автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Окуровская Русь" как социально-исторический феномен в повестях М. Горького конца 1900 - начала 1910-х гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Семенова, Александра Леонидовна

Введение.

Глава 1. Философско-мировоззренческие и литературно-художественные предпосылки создания повестей «окуровского цикла».

1.1.0 мировоззренческой позиции А. М. Горького.

1.2. Горький и Богданов: пересечение идей.

1.3. Повести М. Горького об Окурове в контексте традиций русской литературы.

Глава 2. Окуров «sub specie fidei». й-' *» . /

2.1. Сословие или народ?.Л.:.

2.2. «Окуровское» язычество.

2.3 «Окуровское» христианство.

2.4. «Окуровская» церковь.

Глава 3. Типология окуровской среды.

3.1. Вавило Бурмистров.

3.2. Сима Девушкин и Яков Тиунов.

3.3. Интеллигенция в Окурове.

3.4. Матвей Кожемякин.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Семенова, Александра Леонидовна

Настоящее диссертационное исследование посвящено творчеству М. Горького, который является одной из ярких и противоречивых фигур русской культуры первой половины XX века. В восьмидесятые годы, когда с имени Горького было снято «табу», стремительно стали переосмысливаться жизнь и творчество писателя. Активно стали публиковаться материалы и документы, связанные с именем Горького, прежде не доступные широкому кругу исследователей. Эти публикации проливают свет на ранее «затушеванные» факты биографии, давая возможность для более объективного научного анализа его творческого наследия. Это не могло не способствовать тому, что современное горьковедение получило импульс для дальнейшего развития.

С 1989 года стали выходить материалы и исследования «Горький и его эпоха», подготовленные ИМЛИ. С 1997 года публикуется продолжение серии «Горький М. Полное собрание сочинений. Письма». В 1996 году был издан очередной 15 том архива Горького, в котором опубликована переписка Горького с Роменом Ролланом (1916-193 б)1. В 2000 году вышла книга «М. Горький. Неизданная переписка»2.

Вместе с тем стали появляться крупные работы обобщающего характера, в которых по-новому раскрывается Горький: писатель и человек. Это книги С. Сухих «Заблуждение и прозрение Максима Горького» , Л. Спиридоновой «М. Горький: диалог с историей»4, В. Баранова «Горький без грима. Тайна смерти»5, Ю. Когинова «Второе пришествие. Роман-хроника»6, Г. Хьетсо п

Максим Горький - судьба писателя» , Н. Примочкиной «Писатель и о власть» , А. Ваксберга «Гибель Буревестника. М. Горький: последние двадцать лет»9.

АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ исследования. В большинстве исследований последнего времени акцент делается на послеоктябрьском периоде творчества Горького. Безусловно, что этот период был спорным и неоднозначным, но позиция Горького этого времени уходила своими корнями в его деятельность и творчество конца 1900-х - начала 1910-х годов. Рубеж 10-х годов был для Горького, и не только для него, важным этапом. События, связанные с первой русской революцией, дали новый социально-исторический опыт, который стал активно осваиваться русской общественной мыслью. Примером может служить сборник статей о русской интеллигенции «Вехи» (1909) и полемика вокруг него. Русская жизнь второй половины 1900-х годов породила новый социально-исторический материал, требовавший новых принципов художественного освоения действительности. Это не могло не отразиться на судьбе художественных течений русской литературы, не случайно на 1910 год приходится «кризис символизма».

Очевидно, что на фоне этих знаменательных процессов, происходивших в русской культуре, для Горького неизбежно было осмысление всего написанного им ранее, что способствовало своеобразному подведению итогов, обобщению его собственного жизненного и творческого опыта. Но, с другой стороны, открывались новые перспективы творчества, возникали новые замыслы, создавались наброски того, что будет написано значительно позднее, например, «Записки доктора Ряхина», несомненно, уже содержали идеи, которые Горький позднее раскрыл в романе «Жизнь Клима Самгина».

Необходимо отметить, что современных крупных, обобщающих работ об этом этапе творчества Горького пока нет. Потому нам видится очень важным и чрезвычайно актуальным анализ творчества Горького этого периода, в первую очередь «окуровских повестей», которые стали самым значительным художественным результатом этого творческого периода.

В горьковедении есть ряд исследований, посвященных проблеме русского национального характера в творчестве Горького: А. В. Огнев Горький о русском национальном характере10; Е. Р. Толгская Проблема русского национального характера в творчестве М. Горького предреволюционного десятилетия11; Н. М. Кучеровский Споры о русском национальном характере и «Деревня» H.A. Бунина (М. Горький и Ив. Бунин)12. НАУЧНАЯ НОВИЗНА данной работы заключается в том, что мы ставим проблему феномена «окуровской» Руси как универсального символа русской жизни, определившего ось дальнейших художественых исканий Горького.

Повести Горького об Окурове: «Городок Окуров» и «Жизнь Матвея Кожемякина» - показывают русскую жизнь во всем ее многообразии и во всей ее специфичности. В образ «окуровщины» писатель вложил все свое знание духовной среды, духовных свойств того «материала», с которым в начале века сталкивались самые разнообразные идеи русских мыслителей: от мистического анархизма до марксизма. Анализ строится с учетом того, что одним из центральных понятий Горького этого периода было понятие нигилизма, оригинальность трактовки которого не получила должного отражения в работах о Горьком, даже в одном из последних исследований -Ю.И.Курылев "Философско-этические воззрения А.М.Горького"13.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ работы состоит в том, что ее результаты могут найти применение в построении концепции творчества Горького, в изучении мировоззренческих исканий писателя.

ПРЕДМЕТОМ исследования является «окуровская» Русь как своеобразный и сквозной художественный символ, определяющий собою главную магистраль повествования в «Городке Окурове» и «Жизни Матвея Кожемякина». За рамками рассмотрения мы оставляем проблему эволюции творческого замысла «окуровских повестей», которая подробно изучалась З.М. Ка-расик14, C.B. Касторским15, А.И. Овчаренко16. Проблема того, как согласуются незавершенные наброски «Большая любовь» и «Записки доктора Ряхина» с текстами опубликованных повестей «Городок Окуров» и «Жизнь Матвея Кожемякина» требует отдельного и детального разговора.

ЗАДАЧИ исследования заключаются в том, чтобы

- очертить основные предпосылки создания повестей «окуровского цикла», поскольку горьковеды обходят молчанием вопрос, почему после «революционных» повестей «Мать», «Лето», «Исповедь» писатель вдруг обращается к теме уездной мещанской Руси. Между тем это обращение было абсолютно закономерным результатом развития мировоззренческих и художественных взглядов писателя;

- выявить специфику пересечения мировоззренческих исканий писателя с его художественным творчеством, а также роль, которую сыграла в этих исканиях философская система Богданова, о чем свидетельствуют публикации последних лет (Г. Гловели, Ю. Шеррар, И.А. Ревякиной и др.);

- проанализировать созданный Горьким в повестях конца 1900- начала 1910-х гг. образ «окуровской Руси» во всем многообразии его аспектов и уяснить, как соотносится позиция Горького с современными ему течениями русской общественной мысли.

В ходе анализа повестей Горького об Окурове мы будем использовать два понятия: «окуровские повести» и ««окуровский цикл»», так как считаем, что несмотря на то, что повесть «Жизнь Матвея Кожемякина» не является в буквальном смысле продолжением повести «Городок Окуров», однако эти повести можно рассматривать как единое художественное целое.

АПРОБАЦИЯ результатов исследования проводилась в докладах на научных конференциях в Пушкинских Горах (1999), Новгороде (2000), Санкт-Петербурге (2001), Орехово-Зуеве (2001). Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в публикациях автора.

СТРУКТУРА работы представляет собою три главы. В первой рассматриваются философско-мировоззренческие и художественные предпосылки создания повестей ««окуровского цикла»». Вторая глава содержит анализ социально-психологических и религиозных основ «окуровщины». В третьей дан анализ «окуровских типов», в которых нашли выражение основные черты русского национального характера. Заключение подводит итоги и намечает перспективы дальнейшего исследования по заявленной теме. Список литературы отражает основной объем литературы по исследованной проблеме.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Окуровская Русь" как социально-исторический феномен в повестях М. Горького конца 1900 - начала 1910-х гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Одна из основных проблем творчества Горького, никогда не уходившая с его духовного горизонта, была проблема русской жизни как уникального духовного феномена. Этот феномен в разное время виделся Горькому то как «русский универсум», то как «русский хаос», но всегда в центре его стоял «русский человек». В одной из записей конца 20-х гг. Горький охарактеризовал Льва Толстого - писателя, который вызывал в нем восхищение, ужас, негодование и любовь одновременно, - замечательно емкой фразой: «О Т[олстом] всегда хоч[ется] говорить, но всего Т[олстого] не выговоришь. Послед[ний] истинно русски[й] человек»1.

Истинно русского человека» Горький поставил в центр своего творчества, писал ли он о босяках, купцах, рабочих, мещанах, интеллигентах. Он не мог не ощущать, что ни одно сословие не вмещает этого человека «в целом». «Окуровская Русь» стала одним из символов этого феномена, и понятие «окуровца» оказалось у Горького гораздо шире понятия «мещанства». Он говорил о Руси в ее сложном и странном историческом развитии, о ее духовных изъянах и таящихся в ней духовных возможностях.

К повествованию об Окурове Горький подошел, с одной стороны, под влиянием неудавшейся первой русской революции, с другой - через увлечение идеями Богданова о «собирании человека» и пролетарском коллективизме. Это увлечение было подготовлено всем ходом предыдущих горьковских исканий, в которых центральная идея сверхчеловека, унаследованная от Ницше, трансформировалась в образ человека-творца, вождя, а затем получила свое социально-историческое обоснование в философии Богданова: собирание опыта, универсализация его путем труда и познания, возвышение индивидуального опыта до социально-исторического.

Художественному сложению синтетического образа «окуровской Руси» способствовали и некие объективные особенности ее исторического развития. Об одной из таких особенностей точно сказал Освальд Шпенглер:

В царской России не было никакой буржуазии, вообще никаких сословий в подлинном смысле слова <.>» Это, по мнению Шпенглера, стало результатом исторического псевдоморфоза, под которым философ подразумевает подавление юной родной культуры чуждой и более древней, вследствие чего, культура исконная не только «не доходит до складывания чистых, собственных форм, но не достигает даже полного развития своего о самосознания» . Отсюда внеисторичность «окуровского» бытия, которая проявляется в своей глубинной сущности - коллективной психологии, отражающей архаические пласты народного сознания.

Горький обнаружил в глубинах русской народной психики чрезвычайно архаические черты, что, по его мнению, определило негативные стороны национального характера: «Народ безо всякой связи изнутри. <.> Совершенно незнакомый сам с собою<.>" (10, 612), "тут - изнутри, от корней все плохо» (10, 587).

Вот почему причины социального неблагополучия русского народа Горький ищет не во внешних факторах, а во внутренней логике развития национально-истрической жизни. Статья "Две души", которую он написал в 1915 году, развила идеи, озвученные в повести "Жизнь Мтвея Кожемякина". К этой статье автор апеллирует в своих "Несвоевременных мыслях". Горький пишет, что «страшнее для русского народа враг внутренний - он сам, своим отношением к себе, человеку, ценить и уважать которого его не учили, к родине, которую он не чувствовал, к разуму и знанию, силы которых он не знал и не ценил. .»4

Как вспоминал A.A. Золотарев, живя в Италии на рубеже 10-х годов и впитывая в себя замечательную преемственную от дедов к внукам историю и быт Италии, Горький начинал чувствовать «расхождение быта и истории» в России, поэтому мечтой писателя было создать новую Россию с новой преемственностью поколений, покончить с жизнью разобщенной, «включиться в богатую органичную коллективную работу». Это было одной из постоянных дум писателя и постоянных тем бесед и разговоров в то время5.

Условием примирения с большевиками для Горького позднее станет вера в то, что именно в этом типе есть воля к социальному строительству. Хотя в период полемики с ними писатель подчеркивал, что «наши социальных дел мастера затеяли построение храма новой жизни, имея, может быть, довольно точное представление о материальных условиях бытия народа, но совершенно не обладая знанием духовной среды, духовных свойств материала»6.

Горький, обладавший историческим видением современных ему событий, не мог не понимать, что место России в мировой истории своеобразно. Однако революционные процессы, которые в начале XX века разворачивались в общемировом масштабе, не могли миновать «окуровскую Русь», к которой в полной мере можно отнести слова Философова: «На верхах, в самых высших слоях нашего общества, мы культурнее Запада, мы пошли дальше его. А внизу старое варварство, безличность не вторичная, как на Западе, а первозданная, первобытная»7.

Повести об Окурове во многом провиденциальны: сценарий по которому развивались события в России после Октября неизбежно диктовался условиями «окуровского» бытия. Это потенциально не могло быть историческим прорывом, так как «духовные свойства материала» были архаичны в своих глубинных основах. И здесь нельзя не вспомнить высказываение Ортеги-и-Гассета, писавшего о том, что большевизм, как, впрочем, и фашизм, - примеры регресса, антиисторизма, анахронизма; это возврат к архаическому, давно пережитому, а потому они первобытны. Философ считал, что «кто стремится к подлинному творчеству, к созданию новых форм социальной и политической жизни, тот должен прежде всего покончить с убогими трафаретами исторической мудрости. <.> Чтобы улучшить прошлое необходимо нести его в себе в сжатом виде». Идея, которую высказывает Ортега-и-Гассет, очень точно выражает стремление самого Горького, также понимавшего, что «прошлое по своей природе возвращается. Если его отгонят, оно вернется. Единственный способ справиться с ним - не выгонять его, считаться с ним, но избегать его, уклоняться от него. Иными словами: жить на уровне эпохи, тонко ощущая историческую конъюнктуру»8.

Еще на рубеже 10-х годов XX века Горький написал, что русский народ безволен, апатичен, избегает личной ответственности, предпочитает подчиняться кому-то (хозяину), кто организует его жизнь извне, так как склонности к самоорганизации никакой не имеет. Русский народ не только социально, но и религиозно индифферентен. Это народ, который ни во что не верит и не имеет активного импульса для обретения веры. Однако способный к адаптации любой формы религии, атеизма в том числе. Этим обусловлен религиозный аспект рассмотрения поставленной проблемы.

Религиозная позиция М. Горького, несмотря на свою антитеистическую сущность, неизбежно сближает писателя с его оппонентами, авторами статей в сборнике «Вехи». Мы провели уже некоторые параллели со статьями С. Франка и С. Булгакова. Теперь должны отметить, что к синтезу знания и веры, олицетворением которого для Горького стало богостроительство, стремились и представители нового религиозного сознания. Бердяев в своей статье «Философская истина и интеллигентская правда» сетовал на то, что «русским свойственно принижение разумного начала»9. Философ развивал идею, которая, несомненно, была близка Горькому: «Все исторические и психологические данные говорят за то, что русская интеллигенция может перейти к новому сознанию лишь на почве синтеза знания и веры, синтеза, удовлетворяющего положительно ценную потребность интеллигенции в органическом соединении теории и практики <.>»10.

Доказательством близости Горького позиции «Вех» может служить горьковская записка, которая сохранилась в книге А. Лихтенберже «Философия Ницше», хранящейся в личной библиотеке Горького: «Сборник

Вехи». Неприятно, что совпадал с его настроением. Смотрел в свои глаза»11. Можно предположить, что эта записка относится к периоду работы Горького над романом «Жизнь Клима Самгина», когда писатель перечитывал сборник статей о русской интеллигенции. На основании проведенных сопоставлений, думается, будет оправданным прочитать эти слова как самохарактеристику писателя, который не мог не совпадать с авторами статей, критикующих русскую интеллигенцию за ее религиозный индифферентизм и нигилизм.

Необходимость религиозной реформации в России - социально-историческая реальность начала XX века. Религиозно-Философские собрания, религиозно-философские общества, активный научный интерес к сектантству - все это свидетельства того, что интеллигенция понимала неизбежность реформ и трансформации закосневших традиционных форм официальной церкви. Историк С.Л. Фирсов пишет: «Совершенно естественно, что «слабая» и «неумелая» Церковь, «ушла в формализм», отстранилась от активной защиты нравственных устоев общества, и не могла иметь значительное моральное влияние на православных. Будучи государственной конфессией, оберегаемой силою закона «от враждебных на нее поползновений», Церковь не была приучена к идейному отстаиванию своих истин, борьбе за них и, поэтому, вынужденно ограничивалась формальным влиянием на свою паству»12.

Горький, стоящий на принципах рационального и позитивного мировоззрения, не мог не отрицать мистическую веру в бога, так как наука доказала несостоятельность этого представления: антропология объяснила научно и убедительно, как у первобытного человека формируются религиозные формы мышления, филологи и историки объяснили пути развития исторического христианства. Научный взгляд на мир не оставляет основания для мистики, наука в этом смысле нигилистична.

Горький не был ученым, он был художником, осознававшим важность стихийного - бессознательного - в жизни человека, которое необходимо гармонизировать. Причем не только в индивидуальном, но и в социальном плане. Горький - нигилист, но он стремится к преодолению отрицания. Он находит для себя новые ценности, определяющие его веру.

На рубеже 10-х годов XX века ситуация такова, что Горький не совпадает с марксистами, к которым близок идейно, и близок представителям нового религиозного сознания, которые для него непримиримые оппоненты. В этом максимальное своеобразие горьковской мировоззренческой и творческой позиции, которая формируется в этот период.

Однако самой важной заслугой писателя стало то, что как человек, корнями связанный с провинциальной, «окуровской» Россией, он понимал, что религиозная реформация необходима в глобальных общественных масштабах. Русский народ, в котором образованное общество продолжало по традиции видеть народ-богоносец, с его точки зрения, несет в себе сильнейший заряд духовного нигилизма. Русский народ, по мнению писателя, еще не имел настоящей веры, и это обусловливает как его нигилистические черты, так и возможность обретения новых религиозных ориентиров, далеких от ортодоксального христианства, но близких к тем изначальным духовным импульсам, которые были в христианстве раннем, «апостольском». Писатель верил, что «воля к творчеству превращает смерть в жизнь»13.

Окуровский цикл» не мог не остаться незавершенным, потому что Горькому явно не хватало материала для художественной реализации задуманной им антроподицеи. Реальная Россия не давала оснований надеяться на пробуждение нового религиозного сознания и рождение новой социальной религии. Доскональное знание русской провинциальной жизни приходило в противоречие с горьковской наивной верой в принципы богдановского коллективизма. Отсюда - заметно нарастающий к концу «окуровского цикла» схематизм (отмеченный нами на примере образа Марка Васильева), который не дал состояться повести «Большая любовь» и ее центральному персонажу - Любе Матушкиной.

Тем не менее значение «окуровского цикла» в творческой эволюции Горького огромно. Именно отсюда открывается перспектива, ведущая к его итоговому гениальному произведению «Жизнь Клима Самгина». Именно в этом аспекте может быть правильно понята как непримиримая полемика Горького с большевиками в 1917-1918 годах, так и горьковское примирение со сталинским режимом в начале 30-х годов. Словом, «окуровские повести» во многом дают нам ключ к пониманию настоящего Горького во всей его сложности и противоречивости.