автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Неолит Европейского Северо-Востока

Полный текст автореферата диссертации по теме "Неолит Европейского Северо-Востока"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ

На правах рукописи

Карманов Виктор Николаевич Неолит Европейского Северо-Востока

Исторические науки: 07.00.06 - археология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 2004

Работа выполнена в Отделе охранных раскопок Института археологии РАН

Научные руководители:

доктор исторических наук А.Н. Сорокин

кандидат исторических наук A.B. Волокитин

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук C.B. Ошибкина

кандидат исторических наук В.Я. Шумкин

Ведущая организация: Московский государственный

университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится: «2Ъ февраля 2004 г. в 14.00 часов на заседании Диссертационного совета 002.007.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте археологии РАН по адресу: Москва, ул. Дм. Ульянова, 19, 4-й этаж, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института археологии РАН.

Автореферат разослан « 24 » января 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук

Е.Г. Дэвлет

■ 2 4M52JT

/37*г

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Европейский Северо-Восток (далее ECB) занимает обширное пространство от правобережья р. Северной Двины на западе до Уральского хребта на востоке, от Северных Увалов на юге до побережья Баренцева моря на севере. В административном отношении регион представлен территорией Республики Коми, Ненецкого автономного округа и восточной части Архангельской области. Большая протяженность в широтном и долготном направлениях, неоднородность территории по геологическому строению и рельефу определяют разнообразие природных условий. Крайняя северная и северо-восточная часть лежит в зоне тундры, остальная относится к таежной зоне. По рельефу ECB делится на две части: восточная окраина относится к горному Уралу, а западная к Русской равнине. По его территории протекают крупные реки: Печора с Усой и Ижмой, Вычегда с Сысолой и Мезень с Вашкой. Вместе они и множество мелких рек образуют густую речную сеть, которая относится к бассейнам пяти крупных речных систем. Наибольшую площадь занимают бассейны Печоры и Северной Двины, куда входит и Вычегда. Озера немногочисленны, наиболее крупные из них Ямоозеро, Синдор и Косминские. По притокам Северной Двины ECB связан с Верхним и Средним Поволжьем, по узким водоразделам притоков Вычегды и Печоры - с бассейном Камы и Вятки. Густая гидросеть с широкими речными долинами и высокая заболоченность территории, характерные не только для настоящего времени, но и древности, предопределили ограниченный выбор мест, удобных для проживания древнего населения. Большинство известных памятников, начиная с мезолита и до раннего средневековья, располагаются на песчаных останцах, сравнительно небольших по площади. Для останцов характерны типичные подзолистые почвы, задернованные ягелем, и, как правило, занятые сосной. Особенности геохимии почв обусловили то, что на большинстве памятников ECB отсутствует стратиграфия, и не сохраняются изделия из органических материалов. В связи с этим ограничена возможность применения методов естественных наук. Не являются исключением и памятники эпохи неолита.

Источники. Источниками в работе послужили коллекции 55 памятников, хранящиеся в музее археологии Института языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН, Национальном краевед-

рос. !>\и.ИОНАЛЬНАЯ

СПи^С; /Г 200 7Ич

ческом музее Республики Коми и музее археологии и этнографии Сыктывкарского госуниверситета. По публикациям известно еще 13 памятников, преимущественно Большеземельской тундры, материалы которых находятся на хранении в Государственном историческом музее (г. Москва) и Государственном Эрмитаже (г. Санкт-Петербург).

Раскопки произведены на 44 памятниках. Общая вскрытая площадь на них составляет 10600 кв. м, на 21 изучено более 100кв.м, а наибольшая площадь изучена на стоянках Эньты I, III - более 1000 кв. м. На площадь распространения находок неолиту как на «чистых», так и на «смешанных» памятниках, приходится около 3000 кв. м, из них на 19 жилищ - 1332 кв. м. 24 коллекции представлены сборами подъемного материала.

Всего массив исследования представлен около 14 тыс. фрагментами керамики более чем от 1000 сосудов и около 27 тыс. каменных изделий. Наиболее представительные керамические коллекции получены на стоянках Вис I, II и Явроньга I, где найдены фрагменты более чем 100 сосудов. К сожалению, в источниковедческом отношении эти материалы оказались наименее надежными и используются лишь как фоновые. В 36 коллекциях общее число сосудов колеблется от одного до пяти, а на 14 памятниках керамика вовсе не обнаружена. Среди каменных изделий содержится не менее 3,5 тыс. орудий. 20 коллекций включают до 100 кремневых изделий еще 29 - от 100 до 1000. Наиболее выразительными для изучения каменного инвентаря являются коллекции Пезмогты 1, 3, Эньты I, III (жилища 3 и 4), Половники II, Ревью I, Прилукская, Дутово I, Черноборская III, число орудий в которых составляет от 93 до 503. Имеющаяся совокупность достаточна для сравнительного анализа, систематизации и выводов, хотя общее состояние источниковедческой базы требует ее расширения и качественного улучшения.

Хронологические рамки. Определяются временем распространения в лесной зоне Восточной Европы неолитических культур. По существующим представлениям - это отрезок от рубежаУ1-У до сер. III тыс. до н. э.

Цель исследования: На основе развернутой характеристики неолитических комплексов ECB, попытаться определить особенности неолита региона, происхождения различных групп неолитического населения, их развития и судеб.

Задачи: 1) критика археологических источников, выделение опорных памятников; 2) детальная характеристика и анализ инвен-

таря опорных комплексов; 3) систематизация и обобщение археологических источников; 4) определение места неолитических памятников ECB в неолите лесной зоны Восточной Европы.

Новизна работы заключается: 1) в систематизации и обобщении всех имеющихся данных по неолиту ECB; 2) во введении в научный оборот новых материалов; 3) в проведении критики источников и использовании для выводов источниковедчески надежных комплексов; 4) в уточнении места материалов региона в неолите лесной зоны Восточной Европы.

Актуальность состоит в том, что данное исследование - первая попытка обобщения и систематизации материалов по неолиту, которая основывается на детальном критическом источниковедческом анализе. Пересмотр всех имеющихся данных и введение в научный оборот новых сведений позволяют конкретнее и с большей надежностью характеризовать материальную культуру неолитического населения региона.

Методы и приемы исследования. Обусловлены состоянием базы источников, а также поставленными целями и задачами. Для изучения каменной индустрии использованы традиционный типологический метод, а также технологический анализ и прием ремонтажа. Керамика исследована методом типологии и технико-технологического анализа. Благодаря технико-технологического анализу был изучен состав формовочной массы, который позволил провести более корректное сравнение керамических комплексов различных стоянок.

Практическая ценность. Полученные результаты и материалы могут быть использованы в обобщающих работах по неолиту лесной зоны Восточной Европы, в создании учебных курсов и археологических экспозиций музеев.

Апробация результатов. Материалы исследования отражены в публикациях и других печатных изданиях. Основные положения работы обсуждались на международных («Хронология неолита Восточной Европы», Санкт-Петербург, 2000; «Российская археология: достижения XX и перспективы XXI вв.», Ижевск, 2000; XVI Уральское археологическое совещание, Пермь 2003; III исторический конгресс финно-угроведов, Йошкар-Ола, 2003), всероссийских (V, VI, VII-я конференции студентов и аспирантов, Сыктывкар, 1997, 1999, 2001; Ш-я тверская археологическая конференция, Тверь, 2003), региональных конференциях (XXX Урало-Поволжская археологическая конференция студентов и аспирантов, Самара, 1998),

тверских археологических семинарах (Тверь, 2001, 2002), а также на заседаниях отдела археологии Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН и отдела охранных раскопок Института археологии РАН.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и приложений.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении характеризуется исследуемый регион, формулируются цели и задачи исследования, определяется актуальность и новизна работы. Обосновывается выбор методов и приемов исследования.

Глава 1 «История изучения и историография неолита Европейского Северо-Востока» посвящена процессу археологического обследования территории и развитию взглядов на неолит ECB. Критически оценив историю археологического изучения региона и памятников эпохи неолита, можно выделить два ее этапа, различающиеся интенсивностью и планомерностью исследований: 1) нач. XX в. - кон. 1950-х гг. XX в.; 2) с кон. 1950-х гг. до настоящего времени.

На первом этапе появляются сведения о древних находках в регионе, собранных путешественниками, естествоиспытателями и общественными деятелями. К неолитическому времени были отнесены тогда находки каменных шлифованных орудий у с. Няшабож, Кожва и Мохча. Местонахождения этих предметов были нанесены на археологическую карту России, составленную A.C. Уваровым (1881). К нач. XX в. относится открытие геологом A.B. Журавским неолитической стоянки Шренк-ярей в Большеземельской тундре. Позднее, в 1920-е - первой половине 1950-х гг. в Большеземельской тундре выявлены преимущественно памятники раннего железного века и средневековья, а неолитические стоянки единичны. К этому времени относятся открытия геолога А.И. Блохина, зоолога Н.П. Пядышева. Наибольшее количество памятников выявил геолог Г.А.Чернов, который работал здесь в 1939-1941,1947-1948,1952,1956, 1961 ив 1975 гг. Материалы нашли отражение в ряде публикаций (Чернов, 1941; 1948а; 19486; 1951а, б,в; 1954;1962;1964; 1975; 1978а, б; 1980; Верещагина, 1973). По итогам работ Г.А. Черновым составлен свод памятников Большеземельской тундры (Чернов, 1985).

Второй этап характеризуется началом и развитием планомерного и целенаправленного археологического изучения ECB. Первоначально оно было связано с появлением в 1956 г. в отделе отечественной истории Коми филиала АН СССР первых профессиональных археологов - Г.М. Бурова и В.И. Канивца. В период с 1957 по 1965 гг. Г.М. Буровым были открыты и исследованы первые неолитические памятники в бассейне р. Вычегды - Вис1, II, III, Керчемья, Ягкодж1 (Буров, 1965; 1967). В.И. Канивец исследовал ряд памятников на р. Печоре, которые он отнес к мезолиту и раннему неолиту (Канивец, 1965). Особо интенсивно исследования неолита ведутся в период с кон. 1960-х - по кон. 1980-х гг. В это время В.Е. Лузгин исследует стоянки в бассейне р. Печоры: на р. Ижме, у оз. Ямоозеро и Косминских, атакже нар. Индиге (Лузгин, 1972; 1973; 1977). Э.С. Логиновой в среднем течении р. Вычегды открыт ряд памятников, часть из которых подвергнута широкомасштабным раскопкам (Логинова, 1978; 1985; 1998). Л.Л. Косинская изучает памятники нижнего течения р. Вычегды (Косинская, 1982; 1991; 1997). B.C. Стоколос исследовал несколько пунктов неолита на р. Мезени (Стоколос, 1977; 1987). В результате этих работ на всей территории ECB к нач. 1990-х гг. в той или иной степени было изучено 75 пунктов, отнесенных исследователями к эпохе неолита и характеризующие практически весь регион. Наибольшее количество памятников было выявлено в бассейне Вычегды. В 1991-95 гг. полевые исследования неолитических памятников на ECB не велись. Однако продолжалась публикация материалов памятников, раскопанных ранее. В 1996 г. изучение стоянок неолита продолжено A.B. Волокитиным и автором. Были получены новые данные, позволяющие более детально охарактеризовать материальную культуру неолитического населения региона, а также уточнить, а в ряде случаев пересмотреть имевшиеся представления о неолите ECB.

Анализ полевых данных и литературы показывает, что постепенно сложился круг первоочередных проблем в изучении неолита ECB, среди них:

1. Культурная и хронологическая принадлежность памятников;

2. Культурогенез и механизмы формирования культур и культурных типов.

Эти вопросы решались преимущественно на основе анализа керамики. Было выделено шесть групп памятников, соответствующих различным культурам и культурным типам. В настоящее время такое

деление признано большинством исследователей. Однако существуют разногласия в вопросах генезиса, культурного статуса, хронологии и периодизации всех выделенных групп. Это обусловлено как недостаточным количеством полноценных комплексов и отсутствием данных абсолютной хронологии, так и различием во взглядах на механизмы формирования культур и культурных типов.

В целом, историография неолита региона характеризуется множеством порой противоположных точек зрения на генезис и характер формирования групп неолитического населения, их исторических судеб, на периодизацию и таксономию культурных образований. Обращает на себя внимание и то, что монографические работы, посвященные общим проблемам рассматриваемой эпохи в регионе, отсутствуют. Как правило, в публикациях отражены результаты работ широкого хронологического диапазона, где неолитическая эпоха была лишь одной и не главной частью. В некоторых случаях исследования были ограничены узкими территориальными рамками (Буров, 1963; 1986; Косинская, 1988; Верещагина, 1989). Единственным исключением является раздел по неолиту в коллективной монографии «Археология Республики Коми», автором которого является Л.Л. Косинская (Косинская, 1997. С. 146-213).

Глава 2 «Критика источников и характеристика памятников» посвящена критическому анализу всех доступных автору неолитических стоянок ECB. В результате выделены комплексы, опорные для решения поставленных целей и задач. Здесь же приводится их внешнее описание, представлена типология памятников по геоморфологической приуроченности и дана характеристика культурных слоев и культуровмещающих отложений. Все это необходимо для понимания, как общих черт формирования, так и особенностей имеющихся в распоряжении источников.

Целью критики служит оценка познавательной возможности источника, т.е. определение объема информации, которую можно из него извлечь; оценка репрезентативности и качества сведений, выделение опорных комплексов, а также выявление недостоверных или некачественных материалов, которые непригодны для решения той или иной проблемы.

Среди наиболее значимых факторов, влияющих на качество источников, присутствуют как количественные, так и качественные. Всего выделено четыре группы признаков: 1) Количественные: суммарные величины исследованной площади, количество разных

категорий инвентаря (кремневые изделия и орудия из них, изделия из некремневых пород, керамические сосуды, остеологический материал, прочие изделия); 2) Качественные признаки: а) характер культурного слоя, особенности залегания находок; б) «чистота» коллекций, наличие/отсутствие в них инокультурных примесей; в) методика полевого исследования, система фиксации и шифровки , - находок.

Источниковедческий анализ позволил выделить памятники, материалы которых пригодны для характеристики материальной культуры неолитического населения, а также разработки культурологических проблем неолита ECB - это Пезмог IV, Пезмогты 1 и 3, Эньты I, III и VI, Половники II, Кочмас Б, Дутово I, Черноборская III. Прочие материалы не отличаются источниковедческой надежностью и их использование либо невозможно, либо ограничено.

В Главе 3 «Анализ опорных комплексов» дана детальная характеристика каменного инвентаря и керамики источниковедчески надежных коллекций, проведен их сравнительный анализ.

В результате технологического анализа кремневых индустрии и типологического анализа кремневых орудий, а также типологии и технико-технологического анализа керамики выделено пять групп памятников, различающихся между собой. Это, черноборская и эньтыйская группы памятников, стоянки локального варианта камской культуры, а также памятники льяловского и висского типов. Каждая из этих групп характеризуются своеобразными традициями в камнеобработке и гончарном производстве, что свидетельствует об их существенных различиях в культурном отношении. Кроме того, выделяется стоянка Дутово I, инвентарь которой своеобразен и не отнесен ни к одной из названных выше групп.

Технология расщепления на стоянке Дутово1 на средней Печоре основана на утилизации конического нуклеуса со сравнительно широким уплощенным фронтом и получении пластинчатых сколов-заготовок. Приемы вторичной обработки представлены различными типами ретуши, техникой резцового скола и намеренной фрагментации. Своеобразие орудийного набора определяют колющие бесчерешковые наконечники стрел на пластинах и изделия с подтесанными концами. Менее представительны концевые скребки, двухлезвийные ножи, перфораторы, пластины с выемкой и с усеченным ретушью концом, резчики, комбинированные орудия.

Керамика представлена неорнаментированной посудой со скошенным внутрь венчиком и примесью органики к глиняному тесту.

Черноборская группа памятников (Черноборская III, Юванаяг, Вис I - III, Синдорское озеро И, Чудгудоръяг, Озельская, Черная Вадья, Прилукская, Явроньга I, Конещелье, Усть-Пеза I) расположена на обширной территории. Ее памятники встречены в бассейнах Северной Двины, Печоры и Мезени. Основные показатели в технологии расщепления камня следующие:

1) Предмет расщепления (нуклеус) представлен одноплоща-дочным ядрищем с одним узким выпуклым фронтом.

2) Ударная техника скола, направлена на получение относительно крупных пластинчатых сколов-заготовок; приемы подготовки поверхности скалывания ограничены редуцированием; площадки сколов, как правило, крупные с гладкой или естественной поверхностью.

3) Последовательность расщепления - стадиальная. Для оформления заготовки нуклеуса, исправления ошибок и оформления некоторых типов орудий применялось конкретно-ситуационное расщепление, а для снятия самих сколов-заготовок - серийное неупорядоченное.

Морфология пластинчатых снятий-заготовок повлияла на характер вторичной обработки. Наблюдается широкое применение приемов утоньшения массивных участков и исправления изгиба заготовок путем подтески вентрального фаса, вплоть до оформления бифасиального ребра (лезвия) на одном из краев, а также развитое ретуширование дорсального фаса. Кроме того, применялись различные типы ретуши: мелкая краевая, плоская, заходящая награни изделия, полукрутая; оббивка; техника резцового скола; возможно, намеренная фрагментация.

Своеобразие орудийного набора черноборской группы памятников определяют, в первую очередь, бесчерешковые колющие наконечники стрел листовидной формы черноборского типа (Буров, 1978. С. 110), концевые скребки на пластинах и отщепах средних и крупных размеров, а также небольшая серия двулезвийных ножей на пластинах с подтеской участков вентрального фаса. Другие категории орудий, как скобели, перфораторы, изделия с ретушью - менее представительны. Важно отметить неразвитость техники резцового скола.

Керамика черноборской группы памятников немногочисленна, тем не менее, удалось реконструировать профилированные, баночные

и округлодонные сосуды. Общими признаками этой посуды являются: простой рецепт формовочной массы (глина+органика), обработка внешней поверхности лощением, разреженный орнамент, состоящий из тычково-накольчатых вдавлений, нанесенных горизонтальными и наклонными одинарными или двойными рядами. Выразительной особенностью посуды некоторых памятников является наличие одного-двух валиков по внешней поверхности сосуда.

В эньтыйскую группу памятников входят ранний комплекс стоянки Эньты I, Ревью I, возможно, Усть-Кулом I, Прилукская и Нонбург 10. На стоянке Ревью I изучено жилище подпрямоугольной формы площадью 140 кв. м. Наличие двух подобных сооружений предполагается и на стоянке Эньты I.

В технологии расщепления камня выделено два направления: производство пластинчатых сколов-заготовок и производство рубящих двусторонне обработанных орудий. Первое характеризуется одноплощадочными нуклеусами с узкой поверхностью скалывания. Техника скола реконструируется как ударная с использованием мягкого (?) отбойника. Обращают на себя внимание относительно некрупные параметры площадок сколов, часть из которых обломана еще в процессе расщепления, небольшая длина снятий, сильный изгиб их профиля и нерегулярность огранки. Последовательность расщепления в рамках этой технологической «линии» - стадиальная: конкретно-ситуационная и серийная, низкой степени упорядоченности.

Изделия второго технологического ряда представлены двусторонне обработанными орудиями и сопутствующими им продуктами расщепления. Большая часть отщепов в коллекциях связана именно с этим направлением в обработке камня. Форма предмета расщепления - массивный средний или крупный отщеп, техника скола ударная, последовательность расщепления - избирательная (конкретно-ситуационная). Следует отметить, что в данном случае описывается не «вторичное» бифасиальное утоньшение (Аникович и др., 1997. С. 154) заготовок, а, именно, производство т.н. «толстых» бифасов.

Помимо намеренной фрагментации сколов индустрию характеризуют различные типы ретуши и оббивка, использовавшаяся для производства рубящих орудий. Отвесная ретушь применялась для изготовления поперечно-лезвийных наконечников стрел (трапеций) и затупливания краев некоторых изделий. Для оформления рабочего края скребков применялась отвесная ретушь, относительно длинные фасетки которой располагаются строго параллельно друг другу.

Полукрутая ретушь зафиксирована на сверлах и некоторых ножах. Плоская ретушь служила для оформления ножей и орудий с при-остренными концами.

Орудийный набор памятников эньтыйского типа разнообразен, но устойчивые формы представлены всего тремя категориями орудий: 1) поперечно-лезвийными наконечниками стрел - трапециями, асимметричными, высоких пропорций; 2) концевыми, реже двойными и тройными скребками на отщепах и пластинах; 3) остриями (проколками), асимметричными, без плечиков. Менее представлены ножи на пластинах, рубящие двусторонне обработанные орудия, скобели, пластины и отщепы с усеченным или приостренным ретушью концом. Следует отметить отсутствие резцов.

Керамика обнаружена только на стоянке Эньты I. Она представляет собой крупные сосуды закрытой формы с плоско-вогнутым или приостренным дном, с венчиком со скошенным, прямым или приостренным торцом. Характерна сплошная гребенчато-наколь-чатая или гребенчатая орнаментация, с горизонтальным и вертикальным членением орнаментального поля, отсутствием строгой зональности. Своеобразной чертой является выделение бордюрной зоны проколами или мелкими коническими ямками. По доле накольчатого компонента в орнаментации посуда раннего комплекса стоянки Эньты I может быть условно разделена на две группы. Об этом свидетельствует и различия в составе формовочной массы этих групп. Так, для сосудов с гребенчатой орнаментацией характерна примесь дресвы и органики, а с гребенчато-накольчатой - шамота, дресвы и органики.

Памятники с гребенчатой керамикой расположены исключительно в бассейне Вычегды - это Кочмас Б, Пезмог IV, Усть-Кулом I, Эньты I (подъемный материал), III, IV, V, Ниремка I (пункт 6), Вис I - III. По мнению Л.Л. Косинской на стоянке Ниремка I (пункт 6) изучено легкое наземное жилище площадью 18 кв. м.

Орудийный набор данной группы памятников включает скребки, скобели, острия, отщепы с ретушью и ретушью утилизации. Детально охарактеризовать каменную индустрию, сопровождающую этот тип керамики, в настоящее время не представляется возможным, ввиду малочисленности комплексов. Свидетельства специализации индустрии на получение серийных сколов-заготовок или производства тонких бифасов отсутствуют.

Керамика этой группы памятников однообразна и характеризуются посудой закрытых форм, изготовленной из глиняного теста с примесью шамота и органики. Стандартна морфология венчика, который в подавляющем большинстве случаев имеет внутренний наплыв. Характерно горизонтально-зональное строение исключительно гребенчатого орнамента, состоящего из косозубых оттисков и угловых вдавлений гребенчатого штампа.

На ЕСВ выделяется две группы памятников с гребенчато-ямочной керамикой. Стоянки первой из них более многочисленны. Они расположены практически на всей территории региона: в бассейне Вычегды (Вад I, Важкаяг, Угдым I, Кыньтыяг, Пезмогты 1, 3, Озельская, Эньты I, III, IV, VI, Половники И, Юромка, Вис I - III), Мезени (Усогорск II, IV, Кыстыръю), Большеземельской тундре (Миш-Ваньская) и в нижнем течении Печоры (Печорская) и вблизи озер Ямозеро и Косминских (Пижма I, II, Ружникова, Алексахина, Кыско). На ряде памятников (Эньты I, III, VI, Пезмогты 3, Вад I) изучены жилища подпрямоугольной или округлой формы площадью от 21 до 100 кв. м.

Технико-типологические показатели каменного инвентаря позволяют утверждать, что индустрия специализируется на изготовлении «тонких» бифасов: наконечников стрел, дротиков и ножей, реже других орудий. В их производстве выделено три направления: 1) обработка отдельности сырья или крупного массивного отщепа путем утоньшения заготовки; 2) обработка заготовки, представленной тонким отщепом; 3) оформление лезвия (бифасиального ребра) на тонкой плитке сырья. Если первое подразумевает применение техники вторичного бифасиального утоньшения, то в двух последних случаях модифицируются лишь края заготовки и создается т.н. бифасиальное ребро (лезвие).

Характерно отсутствие выраженных морфологически пренук-леусов и нуклеусов, хотя широко представлены куски и разнообразные отдельности сырья с пробными снятиями. В категорию «отходов производства» входят отщепы - сколы оформления бифасов, недиагностичные сколы - отщепы, большое количество осколков, мелких кусков и неудачных заготовок двусторонне обработанных орудий. Приемы вторичной обработкипредставлены различными типами ретуши, техникой резцового скола и намеренной фрагментации сколов. Для обработки некремневых пород применялись разнообразные приемы: пиление, пикетаж, оббивка,

шлифование и сверление. Орудийный набор этой группы памятников включает листовидные и ромбовидные наконечники стрел, дротиков и копий различных пропорций; асимметричные в плане ножи; резцы угловые одинарные, двугранные на разнообразных заготовках (кусках, на углах сломанных сколов и орудий, в т.ч. фрагментиро-ванных намеренно), концевые скребки на средних отщепах и отщепы с ретушью. Еще одна характерная черта - наличие изделий из некремневых пород: куски и плитки без следов обработки, куски и плитки с негативами сколов, пропилами и участками шлифованной поверхности, отщепы и осколки с участками шлифованной поверхности или негативами предыдущих снятий. Орудия из этих материалов представлены топорами и теслами, пилами, абразивными плитами и орнаментирами.

Для этой группы характерна посуда преимущественно открытой формы, с разнообразной морфологией венчика (с внутренним бортиком, ребристым наплывом, с округлым торцом, с утолщением)и стандартным составом формовочной массы (глина+дресва+органика). Визуальные различия заключаются в размерах отдельностей дресвы и ее концентрации. Сплошная орнаментация имеет строгое горизонтально-зональное членение и представлена двумя основными элементами: разнообразными оттисками гребенчатого штампа и конических ямок. Однако встречается и несколько иная керамика - это сосуды слегка закрытой, реже открытой формы. Венчик в большинстве случаев имеет наплыв, орнаментированный с внутренней стороны. Отличием является также преобладание длинных оттисков гребенчатого штампа над иными элементами орнаментации.

Вторая группа памятников с гребенчато-ямочной керамикой представлена стоянками Вис I - III, Ружникова, Пижма II. На стоянках Вис I и II изучены подпрямоугольные жилища площадью 50-55 кв. м. Керамика этой группы памятников характеризуется сосудами полуяйцевидной формы с округлым дном, утолщенным или округлым, иногда отогнутым венчиком. Визуально определяется примесь измельченной дресвы. По сравнению с керамикой первой группы, более существенную роль играет «шагающая» гребенка, а также неглубокие ямочные вдавления. Эта посуда выделена типологически из разновременного нестратифицированного материала, поэтому достоверных данных о каменном инвентаре, сопровождающем этот тип керамики, в настоящее время нет.

Таким образом, в настоящее время на ECB выделяется пять групп памятников и одна своеобразная стоянка, которые оставлены, по всей видимости, различным в культурном отношении населением. Границы обитания этих ipynn четко не определяются, что объясняется единичностью памятников некоторых из них, а также, вероятно, образом жизни этого населения.

Глава 4 «Периодизация и культурно-хронологическая атрибуция неолитических комплексов и их место в неолите лесной зоны Восточной Европы» посвящена проблемам культурной и хронологической интерпретации выделенных групп памятников, определению их таксономии. Здесь же затрагиваются вопросы определения местапамятников ECB в неолите лесной зоны Восточной Европы. На этой основе предпринимаются попытки решения проблемы происхождения неолитического населения ECB, его развития и дальнейшей судьбы.

Данные позволяют говорить, что наиболее ранней по времени является стоянка Дутово I на средней Печоре. Происхождение ее обитателей связано, по-видимому, сранненеолитическим населением Волго-Окского междуречья. В настоящее время связь населения раннего неолита и позднего мезолита региона не устанавливается. По всей видимости, эту территорию осваивают коллективы, уже знакомые с навыками керамического производства.

Памятники с тычково-накольчатой керамикой объединяются в черноборскую группу. По ряду показателей (плоскодонность некоторых сосудов, тычково-накольчатая орнаментация, простые рецепты формовочной массы, пластинчатый характер каменной индустрии), а также радиоуглеродным датам стоянки Прилукская -6680±70 л. н. (JIE-4813) и 6350+60 л. н. (JIE-4814), их возраст укладывается в рамках перв. пол. V тыс. до н. э. Основой для их сложения могли служить, вероятно, индустрии памятников раннего неолита типа Березова Слободка VI на р. Сухона. Участие черноборского населения в сложении культур развитого и позднего неолита проблематично. В вопросе таксономии рассматриваемой группы памятников автор присоединяется к мнению И.В. Верещагиной (Верещагина, 1989) о преждевременности объединения их в особую археологическую культуру.

За пределами ECB единственной аналогией инвентарю памятников эньтыйской группы служат материалы стоянки Векса-Н (Недо-молкина, 2000). Кроме того, эньтыйская керамика имеет сходство с

гребенчатой и гребенчато-накольчатой керамикой верхней и средней Волги. Однако, совместное нахождение трапеций с керамикой вызывает сомнение в чистоте коллекции (Сорокин, 2002. С. 129). На наш взгляд, это оправданно, поскольку Эньты I и Векса Н пока единственные памятники такого рода в лесной зоне Восточной Европы. К сожалению, на стоянке Ревью I, исследованной JI.JI. Ко-синской на нижней Вычегде, керамика не обнаружена. Поэтому правомерно предложить два варианта: 1. Если керамика и микролитический каменный инвентарь не связаны друг с другом, тогда следует говорить о наличии на ECB мезолитических памятников с иеневскими традициями в каменном инвентаре. В неолите ECB следует выделить единственный памятник - стоянку Эньты I, генезис обитателей которой связан с ранненеолитическим населением средней и верхней Волги, изготавливавшем гребенчато-накольчатую керамику. 2. Если в дальнейшем эта связь подтвердится, то можно будет увереннее говорить о новом типе памятников неолита лесной зоны Восточной Европы. В этом случае следует вести речь о памятниках, обязанных своим происхождением предполагаемой пока группе ранне-неолитического населения Волго-Окского междуречья - носителей иеневских традиций. Предварительно время их существования определено в рамках сер. У - нач. IV тыс. до н. э.

Генезис населения, изготавливавшего гребенчатую керамику, связывается с верхне- и среднекамским населением камской неолитической культуры (стоянки Хуторская и Боровое озеро I). В настоящее время получена серия радиоуглеродных дат для местонахождения Пезмог IV- 6820±70 л. н. (ГИН-11915), 6730±50 л. н. (ГИН-12322), 6760±50 л. н. (ГИН-12324), которая определяет возраст памятников камского типа на ECB нач. V тыс. до н. э. и позволяет удревнить хронологию камских памятников, и отнести их к раннему неолиту. Однородность керамики вычегодских стоянок, а также их сравнительная малочисленность свидетельствуют, вероятно, о кратковременном бытовании этого населения на ECB. Различия посуды памятников ECB и Прикамья, прежде всего орнаментации, позволяют выделить на ECB вычегодский локальный вариант камской археологической культуры гребенчатой керамики.

К развитому неолиту относятся памятники с гребенчато-ямочной керамикой. В настоящее время выделяется две их группы. Сравнительный анализ каменного и керамического инвентаря позволяет говорить о сходстве стоянок первой группы с памятниками архаи-

ческого и раннего этапов льяловской культуры (по В.В. Сидорову) Волго-Окского междуречья. Основываясь на радиоуглеродной дате стоянки Пезмогты 1 - 584Q±100 л. н. (ГИН-11914) и серии дат памятников раннего этапа льяловской культуры правомерно отнести время появления на ECB носителей гребенчато-ямочных традиций к нач. IV тыс. до н. э. Необходимо отметить и тот факт, что памятники поздних этапов льяловской культуры на ECB не известны.

Формирование носителей посуды памятников висского типа происходило, скорее всего, на основе населения культуры ямочно-гребенчатой керамики под влиянием зауральского населения. Не исключено, что в их генезисе могло принимать участие местное население, оставившее в регионе памятники «льяловского» типа. Время их появления на ECB - не ранее перв. пол. IV тыс. до н. э.

В настоящее время нет достаточных оснований говорить о связи разных групп неолитического населения ECB между собой. Их дальнейшая судьба в пределах региона на имеющихся в настоящее время данных не прослеживается.

Хронология неолитических комплексов ECB основывается, главным образом, на сравнительно-типологическом методе и на принципе синхронизации сходных явлений. По С14 датировано только три памятника. Это, стоянка черноборской группы Прилукская (6680±70 л. н., 6350+60 л. н.); стоянка «льяловского» типа Пезмогты 1 (5840±100 л. н.); местонахождение камского гребенчатого неолита Пезмог IV (6820±70 л. н., 6730±50 л. н., 6760±50 л. н.). В этой ситуации правомерно предложить вариант, в основу которого положены результаты исследований памятников других детальнее изученных регионов. Если культурно-хронологическая колонка памятников того или иного региона достаточно надежно обоснована, то для материалов ECB, типологически соответствующих материалам этих стоянок, устанавливается нижняя граница - предполагаемое время, когда на ECB могла появиться та или иная группа населения. Вопрос о верхней границе их существования остается открытым.

Для разработки внутренней периодизации памятников ECB данных в настоящее время тоже недостаточно. Важным моментом является то, что материалы большинства из них находят соответствие в культурах смежных регионов. В этой связи следует признать трехчленную периодизацию и для неолита ECB, взяв за основу общепринятое деление неолита лесной зоны Восточной Европы на ранний, средний или развитой и поздний периоды. Крайнему неолиту

можно отнести стоянку Дутово I, черноборскую и эньтыйскую группы и памятники локального варианта камской археологической культуры. Стоянки с гребенчато-ямочной керамикой относятся к среднему неолиту. Возможно часть из них - висская группа -существует еще и в позднем неолите. Таким образом, на ECB можно выделить в настоящее время только памятники раннего и среднего периодов. К позднему или финальному неолиту, вероятно, следует отнести материалы раннего этапа чужъяельской культуры (Стоколос, 1997. С. 219), но этот хронологический отрезок пока слабо документироваггисточниками и его выделение, как и характеристика, требуют накопления новых данных.

В главе 5 «Особенности неолита Европейского Северо-Востока» определяется своеобразие неолитической эпохи в регионе. Анализ данных по неолиту ECB позволяет говорить о малочисленности памятников, сравнительно небольшом объеме коллекций, незначительной мощности культуросодержащих отложений. Все это является, по-видимому, показателем слабой заселенности рассматриваемой территории в неолите.

В настоящее время отсутствуют данные, говорящие о длительной и оседлой жизни на ECB неолитического населения. Судя по типологическому составу инвентаря, в раннем неолите стоянки носят преимущественно промысловый характер. В среднем периоде, хотя и появляются жилища, но материал по-прежнему немногочислен и почти не отличается по структуре от инвентаря стоянок предшествующего времени. Анализ показывает что т.н. «долговременный характер» поселений водораздельных озер, отмеченный рядом исследователей (Буров, 1967;Лузгин, 1973), связан не с длительностью проживания здесь неолитического населения, а количеством посещений этих участков местности.

Имеющиеся данные свидетельствуют, что освоение региона в неолите не было связано с массовыми крупными и продолжительными по времени миграциями населения. Напротив, можно говорить лишь об отдельных случаях проникновения сюда небольших групп разнокультурного населения со смежных территорий. Следует отметить, что регион не был заселен на протяжении всей эпохи. Достоверно отмечаются периоды, когда население на этой территории отсутствовало. По всей видимости, проникновение разнокультурного населения связано с передвижением мелких коллективов в поисках неосвоенных промысловых угодий, что аналогично про-

цессам формирования этноареальных групп позднего средневековья и нового времени (Конаков, Котов, 1991).

Низкая плотность населения обусловлена географическим положением региона, его периферийностью на карте Восточной Европы. Несомненно, важную роль в этом сыграли и природные условия атлантического периода. По данным палеогеографов на протяжении всего голоцена большая часть ECB входила в зону темнохвойной тайги (Смирнова, 1971; Никифорова, 1982), а широколиственные леса были характерны только для пойм (Жуйкова, 2001), поэтому их присутствие мало сказывалось на общей обстановке. И климатические изменения не были здесь в целом такими же благоприятными, как в южной части лесной зоны Восточной Европы, где происходило значительное улучшение природно-климатической обстановки, характеризующееся как «климатический оптимум голоцена». Все названные причины и стали решающими в слабой заселенности и периодическом запустении рассматриваемой территории.

Заключение. ECB в среднем голоцене в силу географического положения и природно-климатических условий представлял собой своеобразный регион. Несмотря на то, что памятники каждой изученной группы неолитического населения были распространены практически на всей его территории, их число оставалось ограниченным. Развития индустрий и керамических традиций во времени чаще всего не наблюдается. Нет убедительных доказательств и их местного происхождения. Судя по всему, продвигавшееся сюда население, или не имело связи с родственными группами, продолжавшими обитать на исконных землях, или же существовало здесь недостаточно долго для установления таких связей. По всей видимости, правильнее говорить не о культурных связях между регионами, а об эпизодическом, возможно, промысловом освоениитерритории, фиксируемого в регионе наличием памятников того или иного культурного образования. Практически навеем протяжении неолита здесь представлены в основном памятники культур, ареалы которых находятся западнее ECB. Стоянки камского гребенчатого неолита, представляющие уральскую (восточную) линию развития, единичны. Изменение ситуации происходит, вероятно, лишь в период ранней бронзы, когда наблюдается резкое увеличение количества памятников и усложнение этнокультурной ситуации, что связывают с

появлением зауральского и западносибирского населения (Стоколос, 1997. С. 276).

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Карманов В.Н. Классификация кремневого инвентаря поселения Паса-шор (Усть-Кулом1) // Проблемы материальной и духовной культуры народов России и зарубежных стран / Тезисы докладов V Всероссийской конференции молодых ученых и аспирантов. - Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского госуниверситета, 1997.-С. 5.

2. Карманов В.Н. Пезмог IV- новый памятник камского гребенчатого неолита на Вычегде // Северное Приуралье в эпоху камня и металла (Материалы по археологии Европейского Северо-Востока; Вып. 15.). - Сыктывкар, 1998. - С. 31-40 (Соавт. A.B. Волокитин, Т.И. Марченко, JI.A. Дурягина).

3. Карманов В.Н. Каджером - памятник позднего неолита на Удоре // Геолого-археологические исследования в Тимано-Северо-уральском регионе / Материалы 1-й научной конференции ФЦП «Интеграция», 29 октября 1998 г.- Сыктывкар: Геопринт, 1998. - С. 61-65 (Соавт. A.B. Волокитин).

4. Карманов В.Н. Неолитические памятники бассейна Вычегды (некоторые итоги изучения) // Проблемы материальной и духовной культуры народов России и зарубежных стран / Тезисы докладов VI Всероссийской конференции молодых ученых и аспирантов. - Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского госуниверситета, 1999. - С. 40.

5. Karmanov V. N. Neolithic of the Nothern Suburals: the historiographi-cal essay // XVIIFUSCO. Тезисы международной конференции финно-угорских студентов и молодых ученых. - Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского госуниверситета, 1999; - С. 106-107.

6. Карманов В.Н. Дутово I - ранненеолитический памятник на Средней Печоре //Этнокультурные процессы в древности на Европейском Северо-Востоке (Материалы по археологии Европейского Северо-Востока; Вып. 16.). - Сыктывкар, 1999. - С. 4-16 (Соавт. A.B. Волокитин, Л.Л. Косинская, И.В. Сажин).

7. Карманов В.Н. Каменный век бассейна Вычегды: культурные процессы // Вестник Сыктывкарского университета (научный журнал). Серия 8. Вып. 3. - Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского государственного университета, 1999. - С. 132-136 (Соавт. A.B. Волокитин).

8. Карманов В.Н. Разведочные работы в Сыктывдинском районе // Археологические открытия 1997 года. - М., 1999.

9. Карманов В.Н. Исследования стоянок каменного века на Вычегде // Археологические открытия 1998 г. - М., 2000. - С. 16-17 (Соавт. A.B. Волокитин).

10. Карманов В.Н. Исследования на р.Вычегде // Археологические открытия 1999 г. - М., 2001. - С. 13-15 (Соавт. A.B. Волокитин).

11. Карманов В.Н. Мезолит и неолит Северного Приуралья: современные концепции // «Российская археология: достижения XX и перспективы XX вв.». Материалы международной научной конференции, посвященной 75-летию В.Ф.Генинга. - Ижевск, 2000. - С. 6769 (Соавт. A.B. Волокитин).

12. Карманов В.Н. Проблемы хронологии неолита Европейского Северо-Востока // Хронология неолита Восточной Европы / Тезисы докладов международной конференции, посвященной памяти д.и.н. H.H. Гуриной. Санкт-Петербург, 27 ноября-2 декабря 2000 г. - С.-Пб., 2000. - С. 14-15 (Соавт. A.B. Волокитин).

13. Карманов В.Н. Мезолитическая мастерская Куръядор на Средней Вычегде // Геолого-археологические исследования в Тимано-Североуральском регионе / Материалы 3-й научной конференции ФЦП «Интеграция», 27 октября 2000 г. - Сыктывкар: Геопринт, 2000. -Т. III. - С. 106-115 (Соавт. И.М. Тимушева).

14. Карманов В.Н. Некоторые итоги исследования поселения Вис II // Проблемы материальной и духовной культуры народов России и зарубежных стран / Тезисы докладов VII Всероссийской конференции молодых ученых и аспирантов. - Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского госуниверситета, 2001. - С. 9.

15. Карманов В.Н. Неолитический памятник Пезмогты на Средней Вычегде // Геолого-археологические исследования в Тимано-Североуральском регионе /Материалы 4-й научной конференции ФЦП «Интеграция», 30 октября 2001 г. - Сыктывкар: Геопринт, 2001 -Том IV. - С. 91-100 (Соавт. И.М. Тимушева).

16. Карманов В.Н. Раскопки поселения Вис II // Археологические открытия 2000 года. - М., 2002. - С. 21-22 (Соавт. B.C. Зеленский, В.А. Семенов).

17. Карманов В.Н. Раскопки стоянки Пезмогты на Средней Вычегде // Археологические открытия 2001 года.- М. 2002. - С. 31-33.

18. Карманов В.Н. Памятники с трапециями на Европейском Северо-Востоке // Тверской археологический сборник. Вып. 5. -Тверь,2003.-С. 91-98.

19. Карманов В.Н. Пойменные археологические памятники Европейского Северо-Востока // Геохронология и стратиграфия голоцена Западной Сибири и сопредельных территорий. - Тюмень, 2002. - С. 46-52 (Соавт. A.B. Волокитин).

20. Карманов В.Н. Исследование неолитической стоянки Пезмогты 1 на средней Вычегде в 2002 году // Геолого-археологические исследования в Тимано-Североуральском регионе / Материалы 5-й научной конференции ФЦП «Интеграция», 29 октября 2002 г. - Сыктывкар: Геопринт, 2002. - Том V. - С. 85-91 (Соавт. И.М. Тимушева).

21. Карманов В.Н. Памятники камского гребенчатого неолита на Европейском Северо-Востоке // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание / Материалы международной научной конференции. 6-10 октября 2003 г. - Пермь, 2003. - С. 49-50.

22. Карманов В.Н. Ранний неолит Европейского Северо-Востока// Российская археология. В печ. (Соавт. A.B. Волокитин).

23. Карманов В.Н. Разведочные работы и расколки на Вычегде Л Археологические открытия 2002 года, - М., 2003. - С. 1920 (Соавт. A.B. Волокитин, К.С. Королев).

Тираж 100.

Редакционно-издательский отдел Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО Российской АН. 167982, г. Сыктывкар, ул. Коммунистическая, 26.

РНБ Русский фонд

2007-4 13752

! А

'Сч

О 2 ФЕВ 2004

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Карманов, Виктор Николаевич

ВВЕДЕНИЕ.;.

Глава

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ И ИСТОРИОГРАФИЯ.

Глава

КРИТИКА ИСТОЧНИКОВ.

ХАРАКТЕРИСТИКА ПАМЯТНИКОВ.

Глава

ОПИСАНИЕ И АНАЛИЗ ОПОРНЫХ КОМПЛЕКСОВ.

Глава

КУЛЬТУРНО-ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ АТРИБУЦИЯ ОПОРНЫХ КОМПЛЕКСОВ И ИХ МЕСТО

В НЕОЛИТЕ ЛЕСНОЙ ЗОНЫ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ.

Глава

ОСОБЕННОСТИ НЕОЛИТА ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРО-ВОСТОКА.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Карманов, Виктор Николаевич

Европейский Северо-Восток занимает обширное пространство от правобережья р. Северной Двины на западе до Уральского хребта на востоке, от Северных Увалов на юге до побережья Баренцева моря на севере. В административном отношении регион представлен территориями Республики Коми, Ненецкого автономного округа и восточной части Архангельской области (рис. 1,2).

Большая протяженность в широтном и долготном направлениях, неоднородность территории по геологическому строению и рельефу определяют значительное разнообразие природных условий. Крайняя северная и северо-восточная часть лежит в зоне тундры, остальная относится к таежной зоне. По рельефу Европейский Северо-Восток делится на две части: восточная окраина относится к горному Уралу, а западная к Русской равнине. По территории региона протекают крупные реки: Печора с У сой и Ижмой, Вычегда с Сысолой и Мезень с Вашкой. Множество мелких рек образуют густую речную сеть. Реки региона относятся к бассейнам пяти крупных речных систем. Наибольшую площадь занимают бассейны Северной Двины (куда входит Вычегда) и Печоры. Озера немногочисленны. Наиболее крупные из них Ямоозеро, оз. Синдор и оз. Косминские. По притокам Северной Двины Европейский Северо-Восток был связан с Верхним и Средним Поволжьем, по узким водоразделам притоки верховий Вычегды и Печоры были связаны с бассейном Камы и Вятки. С другой стороны густая гидросеть с широкими речными долинами и высокая заболоченность территории (рис. 2), вероятно, предопределили ограниченный выбор мест, удобных для проживания древних коллективов. Большинство известных памятников, начиная с мезолита и до раннего средневековья, располагается на песчаных останцах сравнительно небольших по площади. Для останцов характерны типичные подзолистые почвы, задернованные ягелем, и, как правило, занятые сосной. Особенности геохимии почв обусловили то, что на большинстве памятников ECB отсутствует стратиграфия, и не сохраняются изделия из органических материалов. В связи с этим ограничена возможность применения методов естественных наук. Не являются исключением и памятники эпохи неолита.

Открытие первых памятников неолита на Европейском Северо-Востоке относится к нач. XX в., но работы профессиональных археологов начинаются здесь только с конца 1950-х гг. Однако целенаправленное интенсивное изучение неолита ведется сравнительно небольшой срок с начала 1970-х до конца 1980-х гг. Несмотря на это, историография неолита Европейского Северо-Востока характеризуется множеством порой противоположных точек зрения на генезис, развитие и дальнейшую судьбу культур и культурных типов региона, пути и характер их формирования (рис. 3). Обращает на себя внимание и то, что монографические работы, посвященные проблемам рассматриваемой эпохи, отсутствуют. Ранее проводившиеся исследования, результаты которых нашли отражение в публикациях, охватывали широкий по хронологии диапазон, где неолитическая эпоха была лишь одной и не главной частью. В некоторых же случаях исследования были ограничены узкими территориальными рамками (Буров, 1963; 1986; Косинская, 1988; Верещагина, 1989). Исключение составляет лишь раздел по неолиту в коллективной монографии «Археология Республики Коми», автором которого является JI.JI. Косинская (Косинская, 1997. С. 146-213). Несомненно, что подобная ситуация связана с вышеотмеченными особенностями региона.

Целью данного исследования является попытка определения возможных путей формирования неолитического населения Европейского Северо-Востока, его развития и дальнейшей судьбы. Предполагается решить следующие задачи: 1) критика археологических источников, выделение опорных памятников; 2) детальная характеристика и анализ инвентаря опорных комплексов; 3) систематизация и обобщение археологических источников; 4) определение места неолитических памятников Европейского Северо-Востока в неолите лесной зоны Восточной Европы.

Новизна данной работы заключается в систематизации и обобщении данных по неолиту Европейского Северо-Востока; исследовании доступных в настоящее время источников под углом критического анализа и с учетом новых данных по каменному веку лесной зоны Восточной Европы. Таким образом, актуальность работы состоит в том, что в исследовании неолита Европейского Северо-Востока это первая попытка обобщения и систематизации источников, которая предваряется их детальным критическим анализом. Появление принципиально новых источников, требующих монографического исследования на современном уровне, обусловило необходимость обращения к выбранной теме.

Состоянием базы источников, а также поставленными целями и задачами обусловлены методы и приемы исследования. Применение традиционного в археологии метода стратиграфии на памятниках Европейского Северо-Востока сопряжено с рядом трудностей, обусловленных особенностями расположения большинства известных памятников и характером культуровмещающих отложений. В этой связи основные усилия при раскопках автором неолитических памятников Европейского Северо-Востока были направлены на тщательную фиксацию всех категорий находок в трех проекциях. Этим она отличалась от исследований предыдущих лет. Отмеченная особенность изучаемых памятников, в свою очередь, обусловила круг доступных нам источников и методов их исследования. Для изучения каменных индустрий использованы традиционный типологический метод и технологический анализ. Из-за отсутствия представительных орудийных наборов большое значение приобретает изучение более многочисленных продуктов расщепления. В этом случае технологический анализ позволяет получить дополнительную информацию и дает детальную характеристику технологии расщепления камня и новые возможности для сравнительного анализа индустрий. Кроме того, при изучении каменного инвентаря применялся прием ремонтажа, который позволяет не только реконструировать последовательность расщепления, но и восстановить первоначальный облик сломанных или переоформленных орудий. Керамика исследована методом типологии. С помощью технико-технологического анализа (по методике A.A. Бобринского) посуда большинства памятников была изучена на предмет состава формовочной массы.

В результате решения поставленных задач и примененных методов и приемов при исследовании неолитических памятников были достигнуты результаты, позволяющие охарактеризовать неолит Европейского Северо-Востока и его особенности в новом свете.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Неолит Европейского Северо-Востока"

Выводы.

В результате проведенного исследования на Европейском Северо-Востоке были выделены памятники раннего и среднего (развитого) неолита и предполагается существование поздненеолитических. Рассмотрены и возможные пути формирования неолитического населения.

К раннему неолиту (руб. VI-V - нач. IV тыс. до н. э.) отнесены памятники черноборской (Черноборская III, Конещелье, Прилукская, Чудгудоръяг, Черная Вадья, возможно Вис I, II, III, Озельская) и эньтыйской (Эньты I, возможно Ревью I, Нонбург 10, Усть-Кулом I, Прилукская) групп, стоянки локального варианта камской неолитической культуры (Кочмас Б, Пезмог IV, Усть-Кулом I, Вис I — III, Ниремка I (п. 6), Явроньга I) и своеобразный комплекс Дутово I (рис. 68, 70). Генезис дутовской, черноборской и эньтыйской групп населения связан с ранненеолитическим населением Волго-Окского междуречья. Кроме того, регион, преимущественно бассейн Вычегды, был заселен группой населения камской неолитической культуры.

В среднем неолите, в нач. IV тыс. до н. э. Европейский Северо-Восток входил в ареал льяловской культуры ямочно-гребенчатой керамики (рис. 69, 71). Генезис, равно как и время существования, населения висской группы памятников пока недостаточно ясно. Вероятно, их истоки следует искать в населении культур ямочно-гребенчатой керамики. Несомненно участие групп(ы) за-, уральского населения.

ГЛАВА 5

ОСОБЕННОСТИ НЕОЛИТА ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРО-ВОСТОКА.

Анализ данных о количестве памятников, объеме коллекций, а также культурно-хронологическом положении комплексов и их месте в неолите лесной зоны Восточной Европы позволяет утверждать, что эпоха неолита на Европейском Северо-Востоке имеет ряд особенностей, отличающих ее от сопредельных территорий.

Как отмечалось, по рельефу Европейский Северо-Восток делится на две части: восточная окраина относится к горному Уралу, а западная - к Русской равнине. Эта территория имеет две естественные границы — с севера она ограничена побережьем Баренцева моря, а с востока Уральским хребтом. Напротив, с запада и с юга такие границы отсутствуют. По притокам Северной Двины регион был связан с Верхним и Средним Поволжьем, а по узким водоразделам притоков Вычегды и Печоры — с бассейном Камы и Вятки. Эти географические особенности региона определили, по-видимому, основные направления его освоения и в неолите. Имеющиеся данные позволяют говорить как о группах населения, происхождение которых связано с юго-западными (средняя и верхняя Волга, Вологда, Векса), так и с южными и юго-восточными областями (Прикамье). Помимо этого периферийное положение Европейского Северо-Востока на карте Восточной Европы обусловило ситуацию, когда северные и северо-восточные границы крупных культурных образований (например, распространение памятников «льяловского» типа или камской неолитической культуры) проходят именно здесь.

География региона определила, по-видимому, сравнительно низкую плотность населения не только в неолите, но и на всем протяжении истории, не исключая современности. Республика Коми относится к районам с невысокой плотностью населения и неравномерным размещением его по территории. Средняя плотность населения по переписи 1989 г. три человека на 1 кв. м, значительно уступает средней плотности в европейской части. В республике сильно проявляются различия в степени заселенности. В долинах рек, вдоль транспортных магистралей плотность населения повышается на отдельных участках до 5-10 человек. Огромные водораздельные пространства тундры и таежной зоны постоянного населения не имеют, лишь часть этих территорий в процессе хозяйственной деятельности используется периодически. Контрасты в плотности населения особенно велики между северо-восточной и юго-западной частями республики. Обширная территория севера заселена очень редко. Средняя плотность населения не достигает здесь и 0,5 человека на 1 кв. км.

По материалам переписи 1939 г. этот показатель составлял здесь 0,8 человека на кв. км. Увеличение количества проживающих здесь людей за последние 50 лет объясняется не естественным приростом, а промышленным освоением региона и внутренней политикой государства (создание ГУЛАГа). Необходимо отметить, что в последнее время даже отмечено снижение плотности населения республики с трех до 2,8 человек на кв. км (Атлас Республики Коми, 2002. С. 424-425).

Данные по другим эпохам крайне незначительны, что обусловлено не только недостатком источников, но и отсутствием исследований в этом направлении. В последнее время, правда, появились данные о численности населения в эпоху средневековья (Х1-Х1У вв.). Исследователи, проанализировав данные по могильникам этого времени, пришли к выводу, что группа, оставившая их, могла насчитывать всего от 142 до 345 человек. Причем, рост населения, судя по материалам отдельных могильников, был тоже обусловлен притоком населения с другой территории, а не естественными приростом (Кленов и др., 2002. С. 263).

Таким образом, доминирующим фактором низкой степени заселенности Европейского Северо-Востока, как в современности, так и в древности, является географическое положение региона и соответствующие этому сравнительно суровые климатические условия. В неолите последние сыграли, несомненно, важную роль в характере его освоения. Обратимся к данным палеогеографии. В атлантическом периоде (8000-5000 лет назад) зафиксирован значительный сдвиг лесной зоны, к северу на 100-150 км в раннеатлантический период (АТ-1) и на 200-300 км к северу от современной границы в позднеатлантический (АТ-3, термический максимум). В АТ-1 широкое развитие имели еловые леса и господствовали темнохвойные леса среднетаежного типа, в период АТ-2 возросло значение ерниковых зарослей, вследствие неглубокого похолодания на севере северо-востоке лесные ландшафты сменяются лесотундровыми. В позднеатлантический период распространяются южнотаежные леса с примесью дуба, вяза, клена (Никифорова, 1980). Л.Д. Никифорова, несмотря на отмеченные климатические изменения, считает, что Европейский Северо-Восток и в бореальный, и в атлантический периоды входил зону темнохвойной тайги, смещались лишь границы ландшафтных подзон - средней и южной тайги (Никифорова, 1982. С. 154-162). По мнению Т.И. Смирновой структура растительного покрова рассматриваемого региона менялась в основном за счет количественного перераспределения внутри группы хвойных пород (Смирнова, 1971). В бассейне р. Вятки, более южной территории по отношению к рассматриваемому региону, согласно исследованиям И.А. Жуйковой, «.за все послеледниковое время широколиственные породы на территории Вятского края не имели доминирующего значения. Наиболее значительные массивы широколиственных лесов могли быть приурочены лишь к поймам крупных рек .» (Жуйкова, 2001. С. 68-70).

Согласно исследованиям Я.Я. Гетманова и С.Н. Тюремнова на оз. Синдор (Буров, 19676. С. 19-24), Э.И. Девятовой и Э.И. Лосевой на р.Мезени (Девятова, Лосева, 1964. С. 85-89), Л.Д. Никифоровой (Никифорова, 1979. С. 8), Д.А. Дурягиной, Т.И. Марченко-Вагаповой и H.A. Мариевой (Марченко, Дурягина, 1996; Марченко, 1997; Марченко, Мариева, 2001; Мариева, 2000) в долине Вычегды, р. Локчим (левый приток р.Вычегда) и оз. Донты, в атлантический период шло дальнейшее развитие хвойных пород с незначительными примесями широколиственных (главным образом, вяза) (Марченко, 1997; Марченко, Дурягина, 1996). Все эти исследователи единодушно пришли к выводу о сравнительно незначительных климатических изменениях на Европейском Северо-Востоке в среднем голоцене.

При характеристике особенностей неолита Европейского Северо-Востока следует, обратить внимание на сравнительно небольшое количество памятников, известных на столь обширной территории. Для обоснования этого обратимся к сравнению с данными о количестве стоянок предшествующей эпохи мезолита и последующего периода энеолита. В настоящее время в регионе известно 79 мезолитических (Волокитин, 1997. С. 99) и не менее 40 энеолитических памятников (Стоколос, 1997. С. 277, 291). Следует отметить и такую немаловажную деталь, что часть стоянок энеолита представлена «поселками» из 10-15 жилищ (Семенов, Несанелене, 1997. С. 19; Стоколос, 1988. С. 26). В то время как неолитические памятники представлены 52 стоянками (без учета пунктов в Большеземельской тундре) и лишь на одной из них — Эньты III выявлено пять жилищных сооружений. Наиболее распространены случаи, когда на памятник приходится всего по одному жилищу или он представляет собой лишь скопление находок.

Насколько распространение известных памятников отражает реальную картину расселения неолитического населения региона? Обусловлено ли оно только степенью изученности региона? И если это так, то каковы перспективы открытия новых местонахождений неолита в регионе? С начала планомерных исследований в регионе маршруты разведочных работ охватывают, как правило, т.н. «боровые террасы» водоемов. Эта тенденция задана, по всей видимости, Г.М. Буровым, с которым связано начало планомерного изучения региона. Хотя сам исследователь осматривал не только боровые участки водоемов. Так, им были открыты Висский I и II торфяники, Мармугинский торфяник, пойменная стоянка Озъяг III и располагающийся в пойме участок известной стоянки Ванвиздино. Позднее он открыл в долине Вычегды большое количество памятников на «боровых террасах», число которых значительно превысило торфяниковых стоянок.

После открытия Э.С. Логиновой группы неолитических памятников на «террасе» старичного озера Эньты в среднем течении Вычегды, районы поиска выходят за пределы непосредственно прирусловых участков. Так, были открыты поселения Кыньтыяг, Вад I, Важкаяг, Угдым I, Пезмогты 1, 3, стоянка Озельская, Чудгудоръяг и др. Именно этот путь в настоящее время можно считать наиболее перспективным, при поиске новых неолитических памятников в бассейне Вычегды. Что касается долины р. Печоры, то здесь необходимо возобновление разведочных полномасштабных работ, прекратившихся еще в начале 1970-х гг.

После работ Г.М. Бурова была выявлена специфика поселений на водораздельных озерах, заключающаяся в относительной многочисленности их комплексов. Именно на водораздельных озерах Ямоозеро и Косминские в 1969-72 гг. В.Е. Лузгин открывает и исследует там пять памятников с «богатыми» неолитическими комплексами. Из-за малочисленности озер на Европейском Северо-Востоке (помимо упомянутых озер и оз. Синдор наиболее крупными являются оз. Донты и оз. Кадомские), а также с пессимизмом исследователей в отношении перспективности изучения памятников этого типа («смешанность», нестратифицированные отложения), это направление также не получило развития. На оз. Донты, правда, Г.М. Буровым были открыты невыразительные памятники неолита-бронзы (Буров, 1965; 1967а). На оз. Кадомских археологические памятники обнаружить не удалось.

Хотя открытие Л. Л. Косинской в 1982 г. стоянки-мастерской Половники II на Выми еще раз обратило внимание на возможность нахождения памятников, приуроченных к отложениям пойменных террас, в «неолитической археологии» этот путь стал реализовываться лишь в последние годы (Волокитин и др., 2002). Таким образом, в настоящее время наиболее перспективными для выявления новых стоянок неолита являются песчаные останцы, примыкающие к старичным озерам. Наличие большого количества памятников, культуровмещающие отложения которых приурочены к пойме или болотным участкам пока можно только предполагать, но они вряд ли существенным образом изменят картину распространения памятников в регионе. Помимо поиска новых памятников, необходимы раскопки уже известных памятников энеолита-бронзы, исследованных лишь разведочными шурфами или датированных по подъемному материалу. Не исключено, что при этом будет изучено определенное количество неолитических комплексов. Однако прогнозировать многократное увеличение числа выразительных неолитических стоянок вряд ли следует ожидать.

Наряду с отмеченной выше особенностью, необходимо обратить внимание на сравнительно небольшие объемы коллекций (таблица 3). Большая часть коллекций (45) содержит менее 100 каменных орудий в комплексе, и лишь на десяти памятниках найдено свыше сотни предметов со вторичной обработкой. Всего на памятниках неолита найдены фрагменты более 1000 сосудов. Наиболее представительны коллекции Вис I, II и Явроньга I, где найдены фрагменты более чем 100 сосудов. Однако в большинстве коллекций (36) — общее число сосудов колеблется от 1 до 5, а на 14 памятниках керамика не обнаружена вовсе. Материалы ряда памятников аморфны и их принадлежность к неолиту спорна.

Кроме того, прослеживаются особенности в условиях и характере залегания культурных остатков. Выраженные культурные слои присутствуют только на памятниках вблизи водораздельных озер. В большинстве случаев приходится говорить не о культурных слоях, а культуровмещающих отложениях, и не о мощности культурного слоя, а о разбросе находок по вертикали. Этот показатель колеблется в основном от 10 до 30 см, и связан, по всей видимости, с биотурбацией.

Таким образом, совокупность имеющихся данных позволяет прийти к выводу об отсутствии постоянных круглогодичных поселений на территории Европейского Северо-Востока в эпоху неолита.

Количественные характеристики неолитических комплексов, сведения о жилищах и данные палеогеографии позволяют подойти к оценке численности неолитического населения Европейского Северо-Востока. Существует несколько подходов к определению этого показателя. Наиболее распространенный метод основывается на том, что определенный тип биоценоза содержит определенный объем биомассы, часть которой человек может использовать для собственного потребления, не угрожая при этом самой биосистеме. При этом вводится понятие «биологической емкости ландшафта» и соответствующее ему - «демографическая емкость ландшафта» — «максимальное количество населения, которое может существовать на конкретной территории при определенном уровне развития производительных сил. В пределах экосистемы численность населения возрастает до тех пор, пока не достигается точка равновесия, определяемая притоком энергии, т.е. наличными природными ресурсами» (Долуханов, 1993. С. 39). Имеются и конкретные данные о плотности населения, предельной для каждой из географических зон. Европейский Северо-Восток в среднем голоцене, согласно выводам палеогеографов, входил в зону темнохвойной тайги и тундры. Для первой зоны характерны следующие показатели: 32 кв. км на человека или три человека на 100 кв. км, а для второй - 51 кв. км на человека или 1,9 человека на 100 кв. км (Долуханов, 1993. С. 39). Для сравнения приведем данные по хвойно-широколиственным лесам, распространенным на большей части Русской Равнины в рассматриваемое время. Это 14 кв. км на человека или 7,4 человека на 100 кв. км (Долуханов, 1993. С. 39). Таким образом, показатели для этой географической зоны выше в три-четыре раза, чем для темнохвойной тайги. Однако, как справедливо заметил В.В. Сидоров, этот «чисто биологический метод не учитывает, что объем реально извлекаемой и потенциально содержащейся биомассы мало связаны друг с другом», поэтому вряд ли этот показатель соответствовал реальной численности древнего населения (Сидоров, 19926. С 73-74).

Существует и археологический метод подсчета, по которому учитывается количество жилищ и их суммарная площадь, которые сравниваются с нормой минимальной жилой площади на одного человека. Последняя колеблется от 3,5 до 6 кв. м на человека (Хлобыстин, 1972. С. 31; Старков, 1980. С. 183). Интересен метод, предложенный В.В. Сидоровым, и который «основан на выделении хозяйственных единиц, специфических для изучаемого общества» (Сидоров, 19926. С. 74). Им учитываются такие данные, как особенности расселения групп населения, размеры поселений и жилищ, количество очагов, а также размеры сосудов.

Схожую методику применила Л.Л. Косинская для стоянок мезолита и неолита Европейского Северо-Востока (Косинская, 1993). Ею учитывались размеры поселений и жилищ, насыщенность культуросодержащих отложений находками, количество очагов и сосудов на каждом из памятников. Решающее значение при оценке численности населения играла площадь жилищ и скоплений. Ею были использованы оба показателя нормы - 3,5 кв. м на человека и 6 кв. м. на человека (Косинская, 1993. С. 55, 56. Табл. 4). Одновременно с исследованиями Л.Л. Косинской, подобную работу провел и Г.М. Буров, который также опирался на площадь жилищ, но при этом использовал показатель 3,5 кв. м на человека (Буров, 1993. С. 28-29). По их расчетам размеры производственных коллективов в неолите колебались от трех до 66 человек.

Учитывая неполноту имеющихся данных, наиболее правильнее будет произвести оценку численности «льяловского» населения, обитавшего в пределах одного водоема. Определение численности конкретной группы, единой в культурном отношении и существующей в определенный отрезок времени, наиболее рационально и, по-видимому, достоверно. Кроме того, в настоящее время мы располагаем достаточным количеством «чистых» комплексов, что усиливает достоверность выводов. Известно 12 комплексов льяловского типа, полностью изученных, содержащих керамику, и не имеющих «примесей» посуды других типов. Это стоянки Эньты I (одно жилище), Эньты III (пять жилищ), Эньты VI (два жилища), Пезмогты 1 (два скопления), Пезмогты 3 (одно жилище) и Половники II (одно скопление). Площадь жилищ и скоплений колеблется от 16 (Вад I) до 100 кв. м. (Эньты I) (рис. 67, табл. 15). Средние показатели лежат в интервале от 50 до 70 кв. м. Количество очагов в выявленных жилищах и скоплениях колеблется от одного на стоянках Вад I, Пезмогты 1, Эньты VI до шести в жилище стоянки Эньты I, и жилище 1 на Эньты III. По критерию «санитарной нормы» от 3,5 до 6 кв. м на человека, получим, что рассмотренные выше памятники могли быть оставлены группой, насчитывающей от 113 до 194 человек. Приблизительно те же данные будут получены, если учитывать такой показатель как количество очагов, при допущении, что на один очаг могло приходиться от трех-шести до пяти-восьми человек (Косинская, 1993. С. 55). Если исходить из данных В.В. Сидорова, что очаг связывается с хозяйством отдельной семьи, нормальный размер которой составляет 5 человек (Сидоров, 19926. С. 75), то и в этом случае, получим результат в пределах от 63 до 168 человек. Сходные данные можно получить и при расчетах по количеству сосудов на комплекс и по их объему.

Таким образом, вычегодский бассейн в среднем неолите могла населять группа численностью от 70 до 200 человек. В.В. Сидоров, при расчетах численности позднельяловского населения Волго-Окского междуречья пришел к выводу о том, что территорию Подмосковья площадью 100 тыс. кв. км могло одновременно населять до 42 групп, т.е. 2-2,5 тыс. чел. (Сидоров, 19926. С. 75). Сравнение данных по памятникам обоих регионов, показывает их значительную разницу.

Если эти расчеты верны, то они свидетельствуют о сравнительно низком количестве проживавшего на Европейском Северо-Востоке населения. Следует заметить, что речь в данном случае идет о самой многочисленной группе памятников льяловского типа. Это позволяет говорить о том, что численность ранненеолитического населения, по всей видимости, была еще ниже. Хотя на основе имеющихся данных она не поддается даже самым приблизительным подсчетам.

Анализ данных о культурно-хронологическом положении памятников неолита Европейского Северо-Востока позволяет выделить два отрезка времени, когда регион оказывался включенным в общий ход культурных процессов в лесной зоне Восточной Европы. Это ранний неолит, нач. V тыс. до н. э., когда здесь появляются стоянки типа Дутово I, черноборской группы и локального варианта камской неолитической культуры. Второй момент связан с появлением в среднем неолите в нач. IV тыс. до н. э. населения льяловской культуры. Остальные промежутки времени (вторая половина V-го и большая часть IV тыс. до н. э.) не документированы в настоящее время источниками. Это может отражать не только степень изученности региона, но и то, что население в это время здесь отсутствовало или было крайне незначительно.

Ранненеолитическое население, вероятно, продолжало традиции предшествующего ему мезолитического. На опорных памятниках раннего неолита Дутово 1, Черноборская III и Эньты I преобладают фрагменты костей лося и северного оленя (табл. 16). В составе орудийного набора, среди морфологически выраженных орудий, доминируют наконечники стрел (табл. 6). С другой стороны, обращает на себя внимание небольшой объем коллекций этих стоянок, отсутствие жилищ. Большинство коллекций этого времени аморфны и не содержат керамики. Все это может указывать на кратковременность пребывания здесь человеческих коллективов и их малочисленность. Пока мы не располагаем достаточным количеством данных по раннему неолиту для детальной реконструкции хозяйственного устройства, однако, вполне правомерно предположить, что изученные нами памятники представляют собой кратковременные стоянки охотников, преимущественно на копытных. О длительных передвижениях свидетельствует и распространение памятников черноборской группы на обширной территории Европейского Северо-Востока. Причем, для их инвентаря характерны не только наконечники стрел черноборского типа, но и одинаковое сырье. Исследование вологодскими археологами стоянки Березова Слободка VI на р. Сухоне с идентичным инвентарем расширяет эту территорию к югу. В настоящее время есть основания полагать, что проникновение в регион групп ранненеолитического населения носило сезонный характер. Возможно, эти группы населения совершали длительные передвижения «по маршруту кочевий с пересечением мест массовых скоплений животных» (Симченко, 1976).

Схожую модель, но для мезолитического населения Европейского Северо-Востока, предлагает канадский исследователь Б. Гордон. Он считает, что основной стратегией охоты на мигрирующего северного оленя в мезолите, было преследование отдельных стад на маршруте их миграций и подкарауливание и поколка оленей при переправе стада через крупные реки. Исследователь отмечает появление в мезолите специализированной кочевой охотничьей экономики, характеризующейся сезонными перемещениями между такими местами. В соответствии с указанным общим направлением оленьих миграций, такие перемещения должны были происходить в северном направлении весной и в южном осенью (Волокитин и др., 2002).

C.B. Ошибкиной также было высказано мнение, что на Северо-Востоке Европы в раннем неолите существовали мало связанные между собой группы охотников и рыболовов, продолжавшие традиции местного мезолитического населения (Ошибкина, 1995. С. 68). Поскольку связь ранненеолитических памятников региона с позднемезолитическими в настоящее время однозначно не устанавливается, речь, по-видимому, должна идти о культурных традициях, корни которых, скорее всего, находятся за пределами рассматриваемой территории. В настоящее время фиксируются тесные связи с Волго-Окским междуречьем.

В отличие от других памятников раннего неолита (например, стоянок с тычково-накольчатой керамикой, распространившихся на обширных пространствах Восточной Европы), стоянки камского гребенчатого неолита имеют ограниченное распространение. По всей видимости, это обусловлено иной системой жизнеобеспечения. К сожалению, отсутствуют остеологические данные, и нет достоверных сведений о характере каменного инвентаря и структуре кремневых комплексов для того, чтобы реконструировать модель хозяйства населения этой культуры.

Следующий этап освоения региона связан с появлением здесь в нач. IV тыс. до н. э. носителей гребенчато-ямочных традиций, генезис которых, судя по всему, связан с населением раннего этапа льяловской культуры. Памятники этого типа в регионе наиболее многочисленны. Хотя они и расположены на всей территории Европейского Северо-Востока, включая Большеземельскую тундру, однако, распространение наиболее выразительных из них ограничено Тиманским кряжем (рис. 2, 69). От ранненеолитических стоянок они отличаются наличием жилищ на ряде памятников. На стоянке Эньты III их количество достигает даже пяти. Не исключено, что в регион проникает более многочисленная группа населения, однако, однородность инвентаря этих стоянок, отсутствие памятников среднего и позднего этапов льяловской культуры, позволяет говорить о том, что заселение региона в среднем неолите не было длительным. На наш взгляд, материалы Европейского Северо-Востока подтверждают точку зрения В.В. Сидорова на расселение и дальнейшее развитие населения льяловской культуры на обширной территории лесной зоны Восточной Европы. Отметив, подвижность льяловского населения на архаическом и раннем этапе развития культуры (Сидоров, 1992. С. 76; 1998. С. 71), исследователь считает, что «очень малая плотность населения способствовала консервации культур, не допускала быстрого накопления новаций, но в то же время для поддержания экзогамных брачных норм требовала контактов на очень большой территории» (Сидоров, 1992. С. 76). Не исключено при этом, что проникновение в регион населения льяловской культуры связано с поиском неосвоенных промысловых угодий. В этой связи уместно использование этнографических сведений по коми-зырянам. В частности, результатов изучения процессов формирования т.н. этноареальных групп коми, которые образуются в удалении от основной территории проживания (Конаков, Котов, 1991). Они возникают в Мурманской области, в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах, в Омской области. Причины, побудившие к переселению, механизмы формирования групп, особенности их адаптации, развитие в иноэтничной среде и т.п. дают материал для проведения археолого-этнографических параллелей. «Наиболее распространенным вариантом миграционных процессов из Коми края был выезд небольшой группы переселенцев (одна или несколько семей). После их адаптации на новом месте к ним подселялись следующие мигранты. В то же время абсолютное большинство таких переселенческих групп не превышало несколько сот человек» (Конаков, Котов, 1991. С. 48). Переселившись на новое место, группы восстанавливали здесь традиционный хозяйственно-культурный комплекс. Заслуживает особого внимания формирование групп с первоначальной промысловой доминантой в хозяйстве. Так, в конце XIX в. в Тарский район Омской области с ряда сел верхней Вычегды переселяется несколько семей. Переселенцев, прежде всего, привлекали еще не тронутые богатые зверем и птицей леса. Именно, здесь выходцы из коми, для которых охота была основой хозяйственной отрасли, воссоздали свое хозяйство с первоначальной ориентацией на пушную охоту. Причем, была возрождена охота на бобра, полностью истребленного в Коми крае к концу XIX в. (Конаков, Котов, 1991. С. 90-94). Причиной переселения, по мнению исследователей, явился кризис традиционного землепользования, который «объяснялся неравномерным развитием отдельных отраслей (а не скудостью природных ресурсов)». Во второй половине XIX в. «эффективность использования ресурсов животного мира достигла допустимого предела и даже превысила его, о чем свидетельствует исчезновение на территории Коми края соболя и бобра, резкое сокращение куницы, диких копытных и других.» (Конаков, Котов, 1991. С. 22-23). Вероятно, аналогичные причины могли побуждать и первобытные коллективы к поиску еще не освоенных или малонаселенных участков. Однако в отличие от нового времени, первобытные коллективы, проникавшие на Европейский Северо-Восток в неолите, обитали здесь незначительное время.

Таким образом, анализ данных по неолиту Европейского Северо-Востока позволяет сделать вывод о кратковременности обитания населения на известных здесь стоянках. В раннем неолите, судя по типологическому составу инвентаря, они носят преимущественно промысловый характер. В среднем периоде, хотя и появляются жилища, но материал в них также немногочислен. По всей видимости, «долговременный характер» поселений водораздельных озер, отмеченный рядом исследователей (Буров, 19676; Лузгин, 1973), связан не с длительностью проживания здесь неолитического населения, а с количеством посещений этих удобных для проживания участков местности.

Все вышесказанное позволяет сделать вывод о крайне низкой плотности населения Европейского Северо-Востока в эпоху неолита.

Освоение региона не было связано с массовыми, крупными и продолжительными по времени миграциями. По-видимому, мы имеем дело с отдельными случаями проникновения небольших групп населения того или иного культурного образования с территории смежных регионов. Правильнее поэтому говорить не о «едином культурном пространстве» (его в условиях низкой плотности населения попросту не могло быть), а о едином ландшафте и соответствующей ему единой территории природопользования. В таком случае Европейский Северо-Восток - это лишь периферия огромного пространства - лесной зоны Восточной Европы (явные связи с Зауральем в эпоху неолита не выявлены). Скорее всего, проникающие в рассматриваемый регион группы населения не теряли связи с материнской культурой, вели сезонно-хозяйственный образ жизни и возвращались на исходную территорию. Контакты разнокультурного населения в пределах региона, если и были, носили эпизодический характер. Речь, по-видимому, должна идти не о культурных связях региона в эпоху неолита, а о спорадическом посещении населением Волго-Окского междуречья и Прикамья Европейского Северо-Востока.

Низкая плотность населения обусловлена, на наш взгляд, географическим положением региона, его периферийностью на карте Восточной Европы. Несомненно, важную роль в этом сыграли природные условия в атлантический период. По данным палеогеографов на протяжении всего голоцена большая часть Европейского Северо-Востока входила в зону темнохвойной тайги (Смирнова, 1971; Никифорова, 1982), а широколиственные леса были характерны только для пойм (Жуйкова, 2001). Ведь природные условия атлантического периода сказались здесь не так благоприятно, как в южной части лесной зоны Восточной Европы, где происходило значительное улучшение природно-климатической обстановки, характеризующееся в литературе как «климатический оптимум голоцена». (Смирнова, 1971; Никифорова, 1982; Жуйкова, 2001).

Однако географическое положение Европейского Северо-Востока и связанная с ним низкая плотность населения сыграли и положительную роль в источниковедении неолита. Здесь на периферии гораздо больше шансов выявить и изучить «чистые» комплексы, которые могут служить опорными для решения культурологических проблем в исследованиях по неолиту не только этого региона, но и центральных областей лесной зоны Восточной Европы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предпринятое исследование подтвердило мнение исследователей о том, что Европейский Северо-Восток в неолите был заселен разнокультурным населением. В результате технологического анализа кремневых индустрий и типологии кремневых орудий, а также типологии керамики выделено пять групп памятников, различающихся в культурном отношении и существующих в различные отрезки времени. Это, черноборская группа с тычково-накольчатой керамикой, эньтыйская группа с гребенчато-накольчатой и гребенчатой посудой, памятники локального варианта камской неолитической культуры гребенчатой керамики, две группы памятников с гребенчато-ямочной керамикой. Эти группы характеризуются своеобразными традициями в камнеобработке и гончарном производстве. Кроме того, выделяется стоянка Дутово I, анализ инвентаря которой не позволил включить ее ни в одну группу.

Однако проведенное исследование позволило конкретнее охарактеризовать материальную культуру неолитического населения Европейского Северо-Востока. Оно базировалось на новых данных по каменному веку лесной зоны Восточной Европы, что позволило, в ряде случаев скорректировать взгляды на происхождение неолитического населения региона. Впервые на основе сравнительного анализа материалов лесной зоны Восточной Европы, а также критического осмысления базы источников высказывается сомнение в существовании в неолите Европейского Северо-Востока целого ряда археологических культур. Выделение черноборской (Буров, 1986; Косинская, 1997), притиманской, вычегодско-вятской (Буров, 1986) и печоро-двинской (Верещагина, 1989; Косинская, 1997) культур не подтверждается новыми данными по неолиту, и более того необоснованно источниками. Напротив, неолитическое население региона являлось частью более крупных культурных образований, таких, например, как камская и льяловская культуры.

Значительной корректировке подвергнуты и взгляды на освоение региона в рассматриваемую эпоху. Анализ данных позволяет выделить два этапа освоения региона. В раннем неолите это нач. V тыс. до н. э., когда здесь появляются стоянки типа Дутово I, черноборской группы и локального варианта камской неолитической культуры. Второй этап - появление в среднем неолите в нач. IV тыс. до н. э. носителей ямочно-гребенчатой керамики. Остальные промежутки времени (вторая половина V-ro и большая часть IV тыс. до н. э.) не документированы источниками. Это, возможно, отражает не только степень изученности региона, но и то, что население в это время здесь отсутствовало или было очень незначительно.

В ходе исследования были достигнуты успехи в независимом датировании неолитических комплексов. В частности, впервые была получена серия дат для памятников камской культуры, позволяющая удревнить ее возраст до нач. V тыс. до н. э. Таким образом, гребенчатая керамика Прикамья синхронна посуде раннего этапа верхневолжской культуры. Это позволяет подойти к решению ряда проблем неолита лесной зоны Восточной Европы с несколько иных позиций. Например, правомерно поставить вопрос о распространении гребенчатых традиций в неолите лесной зоны Восточной Европы из Приуралья.

Благодаря новым данным по неолиту удалось обосновать ранненеолитический возраст памятников с тычково-накольчатой керамикой на Европейском Северо-Востоке, конкретизировать истоки происхождения черноборской группы населения. Тем самым поставить точку в продолжительной дискуссии относительно статуса и хронологии этих памятников (Стоколос, 1987; 1988; 1997; Верещагина, 1989; Косинская, 1992; 1994; 1997).

Изучение «чистых» комплексов с гребенчато-ямочной керамикой позволяет более определенно судить об их позиции. В настоящее время на основе сравнительного анализа керамики и кремневого инвентаря можно утверждать об их сходстве с материалами архаического и раннего пласта льяловской культуры (по В.В. Сидорову). Полученная радиоуглеродная дата для стоянки Пезмогты 1 свидетельствует о сравнительно быстром расселении племен ямочно-гребенчатого неолита по территории лесной зоны Восточной Европы.

Предпринятый критический анализ источников позволил выделить опорные для решения культурологических проблем комплексы. Таковыми из 81 комплекса неолита являются лишь 16. Это Пезмог IV, Пезмогты 1, Пезмогты 3, Эньты I (ранний и поздний комплексы), Эньты III (жилища 1-5), Эньты VI, Половники II, Кочмас Б, Прилукская, Дутово I, Черноборская III. Однако, с другой стороны, он привел к постановке новых задач и поиску путей их решения. Например, впервые поставлен вопрос о монокультурности раннего комплекса Эньты I, а конкретнее, о единстве керамики и кремневого микролитического инвентаря. Более того, обращение к источниковедению неолита показывает слабую разработанность процедуры анализа и его методики для керамических периодов в отличие от палеолитоведения и исследований по мезолиту.

Был проанализирован целый комплекс данных: численность памятников, объем коллекций, мощность культуросодержащих отложений, численность населения, сведения о палеоэкологии и географии региона и т.п. Это позволяет утверждать об особенностях неолита Европейского Северо-Востока. На наш взгляд, полученные данные отражают слабую заселенность региона в неолите. В настоящее время мы не располагаем данными, говорящими о длительной и оседлой жизни здесь первобытных коллективов. Ранненеолитические памятники представлены преимущественно кратковременными сезонными промысловыми стоянками. В развитом неолите регион осваивает население, изготавливавшее гребенчато-ямочную керамику и оставившее жилищные сооружения. Однако, материалы жилищных комплексов также немногочисленны и не отличаются по структуре от инвентаря остальных стоянок. Более того, «долговременный характер» поселений водораздельных озер, отмеченный рядом исследователей (Буров, 19676; Лузгин, 1973), связан не с длительностью проживания здесь неолитического населения, а количеством посещений этих участков местности.

Анализ ситуации показывает, что освоение региона в неолите не связано с массовыми крупными и продолжительными по времени миграциями населения. По-видимому, мы имеем дело с частными случаями проникновения отдельных небольших групп населения того или иного культурного образования со смежных регионов. Кроме того, регион не был обитаем на протяжении всей эпохи, отмечаются периоды, когда население на этой территории отсутствовало. Очевидно, проникновение разнокультурного населения связано с процессами переселения коллективов в поисках неосвоенных промысловых угодий, что аналогично процессам формирования этноареальных групп позднего средневековья и нового времени (Конаков, Котов, 1991).

Низкая плотность населения обусловлена географическим положением региона, его периферийностью на карте Восточной Европы. Несомненно, важную роль в этом сыграли природные условия в атлантический период. По данным палеогеографов на протяжении всего голоцена большая часть Европейского Северо-Востока входила в зону темнохвойной тайги (Смирнова, 1971; Никифорова, 1982), а широколиственные леса были характерны только для пойм (Жуйкова, 2001). И климатические изменения не сказались здесь так благоприятно, как в южной части лесной зоны Восточной Европы, где происходило значительное улучшение природно-климатической обстановки, характеризующееся в литературе как «климатический оптимум голоцена».

Таким образом, Европейский Северо-Восток в среднем голоцене в силу географического положения и природно-климатических условий представлял собой своеобразный регион. Несмотря на то, что памятники каждой группы распространены практически на всей территории региона, их число ограничено. Развития индустрий и керамических традиций во времени чаще всего не наблюдается. Нет убедительных доказательств их местного происхождения. Население, продвигавшееся на эту территорию, или не имело связи с родственными племенами, или же не существовало здесь достаточно долго для установления таких связей. В этом случае следует говорить не о культурных связях, а о наличии памятников того или иного культурного образования в регионе. Практически на всем протяжении неолита в регионе представлены в основном памятники культур, чьи ареалы находятся западнее Европейского Северо-Востока. Стоянки камского гребенчатого неолита, представляющие уральскую (восточную) линию развития, единичны. В период ранней бронзы наблюдается резкое увеличение количества памятников и усложнение культурной ситуации, что связывают с появлением населения с Зауралья и Западной Сибири (Стоколос, 1997. С. 276).

Именно такой выглядит характеристика неолита Европейского Северо-Востока на современном этапе исследований. В дальнейшем она будет неизбежно дополнена и скорректирована. Большие надежды возлагаются на получение принципиально новых источников. Таких источников, которые бы позволили не только получить коллекцию вещей неолитического времени, но и дающих возможности для комплексного исследования с применением широкого спектра методов и приемов.

Список научной литературыКарманов, Виктор Николаевич, диссертация по теме "Археология"

1. Александрова М.В. 1998. «Идеология» раскопок и приоритеты археологического исследования (У истоков советской методики раскопок палеолитических поселений) // Восточный граветт. М.: Научный мир, С. 142-151.

2. Алешинская A.C., Спиридонова Е.А. 2001. Периодизация эпохи бронзы лесной зоны Европейской России (по палинологическим данным) // TAC. Вып. 4. Тверь. - С. 352-358.

3. Аникович М.В. 1986. О некоторых спорных проблемах изучения палеолита бассейна Печоры // Палеолит и неолит. Л.: Наука. С. 39-45.

4. Археология. Неолит Северной Евразии. 1996. М.: Наука,— 379 с.

5. Археология Республики Коми. 1997. М.: ДиК, 758 с.

6. Археология СССР. Мезолит СССР. 1989. М: Наука, 351 с.

7. Атлас Республики Коми. 2001. Под ред. Э.А. Савельевой. М.: ДИК. С. 424-425.

8. Бадер О.Н. 1951. Стоянки Нижнеадищевская и Боровое Озеро I на р. Чусовой // МИА. № 22. М.

9. Баскин JI.M. 1970. Северный олень: экология и поведение. М.: Наука. - 260 с.

10. Блохин А.И. 1959. У истоков истории Печорского края. Печорский угольный бассейн. Л.

11. Бобринский A.A. 1978. Гончарство Восточной Европы. Источники и методы изучения. М.: Наука, 272 с.

12. Брюсов А.Я. 1952. Очерки истории племен Европейской части СССР в неолитическую эпоху. М. - 264 с.

13. Буров Г.М. 1963. Вычегодский край в каменном, бронзовом и раннем железном веке: Автореф. дис.к. и. н. — Сыктывкар. — 18 с.

14. Буров Г.М. 1967а. Археологические памятники Вычегодской долины. -Сыктывкар: Коми кн. изд-во. 96 с.

15. Буров Г.М. 19676. Древний Синдор (из истории племен Европейского Северо-Востока в VII тысячелетии до н.э. -1 тысячелетии н.э.). М.: Наука, - 220 с.

16. Буров Г.М. 1974. Археологические культуры Севера европейской части СССР (Северодвинский край): Учебное пособие для студентов-историков. Ульяновск. — 120 с.

17. Буров Г.М. 1986. Крайний Северо-Восток Европы в эпоху мезолита, неолита и раннего металла: Автореф. дис. д. и. н. Новосибирск. - 37 с.

18. Буров Г.М. 1993. Нео-энеолитические полуземлянки Крайнего Северо-Востока Европы в аспекте социальной организации его древнего населения И ВАУ. Вып. 21. — Екатеринбург. С. 23-41.

19. Буров Г.М., Романова E.H., Семенцов А.Д. 1972. Хронология деревянных сооружений и вещей, найденных в Северодвинском бассейне // Проблемы абсолютного датирования в археологии. М. С. 76-79.

20. Васкул И.О. 1997. Памятники гляденовской культурной общности // Археология Республики Коми. М.: ДиК, С. 349-400.

21. Верещагина И.В. 1973. Памятники с микролитическим инвентарем Большеземельской тундры // Археологические исследования в бассейне Печоры. -Сыктывкар. С. 3-21 (МАЕСВ; Вып. 5).

22. Верещагина И.В. 1977. Ранний неолит на Северной Двине // Археологические памятники Печоры, Северной Двины и Мезени. Сыктывкар. - С. 31-36 (МАЕСВ; Вып. 6).

23. Верещагина И.В. 1989. Мезолит и неолит крайнего Европейского Северо-Востока: Автореф. дис.к. и. н. JI. - 22 с.

24. Вишняцкий Л.Б., Колпаков Е.М. 1991. Периодизация в археологии // Проблемы хронологии и периодизации в археологии. Сб. статей. J1.: Ленуприздат, — С. 5-11 (Археологические изыскания. Вып. 3).

25. Волокитин A.B. 1987. Особенности индустрий мезолитических памятников Топыд-Нюр 5 и 7а на средней Печоре // Материальная и духовная культура населения Европейского Северо-Востока. Сыктывкар. - С. 6-15. (ТрИЯЛИ; Вып. 39).

26. Волокитин A.B. 1988. О возможностях метода "связей". (Опыт выявления "комплекса-определителя" по материалам мезолитического памятника Парч I) // Минералы в материальной культуре древних уральских народов: информ. мат-лы. -Свердловск. С. 49-53.

27. Волокитин A.B. 1989. Исследование мезолитических памятников в Коми АССР // Археологические открытия Урала и Поволжья. Сыктывкар. - С. 8-11.

28. Волокитин A.B. 1993. Культурные процессы в бассейне Печоры в эпоху камня. Обзор // Проблемы культурогенеза и культурного наследия. СПб. — Ч. II: Археология и изучение культурных процессов и явлений. - С.47-51.

29. Волокитин A.B. 1997. Мезолит // Археология Республики Коми. М.: ДиК, С. 91146.

30. Волокитин A.B., Карманов В.Н. 1998. Каджером памятник позднего неолита на Удоре // Геолого-археологические исследования в Тимано-Североуральском регионе: Матер. 1-й науч. конф. ФЦП "Интеграция". - Сыктывкар. - С. 61-65.

31. Волокитин A.B., Карманов В.Н. 1998. Каменный век бассейна Вычегды: культурные процессы // Вестник СыктГУ. Сер. 8. Вып. 3. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского госуниверситета, - С . 132-136.

32. Волокитин A.B., Карманов В.Н., Косинская Л.Л., Сажин И.В. 1999. Дутово I — памятник раннего неолита на средней Печоре // Этнокультурные процессы в древности на Европейском Северо-Востоке (источники и исследования). Сыктывкар. - С. 4-16 (МАЕСВ; Вып. 16).

33. Волокитин A.B., Карманов В.Н., Марченко Т.Н., Дурягина Д.А. 1998. Пезмог IV новый памятник гребенчатого неолита на Вычегде // Северное Приуралье в эпоху камня и металла. - Сыктывкар. - С. 31-40 (МАЕСВ; Вып. 15).

34. Волокитин A.B., Карманов В.Н. 2002. Пойменные археологические памятники Европейского Северо-Востока // Геохронология и стратиграфия голоцена Западной Сибири и сопредельных территорий. Тюмень. - С. 46-52.

35. Волокитин A.B., Косинская Л.Л. 1989. О методах датирования некоторых памятников каменного века в бассейне Вычегды // Актуальные проблемы методики западносибирской археологии: Тез. докл. региональной науч. конф. Новосибирск. — С. 120-122.

36. Волокитин A.B., Сажин И.В. 1994. Ранненеолитический памятник Дутово I на Печоре // Музей и личность: Матер, науч. конф. Сыктывкар. - С. 170-172.

37. Выборное A.A. 1992. Неолит Прикамья: учебное пособие по спецкурсу. Самара: Изд-во СамГПИ, - 148 с.

38. Гаврилова И.В. 1996. К вопросу о раннем неолите в нижнем течении р. Мезени // Древности Русского Севера. Вып. 1. Вологда. - С.60-67.

39. Галимова М.Ш. 2001. Мезолитические культуры с трапециями в бассейнах Волги и Днепра: проблемы происхождения и исторических судеб: Научный доклад. Казань: РИЦ «Школа», - 20 с.

40. Галимова М.Ш., Истомин К.Э. 2000. Трапеции усть-камской культуры // Тверской археологический сборник. Вып. IV. Тверь. - С. 143-150.

41. Гвоздовер М.Д. 1998. Кремневый инвентарь Авдеевской верхнепалеолитической стоянки // Восточный граветт. М.: Научный мир, 332 с.

42. Гиря Е.Ю. 1991. Проблемы технологического'анализа продуктов расщепления камня // CA. № 3.

43. Гиря Е.Ю. 1993. Технологический анализ пластинчатых индустрий. Автореф.дисс. канд. ист. наук. С.-Пб., 1993.-21 с.

44. Гиря Е.Ю. 1997. Технологический анализ каменных индустрий. Методика микро-и макро- анализа древних орудий труда // Археологические изыскания. Вып. 44. — СПб.: Академпринт, 198 с.

45. Турина H.H. 1956. Оленеостровский могильник // МИА. № 47. М.-Л. - 431 с.

46. Турина H.H. 1957. Некоторые новые данные о заселении Севера европейской части СССР // CA. № 2. С. 115-120.

47. Гусенцова Т.М. 1981. Мезолит и неолит Камско-Вятского междуречья. Автореф. дисс.канд.ист.наук. Л. — 19 с.

48. Гусенцова Т.М. 1993. Мезолит и неолит Камско-Вятского междуречья. Ижевск, -240 с.

49. Денисов В.П. 1960. Хуторская неолитическая стоянка // Ученые записки Пермского государственного университета. Т. XII. Вып. 1. — Пермь.

50. Денисов В.П., Мельничук А.Ф., 1991. Второе жилище Хуторской стоянки // Неолитические памятники Урала. Свердловск. - С. 21-32.

51. Девятова Э.И., Лосева Э.И. 1964. Стратиграфия и палеогеография четвертичного периода в бассейне р.Мезени. Л.: Наука, 106 с.

52. Древние охотники и рыболовы Подмосковья (по материалам многослойного поселения эпохи камня и бронзы Воймежное I) 1997. — М. 292 с.

53. Долуханов П.М. 1978. Истоки миграций (моделирование демографических процессов по археологическим и экологическим данным) // Проблемы археологии. Вып. 2. Л.-С. 38-43.

54. Естественно-научные методы в полевой археологии. 1997. Вып. 1. — М. — 60 с.

55. Желтова М.Н. 1994. Некоторые технолого-морфологические характеристики наконечников свидерского облика // Экспериментально-трасологические исследования в археологии. СПб. - С. 182-188.

56. Желтова М.Н. 2000. Некоторые технико-морфологические особенности свидерской индустрии // TAC. Вып. 4. Тверь. - С. 15-22.

57. Жилин М.Г., Костылева Е.Л., Уткин A.B., Энговатова A.B. 2002. Мезолитические и неолитические культуры Верхнего Поволжья. По материалам стоянки Ивановское VII. М.: Наука, - 245 с.

58. Жуйкова И.А. 2001. Условия формирования аллювиальных отложений среднего течения р. Вятки II Структура, вещество, история литосферы Тимано-Североуральского сегмента: информационные материалы 10-й научн. конф. Сыктывкар: Геопринт, - С. 6870.

59. Журавский A.B. 1909. Результаты исследования Приполярного Запечорья в 1907 и 1908 годах // Известия Русского географического общества, т. XV. Вып. I — III. С. 197-232.

60. Истомин К.Э. 1998. Классификация кремневых наконечников стрел эпохи мезолита лесной зоны Восточной Европы. Автореф. дисс.канд. ист. наук. М. 26 с.

61. Канивец В.И. 1965. Древние поселения Южно-Печорской равнины // Древние поселения на Печоре и Вычегде. Отчеты о работах 1963 г. в зоне затопления Усть-Войского и Усть-Куломского водохранилищ. Сыктывкар. - С. 3-100 (МАЕСВ; Вып. III).

62. Канивец В.И. 1973. Мезолитические стоянки на Средней Печоре и Усе И Поселения каменного и медно-бронзового века на Печоре и Усе. — Сыктывкар. — С. 3-23 (МАЕСВ; Вып. IV).

63. Канивец В.И., Логинова Э.С. 1970. Отчет о работах I Печорского археологического отряда в 1969 г. Сыктывкар. — Научно-отраслевой архив ИА РАН. Р-1. Д. 4282, 4282а.

64. Кеворкова Н.В., Леонова Н.Б. 1981. Методика исследования скоплений кремня // Описание и анализ археологических источников. — Иркутск. С. 43-64.

65. Клейн Л.С. 1991. Археологическая типология. Л. — 448 с.

66. Клейн Л.С. 1995. Археологические источники. СПб.: ФАРН, - 352 с. (Классика археологии. Вып. 2).

67. Кленов М.В., Жеребцов И.Л. 2002. Население Европейского Северо-Востока в XI-XVII веках (опыт демографического моделирования) // Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья. Ижевск. - С. 259-264.

68. Ковалева В.Т. 1989. Неолит Среднего Зауралья. — Сведрловск. 80 с.

69. Конаков Н.Д., Котов О.В. 1991. Этноареальные группы коми: формирование и современное этнокультурное состояние. М.: Наука, - 226 с.

70. Кольцов Л.В. 1989. Мезолит Волго-Окского междуречья // Археология СССР. Мезолит СССР. М.: Наука, - С. 68-86.

71. Королев К.С. 1984. Жилище эпохи неолита в бассейне средней Вычегды // Археолого-этнографические аспекты изучения Северного Приуралья Сыктывкар. - С. 107-111 (ТрИЯЛИ; Вып. 33).

72. Королев К.С. 1997. Население средней Вычегды в древности и средневековье. -Екатеринбург: УрО РАН. 194 с.

73. Косинская Л. Л. 1997. Неолит // Археология Республики Коми. М.: ДиК, - С. 146-213.

74. Косинская Л.Л. 1977. Работы на Выми // АО 1976. - М. - С. 20.

75. Косинская Л.Л. 1982а. Неолитическая стоянка-мастерская на Выми // Проблемы этногенетических исследований Европейского Северо-Востока: Межвуз. сб. науч. тр. -Сыктывкар. С.132-144.

76. Косинская Л.Л. 19826. Отчет об археологических раскопках в Княжпогостском районе и разведке в Усть-Вымском районе Коми АССР за 1981 год. Сыктывкар. Научно-отраслевой архив ИА РАН. Р-1. Д. 9437.

77. Косинская Л.Л. 1988. Мезолит ранняя бронза бассейна Нижней Вычегды. Автореф. дисс. канд. ист.наук. Л. -24с.

78. Косинская Л.Л. 1988. Некоторые результаты статистического анализа кремневого инвентаря стоянок каменного века бассейна Вычегды // Памятники эпохи камня и металла Северного Приуралья. Сыктывкар. - С. 33-47 (МАЕСВ; Вып. 11).

79. Косинская Л.Л. 1989. Исследования Коми республиканского историко-краеведческого музея в бассейне Вычегды // Археологические открытия Урала и Поволжья. Сыктывкар. - С. 17-19.

80. Косинская Л.Л. 1990а. Особенности исследования поселений с полуземляночными жилищами в таежной зоне Европейского Северо-Востока // Полевая археология мезолита-неолита. Л. - С. 101-107.

81. Косинская Л.Л. 19906. Отчет об археологической экспедиции 1989 г. в Усть-Вымском районе Коми АССР. Сыктывкар. Научно-отраслевой архив ИА РАН. Р-1. Д. 13630.

82. Косинская Л.Л. 1991а. Исследования на Вычегде и в Сургутском Приобье // Археологические открытия Урала и Поволжья. Ижевск. - С. 176-178.

83. Косинская Л.Л. 19916. Неолитическая стоянка Кочмас на нижней Вычегде // Неолитические памятники Урала: Сб. науч. тр. Свердловск. - С. 4-20.

84. Косинская Л.Л. 1992. О соотношении памятников с накольчатой керамикой и памятников эньтыйского типа Европейского Северо-Востока // Проблемы финно-угорской археологии Урала и Поволжья: Сб. науч. тр. Сыктывкар. - С. 91-96.

85. Косинская Л.Л. 1993. О типах поселений эпохи камня на Европейском Северо-Востоке // ВАУ. Вып. 21. Екатеринбург. - С. 41-59.

86. Косинская Л Л. 1994. К проблеме генезиса памятников с накольчатой и гребенчато-накольчатой керамикой Европейского Северо-Востока // Европейский Север: Взаимодействие культур в древности и средневековье. Сыктывкар. - С. 48-54 (МАЕСВ; Вып. 14).

87. Косинская JI.JI. 1995. Проблемы хронологии неолита Урала // Узловые проблемы современного финно-угроведения: Материалы 1-й Всерос. науч. конф. финно-угроведов. -Йошкар-Ола. С. 37-39.

88. Косинская Л.Л. 2000. Связи в неолите Европейского Северо-Востока и Западной Сибири // Коренные этносы Европейской части России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы (сб. статей). Сыктывкар, - С. 181-185.

89. Косинская Л.Л., Волокитин A.B. 1993. Типология мезолитических памятников Европейского Северо-Востока // Взаимодействие культур Северного Приуралья в древности и средневековье. Сыктывкар. - С. 18-29 (МАЕСВ; Вып. 12).

90. Костылева Е.Л. 1984. Остатки ранненеолитической верхневолжской культуры на стоянке Сахтыш II // КСИА. Вып. 177. С. 47-52.

91. Костылева Е.Л. 1994. Ранненеолитическая верхневолжская культура//TAC. Вып. 1.-Тверь.-С. 53-58.

92. Кравцов А.Е. 1991. О хронологии бутовской и иеневской мезолитических культур в Волго-Окском междуречье (по данным радиоуглеродного и спорово-пыльцевого анализов) // Актуальные вопросы Волго-Окского мезолита. М. - С. 38-60.

93. Крайнов Д.А. 1996. Верхневолжская культура // Археология. Неолит Северной Евразии. М.: Наука,-С. 166-173.

94. Крайнов Д.А., Хотинский H.A. 1974. Хронология и палеогеографический фон древнейших неолитических поселений центра Русской равнины // Первобытный человек и природная среда. М: Ин-т географии АН СССР, С. 272-275.

95. Крижевская Л.Я. 1996. Волго-камская культура (с накольчатой керамикой) // Археология. Неолит Северной Евразии. М.: Наука, С. 248-253.

96. Кулик H.A. 1914. Поездка в Большеземельскую тундру летом 1910 г. // Труды общества землеведения при Санкт-Петербургском университете.- Т. III. СПб.

97. Лашук Л.П. 1958. Очерк этнической истории Печорского края. (Опыт историко-этнографического исследования). Сыктывкар. — 200 с.

98. Леонова Е.В. 1994. Опыт планиграфического анализа иеневских мезолитических стоянок с тонким культурным слоем // TAC. Вып. 1. Тверь. - С. 30-36.

99. Леонова Е.В. 1996. Функционально-планиграфический анализ стоянки Беливо 6В // TAC. Вып. 2. Тверь.- С. 141-148.

100. Леонова Н.Б., Несмеянов С. А. 1991. Проблемы палеоэкологической характеристики культурных слоев // Методы реконструкций в археологии. -Новосибирск.: Наука. Сиб. отд-ние, С. 219-246.

101. Липин В.Б. 1992. Комплекс археологических памятников у с.Усть-Кулом // Духовная культура: история и тенденция развития: Тез. докл. Сыктывкар. - Ч. 2. - С. 2022.

102. Липин В.Б. 1996. Спасательные работы в Усть-Куломском районе Республики Коми // АО-1995. М. - С. 59-60.

103. Лобанова Н.В. 1986. Неолитические памятники с ямочно-гребенчатой керамикой на территории Карелии. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М.

104. Лобанова Н.В. 1996. Культура ямочно-гребенчатой керамики // Археология Карелии. Петрозаводск. - С. 81-105.

105. Логинова Э.С. 1977а. Археологические памятники на оз. Эньты // Археологические памятники Печоры, Северной Двины и Мезени. Сыктывкар. — С. 3-11 (МАЕСВ. Вып. 6).

106. Логинова Э.С. 19776. Отчет Вычегодского археологического отряда о полевых исследованиях в Сыктывдинском районе за 1976 год. — Сыктывкар. Научно-отраслевой архив ИА РАН. Р-1. Д. 6124, 6124а.

107. Логинова Э.С. 1978. Поселение Эньты I // Археологические памятники эпохи палеометалла в Северном Приуралье. Сыктывкар - С. 3-23 (МАЕСВ; Вып. 7).

108. Логинова Э.С. 1981. Отчет о полевых работах на Мезени и Средней Вычегде за 1980 год. Сыктывкар. - Научно-отраслевой архив ИА РАН. Р-1. Д. 8043, 8043а.

109. Логинова Э. С. 1989а. Поселения эпохи неолита на Средней Вычегде // Материалы VI международного конгресса финно-угроведов. Т. 1. М. - С. 66.

110. Логинова Э.С. 19896. Раскопки Озельской стоянки // АО Урала и Поволжья. -Сыктывкар. С. 22-23.

111. Логинова Э.С. 1990. Отчет о полевых исследованиях Вишерского археологического отряда за 1989 год. Сыктывкар. — Научно-отраслевой архив ИА РАН. Р-1. Д. 14822, 14823.

112. Логинова Э.С. 1993. Поселение Чудгудоръяг// Взаимодействие культур Северного Приуралья в древности и средневековье. Сыктывкар. - С. 41-59 (МАЕСВ; Вып. 12).

113. Логинова Э.С. 1995. Поселение Юванаяг на Нившере // Этнокультурные контакты в эпоху камня, бронзы, раннего железа и средневековья в Северном Приуралье. -Сыктывкар. С. 43-58 (МАЕСВ; Вып. 13).

114. Логинова Э.С. 1998. Поселение Эньты IV // Северное Приуралье в эпоху камня и металла. Сыктывкар. - С. 41-64 (МАЕСВ; Вып. 15).

115. Лозовская О.В. 1994. К вопросу о трасологических признаках составного метательного оружия // Экспериментально-трасологические исследования в археологии. -СПб.-С. 157-168.

116. Лузгин В.Е. 1972. Древние культуры Ижмы. — М.: Наука. 128 с.

117. Лузгин В.Е. 1973а. Мезолит и ранний неолит в долине р.Ижмы (бассейн средней Печоры) // Этнокультурные общности лесной и лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита. Л. - С. 95-98 (МИА; № 172).

118. Лузгин В.Е. 19736. Неолитические стоянки Центрального Тимана // Поселения каменного и медно-бронзового века на Печоре и Усе. — Сыктывкар. С. 24-46 (МАЕСВ; Вып. IV).

119. Лузгин В.Е. 1973в. Поселение Ружникова на Косминских озерах и вопросы неолита Европейского Северо-Востока // Археологические исследования в бассейне Печоры. Сыктывкар. - С. 22-34 (МАЕСВ; Вып. 5).

120. Лузгин В.Е. 1977. Неолитические стоянки в бассейне р.Индиги // Археологические памятники Печоры, Северной Двины и Мезени. Сыктывкар. - С. 23-30 (МАЕСВ; Вып. 6).

121. Мамонова H.H., Сулержицкий Л.Д. 1989. Опыт датирования по С14 погребений Прибайкалья эпохи голоцена // CA. № 1.

122. Марченко Т.И. 1997. Палеогеография голоцена Европейского Северо-Востока по данным диатомового анализа. Дисс. . к.г.-м.н. Сыктывкар. - Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф.2.0.3.Д.421.

123. Марченко Т.Н., Дурягина Д.А. 1996. Условия формирования голоценовых отложений в бассейнах рек Вычегды и Большой Роговой (по данным диатомового и спорово-пыльцевого анализов). Сыктывкар. - 44 с.

124. Марченко-Вагапова Т.И., Мариева H.A. 2001. Палинологическая и диатомовые характеристики природной среды в голоцене района Средней Вычегды // Вестник Института Геологии. № 10. Сыктывкар. — С. 6-9.

125. Матюхин А.Е. 1994. Технология фрагментации сколов // Экспериментально-трасологические исследования в археологии. СПб. — С. 62-85.

126. Мацкевой Л.Г. 1971. Опыт типологической классификации микролитических индустрий Крыма // CA. № 1.

127. Медведев Г.И. 1981. К проблеме морфологического анализа каменного инвентаря палеолитических ансамблей Восточной Сибири // Описание и анализ археологических источников. Иркутск. — С. 16-34.

128. Медведев Г.И., Савельев H.A., Лежненко И.Л. 1981. Моделирование итехнологическая классификация резцов и скребков // Описание и анализ археологических источников. Иркутск. - С. 86-104.

129. Медведев Г.И., Несмеянов С.А. 1988. Типизация «культурных отложений» и местонахождений каменного века // Методические проблемы археологии Сибири. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, С. 113-143.

130. Мельничук А.Ф. 2001. Поздний мезолит и проблема происхождения камской неолитической культуры // Тезисы докладов XV Уральского археологического совещания. Оренбург. - С. 50-51.

131. Мельничук А.Ф., Бординских Г.А., Мокрушин В.П., Дегтярева М.И., Лычагина E.JI. 2001. Новые позднемезолитические и ранненеолитические памятники в верхнем и среднем Прикамье // Археология и этнография Среднего Приуралья. Березники. -С. 142-162.-Вып. 1.

132. Мельничук А.Ф., Пономарева Л.В. 1984. Неолитическая стоянка Чашкинское озеро VI // Проблемы изучения каменного века Волго-Камья. Сб. статей. Ижевск.

133. Неолит лесной полосы Восточной Европы (антропология Сахтышских стоянок). 1997. М.: Научный мир, - 191 с.

134. Недомолкина Н.Г. 2000. Многослойное поселение Вёкса // TAC. Вып. 4. Тверь. -С. 277-284.

135. Никитин В.В. 1996. Каменный век Марийского края // Труды Марийской археологической экспедиции. T. IV. Йошкар-Ола. - 180 с.

136. Никифорова Л.Д. 1980. Изменения природной среды в голоцене на Северо-Востоке европейской части СССР: Автореф.дисс.канд. геогр. наук. М.

137. Никифорова Л.Д. 1982. Динамика ландшафтных зон голоцена Северо-Востока европейской части СССР // Развитие природы территории СССР в позднем плейстоцене и голоцене. М.: Наука, - С. 154-162.

138. Остроумов H.A. 1972. Животный мир Коми АССР. Сыктывкар: Коми книжное издательство, — 280 с.

139. Ошибкина C.B. 1978. Неолит Восточного Прионежья. М.: Наука, -231 с.

140. Ошибкина C.B. 1995. Неолит лесной зоны и севера Восточной Европы (к проблемам финноугристики) // Петербургский археологический вестник. Вып. 5. СПб. -С. 62-70.

141. Ошибкина C.B. 1996а. Неолит Беломорья и Крайнего Северо-востока // Археология. Неолит Северной Евразии. М.: Наука, 379 с. - С. 239-242.

142. Ошибкина C.B. 19966. Понятие о неолите II Археология. Неолит Северной Евразии. М.: Наука, С. 6-10.

143. Питулько В.В. 1991. Проблемы переходных этапов по археологическим материалам полярной зоны // Проблемы хронологии и периодизации в археологии. Сб.статей. Л.: Ленуприздат, С. 12-22 (Археологические изыскания. Вып. 3).

144. Полевая археология мезолита-неолита. 1990. Л. 130 с.

145. Пядышев Н.П., Хлобыстин JI.I1. Новая стоянка в Печорском Заполярье // Исследование памятников каменного века. — М. С. 71-75. (КСИА; № 92).

146. Савельева Э. А. 1987. Актуальные проблемы археологии Европейского Северо-востока // Проблемы историографии Европейского Северо-востока Сыктывкар. С. 5-19 (Тр. Институт языка, литературы и истории; Вып. 42).

147. Савельева Э.А. 1997. История археологического изучения Европейского Северо-Востока // Археология Республики Коми. М.: ДиК. — С. 9-33.

148. Семенов В.А. 1978. Разведки в Усть-Куломском и Сысольском районах Коми АССР // АО-1977. М. - С. 36-37.

149. Семенов В.А. 1989. Раскопки многослойной стоянки Усть-Комыс на реке Вымь Княжпогостского района Коми АССР // Археологические открытия Урала и Поволжья. -Сыктывкар. С. 33-35.

150. Семенов В.А., Несанелене В.Н. 1997. Европейский Северо-Восток в эпоху бронзы (по материалам раскопок Сыктывкарского университета): Учебное пособие. — Сыктывкар: Сыктывкарский ун-т, 172 с.

151. Сидоров В.В. 1980. Луково Озеро I стоянка льяловской культуры // CA. № 2. - С. 126-143.

152. Сидоров В.В. 1986. Маслово Болото 7 — поселение льяловской культуры // CA. № 4.-С. 116-137.

153. Сидоров В.В. 1992а. Многослойные стоянки Верхневолжского бассейна Варос и Языково // Многослойные стоянки Верхнего Поволжья. М. С. 4-113.

154. Сидоров В.В. 19926. Оценка численности населения лесной зоны в неолите // Теория и методика исследований археологических памятников лесостепной зоны. Тез. докл. научн. конф. Липецк. - С. 73-76.

155. Сидоров В.В. 1997а. Кремневые орудия и оружие поселения Воймежное I // Древние охотники и рыболовы Подмосковья (по материалам многослойного поселения эпохи камня и бронзы Воймежное I). М. С. 76-91.

156. Сидоров В.В. 19976. Стоянки Заболотского озера //Древности Залесского края. Мат-лы международной конференции «Каменный век Европейских равнин», 1-5 июля 1997, Сергиев-Посад. Сергиев-Посад. - С. 104-144

157. Сидоров В.В. 1998. Трансформации и миграции культур каменного века лесной зоны Восточной Европы // TAC. Вып. 3. Тверь С. 64-74.

158. Симченко Ю.Б. 1976. Культура охотников на оленей Северной Евразии. Этнографическая реконструкция. М.

159. Смирнов A.C. 1982. Неолитические стоянки Жеренских Озер // CA. № 3. С. 103121.

160. Смирнова Т.И. 1971. Основные изменения растительности севера Печорской низменности в четвертичное время (по палинологическим данным: Автореф. дисс. .канд. биол. Наук. M. 19 с.

161. Сорокин А.Н. 1987. Опыт исследования мезолитических стоянок с неокрашенным культурным слоем // Задачи Советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС: Тез. докл. всесоюзн. конф. М. С. 238-239.

162. Сорокин А.Н. 1990. Бутовская мезолитическая культура (по материалам Деснинской экспедиции). М.: Ин-т археологии РАН, - 220 с.

163. Сорокин А.Н. 1991. Поздние памятники бутовской культуры и проблема генезиса раннего неолита Волго-Окского междуречья // Актуальные вопросы Волго-Окского мезолита. — М. С. 28-38.

164. Сорокин А.Н. 2000. Парадоксы мезолита Восточной Европы // Тверской археологический сборник. Вып. 4. Тверь.

165. Сорокин А.Н. 2001а. Проблемы источниковедения мезолита Восточной Европы // Практика и теория археологических исследований. М.

166. Сорокин А.Н. 20016. Рец. на: Кольцов Л.В., Жилин М.Г. Мезолит Волго-Окского междуречья (памятники бутовской культуры) II РА. № 3. — С. 154-162.

167. Сорокин А.Н. 2002. Мезолит Жиздринского Полесья. Проблема источниковедения мезолита Восточной Европы. — М.: Наука, — 251 с.

168. Спиридонова Е.А., Алешинская A.C. 1999. Периодизация неолита-энеолита Европейской России по данным палинологического анализа // РА. № 1.

169. Старков В.Ф. 1980. Мезолит и неолит лесного Зауралья. М.

170. Стоколос B.C. 1975. Археологические исследования на Европейском Северо-Востоке. Сыктывкар. -28 с. (Серия препринтов «Научные доклады». Вып. 19).

171. Стоколос B.C. 1977. Первый неолитический памятник на Мезени // Археологические памятники Печоры, Северной Двины и Мезени. — Сыктывкар. — С. 31-36 (МАЕСВ; Вып. 6).

172. Стоколос B.C. 1986. Древние поселения Мезенской долины. — М.: Наука. 192 с.

173. Стоколос B.C. 1988. Культуры эпохи раннего металла Северного Приуралья. — М.: Наука. 256 с.

174. Стоколос B.C. 1997. Энеолит и бронзовый век // Археология Республики Коми. -М.: ДиК.-Ч. 4.-С. 213-313.

175. Стоколос B.C., Мурыгин А.М. 1978. Исследования на мезенских новостройках И АО 1977.-М. — С. 39-40.

176. Стоколос B.C., Мурыгин А.М. 1979. Раскопки в районе пос. Усогорск // АО 1978. -М.-С. 39-40.

177. Тимофеев В.И., Зайцева Г.И. 1996. Некоторые аспекты радиоуглеродной хронологии неолитических культур лесной зоны Европейской России // Археология и радиоуглерод. СПб.

178. Третьяков В.П. 1972. Культура ямочно-гребенчатой керамики в лесной полосе Европейской части СССР. J1.: Наука, - 137 с.

179. Третьяков В.П. 1990. Неолитические племена лесной зоны Восточной Европы. JI. -197 с.

180. Уткин A.B., Костылева E.JI. 1984. Ранненеолитическая верхневолжская культура на стоянке Полыдо // CA. № 3. — С. 197-201.

181. Формозов A.A. 1977. О критике источников в археологии // CA. № 1. С. 3-12.

182. Фосс М.Е. 1952. Древнейшая история Севера Европейской части СССР // МИА. № 29. Л.-280 с.

183. Халиков А.Х. 1969. Древняя история Среднего Поволжья. М.: Наука, — 395 с.

184. Хлобыстин Л.П. 1972. Проблемы социологии неолита Северной Евразии // Охотники, собиратели, рыболовы. — J1.

185. Хлобыстин Л.П. 1993. Сатыгинский тип керамики Западной Сибири // AD POLUS. Спб: «ФАРН», С. 29-37 (Археологические изыскания. Вып. 10).

186. Хотинский H.A. 1977. Голоцен Северной Евразии. М. - 200 с.

187. Цетлин Ю.Б. 1991. Периодизация неолита Верхнего Поволжья. Методические проблемы. М.: И А РАН - 195 с.

188. Цетлин Ю.Б. 1996. Периодизация истории населения Верхнего Поволжья в эпоху раннего неолита // TAC. Вып. 2. Тверь. - С. 155-164.

189. Чернов Г.А. 1941. Стоянки древнего человека на реках Колве, Колвавис и Сандибейю в Большеземельской тундре // КСИИМК. Вып. 9.

190. Чернов Г.А. 1948а. Археологические находки в центральной части Большеземельской тундры // ТКИЧП. Т. VII. Вып. 1.

191. Чернов Г.А. 19486. Стоянки древнего человека в бассейне реки Печоры // КСИИМК. М.-Л., - Вып. XXIII.

192. Чернов Г.А. 1951а. Стоянки древнего человека в северной части Большеземельской тундры // КСИИМК. № 36.

193. Чернов Г.А. 19516. Археологические находки в восточной части Большеземельской тундры // CA. Т. 15.

194. Чернов Г.А. 1951в. Петрушинская стоянка на средней Печоре // КСИИМК. М.-Л. -Вып. XXXIX.-С. 81-83.

195. Чернов Г.А. 1956. Новые археологические находки в Печорском бассейне // КСИИМК. Вып. 64.-С. 104-115.

196. Чернов Г.А. 1954. Новые археологические находки в Большеземельской тундре // КСИИМК. Вып. 54.

197. Чернов Г.А. 1962. Стоянки в бассейне р.Адзьвы (Большеземельская тундра) // МАЕСВ. Сыктывкар. - Вып. I. - С. 65-102.

198. Чернов Г.А.1964. Стоянки древнего человека на Усе и средней Печоре // С А. № 1. С. 288-290.

199. Чернов Г.А. 1976. Исследования на р.Сандибейю // АО 1975 г. М.

200. Чернов Г.А. 1978. Новые археологические памятники на pp. Колве и Сандибей-ю // Археологические памятники эпохи палеометалла в Северном Приуралье. Сыктывкар, — С. 100-109 (МАЕСВ; Вып. 7).

201. Чернов Г.А. 1980. Новые мезолитические стоянки на реках Сандибей-ю и Колве (Большеземельская тундра) // СА. М. - 1980. № 1.

202. Чернов Г.А. 1959а. Археологические памятники неолита и раннего железа. Памятники Печорского бассейна и Большеземельской тундры // Памятники культуры Коми АССР. Сыктывкар. - С. 12-37.

203. Чернов Г.А. 19596. Стоянки на средней Печоре // СА. М. - № 2. - С. 228-231.

204. Энговатова А.В. 1997. Керамические комплексы льяловской культуры // Древние охотники и рыболовы Подмосковья (по материалам многослойного поселения эпохи камня и бронзы Воймежное I). М. С. 56-62.

205. Энговатова А.В. 2000. Хронология эпохи неолита Волго-Окского Междуречья // Хронология неолита Восточной Европы. Тезисы докладов международной конференции, посвященной памяти Н.Н.Гуриной. Санкт-Петербург, 27 ноября 2 декабря 2000 г. - СПб. -С. 94.

206. Энговатова А.В., Жилин М.Г., Спиридонова Е.А. 1999. Хронология верхневолжской ранненеолитической культуры (по материалам многослойных памятников Волго-Окского междуречья) // РА. № 2.

207. Fisher А. 1989. Hunting with flint-tipped arrows: results and experiences from practical experiments // The Mesolithic in Europe: Third International Symposium, Edinburgh, 1985. John Donald Publisher Ltd. Edinburgh, p. 29-39.

208. Wood W.R., Johnson D.L. A Survey of Disturbance Processes in Archaeological Site Formation // Advances in Archaeological Method and Theory. N.Y. Vol. 1. P. 315-370.