автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Общество "Беседа любителей русского слова"

Полный текст автореферата диссертации по теме "Общество "Беседа любителей русского слова""

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М.В.ЛОМОНОСОВА

Филологический факультет

ОД ' . • ■

< , .-"тс На правах рукописи

1

ЛШИНА Екатерина Эдуардовна

ОБЩЕСТВО "БЕСЕДА ЛЮБИТЕЛЕЙ РУССКОГО СЛОВА" Специальность - 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва- 1995

Работа выполнена 'на кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова

Научный руководитель - кандидат филологических наук, доцент A.M.Песков.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: доктор филологических наук В.И.Коровин кандидат филологических наук К.Ю.Рогов Ведущая организация - Институт культуры (Москва)

Защита состоится "2/" ¿{еил 1995 года в часов

на заседании Специализированного совета (Д - 053.05.11) по русской литературе и фольклористике при Московском государственном университете им. М.В.Ломоносова.

Адрес: 119899, Москва, ГСП, Воробьевы горы, МГУ, I корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического факультета МГУ.

Автореферат разослан "26 " 1995 г.

Ученый секретарь Специализированного советгС; кандидат филологических наук i3 I цЛ' Д.П.Исинский

Г

Объектом изучения в настоящей работе избрана "Беседа любителей русского слова" - существовавшее в Петербурге около пяти лет (с весны 1811 по весну 1816 гг.) объединение писателей и поэтов. В число наших задач входили: подробное описание предыстории и истории этого общества, реконструкция биографического и литературно-бытового контекстов его возникновения и деятельности. Нам представлялось важным взглянуть на "Беседу" как на точку пересечения личных и литературных судеб ее участников, как на форму, в которой отливались насущные языковые, имеющие отношение к словесности и иные задачи ее организаторов (в первую очередь, А.С.Шишкова и Г.Р.Державина), как на воплощение опыта их литературного и дружеского общения в начале XIX столетия. В этом нам видится принципиальная новизна и научная актуальность предлагаемого труда, так как история и облик "Беседы" как объединения литераторов с присущими только ему внутренним бытом, ритуалом отношений между участниками до сих пор не становились предметом специального монографического описания.

Работа состоит из введения, в котором подробно освещены история вопроса и существующие подходы к проблеме, трех глав: <<А.С.Шишков и Г.Р.Державин - основатели "Беседы любителей русского слова">>, <<Формирование "Беседы любителей русского слова" >>, «Деятельность "Беседы любителей русского слова". 1811-1816 гг.>>, заключения, примечаний, библиографического перечня и трех приложений.

Краткие характеристики "Беседы" можно обнаружить едва ли не в каждом труде, посвященном обзору литературной ситуации первой трети XIX в. или отдельным эпизодам этого времени. Тем не менее большинство оценок "Беседы" выдержаны в рамках одной традиции, формирование и использование которой разбираются во вводной главе нашей работы. Традиция эта сводит сложные и противоречивые процессы формирования литературной жизни в начале прошлого столетия к противостоянию и конфликтам между партиями, оспаривзЕШими друг у друга первенство е словесности, или же к вопросу о том, как отражались в литературе перипетии общественно-политической борьбы. Применительно к "Беседе" чрезвычайно широко распространено сравнение ее "тяжеловесности", "официальной натянутости" и "пустоты" с "непринужденностью", "остроумием" и "содержательностью" "Арзамасского общества безвестных людей". Из

этого делается вывод о том, что "Беседа" была малозначительным и нерезультативным явлением, потерпевшим поражение от передового "Арзамаса". Очерченный канон высказываний о "Беседе" повторяется в целом ряде исследований с удручающим однообразием, хотя вполне очевидно, что он научно некорректен, непродуктивен и узок. О происхождении этого долго бытовавшего и до сих пор не исчезнувшего предубеждения, связанного с "Беседой", писал в свое время Ю.Н.Тынянов: "По отношению к архаистам в истории русской литературы учинена несправедливость, в ней сказывается влияние победившего литературного течения, Это отразилось и на объеме изучения архаистических направлений в литературе первой половины XIX в." ("Архаисты и Пушкин", 1926).

Преодоление указанных предрассудков началось в монографиях В.Я.Стоюнина ("Александр Семенович Шишков") и Я.К.Грота ("Жизнь Державина"), появившихся в 1880 г. и уделяющих немалое внимание "Беседе". Два эти труда отмечены единством подхода к обществу и, на наш взгляд, принадлежат к наиболее удачному направлен™ в его изучении. Оба ученых строят свои работы на воссоздании литературных, биографических и бытовых обстоятельств жизни их героев, в результате чего сведения о возникновении, существовании и распаде "Беседы" оказываются вписанными в широкий и многоплановый контекст. Это позволило отойти от уже исчерпанного подхода к рассмотрент "Беседы" с точки зрения литературной и общественной борьбы. Такой взгляд на писательские объединения получил свое методологическое обоснование в трудах Б.М.Эйхенбаума и его учеников, которые ввели понятие литературного быта в научный обиход и применили теоретические положения к изучению различных кружков, салонов и обществ.

Настоящая работа видится нам продолжением именно этого направления историко-литературных штудий.

По сравнению с традиционными представлениями о "Беседе" нами значительно расширены хронологические рамки исследования: в поле зрения оказались не только "канонические" 1811-1816 гг. - время официального существования "Беседы" как 'высочайше утвержденного общества, но и предшествующее семилетие (1804-1811) - предыстория "Беседы", а также более раннее время. Описание этого периода неЕеаможно бе» рзссмот-

рения литературных и общественных отношений основателей "Беседы", того опыта литературной лизни, с которым они подошли к устройству общества.

Первая глава как раз и посвящена конкретным обстоятельствам" жизни, творчества и внутренней эволюции лидеров "Беседы". Как нам представляется, именно в их дружеских связях следует искать зародыши тех организационных форм и программных установок, которые впоследствии так или иначе отразились в облике и деятельности общества. Основателями "Беседы" были А.С.Шишков и Г.Р.Державин. Идея литературных вечеров (которые хотя бы по составу участников можно считать прообразом "Беседы") была высказана именно Шишковым в 1807 г., ее подхватил Державин, давний знакомый Шишкова, и по их инициативе другие вельможи - А.С.Хвостов и И.С.Захаров - "вошли в очередь" для устройства регулярных собраний, бывавших "в осенние и зимние времена один вечер в неделю" (С.П.Жихарев). С 1811 г. эти собрания стали официальными и получили статус литературного общества. Основу его составил круг знакомств прежде всего Шишкова и Державина, которым, как двум центральным фигурам, отведены в нашем исследовании специальные очерки. В их биографиях нас интересовали главным образом следующие аспекты: полученные в молодости представления о литературном труде, работе над словом (совместной или в одиночку), о степени участия других в индивидуальном творчестве, а также присущие обоим черты: поздний литературный де7 бют, безусловная значимость коллизии "служба - литература", представление о словесности как деле общеполезном, неприятие реформ царствования Александра I и неудовлетворенность результатами собственной служебной деятельности.

В посвященном Шишкову разделе работы на обширном эпистолярном и мемуарном материале охарактеризованы отношения Шишкова с его петербургскими родственниками - семействами Голенищевнх-Кутузовых и Бибиковых. Это сделано для того, чтобы продемонстрировать, насколько своеобразной была траектория литературного развития Шишкова и каким образом в нее вплетались биографические обстоятельства. Состоявший (по службе в Морском кадетском корпусе) под началом у И.Л.Голе-нищева-Кутузова, Шишков находился в определенной зависимости от него и б занятиях словесностью: не без влияния Голенище-

ва-Кутузова и, по всей видимости, пользуясь его рекомендациями, Шишков в середине 1780-х гг. начал переводить морские книги и работать над собственными сочинениями . по истории . флота. Его положение по отношению к Голенищеву-Кутугову (а также и к В.И.БибикоЕу, другому его свойственнику) имело некоторые черты литературной клиентелы: четко выраженная роль младшего, бедного, нечиновного, неопытного и зависимого от "патрона" подопечного задавала как литературное, так и бытовое поведение Шишкова в период до 1796 г., когда с воцарением Павла 1 началось его стремительное восхождение по лестнице карьеры. Кроме того, опыт учебы и жизни в корпусе, самостоятельного продвижения по службе развили в Шишкове обостренное чувство чина, ранга, возрастной грани. Нами показано, каким образом этот комплекс черт характера, биографии и мировоззрения сказывался в поведении Шишкова по отношению к младшему поколению литераторов'- прежде всего тех, кто имел отношение к "Беседе".

К концу XVIII столетия Шишков стал вице-адмиралом, приобрел репутацию "ученого" морского писателя и едва ли собирался бросать это поприще, хотя его труды в-словесности постепенно приобретали все более отчетливый характер собственно филологических штудий. Кроме того, именно в 1790-е и в начале 1800-х гг. его общественно-политические, педагогические и филологические воззрения сложились в целостный комплекс, своего рода амальгаму, где каждая из составляющих в "чистом" виде не вычленима, где морская служба оказывается отодвинутой на второй план, где преемственность поколений полагается одним из основных условий устойчивости общества и успеха во всех делах, где литература оценивается с точки зрения общественной пользы и рассматривается как наиболее мощное средство воспитания (а состояние национальной словесности -как индикатор общественной нравственности), где общество (в особенности писатели) и язык провозглашаются объектами воспитания и правительственной опеки, а литература и филология определяют не только повседневные занятия Шишкова, но становятся для него общественным служением и коронной службой. Именно в это время ему впервые представилась возможность руководить ученым объединением - "Комитетом для издания собраний, касающихся до кораблестроения и прочего" при Адмирал-

тейств-коллегии, существовавшим с 1799 по 1804 г. (с 1805 его сменил Адмиралтейский департамент). Этот комитет имел явный филологический уклон,, и мы вправе предположить, что административные навыки и опыт общения с коллегами, приобретенный Шишковым в эти годы, отразились в организационной модели "Беседы". Более того - данный эпизод биографии Шишкова, без которого невозможно адекватное представление об эволюции его мировоззрения, незаслуженно обойден вниманием исследователей. Поэтому в нашей работе дан подробный обзор сделанного им в рамках этой структуры, а также предпринята попытка прояснить то сложное, подчас противоречивое равновесие, в котором находились его морские и литературные тяготения.

Начав со специальной, но далеко не узкой задачи - "вычистить и основать" профессиональный морской язык, Шишков приобретал навыки обращения со словом, вкус к этой деятельности, а сам круг его целей постепенно расширялся. Необработанность морского арго была досадной помехой для развития русского флота, но здесь положение можно было поправить. Гораздо хуже обстояло дело с творениями "новейших писателей", всеобщей "порчей языка" и нравов. Нужно было привлечь внимание публики к положению отечественной словесности, сохранить, обогатить русский язык как таковой, в перспективе -создавать на нем образцовые произведения. Борьба с чреватой революционными потрясениями "галлицизмой" не могла быть вполне успешной в рамках "морского языка" и комитетских библиотек. И в 1803 г. появляется "Рассуждение о старом и новом слоге российского языка", а лежавшая в основе комитета при Адмиралтейств-коллегии идея Шишкова о формировании круга разносторонне образованных морских авторов постепенно превращается в мысль о внимании к "литературным кадрам" вообще. То есть деятельность Шишкова в комитете (а ранее - усилия, прилагавшиеся им к переводу сочинений по морскому делу) была прологом к образованию собственно литературного общества, одним из этапов пути, который привел его к организации собраний с чтением и обсуждением произведений словесности, переросших позднее в "Беседу".

Реконструированный опыт литературного общения Шишкова, сложившихся у него связей и отношений показывает, что в занятиях словесностью он привык рассчитывать прежде всего на

собственные силы. Видимо, именно по этой причине он придавал огромное значение наставлению и воспитанию, а также практической помощи и советам, которыми опытные авторы могут быть полезны начинающим литераторам и переводчикам и в которых он сам некогда нуждался. Нам представляется, что этим и была продиктована убежденность Шишкова в необходимости и безусловной пользе собраний, "в которые бы допускались и приглашались молодые литераторы" для чтения своих сочинений (Жихарев).

В посвященном Державину разделе первой главы дана характеристика его литературных и приятельских связей, и прежде всего рассмотрен феномен так1 называемого "льеовского кружка", с которым поэт сблизился в конце 1770-х гг. Этому дружескому сообществу одаренных людей (некоторые из них находились и в свойстве друг с" другом) была присуща установка на своеобразную коллективность творчества; ими предпринимались также опыты соединения разных родов искусства. Далеко не всегда соглашаясь на те конкретные исправления, .которые предлагались его приятелями-коллегами, Державин высоко ценил саму возможность обсуждения литературных "материй" и безоговорочно доверял эстетическому чувству Н.А.Львова, задававшего тон в этом содружестве. Отношения поэтов львовско-держа-винского "кружка" предполагали' не только совместные занятия словесностью и беседы, в которых оттачивался вкус и развивалось чувство пропорции и гармонии, но имели также и другое, более повседневное измерение: присутствие в качестве свидетелей на крестинах и венчаниях друг у друга, при разного рода сделках составлении документов и т.п. ' Все это основывалось ' на "истинной 'любви друг к другу <...> сотрудников по словесности" (Ф.П.Львов), на опоэтизированной домашности и быте, лишенном однообразной утомительности, ' на отсутствии склок и позы; разница в возрасте и чине, зачастую существенная, не являлась помехой в" общении. Таким образом, практически все-бытие, все стороны повседневного существования тех, кто" входил в это содружество, оказывались уравновешенными и органически вписанными в эстетически насыщенную сферу.'

Распавшийся к началу XIX столетия кружок оставил в жизни Державина незаполнимый вакуум, который сам'поэт ощущал и как, нехватку регулярного и профессионального литературного общения, совместного творчества и обсуждения идей. Вскоре,

заполняя образовавшуюся пустоту, Еокруг него начинает складываться новое литературное сообщество, в котором оказывается и Шишков, сблизившийся к этому времени с Державиным. Сложившийся между ними тип отношений был несколько иным, чем в предшествующем, "львовском", кружке; впрочем, он довольно быстро приобрел черты приятельства. Важно заметить, что существенная разность литературных взглядов и опыта Державина и Шишкова е этот момент не перевешивала общих черт их характера и мировоззрения.

Далее мы рассматриваем некоторые черты архитектурного облика державинского особняка на Фонтанке, представлявшего собой, с нашей точки зрения, семиотически нагруженный топос. Приобретенный поэтом в 1791 г. недостроенный дом был завершен по чертежам Львова; по его же рисункам выполнялись детали внутреннего декора и многие интерьеры, в частности, обстановка кабинета. В конце 1790-х гг., в результате новых работ, производившихся также по львовским проектам, дом сильно разросся и соединил в себе камерность усадьбы с величественностью обращенного к реке фасада. Нам представляется, что облик здания не случаен: оно задумывалось и создавалось именно как дом поэт (что не исключало и других релевантных для современников проекций личности Державина - государственного деятеля; друга, собеседника, семьянина).

На этом же стыке "домашнего", "партикулярного" и "общественного", "значительного" возникла и "Беседа". Уже потому, что большая часть рядовых, приготовительных собраний происходила именно в доме на Фонтанке, не говоря о торжественных заседаниях, имевших место только там, "Беседа" оказывалась прочнейшим образом связанной с именем и репутацией Державина (не случайно и в мемуарах, и в исследованиях наиболее часто встречается наименование ее "державинской Беседой"). Основатели общества стремились придать ему в 1811 г. не один официальный статус, но также - на фоне сложного совмещения категорий пользы и приятности, отдыха и "существенных и гласных" занятий - оказывать влияние на общественное мнение, публично рассуждать о словесности и языке, вписаться в качестве неотъемлемого и важного элемента в жизнь Петербурга. При этом пафосе "Беседа" изначально имела некоторый неустранимый оттенок частности, партикулярности - во многом

потому, что на торжественные заседания члены общества и посетители собирались не в специально предназначенном для этого помещении, лишенном устойчивых ассоциаций с отдельным человеком, а в собственном доме Державина и как бы "при нем" самом. Домашние поэта по необходимости становились свидетелями "беседной" деятельности; для них общество было частью повседневного быта. Итак, к 1811 г. с домом Державина на Фонтанке связывался устойчивый и в то же время весьма сложный, неоднозначный ассоциативный комплекс: великолепный особняк, обиталище Еельможи, дом поэта (№ : для многих - дом стареющего поэта, "отставного Пиндара" (Д.П.Северин)), храм словесности, "площадь" для парада литературных сил. Все это не могло не иметь значения е восприятии "Беседы" как самими составлявшими ее лицами, так и посторонними.

Во второй главе мы рассмотрели важность дружеских связей в том milieu, из которого выросла "Беседа", и соответствующую окрашенность отношений между ее создателями и участниками, а также иерархию литературных поколений в объединении. Общение внутри державинского круга 1800-х - первой половины 1810-х гг. и, в частности, отношения между Державиным и Шишковым, не было эстетизировало и основывалось на взаимной приязни и сходстве литературных Бкусов людей старшего поколения - впрочем, не просто старшего, а старшего литературного поколения, ощущавших себя опытными "профессионалами" (а Державин имел еще и все права считать себя литературным лидером как прошедшей, так и наступившей - 1800-е гг. - эпохи). Кроме того, Державина и Шишкова объединяло самосознание Еельмож, вышедших из бедных дворянских семейств и.добившихся почестей, званий и чинов собственными усилиями. За "предбе-седный" (ок. 1804-1811 гг.) период и за время существования "Беседы" Шишков и Державин сблизились настолько, что стало возможным называть их отношения дружбой (хотя четкой границы между понятиями "дружба" и "приятельство" они сами, вероятнее всего, не проводили). Контакты .Шишкова, Державина, А.С.Хвостова и других их знакомых включали - кроме литературных вечеров и последовавшего эа ними тесного общения в период существования "Беседы" - переписку, совместное посещение заседаний Российской академии, театра, поездки в новгородское юление Державина.

Известное по многим мемуарным источникам стремление Державина и Шишкова окружить себя молодежью было вполне естественным и может быть отчасти объяснено нереализоЕанностыо отцовских чувств (яи у того, ни у другого не было собственных детей, и перед ними вполне явственно вставала проблема смены поколений). Оба они любили теплую дружескую, родственную обстановку и, по воспоминаниям современников, были добрыми людьми. Этот биографический фон, преобладание в их обхождении с молодежью опеки, радушия, покровительства (при наличии своеобразного стариковского кокетства), атмосфера домашности, не противоречащей привычкам служебного обращения, взаимное "прорастание" ДЕух этих сфер с характерными для каждой из них стереотипами поведения, созерцание старшими молодых людей и их порывов - весьма важны для понимания специфики литературных отношений внутри "Беседы", выросшей из давно сложившихся кружков, частных литературных собраний.

Со- и противоположение старшего и младшего литературных поколений, их иерархия были очень значимы для всех "эпох" "Беседы". В роль молодого автора (следует иметь в виду, что понятие "молодости" в этом кругу было довольно условным: к таковым относили и М.С.Шулепникова, которому в 180? г. было около 29 лет, и 17-летнего П.А.Корсакова) в качестве обязательных элементов входили молчание, почтение, благоговейное внимание, стремление перенимать опыт "стариков". Совершенно не случайно, с нашей точки зрения, что в первое десятилетие XIX в. Шишков пишет и печатает основные свои сочинения по вопросам языка и слога ("Рассуждение о старом и новом слоге...", "Перевод двух статей из Лагарпа с примечаниями переводчика", "Прибавления..." к ним); Державин - "Рассуждение о лирической поэзии, или об оде", над которым он работал с 1807 г. еплоть до СЕоей кончины. Кроме полемической стороны этих трудов, в них значимо и другое: установка, на кодификацию и - в перспективе - выход все на ту же ситуацию опытного старца, который обращает свою речь к внимающему неофиту. Однако предлагавшаяся (главным образом, Шишковым) модель отношений наставника и ученика не была продумана им в деталях: роль первого сводилась в основном к рекомендациям - учительству как таковому не оставалось места, учащемуся же предлагалось читать, размышлять и упражняться самостоятельно, ори-

ентируясь на указанные и объясненные старшим образцовые произведения. Предполагалось, что само пребывание молодых авторов в кругу "маститых" писателей, сама возможность Естречи и общения разных литературных поколений могли быть полезны, то есть речь шла о передаче опыта как такового.

С этой точки зрения чрезвычайно интересны отношения Шишкова и С.А.Ширинского-Шихматова - поэта, возведенного сатирической и литературоведческой традициями е ранг одного из главных действующих лиц "Беседы". С одной стороны, Шихматов был одним из подопечных Шишкова, содействовавшего ему и в продвижении по службе, и особенно в признании его таланта Российской академией; что немаловажно, сам Шихматов не только устно и печатно подчеркивал сбою признательность Шишкову, но и постоянно называл его своим учителем. С другой стороны, кроме ориентации на церковнославянскую языковую стихию, в плане поэтического мастерства Шихматову нечему было учиться у Шишкова, который не был поэтом. Более того, именно сочинения Шихматова (по формальной иерархии - ученика) Шишков читал вслух, комментировал и разбирал как достойные подражания не только в кругу своих молодых собеседников, но и на собраниях с участием литераторов старшего поколения. Очевидно, что поэтическим дарованием, равным или хотя бы подобным ших-матовскому, не обладал практически ни один кз младших авторов "Беседы", то есть этот случай разрушения иерархии можно считать исключением. Но нам важно заметить, что мыслимая схема отношений между литературными поколениями и ее воплощение в практике "Беседы" оказывались разорванными. Этим и объясняется, на наш взгляд, неудача "Беседы" как литературных "классов", "семинара" для начинающих сочинителей и публики: ее структура оказалась крайне мало приспособленной к текучей материи литературного ученичества.

И в "добеседный", и в собственно "беседный" периоды атмосферы разговора на равных, свободного обмена мнениями и суждениями между посетителями литературных собраний, принадлежавшими к различным поколениям, не было. Существовало, однако, "беседование" как общение лиц разных возрастов и чинов, которое неизбежно приобретало ритуальный оттенок. Старшие выслушивали младших снисходительно, младшие старших -почтительно; частым обращением "сверху вниз" было добродуш-

но-фамильярное "братец".

У каждого из вельмож (Державина, Шишкова, А.С.Хвостова, И.С.Захарова), принимавших знакомых в период 1807-1811 гг., были свои протеже - молодые авторы. При организации "Беседы" председатели образованных разрядов - ими и стали четверо хозяев домов, в которых с 1807 г. происходили регулярные литературные собрания - привели своих подопечных в новое общество. Для большинства молодых авторов возможность быть членом-сотрудником одного из разрядов была вполне лестной. Более того, сама корректность и правильность такого построения "Беседы", которое напрямую следовало из вечеров, ей предшествовавших, сомнению не подвергалась - опять-таки в ему четкой и многими участниками общества принимаемой иерархии. Нами отдельно рассмотрены случаи Крылова и Гнедича, занимавших по отношению к этой схеме независимую позицию.

Подчеркнем: при формировании "Беседы" основополагающее значение имели дружеские связи старших, проверенные временем, приятельские отношения; литературное сочувствие, в свою очередь, вытекало из первого условия. Поэтому "Беседа" не могла существовать без автороБ старшего поколения, от которых и исходила инициатива как частных дружеских вечеров, так и официально признанного общества.

Последний раздел второй глебы посвящен выяснению обстоятельств, содержания, периодичности и мест проведения литературных вечеров 1805-1810 гг. Сведения о первых двух годах этих встреч скудны и отрывочны, однако можно полагать, что круг участников, тональность бесед и время собраний (имевших место, как правило, с поздней осени до весны) сложились именно тогда. С зимы 1807 г. вечера становятся "разновозрастными", однако разбора и обсуждения сочинений молодых авторов, по сути, не было: читавшееся не проходило предварительного отбора, а критика состояла в фиксации неудачных выражений, исправлении неточностей в употреблении слов и т.п.-, случайность выбора звучавших сочинений была достаточно очевидной. Видимо, все это слабо стимулировало "мелкотравчатых литераторов" (Жихарев) к представлению сьонх трудов. Соотношение разговоров о политике, обсуждения придворных и военных новостей о упражнениями в словесности было на этих собраниях прихотливым, зыбким и определялось стихиен приятельского об-

щения, беседы, не скованной строгими рамками регламента. Уникальность этой формы организации литературной жизни видится нам в том, что занятия, мыслимые как существенные и общеполезные, происходили в частном сообществе приятелей. Это позволяло широко варьировать проявления такого самоощущения, где в постоянно колеблющемся равновесии находились две составляющих - творчество и служба (общественная деятельность) , а также объединяющая их категория пользы.

Косвенно на неустойчивость, нечеткость намерений и средств к их исполнению, на отсутствие обязательств довести начатое предприятие (в частности, общение с молодыми сочинителями) до некоего положительного итога, а также, возможно, и на уменьшение желания этим заниматься (со стороны обоих поколений) указывают известные нам семь собраний 1808 г. Эти встречи проходили без участия начинающих литераторов, хотя сама возможность их присутствия оставалась; число гостей ни разу не превысило восьми человек. Тогда же возникало предложение, оставшееся невыполненным: собрать сочинения участников и издать их под общим переплетом, в качестве результатов дружеского и профессионального общения. Налицо, как видим, стремление Евести совместную деятельность в некие - пока еще намеченные в самых общих чертах - организационные рамки. Ряд фактов привел нас к предположению о том, что неудовлетворенность кружка оппозиционеров положением дел в государстве в значительной степени распространялась и на деятельность Российской академии. Свои встречи они мыслили, видимо, еще и в параллель (и не исключено, что и в противоположность) с членством в Академии, как своеобразную "домашнюю академию". Отмеченное недовольство, впрочем, не отменяло, а скорее стимулировало деятельность в официально утвержденной структуре.

В главе третьей нами прослежены основные аспекты существования официальной "Беседы": разобраны ее организационные особенности (в том числе феномен разрядов, последовательность подготовки и проведения публичных чтений), устав, семантика названия, труды (порядок и содержание известных заседаний).

Цепочка литературных вечеров 1804(7)-1805-1806-1807-1808-1809-1810 гг. подвела их участников к мысли о превраще-

нии кружка в высочайше утвержденное общество. Преемственность между двумя этими формами прослеживается четко. Однако столь же важной представляется и более широкая перспектива: почвой для возникновения "Беседы" явилась вся совокупность дружеских и приятельских сЕязей, в том числе и повседневное общение. "Беседа" стала одной из форм этого общения, отличающейся от других тем, что в ней немаловажное (хотя и не основное, как принято подчеркивать) значение имел сам процесс организации.

Окончательный вариант "законов" "Беседы" не сохранился, но по обнаруженным нами в РГАЛИ их наброскам (помещены в Приложении 1) легко понять, что это одна из многочисленных стадий савыестого труда. Этим опровергается распространенное мнение о том, что автором устава был один Шишков, и косвенно - утверждение, что он будто бы подчинил своему влиянию Державина и один направлял деятельность "Беседы". Некая коллегиальность, несмотря на четкую возрастную иерархию, все же присутствовала в структуре общества. Она действовала среди действительных членов и председателей разрядов. Для наглядной иллюстрации этого тезиса мы охарактеризовали порядок баллотировки ноеых членов и принцип размещения имен в списке "Беседы", появлявшемся в адрес-календарях с момента ее высочайшего разрешения. Широко известное недоброжелательное мнение Ф.Ф.Вигеля об официальной бессмыслице, характерной для "Беседы" (она "имела более вид казенного места, чем ученого сословия, и даже в распределении мест держались более табели о рангах, чем о талантах"), как нам представляется, не учитывает драматического момента выбора, перед которым оказались организаторы общества в конце 1810 - начале 1811 г. Литературные вечера к этому, времени существовали уже достаточно Давно, та постоянные посетители были хорошо знакомы друг с другом, а многие авторы старшего поколения были в приятельских отношениях. Когда зашла, речь о переходе к новой форме бытования, возник Еопрос о расположении имен в списке будущих участников общества. Принцип "старшинства вступления" был неприменим, так как "Беседа" еще не имела своей истории; алфавитный порядок был слишком демократичен: он уравнял бы всех, не отразий важной для круга "старших" иерархии возраста, чинов и заслуг в словесности. С другой стороны,

попытка провести разделение по "табели о талантах" началась бы разногласиями, закончилась бы серией ссор и обид, и общество могло бы не состояться вовсе. И в этой ситуации Табель о рангах была спасительным выходом - именно в силу своей всеобщности и бесспорности. Поскольку не служивших в статской или военной службе (за исключением четырех дам -почетных членов общества) в "Беседе" не было, то и спорить формально с такой расстановкой было невозможно. Недовольство могло возникать, если рядом оказывались лица е одном чине, но в таких случаях дело, видимо, решалось мнением или уговорами разрядного председателя.

Четыре разряда "Беседы", оставившие у современников широкий диапазон впечатлений: от недоумения до насмешек, появились, как видно из изложенного выше, в сеязи с кругом знакомств и дружеских связей каждого из председателей. Логически их появление было вполне оправдано: одному разряду приготовиться к публичному чтению и провести его было проще; предлагавшиеся сочинения рассматривались более тщательно. Кроме того, таким образом сохранялась парадоксальная для другого литературного объединения, но нисколько не удивительная для "Беседы" независимость председателей друг от друга и свобода их отношений с членами и сотрудниками, ведь каждый вельможа на протяжении несколь ких лет предоставлял свой дом для литературных собраний, и разделение "на четыре" уже давно стало привычным. Кроме того, участники каждого из разрядов были, по всей видимости, лучше знакомы друг с другом, чем в рамках всей "Беседы". В деятельности общества существование разрядов объективно создавало немало затруднений (отдельные эпизоды межразрядных несогласий нами проанализированы) , которые затушевывали его просветительское направление.

Нами разобраны первоначальные варианты названия общества, в которых заложена идея классического обучения и воспитания: "Ликей" ("Лицей" - здесь ощутимы, как кажется, ассоциации с аристотелевской школой в Афинах, с активно переводившимся в России - и, между прочим, силами Российской академии - 'Ъусее" Ж. Ф.Лагарпа (1799); этот же комплекс представлений прочитывается, как нам кажется, и за основанием в том же 1811 г. Лицея в Царском Селе), "Атеней" ("Афиней" -

по названию высшего учебного заведения типа академии в Риме). Особенно явственно звучащие в текстах "Беседы" 1811 г. параллели с Древней Грецией как местом/ идеальным для собеседования с Музами, в таком контексте не кажутся надуманными. Ранние варианты с их явной "окультуренностью", нагружен-ностью разнообразными аллюзиями достаточно прямо - указывали на ориентиры формирующегося объединения. По-видимому, они не прижились потому, что были излишне определенными, задавали слишком жесткую точку отсчета и высокую планку требований. В качестве окончательного названия общества закрепилось только первое - ключевое - слово из громоздкого сочетания "Беседа любителей русского слова" (остальные три при передачах легко подвергались замене или Еовсе выпадали). Этот вариант напоминал о "Собеседнике любителей российского слова" - периодическом издании Российской академии - и подчеркивал связь с нею и другими ранее существовавшими обществами литераторов. Такая формула была ко времени создание "Беседы" вполне традиционной; она успешно использовалась и впоследствии, став своего рода штампом. В слове "беседа" фокусировались лисъ разные семантические' составляющие: нэ теряя оттенка камерности, оно становилось программным и стазило общение (в том числе и между людьми разных поколений) ео главу угла, делало его.смыслом и целью самих собраний. Нельзя не упомянуть и о частично отраженном в названии "Беседа" спектре значений французского "сот'еггаЫоп" как искусства разговора (не случайно, думается, некоторые из старших участников "Беседы" пользовались репутацией признанных' остроумцев и-приятных, умелых собеседников: А.С.Хвостов, Д.П.Горчаков, И.С.Захаров, И.М.Муравьев-Апостол, И.А.Крылов, С.Н.Марин, П.А.Кикин). Этот раздел завершается "Хроникой становления названия", а глава - комментированным перечнем известных заседаний общества.

.^ В'заключение заметим, что "Беседа" возникла не только на стыке жизненных путей ее создателей и участников, что' естественно для каждого общества, литературного или нет (хотя у. здесь есть свои особенности - своеобразие жизненных ситуаций Шишкова и Державина и-их самоощущения, тоже колеблющегося, расплывчатого в этот"момент), но и на сломе разных литературных эпох, направлений, систем мировоззрения. Камерность и частность, свойственные "добеседным" вечерам и во многом

сохранившиеся в самой "Беседе", уживались с чиновностью, чинностью, иерархичностью. По всей видимости, сочиняя подробный устав и четко регламентируя деятельность общества, его организаторы стремились к максимально возможной четкости, отлаженности, согласованности трудов; им хотелось задать ровный ход жизни "Беседы", который мог бы обеспечить долгое и продуктивное ее функционирование. Однако неофициальная история "Беседы" насчитывала к 1811 г. уже около шести-семи лет (возраст для литературных объединений критический), и резко изменить настрой участников, привычный обиход было очень трудно, если не невозможно. Поэтому пик активности общества приходится на 1811 - первую половину 1812 г., когда заданный при его официальном утверждении импульс еще не исчез до конца. К 1813 году для "Беседы", в сущности, уже началось возвращение в прежнюю, на время оставленную, колею партикулярного существования (характерно, что публичные чтения шли строго по очередности разрядов недолго - до весны 1813 г.; потом они проводились на материале, предоставляемом всеми разрядами). Военные действия, отъезд многих участников (в том числе и Шишкова) из Петербурга, их смерть или самоустранение от "беседной" деятельности были зримым выражением угасания общества. Желание Шишкова после его назначения президентом Российской академии и возвращения из-за грзницы соединить Беседу с возглавляемым им теперь государс-

твенным учреждением вполне объяснимо: он стремился вернуть все "на круги своя" и слить усилия двух, теперь уже явно дублировавших друг друга объединений.

Подведем итоги.

1. В работе показана уязвимость существовавших до сих пор подходов к изучению "Беседы любителей русского слова".

2. Избран новый метод анализа деятельности "Беседы": вместо традиционно предлагавшегося исследователями разбора литературных произведений участников "Беседы" в диссертации акцент сделан на различных контекстах, в которые мы попытались вписать известные факты из жизни общества, что позволяет рассматривать само творчество писателей "Беседы" как органическую часть литературной ситуации 1800-1810-х гг.

3. Детально рассмотрены дружеские связи основателей "Беседы", их стремление покровительствовать начинающим лите-

раторам, одновременно наставляя и воспитывая их, перенесение в литературный быт иерархии социальных и служебных отношений. Освещено содержание литературных вечеров 1805-1810 гг. и установлено, что они вечера носили синкретический, не поддающийся описанию только в литературных категориях характер. Исследованы основополагающие черты самой "Беседы", в частности, нестойкость ее формальной организации и специфика литературной борьбы внутри общества.

Материалы диссертации отражены в перечисленных ниже публикациях .

Напечатано:

1. Поэма Н.А.Львова "Русский 1791 год" (в соавторстве с Е.Е.Пастернак). - Памятные книжные даты. 1991. М.,1992. смв-н^-

2. Д.И.Хвостов. Заметки 1834 года (предисловие, публикация и комментарии) // Новое литературное обозрение. N5 (1993). С.172-182.

3. Классическое стихотвореньице (в соавторстве с К.Г.Боленко) // Там же. N6 (1994). С.222-227,

4. Общество "Беседа любителей русского слова": специфика структуры и литературной борьбы внутри общества. - Традиции в контексте русской культуры. Сборник статей и материалов. 4.1. Череповец, 1993. С.70-72.

В печати:

5. Никольский Павел Александрович. - Русские писатели. Биографический словарь. Т.4.

6. Пучкова Екатерина Наумовна. - Там же.

7. А.С.Шишков и "Комитет для издания собраний, касающихся до кораблестроения и прочего" (в соавторстве с К.Г.Боленко) - Россия и реформы. Сб. статей. Вып.З.