автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Онтология подтекста и его объективация в художественном произведении

Полный текст автореферата диссертации по теме "Онтология подтекста и его объективация в художественном произведении"

Голякова Любовь Алексеевна

ОНТОЛОГИЯ ПОДТЕКСТА И ЕГО ОБЪЕКТИВАЦИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ

Специальность 10.02.19 - теория языка

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Пермь-2007

003054376

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Пермский государственный университет»

Научный консультант- доктор филологических наук, профессор Левицкий Юрий Анатольевич

Официальные оппоненты -доктор филологических наук, профессор

Питана Светлана Анатольевна

- доктор филологических наук, профессор Сквайре Екатерина Ричардовна

- доктор филологических наук, профессор Чудинов Анатолий Прокопьевич

Ведущая организация - Удмуртский государственный университет

Защита состоится 22 февраля 2007 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.189.11 при Пермском государственном университете по адресу 614990, г.Пермь, ул. Букирева, 15, зал Ученого совета

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Пермского государственного университета

Автореферат разослан " Д " 2007 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук В А.Салимовский

Настоящее диссертационное исследование посвящено комплексному изучению подтекста художественного произведения как многогранного феномена в аспекте сложнейшего взаимодействия таких порождающих его лингвистических и экстралингвистических факторов, как бытие - сознание - язык.

Во второй половине XX столетия были созданы предпосылки для нового, междисциплинарного подхода к изучению данного явления, что обусловило, с одной стороны, более объемное, многоаспектное его постижение, с другой - осознание неисчерпаемости проблем и вопросов, возникающих при исследовании подгекстового смысла.

Актуальность исследования

Важность изучения подтекста художественного произведения обусловлена недостаточностью исследования данного явления, на что указывают многие лингвисты (Долинин, 1983; Заморина, 2005; Звегинцев, 1976; Söke-land, 1980; Исаева, 1996; Kayser, 1971; Киселева, 1985; Лисоченко, 1992; Polenz, 1985; Сильман, 1969 и др.), а также необходимостью его познания, поскольку в семантической структуре художественного произведения подтекст играет первостепенную роль, хотя в традиционной интерпретации текста он чаще всего не учитывается.

Значимыми для исследования являются, в частности, проблемы декодирования подтекста художественного произведения, раскрытия механизма его актуализации, разработки типологии, рассмотрения языковых средств его организации, дефиниции и т.д.

Кроме того, подтекстовая информация не получила должного научного обоснования и в теории переводоведения. К примеру, малоизученными остаются средства и способы передачи подтекста в процессе художественного перевода, которые обеспечивают семантическую эквивалентность оригинала и переводного произведения, их одинаковый эффект воздействия на адресата (Виноградов, 1974; 2001; Танеева, 1984; Кузьмин, 1989; Фомичева, 1989 и др.).

Многоуровневость организации художественного текста, его зависимость от духовной сферы, которая не сводится только к рациональным формулам (Бычков, 1995; Humboldt, 1959, 1984; Колшанский, Постовалова, 1987; Лосев, 1982, 1994), недоступность подтекстового содержания для непосредственного наблюдения обусловливают тот факт, что скрытая информация, которая интересовала исследователей и художников с глубокой древности, подавалась фрагментарно, неполно. И в настоящее время не существует общей теории подтекста, синтезирующей различные аспекты данной проблемы.

Объектом изучения в данной диссертации является художественный текст, теория которого, казалось бы, в основном сформировалась, однако некоторые ее положения на рубеже веков по-прежнему остаются дискуссионными.

Импульсом для декодирования художественного произведения и выхода за рамки его поверхностного прочтения послужило обращение к семантическим, синтаксическим и особенно к прагматическим аспектам семиотики.

Это дало возможность рассматривать константные признаки художественного текста не как конечный, а как отправной пункт исследования произведения, в котором репрезентирован скрытый, имплицитный смысл.

Иными словами, текст в данном случае анализируется не как застывший продукт, описывается не только его структура, но и процесс формирования нового смысла.

Предметом настоящего исследования избран подтекст, скрытый смысл художественного произведения, выражающий внутреннюю сущность последнего, его концептуальную информацию.

Возросший в настоящее время интерес к недостаточно исследованным вопросам множественных вторичных смыслов текста как к проблеме междисциплинарной позволяет увидеть иные возможности толкования языкового знака в процессе его функционирования в художественном произведении, выявить его вторичные смыслы и сверхсмыслы на уровне понимания и предпонимания, формировать конструктивное направление интерпретации художественного текста (декодирования подтекстового смысла), синтезирующее и интерпретирующее парадигмы научного знания, концентрирующее внимание на возможностях нового, семантического, по Э.Бенвенисту (1974), означивания фактов.

Цель данного научного труда заключается в попытке сформулировать единую многоплановую концепцию существования подтекстовой информации художественного текста как сложного явления, обусловленного как собственно языковыми, так и экстралингвистическими факторами.

Эта цель предполагает решение следующих задач-

1. Выявление и признание уникальности художественного произведения как центрального звена художественной коммуникации исходя из его доминантной поэтической функции.

2. Характеристика подтекста художественного творения как основополагающего компонента его семантической структуры, выражающего скрытую авторскую интенцию.

3. Описание механизма актуализации подтекстового содержания.

4. Рассмотрение проблемы классификации подтекстовой информации.

5. Обоснование вариативной природы подтекста, его обусловленности концептуальной системой интерпретатора.

6. Описание статуса языковых единиц и принципов их функционирования в художественном тексте как средства организации подтекстового смысла.

7. Выявление основных способов и приемов реализации различных видов подтекста.

8. Сопоставление оригинала и перевода художественного произведения с целью обнаружения средств и способов адекватной передачи подтекстовой информации в переводном тексте, обеспечивающей семантическую эквивалентность оригинала и перевода, их одинаковый эффект воздействия на читателя.

Научная новизна исследования и его теоретическая значимость

Необходимость придать научный статус такому новому объекту исследования, как множественные вторичные смыслы текста, вовлекла лингвистов в сферу активного исследовательского поиска в общенаучном методологическом контексте междисциплинарного уровня, имеющего семиотические обоснования.

В связи с этим в данной работе предпринята попытка наметить обобщающую, многоаспектную концепцию исследования такого сложнейшего феномена, как скрытая, подтекстовая информация художественного текста, обосновав динамический подход к интерпретации художественного произведения, декодированию его подтекстового смысла.

Научный поиск ведется с учетом продуктивных идей исследователей, принадлежащих к различным направлениям, таким, в частности, как семиотика (семантика, синтактика, прагматика) (Аверинцев, 1989; Барт, 1994; Бенве-нист, 1974; Витгенштейн, 1994; Грайс, 1985; Карцевский, 1965; Лосев, 1982; Лотман, 1965, 1985; Моррис, 1983; Остин, 1986; Пирс, 1983; Серль, 1986; Степанов, 1971; Якобсон, 1983 и др.); психология (Арнаудов, 1970; Бассин, Пран-гишвили, Шерозия, 1978; Выготский, 1987; Лурия, 1975; Фрейд, 1989; Шапиро, 1978 и др.); философия - общая философия, герменевтика, феноменология, религия и т.д. (Брянчанинов, 2001; Гадамер, 1988, 1991; Гумбольд, 1984; Гуссерль, 1994; Деррида, 1998; Лосев, 1993; Рикёр, 1995; Филиппов, 1991; Флоренский, 1990; Фуко, 1991; Хайдеггер, 1991; Эко, 1998 и др.); искусство (Бычков, 1991; Григорьев, 1979; Sotting, Müller, 1998; Kayser, 1971; Мукаржовский, 1967, 1975; Славиньский, 1975; Тодоров, 1975; Шкловский, 1974, 1983 и др.); логика (Витгенштейн, 1994; Грайс, 1985; Фреге, 2000 и др.).

Такой подход позволил представить реализацию подтекстовой информации как движение от вербального стимула, текста (статической семиотической структуры, специально организованной автором), к творческой стихии индивидуального сознания, обеспечивающего различную степень глубины и вариативности (динамики) подтекста в зависимости от личностных характеристик интерпретатора, вместе с тем придать методике изучения подтекстовой информации новую направленность; констатировать универсальный характер механизма актуализации подтекстового содержания; разработать критерии, согласно которым дифференцированы типы подтекста и описаны способы их актуализации; доказать на основе сопоставительного анализа структурно-семантической организации оригинального и переводного художественных произведений приоритет подтекста, недооценка которого является причиной неадекватного понимания и неэквивалентного, перевода художественного творения.

Комплексное решение вышеназванной проблемы определяет новые возможности рассмотрения вопроса функционирования языка в такой сложнейшей сфере, как художественный текст, строение которого является малоизученной комбинацией «доструктурной», «структурной» и «сверхструктурной» данности (Лосев, 1994).

Принципиально важным для данной работы является представление художественного произведения не как типовой конструкции текста, анализ которого ограничивается жесткими доказательствами, описанием его структурно-семантического единства на уровне первичной номинации языковых единиц. Художественный текст рассматривается как феномен искусства, как малоизученный эстетический объект, источник импульсов, специфическая смысловая структура со сложнейшей игрой языковых знаков вторичного уровня.

Поэтому проблематика текста как художественного творения, как явления искусства с его символической направленностью предстает в новом свете, определяет перспективы исследования (с исключением концепций, возводящих язык к абсолюту, трактующих значение языковых единиц как замкнутое в себе целое).

К ним в первую очередь относится возможность углубленного изучения поэтического языка с его символической, духовной направленностью, которая названа Б.И.Кононенко (2003) проблемой XXI в., а также языковой личности - автора и адресата с их концептуальными системами, детерминирующими ту или иную степень актуализации подтекстовой информации, сферы художественного перевода с его сложным процессом передачи адекватной эстетической ценности оригинала и др.

В связи с этим важной представляется точка зрения Э.Бенвениста (1974) о необходимости создания нового аппарата понятий и определений для изучения семантической сферы высказывания, т.е. уровня вторичной номинации с ее множественностью смыслов.

Методология исследования

Основная методологическая установка в процессе изучения вышеназванной проблемы заключается в интерпретации подтекста как многомерного феномена, актуализация которого обусловлена взаимодействием разнородных связей и отношений как языкового, так и экстралингвистического характера.

Интерпретатор-исследователь художественного произведения в ходе изучения подтекстовой информации сталкивается с проблемой междисциплинарных связей, в частности, с вопросами философии, психологии, искусства, семиотики, логики, литературоведения и т.д. Отсюда следует, что методологический принцип дополнительности в отношениях между разными аспектами того или иного явления, когда одни науки могут стать объяснительными по отношению к другим, играет в данном исследовании существенную роль.

Изучение подтекстового смысла в художественном контексте многоаспектной знаковой ситуации обусловливает необходимость рассмотрения «поликанальности» сознания, которое воздействует не только на уровне формально-логических конструкций, но и, при определенных условиях, открывает перед человеком иные горизонты знания в формах особого духовного опыта.

Учет этого, более глубинного, неформализуемого уровня сознания позволяет постичь смысл, лежащий в области философии, в скрытых от прямого восприятия участках сознания, порождаемый и воспринимаемый на уровне интуитивного созерцания.

Таким образом, язык (а соответственно и подтекст) предстает перед интерпретатором не только как семиотическая, но и как онтологическая сущность. Он двуедин по своей природе, «двубытийствен», двусмыслен, стремится к двум мирам: к тому, которому он принадлежит предметно, и к тому, на который он символически указывает (Барт, 1994; Бычков, 1991,1996; Гадамер, 1991; Гумбольдт, 1984; Рикёр, 1995; Флоренский, 1988,1989; Эко, 1998).

В ходе исследования были использованы следующие методы: описательно-аналитический, предусматривающий непосредственное наблюдение исследуемых языковых фактов в тексте и выявление закономерностей их функционирования, а также метод синтезирующей перспективы, позволяющий выявить динамику движения смыслов в связи с необходимостью установления направления развития подтекста. Рассмотрение семантических параметров текста и выявление на их основе дополнительного смысла, заключенного в подтексте, потребовали привлечения методов компонентного анализа, актуального членения, семантического (логического) поиска по формуле «если А, то В».

Важным для данной работы является использование сопоставительного анализа, с помощью которого была выявлена значимость учета подтексто-вой информации при переводе художественного текста на другой язык с целью сохранения его тональности, эстетического эффекта.

В качестве материала исследования избраны художественные произведения немецких писателей XX столетия - Б.Апитца, Г.Бёлля, В. Борхерта, Г.Бюргера, О.Домма, Г.Г.Конзалика, Э.М.Ремарка, а также перевод рассказа В.Борхерта «Das Brot» Л.Черной на русский язык.

Значительное количество проанализированных контекстов невозможно исчислить, поскольку они в каждом художественном тексте образуют многоплановую иерархическую систему.

В диссертации выдвигается следующая гипотеза.

Автор художественного произведения передает в нем значительно больше информации, чем выражено вербально, прямым способом маркирования, полагаясь на концептуальную систему читателя, способного декодировать косвенно воплощенный в тексте скрытый смысл через специально скомбинированные языковые средства. Последние, обеспечивая доступ к глубинной информации, свидетельствуют об объективном характере подтекста на основе рациональных лингвистических критериев.

В ходе исследования гипотеза подтвердилась.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Подтекст может рассматриваться не только как предмет исследования, но и как средство познания природы языка, представление о которой связано с изучением вторичных систем, явлений производного характера, включающих и подтекстовую информацию.

Специфика подтекста, его противоречия обусловлены прежде всего самим языком, его скрытой потенцией, которая может актуализироваться при определенных коммуникативных условиях, проявляться как диалектическая сущность самого языка.

2. Подтекстовый смысл представляет собой сверхструктурную данность, и в сложной иерархии глубинных и поверхностных смыслов художественного текста ему принадлежит ведущая роль, доминирующее положение. Подтекстовая информация является организующим принципом непосредственной структуры художественного произведения, но, будучи над-

структурным элементом в своей основе, подчас трудно поддается логическому учету и формализации.

3. Художественное произведение представляет собой адресное сообщение, обусловливающее форму художественной коммуникации, важным компонентом которой является субъектный (экстралингвистический) фактор -автор и читатель с их концептуальными системами.

Автор кодирует текст, тесно переплетая эксплицитно и имплицитно выраженные смыслы, организуя языковую игру через необозримое множество возможных комбинаций языковых единиц, программирует читательскую интерпретацию.

Языковые средства кодирования произведения, создающие его глубинную напряженность и многоплановость, являются в данном случае логически производными от интенции автора, его ментальной направленности к объектам описания.

4. Лингвистической основой подтекста, механизм актуализации которого универсален, является языковой знак любого уровня, который в потенциально беспредельной комбинации с другими знаками демонстрирует в художественном тексте свою специфику как знак вторичной номинации (иконический, индекс, символ), реализуя при этом свою полифункциональность, бесконечную гибкость, смысловую заряженность, богатую оттенками динамику.

Языковой знак и лингвистический контекст как вербальный стимул формируют определенную семантическую гипотезу, задают программу поведения адресата при интерпретации произведения, прогнозируют подтекст.

Отсюда следует, что подтекстовая информация художественного текста есть чистая потенция, лишь возможная актуализация подтекста.

5. Одним из факторов, обусловливающих адекватное восприятие художественного произведения, извлечение из него подтекстового смысла, является признание того, что языковой знак есть результат деятельности субъекта, интерпретирующего текст на уровне своей концептуальной системы.

И тем беспредельным многообразием, с каким каждая языковая личность в каждом конкретном случае проявляет себя, определяется динамика подтекста, ее богатая оттенками вариативность - от полной невостребованности подтекстовой информации и ее искажения до максимально возможной ее актуализации.

Критерием же инвариантности подтекстового содержания является непосредственная структура текста, его форма.

6. Философское понятие двойственности бытия - реального (эмпирического) и ирреального (трансцендентного, запредельного), а соответственно -сознаваемой и неосознаваемой психической деятельности личности может быть использовано в качестве критерия классификации подтекстовых смыслов: рационального и иррационального.

Первый осознается и вербализуется по формуле импликативных отношений «если А, то В» между вербально выраженной в тексте частью семантического комплекса (антецедентом) и соответствующей пресуппозицией, эксплицирующей скрытый смысл этого комплекса (консеквентом).

Рациональная подтекстовая информация находит воплощение в соположении несовместимых или избыточных языковых единиц, в дистантной перекличке лингвистических средств, в функционировании языкового знака в специально организованном контексте и т.д.

Иррациональный подтекст как неявное знание не вербализуется и воспринимается адресатом на бессознательном (созерцательном) уровне. Основным его содержанием являются чувства, эмоции, аффекты и духовные ощущения, что находит выражение в звуковой аранжировке текста, а также в ритме, основу которого составляет синтаксис языка со всеми его базовыми параметрами.

Система способов выражения скрытого смысла художественного произведения, очевидно, остается открытой, поскольку беспредельны возможные комбинации языковых знаков, его детерминирующих, бесконечна языковая игра, его порождающая.

7. Степень проникновения интерпретатора в подтекст художественного произведения может быть различной в зависимости от его мировоззренческой установки. Высокий интеллект, творческий потенциал, соответствующий уровень языковой компетенции позволяют ему декодировать скрытый смысл, выражающий фрагменты реальной действительности, - рациональный (интеллектуальный, эмпирический) подтекст.

Однако существует более высокий уровень восприятия глубинной информации, связанный с иным миропониманием, с духовным опытом, когда человек осознает и чувствует высокое предназначение личности перед лицом вечности. Такой подтекст можно квалифицировать как иррациональный (духовный, онтологический).

8. Подтекстовая, глубинная информация составляет важнейший компонент семантической структуры художественного произведения, являясь в основном универсальной в национальном плане, и недоучет ее в процессе перекодирования оригинала на другой язык ведет к неадекватному эффекту воздействия на адресата исходного текста и его перевода.

Практическая значимость работы связана с возможностью использования ее результатов в преподавании курса общего языкознания, теории перевода, стилистики, поэтической речи, при составлении учебных и методических пособий, а также при разработке целенаправленной системы обучения студентов декодированию подтекста художественного произведения в практике интерпретации текста.

Апробация и внедрение результатов исследования

Монография «Подтекст как полидетерминированное явление», в которой изложены основные положения диссертации, была отмечена на конкурсе научных работ по категории «Ведущие ученые» Пермской области Дипломом первой степени лауреата премии Пермской области имени В.С.Мерлина за 2000 год.

Учебному пособию по спецкурсу «Текст. Контекст. Подтекст» был присвоен гриф учебного пособия Советом по филологии УМО по классическому университетскому образованию (2002 г.).

Результаты исследования прошли апробацию на следующих международных, всероссийских и региональных научных конференциях и семинарах: «Проблемы функционального описания языковых единиц» (Свердловск, СГПИ, 1990); «Проблемы языков для специальных целей, научной и профессиональной коммуникации» (Киев, КНУ, КИМО, 1992); «Теоретические и прикладные проблемы подготовки учителя иностранных языков» (Пятигорск, ПГПИИЯ, 1992); «Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков» (Пермь, ПГПИ, 1992); «Новые технологии обучения при многоуровневом университетском образовании» (Пермь, ПТУ, 1994); «Лингвометодичш концепцп навчання мови для спещальних цшей» (Кшв, КНУ, К1МВ, 1995); «Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков» (Пермь, ПГПУ, 1996); «Филология на рубеже ХХ-ХХ1 веков» (Пермь, ПТУ, 1996); «Молодые ученые и студенты -науке и производству» (Пермь, ПГУ, 1996); «Стратеги та методики навчання мови для спещальних цшей» (Кшв, КНУ, КШВ, 1997); «Проблемы языкознания и мировой литературы рубежа XXI века глазами молодых исследователей» (Пермь, ПГУ, 1997); «Нормы человеческого общения» (Н.Новгород, НГЛУ, 1997); «Женщины и общество: вопросы теории, методологии и социальных исследований» (Ижевск, УдмГУ, 1998); «Проблемы языка и литературы: Методология, теория, история» (Пермь, ПГУ, 1998); «Стратеги та методики навчання мови для спещальних шлей» (Кшв, КНУ, К1МВ, 1999); «Университеты в формировании специалиста XXI века» (Пермь, ПГУ, 1999); «Университетское образование и регионы» (Пермь, ПГУ, 2001); «Изменяющийся языковой мир» (Пермь, ПГУ, 2001); «Социальная власть языка» (Воронеж, ВГУ, ВМИОН, 2001; «Мурзинские чтения: Динамика языка в синхронии и диахронии» (Пермь, ПГУ, 2002); «Лингвистические/психолингвистические проблемы усвоения второго языка» (Пермь, ПГПУ, 2003); «Учебный процесс в современной высшей школе: содержательные, организационные и научно-методические проблемы» (Пермь, ПГУ, 2004); «Иностранные языки и литературы в системе высшего регионального образования и науки» (Пермь, ПГУ, 2006).

Основные положения диссертации нашли свое отражение в монографии, учебных пособиях, статьях и материалах докладов и сообщений. Содержание работы представлено в 40 публикациях.

Результаты исследования внедрены в учебную практику: проводится спецсеминар «Подтекст в художественном произведении», читается спецкурс «Перспективные направления в исследовании подтекста», по указанной проблематике защищаются курсовые и дипломные работы.

Структура диссертационного исследования

Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения, а также библиографии и перечня исследованных художественных текстов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы диссертации, ее актуальность, научная новизна и практическая значимость, формулируются цель и

вытекающие из нее задачи, излагаются теоретические предпосылки, методология исследования, описываются источники иллюстративного языкового материала, выдвигается научная гипотеза.

Глава I «Декодирование подтекстового смысла художественного произведения как комплексная проблема» посвящена изучению современных концепций, в рамках которых сформировалось новое представление об интерпретации художественного текста. Последний рассматривается нами как сложное, многогранное, пограничное явление в пределах общенаучного, методологического контекста междисциплинарного уровня, имеющего семиотические обоснования.

Известно, что абсолютной картины знания не существует; она, многомерная и полифоническая, в ходе времени меняется, развивается, эволюционирует, представляет собой бесконечный процесс становления нового качества. Те или иные разногласия, как правило, показывают наиболее напряженные точки в пределах рассматриваемой сферы. В состоянии, когда заново осмысливаются многие вопросы, которые не вызывали ранее сомнений, находится, в частности, проблема изучения художественного текста с его под-текстовым смыслом, акцентируя тем самым противоречия многих, казалось бы, бесспорных решений.

Важное значение для формирования стратегии интерпретации художественного текста в данном случае имеет то обстоятельство, что в последнее время выявлен огромный нетрадиционный фонд конкретных пограяичньгх явлений и фактов, которые ранее не привлекали к себе пристального внимания, в то же время являлись свидетельством высокой степени сложности и многогранности анализируемого языкового материала, не вписывающегося в традиционную лингвистическую парадигму (Караулов, 1987; Сахарный, 1994; Шмелев, 1973).

Ранее считалось, что правое полушарие в речемыслительной деятельности не участвует, а обработкой информации с помощью жестких формальнологических операций с дискретными единицами различных уровней «занимается» левое полушарие. Однако целая серия психологических экспериментов дала основание сделать вывод о том, что главная ведущая тенденция обработки сообщения, текста кроется в левом (доминантном) полушарии: по частям, дискретно, аналитически. Но правое полушарие также принимает участие в обработке информации, однако механизм его функционирования принципиально иной: оно реагирует на речевые задания интегрально, целостно, глобально, симультанно, с опорой на подсознание, чувственность.

Следовательно, данные по полушарной асимметрии головного мозга дают новые важные сведения о роли правого полушария в речемыслительной деятельности вообще и в восприятии и интерпретации художественного текста в частности. И по-видимому, необходимо учитывать, что структура того механизма, который обеспечивает восприятие и интерпретацию художественного произведения, оказывается более сложной и «гетерогенной», а ее составляющие взаимодействуют по принципу дополнительности. Отсюда следует, что, с одной стороны, художественный текст воспринимается ра;

ционально и может быть структурирован. С другой стороны, художественное осмысление произведения, поиск его высокой эстетической значимости, «неповторимо необщего» звучания, богатого смысловыми оттенками подтекста, требует применения не только принципа жесткой формализации с ее направленностью к упрощению, однозначности, но и интуитивного, иррационального подхода, метода «догадок» и «эвристических подсказок» (Гей, 1974; Лосев, 1965, 1968; Новиков, 1983 и др.).

Как поворот к новому осмыслению языковых явлений рассматривается в главе введение Ч.У.Моррисом в конце 30-х гг. XX в. термина «прагматика» как названия одного из разделов семиотики по исследованию связей между знаками и теми, кто ими пользуется (Моррис, 1983).

Это обусловило возможность преодоления абсолютизации структурных методов и изучения реальных условий функционирования языка в художественном тексте, учета совокупности различных факторов лингвистического и экстралингвистического порядка, которые образуют мозаику широко понимаемого контекста и позволяют осмыслить новый для лингвистики круг явлений.

Признанию художественного текста как «процессно-ориентированной модели», т.е. не как продукта, результата, а как живой динамики, открытого конструктивного процесса формирования смысла (Барт, 1980; Дейк, Кинч, 1988; Лосев, 1981, 1982; Эко, 1998 и др.), способствовала также концепция Э.Бенвениста (1974) о двух способах означивания (семиотическом и семантическом), которые свойственны языку и не имеют аналогий.

В работе используются также идеи Ч.С.Пирса (1983) о дифференциации знаков (иконический, индекс, символ) в процессе их бесконечной функциональной комбинаторики, которые нашли свое дальнейшее развитие и конкретизацию в семиотических изысканиях целого рада исследователей (Аве-ринцев, 1989; Барт, 1994; Лосев, 1982; Лотман, 1965, 1985; Степанов, 1971; Якобсон, 1983 и др.).

Возможность обращения к прагматической оппозиции человек/знак, тесно связанной с проблемой выбора, введение в современную лингвистическую парадигму языковой личности как концептуального феномена позволило интегрировать относительно автономные аспекты языка, рассматривать все его фундаментальные свойства как взаимодействующие (Караулов, 1987), а восприятие и декодирование подтекста художественного произведения — как сложнейший, сугубо индивидуальный психологический процесс генерирования личностных смыслов.

Лингвистический поворот к философским проблемам художественного текста обусловил обращение к понятию двойственности бытия - реального и запредельного - и дал основание трактовать художественное творение как произведение искусства феноменологического уровня, устремленное в трансцендентные, выходящие за пределы реального мира основания, иррационально постигающее духовные сущности (Гадамер, 1991; Гартман, 1958; Григорян, 1984; Гуссерль, 1994; Лосев, 1994; Михайлов, 1990;Рикёр, 1995;Эко, 1998 и др.).

Масштаб искусства, как справедливо замечает Г.Г.Гадамер (1991), остается масштабом философии с ее космическим размахом, соединяющим ре-

альное с идеальным, осуществляющим «приращение бытия», расширяющим научное познание до сферы духовного, которая как проблема XXI в. ожидает более совершенных философских разработок (Кононенко, 2003).

Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что критический анализ основных концепций, включающих крайне сложный, неоднозначный комплекс лингвистических, семиотических, философских, художественных и других воззрений, дает основание сформулировать наиболее принципиальные для данного исследования положения.

• Художественный текст есть материальное воплощение определенного содержания в языковых знаках с их внутренней структурно-системной организацией вторичного уровня. Устойчивые иерархические связи последней придают тексту характер инварианта, который в процессе актуализации в сознании различных субъектов с их разносторонним и разнообразным опытом, предписывающим различным языковым комбинациям ту или иную скрытую значимость, обретает свойства вариативности.

• Как чрезвычайно сложное явление художественное произведение характеризуется «двумерностью» структуры - линейной последовательностью его элементов и их пространственной организованностью, что обеспечивает его многослойность. Такая конструкция высокого порядка с усложненным смыслом диалектически сочетается с ее схематичностью, неполной определенностью, которая в известной мере восполняется творческой, воссоздающей деятельностью интерпретатора.

• Художественное творение трактуется как единица высшего уровня, в которой сосредоточено взаимодействие всех интра- и экстралингвистических факторов, создающих предпосылки для достижения адекватного эффекта его восприятия как междисциплинарного явления.

• Подлинно художественное словесное выражение выходит за рамки значения языковых единиц. Его «содержимое» не отражается в логических понятиях, оно воплощается косвенно, через комбинации языковых знаков, языковую игру, информация о нем скрыта. Отсюда следует, что основным сущностным содержательным аспектом художественного текста является закодированный средствами языка подтекст, «который открывает дорогу любым значениям возможных миров» (Барт, 1983), «многоемким интуици-ям» (Ларин, 1974). В нем проступают истоки, несказанные глубины первоначал, придавая ему статус онтологического феномена.

В главе II «Словесное искусство как граница двух миров» художественный текст и его скрытый смысл рассматриваются в аспекте возрождаемой в настоящее время философской традиции (Бычков, 1991; Винокуров, 1991; Витгенштейн, 1994; Лосев, 1993; Рикёр, 1995; Эко, 1998 и др.) как область двойного измерения - научного (рационального) и трансцендентного (иррационального). Актуальной представляется необходимость решительного выхода из круга субьектно-объектной проблематики и обращения к вопросам бытия (Рикёр, 1995), к уразумению онтологических параметров текстовой реальности.

Уровень современного осмысления языковых фактов даегг возможность осознать, что с помощью только формально-логического анализа нельзя по-

стичь всей глубины художественного произведения. Познание последнего в данном случае осуществляется через толкование его структуры как отправного пункта исследования. Однако чрезвычайно важным является и чувственное созерцание передаваемого текстом смысла в результате его воздействия как орудия некой мистической, неземной инициации. Поэтому великие художественные творения с их тайным, глубинным означаемым, многосложные и неоднозначные, подлежат в конечном счете герменевтическому прочтению. Расшифровка их иносказательного смысла, выявление множественной, символической конструкции внутреннего содержания, которая «показывает скрывая», переносит реальный смысл в духовный, призывает адресата к признанию высшей реальности, Божественного начала (Барт, 1994; Бычков, 1995; Витгенштейн, 1985; Гадамер, 1991; Деррида, 1998; Лосев, 1993; Рикёр, 1995; Фуко, 1991; Эко, 1998 и др.). Трансцендентное познание художественного текста направлено на уразумение ирреальной области сверхзначений, на интуитивное восприятие скрытой информации как непроявленного бытия, ускользающего от научной трактовки, чисто понятийной интерпретации и открывающегося через онтологическую функцию языка, воплощающую высшее знание косвенно, через комбинации языковых знаков, их символику. Отсюда следует, что слово в художественном тексте представляет собой не только семиотическую, но и онтологическую величину. Оно символично, двуедино, «двубытийствен-но», относится к двум мирам: тому, которому принадлежит предметно, и тому, на который указывает. Слово - это целый мир смысла (Флоренский, 1990), это семантический иероглиф (епископ Варнава, 1996), динамический знак (архимандрит Рафаил, 1997), огромная духовная сила (Лосев, 1993).

Важным для данной работы представляется раскрытие философской концепции слова школы всеединства (С.Н.Булгаков, А.Ф.Лосев, П.А.Флоренский и др.), которая дает ключ к пониманию онтологической сущности слова, что находит наиболее полное выражение в трудах А.Ф.Лосева.

Слово, по А.Ф.Лосеву, двучастно. Оно имеет собственно-онтологический (имя) и субъектно-онтологический (слово) аспекты. Онтологически они несопоставимы. Имя первично. Это некая абсолютная утвер-жденность, положенность, не зависящая от восприятия кем-то, это восхождение на высшую, бессловесную ступень мысли. Когда имя находит свое выражение, оно становится вторичным, словом, которое именует вещь, символом (синтезом сущего и явления), существующим в инобытии - в сознании субъекта. В слове познается и осязается чистый, сущностный смысл вещи умом, который этот смысл может модифицировать, изменять и даже искажать. Степень приближения к предметной сущности, к сущему у разных людей различна. В сознании каждого индивида вспыхивают соответствующие, но не тождественные смыслы. Живое слово таит в себе интимное отношение к предмету и знание его сокровенных глубин. Если имя объективно, оно не предполагает инобытия, оно является источником все новых обнаружений, то слово - порождение всего нашего существа, следствие индивидуальных интерпретаций имени.

Глава 1П «Искусство слова и проблема бессознательного» посвящена изучению проблемы диалектического соотношения сознательного и бессознательного в художественном творчестве. Обозначенная в заглавии область исследования непосредственно связана с темой данной работы и является одним из факторов, обусловливающих подтекст иррационального свойства.

Неосознаваемая психическая деятельность обрела в настоящее время статус центральной психологической проблемы. В современных условиях сближения смежных наук она заняла подобающее ей место и в системе строго научного знания, стала реальностью в лингвистике.

В качестве основных психологических концепций бессознательного в работе представлены взгляды Ф.В.Бассина, А.Б.Добровича, А.С.Прангишвили, В.Е.Рожнова, А.Е.Шерозия и т.д. Согласно воззрениям данных исследователей общая теория бессознательного сводится к тому, что активность неосознаваемой психической деятельности проявляется в процессе формирования повседневного поведения и речи.

Особая, «привилегированная» роль отводится подсознанию в художественном творчестве, где может проявиться «мощь нерасчленяющего познания», постижения глобального, «не разлагаемого на дискретное», что определяет особую значимость подлинного произведения искусства. Поэтому не случайно художники обращаются к различным средствам воздействия на неосознаваемую психическую деятельность читателя, пользуются апелляцией к бессознательному, побуждающему адресата постепенно входить в созерцание текстового пространства, его глубин, связывающих личность с пред-данностью мира, выводящих за пределы сознания, в область духа, в сферу молчания и безмолвия с их логикой мистического.

Для сознательного толкования такого латентного означаемого, его подсознательного значения, в основе которого лежит нечеткий чувственный образ, трудно найти средства более или менее точной, адекватной передачи подобной значимости. Поэтому характерным признаком современной семиотики является обращение к скрытым означаемым коннотативных систем, позволяющим качественно переосмыслить, переориентировать науку о знаках - перейти от знаковых систем, которые непосредственно осознаются и сознательно используются людьми, к системе знаков, которые остаются в сфере бессознательного, за пределами ясного сознания.

Понимание данного обстоятельства позволяет осознать, что главной задачей на данном этапе является дальнейшая отработка используемых понятий, которые могли бы дать информацию о существе бессознательного, своеобразии его природы и динамики, механизме участия в мыслительной деятельности, законах, управляющих его активностью.

Выдающиеся мыслители XX в., психологи и философы, приложили большие усилия, чтобы показать, что область бессознательного как сфера стихийно протекающего иррационального опыта подчиняется определенным закономерностям, поддается рациональному анализу. Бессознательное - это некая универсальная активность, основополагающая деятельность, которая имеет, в отличие от сознания как конечного предела, порядок изначальный.

Иррациональное, с его специфической логикой и бьющими ключом эмоциями и духовными ощущениями, не являющимися объектом специального осознания, включается в рациональное, представляет собой действующий фактор всего произведения (Арнаудов, 1970; Косиков, 1994; Рикёр, 1995; Шапиро, 1978; Эко, 1998; Якобсон, 1978 и др.).

В связи с изложенным выше бессознательное в данной главе трактуется как комбинации смыслов в плане, смещенном по отношению к непосредственному субъекту. Иными словами, интерпретатор имеет дело с нерефлексивным слоем духа И важными понятиями, облегчающими проникновение в такую сложнейшую область психологии, как бессознательное, являются значение и смысл, психологическая установка и суггестия.

Проблема значения и смысла, как известно, была поставлена Л.С.Выготским (1934), который разработал концепцию скрытых, «глубинных планов» речи, выявил качественное своеобразие неосознаваемых элементов психики, их место и роль как фактора, участвующего в порождении осознаваемой мысли. В дальнейшем глубоким анализом данной проблемы мы обязаны А.Н.Леонтьеву (1972), А.Р.Лурия (1975), А.И.Новикову (2000) и другим исследователям.

Чрезвычайно важным является утверждение А.Н.Леонтьева, что носителем значений является язык. В процессе же его функционирования значения преобразуются в «личностные смыслы», «значения для субъекта». Последние могут свидетельствовать о различной степени глубины проникновения адресата в подтекстовую информацию художественного произведения, о возможной поливариативности ее интерпретации.

Своего рода концептуальное обобщение отечественных и зарубежных трактовок смысла представляет собой теория А.И.Новикова, который относит данное явление к ментальной сфере субъекта, воспринимающего текст, и понимает его как сугубо процессуальный феномен, «становление» которого происходит в ходе толкования текста. Эта концепция вполне согласуется с принятым в данной работе пониманием последнего как «процессно-ориентированной модели».

Развитие идеи психологической установки, начатое в 20-30-х гг. XX столетия Д.Н.Узнадзе и продолженное его учениками и последователями (Бассин, 1968; Брудный, 1978; Васадзе, 1978; Горелов, 1980; Добрович, 1980 и др.), является значимым для данного исследования. Ведь любая деятельность, в том числе и интерпретация художественного текста, происходит на основе предшествующей, предварительно возникшей психологической установки как неосознаваемой готовности психики к определенному восприятию, решению, действию. Установка является направляющим, регулирующим, селективным началом деятельности, приводящей к высокой продуктивности независимо от сознания. Она представляет собой детерминанту текущей активности психики, подсознательно улавливающую основную концепцию текста.

С понятием психологической установки тесно связана проблема суггестии (внушения) как одного из эффективных средств воздействия на читателя в «обход» сознания. Суггестия обладает силой направлять мысли и пове-

дение человека, источник которой лежит в сфере бессознательного. При внушении происходит такая стимуляция содержания сознания, когда субъект не проявляет к ней ни критического, ни аффективного отношения. Проблема суггестии в словесном искусстве - это проблема влияния автора на психологическую установку читателя (Добрович, 1980). При интерпретации художественного произведения важно понимать, что его создатель с этой целью направленно использует суггестивную функцию языка, определенные приемы и комбинации языковых средств, чтобы вызвать у воспринимающего текст соответствующие эмоции и духовные ощущения. Наиболее активно воздействуют на психологические установки личности наименее осознаваемые параметры суггестивных текстов, такие «гипнотические» приемы, как фоносемантика, ритм, повтор, контраст, деформация и т.д.

Таким образом, бессознательное является реальным фактом творческого процесса, органом восприятия собственно искусства, на его основе возникает неявное знание, иррациональный подтекст.

В главе IV «Подтекст как лингвистическая проблема» рассматривается скрытый смысл художественного произведения как недостаточно изученная лингвистами область имплицитной информации, которая характеризует специфику художественного текста как содержательно осложненного феномена и является его сущностной, имманентной категорией. В данном разделе определяется также лингвистическая природа и материальная основа подтекста как результата функционирования языкового знака вторичного уровня, анализируется дискуссионная проблема дефиниции подтекстового смысла, а также дается его типологическая характеристика.

Подтекст представляет собой одну из наиболее трудных и наименее разработанных проблем лингвистики (Заморина, 2005; Звегинцев, 1976; Исаева, 1996; Киселева, 1985; Левченко, 2006; Лурия, 1975; Сильман, 1969; Унайбаева, 1980; Шендельс, 1977).

Феномен подтекстовой информации привлекает внимание философов, писателей, литературоведов, лингвистов с древних времен. Традиционно считается, что представление о подтексте сформировалось на рубеже XIX-XX вв. Суть подтекста была осмыслена М.Метерлинком и названа им вторым диалогом, что позднее было определено В.В.Виноградовым (1980) как потенциальная семантика текста.

В отечественной филологии изучение подтекста начинается с 20-х гг. XX в. и связано с именами Б.А.Ларина, В.В.Виноградова, Г.О.Винокура и других исследователей.

Объектом лингвистического анализа подтекстовая информация становится лишь в последние десятилетия. Это объясняется несколькими причинами: многоаспектностью, чрезвычайной сложностью подтекста, его исключительной подвижностью, вариативностью, недоступностью для непосредственного наблюдения, отсутствием оптимальной, пригодной для любого художественного текста процедуры анализа, следовательно, высокой степенью трудоемкости процесса освоения данного феномена.

Поэтому несмотря на появление в последнее время ряда публикаций, прямо (Брудный, 1976; Исаева, 1996; Киселева, 1985; Левченко, 2006; Молчанова, 1988; Polenz, 1985; Сильман, 1969; Унайбаева, 1980) или косвенно (Арнольд, 1990; Гальперин, 1981; Горелов, Енгалычев, 1991; Долинин, 1985; Журавлев, 1981; Кухаренко, 1988; Sotting, Müller, 1998 и др.) посвященных изучению подтекстовой информации, ее общая теория, синтезирующая различные аспекты этого сложного явления, находится еще в процессе становления. Это дает основание утверждать, что на данном этапе познания исследуемого феномена весьма значимой представляется проблема накопления и квалифицированного осмысления в русле новейших достижений лингвистики репрезентативного языкового материала, который даст возможность выявить механизм реализации подтекста, его типы и функции, языковые средства создания, роль пресуппозиций, обусловливающих экспликацию подтекстовой информации, решить целый ряд других задач в области данной проблематики. Таким образом, назрела необходимость исследовать ту часть «айсберга», которая «скрыта под водой» и представляет собой глубокую, лингвистами до сих пор не познанную область имплицитной информации (Шендельс, 1977; Sökeland, 1980).

Анализом художественных текстов установлено, что подтекст является сущностной категорией произведения, поскольку именно глубинная информация формирует через систему языковых средств концепт художественного текста. Следовательно, подтекст имеет лингвистическую природу и материальную основу. Он представляет собой вторичный, недоступный поверхностному взору пласт, сопутствующую буквальному смыслу информацию, которая выражается на уровне вторичной номинации через внешнюю, наблюдаемую в опыте структуру текста. Поэтому в специальной литературе отсутствует однозначная трактовка данного явления, тождественное его толкование. Палитра определений подтекста включает в себя его приблизительное понимание как цели высказывания (Мыркин, 1976), содержательной глубины текста (Полянский, 1990), как невыраженного вербального смысла, читаемого между строк (Долинин, 1983; Кайда, 1983; Крылова, 1982; Сильман, 1969; Polenz, 1985; Unger, 1990).

Некоторые лингвисты дают определение подтекста, пытаясь в большей или меньшей степени обосновать его лингвистическую природу и определить материальную базу, усматривая ее во взаимодействии языковых знаков художественного контекста (Гальперин, 1981; Заморина, 2005; Усачева, 1982; Чулкова, 1978 и др.).

Актуализация подтекстовой информации — это сложный процесс декодирования художественного текста читателем. Следовательно, в качестве существенной дополнительной характеристики подтекста в этой главе признается описание механизма его реализации согласно концептуальной системе воспринимающего текст, обеспечивающей исключительную подвижность, изменчивость, вариативность, зависимость подтекстового смысла как личностного от адресата с его многогранным индивидуальным опытом.

Исходя из этого, подтекст в данном исследовании определяется как скрытый смысл произведения, который не имеет непосредственного вербального выражения и актуализируется на разных уровнях сознания воспринимающего текст благодаря воздействию определенным образом организованного автором лингвистического контекста на концептуальную систему адресата.

Важной для интерпретации художественного произведения в работе является типологическая характеристика воплощаемого в нем подтекста, которая до настоящего времени остается в лингвистике дискуссионной проблемой. Существует, к примеру, точка зрения, что типологии подтекстов, очевидно, нет (Брудный, 1976). В тех же классификациях, которые все-таки представлены в специальной литературе, отсутствует единый критерий, классифицируются по сути разнородные явления: референциаль-ный/коммуникативный подтекст (Долинин, 1983), ситуативный/ассоциативный (Гальперин, 1981). Скорее как способы создания подтекста, а не его типы можно рассматривать локализованную, ретроспективно- и проспективнонаправленную подтекстовую информацию в концепции Р.А.Унайбаевой (1980) и т.д.

Таким образом, типологическая характеристика подтекстов остается сложной проблемой. В данной главе предлагается классификация подтекстов по онтологическим параметрам текста. В качестве критерия такой классификации выдвигается философское понятие двойственности бытия (Бычков, 1991; Витгенштейн, 1994; Лосев, 1993; Рикёр, 1998 и др.) - реального и ирреального - в соответствии с его проекцией на осознаваемую и неосознаваемую психическую деятельность адресата. Отсюда следует, что подтекст, включенный в семантическую структуру художественного произведения, можно квалифицировать как рациональный и иррациональный. Первый при соответствующих условиях осознается и вербализуется, соотносится с реальными фактами, объективной реальностью. Иррациональный подтекст как неявное знание воспринимается на бессознательном уровне. Он не вербализуется, основным его содержанием являются чувства, эмоции, аффекты и духовные ощущения (духовный подтекст). Духовный подтекст предполагает, как правило, высшую степень проникновения интерпретатора в глубинную (символическую) концептуальную информацию художественного текста, который воспринимается и декодируется на двух стратегических уровнях - рациональном (интеллектуальном) и созерцательном (чувственном). Границы обоих видов подтекста подвижны, порой трудноуловимы.

Глава V «Прагматические параметры художественной коммуникации как условия актуализации подтекстового смысла» посвящена анализу многоаспектной семиотической модели художественной коммуникации, включающей в себя в качестве основных составляющих автора, читателя и художественный текст как кодирующую знаковую систему с ее иерархией макро- и микроконгекстов, которые обуСлбвливают экспликацию подтекстовых смыслов литературного произведения в процессе его интерпретации.

Автор художественного произведения рассматривается в данной главе как «производитель смыслов»,' как организующий центр «смыслового прб-

странства» (Барт, 1994; Арутюнова, Падучева, 1985). Имея изначальный коммуникативный импульс к непрямому суггестивному воздействию на психологические установки, интеллект, эмоции и чувства читателя, адресант выражает при помощи определенных приемов селекции и комбинаций языковых средств содержательно насыщенную информацию. Следовательно, закодированная авторская интенция выводится из взаимного расположения языковых элементов художественного произведения, его структуры, которая является исходным, отправным пунктом анализа текста с целью поиска его скрытого смысла. Значимость литературного произведения зависит от преобладающей направленности авторской интенции - язык его либо погружен в глубины духа, обусловлен духовной жизнью, либо воспроизводит черты ограниченной индивидуальности.

Интерпретация художественного текста трактуется в данном случае как специфическая форма коммуникации, как сложнейший способ функционирования языка (Виноградов, 1963), обусловленный двусторонней деятельностью автора и читателя. Информационный план художественного произведения чрезвычайно насыщен. Читатель соотносит текст по законам вербальной знаковой системы с реальностью, по законам искусства - с реальностью и собственной душой, по законам искусственных знаковых систем - с другими знаковыми системами.

Природа художественного текста двойственна. Сама форма текста, сконструированная автором, его поверхностная семиотическая структура статична, неизменна. Она - лишь потенция, код, который необходимо расшифровать. Динамичным же является процесс декодирования авторской структуры, толкование того инвариантного содержания, которое заложено в данной форме и обретает реальность в индивидуальном сознании читателя. Оба указанных плана (статика и динамика) находятся в сложнейших диалектических отношениях, и их дифференциацию следует расценивать как исследовательскую абстракцию.

Художественное произведение является вторичной моделирующей системой, устанавливающей между различными элементами состояние эквивалентности. Иными словами, знаки, имеющие на языковом уровне разные денотаты, на уровне вторичной моделирующей системы обладают общим денотатом, демонстрируя тем самым его как элемент особой картины мира, особого миропонимания автора (девушка = дитя = Татьяна Ларина).

Многомерность содержательной структуры художественного текста, наличие в нем двух уровней выражения мысли - эксплицитного и имплицитного - обусловливает целесообразность выделения в тексте различных по прагматическому назначению видов информации - содержательно-фактуальной, содержательно-подтекстовой и содержательно-концептуальной (Гальперин, 1981). Первая сообщает о реальных фактах, событиях и является магистральной линией выражения мысли. Вторая и третья составляют имплицитный план, т.е. скрытую, сопутствующую, производную линию, под-текстовый пласт содержания текста и соотносятся как частное (локальный подтекст) и общее (концепт произведения). Данная классификация позволяет

по-новому оценить возможности толкования художественного текста, выявления скрытого смысла (локального и концептуального), не представленного непосредственно рассматриваемым языковым выражением, но предполагаемого в нем, выводимого из него посредством интерпретации.

Отсюда следует, что решающими факторами, определяющими истинный смысл соответствующей языковой формы в каждом конкретном случае, являются, с одной стороны, лингвистический контекст как структурный элемент текста, как совокупность заданных адресантом языковых условий, как основа формирования, реализации и развития системного значения слова, с другой - сфера личностного потенциала субъекта, интерпретирующего художественный текст, для которого лингвистический контекст - это вербальный стимул для поиска подтекста.

Справедливым и важным для успешного декодирования подтекста следует признать мнение А.Н.Васильевой о том, что лингвистический контекст художественного произведения представляет собой многоплановую иерархическую систему с микро- и макроконтекстом как полярными измерениями, включающими множество промежуточных величин. В процессе восприятия субъектом языковых сигналов того или иного контекста в его сознании и подсознании импульсируются определенные содержательные ассоциации, достаточные для формирования семантической гипотезы. Автор художественного произведения стремится так организовать контекст, чтобы сделать ассоциации направленными. Он вводит в вербальный стимул определенные ограничения, дополнительные, уточняющие элементы, сужает или расширяет зону ассоциативного поиска, апеллирует к концептуальной системе интерпретатора, которая, в свою очередь, дает обоснование возможности проникновения в подтекст художественного произведения.

Обозначенная в заглавии данного раздела проблема непосредственно связана с идеей пресуппозиции, имеющей давнюю историю и неоднозначно трактуемой, которая в настоящее время играет важную роль в исследованиях по коннотативной семиотике. Вслед за целым рядом исследователей (Арутюнова, 1973; Грайс, 1985; Звегинцев, 1976; Лисоченко, 1992; Попов, 1983; Серль, 1986; Фреге, 2000; Чернов, 1986 и др.) мы в данной работе пресуппозиции трактуем как фонд общих знаний адресата, как коммуникативно релевантные предпосылки понимания скрытого смысла высказывания. Не имея самостоятельных средств выражения, подтекст строится на пресуппозиционных отношениях, создаваемых эксплицитно выраженными единицами языка, составляющими текст. Выявление связей между эксплицитно и имплицитно выраженной семантикой происходит на уровне логической формулы «если А, то В». Неполнота языковой реализации семантической структуры художественного текста, оставленный в подтексте консеквент (вывод, умозаключение) эксплицируются ассоциативно, с помощью вербальной информации, заключенной в поверхностной структуре произведения (основание, антецедент).

Необходимо, однако, заметить, что опыт интерпретации художественного текста дает основание констатировать, что лингвистический анализ, включая описанный выше прием, позволяет в определенной степени выявить

рациональный подтекст. Сложные же семантические комплексы с имплицитным компонентом, а также подтекст иррационального порядка остаются за пределами логического исследования.

Непосредственное отношение к исследуемой в этой главе проблематике имеет концепция языкового знака, которая в настоящее время не 'обрела однозначного теоретического обоснования. В качестве основополагающей в данном случае принимается дефиниция, определяющая языковой знак как «материально-идеальное образование (двусторонняя единица языка), репрезентирующее предмет свойство, отношение действительности» (Лингвистический энциклопедический словарь, 1990). Важными являются его денотативный, сигнификативный и коннотативный аспекты.

Реальная практика интерпретации художественного текста доказывает, что классическое понимание языкового знака как константной величины позволяет обнаруживать лишь фиксированный в языке, или конвенциональный, аспект, инвариант в любом контексте употребления, поддающийся исчерпывающему, непротиворечивому описанию. Однако новое время диктует новое решение проблем. Более глубокому осмыслению феномена языковой асимметрии (Карцевский, 1965) способствует концепция Э.Бенвениста (1974) о двух способах означивания, свойственных языку, — семиотическом (первичная номинация) и семантическом (вторичная номинация). Последний имеет свою специфику. Он не сводится к простому определению последовательности языковых единиц, которые должны быть узнаны, идентифицированы. Семантический способ означивания должен быть интерпретирован и понят как следствие взаимодействия языковых знаков, когда возможно выразить нечто означивающее о самом означивании как источнике индивидуального толкования.

Языковой знак обретает в художественном тексте свою специфику, свой статус знака вторичной номинации: иконического, индекса, символа (Пирс, 1983). Иконические знаки представляют собой знаки изобразительные, когда определенный отбор и организация языковых единиц делает план выражения в ббльшей или меньшей степени наглядным образом описываемого фрагмента действительности, средством «сверхсемантизации» (Долинин, 1985), приемом создания подтекста. Индекс обретает свою значимость вследствие трансформации исходного значения знака, который истолковывается субъективно, обогащается подтекстовыми смыслами с зависимости от концептуальной системы интерпретатора. Он основывается на реальных отношениях смежности, в зависимости от ассоциаций по смежности (дым - индекс огня, бледность - индекс недомогания и т.д.). Что касается символа, он в силу своей сложности трактуется крайне неоднозначно. В основу понимания символа в данном разделе положено его истолкование как единицы, сочетающей в себе не только семиотические, но и онтологические свойства (Аверинцев, 1989; Арутюнова, 1999; Бычков, 1990; Рикер, 1995; Храпченко, 1976 и др.). Отсюда вытекает следующая характеристика символа.

• В иерархической системе знаков символ занимает высшую позицию.

• Настоящий символ в смысловом отношении неисчерпаем, это «бездонный знак», «множественность смыслов».

• В искусстве символ является универсальной эстетической категорией. Он не есть некая рациональная формула, и его смысл не может быть до конца декодирован напряжением сознания.

• Символ есть «космический знак», «смысловая бесконечность в замкнутой форме». Его первичная, изначальная, буквальная земная смысловая величина таит в себе одновременно другой, косвенный, вторичный, иносказательный, духовный смысл.

• Любое толкование символа по определению будет обеднять эту неисчерпаемую многозначность в полном соответствии с уровнем глубины самого интерпретатора как личности.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что языковые знаки не являются непосредственными носителями подтекстовой информации художественного текста как имплицитной категории. Они выражают ее, как показывает анализ, благодаря потенциальной возможности каждого языкового элемента любого уровня обретать новые смыслы лишь в определенной комбинации языковых средств, выражающих содержательно фактуальную информацию. Поэтому функционирование языковых знаков в художественном тексте подчиняется определенным принципам.

Системность. Художественный текст - это иерархическая система, содержание которой воплощено в сложном переплетении ее элементов, где тщательно продуман каждый знак. Именно в комплексе, в системно-структурной целостности каждая языковая единица текста, находясь в тесной, контактной или дистантной связи с другой единицей, обусловлена ею, дополняет ее, и все они направлены на реализацию глубинного подтекстово-го смысла произведения, его концептуальной информации. Именно эти связи порождают смысловые открытия. И чтобы постичь глубинное содержание произведения, необходимо осознать логику сложной динамической взаимосвязи всех его элементов.

Функциональная единонаправленность. Наиболее важными для осмысления целого являются повторяющиеся, единонаправленные микросмыслы, заключенные в языковые единицы, составляющие тематическую цепочку. Эти микросмыслы, существующие как вербальные, могут порождать смыслы невербальные, скрытые, и тогда глубинное, подгекстовое содержание складывается из единонаправленных, функционально взаимодействующих контекстуальных значений языковых компонентов, которые организуются идейно-эстетической направленностью художественного произведения.

Так идет своеобразная цепная реакция накопления подтекстового смысла, когда каждое последующее включение активизирует предыдущее и вместе с ним создает более мощный контекст для нового включения.

Отклонение от языковой нормы. Важным средством информационной активизации в художественном тексте становится нарушение его структуры, введение нетривиальных приемов, скрывающих эстетические мотивы, концентрирующих внимание интерпретатора, вызывающих его напряжение, намекающих на возможные варианты декодирования. Для того чтобы текст был максимально информативен, он должен постоянно выводиться из со-

стояния автоматизма. Структура художественного текста, подчиненная единым конструктивным правилам, неинформативна, так как все ее узлы однозначно предопределены системой построения, а в логике, как известно, не существует неожиданностей. Поэтому снятие запретов на соединение языковых элементов по синтагматической оси - это ведущий конструктивный принцип прозы, который следует еще не открытым правилам и является нормой эстетической. Эта норма динамична, она - элемент структуры текста, инструмент художественных приемов, направленных на реализацию содержательно-концептуальной информации произведения и побуждающих читателя искать подтекст (Арутюнова, 1987; Долинин, 1985; Eco, 1987; Лотман, 1970; Мукаржовский, 1994; Polenz, 1963).

Лаконизм. В художественном тексте всегда есть намеренные «пробелы», свидетельствующие о том, что автор использует языковые средства преднамеренно экономно. Текст всегда принципиально неполон, в результате чего при его восприятии возникают разной величины «смысловые скважины» (Молчанова, 1988), придающие описанию лаконизм.

Степень подробности, с которой замысел адресанта раскрывается в тексте, уровень интенсивности имплицирования отдельных смысловых блоков определяются возможностью предстоящего понимания, желанием побудить читателя к сотворчеству, активизировать его воображение, ассоциативный потенциал.

Таким образом, лаконизм в художественном творении - одно из главных условий создания подтекста с целью активизации процесса сотворчества автора и интерпретатора.

Комплексность (концентрация). Комплексность представляет собой специфическую комбинацию языковых средств в пределах отдельных уровней языка, которые параллельно сконцентрированы в одном контексте. Будучи избыточными, эти средства взаимодействуют, оттеняя, высвечивая друг друга, усиливая и направляя внимание читателя, поэтому передаваемые ими сигналы важной подтекстовой информации не могут остаться незамеченными.

Таким образом, подтекст является результатом специфической реализации языкового знака в художественном тексте, который, подчиняясь определенным принципам функционирования (системность, функциональная еди-нонаправленность, отклонение от языковой нормы, лаконизм, концентрация), трансформирует свое исходное значение и превращается в средство вторичной номинации.

В главе VI «Декодирование художественного текста (опыт извлечения подтекста)» анализируется специфика функционирования языковых знаков в художественном произведении, которая обусловливает возможность кодирования скрытой информации как главной его категории. В этом разделе рассматриваются средства выражения как рационального, так и иррационального подтекста на уровне функционирования в том или ином лингвистическом контексте слова, словосочетания, предложения, текстового фрагмента, целого произведения.

В качестве иллюстрации к вышеизложенному предлагается следующий фрагмент:

Da seufzte es. Links. Vorne. Dann rechts Links wieder. Und hinten mit einmal Der Maschinengewehrschütze hielt den Atem an. Da, wieder. Es seufzte. Das Rauschen in seinen Ohren wurde ganz groß. Da seufzte es wieder. Er riß sich den Mantelkragen auf. Die Finger zerrten, zitterten. Den Mantelkragen zerrten sie auf, daß er das Ohr nicht verdeckte. Da. Es seufzte. Der Schweiß kam kalt unter dem Helm heraus und gefror auf der Stirn. Gefror dort. Es waren zweiundvierzig Grad Kälte. Unterm Helm kam der Schweiß heraus und gefror. Es seufzte Hinten Und rechts Weitforne Dann hier. Da. Da auch (W.Borchert).

Обращает на себя внимание то, что в данном лингвистическом контексте сконцентрирован целый комплекс языковых приемов, специфическая комбинация языковых средств в пределах отдельных уровней языка (концентрация). Взаимодействуя, они оттеняют, высвечивают друг друга, направляя внимание читателя на поиск подтекстовой информации, сигналами которой они являются.

Выразительна звуковая организация текстового фрагмента, его фонетическая аранжировка, построенная на контрасте. Многократно повторяющиеся дифтонги ей, аи, а также звуки i о, а способствуют формированию образа зимнего леса с его неотмирной красотой и затаившимся белым безмолвием, которое и пугает своей неизвестностью, и притягивает чем-то дивным и неведомым.

Нарушает эту гармонию, пытаясь ее сломать и уничтожить, чеканный ряд кратких гласных (е, i, а, о), создающих обрывистый ритм, вызывающий чувство тревоги, высокого напряжения. ,

Череда шипящих, свистящих и взрывных звуков (ts, s, z, sch, к, t) делает физически ощутимым каждый шорох, от которого становится жутко.

Читателю внушается, что он находится в пустынном безмолвии леса, где каждый звук ввергает его в паническое состояние страха, в чувственное созерцание таинственного, излучаемого текстом смысла. '

Кроме того, автор целенаправленно акцентирует внимание интерпретатора на варьирующейся конструкции es seufzte, обеспечивая ее пятикратный повтор, создавая тем самым определенную ритмику текстового фрагмента, которая действует на подсознание адресата и вместе с безличным местоимением es в сочетании с шелестящей игрой звуков слова seufzte вызывает ощущение смутной тревоги от невидимого присутствия каких-то таинственно-зловещих сил природы.

Не менее выразительным способом реализации иррационального подтекста является в данном случае разрыв единой синтаксической структуры предложения на несколько коммуникативно самостоятельных единиц (пар-целлятов). Это создает высокую акцентную, интонационную и смысловую концентрацию.

Da seufzte es Links Vorne. Dann rechts. Links wieder. Und hinten mit einmal.

Da, wieder. Es seufzte.

Da seufzte es wieder.

Da, es seufzte.

Es seufzte. Hinten. Und rechts. Weit vorne. Dann hier. Da. Da auch.

Разрыв целого предложения на части (парцелляты), постановка после каждой из них точки как знака завершенности обусловливают паузы, прерывистый характер синтаксической единицы, ее обрывистую динамику, особый, срывающийся ритм.

Читатель втягивается в эту напряженную ситуацию, ему подсознательно внушается страх стрелка, стоящего на посту, и он вздрагивает после каждого слова, отрезанного точкой, вслушивается, кто же это вздыхает - слева, справа, сзади; он ввергается в паническое состояние страха, он физически ощущает его.

Таким образом, энергия звуковой аранжировки в сочетании с синтаксическим повтором и парцелляцией образуют неповторимую комбинацию языковых единиц, их блистательную языковую игру, ритмически организованное специфическое средство воздействия на читателя, вызывая в нем высокий накал эмоционального состояния, а также создавая ярко, зримо физически ощутимую изобразительность.

Иными словами, форма становится значимой, наполненной глубоким подтекстовым смыслом и как иконический, изобразительный знак несет определенный эмоциональный заряд, коннотативный, вторичный смысл.

И если сломать ритм, разрушить звукопись, то получится банальная, неинтересная проза, лишенная иррационального смысла, возникающего из поэтической музыки звуков и ритмов, из несемантической архитектоники, лишенной сведений, но явно и вполне определенно воздействующей на читателя.

Следующий пример иллюстрирует способность языковых единиц активизировать в сознании адресата определенные ассоциации, выступая в роли знака-индекса:

Ich betrat eine enge Stube, die mil ärmlichen Möbeln vollgepfropft war und worin der Geruch von schlechtem Essen und sehr guten Zigaretten festgesetzt schien (H.Böll).

В данном случае представлен локальный рациональный подтекст, интерпретация которого в определенной мере подчиняется логике сознания. Значимыми в этом фрагменте являются такие лексические единицы, как eine enge Stube, mit ärmlichen Möbeln, der Geruch von schlechtem Essen, festgesetzt, связи между которыми эксплицируются в пресуппозиционной системе читателя благодаря общей семной доминанте совершенно однозначно: бедность, нужда царит в этом доме.

А сочетание der Geruch von sehr guten Zigaretten, нарушая логический ход повествования, создает «проблемную ситуацию», эффект обманутого ожидания, который побуждает читателя искать подтекст: если в бедно обставленной комнате устойчиво пахнет плохой едой и очень дорогими сигаретами, то это свидетельствует о более или менее регулярном присутствии здесь материально обеспеченного мужчины.

Системная связь языковых единиц в данном контексте с таковыми в предшествующем лингвистическом окружении позволяет синтезировать подтекстовый смысл и прийти к выводу о том, что бедную женщину и обес-

печенного мужчину связывают определенные отношения, на которые ее, очевидно, вынудило пойти жалкое, нищенское существование.

Символ - единица более сложного порядка. Это и семиотический, и онтологический феномен. Он стремится обозначить вечное и ускользающее, ту подлинную, запредельную реальность, которая поддается концептуализации лишь в известных пределах.

Как символ можно трактовать, к примеру, заглавие рассказа В.Борхерта «Das Brot» после прочтения всего произведения, на новом витке познания, с учетом того духовного пространства, в котором развиваются события рассказа.

Макроконтекст всего произведения направляет ассоциативный потенциал читателя не только и не столько на понимание данного в заглавии слова как хлеба жизни телесной, поддерживающего и питающего тело, а прежде всего как хлеба духовного. Последний предстает перед интерпретатором как символ, призывающий осознать, что наша реальность не исчерпывается фактической данностью и в ней необходимо искать новые, беспредельные измерения.

Слово das Brot становится космическим знаком, космическим символом с двойным смыслом - реальным и ирреальным, вводящим адресата в сферу иррационального, в область невыразимого молчания о сокрытой тайне не-проявленного бытия, к которому открывается доступ через язык, его онтологическую функцию, позволяющую почувствовать пред-данность. Последняя затягивает созерцание в свое пространство, в таинственную глубину, интуитивно угадываемую прозрением адресата.

Таким образом, духовный подтекст, концепт рассказа В.Борхерта «Das Brot» заключается в установке автора языковыми средствами кодирования текста возвести читателя к горным вершинам идеи, заложенной в заглавии рассказа, к тому состоянию, ради которого поддерживался и подогревался интерес адресата в ходе всего повествования.

Итак, на основе комплексного изучения художественных произведений с учетом достижений смежных с языкознанием наук - прежде всего философии, психологии, семиотики и искусствоведения, придающих исследованию соответствующий фон, - выявлены следующие способы реализации иррационального подтекста:

- звуковая аранжировка, несущая в себе определенную информацию, скрытый смысл, почти неосознаваемый людьми, оперирующими им интуитивно, подсознательно;

- ритм как регулярное повторение сходных и соизмеримых языковых единиц, основой которого является синтаксический уровень языка, а базовыми параметрами - длина и структура предложения, упорядоченность синтаксических групп, тесно связанных со всеми видами повторов, специфическим расположением эпитетов, цепочками однородных членов, с аранжировкой по нарастанию или убыванию, с параллельными конструкциями, парцелляцией.

Основные способы реализации рационального подтекста:

- использование языковой единицы в специально организованном контексте, что является вербальным стимулом, определяющим направление по-

иска, направление реакции субъекта, детерминированной ассоциативными связями между контекстом-стимулом и прошлым опытом интерпретатора;

- соположение семантически несовместимых или избыточных языковых единиц лингвистического контекста, связи которых эксплицируются благодаря личностному потенциалу интерпретатора, что обусловливает трансформацию исходного значения языковых знаков и вербализацию скрытого смысла;

- использование возможностей дистантной реализации значения языковых средств как подтекстового смысла вследствие взаимодействия лингвистических контекстов на фоне контекста вертикального, личностного;

— учет способности совокупной фактуальной информации локального лингвистического контекста порождать подтекстовую информацию благодаря ее взаимодействию с ассоциативным потенциалом читателя, направляемым этим контекстом;

— аллюзия как особая форма кодирования значений и авторских смыслов, вызывающая в сознании интерпретатора актуализацию целых ассоциативных комплексов, а следовательно, вербализацию подтекста, способствующего более яркому восприятию специфики описываемых явлений.

Думается, что практически невозможно дать более или менее исчерпывающее описание лингвистических средств экспликации подтекста, поскольку бесконечна комбинаторика единиц языка, которая способна создавать неисчерпаемое множество глубинных подтекстовых смыслов.

Кроме того, необходимо отметить, что рациональный и иррациональный подтекст всегда сопутствуют друг другу и их дифференцированное вербальное описание есть лишь в большей или меньшей степени приближение к феномену скрытой информации.

Глава VII «Подтекст в свете проблемы художественного перевода» посвящена изучению вопроса передачи подтекстовой информации, составляющей важнейший компонент семантической структуры художественного текста, с одного языка на другой. По утверждению специалистов, перекодирование скрытого смысла в процессе перевода представляет собой нерешенную проблему и нуждается в дальнейшем изучении, поскольку нарушение эквивалентности первичного и вторичного текстов приводит к неадекватности их эмоционального воздействия на читателя, снижению художественного эффекта и колорита (Балина, 1989; Беньямин, 2002; Виноградов, 1978; 2001; Гадамер, 1991; Галеева, 1984; Кузьмин, 1989; Латышев, 2001; Рикёр, 1998; Фомичева, 1989; Швейцер, 1988 и др.).

Перевод художественного произведения на другой язык — это сложнейший творческий процесс, в ходе которого следует привести в соответствие глубинную и поверхностную структуры, передать букву и дух текста, а для этого необходимо умение видеть и анализировать специальные языковые средства, являющиеся сигналами подтекстовой информации, признаками дополнительного смыслового потенциала

Таким образом, важнейшими параметрами при сопоставлении исходного и вторичного произведений должны быть их структура и семантика, на кото-

рые возложена функция обеспечивать равноценную реакцию у своих адресатов. Необходимо также иметь в виду, что поиск инвариантного содержания оригинального произведения должен осуществляться непременно с осознанием приоритетной значимости не референтной, а поэтической функции текста.

Сопоставительный анализ рассказа В.Борхерта «Das Brot» и его перевода на русский язык Л.Черной дает возможность констатировать следующее1. Произведение В.Борхерта позволяет прочувствовать новые связи вещей и явлений на уровне художественной, поэтической формы. Через мастерски представленное сочетание языковых единиц, взаимное расположение частей произведения, на фоне контрастного противопоставления образов жены и мужа автору удалось единичное, временное, быстротекущее возвысить до вселенского, вечного, придать концептуальной информации универсальный характер и космические масштабы, остро поставить проблему нравственного выбора, смысла жизни.

Перевод Л.Черной сделан на уровне поверхностной структуры достаточно добротно. Однако, как представляется, переводчице не удалось в полной мере сохранить тональность рассказа, его художественный эффект, выйти за рамки описания обычной, банальной истории, которая не волнует так сильно, как в произведении В.Борхерта, не вызывает столько эмоций, тревожных ассоциаций, постоянного напряжения в процессе сотворчества с автором.

Думается, что это объясняется следующими факторами.

1. Короткие, динамические структуры и соответствующая им аранжировка гласных звуков, которые становятся в оригинале иконическим (изобразительным) знаком, переводятся плавными, описательными конструкциями, являющимися средством прямой номинации {Jeden Abend. / Она делала это каждый вечер). В свою очередь, значимые развернутые предикативные единицы трансформируются в краткие конструкции, разделенные точкой (Es war zu still, und als sie mit der Hand über das Bett neben sich fuhr, fand sie es leer / Даже слишком тихо. Когда она протянула руку к соседней кровати, то оказалось, что кровать пуста), или в свернутые деепричастные обороты ("Komm man ", sagte sie und machte das Licht aus, "das war wohl draußen... " /— Пошли, - сказала она, потушив свет. — Шумели на улице).

2. Повторы как знаки-индексы, скрывающие определенные подтексто-вые смыслы, мотивы, интенсифицирующие, углубляющие мысль, усиливающие эмоциональное восприятие текста, заменяются синонимами (alt aussehen / состариться, казаться старой, стариком), сокращаются как неинформационные элементы.

3. В переводе переструктурируются абзацы, меняется графика, что снижает эмоциональный потенциал рассказа, нивелирует резко контрастирующее противопоставление образов мужа и жены.

4. Диссонансным, неэквивалентным представляется выбор некоторых лексических единиц (улеглись, уселась), их несогласованность с концептом,

1 Интерпретация перевода Л.Черной в данном исследовании является одним из возможных вариантов его толкования.

макроконтекстом произведения, его тональностью; неоправданным кажется также произвольное введение слов, отсутствующих в структуре оригинала {пусть думает, так не годится, сразу поняла, ужасно и т.д.).

5. Недооценка подтекстовой информации детерминирует неясность в переводе некоторых фраз (А на хлебницу мне смотреть нельзя).

Перечисленные выше моменты искажают замысел произведения, оригинал и перевод представляются неэквивалентными, вызывают разные ощущения, чувства, эмоции. А заглавие рассказа, которое у В.Борхерта становится знаком-символом, критерием высокой нравственности, призывом к высокой духовности, вечным зовом, возводящим интерпретатора на уровень невыразимого, надструктурного, сверхрационального восприятия, в переводе не достигает этих высот.

Отсюда следует, что декодирование и передекодирование того или иного художественного произведения как сверхсложной системы средствами другого языка непременно требует от переводчика стремления раскрыть подтекст как важнейший компонент его семантической структуры, как глубинный авторский замысел.

Поверхностная структура художественного текста с его содержательно-фактуальной информацией имеет выход на современность, затрагивает те или иные актуальные проблемы определенного языкового сообщества.

Глубинный же смысл произведения обращен к человечеству, в нем заложен мощный слой непреходящих общечеловеческих ценностей, вечных этических и духовных ориентиров: добра и зла, любви и ненависти, прекрасного и безобразного, высокого и низменного и т.д.

Иными словами, разноязычные системы оригинала и перевода должны заключать в себе константные универсальные структуры, сохраняющие для компетентных читателей разных культур свою идейно-художественную значимость и определенность.

В заключении обобщаются результаты и подводятся основные итоги исследования.

Реализованный в работе комплексный подход к изучению смысловой структуры художественного текста с учетом достижений смежных наук -прежде всего философии, психологии, семиотики, искусствоведения, которые служат фоном для лингвистического исследования анализируемой проблемы, - дал возможность трактовать художественное произведение как троцессно-ориентированную модель», живую динамику открытого в бесконечность конструктивного процесса формирования смысла.

Как показал анализ, сущностной категорией художественного текста является подтекст, поскольку именно он через специфическую систему языковых средств формирует концепт произведения. Следовательно, подтекстовая информация имеет лингвистическую природу и материальную основу.

• Вместе с тем экспликация подтекста детерминирована факторами экстралингвистического порядка. Учет данного обстоятельства позволил сделать вывод о том, что механизм актуализации подтекстовой информации универсален. Он представляет собой переход от горизонтальной оси развертывания

текста к вертикальной оси его переосмысления, обусловленный способностью сознания соотносить изложенное вербально с концептуальной системой, опытом интерпретатора.

Использование продуктивных идей смежных наук обусловило возможность новой классификации типов подтекста. В соответствии с философским понятием двойственности бытия - реального и ирреального - и с его проекцией на осознаваемую и неосознаваемую психическую деятельность адресата подтекст художественного произведения квалифицируется как рациональный и иррациональный.

Главным условием актуализации подтекстового смысла является наличие лингвистического контекста как совокупности заданных языковых параметров, а также концептуальной системы адресата, его многогранного опыта.

Отсюда следует, что подтекстовая информация по своей природе двойственна. В поверхностной семиотической1 структуре произведения, постоянной и неизменной, подтекст есть лишь потенция, возможность, статический инвариант его значения. Сам же процесс декодирования этого инвариантного содержания, его интерпретация тем или иным субъектом с его опытом, имеющим ярко выраженный избирательный характер, ценностной ориентацией, эмоционально-оценочным и ассоциативным потенциалом, духовной осведомленностью и т.д. является динамическим, неисчерпаемым, вариативным.

г Проведенное исследование показывает, что лингвистической основой подтекстового содержания является языковой знак любого уровня, который, подчиняясь определенным принципам функционирования (системность, функциональная единонаправленность, отклонение от языковой нормы, лаконизм, концентрация) и реализуя свою художественную функцию как знак тонический, индекс, символ, создает вторичную моделирующую систему как особую форму познания реальности, когда возникает новая информация на ассоциативной основе той или иной личности.

Подтекстовое содержание может заключать в себе семантический, эмоциональный, оценочный, тонический (изобразительный), духовный аспекты значения в различных комбинациях.

Анализ художественных текстов дает основание для утверждения, что к числу средств, актуализирующих те или иные виды подтекста, относятся различные языковые приемы.

Иррациональная подтекстовая информация: звуковая аранжировка, а также ритм, основой которого является синтаксический уровень языка с его базовыми параметрами - длиной и структурой предложения, бесконечной комбинацией отдельных синтаксических групп.

Рациональный подтекст: соположение несовместимых или избыточных языковых единиц, функционирование языкового знака в специально организованном контексте, дистантная перекличка лингвистических средств, взаимодействие совокупной фактуальной информации локального лингвистического контекста с ассоциативным потенциалом интерпретатора, аллюзия.

Система способов выражения скрытого смысла, очевидно, остается открытой, поскольку неисчислимы возможные комбинации языковых знаков.

Декодирование подтекста художественного произведения происходит на двух стратегических уровнях - рациональном и созерцательном.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

Монография

1. Подтекст как полидетерминированное явление. - Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1999.-208 с.

Учебные пособия

2. Подтекст и его экспликация в художественном тексте: Учеб. пос. по спецкурсу. - Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1996. - 85 с.

3. Текст. Контекст. Подтекст: Учеб. пос. по спецкурсу (с грифом Совета по филологии УМО по классическому университетскому образованию). - Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2002. - 232 с.

Учебная программа

4. Подтекст в художественном тексте: Программа спецкурса / Перм. ун-т. -Пермь, 1993,- 11 с.

Статьи в сборниках научных трудов

5. Подтекст как актуальная проблема // Деп. в ИНИОН РАН № 46426 от 10.04.1992.-10 с.

6. Подтекстные значения в рассказе Г.Бёлля «Весть» //Деп. в ИНИОН РАН № 46425 от 10.04.1992. - 9 с.

7. Художественный текст как специфическая знаковая система // Лингвистические и методические аспекты текста: Сб. статей / Перм. ун-т. - Пермь, 1996. - С.42-48.

8. Толкование художественного текста как диалог культур (к проблеме извлечения подтексговой информации) // Проблемы межкультурной коммуникации: Сб. статей / Перм. ун-т. - Пермь, 1999. - С.148-157.

9. Подтекст в свете двойственной функции языкового знака II Язык. Речь. Коммуникация: Сб. статей / МГЛУ. - Мурманск, 2000. - С.15-33.

10. Проблема подтекста в контексте культуры конца XX века // Мир славянских, германских и романских культур: их взаимосвязи и взаимодействие в языке и литературе: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. - Пермь, 2000. - С. 8-16.

11. Динамика подтекста художественного произведения и ее обусловленность потенциалом языковой личности // Социальная власть языка: Межрегион, исслед. в общественных науках: Сб. науч. тр. / ВМИОН. - Воронеж, ВГУ, 2001. -С.145-148.

12. Проблема подтекста в свете взаимодействия культур // Изменяющийся языковой мир: Докл междунар.науч.конф./Перм.ун-т. -Пермь,2002.-С.119-127.

13. Фактор личности и подтекст художественного произведения // Национальный менталитет и языковая личность: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. -Пермь, 2002. -С.89-94.

14. Подтекст: вторичная функция языкового знака в художественном тексте // Языковое сознание и текст: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. - Пермь, 2004. -С.121-128.

15. Подтекст художественного произведения в свете библейской истины // Библия и национальная культура: Межвуз. сб. науч. статей / Перм. ун-т. - Пермь, 2005. - С.30-33.

16. Подтекст: прагматические параметры художественной коммуникации // Филологические науки. - 2006. - № 4. - С.61-68.

17. Проблема подтекста в свете современной научной парадигмы // Вестник Томского гос. пед. ун-та. Сер.: Гуманитарные науки (Филология) 2006. Вып.5 (56). - С.93-98.

Материалы и тезисы конференций

18. Подтекст в рассказе Г.Белля «Весть» // Проблемы функционального описания языковых единиц: Тез. межвуз. конф./ СГПИ - Свердловск, 1990. -С.131-132.

19. Повышение культуры чтения как актуальная задача в процессе коммуникации филолога И Проблемы языков для специальных целей, научной и профессиональной коммуникации: Тез. докл. междунар. науч. конф. / КНУ. КИМО. -Киев, 1992.-С.170-171.

20. Изобразительная функция языковых единиц // Теоретические и прикладные проблемы подготовки учителя иностранных языков: Тез. докл. внутри-вуз. многопроф. конф. молодых ученых / ПГПИИЯ. — Пятигорск, 1992. - С.64-66 (соавт. О.Г.Волегова).

21. Перспективные направления в исследовании подтекста // Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков: Тез. докл. / ПГПИ. - Пермь, 1992.-С.21-22.

22. Системный анализ художественного текста как новый подход к его осмыслению // Всерос. науч.-метод. конф. «Новые технологии обучения при многоуровневом университетском образовании»: Тез. докл. / Перм. ун-т. - Пермь, 1994.-С.121-122.

23. К проблеме семантической концепции художественного текста // Лингвометодичш концепци навчання мови для спещальних цшей: Науково-методичш матергали 2-1 Мижнар. конф. / КНУ, К1МВ. - Кшв, 1995. - С.77-78.

24. Декодирование художественного текста как поиск подтекстового смысла // Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков: Тез. науч. конф., посвящ. 50-летию факультета иностранных языков ПГПУ/ ПГПУ.-Пермь, 1996 Вып.2, ч.2. - С.16-17.

25. Подтекст как комплексная проблема И Филология на рубеже ХХ-ХХ1 вв.: Тез. междунар. науч. конф., посвящ. 80-летию Перм. ун-та / Перм. ун-т. -Пермь, 1996. -С. 186-187.

26. Художественный текст и принципы функционирования языковых единиц (к проблеме подтекста) // Молодые ученые и студенты - науке и производству: Тез. докл. / Перм. ун-т. - Пермь, 1996. - С.58-59 (соавт. Л.М Лыскова).

27. Подтекст как результат специфики функционирования языковых средств в художественном тексте // Молодые ученые и студенты - науке и производству: Тез. докл / Перм. ун-т. - Пермь, 1996. - С.53-54 (соавт. Е.Г.Болоцких).

28. Нарушение нормы как признак подтекстовой информации // Стратеги та методики навчання мовам для спещальних цшей: Науково-методичш матер1али 3-1 Miжнap. конф. / КНУ, К1МВ. - Кшв, 1997. - С. 57-58.

29. Подтекст в аспекте домашнего чтения // Стратеги та методики навчання мовам для спещальних цшей: Науково-методичш матер1али 3-1 Miжнap. конф. / КНУ, КМВ. - Кшв, 1997. - С.59-60.

30. Фоновые знания как условие экспликации подтекста // Проблемы языкознания и мировой литературы рубежа XXI в. глазами молодых исследователей: Тез. докл. конф. молодых ученых, аспирантов и студентов / Перм. ун-т. — Пермь, 1997. - С.35-36 (соавт. Н.И.Рощина).

31. Системная организация языковых единиц как способ реализации подтекста // Нормы человеческого общения: Тез. докл. междунар. науч. конф. / НГЛУ. - Н.Новгород, 1997.- С.97-98 (соавт. Л.И.Ласукова).

32. Подтекст в свете отношения «язык и личность» // Женщины и общество: вопросы теории, методологии и социальных исследований: Материалы традиционной (4-й) Всерос. конф. с междунар. учасг. /УдмГУ.- Ижевск, 1998.-С.221-223.

33. Текст - контекст - подтекст // Проблемы языка и литературы: Методология, теория, история: Тез. докл. на городской школе-семинаре молодых ученых, студентов и аспирантов. / Перм. ун-т. - Пермь, 1998. — С.102-103 (соавт. Н.П.Куликова).

34. Типология подтекста в свете нового подхода к интерпретации текста // Стратеги та методики навчання мовам для специальних цшей. Науково-методичш матер1ал1 4-1 М1жнар. конф. / КНУ, К1МВ. - Кшв, 1999. - С 47-48.

35. Умение декодировать подтекст как профессиональное качество филолога // Университеты в формировании специалиста XXI в.: Тез. докл. междунар. науч.-метод. конф. / Перм. ун-т. - Пермь, 1999. - С.165-166.

36. Интерпретация художественного текста как поиск подтекстовых смыслов в аспекте методологии // Университетское образование и регионы: Тез. докл. Междунар. научно-метод. конф. / Перм. ун-т, — Пермь, 2001. -С.307-308.

37. Динамика подтекста художественного произведения (сопоставительный аспект) // Изменяющийся языковой мир: Тез. докл. междунар. науч. конф. / Перм. ун-т, - Пермь, 2001.-С.97-99.

38. Статика и динамика подтекста // Мурзинские чтения: Динамика языка в синхронии и диахронии: Материалы межвуз. науч. конф. / Перм. ун-т. - Пермь, 2002.-С.81.

39. Подтекст художественного произведения в аспекте проблемы обучения иностранному языку // Лингвистические/психолингвистические проблемы усвоения второго языка: Материалы межвуз. науч. конф. / ПГПУ.—Пермь, 2003. - С.32-35.

40. Подтекст художественного произведения как междисциплинарный феномен // Учебный процесс в современной высшей школе: содержательные, организационные и научно-методические проблемы: Материалы междунар. научно-метод. конф. - Пермь, 2004. - С.269-270.

Подписано в печать 9.01.2007 Формат 60x84 4i6.

Бумага ВХИ. Печать на ризографе.

Усл. печ. л. 1,86. Тираж 100 экз. Заказ № 17.

Редакционно-издательский отдел Пермского университета 614990. Пермь, ул.Букирева, 15

Типография Пермского университета 614990. Пермь, ул.Букирева, 15

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Голякова, Любовь Алексеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ДЕКОДИРОВАНИЕ ПОДТЕКСТОВОГО СМЫСЛА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ КАК КОМПЛЕКСНАЯ ПРОБЛЕМА.

1Л. Новый подход к изучению художественного текста, его скрытой информации в свете динамики научного знания

1.2. Возможности структурного и интуитивного методов исследования художественного произведения, его подтекстового смысла.

1.3. Феномен художественного текста. Подтекстовая информация как сущностная его характеристика

ГЛАВА И. СЛОВЕСНОЕ ИСКУССТВО КАК ГРАНИЦА

ДВУХ МИРОВ.

2.1. Философское осмысление скрытого содержания художественного произведения как области двойного измерения.

2.2. Слово как собственно-онтологическая и субъектно-онтологическая величина.

Философия имени.

ГЛАВА III. ИСКУССТВО СЛОВА И ПРОБЛЕМА

БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО.

3.1. Неосознаваемая психическая деятельность как психологическое явление

3.2. Фундаментальные феномены жизни духа (план бессознательного) в глубинах художественного текста.

3.3. Бессознательное - орган восприятия иррационального подтекста в художественном творении.

ГЛАВА IV. ПОДТЕКСТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ

КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА.

4.1. Сущностные характеристики подтекстовой информации литературного текста.

4.2. Дискуссионные аспекты типологии подтекстов.

ГЛАВА V. ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КОММУНИКАЦИИ КАК УСЛОВИЯ АКТУАЛИЗАЦИИ ПОДТЕКСТОВОГО СМЫСЛА.

5.1. Интерпретация художественного текста с позиций семиотики.

5.2. Структура художественного произведения -выражение скрытой авторской интенции.

5.3. Литературный текст как центральное звено художественной коммуникации.

5.4. Языковой знак в художественном творении феномен коннотативной семиотики.

5.5. Лингвистический контекст художественного произведения как вербальный стимул для поиска подтекста.

5.6. Концептуальная система адресата — важное условие актуализации подтекстовой информации

5.7. Пресуппозиция как экспликатор скрытого смысла

ГЛАВА VI. ДЕКОДИРОВАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

ОПЫТ ИЗВЛЕЧЕНИЯ ПОДТЕКСТА).

6.1. Средства актуализации иррационального подтекстового содержания.

6.2. Экспликация рационального подтекста.

6.3. Скрытый концептуальный смысл рассказа

В.Борхерта «Das Brot».

6.4. Произведение Г.Бёлля «Die Botschaft» как система коннотативных знаков

ГЛАВА VII. ПОДТЕКСТ В СВЕТЕ ПРОБЛЕМЫ

ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПЕРЕВОДА.

7.1. Подтекстовое содержание в семантической структуре переводного произведения.

7.2. Скрытая информация рассказа В.Борхерта «Das Brot» и ее реализация в русском переводе Л.Черной (сопоставительный анализ).

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Голякова, Любовь Алексеевна

Настоящее диссертационное исследование посвящено комплексному изучению подтекста художественного произведения как многогранного феномена в аспекте сложнейшего взаимодействия таких порождающих его лингвистических и экстралингвистических факторов, как бытие - сознание - язык.

Во второй половине XX столетия были созданы предпосылки для нового, междисциплинарного подхода к изучению данного явления, что обусловило, с одной стороны, более объемное, многоаспектное его постижение, с другой - осознание неисчерпаемости проблем и вопросов, возникающих при исследовании подтекстового смысла.

Актуальность исследования

Важность изучения подтекста художественного произведения обусловлена недостаточностью исследования данного явления, на что указывают многие лингвисты (Долинин, 1983; Заморина, 2005; Звегинцев, 1976; Sökeland, 1980; Исаева, 1996; Kayser, 1971; Киселева, 1985; Лисоченко, 1992; Остудина, 1969; Petöfi, 1978; Polenz, 1985; Сильман, 1969i и др.), а также необходимостью его познания, поскольку в семантической структуре художественного произведения подтекст играет первостепенную роль, хотя в традиционной интерпретации текста он чаще всего не учитывается.

Значимыми для исследования являются, в частности, проблемы декодирования подтекста художественного произведения, раскрытия механизма его актуализации, разработки типологии, рассмотрения языковых средств его организации, дефиниции и т.д.

Кроме того, подтекстовая информация не получила должного научного обоснования и в теории переводоведения. К примеру, малоизученными остаются средства и способы передачи подтекста в процессе художественного перевода, которые обеспечивают семантическую эквивалентность оригинала и переводного произведения, их одинаковый эффект воздействия на адресата (Виноградов, 1974, 2001; Галеева, 1984; Кузьмин, 1989; Фомичева, 1989 и др.).

Многоуровневость организации художественного текста, его зависимость от духовной сферы, которая не сводится только к рациональным формулам (Бычков, 1995; Humboldt, 19592, 1984; Колшанский, Постовалова, 1987; Лосев, 1982, 1994), недоступность подтекстового содержания для непосредственного наблюдения обусловливают тот факт, что скрытая информация, которая интересовала исследователей и художников с глубокой древности, подавалась фрагментарно, неполно. И в настоящее время не существует общей теории подтекста, синтезирующей различные аспекты данной проблемы.

Объектом изучения в данной диссертации является художественный текст, теория которого, казалось бы, в основном сформировалась, однако некоторые ее положения на рубеже веков по-прежнему остаются дискуссионными.

Импульсом для декодирования художественного произведения и выхода за рамки его поверхностного прочтения послужило обращение к семантическим, синтаксическим и особенно к прагматическим аспектам семиотики.

Это дало возможность рассматривать константные признаки художественного текста не как конечный, а как отправной пункт исследования произведения, в котором репрезентирован скрытый, имплицитный смысл. Иными словами, текст в данном случае анализируется не как застывший продукт, описывается не только его структура, но и процесс формирования нового смысла.

Предметом настоящего исследования избран подтекст, скрытый смысл художественного произведения, выражающий внутреннюю сущность последнего, его концептуальную информацию.

Возросший в настоящее время интерес к недостаточно исследованным вопросам множественных вторичных смыслов текста как к проблеме междисциплинарной позволяет увидеть иные возможности толкования языкового знака в процессе его функционирования в художественном произведении, выявить его вторичные смыслы и сверхсмыслы на уровне понимания и пред-понимания, формировать конструктивное направление интерпретации художественного текста (декодирования подтекстового смысла), синтезирующее и интерпретирующее парадигмы научного знания, концентрирующее внимание на возможностях нового, семантического, по Э.Бенвенисту (1974, с.86-88), означивания фактов.

Цель данного научного труда заключается в попытке сформулировать единую многоплановую концепцию существования подтекстовой информации художественного текста как сложного явления, обусловленного как собственно языковыми, так и экстралингвистическими факторами.

Эта цель предполагает решение следующих задач:

1. Выявление и признание уникальности художественного произведения как центрального звена художественной коммуникации исходя из его доминантной поэтической функции.

2. Характеристика подтекста художественного творения как основополагающего компонента его семантической структуры, выражающего скрытую авторскую интенцию.

3. Описание механизма актуализации подтекстового содержания.

4. Рассмотрение проблемы классификации подтекстовой информации.

5. Обоснование вариативной природы подтекста, его обусловленности концептуальной системой интерпретатора.

6. Описание статуса языковых единиц и принципов их функционирования в художественном тексте как средства организации подтекстового смысла.

7. Выявление основных способов и приемов реализации различных видов подтекста.

8. Сопоставление оригинала и перевода художественного произведения с целью обнаружения средств и способов адекватной передачи подтек-стовой информации в переводном тексте, обеспечивающей семантическую эквивалентность оригинала и перевода, их одинаковый эффект воздействия на читателя.

Научная новизна исследования и его теоретическая значимость

Необходимость придать научный статус такому новому объекту исследования, как множественные вторичные смыслы текста, вовлекла лингвистов в сферу активного исследовательского поиска в общенаучном методологическом контексте междисциплинарного уровня, имеющего семиотические обоснования.

В связи с этим в данной работе предпринята попытка наметить обобщающую, многоаспектную концепцию исследования такого сложнейшего феномена, как скрытая, подтекстовая информация художественного текста, обосновав динамический подход к интерпретации художественного произведения, декодированию его подтекстового смысла.

Научный поиск ведется с учетом продуктивных идей исследователей, принадлежащих к различным направлениям, таким, в частности, как семиотика (семантика, синтактика, прагматика) (Аверинцев, 1989; Барт, 1994; Бен-венист, 1974; Витгенштейн, 1994ь 19942; Грайс, 1985; Карцевский, 1965; Лосев, 1982; Лотман, 1965, 1985; Моррис, 1983^ Остин, 1986; Пирс, 1983; Серль, 19862; Степанов, 1971; Якобсон, 1983t и др.); психология (Арнаудов, 1970; Бассин, Прангишвили, Шерозия, 1978; Выготский, 1987; Лурия, 1975; Фрейд, 1989; Шапиро, 1978 и др.); философия - общая философия, герменевтика, феноменология, религия и т.д. (Брянчанинов, 2001; Гадамер, 1988, 1991; Гум-больд, 1984; Гуссерль, 1994; Деррида, 1998; Лосев, 19933, 19934; Рикёр, 1995; Филиппов, 1991; Флоренский, 1990ь 19903; Фуко, 1991; Хайдеггер, 1991; Эко, 1998 и др.); искусство (Бычков, 199Ь; Григорьев, 1979; Sotting, Müller, 1998; Kayser, 1971; Мукаржовский, 1967, 1975ь Славиньский, 1975; Тодоров, 1975;

Шкловский, 1974, 1983 и др.); логика (Витгенштейн, 1994ь Грайс, 1985; Фре-ге, 2000 и др.).

Такой подход позволил представить реализацию подтекстовой информации как движение от вербального стимула, текста (статической семиотической структуры, специально организованной автором), к творческой стихии индивидуального сознания, обеспечивающего различную степень глубины и вариативности (динамики) подтекста в зависимости от личностных характеристик интерпретатора, вместе с тем придать методике изучения подтекстовой информации новую направленность; констатировать универсальный характер механизма актуализации подтекстового содержания; разработать критерии, согласно которым дифференцированы типы подтекста и описаны способы их актуализации; доказать на основе сопоставительного анализа структурно-семантической организации оригинального и переводного художественных произведений приоритет подтекста, недооценка которого является причиной неадекватного понимания и неэквивалентного перевода художественного творения.

Комплексное решение вышеназванной проблемы определяет новые возможности рассмотрения вопроса функционирования языка в такой сложнейшей сфере, как художественный текст, строение которого является малоизученной комбинацией «доструктурной», «структурной» и «сверхструктурной» данности (Лосев, 1994, с.214, 216, 220).

Принципиально важным для данной работы является представление художественного произведения не как типовой конструкции текста, анализ которого ограничивается жесткими доказательствами, описанием его структурно-семантического единства на уровне первичной номинации языковых единиц. Художественный текст рассматривается как феномен искусства, как малоизученный эстетический объект, источник импульсов, специфическая смысловая структура со сложнейшей игрой языковых знаков вторичного уровня.

Поэтому проблематика текста как художественного творения, как явления искусства с его символической направленностью предстает в новом свете, определяет перспективы исследования (с исключением концепций, возводящих язык к абсолюту, трактующих значение языковых единиц как замкнутое в себе целое).

К ним в первую очередь относится возможность углубленного изучения поэтического языка с его символической, духовной направленностью, которая названа Б.И.Кононенко (2003) проблемой XXI в., а также языковой личности - автора и адресата с их концептуальными системами, детерминирующими ту или иную степень актуализации подтекстовой информации, сферы художественного перевода с его сложным процессом передачи адекватной эстетической ценности оригинала и др.

В связи с этим важной представляется точка зрения Э.Бенвениста (1974, с. 89) о необходимости создания нового аппарата понятий и определений для изучения семантической сферы высказывания, т.е. уровня вторичной номинации с ее множественностью смыслов.

Методология исследования

Основная методологическая установка в процессе изучения вышеназванной проблемы заключается в интерпретации подтекста как многомерного феномена, актуализация которого обусловлена взаимодействием разнородных связей и отношений как языкового, так и экстралингвистического характера.

Интерпретатор-исследователь художественного произведения в ходе изучения подтекстовой информации сталкивается с проблемой междисциплинарных связей, в частности, с вопросами философии, психологии, искусства, семиотики, логики, литературоведения и т.д. Отсюда следует, что методологический принцип дополнительности в отношениях между разными аспектами того или иного явления, когда одни науки могут стать объяснительными по отношению к другим, играет в данном исследовании существенную роль.

Изучение подтекстового смысла в художественном контексте многоаспектной знаковой ситуации обусловливает необходимость рассмотрения «поликанальности» сознания, которое воздействует не только на уровне формально-логических конструкций, но и, при определенных условиях, открывает перед человеком иные горизонты знания в формах особого духовного опыта.

Учет этого, более глубинного, неформализуемого уровня сознания позволяет постичь смысл, лежащий в области философии, в скрытых от прямого восприятия участках сознания, порождаемый и воспринимаемый на уровне интуитивного созерцания.

Таким образом, язык (а соответственно и подтекст) предстает перед интерпретатором не только как семиотическая, но и как онтологическая сущность. Он двуедин по своей природе, «двубытийствен», двусмыслен, стремится к двум мирам: к тому, которому он принадлежит предметно, и к тому, на который он символически указывает (Барт, 1994; Бычков, 19911, 1996; Гада-мер, 1991; Гумбольдт, 1984; Рикёр, 1995; Флоренский, 1988ь 1989; Эко, 1998).

В ходе исследования были использованы следующие методы: описательно-аналитический, предусматривающий непосредственное наблюдение исследуемых языковых фактов в тексте и выявление закономерностей их функционирования, а также метод синтезирующей перспективы, позволяющий выявить динамику движения смыслов в связи с необходимостью установления направления развития подтекста. Рассмотрение семантических параметров текста и выявление на их основе дополнительного смысла, заключенного в подтексте, потребовали привлечения методов компонентного анализа, актуального членения, семантического (логического) поиска по формуле «если А, то В».

Важным для данной работы является использование сопоставительного анализа, с помощью которого была выявлена значимость учета подтекстовой информации при переводе художественного текста на другой язык с целью сохранения его тональности, эстетического эффекта.

В качестве материала исследования избраны художественные произведения немецких писателей XX столетия - Б.Апитца, Г.Бёлля, В. Борхерта, Г.Бюргера, О.Домма, Г.Г.Конзалика, Э.М.Ремарка, а также перевод рассказа В.Борхерта «Das Brot» Л.Черной на русский язык.

Значительное количество проанализированных контекстов невозможно исчислить, поскольку они в каждом художественном тексте образуют многоплановую иерархическую систему.

В диссертации выдвигается следующая гипотеза.

Автор художественного произведения передает в нем значительно больше информации, чем выражено вербально, прямым способом маркирования, полагаясь на концептуальную систему читателя, способного декодировать косвенно воплощенный в тексте скрытый смысл через специально скомбинированные языковые средства. Последние, обеспечивая доступ к глубинной информации, свидетельствуют об объективном характере подтекста на основе рациональных лингвистических критериев.

В ходе исследования гипотеза подтвердилась.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Подтекст может рассматриваться не только как предмет исследования, но и как средство познания природы языка, представление о которой связано с изучением вторичных систем, явлений производного характера, включающих и подтекстовую информацию.

Специфика подтекста, его противоречия обусловлены прежде всего самим языком, его скрытой потенцией, которая может актуализироваться при определенных коммуникативных условиях, проявляться как диалектическая сущность самого языка.

2. Подтекстовый смысл представляет собой сверхструктурную данность, и в сложной иерархии глубинных и поверхностных смыслов художественного текста ему принадлежит ведущая роль, доминирующее положение. Подтекстовая информация является организующим принципом непосредственной структуры художественного произведения, но, будучи над-структурным элементом в своей основе, подчас трудно поддается логическому учету и формализации.

3. Художественное произведение представляет собой адресное сообщение, обусловливающее форму художественной коммуникации, важным компонентом которой является субъектный (экстралингвистический) фактор - автор и читатель с их концептуальными системами.

Автор кодирует текст, тесно переплетая эксплицитно и имплицитно выраженные смыслы, организуя языковую игру через необозримое множество возможных комбинаций языковых единиц, программирует читательскую интерпретацию.

Языковые средства кодирования произведения, создающие его глубинную напряженность и многоплановость, являются в данном случае логически производными от интенции автора, его ментальной направленности к объектам описания.

4. Лингвистической основой подтекста, механизм актуализации которого универсален, является языковой знак любого уровня, который в потенциально беспредельной комбинации с другими знаками демонстрирует в художественном тексте свою специфику как знак вторичной номинации (ико-нический, индекс, символ), реализуя при этом свою полифункциональность, бесконечную гибкость, смысловую заряженность, богатую оттенками динамику.

Языковой знак и лингвистический контекст как вербальный стимул формируют определенную семантическую гипотезу, задают программу поведения адресата при интерпретации произведения, прогнозируют подтекст.

Отсюда следует, что подтекстовая информация художественного текста есть чистая потенция, лишь возможная актуализация подтекста.

5. Одним из факторов, обусловливающих адекватное восприятие художественного произведения, извлечение из него подтекстового смысла, является признание того, что языковой знак есть результат деятельности субъекта, интерпретирующего текст на уровне своей концептуальной системы.

И тем беспредельным многообразием, с каким каждая языковая личность в каждом конкретном случае проявляет себя, определяется динамика подтекста, ее богатая оттенками вариативность — от полной невостребованности подтекстовой информации и ее искажения до максимально возможной ее актуализации.

Критерием же инвариантности подтекстового содержания является непосредственная структура текста, его форма.

6. Философское понятие двойственности бытия - реального (эмпирического) и ирреального (трансцендентного, запредельного), а соответственно - сознаваемой и неосознаваемой психической деятельности личности может быть использовано в качестве критерия классификации подтекстовых смыслов: рационального и иррационального.

Первый осознается и вербализуется по формуле импликативных отношений «если А, то В» между вербально выраженной в тексте частью семантического комплекса (антецедентом) и соответствующей пресуппозицией, эксплицирующей скрытый смысл этого комплекса (консеквентом).

Рациональная подтекстовая информация находит воплощение в соположении несовместимых или избыточных языковых единиц, в дистантной перекличке лингвистических средств, в функционировании языкового знака в специально организованном контексте и т.д.

Иррациональный подтекст как неявное знание не вербализуется и воспринимается адресатом на бессознательном (созерцательном) уровне. Основным его содержанием являются чувства, эмоции, аффекты и духовные ощущения, что находит выражение в звуковой аранжировке текста, а также в ритме, основу которого составляет синтаксис языка со всеми его базовыми параметрами.

Система способов выражения скрытого смысла художественного произведения, очевидно, остается открытой, поскольку беспредельны возможные комбинации языковых знаков, его детерминирующих, бесконечна языковая игра, его порождающая.

7. Степень проникновения интерпретатора в подтекст художественного произведения может быть различной в зависимости от его мировоззренческой установки. Высокий интеллект, творческий потенциал, соответствующий уровень языковой компетенции позволяют ему декодировать скрытый смысл, выражающий фрагменты реальной действительности, -рациональный (интеллектуальный, эмпирический) подтекст.

Однако существует более высокий уровень восприятия глубинной информации, связанный с иным миропониманием, с духовным опытом, когда человек осознает и чувствует высокое предназначение личности перед лицом вечности. Такой подтекст можно квалифицировать как иррациональный (<духовный, онтологический).

8. Подтекстовая, глубинная информация составляет важнейший компонент семантической структуры художественного произведения, являясь в основном универсальной в национальном плане, и недоучет ее в процессе перекодирования оригинала на другой язык ведет к неадекватному эффекту воздействия на адресата исходного текста и его перевода.

Практическая значимость работы связана с возможностью использования ее результатов в преподавании курса общего языкознания, теории перевода, стилистики, поэтической речи, при составлении учебных и методических пособий, а также при разработке целенаправленной системы обучения студентов декодированию подтекста художественного произведения в практике интерпретации текста.

Апробация и внедрение результатов исследования

Монография «Подтекст как полидетерминированное явление», в которой изложены основные положения диссертации, была отмечена на конкурсе научных работ по категории «Ведущие ученые» Пермской области Дипломом первой степени лауреата премии Пермской области имени В.С.Мерлина за 2000 год.

Учебному пособию по спецкурсу «Текст. Контекст. Подтекст» был присвоен гриф учебного пособия Советом по филологии УМО по классическому университетскому образованию (2002 г.).

Результаты исследования прошли апробацию на следующих международных, всероссийских и региональных научных конференциях и семинарах: «Проблемы функционального описания языковых единиц» (Свердловск, СГПИ, 1990); «Проблемы языков для специальных целей, научной и профессиональной коммуникации» (Киев, КНУ, КИМО, 1992); «Теоретические и прикладные проблемы подготовки учителя иностранных языков» (Пятигорск, ПГПИИЯ, 1992); «Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков» (Пермь, ПГПИ, 1992); «Новые технологии обучения при многоуровневом университетском образовании» (Пермь, ПТУ, 1994); «Лингвометодичш концепцп навчання мови для спещальних цшей» (Кшв, КНУ, К1МВ, 1995); «Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков» (Пермь, ПГПУ, 1996); «Филология на рубеже ХХ-ХХ1 веков» (Пермь, ПТУ, 1996); «Молодые ученые и студенты - науке и производству» (Пермь, ПГУ, 1996); «Стратеги та методики навчання мови для спещальних цшей» (Кшв, КНУ, КШВ, 1997); «Проблемы языкознания и мировой литературы рубежа XXI века глазами молодых исследователей» (Пермь, ПГУ, 1997); «Нормы человеческого общения» (Н.Новгород, НГЛУ, 1997); «Женщины и общество: вопросы теории, методологии и социальных исследований» (Ижевск, УдмГУ, 1998); «Проблемы языка и литературы: Методология, теория, история» (Пермь, ПГУ, 1998);

17

Стратеги та методики навчання мови для спещальних цшей» (Кшв, КНУ, К1МВ, 1999); «Университеты в формировании специалиста XXI века» (Пермь, ПГУ, 1999); «Университетское образование и регионы» (Пермь, ПГУ, 2001); «Изменяющийся языковой мир» (Пермь, ПГУ, 2001); «Социальная власть языка» (Воронеж, ВГУ, ВМИОН, 2001; «Мурзинские чтения: Динамика языка в синхронии и диахронии» (Пермь, ПГУ, 2002); «Лингвистические/психолингвистические проблемы усвоения второго языка» (Пермь, ПГПУ, 2003); «Учебный процесс в современной высшей школе: содержательные, организационные и научно-методические проблемы» (Пермь, ПГУ, 2004); «Иностранные языки и литературы в системе высшего регионального образования и науки» (Пермь, ПГУ, 2006).

Основные положения диссертации нашли свое отражение в монографии, учебных пособиях, статьях и материалах докладов и сообщений. Содержание работы представлено в 40 публикациях.

Результаты исследования внедрены в учебную практику: проводится спецсеминар «Подтекст в художественном произведении», читается спецкурс «Перспективные направления в исследовании подтекста», по указанной проблематике защищаются курсовые и дипломные работы.

Структура диссертационного исследования

Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения, а также библиографии и перечня исследованных художественных текстов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Онтология подтекста и его объективация в художественном произведении"

Данные выводы дают возможность утверждать, что восприятие и декодирование художественного произведения происходит на двух стратегических уровнях - рациональном (интеллектуальном) и созерцательном (чувственном). А подтекст, в свою очередь, представляет собой область двойного измерения.

Процесс толкования художественных текстов дает основание для заключения, что к числу средств, актуализирующих тот или иной вид подтекста, относятся различные языковые приемы.

Иррациональная подтекстовая информация: звуковая аранжировка, а также ритм, основой которого является синтаксический уровень языка с его базовыми параметрами - длиной и структурой предложения и бесконечной комбинацией отдельных синтаксических групп, тесно связанных со всеми видами повторов, специфическим расположением эпитетов, цепочками однородных членов, с аранжировкой по нарастанию или убыванию, с параллельными конструкциями, парцелляцией и т.д.

Рациональный подтекст: соположение несовместимых или избыточных языковых единиц, функционирование языкового знака в специально организованном контексте, дистантная перекличка лингвистических средств, взаимодействие совокупной фактуальной информации локального лингвистического контекста с ассоциативным потенциалом интерпретатора, аллюзия и т.д.

Система способов выражения скрытого смысла, очевидно, остается открытой, поскольку бесконечны возможные комбинации языковых знаков, его порождающие. Подвижны, порой трудноуловимы и границы обоих видов подтекста.

Сопоставительный анализ рассказа В.Борхерта «Das Brot» и его перевода Л.Черной на русский язык показал, что недооценка подтекстового содержания в процессе перекодирования художественного произведения с одного языка на другой ведет к искажению авторского замысла, эффекта воздействия оригинала на воспринимающего текст.

Как представляется, это можно объяснить следующими факторами.

1. Короткие, динамические структуры и соответствующая им аранжировка гласных звуков, которые становятся в оригинале иконическим (изобразительным) знаком, наглядным образом, приемом «сверхсемантизации» словесного ряда, переводятся плавными, описательными конструкциями, являющимися средством прямой номинации. В свою очередь, значимые развернутые предикативные единицы трансформируются в краткие конструкции, разделенные точкой, или в свернутые деепричастные обороты.

2. Повторы как знаки-индексы, скрывающие определенные подтексто-вые смыслы, мотивы, интенсифицирующие, углубляющие мысль, усиливающие эмоциональное восприятие текста, заменяются синонимами, сокращаются как неинформационные элементы.

3. В переводе переструктурируются абзацы, меняется графика, что трансформирует семантическую структуру, снижает эмоциональный потенциал рассказа, нивелирует резко контрастирующее противопоставление образов.

4. Диссонансным, неэквивалентным представляется выбор переводчиком некоторых лексических единиц, их несогласованность с концептом, макроконтекстом произведения, его тональностью; неоправданным кажется также произвольное введение слов, отсутствующих в структуре оригинала.

5. Недооценка подтекстовой информации детерминирует неясность некоторых фраз, а также неверное отнесение определенных реплик к тому или иному персонажу.

В заключение необходимо подчеркнуть, что за различными языковыми системами оригинального и переводного произведений, как представляется, скрываются константные универсальные глубинные структуры, выражающие вечные общечеловеческие ценности, непреходящие этические и духовные ориентиры.

Поэтому важным при переводе оригинального произведения как сверхсложного феномена является не столько передача поверхностной (дено

324 тативной), актуальной для определенного социального момента значимости, сколько скрытого общечеловеческого смысла, который необходимо тонко и бережно декодировать и передавать средствами другого языка.

Только в таком случае вторичный текст может наряду с оригиналом являться произведением мирового искусства, в котором проявляется устремленность переводчика передавать подтекстовый смысл исходного произведения как важнейший компонент его семантической структуры, как глубинный авторский замысел, как концептуально-художественную ценность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Реализованный в работе комплексный, имеющий семиотические обоснования подход к изучению смысловой структуры художественного текста с учетом достижений смежных с языкознанием наук - прежде всего философии, психологии, искусствоведения, - которые служат дополнительным фоном для лингвистического исследования анализируемой проблемы, позволяет с большей достоверностью и объяснительной силой изучить объект познания во всем многообразии его связей и отношений.

Такой способ постижения изучаемого феномена дает основание охарактеризовать художественный текст как произведение искусства, как вторичную моделирующую систему, формирующуюся на основе языковой системы и включающую модель мира сквозь призму личности автора. Она представляет собой более сложную структуру по сравнению с системой языка и значительно превосходит ее по разнообразию отношений и связей, обеспечивающих ей несравненно более высокую информативность.

Будучи сложной семиотической системой с прагматическими параметрами, материальным феноменом, поэтическое произведение предназначено не столько для зеркального отражения мира на формально-логическом, низшем уровне познания, сколько для передачи духовного света как главного содержания художественного произведения на высшей ступени познания через скрытое иносказание, подтекст, декодирование которого носит индивидуальный характер.

Следовательно, художественный текст в данной работе трактуется как «процессно-ориентированная модель», живая динамика открытого в бесконечность конструктивного процесса формирования символического смысла и определяется как структурно-системное целое, зафиксированное в материальных языковых знаках вторичного порядка на уровне художественного обобщения, устойчивые иерархические связи которого придают ему характер скрытого инварианта, обретающего в сознании различных субъектов в процессе его актуализации свойства вариативности.

Диалектическое сочетание идеи структурного подхода с возможностью интуитивных решений позволило выявить языковые сигналы подтек-стовых смыслов, а также обнаружить необычные ракурсы и связи вещей, в глубинных своих основаниях недоступные человеческому сознанию.

В ходе исследования было установлено, что подтекст как сущностная категория художественного текста обусловлен факторами как лингвистического, так и экстралингвистического порядка. Это дало основание определить подтекстовую информацию как многосложное явление и предложить следующую его дефиницию. Подтекст - это скрытый смысл произведения, который не имеет непосредственного вербального выражения и актуализируется на разных уровнях сознания воспринимающего текст благодаря воздействию определенным образом организованного автором лингвистического контекста на концептуальную систему адресата.

Проведенный анализ художественных произведений позволил сделать вывод о том, что механизм актуализации подтекстовой информации универсален. Он представляет собой переход от горизонтальной оси развертывания текста к вертикальной оси его переосмысления, обусловленный способностью нашего сознания соотносить изложенное вербально с накопленным личным опытом и демонстрирующий специфику подтекста и его противоречия как результат реализации скрытых неисчерпаемых потенций языка, его таинственной диалектической сущности.

Главными предпосылками актуализации подтекстового смысла в процессе художественной коммуникации являются лингвистический контекст как совокупность заданных автором языковых условий, как вербальный стимул, формирующий определенную семантическую гипотезу, задающий программу поведения читателя, прогнозирующий подтекст, а также концептуальная система адресата как «связанная» информация, отражающая его познавательный опыт в самых разных сферах познания и осмысления реальности и на различных уровнях, в том числе довербальном и невербальном.

Таким образом, важным прагматическим компонентом художественного общения (наряду с лингвистическим контекстом) является экстралингвистический (субъектный) фактор - автор и читатель с их концептуальными системами.

В процессе исследования было выявлено, что между интенцией адресанта и поверхностной структурой художественного текста существует тесная взаимосвязь: скрытое авторское намерение (подтекст) выражено языковой формой произведения, организованной в нем языковой игрой, комбинацией лингвистических единиц всех уровней.

Следовательно, языковую форму художественного текста можно рассматривать как логически производную от авторской интенции, а соответственно как первичный, исходный пункт исследования закодированного, скрытого авторского замысла произведения.

Отсюда вытекает, что поверхностная семиотическая структура художественного текста, постоянная и неизменная, таит в себе лишь потенциальную возможность актуализации подтекста, его статического инварианта.

Сам же процесс декодирования этого инвариантного содержания, его интерпретация тем или иным субъектом с его опытом, имеющим ярко выраженный избирательный характер, ценностной ориентацией, эмоционально-оценочным и ассоциативным потенциалом, духовной осведомленностью и т.д. является динамическим, неисчерпаемым.

Эта динамика, богатая оттенками вариативность демонстрируется как беспредельное многообразие, с каким та или иная языковая личность проявляет себя в каждом конкретном случае. Динамическая палитра может включать как случаи полной невостребованности подтекста или его искажения, так и максимально возможную степень его актуализации.

Из вышеизложенного следует, что подтекстовая информация по своей природе двойственна. В тексте она есть потенция, инвариант ее возможных значений. В процессе же декодирования подтекст демонстрирует свою неисчерпаемую динамику.

Проведенное исследование показало, что лингвистической основой подтекстового содержания является языковой знак любого уровня, который, подчиняясь определенным принципам функционирования (системность, функциональная единонаправленность, отклонение от языковой нормы, лаконизм, концентрация), вступая в потенциально беспредельные связи с другими языковыми единицами, реализует свою художественную функцию знака вторичной номинации, обретает статус индексального, иконического, символического порядка - создает вторичную моделирующую систему как особую форму познания реальности, когда формируется новая информация на основе концептуальной системы адресата.

Анализ исследованных текстов доказывает, что подтекстовая информация может заключать в себе семантический, эмоциональный, духовный и оценочный аспекты значения в различных их комбинациях и является сущностной категорией художественного произведения.

Играя в сложной иерархии глубинных и поверхностных смыслов доминирующую роль, подтекст представляет собой организующий, надлиней-ный принцип, исходный элемент непосредственной структуры литературного текста и порой трудно поддается логическому учету и формализации.

Многоаспектность подтекстовой информации, различные исходные позиции исследователей в процессе ее изучения, отсутствие достаточного количества наблюдений над строением и содержанием ее типов затрудняют трактовку такой неоднозначно решаемой проблемы, как типология подтекстов.

Использование продуктивных идей смежных наук (философии, психологии), а также собственное постижение языкового материала позволяют рассматривать подтекстовую информацию как область двойного измерения.

В связи с этим вопрос о типологии подтекстов включается в проблему онтологических параметров текстовой реальности, а в качестве критерия классификации подтекстовых смыслов выдвигается понятие двойственности бытия - реального, эмпирического, и ирреального, трансцендентного, и соответственно - сознаваемой и неосознаваемой психической деятельности личности.

Отсюда следует, что подтекст, включенный в семантическую структуру художественного произведения, может быть рациональным и иррациональным.

Что касается рационального подтекста, то он при соответствующих условиях осознается и вербализуется, соотносится с ощущаемой реальностью, с объективными фактами. Это становится возможным благодаря тому, что вер-бально выраженная часть семантического комплекса с имплицитным компонентом (<антецедент) вступает в импликативные отношения с соответствующей пресуппозицией, которая существует в сознании как субъектно-предикатная модель и разыскание которой осуществляется благодаря ассоциативному потенциалу адресата, направляющему процедуру поиска по логической формуле «если А, то В». Результатом этих отношений является заключение, вывод (консеквент), который и есть эксплицированный скрытый смысл, рациональный подтекст анализируемого фрагмента текста.

Иррациональный подтекст как неявное знание воспринимается на бессознательном уровне. Он не вербализуется. Основным его содержанием являются чувства, эмоции, аффекты и духовные ощущения (духовный подтекст). Последний свидетельствует, как правило, о высшей степени проникновения интерпретатора в глубинную концептуальную информацию художественного текста в связи с его (интерпретатора) особым, космическим мироощущением.

Список научной литературыГолякова, Любовь Алексеевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абелинскене И.Ю. Художник конца XX века: проблема ценностных ориентаций / И.Ю.Абелинскене // М.М.Бахтин и гуманитарное мышление на пороге XX1.века: Тез. III Саранских междунар. бахтинских чтений. -Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1995. - Ч.И. - С.3-7.

2. Аверинцев С.С. Похвальное слово филологии / С.С.Аверинцев // Юность. 1969. -№ 1. - С.98-102.

3. Аверинцев С.С. Филология / С.С.Аверинцев // Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1972. - Т.7. - С.973-979.

4. Аверинцев С.С. Символ / С.С.Аверинцев // Философский энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1989.- С.581-582.

5. Алякринский Б. С. По закону ритма / Б.С.Алякринский, С.И.Степанова. М.: Наука, 1985. - 176 с.

6. Арнаудов М. Психология литературного творчества / М.Арнаудов; пер. с болг. М.: Прогресс, 1970. - 654 с.

7. Арнольд И.В. Тематические слова художественного текста (Элементы стилистического декодирования) / И.В.Арнольд // Иностр. языки в школе. 1971.- №2.- С.6-12.

8. Арнольд И.В. Стилистическая функция текста и ритм / И.В.Арнольд // Вопросы теории английского и русского языков: сб. ст. / Во-лог. пед. ин-т, Вологда, 1973. - С.5-11.

9. Арнольд И.В. Импликация как прием построения текста и предмет филологического изучения / И.В.Арнольд // Вопр. языкознания. 1982. -№4.- С.83-91.

10. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (Стилистика декодирования) / И.В.Арнольд. М.: Просвещение, 1990.- 301 с.

11. Арутюнова Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике /

12. Н.Д.Арутюнова // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1973. - Т.32, вып.1. -С.84-89.

13. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык / Н.Д.Арутюнова // Вопр. языкознания. 1987.- №3.- С.3-19.

14. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д.Арутюнова. — М.: Языки русской культуры, 1999. 895 с.

15. Арутюнова Н.Д. Истоки, проблемы и категории прагматики / Н.Д.Арутюнова, Е.В.Падучева // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985.- Вып.16.- С.3-42.

16. Архимандрит Лазарь (Абашидзе). О тайных недугах души. М.: Изд-во Моск. подворья Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, 1995.- 189 с.

17. Архимандрит Рафаил (Карелин). О языке православной иконы. -СПб: Сатисъ, 1997. 68 с.

18. Ахманова О.С. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема / О.С.Ахманова, И.В.Гюббенеи // Вопр. языкознания. 1977. -№ 3. - С.47-54.

19. Багдасарян В.Х. К вопросу об имплицитном в языке / В.Х.Багдасарян // Философия и методологические вопросы науки: сб. ст. -Ереван: АН Арм. ССР; Ин-т филос. и права, 1977. С.96-108.

20. Балина Е. Импликативность текста, подтекст и трудности перевода / Е.Балина // Коммуникативный инвариант перевода в текстах различных жанров. М.: Изд-во МГПИИЯ им. М.Тореза, 1989.- Вып.343.- С.58-64.

21. Балли Ш. Французская стилистика / Ш.Балли. М.: Изд-во иностр. лит., 1961. - 394 с.

22. Барт Р. Основы семиологии / Р.Барт // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. - С.114-163.

23. Барт Р. Лингвистика текста / Р.Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - Вып.8. - С.442-449.

24. Барт Р. Текстовый анализ / Р.Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвостилистика. М.: Прогресс, 1980. - Вып. IX. - С.307-312.

25. Барт Р. Нулевая степень письма / Р.Барт // Семиотика: сб. ст. -М.: Радуга, 1983. -С.306-349.

26. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р.Барт. М.: Изд. группа «Прогресс»; «Универс», 1994. - 616 с.

27. Бассин Ф.В. Проблема «бессознательного» (О неосознаваемых формах высшей нервной деятельности) / Ф.В.Бассин. М.: Медицина, 1968. -468 с.

28. Бассин Ф.В. Предисловие / Ф.В.Бассин // Добрович А.Б. Фонарь Диогена: Из дневника психотерапевта. М.: Знание, 1981. - С.3-8.

29. Бассин Ф.В. О проявлении активности бессознательного в художественном творчестве / Ф.В.Бассин, А.С.Прангишвили, А.Е.Шерозия // Вопр. философии. 1978. - № 2. - С.57-69.

30. Бассин Ф.В. К вопросу о дальнейшем развитии научных исследований в психологии (К проблемам установки, бессознательного и собственно психологической закономерности) / Ф.В.Бассин, А.С.Прангишвили, А.Е.Шерозия // Вопр. психологии. 1979. - № 5. - С.82-96.

31. Бассин Ф.В. О современном подходе к проблеме неосознаваемой психической деятельности (бессознательного) / Бассин Ф.В., В.Е.Рожнов // Вопр. философии. 1975. - № 10. - С.94-108.

32. Бахтин ММ К эстетике слова / М.М.Бахтин // Контекст 1973: Литературно-эстетические исследования. -М.: Наука, 1974. С.258-280.

33. Бахтин М.М. Проблемы текста: Опыт философского анализа / М.М.Бахтин // Вопр. литературы. 1976. - № 10. - С.122-151.

34. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М.Бахтин. М.: Искусство, 1979. - 424 с.

35. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста / В.П.Белянин. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. - 127 с.

36. Бенвенист Э. Уровни лингвистического анализа / Э.Бенвенист // Новое в лингвистике: докл. IX междунар. конгресса лингвистов. М.: Прогресс, 1965. - Вып.4. - С.434-449.

37. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Э.Бенвенист. М.: Прогресс, 1974.-447 с.

38. Бенъямин В. Задача переводчика / В.Беньямин // Жак Деррида. Вокруг вавилонских башен. СПб.: Академический проект, 2002. - С.87-111.

39. Бердяев H.A. Самопознание / Н.А.Бердяев. М.: ДЭМ, 1990.336 с.

40. Бердяев H.A. Философия творчества, культуры и искусства / Н.А.Бердяев. М.: Искусство, 1994. - 512 с.

41. Бжалава ИТ. Установка как механизм действия внушения / И.Т.Бжалава // Вопр. психологии. 1967. - № 2. - С.42-50.

42. Бибихин В.В. Слово и событие / В.В.Бибихин // Историко-философские исследования. Ежегодник'91. Минск: Университетское, 1991. - С.145-163.

43. Библия. Варшава: Изд-во Б.Геце, 1939. - 1327 с.

44. Борее Ю.Б. Эстетика / Ю.Б.Борев. М.: Полит, лит., 1988. - 496 с.

45. Бразговская Е.Е. Лингво-стилистические аспекты художественного перевода (на материале произведений Я.Ивашкевича и их переводов на русский язык) / Е.Е.Бразговская: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2000. -196 с.

46. Бразговская Е.Е. Текст в пространстве культуры / Е.Е.Бразговская; ПГПУ. Пермь, 2001. - 113 с.

47. Брандес М.П. Стилистика немецкого языка / М.П.Брандес. — М.: Высш. шк., 1983.-271 с.

48. Брудный A.A. Понимание как философско-психологическая проблема / А.А.Брудный // Вопр. философии. 1975ь -№ 10. - С. 109-117.

49. Брудный A.A. Понимание как компонент психологии чтения /

50. А.А.Брудный // Проблемы социологии и психологии чтения: сб. ст. — М.: Книга, 19752.-С. 162-172.

51. Брудный A.A. Подтекст и элементы внетекстовых знаковых структур / А.А.Брудный // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации) / Колл. авт. -М.: Наука, 1976. С.152-158.

52. Брудный A.A. Бессознательные компоненты процесса понимания /

53. A.А.Брудный // Бессознательное = The unconscious: Природа, функции, методы исследования: сб. ст.: в 4 т. Тбилиси: Мецниереба, 1978. - Т.З. -С.98-102.

54. Брянчанинов Игнатий, святитель. Собрание сочинений. Письма. -Т.7. -М.: Благовест, 2001.-736 с.

55. Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения / С.Н.Булгаков. -М.: Республика, 1994.-415 с.

56. Бычков В.В. Эстетический лик бытия (Умозрения Павла Флоренского) / В.В.Бычков. М.: Знание, 1990. - 64 с.

57. Бычков В.В. На путях «незнаемого знания» / В.В.Бычков // Историко-философский ежегодник'90. М.: Наука, 1991. - С.210-220.

58. Бычков В.В. Смысл искусства в византийской культуре /

59. B.В.Бычков. М.: Знание, 19912. - 64 с.

60. Бычков В.В. Выражение невыразимого, или иррациональное в свете ratio / В.В.Бычков // Алексий Федорович Лосев. Форма. Стиль. Выражение. М.: Мысль, 1995. - С.888-906.

61. Бычков В.В. Философия искусства Павла Флоренского / В.В.Бычков // Священник Павел Флоренский. Избранные труды по искусству. М.: Изобразительное искусство; Центр изучения, охраны и реставрации наследия священника Павла Флоренского, 1996. - С.285-333.

62. Ваняшова М.И. «И вечностью заполнен миг» / М.И.Ваняшова // Театр. 1981.-№ 6.-С.45-49.

63. Васадзе А.Г. Художественное чувство как переживание «созревшей установки» / А.Г.Васадзе // Бессознательное = The unconscious: Природа, функции, методы исследования: сб. ст.: в 4 т. Тбилиси: Мецниереба, 1978. -С.512-517.

64. Васильева А.Н. Художественная речь / А.Н.Васильева. М.: Русский язык, 1983. - 256 с.

65. Ветошкин А.А. Текст, смысл, подтекст / А.А.Ветошкин // Нормы человеческого общения: Тез. докл. междунар. науч. конф. / Нижегор. лингв, ун-т. Н.Новгород, 1997. - С.30-31.

66. Виноградов В.В. О языке художественной литературы / В.В.Виноградов. М.: Гослитиздат, 1959. - 654 с.

67. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В.В.Виноградов. М.: АН СССР, 1963. - 255 с.

68. Виноградов В.В. О теории художественной речи / В.В.Виноградов. -М.: Высш. шк., 1971.-240 с.

69. Виноградов В.В. О языке художественной прозы / В.В.Виноградов. -М.: Наука, 1980. 360 с.

70. Виноградов B.C. Восприятие текста и его воссоздание в процессе перевода художественной прозы / В.С.Виноградов // Науч. докл. высш. шк. Филол. науки. 1974. -№ 1. -С.65-71.

71. Виноградов В. С. Лексические вопросы перевода художественной прозы / В.С.Виноградов. -М.: Изд-во МГУ, 1978. 174 с.

72. Виноградов B.C. Введение в переводоведение / В.С.Виноградов. -М.: ИОСО РАО, 2001. 223 с.

73. Винокур Г.О. Филологические исследования / Г.О.Винокур. М.: Наука, 1990.-451 с.

74. Винокур Г.О. О языке художественной литературы / Г.О.Винокур. -М.: Высш. шк., 1991.-447 с.

75. Винокуров В.В. Феномен сакрального, или восстание богов / В.В.Винокуров // Социо Логос: Социология. Антропология. Метафизика.

76. Вып.1. Общество и сферы смысла / под общ. ред. В.В.Винокурова и А.Ф.Филиппова. -М.: Прогресс, 1991. С.431-449.

77. Витгенштейн JT. Философские исследования / Л.Витгенштейн // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. -Вып.16. - С.79-128.

78. Витгенштейн JI. Логико-философский трактат / Л.Витгенштейн // Людвиг Витгенштейн. Философские работы. М.: Гнозис, 1994j. - 4.1. -С.1-73.

79. Витгенштейн Л. Философские исследования // Там же. М.: Гнозис, 19942. - 4.1. - С.75-321.

80. Влахов С. Непереводимое в переводе / С.Влахов, С.Флорин. М.: Высш. шк., 1986.-416 с.

81. Волков A.A. Курс русской риторики / А.А.Волков. М.: Храм св. муч. Татианы при МГУ, 2001. - 474 с.

82. Волкова Е.В. Ритм как объект эстетического анализа (методологические проблемы) / Е.В.Волкова // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве: сб. ст. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - С.73-85.

83. Воротынцева Е.В. К вопросу о возможности адекватного понимания текста / Е.В.Воротынцева // Нормы человеческого общения: Тез. докл. междунар. науч. конф. / Нижегор. лингв, ун-т. Н.Новгород, 1997. - С.96-97.

84. Выготский JI.C. Мышление и речь / Л.С.Выготский. М.; Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1934. -324 с.

85. Выготский JI.C. Психология искусства / Л.С.Выготский. М.: Педагогика, 1987.-345 с.

86. Гадамер Г.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики / Г.Г.Гадамер. М.: Прогресс, 1988. - 700 с.

87. Гадамер Г.Г. Актуальность прекрасного / Г.Г.Гадамер. М.: Искусство, 1991. -368 с.

88. Гак В.Г. Об использовании идеи симметрии в языкознании /

89. В.Г.Гак // Лексическая и грамматическая семантика романских языков. — Калинин: КГУ, 1980.-С.41-51.

90. Галеева Н.Л. Анализ текста оригинала как компонент деятельности переводчика художественной литературы / Н.Л.Галеева // Тетради переводчика. -М.: Высш. шк., 1984. Вып.21. — С.27-37.

91. Галеева H.JI. Понимание и интерпретация художественного текста как составная часть подготовки филолога / Н.Л.Галеева // Понимание и интерпретация текста: сб. науч. тр. / Твер. ун-т. Тверь, 1994. - С.79-87.

92. Галлинская И.Л. Загадки известных книг / И.Л.Галлинская. М.: Наука, 1986. - 127 с.

93. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка / И.Р.Гальперин. М.: Высш. шк., 1974. - 175 с.

94. Гальперин И.Р. Проблемы лингвостилистики / И.Р.Гальперин // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1980. -Вып. 9. Лингвостилистика. - С. 5-35.

95. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р.Гальперин. -М.: Наука, 1981. 139 с.

96. Гартман Н. Эстетика / Н.Гартман; пер. с нем. М.: Изд-во иностр. лит., 1958. - 692 с.

97. Гвардини Р. Конец нового времени / Р.Гвардини // Вопр. философии. 1990. - № 4. - С.127-163.

98. Гей Н.К. Знак и образ / Н.К.Гей // Контекст 1973. М.: Наука,1974. С.281-305.

99. Гей Н.К. Художественность литературы / Н.К.Гей. М.: Наука,1975.-472 с.

100. Герасимов В.И. На путях к когнитивной модели языка / В.И.Герасимов, В.В.Петров // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - Вып. XXIII. - С.5-11.

101. Гиршман М.М. Проблемы изучения ритма художественной прозы

102. М.М.Гиршман, Е.Н.Орлов // Русская литература. 1972. - № 2. - С.98-110.

103. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями / Н.В.Гоголь. -М.: Сов. Россия, 1990. 430 с.

104. Гоготишеили JI.A. Платонизм в зазеркалье XX века, или вниз по лестнице, ведущей вверх / Л.А.Гоготишвили // Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993. - С.922-942.

105. Гоготишеили JI.A. Мифология хаоса (о социально-исторической концепции А.Ф.Лосева) / Л.А.Гоготишвили // Вопр. философии. 19932. -№ 9. - С.39-51.

106. Гоготишеили JI.A. Религиозно-философский статус языка / Л.А.Гоготишвили // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М.: Мысль, 19933. -С.906-923.

107. Горелов И.Н. Синестезия и мотивированные знаки подъязыков искусствоведения / И.Н.Горелов // Проблемы мотивированности языкового знака: сб. ст. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 1976. - С.74-81.

108. Горелов И.Н Невербальные компоненты коммуникации / И.Н.Горелов. М.: Наука, 1980. - 104 с.

109. Горелов И.Н. Безмолвный мысли знак (Рассказы о невербальной коммуникации) / И.Н.Горелов, В.Ф.Енгалычев. М.: Мол. гвардия, 1991. -240 с.

110. Грайс Г.П. Логика и речевое общение / Г.П.Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. — М.: Прогресс, 1985. -С.217-237.

111. Грановская P.M. Интуиция и искусственный интеллект / Р.М.Грановская, И.Я.Березная. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. - 270 с.

112. Григорьев В.П. Поэт и норма / В.П.Григорьев // Русская речь. -1967. -№ 1. С.10-19.

113. Григорьев В.П. Поэтика слова / В.П.Григорьев. М.: Наука, 1979.- 343 с.

114. Григорян А.Р. Анализ структуры литературного произведения /

115. A.Р.Григорян. Ереван: АН Арм. ССР, 1984. - 187 с.

116. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество / Т.А.Гридина. Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. - 214 с.

117. Гулыга A.B. Принципы прекрасного / А.В.Гулыга // Философские науки. 1983. -№ 3. - С.41-50.

118. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию / В.Гумбольдт. М.: Прогресс, 1984. - 397 с.

119. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии / Э.Гуссерль. М.: Лабиринт, 1994. - 110 с.

120. Дейк Т.А. ван. Стратегии понимания связного текста / Т.А. Ван Дейк, В.Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - Вып. XXIII. - С.153-211.

121. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры /

122. B.В.Дементьев. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. - 246 с.

123. Демьянков В.З. «Теория речевых актов» в контексте современной зарубежной лингвистической литературы (обзор направлений) /

124. B.З.Демьянков // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. -М.: Прогресс, 1986. Вып.17. - С.223-234.

125. Денисова O.K. Некоторые способы организации подтекста в художественной речи / О.К.Денисова, Е.Л.Донская // Проблемы лингвистического анализа текста: сб. науч. тр. / Иркут. пед. ин-т ин. яз. Иркутск, 1980.1. C.34-42.

126. Деррида Ж. Эссе об имени / Ж.Деррида. М.: Институт экспериментальной психологии; Алтейя, 1998. - 190 с.

127. Деррида Ж. О грамматологии / Ж.Деррида. М.: Ad Marginem, 2000.-512 с.118Деррида Ж. Вокруг вавилонских башен / Ж.Деррида. СПб.: Академический проект, 2002. - 111 с.

128. Джанджакова Е.В. О сочетаемости слов в современной поэтической речи / Е.В .Джанджакова // Вопр. языка современной русской литературы.-М.: Наука, 1971. С.401-415.

129. Добрович А. Б. «Дом колдуньи» и художественное восприятие (Заметки психолога) / А.Б.Добрович // Декоративное искусство СССР. 1980. -№ 4. - С.35-37.

130. Добрович А.Б. Общение: Наука и искусство / А.Б.Добрович. М.: АОЗТ «Яуза»; В.Секачев, 1996. - 254 с.

131. Долинин К. А. Имплицитное содержание высказывания / К.А.Долинин // Вопр. языкознания. 1983. - № 6. - С.37-47.

132. Долинин К.А. Интерпретация текста / К.А.Долинин. М.: Просвещение, 1985. - 288 с.

133. Домбровский Й. Знак и смысл / И.Домбровский // Вопр. языкознания. 1973. - № 6. - С.22-32.

134. Дридзе Т.М. Язык информации и язык реципиента как факторы информированности / Т.М.Дридзе // Речевое воздействие: сб. ст. — М.: Наука, 1972. С.34-80.

135. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология / Т.М.Дридзе. М.: Высш. шк., 1980.-224 с.

136. Епископ Варнава (Беляев). Основы искусства святости. -Н.Новогород: Изд. братства во имя святого князя Александра Невского, 1996. -Т.1.-476 с.

137. Епископ Варнава (Беляев). Основы искусства святости. Там же. -1997.-Т.3.-541 с.

138. Епископ Игнатий Брянчанинов. Слово о смерти. М.: P.S., 1991.-320 с.

139. Жинкин Н.И. Механизмы речи / Н.И.Жинкин. М.: Изд-во АПН СССР, 1958.-370 с.

140. Жирмунский В.М.О ритмической прозе / В.М.Жирмунский // Рус. лит. 1966.-№4.с.103-114.

141. Журавлев А.П. Звук и смысл / А.П.Журавлев. -М.: Просвещение, 1981.-160 с.

142. Заморина О.В. Восприятие подтекста речевого произведения (на примере научных текстов) / О.В.Заморина: автореф. дис. . канд. психол. наук. Пермь, 2005. - 26 с.

143. Зарецкий В.А. Ритм и смысл в художественных текстах / В.А.Зарецкий // Труды по знаковым системам: учен. зап. Тарту с. ун-та. Тарту, 1965. - Вып. 181.- С.64-75.

144. Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика / В.А.Звегинцев. М.: Просвещение, 1968. - 336 с.

145. Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория / В.А.Звегинцев. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973. 248 с.

146. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи / В.А.Звегинцев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. - 307 с.

147. Звегинцев В.А. К вопросу о природе языка / В.А.Звегинцев // Вопр. философии. 1979. - № 11. - С.67-78.

148. Звегинцев В.А. Язык и знание / В.А.Звегинцев // Там же. 1982.1. С.71-80.

149. Зенъковский B.B. История русской философии / В.В.Зеньковский. Л.: ЭГО, 1991.-Т.2.-4.2.-269 с.

150. Зимняя И.А. Смысловое восприятие речевого сообщения / И.А.Зимняя // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации) / Колл. авт. М.: Наука, 1976. - С.5-33.

151. Зиновьев A.A. Логическая модель как средство научного исследования / А.А.Зиновьев, И.И.Ревзин // Вопр. философии. 1960. - № 1. -С.82-90.14в.Ингарден Р. Исследования по эстетике / Р.Ингарден. М.: Изд-во иностр. лит., 1962. - 572 с.

152. Исаева Л.А. Виды скрытых смыслов и способы их представления в тексте / Л.А.Исаева: автореф. дис. . докт. филол. наук. Краснодар: Изд-во Кубан. ун-та, 1996. - 38 с.

153. Кайда Л.Г. Стиль фельетона. Выражение авторской позиции / Л.Г.Кайда. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983.-61 с.

154. Камчатное A.M. Подтекст: термин и понятие / А.М.Камчатнов // Науч. докл. высш. шк. Филол. науки. 1988. — № 3. - С.40-45.

155. Кандинский В.В. О духовном в искусстве / В.В.Кандинский. М.: Архимед, 1992. - 109 с.

156. Канонич С.И. Смысл-текст-контекст-перевод / С.И.Канонич // Смысл текста как объект перевода: сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1986. -Вып.278. - С.5-10.

157. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н.Караулов. М.: Наука, 1987. - 263 с.

158. Карцевский С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака / С.Карцевский // Звегинцев В.А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. М.: Просвещение, 1965. - 4.2. - С.85-90.

159. Катасонов В.Н. Хождение по водам (Религиозно-нравственныйсмысл «Капитанской дочки» А.С.Пушкина) / В.Н.Катасонов. Пермь: ПО «Панагия», 1998. - 61 с.

160. Киселева Р. А. Интерпретация подтекста в рамках стилистики декодирования / Р.А.Киселева // Экспрессивные средства английского языка: сб. науч. работ. / Ленингр. пед. ин-т им. А.И.Герцена. Л., 1975. - С.67-78.

161. Киселева Р.А. Структурно-семантическая организация и интерпретация подтекста художественной речи: учеб. пособие / Р.А.Киселева; Во-лог. пед. ин-т. Вологда, 1985. - 61 с.

162. Кнебелъ М.И. Пути и средства кодирования смысла / М.И.Кнебель, А.Р.Лурия // Вопр. психологии. 1971. - № 4. - С.77-83.

163. Ковалев В.И. Творчество как диалог Божественного и тварного начал / В.И.Ковалев // М.М.Бахтин и гуманитарное мышление на пороге XXI века: тезисы III Саранских междунар. бахтинских чтений. Саранск: Изд-во Морд, ун-та, 1995. - 4.1. - С. 101-103.

164. Ковда Д.И. О роли эмоции и неосознаваемых психических процессов в художественном творчестве / Д.И.Ковда // Бессознательное = The unconscious: Природа, функции, методы исследования: сб. ст.: в 4 т. Тбилиси: Мецниереба, 1978. - Т.2. - С.622-628.

165. Кожина М.Н. Стилистика и некоторые ее категории (к постановке вопроса) М.Н.Кожина; Перм. ун-т. Пермь, 1961. - 23 с.

166. Кожина М.Н. О художественно-образной речевой конкретизации как специфике художественной речи / М.Н.Кожина // О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики / Перм. ун-т. -Пермь, 1966. -С.62-157.

167. Кожинов В.В. Художественная речь как форма искусства слова / В.В.Кожинов // Теория литературы. М.: АН СССР, 1965. - С.234-316.

168. Козлова М.С. Философские искания Л.Витгенштейна / М.С.Козлова // Людвиг Витгенштейн. Философские работы. М.: Гнозис, 1994. - 4.1. -С.7-21.

169. Колшанский Г.В. О природе контекста / Г.В.Колшанский // Вопр. языкознания. 1959. - № 4. - С.47-49.

170. Колшанский Г.В. Контекстная семантика / Г.В.Колшанский. М.: Наука, 1980. - 149 с.

171. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка / Г.В.Колшанский. М.: Наука, 1984. - 175 с.

172. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В.Колшанский. -М: Наука, 1990. 103 с.

173. Колшанский Г.В. Антропологический принцип в философии языка В.Гумбольдта / Г.В.Колшанский, В.И.Постовалова // Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. 1987. - Bd.40, H.2. - S.191-197.

174. Комарова М.Б. К проблеме интерпретации текста / М.Б.Комарова // Текст в гуманитарном знании. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1997. - С.338-342.

175. Конецкая В.П. Социология коммуникации /В.П.Конецкая. М.: Междунар. Университет Бизнеса и Управления «Братья Карич», 1997. - 302 с.

176. Косиков Г.К. Ролан Барт семиолог, литературовед / Г.К.Косиков // Ролан Барт. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. — М.: Прогресс, Уни-верс, 1994.-С.З-45.

177. Косиков Г.К. Идеология. Коннотация. Текст / Г.К.Косиков // Барт Р. S/Z. -М.: УрСС, 2001.-С.8-29.

178. Кочетков А.Н. Художественный перевод: диалог или интерференция культур / А.Н.Кочетков // Поиск смысла: сб. ст. участников междунар. науч. конф. / Нижегор. ин-т ин. яз. Н.Новгород, 1994. - С.95-119.

179. Кравченко A.B. Классификация знаков и проблема взаимосвязи языка и знания / А.В.Кравченко // Вопр. языкознания. 1999. - № 6. - С.3-12.

180. Крохалев КВ. Этимия как фатическая универсалия / И.В.Крохалев // Фатическое поле языка. Пермь: ПГУ, 1998. - С. 127-137.

181. Крутоус В. П. Дискуссионные проблемы структурно-семиотических исследований в литературоведении и искусствознании /

182. B.П.Крутоус // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975.1. C.3-24.

183. Крылова H.H. Подтекстовые значения в рассказе Э.Хемингуэя «На Биг-Ривер» / И.Н.Крылова // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы: межвуз. сб. науч. ст. Д.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1982. -Вып.З. - С.85-92.

184. Кубрякова Е.С. Возвращаясь к определению знака / Е.С.Кубрякова // Вопр. языкознания. 1993. - № 4. - С. 18-28.

185. Кузьмин А.Е. Передача содержательно-фактуальной и содержательно-концептуальной информации при переводе / А.Е.Кузьмин // Коммуникативный инвариант перевода в текстах различных жанров: сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1989. -Вып.343. - С. 12-21.

186. Кулакова Б.П. О контекстном восприятии текста на основе пресуппозиции / Б.П.Кулакова // Смысл текста как объект перевода: сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1986. - Вып.278. - С.134-141.

187. Купина H.A. Смысл художественного текста и аспекты лингвос-мыслового анализа / Н.А.Купина. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1983. -160 с.

188. Кухаренко В.А. Типы и средства выражения импликации в английской художественной речи (на материале прозы Э.Хемингуэя) /

189. B.А.Кухаренко // Науч. докл. высш. шк. Филол. науки. 1974. - № 1.1. C.72-80.

190. Кухаренко В.А. Интерпретация текста / В.А.Кухаренко. Л.: Просвещение, 1979. - 327 с.

191. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. 2-е изд., перераб. / В.А.Кухаренко. -М.: Просвещение, 1988. - 191 с.

192. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя / Б.А.Ларин. Л.: Худож. лит., Ленингр. отд-ние, 1974. 285 с.

193. Латышев JI.K. Технология перевода / Л.К.Латышев. — М.: НВИ-Тезаурус, 2001. 278 с.

194. Левицкий Ю.А. Проблема типологии текстов / Ю.А.Левицкий. -Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1998. 105 с.

195. S. Левченко Е.В. История психологии отношений / Е.В.Левченко: автореф. дис. . докт. психол. наук. СПб., 1995. - 39 с.

196. Левченко Е.В. Подтекст как объект психологического анализа / Е.В.Левченко // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. тр. -Пермь: Изд-во Пермск. ун-та. 2006. Вып. 10. - С.40-45.

197. Леонтьев A.A. Знак и деятельность / А.А.Леонтьев // Вопр. философии. 1975.-№ 10. - С.118-125.

198. Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание / А.Н.Леонтьев // Вопр. философии. 1972. -№ 12. - С. 129-140.

199. Леонтьев А.Н. Поэтический язык как способ общения искусством / А.Н.Леонтьев // Вопр. литературы. 19732. - № 6. - С.93-115.

200. Лисоченко Л.В. Высказывания с имплицитной семантикой: логический, языковой и прагматический аспекты / Л.В.Лисоченко. Ростов н/Д, РТУ, 1992.- 153 с.

201. Лосев А.Ф. О методах изложения математической лингвистики для лингвистов / А.Ф.Лосев // Вопр. языкознания. 1965. - № 5. - СЛЗ-ЗО.

202. Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей / А.Ф.Лосев // Учен. зап. МГПИ им. В.И.Ленина. M., 1968. - № 307. - 285 с.

203. Лосев А.Ф. О нецелесообразности математических обозначений в лингвистике для лингвистов / А.Ф.Лосев // Учен. зап. МГПИ им. В.И.Ленина. Проблемы русского языка. — 1970i. № 403. - С.5-25.

204. Лосев А.Ф. Критические замечания по поводу современных знаковых теорий языка / А.Ф.Лосев // Учен. зап. МГПИ им. В.И.Ленина. Проблемы русского языка. 19702- - № 403. - С.26-40.

205. Лосев А.Ф. Символ / А.Ф.Лосев // Философская энциклопедия. -М.: Сов. энциклопедия, 19703. -Т.5. С. 10-11.

206. Лосев А.Ф. О понятии языковой валентности / А.Ф.Лосев // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. - Т.40. - № 5. - С.403-412.

207. Лосев А.Ф. Знак, символ, миф / А.Ф.Лосев. М.: Изд-во МГУ, 1982.-479 с.

208. Лосев А.Ф. Виток бесконечности / А.Ф.Лосев // Сельская молодежь. 1985ь - № 4. - С.28-29.

209. Лосев А.Ф. В поисках смысла / А.Ф.Лосев // Вопр. лит. 19852. -№ 10. - С.205-231.

210. Лосев А. Ф. Эрос у Платона / А.Ф.Лосев // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. -М.: Мысль; Рос. откр. ун-т, 19931. С.31-60.

211. Лосев А.Ф. Философия имени / А.Ф.Лосев // Там же. 19933. -С.613-801.

212. Лосев А.Ф. Вещь и имя / А.Ф.Лосев // Там же. 19934.-С.802-880.

213. Лосев А.Ф. Античный космос и современная наука / А.Ф.Лосев // Там же. 19935. - С.61-612.

214. Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля / А.Ф.Лосев. Киев: Collegium; Киевская академия Евробизнеса, 1994. - 285 с.

215. Лосев А.Ф. Форма, стиль, выражение / А.Ф.Лосев. М.: Мысль, 1995.-944 с.

216. Лотман Ю.М. О проблеме значений во вторичных моделирующих системах / Ю.М.Лотман // Труды по знаковым системам: Учен. зап. Тарт. ун-та. Тарту, 1965. - Т.2. - С.21-59.

217. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М.Лотман. М.: Искусство, 1970. - 384 с.

218. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха / Ю.М.Лотман. Л.: Просвещение, 1972. - 271 с.

219. Лотман Ю.М. Двойственная природа текста (связный текст как семиотическое и коммуникативное образование) / Ю.М.Лотман // Текст и культура: общие и частные проблемы. М.: АН СССР. Ин-т яз-ия, 1985. -С.3-20.

220. Лотман Ю.М. Тезисы к семиотике русской культуры / Ю.М.Лотман // Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. -М.: Гнозис, 1994j. С.407-416.

221. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике / Ю.М.Лотман // Там же. 19942. - 263 с.

222. Лурия А.Р. Основные проблемы нейролингвистики / А.Р.Лурия. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1975. 253 с.

223. Мамардашвили М.К. Наука и ценности бесконечное и конечное / М.К.Мамардашвили //Вопр. философии. - 1973. -№ 8. -С.98-100.

224. Мамонтов A.C. Форма и содержание как методологические категории науки о языке художественной литературы / А.С.Мамонтов // Фатиче-ское поле языка. Пермь: ПТУ, 1998. - С.60-65.

225. Маньковская Н.Б. Лидер «Парижской школы» / Н.Б.Маньковская // Философские науки. М.: Гуманитарий, 1998. - № 2. - С.89-92.

226. Маркова А.К. Подтекст и его роль в общении / А.К.Маркова // Мышление и общение: материалы Всесоюзн. симп. / Казах, пед. ин-т. Алма-Ата, 1973. - С.120-122.

227. Маркова А.К. Подтекст и средства его выражения / А.К.Маркова // Маркова А.К. Психология усвоения языка как средства общения. М.: Педагогика, 1974. С.66-68.

228. Маршак С.Я. «Писать все так же трудно.» / С.Я.Маршак // Вопр. литературы. 1964. - № 9. - С.46-54.

229. Маршак С.Я. О талантливом читателе / С.Я.Маршак // Маршак С.Я. Сочинения: в 4 т. М.: Правда, 1990. - Т.4. - С.86-94.

230. Медушевский В.В. О закономерностях и средствах художественного воздействия музыки / В.В.Медушевский. М.: Музыка, 1976. - 254 с.

231. Мейлах Б.С. Художественное восприятие как научная проблема / Б.С.Мейлах // Художественное восприятие: сб. ст. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1971. - С.10-29.

232. Мейлах Б.С. Проблемы ритма, пространства и времени в комплексном изучении творчества / Б.С.Мейлах // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве: сб. ст. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1974. - С.3-10.

233. Мелетинский Е.М. Структурная типология и фольклор / Е.М.Мелетинский // Контекст 1973. М.: Наука, 1974. - С.329-346.

234. Мечковская Н.Б. Язык и религия / Н.Б.Мечковская. М.: Изд.-торг. дом «Гранд»; Агентство «Фаир», 1998. - 350 с.

235. Митъкин A.A. Содержательный анализ процессов восприятия / А.А.Митькин // Вопр. психологии. 1972. - № 5. - С. 162-165.

236. Михайлов A.B. Мартин Хайдеггер: Человек в мире / А.В.Михайлов. М.: Московский рабочий, 1990. - 48 с.23А.Михайлович Т.А. Мера однозначности/неоднозначности понимания текста / Т.А.Михайлович // Понимание менталитета и текста: сб. науч. тр.

237. Твер. ун-т. Тверь, 1995. - С.82-87.

238. Молчанова Г.Г. Семантика художественного текста (импликатив-ные аспекты коммуникации) / Г.Г.Молчанова. Ташкент: Изд-во «ФАН» Узб. ССР, 1988.- 163 с.

239. Моррис Ч. У. Основания теории знаков / Ч.У.Моррис // Семиотика. М.: Радуга, 1983ь - С.37-89.

240. Моррис Ч. У. Из книги «Значение и означивание». Знаки и действие / Ч.У.Моррис//Там же. 19832. - С. 118-132.

241. Москалъская О.И. Грамматика текста / О.И.Москальская. М.: Высш. шк., 1981.- 183 с.

242. Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык / Я.Мукаржовский // Пражский лингвистический кружок: сб. ст. М.: Прогресс, 1967. - С.406-431.

243. Мукаржовский Я. Преднамеренное и непреднамеренное в искусстве / Я.Мукаржовский // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. - С.164-192.

244. Мукаржовский Я. К чешскому переводу «Теории прозы» Шкловского / Я.Мукаржовский // Там же. 19752. - С.27-36.

245. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства / Я.Мукаржовский. -М.: Искусство, 1994. 606 с.

246. Мурзин JI.H. Полевая структура языка: Фатическое поле / Л.Н.Мурзин // Фатическое поле языка: сб. ст. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1998j.-C.9-14.

247. Мурзин JI.H. О суггестивно-магической функции языка / Л.Н.Мурзин. Там же. 19982. - СЛ08-114.

248. Мурзин JI.H. Текст и его восприятие / Л.Н.Мурзин, А.С.Штерн. -Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1991.-171 с.

249. Мыркин В.Я. Текст, подтекст и контекст / В.Я.Мыркин // Вопр. языкознания. 1976. - № 2. - С.86-93.

250. Мяло К.Г. Космогонические образы мира: между Западом и Востоком / К.Г.Мяло // Культура, человек и картина мира: сб. ст. М.: Наука, 1987. - С.227-262.

251. Налимов В.В. Реальность нереального: Вероятностная модель бессознательного / В.В.Налимов, Ж.А.Дрогалина. М.: Мир идей; АО АКРОН, 1995.-432 с.

252. Некрасова Е.А. Неосуществленный замысел 1920 гг. создания Sybolarium'a (Словаря символов) и его первый выпуск «Точка» / Е.А.Некрасова // Памятники культуры. Новые открытия. 1982. Л.: Наука, 1984. - С.99-115.

253. Никитин М.В. Предел семиотики / М.В.Никитин // Вопр. языкознания. 1997.-№ 1. - С.3-14.

254. Новиков А.И. Семантика текста и его формализация / А.И.Новиков. М.: Наука, 1983. -211 с.

255. Новиков А.И. Смысл как особый способ членения мира в сознании / А.И.Новиков // Языковое сознание и образ мира: сб ст. М.: Российская академия наук; Ин-т языкознания, 2000. - С.33-38.

256. Носик Б.М. Мир и дар Владимира Набокова / Б.М.Носик. М.: Пенаты, 1995. - 552 с.

257. Остин Дж.Л. Слово как действие / Дж.Л.Остин // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - Вып.17. -С.22-129.

258. Остудина Т.А. О стиле Г.Белля / Т.А.Остудина // Вестн. Ленингр. ун-та. Ист., яз., лит. 1969. - № 8. - Вып.2. - С.99-109.

259. От редакторов // Социо Логос. Антропология. Метафизика. Вып.1: Общество и сферы смысла / под общ. ред. В.В.Винокурова и А.Ф.Филиппова. - М.: Прогресс, 1991. - С.5-7.

260. Павиленис Р.И. Понимание речи и философия языка (вместо предисловия) / Р.И.Павиленис // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов: сб. ст. Переводы. М.: Прогресс, 1986. - Вып. 17. - С.380-388.

261. Паклина Л.Я. Искусство иносказательной речи / Л.Я.Паклина. -Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1971. 60 с.

262. Панкевич Г. Восприятие музыкального произведения и его структура / Г.Панкевич // Эстетические очерки: сб. ст. -М.: Музыка, 1967. -С.191-211.

263. Пирс Ч.С. Из работы «Элементы логики» / Ч.С.Пирс // Семиотика: сб. ст.: Переводы / под ред. Ю.С.Степанова. — М.: Радуга, 1983. -С. 151-210.

264. Полани М. Личностное знание / М.Полани. М.: Прогресс, 1985.-344 с.

265. Поливанова Н.И. Интуитивные процессы, связанные с наглядной формой решения задач / Н.И.Поливанова // Семантика, логика и интуиция в мыслительной деятельности человека (Психологические исследования). М.: Педагогика, 1979.-С.74-101.

266. Полянский А.Н. Формы и функции неизреченного в текстах художественной литературы / А.Н.Полянский И Научн. докл. высш. шк. Филол. науки. 1990. - № 2. - С.54-62.

267. Попов Ю.В. «Скрытый» смысл в структуре текста / Ю.В.Попов // Содержательные аспекты предложения и текста: межвуз. сб. Калинин: КГУ, 1983. -С.100-106.

268. Попович А. Проблемы художественного перевода / А.Попрвич. -М.: Высш. шк., 1980. 199 с.

269. Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания /

270. B.И.Постовалова 11 Язык и наука конца XX века: сб. ст. М.: Наука, 1995. —1. C.342-420.

271. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике / А.А.Потебня. -М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин-ва проев. РСФСР, 1958. 536 с.

272. Потебня А.А. Мысль и язык / А.А.Потебня. Киев: СИТНО, 1993.- 192 с.

273. Православный календарь. -М.: Онега, 1999. 223 с.

274. Предисловие к первому тому // Бессознательное = The unconscious: Природа, функции, методы исследования: сб. ст.: в 4 т. Тбилиси: Мецниереба, 1978ь - Т.1. - С.15-18.

275. Предисловие ко второму тому // Там же. 19782. - Т.2. - С. 19-22.

276. Предисловие к третьему тому // Там же. — 19783. Т.З. - С. 19-22.

277. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / П.Рикёр. М.: Academia-центр; Медиум, 1995. - 415 с.

278. Рикёр П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера / П.Рикёр. -М.: Искусство, 1996.-271 с.

279. Рикёр П. Парадигма перевода http://belpaese 2000. narod.ru/Trad/ricoeur.htm. 10 с.

280. Риффатер М. Критерии стилистического анализа / М.Риффатер // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвостилистика: сб. ст.: Переводы. М.: Прогресс, 1980. - Вып.9. - С.69-97.

281. Роль бессознательного в активности мышления и речи. Вступ. ст. от редакции // Бессознательное = The unconscious: Природа, функции, методы исследования: сб. ст: в 4 т. Тбилиси: Мецниереба, 1978. - Т.З. - С.27-45.

282. Романовская Т.Е. Наука XIX-XX веков в контексте истории культуры (Субъективные очерки) / Т.Е.Романовская. -М.: Радикс, 1995. 144 с.

283. Савранский H.JI. Коммуникативно-эстетическая функция культуры / И.Л.Савранский. М.: Наука, 1979. - 231 с.

284. Садовая Г.Г. Роль импликатов в обнаружении скрытой семантики текста / Г.Г.Садовая // Семантика и типология разносистемных языков: сб. науч. тр. / Ташк. ун-т. Ташкент, 1984. - С. 133-141.

285. Самохвалова В.И. Художественное мышление и его реализация в языке искусства / В.И.Самохвалова // Поиск смысла: сб. ст. / Нижегор. пед. ин-т иностр. яз. Н.Новгород. 1994. - С. 120-147.

286. Сахарный JI.B. «Контекстное» и «неконтекстное» в восприятии лексико-семантической стороны слова / JI.B.Сахарный // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации) / Колл. авт. — М.: Наука, 1976. С. 107-114.

287. Сахарный JI.B. К тайнам мысли и слова / Л.В.Сахарный. М.: Просвещение, 1983. - 159 с.

288. Сахарный JI.B. Введение в психолингвистику: курс лекций / Л.В.Сахарный. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. - 181 с.

289. Сахарный JI.B. Человек и текст: две грамматики / Л.В.Сахарный // Человек. Текст. Культура. Екатеринбург: Деп. образ. Адм. Свердл. обл.; Ин-тразв. регион, образ., 1994. - С.7-59.

290. Свинцов В.И. Смысловой анализ и обработка текста / В.И.Свинцов. М.: Книга, 1979.-272 с.

291. Семенова Н.В. Когнитивный аспект представления подтекстовой информации в переводе: автореф. дис. . канд. филол. наук / Н.В.Семенова. -Уфа: Изд-во Башк. ун-та, 2000. 24 с.

292. Серлъ Дж. Р. Что такое речевой акт? / Дж.Р.Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986i. -Вып.17. - С.151-169.

293. Серлъ Дж. Р. Косвенные речевые акты / Дж.Р.Серль // Там же. -19862. С. 195-222.

294. Сильман Т.И. Подтекст это глубина текста / Т.И.Сильман // Вопр. лит. - 1969ь-№ 1. - С.89-102.

295. Сшьман Т.И. Подтекст как лингвистическое явление /

296. Т.И.Сильман // Научн. докл. высш. шк. Филол. науки. — 1969г. № 1. — С.84-90.

297. Славинъский Я. К теории поэтического языка / Я.Славиньский // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. - С.256-276.

298. Смысловая структура текста и проблемы смыслового восприятия. Введение // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации) / Колл. авт. М.: Наука, 1976. - С.45-46.

299. Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика / В.С.Соловьев. М.: Искусство, 1991. - 702 с.

300. Сорокин Ю.А. Смысловое восприятие текста научно-популярной литературы / Ю.А.Сорокин // Проблемы социологии и психологии чтения: сб. ст.-М.: Книга, 1975.-С.185-194.

301. Сосновская В.Б. О двух аспектах явления "подтекст" (К проблеме обучения языку словесного искусства) / В.Б.Сосновская // Функциональные особенности лингвистических единиц: сб. науч. тр. / Кубан. ун-т. Краснодар, 1979. - С.167-171.

302. Социо Логос: Социология. Антропология. Метафизика. Вып. 1 : Общество и сферы смысла / под общ. ред. В.В.Винокурова и А.Ф.Филиппова. -М.: Прогресс, 1991.-478 с.

303. Старец Силуан Афонский. М.: Подворье Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря, 1996. - 463 с.

304. Степанов Ю.С. Семиотика / Ю.С.Степанов. М.: Наука, 1971.166 с.

305. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип причинности / Ю.С.Степанов //Язык и наука конца XX века: сб. ст.-М.:1. Наука, 1995b С.35-73.

306. Степанов Ю.С. Изменчивый «образ языка» в науке XX века / Ю.С.Степанов // Там же. 19952. - С.7-34.

307. Сулковский И. Подтекст в системе текстовых и внетекстовых связей / И.Сулковский // Марксизм-ленинизм и проблемы теории литературы: тез. докл. науч. конф. / Казах, ун-т. Алма-Ата, 1969. - С. 101-103.

308. Су сов И.П. Семантическая структура предложения / И.П.Сусов; Тул. пед. ин-т. Тула, 1973. - 141 с.

309. Тетерина Т. С. Интерпретация художественного текста: динамический характер межтекстовых связей / Т.С.Тетерина // Стилистика и прагматика: тез. докл. науч. конф. / Перм. ун-т. Пермь, 1997. - С.92-94.

310. Тодоров Ц. Поэтика / Ц.Тодоров // Структурализм: «за» и «против»: сб. ст. М.: Прогресс, 1975. - С.37-113.

311. Тодоров Ц. Понятие литературы / Ц.Тодоров // Семиотика: сб.ст.- М.: Радуга, 1983ь С.355-369.

312. Тодоров Ц. Семиотика литературы / Ц.Тодоров // Там же. 19832.- С.350-354.

313. Топоркова И.А. Имплицитность как компонент смысловой структуры текста / И.А.Топоркова // Семантика целого текста: тез. выступ, на со-вещ. М.: Наука, 1987. - С. 149.

314. Топоров В.Н. Об одном архаичном и.е. элементе в древней русской духовной культуре svet / В.Н.Топоров // Языки культуры и проблемы переводимости: сб. ст. -М.: Наука, 1987. - С.184-252.

315. Торосян В.Г. Ценность философии / В.Г.Торосян // Вопр. философии. 1993. - № 9. - С.94-96.

316. Торсуева И.Г. Эмоциональность в речи / И.Г.Торсуева // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации) / Колл. авт. М.: Наука, 1976. - С.228-233.

317. Троицкий В.П. «Античный космос и современная наука» и современная наука / В.П.Троицкий // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М.: Мысль; Рос. откр. ун-т, 1993. - С.882-905.

318. Туранский И.И. Язык окно в мир человека или . / И.И.Туранский // Нормы человеческого общения: тез. докл. междунар. науч. конф. / Нижегор. лингв, ун-т. - Н.Новгород, 1997. - С.22-23.

319. Унайбаева P.A. Категория подтекста и способы его выявления: дис. . канд. филол. наук / Р.А.Унайбаева. М.: МГПИИЯ им. М.Тореза, 1980.-190 с.

320. Усачева Н.И Подтекст в коротком рассказе (на материале немецкой литературы) / Н.И.Усачева // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы: межвуз. сб. / Ленингр. ун-т. — Л., 1982. Вып.З. — С.77-84.

321. Уфимцева A.A. Лексическая номинация (первичная нейтральная) / А.А.Уфимцева // Языковая номинация. Виды наименований: сб. ст. М.: Наука, 1977.-С.5-85.

322. Федоров A.B. О смысловой многоплановости слова как проблеме художественного перевода / А.В.Федоров // Теория и критика перевода: сб. ст. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1962. - С. 15-25.

323. Федосюк М.Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров / М.Ю.Федосюк // Вопр. языкознания. 1997. - № 5. - С. 102-120.

324. Фейнберг E.JI. Интуитивное суждение и вера / Е.Л.Фейнберг // Вопр. философии. 1991.-№ 8.-С.13-24.

325. Филимонов О.Н. Семантико-прагматический аспект ритма художественной прозы / О.Н.Филимонов, Т.Г.Сокольская, Л.А.Гаевый // Семантика целого текста: тез. выступ, на совещ. М.: Наука, 1987. - С. 153-154.

326. Филиппов А. Ф. Социология и космос / А.Ф.Филиппов // Социо -Логос: Социология. Антропология. Метафизика. Вып.1: Общество и сфера смысла / под общ. ред. В.В.Винокурова и А.Ф.Филиппова. М.: Прогресс, 1991. - С.241-273.

327. Финкелъштейн И.Л. Хемингуэй-романист. Годы 20-е и 30-е / И.Л.Финкелынтейн; Горьк. пед. ин-т иностр. яз. Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1974. - 216 с.

328. Фишман Н.Л. Ни одного дня без строчки / Н.Л.Фишман // Наука и жизнь. 1970. - № 6. - С.102-108.

329. Флоренский П.А. О литературе / П.А.Флоренский // Вопр. лит. — 1988. -№ 1. С.153-176.

330. Флоренский П.А. Автореферат / П.А.Флоренский // Вопр. философии. 19882.-№ 12. - С.113-119.

331. Флоренский П.А. Термин / П.А.Флоренский // Вопр. языкознания.- 1989. -№ 1. СЛ21-133.

332. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины / П.А.Флоренский.- М.: Правда, 1990т. Т. 1. - Ч. 1. - 489 с.

333. Флоренский П.А. У водоразделов мысли / П.А.Флоренский. М.: Правда, 19903, - Т.2. - 447 с.

334. Фортунатов Н.М. Творческий процесс и читательское восприятие / Н.М.Фортунатов // Содружество наук и тайны творчества: сб. ст. М.:

335. Искусство, 1968.-С. 191-217.

336. Фортунатов Н.М. Ритм художественной прозы / Н.М.Фортунатов // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве: сб. ст.-Л.: Наука, 1974. С. 173-186.

337. Фреге Г. Логика и логическая семантика / Г.Фреге. М.: Аспект Пресс, 2000.-512 с.

338. Фрейд 3. Психология бессознательного / З.Фрейд. М.: Просвещение, 1989.-448 с.

339. Фромм Э. Иметь или быть / Э.Фромм; пер. с англ. М.: Прогресс, 1990.-330 с.

340. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? / Р.М.Фрумкина // Язык и наука конца XX века: сб. ст. М.: Наука, 1995. - С.74-117.

341. Фуко М. Герменевтика субъекта / М.Фуко // Социо Логос: Социология. Антропология. Метафизика. Вып. 1: Общество и сфера смысла / под общ. ред. В.В.Винокурова и А.Ф.Филиппова. - М.: Прогресс, 1991. -С.284-311.

342. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: сб. пер. с нем. / М.Хайдеггер. -М.: Высш. шк., 1991. 192 с.

343. Хализев В.Е. Подтекст / В.Е.Хализев // Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1968. - Т.5. — С.829-830.

344. Хлодовский Р.И. Заметки о стиле Данте / Р.И.Хлодовский // Дан-товские чтения: сб. ст. М.: Наука, 1976. - С.44-70.

345. Храпченко М.Б. Литературный стиль и читатель / М.Б.Храпченко // Проблемы современной филологии: сб. ст. -М.: Наука, 1965. С.462-469.

346. Храпченко М.Б. Литература и моделирование действительности / М.Б.Храпченко // Контекст 1973. Литературно-теоретические исследования. -М.: Наука, 1974. С.11-33.

347. Храпченко М.Б. Природа эстетического знака / М.Б.Храпченко //

348. Вопр. философии. 1976. -№ 2. - С.148-158; 1976. -№ 3. -С.96-105.

349. Цвейг С. Зигмунд Фрейд (Вместо предисловия) / С.Цвейг // По ту сторону принципа удовольствия. М.: Изд. группа «Прогресс»; Литера, 1992. - С.3-90.

350. Чейф У.Л. Значение и структура языка / У.Л.Чейф. М.: Прогресс, 1975.-432 с.

351. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях / А.Ченки // Вопр. языкознания. 1996. -№ 2. - С.68-78.

352. Черепанова И.Ю. Текст как фактор изменения установки личности (лингвистические аспекты суггестии) / И.Ю.Черепанова: автореф. дис. . канд. филол. наук. Пермь, Изд-во Перм. ун-та, 1992. - 17 с.

353. Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Начала суггестивной лингвистики / И.Ю.Черепанова. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1995j. - Ч. 1. - 213 с.

354. Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Начала суггестивной лингвистики / И.Ю.Черепанова. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 19952. - 4.2. - 107 с.

355. Чернов Г.В. Имплицитность текста, смысловой вывод и перевод / Г.В.Чернов // Смысл текста как объект перевода: сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1986. - Вып.278. - С.10-25.

356. Чистякова Г.Д. Смысловая структура текста как определяющий фактор его понимания / Г.Д.Чистякова // Семантика, логика и интуиция в мыслительной деятельности человека: сб. ст. — М.: Педагогика, 1979. -С.101-126.

357. Чичерин A.B. Скрытые силы слова / А.В.Чичерин // Вопр. лит. -1963.-№ 1. С.79-91.

358. Чуковский К.И. Высокое искусство / К.И.Чуковский. М.: Сов. писатель, 1988.-349 с.

359. Чулкова B.C. Один из способов интеграции текста / В.С.Чулкова // Науч. докл. высш. шк. Филол. науки. 1978. -№ 1. - С.47-57.

360. Шеарц И.Е. Взаимосвязь осознаваемых и неосознаваемых компонентов психики в педагогическом процессе / И.Е.Шварц // Сов. педагогика. 1980. -№ 7. - С.84-90.

361. Швейцер А.Д. Теория перевода / А.Д.Швейцер. М.: Наука, 1988.-215 с.

362. Шеллинг Ф.В.И. Философия искусства / Ф.В.И.Шеллинг. М.: Мысль, 1966.-496 с.

363. Шенделъс Е.И. Имплицитность в грамматике / Е.И.Шендельс // Вопр. романо-герм. филол. Синтаксическая семантика: сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. М., 1977. - Вып. 112. - С. 109-120.

364. Шерковин Ю.А. Предиспозиционные факторы и смысловое восприятие сообщений массовой коммуникации / Ю.А.Шерковин // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации) / Колл. авт.-М.: Наука, 1976. С. 159-168.

365. Шкловский В. Б. Тетива. О несходстве сходного / В.Б.Шкловский // Шкловский В.Б. Собр. соч.: в 3 т. М.: Худож. лит., 1974. -Т.З. - С.465-786.

366. Шкловский В.Б. О теории прозы / В.Б.Шкловский. М.: Сов.пи-сатель, 1983. - 383 с.

367. Шлейермахер Ф. О разных методах перевода / Ф.Шлейермахер //

368. Вестн. Моск. ун-та. Сер. Филол. 2000. - № 2. - С. 127-145.

369. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д.Н.Шмелев. М.: Наука, 1973. - 280 с.

370. Штофф В.А. Роль моделей в познании / В.А.Штофф. JL: Изд-во Ленингр. ун-та, 1963. - 128 с.

371. Щавелев С.П. «Поступающее мышление»: рассуждение на заданную М.М.Бахтиным тему / С.П.Щавелев // М.М.Бахтин и гуманитарное мышление на пороге XXI века: тез. III Саранских междунар. бахтинских чтений / Мордов. ун-т. Саранск, 1995. - 4.1. - С.135-137.

372. Щербина Т. С. Лингвистическая природа подтекста (на материале диалогической речи) / Т.С.Щербина // Функциональные особенности лингвистических единиц: сб. науч. тр. / Кубан. ун-т. Краснодар, 1979. -С.171-177.

373. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / У.Эко. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. - 431 с.

374. Юнг КГ. Проблема души современного человека / К.Г.Юнг // Науч. докл. высш. шк. Филос. науки. 1989. - № 8. - С. 114-126.

375. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика / Р.Якобсон // Структурализм «за» и «против»: сб. ст. -М.: Прогресс, 1975. С. 193-230.

376. Якобсон Р. К языковедческой проблематике сознания и бессознательности / Р.Якобсон // Бессознательное = The unconscious: Природа, функции, методы исследования: сб. ст.: в 4 т. Тбилиси: Мецниереба, 1978. - Т.З. - С.156-167.

377. Якобсон Р. В поисках сущности языка / Р.Якобсон // Семиотика: сб. ст.: Переводы / под ред. Ю.С.Степанова.-М.: Радуга, 1983j. С.102-117.

378. Якобсон Р. Поэзия грамматики и грамматика поэзии / Р.Якобсон // Там же. 1983г. - С.462-482.

379. Яковлев Е.Г. О некоторых онтологических чертах русского духа / Е.Г.Яковлев // Поиск смысла: сб. ст. / Нижегор. пед. ин-т иностр. яз.1. Н.Новгород, 1994.-С.7-17.

380. Ярошевский М.Г. Зигмунд Фрейд выдающийся исследователь психической жизни человека / М.Г.Ярошевский // Фрейд 3. Психология бессознательного. - М.: Просвещение, 1989. - С.3-28.

381. Ясперс К. Духовная ситуация времени / К.Ясперс // Науч. докл. высш. шк. Филос. науки.- 1988.-№ 11.-С.85-94; 1988.-№ 12.-С.102-112.

382. Agricola Е. Semantische Relationen im Text und im System. Halle (Saale): VEB Max Niemeyer Verlag, 1975. - 128 S.

383. Bühler K. Sprachtheorie: Die Darstellungsfunktion der Sprache / K.Bühler. Stuttgart; New York: Gustav Fischer Verlag, 1982. - 434 S.

384. Danes F. Zur linguistischen Analyse der Textstruktur / F .Danes II Textlinguistik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. -S.185-192.

385. Dijk T.A. van. Aspekte einer Textgrammatik / T.A. van Dijk II Textlinguistik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft., 1978. - S.268-299.

386. Dressler W. Wege der Textlinguistik / W.Dressler II Textlinguistik. -Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. S.l-15.

387. Eco U. Der ästhetische Text als Erfindung / U.Eco // Eco Umberto. Semiotik. Entwurf einer Theorie der Zeichen. Übersetzt von G.Memmert. München: W.Fink Verlag, 1987. - S.347-368.

388. Emerson R. W. Die Sonne segnet die Welt / R.W.Emerson. Leipzig: Verlag Karl Robert Langewiesche. Ohne Jahr. - 299 S.

389. Faulseit D. Stilistische Mittel und Möglichkeiten der deutschen Sprache / D.Faulseit, G.Kühn. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1975. - 286 S.

390. Fleischer W. Stilistik der deutschen Gegenwartssprache / W.Fleischer, G.Michel. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1975. - 394 S.

391. Hartmann P. Zur anthropologischen Fundierung der Sprache /

392. P.Hartmann // Pragmatik I. Interdisziplinäre Beiträge zur Erforschung der sprachlichen Kommunikation. München: W.Fink Verlag, 1974. - S.l 1-20.

393. Hellwig P. Titulus oder über den Zusammenhang von Titeln und Texten / P.Hellwig //Zeitschrift für germanische Linguistik. 1984. -H.1. - S.l-20.

394. Humboldt W. von. Über die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaus und ihren Einluß auf die geistige Entwicklung des Menschengeschlechts / W. von Humboldt. Berlin: Verlag von S. Calvary & Co, 1876. - Bd.2. - 544 S.

395. Humboldt W. von. Form der Sprachen / W. von Humboldt // Die sprachphilosophischen Werke Wilhelm's von Humboldt. — Berlin: Ferd. Dümmlers Verlagsbuchhandlung Harrwitz und Goßmann, 1884. S.260-271.

396. Humboldt W. von. Über den Nationalcharakter der Sprachen / W. von Humboldt II Bildung und Sprache. Eine Auswahl aus seinen Schriften. Padeborn: Verlag F.Schöningh, 1959j. - S.75-88.

397. Humboldt W. Über das Verhältnis der Religion und der Poesie zu der sittlichen Bildung / W. von Humboldt // Bildung und Sprache. Eine Auswahl aus seinen Schriften. Padeborn: Verlag F.Schöningh, 195 92. - S.72-74.

398. Hundsnurscher F. Grammatik vom Text her / F.Hundsnurscher II Zeitschrift für germanische Linguistik. Deutsche Sprache in Gegenwart und Geschichte. 1994. - Bd. 22. - H.3. - S.362-368.

399. Kayser W. Das sprachliche Kunstwerk. Eine Einfuhrung in die Literaturwissenschaft / W.Kayser. Bern; München: Francke Verlag, 1971. - 460 S.

400. Kießling K. Deutsch. Die Ausdrucksmittel der Sprache / K.Kießling. -Leipzig: VEB Fachbuchverlag, 1982. 143 S.

401. Klaus G. Semiotik und Erkenntnistheorie / G.Klaus. Berlin: VEB Deutscher Verlag der Wissenschaften, 1963. - 164 S.

402. Koch W.A. Einige Probleme der Textanalyse / W.A.Koch II Textlinguistik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. S. 106-122.

403. Liebold H. Die semantische Struktur, der Wortinhalt und die Übersetzbarkeit / H.Liebold // Fremdsprachen. 1967. - H.3. - S.203-206.

404. Liebold H. Die Kategorien Explizität und Expressivität / H.Liebold II Fremdsprachen. 1975. - H.4. - S.272-276.

405. Meier G.F. Wirksamkeit der Sprache / G.F.Meier II Pragmatik I. Interdisziplinäre Beiträge zur Erforschung der sprachlichen Kommunikation. München: W.Fink Verlag, 1974. - S.63-83.

406. Nickel G. Kontextuelle Beziehungen zwischen Sätzen im Englischen / G.Nickel II Textlinguistik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. -S.147-166.

407. Paduceva E.V. Referentielle Aspekte der Semantik des Satzes / E.V.Paduceva II Studia grammatica XXIX. Syntax, Semantik und Lexikon. Berlin: Akademie-Verlag, 1988. - S.171-184.

408. Pätzold M. Aspekte einer linguistischen Textanalyse aus der Rezipien-tenperspektive / M.Pätzold // Zeitschrift für Germanistik. 1990. - H.3. - S.324-330.

409. Petöfi J.S. Von der Satzgrammatik zur semiotischen Textologie. Einige methodologische Fragen der Textinterpretation / J.S.Petöfi II Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Komminikationsforschung. 1987. - Bd.40. - H.l. - S.3-18.

410. Polenz P. Funktionsverben im heutigen Deutsch / P.Polenz // Beihefte zur Zeitschrift «Wirkendes Wort». 1963. - H.5. - S.3-46.

411. Polenz P. Deutsche Satzsemantik. Grundbegriffe des Zwischen-den-Zeilen-Lesens / P.Polenz. Berlin; New York: Walter de Gruyer Verlag, 1985. -389 S.

412. Riesel E. Der Stil der deutschen Alltagsrede / E.Riesel. Leipzig: VEB Druckformenherstellungszentrum, 1970. - 367 S.

413. Riesel E. Deutsche Stilistik / E.Riesel, E.Schendels. Moskau: Verlag Hochschule, 1975.-316 S.

414. Schendels E. Deutsche Grammatik. Morphologie. Syntax. Text / E.Schendels. Moskau: Vyssaja Skola, 1979. - 397 S.

415. Schieben-Lange B. Der Einbruch pragmatischer Fragestellungen in andere sprachwissenschaftliche Bereiche / B.Schieben-Lange // Schieben-Lange B. Linguistische Pragmatik. Stuttgart: Verlag W. Kohlhammer, 1975. - S.l 12-118.

416. Schmidt S.J. Bedeutung und Begriff. Zur Fundierung einer sprachphilosophischen Semantik / S.J.Schmidt. Braunschweig: Friedr. Vieweg & Sohn, 1969. 176 S.

417. Schmidt S.J. Texttheorie. Probleme einer Linguistik der sprachlichen Komminikation / S.J.Schmidt. München: W.Fink Verlag, 1973. - 184 S.

418. Schmidt S.J. Vorbemerkungen des Herausgebers / S.J.Schmidt // Pragmatik I. Interdisziplinäre Beiträge zur Erforschung der sprachlichen Kommu-mikation. München: W.Fink Verlag, 1974. - S.7-10.

419. Schmidt S.J. Text und Bedeutung. Sprachphilosophische Prolegomena zu einer textsemantischen Literaturwissenschaft / S.J.Schmidt // Textlinguistik. -Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. S.232-267.

420. Sökeland W. Indirektheit von Sprechhandlungen. Eine linguistische Untersuchung / W.Sökeland. Tübingen: M.Niemeyer Verlag, 1980. - 168 S.

421. Unger F. Wie implizit kann Metakommunikation sein? / F.Unger // Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. -1990. -Bd.43. H.2. - S.186-200.

422. Weinrich H. Die Textpartitur als heuristische Methode / H.Weinrich // Textlinguistik. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. - S.391-412.

423. Weinrich H. Textgrammatik der deutschen Sprache / H.Weinrich. -Berlin; New York: W. de Gruyter Verlag, 1993. 265 S.

424. Weisgerber J.L. Die Sprache unter den Kräften des menschlichen Daseins / J.L.Weisgerber. Düsseldorf: Pädagogischer Verlag Schwann, 1954. - 50 S.

425. Weisgerber J.L. Von den Kräften der deutschen Sprache. Vom Weltbild der deutschen Sprache. Die sprachliche Entwicklung der Welt / J.L.Weisgerber. Düsseldorf: Pädagogischer Verlag Schwann, 19542. - Bd.2. -284 S.

426. Weisgerber J.L. Das Menschheitsgesetz der Sprache. 2. Aufl / J.L.Weisgerber. Heidelberg: Quelle & Meyer Verlag, 1964. - 202 S.

427. Zimmermann W. Literaturgeschichte und Interpretation im Deutschunterricht des Gymnasiums / W.Zimmermann // Beihefte zur Zeitschrift «Wirkendes Wort». 1963. -H.6. - S.3-39.1. Словари

428. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: - Сов. энциклопедия, 1969. Изд. 2-е, стереотипное. - 607 с.

429. Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт, 1998.- 1535 с.

430. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 1434 с.

431. Кононенко Б.И. Большой толковый словарь по культурологии. -М.: Вече. ACT, 2003. 512 с.

432. Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1968. Т.5.-975 с.

433. Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1975.-Т.8.-1135 с.

434. Культурология. XX век. Энциклопедия. СПб.: Университетскаякнига, 1998.- Т.1.-448 с.

435. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990. -685 с.

436. Литературный энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1987.-751 с.

437. Новейший философский словарь. Минск: Книжный Дом, 2003.- 1280 с.

438. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1988.750 с.

439. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н.Кожиной. М.: Флинта; Наука, 2003. - 695 с.

440. Философская энциклопедия. -М.: Сов. энциклопедия, 1960-1970. -Т.1-5.-2993 с.

441. Философский словарь / пер. с нем. под ред. М.М.Розенталь. -М.: Изд-во иностр. лит, 1961. 720 с.

442. Meyers Lexikon. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1975.1063 S.

443. Synonymwörterbuch. Herausgegeben von H.Görner und G.Kempcke.- Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1978. 643 S.

444. Wörterbuch der deutschen Gegenwartssprache / herausgegeben von R.Klappenbach und W.Steinitz. Berlin: Akademie-Verlag, 1974-1978. - Bd. 1-6.- 4579 S.

445. Источники языковых иллюстраций

446. Apitz В. Nackt unter Wölfen / B.Apitz. Leipzig: Verlag Philipp Reclam, 1965.-450 S.

447. Boll H. Und sagte kein einziges Wort / H.Böll. Moskau: Verlag Hochschule, 1966. - 384 S.364

448. Borcherts Werke. Moskau: Verlag Progress, 1970. - 256 S.

449. Bürger H. Krach in der Neunten / H.Bürger. Berlin: Der Kinderbuchverlag, 1988. - 96 S.

450. Domma О. Vom braven Schüler Ottokar / O.Domma. Berlin: Der Kinderbuchverlag, 1984.-288 S.

451. KonsalikH.G. Duell im Eis / H.G.Konsalik. Berlin: Goldmann Verlag, 1988.-287 S.

452. Remarque1 E.M. Drei Kameraden / E.M.Remarque. Moskau: Verlag für fremdsprachige Literatur, 1963. - 462 S.

453. Remarque2 E.M. Im Westen nichts Neues / E.M.Remarque. Berlin; Weimar: Aufbau-Verlag, 1989. - 205 S.

454. Борхерт В. Хлеб / пер. Л.Черной / В.Борхерт // Борхерт В. Избранное: пер. с нем. М.: Худож. лит., 1977. - С.284-287.