автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Образы святых женщин в Византии VIII - XII вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Образы святых женщин в Византии VIII - XII вв."

На правах рукописи

Охлупина Ирина Сергеевна

ОБРАЗЫ СВЯТЫХ ЖЕНЩИН В ВИЗАНТИИ VIII - XII ВВ.: СТАНОВЛЕНИЕ, ЭВОЛЮЦИЯ, ТИПОЛОГИЯ

07.00.03 - Всеобщая история (Древний мир н средние века)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

2 О ОПТ 2011

Екатеринбург - 2011

4857643

Работа выполнена на кафедре истории древнего мира и средннх веков исторического факультета ГОУ ВПО «Уральский государственный университет им. A.M. Горького (УрГУ). 12.05.2011 г. УрГУ реорганизовано в форме присоединения к ФГАО ВПО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н.Ельцина»

Научный руководитель: кандидат исторических наук, доцент

Кущ Татьяна Викторовна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Еманов Александр Георгиевич кандидат исторических наук Курышева Марина Александровна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Волгоградский

государственный университет»

Защита состоится 11 ноября 2011 г. в Щ10часов на заседании диссертационного совета Д 212.285.16 при ФГАОУ ВПО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина» по адресу: 620000, Екатеринбург, пр. Ленина 51, комн. 248

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина

Автореферат разослан октября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Происходящие в последнее время изменения в отношении государства й общества к церкви и религии приводят к возрождению в общественном сознании интереса к духовно-религиозной традиции, к ее истокам и бытованию. Для понимания этой традиции, связь с которой во многом была утрачена, ключевой является проблема святости. Изучение феномена святости в контексте культуры позволяет понять систему ценностей, нравственно-моральные ориентиры и духовные запросы общества в определенные исторические периоды. Реконструкция идеала святости, воплощающего совокупность нормативных этических и ценностных установок, претендует на раскрытие некоторых наиболее сущностных характеристик средневекового сознания.

Первостепенная важность, какую имеет изучение прошлого Византии и развития византийской культуры для изучения отечественной истории понятна и очевидна. В све!е изучения византийской истории как нашего духовного прошлого становится актуальным рассмотрение представлений византийцев об идеалах поведения, воплощенных в образах святых.

Актуальность темы диссертационного исследования также связана с неизменно растущим интересом к тендерной проблематике в гуманитарных исследованиях, в том числе в отечественной и зарубежной науке. Рассмотрение религиозной сферы как одной из областей социальной реализации женщин может дать определенное представление о социальной роли женщины в византийском обществе, о содержании женских идеалов в культурно-историческом контексте византийской цивилизации.

Объектом данного исследования являются образы.святых женщин, сложившиеся в византийском обществе уШ-ХП вв.

Предметом диссертационного исследования являются принципы формирования, типология и эволюция образов святых женщин в Византии на материале агиографии УШ-ХП пп. в культурно-историческом контексте эпохи.

Выбор хронологических рамок средневизантинекого периода (УИ1-ХН вв.) для исследования образов женской святости обусловлен, прежде всего, тем, что в данную эпоху Византия полностью оформилась как средневековая цивилизация. Эта трансформация отразилась и в житиях святых. Данный период традиционно характеризуют как время окончательного оформления образов святых в агиографии, которые обретают парадигматичность и представляются состоящими из определенного, освященного традицией набора положительных качеств. Эволюция образа святости в этот период заключается в изменяемости самого каталога добродетелей, с одной стороны, и конкретных носителей этих качеств - с другой. На этот период приходится время расцвета агиографии - УШ-Х! вв. В XII в. доля агиографических произведений во всей литературной продукции снижается до

3

3,8% с тем, чтобы почти полностью исчезнуть к концу XII в. Кроме того, в рамках средневизацтийского периода можно проследить динамику изменений, коснувшихся построения образа святой.

Территориальные рамки исследования охватывают собственно Византию, т.е. ее столицу - Константинополь, территории Балканской Греции, Малой Азии, греческих островов Эгейского моря, а также Сиро-Палестинский и Калабрийский регион в Италии.

Степень изученности проблемы. Изучение агиографии имеет давние традиции. К исследованию агиографии обращались как историки, так и теологи, философы, культурологи, лингвисты и филологи. Вопрос о возможности использования агиографической литературы в собственно исторических исследованиях привлекал внимание еще дореволюционной отечественной историографии. В работах В.Г. Васильевского1, В.О. Ключевского2, Хр. М. Лопарева3, А.Г1. Рудакова4 были разработаны принципы источниковедческой критики данного вида источников, фактическое содержание агиографических источников было использовано для изучения истории Церкви, светской истории и культуры Византии и Руси.

Византийская литература, в частности агиография, традиционно находится в центре внимания исследователей (К. Крумбахера5, X. Г. Бека6, А.П. Каждана7). Византийская литература осмыслена учеными как ключевое явление, определившее феномен византийской культуры. Классификацию агиографических произведений и анализ агиографических шаблонов приводил в своих трудах И. Делайэ8, который уделял особое значение применению критического метода для изучения агиографии, для отделения житий реальных святых от сакральных биографий вымышленных персонажей.

Исследования зарубежной школы византиноведения (П. Баденаса9, К. Хоге-ля10 и Л. Рюдена" и др.) послужили для нас отправной точкой для рассмотрения

1 Васильевский В. Г. Одни из греческих сборников московской синодальной библиотеки // ЖМНП. 1886. №11. С. 65-106.

2 Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник: М., 1989.

3 Лопарев Хр. М. Греческие жития святых VU1-1X вв. Петроград, 1914. Ч. 1.

4 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. СПб., 1997.

5 Krumbacher К. Geschichte der byzantinischen Literatur von Justinian bis zum Ende des Oströmischen Reiches 527-1453. München, 1897.

6 Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im Byzantinischen Reich. München, 1959.

7 Каждан А.П. История византийской литературы (650-850 гг.). СПб., 2002.

sDelehaye H. The Legends of the Saints: An Introduction to Hagiography / Trans, by V. M. Crawford. L., 1907. P. 214-216.

9 Bédenas P. L' evolution des idéaux de sainteté à Byzance // Образ и слово. Юбилейный сборник на случай 60 годншна А. Джурова. София, 2004.

'"Hagel С. Symeon Metaphrastes: Rewriting and Canonization. Copenhagen, 2002.

4

вопросов эволюции агиографии как жанра и уяснения исторических обстоятельств, обусловивших эти изменения. Однако проблема эволюции образов святости в византийской литературе была обозначена учеными контурно, на отдельных примерах, что открывает перспективу более подробного и обстоятельного исследования этого вопроса в нашей диссертации.

«Лингвистический поворот» исторической мысли в к. XX в. привел исследователей к осознанию необходимости поиска скрытых смыслов в текстах любых видов в совокупности с анализом контекстов, в которых они были созданы. Ученые обратились к изучению византийской риторики, в том числе и риторических моделей в житиях святых (М. Винсон12 и др.), к анализу происхождения и функционирования агиографических топосов и кочующих легенд (Д. Шестаков'3, Т. Пратч14).

Отечественные исследователи агиографии как жанра литературы 60-х гг. XX в. уделяли особое внимание литературным особенностям агиографии (Д.С. Лихачев15, С. В. Полякова16), а также вопросам континуитета в византийских житиях традиций жанра античной биографии (Т.В. Попова17).

С расширением предмета истории в последней трети XX в. в результате актуализации междисциплинарных исследований изменился и круг вопросов, задаваемых агиографическим источникам, что привело к появлению новых проблемных полей в исследованиях житий, связанных с изучением культуры, ментально-сти. ценностных установок людей средневековья, их эволюции и воплощения их в моделях благочестивого поведения, восхваляемых в житиях святых. О русле повой парадигмы в современных отечественных и зарубежных исследованиях к агиографическим источникам обращаются для изучения религиозного сознания (Л.Я. Гу-ревич18 и др.), широкого спектра мировоззренческих, идеологических концептов средневековой культуры (Д. Вайншгайн, Р. Белл" и др.).

1 ' Rydén L. Byzantine hagiography in the Ninth and Tenth Centures: Literary aspects // Annalea societatis litterarum Humanirum Reqiae Upsaliensis. Kungl. Arsbok, 1986.

12 Vinson M. Rhetoric and Writing Strategies in the Ninth Century // Rhetoric in Byzantium / Ed. by E. Jeffreys. Ashgate. Burlington, 2003: Vinson M. Romance and Reality in the Byzantine Bride Shows // Gender in the Early Medieval World: East and West, 300-900. Cambridge, 2004.

13 Шестаков Д. Исследования в области греческих народных сказаний о святых. Варшава, 1910.

14 Pratsch Т. Der hagiographische Topos. Berlin, 2005.

15 Лихачев Д. С. Человек в литературе древней Руси, М„ Л., 1958. С. 107-126.

'^Полякова С. В, Византийские легенды как литературное явление // Византийские легенды. M.; Л., 1972. С. 245-273.

17 Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография // Античность и Византия. М., 1975. С. 218-266.

18 Гуревич A. Si. Категории средневековой культуры. M., 1972.

" Уваров П. Ю. К читателю: о социальной идентичности средневекового человека // Социальная идентичность средневекового человека. М., 2007. С. 6.

5

Несмотря на известную традиционность методологии, обусловленную недостатком и сложностью источниковедческой базы византиноведения, все большее внимание во второй половине XX в. получает описание ментальности и внутренней картины мира византийцев. В рамках этого подхода, историки обращаются к материалам агиографии для изучения представлений византийцев о смерти20, правосудии2', сексуальной жизни", магии и чудесах23, о византийском детстве2^ и смысловом наполнении понятия «еда)?»25.

Другая группа исследований связана с использованием компаративного подхода для анализа житий святых. Так, в работе М.Ю. Парамоновой сопоставлены особенные и характеристические черты концепций святости Запада и Руси при анализе вацлавского и борисоглебовского культов, где обозначены необходимые операции, которые следует проводить для получения корректных данных историко-культурного анализа26. О.А. Родионов в исследовании, посвященном сопоставлению византийских житий исихастов и древнерусской агиографии XIV-нач. XV вв., формулирует основные принципы сравнительного анализа византийских и русских житий.27.

На фоне общего развития тендерной истории и исторической антропологии, в мировой историографии стали появляться работы, посвященные репрезентациям мужественности в повествовательных исторических источниках, в частности, образам святых мужчин28, воинов29 и евнухов30 в византийской агиографии. Обращение к таким работам позволяет привлекать методы компаративного анализа, для того, чтобы более отчетливо представлять различия в конструировании образов мужской и женской святости в византийской житийной литературе.

20 Dennis G. Т. Death in Byzantium // DOP. 2002. Vol. 55. P. 1-7.

21 Maguire H. From the Evil Eye to the Eye of Justice: The Saints, Art and Justice in Byzantium // Law and Society in Byzantium, Ninth-Twelfth Centuries / Ed. A Laiou and D. Simon. Washington, 1994. P. 223-224.

22 Kazhdan A. P. Byzantine Hagiography and Sex in the Fifth to Twelfth centuries // DOP. 1990. Vol.44. P. 131-143.

23 Kazhdan A. P. Holy and Unholy Miracle Workers // Byzantine Magic / Ed. By H. Maguire / Washington, 1995. P. 73-82.

24 Caseau В. C. Childhood in Byzantine saint's lives II Becoming Byzantine: Children and Childhood in Byzantium / Ed. by A. Papaconstanlinou, A. M. Talbot. Washington, 2009. P. 127-166.

ъ Nisson I. Desire and God Have Always Been Around in Life and Romance Alike // Plotting with Eros. Essays on the Poetics of Love and the Erotics of Reading / Ed. by I. Nilsson, Copenhagen, 2009. P. 235-260.

26Парамонова M. 10. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси: сравнительно-исторический анализ вацлавского и борисоглебовского культов. М., 2003.

27 Родионов О. А. Византийские жития святых-нсихастов и древнерусская агиография XIV-XV вв.: характер и истоки параллелизма. Автореф. дне. ...канд. ист. наук. М., 1998.

28 Holiness and Masculinity in the Middle Ages / Ed. by P.H. Cullum, K. J. Lewis. Cardiff, 2004.

2'J Walter C. The Warrior Saints in Byzantine Art and Tradition. Burlington, 2003.

30 Ringrose К. M. The Perfect Servant: Eunuchs and the Social Constaiction of Gender in Byzantium. L., 2003; Gender in Byzantium.Women, Men and Eunuchs / Ed. by L. James. N.Y., 1997.

6

Развитием гендерпой истории обусловлено появление исследований византийской агиографии, в которых жития святых привлекаются для анализа роли женщины в религии в Византии, исследуются вопросы о природе женской святости в средневековом мире. Среди работ, обращающихся к проблеме женской святости, в современной отечественной историографии следует отметить диссертацию Т.В. Смириицких, которая привлекает материалы ранневизантийской агиографии для анализа феномена святости бывших блудниц и рассмотрения аскетического идеала женщины-христианки как формы «крайнего» поведения женщины в византийской семье31.

В зарубежной историографии изучение образов женской святости в византийской агиографии связано, прежде всего, с работами Э. Патлажан32 и A.M. Тал-бот . Работы Э. Патлажан, посвященные анализу моделей святости в византийской агиографии, показали эффективность применения антропологического подхода к интерпретации религиозного содержания модели святости. В исследованиях A.M. Талбот продемонстрирована важность и продуктивность использования историко-генетического метода для анализа истоков и адекватного понимания религиозного и социального содержания модели женской святости.

Предметом отдельных научных изысканий в современных исследованиях становятся модели «крайней», «экстравагантной» святости, образы святых-юродивых и монахинь-трансвеститов34. В рамках направления исторической антропологии, связанной с изучением образа тела в воображении людей и места его в реальной жизни в разные исторические эпохи, С. Константину рассматривает «историю женского тела» на материалах житий святых женщин Византии35.

31 Смириицких Т. В. Характер и специфика частной жизни женщины в ранней Византии. Ав-тореф. дис. ... канд. ист. наук. Ставрополь, 2009. С. 21-22.

32 Patlagean Е. L'histoire de la femme déguisée en moine et l'évolution de la sainteté féminine à Byzance. //Studi Medievali. 1976. Ser. 3. Vol. 17. P. 597-625.

33 Talbot A.M. The Devotional Life of Layvvomen // Byzantine Christianity: A People's History of

Christianity / Ed. by D. Knieger. Vol. 3.Menneapolis, 2006; Talbot A. M. Family Cults in Byzantium: The Case of St Theodora of Tliessalonike// LEIMON. Studies Presented to Leimart Ryden on his Sixte—fifth Birthday/ Ed. J. O. Rosenqvist. Uppsala, 1996. P. 49-69; Talbot A. M. Female Sanctity in Byzantium // Women and Religious Life in Byzantium. 2001. Part VI. P. 1-16; Talbot A. M. The Byzantine Family and Monastery // DOP. 1990. Vol. 44. P. 119-129; Talbot A. M. Women's snace in Byzantine monasteries // DOP. 1998. Vol. 52. P. 113-127.

" Иванов С. А. Блаженные похабы: культурная история юродства. М., 2005; Rochow 1. Die vita der Euphrosyne der Jüngeren, das späteste beispiel des motivs der weiblichen transvestiten-tums (monachoparthenia) in der byzantinischen hagiographie // Mnp Александра Каждапа: к 80-летшо со дня рождения / Под ред. A.A. Чекаловоп. СПб.. 2003. С. 259-271; Vogt К. 'The Woman Monk': A Theme in Byzantine Hagiography // Greece & Gender / Ed. by B. Berggreen and N. Marinatos. Bergen, 1995. P. 14 i—48; Иванов C.A. Неизвестная византийская святая-трансвестит VIII—IX вв. // Византийские очерки. СПб., 2006. С. 81-85. 3 Constantinou S. Female Corporeal Performances. Reading the Body in Byzantine Passions and Lives of Holy Women. Uppsala, 2005.

В отечественной историографии проблема образа женской святости в византийской агиографии рассматривалась преимущественно на материалах ранневи-зантийского периода. Не подвергая сомнению важность зарубежных исследований, посвященных эволюции типов святости, все же отметим, что они носили разнонаправленный характер, где агиографические источники анализировались в соответствии с иными исследовательскими задачами или отсутствовал детальный анализ житий святых женщин в историко-культурном контексте эпохи, необходимый для последовательного выявления признаков эволюции в модели женской святости.

Таким образом, детальное изучение самостоятельных сюжетов агиографической литературы и ее канона в историографической традиции, а также исследования отдельных житий святых женщин создают почву для более широких обобщений в рамках обозначенной проблемы и хронологических рамок.

Цель исследования - изучение становления, эволюции н типологии образов святых женщин в Византии УШ-ХИ вв. в социокультурном контексте эпохи.

Из цели проистекает ряд задач:

- проанализировать особенности используемых исторических источников;

- выявить истоки формирования традиции почитания женщин-святых в Византин на основе анализа библейских образов, культа Богоматери, сочинений Святых Огцов церкви;

- исследовать парадигмы мужской и женской святости, выявив общее и различное в их конструировании;

- проанализировать факторы, которые влияли на структурирование модели женской святости: состояние института монашества и особенности жизни византийских монахинь в указанный период, положение женщины в церковной иерархии, а также события иконоборческой эпохи с участием женщин.

- реконструировать образ женской святости в средневизантийский период в динамике, выявить типы святых женщин.

Истомниковую базу диссертационного исследования составляют агиографические сочинения средневизантийского периода. Специфика данного источника заключается в том, что деяния «реального» исторического персонажа интерпретировались и корректировались агиографом в соответствии со сложившейся агиографической традицией. Глубокая привязка к жанровым канонам житийного повествования, ориентация на определенные образцы придавала видимость статичности и вневременности типическим образам святых, прославляемых в житиях. Это затрудняет работу с данным видом источников и требует применение особой методики анализа текста с учетом его жанровых особенностей.

В диссертации были использованы греческие тексты житий, а также их переводы на русский и английский языки. Также привлекались переводы житий на древнерусский язык и изложение содержания житий с комментариями на фран-

8

цузском языке. Переводы и изложения житии святых использовались в сопоставлении с греческими оригиналами для того, чтобы избежать искажений исторического смысла источника вследствие межкультурной асспметрии.

Основными источниками, на которых строится данная работа, являются жития святых женщин (УШ-ХМ вв.): Афанасии Эгинской36, Феоктисты с о. Лесбос37, Ирины, игуменьи монастыря Хрисоволанта38, Марии Новой34, Фомаиды с о. Лесбос40, Феодоры Солунскон41, императрицы Феофано42, Ирины - восстаповителыш-цы иконопочитания43, Феодоры-императрицы44, житие Евнраксни Олимпийской из славянской Минеи45.

Использовались также заметки Константинопольского Синаксаря46 о святой царевне Анфусе, дочери Ирины и Константина, Анне-Евфимии, Анфусе Манти-иейской, Феодоре из Кесарии, Феодосии Константинопольской, Феоклето и Анне из Левката. Краткие синаксарные версии житий сохранили для пас сведения о некоторых святых женщинах того времени, неизвестных по другим источникам.

Для компаративного наблюдения привлекались жития святых мужей Николы Чудотворца. Филарета Милостивого (VIII в.), Симеона Юродивого (УП-1Х вв.), Симеона Столпника (VI в.), исповедника Михаила, пресвитера града Иерусалима (IX в.), Евстафия Плакиды47, отрывки из житий святых мужей Евфимия Нового (IX в.)48 и Феофана Сигриапского (IX в.)49, жития святых Антония Нового (к. 1Х-п.

36 Carras L. The Lire of St. Atlianasia of Aegina// Maistor. СапЬегта, 1984. P. 212-224; Life of St. Athanasia of Aegina // Holy Women of Byzantium / Ed. by A.M. Talbot. Washington, 1996. P. 142-158.

37 Vita S. Theoctistae // AASS. Nov. Vol. IV. P. 224-33; Life of St. Theoktiste of Lesbos // Holy Women of Byzantium...P. 101-116.

38 The Life of St. Irene Abbess of Crysobalanton / A critical ed., ilitrod., transL and notes by J. O. Rosenqvist. Uppsala, 1986.

39 Vita S. Mariae Yunioris // AASS. Nov. Vol. IV. P. 692-705; Life of St. Mary the Younger //Holy Women of Byzantium...P. 254-289.

40 De S. Thomaide Lesbia, matron Constantinopoli // AASS. Nov. Vol. IV. P. 233-42; Life of St. Thomais of Lesbos // Holy Women of Byzantium... P. 297-322.

41 Арсений (Иващепко А.И.). Житие и подвиги св. Феодоры Солунскон. Юрьев, 1899.

42 Kurtz Е. Zwei griechische Texte uber die HI. Theophano, die Gemahlin Kaisers Leo VI. St. Petersburg, 1898. P. 1-24.

43 Treagold W. The Unpublished Saint's Life of Empress Irene II // BF. 1982. Vol. 7. S. 237-251.

44 Bioc тГ]с aUTOKQ«TEiQac ©eo&wQiac // Symmeikta. 1983. Vol. 5. P. 257-271; Life of St. Hieodora the empress // Byzantine defenders of images: eight saints' lives in English translation. 1998. P. 353-383.

45 Иванов С. А. Неизвестная византийская свягая-трапсвеспгг VIII-IX вв. Евпраксия Олимпийская // Византийские очерки. СПб., 2006. С. 81-85.

46 Synaxarium ecclesiae Constantinopolitanae / Ed. by II. Delehaye. Bruxellis, 1902.

47 Полякова С. В. Жития византийских святых. СПб., 1995.

48 Лоиарев Хр. М. Греческие жития святых VIII—IX вв. Петроград, 1914. Ч. 1. С. 470.

49 Там же. С. 91.

X вв.)50, Мартиниана51, житие Никиты Мидикийского (IX в.)32, житие Лазаря из Галесии (XI в.)53 и житие Симеона Нового Богослова (XI в.)54.

Для ретроспективного рассмотрения византийской агиографической традиции мы обращались также к свидетельствам агиографических сборников: «Лав-саика» Палладия (V в.)55, «Луга духовного» Иоанна Мосха (нач. VII в)56 и Нового Митерикона (XII -XIII вв.)57.

Круг источников был расширен благодаря привлечению и других нарративных сочинений. Для понимания основ почитания женщин-святых и «логики» византийского мировосприятия, в котором доминировали сакральные ценности и вера в авторитет и незыблемость традиций, были проанализированы представления о женском идеале в сочинениях Отцов Церкви. Для реконструкции идеалов женского поведения в представлениях византийцев и церковных деятелей нами использовались сочинения Отцов Церкви: Иоанна Златоуста58, Климента Александрийского59, Феодора Студита60, священномученника Киприана, епископа Карфагенско-

50 Житие и деяния преподобного Антония Нового // Православный Палестинский сборник. 1907. Вып. 57.

51 Житие и деяния преподобного отца нашего Мартшшана // Православный Палестинский сборник. 1907. Вып. 57.

32 Слово надгробное преподобному отцу нашему и исповеднику Никите Мидикийскому, писанное Феостириктом, учеником самого блаженнейшего // Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии. М., 2001. С. 156-179.

33 The Life of Lazaros of Mt. Galesion. An Elevenlh-Century Pillar Saint / Ed. by R. Greenfield. Washington, 2000.

54 Никита Стифат. Жизнь и подвижничество иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова, пресвитера и игумена монастыря святого Маманта Кснрокерка // Церковь и время. 1999. Т. 9. С. 151-208; Никита Стифат. Жизнь и подвижничество иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова (продолжение) // Церковь и время. 2000. Т. 10. С. 264-302.

53 Лавсаик Палладия // Иросанфион, или Новый Рай: собрание текстов монашеской агиогра-

фии Палестины, Египта и Византин V-XV вв. 2010. С. 27-123.

36 Луг Духовный - Творение Блаженного Иоанна. М., 2002.

37 Новый Митерикон //Иросанфион, или Новый Рай...С. 323-126.

38 Иоанн Златоуст. О девстве // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепи-

скопа Константинопольского в русском переводе. Т. 1. Книга 1. СПб., 1898. С. 361.

5} Климент Александрийский. Строматы // Пер. Е. В. Афонасина. СПб., 2003.

60 Преподобный Феодор Студит. Творения. СПб., 1908. Т. 2.

10

го61, Василия Великого62, Иоанна Лестпичника61, Григория Нисского64, Григория Богослова65, Иоанна Дамаскипа66 и Феодорита Киррского67.

Уставы ктиторских монастырей (св. Маманта в Константинополе6", мало-азийского Богородичного монастыря64, константинопольского монастыря Богоматери Евергетидской70, типик монастыря Пантократора71) и типики женских монастырей (Богоматери Кехаритомене72 и Богоматери Верной Надежды73) позволили судить об идеалах монашеского поведения и правилах монашеской жизни в Византии.

Для исследования важное значение имели данные исторических и нравоучительных сочинений византийцев тою времени: «Хроиография» Михаила Псел-ла (XI в.)74, «История» Никиты Хониата (XII в.)75, трактат Евегафия Солунского «Об исправлении монашеской жизни» (XII в.)76, «Хроиография» Феофана Исповедника (IX в.)77, «Хроника» продолжателя Феофана (X в.)78, Псамафпиская хро-

61 Творения свящешгомученика Киприана, епископа Карфагенского. М, 1999. С. 191-208.

62 Василий Великий. Первое каноническое послание к Амфилохшо Иконнйскому // Творения Василия Великого. СПб., 1902. Ч. 7; Василий Великий. Подвижнические усталы подвизающимся в общежитии и отшельничестве // Творения Василия Великого. СПб., 1911. Т. 2. С 482-530.

6' Преподобного отца Иоанна Лествнца в сокращении. М.. 1991.

64 Григорий Нисский. Послание о жизни святой Макрппы. М, 2002.

65 Григорий Богослов. Слово 8. Надгробное Горгонни, сестре св. Григория Назианзина // Григорий Богослов. Собрание творений. М., 2000. Т. I.

6' Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., Ростов-на-Дону, 1992. Кн. 4.

" Феодорит Кирский. История Боголюбцев. СПб., 1853.

м Успенский Ф. И. Типик монастыря св. Маманта в Константинополе //Летопись Историко-филологического общества при Императорском Новороссийском университете. Одесса, 1892. Т. 2. Византийское отделение. Ч. I. С. 25-84.

69 Дмитриевский А. А. Малоазнйский Богородичный монастырь «TON HAIOY BQMQN» XII века и его Типик, хранящийся в библиотеке Патмосского монастыря //Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 10. С. 308-313.

7(1 Дмитриевский А. А. Малоизвестный константинопольский монастырь XI столетия Богоматери Евергетидской и его ктиторскш! Типик, хранящийся в рукописи Афинского национального университета//Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 7. С. 421-443.

71 Дмитриевский А. А. Пандократорскпй константинопольский монастырь Х[[ в. и его Типик, данный Императором Иоанном Комненом // Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. J. 8. С. 567.

72 Kecharitomene: Typikon of Empress Irene Doukaina Koimiene for (lie Convent of the Mother of God Kecharitomene in Constantinople // Byzantine Monastic Foundation Documents. Washington, 2000. P. 649-724.

73 Bebaia Elpis: Typikon ofTheodora Synadene for the Convent of the Mother of God Bebaia Elpis in Constantinople // Byzantine Monastic Foundation Documents...P. 1512-1578.

74 Михаил Пселл. Хроиография. M., 1978.

75 Никиты Хониата История, начинающаяся с царствования Иоанна Комшша. Т. 2. СПб., 1862.

76 Eustathii Thessalonicensis. De Emendata vita monachica. Berlin, 2006.

77 Летопись византийца Феофана. M., 1884.

пика (X в.)79, «Советы и рассказы Кекавмеиа» (XI в.)80, «Алексиада» Анны Комни-ной (XII в.)81.

Кроме тою, в работе использованы материалы законодательных источников (Апостольские постановления, каноны Василия Великого, правила Вселенских соборов, Эклога) для того, чтобы рассмотреть положение византийской женщины в обществе и семье с точки зрения юридической нормы82.

Таким образом, использованные нами источники, представленные в обзоре, позволяют получить достоверные данные по рассматриваемым в работе вопросам и реши ть поставленные задачи диссертации.

Общей методологией исследования стал принцип историзма, в связи с чем образы женской святости рассматривались в исторической перспективе, что делало возможным проследить становление и развитие содержательного наполнения концептов византийской святости.

В качестве теоретико-методологического подхода для изучения поставленной в диссертации проблемы был выбран культурно-антропологический подход, который, по нашему мнению, позволяет наиболее точно учесть специфику образа святой женщины в Византии. Эвристический методологический инструментарий антропологической истории позволяет рассматривать образ как одну из универсалий культуры, в котором символически закодированы основополагающие ценности эпохи, иерархии смыслов, культурная логика византийской цивилизации. Анализ образа святой с позиций историко-феноменологических исследований позволяет рассматривать его как разновидность знака (символа), раскрывающего характер поведения (бытового, духовного, экстремального и т.п.) в конкретную эпоху.

Ретроспективное обращение к истокам архетипов идеала женского поведения в сочинениях Отцов Церкви, в культе Богоматери проводилось в соответствии с требованиями историко-генетического метода. Элементы историко-типологического метода позволили работать с материалами византийской агиографии для вычленения типов женской и мужской святости. Агиографические материалы исследуются в синхронной перспективе, реконструируется агиографическая модель, создаваемая биографами святых и предлагаемая читателям житий.

78 Продолжателя Феофана Жизнеописания византийских царей. М., 1992.

79 Хроника анонимного монаха псамафнпского монастыря в Константинополе // Две византийские хроники. М., 1957.

80 Кекавмен. Советы и рассказы: Поучение византийского полководца IX века. СПб., 2003.

81 Анна Комшша. Алексиада. СПб., 1996.

82 Постановления апостольские (в русском переводе). Казань, 1864. К. 3; Василий Великий. К Амфилохпю о правилах // Творения Василия Великого. СПб., 1902. Ч. 7; 15-е правило IV Вселенского Собора см.: Деяние пятнадцатое святаго Халкндонского собора // Деяния Вселенских соборов в русском переводе. Казань, 1908. Т. 4. С. 140; 14-е правило Трулль-ского Собора см.: Деяния вселенских соборов. Казань, 1908. Т. 6. С. 279; Деяния Вселенских соборов. Казань, 1909. Т. 7; Эклога. Византийский законодательный свод VIII века. Византийская книга Эпарха. Рязань, 2006.

Методы компарагишюго анализа помогают провести параллели с агиографией ранневизантийского периода, выделить своеобразие агиографии средпеви-заитийского периода, специфику житий святых женщин и мужчин, а также соотнести культурные реалии Византии УШ-ХП вв. с античной парадигмой.

Применение системного подхода к изучению образа святой женщины в обозначенный период позволяет реконструировать не только его религиозную сферу бытования, но и восприятие его византийским обществом и рассмотрение его как своеобразного «ответа» па запросы и потребности общества.

В исследовании мы также привлекали методы социальных паук, основным из которых является тендерный подход. Предписанные институтами социального контроля и культурными традициями модели поведения для мужчин и женщин были встроены в сложившуюся систему социальных отношений во всех сферах, и поэтому могли определять специфику образа святой женщины в Византии.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем:

• рассмотрены в различных аспектах образы женской святости в византийской агиографии;

• дан комплексный анализ истоков формирования идеала женской святости (по материалам Библии, сочинениям Отцов Церкви и свидетельствам о развитии культа Богоматери);

• впервые в отечественной историографии объект исследования рассмотрен в рамках УШ-ХН вв.;

• опора па достигнутый уровень научною знания н применение совокупности различных методов для анализа образа святости позволяет свести воедино и уточнить сложившееся в историографии представления о женской святости и их эволюции;

• к исследованию эволюции представлений о женской святости привлекаются материалы Нового Митернкона;

• постановка проблемы в работе является новой для российской науки, исследование направлено не только на воссоздание смысла подвига святой, но реконструкцию концепта святости в непосредственном контексте исторической эпохи.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Библейские образы женщин, идеи Огцов Церкви и культ Богоматери оказали существенное влияние на представление византийцев об идеалах женского поведения, которые вмещали две основные модели положительного женского поведения: девы-монахини и жены-матери.

2. Различия в конструировании мужской и женской святости определялись представлениями византийцев о социально-культурных сферах «мужского» и «женского». Однако святая женщина часто дистанцировалась от традиционных социальных ролей, отводимых ей обществом, что выражалось и в топосе иереоде-

13

вания, и во внутренних качест вах святой, которые светским обществом, как правило, атрибутировались мужчине.

3. Особенности жизни внутри женских монастырей в Византии в рассматриваемый период накладывали отпечаток на образы святых женщин-монахинь и диктовали набор добродетелей святой, востребованных в рамках религиозной структуры.

4. Служение женщин в официально утвержденных литургических ролях удовлетворяло потребностям византийского общества, связанным с желанием Церкви официально и публично почтить женщин, которые внесли большой вклад в церковную жизнь, и необходимостью выражения интересов разнородной паствы.

5. Выделение четырех типов образов святых женщин, представленных в агиографии средневизантийского периода, позволило провести структурный анализ технологии конструирования образа женской святости. Эти модели отражают представления о религиозном пути женщины в византийской обществе: монахини-девственницы; вдовы, постригшейся в монахини; благочестивой мирянки и императрицы.

6. На протяжении средневизантийского периода образ святой женщины в агиографии претерпевает качественные изменения. Образ святой вплоть до IX в. был связан с отречением от мира, которое достигалось посредством аскетических практик, целомудрия, страданий плоти и усердных работ ради добродетели. В IX в. наблюдаются отступления от канона описания женской святости, в частности, возведение в ранг святости женщин, побывавших в браке - монашествующих вдов. В образах святых вдов в житиях средневизантийского периода наблюдается постепенное вытеснение значимости чрезмерного аскетизма и умерщвления плоти, поскольку они не были востребованы в рамках монашеского учреждения.

7. В агиографии X в. стали прославляться святые женщины, которые не принимали постриг и в миру достигли святости. Главными добродетелями образа святой мирянки, определяющими ее святость, становятся милосердие, смирение и терпение, а также добродетель супружеской верности.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможности использования материалов в ходе осуществления учебного процесса в высших учебных заведениях, в частности при разработке лекционных курсов по истории средних веков, истории Византии, тендерной истории, истории культуры. Акцентированная в диссертации методика анализа агиографической литературы возвращает историческую науку к дискуссии о принципах работы с таким специфическим типом источников, каким являются жития святых.

Апробация материалов и выводов исследования проводилась в ходе докладов на международных и всероссийских научных конференциях: «Кур-батовские чтения» (Санкт-Петербург, 2006, 2009, 2010), «Молодежь XXI века -будущее российской науки» (Ростов-на-Дону, 2008, 2009), «Личность и государст-

14

во» (Екатеринбург, 2009), «Память в веках: от семейной реликвии к национальной святыне» (Севастополь, 2010), «Проблема континуитета в византийской и постви-зантнйской истории» (Екатеринбург, 2010).

Основное содержание работы

Исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы и двух приложений.

Во введении к работе обозначена актуальность работы, цели, задачи, предмет, объект, определены хронологические рамки исследования, даны характеристика источников и историографический обзор, отображены новизна и практическая значимость диссертационной работы.

В первой главе «Характеристика источников» подробно характеризуются источники, привлекаемые к исследованию. Необходимость этой главы продиктована сложностью и многообразием источников, используемых в диссертационном исследовании. Внимание уделяется подробной характеристике разнотипных и хронологически достаточно отстоящих один от другого памятников для выявления их исторической информативности Особое место в главе занимает подробная характеристика агиографических сочинений - основных источников диссертационного исследования. Вычленение структурных моделей, по которым строились жития святых, топосов и «общих мест», позволяет судить о целях и информативности тех или иных элементов повествования. Адекватное понимание текстов византийских житий требует от исследователя дополнительных усилий, ввиду расхождения понятийно-категориального аппарата, в котором мы фиксируем наши представления о внешнем и внутреннем мире, с представлениями, бытовавшими несколько столетий назад. Вследствие чего исходные метафоры агиографического текста при прочтении современным исследователем подвергаются таким деформациям и метаморфозам, что ассоциативные ряды, рождающиеся в головах исследователей, могут значительно исказить замысел автора.

Для реконструкции представлений византийцев, бытовавших в период создания того или иного житийного произведения, историко-культурного контекста эпохи мы привлекаем данные других письменных источников, которые намеренно или помимо своей воли сообщают нам дополнительные сведения по интересующим нас вопросам: исторических и нравоучительных сочинений того времени. Ктиторские уставы зафиксировали правила монастырской жизни и дисциплины, регламентировали отношения между мужскими и женскими учреждениями, которые во многом могут объяснить особенности представлений византийцев об идеале святого монаха (монахини). Привлечение к исследованию норм законодательства, наряду с другими источниками, помогает восстановить представления византийцев об идеале поведения женщины в миру, в церкви и в монашестве. В исследовании учитывалось, что каждая правовая норма и закон в целом формулировали желательные «стандарты» поведения и поступков и могли отличаться от реальной

15

жизни византийцев. В главе также проанализированы особенности сакральных и религиозных текстов (Библейских текстов, сочинений Отцов церкви), на которые мог опираться агиограф при написании жития святой.

Таким образом, к исследованию привлекаются в письменные источники, которые носят в основном нарративный характер. Проанализированные источники по теме достаточно репрезентативны для решения поставленных задач.

Во второй главе «Христианские основания почитания женской святости» исследуются библейские образы, культ Богоматери, модели женского поведения в сочинениях Святых Отцов Церкви, парадигмы мужской и женской святости как существенные элементы, из которых формировались представления византийцев о святости в женском теле.

В первом параграфе «Библейские образы» дается характеристика свидетельств Библии о месте женщин среди первых христиан, анализируется особенности использования текста Ветхого Завета в социальной практике и культурном опыте Византийской империи. Библейские модели демонстрируют противоречивое отношение к женщине. С одной стороны, происходит реабилитация женщины в новозаветном тексте, которая допущена в мужской мир, являясь свидетельницей страстей Христовых и воскрешения, с другой, подчеркивается ее подчиненное положение.

Большая часть византийцев была знакома с историями Ветхого Завета опосредованно, поскольку они были отфильтрованы через призму Нового Завета, комментарии Отцов Церкви, популярные сборники историй, о них напоминали культовые места, гимны, церковные литургические службы, иконы, фрески и мозаики. Образы библейских благочестивых женщин рекрутировались в агиографию для описания патриархальной византийской действительности, для обнаружения преемственности традиции святости в женском теле. Они оказали влияние на складывание топоса о длительной бездетности будущих родителей святых чад, использовались для восхваления идеальной супружеской четы, изображения милосердия, сопоставимого с милосердием верующих бедных вдов Библии.

Во втором параграфе «Культ Богоматери» исследуется проблема влияния развития культа Богородицы на теологическую апологию женщин, на обоснование святости в женском теле. В данном разделе рассматривается история почитания Марии как ©еотокос (Богородицы), происхождение культа Богоматери. Также показывается эволюция этого культа: рассматриваются свидетельства усиления преклонения перед Богоматерью в УН-УШ вв. и возрастание значения земных проявлений материнства Марии в Х-ХП вв. Развитие культа Богоматери в значительной мере повлияло па отношение византийского общества к феномену женской святости, так как Богоматерь символизировала искупление греха, совершенного Евой, и, таким образом, своеобразно реабилитировала женщину в способности достигнуть высшей степени совершенства - святости. Теологическая и литера-

16

турпая модель Девы Марии как земной матери, которая получила развитие с X в., возможно, оказала влияние на толкование образов святых мирянок, которые получили развитие в этот период времени. Следует подчеркнуть, однако, что Мария в Византии не почиталась обособленно, без ее Божественного Сына. Развитие культа Богоматери также отражало в какой-то мере и изменение статуса женщины в византийском обществе.

В третьем параграфе «Сочинения святых Отцов церкви - модели женского поведения» рассматриваются две модели женского поведения, рекрутируемые в агиографические сочинения УШ-ХП вв. из трудов Отцов Церкви: девы-мопахипи и жены-матери. Репрезентация подвига добровольного целомудренного безбрачия, принимаемого ради Христа и Евангелия в трудах Святых Отцов анализируется на примере произведений Иоанна Дамаскмна, Иоанна Лествнчпика, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Киприана, епископа Карфагенского. На основе изучения сочинений Отцов Церкви можно прийти к выводу, что идеальное поведение девы, «цвета духовного отростка», предполагало укрощение «ярости естества» различными суровостями жизни. Идеал аскетического безбрачия был воспринят многими святыми женщинами как модель совершенства и один из путей к Богу. Проблема святости в миру и идеал добродетельной мирянки анализируется на материалах сочинений Григория Нисского, Иоанна Златоуста, Феодора Студита, Климента Александрийского. Положительный образ замужней женщины, обрисованный Отцами Церкви, предполагал супружескую верность, скромность и любомудрие, заботу о семье, заботу о духовном спасении детей и мужа, воспитание детей в соответствии с христианскими ценностями, трудолюбие, мужественность в перенесении семейных невзгод и даже насилия. Идеи Отцов Церкви об идеалах женского поведения рассматривались византийцами в качестве религиозной истины, влияли на восприятие и интерпретации авторами житий характеристик святости в женском геле.

В четвертом параграфе «Парадигмы мужской и женской святости» исследуются принципы моделирования образа святой женщины и святого мужчины, выявляются общие и особенные черты святости в мужском и в женском теле. В данном разделе рассматриваются несколько типов святости, с которыми соотносились жития, как святых мужчин, так и женщин: а именно тип монашеского благочестия или отшельничества, промежуточный тип святости - святой, побывавшей в браке и тип мирской святости. В рамках обозначенных выше типов святости выборочно анализируются в социально-культурном аспекте жития святых мужчин и женщин для того, чтобы реконструировать и сопоставить образы святости мужчины и женщины.

Монашеский тип святости в изучаемый период анализируется по житиям святых женщин Феоктисты с о. Лесбос, Афанасии Эгинской, святой Ирины нз Хрисоволанта и святых мужчин Михаила Иерусалимского, Симеона Юродивого,

17

Симеона Новою Богослова, Никиты Мидикийского, Николы Чудотворца. Монашеский идеал святого в изучаемый период определяли добродетели, тесно связанные с практиками аскезы, лишений, бедности, постами, бдениями, молитвами, постоянными излияниями слез, символизировавшими акт очищения души, с «апостольским даром святого» - проповедничеством. Этот идеал святости утверждал полное удаление от мира и отказ от приверженности семейным узам и природной любви.

Второй тип святости - мужчин и женщин, побывавших в браке, исследуется па материалах житий Евфимия Нового, Феофана Сигрианского, Феодоры Солун-ской, Афанасии Эгнпской. Этот тип святости рассматривается как своеобразный промежуточный вариант между святостью целомудренного монаха (монахини) и святостью мирянина (мирянки). В житиях святых этого типа брак толковался как неизбежное испытание на пути святого.

Следующий тип святости, а именно святости в миру, в работе рассмотрен по житиям византийских женщин-святых Марии Новой, Фомаиды с о. Лесбос, царицы Феофано и святых мужчин Филарета Милостивого, Евстафия Илакиды. Антония Нового, Илии Нового. В разделе отмечены различия в образе святого мирянина и мирянки. Жизнь святой мирянки рассматриваемого периода, в отличие от святого мирянина (святою Антония Нового, святого плотника Илии) обязательно была связана с браком. Житие святого мирянина и монаха часто прославляло общественное признание и успехи святого. Отмечается, что жития некоторых святых мирян (Феофан Исповедник, Евфимий Новый, Филарет Милостивый) и жития святых мирянок освящали узы брака и родственные связи.

В результате анализа образов святых мужчин и женщин в агиог рафии и признаков их святости обнаруживаются безусловные элементы сходства, связанные с каноном агиографического жанра и подражанием универсальным примерам благочестия из Святого Писания. Замеченные расхождения же в презентации святого мужчины и святой женщины были обусловлены, прежде всего, разными социальными ролями мужчин и женщин в византийском обществе, которые накладывали свой отпечаток на видение идеала праведности.

Третья глава исследования «Исторический контекст конструирования женских образов» посвящена анализу исторических факторов, которые могли повлиять на структурирование образа женской святости: состояния института монашества и особенностей жизни византийских монахинь в указанный период, роли женщин в церковной жизни Византии, а также событий иконоборческой эпохи с участием женщин,

В первом параграфе «Женское монашество в Византии» рассматриваются содержание и цели монашеского подвига, специфика женского монашества, правила монашеской дисциплины по материалам типиков мужских и женских монастырей.

Женское монашество в Византии развивалось в тени мужского и во многом перенимало характерные для него формы внутренней организации. Женские монастыри тяготели в основном к киповническому типу. Далее анализируются запретные предписания для монахов и монахинь, которые фиксировались в особых соборных постановлениях, монашеских тцппках н сочинениях канониста XII в. Фео-дора Вальсамопа. Особые, более строгие правила и законы относительно женских монастырей были обусловлены представлениями византийцев о женщинах как о «слабом поле». Женщины в монашеском служении непосредственно были связаны с мужчинами или евнухами. Только священник мог освятить евхаристию, обеспечить святость покаяния, совершить последние таинства перед смертью и провести отпевание. Для выполнения тяжелой физической работы, связанной с монастырем, также могли привлекаться мужчины. Однако во избежание соблазнов и искушений монашеские типики стремились ограничить доступ мужчин и евнухов в монастырь.

Немалое внимание уделено характеристике распорядка жизни в женском монастыре и роли игуменьи в его управлении (по материалам типнков, предписаниям Феодора Вальсамопа и житиям святых). Настоятельница играла ключевую роль в управлении женским монастырем. Игуменья направляла монахинь на пути к их Спасению, поучала их нравоучительными беседами и нередко использовала наказание как инструмент дисциплины. Монахини в средневизантийскнй период обычно ограничивались пребыванием в одном монастыре, тогда как монахи были более мобильны, совершали путешествия и паломничества, что было связано с каноническими нормами поведения для представителей монашества в этот период. Жития святых женщин свидетельствуют о том, что женские монастыри в средне-византийский период были в большей степени автономными, чем в период поздней античности: пресвитеры в жизни этих учреждений играли второстепенную роль.

Во втором параграфе рассматривается роль женщины в церковной жизни Византии. Заключения богословов о подчиненной роли женщин в сочетании с социальным порядком византийского общества содействовали тенденции нивелирования участия женщин в литургическом действе и их возможностей исполнения сакраментальных функций. Это выражалось в запрете женского священства и епископата, который основывался на библейском запрете того, чтобы женщины говорили в церкви (1 Кор. 14: 34) и учили (1 Тим. 2: 11-12). Однако служение женщин в официально утвержденных литургических ролях удовлетворяло потребностям византийского общества. В разделе рассматриваются особенности и эволюция женского варианта диакопского служения. Кроме того, дано описание служения других женщин, которые помогали в совершении общественного богослужения. Они принимали участие в проведении литургии в мужском монастыре Константинополя и выполняли функции чина мироносиц в Иерусалимской церкви. Наряду с

19

официальными чипами женщин в византийской церкви существовали и привратницы, которые могли также подметать ступени церкви, убирать сгоревшие свечи и т.н.

Рассмотрение возможностей реализации духовных стремлений византиек в Церкви позволяет более точно и аккуратно интерпретировать свидетельства агиографии о святых женщинах, определять степень зависимости образа святой от агиографического канона, исторического контекста эпохи и социального, культурно обусловленного, положения женщины в византийском обществе.

В третьем параграфе «Роль женщины в восстановлении иконопочитания в Византии» анализируются две точки зрения: первая основывается па свидетельствах иконофильских источников об активном участии византиек в противостоянии иконоборчеству и в восстановлении иконопочитания. Этой позиции придерживаются Л.А. Васильев, А.II. Каждан, A.M. Талбот, Дж. Б. Быори, Дж. Херрин; вторая, полярная точка зрения, заключается в рассмотрении свидетельств источников об участии женщин в восстановлении иконопочитания как своего рода исторического мифа, химеры, созданной иконофильской партией (JI. Джеймс, Р. Кормак). Далее в разделе выделяется и промежуточная точка зрения: политика иконоборцев рассматривается некоторыми историками как серия попыток сделать империю богоугодной, как результат падения авторитета икон (М. Виттоу). Участие женщин в сопротивлении политике иконоборцев с этой позиции может рассматриваться как одно из проявлений перемен настроений византийского общества.

Разнообразные мнения и оценки политики императоров-иконоборцев, отношения византийцев к иконам и участия женщин в восстановлении иконопочитания. подтверждают тот факт, что иконоборческое движение было очеггь сложным явлением и, к сожалению, состояние источников до сих пор препятствует его прояснению. Учитывая приведенные выше точки зрения о роли женщины в борьбе за восстановление иконопочитания, на основании исторических источников все же нельзя отрицать того, что женщины участвовали в борьбе за иконогючитание. Этому участию могло способствовать немалое значение икон в женском домашнем благочестии, родственные связи с мужчинами-иконопочнтателями, сочувственное, сострадательное отношение к гонимым.

Четвертая глава «Типология женских образов в византийской агиографии и динамика их развития» посвящена анализу образов четырех типов святых женщин: монахини-девственницы, монахини, побывавшей в браке, святой мирянки и святой императрицы, которые были выделены гга основе теоретического сущност-но-содержателыюго анализа житий святых женщин.

Первый параграф «Образы монахинь-девственниц (ttEmapGEva)» посвящен рассмотрению первого условного типа женской святости на материале житий Анфусы Мантинейской (VIII-X вв.), Евпраксии Олимпийской, Феодосии Константинопольской (VIII—X вв.), царевны Анфусы (нач. IX-XI вв.), Феоктисты с о. Лес-

20

бос (X в.), Евпраксин Олимпийской (УШ-1Х вв.). Среди образов святых девственниц встречались монахини, подвязавшиеся в мужском монастыре, монахини-отшельницы и монахини, стяжавшие святость в женском монастыре киновниче-ского типа. Однако последний вид монахини-девственницы был наиболее распространен и популярен среди образов святых женщин-девственниц в рассматриваемый период времени, что было связано с потребностями женских учреждений в моделях для подражания.

Положение девственницы рассматривалось как самая высокая и самая безопасная ступень лествицы совершенства в целомудрии, тогда как положение в браке - самая низкая и самая опасная ступень. Образ монахини-девствеииицы представлял собой наиболее универсальный тип святости, который существовал в агиографии на протяжении всего рассматриваемого периода, хотя и был несколько потеснен другими типами святых женщин.

В рассмотренных житиях святых женщин девственность обычно описывалась как знак особой чистоты и непорочности, святая представлялась авторами житий как невеста во Христе. Фигура святой монахини-девственницы могла изображаться посредством последовательного или частичного воспроизведения как модели мученицы, так и модели монашеской аскезы, так и монахини, переодевшейся в мужские одежды. Эти модели опирались на устоявшуюся христианскую традицию и концепции святости.

Во втором параграфе «Образы монахинь, побывавших в браке (святых вдов)» охарактеризована модель святости женщин, побывавших в браке (святые вдовы), которая актуализируется в житиях святых женщин с IX в. (в житиях Анны из Левката (IX в.), Феодоры из Кесарии (УШ-Х вв.), Феодоры Солупской (к. IX в.), Афанасии Эгинской (1Х-Х вв.), Анны-Евфимия. В житиях этого типа святых женщин брак толковался агиографом как неизбежное испытание на жизненном пути святой. Хотя замужество перестало служить препятствием для обретения святости, монашеская жизнь святой вдовы рисовалась агиографом как более поучительный этап жизни, к которому святая стремилась с самого детства против желания родителей.

Модель святости, персонифицированная в образе святой вдовы, отчасти повторяет каталог добродетелей, восхваляемых в образе монахини-девственницы: смирение, послушание, любовь к Богу, терпение, благочестие, аскеза и «мужество» святой в стяжании добродетелей. Однако ценность девства отступает на второй план, несмотря на то, что в житии святой вдовы присутствуют схематизированные похвалы девству. В житиях святых вдов не поощряется чрезмерный аскетизм и умерщвление плоти, которые вызывают опасения настоятельницы, поскольку могут повлечь за собой порочное поведение - гордость и непослушание воле настоятельницы монастыря. Такие изменения в образе святой женщины могли свидетельствовать о стремлении церкви регламентировать деятельность жеп-

21

ских монашеских учреждений. Существенным аргументом для верификации святости святой вдовы служит не только ее безупречное поведение в монастыре, но и явление святой сверхъестественных сил, в частности умение творить чудеса. Прославление образов святых вдов было обусловлено потребностями в моделях поведения значительного количества вдов в византийском обществе, которые находили утешение и материальную поддержку в византийских женских монастырях.

В третьем параграфе «Образы святых мирянок» анализируются исторические предпосылки и условия актуализации образа святой мирянки в агиографии X в. В данном разделе исследуются образы женской святости на примере трех житий Х-ХИ вв.: Марии Повой, Фомапды с о. Лесбос, Феоклеты. В качестве иллюстративного материала дальнейшего развития идеала женской святости в миру, а также подтверждения предположения об актуализации образа святой мирянки, страдающей ради Христа от руки мужа, мы обращались к житию более позднего периода -Феодоры Артинской (XIII в.), и привлекали материалы компилятивного сборника житий, посвященные жеиам-мирянкам из «Нового Митерикона».

Особое внимание в параграфе уделено исследованию набора добродетелей, обосновывающих святость женщины в миру. Основные проявления благочестивых деяний святых мирянок составляли проявления милосердия и благотворительности, а также покорности и смирения. Однако образы святых женщин мирянок сохраняли в себе основы христианских представлений о святости, девстве и мученическом подвиге. Они обычно использовали теологическую аргументацию и фразеологию, которая характеризовала святость христианина в любую эпоху и, таким образом, обнаруживали константы христианского мировоззрения византийцев, которые подтверждались и обновлялись в образах святых женщин, обеспечивая долговечность основных парадигм святости. Образ святой, прожившей в миру и удостоившейся святости, отражал тенденцию появления святых, не оторванных ог мира, а живущих в законном браке, которые утверждали своей добродетельной жизнью семейные ценности. Однако, святые жены, имевшие детей (Мария Новая, Феодора из Дрты) не были традиционными матерями, посвящавшими все свое время воспитанию детей, и достигли святости через мученический подвиг. Все факты в биографии святой мирянки вписывались в общую схему христианского идеала. Через использование определенных сюжетных формул в житиях святых женщин, как правило, утверждалось главенство сакрального мира иад профанпым.

Четвертый параграф «Образы святых императриц» посвящен рассмотрению образов святых императриц Ирины, Феодоры и Феофано, причисление которых к лику святых было связано с политическими причинами.

Отмечается, что образы святых императриц часто были предназначены для того, чтобы представить их родственников мужчин в положительном или негативном свете, служили своеобразным средством легитимации правящей династии и ее политики в решении церковных споров. Немалое влияние на представление об

22

идеальной святой императрице оказал образ Богоматери, который экстраполировал иа идеал святой императрицы материнские функции. В житиях святых императриц Феодоры и Феофаио (в отличие от других святых же» и матерей рассматриваемого периода) в полной мере освещены ореолом святости добродетели благочестия заботливой жены и матери, переживающей о судьбе своего мужа и детей.

Благочестие святой императрицы рисуется через описание поступков светского характера: мудрого ведения домашнего хозяйства, милосердия, заботы о муже и детях (жития Феодоры, Феофаио), умелого управления дедами империи (житие Ирины). В житиях святых императриц, женщин, занимавших самое высокое социальное положение в империи, использовался топос тайной аскезы, который приводил описание жизни императрицы в соответствие с требованиями сложившегося агиографического канона.

Императрица Ирина явила своими действиями исключительный прецедент единоличного правления жешцины-императрицы. Этот случай, в свою очередь, породил ответную реакцию в умах мужчин, которые прославили противоположные качества женщины-императрицы, представляющиеся наиболее уместными в патриархальном византийском обществе, воплощенные в образе святой императрицы Феодоры. Она, по свидетельству ее жития, лишь пассивно принимала участие в делах государства в роли регентши при малолетнем правителе и выступала лишь наблюдательницей торжества православия.

Рассматривая четыре условных типа образов святых женщин иа материале византийской агиографии средневизаитийского периода, можно обнаружить изменение смысловых акцентов модели женской святости в зависимости от актуальных задач общества, в котором и для которого было создано житие.

В заключении подведены общие итоги исследования. Констатируется, что информация в агиографических и нарративных текстах подчас носит не прямой, а скрытый характер, и ее интерпретация нуждается в особой методике. Особенности генезиса византийской агиографии, включение компонентов античной риторики предопределили некоторые ее характеристики, такие как риторичность стиля, пиетет перед традицией и подражание ранним моделям.

Образы благочестивых женщин из Библии и трудов Отцов церкви привлекались в агиографии для описания патриархальной византийской действительности, для подчеркивания преемственности традиции святости в женском теле. Сравнение парадигм мужской и женской святости дало возможность выявить общее и различное в их конструировании.

Особенности жизни внутри женских монастырей и роль женщины в церковной жизни Византии в рассматриваемый период накладывали свой отпечаток на образы святых женщин-моиахинь и порой диктовали набор добродетелей святой, востребованных в рамках религиозной структуры. Участие женщин в борьбе за

восстановление иконопочитания в Византии повлияло на образы святых женщин, возникшие в этот период времени.

Схематизируя развитие образа женской святости в изучаемый период на примере житий святых, написанных их современниками, можно сказать, что он эволюционировал от образа монахини-девственницы к образу святой мирянки. Соответственно такой направленности смены доминант в образе святой женщины значение девственной, аскетической тематики постепенно шло на убыль, а роль тематики, связанной внутренними интенциями, святостью в миру, напротив, возрастала.

Образ святой вплоть до IX в. был связан с отречением от мира, которое достигалось посредством аскетических практик, целомудрия, страданий плоти и усердных работ ради добродетели. В [X в. стали наблюдаться отступления от канона описания женской святости, в частности, возведение в ранг святости женщин, побывавших в браке. Брак толковался агиографом как неизбежное испытание на жизненном пути святой. В агиографии X в. стали прославляться святые женщины, которые не принимали постриг и в миру достигли святости.

Тенденция актуализации новых качеств в образе святой была связана с масштабными изменениями в культуре византийского общества. По всей вероятности, роль решающего фактора сыграли при этом такие крупные явления в общественной жизни, как религиозные движения, изменения в законодательной системе, высокая степень нестабильности и тревоги в общественной жизни страны, вызванная поражениями от исламского мира, возникновение новых теологических концепций крупных мыслителей, возрастание значения монашества, официальная политика государства в отношении основной ячейки общества — семьи.

Проведенное исследование образов святых женщин в Византии (УШ-ХН вв.) открывает перспективу дальнейшего изучения феномена святости в целом, а также исследования образа женской святости в византийской агиографии на более широком временном промежутке. Это позволит реконструировать новые грани моделей женской святости, проследить развитие этих моделей и создать фундаментальный исторический труд по византийской агиографии, который будет представлять интерес и для историка, и для культуролога, и для филолога. Перспективным представляется использование полученных результатов для изучения особенностей образа святой женщины в Византии, Древней Руси и Средневековом Западе в сравнительном ключе.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Статья в ведущем рецензируемом научном журнале, определенном ВАК:

1. Охлупина U.C. Эволюция представлений olí женской святости в византийской агиографии VIII—XII вв. // Известия Уральского государственного университета. Сер. 2. Гуманитарные науки. Екатеринбург, 2010. № 1(72). С. 118-125 (0.5 п.л).

Статьи в сборниках научных трудов:

1. Охлупина U.C. Образ византийской женщины по материалам жития Марии Юной // Курбатовские чтения. Материалы ежегодной межвузовской конференции по истории и культуре средних веков и раннего нового времени. СПб., 2006. С. 22-23 (0,1 п.л).

2. Охлупина U.C. Образ женской святости на материалах агиографической литературы Византии и Запада: сравнительный анализ // Актуальные проблемы отечественной и зарубежной истории: Сб. науч. тр. студентов, аспирантов и мол. ученых. Вып. 2. Екатеринбург, 2008. С. 126-129 (0,27 п.л).

3. Охлупина U.C. Идеал женского поведения по житию Феодоры византийской императрицы // Сборник материалов докладов 6-й всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь XXI века - будущее российской науки». Т. 2. Ростов-на-Дону, 2009. С. 92-93 (0,1 п.л).

4. Охлупина U.C. Образ византийской монахини по материалам жития Ирины из Хрисоволанта // Проблемы истории и культуры средневекового общества. Тезисы докладов всероссийской конференции студентов, аспирантов и мол. ученых. СПб., 2009. С. 53-55 (0,1 п.л).

5. Охлупина И. С. Почитание мощей святых женщин (VIII—XII вв.): данные агиографии // Память в веках: от семейной реликвии к национальной святыне. Тезисы докладов и сообщений. Севастополь, 2010. С. 41-42 (0,1 п.л).

6. Охлупина U.C. Женская святость в социальном пространстве Византии VIII -XII вв. // « Личность, общество и государство»: сборник материалов по итогам региональной научной конференции студентов, аспирантов и соискателей. Екатеринбург, 2010. С. 35-36 (0,07 п.л).

7. Охлупина U.C. Материнство и святость на материале житий святых женщин средневизантийского периода (VIII - XII вв.) // Проблемы истории и культуры средневекового общества. Тезисы докладов всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Курбатовские чтения». СПб., 2010. С. 6-9 (0,15 п.л).

8. Охлупина U.C. Тема детства в агиографической литературе средневизантийского периода. Тезисы докладов XIII Международных научных Сюзюмовских чтений. Екатеринбург, 2010. С. 80 - 82 (0,1 п.л).

9. Охлупина U.C. Монашеская модель святости в житиях святых женщин VIII -XII вв. // Сборник материалов докладов 7-й научно-практической конферен-

ции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь XXI века - будущее российской науки». Ростов-на-Дону, 2010. Г. 2. С. 64-65 (0,1 п.л).

10. Охлутша И.С. Образы монахинь но материалам византийской агиографической литературы (VIII—XII вв.) // Античная Древность и Средние века. 2011. Вып. 40. С. 136-146 (0,6 п.л).

11. Охлутша И.С. Образ святой мирянки в византийских житиях Х-ХШ вв. // Sacrum et Profanum. Севастополь, 2011. Вып. V. С. 83-91 (1 п.л).

Подписано в печать 28.09.2011. Формат 60x85 1/16 Бумага офсетная. Усл. неч. л. 1,6 Тираж 100 экз. Заказ № 43871

Отпечатано в копировальном центре ООО «Таймер-КЦ» Г. Екатеринбург, ул. Луначарского, 136 Тел. +7 (343) 3503-903

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Охлупина, Ирина Сергеевна

Введение.

Глава 1. Характеристика источников.

Глава 2. Христианские основания почитания женской святости.

2.1. Библейские образы.

2.2. Культ Богоматери.

2.3. Сочинения святых Отцов Церкви: модели женского поведения.

2.4. Парадигмы мужской и женской святости.

Глава 3. Исторический контекст конструирования женских образов.

3.1. Женское монашество в Византии.

3.2. Роль женщины в церковной жизни.

3.3. Роль женщины в восстановлении иконопочитания в Византии.

Глава 4.Типология женских образов в византийской агиографии и динамика их развития.

4.1. Образы монахинь-девственниц (аеитхрЭ^а).

4.2. Образы монахинь, побывавших в браке (святых вдов).

4.3. Образы святых мирянок.

4.4. Образы святых императриц.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Охлупина, Ирина Сергеевна

Образ святости как важнейший способ связи и соотнесения между, казалось бы, несвязуемыми уровнями земного и небесного бытия являлся одним из важнейших элементов византийской христианской культуры, придававший ей свою специфику и неповторимое очарование в принципиальной многогранности, впитав в себя квинтэссенцию ее духовных ценностей. Только в нем и посредством» его, в конечном счете, «становилось возможным умопостигаемое единство трансцендентности и имманентности Бога»1.

Изучение образов женской святости, в рамках которых оказываются сведены воедино» человеческие и сверхъестественные способности святой позволяет составить определенное представление о тех тематических доминантах, на которые опиралась концепция святости в тот или иной период времени. Так как образ святой и воплощенные в нем эталоны нравственного совершенства обладал огромной дидактической нагрузкой и являлся обращенным* к аудитории верующих примером, для подражания и, таким образом, служил важнейшим элементом воздействия на социальную этику, то анализ эволюции этого образа позволяет судить о важнейших сдвигах как в сфере религиозного познания и духовной жизни, так и в рамках общего социального и культурного развития Византии. Символика святости является существенной частью' коммуникативного пространства средневековой ' среды, способом представления для сознания носителя культуры ее ценностей и смыслов. Универсальность религиозно-этического статуса святости заключалась в том, что в ней сглаживались половые различия.

Актуальность избранной темы обусловлена- несколькими факторами. Во-первых, происходящие в последнее время изменения в отношении государства и общества к церкви и религии приводят к возрождению в общественном сознании интереса к духовно-религиозной традиции, к ее истокам и бытованию. Для понимания этой традиции, связь с которой во многом была утрачена, ключевой

1 Бычков В. 2000 лет христианской культуры. М. СПб., 1999. Т. 1 С 337. является проблема святости. Изучение феномена святости в контексте культуры позволяет понять систему ценностей, нравственно-моральные ориентиры и духовные запросы общества в определенные исторические периоды. Реконструкция идеала святости, воплощающего совокупность нормативных этических и ценностных установок, претендует на раскрытие некоторых наиболее сущностных характеристик средневекового сознания.

Первостепенная важность, какую имеет изучение прошлого: Византии и развития византийскою культуры для изучения отечественной' истории^ понятна и очевидна сама собой; В свете изучения византийской истории как нашего духовного прошлого становится актуальным рассмотрение представлений византийцев об идеалах поведения, воплощенных в образах святых.

Кроме того, актуальность избранной темы связана с неизменно растущим интересом к тендерной проблематике в гуманитарных, исследованиях, в том числе в отечественной и зарубежной науке. Рассмотрение религиозной сферы как одной из областей;социальной реализации женщин может дать определенное представление о социальной роли женщины в византийском обществе; о содержании женских идеалов в культурно-историческом контексте византийской цивилизации:

Объектом данного исследования являются образы святых женщин, представленные в агиографической литературе УШ-ХП вв:

Предметом диссертационного исследования являются принципы формирования и характер эволюции образов святых женщин в Византии на материале агиографии УШ-ХП вв. в культурно-историческом контексте.

Выбор хронологических рамок УШ-ХП вв. для исследования образов женской святости обусловлен, прежде всего, тем, что; в средневизантийский период Византия полностью оформилась как средневековая цивилизация; совершенно отличная от античной. Эта трансформация отразилась и в житиях святых. Этот период традиционно характеризуют как время окончательного становления образов святых в агиографии, которые обретают парадигматичность и представляются состоящими из определенного, освященного традицией набора положительных качеств. Эволюция образа святости в этот период заключается в изменяемости каталога добродетелей, составляющих образ, с одной стороны, и изменении статусной позиции конкретных носителей этих качеств - с другой. На этот период приходится время расцвета агиографии, которое К. Крумбахер относит к VIII - XI вв. и связывает с возникновением биографий мучеников и приверженцев f иконопочитания". С XI в., за исключением каламбрийского монашеского региона, началось истощение агиографии, что выразилось в ничтожном приросте новых житий?. В XIB в. доля агиографических произведений во всей литературной продукции,значительно, снижается с тем, чтобы почти полностью исчезнуть-к концу XII в4.

Кроме того, в рамках средневизантийского периода можно проследить динамику изменений; коснувшихся построения образа святой. Средневизантийский период особенно привлекателен для- изучения^ трансформации представлений византийцев об идеале, в частности идеале святой^ женщины, так как на это время приходятся глубокие перемены в политической, экономической и, идеологической жизни империи. Изучение агиографии данного периода позволяет отразить формы мышления средневековых византийцев, которые, определяли механизмы оперирования идеальными понятиями и критериями* того, что есть от Бога, и что есть порождение грешной природы человека, и. которые не оставались неподвижными и статичными, а наоборот, чутко реагировали на изменения в общественных структурах.

Однако вполне понятна относительность таких временных границ, которая обусловлена сложностями датировки византийских житий святых. Иногда нет возможности, определить время написания жития точнее, чем периодом в несколько столетий, поскольку текст жития дошел только в более поздних списках.

2 . • « «

Krumbacher К. Geschichte der byzantinischen Litteratur von Justinian,bis zum Ende des oströmischen

Reiches 527-1453. München, 1897. S. 180. Подобным образом определяли временные рамки расцвета агиографии А. П. Каждан и А. М. Талбот, Т. В: Попова и др. См.: ODB 2. Р. 897-899, Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография // Античность и Византия. М., 1975. С. 236.

3 Krumbacher К. Geschichte der byzantinischen Litteratur . S. 180

4 Подсчеты доли агиографии в византийской литературе XII в. см.: Gouillou A. Le poids des conditions matérielles, sociales et économiques sur la production culturelle à Byzance de 1071 à 1261 // Actes du XVe Congrès international d'Etudes byzantines Athènes, 1976. P. 9.

Источниковую базу диссертационного исследования составляют агиографические сочинения средневизантийского периода. Специфика данного источника заключается в том, что деяния «реального» исторического персонажа интерпретировались и корректировались агиографом в соответствии с агиографической традицией. Глубокая* привязка к жанровым канонам житийного повествования, ориентация на определенные образцы, придавала видимость статичности и* вневременности типическим образам святых, прославляемых в житиях. Это затрудняет работу с данным видом источников и. требует применение особой методики? внутреннего имманентного анализа структуры текста с учетом его жанровых особенностей как первой ступени" на пути к исследованию исторической информации.'

Поскольку жития святых не копировались так тщательно, как классические тексты, и копиист мог внести изменения из желания приукрасить древний текст, довольно сложно определить близость дошедшей! копии к несохранившемуся прототипу. По этой же причине точные датировки житий часто остаются неокончательными, поскольку базируются на внутренних свидетельствах жития.

Основными источниками, на которых строится данная работа, являются жития г святых женщин: Афанасии Эгинской5, Феоктисты« с о. Лесбос6, Ирины, игуменьи монастыря Хрисоволанта7, Марии Новой8, Фомаиды с о. Лесбос9, Феодоры Солунской10, императрицы Феофано11, Ирины - восстановительницы

5 Carras L. The Life of St. Athanasia of Aegina // Maistor. Canberra, 1984. P. 212-224; Life of St. Athanasia of Aegina // Holy Women of Byzantium. .P. 142-158.

6 Vita S. Theoctistae // AASS. Nov. Vol. IV. P. 224-33; Life of St. Theoktiste of Lesbos // Holy Women of Byzantium.P. 101-116.

7 The Life of St. Irene Abbess of Crysobalanton / A critical ed., introd., transl. and notes by J. O. Rosenqvist. Uppsala, 1986.

8 Vita S. Mariae Yunioris // AASS. Nov. Vol. IV. P. 692-705; Life of St. Mary the Younger // Holy Women of Byzantium / Ed. by A.M. Talbot. Washington, 1996.

9 De S. Thomaide Lesbia, matron Constantinopoli // AASS. Nov. Vol. IV. P. 233-42; Life of St Thomais of Lesbos // Holy Women of Byzantium.P. 297-322.

10 Арсений (Иващенко А.И ). Житие и подвига св. Феодоры Солунской. Юрьев, 1899.

11 Kurtz Е. Zwei griechische Texte über die Hl. Theophano, die Gemahlin Kaisers Leo VI. St. Petersburg, 1898. P. 1-24. n

1 I ^ w и ко но по питания Феодоры-императрицы . Так же использовался переводной с греческого текст жития Евпраксии Олимпийской из славянской минеи14.

В исследования также использовались заметки Константинопольского Синаксаря о святой царевне Анфусе, дочери Ирины и Константина15, Анне-Евфимии16, Анфусе Мантинейской17, Феодоре из Кесарии18, Феодосии

19 20 ^1

Константинопольской , Феоклето и Анне из Левката" . Краткие синаксарные версии^ житий, используемые для чтения-во время богослужения, составлялись или на основании более подробных житий или поуцел евшим воспоминаниям о некогда жившем святом (святой) и, таким образом, сохранили для нас сведения о некоторых святых женщинах того времени, неизвестных по другим источникам.

Для компаративного наблюдения привлекаются жития святых мужей Николы Чудотворца, Филарета Милостивого (VIII в.), Симеона Юродивого' (VIL — IX вв.), Симеона, Столпника (VI в.), исповедника Михаила, пресвитера града Иерусалима (IX в.), Евстафия Плакиды, представленные в сборнике «Жития византийских святых», изданном С. В. Поляковой?2, отрывки из житий святых мужей Евфимия Нового (IX в.)23 и Феофана Сигрианского (IX в.)24 в переводе Хр. М. Лопарева, жития святых Антония Нового (к. IX — н. X вв.)25, Мартиниана26, изданные В. В.

12 Treagold W. The Unpublished Saint's Life of Empress Irene II // BF. 1982. Vol. 7. S. 237-251.

13 Bioc; xrjc auxoKQaxELQac ©шбсорас // Symmeikta. 1983. Vol. 5. P. 257-271; Life of St. Theodora the empress // Byzantine defenders of images. P. 353-383.

14 Иванов С. А. Неизвестная византийская святая-трансвестит VIII-IX вв. Евпраксия Олимпийская // Византийские очерки. СПб., 2006. С. 81-85.

15 SynaxCP. Р. 597-600; Life of St. Anthousa, Daughter of Constantine V // Byzantine defenders of images: eight saints' lives in English translation. 1998. P. 21-25.

16 SynaxCP. P. 170.18-20, 173-178.

17 SynaxCP. P. 848-852; Life of St. Anthousa of Mantenon // Byzantine defenders of images. P. 13-21.

18 SynaxCP. P. 354-356.

19 SynaxCP. P. 828-830; Life of St. Theodosia of Constantinople // Byzantine defenders of images. .P. I-9.

20 SynaxCP. P. 914.3-34.

21 Ibid. P. 835-40.

-72 ,

Полякова С. В. Жития византийских святых. СПб., 1995. ~ Лопарев Хр. М. Греческие жития святых VIII-IX вв. Петроград, 1914. Ч. 1. С. 470

24 Там же. С. 91.

25 Житие и деяния преподобного Антония Нового // Православный Палестинский сборник. 1907. Вып. 57.

26 Житие и деяния преподобного отца нашего Мартиниана // Православный Палестинский сборник. 1907. Вып. 57

Латышевым в Православном Палестинском сборнике, и житие Никиты Мидикийского (IX в.), переведенного Д. Е. Афиногеновым- , житие Лазаря из jo

Галесии (XI в.)" и житие Симеона Нового Богослова (XI в.) .

К исследованию привлекались также данные агиографических сборников: древних патериков - собраний повествований о подвижниках, «Лавсаик» Палладия (V в.)30 и «Луг духовный» Иоанна Мосха (нач. VIL в)31 и Новый Митерикон — «словеса*душеполезные о честных и.святых женах» (XII -XIII вв.)32.

Круг источников« был расширен благодаря привлечению и, других нарративных сочинений. Идеи Отцов Церкви об идеалах женского и монашеского поведения рассматривались византийцами в качестве религиозной истины и определенно влияли на представления византийских агиографов об идеале женской святости. Для понимания основ почитания женщин-святых и «логики» византийского мировосприятия, в котором доминировали сакральные ценности и вера в-авторитет и незыблемость традиций, были проанализированы представления-о женском идеале в* сочинениях Отцов Церкви. Для реконструкции^ идеалов женского поведения в представлениях византийцев и- церковных деятелей нами использовались сочинения Отцов Церкви: Иоанна, Златоуста' , Климента Александрийского34, Феодора Студита35, священномученника Киприана, епископа

27 Слово надгробное преподобному отцу нашему и исповеднику Никите Мидикийскому, писанное Феостириктом, учеником самого блаженнейшего // Афиногенов. Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии. М., 2001. С. 156-179.

28 The Life of Lazaros of Mt. Galesion. An Eleventh-Century Pillar Saint / Ed. by R. Greenfield. Washington, 2000.

29 Никита Стифат. Жизнь иподвижничество< иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова, пресвитера и игумена монастыря святого Маманта1 Ксирокерка // Церковь и время. 1999. Т. 9. С. 151-208; Никита Стифат. Жизнь иподвижничество иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова (продолжение) // Церковь и время. 2000. Т. 10. С. 264-302.

30 Лавсаик Палладия // Иросанфион, или Новый Рай: собрание текстов монашеской агиогафии

Палестины, Египта и Византии Y-XV вв. 2010. С. 27-123.

Луг Духовный — Творение Блаженного Иоанна. М., 2002. j2 Новый Митерикон //Иросанфион, или Новый Рай.С. 323 -426.

33 Иоанн Златоуст. О девстве // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа

Консатнтинопольского в русском переводе. Т. 1. Книга 1. СПб., 1898. С. 361. 11 Климент Александрийский. Строматы // Пер. Е. В. Афонасина. СПб., 2003.

35 Преподобный Феодор Студит. Творения. СПб., 1908. Т. 2 .

36 37 ЗН 39

Карфагенского' , Василия Великого' , Иоанна Лествичника" , Григория Нисского , Григория Богослова40, Иоанна Дамаскина41 и Феодорита Киррского42.

Для исследования также имели важное значение данные исторических и нравоучительных сочинений византийцев того времени: «Хронография» Михаила Пселла (XI в.), «История» Никиты Хониата44 (XII в.), трактат Евстафия Солунскош «Об исправлении монашеской жизни»45, Хронография Феофана Исповедника46, Хроника продолжателя Феофана47, Псамафийская хроника48, «Советы и рассказы» Кекавмена (XI в.),49, «Алексиада» Анны Комниной (XII в.)50.

Уставы ктиторских монастырей (св. Маманта в Константинополе51, малоазийского Богородичного монастыря52, константинопольского монастыря Богоматери Евергетидской \ типик монастыря Пантократора'), типики женских

36 Творения священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М., 1999. С. 191-208. л Василий Великий. Первое каноническое послание к Амфилохию Иконийскому// Творения Василия Великого. СПб., 1902. Ч. 7; Василий Великий. Подвижнические уставы подвизающимся в общежитии и отшельничестве // Творения Василия Великого. СПб., 1911. Т. 2. С 482-530.

38

Преподобного отца Иоанна Лествица в сокращении. М., 1991.

39 Григорий Нисский. Послание о жизни святой Макрины. М., 2002.

40 Григорий Богослов. Слово 8. Надгробное Горгонии, сестре св. Григория Назианзина // Григорий Богослов. Собрание творений. М., 2000. Т. 1.

41 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., Ростов-на-Дону, 1992. Кн. 4.

42 Феодорит Кирский. История Боголюбцев. СПб., 1853.

43 Михаил Пселл. Хронография. М., 1978.

44 Никиты Хониата История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. Т. 2. СПб., 1862.

43 Eustathii Thessalonicensis. De Emendata vita monachica. Berlin, 2006.

46 Летопись византийца Феофана. М., 1884. у

Продолжателя Феофана Жизнеописания византийских царей. М., 1992.

48 Хроника анонимного монаха псамафийского монастыря в Константинополе // Две византийские хроники. М., 1957

49 Кекавмен. Советы и рассказы: Поучение византийского полководца IX века. СПб , 2003.

50 Анна Комнина. Алексиада. СПб., 1996.

51 Успенский Ф. И. Типик монастыря св. Маманта в Константинополе // Летопись Историко-филологического общества при Императорском Новороссийском университете. Одесса, 1892. Т. 2. Византийское отделение. Ч. 1. С. 25 -84. Дмитриевский А. А. Малоазийский Богородичный монастырь «TON HAIOY ВПМ£Ж» XII века и его Типик, хранящийся в библиотеке Патмосского монастыря // Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 10. С. 308 - 313.

51 Дмитриевский А. А. Малоизвестный константинопольский монастырь XI столетия Богоматери Евергетидской и его ктиторский Типик, хранящийся в рукописи Афинского национального университета II Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 7. С. 421—443.

54 Дмитриевский А. А. Пандократорский константинопольский монастырь XII в. и его Типик, данный Императором Иоанном Комненом // Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 8. С. 567 монастырей (Богоматери Кехаритомене55 и Богоматери Верной Надежды56) позволили судить об идеалах монашеского поведения и правилах монашеской жизни в Византии.

Кроме того, в работе использованы материалы законодательных источников (Апостольские постановления, каноны Василия Великого, правила Вселенских соборов, Эклога) для того, чтобы рассмотреть положение византийской женщины в обществе и семье с точки зрения юридической нормы57.

Во всей-своей совокупности, источники по теме достаточно репрезентативны

58 для решения поставленных задач .

Степень изученности проблемы. Изучение агиографии имеет давние традиции. Агиографические источники получали у историков разные, порой противоположные оценки. По мнению М. В. Бибикова, историзм агиографии проявляется косвенно, в глубинном, подспудном смысле происходящего, что соответствует социально-психологическим и историческим условностям средневековья59. Освещение событий в. житийной, литературе, по мнению А. Ю.1 Виноградова, тем ближе собственно к истории, чем в меньшей степени оно следует канонам агиографического жанра60. Стремление использовать, в первую очередь, конкретные данные из житий святых и попытки получить из второстепенного в легенде некое «историческое ядро» часто приводили к тому, что многие жития презрительно отвергались и зачислялись в разряд нравоучительной литературы.

55 Kecharitomene: Typikon of Empress Irene Doukaina Komnene for the Convent of the Mother of God Kecharitomene in Constantinople // Byzantine Monastic Foundation Documents.P. 649-724.

56 Bebaia Elpis: Typikon of Theodora Synadene for the Convent of the Mother of God Bebaia Elpis in , Constantinople. P. 1512- 1578.

57 Постановления апостольские (в русском переводе). Казань, 1864. К. 3; Василий Великий. К Амфилохию о правилах//Творения Василия Великого. СПб., 1902. Ч. 7; 15-е правило IV Вселенского Собора см.: Деяние пятнадцатое святаго Халкидонского собора // Деяния Вселенских соборов в русском переводе. Казань, 1908. Т. 4. С. 140; 14-е правило Трулльского Собора см.: Деяния вселенских соборов. Казань, 1908. Т 6. С. 279; Деяния Вселенских соборов. Казань, 1909. Т. 7; Эклога. Византийский законодательный свод VIII века Византийская книга Эпарха. Рязань, 2006

58

Подробнее характеристика источников см. в главе «Характеристика источников».

59Бибиков А. М. К проблеме историзма византийской агиографии // Византийские очерки. М., 1996. С. 55.

60 Виноградов А. Ю. Агиография и история // Греческие предания о св. Апостоле Андрее. СПб., 2005. Т. 1. Жития. С. 155.

При анализе историографии вопроса женской святости в Византии следует учитывать общие исследования, посвященные византийской агиографии, которые внесли вклад в» формирование методики изучения данного жанра литературы, исследования, посвященные частным вопросам на материале агиографии (в том числе и житий святых женщин), а также собственно работы, посвященные женскому монашеству, культу и житиям святых женщин. В предлагаемом обзоре историография будет нами рассмотрена' не по принадлежности к определенным национальным- традициям (отечественная, зарубежная историография), но по принципу проблематики, затронутой? в. исторических исследованиях. Поскольку представление о смысле истории как процессе и области, сознания менялось с течением1 времени' и порождало- новые предметные области исторической науки, такой принцип организации материала по историографической традиции поможет нам определить различные и перспективные подходы к изучению агиографии:

В историографической традиции анализа- житий святых можно выделить несколько проблемных полей и подходов к изучению. В. отечественной и зарубежной историографии в рамках классической позитивистской- парадигмы, истории при анализе агиографии исследователи акцентировали внимание на изучении исторической информативности житий. Вопрос возможности использования агиографической литературы в исторических исследованиях занимал внимание еще дореволюционной отечественной' историографии: Основоположник отечественной школы византиноведения академик В. Г. Васильевский в своих работах показал значение агиографическойí литературы как исторического источника, а- именно необходимость, использования житий святых для выявления фактических данных по истории Византии61. Эта.работа была продолжена Хр. М. Лопаревым, его учеником, который в своей- магистерской^ диссертации рассмотрел жития византийских святых VIII—ГХ вв., оценив их роль как исторических свидетельств, и особо отметил значение житий для изучения «социальной

61 Васильевский В. Г. Один из греческих сборников московской синодальной библиотеки // ЖМНП. 1886. №11. С. 65 - 106. истории» Хр. М. Лопарев проанализировал особенности построения житий, их историческую информативность, в том числе и житий святых женщин: Афанасии Эгинской, Феоктисты с о. Лесбос, Марии Новой и Феодоры Солунской. Для создания систематизированной сводки данных о различных сторонах жизни и быта византийцев к агиографии обращался А. П. Рудаков63. Фундаментальное, обобщающее исследование А. П. Рудакова содержит не утратившую и по сей день своего значения1 систематизированную сводку данных византийской агиографии о культуре византийцев. Житиясвятых, по мнению А. П. Рудакова, являются, ценным культурно-историческим источником, которые обладают «конкретным реализмом» в освещении «народной жизни»64. Однако данные агиографии не анализируются им в динамике, а используются для создания некоей^ сводной картины. Несмотря на некоторые недостатки его работы, неизбежные при состоянии разработки проблемы в его время, его исследование явилось большим прорывом в области методологии исследования, показавшим во многих случаях уникальную значимость всего византийского агиографического материала для реконструкции социальных, экономических и бытовых реалий византийской1 цивилизации. Это открывает перспективу привлечения' ценнейшего опыта, исследования ученого^ наряду с использованием новых данных и? методик исторической науки и субдисциплин для разработки проблем эволюции житийной литературы^ и отражения в ней динамики развития византийской цивилизации.

Методы научной критики житийных текстов к материалам русской агиографии применил В. О. Ключевский; которые он использовал для выявления соотношения между действительными событиями и тенденциозными преданиями65.

Поскольку агиография представляла один из популярных жанров византийской.литературы, в работах ученых, посвященных истории литературы, ей уделено значительное место. В зарубежной историографии обобщающие исследование византийской литературы представлено в труде К. Крумбахера,

62 Лопарев Хр. М. Греческие жития святых У1И-1Х вв. Петроград, 1914. Ч. 1.

63 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. СПб., 1997.

61 Там же. С. 35.

65 Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1989. посвященном истории византийской литературы 527-1453 гг. Византийская литература осмыслена ученым как ключевое явление, определившее феномен византийской культуры66. Автор охарактеризовал эволюцию агиографического жанра наряду с историческими, обстоятельствами изменений в нем. В дальнейшем преимущественный интерес германских византинистов был сосредоточен в области литературоведения, которое стало главным направлением сложившейся в Мюнхене школы Крумбахера.

Классификацию агиографических, произведений и. анализ агиографических шаблонов приводил в своих трудах и бельгийский ученый-иезуит И. Делайэ; который уделил особое значение применению» критического метода для изучения агиографии, для отделения житий реальных святых от сакральных, биографий вымышленных персонажей. Ученый подчеркивал важность использования житий для изучения культов святых в качестве особого, замкнутого на себя,- религиозного и

67 духовного явления .

Во второй половине XX в. немецкий исследователь, X. Г. Бек в работе, посвященной- истории византийской* теологической литературы68, дал обзор византийских агиографических памятников с указанием, авторов и краткой характеристикой их исторической информативности.1 Ученый обосновал необходимость использования системного подхода для изучения агиографии. С точки зрения-X. Г. Бека, важнейшими гранями Византии как целостного феномена является» наряду с государством, обществом также религиозная традиция и мышление византийцев. Австрийский г ученый <Х. Хунгер в своих работах всемерно подчеркивал важность изучения византийской, литературы, в том числе и риторических особенностей-житий святых69.

66 Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Literatur von Justinian bis zum Ende des Oströmischen Reiches 527-1453. München, 1897.

67Delehaye H. The Legends of the Saints: An Introduction to Hagiography / Trans, by V. M. Crawford. L., 1907. P. 214-216.

68 Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im Byzantinischen Reich. München, 1959.

69 Hunger H. Aspekte der griecheschen Rhetorik von Gorgias bis zum Untergang von Byzanz // Hunger H. EPIDOSIS/ Gesammelte Schriften zur byzantinischen geistes - und Kulturgeschichte. München. 1989. Part 5. S. 3-27; Hunger H. Classical Tradition in Byzantine Literature: the Importance of Rhetorik //

История византийской литературы рассматривается и в обобщающей работе А. П. Каждана70, в которой автор выделил несколько стадий развития агиографического жанра и подробно охарактеризовал каждую из них.

Общие тенденции, эволюции агиографии как литературного жанра и моделей святости мужчин и женщин в византийской житийной, литературе в средневизантийский период, а также зависимость изменений образов святости и топосов* от общественных- условий! той« эпохи, в- которой творили авторы житий,

4 71 У 74 описывают современные зарубежные ученые П. Баденас , К. Хогель ~ и-Л. Рюден ' : Однако проблема, эволюции! образов святости в византийской| литературе была обозначена учеными контурно, на отдельных примерах, что открывает переспективу более подробного и обстоятельного исследования этого вопроса в нашей диссертации.

Лингвистический' поворот» исторической мысли в к. XX, в. привел исследователей к осознанию необходимости поиска скрытых смыслов в текстах любых видов-в совокупности с анализом-контекстов, в которых они были созданы, «мира значений» и концепций людей той или иной эпохи. Привлечение данных лингвистического анализа и литературных конструкций, текста в качестве показателей, могущих быть, использованными», в< собственно историческом анализе, открыло новые перспективы для исследования византийской > литературы и византийской истории. М. Винсонс обратила внимание на использование риторической модели BîxcfiAlkôç Aôyoç («царской речи») в житиях святых женщин74. К анализу происхождения и» функционирования агиографических топосов и кочующих легенд обращались Д. Шестаков (на* материале ранневизантийской

Hunger H. EPIDOSIS.Part VI. P. 35-47; Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. München, 1978.

70

Каждан А.П. История византийской литературы (650-850 гг.). СПб., 2002.

71 Bâdenas P. L' évolution des idéaux de sainteté à Byzance // Образ и слово. Юбилейный сборник на случай 60 годишна А. Джурова. София, 2004.

72 Hogel С. Symeon Metaphrastes: Rewriting and Canonization. Copenhagen, 2002.

73 Ryden L. Byzantine hagiography in the Ninth and Tentli Centures: Literary aspects // Annalea societatis litterarum Humanirum Reqiae Upsaliensis. Kungl. Arsbok, 1986.

74 Vinson M. Rhetoric and Writing Stratégies in the Ninth Century // Rhetoric in Byzantium / Ed. by E. Jeffreys. Ashgate. Burlington, 2003; Vinson M. Romance and Reality in the Byzantine Bride Shows // Gender in the Early Médiéval World: East and West, 300-900. Cambridge, 2004. агиографии)75, Т. Пратч76. Вопросам определения агиографии как жанра, поискам определения святости и анализу функций житий святых посвящена статья Дж. Скедроса77.

В отечественной науке изучение агиографии как жанра литературы в 60-х

78 гг. XX в. было связано, прежде всего, с именами Д. С. Лихачева , С. В. Поляковой79 и Т. В. Поповой80. Центром изучения византийской литературы стал сектор античной литературы ИМЛИ РАН' (Москва). Была издана посвященная византийской литературе монография Л. А. Фрейберг и Т.В. Поповой

О 1

Византийская литература в эпоху расцвета (IX - XV вв.)» . С. В. Полякова в статье о византийских легендах преимущественное внимание уделяла особенностям агиографии как литературного жанра. Т. В: Попова проанализировала степень ориентации византийской агиографии на жанр античной биографии в различные периоды времени Для выявления причин появления качественно новых процессов в развитии агиографии она обратилась к изучению культурно-исторического контекста эпохи.

Эпистемологические новации последней трети XX в. заметно изменили облик гуманитарного знания, в том числе и истории. В постмодернисткой парадигме историография считается особым дискурсивным режимом, управляемым при помощи определенных процедур, через которые регулируется переделка или удержание прошлого как набора существующих реальностей. Концепция исторического творчества в постмодерне была связана с интересом к новым сторонам исторического процесса, которые вытеснялись ранее политической, экономической и социальной историей. Это приводит к антропологизации и

ПК

Шестаков Д. Исследования в области греческих народных сказаний о святых. Варшава, 1910.

76 Pratsch Т. Der hagiographische Topos. Berlin, 2005.

77 Skedros J. C. Reading the Lives of the Saints // Thinking Through Faith: New Perspectives from Orthodox Christian Scholars / Crestwood, N.-Y., 2008. P. 159-181.

78 Лихачев Д. С. Человек в литературе древней Руси, M., JL, 1958. С. 107—126.

79Полякова С. В. Византийские легенды как литературное явление // Византийские легенды. М.; Л., 1972. С. 245-273.

80 Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография // Античность и Византия. М., 1975. С. 218-266.

81 Фрейберг Л. А., Попова Т. В. Византийская литература эпохи расцвета IX—XV вв. М.,1978.

82 Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография.С. 218—266. междисциплинарности исторических исследований, появлению интереса к истории повседневности, расширению самого понятия «социальная история» и обращению к проблемам реконструкции «второй реальности» прошлого — культуры, т.е. ментальных представлений, стереотипов поведения и восприятия, моделей мышления, символических систем, в которых воспринималась и передавалась людьми прошлого современная им жизнь. В' русле новой парадигмы актуализируется использование житий святых как ценного источника по истории

Q *3 нравов и религиозных верований: Работы А. Я. Гуревича " вернули в отечественные исторические исследования духовно-религиозную ^ проблематику. Житийная литература рассматривается ученым как, отражение коллективного сознания, которое преломлялось в восприятии эпохи и ценностных установках благочестивых авторов житий святых. В современных исследованиях к агиографическим источникам обращаются для изучения не только религиозного сознания, но и широкого спектра мировоззренческих, идеологических концептов средневековой' культуры. Жития святых наряду с другими!источниками позволяют исследователю проникнуть в дух эпохи, понять ценностные установки византийского общества, которые были важной его составляющей, как системы, в которой единичное, особенное и общее взаимозависимы через их казуальные ^функциональные связи.

В зарубежной историографии особо стоит отметить работу Д. Вайнштайна и Р. Белла, в которой они применили макроисторический' подход (акцентирующий внимание на осмыслении «макроцептов»84 и крупных изменений в истории) к

Oí исследованию житий святых Западной Европы* . По мнению» авторов, житиям святых присущ «агиографический- реализм». Это свойство агиографии позволяет рассматривать топосы как отражение коллективной - ментальности, а жития святых как источник данных о- цивилизации, породившей их, материальной культуре и ментальности аудитории. Агиография^ по их мнению, является окном в жизнь обычных людей, семейную жизнь, жизнь детей, проливает свет на жизнь внутри

83

Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

84 Уваров П. Ю. К читателю: о социальной идентичности средневекового человека // Социальная идентичность средневекового человека. М., 2007. С. 6.

85 Saints and Society: The Two Worlds of Western Christendom. Chicago, 1982. P. 2. монастырских стен. Несмотря на известную традиционность методологии, обусловленную недостатком и сложностью источниковедческой базы византиноведения, все большее внимание во второй половине XX в. получает описание ментальности и внутренней картины мира византийцев. В рамках этого подхода, историки обращаются к материалам агиографии для изучения

86 87 88 представлении византиицев о смерти , правосудии , сексуальной жизни , магии и

89 ~ 90 " о! чудесах , о византииском детстве и смысловом наполнении понятия« £(Ж><;».

Новые концепции^ И' подходы, к изучению агиографических источников не являются безупречными и порой иногда приводят к искажениям исторических фактов92, однако они добавляют новые средства научного познания истории, которые при обдуманном использовании в сочетании« с прежними методами исторической науки позволяют историкам надеяться, по возможности максимально приблизиться к пониманию прошлого.

Компаративный, сравнительно-исторический метод имеет давние традиции93 и обычно ставит конкретные познавательные цели, определяющие круг источников и используемых способов сравнения. Метод компаративного анализа использует современная исследовательница М. Ю. Парамонова, которая сопоставляет

86 Dennis G. Т. Death in Byzantium // DOP. 2002. Vol. 55. P. 1-7.

87 Maguire H. From the Evil Eye to the Eye of Justice: The Saints, Art and Justice in Byzantium // Law and Society in Byzantium, Ninth-Twelfth Centuries / Ed. A Laiou and D. Simon. Washington, 1994. P. 223-224.

88 Kazhdan A. P. Byzantine Hagiography and Sex in the Fifth to Twelfth centures // DOP. 1990. Vol. 44. P. 131-143.

89 Kazhdan A. P. Holy and Unholy Mirackle Workers // Byzantine Magic / Ed. By H. Maguire / Washington, 1995. P. 73-82.

90 Caseau В. C. Childhood in Byzantine saint's lives // Becoming Byzantine: Children and Childhood in Byzantium / Ed. by A. Papaconstantinou, A. M. Talbot. Washington, 2009. P. 127-166.

91 Nisson I. Desire and God Have Always Been Around in Life and Romance Alike // Plotting with Eros. Essays on the Poetics of Love and the Erotics of Reading / Ed. by I. Nilsson, Copenhagen, 2009. P. 235260.

92 Подробней об искажениях понимания византийской культуры и общества в поструктуралиской парадигме см.: Cameron A. Christianity and the Rhetoric of Empire. Berkeley, Los Angeles, L., 1991. P. 228; Treadgold W. A History of the Byzantine State and Society. 1997. P. XVI-XVII.

93 M. Ю. Парамонова приводит библиографию работ, посвященных анализу предшествующей традиции сравнительных исследований по истории исторической социологии, а также анализу состояния компаративистики в современных европейских национальных историографиях. См.: Парамонова М. IO. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси: сравнительно-исторический анализ вацлавского и борисоглебовского культов. М., 2003. С. 6. особенные и характеристические черты концепций святости Запада и Руси при анализе вацлавского и борисоглебовского культов94. В своей работе автор обозначает необходимые операции, которые следует проводить для получения корректных данных историко-культурного анализа: идентификацию типологически сходных явлений, выделение структурных особенностей и внутреннего своеобразия схожих исторических- «фактов», выяснение некоторых существенных сопоставимых параметров; учитывать схематичность и формальность возможных выводов1 при широких обобщениях, рассмотрение концептов святости в< системе взаимосвязей его собственного контекста, детальный анализ, нарративной структуры сочинений, конкретных концептуальных^ и риторических схем, которые определяют идеологию' и социальные функции агиографии. Для нашего исследования- представляются концептуально важными' замечания М. Ю. Парамоновой об особенностях «политических культов» (т.е. культы, игравшие важную роль в развитии политических практик- и представлений); которые, на наш взгляд,. применимы- к образам святых византийских императриц, также связанных с задачами политической идеологии» и сакрализацией, власти. Автор рассматривает «политические культы» как пример сознательного и целенаправленного использования святости в стратегии политико-идеологической- или династической пропаганды, анализ которых позволит приоткрыть завесу над сознанием культурных и политических элит средневекового общества и способами его артикуляции и объяснить механизмы политического5 господства и нормы

95 политического поведения! .

Компаративный подход к анализу житий святых на византийском материале использует О. А. Родионов в своем диссертационном исследовании, в котором он сопоставил византийские жития1 исихастов и древнерусскую агиографию к. XIV— нач. XV вв.96. В своем исследовании! авторг формулирует основные принципы

94Парамонова М. Ю. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси: сравнительно-исторический анализ вацлавского и борисоглебовского культов. М., 2003.

95 Там же. С. 43-44,71.

90 Родионов О. А. Византийские жития святых-исихастов и древнерусская агиография XIV- XV вв.: характер и истоки параллелизма. Автореф. дис. .канд. ист. наук. М., 1998. сравнительного анализа византийских и русских житий (которые мы смогли адаптировать и для наших компаративных наблюдений), а именно: необходимость их изучения житий в контексте культурных, литературных и политических обстоятельств их создания, анализ параллелизма агиографических традиций и их особенных черт, использование детальных текстовых колляций. Хотя автор обращается к исследованию житий поздневизантийского периода, мы считаем полезным применение и к нашему исследованию предложенной им методики имманентного анализа агиографической литературы, включающей в себя максимальный учет цели создания используемых источников, аудитории, на которую они были рассчитаны, а также «канонических» особенностей агиографического повествования97.

На фоне общего развития тендерной истории и исторической антропологии, в мировой историографии стали появляться работы, посвященные репрезентациям мужественности в повествовательных исторических источниках, в частности, образам святых мужчин98, воинов99 и евнухов100 в византийской агиографии.

Обращение к таким работам позволяет привлекать методы компаративного анализа, для того, чтобы более отчетливо представлять различия в конструировании образов мужской и женской святости в византийской житийной литературе.

Применительно к нашему исследованию мы считаем компаративный метод анализа особо эффективным при сопоставлении концепций святости в монашестве и в миру, вскрывающих понимание идеи религиозного служения в определенную эпоху, для выявления особенностей конструирования образов святых мужчин и женщин. Также представляется важным использование сравнительно-генетического метода, при анализе истоков образа святой женщины и определении влияния на него концепций добродетельной женщины в Библии, в сочинениях Отцов Церкви и t культа Богоматери, которая искупила грех Евы.

97 Родионов О. А. Византийские жития святых-исихастов и древнерусская агиография XIV- XV вв. С. 5.

98 Holiness and Masculinity in the Middle Ages / Ed. by P.H. Cullum, K. J. Lewis. Cardiff, 2004. :

99 Walter C. The Warrior Saints in Byzantine Art and Tradition. Burlington, 2003.

100 Ringrose К. M. The Perfect Servant: Eunuchs and the Social Construction of Gender in Byzantium. L., 2003; Gender in Byzantium.Women, Men and Eunuchs / Ed. by L. James. N.-Y., 1997.

Итак, на первом этапе изучения византийской агиографии исследователи проявили интерес к уяснению исторической информативности житий, анализу отображения в них фактических и бытовых данных по истории Византии, разработали принципы источниковедческой критики данного вида источников. Другой блок исследований агиографии был посвящен изучению истории византийской литературы и агиографии как одного из популярных ее жанров. Исследования зарубежной школы византиноведения послужили для нас отправной точкой для рассмотрения вопросов * эволюции агиографии как жанра и уяснению исторических обстоятельств, обусловивших эти изменения. В отечественной историографии особое внимание уделялось вопросам» континуитета в византийских житиях традиций жанра античной биографии. С расширением предмета истории в результате актуализации междисциплинарных исследований изменился и круг вопросов, задаваемых агиографическим источникам, что привело к появлению новых проблемных полей в исследованиях житий, связанных с изучением культуры, ментальное™, ценностных установок людей средневековья и их эволюции и воплощения их в моделях благочестивого поведения, восхваляемых в житиях святых.

Возникновение направления научного поиска, связанного с использованием житий святых для анализа роли женщины в религии на Востоке и на Западе, вопросов о природе женской святости в средневековом мире было обусловлено не только развитием' новых походов к анализу агиографических источников, но и появлением тендерной истории. С момента введения в научный оборот «гендер» был призван исключить биологический и психический детерминизм, который постулировал неизменность условий бинарной оппозиции мужского' и женского начала. Поскольку тендерный статус, тендерная^ иерархия и модели поведения задаются не природой, а предписываются институтами социального контроля и культурными традициями, тендерная принадлежность оказывается встроенной в структуру всех общественных институтов, а воспроизводство тендерного сознания на уровне индивида поддерживает сложившуюся систему социальных отношений во всех сферах. Направление в целом начиналось с признания того факта, что вся история, существовавшая до сих пор, является по своей сути «историей мужчин», предполагавшей изучение «мужских» сфер деятельности и «мужской взгляд» в интерпретациях, основанных на представлениях, ценностях и даже документах мужчин. Доминировавшие до недавнего времени истории — событийная; политическая, экономическая, избиравшие в качестве своих исследовательских объектов «видимые», «неподвижные» пласты истории, абсолютно игнорировали ту часть жизни, которую принято называть «приватной» и где традиционно доминировали женщины. Такое исключение женщин из поля-зрения исследователей было обусловлено-исторически: на протяжении» столетий женщины устранялись* из публичной жизни и властных сфер, что делало<их практически «невидимыми» для, историков. Все это привлекло внимание к важности постановки проблем, связанных с репрезентацией женских сфер в истории-, необходимостью введения в традиционный анализ фактора, различия полов и породило необходимость нового прочтения исторических «фактов», при котором* тендерные различия* и тендерные отношения оказались бы и< причиной и следствием социальных перемен.

Для медиевистов трудность реконструкции места1 женщины-'в средневековом обществе и их роли связана со спецификой* источников, поскольку источники о женщинах в большинстве своем были; написаны, сильным полом и отражали мужское видение женщин. Однако созданная мужчинами концепция женщины позволяет реконструировать те идеализированные представления и нормы, которые оказывали немалое влияние на поведение женщин. Среди современных работ; обращающихся к проблеме женской святости, в современной отечественной историографии следует отметить. кандидатскую диссертацию Т. В. Смирницких, которая наряду с другими источниками привлекает материалы , ран невизантийской агиографии для анализа1 феномена святости' бывших блудниц и рассмотрения аскетического идеала женщины-христианки как формы «крайнего» поведения женщины в византийской семье101. Однако автор привлекала к рассмотрению жития

101 Смирницких Т. В. Характер и специфика частной жизни женщины в ранней Византии.

Автореф. дис. . канд. ист. наук. Ставрополь, 2009. С. 21-22. I 5 святых женщин только ранневизантийского периода, что соответствовало хронологическим рамкам диссертации.

К анализу образа святой женщины в сравнительно-исторической перспективе с привлечением агиографического материала обращаются и культурологи: В. Э. Бармина и М. М. Лоевская103. В статье М. М. Лоевской обозначены перспективы сравнения положительных и отрицательных женских образов в византийской и русской литературе, в том числе и в агиографии. Статья* носит культурологический характер и направлена на осмысление влияния репрезентации женщины в Библии и в византийской литературной традиции на образы женщин в русских литературных памятниках.

К анализу репрезентации женщины в «культуре мужчин» на материалах западной агиографии, различных моделей женского поведения, репрезентаций в них ясенских социальных ролей, а также тех культурных факторов, которые привели к появлению этих культурных моделей обращаются Ю. Э. Арнаутова104 и А. Г. Суприанович105. Они подчеркивают, что образ женщины в агиографии отражает не реальных средневековых женщин, но женщину в определенном дискурсе, мире литературного произведения или «воображаемом средневековье».

В зарубежной историографии изучение образов женской святости в византийской агиографии было вдохновлено передовой статьей Э. Патлажан в 1976

Г- 106 г., посвященной развитию образа святой монахини-трансвестита . Исследовательница обратилась к рассмотрению эволюции образов женской Бармина В. Э. Феномен женственности в культуре Средневековья (на материале артефактов письменной культуры Византии и Древней Руси VI - XVII вв.). Автореф. дис. . канд. культурологии. Екатеринбург, 2009.

101 Лоевская М.М. Образ женщины в памятниках литературы Византии. Древней Руси и записках иностранцев о России // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика. М., 2002. №1. С. 68-82.

101 Арнаутова Ю.Е. Женщина в "культуре мужчин": брак, любовь, телесная красота глазами агиографов X века // Адам и Ева. Альманах тендерной истории. М., 2001. Номер 1. С. 47-90; Арнаутова Ю. Е. Житие как духовная биография: к вопросу о «типическом» и индивидуальном в латинской агиографии// Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М., 2001. Вып. 5. С. 254-278.

105 Суприянович А. Г. Стать святой.женщиной: к репрезентации образа св. Дуселнны // Адам и Ева. Альманах тендерной истории. М., 2003. С. 56-77.

106 Patlagean Е. L'histoire de la femme déguisée en moine et l'évolution de la sainteté féminine à Byzance. // Studi Medievali. 1976. Ser. 3. Vol.17. P. 597-625. святости, представила подробный список святых женщин, манускриптов с их житиями107 и кратких заметок о них в литургических сборниках108. Работы Э. Патлажан, посвященные анализу моделей святости в византийской агиографии показали эффективность применения антропологического подхода к интерпретации религиозного содержания модели святости, в частности, заимствовала объяснительные схемы мифологического сознания К. Леви-Стросса для интерпретации византийских социально-культурных феноменов.

Основной вклад в изучение византийских святых женщин внесла американская исследовательница, А. М. Талбот. Подготовленные ею издания византийских житий святых женщин и святых, защитников иконопочитания, содержат, помимо самих переводов греческих житий, ценные научные аннотации к ним, в которых авторы переводов акцентируют внимание читателя на особенностях агиографической литературы и отдельных житий, представленных в сборниках109. Особое внимание автор уделяет проблеме женской святости. На базе агиографических текстов А. М. Талбот в ряде статей реконструирует степень религиозной, активности женщин110 и развитие культов святых в Византии111. Исследовательница продемонстрировала важность и продуктивность использования историко-генетического метода для анализа истоков и адекватного понимания религиозного и социального содержания модели женской святости. Также она впервые сделала попытку рассматривать иконы святых вместе с их житиями, поскольку они выполняли одну цель — утверждение культа святой112.

107Patlagean E. L'histoire de la femme déguisée en moine et l'évolution de la sainteté féminine à Byzance.P. 597-625.

108 Patlagean E. Sainteté et Pouvoir // The Byzantine Saint / Ed. S. Hackel. L„ 1981. P. 88-105.

109 Holy Women of Byzantium / Ed. by A. M. Talbot. Washington, 1996; Byzantine Defenders of Images: Eight Saints' Lives in English Translation. 1998.

110 Talbot A.M. The Devotional Life of Laywomen // Byzantine Christianity: A People's History of Christianity / Ed. by D. Krueger. Vol. 3.Menneapolis, 2006.

111 Cm.: Talbot A. M. Family Cults in Byzantium: The Case of St Theodora of Thessalonike // LEIMON. Studies Presented to Lennart Ryden on his Sixte-fifth Birthday, Ed. Jan Olof Rosenqvist. Uppsala, 1996. P. 49-69; Talbot A. M. Female Sanctity in Byzantium // Women and Religious Life in Byzantium. 2001. Part VI. P. 1-16; Talbot A. M. The Byzantine Family and Monastery // DOP. 1990. Vol. 44. P. 119-129; Talbot A. M. Women's space in Byzantine monasteries // DOP. 1998. Vol. 52. P. 113-127.

112 Talbot A. M. Introduction to the Life of st. Theodore of Thessalonike // Holy Women of Byzantium / Ed. by A.M. Talbot. Washington, 1996.

Предметом отдельных научных изысканий в современных исследованиях становятся модели святости «крайней», «экстравагантной», следование примеру которых в реальной жизни вызывало недоумение и удивление в глазах многих современников. В образах святых-юродивых и монахинь-трансвеститов были сакрализованы и легализованы две исторические формы девиантного поведения. Исследователи сюжетов «священного безумия» в христианстве и девушки-монаха задаются вопросом о восприятии таких святых современниками, и о смыслах, вкладываемых в их поведение агиографами и, окружающими людьми Особый интерес для нашего исследования представляют' объяснения' в историографии феномена монахини-трансвестита. Современные попытки интерпретировать причины, и сугь этого феномена разнятся? от психологического114 И'литературного115 объяснений, до социо-религиозного116 и теологического157. Н. Констас для объяснения этой модели святости* использует термины культурной этнографии. В переодевании в мужские одежды, она усматривает аналогию с мучительным обрядом' инициации в древних обществах, который, сопровождал переход от одной социальной роли и статуса к другому118. Однако недостатком этих подходов является их односторонность. Поскольку это явление носило поливалентный характер, для анализа модели святой монахини-трансвестита необходимо сочетайиё

113 Иванов С. А. Блаженные похабы: культурная история юродства. М., 2005; Rochow I. Die vita der Euphrosyne der Jungeren, das spateste beispiel des motivs der weiblichen transvestitentums (monachoparthenla) in der byzantinischen hagiographie // Мир Александра Каждана: к 80-летию со дня рождения / Под ред. А.А. Чекаловой. Спб., 2003. С. 259-271; Vogt К. "'The Woman Monk': А Theme in Byzantine Hagiography // Greece & Gender / Ed. by B. Berggreen and N. Marinatos. Bergen, 1995. P. 141-48; Иванов С.А. Неизвестная византийская святая-трансвестит VIII-IX вв. // Византийские очерки. СПб., 2006. С. 81-85.

114 Кржижановский Ю. Девушка-юноша: к истории мотива о «перемене пола» // Русский фольклор. М., Л'., 1963. T. VIII. С. 56-66; Delcourt M. Female Saints in Masculine Clothing I I Hermaphrodite: Myths and Rites of the Bisexual Figure in Classical Antiquity. P. 84-102.

115 Пуртова H. В. Травестия в русской житийной литературе и эпосе: Автореф. дис. канд. филол. наук/ Н. В. Пуртова. Екатеринбург, 2002; Anson J. The Female Transvestite in Early Monasticism: The Origin and Development of Motif// Viator. 1974. Vol. 5. P. 1-32.

116 Patlagean E. L'histoire de la femme déguisée en moine et l'évolution de la sainteté féminine à Byzance. // Studi Medievali. 1976. Ser. 3. Vol. 17. P. 597-625; Bullough V. L. Transvestism in the Middle Ages // The American Journal of Sociology. 1974. May. Vol. 79. No 6. P. 1381 - 1394.

117 Harvey S. A. Women in Early Byzantine Hagiography: Reversing the Story // That Gentle Strength: historical perspectives on women in Christianity/ed. by L. L. Coon, K. J. Haldane and E. W. Sommer. Charlottesville, 1990. P. 46-50.

118 Constas N. Life of st. Mary / Marynos // Holy Women of Byzantium. .P. 1—5. этих подходов. Этот анализ будет неполным и искаженным без учета истории попыток поставить под государственный и церковный контроль странников, юродивых и переодевшихся в мужские одежды монахинь, без учета культурных механизмов мутирования дивиантности в социально приемлемую форму и без рассмотрения его как своеобразной формы адаптационного поведения, связанного с культурными ограничениями.

С развитием исторической антропологии, «история тела» стала развиваться как самостоятельное направление социальных и культурных исследований. Историков стало интересовать, как воспринимали и как использовали свое тело в те или иные эпохи. Жесты, позы, модели сексуального поведения — все это служит предметом изучения. Тело человека, по мнению некоторых исследователей, функционировало в быту как элемент повседневного поведения, обусловленный теми ценностями, социальными нормами, образцами поведения, которые характерны для того или иного периода истории. В рамках этого направления С. Константину рассматривает «историю женского тела» на материалах житий святых

119 женщин .

К анализу аспектов женского монашества с привлечением данных агиографической литературы обращаются Д. Арахамсе120, К. J1. Коннор121: Исследователи особое внимание уделяли проблеме роли женщины в византийской истории, анализировали проблемы отношения византийского общества к женщине^ семье и монашеской жизни122, «мир женщины» в Византии123, а также представления византийцев о нормах поведения и идеале византийской

124 гг императрицы . Применительно к ранневизантиискому периоду рассматривались

119 Constantinou S. Female Corporeal Performances. Reading the Body in Byzantine Passions and Lives of Holy Women. Uppsala, 2005.

120 Abrahamse D. F. Women's Monasticism in the Middle Byzantine Period: Problems and Perspectives.// BF. 1985. Bd. 9. P. 35-58.

121 Connor C. L .Women of Byzantium, L., 2004.

122 Laiou A. E. Addendum to the Report of the Role of Women in Byzantine Society // JOB. 1982. Bd. 32/1. P. 199-202; Laiou A. E. Manage, amour et perenté à Byzance aux Xle-XIIIe siècles. P., 1992.

123 Byzantine Women and their World / Ed. by I. Kalavrezou. Cambridge, 2003.

124 Hill B. Imperial Women in Byzantium, 1025-1204: power, patronage and ideology. L., 1999; Hill B. Imperial Women and the Ideology of Womanhood in the Eleventh and Twelfth Centuries // Gender in Byzantium. Women, Men and Eunuchs / Ed. by L. James. N-Y., 1997. P. 76-99; Vinson M. P. The также вопросы, касающиеся юридического положения византииских женщин ,

126 отношения византийского общества к семейному насилию над женщинами , анализировались образы женской святости на материалах византийской агиографии (IV - VII вв.)127.

Обзор агиографической литературы, посвященной женщинам эпохи иконоборчества, дается в совместной статье А. П. Каждана и А. М. Талбот " . Наряду с обращением к агиографии для анализа роли женщин в отстаивании и ко но почитания авторы используют письма Феодора Студита, адресованные женщинам, а также такой культурный феномен эпохи иконоборчества как женская гимнография. Как к одному из индикаторов, отражающих изменение отношения общества к женщине, авторы статьи обращаются к анализу культа Богоматери. Роль женщины в противостоянии политике иконоборчества по материалам агиографии

I IЯ О реконструируют Дж. Херрин " и Д. Л. Хаксли " .

В настоящее время своеобразной реакцией на всплеск интереса к византийской агиографической литературе в западной историографии явилась реализация специального проекта Дамбартон-Окс, а именно размещение в Интернете систематизированной научной базы по византийской агиографии VIII-X вв.131, целью которого было расширение круга житий, вовлекаемых в научный оборот, и облегчение поиска информации по частным вопросам исследований истории и культуры Византии.

Empress Theodora and the Cult of Domesticity in Byzantine Hagiography // Byzantine Studies Conference, Abstracts of Papers. 1996. Vol. 22. P. 60.

125 Beaucamp J. Le statut de la femme a Byzance (4e - 7e siecle) (Trav. et mem. du centre de Recherche d' Histoire de Byzance, monogr. 5 et 6). T. 1-2. P., 1990.

126 Dossey L. Wife Beating and Manliness in Late Antiquity // Past and Present. 2008. May. No 199. P. 340.

1 *>7 Harvey S. A. Women in Early Byzantine Hagiography: Reversing the Story // That Gentle Strength: Historical Perspectives on Women in Christianity / Ed. by L. L. Coon, K. J. Haldane and E. W. Sommer. Charlottesville, 1990. P. 36-59.

128 Kazhdan A.P., Talbot A.M. The Women and Iconoclasm // BZ. 1991/1992. Bd. 84/85. P. 391-404.

129 Херрин Дж. Женщины и иконопочитание в ранней Церкви // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. Под ред. А. М. Лидова. СПб., 1994. С. 86-101.

130 Хаксли Д. Л. Женщины в византийском иконоборчестве // Античность и средневековье Европы. Пермь, 1996. Вып. 3. С. 169-186.

131 Dumbarton Oaks Hagiography Database // http://www.doaks.org/Hagio.html.

Несмотря на то, что сложилась определенная историографическая традиция анализа житий византийских святых, в том числе и житий византийских женщин, в отечественной историографии (и в значительной степени и мировой) не проводилось комплексного исследования по анализу образа святой в выбранный для рассмотрения период. Изучение образов святых женщин требует сочетания и комбинирования исторической, филологической и культурологической методик, а также привлечения иных повествовательных источников, что позволит не вырывать объект исследования из контекста эпохи, во избежание поспешных и ошибочных выводов, и посмотреть на него с разных сторон.

Таким образом, детальное изучение самостоятельных сюжетов агиографической литературы и ее канона в историографической традиции, а также исследования отдельных житий святых женщин создают почву для более широких обобщений в рамках обозначенной проблемы и хронологических рамок. В специальной литературе рассматривались проблемы роли женщины в византийском обществе, особенности византийского женского монашества, формы репрезентации женщины в «культуре мужчин», вариант женского девиантного поведения — трансвестизм, и другие вопросы, которые создают солидную основу для дальнейшего изучения представлений об идеале женской святости в Византии.

В отечественной историографии проблема образа женской святости в византийской агиографии рассматривалась преимущественно на материалах ранневизантийского периода. Не подвергая сомнению важность зарубежных исследований, посвященных эволюции типов святости, все же отметим, что они носили разнонаправленный характер, где информация представлялась в согласии с иными исследовательскими задачами или отсутствовал детальный анализ житий святых женщин в историко-культурном контексте эпохи, необходимый для последовательного выявления признаков эволюции в модели женской святости. В связи с этим обоснованным является постановка в рамках данного исследования заявленной проблемы.

Основная цель исследования — изучение становления, эволюции и типологии образов святых женщин в Византии VIII — XII вв. в социокультурном контексте эпохи.

Из цели проистекает ряд задач:

- проанализировать особенности исторических источников по данной проблеме;

- выявить истоки формирования традиции почитания женщин-святых в Византии на основе анализа- библейских образов, культа' Богоматери, сочинений Святых Отцов церкви;

- исследовать парадигмы мужской и женской святости, выявив общее и различное в их конструировании;

- проанализировать те факторы, которые влияли на структурирование модели женской святости: состояние института монашества и особенности жизни византийских монахинь в» указанный период, положение женщины в церковной иерархии, а также события иконоборческой эпохи с участием женщин.

- реконструировать образ женской святости в средневизантийский период в динамике и выявить основные типы святых женщин, сложившиеся в эти хронологические рамки.

Общей методологией исследования стал принцип историзма, в связи с чем образ женской святости рассматривался в исторической перспективе, что делает возможным проследить становление и развитие содержательного наполнения концептов византийской святости. Руководствуясь принципом научной объективности, мы стремились комплексно представить предмет изучения в историческом контексте и при этом исключить модернизацию представлений людей изучаемойэпохи.

Образ - одна из универсалий культуры, к культурно-историческому изучению которой обращаются различные области гуманитарного знания. С одной стороны, это анализ конкретно-исторической и одновременно социокультурной (религиозной, политической или художественной) символики, интерпретация которой представляет собой раскрытие основополагающих ценностей эпох. С другой — анализ образа с позиций историко-феноменологических исследований чаще всего рассматривает его как разновидность знака (символа), раскрывающего характер поведения (бытового, духовного, экстремального и т.п.) в конкретную эпоху.

Последний подход, ставя задачу создания языка описания разных символических (образных) систем, нуждается в уточнении исходных теоретических положений. Дело в том, что образы (идеалы) обладали информационным зарядом и были весьма иерархичны в любую эпоху. Образ святости в средние века занимал одно из приоритетнейших мест в этой иерархии. Поэтому научная актуальность проблемы заключается не только в более точной теоретической и культурно-исторической дефиниции образа (символа, идеала) святости, но и в рассмотрении его как существенной составляющей коммуникативного пространства средневековой среды и сознания человека.

Ретроспективное обращение к истокам архетипов идеала женского поведения» в сочинениях Отцов Церкви, культе Богоматери проводилось в соответствии с требованиями историко-генетического метода. Элементы историко-типологического метода позволили на материале византийской агиографии выявить типы женской и мужской святости. Агиографические материалы исследуются в синхронной перспективе, реконструируется агиографическая модель, создаваемая биографами святых и предлагаемая читателям житий.

Комплексных подход к оценке причин, повлиявших на формирование и эволюцию моделей женской святости детерминирован рядом факторов: необходимостью учета достижений, разных социально-гуманитарных наук и потребностью анализа различных взаимосвязей культурных и социальных явлений в византийском обществе.

Методы компаративного анализа позволяют провести параллели с агиографией ранневизантийского периода, выделить своеобразие агиографии средневизантийского периода, специфику житий святых женщин и мужчин, а также соотнести культурные реалии Византии VIII — XII вв. с античной парадигмой.

Применение системного подхода к изучению образа святой женщины в обозначенный период позволяет реконструировать не только его религиозную сферу бытования, но и восприятие его византийским обществом и рассмотрение его как своеобразного «ответа» на запросы и потребности общества.

Использование инструментария, предоставляемого междисциплинарным I подходом и междисциплинарного синтеза, позволило эксплицировать методы различных социогуманитарных наук для анализа агиографических источников. В частности наряду с историческим анализом применялись культурологические, филологические, социологические методики, что позволило в настоящем исследовании высветить дополнительные ракурсы изучаемых проблем.

Избранная методология соответствует задачам исследования и определяет его структуру.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем:

• рассмотрены в различных аспектах образы женской святости в византийских житиях святых;

• дан комплексный анализ истоков формирования идеала женской святости (по материалам Библии, сочинениям Отцов Церкви и свидетельствам о развитии культа Богоматери);

• впервые в отечественной историографии объект исследования рассмотрен в рамках VIII—XII вв.; \

• опора на достигнутый уровень научного знания и применение совокупности различных методов для анализа образа святости позволяет свести воедино и уточнить сложившееся в историографии представления о женской святости и их эволюции;

• впервые к исследованию эволюции представлений о женской святости привлекаются материалы Нового Митерикона;

• постановка проблемы в нашей работе является новой для российской науки, исследование направлено не только на воссоздание смысла подвига святой, но реконструкцию концепта святости в непосредственном историческом контексте эпохи.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможности использования материалов в ходе осуществления учебного процесса в высших учебных заведениях, в частности при разработке лекционных курсов по истории средних веков, истории Византии, тендерной истории. Акцентированная в диссертации методика анализа агиографической литературы возвращает историю к дискуссии о принципах работы с таким специфическим типом источников, каким являются жития святых.

Апробация материалов и выводов исследования проводилась в ходе докладов на международных и всероссийских научных конференциях: «Курбатовские чтения» (Санкт-Петербург, 2006, 2009, 2010), «Молодежь XXI века -будущее российской науки» (Ростов-на-Дону, 2008, 2009), «Личность и государство» (Екатеринбург, 2009), «Память в веках: от семейной реликвии к национальной святыне» (Севастополь, 2010), «Проблема континуитета в византийской и поствизантийской истории» (Екатеринбург, 2010).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Образы святых женщин в Византии VIII - XII вв."

Заключение

Проведенное исследование образа женской святости в византийской агиографии VIII — XII вв. позволяет сформулировать общие выводы.

Информация в агиографических и нарративных, текстах подчас носит не прямой, а скрытый характер, и ее интерпретация нуждается в особой методике. Особенности генезиса византийской агиографии, включение компонентов» античной риторики, предопределили некоторые ее характеристики, такие как риторичность стиля, пиетет перед традицией и подражание ранним моделям. Женские жития рассматриваемого периода содержат реликты, явлений, свойственных литературному процессу предшествующих эпох. Это объясняется консерватизмом житийного жанра в целом.

В агиографической/ литературе складываются достаточно устойчивые системы правил написания и построения житий, которые образуют сетку i традиционных категорий, характеризующих женскую святость (смирение, доброта, кротость, терпение и т.п.). Обозначенные добродетели, признаки святости в зависимости от исторической^ обстановки, породившей житие, могли становиться основными и определяющими для признания святости характеристиками святого, тогда как другие могли отходить на второй план. Для' святого (святой) важно было также не только обладание этими добродетелями как некоторой константой, но также в житии непременно подчеркивалось их развитие, приумножение, то есть совершенствование их в практическом поведении, через молитву, безмолвие, пищевые запреты, истязание плоти, трудолюбие и а также социально значимые деяния — радение о судьбах убогих, нищих и униженных. Византийские агиографические источники изображают следующие пути к достижению святости: мученичество, «бескровное мученичество» — монашество и аскезу в миру.

Библейские образы женщин, идеи Отцов Церкви и культ Богоматери оказали существенное влияние на представление византийцев об идеалах женского поведения, которые вмещали две основные модели положительного женского поведения: девы-монахини и жены-матери. Образы благочестивых женщин из Библии и трудов Отцов церкви рекрутировались в агиографии для описания патриархальной византийской действительности, для подчеркивания преемственности традиции святости в женском теле.

Сравнение парадигм мужской и женской.святости дало возможность выявить общее и различное в их конструировании. Общество и традиция для возведения в ранг святости, предъявляли женщинам более жесткие требования, чем к мужчинам, так как житие женщины казалось менее поучительным, поэтому число святых женщин всегда уступало численности святых мужей. Сам характер женской святости несколько отличался от мужской святости. В образе святой женщины особый акцент делался, на девственность как знак особой чистоты и непорочности, святая» рассматривалась как невеста во Христе. Образ святой» женщины был связан с большей экзальтированностью, большей эмоциональностью, тогда* как мужская святость- была связана- с даром бесстрастия. Образ святой строился на противопоставлении природной женской слабости, и мужских качеств — твердости и бесстрашия в вере. С появлением житий святых мирян связаны новые вариации в мужском и женском идеале святости. Различия* в конструировании- мужской и женской' святости определялись представлениями византийцев о социально-культурных сферах «мужского» и- «женского» в изучаемый период, которые они разграничивали достаточно четко. Однако святая-женщина часто дистанцировалась от традиционных социальных ролей, отводимых ей,обществом, что выражалось и в топосе переодевания, и во внутренних качествах святой, которые светским обществом, как правило, атрибутировались мужчине.

Особенности жизни внутри» женских монастырей и роль женщины в церковной жизни Византии, в рассматриваемый.период накладывали свой отпечаток на образы святых женщин-монахинь и порой диктовали набор добродетелей святой, востребованных в рамках религиозной структуры. Роль женщины в церковной организации была ограниченной, они не могли быть священниками и епископами. Диакониссы не принимали участия в совершении таинств. Однако служение женщин в официально утвержденных литургических ролях (четырех женщин, которые помогали во время проведения литургии в мужском монастыре Константинополя, и чина женщин в Иерусалимской церкви, именуемых мироносицами) удовлетворяло потребностям византийского общества, было вызвано необходимостыо выражения интересов разнородной паствы.

Вопрос о роли женщины в восстановлении иконопочитания в Византии не может получить однозначного ответа в силу специфики источников, однако можно все же определенно утверждать, что женщины принимали участие в борьбе за право почитать иконы. События и духовный климат иконоборческой эпохи, вовлеченность женщин в общественную борьбу, могли повлиять на структурирование образов женской святости, возникших В' этот период, и могли задать направление для дальнейшей эволюции этих образов.

Исследование условно выделенных четырех типов образов святых женщин, представленных в агиографии средневизантийского периода, позволило провести структурный анализ образа женской- святости. Эти модели, в зависимости от контекста! отношений, в которые помещен образ, создают несколько вариантов представления о религиозном пути женщины в византийской обществе: пути монахини-девственницы, вдовы, постригшейся-в монахини, благочестивой мирянки и императрицы. Думается; что жития святых имели определенное воздействие на общественную практику, поскольку агиография, по сути, носила назидательный характер.

Для* анализа образа женской! святости мы, учитывали следующие составляющие: обусловленность менталитетом византийцев, отражение эпохи, в которую жила героиня* жития - историзм, тип святости, время, в которое было составлено житие.

На протяжении средневизантийского периода образ святой женщины в агиографии претерпевает качественные изменения. Идеалы, житийной литературы были вынуждены приспосабливаться' к историческим условиям и потребностям общества. Применительно к материалу исследования, можно утверждать, что византийцам было не столько свойственно творчество при создании образов святых женщин, сколько выпячивание, выведение тех или иных элементов христианских представлений о пути женщины к святости и благочестивой женщине вообще., выработанных традициями и обычаями социальной жизни на первый план, наряду с формализацией и схематизацией других.

Схематизируя развитие образа женской святости в изучаемый период на примере житий святых, написанных их современниками, можно сказать, что он эволюционировал от образа монахини-девственницы к образу святой мирянки. Соответственно такой направленности смены' доминант в образе святой женщины значение девственной, аскетической тематики постепенно шло на убыль, а роль тематики, связанной внутренними интенциями, святостью в миру, напротив, возрастала.

Образ святой вплоть до IX в. был связан с отречением от мира, которое достигалось посредством аскетических практик, целомудрия, страданий плоти и усердных работ ради добродетели. В IX в. стали наблюдаться отступления от канона описания женской святости, в частности, возведение в ранг святости женщин; побывавших в браке. Брак толковался агиографом как неизбежное испытание на жизненном пути святой. В агиографии X в. стали прославляться святые женщины, которые не принимали постриг и в миру достигли святости. Тенденция актуализации новых качеств в образе святой была связана с масштабными изменениями в культуре византийского общества в рассматриваемый период. >

Однако трансформации в образе святости не затрагивали глубинную основу житий, связанную с мировоззренческими установками византийцев и особенностями агиографического жанра. Все факты биографии святой вписывались в общую схему христианского идеала.

Проведенное исследование образов женской святости в византийской агиографии (VIII—XII вв.) открывает перспективу дальнейшего изучения феномена святости в целом, а также исследования образа женской святости в византийской агиографии на более широком временном промежутке. Это позволит реконструировать новые грани модели женской святости, проследить развитие образов мужчин и женщин и создать фундаментальный исторический труд по византийской агиографии, который будет представлять интерес и для историка, и для культуролога, и для филолога. Перспективным представляется использование полученных результатов для изучения особенностей образа святой женщины в Византии, Древней Руси и Средневековом Западе в сравнительном ключе.

Список научной литературыОхлупина, Ирина Сергеевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. АннаКомнина. Алексиада. СПб., 1965.

2. Арсений (Иващенко А.И.). Житие и подвиги св. Феодоры Солунской. Юрьев, 1899.

3. Василий Великий. К Амфилохию о правилах // Творения Василия Великого. СПб., 1902. Ч. 7. С. 5-16.

4. Василий Великий. Первое каноническое послание к Амфилохию Иконийскому// Творения Василия Великого. СПб., 1902. Ч. 7. С. 25-28.

5. Василий Великий. Письмо 43 К падшей деве // Василий Великий. Письма. М., 2007. С.68-72.

6. Василий Великий. Подвижнические уставы подвизающимся в общежитии и отшельничестве // Творения Василия Великого. СПб., 1911. Т. 2. С 482—530.

7. Властелины Рима. Биографии римских императоров от Андриана до Диоклетиана / Пер. С. Н. Кондратьева. М., 1992.

8. Григорий Богослов. Слово 8. Надгробное Горгонии, сестре св. Григория Назианзина// Григорий Богослов. Собрание творений. М., 2000. Т. 1.

9. Григорий Нисский. Послание о жизни святой Макрины. М., 2002.

10. Деяние пятнадцатое святаго Халкидонского собора // Деяния Вселенских соборов в русском переводе. Казань, 1908. Т. 4.

11. Деяния Вселенских соборов в русском переводе. Казань, 1908. Т. 4.

12. Деяния Вселенских соборов. Казань, 1909. Т. 7.

13. Деяния вселенских соборов. Казань, 1908. Т. 6.

14. Последование святых страстей и пасхальной недели. Греческий текст с переводом на русский язык // Дмитриевский А. А. Богослужение страстной и пасхальной седьмиц в св. Иерусалиме IX- X вв. Казань, 1894. С. 1-215.

15. Епифаний Кипрский. Краткое истинное слово о вере вселенской и апостольской церкви // Творения святого Епифания Кипрского. М., 1882. Ч. 5. С. 310-358.1 б.Епифаний Кипрский. Против коллиридиан // Творения Епифания Кипрского. Т. 5. С. 281-282.

16. Жизнь и деяния аввы Симеона, юродивого Христа ради, записанные Леонтием, епископом Неаполя Критского // Жития византийских святых.С. 125-184.

17. Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника // Жития византийских святых.С. 73-93.

18. Жизнь, деяния и подвиги святого отца нашего и исповедника Михаила, пресвитера и синкелла града Иерусалима // Жития византийских святых. СПб., 1995. С. 242-290.

19. Житие и деяния преподобного Антония Нового // Православный Палестинский сборник. 1907. Вып. 57. С. 209-243.

20. Житие и деяния, преподобного отца нашего Мартиниана // Православный Палестинский сборник. 1907. Вып. 57. С. 118-131.

21. Житие Марии Египетской было популярно и в средневизантийский период не только благодаря пикантным деталям, но и благодаря мастерству автора, который тщательно выписал его литературную рамочную конструкцию.

22. Житие Марии Египетской, бывшей блудницы, честно подвизавшейся в Иорданской пустыне//Жития византийских святых. СПб., 1995. С. 185—213.

23. Житие преподобной Елизаветы Чудотворицы / Сост. Г. Харченко, пер. и ком. А. Ю. Виноградов. М., 2002.

24. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., Ростов-на-Дону, 1992. Кн. 4.

25. Иоанн Златоуст. Книга о девстве // Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского в русском переводе. Т. 1. Книга 1. СПб., 1898. С. 295-373.

26. Кекавмен. Советы и рассказы: Поучение византийского полководца IX века. СПб., 2003.

27. Климент Александрийский. Строматы // Пер. Е. В. Афонасина. СПб., 2003.

28. Лавсаик Палладия // Иросанфион, или Новый Рай: собрание текстов монашеской агиографии Палестины, Египта и Византии V — XV вв. 2010. С. 27-123.

29. Летопись византийца Феофана / пер. с греч. В.И. Оболенский, Ф.А. Терновский. М., 1884.

30. Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. 1884.

31. Лопарев Хр.М. Старое свидетельство о положении ризы Богородицы во Влахернах в новом истолковании применительно к нашествию Русских на Византию в 860 г. // ВВ. 1895. Т. 2. С. 582-628.

32. Луг Духовный Творение Блаженного Иоанна. М., 2002.

33. Митерикон. Собрание наставлений аввы Исаии всечестной инокине Феодоре. М., 1891.

34. Михаил Пселл. Хронография / Пер. и прим. Любарского Я.Н. М., 1978.

35. Мученичество святого Евстафия и кровных его // Жития византийских святых СПб., 1995. С. 419-450.

36. Никита Стифат. Жизнь иподвижничество илсе во святых отца нашего Симеона Нового Богослова, пресвитера и игумена монастыря святого Маманта Ксирокерка // Церковь и время. 1999. Т. 9. С. 151-208;

37. Никита Стифат. Жизнь иподвижничество иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова (продолжение) // Церковь и время. 2000. Т. 10. С. 264—302.

38. Никиты Хониата История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. Т. 2. Пер. под ред. проф. Н.В.Чельцова. СПб., 1862.

39. Николая епископа Мефонского и Феодора Продрома, писателей XII столетия, жития Мелетия Нового // Православный палестинский сборник. СПб., 1886. Т. VI. Вып. 2. С. 72-156.

40. Новый Митерикон // Иросанфион, или Новый Рай: собрание текстов монашеской агиогафии Палестины, Египта и Византии V — XV вв. 2010: С. 323 -426.

41. Постановления апостольские (в русском переводе). Казань, 1864. К. 3. Ч. 15. 43 .Повесть о житии и деяниях блаженного и праведного Филарета Милостивого

42. Жития византийских святых. СПб:, 1995. С. 214-240.

43. Каноны православной церкви. 2001. Ч. 2. Правила поместных соборов.

44. Правила поместных Соборов Святой Православной Церкви с толкованиями Епископа Никодима (Милоша). 2004.

45. Правила святых апостол, святых вселенских поместных соборов. М., 1877.

46. Преподобного отца Иоанна Лествица в сокращении: М., 1991.

47. Преподобный Феодор Студит. Послания. М., 2003. Кн. 2.

48. Преподобный Феодор Студит. Творения. СПб., 1908. Т. 2 .

49. Продолжателя Феофана Жизнеописания византийских царей. М., 1992.

50. Симеон Метафраст Жизнь и деяния святого отца нашего Николы Чудотворца (X в.) // Жития византийских святых. С. 291-321.

51. Симеона Метафраста и Логофета Описание мира от бытия и летовник собран от различных летописец: Славян, пер. Хроники» Симеона Логофета. СПб., 1905.

52. Слова преподобного Симеона Нового Богослова, 2001.

53. Слово надгробное преподобному отцу нашему и исповеднику Никите Мидикийскому, писанное Феостириктом, учеником самого блажен не й ш его // Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии. М., 2001. С. 156-179.

54. Творения священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М., 1999.

55. Успенский сборник XII- XII вв. / Под ред. С.И. Коткова. М. 1971.

56. Успенский П. Восток Христианский. Афон. — История Афона. Часть III. Афон монашеский. Отд. 1. Киев, 1877.

57. Успенский Ф. И. Типик монастыря св. Маманта в Константинополе // Летопись Историко-филологического общества при Императорском Новороссийском университете. Одесса, 1892. Т. 2. Византийское отделение. Ч. 1. С. 25 -84.

58. Феодор Студит. Письмо Ирине патриции // Преподобный Феодор Студит. Творения. СПб., 1908. Т. 2. С. 194-196.

59. Феодорит Кирский. История Боголюбцев. СПб., 1853.61 .Хроника анонимного монаха псамафийского монастыря в Константинополе // Две византийские хроники. М., 1957

60. Эклога. Византийский законодательный свод VIII века. Византийская, книга Эпарха. Рязань, 2006

61. Bebaia Elpis: Typikon of Theodora Synadene for the Convent of the Mother of God Bebaia Elpis in Constantinople // Byzantine Monastic Foundation Documents. Washington, 2000. P. 1512- 1578.

62. Bioç TÎjç aùxoKQdTEiçaç ©œôcoçaç // Symmeikta. 1983. Vol. 5. P. 257-271. '

63. Carras L. The Life of St. Athanasia of Aegina // Maistor. Canberra, 1984. P. 212— 224.

64. De S. Thomaide Lesbia, matron Constantinopoli // AASS. Nov. T. IV. P. 233-42.

65. Eustathii Thessalonicensis. De Emendata vita monachica. Berlin, 2006.

66. Halkin F. Deux impératrices de Byzanze // Analecta bollandiana revue critique d'hagiographie. Bruxelles, 1988. T. 106. P. 5-34.

67. Kecharitomene: Typikon of Empress Irene Doukaina Komnene for the Convent of the Mother of God1 Kecharitomene in Constantinople // Byzantine Monastic Foundation Documents.P. 649-724.

68. Kurtz E. Des Klerikers Gregorios Bericht iiber Leben, Wundertaten und Translation der heiligen Theodora von Thessalonich . Petersburg, 1902.

69. Kurtz E. Zwei griechische Texte uber die HI. Theophano, die Gemahlin Kaisers Leo VI. St. Petersburg , 1898. P. 1-24.

70. Life of St. Athanasia of Aegina I I Holy Women of Byzantium/ Ed. by A.M. Talbot. Washington, 1996.

71. Life of St. Mary the Younger// Holy Women of Byzantium/ Ed. by A.M. Talbot. Washington, 1996;

72. Life of St. Anthousa of Mantenon // Byzantine defenders of images. P. 13-21.

73. Life of St. Anthousa, Daughter of Constantine V // Byzantine defenders of images: eight saints' lives in English translation. 1998. P. 21-25.76:Life of St: Theodora ofArta// Holy Women of Byzantium:.: P: 331.

74. Life ofiSt: Theodora the empress // Byzantine defenders of images. P: 353-383.7 8. Life of St. Theodosia of Constantinople//Byzantine defenders of images.P. 1-9.

75. Life of St. Theoktiste of Lesbos //Holy Women of Byzantium.P. 101 116.

76. Life of St. Thomais of Lesbos // Holy Women of Byzantium/ Ed. by A.M. Talbot. Washington, 1996:

77. Patrologia Graeca / Ed. P. Migne. P., 1857-1866.

78. Rufus Q; C. The history of the life and reign of Alexander the Great. L., 1809. Vol.1. V. ■

79. Russel Di, Wilson N. Menander<Rhetor. Oxford, 1981.

80. Synaxarium ecclesiae Constantinopolitanae. / Ed. by H. Delehaye. Bruxellis, 1902: 88.The.Life of Lazaros of Mt: Galesion. An Eleventh-Century Pillar Saint / Ed: by R.

81. Greenfield. Washington, 2000. 89:The Life of St. Irene Abbess of Crysobalanton /A critical ed., intiod., transl. andnotes by J. O. Rosenqvist. Uppsala, 1986. 90.Treagold W. The Unpublished Saint's Life of Empress Irene II // BF. 1982. Bd. 7. S. 237-251.

82. Vita S. Mariae Yunioris // AASS. Nov. Т. IV. P. 692-705.

83. Vita S. Theoctistae // AASS. Nov. Т. IV. P. 224-33.2. Специальная литература

84. Арнаутова Ю. Е. Женщина в "культуре мужчин": брак, любовь, телесная красота глазами агиографов X века // Адам и Ева. Альманах тендерной истории. М., 2001. № 1. С. 47-90.

85. Арнаутова Ю. Е. Житие как духовная биография: к вопросу о «типическом» и индивидуальном в латинской агиографии // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М., 2001. Вып. 5. С. 254—278.

86. Арсений; (Иващенко А.И.). Житие и подвиги св. Феодоры Солунской. Юрьев, 1890.

87. Ауров О.- В. История Бенедикты // Власть, право, норма: Светское и сакральное в античной и средневековом мире. М., 2003. Ч II. С. 194—205.

88. Афиногенов Д. Е. Ирина, императрица // Православная энциклопедия. М., 2011. Т. 26. С. 370-373.

89. Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии (787-847). М., 1997.

90. Афиногенов Д. Е. Немыслимая норма или мыслимая ненормальность? Женское священство в Византии IX в. // Власть, право, норма: Светское и сакральное в античном и средневековом мире. М., 2003. Ч. II. С. 180-193.

91. Афиногенов Д. Е. Повесть о прощении императора Феофила и Торжество православия. М., 2003.

92. Баласчев Г. Новые данные для истории грекоболгарский войн прй Симеоне. На основании« жития Марии! Новой // Известия русского археологического института в Константинополе. 1899. С. 189-2201

93. Барвинок В. И. Ники фор Влеммид и его сочинения. Киев, 1911. i

94. Бармина В. Э. Феномен женственности в культуре Средневековья (на материале артефактов письменной культуры Византии и Древней Руси VI — XVII вв.). Автореф. дис. . канд. культурологии. Екатеринбург, 2009.

95. Бартикян Р. М. О Ва<э&а<; о Братке; жития св. Марии Новой и византийских патронимах Иверици и Вараци // ИФЖ. 1980. № 3.

96. Бельтинг X. Образ и культ. История образа до эпохи искусства. М., 2002. 14 Бер-Сижель Э. Служение женщины в церкви. М., 2002.

97. Бибиков А. М. К проблеме историзма византийской агиографии // Византийские очерки. М., 1996. С. 50-55.

98. Богин И. Вечная женственность. СПб., 2003.

99. Бычков В. 2000 лет христианской культуры. М. СПб., 1999. Т. 1.

100. Васильев А. А. История Византийской империи. Т.1. Время до крестовых походов до 1081 г. СПб., 1998.

101. Васильевский В. Г. Законодательство иконоборцев // ЖМНП. 1878. Ч. СХС1Х. С. 258-309.

102. Васильевский В. Г. Один из греческих сборников московской синодальной библиотеки // ЖМНП. 1886. Ч. 248. С. 65-106.

103. Виноградов А. Ю. Агиография и история // Греческие предания о св. Апостоле Андрее. СПб., 2005. Т. 1. Жития. С. 153-155.

104. Гийу А. Византийская цивилизация. Екатеринбург, 2005.

105. Гроссу Н. Преподобный Феодор Студит. Его время, жизнь и творения. Киев, 1907.

106. Гуревич А. Я. Избранные труды. Культура средневековой Европы. СПб.,2006.

107. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

108. Диль Ш. Византийские портреты. М., 1994.

109. Дин Э. Все женщины Библии. М., 1998.

110. Дмитриевский А. А. Малоазийский Богородичный монастырь «ТОК НАЮТ ВОМОИ» XII века и его Типик, хранящийся в библиотеке Патмосского монастыря // Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 10. С. 308 — 313.

111. Дмитриевский А. А. Малоизвестный константинопольский монастырь XI столетия Богоматери Евергетидской и его ктиторский Типик, хранящийся врукописи Афинского национального университета // Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 7. С. 421-443.

112. Дмитриевский А. А. Пандократорский константинопольский монастырь XII в. и его Типик, данный Императором Иоанном Комненом // Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1895. Т. 8. С. 537-585.

113. Желтов М. Диаконисса // Православная энциклопедия. М., 2007. Т. 14. С. 580-587.

114. Живов В. М. Мощи // Живов В.М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. М., 1994. С. 46-57.

115. Заец О. Н. Афанасия Эгинская // Православная энциклопедия. Т. 4. С.72.73.

116. Иванов С. А. Благочестивое расчленение. Парадокс мощей в византийской агиографии // Восточнохристианские реликвии. М., 2003.

117. Иванов С. А. Благочестивое расчленение. Пародокс мощей в византийской агиографии // Реликвии в культуре и искусстве восточнохристианского мира. М., 2000. С. 121 131.

118. Иванов С. А. Блаженные похабы: культурная история юродства. М.,2005.

119. Иванов С. А. Византийское миссионерство. Можно ли сделать из «варвара» христианина? М., 2003.

120. Иванов С. А. Евпраксия Олимпийская // Православная энциклопедия. 2008. Т. 17. С. 195-196.

121. Иванов С. А. Неизвестная византийская святая-трансвестит VIII-IX вв. // Византийские очерки. СПб., 2006. С. 81-85.

122. Каждан А. П. Византийский публицист XII в. Евстафий Солунский // ВВ. 1968. Т. 28. С. 60-84.

123. Каждан А. П. История византийской литературы (650—850 гг.). СПб.,

124. Канон // Краткая литературная энциклопедия. М., 1978. Т.9.

125. Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1989.

126. Кржижановский Ю. Девушка-юноша: к истории мотива о «перемене пола» // Русский фольклор. М., Л., 1963. Т. VIII. С. 56-66.

127. Культура Византии. IV- первая половина VII вв. М., 1984.

128. Культура Византии. Вторая половина VII-XII в. М., 1989.

129. Лазарев В. Н. История византийской живописи. М., 1986.

130. Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого. М., 2001.

131. Липшиц Е. Э. Комментарий // Эклога. Византийский законодательный свод VIII в. Византийская книга эпарха. Рязань, 2006. С. 91—227.

132. Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. СПб., 2000.

133. Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1974.

134. Лихачев Д. С. Человек в литературе древней Руси, М., Л., 1958.

135. Лоевская М. М. Образ женщины в памятниках литературы Византии. Древней Руси и записках иностранцев о России // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика. М., 2002. №1. С. 68-82.

136. Лопарев Хр. Житие св. царицы Феофании и его позднейшие пересказы // ЖМНП. 1899. Ч. 325. окт.

137. Лопарев Хр. М. Византийские жития святых VIII-IX вв. // ВВ. 1910. Т.17. С. 1-224.

138. Лопарев Хр. М. Византийские жития святых VIII-IX вв. // ВВ. 1911. Т.18. С. 1-147.

139. Лопарев Хр. М. Греческие жития святых VIII-IX вв. Петроград, 1914. Ч.1.

140. Лопарев Хр. М. Повесть об императоре Феодосии II // ВВ. 1898. Т. 05. С.63.90.

141. Любарский Я. Н. Историки и писатели в Византии (VI- XII вв.). СПб.,1999.

142. Максимович К. А. Афингане // Православная энциклопедия. 2002. Т. 4.1. С. 88.

143. Марен, аббат. Константинопольское монашество от основания города до кончины патриарха Фотия. СПб., 1899.

144. Мейендорф И. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Минск. 2001.

145. Морозов М. А. Монастыри средневековой Византии: Хозяйство, социальный и правовой статусы. СПб., 2005.

146. Олисова Н. А. От переводчика И Иросанфион, или Новый Рай: собраниетекстов монашеской агиогафии Палестины, Египта и Византии V — XV вв. М., 2010.1. С. 20-21.

147. Охлупина И.С. Женская святость в социальном пространстве Византии VIII — XII вв. // « Личность, общество и государство»: сборник материалов по итогам региональной научной конференции студентов, аспирантов и соискателей. Екатеринбург, 2010. С. 35-36.

148. Охлупина И.С. Образ святой мирянки в византийских житиях X-XIII вв. // Sacrum et Profanum. Севастополь, 2011. Вып. V. С. 83-91.

149. Охлупина И.С. Образы монахинь по материалам византийской агиографической литературы (VIH-XII вв.) // АДСВ. 2011. Вып. 40. С. 136-146.

150. Охлупина И.С. Почитание мощей святых женщин (VIII—XII вв.): данные агиографии // Память в веках: от семейной реликвии к национальной святыне. Тезисы докладов и сообщений. Севастополь, 2010. С. 41—42.

151. Охлупина И.С. Тема детства в, агиографической литературе средневизантийского периода. Тезисы докладов XIII Международных научных Сюзюмовских чтений. Екатеринбург, 2010. С. 80—82.

152. Охлупина И.С. Эволюция представлений о женской святости в византийской агиографии VIII-XII вв. // Известия Уральского государственного университета. Сер. 2. Гуманитарные науки. Екатеринбург, 2010. № 1(72). С. 118—125

153. Парамонова М. Ю. Агиография // Словарь средневековой культуры. М., 2005. С. 22-29.

154. Парамонова М. Ю. Культы святых и их социальные функции в средневековой латинской Европе. М., 2001.

155. Парамонова М. Ю. Реликвии // Словарь средневековой культуры.С. 405-408.

156. Парамонова М. Ю. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси: сравнительно-исторический анализ вацлавского и борисоглебовского культов. М., 2003.

157. Парриндер Д. Сексуальная мораль в мировых,религиях. М:, 2002.

158. Пентковский А. М. Чинопоследования хиротоний в византийских евхологиях VIH XII вв.// ВВ. 2002. Т. 61(86). С. 118-132.

159. Писарев Л. Брак и девство при свете древне-христианской святоотеческой письменности. Казань, 1904. С. 8—9: i

160. Полякова С. В. Византийские жития как литературное явление // Жития византийских святых. СПб., 1995. С. 6-37.

161. Полякова С. В. Византийские легенды как литературное явление // Византийские легенды. М., Л., 1972. С. 245-273.

162. Полякова С. В. Жития византийских святых. СПб., 1995.

163. Поляковская М.А. Чекалова А.А. Византия: быт и нравы. Свердловск,

164. Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография // Античность и Византия. М., 1975. С. 218-266.

165. Поснов М. Э. История христианской церкви (до разделения Церквей -1054 г.). Киев, 2007.

166. Пуртова Н. В. Травестия в русской житийной литературе и эпосе: Автореф. дис. канд. филол. наук/ Н. В. Пуртова. Екатеринбург, 2002.

167. Райе Д.Т. Византийцы. Наследники Рима. М., 2003.

168. Реликвии в Византии и Древней Руси. Письменные источники / Ред. А<. М. Лидов. М., 2006.

169. Родионов О. А. Византийские жития святых-исихастов и древнерусская агиография XIV— XV вв.: характер и истоки, параллелизма. Автореф. дис. .канд. ист. наук. М., 1998.

170. Рубцова Н. А. Менандр Лаодикейский и его сочинение «О торжественном красноречии». // Античная поэтика. М., 1991'. С. 158-180.

171. Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. СПб., 1997.

172. Руди Т. Р. О композиции* и, топике жития Юлиании Лазаревской // ТОДРЛ. 1996. Т. 50. С. 133-143.

173. Рябова Т. Б. Женщина в истории западноевропейского средневековья. Иваново, 1999.

174. Свенцицкая И. С. Раннее христианство: страницы истории. М., 1987.

175. Скабалонович Н. А. Византийское государство и церковь в XI веке. От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина. Кн. II. СПб., 2004.

176. Смирницких Т. В. Характер и специфика частной жизни женщины в ранней Византии. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Ставрополь, 2009.

177. Соколов И. И. О византинизме в церковно-историческом отношении. Избрание патриархов в Византии с сер. IX до нач. XV в. СПб., 2003.

178. Соколов И. И. Состояние монашества в византийской церкви с сер. IX до нач. XII в. СПб., 2003.

179. Степаненко В. П. Военный аспект культа Богоматери в Византии // АДСВ. Екатеринбург, 2000. Вып. 31. С. 198-221.

180. Суприянович А. Г. Стать святой.женщиной: к репрезентации образа св. Дуселины // Адам и Ева. Альманах тендерной истории. М., 2003. С. 56-77.

181. Уваров П. Ю. К читателю: о социальной идентичности средневекового человека // Социальная идентичность средневекового человека. М., 2007. С. 5-8.

182. Успенский Ф. И. История византийской империи. М., 1997.

183. Фрейберг JI. А., Попова Т. В. Византийская литература эпохи расцвета IX-XV вв. М., 1978.

184. Хаксли Д. JT. Женщины в византийском иконоборчестве // Античность и средневековье Европы. Пермь, 1996. Вып. 3. С. 169—186.

185. Херрин Дж. Женщины. и иконопочитание в ранней Церкви // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. Под ред. А. М. Лидова. СПб.1, 1994. С. 86-101.

186. Хэгг Т. От античной биографии к византийской агиографии // ВДИ. 1993. Т. 3 (206). С. 136-140.

187. Цыпин В. А. Церковное право. М., 1994.

188. Чекалова А.А. Быт и нравы // Культура Византии (2-я пол.VII—XII вв.). М., 1989. С. 571-616.

189. Чичуров И. С. Политическая идеология средневековья: Византия и Русь. М., Наука, 1990.

190. Шестаков Д. Исследования, в области греческих народных сказаний о святых. Варшава, 1910.

191. Этингоф О. Е. Образ Богоматери. Очерки византийской иконографии XI-XIII вв. М., 2000.

192. Abrahamse D. F. Women's Monasticism in the Middle Byzantine Period: Problems and Perspectives // BF. 1985. Bd. 9. P. 35-58.

193. Afinogenov D. A Mysterious Saint: st. Theodosia, the Martyr of Constantinople // Христианский Восток. T. 2. СПб., M., 2001. С. 3-13.

194. Anson J. The Female Transvestite in Early Monasticism: The Origin artd Development of Motif//Viator. 1974. Vol. 5. P. 1-32.

195. Ariantzi D. Aspekte der Kindheit in Byzanz vom 6. Bis 11. Jahrhundert im Spiegel hagiographischer Quellen. Dissertation. Wien, 2009.

196. Arnott P. The Byzantines and Their World. L., 1973.

197. Bâdenas P. L' evolution des idéaux de sainteté à Byzance // Образ и слово. Юбилейный сборник на случай 60 годишна А. Джурова. София, 2004. С. 69-77.

198. Beck H.-G. Kirche und theologische" Literatur im Byzantinischen Reicb". München, 1959.

199. Behr-Siegel E. Ministry of Women in the Church / Translated by S. Bigharxi-Oakwood, 1991.

200. Bourbouhakis E. C., Nilsson I. Byzantine Narrative: the Form of Storytelling in Byzantium // A Companion to Byzantium. P. 263-274.

201. Brown P. Aspects of the Christinization of the Roman Aristocracy // JRS. 1961. Vol. 51, № 1-2. P. 1-11.

202. Browning R. The 'Low Level' Saint's Life in the Early Byzantine World /J History, Language and Literacy in the Byzantine World. Northampton, 1989. P. 117-127. ,

203. Brubaker L. The Age of Justinian: Gender and Society // The Cambridge Companion to the Age of Justinian / Ed. by M. Maas. Cambridge, 2006. P. 427-447.

204. Bullough V. L. Transvestism in the Middle Ages // The American Journal of Sociology. 1974. May. Vol. 79. No 6. P. 1381 1394.

205. Bury J.B. History of the Later Roman Empire, AD. 395 AD. SO. Amsterdam, 1966. Vol: 2.

206. Cameron A. Christianity and the Rhetoric of Empire. Berkeley, Los Angeles, L., 1991.

207. Caseau В. C. Childhood in Byzantine Saints' Lives // Becoming Byzantines: Children and Childhood in Byzantium / Ed. by A. Papaconstantinou, A. M. TalbotWashington, 2009. P. 127-166.

208. Cavarra B. La porta stretta, Ascetismo cristiano e santità femminile in un'antologia tardobizantina. Teolo, Padova, 2007.

209. Chollij R. Theodore the Stoudite: The Ordering of Holiness. Oxford, 2002.

210. Clark E. A. Women in the Early Church: Message of the Fathers of the Church. Wilmington, 1983.

211. Connor C. L .Women of Byzantium, L., 2004.

212. Constable G. Preface // Byzantine Monastic Foundation Documents. Washington, 2000. Vol. 1. P. XI -XXXVIII.

213. Constantinou S. Female Corporeal Performances. Reading' the Body in. Byzantine Passions and Lives of Holy Women. Uppsala, 2005.

214. Constas N. Introduction to the Life of St. Theodosia of Constantinople// Byzantine defenders of images: eight saints' lives in English translation. P. 2—3.

215. Constas N. Life of st. Mary / Marynos // Holy Women of Byzantium. .P." 1-5.

216. Constas N. Life of st. Athousa, Daughter of Constantine V // Byzantine defenders of images: eight saints' lives in English translation. C. 21—22.

217. Conway C. M. Behold the Man. Jesus and Greco-Roman Masculinity. Oxford, 2008.

218. Cormack R. Women and Icons, and Women in Icons // Gender in Byzantium, Women, Men and Eunuchs / Ed. by L. James. N.Y., 1997. P. 24-51.

219. Costa-Louillet G. Saints de Grèce aux VIIIe, IXe et Xe siècles // Byz. T. 31, 1961. P. 309-369.

220. Dagron G. L'ombre d'un doute: L'hagiographie en question, Vie-XIe siècle // DOP. 1992. Vol. 46. P. 61-62.

221. Delcourt M. Female Saints in Masculine Clothing // Hermaphrodite: Myths and Rites of the Bisexual Figure in Classical Antiquity. P. 84-102.

222. Delehaye H. La vie de sainte Théoctiste de Lesbos // Byz. 1924. T. 1. P. 191200.

223. Delehaye H. The Legends of the Saints: An Introduction to Hagiography / Trans, by V. M. Crawford. L., 1907.

224. Dennis G. T. Death in Byzantium// DOP. 2002. Vol. 55. P. 1-7.

225. Downey G. The Church of All Saints (Church of st. Theophano) near the Church of the Holy Apostles at Constantinople // DOP. Vol. 9-10. P. 301-305.

226. Dumbarton Oaks Hagiography Database // http://www.doaks.org/Hagio.html.

227. El-Cheikh N. M. Describing the Other to Get at the Self: Byzantine Women in Arabic Sources (8-11 Centuries) // Journal of the Economic and Social histoiy of the Orient. Vol. 40. № 21, 1997. P. 239-250.

228. Florovsky G. Christianity and Culture. Belmont, 1974. Vol. 2.

229. Galatariotou C. Holy Women and Witches: Aspects of Byzantine Conceptions of Gender// BMGS. 1984-85. Vol. 9. P. 55-96.

230. Garland L. Women and Power in Byzantium, AD. 527—1204. Routledge,1999.

231. TebecOv M. I. O AGcoç: avaj.vr|crEiç, éyyQat^a, crr)|a£icixx£Lç. KcjvCTTavTLVOÙTioÀr), 1885. E. 105-106.

232. Gender in Byzantium.Women, Men and Eunuchs / Ed. by L. James. N.Y.,1997.

233. Hagiography // ODB. Vol. 2. P. 897-899.

234. Halkin F. Catalogue des manuscrits hagiographiques de la Bibliothèque nationale d'Athènes (Subsidia hagiographica 66). Bruxelles, 1983.

235. Harvey S. A. Women in Early Byzantine Hagiography: Reversing the Story // That Gentle Strength: Historical Perspectives on Women in Christianity /ed. by L. L. Coon, K. J; Haldane and E. W. Sommer. Charlottesville, 1990. P. 46-50.

236. Head T. Women and Hagiography in Medieval Christianity // http://www.the-orb.net/encyclop/religion/hagiography/womenl.htm.

237. Herrin J. "Femine Byzantina": The* Council in Trullo on women // DOP. 1996. Vol. 46. P. 97-105.

238. Herrin J. In Search of Byzantine Women: Three Avenues of Approach // Images of Women in Antiquity / Ed. A. Kameron and A. Kyhit. Detroit, 1983. P. 167—189.

239. Herrin J. Women in Purple: Rulers, of Medieval Byzantium. L., 2001.

240. Hegel C. Hagiography under the Macedonians: the Two Recensions of the

241. Metaphrastic Menologion // Byzantium in the Year 1000/ Ed. by Magdalino. Brill-LeidenBoston, 2003. P. 217-232.

242. Hogel C. Symeon Metaphrastes: Rewriting and Canonization. Copenhagen,2002.

243. Holiness and Masculinity in the Middle Ages / Ed. by P.H. Cullum, K. J. Lewis. Cardiff, 2004.

244. Holmes G. The Oxford Illustrated History of Medieval Europe. Oxford, 1988.

245. Holy Women of Byzantium / Ed. by A. M. Talbot. Washington, 1996.

246. Byzantine Defenders of Images: Eight Saints' Lives in English Translation.1998.

247. Hunger H. Aspekte der griecheschen Rhetorik von Gorgias bis zum Untergang von Byzanz // Hunger H. EPIDOSIS/ Gesammelte Schriften zur byzantinischen geistes und Kulturgeschichte. München. 1989. Part 5. S. 3-27.

248. Hunger H. Classical Tradition in Byzantine Literature: the Importance of Rhetoric // Hunger H. EPIDOSIS. .Part VI. P. 35-47.

249. Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. München,1978.

250. Introduction to the Dumbarton Oaks Hagiography Database // http://www.doaks.org/document/hagiointro.pdf.

251. Introduction to the Life St. Anthousa of Mantenon // Byzantine defenders of images: eight saint's lives in English translation. 1998. P. 13-15.

252. Izbicki I. Theology // Women and Gender in Medieval Europe: An Encyclopedia / Ed. By M. Schaus. N.Y., 2006. P. 796.

253. James L. Men, Women, Eunuchs: Gender, Sex and Power // A Social History of Byzantium. Oxford, 2009. P: 31-50.

254. Janin R. La Géographie ecclésiastique de l'empire Byzantin: Les églises et les monastères de Constantinople. P., 1969. T. 3.

255. Janin R. La Géographie ecclésiastique de l'empire Byzantin: Les églises et les monastères de Constantinople. Paris, 1953. T. 3.

256. Janin R. La Géographie ecclésiastique de l'Empire byzantin. T II. Les églises et les monastères des grands centres byzantins. P., 1975.

257. Jasonni M. Rec.: Cavarra B. La "porta stretta". Ascetismo cristiano e santità femminile in un'antologia tardobizantina. Padova, 2007. 320 p. // Il Ponte. 2009. Vol. 6. P. 25-26.

258. Jazdzewska K. Hagiographie Invention and Imitation: Niketas'Life of Theoktiste and its Literary Models// GRBS. 2009: Vol. 49. P. 257-279.

259. Kalavrezou I. Byzantine Women and Their World. Cambridge, 2003.

260. Kalavrezou I. Images of the Mother: When the Virgin Mary Became "Meter Theou" // DOP. 1990. Vol. 44. P. 165-172.

261. Kaldellis A. Hellenism in Byzantium: the Transformations of Greek Identity and the Reception of the Classical Tradition. Cambridge, 2007.

262. Karras V. A. Female Deacons in the Byzantine Church // Church History. 2004. Vol. 73. N. 2. P. 283-287.

263. Kazdan A. P. Hagiographical Notes // Byz. 1984. T. 54. P. 176 182.

264. Kazhdan A. Constable G. People and Power in Byzantium. Washington,1982.

265. Kazhdan A. Hagiographical Notes // BZ. 1985, Bd. 78. P. 49-55.

266. Kazhdan A. P. Byzantine Hagiography and Sex in the Fifth to Twelfth centuries // DOP. 1990. Vol. 44. P. 131-143.

267. Kazhdan A. P. Holy and Unholy Miracle Workers // Byzantine Magic / Ed. By H. Maguire / Washington, 1995. P. 73-82

268. Kazhdan A. P., Talbot A.M. The Women and Iconoclasm // BZ. 1991/1992. Bd. 84/85. P. 391-404.

269. Kazhdan P. A. Women at Home // DOP. 1998. Vol. 52. P. 1-17.

270. Kenny M. Distinguishing between Dreams and Visions in Ninth Century Hagiography // Golden Horn. Journal of Byzantium. Vol. 4, issue 1 // http://www.isidore-of-seville.com/goudenhoorn/41margaret.html

271. Kotzabassi S. Das hagiographische Dossier der heiligen Theodosia von Konstantinopel. Berlin, 2009.

272. Krueger D: Writing as Devotion: Hagiographical Composition and Cult of the Saint in Theodoret of Cirhys and Cyril of Scethopolis // Church History. 1997. Vol. 66. N 4. P: 707-714.

273. Maguire H. The Icons of Their Bodies, Saints and Their Images in Byzantium. Princeton, 1996.

274. Malamut E. Sur la route des saints byzantins. P., 1993: .

275. Mango C. Byzantium, the Empire of New Rome. NY.,1980.

276. Mango C. St. Anthousa, Daughter of Constantino V // AB. 1982. T. 100: P. 401-409.

277. Mango C. The Art of the Byzantine Empire, 312 — 1453. Sources and Documents. Toronto, 2004.

278. Mango C. The Brazen House: A Study of the Vestibule of the Imperial Palace of Constantinople. Copenhagen, 1959.

279. Mango C. The Byzantine Church at Vize (Bizye) in Thrace and St. Mary the Younger//ZRVI. 1968. Kh. 11. P. 9-13.

280. Marcopolous A. The Rehabilitation of the Emperor Theophilos // History and Literature of Byzantium in 9 th 10 th centuries. 2004. Part XX.

281. Mitchel L. Family Life in the Middle Ages. L„ 2007.

282. Morris R. The Byzantine Aristocracy and the Monasteries // The Byzantine Aristocracy IX to XIII centuries / Ed. by M. Angold. 1984. P. 112-136.

283. NucoAaou K. naAivcdôifc-ç ott) vojaoOecria tcov Maiceôovajv: r) icctk07i0ir|gt| tgjv eyyct^icuv yuvanccov kcil o Blôç tt.ç ©rof-iaiôoç xrjç Aea(3iaç // BYZANTINA SYMMEIKTA. 2003. Vol. 16. P. 101-113.

284. Patlagean E. Ancient Byzantine Hagiography and Social History // Saints and their cults: studies in religious sociology, folklore and history / Ed. by S. Wilson. Cambridge, 1985. P. 101-122.

285. Patlagean E. L'histoire de la femme déguisée en moine et l'évolution de la sainteté féminine à Byzance. // Studi Medievali. 1976. Ser. 3. Vol. 17. P: 597-625.

286. Patlagean E. Sainteté et Pouvoir // The Byzantine Saint / Ed. S. Hackel. L., 1981. P. 88-105.

287. Perdicaris A. G. H OEIA ANNA H EN TO AEYKATH. Life story of a woman from the greek island of Lefkas during the 9th century AD. For an aspcit aequor. // Byzantinos Domos. 2006. No 15. P. 251-263.

288. Pratsch Т. Das Todesdatum der Marya (Der Jungeren) von Byzye (BHG 1164): 16 Februar 902 // BZ. Bd. 97. 2004. P. 567 -569.

289. Pratsch T. Der Hagiographische Topos. Griechische Heiligenviten in Mittelbyzantinischer Zeit. Berlin, 2005.

290. Prosopographie der mittelbyzantinischen Zeit. Erste Abteilung (641-867) / Hrsg. F. Winkelmanns. Bd. 2: Georgios (N 2183) Leon (N 4270). Berlin, N. Y., 2000;i

291. Rapp G. For Next to God, You Are My Salvation? : Reflections on the Rise of Holy Man in Late Antiquity // Cult of Saint in Late Antiquity and the Middle Ages. Oxford, N.Y., 2002. P. 63-82.

292. Rapp C. Figures of Female Sanctity: Byzantine Edifying Manuscripts and Their Audience // DOP. 1996. Vol. 50. P. 313-344.

293. Ringrose К. M. The Perfect Servant: Eunuchs and the Social Construction of Gender inByzantium. L., 2003.

294. Rosenqvist J. О. Die byzantinische Literatur vom.6. Jahrhundert bis zum Fall Konstantinopels 1453. Berlin, 2007.

295. Ryden L. Byzantine Hagiography in the Ninth and Tenth Centuries: Literary Aspects // Annales societatis litterarum Humaniorum Regiae Upsaliensis. Kungl. Uppsala, 1986. P. 69-79.

296. Ryden L. The Life of St. Philaretos the Mercifiil, written by His Grandson Niketas. A critical edition with introduction, translation, notes and*indices. Uppsala, 2002.

297. Saints and Society: The Two Worlds of Western Christendom. Chicago!,1982.

298. Shaun T. The Reign of Leo VI: Politics and People. Leiden, 1997. 1

299. Sherry L. F. Introduction to the Life of st. Athanasia of Aegina // Holy Women of Byzantium / Ed. by A.M. Talbot. Washington, 1996. P. 137-140.

300. Skedros J. C. Reading the Lives of the Saints // Thinking Through Faith: New Perspectives from Orthodox Christian Scholars / Crestwood, N.Y., 2008. P. 159-181.

301. Taft R. F. Women at Church in Byzantium: Where, When and Why? // DOP. 1998. Vol. 52. P. 27-87.

302. Talbot A. M. The Devotional Life of Laywomen // Byzantine Christianity: A People's History of Christianity / Ed. by D. Krueger. Vol. 3. Menneapolis, 2006. P. 201220.

303. Talbot A. M. A Comparison of the Monastic Experience of Byzantine Men and Women // GOThR. 1985. Vol. 30. P. 10-20.

304. Talbot A. M. Bluestocking Nuns: Intellectual Life in the Convents of Late Byzantium// Harward Ukrainian Studies. 1983. T. VII. P. 604-618.

305. Talbot A. M. Family Cults in- Byzantium: The Case of St. Theodora of Thessalonike // LEIMON. Studies Presented to L. Ryden on his Sixte-fifth Birthday, Ed. Jan Olof Rosenqvist. Uppsala, 1996. P. 49-69:

306. Talbot A. M. Female Sanctity in Byzantium // Women and Religious Life in Byzantium. 2001. Part VI. P. 1-16.

307. Talbot A. M. Introduction to the Life of St. Theodore of Thessalonike // Holy Women of Byzantium / Ed. by, A.M. Talbot. Washington, 1996. P. 159-162.

308. Talbot A. M. The Byzantine Family and Monasteiy // DOP. 1990. Vol. 44. Pi 119-129.

309. Talbot A. M. Women's Space in Byzantine Monasteries // DOP: 1998. Vol. 52. P. 113-127.

310. The Life of St. Irene Abbess of Crysobalanton/ Ed. and tr. by J. O. Rosenqvist rewiewed by Talbot A.M. // Speculum. 1990. Vol. 65. P. 224-226.

311. Treadgold W. A History of the Byzantine State and Society. 1997. P. XVI

312. Theotokos // ODB. 1991. Vol. 3. P. 2070.

313. Vinson M. P. Introduction to the Life of st. Theodora the Empress // Byzantine defenders of images: eight saints' lives in English translation. 1998. P. 353360.

314. Vinson M. Rhetoric and Writing Strategies in the Ninth Century // Rhetoric in Byzantium / Ed. by E. Jeffreys. Ashgate. Burlington, 2003. P. 9-22.

315. Vinson M. Romance and Reality in the Byzantine Bride Shows // Gender in the Early Medieval World: East and West, 300-900. Cambridge, 2004. P. 102-120.

316. Virgin Mary// ODB. 1991. Vol. 3. P. 2174.

317. Vogt K. «The Woman Monk»: A Theme in Byzantine Hagiography // Greece & Gender / Ed. by B. Berggreen and N. Marinatos. Bergen, 1995. P. 141^18.

318. Vryonis S. Byzantium and Europe. L., 1967.

319. Walter C. The Warrior Saints in Byzantine Art and Tradition. Burlington,2003.

320. Whitby M. Rhetorical Questions // A Companion to Byzantium / Ed. by L. James. Chichester, 2010. P. 239- 250.

321. Whittow M. The Making of Byzantium 600-1025. Berkeley, Los Angeles,1996.

322. Women // ODB. 1991. Vol. 3. P: 2201-2204:

323. Yarbrough A. Christianization in Fourth Century. Example of Roman Women // Church History. 1976. Vol. 45. No. 2. P. 149-165.

324. Список используемых сокращений.

325. АДСВ Античная Древность и Средние века1. ВВ Византийский Временник

326. ВДИ Вестник древней истории

327. ЖМНП Журнал Министерства Народного Просвещения

328. ТОДРЛ Труды Отдела Древнерусской Литературы1. A AS S Acta Sanctorum

329. AB Analecta Bollandiana revue critique d'hagiographie

330. BF Byzantinische Forschungen

331. BHG Bibliotheca Hagiographica Graeca

332. BMGS Byzantine and Modern Greek Studies

333. BZ Byzantinische Zeitschrift1. Byz Byzantion1. DOP Dumbarton Oaks Papers

334. GOThR Greek Orthodox Theological Review

335. GRBS. Greek, Roman and Byzantine Studies

336. JOB Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik

337. JRS Journal of Roman Studies

338. ODB The Oxford Dictionary of Byzantium.1. PG Patrología Graeca

339. ZRVI Zbornik Radova Vizantoloskogo Instituía