автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Образ Великобритании в российском общественном мнении в период англо-бурской войны

Полный текст автореферата диссертации по теме "Образ Великобритании в российском общественном мнении в период англо-бурской войны"

На правах рукописи

ПЕТУХОВ Лев Александрович

ОБРАЗ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕННОМ МНЕНИИ В ПЕРИОД АНГЛО-БУРСКОЙ ВОЙНЫ (1899-1902 гг.)

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 2008

003458507

Работа выполнена на кафедре Отечественной истории Института истории Государственного университета гуманитарных наук

Научный руководитель

доктор исторических наук, профессор

Секиринский Сергей Сергеевич

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, профессор Давидсон Аполлон Борисович

кандидат исторических наук, доцент Левандовский Андрей Анатольевич

Ведущая организация - Российский университет дружбы народов

Защита диссертации состоится «_»_2009 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д.002.249.01. при Институте всеобщей истории РАН по адресу: Москва, Ленинский проспект, 32а

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института

Автореферат разослан «_»_2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета к.и.н. V/1 Н.Ф. Сокольская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования определяется, прежде всего, исключительной сложностью процессов, происходивших в общественном сознании России конца XIX - начала XX вв. Это было время перехода от аграрной модели развития общества к индустриальной, ускоренной модернизации, быстрого роста влияния идеологии национализма. Указанные изменения были универсальны для большинства развитых стран - однако реакция на них в каждом конкретном обществе была более или менее уникальной. От нее в том числе зависело последующее развитие этого общества. Исследователи закономерностей перехода к обществу модерного типа неоднократно говорили о важности конкретно-эмпирических исследований для адекватного понимания этих процессов1. При этом российский случай нередко называли одним из самых сложных, малоизученных и неоднозначных в этом ряду - особенно учитывая последующие в первой четверти XX в. события.

Поэтому изучение динамических и статических изменений в российском общественном сознании в тот период времени представляется оправданным. Анализ отношения русского общества к Великобритании в конце XIX - начале XX вв. позволяет выйти на проблему его самоидентификации перед лицом происходящих перемен. Она определяла не только сиюминутную реакцию на события в Южной Африке, способ восприятия англичан и буров, но и понимание перспектив своего собственного развития. Великобритания олицетворяла собой западный капиталистический путь развития, модернизацию политическую, социально-экономическую. Позиционируя себя по отношению к этой стране, русское общество одновременно обозначало свое отношение к западной цивилизации в целом.

В научной литературе нередко констатируется беспрецедентно острая реакция русского общества на события в Южной Африке, огромная популярность буров и максимально негативные оценки поведения англичан - но фактически не предложено убедительного объяснения, позволяющего понять причины такого феномена.

' Мухарямов Н. В очередной раз о национализме и либерализме // Ab Imperio. 2000. №3-4. С. 223; Схиммельпеннинк Ван дер Ойе. Идеологии империи в России имперского периода // Ab Imperio. 2001. №1-2. С. 212; Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. М., 2002. С. 121.

Это также делает необходимым дальнейшее изучение данной темы.

Объектом исследования является состояние российского общественного сознания в конце XIX - начале XX вв., оценка степени его дискретности или единства по ключевым идеологическим позициям. При этом автор настоящей работы принимает за отправную точку исследования тезис, согласно которому вопрос об отношении к Великобритании послужил своеобразным катализатором, активизировавшим обсуждение ключевых внутри- и внешнеполитических проблем в России.

Предметом исследования послужили основные модусы обсуждения британской цивилизации и англо-бурской войны на страницах российской прессы; ключевые идеологические концепты, определявшие трактовку указанных сюжетов в пространстве русской общественно-политической коммуникации.

Хронологические рамки работы в основном совпадают с датами начала и окончания англо-бурской войны 1899-1902 гг. Именно с началом военных событий в Южной Африке русское общественное внимание оказалось полностью прикованным к Великобритании, а количество публикаций в российской прессе по вопросам ее внешней политики и внутреннего строя приобрело лавинообразный характер. В то же время, в работе привлекались документы более раннего и более позднего периодов, в первую очередь в целях более полного анализа эволюции образа Великобритании в российском общественном мнении в последней четверти XIX - начале XX вв.

Цель исследования заключается в анализе образа Великобритании в русском общественном сознании к. XIX - н. XX вв.; исследовании внутренних двигателей, постоянных и переменных величин в динамике общественных настроений применительно к английским сюжетам.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

• выявить элементы российского коммуникационного пространства, которые в совокупности составляли бы систему каналов формирования и бытования информации, касающейся британских сюжетов, и были бы репрезентативным отражением позиции основных групп российского общества;

• исследовать соотношение вклада «власти» и «общества» в процесс формирования образа Великобритании в российской коммуникационной среде;

• дать научно-аналитическое описание основных составляющих отношения к англичанам, сложившегося в российском обще-

стве к началу исследуемого периода, а также установить иные факторы влияния на него в продолжение этого периода;

• проанализировать основные компоненты системы представлений об англичанах;

• провести сравнительный анализ полученных данных с информацией источников, в силу своего характера не являвшихся факторами общественного мнения, но сохранивших сведения о восприятии «британских сюжетов»;

• изучить формальную сторону эволюции образа Великобритании: жанровые, стилистические, лексические, риторические, визуальные способы выражения представлений о «туманном Альбионе»;

• выявить особенности процесса самоидентификации в русском обществе через призму описания англичан;

• проследить эволюцию отношения к Великобритании в русском обществе на протяжении всего изучаемого периода; определить характер (конъюнктурный или глубинный) происходивших изменений.

Теоретико-методологические основы исследования определяются использованием системного метода при анализе процессов в области общественных представлений. Российская пресса и публицистика также анализируется как единая система. Рассмотрение материалов на «британские сюжеты» в прессе, в рамках целостной системы позволяет представить периодические издания как множество каналов или сетей, связующих между собой различные социальные группы, отражающие их картину мира и формирующих ее. При этом отдельные, наиболее очевидные, черты и особенности мышления публицистов, отразившиеся в их трактовке событий англо-бурской войны, анализируются не как случайные явления, но как значимые элементы общественной жизни, во взаимной обусловленности с нею.

Кроме того, исследование образа Великобритании в общественно-политическом пространстве Российской империи в силу своей специфики требует использования отдельных принципов, терминов и понятий, заимствованных из смежных гуманитарных наук. Изучение механизмов формирования и бытования этнических стереотипов предполагает вступление в проблемное поле имагологии, сосредоточенной на вопросах эволюции систем представлений отдельных этно-социальных групп2. В рамках данного направления социологический подход позволяет выявить связь ме-

2 Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо...». Запад и военная элита России. 1900-1914. М., 2001. С. 12.

жду индивидуальными чертами человека, особенностями его сознания и принадлежностью к определенной социальной группе. Элементы психологического подхода привлекались в качестве увеличительного стекла, в фокусе которого находятся отдельные стереотипы. Необходимость отслеживания ключевых идей мировоззренческого плана, регулярно встречающихся в текстах, имеющих идентичное происхождение, выводит на проблему определения общих принципов работы и стиля мышления авторов этих текстов при оценке и описании окружавшей их действительности. Последнее может быть достигнуто с помощью анализа авторских принципов отбора материала, типа используемой аргументации, риторических особенностей текста. Полученные данные об установках и специфике мышления представителей элиты представляют собой основу для их соотнесения с определенными поведенческими типами и позволяют получить ключ к объяснению некоторых важных явлений политической и социально-экономической жизни России конца XIX - начала XX вв.

Историография. При написании диссертации автор опирался на уже имеющиеся разработки по теме. Позитивистские традиции в дореволюционной историографии проявились и при написании работ по истории англо-русских отношений. Они содержали описание событий и далеко не беспристрастные оценки, но никак не анализ «психологической стороны» внешней политики3. В дальнейшем позитивизм был сменен марксистским учением, также не злоупотреблявшим интересом к «внутренней мотивацию) классово чуждых властных элит Российской империи, равно как и вниманием к психологической стороне исторического процесса в принципе. «Идеальным» факторам было отказано в возможности существенно повлиять на закономерное развитие человеческих обществ, а соответственно и в необходимости их изучения4. Вопросы общественного восприятия внешнеполитической линии оставались в тени5.

3 Борохович B.JI. Политика Англии, как источник мировых бедствий. Причины и последствия Трансваальской войны, денежного кризиса в Европе, индийского голода и распространения чумы. Смоленск, 1900; Кре-ницын Н.В. Восточный вопрос на почве его истории и политики. СПб, 1900; Скальковский К. Внешняя политика России и положение иностранных держав. СПб, 1897; Тилле А. Упадок политического и военного могущества Англии. СПб, 1901.

4 Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Собр.соч. М., 1957. Т. 8. С. 119.

5 Александров В.В. Борьба империалистических держав за раздел Африки (1881-1914 гг.). М., 1963; Ерусалимский A.C. Колониальная экспансия континентальных держав и освободительное движение народов Южной

При этом, в рамках данного периода историографии начался анализ темы отношения русского общества к этой войне6. Наиболее значительными являются работы А.Л. Витухновского7. Его так и не опубликованная диссертация отличалась привлечением широкого круга источников и высоким уровнем анализа материала. Значительным достижением следует признать саму постановку проблемы о причинах восторженного отношения русского общества к англо-бурской войне, попытку вскрыть корни соответствующей кампании в прессе и рассматривать реакцию различных общественных групп системно8. В его работе было сформулировано несколько положений, которые по сей день остаются не опровергнутыми в научной литературе и сохраняют свое значение. В частности, главной причиной пробурской кампании в прессе он считал потребность правящих классов Российской империи отвлечь внимание рядового населения от собственных проблем посредством возбуждения интереса к несчастьям буров. Образ патриархальных буров, с его точки зрения, активно и сознательно использовался консервативной властью для утверждения в народе соответствующих ценностей. Также он отмечал стремление царской дипломатии использовать трудности Великобритании для обретения «свободы рук» в Средней Азии и на Ближнем Востоке9. Вместе с тем, его работа была несвободна от упрощений в описании идеологического многообразия и сложности социальной структуры российского общества (фактически оно оказалось поделено на два лагеря: единые в своей эксплуататорской сущности властные элиты, куда входили равно правительство и общество, консерваторы и либералы, а по другую сторону баррикад - угнетаемые народные массы)10. Абсолютизация лишь одного (правительственного) источника возникновения пробурской кампании;

Африки и Китая в XVII - XIX вв. М., 1974; История дипломатии. Т. 2. М., 1963; Никитина И.А. Захват бурских республик Англией. М., 1970.

6 Воронков В.М. Англо-бурская война. М., 1933; Дармштеттер П. История раздела Африки (1870-1918). М.-Л., 1925.Кульбакин В. Англо-бурская война // Военно-исторический журнал. 1941. №1; Ротштейн Ф.А. Международные отношения в конце девятнадцатого века. М., 1960; Цетлин М. Война буров за независимость (1899-1902). М., 1940.

7 Витухновский А.Л. Россия и англо-бурская война. Л., 1949. (Микрофильм диссертации); Он же. Англо-бурская война в оценке русской периодической печати // Ученые записки Петрозаводского университета. Т. XI. Вып. 1. Исторические науки. Вопросы истории. Петрозаводск, 1962.

8 Он же. Россия... С. 192-193.

9 Там же. С. 16-17,76,213.

10 Там же. С. 183-184.

анализ исключительно классовых факторов исторического процесса - также были свойственны этой работе.

В конце советского периода и в рамках постсоветской историографии в изучении общей проблемы «Россия и англо-бурская война» были достигнуты значительные успехи11. В работах А.Б. Дэвидсона оказались затронуты практически все стороны этой темы12. На основании значительного круга источников исследователь осветил такие темы, как дипломатические отношения и планы самодержавия в отношении Южной Африки, деятельность российских подданных на театре военных действий. В его работах представлено огромное количество сведений о самых разных сторонах реакции русского общества на англо-бурскую войну13. Отдельное внимание он уделял нестандартным историческим источникам, в том числе художественной литературе. Все это в совокупности позволило ему максимально полно воссоздать картину присутствия англо-бурской темы в российском информационном пространстве. В том, что касается конкретных фактов, к исследованиям

11 Давидсон А.Б. Сесиль Роде и его время. М., 1984.

12 Он же. Африка в истории России (опыт трех столетий) // Историческая наука на рубеже веков. М., 2001; Он же. Великая южноафриканская война - в истории и литературе // Африка. Литературный альманах. Вып. 4. М., 1983; Он же. Едут, едут по Капстаду наши казаки (о российской эмиграции в ЮАР) // Родина. 1996; №9; Он же. Первая большая война XX в.: [Об англо-бурской войне. Исторический очерк] // Азия и Африка сегодня. 1982. №8; Он же. Трансвааль, страна моя... // Международная жизнь. №1; Он же. Эта старая, старая песня // Азия и Африка сегодня. 1990. №10; Он же, Филатова И.И. Бурский генерал Максимов II Родина. 1997. №8; Они же. Англо-бурская война и Россия // Новая и новейшая история. 2000. №1; Davidson А.В. Russia and South Africa: Centuries of contact // Russia in the Contemporary World. First Symposium in South Africa at the Centre for Russian Studies, University of Cape Town. 17-19 August 1994. Cape Town, 1995; Davidson A.B. Russian Perspective // The Jameson Raid and Beyond. Johannesburg, 1997; Davidson A.B., Filatova I.I. Russia and South Africa a Hundred Years Ago // South African Historical Journal. Pretoria, 1998. №37; Davidson A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the South African War // Historia. 1997. Vol. 42. №1; Davidson A.B., Filatova I.I. The Russian Boer General // Historia (Historical Association of South Africa). Pretoria. 1995. Vol. 40. №2. November; Davidson A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the South African War // Historia. 1997. Vol. 42. №1; Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998.

13 Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998. P. 83.

А.Б. Давидсона трудно добавить что-либо действительно значительное.

Успехи социальной истории, и в том числе такой ее неотъемлемой части как интеллектуальная история, сняли вопрос о необходимости и оправданности изучения истории сознания. В рамках отечественной историографии, вслед за пионерским исследованием H.A. Ерофеева1 , вышло несколько работ, рассматривающих разные аспекты бытования этнических представлений в определенных сегментах русского общества XIX - XX вв. Наиболее полно проблематику процессов в сфере общественного сознания в России поздне-имперского периода раскрыл Е.Ю. Сергеев. При анализе представлений о Западе, характерных для российских военных, он использовал отдельные методические приемы социальных и психологических наук. В его монографии затронута и проблема отношения профессиональных военных к Великобритании'5. Эта работа представляет собой удачное свидетельство усиливающегося в последнее время интереса отечественных историков к процессам в области массового сознания16.

Источники. При характеристике использованных в работе источников основной акцент был сделан на выяснении их ценности для изучения состояния общественного мнения в области представлений об Англии. Сделаны необходимые пояснения по генетической принадлежности источников к той или иной социальной группе. Это дает возможность атрибутировать происхождение различных идеологем в рассуждениях на «британские темы».

При изучении бытовавших в русском обществе представлений об англичанах становится очевидным системный и многогранный характер процессов и явлений, определивших их конкретные формы. Здесь были задействованы социально-экономические, политические, социо-культурные факторы, определявшие статику и динамику, а также общий вектор развития данных представлений. Такая сложная природа объекта исследования требует выбора адекватного источника, репрезентативного в её отражении. Таковым являются массовые источники и, прежде всего, пресса.

14 Ерофеев H.A. Туманный Альбион: Англия и англичане глазами русских. 1825-1853 гг. М„ 1982.

15 Сергеев Е.Ю. Указ. соч. С. 90-92.

16 См. также: Голубев A.B. Мифологизированное сознание как фактор российской модернизации // Мировосприятие и самосознание русского общества (XI - XX вв.). М., 1994; Россия и Залад: Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX века. М., 1998.

В прессе оказались представлены разнообразные представления об окружающей действительности, рождавшиеся осознанно или неосознанно в сознании множества людей. Ни один другой тип источника не дает возможности рассмотреть в рамках одной целостной системы специфику отношения к тем или иным событиям или процессам среди различных социальных групп, оценить происхождение различных идеологических постулатов, выявить динамику процессов в области массового сознания. Кроме того, пресса является незаменимым источником по информационной политике власти. При системном изучении, пресса предоставляет материал для определения ключевых идеологем и универсальных когнитивных механизмов, предопределявших оценку событий и явлений журналистами и их читателями. В силу этих обстоятельств, основным источником в данной работе была избрана именно русская пресса конца XIX - начала XX вв.

В 1900 году на медийном рынке империи существовало 1002 периодических издания17. Очевидно, что при работе с прессой необходимо использовать ту или иную типологию газет и журналов. Чтобы не потеряться в море печатных изданий и сообщаемой ими информации, нужно выяснить их связь с определенным сегментом читательской аудитории, показать, как тип влиял на характер публикации, ее стиль, систему доказательств. В диссертации предложено использовать несколько классификаций периодических изданий, названы плюсы и минусы применения каждой из них для оценки получаемой информации.

Эвристический потенциал содержит предложенная в литературе «формальная» типология газетной прессы по трем группам: «большая», «малая» и «уличные листки»18. В отдельную группу нередко выделяют так называемые «информационные газеты (нередко копирующие смысл и оценки в своих публикациях из более «солидных» изданий)19.

Однако, такой принцип типологии недостаточен. В данной работе надо было отобрать для анализа те издания, которые в совокупности смогли бы составить репрезентативную картину всех сегментов общественного мнения. В литературе нередко используется «социальная» типология. В настоящем исследовании она также применяется, однако принцип трактовки всей системы россий-

17 Махонина С.Я. Русская дореволюционная печать (1905-1914). М., 1991. С.З.

18 Она же. История русской журналистики начала XX века. М„ 2002. С. 65.

19 «Русское слово», «Новости дня», «Курьер» и др.

ской прессы того периода как «буржуазной»20 был отвергнут, как излишне схематичный и не отвечающий реальной структуре российского общества. В рамках настоящего исследования был принят более осторожный принцип применения определения «буржуазный». Важным критерием является связь издателей с определенными финансовыми кругами («Биржевые ведомости», «Новости и биржевая газета»)21, либо доказанный факт существования издания на средства промышленников и банкиров (например, «Волгарь», издававшаяся при поддержке Т.С. Морозова). Это делало неизбежным отражение в них политических и социально-экономических задач заказчиков, и предопределял соответствие системе ценностей и взглядов их основной аудитории.

В рамках типологии средств массовой информации на основании их принадлежности к определенным социально-классовым структурам общества могут быть проанализированы так называемые «бульварные» издания. Этот критерий наиболее удобен, поскольку их политическую и идеологическую ориентацию выявить значительно сложнее. Для их издателей общественно-политическая платформа действительно была гораздо меньшим предметом забот, нежели коммерческий успех - только в этом смысле они также попадают под определение «буржуазной» печати, которое обсуждалось выше22. Ставка на популярность заставляла издателей публиковать именно то, что хотела прочитать их аудитория, в результате эти газеты достаточно точно отражали ее взгляды. Основной аудиторией «бульварной прессы» являлось городское мещанство, простонародье, а также купечество, мелкие служащие и часть рабочих23. Не следует исключать из этого списка крестьянство, в том числе тех его представителей, которые недав-

20 Боханов А.Н. Буржуазная пресса России и крупный капитал. К. XIX -1914г. М., 1984. С. 3,23, 55; Летенков Э.В. Из истории политики русского царизма в области печати. Л., 1974; Он же. Литературная промышленность» России конца XIX-начала XX в. Л., 1988. С. 3, 8, 60; Он же. Опыт анализа качественных показателей развития российской периодики. 19011916 гг. // Круг идей: макро и микроподходы в исторической информатике. М., 1998; Он же. Печать и капитализм России конца XIX - начала XX века (экономические и социальные аспекты капитализации печати). Автореферат докт.дис. Л., 1988.

Есин Б.И. История русской журналистики XIX в. М., 2003. С. 246; Он же. Путешествие в прошлое /газетный мир XIX века/ М., 1983. С. 95, 111; Коновалова A.B. К вопросу об истории газеты «Биржевые ведомости» // Экономическая история. Вып. 6. М., 2001. С. 119.

22 «Московский листок», «Одесский листок», «Петербургская газета», «Петербургский листок», «Русский листок».

23 Он же. Русская дореволюционная газета... С. 49.

но переехали в города, но сохранили характерные черты сознания своей социальной группы. В рамках этой же группы анализировались «мещанский» журнал «Родина», «семейные» журналы24, журналы для народного чтения25, развлекательные еженедельники2 . В данной работе аналогичным образом атрибутировались многочисленные брошюры, выходившие в связи с англо-бурской войной27.

Определенную часть периодических изданий нельзя анализировать без учета их места в системе наиболее влиятельных в русском обществе идейных течений. Как и способы типологии, анализировавшиеся выше, «идеологический»25 способ тахже имеет свои ограничения. При оценке идеологического характера издания и его места в общей системе интеллектуальных течений, нужно вспомнить некоторые особенности того этапа развития общественной мысли России. В к. XIX - н. XX вв. в России существовало множество идейных течений, границы между которыми нередко были взаимопроницаемы. Это заставляет максимально осторожно относиться ко всем идейно-политическим ярлыкам, которые закрепились за разными изданиями. Действительно строгая и выдержанная идейная линия соблюдалась далеко не всеми.

Особое место занимает периодика, прямо или косвенно связанная с военными кругами29.

При написании диссертации использовались материалы русской публицистики - отдельные книги и брошюры на различные сюжеты, связанные с политической, социально-экономической и культурной жизнью англичан30.

24 В том числе: «Нива», «Вокруг света».

25 «Журнал для всех».

26 «Будильник», «Осколки», «Стрекоза», «Развлечение».

27 Англо-бурская война. СПб, 1900; Англо-трансваальская война на рубеже XX века. М., 1900; Начало и конец англо-бурской войны. 1899 - 1900. Составлено по новейшим иностранным сочинениям. СПб, 1900; и др.

28 Консервативные: «Гражданин», «Московские ведомости», «Наблюдатель», «Новое время» (официоз МИДа), «Свет» и др; либеральные: «Вестник Европы», «Право», «Россия», «Русские ведомости» и др; либерально-народнические: «Мир божий», «Русское богатство»; «сочувствующая» легальному марксизму «Жизнь»; социал-демократические «Искра», «Рабочая мысль», «Революционная Россия».

29 «Варшавский военный журнал», «Военно-медицинский журнал», «Интендантский журнал», брошюры или труды военных аналитиков, подборки материалов (см.напр.: «Сборник материалов по англо-бурской войне в Южной Африке». 1899-1902. Вып. 1-ХХИ. Военно-учетный комитет Главного Штаба. СПб, 1900-1905).

30 Дерюжинский В.Ф. Новые явления в развитии английской демократии. СПб, 1906; Дионео (Шкловский И.В.). Очерки современной Англии. СПб,

Также в работе были использованы отдельные официальные и делопроизводственные материалы, межведомственная переписка. Эти источники дают представление о реальном отношении к «британской проблеме» политиков и бюрократов, высказываемом не для «красного словца» на широкой публике, а по мере внутреннего обсуждения конкретных политических шагов и стратегий

Привлекались источники личного происхождения: в основном мемуары и письма; публицистические работы современников, произведения художественной литературы. При этом внимание уделялось поиску в них не только случайных штрихов на «английские сюжеты», но и устойчивых мифологем и стереотипов, которые существовали в общественно-политическом пространстве и были так или иначе связаны с темой Великобритании в том виде, в котором она обсуждалась на страницах прессы. Фиксация этих стереотипов на страницах популярных произведений и других «косвенных» источников является косвенным свидетельством их распространенности32.

Наиболее значимые результаты исследования, полученные соискателем, научная новизна диссертационной работы, заключаются в том, что отдельные, наиболее очевидные, черты и особенности мышления русских публицистов, отразившиеся в их трактовке событий англо-бурской войны, анализируются не как случайные явления, но как значимые элементы общественной жизни, во взаимной обусловленности с нею. До настоящей работы при изучении образа Англии в русском общественном мнении данные прессы использовались только иллюстративно.

В диссертации также впервые исследуются:

• формирование, эволюция и специфика этнических представлений русского общества в тесной взаимосвязи с процессами его самоопределения и модусами его самоописания конца XIX - начала XX вв.;

• представления об англичанах как этническом «чужом» и, вместе с тем, значимом внешнеполитическом партнере в единой

1903; Ковалевский М.М. Что такое парламент? СПб, 1906; Пименова Э.К. Англичане и их страна. СПб, 1905; и др.

31 Англо-русская конвенция 1907 г. и раздел Афганистана (по материалам секретного архива бывшего МИД) // Красный архив. 1925. Т. 3 (10); Коренные интересы России глазами ее государственных деятелей, дипломатов, военных и публицистов. Док.публ. Сост-ль И.С. Рыбаченок. М., 2004; Телеграмма г.-л. Линевича на имя военного министра, Тянь-цзин, 30 сентября 1900 // Красный архив. 1926. Т. 1 (14) и др.

32 Цимбаева E.H. Исторический анализ литературного текста. М., 2005. С. 3.

системе с ключевыми внешне- и внутриполитическими концептами, бытующими в русском коммуникационном пространстве;

• образы и представления об англичанах, распространенные в русском общественном сознании указанного периода, в общем контексте с идейными и мировоззренческими установками, транслируемыми носителями этих представлений;

• баланс конъюнктурных и структурных факторов, определявших отношение русского общества к англичанам;

• соотношение вклада властных и общественных источников в процесс создания единого образа англичан в российском общественно-политическом пространстве.

Принципиальные отличия данной работы от предшествующих исследований проблем восприятия англичан в России и реакции русского общества на события англо-бурской войны заключаются в следующем. В отличие от диссертационного исследования A.JI. Витухновского, работа написана на принципиально иных теоретико-методологических основаниях. Это позволило автору уйти от жесткой схемы в делении русского общества на «проправительственный» и «пролетарский» лагеря и предложить принципиально иное объяснение феномену единства русского общества в поддержке бурской стороны конфликта. Вместе с тем, впервые наглядно раскрыто лишь намеченное в работе А.Л. Витухновского положение о сознательном использовании российским МИДом размещения про- и антианглийских публикаций в периодической печати в качестве внешнеполитического инструмента.

Взаимные этнические представления англичан и русских становились предметом подробного и тщательного исследования H.A. Ерофеева. Но уже в его работе постулирована необходимость описания и анализа этих представлений применительно к более позднему периоду времени. При описании ключевых особенностей в отношении русских к англичанам в данной работе проводятся сопоставления с таковыми в более ранний период, что дает богатые возможности для выводов о глубине и устойчивости образа Англии в русском общественном сознании.

При написании диссертации был использован богатый фактический материал, собранный А.Б. Давидсоном по вопросу об отношении русского общества к англо-бурской войне. Также учитывались ключевые выводы этого исследователя по этой проблеме. Однако, по сравнению с его работами, в данном исследовании выбран совершенно другой ракурс. А.Б. Давидсон уделяет значительное внимание событийной стороне проблемы «Россия и англобурская война». Исследования P.A. Вяткиной, Т.В. Шаповаловой, Г.В. Шубина, Е.В. Яковлевой и ряда других авторов также посвя-

щены в основном «деятельной» стороне участия России в англобурском конфликте и глубоко не затрагивают процессы, происходящие в сфере общественного сознания. В диссертации же в первую очередь анализируются именно эти процессы, что и позволило предложить четкую версию ответа на ранее не решенный вопрос о причинах и внутренней логике столь восторженного и эмоционального отношения русского общества к событиям в Южной Африке и такой однозначной поддержке буров.

Практическое значение исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов по истории России XIX - начала XX вв., при написании трудов по истории русского общественного сознания и общественной мысли.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании центра по изучению XIX века Института всеобщей истории РАН и кафедры Отечественной истории Института истории ГУГН. Основные положения диссертации были отражены в трех публикациях автора на страницах научных периодических изданий («Отечественная история», «Историк и Художник») а также доложены на Всероссийской научно-практической конференции «Общественно-политическая мысль России: традиции и новации», проведенной в октябре 2006 г. в г. Ижевске.

Структура работы соответствует цели и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы, а также четырех приложений. В приложениях содержатся образцы визуальных материалов, широко привлекавшихся российскими периодическими изданиями при обсуждении перипетий англо-бурской войны и политики Великобритании (карикатуры, фотографии и рисунки).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении показана актуальность темы диссертации, определены объект, предмет, хронологические рамки и теоретико-методологические основы исследования; сформулированы его цель и задачи; раскрыты научная новизна, практическое значение проведенной работы. Дана характеристика источниковой базы исследования, представлен обзор историографической традиций в ее изучении.

В первой главе «РОССИЙСКАЯ ПЕРИОДИКА И ЕЕ РОЛЬ В ТРАКТОВКЕ КЛЮЧЕВЫХ ВОПРОСОВ АНГЛОРУССКИХ ОТНОШЕНИЙ НА РУБЕЖЕ XIX - XX ВВ.» рассматриваются конъюнктурные аспекты существования образа «туманного Альбиона» в русском общественно-политическом пространстве времен англо-бурской войны, зависящие от перипетий «реальной политики». Устанавливаются разные (прямые либо косвенные) формы зависимости освещения событий англо-бурской войны в прессе от этих факторов.

Анализируется процесс актуализации в русской прессе и публицистике основных острых вопросов во взаимоотношениях России и Великобритании в связи с событиями в Южной Африке. Значительное внимание уделено рассмотрению процесса реализации в системе русских периодических изданий начала XX и через ее посредство политического заказа со стороны различных институтов власти в области внешней и внутренней политики. В тексте показана специфика «Нового времени», которая заключалась в выполнении функции обслуживания практических задач царской дипломатии. Это позволяет установить те доминанты общественного мнения в оценке англо-бурской войны и англичан, которые были предопределены в силу политической конъюнктуры, так сказать «спущены сверху» и растиражированы одним из самых влиятельных изданий того времени.

На основании массива газетных и журнальных публикаций по «британской тематике» в первой главе работы вычленяется оценка роли Великобритании в мировой политике, отношение публицистов к общей системе международных отношений, сложившейся в период и на момент окончания англо-бурской войны.

Основными сюжетными узлами, завязанными на страницах «Нового времени» по поводу англо-бурской войны и напрямую связанными с требованиями текущего политического момента были следующие:

1. вопрос о вмешательстве в англо-бурский конфликт. Соответствующая газетная кампания разыгрывалась последовательно и активно в российской прессе, предоставляя лишний повод для осуждения англичан в общественном мнении. Вслед за «Новым временем» эта тема была активно воспринята и другими изданиями, как консервативной, так и либеральной направленности. Анализируя исключительно материалы прессы можно подумать, что вмешательство любой другой державы в войну стало idée fïx царской дипломатии, с такой настойчивостью пропагандировали ее журналисты «Нового времени». Судя по этим публикациям, Россия действительно не исключала своего участия в операциях про-

тив Англии только в случае союза с какой-то из держав. К весне 1900 г. иллюзии превращения «газетной войны» в реальную постепенно развеялись. Внимание мировых держав постепенно переключилось на события на Дальнем Востоке, а в 1901 году в России уже стали обсуждать возможность союза с Англией перед лицом германской угрозы. В этих условиях линия «Нового времени» на подталкивание держав к вмешательству в англо-бурский конфликт или хотя бы к попытке ограничения «свободы рук» Англии в международных делах не исчезла, но трансформировалась в систематическое обсуждение вопроси о Третейском суде и в таком виде сохранилась вплоть до весны 1902 года. Кроме газетных инициатив предпринимались и соответствующие дипломатические шаги33.

2. вопрос о дипломатическом союзе Великобритании и России. Дискуссию о возможности и необходимости союза с Англией на страницах «Нового времени» можно рассматривать как яркий пример неформальной дипломатии, «прощупывания почвы» с помощью информационных каналов. Возможность «столковаться с Англией» публицисты отмечают уже весной 1900 года34. Однако систематическое обсуждение начинается только в 1901 г. Поводом стали участившиеся призывы английской прессы отказаться от враждебности к России35. Основная полемика шла с «National Revue» и «Times». «Сухой остаток» дискуссии выглядел так: переговоры с Англией возможны при условии, что она научится думать не только о своих интересах36. Дипломатические переговоры с Англией не считались в правящих сферах совершенной утопией. Однако, препятствия для англо-русского соглашения российский МИД и «Новое время» считали очень серьезными.

3. борьба за влияние на Среднем Востоке. На протяжении всего периода военных действий в Южной Африке, в прессе постоянно муссировалась тема необходимости активизировать русское экономическое и политическое присутствие в регионе. Ведущие газеты и журналы могли расходиться в вопросах о необходимости борьбы России за Маньчжурию или усиления русского влияния на Дальнем Востоке в целом, но необходимость максимально использовать затруднения англичан в войне с бурами и без помех укре-

33 Письмо министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа посланнику России во Франции Л.П. Урусову с инструкциями выяснить отношение Франции

к российской инициативе о посредничестве Великих Держав в деле прекращения войны. 1901 г.//Россия и Африка... С. 199-201. " НВ 1900.16 (29) апреля. С. 2-3.

35 НВ 1901.15 (28) марта. С. 2; 29 сентября (12 октября). С. 2; 9 (22) ноября. С. 2.

56 НВ 1901.25 августа (7 сентября). С. 2.

пить свое положение в Персии практически никем не ставилась под сомнение. Более сложным оказалось решение вопроса о возможности русского похода в Индию. В советской литературе высказывалась точка зрения, что в период англо-бурской войны в русских правящих кругах не сомневались в неготовности России к активным действиям по направлению к Афганистану и Индии37. Авторы недавно вышедшей фундаментальной «Истории внешней политики» также склонны считать, что вопрос о продвижении к Индии и получении выхода в Индийский океан в рассматриваемый период «практически не ставился»38. Однако, острота и серьезный тон дискуссии во влиятельных периодических изданиях того времени, в совокупности с другими приведенными в работе данными, заставляют усомниться в этом тезисе. Более справедливым представляется мнение, согласно которому замысел нанесения удара по Индии продолжали лелеять в правительственных сферах на продолжении многих десятилетий и в итоге передали его «по наследству» советской власти39.

Таковы были основные сюжетные линии, поднимавшиеся в связи с обсуждением перипетий англо-бурской войны, но имевшие своим происхождением реальные проблемы англо-русских взаимоотношений. Политическая конъюнктура, конкретные дипломатические задачи обусловили их активное обсуждение в печати, -однако, упомянутые сюжеты стали фактором общественного мнения и в известной степени зажили своей жизнью. Со страниц «Нового времени» эти темы, а также настроения и оценки, возникавшие по их поводу, перекочевывали по цепочке в другие издания. В конечном итоге они становились любимыми сюжетами фельетонистов и карикатуристов в развлекательных изданиях, популяризовавших именно те темы, которые составляли основной нерв обсуждения в «солидной» прессе.

На основе анализа, проведенного в данной главе, показано, что на рубеже XIX - XX вв., несмотря на все трудности в социально-экономической сфере, Российская империя продолжала придерживаться активной внешнеполитической стратегии. Она включала в себя попытки оказания влияния на основных игроков на мировой арене, стремление не только укрепиться на недавно завоеванных территориях, но по возможности и расширить свои границы. В рассматриваемый период русско-английские отношения уже во-

37 Витухновский А.Л. Россия и ... С. 120-121.

38 История внешней политики России. Конец ... С. 48.

39 Сергеев Е.Ю. «Угроза с Запада» в оценках военно-политической элиты Российской империи (начало XX века) // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. М., 2002. Вып. 2. С. 77.

шли в переходную фазу своего развития, которая через несколько лет привела два государства к союзу. Рост германской военной машины и внешнеполитической активности привел к тому, что обе стороны стали взвешивать все «за» и «против» объединения перед лицом общего опасного врага. Вместе с тем, острые внешнеполитические противоречия и конфликтные узлы еще не позволяли Англии и России уверенно встать на путь союзничества. Борьба за влияние в Средней Азии дополнялась опасениями Лондона за свои индийские владения, порой сознательно подогреваемые российским МИДом. Сопоставление отдельных мер русского правительства с настроениями самых разных общественных групп России (от касты профессиональных военных до части либеральной аудитории) показывает обоснованность этих опасений. Стремление к Индийскому океану имело характер идеологемы, весьма укорененной в российском общественно-политическом пространстве.

Анализ отдельных элементов системы средств массовой информации в России показывает, что русские власти активно и сознательно использовали медийный ресурс в целях практической политики. Российский МИД был не понаслышке знаком с основными принципами «дипломатии прессы», обеспечивая на страницах официоза постоянную информационную поддержу внешнеполитической линии, а также проверяя реакцию международных коллег на возможные повороты своей стратегии и тактики, а иногда осознанно провоцируя их. Выше описывалось происхождение отдельных сюжетных линий в теме англо-бурской войны, появлявшихся в русском общественно-политическом пространстве под влиянием внешнеполитических задач. Аналогичные конструкты создавались в ответ на запросы внутренней политики. Издание популярных брошюр на темы англо-бурской войны было призвано выполнить функцию идеологической работы с собственным населением, решить острые внутренние проблемы. Параллельное присутствие идентичных тем и сюжетов с аналогичными оценками в иных формах информационного и коммуникационного пространства (театральные и цирковые представления, художественная литература) обеспечивали наилучшее закрепление нужных постулатов в умах целевой аудитории.

Анализ трактовки англо-бурской войны в упомянутых пропагандистских брошюрах показывает, что правительство ставило своей задачей воспитание нижних сегментов общества в духе консервативных категорий и ценностей. При этом также достаточно отчетливо проявилась антибуржуазная составляющая.

Реакция военных кругов на англо-бурскую войну стала одним из самых нейтральных вариантов, представленных в спектре рус-

ского общественного мнения. Это объясняется практическими задачами, стоявшими перед военным ведомством, потребностью в объективных фактах, не окрашенных эмоциональной оценкой. Вместе с тем, анализ печатных материалов по англо-бурской войне, происходящих из военного ведомства, свидетельствует, что личное отношение российских военных к событиям в Южной Африке ничем не отличалось от такового в русском общественном мнении в целом, то есть было сочувственным к бурам и антианглийским по характеру.

Во второй главе «ОБРАЗЫ УЧАСТНИКОВ ВОЙНЫ В ЮЖНОЙ АФРИКЕ В СИСТЕМЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ РУССКИХ ПУБЛИЦИСТОВ» в центре внимания оказалось бытование образов и представлений об англичанах в различных сегментах русского общественного мнения. Выделяются основные компоненты системы представлений, составляющие собой каркас образа Джона Буля и его трактовок (политические, экономические и социокультурные параметры жизни англичан глазами русских). Прослежено бытование основных тезисов на «британские сюжеты» в других сегментах общественно-политического пространства помимо прессы. Если в первой главе основным объектом исследования были факторы «реальной политики», определявшие отношение к англичанам, то во второй основное внимание уделено анализу «ментальных» факторов (принципы работы мышления, основные идейные концепты, неизменно «всплывающие в текстах, посвященных Англии и англо-бурской войне, зачастую вне зависимости от политической или социальной ориентации каждого конкретного издания). Было показано, что именно эти факторы нередко определяли способ подачи «британского» материала в том или ином издании и они же отвечали за «статику» отношения русского общества к британской цивилизации (в противоположность конъюнктурным факторам, стимулировавшим известную динамику, возможно и неглубокую в своей основе).

На основании проведенного анализа было выделено четыре основных фактора:

1. идеализм;

2. традиционализм;

3. религиозная система мышления;

4. цивилизационный принцип мышления (стремление оценивать окружающую действительность, особенно внешнеполитическую, в цивилизационных категориях).

Классифицируя весь массив информации, появлявшейся в российской прессе по поводу англо-бурской войны, можно выделить две основные группы сообщений по этой теме: конъюнктурную и

структурную. Это деление можно проследить и в жанровом своеобразии подачи информации о событиях в Южной Африке.

По формальным критериям первая группа включала в себя короткие передовые статьи или просто подборки телеграмм с места военных действий и из столиц тех держав, которые каким-то образом позиционировали себя по отношению к южноафриканским событиям. По сути, подобные материалы заключали в себе подробное описание всех перипетий далекой войны, анализ текущих событий английской политической жизни (вплоть до подробных репортажей с парламентских сессий), оценку ее основных действующих лиц. Все эти элементы в обязательном порядке присутствовали во всех центральных изданиях того времени. Отдельные газеты и журналы довольствовались указанными жанрами. Такой способ подачи информации позволял изданиям избегать развернутых оценок по отношению к событиям в Южной Африке, и порой сама антианглийская позиция выявляется лишь после ознакомления с целым рядом номеров и не бросается в глаза.

Надо отметить, что те издания, которые не шли дальше чисто информационного освещения событий в Южной Африке и их минимального комментирования, все же разделяли общую антианглийскую направленность всей русской периодической печати. С первых дней войны публицисты выработали и в дальнейшем настойчиво воспроизводили достаточно простую схему трактовки англо-бурского конфликта. Виновной стороной в нем представали исключительно английские политики и буржуазия, его причиной называли стремление последней овладеть природными богатствами Трансвааля, буры выглядели невинными жертвами, подвергшимися необоснованной агрессии.

Структурный характер носила та информация, которая касалась интерпретации внешней и внутренней политики Англии в прошлом, настоящем и будущем, ее социально-экономического строя, этнических характеристик ее граждан. Аналогичный характер приняло описание бурского государства и общества. Подробно эти темы анализировались как раз в тех изданиях, которые не довольствовались простым освещением событий в Южной Африке и помещали более развернутые материалы. В них и была подробно представлена та схема интерпретации всей английской политики, которую в кратких оценках воспроизводили все издания без исключения. Эта схема включала в себя следующие темы и идеи:

1. Англия представляет собой страну, в которой реализовался наиболее законченный вариант успешного развития капитализма («цивилизация Лондонской биржи»), что означает абсолютную победу в ее внутренней жизни нескольких тенденций;

2. в экономике - полный переход с аграрных на промышленные рельсы, кризис деревни, расцвет города;

3. в политике - господство капитала в парламенте и властных структурах, падение реальной власти монарха;

4. в социальной сфере - общество контрастов, противостояние пролетариата и капитала, одновременный рост политического влияния низших слоев населения в общественной жизни;

5. значительные изменения в социальной психологии английского общества, нравственная деградация;

6. неоправданно высокая роль науки в жизни общества при падении авторитета и собственного духовного уровня англиканской церкви;

7. крайний «империализм» во внешней политике как естественное следствие победы капитализма внутри страны40.

Антиподом Великобритании выступало бурское государство, отличавшееся:

1. патриархальным социально-экономическим и политическим строем;

2. отсутствием экспансионизма во внешней политике, стремлением защитить лишь свое законное право на национальное государство;

3. глубокой религиозностью;

4. нравственным обликом, высокими морально-волевыми качествами рядового населения41.

Системный анализ этого материала позволяет сделать вывод, что рассказ о текущих событиях в таких изданиях практически всегда опирался на некие общефилософские представления о мировой истории и ее перспективах. Именно они в совокупности образовывали цельный идеологический конструкт, определяющий подачу собственно «конъюнктурного» материала. Тем самым, исследователь получает ключ к пониманию системы мышления публицистов, хотя бы в каком-то одном аспекте. Условно его можно обозначить как щивилизационный подход» к анализу мировой политики. На рубеже веков цивилизационный принцип мышления получил значительное распространение в европейской общественной мысли. Издавна привлекавшая к себе внимание специфика восточного и западного путей развития стала особенно частым предметом раздумий в связи с перипетиями борьбы европейских

40 НВ 1899. 12 (24) ноября. С. 1; 1900. 16 (29) марта. С.2; 14 (27) апреля. С. 2; 28 апреля (11 мая). С. 2; 5 (18) мая. С. 2; 7 (20) июня. С. 2; 7 (20) ноября. С. 1; 1901.1 (14) января. С. 6; 3 (16) января. С. 3; 4 (17) марта С. 2; 18 (31) марта. С. 3; 31 мая (13 июня). С. 1.

41 НВ 1901. 30 января (12 февраля). С. 5; 18 (31) марта. С. 2.

держав за колониальный передел мира и сложностью управления покоренными территориями. Очевидный скорый конец «безнадежно больного человека» в системе мировой политики - Османской империи, - дополнялся вовлечением в орбиту европейского внимания китайских проблем. Своего рода закономерным итогом привычки мышления в цивилизациоиных категориях можно считать популярность книги О. Шпенглера «Закат Европы», увидевшей свет в 1918 году. Корни этой популярности закладывались много раньше, и основную роль при этом играла публицистика.

Характерно, что именно англо-бурская война 1899-1902 гг. предоставила особенно удобный повод для культурологических размышлений об эволюции западной цивилизации и отличиях ее от всех остальных. Цивилизационный дискурс в равной степени проявлял себя в текстах как сторонников, так и противников Великобритании. В России цивилизационный принцип мышления имел давние и очень устойчивые традиции. Идея об особенном «русском пути» развития на грани между Востоком и Западом обрела полемическую яркость и образность в творчестве славянофилов и стала отличительной чертой русской философии. Трактовки западного и восточного миров, их сходства или кардинальных различий, равно как и принадлежности российской государственности к тому или другому типу цивилизации могли варьироваться по очень широкому спектру. Объединял их сам принцип мышления в культурологических категориях. Анализ явлений действительности на основе названных выше понятий признавался вполне достаточным для авторитетных заключений о прошлом и будущем тех или иных государств, для построения моделей, объясняющих общий ход мировой истории.

Трактовка поведения тех или иных государств на мировой арене, а также выстраивание линии будущего развития событий, контуров союзов и альянсов различных держав и даже оценки жизнеспособности отдельных народов и человечества в целом происходило в зависимости от их цивилизационного выбора и специфики. Явления действительности анализировались не с позиций научного анализа, (что было бы странно требовать от публицистики), но и не с позиций Real Politik, то есть трезвого и практического анализа политической конъюнктуры. Как правило, те материалы, в которых обсуждались перипетии англо-бурской войны, равно как и сюжеты внешней политики в целом, пестрили словами «цивилизация», «варварство», «дикость», «культура» и производными от этого ряда. Политические и социально-экономические параметры развития общества также анализировались в этих категориях. При этом надо иметь в виду, что указанный способ трактовки действи-

телыюсти, включал в себя и ее недвусмысленную оценку. Как правило, понятие «цивилизация», употребленное абстрактно, содержало отсылку к победившему на Западе общественному строю и системе ценностей. В таком контексте оно оказывалось связанным со словом «прогресс» и имело прочные негативные коннотации.

Среди общих характеристик данного типа оценки действительности надо упомянуть также идеализм, значительную роль идеальных трактовок, мотивов и соображений, высказывавшихся при описании конкретных политических событий и процессов. В отличие от рационального мышления, идеализм представлял собой прекрасный фундамент как для рассуждений о «ложных» и «истинных» цивилизациях, так и для их религиозных интерпретаций. При оценке действий Великобритании публицисты не указывали на их сходство с политикой других развитых стран в тот период. Тем более, невозможно было увидеть хоть какие-то параллели с действиями на мировой арене самой Российской империи. Публицисты исходили из абстрактных категорий добра и зла, рассуждали с точки зрения «верного» и «подобающего» для какого-то «идеального государства» в духе Гоббса или Болингброка. Возможно, здесь имели место некие формальные традиции, требовавшие известной дидактики в подаче материала. Однако, скорее всего публицисты в большей степени оказывались заложниками своей эпохи, распространенного тогда стиля мышления и всего предшествовавшего интеллектуального багажа, скопившегося в общественно-политическом пространстве империи под ярлыком «Россия и Запад». Так или иначе, в их рассуждениях соображения Real Politik окончательно уступали философской и морально-этической аргументации. Англия обвинялась в «нравственно-политическом падении», в том, что не учитывала применительно к своей внешней политике «нравственные принципы, с которыми надо сообразовываться не только отдельным лицам, но и государствам»42.

Человеческие качества и характеристики эпохи ставились тем самым в общий смысловой контекст и получали вполне религиозную оценку. При этом экономическое развитие и научный прогресс анализировались во взаимосвязи. «Просвещенье» и «груды злата» (как символ капитализма) следовали через запятую, как неотъемлемые и явно негативные черты присутствия европейцев43. XIX век называли одновременно «веком гордыни» и «веком науки», в

42 НВ 1900. 28 апреля (11 мая). С. 2; 5 (18) мая. С. 2; 7 (20) ноября. С. 1.

43 НВ 1901. 1 (14) января. С. 6; 4 (17) марта. С. 2; 18 (31) марта. С. 3; 31 мая (13 июня). С. 1.

общем негативном контексте. Так «цивилизационный» смысловой пласт дополнялся религиозным.

Значительную роль в формировании образно-представленческой системы в отношении англичан сыграл сохранявшийся еще в начале XX в. традиционализм русского общества. Представители английской цивилизации в данной системе ценностей играли роль классических «чужих». В этом качестве они ассоциировались нередко с представителями темных сил, искушающих мир последовать за ними по ложному пути. В данном случае недоверие к «чужим», присущее архаическому сознанию, усиливалось действием религиозной мировоззренческой системы, свойственной традиционной культуре. Действие этого фактора оказалось увеличено и совпадением с активной фазой развития националистической идеологии и национальных движений в начале XX века в мире вообще и в России в частности. Именно этот аспект наглядно проявился в использовании религиозных образов в описании англичан.

Традиционное сознание отличается, кроме того, принципиальным неприятием городской культуры по сравнению с деревенской; и машинной цивилизации в противовес сельской. Эта черта также представлена в публицистике очень явно. Достаточно вспомнить сопоставление английской и бурской цивилизаций и явное стремление к идентификацию публицистами русских с бурами. Исследователи процесса формирования внешнеполитических стереотипов в русском обществе первой половины XX века выдвинули предположение, что страх и неприятие модернизации, которая толкнула миллионы недавних крестьян в города после революции 1917 года, привели к массовому осознанию ими предельной неправильности сложившегося порядка. При этом острое стремление персонифицировать злое начало в рамках навязываемого атеизма привело к олицетворению врага рода человеческого в жупеле империализма44. Эта теория выглядит интересной и обоснованной, за одним исключением: персонификация дьявольских сил в образе мирового империализма началась задолго до революции и была порождением отнюдь не только крестьянского сознания.

Во второй главе также анализируется формальная сторона подачи «британского материала» в русской прессе, стилистические, риторические и жанровые особенности трактовки образа Джона Буля. На этом основании оценивается соотношение конъюнктурных и структурных параметров в формировании образа Великобритании в публицистике и прессе, ставится вопрос о степени глу-

44 Россия и Запад. Формирование..

С. 295. 23

бины и укорененности его ключевых составляющих в русском общественном мнении. Проводится сопоставление этнических представлений об англичанах, бурах и русских, анализируются модусы самоописания российских публицистов в контексте оценки ими событий англо-бурской войны.

Подавляющая часть изданий использовала все средства, находящиеся в их распоряжении, чтобы нарисовать яркий и красочный образ Джона Буля и его бурского противника. Тем самым решалась задача привлечения максимальной читательской аудитории, повышения популярности издания. Впрочем, некоторые издания активно пользовались жанровым и стилистическим разнообразием с тем, чтобы закамуфлировать свое негативное отношение к англичанам, слишком резкое для того, чтобы редакция могла прямо высказывать его в передовицах. Кроме того, этот путь был наиболее оптимален для решения задачи создания нужного общественного мнения относительно англо-бурской войны. Сочетание вербальных и визуальных средств помогало авторам нарисовать живой и выразительный портрет англичан и Англии.

Художественный образ Джона Буля, созданный на страницах «Нового времени» не мог не включать в себя и чисто этнические характеристики. При этом порой смешные грани образа незаметно переходили в устрашающие. Любопытно, что исследователи феномена смешного в разные исторические периоды считают подобную трансформацию в ее общем виде закономерной45. Яркий гротескный образ, создаваемый с помощью гиперболизации в форме карикатуры, часто связан с авторским определением своего отношения к идеям и ценностям, не разделяемым им. Д.С. Лихачев описывал комическое, как «конструирование антимира»46. По другой формуле, «гротескное - это мир, ставший чужим», а значит -враждебным47. Карикатура на англичан выступала средством создания классического образа «Чужого». Образ буров, напротив, создавался как образ близкого и понятного народа, по многим параметрам похожего на русских48. Нередко проводились параллели между бурами и русскими эпохи Бородинской битвы49.

45 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. С. 36,53; Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. М., 2002. С. 69.

46 Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение. В кн.: Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 3-6, 203.

47 Цит. по: Бахтин М.М. Указ. соч. С. 56.

48 HB 1900.3 (16) марта. С. 2; 17 (30) ноября. С. 4.

49 Глебов (Гнедич) С.И. Новый Наполеон. Из Южно-Африканской войны Трансвааля с Англией. 1899-1900. СПб, 1899.С. 12

Итак, описание и анализ событий в Южной Африке в 18991902 гг. заняли одно из центральных мест в российской прессе. При этом конъюнктурные оценки враждующих сторон в англобурской войне были напрямую связаны со структурными особенностями подхода публицистов к проблемам национального самоопределения, развития западной цивилизации вообще и британской в частности. В свою очередь, эти особенности базировались на некоторых ключевых принципах организации сознания публицистов и общих традициях русской общественной мысли, в том числе: приверженности к идеалистическому способу мышления; предпочтению иррациональной мотивации перед рациональной; склонности к «цивилизационному» подходу в оценке внешней и внутренней жизни государств, значительному влиянию религиозной картины мира, антибуржуазности, антимодернизме, повышенному вниманию к социальным проблемам в жизни общества.

При этом правые, центристские и левые издания продемонстрировали значительное единство в ключевых подходах к описанию англо-бурской войны, оценках ее участников, а также анализу капиталистического либо патриархального путей развития страны. Это свидетельствует, с одной стороны, об известной нестабильности и процессах брожения в идеологической структуре русского общества (что делало возможным совместное присутствие в одном идейном направлении, периодическом издании или индивидуальном сознании обычно совершенно несоединимых элементов из консервативных, либеральных или социалистических теорий). С другой стороны, это говорит о достаточно высокой степени однородности русского общества в отношении к конкретно этим, указанным проблемам.

Освещение событий англо-бурской войны под определенным углом, заданным властными и консервативными элитами, нередко принимало пропагандистский характер и проводилось публицистами последовательно, с использованием множества вербальных и визуальных приемов передачи и закрепления информации. Это может говорить о значительном влиянии «антианглийской» («про-бурской») кампании в прессе на русское общественное мнение. Этот факт подтверждается долговременным и устойчивым циркулированием в русском коммуникационном пространстве наиболее ярких содержательных и риторических штампов из арсенала публицистов.

Вместе с тем, полное совпадение смысловых тезисов в оценке англо-бурской войны с их жанровым, стилистическим, риторическим воплощением на страницах большинства изданий, а также естественность и быстрота восприятия тезисов «проправительст-

венной» прессы изданиями абсолютно различной социальной ориентации свидетельствует об органичности постулатов указанной кампании для всего русского общественного сознания в целом. Исключительное место сюжетов, связанных с англо-бурской войной, в пространстве русской общественно-политической мысли объясняется крайней остротой восприятия в обществе вызовов модернизации в к. XIX - н. XX вв.

В Заключении проблемы формирования образно-представленческой системы, касающейся Англии и англичан, рассматриваются в единой связи с особенностями процесса самоидентификации русского общества в конце XIX - начала XX вв. Подводятся основные итоги исследования, намечаются дальнейшие пути развития данной проблематики.

В начале XX в. российское общество переживало переходный период своего развития. Глубина и насущный характер политических и социально-экономических проблем наряду с остротой и напряженностью идеологической жизни ставили власть и общество перед необходимостью вырабатывать свое отношение к ключевым проблемам российской действительности и проходить до конца нелегкий процесс самоопределения. Англо-бурская война стала своеобразным тестом, спровоцировавшим общество на яркую и неподдельную реакцию, которая параллельно выявила в русском коммуникационном пространстве все оттенки отношения к себе и миру. Изучение публикаций в русской прессе, так или иначе затрагивающих события англо-бурской войны, позволяет увидеть весьма яркие черты русского общественного сознания начала XX в. в целом.

Несмотря на полифоничность русского общественного мнения, анализ материалов прессы показывает, что по отдельным ключевым вопросам российское общество демонстрировало крайне высокую степень единства. Все привлекавшиеся издания демонстрировали более или менее устойчивую антианглийскую позицию, традиционализм, неприятие западного пути социально-экономического развития. В них практически невозможно найти малейшие симпатии к буржуазному миропорядку и соответствующей системе ценностей. Позиция правых и проправительственных изданий выглядела наиболее однозначной. В ее логике социально-экономические параметры капиталистического уклада жизни напрямую вели к кардинальной ломке и пересмотру всех принципов русской политической системы и общественной организации, что никак не могло приветствоваться. Либеральные издания заняли более сложную позицию. Положение обязывало их делать ритуальные заявления в поддержку британской системы принципов

государственной и общественной жизни. Однако, постоянный анализ язв капиталистического миропорядка на страницах либеральных изданий куда лучше коррелировал с их же однозначным осуждением поведения англичан на мировой арене, нежели с несколькими дежурными фразами в начале и конце статей об исторических заслугах англичан в области либеральных ценностей. Во многих либеральных изданиях сказывалось значительное влияние народнической идеологии. В этом случае капиталистическая система подвергалась еще более решительной критике, а похвалы бурской социально-экономической организации становились еще красноречивее. Марксистские издания также по сути своей не могли излагать принципиально иную точку зрения при описании английской жизни. В рассматриваемый период ревизионистское направление в марксизме еще не получило такого отклика в русской общественной мысли и при трактовке событий англо-бурской войны значительно не сказалось. Таким образом, представители левого, центристского и правого направления получили редкий шанс найти общий язык в трактовке волновавшей всех темы - факт, весьма редкий и тем более знаменательный для исследователя. Единство всей системы русской прессы по вопросам о перипетиях англобурской войны, особенностях соперничающих цивилизаций и оправданности модернизации свидетельствует о высокой степени идентичности общества, стоящего за этой системой.

Важность наличия такого единения еще усиливается, с учетом того, что если отдельные тезисы в отношении русского общества к Англии можно считать конъюнктурными, а значит, предполагать возможность их изменения в будущем (в основном они касались внешнеполитических контактов), то структурные элементы в трактовке «западной цивилизации» не подлежали быстрой эволюции. Гомогенность общественного сознания ярко проявилась не только в идентичной трактовке образа Англии и англичан, но в самой системе ценностей и образе мышления, сделавших именно такую трактовку доминировавшей.

Основное содержание диссертации нашло отражение в публикациях соискателя:

1. Петухов Л.А. Между варварством и цивилизацией: Англо-бурская война на страницах российского внешнеполитического официоза // Отечественная история. 2007. № 1. С. 116-125.

2. Петухов Л.А. Англия и Россия: проблема национального самоопределения в зеркале русской публицистики // Отечественная история. 2008. № 5. С. 139-147.

3. Петухов Л.А. Образ чужого: Джон Буль и русская политическая сатира периода англо-бурской войны // Историк и художник. 2007. №1 (11). С. 40-54.

4. Петухов Л. А. В поисках terra promessa: роль цивилизаци-онного дискурса в формировании внешнеполитических представлений русских консервативных публицистов начала XX в. II Общественно-политическая мысль России: традиции и новации. Сб. мат. конференции. Ижевск, 2008. (в печати).

Зак. №З^Объем //Сйп.л. Тир.^Иэкз. ИВИ РАН, Ленинский пр-т, 32-а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Петухов, Лев Александрович

Введение

Глава I.

Российская периодика и ее роль в трактовке ключевых вопросов англо-русских отношений на рубеже XIX - XX вв.

§ 1. Международный аспект: пресса как орудие дипломатии

§ 2. Внутриполитический аспект: пресса как идеологический инструмент

Глава II.

Образы участников войны в Южной Африке в системе представлений русских публицистов

§ 1. Характерные черты подачи информации об англо-бурской войне в русской прессе. Взгляд проправительственных изданий

§ 2. Либеральные, народнические и марксистские издания о действиях Англии

§ 3. Образ Великобритании в русской политической сатире

§ 4. Англия и Россия: проблема национального самоопределения в зеркале русской публицистики

Введение диссертации2008 год, автореферат по истории, Петухов, Лев Александрович

Актуальность исследования. В первую половину правления Николая II Российская империя оказалась на пороге крупных изменений, которые должны были затронуть самые основы ее существования. Сложно определить post factum, насколько велик был внутренний запас прочности монархической системы, который позволил бы дальше воспроизводить и поддерживать консервативную модель социально-экономического и политического устройства. Реформы Александра II открыли шлюзы стихии буржуазных отношений и сделали сохранение феодальной общественной структуры в долгосрочной перспективе невозможным. Аграрное общество постепенно превращалось в индустриальное, вертикальные социальные связи уступали место горизонтальным, делая традиционный способ управления все менее эффективным. Сословная структура теряла устойчивость, что грозило монархии утратой прежней социальной базы. Капиталистические процессы, происходящие в фундаменте общественных отношений, ставили под сомнение необходимость дальнейшего сохранения неограниченной монархической власти. Все перечисленное и составляло, собственно, «кризис старого порядка» в его российском варианте. Революционное движение стало зримым воплощением этого кризиса в глазах правящих элит. Им предстояло выработать стратегию дальнейшего развития страны. При этом они должны были принимать во внимание опыт, который наработали другие заметные участники мирового политического процесса.

Перспективам сохранения традиционной модели государственного устройства угрожали отнюдь не только внутренние неурядицы, но и перипетии взаимоотношений с западными странами. Это также побуждало правящие элиты и общественность лишний раз посматривать на Запад. Российская империя входила в капиталистическую мир-систему, пусть в качестве не самого развитого ее элемента1. Любая попытка проведения

1 Использована терминология мир-системного анализа И. Валлерстайна. См.напр.: Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003. С. 143. политики изоляции не только не имела никаких «блестящих» перспектив, но обернулась бы серьезными материальными и политическими последствиями. Между тем, правящая династия намеревалась сохранить за Россией статус «великой державы» в международных делах и по-прежнему проявляла значительную внешнеполитическую активность. Игра по правилам эпохи империализма - системы, где «передовые» господствуют над «отсталыми»2 -настоятельно требовала от своих амбициозных участников быть в первых рядах либо освободить место для конкурентов. Российское внешнеполитическое ведомство по-прежнему не устраивал статус черноморских проливов, беспокоил вопрос закрепления на недавно присоединенных среднеазиатских территориях. При этом стоит учесть, что общая геополитическая обстановка в мире отличалась повышенной конфликтностью и периодическими кризисами, что уже в начале XX века заставляло предполагать близость глобальной войны. Гаагская мирная конференция 1899 года стала венцом внешнеполитических инициатив, предпринимавшихся Россией для поддержания стабильности на мировой арене и сокращения гонки вооружений. Они находили формальную поддержку мировой общественности, однако никого не могли обмануть и не способны были предоставить российским властям даже краткую передышку.

Таким образом, задачи определения общего направления внешней политики и выработки стратегии решения внутренних проблем были, во многом, завязаны друг на друга и тесно соприкасались с решением проблемы модернизации страны. Те и другие предполагали также постоянную рефлексию над проблемами наций и национального: поиски своего пути в постоянном сопоставлении с другими в условиях постоянной борьбы за «место под , солнцем» . Это был период активного формирования

2 Хобсбаум Э. Век империи. 1875 - 1914. Рн/Д, 1999. С. 83.

3 Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и национализм. М., 2002. С. 164, 168. воображаемых сообществ», нациестроительства4 - создания и пересмотра образов «своих» и «чужих».

Не стали исключением и подданные династии Романовых. Императорская власть - сначала в лице Александра III, а затем и его сына, - сознательно или невольно, сделала национальный миф важнейшей частью своей внутренней идеологической политики5. В начале XX в. вновь были актуализированы «проклятые» вопросы о том, что есть Восток и Запад, суждено ли им сойтись и какое место между этими полюсами следует занять России. Пресса и публицистика рубежа веков была полна размышлений о сущности и специфике национального характера. Теперь эта тема переместилась в прагматическую плоскость. Из предмета интеллектуального досуга отдельных ученых, публицистов и общественных деятелей 40-х гг. XIX в. она стала также объектом внимания бюрократии, поскольку неотложные вопросы практической политики оказывались связанными с ней все теснее. Правящие элиты Российской империи — консервативные по преимуществу -были поставлены перед необходимостью вырабатывать свое отношение к западной капиталистической модели развития, включавшей в себя политический, экономический и социальный аспекты. От их решений зависел не только баланс сил на международной арене, но и перспективы развития страны, бытие каждого социального слоя или группы.

Поворот к той или иной стратегии диктовался внешними факторами, но произойти должен был в первую очередь в сфере сознания - сфере, которая менее всего склонна к легким и быстрым изменениям. Внутренняя готовность элит и общества в целом к ломке некоторых стереотипов и принятию новой картины мира являлась весомым фактором успеха модернизации.

Стоит иметь в виду и культурологический аспект. Эпоха fin de siècle располагала к подведению итогов и прогнозам на будущее. Качественный

4 Андерсен Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001. С. 30-32.

5 См. подробнее: Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. М., 2004. T. II. характер изменений в социально-экономической жизни европейских стран и принципиально новые явления в международной политике были столь же очевидны, как и их явная связь с модернизационными процессами. На рубеже веков представители не только русской общественной мысли напряженно размышляли о цивилизационной подоплеке движения мировой истории, о цене прогресса и перспективах западного мира6. Однако в России рассмотрение явлений действительности в контексте развития цивилизаций стало особенно заметной чертой всего общественно-политического пространства. Как отмечал H.A. Бердяев, философичность подхода к истории превратилась из методологического принципа штудий кабинетных ученых в особенность общенационального сознания7. В творчестве интеллектуалов (в том числе Н.Я. Данилевского, или, если рассматривать художественное творчество - Ф.М. Достоевского), концепт «особых путей», нелинейности исторического развития, влияния типа цивилизации на государственное развитие принял целостный и законченный вид. Затем он вошел в сознание политиков и обычных людей.

Одной из первых в списке стран, к которым обращались взоры политиков и общественных деятелей, размышляющих над стратегией развития Российской империи, была Великобритания. Эта страна олицетворяла собой прогресс, а достаточно длительное развитие капиталистических отношений в ней успело продемонстрировать миру как привлекательные, так и негативные стороны этого строя. Ее политическое устройство указывало возможный путь эволюции русской монархии, постепенный и бескровный. С ней российские военные сталкивались на главных направлениях внешнеполитической активности империи — в Средней Азии, в проливах, на Дальнем Востоке. При этом логика международных отношений все чаще заставляла ставить вопрос о необходимости дружеских отношений с Великобританией — для создания противовеса растущей немецкой угрозе, что

6 Франк С.Л. Кризис западной культуры // Освальд Шпенглер и «Закат Европы». Сб.ст. М., 2000. С. 48.

7 Бердяев H.A. Смысл истории. М., 1990. С. 3. также заставляло чаще обращаться к обсуждению этой страны. В то же время, именно с ней Россию связывали узы долгой и взаимной неприязни, память о Крымской войне, традиции «русофобии» в Лондоне и «англофобии» в Петербурге. О Великобритании русские газеты традиционно писали очень подробно — и рядовые читатели знали об этой стране больше, чем о многих других внешнеполитических партнерах. Однако, у них успели закрепиться и многочисленные стереотипы в отношении «коварного Альбиона», которые уже вошли в ту часть их сознания, которая отвечала за национальные чувства и предрассудки, нелегко поддающиеся пересмотру. Кроме того, информированность русского читателя тоже имела свои границы. Так, будущий генерал-майор Генштаба Б.В. Геруа вспоминал, как в период русско-японской войны почитывал «грубый русский перевод» приключений Шерлока Холмса «и многого не понимал в английской жизни»8.

Автор настоящей работы исходит из допущения, что вопрос об отношении к Великобритании послужил своеобразным катализатором, активизировавшим в определенный момент обсуждение ключевых внутри- и внешнеполитических проблем в России. Дискуссии на «английские сюжеты» стали лакмусом, выявившим оттенки социально-политической позиции различных общественных групп. Именно состояние российского общественного сознания, оценка степени его дискретности или единства по ключевым идеологическим позициям стало основным объектом данного исследования. Характерно, что исследователи часто сталкиваются с невозможностью ограничиться лишь описанием образа одного народа в глазах другого при изучении этнических представлений - слишком многое в построении этого образа зависит от особенностей тех, кто его конструирует и той действительности, в рамках которой он создается9. Все британские реалии изучаются в работе лишь с точки зрения их преломления в зеркале

8 Геруа Б.В. Воспоминания о моей жизни. Париж, 1969. T. 1. С. 189.

9 См. напр.: Оболенская C.B. Германия и немцы глазами русских. М., 2000. С. 190. русского общественного мнения. Вопрос о том, насколько близким к английскому оригиналу было это изображение, практически не поднимается.

Предметом данного исследования стали элементы, составлявшие структуру отношения российского общества к Великобритании, то есть основные идейные концепты, циркулировавшие в поле общественно-политической коммуникации в связи с ней.

Хронологические рамки работы в основном совпадают с датами начала и окончания англо-бурской войны. Именно с началом военных событий в Южной Африке русское общественное внимание оказалось полностью прикованным к Великобритании, а количество публикаций в российской прессе по вопросам ее внешней политики и внутреннего строя приобрело поистине лавинообразный характер. Англо-бурская война стала поводом, который актуализировал в общественном сознании все проблемы, связанные с Великобританией, а также представления, ассоциации, эмоции, сопровождавшие ее образ.

В то же время, привлекались документы более раннего и более позднего периодов, в первую очередь в целях более полного анализа эволюции образа Великобритании в российском общественном мнении в последней четверти XIX — н. XX вв., выявления постоянных и переменных величин, используемых при формировании этого образа публицистами разной политической ориентации. В частности, некоторое внимание уделялось реакции русского общества на наиболее яркие события в политической жизни Великобритании, особенно такие, которые впоследствии имели продолжение, вызывавшее особый интерес русской публики (в том числе, Трансваальский кризис 1895-1896 гг.) или были непосредственно связаны с интересами России. К подобным вехам относится Памирское соглашение 1895 г., разделившее сферы влияния России и Великобритании в Афганском регионе. В этот период вопрос о мире и войне между двумя странами висел на волоске. Реакция русского общества на происходящее в Азии могла быть поэтому достаточно эмоциональной и показательной10. Сквозными сюжетами всего рассматриваемого периода были также взаимоотношения двух стран на Среднем Востоке, борьба за влияние в Персии и вопрос о выходе России к побережью Персидского залива11. В отдельных случаях привлекались материалы более позднего времени, вплоть до 1907 года. Тогда был подведен итог эволюции взаимоотношений Российской и Британской империй от состояния острой враждебности, чреватой военными действиями друг против друга, до включения в один блок дружественных государств. После 1907 года в отношениях Великобритании и России началась совсем иная эпоха -союзническая, когда новые реалии стали задавать вектор их восприятия друг друга, а все бытовавшие стереотипы стали подвергаться большему или меньшему пересмотру.

Историография. Традиции изучения проблем восприятия русским обществом других народов и самого себя оказались неоднозначны. С одной стороны, рефлексия на тему своеобразия России и ее отличия от других стран Востока и Запада не прекращалась в отечественном интеллектуальном пространстве еще со времен полемики славянофилов и западников. Но изначальная «публицистичность» этой темы видимо сыграла не последнюю роль в том, что она долгое время оставалась полностью за рамками действительно научных исследований. С другой стороны, уровень развития отечественной исторической науки долгое время не располагал к постановке и решению таких проблем. Позитивистские традиции в дореволюционной историографии проявились при написании работ по истории англо-русских отношений. Они содержали описание событий и далеко не беспристрастные оценки, но никак не анализ «психологической стороны» внешней политики12.

10 Жигалина О.И. Великобритания на Среднем Востоке. XIX - н. XX в. М., 1990. С. 145.

11 Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России. М., 1960. С. 21-22.

12 Борохович В.Л. Политика Англии, как источник мировых бедствий. Причины и последствия Трансваальской войны, денежного кризиса в Европе, индийского голода и распространения чумы. Смоленск, 1900; Креницын Н.В. Восточный вопрос на почве его истории и политики. СПб, 1900; Скальковский К. Внешняя политика России и положение иностранных держав. СПб, 1897; Тилле А. Упадок политического и военного могущества Англии. СПб, 1901.

В аналогичном ключе были выполнены работы по истории англо-бурской войны (порой их предпочтительнее считать источниками по взглядам их

1Ч авторов на описываемые вопросы, нежели литературой) .

В дальнейшем позитивизм был существенно дополнен марксистским учением, также не злоупотреблявшим интересом к «внутренней мотивации» классово чуждых властных элит Российской империи, равно как и вниманием к психологической стороне исторического процесса в принципе. «Идеальным» факторам было отказано в возможности существенно повлиять на закономерное развитие человеческих обществ, а соответственно и в необходимости их изучения14. Политические действия считались производными от социально-экономических характеристик строя и классовой сущности власти, а любые вопросы идеологии - обоснованием и прикрытием «реакционной политики».

Парадоксальным образом, первым призыв переходить от описания «взглядов и настроений отдельных лиц» к анализу «психологии и идеологии правящих групп» высказал еще в 1919 году М.Н. Покровский. Его линию продолжил его же вечный оппонент Е.В. Тарле, стремившийся найти причины каждой внешнеполитической акции в «психологическом состоянии правительственной организации» и выделявший «консервативную» и «националистическо-империалистическую» группировки. Позже советские исследователи окрестили эти попытки «идеалистической концепцией», имеющей «антинаучную и антимарксисткую сущность»15. В более поздних работах деление на различные группировки в отношении внешней политики сохранилось. В целом, оно совпадало с типологией Тарле за одним исключением: из нее полностью был удален анализ психологической мотивации и сохранен лишь экономический аспект. Подчеркивалось, например, что буржуазия выступала за активную внешнюю политику,

13 Аничков М.В. Итоги и уроки трансваальской войны. СПб, 1903; Виноградский А.Н. Англо-бурская война в Южной Африке. Вып. 1-3. СПб, 1901-1903; Стахович П.А. Очерки англо-бурской войны. СПб, 1901; Штиглиц А.Н. Великобритания и ее южно-африканская политика. СПб, 1901."

14 Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта// Маркс К., Энгельс Ф. Собр.соч. М., 1957. Т. 8. С. 119.

15 Цит по: Бестужев И.В. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1906-1910. М., 1961. С. 12-15. поскольку этого требовало развитие капитализма16. Тем самым, линия Покровского-Тарле не получила значительного развития.

В советской , историографии анализ политики Великобритании в рассматриваемый период, российская внешняя политика, русско-английские отношения и события англо-бурской войны в целом рассматривались в том же марксистском ключе: как выражение империалистического этапа развития со всеми вытекающими оценками. В большинстве своем эти исследования содержали прекрасный фактический материал. Предметом специальных исследований стали отдельные аспекты русско-английских отношений в исследуемый период, в том числе соперничество двух держав в Персии17. Вопросы общественного восприятия внешнеполитической линии и участия в

1Я ее выработке оставались в тени .

Неким исключением стало изучение отдельных аспектов истории англобурской войны. В целом, события в Африке анализировались как закономерное проявление колониального раздела мира периода зрелого капитализма, буры при этом выступали страдающей стороной (в чем наблюдалась преемственность по отношению к дореволюционной публицистике). Единственное значимое изменение состояло в прекращении идеализации буров, подчеркивании экономической стороны их борьбы и несправедливостей их социального строя (угнетение негров). Во многом это было связано с изменением официальных отношений советского государства и бурского режима апартеида. Но, кроме того, в рамках данного периода историографии начался анализ темы отношения русского общества к этой войне19. Наиболее значительными здесь являются работы A.JI.

16 Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России. Конец XIX- 1917 год. М., 1960. С. 57-58.

17 Ананьич Б.В. Из истории англо-русского соперничества в Персии накануне русско-японской войны (Персидский залив)//Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 194. Л., 1958.

18 Александров В.В. Борьба империалистических держав за раздел Африки (1881-1914 гг.). М., 1963; Ерусалимский A.C. Колониальная экспансия континентальных держав и освободительное движение народов Южной Африки и Китая в XVII -XIX вв. М., 1974; История дипломатии. Т. 2. М., 1963; Никитина И.А. Захват бурских республик Англией. М., 1970.

19 Воронков В.М. Англо-бурская война. М., 1933; Дармштеттер П. История раздела Африки (1870-1918). М.-Л., 1925.Кульбакин В. Англо-бурская война// Военно-исторический журнал. 1941. №1; Ротштейн Ф.А. Международные отношения в конце девятнадцатого века. М., 1960; Цетлин М. Война буров за независимость (1899-1902). M., 1940.

Витухновского20. Его так и не опубликованная диссертация отличалась привлечением широкого круга источников и высоким уровнем анализа материала. Значительным достижением следует признать уже саму постановку проблемы о причинах восторженного отношения русского общества к англо-бурской войне, попытку вскрыть корни соответствующей кампании в прессе и рассматривать реакцию различных общественных групп системно. Он также нащупал отдельные общие болевые точки российского общества, всплывавшие у публицистов совершенно различных взглядов при

01 описании англо-бурской войны . Разницу в подходах публицистов он пытался не просто описать, но объяснить (в том числе их происхождением и идейным багажом). Данные периодической печати выступили при этом одним из центральных источников, хотя автор использовал их скорее иллюстративно (что для того периода развития историографии было обычным делом) и в основном за начальный период англо-бурской войны. Кроме того, А.Л. . Витухновский обработал значительное количество материала по дипломатической стороне участия российской власти в англобурском конфликте и первым проанализировал наличие возможности вмешательства России в этот конфликт.

В работе А.Л. Витухновского было сформулировано несколько положений, которые по сей день остаются неопровергнутыми в научной литературе и сохраняют свое значение. В частности, главной причиной пробурской кампании в прессе он считал потребность правящих классов Российской империи отвлечь внимание рядового населения от собственных проблем посредством возбуждения сочувствия и интереса к несчастьям буров. Образ патриархальных буров, с его точки зрения, активно и сознательно использовался консервативной властью для утверждения в народе соответствующих ценностей. Также он отмечал стремление царской дипломатии использовать трудности Великобритании для обретения

20 Витухновский АЛ. Россия и англо-бурская война. Л., 1949. (Микрофильм диссертации); Он же. Англобурская война в оценке русской периодической печати // Ученые записки Петрозаводского университета. Т. XI. Вып. 1. Исторические науки. Вопросы истории. Петрозаводск, 1962.

21 Он же. Россия. С. 192-193. свободы рук» в Средней Азии и на Ближнем Востоке. На основании имеющихся документов он обосновал тезис о нежелании царского правительства организовывать реальное вмешательство в англо-бурский конфликт22.

Однако, выводы в диссертации A.JI. Витухновского в значительной степени оказались предопределены ее общими теоретико-методологическими основаниями. Это было закономерным для того этапа развития историографии, когда марксистско-ленинское учение признавалось единственно научным, а явная доля политизированности и оценочности в выводах никого не смущала. Марксизм автора имел немало положительных последствий. В частности, будучи особенно внимательным к экономической стороне политического процесса A.JT. Витухновский прекрасно проанализировал финансовую подоплеку отношения российских властей к англо-бурской войне и «империалистические» мотивы всех великих держав в определении своего отношения к этому конфликту . Кроме того, попытка объяснения странных по своему масштабу симпатий российского общества к англо-бурской войне процессами, протекающими в его социально-классовой структуре, несомненно, оказалась по-своему плодотворной и привела к появлению первого научного объяснения этого феномена.

Тем не менее, обратной стороной следования марксистско-ленинской концепции стали: схематизм и упрощения в описании идеологического многообразия и сложной социальной структуры российского общества (фактически оно оказалось поделено на два лагеря: единые в своей эксплуататорской сущности властные элиты, куда входили равно правительство и общество, консерваторы и либералы, а по другую сторону баррикад - угнетаемые народные массы)24; абсолютизация лишь одного (правительственного) источника возникновения пробурской кампании; анализ исключительно классовых факторов исторического процесса.

22 Там же. С. 16-17, 76,213.

23 Там же. С. 154-156; гл. II-III.

24 Там же. С. 183-184.

Указанные недостатки являлись родовыми для всей советской исторической науки того времени и не умаляют общего значения работы А.Л. Витухновского.

В конце советского периода и в рамках постсоветской историографии в изучении общей проблемы «Россия и англо-бурская война» были достигнуты значительные успехи. Прежде всего, был преодолен негласный официальный запрет на изучение дружественных отношений русских и буров в конце XIX - н. XX вв. С этого времени, в исследованиях непосредственно по истории Южной Африки указанного периода стало возможным опубликовать и материал по участию в ней России" . Особенно активно этой проблематикой занимались исследователи в рамках научной школы А.Б. Давидсона, публикуя многочисленные статьи и монографии как в России, так и за

Л/* рубежом, принимая участие в международных конференциях . Постепенно стали выходить публикации документов о связях России и Южной Африки, о дипломатических контактах" . Поскольку материалы о позиции официальных российских властей по поводу англо-бурского конфликта были к тому времени уже введены в научный оборот и неоднократно анализировались, на этом этапе основное внимание исследователей оказалось прикованным к почти не изучавшимся ранее формам непосредственного участия России в

25 Давидсон Л.Б. Сеснпь Роде и его время. М., 1984.

26 Вяткина P.P. Россия и Южноафриканская республика - дипломатические отношения сто лет назад // Вестник МГУ. Сер. Востоковедение. 1996. №3; Давидсон А.Б. Африка в истории России (опыт трех столетий) // Историческая наука на рубеже веков. М., 2001; Он же. Великая южноафриканская война - в истории и литературе // Африка. Литературный альманах. Вып. 4. M., 1983; Он же. Едут, едут по Капстаду наши казаки (о российской эмиграции в ЮАР) // Родина. 1996; №9; Он же. Первая большая война XX в.: [Об англо-бурской войне. Исторический очерк] // Азия и Африка сегодня. 1982. №8; Он же. Трансвааль, страна моя. // Международная жизнь. №1; Он же. Эта старая, старая песня // Азия и Африка сегодня. 1990. №10; Он же, Филатова И.И. Бурский генерал Максимов // Родина. 1997. №8; Они же. Англо-бурская война и Россия // Новая и новейшая история. 2000. №1; Davidson A.B. Russia and South Africa: Centuries of contact// Russia in the Contemporary World. First Symposium in South Africa at the Centre for Russian Studies, University of Cape Town. 17-19 August 1994. Cape Town, 1995; Davidson A.B. Russian Perspective // The Jameson Raid and Beyond. Johannesburg, 1997; Davidson A.B., Filatova I.I. Russia and South Africa a Hundred Years Ago // South African Historical Journal. Pretoria, 1998. №37; Davidson A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the

South African War // Historia. 1997. Vol. 42. №1; Davidson A.B., Filatova I.I. The Russian Boer General // Historia . ч (Historical Association of South Africa). Pretoria. 1995. Vol. 40. №2. November; Davidson A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the South African War// Historia. 1997. Vol. 42. №1; Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998. - 27 Вяткина P.P. Англо-бурская война в русских документах // Преподавание истории в школе. 1991. №4; Она же. Африка в переписке российских дипломатов в конце XIX — нач. XX вв. (по документам АВПРИ МИД РФ) // Вестник МГУ. Сер. Востоковедение. 1996. №3. этой войне — добровольческому движению и деятельности российского отделения Красного креста. На основании широкого круга неизвестных ранее источников были воссозданы имена и биографии российских добровольцев, перипетии их деятельности на южноафриканском театре военных действий,

5Q формы их взаимодействия с российским Военным министерством" . Ознакомление с этой - деятельной - стороной российского отношения к англо-бурской войне необходимо при дальнейшем изучении всей указанной проблематики. Так, в исследовании Г.В. Шубина основной акцент сделан на добровольческом участии русских подданных в англо-бурской войне, а не на специфике восприятия ее в общественном мнении в целом29. Тем не менее, в работе содержится несколько ценных замечаний и для темы настоящего исследования. В частности, сильные симпатии к бурам он объясняет, прежде всего, «сильной нелюбовью к Великобритании», возникшей по политическим мотивам. Он отмечает и факт активного прославления буров в официальной

30 пропаганде .

Отдельно следует сказать о работах А.Б. Давидсона. В них оказались затронуты практически все стороны проблемы «Россия и англо-бурская война». На основании значительного круга архивных и опубликованных источников исследователь осветил такие темы, как дипломатические отношения и планы самодержавия по вопросу Южной Африки, деятельность российских подданных на театре военных действий. В его работах представлено огромное количество сведений о самых разных сторонах реакции русского общества на англо-бурскую войну: от материалов публицистики до фактов присвоения «бурских» имен названиям улиц в российских городах31. Отдельное внимание он уделял нестандартным историческим источникам, в том числе художественной литературе. Все это

28 Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998. P. 130-139.

29 Шубин Г.В. Участие российских подданных в англо-бурской войне (1899-1902 гг.). (По материалам РГВИА). М., 1999.

30 Там же. С. 10,28. —

31 Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998. P. 83. в совокупности позволило ему максимально полно воссоздать картину присутствия англо-бурской темы в российском информационном пространстве. Поэтому в том, что касается конкретных фактов, к исследованиям А.Б. Давидсона трудно добавить что-либо действительно значительное.

Стоит отметить, что вопросы причин самого феномена восторженного отношения в русском обществе к проблемам далекой Южной Африки интересовали его в меньшей степени. Исследователь описывает общее сочувствие бурам во всех деталях, но находит его в известной мере естественным. Порой он прямо цитирует дореволюционную прессу, для которой общее «сочувствие слабому, на которого напал сильный» было вполне понятно и не требовало дополнительных комментариев. Он также отмечает давние традиции соперничества России и Великобритании на международной арене, столкновение двух держав в Средней Азии, что также не могло способствовать появлению в русском общественном мнении позитивных оценок действия англичан В тех случаях, когда А.Б. Давидсон все же поднимает вопрос о причинах «пробурского сумасшествия», он солидаризируется с A.JL Витухновским, также считая активную позицию многих русских газет следствием политического заказа со стороны власти,

33 желавшей отвлечь внимание народа от собственных бед описанием чужих . Как и A.JI. Витухновский, он отмечает стремление российских консерваторов использовать образ буров для пропаганды традиционных, патриархальных, общинных ценностей34. При характеристике взглядов социал-демократических публицистов он акцентирует их внимание к книгам Оливии Шрайнер, а обращаясь к либералам, подчеркивает их попытки противостоять

35 пробурской истерии . Тем самым, он уделяет внимание различию подходов

32 Давидсон А.Б., Филатова И.И. Англо-бурская война и Россия // Новая и новейшая история. 2000. №1. С.

32, 50.

33 Давидсон А.Б. Сесиль Роде и его время. M., 1984. С. 321; Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998. P. 185.

34 Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998. P. 186.

35 Op.cit. P. 190-194. к бурам в разных идеологических лагерях русского общества (при этом признавая, равно как и Витухновский, значительное единение его различных сегментов в поддержке бурской стороны), но в большей степени ограничивается его описанием. В заключении к монографии, написанной в соавторстве с И.И. Филатовой, исследователь формулирует важность факта вовлеченности русских в перипетии англо-бурской войны для процесса самоопределения русских. Однако, большее внимание он уделяет все же изучению конкретных событий и общей динамике отношений русских и населения Южной Африки, считая это важным с точки зрения осознания единства мировой истории и преодоления разного рода «центричности» при ее описании36.

Т. Мельникова объясняет особенно острое отношение русского общества к англо-бурской войне тем фактом, что именно Россия выступила инициатором мирной Гаагской конференции, состоявшейся всего за несколько месяцев до начала войны. В основном в ее работе представлено описание главных аспектов освещения событий в Южной Африке на страницах русской прессы, но не их анализ37.

Исследователи обращались также к анализу отдельных сторон отношения русского общества к проблемам Великобритании и Южной Африки. По этим сюжетам было написано несколько статей. Отношение русской либеральной публицистики к политическому строю Великобритании освещается в работах С.А. Котова38. С.А. Агуреев предпочел анализировать отношение русских к бурам и англичанам на основании воспоминаний русских добровольцев39. Новые данные о русских добровольцах были озвучены Р. Мендельсоном на

36 Ор.ск. Р. 261.

37 Мельникова Т. Англо-бурская войны на страницах русской прессы // Международный исторический журнал. 2000. Март-апрель. №8. Статья доступна в Интернете по адресу: http://histoi7.machaon.nj/alVnurnber08/analiti4/vvarprint/index.htmI.

38 Котов С.А. Английский политический строй на рубеже XIX — XX вв. в освещении русской либерально-буржуазной публицистики// Проблемы британской истории. М., 1980; Он же. Политический кризис в Великобритании в начале XX века: (По материалам русской либерально-буржуазной прессы) // Проблемы новой и новейшей истории. М., 1979.

39 Агуреев С.А. Образ «своих» и «чужих» в воспоминаниях русских участников англо-бурской войны 18991902 гг. // Взаимодействие культур в историческом контексте. Сб.ст. по материалам межвузовской научной конференции 27-28 ноября 2003 г. М., 2005. недавней международной конференции в России40. Экономический аспект взаимоотношений России и Южной Африки представлен в статье P.P. Вяткиной41.

Отдельные аспекты освещения русской прессой сюжетов, связанных с политикой Великобритании и ее местом в системе международных отношений в интересующий нас период затронуты в диссертационном исследовании Сунь Чжинцин (хотя и в очень не большом объеме) и ряде других42. В диссертационном исследовании Н.Г. Воропаевой проблематика восприятия англо-бурской войны в русском обществе вновь исследуется в основном на материалах, связанных с деятельностью российских дипломатов и военных агентов. В работе подробно цитируются высказывания современников о войне, однако все исследование построено скорее в духе истории о поступках «достойных предков», интересной и нередко героической судьбе русских добровольцев в Южной Африке. Анализ системы представлений и причин того или иного отношения к бурам и англичанам не был в числе приоритетов автора43.

Т.В. Шаповалова поставила в центр своего исследования вопросы влияния англо-бурской войны на формирование внешнеполитического курса России (вплоть до последующего втягивания страны в конфликт на Дальнем Востоке) и расстановку сил на международной арене в целом. В ее работе также достаточно подробно освещаются различные аспекты «деятельной помощи» бурам со стороны России. Исследование проводилось в основном на материалах АВПРИ, пресса выступала лишь вспомогательным

40 Мендельсон Р. Российские евреи в англо-бурской войне 1899-1902: недавние архивные открытия // Архивы - ключ к истории Африки XX века. Материалы международной научной конференции к 75-летию проф. А.Б Давидсона. M., 2005.

41 Вяткина Р Р. Золото в отношениях России и Южной Африки (конец XIX - начало XX вв.) // Архивы -ключ к истории Африки XX века. Материалы международной научной конференции к 75-летию проф. А Б. Давидсона. М., 2005.

2 Чжинцин Сунь. Русская публицистика о проблемах внешней политики России в отношении Китая (к. XIX - н XX вв.). Диссертация на звание кандидата исторических наук. М., 2004; Смирнова Л.М. Англо-русское соперничество в Центральной Азии в 70-90-е гг. XIX в. Диссертация на звание кандидата исторических наук. СПб, 2004; Яковлева Е.В. Колониальный раздел Африки и позиция России (вторая половина XIX в. — 1914 г.). Диссертация на звание кандидата исторических наук. Иркутск, 2004.

43 Воропаева Н.Г. Англо-бурская война в 1899-1902 гг. в донесениях российских дипломатов и военных агентов. Диссертация название кандидата исторических наук. М., 2005. источником. Проблема причин повышенной эмоциональности в реакции русского общества на англо-бурскую войну не ставится (упоминается лишь о традиции антибританских настроений). Скорее речь идет об обратном явлении: констатируется глубокий след, который оставила эта война в русском массовом сознании44. В перечисленных работах проблематика связи глубоких процессов в общественном сознании и закономерностей появления тех или иных оценок при обсуждении англо-бурской войны практически не поднимается.

Изучение «идеальной» стороны исторического процесса по-прежнему остается непривычным для представителей отечественной историографии. В частности, генезис идеологии империализма на рубеже веков, особенности ее распространения в различных общественных кругах, уже становился предметом исследований последних пятнадцати лет. Но в большинстве случаев экономическому фактору по-прежнему отдавалась пальма первенства45. Исключение составляют работы В.В. Грудзинского: только у него явно «идеологический» фактор - кризис либеральных умонастроений -последовательно исследуется как самостоятельный и реально воздействующий на политику Великобритании наравне с остальными46. Аналогичные сложности существуют и в исследованиях русского общества. Вместе с тем, известный исследователь A.B. Игнатьев уже стал причислять менталитет правящей бюрократии к факторам, последовательно влиявшим на

Л. 7 своеобразие российской внешней политики в указанный период .

Определенные наработки были созданы по проблеме восприятия русскими англичан и собственно этнических представлений различных групп российского общества на рубеже XIX - XX вв. Пионерской для этого

44 Шаповалова Т.В. Англо-бурская война 1899-1902 гг. и Россия. Диссертация на звание кандидата исторических наук. М., 1995. С. 1,6, 131-132, 137.

45 Гелла Т.Н. Либеральная партия Великобритании и империя в к. XIX - н. XX вв. Орел, 1992. Авт.дисс. С. 2; Она же. Либеральная партия и Британская империя в к. XIX в.: идеология и политика. М., 1995; Колмаков С.А. Идеология и политика либеральных партий Великобритании в 80-е гг. XIX в. М. 1985.

46 Грудзинский В.В. На повороте судьбы: Великая Британия и имперский федерализм: последняя треть XIX - первая четверть XX в. Челябинск, 1996. С. 32, 34,40,43.

47 Игнатьев A.B. Своеобразие российской внешней политики на рубеже XIX - XX вв. // Вопросы истории. 1998. №8. С. 33. направления исследований стала монография H.A. Ерофеева48. Он первым сформулировал вполне логичный тезис, который послужил основополагающим для данного исследования: «приписывая другим народам положительные и отрицательные черты, мы в сущности утверждаем наши собственные идеалы человеческого общества и осуждаем отклонения от них. Этнические представления отражают не одну, а две реальности или, точнее, два народа.»49. Он же постулировал безусловное влияние этнических представлений на международные отношения50. H.A. Ерофеев активно привлекал психологический инструментарий к историческому исследованию, учитывал достижения западной имагологии, достигнутые в тот период51. Он вычленил и описал ключевые характеристики англичан в представлении русских применительно ко второй четверти XIX века и подчеркнул необходимость описания и анализа этих представлений применительно к более позднему периоду времени52, что дает возможность проследить их эволюцию. При написании диссертации были использованы также работы по русско-английским отношениям и восприятию англичан в России во второй половине XIX веке. Это позволяет провести сопоставление по ключевым положениям, составлявшим образ Великобритании в русском обществе, и оценить его преемственность53.

Все же в постсоветской историографии сюжеты, связанные с состоянием умов в ту или иную эпоху, будь то общественное мнение в целом или мировоззрение отдельных социальных групп, стало не в пример чаще попадать в поле зрения историков. Наиболее полно проблематику специфики сознания в России поздне-имперского периода раскрыл Е.Ю. Сергеев, на частном примере анализа представлений о Западе, характерных для российских военных. Он продемонстрировал механизмы возникновения и

48 Ерофеев H.A. Туманный Альбион: Англия и англичане глазами русских. 1825-1853 гг. М., 1982.

49 Там же. С. 10,21.

50 Там же. С. 3.

51 Там же. С. 7-24.

52 Там же. С. 3-9.

5j Дыокс П. Львы и двуглавый орел. 450 лет российско-британским отношениям // Родина. 2003. №5-6; Орлов А. «И прицелим прямо в глаз смелому Непиру.». Рифмованная англофобия времен Крымской войны // Родина. 2003. №5-6; Слэттер Дж. Искандер сотоварищи // Родина. 2003. №5-6. действия этих представлений, выделил бытовавшие в этой среде основные стереотипы и их эволюцию. При этом Е.Ю. Сергеев использовал отдельные методические приемы социальных и психологических наук, проанализировал влияние на представления военных их социального происхождения, воспитания, образования. В его монографии затронута и проблема отношения профессиональных военных к Великобритании54. Эта работа представляет собой удачное свидетельство усиливающегося^-в-^последнее время интереса отечественных историков к процессам в областиумассового сознания, соотношения мыслительных стереотипов и практической деятельности отдельных личностей или групп55.

Принятая в данной диссертации за исходную установку необходимость рассмотрения образа буров и англичан в прессе в неразрывном единстве с ключевыми тенденциями в русском общественном сознании обусловила > обращение к соответствующей литературе по идейным течениям в России начала XX века. Классическим исследованием (и одновременно источником) по специфике сознания и идеологическим пристрастиям русского образованного общества является сборник «Вехи». Многие темы, впервые поднятые его авторами, развивались впоследствии в отдельных статьях, дореволюционной и эмигрантской публицистике56. В рамках советской и постсоветской исторической литературы эта проблематика долгое время не пользовалась популярностью. Тем более ценными представляются отдельные работы, в которых затрагиваются вопросы об отношении разных слоев ~ русского общества к капиталистическому пути развития, к буржуазной цивилизации и свойственной ей системе ценностей, к социальным реалиям и перспективам развития западной и российской действительности. В некоторых исследованиях указанные вопросы только ставятся на повестку

54 Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо.». Запад и военная элита России. 1900-1914. М., 2001. С. 90-92.

55 См. также: Голубев А.В. Мифологизированное сознание как фактор российской модернизации // Мировосприятие и самосознание русского общества (XI —XX вв.). М., 1994; Россия и Запад: Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX века. М., 1998.

56 Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и началаXX века// Вопросы философии. 1990. №1; Он же. Философская истина и интеллигентская правда// Вехи. Из глубины. М., 1991; ' Слоним М. Русские предтечи большевизма// А. Блок. Россия и интеллигенция. М., 2000; Франк СЛ. Этика нигилизма// Вехи. Из глубины. М., 1991; Он же. Бе ргоШпсНБ// Вехи. Из глубины. М., 1991. дня, как принципиально новые и малоизученные в отечественной историографии. В частности, А.Н. Бохановым постулировалась необходимость обращаться к вопросам психологии разных общественных слоев Российской империи вообще и их отношения к капиталистическим ценностям в частности. С точки зрения историка, это важно для понимания той легкости, с какой в России в 1917 году произошло расставание с понятиями частной собственности и имущественных прав . В других исследованиях были предприняты попытки более предметного обращения к

58 указанным вопросам . Также в качестве вспомогательных использовались общие работы по истории русской общественной мысли59.

В западной историографии традиции изучения этнических представлений, а также в целом истории сознания и его влияния на конкретные политические шаги, со времен Макса Вебера практически не прерывались. При написании диссертации были использованы некоторые общие работы по этой проблематике. Привлекались работы западных исследователей по теории национализма, в которых поднимались, в том числе, вопросы его возникновения в государствах домодерного типа, связи между распространением националистической идеологии, процессов общественной самоидентификации и рефлексии на тему модернизации60. Для данной работы наиболее важны были исследования теоретиков национализма конструктивистского направления (Б. Андерсен, Э. Хобсбаум, Р. Брубейкер, Э. Геллнер и ряд других). В рамках конструктивизма особый акцент ставится на изучение «виртуальной составляющей» национализма - сферы сознания,

57 Боханов А.Н. Крупная буржуазия России конца XIX в. - 1914 г. М., 1992. С. 259-261.

58 Миронов Б.Н. Социальная история России периода Империи (XIX - н. XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб, 1999. Т. II; Соловьев Ю.Б. Идеология контрреформ как показатель чрезвычайных трудностей обуржуазивания России // Россия в девятнадцатом веке: Политика. Экономика. Культура. СПб, 1994. Ч. 2.

59 Алексеева Г.Д. Народничество в России в XX в. Идейная эволюция. M., 1990; Группа «Освобождение труда» и общественно-политическая борьба в России. М., 1984; Репников А.В. Консервативная модель переустройства России // Россия в условиях трансформации. Историко-политологический семинар. Материалы. Вып. 2. М., 2000; Рубакин А. Среди книг. Опыт обзора русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и литературно-общественных идей. Т. 1. Языкознание, литература, искусство, публицистика, этика в связи их с историей. М., 1911 и др.

60 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М., 2001; Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991; Кон X. Идея национализма // Ab imperio. 2001. №3; Нации и национализм. М., 2002. но при этом серьезное внимание уделяется связи возникновения и развития националистических идеологий с модернизационными процессами. Кроме того, сторонники данной научной традиции в массе своей являются приверженцами тезиса об инструментальном характере националистической идеологии в процессе легитимации власти. Все эти тезисы получают интересное преломление на материалах настоящего исследования, позволяют проанализировать происхождение многих положений редакционной политики российских печатных изданий в освещении англо-бурской войны.

Также безусловный интерес при написании данной работы представляли теоретические работы западных авторов по имагологии61. В частности, это классическое исследование Эдварда Сайда в той его части, где анализируется конструирование идеологической программы, обеспечивающей осуществление политических целей властных элит западных империалистических держав, а также анализ «стиля мышления» западных интеллектуалов, сыгравшего значительную роль в разведении понятий L

Востока и Запада, признании их цивилизационных различий .

Также целесообразным оказалось обращение к отдельным исследованиям западных авторов по сюжетам, связанным с конкретикой истории российской внешней политики и ее идеологического обоснования. Однако, надо отметить, что в зарубежной историографии не создано специальных работ по тематике, связанной с восприятием в русском обществе начала XX века проблем модернизации, выбора стратегии развития страны, Великобритании как ключевого внешнеполитического актора и англичан как нации.

При ознакомлении с западной историографией проблем российской внешней политики важно выделить традицию акцентирования националистических настроений как одного из весомых факторов в определении внешнеполитической линии. Так, Дж. Кеннан называл одной из основных причин краха царизма внешнеполитический национализм, который

61 Вульф Л. Изобретая Восточную Европу. M., 2003; Нойманн И. Использование Другого. Образы Востока в формировании европейской идентичности. M., 2004; Neumann I. Russia and the Idea of Europe: A Study of Identityand International Relations. London, 1995.

62 Сайд Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб, 2006. ввергал империю в ненужные и непосильные конфликты . Существуют и другие исследования, авторы которых уделяют значительное внимание настроениям российской элиты в рамках поиска причин выбора внешнеполитической стратегии. Очень важен довольно регулярно встречающийся в них тезис о связи внешней и внутренней политики, который в последнее время все чаще формулируется и в рамках отечественной историографии64. В работе Д. Макдоналда влияние внутренних факторов на формирование русской внешней политики и вовсе признано преобладающим65.

Вопрос о взаимовлиянии общества и власти в процессе выработки внешне-и внутриполитической стратегии развития практически так же недостаточно исследован в западной историографии, как и в отечественной. Как правило, факт влияния со стороны общества признается, но его конкретные механизмы и степень не анализируются. В частности, Доминик Ливен назвал среди основных сил, влияющих на русскую внешнюю политику следующие: царя, двор, государственных деятелей старого поколения, МИД и дипломатию, военных, а также партии, печать и общественное мнение66.

В отдельных западных работах анализируется история российского проникновения в Маньчжурию (интересная в рамках данного исследования с точки зрения восприятия в русском обществе проблем империализма и присутствия различных держав в Азии), в том числе приводятся некоторые сведения об отношении к этому процессу различных политических групп67.

Сведения о внешнеполитических ориентирах властной элиты Российской империи, в том числе Николая II и его окружения, приводятся в монографии

63 Kennan G. The collapse of Tsarist Russia // Revolutionary Russia. NY 1968.

64 Geyer, G. Russian Imperialism. The Interaction of Domestic and Foreign Policy 1860-1914. Berg, Leamington Spa, 1987; Hunczak, Т., ed. Russian Imperialism from Ivan the Great to the Revolution. New Brunswick: Rutgers University Press, 1974; Rieber, A. J. "Persistent Factors in Russian Foreign Policy: An Interpretative Essay," Hugh Ragsdale, ed. Imperial Russian Foreign Policy. New York, Cambridge: Woodrow Wilson Center Press, Cambridge University Press, 1993.

65 McDonald D.M. United Government and Foreign Policy in Russia, 1900-1914. Imperial Russian Foreign Policy. Camb., 1993.

66 Lieven D. Russia and the Origins of the First World War. L., Basingtone.1983.

67 Quested, R. "Matey" Imperialists: The Tsarist Russians in Manchuria 1895-1917. Hong Kong, 1982; Wolff, D. To the Harbin Station: the Liberal Alternative in Russian Manchjuria, 1898-1914. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1999.

Д. Схиммельпеннинка Ван дер Ойе68. В статье Сеймура Бейкера а также ряда других англоязычных исследователей анализируются различные интеллектуальные течения в русском обществе начала XX века вокруг проблемы азиатской или европейской самоидентификации России69.

Значимыми при написании данной диссертации были исследования по легитимации власти в поздней Российской империи и соответствующему формированию общественного мнения, сознательно конструируемой мифологии взаимоотношений царя и подданных, ключевым положениям

70 идеологическои политики .

В качестве вспомогательных были использованы отдельные работы, посвященные конкретным событиям и сюжетам британской истории и русско-английских отношений. Главным образом, это было сделано для оценки степени информированности русской публики о происходящем, для сопоставления доминирующих в ее среде представлений и их реальном объекте. В частности, привлекались данные Т. Пакенхэма о событиях англобурской войны. Его «Бурская война» стала первой полномасштабной работой на эту тему в британской историографии со времен «Истории войны в Южной Африке» (1900-1909 гг.), изданной Times, и официальной «Истории войны в Южной Африке» (1906-1910). Труд Пакенхэма написан в лучших традициях позитивистской методологии. Он включает в себя почти исчерпывающее описание фактов по предыстории и течению англо-бурской войны, так подробно освещаемой в русской публицистике; скрупулезный

68 Schimmelpenninck van der Оуе, D. Toward the Rising Sun: Russian Ideologies of Empire and the Path to War with Japan. DeKalb: Northern Illinois University Press, 2001

69 Brower, D., E. Lazzerini, eds. Russia's Orient. Imperial Borderlands and Peoples, 1700-1917. Bloomington: Indiana University Press, 1997; Becker, S. Russia Between East and West: the Intelligentsia, Russian National, Identity and the Asian Borderlands // Central Asian Survey. 1991. №4. P. 47-64; Riasanovsky N.V. Asia Through Russian Eyes // W. Vucinich, ed. Russia and Asia. Stanford, 1972. P. 3-29; Thompson, E. Imperial Knowledge: Russian Literature and Colonialism. Westport, Conn.: Greenwood Press, 2000.

70 Bushkovitch P.The Formation of a National Consciousness in Early Modern Russia // Harvard Ukrainian Studies. 1986. №10. P. 355-376; Cherniavsky, M. Tsar and People: Studies in Russian Myths. New Haven: Yale University Press, 1961; Уортман P. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1-2. M., 2004. анализ причинно-следственных связей и строгое следование материалам источников71.

Таким образом, при написании диссертации автор имел возможность опираться на уже имеющиеся наработки в проблемном поле своего исследования. С одной стороны, трудами западных и отечественных историков, социологов и политологов создан качественный задел в изучении специфики общественного сознания в эпоху перехода от аграрного общества к индустриальному, процессов общественного самоопределения в условиях «вызовов национализма» и модернизации. В рамках имагологического направления уже написано значительное количество работ, в которых представлены различные методики анализа образно-представленческих систем, бытовавших в сознании тех или иных социальных групп в разные исторические периоды. Успехи социальной истории, и в том числе такой ее неотъемлемой части как интеллектуальная история, сняли вопрос о необходимости и оправданности изучения истории сознания. Использование при этом элементов социологического и психологического подходов также стало вполне привычным.

В рамках отечественной историографии вслед за пионерским исследованием H.A. Ерофеева вышло еще несколько работ, рассматривающих разные аспекты формирования и бытования этнических

72 представлений в определенных сегментах русского общества XIX - XX вв . С другой стороны, был накоплен значительный фактический материал в сфере истории русско-английских отношений; психологической стороны взаимовосприятия англичан и русских; отношения русского общества к англо-бурской войне. Все это в совокупности создало необходимую для исследования отправную точку.

71 Pakenham Т. The Boer War. London, 2004. См. также: Barthorp M. Slogging over Africa. The Boer Wars 18151902. London, 2002.

72 Оболенская O.B. Германия и немцы глазами русских: XIX век. М., 2000; Поляки и русские в глазах друг друга. M., 2000; Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. М., 2000; Чернышева O.B. Шведский характер в русском восприятии. М., 2000.

Вместе с тем, история и теория развития национальных идеологий, особенно для стран Центральной и Восточной Европы, отчетливо нуждается в новых конкретно-исторических исследованиях, что неоднократно признавалось в литературе73. Вопрос о конкретных формах связи между коллективными стереотипами и политическим действием (индивидуальным и массовым) также считается сложнейшим и требует для своего решения значительного эмпирического материала74.

В российской историографии специфика формирования и распространения этнических представлений, вопрос их влияния на конкретные политические решения и общий вектор развития общества и вовсе входят в проблемную область, содержащую еще очень много белых пятен. Среди причин, обусловивших такое положение дел, можно назвать: традиционное недоверие отечественных научных школ к психологической стороне исторического процесса, недостаточность опыта анализа влияния идеологических систем на ход политической истории, преобладающее влияние теоретико-методологических принципов марксистко-ленинской концепции на способы и результаты исследования структуры и специфики русского общества к. XIX - н. XX вв. Это делает вполне оправданным новое обращение к изучению процессов, происходивших в русском общественном сознании указанного периода, в данном случае на материале отношения к англичанам.

Цель исследования и заключается в анализе образа Великобритании, в том виде, в котором он сложился в русском общественном сознании в конце XIX - начале XX века. Для достижения поставленной цели в работе должны быть решены следующие задачи:

1. выявление таких элементов российского коммуникационного пространства, которые в совокупности составляли бы систему каналов

73 Могильнер M. Хроника семинара//ЛЬ Imperio. 2000. №3-4. С. 321; Мухарямов Н. В очередной раз о национализме и либерализме // Ab Imperio. 2000. №3-4. С. 223; Схиммельпеннинк Ван дер Ойе. Идеологии империи в России имперского периода//Ab Imperio. 2001. №1-2. С. 212; Xpox M. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. МГ, 2002. С. 121. ~ "---

74 Бессмертный Ю.Л. «Анналы»: переломный этап? // Одиссей. Культурно-антропологическая история сегодня. М., 1991. С. 19. формирования и бытования информации, касающейся «британских сюжетов», и были бы репрезентативным отражением позиции основных групп российского общества;

2. освещение вопроса о соотношении вклада «власти» и «общества» в процесс формирования образа Великобритании в российской коммуникационной среде;

3. описание основных составляющих отношения к англичанам, сложившегося в российском обществе к началу исследуемого периода, выделение иных факторов влияния на него в продолжение этого периода;

4. анализ основных компонентов системы представлений об англичанах, с выделением общего и особенного в формировании этой системы в разных сегментах общественного мнения;

5. сопоставление полученных данных с информацией источников, в силу своего характера не являвшихся факторами общественного мнения, но сохранивших сведения о восприятии «британских сюжетов»;

6. характеристика формальной стороны формирования образа Великобритании: жанровых, стилистических, лексических, риторических, визуальных способов выражения представлений о «туманном Альбионе»;

7. выявление особенностей процесса самоидентификации в русском обществе через призму описания англичан;

8. описание эволюции отношения к Великобритании в русском обществе на протяжении всего изучаемого периода если таковая имела место; определение конъюнктурного или глубинного характера происходивших изменений.

Источники. При изучении бытовавших в русском обществе представлений об англичанах становится очевидным системный и многогранный характер процессов и явлений, определивших их конкретные формы. Такая сложная природа объекта исследования требует выбора адекватного источника, достаточно репрезентативного в её отражении.

Очевидно, что общественное мнение представляет собой отражение разнообразных представлений об окружающей действительности, рождающихся осознанно или неосознанно в мышлении множества людей. Поэтому изучение общественного мнения обычно предполагает обращение к массовым источникам. В силу этих обстоятельств, основным источником в данной работе была избрана русская пресса конца XIX - начала XX вв.

В исследованиях по истории общественного мнения России (в том числе в связи с перипетиями внешней и внутренней политики), уже накоплен опыт использования ведущих периодических изданий75. Вместе с тем, период развития отечественной прессы с 1900 года считается мало исследованным (долгое время достаточно полно изучались лишь пролетарские издания) .

Пресса обладает целым рядом специфических черт, среди них: большой объем, наличие скрытой информации, неструктурированность и непредсказуемый характер появления этой информации. Это обусловило необходимость применения системного подхода в работе с этим источником. Общие правила «системно-структурного» изучения прессы сформулированы в ряде работ и представляются адекватными для выполнения задач, поставленных в диссертации77. В частности, уже неоднократно констатировалась необходимость изучения каждого номера во всей его формально-содержательной целостности и, кроме того, в связи с предшествующими и последующими номерами, как элемент серии. Накоплен некоторый опыт системного анализа всей совокупности российской прессы, предпринимались попытки разработать типологию газет и журналов,

75 Кострикова Е.Г. Русская пресса и дипломатия накануне первой мировой войны. М., 1997. С. 173; Рыбаченок И.С. Россия и Франция: союз интересов и союз сердец. 1891-1897. Русско-французский союз в дипломатических документах, фотографиях, рисунках, карикатурах, стихах, тостах и меню. М., 2004. С. 12.

76 Махонина С.Я. Русская легальная журналистика XX века. (1900-феврапь 1917 гг.). Методический указатель. М., 1980. С. 3.

77 Голиков А.Г. Источниковедческие проблемы отражения в периодической печати процесса монополизации российской промышленности. Докт. дис. M., 1991. С. 7, 20-21,25; Он же. Тенденции монополизации российской промышленности 1914-1917 гг. (опыт контент-анализа публикаций отечественных газет) // Круг идей: развитие исторической информатики. Труды II конференции Ассоциации «История и компьютер». M., 1995. С. 168; Махонина С.Я. Русская легальная журналистика XX в. (1900- фев.1917 гг.) M., 1980. С. 37; Gerbner G., Hosti O.R. et al.(eds.) The Analysis of the Communikation Content. NY, 1969. P. 2-48; Laswell H.D., Poll I.de S. The Comparative Study of Symbols. Stanford, 1952. P. 32-50; Lipset S.M., Hofstadter R. (eds.) Sociology and History Methods. NY, London. 1968. P.5. выяснить их связь с определенным сегментом читательской аудитории, показать, как тип влиял на характер публикации, ее стиль, систему

78 доказательств . Эти методические соображения будут учитываться и в данной работе.

В 1900 году на медийном рынке империи существовало 1002 периодических издания . При этом в число общественно-политических органов, внимательных к происходящему на мировой арене, входили 212 80 изданий . В 1905-1907 гг. в России издавалось уже 3310 газет и журналов, из о 1 них 1467 были общественно-политическими . В этих условиях перед исследователем встает проблема критериев отбора. Эвристический потенциал содержит предложенная в литературе типология газетной прессы по трем группам: «большая», «малая» и «уличные листки». «Большую» отличал значительный объем и формат, ежедневность, склонность к анализу общественно-политических, научных, экономических, литературных тем (пример - «Русские ведомости»), «малую» - расчет на «пеструю», нередко провинциальную, аудиторию («Биржевые ведомости»)82. Однако, такой принцип типологии недостаточен. В данной работе надо было отобрать для анализа те издания, которые в совокупности смогли бы составить репрезентативную картину всех сегментов общественного мнения. Это означает, в том числе, необходимость определения основной читательской аудитории каждого издания, его идейную направленность, социальную и политическую ориентацию.

Здесь стоит отметить, что отечественный опыт применения системного подхода к прессе имеет определенный концептуальный аспект. Это выразилось в трактовке всей системы российской прессы к. XIX - н. XX вв.

83 как «буржуазной» . В частности, Э.В. Летенков рассматривает систему

78 Махонина С.Я. История русской журналистики начала XX века. M., 2002. С. 4.

79 Она же. Русская дореволюционная печать (1905-1914). М., 1991. С. 3.

80 Там же. С. 21.

81 Смирнов C.B. Легальная печать в годы первой русской революции. Л., 1981. С. 5.

82 Махонина С.Я. История русской. С. 65.

83 Боханов A.H. Буржуазная пресса России и крупный капитал. К. XIX - 1914г. М., 1984. С. 3,23, 55; Летенков Э.В. Из истории политики русского царизма в области печати. Л., 1974; Он же. Литературная средств массовой информации в России в указанный период времени как канал распространения буржуазной пропаганды84. Он исследует «буржуазную печать России не только как агитатора, пропагандиста и организатора буржуазии, не только как центр ее политических организаций, но и как определенную отрасль промышленного производства»85. Несмотря на многочисленные факты, подтверждающие процесс капитализации медийного рынка, все же данная концепция страдает известным схематизмом. Генетически она проистекает из ленинской оценки современного ему российского общества и адекватной этому обществу системе печати. Излишне говорить, что эта оценка испытывала значительное влияние теоретических воззрений своего автора и политических задач, стоявших перед ним. Его взгляд на систему прессы укладывался в общую концепцию социально-экономического и политического строя России на том этапе ее развития. В частности, присутствовал тезис о наличии в стране уже утвердившейся капиталистической общественно-экономической формации и вывод о тесной связи самодержавия и буржуазии, репродуцирующих в системе периодической печати единую идеологию, направленную на сохранение существующего устройства86. Производной от этой теории была склонность оценивать все многообразие либеральных изданий в рамках двухполярной системы «самодержавие vs пролетариат» в духе известной ленинской статьи «Гонители земства и Аннибалы либерализма». Понятно, что либеральная идеология, со всеми оговорками, считалась элементом монархического и буржуазного общества в противовес грядущему демократическому87. промышленность» России конца XIX-начала XX в. Л., 1988. С. 3, 8, 60; Он же. Опыт анализа качественных показателей развития российской периодики. 1901-1916 гг. // Круг идей: макро и микроподходы в исторической информатике. М., 1998; Он же. Печать и капитализм России конца XIX - начала XX века (экономические и социальные аспекты капитализации печати). Автореферат докт.дис. Л., 1988. С. 3. 81 Он же. Печать и капитализм России конца XIX - начала XX века .С. 3.

85 Он же. «Литературная промышленность.» С. 1.

86 Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России. 1861 - 1900. M., 1974. С. 9; Махонина С.Я. Русская дореволюционная печать (1905-1914). М., 1991. С. 6-7; Смирнов C.B. Легальная печать в годы первой русской революции. Л., 1981. С. 4.

87 Группа «Освобождение труда» и общественно-политическая борьба в России. М., 1984. С. 167, 169; Лаверычев В.Я. Ук. соч. С. 159-160; Витухновский А.Л. Ук. соч. С. 191.

Основной недостаток этой точки зрения заключается в установке не на анализ, а на разоблачение «буржуазных отношений», то есть оценочности, которую она a priori в себе содержит и которую унаследовали советские исследователи. Буржуазной печати в рамках этой концепции противопоставлялась пролетарская, основанная на принципиально иных оо началах . «Буржуазностью» объяснялся невысокий «идейный» уровень большинства изданий, нечеткость выражения в них общественной позиции89. Именно этой «безыдейностью» объясняли, кстати, повышенное внимание прессы к освещению международной политики в ущерб внутренним делам (которое действительно имело место, что хорошо видно на примере «британских материалов»). Прессе ставили в вину ее превращение в «орудие наживы по преимуществу», а журналисту - «в слепого исполнителя воли капитала», способного воспроизводить только ту картину мира, какую этот капитал ему диктует90.

На наш взгляд, влияние этой концепции приводило к упрощению многообразия российской прессы и схематичности в её оценке. Безусловно, вопрос о степени развития капитализма в России, равно как вопросы о расширении социальной базы монархии в начале XX века и социально-политических основаниях русского либерализма относятся к наиболее фундаментальным и сложным для данного периода имперской истории. Достаточно вспомнить острую дискуссию А.Я. Авреха и B.C. Дякина о роли буржуазии в позднеимперской России91. Но анализ содержания российской прессы все равно заставляет постоянно возвращаться к этим вопросам. Возможно, до появления новых серьезных исследований, более плодотворным будет стремление исходить из признания неустойчивости многих компонентов социально-политического строя России, его

88 Есин Б.И. Русская газета. С. 18.

89 Из истории русской журналистики. С. 12-13.

90 Летенков Э.В. «Литературная промышленность» России к. XIX - н. XX вв. Л., 1988. С. 7, 16.

91 Аврех А.Я. Царизм и IV Дума. 1912-1914 гг. М., 1981. С. 3-20; Дякин B.C. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны. 1914-1917. Л., 1967. С. 132-134, 207-216. См. также: Вест Дж. Л. Буржуазия и общественность в предреволюционной России //История СССР, 1992, №1 и другие работы о слабом влиянии буржуазии на внутреннюю и внешнюю политику. переходного характера и наличия многих центров влияния в определении политического курса, что прямо отражалось на характере прессы.

Здесь следует иметь в виду и слабую заинтересованность буржуазии во вкладывании значительных денежных средств в газетно-журнальное дело из-за его слабой окупаемости, цензурных ограничений и нередкого произвола местной бюрократии92. Как образно описывал эту ситуацию известный публицист и писатель, «какое же это дело, если оно коммерческого собственностью быть не может? Когда оно охраны вложенных в него интересов не имеет? Когда оно защиты суда лишено и вне закона поставлено? Это не дело, а прозябание в условиях терпимости. Хоть миллион подписчиков соберите, а все-таки, единый закон, от которого существование ваше зависит, это — с какой ноги сегодня Победоносцев с постели встал. А кроме Победоносцева есть Дурново, есть Горемыкин.»93.

В рамках данной работы принят более осторожный принцип применения определения «буржуазный». Важным критерием является связь издателей с определенными финансовыми кругами («Биржевые ведомости», «Новости и биржевая газета»)94, либо доказанный факт существования издания на средства промышленников и банкиров (например, «Волгарь», издававшаяся при поддержке Т.С. Морозова). Это делало неизбежным отражение в них политических и социально-экономических задач заказчиков, и предопределял соответствие системе ценностей и взглядов их основной аудитории. В эту же группу попадают «Торгово-промышленная газета» и «Вестник финансов, промышленности и торговли». Однако, при их анализе необходимо учитывать их статус правительственных официозов.

В рамках типологии средств массовой информации на основании их принадлежности к определенным социально-классовым структурам общества могут быть проанализированы так называемые «бульварные» издания. Этот

92 Жирков Г.В. История цензуры в России. М., 2001. С. 183.

93 Амфитеатров А. Девятидесятники. ТЧ. 2. Роман. СПб, 1911. С. 319.

91 Есин Б.И. История русской журналистики XIX в. М., 2003. С. 246; Он же. Путешествие в прошлое /газетный мир XIX века/ М., 1983. С. 95, 111; Коновалова A.B. К вопросу об истории газеты «Биржевые ведомости» // Экономическая история. Вып. б. М., 2001. С. 119. критерий наиболее удобен, поскольку их политическую и идеологическую ориентацию выявить значительно сложнее. Для их издателей общественно-политическая платформа действительно была гораздо меньшим предметом забот, нежели коммерческий успех - только в этом смысле они также попадают под определение «буржуазной» печати, которое обсуждалось выше. В эту группу входили: «Петербургский листок», «Петербургская газета», «Русский листок» (одна из самых дешевых «больших» газет), «Московский листок», «Одесский листок». Все это издания, полностью ориентированные на не слишком взыскательные вкусы своих читателей, и, как правило, аполитичные. По характеристике Б.И. Есина, это была «низкопробная безыдейная печать, рассчитанная на вкусы российских обывателей»95. Но именно в силу таких особенностей эти издания можно считать прекрасным источником по специфике взглядов и представлений данного социального слоя. Ставка на популярность заставляла издателей публиковать именно то, что хотела прочитать их аудитория, в результате эти газеты достаточно точно отражали ее взгляды. Основной аудиторией «бульварной прессы» являлось городское мещанство, простонародье, а также купечество, мелкие служащие и часть рабочих96. Не следует исключать из этого списка крестьянство, в том числе тех его представителей, которые недавно переехали в города, но сохранили характерные черты сознания своей социальной группы.

Московский листок» можно считать флагманом этих изданий. Яркую оценку его редактору дал известный журналист В. А. Гиляровский: «безграмотный редактор приучил читать свою безграмотную газету, приохотил к чтению охотнорядца, извозчика». Уже через три года после начала издания, его тираж составил 40 тысяч экземпляров. Для сравнения, тираж «Московских ведомостей» был 4 тысячи97. Его можно было прочесть в каждом трактире, либеральные газеты называли его «кабацким листком».

95 Есин Б.И. История. С. 242.

96 Он же. Русская дореволюционная газета. С. 49.

97 Гиляровский В.А. Москва газетная // Сочинения в 3 тт. Т. 2. М., 1994. С. 7.

Тем не менее, «газета читалась и в гостиных, и в кабинетах, и в трактирах, и до на рынках, и в многочисленных торговых рядах и линиях» .

В рамках этой же группы анализировались «мещанский» журнал

Родина»99, «семейные» журналы100, журналы для народного чтения101, развлекательные еженедельники102. Так называемые «массовые»« издания, типа «Нивы» или «Севера», были не очень популярны среди библиотечных читателей. Такие иллюстрированные журналы с приложением выписывала, в юз основном, провинция, для домашнего чтения .

В данной работе аналогичным образом атрибутировались многочисленные брошюры, выходившие в связи с англо-бурской войной104. Их общими чертами были: дешевизна» достаточно высокий тираж, простота и образность изложения материала, общая стилистика, содержательное единство. В отдельных случаях присутствовало четкое указание использования брошюры - «для народного чтения»103. Порой достаточно красноречиво уже само указание издательства: например, «типография Дома призрения Малолетних Бедных»106. Все эти признаки свидетельствуют о том, что их адресатом также была условно называемая «аудитория «Московского листка»». Сюда же ' относятся многочисленные «песенники» и дешевые иллюстрированные

1 П7 издания . На эту же аудиторию были рассчитаны многочисленные

98 Там же. С. 88, 92, 129.

99 Маршак С.Я. В начале жизни (страницы воспоминаний) // Полное собрание сочинений. М., 1990. Т. 2. С. 380.

100 В том числе: «Нива», «Вокруг света».

101 «Журнал для всех».

102 «Будильник», «Осколки», «Стрекоза», «Развлечение».

103 Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века. 1890-1904. М., 1981. С. 64.

101 Англо-бурская война. СПб, 1900; Англо-трансваапьская война на рубеже XX века. М., 1900; Герье В. Буры и почему следует желать им успеха. СПб, 1900; Начало и конец англо-бурской войны. 1899 - 1900. Составлено по новейшим иностранным сочинениям. СПб, 1900; Покушение Англии на буров и их самозащита с нравственной точки зрения. М., 1900; Пороховщиков А А. Бог и буры. СПб, 1901; Реган В.Ф. Англия и Трансвааль. СПб, 1900.

105 Айп В. Война Англии с бурами. Книга для народных чтений и для чтений в частях войск. СПб, 1901.

106 Буры и англичане. СПб, 1900.

107 Альбом англо-бурской войны. СПб, 1900; Англо-трансваапьская война. История буров и их войны. СПб, 1900; Англо-трансваапьская война. Протест буров и их история. М., 1900; Англо-трансваальская война. Юмористические телеграммы и письма. Киев, 1900; Гимн буров. Разноцветное знамя Трансвааля. СПб., 1900; Послание главнокомандующего трансваальскими войсками генерала ПЛ. Жубера к Английской Королеве. Трансвааль и история его страданий. СПб, 1900; Трансвааль. Сборник песен. М., 1908; Трансвааль. Новейший песенник. Сборник новейших песен, куплетов и романсов. СПб, 1908; Трансвааль. Новейший сборник песен. М., 1908; Трансвааль. Новейший песенник. Собрание новейших цыганских песен

1 пя театральные постановки на сюжеты из англо-бурской войны . Именно эта группа источников представляет нам косвенные сведения об отношении крестьян к интересующим нас вопросам. Получение непосредственных данных о позиции крестьян по поводу актуальных социально-экономических и политических сюжетов вообще и в связи с Англией в частности представляет собой наиболее сложную проблему. Предполагается, что основным изданием на российском рынке газетно-журнальной продукции, рассчитанным на крестьянство, был «Сельский вестник». Однако статус правительственного официоза делает его в большей мере источником по идеологической политике правительства, нежели по особенностям реального отношения крестьян к англо-бурской войне. В дополнение были привлечены материалы «Вятской газеты» — одного из земских еженедельников, получившего достаточно широкое распространение среди грамотной части крестьянства109. Но, к сожалению, в этом издании проблематика, связанная с англо-бурской войной, оказалась представленной крайне слабо. Именно поэтому столь важным представляется использование источников, способных предоставить нам косвенную информацию о реакции этого социального слоя на события в Южной Африке.

Отдельную группу составляют так называемые «информационные газеты». В первую очередь, к ним относились: «фабрика новостей» — «Русское слово» И.Д. Сытина, «Новости дня», «Курьер» (считается одной из первых городских демократических газет)110 и ряд других. Нельзя сказать, что эти издания отличала полная «безыдейность». В частности, считается, что «Русское слово» дрейфовало при Сытине от крайне правой ориентации к либерально-буржуазной. Но те же исследователи признают, что «современники не зря называли ее «газетным Левиафаном». Как в библейском чудище, в ней перемешалось все и вся. Даже в лучшие годы и романсов. М., 1909; Трансвааль. Новейший сборник песен. М., 1910; Трансвааль. Новый песенник. М., 1916.

108 Англо-трансваальская война. Либретто и пантомимы. Киев, 1900.

109 Из истории русской журналистики. С. 9.

110 МахонинаС.Я. История. С. 13 газета не придерживалась единого направления»111. В ней действительно встречались и верноподданные, и достаточно оппозиционные материалы112. Как и в случае с развлекательными изданиями, соответствие определенной общественно-политической платформе было для этих журналов и газет второстепенной задачей. Предпочтение все равно отдавалось новостям, а не аналитике.

Сходство наблюдается и в характере аудитории, которая соответствует удачному определению, данному в «Русской мысли» за 1894 год - «средний

113 читатель, потребляющий дешевую литературу» . Сытин был известен своим стремлением к созданию «народного чтения», доступного массам и по содержанию, и по цене114. Оба типа изданий отличала высокая тиражность (что свидетельствует о значительной степени распространения и влиятельности): тираж «Русского слова» насчитывал 22 тыс. в 1899 г. и уже 100 тыс. в 1902 г, а в будущем тиражи стали миллионными.

Определенную часть периодических изданий нельзя анализировать без учета их места в системе наиболее влиятельных в русском обществе идейных течений. Именно этот принцип зачастую брали за основу типологии всей системы периодической печати в указанный период. Как писала о специфике той эпохи исследователь истории формирования внешнеполитической линии в России: «консерваторы и либералы не были объединены в политические партии и группировки. Они группировались вокруг органов прессы, служивших трибуной выражения их воззрений»115. Как и способы типологии, анализировавшиеся выше, «идеологический» способ также имеет свои ограничения.

111 Динерштейн Е.А. Иван Дмитриевич Сытин и его дело. M., 2003. С. 112.

112 Кугель И.Р. Сытин (Воспоминания о прошлом русской печати) //Ленинград. 1940. №23-24. С. 16.

113 Цит. по: Динерштейн Е.А. Ук. соч. С. 214.

114 Сытин И.Д. Жизнь для книги. М., 1960. С. 115, 128; Телешов Н.Д. Записки писателя: Воспоминания и рассказы о прошлом. M., 1980. С. 165.

Хевролина В.М. Власть и общество. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1878-1894. M., 1999. С. 3-5.

Несмотря на снижение роли «толстого журнала» по отношению к «массовой газете» в указанный период116, он по-прежнему занимал очень важное место в общей системе прессы. Точка зрения, согласно которой журнал в основном «формировал», в то время как газета только «отражала»

117 общественное мнение , кажется верной именно в плане подчеркнутой «идейности» большинства «толстых журналов». Были, разумеется, и газеты с идеологически выраженной линией.

Интересующая нас информация публиковалась под рубриками «иностранное обозрение», «внутренняя хроника», «политическое» или «провинциальное обозрение». Аналитика являла собой сверхзадачу существования журнала — формирование и отражение определенной общественно-политической позиции. Стоит согласиться с мнением, что выбор беллетристики (по объему - основная часть всех «толстых» журналов) осуществлялся с учетом этой позиции и в ее поддержку118. Вопрос об основной аудитории журнала также довольно ясен - это интеллектуально развитая, образованная публика, в первую очередь - интеллигенция.

При оценке идеологического характера журнала или газеты и их места в общей системе интеллектуальных течений, нужно вспомнить некоторые особенности того этапа развития общественной мысли России, в рамках которого развивалось каждое издание. Известный публицист и книговед H.A. Рубакин характеризовал 1900-е годы как «разброд и шатания» в общественной мысли, постоянные перегруппировки и размытые границы между представителями различных направлений, что затрудняет классификацию119. Любопытную иллюстрацию к этому определению идейного климата русского общества дал известный журналист, театральный критик А.Р. Кугель, описав A.A. Суворина, ушедшего из отцовского «Нового времени» и открывшего газету «Русь»: «Он бессомненно ненавидел

116 Есин Б.И. Русская дореволюционная газета. С. 53; Махонина С.Я. Ук. соч. 91 С. 9.

117 Есин Б.И. Русская газета. С. 128.

118 Евгеньев-Максимов Е., Максимов Д. Из прошлого русской журналистики. С. 178.

119 Рубакин H.A. Представители главнейших течений русской общественной мысли 1800-1910 гг // Рубакин H.A. Ук. соч. С. 244. гниющий самодержавный строй, но что рисовалось ему на смену - едва ли знал он сам. Немного либерализма, что-то от славянофильства, кое-что от мужицкой «правды», панславистское предание генералов Фадеева и

Черняева, безотчетный патриотизм, смутные веяния народной мудрости - все 1 это переплеталось в пестрой чехарде» . Между тем, именно эта беспартийная» «Русь» стала очень популярной, аккумулировав на своих 121 страницах недовольство пестрой массы читателей .

Уже отмеченные обстоятельства заставляют максимально осторожно относиться ко всем идейно-политическим ярлыкам, которые закрепились за разными изданиями. Действительно строгая и выдержанная идейная линия соблюдалась далеко не всеми.

Характерной чертой было вынужденное участие журналистов демократического направления в либеральных или народнических изданиях, в том числе в «Русской мысли» и «Русском богатстве» (в результате ряда запретительных мер Александра III в отношении печати) ~ . Это сказывалось на направлении отдельных материалов и корректировало общую линию издания.

При анализе материалов периодической печати следует иметь в виду также такой важный фактор, как цензурные ограничения. По понятным причинам, особенно это относится к либеральным изданиям. Известно, впрочем, что цензурных преследований не всегда могли избежать и вполне благонадежные» печатные органы, такие как «Новое время», «Московские

1 1 ведомости» и «Гражданин» ~ . До 1905 года цензурное ведомство руководствовалось уставом о цензуре, в основе которого лежали Временные правила о печати от 6 апреля 1865 года. Они были дополнены многочисленными законодательными постановлениями эпохи Александра

III, жесткость цензурной политики которой стала притчей во языцех. До

120 Кугель А.Р. (Homo novus). Листья с дерева. Воспоминания. Л., 1926. С. J50. )

12' Там же. С. 167.

122 Есин Б.И. История. С. 265; Из истории русской журналистики к. XIX- н. XX вв. (Статьи, материалы, библиография). М., 1973. С. 5.

123 Бережной А.Ф. Царская цензура и борьба большевиков за свободу печати. Л., 1967. С. 30. краткой эпохи «свободы печати», наступившей в 1905 году, журналисты и издания действительно вынуждены были взвешивать каждое свое слово и материал, чтобы избежать разнообразных мер административного или финансового воздействия.

Применительно к исследуемой в данной работе теме, в этой связи может возникнуть вопрос: а не следует ли считать весь пласт информации в российской прессе об англо-бурской войне, включая ее оценки, способ и манеру подачи материала, производным от «спускаемых сверху» директив, того общего направления, которое было принято в правительственных кругах. Это соображение дополнительно усиливается фактом сознательного использования властями англо-бурской войны в качестве информационного повода для решения определенных идеологических задач (что было доказано А.Л. Витухновским и обсуждалось выше). Абсолютизация этого подхода могла бы наложить серьезные ограничения на трактовку беспрецедентно сочувственной реакции прессы бурам и в целом отношения к этой войне как отражения позиции именно российского общества, а не следствия тех или иных конъюнктурных соображений со стороны власти (курсив мой - Л.П.).

Однако, соглашаясь с очевидным влиянием цензурного фактора на освещения событий англо-бурской войны в российской прессе, надо также учитывать следующие обстоятельства. Непосредственное цензурное вмешательство было в определенной степени поделено между органами предварительной цензуры и представителями администрации на местах, что порой создавало значительные помехи в выработке единой линии124. По свидетельству современников, несмотря на все цензурные строгости, издания находили возможность обсуждать темы, интересовавшие русское общество, в том ключе, в каком считали нужным, используя для этого «эзопов язык» и другие приемы125. Цензоры нередко получали взятки от редакций газет и журналов. А порой в цензурном ведомстве могли встречаться и чиновники

124 Мардарьсв Н.Г. Нечто из прошлого // Цензура в России в к. XIX - н. XX века. Сб. восп. СПб, 2003. С. 208.

125 Белоусов И.А. Царская «цедилка» // Цензура в России в к. XIX - н. XX века. Сб. восп. СПб, 2003. С. 37.

1 ол вполне либеральной направленности . Даже «проправительственные» издания допускали публикацию статей, вызывающих неприятие официальных структур127, что свидетельствует против положения о наличии непреодолимой цензурной «стены» и полной гомогенизации всего информационного пространства со стороны власти. Все это в значительной степени корректирует представление о невозможности журналистов в каждом конкретном случае отступить от принятой «официальной» линии в том или ином вопросе.

Еще более важным представляется следующее. В России просто не существовало института, оказывавшего системное и последовательное воздействие на органы прессы, курирующего четкое выполнение тех или иных идеологических программ печатными изданиями. О намерениях правительства организовать нечто вроде «министерства пропаганды» для систематического влияния на общественное движение можно говорить лишь применительно к периоду после революции 1905 года, в связи с деятельностью П.А. Столыпина. Не существовало и принятого, регулярно корректируемого и последовательно осуществляемого комплекса мер по идеологической политике. Хорошо иллюстрируют этот факт воспоминания известной участницы общественного движения A.B. Тырковой-Вильямс: «На страну опустилось затишье, похожее на оцепенение. Министерства не бездействовали. Улучшались финансы, промышленность, даже просвещение. Но все это делалось без участия не только общественных деятелей, но даже общественного мнения, как-то мимоходом, поэтому проходило мимо сознания и власти в заслугу не ставилось. .Двуколка урядника была для меня более красноречивым символом власти, чем постройка великого сибирского железнодорожного пути. Ни газеты, ни журналы не разъясняли нам значения государственной работы.Но поскольку это пропускала цензура,

126 Патрушева II.Г. Цензура в России во второй половине XIX в. в воспоминаниях современников // Цензура в России: история и современность. Сб.науч. трудов. Вып. 1. СПб, 2001. С. 95-97.

127 „

Богданович A.B. Три последних самодержца."М.-Пг., 1924. С. 277; Витте С.Ю. Воспоминания. М.,1994.

Т. 2. С. 524; Хевролина В.М. Власть и общество. Борьба в России по вопросам внешней политики. 18781894. М.,1999. С. 87, 128. все плохое, неудачное обсуждалось на все лады, часто вкривь и вкось» Даже в придворной цензуре - важнейшем цензурном подразделении, отвечавшем за создание и распространение позитивного образа власти в массах населения - к началу XX века наблюдался упадок. По мнению исследователей, это ведомство располагало всеми необходимыми техническими и административными инструментами, но не смогло осуществлять никакого реального влияния именно в силу отсутствия

129 конструктивного идеологического руководства со стороны власти .

В силу этих причин представляется возможным считать информационное пространство Российской империи в рассматриваемый период все же достаточно полицентричным, отражающим позиции как властных структур, так и различных социальных групп. Применительно к данной работе это позволяет включить в поле анализа не только понятие «идеологическая политика властей», но и «общественное мнение» как таковое.

Одной из особенностей идейного пространства в России рассматриваемого периода было серьезное влияние народнической мысли. Для проблематики, рассматриваемой в диссертации, это имело значительные последствия, поскольку именно народники впервые в общественном мнении серьезно поставили вопрос об особенностях капитализма в России и путях модернизации страны. Считается, что народническая идеология переживала уже в 1890-е годы кризис, который принял наиболее явные формы к 1905 году130. Объяснялось это в советской литературе победой идейных позиций революционного марксизма131. Тем не менее, существовали журналы с очевидно выраженной народнической преемственностью и вопрос о влиятельности этой идеологии в разных социальных слоях пока не решен окончательно. Уже в рамках «перестроечной» историографии появился тезис

128

Тыркова-Вильямс A.B. То, чего больше не будет. M., 1998. С. 197-198.

129 Григорьев С.И. Придворная цензура - последняя ведомственная цензура Российской империи // Цензура в России: история и современность. Вып. 2. СПб, 2005. С. 32.

130 Махонина С.Я. История. С. 8. , - - -

131 Группа «Освобождение труда» и общественно-политическая борьба в России. М., 1984. С. 31, 39, 169, 234. о значительном влиянии народнической идеологии на самые разные сферы общественной мысли (от художественной литературы до социологии и различных идейно-политических течений) начала XX века. Впрочем, и в тот период сохранялась тенденция оценивать эволюцию народничества в рамках ленинских оценок этого движения, что означало необходимость разоблачать 1 его идейный крах перед лицом марксизма \ Показательна ремарка Э.В. Летенкова, который констатировал «победу марксизма», но отмечал и сохранение сочувственного отношения к народничеству у русской буржуазной интеллигенции133.

Во главе либеральных изданий стояли «Вестник Европы» и «Русские ведомости». «Вестник Европы» называют обычно органом русской либеральной буржуазии, умеренной в своих требованиях, но выступающей за прогресс134. «Русские ведомости» считались «профессорской» газетой и особое внимание уделяли проблемам конституционного устройства (что часто сказывалось на освещении английских сюжетов). «Наша профессорская газета, - называла ее либеральная интеллигенция. — Крамольники! - шипели черносотенцы. - Орган революционеров, -определил департамент полиции. Газета имела своего определенного читателя. Коренная Москва, любившая легкое чтение и уголовную хронику,

135 /-1 0 не читала ее» . Советские исследователи называли ее одной из самых влиятельных в России и включали в основной состав ее аудитории помещиков и буржуазию136.

Также к либеральным принято относить «Россию» (1899-1902 гг.; ее иногда причисляют к «буржуазным» изданиям из-за факта поддержки Мамонтовым и Альбертом ), «Право», «Русскую мысль» (которую иногда прямо называют выражающей интересы буржуазии138), большинство

132 Алексеева Г.Д. Народничество в России в XX в. Идейная эволюция. М., 1990. С. 4-5, 16,209.

133 Летенков Э.В. «Литературная промышленность». С. 172.

134 Есин Б.И. История. С. 222.

135 Питяровский В .А. У к. соч. С. 11.

136 Летенков Э.В. «Литературная промышленность». С. 172.

37 Есин Б.И. История русской журналистики. С. 265. bS Летенков Э.В. «Литературная промышленность». С. 172. журналов и газет «буржуазной направленности». По-разному оценивают идеологическую ориентацию «Санкт-Петербургских ведомостей»: как 1 откровенно правую» либо либерально-буржуазную . Вторая точка зрения представляется предпочтительнее, однако, в рамках данного исследования, более важным является даже не общая направленность издания, а большая склонность его редактора Э.Э. Ухтомского к такому направлению интеллектуальной жизни русского общества, как «восточничество».

К «либерально-народническим» относят «Русское богатство» (по определению Ленина, «народнически-кадетское»140) и «Мир божий» (18921906 гг.), который прошел путь от народнической идеологии к легальному марксизму (со второй половины 1890-х годов)141. Однако, в нем продолжали работать многие журналисты, так и не изменившие своих взглядов. Публикуемая художественная проза часто подбиралась в очевидно народническом духе. В результате на страницах журнала излагались порой прямо противоположные позиции. Несмотря на определенные идейные метания, именно «Русское богатство» и «Мир божий» в 1900 г. были самыми читаемыми в Императорской публичной библиотеке (примерно половину этой аудитории составляла учащаяся молодежь), а «Мир божий» еще и наиболее тиражным из «толстых журналов»142.

К «сочувствующим» легальному марксизму1'1, также относился журнал «Жизнь» (1897-1901 гг.) - вначале либерально-умеренный, потом публиковавший большое количество материалов по перспективам экономического развития России, соотношению ролей города и деревни.

О позиции социал-демократов дают представление такие издания, как: «Рабочая мысль» (1897-1902 гг.), «Искра», «Революционная Россия» (начало выхода обоих изданий - 1902г.). ш Есин Б.И. История. С. 242; Летенков Э.В. «Литературная промышленность». С. 173.

140 Комментарии // Сытин И.Д. Жизнь для книги. М., 1960. С. 256.

141 Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века. 1890-1904. М., 1981. С. 139.

142 Там же. С. 61-62, 65.

143 Из истории русской журналистики. С. 26.

Гораздо меньше трудностей по сравнению с типологией центристских и левых изданий вызывает атрибуция правой консервативной печати, более или менее связанной с правительством. В поле общественно-политической коммуникации она занимала одно из наиболее значительных мест, нередко косвенно влияя на выбор информации и характер ее подачи в других изданиях. Наименее популярные издания из этой группы считались официозами: «Правительственный вестник» (как и «Сельский вестник», орган МВД), «Русский инвалид» (орган Военного министерства), «Торгово-промышленная газета», «Вестник финансов, промышленности и торговли» (Министерство финансов), «Журнал министерства путей сообщения».

К наиболее ярким изданиям монархического лагеря относились «Гражданин», «Московские ведомости», «Новое время», «Свет», «Наблюдатель». Несмотря на общие основания, каждое из этих изданий обладало заметной спецификой, различной аудиторией и степенью влиятельности.

Существует проблема оценки степени официозности упомянутых изданий. Советские исследователи, вслед за Лениным, считали власть и консервативную прессу «плотью от плоти» друг друга, утверждали

144 принципиальное внутреннее единство между ними .

В последнее время все чаще встречается взгляд на монарха и правительство как на сознательных центристов, равно дистанцирующихся как от правых, так и от левых политических сил и их изданий145. Это снимает проблему рассмотрения прямого или косвенного влияния власти на редакционную политику. Все анализируемые издания нередко рассматриваются, в первую очередь, в качестве выразителей позиции определенных социальных групп, которая только в некоторых случаях совпадала с мнением власти. Согласно этой точке зрения, правительство не вырабатывало самостоятельно, а заимствовало у определенных

144 Твардовская В:А. Идеология порефоменного самодержавия (M.H. Катков и его издания). M., 1978. С. 5.

145 Куликов C.B. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (19141917). Рязань, 2004. С. 38-39. общественных слоев различные националистические и консервативные проекты, которые появлялись в силу «широкой общественной инициативы»146. Так появляется тезис о серьезном влиянии общественности на правительственную политику. Каналом этого влияния признается в первую очередь пресса. Далее споры идут уже по вопросу о степени влияния — незначительной вплоть до 1910-х годов147 или достаточно серьёзной148.

О сложности разграничения понятий «власть» и «общество» уже говорилось выше. И все же, на наш взгляд, данные многочисленных источников свидетельствуют о возможности и другой, более традиционной оценки взаимодействия правительства и прессы. Например, имеется достаточно свидетельств сочувствия императора и придворных кругов черносотенным организациям, что само по себе ставит под сомнение его положение «над схваткой»149. Вплоть до 1911 года финансирование правых партий правительством было регулярным, причем средства выделялись не только в связи с выборами150, но и непосредственно на содержание печатных органов131. Специалисты в области внешней политики поддерживают достаточно обоснованный тезис, что и правительство, и монарх не особенно

152 считались в тот период с общественным мнением . Эти обстоятельства заставляют солидаризироваться с теми исследователями, которые считают, что «.при выработке политического курса.и Витте, и Столыпин опирались прежде всего на власть, а не на какие бы то ни было общественные силы и

146 Ведерников В.В. Кризис консервативной идеологии и его отражение в печати (1895-1902). Вестник ЛГУ. История, языкознание, литературоведение. 1981. Вып. 2. №8.С. 106; Елисеев A.B. Социально-экономические воззрения русских националистов начала XX века. Авт.дисс.на зв. канд. ист.наук. M., 1997.С. 4,7,13; Коцюбинский Д.А. Всероссийский национальный союз. Формирование организационно-идейных основ (1907-1917). Авт. дисс. назв.канд. ист. наук. СПб, 1999.С. 2.

147 Георгиев A.B. Царизм и российская дипломатия накануне Первой мировой войны //Вопросы истории. 1988. №3. С. 73.

148 Кострикова Е.Г. Ук. соч. С. 11-12; История внешней политики России. Вторая половина XIX века. М., 1999. С. 302-303,311,315.

149 Данилов Ю.Н. Ук.соч. С. 104.

150 Галин В. Тенденции. Война и революция. М., 2004. С. 45.

Ь1 Воейков В.Н. Ук. соч. С. 36-37; Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1911-1919. М., 1991. С. 69.

152 История внешней политики. С. 315, 343. действовали в интересах власти»153. Консервативные издания в той или иной мере скорее «подстраивались» под нее, выбирая либо попытки высказывания угодной в верхах точки зрения («Гражданин»), либо последовательный и вполне добровольный консерватизм («Московские ведомости»), либо прямое выполнение определенного государственного заказа («Новое время»). При этом надо учитывать, как уже отмечалось, что системное и последовательное использование прессы властью в своих интересах началось только после 1905 года.

Издатель «Гражданина» кн. Мещерский со времен Александра III считался

154 штатным дворцовым идеологом» , получающим регулярные правительственные субсидии155. Известно о расположенности к нему императора и систематической борьбе князя за сохранение этой симпатии156. Этим объясняется зависимость редакционной политики князя от настроений, господствующих при дворе. Информированность Мещерского позволяла ему высказывать в своей газете предположения, находящие вскоре подтверждение в реальной правительственной политике137.

Газета "Московские ведомости" считалась неофициальным рупором

4 1 со правительства с 70-х годов . Газета располагала благосклонностью Николая II, входя в круг его ежедневного чтения весь интересующий нас период времени1 Государственная власть имела финансовые рычаги воздействия на газету, регулярно печатая в ней казенные объявления160. При таких обстоятельствах вряд ли возможно говорить о независимости издания.

153 Ананьич Б.В. С.Ю. Витте и П.А. Столыпин - российские реформаторы XX столетия. Опыт сравнительной характеристики // Звезда. 1995. №4. С. 104.

154 Кризис самодержавия в России. Л., 1984. С. 129.

155 Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1994. Т. 2. С. 534; Суворин A.C. Дневник. М., 1992. С. 374.

156 Коковцов B.H. Ук.соч. С. 260-261; Куропаткин А.Н. Дневник // Красный архив. 1922.Т.2. С. 31.

157 Коковцов В.Н. Ук. соч. С. 374; Поливанов A.A. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра и его помощника. 1907-1916гг. М., 1924. С. 89.

158 Твардовская В.А. Ук. соч. С. 28-30 и сл.; Существует другая точка зрения, см.: Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. Л., 1978. С. 227; Она же. Правительственная политика в отношении печати, 60-70-е годы XIX века. Л., 1989.

159 Богданович A.B. Ук. соч. С. 407; Дейли Дж. Пресса и государство в России (1906-1917 гг) //Вопросы истории. 2001. №10. С. 27; Суворин A.C. Дневник. М., 1992. С. 374.

160 Палеолог C.H. Ук. соч. С. 75.

Суворинское «Новое время» было одним из наиболее влиятельных ежедневных изданий. П.А. Столыпин как-то назвал ее «самой опасной газетой», поскольку «половина России живет её мнением и своего не имеет»161. В литературе встречается утверждение, что газета имела хождение

162 только в консервативных кругах, являясь выразительницей их взглядов . Безусловно, издание было близко властным элитам правого и умеренного толка, и в этом смысле репрезентировало их позицию. Газета имела также широкое хождение в военной среде163. Ее активно читала значительная часть интеллигенции и духовенства164. При этом известны высказывания представителей вполне «левой» аудитории о том, что, несмотря на негативное отношение к одиозной позиции газеты, её читали активнее, чем многие либеральные издания, благодаря талантливости её редактора и журналистов, а также широкой информированности165. В целом, ее аудиторию можно считать массовой. Нередко отмечали свойственное «Новому времени» сочетание осведомленности и занимательной формы подачи материала, что обеспечивало ему внимание публики и общую влиятельность166.

Сотрудники «Нового времени» отмечали «чутье к общественному мнению», проявляемое сыном Суворина - Алексея, долго время фактически редактировавшего газету167. Правда, бывший сотрудник газеты уверял, что разговоры о ее близости к правящим сферам (до столыпинского периода) представляют собой чистый вымысел. Но он же не отрицал и казенных объявлений, печатавшихся в газете в тех же 1899 и 1900 годах. Красноречиво также указание на обширные связи редактора газеты и ее сотрудников «во

161 Цит. по: Кострикова Е.Г. Русская пресса и дипломатия накануне первой мировой войны. M., 1997.С. 127.

162 Динерштейн Е.Л. Л.С. Суворин. Человек, сделавший карьеру. М., 1998. С. 101.

163 Грулев М. Записки генерала-еврея. Париж, 1930. С. 213.

164 Есин Б.И., Кузнецов И.В. Триста лет отечественной журналистики (1702-2002). М., 2002. С. 50.

165 Бенуа А. Мои воспоминания. Кн.4-5. M., 1980. С. 99; Тыркова-Вильямс A.B. Ук. соч. С. 219,486, 504.

166 Телешов Н.Д. Записки писателя: Воспоминания и рассказы о прошлом. М., 1980. С. 163; Чуковский К.И. M.O. Меньшиков // Чуковский К.И. Собр.соч. в 15-ти томах. Т. 6. M., 2002. С. 265.

167 Снессарев Н. Мираж Нового времени. Почти роман. СПб, 1914. С. 11. всех слоях общества» и их собственное искреннее убеждение в

168 исключительной влиятельности издания .

Специфика «Нового времени» заключалась в выполнении функций обслуживания практических задач царской дипломатии. Издание однозначно воспринималось в России и за рубежом как официоз МИДа169. Его сверхзадачей было создание неофициальной информационной площадки, на которой внешнеполитические круги могли бы выражать свою позицию, избегая ограничений, которые налагали официальные каналы.

Провинциальная пресса России была, за редким исключением, явлением более или менее тусклым. Как правило, многочисленные «Губернские ведомости» представляли собой аналоги «Правительственного вестника» и глубоких размышлений на темы британской цивилизации не содержали. Как писал об этом В.Г. Короленко, «даже о провинции в столичных газетах мы имеем больше данных, чем в иных провинциальных газетах»170.

Особое место занимает литература, прямо или косвенно связанная с военными кругами. В эту группу входят: «Варшавский военный журнал», через свой редакционный и авторский состав напрямую связанный с Генштабом; «Вестник иностранной военной литературы», «Военно-медицинский журнал» (издавался Главным Военно-Медицинским управлением), «Интендантский журнал». Кроме того, в печать выходило большое количество брошюр и объемных произведений, как русских, так и переводных, на сюжеты англо-бурской войны и отношений с

171

Великобританией . Генеральный штаб издавал серию сборников, содержащих материалы по англо-бурской войне. Всего вышло 22 таких к'8 Там же. С. 20, 22, 125.

169 Динерштейн Е.Л. У к. соч. С. 96-97; Игнатьев A.B. Внешняя политика России в 1905-1907 гг. М., 1986. С. 14; Кострикова Е.Г. Русская пресса и дипломатия накануне Первой мировой войны. М., 1997. С. 24, 127; Ленин В.И. ПСС. Т. 13. с. 177; Мещерский В. Дневники // Гражданин. 1910. №33. С. 13; №35. С. 10; Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., 1991. С. 184; Тыркова-Вильямс A.B. Ук. соч. С. 372.

170 Цит. по: Архив В.А. Гольцева. М., 1914. С. 177.

171 Война англичан с бурами. СПб, 1905. сборника . В них давалось, в том числе, подробнейшее описание военных действий и прогнозы на будущее, размышления о тактике буров, анализ организации английской армии, извлечения из работ профессиональных военных, географические и статистические обзоры Южной Африки, переписка английских военачальников, официальные английские депеши, множество карт, «дневник бура о войне». Обсуждались значение южноафриканской войны для континентальных армий, потери британской армии, финансовые соображения о стоимости военных действий, пересказывались эпизоды из истории взаимоотношений буров и англичан. В сборниках помещались перепечатки из европейской прессы, сочинений бурских авторов. Особенностью всех этих сочинений была ориентация на четкую целевую аудиторию, большая выдержанность и объективность по сравнению с другими группами публицистики. Известный труд И.С. Блиоха содержал размышления о тенденциях современной ему военной и политической ситуации, ставших очевидными благодаря англо-бурской войне . Сохранились и другие работы об итогах англо-бурской войны, написанные с точки зрения специалистов в областях, так или иначе связанных с организацией военных действий174.

При написании диссертации использовались материалы русской публицистики - отдельные книги и брошюры, выходившие в к. XIX - н. XX вв. на различные сюжеты, связанные с политической, социально-экономической и культурной жизнью англичан173.

Привлекались также делопроизводственные источники и материалы отдельных ведомств. В них содержатся важные сведения по процессу выработки внешнеполитического курса в связи с политикой Великобритании.

172 Сборник материалов по англо-бурской войне в Южной Африке. 1899-1902. Вып. 1-ХХП. Военно-учетный комитет Главного Штаба. СПб, 1900-1905.

173 Блиох И.С. Трансваапьская война и и связанные с нею вопросы. СПб, 1900.

174 Вебер Ф. Об огнестрельных повреждениях новейшими снарядами на основании наблюдений, произведенных в последней Англо-Трансваальской войне. СПб, 1901; Чистович С.Я. Медицинская помощь в Трансваале. СПб, 1901; Щеглов В. Возобновление разрушенных дорог в англо-бурской войне 1899-1902 гг. // Инженерный журнал. 1902. №12. С. 1283-1284 и сл.

175 Дерюжинский В.Ф. Новые явления в развитии английской демократии. СПб, 1906; Дионео (Шкловский И.В.). Очерки современной Англии. СПб, 1903; Ковалевский М.М. Что такое парламент? СПб, 1906; Пименова Э.К. Англичане и их страна. СПб, 1905; и др.

Для данного исследования они представляют особенный интерес, поскольку дают представление о реальном отношении к «британской проблеме» политиков и бюрократов, высказываемом не для «красного словца» на широкой публике, а по мере внутреннего обсуждения конкретных

1 Н£\ политических шагов и стратегий . Интересные факты содержатся в документальных публикациях P.P. Вяткиной, а также специальных ПН сборниках по взаимоотношениям России и Африки .

Также были использованы источники личного происхождения -воспоминания и дневники лиц, имеющих непосредственное отношение к выработке курса внешней и внутренней политики, либо содержащие свидетельства представителей различных общественных кругов по поводу

178

Великобритании . Интересны также недавно опубликованные воспоминания и письма русских добровольцев на театре англо-бурской

179

ВОИНЫ .

180

Наконец, the last but not the least , вспомогательным источником при написании работы послужила русская художественная литература конца XIX — начала XX вв. Долгое время беллетристика не использовалась в качестве исторического источника. Причиной скептицизма по отношению к ее возможностям традиционно считался крайний субъективизм писателей в изображении исторических реалий. Даже получив «полулегальный» статус в трудах историков второй половины XX века, стремившихся к обновлению

176 Англо-русская конвенция 1907 г. и раздел Афганистана (по материалам секретного архива бывшего МИД) // Красный архив. 1925. Т. 3 (10); Коренные интересы России глазами ее государственных деятелей, дипломатов, военных и публицистов. Док.публ. Сост-ль И.С. Рыбаченок. М., 2004; Телеграмма г.-л. Линевича на имя военного министра. Тянь-цзин, 30 сентября 1900 // Красный архив. 1926. Т. 1 (14) и др.

177 Англо-бурская война 1899-1902 гг. по архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. М., 2001; Вяткина P.P. Англо-бурская война 1899-1902 годов в русских документах // Преподавание истории в школе. 1991. №4. С. 14-27; Она же. Африка в переписке российских дипломатов в конце XIX - нач. XX вв. (по документам АВПРИ МИД РФ) // Вестник МГУ. Серия востоковедение. №3. С. 5-12; Марченко Е.Ф. Документы АВПРИ о Южной Африке //Дипломатический вестник. 1992. № 17-18. С. 65-69; Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII — 1960 гг. Т. 1-2. М., 1999.

178 Богданович A.B. Ук. соч.; Витте С.Ю. Ук. соч.; Гурко В.И. Ук.соч.; Данилов Ю.Н.Ук. соч.; Коковцов В.Н. У к. соч.; Куропаткин A.H. Дневник // Красный архив. 1922.Т.2; Соловьев Ю.Я. Воспоминания дипломата. 1893-1923. M., 1959; Суворин A.C. Дневник. M., 1992; Тихомиров Л.А. Из дневника // Красный архив. 1935. №6; Тыркова-Вильямс A.B. Ук. соч.; Шульгин В.В. Ук. соч.

179 Англо-бурская война 1899-1902 гг. по архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. М., 2001. С. 288-500.

180 Последним по счету, но не по важности (англ.). источниковой базы и методического инструментария, художественная литература продолжала восприниматься как вторичный источник информации. Это было связано с исследовательскими установками историков на получение «позитивного» знания о прошлом, понимавшегося, в первую очередь, как рассказ о событиях и «материальных» факторах, лежавших в их основе. Пытаясь использовать данные художественной литературы в рамках этой традиции, исследователи неизбежно сталкивались с проблемой расхождения искусства и действительности, нередко констатировали «недостаток реализма» произведений и в исторических

181 работах привлекали их сведения только в качестве иллюстрации .

Однако, в последнее время беллетристика стала использоваться в ином 182 качестве . Поворот исследовательского интереса в сторону «идеальной» стороны развития человеческого общества, его ментальных, интеллектуальных, психологических, социо-культурных основ, сделали массив «субъективной» художественной информации востребованным в качестве первоисточника.

Материалы художественной литературы уже использовались исследователями, изучавшими отражение в российском общественном

1 й^ мнении событий англо-бурской войны . Применительно к проблематике, рассматривающейся в данной работе, дополнительное привлечение художественной литературы к. XIX — н. XX вв. представляется вполне оправданным. Внимание уделялось поиску в ней не только случайных штрихов на «английские сюжеты», но и устойчивых мифологем и стереотипов, которые существовали в общественно-политическом пространстве и были так или иначе связаны с темой Великобритании в том виде, в котором она обсуждалась на страницах прессы. Фиксация этих

181 См. напр.: История английской литературы. Т. 3. М., 1958. С. 81; Максимова Л.Н. Колониальная политика Великобритании и английская художественная литература в последней трети XIX — начале XX вв. М., 1997. Авт.дисс. С. 3, 6; Олюнин Р.В. Об истоках кризиса английского колониального романа (Р. Киплинг, А. Конан-Дойль, Г. Хаггард) // Уч.зап. МГПИ В.И. Ленина. Зарубежная литература. №218. М., 1964. С. 280, 286.

182 История России Х1Х-ХХ веков: новые источники понимания. М., 2001.

183 Давидсон А.Б. Великая южно-африканская война — в истории и литературе // Лит. альманах Африка. Вып. 4. М., 1983. стереотипов на страницах популярных произведений является косвенным свидетельством их распространенности184.

В работе были использованы произведения Амфитеатрова A.B., Ахматовой A.A., Бальмонта К.Д., Вересаева В., Дорошевича В., Корякова О., Куприна А.И., Мамина-Сибиряка Д.Н., Паустовского К., Толстого А., Цветаевой А., Чехова А. П. Отдельные авторы из этого списка выступали частыми гостями на страницах столичной прессы, размышляли на интересующие нас темы в своих публицистических произведениях, воспоминаниях, письмах. Отдельно следует сказать о позиции JT.H. Толстого в отношении англо-бурской войны, высказанной им в ряде статей и писем, что стало одним из факторов формирования общественного мнения183.

В работе использовались развлекательные романы небольшого формата об англо-бурской войне, написанные отечественными авторами или переведенные на русский язык186. Привлекались также художественные произведения, созданные позже исследуемого периода, но отражающие его реалии, а также сочинения, которые несли в себе значительный элемент воспоминаний: «Поезд на третьем пути» Дона Аминадо, «Повесть о жизни» К.Д. Паустовского и другие. Использовались сведения об особенностях присутствия английской художественной литературы на российском книжном рынке в рассматриваемый период, что также позволило сделать некоторые выводы относительно условий формирования образа Англии и англичан в русском общественном мнении. Привлекались данные о значимых тенденциях в развитии русской художественной литературы начала XX века, важные с точки зрения отдельных аспектов общественной мысли, напрямую связанных с оценками англо-бурской войны и британской цивилизацию.

184 Цимбаева E.H. Исторический анализ литературного текста. М., 2005. С. 3.

185 Толстой Л.Н. Не убий // ПСС Т. 34. М., 1952; Он же. Письма 1899-1900 // ПСС Т. 72. М.-Л., 1933; Он же. Письма 1901-1902 // ПСС Т. 73. М., 1954; Он же. Рабство нашего времени // ПСС. Т. 34. Произведения 19001903 гг. М., 1952. >

180 Буры. Война за свободу. Повесть из эпохи южно-африканской войны. Э. фон Барфус. Пер.с нем. М., 1901; Роза Бургер, бурская героиня или золотоискатели в Трансваале. Роман из англо-бурской войны. СПб, 1902.

Методология исследования. В основу работы положены общенаучные методы анализа и синтеза, а также принцип историзма, представляющий собой рассмотрение явлений в их историческом развитии и в связи с социальными, политическими и общекультурными процессами. Анализ материалов периодической печати проводился с использованием таких традиционных исторических методов, как:

- историко-сравнительный (при сопоставлении текстов периодических изданий, различающихся по своей социально-политической направленности, происхождению, положению на рынке средств массовой информации; при сопоставлении схожих по тематике и характеру высказываний по поводу Великобритании, встречающихся в источниках официального и личного происхождения и собственно прессе);

- историко-генетический (при описании эволюции элементов, составляющих образ Великобритании в российском общественном мнении во второй половине XIX - начале XX вв.);

- системный подход (при анализе всех использованных в работе печатных изданий как элементов единой системы информационного пространства, каждый из которых выполнял свою определенную функцию в его рамках и соответственным образом выстраивал свою информационную политику).

Надо отметить, что изучаемые сюжеты входят в сферу социальной истории постольку, поскольку общественное мнение и идеологическая политика, проводимая властью, складываются из соотношения образно-представленческих систем различных социальных групп. Изучение этих проблем не представляется возможным без методических приемов из арсенала социальной истории. Исследование механизмов формирования сознания отдельных индивидов и социальных групп, изучение устойчивых и «случайных» поведенческих и ментальных установок в связи с проблемами политического действия признается весьма перспективным и в западной, и в отечественной науке. При этом закономерности возникновения систем представлений изучаются в рамках отдельного направления — имажинологии, междисциплинарного по своей сути. Обращение к отдельным разработкам в области психологии и социологии считается в рамках этого направления естественным и необходимым. Исследование бытования образа Великобритании в общественно-политическом пространстве Российской империи, безусловно, попадает в область имагологических штудий и в силу своей специфики оно также требует использования отдельных принципов, терминов и понятий, заимствованных из смежных гуманитарных наук.

Элементы психологического подхода целесообразно привлекать в качестве увеличительного стекла, в фокусе которого находятся отдельные представления, стереотипы, идейные комплексы. Причем они рассматриваются не только в зависимости от имевшихся в изучаемый момент времени социально-экономических и политических реалий, но и при учете накопившегося багажа уже бытовавших в общественном сознании установок. Необходимость отслеживания ключевых идей мировоззренческого плана, регулярно встречающихся в текстах, имеющих идентичное происхождение, выводит на проблему установления общих принципов работы и стиля мышления авторов этих текстов при оценке и описании окружавшей их действительности. Последнее может быть достигнуто с помощью анализа авторских принципов отбора материала, типа используемой аргументации, риторических особенностей текста. Полученные данные об установках и специфике мышления представителей элиты представляют собой основу для их соотнесения с определенными поведенческими типами и позволяют получить ключ к объяснению некоторых важных явлений политической и социально-экономической жизни России начала XX столетия.

Не вступая в старинный спор о соотношении материальных и идеальных факторов в истории, и не преувеличивая влияние системы представлений о Великобритании на конкретные политические решения российской правящей элиты, автор, тем не менее, исходил при написании работы из тезиса о единстве сознания и деятельности. Традиция анализа мыслительных стереотипов и поведенческих установок без отрыва друг от друга лежит в основе концепции политической культуры, однако активно развивалась не

187 только в политологических, но и в чисто исторических трудах . В емком определении оксфордского словаря, идеология представляет собой систематическую схему идей, обычно относящихся к политике или. обществу, поведению класса или группы, и воспринимаемую как

188 оправдывающую действия» .

С другой стороны, социологический подход позволяет выявить связь между индивидуальными чертами человека, особенностями его сознания и принадлежностью к определенной социальной группе189. Один из ведущих британских социальных историков К.Райтсон пишет: «Общество есть процесс. Для социального историка главная из всех задач состоит в том, чтобы уловить этот процесс, одновременно обнаруживая долговременные сдвиги в социальной организации, в общественных отношениях и в тех понятиях и ценностях, в которых эти социальные отношения воплощаются»190. Рассмотрение материалов на «британские сюжеты» в прессе начала XX века в рамках единой системы позволяет представить периодические издания как множество каналов или сетей, связующих между собой различные социальные группы, отражающие их картину мира и формирующих ее. При этом отдельные, наиболее очевидные, черты и особенности мышления публицистов, отразившиеся в их трактовке событий англо-бурской войны, анализируются не как случайные явления, но как значимые элементы общественной жизни, во взаимной обусловленности в нею.

При оценке происхождения отдельных «информационных волн» в общественно-политическом пространстве, исследователь сталкивается с

187 Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. М., 1996. С. 98-99, 129.

188 Oxford English Dictionary. 2nd ed. Oxford, 1989. Vol. 7. P. 22. (Цит. по: Схиммельпеннинк ван дер Ойе. Идеологии империи в России имперского периода// ЛЬ imperio. 2001. №1-2. С. 213).

189 Усенко О.Г. К определению понятия «менталитет» // Российская ментальность: методы и проблемы ; изучения. Вып. 3. М., 1999. С. 23.

190 Цит. по: Репина Л.П. Социальная история и историческая антропология: новейшие тенденции в современной британской и американской медиевистике // Одиссей. Человек в истории. Личность и общество. М., 1990. С. 171. необходимостью атрибутировать их с точки зрения государственного или общественного заказа. Провести разграничение элементов общественного мнения и идеологической политики, сознательно проводимой властными элитами, как правило, непросто. Преодолевая неизбежный схематизм, присущий понятиям «власть» и «общество», мы сталкиваемся с наличием в публичном пространстве Российской империи многочисленных социальных групп. Они отличались между собой по степени принадлежности к государственному аппарату, по численности, социальному происхождению и многим другим факторам. Объединяли их наиболее типичные черты общественного сознания той эпохи, общие принципы коллективного и индивидуального мышления. Тем не менее, там, где позволяют источники, необходимо конкретизировать социальное и политическое «авторство» изучаемых материалов. Ситуация осложняется тем, что «спущенная сверху» информация, и особенно ее оценка, зачастую разделяется отдельными социальными слоями. К тому же, целенаправленное и регулярное постулирование определенных идейных положений, безусловно, укореняет их в общественном мнении и усложняет анализ их происхождения. Тем не менее, насколько это возможно, исследователь должен различать элементы общественного мнения и идеологической политики, поскольку именно анализ происхождения тех или иных идеологем позволяет сделать вывод об их месте, укорененности и важности в комплексе общественных представлений в целом и различных социальных групп - в частности. Наиболее очевидным путем решения этой проблемы является выявление непосредственной связи тех или иных печатных изданий с правящими элитами, а также сопоставление содержания публицистических текстов по «британской тематике» с аналогичными тезисами, встречающимися в личных и официальных источниках других типов.

Научная новизна работы аргументируется следующими положениями:

1. формирование, эволюция и специфика этнических представлений русского общества впервые исследуется в тесной взаимосвязи с процессами его самоопределения и модусами его самоописания к. XIX - н. XX вв.;

2. представления об англичанах как этническом «чужом» и внешнеполитическом партнере впервые рассматриваются в единой системе с ключевыми внешне- и внутриполитическими концептами, бытующими в русском коммуникационном пространстве;

3. образы и представления об англичанах, распространенные в русском общественном сознании указанного периода, анализируются в общем контексте с идейными и мировоззренческими установками, ретранслируемыми носителями этих представлений;

4. в работе впервые проводится четкое выделение и анализ конъюнктурных и структурных факторов, определявших отношение русского общества к англичанам;

5. сделана попытка определить соотношение вклада властных и общественных источников в процесс создания единого образа англичан в российском общественно-политическом пространстве.

Принципиальные отличия данной работы от предшествующих исследований проблем восприятия англичан в России и реакции русского общества на события англо-бурской войны заключаются в следующем. В отличие от диссертационного исследования А.Л. Витухновского, работа написана на иных теоретико-методологических основаниях. Это позволило автору уйти от жесткой схемы в делении русского общества на «проправительственный» и «пролетарский» лагеря и предложить иное объяснение феномену единства русского общества в поддержке бурской стороны конфликта. Вместе с тем, впервые наглядно раскрыто лишь намеченное в работе А.Л. Витухновского положение о сознательном использовании российским МИДом размещения про- и антианглийских публикаций в периодической печати в качестве внешнеполитического инструмента. При написании диссертации был использован богатый фактический материал, собранный А.Б. Давидсоном по вопросу об отношении русского общества к англо-бурской войне. Также учитывались ключевые выводы этого исследователя по этой проблеме. Однако, по сравнению с его работами, в данном исследовании выбран совершенно другой ракурс. А.Б. Давидсон уделяет значительное внимание событийной стороне проблемы «Россия и англо-бурская война», подробно, а порой исчерпывающе описывая историю контактов России с африканскими государствами, политических перипетий вокруг англо-бурского конфликта и вопроса о возможном вмешательстве в него русских властей, деятельности русского Красного креста и участия в войне русских добровольцев, а также конкретные формы, которые приняла реакция русского общества на южноафриканские события. В диссертации же выведены на передний план процессы, происходящие в русском общественном сознании. События англобурской войны и этнические образы англичан и буров интересуют нас, в данном случае, лишь как лакмус, наглядно демонстрирующий характерные черты русского общественного мнения. Именно поэтому появляется возможность предложить четкую версию ответа на вопрос о причинах и внутренней логике столь восторженного и эмоционального отношения русского общества к событиям в Южной Африке и такой однозначной поддержке буров.

С точки зрения методологии, новизна исследования заключается в последовательном применении системного метода при анализе процессов в области общественных представлений. Кроме того, российская пресса и публицистика также анализируется как единая система, которая в этом качестве только и позволяет понять механизмы формирования и функционирования феномена общественного мнения в области этнических представлений и влияния образно-представленческих систем на выработку конкретной политической линии. До настоящей работы при изучении образа Англии в русском общественном мнении данные прессы использовались только иллюстративно.

Апробация работы. Основные результаты исследования изложены автором в научных публикациях на страницах периодических изданий («Отечественная история», «Историк и Художник») и научных сборников, а также в выступлениях на научных конференциях и заседаниях кафедры отечественной истории Государственного университета гуманитарных наук.

Структура работы подчинена ее основному замыслу - выявлению динамики общественных настроений в отношении Великобритании, ее внутренних двигателей, константных и конъюнктурных факторов в ее основе. Диссертация состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения и списка использованных источников и литературы. В разделе историографии представлен обзор существующей отечественной и зарубежной литературы по проблематике диссертации, с акцентом на описание уже наработанных принципов анализа процессов в области сознания и общественной мысли. Сделаны выводы о степени разработанности темы, о наличии в историографии нескольких этапов ее анализа, отличающихся в своей концептуальной и методологической основе. При характеристике использованных в работе источников основное внимание уделялось анализу возможностей периодических материалов при изучении состояния общественного мнения в области представлений об Англии с одной стороны и идеологической политики власти, с другой. Сделаны необходимые пояснения по генетической принадлежности источников к той или иной социальной группе или аудитории. Это дает возможность в дальнейшем атрибутировать и объяснить происхождение различных идеологем в рассуждениях на «британские темы»).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Образ Великобритании в российском общественном мнении в период англо-бурской войны"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В начале XX века российское общество переживало переходный период своего развития. Глубина и насущный характер политических и социально-экономических проблем наряду с остротой и напряженностью идеологической жизни ставили власть и общество перед необходимостью вырабатывать свое отношение к ключевым проблемам российской действительности и проходить до конца нелегкий процесс самоопределения. Англо-бурская война стала своеобразным тестом, спровоцировавшим общество на яркую и неподдельную реакцию, которая параллельно выявила в русском коммуникационном пространстве все оттенки отношения к себе и миру.

События в Южной Африке получили беспрецедентно широкое освещение в русской прессе и публицистике. В определенной степени в основе этого явления лежали вполне прагматические причины: различные властные институты использовали прессу как удобную площадку для решения своих конъюнктурных задач. В частности, наличие у российского МИДа исключительно популярного официоза позволило ему в полной мере использовать ресурс так называемой «дипломатии прессы». Задачи информационной поддержки внешнеполитической линии полностью определили основное направление и эволюцию публикаций в этом официозе. Кроме того, анализ комплекса этих публикаций в сочетании с данными других источников позволяет видеть в них яркую и порой очень информативную иллюстрацию к процессам выработки стратегии и тактики русского правительства по внешнеполитическим вопросам в целом. В частности, в ходе анализа становится очевидной неоднозначность позиции, занятая МИДом по вопросу о вмешательстве в англо-бурский конфликт, равно как и наличие во властных элитах нескольких позиций по вопросу о допустимых границах давления на Великобританию. Так, перспектива «присутствия русских в Индии» явно принадлежала к числу идей, которые не только активно и сознательно использовались как орудие устрашения и дипломатической игры, но и органично входили в сознание многих российских военных, в качестве реальных и осуществимых в том или ином виде.

Активное издание публицистических брошюр серии «для народа» на сюжеты из англо-бурской войны также обязано своим происхождением потребностью властных элит в решении определенных насущных задач. В данном случае они позволяли на ярком и популярном примере осуществлять идеологическую работу с населением, объясняя ему простые патриотические истины согласно духу и букве начал «православия, самодержавия и народности».

Значительная активность военного сословия в печатании и обсуждении статей и книг по вопросам южно-африканской войны объясняется практической потребностью военного ведомства в свежем материале и примерах новейшей организации боевых действий. С учетом долгого мирного периода в сочетании с осознаваемой экспертами неизбежностью войны европейского или даже мирового масштаба такой опыт был совершенно бесценен.

Однако, эмоциональная, искренняя и глубокая реакция русского общества на события в Южной Африке имела совершенно иное происхождение, нежели сиюминутные идеологические задачи различных министерств и ведомств. С определенного момента четкая грань между властью и обществом исчезала, и сложное понятие «общественного мнения» начинали формировать равно дворяне, словом и делом поддерживавшие престол, бюрократы, в большей или меньшей степени обезличенные и не всегда сохранившие четкую социальную принадлежность, интеллигенция и другие группы населения, читающие газеты и знакомые с названием «Трансвааль». Изучение публикаций в русской прессе, так или иначе затрагивающих англобурской войны, позволяет увидеть некоторые характерные черты русского общественного сознания начала XX века в целом. Именно это в конечном итоге объясняет логику самой «пробурской кампании», инициированной публицистами.

На русское общественное мнение в то время распространялись все особенности переходного периода, через который проходило государство. Оно никоим образом не представляло собой постоянную величину с четко сформированными и вычленяемыми составными элементами. Перемены в социальной структуре и полифоничность идеологической жизни способствовали формированию исключительно многообразной картины. Различные идейные направления переживали активную эволюцию и нередко включали в себя многие компоненты совершенно других идеологических и мировоззренческих систем, что тут же отражалось в текстах людей или отдельных изданий, исповедующих их. Это, безусловно, затрудняет анализ и налагает ограничения на все классификации. Тем не менее, анализ материалов прессы показывает, что по отдельным ключевым вопросам российское общество демонстрировало крайне высокую степень единства. Оно проявилось как раз по поводу обсуждения англо-бурской войны и касалось единодушного осуждения англичан и представляемого ими капиталистического пути развития; однозначной поддержки буров и проведения параллелей между ними и русскими; оценок и трактовки специфики политических, социально-экономических и культурных особенностей западной цивилизации в целом, неприятия модернизации в главных ее аспектах.

Итак, анализ материалов русской публицистики по англо-бурской войне продемонстрировал высокую гомогенность русского общественного мнения в тот период времени. На первый взгляд, этот вывод сходен с тем, который присутствует в работе А.Л. Витухновского. Исследователь считал русское общество единым не только в вопросе осуждения англичан за развязывание войны, но также в буржуазной и империалистической сущности большинства средств массовой информации (в противовес «Искре»). Проанализированный материал заставляет нас склониться к противоположной точке зрения. Все привлекавшиеся издания демонстрировали более или менее устойчивую антианглийскую позицию, традиционализм, неприятие западного пути социально-экономического развития. В них практически невозможно найти малейшие симпатии к буржуазному миропорядку и соответствующей системе ценностей. Позиция правых и проправительственных изданий выглядела наиболее однозначной. В ее логике социально-экономические параметры капиталистического уклада жизни напрямую вели к кардинальной ломке и пересмотру всех принципов русской политической системы и общественной организации, что никак не могло приветствоваться. Либеральные издания заняли более сложную позицию. Положение обязывало их делать ритуальные заявления в поддержку британской системы принципов государственной и общественной жизни. Однако, постоянный анализ язв капиталистического миропорядка на страницах либеральных изданий куда лучше коррелировал с их же однозначным осуждением поведения англичан на мировой арене, нежели с несколькими дежурными фразами в начале и конце статей об исторических заслугах англичан в области либеральных ценностей. Во многих либеральных изданиях сказывалось значительное влияние народнической идеологии. В этом случае капиталистическая система подвергалась еще более решительной критике, а похвалы бурской социально-экономической организации становились еще красноречивее. Марксистские издания также по сути своей не могли излагать принципиально иную точку зрения при описании английской жизни. В рассматриваемый период ревизионистское направление в марксизме еще не получило такого отклика в русской общественной мысли и при трактовке событий англо-бурской войны значительно не сказалось. Таким образом, представители левого, центристского и правого направления получили редкий шанс найти общий язык в трактовке волновавшей всех темы — факт, весьма редкий и тем более знаменательный для исследователя. Именно поэтому вызывает возражение тезис о четком делении русского общества в начале XX века на две противостоящие группы: западно-ориентированные, рационально мыслящие «верхи» и традиционалистские «низы»737. Единство всей системы русской прессы по вопросам о перипетиях англо-бурской войны, особенностях соперничающих цивилизаций и оправданности модернизации свидетельствует скорее о высокой степени идентичности общества, стоящего за этой системой.

Важность наличия такого единения еще усиливается, с учетом того, что если отдельные тезисы в отношении русского общества к Англии можно считать конъюнктурными, а значит, предполагать возможность их изменения в будущем (в основном они касались внешнеполитических контактов), то структурные элементы в трактовке «западной цивилизации» не подлежали быстрой эволюции. Гомогенность общественного сознания ярко проявилась не только в идентичной трактовке образа Англии и англичан, но в самой системе ценностей и образе мышления, сделавших именно такую трактовку доминировавшей. Явная склонность к идеалистическому восприятию действительности, значительная приверженность к религиозным образам и оценкам в трактовке окружающего мира, наконец, стремление рассматривать внутреннюю и внешнюю политику отдельных государств как следствие их цивилизационной принадлежности были равно свойственны представителям разных идеологических лагерей и заметно влияли на их отношение к Англии и западной цивилизации в целом.

Сопоставление в публицистических текстах смысловой стороны и формы подачи материала, его стилистических, лексических, риторических, визуальных особенностей позволяет признать указанные черты действительно глубокими, поскольку они системно проявлялись в текстах, различных по происхождению и задачам. Более того, указанные принципы мышления признаются исследователями характерными для достаточно архаичного типа сознания, что вполне коррелирует с традиционалистской картиной мира, исповедуемой публицистами на содержательном уровне.

131 Россия и Запад. Формирование. С. 28, 34.

В частности, неоднократно проявлявшееся в текстах стремление выносить оценки англичанам, бурам и мировой политике в целом, опираясь при этом не на знания и рациональный анализ, а на веру и эмоции, трактовалось в классических трудах К. Леви-Стросса, Дж. Фрейзера, А.Ф. Лосева как черта мифологического сознания, конструирующего «свой мир, существующий и что развивающийся по своим собственным законам» . Классический образ «Чужого» - Джона Буля, нарисованный в прессе, заставляет вспомнить о черно-белой картине мира в традиционном сознании, о значении бинарных оппозиций, среди которых противопоставление «свой - чужой» выполняло роль важнейшего архетипа . Кроме того, надо учитывать, что эти процессы духовной жизни проходили на фоне развивающегося феномена национализма и национальных движений в мире и самой Российской империи, что ставило вопросы этнических представлений на особенно зыбкую и опасную почву, способствовало обострению этнической враждебности.

Появление рассуждений об особом «русском пути» вполне логично в рамках описанной выше системы ценностей. Здесь также могло сказаться значительное идейное влияние народнического течения, продолжающееся и в начале XX века. Кроме того, обращает на себя внимание безусловное знание всеми представителями российского коммуникационного пространства социалистических учений того времени, общее представление о марксистской теории, о чем говорит и содержательное, и лексическое сходство в оценке англо-бурской войны. Это тоже внесло значительную лепту в антимодернизационную, антикапиталистическую направленность всего российского общественно-политического, идейного пространства. Парадоксальным образом, русское общество тем самым оказалось готово к восприятию марксизма в его ленинской трактовке, включавшей в себя и негативные оценки капиталистического строя, и признание возможности

738 Россия и Запад. Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX века. М., 1998. С. 4.

739 Копелев Л.З. Чужие // Одиссей. Человек в истории. 1993: Образ «другого» в культуре. М., 1994. С. 9. быстрого перехода России к более справедливой модели, и известное мессианство.

Уже после революции различные исследователи констатировали распространение среди русского общества «элементов социального. максимализма, веры в социальный характер русской революции и определенный русский мессианизм». Признавалось, что эти черты объединяют самые разные идеологические течения, от славянофилов до

740 социалистов .

Очевидно, что принцип единения порой противоположных идейных течений по отдельным ключевым вопросам трактовки российской действительности и всеобщая популярность некоторых элементов идеологемы «русского пути» появились на свет задолго до революционных событий 1917 года. То и другое явно прослеживается уже в начале XX века в текстах публицистов об англо-бурской войне, что свидетельствует о базовом характере указанных процессов в русской общественно-политической жизни.

740 Слоним М. Русские предтечи большевизма // А. Блок. Россия и интеллигенция. М., 2000. С. 93.

Список научной литературыПетухов, Лев Александрович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Периодические издания Газеты1. Биржевые ведомости741.

2. Вестник финансов, промышленности и торговли. Указатель промышленных распоряжений (Отдельные номера за 1899-1902 гг.)3. Волгарь (1899-1902 гг.)

3. Вятская газета (1899-1902 гг.)5. Гражданин (газета-журнал)6. Искра7. Курьер

4. Русский мир. 1877. 2 августа.23.Русское слово

5. Санкт-Петербургские ведомости25.Свет26.Сельский вестник

6. Торгово-промышленная газета

7. Amsterdamische Courant (Отдельные номера за 1899-1900 гг)

8. По умолчанию указывается годовая подписка за 1899-1902 гг.1. Журналы29.Будильник742

9. Варшавский военный журнал 31 .Вестник Европы

10. Военно-медицинский журнал 33 .Военный сборник34.Вокруг света35.Жизнь (1899-1901 гг.)36.Журнал для всех

11. Журнал министерства путей сообщения (Отдельные номера за 18991902 гг.)38.Искры

12. Книжный вестник (Отдельные номера за 1899-1902 гг.)40.Мир божий41 .Наблюдатель42.Нива43. Осколки44.Разведчик45.Революционная Россия46. Родина 4 7. Родник48.Русская мысль49.Русская речь. 1879. №1-2

13. Русский вестник (1901-1902 гг.) 51 .Русское богатство52. Север

14. Стрекоза (1901-1902 гг.) Архивные материалы

15. Подробная карта Трансвааля и Оранжевой республики (1900 г.) // Государственный архив Ульяновской области. Ф. 933. Оп. 1. Д. 14.

16. Делопроизводственные материалы, официальная переписка

17. Англо-русская конвенция 1907 г. и раздел Афганистана (по материалам секретного архива бывшего МИД) //Красный архив. 1925. Т. 3 (10).

18. Журнал особого совещания 4 февраля 1890 г. Англо-русское соперничество в Персии в 1890-1906 гг. // Красный архив. 1933. Т. 1 (56).

19. По умолчанию указывается годовая подписка за 1899-1902 гг.

20. Заславский Д. Николай II «император кафров» // Красный архив. 1935. №2-3.

21. Из дневника генерала В.В. фон Валя // Россия и Африка.

22. Копия всеподданнейшей записки министра иностранных дел // Красный архив. 1926. Т. 5 (18).

23. Марченко Е.Ф. Документы АВПРИ о Южной Африке // Дипломатический вестник. 1992. № 17-18.

24. Николай Романов об англо-бурской войне // Красный архив. 1934. № 63.

25. Отрывок из записки чиновника МИД России И. Коростовца «Английское влияние в Португальской Африке (Мозамбик) и в Трансваале» «Русское влияние в Трансваале» // Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII - 1960 г. Том I. М., 1999.

26. Франции к российской инициативе о посредничестве Великих Держав в деле прекращения войны. 1901 г. // Россия и Африка. Документы и материалы. XVIIIb. 1960 г. Т. I. М., 1999.

27. Письмо П.П. Тыртова М.Н. Муравьеву от 14 (27) февраля 1900 г. // Коренные интересы России глазами ее государственных деятелей, дипломатов, военных и публицистов. Док.публ. Сост-ль И.С. Рыбаченок. М., 2004.

28. Телеграмма г.-л. Линевича на имя военного министра, Тянь-цзин, 30 сентября 1900 //Красный архив. 1926. Т. 1 (14).

29. Телеграмма из Кишинева от частных лиц, российских подданных, министру внутренних дел Д.С. Сипягину с ходатайством о прекращении англо-бурской войны. 1900 г. // Россия и Африка. Документы и материалы. XVIIIb. 1960 г. Т. I. М., 1999.

30. Царская дипломатия о задачах России на Востоке в 1900г. // Красный архив. 1926. №5.

31. Сборники и авторские публикации документов и материалов

32. Англо-бурская война 1899-1902 гг. по архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. М., 2001.

33. Вяткина P.P. Англо-бурская война 1899-1902 годов в русских документах // Преподавание истории в школе. 1991. №4.

34. Она же. Африка в переписке российских дипломатов в конце XIX -нач. XX вв. (по документам АВПРИ МИД РФ) // Вестник МГУ. Серия востоковедение. №3.

35. Русско-индийские отношения в XIX веке. Сб. арх. док. и мат. М., 1997.

36. Сборник материалов по англо-бурской войне в Южной Африке. 18991902. Вып. I-XXII. Военно-учетный комитет Главного Штаба. СПб, 1900-1905.1. Популярные брошюры

37. Айп В. Англо-бурская война. СПб, 1900. 77.Он же. Война Англии с бурами. СПб, 1901.

38. Альбом Англо-Бурской войны. СПб, 1899.

39. Альбом англо-бурской войны. СПб, 1900.

40. Англичане. Чтение для народа. Сост. Ф.Ф. Пуцыкович. Изд. 5-е. СПб, 1908.

41. Англичанин и индус. М., 1901.

42. Англо-бурская война. СПб, 1900.

43. Англо-трансваальская война. История буров и их войны. СПб, 1900.

44. Англо-трансваальская война. Либретто и пантомимы. Киев, 1900.

45. Англо-трансваальская война. Протест буров и их история. М., 1900.

46. Англо-трансваальская война. Юмористические телеграммы и письма. Киев, 1900.

47. Англо-трансваальская война на рубеже XX века. М., 1900.

48. Андреев И.В. Трансвааль (Зафалье) и его соседи. М., 1899.

49. Борохович В.Л. Политика Англии, как источник мировых бедствий. Смоленск, 1900.

50. Буры и англичане. СПб, 1900.

51. Буры и англичане в Южной Африке. СПб, 1901.

52. Буры и их соседи. СПб, 1900.

53. Буры и их страна. Харьков, 1900.

54. Буры. Краткий очерк их быта, нравов и политического строя Трансвааля. СПб, 1899.

55. В помощь бурам. Очерк бурофила. СПб, 1900.

56. Война Англии с Россией и Францией. Фантастическая сказка француза. СПб, 1900.

57. Война Англии с Трансваалем. В карикатурах русских и иностранных изданий. Екатеринослав, 1900.

58. Война англичан с бурами. СПб, 1905.

59. Гарди Дж. К., Либкнехт К. Трансвааль и Китай. Две речи Кейр Гарди и Либкнехта. Вильно, Типография «Рабочей библиотеки», 1900.

60. Герье В. Буры и почему следует желать им успеха. СПб, 1900;

61. Гимн буров. Разноцветное знамя Трансвааля. СПб., 1900.

62. Глебов С.И. (Гнедич). Новый Наполеон. Из Южно-Африканской войны Трансвааля с Англией. 1899-1900. СПб, 1899.

63. Две силы или война англичан с бурами. СПб, 1900.

64. Индия. Об Индии и индусах. СПб, 1898.

65. Корсаков Н. Трансвааль и его богатства. СПб, 1900.

66. Котляр Д.М. Герои Южно-Африканских республик Трансвааля и Оранжевой. СПб, 1900.

67. Лебедев В.Г. В Индию. СПб, 1898.

68. Летц А.Ф. История бурского народа, политика Англии в Южной Африке и причины последней англо-бурской войны. Ташкент, 1901.

69. Маевский В. Трансваальская война и самобытная тактика буров. Тифлис, 1900.

70. Мысли об упрочении европейского мира. СПб, 1900.

71. Начало и конец англо-бурской войны. 1899 1900. Составлено по новейшим иностранным сочинениям. СПб, 1900.

72. Новейший песенник. Трансвааль. Сборник новейших песен, куплетов и романсов. СПб, 1908.

73. Новицкий Е.Ф. Англо-бурская война в туманных картинках. Б\м. 1902.

74. Памятка о «братине» и пожелание от русских людей Питу Кронье и его бурам. СПб, 1901.

75. Пименова Э.К. Англичане и их страна. СПб, 1905.

76. Позняков Д.М. Буры и англичане перед лицом современной общественной науки. Борисоглебск, 1900.

77. Покушение Англии на буров и их самозащита с нравственной точки зрения. М., 1900.

78. Пороховщиков A.A. Бог и буры. СПб, 1901.

79. Послание главнокомандующего трансваальскими войсками генерала П.1. Жубера к Английской Королеве. Трансвааль и история его страданий. СПб, 1900.

80. Последствия Трансваальской войны, денежного кризиса в Европе, индийского голода и распространения чумы. Смоленск, 1900.

81. Протасов М. Буры и англичане. СПб, 1900.

82. Реган В.Ф. Англия и Трансвааль. СПб, 1900.

83. Санкт-Петербург-Трансвааль. Издание Голландского комитета для оказания помощи раненым бурам. СПб, 1900.

84. Слепцов А. По морю до Индии. Издание для народа. СПб, 1900.

85. Трансвааль и его страдания. Послание главнокомандующего Трансваальских войск П. Жубера английской королеве. СПб, 1899.

86. Трансвааль. Новый песенник. М., 1916.

87. Трансвааль. Новейший песенник. Сборник новейших песен, куплетов и романсов. СПб, 1908.

88. Трансвааль. Новейший песенник. Собрание новейших цыганских песен и романсов. М., 1909.

89. Трансвааль. Новейший сборник песен. М., 1908

90. Трансвааль. Новейший сборник песен. М., 1910.

91. Трансвааль. Сборник песен. М., 1908.

92. Цирк бр. Труцци. Либретто, пантомимы. Англо-Трансваальская война. Л. 1. Б\г, б/д.

93. Чегуев М.И. Чем должна кончиться война Англии с Трансваалем. М., 1900.

94. Публицистические работы современников

95. Амфитеатров A.B., Дорошевич В.М. Китайский вопрос. М., 1901.

96. Аничков М.В. Итоги и уроки трансваальской войны. СПб, 1903.

97. Бальмонт К. Поэзия Оскара Уайльда // Бальмонт К. Избранное. М., 1980.

98. Бердяев H.A. Борьба за идеализм // Мир божий. 1901. №6.

99. Он же. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // Вопросы философии. 1990. №2.

100. Блиох И.С. Трансваальская война и связанные с нею вопросы. СПб, 1900.

101. Блок A.A. «Может ли интеллигенция работать с большевиками?» (Ответ на анкету) // Александр Блок. Андрей Белый. Диалог поэтов о России и революции. М., 1990.

102. Богданович А. Критические заметки // Мир божий. 1895. №12.

103. Британец. Англо-бурская война и русская пресса. СПб, 1900.

104. Буры и Англия. Сообщение Ген.штаба подполк. Ниве // Военные беседы в Гельсингфорском военном собрании в 1900-1901 гг. Вып. 2. Гельсингфорс, 1902.

105. Вебер Ф. Об огнестрельных повреждениях новейшими снарядами на основании наблюдений, произведенных в последней Англо-Трансваальской войне. СПб, 1901.

106. Виноградский А.Н. Англо-бурская война в Южной Африке. Вып. 1-3. СПб, 1901-1903.

107. Война англичан с бурами. СПб, 1905.

108. Дерюжинский В.Ф. Новые явления в развитии английской демократии. СПб, 1906.

109. Дионео (Шкловский И.В.). Очерки современной Англии. СПб, 1903.

110. Достоевский Ф.М. Ваал. В кн.: «Я берег покидал туманный Альбиона.» Русские писатели об Англии. М., 2001.

111. Евреинов Г. А. Прошлое и настоящее значение русского дворянства. СПб, 1898.

112. Он же. Самобытность или отсталость? СПб, 1905.

113. Задачи России в Средней Азии в связи с вопросом о проведении среднеазиатской железной дороги. СПб, 1900.

114. Изнанка русско-японской войны. Скиф. Тамбов, 1905.

115. Ковалевский М. Действительная природа Государственной Думы. Харьков, 1905.

116. Он же. Что такое парламент? СПб, 1906.

117. Кратчайший железнодорожный путь из Центральной Азии в Среднюю Азию. СПб, 1899.

118. Креницын Н.В. Восточный вопрос на почве его истории и политики. СПб, 1900.

119. Меньшиков М.О. Сатанизм в политике. В кн.: Меньшиков М. Национальная империя. М., 2004.

120. Мещерский В. Дневники // Гражданин. 1910. №3 3; №3 5.

121. Мухин С. Россия для русских. М., 1906.

122. Новикова O.A. Английские предрассудки. В кн.: «Я берег покидал туманный Альбиона.» Русские писатели об Англии. М., 2001.

123. Новицкий В. Военные очерки Индии. СПб, 1900.

124. Павлович М.П. Что доказала англо-бурская война? (Регулярная армия и милиция в современной обстановке). Одесса, 1901.

125. Пименова Э.К. Политические вожди современной Англии и Ирландии. М., 1904.

126. Риттих П.А. Железнодорожный путь через Персию. СПб, 1900.

127. С Англией или с Германией? М., 1908.

128. Скопин В.Н. Средняя Азия и Индия. Книги для народа, школ и войск. М., 1904.

129. Снесарев А.Е. Индия как главный фактор в средне-азиатском вопросе. Взгляд туземцев Индии на англичан и их управление. СПб, 1906.

130. Он же. Северо-Индийский театр военных действий (военно-географическое описание). Ташкент, 1903.

131. Соболев JI.H. Возможен ли поход русских в Индию? СПб, 1901.

132. Стахович П.А. Очерки англо-бурской войны. СПб, 1901.

133. Сыромятников С.Н. Опыты русской мысли. СПб, 1901.

134. Тагеев Б.Л. Русские над Индией. Очерки и рассказы из боевой жизни на Памире. СПб, 1900.

135. Тилле А. Упадок политического и военного могущества Англии. СПб, 1901.

136. Толстой А.Н. Статьи, выступления, письма, очерки // Толстой А.Н. Собрание сочинений в 10 томах. М., 1961.

137. Толстой Л.Н. Рабство нашего времени // Полное собрание сочинений. Т. 34. Произведения 1900-1903 гг. М., 1952.

138. Он же. Не убий // ПСС Т. 34. М., 1952.

139. Он же. Письма 1901-1902 // ПСС Т. 73. М., 1954.

140. Он же. Письма 1899-1900 // ПСС Т. 72. М.-Л., 1933.

141. Он же. Американскому телеграфному агентству «American Cable News» // ПСС Письма 1899-1900. М.-Л, 1933. Т. 72.

142. Франк С.Л. Кризис западной культуры. В кн.: Освальд Шпенглер и «Закат Европы». Сб.ст. М, 2000.

143. Он же. Этика нигилизма // Вехи. Из глубины. М., 1991.

144. Он же. De profundis // Вехи. Из глубины. М., 1991.

145. Фюсслвйн P.O. Англия и Трансвааль. СПб, 1900.

146. Черчилль У. От Лондона до Ледисмита. В кн.: У. Черчилль. Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии. М., 2004.

147. Чистович С.Я. Медицинская помощь в Трансваале. СПб, 1901.

148. Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М, 1899.

149. Чуковский К.И. М.О. Меньшиков // Чуковский К.И. Собр.соч. в 15-ти томах. Т. 6. М., 2002.

150. Шарапов С.Ф. Максим Ковалевский о демократии и парламентаризме. СПб, 1906.

151. Он же. С Англией или с Германией? М., 1908.

152. Штиглиц А.Н. Великобритания и ее южно-африканская политика. СПб, 1901.

153. Щеглов В. Возобновление разрушенных дорог в англо-бурской войне 1899-1902 гг. // Инженерный журнал. 1902. №12.

154. Мемуары, дневники, эпистолярные материалы

155. Архив В.А. Гольцева. М., 1914.

156. Белоусов И.А. Царская «цедилка» // Цензура в России в к. XIX -н. XX века. Сб. восп. СПб, 2003.

157. Бенуа А. Мои воспоминания. Кн.4-5. М., 1980.

158. Богданович A.B. Три последних самодержца. М.-Пг., 1924.

159. Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 1-3. М., 1993.

160. Воейков В.Н. С царем и без царя (Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II). М., 1995.

161. Воспоминания В.А. Поссе. (1905-1917 гг.). Пг, 1923.

162. Геруа Б.В. Воспоминания о моей жизни. Париж, 1969. Т. 1.

163. Гессен И.В. В двух веках. Жизненный отчет // Архив русской революции. Берлин, 1937. Т. 22.

164. Гиляровский В.А. Москва газетная // Сочинения в 3 тт. Т. 2. М., 1994.

165. Грулев М. Записки генерала-еврея. Париж, 1930.

166. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000.

167. Данилов Ю.Н. На пути к крушению. Очерки последнего периода Российской монархии. М., 2000.

168. Дневник А.Н. Куропаткина. 17.11.1902-06.03.1903 // Красный архив. 1922. №2.

169. Евгеньев-Максимов В., Максимов Д. Из прошлого русской журналистики. Д., 1930.

170. Игнатьев A.A. Пятьдесят лет в строю. М., 1959. Т. I.

171. Игнатьев М. Русский альбом. Семейная хроника. СПб, 1996.

172. Ковалевский М.М. Моя жизнь. Воспоминания. М., 2005.

173. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1911-1919. М., 1991.

174. Кугель А.Р. (Homo novus). Листья с дерева. Воспоминания. Л., 1926.

175. Он же. Сытин (Воспоминания о прошлом русской печати) // Ленинград. 1940. №23-24.

176. Куропаткин А.Н. Дневник // Красный архив. 1922. Т.2.

177. Мардарьев Н.Г. Нечто из прошлого // Цензура в России в к. XIX -н. XX века. Сб. восп. СПб, 2003.

178. Маршак С.Я. В начале жизни (страницы воспоминаний) // Собрание сочинений. М., 1990. Т. 2.

179. Наживин И.В. Среди потухших маяков. Из записок беженца. Берлин, 1922.

180. Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., 1991.

181. Палеолог С.К. Около власти. Очерки пережитого. М., 2004.

182. Письма A.C. Суворина к В.В. Розанову. СПб, 1913.

183. Поливанов A.A. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра и его помощника. 1907-1916гг. М., 1924.

184. Поссе В.А. Мой жизненный путь. Дореволюционный период (1864-1917 гг.). М.-Л., 1929.

185. Он же. По Европе и России. 1899-1909. СПб, 1909.

186. Розанов В.В. Когда начальство ушло. М., 1997.

187. Снессарев Н. Мираж Нового времени. Почти роман. СПб, 1914.

188. Соловьев Ю.Я. воспоминания дипломата. 1893-1923. М., 1959.

189. Суворин A.C. Дневник. М., 1992.

190. Сытин И.Д. Жизнь для книги. М., 1960.

191. Телешов Н.Д. Записки писателя: Воспоминания и рассказы о прошлом. М., 1980.

192. Тихомиров JI.A. Из дневника // Красный архив. 1935. №6.

193. Толстая С.А. Дневники. В 2-х тт. Т. 2. 1901-1910. Ежедневники. М., 1978.

194. Тыркова-Вильямс A.B. То, чего больше не будет. М., 1998.

195. Чехов А. Письма 1893-1904 // Чехов А. Собрание сочинений в 12 томах. М., 1964.

196. Шкловский В. Жили-были. М., 1966.

197. Шульгин В.В. Дни. М., 1989.

198. Эренбург И. Люди, годы, жизнь // Собрание сочинений в 9 томах. Т. 8.М., 1966.

199. Произведения художественной литературы

200. Амфитеатров А. Девятидесятники. СПб, 1911. Ч. 2.

201. Амфитеатров A.B. Концы и начала. Хроника 1880-1910 гг. Серия вторая. Закат старого века. // Собрание сочинений A.B. Амфитеатрова. Т. 17. СПб, 1912. С. 90.

202. Он же. Сказка о мужике Иване и о старом Змее Горыныче // Амфитеатров А. Легенды публициста. СПб, 1905.

203. Ахматова А. Избранное. М., 1974.

204. Барфус Э. Буры. Война за свободу. Повесть из эпохи южноафриканской войны. СПб, 1901.

205. Бурофил. За буров!! Русские добровольцы в Трансваале. Повесть из событий англо-бурской войны 1899-1900. СПб, 1900.

206. Буры. Война за свободу. Повесть из эпохи южно-африканской войны. Э. фон Барфус. Пер.с нем. М., 1901.

207. Вересаев В.В. Записки врача // Собрание сочинений в 4 томах. Т. 1.М., 1985.

208. Дон-Аминадо. Поезд на третьем пути. М., 1991.

209. Каразин H.H. Погоня за наживой. СПб, 1993.

210. Коряков О. Странный генерал. М., 1969.

211. Куприн А.Й. Гамбринус // Собрание сочинений в 5 томах. Т. 2. М., 1982.

212. Мамин-Сибиряк Д.Н. Три конца // Мамин-Сибиряк Д.Н. Собр.соч. в 6 тт. Т. 3. М., 1981.

213. Ниман А. Питер Мариц юный бур из Трансвааля. Молотов, 1957.

214. Паустовский К. Далекие годы // Собрание сочинений в 9 тт. Т. 4. М., 1982.

215. Роза Бургер, бурская героиня или золотоискатели в Трансваале. Роман из англо-бурской войны. СПб, 1902.

216. Цветаева А. Из прошлого // Новый мир. 1966. № 1.

217. Чехов А.П. Вишневый сад. Комедия в 4-х действиях // Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем в 30 тт. Т. 13. Пьесы 1895-1904. М., 1986.1. Справочные издания

218. Беляева JI.H., Зиновьева М.К., Никифоров М.М. Библиография периодических изданий России. 1901-1916. Т. 1-3. JL, 1958-1960.

219. Полный алфавитный список драматическим сочинениям на русском языке, дозволенным к представлению безусловно (исправл. и доп. По 1 января 1904 г.). СПб, 1904.1. Литература1. Монографии и статьи

220. Аврех А.Я. Царизм и IV Дума. 1912-1914 гг. М., 1981.

221. Агуреев С.А. Образ «своих» и «чужих» в воспоминаниях русских участников англо-бурской войны 1899-1902 гг. // Взаимодействиекультур в историческом контексте. Сб.ст. по материалам межвузовской научной конференции 27-28 ноября 2003 г. М., 2005.

222. Александров В.В. Борьба империалистических держав за раздел Африки (1881-1914 гг.). М., 1963.

223. Алексеева Г.Д. Народничество в России в XX в. Идейная эволюция. М., 1990.

224. Ананьич Б.В. Из истории англо-русского соперничества в Персии накануне русско-японской войны (Персидский залив) // Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. Т. 194. Л., 1958.

225. Он же. С.Ю. Витте и П.А. Столыпин — российские реформаторы XX столетия. Опыт сравнительной характеристики // Звезда. 1995. №4.

226. Андерсен Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001.

227. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

228. Бердяев H.A. Смысл истории. М., 1990.

229. Бережной А.Ф. Царская цензура и борьба большевиков за свободу печати. Л., 1967.

230. Бессмертный Ю.Л. «Анналы»: переломный этап? // Одиссей. Культурно-антропологическая история сегодня. М., 1991.

231. Бестужев И.В. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1906-1910. М., 1961.

232. Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России. Конец XIX- 1917 год. М., 1960.

233. Боханов А.Н. Буржуазная пресса России и крупный капитал. К. XIX в. 1914 г. М., 1984.

234. Он же. Крупная буржуазия России конца XIX в. 1914 г. М., 1992.

235. Буховец О.Г. Социальные конфликты и крестьянская ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. М., 1996.

236. Бюттнер Т. История Африки с древнейших времен. М., 1981.

237. Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003.

238. Ведерников В.В. Кризис консервативной идеологии и его отражение в печати (1895-1902). Вестник ЛГУ. История, языкознание, литературоведение. 1981. Вып. 2. №8.

239. Вест Дж. Л. Буржуазия и общественность в предреволюционной России // История СССР, 1992, №1.

240. Витухновский А.Л. Англо-бурская война в оценке русской периодической печати // Ученые записки Петрозаводского университета. Т. XI. Вып. 1. Исторические науки. Вопросы истории. Петрозаводск, 1962.

241. Власть и реформы. От самодержавной к советской России. СПб, 1996.

242. Воронков В.М. Англо-бурская война. М., 1933.

243. Воропаева Н.Г. Англо-бурская война в 1899-1902 гг. в донесениях российских дипломатов и военных агентов. М., 2005.

244. Вульф Л. Изобретая Восточную Европу. М., 2003.

245. Вяткина P.P. Золото в отношениях России и Южной Африки (конец XIX начало XX вв.) // Архивы - ключ к истории Африки XX века. Материалы международной научной конференции к 75-летию проф. А.Б. Давидсона. М., 2005.

246. Она же. Россия и Южноафриканская республика -дипломатические отношения сто лет назад // Вестник МГУ. Сер. Востоковедение. 1996. №3.

247. Галин В. Тенденции. Война и революция. М., 2004.

248. Гелла Т.Н. Либеральная партия Великобритании и империя в к. XIX н. XX в. Орел, 1992.

249. Она же. Либеральная партия и Британская империя в к. XIX в.: идеология и политика. М., 1995.

250. Она же. Политические круги Великобритании о русско-английском соперничестве на Среднем Востоке 60-х-начала 70-х годов XIX века // Россия и Европа. Дипломатия и культура. М., 1995.

251. Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и национализм. М., 2002.

252. Георгиев A.B. Царизм и российская дипломатия накануне Первой мировой войны //Вопросы истории. 1988. №3.

253. Голиков А.Г. Источниковедческие проблемы отражения в периодической печати процесса монополизации российской промышленности. Докт. дис. М., 1991.

254. Он же. Тенденции монополизации российской промышленности 1914-1917 гг. (опыт контент-анализа публикаций отечественных газет) // Круг идей: развитие исторической информатики. Труды II конференции Ассоциации «История и компьютер». М., 1995.

255. Голубев A.B. Мифологизированное сознание как фактор российской модернизации // Мировосприятие и самосознание русского общества (XI XX вв.). М., 1994.

256. Горшенина ■ С. Извечна ли маргинальность русского колониального Туркестана, или войдет ли постсоветская Средняя Азия в область post-исследований // Ab imperio. 2007. №2.

257. Григорьев С.И. Придворная цензура последняя ведомственная цензура Российской империи // Цензура в России: история и современность. Вып. 2. СПб, 2005.

258. Грудзинский В.В. На повороте судьбы: Великая Британия и имперский федерализм: последняя треть XIX — первая четверть XX в. Челябинск, 1996.

259. Группа «Освобождение труда» и общественно-политическая борьба в России. М., 1984.

260. Давидсон А.Б. Африка в истории России (опыт трех столетий) // Историческая наука на рубеже веков. М, 2001.

261. Он же. Великая южно-африканская война в истории и в литературе // Лит. альманах «Африка». Вып. 4. М, 1983.

262. Он же. Едут, едут по Капстаду наши казаки (о российской эмиграции в ЮАР) // Родина. 1996; №9.

263. Он же. Первая большая война XX в.: Об англо-бурской войне. Исторический очерк. // Азия и Африка сегодня. 1982. №8.

264. Он же. Предисловие // Вестник МГУ. Серия 13. Востоковедение. 1996. №3.

265. Он же. Сесиль Роде и его время. М., 1984.

266. Он же. Страны Тропической и Южной Африки. В кн.: Мир в XX веке. М, 2001.

267. Он же. Трансвааль, страна моя. // Международная жизнь. №1.

268. Он же. Эта старая, старая песня // Азия и Африка сегодня. 1990. №10.

269. Он же, Филатова И.И. Англо-бурская война и Россия // Новая и новейшая история. 2000. №1.

270. Они же. Бурский генерал Максимов // Родина. 1997. №8.

271. Дармштеттер П. История раздела Африки (1870-1918). М.-Л., 1925.

272. Дейли Дж. Пресса и государство в России (1906-1917 гг) //Вопросы истории. 2001. №10.

273. Динерштейн Е.А. A.C. Суворин. Человек, сделавший карьеру. М., 1998.

274. Он же. Иван Дмитриевич Сытин и его дело. М., 2003.

275. Дьюкс П. Львы и двуглавый орел. 450 лет российско-британским отношениям // Родина. 2003. №5-6.

276. Дякин B.C. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны. 1914-1917. Л., 1967.

277. Емец В.А. А.П. Извольский и перестройка внешней политики России (соглашения 1907 года) // Российская дипломатия в портретах. М., 1992.

278. Ерофеев H.A. Туманный Альбион: Англия и англичане глазами русских. 1825-1853 гг. М., 1982.

279. Ерусалимский A.C. Колониальная экспансия континентальных держав и освободительное движение народов Южной Африки и Китая в XVII-XIX вв. М., 1974.

280. Есин Б.И. История русской журналистики XIX в. М., 2003.

281. Он же. Путешествие в прошлое /газетный мир XIX века/ М., 1983.

282. Есин Б.И., Кузнецов И.В. Триста лет отечественной журналистики (1702-2002). М., 2002.

283. Ефремов П.И. Внешняя политика России (1907-1914). М., 1961.

284. Жигалина О.И. Великобритания на Среднем Востоке. XIX н. XX в. М., 1990.

285. Жирков Г.В. История цензуры в России. М., 2001.

286. Игнатьев A.B. Внешняя политика России в 1905-1907 гг. М., 1986.

287. Он же. Русско-английские отношения в 1907-1914 гг.

288. Он же. Русско-английские отношения накануне I мировой войны. М., 1962.

289. Он же. Своеобразие российской внешней политики на рубеже XIX XX вв. // Вопросы истории. 1998. №8.

290. Из истории русской журналистики к. XIX н. XX вв. (Статьи, материалы, библиография). М., 1973.

291. История английской литературы. Т. 3. М., 1958.

292. История внешней политики России. Конец XIX — начало XX века. М., 1997.

293. История дипломатии. Т. 2. М., 1963.

294. История России XIX-XX веков: новые источники понимания. М., 2001.

295. Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911-1917. М., 2001

296. Он же. Численность и состав крайних правых партий в России (1905-1917 гг.): тенденции и причины изменений // Отечественная история. 1999. №5.

297. Козлов С.А. Сравнительно-исторический анализ Москвы и Лондона в сочинении российского предпринимателя конца XIX века // Россия и мир глазами друг друга. .вып.2, М., 2002.

298. Колмаков С.А. Идеология и политика либеральных партий Великобритании в 80-е гг. XIX в. М. 1985.

299. Коновалова A.B. К вопросу об истории газеты «Биржевые ведомости» // Экономическая история. Вып. 6. М., 2001.

300. Копелев Л.З. Чужие // Одиссей. Человек в истории. 1993: Образ «другого» в культуре. М., 1994.

301. Кострикова Е.Г. Русская пресса и дипломатия накануне первой мировой войны. M., 1997.

302. Котов С.А. Английский политический строй на рубеже XIX XX вв. в освещении русской либерально-буржуазной публицистики // Проблемы британской истории. М., 1980.

303. Он же. Политический кризис в Великобритании в начале XX века: (По материалам русской либерально-буржуазной прессы) // Проблемы новой и новейшей истории. М., 1979.

304. Кризис самодержавия в России. Л., 1984.

305. Кулешов C.B. Смешное в истории: опыт социокультурной реконструкции // Отечественная история. 2002. №3

306. Куликов C.B. Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка (1914-1917). Рязань, 2004.

307. Кульбакин В. Англо-бурская война // Военно-исторический журнал. 1941. №1.

308. Лаверычев В .Я. Крупная буржуазия в пореформенной России. 1861-1900. М., 1974.

309. Левандовский A.A. Угол преломления (Русский предприниматель в зеркале художественной литературы) // Побег с вертикали. Исторические очерки. Эссе. Воспоминания. Псков, 2005.

310. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 13.

311. Летенков Э.В. Из истории политики русского царизма в области печати. Л., 1974.

312. Он же. Литературная промышленность» России конца XIX-началаХХв. Л., 1988.

313. Он же. Опыт анализа качественных показателей развития российской периодики. 1901-1916 гг. // Круг идей: макро и микроподходы в исторической информатике. М., 1998.

314. Он же. Печать и капитализм России конца XIX — начала XX века (экономические и социальные аспекты капитализации печати). Автореферат докт.дис. Л., 1988.

315. Литературный процесс и русская журналистика конца XIX -начала XX века. 1890-1904. М., 1981.

316. Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение. В кн.: Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984.

317. Лукьянов М. Российский консерватизм и реформа, 1907-1914. Штутгарт, 2006.

318. Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Собр.соч. М., 1957. Т. 8.

319. Махонина С.Я. Русская легальная журналистика XX века. (1900-февраль 1917 гг.). Методический указатель. М., 1980.

320. Она же. История русской журналистики начала XX века. М., 2002.

321. Она же. Русская дореволюционная печать (1905-1914). М., 1991.

322. Мельникова Т. Англо-бурская война на страницах русской прессы. Интернет-адрес публикации: http://history.machaon.ru/all/number 08/analiti4/war print/index.html.

323. Мендельсон Р. Российские евреи в англо-бурской войне 18991902: недавние архивные открытия // Архивы ключ к истории Африки XX века. Материалы международной научной конференции к 75-летию проф. А.Б. Давидсона. М., 2005.

324. Миронов Б.Н. Социальная история России периода Империи (XIX н. XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб, 1999. T. II.

325. Могильнер М. Хроника семинара // Ab Imperio. 2000. №3-4.

326. Мухарямов Н. В очередной раз о национализме и либерализме // Ab Imperio. 2000. №3-4.

327. Никитина И.А. Захват бурских республик Англией. М., 1970.

328. Николаев Р. Первый русский десант в Африке // Нева. 2001. №8.

329. Нойманн И. Использование Другого. Образы Востока в формировании европейской идентичности. М., 2004.

330. Оболенская C.B. Германия и немцы глазами русских. М., 2000.

331. Олюнин Р.В. Об истоках кризиса английского колониального романа (Р. Киплинг, А. Конан-Дойль, Г. Хаггард) // Уч.зап. МГПИ В.И. Ленина. Зарубежная литература. №218. М., 1964.

332. Омельянчук И.В. Социальный состав черносотенных партий в начале XX века // Отечественная история. 2004. №2.

333. Орлов А. «И прицелим прямо в глаз смелому Непиру.». Рифмованная англофобия времен Крымской войны // Родина. 2003. №5-6.Ротштейн Ф.А. Международные отношения в конце девятнадцатого века. М., 1960.

334. Павлов Д. Русско-японская война 1904-1905 гг. Секретные операции на суше и на море. М., 2004.

335. Патрушева Н.Г. Цензура в России во второй половине XIX в. в воспоминаниях современников // Цензура в России: история и современность. Сб.науч. трудов. Вып. 1. СПб, 2001.

336. Полторацкий Н. Россия и революция. Русская религиозно-философская и национально-политическая мысль XX века. Сб. ст. Нью-Йорк, 1988.

337. Поляки и русские в глазах друг друга. М., 2000;

338. Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. М.,V2000.

339. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. М., 2002.

340. Репина Л.П. Социальная история и историческая антропология: новейшие тенденции в современной британской и американской медиевистике // Одиссей. Человек в истории. Личность и общество. М., 1990.

341. Репников A.B. Консервативная модель переустройства России // Россия в условиях трансформации. Историко-политологический семинар. Материалы. Вып. 2. М., 2000.

342. Роженков М.Р. Образ Индии в военно-политических кругах России в XVI XIX вв // Военно-исторический журнал. 2005. №10.

343. Россия и Запад. Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX века. М., 1998.

344. Рубакин А. Среди книг. Опыт обзора русских книжных богатств в связи с историей научно-философских и литературно-общественных идей. Т. 1. Языкознание, литература, искусство, публицистика, этика в связи их с историей. М., 1911.

345. Рудая Е.В. Союзники-враги: Россия и Великобритания глазами друг друга в 1907-1914 годах // Россия и Европа в XIX-XX в.: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. М., 1996.

346. Рыбаченок И.С. Россия и Франция: союз интересов и союз сердец. 1891-1897. Русско-французский союз в дипломатическихдокументах, фотографиях, рисунках, карикатурах, стихах, тостах и меню. М., 2004.

347. Сайд Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб, 2006.

348. Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо.» Запад и военная элита России. 1900-1914. М., 2001.

349. Он же. Образ Великобритании в представлении российских дипломатов и военных в конце XIX начале XX века // Россия и Европа в XIX-XX в.: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. М, 1996.

350. Он же. «Угроза с Запада» в оценках военно-политической элиты Российской империи (начало XX века) // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. М., 2002. Вып. 2.

351. Синеокая Ю.В. Российская Ницшеана // Ф. Ницше. Pro et Contra. СПб, 2001.

352. Скальковский К. Внешняя политика России и положение иностранных держав. СПб, 1897.

353. Слоним М. Русские предтечи большевизма // А. Блок. Россия и интеллигенция. М, 2000.

354. Слэттер Дж. Искандер сотоварищи // Родина. 2003. №5-6.

355. Смирнов C.B. Легальная печать в годы первой русской революции. Л, 1981.

356. Смирнова Л.М. Англо-русское соперничество в Центральной Азии в 70-90-е гг. XIX в. СПб, 2004.

357. Соловьев Ю.Б. Идеология контрреформ как показатель чрезвычайных трудностей обуржуазивания России // Россия в девятнадцатом веке: Политика. Экономика. Культура. СПб, 1994. Ч. 2.

358. Он же. Самодержавие и дворянство в 1902-1907 гг. Л, 1981.

359. Субботин В.А. Страницы английской имперской истории: Китченер: 1850-1916. // Восток: Афро-азиатские общества: история и современность. 2001. №2.

360. Схиммельпеннинк ван дер Ойе. Идеологии империи в России имперского периода // Ab imperio. 2001. №1-2.

361. Твардовская В.А. Идеология порефоменного самодержавия (М.Н. Катков и его издания). М., 1978.

362. Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. М., 2004. Т. 1-2.

363. Усенко О.Г. К определению понятия «менталитет» // Российская ментальность: методы и проблемы изучения. Вып. 3. М., 1999.

364. Фёклин М.Б. Образ России и представление о русском национальном характере в Англии на рубеже XIX-XX вв. // Вестник МГУ. Серия 9. Филология.2003. №6.

365. Хазагеров Г.Г. Политическая риторика. М., 2002.

366. Хевролина В.М. Власть и общество. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1878-1894. М., 1999.

367. Хобсбаум Э. Век империи. 1875 1914. Р н/Д, 1999.

368. Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. М., 2002.

369. Цетлин М. Война буров за независимость (1899-1902). М., 1940.

370. Цимбаева E.H. Исторический анализ литературного текста. М., 2005.

371. Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. Л., 1978.

372. Она же. Правительственная политика в отношении печати, 60-70-е годы XIX века. Л., 1989.

373. Чернышева О.В. Шведский характер в русском восприятии. М., 2000.

374. Шелохаев В.В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии. 1907-1914 гг. М., 1991.

375. Шубин Г.В. Участие русских подданных в англо-бурской войне (1899-1901 гг.). (По материалам РГВИА). М., 1999.

376. Диссертации и авторефераты

377. Баштанов В.И. Политика правительства и позиция общественного мнения Германии в связи с англо-бурской войной /1899-1902/. Диссертация на звание кандидата исторических наук. Томск, 1999.

378. Витухновский A.JI. Россия и англо-бурская война. JL, 1949. (Микрофильм диссертации).

379. Гелла Т.Н. Либеральная партия Великобритании и империя в к. XIX н. XX вв. Орел, 1992. Авт.дисс.

380. Елисеев A.B. Социально-экономические воззрения русских националистов начала XX века. Авт.дисс.на зв. канд. ист.наук. М., 1997.

381. Королева Л.Г. Цивилизационная идентичность России в русской философии культуры. Дисс. на зв. доктора филос.наук. Курск, 2006.

382. Коцюбинский Д.А. Всероссийский национальный союз. Формирование организационно-идейных основ (1907-1917). Авт. дисс. на зв.канд. ист. наук. СПб, 1999.

383. Максимова Л.Н. Колониальная политика Великобритании и английская художественная литература в последней трети XIX — начале XX вв. М., 1997. Авт.дисс.

384. Павлов М.А. Государственная регламентация чтения в России. Авт. дисс. на звание канд.филол.наук. СПб, 2000.

385. Репников A.B. Консервативные концепции переустройства России в контексте исторического процесса конца XIX — начала XX вв. Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 2006.

386. Черкашина Т.Н. Англо-бурская война в английской историографии XX начала. XXI вв. Омск, 2007.

387. Чжинцин Сунь. Русская публицистика о проблемах внешней политики России в отношении Китая (к. XIX н. XX вв.). М., 2004.

388. Шакирова О.С. Теория и практика реформирования России в учении славянофилов и общественная мысль второй половины XIX н. XX вв. Диссертация на звание кандидата исторических наук. Ижевск, 1996.

389. Шаповалова Т.В. Англо-бурская война 1899-1902 гг. и Россия. Диссертация на соискание звания кандидата исторических наук. М., 1995.

390. Яковлева Е.В. Колониальный раздел Африки и позиция России (вторая половина XIX в. 1914 г.). Иркутск, 2004.

391. Литература на иностранных языках

392. Barthorp M. Slogging over Africa. The Boer Wars 1815-1902. London, 2002.

393. Becker, S. Russia Between East and West: the Intelligentsia, Russian National, Identity and the Asian Borderlands // Central Asian Survey. 1991. №4.

394. Breuer D. Voruberlegungen zu einer pragmatischen Textanalyse // Kopperschmidt J. (hrsg) Rhetorik. Bd.l. Darmstadt, 1991.

395. Brower, D., E. Lazzerini, eds. Russia's Orient. Imperial Borderlands and Peoples, 1700-1917. Bloomington: Indiana University Press, 1997.

396. Bushkovitch P.The Formation of a National Consciousness in Early Modern Russia // Harvard Ukrainian Studies. 1986. №10.

397. Cherniavsky, M. Tsar and People: Studies in Russian Myths. New Haven: Yale University Press, 1961.

398. Davidson A.B. Russia and South Africa: Centuries of contact // Russia in the Contemporary World. First Symposium in South Africa at the Centrefor Russian Studies, University of Cape Town. 17-19 August 1994. Cape Town, 1995.

399. Davidson A.B. Russian Perspective // The Jameson Raid and Beyond. Johannesburg, 1997.

400. Davidson A.B., Filatova I.I. Russia and South Africa a Hundred Years Ago // South African Historical Journal. Pretoria, 1998. №37.

401. Davidson A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the South African War // Historia. 1997. Vol. 42. №1.

402. Davidson A.B., Filatova I.I. The Russian Boer General // Historia (Historical Association of South Africa). Pretoria. 1995. Vol. 40. №2. November.

403. Davidson A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the South African War // Historia. 1997. Vol. 42. №1.

404. Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg, 1998.

405. Florinsry M.T. Russia: A History and Interpretation. NY 1953. Vol. II.

406. Gerbner G., Hosti O.R. et al.(eds.) The Analysis of the Communikation Content. NY, 1969.

407. Geyer, G. Russian Imperialism. The Interaction of Domestic and Foreign Policy 1860-1914. Berg, Leamington Spa, 1987.

408. Hunczak, T., ed. Russian Imperialism from Ivan the Great to the Revolution. New Brunswick: Rutgers University Press, 1974.

409. Jervis R. The Logik of Images in International Relations. Princeton, 1970.

410. Kennan G. The collapse of Tsarist Russia // Revolutionary Russia. NY 1968.

411. Laswell H.D., Poll I.de S. The Comparative Study of Symbols. Stanford, 1952.

412. Lieven D. Russia and the Origins of the First World War. L., Basingtone. 1983.

413. Lieven D. Russia's Rulers Under the Old Regime. New Haven: Yale University Press, 1989.

414. Lipset S.M., Hofstadter R. (eds.) Sociology and History Methods. NY, London. 1968.

415. McDonald D.M. United Government and Foreign Policy in Russia, 1900-1914. Imperial Russian Foreign Policy. Camb., 1993.

416. Neumann I. Russia and the Idea of Europe: A Study of Identityand International Relations. London, 1995.

417. Quested, R. "Matey" Imperialists: The Tsarist Russians in Manchuria 1895-1917. Hong Kong, 1982.

418. Pakenham Th. The Boer War. London, 2004.

419. Riasanovsky N.V. Asia Through Russian Eyes // W. Vucinich, ed. Russia and Asia. Stanford, 1972. P. 3-29.

420. Rieber, A. J. "Persistent Factors in Russian Foreign Policy: An Interpretative Essay," Hugh Ragsdale, ed. Imperial Russian Foreign Policy. New York, Cambridge: Woodrow Wilson Center Press, Cambridge University Press, 1993.

421. Schimmelpenninck van der Oye, D. Toward the Rising Sun: Russian Ideologies of Empire and the Path to War with Japan. DeKalb: Northern Illinois University Press, 2001.

422. Thompson, E. Imperial Knowledge: Russian Literature and Colonialism. Westport, Conn.: Greenwood Press, 2000.

423. Wolff, D. To the Harbin Station: the Liberal Alternative in Russian Manchjuria, 1898-1914. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1999.