автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Народническая ссылка Сибири в общественно-политической и идейной борьбе в России в последней четверти XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Народническая ссылка Сибири в общественно-политической и идейной борьбе в России в последней четверти XIX века"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ

ФЕДОРОВА ВЕРА ИВАНОВНА

НАРОДНИЧЕСКАЯ ССЫЛКА СИБИРИ В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ИДЕЙНОЙ БОРЬБЕ В РОССИИ В ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВ ЕРТИ XIX ВЕКА

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

на правах рукописи

Новосибирск, 1996

Работа выполнена на кафедре Отечественной истории Красноярского государственного педагогического университета

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Е.И.Соловьева

доктор исторических наук, профессор Л.Г.Сухотина доктор исторических наук, Э.Ш.Хазиахметов Ведущее учреждение: Иркутский государственный университет

Защита диссертации состоится_1996 г. в_часов на

заседании специализированного Совета Д 002.77.01 Института СО РАН по адресу: 630090, Новосибирск,90, пр.Ак.Лаврентьева, 17.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории Сибирского Отделения РАН.

1А

Автореферат разослан О^г октября 1996 г.

Ученый секретарь специализированного Совета, доктор исторических наук г , у И.М.Савицкий

Разрешено в печать

Заказ , тираж 100. Формат 60x84 1/16 Объем 2,0 п.л.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Научная значимость и актуальность исследования. История освободительного движения в России наполнена драматической борьбой за идеалы свободы и справедливости, заблуждениями и прозрениями, падениями и взлетами общественной мысли и духа. Свое место в ней занимает народничество. Оно составило целую эпоху в общественно-политической жизни России, возникнув как "ответ" общественного сознания на "вызов", поставленный задачами модернизации страны, резко обозначившимися в пореформенное время. Они до предела заострили перед российской интеллигенцией проблемы выбора путей и форм, социальной цены преобразований, поиска исторической и культурной идентификации страны. Народнические деятели внесли огромный вклад в решение этих проблем. Это делает изучение их творческого наследия актуальным в научном и общественно-политическом плане.

Несмотря на то, что в отечественной историографии накоплен значительный опыт в разработке проблематики народнической идеологии, тем не менее ряд ее методологических и конкретно-исторических аспектов остается еще недостаточно изученным. В этом ряду стоит и проблема идейной эволюции народников в сибирской ссылке. Длительное пребывание в Сибири оставило неизгладимый след в сознании народнических революционеров. Анализ их обширного идейного наследия, затрагивавшего практически весь спектр народнического мировоззрения, имеет существенно важное значение для выявления направленности и содержания идейных процессов в народничестве конца XIX в., ставшего переломным этапом в его развитии.

Историография темы. История народнической ссылки всегда занимала видное место в отечественной историографии, являясь составной частью общей проблематики изучения освободительного движения в пореформенный период. Но несмотря на внешне благополучную картину научной разработки проблемы, именно ее центральный аспект — политическая ссылка как фактор идейной эволюции народничества оказался изученным слабее в сравнении с другими исследовательскими сюжетами. Он так и не стал предметом специального монографического исследования.

В дореволюционной историографии официозного направления утверждалось, что ссылка и каторга как меры карательной политики царизма в борьбе с его идейными противниками не достигали цели, и большая часть ссыльных не только продолжала сохранять приверженность прежним убеждениям, но и пыталась превратить ссылку во "второй фронт" борьбы с самодержавием1.

В ином идейном ключе проблема трактовалась либеральными авторами. Так в исследовании Д.Кеннана "Сибирь и ссылка" (Спб., 1906) акцентировалось главное внимание на политических аспектах народнической идеологии. Политический радикализм народников автор объяснял условиями деспотического режима самодержавия. Российские революционеры представали в авторском изображении как просвещенная элита, защищающая универсальные ценности либеральной культуры перед азиатским деспотизмом.

Определенный вклад в изучение проблемы внесли и сами ссыльные. В трудах Н.А.Впташевского, М.А.Брагинского, С.П.Швецова подчеркивалась верность демократическим традициям, которые сохраняла и развивала в своей деятельности политическая ссылка. Хотя демократизм не всегда связывался народническими авторами с революционностью. Так Н.А.Виташевский, отвечая социал-демократам, обвинявшим народников в отступлении в ссылке от революционно-демократических идеалов, утверждал, что критерием полноценности демократизма может быть прежде всего последовательная защита интересов народа. И здесь приемлема не только

революционная борьба, но и легальная деятельность2.

Отголоски идейно-политической борьбы между народниками и марксистами конца XIX - начала XX вв. проецировались и в научном изучении

1 Мальшинский А.П. Обзор соцнальио-революционного движения в России. Спб., 1880: Хроника социалистического движения в России в 1878-1887 гг. М., 1906; Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Спб., 1916.

2 ВиташевскмЛ H.A. Старая и новая якутская ссылка. Спб., 1907. С.35.

политическом ссылки о советской историографии. В 20-30-е гг. в трактовке проблемы наметилось два подхода. В первой акцентировалось внимание на идейной преемственности народников и марксистов, общности их социальной и нравственной позиции, которые создавали почву для блокирования народников и социал-демократов в сибирской ссылке1. Сторонники второй точки зрения отмечали принципиальные расхождения между народниками и марксистами не только в программно-теоретических вопросах, но и глубокие различия в социальных позициях, утверждая, что народники в ссылке эволюционировали в либеральном направлении, все более сближаясь с буржуазией2.

Со второй половины 30-х гг. в советской историографии возобладал доктринерский взгляд на народничество как на реакционную утопическую идеологию, сформулированный в "Кратком курсе" истории ВКП(б). И лишь после XX съезда КПСС создаются условия для широкого развертывания изучения идеологии и конкретно-фактической истории народничества и преодоления на этой основе вульгарно-социологического подхода. Успешная разработка в 60-80-е гг. методологических аспектов идейной истории народничества в трудах Б.П.Козьмина, Ш.М.Левина, Б.С.Итенберга, В.А.Твардовской, М.Г.Седова, И.К.Пантина, В.Г.Хороса заложили предпосылки для углубленного понимания социально-политической сущности, роли и места народничества в общественной борьбе пореформенной России3.

1 Ногнн В. На полюсе холода. М., 1919.

2 Виленский-Спбнряков В.Д. Якутская ссылка в истории революционного движения // В якутской неволе. Из истории политической ссылки в Якутской области. М., 1927. Константинов М.Н. Каторга и ссылка// Сибирская советская энциклопедия. Т.2. М.. 1931: Чужак Н.Ф. Ссылка и областничество//Сибирская ссылка. М., 1927.

3 Козьмин Б.П. Из истории революционной мысли в России. М., 1961; Левин Ш.М. Общественное движение в России в 60-70-е годы XIX века. М., 1958: Итенберг Б.С. Движение революционного народничества. Народни-

Однако изучение проблемы и на этом этапе продолжалось в рамках марксистской методологии, основу которой составляла ленинская концепция освободительного движения в России. Народничество в ней рассматривалось как идеология крестьянской демократии мелкобуржуазная по своей классовой сущности, которая по мере развития капитализма в стране эволюционировала из революционной программы борьбы за капитализм демократического "американского" типа в "реакционно-утопическую программу штопания и улучшения положения крестьянства при сохранении основ современного общества"1. Правдам годы первой русской революции В.И.Ленин внес коррективы в прежние оценки и признал значение демократизма позднего народничества, рассматривая партии народнического типа как союзников пролетариата по демократическому блоку в борьбе с самодержавием.

Отмечая антибуржуазные черты в народничестве, В.И.Ленин все же считал народнический социализм "ложным", "ненаучным". Хотя в 1918 г. и вынужден был признать "здоровое, жизнеспособное великое зерно" в социалистической программе народничества2.

Как очевидно, ленннская концепция народничества включала достаточно противоречивые положения. И в целом она не может получить однозначной оценки. Абсолютизация ее как единственно научной мешала увидеть некоторые ее спорные стороны. Вместе с тем вполне сохраняют свою силу и для современного исследователя научные обобщения и выводы

ческие кружки и "хождение в народ" в 70-х годах XIX в. М., 1965; Седов М.Г. Героический период народничества. Из истории политической борьбы. М., 1966; Твардовская В.А. Социалистическая мысль в России на рубеже 1870-1880-х годов. М., 1969; Пантнн И.К. Социалистическая мысль в России: от утопии к науке. М., 1973; Хорос В.Г. Народническая идеология и марксизм (конец XIX в.) М., 1972; Он же. Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М., 1980. 1 Леннн В.И. Полн.собр.соч., Т. I. С.246.

2 Леннн В.И. Полн.собр.соч. Т.35. С.262.

В.И.Ленина о народничестве как идеологии крестьянской демократии, отличной от буржуазного либерализма.

Догматизация ленинской концепции нередко приводила советских историков к недостаточно обоснованным выводам о том, что в 80-90-е гг. XIX в. народничество неуклонно эволюционировало в либеральном направлении, вытесняясь с исторической сцены под напором марксизма. Однако это не согласовывалось с материалами конкретно-исторических исследований, свидетельствовавших о сохранении значительного социально-творческого потенциала в народническом движении конца XIX в1.

- Давление идепио-полптпческлх стереотипов, противопоставивших марксизм и народничество, продолжает сказываться и в литературе последних лет, хотя в ней заметно стремление отойти от ортодоксальных взглядов на народничество как на ущербную в научном отношении теорию. Смелее сегодня признается значение теоретических разработок в народничестве вопросов о национальной типоло run капитализма, важность идей кооперативно-фермерского пути в сельском хозяйстве2.

Отмеченные особенности в методологическом освещении идейной

истории народничества в отечественной историографии сказывались и на изучении народнической ссылки в Сибири. В трактовке проблемы идейной эволюции народничества в сибирской ссылке определились две точки зрения. Сторонники первой утверждают, что уже с середины 80-х гг. в народнической ссылке прочно возобладало либеральное направление. Большая часть ссыльных народников ушла в мирную культурную деятельность и

1 Широкова В. В. Партия "Народного права". Из истории освободительного движения 90-х го дон XIX века. Саратов, 1972.

2 Пантин И.К., Плимак Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России 1783-1883 гг. М.. 1986: Харламов В.И. Публицисты "Недели" и формирование либерально-народнической идеологии в 70-80-х годах XIX в. // Революционеры и либералы в России. М., 1990; Балуев Б.П. Либеральное народничество на рубеже Х1Х-ХХ веков. М, 1995; Твардовская В.А., Итенберг Б.С. Н.С.Русанов - искатель истины в социализме // Отечественная история. 1995. №6.

лишь меньшинство посвящало себя революционной работе1. Другие историки полагают, что до конца 80-х гг. в на^нической ссылке преобладало революционное направление3. При этом верность революционной доктрине трактуется как проявление последовательности и глубины демократического мировоззрения. Однако эти расхождения не представляются принципиальными, поскольку и те, н другие сходятся в признании неизбежности либеральной эволюции народничества, заложенной в классовой природе мелкобуржуазности. Признавая тенденцию к либеральному перерождению народничества, историки не всегда четко представляют содержание этого процесса, по сути отождествляя либерализм с реформизмом, а демократизм с революционностью.

Итак, в изучении сложных идейных процессов в народничестве в отечественной историографии накоплен огромный положительный опыт. Вместе с тем исследование проблемы на этом этапе в рамках марксистской методологии выявило не только ее сильные стороны, но и противоречия, проявившиеся в абсолютизации принципа социально-классовой детерминированности идеологических процессов. Сведение народничества лишь к разновидности мелкобуржуазной идеологии, вытекавшее из интерпретации

1 Андреев В.М. Из истории антиправительственной деятельности предшественников социал-демократов в сибирской ссылке (70-80-х гг. XIX в.) // Ученые записки Иркутского института народного хозяйства. Вып. 19. Иркутск, 1970; Мещерский А.П. Первые марксисты в сибирской ссылке. Иркутск, 1966; Шиловскчй М.В. Взаимоотношения сибирских областников с политическими ссыльными во второй половине XIX - начала XX века // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.) Иркутск, Вып.8. 1983.

2 Ушакова Л.А. Советская историография сибирской народнической ссылки. Новосибирск, 1985; Рошевская Л.П. Революционеры-разночинцы в За-

падносибирском изгнании. Л., 1983; Круссер Р.Г. К вопросу о революционном влиянии народнической ссылки Сибири // Известия лаборатории археологических исследований. Кемерово, 1970; Он же. Народные массы в исследованиях политических ссыльных. Кемерово, 1989.

ленинской коицепиин. постулировало однозначный вывод о его либеральном перерождении, что не согласовывалось с конкретно-историческим материалом.

Мепюдологип ее к «я основа исследования. Дальнейшее углубление в изучении проблемы возможно на путях обновления методологической концепции народничества на основе творческой переработки теоретических методов, которые дает современная историческая наука, включая и немарксистские направления. Плодотворные идеи в этом плане заложены в теории модернизации, согласно которой переход от традиционного общества к новому, составляющий суть этого процесса, предполагает многовариантность путей приспособления старых общественных отношений к их новым функциям.

Историческая ситуация в России, сложившаяся во второй половине XIX в., отличалась исключительной сложностью и не укладывалась в рамки классического варианта капиталистической модернизации. А потому и народничество. думается, нельзя сводить лишь к разновидности мелкобуржуазной идеологии.

Народничество оформляется как идейное обоснование программы демократических преобразований альтернативной либерально-буржуазным реформам правительства. В нем мы видим попытку демократической интеллигенции найти такой вариант прогрессивных изменений, который бы амортизировал социальные издержки и более органично отвечал особенностям культурно-исторического развития страны, соединяя элементы традиционного общества с достижениями современного прогресса. Отсюда внутренняя амбвивалентность народничества, в котором сочетались приверженность к институтам и ценностям традиционного общества (община, коллективизм, уравнительность, патернализм) и нового (индивидуализм, свобода, права личности, политическая демократия).

Исторические условия, в которых проходила модернизация, диктовали необходимость радикальных мер, не оставляя времени для эволюционных изменений, что показал кризис реформ 60-70-х гг. XIX в. Это создавало почву для формирования революционизма как доминирующего качества, определявшего политическое сознание демократической интеллигенции и

предавало ее программам форму социальных утопий. Однако в них отражались реальные противоречия российской жизни. Таким образом, народничество можно рассматривать как идеологию переходного периода, выражавшую программу радикальных демократических преобразований, несводимую лишь к буржуазному содержанию, но открывающую перспективу к иным общественным отношениям, имеющим более четкую социальную ориентацию.

Предмет и задачи исследования. Предметом изучения в диссертации является идейное наследие народнической ссылки Сибири. Оно охватывает практически весь круг вопросов, составляющих основу народнического мировоззрения. Его анализ дает историку возможность выявить вклад ссыльных революционеров в развитие народнической доктрины и их роль в идейно-политической борьбе в России в конце XIX в. Это и составляет главную задачу исследования. Ее решение тесно увязывается с более широкой проблемой идейной эволюции народничества на позднем этапе его развития. В диссертации прослеживается влияние на политические взгляды народников карательной политики царизма, заострившей их внимание на вопросах целей и средств политической борьбы, значения в ней конституционно-правовых моментов, рассматриваются изменения в их социальной программе.

Сложные мировоззренческие процессы анализируются на фоне глубинных сдвигов в психологическом состоянии ссыльных революционеров, во многом определявших выбор ими идейных позиций.

Структура исследования. Структура работы определяется предметом исследования. Народническое мировоззрение рассматривается в его главных структурообразующих компонентах. В первой главе анализируются программно-теоретические основы народнической доктрины и вклад ссыльных народников в ее развитие. Во второй главе дается попытка выявить психологические корни сложных мировоззренческих изменений и мотивации деятельности ссыльных революционеров. В двух последних главах освещаются их попытки реализовать свои идейные установки на деятельном уровне.

Новизна исследования. Характеристика мировоззрения и деятельности ссыльных народников основывается на анализе неиспользовавшихся ранее трудов из их идейного наследия, что позволяет расширить и конкретизировать представления об их взглядах по коренным программно-теоретическим вопросам народничества, внести определенные коррективы в утвердившееся в литературе мнение о необратимом кризисе народнической идеологии, по-новому оценить вклад народников в развитие отечественной науки. Новизна исследования проявляется в комплексном подходе к изучению народнического мировоззрения, которое рассматривается на всех его структурных уровнях, включая анализ идеологических компонентов и нравственно-психологической мотивации. В работе впервые вводится в научный оборот солидный пласт агитационно-пропагандистской литературы, выявленный автором в ходе архивных розысканин. Ее анализ позволяет выявить роль политических ссыльных в формировании общественного мнения в борьбе за демократические права и свободы в России.

Хронологические рамки. Нижний временной рубеж исследования приходится на конец 70-х гг. XIX в., когда резко возрастает приток политических ссыльных в Сибирь, и ссылка формируется как особый отряд народнического движения. Верхняя грань относится к середине 90-х гг., когда завершается определенный этап в развитии народнического движения, подготовивший его переход в качественно новую фазу - неонародничества.

Источники. Источниковый комплекс исследования включает документы судебно-следственных процессов, материалы, характеризующие программно-тактические установки народников, агитационно-пропагандистскую литературу, периодику, мемуары, переписку.

Главным массовым источником по теме являются судебно-следственные материалы. Они содержат насыщенную информацию, обеспечивающую полноту конкретно-фактической базы исследования. Вместе в тем историку следует учитывать специфику этого источника, имея в виду определенный коэффициент поправки, который необходимо вносить к полицейской интерпретации фактов.

В исследовании широко представлены документы, характеризующие программно-тактические установки народнической ссылки: программные

заявления, манифесты, адреса, уставы организаций ссыльных, определявшие цели и методы действия. Большая часть материалов такого плана отложилась в фондах вещественных доказательств при Министерстве юстиции и департаменте полиции.

Большую группу источников составляют произведения агитационно-пропагандистской литературы ссыльных народников: листовки, брошюры, прокламации, адреса, протесты, письма. Однако из всего множества этих памятников в научной литературе фигурируют лишь единицы. Расширение их круга связано со сложностью атрибуции источников. Большинство из них шло без указаний места, года изданий и авторства. В исследовании делается попытка обобщить результаты поискового анализа по выявлению и атрибуции произведений ссыльных народников в специальном библиографическом приложении, которое содержит более широкий перечень названий, чем в "Сводном каталоге русской нелегальной и запрещенной печати XIX в." (М., 1977).

Неоценимое значение для восстановления идейной атмосферы в народничестве имеет революционная периодика. В диссертации использовались народнические издания 80-90-х гг. XIX в. "Народная воля", "С родины на родину", "На родине", "Свободная Россия","Вестник "Народной воли", в которых публиковался разнообразный материал, посвященный народнической ссылке.

При анализе теоретических воззрений ссыльных народников в работе широко привлекалось их научное наследие. В круг народнических исследователей вошли Д.А.Клеменц, Н.А.Виташевский, И.И.Майнов, С.П.Швецов, СЛ.Чудновский, Н.Яцевич, Л.Э.Шишко, Н.Е.Каронин-Петропавловский, Н.К.Бух, АЛ.Юделевский, А.Буланов и др. Некоторые из их научных трудов были опубликованы уже после окончания срока ссылки. Однако большая часть из них была подготовлена по результатам научной работы в период сибирской ссылки.

Наряду с опубликованными трудами из научного наследия народников в диссертации активно вовлекались принадлежавшие им рукописные материалы. Введение их в научный оборот существенно расширяет представление о круге исследовательских интересов ссыльных революционеров.

Так в научном наследии Н.А.Виташевского, известного своими трудами в области описательной этнографии, выявлены статьи по истории освободительного движения в России, а также по проблемам общетеоретического характера, в которых он предстает как вполне самостоятельный и оригинальный мыслитель.

Исключительное значение для характеристики внутреннего духовного мира революционеров при изучении сложных психологических изменений, влиявших на идейные процессы, имеют источники личного происхождения: мемуары, дневники, письма.

Диссертация в значительной степени основана на архивных источниках из фондов 9 центральных и местных архивов и рукописных отделов библиотек.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ И ВЫВОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во введении дается обоснование темы, характеристика научной литературы и обзор источников.

В главе I "Основы народнической доктрины в идейном наследии ссыльных революционеров Сибири" рассматривается эволюция взглядов деятелей народничества в условиях сибирской ссылки по коренным вопросам теории и практики революционного движения.

Народническая идеология, включавшая сложный комплекс философ-ско-социологических и политических теорий, прошла в своем развитии ряд этапов, пережив подъемы и спады. 80-90-е годы XIX века, несмотря на "затишье" в деятельности народнического подполья, стали временем напряженной внутренней работы, главное содержание которой было сосредоточено на переосмыслении итогов революционного движения, корректировке программно-тактических установок, обновлении идейно-теоретических основ народничества.

Народническая ссылка, обладая мощным интеллектуально-творческим потенциалом, также включилась в развернувшуюся работу. Определенное влияние на идейные процессы в народнической ссылке оказывали окраинное положение Сибири, где слабее были выражены процессы политической дифференциации, и менее активно проявлялась деятельность

передовых общественных сит, а также общий кризис в революционном движении. Это затрудняло процессы прогрессивных идейных изменений. Тем не менее взгляды народнических деятелей в ссылке не замкнулись на старых идеологических догмах, проявив достаточную гибкость и способность к саморазвитию.

Основу философско-теоретических воззрений народников составляли идеи позитивизма, к которым они сохранили приверженность и в условиях кризиса науки, проявившегося на рубеже веков. В позитивизме их привлекали проповедь строго научных методов исследования, критика метафизики, тесная связь с опытным знанием, признание универсальности законов развития природы и общества и единства методов их познания. Последнее особенно подчеркивалось в высказываниях ссыльных народников как главный критерий научности, отличающий позитивистский метод от субъективно-идеалистических направлений в социологии, открыто провозгласивших в конце XIX в. отказ от естественно-научных предпосылок, возврат к идеалистическим конструкциям Канта, Гегеля, сведения исторического процесса к замкнутым локальным и неповторимым культурам.

Идеи позитивистского эволюционизма, утверждавшие единство всемирно-исторического процесса и естественное поступательное развитие общества от простых форм к сложным, были положены в основу конкретно-исторических и этнографических изысканий Д.А.Клеменца, Н.А.Виташевского, В.Г.Тан-Богораза, И.И.Майнова, С.Ф.Ковалика. В них признавалась последовательность исторических стадий: родовой быт, феодализм, капитализм, хотя они не подводились под понятие общественно-экономических формаций как в марксизме. Тем не менее в исходной посылке - детерминированности исторического процесса, а также в единстве материалистической философской традиции марксисты и позитивисты имели общие точки соприкосновения, что могло послужить для народников основой для обращения к новой теории в поисках выхода из кризиса теоретико-методологической концепции народничества. Это подтверждает огромный интерес к марксизму, который наметился в 80-90-е гг. XIX в. в народничестве.

Народники были открыты для восприятия марксистской теории, но лишь как одной из многих, составляющих многообразный спектр научного знания об обществе. Они отвергали принцип социально-классовой детерминированности научной теории, не принимая духа воинственной партийности своих оппонентов, для которых марксизм трансформировался через призму жесткого идеологического выбора как единственно верная научная теория передового класса. Хотя в разгоревшейся полемике и народники не были свободны от некоторой предвзятости в отношении к новой теории. Однако в своих высказываниях народнические авторы неоднократно подчеркивали исключительную роль К.Маркса в постановке и разработке фундаментальных проблем обществознания. И критика народников была направлена не против марксизма как теории, а прежде всего против доктринерского толкования его постулатов. Поэтому нет оснований резко противопоставлять марксизм и народничество как два несовместимых в идейно-теоретическом плане антипода.

Как марксисты, так и народники исходили из признания объективной закономерности общественного развития. Но если первые признавали экономический фактор в качестве главной доминанты исторического процесса, то последние в духе позитивистского плюрализма утверждали равноправное воздействие материальных (экономика, природная среда) и духовных (разум, воля, чувства) факторов, которые взаимодействуют и дополняют друг друга. Так народнические авторы считали, что отношения между производством и общественными формами носит характер более сложной опосредованной, а не прямой и жесткой зависимости. Они утверждали, что на экономические процессы влияют природные условия, геополитическое положение, особенности культурного развития. При этом они могут не только ускорять или замедлять развитие экономических отношений, но и способствовать формированию их различных моделей, не сводимых к какому-либо одному универсальному типу. Народническая концепция основывалась на признании равноправности инвариантов исторического развития, утверждая неустранимый и позитивно оцениваемый плюрализм культур, составляющих единство мирового процесса.

Проблему единства и множественности культур, их диалога, соотношения с цивилизационными процессами можно без преувеличения назвать ключевой в народнической социологии. Она проецировалась в программно-теоретических установках народников как обоснование своеобразия исторического пути России, а в трудах ссыльных народников выступала в своем новом аспекте как проблема исторической адаптации коренных народов Сибири, сохранения их культурного своеобразия, интеграции в современные исторические процессы.

Конкретный механизм приобщения народов с традиционной культурой к достижениям мировой цивилизации они связывали с конвергентными инновациями. В трудах Д.А.Клеменца, Н.А.Виташевского, С.П.Швецова, В.Г.Тан-Богораза предлагались меры, позволявшие безболезненно и мягко преобразовать традиционные институты (общину, кочевое хозяйство, органы родового управления) в современные формы, предать им новый импульс развития. Такая позиция в вопросе о соотношении общего и особенного в культурно-историческом развитии народов заметно отличала народников от нивелировки национально-культурной специфики, характерной для либерально-буржуазного направления, так и от культурного сепаратизма областников. Пути развития они видели в бережном сохранении каждой национальной культуры и приобщении ее к ценностям, выработанным историей человечества.

С этих позиций народнические авторы подходили и к решению проблемы исторической судьбы России. Вопрос о степени развития капитализма и его будущих перспективах в России с точки зрения борьбы за социализм являлся пунктом расхождения народников и марксистов. Отрицать капитализацию страны в 90-е гг. уже было не возможно. Вместе с тем для народников было очевидно, что эти процессы в России протекают в иных условиях, поэтому центр тяжести в изучении проблемы перемещается на выявление особенностей российского капитализма.

В трудах теоретиков позднего народничества они объяснялись чертами, характерными для стран с опозданием вставших на этот путь. Для этой модели были свойственны диспропорция между продуктивными и деструктивными тенденциями в развитии, консервация в экономике и обществен-

ных отношениях архаичных форм. Идеи народнических теоретиков находили свое подтверждение в исследованиях Д.А.Клеменца, С.Л.Чудновского, С.П.Швецова, С.Ф.Ковалика, А.Буланова, А.Макаренко, рассматривавших эта особенности на конкретном материале сибирского региона. В них отмечались преобладание примитивных, хищнических форм первоначального накопления в промышленности и торговой сфере, связь частного капитала и самодержавной власти, консервация внеэкономических форм эксплуатации.

Однако признание внутренней слабости, противоречивости процессов капитализации было неравнозначно их отрицанию, что часто приписывалось народникам их идейными противниками. Почти все они признавали переходность современной социально-экономической ситуации, столкновение полярных тенденций: капитализацию экономики, пролетаризацию мелких производителей - с одной стороны, и сопротивление, живучесть традиционного уклада - с другой. Но в отличие от марксистов, однозначно считавших исход борьбы предрешенным в пользу "капиталистической чистки от средневекового хлама", они не исключали альтернативного решения, которое им виделось в своеобразном синтезе форм крупного производства с освобожденным от архаичной оболочки мелким производством, преобразованным в различные формы кооперации. Создание производственных, сбытовых, кредитных, потребительских ассоциаций рассматривалось народниками как реальная альтернатива разрушительной стихии капиталистического рынка. Идеи кооперации, высказывавшиеся ссыльными народниками в 80-90-е гг. XIX в., подтвердили свою жизненность в массовом кооперативном движении, сыгравшем немалую роль в подъеме крестьянского хозяйства Сибири.

В последовательной защите интересов трудового населения, глубокой убежденности, что прогресс в развитии края возможен только при обеспечении подъема крестьянского хозяйства проявилась устойчивость демократической сущности народнического мировоззрения. Для ссыльных народников крестьянин это "центр, вокруг которого сосредотачивается вся

жизнь". Его интересы они ставят в "красный угол всех мероприятий и реформ по отношению к сибирскому краю"1

Пути оптимизации крестьянского хозяйства неразрывно связывались народническими авторами с сохранением общины. Однако во взглядах на нее у народников в 80-90-е гг. наметились очевидные перемены. Пристальное изучение общины в Сибири в ее реальной жизненной обстановке, а не через призму априорных теоретических конструкций, способствовало отходу от фундаменталистского народнического толкования исключительности русской общины, изживанию интеллигентских иллюзий о "социадастачности" мужика, пониманию сложной дуалистической природы общины, в которой сочетались черты индивидуального и коллективного хозяйства. В трудах С.Л.Чудновского, С.П.Швецова, Н.Е.Каронина-Петропавловского, были опровергнуты расхожие в научной литературе и публицистике стереотипы об общине как о примитивной коммунистической форме, несовместимой с ведением интенсивного хозяйства, свободой предпринимательства. Община для народников представляется как институт, имеющий глубокие корни в экономической и социальной жизни страны, потенциал которого еще далеко не исчерпан. "Жизнь многих общин бьет ключом, вызывая наружу энергию, страсти, и это служит лучшим доказательством в прочности ее будущих форм", — утверждал С.П.Швецов2.

Будущие перспективы общины они связывали с радикальными демократическими преобразованиями. Большинство из ссыльных революционеров в 90-е гг. XIX в. склонялись к программе социализации земли. Она представляла дальнейшее развитие их социалистической доктрины. Прежде всего очевидна кардинальная перемена в понимании сущности социалистических отношений, которое развивалось в направлении актуализации прав личности как фундаментальной их основы. С этой точки зрения община уже не представлялась идеальной формой, поскольку она сохраняет черты

1 Попов И.И. Восточная Сибирь на Всероссийской выставке // Восточное обозрение. 1896. № 105.

2 Швецов С.П. Формы пользования общинной землей на Алтае // Сборник правоведения и общественных знаний. Т.З. Спб., 1894. С.214.

сословно корпоративной организации. Поэтому главная задача и сущность социализации земли виделась народниками не в упразднении частной собственности и замене ее общественной, а во "внесении в право общественной собственности субъективного элемента"1. Таким образом, идея социальной справедливости и равенства, которая ранее интерпретировалась в духе примитивного обобществления и уравнительства эволюционирует к идее равенства возможностей в развитии каждой личности.

Составной частью социалистической доктрины народников являлись их воззрения на революцию. Для большинства из ннх социальная революция выступает как радикальным путь решения общественных вопросов, хотя это и расходилось с теоретической концепцией народничества, согласно которой источником общественного прогресса является не борьба, а расширение солидарности и сотрудничества в общественной жизни. Предвидя возможные негативные последствия революционного насилия, они все же вынуждены были признавать, что в условиях резкой поляризации общества реформы неизбежно будут сведены к паллиативам, что не решит общественных проблем, а лишь углубит противоречия. В этой двойственности коренились истоки реформистской и революционной тенденций в народничестве, которые проходят через всю его историю, то нарастая, то ослабевая в определенных исторических ситуациях.

Однако революционизм народников был не столько сознательным идеологически обоснованным выбором, сколько жестким императивом исторических обстоятельств. С одной стороны, слабо структурированное общество, не способное к самостоятельной политической инициативе, с другой - сверхсильное государство, не желавшее считаться с обществом. Народ не понимал и не принимал интеллигентский идеал свободы и справедливости, а либеральная оппозиция была настолько слаба и разнородна, что не представляла сколько-нибудь серьезной политической силы. Это создавало тупиковую ситуацию. Хотя революционеры и признавали порочность ме-

1 Шишко Л.Э. Что такое социализация земли? // Социализация земли. М., 1907. С.11.

годов революционного насилия, но чрезвычайно узкое поле выбора иных форм политической борьбы неизбежно толкали их на старую колею.

Вместе с тем опыт революционной борьбы подводил народнических деятелей к более реалистической оценке своих сил. Анализируя причины поражения движения 70-80-х гг. XIX в. в сибирской ссылке, они видели их в изоляции революционеров и оторванности их идеалов от реальных общественных нужд- Убедившись в ошибочности прежних догм, они не боялись признать такие формы деятельности, которые с точки зрения революционной ортодоксии казались "отступлением от принципов". Выработка новой тактической линии шла в направлении поиска диалога с обществом. С этой целью предполагалось активнее использовать легальные институты: земства, государственную службу, печать, просветительские учреждения и т.д.

Одним из главных итогов эволюции политических взглядов народнических революционеров стало признание права как важного компонента гражданской и политической жизни. Но это движение к высвобождению от революционного волюнтаризма и анархии к более зрелым формам общественно-политического сознания не могло укрепиться в обстановке правового и политического произвола в стране, провоцируя рецидивы крайностей революционизма.

В главе II "Психолого-идеологические регуляторы мировоззрения и деятельности ссыльных революционеров" делается попытка выявить психологические корни сложных процессов, влияние духовно-нравственных установок и ценностей на мировоззренческую ориентацию народнических деятелей в сибирской ссылке.

Мировоззрение является связующим звеном между идеологическим и психологическим уровнями сознания. Оно концентрирует мысли, чувства, настроения, готовность к действию, то есть идеологические и психологические компоненты духовного мира личности.

Формирование мировоззрения демократической интеллигенции пореформенной эпохи шло в условиях болезненной ломки старой партиар-хально-коллекгивистской системы ценностей и становления новой — индивидуалистической. Это, по мнению известного исследователя духовной

культуры пореформенной России М.Бахтина, во многом обусловило конфликтный характер общественного сознания1. Осознание и переживание острых социальных коллизий вместе с тем было и стимулом развития, адаптации к новым историческим условиям. Поэтому феномен революционизма, в котором качество конфликтности проецировалось на социально-политическом и идеологическом уровнях, можно рассматривать не как некую патологию, а закономерный момент развития.

Разрушение патриархально-сословных барьеров, которые нес с собой капитализм, придавало мощный стимул к высвобождению личности из под гнета средневековых связей. Это вызывало в интеллнгентском сознании повышенный интерес к личности, ее творческим способностям, стремление к высвобождению из под жесткой опеки. Протест против "мира привычек, созданных рабством" в глазах современников получал моральное оправдание и представлялся как святое дело борьбы за права личности.

Однако права личности в сознании демократической интеллигенции интерпретировались не как какие-то формальные гарантии, обеспечивающие свободу для ее самовыражения, а скорее в противоположном смысле как "отказ от эгоистического расширения собственного "я" и жертвенное слу жение общественному благу. Именно в этом виделось самоутверждение личности. Ярко выраженная направленность на служение обществу наталкивалась на неразвитость социально-политических институтов, через которые интеллигенция могла бы ее реализовать. Это толкало наиболее активную ее часть на путь революционной борьбы.

В практике революционного движения формируется особый психотип с характерной направленностью психических свойств и состояний. В отличие от индивидуальной психики он был менее специфичен и концентрировал в себе общие переживания, настроения, потребности, склад мышления, ценности, которые определяли образ жизни и мотивацию поведения в среде революционной цнтеллнгенцпм. В концентрированном выражении черты, присущие революционному психотипу проявились в комплексе героизма, для которого было свойственно повышенное представление о самоценности

1 Бахтин М. Проблемы поэтики Ф.М.Достоевского. М., 1971. С.190,

собственной личности, обостренное чувство долга, достоинства, чести, ответственности, готовность к самопожертвованию в борьбе во имя высоких социальных и нравственных идеалов, что создавало основу для формирования представления о своей исключительности, праве принимать решения за других и диктовать им свою волю.

Героический стереотип характеризует такое качество как максимализм, которое проявляется в крайности, жесткости оценок, суждений, конфронтационности, завышенных представлениях и неадекватных реакциях, упрощенном, биполярном видении мира, где все делится по принципу "хорошее — плохое", "прогрессивное — реакционное", "мы — они", "друзья — враги". Максимализм определяет такой поведенческий модус революционера, который нацелен не на длительную систематическую деятельность по созданию предпосылок для разрешения социальных задач, а на то, чтобы путем невероятного напряжения сил обеспечить решительный прорыв в общественном развитии.

Революционное сознание, возникнув как отражение глубинных социальных противоречий переходной эпохи, эволюционировало по мере развития самого общества, выравнивания в нем социальных полюсов, экономической и политической стабилизации, а также под влиянием внутренних механизмов психологической адаптации к новым условиям.

В ряду внешних факторов, оказавших заметное влияние на эволюционные процессы, следует выделить карательную политику самодержавия, главным орудием которой становится каторга и ссылка. Ее воздействие было весьма значительно не только в силу масштабности (каждый четвертый участник движения прошел через сибирскую каторгу и ссылку), но и потому, что в экстремальных условиях динамика развития внутренних противоречий, свойственных революционному сознанию, стремительно ускоряется.

Максимализм, с одной стороны, сужает возможности развития в новых условиях, так как чем уже в сознании зона ассимиляции и шире зона контраста, больше нетерпимость, напряжение, тем слабее проявляется критическая рефлексия и, следовательно, труднее изменить позиции и убеждения. Таким образом, максимализм выступает как фактор консервирующий революционное мировоззрение. В ссылке отмеченные тенденции еще более

усугубляются высоким эмоционально-психическим напряжением, вызванным экстремальными условиями, вынужденной замкнутостью революционной среды, в которой постоянно воспроизводилась принятая в ней поведенческая модель. Она была сориентирована на активное сопротивление, борьбу с политическими врагами революционеров. Борьба с ними становится не только моральным императивом, но и возводится на уровень тактических задач.

Убежденность в том, что революционер должен активно бороться за свои идеалы, а сама борьба должна быть для него естественным и необходимым состоянием, своего рода "modus vivendi" вполне согласовывалась с представлениями об образе героя. Героический стереотип являлся групповой ориентацией, господствовавшей в среде революционной интеллигенции, в основе которой лежало определенное ролевое представление. Роль героя так прочно срастается с личностью революционера, что возникает опасность деиндивидуализации, утраты самобытности личности, превращения ее в безликую часть целого. Она осознавалась и самими революционерами, для которых самоценность личности всегда оставалась отправной точкой их социальных и духовных устремлений. Поэтому вопросы личной этики приобретают для революционеров в ссылке первостепенное значение. Дух высокого морального ригоризма, царивший в сообществах ссыльных народников стал для них гарантией сохранения целостности личности, защитным барьером от деморализации.

Условия каторги и ссылки оказывали неоднозначное влияние на революционеров. С одной стороны, трудности поднадзорной жизни преследования властей стимулировали внутренне присущий ролевому стереотипу героя постоянный импульс к борьбе, аскетическому самопожертвованию. Но с другой — максимализм, с характерными для него жесткими моральными императивами, затруднял возможности социальной релаксации революционеров в новых условиях. Гораздо более серьезным испытанием для них были не репрессии властей, а будничная обстановка, которая своей обыденностью сильно диссонировала с героико-романгическим настроем молодежи. Не получая в будничной обстановке необходимой энергетической подпитки, героический стереотип подвергается своеобразной эро-

зии. В результате нарушается равновесие ролевого и индивидуального, характерное для привычных условий жизнедеятельности революционеров. Роль героя в новых условиях теряет актуальность, становится непосильной и тягостной.

Конфликт между ролевым к индивидуальным приводил к глубокому душевному кризису, через который прошли все, пережившие испытания ссылкой и каторгой. Вместе с тем подрыв ролевого стереотипа стимулировал развитие индивидуального начала. Это проявилось в усиленной интеллектуальной и моральной рефлексии, направленной на внутренний мир личности. Она открывала сокровенные помыслы и чаяния, ранее подавлявшиеся.

Через призму этих переживаний по иному уже осмысливается роль и место личности, усложняется и само понимание ее противоречивой сущности. Мир человеческой души, ранее сводившейся исключительно к определенным нравственным и идеологическим императивам: интеллигент должен отдать долг народу, революционер должен бороться со своими идейными и политическими противниками, — теперь представляется неизмеримо более сложным, развивающимся спонтанно, не всегда рационально объяснимым и управляемым. Это было несовместимо с прежними представлениями о революционере как о человеке точно знающим к чему надо стремиться и как достичь цели.

Кризисная ситуация стимулировала напряженную духовную работу. Подвергая себя пристальному самоанализу, революционеры пытались отыскать точку опоры в морально-нравственных критериях, применяя их к себе. Самоактуализация личности требовала от каждого мобилизации всех творческих усилий. Мучительные напряженные раздумья были сосредоточены на вопросах смысла и предназначения человеческой жизни, определения своего места в ней. Суть и цель этих исканий имели под собой стремление к достижению духовной цельности, утверждение собственной психологической сущности. Их анализ однозначно выявляет устойчивость основного комплекса ценностных установок. Сохраняется ориентация на служение общественному благу, как главной смыслообразующей доминанте в жизни личности, приоритеты социальной справедливости. Осмысленной и полно-

ценной жизнь человека представляется лишь тогда, когда она подчинена какой-то общественно значимой цели. Жизнь, прожитая для удовлетворения личных интересов, считалась потраченной зря и осмысливалась не только как проявление личного эгоизма, но и как факт социального паразитизма. Поэтому эгоистический тип в представлениях революционеров нередко ассоциировался с психологией господствовавшего класса. Таким образом, этический ригоризм подпитывал социальные позиции народнических революционеров.

Но если мотивация общественной пользы в поведении ссыльных революционеров проявила достаточную устойчивость, то понимание ее содержания претерпело существенные изменения. Раньше служение общественному благу неразрывно связывалось с революционной деятельностью, всякое иное его проявление (профессиональное, творческое) если не отвергалось, то считалось паллиативом. Однако изоляция революционеров от общества, к которой приводила их деятельность, порождала противоречие между направленностью на общественное служение и невозможностью ее реализовать. Одним из главных уроков, вынесенном революционерами за годы сибирской ссылки, стало убеждение, что пользу обществу можно приносить не противопоставляя ему себя, не разрушая существующий порядок, не жертвенным подвигом, а повседневным будничным трудом.

В ссылке подвергаются критической переоценке и сами основы революционной доктрины, преломляясь через проблему нравственного выбора между высокими целями революционной борьбы и средствами насилия. Острее чем когда-либо переживается глубокое противоречие между личной судьбой и тяжестью взятого на себя долга борьбы за счастье всего человечества. Несопоставимость результатов революционной деятельности с невосполнимой тяжестью потерь близких людей, бессмысленными жертвами с противоборствующей стороны — все это ставило перед революционерами проблему цены революции, ее громадных социальных и нравственных издержек. Постановка таких вопросов свидетельствовала о преодолении упрощенных стереотипов в мировоззрении революционеров, продвижении к духовной и гражданской зрелости.

Обращение народнических революционеров в Сибири к различным формам общественной, профессиональной и творческой деятельности приводило к нарастанию множественности ролевых представлений в их сознании. Теперь каждый из них осознавал себя не только революционером, связанным со своей группой. Помимо этого он становится еще и врачом, или учителем, ученым или журналистом и пр. И с каждой из его новых социальных ипостасей его тоже связывают определенные ролевые представления. По мере усложнения их структуры между ними ослабевает иерархическая зависимость. При снижении иерархичности ролевых представлений слабее становится и давление норм доминирующего в этой системе стереотипа. Это в свою очередь ведет к понижению конфронтационности по отношению к иным групповым ориентацням и соответственно повышает уровень личностной автономии. Автономность личности понижает консолидацию внутри группы, к которой она принадлежит. Следовательно, ослабевает и давление идейных и психологических стереотипов, господствовавших в революционной среде по мере того, как ссыльные революционеры теснее интегрируются в различные общественные структуры.

Вовлечение интеллигенции в развивающиеся социальные и политические институты открывало ей пути для реализации тех социальных и нравственных установок, которые послужили импульсом для вступления на путь революционной борьбы. В сознании демократической интеллигенции утверждаются новые ценностные критерии, прежде всего связанные с ориентацией на культуру профессионального труда и творчества. Намечается сдвиг от героико-романтического стереотипа.

Однако, сделав шаг в этом направлении, большая часть народнической ссылки не смогла перечеркнуть в своем сознании прошлое, сохраняя память о своей революционной юности без раскаяния и сожаления. Они уходили с исторической сцены с пониманием того, что их опыт будет достоянием на пути страны к прогрессу.

В III главе "Голос народнической ссылки в борьбе за демократическую Россию (агитационно-пропагандпстская литература ссыльных народников)" рассматривается участие политических ссыльных в издании и распространении произведений агитационно-пропагандистской литерату-

ры, направленной на формирование идеалов гражданской духовности и политическую активизацию российского общества.

Народническая ссылка создала огромный пласт разнообразной по форме и содержанию агитационно-пропагандистской литературы. Переосмысление опыта политической борьбы и попытки продолжения ее в условиях сибирской ссылки давали богатый материал для боевой пропаганды. Вместе с тем, сосредоточение в Сибири видных деятелей движения, обладавших опытом работы в нелегальных условиях, представлявших его лучшие творческие силы, позволяли воплотить этот материал в литературные формы. Голос народнической ссылки, преодолевая многочисленные барьеры, превращался в реальную силу мобилизации общественно-политической активности. Литературная деятельность политической ссылки органически включалась в тактику борьбы народнического подполья в сложный переходный период 80-90-х гг. XIX в.

Своеобразным жанром агитационной литературы в начале 80-х гг. становятся письма революционеров из тюрем, мест каторги и ссылки, адресованные к товарищам по борьбе, оставшимся на воле. В них обычно сообщалось о тяготах поднадзорной жизни, мужестве и стойкости, с которой революционеры переносили их. сохраняя боевой дух и верность избранному делу борьбы, Такие послания были призваны повлиять на упадочные настроения, наметившиеся в революционной среде после первомартовских событий. Нарастание уныния и пессимизма, уход от широких общественных вопросов болезненно переживались в среде народнической интеллигенции. Верная представлению о своем высоком предназначении, долге перед народом, она всячески стремилась воспрепятствовать "омещаниванию" общества, взывая к чувству гражданской ответственности, нравственному долгу.

Сочинения такого плана, шедшие из Сибири, воспринимались в народническом подполье с огромным интересом как живые свидетельства нравственной стойкости, являвшейся в глазах молодежи неотъемлемой чертой кодекса чести революционера. Вокруг ссыльных складывался особый культ.

Кроме задач морального воздействия на общество ссыльные революционеры стремились использовать агитационную литературу в целях политической борьбы. В письмах, адресах, прокламациях содержался материал огромной обличительной силы, направленный против самодержавно-полицейского произвола. Факты злоупотребления местных властей по отношению к ссыльным трактовались ими широко — как проявление сущности политической системы самодержавия, несовместимой с соблюдением элементарной законности, гражданскими и политическими правами личности, нормами морали. Агитационный материал такого плана распространялся через легальные и нелегальные каналы и был призван "заставить общество вникнуть в аномалии современного строя" и осознать необходимость радикальных перемен.

Однако тиражи агитационных сочинений народнической ссылки были ничтожны. Техника тиражирования оставалась крайне примитивной: гектографирование, литографирование и переписывание от руки. Попытки создания типографий ссыльными заканчивались неудачей. Поэтому немногочисленные экземпляры сочинений, которые шли из Сибири, являлись уникальными литературными памятниками, сфера влияния которых ограничивалась в основном кругом радикальной и либеральной интеллигенции. До широкой народной аудитории они редко доходили. Тем не менее они давали определенные результаты, подрывая верноподданическую лояльность, политизируя общество, заражая его духом оппозиционности. Наибольшую восприимчивость к пропаганде проявляла молодежь, живо откликаясь на ее обличительный пафос и жертвенно-альтруистический настрой. Так волнения петербургских студентов в 1882 г., вызванные распространением среди них прокламаций о расправе над политическими заключенными на Каре, проходили под знаком солидарности с лицами, подвергшимися политическим репрессиям.

Во второй половине 80-х гг. XIX в. складывается особый жанр литературы политических протестов. Это адреса, воззвания, связанные с акциями ссыльных революционеров против репрессий властей. Выступления сибирских ссыльных как и сопровождавшую их кампанию подачи протестов, распространявшихся в виде агитационных изданий в Сибири и за Уралом,

можно рассматривать в одном ряду с попытками деятелей народнического подполья консолидировать разрозненные силы с целью преодоления кризиса, который переживало движение.

Политическая ссылка в это время начинает все более четко осознавать свое место и роль в общественно-политической борьбе. Даже ужесточение репрессий воспринималось как проявление слабости власти и подтверждение собственной силы. Возрастающее самосознание побудило ссыльных народников выступить со своеобразным ультиматумом к власти. Таковым стал "Протест политической ссылки". Идея его создания возникла в 1888 г. среди сургутских ссыльных, ставших инициаторами кампании протестов, охвативших в 1888-1889 гг. ссыльных Западной и Восточной Сибири.

"Протест" был пронизан духом революционной непримиримости, поэтому наиболее радикальная часть ссылки намеревалась использовать документ как программную платформу для организации общесибирских выступлений ссыльных. Вместе с тем в нем отчетливо проступают новые моменты, отражавшие сдвиги в политических позициях народнических революционеров. По-прежнему, признавая революционную борьбу с существующим строем главным направлением своей деятельности, они в то же время приходят к убеждению, что действия революционеров и властей в ходе этой борьбы должны быть ограничены определенными правовыми рамками. Признание права в качестве регулятора общественно-политических отношений вместо традиционного для народнических революционеров представления о государственной власти как о разрушительном произволе личной воли, в целом укладывалось в общее русло идейной эволюции народничества от анархизма и аполитизма бакунинского типа к признанию политической борьбы в конституционно-правовых рамках. Но это движение к более зрелым формам политического сознания шло очень сложным и противоречивым путем. Так требование соблюдать правовые нормы в политической борьбе революционеры выдвигали по отношению к

власти, тогда как за собой оставляли право "не теоретизировать, а сразу хвататься за лом"1.

Пафосом революционной борьбы был проникнут и другой памятник агитационной литературы народнической ссылки — адрес "К столетию Французской революции". Также как и "Протест" он должен был по замыслу его создателей, ссыльных Якутской области, показать, что "русская интеллигенция как была, так и остается революционной, несмотря на репрессии"2. Революция в нем преломляется через романтизированный образ, пронизанный настроениями социального оптимизма и веры в торжество идеалов справедливости и прогресса.

Крупной вехой в истории народнической ссылки стали трагические события 1889 г. в Якутске и на Каре. Известия о них всколыхнули всю Россию и дошли до зарубежья, вызвав кампанию в защиту ссыльных революционеров. Немалую роль в этом сыграла агитационная литература. Во все концы Сибири и Европейской России шли письма с подробным описанием событий, протесты, воззвания. Цель пропагандистской кампании ссыльных народников заключалась не только в предании гласности фактов произвола властей, но и в формировании общественного мнения как силы, способной реально влиять на политику власти.

На гребне развернувшейся пропагандистской кампании усиливаются объединительные тенденции в народническом подполье. Задачи консолидации разрозненных народнических организаций взяла на себя "Фракция политической борьбы", созданная в 1889 г. В своей работе ее участники активно использовали пропагандистскую литературу, в том числе и материал, поступавший от ссыльных революционеров. На этой основе были изданы прокламации "Кара", "Новейшие подвиги сибирских палачей", "Как живется в Сибири", "Что делается в Сибири", "Письма из Сибири". Эти издания сыграли решающую роль в возникновении студенческих волнений в Москве в 1890 г.

' Из записной книжки архивиста // Красный архив. 1930. № 4-5. С.206.

2 Майнов И.И. На закате народовольчества // Былое. 1922. № 18. С.92.

Трагические события в Сибири получили широкий резонанс и за границей. Источником информации для европейского общественного мнения стали письма политических ссыльных Сибири, поступавшие в зарубежные издания. Демократическая общественность Англии, США, Франции выступила с поддержкой российских революционеров, пытаясь через различные официальные и неофициальные каналы повлиять на смягчение карательной политики царизма.

Таким образом, народническая ссылка Сибири внесла свой вклад в борьбу демократической России против самодержавного деспотизма, способствуя активизации общественно-политической жизни. Идеалы высокой гражданской духовности, пропагандировавшиеся народнической литературой, пробуждали общество от нравственной спячки, гражданского индифферентизма. Но одновременно в пропаганде народнических революционеров был заложен сильный разрушительный заряд, подрывавший значение власти и закона. Народнические деятели так и не смогли до конца освободиться от правового нигилизма и анархизма. Азбука подлинной гражданственности, понимания роли государства и права, обоюдной ответственности гражданина и власти, политических компромиссов с трудом давалась российским революционерам. Общественное сознание мучительно трудно преодолевало стереотипы авторитарного мышления, и крайности революционизма были своеобразной данью, которую платила российская демократия на пути к подлинной политической и гражданской культуре.

В главе 1У "Ссыльные революционеры Сибири и народническое подполье в 80-90-е годы XIX века" освещается деятельность народнических революционеров по организационно-тактической перестройке в сложных условиях кризиса, который переживало движение в этот период.

Массовые репрессии правительства наносили ощутимый удар по силам революционеров, вырывая из их рядов наиболее активных и опытных борцов. Потери, которые несло движение, ставили перед его руководством новые организационно-тактические задачи расширения и укрепления кадрового состава за счет вовлечения новых сил и мобилизации тех, кто оказался в невольном изгнании. Параллельно этому возникает и встречное движение среди самих изгнанников. Уже с конца 70-х гг. XIX в. среди узни-

ков тюрем, ссыльных и каторжных начинают возникать организации по типу самопомощи. Но со временем их деятельность выходит за рамки пассивной самозащиты и начинает осознаваться как способ активной борьбы против попыток власти превратить ссылку в орудие деморализации революционеров.

К концу 70-х гг. в деятельности кружков ссыльных народников намечаются перемены: от разрозненных, малочисленных организаций, ограничивавшихся узкими задачами взаимопомощи к расширению и укреплению организационной базы, налаживанию устойчивой системы связей с революционными центрами, более тесным контактам с местной общественностью. Это создавало предпосылки для их объединения в рамках общесибирской организации. Решающую роль в этом сыграл В.К.Дебогорий-Мокриевич. Бежав в 1879 г. по пути следования к месту каторги, он в течение двух лет занимался подготовкой создания общесибирской организации. Им были намечены основы внутренней структуры и тактики будущей организации, разработан устав, отлажена система конспиративной техники и связей между местными отделами в Иркутске, Красноярске, Томске, Тюмени, Екатеринбурге, Перми.

Все эти наработки были переданы Дебогорием-Мокриевичем в феврале 1881 г. в Исполнительный комитет "Народной воли". Однако приступить к их практической реализации удалось лишь после событий 1 марта 1881 г., которые еще более остро поставили перед революционерами задачи организованного сопротивления карательной политике царизма. С этой целью под эгидой Исполнительного комитета создается Красный крест "Народной воли". Решение о его создании было принято в июле 1881 г., но окончательное конституирование новой организации, закрепленное принятием устава, следует отнести к октябрю.

В уставе новой организации ставились задачи защиты политической оппозиции средствами политической борьбы, что предполагало пропаганду политических свобод, разоблачение всякого произвола власти по отношению к своим политическим противникам и организацию боевых акций в защиту пострадавших от политических репрессий. Боевой характер Крас-

ного креста подтверждается и требованиями строгой конспирации, предъявлявшейся уставом.

За короткий период (1881-1882 гг.) существования организации удалось создать обширную сеть отделов, охвативших почти всю Россию от ее западных границ до Якутии и распространить свои связи и за границу. Важную роль в деятельности новой организации играли отделы в городах Сибири. В них концентрировалась разнообразная информация о положении политических ссыльных, действовали конспиративные квартиры для укрытия бежавших с мест каторги и ссылки. Деятельность сибирских отделов курировалась Сибирской организацией с центром в Томске. В исследованиях историков она рассматривалась как один из местных отделов, входивших в структуру Красного креста. Однако анализ ее программного документа "Главная цель Сибирской организации" позволяет сделать вывод, что она задумывалась как вполне самостоятельная организация, имевшая свое руководство, финансы, внутреннюю иерархию, печатные органы. Ее главной целью являлась подготовка к участию в общероссийском восстании1. Статус Сибирской организации отвечал положению райональных групп, оформившихся в рамках "Народной воли" после первомартовских событий. Они отличались от прежних местных организаций более широкой автономией.

Несмотря на короткий срок своего существования Красный крест сыграл большую роль в мобилизации народнического подполья. Однако революционерам так и не удалось реализовать возможности тактики блока оппозиционных царизму сил. Основной крен в деятельности организации сместился на подготовку и проведение боевых акций, развертывание революционной пропаганды. И даже финансовые средства Красного креста стали лишь дополнительным каналом пополнения народовольческой партийной кассы. В помощи политическим ссыльным проводился принцип революционной целесообразности в нарушение принципа внепартийности, де-шарированного в уставе. Дух жесткого централизма, господствовавший в эрганизации сужал возможности гибкой тактики.

РГИА, ф. 1410, по.1, д.409.л.4 об.

Вторая половина 80-х гг. XIX в. в истории народнического движения характеризуется нарастанием кризисных явлений. Все попытки революционного натиска не только не поколебали самодержавия, но привели к усилению реакции. Однако почва для общественного недовольства не была устранена. Отказ правительства от реформ, преследование оппозиции, полицейский произвол создавали условия для роста рядов политических противников самодержавия. Однако в организационном и идейном отношении парабола народнического движения в это время находилась в самой низкой своей точке. Но и в этой обстановке совершалась напряженная внутренняя работа по переосмыслению опыта политической борьбы и поиску новых форм организационно-тактической деятельности.

На первый план выдвигались задачи более тесной интеграции в общество. Предлагалось отказаться от сектанства, заговорщической тактики и перейти к "настоящей политической деятельности в обществе". Особую остроту в этих условиях приобретали задачи самовыживания, сохранения преемственности в движении. Всякая деятельность в этом направлении выступала как консолидирующий фактор, не давая центробежным силам подорвать движение. Поэтому традиции организаций типа Красного креста "Народной воли" в 80-х гг. XIX в. продолжили Общество помощи политическим ссыльным и заключенным при петербургской народовольческой организации и аналогичное общество при "Общестуденческом союзе" в Москве. В деятельности этих организаций заметен поворот к таким формам, которые бы позволяли реализовать новые тактические установки. Так больше чем прежде уделялось внимание пропагандистской работе с целью привлечения общественного мнения на сторону революционеров. Печатались издания по материалам, поступавшим с мест каторги и ссылки, в которых изобличался произвол карательной политики царизма, организовывались благотворительные вечера, концерты в пользу жертв политических репрессий. Все было нацелено на формирование атмосферы морального сочувствия революционерам, отношения к делу помощи пострадавшим в политической борьбе как выполнению нравственного и гражданского долга.

Отделы или кружки по оказанию помощи политическим ссыльным существовали практически при каждой народовольческой организации, как в центре так и на переферии. Однако они действовали автономно. Связь с политическими ссыльными адресовалась преимущественно членам своей организации. Кружковый сепаратизм, отсутствие единого центра, координировавшего информацию, направлявшего работу в организованное русло, определявшего конкретные направления деятельности ссыльных и деятелей революционного подполья, снижали результативность работы. Это побуждало самих ссыльных, для которых необходимость объединения и организованных действий приобретала в суровых условиях ссылки жизненно важное значение, выступать с инициативой консолидации сил. Не случайно именно по инициативе группы ссыльных, возвратившихся из Сибири (П.Сабунаева, В.Гусева, В.Мануйлова) в 1889 г. в Казани был созван съезд, принявший решение о создании единой революционной организации.

Быстрая адаптация возвращавшихся из изгнания народников подтверждала, что ссылка как мера борьбы с политической оппозицией путем изоляции и репрессий, вела к обратным результатам. И в жандармских верхах вынуждены были констатировать политическую активность возвращавшихся из Сибири революционеров как типичное явление.

В "Заключении" автор приходит к выводу, что народничество 80-90-х гг. XIX в. как система теоретических, социально-политических взглядов и морально-этического поведения, несмотря на тяжелый кризис сохранило устойчивость своего демократического ядра и способность к саморазвитию. Определенный вклад в развитие народнической доктрины внесли и ссыльные революционеры Сибири.

Новый импульс в ссылке получает социальная программа народничества. Она предполагала конкретные меры по оптимизации крестьянского хозяйства, кустарной промышленности, традиционных промыслов коренного населения Сибири путем кооперирования, финансовой поддержки, поднятия культуры производства, совершенствования системы самоуправления. В ней отчетливо прослеживается тенденция к преодолению элементов социальной утопии и к выявлению исторически необходимого содержания.

Карательная политика царизма заострила перед революционерами вопросы политической борьбы. Намечаются определенные подвижки от отрицания конституционных требований к признанию права как важного императива гражданской и политической жизни. Хотя и на этом этапе конституционные требования народников были подчинены их социальной программе. Их гражданский идеал был шире, чем либеральный и не ограничивался признанием гражданского равенства, а тесно увязывался с требованиями социальной справедливости.

Народничеству изначально было присуще противоречие между революционной и реформистской линиями в тактике. В 80-90-е гг. XIX в. оно усиливается. Однако причины этого, думается, следует искать не в мелкобуржуазной сущности народничества, а в своеобразии социально-политической ситуации, сложившейся в пореформенной России, которая характеризуется неразвитостью исторических предпосылок для демократических преобразований в стране.

Пережив поражение в открытой борьбе с царизмом, революционеры пытались расширить социальную базу движения, привлекая наиболее активную часть демократической и либеральной общественности с целью формирования единого блока политической оппозиции самодержавию. Свой вклад в его создание внесла и народническая ссылка, участвуя в организациях по защите политической оппозиции от самодержавного произвола.

И хотя деятельность народнш<ов в этом направлении не завершилась успехом, тем не менее это не дает основания для выводов о вырождении народничества как идеологии и движения. 80-90-е гг. XIX в. следует рассматривать как период глубокой внутренней перестройки, в результате которой были заложены идейные и организационные предпосылки для возрождения народничества в 90-900-е гг. на качественно новом уровне, трансформации его из аморфного интеллигентского движения в организованную политическую силу, опиравшуюся на определенную социальную базу. Свой вкладе это внесла и народническая ссылка Сибири.

Практическое значение и апробация работы. Полученные результаты исследования могут быть использованы для углубленной научной разра-

ботки проблем общественно-политического движения в России в последней трети XIX в. Фактический материал и выводы диссертации будут полезны для соответствующих спецкурсов и спецсеминаров по отечественной истории в системе вузовского обучения. Материалы работы апробированы в 14 публикациях, в том числе 4-х монографиях (2 из них в соавторстве) и выступлениях на 10 научных конференциях.

Содержание работы отражено в следующих публикациях:

1. Федорова В.И. Д.А.Клеменц в мемуарной и научной литературе //Освещение социально-политического развития Сибири в Х1Х-ХХ вв. в трудах историков. Красноярск, 1980. С.3-19.

2. Она же. Проблемы социально-экономического развития Сибири конца XIX - начала XX в. в научном и публицистическом наследии Д.А.Клеменца // Аграрные отношения и земельная политика царизма в Сибири (конец XIX в. - 1917 г.) Красноярск, 1982. С.65-84.

3. Она же. Рабочий вопрос в неопубликованном научном наследии Д.А.Клеменца// Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.) Иркутск, 1983. С.82-94.

4. Она же. Революционный народник, ученый и просветитель Д.А.Клеменц. Красноярск, 1988. С. 176.

5. Она же. Д.А.Клеменц в Минусинской ссылке И Политическая ссылка и революционное движение в России (конец XIX - начало XX вв.) Новосибирск, 1988. С. 125-133.

6. Она же. Революционеры-разночинцы в Тасеевской ссылке. // Из истории революционного движения и социалистического строительства Тасеевского района. Красноярск. 1988. С. 113-117.

7. Красноярск. Очерки истории города. Красноярск, 1988. (Глава III. По капиталистическому пути развития (1861-1895 гг.). С. 70-101.

8. Федорова В.И. Д.А.Клеменц - организатор музейного краеведения в Сибири // Памятники истории и культуры Красноярского края. Красноярск. С.359-374.

9. Она же. Пропагандистская деятельность ссыльных народников в Сибири '/Исторический опыт освоения Сибири. Красноярск, 1989. С.208-213.

10. Она же. Народная культура в научном наследии ссыльных народников Сибири // Народная культура Севера "первичное" и "вторичное", традиции и новации. Программа научной конференции. Архангельск, 1991. С.16-18.

11. Быконя Г.Ф., Федорова В.И., Бердников Л.П. Красноярск в дореволюционном прошлом (XYII-XIX веке). Красноярск, 1990. (Глава 4. "Красноярск в 60-90-е гг. XIX столетия"). С. 180-252.

12. Федорова В.И. Развитие программно-теоретических основ народнической доктрины в идейном наследии ссыльных народников Сибири. Рукопись депонирована в ИНИОН РАН. № 50812 от 13.10.1995. С.99.

13. Она же. Революционеры-демократы и либералы в России (две парадигмы гражданственности). У/ Перестройки в российской истории: Исторический опыт и уроки XX века. Красноярск, 1996. С. 175-177.

14. Она же. Народническая ссылка Сибири в общественно-политической и идейной борьбе в России в последней четверти XIX века. Красноярск, 1996.

С. 163.

Общий объем печатных работ около 35 п.л.