автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.01
диссертация на тему: Национализм как предмет политико-философского исследования

Полный текст автореферата диссертации по теме "Национализм как предмет политико-философского исследования"

Российская Академия Наук Институт философии

На правах рукописи

МАЛАХОВ Владимир Сергеевич

Национализм как предмет политико-философского исследования

Специальность 23.00.01 - теория политики, история и методология политической науки

Автореферат

—А А ляАмкМ»««*» »»п АЛ пЛглЛ жтА « г«гАГ>ЛП ЛЧ^ГТАШГ

дп^л^^ I ацпл па ьил^паш^ у ^пмп V1 witwi.ii

доктора политических наук

Москва 2003

Работа выполнена в Институте философии РАН

Официальные оппоненты

Доктор политических наук М.В Ильин ДоКтор исторических наук 3 П Яхимович Доктор философских наук О Ю Малинова

Ведущая организация-

Институт ■этнологии и антропологии РАН

Защита состоится «¿6 >> ^¿*^я_2003 г в 14 час На заседании Специализированного совета Д 002 015 05

по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора политических наук при Институте философии РАН по адресу 119992, Москва, Волхонка, 14

Автореферат разослан «_»_2003

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института философии РАН

Ученый секретарь Специализированного совета

а

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

Данная работа родилась из желания прояснить чрезвычайно запутанную эпистемологическую ситуацию, сложившуюся в исследовательской литературе о национализме. Даже если оставить за скобками популярные сочинения о «нации и национализме» и сосредоточиться на публикациях научного свойства, бросается в глаза разброс мнений относительно содержания самого предмета. Исследователи до сих пор не сумели договориться о значении термина «национализм». Наметившийся в конце1980-х годов в международной литературе «либеральный консенсус», в рамках которого национализм ассоциировался с эксцессами модернизации, довольно скоро был разрушен На сегодняшний день в академическом сообществе существует явное противостояние между сторонниками нормативно нагруженного и нормативно нейтрального употребления интересующего нас термина. Отголоски этого противостояния слышны в дискуссиях последних лет, которые развернулись между исследователями, склонными рассматривать национализм как неуместный партикуляризм в эпоху глобальных тенденций общественного развития, и авторами, связывающими национализм с естественным противодействием разрушительным влияниям глобализации.

Известный польский общественный деятель Адам Михник назвал в свое время национализм «последней гримасой коммунизма». Эту формулу можно истолковывать в том смысле, что цепляющиеся за власть коммунистические диктаторы прибегают к национализму, дабы не уйти в политическое небытие. Так поступил в конце 1980-х бывший первый секретарь Сербской компартии Слободан Милошевич. Формулу Михника можно истолковать и в ином смысле, а именно: общества, на протяжении десятилетий находившиеся под гнетом коммунистических правителей, почта обречены биться в конвульсиях национализма, прежде чем перейдут к демократии западного образца. Однако обе предложенных интерпретации основаны на логике, уже заданной самой интерпретируемой формулой. Эта логика предполагает, что либеральные демократии Запада от национализма свободны. Она предполагает также, что национализм представляет собой не что иное, как анахронизм, с которым предстоит расстаться всем странам, вставшим на путь прогресса. Тем самым делается молчаливое допущение, что национализм - чисто нормативное понятие, синонимичное шовинизму, ксенофобии и агрессивности. Между тем среди политических движений, называемых националистическими, существует немало эмансипаторских и гуманистических. Например, индийский национализм (Мохатма Ганди и его последователи). Кроме того, к числу политических практик и идеологий, относимых к национализму, принадлежат государственный протекционизм в экономической и культурной сфере,

t

f

воздействие которого далеко не всегда негативно. Например, «экономический национализм» Японии и Южной Кореи, вплоть до недавнего времени ^

противившихся открытию собственных финансовых рынков и методично '

проводивших мероприятия по поддержке национального производителя, а также ^

«культурный национализм» Франции, вкладывающей огромные средства в '

развитие французской культуры и защиту французского языка. |

Таким образом, национализм - неоднозначное, многомерное явление, и объявлять его вредным пережитком, обусловленным недостаточной модернизированностью общества, было бы, по меньшей мере, легкомысленно.

Степень разработанности проблемы •

Корпус научных трудов, посвященных тем или иным аспектам проблематики национализма, практически необозрим. Количество монографий на сегодняшний день превышает пять тысяч наименований, а количество »

отдельных статей просто не поддается подсчету. Среди наиболее авторитетных и часто цитируемых зарубежных авторов, пишущих на одном из трех основных европейских языков, можно выделить следующие имена. В период до середины 1

1970-х годов включительно это Ханс Кон, Карлтон Хэйес, Карл Дойч, Теодор Шидер, Хью Сетон-Ватсон, Ойген Лемберг, Эли Кедури, Мирослав Грох, Уокер Коннор, Юджин Вебер. За исключением социолога К.Дойча и политолога У.Коннора, все перечисленные авторы - историки. В последние три десятилетия складывается междисциплинарное исследовательское направление: nationalism studies, или «национализмоведение», сделавшее границы между отдельными ведомствами социальной науки иррелеваигными. К числу авторов, зарекомендовавших себя в его рамках, принадлежат Петер Альтер, Джо« Бройи, Брэкет Вильяме, Эрнест Геллнер, Энтони Гидденс, Роджерс Брубэйкер, Клиффорд Гирц, Лия Гринфельд, Иммануил Валлерстайн, Том Нэйрн, Майкл Манн, Крэйг Кальхун, Кэтрин Вер дери, Хайнц Винклер, Джон Армстронг, Бенедикт Андерсон, Перри Андерсон, Хоми Бхабха, Энтони Смит, Эдвард Сайд, Эрик Хобсбаум, Томас Эриксен, Майкл Бэнкс, Эрик Тирикьян, Изйн Тамир, {

Парта Чаттерджи. Политико-философские аспекты национализма рассматривались в работах Эгьена Балибара, Шейлы Бенхабиб, Бенджамена Барбера, Дэвида Лэйтина, Дэвида Миллера, Чарльза Тэйлора, Юргепа Хабермаса. t

Российская литература о национализме долгое время находилась вне интернационального контекста. Вплоть до конца 80-х годов, пока отечественная социальная наука не освободилась от догматов «марксизма-ленинизма», доброкачественных исследований по интересующему нас предмету на русском 1

языке не существовало. Призма, сквозь которую рассматривался этот сложный i

феномен, была призмой идеологии, а не науки. Для «марксистско-ленинской '

теории наций» (как официально именовались сочинения по проблемам национализма) были характерны крайний психологизм и субъективизм. Авторы

многочисленных монографий трактовали вопросы «интернационального и патриотического воспитания молодежи», руководствуясь им самим ведомыми критериями отличения патриотизма от национализма, и вели речь о «нациях», «народах» и «национальностях», опять-таки, исходя из субъективно принятого масштаба.

Ситуация принципиально изменилась с появлением работ

B.Л.Тишкова. Последовавшие за ними публикации Л.М.Дробижевой,

A.Г.Здравомыслова, В.В.Коротеевой, О.Ю.Малиновой, А.И.Миллера, Э.И.Паина,

C.В.Чешко, В.Б.Пастухова, Б.В.Межуева, Э.Д.Понарина и др. ввели российские дискуссии о национализме в международный контекст. В 1990-е годы в российской литературе появляются профессиональные исследования, посвященные проблемам этничности, которые также способствуют выходу нашего обществоведения из своего рода гетто. Это работы А.Р.Аклаева,

B.М.Воронкова, М.Н.Губогло, С.В.Соколовского, Г.У.Солдатовой, В А.Шнирельмана и др. В работах российских обществоведов национализм выступает предметом социологического, культурно-антропологического (этнологического), социально-психологического, политологического и исторического исследований. Предметом политико-философского исследования он до сих пор не становился.

Метод исследования

В теоретических работах о национализме, и российских, и зарубежных, просматривается оппозиция двух парадигм. Эти парадигмы с некоторой долей условности могут быть обозначены как эссенциализм, с одной стороны, и инструментализм, с другой. Сторонники эссенциализма связывают национализм с явлением той или иной сущности. В качестве таковых могут выступать «нация», «этнос», «национальная идентичность» и т.д. Приверженцы инструментализма объясняют национализм сознательными усилиями тех или иных групп (господствующих классов, интеллектуальных элит, бюрократии). Данная дихотомия кажется нам непродуктивной. Выходом из тупика представляется методология социального конструктивизма. При этом крайне важно подчеркнуть недопустимость вульгаризации данного метода, которая происходит в тех случаях, когда конструирование понимается в качестве сознательной манипуляции или фабрикации. Во избежание нежелательных коннотаций подобного рода уместно вести речь не о «конструированию), а о социальном производстве политико-идеологических феноменов.

В международной исследовательской литературе не сложилось единого мнения относительно содержания предмета «национализмоведения». Причина данного расхождения заключается в том, что ни мировоззренческо-теоретической, ни эмоционально-психологической целостности, которая может быть описана в качестве национализма как такового, не существует. То, что принимается за целостность, или единство, в ходе анализа распадается на

множество гетерогенных «единств». Отсюда следует вывод, что о «национализме вообще» вести речь бессмысленно, и ставится вопрос о необходимости изучения различных «национализмов». Мы не считаем возможным присоединиться к такой позиции по следующим основаниям. Во-первых, политическую идеологию вообще и идеологию национализма, в частности, необходимо рассматривать не столько как некую связную совокупность теоретических положений, сколько как социальную практику Национализм тем самым оказывается не доктриной с фиксированным содержанием, а политико-идеологической конфигурацией, содержание которой варьируется в зависимости ог соотношения сил на том или ином политическом поле. Во-вторых, для того, чтобы иметь возможность анализировать национализм в качестве политической идеологии (а не совокупности идеологий), мы вводим абстракцию националистического дискурса. Последний представляет собой идеально-типический конструкт, или модель, которая может быть сопоставлена с другими конструктами, или моделями такого рода

Спецификация национализма в качестве относительно самостоятельного политического дискурса позволяет более дифференцированно проводить сравнительно-исторические и политико-теоретические исследования, сопоставляя национализм с его основными конкурентами (которые могут выступать как его союзниками, так и оппонентами)' либерализмом, социализмом, консерватизмом и т.д.

Наконец, предлагаемый в диссертационном исследовании подход позволяет критически проанализировать содержание националистического ответа на вызовы современности, описываемые в терминах мультикультурализма, постиндустриального общества, «информационализма» и глобализации.

Таким образом, новизна настоящего исследования состоит.

в сосредоточении внимания на методологических аспектах изучения национализма;

в выявлении теоретических источников национализма; в спецификации национализма как типа дискурса, в дифференцированном сопоставлении националистического дискурса с либеральным, социалистическим, консервативным, фашистским и иными дискурсами;

в анализе специфики националистического ответа на вызовы современности.

Цель и задачи исследования

Цель диссертационного исследования состоит в осмыслении национализма как многомерного феномена Данная цель предполагает решение следующих задач.

проанализировать национализм в контексте основных проблем политической философии, в частности, проблемы суверенитета, легитимности и идентичности;

исследовать основные теоретические парадигмы в междисциплинарном

• изучении национализма;

прояснить соотношение национализма с конкурирующими политическими идеологиями;

исследовать место национализма в идеологическом ландшафте

* современного мира.

Основные положения, выносимые на защиту:

Национализм - комплексный феномен, имеющий теоретическую (мировоззренческую), психологическую (эмоциональную) и политическую (практическую) составляющую. Все три составляющие могут быть рассмотрены вместе, если анализировать национализм в качестве политико-идеологической конфигурации, понимая при этом идеологию не столько как набор теоретических положений, сколько как определенного рода социальную практику.

Несмотря на то, что под рубрику «национализм» подводится несколько достаточно далеко отстоящих друг от друга явлений, национализм имеет смысл рассматривать как относительно самостоятельную политическую идеологию, а не как простую совокупность идеологий и движений.

«Национализмом» автор называет политическую идеологию, в которой » «нация», понимаемая в качестве культурно гомогенного сообщества, выступает

единственным источником суверенитета, преимущественным объектом лояльности и идентификации и предельным основанием легитимности власти.

Политико-философское исследование национализма предполагает ' вопрос об условиях возможности данной политической идеологии. Таким

условием является смешение двух уровней проблематики: проблематики суверенитета и проблематики идентичности. Проблематика суверенитета относится к процессам, в силу которых общество управляется. Проблематика идентичности относится к процессам становления и развития культурной (языковой, этнической, религиозной) однородности общества. Вопрос о том, из чего складывается общность, называемая нацией (какие исторические и культурные факторы делают некоторое множество людей национальной

общностью), не следует смешивать с вопросом о том, согласно какой форме власти и авторитета -зга общность должна управляться.

Суггестивная сила национализма заключается в его способности найти практическое решение теоретически неразрешимой задачи. Это задача легитимации границ современного «национального государства». Поскольку эти границы сложились в результате войн и соглашений, т.е. случайно, их нерушимость невозможно обосновать с помощью нормативных аргументов. Иными словами, их невозможно легитимировать. Не существует моральных аргументов, убедительно демонстрирующих, на каком основании одни этнокультурные сообщества (например, испанцы, турки или грузины) имеют государственность, а другие (например, баски, курды или абхазы) ее не имеют. Национализм компенсирует легитимационный дефицит либеральной демократии за счет перевода понятия нации из политико-правового в культурно-исторический (часто и в этнический) план. Проектируя нацию как нечто естественное и органическое, т.е. как сущность, выросшую из глубинных исторических корней и нашедшую свое высшее проявление в форме государства, национализм снимает вопрос об искусственности существующих политических границ.

Политическую идеологию вообще и идеологию национализма, в частности, следует понимать не просто как некоторую систему взглядов, но прежде всего как социальную практику. Такой подход позволяет перенести центр тяжести изучения идеологии национализма с ее содержания на функции, выполняемые ею в том или ином социально-историческом, политико-экономическом или социокультурном контексте.

Смещая внимание с «субстанциального» аспекта идеологии национализма на функциональный, не следует, тем не менее, отказываться от спецификации данной идеологии, т.е. от ее теоретического отграничения от иных идеологий. С целью такой спецификации весьма продуктивно поставить вопрос о национализме как типе дискурса. Националистический дискурс, как и всякий «идеальный тип», нигде не встречается в чистом виде, однако данная теоретическая модель с достаточной точностью описывает определенную совокупность политико-идеологических феноменов.

Национализм, взятый в идеально-типическом измерении, обладает вполне определенной структурой. Элементами данной структуры является представление о нации как органическом сообществе, вера в антропологическую заданность (естественность) национальной принадлежности индивидов, приоритет принципа нации как морального критерия, а также полагание данного принципа в качестве единственного источника власти и авторитета.

Национализм, взятый в качестве особого политического дискурса, обнаруживает целый ряд принципиальных отличий от других дискурсов, в частности, от либерального, консервативного и социалистического. Либеральный, социалистический и консервативный дискурсы находятся в весьма сложных отношениях с национализмом. Они выступают как его конкурентами, оппонентами и врагами, так и его союзниками. В конкретной политической

действительности существуют, разумеется, только идеологические гибриды -либеральный, консервативный, демократический, имперско-этатисггский национализм и т.п. Аналитическое расчленение этих конфигураций, исследование элементов, из которых они состоят, связей этих элементов друг с другом, а также факторов, определяющих изменение характера таких связей, имеет немалое значение для работы практикующих политологов.

В современных интерпретациях национализма доминируют две основные парадигмы - чссенщапистская, или субстанциалистская, с одной стороны, и номиналистская, или инструменталистская, с другой. В рамки первой парадигмы умещаются подходы, которые могут быть обозначены термином историцизм К историцизму автор причисляет как примордиализм (Питер Ван ден Берг, Карл Фосслер, Хайнц Клосс, Теодор Файтер, Сергей Арутюнов), так и различные разновидности спекулятивно-романтического теоретизирования по поводу «наций и национализма» (Курт Хюбнер, Отто Данн, Рюдигер Бубнер, Георгий Гачев). В рамки второй парадигмы укладываются структурно-функциональный анализ, а также различные версии марксизма. Если эссенциализм объясняет национализм в качестве артикуляции некоторой изначально данной сущности, то номинализм сводит эту идеологию к активности определенных групп интересов. Эссенциалистские подходы в конечном итоге мистифицируют национализм, тогда как номиналистские подходы недопустимым образом сужают его проблематику.

Выходом из непродуктивной дихотомии эссенциализма и номинализма представляется методология социального конструктивизма, причем с той непременной оговоркой, что социальное конструирование ни в коем случае нельзя приравнивать к произвольной манипуляции или сознательной фабрикации. Поскольку в русском языке термин «конструирование» почти неотрывен от этих коннотаций, уместно вести речь не о конструировании, а о социальном производстве реальности, с которой имеют дело обществоведы в целом и национализмоведы в частности.

ТдЛ|\ФГ11иЛЛ1/>ОП Н ППАин1'1*1«ДЛ1У»Л/1 1>>Л>11(*«А Ат» М лйп-г. •

» * •• ■ъ.^жжмл п ирап ж плтшт^ю иаии 1 о!

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней предлагается систематическое осмысление многомерной политико-идеологической проблематики, связанной с национализмом, под углом зрения современной политической философии. Практическая значимость работы исключается в том, что содержащиеся в ней положения и выводы, равно как и ее материал, могут быть использованы преподавателями различных областей обществоведения, от политологии и социологии до социальной и культурной антропологии

Апробация исследования

Результаты и выводы настоящего исследования были представлены в ходе российских и международных научных форумов. Они использовались автором при чтении лекций и проведении семинаров в Интернациональном центре наук о культуре (IFK) в Вене, на философском факультете Российского государственного университета (РГТУХ на факультете политологии Государственного университета гуманитарных наук (ГУГН), а также на факультете политической науки Высшей школы социальных и экономических наук (МВШСЭН). Кроме того, значительную часть материалов, вошедших в ^

текст настоящей работы, диссертант использовал во время лекционных поездок по российским городам в качестве стипендиата Института «Открытое общество» (Фонда Сороса), в частности, в Тверском, Калининградском, Архангельском университетах и в Псковском педагогическом институте. Рецензии и отзывы на работы, опубликованные автором по проблематике национализма, печатались журналами «Полис», «Новый мир», «Отечественные записки», «Pro et contra», «Космополис» и др.

Основные положения диссертации изложены в монографии, а также в нескольких десятках статей в коллективных трудах и научных журналах.

Доклады с изложением основных идей диссертации были сделаны на следующих международных и российских конгрессах, симпозиумах и научных конференциях:

«Новые реальности - вызов философии». XVI Германский философский

конгресс. Берлин, сентябрь 1993; «Либерализм в мультикультурных обществах». Международный симпозиум Австрийского Общества философского диалога Восток-Запад. Вена, март-апрель 1994;

«Реструктуризация политического пространства в Балтийском регионе». Международный семинар Северного Института регионально-политических исследований (NordREFO). Стокгольм, апрель 1995; *

«Национализм в России» Международная конференция Интернационального

Центра наук о культуре (IFK). Вена, декабрь 1995; Германский социологический конгресс. Дрезден, сентябрь 1996. 4

«Проблемы традиции». Международный симпозиум Ратгерского Государственного университета (Rutgers State University). Нью Брансвик, США, ноябрь 1997; «Цели истории - истории целей». Международная конференция Свободного

университета в Берлине (Freie Universitaet Berlin) Берлин, июнь 1998 «Конец иллюзии: десять лет после падения Берлинской стены». Международная конференция Летней академии в Вене (Sommerakademie-Wien). Вена, август 1999.

«Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществу) Международная конференция Московского центра Карнеги M, сентябрь 1999 г.

«Политическая лояльность и культурная идентичность: нациостроительство в полиэтнической России». Научная конференция. Институт этнологии и антропологии РАН. М, апрель 2000 г. «Социальные науки и расистский дискурс». Междисциплинарный научный

семинар. Санкт-Петербург, декабрь 2001. «Куда идет Россия?...: Формальные институты и реальные практики». Международный симпозиум. М., январь 2002 г.

• «Миграции и национальное государство». Международный научный семинар

Центра Независимых Социологических Исследований при поддержке Центра Немецких и Европейских исследований. Санкт-Петербург, май 2002.

г> «Куда припша Россия?..: Итоги соцлегальной трансформации».

Международный симпозиум. М., январь 2003 г. «Этичность в России: вызовы и ответы». Круглый стол в рамках международного проекта "Improving Interethnic Relations and Promotion of Tolerance", (программа TASIS, Институт этнологии и антропологии РАН). M, июнь 2003 г.

Диссертация обсуждена и одобрена на заседании Сектора философских проблем российской истории Института философии РАН.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность и новизна исследования, формулируются цель и задачи, а также дается обзор международной и

' российской академической литературы, опубликованной но различным аспектам

проблематики национализма с 1940-х годов по 2002 год.

Глава I «К категориальному статусу ключевых понятий» состоит из четырех параграфов.

' В параграфе первом обсуждаются дескриптивный, аналитический и

нормативный аспекты понятия 'национализм'. Термин «национализм» употребляется в четырех значениях: идеология государственной интеграции («государство-строительство»), идеология социальной интеграции («нациостроительство»), идеология антиколониализма («национально-освободительное движение») и идеология этнически мотивированного сепаратизма («этнический сецессионизм»). Задаваясь вопросом, насколько оправданно вести речь о «национализме» или более адекватным было бы говорить о «национализма*», автор приходит к следующему выводу. Несмотря на то, что под рубрику

«национализм» попадают далеко отстоящие друг от друга явления, данный термин имеет значительный дескриптивный и аналитический потенциал. Он позволяет описывать и исследовать политико-идеологические феномены, обнаруживающие, при всех очевидных различиях, определенную структурную гомогенность и определенный набор выполняемых ими функций Что касается нормативных аспектов данного термина, то предпринимаемые некоторыми авторами попытки освободить его от оценочных коннотаций вряд ли могут увенчаться успехом. Дело в том, что исследователи, изучающие данную идеологию, вольно или невольно являются участниками политико-идеологических коллизий современного мира. Борьба за контроль над значением термина есть часть политической борьбы.

Эту мысль автор развивает во втором параграфе, в центре которого находится проблема возможности конвенции относительно содержания термина «нация». Осмысляя это ключевое для идеологии национализма понятие, автор показывает разброс в его семантическом содержании. Данный термин употребляется в значении политической целостности (государства), этнической группы (этноса), населения определенной страны (общества). Конвенция относительно «правильного» значения этого термина, по мнению автора, невозможна, поскольку упирается в различие интересов различных социальных акторов. Диссертант присоединяется в этой связи к мнению Р.Брубэйкера и В.Тишкова, согласно которому «нация» представляет собой категорию практики, а не анализа. В этой связи он останавливается на происхождении и динамике дихотомии двух концепций, или моделей нации - политической («французской») и этнической («немецкой»). Распространение первой модели в странах Западной Европы связано с тем обстоятельством, что здесь сравнительно давно сложилось централизованное государство. В странах Центральной и Восточной Европы, а также в России доминирует этническая модель, что обусловлено длительным периодом параллельного существования (несовпадения) двух процессов -становления государственно-политической целостности и формирования культурно-исторической общности.

Разумеется, выделенные здесь модели нации носят идеально-типический характер. Пользуясь этими моделями в аналитических целях, мы не должны забывать о том, что «в чистом виде» на практике их не существует. Даже во Франции, где тенденция к отождествлению нации и государства особенно сильна, наряду с пониманием нации как сообщества граждан достаточно распространено представление о нации как культурно-историческом единстве. Именно к такой нации апеллируют Жан Мари Ле Пен и Бруно Мегрэ. Равным образом и в Великобритании, и в Северной Америке понятие «нация» употребляется не только в гражданском, но и в этническом значении. Таким образом, не следует жестко привязывать политическую модель в «Западу», а этническую - к «Востоку».

Специфика российской исследовательской ситуации выступает предметом рассмотрения в параграфе третьем По оценке автора, литература о национализме, выходившая в нашей стране в советский период, носила

квазинаучный характер. В последние полтора десятилетия ситуация принципиально изменилась Появилось немало работ, выполненных на высоком профессиональном уровне и в силу этого вполне конвертируемых в международных интеллектуальных обменах. Вместе с тем следует констатировать, что основной массив русскоязычных публикаций о национализме по-прежнему определен концептуальными схемами, унаследованными авторами от «марксистско-ленинской теории наций и национальных отношений». На декларативном уровне это - интернационализм и непримиримая оппозиция к «проявлениям национализма», на уровне базисных теоретических представлений - этнонационализм. Последний проявляется в следующем: в представлении о нации как продукте эволюции этноса; в понимании этнической идентичности как естественного свойства человека; в рассмотрении этносов в качестве автономных субъектов социального действия; в вере в то, что определенная этническая группа на «своей» территории должна обладать большими правами, чем остальные.

Наиболее близкой к теме настоящей работы является исследование В.В.Коротеевой «Теории национализма в зарубежных социальных науках» (1999). Отдавая должное эрудиции и вдумчивости автора, диссертант находит неудовлетворительной предложенную В.Коротеевой классификацию концепций национализма. В основу этой классификации положен дисциплинарный подход, в соответствии с которым современные теории национализма подразделяются на экономические, политические, культурологические. Это приводит к неоправданному упрощению обсуждаемых концепций. Например, теория Геллнера подпадает под рубрику экономических, теория Манна - политических и т.д. Между тем Геллнер разрабатывал свою концепцию в полемике с «экономизмом» марксистских теорий национализма, а Манн придавал большое значение как политическим, так и экономическим факторам возникновения национализма.

В параграфе четвертом обсуждаются опорные понятия философско-политического изучения национализма. Это категории суверенитета, лояльности, легитимности и идентичности. Национализм автор определяет как политическую идеологию, в которой «нация», понимаемая в качестве культурно гомогенного сообщества, выступает источником суверенитета,

преимущественным объектом лояльности и предельным основанием легитимности власти Развитию этого определения предшествует обсуждение вопроса о теоретическом происхождении, или истоке национализма. Национализм, так же, как и либеральная демократия, утверждает особое, свойственное Современности понимание суверенитета. Это «народный» - в противовес монархическому или династическому - суверенитет. «Народ» при ттом выступает одновременно и учреждающей, и учреждаемой инстанцией. «Народ», или «нация» - это мыслимое единство, от имени которого провозглашается высшая власть. Но вместе с тем это единство, которое актом этого провозглашения вызывается к жизни. Таков парадокс демократического суверенитета. Нация - это политическое тело, которое возникает в момент

своего (само)ггровотглашения. Нации как политического сообщества не существовало до того мгновения, пока она сама себя не провозгласила в качестве существующей. В акте провозглашения народного суверенитета слиты воедино два момента. Этот акт есть момент, в котором формируется политическая идентичность сообщества и в то же время это момент, в который утверждается высший авторитет данного сообщества. Метафора политического тела нации таит в себе опасность смешения двух разных процессов - конституирования политического сообщества (т.е процесса формирования идентичности) и выбора формы авторитета, в соответствии с которой данное сообщество будет управляться. Это смешение и ведет к национализму.

Теоретическая возможность национализма коренится, по мнению автора, в неразведении двух уровней проблематики: суверенитета и идентичности. Проблематика суверенитета относится к процессам, в силу которых общество управляется. Проблематика идентичности относится к процессам становления и развития культурной (языковой, этнической, религиозной) однородности общества. Вопрос о том, из чего складывается некоторая общность, какие исторические и культурные факторы делают некоторое множество людей общностью и вопрос о том, согласно какой форме власти и авторитета данная общность должна управляться, следует разводить.

Глава П «Специфика национализма как типа политического дискурса» разделена на пять параграфов.

В параграфе первом вводится понятие «националистический дискурс».

Ставя вопрос о необходимости исследования национализма как типа политического дискурса, диссертант полемизирует с Алексеем Миллером и рядом других исследователей национализма, предлагающим чрезвычайно широкое употребление истолкование концепта «националистический дискурс». А.Миллер, в частности, говорит о «националистическом дискурсе» как о вместилище для всех участников публичных и научных дискуссий о национализме. Уже в силу самого факта, что тот или иной политик или ученый включился в дебаты о нации, национальной идентичности, национальных интересах, патриотизме и т.д., он находится внутри «националистического дискурса». На наш взгляд, здесь имеет место, во-первых, нестрогое употребление термина «дискурс»: это слово используется А.Миллером в том же значении, какое оно имеет в обыденном языке. По-французски, например, слово discourse означает то же, что дискуссия, рассуждение, дебаты. «Discourse de la methode» Рене Декарта - это, как вполне точно передает русский перевод, «Рассуждение о методе». Однако в том употреблении, которое это слово приобрело благодаря Ролану Барту и в особенности Мишелю Фуко, «дискурс» стал техническим термином, имеющим гораздо более узкое значение. Во-вторых, если принять понятие «националистического дискурса», предлагаемое

А Миллером, содержание этого выражений безнадежно размывается. Оно перестает быть аналитическим инструментом, поскольку утрачивает смыслораэличительную функцию. Представителями «националистического дискурса» оказываются как Владимир Жириновский, так и Егор Гайдар, как Сергей Бабурин, так и Григорий Явлинский.

Для того чтобы националистический дискурс мог быть специфицирован, он должен быть понят как аналитическая модель, идеальный тип (в веберовском смысле). Эта модель приобретает смысл в сопоставлении с иными аналитическими моделями такого рода - либеральным, социалистическим, консервативным и т.д. Если идеология, в той мере, в какой k она является действующей в том или ином политическом поле, меняет свою

структуру (а иногда и содержание) в зависимости от расклада сил на этом поле, то дискурс может быть взят в отвлечении от политической и исторической конкретики. Националистический дискурс — это тебретический конструкт, I который в «чистом» виде нигде не встречается. Структура националистического

дискурса такова: представление о нации как об организме и о взаимодействии между членами нации как членами единого организма; убеждение в том, что принадлежность нации представляет собой conditio humana, фундаментальную характеристику человеческого существования; вера в абсолютный моральный приоритет принципа нации (некоторое действие считается морально приемлемым не по причине его соответствия определенному нравственному критерию, а в силу того, что служит пользе нации, которой принадлежит говорящий); выдвижение «нации» в качестве главного основания всех притязаний на власть и авторитет. Эти четыре элемента можно считать присущими националистическому дискурсу, независимо от того, в какую конкретную политико-идеологическую конфигурацию он встроен (этатистский или этнический, прогрессивный или реакционный, революционно-демократический или консервативно-охранительный, либеральный, гуманистический или агрессивный и шовинистический национализм). Исходя из абстракции националистического дискурса, мы вправе сопоставлять последний с его конкурентами.

Таким сопоставлением автор занят в параграфе втором. Национализм ( здесь сопоставляется с главными идеологическими конкурентами. Национализм

при этом даже противопоставляется либерализму, социализму и консерватизму, j хотя и исторически, и в актуальной политической практике постоянно имеют

место именно идеологические гибриды вроде либерального национализма, национал-социализма, консервативного национализма и т.п. «Либерализм», «социализм» и «консерватизм» диссертант также рассматривает как идеально-типические конструкты, а не как выражение действительно функционирующих либеральных, социалистических и консервативных идеологий. Автор подчеркивает, что национализма как такового не существует так же, как не существует либерализма как такового, социализма как такового и т.д. Социализм, в частности, представлен такими политико-идеологическими конфигурациями как «демократический социализм» и «марксистский

социализм», каждый из которых, в свою очередь, распадается на множество разновидностей. О существовании либерализма можно вести речь лишь при условии, что мы с самого начала вводим целый ряд различений - например, между теоретико-договорным (Дж.Лоюс) и «утилитаристским» (Дж.С.Милль), между «экономическим» (Ф.Хайек) и «этическим» (Дж.Ролз) либерализмом и т.д. С еще большими трудностями связано вычленение консерватизма как самостоятельной политико-идеологической конфигурации. В большинстве работ по теории идеологии консерватизм вообще отсутствует как отдельное направление. Применительно к идеологиям XX века речь обычно идет о либеральной демократии, демократическом социализме, фашизме и коммунизме. Что касается консерватизма, то в настоящее время его симбиоз с -

(нео)либерализмом достиг такой стадии, что понятия неоконсерватизм и неолиберализм практически сливаются.

Тема особенности национализма как типа дискурса получает продолжение в параграфе третьем. Предметом анализа здесь становятся *

этатизм, империализм, антиколониализм. Последние выступают фоном, на котором может быть уточнена специфика националистического дискурса. Несмотря на тесную связь национализма и этатизма, их смешение автор считает недопустимым уже по той причине, что националистический и этатистский принципы организации политического пространства противоположны друг-футу. Национализм с его стремлением к конгруэнтности культурно-этнических и государственно-политических единиц противоречит этатистскому устройству современного мирового порядка, в котором такая конгруэнтность скорее исключение, чем правило. Кроме того, этатизм как принцип приоритета государства во всех сферах общественной жизни (а в крайних формах и диктата государства над обществом) далеко не всегда прибегает для своей легитимации к национализму.

Анализируя роль национализма в идеологическом обеспечении империализма, автор показывает, что многие националистические идеологии неотделимы от этатистски-имперской оболочки, внутри которой проходило их становление. Например, японский национализм долгое время - с 1860-х годов до «-

окончания Второй мировой войны развивался в лоне японского империализма. Однако легитимацией империализма выступает не национализм, а расизм. У '

нации есть четкие культурные очертания, и национализм заботится об их сохранности, следя за неприкосновенностью ее политического суверенитета. ^

Цивилизация же, к экспансии которой стремится империализм, распространяется поверх национальных границ.

Наконец, автор призывает к осторожности в обращении с термином «национализм» при анализе антиколониальных движений. Феномен антиколониализма идеологически крайне неоднороден. Наряду с националистическим дискурсом в антиколониальные идеологии встроено множество других (анархизм, фабианский социализм и т.д.). Более того, в антиколониальных движениях националистический дискурс может вообще не играть существенной роли. Например, в Латинской Америке времен Симона

Боливаре, равно как и в марксистски ориентированных повстанческих движениях второй половины XX века на повестке дня стоял не вопрос о политическом суверенитете для той или иной культурно-этнической общности, а вопрос о создании справедливого порядка на сверхэтнической основе.

В параграфе четвертом анализируется отношение между национализмом и расизмом. Демонстрируется сложность взаимоотношений националистического и расистского дискурсов. Политическая история, равно как и современная политическая жизнь, дает немало примеров симбиоза национализма с расизмом. Расистскую аргументацию используют, в частности, многие приверженцы этнонационализма, находящиеся на крайне правом фланге политической сцены. Однако в целях аналитической строгости автор считает ь необходимым подчеркнуть несходство национализма и расизма как типов

политического дискурса. Базисный принцип национализма - принцип совпадения границ культуры с границами государства, и наоборот, границ государства - с границами культуры. Националисты стремятся либо к

• построению национального государства, которое обеспечит развитие национальной культуры, либо, если такое государство имеется, к приданию некоторому культурному образцу статуса государственной культуры. Принцип расизма отрицает само деление на нации-государства. «Воображаемое сообщество», к которому апеллируют расисты, лежит поверх национально-государственных границ. Если национализм состоит в превращении культурного гела в политическое тело, то расизм разрушает и то, и другое. Нацию как культурное сообщество он разрушает тем, что сводит национальную принадлежность к кровнородственной общности, а нацию как политическое сообщество - тем, что устанавливает политические границы, презирая этнические, лингвистические и конфессиональные деления.

Параграф пятый, в котором исследуется пара «национализм versus фашиш», также служит уточнению предложенной аналитической модели -националистического дискурса. Идеология фашизма использует обе основных разновидности национализма - государственный и этнический национализм. Автор обращается к историческим формам фашизма. Существенное различие

* между итальянским и немецким фашизмом первой половины XX века он усматривает в том, что в итальянском случае государство было самоцелью, тогда

I как в немецком - средством достижения «расовой чистоты». Таким образом,

если итальянский фашизм опирался на (государственный) национализм, то I германский - на расизм. Что касается современных форм фашизма - так

называемого неофашизма, - то их не следует рассматривать в терминах простого возрождения традиционного фашизма. Они определены специфическим контекстом конкретной страны. Например, в Соединенных Штатах фашизм имее! пиетистские черггы и нацелен против чернокожих, в странах Западной Европы он носит лаицистский и антисемитский, а в странах Восточной Европы -религиозный и славянофильский характер

Глава IIL «Основные исследовательские стратегии в изучении национализма» имеет дело с теоретическими подходами, представленными в современном национализмоведении. Диссертант выделяет четыре таких подхода - историцизм, функционализм, марксизм и социальный конструктивизм

В параграфе первом анализируется методология историцизма. Данным термином обозначается совокупность подходов, объединенных убеждением в возможности объяснить настоящее, исходя из прошлого. Историцизм существует в двух основных разновидностях. Первая из них известна под именем примордиалитм. Примордиализм сводится в конечном итоге к представлению о нациях как «естественных», квазиприродных образованиях. Эту методологически наивную установку в наши дни ра ¡деляет t

ничтожное меньшинство обществоведов. Однако более рафинированная версия ,

историцизма сохранила влияние. Автор называет ее спекулятивным ^

историцизмом. К числу представителей последнего относится, например, Энтони f

Смит с его концепцией «перенниализма» (от английского perennial - вечный), j

которую тот предлагает в качестве компромисса между примордиализмом и «модернизмом» (т.е. позицией, связывающих возникновение наций с эпохой модерна). По мнению диссертанта, З.Смит упрощенно трактует само расхождение между двумя школами в национализмоведении. Суть этого расхождения не в разном датировании «срока рождения» наций, а в разном понимании самого их происхождения, т.е. не в хронологии, а в методологии. Если для нримордиалистов нации действительно «рождаются» подобно формообразованиям естественно-природного мира, то для их оппонентов нации создаются, формируются определенными социальными институтами. Э.Смиг -далеко не единственный представитель исследовательской стратегии, обозначенной в диссертации как историцизм. Сторонники историцизма тяготеют к построению фиктивных континуумов - прослеживанию непрерывных цепочек преемственности от древности до наших дней, при этом игнорируя факты, говорящие об обрывах постепенности и отсутствии преемственности Историцизм конструирует единое Событие там, где имело место множество разных событий. Нации в такой перспективе видятся не иначе как результат эволюции, естественного развития неких сокрытых в прошлом сцеплений и *

единств. Национальные истории предстают как истории национального j

сознания, т.е. истории о-сознания нациями самих себя в качестве субъектов. Отсюда необычайная популярность метафоры «пробуждения» - прихода наций к j

самосознанию - как среди адептов национализма, так й среди его историков, превращающихся в результате в его идеологов.

В параграфе втором дается общая характеристика методологии структурно-функционального анализа вообще и ее применений к исследованию национализма, в частности. Характеризуя концепцию национализма, предложенную Карлом Дойчем, автор отмечает, что «теория коммуникации» К.Дойча стала заметным шагом вперед по сравнению с господствовавшим до 1960-х годов «историческим национализмоведением». Американский социолог убедительно продемонстрировал связь между появлением национализма и

coi шально-экономическими трансформациями эпохи Промышленной революции. Он отказался как от «субстанциалистского», так и от «волюнтаристского» определения нации и предложил рассматривать нацию как специфическую социокультурную общность. Дойч показал, что появление таких общностей обусловлено формированием плотной сети коммуникации, которая складывается вместе с формированием капиталистических рыночных отношений. Вместе с тем концепции Дойча был свойственен наивюлй прогрессизм, в частности, вера в неизбежное отмирание этнокультурных лояльностей по мере прогресса модернизации. Кроме того, воздействию Дойча на последующие разработки в национализмоведении препятствовала нестрогость изложения. Эти недостатки в значительной мере были устранены Эрнестом Геллнером. Последнему принадлежит заслуга построения хорошо продуманной

1 и блестяще преподнесенной теории национализма. Центральный постулат этой

теории гласит, что существо национализма заключается в утверждении необходимости совпадения «национальных» и «политических» границ, т.е. границ культурно-этнических единиц с границами государств. Этот постулат можно найти утке в исследованиях классиков «исторического национализмоведения» (в частности, в работе Ханса Кона 1943 года), однако у Э.Геллнера он получил всестороннее развитие. Британский ученый кладет конец рассуждениям о национализме как атавизме, всплеске трайбалистских эмоций, вызванных неспособностью определенных групп справиться с реалиями социальной модернизации. Национализм, по Геллнеру, представляет собой не реакцию на модернизацию, а ее необходимый момент. Национализм неразрывно связан с функциональной потребностью современного государства, а именно, с необходимостью культурной гомогенизации общества в условиях индустриализации. Государство в этих условиях не может не обойтись без массированных мероприятий по формированию официального языка и официальной культуры, т.е. без специальных усилий по строительству нации. Идеологическим выражением этих усилий и выступает национализм. Однако при всей логической строгости и риторической оснащенности теории Геллнера, ее ни в коей мере нельзя признать достаточной. На взгляд диссертанта, слабость данной концепции коренится уже в исходном утверждении Геллнера о «фиктивности» наций. Это утверждение основано на оппозиции реального как

\ действительного, существующего «на самом деле», с одной стороны, и

фиктивного как лишь воображаемого, представляемого, существующего лишь в сознании людей, с другой. Данная оппозиция неверна уже потому, что исходит из упрощенного понятия «реального» (последнее отождествляется Геллнером с эмпирическим, чувственно воспринимаемым) Кроме того, эта оппозиция искажает и огрубляет характер социальной реальности. Противопоставляя «реальное» - «фиктивному» как «нереальному», существующему «лишь в воображении», «имагинативному», Геллнер отказывается признать, что общество как таковое - «имагинативное» образование.

Уязвимость геллнеровской концепции национализма, с точки зрения автора, заключается также в излишне жестком увязывании национализма с

)

потребностями государства в условиях модернизации В результате вне исследовательскою внимания оказываются различные виды национализма, не имеющие отношения к усилиям государства по нацио-строительству. Наконец, в рамках концепции Геллнера национализм, по сути, равнозначен политике государства эпохи индустриализации В той мере, в какой, то или иное государство стоит перед необходимостью осуществить задачи по экономической и социальной модернизации, оно не может не проводить мероприятий по стиранию локальных культурных различий в горниле «национальной» культуры и, стало быть, по необходимости является «националистичным». Тем самым |

Геллнер полностью отвлекается от структуры той идеологии, которую он I

называет национализмом. Национализм, редуцированный к «организации человеческих групп в большие, централизованно обученные, культурно 1

однородные сообщества» утрачивает содержание как форма идеологии и как тип политического дискурса. При таком подходе нельзя провести [рань между идеологией национализма и идеологиями, с национализмом конкурирующими.

В коррекции нуждается и геллнеровское определение национализма По мнению диссертанта, дефиниция национализма, предложенная Геллнером, при |

ее несомненной операциональное™, не покрывает всего многообразия националистических идеологий. В нее не умещается, в частности, государственный национализм современных субъектов международной i

политики, который выражается либо в стремлении к максимальной экспансии в >

экономической, военно-политической, информационной и культурной сфере I

(американский, французский, британский, китайский, японский национализмы), либо в защите национального рынка (национализм государств, получивших название «азиатских тигров» - Японии, Южной Кореи, Тайваня, Таиланда) Во всех этих случаях национализм - абсолютный приоритет принципа нации (национального суверенитета, национальных интересов) - налицо, однако стремления к совпадению границ культуры и границ государства не наблюдается. В геллнеровскую дефиницию не умещается также так называемый культурный национализм - идеологии и движения, связанные с отстаиванием национальной (культурной, языковой, этнической) идентичности, но не ,

ставящие вопроса о национальной государственности. Например, чувашский национализм в России, бретонский во Франции, окцитанский и каталонский в Испании и т.д. Наконец, существует немало националистических движений, ''

идеология которых строится на требовании расширения автономии в той или i

иной сфере, но не предполагает стремления к приведению в соответствие 1

этнокультурных и политических ipamnj Пользуясь терминологией JI Дробижевой и ее коллег, можно вести речь о «паритетном», «экономическом» (

и «защитном» национализме. Так, татарские национатасты, добивавшиеся от i

центра максимально полной автономии в экономической и культурной сфере, |

однако не требовавшие полного суверенитета, могут служить примером ,

«паритетного национализма». Иллюстрацией «экономического национализма» может служить настойчивость якутских нозитических элит в отстаивании самостоятельности п распоряжении природными богатствами республики Саха

(Якутия). «Защитный национализм» демонстрируют осетинские, ингушские, карельские лидеры, проводящие специальные мероприятия по удержанию этнокультурной самобытности соответствующих субъектов федерации.

В том же параграфе автор останавливается на концепции национализма, предложенной Лией Гринфельд Применение исследовательницей функционалистского метода диссертант находит непоследовательным, поскольку в ее работе явственно присутствует психологизм.

В параграфе третьем анализируются исследовательские стратегии марксизма и неомарксизма. Предпринимается попытка оценить аналитические возможности марксисткой методологии в национализмоведении. Данная * методология находится в открытой оппозиции структурно-функциональному

подходу, в рамках которого национализм рассматривается как момент модернизации. Критикуя теории модернизации за отвлечение от классовых конфликтов, марксисты предпочитают увязывать проблематику национализма с ^ проблематикой неравномерного развития. Теория неравномерного развития

выдвигает на первый план такие понятия как экономическое и культурное господство, эксплуатация, угнетение, колониализм, империализм, культурный империализм.

Основные категории марксистских теоретиков национализма («ядро», «периферия» и «полупериферия») заимствованы из теории капиталистической «миросистемы», развитой Иммануилом Валлерстайном. Так, согласно Майклу Хечтеру, национализм представляет собой ответ на «внутренний колониализм», а именно, реакцию представителей «внутренней периферии», т.е отсталых регионов той или иной страны, на эксплуатацию со стороны ядра, т.е. экономического, политического и культурного центра данной страны. Такой подход не выдерживает критики, поскольку противоречит эмпирической реальности. Согласно Тому Нэйрну, национализм возникает либо как реакция запаздывающих обществ на экономическое и политическое угнетение со стороны более развитых, либо как сопротивление передовых обществ силам, тянущим их назад. Агент, носитель этого движения - средний класс и, в частности, интеллектуалы. Самый эффективный способ мобилизовать на борьбу массы - апелляция к надклассовой, национальной солидарности. Т.Нэйрн ' развивает общую для марксистов мысль, согласно которой появление

национализма обусловлено наложением экономического неравенства на ? культурные различия Когда угнетаемые ощущают, что угнетатели отличны от

них в этническом или культурном (расовом, языковом, конфессиональном) отношении, их реакцией неизбежно становится национализм Эта концепция, достаточно правдоподобно описывая возникновение национализма в периферийных зонах, не в силах объяснить появления национализма внутри стран «ядра».

В параграфе четвертом речь идет о социальном конструктивизме как методологии в обществознании и исследовательской стратегии в национализмоведении. Здесь дается характеристика концепций национализма, предложенной Бенедиктом Андерсоном в знаменитой работе «Воображаемые

сообщества», а также авторами нашумевшего сборника статей под редакцией Эрика Хобсбаума и Теренс Рэйнджер «Изобретение традиции». Подробный разбор книги Б.Андерсона сопровождается ее критикой. Автор, в частности, находит сомнительной предложенную британским ученым аналогию национализма с религией (точнее, развиваемую им аналогию между национализмом и религией, т.к. предложена она была еще в 1920-е годы Карлтоном Хэйесом). На взгляд диссертанта, национализм не есть ни светский I

конкурент религии, ни ее духовный эрзац. Аналогия национализма с религией аналитически выигрышна лишь при условии, если не упускать из виду их различия. Это прежде всего различие типов общности, к которой апеллируют, с одной стороны националистический, с другой - теологический дискурс. I

Общность, к которой адресуется (и создать которую стремится) национализм -принципиально иная, чем общность, к которой обращена религиозная вера. Общность религии универсальна, общность национализма - партикулярна. Другой уязвимый пункт построений Б.Андерсона заключается в попытке I

вывести феномен национализма из контекста теории идеологий. Национальной солидарности, к которой апеллирует национализм, присуща особая )

интенсивность, которой, по мнению британского ученого, лишены другие типы коллективной солидарности. Поэтому национализм, по Андерсону, следует I

рассматривать не в одном ряду с другими идеологиями, а в одном ряду с такими феноменами как родство. На взгляд диссертанта, логика Б.Андерсона построена [

на недостаточно продуманных основаниях. Во-первых, цели, ради которых люди ,

приносят жертвы, носят экзистенциальный, а не идеологический характер Они лишь задним числом получают идеологическое обрамление. Идеал свободы, в частности, чаще всего побуждающий человека пренебречь инстинктом самосохранения, так же мало связан с «национализмом», как с «либерализмом» или с «марксизмом». Во-вторых, Б.Андерсон не задается вопросом, чем [

обусловлена та специфическая интенсивность, которая сопровождает национальную идентичность. Он исходит из того, что такая интенсивность '

заложена в самой природе этой идентичности (тогда как в природе |

идеологической, профессиональной, партийной идентичностей она не заложена). '

Тем самым Б.Андерсон изменяет конструктивистскому методу и встает, по существу, на сторону эссенциализма. I

В параграфе пятом анализируется современное состояние дебатов. Автор сосредоточивается на основной методологической контроверсии в изучении национализма - контроверсии «эссенциалистской», или «субстанциалистской» и «номиналистской», или «инструменталистской» парадигм. Диссертант полагает, что эссенциализм в национализмоведении существует в двух разновидностях - примордиалистской и спекулятивной. Если на позициях примордиализма в наши дни стоит ничтожное меньшинство исследователей, то спекулятивный эссенциализм - явление гораздо более распространенное. Эссенциализм заключается в обращении с объектами социальных наук как с устойчивыми и само собой разумеющимися сущностями, субстанциями.

)

Эссенциализм систематически влечет за собой реификацию социальных феноменов, восприятие того, что возникает и существует в рамках человеческой деятельности, в качестве существующего самого по себе, иными словами -восприятие отношений в качестве вещей. Эссенциализму противостоит парадигма, которую автор обозначает как «номинализм». Номинализм заключается в отрицании онтологического статуса тех феноменов, когорте изучаются национализмоведением. Сюда относятся утверждения о том, что нации суть фикции, а также отрицание «реальности» таких феноменов как национальная идентичность и коллективная память. На взгляд диссертанта, номинализм - не только недостаточная, но и ложная альтернатива эссенциализму. Поэтому мы не должны ограничиваться критикой номинализма. Следует поставить вопрос о преодолении самой дихотомии эссенциалиэма и номинализма. Возможность такого преодоления диссертант усматривает в методологии социального конструктивизма, в том виде, как она развита в работах Питера Бергера и Томаса Лукмана, а также Пьера Бурдье.

При этом автор обращает внимание на аберрацию, которой подверглась социально-конструктивистская методология в литературе о национализме. Утверждение, согласно которому нации суть социальные конструкты, означает прежде всего то, что они возникли в ходе социальной деятельности и социального взаимодействия, т.е. произведены людьми, «сотворены» под воздействием разного рода социально-исторических обстоятельств. Однако очень многие авторы, как российские, так и зарубежные, склонны редуцировать социальное конструирование к сознательному манипулированию, фабрикации. Равным образом тезис о нациях как «воображаемых сообществах» они понимают как утверждение их «вымышленности», «нереальности». С этой оговоркой - о недопустимости вульгаризации конструктивисткой методологии - диссертант рассматривает социальный конструктивизм как стратегию, дающую возможность преодолеть непродуктивное размежевание эссенциалиэма (субстанциализма) и номинализма (инструментализма).

Глава IV. «Эгничность н национализм» разделена на три параграфа.

В параграфе первом автор обрапдается к одной из самых запутанных и мифологизированных категорий в литературе по проблемам национализма. Диссертант сознательно воздерживается от дефиниции этого понятия, поскольку это понятие употребляются различными участниками социального действия в различных значениях, и как исследователи не в силах эти значения контролировать. Автор выделяет три основных значения термина «этничность»: историческое происхождение, культурная принадлежность, расовая (биологическая) принадлежность. То, в каком из этих значений ученые употребляют этот термин, зависит в том числе от того, в какой отрасли социально-гуманитарного знания они работают. В социологию и политологию этот термин, равно как и термин «этнос», не характерный для зарубежного обществоведения, пришел из этнографии Для этнографов этничность - объект, свойства которого они должны описать. Для социологии и политологии

этничность - инструмент социальной классификации, способ разделения социального пространства. Хотя диссертант не сомневается в праве этнографического подхода на существование, он, тем не менее, убежден, что в случае, если этнографическая перспектива рассмотрения некритически переносится на предметную сферу социальных наук, она приводит к серьезным теоретическим аберрациям. К числу таких аберраций относится представление о социальном взаимодействии как о взаимодействии между «этносами» На взгляд автора, интерпретация политических проблем в культурных терминах недопустима. Вместе с тем ошибочно рассматривать культурные факторы социального взаимодействия как нечто несущественное. Для того чтобы притязание на мегапозицию, позволяющую не примыкать ни к инструменталистам, ни к «культуралистам», не выглядело голословным, автор предлагает неинструменталистское понятие политического. Сфера политического есть сфера столкновения интересов. Однако интересы никоим образом не сводятся к материальным (экономическим) интересам В политических коллизиях, наряду с экономическими интересами, большое значение имеют культурные и символические интересы. Действительно учитывать участие этих интересов в политической жизни, а не просто декларировать их важность, позволяет методология социального конструктивизма. Развивая эту методологию, автор ведет речь о социальном и символическом производстве этничности.

В параграфе втором - «Национализм и этнический конфликт» -диссертант обращается к международной литературе по теории этнического конфликта - этноконфликтологии. Здесь вновь возникает призрак оппозиции двух исследовательских стратегий - примордивлизма и «культурализма», или «культур-детерминизмв», с одной стороны, и инструментализма, с другой К первому члену этой оппозиции тяготеют сторонники феноменологической социологии, ко второму - приверженцы марксизма и часть сторонников структурно-фугаащонального анализа Опираясь на изложенную выше методологическую позицию, автор выдвигает следующие тезисы. Представление об этнических конфликтах как результате столкновения между культурно-психологически несовместимыми коллективами - этническими группами с разным «психо-семантическим кодом» - мифологично. Субъектами этнических конфликтов являются не «этносы», а социальные группы, конкурирующие за доступ к социальным (включая символические) ресурсам и интерпретирующие эту конкуренцию в этнических терминах

Негативный вклад в конфликтогенный потенциал современного российского общества вносит, по мнению автора, то обстоятельство, что в нашей стране и на уровне политических элит, и на уровне массового сознания продолжают господствовать этнонационалистические представления. Это господство нельзя объяснить чисто эпистемологическими причинами Этнонационалистические стереотипы восприятия обязаны своей популярностью институциональным факторам Дело в том, что этничность (национа 1ьносп ь) выполняла на протяжении советских десятилетий две важные функции Она служила (а)

средством разделения политического пространства и (б) средством разделения населения. С одной стороны, политическое пространство структурировалось по этническому признаку (этнофедерализм). С другой стороны, этническая идентичность индивидов закреплялась в документах. (С отменой «пятого пункта» в паспортах этот пункт сохранился во многих других официальных бумагах). Даже если в повседневной жизни людей этническая принадлежность не играла заметной роли, она, тем не менее, была весьма существенной в сношениях индивидов с государственными органами. (Поступление в вуз по этнической квоте, перспектива занять престижное место в качестве представителя «национальных кадров» и т.д.). Она продолжает оставаться весьма существенной на территории национально-территориальных образований.

Таким образом, то обстоятельство, что в массовом сознании этническая идентичность понимается не как продукт культурного самосознания, т.е., в конечном итоге - индивидуального выбора, а как антропологическая константа, далеко не случайно. Оно есть результат длительной, отчасти продолжающейся практики институциатзации этичности.

Столкновение двух национализмов - русского, с одной стороны, и национализмов этнических меньшинств, с другой - порождает патовую ситуацию. Русские националисты настаивают, что от советского режима пострадали прежде всего русские. Следовательно, именно русский народ и русская культура нуждаются в особой защите. Нерусские националисты -татарские, тувинские, якутские, кабардинские и т.д. - убеждены, что главной жертвой коммунистической диктатуры были именно представляемые ими народы. Следовательно, необходимо добиться торжества исторической справедливости, наделив меньшинства особыми правами. Это противостояние ведет в тупик.

Возможные выходы из данного тупика обсуждаются в параграфе третьем. Он озаглавлен «Национализм и этнокультурный плюрализм». В центре обсуждения находится коллизия между националистическим принципом культурной гомогенности национального сообщества и этнокультурной диверсификацией, порождаемой интенсивными иммиграционными процессами, а также активизацией требований меньшинств, исторически проживающих на территории того или иного национального государства. В качестве способа решения этой проблемы в странах либеральной демократии возникли политические практики, получившие обозначение «мультикультурализма». Автор разбирает отдельные аспекты политики мультикультурализма, или «мультикультурного общества» и, в частности, различие в стратегиях управления этнокультурным разнообразием в различных странах, обусловленные различиями политической культуры. Так, государства, называемые «иммиграционными» (Канада, США, Австралия и Новая Зеландия), с одной стороны, и государства, называемые «национальными», с другой стороны, традиционно придерживались различных взглядов на этнокультурное разнообразие населения, связанное с иммиграцией. Однако в последние два с

половиной десятилетия это различие становится все более иррелеваншым. Кроме того, среди государств, относимых к «национальным», существует целый ряд стран, в которых к идеалу этнокультурной гомогенности не стремятся. Это страны с длительной плюралистической традицией (такие, как Нидерланды), а также страны с устойчивой традицией социал-демократического правления (такие, как Швеция). Кроме того, происходит постепенный пересмотр идеала национального сообщества, затрагивающий страны с доминированием «республиканской» модели нации. Такая модель долгое время определяла политическую жизнь Франции и выражалась в жестком ассимиляционном давлении на меньшинства. В 1990-е годы наметился отход от этой модели: интеграция меньшинств больше не истолковывается как их ассимиляция, а понимается в терминах «адаптации», «аккомодации» и т.д Таким образом, можно констатировать, что тенденцией последнего десятилетия стала установка на выработку общей политической идентичности членов общества, которая не исключает различий в их культурной идентичности. В современных условиях государство, отказывающее индивидам в выборе культурной идентичности, не может рассчитывать на их политическую лояльность.

Глава V. Место и перспективы национализма в современном мире состоит из четырех параграфов.

Параграф первый посвящен разбору отношений между идеологией национализма и идеологией так называемых пан-националистических движений (от панславизма и пангерманизма до панарабизма и пантюркизма) По мнению автора, то обстоятельство, что ни одному из этих движений не удалось стать весомым фактором современной политики, не случайно. Хотя некоторым из них и удалось обрести институциональные очертания (Лига арабских государств, Организация африканского единства, саммиты тюрко-язычных государств), в столкновении между принципом национального суверенитета и принципом пан-национальной идентичности победитель известен заранее.

В параграфе втором идет речь о роли национализма в контексте современных политических ярюцесеов. Применительно к национализму, взятому с точки зрения его отношения к государству, выделяются следующие моменты Это (1) проявления государственного национализма в странах либеральной демократии. (2) Роль национализма в политической жизни государств, возникших после крушения Восточного блока. Здесь автор активно пользуется понятием «политического поля», введенным Пьером Бурдье, а также понятием «национализирующееся государство», разработанным Роджерсом Брубэйкером. (3) Диссертант останавливается на основных функциях, выполняемых национализмом в сегодняшней политической жизни. По его мнению, легитимационная функция национализма в наши дни отошла на задний план, тогда как его мобилизационная и компенсаторная функции по-прежнему актуальны. (4) Предлагается типология современного национализма как идеологии, исходящей от государства или нацеленной против государства. В основу типологии автор кладет цели, которые национализм обслуживает в

[

конкретных социально-политических условиях. Это унификация, сецессия или реформы. Соответственно, выделяются унификаторский, сецессионистский и реформаторский национализм. Останавливаясь на каждом из этих типов, диссертант всякий раз подчеркивает условность их разделения. Национализм, взятый как идеология политизированной идентичности, предстает в различных формах в контексте различных движений, связанных с отстаиванием культурной, языковой, этнической, расовой или религиозной идентичности, но не выдвигающих требования политического суверенитета. Таков «черный национализм» (black nationalism), а также многочисленные движения «испэникс» (испано-язычных мигрантов) и «чиканос» (выходцев из Мексики) в США. Источником этого типа национализма является стремление удержать или развить собственную отличительность от окружения. Политические требования при этом ограничены какой-либо сферой общественной жизни - демографической, экономической, культурной В числе требований, которые ставят активисты такого национализма: изменения в сфере языковой политики; проведение демографической и иммиграционной полигики, нацеленной на поддержание «этнического баланса»; этнический паритет в представительных органах власти; «экономический суверенитет», т.е. расширение самостоятельности в хозяйственной сфере, налоговой политике и т.д

В параграфе третьем демонстрируется возможность применения теоретических моделей предыдущего изложения в исследовании идеологических конфигураций, возникающих на том или ином политическом поле Рассматривая идеологию политических партий и объединений, действующих в современном мире, с точки зрения их отношения к национализму, диссертант выделяет следующие большие группы. (1) Партии политического «мэйнстрима», в риторику которых могут быть встроены отдельные элементы националистического дискурса (2) Партии и движения сепаратистского или реформистского толка, сочетающие националистический дискурс с социалистическим, социал-демократическим, консервативным и т.д Такие объединения можно квалифицировать как умеренно-националистические. (3) Радикальные партии и движения, в идеологии которых националистический дискурс является системообразующим. Диссертант согласен с обозначением таких идеологий как «ультранационалистических», или радикально националистических. Вместе с тем он считает некорректной квалификацию ультранационалистов как «крайне правых», поскольку носителями радикально-националистических взглядов могут выступать и левые организации. Кроме того, анализируя идеологические конфигурации, описываемые в терминах «радикального национализма», автор проводит различие между радикальными националистами и фашистами. Основания этому различению он усматривает как в структуре дискурса партий того и другого типа, так и в их практиках. В частности, ультранационалисты (типа Йорга Хайдера в Австрии или Jle Пена во Франции), делая акцент на антииммигрантской риторике, не только не призывают к прямому насилию, но и совершенно иначе, чем фашисты,

аргументируют свою позицию. Например, ведут речь не о сохранении чистош нации, а о защите многообразия культур. Во-вторых, попадая в политический мэйнстрим, ультранационалисты обычно приобретают респектабельность и отказываются от скандальных заявлений, которые делали, будучи изгоями

В параграфе четвертом диссертант останавливается на изменениях в политической и культурной сфере, порождаемых процессами экономической глобализации. Это «девальвация суверенитета», «дрейф лояльности» и «умножение сообществ идентичности». Характеризуя каждый из этих феноменов, автор подчеркивает неоднозначность происходящих трансформаций. По его мнению, было бы непростительной наивностью полагать, будто глобализация влечет за собой устранение государственны« границ или отказ от понятия «национальный интерес». В то же время очевидно, что по мере глобализации императив национализма - безусловный приоритет принципа нации во всех областях государственно-общественной жизни - соблюдается все реже. Автор фиксирует смещение лояльности с нации-государства на иные объекты. Глобализация интенсифицирует формирование сообществ идентичности, альтернативных нации - сообществ, основанных на конфессиональной, жизненно-стилевой или идеологической принадлежности. Однако мимо внимания диссертанта не проходит то обстоятельство, что сообщества, основанные на национально-культурной идентичности, не сошли с политической сцены. Глобализация не только не повлекла за собой уменьшения притязаний этнических групп на суверенитет, но и вооружила их новыми возможностями Неоднозначно и влияние современных средств массовой коммуникации на идеологический ландшафт современного мира. Можно без преувеличения сказать, что телевидение и электронные СМИ произвели своего рода бескровную революцию, обеспечив трансляцию знаков и символов, поддающихся декодированию независимо от наличия лингвистических барьеров. Однако вывод, согласно которому распространение современных информационных технологий приведет к окончательному исчезновению национальной солидарности, слишком поспешен.

В Зиелючении подводятся основные итоги. Возвращаясь к поставленному в начале вопросу о возможности неидеологического исследования идеологических феноменов, автор отмечает то обстоятельство, что исследователи национализма, часто помимо их воли, превращаются либо в апологетов национализма, либо в его разоблачителей. Автор высказывает в этой связи убеждение, что национализм не следует истолковывать ни как благотворный результат развертывания национальной идентичности, как думают националисты, ни как атавизм, связанный с недостатком модернизации, как думают неолибералы. Национализм представляет собой сотщально-структургплй императив, диктующий поведение людей в определенных условиях.

Опубликованные работы

Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

- Скромное обаяние расизма и другие статьи. - М.: Дом интеллектуальной книги

2001. -176 с. (8 ал.)

- «Национальный вопрос» и гражданское общество II Куда пришла Россия? Итоги социетальной трансформации. М.: Московская высшая школа социальных и экономических наук, 2003. (0,4 а л.)

- Проблемы изучения национализма и этичности в конструктивистской парадигме (на примере российского обществоведения последних десяти лет) // Политическая наука. Национализм - Новейшие исследования. - М.: ИНИОН РАН, 2002. (0,8 ал.)

- Осуществим ли в России русский проект? // Отечественные записки №3 (4),

2002. (1 ал.)

- Неудобства с идентичностью // «Вопросы философии». М., 1998. № 2. (1 а.л.)

- Символическое производство этичности и конфликт // Язык и этнический конфликт / Под ред М.Б.Олкотг и И.Семенова. - М.: Гендальф, 2001. (1 ал.).

- Преодолимо ли этноцентричное мышление? // Расизм в языке социальных наук / Под ред. В.Воронкова, О.Карпенко, А.Осипова. - СПБ: Алетейа, 2002. (1 а.л.)

- Избранные части дискуссии. // Расизм в языке социальных наук / Под ред В.Воронкова, О.Карпенко, А.Осипова. - СПБ: Алетейа, 2002. Соавторы: В.Воронков, А.Осипов, В.Шнирельман и до. (2 а л.)

- Вызов национальному государству // Pro et Contra. М, 1998 Т 3. №2. (1 а.л.).

- Ностальгия по идентичности // Логос, философско-литературный журнал. М., 1999, № 3. (0,5 ал.).

- О националистическом дискурсе II Pro et Contra - М., 1999. Том.4, № 1. (0,4 а.л.)

- О пользе хрестоматий И Отечественные записки - М , 2003. №2(11). (0Д5 ал.)

- Расизм и мигранты. // Неприкосновенный запас: дебаты о политике и культуре. 2002, № 5 (25). - М., 2002. (0,5 ал.)

- Мультикультурализм или интеграция? // Неприкосновенный запас: дебаты о политике и культуре. - М., 2002, № 5 (25). (0,25 а.л.).

- Новое в междисциплинарных исследованиях («историко-ситуативный» метод в работах В.Тишкова) // «Общественные науки и современность». М., 2002. .№ 5. (0,6 ал.)

- Культурный плюрализм: благое пожелание или работающая модель? // Куда идет Россия?.. Формальные институты и неформальные практики. М.: Московская высшая школа социальных и экономических наук, 2002. (0,5 а.л.)

- Отделяй и властвуй. // «Отечественные записки». № 4-5 (5-6). М,2002. (0,25 а. л.)

- Трезвый взгляд на вещи // «Отечественные записки». №6 (7). М., 2002. (0,25 а. л.).

- Историзм // Современная западная философия. Словарь / Сост. и отв ред. В.С.Малахов и В.П.Филатов. - Второе изд., переработанное и дополненное. М.: ТОН-Остожье, 1998. (0,25 ал.)

- Жан-Мари Ле Пен и другие II «Космополис. Журнал мировой политики». №1. Осень 2002. (0,25 ал.).

- Зачем России мультикультурализм? II Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. В.С.Малахова и В.А.Тишкова. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2002. (1 а л.)

- Ловушка антирасизма // Русский журнал (www.russ.ru), 5.12.2000. (0,4 ал.).

- Лекарство от этноцентризма // «Ех ИЬш НГ. Литературное приложение к "Независимой газете"». 2.11.2000. (0,25 ал.)

- Существует ли демократический национализм? // Русский журнал. 12.02.1998. ( Г(с ..¿о/о/¡гил^/рот^(0,4 ал.)

- Идентичность // Новая философская энциклопедия. В 4-х томах. — М.: Мысль, 2000. Т. 2. (0,25 а л.)

- Расизм // Новая философская энциклопедия. В 4-х томах. — М.: Мысль, 2000. Т.З. (0,25 ал.).

- Народ // Новая философская энциклопедия. В 4-х томах. — М.: Мысль, 2000. Т.З. (0,25 а.л.).

- Историцизм // Новая философская энциклопедия. В 4-х томах. — М.: Мысль, 2000. Т.2. (0,25 а.л.)

- Этос глобального мира (материалы "Круглого стола", состоявшегося в апреле 1999 г. в Горбачев-Фонде). М. 1999. Соавторы: М.С.Горбачев, М.Т.Степанянц, Р.Г.Апресян. (0,5 а л ).

- Нация и культурный плюрализм II «Независимая газета» (НГ-Сценарии), 14.06.97. (0,4 а.л.).'

- Что значит «мыслить национально»? Из истории немецкой и русской мысли первой трети XX века // «Логос: журнал по философии и прагматике культуры». М., 2001. №5-6 (31). (0,5 ал.)

- Парадоксы мультикультурализма II «Иностранная литература». - М., 1997, № И. (0,4а.л.)

- Трансформации видеоряда: Кино как зеркало мультикультурной революции // «Независимая газета». 14.10. 97. (0,4 ал.)

- «Война культур», или интеллектуалы на границах // «Октябрь». - М., 1997, № 7. (0,5 а .л.).

- Национальное воображение и национальная философия (на немецком языке) // Russische religioese Philosophie: das wiedergewonnene Erbe: Aneignung und Distanz (Hohenheimer Protokolle. Bd.41). Stuttgart, 1992. (0,5 а.л.).

- Национальные упиши как объект философской этнологии (на немецком языке) // XVI. Deutscher Kongress fuer Philosophie. Neue Realitaeten. Herausforderung der Philosophie. 20.-24. September 1993. TU Berlin. Sektionsbeitraege.I. Berlin, 1993. (0,4 а.л.)

- Что такое национализм? (на немецком языке) // Mesotes: Zeitschrift fuer philosophischen Ost-West- Dialog. Wien 2/1994 (4.Jahrgang). (0,5а.л.).

- Российская идентичность и внешняя политика: к российскому восприятию балтийского региона (на английском языке) // Neonationalism от Regiónality? Hie Restructuring of Political Space around the Baltic Rim. Ed. by Pertti Noenniemi. NordREFOs styrelse 1997. (2 ал).

- Русская духовность и немецкая ученость // Россия и Германия: опыт философского диалога. Москва: Медиум 1993. С.95-105.

- Русская альтернатива: проблема национальной специфики в истории русской культуры (на немецком языке) // Tumult: Studien zur Verkehrswissenschaft. Heft 17. Wien 1992. (1 ал.)

- Притязание на инакость: к структуре национального дискурса (на немецком языке) // Mesotes: Zeitschrift fuer philosophischen Ost-West Dialog. Wien, 1992. Nr.4. (0,6 а.л.).

- Притязание на инакость: к структуре национального дискурса (на итальянском языке)//№юуа Secondaria4. -15 Dicembre 1993, annoXI, Brescia 1993. (0,6а.л.).

- Что значит «мыслить национально»? (на немецком языке) // Rassismus und Kulturalismus. Mitteilungen des Instituts fiier Wissenschaft und Kunst. 52 Jahrgang (1997), Nr. 3. Wien 1997. (0,5 а.л.).

- Три тела консерватора: к критике либерализма в русском консерватизме (на немецком языке) // Mesotes: Zeitschrift fuer philosophischen Ost-West Dialog. Wien 4/1994 (3.Jahrgang). (0,8 а.л.)

- В поисках утраченной страны (на немецком языке) // laz (Tageszeitung). Berlin. 24.08.1991. (0,25 ал.).

- Racism and Migrants // vvww.eurozine.com /article/2003-03-14-malakhov-ln.html, а такие(0,5 а.л.)

- Эгнизация миграции в публичном дискурсе и институтах, случай России и Германии // В печати. (1 а.л.)

- Этнические проблемы в современном политическом и правовом дискурсе // В печати (0,5 а.л.)

- Национализм как политическая идеология Учебное пособие. В печати (13.5 а.л.).

I ¡

i

»

t

I

>

<1

s

i

I

»I i

* 17 832

8___________

Подписано в печать 04.11.05г. Зак № 04 8-0Ьг. Объем 2 ,0 уч.изд,л., 2.3 печ, Тир. 100 экз. Отпечатано на ротапринте ИФРАН,Волхонка, 14*

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора политических наук Малахов, Владимир Сергеевич

Введение.

Глава I. К категориальному статусу ключевых понятий.

§1. Дескриптивный, аналитический и нормативный аспекты понятия «национализм».

§2. О невозможности конвенции относительно содержания понятия «нация».

§3. Специфика российской исследовательской ситуации.

§4. Опорные понятия политико-философского изучения национализма.

Глава П. Специфика национализма как типа политического дискурса.

§ 1. Националистический дискурс как аналитическая модель.

§2. Национализм в сопряжении с его главными идеологическими конкурентами.

§3. Этатизм, империализм, антиколониализм и особенности националистического дискурса.

§ 4. Национализм и расизм.

§5. Национализм и фашизм.

Глава III. Основные исследовательские стратегии в изучении национализма.

§ 1. Историцизм.

§ 2. Структурно-функциональный анализ.

§ 3. Марксизм и неомарксизм.

§ 4. Социальный конструктивизм.

§ 5. Современное состояние дебатов.

Глава IV. Этничность и национализм.

§ 1. К переосмыслению термина этничность.

§ 2. Национализм и этнический конфликт.

§ 3. Национализм и этнокультурный плюрализм.

Глава V. Место и перспективы национализма в современном мире.

§ 1. Национализм и пан-националистические движения.

§ 2. Национализм в контексте современных политических процессов.

§ 3. Националистические движения и организации на рубеже XX-XXI веков.

§ 4. Глобализация и национализм.

Введение диссертации2003 год, автореферат по политологии, Малахов, Владимир Сергеевич

Актуальность исследования

Большинство авторов, отвечающих на вопрос о роли национализма в сегодняшнем мире, тяготеют к одному из двух полюсов. На одном полюсе - позитивистски-номиналистское равнодушие к комплексу проблем, связанных с артикуляцией национальной идентичности. На другом полюсе - вера в то, что нации вечны, а национализм есть не что иное, как самовыражение пришедшей к самосознанию нации. Нетрудно заметить, что перед нами контроверсия двух известных из истории политической мысли парадигм: просветительского либерализма, с одной стороны, и романтического консерватизма, с другой. Для сторонников первой парадигмы национализм есть не что иное, как реакция на неудавшуюся модернизацию. Для сторонников второй парадигмы характерна мифологизация феномена нации и, как следствие, мифологизация национализма. Национализм в консервативно-романтической интерпретации перестает быть идеологией, обусловленной определенными социальными обстоятельствами, и выступает как момент «пробуждения» национального сознания, как поворотный пункт в «судьбе» нации и т.д. Излишне пояснять, что такое понимание национализма скорее свойственно его идеологам, чем его исследователям.

С чем ассоциировать национализм - с шовинизмом или с патриотизмом, с изоляционизмом или с разумным отстаиванием национальных интересов, с величием государственного строительства, которому противостоят этнические сепаратизмы, или со справедливой борьбой колонизированных народов против последних мини-империй? Понятно, что у разных агентов политического действия на этот счет разные ассоциации. Понятно также, что источник конфликта этих ассоциаций лежит вне области чистой логики. Он лежит в плоскости ценностных представлений. А там, где имеет место конфликт ценностей, консенсус по поводу значения понятий в высшей степени проблематичен.

Данная работа родилась из желания прояснить чрезвычайно запутанную эпистемологическую ситуацию, сложившуюся в исследовательской литературе о национализме. Даже если оставить за скобками популярные сочинения о «нации и национализме» и сосредоточиться на публикациях научного свойства, бросается в глаза разброс мнений относительно содержания самого предмета. Исследователи до сих пор не сумели договориться о значении термина «национализм». Наметившийся в конце!980-х годов в международной литературе «либеральный консенсус», в рамках которого национализм ассоциировался с эксцессами модернизации, довольно скоро был разрушен. На сегодняшний день в академическом сообществе существует явное противостояние между сторонниками нормативно нагруженного и нормативно нейтрального употребления интересующего нас термина. Отголоски этого противостояния слышны в дискуссиях последних лет, которые развернулись между исследователями, склонными рассматривать национализм как неуместный партикуляризм в эпоху глобальных тенденций общественного развития, и авторами, связывающими национализм с естественным противодействием разрушительным влияниям глобализации.

Известный польский общественный деятель Адам Михник назвал в свое время национализм «последней гримасой коммунизма». Эту формулу можно истолковывать в том смысле, что цепляющиеся за власть коммунистические диктаторы прибегают к национализму, дабы не уйти в политическое небытие. Так поступил в конце 1980-х бывший первый секретарь Сербской компартии Слободан Милошевич. Формулу Михника можно истолковать и в ином смысле, а именно: общества, на протяжении десятилетий находившиеся под гнетом коммунистических правителей, почти обречены биться в конвульсиях национализма, прежде чем перейдут к демократии западного образца. Однако обе предложенных интерпретации основаны на логике, уже заданной самой интерпретируемой формулой. Эта логика предполагает, что либеральные демократии Запада от национализма свободны. Она предполагает также, что национализм представляет собой не что иное, как анахронизм, с которым предстоит расстаться всем странам, вставшим на путь прогресса. Тем самым делается молчаливое допущение, что национализм - чисто нормативное понятие, синонимичное шовинизму, ксенофобии и агрессивности. Между тем среди политических движений, называемых националистическими, существует немало эмансипаторских и гуманистических. Например, индийский национализм (Мохатма Ганди и его последователи). Кроме того, к числу политических практик и идеологий, относимых к национализму, принадлежат государственный протекционизм в экономической и культурной сфере, воздействие которого далеко не всегда негативно. Например, «экономический национализм» Японии и Южной Кореи, вплоть до недавнего времени противившихся открытию собственных финансовых рынков и методично проводивших мероприятия по поддержке национального производителя, а также «культурный национализм» Франции, вкладывающей огромные средства в развитие французской культуры и защиту французского языка.

Таким образом, национализм - неоднозначное, многомерное явление, и объявлять его вредным пережитком, обусловленным недостаточной модернизированностью общества, было бы, по меньшей мере, легкомысленно.

В сегодняшнем мире у национализма два основных вектора. Один вектор указывает в сторону обретения общественного единства. Это национализм, исходящий от государства. Второй вектор направлен против государства. Это национализм, исходящий от культурно-этнических групп, стремящихся к политическому суверенитету. В результате испанский, индийский, турецкий и грузинский национализмы наталкиваются на противодействие национализмов каталонского, сикхского, курдского и абхазского.

Таким образом, национализм тесно связан с легитимацией усилий по интеграции или дезинтеграции государств. Последние не случайно называются национальными государствами. Однако этим функции национализма не исчерпываются. Национализм далеко не всегда непосредственно связан с действиями по укреплению или подрыву национальных государств. Он подпитывается чувствами и ожиданиями людей, которые ищут решение острых проблем собственного существования в национальной солидарности - в консолидации на основе общей истории, языка или культуры. Таким образом, национализм - это идеология политизированной идентичности.

В индустриально развитых странах Запада, наряду с культурной унификацией и распространением массовой культуры отчетливо прослеживается тенденция к культурной фрагментации. Возникает новый запрос на различие. Причем этот запрос заявляет о себе там, где, казалось бы, объективных оснований для его появления практически не осталось. Всплеск «черного национализма» в США случился в 1980-е после двух десятилетий усилий по интеграции чернокожего населения в американскую нацию. Движение за возрождение кельтской идентичности в Шотландии и Уэльсе активизировалось в конце 1990-х, когда внешние наблюдатели склонялись к мнению, что шотландцы и валлийцы растворились в британском культурном котле.

Еще более явный характер приобрела активизация локальной идентичности в незападном мире. Стремление удержать культурную самобытность здесь выступает как противодействие вестернизации. Это противостояние выражается то в этнических, то в конфессиональных, то и в этнических, и в конфессиональных терминах одновременно. В последнем случае возникает парадоксальный феномен - «религиозный национализм».

Иными словами, национализм приобретает новое измерение на фоне глобализации. Чем больший размах приобретают процессы детерриториализации - разрыва связи производства и обмена благами с той или иной территорией - тем более заметными становятся движения, основанные на отстаивании ценности территории. Эти движения получили в аналитической литературе имя: «новый локализм». Локализм - и национализм в том числе - берет на себя задачу сохранения идентичности. На деле, однако, перед нами не столько ее сохранение, сколько рефлексивная реконструкция - сознательное производство и воспроизводство отношений, поставленных под угрозу имперсональными процессами «глобальной экономики» и «глобальной культуры». Национализм в этом контексте предстает как попытка выработать гуманистическую альтернативу дегуманизации общественной жизни, которую несет с собой новый мировой порядок.

Степень разработанности проблемы

Предметом теоретического интереса национализм стал сравнительно недавно - в 1920-е годы. Пионерами в этой области стали американские историки Ханс Кон и Карлтон Хайес. Под их влиянием в 30-40-е годы сложилось так называемое «историческое национализмоведение», сохранявшее значительное влияние до 1960-х годов включительно. Надо отметить, что это влияние распространялось не только на англоамериканскую литературу. Среди европейских историков, посвятивших специальные труды изучению национализма, следует назвать Теодора Шидера и Ойгена Лемберга.

Особого упоминания заслуживает чешский историк Мирослав Грох, работа которого после ее перевода с немецкого на английский язык, оказала влияние на англоамериканское национализмоведение.1

В 1950-е годы монополия историков на изучение национализма была нарушена социологом и политологом Карлом Дойчем. Будучи увлеченным модной тогда кибернетикой, К.Дойч попытался включить исследование национализма в универсальную «теорию коммуникации». Предприятие оказалось не слишком успешным. Работы К.Дойча о национализме не вошли в международный научный обиход так же прочно, как его труд по теории политического управления.3

1 См: Hroch М. Die Vorkaempfer der nationalen Bewegung bei der kleinen Voelker Europas. Prag, 1968; Hroch M. Social Preconditions of National Revival in Europe. A Comparative Analysis of the social Composition of Patriotic Groups among the Smaller European Nations. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.

2 Deutsch K.W. Nationalism and Social Communication. An Inquiry into the Foundations of Nationality. [1953]. 2nd ed. Cambridge, Mass. And NY: The Technology Press of the Massachusetts Institute of Technology and John Wiley 1966.

3 Deutsch K. The Nerves of Government. NY: Free Press 1963.

В 1964 г. была опубликована программная статья Эрнеста Геллнера.4 В ней была изложена теория национализма, которой будет суждено оказать решающее влияние на щ последующее национализмоведение. Однако в тот момент работа Э.Геллнера была практически не замечена международной научной общественностью.

Можно точно назвать год, с которого началась новая эпоха в области изучения национализма. Это 1983 г., когда почти одновременно вышли в свет работа Э.Геллнера «Нации и национализм»5, книга Бенедикта Андерсона «Воображаемые сообщества»6 и сборник статей под редакцией Эрика Хобсбаума и Теренс Рэйнджер «Изобретение традиции».7 Эти работы радикально изменили исследовательскую ситуацию. После них стало невозможно писать о национализме так, как о нем писали раньше. Без явной или скрытой отсылки к этим авторам (в виде развития их идей или отталкивания от них) сегодня не обходится ни одно серьезное сочинение о национализме.

В течение 1980-х-1990-х годов формируется междисциплинарное национализмоведение, вклад в которое вносят социология, политология, социальная и культурная антропология, политическая экономия, история культуры и сравнительное литературоведение. При этом самих исследователей редко удается отнести к одной из этих дисциплин: большинство из них сознательно строят свою работу как междисциплинарную. Рождерс Брубэйкер, Этьен Балибар, Хоми Бхабха, Иммануэль Валлерстайн, Катрин Вердери, Фредерик Джеймисон, Майкл Манн, Парта Чатгерджи, Томас Эриксен8, - вот лишь несколько представителей разных областей знания, работы которых оставили заметный след в изучении национализма в последние два десятилетия. Политико-философские аспекты проблематики национализма рассматривались в работах Этьена Балибара, Шейлы Бенхабиб, Бенджамена Барбера, Дэвида Лэйтина, Дэвида Миллера, Марты Нуссбаум, Чарльза Тэйлора, Юргена Хабермаса.9

4 Gellner Е. Nationalism // Idem. Thought and Change. Chicago: Chicago University Press, 1964. P. 147178.

5 Gellner E. Nations and Nationalism. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1983.

6 Anderson B. Imagined Communities: Reflexions on the Origin and Spread of Nationalism [1983]. -Revised edition. - London: Verso, 1991.

7 Hobsbawm E., Ranger T.(Eds.). The Invention of Tradition. Cambridge: Cambridge University Press, 1983.

8 Brubaker R. Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 1996; Bhabha H.(Ed.) Nation and Narration. L., NY: Routledge, 1990; Verdery K. Whither "Nation and "Nationalism"? // "Daedalus". - Summer 1993. - P. 37-46; Mann M. A Political Theory of Nationalism and its Excesses // Perival S. (ed.). Notions of Nationalism. Budapest, 1995; Chatterjee P. Nationalist Thought and the Colonial World: A Derivative Discourse? Delhi: Oxford University Press, 1986; Eriksen Th. H. Ethnicity and Nationalism. Anthropological Perspective. London & Boulder, 1993.

9 Balibar E., Wallerstein I., Rasse, klasse, nation: les identites ambiguSs. Paris, 1988; Barber B. R. Strong Democracy: Participatory Politics for a New Age. Berkley, Los Angeles, London: University of California Press, 1984; Laitin D. Identity in Formation. Ithaka: Cornell University Press, 1998; Miller D.

О российской литературе по интересующей нас теме приходится говорить отдельно. Господство догматического марксизма-ленинизма блокировало саму возможность научного изучения национализма. Поэтому доброкачественных работ о национализме на русском языке долгое время не существовало. Цезурой стали публикации Валерия Тишкова.10 В.Тишков открыто порвал с советской интеллектуальной традицией в области изучения «национальных отношений», обвинив эту традицию в имплицитном национализме. В течение 1990-х годов был опубликован ряд серьезных исследований других отечественных авторов, которые позволили ввести российские дискуссии о национализме в международный научный контекст. Это работы Л.М.Дробижевой, А.Г.Здравомыслова, В.В.Коротеевой, О.Ю.Малиновой, А.И.Миллера, Э.И.Паина, С.В.Чешко, В.Б.Пастухова, Б.В.Межуева, Э.Д.Понарина и др.11 В этот же период в российской литературе появляются профессиональные исследования, посвященные проблемам этничности, которые также способствуют выходу нашего обществоведения из своего рода гетто. Это работы А.Р.Аклаева, В.М.Воронкова,

On Nationality. Oxford: Clavendon Press, 1995; Nussbaum M. Patriotism and Cosmopolitanism // For Love of Country / Ed. J.Cohen. Boston: Becon Press, 1996; Taylor Ch. Sources of the Self: The Making of Modern Identity. Cambridge: Cambridge University Press, 1989; Habermas J. Die Stunde der nationalen Empfindung // Idem. Die nachholende Revolution. Heine politische Schriften YII. Fr/M: Suhrkamp, 1990. S. 157-166; Habermas J. Geschichtsbewusstsein und posttraditionelle Identitaet: Die Westorientirung der Bundesrepublik // Idem. Heine politische Schriften VI. Fr/M: Suhrkamp, 1987. S.159-178; Habermas J. Koennen komplexe Gesellschaften eine vernuenftige Identitaet ausbilden? // Idem. Zur Rekonstruktion des historischen Materialismus. Fr/M: Suhrkamp, 1976. S.92-125.

10 Тишков B.A. Национальности и национализм в постсоветском пространстве (исторический аспект) // Этничность и власть в полиэтничных государствах: Материалы международной конференции 1993 г. - М.: Наука, 1994. С.9-34; Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1997; Тишков В. А. Забыть о нации // Вопросы философии. 1998, № 9.

11 Миллер А. О дискурсивной природе национализмов // Pro et Contra. 1997, Т.2, №4; Миллер А. Украина как национализирующееся государство // Pro et Contra. Т.2, № 2. Весна 1997. С. 85-98; Дробижева JI, Аклаев А.,Коротеева В., Солдатова Г. Демократизация и образы национализма в Российской федерации 90-х годов. М.: Мысль, 1996; Дробижева JI. Социально-культурная дистанция как фактор межэтнических отношений // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах / под ред. М.Б.Олкотт, В.Тишкова и А.Малашенко. - М.: Московский Центр Карнеги, 1997. С.43-63;

Коротеева В. «Воображенные», «изобретенные» и «сконструированные» нации: метафора в науке // Этнографическое обозрение. 1993. №3; Коротеева В. Существуют ли общепринятые истины о национализме? // Pro et Contra. 1997. Т.2. № 3. С. 185-203.; Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. - М.: РГГУ, 1999. Малинова О.Ю. Либеральный национализм (середина XIX- начало XX века). - М.:РИК Русанова, 2000. Малинова О.Ю. Партийные идеологии в России: атрибут или антураж? // Полис, 2001. № 5. С. 97-106; Пастухов В.Б. Национальные и государственный интересы России: игра слов или игра в слова // Полис, 2000, №1; Понарин Э.Д., Мухаметшина Н.С. Национальные проблемы на пост-советской территории. - Санкт-Петербург: Издательство Европейского Университета в Санкт-Петербурге ТЦ «Борей-Арт», 2001; Чешко С.В. Распад Советского Союза: этнополитический анализ. 2-е изд. - М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2000.

М.Н.Губогло, С.В.Соколовского, Г.У.Солдатовой, В.А.Шнирельмана и др.12 В работах российских обществоведов национализм выступает предметом социологического, культурно-антропологического (этнологического), социально-психологического, политологического и исторического исследований. Предметом политико-философского исследования он до сих пор не становился.

Метод исследования

В теоретических работах о национализме, и российских, и зарубежных, просматривается оппозиция двух парадигм - эссенциалистской, или субстанциалистской, с одной стороны, и номиналистской, или инструменталистской, с другой. В рамки первой парадигмы умещаются подходы, которые могут быть обозначены термином историцизм. К историцизму автор причисляет как примордиализм (Питер Ван ден Берг, Карл Фосслер, Хайнц Клосс, Теодор Файтер, Сергей Арутюнов), так и различные разновидности спекулятивно-романтического теоретизирования по поводу «наций и национализма» (Курт Хюбнер, Отго Данн, Рюдигер Бубнер, Георгий Гачев и др.). В рамки второй парадигмы укладываются структурно-функциональный анализ, а также различные версии марксизма. Если эссенциализм объясняет национализм в качестве артикуляции некоторой изначально данной сущности, то номинализм сводит эту идеологию к активности определенных групп интересов. Эссенциалистские подходы в конечном итоге мистифицируют национализм, тогда как номиналистские подходы недопустимым образом сужают его проблематику.

Выходом из непродуктивной дихотомии эссенциализма и номинализма представляется методология социального конструктивизма, причем с той непременной оговоркой, что социальное конструирование ни в коем случае нельзя приравнивать к произвольной манипуляции или сознательной фабрикации. Поскольку в русском языке термин «конструирование» почти неотрывен от этих коннотаций, уместно вести речь не о конструировании, а о социальном производстве реальности, с которой имеют дело обществоведы в целом и национализмоведы в частности.

Смещая внимание с «субстанциального» аспекта идеологии национализма на «функциональный», мы, тем не менее, не отказываемся от спецификации данного

12 Соколовский С. Парадигмы этнологического сознания // Этнографическое обозрение, 1994, № 2. - С.3-17; Этничность и власть в полиэтничных государствах: Материалы международной конференции 1993 г. - М.: Наука, 1994; Конструирование этничности. Этнические общины Санкт-Петербурга / Под ред. В.Воронкова и И.Освальд. - СПб: Издательство "Дмитрий Буланин", 1998; Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность / Авт. проекта и отв. ред. Л.М.Дробижева. - М.: Academia, 2002. феномена, т.е. от его теоретического отграничения от иных феноменов. С целью такой спецификации представляется продуктивным поставить вопрос о национализме как типе дискурса. Националистический дискурс, как и всякий «идеальный тип», нигде не встречается в чистом виде, однако данная теоретическая модель с достаточной точностью описывает определенную совокупность политико-идеологических феноменов.

Таким образом, новизна настоящего исследования состоит:

• в сосредоточении внимания на методологических аспектах изучения национализма;

• в выявлении теоретических источников национализма;

• в спецификации национализма как типа дискурса;

• в дифференцированном сопоставлении националистического дискурса с либеральным, социалистическим, консервативным, фашистским и иными дискурсами;

• в анализе специфики националистического ответа на вызовы современности.

Цель и задачи исследования

Цель диссертационного исследования состоит в осмыслении национализма как многомерного феномена. Данная цель предполагает решение следующих задач:

• проанализировать национализм в контексте основных проблем политической философии, в частности, проблемы суверенитета, легитимности и идентичности;

• исследовать основные теоретические парадигмы в междисциплинарном изучении национализма;

• прояснить соотношение национализма с конкурирующими политическими идеологиями;

• исследовать место национализма в идеологическом ландшафте современного мира.

Основные положения, выносимые на защиту:

Национализм - комплексный феномен, имеющий теоретическую (мировоззренческую), психологическую (эмоциональную) и политическую (практическую) составляющую. Все три составляющие могут быть рассмотрены вместе, если анализировать национализм в качестве политико-идеологической конфигурации, понимая при этом идеологию не столько как набор теоретических положений, сколько как определенного рода социальную практику.

Несмотря на то, что под рубрику «национализм» подводится несколько достаточно далеко отстоящих друг от друга явлений, национализм имеет смысл рассматривать как t относительно самостоятельную политическую идеологию, а не как простую совокупность идеологий и движений.

Национализмом» автор называет политическую идеологию, в которой «нация», понимаемая в качестве культурно гомогенного сообщества, выступает единственным источником суверенитета, преимущественным объектом лояльности и идентификации и предельным основанием легитимности власти.

Политико-философское исследование национализма предполагает вопрос об условиях возможности данной политической идеологии. Таким условием является смешение двух уровней проблематики: проблематики суверенитета и проблематики идентичности. Проблематика суверенитета относится к процессам, в силу которых общество управляется. Проблематика идентичности относится к процессам становления и развития культурной (языковой, этнической, религиозной) однородности общества. Вопрос о том, из чего складывается общность, называемая нацией (какие исторические и культурные факторы делают некоторое множество людей национальной общностью), не следует смешивать с вопросом о том, согласно какой форме власти и авторитета эта общность должна управляться. Г Суггестивная сила национализма заключается в его способности найти практическое решение теоретически неразрешимой задачи. Это задача легитимации границ современного «национального государства». Поскольку эти границы сложились в результате войн и соглашений, т.е. случайно, их нерушимость невозможно обосновать с помощью нормативных аргументов. Иными словами, их невозможно легитимировать. Не существует моральных аргументов, убедительно демонстрирующих, на каком основании одни этнокультурные сообщества (например, испанцы, турки или грузины) имеют государственность, а другие (например, баски, курды или абхазы) ее не имеют. Национализм компенсирует легитимационный дефицит либеральной демократии за счет перевода понятия нации из политико-правового в культурно-исторический (часто и в этнический) план. Проектируя нацию как нечто естественное и органическое, т.е. как сущность, выросшую из глубинных исторических корней и нашедшую свое высшее проявление в форме государства, национализм снимает вопрос об искусственности существующих политических границ.

Политическую идеологию вообще и идеологию национализма, в частности, следует понимать не просто как некоторую систему взглядов, но прежде всего как социальную практику. Такой подход позволяет перенести центр тяжести изучения идеологии национализма с ее содержания на функции, выполняемые ею в том или ином социально-историческом, политико-экономическом или социокультурном контексте.

Национализм, взятый в идеально-типическом измерении, обладает вполне определенной структурой. Элементами данной структуры является представление о нации как органическом сообществе, вера в антропологическую заданность (естественность) национальной принадлежности индивидов, приоритет принципа нации как морального критерия, а также полагание данного принципа в качестве единственного источника власти и авторитета.

Национализм, понимаемый в качестве особого политического дискурса, обнаруживает целый ряд принципиальных отличий от других дискурсов, в частности, от либерального, консервативного и социалистического.

Либеральный, социалистический и консервативный дискурсы находятся в весьма сложных отношениях с национализмом. Они выступают как его конкурентами, оппонентами и врагами, так и его союзниками. В конкретной политической действительности существуют, разумеется, только идеологические гибриды -либеральный, консервативный, демократический, имперско-этатистский национализм и т.п. Аналитическое расчленение этих конфигураций, исследование элементов, из которых они состоят, связей этих элементов друг с другом, а также факторов, определяющих изменение характера таких связей, имеет немалое значение для работы практикующих политологов.

Теоретическая и практическая значимость работы

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней предлагается систематическое осмысление многомерной политико-идеологической проблематики, связанной с национализмом, под углом зрения современной политической философии. Практическая значимость работы заключается в том, что содержащиеся в ней положения и выводы, равно как и ее материал, могут быть использованы преподавателями различных областей обществоведения, от политологии и социологии до социальной и культурной антропологии.

Автор придерживается мнения, что политической философии национализма не существует. Идеология, выступающая под этим именем, заимствует отдельные теоретические положения как у своих союзников (например, у этатизма), так и у своих конкурентов (прежде всего у либерализма и социализма). К национализму относят

1 д множество доктрин. Не случайно все авторы, которые представляли национализм как «идею» (Х.Кон, К.Хэйес, Э.Кедури), по существу, излагали несколько разных систем воззрений: либеральных (Дж.Мадзини), романтических (А.Мицкевич, Новалис, Фр. Шлегель), почвеннических (Ф.М.Достоевский), консервативно-охранительных (Г.Трейчке, К.П.Победоносцев), расистских (Х.С.Чемберлен, А.Розенберг).

Итак, сделать национализм предметом политической философии трудно в силу того, что данный предмет чрезвычайно трудно вычленить. Национализма «как такового» не существует. Существуют различные идеологические ответы на различные политические вызовы. Эти ответы с большей или меньшей степенью условности могут быть объединены под рубрику «национализм». Вот почему права В.Коротеева, предложившая следующую дефиницию: «Национализм - совокупность идеологий и политических движений, использующих в качестве символа понятие нация».14 Правда, эта дефиниция, как и всякое рабочее определение, нуждается в уточнениях. Во-первых, в качестве символа понятие нации используют и многие ненационалистические идеологии. Во-вторых, коль скоро мы вычленяем в качестве объекта исследования «национализм», а не «национализму», имеет смысл говорить не о совокупности (различных) идеологий, а о разновидностях (одной) идеологии.

Анализируя устройство (структуру) этой идеологии и то, как она работает в различных контекстах (ее функции), мы отдаем себе отчет, что имеем дело не с некоей «вещью», или сущностью, а с идеально-типическим конструктом. В этом смысле мы ведем речь о националистическом дискурсе, или о национализме как определенном типе дискурса. При этом - подчеркнем еще раз - мы не представляем себе национализм в качестве некоей самодостаточной «реальности». Националистический дискурс - это конструкт, который может быть полезен в аналитических целях.

13 Одним из первых исследователей, кто усомнился в правомерности разговоров о национализме как таковом, безотносительно к социально-культурным контекстам, был Клиффорд Гирц. См.: Geertz С. The Interpretations of Cultures. NY: Basic Books, 1973.

14 Коротеева B.B. Теории национализма в зарубежных социальных науках. С.132.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Национализм как предмет политико-философского исследования"

Заключение

Резюмируя вышеизложенное, изложим в виде тезисов основное содержание представленной работы. Мы рассматриваем национализм как комплексный феномен, имеющий мировоззренческо-теоретическую, эмоционально-психологическую и практико-политическую составляющую. Все три составляющие могут быть рассмотрены вместе, если анализировать национализм в качестве политико-идеологической конфигурации, понимая при этом идеологию не как набор теоретических положений, а как определенного рода социальную практику. Несмотря на то, что термином «национализм» охватывается целый ряд далеко отстоящих друг от друга феноменов, национализм может исследоваться как относительно самостоятельная политическая идеология, а не просто как совокупность идеологий и движений.

Под «национализмом» мы понимаем политическую идеологию, в которой «нация», взятая в качестве культурно гомогенного сообщества, выступает единственным источником суверенитета, преимущественным объектом лояльности и идентификации и предельным основанием легитимности власти.

Политико-философское исследование национализма предполагает вопрос об условиях возможности данной политической идеологии. Таким условием мы считаем смешение двух уровней проблематики: проблематики суверенитета и проблематики идентичности. Проблематика суверенитета относится к процессам, в силу которых общество управляется. Проблематика идентичности относится к процессам становления и развития культурной (языковой, этнической, религиозной) однородности общества. Вопрос о том, из чего складывается общность, называемая нацией (какие исторические и культурные факторы делают некоторое множество людей национальной общностью), не следует смешивать с вопросом о том, согласно какой форме власти и авторитета эта общность должна управляться. Суггестивная сила национализма заключается в его способности найти практическое решение теоретически неразрешимой задачи. Это задача легитимации границ современного «национального государства». Поскольку эти границы сложились в результате войн и соглашений, т.е. случайно, их нерушимость невозможно обосновать с помощью нормативных аргументов. Иными словами, их невозможно легитимировать. Не существует моральных аргументов, убедительно демонстрирующих, на каком основании одни этнокультурные сообщества (например, испанцы, турки или грузины) имеют государственность, а другие (например, баски, курды или абхазы) ее не имеют. Национализм компенсирует легитимационный дефицит либеральной демократии за счет перевода понятия нации из политико-правового в культурно-исторический (часто и в этнический) план. Проектируя нацию как нечто естественное и органическое, т.е. как сущность, выросшую из глубинных исторических корней и нашедшую свое высшее проявление в форме государства, национализм снимает вопрос об искусственности существующих политических границ.

Рассмотрение идеологии национализма как социально-практического феномена позволяет перенести центр тяжести изучения этой идеологии с ее содержания на функции, выполняемые ею в том или ином контексте. Национализм, таким образом, представляет собой политико-идеологическую конфигурацию, структура которой определяется целями политических акторов, действующих на том или ином политическом поле.

Смещая внимание с «субстанциального» аспекта идеологии национализма на функциональный, мы, тем не менее, не отказываемся от спецификации данной идеологии, т.е. от ее теоретического отграничения от иных идеологий. С целью такой спецификации мы и предложили рассмотрение национализма как типа дискурса. Националистический дискурс, как и всякий «идеальный тип», нигде не встречается в чистом виде, однако данная теоретическая модель с достаточной точностью описывает определенную совокупность политико-идеологических феноменов.

Национализм, взятый в качестве особого политического дискурса, обнаруживает целый ряд принципиальных отличий от других дискурсов, в частности, от либерального, консервативного и социалистического. Кроме того, националистический дискурс может и должен быть отграничен от демократического, фашистского, расистского, этатистского, империалистического и антиколониального дискурсов.

Либеральный, социалистический и консервативный дискурсы находятся в весьма сложных отношениях с национализмом. Они выступают как его конкурентами, оппонентами и врагами, так и его союзниками. В конкретной политической действительности существуют, разумеется, только идеологические гибриды - либеральный, консервативный, демократический, имперско-этатистский национализм и т.п. Аналитическое расчленение этих конфигураций, исследование элементов, из которых они состоят, связей этих элементов друг с другом, а также факторов, определяющих изменение характера таких связей, имеет немалое значение для работы практикующих политологов.

В современных интерпретациях национализма доминируют две основные парадигмы -эссенциалистская, или субстанциалистская, с одной стороны, и номиналистская, или инструменталистская, с другой. В рамки первой парадигмы умещаются подходы, которые могут быть обозначены термином историцизм. К историцизму автор причисляет как примордиализм, так и различные разновидности спекулятивно-романтического теоретизирования по поводу «наций и национализма». В рамки второй парадигмы укладываются структурно-функциональный анализ, а также различные версии марксизма. Если эссенциализм объясняет национализм в качестве артикуляции некоторой изначально данной сущности, то номинализм сводит эту идеологию к активности определенных групп интересов. Эссенциалистские подходы в конечном итоге мистифицируют национализм, тогда как номиналистские подходы недопустимым образом сужают его проблематику.

Выходом из непродуктивной дихотомии эссенциализма и номинализма представляется методология социального конструктивизма, причем с той непременной оговоркой, что социальное конструирование ни в коем случае нельзя приравнивать к произвольной манипуляции или сознательной фабрикации. Поскольку в русском языке термин «конструирование» почти неотрывен от этих коннотаций, уместно вести речь не о конструировании, а о социальном производстве реальности, с которой имеют дело обществоведы в целом и национализмоведы в частности.

Одни авторы пишут о национализме с явной симпатией, другие - со столь же явной антипатией. По-видимому, удержаться от проявления личных эмоций, когда речь заходит о столь животрепещущих вещах, вообще невозможно. Но, позволяя себе эмоциональную вовлеченность, мы не должны забывать, что наши чувства по отношению к национализму определены смысловым горизонтом той ситуации, в которой мы находимся. Живем мы в бывшей метрополии или бывшей колонии, принадлежим культурному большинству или меньшинству, как выглядят партии и движения, выступающие от лица национализма в нашей стране и т.д. Сколь бы мы ни стремились к всеохватности, часть проявлений национализма непременно останется за нашим смысловым горизонтом. Если мы смотрим на национализм из перспективы эмансипации, мы не видим его репрессивной стороны. И наоборот, если мы сосредоточиваемся на связи национализма с репрессиями, мы упускаем из виду его освободительный потенциал.

Тем самым я вовсе не хочу повторить трюизм о национализме как «двуликом Янусе» или сказать нечто невнятное об изначально заложенной в нем «многозначности». Главный тезис этой работы в другом. До тех пор, пока мы верим в существование национализма как такового, мы постоянно будем оказываться в ловушке эссенциализма. Вместо того чтобы пытаться схватить национализм как некую сущность, имеющую одно и только одно значение, лучше обратиться к анализу контекстов, в которых различные участники политического действия борются за контроль над значениями, в том числе за контроль над значением термина «национализм». «Такой подход изымает из национализма' суффикс 'изм' и вновь возвращает его людям, ограниченным

347 социальными структурами». f Итак, национализм в одно и то же время - и объект исследований, и субъект политической борьбы. В эту борьбу прямо или косвенно вовлечены и исследователи. Например, украинские обществоведы, взявшиеся в свое время за разработку «теории научного национализма» или американские политологи, транслирующие международному интеллектуальному сообществу слова Франсуа Миттерана: «Национализм - это война».

Несколько раз в течение последней трети XX века многим казалось, что идеологическая победа неолиберализма окончательна. Об этом возвещалось не без некоторой помпы. Однако по прошествии времени это наблюдение утратило иллюзию очевидности. Национализм в новых формах и в новых сопряжениях - с левым радикализмом, религиозным фундаментализмом, мультикультурализмом и антиглобализмом - бросает вызов однолинейному видению истории.

Как мы попытались показать в ходе всего изложения, строить нормативные суждения относительно процессов, происходящих в политико-идеологической сфере, -занятие бессмысленное. Национализм не хорош и не плох. Он не есть ни благотворный результат развертывания национальной идентичности, как думают националисты, ни л реликт до-модерна, как думают неолибералы. Национализм - социально-структурный императив, диктующий поведение людей в определенных условиях. Национализм — идеология, дающая людям, попадающим в эти условия, возможность придать смысл их собственным действиям.

347 Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм. С. 299.

Список научной литературыМалахов, Владимир Сергеевич, диссертация по теме "Теория политики, история и методология политической науки"

1. Alter P. Nationalismus. Fr/Main: Suhrkamp Verlag, 1985.

2. Anderson B. Imagined Communities: Reflexions on the Origin and Spread of Nationalism 1983. Revised edition. - London: Verso, 1991.

3. Anderson B. Western Nationalism and Eastern Nationalism: Is there a difference that matters? // New Left Review 9. May June 2001. P.31-42.

4. Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996.

5. Barth F.(ed.). Ethnic Groups and Boundaries. The Social Organization of Cultural Differences. Bergen: Universitaetsforlaget, London: Allen and Unwin 1969.

6. Bell D. National Character Revisited: A Proposal for Renegoatiating the Concept // E.Norbeck et al. (eds.). The Study of Personality: An Interdisciplinary Appraisal. NY, 1968. Benedict R. Race: Science and Politics. NY: Viking, 1940.

7. Berger P.L., Luckmann T. The Social Construction of Reality. Harmondsworth: Penguin Press, 1966.

8. Bhabha H.(Ed.) Nation and Narration. L., NY: Routledge, 1990.

9. Bibo I. Die Misere derosteuropaiischen Kleinstaterei. Fr/M: Neue Kritik, 1992.

10. Billig, M. Banal Nationalism. London: Sage, 1995.

11. Birch A.H. Nationalism and National Integration. L.: Unwin Hyman, 1989.

12. Blaut J. National Question: Decolonalizing Theory of Nationalism. Atlantic Highlans, NJ., L.:1. Zed Books, 1987.

13. Brubaker R. Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.

14. Brubaker R. Staatsbuerger: Deutschland und Frankreich im historischen Vergleich. Hamburg: Junius, 1994.

15. Castoriadis C., Heller A.,Waldenfels B. Das Reale des Imaginaeren. Wien, 1991. Chatteijee, P. Nationalist Thought and the Colonial World: A Derivative Discourse? Delhi: Oxford University Press, 1986.

16. Conze W. Rasse // Geschichtliche Grundbegriffe: Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland / Hrsg. von Otto Brunner, Reihnhard Koselleck et al. Bd. 5. Stuttgart: Klett Gotta, 1984.

17. Deutsch K. The Nerves of Government. NY: Free Press, 1963.

18. Dobzhanski T. Mankind Evolution: The Evolution of the Human Species. New Haven: Yale University Press, 1962.

19. Eaglton T. Ideology: An Introduction. L., NY: Verso, 1991.

20. Elias N. Ueber den Prozess der Zivilisation: soziogenetische und psychogenetische

21. Untersuchungen. Fr./M.: Suhrkamp, 1993 1969.

22. Emerson R. From Empire to Nation: The Rise of Self-Assertion of Asian and African Peoples. Cambridge: Harvard University Press, 1962.

23. Encyclopedia of Nationalism: Fundamental Themes / Editor-in-Chief A.J.Motyl. Vol. 1-2. San Diego, San Francisco, NY, Boston, London, Sydney, Tokyo, 2001.

24. Eriksen Th. H. Ethnicity and Nationalism. Anthropological Perspective. London & Boulder,1993.

25. Febvre L., Martin H.-J. The Coming of the Book. The Impact of Printing: 1450-1800. L„ 1976. Foulque P. Dictionaire de la langue philosophique. P., 1982.

26. Furnival J.S. Colonial Policy and Practice. Cambridge: AT The University Press, 1948. Fybe H. The Illusion of National Character. London: Watts & Co, 1940. Geertz C. The Interpretations of Cultures. NY: Basic Books, 1973.

27. Gellner E. Nationalism // Idem. Thought and Change. Chicago: Chicago University Press, 1964. P. 147-178.

28. Gellner E. Encounters with Nationalism. Oxford (England), Cambridge (Mass.): Blackwell,1994.

29. Gellner E. Nationalismus in Osteuropa, Wien, 1992.

30. Geertz C. Ideology as a Cultural System // Apter D.E. (ed.). Ideology and Discontent. Glencoe, 1964.

31. Geyer D. Der russische Imperialismus: Studien uber den Zusammenhang von innerer undauswaertigen Politik. 1860-1914. Goettingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1977.

32. Giddens A. The Nation-State and Violence. Oxford: Polity Press, 1985.

33. Gladney D.G. Muslim Chinese: Ethnic nationalism in the People's Republic. Cambridhe, MA:

34. Harvard University Press, 1991.

35. Glaser N. & Moynihan D.P. (Eds.).Ethnicity: Theory and Experience. Cambridge, Mass,: Harvard University Press, 1975

36. Glaser N., Moynihan D.P. (Eds.). Beyond the Melting-pot. Cambridge, Mass.: M.I.T.Press 1964. Greenfeld L. Nationalism: Five Roads to Modernity. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 1992.

37. Grillo R. Pluralism and the Politics of Difference. State, Culture, and Ethnicity in Comparative Perspective. Oxford: Clarendon Press, 1998.

38. Habermas J. Die Stunde der nationalen Empfindung // Idem. Die nachholende Revolution. A Kleine politische Schriften YII. Fr/M: Suhrkamp, 1990. S. 157-166.

39. Habermas J. Geschichtsbewusstsein und posttraditionelle Identitaet: Die Westorientirung der Bundesrepublik // Idem. Kleine politische Schriften VI. Fr/M: Suhrkamp, 1987. S. 159-178.

40. Heckmann F. Ethnische Minderheiten, Volk und Nation: Soziologie inter-ethnischer Beziehungen. Stuttgart: Ferdinand Enke Verlag, 1992.

41. Hettlage R. Identitaet und Integration: Ethno-mobilisierung zwischen Region, Nation und Europa: Eine Einfuhrung // Kollektive Identitaet in Krisen / Hrsg. V. R.Hettlage, P.Deger, S.Wagner. Opladen, 1997. S. 12-44.

42. Hobsbawm E. Nations and Nationalism since 1780: Programme, Myth, Reality. Cambridge, NY, Melbourne, 1990.

43. Hobsbawm E. The Age of Revolution. Europe, 1789-1848. L: Abacus, 1979 1962. Hobsbawm E., Ranger T.(Eds.). The Invention of Tradition. Cambridge: Cambridge University Press, 1983.

44. Horovitz D.L. Ethnic Groups in Conflict. Berkley, Los Angeles, London: University of California Press,1985.

45. Hroch M. Social Preconditions of National Revival in Europe. A Comparative Analysis of the social Composition of Patriotic Groups among the Smaller European Nations. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.

46. Hroch M. Die Vorkaempfer der nationalen Bewegung bei der kleinen Voelker Europas. Prag, 1968.

47. Kedouri E. (ed.). Nationalism in Asia and Africa. London: Weidenfeld and Nicolson, 1971.

48. Kedourie E. Nationalism. London: Hutchinson, 1960.

49. Kirk R. (ed.). The Portable Conservative Reader. NY: Viking Press, 1982.

50. Kimminich O. Rechtsprobleme der polyethnischen Staatsorganisation. Muenchen, Mainz, 1985.

51. Kohn H. Nationalism. Its Meaning and History. Princeton, NJ: Van Nostrand, 1955.

52. Kohn H. Prophets and Peoples. New York: Collier Books, 1961.

53. Kohn H. The Idea of Nationalism: The Study of Its Origins and Background. 2nd edn. - New York: Collier-Macmillan, 1967.

54. Nationalism. Budapest, 1995.

55. Mann M. Nation-States in Europe and Other Countries: diversifying, developing, not dying // Daedalus. 1993 - 122 - 3. P.l 15-140.

56. Mayal J. Nationalism and International Society. Cambridge, NY etc.: Cambridge University Press, 1990.

57. Meadwell H. Republics, Nations and Transitions to Modernity // Nations and Nationalism. Vol.5 (1999). No.l.

58. Meinecke F. Weltbuergertum und Nationalstaat 1907. Muenchen: Oldenburg, 1963. Miller D. On Nationality. Oxford: Clavendon Press, 1995.

59. Miller D. The Nation State: A Modest Defence // Political Restructing in Europe / Ed. C.Brown. L., 1995.

60. Minority Rights in Europe: The Scope for a Transnational Regime. London: Pinter Publishers,1994.

61. Mommsen M. (Hg.). Nationalismus in Osteuropa: Gefahrvolle Wege in die Demokratie. Muenchen: Beck, 1992.

62. Montague A. Man's Most Dangerous Myth: The Fallacy of Race. NY: Columbia University Press, 1942.

63. Morris-Suzuki T. Re-Invention Japan: Time, Space, Nation. Armonk, NY.: M.E.Sharpe, 1998. Nahaylo В., Swoboda V. Soviet Disunion: A History of Nationalities Problem in the USSR. L.: * Free Press, 1990.

64. Nairn T. Faces of Nationalism: Janus Revisited. L., 1997.

65. Parsons T. Some Theoretical Considerations on the Nature and Trends of Change of Ethnicity // Ethnicity: Theory and Experience / Glaser N. & Moynihan D.P. (Eds.). Cambridge, Mass,: Harvard University Press, 1975.

66. Paxton R. Formen des Faschismus // Lettre Internationale. Heft 28, Berlin, 1995. S.38-40. Perival S. (ed.). Notions of Nationalism. Budapest, London: Central European University Press,1995.

67. Plamenatz J. Two Tipes of Nationalism // E.Kamenka (ed.). Nationalism: The Nature and Evolution of an Idea. London: Edward Arnold, 1976. P.23-36.

68. Said E. Orientalism. NY: Vintage Books, 1978. Said E.W. Culture and Imperialism. NY: Vintage Books, 1994.

69. Sandel M. J. Liberalism and the Limits of Justice. Cambridge/Mass.: Cambridge University Press, 1982

70. Sassen S. Globalization and its Discontents. NY: Columbia University Press, 1998. Schieder Th. Typologie und Erscheinungsformen des Nationalismus in Europa // Historische Zeitschrift. 1966. - Bd.202. - S.58-81.

71. Schulze H. Staat und Nation in der Europaeischen Geschichte. Muenchen: Beck, 1994. Seton-Watson H. Nations and States: an Inquiry into the Origins of Nations and the Politics of Nationalism. London, 1977. 1973.

72. Shafer B.C. Faces of Nationalism. NY: Harcourt Brace Jovanovitch, 1982.

73. Shaw R.P., Wong Y., Genetics Seeeds of Warfare: Evolution, Nationalism and Patriotism.

74. Boston: Unwin Hyman, 1989.

75. Simmel G. Exurs ueber den Fremden. // Idem. Soziologie. Untersuchungen ueber die Formen der Vergesellschaftlichtung. Leipzig. O.j.

76. Smith A.D. The Ethnic Origins of Nations. Oxford: Basic Blackwell, 1986.

77. Smith, A D. National Identity. L.: Penguin, 1991.

78. Smith, A D. Theories of Nationalism. 2-nd Edition. Duckworth, 1983.

79. Smith M.G. The Plural Society in the British West Indies. Berkley and Los Angeles: Universityof California Press, 1965.

80. Soziologie-Lexikon. / Hg. G.Reinhold, S.Lamnek, H.Recker, Muenchen, Wien: R.Oldenburg Verlag 1992.

81. Suny R. The Revenge of the Past. Nationalism, Revolution and the Collapse of the Soviet Union. Stanford: Stanford University Press, 1993.

82. Tamir Y. Liberal Nationalism. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993. Taylor Ch. Sources of the Self: The Making of Modern Identity. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.

83. Tipton C. (ed.). Nationalism in the Middle Ages. NY: Holt, Rinehart and Winston, 1972. Tiryakian, E. A./Rogowski, R. (eds.). New Nationalisms of the Developed West. Toward Explanation. Boston, London, Sydney: Allen & Unwin, 1985.

84. Tishkov V. Ethnicity, Nationalism and Conflict in and after the Soviet Union: the Mind Aflame. London; Sage Publications, 1997.

85. Van den Berghe P. Rase and Ethnicity: a Sociobiological Perspective // Ethnic and Racial Studies 4, (1978). P. 401-411.

86. Van den Berghe P. The Ethnic Phenomenon. NY: Elsevier, 1981.

87. Van der Veer P. Religious Nationalism: Hindus and Muslims in India. Berkley: University of California Press, 1994.

88. Van Dijk T.A. Ideology. A Multidisciplinary Study. L.: SAGE, 1998.

89. Verdery K. Whither "Nation and "Nationalism"? // "Daedalus". Summer 1993. - P. 37-46.

90. Vossler K. Aus der romantischen Welt. Karlsruhe: Stahlberg, 1948.

91. Selbsbestimmung" // Kriesenherd Europa. В.: Werkstatt Verlag, 1994.

92. Weber E. Peasants into Frenchmen: The Modernization of Rural France, 1870-1914. Stanford; California: Stanford University Press, 1976.

93. Weber M. Essays in Sociology / Transll H.H.Gerth and C.Wright Mills. L: Routledge, 1973. ^ Weber M. Gesammelte Aufsaetze zur Soziologie und Sozialpolitik. Tuebingen: Mohr, 1988.

94. Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Tuebingen: Mohr, 1972

95. Weiner H.D. Klassenstruktur und Nationalcharakter. Eine Soziologische Kritik. Tuebingen 1967. Winkler H.A. Nationalismus und seine Funktionen // Winkler H.A. (Hrsg.) Nationalismus. 2. Auflage. Bd.l. Koenigstein, 1985. S.5-48.

96. Witton J.F. Nationalism and Internationalism // The Encyclopedia Americana. Vol. 19. - NY, Chicago, Washington, 1961.

97. Woerterbuch der Soziologie / Begruendet von G. Hartfiel. Neugearbeitet von K-H.Hillmann. 3-Aufl. Stuttgart, 1982.

98. Yoshimo K. Cultural Nationalism in Contemporary Japan. A Sociological Inquery. L., NY: Rourledge, 1992.

99. Zeitlin I.M. Ideology and the Development of Sociological Theory. 7-th Edition. - Upper Saddle River, NY: Prentice Hall 2001.

100. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково Поле, 2001. Арендт X. Истоки тоталитаризма. - М.: ЦентрКом 1996. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. - М.: Текст , 1993.

101. Арутюнов С. А. Этничность объективная реальность // Этнографическое обозрение. 1995. № 5. - С.7-10.

102. Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия //Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. - С. 52-120.

103. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: «Медиум», 1995. Берлин И. Национализм: вчерашнее упущение и сегодняшняя сила // Его же. Философия свободы. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С.333-365.

104. Берлин И. Жозеф де Местр и истоки фашизма // Его же. Философия свободы. М.: Новое литературное обозрение, 2001. С.206-298.

105. Бжезинский 3. Китай региональная, а не мировая держава. Отрывок из книги // Pro et

106. Contra. Том 3. №1. Зима 1998. С.127-141.

107. Большой толковый словарь русского языка. Спб: Норинт, 2001.

108. Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма // Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер. с англ. и нем. М.: Праксис, 2002. - С. 201-235. Бромлей Ю. Очерки теории этноса. - М.: Наука, 1983.

109. Брудный И.М. Политика идентичности и посткоммунистический выбор России // Полис. 2002. №1. С.87-104.

110. Бурдье П. Социальное пространство и генезис "классов" // Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. С. 53-98.

111. Бурдье П. Практический смысл / Пер. с фр. Под ред Н.А.Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии. Спб: Алетейа, 2001.

112. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Университетская книга, 2001.

113. Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм / Б.Андерсон, * О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер. с англ. и нем. М.: Праксис, 2002. С.297-307.

114. Верховский А. Форум НПО в Дурбане: идеология мешает бороться с расизмом // После Дурбана: Всемирная конференция против расизма и российские НПО. М.: Центр развития демократии и прав человека, 2002. С.55-58.

115. Витковская Г. Вынужденная миграция и мигрантофобия в России // Нетерпимость в России: Старые и новые фобии / Под ред. Г.Витковской и А.Малашенко. М.: Моск.Центр Карнеги, 1999. С.151-191.

116. Вишневский А.Г. Демографические изменения и национализм // Социологический журнал, 1994, № 1.

117. Вынужденные мигранты и государство. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1998

118. Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991.

119. A.В .Михайлова. М.: Наука, 1977.

120. Гирц К. Идеология как культурная система // Новое литературное обозрение. 1998, №29. С.7-28

121. Градировский С., Межуев Б. «Постнациональный» мир Третьей волны // Русский журнал. 4.03.2003. russ.ru.

122. Гудков Л.Д. Исследования постсоветской России в свете теории тоталитаризма // Куда идет Россия? Формальные институты и реальные практики / Под общ. ред. Т.И.Заславской. М: МВШСЭН, 2002. С.22-33.

123. Гудков Л.Д. Русские в Казахстане. М.: Центр исследования русских меньшинств в в странах ближнего зарубежья, 1995.

124. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: Т.2. М.: А/О Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.

125. Джунусов М.С. Введение в марксистско-ленинскую теорию наций / АН ТССР. Отделение философии и права. Ашхабад: Ылыш, 1988.

126. B.Тишкова и А.Малашенко. М.: Московский Центр Карнеги, 1997. - С.43-63. Здравомыслов А.Г., Матвеева С.Я. Межнациональные конфликты в России и постсоветском пространстве. - М., 1995.

127. Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло. // Pro et Contra, 1999, Т.4, № 4. Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. / под ред. М.Б.Олкотт,

128. B.Тишкова и А.Малашенко М.: Московский Центр Карнеги, 1997.

129. Ильин М.В. Политические аспекты глобализации // Проблемы глобализации. Материалы международного исследовательского проекта. / Труды Фонда Горбачева. Т.7. М., 2001.1. C. 141-169.

130. Интервью с профессором Валерием Тишковым // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Том IV. №4 (16). С.5-36.

131. Кандель П. О национализме "с человеческим лицом" // Pro et Contra. 1998. Т. 3, №3. Каппелер А. Россия многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. -^ М.: «Прогресс-Традиция», 1997.

132. Капустин Б.Г. Идеологии современной России: поиск модальности сопряжения // Его же. Идеология и политика в посткоммунистической России. М.: Издательство УРСС, 2000. С.70-90.

133. Капустин Б.К. Три рассуждения о либерализме и либерализмах // Полис. 1994, №3.

134. Конструирование этничности. Этнические общины Санкт-Петербурга / Под ред.

135. B.Воронкова и И.Освальд. СПб: Издательство "Дмитрий Буланин", 1998.

136. Коротеева В. «Воображенные», «изобретенные» и «сконструированные» нации: метафора в науке // Этнографическое обозрение. 1993. №3.

137. Коротеева В. Существуют ли общепринятые истины о национализме? // Pro et Contra. 1997. Т.2. № 3.

138. Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.: РГГУ, 1999. Коротеева В.В.Экономические интересы и национализм. М.: РГГУ, 2000. Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001.

139. Лакер В. История сионизма. М.: Крон-Пресс, 2000.

140. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. М.: Русский путь, Полиграфресурсы, 1995.

141. Лефор К. Вопрос о демократии // Его же. Политические очерки (XIX-XX века). М., 2000.1. C. 15-30.

142. Малахов B.C. Скромное обаяние расизма и другие статьи. М.: Дом интеллектуальной * книги, 2001.

143. Малахов B.C. Жан-Мари Ле Пен и другие // Космополис. Журнал мировой политики. №1. Осень 2002.

144. Малинова О.Ю. Либеральный национализм (середина XIX- начало XX века). М.:РИК Русанова, 2000.

145. Малинова О.Ю. Партийные идеологии в России: атрибут или антураж? // Полис, 2001. №» 5. С. 97-106.

146. Межуев Б.В. Понятие «национальный интерес» в российской общественно-политической мысли // Полис. 1997, №1.

147. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Мысль, 1976.

148. Миллер А. Украина как национализирующееся государство // Pro et Contra. Т.2, № 2. Весна 1997.

149. Милль Д.С. О свободе // Антология мировой политической мысли. Т.1. М.: Мысль, 1997. Моммен А. Федерализм и национальное государство: к истории вопроса // Полис. 1992. №4.

150. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. В.С.Малахова и В.А.Тишкова. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2002. Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер. с англ. и нем. - М.: Праксис, 2002.

151. Национализм, ксенофобия и нетерпимость в современной России. М.: Московская Хельсинская группа, 2002.

152. Национализм. Полемика 1909-1917 / Составитель М.А.Колеров. М: Дом интеллектуальной книги, 2000.

153. Национальная политика в Российской федерации. М.: Наука, 1993.

154. Нейрн Т. Интернационализм и второе пришествие // Нации и национализм / Б.Андерсон,

155. О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер. с англ. и нем. М.: Праксис, 2002. С.347-363.

156. Несостоявшийся юбилей: почему СССР не отпраздновал своего 70-летия. М.: Терра,1992.

157. Нетерпимость в России: старые и новые фобии» / Под ред. Г.Витковской и А.Малашенко. М.: Московский Центр Карнеги, 1999.

158. Новгородцев П.И. Введение в философию права. Кризис современного правосознания. -М.: Наука, 1996.

159. Нольте Э. Фашизм в его эпохе. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. Ооммен Т.К. Раса, этния и класс: анализ взаимосвязей // Международный журнал социальных наук. 1994, №3 (6). Август. ООН: Основные факты. - М.: Весь мир, 2000.

160. Осипов A. WCAR: вклад в глобальную дестабилизацию? // После Дурбана: Всемирная конференция против расизма и российские НПО. М.: Центр развития демократии и прав человека, 2002.

161. Пайпс Р. Собственность и свобода. М.: Московская школа политических исследований, 2000.

162. Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический Проект, 2000. Пастухов В.Б. Национальные и государственный интересы России: игра слов или игра в слова // Полис, 2000, №1.

163. Питерсе Я.Н. Глобализация и культура: три парадигмы // Этнос и политика: хрестоматия. Автор-составитель А.А.Празаусказ. М., 2000. С. 319-325.

164. Политические партии России: Конец XIX-первая треть XX века. Энциклопедия. М: РОСПЭН, 1996.

165. Понарин Э.Д., Мухаметшина Н.С. Национальные проблемы на пост-советской территории. Санкт-Петербург: Издательство Европейского Университета в Санкт-Петербурге ТЦ «Борей-Арт», 2001.

166. Поппер К. Открытое общество и его враги 1945. М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992.

167. Райе К. Во имя национальных интересов // Pro et Contra. Том 5, №2. Весна 2000. С. 103120.

168. Руссо Жан-Жак. Об общественном договоре. Трактаты.- М.: Терра- Книжный клуб; Канон-пресс-Ц, 2000.

169. Сартр Ж.-П. Размышления о еврейском вопросе. // Его же. Портрет антисемита. СПб: Европейский дом, 2000. С. 111- 228.

170. Смит Э. Д. Национализм и историки // Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер. с англ. и нем. М.: Праксис, 2002. - С.236-263. Соколовский С. Парадигмы этнологического сознания // Этнографическое обозрение, ЧИ 1994, № 2. - С.3-17.

171. Соколовский С. Расизм, расиализм и социальные науки в России // Расизм в языке социальных наук / Под ред. В.Воронкова, О.Карпенко, А.Осипова. СПБ: Алетейа, 2002. -С.31-44.

172. Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции // Полис. 2001, №2.

173. Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России / Отв. ред. Л.М.Дробижева. М.: Изд-во Института социологии РАН, 1998.

174. Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность / Авт. проекта и отв. ред. Л.М.Дробижева. М.: Academia, 2002.

175. Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос (1913) // Сталин И.В. Сочинения. Т.2. М.: ОГИЗ, 1949. С.290-367.

176. Тишков В.А. Национальности и национализм в постсоветском пространстве (исторический аспект) // Этничность и власть в полиэтничных государствах: Материалы международной конференции 1993 г. М.: Наука, 1994. С.9-34.

177. Тишков В.А. Общество в вооруженном конфликте (этнография чеченской войны). М.: Наука, 2001.

178. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1997.

179. Тишков В.А. Постнационалистическое понимание национализма // Его же. Политическая антропология. Lewinston, New York, 2000. С. 89-136.

180. Удальцов И.И. Историография чешского национального Возрождения. М., 1984. -С.201-207.

181. Уолцер М. О терпимости. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000.

182. Фаулз Д. Фольклендские острова и предсказанная смерть 1982. // Его же. Кротовые норы. М.: Махаон, 2002. С. 153-164.

183. Фихте Й.Г. Замкнутое торговое государство. Перевод Э.Э.Эссенаю. М.: Красная новь, 1923.

184. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М.: Издательский центр «Академия», 1992.

185. Хомский Н. Прибыль на людях. М.: Праксис, 2002.

186. Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации // Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер. с англ. и нем. М.: Праксис, 2002. - С.121-145.

187. Хюбнер К. Нация. От забвения к возрождению. М.: Канон, ОИ «Реабититация», 2001. Цилевич Б.Л. Альтернатива. - Рига: "Insight" Ltd. 1998.

188. Чешко С.В. Доктрина самоопределения: иллюзия и реальность // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. В.С.Малахова и В.А.Тишкова. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2002. - С. 233-244.

189. Чешко С.В. Распад Советского Союза: этнополитический анализ. 2-е изд. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2000.

190. Шадсон М. Культура и интеграция национальных меньшинств // Международный журнал социальных наук. 1994. №3. С.82-90.

191. Шахинлер М. Кемализм: зарождение, влияние, актуальность. М.: Московский писатель, 1998.

192. Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995. Щедровицкий П. Русский мир: прогрессивная империя и культурный империализм // «Сообщение», 1999, №1.

193. Этничность и власть в полиэтничных государствах: Материалы международной конференции 1993 г. М.: Наука, 1994.

194. Яхимович З.П. Исторический опыт антифашизма // Полис. 1995, №2.