных островов» (термин Е.А. Дороховой) традиционной культуры Сибири. Традиционная культура сибирской мордвы, особенно в компактных очагах проживания сохранила черты архаического, мифологического мировоззрения, наряду с которым сосуществуют более поздние культурные пласты.

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ Публикации в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК:

1. Шахов П.С. Музыкальный фольклор эрзя-мордовской свадьбы Сибири // Музыка и время. — Ежемесячный научный критико-публицистический журнал. - № 7. - М.: Научтехлитиздат, 2010. - С. 38-45. (0,8 авт. л.).

2. Шахов П.С. Мордовские круговые песни Сибири гибридного стилевого вида // Вестник НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. - № 4 (24). - Саранск: НИИГН при Правительстве Республики Мордовия, 2012. - С. 195-207. (0,7 авт. л.).

3. Шахов П.С. Музыкальный стиль свадебных причитаний сибирской мордвы-эрзи // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Вып. 5. - Тамбов: Грамота, 2014. - С. 210-215. (0,6 авт. л.).

Другие публикации по теме исследования:

4. Журба A.B., Леонова Н.В., Шахов П.С. Фольклорные традиции сибирских переселенцев: итоги полевого сезона 2008 года // Народная культура Сибири: XVII Межрегиональная конференция. - Омск: Амфора, 2008. - С. 238243. (авт. вклад 0,1).

5. Шахов П.С. Фольклор мордовской диаспоры в Сибири // Сибирская этно-музыкологическая экспедиция: сравнительное изучение процессов трансформации в интонационных культурах народов Сибири и Непала. - Новосибирск, 2008. - С. 63-86. (0,9 авт. л.).

6. Шахов П.С. Музыкальный фольклор мордвы-эрзя трёх сёл Кемеровской области // Этнография Алтая и сопредельных территорий. - Материалы междунар. науч. конф. - Вып. 7. - Под ред. Т.К. Щегловой, И.В. Октябрьской. - Барнаул: БГПУ, 2008. - С. 239-241. (0,2 авт. л.).

7. Шахов П.С. Фольклор мордвы-эрзя и мордвы-мокша Алтайского края и Кемеровской области по результатам экспедиций 2008 года // Полевые исследования в Верхнем Приобье и на Алтае, 2008 год. - Материалы V регион. науч.-практ. конф. 4-6 декабря 2008 года. - Вып. 5. - Барнаул: АлтГПА, 2009. - С. 210-215. (0,2 авт. л.).

8. Шахов П.С. Мордовский фольклор в Сибири // VIII Конгресс этнографов и антропологов России. - Тезисы докладов. Оренбург, 1-5 июля 2009 г. -Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2009. - С. 556-557. (0,1 авт. л.).

9. Леонова Н.В., Шахов П.С. Устные источники в изучении фольклора мордвы Сибири (на материале свадебного обряда) // VIII Конгресс этнографов и антропологов России. - Тезисы докладов. Оренбург, 1-5 июля 2009 г. -Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2009. - С. 400-401. (0,1 авт. вклад).

10. Леонова Н.В., Шахов П.С. Русский культурный компонент в фольклорно-этнографической традиции сибирской мордвы // Центр и периферия. -Научно-публицистический журнал Института российской истории РАН и НИИ гуманитарных наук при Правительстве РМ. - № 3. - Саранск: Изд. НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия, 2009. -С. 86-91. (0,3 авт. вклад).

И. Леонова Н.В., Шахов П.С. Свадебные фольклорные традиции мордвы-эрзя Алтайского края // IV Всероссийская научная конференция финно-угроведов, 17-19 ноября, 2009 г. - Ханты-Мансийск: Инф.-изд. Центр ЮГУ, 2009. - С. 268-271. (0,2 авт. вклад).

12. Леонова Н.В., Шахов П.С. Музыкальный фольклор мордвы-мокша Красноярского края (по полевым исследованиям 2009 года в Минусинском и Кара-тузском районах) // Мартьяновские краеведческие чтения. - Вып. VI. -Сборник докладов и сообщений. Минусинск, 13-15 декабря 2010. - Минусинск: Минусинский региональный краеведческий музей им. Н.М. Мартьянова, 2010. - С. 145-147. (0,1 авт. вклад).

13. Шахов П.С. Мордовские колядные песни Сибири в свете устных источников // IX Конгресс этнографов и антропологов России. - Тезисы докладов. Петрозаводск, 4-8 июля 2011 г. - Редкол.: В.А. Тишков и др. - Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2011. - С. 73. (0,1 авт. л.).

14. Шахов П.С. О методах изучения музыкально-фольклорных традиций мордвы Сибири // IX Конгресс этнографов и антропологов России. - Тезисы докладов. Петрозаводск, 4-8 июля 2011 г. - Редкол.: В.А. Тишков и др. - Петрозаводск: Карельский научный центр РАН, 2011. - С. 442-443. (0,1 авт. л.).

15. Шахов П.С. Колядные песни мордвы Сибири в свете устных источников // Этнография Алтая и сопредельных территорий. - Материалы междунар. научно-практич. конф. - Вып. 8. - Барнаул: БГПУ, 2011. - С. 282-287. (0,4 авт. л.).

16. Шахов П.С. В поисках сокровищ народного творчества сибирской мордвы: путевые заметки // Наша Знаменка - Еженедельная газета Ленинск-Кузнецкого района Кемеровской области. -№ 33 (552) от 19.08.2011. - С. 3. (ОД авт. л.).

17. Леонова Н.В., Овчарова М.А., Шахов П.С. Полевые исследования этнокультурных традиций мордовского населения Сибири // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. — Т. 1 (66). — Москва, 2012. — С. 204212. (0,2 авт. вклад).

18. Шахов П.С. Живая память прошлого: реконструкция свадебного обряда мордвы-мокши Алтайского края // Центр и периферия. - Научно-публицистический журнал Института российской истории РАН и НИИ гуманитарных наук при Правительстве РМ. - № 2. - Саранск: Изд. НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия, 2012. - С. 88-94. (0,4 авт. л.).

19. Шахов П.С. Корильные песни мокша-мордовской свадьбы Сибири: «Из песен слов не выбрасывают...» // Центр и периферия. - Научно-публицистический журнал Института российской истории РАН и НИИ гуманитарных наук при Правительстве РМ. - № 1. - Саранск: Изд. НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия, 2014. - С. 78-85. (0,9 авт. л.).

20. Леонова Н.В., Овчарова М.А., Шахов П.С. Исследование свадебного фоль-клорно-этнографического комплекса мордвы Сибири // Вестник музыкальной науки. - № 1. - Новосибирск: Новосибирская государственная консерватория, 2015 (подписано в печать). (0,2 авт. вклад).

Научное издание

Шахов Павел Сергеевич «Музыкально-фольклорные традиции мордвы Сибири (приуроченные жанры)»

Отпечатано в типографии Новосибирского государственного технического университета 630073, г. Новосибирск, пр. К. Маркса, 20, Тел./факс (383) 346-08-57 Формат 60 х 84/16. Объем 1.75 п.л. Тираж 110 экз. Заказ 2119. Подписано в печать 17.04. 2015 г.