Нартовский эпос как исторический источник

Козаев, Петр Кузьмич

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Нартовский эпос как исторический источник

Год: 2011
Автор научной работы: Козаев, Петр Кузьмич
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Владикавказ
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Нартовский эпос как исторический источник'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Нартовский эпос как исторический источник"

ГОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова»

4В4Эиии

На правах рукописи

КОЗАЕВ ПЕТР КУЗЬМИЧ

НАРТОВСКИЙ ЭПОС КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 2 МАЙ 2011

Владикавказ-201 ф

4845000

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова» на кафедре политологии.

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Магометов Ахурбек Алиханович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, ведущий

научный сотрудник УРАН «Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В.И.Абаева» Дзаттиати Руслан Георгиевич;

кандидат исторических наук, доцент кафедры социальной работы ГОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова» Бесолова Алла Асланбековна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Северо-Кавказский

горно-металлургический институт (ГТУ)»

Защита состоится 6 мая 2011 г. в 17 часов на заседании диссертационного Совета Д 212.248.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций по историческим наукам в ГОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л.Хетагурова» по адресу: 362025, РСО-А, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46, диссертационный зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л.Хетагурова».

Электронная версия автореферата диссертации размещена на официальном сайте СОГУ «5» апреля 2011 г. Режим доступа:тто'.по5и.ги

Автореферат разослан «5» апреля 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета СЬ^С_£ <——

кандидат исторических наук, профессор С.Р.Чеджемов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. На огромных просторах Евразии и Северной Африки скифо-савромато-сармато-аланские племена не раз представали генерирующей силой цивилизационных процессов. В бесчисленных войнах, понеся огромные потери, они отступили на срединную часть своих земель - Центральный Кавказ. Здесь, вплоть до нашествия монголо-татарских войск скифо-савромато-сармато-аланский этнос продолжал играть важнейшую роль не только в Кавказском регионе, но и во всей Евразии, через все тягчайшие испытания пронеся два сокровища своей национальной культуры: язык и фольклор. Современную социально-экономическую и военно-политическую жизнь народов Кавказа невозможно рассматривать, не определяя в ней место и роль осетин, их истории и культуры. Военные и межэтнические столкновения последних десятилетий, пристальное внимание к Кавказскому региону крупнейших государств мира - наилучшее тому подтверждение. Ограниченность письменных источников по истории осетин до XIX века может быть существенно пополнена памятниками устного народного творчества. Фольклорные источники совместно с данными письменности, этнографии, лингвистики и археологии образуют богатую источниковую базу, которая позволяет по-новому подойти к решению важнейших проблем истории и культуры осетинского народа периодов бронзы, раннего железа и средневековья.

Как известно, любой эпос есть неписанная история создавшего его народа. Нартиада, в этом смысле, отнюдь не составляет исключения и должна рассматриваться как источник по истории алан-ариев Центрального Кавказа. Национальные версии эпоса фиксируют их исторические особенности.

Цель и задачи исследования. Целью диссертации является исследование нартовского эпоса в аспекте истории, процессов его зарождения и формирования, суммирование и классификация этногенетических и историко-культурных данных в их специфическом фольклорном отражении в Нартиаде с использованием результатов других гуманитарных наук по истории и культуре осетинского народа.

Для достижения поставленной цели, были выделены следующие задачи:

1) исследование теоретико-методологического опыта изучения памятников фольклора в России и за рубежом, в той степени, в какой это необходимо для анализа текстов Нартиады;

2) выделение ядра нартовского эпоса через выявление генеалогии эпических героев и определение основных пластов, определение социально-экономического строя общества нартов, их этнических и военно-политических связей;

3) определение территории «Страны нартов» и время существования эпического народа, хронологии эпоса;

4) выяснение исторического лица Нартов и их союзников, врагов и друзей «трех родов»;

5) анализ проблемы соотношения эпических «родов» с этническими подразделениями древних и современных осетин и их реальной истории и археологических культур;

6) исследование вопроса взаимоотношения локальных вариантов на-ртовского эпоса и этнической принадлежности ядра и основных текстов Нартиады;

7) выявление полиэтнического происхождения Нартиады как отражения полиэтнического происхождения осетин.

Географические и хронологические рамки исследования. Географические границы изучаемых текстов эпоса охватывают, в широком смысле, территории, которых в разные периоды своей бурной истории достигали предки современных осетин и родственные или союзные им племенные группы. В узком смысле под таковыми следует подразумевать Центральный Кавказ, между реками Аргун и Уруп или земли «трех родов» - «Страну Нартов».

Что касается хронологических рамок исследования, то изначально они охватывают период столкновения и объединения «трех родов» на территории Закавказья, Центрального Кавказа и Предкавказья в XXXIV в. до н.э. Это удревнение принятой большинством нартоведов нижней даты собственно эпического времени формирования Нартиады на две тысячи лет.

Верхняя хронологическая дата, с определенными оговорками, остается в пределах общепринятой - времени нашествия монголо-татарских орд на Кавказ в ХШ-Х1У вв. н.э.

Методологическая база исследования. Основными методологическими принципами исследования, являются принципы объективности, системности и историзма, которые рассматривают объект исследования в историческом контексте, в виде определенного набора методов исторического исследования: генетический, сравнительный, типологический, системный.

Характерной чертой исследования является междисциплинарный синтез, использование данных смежных гуманитарных научных дисциплин - археологии, фольклористики, лингвистики и этнографии.

Степень изученности проблемы. Первое упоминание о существовании у кавказских народов сказаний о нартовских богатырях отмечено у академика Юлиуса Клапрота, известного ориенталиста, члена Российской академии наук, побывавшего на Северном Кавказе в 1807-1809 гг. О нартовских сказаниях знал и П.С. Паллас.

Из числа отечественных авторов, писавших о бытовании у горцев Кавказа нартовских сказаний, первым следует обозначить С. Хан-Гирея (1806-1842).

О нартах писал в свое время и Ш.Б. Ногмов, известный просветитель кабардинского народа. Его книга «История адыгейского народа», опубликованная в 1847 году, была первой попыткой исторического прочтения нартовского эпоса.

К началу 40-х годов XIX века относятся и сведения академика A.M. Ше-грена о бытовании у осетин нартовских сказаний. Тоща же, в первой половине XIX века отметил существование сказаний у адыгов Л.Я. Люлье.

Первая публикация осетинских сказаний о нартах была сделана в 1868 году А. Шифнером. Тексты собрали Д. Чонкадзе и В. Цораев. Вслед за этим чечено-ингушские тексты опубликовал Чах Ахриев, а карачаево-черкесские - С. Урусбиев.

Первые сведения о существовании сказаний в Дагестане публикует А. Чиркеевский, П.К. Услар и А. Барсов. В конце XIX века сведения о нартовских сказаниях в Абхазии публикуют А. Иоакимов и Н.М. Альбов. Сбор и публикация новых текстов завершается в середине XX века.

Вопросам сбора и публикации текстов сказаний о нартах посвящены специальные работы Б.А. Калоева, Н.К. Малиевой, Ю.С. Гаглойти, А.И. Алиевой и др.

Уже первые издатели нартовских сказаний предприняли попытки исторической интерпретации собираемых текстов, но подлинно научный анализ Нартиады начали Л.Г. Лопатинский и В.Ф. Миллер. Следует отметить работы и таких дореволюционных исследователей нартовских текстов как В.Б. Пфафф, Е. Марков, Д. Лавров, Ал. Кодзаев, А.З. Куба-лов, Г. Цаголов и др. Однако их усилиями были лишь определены некоторые направления изучения нартовского эпоса, которые сводятся к необходимости более полного сбора и публикации национальных версий и их сравнительного изучения. К сожалению, большинство авторов дореволюционного времени интересовал, прежде всего, вопрос о национальной принадлежности сказаний, а не их историческое содержание.

элементов быта и нравов осетин или кабардинцев в текстах сказаний вовсе не определяет их происхождение, а лишь показывает их оформление в конкретной этнической среде, соответствующую обработку текстов и сюжетов. Что касается скифо-сармато-аланских изоглосс, то они такие же осетинизмы как и многие другие детали этнографического характера, которые не решают вопроса происхождения нартовского эпоса и, прежде всего, его основного ядра. Таким же образом следует воспринимать заявления о богатстве, большей колоритности, наличии сказаний о рождении и смерти нартов осетинского локального варианта. Это не аргументы в выявлении этнической принадлежности Нартиады. Не аргументы и количество текстов, и, тем более, т.н. большая архаичность абхазских сказаний. Сама эта архаичность явление более чем мифическое.

Тем не менее, после Великой Отечественной войны, в нартоведении прослеживаются серьезные успехи на пути становления и разработки методологии исследования текстов эпоса. Работы, прежде всего, В.И. Абаева, З.Н. Ванеева, Е.М. Мелетинского, В.И. Чичерова, Б.В. Скитского, Л.П. Семенова, Б.А. Калоева, Е.И. Крупнова и многих других ученых прочертили основные направления в изучении нартовского эпоса и его применения в изучении истории и культуры народов Кавказа.

Важную роль в дальнейшем исследовании Нартиады следует отвести крупным научным форумам по нартоведению в 1957 году в Орджоникидзе и в 2000 году в Нальчике, но и они не дали ответов на важнейшие вопросы по изучению нартовских сказаний. Сравнительно-историческое изучение национальных версий эпоса, может лишь систематизировать имеющиеся тексты и сюжеты, определить основные составляющие ядра, что действительно позволит более продуктивно опираться на тексты сказаний при их использовании как источников по истории того или иного народа.

Реальные направления по изучению Нартиады указали, прежде всего, работы В.И. Абаева, Ж. Дюмезиля, Е.М. Мелетинского, В.Г. Ардзинба, В.А. Кузнецова, З.М. Ванеева и др.

Важнейшими из них являются следующие:

- выделение из основной массы сказаний текстов по генеалогии нартовских богатырей и определение на их основе видения героями эпоса и сказителями происхождения эпического племени и термина «нарт»;

- определение максимального количества сказаний отражающих реальные исторические события и явления;

- определение наиболее значимых слоев нартовского эпоса;

- определение основного социально-экономического строя нартовского общества, врагов и друзей нартов;

- определение основных пластов Нартиады через сравнительный анализ с памятниками фольклора народов, родственных кавказским народам или исторически с ними связанных;

- определение времени и территории обитания нартов;

- определение ядра эпических сказаний, его происхождение и историчность эпического племени.

Разработка данных направлений, предложенных выдающимися на-ртоведами, не может не привести к историческому осмыслению и возможности использования текстов нартовского эпоса при изучении истории народа, создавшего этот памятник.

Источииковая база диссертации. Источниковой базой диссертационного исследования является широкий круг текстов эпоса всех национальных версий. Они позволяют с большим основанием анализировать вопросы исторического развития народов и варианты конкретных сказаний и сюжетов.

Вторую группу источников составляют все остальные памятники устного народного творчества осетин и других народов Кавказа - обладателей различных версий Нартиады. Речь идет, прежде всего, о текстах по религиозным верованиям, этнографическим материалам, другим видам эпосов и т.п.

К третьей группе источников следует отнести фольклор тех народов, с которыми носители традиций нартовской эпики были связаны либо кровно, либо исторически. Наиболее важными, в этом смысле, представляются материалы индоевропейских народов, урартов, хаттов, эла-митян и др.

К четвертой группе источников относятся материалы по археологии народов Кавказа. При этом речь идет об археологических культурах, бытовавших не только на собственно кавказских территориях, но и оставленных предками кавказцев в различных уголках Европы, Азии и Северной Африки.

К пятой группе источников относятся лингвистические материалы древних и современных народов, кавказских и родственных им племен и народов, либо связанных с ними исторически.

К шестой группе источников, привлекаемых в данной работе, относятся памятники письменности - нарративные материалы древних и средневековых авторов.

Седьмую группу источников составляют диссертации и авторефераты диссертаций по фольклористике, языкознанию, археологии, истории и этнографии народов, представляющих интерес в плане изучения нартовского эпоса осетин как исторического источника.

В последнюю - восьмую группу входят статьи и монографии на немецком, английском и французском языках.

Работа со всеми означенными источниками и существующей историографией по нартоведению предполагает историческое прочтение нартовского эпоса, его использование как источника по вопросам анализа истории. Таким образом, имеющаяся источниковая база позволяет решить, поставленные в исследовании цель и задачи.

Это, прежде всего, вопрос о полиэтническом происхождении как своего рода продолжение и расширенное осмысление теории В. И. Абаева о двуприродности осетин. Ведь истина в том, что ни кавказский субстрат, ни североиранский суперстрат В. И. Абаева не были однородны.

Общеизвестно, что высшей степенью изученности любой археологической культуры является ее этническая атрибуция, т.е. выяснение этнического лица создателей тех материальных и духовных богатств, которые находят выражение в материалах по каждой конкретной археологической культуре. Следовательно, число этносов, принявших участие в формировании осетин может быть в определенном смысле равно числу археологических культур, бытовавших в разные эпохи на территории формирования осетинского народа, а также на территориях, откуда в ту или иную эпоху переместились создатели изучаемых культур на интересующую нас территорию.

Научная новизна диссертации. Это одно из первых в отечественной историографии исследований этногенеза осетинского народа в полиэтническом осмыслении и в столь огромном хронологическом срезе (XXXIV в до н.э. - XIV в н.э.), с использованием данных различных научных дисциплин для восполнения результатов анализа и рассмотрения текстов Нартиады в плане полномасштабного отражения прошлого осетинского народа - ее создателя.

Центральный Кавказ, как базовая территория формирования скифо-савромато-сармато-аланского этноса, был уже в энеолите теснейшим образом связан как с Предкавказьем и Северным Причерноморьем, так и с остальным Кавказом и Передней Азией. Однако качественно новый уровень взаимоотношений устанавливается для населения этих регионов с появлением на Центральном Кавказе протомайкопцев на заре бронзового века и установление ими тесного контакта с куро-арксинскими и древнеямными племенами.

Закономерно обращение к нартовскому эпосу осетин с целью выявления определенных отголосков истории этих эпох, так как в духовной культуре потомков создателей археологических культур не могла не найти свое отражение реальная их история. Изучение текстов Нартиады не только позволяет осветить основные вехи генезиса и этапы истории осетин, но и выйти на общие для важнейших фольклорных памятников индоевропейцев и их соседей пласты, отражающие наиболее значимые для них явления и события в далеком прошлом.

Сравнительный анализ фольклорных текстов скифо-савромато-сармато-аланского этноса с памятниками устного народного творчества других племен и народов с привлечением данных письменных свидетельств, археологии, этнографии и языкознания позволяет установить: - реальность существования племени нартов и его тождество савро-матам;

- тождество трех нартовских родов нартам-майкопцам, алародиям-куроараксинцам и ариям-древнеямникам;

- единство осетинского и абхазского локальных вариантов Нартиады как родов малочисленных и многочисленных по Махабхарате;

- тождество трех нартовских родов богам, рудриям и марутам ведических гимнов;

- единство представителей рода Ахсартаговых с богами индоевропейцев, нартов с марутами, урартов с Алагата;

- историчность битвы богов и демонов у стен Трои;

- единство Дарезановых-Дордзуков и дарданов-троянцев;

- выделение трех версий генеалогии Нартов;

- удревнение осетинского эпоса до уровня У-1У тыс. до н.э.;

- определение «Страны Нартов»;

- впервые в нартоведение вводятся фольклорные тексты разных народов и прочие источники и историография по их истории и культуре.

Практическая значимость результатов исследования. Содержащийся в диссертации фактологический и теоретический материал способствует концептуальному переосмыслению всей научной базы на-ртоведения и важнейших вопросов истории осетинского народа, ряда положений по истории и культуре, индоевропейской этноязыковой общности, других племен и народов Евразии. Он может быть также использован в учебном процессе в университетских курсах по истории индоевропейцев и их соседей эпохи палеометаллов, при написании обобщающих научных трудов. Материал диссертации может использоваться для преподавания соответствующих дисциплин в средней школе.

Исходя из всего вышеизложенного, основными положениями, выносимыми на защиту, следует обозначить следующее:

- существование лишь одного ядра Нартиады, формировавшегося в рамках союза древнеосетинских племен на Центральном Кавказе начиная с эпохи ранней бронзы;

- существование общего фольклорного пласта для индоевропейской общности, нашедшего отражение в Нартиаде и отражающего реальные исторические события;

- историчность племенной группы нартов, входившей в объединение полиэтнических древнеосетинских племен;

- патриархально-родовая социально-экономическая организация племенного объединения нартовского общества с доминированием строя военной демократии;

- создание Нартиады на землях «трех родов» в рамках XXXIV в. до н.э.- XIV в. н.э. (Восточное Закавказье, Центральный Кавказ и Арийская степь).

Окончательное формирование нартовского эпоса, как и завершение генезиса осетинского народа происходит на Центральном Кавказе. При-

менительно к истории осетин, следует говорить, по меньшей мере, о нескольких десятках культур. Соответственно, даже при условии признания за каждой второй или третьей культурой этнической индивидуальности, надлежит предполагать участие в генезисе осетин не менее десятка наиболее значимых, чуждых друг другу этноэлементов.

Отсюда и необходимость уточнения того, что именно последовательность попадания в поле зрения письменных народов древности обусловила фиксацию в их нарративных источниках сведений о тех или иных племенах осетин, создавая иллюзорную иерархию генеалогического характера во взаимоотношениях всех этнообразований североиранцев и их союзников, а не реальное происхождение алан от сармат, сармат от савромат, савромат от скифов и т.п.

Важным является вопрос автохтонности. Из современных народов Кавказа нет ни одного, кто мог бы быть означенным автохтонным по отношению к осетинам. Отсюда прямая необходимость определения базовой территории, на которой начинался и проходил процесс формирования и развития осетинского народа. Каковы хронологические рамки этого процесса? Очевидно, существенным для национальной истории может быть выявление исходных территорий различных составных народа, определение начальных путей их продвижения на Центральный Кавказ. Не менее важным представляется и то, что в истории осетин, как и любого другого народа, вопрос сохранения этнического лица каждого из компонентов, хотя бы формально, находится в полной зависимости от этногенетических процессов, и непосредственно связан с фактом сохранения своего этнонима, а совокупность этнонимов, в свою очередь, -яркий показатель этнокомпонентов нации.

Структура диссертации. Цель и задачи исследования определили структуру работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, 14 параграфов, заключения и библиографии.

Апробация исследования. Основные результаты диссертации обсуждались на заседаниях кафедры истории и политологии СОГУ.

Отдельные положения работы излагались в выступлении на Всесоюзной научной конференции «Кавказ и цивилизации Древнего Востока», состоявшейся 14-16 сентября 1987 г. в Северо-Осетинском Государственном университете. Результаты исследования апробированы в выступлениях на 1-й Международной научной конференции «Осе-тиноведение: история и современность», состоявшейся 12-18 октября 1991 г. в Северо-Кавказском Горском сельскохозяйственном институте. Отдельные положения диссертации излагались в выступлении на Международном научном форуме «Нартовский эпос: проблемы и итоги на рубеже тысячелетий», состоявшемся 28 сентября-3 октября 2000 г. в Кабардино-Балкарском Государственном университете. По теме исследования опубликовано 6 научных работ, в том числе одна публикация в издании, рекомендованном ВАК.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении основана актуальность темы диссертации, сформулированы цель и задачи, определены географические и хронологические рамки, обозначен методологический аппарат, охарактеризованы историография и источниковая база исследования, раскрыты научная новизна и практическая значимость работы, сформулированы положения, выносимые на защиту.

В первой главе «К проблеме выделения ядра нартовского эпоса» рассматриваются теоретико-методологические основы для изучения нартовского эпоса в историческом аспекте. Специфичность Нартиады заключается, прежде всего, в том, что она бытует почти у всех народов Северного Кавказа, у части горцев Грузии и в Абхазии. Отсюда -важность соотношения общего с национальным. Следовательно, для исторического прочтения нартовского эпоса, использования его как исторического источника по истории какого-либо народа, необходимо определить ядро Нартиады и его происхождение, время формирования эпоса и существования его героев, территорию «Страны Нартов», а также, социально-экономический строй, отраженный в нартовском эпосе, что, соответственно, позволит определить этническое и историческое лицо нартов и создателей Нартиады.

Для этого необходимо обратиться к идейно-художественному анализу памятника, прежде всего к анализу его наиболее архаичных пластов.

Анализ материалов эпического творчества многих народов позволил установить, что эпос развивается от обобщенно-фантастических форм к формам, где структурообразующую роль постепенно начинает играть историческая конкретность. Враги постепенно теряют облик зооморфных чудовищ и приобретают черты исторических врагов. Эпический горизонт ширится в той же мере, в какой расширяются родоплеменные связи.

Таким образом, историчность архаичного эпоса, к каковым относят Нартиаду, заключается, прежде всего, в том, что он суммирует и обобщенно отражает явления общественной жизни и деятельности людей в условиях определенного социального строя, вбирает в себя представления о множестве миров, с которыми соприкасается мир эпических героев. Архаический эпос, отражая процессы этнической консолидации, обобщает историческое прошлое посредством языка и концепций первобытных мифов. Следовательно, первым шагом на пути исследования Нартиады необходимо считать выявление мифологического слоя как наиболее древнего пласта. Именно в нем следует искать корни Нартиады, ее изначальное ядро, выделение которого возможно уже потому, что каждая новая жанровая разновидность эпоса соотносится с типологически предшествующими, выражает путем трансформации и отрицания предшествующие, несет в себе их следы и влияния.

Многослойность - явление, характерное для многих эпосов и задача, обусловленная объективными интересами науки, требует определить возраст и характер тех или иных напластований.

Естественно, что мифологический пласт является наиболее архаичным и выражает древнейшие религиозные, анимистические представления, сводившиеся к олицетворению сил природы в образах героев. Персонажи эпических поэм обнаруживают черты героев, которые изменяются в силу различных исторических обстоятельств гораздо больше, иногда до неузнаваемости, но функции и связанные с ними структуры оказываются предельно стабильными. При этом мифологический пласт Нариады следует понимать не только во времени, но и в этническом разнообразии. Иначе говоря, при рассмотрении истоков мифологических, нельзя игнорировать истоки этнические и произвести сравнительный анализ текстов нартовского эпоса с фольклорными памятниками народов и племен, родственных носителям Нартиады.

Методологически правильно будет вести поиск исходя из степени наибольшего родства.

Второй путь - исследование внутреннего мира эпоса, его идеологических постулатов и построений, ибо эпос не просто отражает бытовые отношения, обычаи, реальные ситуации, но принципиально их видоизменяет. Историко-этнографический субстрат подвергается трансформации на основе реальных и идеальных, мифологических и фантастических понятий о мире, реального опыта коллектива и его идеалов. Сама механика этой трансформации регулируется эпическими законами.

Не может не вызывать возражений желание целого ряда ученых предать забвению весь доскифский период эпосотворчества наших предков, хотя между мифологическим пластом Нартиады и историческими известиями о североиранских племенах существует огромный хронологический разрыв. Мифологические представления, не найдя исторического подкрепления, обычно растворяются в общесказочной стихии, а героический эпос о нартах не может не отражать целостную картину жизни северокавказцев эпохи бронзы в форме воспоминания.

С другой стороны, недостаточно обоснованным представляется предположение о существовании нескольких центров или узлов эпосотворчества. Ведь в разных военно-племенных союзах не могло быть единого, общего для всех носителей эпоса термина «нарт». Наличие первоначального ядра служит доказательством если не генетического родства тех племен, среди которых формировался нартовский эпос, то, по меньшей мере, их содружества в рамках единого архаичного государства, общности их исторических судеб.

При выделении ядра Нартиады следует помнить, что мифологические элементы архаического эпоса становятся его, эпоса, структурой, стержнем его идейно-образной архитектоники, его конструктивным арсеналом.

Поэтому, приступая к идеологии Нартиады, следует начинать с генеалогической легенды, призванной объяснить эту структуру. Это важно при обоих типах объединения эпических сказаний: биографическом и генеалогическом. Существенной особенностью осетинской версии, в отличие от других, следует признать тот факт, что в ней, наряду с биологической циклизацией, наметилась и тенденция к генеалогической циклизации.

Собственно говоря, существуют две национальные версии Нартиады: абхазская и осетинская (а также «антинартовская» вайнахская версия), которые при всем несоответствии своих структур представляют собой варианты изложения одного и того же нартовского эпоса.

Рассматривая Нартиаду по вертикали, хронологически, нам представляется, что будет правильно признать древнейшим во всех национальных версиях мифологический пласт, вторым - архаичный и третьим - исторический.

Известно, что при переходе от мифа к героическому эпосу на первый план выходят отношения племен и архаических государств, как правило, исторически существовавших. То есть, мотивы борьбы между племенами и народами запечатлены, главным образом, в эпосе, который оформился в период возникновения государственности.

Исходя из сказанного, следует различать в эпических сказаниях разные исторические стадии, видеть процесс происходивших перемен, которые, тем не менее, не могут существенно изменить основу эпоса. Подобно тому как «Махабхарата» и «Рамаяна», вобравшие в себя различные уровни культурного опыта своего народа не просто фиксировали стоящую за ними многовековую традицию во всем ее разнообразии, так и создатели Нартиады всякий раз синтезировали ее в духе эстетических и идеологических потребностей своего времени.

Во второй главе «Этногенеалогия Нартиады» рассматриваются генеалогия эпического общества и полиэтнические связи мифо-эпических напластований. В нартовском эпосе осетин имеются, по меньшей мере, три генеалогии героев, призванные узаконить их определенные устремления и представления. Наиболее разработана легенда о происхождении нартов от Бога Войны, предстающего в Нартиаде в облике своего тотема волка-Уархага. Сравнительный анализ этой версии с легендой римлян о происхождении от Марса, проведенный В.И. Абаевым, показал их практическое тождество. Продолжив анализ нартовских текстов, ученый пришел к выводу о солнечном происхождении нартов и связал выделяемое в термине «нарт» корневое тюрко-монгольское «нара» - «солнце» с тотемным обозначением Бога Войны.

Однако имеющийся фактологический материал по данной теме исключает отождествление солнца и волка.

С другой стороны, по нормам осетинского языка, термин «нарт» не разделяется. Об этом, прежде всего, говорит образование прилагатель-

ного «нжртон». Солнце у осетин и их предков обозначается через тотемы «медведица» и «олениха». Что касается термина «нарт», то он восходит непосредственно к имени Бога Войны - Марса.

По другой версии, нарты имеют родоначальником Уастырджи - покровителя мужчин, воинов и путников у современных осетин. Имя данного божества восходит к отмечаемому Геродотом родоначальнику скифов - Таргитаю. Геродот указывает и на происхождение скифов от Зевса, имя которого в Нартиаде озвучено как Сэеуэессаз.

Во всех трех версиях Нартиады в роли матери эпических героев осетин предстает Дзсрассаг, одноименная царице Олимпа. Это подтверждает, по В.И. Абаеву, сохранение осетинами устойчивой традиции скифов происхождения племени от союза Неба и Воды.

Однако, это только первая часть генеалогической легенды, которая показывает избранность всего нартовского общества по отношению к внешнему миру. Происхождение от трех братьев определяет градацию внутри общества скифов. Анализ текстов Нартиады продемонстрировал не только аналогичные идейные и структурные соответствия, но и сохранение основных имен. Генеалогическая легенда нартов повествует о стремлении ряда племен к единству, сплочению и о желании каких-то сил привести этот союз в соответствие с законами Неба. Однако она не объясняет особенности абхазской версии нартовского эпоса, в которой все герои принадлежат к одному роду богатырей.

Коль скоро предки осетин принадлежали к индоиранцам, то закономерно обращение к индоиранской мифологии и эпике. Детальное рассмотрение текстов Ригведы и Махабхараты не оставляет сомнений в правильности поисков. Пять братьев пандавов против ста братьев кау-равов точно отражает противостояние малочисленных Ахсартаговых и многочисленных Бораевых (абхазские сто братьев). То есть перед нами две копии одного оригинала - эпической истории древнейших индои-ранцев Юго-Восточной Европы и Предкавказья.

В этой эпической истории особое значение приобретает единство образов и имен Созрука-Дордзука с Дуръйодханой с одной стороны и их противника - Арахдзауа-Эрехша-Бадыноко-Арджуны с другой. Вывод подкрепляется еще более важными соответствиями в текстах Ригведы и мифологическом пласте Нартиады. Три нартовских рода с враждебными им духами и демонами воспроизводятся в образах ведических богов, марутов и рудриев в их противостоянии духам и демонам у стен Уарпа-Трипури. Данный сюжет всплывает в фольклоре древних славян, германо-скандинавов, иберо-картвелов, иранцев и греков. Это говорит о реальных исторических событиях, отразившихся в фольклоре стольких племен и народов, восходящих к III тыс. до н.э. на огромных пространствах первобытной ойкумены с главной точкой в виде Трои-3.

Полное соответствие целого ряда имен богов и героев Нартиады в религии осетин с ведическими и эпическими образами и именами ин-

доариев (Индра-Сирдан, Натараджа-Батырадз, Рудра-Алаурди и др.), целых сюжетов, концептуально-идейная основа памятников на Дхарме-Агъдау, не оставляет никаких сомнений в истоках значительного пласта нартовского эпоса и принадлежности его именно осетинам, как наследникам древнейших индоиранцев на их прародине.

Не менее важными представляются древнеегипетско-нартовские параллели в именах и образах, целых сюжетах, связанных с такими выдающимися героями нашего эпоса как Урызмаг, Сатана, Сослан и Тотрадз (Дзех). Египетская чета Узир и Исет, их сын солнце-Хор и лунный Тот-царь (Джехути) предстают реальным отголоском культуры пришельцев У-1У тыс. до н.э. из Передней Азии как протомайкопцев-нартов. Никаких других перемещений племен с которыми можно связать отмечаемые соответствия в Нартиаде и в древнеегипетской мифологии в истории не было. Территория майкопцев охватывала Центральный Кавказ как базовую территорию для формирования осетинского народа с XXXIV в. до н.э. по XIV в. н.э. Следовательно, эти имена, образы и сюжеты могут принадлежать только осетинам.

Отдельным пластом в Нартиаде выделяется германо-скандинавский. Как на общее наименование богов-асов, так и на имя их родоначальника Бора давно обратили внимание Ж. Дюмезиль и В.И. Абаев. Такая же конкретика в именах, образах и сюжетах, связанных с главной триадой богов викингов. Полное тождество Индры-Сирдана с Одином, Тутыра с Тиу-Тором, Балдара с Бальдром выводит нас на единство Водана-Одина с Бадыном и его сыном Бадыноко-Арахдзауом. Добавим классическое рассмотрение Ж. Дюмезилем соотношений образов и сюжетов, связанных с Бальдром и Лоухи с одной стороны и Сосланом и Сирда-ном - с другой. Исходя из всех историко-генетических связей германо-скандинавских племен и народов с Кавказом, следует констатировать принадлежность и этого пласта Нартиады осетинам.

Значителен в Нартовском эпосе хурро-хаттийский пласт. Однако следует уточнить, что под хурритами ученые подразумевают протоу-рартийские племена Юго-Восточного Закавказья. Эпонимом для ала-родиев, как это отмечал в свое время Б.М. Алборов, является Аларды. Они же представлены в осетинской версии Нартиады как род Алагата. При этом, именно Аларды-Рудра есть одно из воплощений бога Шивы-Шафа, соответствующего урартийскому Тей-Шеба, а солнечное божество индоариев Вишну - урартийскому Шивине.

Между хурритской «Песнью об Улликумми» и соответствующими текстами Нартиады обнаруживаются конкретные параллели в циклах о Созырыко и о Батырадзе. При этом, хурритская мифология фиксирует арио-хурритское единство и, тем самым, вновь обозначает пласт, формируемый предками осетин в т.н. общекавказской эпике.

Иначе обстоит дело с хаттским слоем, выявляемым в Нартиаде. С одной стороны, хатты предстают племенем, враждебным трем нартов-

ским родам. С другой стороны, нарты, прежде всего арийцы-Хсартагата, входят с ними в тесные взаимоотношения, знают их язык, заимствуют у них культурные термины и достижения. Даже выявляемый В. Ардзинба и нами хатгский пласт значителен в Нартиаде и говорит о длительном соседстве хатгов и нартов. На это указывает и существование ранне-бронзовой майкопско-новосвободненской культуры. Несомненно, что какая-то часть хаттов вошла в состав предков осетин, но едва ли она была доминирующей среди них.

Это же можно сказать о быцента-пшалта как племени карликов и родственниках Батырадза по материнской линии. В эпосе они хорошо представлены, но среди предков осетин они, как и хатгы, значительной этногруппой не были. Они дружественны нартам и хорошо известны в Малой Азии, в Передней Азии, в Средней Азии и на Кавказе. Пшалта-пелешет поклоняются крошечной хозяйке зверей, известной в Библии под именем Далила. Ее племя противостоит демонам-данам-данавам, возглавляемым Самсоном-Хамыцем. Охотничий миф фиксируется на майкопском сосуде из Сунжи и восходит у предков осетин, по меньшей мере, к середине IV тыс. до н.э. Племя карликов лишь союзное создателям эпоса - «трем родам».

В отличие от хаттов, шумеры и аккадцы предстают злейшими врагами нартов. Война с ними велась почти две тысячи лет и закончилась уничтожением Шумеро-Аккадского царства в XXI в. до н.э. Однако, как об этом свидетельствуют тексты Нартиады, нарты не остались равнодушными к богатейшему культурному наследию «черноголовых». Речь идет, прежде всего, об эпическом творчестве шумеров и аккадцев. На-ртовский эпос, как об этом впервые писал Е.М. Мелетинский, доносит до нас значительный пласт из «Эпоса о Гильгамеше» в цикле Сослана, найдя отражение и в вайнахской версии. Здесь, как это нам представляется, речь может идти лишь о культурном влиянии со стороны многовекового врага, представленного через Савсарука - сына племени черноголовых.

Античный мир издревле был связан с Кавказом. Тщательное сопоставление «Илиады» с некоторыми кавказскими эпическими сюжетами привело В.И. Абаева к убеждению, что между ними имеется далеко идущая близость, заставляющая думать об общей фольклорной первооснове. Проанализировав весь материал, дающий общие сюжеты, образы и имена героев и богов, мы пришли к выводу о двойственном характере соответствий: греко-арийском и пелазго-пшалском. Наравне с индоарийским, греческий пласт следует признать в Нартиаде наиболее значительным. Гомер и сказители нартовского эпоса соединили преданья разных эпох. Нартиада знает не только главных богов и героев Илиады, но и отводит им в своих текстах такую же роль. Зевс и Гера со своей дочерью Атаной не просто присутствуют в нашем эпосе.

Сатана, как и у греков, является центральной фигурой всей эпопеи и не теряет свои позиции в религии современных осетин. Рядом с ней ее муж и брат Урызмаг-Кронос. Особенно следует отметить такие образы и имена, как Ахилл-Арахдзау, Александр-Елахсартон, Парис-Арпыс, слепой Анхыз и слепой Хныс (Хамыц-Самсон), Майа-Эней-Ной и Лето-Латона-Лада-Дали-Далила. Эти соответствия выводят нас на древнейший уровень эпосотворчества, к реальным историческим событиям середины и второй половины III тыс. до н.э., войнам греко-арийцев с племенами дарданов и хаттов, богов против духов и демонов-титанов у стен Трипури-Трои-Уарпа и Хыза-Соза на Кавказе и в Хузистане. Имя троянцев-дарданов-эламов дало название огромному Эпосу о Даредза-новых, известного арийцам и народам Кавказа. Эпоним этого племени известен в Нартиаде как Созрук, в Картлис цховреба как Дордзук, в Ма-хабхарате как Дуръйодхана, в Эпосе о Даредзановых как Амиран, в Рамаяне как Рама. Это мир древней культуры, и Нартиада - проводник в этот мир с греко-осетинским пластом.

Греко-осетинский пласт в нартовском эпосе выводит нас к Эпосу о Даредзановых и образу Амирана. Анализ материала показывает тождество Амирана и Созруко-Дордзука с героем Рамой. Мать Амирана Дали едина с Далилой-Латоной-Ладой-Быценон-Пшалон. Соответственно едины Батырадз и Амиран-Рама. Отцом Рамы является Вишну, а Баты-радза -Хамыц-Самсон. Охотничий миф, лежащий в основе Амираниани-Рамаяны ведет нас к образам Аполлона-Аплу и его сестры Артемиды-Артимпаса, которая озвучена в кавказском эпосе как Тамар-Камар с основой огонь-арт, похищаемый Прометеем-Созруко. Даредзано-дарданская принадлежность Амирана включает в зону распространения преданий о богоборце не только античный мир, Кавказ, Переднюю Азию, но и Среднюю Азию и Иран. Соответственно, мы оказываемся в мире героев Авесты и Шах-наме племени Дареджани из Сузианы. Отсюда в конце IV тыс. до н.э. уходят эламитяне к Трое-1 и на Кавказ, потеснив пелешет-пелазгов. Элам, как исходную территорию для дарданов-тинта-синдов, необходимо назвать родиной большинства амирановских сюжетов. Так же как его мать Дали-Далила в разных фольклорных источниках известна через племенное наименование, Ам(и)ран выявляется в Нартиаде как представитель племен данов-дандаров. Грузинская летописная передача племенного имени в виде Дордзук сын Тинета послужила основой для его переоформления в виде Созрука-Сасрыквы. Отсюда тождество образов сокрытых в пещере-расщелине скал. Картлис цховреба определяет и единство Уобоса - сына Кавказа с Сиявушем-Сварогом - сыном Кави-Кауса авестийской традиции. Савра - синоним Бога Войны Марта и родоначальника нартов, известных античным авторам как сыны Савра -савроматы, т.е. сиавары-савиары-овсы-осетины.

Наличие различных пластов показывает необходимость исключения из числа авторов Нартиады нахско-дагестанских, абхазо-адыгейских и тюркских племен и народов. Все они предстают как враги или соседи нартовского общества, их окружение. В противном случае, следует аргументировать заимствование греками, индоиранцами, германо-скандинавами, египтянами и многими другими древними племенами и народами Европы и Азии своих фольклорных памятников у предков современных северокавказцев. В отличие от них, именно осетины имеют основными компонентами в своем происхождении носителей этих фольклорных традиций, их создателей.

В третьей главе «Социально-экономическая организация общества нартов» рассматриваются хозяйственные занятия и отношения собственности, характер и форма семейно-брачных отношений, другие вопросы социально-экономической и политической жизни «трех родов». Несмотря на особую роль войны в жизни нартовских героев, даже самые выдающиеся нарты имеют отношение к скотоводству и охоте. Борьба за пастбища и угон чужого скота являются нормой их жизни. В других национальных версиях нет такого разнообразия реалий сельскохозяйственного производства.

Особым почетом и ореолом таинственности окружено у нартов кузнечное ремесло, металлургия. У осетин два бога-кузнеца. Нартовские старейшины и вожди восседают на резных креслах из слоновой кости и дерева. Они знают повозки и корабли. Хорошо знакома нартам обработка камня и кожи, прядение и ткачество. Они великолепные строители. Богам молятся тремя напитками предков.

Каждый нартовский род и патронимия выступают собственниками пастбищ, лугов и пашен. Достаточным основанием для получения доли продукта, созданного в коллективе или добытого в бою, является принадлежность к обществу нартов. В нартовском эпосе налицо постепенная замена раздело-дележных отношений даче-дележными.

Выявляется индивидуальная собственность на скот и оружие.

Связь нартовского эпоса с наиболее важными этапами истории народов Кавказа вовсе не означает его формирования в эпоху матриархата или переходный к патриархату период. Матриархальные черты следует рассматривать как проявление глубоких пережитков. Налицо полное доминирование патриархальных отношений.

Основным институтом демократического общества архаичного типа следует считать нартовский нихас. Это всенародное собрание являет собой и парламент, и трибунал одновременно. Главным из трех нихасов был «Нихас Алагаты». У них собирался союзный совет, и он являлся, очевидно, органом управления. На время похода избирался военачальник. С функцией совета, в известной мере, связано в эпосе и значение пиров, как места суда и азартных игр. Нихас был символом союза «трех

родов». На нихасе решались гражданские, военные, траурные, выборные, религиозные и др. вопросы.

В нартовском обществе одним из способов укрепления престижа предводителя служили пиры, различные дарственные подношения другим членам коллектива. Эту роль среди нартов часто выполнял Урызмаг.

В роли военного вождя, как правило, выступал Сослан. В Нартиаде налицо двойственный характер верховной власти. Это находит место в средневековой Алании в виде двух царей: мирного и военного. Присутствует тенденция к слиянию религиозных, гражданских и военных функций в лице одного правителя, вышедшего из рядов военной знати.

Нартовское общество возглавляют герои с искусственной деформацией черепа. В эпосе налицо желание через генеалогическую легенду переоформить разделение общества по горизонтали на деление по вертикали, по кастовой системе.

Образование союза разноэтничных племен, включение в ряды населения пленных, все большая централизация руководства социальной и обрядовой жизнью в совете, размывали племенную ориентацию нартов, способствуя становлению единого народа. Необходимость становления и совершенствования органов управления диктовалась как внешней политикой, так и нуждами управления покоренными племенами.

В Нартиаде налицо патриархальное рабство. Нарты не только сами взымали дань с покоренных племен, но часто сами откупались годами от своих врагов. В обществе нартов осетин весьма отчетливо представлен распад первобытнообщинного строя, возникновение имущественной и социальной дифференциации, образование зачатков государственности.

Несмотря на то, что в Нартиаде все социально-экономические системы предельно перемешаны и перепутаны, определяющим в нартовском обществе следует признать строй военной демократии. Повсеместно в Нартиаде указывается на обряд побратимства как отрицание значения родовых связей и замену их крепкой дружбой случайных соратников. Нарты сохраняют еще свое социально-экономическое и идеологическое единство, но это - единство периода разложения первобытнообщинного строя. Эпос поднимает на щит не малую семью, а патриархальную, которая сама является последним отголоском родового уклада. Следствием пребывания общества нартов на завершающей стадии родового строя является и сотенная организация их войска.

Одним словом, в нартовском обществе доминирующими элементами становятся все основные контуры военной демократии: образование имущественного неравенства между разными семьями и родами; возникновение моногамии; выделение в составе семейной общины (большой семьи) малых (индивидуальных) семей; распад рода в различных формах и выражениях; возникновение отдельной и зарождение частной собственности на землю и скот; распространение практики покупного

брака; возникновение новой общественной формы общины - соседской, сменившей родовую наряду со стойко сохраняющейся в отдельных случаях семейной общиной и патронимией; возникновение противоречий между родами (богатыми и бедными) и столкновений между ними; консолидация племени, развитие специальных органов племенного управления в виде общего собрания племени, племенного совета, племенного главы; возникновение противоречий между племенами и столкновений, принимающих характер войны-грабежа; образование военных дружин; распространение практики организованных военных набегов; развитие на основе войны и военных набегов взятия в плен и превращения пленных в рабов; патриархальное рабство; торговля пленными и рабами; развитие дани и отношений данничества между племенами; падение родового демократизма; возникновение наследственной власти в форме, сначала, семейно-наследственной, т.е. в форме образования правящих семей, затем - лично-наследственной; смешение племен и образование народа.

В четвертой главе «Территории и время формирования мартовского эпоса» рассматриваются вопросы определения границ и земель нартов, хронологии жизни эпических героев осетин. Территория распространения нартовских сказаний должна служить отправной точкой при рассмотрении вопроса о земле нартов. Она охватывает Северный и Северо-Западный Кавказ. Одни исследователи предполагают иноземное происхождение Нартиады, другие доказывают рождение нартовских сказаний на Кавказе и в Предкавказье, на волжско-днепровских просторах. Важными аргументами по теории кавказского происхождения эпоса являются топонимика и гидронимика Нартиады. В эпосе представлен не только Кавказ, но и причерноморские, приазовские и волжские степи. В то же время не весь Северный Кавказ следует связывать со «страной нартов», так как нахско-дагестанские племена воспринимались как враждебные нартам. Враждебными предстают хатты и даны, т.е. предки абхазо-адыгейцев. Бесспорным является вхождение в «страну нартов» арийской степи. Столь же ясен вопрос о землях алародиев-Алагата, обитавших тысячелетиями в Восточном Закавказье.

Тождество имен марутов-нартов и переднеазиатской племенной группы Марту подкрепляет анализ досье нартов и истории Марту. Именно это западносемитское племя перемещается в Закавказье, уходя от «черноголовых», в ХХХ1Х-ХХХУШ вв. до н.э. и захватывает в XXXIV в. до н.э. центральную часть Северного Кавказа, в XXX в. до н.э. обосновывается и в Центральном и Восточном Закавказье с древнейшими урартийскими племенами.

Таким образом образовался арио-нартовско-урартийский союз с центральным нартовским звеном. Установление исторического лица нартов-Бората снимает многие вопросы в хронологии нартовского эпоса. Тюркские мотивы лишь поздние, завершающие этапы формирования

нартовского эпоса. Исходными являются эпохи столкновений с «черноголовыми» шумерами и аккадцами, освоение территории Центрального Кавказа в середине IV тыс. до н.э., войны с дайтиями-хаттами и данами-дарданами в середине и второй половине III тыс. до н.э. Однако главным должно быть в определении начала эпоса не древность отдельных мотивов нартовского эпоса, а образование союза «трех родов». Эта дата проистекает из времени появления на Центральном Кавказе нартов-протомайкопцев и вступления в тесный контакт с арийцами Предкавказья. Они же связали ариев и урартов и образовали «союз трех». Отныне их судьбы стали едины.

Таким образом, формирование основного содержания нартовского эпоса можно предполагать со второй половины IV тыс. до н.э., до гуннского нашествия (потери ариями евразийской степи), и этот период подразделяется на следующие части:

- древнемифологическая (до второй половины III тыс. до н.э.);

- древнеэпическая, или индоарийская (среднебронзовый период);

- среднеэпическая, или скифо-сарматская (XIV в. до н.э. -1 в. н.э.);

- позднеэпическая, или аланская (49-373 гг. н.э.).

Очевидно, следует учитывать как древнейшие (появившиеся до середины IV тыс. до н.э. - начала раннебронзовой эпохи на Кавказе и в Юго-Восточной Европе) включения, так и новые сказания, родившиеся в послегуннский период, но в любом случае основное ядро нартовского эпоса существовало уже в индоарийский период.

В заключении диссертации обобщены итоги исследования и сформулированы выводы. Эпическая история, в определенном смысле, противостоит истории реальной, она как бы исправляет несовершенство последней. Эпос народов Кавказа - классический пример того, как от вымышленных героев фольклор пришел к изображению реальных событий и лиц, подтверждая вывод о последовательности развития не только художественных форм отражения мира древних людей в сказаниях, но и в историзации прежних традиций, требующей переработки архаического пласта мифов и преданий. Термин «нарты» следует признать, в широком смысле, обозначением всех осетинских племен древности, а в узком смысле - эпическим наименованием западносемитской племенной группы Марту, которая в начале второй половины IV тыс. до н.э., пройдя через Закавказье, расселилась в междуречье Аргуна и Урупа. Эта территория исторически становится базовой для формирования осетинского народа. Начиная с этого времени и вплоть до нашествия Тимура-Тамерлана, предки осетин по Аргуну граничили с нахско-дагестанскими племенами, а по Урупу - с абхазо-адыгейцами, с севера к этим землям, вплоть до раннего средневековья, примыкала арийская степь. На юге владения ариев и нартов включали «Верхнюю страну» и значительные территории Закавказья. Как ахейцы Гомера и былинные

защитники Киевской Руси, нарты были реальным народом, а не «поэтическим псевдонимом», в своей реальной истории, нашедшей отражение в Нартиаде. Эпонимом для них предстает Бог Войны - Март, давший название всему эпическому союзу племен. В античный период это имя было заменено на индоиранское Савра-Сияваршан-Сварог, и оно используется вплоть до наших дней для обозначения осетин картвело-иберийскими племенами. Прочие генеалогические легенды Нартиады отражают полиэтничность объединения нартовских богатырей, стоявших у истоков арийского народа на Центральном Кавказе.

Основные положения диссертационного исследования изложены в следующих публикациях:

Научные статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных перечнем ВАК РФ:

1. Козаев П.К. К проблеме выделения ядра нартовского эпоса // Актуальные проблемы социальных и гуманитарных наук. Известия ВУЗов «Северо-Кавказский регион». Общественные науки. Ростов-на-Дону, 2009, с. 121 - 123.

Научные публикации автора

1. Козаев П.К. Нартовский эпос как исторический источник // Проблемы хронологии археологических памятников Северного Кавказа: сборник научных трудов. - Орджоникидзе, 1985. С. 55-87.

2. Козаев П.К. Эпос и проблемы древней истории народов Кавказа и Индии // Кавказ и цивилизации Древнего Востока: материалы всесоюзной научной конференции. - Орджоникидзе, 1989. С. 73-75.

3. Козаев П.К. К истокам этнокультурной истории народов Кавказа // Первая международная научная конференция «Осетиноведение: история и современность». - Владикавказ, 1991. С. 70-71.

4. Козаев П.К. К семантике сюжета на майкопском сосуде из с. Сунжа // Первая международная научная конференция «Осетиноведение: история и современность». - Владикавказ, 1991. С. 71-72.

5. Козаев П.К. Аланы-арии. Происхождение и древнейший период истории. - Владикавказ, 2009. 348 с.

Подписано в печать 01.04.2011. Усл. п.-л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 81. Издательство Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова, 362025, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Козаев, Петр Кузьмич

Введение

Глава I. К проблеме выделения ядра нартовского эпоса

1. Мифологический пласт

2. Эпический пласт

Глава П. Этногенеалогия Нартиады

1. Дети Волка или Солнца

2. Три рода

3. Индоиранские корни

4. Арийские боги и германо-скандинавская мифология

5. Боги и мифы хурро-хаттийцев 6. Нартиада и эпос черноголовых

7. Нартиада и Илиада

8. Амираниани и Нартиада

Глава III. Социально-экономическая организация общества Нартов

1. Хозяйственные занятия и отношения собственности

2. Социальная организация общества нартов

Глава IV. Территория и время формирования нартовского эпоса

1. Страна нартов

2. Эпоха нартов

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Козаев, Петр Кузьмич

Актуальность темы исследования.

На огромных просторах Евразии и Северной Африки скифо-савромато-сармато-аланские племена не раз представали генерирующей силой цивили-зационных процессов. В бесчисленных войнах, понеся огромные потери, они отступили на срединную часть своих земель - Центральный Кавказ. Здесь, вплоть до нашествия монголо-татарских войск скифо-савромато-сармато-аланский этнос продолжал играть важнейшую роль не только в Кавказском регионе, но и во всей Евразии, через все тягчайшие испытания пронеся два сокровища своей национальной культуры: язык и фольклор (26, с. 4).

Современную социально-экономическую и военно-политическую жизнь народов Кавказа невозможно рассматривать, не определяя в ней место и роль осетин, их истории и культуры (74, с. 37). Военные и межэтнические столкновения последних десятилетий, пристальное внимание к Кавказскому региону крупнейших государств мира - наилучшее тому подтверждение. Ограниченность письменных источников по истории осетин до XIX века может быть существенно пополнена памятниками устного народного творчества. Фольклорные источники совместно с данными письменности, этнографии, лингвистики и археологии образуют богатую источниковую базу, которая позволяет по-новому подойти к решению важнейших проблем истории и культуры осетинского народа периодов бронзы, раннего железа и средневековья. При этом сравнительный анализ греческих, латинских, индийских, иранских, германо-скандинавских, хаттских, хурро-урартских, иудейских и прочих фольклорных памятников и фольклора осетин, дает возможность значительно расширить наши знания и представления о прошлом не только скифо-сармато-аланского этноса, но и десятков народов Европы, Азии и Африки. Подобно археологическим культурам, Нартиада делится на самые различные пласты, и они сплетаются, как сплетались тысячелетия назад судьбы древних племен и народов. Национальные версии эпоса фиксируют этнографические особенности среды их сохранявшей. Историческое в этих версиях, основными из которых являются абхазская и осетинская (при антинартов-ской вайнахской), тем богаче, чем значительнее была роль предков данного народа в древнейший период.

Цель и задачи исследования.

Исходя из анализа разработанности проблемы, ее научной и практической значимости, определяются цель и задачи данного диссертационного исследования. То есть, целью диссертации является исследование нартовского эпоса в аспекте истории, процессов его зарождения и формирования, суммирование и классификация этногенетических и историко-культурных данных в их специфическом фольклорном отражении в Нартиаде с использованием результатов других гуманитарных наук по истории и культуре осетинского народа. Ведь тексты эпоса только тогда начинают говорить, когда на его сведения накладываются данные других источников. Таков практический путь научного анализа фольклорных памятников.

Для достижения поставленной цели, были выделены и решены следующие задачи:

3) определение территории «Страны нартов» и время существования эпического народа, хронологии эпоса;

4) выяснение исторического лица Нартов и их союзников, врагов и друзей «трех родов»;

5) исследование вопроса соотношения эпических «родов» с этническими - подразделениями древних и современных осетин и их реальной истории и археологических культур;

6) исследование вопроса взаимоотношения локальных вариантов нартовского эпоса и этнической принадлежности ядра и основных текстов Нартиады;

7) исследование вопроса полиэтнического происхождения Нартиады как отражения полиэтнического происхождения осетин.

Географические и хронологические рамки исследования.

Для успешного достижения поставленной цели и решения поставленных задач, необходимо определение географических и хронологических рамок исследования. При этом географические границы изучаемых текстов эпоса охватывают, в широком смысле, территории, которых в разные периоды своей бурной истории достигали предки современных осетин и родственные или союзные им племенные группы. В узком смысле под таковыми следует подразумевать Центральный Кавказ, между реками Аргун и Уруп или земли «трех родов» - «Страну нартов».

Верхняя хронологическая дата, с определенными оговорками, остается в пределах общепринятой - времени нашествия монголо-татарских орд на Кавказ в Х1П-Х1У вв. н.э.

Методологическая база исследования.

Особое значение при анализе столь важного и сложного памятника устного народного творчества как Нартиада имеет методология исследования. Именно поэтому, как нам представляется, методологической основой может быть только материалистическое понимание исторического процесса. Основными методологическими принципами исследования, являются принципы объективности, системности и историзма, которые рассматривают объект исследования в историческом контексте, в виде определенного набора методов исторического исследования: генетический, сравнительный, типологический, системный.

Контакты с другими гуманитарными науками не просто расширяют возможности исторического изучения источников, а позволяют глубже проникнуть в историческое содержание памятников, вскрывать закрытые для истории зоны знания.

Степень изученности проблемы.

Столь же значимо состояние научной изученности проблемы. Первое упоминание о существовании у кавказских народов сказаний о нартовских богатырях отмечено у академика Юлиуса Клапрота, известного ориенталиста, члена Российской академии наук, побывавшего на Северном Кавказе в 1807-1809 гг. О нартовских сказаниях знал и П.С. Паллас.

Из числа отечественных авторов, писавших о бытовании у горцев Кавказа нартовских сказаний, первым следует обозначить С. Хан-Гирея (18061842) и Ш.Б. Ногмова.

К началу 40-х годов XIX века относятся и сведения академика A.M. Шегрена о бытовании у осетин нартовских сказаний. Тогда же, в первой половине XIX века отметил существование сказаний у адыгов Л.Я. Люлье.

Уже первые издатели нартовских сказаний предприняли попытки исто \ рической интерпретации собираемых текстов, но подлинно научный анализ Нартиады начали Л.Г. Лопатинский и В.Ф. Миллер. Следует отметить работы и таких дореволюционных исследователей нартовских текстов как В.Б. Пфафф, Е. Марков, Д. Лавров, Ал. Кодзаев, А.З. Кубалов, Г. Цаголов и др. Однако их усилиями были лишь определены некоторые направления изучения нартовского эпоса, которые сводятся к необходимости более полного сбора и публикации национальных версий и из сравнительного изучения. К сожалению, большинство авторов дореволюционного времени интересовали, прежде всего, вопрос о национальной принадлежности сказаний, а не их историческое содержание.

После Великой Октябрьской революции 1917 года усиливается интерес к изучению истории и культуры народов Кавказа. Отмечается и значительное внимание к исследованию текстов Нартиады. В центре интересов ученых, вопросы, связанные с происхождением нартовских сказаний и их этнической принадлежности. Однако, исследования М.С. Туганова, А.З. Кубалова, М.В. Рклицкого, В.Н. Гарданова, Н.М. Дрягина, Б.А. Алборова, А.З. Холаева и др. не привели к сколь-либо существенным результатам по научному изучению Нартиады и рассмотрению эпоса в историческом аспекте. Изначально игнорируя методологию исследования фольклорных памятников, эти авторы обрекали свои работы на отрицательный результат. Ведь, например, выявление тех или иных элементов быта и нравов осетин или кабардинцев в текстах сказаний вовсе не определяет их происхождение, а лишь показывает их оформление в конкретной этнической среде, соответствующую обработку текстов и сюжетов. Что касается скифо-сармато-аланских изоглосс, то они такие же осетинизмы, как и многие другие детали этнографического характера, которые не решают вопроса происхождения нартовского эпоса и, прежде всего, его основного ядра.

После Великой Отечественной войны, в нартоведении прослеживаются серьезные успехи на пути становления и разработки методологии исследования текстов эпоса. Важную роль в дальнейшем исследовании Нартиады еледует отвести крупным научным форумам по нартоведению в 1957 году в Орджоникидзе и в 2000 году в Нальчике. Работы, прежде всего, В.И. Абаева, З.Н. Ванеева, Е.М. Мелетинского, В.И. Чичерова, Б.В. Скитского, Л.П. Семенова, Б.А. Калоева, Е.И. Крупнова и многих других ученых прочертили основные направления в изучении нартовского эпоса и его применения в изучении истории и культуры народов Кавказа.

Важнейшими из них являются следующие:

- определение максимального количества сказаний отражающих реальные исторические события и явления;

- определение наиболее значимых слоев нартовского эпоса;

- определение основного социально-экономического строя нартовского общества, врагов и друзей нартов;

- определение основных пластов нартиады через сравнительный анализ с памятниками фольклора народов, родственных кавказским народам или исторически с ними связанными;

- определение времени и территории обитания нартов;

- определение ядра эпических сказаний, его происхождение и историчность эпического племени.

Разработка данных направлений, предложенных выдающимися нарто-ведами, не может не привести к историческому осмыслению и возможности использования текстов нартовского эпоса при изучении истории народа, создавшего этот памятник.

Источниковая база диссертации.

Источниковой базой диссертационного исследования самого эпоса является широкий круг текстов всех национальных версий. Они позволяют с большим основанием судить обо всех версиях и вариантах по конкретным сказаниям и сюжетам, о вкладе каждой нации в общекавказскую эпопею.

Вторую группу источников составляют все остальные памятники устного народного творчества осетин и других народов Кавказа — обладателей различных версий Нартиады. Речь идет, прежде всего, о текстах по религиозным верованиям, этнографическим материалам, другим видам эпосов и т.п.

К пятой группе источников относятся материалы древних и современных языков, кавказских и родственных им племен и народов, либо связанных с ними исторически.

К шестой группе источников, привлекаемых в данной работе, относятся памятники письменности — нарративные материалы древних и средневековых авторов.

В последнюю - восьмую группу входят статьи и монографии на немецком, английском и французском языках.

Научная новизна диссертации состоит, прежде всего, в том, что это одно из первых в отечественной историографии исследований этногенеза народа, его истории и культуры в полиэтническом осмыслении и в столь огромном хронологическом срезе (XXXIV в до н.э. — XIV в н.э.), с использованием данных различных научных дисциплин для восполнения результатов анализа и рассмотрения текстов Нартиады в плане полномасштабного отражения прошлого осетинского народа - ее создателя.

- реальность существования племени нартов и его тождество савроматам;

- тождество трех нартовских родов нартам-майкопцам, алародиям-куроараксинцам и ариям-древнеямникам;

- тождество трех нартовских родов богам, рудриям и марутам ведических гимнов;

- единство представителей рода Ахсартаговых с богами индоевропейцев, нартов с марутами, урартов с Алагата;

- историчность битвы богов и демонов у стен Трои;

- единство Дарезановых-Дордзуков и дарданов-троянцев;

- выделение трех версий генеалогии нартов;

- удревнение осетинского эпоса до уровня У-1У тыс. до н.э.;

- определение «Страны нартов»;

- впервые в нартоведение вводятся фольклорные тексты разных народов и прочие источники и историография по их истории и культуре. Практическая значимость результатов исследования заключается в том, что содержащийся в диссертации фактологический и теоретический материал способствует концептуальному переосмыслению всей научной базы нартове-дения и важнейших вопросов истории осетинского народа, ряда положений по истории и культуре, индоевропейской этноязыковой общности, других племен и народов Евразии. Он может быть также использован в учебном процессе в университетских курсах по истории индоевропейцев и их соседей эпохи палеометаллов, при написании обобщающих научных трудов. Материал диссертации может использоваться для преподавания соответствующих дисциплин в средней школе.

Исходя из всего вышеизложенного, основными положениями, выносимыми на защиту, следует обозначить следующее:

- историчность племенной группы Нартов, входившей в объединение полиэтнических древнеосетинских племен; - патриархально-родовая социально-экономическая организация племенного объединения нартовского общества с доминированием строя военной демократии;

- создание Нартиады на землях «трех родов» в рамках XXXIV в. до н.э.-ХГУ в. н.э. (Восточное Закавказье, Центральный Кавказ и Арийская степь).

Окончательное формирование нартовского эпоса, как и завершение генезиса осетинского народа, происходит на Центральном Кавказе.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Нартовский эпос как исторический источник"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основным требованием исторической науки является рассмотрение эмпирического материала в логической и хронологической последовательности с учетом взаимосвязанности всех его составных частей (82, с. 30).

Эпическая история в определенном смысле противостоит истории реальной, она как бы исправляет несовершенство последней, освобождает от трагических ошибок и несправедливостей, внося в нее разумное и человеческое начало и противопоставляя безысходности оптимизм, угнетению - свободу, гибели и разрушению - спасение и победу, бесправию народа - его волю и решающую силу (265, с. 173). Эпос народов Кавказа — классический пример того, как от вымышленных героев фольклор пришел к изображению реальных лиц и событий (145, с. 115), подтверждая вывод о последовательности развития не только художественных форм отражения мира древних людей в сказках, балладах и сказаниях, но и в «историзации прежних традиций», требующей переработки архаического пласта мифов и преданий.

Древнейший этап формирования индоарийского фольклора фиксируется на уровне ведических текстов, повествующих об изначальном противостоянии адитьев, марутов и рудриев потомству Дити и Дану. События, описываемые в «Ригведе», в полной мере нашли отражение в нартовском эпосе осетин. Противники трех эпических родов северокавказцев, одноименные дайтиям и данавам, каждый раз как бы перевоплощаются в образы исторических врагов древних индоиранцев.

Следующий этап в развитии индоарийского фольклора органически представлен мифологической эпикой о Раме, идентичной кавказскому Ами-раниани. Равно как и предания о противостоянии двух родов - пандавов и кауравов — соответствуют той части Нартиады, которая рисует многолетнюю вражду между Ахсартагата и Бората. При этом древние боги и герои индоиранцев продолжали жить в памяти народа, сохранявшего быт и нравы, некогда породившие эти божественные образы. Анализ нартовских сказаний, отразивших судьбы десятков племен и народов древности, воскрешает исторический путь, пройденный предками осетин, сохранивших за собой последнюю пядь своей некогда великой Родины. Этот путь начинается в евразийской степи, когда мариупольско-ямные племена охватили своими кочевьями пространства от Дуная до Монголии (104, с. 9). Древнейшие индоиранцы стали древнейшими племенами скотоводов эпохи палеометаллов, вступивших в тесный контакт с тремя важнейшими земледельческими регионами IV - III тыс. до н.э. (Балкано-Дунайским, Северо-Кавказским и Среднеазиатским).

Особые взаимоотношения установились между насельниками евразийских степей и Кавказских гор. Эпос рисует нам союз трех раннебронзовых культур этих территорий в лице трех родов: Ахсартаговых - ямников, Борае-вых - майкопцев и Алагаевых - куро-араксинцев. При этом создателями собственно Майкопа предстают западносемитские племена марту-нарты, а его новосвободненского локального варианта - хатты, союзные дольменникам — данавам (дарданам). В тоже время в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе среди куро-араксинцев доминируют урарты-алародии. Вместе с ямника-ми — индоиранцами эти племена становятся тем историческим субстратом, на деяниях которых зиждятся ведические гимны и нартовские предания о борьбе адитьев-Ахсартагата, марутов-Бората (аморитов) и рудриев-Алагата (ала-родиев) с дайтиями-задта и данавами-дауджыта. Память о противостоянии индоиранских богов и демонов сохраняет фольклор древних картов, славян, германо-скандинавских народов и древних греков.

Однако нартовский эпос хранит сведения о временах еще более отдаленных, привнесенных в фольклор северокавказцев с далекой переднеазиат-ской прародины аморитов-марту. Там, на северомессопотамской территории, еще в культурах VT — V тыс. до н.э. отмечаются истоки древнемайкопских традиций. Тогда же в передеазиатском регионе формируются племенные объединения урарту, субарту, карту, митанни и тинта-эламитяне (дарданы-Даредзаны). В IV тыс. до н.э. им было нанесено сокрушительное поражение шумерами, что привело к значительным миграциям коренного населения на юго-запад, запад, северо-запад и северо-восток. Группы североубейдцев-протомайкопцев продвинулись первоначально в Закавказье где они пребывают в первой половине IV тыс. до н.э. Их появление на Северном Кавказе в начале второй половины IV тыс. до н.э. знаменует зарождение между реками Аргун и Уруп раннебронзовой майкопской культуры (130, с. 60; 94, с. 91).

Тогда же в Египте появляются представители династической расы поклонников Гора с отчетливо прослеживаемыми переднеазиатскими элементами в духовной и материальной культуре. Шумерские поэмы называют на восток от санг нгига субаров, на север - ури и на запад — марту.

На Северном Кавказе племена урарту, субарту и марту вступили в контакт с хсарту (Ахсартагата). При этом майкопцы-марту уже в конце IV тыс. до н.э. начинают обратно проникать на юг (130, с. 64). Эпос живо рисует картины беспощадной борьбы индоиранцев и их союзников с племенами «черноголовых».

С появлением в Двуречье аккадских племен война между противоборствующими сторонами принимает еще более ожесточенные формы. Время правления аккадских царей Саргона Древнего и Нарам-Суэна (XXIV - XXIII вв. до н.э.) следует признать периодом триумфа союза «черноголовых» шумеров и аккадцев.

Многие племена вынуждены были сняться с веками насиженных мест и продвинуться на новые территории. Значительные перемещения произошли в Малой Азии, на Кавказе, в Предкавказье и в Северном Причерноморье. Особо следует отметить эламо-загросских переселенцев, известных на Северном Кавказе как синдо-меотские племена. Происходят их многочисленные столкновения и войны со степняками индоиранцами в XXIV - XXIII вв. до н.э. Ямная историко-культурная общность прекращает свое существование и на ее основе формируются новые этнокультурные образования.

Именно в III — II тыс. до н.э. возникают и оформляются основные сюжеты десятка эпосов мира, отразивших борьбу ариев и их союзников с дай-тиями и данавами в самых различных уголках первобытной ойкумены. Важнейшими из них следует обозначить Троаду, Северо-Западный Кавказ и Среднюю Азию. При этом фольклор многих народов мира демонстрирует полное единство в обозначении основных действующих лиц и групп племен, развития сюжета противостояния, последовательности событий и действий сторон.

Сравнительный анализ фольклорных памятников ряда народов позволяет восстановить картины их реальной истории, в которой симпатии сказителей предельно означены. Так эпос о нартах поднимает на щит индоиран-цев-хсарту, нартов-марту, алародиев-урарту и амазонок-субарту. Эти же племена восхваляются в Ригведе и в эпосе о великих Бхарата. Их противников прославляют эпос о Раме, сказания о Даредзановых, Амирани Дареджа-ни, Библия, Шах-Наме, Авеста и др. Против дарданов-даредзанов сражаются боги греческих мифов и герои Илиады и Одиссеи. О дарданах-дурдзуках повествуют «Энеида» Вергилия и «Картлис Цховреба» Л. Мровели. На стороне индоиранцев и греков-ахейцев мы видим племена пшалта-пелешет и митан-нов-бицента. Те же этнические группы, как это нам представляется, участвуют в междуусобном конфликте нартовских родов и потомков Бхараты в лице малочисленных и многочисленных — «пять братьев против ста».

Нартиада относится к архаическим эпосам доклассового периода, в которых отчетливо обнаруживается первобытное наследие, древнейшая мифологическая подоснова. Нарты - дети божества Неба и дочери властителя подводного царства, богини Воды.

Нартовский эпос как памятник устного народного творчества многослоен, и эту многослойность следует понимать не только в хронологическом - эпохальном, но и в этническом разнообразии. Объединялись разноэтнич-ные племена - объединялись их мифы и боги. Социальная градация освящена генеалогической легендой. Индоиранцы, нарты и урарты - боги, маруты и рудрии индоариев.

Мифологический слой Нартиады вбирает в себя мифы и религиозные представления древнейших племен и народов, с которыми в той или иной форме сталкивались или испытывали их культурное воздействие создатели и носители эпоса. Это, прежде всего, шумеры, аккадцы, египтяне, ассирийцы, минойцы, ахеяне, дарданы, хатты, пшалы, урарты, субарты и др. Именно к мифологическому слою восходят первые сведения о самих создателях эпоса: индоиранцах, марту и урарту.

Архаический нартовский эпос, отражая, так же как и классические эпопеи процессы этнической консолидации, обобщает историческое прошлое посредством языка и концепций первобытных мифов. Индоарии-сирданы и их ближайшие союзники нарты-маруты и урарты-рудрии становятся героями древнейшего пласта эпоса, показывающего взаимоотношения героев с окружающим миром III - II тыс. до н.э., цивилизациями Древнего Востока.

В собственно эпическом пласте следует отделять скифский период, расхождение которого с индоарийским многие ученые не дооценивают. Между тем, древнеиранская скифская традиция базируется в Нартиаде на ин-доарийской эпической традиции, существовавшей на Кавказе и в Предкавказье до продвижения на эти территории протоскифов-срубников в XV — XIII вв. до н.э.

Эпос показывает неразрывное единство Кавказа и индоиранской степи на протяжении всего периода бытования, а идеологические способы обоснования этого единства уже говорят о существовании архаичных форм государственности, по меньшей мере, в среднебронзовую эпоху, когда уже оформилось основное ядро Нартиады. Таким образом, архаическому эпосу, поднимающему на щит большую патриархальную семью, у ариев соответствует их архаическая государственность на Кавказе и в Передней Азии. Основная сфера хозяйственной деятельности нартовских героев — скотоводство, но они знают также земледелие и металлургию, другие ремесла. Основная территория обитания - территория от Волги и Дона до Сирии, от Алтая до Дуная.

Исходя из основного содержания эпоса, предполагается формирование сказаний до тех пор, пока степь оставалась арийской, ибо эпический горизонт ширится или сокращается в той же мере, в какой расширяются или сокращаются родоплеменные связи (24, с. 5). Эпическое время — суть период могущества индоиранских племен на евразийских просторах с IV тыс. до н.э. до середины I тыс. н.э., когда степь стала тюркской. Нартовский период заканчивается еще раньше - в конце поздней бронзы, когда сирданы и нарты были подчинены скифами. Античные авторы уже не знают нартов на Кавказе и в Предкавказье как исторически существовавший народ. Индоарии и нарты заговорили на «исстари искаженном скифском языке», но сохранили свой эпос и религию.

Таким образом, как это нам представляется, термин «нарты» следует признать в широком смысле обозначением всех осетинских племен древности, а в узком смысле — этническим наименованием западносемитской племенной группы марту, которая в начале второй половины IV тыс. до н.э., пройдя через Закавказье, расселяется в междуречье Аргуна и Урупа. Эта территория исторически становится базовой для формирования осетинского народа. Начиная с этого времени и вплоть до нашествия Тимура-Тамерлана, предки осетин по Аргуну граничили с нахско-дагестанскими племенами, а по Урупу - с абхазо-адыгейцами, с севера к этим землям, вплоть до раннего средневековья, примыкала арийская степь. На юге владения ариев и нартов включали «Верхнюю страну» и значительные территории Закавказья. Как ахейцы Гомера и былинные защитники Киевской Руси, нарты были реальным народом, а не «поэтическим псевдонимом» в своей реальной истории, нашедшей отражение в Нартиаде. Эпонимом для них предстает бог Войны -Март, давший название всему эпическому союзу племен. В античный период это имя было заменено на индоиранское Савра-Сияваршан-Сварог и оно используется вплоть до наших дней для обозначения осетин картвело-иберийскими племенами. Прочие генеалогические легенды Нартиады отражают полиэтничность объединения нартовских богатырей, стоявших у истоков арийского народа на Центральном Кавказе.

Список научной литературыКозаев, Петр Кузьмич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Абаев В.И. Из осетинского эпоса. 10 нартских сказаний: текст, перевод, комментарии. М. Л., 1939.2. Амран. М. -Л., 1932.

2. Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М., 1979.

3. Геродот. История. Л, 1972.5. Гомер. Илиада. М., 1984.

4. Даредзанты кадджытае, мифтае аемае бынэеттон таураегътаг. Цхинвал, 1929.

5. Ирон адаемон сфаелдыстад. Нарт ззмае Даредзанты кадджытае. Орджоникидзе, 1941.

6. Легенды и мифы Древней Греции. М., 1975.

7. Махабхарата. Адипарва. Кн.1. М.- Л., 1950.

8. Махабхарата. Рамаяна. М., 1974.

9. Махабхарата. Удьйогапарва, или книга о старании. Л., 1976.

10. Мифы древней Индии. М., 1982.13. Нарты. Кн.1. М, 1990.14. Нарты. Кн.2. М., 1989.15. Нарты. Кн.З. М., 1991.

11. Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974.

12. Нарты. Кабардинский эпос. М., 1975.

13. Нарты кадджжыта. Дзауджикау, 1946.

14. Нарты кадцжытаз. Т. 1. Орджоникидзе, 1989.

15. Нарты эпос осетинского народа. М., 1957.

16. Приключения нарта Сасрыквы и его 99 братьев. Абхазский нартский эпос. М., 1932.

17. Сказания о нартах. Цхинвали, 1981.

18. Хоренский М. История Армении. М., 1893. Монографии:

19. Абаева З.В. Этюды по нартовскому эпосу. Цхинвали, 1978.

20. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т.1. М.-Л., 1958.

21. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. Т.1. М. Л., 1949.

22. Абаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы. М., 1965.

23. Авдиев В.И. История Древнего Востока. Л., 1953.

24. Аверкиева Ю.П. Индейцы Северной Америки. М., 1974.

25. Акаба Л.Х. У истоков религии абхазов. Сухуми, 1979.

26. Анисимов А.Ф. Этапы развития первобытной религии. М. Л, 1967.

27. Анчабадзе З.В. История и культура древней Абхазии. М., 1964.

28. Аншба A.A. Вопросы поэтики абхазского нартского эпоса. Тбилиси, 1970.

29. Алборов Б. А. Некоторые вопросы осетинской филологии /Ученые записки СОГПИ. Орджоникидзе, 1969.

30. Алборов Б. Термин «Нарт» (к вопросу о происхождении нартского эпоса). Владикавказ, 1930.

31. Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. М., 1971.

32. Алексеев H.A. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1980.

33. Алиева А.И. Адыгский нартский эпос. Москва Нальчик, 1969.

34. Амиранашвили Ш.Я. История грузинского искусства. Т.1. М., 1950.

35. Астахова A.M. Былины. Итоги и проблемы изучения. М. Л., 1966.

36. Арутюнян Н.В. Биайнили (Урарту). Ереван, 1970.

37. Афанасьева В.К. Гильгамеш и Энкиду. М., 1979.

38. Бардавелидзе В.В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси, 1957.

39. Бгажба Х.С. Этюды и исследования. Сухуми, 1974.

40. Бекизова JI.A. От богатырского эпоса к роману. Черкесск, 1974.

41. Белицкий М. Забытый мир шумеров. М., 1980.

42. Блаватская Т.В. Ахейская Греция во II тысячелетии до н.э. М., 1966.

43. Блаватская Т.В. Греческое общество второго тысячелетия до новой эры и его культура. М., 1976.

44. Бонгард-Левин Г.М., Ильин Г.Ф. Древняя Индия. М., 1969.

45. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М., 1987.

46. Буриан Я., Моухова Б. Загадочные этруски. М., 1970.

47. Ванеев З.Н. Народное предание о происхождении осетин. Сталинир, 1956.

48. Вирсаладзе Е.Б. Грузинский охотничий миф и поэзия. М., 1976.

49. Гаглойти Ю. С. Алано-Георгика. Сведения грузинских источников об Осетии и осетинах. Владикавказ, 2007.

50. Гаглойти Ю.С. Некоторые вопросы историографии нартского эпоса. Цхинвали, 1977.

51. Гадагатль A.M. Героический эпос «Нарты» адыгских (черкесских) народов. Майкоп, 1987.

52. Гадагатпь A.M. Героический эпос «Нарты» и его генезис. Краснодар, 1967.

53. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и прото-культуры. Т.2. Тбилиси, 1984.

54. Георгобиани Г.Г. Языческий календарь и астральные верования в Древней Грузии. Тбилиси, 1972.

55. Герни О.Р. Хетты. М., 1987.

56. Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996.

57. Голанн Ариэль. Миф и символ. М., 1994.

58. Граков Б.Н. Скифы. М., 1971.

59. Грантовский Э.А. Индоиранские касты у скифов. М., 1960.

60. Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М., 1970.

61. Гринцер П.А. Древнеиндийский эпос. Генезис и типология. М., 1974.

62. Гринцер П.А. «Махабхарата» и «Рамаяна». М., 1970.

63. Гуриев Т.А. К проблеме генезиса осетинского нартовского Эпоса. О монгольских влияниях. Орджоникидзе, 1971.

64. Гуриев Т.А. Наследие скифов и алан. Владикавказ, 1991.

65. Гуриев Т.А. Проблемы Нартиады. Орджоникидзе, 1982.

66. Далгат У.Б. Героический эпос чеченцев и ингушей (исследование и тексты). М., 1972.

67. Данге Ш.А. Индия от первобытного коммунизма до разложения рабовладельческого строя. М., 1974.

68. Джапаридзе О.М. На заре этнокультурной истории Кавказа. Тбилиси, 1989.

69. Джусоев Н.Г. Тема Кавказа в русской литературе и в творчестве Кос-та Хетагурова. СТАЛИНИР, 1955.

70. Дзидзигури Ш. Грузинские варианты нартского эпоса. Тбилиси, 1971.

71. Дзиццойты Ю.А. Нарты и их соседи. Владикавказ, 1992.

72. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М., 1986.

73. Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1977.

74. Дюмезиль Ж. Скифы и нарты. М., 1990.

75. Дьяконов И.М. Языки древней Передней Азии. М., 1967.

76. Епьницкий Л.А. Скифия евразийских степей. Новосибирск, 1977.

77. Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М., 1980.

78. Заблоцка Ю. История Ближнего Востока в древности (от первых поселений до персидского завоевания). М., 1989.

79. Замаровский В. Тайны хеттов. М., 1968.

80. Златковская Т.Д. У истоков европейской культуры (Троя. Крит. Микены). М., 1961.

81. Золотарев A.M. Родовой строй и первобытная мифология. М., 1964.

82. Ильинская JI.C. Легенды и археология. Древнейшее Средиземноморье. М., 1988.

83. Инал-Ипа Ш.Д. Вопросы этнокультурной истории абхазов. Сухуми, 1976.

84. Инал-Ипа Ш.Д. Памятники абхазского фольклора. Нарты. Ацаны. Сухуми, 1977.

85. Калоев Б.А. Осетины. М., 1971.

86. Капанцян Г.Р. Хеттские боги у армян. Ереван, 1940.

87. Кондратов A.M. Этруски загадка номер один. М., 1977.

88. Кореневский С.Н. Древнейшее оседлое население на Среднем Тереке. М., 1993.

89. Кореневский С. Н. Древнейшие земледельцы и скотоводы Предкавказья. М., 2004.

90. Корзун В.Б. Фольклор горских народов Северного Кавказа. Грозный, 1966.

91. Косамби Д. Культура и цивилизация Древней Индии. М., 1968.

92. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961.

93. Котович В.М. Древнейшие писаницы горного Дагестана. М., 1976.

94. Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.

95. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. М., 1971.

96. Крывелев И.А. История религии. Т.1. М., 1975.

97. Ксенофонтов Г.В. Пастушеский быт и мифологические воззрения классического Востока. Иркутск, 1929.

98. Кузнецов В.А. Нартский эпос и некоторые вопросы истории осетинского народа. Орджоникидзе, 1980.

99. Кузьмина Е.Е. В стране Кавата и Афрасиаба. М., 1977.

100. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Язык адыгского фольклора. Нартский эпос, М., 1985.

101. Куфтин Б.А. Материалы к археологии Колхиды. Тбилиси, 1949.

102. Кушнарева К.Х., Чубинишвили Т.Н. Древние культуры Южного Кавказа. Л, 1970.

103. Кьера Э. Они писали на глине. М., 1984.

104. Липец P.C. Эпос и Древняя Русь. М., 1969.

105. Ллойд Сетон. Реки-близнецы. М., 1972.

106. Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957.

107. Майани 3. Этруски начинают говорить. М., 1966.

108. Мальсагов А.О. Нарт-орстхойский эпос вайнахов. Грозный, 1970.

109. Мамиева Н. К. Сатана в осетинском нартском эпосе. Орджоникидзе, 1971.

110. Марковин В. И. Дольмены Западного Кавказа. М., 1978.

111. Мартынов A.M. Лесостепная татарская культура. Новосибирск, 1979.

112. Матвеев К., Сазонов А. Земля Древнего Двуречья. М., 1986.

113. Мелетинский Е.М. Миф и историческая поэтика фольклора. М., 1977.

114. Мелетинский Е.М. Первобытное наследие в архаических эпосах. М., 1964.

115. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. М., 1963.

116. Мелетинский Е.М. Эдда и ранние формы эпоса. М., 1968.

117. Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959.

118. Меликишвили Г.А. Наири Урарту. Тбилиси, 1954.

119. Менабде Э.А. Хеттское общество. Тбилиси, 1965.

120. Миллер В.Ф. Осетинские этюды. Вып. 1. М., 1881.

121. Миллер В.Ф. Осетинские этюды. Вып. 2. М., 1882.

122. Миллер В.Ф. Черты старины в сказаниях и быте осетин. СПб, 1882.

123. Миминошвили P.C. Пелазги и «Илиада». Тбилиси, 1960.

124. Мирзоев В.Г. Былины и летописи. М., 1978.

125. Нариманов И. Г., Ахундов Т. И., Алиев Н. Г. Лейлатепе. Поселение, традиция, этап в этно-культурной истории Южного Кавказа. Баку, 2007.

126. Невелева С.JI. Мифология древнеиндийского эпоса (пантеон). М., 1975.

127. Немировский А.И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983.

128. Никольская P.A. Происхождение религии и ее первобытные формы. Минск, 1968.

129. Новосельцев А.П. Генезис феодализма в странах Закавказья. М., 1980.

130. Ногмов Ш.Б. История адыгейского народа. Тифлис, 1861.

131. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья / МИА СССР. М. -Л., 1950. № 18 4.1 -2.

132. Орбели И. Армянский героический эпос. Ереван, 1956.

133. Оранский И.М. Иранские языки в историческом освещении. М., 1979.

134. Петросян A.A. История народа и его эпос. М., 1982.

135. Пиотровский Б.Б. Ванское царство (Урарту). М., 1959.

136. Пиотровский Б.Б. Искусство Урарту. VIII VI вв. до н.э. Ленинград, 1962.

137. Плетнева С.А. Хазары. М., 1976.

138. Попович М.В. Мировоззрение древних славян. Киев, 1985.

139. Потанин Г.Н. Ерке. Культ сына Неба в Северной Азии. Томск, 1916.

140. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1976.

141. Путилов Б.Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. Л., 1976.

142. Пфаф В.Б. Путешествие по ущельям Северной Осетии / ССК. Т.1. Тифлис, 1871.

143. Раевский Д.С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М., 1977.

144. Редер Д.Г. Мифы и легенды древнего Двуречья. М., 1965.

145. Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Ленинград, 1925.

146. Рклицкий М.В. К вопросу о нартах и нартских сказаниях. Владикавказ, 1927.

147. Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. М. Л., 1952.

148. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1994.

149. Салакая Ш.Х. Абхазский нартский эпос. Тбилиси, 1976.

150. Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. М., 1974.

151. Серебряков И.Р. Литературы народов Индии. М., 1985.

152. Скитский Б.В. Очерки истории горских народов. Орджоникидзе, 1972.

153. Скитский Б.В. Очерки по истории осетинского народа с древнейших времен до 1867 г. / Известия СОНИИ. T.XI. Дзауджикау, 1947.

154. Смирнов К.Ф. Савроматы. Ранняя история и культура сарматов. М., 1964.

155. Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е. Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических открытий. М., 1977.

156. Соколова З.П. Культ животных в религии. М, 1972.

157. Струве В.В. Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии. Л, 1968.

158. Тейлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1939.

159. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М., 1976.

160. Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М. Л., 1948.

161. Тресков И.В. Фольклорные связи Северного Кавказа. Нальчик, 1963.

162. Урусбиева Ф.А. Карачаево-балкарский фольклор. Черкесск, 1979.

163. Флоренсов Н. А. Троянская война и поэмы Гомера. М., 1991.

164. Фрай Р. Наследие Ирана. М., 1972.

165. Фрезер Дж. Фольклор в Ветхом завете. М., 1990.

166. Хазанов A.M. Социальная история скифов. М., 1975.

167. Хачиров А.К. Социалистическая культура и наследие. Орджоникидзе, 1976.

168. Хумайюн Кабир. Индийская культура. М., 1963.

169. Церенц Эрих. Библейские холмы. М., 1966.

170. Цулая Г.В. Историческая интерпретация основных образов абхазского героического эпоса (Нарты и Абрскил). Автореф. М., 1966.

171. Чибиров JI.A. Народный земледельческий календарь осетин. Цхинва-ли, 1976.

172. Чочиев А.Р. Очерки истории социальной культуры осетин. Цхинвал, 1985.

173. Шахнович М.И. Мифы о сотворении мира. М., 1969.

174. Шилов Ю.А. Прародина ариев. История, обряды и мифы. Киев, 1995.

175. Ярославский Е. Как родятся, живут и умирают боги и богини. М., 1959.1. Статьи:

176. Абаева З.В. К историзму нартского эпоса осетин / Известия ЮОНИИ. Вып. XIII. Тбилиси, 1964. С. 187 214.

177. Абаева З.В. Характер и обстоятельства в нартском эпосе. Известия ЮОНИИ. Вып. XVI. Тбилиси, 1969. С. 72 94.

178. Абаев В.И. Avestica / Проблемы осетинского языкознания. Вып.2. Орджоникидзе, 1987. С. 23 40.

179. Абаев В.И. Даредзановские сказания у осетин / Амран. М. JI., 1932. С. 13 - 17.

180. Абаев В.И. Дети Солнца / Избранные труды. Владикавказ, 1990. Т.1. С. 261 283.

181. Абаев В.И. Дохристианская религия осетин / Избранные груды. Т.1. Владикавказ, 1990. С. 102-114.

182. Абаев В.И. К вопросу о прародине и древнейших миграциях индоиранских народов / Древний Восток и античный мир. М., 1972. С. 26 36.

183. Абаев В. И. Культ «семи богов» у скифов / Избранные труды. Т. 1. Владикавказ, 1990, С. 89 96.

184. Абаев В.И. Миф и история в гатах Зороастра / Избранные труды. Т.1. Владикавказ, 1990. С. 52 70.

185. Абаев В.И. Нартовский эпос осетин / Избранные труды. Т.1. Владикавказ, 1990. С. 142 242.

186. Абаев В.И. Нартовский эпос осетин / Сказания о нартах. Цхинвали, 1981. С. 3-26.

187. Абаев В.И. Опыт сравнительного анализа легенд о происхождении нар-тов и римлян / Избранные труды. Т.1. Владикавказ, 1990. С.302 325.

188. Абаев В.И. О работе В.А. Кузнецова «Нартский эпос и некоторые вопросы истории осетинского народа» / Кузнецов В.А. Нартский эпос и некоторые вопросы истории осетинского народа. Орджоникидзе, 1980. С. 3 4.

189. Абаев В.И. О собственных именах нартовского эпоса / Избранные труды. Т.1. Владикавказ, 1990. С. 243 260.

190. Абаев В.И. Проблемы нартовского эпоса / Нартский эпос. Орджоникидзе, 1957. С. 22 36.

191. Абаев В.И. Троянский конь / Избранные труды. Т.1. Владикавказ, 1990. С. 326-368.

192. Абаев В.И. Фракийский социальный термин Tarabosteis / Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья. М., 1984. С. 18 20.

193. Абаев В.И. Этногенез осетин по данным языка / Происхождение осетинского народа. Орджоникидзе, 1967.С.9-21.

194. Абаев В.И., Гуриев Т.А. Новое о происхождении термина «Нарт» // Литературная Осетия. 1971. № XXI. С.82 87.

195. Аверкиева Ю.П. Пережитки материнского рода у индейцев Квакиютль / Труды Института этнографии АН СССР. М. Л., 1947. С. 153 - 173.

196. Антее Р. Мифология в древнем Египте / Мифология древнего мира. М., 1977. С. 55 121.

197. Антоненко В.Ф. Заметки к солярной интерпретации мифологии ведийского Индры / Литература и культура древней и средневековой Индии. М., 1979. С.89 98.

198. Антонова Е.В. Мургабские печати в свете религиозно-мифологических представлений первобытных обитателей юга Средней Азии и их соседей / Средняя Азия, Кавказ и Зарубежный Восток и древности. М., 1983. С. 13 -31.

199. Ардзинба В.Г. К истории культа железа и кузнечного ремесла (почитание кузницы у абхазов) / Древний Восток. Этнокультурные связи. М., 1988. С. 263 306.

200. Ардзинба В.Г. Нартский сюжет о рождении героя из камня / Древняя Анатолия. М., 1985. С. 128 169.

201. Ардзинба В.Г. Послесловие / Герни О.Р. Хетты. М., 1987.С. 192 222.

202. Арутюнов С. А. Современный синтоизм / Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии. М., 1970. С.З 27.

203. Афанасьев Г.Е. Большая семья у алан // Советская археология. 1984. №3. С. 66 82.

204. Богославская И.В. Одежда кочевых мигрирующих народов Ханаана по древнеегипетским изображениям XIV XII вв. до н.э. // ВДИ. 1988/№ 1. С. 126 - 138.

205. Вирсаладзе Е.Б. Нартский эпос и охотничьи сказания в Грузии / Сказания о нартах-эпос народов Кавказа. ML, 1969. С. 245 254.

206. Габараев С.Ш. К вопросу о народном мировоззрении в нартском эпосе / Сказания о нартах эпос народов Кавказа, М., 1969.- С. 69 - 102.

207. Габараев С.Ш. О нартовском обществе в осетинском эпосе // Известия ЮОНИИ. Вып.Х. Сталинир, 1960. С. 81 93.

208. Гадагатль A.M. Героический эпос «Нарты» адыгских народов / Адыгский фольклор. Кн.1. Майкоп, 1980. С. 70 98.

209. Граков Б.Н. Заметки по скифо-сарматской археологии / МИА СССР. М., 1965. С.215-219.

210. Гуляев В.И. Проблема становления царской власти у древних майя / Становление классов и государства. М., 1976. С. 191 -248.

211. Гуриев Т.А. О значении одной этимологии /Лингвистическая реконструкция и древнейшая история Востока. Тезисы конференции. М., 1984. С. 28 29.

212. Гютербок Г.Г. Хеттская мифология / Мифология древнего мира. М 1977. С. 161 198.

213. Далгат У.Б. Типовые черты нартского эпоса /Типология народного эпоса М., 1975. С. 213-234.

214. Джанаева H.A. Мифологическая система нартского эпоса осетин в сравнительно-типологическом освещении /Древний и средневековый Восток. 4.2. М., 1985. С. 266 281.

215. Джарылгасинова Р.Ш. Корейские мифы о культурных героях / Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии. М., 1970. С. 62 72.

216. Джеймсон М.Г. Мифология древней Греции / Мифология древнего мира. М., 1977. С.233 282.

217. Джиоев Х.С. К вопросу о происхождении термина «Нарт» / (Вопросы кавказской филологии и истории. Нальчик, 1982. С. 125 133.

218. Джиоев Х.С. О монгольском влиянии на осетинский нартский эпос / Материалы научной конференции АН ГССР. Координационный совет по фольклору при отделении языка и литературы им.Ш.Руставели. Тбилиси, 1981. С. 65-66.

219. Дзиццойты Ю.А. Таргитай на Кавказе /Первая международная научная конференция «Осетиноведение: история и современность». Владикавказ, 1991. С. 49-52.

220. Дрезден М. Мифология древнего Ирана / Мифология древнего мира. М., 1977. С. 337 365.

221. Дьяконов И.М. Народы Древней и Средней Азии / Переднеазиатский этнографический сбор ник. 1958. № 1. С. 5 72.

222. Дьяконов И.М. Эпос о Гильгамеше / Эпос о Гильгамеше. М. JI, 1961. С. 91- 143.

223. Елизаренкова Т.Я. Древнейший памятник индийской культуры / Риг-веда. Избранные гимны. М., 1972. С. 3 92.

224. Елизаренкова Т.Я. Об Атхарваведе / Атхарваведа. Избранное. М., 1976. С. 3 56.

225. Ефремов П.Е. Мифология долганов в их фольклорных произведениях / Мифология народов Якутии. Якутск, 1980. С. 26 32.

226. Инал-Ипа Ш.Д. Исторические корни древней культурной общности кавказских народов / Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М., 1969. С. 30 - 68.

227. Инал-Ипа Ш.Д Нартский эпос абхазцев / Нартский эпос. Орджоникидзе, 1957. С. 91 109.

228. Ионова Ю.Б. Пережитки тотемизма в религиозных обрядах корейцев / Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии. М., 1970. С. 147 -174.

229. Калоева Д. Даредзановские сказания у осетин / Советская этнография. 1976. №1. С. 131-135.

230. Калоев Б.А. Некоторые этнографические параллели к осетинскому нартскому эпосу / Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М., 1969. С. 162 - 187.

231. Кальянов В.И. Некоторые вопросы внешнеполитических воззрений в древнеиндийском эпосе / Махабхарата. Удьйогапарва, или книга о старании. Ленинград, 1976. С. 399 427.

232. Клейн Л.С. Майкоп. Азия. Европа? // Знание сила. 1987 № 2. С. 66 -76.

233. Клейн Л.С. Легенда Геродота об азиатском происхождении скифов и нартский эпос. ВДИ. № 4. М., 1975. С. 14 27.

234. Козаев П.К. К семантике сюжета на майкопском сосуде из с. Сунжа / Первая международная научная конференция «Осетиноведение: история и современность». Владикавказ, 1991. С. 71 72.

235. Козаев П.К. Нартовский эпос как исторический источник / Проблемы хронологии археологических памятников Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1985. С. 55 87.

236. Косвен М.О. К вопросу о военной демократии /Проблемы истории первобытного общества. М Л., 1960. С. 241 - 261.

237. Котович В.М. Некоторые данные о связях населения Дагестана и Передней Азии в древности / Средняя Азия, Кавказ и Зарубежный Восток вдревности. М., 1983. С.4 12.

238. Крайнов Д.А. Вауловский могильник / Труды ГИМ. Вып.ХП. М., 1941. С. 135- 143.

239. Крупнов Е.И. О времени формирования основного ядра нартского эпоса у народов Кавказа / Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М., 1969. С. 15-29.

240. Кубалов А.З. К вопросу о происхождении нартовских песен / ИОНИИК, 1. Владикавказ,!926. С. 379 382.

241. Куек A.C. О некоторых мифологических образах в адыгском эпосе «Нарты» // Проблемы адыгской литературы и фольклора. Вып.З. Майкоп, 1981. С. 145- 159.

242. Кузьмина Е.Е. Занавес поднимается // Знание сила. 1985. №11. С.38 -42.

243. Кузьмина Е.Е. Конь в религии и искусстве саков и скифов / Скифы и сарматы. Киев, 1977. С. 96 -119.

244. Кузьмина Е.Е. Скифское искусство как отражение мировоззрения одной из групп индоиранцев / Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М., 1976. С. 52 - 65.

245. Кузьмина Е.Е. Сложение скотоводческого хозяйства в степях Евразии и реконструкция социальной структуры общества древнейших пастушеских племен / Материалы по хозяйству и общественному строю племен Южного Урала. Уфа, 1981. С. 23 43.

246. Кузьмина Е.Е. Сюжет противоборства двух животных в искусстве азиатских степей / Ранние кочевники. КСИА. № 154. М., 1978. С.103 108.

247. Кумахов М.А. К этимологии имени основного героя адыгского и абхазского эпоса / Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М., 1969. С. 497 -502.

248. Лебедева Ж.Х. Мифологический генезис эвенкского эпоса / Мифология народов Якутии. Якутск, 1980.С. 33 40.

249. Лосева И.М. Некоторые урартские ювелирные изделия с изображением ритуальных сцен / Древний мир. М., 1962. С. 300 -311.

250. Магомедов P.M. Фольклор как исторический источник (на материалах народного творчества Дагестана) // Известия СКНЦВШ, общественные науки. Ростов-на-Дону, 1987. № 4. С. 55- 58.

251. Мальсагов А.О. О нарт-орстхойском эпосе ингушей и чеченцев / Сказания о нартах-эпос народов Кавказа. М., 1969. С. 255 381.

252. Мальцев М.И., Потявин В.М. К вопросу о социально-классовом содержании нартского эпоса /УЗ ЧГПИ. Bbin.IV. Чебоксары, 1956. С. 127 147.

253. Мелетинский Е.М. Место нартских сказаний в истории эпоса / Нарт-скийэпос. Орджоникидзе, 1957. С. 37 73.

254. Мехта Р.Н. Новые данные о датировке Атхарваведы ( по археологическим источникам) / Древние культуры Средней Азии и Индии. Л., 1984. С. 126 129.

255. Мижаев М.Н. Мифология и обрядовая поэзия адыгов /Адыгский фольклор. Кн.1.- Майкоп, 1980. С. 34 69.

256. Норман-Браун У. Индийская мифология / Мифология древнего мира. М., 1977. С. 283 336.

257. Першиц А.И. Общественный строй туарегов Сахары в XIX веке / Разложение родового строя и формирование классового общества. М., 1968. С. 321 355.

258. Петросян A.A. Решенные и нерешенные вопросы нартоведения / Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М., 1969. С. 5 - 14.

259. Путилов Б.Н. Вступительная статья / Героический эпос народов СССР. Л., 1979. С. 3 32.

260. Путилов Б.Н. Типология фольклорного историзма / Типология народного эпоса. М., 1975. С. 164-181.

261. Рассудова Р.Я. Скифские энареи среднеазиатские ходжа / Проблемы скифо-сибирского культурно-исторического единства. Тезисы докладов всесоюзной археологической конференции. Кемерово, 1979. С. 101 - 103.

262. Сафронов В.А. Хронология, происхождение и определение этнической принадлежности майкопской культуры по археологическим и письменным источникам / Хронология памятников эпохи бронзы Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1982. С. 68 104.

263. Семека Е.С. Структура некоторых цейлонских ритуалов и мифов / Индийская культура и буддизм. М., 1972. С. 115 147.

264. Семенов Л.П. К вопросу о происхождении осетинского нартского эпоса. Известия СОНИИ. Т. XIX. Орджоникидзе, 1957. С. 1 7.

265. Семенов Ю.И. Первобытная коммуна и соседская крестьянская община / Становление классов и государства. М., 1976. С. 7 86.

266. Смирнов К.Ф. Савромато-сарматский звериный стиль / Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М., 1976. С.74 89.

267. Тедеты Герас. Ирон нартологийы ахсджиаг зонадон куыст // Фидиуагг. 1977. No 6. Ф. 80-82.

268. Тереножкин А.И. Скифский вопрос / Скифы Северного Причерноморья. Киев, 1987. С. 3 12.

269. Темкина Э.Н., Эрман В.Г. Предисловие / Три великих сказания древней Индии. М., 1978. С. 5-21.

270. Титов B.C. К изучению миграций бронзового века /Археология Старого и Нового Света. М., 1982. С. 89 145.

271. Толстова Л.С. Исторический фольклор каракалпаков как источник для изучения этногенеза и этнокультурных связей этого народа / Этническаяистория и фольклор. М., 1977. С. 141 164.

272. Толстов С.П. Из предыстории Руси // Советская этнография. 1947 N VI VII. С. 39 - 59.

273. Токарев С. А., Мелетинский Е.М. Мифология / Мифы народов мира. Т.1.М., 1980. С. 11-20.

274. Топоров В.И. Хетт.-лув. kamrusepa: мифологический образ /Древняя Анатолия. М., 1985. С. 106-127.

275. Туганов М.С. Кто такие нарты? / ИОНИИК, I. Владикавказ, 1926. С. 371 -378.

276. Тургиев Т.Б. О скотоводстве у алан / Материалы по археологии и древней истории Северной Осетии. Орджоникидзе, 1969. С. 120 131.

277. Хагурова К.Х. Прекрасное в адыгском эпосе «Нарты» /Адыгский фольклор. Кн.1. Майкоп, 1980. С. 99 -120.

278. Чеджемты Геор. Чи сты нартаз // Мах дуг. 1979/ 9. Ф. 90 101.

279. Чежина Е.Ф. Художественные особенности звериного стиля Нижнего Поволжья и южного Приуралья в скифскую эпоху / Археологический сборник. Л., 1983. № 23. С. 16 29.

280. Черкасова Е.А. Рабство в раннеклассовых обществах Африки / Социально-экономические проблемы истории древнего мира и средних веков. М., 1972. С. 58 66.

281. Чиковани М.Я. Амираниани. Грузинский эпос. Тбилиси, 1960.

282. Чичеров В.И. Вопросы генезиса и развития древних форм народного эпоса в освещении фольклористики и некоторые проблемы нартских сказаний / Нартский эпос. Орджоникидзе, 1957. С. 5 21.

283. Шортанов А.Т. Героический эпос адыгов «Нарты» / Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М., 1969. С. 188 - 225.

284. Шортанов А.Т. Нартский эпос адыгов / Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974. С. 8-35.

285. Бессонова С.О. Религиозные представления населения степной Скифии.1. Словари:

286. Мифологический словарь. М., 1991.

287. Мифы народов мира. Т.2. М., 1982.