автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Население Волго-Уральско Лесостепи в первой половине II тысячелетия нашей эры

Полный текст автореферата диссертации по теме "Население Волго-Уральско Лесостепи в первой половине II тысячелетия нашей эры"

российская академия наук

УФИМСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР Институт истории, языка и литературы

РГБ ОЛ

На правах рукописи

! 7 ОНТ 1998

Гарустович Геннадий Николаевич

НАСЕЛЕНИЕ ВОЛГО-УРАЛЬСКОЙ ЛЕСОСТЕПИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ П ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ НАШЕЙ ЭРЫ

Исторические науки 07.00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Уфа- 1998

Работа выполнена в Отделе археологии Института истории, язы питературы УНЦ РАН.

Научный руководитель: доктор исторических наук В. А. Иванов

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук Е. П. Казаков

кандидат исторических наук А. М. Белавин

Ведущая организация - Башкирский государственный педагопичс« институт.

Защита состоится «/3 1998 г. в часов на засед

1 специализированного совета К. 002. 57. 02. по защите кандидат! : ,#с<^ртаций пр^ Отделе народов Урала с музеем археологии и этногра ; ' УНЦ РАН, во адресу: 450000, г. Уфа-центр, ул. Аксакова, 7.

"С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уфимс научного ценфа РАН (г. Уфа, пр. Октября, 71).

Дргрреферв|]^азослан «/5 » \

Учейый секретарь --

специализированного совета, : С^Жу

кандидат исторических наук у7 Г. Т. Обыденное

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Вопросы разработки этно-политической и социально-экономической истории южноуральских племен в эпоху средневековья являются одними из наиболее интересных и приоритетных направлений региональной археологической науки. На протяжении I и II тысячелетия нашей эры в южноуральской лесостепи (в первую очередь - в Приуралье) активно протекает и завершается процесс формирования башкирского народа. Изучение динамики этно- и куль-турогенеза башкир без привлечения корпуса археологических источников практически невозможно, поскольку период средневековья (особенно - позднего средневековья ) весьма слабо освещен в письменных источниках.

Реферируемая работа посвящена реконструкции этнокультурных и этнополитических процессов, происходивших в Волго-Уральской лесостепи в первой половине П тысячелетия нашей эры. В ней сделана попытка обобщения и систематизации разнопланового археологического материала с целью создания прочной и всесторонней источниковой базы пригодной для решения исторических проблем периода позднего средневековья.

Количественный и качественный рост археологического материала в башкирском Приуралье и на сопредельных территориях (особенно за последние 20 лет), ярко выраженное географическое своеобразие региона, привел к постановке целого ряда новых проблем. И, в то же время, этот процесс поступательного развития науки позволил по-новому взглянуть на историю этого края и этнокультурные особенности народов его населявших. Усилиями многих исследователей Волго-Уральского региона (Е.П.Казаков, Н.А.Мажитов, В.А_Иванов, И.Ю.Пасггушенко и др.) создавалась не только объемная источ-никовая, но и внушительная теоретическая база для реконструкции основных этапов истории в рассматриваемый период.

Хронологические и территориальные рамки работы. Выбранные нами хронологические рамки: конец X - начало XV века, обусловлены несколькими причинами. На протяжении этого времени население южноуральской лесостепи представляло собой достаточно стабильную, компактную группу племен, имеющих единый хозяйственно-культурный и этнический облик. Появление в Приуралье в конце X века нового населения - носителей керамики гребенчато-шнурового типа положило начало формированию особой археологической культуры лесостепных племен. В литературе эта культура получила название "чияликской" (по Е.П.Казакову). Генезис и последующее стабильное развитие чияликской культуры на протяжении нескольких столетий были приостановлены в конце XIV - начале XV веков массовой экспансией степного населения, а также политическими коллизиями периода краха Золотой Орды ("великая замятия", походы Тамерлана и т.д.). В результате этого приуральские полукочевники вынуждены были покинуть основные свои территории на левобережье рек Белой и Камы сместившись в районы северного Башкортостана и горнолесную зону Урала. Причем, события начала XV в не были просто "исходом", поскольку в это время фиксируется значительная деформация материальной и духовной культуры. Чия-ликская археологическая культура завершает свое существование.

Именно эти причины обусловили выбор нижних и верхних хронологических границ предлагаемой нами работы.

Территориальные рамки диссертации определены в естественных географических границах лесостепной зоны Южного Урала, начиная от рек Зай и Шешма (Татарстан) - на западе и до границ Челябинской области - на востоке. С севера на юг территориальные пределы укладываются в зону от сылвенско-иреньского междуречья (Пермская обл.) и до кромки степи и лесостепи в Южной Башкирии. Помимо этого, мы привлекаем материалы с территорий примыкающих к границам Башкорто-

стана на юге - это участки вдоль рек Кинель, Самара, Ток на востоке Самарской и северо-западе Оренбургской областей. По нашему мнению, на данные территории (к югу от Бугульмин-ско-Белебеевской возвышенности) в XIII в. проникает приуральское население. Памятники этой группы бытуют до конца XIV века

Подобный выбор территориальных границ не случаен, поскольку именно здесь известны памятники носителей керамики гребенчато-шнурового типа и близкие им по культуре группы приуральских племен.

Цели и задачи исследования. На основании новых археологических данных автор попытался уточнить и конкретизировать существующую схему культурно-исторического развития региона на протяжении четырех с половиной столетий первой половины II тысячелетия. Конечную цель диссертационной работы можно сформулировать в нескольких аспектах : используя современные теоретические разработки провести развернутый источниковедческий анализ ранее известного и нового (собранного нами) археологического материала и на основании полученных результатов реконструировать содержание, динамику и особенности этнокультурных процессов в южноуральской лесостепи в первой половине II тыс.н.э.

В рамках поставленных задач решались конкретные вопросы: - определение характерных признаков южноуральских археологических памятников и комплексов, выявленных в ходе их исследования;

- систематизация материальной культуры лесостепного населения в рамках единой типологии; определение хронологических пределов бытования отдельных предметов и комплексов;

- определение ареалов распространения типов вещей и причинно-следственные связи их бытования в рамках начала II тысячелетия;

- классификация поселенческих памятников, а также жилых и хозяйственных объектов, выявленных на этих поселениях;

- определение причин и характера проявления изменений погребальной обрядности чияликских племен на протяжении первых четырех столетий II тясячелетия;

- определение места южноуральских племен в археологической карте Волго-Уральского региона.

Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в том, что предлагаемая работа является первым опытом обобщающего исследования памятников и истории населения Приуралья в первой половине II тысячелетия. Воссоздание научно обоснованной картины этнокультурных и этнополитиче-ских процессов на Южном Урале приобретает принципиальную важность в связи с тем, что следствием этих процессов явилось фоомирование современных этносов региона, в первую очередь - башкир.

Источники. Нами использованы две группы археологических источников, полученных в ходе многолетних стационарных исследований поселенческих и погребальных объектов: 941 погребение входящее в состав 68 могильников и 23 поселенческих памятника, а также отдельные находки с территории Башкортостана, Татарстана, Удмуртии, Пермской, Челябинской, Самарской и Оренбургской областей.

Автором использованы ранее опубликованные материалы, выявленные с конца XIX в. и до наших дней, но основой для написания работы явились многочисленные комплексы с территории Башкортостана, большей частью, не введенные в научный оборот. Эти материалы хранятся в архивах и фондах музеев Москвы, Санкт-Петербурга, Ижевска, Казани, Оренбурга и Уфы.

Апробация результатов исследования. Основные положения данной диссертации были высказаны автором в некото-

рых работах обобщающего характера, серии статей и тезисов докладов.

Результаты исследования изложены на научных конференциях в гг. Уфе, Москве, Самаре, Кемерове, Волгограде, в том числе и на Уральских археологических совещаниях в гг. Екатеринбурге и Уфе.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из четырех основных глав, введения и заключения. В приложение вынесены таблицы иллюстраций (102 экз.).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дается обоснование необходимости проделанной работы, актуальность темы, географические и хронологически е рамки исследования. Определяются цели и основные задачи, новизна и научно-практическая значимость диссертационной работы.

Глава I "История выявления и изучения памятников начала II тысячелетия нашей эры" имеет источниковедческий и историографический характер.

Первый раздел главы посвящен рассмотрению процесса постепенного формирования источниковой базы на протяжении последних ста лет: с конца XIX в. и до середины 90-х годов нашего века. Усилиями Ф.Д. Нефедова, А.В.Спицина, А.В.Шмидга, К.В.Сальникова, A.B.Збруевой, А.Х. Пшеничню-ка, ВС. Горбунова, В.А.Иванова, Г.Т.Обыденновой, Т.К.Ютиной и И.Ю.Пастушенко на Южном Урале раскопано большое количество поселенческих и погребальных памятников, составивших объемную источниковую базу периода первой половины II тысячелетия.

Особо необходимо отметить многолетние стационарные исследования Н.А.Мажитова (Каранаевский, Мрясимовский, Кушулевский могильники) и Е.П.Казакова (Такталачукский,

Азметьевский и Старо-Варяжские могильники). Раскопанные ими памятники выделяются не только количеством погребений, но и тем, что эти могильники являются реперными для изучаемого нами периода.

Историографические проблемы (раздел 2) по нашей теме связаны, в первую очередь, с интерпретацией комплексов с керамикой гребенчато-шнурового типа и выявления этнической принадлежности мрясимовских и чияликских племен.

История изучения позднесредневекового периода в Башкортостане и на сопредельных территориях можно разделить на три этапа:

1 этап (с 60-х годов XIX в. и до конца 50-х гг. XX века) был временем выявления и накопления материалов. Эпизодические небольшие раскопки проводились приезжими специалистами. Своих профессиональных археологов в Башкортостане не было;

2 этап (конец 50-х гг. - начало 70-х гг. XX в.) характеризуется активными полевыми работами, расширившими источниковую базу. В это время делаются первые попытки первоначального обобщения материалов.

3 этап (с начала 70-х гг. - до наших дней). Появляются основные работы по осмыслению накопленных материалов. Анализ полученных данных проводился по двум направлениям процесса выявления этнокультурного состава приуральского населения. Н.А.Мажитов, выделивший памятники мрясимовского типа в особую группу, соотносил их памятники, аналогичные Кушулевскому могильнику, с тюрками, считая их предками бу-ляр-байлярских и айских башкир. Иные взгляды высказал в своих работах Е.П.Казаков, выделивший чияликскую археологическую культуру. По его мнению, данные памятники оставлены пришлыми из-за Урала угорскими племенами, которые со временем подверглись тюркизации и явились основным этническим ядром башкир.

Глава II" Поселенческие памятники начала - середины II тыс. н.э." включает несколько разделов.

В 1 разделе рассмотрены общетеоретические вопросы изучения поселенческих памятников у народов использующих подвижные формы скотоводства. Традиционно поселенческие объекты полукочевников лесостепной зоны Южного Урала разделяются на две группы- зимники и летники. По своим формальным признакам зимники - это стационарные поселения, а летники - это (обычно характеризуются) стойбища с наличием переносных жилищ (юрт, чумов, шалашей).

Далее, в разделе 1, рассмотрены проблемы картографирования привлекаемых нами памятников и сформулированы выводы: 1. приуральские племена расселялись по обеим сторонам Уральского хребта; 2. эта территория четко укладывается в зону лесостепи, не выходя за ее пределы; 3. вся совокупность памятников может быть разделена на группы скоплений поселений и могильников, отделенных друг от друга водоразделами рек; 4. приуральские племена при выборе места жительства отдавали явное предпочтение самым крупным и полноводным рекам (Кама, Белая, Дема, Ик, Сюнь, и т.д.); 5. памятники в западной части Приуралья (икская и токская группы) близко примыкают к границам Булгарии; 6. по нашему мнению, фиксируются, как минимум, девять региональных групп памятников, маркированных нами по названию рек: икская (от устья р. Усень и до впадения р. Ик в Каму), Сюньская (по берегам р. Сюнь, левому берегу р. Белой и Камы), усть-бельская (междуречье р. Камы и Белой, на правом берегу Белой о ее устье), Чермасанская (междуречье р. Чермасана и Кармасана. до левобережья р. Белой), демская (в среднем течении и устье р. Де-мы), токская (памятники в среднем течении рек Кинель, Самара и Ток), айская (по берегам рек Ай и Юрюзань). среднебельская (по берегам р. Белой к югу от г. Уфы, вплоть до г. Стерлита-мака), верхнебельская (к югу от г. Стерлитамака до уральских предгорий, по р. Белой), уральская (памятники верховий р.

Урал и Большой Кизыл, на границе башкирского Зауралья и Челябинской области).

Наличие территориальных групп (скоплений) памятников позволяет видеть в них центры земель отдельных приуральских племен.

В разделе 2 и 3 рассмотрены летовки и зимники первой половины II тысячелетия. Всего нами учтено 15 летников, и В зимников, на которых выявлены жилые или хозяйственные объекты. Наиболее изученным летником является Горновское селище на котором нами обнаружены остатки юрт, каркасно-сголбовых жилищ, очагов, хозяйственных ям (погреба или бани) и т.д. В разряде зимников по наличию большого числа жилищных и подсобных объектов выделяются - Чертово, Турналы и Гумеровское.

Жилищные объекты летовок известны в двух видах — переносные и стационарные. На зимниках рассматриваемого нами времени все известные до сих пор жилища были стационарными. Судя по этнографическим материалам, на зимниках башкир ставились переносные жилища (юрты) и берестяные шалаши — в качестве подсобных помещений. Но при раскопках, подобные объекты на зимниках пока еще не выявлены.

Всего на летниках известно пять вариантов жилищ: 1. юрты (Горново); 2. конические шалаши (Тукмак-Каран); 3. каркасно-столбовые объекты, с вкопанным в землю остовом (Горново); 4. каркасно-столбовое (с переносным остовом?), с тамбурным входом примыкающим к углу постройки. ВерхнеСпасское. 5. каркасно-столбовые (с переносным остовом?), с тамбурным входом, примыкающим к центру стены постройки (Ишкуловское). Из пяти названных вариантов жилищ два первых — юрты и шалаши это переносные объекты с круглыми планами (диаметром 3-6 м), три варианта — каркасно-столбовые постройки, это стационарные, непереносные объекты с прямоугольными планами. Следует еще раз отметить, что для двух последних вариантов, каркасно-столбовые основы

стен жилища предполагаются. Но вполне можно допустить также, наличие фахверковой конструкции или небольших, тонкоствольных срубов. Этнографические материалы башкир позволяют утверждать, что срубы из тонких бревен и каркасно-столбовые постройки достаточно широко возводились на ле-товках, наряду с юртами и шалашами.

На зимниках выявлены четыре варианта жилых построек, все они имеют прямоугольные планы: 1. полуземлянка, отапливаемая печью, с углубленным тамбурным входом, примыкающим к углу постройки (Чертово городище); 2. слабо углубленная полуземлянка с тамбурным входом, примыкающим к центру стены постройки (Турналы); 3. этот вид является вариантом предыдущего, с той лишь разницей, что в жилище рядом с печью имелась яма, условно названная хозяйственной (Тур-налы); 4. наземные срубные постройки, которые отапливались сувалами (Турналинское, Гумеровское, Чертово городище).

В следующую категорию выделены остатки подсобных построек на поселениях. Данные сооружения были одинаковыми на зимниках и на летниках: 1) погреба с обитыми деревом стенами и дном (Карповка), с округлыми или овальными планами; 2) погреба с округлыми или овальными планами в которых не фиксировались следы дерева (Большеустьикинск и др.); 3) еще один вид погребов, обложенных по верху камнями (Горново); 4) овальные или подпрямоугольные ямы крупных размеров с прокалами (Горново, Кармасан и др. селища, а также Турналинское городище). По своему назначению данные объекты могли быть погребами банями или помещениями для содержания ягнят; 5) схожие по виду и назначению сооружения, выделяющиеся тем, что в одном из уголков был сделан углубленный тамбур — вход (Нагаевское II); 6) следующий вид "погребов" имел восьмерковидные планы (Игимское I). Как правило, во всех вариантах "погребов" встречались зольники, прокалы и скопления камней.

В третью категорию сооружений выделены хозяйственные ямы с округлыми или овальными планами, с прямыми или наклонными стенками. Хозяйственные ямы широко встречались и на летниках и на зимниках. Мы не посчитали необходимым выделять здесь какие-либо варианты, поскольку несмотря на различия планов и профилей хозяйственных ям, они были достаточно однотипны.

В последнюю категорию отнесен один из важнейших элементов конструкции интерьера жилищ — очаги. В жилищах на летниках очаги значительно отличились от печей в срубах на зимниках. Естественно, летние жилища нуждались в меньшем отоплении, нежели зимние.

Начнем с летников. 1) самым простым видом очагов были наземные открытые кострища (Горново); 2) открытые кострища, частично обложенные камнями (Карповка). Подобные кострища были обложены камнями не по всему контуру, а лишь с восточной стороны; 3) очаги углубленные в землю. Огонь здесь разводился в округлых (Казакларово, Селеук, Горново) или овальных (Шах-Тау, Селеук) ямках; 4) вариантом подобных очагов следует считать углубленные в землю кострища, обложенные с юга и востока камнями (Горново).

Зимние жилища отапливались печами — сувалами. Известно четыре варианта сувалов. В трех из них, стены печей возведены из каменных плиток, а купол сделан из глины, которой обмазывался каркас из плах. Различались подобные печи своими формами: 1) квадратные, в плане каменки (Чертово городище); 2 овальные (Гумерово, Турналы); 3) круглые сувалы (Чертово городище); 4) последний вариант известен в виде печи, сооруженной из битой глины (Чертово городище). Сувал имел прямоугольный план, форма его, по всей видимости, была аналогичной первым трем вариантам.

Можно еще отметить, что очаги в жилищах помещались в разных местах. В юртах очаги занимали центр жилища. В каркасно-столбовых постройках кострища располагались вбли-

зи одного из углов, рядом с входом. В полуземлянках сувалы могли помещаться в углу постройки (Чертово городище), или в центре (Турналы). В зимниках жилищах каменки вблизи входа не делались.

Последний вид строительных сооружений, выявленный на Горновском селище, представляет собой печь для выпечки хлеба. По конструкции он ничем не отличается от печей-каменок в жилищах-полуземлянках, но в Горново сувал служил не для отопления и имел более крупные размеры.

В процессе работы над поселенческими материалами приуральских племен мы постоянно обращались к этнографической литературе содержащей информацию о традиционных поселениях и жилищах башкирского народа. Подобные параллели оказались первостепенными в понимании строительных особенностей и приемов древнего населения Южного Урала. Все это подвело нас к мысли о прямой генетической преемственности приуральских племен первой половины П тысячелетия и современных башкир.

Глава III " Погребальный обряд лесостепного населения Южного Урала в первой половине П тысячелетия" также состоит из нескольких разделов.

В разделе 1 рассматриваются общие вопросы изучения погребальных памятников приуральских племен - деление их на хронологические этапы, степень изученности некрополей каждого этапа, а также обоснование датировки и изменение похоронных традиций у чияликских племен в ХШ веке.

Мы располагаем материалами 941 погребения X-XV вв., выявленных при исследовании 68 могильников. Абсолютное большинство могильников (85,1 %) были грунтовыми (59 мог., 801 погр.) и лишь 140 погребений располагались под курганными насыпями (9 могильников, 69 курганов)(14,9 %).

Следует сказать о том, что погребальные памятники исследованы лучше поселенческих объектов, хотя и здесь имеются свои сложности. Так, грунтовые мусульманские захоронения XIII-XIV вв. известны в массовом количестве (710 погр.), тогда как грунтовые языческие погребения встречаются довольно редко (91 погр.). Ещё хуже изучены курганные могильники предзолотоордынского времени (мрясимовского типа) (121 погр.), и дело здесь не столько в количественных величинах, а в качестве раскопанных объектов. Слишком много погребений испорчены грабителями или имели плохую сохранность:

Памятники чияликской культуры, время бытования которой укладывается в промежуток с конца X и до начала XV века, разделены нами на два этапа: первый этап (кон. X-XIII вв.) мы условно называем мрясимовским (или раннечиялик-ским), второй (кон. XIII - нач. XV вв.) - чияликским. Выделенные этапы соответствуют двум группам носителей шнуровой керамики, названных Е.П.Казаковым постпетрогромским и чияликским.

Погребальный обряд рассматривается нами как одна из основных этнодиагностирующих категорий археологической культуры. В то же время, данное определение справедливо лишь для ранней части привлекаемых нами погребальных комплексов. Ранние захоронения (кон. X - нач. XIII вв.) имели языческий обряд захоронения, тогда как в могильниках позднего (кон. ХШ - нач. XV вв.) времени обрядовые нормы уже не несут этнической нагрузки (лишь - пережитки этнических черт) и продиктованы нормами шариата. Распространение ислама преобразовало погребальный обряд в культурно-историческую и хронологическую категорию. Но только не этническую !

В рамках III главы мы попытались решить несколько конкретных задач:

- рассмотреть суммарную характеристику обряда приуральских племен;

- провести внутригрупповой анализ признаков обряда с целью хронологического и типологического членения комплексов;

- осуществить реконструкцию этнического облика обрядовых норм на основе анализа похоронных традиций языческих могильников (Селянино Озеро, Усть-Кишерть, Пылаево);

- провести сравнительный анализ групп языческих погребений грунтовых и курганных могильников для определения их типологического сходства и различия;

- описать раннемусульманский обряд захоронения, с целью определения его видовой специфики, а также выявления культурно-территориальных истоков подобного обряда;

- провести корреляцию группы (концентрацию) могильников и поселенческих объектов на предмет территориальной совместимости обеих категорий памятников.

В разделе 2 главы П1 мы рассмотрели памятники домонгольского времени. Погребения этого времени Н.А.Мажитов отнес к мрясимовскому типу. Особенностью обряда данной группы мы считаем наличие курганных насыпей над погребениями.

Памятники, содержащие шнуровые комплексы, расположены в северных районах Башкортостана и в Зауралье (Смо-лино). Всего мы использовали материалы пяти мрясимовских могильников: Каранаево (17 кург., 73 погр.), Бакалы (8 кург.,-12 погр. (рис. 50-56)), Смолино (1 кург. (рис. 82,6-16)), Мрясимо-во (24 кург., 35 погр.), Бурлы (1 кург. (рис. 61,12,13)), что составило 51 курган, в которых выявлены 121 погребение.

Все курганы земляные (100 %), но в четырех насыпях Мрясимовского могильника встречались небольшие скопления известняковых камней (7,8 %). В 21 кургане (41,2 %) из 51 выявлены по несколько могил: от 2 до 32. Соответственно, в 58,8 % случаях, насыпи перекрывали одиночные могильные ямы.

Диаметры насыпей колеблются в пределах от 4 до 23 м, но абсолютно преобладают размеры - 5 - 8 м. Высота насыпей:

от 0,05 до 0,6 м. В Бакалинских курганах угли встречались в 50 % насыпей. Важной этнографической чертой в мрясимовском типе являются захоронения черепов и костей ног лошади. В описаниях Каранаевских и Мрясимовских курганов упомянуты черепа, зубы, трубчатые кости и кости ног лошади. В Бакалин-ском курганном могильнике конские черепа не отмечены, здесь фиксировались нижние челюсти лошадей или зубы в 75 % насыпей. Всего кости лошади обнаружены в полах 24 курганов (47 %).

Могильные ямы во всех курганах были прямоугольными в плане и простыми в профиле. Иногда контуры ям вообще не фиксировались. Размеры могил зависели от роста покойных, здесь важнее обратить внимание на очень незначительную глубину захоронений - в среднем от 0,3 до 0,7 м. Детские могилы по глубине уступали захоронениям взрослых людей.

Деревянные конструкции в могилах редки - 7 случаев (13,7 %). В кургане Смолино костяк обернут в бересту. В пяти могилах кургана № 3 Карачаевского некрополя также фиксировались обрывки бересты (11,8 %).

Особо хочется обратить внимание на традицию размещения в 25 погребениях (49 %) костей лошади, в основном -плечевой кости. Мы считаем данную черту племенным признаком. В Бакалинских курганах лошадиные трубчатые кости обнаружены в 30 % захоронений и всегда лежали справа от костяка, у южной стенки (рис. 52,14,16). В Каранаевском могильнике кости лежали у ног, слева (к.3/16) или поверх костяка. В могилах изредка попадаются ребра или копыта лошади (Кара-наево, к. 3/27, 4/5).

Не менее выразительна находка целого конского остова в отдельной яме, расположенной к северу от человеческого захоронения, в кургане № 21 Мрясимовского могильника. Конь похоронен в могиле, на левом боку с подогнутыми ногами, головой на запад. Конь был взнуздан. На спине лежало стремя

(одно!), а у ног помещалась железная язычковая подпружная пряжка.

На территории Башкортостана захоронение целого остова коня рядом с захоронением человека отмечено на могильнике Шах-Тау ХШ-ХР/ вв., вблизи от погребения 6. Но здесь остов очень сильно разрушен.

Положение костяков в могильных ямах - вытянуто на спине, с вытянутыми вдоль тела руками и ногами.

В ориентировках покойных явно преобладает западное (с отклонениями) направление: на запад - 11,5 %, на юго-запад - 7,4 %, на северо-запад - 4,9 % и по 1 случаю встречались ориентировки на север, северо-восток, восток, юг (все по 0,8 %).

По нашим подсчетам, в курганах выявлено 29 детских (23,9 %), 21 женское (17,3 %), 20 мужских (16,5 %) погребений.

Погребальный инвентарь могильников разнообразен, но вместе с тем категории вещей ограничены: предметами конской упряжи (стремена в 19 % погребений, удила в 25,6 %, керамика в 14,9 %), оружием и женскими украшениями. Особенно важно упомянуть традицию помещения в могилу одного стремени; седел и удил под головой или в ногах погребенного, а также размещение оружия (наконечники стрел - слева, а копий - справа от костяка). Сосуды ставились в женских и детских захоронениях у головы покойных. Все выделенные признаки мы считаем этническим показателем.

Помимо курганных комплексов в домонгольское время изредка встречаются грунтовые захоронения близкие по виду мрясимовским, но больше напоминающие классические чия-ликские погребения (ХШ-ХГУ вв.) (Сасыкуль).

В разделе 3 рассмотрены памятники второго (одноименного культуре), завершающего (кон. XIII- нач. XV вв.) этапа чияликской культуры. В рамках второго этапа Е.П.Казаков выделил раннюю и позднюю группы погребений, различающихся степенью выдержанности мусульманского обряда и ориентировки костяков. На территории Азметьевского I могильника

поздние погребения нарушали ранние; имели унифицированный мусульманский обряд с полным отсутствием вещей и преобладанием ориентировок погребенных к СЗ. На ранних чия-ликских могильниках традиционными были юго-западные и западные ориентировки костяков. На территории Башкортостана преобладают чияликские могильники (9 могильником) поздней группы второго этапа.

Уж если говорить в целом о чияликских некрополях, то можно отметить, что на протяжении конца X - начала XV веков погребальный обряд на фунтовых могильниках достаточно единообразен.

По данным раскопок на 28 могильниках зафиксированы ряды могильных ям. Преобладающее количество их ориентировано по линии СЗ-ЮВ (или ССЗ-ЮЮВ) - 57,1 %. В 7 могильниках (25 %) ряды вытянуты по линии СВ-ЮЗ.

Абсолютно преобладают прямоугольные в плане могильные ямы (47,3%). Овальные ямы единичны (2,5%). В профиле - это простые ямы с отвесными стенками (48,7%). При рассмотрении глубины могильных ям просматривается четкая тенденция - захоронения совершались на небольшой глубине, в среднем 0,3 - 0,6 м от поверхности.

Абсолютно преобладает положение покойных вытянуто на спине (80,4%), хотя и встречаются скорченные позы: на правом боку (8,2%) и левом боку (1%).

Очень важным этническим показателем следует считать ориентировку умерших. Юго-западные и западные ориентировки абсолютно преобладали в языческих могильниках, в рассматриваемых нами некрополях они также довлеют (86,8%). В некрополях Приуралья фиксируется закономерность в развороте лицевой части черепа - разворот направо, что в количественном отношении превышает иные направления. Данный разворот продиктован нормами шариата (кыбла), а именно к югу (т.е. в сторону Мекки). Данный элемент не оставляет сомнений,

что мы имеем дело с мусульманскими захоронениями, которые встречаются чаще, чем языческие.

Погребения взрослых (мужчин и женщин) численно превышают (52,3%) детские (46,7%), хотя и ненамного.

Большинство захоронений лесостепной зоны XIII-XIV вв. не содержали вещей (78,3%). Этого требовали каноны ислама.

В отдельных погребениях встречаются зольники (Казак-ларово, Дербешки) рядом с могилами или угли в самой могильной яме. Особенно четко следы огненных ритуалов фиксировались в Казакларовском могильнике. Здесь в могильные ямы сыпались угли, а также обжигались гробы и сами покойные.

Важным элементом, встречающимся в погребениях, необходимо считать наличие сосудов. Сосуды ставились исключительно женщинам и детям. Чаще - детям. Случаи, когда сосуды находились у головы, почти в 2 раза превышают примеры расположения горшков в ногах покойных.

На протяжении XIV в. традиция ставить сосуды в могилу отмирает под давлением исламских норм.

В женских и детских захоронениях X - XIV вв. встречаются различные украшения: бусы, серьги и височные подвески (8,9%). Оружие и конское снаряжение в мусульманских захоронениях, практически не встречается. То же самое можно сказать о бытовых вещах.

В 4 разделе Ш главы мы рассматриваем курганные захоронения XIV в. Это особая группа памятников лесостепи Южного Урала.

Мрясимовские курганы исчезают к концу XII в. Курганные могильники XIV в. мало напоминают мрясимовские; по обряду они схожи с грунтовыми погребениями чияликской культуры. Всего мы учли 18 курганов, содержащих 19 погребений. В этой группе наиболее известен могильник Сынтышта-мак (14 кург. - раскопки С.М.Васюткина), но мы использовали

также материалы Куштирякского (2 кург. - раскопки С.М.Васюткина), Резяповского (1 погр.), Аверьяновского (2 погр. - раскопки В.В.Гольмстен).

Специфика этих памятников заключается в наличии насыпей над могилами, а по остальным параметрам они ничем не выделяются из массы грунтовых раннемусульманских погребальных объектов приуральских племен.

Основные выводы по III главе можно сформулировать следующим образом: 1. на протяжении домонгольского времени в регион проникают с севера и востока новые группы населения - носители керамики гребенчато-шнурового типа; 2. памятники кон. Х- нач. XIII вв. существуют в виде грунтовых, чияликских (Ново-Сасы-кульский, Кушулевский), и курганных, мрясимовских могильников (Каранаево, Бакалы, Мрясимово); 3. курганы мрясимовского типа локализуются на северо-востоке, и вообще, в северной части Башкортостана. Проникновение этой племенной группировки в Приуралье происходило через седловины Урала. Восточное происхождение мряси-мовцев подтверждается находками курганов, содержащих шнуровую керамику, в Зауралье (Смолино); 4. на протяжении домонгольского времени родственные племена мрясимовцев и чияликцев взаимоассимилировались, с преобладанием черт, свойственных чияликцам; 5. наступившая в ХН-ХШ вв. этническая стабилизация нарушается в XIV в. В это время, помимо основного для приуральских племен - чияликского обряда, фиксируются локальные группы (на востоке Самарской и Оренбургской обл. и в низовьях р.Ик), а также, возрождение , курганных традиций; 6. курганы, в основной своей массе, нахо-> дятся у южной кромки лесостепи. Причина их появления, по нашему мнению, заключается в сильном влиянии тюркоязыч-ного степного населения. Возможно, в XIV в , у части чияликских общин усиливаются кочевые традиции, 7. на протяжении Х1И-Х1У вв. в среду чияликского и селеукского населения про-

никает ислам. Обрядность имеет ярко выраженные черты, характерные для "булгарских мусульманских" канонов.

IV глава диссертации посвящена классификации вещей и выделению основ их датировки.

Отдельные элементы материальной культуры средневекового населения Южного Урала неоднократно рассматривались исследователями (H.A. Мажитов, Е.П. Казаков, В.А. Иванов, И.Ю. Пастушенко, А.Ф. Яминов) как в плане ее типологи-зации, так и в хронологическом аспекте. Тем не менее, накопление новых материалов необходимо требует вновь обратиться к данной проблеме, поскольку объективность исторических реконструкций во многом зависит от точности определения времени бытования и видового состава исследуемых археологических памятников.

Классификация материала и определение его датировки были произведены по традиционной схеме - по функциональному назначению выделены категории, внутри которых сделано типологическое членение (по форме, материалу, специфике применения).

С учетом особенностей хозяйственно-культурного типа приуральских полукочевников материал разбит по таким категориям как: принадлежности конской сбруи (стремена, удила, подпружные пряжки, седла, конские оголовья), предметы вооружения (наконечники стрел и копий, луки и детали колчанов, сабли, топоры, булавы), воинское защитное снаряжение (кольчуги и шлемы), орудия труда и предметы быта (ножи, пешни, долота, шилья, замки, кресала, ножницы, пряслица), предметы личного обихода (поясные ремни и накладки, пуговицы, зеркала и т.д.), женские украшения (бусы, серьги, нашивки, прониз-ки, браслеты, перстни), предметы связанные с культом и керамика.

Основные выводы заключаются в том, что по всем категориям вещей материальная культура приуральских племен мало выделялась из массы соседних с ними народов - степных тюркоязычных, лесных угорских и финских племен, населения Волжской Булгарии. В то же время, по отдельным типам вещей можно отметить специфику их временного функционирования. Так, стремена типов 1,3 и 4 (яйцевидные с выделенной петлей, арочного контура с выделенной петлей и прорезью для ремня на дужке) бытуют на Южном Урале более длительное время нежели в степи, т.е. присутствует элемент запаздывания их датировок на 1-2 столетия. Кроме того, часть женских украшений мы считаем характерными для приуральских племен. Мы имеем в виду дисковидные бляхи-подвески и желудевидные височные кольца крупных размеров. Подобные предметы использовались и на сопредельных территориях, но только на Южном Урале они являются достаточно массовым материалом в языческих погребениях и мусульманских (как языческий пережиток) некрополях. Комплекс вооружения чияликских племен позволяет сделать вывод о преобладании у них легковооруженной конницы как основной боевой единицы.

Среди комплекса вещей приуральских племен преобладают вещи местного производства (конская сбруя, бытовые предметы и орудия труда, лепная керамика и т.д.). В то же время, встречаются импортные вещи (в первую очередь - булгар-ские), большей частью среди защитного снаряжения, женских украшений, а также используется привозная гончарная керамика.

Важные культурно-исторические тенденции просматриваются при анализе лепной керамики приуральских племен. Привнесенная в конце X века круглодонная посуда украшенная оттисками гребенчато-шнурового штампа, бьпует до конца XIV в. Именно эта керамика маркирует (наравне со специфическим погребальным обрядом) чияликскую археологическую культуру и мрясимовский тип памятников. Причем, на основе

ряда деталей оформления сосудов и их технологии (различия по примесям и т.д.) керамика украшенная оттисками веревочки делится на две группы: домонгольского и золотоордынского времени. Керамику домонгольского периода можно называть мрясимовской или раннечияликской. Е.П. Казаков при выделении данного керамического комплекса назвал его постпетром-ским.

С ХШ и до конца XIV века бытует чияликская лепная керамика, генетически связанная с мрясимовской, но имеющая небольшие отличия от нее. В конце XIV века лепная керамика окончательно выходит из употребления и заменяется импортной гончарной, а также кожаными и деревянными (?) сосудами. На территории поселений XIV века булгарская гончарная керамика всегда сопутствует местной лепной, часто численно ее превосходя.

На памятниках ХШ-Х1У вв. в предгорной зоне Южного Урала по берегам реки Белой в ее среднем течении, на северо-востоке Башкортостана (Шипово, Селеук, Гумерово, Янган-Тау) и в Зауралье встречается лепная керамика отличающаяся от чияликской. Это плоскодонная посуда с примесью песка, украшенная защипками и насечками по венчику. Данную керамику мы назвали селеукской. Схожие сосуды встречаются по рекам Ток, Самара, Кинель, а также в Зауральской лесостепи (Миасские II курганы). Селеукские памятники до сих пор еще мало изучены и говорить что-либо об истоках плоскодонной керамической традиции и специфике взаимодействия чиялик-цев и селеукцев пока еще преждевременно.

Анализ гончарной красно и сероглиняной керамики свидетельствует о направлении и характере торгово-экономических связей приуральских племен. Практически вся станковая посуда XIII- нач. XV вв. была привезена с территории Волжской Булгарии. Золотоордынская (нижневолжская) гончарная керамика в регионе фактически не известна, за ис-

ключением нескольких обломков с территории Турналинского городища.

В ходе событий конца XIV - начала XV веков, послуживших причиной переселения части чияликских племен со своих исконных территорий на север и восток лесостепи (в горно-лесную зону) булгарская керамика перестает встречаться. Исчезаем само Булгарское государство и нарушаются культурно-экономические связи приуральских племен. На смену красно и сероглиняной булгарской керамике в XV веке приходит чер-ноглиняная русская (?) и казанская (т.е. периода Казанского Ханства) круговая посуда.

В Заключении подведены основные итоги исследования и представлена реконструкция этнополитической исгории региона на протяжении с конца X и до начала XV веков. Отмечены этапы развития чияликских племен и их исторические судьбы. Начиная с середины XIV века лесостепное население постоянно испытывало давление нарастающего потока переселения степных тюркоязычных кочевников Волго-Уральской степной полосы.

По нашему мнению, потомки чияликских и селеукских племен вошли в состав башкирского народа в виде одного из важнейших компонентов.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1.Разведки экспедиции Башкирского пединститута и Башкирского университета// АО -1981 г. М., 1983. С 146 (в соавторстве с Р.С.Загидуллиной).

2. Работы в низовьях Белой // АО - 1982 г М., 1984. С. 145-146.

3. Работы в Башкирии // АО - 1983 г. М, 1985 С.134-135 (в соавторстве с И.М.Акбулатовым и М.Ф. Обыденновым).

4. Работы в западных районах Башкирии // АО - 1984. М., 1986. С. 113 (в соавторстве с И.М.Акбулатовым).

5. Раннемусульманские погребальные памятники и вопрос о распространении ислама в Южно-Уральском регионе // Источники по истории и культуре Башкирии. Уфа, 1986. С.38-43.

6. Мавзолеи XIV в. в степных районах Южного Урала и Западного Казахстана // Проблемы археологии степной Евразии. Тезисы докладов. 4.II. Кемерово, 1987. С.159-161:

7. Работы в Башкирии // АО - 1985 г. М„ 1987. С. 173174.

8. Памятники археологии Краснокамского района Башкирской АССР. Каталог. Уфа, 1987. 107 с. (коллектив авторов).

9. Исследования памятников на р.Белой // АО - 1986 г. М., 1988. С. 166 ( в соавторстве с М.Ф.Обыденновым).

10. Охранные археологические исследования в зоне затопления Нижне-Камской ГЭС в пределах Башкирской АССР в 1988 году / УДК 930.26. Инв. № 02.89. (коллектив авторов).

11. Исследования памятников раннемусульманского времени в Башкирии // АО - 1986 г. М., 1988. С. 165-166 (в соавторстве с В.С.Горбуновым).

12. Курганные могильники ранних мусульман Южного Приуралья и Западного Казахстана И Древности Волго-Уральской лесостепи. Воронеж, 1989 (в соавторстве с В.А;Ивановым и В.А.Кригером).

13. Об этнической принадлежности раннемусульманских памятников Западной и Центральной Башкирии // Проблемы древних угров на Южном Урале. Уфа, 1988. С. 130-139.

14. К вопросу о башкирских тамгах // Сборник материалов по истории Башкирской АССР. Уфа, 1989. С.73.

15. Изучение памятников эпохи железа и средневековья в северных районах Башкирии // Археологические открытия Урала и Поволжья. Сыктывкар, 1989. С. 121-123 (в соавторстве с Ф.М.Тагировым и В.К.Федоровым).

16. Ареал расселения угорских племен Приуралья в ХП1 - XIV вв. // Востоковедение в Башкортостане: история, культура. Тезисы докладов. Ч. II. Уфа, 1992. С. 121-123 .

17. Исследования памятников эпохи железа и средневековья на северо-востоке Башкирии // Археологические открытия Урала и Поволжья. Ижевск, 1991.

18. Ареал расселения угров на Южном Урале и в При-уралье во второй половине I — начале II тыс. н.э. // Проблемы этногенеза финно-угорских народов Приуралья. Ижевск, 1992. С. 17-31 ( в соавторстве с В.А.Ивановым).

19. Население лесостепной зоны Южного Урала в X -начале ХЗП вв. н.э. // Археология Южного Урала. Стерлитамак, 1993. С.208-214 (коллективная монография).

20. Могильник Саралжин I ( к вопросу об исламизации Джучиева Улуса) // Новое в средневековой археологии Евразии. Самара, 1993. С.86-90.

21. the Results of the Statistical Analyses of Fineral Rites of the Nomads in the "Great Steppe Belt" in the 10th - 11th Centuries and their Ethic Interpretation // The Archaeology of the Steppes. Methods and Strategies. Napoli, 1994, p. 573-589 ( в соавторстве с

B.А.Ивановым).

22. Новые материалы по мавзолеям Зауралья и Центрального Казахстана // Наследие веков, вып.1. Уфа, 1995.

C. 148-165 (в соавторстве с С.Г.Боталовым и А.Ф.Яминовым).

23. Погребения в каменных мавзолеях Башкирского Приуралья // Там же. С. 166-185.

24. Памятники X - начала XIV вв. н.э. // История культуры Башкортостана. Вып. 6. / Археологические памятники Башкортостана. Уфа, 1996. С. 51-55 (коллективная монография).

25. Мавзолеи (кэшэнэ) и некрополи с каменными надгробными плитами // Там же. С.56-58 (коллективная монография).

26. Мавзолей в Чишмах // Памятники Отечества. № 38 (№ 2, 1997). М., 1997. С.29-31.

27. Средневековые кочевники Поволжья /Монография. 15 п.л. (в соавторстве с А.И.Ракушиным и А.Ф. Яминовым). В печати.

28. Огузы и печенеги в евразийских степях / Монография. 14 п.л. (в соавторстве с В.АИвановым). В печати.