автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Неупиваемая Чаша" И.С. Шмелёва: поэтика жанра и традиции русской классики XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Неупиваемая Чаша" И.С. Шмелёва: поэтика жанра и традиции русской классики XIX века"

ООЗОБ4482

На правах рукописи

СКЛЁМИНА Светлана Михайловна

«НЕУПИВАЕМАЯ ЧАША» И.С.ШМЕЛЁВА: ПОЭТИКА ЖАНРА И ТРАДИЦИИ РУССКОЙ КЛАССИКИ XIX ВЕКА

Специальность 10 01 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

16 АВГ2007

Москва - 2007

Диссертация выполнена на кафедре культурологи и теории литературы Московского государственного гуманитарного университета им М А Шолохова

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Татьяна Викторовна Саськова Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Наталья Васильевна Дзуцева

кафедра теории литературы и русской литературы XX века Ивановского государственного университета

кандидат филологических наук, доцент Татьяна Александровна Алпатова кафедра русской классической литературы Московского государственного областного университета

Ведущая организация - Псковский государственный педагогический

университет имени С М Кирова

Защита состоится « 12 » сентября 2007 года в « 13 » часов на заседании Диссертационного совета Д 212 136 01 при Московском государственном гуманитарном университете им МА Шолохова по адресу 109240, г Москва, ул Верхняя Радищевская, 16/18

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГГУ им М А Шолохова по адресу г Москва, ул. Верхняя Радищевская, 16/18

Автореферат разослан « » июля 2007 г

Ученый секретарь диссертационного совета, /У

кандидат филологических наук, доцент " л Г Чапаева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В последние десятилетия отечественное и зарубежное литературоведение проявляет повышенный интерес к разным аспектам связи классики Золотого и Серебряного века, особенно к тем ее представителям, которые, оказавшись оторванными от Родины пространственно, но принадлежащие ей духовно, сохраняли и продолжали традиции великих предшественников, обеспечивая тем самым органическое единство всей русской литературы Имя И С Шмелева, до недавнего времени почти не привлекавшее внимание ученых, в настоящий период находится в центре внимания целого ряда литературоведов (А П Черникова, А М Любомудрова, О Н Сорокиной, Е А Осьмининой, И А Есаулова, Л А Спиридоновой, Т.А Таяновой, Д В Макарова, М Ю Трубициной, Е Г Рудневой, И Г Минераловой и др ) Ведь «без глубокого знания своеобразия творческих исканий и достижений этого художника слова « » невозможно представить себе целостную картину развития русского словесного искусства . »' Многое сделано в научном осмыслении литературного богатства «самого русского из современных русских писателей» (К Бальмонт) Но существуют проблемы, оставшиеся исследованными не в полной мере, а потому затрудняющие понимание художественных открытий писателя Речь идет о жанровом своеобразии повести «Неупиваемая Чаша» (1918), созданной И С Шмелевым в годы «кровавой неразберихи», но воплотившей, по словам ОН Сорокиной, «жажду духовной и нравственной чистоты» Исследование жанровой поэтики повести представляется актуальным в связи с современным интересом к проблемам интермедиальности, культурного синтеза, к взаимодействию религиозного и светского искусства, получившему конкретное поэтическое воплощение в кризисную, рубежную эпоху

Жанровая природа «Неупиваемой Чаши» рассматривалась во многих аспектах А П Черников, О Н Сорокина, Е Г. Руднева, И Г Минералова, Н Ю Желтова и др, указывая на «экспериментальность» повести И С. Шмелева, прослеживали в ней традиции фольклора, церковного древнерусского искусства, русской классической литературы, определяя влияние разнообразных жанровых начал агиографии, сентиментально-идиллической, романтической, нравоописательной повести, реалистического романа, обнаруживая «элементы» песни, молитвы, литургии, мотивы сказки, легенды, устного предания и др Однако для более глубокого и точного понимания жанровой специфики повести, как представляется, следует рассмотреть традиции русской классики в «Неупиваемой Чаше» еще в одном важном ракурсе — сквозь призму взаимодействия структуры повести с поэтикой экфрасиса В период социально-политических катастроф, в час страшных испытаний, «в подлое время, когда величественное осмеивается и мелкое

1 Черников А П Проза И С Шмелева концепция мира и человека Автореф дисс дфн-М МГЛУ, 1996-С 4

возводится в догму, когда человек признал себя за «поденку», за эфемериду, и этот вывод кладет в основу своего Символа Веры, этим все меряет»2, И С Шмелев обращается к традиции нарративного экфрасиса, сложившейся в русской литературе XIX века (Н А Полевой, Н В Гоголь, Н С Лесков, И С. Тургенев и др ), но восходящей к античной культуре, прозревая путь спасения через преодоление трагедии жизни «радостным» порывом к искусству, любви, красоте в «более сильной и более прекрасной «Неупиваемой Чаше» (К Бальмонт)

Научная новизна работы заключается в системном подходе к изучению жанровой природы «Неупиваемой Чаши» И С Шмелева, впервые рассматриваемой с точки зрения воздействия на содержательно-структурную организацию повести поэтики экфрасиса в одном ряду с типологически близкими произведениями «золотого века» (повестями Н А Полевого, Н В Гоголя, Н С Лескова, И С. Тургенева)

Предметом исследования является системный подход к изучению жанровой поэтики «Неупиваемой Чаши» И С Шмелева как повести-экфрасиса сквозь призму традиций русской классики XIX века

Объект исследования - повесть И С Шмелева «Неупиваемая Чаша», а также повести Н А Полевого («Живописец»), Н В Гоголя («Портрет» - первая и вторая редакции), Н С Лескова («Запечатленный ангел»), И С. Тургенева («Песнь торжествующей любви»)

Целью работы является исследование жанровой поэтики повести-экфрасиса «Неупиваемая Чаша» И С Шмелева в контексте русской классической литературы XIX века

Достижение цели основывается на решении следующих задач:

1 Рассмотреть в рамках внутрижанровой типологии повесть-экфрасис как особую разновидность и определить ее жанровые признаки

2 Проследить эволюцию нарративного экфрасиса и его воздействие на структуру повести в русской классической литературе XIX века.

3 Выявить типологическую связь «Неупиваемой Чаши» И С Шмелева с повестями-экфрасисами Н А Полевого, Н В Гоголя, Н С Лескова, И С Тургенева

4 Определить функциональность и жанрообразующую роль экфрасиса в художественной системе повести И С Шмелева «Неупиваемая Чаша»

Методологической базой служит сочетание сравнительно-исторического и системно-типологического подходов, научно обоснованных в трудах В М Жирмунского, М М Бахтина, Ю М Лотмана, Л Я Гинзбург, Ю В Манна, В Н Топорова и др Используется структурно-функциональный принцип в определении организующей функции экфрасиса, разработанный О М Фрейденберг, Н.В Брагинской, И А Протопоповой, Л Геллером, С Франк, М Рубине и др, а также принцип структурно-семантического анализа, в частности, в определении специфики цветовой символики в повести И С

2 Ильин И А Собрание сочинений Переписка двух Иванов (1927-1934) -М Русская книга, 2000 -560с -С 41

Шмелева Важная проблема взаимодействия слова, живописи и музыки как видов искусств в художественном мире писателей обусловила обращение к ряду искусствоведческих и культурологических работ (Н П Кондаковой, П П Муратова, Т М Фадеевой, Л Н Мироновой, Е Г Яковлева, С М Даниэля, М В Алпатова, Б Р Виппера и др )

Теоретическая значимость работы заключается в изучении жанрового своеобразия повести-экфрасиса, выделяемой в рамках отечественного литературоведения в качестве особой типологической разновидности Материалы диссертации позволяют уточнить внутрижанровую классификацию повести, осмыслить жанрообразующий потенциал экфрасиса, его роль в развитии жанровой системы русской классической литературы

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования материалов диссертации в учебном процессе, при подготовке курсов по истории и теории литературы в вузовской и школьной практике преподавания

Положения, выносимые на защиту:

1 В рамках внутрижанровой типологии повести выделяется особая жанровая разновидность - повесть-экфрасис, обладающая специфическими структурно-семантическими признаками

2 Генезис и эволюция повести-экфрасиса в русской литературе XIX века определяется взаимодействием иконных и портретных, сакральных и светских типов экфрасиса, восходящих к различным культурным традициям, или разным видам искусства (музыки, живописи)

3 Жанровая поэтика «рубежной» во многих смыслах повести И С Шмелева «Неупиваемая Чаша» вобрала в себя разные грани традиции нарративного экфрасиса, что обусловило ее типологическую связь с произведениями русской классики, принадлежащими к жанровой разновидности повести-экфрасиса

Апробация исследования. Основные положения работы были освещены в докладах на Всероссийских научных конференциях, проходивших в МГГУ им МА Шолохова в феврале 2004, 2005 и 2006 года («На рубежах эпох стиль жизни и парадигмы культуры»), Восьмых международных Виноградовских чтениях «Проблемы истории и теории литературы и фольклора» (Москва, 2004), IV Международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2005), Восьмом научном спецсеминаре «Историческая поэтика пасторали» (Москва, 2006) Материалы исследования отражены в 7 публикациях автора

Структура работы определяется задачами и предметом исследования Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего 257 наименований

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и новизна предпринятого исследования, намечаются цели, задачи и структура работы, определяются объект, предмет и методология научного анализа, сообщается об апробации работы, ее теоретической и практической значимости

В первой главе «Повесть-экфрасис: к вопросу о внутрижанровой типологии» изучается жанровое своеобразие повести, принципы классификации «средней» эпической формы, а также характеристики ее особой типологической разновидности - повести-экфрасиса

Повесть в ряду других жанров эпического литературного рода (эпопея, роман, рассказ, новелла) до сих пор остается мало изученной и наиболее дискуссионной повествовательной формой В обобщающих историко-литературных исследованиях отмечается, что жанр этот весьма «лабильный, гибридный», существующие «границы» повести «размываются» (Н Л Лейдерман) со стороны как больших, так и малых повествовательных форм, что жанровые особенности повести трудно уловимы для оформления в научные категории, так как она занимает «срединное» положение между романом и эпопеей (И К Кузьмичев) и между романом и рассказом (НП Утехин), «растворяя свои приметы в их художественных структурах»

С одной стороны, повесть многое «взяла» от традиционной эпопеи и оформилась по «антисхеме» романа (М М Бахтин), а с другой — повесть «раскачивается» между романом и рассказом, «сдвигаясь в сторону то интенсивного, то экстенсивного построения» (В П. Скобелев) Однако повесть предстает не как нечто «среднее» между романом и эпопеей или романом и рассказом, не как их механическое соединение, а как «новое третье» (В М Головко), обладающее своими качествами «видения и понимания» действительности, своеобразием внутренней организации

Современные исследователи видят назначение повести в постижении жизни «в отдельных проявлениях, но во всей полноте», в обнаружении «общего в частном» (В С Синенко), в стремлении к «интенсификации действия» (В П. Скобелев), в «концепции человека» в контексте «микросреды» (В.М Головко) (человек в его отношении к действительности) и определении двуаспектности жанровой струюуры повести (человек - микросреда), что в свою очередь обуславливает устойчивые черты жанра- особый тип конфликта напряженные узлы конфликта «социального» и «человеческого» выявляются через призму нравственных коллизий;

- специфику сюжетно-композиционной системы группировка образов в рамках одной сюжетной линии, «завершенность» изображаемого,

- характерологию выделение в характере нравственно-психологической доминанты, максимальное проявление заложенных в характере возможностей, «завершенность» характера,

- хронотоп дистанцированность событийного и повествовательного времени, ограниченность пространства рамками микросреды, изображение героев событийного сюжета в одной пространственно-временной плоскости и в

хронологической, линейной последовательности событий, «завершенность» течения времени,

- тип повествования последовательное изложение событий по принципу присоединения эпизодов на основе хроникального течения событий, единство повествовательного тона

В теоретических и историко-литературных работах типология повести осуществляется с разных позиций во-первых, в жанрово-родовом аспекте, когда жанровая типология основывается на общих понятиях о родах литературы (Н П Утехин), во-вторых, с собственно жанровой точки зрения, в соответствии с которой общность извлекается из содержания и формы художественных произведений (М М Бахтин), в-третьих, на основе выявления «общих, исторически повторяющихся жанровых свойств содержания произведений» (Г Н Поспелов) В рамках отмеченных теоретико-методологических принципов происходит и внутрижанровая классификация повести При всей множественности существующих типологических систем -пересекающихся, взаимодействующих между собой, проблема не снимается Так, в последнее время выдвинуто перспективное предложение выделять в качестве особой жанровой разновидности повесть-экфрасис, пока не получившей в отечественном литературоведении обстоятельного, теоретического осмысления и историко-литературного описания

Экфрасис - воспроизведение одного искусства средствами другого (по Л Геллеру) Это понятие достаточно сложное, что объясняется его двойным происхождением Экфрасис возникает в античной литературе как «общее место» (С С Аверинцев) и представляет «украшенное описание произведения искусства внутри повествования, которое он прерывает, составляя кажущееся отступление» (Ш Лабре, П Солер) Второе рождение экфрасис как «вспомогательный» жанр переживает в эпоху позднего эллинизма, когда «изощренную словесную имитацию живописного произведения» (И А Протопопова) писатели-риторы наделяют аллегорическими, метафорическими, философскими и другими смыслами для достижения художественности гностических сочинений Сцены, в которых описания видений перемежаются с их истолкованиями, Н В Брагинская называет «диалогическим экфрасисом», намекая на сакральное, мистериальное его происхождение Русская литература издавна пользовалась экфрасисом, перед которым стояли важные художественные задачи Но только в XIX веке экфрасис начинает завоевывать ведущие позиции в жанровой структуре повести, - в той ее разновидности, где главным героем становится человек искусства и на первый план выдвигается философско-эстетическая проблематика

Е Л Шлычкова, предложившая выделять повесть-экфрасис как самостоятельную жанровую разновидность и исследовавшая с этих позиций одну повесть («Золотой Плес» Н П Смирнова), вычленила некоторые структурно-семантические признаки повести-экфрасиса, интегрирующего в единую эстетическую систему формальные признаки повести и содержательную наполненность жанра экфрасиса

- лирический герой — художник-демиург,

- лиризация эпической формы, повествование сосредоточено около какого-либо явления искусства (живописного полотна, скульптурного изображения, архитектурного сооружения) и сопровождается усиленными эмоциональными проявлениями, возвышенной «художественной интонацией», пафосом восхищения,

- своеобразие сюжетно-композиционного построения перенос конфликта за рамки повествования на художественный объект,

«мистерийный хронотоп», под которым исследователь понимает пространственно-временное пересечение образов героя-художника, автора и других действующих лиц, объединенных общим эмоциональным настроением

Обращение к генезису конструкции «диалогического экфрасиса» раскрывает глубинные смыслы понятия «мистерийного хронотопа», расширительно и общо сформулированного Е Л Шлычковой, но имеющего под собой серьезную теоретическую базу. Мистериальный хронотоп как преимущественная материализация времени в пространстве является центром изобразительной конкретизации, воплощения идеи метаморфозы (по ММ Бахтину) - чудесного превращения, в результате которого человек становится другим Обращение к проблеме архетипа жанра рассеивает представление о том, что экфрасис, развившись из синкретизма «музических искусств», сохранил только «реликтовые элементы лирики» (по Е Л Шлычковой) Согласно театрально-обрядовой, мистериально-фольклорной гипотезе происхождения конструкции «диалогического экфрасиса», он возникает в описательной речи эксегета и играет ведущую роль в развитии мифологического, а позднее драматического действия, определяя вопросно-ответную форму беседы, неведение зрителей (хора) и мудрость вестника, зрительные императивы и др. Экфрасис, являясь обязательной составляющей прототеатральных действ, не только выступает связующим звеном разных форм художественного выражения (речевой, танцевально-мимической), но и мотивирует появление различных типов речевой организации эпического (повествование, описание), лирического (оформление простейших эмоциональных проявлений, восторженных интонаций) и драматического (диалог ведущего с публикой).

О повести-экфрасисе как о жанровой разновидности можно говорить в том случае, если экфрасис, обуславливая единство тематического и поэтологического оформления действительности, определяет практически все важнейшие содержательно-формальные компоненты среднего повествовательного жанра тематика - произведение посвящено жизни художника-творца и шедеврам искусства Экфрасис, преобразованный в тематический компонент, выносится, как правило, в заглавие произведения (повесть Н В Гоголя «Портрет», «Запечатленный ангел» Н С. Лескова, «Песнь торжествующей любви» И С Тургенева, «Неупиваемая Чаша» И С. Шмелева) Тип героя - человек искусства (художник, музыкант и т д), система персонажей сгруппирована вокруг главного героя и/или произведений искусства, проблематика — философско-эстетическая (выдвигаются вопросы о роли, специфике, сущностных свойствах искусства, его взаимоотношениях с

реальностью и пр), в сюжетно-композиционнон структуре экфрасис становится двигателем действия, предопределяя судьбу художника-творца, часто выполняет конфликтообразующую функцию В повести, как правило, одна сюжетная линия, и ее движение определяется взаимодействием различных типов экфрасиса (светского/сакрального, демонического/священного, иконного/портретного) или разных видов искусства (живописи/музыки) Хронотоп — время-пространство «стягивается», концентрируется около произведения искусства, с которым связано переключение временных планов, пространственных перемещений и т д, тип повествования - повествование ведется не только «вокруг» произведения искусства Экфрасис выступает средством художественного воплощения мира, принципом эстетического моделирования реальности, способом обобщения - аллегоризации, символизации, философизации, расширения смыслового поля произведения, создания содержательной многоплановости

Во второй главе «Лики земные и неземные: виды экфрасиса и их жанрообразующая роль в структуре повести XIX века» на примере повестей «Живописец» Н А Полевого, «Портрет» Н В Гоголя, «Запечатленный ангел» Н.С Лескова, «Песнь торжествующей любви» И С Тургенева выявляются разные грани преломления традиции нарративного экфрасиса в русской литературе В связи с этим в первом параграфе анализируется повесть Н А Полевого «Живописец» (1833), занимающая особое место среди произведений писателя первой половины 30-х годов XIX века Связанное с романтическими темами, мотивами, принципами изображения героя, это произведение стало первым в русской литературе воплощением жанровой разновидности повести-экфрасиса Экфрасис, являясь семантическим центром, жанровой доминантой произведения, не только организует все структурные компоненты повествовательной системы, но и накладывает отпечаток на эстетически осваиваемое содержание Жизненный материал повести Полевого представляет собой острую психологическую коллизию -историю духовного и творческого самоопределения героя, процесс становления художника-творца, который проделывает путь от иконописца-ремесленника до художника, переносящего «образ человека и природы в искусство»3, и, наконец, живописца, создателя сакрализованной картины религиозного содержания, вдохновенно прозревающего божественное, идеальное Причем наибольшая смысловая нагрузка в раскрытии творческой личности переносится на предмет творения, т е экфрасис, который становится импульсом к эстетическим суждениям, развитию действия и хронотопа Существенна и психологическая роль экфрасиса, наглядно представляющего внутренний мир художника, его противоречия и метания Многократное изображение «милого женского лица» и «семейственной сцены» продиктовано нежным чувством любви к Вериньке, желанием тихого семейного счастья Но вариация на тему «священного семейства» оборачивается формулой «мещанского» счастья, на

3 Полевой Н А Избранные произведения и письма — Л Худ лит, 1986 - 584с -С 198

пути к которому встает любовь к искусству Мечтания Аркадия о романтической любви сменяются разочарованием и одиночеством, о чем свидетельствует выбранная тематика его картин «Иисус в пустыне», «Прощанье рыцаря» и «Прометей» Обращение героя к прометееву сюжету, нагруженному «огромной символической значимостью» (А Ф Лосев), обуславливается романтическим видением в тагане бунтаря и богоборца, творца и защитника рода человеческого «Прометей» как символ творческой личности, исполненной гордого самосознания, божественного величия и непреклонной воли, способной на мятежное богоборчество, становится воплощением мировоззренческой и эстетической программы романтизма, манифестирующей «переакцентовку» с «мимесиса» на «катарсис» Включаясь в составе нарратива в романтическую оппозицию художественный гений/обывательская среда, сюжет картины прорицает судьбу творческой личности в условиях меркантильного общества

В конце жизненного пути Аркадий, охваченный духовным порывом, создает картину на евангельский сюжет, в которой ведущую роль, по мнению Л А Капитановой, играет мотив детства В лице младенца, благословляемого Спасителем, угадываются черты возлюбленной Вериньки, в образе «мятежного» пастуха - автопортрет художника В употреблении такого приема видится не только стремление к многозначному и <<диапектическому» показу человеческой души, но и решение философско-эстетического вопроса о цели искусства, проистекающее из возможности «постижения и приобщения творческой личности к таким трансцендентным величинам, как Бог, душа, смерть и любовь» (Л А Капитанова) Но кроме «универсальной» ориентации и романтической образности, «Спаситель и дети» отличается сентиментальным пафосом Таким образом, итоговое произведение Аркадия является квинтэссенцией смыслов и мотивов, заложенных в сюжетах предыдущих картин Более того, тенденция «сакрализации» экфрасиса способствует «снятию» конфликтной ситуации через примирение и сотрудничество двух видов изображения

Второй параграф посвящен проблеме экфрасиса в творчестве Н В Гоголя Гоголевский цикл «Арабески» (1835) представляет собой совершенно уникальный материал для изучения истории экфрасиса В этот двухчастный сборник входит 18 текстов Наряду с «Портретом», «Невским проспектом», «Записками сумасшедшего» выделяются эссе «Скульптура, живопись и музыка», «Последний день Помпеи Картина Брюллова», «Об архитектуре нынешнего времени», «О преподавании всеобщей истории» и др, что указывает на программный характер экфрасиса в творчестве писателя

Первоначальная редакция «Портрета» под влиянием отрицательных отзывов критики была коренньм образом переработана автором и в 1842 году включена в третий том собрания сочинений вместе с другими повестями, впоследствии названными «петербургскими». Несмотря на существенные изменения в идейно-тематическом плане, новая редакция «Портрета» не утратила своего экфрастического «эффекта», доказав, что экфрастичность имманентно врастает в творчество Гоголя

Одной из центральных тем «Портрета» обозначена тема судьбы художника, воплощающего свое понимание творчества и роли искусства в целом Чартков -демоническое, монах Григорий — воцерковленное Вследствие этого повесть Гоголя строится на глубоком неприятии, отталкивании друг от друга двух типов изображения, хотя ведущую роль в сюжетообразовании автор отводит инфернальному портрету, играющему роль скрепы обеих частей повествования Гоголь, реализуя принцип «завуалированной фантастики» (Ю В Манн), открывает произведение рассказом о появлении из беспорядка картинной лавочки на Щукином дворе загадочного портрета, являющего собой персонифицированное зло, которое, вторгаясь в пространство духовной жизни художника, способствует его хаотизации Подробно описывая портрет ростовщика, Гоголь большое внимание уделяет глазам, необыкновенным, странным, живым, вызывающим чувство страха и ужаса Для достижения предельно ощутимого чувственного эффекта весь текст имитирует воздействие портрета Писатель прибегает к особым стратегиям, пытаясь текстом «предвосхитить» живопись, создать иллюзию жизни Следуя традиции византийского экфрасиса, когда картинные изображения оценивались по мере их воздействия на внутреннее зрение реципиента, автор пытается с помощью нарративизации этого опыта художественным текстом подействовать на читательское воображение, в котором «увиденное» еще и «оживляется» (С Франк) Чартков, чувствуя над собой какую-то магическую власть ужасных глаз старика, покупает портрет и, поддавшись искушению, заключает во сне сделку с ростовщиком-дьяволом.

Сновидения героя как «еще один вариант экфразы» (И А. Протопопова) в разных редакциях повести представлены по-разному. Семантическое пространство сна в первоначальном варианте организовано посредством вербального элемента, сновидение Чарткова во второй редакции сосредоточено на «зрелище», напоминающем мистериапьное действо с сюжетом выхода и ухода «сияющего чуда» (О М Фрейденберг), в центре которого бессловесный показ священного предмета и манипуляции с ним Трагическая ирония заключена в том, что сакрапизуется золото, которое становится универсальным заместителем всех ценностей жизни

Дальнейшие описания светских портретов, заполняющие почти все повествовательное поле первой части произведения, свидетельствуют о грехопадении Чарткова и истреблении им таланта художника Но в конце жизненного пути Чарткову предоставляется возможность увидеть совершенное, «божественное» произведение искусства, которое вдохновляет его написать картину «Отпадший ангел», под которым он имеет в виду себя, отпавшего от Бога Намеренно сближая два описания произведений разных художников чудесную картину и чудовищную пародию Чарткова на священное, Гоголь подчеркивает контрастность, полную их противоположность и тем самым демонстрирует творческую и духовную смерть героя

В отличие от Чарткова другой гоголевский герой, который создал и портрет «ужасного ростовщика», и картину на сакральный сюжет, наделив ее атрибутами демонического, преодолевает соблазны и искушения греховного

мира и за иллюзорностью земного прозревает истинно духовное. В пустынной обители, в строгом посте и молитве, приготовляется он к своему подвигу - к написанию иконы «Рождество Христово» Текстовая экспликация содержит указание на отологическую несовместимость демонического и сакрального, находящихся в состоянии вечной конфронтации, а художественный экфрасис выступает как своего рода реализация этой «заданности»

В третьем параграфе изучается жанровая природа общепризнанного шедевра Н С. Лескова «Запечатленный ангел» в аспекте воздействия на нее поэтики экфрасиса, определившего не только композиционное построение, но и особый тип «завершения целого»

«Запечатленный ангел» явился результатом глубоких размышлений писателя о судьбах раскола, превосходство которого он видел в силе духа, неразрывной связи с Богом, правдой и стариной, а точнее, с древним иконописным искусством, ставшим для общины и «объединяющим началом, и нравственной опорой, и эстетической призмой» (Б С Дыханова)

О пристрастии Лескова к иконографии свидетельствовали и его современники, видевшие в нем самом «тончайшего изографа русской литературы» (АЛ. Волынский) В год создания знаменитой повести была написана статья «О русской иконописи» (1873), в которой Лесков выступил как великолепный знаток истории древнерусского искусства, ценитель художественной эстетики религиозной живописи, хорошо знакомый с техникой ее воплощения

Рассказ бывшего раскольника Марка Александрова на постоялом дворе накануне Васильева вечера воскрешает цепь происшествий, окончившихся поворотным событием в судьбе раскольничьей общины — переходом артели из старообрядчества в ортодоксальное православие, дабы «воедино одушевиться со всею Русью»4 Беспоповцы главной пружиной свершившегося считают чудесную икону с изображением ангела-хранителя Экфрасис, организуя структурную систему среднего повествовательного жанра, выступает двигателем сюжета, предопределяя судьбу главных персонажей повести Развитие действия, согласуясь с композиционным принципом житийной иконы, представляет, по словам О В Евдокимовой, «деяния» ангела, которые могут быть разделены на две смысловые группы, одна повествует о поисках изографа, другая посвящена событиям вызволения и распечатления ангела Лесков создал образ иконописца, который демонстрирует наряду с универсальным техническим мастерством «мелкоскопического» письма (Севастьян пишет четырехчастную икону «Доброчадие») знание высоких традиций русской иконописи, согласно которым священное искусство нельзя унижать живописанием, т е самовольным творением произвольного изображения. Введение сюжета о рождествах в художественную ткань повести символизирует процесс духовного возрождения раскольников и постижения ими основ православного вероучения — идеи соборности Обращение артельных в «истинную веру» происходит под впечатлением «чуда» - ночного перехода

4 Лесков Н С Собр соч В 12 т - М Изд-во «Правда», 1989, Т 1. - 479с - С 455

Луки Кирилова через бушующий Днепр по цепям моста с двумя иконными образами, что усиливает и осложняет экфрасис, воздействующий на жанровый облик повести Самым удивительным в кульминационной сцене можно назвать «светение», исходящее от обеих икон - первоисточника и копии, свидетельствующее о двуипостасном бытии ангела Согласно конструктивной логике «диалогического экфрасиса», чудесное видение, явившееся старику в канун обряда посвящения, предстает как знамение, намекающее на внутренний, сакральный смысл событий, и требует истолкования Таким образом, ведущая роль в утверждении авторской мировоззренческой позиции о «господствующей вере» как «объединительнице народа» (А Б Румянцев) принадлежит экфрасису, который оказывается жанровой доминантой, участвуя в организации всех уровней художественной структуры

Четвертый параграф посвящен повести И С Тургенева «Песнь торжествующей любви» (1881), наследующей традицию литературного показа и музыки, и живописи

Амбивалентность музыки, играющей универсальными оппозициями и действующей только в «пространстве духовной жизни», и стремление живописи к гармоничной согласованности, космизации в «пространстве телесного мира» (В А Конев) находят свое отражение в художественно-эстетическом сознании писателя Проецируя явления прошлых культур, древних архетипов и символов на современную художественную систему, Тургенев создает в поздней «таинственной» повести своеобразную мифопоэтическую картину, структурообразующими элементами которой становятся музыка и живопись Воссоздавая всеобщую атмосферу расцвета культуры в эпоху позднего итальянского Возрождения, автор фокусирует читательское внимание на двух видах искусства - музыке и живописи, помещая их в описательный ряд персонажей-двойников, построенных по принципу близости и антитетичности С образом Фабия, занимающегося живописью, связаны мотивы светлого, дневного, идеального, духовного, целомудренного и благочестивого Портрет жены он пишет с атрибутами Святой Цецилии С образом Муция в музыкальное семантическое поле входят мотивы магии, гипнотического воздействия, эротизма, лунатизма, ночного и темного, бессознательного, сопряженные с архетипами змеи, огня, хмеля, сна

Муций, вернувшись из продолжительного путешествия по Востоку, интерпретируемому как «чужой», таинственный, колдовской мир, вторгается в идиллическое существование молодой семьи, искушая Валерию Воздействие на героиню происходит во сне и с помощью очаровывающей мелодии, которую он играет на скрипке, обтянутой змеиной кожей «Сверхреальность» сна, маркированная как область «видимого», предстает в виде колоритной сцены, построенной по принципу контрапункта, которая в контексте повести обнаруживает неразрывную связь с процессуальной природой музыкального искусства Не случайно испытываемые Муцием ощущения блаженства и удовлетворения он переносит в реальное звуковое пространство, воплощая в музыкальной материи весь комплекс подсознательных побуждений влюбленного Музыка, организуя художественное пространство повести,

образует раму для основных событий, объяснение которых колеблется между естественным и сверхъестественным, и вносит «целостность индивидуальной мифологии» (Р О Якобсон) автора Играя разными планами изображения и восприятия действительности, Тургенев не только создает сложную конструкцию из временных сфер, пересекающихся довольно затейливым образом, и расширяет пространственные границы повествования, насыщая его символическим содержанием, но и решает важную задачу познания всеобщего единства мира путем создания целостности материи (живописи) и духа (музыки) Сближая в финале повести музыку и живопись (после отъезда Муция Фабий заканчивал изображение Цецилии, которая считалась покровительницей церковной музыки, Валерия музицировала на органе), писатель претворяет в жизнь мечту об исходном единстве, всеобщей гармонии, которая восстанавливается в рамках эстетической, поэтически приподнятой реальности

В третьей главе исследуется жанровая поэтика повести И.С Шмелева «Неупиваемая Чаша» В первом параграфе «Жанровая природа «Неупиваемой Чаши» И С Шмелева в научно-критической рефлексии» дается аналитический обзор имеющихся точек зрения на обозначенную проблему

Повесть «Неупиваемая Чаша», впервые опубликованная в сборнике «Отчизна» в 1919 году, переведенная на десять языков и отрецензированная в иностранной печати, обрела поистине мировую известность Глубочайшая мировоззренческая значимость эстетических представлений писателя и громадная концентрация темы искусства в одном художественном произведении стали причиной не только неиссякаемого читательского интереса к светлому сказанию о жизни крепостного иконописца Ильи Шаронова, но и научных дискуссий по поводу жанровой поэтики «Неупиваемой Чаши»

Говоря о жанрово-стилевом синтезе, возникающем в результате взаимодействия разных жанровых тенденций, исследователи, касаясь многих из них, не сосредотачивали внимание на традиции нарративного экфрасиса, повлиявшего на жанровый облик «Неупиваемой Чаши» Экфрасис, являясь универсальной жанровой формой, позволил И С Шмелеву на небольшом художественном пространстве воплотить философско-эстетические, религиозные, мировоззренческие искания, сосредоточить концептуально важные размышления о судьбах страны, нации, мировой цивилизации в трагичный для России исторический период

Доказательству этой идеи посвящен второй параграф, раскрывающий содержательную связь экфрасиса с хронотопом и роль культурно-исторических традиций в жанровой структуре «Неупиваемой Чаши»

В повести Шмелева на первый план повествования выходит романическая линия, раскрывающая процесс становления и развития личности, жизненный путь героя — одаренного крепостного художника, историю его любви Сюжетное время - недавнее прошлое (середина XIX века) завершающееся смертью героев, но продолжающее воздействовать на современность через творческое наследие Ильи - его картины, иконы, через изустное предание о нем и вдохновлявшей его Анастасии Так актуализируется жанровый смысл

повести-экфрасиса, синтезирующей на небольшом художественном пространстве древнерусские (житийные, иконописные), ренессансные и другие традиции Однако за внешними, реальными событиями повести, за историей любви «гения из рабов» к его госпоже угадывается второй план, сопряженный с национальными судьбами России, обреченной на трагические испытания, но способной на подвиги аскетизма и духовные взлеты. В результате «личностный» сюжет повести «обрастает» рядом ответвлений. Обилие культурно-исторических аллюзий и реминисценций раздвигает смысловое поле повести за пределы основной сюжетной линии. Особое значение в связи с этим приобретает путешествие главного героя, расширяющее

пространственно-временные рамки повести, а сам маршрут по знаковым культурно-историческим местам во многом определяет концептуальную содержательность хронотопа Илья из России отправляется в Италию для обучения живописному мастерству, а на обратном пути попадает в Турцию В итоге Шмелев вводит в произведение философски значимую проблематику «Запад — Россия - Восток», занимавшую умы многих отечественных мыслителей и литераторов в эмиграции, сформировавших в начале 1920-х годов новое историософское и общественно-политическое движение — евразийство Экфрасис как идейно-эстетический центр произведения, который, объединяя в жанровой структуре повести романическую и национально-историческую, религиозную и философско-эстетическую проблематику, наполняя символическим смыслом хронотоп и отдельные картины, воплощающие концептуальную полноту творческих исканий художника слова, выводит частную линию на уровень универсальных обобщений

В третьем параграфе рассматривается сюжетообразующая функция экфрасиса в повести И С Шмелева «Неупиваемая Чаша» Организующая роль экфрасиса прослеживается на всех уровнях художественной системы произведения И С. Шмелева Ситуация экфрасиса задана уже заглавием повести, отсылающим к экспликации семантико-контекстуальных, символических смыслов Экфрасис выступает поводом к эстетическим суждениям и является импульсом к развитию действия. Уже в прологе повести содержится пять описаний произведений живописного искусства, что намекает на ведущую роль экфрасиса в развитии сюжета Центральной в повести становится тема судьбы художника, ищущего свое понимание творчества и роли искусства в целом и усматривающего ее в направлении человеческой природы на путь преображения. Венцом творения художника становятся два портрета Анастасии Ляпуновой светский и церковный Сохраняя общую установку на символичность, экфрасис обрамляет сюжетную канву произведения, связывая воедино мотивы любви и творчества, выстраивая рамочную композицию и указывая тем самым на духовно-нравственную и творческую эволюцию художника от лиц - к ликам, к прозрению за телесным -духовного Согласно образному пространственному видению художника, Илья каждое появление героини воспринимает «картинно» Анастасия всегда предстает в статичном положении (стоя, сидя, полулежа) и в замкнутом пространстве, играющем роль рамы (в помещении, в коляске, на фоне

паркового пейзажа), она будто застывает для позирования Вследствие этого любая встреча героев преподносится как экфрасис, воссоздаваемый вслед за движением глаз Ильи (он обращает внимание на «черты девственного лица» Анастасии, выражение глаз, положение рук и одеяние) Анализируя портретные описания и икону, удается проследить, как постепенно создается иконописный образ Анастасии, как лицо молодой женщины, освещенное божественным светом, преображается в лик Пресвятой Девы Таким образом, экфрастическая ситуация выполняет функцию перевода земного в духовно-универсальное, при этом объект словесного изображения получает своеобразные коннотации Тенденция «иконизации» экфрасиса, ярко выраженная в процессе сакрализации героини, отменяет резкое противопоставление светского и священного изображений и помещает их в условия диалогического «сотрудничества»

Экфрасис предопределяет и кульминацию сюжета, которая лежит за пределами земной жизни главного героя повести Момент наивысшего напряжения действия обнаруживается в прославлении иконы «Неупиваемая Чаша», « в которой - все и вся И покой, и боль, и знание всего, и — ответ, и обетование, и - надежда, и - еда будет Воля Твоя»5. Так в художественном творчестве душа живописца «восторгается из дольнего мира и восходит в мир горний» (П А Флоренский)

Раскрытию роли второстепенных персонажей в повести-экфрасисе И С Шмелева посвящен четвертый параграф исследования

Согласно мнению некоторых литературоведов (А П. Черникова, О Н Сорокиной, Л И. Бородина и др), относящих И С Шмелева к плеяде писателей-реалистов, продолжавших традиции классической реалистической литературы XIX века, фабульная основа повести «Неупиваемая Чаша» выдвигает на первый план социальные аспекты проблематики Писатель, основываясь на реальных фактах, изображает в произведении события, происходившие в дореформенной России, когда господствовало крепостное право и самодержавный произвол Однако сюжетный рисунок повести И С Шмелева обеспечивает гораздо более сложное, выходящее за рамки конкретно-исторического плана и исполненное философско-эстетическим смыслом переплетение темы свободы/несвободы в неразрывной связи с мотивами любви чувственной и идеальной, земной и небесной, с темой художника-творца, создающего божественные произведения искусства В эстетическом развитии этого содержательного комплекса большую роль играют второстепенные персонажи. Например, Сонька-Сафо — персонаж, вбирающий емкий и довольно обширный комплекс культурно-исторических традиций (это видно по ее именам и их вариациям) и в итоге оказывающийся значимым именно для философско-эстетической содержательной системы, которая воплощается отчасти через экфрасис (сцена театрального маскарада, где Сонька наряжена на манер греческих богинь, предстает как «живая» картина)

Как будто бы проходные эпизоды важны не только для внешнего хода событий, но и для внутреннего, символического плана произведения Так, один

5 Ильин И А Указ соч, С 192

эпизод из жизни двенадцатилетнего Ильи, когда он молится «золотой иконе» об избавлении от постыдных должностей у развратного старого барина и Жеребец умирает от несчастного случая, трансформируется в экфрасис - фресковую роспись, изображающую змееборство Святого Георгия Связывая всеобщее с единичным, придавая фрагментарным впечатлениям историческую перспективу, реализуя диалектику сверхличного и личного, художник преодолевает дисгармонию мироздания и воплощает в эпическом по содержанию иконописном сюжете эстетический идеал

В пятом параграфе рассматривается поэтика экфрасиса в контексте религиозно-философской лирики и литургии в художественной системе повести И С Шмелева «Неупиваемая Чаша»

Эстетика, осмысляя природу художника, видит в нем творца, вызывающего к жизни замечательные произведения искусства, и считает необходимым условием создания художественного образа преобладание в субъекте эмоциональных реакций на действительность Герой повести Илья Шаронов, переживая испытания, страдания, впадая в бездны отчаяния, тоски, но обращаясь к Всевышнему, находит в себе силы преодолеть и беды, и искушения, высечь искры радости и ликования, вдохновения и творческого порыва Лиризм такого рода, исполненный священной трепетностью и пронизанный человеческой болью, наводит на мысль о возможных параллелях повести с Псалмами царя Давида Библия открывает нам мудрость жизни «От страдания — к радости - таков вечный путь человеческого духа, и не зная одного, невозможно познать другое» (ТВ. Синило) Шмелев, следуя за библейской традицией и творчески переживая ее, показывает путь восхождения художника от соблазнительной чувственности к высокодуховному состоянию, озаренному эстетической эмоцией

Совершенно не случайно лексема «радость» особо значима в повести «Неупиваемая Чаша», как и в Псалтири Способность эмоционально-эстетически воспринимать мир - находить радость в жизни и через нее постигать радость в Боге, приводит Илью к созданию нетленного религиозно-художественного образа Портрет и икона благотворным образом воздействуют на зрителей (созерцание портрета Анастасии вырывает дачников и путешественников из плена сиюминутной, суетной, смешливой несерьезности и погружает в «радостную» атмосферу высокого творческого вдохновения), не только изменяя эмоциональный настрой, но и вмешиваясь в жизнь, направляя ее на путь преображения Наибольшее количество раз слово «радость» употребляется в 4-й главе — 15 (где говорится о пребывании Ильи в монастыре), в 8-й главе - 9 (обучение Ильи в Италии), в 10-й -13 раз (роспись церкви Ильи Пророка), в 16-й - 9 раз (работа над портретом Анастасии), в 18-й главе, которая является своего рода гимном, хвалебным песнопением, прославлением чудотворной иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша» — 16 раз, причем 13 раз «радость» связывается именно с иконой В общей сложности лексема «радость» в повести встречается 104 раза и в тех эпизодах, где речь идет о живописных произведениях искусства - экфрасисе Чрезвычайно интересно, что в Акафисте Пресвятой Богородице «Неупиваемая Чаша» 109 раз читается

слово «Радуйся», из них 13 раз - «Радуйся, Владычице, Неупиваемая Чаше, духовную нашу жажду утоляющая» Частотные, практически буквальные совпадения (104 - 109, 13 - 13) при близкой семантической наполненности, говорят о многом если Шмелев и не старался сознательно выдержать количественное соответствие в употреблении слова «радость», установить некое равновесие между каноническим сакральным и оригинальным литературным текстами, то тогда возникшая и зафиксированная в повести перекличка — знак особой внутренней настроенности и возвышенно-религиозного мировосприятия писателя, чутко улавливавшего вибрации ритма, интонаций, эмоциональных оттенков Священного текста В обращении к вечным идеалам христианства, в соприкосновении церковных текстов с литературным, вымышленным, ставшим посредником между земной и высшей сферами, соединенными гением художника, Шмелев видит путь преодоления страшного апокалипсиса настоящего, нравственного и духовного падения человеческой души

В шестом параграфе исследуется семантика цвета в повести И С Шмелева «Неупиваемая Чаша» При анализе поэтики экфрасиса важны цветовые образы и символы, являющиеся тем метаязыком, которым пользуется писатель для познания принципов божественного бытия, осуществления храмового синтеза божественного и человеческого через творческий путь героя к обобщению, претворению индивидуального - в универсально-символическое Шмелев, обращаясь в «Неупиваемой Чаше» к культуре Древней Руси, воссоздающей духовную реальность, связывает с иконой путь спасительного возвращения к общей идее жизни, идее восстановления утраченной целостности, связи человека с его Первообразом Важнейшей онтологической особенностью организации живописной поверхности иконы является цвет, обладающий символическим значением, уходящим в глубину византийской религиозно-философской мысли Семантика цвета в «Неупиваемой Чаше» во многом совпадает со знаковой символикой иконы, ее «языком» Цвет выступает в повести на «трех изобразительных уровнях» (анализ цветовой гаммы в «Неупиваемой Чаше» осуществляется с опорой на методику Е Г Рудневой, изучавшей роль цветовых лейтмотивов в «Богомолье» И С. Шмелева), колорит бытовых подробностей, где он использован в прямом значении, и символическое значение цвета, характеризующее природное и сакральное пространства Таким образом, можно говорить о «цветовом строе произведения, воспроизводящего единство человека, природы и Духа» (Е Г Руднева) Подсчитав общее количество использованных цветов, приходим к выводу об их точной выверенное™- белый употребляется 44 раза, красный - 44, золотой - 24, синий -21, черный -21, зеленый - 6 раз Больше всего и в равном соотношении автор использует белые и красные тона, но сопоставляет их по принципу контраста Структурообразующая роль, согласно ГЛ. Нефагиной, отводится белому цвету — символу добра, нравственной чистоты, невинности, святости, присутствующему в иконописных изображениях и преобладающему в портретных описаниях Анастасии Красный, указывающий у Шмелева на чувственную природу человека, вводится им только в описание «земного»

портрета героини Значима количественная уравновешенность золотого и синего цветов и буквальное совпадение синего и черного Как цвета одной небесной сферы золотой и синий взаимосвязаны и функционально сближены Черный цвет как символ умерщвления плоти в земной жизни (Анастасия), духовной нечистоты (Зойка-цыганка, барин) является антиподом синего, символизирующего стремление к Богу, трансцендентной сфере «Земной», «природный» зеленый цвет, употребляемый наименьшее количество раз, в силу своего особого месторасположения в спектре солнечного света выступает связующим звеном между полярными цветовыми символами Так образуются цепочки со- и противопоставлений цветов-символов.

Белый (44) - синий (21), золотой (24)

I I

Красный (44) - черный (21)

где каждая пара цветов кодирует основополагающее понятие божественное/человеческое, духовное/плотское, возвышенное/земное. Принимая во внимание частотность и семантическую наполненность использованных писателем красок, можно говорить о цветовой динамике в повести «Неупиваемая Чаша», связанной с тенденцией «иконизации» экфрасиса, ярко выраженной в процессе сакрализации героини

Опираясь на православную традицию, в рамках которой свет является одним из символов Божества, Шмелев создает «светозарный» образ Анастасии Заключая в экфрасисе и свет внешний, тварный, и свет вечный, несотворенный, писатель демонстрирует гармоничность, универсальность, совершенство (в онтологическом смысле) эстетического образа, подтверждая тем самым эйдетическую природу живописного искусства

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, намечаются дальнейшие перспективы изучения повести-экфрасиса как особой жанровой разновидности

Рассмотрение жанровой поэтики «Неупиваемой Чаши» И С Шмелева в контексте русской классической литературы XIX века позволяет проследить эволюцию традиции нарративного экфрасиса, являющей спор или диалог, противоборство или сотрудничество иконных и портретных, сакральных и светских, земных и неземных изображений или разных видов искусства (музыки и живописи), выявить преемственность и новаторство писателя в раскрытии философско-эстетической тематики

Обращаясь в страшный, судьбоносный исторический период в поисках незыблемой опоры к русской классике, И С. Шмелев соединяет в жанровой структуре «Неупиваемой Чаши» разные грани традиции нарративного экфрасиса, устанавливая типологическую и «контактную» связь с повестями Н А Полевого, Н В Гоголя, Н С Лескова, И С Тургенева Следуя древнейшей традиции «живописания словом» Божественной Красоты, Шмелев в

наибольшей мере, с максимальным эффектом использует все возможности поэтики экфрасиса В повести в значительном количестве (их насчитывается около 25) представлены описания живописных полотен, иконописных изображений, фресковой росписи Кульминационным же моментом произведения является одновременное создание героем-художником портрета и иконы, утверждающих важную для русской литературы роль «диалога» двух линий экфрасиса, идущих от иконных и светских образов, их спор-созвучие, разные грани которого отражены и предшественниками Шмелева Ведь за описанием картины в русской словесности так или иначе «мерцает иконическая христианская традиция иерархического предпочтения «чужого» небесного «своему» земному» (И А Есаулов)

Основные положения диссертации нашли отражение в публикациях:

1 Склемина СМ Роль культурно-исторических традиций в повести И С Шмелева «Неупиваемая Чаша» // На рубежах эпох стиль жизни и парадигмы культуры Сб науч трудов Вып 1 -М «Экон-Информ», 2004. - С.143-149

2 Склемина С М Функциональность культурно-исторических традиций в жанровой структуре повести («Неупиваемая Чаша» И С Шмелёва) // Восьмые международные Виноградовские чтения Проблемы истории и теории литературы и фольклора Материалы конференции 23-25 марта 2004г - М МГЛУ, 2004 -С 191-198

3 Склемина С М О некоторых библейских традициях в «Неупиваемой Чаше» И С Шмелёва // На рубежах эпох стиль жизни и парадигмы культуры Сб науч трудов Вып2 -М «Экон-Информ»,2005 -С 153-158

4 Склемина С М «Неупиваемая Чаша» И С. Шмелева в контексте евразийства // Русское литературоведение в новом тысячелетии Материалы IV Международной конференции В 2т Т2 -М «Таганка», 2005 —С 104-107

5. Склемина С.М. Лики земные и неземные: поэтика экфрасиса в повестях Н.В. Гоголя «Портрет» и И.С. Шмелёва «Неупиваемая Чаша» // Научная мысль Кавказа. Приложение. №10 (94). — Ростов-на-Дону: Изд-во СевероКавказского научного центра высшей школы, 2006. - С.260-266.

6. Склёмина С.М. Экфрасис в повести Н.С. Лескова «Запёчатлённый ангел» // Вестник ЮУрГУ. 17 (72). Серия «Социально-гуманитарной науки». Вып.7. - Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2006. - С.205-208.

7. Склемина СМ Синтез искусств и поэтика экфрасиса в повести И С. Тургенева «Песнь торжествующей любви» // На рубежах эпох- стиль жизни и парадигмы культуры Сб науч трудов. Вып 3 — М «Экон-Информ», 2007 -С 61-69

Отпечатано в ООО «Компания Спутник+» ПД № 1-00007 от 25 09 2000 г Подписано в печать 17 07 07 Тираж 150 экз Уел пл 1,25 Печать авторефератов (495) 730-47-74,778-45-60

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Склёмина, Светлана Михайловна

ВВЕДЕНИЕ 4

ГЛАВА 1. ПОВЕСТЬ-ЭКФРАСИС: К ВОПРОСУ О 9

ВНУТРИЖАНРОВОЙ ТИПОЛОГИИ

ГЛАВА 2. «ЛИКИ ЗЕМНЫЕ И НЕЗЕМНЫЕ»: ВИДЫ

ЭКФРАСИСА И ИХ ЖАНРООБРАЗУЮЩАЯ РОЛЬ В СТРУКТУРЕ ПОВЕСТИ XIX ВЕКА

2.1.«. Что значит страсть к искусству?»: «Живописец» H.A. 33-46 Полевого как повесть-экфрасис

2.2. Инфернальные изображения и священные лики: поэтика 46-58 экфрасиса в структуре повести Н.В. Гоголя «Портрет»

2.3. «Сей ангел воистину был что-то неописуемое.»: 59-65 жанрообразующая роль экфрасиса в повести Н.С. Лескова «Запечатленный ангел»

2.4. «Несогласное согласие» музыки и живописи: «диалог» искусств 66-78 и поэтика экфрасиса в повести И.С. Тургенева «Песнь торжествующей любви»

ГЛАВА 3. ПОЭТИКА ПОВЕСТИ-ЭКФРАСИСА И.С. ШМЕЛЕВА

НЕУПИВАЕМАЯ ЧАША»

3.1. Жанровая природа «Неупиваемой Чаши» И.С. Шмелева в 79-85 научно-критической рефлексии

3.2. К вопросу о соотношении экфрасиса и хронотопа в жанровой 86-95 структуре «Неупиваемой Чаши» И.С. Шмелева

3.3. Сюжетообразующая функция экфрасиса в повести И.С. 95-103 Шмелева «Неупиваемая Чаша»

3.4. Роль второстепенных персонажей в повести-экфрасисе И.С. 103-110 Шмелева «Неупиваемая Чаша»

3.5. Поэтика экфрасиса в контексте религиозно-философской 111-118 лирики и литургии в художественной системе повести И.С.

Шмелева «Неупиваемая Чаша»

3.6. Семантика цвета в повести И.С. Шмелева «Неупиваемая Чаша» 118-127 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 128

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Склёмина, Светлана Михайловна

В последние десятилетия отечественное и зарубежное литературоведение проявляет повышенный интерес к разным аспектам связи классики Золотого и Серебряного века, особенно к тем ее представителям, которые, оказавшись оторванными от Родины пространственно, но принадлежащие ей духовно, сохраняли и продолжали традиции великих предшественников, обеспечивая тем самым органическое единство всей русской литературы. Имя И.С. Шмелева, до недавнего времени почти не привлекавшее внимание ученых, в настоящий период находится в центре внимания целого ряда литературоведов (А.П. Черникова, A.M. Любомудрова, О.Н. Сорокиной, Е.А. Осьмининой, И.А. Есаулова, JI.A. Спиридоновой, Т.А. Таяновой, Д.В. Макарова, М.Ю. Трубициной, Е.Г. Рудневой, И.Г. Минераловой и др.). Ведь «без глубокого знания своеобразия творческих исканий и достижений этого художника слова «.» невозможно представить себе целостную картину развития русского словесного искусства.» [236, с.4]. Многое сделано в научном осмыслении литературного богатства И.С. Шмелева. Но существуют проблемы, оставшиеся исследованными не в полной мере, а потому затрудняющие понимание художественных открытий писателя. Речь идет о жанровом своеобразии повести «Неупиваемая Чаша», созданной И.С. Шмелевым в знаковом для отечественной истории 1918 году. Исследование жанровой поэтики повести представляется актуальным в связи с современным интересом к проблемам интермедиалыюсти, культурного синтеза, к взаимодействию религиозного и светского искусства, получившему конкретное поэтическое воплощение в кризисную, рубежную эпоху.

Жанровая природа «Неупиваемой Чаши» рассматривалась во многих аспектах. А.П. Черников, О.Н. Сорокина, Е.Г. Руднева, И.Г. Минералова, Н.Ю. Желтова и др., указывая на «эксперименталыюсть» [179, с.66; 194, с. 132] повести И.С. Шмелева, прослеживали в ней традиции фольклора, церковного древнерусского искусства, русской классической литературы, определяя влияние разнообразных жанровых начал: агиографии, сентиментально-идиллической, романтической, нравоописательной повести, реалистического романа, обнаруживая «элементы» песни, молитвы, литургии, мотивы сказки, легенды, устного предания и др. Однако для более глубокого и точного понимания жанровой специфики повести, как представляется, следует рассмотреть традиции русской классики в «Неупиваемой Чаше» еще в одном важном ракурсе - сквозь призму взаимодействия структуры повести с поэтикой экфрасиса. В период социально-политических катастроф, в час страшных испытаний, «в подлое время, когда величественное осмеивается и мелкое возводится в догму; когда человек признал себя за «поденку», за эфемериду, и этот вывод кладет в основу своего Символа Веры, этим все меряет» [8, с.41], И.С. Шмелев обращается к традиции нарративного экфрасиса, сложившейся в русской литературе XIX века (H.A. Полевой, Н.В. Гоголь, Н.С. Лесков, И.С. Тургенев и др.), но восходящей к античной культуре, прозревая путь спасения через преодоление трагедии жизни «радостным» порывом к искусству, любви, красоте в «более сильной и более прекрасной «Неупиваемой Чаше» [9, с.356].

Научная новизна работы заключается в системном подходе к изучению жанровой природы «Неупиваемой Чаши» И.С. Шмелева, впервые рассматриваемой с точки зрения воздействия на содержательно-структурную организацию повести поэтики экфрасиса в одном ряду с типологически близкими произведениями «золотого века» (повестями H.A. Полевого, Н.В. Гоголя, Н.С. Лескова, И.С. Тургенева).

Предметом исследования является системный подход к изучению жанровой поэтики «Неупиваемой Чаши» И.С. Шмелева как повести-экфрасиса сквозь призму традиций русской классики XIX века.

Объект исследования - повесть И.С. Шмелева «Неупиваемая Чаша», а также повести H.A. Полевого («Живописец»), Н.В. Гоголя («Портрет» -первая и вторая редакции), Н.С. Лескова («Запечатленный ангел»), И.С. Тургенева («Песнь торжествующей любви»).

Целью работы является исследование жанровой поэтики повести-экфрасиса «Неупиваемая Чаша» И.С. Шмелева в контексте русской классической литературы XIX века.

Достижение цели основывается на решении следующих задач:

1. Рассмотреть в рамках внутрижанровой типологии повесть-экфрасис как особую разновидность и определить ее жанровые признаки.

2. Проследить эволюцию нарративного экфрасиса и его воздействие на структуру повести в русской классической литературе XIX века.

3. Выявить типологическую связь «Неупиваемой Чаши» И.С. Шмелева с повестями-экфрасисами H.A. Полевого, Н.В. Гоголя, Н.С. Лескова, И.С. Тургенева.

4. Определить функциональность и жанрообразующую роль экфрасиса в художественной системе повести И.С. Шмелева «Неупиваемая Чаша». Методологической базой служит сочетание сравнительноисторического и системно-типологического подходов, научно обоснованных в трудах В.М. Жирмунского, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Л.Я. Гинзбург, Ю.В. Манна, В.Н. Топорова и др. Используется структурно-функциональный принцип в определении организующей функции экфрасиса, разработанный О.М. Фрейденберг, Н.В. Брагинской, И.А. Протопоповой, Л. Геллером, С. Франк, М. Рубине и др.; а также принцип структурно-семантического анализа, в частности, в определении специфики цветовой символики в повести И.С. Шмелева. Важная проблема взаимодействия слова, живописи и музыки как видов искусств в художественном мире писателей обусловила обращение к ряду искусствоведческих и культурологических работ (Н.П. Кондаковой, П.П. Муратова, Т.М. Фадеевой, Л.Н. Мироновой, Е.Г. Яковлева, С.М. Даниэля, М.В. Алпатова, Б.Р. Виппера и др.).

Теоретическая значимость работы заключается в изучении жанрового своеобразия повести-экфрасиса, выделяемой в рамках отечественного литературоведения в качестве особой типологической разновидности. Материалы диссертации позволяют уточнить внутрижанровую классификацию повести, осмыслить жанрообразующий потенциал экфрасиса, его роль в развитии жанровой системы русской классической литературы.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования материалов диссертации в учебном процессе, при подготовке курсов по истории и теории литературы в вузовской и школьной практике преподавания.

Положения, выносимые на защиту:

1. В рамках внутрижанровой типологии повести выделяется особая жанровая разновидность - повесть-экфрасис, обладающая специфическими структурно-семантическими признаками.

2. Генезис и эволюция повести-экфрасиса в русской литературе XIX века определяется взаимодействием иконных и портретных, сакральных и светских типов экфрасиса, восходящих к различным культурным традициям, или разным видам искусства (музыки, живописи).

3. Жанровая поэтика «рубежной» во многих смыслах повести И.С. Шмелева «Неупиваемая Чаша» вобрала в себя разные грани традиции нарративного экфрасиса, что обусловило ее типологическую связь с произведениями русской классики, принадлежащими к жанровой разновидности повести-экфрасиса.

Апробация исследования. Основные положения работы были освещены в докладах на Всероссийских научных конференциях, проходивших в МГГУ им. М.А. Шолохова в феврале 2004, 2005 и 2006 года («На рубежах эпох: стиль жизни и парадигмы культуры»); Восьмых международных Виноградовских чтениях «Проблемы истории и теории литературы и фольклора» (Москва, 2004); IV Международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2005); Восьмом научном спецсеминаре «Историческая поэтика пасторали» (Москва, 2006). Материалы исследования отражены в 7 публикациях автора.

Структура работы определяется задачами и предметом исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего 257 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Неупиваемая Чаша" И.С. Шмелёва: поэтика жанра и традиции русской классики XIX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В силу проявления в последнее время устойчивого интереса к экфрасису со стороны литературоведов, философов, искусствоведов предметом настоящего исследования явилась особая жанровая разновидность повесть-экфрасис, пока не получившая в отечественной науке обстоятельного, теоретического осмысления и историко-литературного описания. Экфрасис как важная составляющая жанрового «ядра» определяет все содержательно-формальные компоненты среднего повествовательного жанра (тематику, проблематику, тип героя и систему персонажей, сюжетно-композиционную структуру, хронотоп и тип повествования); организуя сюжетное движение, обнажает напряженный «диалог» искусства и действительности («лиризация», драматизм, трагизм взаимоотношений художника и мира). Столкновение же различных традиций, типов экфрасиса (картины / иконы, светского / сакрального, священного / демонического) и/или разных видов искусства (музыки / живописи) выполняет в структуре повести конфликтообразующую функцию, определяя ее философско-эстетическую проблематику.

Рассмотрение жанровой поэтики «Неупиваемой Чаши» И.С. Шмелева в контексте русской классической литературы XIX века позволило проследить эволюцию традиции нарративного экфрасиса, являющей спор или диалог, противоборство или сотрудничество различных типов живописных изображений или разных видов искусства; установив типологическую и «контактную» связь с повестями H.A. Полевого, Н.В. Гоголя, Н.С. Лескова, И.С. Тургенева, выявить преемственность и новаторство писателя в раскрытии философско-эстетической тематики.

Сюжетное движение «Живописца» Полевого и «Неупиваемой Чаши» Шмелева определяет романическая линия, раскрывающая процесс становления и развития творческой личности, историю ее любви. В то время как Полевой, показав героя-романтика, раздираемого внутренними противоречиями, в сложных, драматических отношениях с миром (проявление бунтарского, мятежного, неистового характера, воплощенного в образе Прометея, с одной стороны, и жажду света, гармонии, идиллического мироощущения - с другой) ищет в финале произведения пути примирения живописца с жизнью; Шмелев представляет путь творческого самовыражения, духовного освобождения «гения из рабов» через синтез божественного и человеческого.

Портрет» Гоголя с «Неупиваемой Чашей» Шмелева сближает философско-эстетическая проблематика, касающаяся роли искусства, силы воздействия (губительного или благотворного) и ответственности творца перед миром. С позиции протоиерея С.Н. Булгакова, который считал икону разновидностью портрета, так как портрет изображает «не лицо, но лик, зримый художником», «не только тело, но и дух, живущий в теле» [50, с.84], Илья живописует не чувственный образ Анастасии, а зримый в нем лик. Вследствие этого и «портрет как лик», и икона благотворным образом воздействуют на зрителей, направляя человеческую природу на путь преображения. Тогда как в повести Гоголя речь идет об инфернальном, «меональном» состоянии духа, запечатленном в «портрете-личине» [116, с.207] ужасного ростовщика, который, вторгаясь в художественный мир героев, направляет его в сторону разрушения.

Для изографа Лескова единственно возможным объектом творчества является иконописный лик, а целью - запечатлевать небесные образы и являть их к молитвенному общению. В связи с этим Севастьян считает для себя невозможным писать светский портрет, который относится к области «низкого» созерцания, куда не опускается «иконное воображение».

Иконописец Шмелева способен столь же «глубоким созерцанием» проникать в образы «средние» и «низкие», «восходя до первообраза, который через творческую энергию претворяется и воплощается» (по теории диатаксиса В.А. Комаровского) [115, с. 156]. Не случайно И.А. Ильин творчество Лескова назвал «религиозно-нравственным эпосом» в отличие от шмелевского текста, в котором разворачивается «художественный акт обнаженного и кровоточащего сердца» [104, с.277, 275]. O.A. Комков рассмотрел «Запечатленного ангела» Лескова и «Неупиваемую Чашу» Шмелева как воспроизведение двух ветвей «христианского мистико-художественного умозрения»: «народно-религиозную» и «возвышенно-романтическую» [116, с.212]. Мистическая ветвь, воплощением которой служит Илья Шаронов, связана с идеей видения образа Божия в земном человеческом облике, с идеей творчества, идеализирующего, гармонизирующего разные виды изображения.

Тургенев, соотносящий в «Песни торжествующей любви» музыкальное/живописное как «дионисийскую» и «аполлоническую» стихии, в финале повести приходит к утверждению гармоничного единства двух видов искусства.

В итоге Шмелев, обращаясь в эпоху всемирного хаоса к русской классике, соединил в «рубежной» «Неупиваемой Чаше» разные грани традиции нарративного экфрасиса.

Шмелев, следуя древнейшей традиции «живописания словом» Божественной Красоты, в наибольшей мере и с максимальным эффектом использовал все возможности поэтики экфрасиса. Во-первых, в повести в значительном количестве представлены описания живописных полотен, иконописных изображений, фресковой росписи; фрагментарные впечатления и как будто бы проходные эпизоды, построенные по принципу контрапункта, поданы как ненаписанные картины, что дает право называть «Неупиваемую Чашу» сплошным экфрасисом. Кульминацией сюжета является создание художником портрета и иконы. Анализ портретного и иконного образа героини раскрывает процесс «иконизации» экфрасиса, представляющего диалогическое сотрудничество светского и священного изображений. В утверждении гармоничного соотношения мира видимого, внешнего и мира внутреннего, умопостигаемого, текста и знака заключается эстетический принцип автора. Более того, экфрасис, завоевывая ведущие позиции в жанровой структуре повести, выполняет сюжетообразующую, хронотопическую, характерологическую функции. Как идейно-эстетический центр экфрасис, объединяя в художественной системе произведения романическую и национально-историческую, религиозную и философско-эстетическую проблематику, наполняя символическим смыслом хронотоп и отдельные картины, выводит частную линию на уровень универсальных обобщений. Обилие культурно-исторических аллюзий и реминисценций, расширяя историко-культурный контекст повести, сообщает ее художественному осмыслению глубину и многоплановость. Так экфрасис, являясь универсальной жанровой формой, позволил на небольшом художественном пространстве воплотить концептуально важные размышления писателя о судьбах России, человечества в самый трагичный период мировой истории.

Список научной литературыСклёмина, Светлана Михайловна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета / Перепечатано с Синодального издания. М.: Б.и., 2000. - 1225с.

2. Вакенродер В.Г. Фантазии об искусстве. -М.: «Искусство», 1977. 264с.

3. Гоголь Н.В. Петербургские повести. СПб.: Лениздат, 1995. - 189 с.

4. Гоголь Н.В. Повести / Ред. К. Халабаева и Б. Эйхенбаума. Прим. Н.Л. Степанова. Л.: Худ. лит., 1936. - 285с.

5. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч.: В 14 т. Т.8. Статьи. М.: Изд-во Акад. наук СССР, Образцовая типография, 1952. - 814с.

6. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 9 т. Т.3-4. М: Русская книга, 1994. - 557с.

7. Гофман Э.Т.А. Собр. соч.: В 6 т. Т.5. Житейские воззрения кота Мурра: Роман; Повелитель блох: Сказка. М.: Худож. лит., 1997. - 510с.

8. Ильин И.А. Собрание сочинений: Переписка двух Иванов (1927 1934). -М.: Русская книга, 2000. - 560с.

9. Константин Бальмонт Ивану Шмелеву. Письма и стихотворения. 1926-1936.-М.: Наука; Собрание, 2005. -431с.

10. Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12 т. Т. 1. М.: Изд-во «Правда», 1989. - 479с.

11. Лесков Н.С. Собр. соч.: В 11 т. Т.П. — М.: Гослитиздат, (Ленингр. отд-ие), 1958.-862с.

12. Одоевский В.Ф. Русские ночи / Отв. ред. Б.Ф. Егоров. Л.: Наука, 1975. -319с.

13. Паустовский К. Повести и рассказы. Л.: Худ. лит., 1985. - 320с.

14. Полевой H.A. Избранные произведения и письма. Л.: Худ. лит., 1986. -584с.

15. Тургенев И.С. Собр. Соч.: В 5 т. Т.З. Повести и рассказы 1869-1883 годов. Стихотворения в прозе. М.: Русская книга, 1994. - 544с.

16. Шмелев И.С. Избранное. М.: Изд-во «Правда», 1989. - 686с.

17. И.С. Шмелев и O.A. Бредиус-Субботина: Роман в письмах: В 2 т. Т.1. -М.: «РОССПЭН», 2003. 760с.

18. Литературно-критические и научные работы:

19. A.A. Ив. Шмелев. «Неупиваемая Чаша» // Красная новь. Литературно-художественный и научно-публицист. журнал. М.: ГИХЛ, 1922. - №5 (9). -Сентябрь-октябрь. - 312с. - С.22.

20. Аверинцев С.С. Поэтика древнегреческой литературы. М.: Наука, 1981. -366с.

21. Адамович Г.В. Шмелев // Адамович Г.В. Одиночество и свобода. СПб.: Алетейя, 2002.-476с.

22. Айзатулин Т., Тугаринов И. Россия по Менделееву // Aima mater: Вестник высшей школы. -М.: РУДН, 1997. -№1. -48с. -С.14-23.

23. Айхенвальд 10. И.С. Шмелев. «Неупиваемая Чаша» // Сегодня. Еженедельник театра. М., 1924. - 16 августа.

24. Алпатов М.В. Композиция в живописи. Исторический очерк. М.: «Искусство», 1940,- 132с.

25. Андреюшкина Т.Н. Иосиф Берлингер, В.Г. Вакенродер и дальнейшее развитие образа художника в немецкой романтической прозе // Проблемы эстетики и творчества романтиков: Межвуз. темат. сб. Калинин: Калин, гос. ун-т, 1982.- 185с. -С.54-69.

26. Архиепископ Чикагский и Детройтский Серафим. Писатель русского благочестия // Слово. Росс, журнал худож. лит. и обществ, мысли. М.: Советский писатель. - 2000. - №4 (август). - 112с. - С.74-75.

27. Архипова И.А. Романтический идеал и романтический характер в раннем творчестве Л. Тика («Вильям Ловель», «Странствования Франца Штернбальда»: Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.: Моск. гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина, 1972. - 23с.

28. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе / Пер. с немец. М.: «Прогресс», 1976. -556с.

29. Барабаш Ю.Я. Наука об искусстве: поиски синтеза (к методологии комплексного изучения) // Барабаш Ю.Я. Вопросы эстетики и поэтики. М.: «Современник», 1977. - 400с.

30. Бахтин М.М. Записи 1971-1975 // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. - 423с.

31. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. -304с.

32. Бахтин М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) // Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. - 304с.

33. Бахтин М.М. Эпос и роман // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худ. лит., 1975. - 502с.

34. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г. Бочаров. М.: Искусство, 1979.-423с.

35. Белецкий А.И. В мастерской художника слова. М.: Высшая школа, 1989. - 160с.

36. Белинский В.Г. О русской повести и повестях Гоголя // Избранные сочинения. М.: ОГИЗ Гос. изд-во Худ. лит., 1947. - 671с. - С.52-80.

37. Белинский В.Г. Полное собр. соч.: В 13 т. Т. 1. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1953.-574с.

38. Белинский В.Г. Разделение поэзии на роды и виды // Избранные сочинения / Вступ. ст. и примеч. Ф.М. Головенченко. М.: ОГИЗ Гос. изд-во Худ. лит., 1947. - 671с. - С.161-195.

39. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. JL: Худож. лит. (Ленингр. отд.), 1973.-567с.

40. Борзов Н.В. Памяти друга // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева / Сборник под ред. В.А. Маевского. München: Б.и., 1956. - 128с. - С.21-23.

41. Борзова Л.П. Повесть о художнике в русской прозе 30-х годов XIX века. -Саратов: Изд-во Сарат. ин-та, 1999. 164с.

42. Борзова Л.П. Повесть о художнике в русской прозе 30-х годов XIX века: Дисс. канд. филол. наук. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1999. - 164с.

43. Борисова И.Е. Интермедиальный аспект взаимодействия музыки и литературы в русском романтизме: Дисс. канд. культурологии. СПб.: Росс, гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена, 2000. - 251с.

44. Бородин Л.И. Последнее возвращение // Венок Шмелеву. М.: Российский фонд культуры, 2001. - 352с.

45. Ботникова А.Б. Э.Т.А. Гофман и русская литература. (Первая половина XIX века). К проблеме русс.-нем. лит. связей. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1977.-206с.

46. Бочкарева Н.С. Образы произведений визуальных искусств в литературе (на материале художественной прозы первой половины XIX века): Дисс. канд. филол. наук. Пермь: Пермский гос. ун-т, 1995. - 165с.

47. Брагинская Н.В. Генезис и структура диалога перед изображением и «Картины» Филострата Старшего. М.: Ин-т всеобщей истории РАН, 1992. -39с.

48. Брагинская Н.В. «Картины» Филострата Старшего: генезис и структура диалога перед изображением // Одиссей. Человек в истории. Вып.6. М.: Наука, 1994.- 336с.

49. Булгаков С.Н. Икона и иконопочитание: Догматический очерк / Протоиерей Сергий Булгаков. М.: Крутицкое Патриаршее подворье: «Русский путь», 1996. - 157с.

50. Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. Киев: Путь к истине, 1991. - 407с.

51. В.-Г. Вакенродер и русская литература первой трети XIX века / Под ред. И.В. Карташовой. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1995. - 95с.

52. Валери П. Об искусстве / Пер. с франц. В. Козового, С. Ромова, А. Эфроса. -М.: «Искусство», 1976. 622с.

53. Ванслов В. Эстетика романтизма. -М.: «Искусство», 1966. 403с.

54. Введенский Владычний женский монастырь. Серпухов: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2002. - 71с.

55. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / Ред., вступ. ст. и прим. В.М. Жирмунского. Л: Гослитиздат, 1940. - 648с.

56. Веселовский А.Н. Прометей в Кавказских легендах и мировой поэзии // Кавказский вестник. Тифлис. -1901. - №3. - 18с.

57. Взаимосвязь искусств в художественном развитии России второй половины XIX века: Идейные принципы. Структурные особенности: Сб. ст. / АН СССР, ВНИИ искусствознания м-ва культуры СССР / Отв. ред. Г.Ю. Стернин. М.: Наука, 1982. - 352с.

58. Виноградов И.А. От «Невского проспекта» до «Рима» // Гоголь Н.В. Петербургские повести. М.: Издательский Дом Синергия, 2001. - 285с. -С.5-58.

59. Виппер Б.Р. Статьи об искусстве. -М.: «Искусство», 1970. 591с.

60. Водолазкин Е.Г. Образ Серафима Саровского в «Запёчатлённом ангеле» Лескова // Русская литература. СПб.: Наука. - 1997. - №3. - 239с. - С.136-141.

61. Володина И.П. Итальянская традиция сквозь века: Из истории итальянской литературы XVI-XX веков. СПб.: Изд-во Санкт-Петербург, унта, 2004. - 262с.

62. Газарян С.С. В мире музыкальных инструментов: Кн. для учащихся ст. классов. 2-е изд. - М.: Просвещение, 1989. - 192с.

63. Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. -М.: Искусство, 1968-1973.

64. Геллер Л. Воскрешение понятия, или Слово об экфрасисе // Экфрасис в русской литературе. М.: Изд-во «МИК», 2002. - 215с. - С.5-21.

65. Геллер Л. На подступах к жанру экфрасиса. Русский фон для нерусских картин (и наоборот) // Mein Russland: Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 44. München, 1997. - С. 151 -153.

66. Гоголь H.B. Об архитектуре нынешнего времени // Гоголь H.B. Арабески. -М.: Молодая гвардия, 1990.-430с.-С.158-187.

67. Гоголь Н.В. Последний день Помпеи. Картина Брюллова // Гоголь Н.В. Арабески. М.: Молодая гвардия, 1990. - 430с. - С.288-298.

68. Головко В.М. Русская реалистическая повесть: герменевтика и типология жанра. Москва - Ставрополь: МГОПУ, СГПУ, 1995. - 439с.

69. Гольденберг А.Х. Ад и Рай Гоголя (к проблеме интерпретации творчества писателя в критике Русского Зарубежья) // Н.В. Гоголь и Русское Зарубежье: Пятые Гоголевские чтения: Сборник докладов. М.: КДУ, 2006. - 368с. -С.89-101.

70. Гольденберг А.Х. Экфрасис в поэтике Гоголя: текст и метатекст // Филологические науки. Министерство образования и науки Р.Ф. 2007. -№1. - С.13-23.

71. Горелов A.A. Н.С. Лесков и народная культура. Л.: Наука, 1988. - 295с.

72. Грачева А.Г., Казнина O.A., Семенова С.Г. Философский контекст русской литературы 1920-1930-х годов. М.: ИМЛИ РАН, 2003. - 400с.

73. Гребенщиков Г. Как много в этом звуке. // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева: Сборник. München: Б.и., 1956. - 128с. - С.57-60.

74. Гревс И.М. Тургенев и Италия / Культурно-исторический этюд. Л.: Брокгауз - Ефрон, 1925. - 125с.

75. Гулыга A.B. Русская звезда // Гулыга A.B. Шеллинг. 3-е изд., испр. М.: Соратник, 1994.-315с. - С.288-308.

76. Гунн Г.П. Очарованная Русь. М.: Искусство, 1990. - 288с.

77. Гюнтер X. Между мамоной и мистикой: Проблематика художника в «Портрете» Гоголя // Гоголь как явление мировой литературы: Сб. ст. М.: ИМЛИ, 2003.-397с.-С.178-183.

78. Даниэль С.М. Искусство видеть: О творческих способностях восприятия, о языке линий и красок и о воспитании зрителя. Л.: Искусство, 1990. - 223с.

79. Даниэль С.М. От средних веков к новому времени: медитативная функция изображения // Из истории культуры средних веков и Возрождения / Отв. ред. В.А. Карпушин. М.: Наука, 1976. - 316с.

80. Деникина К. Иван Сергеевич Шмелев // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева: Сборник. München: Б.и., 1956. - 128с. - С.24-35.

81. Дилакторская О.Г. Примечания // Гоголь Н.В. Петербургские повести. -СПб.: Лениздат, 1995. 189с. - С.258-259, 278.

82. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах. О мистическом богословии. СПб.: Глаголь, 1994. - 371с.

83. Добролюбов H.A. Собрание сочинений: В 3 т. Т.З. Статьи и рецензии 1860-1861. Из «Свистка». Из лирики / Сост. Ю. Буртина. М.: Худ. лит., 1987.-871с.

84. Домащенко A.B. Проблема изобразительности художественного слова. -Донецк: Деп. ИНИОН РАН, 1985. 27с.

85. Дунаев М.М. Своеобразие реализма И.С. Шмелева (Творчество 1894-1918 годов): Дисс. канд. филол. наук. Л.: Ин-т Русской Литературы (Пушкинский Дом), 1978. - 228с.

86. Дыханова Б.С. «Запечатленный ангел» и «Очарованный странник» Н.С. Лескова. -М.: Худ. лит., 1980. 174с.

87. Дьяченко М. У Шмелева в Севре // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева: Сборник. München: Б.и., 1956. - 128с. - С.36-39.

88. Евдокимова О.В. Живописание в структуре произведений Н.С. Лескова // Русская литература и изобразительное искусство XVIII-начала XX века: Сб. науч. трудов. Л.: Наука, 1988. - 335с. - С. 184-201.

89. Евразийство: Опыт систематического изложения. Париж: Евразийское книгоизд-во, 1926.-78с.

90. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. -Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 1995. -288с.

91. Есаулов И.А. Экфрасис в русской литературе нового времени: Картина и Икона // Экфрасис в русской литературе. М.: Изд-во "МИК", 2002. - 215с. -С. 167-179.

92. Жирмунский В.М. Гете в русской литературе. Избранные труды / АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Л.: Наука, 1981. - 558с.

93. Жирмунский В.М. Теория стиха. Л.: «Сов. писатель», Ленингр. отделение, 1975. - 664с.

94. Зеелер В.Ф. Последний день Шмелева. Похороны // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева: Сборник. München: Б.и., 1956. - 128с. - С.12-14.

95. Зеньковский B.B. Н.В. Гоголь. Париж: Имка-пресс, 1959. - 261с.

96. Иванюк Б.П. К проблеме теоретической истории жанра // Автор. Жанр. Сюжет: Межвуз. тематич. сборник науч. трудов. Калининград: Калинингр. гос. ун-т, 1991. - 124с. - С.3-10.

97. Измайлов A.A. Лесков и его время. Рукопись // ИР ЛИ. Ф. 115. Оп. 1. №5д. Гл. 9. Л.7.

98. Ильин В.Н. Адский холод Гоголя // Трудный Путь. Зарубежная Россия и Гоголь / Сост., вступ. ст. и коммент. М.Д. Филина. М.: «Русскш м1ръ», 2002.-448с.-С.358-378.

99. Ильин И.А. О тьме и просветлении: Книга художественной критики: Бунин Ремизов - Шмелев. - Мюнхен: Б.и., 1959. - 196с.

100. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. Т.8. М.: Русская книга, 1998. -576с.

101. Ильин И.А. Творчество Шмелева // Ильин И.А. Одинокий художник. -М.: Искусство, 1993. 348с.

102. Казнина O.A. Евразийский комплекс идей в литературе // Грачева А.Г., Казнина O.A., Семенова С.Г. Философский контекст русской литературы 1920-1930-х годов. -М.: ИМЛИ РАН, 2003. -400с. -С.214-287.

103. Капитанова Л.А. Русская романтическая повесть первой трети XIX века: специфика повествования: Дисс. доктора филол. наук. М.: МПГУ, 1996. -454с.

104. Карсавин Л.П. Основы политики // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология / РАН. Ин-т философии. М.: Наука, 1993. -368с.

105. Карташев A.B. Религиозный путь И.С. Шмелева // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева / Сборник под ред. В.А. Маевского. München: Б.и., 1956.- 128с.-С.65-77.

106. Карташова И.В. Тургенев и немецкие романтики // И.С. Тургенев и современность: Международная науч. конференция, посвящ. 175-летию со дня рождения И.С. Тургенева. М.: Изд-во «Диалог-МГУ», 1997. - 237с. -С.20-27.

107. Кедров К.А. Поэтический космос. -М.: Сов. писатель, 1989. 480с.

108. Ким Хюи И. Проблема души человека в петербургских повестях Н.В. Гоголя: Дисс. канд. филолог, наук. -М.: ИМЛИ, 2004. 140с.

109. Ковалев Ю.В. Искусство новеллы и новелла об искусстве в XIX веке // Искусство и художник в зарубежной новелле XIX века: Сборник. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. - 493с.

110. Ковалевский П. Иван Сергеевич Шмелев // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева: Сборник. München: Б.и., 1956. - 128с. - С. 18-20.

111. Колокольцев E.H. Праздники и радости И.С. Шмелева и Б.М. Кустодиева // Уроки литературы. Приложение к журналу «Литература в школе»: Научно-методический, культурно-образовательный журнал. 2003. -№8.- 14c.-C.9-14.

112. Комаровский В.А. Письмо об иконописи (о. Сергию Мечеву) // Православная икона. Канон и стиль: К богословскому рассмотрению образа: Сборник / Сост. А. Стрижев. М.: «Православный паломник», «Глаголы жизни», 1998.- 495с.

113. Комков O.A. Традиции православного иконологического мышления в русской литературе XIX-начала XX веков: A.C. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.С. Лесков, И.С. Шмелев: Дисс. канд. культоролог. наук. М.: МГУ, 2001. -258с.

114. Конев В.А. Хаос и космос в бытии личности // Динамика культуры и художественного сознания (философия, музыковедение, литературоведение): Междунар. науч. сб. Самара: Самарский гос. ун-т, 2001. - 132с. - С.3-14.

115. Корзина H.A. Стиль прозы Э.Т.А. Гофмана и романтический синтез искусств: Дисс. канд. филол. наук. Калинин: Калинин, гос. ун-т, 1985. -216с.

116. Кретова A.A. «Будьте совершенны»: Религиозно-нравственные искания в святочном творчестве Н.С. Лескова и его современников / Моск. пед. гос. ун-т, Орл. гос. ун-т. М.; Орел, 1999. - 303с.

117. Кривонос В.Ш. Хаос и космос в художественном сознании Гоголя // Динамика культуры и художественного сознания (философия, музыковедение, литературоведение): Междунар. науч.- практ. конф. -Самара: Самарский гос. ун-т, 2001. 132с. - С.48-63.

118. Кросс Я., Смелков 10. На чем стоит повесть // Литературное обозрение. Ежемесячный журнал критики и библиографии. Орган Союза писателей СССР. М.: «Правда», 1975. №10 (октябрь). - 111с. - С.14-17.

119. Кузьмичев И.К. Герой и народ. Раздумья о судьбах эпопеи. М.: «Современник», 1973. - 336с.

120. Кулишкина О.Н. Проблема творческой личности в русской прозе 1830 — начала 1840-х годов: Автореф. канд. филол. наук. Л.: ЛГУ, 1990. - 25с.

121. Курляндская Г.Б. Эстетический мир И.С. Тургенева. Орел: Изд-во вещательной государственной телерадиокомпании, 1994. - 342с. - С.244.

122. Кутырина Ю.А. Иван Сергеевич Шмелев. Париж: Издание Русского науч. ин-та при Русской Академической группе в Париже. Вып.2, 1960. -105с.

123. Крюков А.Н. Тургенев и музыка. Музыкальные страницы жизни и творчества писателя. Л.: Музгиз, 1963. - 136с.

124. Левинсон А. И.С. Шмелев. «Неупиваемая Чаша» // Звено. Междунар. соц. Обозрение / Ред. изд. И.Н. Леонтьев СПб., 1923. - 5 марта.

125. Лейдерман Н.Л. О жанровой структуре лирико-философского романа 60-х годов // Вопросы истории и теории русской литературы. (Советская литература. Методика). Вып.1. Свердловск: Свердл. гос. пед. ин-т. Науч. труды. Сб.163, 1973.- 117с.

126. Лейдерман Н.Л. Современная художественная проза о Великой Отечественной войне. (Историко-литературный процесс и развитие жанров. 1955-1970). Пособие по спецкурсу. 4.1. Свердловск: Свердл. гос. пед. ин-т, 1973.- 144с.

127. Лепахин В.В. Образ иконописца в русской литературе 11-20 веков. М.: Русский путь, 2005. - 472с.

128. Лесков А.Н. Жизнь Николая Лескова. По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2 т. Т.1. (Сер. лит. памятников). М.: Худ. лит, 1984. - 479с.

129. Лесков Н.С. Благоразумный разбойник (Иконописная фантазия) // Лесков Н.С. О литературе и искусстве. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984.-285с.-С.187-196.

130. Лесков Н.С. О художном муже Никите и о совоспитанных ему // Лесков Н.С. О литературе и искусстве. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984. -285с.-С.205-215.

131. Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред. A.C. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1980. - 639с.

132. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М.: Наука, 1979.-359с.

133. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: «Искусство», 1976.-367с.

134. Лыгун Е.Б. Проблема искусства и художника в эстетике романтизма: Дисс. канд. филол. наук. Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1987. - 305с.

135. Любомудров A.M. Иван Шмелев между светской и церковной традициями // Христианство и русская литература: Сборник пятый. СПб.: Наука, 2006. - 739с. - С.391-428.

136. Любомудров A.M. Православное монашество в творчестве и судьбе И.С. Шмелева // Христианство и русская литература. Вып.1. СПб.: Наука, 1994. -396с.-С.364-391.

137. Маймин Е.А. Гете и русские романтики-любомудры // Проблемы изучения культурного наследия: Сборник / Отв. ред. Степанов Г.В. М.: Наука, 1985.-398с.-С.245-251.

138. Макаров Д.В. Семантика световых образов в ранней прозе И.С. Шмелева // Литература и культура в контексте христианства: Материалы III Междунар. науч. конф. Ульяновск: УлГТУ, 2002. - 164с. - С.78-81.

139. Макаров Д.В. Христианские понятия и их художественное воплощение в творчестве И.С. Шмелева: Дисс. канд. филол. наук. Ульяновск: Ульяновск, гос. ун-т, 2001. - 194с.

140. Малкина В.Я. Поэтика исторического романа: Проблема инварианта и типология жанра. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. - 140с.

141. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М.: Худож. лит., 1978. - 398с.

142. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма / АН СССР, Ин-т мировой литературы им. A.M. Горького. -М.: «Наука», 1976. 375с.

143. Мартынов В.И. Культура, иконосфера и богослужебное пение Московской Руси. М.: Прогресс - Традиция, Русский путь, 2000. - 224с.

144. Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику / НИИ сравн. истории лит. и яз. Запада и Востока. Л.: Прибой, 1928. - 232с.

145. Мережковский Д.С. Гоголь и черт // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. -М.: Сов. писатель, 1991. 489с.

146. Минералова И.Г. «Неупиваемая Чаша» И.С. Шмелева: стиль и внутренняя форма // Литература в школе. Науч.-метод. журнал. М.: ЗАО «Алмаз-пресс». - 2003. - №2. - 48с. - С.2-8.

147. Миронова Л.Н. Цвет в изобразительном искусстве: Пособие для учителей. 2-е изд. - Минск: Беларусь, 2003. - 151с.

148. Михайлов A.B. Вильгельм Генрих Вакенродер и романтический культ Рафаэля // Советское искусствознание. Вып.2.: Сборник / Редкол.: В.М. Полевой и др. М.: Сов. художник, 1980. - 239с.

149. Михалёва A.A. Герой-двойник и структура произведения (Э.Т.А. Гофман и Ф.М. Достоевский): Автореф. канд. филол. наук. М.: РГГУ, 2006. -31с.

150. Мних Р. Сакральная символика в ситуации экфрасиса (стихотворение Анны Ахматовой «Царскосельская статуя») // Экфрасис в русской литературе. М.: Изд-во «МИК», 2002. - 215с. - С. 87-95.

151. Морозова Н.Г. Экфрасис в прозе русского романтизма: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Новосибирск: Новосибирский гос. пед. ун-т, 2006. - 21с.

152. Морозова Н.Г. Экфрасис в прозе русского романтизма: Дисс. канд. филол. наук. Новосибирск: Новосибирский гос. пед. ун-т, 2006. - 210с.

153. Московский телеграф. Журнал литературы, критики, наук и художеств, изданный Н. Полевым. М.: Университетская типография, 1825. - Ч.1.- №1 (январь). - 104с.

154. Московский телеграф. М.: Типография Августа Семена при Императорской Медико-Хирургической Академии, 1833. - 4.49. - №2. -638с.

155. Мочульский К.В. Духовный путь Гоголя: Репр. изд. 1934 г. Paris: Ymca - Press, 1976. - 146с.

156. Музыкальная эстетика Германии XIX века / Сост. A.B. Михайлова и В.П. Шестакова. М.: Музыка, 1982, Т.2. - 432с.

157. Муратов А.Б. Тургенев-новеллист (1870-1880-е годы). JI.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. - 119с.

158. Набоков В.В. Николай Гоголь. 1809-1852 // Набоков В.В. Лекции по русской литературе: Чехов, Достоевский, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев: Пер. с англ. / Вступ. ст. И. Толстого. М.: Независимая газета, 1996.-435с.

159. Нефагина Г.Л. Цвет в повети И.С. Шмелева «Неупиваемая Чаша» // И.С. Шмелев и русская литература XX века. III Крымские Шмелевские чтения. Тезисы докладов науч. конф.- Алушта, 1994.

160. Осипова Н.О. Творчество М.И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века. Киров: Изд-во ВГПУ, 2000. - 272с.

161. Осьминина Е.А. Проблемы творческой эволюции И.С. Шмелева: Дисс. канд. филолог, наук. М.: Литературный ин-т им. A.M. Горького, 1993. -166с.

162. Петров-Водкин К.С. Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия. 2-е изд., доп. Л.: «Искусство», Ленингр. отд-ние, 1982. - 655с.

163. Подорога В.А. Мимесис. Материалы по аналитической антропологии литературы. Т.1. Н. Гоголь, Ф. Достоевский. М.: Культурная революция, Логос, Logos-altera, 2006. - 688с.

164. Полозкова С.А. О финале рассказа Н.С. Лескова «Запечатленный ангел» // Литература Древней Руси. Источниковедение: Сб. науч. статей. Л.: Наука, 1988.-312с.-С.301-310.

165. Полякова A.A. Готическая традиция в творчестве И.С. Тургенева. («Призраки») // Тургеневские чтения: Сб. статей / Сост. Е.Г. Петраш. М.: Русский путь, 2006. - 396с. - С.176-191.

166. Полякова A.A. «Песнь торжествующей любви» И.С. Тургенева и готическая традиция // Восьмые международные Виноградовские чтения. Проблемы истории и теории литературы и фольклора. М.: МГПУ, 2004. -484с. - С.370-377.

167. Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики. М.: Изд-во Моск. унта, 1983.-336с.

168. Прокофьев В.Н. О «перцептивной перспективе» и перспективах в живописи // Раушенбах Б.В. Пространственные построения в древнерусской живописи. М.: Наука, 1975. - 184с.

169. Пропп В.Я. Морфология <волшебной> сказки. Исторические корни волшебной сказки: Собрание трудов. -М.: Изд-во «Лабиринт», 1998. 512с.

170. Пропп В.Я. Фольклор. Литература. История: Собрание трудов. М.: «Лабиринт», 2002. - 464с.

171. Протопопова И.А. Ксенофонт Эфесский и поэтика иносказания. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2001. - 470с.

172. Ремизов A.M. Огонь вещей: Сборник / Сост., вступ. ст., коммент. В.А. Чалмаева. М.: Сов. Россия, 1989. - 527с.

173. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве: Сб. ст. / Ред. коллегия: Б.Ф. Егоров. Л.: Наука, Ленингр. отделение, 1974. - 299с.

174. Рогов К. Три эпохи русского барокко // Тыняновский сборник. Вып. 12: X-XI-XII Тыняновские чтения. Исследования. Материалы. М.: «Водолей Publishers», 2006. -584с. - С.9-101.

175. Рослый A.C. Данте в эстетике и поэзии акмеизма: система концептов (на материале творчества А. Ахматовой, Н. Гумилева, О. Мандельштама): Автореф. канд. фолол. наук. Ростов-на-Дону: Ростов, гос. ун-т, 2006. - 23с.

176. Руднева Е.Г. Заметки о поэтике И.С. Шмелева. М.: Изд-во ООО «Ивент маркетинг», 2002. - 128с.

177. Руднева Е.Г. О сентиментальности и романтике в творчестве И.С. Шмелева // Живая мысль: К 100-летию со дня рождения Г.Н. Поспелова / МГУ им. М.В. Ломоносова филол. фак.; Редкол.: Николаев П.А. и др. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999. - 347с. - С.239-245.

178. Руднева Е.Г. Цветовая гамма в повети И.С. Шмелева «Богомолье» (к 50-летию со дня смерти писателя) // Вестник Московского Университета. Сер.9. Филология. -М.: Изд-во МГУ, 2000. №6. - 176с. - С.59-66.

179. Румянцев А.Б. Н.С. Лесков и русская православная церковь // Русская литература. СПб.: Наука. - 1995. - №1. - 269с. - С.212-217.

180. Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра. Л.: Наука, 1973. - 565с.

181. Русские иконы / Автор-составитель Н. Будур. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. - 320с.

182. Савицкий П.Н. О религиозном зодчестве в России // Русская мысль. Ежемесячное литературно-политическое издание под ред. П. Струве. Кн. IX-XII. Прага-Берлин: Изд-во «Русская мысль». - 1923-1924. - 535с.

183. Сагадеев А. Очеловеченный мир в философии и искусстве мусульманского Средневековья: (По поводу одной типологической концепции) // Эстетика и жизнь: Сборник статей. Ред. коллегия: A.B. Кукаркин и др. Вып.З. -М.: Искусство, 1974. 516с. - С.453-490.

184. Самородницкая Е. «Британской музы небылицы»: Об отношении Гоголя к готическим романам // Гоголь как явление мировой литературы: Сб. ст. -М.: ИМЛИ, 2003. 397с. - С.305-310.

185. Саськова Т.В. Жанровая природа пасторали в историко-культурном осмыслении // Литература в системе культуры: Материалы науч. семинара. Вып.1. М.: МГОПУ, 1997. - 98с. - С.36-45.

186. Саськова Т.В. «Чаша жизни» И.А. Бунина в контексте мировой культуры. М.: МГОПУ, 1997. - 52с.

187. Сафиуллин Я.Г. H.A. Полевой как теоретик романтизма: Автореф. канд. филол. наук. Казань: Казан, гос. ун-т, 1969. -27с.

188. Синенко B.C. О повести наших дней. М.: «Знание», 1971. - 48с.

189. Синило Г.В. Древние литературы Ближнего Востока и мир ТАНАХА (Ветхого Завета). Минск: Издат. центр «Экономпресс», 1998. - 471с.

190. Соловьев B.C. Смысл любви // Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. - 700с.

191. Сорокина О.Н. Московиана: Жизнь и творчество Ивана Шмелева. М.: Моск. рабочий, Скифы, 1994. -400с. -С.132-141.

192. Сорокина О.Н. Творческий путь И.С. Шмелева в эмиграции // Венок Шмелеву. М.: Российский фонд культуры, 2001. - 352с. - С.82-100.

193. Скобелев В.П. Поэтика рассказа. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1982.-155с.

194. Слоним М. Ив. Шмелев. Неупиваемая Чаша и др. рассказы // Воля России. Журнал политики и культуры под ред. В.И. Лебедева, М.Л. Слонима, Е.А. Сталинского, В.В. Сухомлина. Прага: Изд-во «Пламя». - 1924. - №18-19.-268с.

195. Смолина К.А. H.A. Полевой о классиках, классицизме, романтизме и романтической драме // Литературные взгляды и творчество H.A. Полевого. -М.: ИМЛИ РАН, 2002. 216с. - С.74-93.

196. Спиридонова Л.А. Лики жизни и поэтика быта в творчестве Шмелева // Русская литература XX века в контексте мировой культуры: VI Крымские международные чтения. Тезисы докладов науч. конференции. Алушта, 1997.-371с.-С.5-11.

197. Столярова И.В. Н.С. Лесков о литературе и искусстве // Лесков Н.С. О литературе и искусстве. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. - 285с. - С.4-30.

198. Сугай Л.А. Гоголь и символисты: Монография. М.: МГОПУ, 1999. -376с.

199. Такварелия Л.А. Проблема художника в творчестве Э.Т.А. Гофмана. (На примере образа Крейслера): Дисс. канд. филол. наук. Тбилиси: Тбилисский гос. ун-т, 1981.- 152с.

200. Тамарченко Н.Д. Русская повесть Серебряного века. (Проблемы поэтики сюжета и жанра): Монография. М.: Intrada, 2007. - 256с.

201. Таянова Т.А. Творчество И.С. Шмелева как феномен религиозного типа художественного сознания в русской литературе первой трети XX века: Дисс. канд. филол. наук. Магнитогорск: Магнитогорск, гос. ун-т, 2000. - 219с.

202. Теперик Т.Ф. Онейротопика как элемент жанровой поэтики (на материале «Энеиды» Вергилия) // Вопросы классической филологии. Вып.ХН. Тексты: Сборник статей в честь Азы Алибековны Тахо-Годи. М.: Изд-во МГУ, 2002. - 465с. - С.51-63.

203. Тиме Г.А. Творчество И.С. Тургенева и немецкая литературно-философская мысль XV1I1-XIX веков: (Генетические и типологические аспекты): Автореф. доктора филол. наук. СПб.: Санкт-Петербург, гос. ун-т, 1995.-43с.

204. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. М.: Просвещение, 1976. -548с.

205. Типология русского реализма второй половины XIX века: Сб. ст. / АН СССР, ВНИИ искусствознания м-ва культуры СССР; Отв. ред. Г.Ю. Стернин. М.: Наука, 1979. - 352с.

206. Топоров В.Н. Из истории петербургского аполлинизма: его золотые годы и его крушение // Петербургский текст русской литературы: Избранные труды. СПб.: Изд-во «Искусство - СПБ», 2003. - 616с.

207. Топоров В.Н. Странный Тургенев (Четыре главы). М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1998.- 192с.

208. Трубецкой E.H. Старый и новый национальный мессианизм // Трубецкой E.H. Смысл жизни. М.: ООО «Изд-во ACT»; Харьков: «Фолио», 2000. -656с. - С.453-480.

209. Трубецкой E.H. Этюды по русской иконописи. Умозрение в красках // Трубецкой E.H. Смысл жизни. М.: ООО «Изд-во ACT»; Харьков: «Фолио», 2000.-656с.-С.337-440.

210. Трубицина М.Ю. На пути к «Лету Господню» (антология веры в художественной эволюции И.С. Шмелева): Дисс. канд. филол. наук. -Череповец: Череповецкий гос. ун-т, 1998. 151с.

211. Улыбина О.Б. Проблема поэтики «Таинственных повестей» И.С. Тургенева: Автореф. канд. филол. наук. Нижний Новгород: Нижегородский гос. пед. ун-т, 1996. - 15с.

212. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. Л.: Наука, 1982. - 185с.

213. Федоров Н. Судьба Шмелева // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева: Сборник. München: Б.и., 1956. - 128с. - С.120-127.

214. Федоров Ф.П. Проблемы искусства в творчестве Э.Т.А. Гофмана: Дисс. канд. филол. наук. Л.: Ленинград, гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена, 1972. -200с.

215. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. -379с.

216. Флоренский П.А. Иконостас: Избр. труды по искусству. СПб.: ТОО «Мифрил»: Русская книга, 1994. - 365с.

217. Флоренский П.А. Собр. соч.: В 4 т. М.: «Мысль», 1994-1999.

218. Франк С. Заражение страстями или текстовая «наглядность»: pathos и ekphrasis у Гоголя // Экфрасис в русской литературе: ТР. Лозаннского симпозиума / Под ред. Геллера Л. М.: Изд-во «МИК», 2002. - 215с. - С.31-41.

219. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп. -М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. 800с.

220. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. -448с.

221. Хадынская A.A. Экфрасис как способ воплощения пасторальности в ранней лирике Георгия Иванова: Автореф. дисс. канд. филол. наук. -Тюмень: Сургутский гос. пед. ин-т, 2004. 22с.

222. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2000. - 398с.

223. Хализев В., Майорова О. Лесковская концепция праведничества // В мире Лескова / Сост. В.А. Богданов: Сб. ст. М.: Сов. писатель, 1983. - 367с. -С.196-223.

224. Ходель Р. Экфрасис и «демодализация» высказывания // Экфрасис в русской литературе. М.: Изд-во «МИК», 2002. - 215с. - С.23-30.

225. Хлыбова Т.В. Жанровые особенности духовных стихов // Восьмые международные Виноградовские чтения. Проблемы истории и теории литературы и фольклора. М.: МГПУ, 2004. - 484с. - С.9-19.

226. Художественное творчество: Вопросы комплексного изучения / АН СССР, Науч. Совет по истории мировой культуры, комплекс изуч. худож. творчества. Л.: Наука, Ленингр. отделение, 1986. - 272с.

227. Цивьян Т.В. «Золотая голубятня у воды.»: Венеция Ахматовой на фоне других русских Венеций // Цивьян Т.В. Семиотические путешествия. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001. - 248с. - С.40-50.

228. Цивьян Т.В. Образ Италии и образ России в последнем стихотворении Баратынского // Цивьян Т.В. Семиотические путешествия. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001. - С.29-39.

229. Цоффка В.В. Из поэтики цветов как знаков и символов христианства в романе A.C. Пушкина «Евгений Онегин» // Русская литература XIX века и христианство. М.: Изд-во МГУ, 1997. - 384с. - С.273-281.

230. Чавчанидзе Д.Л. Феномен искусства в немецкой романтической прозе: Средневековая модель и ее разрушение. М.: Изд-во МГУ, 1997. - 296с.

231. Чернец Л.В. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982. 192с.

232. Черников А.П. В мире художественных исканий И.С. Шмелева // Венок Шмелеву. М.: Российский фонд культуры, 2001. - 352с. - С.154-162.

233. Черников А.П. Проза И.С. Шмелева: концепция мира и человека: Автореф. дисс. докт. филол. наук. М.: Моск. гос. пед. ин-т им. В.И. Ленина, 1996.-40с.

234. Черников А.П. Творчество И.С. Шмелева (1895-1917): Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.: МГПИ, 1974. - 23с.

235. Черников А.П. И.С. Шмелев (1873-1950) // Литература русского зарубежья. 1920-1940.-М.: ИМЛИ, «Наследие», 1999.-328с.-С.51-85.

236. Шатин Ю.В. Ожившие картины: экфрасис и диегезис // Критика и семиотика: Сб. ст. по итогам Международной научной конференции. Вып.7.- Новосибирск: НГУ, 2004. 296с. - С.217-226.

237. Шлычкова Е.Л. Писатель Н.П. Смирнов и его проза: (Проблемы. Жанры. Стиль.): Дисс. канд. филол. наук. Иваново: Иванов, гос. ун-т, 2000. -212с.

238. Шлычкова Е.Л. Поэтика жанра повести Н.П. Смирнова «Золотой Плес» // Филологические штудии. Вып.4. Иваново: Иванов, гос. ун-т, 2000. - 137с.- С.57-69.

239. Шопенгауэр А. Метафизика половой любви // Шопенгауэр А. Избранные произведения. М.: Просвещение, 1992. - 479с.

240. Эсалнек А .Я. Внутрижанровая типология и пути ее изучения. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. - 181с.

241. Яблоновский С. Тебе на гроб // Памяти Ивана Сергеевича Шмелева: Сборник. München: Б.и., 1956. - 128с. - С. 15-17.

242. Языкова И. «Се творю все новое»: Икона в XX веке. Бергамо (Италия): «Bolis Poligrafiche S. Р. А», 2002. - 223c.

243. Якобсон P.O. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон P.O. Работы по поэтике: Переводы. М.: Прогресс, 1987. - 464с. - С.145-180.

244. Яковлев Е.Г. Эстетика. Искусствознание. Религиоведение. 2-е изд., стер. - М.: КДУ, 2005.-640с.

245. Ярхо В.Н. Эпос. Ранняя лирика / Древнегреческая литература: Собрание трудов. (Серия «Античное наследие»). М.: «Лабиринт», 2001. - 368с.

246. Ященко А. Литература за пять истекших лет // Новая русская книга. Ежемесячный критико-библиограф. журнал под ред. проф. A.C. Ященко. -Берлин: Изд-во И.П. Ладыжникова. 1922. - №11-12. - 50с.

247. Labre Ch., Soler P. Methodologie littéraire. Paris: PUF, 1995. - 518 p.

248. Lund Hans. Text as Picture: Studies in the Literary Transformation of Pictures. Lewiston: E. Mellen Press, 1992. - 207p.1. Справочная литература:

249. Асафьев Б.В. Путеводитель по концертам. Словарь наиболее необходимых терминов и понятий / Сост. A.M. Дмитриев. М.: «Сов. композитор», 1978.-200с.

250. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т.4 -СПб., М.: Вольф, 1882. 704с.

251. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь (со внесением в него важнейших древнерусских слов и выражений). М.: Моск. Патриархат: Посад, 1993. - XXXIX. - 1120с.

252. Ожегов С.И., Шведова НЛО. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / РАН. Ин-т русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд. - М.: Азбуковник, 1997. - 944с.

253. Осьминина Е.А. Шмелев Иван Сергеевич (1873-1950) // Литературная энциклопедия Русского Зарубежья (1918-1940). Т.З. Книги / Гл. ред. А. Николюкин. М.: РОССПЭН, 2002. - 712с. - С.622-623.

254. Тихонов А.Н. Школьный словообразовательный словарь русского языка: Пособие для учащихся. 3-е изд. М.: Культура и традиции, 1997. - 576с.