автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Образ героя-философа в русской литературе второй половины XVIII века: типология и поэтика

Полный текст автореферата диссертации по теме "Образ героя-философа в русской литературе второй половины XVIII века: типология и поэтика"

На правах рукбписи ве!^/7

005012954

Смирнова Наталья Віікторовиа

ОБРАЗ ГЕРОЯ-ФИЛОСОФА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКА: ТИПОЛОГИЯ И ПОЭТИКА

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 9 мдр гт

Нижний Новгород 2012

005012954

Работа выполнена на кафедре русской литературы Нижегородского государственного педагогического университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент Дїіоба Елена Марковна

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Скибин Сергей Михаилович, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русской классической литературы и методики преподавания литературы Оренбургского государственного педагогического университета; Леонов Иван Сергеевич, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры мировой литературы Государственного института русского языка имени A.C. Пушкина

Ульяновский государственный педагогический университет им. И.Н. Ульянова

Защита диссертации состоится «19» апреля 2012г. в 13.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.166.02 при Нижегородском государственном университете им. Н.И. Лобачевского по адресу: 603000, г. Нижний Новгород, ул. Большая Покровская, 37, ауд. 312.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского.

Автореферат разослан « ШСфс^ 2012г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Юхнова И.С.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационной работы определяется выбором предмета исследования - литературный тип герой-философ/«философка».

Вторая половина XVIII века, период формирования литературного типа герой-философ, представляется наиболее значимым, так как внутри него сформировались условия для трансформации формально-содержательных признаков поэтики традиционалистского типа художественного сознания. Анализ литературного типа герой-философ, репрезентирующего вторую половину XVIII века, дает возможность выявить наиболее характерные особенности литературного процесса этого периода и уточнить представление о характерологии XVIII века.

В отечественной литературе второй половины XVIII века тип гсрой-философ обретает устойчивость и в дальнейшем определяет облик литературного процесса XIX и даже XX веков. Таким образом, актуальность данного исследования оправдана и дальнейшей перспективой существования литературного типа герой-философ, черты которого получили развитие в образах «мыслящего героя», героя-нигилиста, героя-идеолога у И.С. Тургенева. И.А. Гончарова, Н.С. Лескова, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского.

Анализ литературного процесса с точки зрения развития его персонажной системы, появления в ней героя-философа позволяет увидеть непрерывность развития отечествешюй литературы, осмыслить устойчивость традиции «философствования» в русской литературе.

Кроме того, в отечественной литературоведческой науке по-прежнему актуальной остается проблема существования категории образ-персопаж в условиях различных типов художественного сознания, в том числе описания типологических характеристик литературного типа герой-философ в условиях традиционалистского (нормативного) типа художественного сознания.

Объектом исследования стали произведения русских писателей второй половины XVIII века, в которых представлен образ героя-философа.

Предмет исследования - литературный тип героя-философа и его женский аналог героиня-«философка» (Ф.Ф. Вигель) в литературе второй половины

XVIII века.

Материалом исследования послужили роман А.Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799-1801), комедия Д.И. Фонвизина «Недоросль» (1782), книга А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1789), сборник М.Д. Чулкова «Пересмешник» (17661768), роман М.Д. Чулкова «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины» (1770), анонимный роман «Неонила, или Распутная дщерь», эссе Ф.И. Дмитриева-Мамонова «Дворянин-философ» (1769), «Записки» Екатерины II, ряд прозаических текстов, входящих в журнал А.П. Сумарокова «Трудолюбивая пчела» (1759); стихотворения А.П. Сумарокова, В.И. Майкова, Г.Р. Державина, Н.М. Карамзина.

Ыаушаи новизна диссертационного исследования определяется тем, что в пем впервые на основании системного анализа выявлены признаки литературного типа герой-философ и разработана его типология в русской литературе второй половины XVIII столетия. В диссертации также установлены художественные механизмы восхождения литературного типа герой-философ на уровень топоса.

Цель работы: доказать, что образ героя-философа/«философки» обретает в русской литературе второй половины XVIII века повторяющиеся, устойчивые признаки, а затем восходит на уровень топоса и определяет дальнейшее развитие образной системы в классический период существования русской литературы - литературы XIX века.

Поставленная цель обусловила реализацию следующих исследовательских задач:

осмыслить содержание категории герой-литературный тип на современном этапе существования литературоведческой науки;

раскрыть особенности функционирования литературного типа в условиях рефлективного традиционализма («Историческая поэтика», 1994) и по отношению к типу герой-философ/«философка»;

выделить наиболее значимые элементы структуры «герой-философ»/«философка»;

выявить типологию героя-философа в русской литературе второй половины XVIII века.

Поставленные задачи определили методологию исследования.

Методологические н теоретические основы исследования. В работе использованы культурно-исторический и структурно-типологический методы анализа.

В теоретическом обеспечении диссертации важную роль сыграли исследования М.М. Бахтина, Л.Я. Гинзбург, Н.В. Драгомирецкой, Т.Д. Власенко, В.М. Богуславского, С. Серотвинского, посвященные характеру взаимодействия категорий автор и герой в художественном произведении. При анализе особенностей становления и развития характерологии в русской литературе XVIII века были использованы основные положения работ П.Е. Бухаркина, JI.A. Ко-зыро, К.Г. Бронникова, И.Д. Куликовой, В.И. Тюпы, О.Б. Лебедевой, C.B. Савинкова, A.A. Фаустова. Своеобразие литературного развития второй половины XVIII века (периода рефлективного традиционализма) осмыслено с точки зрения современного категориального аппарата исторической поэтики - взаимодействия жанра, стиля и автора (С.С. Аверинцев, A.B. Михайлов, II.А. Гринцер, М.Л. Гаспаров). Теоретической основой работы стали также труды Ю.М. Лот-мана, Б.А. Успенского, В.И. Федорова.

Культурно-исторический и философский генезис героя-философа в отечественном литературном процессе осмыслен с учетом исследований В.О. Ключевского, М.В. Нечкиной, В.В. Зеньковского, Б. Башилова, П.Р. Забо-рова, Л.Н. Вдовиной, Т.В. Артемьевой.

Необходимой состашшюгцей настоящей работы стали социологические исследования, посвященные вопросам сословного состава Российской империи на протяжении XVIII столетия (М.М. Штранге, A.B. Семенова, Э.К. Виртшаф-тер, И.Б. Сидорова).

Положения, выносимые па защиту:

1) В отечественной литературе второй половины XVIII века складывается литературный тип герой-философ, являющийся репрезентативным для русской литературы.

2) Литературный тип герой-философ существует в женском и мужском вариантах - фшюсоф/«философка» (Ф.Ф. Вигель).

3) Структурно-типологические характеристики литературного типа фило-

соф/«философка» формируются под воздействием реалий культурно-исторической и общественной жизни второй половины XVIII века - века всеобщего философствования, «вольтерьянства».

4) Литературное бытие типа герой-философ в литературе второй половины XVIII (поэтика рефлективного традиционализма) становится результатом взаимодействия категорий «жанр» и «автор» и определяется характерной топикой: ода, социально-политическая комедия, утопия, эссе, «записки», роман.

5) Развитие отечественного литературного процесса во второй половине XVIII века позволяет зафиксировать следующие типологические варианты образа: идеальный герой-философ; герой стихийный философ (в качестве варианта номинации могут быть использованы следующие словосочетания: философствующий дворянин; философствующий разночинец).

6) Образ героя-философа / «философки», репрезентирующий персонажную систему литературы XVIII века, в отечественной культурно-исторической и литературной традиции восходит на уровень топоса.

Теоретическая значимость. Установленная в диссертационном исследовании типология образа героя-философа/«философки» дает возможность скорректировать представление об отечественном литературном процессе в период рефлективного традиционализма, а также расширить представление о персонажной системе литературы XVIII века.

Практическая значимость. Представленные в работе материалы могут быть использованы при изучении вузовского курса истории русской литературы XVIII века, в том числе для самостоятельной работы студентов, а также в материалах элективных курсов и дополнительных специализаций, связанных с исследованием русской прозы XVIII века и структуры художественного образа.

Апробация работы. Материалы диссертационной работы явились обобщением теоретических и эмпирических исследований, проводившихся автором. Ключевые положения отражены в 8 публикациях. Отдельные положения диссертации были представлены в виде докладов на научных конференциях «Нижегородский текст русской словесности» (Н. Новгород, 2007), «IX Кирилло-Мефодиевские чтения» (Москва, 2008), «Православие и русская литература» (Арзамас, 2009).

Структура работы соответствует поставленным цели и задачам и включает в себя: введение, три главы, заключение и библиографический указатель литературы, насчитывающий 250 наименований. Общий объем диссертации составляет 190 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается историко-литературная и теоретико-литературная логика анализа избранного для исследования материала; обосновывается актуальность и новизна работы, определяются ее цель и задачи, решение которых необходимо для достижения поставленной цели, объект и предмет исследования; формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Истоки формировании образа героя-философа в русской литературе XVIII века» рассматривается культурно-историческое и социальное пространство русской жизни второй половины XVIII века, которое подготовшю и привело к созданию специфической литературной атмосферы, породившей литературный тип героя-философа и философствующего разночинца.

В первом параграфе «Герой-философ в культурно-историческом пространстве эпохи Просвещения» мы установили, что в жизни и литературе герой-философ существует в нескольких вариантах, так как его появление обусловлено особым вниманием к внутрисословной дифференциации русского общества (Манифест Петра III, Уложенная комиссия, инициированная Екатериной II). Это дворянин-философ и женский вариант литературного типа - философствующая дворянка («философка»), а также философствующий разночинец. Главным героем российской истории и образцом для творчества становится «философ в юбке» - Екатерина II.

Было установлено, что в эпоху Просвещения в России, когда появляется всеобщий интерес к философии, идеям европейских просветителей, и возникает феномен культурно-исторической жизни «русское вольтерьянство» (В.В. Си-повский). Достаточно часто вольтерьянство осмысливается только как тип эпа-тажного поведения, откровенного отказа от нравственных законов. Его фиксируют «Записки» Ф.Ф. Вигеля, своеобразный дневник И.М. Долгорукова «Ка-

7

пище моего сердца». Отголоски литературной рефлексии идей вольтерьянства существуют в текстах Д.И. Фонвизина, А.И. Клушина, Я.В. Орлова и др.

При всеобщей увлеченности философскими идеями Запада мотивы обращения к философии, философскому знанию у разных слоев российского общества существенно отличались.

Мыслительная деятельность как основное занятие аристократического сословия и собственно философствование тесно связаны с процессами самоидентификации дворянства (написание исторических трудов - «История Российская от Древнейших времен» М.М. Щербатова; свод исторических документов «Вивлиофика» Н. И. Новикова).

Во второй половине XVIII века возникает стремление разночинного сословия занять собствешюе место в истории России, что влечет за собой само-идеитификацшо «третьесословных» мыслителей и литераторов. Появление в учебных заведениях России и на литературном Парнасе ученых, писателей и общественных деятелей Д.С. Аничкова, Я.П. Козельского, С.Е. Десшщкого, Н.Г. Курганова, Е.И. Кострова, Я.В. Орлова позволяет говорить о важности 1е-роя-разночинца в жизни российского общества.

Восприятие разночинца как участника социально-исторического процесса и героя художественного произведения менялось на протяжении XVIII века. В произведениях А.П. Сумарокова разночинец - «подьячий», взяточник, обладатель «акциденции» - дохода, постороннего свойства; в литературе - ремесленник, случайно взобравшийся на Парнас (притчи из журнала «Трудолюбивая пчела», «Подьяческая дочь», «Парисов суд»).

Несмотря на некоторые успехи, которых «третьесословные» герои смогли добиться в жизни, положение разночинца в обществе продолжало оставаться неустойчивым (положение поэта Е.И. Кострова в доме его покровителя И.И. Шувалова). Социально-исторический контекст продолжал оказывать существенное влияние на представление общества о герое-разночинце, философствующем разночинце.

Во втором параграфе «Образ философа-разночинца в романе А.И. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799-1801)» рассмотрен философ-разночинец Петр Развратна Рисунок образа

Петра Развратина, несмотря на авторскую декларацию в заглавии произведения, представляется двойственным.

Двойственность восприятия русским обществом «вольтеровского философствования» задает и оценку героя романа философствующего разночинца Петра Развратина.

В романе Петр Развратин становится центральным персонажем, определяя сюжетное развитие сочинения А.Е. Измайлова. Персонаж, сохраняя в своей структуре архетипические черты героя-пикаро, влияет в значительной степени па композиционное решение сюжетного развития: это цепочка столкновения героя с различными социальными группами, определяющая взлеты и падения персонажа.

Автор, следующий дидактическим целям, выстраивает образ, подчеркивая безнравственность героя (сильная позиция текста, экспозиция образа, прямые осуждения героя). В то же время в образе Петра Развратина присутствуют черты, вызывающие симпатию к герою: ум, инициатива, желание руководить собственной судьбой, стремление к действию, выраженное на различных уровнях произведения. Повествование от 1-го лица, включающее в себя предысторию Пеара Евдокимовича, корректирует дидактическую установку заглавия и экспозиции сюжетной линии героя (рассказ об учебе в Университете).

Сюжетное развитие образа характеризуется двумя векторами: один, внешний, имеет центробежный характер и связан с расширением жизненного пространства героя (жизнь в родительском доме - семинария - Университет -Москва - Петербург); второй, внутренний, тяготеет к центростремительному движению (от калейдоскопичности пространства к возвращению в «чулан» -замкнутое пространство).

Герой, осознающий свое превосходство (отношения с Евгением Негодяе-вым, Подляшсовым), ощущает себя чужаком, что и выражено на уровне пространственных характеристик и определено позицией в системе персонажей (отказ от прежних отношений). Позицию отстранения Развратина от общества подчеркивает еще один герой, имеющий разночинное происхождешге и также структурированный как пикаро - поэт Подлянков. Развратин и Подлянков генетически однородны, но они подсвечены разным содержанием.

Во второй главе «Типология образа героя-философа в русской литературе второй половины XVIII века» анализируется специфика воплощения героя философа в двух его разновидностях: идеальный герой-философ и герой-стихийный философ.

Типологическая характеристика героя-философа зависит от определения ряда содержательных и формальных признаков образа.

Содержательные признаки типа: происхождение героя (разночинец и дворянин); философская позиция (вольтерьянец, масон, герой из народа, рассуждающий о самых насущных для его жизни, непоэтических вопросах); последовательность в приверженности философским учениям.

Формачьные признаки: принцип взаимодействия между автором и персонажем (герой - рупор авторских идей (валентность авторской позиции); дистанция между автором и героем (валентность авторской позиции сохраняется, так как герой не разделяет авторский идеал); принадлежность героя к определенному репрезентирующему жанру (герой и жанр взаимно маркируют друг друга).

К формально-содержательным структурам, воздействующим на литературный тип герой-философ, также относятся:

- прецедентный текст, формирующий мировосприятие героя-философа (цитирование и косвенное упоминание важных произведений, идей, отдельных цитат: Вольтер,Ф. Фенелон, Ж.Л.Л. Бюффон);

- сюжетный элемент «экзамен», в условиях которого участниками эпизода, сцены, диалога являются персонажи в роли учителя и ученика (такого рода экзамен может носить травестированный характер): экзамен Стародума; траве-стия экзамена в диалоге Кутейкин - Митрофан, в разговоре Развратил -Подлянков; Развратен - Ветров;

- взаимоотношения персонажа с мифопоэтическими структурами, репрезентирующими эпоху или связанными с представлениями о российской действительности.

В первом параграфе «Специфика воплощения образа дворянина-философа в литературе второй половины XVIII века» был рассмотрен исторический и литературный тип дворянина-философа в русской литературе второй

половины XVIII века, который формируется в традиционных «интеллектуальных» жанрах, инициируемых нормативной риторической поэтикой XVIII века, - утопия, трактат, эссе (А.П. Сумароков «Сон. Счастливое общество», М.М. Щербатов «Путешествие в землю Офирскую», Ф.И. Дмитриев-Мамонов «Дво-ряшш-философ»). Приверженность к созданию утопических проектов объясняется стремлением рационализировать мироустройство. Именно в утопии автор мог воплотить демиургическое начало, приписываемое философу-творцу. Образ философа-демиурга в культуре и литературе XVIII века связан с идеей мироустройства.

Одним из первых к жанру утопии обратился Ф.И. Дмитриев-Мамонов в аллегории «Дворянин-философ» (1769). В форме эссе автором изложена собственная трактовка темы законов построения мира. Эссе начинается с описания модели Вселенной, созданной героем, имевшим «время и способность рассуждать». Помещик-философ, главный герой Ф.И. Дмитриева-Мамонова, позволяет установить прямые ассоциации с фигурой А.Т. Болотова. Так же как и А.Т. Болотов, герой аллегорического повествования «Дворянин-философ» применяет полученные научные знания в повседневной деятельности. В тексте научные знания автора представлены именно в философском осмыслении.

Образ героя-философа в сочинениях эпохи классицизма почти всегда соотносим с идеей построения идеального государства и общества.

В монологах вымышленного персонажа-философа Стародума также поднимаются проблемы государственного и общественного блага, даже если он рассуждает на темы частного свойства: говорит о семейном благополучии.

Созидательные цели мудрствования первоначально формируют образ философа как героя, безусловно, положительного. Особенно ярко эта особенность проявилась в классицистической литературе с четким разделением героев на положительных и отрицательных. Стародум для Фонвизина представляет собой тип просвещенного дворянина-философа, своим примером доказывающий, что успешная жизнь возможна и вне государственной службы.

В рассуждениях Стародума монарх, правитель предстает отцом, наставляющим и воспитывающим своих детей-подданных. Отмеченная исследователями «вертикаль взаимоотношений отец и его дети / правитель и его поддан-

ные»1, в которой государь и государыня рассматривались как своеобразные «метародители»2, присутствует в утопиях М.Д. Чулкова, утопических зарисовках А.П. Сумарокова, М.М. Щербатова.

Стародум развивает свои взгляды через диалог с Правдиным, Софьей и Милоном. Диалог принимает структуру экзамена, участниками которого стали персонажи, находившиеся в отношениях учитель - ученик.

Структура экзамена определила «диалогический характер духовного общения дворянского сообщества, который предполагал эквивалентный обмен знаниями, не только «умный» ответ, но и «умный» вопрос. Наряду с «поучающим» текстом, распространение получает текст «провоцирующий», нацеленный не на передачу выработанного «где-то в другом месте» знания, а на собст-з

венные размышления» .

Часто художественная структура «экзамена» могла оформляться с помощью эпистолярной формы. В романе Ф. Эмина «Письма Эрнеста и Доравры» (1766) форма письма создается эффект интимной исповедальности.

Д.И. Фонвизин выстраивает свой журнал «Друг честных людей, или Стародум» как диалог-переписку нескольких персонажей: форму произведения создают письма Стародума и Софьи Милоновой, Тараса Скотшшна и госпожи Простаковой, Стародума и помещика Дурыкина, советника Взяткина.

Эпистолярному диалогу персонажей, ставшему популярным во второй половине XVIII века, была свойственна назидательность (вспомним, ненавязчивое поучение в письмах Вольтера, адресованных императрице Екатерине II, поучительный тон встречается и в письмах Стародума,-адресованных Софье («Друг честных людей, гаи Стародум»)).

Важную составляющую образа дворянина-философа в комедии «Недоросль» представляет прецедентный текст, в роли которого здесь выступают сочинения Ф. Фенелона (имя французского политика и философа упоминается в связи с образом Софьи, и этот контекст будет прокомментирован в третьей гла-

1 Дзюба Е.М. «Славенские истории», или Жанр романа в творчестве М.Д. Чулкова, М.И. Попова, В.А. Левшина: Монография. - Н. Новгород: Изд-во НГПУ, 2006. - С. 188.

2 Артемьева Т.В. История метафизики в России XVIII века. - СПб.: Алетейя, 1996. - С. 162.

3 Артемьева Т.В. От славного прошлого к светлому будущему: Философия истории и утопии в России эпохи Просвещения. - СПБ.: Алетейя, 2005. - С. 142.

ве). Кроме прямых отсылок к знаковым именам и текстам в пьесе существует и косвенное упоминание популярных и обсуждаемых идей эпохи Просвещения.

Диалог-экзамен Кутейкина и Митрофанушки травестирует высокие рассуждения о человеческом предназначении, звучащие в разговоре Стародума с Софьей и Милоном. Здесь структура экзамена обнаруживает контекст косвенной полемики Д.И. Фонвизина и Ж.Л.Л. Бюффона о соотношении человек -животное4.

С появлением образа дворянина-философа, свойственного литературе XVIII столетия, начинает формироваться характерный для русской литературы топос философствующего героя (героя-идеолога), функционирующий в различных жанровых и эстетических системах на всем пути развития русской литературы. Внутри дворянского сословия складывается оппозиция служилый дворянин - дворянин-аристократ, которая определяет развитие образа.

Во втором параграфе «Специфика воплощения образа философа-разночинца в литературе второй половины АТШ века» отражены особенности художественного представления образа философа-разночинца.

Общество, увлекшееся идеями философов-просветителей, не было готово к их практическому воплощению (первоначальная неуверенность Развратила в доме Ветровых, Петр Евдокимович виделся чужаком и среди персонажей, находившихся на более низких ступенях социальной лестницы).

В ситуации общественного недоверия к разночинцу требовалось найти некий образец, определенную культурно-историческую парадигму, в соответствии с которой он должен выстраивать свою жизнь. В XVIII веке, представляющемся в истории культуры эпохой театрального жеста, маскарада (Ю.М. Лотман), важно было определиться с типом поведения, ролью.

Избранная Петром Развратиным роль философа-скептика была привлекательна для героя, так как обнаруживала превосходство его положения. Для того чтобы выдерживать амплуа, герою требовалось соблюдать нормы поведения, характерные для роли. Во многом правила поведения, поведенческие знаки

4 Полемическую позицию Д.И. Фонвизина подробно рассмотрела М.В. Разумовская в работе «Естественная история» Бюффона и Фонвизин (к постановке вопроса). Нас лее интересовало, прежде всего, как соотносится позиция Фонвизина-Бюффона в структуре экзамена комедии «Недоросль».

«философа» как героя времени предопределила Екатерина II, желавшая закрепить за собой титул «философа на троне».

Благодаря переписке императрицы с Вольтером в литературе и жизш! русского XVIII века сложилась концепция «героя-философа». Эпистолярный диалог Екатерины II и просветителя Вольтера регламентировал отношения между учителем-философом и его учеником, строящиеся по принципу «экзамена».

В соответствии со структурой экзамена выстроен диалог Петра Разврати-на и поэта Подлянкова. Доминирующая позиция героя в романе А.Е. Измайлова подчеркивается ролью Петра Развратила в тексте: он задает «умные» вопросы, часто снимая с собеседника маску. Философ-вольнодумец инициирует беседу с поэтом Подлянковым, а также с молодым Ветровым, в ходе которой, получая ответы от оппонента, разоблачает плохо сыгранную роль. Осознание Петром Евдокимовичем собственного интеллектуального превосходства позволяет ему играть роль учителя. В диалогах Петр Разврат™ играет роль почитаемого учителя, Евгений Негодяев - ученика.

Роль учителя-философа оказывается не единственной для Петра Развра-тина. Роман А.Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» обладает чертами романа воспитания. В силу этих особенностей герой и сам когда-то прошел по ступеням ученичества. До поступления в университет Петр Развратил также выступает в роли ученика (например, пребывание у монаха-бельца). Процесс его социализации представляет в романе цепь встреч с персонажами, находящимися на различном уровне образования, происхождения, «звания». Модель взаимодействия героя с миром строится в соответствии со структурой экзамена. Но экзаменом для Петра Евдокимовича оказывается сама жизнь. Таким образом, мотив экзамена становится ведущим и в образе философа-разночинца.

Философ XVIII века в своем стремлении к разностороннему познанию мира непременно обращался к книге. Книга в руках являлась неким атрибутом образованного человека. Для образа философствующего разночинца в большей степени характерно не чтение в чистом виде, как для героя сентиментального романа, а многократное переписывание трудов просветителей и дальнейшее их

распространение в зашторесованной среде.

Роль мудреца, которую взял на себя Развратин, предполагала следование определенным речевым образцам. Так, непременным условием поддержания поведенческого амплуа философа становится афористичность речи. В особенностях речевых характеристик Развратина отражены черты философских сочинений (например, умозаключение, предваряющее повествование от 1-го лица).

Речь философа-дворянина, так же как и у философа-разночинца, рождается под влиянием философских трактатов. Она наполнена оборотами, характерными для философских сочинений. У Стародума в комедии Д.И. Фонвизина, это, прежде всего, речь оратора. Он, но мысли Фонвизина, должен донести до читателя важные идеи, растолковать их.

Разновидности типа герой-философ, представляющие один литературный тип, могут совпадать с точки зрения содержательного наполнения: общность философских интересов, поднимаемых проблем (тема идеального героя, проблема получения чинов в России, отношение к государственной службе).

Философствование разночинца Петра Развратина, в отличие от стройных программ философствующих героев-дворяп, стихийно и ситуативно. Его высказывания опосредованы не книжными истинами, но чаще жизненными коллизиями. Безусловно, здесь проявляется также и принадлежность героев к разным эстетическим (поэтическим) системам.

Самостоятельный раздел второго параграфа «Архетипическая основа образа разночинца-философа в романе А.Е. Измайлова «Евгении, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» посвящен анализу генетических истоков образа. Разновидность героя стихийного философа соотносится не только с идеологически верным толкованием мифоноэтической образности эпохи, но подчас с травестией этой мифологии (Петр; Иуда, «вольтерьянство» героев). Кроме того, важную роль в существовании стихийного философа играет его глубинная основа - архетип трикстера. Неоднозначность восприятия фи-лософа-разночшща связана с дуальной природой самого архетипа. Визитной карточкой философа-разночинца становится деятельная активность, присущая персонажу-пикаро.

Важной составляющей образа философа-разночинца Петра Развратила является номинация. Герой романа А.Е. Измайлова носит имя царя-реформатора, творца «молодой России». Петр Развратин выступает в традиционной для Петра роли преобразователя жизни по европейским канонам, но по существу эта роль травестируется.

В третьей главе «Типология образа героини-философа в русской литературе второй половины XVIII века» проанализирован образ героини-философки, который за непродолжительный временной отрезок был представлен в совершенно отличных, сменяющих друг друга эстетических системах: в классицистической поэтике, в духе поэтики сентиментализма, в реально-бытовом повествовании. Распространение образа позволяет говорить о существовании литературного типа, который является аналогом типа героя-философа, но в его женском варианте.

В первом параграфе «Екатерина II как ключевой образ героини-«философки» в литературе второй половины XVIII века» рассматривается главный «философ в юбке».

Императрица Екатерина II активно насаждала вокруг- себя атмосферу всеобщего философствования, задавая своим примером образец поведения, указывала ориентиры в отношениях с идеями просветительской философии. Поэтому именно образ Екатерины становится важнейшим при изучении персонажной системы философского века русской культуры и литературы.

В литературе XVIII века образ русской императрицы являет собой тип идеальной герошга-«философки». Поэтому мифологизация образа императрицы Екатерины («русская Минерва») становится одним из непременных признаков одического жанра (в том числе одним из способов реализации поэтического принципа идеализации). Екатерина расчетливо выстраивала мифологию своего времени, изгоняя одни образы (миф о приходе Астреи, приводящей за собой золотой век) и культивируя необходимую ей образную систему. Так, миф об Афине Палладе, вдохнувшей душ}' в человека, которого Прометей создал из глины, наиболее импонировал Екатерине. В этой версии мифа нужным для правительницы образом расставлялись акценты в последовательности и значи-

мости деяшш Петра I и Екатерины5.

Во многих одах, посвященных правлению Екатерины, она предстает мудрейшей матерью Отечества (Н.М. Карамзин «Ответ моему приятелю, который хотел, чтобы я написал похвальную оду Екатерине Великой»).

Но идеальную героиню представляют в оде второй половины XVIII столетия не только как боганю, но и как «философку». Отсылка к философской проблематике стала в этом смысле новацией в жанре одописания. Философ творит новый миф, основываясь на законах Разума. Поэтому одним из самых частотных определений, возникающих при описании Екатерины, является определение «премудрая». В «Оде по восшествию ее величества на всероссийский престол, на день тезоименитства ее 1762 года» В.И. Майков многократно указывает на это неотъемлемое качество просвещенного монарха. Использованные автором средства выразительности подчеркивают идеальную, совершенную сущность просвещенного монарха-философа. Качества императрицы закрепляются в сознании читателя за счет множества повторов, а также использования антитезы ничтожество автора - величие героини.

Идеальная героиня и сама указывала на свое положение. В утопии «Сказка о царевиче Хлоре», в которой мотивы нравственного совершенствования становятся сюжетообразующими, Екатерина появляется в образе матери Рассудка.

О своей склонности к философскому чтению императрица вспоминает в «Записках», начатых в 1771 году. Именно этот жанр, в отличие от оды и поэмы, в наибольшей степени представляет тот образ, который стремилась создать императрица. Леймотивом ее дневниковых записей является настойчивое моделирование идеального образа героини (например, воспоминания о диалоге с графом Г.-А. Полленборгом, напоминающем экзамен).

Во втором параграфе «Образ идеальной героини-«философки» в комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль» (1782) представлен особый тип персонажа - «философ в юбке».

Идеальный по своей структуре тип героини-философки, представленный

5 См. об этом: Проскурина В.Ю. Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II. - М.: Новое литературное обозрение, 2006.

Д.И. Фонвизиным, мыслится как специфическое отражение образа Екатерины II. Антитеза Софья - Митрофанушка соотносима с той, которую создает в мемуарах Екатерина И: Екатерина - Петр Федорович. В этом случае героиня-«философка» также оказывается более взрослой, разумной, как бы претендует на сильную, мужскую позицию в жизни в отличие от ее спутника. Если сопоставить таланты и добродетели фонвизинской героини с теми, например, которьми обладает автогероиня «Записок» Екатерины, то мы можем обнаружить определенное сходство: Софья много читает, хочет постигнуть нравственные законы, создать условия для счастья в идеальном мире семьи. Связь между двумя образами устанавливается и по отношению к теме воспитания, к проблемам общеморального свойства (пути восхождения к добродетели).

Чтение передовых педагогических сочинений становится постоянной характеристикой героини-«философки». Прецедентный педагогический текст формирует в ней, прежде всего, мудрость женщины, жены, матери. Таким образом, Софья сознательно знакомится с актуальными для своего времени идеями - трактатом Фенелона «О воспитании девиц», в котором автор сформулировал основные принципы воспитания.

Мировосприятие героини зависит во многом от самостоятельно выбранного ею круга чтения. Это условие позволяет Софье выглядеть перед Староду-мом равной учителю собеседницей. Поэтому и беседы дядюшки с племянницей оргашвовапы особой структурой экзамена. Наставничество Стародума важно для Софьи, но ее знания не носят репродуктивного характера. Для героини важно не просто получить желаемый, часто ожидаемый ответ, но и задать вопрос, фиксирующий ее образованность и осведомленность актуальной информацией.

В третьем параграфе «Образ идеальной героини-«философт» в романе «Неонила, или Распутная дщеръ»(1794)» представлена героиня-«философка» из романа анонимного автора «Неонила, или Распутная дщерь».

В этом произведении героиня наделена несколько иной эстетической функцией. Образ Ульянушки Судъбининой проникнут сентименталистским пафосом. В Ульянушке находим качества, характерные для положительной героини сентиментального произведения: она чувствительна и добродетельна по

своей натуре. В имени героини использована ассоциация с мученицей, ранней христианкой6.

Структурно-типологические черты образа Ульянушки Судьбишшой позволяют соотнести ее с образом герошш-«философки».

Ульянушка достаточно самостоятельна в собственных суждениях на тему нравственного долга человека. Диалоги Ульянушки и почитаемой сю воспитательницы организованы как экзамен и представляют ученицу, равной своему учителю.

Особый пласт в структуре образа героини-«философки», выстроенной автором по правилам сентименталисткой поэтики, составляет круг чтения - сен-тименталистской литературы. Наставница Ульянушки Софья Добродушева читает книгу «Путь к спасению», которая была популярна среди священников.

В тексте романа герои часто сравнивают Ульянушку с ричардсоповской Памеллой (Благотворова называет ее «второй Памеллой»). Положение, в которое попадает Ульянушка, напоминает собой и историю, рассказанную в романе С. Ричардсона и его русском варианте - романе П.Ю. Львова «Российская Па-мелла».

В четвертом параграфе «Стихийная «философка» в романе М.Д. Чулко-ва «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины» (1770)» рассматривается образ пригожей поварихи Маргоны.

В образе «философки» третьесословного происхождения отражены основные черты персонажа-пикаро: поиск места под солнцем; ломаная, скачкообразная композиция, форма я-иовествования.

Свойственные идеальной героине-«философке» черты пародируются или травестируются в образе стихийной «философки» Мартоны.

Способы реализации образа определяются генетикой персонажа и включают в себя фольклорно-поэтическую подпитку (пословицы и поговорки, которые соответствуют афористическим конструкциям в образе идеального героя-философа (см. например, Старо дум).

Важной составляющей структуры героя-философа является традиция со-

6 Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь имен. - Н. Новгород: Русский купец, 1996. - С. 635636."

отнесения персонажа с мифопоэтическим пластом эпохи XVIII века. В романе об истории Мартоны достаточно часто возникают образы и сюжеты античной мифологии. Соотнесете образа Мартоны с мифопоэтическими структурами призвано сообщить о том, что в мире стихийной «философки» высокие истины представляются сниженными, прагматическими, оборачиваются своей изнаночной стороной.

Идеализация как характерный прием репрезентации положительного героя в жанрах нормативной поэтики сменяется погружением героини в атмосферу быта, свойственную жанровой поэтике маргинальной прозы (романа, повести).

Изменяется и само мироощущение персонажа. «Коловратность» мира -ощущение неустойчивости, вечной сменяемости явлений и мнений; совпадешге мировоззренческих установок автора и его героини, выраженное на разных уровнях текста (ср.: совпадение образа мира в «Послании слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке» Д.И. Фонвизина).

В Заключении подводятся итоги исследования и формулируются выводы.

Исходными критериями в составлении типологии стали: структура персонажа (взаимоотношение автор-персонаж; тип детерминизма; восхождение категории образ-персонаж к топосу), соотнесенность данного типа персонажа с различными жанрами (роман, ода, трагедия; жанровые фрагменты журнальных публикаций), способ повествования; также представлены типологические варианты, возникшие на основе анализа содержательного наполнения образа героя-философа (идейно-тематический пласт).

В исследовании мы установили две значимые разновидности литературного типа, обладающие устойчивыми и значимыми формально-содержательными признаками.

Содержательные признаки типа: происхождение героя, философская позиция, последовательность в приверженности философским учениям.

Общими для литературного типа герой-философ в составе двух его разновидностей являются: размышления на темы философского свойства, введение темы идеального героя, проблем, касающихся российской государственно-

го

сти, темы воспитания, тема человеческих пороков и нравственного поведения.

Разновидности литературного типа герой философ представлены в своих мужском и женском вариантах: герой-философ/«философка».

От! могут быть структурированы следующим образом: идеальный персонаж и стихийный герой-философ, функционирующий как персонаж-пикаро.

Представлены общие структурно-типологические черты, свойственные герою-философу, позволяющие говорить о нем как самостоятельном значимом персонаже литературного процесса второй половины XVIII столетия: апелляция персонажа к прецедентному тексту; соотнесенность с мифопоэтическим пластом государственной идеологии и литературной образности; использование сюжетного элемента экзамен, при котором участники выступают в роли учителя и ученика.

Травестия используется как возможность снижения или искажения оригинальной трактовки образа. Черты, свойственные идеальной героине-«философке», пародируются или травестируются в образе стихийной «фило-софки».

Идеальный герой-философ/«фшюсофка» определяется характерной топикой (ода, социально-политическая комедия, иногда - роман), отсутствием динамики.

Стихийный философ/«философка». принцип организации образа соответствует герою-пикаро с присущим этому типу персонажей набором признаков: авантюрный хронотоп, центробежное положетю в сюжете; топика вымысла и, следовательно, появление в маргинальных жанрах или сюжетах (роман, бурлескная поэма).

Основные результаты диссертации:

1. Литературный тип герой-философ, являющийся репрезентативным для русской литературы, существует в женском и мужском варианте - философ и «философка».

2. Развитие литературного процесса в отечественной литературе второй половины XVIII века позволяет зафиксировать следующие типологические варианты образа: идеальный герой-философ; герой стихийный философ (в качестве варианта номинации могут быть использованы следующие словосочета-

ния: философствующий дворянин; философствующий разночинец).

3. В образе героя-философа в различных его проявлениях заключен культурный код эпохи XVIII века - времени всеобщего преклонения перед философией. В то же время литературный тип герой-философ, появляющийся в литературе второй половины XVIII века, воспринимается как предшественник героя-идеолога, представленного в произведениях XIX века (Базаров, Марк Во-лохов, Иван Карамазов, Раскольников, Пьер Безухов, Андрей Болконский и многие другие персонажи). Таким образом, герой-философ, проходя этапы определенной трансформации, преобразуется в образ-топос, свойственный русской литературной и культурной традиции.

Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в следующих публикациях:

Публикации в журналах, входящих в перечень ведущих рсцепзпруе-мых научных журпалов и издании, рекомендованных ВАК:

1) Смирнова Н.В. Просвещенный разночинец // Русская речь. - М., 2010.-№3. С. - 85-90. - 0,5 п.л.

2) Смирнова Н.В. Образ идеальной героини-«философки» в русской литературе последней трети XVIII века // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Филология и искусствоведение. Научный журнал. -Киров, 2011. - №4(2). С.-79-83.-0,5 п.л.

Публикации в журналах н сборпнках научных трудов:

3) Смирнова Н.В. H.A. Добролюбов - модель личности эпохи 60-х годов XIX века. // Нижегородский текст русской словесности: Межвузовский сборник научных статей. - Н. Новгород: НГПУ, 2007. С. - 174-179. - 0,3 п.л.

4) Смирнова Н.В. Образ-вольтерьянца в произведении А.Е. Измайлова «Евгений, или пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» // Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие: Материалы Международной научной конференции «IX Кирилло-Мефодиевские чтения», 13-16 мая 2008 года. - М.: Издательство ИКАР, 2008. С. -307-311. - 0,4 п.л.

5) Смирнова Н.В. Герой-вольтерьянец в романе А.Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» // Материалы к самостоятельной работе студентов-филологов по литературе на заочном отделении. Вып. VII/ - Н.Новгород: НГПУ, 2008, С. - 51-55. - 0,3 п.л.

6) Смирнова Н.В. Вольтерьянство как мировоззрение и способ поведения персонажа в русской литературе последней трети XVIII века // Православие и русская литература: сборник статей / По ред. Г.А. Пучковой; АГПИ им. А.П. Гайдара. - Арзамас: АГПИ, 2009. С. - 117-120. - 0, 4 п.л.

7) Смирнова Н.В. Особенности восприятия просветительских идей героем-разночинцем в романе А.Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствггя

дурного воспитания и сообщества» // Новое прочтение отечественной классики: сб. научно-методических статей.- Н.Новгород: НГПУ, 2009. Вып. 10. С. - 7-11. - 0,4 пл.

8) Смирнова Н.В. Поэтическая дискуссия о пользе и вреде просвещения в сборнике стихов Я.В. Орлова «Мое отдохновение к отдыху других» // Нижегородский текст русской словесности:Межвузовский сборник научных статей. -Н.Новгород: НГПУ, 2009. С. - 189-193.-0,4 пл.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии «АктивПринт» 603155, Нижний Новгород, Горького, 232, офис 0, (831)436-79-95

Тираж 100шт. Заказ 2107

Текст диссертации на тему "Образ героя-философа в русской литературе второй половины XVIII века: типология и поэтика"

61 12-10/1054

НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИИ

УНИВЕРСИТЕТ

На правах гшкописи

си*.

Смирнова Наталья Викторовна

Образ героя-философа в русской литературе второй половины XVIII века:

типология и поэтика

Специальность 10.01.01 - русская литература

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель доктор филологических наук, доцент Дзюба Е.М.

Нижний Новгород 2012

Содержание

Введение....................................................................................................................3

Глава 1. Истоки формирования образа философа в русской литературе XVIII века...............................................................................................................20

1.1. Герой-философ в культурно-историческом пространстве эпохи Просвещения.........20

1.1.1. Разночинцы в Российской империи XVIII века..........................................................26

1.1.2. Феномен философа-разночинца в общественной жизни России второй половины XVIII века..................................................................................................................................30

1.2. Образ философа-разночинца в романе А.В, Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799-1801).................................................48

1.3. Итоги главы........................................................................................................................66

Глава 2. Типология образа героя-философа в русской литературе второй половины XVIII века...........................................................................................70

2.1. Специфика воплощения образа дворянина-философа в литературе второй половины XVIII века..................................................................................................................................75

2.2. Специфика воплощения образа философа-разночинца в литературе второй половины

XVIII века..................................................................................................................................87

2.2.1. Архетипическая основа образа разночинца-философа в романе А.Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества»........................114

2.3. Итоги главы......................................................................................................................119

Глава 3. Типология образа героини-философа в русской литературе второй половины XVIII века...........................................................................122

3.1. Екатерина II как ключевой образ героини-«философки» в литературе второй половины XVIII века..............................................................................................................125

3.2. Образ идеальной героини-«философки» в комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль» (1782)....................................................................................................................................... 139

3.3. Образ идеальной героини-«философки» в романе «Неонила, или Распутная дщерь» (1794)....................................................................................................................................... 150

3.4. Стихийная «философка» в романе М.Д. Чулкова «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины» (1770)......................................................................... 154

3.5. Итоги главы......................................................................................................................162

Заключение..........................................................................................................165

Библиография.....................................................................................................170

Введение

Исследование посвящено анализу героя-философа в литературном процессе второй половины XVIII столетия. Типология персонажей в отечественной литературе эпохи Просвещения, как и в литературе европейского Просвещения, с одной стороны, весьма статична и определяется доминирующей литературно-эстетической моделью времени. С другой стороны, каждая национальная литература порождает внутри литературного процесса свои специфические особенности, в том числе и в области построения образа-персонажа.

В диссертации мы обращаемся к репрезентативному для русской литературы XVIII века персонажу - герою-философу. Он присутствует в значительном количестве источников русской литературы названного периода, отражает не только собственно литературную, но и культурно-историческую ситуацию анализируемого нами периода. Обращение к исследованию подобного персонажа/героя позволяет не только расширить представление о специфике развития образной системы второй половины XVIII столетия, но и выявить некоторые истоки дальнейшего развития отечественного литературного процесса, в котором проблема философствования и героя-философа заняла, по нашим представлениям, одно из важных мест. Герой-философ (герой-вольтерьянец, просветитель-аристократ), репрезентирующий персонажную систему русской литературы второй половины XVIII столетия, стал предшественником знакового для литературы второй половины XIX века героя-идеолога, героя-нигилиста. Рассмотрение этих героев как родственных друг другу было продиктовано и устоявшейся традицией: считать вольтерьянцев и нигилистов явлениями одного порядка.

Б. Башилов, ссылаясь на статью С. Франка «Религиозно-исторический смысл русской революции», отмечал: «Исторические истоки русского нигилизма восходят к вольнодумному кружку вельмож Екатерины II... Ведь именно вольнодумное «вольтерьянство» дворянства посеяло первые семена нигилизма в России и корни от них постепенно проходили во все более глубо-

3

кие слои русской почвы, захватив во второй половине XIX века разночинцев»1.

В XX веке философ В. Зеньковский, рассуждая об особенностях русского нигилизма, находил его первоисточник в вольтерьянстве, ознаменовавшем XVIII век: «То, что можно назвать «русским вольтерьянством» и в чем надо различать скептицизм и вольнодумство от более серьезного вольтерьянства. Термин этот, утвердившийся в русской литературе (в жизни), очень недостаточно и односторонне выражает сущность этого течения, из которого впоследствии оформился как идейный радикализм, так и существенно отличный от него «нигилизм»2.

Таким образом, признанная исследователями общность философских истоков вольтерьянства и нигилизма стала одной из причин рассмотрения героя-вольтерьянца и героя-нигилиста как персонажей, находящихся на одном поле развития русской литературной традиции.

Определенное сходство наблюдается и в развитии литературных образов вольтерьянца XVIII века и нигилиста XIX столетия. В литературном процессе второй половины XVIII века рядом с героем-вольтерьянцем из эссе Ф.И. Дмитриева-Мамонова соседствует часто непоследовательный в своем философствовании Петр Развратин (роман А.Е. Измайлова «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества»). Идеи убежденного отрицателя Евгения Базарова (И.С. Тургенев «Отцы и дети», 1862) приобретают искаженную, травестированную форму в словах и поступках Марка Волохова (И.А. Гончаров «Обрыв», 1869). Своеобразной кульминационной точкой художественного воплощения нигилистической идеологии мыслится появление Родиона Раскольникова (Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание», 1866). Траектория развития образа подсвечена возникновением антинигилистического романа (Н.С. Лесков «Некуда», 1862), в котором «тема нигилизма» приобрела сатирически заостренный характер и представала «как растление

1 Цит. по: Башилов Б. Масонство и русская интеллигенция // Башилов Б. Масонство и русская интеллигенция. - Буэнос-Айрес: Русь, 1950. - С. 93.

2 Зеньковский В. История русской философии: В 2 т. - Париж, 1948. - Т.1. - С. 85.

4

духа, как отказ от духовных начал и традиций мыслящих прогрессистов, возлюбивших добро и возненавидевших ложь, но живущих вне религиозных представлений, вне национальных традиций, лишь идеями социальной свободы»3.

В русской литературе XVIII века новый исторический персонаж и литературный тип герой-философ возникает как результат осмысления двух направлений философской и общественной мысли: просветительской идеологии и увлечения вольтерьянством - особой составляющей просветительской идеологии. Комплекс идей, пришедший с Запада, востребованный отечественными мыслителями, дворянской аристократией, не всегда адекватно воспринимался на разных уровнях российского общества. Так, вольтерьянская философия часто осмысливалась только как внешняя эпатажная форма поведения (вольтерьянец, петиметр), и сами истоки философских взглядов Просвещения получали искаженный характер. В силу этих особенностей в представление о литературном типе (герой-философ) и его историческом аналоге были заложены противоречия: герою приписывалась не только склонность к мудрствованию и нравственным рассуждениям, но и определенная модель поведения, подразумевающая эпатаж и предельное свободомыслие.

Герой-философ был интересен писателям, принадлежащим разным эстетическим системам (классицизм, сентиментализм, реально-бытовое направление), он входил в состав системы персонажей самых различных жанров (ода, утопия, социально-политическая комедия, реально-бытовой нравоописательный роман, роман в письмах). Устойчивое содержание образа философа получало возможность новых формальных средств выражения. Литература второй половины XVIII века - возможность зафиксировать разновидности литературного персонажа герой-философ. Герой-философ был реализован в русской литературе и в своем женском варианте - героиня-философ. В нашей работе он получил название «философка» (по слову Ф. Ф. Вигеля). Он сущест-

3 Троицкий В.Ю. Лесков Н.С. // Русские писатели. XIX век: Биографический словарь: А - Я

/ Сост. С. А. Джанумов. - М.: Просвещение, 2007. - С. 292.

5

вовал также в тех разновидностях, которые складывались благодаря воздействию на него жанровой модели, с которой этот герой/персонаж был соотнесен, авторской воли, правил поэтики, дидактических (нравственных, идеологических) установок времени.

Приступая к анализу образа героя-философа в литературном процессе второй половины XVIII века, мы должны представить его литературное бытие, концепцию теоретико-литературного существования внутри обозначенного периода и с позиции современного подхода к оценке системы персонажей в литературе XVIII века.

В литературоведческой науке понятия герой и персонаж постепенно утрачивают ценностные характеристики и начинают выступать как синони-

4

мы .

Оба понятия в равной степени концентрируют в себе формально-содержательные признаки: эстетические (направленческого характера / тип художественного сознания), сюжетно-композиционные, устанавливающие связь между имманентными характеристиками произведения и контекстуальной средой. Динамическое структурное начало образа-персонажа было зафиксировано О.М. Фрейденберг: «Вся морфология персонажа представляет собой морфологию сюжетных мотивов, которые в нем получили стабилизацию»5. Польский ученый С. Сиротвинский прежде всего выделил как важную составляющую персонажа его «конструктивную роль», то есть воздействие на сюжетную организацию текста6.

Наряду с отмеченной нами сюжетной функцией, когда персонаж становится субъектом действия, он выполняет и смыслопорождающую (конструктивную) функцию: персонаж (герой) несет основную проблемно-тематическую нагрузку. Так, еще А.П. Скафтымов сказал, что персонаж, т. е. действующее лицо, - основное, крупнейшее звено, вокруг которого объеди-

4 См.: Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: Учебное пособие. - М.: Аспект-Пресс, 2001. - С. 201; Гинзбург Л.Я. О литературном герое. - Л.: Советский писатель, 1979. -С. 4.

5 Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. - М.: Лабиринт, 1997. - С. 222.

6 Sierotwinski S. Slownik terminov literackich. Wroclaw, 1966. - С. 200.

6

няются «тематические комплексы»7, т. е. мотивы. Таким образом, за героем/ персонажем закрепляется существенная роль в формировании облика художественного текста.

Взаимоотношения героя и персонажа наиболее дифференцировано представляет рецептивная методология исследования, прослеживая их от замысла до реализации образа в авторском сознании. В.И. Тюпа пишет: герой

представляет собой «эстетический феномен невыразимого художественного

8

смысла, используемыи с целью актуализации в сознании» .

Герой входит в сферу авторского сознания, иначе говоря, в концепто-сферу писателя, персонаж выступает его текстовым обнаружением. Призванный раскрыть некий смысл жизни, герой является мотивировкой по отношению к персонажу, манифестирующий этот смысл. В таком понимании, с точки зрения В.В. Виноградова, соотношение героя и персонажа оказывается в русле «противопоставления и сопоставления плана выражения, системы средств

9

выражения с системой содержания и планом содержания» .

Но в нашем случае возникает и проблема дифференциации совсем иного рода, которая определяется характером функционирования героя/персонажа в условиях нормативной (традиционалистской) поэтики XVIII столетия. В этот период конструктивная функция персонажа во многом определяется взаимоотношениями автора и жанра, причем в этих отношениях ведущую роль играет жанровая составляющая, а автор лишь встраивается в очерченную поэтическую модель. Доминирующая поэтика жанра определяет лицо времени (его модель), следовательно, автор и тем более его герой/персонаж прежде всего становятся выразителями этой модели - предельно обобщенного, концентрированно выраженного образа времени. Отсутствие иной мотивации (детерминизма), кроме идеологических, дидактических и ри-

7 Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей. - М.: Художественная литература, 1972.-С. 31.

Тюпа В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ). - М.: Лабиринт, 2001. - С. 10-11.

9 Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. - М.: Изд-во АН СССР, 1963.-С. 139.

торических установок нормативной поэтики, предопределяет появление единственно возможной номинации для героя/персонажа в литературе второй половины XVIII века. Безусловно, перед нами литературный тип - герой фи-лософ/«философка». Мы анализировали его как категорию исторической поэтики с позиции нормативной поэтики традиционализма и ее трансформаций в литературе второй половины и последних десятилетий XVIII века. В рамках поэтики традиционализма (рефлективного традиционализма) тип — это всегда обобщенная структура, сохраняющая в себе константные мировоззренческие, жанровые установки, позволяющая установить авторскую концепцию. Литературный тип герой-философ в обозначенный нами хронологический период становится именно такой структурой, которая позволяет выявлять названную нами выше комбинацию устойчивых признаков.

Определение теоретико-литературного статуса героя-философа указывает на его репрезентативные свойства (наряду с такими образами, как, например, «маленький человек», «тургеневская девушка»), место в культурно-историческом и литературном процессе с точки зрения исторической поэтики, устойчивость определенного рода характеристик. Именно эти свойство - устойчивость характеристик литературного типа - в наибольшей степени интересовали нас в диссертационной работе.

В тексте художественного произведения второй половины XVIII века персонажа ( героя) необходимо распознать, то есть, по словам Л .Я. Гинзбург, обнаружить в тексте «упоминание о нем в речи других действующих лиц, повествование автора или рассказчика о связанных с персонажем событиях, анализ его характера, изображение его переживаний, мыслей, речей, наружности,

ю

сцены, в которых он принимает участие словами, жестами, действиями» . Б.В. Томашевский предлагал в качестве механизма обнаружения персонажа

10 Гинзбург Л.Я. О литературном герое. - Л.: Советский писатель, 1979. - С. 89.

8

использовать «систему мотивов неразрывно связанных с данным персонажем»11.

В работе мы опирались на позицию Л .Я. Гинзбург, поэтому поиск наиболее устойчивых и повторяющихся свойств литературного типа герой-философ/«философка» мы вели, не упуская из виду такую особенность, как «узнавание», то есть «некая мгновенно возникающая концепция» как отражение в воспринимающем сознании реализуемого автором смысла, связанного с определенным способом бытия в мире12.

Несмотря на приоритет категории жанр в поэтике текстов второй половины XVIII века, нельзя не заметить постепенное перемещение с периферии литературного процесса в его центр и категории автор. Мы не могли не обратить внимание на качественную роль этого компонента в формировании и существовании литературного типа герой-философ. Те процессы, которые позволяют исследователям говорить о формировании нового типа литератора, «я» литератора как самосознающей личности в русской литературе XVIII века, чрезвычайно созвучны собственно художественному осмыслению типа герой-философ. Точную характеристику этих процессов дала Т.Л. Власенко: «Зарождение такой сложной субъектной формы, как «я» литератора, включающей в себя «я» частного человека, «я» гражданина и возникающую системную форму рода-повествователя, знаменовало собой новый этап развития литературы, когда «самосознающая личность литератора свидетельствовала о том, что человек есть главная ценность»13. Сложные отношения между автором в литературе второй половины XVIII столетия и его персонажем, как оказалось, не такое уж редкое явление в художественных произведениях, героем которых становится философ/«философк�