Нарратив в контексте субъективности

Пастухова, Елена Валерьевна

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Нарратив в контексте субъективности

Год: 2005
Автор научной работы: Пастухова, Елена Валерьевна
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Омск
Код cпециальности ВАК: 09.00.01

Диссертация по философии на тему 'Нарратив в контексте субъективности'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Нарратив в контексте субъективности"

На правах рукописи

ПАСТУХОВАЕлена Валерьевна

НАРРАТИВ В КОНТЕКСТЕ СУБЪЕКТИВНОСТИ

Специальность 09.00.01 - онтология и теория познания

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Омск 2005

Работа выполнена на кафедре философии ГОУ ВПО «Омский государственный педагогический университет»

Научный руководитель - доктор философских наук,

профессор Виктор Владимирович Николин;

Официальные оппоненты - доктор философских наук,

профессор Василий Николаевич Сыров;

кандидат философских наук Татьяна АлександровнаЛадыгина;

Ведущая организация - Омский государственный

технический университет

Защита состоится 28 апреля 2005 года в_часов на заседании

диссертационного совета Д 212.177.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в по адресу: 644099, г. Омск, наб. Тухачевского, 14, ауд. 212.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Омского государственного педагогического университета

Автореферат разослан 28 марта 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

Л.М. Карпова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования Диссертационное исследование посвящено философскому анализу понятия «нарратив», базирующемуся на концепции коммуникативной революции и нового состояния общества и культуры в современную эпоху. В центре внимания находится соотношение нарратива как информационного механизма взаимодействия людей в коммуникации и новой формы субьективности, возникающей в среде коммуникации. Нарратив рассматривается как процесс, структура которого формируется из трех уровней: история, повествование и наррация.

Актуальность темы исследования определяется в значительной степени растущим интересом к сфере услуг, прежде всего информационных, и роли коммуникации в формировании человека в современном обществе Нарратив как механизм коммуникации рассматривается в качестве стержневого способа общения между людьми Актуальность также непосредственно связана с возрастающим интересом современной психология лингвистики, истории, теории коммуникации к понятию нарратив, понимаемого в качестве текста как концепта, к которому обращено пристальное внимание современной науки. Подобная популярность этого понятия диктует необходимость его целостного осмысления, которое возможно только в рамках философского исследования. Анализ понятия «нарратив» дает новые аспекты не только самого процесса коммуникации, но и роли субъекта и выделения типов субъективности в ней вслед за изучением форм коммуникативной активности, а также осознание ограниченности подходов, существующих в современной нарратологии.

Актуальность настоящей диссертационной работы обусловлена необходимостью философского подхода к понятиям теории коммуникации, семиотики, психоанализа и пр. В направлениях современной философии (особенно в постструктурализме и постмодернизме) понятие «нарратив» постепенно становится одним из ключевых: оно активно используется при изучении феноменов текста, речеповеденческих актов, а также в контексте изучения постоянно меняющегося информационного общества и массовой культуры. Философское осмысление помогает расширить понимание нарратива и общетеоретические основания нарратологии как науки. Широкий план проблематики нарратива связан с тем, что он наиболее четко отражает структуру новейшей коммуникации и феномены современной культуры, которые обусловлены последней: отчуждение человека от источников информации, «смерть автора», пассивность участника коммуникации как потребителя, которым манипулируют, через исследование нарратива получают объяснение. Таким образом, понимание механизма коммуникации через нарратив позволяет осмыслить феномены современной культуры, связанные с коммуникацией.

Состояние разработанности проблемы Исследование феномена «нарратив» и субъекта коммуникации в современной литературе стало очень актуальным. Существует достаточно большое количество литературц освещающей эти вопросы В то же время проблема выявления субъективности в нарративе не была четко поставлена и очерчена, до сих пор не являлась предметом специального философского исследования.

Тема настоящей работы может быть условно представлена как несколько взаимосвязанных между собой принципиальных смысловых блоков. Первый блок затрагивает вопросы, которые можно разбить на два подраздела. Первый из них включает в себя рассмотрение наррати-ва как механизма коммуникации, состоящего из истории, рассказа о ней и наррации как акта рассказывания. Данная проблематика разрабатывалась в трудах русских формалистов: А.Н. Веселовского, Б.В. Томашевского, В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума, а также В.Я. Проппа, французских структуралистов: Р. Барта, Э. Бенвениста, К. Бремона, А.-Ж. Греймаса, Ж. Женетта, Ц. Тодорова.

В качестве механизма коммуникации нарратив исследуется на примере дискурса в трудах голландского лингвиста Т.А. ван Дейка, который подвергает исследованию коммуникативный акт, коммуникативное событие или коммуникативное бытие, существующее в единстве языковой формы, значения и действия. В постмодернистской традиции исследованиями такого рода занимается Ж. Деррида, подвергающий изучению автокоммуникативное событие и делающий акцент на уединенности сознания Представитель французской школы анализа дискурса М Фуко трактует его как социально обусловленную организацию системы речи и действия Причем речь, по его мнению, не только высказывает, но и объясняет то, что высказывает, проясняя собственные основания и причины, предполагая субстантивацию, осуществляющую деятельность. Ю. Кристева рассматривает текстуальную коммуникацию, вводя понятие «интертекстуальности» и изучая его сущностные характеристики. Труды советского ученого М.М. Бахтина представляют собой исследования глобальных масштабов, посвященные диалогу и диалогичности, включающие в себя три измерения текстового пространства: субъект письма, получатель и внеположные им тексты, которые находятся в состоянии непрерывного диалога

рассмотрение нарратива как единства действия, общения и рефлексии. Эта группа проблем освещается в работах Р.Барта, А.-Ж. Греймаса, Ж. Женетта, Ж.-Ф. Лиотара, М. Пешё, В.Я. Проппа, П. Рикера, Э. Сурьо, В. Шмида, У. Эко, Р. Якобсона. Среди российских публикаций можно выделить работы С. Зенкина, Г. Косикова, В.Н. Сырова, Н. Тамарченко, Е. Трубиной, В. Тюпы.

Второй блок связан с изучением понятия «субъект» и разными уровнями субъективности в современную эпоху посткоммуникативной революции. Эти вопросы исследовались в философских работах Платона, Аристотеля, Боэция, Абеляра, И. Скотта, К.О. Гельвеция, Г. Галилея, Р. Декарта, Г. Лейбница, Ф. Бэкона, Д. Локка, Д. Юма, И. Канта, И.Г. Фихте, Ф. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, М. Бубера, Э. Бенвениста, Ф. Джеймиссона, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, X. Ортеги-и-Гассета, Р. Тарнаса, К. Маркса, Э. Левинаса, Г.-Х. Гадамера, А.Бергсона, А. Шопенгауэра, Ф.Ницше, П. Рикера, Ж.Делеза, Э. Гуссерля, М. Фуко, Ю. Кристевой, А. Рено, а также В.А. Лекторского, К.Н. Любутина, Е.Н. Причепия и др. Каждый из них обращается к понятию субъекта как некоему концептуальному посреднику в разработке многообразной тематики. Наличие разнообразия использования этого понятия в философских построениях при их несомненной связности и цельности позволяет говорить о состоятельности философской проблемы субъекта

Исследование коммуникативной формы активности проводилось в работах М.М. Бахтина, М.С. Кагана, И.Т. Касавина, Н.И. Мартиши-ной, Л.А. Микешиной, В.В. Николина, И. Хейзинги. Типы познавательных интересов субъекта исследуются в работах Ю. Хабермаса, разработки которого относятся как к формам коммуникативной активности, так и к типам субъективности.

Нарратив, будучи изученным в семиотике, истории, литературоведении, психоанализе и теории коммуникации, не подвергался исследованию в философской традиции, практически не рассматривался в контексте субъективности, а ведь этот аспект изучения позволяет выявить сущностные характеристики типов субъективности в нарративе как механизме коммуникации и за его пределами.

Основная проблема исследования заключается в недостаточном философском осмыслении понятия нарратива и его воздействия на субъективность участников коммуникации. Эта проблема может быть выражена в следующих вопросах: как возможно философское осмысление нарратива как процесса коммуникации? Как в коммуникации происходит формирование нового типа субъективности? Как в нарративе проявляются существенные характеристики этого типа субъективности?

Целью исследования является философское осмысление понятия нарратива, а также выявление субъективного механизма нарратива в коммуникации.

Задачи исследования:

1. Выявить тенденции формулирования понятия «нарратив».

2. Зафиксировать сущностные специфические характеристики потенциала разворачивания нарратива в формы коммуникативной активности

3. Проанализировать основные аспекты антиномии нарратива и нарратологии и дать им философское осмысление.

4. Проследить динамику развития концепта «субъект» в научной и философской мысли.

5. Построить концепцию типов субъективности и выявить их особенности в нарративе как механизме коммуникации.

6. Продемонстрировать процесс развития нарратива и задать будущую проблематику субъективности в сопоставлении нарратива как механизма коммуникации и диалога как схемы общения

Основная идея, выносимая на защиту. Последняя коммуникативная революция изменяет тип субъективности человека современного общества, приводя форму активности и структуру его деятельности к тем, которые реализуются в схемах нарратива

Теоретико-методологическая основа исследования Фундаментальную роль в процессе исследования играло использование философского аппарата немецкой классической философии и марксизма В работе используется также метод переосмысления теоретических подходов нарратологии и теории коммуникации.

Следует отметить междисциплинарный характер нашего исследования. Для обоснования выводов работы необходимо проведение философского анализа проблем нарратологии, тесно связанных также с исторической, семиотической, литературоведческой, психологической и социологической областями знания. Исследование основывается на трудах отечественных и зарубежных мыслителей, которые обосновывают нарративную специфику современной коммуникации

Основные результаты исследования и его научная новизна:

1. В трехуровневой модели нарратива объединены наработки нарратологии и показано, что нарратив отражает механизм процесса коммуникации, являясь историческим и логическим обобщением ее развития.

2. Зафиксирована монологичная структура коммуникации и ключевая роль в ней нарратива как потенциальной единицы трех форм активности субъекта: действия, общения и рефлексии.

Нарратив выступает единицей деятельности человека в условиях коммуникации.

3. Сформулирована антиномия нарратива и структура антиномии в двух ее аспектах: гносеологическом и идеологическом.

4. Показаны два масштаба антиномии в процессе коммуникации (глобальный и малый) как для гносеологического, так и для идеологического аспектов антиномии нарратива

5. Выявлена динамика соотношения двух аспектов антиномии нарратива и обосновано доминирование идеологического над гносеологическим.

6. Развернута специфика субъективности человека в процессе коммуникации, что обобщено в понятии «субъект-интерпретатор».

7. Понятие «субъект-интерпретатор» рассмотрено в его пределах и тенденциях.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования заключается в следующем:

во-первых, материалы диссертации содержат теоретическое представление о сущностных характеристиках понятия «нарратив», позволяющее в контексте философского анализа сформулировать, осмыслить и разрешить проблемы нарратологии, связанные с коммуникативными исследованиями;

во-вторых, предложенная модель форм коммуникативной активности и типов субъективности может быть использована при осмыслении различных проявлений культуры,

в-третьих, результаты исследования могут быть использованы для разработки теоретических и методических материалов по философии нарратива, теории коммуникации и PR-технологий.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования обсуждались на межвузовском аспирантском семинаре кафедры философии ОмГПУ, излагались в ряде статей и тезисов, рассматривались в ходе работы межвузовской научной конференции «Реальность. Человек. Культура» (ОмГПУ, Омск, 2002); Международной научной конференции «Информация. Коммуникация. Общество» (ЛЭТИ, Санкт-Петербург, 2003), Второй международной конференции «Русская филология: Язык - Литература - Культура» (ОмГПУ, Омск, 2004).

Структура и объем работы. Диссертация изложена на 149 страницах и состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, анализируется степень ее разработанности, формулируются цель и задачи исследования, определяются теоретико-методологическая основа, научно-теоретическая и практическая значимость работы

Первая глава «Сущностные характеристики нарратива» посвящена анализу существующих подходов к понятию «нарратив», а также переосмыслению исследований нарратива как механизма коммуникации на современном этапе ее развития с точки зрения философии Большое внимание уделено антиномии нарратива и нарратологии с точки зрения двух основных аспектов.

В первом параграфе «Развитие понятия «нарратив» рассматриваются представления о повествовании как одной из стадий формирования понятия «нарратив», а также определения данного понятия в различных науках: истории, литературоведении, социологии, языкознании и семиотике. Рассматриваются основные точки зрения на нар-ратив как механизм коммуникации. Формируется основная проблема нарратологии, выраженная в соответствии того, что было, тому, что рассказано. Особое внимание уделяется тому, как события, выделяемые в отдельный нарративный уровень - уровень истории, складываются в рассказ, названный уровнем повествования. В данной передаче исследуется возможность искажения, а потому затрагиваются вопросы интерпретации, которая дается фактам уровня истории при переходе к уровню повествования. Интерпретация в этом контексте рассматривается как объект науки. Вторым аспектом проблемы нарратологии становится соотношение того, что рассказано на уровне наррации, тому, как это рассказано на уровне повествования, а также соответствие того, что отправлено, тому, что принято.

Такой анализ приводит к обобщающему определению нарратива, непосредственным образом касающегося и определения повествования Нарратив определяется серией дефиниций, с помощью которой выявляется заодно и структура его как механизма коммуникации Так, после определения нарратива Дж. Принсом и Н. Тамарченко в качестве синтезирующего приводится тройственное определение нарратива, которое дает французский структуралист, признанный классик нарратоло-гии Ж. Женетт. Нарратив определяется, во-первых, как повествовательное высказывание, устный или письменный дискурс, который он предлагает называть собственно повествованием; во-вторых, как последовательность реальных или вымышленных событий, составляющих объект данного дискурса, или саму историю, по поводу которой

это повествование создается; в-третьих, как событие рассказывания, сам акт повествования как таковой, называемый Ж. Женеттом порождающим повествовательным актом, или наррацией.

Далее приводится экскурс в историю понятия «нарратив» и его ближайших родовых понятий в философии античности. Прежде всего рассмотрению подвергаются способы рассказывания историй и то, каким образом они фиксировались в разных греческих и латинских словах: эпос (от греч. epos - традиционная история) и мифос (от греч. muthos - вымышленная история), мимесис (от греч. mimesis - подражание) и диегесис (от греч. diegesis - повествование, описание), лексис (от греч. lexis - способ выражения). Diegesis и его латинский перевод narratio довольно долго оставались риторическими терминами

В рамках философской традиции нарратив начинает исследоваться в XX веке с точки зрения структурализма, постструктурализма, психоанализа и постмодернизма. Результаты их приобретают особую значимость лишь при междисциплинарном рассмотрении. Начиная изучаться в рамках литературоведения и истории, нарратив к концу XX века приобретает повсеместную значимость.

Далее в параграфе проводится анализ „исследований, посвященных нарративу, построенному по структуре, предложенной Ж. Женет-том. К числу таких исследователей относятся В.Я. Пропп, А.-Ж. Греймас, К. Бремон, Р.Якобсон, Р.Барт, А.Н. Веселовский, В.Шкловский, Б. Томашевский, С. Зенкин, С. Чэтман, Ю.М. Лотман, М.М. Бахтин, В. Шмид. Не считая последнего, каждый из вышеперечисленных авторов подвергает изучению в основном один из нарративных уровней, который, как правило, вбирает в себя остальные. У В.Я. Проппа и, отчасти, у А.-Ж. Греймаса таким уровнем становится уровень истории. К. Бремон кладет начало исследованию повествования как второго нарративного уровня, рассматривая его в качестве организующего для истории как первого нарративного уровня. Р. Якобсон и Р. Барт в своих работах предвосхищают появление наррации как третьего нарративного уровня, но исследуют его с точки зрения рефлексии как формы активности, а потому их разработки анализируются только во втором параграфе данной главы. В трудах русских формалистов основное внимание уделяется дихотомии «фабула - сюжет», которая выражает противопоставление, с одной стороны, соотношения уровня истории с уровнем повествования, а, с другой стороны, соотношения уровня истории с уровнем наррации. Аналогичное противопоставление истории и дискурса изучается французскими структуралистами, Связующим звеном в таких соотношениях становится текст как основная форма, в которой нарратив находит свое воплощение. Так, Ю.М. Лотман пред-

лагает понимать текст как закодированное сообщение, перекодировка которого происходит, по меньшей мере, в два этапа.

Особое место в изучении наррации как третьего уровня наррати-ва занимают работы М.М. Бахтина. Процесс наррации он раскрывает через теорию высказывания и карнавализацию, а также в теории диалога. Мы предлагаем понимать нарратив как механизм, строящийся по структуре, состоящей из трех уровней, предлагаемых Ж. Женеттом.

Второй параграф «Нарратив как единство действия, общения и рефлексии» посвящен исследованию потенциального развертывания нарратива в действие, общение или рефлексию. Такое разделение берет свое начало у Ю. Хабермаса, выделяющего три типа когнитивных интересов, связанных с коммуникативной деятельностью. Хабер-мас выделяет технический, практический и эмансипационный интересы. Действие как технический интерес разворачивается в первую форму активности. Оно исследуется на примере функций В.Я. Проппа, которые образуют основные элементы сказки, на которых строится ход действия. Исследования Проппа продолжает французский структуралист А.-Ж. Греймас, основное внимание которого хотя и остается прикованным к действию как первому потенциалу разворачивания нарра-тива, тем не менее в приводимой им актантовой схеме в явной форме начинает проявлять себя и общение как форма активности,

Р. Якобсон подвергает исследованию уже общение и рефлексию как формы активности, потенциально разворачивающие нарратив. Так, основное внимание Якобсона привлекает не то, что передается от адресанта к адресату, а, скорее, то, как это делается. Реализация этого «как» находит свое отражение и в психоанализе (Ж. Лакан), и в социологическом конструктивизме (Дж. Брунер), и в литературоведении (Ф. Джеймсон).

Исследование форм активности продолжает Р.Барт, который в своих работах по семиотике изучает и раскрывает функции повествовательных текстов. Бартовские функции (ядерные и катализаторы), объединяемые понятием «быть» и обладающие, как было замечено выше, высокой степенью функциональности, соответствуют действию как форме активности. Признаки требуют расшифровки, а потому - постоянного возвращения к действию, но главное - к общению; информанты соотносимы с рефлексией, преобладающей над общением, однако в данной ситуации не исключающей его полностью.

Повествование и описание, выделяемые Ж. Женеттом наряду с нарративной структурой, характеризуют соответственно действие, общение и рефлексию как формы активности В частности, общение и рефлексия раскрываются через описание. Нарратив можно рассматривать и как единство форм коммуникативной активности: действие, об-

щение, рефлексия. Нарратив дает модель деятельности субъекта в рамках коммуникации и как единица развертывания содержит в себе потенциал, превращающий его либо в действие, либо в общение, либо в рефлексию в зависимости от интереса, стоящего за рамками нарратива, и находящегося в субъекте коммуникации.

Когда потенциал нарратива как единицы разворачивается в действие, он однозначным образом соответствует истории как первому нарративному уровню. Его разворачивание в общение и рефлексию соответствует как повествованию, так и наррации, как второму, так и третьему уровням нарратива. Однако преобладающим на уровне повествования становится потенциал общения, а на уровне наррации - рефлексия как форма активности субъекта

Исследование соотношения нарратива и человеческой деятельности приводит к выводу о том, что нарратив дает модель деятельности субъекта в рамках коммуникации, но при этом, во-первых, нарратив монологичен, во-вторых, нарратив как единица развертывания содержит в себе потенциал, превращающий его либо в действие, либо в общение, либо в рефлексию в зависимости от интереса, стоящего за рамками нарратива и находящегося в субъекте коммуникации.

Третий параграф «Структура антиномии нарратива» посвящен раскрытию аспектов антиномии нарратива и их соотношения. Проблема нарратива и нарратологии в целом может быть сформулирована как философская антиномия в смысле И. Канта. Антиномия у И. Канта возникает как один из типов видимости, когда объект не дан весь, но представляется как бесконечный ряд по аналогии с тем, что дано в представлении.

Так антиномия нарратива может быть сформулирована следующим образом: то, что было (история), с одной стороны, соответствует тому, что об этом сказано (повествование). Но, с другой стороны, то, что воспринято получателем (наррация) не совпадает не только с рассказанным (повествованием), но и искажает то, что было (историю). Это гносеологический аспект антиномии нарратива

Мы считаем его гносеологическим, так как тут в центре соотношения - именно познавательное тождество события и текста Гносеологический аспект коммуникации состоит в том, что в принципе событие истории описывается в тексте, что предполагает новое знание у получателя этого текста как сообщения коммуникации. Если мы рассматриваем этот аспект, но нарратив выступает с точки зрения того, искажается ли представление о реальности в коммуникации, насколько, как и почему. В этом смысле исследование нарратива должно заключаться в том, чтобы понять, как минимизировать искажения информа-

ции, как по сообщению восстанавливать события, как довести до получателя образ события, которое наблюдает и передает в сообщении отправитель.

Для отправителя важна не столько истинность передаваемой получателю информации, сколько определенный результат воздействия этой информации на получателя. Это порождает адекватность задачи и цели сообщения ее результату в ином, нежели гносеологический, аспекте, назовем его идеологическим. Идеологический аспект антиномии нарратива может быть сформулирован таким образом: то, что было сказано, отражается в том, как это сказано, но выводы воспринимающей стороны могут не совпадать с теми, которые от него ожидает отправляющая сторона. Как уже отмечалось выше, гносеологический аспект антиномии нарратива отвечает за истинность передаваемой в процессе коммуникации информации. Идеологический же аспект отвечает на вопросы: как и почему происходит искажение представления о реальности в коммуникации.

Гносеологический аспект антиномии нарратива предлагается называть гносеологемой антиномии нарратива и нарратологии в целом, а идеологический - идеологемой. Гносеологема и идеологема антиномии нарратива находят отражение в малом и глобальном масштабах действия. Малый план пюсеологемы и идеологемы соответствует точке зрения получателя, в то время как глобальный - точке зрения отправителя.

Нарратив рассматривается в противовес диалогу. Диалог представляет собой живое общение, в то время как нарратив существует в форме информационного общения в коммуникации. Диалог как имеющий двух равноправных участников помогает выявить границы нарра-тива, где активным является только отправитель, а получатель всегда пассивным. В отличие от живого общения, построенного по схеме диалога, нарратив как механизм коммуникации с преобладанием преимущественно информационного общения характеризуется монологичностью. Благодаря монологичности нарратив содержит в себе все три формы активности, о которых шла речь во втором параграфе.

Гносеологема это гносеологический аспект антиномии наррати-ва, проявляющийся в истории как нарративном уровне. Как потенциал нарратива он разворачивается в действие, а как гносеологема соответствует адекватности информационной реальности и реальности объективной.

Идеологема как идеологический аспект антиномии нарратологии проявляется на двух последних уровнях, выделяемых нами в структуре нарратива: в повествовании и наррации. И как потенциал нарратива,

разворачивающийся то в общение, то в рефлексию, она отражает адекватность информационной реальности и репрезентативной.

Во второй главе «Субъективность в нарративе» рассматривается понятие «субъект» сначала как оно понималось в классической античной и европейской гносеологии (на основании работ Платона, Аристотеля, Р. Декарта, И. Канта и др.), охватывающей период до конца XIX века, и субъекта современной гносеологии (на основании работ М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, Г.-Х. Гадамера, Ю. Хабермаса и др.) с первой трети XX века. Здесь же вводится модель типов субъективности и характеризуются их основные свойства

В первом параграфе «Динамика развития концепта «субъект» в философии» излагаются основные взгляды на субъект, начиная с античной философии до наших дней.

Понятие «субъект» имеет несколько традиционных философских значений. Во-первых, субъект (активная составляющая) познания, во-вторых, субстанция, оформленная или не имеющая формы (как она понималась в античной философии, в частности у Аристотеля). В античности субъект понимается как некоторая субстанция, субъект и объект нераздельны. У милетских натурфилософов субъект и объект взаимодействуют как бытие с небытием. У Платона мир идей и мир вещей соотносимы как субъект и объект. Аристотель определяет субъект как оформленную или неоформленную субстанцию. В средневековой философии субъект понимается как некоторое подлежащее, то, что лежит в основе всего.

Субъект как мыслящее существо, «Я», впервые предлагает понимать Р. Декарт, начиная с которого субъект все чаще и чаще начинают отождествлять с понятиями «человек», «индивид», «личность», хотя предпосылки к этому появляются уже у Г. Лейбница, который понимал человека как монаду, выступающую одновременно как объектом, так и субъектом познания. Более того, немецкий философ и математик, изучая строение монад схожее со строением мира, впервые делает акцент на аспекте общения Начиная с И. Канта, субъект и объект противопоставляются как познающий- тому, что познается, но в то же время признается невозможность существования объекта вне познания как формы деятельности субъекта

В XIX веке особое значение в субъекте приобретает социальный аспект. Понимание субъекта трансформируется и модифицируется до тех пор, пока он не начинает пониматься как коммуницирующее существо, то есть существо, живущее в коммуникативной среде и осуществляющее коммуникативную деятельность. Внимание к себе привлекает Другой, с одной стороны, как равноправный участник общения, а, с другой стороны, как некто, с помощью кого субъект может увидеть себя глазами другого

Наибольшее внимание привлекает концепция современного социолога Ю. Хабермаса, развивающего идею познавательных интересов, который, размышляя о рож «предпонимания интерпретатора», выясняет, как влияет степень активности субъекта на качество и достоверность интерпретации. Интерпретация начинает преобладать над творчеством, а интерпретатор над творцом. Отсюда речь начинает идти о «смерти» автора, а соответственно и о «смерти» читателя. В этом контексте рассматривается две позиции, выдвигавшие тезис о «смерти» субъекта. Первая из них -онтологическая -" признает существование субъекта в прошлом в качестве онтологической субстанции, но растворившимся в современном мире. Вторая - идеологическая - позиция объявляет субъект лишь некой философской и культурной мистификацией. Постмодернисты (Ж. Деррида, Ю. Кристева, М. Фуко), играя с категориями субъект - объект, объявляют изнанкой субъекта дискурса его объект. Дискурсу начинают приписывать функции субъекта.

Ю. Хабермас отмечает в субъекте борьбу трех когнитивных интересов, связанных с коммуникативной деятельностью: технического, практического и эмансипационного. Технический познавательный интерес связывается развитием управляемых человеком технологий и представляет собой управление и контроль окружающего мира Практический когнитивный интерес связывается исследователем с интеракцией, коммуникативным действием. Эмансипационный интерес связывается с рефлексивной деятельностью сознания.

Во втором параграфе «Нарратив и формы субъективности в коммуникации» продолжается исследование субъективности. В центре внимания оказывается уже не субъект как носитель некоторого действия, а субъективность как качество действия. Вслед за Ю. Хабермасом мы предлагаем выделять три схемы субъективности, соответствующие формам коммуникативной активности, о которых говорилось во втором параграфе первой главы. Техника как действие, общение и рефлексия характеризуют, с одной стороны, субъективность по типу интереса, а, с другой стороны, три формы коммуникативной активности, которые могут служить потенциалом развертывания нарратива

Сущность субъекта коммуникации специфична и в этом смысле отличается от субъекта вообще, субъекта деятельности, субъекта познания. Поэтому более целесообразным оказывается говорить о субъективности и ее типах. В этой системе определенное место отводится нарративу как механизму коммуникации. Нарратив лишен субъекта в классическом его понимании. Тем не менее он представляет собой субъективность. Однако это субъективность без субъекта

Субъект проходит несколько уровней. На первом из них объект будет находиться в природе. На втором - объектом является вещь как продукт действия другого. На третьем этапе объектом для субъекта будет являться другой субъект. На последнем этапе объектом становится знаковый канал, частным случаем которого является коммуникация. Таким образом, происходит слияние субъекта с нарративом. При этом субъект перестает быть субъектом как таковым.

Далее уделяется внимание характеристике информационного типа общества. И в нем нарратив как механизм коммуникации есть внешняя, овеществленная субъективность, это субъективность без субъекта. Современный человек все больше начинает анализироваться как потребитель в качестве противоположной автору крайности, в которой может существовать субъект-интерпретатор.

Субъектом-интерпретатором становится в современном информационном обществе, с одной стороны, человек, а, с другой стороны, техника, которая также начинает копировать и распространять, совершенствуя уже существующее, по-своему интерпретировать его. Каждая новая технология рассматривается как новый способ коммуникации

Мерой соотношения человека-интерпретатора и техники-интерпретатора становится субъект-интерпретатор. Мир смещается в сторону «нечеловека». В нарративе, когда речь идет об интерпретации, имеется ввиду особый род творчества Здесь невозможность существования нулевой фокализации отсылает к созданию информационной реальности, где в принципе возможен только субъективный взгляд на определенные факты или события, то есть на уровень истории.

Субъект-интерпретатор порождает особого типа объекты, стоящие между объектом науки и симулякром потребления В нарративе как деятельности субъекта-интерпретатора получают возможность для реализации формы коммуникативной активности: действия, общения и рефлексии.

При первом приближении можно сказать, что в одном механизме нарратива уже есть три мира: первый - естественный (на уровне истории события происходят не в определенном строго детерминированном порядке, а скорее случаются хаотично, не подчиняясь заложенному кем-то свыше событийному ряду); второй - упорядоченный отправителем, искусственно им созданный; третий - воссозданный реципиентом мир, полученный из второго путем его интерпретации получателем, мир, увиденный последним через свою призму субъективности

Структура нарратива повторяет структуру субъекта, который появляется в эпоху коммуникативной революции. Это субъект-коммуникатор как одна из крайностей существования субъекта интерпретатора, который подчинен нарратору в нарративе как механизме

коммуникации. С другой стороны, субъект-интерпретатор способен выйти из нарратива, существовать вне его системы, отказаться подчиняться ему как механизму коммуникации, В этом случае субъект-интерпретатор проявляет себя как субъект в его традиционном понимании. Мы предлагаем называть его субъект-автор.

Таким образом «субъект-интерпретатор» становится понятием более широким, которое в потенциале может разворачиваться и в субъекта-коммуникатора и в субъекта-автора. Итак, субъект-интерпретатор становится единицей, объединяющей в себе три типа субъективности,

При преобладании человеческой, деятельностной активности субъект-интерпретатор приближается к авторству, творчеству. Если же в субъективности довлеет коммуникация над традиционным субъектом, можно говорить о его склонности стать потребителем, субъектом-коммуникатором. Основной его характеристикой становится не пассивность вообще, но пассивность в креативном плане.

В третьем параграфе «Процессуальный характер нарратива» выявляется специфика субъективности человека в процессе коммуникации. Структура нарратива совпадает со схемой субъекта-интерпретатора. С одной стороны, каждый из типов субъективности существует на каждом из нарративных уровней, с другой стороны, доминируя на одном из уровней, каждый из типов субъективности становится атрибутивной характеристикой своего уровня.

Так, уровню истории как первой стадии нарратива в механизме коммуникации соответствует деятельность и деятельная форма активности субъекта в его традиционном смысла У субъекта-творца собственный мир преобладает над миром коммуникации. Причем автором данный тип субъективности является только в момент творения, в процессе создания нового. Как только такой процесс завершился, автор как субъект исчезает.

Второму нарративному уровню соответствует субъект-интерпретатор или субъект-критик, выполняющий роль некоторого посредника, с помощью которого объективная реальность отражается в субъективную, информационную. Коммуникация здесь преобладает, но авторство не сломлено окончательно. Несмотря на то, что творить абсолютно новое критик не в состоянии, он может интерпретировать реальность объективную, давать ей свою информационную и эмоциональную окрашенность, иллюстрирование.

Третий тип субъективности характерен для наррации как последнего уровня нарратива. Понятно, что таковым становится адресат или получатель, подчиняющийся нарративу как механизму коммуникации и нарра-тору как адресанту или отправителю. Действия такого типа субъективности опосредованы вещными средствами потребления. Нарратор манипу-

лирует на этом уровне субъектом-коммуникатором или потребителем за счет того факта, что именно он дает свое видение реальности, которое, воспринимаясь получателем, становится репрезентативным.

В коммуникации человек имеет дело преимущественно с информационным отражением реальности, отношение человека с самой реальностью выходит за пределы предмета исследования нарратологии что резко сужает гносеологическую ценность исследований нарратоло-гией коммуникации. Коммуникация здесь начинается с превращения события реальности в текст повествования, этот уровень нарратива называется историей. История преобразуется в повествование, в центре внимания которого не столько события реальности объективной, сколько события реальности субъективной, то есть событий, которые существуют в представлении нарратора

Противопоставление гносеологемы заключается не столько в адекватности отражения мира (соответствие объективной реальности повествованию), сколько в адекватности передачи сообщения адресату (соответствие информации отправляемой и информации принимаемой). Первое соответствие является основанием и пределом для второго. Противопоставление двух соответствий требует разделения реальностей, с которыми имеет дело нарратив. Во-первых, есть реальность объективная, в которой происходят события, во-вторых, есть ее отражение в среде коммуникации, что превращает реальность в информационную.

Информационная реальность не является предметом нашего анализа, поэтому в работе она не определяется, просто приводятся ее косвенные примеры. Такими примерами является кинореальность, виртуальная реальность. Объективная реальность трансформируется в новую, информационную реальность, целью которой является не передача события, как оно имело место, а определенная интерпретация события. Граница между объективной реальностью и информационной состоит в преобладании в последней интерпретации.

Гносеологема антиномии коммуникации усложняется. С одной стороны, объективная реальность не доходит до адресата в полном объеме, с другой стороны, адресат лишен возможности независимой оценки и анализа даже информационной реальности, в силу того, что последняя эмоционально направлена Объективная реальность в гно-сеологеме является пределом для соотношения информационной реальности и представления адресата, но только в гносеологическом плане. Предел как раз и проявляет себя в том, что объективная реальность сужается до информационной реальности в гносеологеме, идеологема же, напротив, способствует расширению и увеличению информационной реальности по сравнению с реальностью объективной. Такое раз-

деление присутствует как в реальности, так и в деятельности, которая включает в себя как познавательный аспект, так и аспект манипуляции. Аналогичным образом гносеологема имплицитно присутствует на других стадиях нарратива, хотя преобладающим аспектом в общении и рефлексии становится идеологический.

В заключении формулируются основные выводы и результаты проведенного исследования, определяются перспективы его дальнейшего развития.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Пастухова (Лысякова) Е.В. К вопросу о нарративности в рекламе как форме проявления массовой культуры // Реальность. Человек. Культура: Материалы межвузовской научной конференции, Омск: Изд-во ОмГПУ,2002.С.44-45.

2. Пастухова (Лысякова) Е.В. Развитие понятия «нарратив» в философии постструктурализма // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 8. Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ,2003.С.46-51.

3. Пастухова (Лысякова) Е.В. Коммуникация и нарратив // Информация - Коммуникация - Общество (ИКО - 2003): Тезисы докладов и выступлений Международной научной конференции Санкт-Петербург, 11-12 ноября 2003 г. СПб., 2003. С. 274 - 276.

4. Пастухова (Лысякова) Е.В. Рецензия на книгу: Анкерсмит Ф. Нарративная логика. Семантический анализ языка историков. М.: Идея-Пресс, 2003. 360 с. // Вестник Омского университета: Ежеквартальный журнал. Вып. 3. Омск: Изд-во ОмГУ, 2004. С. 191 - 193.

5. Пастухова (Лысякова) Е.В. Модели интерпретации субъекта в коммуникативной среде // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 9: Межвузовский сборник научных трудов. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. С. 35-42.

Лицензия ЛР№ 020074

Подписано в печать 24.03.05 Бумага офсетная Усл. печ. л. 1,13 Тираж 100 экз.

Формат 60x84/16 Ризография Уч. изд. л. 1,05 Заказ Ya-118-05

Издательство ОмГПУ: 644099, Омск, наб. Тухачевского, 14

2 2 ДГ201

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Пастухова, Елена Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ 3

ГЛАВА 1. Сущностные характеристики нарратива 10

§ 1. Развитие понятия «нарратив» 10

§ 2. Нарратив как единство действия, общения и рефлексии 32

§ 3. Структура антиномии нарратива 50

ГЛАВА 2. Субъективность в нарративе 64

§ 1 Динамика развития концепта субъект в философии 65

§ 2. Нарратив и формы субъективности в коммуникации 93

§ 3. Процессуальный характер нарратива 118

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Пастухова, Елена Валерьевна

Актуальность темы исследования. Диссертационное исследование посвящено философскому анализу понятия «нарратив», базирующемуся на концепции коммуникативной революции и нового состояния общества и культуры в современную эпоху. В центре внимания находится соотношение нарратива как информационного механизма взаимодействия людей в коммуникации и новой формы субъективности, возникающей в среде коммуникации. Нарратив рассматривается как процесс, структура которого формируется из трех уровней: история, повествование и наррация.

Актуальность темы исследования определяется в значительной степени растущим интересом к сфере услуг, прежде всего, информационных, и роли коммуникации в формировании человека в современном обществе. Нарратив как механизм коммуникации рассматривается в качестве стержневого способа общения между людьми. Актуальность также непосредственно связана с возрастающим интересом современной психологии, лингвистики, истории, теории коммуникации к понятию нарратив, понимаемого в качестве текста как концепта, к которому обращено пристальное внимание современной науки. Подобная популярность этого понятия диктует необходимость его целостного осмысления, которое возможно только в рамках философского исследования. Анализ понятия «нарратив» дает новые аспекты не только самого процесса коммуникации, но и роли субъекта и выделения типов субъективности в ней вслед за изучением форм коммуникативной активности, а также осознание ограниченности подходов, существующих в современной нарратологии.

Актуальность настоящей диссертационной работы обусловлена необходимостью философского подхода к понятиям теории коммуникации, семиотики, психоанализа и пр. В направлениях современной философии (особенно в постструктурализме и постмодернизме) понятие «нарратив» постепенно становится одним из ключевых: оно активно используется при изучении феноменов текста, речеповеденческих актов, а также в контексте изучения постоянно меняющегося информационного общества и массовой культуры. Философское осмысление помогает расширить понимание нарратива и общетеоретические основания нарратологии как науки. Широкий план проблематики нарратива связан с тем, что он наиболее четко отражает структуру новейшей коммуникации и феномены современной культуры, которые обусловлены последней: отчуждение человека от источников информации, «смерть автора», пассивность участника коммуникации как потребителя, которым манипулируют, получают объяснение через исследование нарратива. Таким образом, понимание механизма коммуникации через нарратив, позволяет осмыслить феномены современной культуры, связанные с коммуникацией.

Состояние разработанности проблемы. Исследование феномена «нарратив» и субъекта коммуникации в современной литературе стало очень актуальным. Существует достаточно большое количество литературы, освещающей эти вопросы. В то же время проблема выявления субъективности в нарративе не была чегко поставлена и очерчена, до настоящего времени не являлась предметом специального философского исследования.

Тема данной работы может быть условно представлена как несколько взаимосвязанных между собой принципиальных смысловых блоков. Первый блок затрагивает вопросы, которые можно разбить на два подраздела. Первый из них включает в себя рассмотрение нарратива как механизма коммуникации, состоящего из истории, рассказа о ней и наррации как акта рассказывания. Данная проблематика разрабатывалась в трудах русских формалистов: А.Н. Веселовского, Б.В. Томашевского, В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума, а также В.Я. Проппа, французских структуралистов: Р. Барта, Э. Бенвениста, К. Бремона, А.-Ж. Греймаса, Ж. Женетта, Ц. Тодорова.

В качестве механизма коммуникации нарратив исследуется на примере дискурса в трудах голландского лингвиста Т.А. ван Дейка, который подвергает исследованию коммуникативный акт, коммуникативное событие или коммуникативное бытие, существующее в единстве языковой формы, значения и действия. В постмодернистской традиции исследованиями такого рода занимается Ж. Деррида, подвергающий изучению автокоммуникативное событие и делающий акцент на уединенности сознания. Представитель французской школы анализа дискурса М. Фуко трактует его как социально обусловленную организацию системы речи и действия. Причем, речь, по его мнению, не только высказывает, но и объясняет то, что высказывает, проясняя собственные основания и причины, предполагая субстантивацию, осуществляющую деятельность. Ю. Кристева рассматривает текстуальную коммуникацию, вводя понятие «интертекстуальности» и изучая его сущностные характеристики. Труды советского ученого М.М. Бахтина представляют собой исследования глобальных масштабов, посвященные диалогу и диалогичности, включающие в себя три измерения текстового пространства: субъект письма, получатель и внеположные им тексты, которые находятся в состоянии непрерывного диалога.

Кроме того, эта проблематика берет свои корни в выделении речи устной и письменной, а также разделении подражания и повествования, что активно разрабатывалось в трудах Платона и Аристотеля, и продолжается в работах Й. Брокмейкера, Дж. Брунера, Л. Витгенштейна, К.А. Гельвеция, П. Гольбаха, И.П. Ильина, Ж. Лакана, К. Леви-Строса, Г.В. Лейбница, Д. Локка, Ю.М. Лотмана, К. Поппера, Дж. Принса, Ф. де Соссюра, Р. Харе, Й. Хейзинги. Второй подраздел охватывает рассмотрение нарратива как единства действия, общения и рефлексии. Эта группа проблем освещается в работах Р. Барта, А.-Ж. Греймаса, Ж. Женетта, Ж.-Ф. Лиотара, М.Пешё, В.Я. Проппа, П. Рикера, Э. Сурьо, В. Шмида, У.Эко, Р. Якобсона. Среди российских публикаций можно выделить работы С. Зенкина, Г. Косикова, В.Н. Сырова, Н. Тамарченко, Е. Трубиной, В. Тюпы.

Ф. Бэкона, Д. Локка, Д. Юма, И. Канта, И.Г. Фихте, Ф. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля, М. Бубера, Э. Бенвениста, Ф. Джеймиссона, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, X. Ортеги-и-Гассета, Р. Тарнаса, К. Маркса, Э. Левинаса, Г.-X. Гадамера, А. Бергсона, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, П. Рикера, Ж. Делеза, Э. Гуссерля, М. Фуко, Ю. Кристевой, А. Рено, а также В.А. Лекторского, К.Н. Любутина, Е.Н. Причепия и др. Каждый из них обращается к понятию субъекта как некоему концептуальному посреднику в разработке многообразной тематики. Наличие разнообразия использования этого понятия в философских построениях при их несомненной связности и цельности позволяет говорить о состоятельности философской проблемы субъекта.

Исследование коммуникативной формы активности проводилось в работах М.М. Бахтина, М.С. Кагана, И.Т. Касавина, Н.И. Мартишиной, Л.А. Микешиной, В.В. Николина, И. Хейзинги. Типы познавательных интересов субъекта исследуются в работах Ю. Хабермаса, разработки которого относятся как к формам коммуникативной активности, так и к типам субъективности.

Основная проблема исследования заключается в недостаточном философском осмыслении понятия «нарратива» и его воздействия на субъективность участников коммуникации. Эта проблема может быть выражена в следующих вопросах: как возможно философское осмысление нарратива как процесса коммуникации? Как в коммуникации происходит формирование нового типа субъективности? Как в нарративе проявляются существенные характеристики этого типа субъективности?

Задачи исследования:

1. Выявить тенденции формулирования понятия «нарратив».

2. Зафиксировать сущностные специфические характеристики потенциала разворачивания нарратива в формы коммуникативной активности.

3. Проанализировать основные аспекты антиномии нарратива и наррато-логии и дать им философское осмысление.

4. Проследить динамику развития концепта «субъект» в научной и философской мысли.

5. Построить концепцию типов субъективности и выявить их особенности в нарративе как механизме коммуникации.

Основная идея, выносимая на защиту. Последняя коммуникативная революция изменяет тип субъективности человека современного общества, приводя форму активности и структуру его деятельности к таким, которые реализуются в схемах нарратива.

Теоретико-методологическая основа исследования. Фундаментальную роль в процессе исследования играло использование философского аппарата немецкой классической философии и марксизма. В работе переосмыслению подвергаются теоретические подходы нарратологии и теории коммуникации.

Следует отметить междисциплинарный характер нашего исследования. Для обоснования выводов работы необходимо проведение философского анализа проблем нарратологии, тесно связанных также с такими областями знания, как историческая, семиотическая, литературоведческая, психологическая и социологическая. Исследование проводится на трудах отечественных и зарубежных мыслителей, которые обосновывают нарративную специфику современной коммуникации.

Основные результаты исследования и его научная новизна

2. Зафиксирована монологичная структура коммуникации и ключевая роль в ней нарратива как потенциальной единицы трех форм активности субъекта: действие, общение и рефлексия. Нарратив выступает единицей деятельности человека в условиях коммуникации.

3. Сформулирована антиномия нарративаи структура антиномии в двух ее аспектах: гносеологическом и идеологическом.

4. Показаны два масштаба антиномии в процессе коммуникации (глобальный и малый) как для гносеологического, так и для идеологического аспектов антиномии нарратива.

7. Понятие «субъект-интерпретатор» рассмотрено в его пределах и тенденциях.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования заключается в следующем: во-первых, материалы диссертации содержат представление о сущностных характеристиках понятия «нарратив», позволяющее в контексте философского анализа сформулировать, осмыслить и разрешить проблемы нарратологии, связанные с коммуникативными исследованиями; во-вторых, предложенная модель форм коммуникативной активности и типов субъективности может быть использована при осмыслении различных проявлений культуры; в-третьих, результаты исследования могут быть использованы для разработки теоретических и методических материалов по философии нарратива, теории коммуникации и PR-технологий.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования обсуждались на межвузовском аспирантском семинаре кафедры философии Ом-ГПУ, излагались в ряде статей и тезисов, рассматривались в ходе работы межвузовской научной конференции «Реальность. Человек. Культура» (ОмГПУ, Омск, 2002); Международной научной конференции «Информация. Коммуникация. Общество» (ЛЭТИ, Санкт-Петербург, 2003), Второй международной конференции «Русская филология: Язык - Литература - Культура» (ОмГПУ, Омск, 2004).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Нарратив в контексте субъективности"

Выводы

По результатам проведенного исследования в главе 2 можно сделать следующие выводы.

1. Структура нарратива повторяет структуру субъекта, который появляется в эпоху коммуникативной революции. Это субъект-коммуникатор, как одна из крайностей существования субъекта интерпретатора, который подчинен нарратору в нарративе как механизме коммуникации.

2. С другой стороны, субъект-интерпретатор способен выйти из нарратива, существовать вне его системы, отказаться подчиняться ему как механизму коммуникации. В этом случае субъект-интерпретатор проявляет себя как субъект в его традиционном понимании. Мы предлагаем называть его субъект-автор.

3. Таким образом «субъект-интерпретатор» становится понятием более широким, которое в потенциале может разворачиваться и в субъекта-коммуникатора и в субъекта-автора. Итак, субъект интерпретатор становится единицей, объединяющей в себе три типа субъективности.

4. Объективная реальность сужается до информационной реальности в гно-сеологеме, идеологема же, напротив, способствует расширению и увеличению информационной реальности по сравнению с реальностью объективной. В этом как раз и проявляется предел субъекта-интерпретатора.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По итогам проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

1. Нарратив в общераспространенном понимании часто используется как синоним повествования. В нарратологии имеется три определения повествования. В своем единстве они дают три уровня процесса нарратива. Нарратив тождественен повествованию определенного типа, который реализуется в процессе современной коммуникации. В нарратологии понятие коммуникации и нарратив соотносятся так, что нарратив принимается механизмом коммуникации.

2. Структура нарратива, по нашему мнению, наиболее полно отражена в модели Ж.Женетта. Французский исследователь определяет нарратив как трехуровневый механизм, состоящий из истории, дискурса и наррации. В работе показано, что эта модель обобщает работы классиков нарратологии. Трехуровневая модель нарратива отражает как механизм процесса коммуникации, так и историю формирования понятия нарратив, то есть является обобщением и логическим и историческим.

3. Нарратив можно рассматривать и как единство форм коммуникативной активности: действие, общение, рефлексия. Нарратив дает модель деятельности субъекта в рамках коммуникации, и как единица развертывания содержит в себе потенциал, превращающий его либо в действие, либо в общение, либо в рефлексию, в зависимости от интереса, стоящего за рамками нарратива, и находящегося в субъекте коммуникации.

4. Когда потенциал нарратива как единицы разворачивается в действие, оно однозначным образом соответствует истории как первому нарративному уровню. Его разворачивание в общение и рефлексию соответствует как повествованию, так и наррации, как второму и третьему уровням нарратива. Однако преобладающим на уровне повествования становится потенциал общения, а на уровне наррации - рефлексия как форма активности субъекта.

5. Проблема нарратива и нарратологии в целом может быть сформулирована как философская антиномия в смысле И.Канта, имеющей гносеологический и идеологический аспекты. Гносеологический аспект антиномии нарратива предлагается называть гносеологемой антиномии нарратива и нарратологии в целом, а идеологический - идеологемой.

6. Гносеологема и идеологема антиномии нарратива находят отражение в малом и глобальном масштабах действия. Малый план гносеологемы и идеологемы соответствует точке зрения получателя, в то время как глобальный - точке зрения отправителя.

7. Нарратив включает в себя два аспекта: с одной стороны, гносеологема: соотнесение того «что было» с тем «что рассказано» и с тем «что воспринято». С другой стороны, идеологема - «что было» с «как рассказано», «как воспринято». Основная проблема нарратива в том, что он должен передавать информацию, но чаще получается так, что она (информация) искажается, интерпретируется.

8. Структура нарратива повторяет структуру субъекта, который появляется в эпоху коммуникативной революции. Это субъект-коммуникатор, как одна из крайностей существования субъекта интерпретатора, который подчинен нарратору в нарративе как механизме коммуникации.

9. С другой стороны, субъект-интерпретатор способен выйти из нарратива, существовать вне его системы, отказаться подчиняться ему как механизму коммуникации. В этом случае субъект-интерпретатор проявляет себя как субъект в его традиционном понимании. Мы предлагаем называть его субъект-автор.

10. Таким образом «субъект-интерпретатор» становится понятием более широким, которое в потенциале может разворачиваться и в субъекта-коммуникатора и в субъекта-автора. Итак, субъект интерпретатор становится единицей, объединяющей в себе три типа субъективности.

11. Объективная реальность сужается до информационной реальности в гно-сеологеме, идеологема же, напротив, способствует расширению и увеличению информационной реальности по сравнению с реальностью объективной. В этом как раз и проявляется предел субъекта-интерпретатора.

Список научной литературыПастухова, Елена Валерьевна, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Bal М. Narratologie: Les instance du resit. - P. : Klincksieck, 1977. - 199 P.

2. Chatman S. Story and discorse: Narrative structure in fiction and film. Ithaca; London: Cornell univ. Press, 1978. 277 p.

3. Prince G. Narratology: the form and funtioning of narrative. New York: Indiana University, 1982.- 161p.

4. Prince G.A. Dictionary of Narratology. Andershot (Hants). 1988. P.58.

5. White H. The Content of the Form: Narrative Discourse and Historical Representation. -Baltimore; L., 1978.

6. Автономова H.C. Рассудок, разум, рациональность.- M.: Наука, 1988. -285 с.

7. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М.: Наука, 1977. - 271 с.

8. Агафонова Е.В. Магистерская диссертация «Соотношение автора и нарра-тора в современном философском дискурсе (в контексте «смерти субъекта»)». Томск, 2003. - 88с.

9. Агеева Р.А. Семиотика фольклора // Семиотика. Коммуникация. Стиль. -М.: АН СССР, 1983. С. 84-95.

10. Американский ежегодник М.: Наука, 2001288 с.

11. И. Аристотель. Поэтика // Аристотель. Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1986. Т. 4. -С. 645-680.

12. Аристотель. Риторика // Античные риторики. М.: Изд-во МГУ, 1978. -С. 15-127.

13. Асмус В.Ф. Платон, эйдология, эстетика, учение об искусстве // Асмус В.Ф. Историко-философские этюды. -М.: Мысль, 1984. С. 3-44.

14. Барт P. S/Z. М.: Ad marginem, 1994. - 303 с.

15. Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во МГУ, 1987. - С. 387-422.

16. Барт Р. Драма, поэма, роман // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Перевод, составление и вступительная статья Г.К. Косикова (совместно с И.К. Стаф). М.: ИГ «Прогресс», 2000.

17. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика.- М.: Прогресс, 1994.— 616 с.

18. Барт Р. Мифологии. М.: Сабашников, 1996.-312 с.

19. Барт Р. Основы семиологии // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Перевод, составление и вступительная статья Г.К. Косикова. М.: ИГ «Прогресс», 2000.

20. Барт Р. Фрагменты речи влюбленного. М.: Ad Marginem, 1999. - 431 с.

21. Барт Р. Система моды. М.:, 2003.

22. Бахтин М. М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.

23. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. — М.: Худож. лит., 1975. 502 с.

24. Бахтин М.М. Искусство и ответственность. К философии поступка. И др. Работы 20-ых годов. Киев: Next, 1994. - 385 с.

25. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. М.: Алконост, 1994.172 с.

26. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: XJI, 1990. 543 с.

27. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПБ.: Азбука, 2000. - 304 с.

28. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -424 с.

29. Бахтинология. СПБ.: Алитейя, 1995. - 371 с.

30. Бенвенист Э, Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. с.270 - 284.

31. Бодрийар Ж. Америка. Перевод с французского Д. Калугин. СПб.: Владимир Даль, 2000. - 204 с.

32. Бодрийар Ж. Реквием по масс-медиа // S/A'98. Поэтика и политика. Альманах Российско-французского центра социологии и философии Институтасоциологии Российской Академии наук. М.: Институт экспериментальной социологии, СПб.: Алетейя, 1999.-С. 193-226.

33. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1999. - 218 с.

34. Бремон К. Логика повествовательных возможностей // Семиотика и искус-ствометрия. М.: Мир, 1972. - С. 108-135.

35. Бремон К. Структурное изучение повествовательных текстов после В. Проппа // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Перевод, составление и вступительная статья Г.К. Косикова. М.: ИГ «Прогресс», 2000. - С. 102 - 111.

36. Бройкмейер И., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативы // Вопросы философии, 2000 . 3.

37. Бэкон Ф. Сочинения. Т. 1. М.: Мысль, 1971.-590 с.

38. Бэкон Ф. Сочинения. Т. 2. -М.: Мысль, 1978. 575 с.

39. Валянский С.И., Калюжный Д.В. Новая хронология земных цивилизаций. Современная версия истории. М.: Олимп, 1996. - 384 с.

40. Ван ДейкТ.А. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. -312с.

41. Витгенштейн Л. Философские исследования //Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. /Пер. с нем. М.С. Козловой и Ю.А. Асеева; Сост., вступ. ст., примеч. М.С. Козловой. М.: Гнозис, 1994. - С. 118 - 119.

42. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988.-704 с.

43. Гегель Г.В.Ф. Сочинения T.IV. Система наук. ч.1. Феноменология духа. -М.: СэкЛит, 1959. 440 с.

44. Гельвеций К.А. Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1973. - 647 с.

45. Гельвеций К.А. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1974. - 687 с.

46. Греймас А.-Ж. В поисках трансформационных моделей // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000. - С. 174-198 или: Зарубежные исследования по семиотике фольклора. - М.: Наука, 1985. - С. 89-108.

47. Греймас А.-Ж. Размышления об актантных моделях // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000 - С. 156-173 или: Вестник МГУ. - Сер.: «Филология». - М., 1996. -№ 1.-С. 118-135.

48. Греймас А.-Ж., Курте Ж.Семиотика. Объяснительный словарь теории языка. // Семиотика. -М.: Радуга, 1983.

49. Григорьева Н. Сноска как реставрация // HJIO. 4,2000- с. 44.

50. Григорьян Б.Т. Философия и ценностные формы сознания. М.: 1978.

51. Гурко Е. Деррида Ж. Тексты деконструкции. Differance. Томск: Водолей,1999.- 160 с.

52. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПБ.: Наука, 2001. - 315 с.

53. Декарт Р. Соч. в 2 т. Т. 1. -М.: Мысль, 1989. 654 с.

54. Декарт Р. Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. - 640 с.

55. Делёз Ж. Логика смысла. Ек.: Раритет, 1998. - 480 с.

56. Делез Ж. Платон и симулякр // Новое литературное обозрение. 1993. - №5.-С. 45—56.

57. Делез Ж. Эмпиризм и субъективность: опыт о человеческой природе по

58. Юму. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсо-низм. Спиноза. М.: ПЕР СЭ, 2001. - 480 с.

59. Делез Ж., Гватари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. М.: 1990.170 с.

60. Денисов С.Ф., Дмитриева Л.М. Естественные и технические науки в мирекультуры. Омск: Омич, 1997. - 448 с.

61. Деннет Д. Постмодернизм и истина // Вопросы философии, 2001.- с. 8.

62. Деррида Ж. Письмо японскому другу // Вопросы философии, 1992. № 4.

63. Деррида Ж. Подпись Событие - Контекст // Дискурс, 1996. - № 1.

64. Деррида Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук //

65. Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М., ИГ «Прогресс», 2000, С. 407-426 или: Вестник МГУ. Сер.: «Филология».-М., 1995.-Mi 5.-С. 170-189.

66. Дидро Д. Сочинения т. 1. М.: Мысль, 1986. - 592 с.

67. Дильтей В. Введение в науки о духе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. 1987. - С. 108-135

68. Дильтей В. Категории жизни // Вопросы философии. -1995. № 10. - С.129.143.

69. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии. 1988. -№ 4. - С. 135-152.

70. Драгомирецкая Н.В. Автор и герой в русской литературе XIX-XX вв. -М.: Наука, 1991.-382 с.

71. Дресслер В. Семантика и текст // Новое в зарубежной лингвистике. 1960. - Вып.8. - С. 111-138.

72. ЖенеттЖ. Фигуры. В 2-х томах. T.l. -М.: Сабашн., 1998.-472 с.

73. ЖенеттЖ. Фигуры. В 2-х томах. Т.2.-М.: Сабашн., 1998.-472 с.

74. Зенкин С. Введение в литературоведение: Теория литературы : Учеб. пособие. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000. - 81с.

75. Зенкин С. Критика нарративного разума. Заметки о теории. // «НЛО» 2003, №59.

76. Игнатьева И.Ф. Антропология техники: человек как субъект мира техники. Екатеринбург, 1992, 130 с.

77. Ильин И. П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: Интрада, 2001. -384 с.

78. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: «Интрада», 1996. 254 с.

79. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. -М.: Интрада, 1998. 256.С.

80. Ильин И.П. Словарь терминов. -М.: ИНИОНРАН, 2001.-385 с.

81. Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Водолей, 1998. - 320 с.

82. Кавелти Дж. Г. Изучение литературных форм. // Новое литературное обозрение -1996 № 6.

83. Кант И Сочинения в шести томах. Т.З. -М.: Мысль, 1964 799 с.

84. Кант И Сочинения в шести томах. Т.4. ч.1. М.: Мысль, 1965.- 544 с.

85. Кант И Сочинения в шести томах. Т.6. М.: Мысль, 1966 - 743 с.

86. Кантор К.М. Философия и культура в историческом развитии человечества // Вопросы философии. 1983. - №7.- с.

87. Климов Ю.Е. О природе повторяющехся структур мифологического мышления// Рационализм и культура. Т.2. Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002.-387 С.

88. Козлова Н.И. Согласие или общая игра // Новое литературное обозрение.1993.-с. 40.

89. Кондильяк Э Б. Сочинения в 3-х т. т.2. М.: Мысль, 1983. - 517с.

90. Кондильяк Э.Б. де Сочинения. Т.1. М.: Мысль, 1980. - 334 с.

91. Корнев С. Сетевая литература и завершение постмодерна // НЛО-1998-с.32.

92. Косиков Г.К. «Структура» и/или «текст» (стратегия современной семиотики) // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М., ИГ «Прогресс», 2000. - С. 5-48.

93. Косиков Г.К. Идеология. Коннотация. Текст. (По поводу книги Р. Барта «S/Z») // Барт P. S/Z. М., Эдиториал УРСС, 2001 - С. 8-29 или: Барт Р. S/Z. - М.: Ad marginem, 1994. - С. 277-302.

94. Кристева Ю. Бахтин, слова, диалог и роман // Бахтин pro contra. Личность и творчество Бахтина. Том I.- Спб.: РХГМ, 2001. 552с.

95. Кристева Ю. К семиологии параграмм // Французская семиотика: Отструктурализма к постструктурализму / Перевод, составление и вступительная статья Г.К. Косикова. М., ИГ "Прогресс", 2000.

96. Кристева Ю. Разрушение поэтики // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000. - С. 458-517.

97. Кристева Ю. Семиотика: критическая наука и/или критика науки // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. М., №1, 1997.

98. Критика и семиотика. Новосибирск: НГУ, 2002. Вып. 5.-120 с.

99. Кузьмина Т.А.Проблема субъекта в современной буржуазной философии. -М.: Наука, 1979.-200 с.

100. Лакан Ж. Семинары. Кн. 1. Работы Фрейда по технике психоанализа1953-54). М.: Логос, 1998. - 432 с.

101. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. — М.: Гнозис,1995.- 100 с.

102. Левинас Э. Время и другой. Гуманизм другого человека. СПб.: ВРФШ,1998.

103. Леви-Стросс К. Структура и форма. Размышления об одной работе Владимира Проппа // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Перевод, составление и в ступительная статья Г.К. Косикова. М., ИГ "Прогресс", 2000.

104. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1985 536 с.

105. Лейбниц Г.-В. Сочинения. В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1982. 636 с.

106. Лейбниц Г.-В. Сочинения. В 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1965. 686 с.

107. Лекторский В.А. Субъект, Объект, Познание. М.: Наука, 1980. - 357с.

108. Лекторский В.А. Проблема субъекта и объекта в классической и современной буржуазной философии. М.: Высшая школа, 1965.

109. Лиотар Ж.Ф.Состояние постмодерна. СПб.: Алетейя, 1998 - 160с.

110. Локк Дж. Избранные философские произведения. В 2 тт.- М. 1960. Т.1.—с.75.

111. Лотман Ю. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. СПб.: Алетейя,1973.- 124 с.

112. Лотман Ю., Цивьян Ю. Диалог с экраном. Талл Александра. СПб.: Алетейя, 1994.-216 с.

113. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Гнозис, 1992. - 272 с.

114. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике // Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: «Языки русской культуры», 1994.-С. 17-247.

115. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. М.: Лабиринт, 1996 - 287с.

116. Ман П. де. Критика и кризис // Философские науки. 1992. № 3. С. 48-64.

117. Маркузе К. Эрос и цивилизация Киев: Гос. б-ка Украины для юношества, 1995.-482 с.

118. Мартишина Н.И. Введение в гносеологию. Омск: ОмГТУ, 1997 - 80 с.

119. Мартишина Н.И. Наука и паранаука в духовной жизни современного человека. Омск: ОмГТУ, 1997. - 178 с.

120. Махлин В. Л. Михаил Бахтин: Философия поступка. — М.: Знание, 1990. —64 с.

121. Мерло-Понти М. Кино и новая психология http://WWW.philosophy.ru.

122. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 624 с.

123. Митчем К. Что такое философия техники? М.: Аспект-Пресс, 1995.149 с.

124. Могильницкий Б. Г., МучнинВ. М., Николаева И. Ю. Возрождение нарратива: о новейшей тенденции в развитии буржуазной историческоймысли // Новая и новейшая история. 1987 г., №3-4. С. 87 - 105.

125. Нагорная Е.В. Соотношение эксплицитной и имплицитной информации в рекламном дискурсе: на материале англоязычной рекламы. Дис. . д-ра филол. наук. М., 2003. - 367с.

126. Называть вещи своими именами-М.: Прогресс, 1986 637 с.

127. Найман Е. Деконструктивная методология Деррида.- Учебно методологическое пособие-Томск: изд. Томского университета, 1996.-100 с.

128. Нанси Ж.Л. Corpus.- М.: Ad Marginem , 1999. 253 с.

129. Неклюдов С.Ю. Антитезисы к «Метафизике фольклора» И.П.Смирнова // Новое литературное обозрение. №52 (6/2001). С. 97 - 102.

130. Никитаев В. Новый гуманизм: субъект против индивида / Размышления над «Эрой индивида» Алена Рено // Логос. №3 (38) 2003. - с.134 - 152.

131. Николаева О. Современная культура и православие. М.: Ad Marginem,1999.-345 с.

132. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. 1960. Вып.8. — С. 468472.

133. Николин В.В. Машинность как всеобщий принцип воспроизводства. -Омск: Курьер, 2002. 250 с.

134. Николин В.В. Сценарии формирования ученика. Омск: ОмГПУ, 2000.171 с.

135. Николин В.В., Федяев Д.М. Техника в потоке истории (Социальные факторы развития техники). Омск: ОмГПИ, 1992. - 246 с.

136. Николин В.В. Философские парадоксы. Пособие по спецкурсу. — Омск, 2003.-С.22.

137. Новоселова И.А. Субъектность и деятельность // Сборник статей и философские дескрипты. Выпуск 2 Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2002. -282с.

138. Общение. Текст. Высказывание. М.: Наука, 1998. - 175 с.

139. Ойзерман Т.И. Философия и обыденное сознание // Вопросы философии.1967. №4.

140. Орехов С.И. Виртуальная реальность: исследование онтологических и коммуникационных основ. Дисс. . д-ра филос. наук. Омск, 2002. -332.

141. Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. -М.: Весь мир, 1997. 704 с.

142. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. -588 с.

143. От «вненаходимости» к «бунту» // Диалог, карнавал, хронотоп. — 1997. -№1.

144. Падучева Е.В. О структуре абзаца // Труды по знаковым системам. Тарту. - 1965. - 285 с.

145. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000. 880 с.

146. Перлина O.JI. Мотивация потребительского поведения как фактор эффективности рекламы: Дис. канд. псих наук. М. - 2002. - 181 с.

147. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков. СПб.: Алетейя, 2000. - 415 с.

148. Платон Диалоги. М.:Мысль, 1986-607 с.

149. Платон Собрание сочинений в 4 т. т.З. М.:Мысль, 1994. 654 с.

150. Платон. Государство // Платон. Соч.: В 3 т. М.: Мысль, Т.3/1/, 1971. - С. 89-454.

151. Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. -М.: AdMarginem, 1995 — 339с.

152. Поппер К. Логика научного исследования // Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983. - С. 147 - 148.

153. Поппер К. Объективное знание: Эволюционный подход. М.: УРСС, 2002.-381с.

154. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев: Синто, 1993- 192 с.

155. Почепцов Г. Теория коммуникации. М.: Рефл-бук, 2001. - 651 с.

156. Почепцов Г.Г. Информационные войны. М.: Рефл-бук, 2000. - 576 с.

157. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века. М.: Рефл-бук, 2000. - 325 с.

158. Пригов Д. Что делается? // Н.З., 2000 (9).- № 1.

159. Пригожин И. Переоткрытие времени // Вопросы философии. 989.

160. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М. .-Прогресс, 1994. -272 с.160161162163164165,166167,168,169,170,171,172,173.174,175.176.

161. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. - 341 с.

162. Проблема человека в западной философии. -М.:Прогресс, 1988. 552 с. Пропп В.Я Исторические корни волшебной сказки. - Д.: ЛГУ, 1986. -365 с.

163. Рено А. Эра индивида. К истории субъективности./ Пер. с франц. С.Рындина под ред. Е.Самарской. СПб.: Владимир Даль, 2002. - 474 с. Рикер П. Время и рассказ. Т.1. - СПб.: Университетская книга, 1998. -313с.

164. Рикер П. Время и рассказ. Т.2. Конфигурация в вымышленном рассказе. -СПб.: Универ Книга, 2002. 224 с.

165. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Academia-Центр, Медиум, 1995. - 416с.

166. Рорти Р. Случайность, ирония, солидарность. М.: русское феноменологическое общество, 1996.-282с.

167. Руднев В. П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. — М.: Аграф, 1997.-382 с.

168. Рябчикова Е.Н. Субъект в системе культурно-образовательных связей: Дисс. Ниж. Новгород, 2003. - 149с. Сартр Ж.П. Бытие и ничто. - М.:Республика, 2000. - 639 с. Сартр Ж.П. Зачем писать? // Вестник МГУ, сер. "Филология".-1995. -№3.

169. Семиотика и искусствометрия. М.: Мир, 1972. - 367 с. Сизова Н.А. Массовая культура и культурное наследие: специфика дискурса: Автореферат к. ф. н-Томск, 2003- 22с.

170. Силичев Д. Ж. Деррида: деконструкция или философия в стиле постмодерн //Философские науки, 1992-№3.

171. Словестность и комерция. Под ред. В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаумами Аграф, 2001.-300с.

172. Степанов Е.А. Диалогичность как онтологическая структура слова. Авто-реф.дисс. .канд. филос. наук. Томск, 2003. - 18 с.

173. Субъект и объект как философская проблема. Киев: Наукова думка,1979.-286с.

174. Сулейманова Э.И. Интеграция элементов чужого высказывания в нарративный текст: Автореферат к. филол. н. СПб.- 2002.- 17с.

175. Сыров В.Н. Нарративность и толерантность // Дискурс-ПИ. Выпуск 3: Дискурс толерантности в глобальном мире / Под ред, О.Ф. Русаковой. -Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2003 (178 с.) С. 51-54.

176. Сыров В.Н., Суровцев В.А. Метафора, нарратив и языковая игра. Еще раз о роли метафоры в научном познании // Методология науки. Становление современной научной рациональности. Вып. 3. Томск: Изд-во ТГУ, 1998.-С. 186- 197.

177. Сыров В.Н. Философский статус концепта «нарратив» // Философские де-скрипты: Сб. науч. ст. Барнаул: Изд-во АГУ, 2001. - С. 217 - 224.

178. Сычев Ю.В. О человеческой субъективности // Философские перспективы человечества. М.: Мысль, 1993. - С. 42 - 51.

179. Тамарченко Н.Д. Повествование // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины: Основные понятия итермины. Учеб. пособие. М.: Высш. шк.; Издательский центр „Академия", 1999.-С. 279-295.

180. Тарнас Р. История западного мышления. М.: Крон-Пресс, !995. - 444 с.

181. Теплиц К.Т. Все для всех. Массовая культура и современный человек // Человек: Образ и Сущность (Гуманитарные Аспекты). Массовая культура. Ежегодник. М.: ИНИОН РАН, 2000. - С. 241-284.

182. Тодоров Ц. Понятие литературы // Семиотика. М.: Прогресс, 1983. - С. 355-369.

183. Тодоров Ц. Поэтика // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс,1975.-С. 47-113.

184. Трубина Е.Г. Нарратология: основы, проблемы, перспективы: материалы к спецкурсу. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. - 103с.

185. Турен А. Возвращение человека действующего. М.: Научный мир, 1998. -204с.

186. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. -572 с.

187. Тюпа В. Нарратология как аналитика повествовательного дискурса. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. 58 с.

188. Уайт X. Метаистория : историческое воображение в Европе XIX века / Пер. с англ. под редакцией Е.Г. Трубиной и В.В. Харитонова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. - 528 с.

189. Унгер Р. Философские проблемы новейшего литературоведения // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. -М.: Изд-во МГУ, 1987.-С. 143-168.

190. Успенский Б.А Избранные труды. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Гнозис, 1994. - 432 с.

191. Фейербах JI. Избранные философские произведения. Т.2. М.: Мысль,1955.-942 с.

192. Фихте И. Г. Сочинения в двух томах. Т. 1. СПб.: Мифрил, 1993. - 687 с.

193. Французская семиотика. От структуры к постструктурализму. / Г.К. Коси-кова. -М.: Прогресс, 2000.-536 с.

194. Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 1996. - 208 с.

195. Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998. - 310 с.

196. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс,1997.-406 с.

197. Фуко М. Что такое автор? // Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М: Магистериум-Касталь, 1996. - С. 7-46.

198. Хабермас Ю. Демократия, разум, нравственность. М.: Академия, 1995. —232 с.

199. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб.:1. Наука, 2000. 379 с.

200. Хабермас Ю. Очерки политической теории. СПб.: Наука, 2001.- 417 с.

201. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993.- 447 с.

202. Хайдеггер М. Европейский нигилизм. Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. - 117 с.

203. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993.

204. Хейзинга И. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Политиздат,1992.-495 с.

205. Чередник Н.В. Употребление времен и нарративная структура текста: Автореферат к. филол. н. М. - 1989. - 18с.

206. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983- 383с.

207. Шмид В. Нарратология. М.: ЯСК, 2003. - 312 с.

208. Шмидт З.Й. «Текст» и «история» как базовые категории // Новое в зарубежной лингвистике. 1960. Вып.8. - С. 89-111.

209. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии.: сб. статей. JI.: Художественная литература, 1986- 453с.

210. Эко У. Заметки на полях «Имени Розы» // Имя Розы. М.: Книжная палата, 1989.-489с.

211. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М.: REFL-book, К.: Ваклер,1996.-288 с.

212. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против».

213. М.: Прогресс, 1975.-С. 193-230.

214. Якобсон Р. Язык и бессознательное. М.: Гнозис, 1996. - 248 с.

215. Янко И.В. Нарратив в историческом освоении действительности: феноменобновления и социокультурный смысл: Автореферат к. ф. н. Екатеринбург. - 1997. - 15с.

216. Яши П. Об эффекте автора: современное авторское право и коллективное творчество // НЛО. 2001(2). С. 48 51.