автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Недобровольные мигранты в Восточной Сибири в 1914 - феврале 1917 гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Недобровольные мигранты в Восточной Сибири в 1914 - феврале 1917 гг."

4843101

КУЗЬМЕНКО Александра Сергеевна

НЕДОБРОВОЛЬНЫЕ МИГРАНТЫ В ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ

В 1914 - ФЕВРАЛЕ 1917 ГГ. (НА ПРИМЕРЕ ЕНИСЕЙСКОЙ И ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИЙ)

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

г'

айв

Улан-Удэ - 2010

4843151

Работа выполнена на кафедре отечественной истории и культурологии ГОУ ВПО «Сибирский государственный технологический университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Гордеев Олег Фатахович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Балдано Марина Намжиловна доктор исторических наук, профессор Иванов Александр Александрович

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Защита состоится 27 января 2011 г. в 10.00. часов на заседании диссертационного совета Д. 003.027.01 при Учреждении Российской академии наук Институте монголоведения, будцологии и тибетологии Сибирского отделения РАН по адресу: 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН по адресу: 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.

Автореферат разослан 25 декабря 2010 г. Ученый секретарь

диссертационного совета

¿¿«.яусЛ Жамсуева Д. С.

Актуальность темы исследования. Массовые, глобализационные процессы и тенденции, которые характеризуют начало XXI века, своими корнями уходят в недавнее прошлое. Именно тогда в начале минувшего XX века мир сталкивается с явлениями, масштаб и глубина влияния которых выходят за рамки одного государства или региона. В первую очередь, это касается войн и связанных с ними перемещений громадных масс людей -кадрового состава армий, мобилизованного контингента и, конечно, мирного населения в прифронтовых районах и на территориях ведения боевых действий.

Две мировые войны XX века и непрекращающаяся череда локальных вооруженных конфликтов немирного третьего тысячелетия, когда за спинами «небольших» развивающихся стран различимы интересы ведущих держав, актуализируют проблемы, связанные с недобровольными миграциями.

Недобровольная миграция - понятие, вошедшее в научный оборот сравнительно недавно. Активная разработка его смыслового поля началась в 1990-х годах. Впервые как комплексное понятие, объединяющее переселения, осуществленные под давлением, применено Л.Л. Рыбаковским в работе «Население Дальнего Востока за 150 лет» (М., 1990).

Отличительная черта недобровольной миграции состоит в том, что в ее рамках доминируют факторы выталкивания (push) на полюсе выбытия. Вовлекающийся в нее человек, прежде всего, стремится уйти от обстоятельств, опасных для жизни, грозящих подорвать экономические основы его существования сузить социальные пределы безопасности. Преобладающими оказываются негативные мотивы, ассоциируемые с полюсом выбытия.

Особенно массовыми подобные тенденции стали в период Первой мировой войны, впервые вовлекшие в процесс недобровольного переселения огромные людские группы.

Для Российской империи рассматриваемая проблема приобрела дополнительную актуальность в свете того, что отдельные ее регионы впервые оказались использованными для совершенно иных целей. В первую очередь это касается Сибири.

Изучение миграционного опыта периода Первой мировой войны для Восточной Сибири представляется наиболее актуальным, поскольку именно в это время в регион направляется масштабная волна недобровольной миграции, два вида которой (беженство и вынужденная миграция) появляются здесь впервые.

Таким образом, исследование недобровольной миграции в Восточной Сибири в 1914 - феврале 1917 гг. способствует выработке мероприятий по противодействию негативным тенденциям современной миграции. Разработка государственной политики в отношении недобровольных мигрантов и процедуры их натурализации поможет снизить риск увеличения присутствия иностранной рабочей силы. Прикладное значение наших

изысканий по теме исследования позволяет определить способы эффективного использования трудовых ресурсов мигрантов в специфической экономике восточносибирского региона.

Степень изученности проблемы. Процесс изучения недобровольных миграций начался в период Первой мировой войны, так как масштабный переселенческий поток, двинувшийся на восток страны, вызвал необходимость изучения и анализа явления с целью выработки практических шагов по управлению им. Работы этого периода (Н.И. Кустов, О.Г. Рацкевич, Ф. Кудринский, A.M. Смирнов-Кутачевский) были призваны составить реальную картину миграционного потока и предложить варианты действий. Основное внимание уделялось перечислению конкретных фактов и цифр, анализ глубинных причин и последствий происходящего нередко сводился к изложению общественных стереотипов. Теоретико-методологическая часть таких трудов находилась на довольно низком уровне.

Подобные им работы стали появляться не только в центральных, но и в региональных изданиях, что было обусловлено началом всероссийского сбора материалов для создания обобщающего труда. В основном, это были статистико-экономические исследования о положении беженцев и ситуации, сложившейся в регионе в связи с их прибытием.

Эти труды оставались анонимными, поскольку составлялись коллегиально, членами тех или иных государственных и внегосударственных организаций как отчеты о проделанной работе или для внутреннего пользования. Во всех изданиях предпринималась попытка осветить деятельность государства и благотворительных организаций по оказанию помощи беженцам.

Таким образом, в этот период зародились и просуществовали две тенденции в изучении исследуемой проблемы. Во-первых, приоритетное положение заняло изучение беженства. Вследствие этого вне исследовательского поля остались проблемы адаптации многочисленных масс интернированных иностранных подданных, осложнявшиеся культурными, языковыми, этническим барьерами. Во-вторых, отсутствовало разграничение между вынужденной миграцией и беженством: первый тип просто отождествлялся со вторым. В результате, исчез насильственный аспект перемещения ряда народов, что не могло не сказаться на степени истинности и глубине подобных работ.

Социальные потрясения (Октябрьская революция 1917 года, Гражданская война), постигшие Россию, затмили проблемы, связанные с недобровольной миграции, в результате чего наметившиеся в данной области исследования были приостановлены. Как и в западной практике, ученых больше интересовал вопрос репатриации и реэвокуации. В связи с этим, первостепенным стало изучение военнопленнческого миграционного потока и, отчасти, беженства.

В 1926 году опубликована работа Л.И. Лубны-Герцика, в которой проблеме беженцев было уделено незначительное внимание. Вышедший в Йельском университете коллективный труд Т.И. Полнера, С.П. Турина и князей Г.Е. Львова и В.А. Оболенского частично сосредотачивался на вкладе Всероссийского Земского союза, членами которого авторы и являлись. Исследователи определили этнический состав, заострили внимание на количественной характеристике беженского потока, оценивая его в 3 200 ООО человек, указали на структура данного вида миграции (женщины, дети, пожилые).

Остальные виды недобровольной миграции, как и прежде, не были обозначены, а, следовательно, остались не исследованными. Кроме того, в единичных публикациях приведенная информация о численности беженцев являлась сравнительно неточной, в связи с узостью источниковой базы и крайне недостаточным количеством материала, доступного для изучения.

В советское время данная тема практически не привлекала к себе внимания. Наиболее вероятное объяснение этому заключается в «неудобности» проблематики недобровольных миграций. Советское правительство использовало имперскую «политику населения», включавшую в себя депортации, выселения и перемещения целых групп населения. Невыгодным было и сравнение многих сторон оказания помощи беженцам в царской России с их положением по возвращению на родину в советские -1918-1925 годы.

Следует отметить работу Е.З. Волкова «Динамика народонаселения СССР за 80 лет» (М.;Л., 1930), в которой дан анализ недобровольного миграционного потока. В ней были приведены статистические расчеты численности беженцев за 1914 - 1921 годы, изучены иные демографические (этнические, расселение по территориям и т.д.) показатели этого вида переселения.

Затем последовал длительный перерыв в изучении исследуемой проблематики: из официальной литературы фактически исчезают сами термины, данные понятия отсутствуют также в энциклопедических изданиях 1930-х-1950-х годов.

С 1960-х годов наметились постепенные изменения. В эти годы в связи с празднованием 50-летия Октябрьской революции составители сборника по истории интернационального движения обратились и к истории появления беженцев в России. Итогом изучения этих вопросов стала коллективная работа «Интернационалисты», имевшая несколько выпусков и переизданий с 1967 по 1987 годы.

Несмотря на то, что недобровольная миграция продолжалась рассматриваться как единый процесс, фактически отождествляемый с беженством. Сведения, касательно описываемого типа миграции, излагались попутно, в рамках более общих трудов или работ по смежным дисциплинам (А.М. Анфимов, А.Л. Сидоров, Т.Е. Солодков).

Работы, посвященные анализу непосредственно различных аспектов недобровольных миграций в период Первой мировой войны, появляются со второй половины 1990-х годов. Целостное исследование, которое бы охватывало все типы недобровольных миграционных потоков на данный момент опубликовано лишь одно. Это труд И.П. Щерова «Миграционная политика России в 1914 - 1922 гг.» (Смоленск, 2000). В нем, однако, исследователь сосредоточился на послевоенном периоде (с марта 1918 по 1921 года). При обращении непосредственно к периоду самой Первой мировой войны автор основное свое внимание уделил военнопленным, только вскользь упомянув о том, что в их число не редко включались «беженцы-выселенцы».

Ученый не анализировал структуру недобровольного миграционного потока, объектом его исследования стали политические шаги, предпринимавшиеся государством в рассматриваемый период времени.

Изучению переселенческого потока, направленного в губернии Нижнего Поволжья, и выделению двух типов недобровольной миграций -естественный и искусственный, полагая беженство и депортации ее формами посвящено исследование В.В. Хасина (Саратов, 1999). Отсутствие мотивационного фактора и целеполагания в типологизации миграционных процессов приводит к исчезновению такой важной их составляющей в этот период, как вынужденной миграции. Также автор искусственно отделяет стихийное переселение под напором войны от беженства, которым оно фактически и является.

С.Г. Нелипович утверждает, что депортационная политика осуществлялась на захватываемых Российской империей землях с самого начала войны, и, несмотря на то, что носила ярко выраженный антинемецкий и антиеврейский характер, нередко направлялась и против славянского населения. А.Ю. Бахтурина также поднимает вопрос проявления авантюризма и дискриминации со стороны общественно-патриотических организаций по отношению к галичанам также поднимает.

Иной взгляд на взаимоотношения российского командования с мирными гражданами восточно-европейских территорий представляет В.Н. Савченко. Исследователь заявляет, что поведение российских войск на данных территориях отличалось особой дисциплинированностью, что в последствие позволило значительно повысить лояльность местного населения. О какой-либо принудительной депортации в его работе нет никаких упоминаний.

Следующим изучаемым аспектом проблемы недобровольной миграции в годы Первой мировой войны является беженство, исследуемое как явление, главным образом, по двум направлениям.

Что касается работ, посвященных анализу общероссийского недобровольного миграционного потока, то их немного, несмотря на то, что уже в первый годы войны целый ряд организаций был создан специально для

оказания помощи и осуществления контроля над потоками беженцев, и информации по данному типу миграции в архивах накоплено достаточно. Статьи А.Н. Курцева являются фактически единственной попыткой обобщения. Исследователь приводит количественные и качественные характеристики беженского потока, основываясь на широкой источниковой базе.

Спектр рассматриваемых вопросов в работах Т.М. Бартеле, Н.В. Лахаревой, В.А. Шалда, И.П. Щерова, B.C. Утгоф, в которых предпринят анализ региональных аспектов беженства, смещается в сторону проблем адаптации мигрантов на новой территории, системы их встраивания в принимающее сообщество, реакции местных жителей, этнокультурного взаимодействия под углом деятельности государственных образований.

Проблема недобровольной миграции в Западную Сибирь разрабатывается, главным образом, в этническом аспекте. Определяя причины возникновения еврейского миграционного потока, исследователи кроме беженства рассматривает и насильственные меры государства в отношении данного этноса. Однако, работы нередко носят ярко выраженную эмоциональную окраску(В.Д. Юшковкий), что негативно сказывается на объективности сделанных авторами выводов.

Две основные группы вынужденных переселений выделяет A.C. Щетинина (Барнаул, 2007). Исследователь говорит о миграциях, обусловленных государственным принуждением, состоящих из принудительных, насильственных и добровольно-вынужденных; и миграциях, обусловленных влиянием неблагоприятных условий, включающих, по терминологии автора, индивидуальные, самодеятельные и организованные.

Заметим, что приведенное деление является достаточно механическим: в период Первой мировой войны административное принуждение групп лиц осуществлялось лишь с силовым воздействием или угрозами его применения. Принудительная и насильственная миграции, в терминах автора, также сливались в единый поток, на практике не имевший подобного разделения. Участие же организующей силы государства присутствовало во всех отмеченных A.C. Щетининой видах переселения (безусловно, за исключением индивидуального).

Как видно, трудов, касающихся сибирской специфики вопроса, насчитываются единицы, что вряд ли может быть оправдано. Нам представляется весьма своевременным ликвидировать этот пробел в исследовании недобровольной миграции в Восточную Сибирь.

Интерес к Сибири и в частности недобровольным миграционным потокам давно и последовательно проявляет западная историография.

Первые фундаментальные работы, посвященные анализу непосредственно различных аспектов недобровольных миграций в период

Первой мировой войны, на Западе стали появляться со второй половины 1990-х годов.

Так, Х.К. Бухлер и Дж.-М. Бухлер (Paris, 1975) затронули вопрос галицких беженцев в России в рамках изучения миграционного обмена этого региона со Швейцарией.

Исключительно интересным здесь можно считать труд профессора Манчестерского университета П. Гатрелла «А Whole Empire Walking» (Bloomington, 2005), рассмотревшего проблему беженства в различных ракурсах - политическом, военном, тендерном, философском. Автор впервые показал целостность миграционного потока беженцев, превратившихся из хаотичного движения в новую социальную группу, ставшую частью государственного порядка.

П. Гатрелл также поднял проблему остальных видов недобровольной миграции, заговорив о насильственном перемещения отдельных национальных групп, прежде всего евреев, поляков, армян, латышей, на примере которых показал, как беженство привело к консолидации и кристаллизации национального сознания.

Однако, согласно утверждениям, приведенным самим автором, процессы консолидации и кристаллизации национального сознания наблюдался в специфической среде насильственно перемещенных лиц. Смешение же этих видов с беженством привело к ошибочному распространению автором этого тезиса на весь миграционный поток.

В целом, западные исследователи не заостряют внимание на недобровольных переселениях, сосредотачиваясь на миграциях, связанных с экономическими факторами. Так, Дж.Д. Уильямсон (Washington, 2004) не выделяет рассматриваемый вид из общей массы переселений, запущенных Первой мировой войной. Одной из причин этого исследователь называет резкое сокращение эмиграции из стран, расположенных на юге и востоке Европы: Австро-Венгерской империи, Российской империи, Италии.

Обращение к недобровольным миграциям в зарубежных трудах закономерно в связи с исследованием западными авторами проблем национальной политики. Существование особой «политики населения», ставшей причиной возникновения депортационного миграционного потока в Российской империи, на рубеже XIX - XX веков подтверждено в исследованиях П. Холквиста.

Таким образом, на основании анализа исторических исследований недобровольного миграционного потока в России в годы Первой мировой войны можно сделать вывод о том, что данный поток на территории Восточной Сибири остается изученным не до конца. По-прежнему не достаточно обоснована типологизация миграционных потоков, в связи с этим приоритет отдается беженскому типу, в меньшей степени - депортациям. Вопрос же о вынужденной миграции не поднимается исследователями вовсе.

Кроме того, существует проблема неточной характеристики структуры и состава всего переселенческого потока.

Целью диссертационной работы является исследование качественных и количественных характеристик недобровольного миграционного потока на территории Восточной Сибири в период Первой мировой войны и его влияния на социально-экономическое положение в принимающем восточносибирском сообществе.

Реализация поставленной цели предусматривает решение следующих исследовательских задач:

1) выявить структуру недобровольного миграционного потока в Российской империи в период Первой мировой войны;

2) исследовать количественные и качественные характеристики отдельных видов недобровольного миграционного потока в Российской империи в период Первой мировой войны;

3) проанализировать структуру, количественные и качественные характеристики недобровольного миграционного потока в Енисейскую и Иркутскую губернии с июля 1914 г. по февраль 1917 г.;

4) оценить влияние недобровольного миграционного потока на экономическое положение в Енисейской и Иркутской губерниях в июле 1914 - феврале 1917 гг.;

5) исследовать воздействие недобровольного миграционного потока на социальное положение в Енисейской и Иркутской губерниях в июле 1914 - феврале 1917 гг.

Объектом диссертационного исследования выступает недобровольный миграционный поток на территории Восточной Сибири в период Первой мировой войны.

Предметом диссертационного исследования являются количественные и качественные особенности недобровольного миграционного потока в Енисейскую и Иркутскую губернии и его воздействие на социально-экономическое положение принимающего восточносибирского сообщества.

Территориальные рамки исследования определены в соответствии с имперским административно-территориальным делением Енисейской и Иркутской губерний, произведенным по реформе М.М. Сперанского в 1822 году, дополненным договором апреля 1914 года, и положением 1851 года. Енисейская губерния охватывает Красноярский, Енисейский (с Туруханским краем), Ачинский, Минусинский и Канский округа и Туву. Иркутская губерния является в настоящих своих границах.

Хронологические рамки исследования охватывают период с июля 1914 года по февраль 1917 года. Нижняя хронологическая граница обусловлена непосредственным началом Первой мировой войны, запустившей процесс массовой недобровольной миграции. Верхняя граница исследования связана с Февральской буржуазно-демократической

революцией. Произошедшая смена политического режима усилила кризис имперского государственного аппарата, как в центре, так и на местах, в провинциях. В результате резко расширился бесконтрольный возвратный поток недобровольных мигрантов на запад, в родные места; в то же время приток переселенцев данного типа в восточносибирский регион прекратился.

Методологическая и теоретическая основа диссертации. Диссертационное исследование основывается на историческом и системном подходах, принципах историзма и объективности. Для достижения цели мы также опираемся на синергетический и историко-социологический подходы. В рамках указанных подходов в диссертационном исследовании были применены специальные методы познания: проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, историко-генетический (ретроспективный), источниковедческий, инверсия и медиация, метод системного анализа, статистический, аналитический, индуктивный, дедуктивный, метод описания.

Источниковую базу работы составили опубликованные и неопубликованные (архивные) материалы, многие из которых впервые введены в научный оборот.

При работе над диссертационным исследованием были использованы 1) нормативно-правовые акты, 2) делопроизводственная документация, 3) статистические издания, 4) материалы периодической печати и 5) материалы личного происхождения

Нормативно-правовые источники представлены опубликованным непосредственно в период Первой мировой войны законами, распоряжениями и постановлениями императора и совета министров Российской империи.

Особенную ценность для исследования составили акты о беженцах, позволившие определить юридический статус данной категории недобровольных мигрантов. Анализ постановлений о «выселенцах» и распоряжений в отношении мирного населения, находящегося на территории фронта, дал возможность установить источники формирования рассматриваемого миграционного потока.

Изучение законодательной базы также позволило установить те политические шаги, которые предпринимало государство в отношении управления и стабилизации недобровольного миграционного потока в данный период.

В делопроизводственной документации наиболее значимыми для диссертационного исследования явились отчеты Всероссийского комитета великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных действий (более известного как Татьянинский комитет) и Объединенного отдела по устройству беженцев Всероссийского Земского и Городского союзов.

Исследование этих материалов позволило не только установить размеры и характер помощи, оказываемой недобровольным мигрантам, но и оценить количественные характеристики данного потока.

Документация национальных комитетов помощи населению, пострадавшему от военных действий, дала возможность определить этнический состав потока. Особый интерес представляет отчет сенатора А.Б. Нейдгарта, проинспектировавшего Привислинский край и Варшавский военный округ до начала Первой мировой войны. Материалы отчета позволили охарактеризовать социально-этническую обстановку в западных губерниях и выявить ее влияние на возникновение недобровольной миграции.

Диссертационное исследование основывается на изучении 12 фондов Государственного архива Российской Федерации и 12 фондов региональных архивов - Архивного агентства Красноярского края и Государственного архива Иркутской области. В общем было изучено 389 дел.

Неопубликованные материалы делопроизводственной базы можно разделить на несколько групп: а) постановления и распоряжения центральных органов власти и военного командного состава о перемещении населения из прифронтовых районов в Восточную Сибирь; б) секретная переписка глав региональных администрации о размещении и содержании недобровольных мигрантов; в) уголовные дела на «административно высланных»; г) отчеты государственных и общественных организаций по устройству беженцев; д) переписка с мигрантами о разрешении переезда в пределах региона и возвращении на родину.

Первая группа документации широко представлена в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Фонд 1769 «Коллекция документальных материалов центральных и местных административных, жандармских, полицейских, судебных учреждений и учебных заведений в Царстве Польском» включает в свой состав секретные распоряжения о превентивных мерах, ограничивавших деятельность местного населения и приведших к возникновению беженства и вынужденной миграции.

Фонды 219 «Варшавское охранное отделение», 265 «Канцелярия помощника Варшавского генерал-губернатора по полицейской части», 1339 «Канцелярия Ломжинского губернатора» и 1768 «Канцелярия Петраковского губернатора» содержат материалы об аресте, протоколы допроса и обыска лиц, подозреваемых в военном шпионаже, о порядке и условиях высылки мирного населения из прифронтовой зоны по военным нуждам в период с июля 1914 по февраль 1917 годов.

Документы, содержащие информацию о настроениях жителей западных губерний в отношении к правительству и армии перемещаемых государством и военными чинами хранятся в фонде 102 «Департамент полиции Министерства внутренних дел». Также эти данные частично отложились в фонде 76 «Московско-Киевское жандармское полицейское управление железных дорог». Кроме того, в нем содержатся материалы о направлениях и условиях перемещения недобровольных мигрантов.

В фондах 1210 «Канцелярия Варшавского губернатора» и 1261 «Управление императорскими дворцами в Варшаве» отложились сведения касательно иностранных подданных, причины и непосредственный ход их высылки в 1914 — 1916 года.

Вторая группа источников предоставляет информацию о деятельности региональных сибирских властей в отношении недобровольного миграционного потока и широко представлена в фондах Архивного агентства Красноярского края (АААКК) и Государственного архива Иркутской области (ГАИО).

Достаточно полная делопроизводственная документация содержится в фондах 25 «Канцелярия Иркутского генерал-губернатора» и 595 «Енисейское Губернское Управление». В материалах этих фондов очерчиваются формы административной помощи различным категориям недобровольных мигрантов, источники ее финансирования. Также указанные фонды включают в свой состав документы, характеризующие половозрастной, социальный, профессиональный состав восточносибирского переселенческого потока.

Ценными для диссертационного исследования являются материалы, посвященные экономическим показателям региона и их динамике в период с июля 1914 по февраль 1917 годов. Трудовая активность мигрантов отложилась в указанных фондах в виде постановлений губернаторов об отправлении переселенцев на работы и донесений о результатах данных принудительных действий.

Абсолютные статистические показатели отмеченных процессов содержатся в материалах фондов 31 «Енисейский губернский статистический комитет», 171 «Заведующий землеустройством и переселением в Иркутской губернии».

Третий вид делопроизводственных источников входит в состав фондов ГАИО и АААКК: 600 «Иркутское губернское жандармское управление» и 827 «Енисейское губернское жандармское управление». Материалы этих источников позволяют установить условия содержания депортированных мигрантов, их юридическое положение и статус в принимающем сообществе. Также здесь содержатся секретные доклады районных начальников и уездных исправников о настроениях местного населения в отношении недобровольных переселенцев.

Условия содержания двух оставшихся типов недобровольных мигрантов - беженцев и вынужденных мигрантов - представлены в четвертой группе делопроизводственной документации. Материалы данного вида содержатся в фондах региональных администраций (ГАИО и АААКК): 32 «Иркутское Губернское Управление», 161 «Красноярская Городская Управа», 70 «Иркутская Городская Дума», 173 «Красноярская Городская Дума». Часть материалов сохранилась в фондах министерств и общероссийских организаций (ГАРФ): 6787 «Министерство

государственного призрения Временного правительства», 3934 «Центральный Комитет Литовского общества по оказанию помощи пострадавшим от войны».

В документальном массиве названных фондов нами также выявлены и систематизированы материалы, содержащие сведения о вкладе общественных организаций в дело помощи недобровольным переселенцам.

Пятая группа документов входит в состав фондов губернских управлений. Так особенно интересным представляется переписка вынужденных мигрантов, высланных из Варшавской губернии, в период с мая по октябрь 1915 года. Прошения переселенцев и ответные распоряжения губернаторов отложились в фондах 1215 «Варшавское губернское правление» (ГАРФ), 595 «Енисейское Губернское Управление» (АААКК) и 25 «Канцелярия Иркутского генерал-губернатора» (ГАИО). В этих материалах содержатся сведения о порядке возвращения высланных и депортированных мигрантов, их оценка действий военного командования и местных восточносибирских административных органов управления. Также данный источник важен для реконструкции общей атмосферы, в которой проживали мигранты на территории региона-реципиента.

Изменение общественного мнения и его реакция на недобровольных мигрантов широко представлена в периодической печати. В диссертационном исследовании были использованы материалы региональных и общероссийских газет и журналов. К первой группе источников относятся «Вестник Красноярского Городского Общественного Управления» (Вестник КГОУ), «Вестник Приенисейского Края», «Енисейская мысль», «Отклики Сибири», «Сибирская жизнь», «Сибирские записки», «Сибирь». Вторую группу составили «Правительственный вестник» и «Известия Всероссийского Союза Земств и Городов» (Известия ВСЗГ).

Анализ материалов местных сибирских периодических изданий позволил охарактеризовать отношение местного населения к прибывавшим мигрантам и проследить его изменение от начала Первой мировой войны к февралю 1917 года. Сравнение оценок изучаемого вида миграции, приведенных в местных и центральных средствах информации, способствовало выявлению официально пропагандируемой точки зрения на феномен недобровольных переселений.

Документы личного происхождения включают в себя мемуары и воспоминания российских военных и государственных деятелей периода Первой мировой войны. Этот вид источников важен для реконструкции общих условий, в которых развивалась недобровольная миграция. Также в них содержится субъективная, личностная оценка рассматриваемого феномена и его воздействия на различные стороны жизни российского государства.

Таким образом, анализ и систематизация выявленных неопубликованных и опубликованных источников в совокупности

историографическим обзором и применением указанной методологической базы позволило, по нашему мнению, создать комплексное исследование поставленных в диссертации проблем.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что впервые был осуществлен подробный анализ различных сторон недобровольного миграционного потока в Восточную Сибирь в годы Первой мировой войны.

В диссертации также впервые раскрывается системный характер данного феномена и показаны составляющие его структуру компоненты. Выделяется и анализируется отдельный вид недобровольных мигрантов-вынужденные мигранты - чье существование доказывает преемственность дальнейшей эволюции недобровольных переселений. Раскрываются особенности всех составляющих изучаемого потока, создавших уникальную благоприятную конъюнктуру для встраивания в принимающее сообщество. Показаны сложности регулирования рассматриваемых процессов со стороны местных органов власти. Выявляется комплексное влияние недобровольного миграционного потока на восточносибирское сообщество-реципиент, усилившее отчуждение местных жителей от прибывавших переселенцев и породившее противостояние между региональной администрацией и центральным правительством. На основе проведенного анализа мы разработали практические рекомендации для корректировки современной политики в отношении недобровольных мигрантов. Также вводятся в научный оборот неопубликованные ранее архивные источники по региональной восточносибирской политике в отношении недобровольных мигрантов в изучаемый период и материалы, раскрывающие взаимоотношения мигрантов с местным населением, опровергающие существование этнических и конфессиональных конфликтов в данной области.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения его результатов для выработки современной законодательной базы в отношении недобровольной миграции с учетом особенностей ее отдельных видов, изменения структуры и функций существующих миграционных органов, разработки порядка и условий интеграции мигрантов в принимающее сообщество. Также положения и выводы диссертационного исследования используются в рамках изучения теории и истории миграций, в преподавании курсов Отечественной истории, спецкурсов по истории Приенисейского края и Сибири и отдельного спецкурса по истории миграционных процессов в Сибири, исторических дисциплин, в разработке и подготовке учебных методических, учебных пособий по данным дисциплинам для систем общего, среднего специального и высшего образования.

Апробация результатов работы. Результаты диссертационного исследования докладывались на трех международных научно-теоретических

и научно-практических конференциях: «1917 год в Российской и мировой истории» (Красноярск, 14 - 15 ноября 2007 г.) и «Красноярский край: прошлое, настоящее, будущее, поев. 75-летию Красноярского края» (Красноярск, 19-21 ноября 2009 г.), «Социально-гуманитарное знание: поиск новых перспектив» (Пенза, ноябрь 2008 г.); и двух всероссийских научно-теоретических конференциях: «Дуловские чтения, поев. пам. проф. В.И. Дулова» (Иркутск, 24 - 25 апреля 2008 г.), и «СССР во Второй мировой и Великой Отечественной войнах 1939 - 1945 гг., поев. 65-летию коренного перелома» (Красноярск, 4-6 декабря 2008 г.).

Материалы диссертации прошли апробацию в лекционных курсах Отечественной истории, истории миграционных потоков в Сибири и истории Приенисейского края, преподаваемых в Сибирском государственном технологическом университете на кафедре отечественной истории и Сибирском федеральном университете на историко-философском факультете Гуманитарного института.

По материалам диссертации опубликованы научные статьи общим объемом 2,9 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав с выводами по каждой из них, заключения, списка источников и литературы из 164 наименований, четырех приложений. Общий объем работы составляет 175 страниц.

II. Основное содержание работы Во Введении обоснована актуальность темы, анализируется степень изученности проблемы, определяется цель, задачи, объект и предмет исследования, территориальные и хронологические рамки, методологическая основа диссертации, дается характеристика источниковой базы исследования, дана оценка научной новизне и практической значимости работы.

В первой главе - «Недобровольный миграционный поток в период Первой мировой войны» - анализируется общероссийский недобровольный миграционный поток и выявляется место в нем восточносибирского потока.

В первом параграфе - «Структура миграционного потока» рассматривается внутренняя структура общероссийского недобровольного миграционного потока,

Нами определено, что в недобровольном миграционном потоке, возникшем в Российской империи в годы Первой мировой войны, существовало три вида переселений - беженство, вынужденная миграция, депортации. Каждый из них был выделен согласно степени воздействия внешнего фактора - государства, армии и военных действий как таковых.

Беженство - первый вид - был обусловлен комплексом процессов, запускаемых в обществе в период военных действий. Среди них не последнюю роль играл страх перед наступлением врага, слухи о его жестокостях, перспектива оказаться в плену. Все это заставляло мирных жителей сниматься с насиженных мест и бежать за отступающими армейскими частями.

Второй - переселение вынужденных мигрантов инициировалось военными главами с целью очистить зону военных действий от гражданского населения, которое мешало успешному проведению операций. Кроме того, местные людские ресурсы могли быть использованы врагом в качестве рабочей силы (рытье окопов, обеспечение солдат провиантом)

Третий вид, депортации, представляет собой наиболее чистый тип насильственных миграций. Национальная политика имперского правительства разрабатывала вопросы «благонадежности» (то есть лояльности в отношении власти) различных этносов. В отношении представителей «неблагонадежных» национальностей в случае необходимости предусматривалась депортация в отдаленные (Сибирь, Среднюю Азию) районы страны.

Столь сложный в структурном плане и масштабный по численности миграционный поток закономерно охватил практически всю территорию российского государства. Вектор общероссийского недобровольного миграционного потока был направлен с запада на восток, в результате чего поток распадался на несколько составляющих согласно территориальному признаку.

Исходя из особенностей каждого из видов недобровольной миграции в рассматриваемый период существовало три основных направления передвижения мигрантов внутри страны: губернии европейской России, Центральная Азия, Сибирь вместе с Дальним Востоком.

Каждый из них обладал определенными количественными и качественными обенностями.

Во втором параграфе - «Характеристики восточносибирского потока» -ализируется количественные и качественные особенности недобровольного грационного потока, направленного в Восточную Сибирь на примере исейской и Иркутской губерний. В нем были представлены все три вида иного типа миграции - беженство, вынужденная миграция и депортация.

Четкие количественные параметры данного потока (как и в целом щероссийского) выявить не представляется возможным. Так, по некоторым нным на всю Азиатскую Россию (т.е. Сибирь, Дальний Восток и Среднюю ию) приходилось лишь 114 637 беженцев, то есть 3,0% от общего числа, ероссийский Земский и Городской союзы приводят цифру 25 879 человек я всех губерний Восточной Сибири. Несмотря на описанную уже современниками масштабность всего обровольного миграционного потока, его точные количественные актеристики затруднены условиями времени. Статистическому учету двергались лишь признанные беженцами. При этом их отделения от нужденных мигрантов не происходило. «Административно высланные» епортированные» в нашем исследовании - A.C.) общему подсчету не длежали и входили в юрисдикцию жандармерии и министерства внутренних

В особенности это касается восточносибирского миграционного потока, интернированные, наряду с вынужденными мигрантами, составили чительную долю, в отличие от потоков в европейской части России. Данный рисунок структуры недобровольного миграционного потока в оне оказал прямое влияние на его поло-возрастной состав, сделав его икальным в общероссийской практике.

Поскольку и вынужденные мигранты, и депортированные сматривались опасными для Российского государства (как потенциальные мощники неприятеля), число мужчин практически равнялось числу женщин.

В потоке наличествовало большое число трудоспособных мужчин, что ретически делало его очень устойчивым в плане встраивания в экономику она-реципиента. Так, крестьянский начальник 2-го участка Ачинского да рапортовал в Губернское управление о наличие на его территории мигрантов на 1 января 1916 года: 20 мужчин и 25 женщин. В Красноярске на т же период соотношение полов составило 45,6 и 54,4% соответственно 25 мужчин, 2058 женщин). Учитывая сырьевую направленность Восточной бири, тяжелое производство, требовавшее именно мужских рабочих сил ывалось достаточно благоприятной почвой для оседания. К качественным отличиям восточносибирского потока мы также относим , факт, что его базу составили полные семьи. Это обстоятельство обождало взрослых и совершеннолетних членов семьи и позволяло ользовать возможности для активного поиска заработка.

Во второй главе - «Восточносибирское общество и недобровольные мигранты» исследуется влияние недобровольного миграционного потока на различные сферы жизни принимающего восточносибирского сообщества.

В первом параграфе - «Содержание мигрантов и их влияние на бюджетную политику региона» - выявляется воздействие данного потока на бюджетную и налоговую политику восточносибирских губерний.

В результате массового прибытия в регион недобровольных мигрантов давление на региональный бюджет значительно усилилось. Устройство переселенцев требовало обеспечение их не только жильем и продуктами, но и теплой одеждой, жизненно необходимой в суровом сибирском климате, а также денежными пособиями.

Так, в Иркутске еврейской организацией на нужды недобровольных мигрантов (как беженцев и вынужденных, так и лиц «административно высланных», помощь коим была незаконной) с июня 1915 года по май 1916 года было потрачено более 24,5 тысяч рублей. Из них 7,5 тысяч отпустил центральный еврейский комитет «специально на вещевую помощь», остальная же сумма была собрана «среди местных евреев».

Суммы, растрачиваемые на поселение и продукты первой необходимости для мигрантов, региональные власти черпали из налоговых поступлений в бюджет и лишь затем следовали разовые ссуды государства.

Результат - рост налогов, депрессивно сказывавшийся на экономическом положении региона. Особенностью податной системы Российской империи являлось преобладание косвенного обложения над всеми другими видами. В прямом налогообложении было ярко выраженное преобладание податей с торговли и промышленности (промысловый налог) над обложением земли и городской недвижимости.

В условиях военного времени такое распределение между косвенными и прямыми налогами - с преобладанием первых видов - вызвало повышение цен на продукты и предметы первой необходимости. Не меньшее воздействие на цены оказало и фактическое закрытие железной дороги. Транссибирская магистраль, основной путь для ввоза товаров из Европейской части России, была перегружена военными заказами и нуждами армии.

Это, в свою очередь, заставило местных чиновников пойти на крайние меры, а именно установление искусственных тарифов на ряд особо важных товаров. Однако, торговцы продолжали завышать цены.

Закономерно, что данные тенденции начали воздействовать и на промышленность региона.

Во втором параграфе - «Мигранты как трудовой ресурс» — анализируется влияние недобровольного миграционного потока на экономику восточносибирских губерний.

Согласно профессиональному составу миграционного потока большинство переселенцев было связано с сельскохозяйственным трудом. Поэтому логично было предположить, что на территории Восточной Сибири

они найдут применение своим силам. Однако, попытка использования трудового потенциала мигрантов данного типа в регионе провалилась. Согласно отчету Забайкальского и Верхнеудинского бюро на 9 209 требований за 1915 год поступило 6 604 предложений, из которых окончательно устроены только 3 335 человек. Иркутское бюро за четыре месяца 1916 года на 4 306 мест устроило 830 человек при 2 117 обратившихся. Психологический фактор -стремление возвратиться в родные губернии и нежелание «приживаться» на новом месте - снизили мотивацию недобровольных мигрантов в сельскохозяйственном труде. Это помешало использовать их рабочие руки в данной отрасли, также испытывавшей в рассматриваемый период недостаток в человеческом ресурсе. Кроме того, на деле местные сельские жители не стремились применять труд мигрантов, так как его качество было намного ниже из-за незнания приезжими специфики ведения хозяйства в Сибири.

Благоприятные с точки зрения встраивания переселенцев в принимающее сообщество экономические характеристики региона вошли в разногласие с профессиональным составом потока, где значительное число составили рабочие легкой и обрабатывающей промышленности. В результате, потребность в человеческом ресурсе в добывающей отрасли, которая являлась основой промышленного развития края, не была удовлетворена.

Переселенцы, занимавшиеся городскими профессиями, наводнили и без того слабый внутренний мелкотоварный рынок и рынок услуг, усугубив здесь безработицу и снизив цену на труд.

Воздействие переселенцев данного типа на экономическую ситуацию в восточносибирских губерниях повлекло за собой изменения в общественных отношениях внутри социума-реципиента.

Третий параграф - «Результаты взаимодействия мигрантов с восточносибирским сообществом» комплексно оценивает воздействие недобровольного миграционного потока на восточносибирское сообщество.

Анализируя политику правительства и местных органов власти, связанную с недобровольным миграционным потоком в Восточную Сибирь необходимо отметить, что, не смотря на вкладываемые значительные материально-финансовые средства, государству не удалось добиться больших и серьезных результатов. В большей степени это можно объяснить отсутствием опыта в управлении миграционными процессами данного типа.

Как результат за весь рассматриваемый период со стороны властных структур не сформировался системный подход в решении названной проблемы.

Общество вынуждено было фактически содержать мигрантов за счет добровольных пожертвований и в форме повышения налоговых сборов, значительная часть из которых тратилась на обеспечение переселенцев. Так, весной 1916 года Енисейский и Красноярский епископ Никон пожертвовал региональному комитету помощи беженцев 3 ООО рублей «на содержание детского дома».

Несмотря на подобные тенденции, отрицательных настроений на начальном этапе против недобровольных мигрантов не возникало. Они совершенно закономерно рассматривались жертвами войны и государственной политики. Последнее повлияло на обострение взаимоотношений центральной и региональных властей и частое «самовольничество» со стороны местных чиновников.

Лишь ухудшение экономической ситуации вместе с намеренной социальной изолированностью самих мигрантов спровоцировало рост конфликтных настроений в сельской местности. «Отношение к беженскому сельскохозяйственному труду со стороны хуторян барское», - сообщал сибирский филиал Латышского Центрального Комитета. При этом вектор конфликта шел лишь по экономической, хозяйственной ветке - ни этническая, ни конфессиональная составляющие затронуты не были.

Обострение отношений с местным населением в деревне привело недобровольных переселенцев к подобному же противостоянию с административным аппаратом восточносибирских губерний.

В конце концов, это создало мощный выталкивающий фактор. Восточносибирское сообщество не справилось с задачей по встраиванию в свой состав недобровольных мигрантов. А разрыв между местными представителями государственной власти и общественными деятелями, озабоченными данной проблемой, затруднил успешную реализацию ряда прогрессивных идей.

В Заключении подводятся итоги исследования. Мы считаем, что наиболее важными из выводов представляются следующие. Во-первых, под недобровольной миграцией понимается переселение, осуществляемое при внешнем принудительном воздействии, ограничившем свободу выбора. В период Первой мировой войны в Российской империи возникает масштабный поток данного типа миграции.

Во-вторых, анализ причин исхода позволяет утверждать, что данный миграционный поток состоял из трех видов: 1) беженство, 2) вынужденная миграция и 3) депортация.

В-третьих, исследование статистических архивных и опубликованных данных показало, что третий вид стал играть заметную роль в потоках, направленных на окраины империи, в том числе Восточную Сибирь. В общем же недобровольном потоке наиболее многочисленными оказались два первых вида.

В-четвертых, анализ восточносибирского миграционного потока выявил его особые половозрастные характеристики с практически равным соотношением мужчин и женщин. Основу данного потока составили полные семьи. Таким образом, число трудоспособных в нем теоретически значительно повышало его возможности по встраиванию в экономику принимающего сообщества, где в условиях длительной войны, наблюдалась нехватка трудовых ресурсов, особенно на тяжелых производствах.

В-пятых, эффективно использовать трудовые ресурсы недобровольных мигрантов на местах не удалось. Одна из причин заключалась в нежелании переселенцев привязываться к месту водворения. Другая же, лежала в открывшейся профессиональной «непригодности» недобровольных мигрантов с Запада: имевшийся спрос на рабочих добывающей промышленности поток удовлетворить не смог в силу отсутствия таковых, а в сельскохозяйственной отрасли труд прибывших оказался не пригодным в силу незнания ими региональной специфики. Это привело к тому, что сельское хозяйство, остро страдавшее от нехватки рабочих рук при повышавшемся спросе на свою продукцию, начало переживать кризис. В то же время усилилось давление на местный бюджет. В результате, местные власти вынуждены были идти на повышение налогов.

В-шестых, данные процессы инициировали возникновение негативных настроений в отношении мигрантов именно в деревне, а не в городе. При этом, изученные в диссертации источники позволяют утверждать, что открытого противостояния не наблюдалось. В городской же среде недобровольные мигранты не стали катализатором роста антиправительственных настроений.

В-седьмых, эти тенденции сформировали устойчивый возвратный миграционный поток - изгнанное население стремилось переехать в западные губернии, откуда легче было добраться в родные места. Но продолжающиеся военные действия и отступление русских войск препятствовали осуществлению этих планов. В результате, мигранты оседали в областях Европейской части России, усиливая тем самым перенаселение, ухудшая экономическую обстановку и обостряя наблюдавшийся здесь социальный кризис.

Изученный исторический опыт позволяет выявить ряд проблем, чье разрешение позволит успешно встраивать недобровольные миграционные потоки в восточносибирское, в частности, и российское сообщества, в целом.

Во-первых, необходимо создание единой организации, занимающейся вопросами недобровольных миграций (как внутренних, так и внешних), на смешанной основе из представителей центрального государственного аппарата, региональных управленческих структур и общественных организаций. Это позволит сохранить четкую иерархиезированную структуру и в то же время учитывать региональную специфику, в силу особых различий в отдельных территориях России.

Во-вторых, данной организации следует передать соответствующие функции от Федеральной миграционной службы РФ при сотрудничестве с последней. Этот пункт поможет избежать дублирования функции иными государственными и общественными органами и снизить бюрократизацию процесса внедрения.

В-третьих, из основы попечительства над недобровольными мигрантами необходимо исключить осуществление ее в форме благотворительной помощи и социальных дотаций, которые могут быть использованы лишь на первом этапе

встраивания мигрантов. Данный шаг позволит снизить риск безвозвратных затрат бюджетных средств.

В-четвертых, необходимо создание системы бирж труда и переподготовки и обучения мигрантов, исходя из экономических особенностей региона-реципиента, что будет способствовать переводу мигрантов на «самоокупаемость» и уменьшит период их встраивания в принимающее сообщество.

В-пятых, в существующий список статистического учета параметров и характеристик потока недобровольных миграций необходимо добавить анализ современной (на момент миграции) и предшествующей ситуации в рептоне-доноре. Последнее позволит эффективно оценить потенциал использования мигрантов в сообществе-реципиенте.

Приложения включают в себя статистические данные по семейному и этническому составу потока недобровольных мигрантов в губернии Восточной Сибири, раскрывающие качественные особенности недобровольного миграционного потока в данный регион, и сословному составу населения Енисейской и Иркутской губерний, способствующие выявлению профессионального рисунка восточносибирского общества. Также включена стенограмма интервью по проблеме диссертационного исследования с доктором исторических наук, профессором Мичиганского Университета Уильямом Розенбергом, в которой выявляется ряд причин возникновения феномена беженства как части недобровольных миграций в годы Первой мировой войны.

По теме диссертации были опубликованы следующие работы:

Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией (ВАК):

1. Кузьменко, A.C. Недобровольные мигранты и рынок сельскохозяйственных работ в Сибири в годы Первой мировой войны / A.C. Кузьменко // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки»,- Архангельск: Изд-во Поморского гос. ун-та им. М.В. Ломоносова, 2009. - № 10. - С. 32 - 37. - 0,5 п.л.

2. Кузьменко, A.C. Политика принудительной миграции в России в годы Первой мировой войны / A.C. Кузьменко // Родина. - М., 2010. - № 10. -С. 94-95.-0,4 п.л.

Статьи в других изданиях:

3. Кузьменко, A.C. Сибирские депутаты в IV Государственной думе перед революцией 1917 г. / A.C. Кузьменко //1917 год в российской и мировой истории: Мат-лы международн. науч. конф. Красноярск, 14 - 15 ноября 2007 г. - Красноярск: Изд-во «Красноярский писатель», 2007. - С. 212 -216.-0,5 п.л.

4. Кузьменко, A.C. Демографические характеристики недобровольного миграционного потока в Приенисейский край в годы Первой мировой войны / A.C. Кузьменко // Красноярский край: прошлое, настоящее, будущее: Мат-лы междунар. науч. конф. Красноярск, 19-21 ноября 2009. - Краснорск: Изд-во Красноярского гос. пед. ун-та им.

B.П. Астафьева, 2009. - Т. 1. - С. 97 - 99. - 0,4 п.л.

5. Кузьменко, A.C. Недобровольные мигранты на территории Сибири / A.C. Кузьменко // Сибирь в изменяющемся мире. История и современность: Мат-лы всеросс. науч.-теор. конф. Иркутск, 24 - 25 апреля, 2008. - Иркутск: Изд-во Иркутского гос. пед. ун-та, 2008. - Кн. 1. - С. 230 - 234. - 0,4 п.л.

6. Кузьменко, A.C. Начало депортаций мирного населения в период Первой мировой войны / A.C. Кузьменко // Социально-гуманитарное знание: поиск новых перспектив: Мат-лы междунар.науч.-практ.конф. Пенза, ноябрь 2008. - Пенза: Изд-во «Приволжский Дом знаний», 2008. - С. 149 -151.-0,3 п.л.

7. Кузьменко, A.C. «Политика населения» миграционная политика России в период Первой мировой и Великой Отечественной войн / A.C. Кузьменко // На Запад!: Мат-лы всеросс. науч.-теор. конф. Красноярск, 4 декабря 2008. - Красноярск: Изд-во Сибирского гос. технологич. ун-та, 2008. -

C. 38-44.-0,4 п.л.

Общее количество печатных листов - 2,9 п.л.

Подписано в печать 22.12.2010. Формат 60x841/8. Усл. печ. 1,0. Изд. № 7/65(2010). Заказ № 1016. Тираж 100 экз.

Редакционно-издателъский центр СибГГУ 660049, г. Красноярск, пр. Мира, 82 факс (391) 211-97-25, тел. (391) 227-69-90

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Кузьменко, Александра Сергеевна

Введение.

Глава 1 Недобровольный миграционный поток в период Первой мировой войны.

§ 1. Структура миграционного потока.

Беженцы.

Депортированные.

Вынужденные мигранты.

§2. Характеристики восточносибирского потока.

Глава 2. Восточносибирское общество и недобровольные мигранты.

§ 1. Содержание мигрантов и их влияние на бюджетную политику региона

§2. Мигранты как трудовой ресурс.

§3. Взаимодействие мигрантов, общества и власти: планы и результаты

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Кузьменко, Александра Сергеевна

Актуальность темы исследования. Недобровольная миграция — термин, вошедший в научный оборот сравнительно недавно. Активная разработка его смыслового поля началась в 1990-х годах. Впервые как комплексное понятие, объединяющее переселения, осуществленные под давлением, его применил JLJI. Рыбаковский1.

Отличительная черта недобровольной миграции состоит в том, что в ее рамках доминируют факторы выталкивания (push) на полюсе выбытия2. Вовлекающийся в нее человек, прежде всего, стремится уйти от обстоятельств, опасных для жизни, грозящих подорвать экономические основы его безопасности, сузить социальные пределы безопасности и так далее. Преобладающими оказываются негативные мотивы, ассоциируемые с полюсом выбытия.

Существование особой этнической составляющей недобровольных миграций изучает П.М. Полян3. Теоретические исследования механизмов миграции, отдельных ее типов, расширение содержательного поля проводят специалисты Московского Центра Карнеги4.

На современном этапе в понятие «недобровольной миграции» включаются феномены беженства, вынужденной миграции и депортации.

Две мировые войны XX века и непрекращающаяся череда локальных вооруженных конфликтов нынешнего времени, где за спинами «небольших» развивающихся стран стоят довольно часто интересы ведущих держав, выдвинули вопрос о недобровольных миграциях на одно из важнейших мест

1 Рыбаковский, Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет / Л.Л. Рыбаковский. - М., 1990. - С. 46.

2 Трубин, В.В. Исторический опыт миграционной политики России в Дальневосточном регионе /

В.В. Трубин // Миграционная ситуация на Дальнем Востоке и политика России / Под ред. Г. Витковской. -M., 1996.-С. 60.

3 Полян, П.М. Не по своей воле.: История и география принудительных миграций в СССР / П.М. Полян. -М.: ОГИ; Мемориал, 2001.

4 Миграция и безопасность в России / Под ред. Г. Витковской и С. Панарина; Моск. Центр Карнеги. - M.: Интердиалект+, 2000; Нетерпимость в России: старые и новые фобии / Под ред. Г. Витковской и

А. Малашенко; Моск. Центр Карнеги. -M., 1999; Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия / Под ред. Г. Витковской и Д. Тренина; Моск. Центр Карнеги. - М.: Гендальф, 1999. в политике, особенно для развитых государств, ставших привлекательными реципиентами различных видов данного типа переселений.

Массовые, глобализационные процессы и тенденции, которые характеризуют начало XXI века, своими корнями уходят в прошлое. Именно тогда мир сталкивается с явлениями, масштаб и глубина влияния которых выходят за рамки одного государства или региона. В первую очередь, это касается войн и связанных с ними перемещений громадных масс людей — кадрового состава армий, мобилизованного контингента и, конечно, мирного населения в прифронтовых районах и территориях ведения боевых действий.

Россия не является исключением. Так, теперешний пример: незатухающий конфликт на Кавказе, в очередной раз вылившийся в крупное военное противостояние (грузино-югоосетинский конфликт августа 2008 года), поддерживает устойчивый миграционный поток беженцев в южные районы нашей страны. По данным официального представителя Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев Рона Редмонда в результате данного конфликта беженцами уже за первые полмесяца войны стало более 118 тысяч человек; причем, кроме 30 тысяч выходцев из Южной Осетии, в это число вошло также 15 тысяч этнические грузин и 73 тысячи жителей Грузии, включая значительную часть населения Гори1.

Современный поток вынужденных миграций направлен в российские регионы в основном из стран Центральной Азии. Здесь, нестабильные политические режимы, подпитывая перманентное возникновение мелких и средних столкновений на политической, религиозной и этнической почве, порождают выталкивание «проигравших» групп за пределы государства. Официальное выселение является незаконным и признается антигуманным политическим актом в глазах мировой общественности, снижая вес и популярность политиков-инициаторов вынужденной миграции и депортаций.

1 ООН: из-за конфликта в Южной Осетии беженцами стали более 118 тыс. человек [Текст] // l)(^p://\vu^v.ga?efa■r^l/ne\\s/^enta/2008/08/15/n i257б85■s^1(m^ 28.08.10

Так, в Андижане в 2005 году был проведен судебный процесс над 23 местными бизнесменами, которым вменялось в вину участие в запрещенных фундаменталистских организациях и сотрудничество с Акрамом Юлдашевым. Демонстрации в поддержку обвиняемых переросли в массовые вооруженные стычки экстремистских групп с правительственными силами. Противостояние инициировало волну вынужденных мигрантов, конечным вектором которой стали более благополучные соседние государства, и в первую очередь Россия.

Подобную тенденцию имеют и недавние (июнь 2010 года) события в Оше - втором по величине городе Киргизии, где идут открытые межэтнические столкновения между киргизами и узбеками, сопровождающиеся погромами и поджогами жилых домов, в результате чего в этих регионах страны было введено чрезвычайное положение.

Свой пример применения в политике недобровольной миграции демонстрирует Франция. В июле 2010 года Николя Саркози объявил о жестких мерах по выселению в отношении цыганских общин. Данные шаги, по заявлениям чиновников, являются ответом на устроенные цыганами погромы в городке Сент-Эньян и нападение на полицейский участок, случившиеся1 в долине Луары после того, как при попытке скрыться от полиции там был застрелен цыганский юноша.

В рамках кампании по борьбе с преступностью французский президент распорядился в течение трех месяцев разогнать половину (300) цыганских поселений во Франции и выдворить из страны их обитателей. В начале августа глава МВД Франции Брис Ортофе уже отчитался о демонтировании 51 незаконного лагеря и задержании 700 человек, которые в незамедлительном порядке должны будут подвергнуться депортации из страны1.

1 Саркози приказал выслать из Франции цыган — нелегальных мигрантов [Текст] // lillp://ncus.km.ru/sarko7iprikazal wslat \/ franc 29.07.10; Франция не хочет ругаться с Европарламентом из-за цыган [Текст] // liUn://er.ru/nbout/tcxt.shtml? 15/5534 15.09.10

Разрастающиеся тенденции вовлекают в процесс миграции такие отдаленные районы России, как Восточная Сибирь. Для недобровольных мигрантов данная территория, как регион перспективный и в то же время слабозаселенный, является привлекательным реципиентом. Однако, статус этих мигрантов, несмотря на длительный опыт столкновения с данным типом перемещения населения, остается неопределенным. Законодательство по этому вопросу меняется часто. Неразработанными остаются порядок и условия интегрирования таких мигрантов в различные сферы жизни принимающего сообщества.

Изучение опыта Первой мировой войны для Восточной Сибири становится наиболее ценным, поскольку именно в этот период в регион направляется масштабная волна недобровольной миграции, два вида которой (беженство и вынужденная миграция) появляются здесь впервые. Исследование данной проблемы может способствовать выработке государственной политики в отношении недобровольных мигрантов. Также оно позволяет определить способы эффективного использования трудовых ресурсов мигрантов в специфической экономике восточносибирского региона.

Степень изученности проблемы. В период Первой мировой войны Российская империя впервые столкнулась с феноменом массового бегства населения из прифронтовой полосы и оккупированных немецкими войсками территорий. Беженцы и вынужденные мигранты (не все из которых снимались с мест по собственной воле) потоком хлынули на территории губерний европейской части России. Туда же, а затем в тыловые области, Сибирь и Среднюю Азию, был направлен не менее многочисленный поток лиц депортированных. Согласно утверждению А.Б. Сенатора, беженцы составляли меньшинство по сравнению с сотнями тысяч тех, кто был перемещен насильственно1.

1 Цит. по: Гатрелл, П. Беженцы в России в годы Первой мировой войны / П. Гатрелл // Исторические записки.-2001.-№4(122).-С. 50.

В условиях шедшей войны начался процесс изучения недобровольных миграций. Ст оль масштабный переселенческий поток, двинувшийся на восток страны, вызвал необходимость его анализа с целью выработки практических шагов по управлению им.

Данные труды носили социологический характер, так как были призваны составить реальную картину миграционного потока и предложить варианты действий. Основное внимание уделялось перечислению конкретных фактов и цифр - анализ глубинных причин и последствий происходящего нередко сводился к изложению общественных стереотипов. Примером могут служить работы Н.И. Кустова и О.Г. Рацкевич, попытавшихся дать первичные количественные и качественные характеристики отдельных векторов рассматриваемого миграционного потока1. Теоретико-методологическая часть таких трудов находилась на довольно низком уровне.

В первых же публикациях эти и другие авторы поднимали вопросы, связанные с условиями перемещения беженцев, их расселением и оказанием им необходимой помощи2. Так, Ф. Кудринский, ставший непосредственным свидетелем движения беженской массы, занялся изучением социально-психологических аспектов эвакуации3. Ему удалось отчетливо показать особенности характера и психологии беженцев-выходцев из различных регионов (хотя на этнической стороне дела исследователь не заострял внимание).

Подобные им работы стали появляться не только в центральных, но и в региональных изданиях, что было обусловлено началом всероссийского сбора материалов для создания обобщающего труда4. В основном, это были

1 Кустов, Н.И. Краткие очерки о деятельности национальных и благотворительных организаций, оказывающих помощь беженцам в гор. Москва /Н.И. Кустов. — М., 1917; Рацкевич, О.Г. Беженцы в Новороссийске / О.Г. Рацкевич. - Новороссийск, 1916.

2 Например: Беженцы и выселенцы. - М.: Московская городская типография, 1915 г.; Смирнов-Кутачевский A.M. Беженцы-галичане / A.M. Смирнов-Кутачевский // Русская мысль. - 1915. -№ 9. - С. 125 - 139; Шведер, Е, Беженцы: рассказы из великой войны /Е. Шведер. - M.: К. Зихман, 1915 и др.

3 Кудринский Ф. Людские волны. Беженцы / Ф. Кудринский // Неман. - 1997. -№ 6. - С. 76 - 194 (переиздано с 1917 года).

4 Цит. по: Курцев, А.Н. Беженцы первой мировой войны в России (1914 - 1917) / А.Н. Курцев // Вопросы истории. - 1990. - № 8. - С. 98. статистико-экономические исследования положения беженцев. Также изучалась ситуация, сложившаяся в регионе в связи с их прибытием.

Данные труды оставались анонимными, поскольку составлялись коллегиально, членами тех или иных государственных и внегосударственных организаций как отчеты о проделанной работе или для внутреннего пользования. Во всех изданиях предпринималась попытка осветить деятельность государства и благотворительных организаций по оказанию помощи беженцам1.

Встречались, однако, и издания «именные». Труд Я. Керстена, вышедший в 1917 году, был посвящен изучению положения национальных групп о беженцев, в частности литовских . X. Брауде затронул вопрос еврейских недобровольных переселений .

В плане рассматриваемой тематики в этот период было заложено две тенденции, просуществовавшие довольно длительное время. Во-первых, приоритетное положение заняло изучение беженства. Вследствие этого за гранями исследований остались многочисленные массы интернированных иностранных подданных и трудности их адаптации в отдаленных районах страны, осложнявшиеся культурным, языковым и этническим барьерами.

Во-вторых, отсутствовало разграничение между вынужденной миграцией и беженством: первый тип просто отождествлялся со вторым. Таким образом, исчез насильственный аспект перемещения ряда народов, что не могло не сказаться на степени истинности и глубине подобных работ.

Социальные потрясения (Октябрьская революция 1917 года, Гражданская война), постигшие российское государство, затмили вопрос недобровольной миграции, в результате чего наметившиеся в данной области исследования были приостановлены.

1 Например: Краткий обзор деятельности Прибалтийского Латышского комитета по оказанию помощи беженцам, бывший отдел для оказания помощи беженцам при ЛКВ с 8-го июля 1915 г. по 8 янв. 1916г.-Рига, 1916 и др.

2 Керстен, Я. Литовские беженцы в Туле / Я. Керстен. - Тула, 1917.

3 Брауде X. Еврейское население г. Воронежа: Данные переписи 1917 года /X. Брауде. - М., 1918.

Как и в западной практике, ученых больше интересовал вопрос репатриации и реэвакуации. В связи с этим первостепенным стало изучение военнопленнческого миграционного потока и отчасти беженства.

В 1926 году вышла работа Л.И. Лубны-Герцика, рассматривавшего общие изменения демографической ситуации в России после Первой мировой войны. Проблеме беженцев автор уделил лишь незначительное внимание, считая последних «наносным элементом»1.

Вышедший в Иельском университете коллективный труд Т.И. Полнера, С.П. Турина и князей Г.Е. Львова и В.А. Оболенского частично сосредотачивался на вкладе Всероссийского Земского союза, членами которого авторы и являлись. Исследователи упомянули этнический состав, а также заострили внимание на количественной характеристике беженского потока, оценивая его в 3 200 ООО человек. Качественный же состав данного вида миграции был охарактеризован ими как состоящий из женщин, детей и пожилых: «Зрелые мужчины составляли лишь 22% от гу общего числа [беженцев]» .

Остальные виды недобровольной миграции, как и прежде, замечены научной мыслью не были. Кроме того, в имевшихся единичных публикациях приведенная информация о численности беженцев являлась достаточно неточной — исследователи встречались с узостью источниковой базы и крайне малым количеством материала, доступного для изучения.

В советское время данная тема практически не привлекала к себе внимания. Наиболее вероятное объяснение этому заключается в «неудобности» проблематики недобровольных миграций. Советское правительство использовало имперскую «политику населения», включавшую в себя депортации, выселения и перемещения целых групп населения. Невыгодным было и сравнение многих сторон оказания помощи беженцам в

1 Лубны-Герцик, Л.И. Движение населения на территории СССР за время мировой войны и революции / Л.И. Лубны-Герцик. - М., 1926.

2 Polner, Т.J. Russian Local Government During the War and the Union of Zemstvos / T.J. Polner, V.A. Obolensky, S.P. Turin, G.E. Lvov (New Haven: Yale University Press, 1930), P. 170. царской России с их положением по возвращению на родину в 1918 - 1925 годы.

В энциклопедиях конца 1920-х годов еще присутствовали термины

V „ беженец», «беженство», «выселенцы». «Беженство — значилось в Большой советской энциклопедии в 1927 году, - массовое бегство мирного населения из прифронтовых районов». В России оно было вызвано не только военными действиями и страхом перед наступавшим неприятелем, но и националистической политикой верховного командования и царского правительства1.

Недобровольные миграционные потоки в данном издании не подразделялись на отдельные виды, согласно своим характерным чертам.

Первое разделение появилось в Сибирской советской энциклопедии 1929 года, однако, приводилось оно в русле все тех же разработок военного периода. «Беженцы и выселенцы — две категории жертв империалистической войны и специфической политики царских военных властей по отношению к гражданскому населению прифронтовых районов»2.

Также следует отметить один из крупнейших трудов, затронувших анализ недобровольного миграционного потока, - «Динамика народонаселения СССР за 80 лет» Е.З. Волкова. В ней автор привел статистические расчеты численности беженцев за 1914 - 1921 годы, изучил иные демографические (этнические, расселение по территориям и т.д.) з показатели этого вида переселения .

Затем наступил длительный перерыв. Из официальной литературы фактически исчезли сами термины — данные понятия отсутствовали даже в энциклопедиях 1930-х- 1950-х годов.

С 1960-х годов наметились постепенные изменения. Был запущен процесс накопления знаний по данной тематике, несмотря на то, что

1 Большая советская энциклопедия / Гл.ред. О.Ю. Шмидт. - М.: Акционерное общество «Советская энциклопедия», 1927.-Т. 5.-С. 176.

2 Сибирская советская энциклопедия. - Сибирское краевое издательство, 1929. - Т. 1. - С. 262.

3 Волков, Е.З Динамика народонаселения СССР за восемьдесят лет / Е.З. Волков. - М.;Л., 1930. - С. 72. недобровольная миграция продолжалась рассматриваться как единый процесс, фактически отождествляемый с беженством. Сведения, касательно описываемого типа миграции, излагались попутно, в рамках более общих трудов или работ по смежным дисциплинам1.

В 1960-е гг. в связи с празднованием 50-летия Октябрьской революции пишется история интернационального движения; составители сборника л обратились и к истории появления беженцев в России . Итогом изучения этих вопросов стала коллективная работа, имевшая несколько выпусков и переизданий с 1967 по 1987 годы.

Труд Т.Е. Солодкова упомянул попечительскую политику государства, направленную на беженцев, объяснив ее провал неспособностью страны справиться с возникшими трудностями в этом вопросе3.

В целом, как и в послевоенные (1920-е) годы, научная мысль сосредоточилась на изучении только беженского аспекта недобровольной миграции. На фоне Великой Отечественной войны мировой конфликт начала столетия для отечественных ученых потерял свое значение.

В западной науке интерес к нему в этот период также исчез. Так, Х.К. Бухлер и Дж.-М. Бухлер затронули вопрос галицких беженцев в России в рамках изучения миграционного обмена этого региона со Швейцарией4.

Первые фундаментальные работы, посвященные анализу непосредственно различных аспектов недобровольных миграций в период

1 Анфимов, A.M. Российская деревня в годы Первой мировой войны / A.M. Анфимов. - М., 1962; Сидоров, AJL, Бовыкин, В.И., Волобуев, П.В. Экономические и социальные проблемы Первой мировой войны / А.Л. Сидоров, В.И. Бовыкин, П.В. Волобуев // Первая мировая война. - М., 1968;

Сидоров, А.Л. Экономическое положение России в годы Первой мировой войны / AJI. Сидоров. - М., 1973; Китанина, Т.М. Война, хлеб и революция (Продовольственный вопрос в России. 1914октябрь 1917 г.) / T.M. Китанина. - Л.: Наука, 1985; Брук, С.И., Кабузан, B.M. Миграционные процессы в России и СССР / С.И. Брук, B.M. Кабузан/М.: АН СССР.ИНИОН; Об-во «Родина», 1991. - Вып. 1.

2 Интернационалисты: Трудящиеся зарубежных стран - участники борьбы за власть Советов. - М., 1967, 1971,1987.

3 Солодков, Т.Е. Борьба трудящихся Белоруссии против царизма: 1907 - 1917 гг. / Т.Е. Солодков. - Минск: Наука и техника, 1967.

4 Buechler, Н.С., Buechker, J.-M. Los Suizos: Galician Migration to Switzerland // Migration and Development. Implications for Ethnic Identity and Political Conflict / Ed. H.I. Safa, B.M. Du Toit (The Hague - Paris: Moution Publishers, 1975), P. 17-23.

Первой мировой войны, на Западе стали появляться лишь со второй половины 1990-х годов.

Заметим, что в отношении рассматриваемого периода термин «forced migration» (дословно «насильственная миграция») практически не применялся: как советские их коллеги, исследователи поднимали исключительно вопрос беженства («refugeedom»).

Исключительно интересным здесь можно считать труд профессора Манчестерского университета П. Гатрелла, рассмотревшего проблему беженства в различных ракурсах - политическом, военном, тендерном, философском1. Автор впервые показал целостность миграционного потока беженцев, превратившихся из хаотичного движения в новую социальную группу, ставшую частью государственного порядка2.

П. Гатрелл также поднял проблему остальных видов недобровольной миграции, заговорив о насильственном перемещения отдельных национальных групп - прежде всего евреев, поляков, армян и латышей, на примере которых показал, как беженство привело к консолидации и кристаллизации национального сознания. «Беженство создало ситуацию, в которой национальность приобретала особое значение, даже более важное, чем иные формы солидарности. Беженцы были собраны на крестовый поход в поддержку национального возрождения и, в конце концов, создания этнического самосознания»3.

Однако, согласно доказательствам, приведенным самим автором, данный процесс наблюдался в специфической среде насильственно перемещенных лиц. Смешение этих видов с беженством привело к ошибочному распространению автором этого тезиса на весь миграционный поток.

Другие западные исследователи не заостряли внимание на недобровольных переселениях, сосредотачиваясь на миграциях, связанных с

1 Gatrell, P. "A Whole Empire Walking", (Bloomington: Indiana University Press, 2005).

2 Там же, P. 197.

3 Там же, P. 170. экономическими факторами. К примеру, Дж.Д. Уильямсон в своей работе «The Political Economy of World Mass Migration: Comparing Two Global Centuries» не выделяет рассматриваемый вид из общей массы переселений, запущенных Первой мировой войной. «Первая мировая война - утверждает он, — положила конец массовым миграциям». Одной из причин этого исследователь называет резкое сокращение эмиграции из стран, расположенных на юге и востоке Европы: Автро-Венгерской империи, Российской империи, Италии1.

Обращение к недобровольным миграциям также появляется в зарубежных трудах в связи с изучением этничности и национальной политики. К примеру, существование особой «политики населения», ставшей причиной возникновения депортационного миграционного потока в Российской империи, на рубеже XIX - XX веков подтверждают исследования П. Холквиста. Так, в своей статье, посвященной политике тотальной мобилизации, ученый утверждает, что военную политику России по отношению к собственным западным приграничным территориям нельзя рассматривать просто как «военную необходимость или проявление глубоко укоренившейся ксенофобии и антисемитизма (хотя это тоже, без сомнения, имело место)». Это была попытка применения на практике теории «политики населения», разработанной ранее. В России насильственная массовая депортация этнических меньшинств с западных приграничных земель явилась воплощением в реальную политику военной статистики. Российские военные распространили «политику населения» не только на внутренние районы страны, но и на территории, перешедшие под их контроль в самом начале войны. Именно военная статистика в оккупированных областях, так

1 Williamson, J.G. "The Political Economy of World Mass Migration: Comparing Two Global Centuries" (Washington: The American Enterprise Institute, 2004), P. 24 - 25. же как и во внутренних губерниях России, определяла «коллективные цели для проведения государственной политики»1.

Проведенный автором анализ теории российской военной статистики, проиллюстрированный конкретными фактами и воспоминаниями ряда современников (как военных, так и политических деятелей эпохи), позволил ему раскрыть одну из важнейших причин возникновения потока принудительных мигрантов в рассматриваемый период в Российской империи.

В целом, однако, западные исследователи не интересуются проблемами недобровольной миграции в Российской империи периода Первой мировой войны, ограничиваясь поверхностными касаниями данной темы в рамках разработки иных вопросов.

В России также целостное исследование, которое бы охватывало все типы недобровольных миграционных потоков, возникших под влиянием этой войны, на данный момент опубликовано лишь одно. Это труд И.П. Щерова, посвященный в целом миграционной политике в России.

В нем, однако, исследователь сосредоточился на послевоенном периоде (с марта 1918 по 1921 года). При обращении непосредственно к периоду самой Первой мировой войны автор основное свое внимание уделил военнопленным, лишь вскользь упомянув о том, что в их число не редко л включались «беженцы-выселенцы» . Ученый не анализировал структуру недобровольного миграционного потока — объектом его исследования стали политические шаги, предпринимавшиеся государством в рассматриваемый период времени. И.П. Щеров пришел к выводу, что созданные имперским правительством проблемы в миграционном законодательстве «достались в наследство большевистскому руководству страны в 1917 году» .

1 Холквист, П. Российская катастрофа (1914 - 1921) в европейском контексте: тотальная мобилизация и «политика населения» / П. Холквист // Россия и Первая мировая война/ Отв. ред. H.H. Смирнов. - СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. - С. 83 - 101.

2 Щеров, И.П. Миграционная политика России в 1914 - 1922 гг. / И.П. Щеров. - Смоленск: СГПУ, 2000. -С. 28.

3 Там же, С. 260.

Существуют также диссертационные работы, рассматривавшие недобровольную миграцию на региональных примерах.

В.В. Хасин, основываясь на изучении масштабного и значимого миграционного потока, направленного в губернии Нижнего Поволжья, проводит его классификацию. Он выделяет лишь два типа миграций -естественные и искусственные, полагая беженство и депортации ее формами. Последних автор насчитывает четыре вместе с «переездом по разрешению» и «стихийной»1.

Отсутствие мотивационного фактора и целеполагания в типологизации миграционных процессов приводит к исчезновению такой важной их составляющей в этот период, как вынужденной миграции. Также автор искусственно отделяет стихийное переселение под напором войны от беженства, которым оно фактически и является.

С другой стороны, три этапа миграционных процессов, выработанные В.В. Хасиным (массовое перемещение в июле — декабре 1915 года, глубокое погружение мигрантов в новую среду - конец 1915 - конец 1916 годов и нарастающая волна стихийной миграции с конца 1916 года), находят подтверждение и в работах других исследователей. «Взаимосвязь этапов и характера - заключает исследователь, — состоит в: а) первый этап миграций по характеру является «механическим» передвижением, т.е. непосредственно физическим перемещением лиц из одних губерний в другие, б) второй этап по характеру является инерционной стадией миграции, то есть деформацией местного социального, экономического и демографического ландшафта, в) третий этап миграций по своему характеру является «механическим» перемещением, явившимся результатом выброса пришлого населения о деформированным местным ландшафтом» .

1 Хасин, В.В. Миграционные процессы в Российской империи в Первую мировую войну (по документам Нижнего Поволжья): Дисс. на соиск. уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / В.В. Хасин. - Саратов, 1999. - С. 154.

2 Там же.

3 Там же.

Несмотря на поднятые трудом В.В. Хасина вопросы исследователи предпочитают заниматься отдельными аспектами проблемы недобровольных миграций.

С.Г. Нелипович сосредотачивает свое внимание на рассмотрении принудительных форм перемещения1. Опираясь на богатый архивный материал Российского военно-исторического архива, ученый доказывает, что подданные других государств, оказавшиеся на территории империи, (в том числе мирное население оккупированных русской армией территорий) рассматривалось военным командованием страны как диверсионный потенциал противника и его резерв в случае отступления «наших» войск. Результатом подобного отношения стали массовые депортации. Исследователь указывает следующие цифры: «Согласно рапортам этапно-пересылочной части Главного штаба и управлений местных бригад в 1914 году было перевезено в отдаленные губернии [России] 68 тыс. интернированных, в 1915-м - 134 тыс., в 1916 - 41 278 и в 1917-м - 11 511»2.

Приводя выдержки из официальной переписки главных воинских чинов российской армии, а также фрагменты воспоминаний, дневников пострадавших, С.Г. Нелипович утверждает, что царская политика осуществлялась на захватываемых землях с самого начала войны, и, несмотря на то, что носила ярко выраженный антинемецкий и антиеврейский характер, нередко направлялась и против славянского населения.

Иной взгляд на взаимоотношения российского командования с мирными гражданами восточно-европейских территорий представляет

B.Н. Савченко. Его исследование также включает в себя анализ военной переписки Главного штаба и ведомственной переписки МИДа империи, находящейся, главным образом, в Архиве внешней политики Российской империи.

1 Нелипович, С.Г. Население оккупированных территорий рассматривалось как резерв противника /

C.Г. Нелипович // Военно-исторический журнал. - 2000. - № 2. - С. 60 - 69.

2 Нелипович, С.Г. Репрессии против подданных «центральных держав» / С.Г. Нелипович // Военно-исторический журнал. - 1996. - № 6. - С. 41.

В.Н Савченко заявляет, что царское правительство разрабатывало планы по присоединению Буковины и, в особенности, Галиции как «исконно русских земель, населенных русскими малорусской ветви»1. Поэтому и поведение российских войск на данных территориях отличалось особой дисциплинированностью, что в последствие позволило значительно повысить лояльность местного населения. О какой-либо принудительной депортации в работе В.Н. Савченко нет никаких упоминаний.

Проблему вынужденных мигрантов и депортированных лиц также поднимает А.Ю. Бахтурина в рамках исследования имперской политики, проводимой в Восточной Галиции: «Помимо беженцев на территории Российской империи к лету 1915 года оказались также весьма многочисленные группы так называемых галицийский выселенцев и заложников»2. Автор анализирует изменения в правовом статусе и положении данных мигрантов и приходит к выводу, что именно по отношению к галичанам «со стороны общественно-патриотических организаций имел место авантюризм». Государство оказалось просто неспособным справиться с собственноручно созданным миграционным потоком3.

Следующим изучаемым аспектом проблемы недобровольной миграции в годы Первой мировой войны является беженство. Исследование ведется, главным образом, по двум направлениям.

Общие труды — явление редкое, несмотря на то, что уже в первый годы войны целый ряд организаций был создан специально для оказания помощи и осуществления контроля над потоками беженцев, и информации по данному типу миграции в архивах накоплено достаточно. Статьи А.Н. Курцева являются фактически единственной попыткой обобщения4.

1 Савченко, В.Н. Восточная Галиция: проблемы национально-территориального и политического размежевания (1914 - 1923 гг.) / В.Н. Савченко // Вопросы истории. - 2005. - № 9. - С. 95.

Бахтурина, А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции в годы Первой мировой войны / А.Ю. Бахтурина / Серия «Первая монография» под ред. Г.А. Бордюгова. - М.: «АИРО-ХХ», 2000. - С. 192.

3 Там же, С. 201.

4 Курцев, А.Н. Беженство / А.Н. Курцев // Россия и Первая мировая война. - Отв. ред. H.H. Смирнов. - СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. - С. 129 - 146.

Исследователь приводит количественные и качественные характеристики беженского потока, основываясь на широкой источниковой базе. Он первый подчеркивает разницу между беженцами и вынужденными мигрантами, так называемыми «выселенцами», указывая, что последние лишь в ходе весенней амнистии 1917 года из полууголовных элементов были «в массовом порядке переведены в разряд «беженцев»1.

В другой своей работе, однако, А.Н. Курцев опровергает сделанные им выводы, соединяя потоки насильственных мигрантов. «В числе беженцев оказались и представители политически дискриминированных национальностей. В конце 1914 — начале 1915 г. с российских территорий, находящихся в полосе Северо-Западного фронта, принудительно выселили бесконвойным порядком большие группы российских евреев и немцев-колонистов»2.

Работы, сделанные на региональном анализе беженства, встречаются чаще3. Спектр рассматриваемых вопросов в них смещается в сторону проблем адаптации мигрантов на новой территории, системы их встраивания в принимающее сообщество, реакции местных жителей, этнокультурного взаимодействия под углом деятельности государственных образований.

Так, Т.М. Бартеле и В.А. Шалда в своем труде останавливаются на взаимодействии между советской системой и латышскими беженскими организациями, показывая постепенное свертывание старой системы попечения над беженцами и ухудшение этой ситуации в целом4. В.А. Шалда в статье «Латышские беженцы в России и революция 1915 - 1921гг.»

1 Курцев, А.Н. Беженство / А.Н. Курцев // Россия и Первая мировая война. - Отв. ред. H.H. Смирнов. - СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. - С. 140.

2 Курцев, А.Н. Беженцы первой мировой войны в России (1914 - 1917) / А.Н. Курцев // Вопросы истории. -1990.-№ 8.-С.95 — 102.

3 Лахарева, H.B. Реэвокуация беженцев Первой мировой войны с территории Курской губернии (1918 - 1925 гг.) / Н.В. Лахарева. - Курск, 2001; Курцев, А.Н. Беженцы Первой мировой войны на территории Центрального Черноземья в 1914-1917 гг. / А.Н. Курцев // Проблемы исторической географии Центрального Черноземья и Запада России. Липецк, 1998.; Щеров, И.П. Организация и деятельность коллегии по делам пленных и беженцев в Смоленском крае (1914— 1921 гг.): Автореф. дис. на соиск. уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / И.П. Щеров. - M., 1998 и др.

4 Бартеле, T.M., Шалда, В.А. Латышские беженцы в России в годы Гражданской войны / Т. Бартеле, В. Шалда // Отечественная история. - 2001. - № 1. - С. 18-31. попытался раскрыть механизмы и факторы вовлечения беженцев в революционные события, придя, однако, к выводу, об их подчеркнутой аполитичности, из-за стремления на родину, с чем они и связывали все надежды на лучшую жизнь1.

B.C. Утгоф сосредотачивается на этнической стороне явления: объектом ее исследования стали белорусские беженцы. В своем диссертационном труде она анализирует не только деятельность различных организаций, оказывавших им помощь, но также половозрастной и социальный состав данного потока. Автор доказывает, что большинство белорусского беженского потока составили «трудоспособные крестьяне в rj возрасте от 18 до 40 лет» .

Поскольку территориальные рамки, как правило, ограничиваются губерниями европейской части России; трудов, касающихся сибирской специфики вопроса, насчитываются единицы3.

Томские исследователи разрабатывают проблему недобровольной миграции в Западную Сибирь в этническом аспекте4. В.Д. Юшковский обращается к проблеме еврейских мигрантов в Томской губернии, условиях их переселения и адаптации на новом месте. Особенно необходимо подчеркнуть тот факт, что ученый четко определяет причины возникновения еврейского миграционного потока: кроме беженства он рассматривает и насильственные меры государства в отношении данного этноса5. Однако, труд носит ярко выраженную эмоциональную окраску, что негативно сказывается на объективности сделанных автором выводов.

1 Шалда, В. Латышские беженцы в России и революция 1915 - 1921гг. / В. Шалда // Россия и Балтия: эпоха перемен(1914- 1924).-М, 2002. -С. 60 - 84.

2 Утгоф, B.C. Белорусские беженцы Первой мировой войны в 1914 - 1922 гг.: Автореф. дис. на соискание уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / B.C. Утгоф. - С.-Пб., 2003. - С. 17.

3 Чернолуцкая, E.H. Военнопленные и беженцы первой мировой войны на российском Дальнем Востоке и их репатриация / E.H. Чернолуцкая // Исторический опыт освоения Дальнего Востока. - Благовещенск: Изд-во Амур. гос. ун-та, 2000. - Вып. 3. - С. 137 - 143; Шайдуров, В.И. Первая мировая война и судьба российских немцев / В.И. Шайдуров // Алтайский сборник. - Вып. 20. - 2000. - С. 61 - 65.

Нам, И.В. Численность и национальный состав беженцев в Сибири в годы Первой мировой войны / И.В. Нам // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири: IV науч. чтения пам. проф. А.П. Бородавкина: Сборник научных трудов. - Барнаул, 2003. - Кн. II. - С. 277 - 280.

5 Юшковский, В.Д. Соломон и другие. Томские евреи: лицами на полотне / В.Д. Юшковский. - Красноярск: Изд-во «Кларетианум», 2005.

A.C. Щетинина также рассматривает специфику беженского потока. Занимаясь изучением источниковой базы и методов ее использования при разработке вопросов переселения, автор определяет беженство как часть вынужденных миграций, вызванных Первой мировой войной1.

Последних она делит на две основные группы: миграции, обусловленные государственным принуждением, состоящие из принудительных (под угрозой применения силы), насильственных (при непосредственном применении силы) и добровольно-вынужденных (административное принуждение без силовых действий); и миграции, обусловленные влиянием неблагоприятных условий, включающие, по терминологии автора, индивидуальные, самодеятельные (без участия л государства) и организованные (государство помогает, но не принуждает) .

Данное деление является достаточно механическим: в период Первой мировой войны административное принуждение групп лиц осуществлялось лишь с силовым воздействием или угрозами его применения. Принудительная и насильственная миграции, в терминах автора, также сливались в единый поток, на практике не имевший подобного разделения. Участие же организующей силы государства присутствовало во всех отмеченных A.C. Щетининой видах переселения (безусловно, за исключением индивидуального).

Таким образом, на основании анализа исторических исследований недобровольного миграционного потока в России в годы Первой мировой войны можно прийти к выводу о том, что данный поток на территории Восточной Сибири осталось неизученным. Также сохраняется ошибочная типологизация миграционных потоков. В связи с этим приоритет отдается беженскому типу, в меньшей степени - депортациям, вопрос о вынужденной миграции не поднимается исследователями. Возникает проблема неверной характеристики структуры и состава всего переселенческого потока.

1 Щетинина, A.C. Беженцы на юге Западной Сибири 1914 - 1923 гг.: источники и методы изучения: Дне. на соискание уч. степени к.и.н.: 07.00.09 / A.C. Щетинина. - Барнаул, 2007. - С. 84.

2 Там же, С. 89.

Целю диссертационной работы является исследование качественных и количественных характеристик недобровольного миграционного потока на территории Восточной Сибири в период Первой мировой войны и его влияния на социально-экономическое положение в принимающем восточносибирском сообществе.

Реализация поставленной цели предусматривает решение следующих исследовательских задач:

1) выявить структуру недобровольного миграционного потока в Российской империи в период Первой мировой войны;

2) исследовать количественные и качественные характеристики отдельных видов недобровольного миграционного потока в Российской империи в период Первой мировой войны;

3) проанализировать структуру и количественные и качественные характеристики недобровольного миграционного потока в Енисейскую и Иркутскую губернии с июля 1914 по февраль 1917 гг.;

4) оценить влияние недобровольного миграционного потока на экономическое положение в Енисейской и Иркутской губерниях в июле 1914 - феврале 1917 гг.;

5) исследовать воздействие недобровольного миграционного потока на социальное положение в Енисейской и Иркутской губерниях в июле 1914 —феврале 1917 гг.

Объектом диссертационного исследования выступает недобровольный миграционный поток на территории Восточной Сибири в период Первой мировой войны.

Предметом диссертационного исследования являются количественные и качественные особенности недобровольного миграционного потока в Енисейскую и Иркутскую губернии и его воздействие на социально-экономическое положение принимающего восточносибирского сообщества.

Территориальные рамки исследования определены в соответствии с имперским административно-территориальным делением Енисейской и Иркутской губерний, произведенным по реформе М.М. Сперанского в 1822 году, дополненным договором апреля 1914 года, и положением 1851 года. Енисейская губерния охватывает Красноярский, Енисейский (с Туруханским краем), Ачинский, Минусинский и Канский округа и Туву. Иркутская губерния является в настоящих своих границах.

Хронологические рамки исследования охватывают период с июля

1914 года по февраль 1917 года. Нижняя хронологическая граница обусловлена непосредственным началом Первой мировой войны, запустившей процесс массовой недобровольной миграции. Верхняя граница исследования связана с Февральской буржуазно-демократической революцией. Произошедшая смена политического режима усилила кризис имперского государственного аппарата, как в центре, так и на местах, в провинциях. В результате резко расширился бесконтрольный возвратный поток недобровольных мигрантов на запад, в родные места; в то же время приток переселенцев данного типа в восточносибирский регион прекратился.

Методологическая и теоретическая основа диссертации. Диссертационное исследование основывается на историческом и системном подходах. Исторический подход позволил выявить закономерности миграционного потока и всесторонне исследовать его конкретно-исторические формы. Применение базового принципа данного подхода -принципа историзма — помогло рассмотреть изучаемый объект в процессе его развития. Принцип объективности дал возможность уйти от идеологизации и стереотипизации явления недобровольной миграции. Он позволил рассмотреть его всесторонне, с противостоящих друг другу позиций государства и мигрантов, что способствовало выведению независимой оценки явления.

Масштаб недобровольной миграции и особые условия возникновения мировой конфликт) привели к усложнению его внутренней структуры.

22

Поэтому для понимания внутреннего строения исследуемого потока необходимо обратиться к системному анализу, рассматривающему миграционный поток как сложную открытую систему. В этом случае синергетический подход особенно четко позволил учесть степень воздействия именно внешних факторов, в рассматриваемом типе миграции являвшихся основополагающими.

Системный подход позволил изучить явление целостно, учитывая воздействие не только внутренних, но и внешних факторов.

Использование историко-социологического подхода помогло изучить феномен недобровольной миграции как явление социальной сферы жизнедеятельности государства. Рассмотрение данного миграционного потока как социального организма дало возможность вскрыть внутренние механизмы его возникновения и развития.

В рамках указанных подходов в диссертационном исследовании для достижения цели были применены специальные методы познания.

Структура работы, ее цели и задачи были обозначены благодаря применению проблемно-хронологического метода. Данный метод способствовал выявлению внутреннего строения недобровольного миграционного потока, причин и мотивов возникновения отдельных его составляющих. Сравнительно-исторический метод позволил выделить отличительные черты каждого типа недобровольной миграции в России в году Первой мировой войны, а также установить место восточносибирского потока во всероссийском миграционном потоке, наблюдавшемся в изучаемый период. Дополнением указанных методов служит статистический метод, давший возможность получить объективные данные о количественном и качественном составе рассматриваемого миграционного потока.

Историко-генетический (ретроспективный) метод позволил проанализировать причинно-следственные связи и закономерности влияния изучаемого явления на различные стороны жизни принимающего

23 восточносибирского сообщества, помог определить степень и характер воздействия недобровольного миграционного потока на общественные отношения внутри восточносибирского сообщества-реципиента.

Также в диссертационном исследовании автор опирался на применение таких новых историко-философских методов, как инверсия и медиация. Возникновение инверсии связано эмоциональной потребностью массового и индивидуального сознания в стрессовых ситуациях, с избытком или, наоборот, с недостатком информации. Использование данного метода способствовало выявлению механизмов функционирования сознания с господствующей эмоциональной доминантой в принятии решений, не знающего рациональных путей, выносящего решение импульсивно, следуя ситуации, что особенно ярко проявляется в период масштабных вооруженных конфликтов.

Медиация, согласно A.C. Ахиезеру, это логика процесса осмысления, характеризующаяся «отказом от абсолютизации полярностей и максимизацией внимания к их взаимопроникновению». Она акцентирует внимание на поиске такой меры между полюсами, которая позволила бы снять противоречия, раскол между полюсами оппозиции и на этой основе осмыслить интересующее субъекта явление1. Применение медиационного метода позволило охарактеризовать деятельность региональных властей в отношении недобровольных мигрантов, оценить вклад принимающего восточносибирского сообщества в изменение данного миграционного потока.

Фактологическая база исследования была выявлена благодаря использованию источниковедческого метода. Он также дал возможность определить спектр действий, предпринятых центральными и региональными властными структурами в отношении управления недобровольным миграционным потоком.

1 Ахиезер, A.C. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т. И. Теория и методология. Словарь / A.C. Ахиезер / Пред. С.Я. Матвеева. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. -С. 271-272.

В качестве общенаучных методов были использованы аналитический, индуктивный и дедуктивный методы, а также метод описания.

Таким образом, сочетание современных и исторически сложившихся подходов к пониманию истории, а также применение частнонаучных и общенаучных методов позволили реконструировать недобровольный миграционный поток в Восточную Сибирь, охарактеризовать его количественный и качественный состав, выявить специфику воздействия на сообщество-реципиент с учетом особенностей рассматриваемой территории.

Источниковую базу работы составили опубликованные и неопубликованные (архивные) материалы, многие из которых впервые введены в научный оборот.

При работе над диссертационным исследованием автор использовал 1) нормативно-правовые акты, 2) делопроизводственную документацию, 3) материалы личного происхождения, 4) статистические издания и 5) материалы периодической печати.

Нормативно-правовые источники представлены опубликованным непосредственно в период Первой мировой войны законами, распоряжениями и постановлениями императора и совета министров Российской империи. Особенную ценность для исследования составили акты о беженцах, позволившие определить юридический статус данной категории недобровольных мигрантов. Анализ постановлений о «выселенцах» и распоряжений в отношении мирного населения, находящегося на территории фронта, дал возможность установить источники формирования рассматриваемого миграционного потока. Изучение законодательной базы также позволило установить те политические шаги, которые предпринимало государство в отношении управления и стабилизации недобровольного миграционного потока в данный период. Анализ распоряжений об иностранных подданных и немцах-колонистах способствовал выявлению этнической предвзятости российской государственной политики во время Первой мировой войны.

В делопроизводственной документации наиболее значимыми для диссертационного исследования явились отчеты Всероссийского комитет великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных действий (более известного как Татьянинский комитет) и Объединенного отдела по устройству беженцев Всероссийского Земского и Городского союзов. Исследование этих материалов позволило не только установить размеры и характер помощи, оказываемой недобровольным мигрантам, но и оценить количественные характеристики данного потока. Документация национальных комитетов помощи пострадавшему от войны населению дала возможность определить этнический состав потока.

Особый интерес представляет отчет сенатора А.Б. Нейдгарта, проинспектировавшего Привислинский край и Варшавский военный округ до начала Первой мировой войны. Материалы отчета позволили охарактеризовать социально-этническую обстановку в западных губерниях и выявить ее влияние на возникновение недобровольной миграции.

Документы личного происхождения включают в себя мемуары и воспоминания российских военных и государственных деятелей периода Первой мировой войны. Этот вид источников важен для реконструкции общих условий, в которых развивалась недобровольная миграция. Также в них содержится субъективная, личностная оценка рассматриваемого феномена и его воздействия на различные стороны жизни российского государства.

Изменение общественного мнения и его реакция на недобровольных мигрантов широко представлена в периодической печати. В диссертационном исследовании были использованы материалы региональных и общероссийских газет и журналов. К первой группе источников относятся «Вестник Красноярского Городского Общественного Управления» (Вестник КГОУ), «Вестник Приенисейского Края», «Енисейская мысль», «Отклики

Сибири», «Сибирская жизнь», «Сибирские записки», «Сибирь». Вторую

26 группу составили «Правительственный вестник» и «Известия Всероссийского Союза Земств и Городов» (Известия ВСЗГ).

Анализ материалов местных сибирских периодических изданий позволил охарактеризовать отношение местного населения к прибывавшим мигрантам и проследить его изменение от начала Первой мировой войны к февралю 1917 года. Сравнение оценок изучаемого вида миграции, приведенных в местных и центральных средствах информации, способствовало выявлению официально пропагандируемой точки зрения на феномен недобровольных переселений.

Диссертационное исследование основывается на изучении 12 фондов Государственного архива Российской Федерации и 12 фондов региональных архивов - Архивного агентства Красноярского края и Государственного архива Иркутской области. В общем было изучено 3 89 дел.

Неопубликованные материалы делопроизводственной базы можно разделить на несколько групп: а. постановления и распоряжения центральных органов власти и военного командного состава о перемещении населения из прифронтовых районов в Восточную Сибирь; б. секретная переписка глав региональных администрации о размещении и содержании недобровольных мигрантов; в. уголовные дела на «административно высланных»; г. отчеты государственных и общественных организаций по устройству беженцев; д. переписка с мигрантами о разрешении переезда в пределах региона и возвращении на родину.

Первая группа документации широко представлена в фондах

Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Фонд 1769

Коллекция документальных материалов центральных и местных административных, жандармских, полицейских, судебных учреждений и учебных заведений в Царстве Польском» включает в свой состав секретные

27 распоряжения о превентивных мерах, ограничивавших деятельность местного населения и приведших к возникновению беженства и вынужденной миграции.

Фонды 219 «Варшавское охранное отделение», 265 «Канцелярия помощника Варшавского генерал-губернатора по полицейской части», 1339 «Канцелярия Ломжинского губернатора» и 1768 «Канцелярия Петраковского губернатора» содержат материалы об аресте, протоколы допроса и обыска лиц, подозреваемых в военном шпионаже, о порядке и условиях высылки мирного населения из прифронтовой зоны по военным нуждам в период с июля 1914 по февраль 1917 годов.

Документы о настроениях и степени враждебности в отношении к правительству и армии перемещаемых государством и военными чинами жителей западных губерний хранятся в фонде 102 «Департамент полиции Министерства внутренних дел».

В фондах 1210 «Канцелярия Варшавского губернатора» и 1261 «Управление императорскими дворцами в Варшаве» отложились сведения касательно иностранных подданных, причины и непосредственный ход их высылки в 1914-1916 года.

Материалы о направлениях и условиях перемещения недобровольных мигрантов содержатся в фонде 76 «Московско-Киевское жандармское полицейское управление железных дорог».

Вторая группа источников предоставляет информацию о деятельности региональных сибирских властей в отношении недобровольного миграционного потока.

Особенно полная делопроизводственная документация содержится в фондах 25 «Канцелярия Иркутского генерал-губернатора» и 595 «Енисейское Губернское Управление». В материалах этих фондов очерчиваются формы административной помощи различным видам недобровольных мигрантов, источники ее финансирования. Также указанные фонды включают в свой состав документы, характеризующие половозрастной, социальный, профессиональный состав восточносибирского переселенческого потока.

Ценными для диссертационного исследования являются материалы, посвященные экономическим показателям региона и их динамике в период с июля 1914 по февраль 1917 годов. Трудовая активность мигрантов отложилась в указанных фондах в виде постановлений губернаторов об отправлении переселенцев на работы и донесений о результатах данных принудительных действий.

Абсолютные статистические показатели отмеченных процессов содержатся в материалах фондов 31 «Енисейский губернский статистический комитет», 171 «Заведующий землеустройством и переселением в Иркутской губернии».

Третий вид делопроизводственных источников входит в состав фондов 600 «Иркутское губернское жандармское управление» и 827 «Енисейское губернское жандармское управление». Материалы этих источников позволяют установить условия содержания депортированных мигрантов, их юридическое положение и статус в принимающем сообществе. Также здесь содержатся секретные доклады районных начальников и уездных исправников о настроениях местного населения в отношении недобровольных переселенцев.

Условия содержания двух оставшихся типов недобровольных мигрантов — беженцев и вынужденных мигрантов — представлены в четвертой группе делопроизводственной документации. Материалы данного вида содержатся в фондах региональных администраций: 32 «Иркутское Губернское Управление», 161 «Красноярская Городская Управа», 70 «Иркутская Городская Дума», 173 «Красноярская Городская Дума». Часть материалов сохранилась в фондах министерств и общероссийских организаций: 6787 «Министерство государственного призрения Временного правительства», 3934 «Центральный Комитет Литовского общества по оказанию помощи пострадавшим от войны».

Также в документах этих фондов отложились сведения о вкладе общественных организаций в дело помощи недобровольным переселенцам.

Пятая группа документов входит в состав фондов губернских управлений. Так особенно интересным представляется переписка вынужденных мигрантов, высланных из Варшавской губернии, в период с мая по октябрь 1915 года. Прошения переселенцев и ответные распоряжения губернаторов отложились в фондах 1215 «Варшавское губернское правление», 595 «Енисейское Губернское Управление» и 25 «Канцелярия Иркутского генерал-губернатора». В этих материалах содержатся сведения о порядке возвращения высланных и депортированных мигрантов, их оценка действий военного командования и местных восточносибирских административных органов управления. Также данный источник важен для реконструкции общей атмосферы, в которой проживали мигранты на территории региона-реципиента.

Таким образом, использование названных опубликованных и неопубликованных источников в совокупности со сравнительным историографическим анализом научной литературы' и применением указанной методологической базы позволило, по нашему мнению, создать комплексное исследование обозначенных в диссертации проблем.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что впервые был осуществлен подробный анализ различных сторон недобровольного миграционного потока в Восточную Сибирь в годы Первой мировой войны.

В диссертации также впервые раскрывается системный характер данного феномена и показаны составляющие его структуру компоненты. Выделяется и анализируется отдельный вид недобровольных мигрантов-вынужденные мигранты - чье существование доказывает преемственность дальнейшей эволюции недобровольных переселений. Раскрываются особенности всех составляющих изучаемого потока, создавших уникальную благоприятную конъюнктуру для встраивания в принимающее сообщество.

30

Показаны сложности регулирования рассматриваемых процессов со стороны местных органов власти. Выявляется комплексное влияние недобровольного миграционного потока на восточносибирское сообщество-реципиент, усилившее отчуждение местных жителей от прибывавших переселенцев и породившее противостояние между региональной администрацией и центральным правительством. На основе проведенного анализа мы разработали практические рекомендации для корректировки современной политики в отношении недобровольных мигрантов. Также вводятся в научный оборот неопубликованные ранее архивные источники по региональной восточносибирской политике в отношении недобровольных мигрантов в изучаемый период и материалы, раскрывающие взаимоотношения мигрантов с местным населением, опровергающие существование этнических и- конфессиональных конфликтов в данной области1.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения его результатов для выработки современной законодательной базы в отношении недобровольной миграции с учетом особенностей ее отдельных видов, изменения структуры и функций существующих миграционных органов, разработки порядка и условий интеграции мигрантов в принимающее сообщество. Также положения и выводы диссертационного исследования используются в рамках изучения теории и истории миграций, в преподавании курсов Отечественной истории, спецкурсов по истории Приенисейского края и Сибири и отдельного спецкурса по истории миграционных процессов в Сибири, исторических дисциплин, в разработке и подготовке учебных методических, учебных пособий по данным дисциплинам для систем общего, среднеспециального и высшего образования.

1 См. список литературы и источников, С. 168.

Апробация темы исследования. По теме диссертации опубликованы статьи в «Вестнике Приморского государственного университета им. М.В. Ломоносова» и журнале «Родина», рецензируемых ВАК.

Результаты диссертационного исследования докладывались на трех международных научно-теоретических и научно-практических конференциях: «1917 год в Российской и мировой истории» (Красноярск, 14 -15 ноября 2007 г.) и «Красноярский край: прошлое, настоящее, будущее, поев. 75-летию Красноярского края» (Красноярск, 19 — 21 ноября 2009 г.), «Социально-гуманитарное знание: поиск новых перспектив» (Пенза, ноябрь 2008 г.); и двух всероссийских научно-теоретических конференциях: «Дуловские чтения, поев. пам. проф. В.И. Дулова» (Иркутск, 24 - 25 апреля 2008 г.), и «СССР во Второй мировой и Великой Отечественной войнах 1939 - 1945 гг., поев. 65-летию коренного перелома» (Красноярск, 4-6 декабря 2008 г.). По материалам диссертации опубликованы научные статьи общим объемом 2,9 п.л.

Во время работы II Летней школы «Вызовы времени и преподавание истории в высшей школе», состоявшейся в Красноярске при поддержке Фонда Михаила Прохорова и Фонда «Oxford Russia» (Великобритания) состоялась беседа по вопросам о причинах возникновения недобровольного миграционного потока в России в период Первой мировой войны с Уильямом Розенбергом, доктором исторических наук, профессором Мичиганского Университета (см. стенограмму в приложении 4) .

Материалы диссертации прошли апробацию в курсах Отечественной истории, истории миграционных потоков в Сибири и истории Приенисейского края, преподаваемых в Сибирском государственном технологическом университете на кафедре отечественной истории и Сибирском федеральном университете на историко-философском факультете Гуманитарного института.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Недобровольные мигранты в Восточной Сибири в 1914 - феврале 1917 гг."

Заключение

Развал СССР и образование на этой территории новых независимых государств резко изменили ее миграционную карту, число и направление миграционных потоков.

Возникновение новых неустойчивых границ без предварительной глубокой проработки договоров и соглашений, регулирующих все уровни отношений между государствами, повлекло за собой затруднения в таможенных процедурах. Нередко они превращались в фикцию, в результате чего, к примеру, Российская Федерация столкнулась с проблемой контрабанды товаров. Ее объемы возросли в сотни раз, заполняя рынок дешевой, вследствие уклонения от выплаты налоговых сборов, продукцией как из стран-соседей по социалистическому лагерю, так и из бывших советских республик.

Не менее опасной на постсоветском пространстве оказалась и проблема наркотрафика. Фактически прозрачные границы сделали Россию не только потребителем, но, в первую очередь, важным транзитным пунктом для транспортировки наркотиков в Западную Европу и Соединенные Штаты Америки.

Разорванные экономические связи, поставившие многие государства на грань банкротства, спровоцировали возникновение феномена нелегального перемещения рабочей силы. Наша страна стала в силу несколько более устойчивого экономического положения и наличия богатых ресурсов стала привлекательным регионом, куда в поисках заработка хлынули массы людей из ближнего зарубежья.

Все указанные процессы являются частью более общего феномена -миграции. Их регулирование, таким образом, приобретает первостепенное значение в политике государства, поскольку затрагивает наиболее насущные стороны жизни населения.

Сейчас, однако, большинство стран-наследниц Союза не имеют законодательной базы, отвечающие современным потребностям в управлении миграционными процессами. Российская Федерация не является исключением.

Миграционная концепция, разработанная и принятая правительством в 2003 году, лишь заявляет данную проблему как одну из преимущественных в спектре решаемых задач. Заметим, что российскому законодательству остаются известным далеко не все типы миграций. При этом, существующие на сегодняшний же момент правовые акты, занимающиеся указанными вопросами, сосредоточены, главным образом, на положении представителей трудовых миграционных потоков. Регулируется лишь последняя стадия потока - стадия прибытия на новое место и приживания. Это приводит к тому, что из законодательной практики исчезает значительная часть самого миграционного потока как ' системы и, таким образом, становится невозможным разработать эффективное управление им.

Недобровольная миграция, представленная в законах России в виде беженства и вынужденной миграции, также базируется лишь на определении содержания упомянутых статусов и типов материальной помощи, выдаваемой тем, кто был ими признан. Без внимания все еще остается даже процесс натурализации мигрантов этого типа, в то время как они, в отличие от трудовых, как правило, являются безвозвратными переселенцами.

В то же время проблема недобровольной миграции в последние годы постепенно выходит на первый план по своей значимости. Незатухающие локальные вооруженные конфликты порождают волны беженцев, лишенных своего имущества и устремляющихся на соседние территории. Так, Кавказ стал для России именно таким регионом-донором данного вида недобровольных переселенцев.

Восточносибирский регион, чья привлекательность в плане миграции растет с каждым годом, стал убежищем для мигрантов из стран Центральной

Азии. Здесь, кроме упомянутых беженцев, наше государство имеет дело с

144 феноменом вынужденной миграции, в основе которой лежат более деликатные причины, как политические и этнические противостояния внутри страны исхода. Появление на российской территории переселенцев этого типа осложняет отношения с государством-донором и соответственно требует более длительных и сложных операций по подтверждению даже самого статуса вынужденного мигранта.

Кроме перечисленных, восточносибирский регион в последние годы сталкивается с совершенно новым типом недобровольной» миграции -экологическим беженством. Под этим термином, предложенным в 2005 году Университетом ООН (United Nations University), понимается вынужденная миграция населения за пределы территории своего постоянного проживания в результате существующей угрозы жизни и здоровью вследствие экологических бедствий и катастроф необратимого характера. Так, периодические засухи в Каракалпакии в последние года создали устойчивый поток переселенцев из этого района Узбекистана. Вносит свой вклад в данный миграционный поток и внутренние переселения. В южную часть рассматриваемого регион направляются экологические мигранты из Норильского промышленного района.

Управление недобровольными миграционными потоками должно осуществляться системно, как единым процессом. Оно затрагивает не только процедуру исхода, но и непосредственно перемещения. Также, оседая на новой территории, мигранты вынуждают государства заняться вопросом их встраивания в принимающее сообщество и, в первую очередь, в экономику региона-реципиента.

Разработка этого сложного многоступенчатого подхода закономерно должна включать исследование исторического опыта. Особенно ценным для Восточной Сибири в этой ситуации становится период Первой мировой войны. Именно тогда данная территория впервые знакомится практически со всеми типами недобровольных миграций (за исключением экологической).

Важность изучаемого периода также заключается в том, что выработка политических шагов и реалии взаимодействия мигрантов с местным населением проходили в чрезвычайных условиях нарастания кризисных явлений в экономике и социально-политической сфере в общероссийском масштабе. Современный экономический кризис во многом способствует увеличению сходства со временем мирового конфликта.

Таким образом, изучение недобровольного миграционного потока в годы Первой мировой войны для Восточной Сибири и сейчас является в высшей степени актуальным.

Проведенное диссертационное исследование позволяет сделать ряд выводов о характеристике данной потока.

Во-первых, под недобровольной миграцией понимается переселение, осуществляемое при внешнем принудительном воздействии, ограничившем свободу выбора. В период Первой мировой войны в Российской империи возникает масштабный поток данного типа миграции.

Во-вторых, анализ причин исхода позволил утверждать, что данный миграционный поток состоял из трех видов: 1) беженство, 2) вынужденная миграция и 3) депортация.

Первый вид представлял собой наиболее «добровольное» решение о переселении. Происходил он под давлением приближения театра военных действий к населенным пунктам, когда мирные жители самовольно покидали территорию.

Второй стал результатом планомерной политики государства, подчиненной военным нуждам: насильственное освобождение территорий прилегающих к фронту от гражданского населения рассматривалось насущной необходимостью для успешного ведения военных действий.

Третий также был порожден избранной политической линией имперского правительства. Опасность шпионажа подданными вражеских государств, перехода на сторону врага представителей национальных меньшинств на западных окраинах инициировали практику интернирования с этническим уклоном.

В-третьих, исследование статистических архивных и опубликованных данных показало, что третий вид стал играть заметную роль в потоках, направленных на окраины империи, в том числе Восточную Сибирь. В общем же недобровольном потоке наиболее многочисленными оказались два первых вида.

В-четвертых, изученная в диссертации источниковая база свидетельствуют о том, что полную количественную характеристику депортационной части потока составить нельзя, поскольку общих данных о числе депортированных мигрантов в архивах не сохранилось. В свою очередь регистрация беженцев и вынужденных мигрантов была легко фальсифицируема из-за ведения двойного счета (при периодическом самовольном возвращении переселенцев) и отсутствии четкой процедуры контроля над их движением. Однако, в целом речь идет об около 30 тысячах недобровольных мигрантов, согласно подсчетам, проведенным в исследовании.

В-пятых, дальнейший анализ восточносибирского миграционного потока выявил его особые половозрастные характеристики с практически равным соотношением мужчин и женщин. Основу данного потока составили полные семьи. Таким образом, число трудоспособных в нем теоретически значительно повышало его возможности по встраиванию в экономику принимающего сообщества, где в условиях длительной войны, наблюдалась нехватка трудовых ресурсов, особенно на тяжелых производствах.

В-шестых, изученные в диссертации материалы приводят к выводу о том, что реальное влияние на экономику восточносибирского региона оказалось отличным от теоретических ожиданий, более негативными.

Первые векторы воздействия миграции данного тип сказались на давлении на местный бюджет.

Рассмотрение хода формирования линии управления потоком недобровольных мигрантов приводит нас к заключению, что изначальная помощь и размещение прибывающих недобровольных мигрантов осуществлялись на пожертвования, то есть на средства местного населения. В последствие, их попечение легло на плечи местных администраций, а, следовательно, и региональных бюджетов. Государственные же субсидии с каждым месяцем поступали все реже и в меньших количествах, что было обусловлено затягиванием страны в неудачную войну.

В результате, местные власти вынуждены были идти на повышение налогов, что вместе с добровольными пожертвованиями истощали мошну населения.

Анализ мер, предпринятых с целью снятия этого излишнего давления, показал, что перевести мигрантов на самоокупаемость не удалось в силу достаточно резкого сопротивления с их стороны. Одна из причин заключалась в нежелании переселенцев привязываться к месту водворения. Другая же, лежала в открывшейся профессиональной «непригодности» недобровольных мигрантов с Запада: имевшийся спрос на рабочих добывающей промышленности поток удовлетворить не смог в силу отсутствия таковых. В то же время сельскохозяйственная деятельность, являвшаяся традиционной занятостью мигрантов на родине, заметно отличалась от восточносибирской.

Это привело к тому, что сельское хозяйство, остро страдавшее от нехватки рабочих рук при повышавшемся спросе на свою продукцию, начало переживать кризис, усугубившийся уже упомянутым ростом налогов.

В-седьмых, данные процессы инициировали возникновение негативных настроений в отношении мигрантов именно в деревне, а не в городе. При этом, изученные в диссертации источники позволяют утверждать, что открытого противостояния не наблюдалось. В городской же среде недобровольные мигранты не стали катализатором роста антиправительственных настроений.

В-восьмых, проведенное исследование приводит к выводу, что, в конце концов, данные тенденции сформировали устойчивый возвратный миграционный поток - изгнанное население стремилось переехать в западные губернии, откуда легче было добраться в родные места. Но продолжающиеся военные действия и отступление русских войск препятствовали осуществлению этих планов. В результате, мигранты оседали в областях Европейской части России, усиливая тем самым перенаселение, ухудшая экономическую обстановку и обостряя наблюдавшийся здесь социальный кризис.

Изученный исторический опыт позволяет выявить ряд проблем, чье разрешение позволит успешно встраивать недобровольные миграционные потоки в восточносибирское, в частности, и российское сообщества, в целом.

Во-первых, необходимо создание единой организации, занимающейся вопросами недобровольных миграций (как внутренних, так и внешних), на смешанной основе из представителей центрального государственного аппарата, региональных управленческих структур и общественных организаций. Это позволит сохранить четкую иерархиезированную структуру и в то же время учитывать региональную специфику, в силу особых различий в отдельных территориях России.

Во-вторых, данной организации следует передать соответствующие функции от Федеральной миграционной службы РФ при сотрудничестве с последней. Этот пункт поможет избежать дублирования функции иными государственными и общественными органами и снизить бюрократизацию процесса внедрения.

В-третьих, из основы попечительства над недобровольными мигрантами необходимо исключить осуществление ее в форме благотворительной помощи и социальных дотаций, которые могут быть использованы лишь на первом этапе встраивания мигрантов. Данный шаг позволит снизить риск безвозвратных затрат бюджетных средств.

В-четвертых, необходимо создание системы бирж труда и переподготовки и обучения мигрантов, исходя из экономических особенностей региона-реципиента, что будет способствовать переводу мигрантов на «самоокупаемость» и уменьшит период их встраивания в принимающее сообщество.

В-пятых, в существующий список статистического учета параметров и характеристик потока недобровольных миграций необходимо добавить анализ современной (на момент миграции) и предшествующей ситуации в регионе-доноре. Последнее позволит эффективно оценить потенциал использования мигрантов в сообществе-реципиенте.

Список научной литературыКузьменко, Александра Сергеевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные фонды

2. Архивное агентство администрации Красноярского края (АААКК). Фонды: 31 (Енисейский губернский статистический комитет), 161 (Красноярская Городская Управа), 173 (Красноярская Городская Дума), 595 (Енисейское Губернское

3. Управление), 827 (Енисейское губернское жандармское управление).

4. Законы и делопроизводственные документы:

5. Авербах, О.И. Законодательные акты, чрезвычайного характера, вызванные войной / О.И. Авербах. — Т. 1. — Пг., 1915. 846 с.

6. Авербах, О.И. Законодательные акты, вызванные войной/ О.И. Авербах. Т. 2, 3,4. - Пг., 1915, 1916, 1917.

7. Архив Новейшей истории России. Т.1 / Архив новейшей истории России. Серия «Публикации» / Отв. ред. и сост. В.М. Хрустал ев, при участии М. Д. Стейнберга. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. -405 с.

8. Законы и распоряжения о беженцах. — М.: Городская типография, 1916.-104 с.

9. История социальной работы: Благотворительность в Енисейской губернии в годы русско-японской и Первой мировой войн: сб.документов / Сост. Т.И. Мирошников, JT.E. Ананьина, A.C. Жулева. Красноярск: СибГТУ, 2004. - 40 с.

10. Немцы в истории России: Документы высших органов власти и военного командования. 1652 1917 / Сост. В.Ф. Дизендорф. -М.: МФД: Материк, 2006. - 784 с.

11. Положение о законах и обычаях сухопутной войны от 18 октября 1907 года // Гаагская Конвенция 1907 года О законах и обычаях войны http://army.armor.kiev.ua/hist/gaaRa.shtml 18.08.2010

12. Сборник циркуляров комитета ее императорского высочества Великой княжны Татианы Николаевны. С сентября 1914 года по 1 января 1917 года. — Вып. I. — Петроград, 1917.

13. Мемуары и работы современников:

14. Беженцы и выселенцы. М.: Московская городская типография, 1915 г.-103 с.

15. Брауде X. Еврейское население г. Воронежа: Данные переписи 1917 года/X. Брауде.-М., 1918.

16. Золотарев, A.M. Военно-географический очерк окраин России и пути в соседние территории / A.M. Золотарев. — СПб., 1903.

17. Золотарев, A.M. Записки военной географии для интендантского курса / A.M. Золотарев. СПб., 1885, 1894 - 1895, 1904.

18. Золотарев, A.M. Записки военной статистики / A.M. Золотарев. -1885.-Ч. 1.-156 с.

19. Золотарев, A.M. Материалы по военной статистике России. Население России как источник комплектования армии / A.M. Золотарев. СПб., 1889.

20. Каутский, К. Еврейские погромы и еврейский вопрос в России / К. Каутский. — Петербург: Книгоиздательство «АНТЕЙ», 1919. -14 с.

21. Керстен, Я. Литовские беженцы в Туле / Я. Керстен. Тула, 1917. -35 с.

22. Краткий обзор деятельности Прибалтийского Латышского комитета по оказанию помощи беженцам, бывший отдел для оказания помощи беженцам при ЛКВ с 8-го июля 1915 г. по 8 янв. 1916 г. Рига, 1916. - 257 с.

23. Ю.Кривцов, А.К. Экономическое положение Галиции (извлечение из доклада) / А.К. Кривцов // Известия ВЗГС. -1915.-№8.-С. 81-88.

24. П.Кудринский Ф. Людские волны. Беженцы / Ф. Кудринский // Неман. 1997. - № б. - С. 76 - 194.

25. Кустов, Н.И. Краткие очерки о деятельности национальных и благотворительных организаций, оказывающих помощь беженцам в гор. Москва / Н.И. Кустов. М., 1917. - 389 с.

26. Макшеев, А.И. Географические, этнографические и статистические материалы о Туркестанском крае / А.И. Макшеев // Записки Русского географического общества по отделению статистики. T. II. - СПб, 1871.

27. Н.Макшеев, А.И. Исторический обзор Туркестана и наступательного движения в него русских/ А.И. Макшеев. -СПб., 1890.

28. Макшеев, А.И. Путешествия по киргизским степям и Туркестанскому краю / А.И. Макшеев. — СПб., 1896.

29. Нансен, Ф. Беженцы / Ф. Нансен // Иностранная литература. -2005.-№ 11. С. 201-204.17,Орлов, A.B. «Хочется верить, но нечему.» / A.B. Орлов // Родина. 2006. - № 7, 8.

30. Падучев Вл. Помощь жертвам войны со стороны Татъянинского комитета / Вл. Падучев // Призрение и благотворительность в России. 1916. - № 1-2. - Стб. 88 - 89.

31. Поливанов, A.A. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня 1915 г. 13 марта 1916 г.) / A.A. Поливанов // Вопросы истории. - 1994. - № 2 - 9.

32. Попов, К. Воспоминания кавказскоо гренадера. 1914 1920 / К. Попов. - М.: Гос. публ. ист. б-ка, 2007. - 240 с.

33. Рацкевич, О.Г. Беженцы в Новороссийске / О.Г. Рацкевич. -Новороссийск, 1916. — 86 с.

34. Романов, A.B. Военный дневник великого князя Андрея

35. Русская Галиция и «мазепинство» / Сост. М.Б. Смолин. М.: Имперская традиция, 2005. — 592 с.

36. Смирнов-Кутачевский A.M. Беженцы-галичане / A.M. Смирнов-Кутачевский // Русская мысль. 1915. - № 9. - С. 125 - 139.

37. Шведер Е, Беженцы: рассказы из великой войны /Е. Шведер. — М.:К. Зихман, 1915.1. Периодические издания:

38. Вестник Красноярского Городского Общественного Управления (Вестник КГОУ). 1915, 1916, 1917.

39. Вестник Приенисейского Края. 19153. Енисейская мысль. 1915.

40. Известия Всероссийский Союз Земств и Городов (Известия ВСЗГ). 1914, 1915, 1916.5. Отклики Сибири. 1915.

41. Правительственный вестник. 1915.

42. Сибирская жизнь. 1914, 1915.

43. Сибирские записки. 1916, 1917.9. Сибирь. 1916.

44. Статистические и справочные издания:

45. Большая советская энциклопедия / Гл.ред. О.Ю. Шмидт. М.: Акционерное общество «Советская энциклопедия», 1927. - Т. 5. -240 с.

46. Настольный словарь для справок по всем отраслям знания. В 3-х томах / Сост. под ред. Ф. Толя. СПб.: Типография и литография И. Паульсона и комп. 1864. - Т. 2. - 903 с.

47. Мировая война в цифрах. -M.-JL: Госиздат, 1934. 168 с.

48. Россия в мировой воине 1914 1918 гг. (в цифрах). - М.: Госиздат, 1925. - 56 с.

49. Сибирская советская энциклопедия. — Сибирское краевое издательство, 1929. Т. 1. - 455 с.

50. Энциклопедический словарь / Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб: Тип-Литография И.А. Ефрона, 1898. - Т. XXII. - 654 с.

51. Этноатлас Красноярского края = Ethnographic atlas of the Krasnoyarsk krai / Упр. обществ, связей Совета администрации Краснояр. Края / Гл.ред. Р.Г. Рафиков. Красноярск: Платина, 2006. - 223 с.

52. Исторические исследования:

53. Андреева, Н.С. Прибалтийские немцы и Первая мировая война / Н.С. Андреева // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX XX вв. / Отв.ред. А.Н. Цамутали. - М., 1995. - С. 461 - 473.

54. Андреева, Н.С. Прибалтийско-немецкое дворянство и политика российского правительства в начале XX в. / Н.С. Андреева // Вопросы истории.-2008.-№ 1.-С. 103 111.

55. Анфимов, A.M. Российская деревня в годы Первой мировой войны / A.M. Анфимов. М., 1962. - 216 с.

56. Ахиезер, A.C. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т. II. Теория и методология. Словарь / A.C. Ахиезер / Пред. С.Я. Матвеева. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. 600 с.

57. Бартеле, Т.М., Шалда, В.А. Латышские беженцы в России в годы Гражданской войны / Т. Бартеле, В. Шалда // Отечественная история.-2001.-№ 1.-С. 18-31.

58. Бахтурина, А.Ю. Воззвание к полякам 1 августа 1914 г. и его авторы / А.Ю. Бахтурина // Вопросы истории. — 1998. №8. - С. 132-136.

59. Бахтурина, А.Ю. Мирное население Восточной Галиции на территории Российской империи в 1915 г. / А.Ю. Бахтурина // Право на свободу: сб. материалов междунар.конф. / Сост. Н.В. Ростиславлева, под обш. ред. Н.И. Басовской. М., 2000. -С.48-59.

60. Бахтурина, А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции в годы Первой мировой войны / А.Ю. Бахтурина / Серия «Первая монография» под ред. Г.А. Бордюгова. М.: «АИРО-XX», 2000. - 264 с.

61. Бондырева, С.К. Миграция (сущность и явление) / С.К. Бондырева, Д.В. Колесов. М.: Изд-во Московского психолого-социального института; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2004. - 296 с.

62. Ю.Борщукова, Е.Д. Патриотические настроения россиян в годы Первой мировой войны: .: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к.и.н: 07.00.02 / Е.Д. Борщукова. СПб., 2002. - 25 с

63. П.Брук, С.И., Кабузан, В.М. Миграционные процессы в России и СССР / С.И. Брук, В.М. Кабузан / М.: АН СССР.ИНИОН; Об-во «Родина», 1991. Вып. 1.-129 с.

64. Волков, Е.З Динамика народонаселения СССР за восемьдесят лет / Е.З. Волков. M.;JI., 1930. - 271 с.

65. Воробьев В.В. Формирование населения Восточной Сибири /

66. B.В. Воробьев. Новосибирск: Наука, 1975. - 259 с. М.Гатрелл, П. Беженцы в России в годы Первой мировой войны /

67. П. Гатрелл// Исторические записки. — 2001. № 4(122). - С. 46 — 72.

68. Гатрелл, П. Беженцы и проблема пола в России во время Первой мировой войны / П. Гатрелл // Россия и Первая мировая война (мат. междунар. науч. коллоквиума) / Отв. ред. H.H. Смирнов. -СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. С. 112 - 128.

69. Гатрелл, П. Массовые депортации и беженцы в России в начале Первой мировой войны / П. Гатрелл // Россия и ее регионы в XX в.: территория расселение - миграция / Под ред. О. Глезер и П. Поляна. - М.: ОГИ, 2005. - С. 575 - 597.

70. Герман, A.A. История Республики немцев Поволжья: в событиях, фактах, документах. 2-е изд. / A.A. Герман. - М.: Готика, 2000. - 320 с.

71. Головин, H.H. Военные усилия России в Мировой войне / H.H. Головин / Заключит. Статья И.В. Образцова. Жуковский. -М.: Кучково поле, 2001. 440 с.

72. Гольдин, С. Русское командование и евреи во время Первой мировой войны: причины формирования негативного стереотипа/

73. C. Гольдин // Мировой кризис 1914 1920 годов и судьба восточного еврейства * / Отв. Ред. О.В. Будницкий. - М.: РОССПЭН, 2005. - С. 29 - 46.

74. Красноярского края / Ж.А. Зайончковская, В.И. Переведенцев. — Новосибирск, 1964. 105 с.

75. Изард, К.Э. Психология эмоций / К.Э. Изард / Пер. с англ. СПб.: Изд-во «Питер», 1999. - 464 с.

76. Иноземцев В.Л. Иммиграция: новая проблема нового столетия/ В.Л. Иноземцев // Социологические исследования. 2003. - № 4. - С. 64 - 72.

77. Интернационалисты: Трудящиеся зарубежных стран участники борьбы власть Советов.-М., 1967, 1971,1987.

78. Иоффе, Г.З. Выселение евреев из прифронтовой полосы в 1915 году / Г.З. Иоффе // Вопросы истории. 2001. - № 9. - С. 85 -97.

79. История первой мировой войны, 1914 — 1918: в 2 томах / Акад. наук СССР, Ин-т воен. истории М-ва обороны СССР; Под ред. И.И. Ростунова. М.: Наука, 1975. - 446 + 607 с.

80. Исупов, В.А. Урбанизация или псевдоурбанизация? (Динамика численности городского населения Сибири в начале XX века) / В.А. Исупов // Городская культура Сибири. Омск, 1997. - С. 32 -40.

81. Казаковцев, C.B. Благотворительность в Вятской губернии в годы Первой мировой войны / C.B. Казаковцев // Вопросы истории. 2008. - № 7. - С. 136 - 142.

82. Китанина, Т.М. Война, хлеб и революция (Продовольственный вопрос в России. 1914октябрь 1917 г.) / Т.М. Китанина. JL: Наука, 1985.-340 с.

83. Клаузевиц К. О войне / К. Клаузевиц. М.: Госвоениздат, 1934 / http://militera.lib.rU/science/clausewitz/01 .html 18.08.2010

84. Козинг, А. Нация в истории и современности: Исследование в связи с историко-материалистической теорией нации / А. Козинг. М.: Прогресс, 1979. - 249 с.

85. Котенев, В.А. Ответственность за военные преступления в годы Первой мировой войны / В.А. Котенев // Вопросы истории. — 2007.-№6.-С. 138-142.

86. Крестьянство Сибири в эпоху капитализма / СО АН СССР. Ин-т истории, филологии и философии; Ред.кол.Горюшкин Л.М.(отв.ред.)и др. Новосибирск: Наука, 1983. - 399 с.

87. Курцев, А.Н. Беженцы первой мировой войны в России (1914 -1917) / А.Н. Курцев // Вопросы истории. 1999. - № 8. - С. 95 -102.

88. Курцев, А.Н. Беженцы Первой мировой войны на территории Центрального Черноземья в 1914 1917 гг. / А.Н. Курцев // Проблемы исторической географии Центрального Черноземья и Запада России. Липецк, 1998.

89. Курцев, А.Н. Беженство / А.Н. Курцев // Россия и Первая мировая война. — Отв. ред. H.H. Смирнов. — СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. С. 129 - 146.

90. Лахарева, Н.В. Реэвокуация беженцев Первой мировой войны с территории Курской губернии (1918 1925 гг.) / Н.В. Лахарева. -Курск, 2001.-204 с.

91. Лопухина, Т. Типологии миграционных процессов Текст. / Т. Лопухина. — www.antropotok.archipelag.ru, 2002.

92. Лубны-Герцик, Л.И. Движение населения на территории СССР за время мировой войны и революции / Л.И. Лубны-Герцик. М., 1926.-128 с.

93. Марчуков, A.B. Россия, Украина и проблема «русской Галиции» / A.B. Марчуков // Вопросы истории. 2007. - № 2. - С. 157 - 166.

94. Миграция и безопасность в России / Под ред. Г. Витковской и С. Панарина; Моск. Центр Карнеги. М.: Интердиалект+, 2000. -341 с.

95. Миграция населения. Вып.1: Теория и практика исследования / Л.Л. Рыбаковский, В.А. Ионцев, Л.Б. Карачурина, Н.В. Мкртчан, Н.В. Тарасова, А.Г. Гришанова. -М., 2001. 176 с.

96. Миллер, А. Империя Романовых и национализм: эссе по методологии исторического исследования / А. Миллер. М.: Новое литературное обозрение, 2006. - 248 с.

97. Мочкина, В.Х. Миграция как способ существования общества (социально-философский анализ): Дис. на соиск. уч. степени к.ф.н.: 09.00.11 / В.Х. Мочкина. Красноярск, 2006. - 134 с.

98. Нелипович, С.Г. Репрессии против подданных «центральных держав» / С.Г. Нелипович // Военно-исторический журнал. -1996.-№6.-С. 32-42.

99. Нетерпимость в России: старые и новые фобии/ Под ред. Г. Витковской и А. Малашенко; Моск. Центр Карнеги. М., 1999. -196 с.

100. Павлова, И.П. Социальное попечение в России в годы Первой мировой войны / И.П. Павлова. КрасГАУ. - Красноярск, 2003. -152 с.

101. Петров, В.Н. Влияние этнических миграций на процессы социальных изменений в регионе / В.Н. Петров // Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 2004. - № 2. - С. 116 -129.

102. Погребенский, А.П. К истории Союза Земств и Городов в годы Империалистической войны / А.П. Погребенский // Исторические записки. 1941.-№ 12.-С. 39-60.

103. Полян, П.М. Не по своей воле.: История и география принудительных миграций в СССР / П.М. Полян. М.: ОГИ; Мемориал, 2001. — 328 с.

104. Посух, О. Л. Генетические аспекты сохранности этноса / О.Л. Посух, Л.П. Осипова и др. // Этносоциальные процессы в Сибири: тематический сборник / Под ред. Ю.В. Попкова. -Новосибирск: Новосиб.гос.ун-т, 2003. Вып. 5. - С. 43 - 50.

105. Преображенская Н.М. Философские аспекты миграционных процессов / Н.М. Преображенский // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2004. - № 5. - С. 76 - 90.

106. Решетов, Д.Г. Влияние Первой мировой войны на социально-экономическое развитие немецких колоний Нижнего Поволжья: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / Д.Г. Решетов. — Саратов, 2006 — 22 с.

107. Российская провинция и ее роль в защите Отечества. — Кострома, 1995.-616 с.

108. Рыбаковский, JI. JI. Миграция населения. Три стадии миграционного процесса. (Очерки теории и методов исследования) / Л.Л. Рыбаковский. М., 2003. - 217 с.

109. Рыбаковский, Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет / Л.Л. Рыбаковский. -М., 1990. 170 с.

110. Савченко, В.Н. Восточная Галиция: проблемы национально-территориального и политического размежевания (1914 1923 гг.) / В.Н. Савченко // Вопросы истории. - 2005. - № 9. - С. 95 -107.

111. Савченко, В.Н. Восточная Галиция в 1916 1920 годах (этнополитическая ситуация в крае) / В.Н. Савченко // Отечественная история. - 2004. - № 2. -С. 96 - 113.

112. Сибирь в изменяющемся мире. История и современность: материалы всерос.науч.-теор. конф., поев. пам. проф. В.И. Дулова. В 2-х кн. — Иркутск: Изд-во Иркут.гос.пед.ун-та, 2008. - 275 + 282 с.

113. Сибирь в составе.Российской империи / Отв.ред. Л.М. Дамешек,

114. A.B. Ремнев. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 368 с.

115. Сидоров, А.Л. Экономическое положение России в годы Первой мировой войны / А.Л. Сидоров. М., 1973. - 655 с.

116. Сидоров, А.Л., Бовыкин, В.И., Волобуев, П.В. Экономические и социальные проблемы Первой мировой войны / А.Л. Сидоров,

117. B.И. Бовыкин, П.В. Волобуев // Первая мировая война. М., 1968.-С. 184-202 с.

118. Скубневский, В.А. Обрабатывающая промышленность и рабочие Сибири по материалам переписи 1908 г. / В.А. Скубневский // Из истории Сибири. Вып. 8. - Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1973.1. C. 27-54.

119. Соболев, И.Г. Борьба с «немецким засильем» в России в годы Первой мировой войны: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / И.Г. Соболев. С.-Пб., 1998. - 18 с.

120. Солодков, Т.Е. Борьба трудящихся Белоруссии против царизма: 1907 1917 гг. / Т.Е. Солодков. - Минск: Наука и техника, 1967.- 373 с.

121. Степанов, А.И. Место России в мире накануне Первой мировой войны / А.И. Степанов // Вопросы истории. — 1993. № 2. - С. 156-163.

122. Такман, Б. Первый блицкриг. Август 1914 // Сост. С. Переслегин.- М.: ACT, СПб.: Terra Fantastical999. 640 с.

123. Тощенко, Ж.Т. Этнократия: история и современность. Социологические очерки / Ж.Т. Тощенко. М.: «Рос. полит. Энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. - 432 с.

124. Утгоф, B.C. Белорусские беженцы Первой мировой войны в 1914- 1922 гг.: Автореф. дис. на соискание уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / B.C. Утгоф. С.-Пб., 2003. - 23 с.

125. Флоринский, М.Ф. Кризис государственного управления в России в годы Первой мировой войны: Совет министров в 1914 — 1917 гг. / М.Ф. Флоринский. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. - 208 с.

126. Хасин, В.В. Миграционные процессы в Российской империи в Первую мировую войну (по документам Нижнего Поволжья): Дисс. на соиск. уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / В.В. Хасин. -Саратов, 1999. 157 с.

127. Хобсбаум, Э. Нации и национализм после 1780 г. /Э. Хобсбаум / Пер. с англ. A.A. Васильева. СПб.: Алетейя, 1998. - 306 с.

128. Холквист, П. Российская катастрофа (1914-1921)в европейском контексте: тотальная мобилизация и «политика населения» / П. Холквист // Россия и Первая мировая война / Отв. ред. H.H. Смирнов. СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. - С. 83 -101.

129. Хроленок, С.Ф. Золотопромышленность Сибири (1832 1917): Историко-экономический очерк / С.Ф. Хроленок. - Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1990. - 307 с.

130. Цовян, Д.Г. Деятельность государственных органов и общественных организаций по оказанию помощи беженцам в годы Первой мировой войны. 1914 — 1917 гг.: Дис. на соиск. уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / Д.Г. Цовян. Москва, 2005. - 187 с.

131. Цовян, Д.Г. Деятельность государственных органов и общественных организаций по оказанию помощи беженцам в годы Первой мировой войны. 1914 1917 гг.: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к.и.н: 07.00.02 / Д.Г. Цовян. - М., 2005. - 27 с.

132. Черменский, Е.Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России / Е.Д.Черменский. М.: Изд-во «Мысль». - 1 976. -318 с.

133. Чернолуцкая, E.H. Военнопленные и беженцы первой мировойвойны на российском Дальнем Востоке и их репатриация /

134. E.H. Чернолуцкая // Исторический опыт освоения Дальнего166

135. Востока. — Благовещенск: Изд-во Амур. гос. ун-та, 2000. Вып. 3. -С. 137-143.

136. Чертина, З.С. Первая мировая война и этничность: пробуждение вулкана / З.С. Чертина // Первая мировая война. — М., 1999. -С. 367-379.

137. Шайдуров, В.И. Первая мировая война и судьба российских немцев / В.И. Шайдуров // Алтайский сборник. Вып. 20. - 2000. С. 61-65.

138. Шалда, В. Латышские беженцы в России и революция 1915 -1921гг. / В. Шалда // Россия и Балтия: эпоха перемен (1914 -1924). М, 2002. - С. 60 - 84.

139. Шапошников, Б. Мозг армии / Б. Шапошников. Кн. Третья. -М.-Л.: Государственное изд-во, отдел военной литературы, 1929. -380 с.

140. Шевырин, В.М. Земский и Городской союзы: 1914 1917 гг. Аналитический обзор / В.М. Шевырин / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. - М., 2000. - 64 с.

141. Шнеер, А.И. Плен / А.И. Шнеер. Иерусалим: Мосты культуры: Гешарим, 2003. - 619 с.

142. Шнейдер, А.Р. Население Приенисейского края / А.Р. Шнейдер / Под ред. В.А. Смиронова, В.П. Косованова. Красноярск: Биб-ка Приенисейского краеведа, 1928. - 22 с.

143. Щеров, И.П. Миграционная политика России в 1914 1922 гг. / И.П. Щеров. - Смоленск: СГПУ, 2000. - 316 с.

144. Щеров, И.П. Организация и деятельность коллегии по делам пленных и беженцев в Смоленском крае (1914 1921 гг.): Автореф. дис. на соиск. уч. степени к.и.н.: 07.00.02 / И.П. Щеров. -М., 1998.-15 с.

145. Щетинина, А.С. Беженцы на юге Западной Сибири 1914 -1923 гг.: источники и методы изучения: Дис. на соискание уч. степени к.и.н.: 07.00.09 / А.С. Щетинина. Барнаул, 2007. - 115 с.

146. Юшковский, В.Д. Соломон и другие. Томские евреи: лицами на полотне / В.Д. Юшковский. — Красноярск: Изд-во «Кларетианум», 2005. 296 с.

147. Яжборовская, И.С. Парсаданова, B.C. Россия и Польша. Синдром войны 1920 г. / B.C. Яжборовская, В.С Парсаданова. — М.: Academia, 2005. 404 с.

148. Яхимович, З.П. 1914 — 1918 годы: у истоков тоталитаризма и «массовой демократии» / З.П. Яхимович // Первая мировая война. М., 1999. - С. 221 - 235.

149. Figes, O. "A People's Tragedy: The Russian Revolution 1891 — 1924" (PIMLICO, 1997), 924 p.

150. Gatrell, P. "A Whole Empire Walking", (Bloomington: Indiana University Press, 2005).

151. Polner, T.J. "Russian Local Government During the War and the Union of Zemstvos" / T.J. Polner, V.A. Obolensky, S.P. Turin, G.E. Lvov (New Haven: Yale University Press, 1930), 319 p.

152. Suny, R.G. "Nationality Policies" // "Critical Companion to the Russian Revolution 1914 — 1921" Ed. by E. Acton, VI.Ju. Cherniaev, W.G. Rosenberg (London Sidney - Auckland, 1997), Pp. 659 - 666.

153. Townshend, C. "The shape of modern war"// "The Oxford history of modern war" (New York: Oxford University Press Inc., 2005), Pp. 3 20.

154. Williamson, J.G. "The Political Economy of World Mass Migration: Comparing Two Global Centuries" (Washington: The American Enterprise Institute, 2004), Pp. 24-25.