автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.01
диссертация на тему: Онтология повседневности и неклассическая гносеология В.В. Розанова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Онтология повседневности и неклассическая гносеология В.В. Розанова"

На правах рукописи

Городилова Татьяна Сергеевна

ОНТОЛОГИЯ ПОВСЕДНЕВНОСТИ И НЕКЛАССИЧЕСКАЯ ГНОСЕОЛОГИЯ В. В. РОЗАНОВА

09.00.01 Онтология и теория познания

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Киров 2006

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Вятский государственный гуманитарный университет» на кафедре философии и социологии

кандидат философских наук, доцент Владыкина Елена Федоровна

доктор философских наук, профессор Останина Ольга Александровна

кандидат философских наук, доцент Новоселов Олег Николаевич

Вятская государственная сельскохозяйственная академия

Защита состоится 23 декабря 2006 года в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.041.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук, доктора культурологии при государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Вятский государственный гуманитарный университет» по адресу: 610002, г. Киров, ул. Красноармейская, 26, ауд. 204.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Вятский государственный гуманитарный университет».

Автореферат разослан « ЛА» ноября 2006 г.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Ученый секретарь диссертационного совета

Н. И. Поспелова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В диссертационном исследовании осуществлен анализ философского наследия В. Розанова с целью обоснования онтологии повседневности и характеристики неклассической гносеологии в работах философа.

Актуальность исследования. XX век ознаменован множеством событий, глубоко изменивших жизнь и мироощущение людей. Из опыта современности проступает некоторый новый облик человека, «новая антропологическая реальность» (термин С. Хоружего). Человека рубежа тысячелетий нельзя считать прежним классическим субъектом европейской онтологии и гносеологии. Эпоха, в которой господствует префикс пост (постиндустриальное общество, постистория, постструктурализм, постмодернизм), готова отказаться от идеи человека, как высшей ориентирующей общественное развитие ценности (М. Фуко, Ж. Деррида).

Однако многие современные исследователи говорят о поспешности подобного рода выводов. В. Лекторский в работе «Умер ли человек?»1 подчеркивает, что вопрос о будущем человека и человеческого рода стоит сегодня гораздо острее, чем когда бы то ни было. Совсем необязательно соглашаться с тезисом постмодернистов о «конце человека». Они правы только в том, что если человек не защитит себя, то он может «умереть». Развитие техногенной цивилизации привело к появлению глобальных проблем, и они поставили под угрозу основы человеческого бытия. Среди них выделяют неконтролируемое развитие оружия массового поражения, экологический кризис, нарастающие процессы отчуждения человека. Современный этап развития цивилизации, который называют информационным обществом, характеризуется частым возникновением нештатных, неординарных ситуаций, повышением степени риска. Выход из этих ситуаций требует от человека принятия собственных творческих, нестандартных решений. Это означает, что современная цивилизация усиливает требования к отдельному индивиду: он уже не может прятаться за анонимным решением безликого коллектива, а должен действовать на свой страх и риск. Результат этого — рост индивидуализации и повышение личной ответственности.

В этих условиях задача современной философии — помочь человеку сохранить не только традиционные ценности, составляющие фундаментальные основания человеческого бытия (свобода, индивидуальность, ответственность), но и выработать новые смысложизнённые ориентиры, идеалы человеческой деятельности, изменить отношение к своей собственной природе и окружающему миру.

С признанием в XX веке идеи многогранности человека и, следовательно, необходимости его многостороннего изучения начинается и более пристальное исследование различных форм человеческого бытия, в том числе тех, которые до сих пор игнорировались, либо им не придавалось серьезного

1 Лекторский, В. А. Умер ли человек? (Текст] / В. А. Лекторский // Человек. - 2004. - № 4. - С. 10-16

значения. К их числу относится феномен повседневности. Его изучение является важной проблемой современной философии. Отсутствие термина «повседневность» в истории философии не означает отсутствия проблемы повседневности. Начиная с античности, наблюдалась тенденция понимать повседневное как враждебное разуму, как рутинное и обыденное. Платон и Аристотель принципиально отделяли обыденные мнения от истинного знания, которое они характеризовали как соответствие подлинному бытию.

Феномен повседневности обратил на себя пристальное внимание в связи с так называемым «кризисом европейской науки». Надысторические законы оказались не в состоянии объяснить все многообразие реальной жизнедеятельности человека. Поэтому историки и этнографы обратились к таким сторонам общественно-исторической жизни, как семиотика вещей и повседневности, картина мира в обыденном сознании. Историки, работающие в духе школы «Анналов» (Ф. Бродель, М. Блок, Ф. Арьес, А. Гуревич и др.), стали исследовать конкретную повседневность конкретной эпохи, описывать разные пласты жизни: установки сознания, ценности, одежду, утварь, привычки.

Феноменологическая школа во главе с Э. Гуссерлем предприняла попытку подвергнуть феномен повседневности строгой философской рефлексии. Э. Гуссерль признавал за миром повседневной жизни роль фундамента теоретического знания и считал, что познание бытия возможно на его основе. А. Шютц вслед за Э. Гуссерлем интерпретирует «интерсубъективный жизненный мир» как «интерсубъективный мир повседневной жизни». Повседневность им рассматривается в качестве одной из сфер реальности, которая первична по отношению к другим сферам. Анализу повседневности посвящены и работы отечественных мыслителей: Л. Ионина, Б. Маркова, Г. Кнабе,

A. Ястребицкой, Л. Григорьева. В трудах и отечественных, и зарубежных исследователей повседневность понимается как фундаментальная сфера реальности, необходимая для формирования личности и социума в целом. Число серьёзных аналитических работ, исследующих онтологические структуры повседневности, незначительно.2 На этом фоне обращение к творчеству

B. Розанова представляется весьма продуктивным. В. Розанов осуществил исторически первое в русской философии «оправдание» повседневности, через придание ей онтологического статуса.

Еще одной задачей философии на современном этапе является обновление методологии познания мира и человека. Новая методология основана на соединении идей экзистенциально-антропологического, социокультурного и герменевтического подходов, отражении «человеческого измерения» познания, а не только абстрактно-гносеологического. Наука об обществе требует сегодня не выбора одной из нескольких установок, а их постоянного взаимодействия, соединения «объективного анализа, ориентированного на доказуемую истину, и субъективного переживания исходных данных этого

2 Анализ повседневности с позиций онтологии предпринимается в работе Е. Золотухиной-Аболи-ной «Повседневность и другие миры опыта» (М., 2003) и диссертации А. Магомедовой «Феномен повседневности (социально-философский анализ)» (СПб, 2000)

анализа»3. С начала XX века об этом говорили и продолжают говорить представители различных областей знания: в истории М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, в этнографии Л. Леви-Брюлль, в философии Э. Гуссерль, П. Рикер, Г. Г. Гадамер, М. Фуко, Ж. Бодрийяр, В. Лекторский, В. Степин, в семиотике Р. Барт, Г. Кнабе.

В свете вышеозначенных аспектов познания мира философия В. Розанова вновь выступает в качестве уникального и самобытного явления, как для начала, так и для конца XX века. Он представляет повседневность как источник духовного опыта человека, как основание для нового способа осмысления бытия. Поскольку данные аспекты в наследии В. Розанова не получили в современной философии соответствующей оценки, диссертация призвана восполнить этот пробел.

Следует отметить, что философия В. Розанова не носила систематизированного теоретического характера. У него нет жесткого деления на онтологическую и гносеологическую проблематику. Напротив, они органически сливаются в единое целое, чему немало способствовала и нетрадиционная форма его письма. Разграничение онтологического и гносеологического аспектов в философии В. Розанова предпринято автором диссертации с целью более четкого обозначения новизны и оригинальности розановских взглядов на бытие человека и мира. В конечном итоге, такое деление позволяет подчеркнуть неклассичность философии В. Розанова, выраженную в единстве познаваемого и познающего, и типичное для русской философии стремление к цельному знанию, порождаемому единством чувства, разума, интуиции и веры. В. Розанов наметил целый ряд тем, ставших предметным полем современных философских исследований, во многом предвосхитив стратегические направления постклассической онтологии и гносеологии. Осмысление наследия В. Розанова представляется продуктивным также и потому, что это позволит использовать его философские положения для решения актуальных проблем современной философии. Розановское обращение к семье и частной жизни, как основному источнику духовного опыта и нравственного совершенствования человека, дает возможность обосновать безусловную ценность человеческой жизни (не отказываясь ни от одного из ее проявлений) и указать возможные выходы из «антропологического кризиса» конца XX века.

Степень разработанности проблемы. Исследовательская литература, посвященная анализу жизни и творчества В. Розанова, довольно обширна. Это связано с тем обстоятельством, что, начиная с 80-х годов XX века (после долгих лет «забвения») и по сей день, В. Розанов входит в число очень популярных авторов. Его произведения стали активно издаваться, вплоть до публикации его заметок на полях писем. В издательстве «Республика» подготовлено многотомное собрание сочинений В. Розанова под редакцией А. Николюкина. Вышли в свет несколько томов собрания сочинений философа

3 Кнабе, Г. С. Семиотика культуры [Текст] / Г. С. Кнабе. - М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2005. - С. 11

под редакцией Г. Сукача. Работы В. Розанова печатаются в журналах, в тематических сборниках произведений авторов рубежа XIX-XX веков.

Отечественным читателям стали доступны исследования жизни и творчества В. Розанова, написанные еще в начале XX века и вышедшие за рубежом. Среди них можно выделить следующие: Э. Голлербах «В. В. Розанов. Жизнь и творчество» (Париж, 1976), М. Курдюмов «О Розанове» (Париж, 1929), М. Спасовский «В.В.Розанов в последние годы своей жизни. Среди неопубликованных писем и рукописей» (Нью-Йорк, 1968).

Интересные, глубокие, а подчас весьма спорные мысли о философии В. Розанова можно найти в трудах отечественных философов рубежа XIX-XX веков: В. Соловьева, Н. Бердяева, Н. Лосского, Г. Флоровского, П. Флоренского, В. Зеньковского. Их работы много дают для понимания места и роли В. Розанова в интеллектуальной, общественной, религиозной жизни России рубежа XIX-XX веков.

Особое значение в изучении наследия В. Розанова играет мемуарная литература. Воспоминания дочерей философа и его современников: М. Пришвина, П. Перцова, Р. Ремизова, 3. Гиппиус, Д. Мережковского,

A. Белого и др. Многие из них вошли в книгу «Pro et contra». Она включает большое количество статей разных авторов, оценивающих философа с противоположных позиций: гениального стилиста, оригинального мыслителя, человека многогранного таланта, но и писателя с «органическим пороком», «двурушника», мещанина и обывателя.

Исследования о В. Розанове, написанные в конце XX века, носили обобщающий, описательный характер и преследовали цель познакомить современного читателя с личностью и творчеством этого оригинального мыслителя. Особо можно выделить работы следующих авторов: В. Фатеева «Розанов. Жизнь. Творчество. Личность», три монографии А. Николюкина «Писатель нетрадиционного мышления», «Голгофа Василия Розанова», и «Розанов» (серия «ЖЗЛ»), В. Сукача «Жизнь Василия Васильевича Розанова "как она есть"», А. Синявского «Опавшие листья» В. Розанова».

Необходимо отметить ряд работ, изучающих в обширном наследии

B. Розанова отдельные темы. Е. Курганов, Г. Мондри в работе «Василий Розанов и евреи» осуществляют проекцию еврейской темы на русскую литературу, с введением в этот контекст Василия Розанова. Н. Болдырев в книге «Семя Озириса или Василий Розанов как последний Ветхозаветный пророк» предпринимает оригинальную попытку представить В. Розанова как «русского даоса», с одной стороны, и «пожизненного экстатика» - с другой.

В числе авторов, анализирующих специфику религиозных представлений философа, его метафизику пола, роль в формировании нового религиозного сознания, можно назвать А. Лосева, И. Евлампиева, А. Гулыгу, Е. Некрасову, И. Едошину, В. Аверьянова, Л. Шапошникова и др. О месте В. Розанова в литературном процессе и его взглядах на литературу пишут В. Шкловский, Л. Кацис, В. Ерофеев, В. Турбин, С. Климова, В. Горбунов и др. О значении философии В. Розанова для решения актуальных проблем

современности (обоснование новой персонологии, человеческой телесности, решение вопросов, связанных с постмодернизмом, феминизмом и т. д.) говорят Г. Тульчинский, М. Эпштейн, Б. Марков.

Особую роль во всестороннем исследовании творчества В. Розанова играет «Межрегиональный научный центр по сохранению и изучению творческого наследия В. Розанова и П. Флоренского» (Кострома), под эгидой которого выходит научно-публицистический журнал «Энтелехия». В этом издании освещаются все наиболее значимые, актуальные вопросы изучения философии В. Розанова.

Тема повседневной жизни в творчестве В. Розанова анализируется только в ряде недавно вышедших работ: это статьи С. Алехиной «Идея дома в русской ментальности (философские искания В. Розанова)», диссертации

A. Павленко «Философско-педагогическая идея семьи в публицистике

B. Розанова» (Елец, 2000) и работе И. Сиземской, Л. Новиковой «Повседневность как воспитательное пространство». Но в них не делается акцент на специфику онтологического понимания В. Розановым человека как «обывателя», оправдание его «частной жизни». Таким образом, начиная с современников В. Розанова и заканчивая нашими современниками, все, так или иначе, говорят о значимости частной жизни для В. Розанова, преклонении перед ней. Однако мало кто из исследователей обращает внимание на то, что он пытается придать ей онтологический статус, не исследуются и средства, с помощью которых он этого достигает.

Только в диссертации И. М. Наливайко «Проблема повседневности в постклассической философии (опыт философской реконструкции творчества В. В. Розанова)» (Минск, 1999) это становится предметом изучения. Однако, при всей полноте рассмотрения феномена повседневности в творчестве В. Розанова, признания его философии в «качестве исторически первой попытки реабилитации повседневности на основе экспликации ее онтологического статуса», за рамками исследования остается феномен «обывателя» в онтологии повседневности и повседневность как источник познания. И в целом гносеологический аспект в философии В. Розанова остается вне поле зрения исследователей.

Таким образом, в работах, посвященных В. Розанову, чаще всего обращается внимание на его мысли, связанные с анализом и критикой социальных институтов (церковь, школа, государственные службы), политических идей (социализм, революция), осмыслением философских, религиозных проблем и вопросов литературы. Однако диссертант считает, что за раскрытием этих тем стоит стремление В. Розанова обосновать ценность, неповторимость человеческой личности, вернуть ей утраченную в ходе истории целостность. Философ полагает, что достигнуть этого можно не столько через обоснование роли человека в общественной, экономической, религиозной жизни, сколько через осознание повседневности в качестве базовой для всех выше перечисленных видов человеческой деятельности. Осознание этого может наступить только через признание изначальной святости человека и метафизической сущности его частной жизни.

Объект исследования — повседневная жизнь человека в философии В. Розанова.

Предметом исследования выступает онтология повседневности В. Розанова и неклассические способы её познания.

Цели исследования сводятся к тому, чтобы во-первых, проанализировать способы превращения частной жизни в онтологию повседневности (быта в бытие) в философии В.Розанова; во-вторых, исследовать перспективы новой гносеологии в контексте представлений В. Розанова о повседневности как духовно-понимающем бытии.

Для достижения этих целей исследования необходимо решить следующие задачи:

1) проследить эволюцию взглядов В. Розанова от «философии понимания» к «философии жизни» (онтологический аспект) и от «понимания» к «духовному опыту» (гносеологический аспект);

2) на основе анализа религии пола и религии семьи теоретически обосновать онтологический статус повседневности в философии В. Розанова;

3) вписать феномен «обывателя» в контекст онтологии повседневности;

4) рассмотреть категории «жизнь», «смерть», «бессмертие» в свете ро-зановской «теитизации» быта;

5) раскрыть значение повседневности как источника духовного опыта человека;

6) охарактеризовать способы интуитивно-чувственного познания в контексте онтологии повседневности.

Научная новизна диссертационного исследования определяется недостаточной изученностью взаимосвязи онтологического и гносеологического аспектов в философии повседневности В. Розанова, что позволило:

— представить эволюцию взглядов В. Розанова от «философии понимания» к «философии жизни» как закономерный процесс в становлении его онтологии повседневности и опровергнуть устоявшуюся в исследовательской литературе точку зрения на противоречивость и непоследовательность философа.

— доказать, что онтология повседневности в философии В. Розанова представляет собой процесс «освящения» частной жизни человека, через придание семье и быту статуса онтологических категорий.

— представить «повседневность» в философии В. Розанова как источник для решения основной гносеологической проблемы - познания бытия

— рассмотреть воззрения В. Розанова, тяготеющие к синтезу философских, художественно-философских, религиозно-мистических, обыденных форм мышления, с позиций методологии познания мира и человека, заявленной в конце XX века.

Положения, выносимые на защиту:

1) переход от «философии понимания» к «философии жизни» в творчестве В. Розанова не следует понимать как кардинальную «ломку» взглядов

философа. При всех отличиях работ философа, начиная с первой книги («О понимании») и заканчивая последней («Апокалипсис нашего времени»), в содержится мысль о непреходящей и абсолютной значимости частной жизни человека для его гармоничного становления. В большинстве его работ, чему бы формально они ни были посвящены, в конечном счете, обосновывается идея о первостепенной значимости для человека мира повседневности. Именно это привело в итоге В. Розанова к формированию онтологии повседневности;

2) в исследовании обосновывается, что понятие «жизнь» в философии В. Розанова значительно отличается от той «философии жизни», которая оформилась в самостоятельное философское направление благодаря работам Ф. Ницше, А. Бергсона, В. Дильтея, Г. Зиммеля. В различных вариантах этого течения «жизнь» истолковывается как естественноорганическое начало, как космическая сила, создающая новые формы, как исторический процесс, реализующийся в неповторимых индивидуальных образах культуры, которая противопоставляется механической «цивилизации». В. Розанов понимает жизнь как онтологическую категорию и в своем анализе жизни человека касается тех глубин, которые другие или не замечали, или не считали важными. Он посягает на интимное, тайное, воплощением которого является пол, и понимает его не биологически, а метафизически;

3) В. Розанов последовательно и убедительно доказывает в своих работах необходимость отношения к повседневной жизни человека не как к быту, но как к бытию. Именно на это была рассчитана его религия «рождающего пола», которая позволила сделать «человека обыденного» «ангелоподобным» человеком и признать его частную жизнь, связанную, прежде всего, с семьей - явлением не обыденным, а религиозным. Категории «жизнь», «смерть», «бессмертие» в свете розановской «теитизации» быта также получают неклассическое звучание;

4) философия В. Розанова — это пример того, как повседневность становится источником для решения основной гносеологической проблемы — познания бытия, а специфические понятия - «пахучесть», «осязательность», «умиление» — приобретают статус научных категорий. Для его философии характерно тесное переплетение онтологической и гносеологической проблематики, когда вопрос о возможности и методах познания, как правило, решается в соответствии с требованиями нравственного совершенствования человека и определенного образа жизни, что предполагает сосредоточенность на «бытийном» аспекте, тесно связанном с индивидуальным, повседневным бытием человека.

Теоретико-методологической базой исследования послужили философские концепции, изложенные в трудах М. Хайдеггера, Э. Гуссерля. Они впервые обозначили проблему осмысления бытия человека как единственно возможного для осмысления бытия в целом, а категорию «повседневность» — в качестве фундамента научного познания. Исследование феномена повседневности опирается на методологические основания представителей школы «Анналов» (Л. Февр, М. Блок, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф), концепции

A. Щютца, Г. Кнабе, Л. Ионина, Е. Золотухиной-Аболиной, И. Касавина,

B. Лелеко. Кроме того, при изучении новых подходов в методологии познания мира и человека автор руководствовался рядом теоретических положений, выдвинутых в работах М. Бахтина, В. Лекторского, В. Степина, Л. Микешиной, И. Касавина.

Для решения поставленных задач диссертант опирался на общенаучные методы теоретического исследования: сравнительно-аналитический (с целью изучения философии В. Розанова в контексте русской и зарубежной философии XIX и XX века); историко-философской реконструкции (для рассмотрения эволюции взглядов В. Розанова с последующей проекцией ее на тему диссертационного исследования); герменевтический (для истолкования философских смыслов текстов В. Розанова).

Теоретическое значение исследования. Осуществлен анализ малоизученных аспектов философии В. Розанова, к которым следует отнести онтологию повседневности, феномен «обывателя», повседневность как источник «духовного опыта», неклассические способы познания бытия человека.

Практическое значение работы. Результаты исследования могут быть использованы для разработки лекционных курсов по онтологии и теории познания, истории философии, философской антропологии, истории религии, истории повседневной культуры.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры философии и социологии ВятГГУ, докладывались на научно-практической конференции «Василий Розанов в культурно-историческом пространстве России» (Кострома, 2004), Всероссийской конференции «Наследие Василия Розанова и концептуальные модели культуры Х1Х-ХХ веков» (Кострома, 2005), Всероссийской научно-технической конференции «Наука-производство-технология-экология» (Киров, 2004, 2005, 2006), отражены в научных публикациях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии. Объем диссертации 176 страниц. Библиографический список содержит 196 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I. Метафизика частного бытия в философии В. Розанова посвящена обоснованию онтологии повседневности в философии В. Розанова через рассмотрение созданных им религии пола и семьи как метафизических оснований частной жизни человека.

В первом параграфе «Пол и семья как метафизические основания частной жизни человека» доказывается, что при всех отличиях работ философа, начиная с первой книги («О понимании») и заканчивая последней («Апокалипсис нашего времени»), присутствует мысль о непреходящей и абсолютной значимости частной жизни человека для его гармоничного становления.

• Первый трактат философа «О понимании» посвящен анализу категории «понимание» как универсального метафизического начала, в котором объединяются «бытие» и «разум». Эта категория становится своего рода интуитивной, почти мистической, формой совпадения разума и мира, человека и всей окружающей реальности. Кроме того, пониманию В. Розановым «человеческого мира» не свойственно разделение на «дух» и «материю»; напротив, автором признается их равноценность. В этом положении прослеживаются основы тех взглядов, которые В. Розанов будет развивать позднее в религии пола, говоря о том, что «нельзя разделять плоть и дух» и придавая каждому из них большее значение.

Анализ последующих работ философа («Легенда о Великом Инквизиторе»: опыт критического комментария известного произведения Ф. Достоевского», «Цель человеческой жизни», «Религия и культура», «Метафизика христианства», «Уединенное») показал, что В. Розанов в каждой из них последовательно развивает идею о многогранности человека, значимости любой формы его жизни, и общественной, и частной. Пониманию В. Розановым «обывателя» чуждо усреднение и приземление. Философ «оправдывает» его в своей религии пола и, основанной на ней, религии частной жизни. В современной исследовательской литературе о В. Розанове практически нет анализа феномена «человека обыденного» в его философии, хотя именно этот аспект в философской проблематике автора является наиболее продуктивным для изучения: «обыватель» становится центральным звеном в онтологии повседневности В. Розанова.

Исследование эволюции взглядов философа показало, что в большинстве работ философа, чему бы формально они ни были посвящены, в конечном счете, обосновывается идея о первостепенной значимости для человека мира повседневности. Именно это привело в итоге В. Розанова к формированию «философии жизни». Однако необходимо подчеркнуть, что его понятие «жизни» значительно отличается от той «философии жизни», которая оформилась в самостоятельное философское направление благодаря работам Ф. Ницше, А. Бергсона, В. Дильтея, Г. Зиммеля. В. Розанов понимает жизнь как онтологическую категорию (а не как исторический процесс, космическую силу или естественноорганическую категорию). В своем анализе жизни человека философ касается тех глубин, которые другие или не замечали, или не считали важными. Он посягает на интимное, тайное, воплощением которого является пол, и понимает его не биологически (3. Фрейд), а метафизически.

Все дальнейшие работы В. Розанова стали своеобразным отражением этой темы, из нее вытекает критика христианства, современной семьи, образования, человека. Таким образом, доказывается, что в своей философии В. Розанов пытается реабилитировать «человека обыденного» и его жизнь через обращение к таким неоднозначным для большинства философов категориям как пол и половая любовь. В его работах они получают онтологический статус, а через них и семья, дети, дом, повседневная жизнь обычного человека становятся не столько «бытом», сколько «бытием». В. Розанов понимает и

принимает человека во всей его полноте, целостности, со всеми важными для него аспектами как общественной, политической жизни, так и частной, будничной.

В диссертационном исследовании религия пола В. Розанова анализируется через рассмотрение значимости пола и половой любви для обоснования метафизичности частной жизни человека. Подчеркивается, что В. Розанов в своем стремлении освятить земную жизнь, «обыденного человека» и его повседневный быт, приходит к выводу о необходимости для человека «рождения заново». Поэтому философ обращается к изучению онтологических основ жизни человека и создает религию пола, которая позволила моменты зачатия и рождения человека сделать не греховными (христианская традиция) или просто биологическими (научная точка зрения), а священными. Это потребовало от В. Розанова глубокого анализа проблемы пола, в результате чего он и сформулировал свою оригинальную концепцию.

Философ утверждает пол как «ноуменальный план» человека, как проявление «божественного в нас». Пол - это место встречи человека с человеком, человека и Бога, человека и бытия. В. Розанов стремится, в отличие от всех остальных философов, оцеломудрить пол. Он придает полу значение высшего, тайного руководителя человека. И, в то же время, стремится поставить над полом - Бога, придать полу религиозное обоснование. Для В. Розанова неприемлемо противопоставление пола как низменного, физического, «животной функции» - разуму, культуре, другим духовным - «высоким» и «благородным» началам.

Таким образом, одно из главных положений В. Розанова о религиозной сущности пола дает возможность онтологически и теологически обосновать ценность человеческой жизни, начало которой лежит в актах зачатия и рождения. Следовательно, половая любовь — не проявление греховной сущности человека, а лишь закономерное развитие и продолжение полового творчества, начатого самим Богом. Поэтому половая любовь в философии В. Розанова выступает как основной потенциал человеческого бытия. В этих рассуждениях он, также как и в вопросе о роли пола, занимает позицию, не свойственную никому в русской философии.

В. Розанов считает, что люди, которые разделяют плоть и дух, забывают, что они поворачивают назад дело рук Божиих, вынимая из тела дыхание Божие, дыхание любви и тяготения, а Дух Божий оставляют уединенным. В. Розанов ставит задачу для новой антропологии - уйти от доминирования в жизни человека только одного начала: этического. Он стремится к гармоничному соединению, взаимовлиянию двух начал: духовного и телесного. Реализоваться такое единение может только в вере, в единении человека и Бога. Именно на этом философ хотел бы построить основания новой религии и новой жизни человека.

Анализируя развитие истории человечества, В. Розанов говорит, что если люди хотят что-то изменить в общественной жизни, им следует пересмотреть основания образовательной системы, которая закладывает весьма

противоречивые предпосылки для дальнейшего развития человека как члена социума. Если же человечество хочет изменить саму личность, сущность человека, то следует менять и семью, в которой закладываются духовные основания человека (как и физические). По мнению философа, семья — высшая ценность, священная и самая аристократическая форма жизни.

Все розановские размышления преследуют одну цель — придать святость простому человеку — не герою, не аскету, не мученику, а так называемому «homo trivialas», обосновать ценность его частной жизни, со всеми ее бытовыми заботами и радостями. В. Розанов видит, что историческое развитие христианства привело к умалению ценности земной жизни человека, а значит и его самого. Наука также не дает необходимых оснований для утверждения абсолютной значимости человека. Скорее она ведет к излишнему биологизму, забывая при этом о духовной стороне жизни человека.

Поэтому для В. Розанова становится очевидной необходимость объединения двух этих противоположных тенденций, которые заводят человека в тупик (позднее это выразилось в известных формулах начала и середины XX века: «умер Бог», «умер человек»). В своей религии пола В. Розанов успешно соединяет биологическое и духовное, не отвергая Бога, не критикуя человека. Пол - тот фундамент, который сохраняет и веру в Бога, и частной жизни человека дает онтологический статус. Последнее положение наиболее полно рассматривается В. Розановым уже не в религии пола, а в так называемой «религии семьи».

Осмысление темы семьи строится диссертантом на анализе таких понятий как «брак» и «дети». Подчеркивается, что позиция В. Розанова не нова: многие мыслители признавали ценность семьи, в том числе и христианские богословы. Но никто до В. Розанова не пытался создать религию семьи, основанную на религии пола, и тем самым попытаться «оправдать» простого человека и его повседневную жизнь.

Доказывается, что поскольку в основе брака лежит пол, то и сам брак получает онтологический статус. Брак должен быть основан на любви, на половом инстинкте в самом глубоком метафизическом его смысле. В семье для философа неразрывно, мистически слиты духовное и животное, священное и плотское, религиозное и обыденное. Интересует его в семье именно сплетение телесного и духовного, соитие духа и плоти, взаимное влечение и слияние разнородного и непохожего. Возрождение целостности и полноты религиозного отношения к миру приводит и к своеобразному «оправданию» человека, принятию его в той же целостности и полноте, которая может быть достигнута только в семье. Для более детальной аргументации этой позиции В. Розанов обращается к древним культам (Египта, Иудеи, Греции) и находит в них подтверждение своих взглядов. Поэтому и смысл возрождения религии и семьи он видит в обращении к этим культурам, с целью взять в них все наиболее ценное.

Кроме того, в диссертационном исследовании показывается, что смысл создания семьи для В. Розанова заключается в том, чтобы продолжить род,

стать «якорем отчала» для детей, которые в свою очередь также обеспечат в дальнейшем непрерывность человеческого рода, а значит его бессмертие. Дети становятся самым весомым аргументом в обосновании святости повседневной жизни. Дети — это и связь человека с иным миром, и — это главное — гарантия бессмертия человеческого рода. В. Розанов последовательно и убедительно доказывает в своих работах необходимость отношения к повседневной жизни человека не как к быту, но как к бытию. Именно на это была рассчитана его религия пола, религия «рождающего пола», которая позволила сделать «человека обыденного» «ангелоподобным» человеком и признать его частную жизнь, связанную, прежде всего, с семьей, явлением не обыденным, а религиозным.

Во втором параграфе «Жизнь, смерть, бессмертие в контексте онтологии повседневности» доказывается, что стремление В. Розанова обожествить земное существование человека приводит его к еще одному «варианту» бессмертия: посмертное существование у него предстает абсолютно идентичным земному. Если смерти не избежать, то вечная жизнь после нее не должна разительно отличаться от жизни земной. Рассуждения В. Розанова о «Граде Небесном» доказывают, что, рассматривая вечную жизнь в контексте реальной, посюсторонней жизни человека, философ вновь стремится придать последней абсолютную ценность.

Тексты В. Розанова, посвященные размышлениям о смерти, загробной жизни, похоронах отличаются обилием бытовых подробностей, повседневных мелочей. Благодаря этому «Царствие Небесное» становится не абстрактным, идеализированным понятием, а вполне достоверным явлением, близким и понятным каждому человеку.

Главная мысль раздела заключается в аргументации идеи о том, что философ через «предметизацию потусторонней жизни» стремится сделать ее тождественной земной. В. Розанов хочет верить в посмертное существование только как в самую осязаемую реальность. Иное его просто не интересует. Ему чужды мысли о бессмертии души как о некой высокой отвлеченности, как о чем-то прекрасном и неопределенном. Если есть бессмертие, если человек продолжает жить за гробом, то он должен жить полностью, во плоти, как он есть. Либо посмертного существования нет, либо оно столь же конкретно, реально и осязаемо, как «булка или гривенник» (статья «Мечта в щелку», книги «Уединенное, «Опавшие листья»).

Таким образом, через перенос реалий земной жизни в жизнь загробную В. Розанов не только избавляется от страха перед смертью, но и в очередной раз доказывает безусловную ценность земной жизни человека. Тот факт, что повседневная жизнь может быть и должна быть сохранена в «Царствие Небесном» подтверждает онтологический статус частной жизни в философии В. Розанова.

В исследовании также обращается внимание на то, что философ одним из первых обратился к решению труднейшей задачи - анализу повседневного бытия не как вторичному, производному от общественного бытия, а как

исходному «жизненного мира человека». Задача действительно трудная, поскольку повседневность в силу «естественности и очевидности» (как ни парадоксально), с трудом поддается рефлексии. К тому же пренебрежительное отношение к повседневности было преодолено только в последнее время, в так называемой «постклассической науке» (прежде всего в социологии, истории, истории культуры), которая обратилась к специальному исследованию этого явления. Однако онтологические основания повседневности довольно редко попадают в поле зрения исследователей. Поэтому розановская «философия жизни» — это исторически первое обоснование онтологии повседневности, главным результатом которого стала реабилитация «человека обыденного».

Рассмотрение особенностей «философии жизни» В. Розанова приводит к необходимости согласиться с оценкой Иванова-Разумника о том, В.Розанов — творец «религии жизни», а не просто философии. В семейной жизни философ ценит все: и любовь, и домашний уют, и духовное, и телесное. Он создает своеобразную «религию быта». В. Розанов пишет, что природа вся имеет домашний характер, характер «своего дома», «внутренних покоев», удобств, облюбованных Богом, поэтому и любить природу - значит любить Бога, касаться Его «домашних вещей». Точно также и с человеком: любить его — значит любить Бога, поскольку он есть Его творение. Но — любить человека - значит любить его дом и семью; поскольку они тоже, в какой-то мере, частица Бога. Всякий дом вырастает в храм — это ключевая позиция в «религии жизни» В. Розанова. Родительский дом — «якорь жизни» — обеспечивает основу для воспитания чувства добра, надежности, устроенности человека на всю жизнь. Невозможно представить теплый уютный Дом без семьи. Семья, по В. Розанову, это единственное место, где человек может проявить личное творчество - рождение детей. Философ постоянно говорит о сверхэмпирической природе семьи («семью нельзя рационально построить», «семья есть институт существенно иррациональный, мистический»).

Следует обратить внимание на то, что В. Розанов с явным вызовом, явно эпатируя «общественность» и «общественников», становится в нарочитую позу обывателя, мещанина, частного лица, которое полностью довольствуется своей частной жизнью и знать ничего не хочет дальше своего дома, своей кухни. Однако необходимо учитывать полемическую направленность этих строк В. Розанова. Нарочитое ограничение своих интересов «папироской» и «огурцом» имеет целью подразнить и уязвить тех, кто живет одной политикой и общественными идеалами. В. Розанов демонстративно пренебрегает всеми «общественными идеалами», «политическими идеями», сводит все к подчеркнутому субъективизму. По его признанию, «Розанов из «Розанова» никак не может выскочить, ни — разрушить «Розанова»...». Этим философ утверждает свой крайний и принципиальный субъективизм: мне в моем мире хорошо, и выходить за его пределы не хочется и не манит. Там, где «мое» кончается - кончается история, полагает В. Розанов. Потому он только «душу свою и сторожит», а мир пусть «сторожит» кто-нибудь другой. Маленький личный мир, который состоит из повседневных ритуалов (семейные заботы,

еда, развлечения), для философа важнее, чем любые социальные идеи и потрясения.

Таким образом, диссертант подчеркивает, что «семья», «дети», «дом» и «быт» в философии В. Розанова обретают глубоко метафизическое значение, задают онтологию современного человека. В его философии повседневность — это необходимая предпосылка всех остальных форм жизнедеятельности. Быт — источник его погружения в метафизическое. Анализ духовности повседневного бытия предполагает, прежде всего, поиск ответов на вопрос в чем смысл повседневной жизни. Поиск вне самой жизни, по мнению В. Розанова, может привести к отречению от нее, принесению жизни в жертву смыслу. Человек как бы оказывается перед выбором: или смысл, или повседневная жизнь. Но в таком случае найденный смысл оказывается не жизненным смыслом, а смыслом самим по себе. В действительности же человек думает не о жизни ради смысла, а об осмысленной жизни. Жизнь, по мнению автора, не должна осмысливаться путем отречения от ее повседневного содержания: осмысление жизни является одновременно и наполнением ее духовностью. Повседневная, частная жизнь человека - явление первостепенной значимости и ему следует поклоняться как религии. Все эти аспекты в размышлениях В. Розанова позволяют рассматривать религию пола и семьи не просто как самостоятельные концепты в философском наследии В. Розанова, но как необходимые звенья в обосновании онтологии повседневности.

Н глава. Повседневность как «духовно-понимающее» бытие в философии В. Розанова: перспективы новой гносеологии посвящена рассмотрению повседневности в философии В. Розанова не только как онтологической категории, но и как источника познания мира, выраженного в понятиях «мировоззренческое познание» и «духовный опыт». Эти положения позволяют рассматривать наследие философа в качестве предвестника неклассической гносеологии в русской философии.

В первом параграфе «Опыт духовного постижения бытия человека в онтологии повседневности В. Розанова» повторяется структура параграфа 1.1. первой главы. Однако акцент в рассмотрении основных философских работ В. Розанова смещается в область гносеологических исследований. Прослеживается эволюция взглядов В. Розанова от классической гносеологии в книге «О понимании» до неклассической в последующих работах («Уединенное», «Опавшие листья» и др.). При этом подчеркивается, что уже в первом трактате, при всей его «классичности» (логичности, аргументированности, рациональности), есть предпосылки того, что в будущем станет отличительной чертой философского стиля мышления и письма В. Розанова.

Изучение этой работы привело к выводу о том, что гносеологическая категория «понимание» рассматривается философом с позиций неклассической гносеологии, с целью сделать его связующим звеном между «параллель-• ными мирами бытия и разума». В этом раннем трактате В. Розанов говорит, что поскольку «учение о Мире человеческом» очень сложное, то изучение его

должно строиться не только на «схемах разума», но и обязано опираться на те формы, которые «присущи ему по его собственной, особой природе». Тем самым мыслитель признает недостаточность только рационального способа познания для постижения истинного смысла человеческого бытия.

По признанию В. Розанова (статья «Мечта в щелку») сама книга «О понимании», написана «без подготовок, без справок, "без литературы предмета"...». Она была подготовлена «годами мечты, воображения, соображений, гипотез, догадок», а главное — «гнева, нежности, этой пустыни одиночества и свободы», какую он сумел «отвоевать у действительности, мелкой, хрупкой, серой, грязной». Именно этот духовный опыт, интуитивные прозрения, чувственные восприятия послужили теоретической базой для философских построений В. Розанова.

В последних же работах «духовный опыт» стал не только базой, но и «формой» произведений. У В. Розанова не сложилось философии в смысле последовательной, логически правильно построенной системы. Многие свои важнейшие положения он высказывает фрагментарно, часто в полемических примечаниях к чужим текстам, либо в афористически-исповедальных формулировках. Мысль В. Розанова не отделяется от того, что ей сопутствует; напротив — логические категории и понятия нерасторжимым образом связаны с конкретными биографическими событиями, вещами, настроением, сиюминутными переживаниями. При этом сам В. Розанов не ищет необходимых связей между различными движениями мысли, позициями, точками зрения. В поздних и самых известных своих работах «Уединенное» и «Опавшие листья» он наглядно демонстрирует эффективность «нерациональных», «неклассических» методов изучения «мира человеческого».

Таким образом, в диссертационном исследовании доказывается, что мир В. Розанова интересует не сам по себе, т. е. безотносительно к познающему его человеку, а с целью установления «собственно человеческой» истины. В. Розанову принципиально чуждо «деление» сознаний на высшие и низшие, большинство его работ — это яркий пример «диалога сознаний» (термин М. Бахтина). В. Розанов исходит из равноправия, самоценности и взаимной дополнительности составляющих «диалог сознаний» способов видения мира. Однако ближе по духу, и гораздо эффективнее были для него интуитивные методы познания бытия, «озарения» и «удивления». Что особенно важно, именно с «удивления», по собственному признанию В. Розанова, началась его «философия'жизни». Этот аспект отличает рассуждения В.Розанова от деперсонализированной объективной истины предшествующей онтологии и гносеологии и сближает с «философией жизни», феноменологией и экзистенциализмом.

Процесс познания в данном случае происходит в форме духовного опыта, основанного не столько на интеллектуальном, сколько на чувственном восприятии. Примером этого служит любовь. Через любовь открываются истины о человеке и о мире, через этот духовный опыт человек постигает гораздо больше, нежели через систематические занятия и рациональные

умозаключения. Поэтому, делает вывод философ, «на земле единственное «в себе самом истинное» — это любовь». Гаснет любовь, гаснет и истина. Следовательно, «истинствовать на земле» — значит, по мнению В. Розанова, постоянно и истинно любить. В. Розанов придает любви первостепенное значение, поскольку она, как он полагает, идет из «беспросветной глубины» человека и потому она могла бы многое дать для глубокого познания человека. Она божественна и благословляема самим Богом, потому и люди должны ее благословить, в каком бы облике она ни предстала.

Кроме того, «пол», «любовь», «семья», «рождение» являются стержнем «натурального мышления человека», по мнению В.Розанова. Это единственные пути для понимания смысла жизни, именно в них он и заключен. В книге «Люди лунного света» В. Розанов последовательно развивает свою мысль до конца, отмечая, что душа и ее неземные предчувствия, метафизические тревоги, томление по Богу — это врожденный дар, врожденные сокровища. Он подчеркивает, что для разума пол не определим и не постижим, но он есть и все сущее из Него и от Него. Непостижимость пола никоим образом не означает его ирреальности. Напротив, пол и есть самое реальное в этом мире и остается неразрешимой загадкой в той же мере, в какой недоступен «рацио» смысл самого бытия. «Все инстинктивно чувствуют, — писал В. Розанов, — что загадка бытия есть собственно загадка рождающегося бытия, т. е. что это есть загадка рождающегося пола» («В мире неясного и нерешенного»). Следовательно, брак, по мнению В. Розанова, это та сфера «куда входят миры, откуда выходят миры», «здесь утро нашего «я», с бессмертною душою, в красоте форм».

Однако семья выступает как способ познания мира не только для взрослого человека. Она дает основания для духовного опыта ребенка. Именно в семье формируется нравственная позиция, закладывается мировоззрение детей. В зарисовке под названием «1 р. 50 к.» («Опавшие листья») В. Розанов дает прекрасный пример того, как даже деньги могут стать символом духовности и источником чувственного познания мира для ребенка. При условии, что родители направляют это познание в нужном русле. Такой опыт из книг не почерпнешь, его можно только пережить, прочувствовать в процессе теплого и наполненного любовью общения в семье. В. Розанов в большинстве своих работ подчеркивает важность такого способа познания мира.

Поиск истоков «домашнего очага» — истоков идеальной семьи, идеальной религии, идеальных взаимоотношений, через которые постигается истинная сущность человека, привел В. Розанова в Древний Египет. Рассуждения философа об этой цивилизации дают не только богатейший материал для обоснования онтологии повседневности, но и для характеристики неклассической гносеологии в философии В. Розанова.

В истории египетской цивилизации мыслитель выделяет следующие категории-образы, повлиявшие, по его мнению, на ее формирование: «пахучесть», «нежность», «умиление», «поклонение животным». Это абсолютно не традиционные для европейских исследователей категории, более того, с их

позиций это даже не «исторические категории» вовсе. В. Розанов в статье «Исторические категории» пишет, что мы о Египте рассказываем «не египетскими категориями» и поэтому «проходим сквозь лес» (т. е. Египет), не замечая его. Именно здесь кроется корень нашего непонимания этой культуры. И философ предлагает нетрадиционные способы постижения мира и человека: нежность, обоняние, осязание, умиление.

Диссертант доказывает, что основным источником познания для самого В. Розанова является не столько чтение научных «томов», сколько вдумчивое наблюдение, стремление прочувствовать и услышать звуки других цивилизаций (Египет, Греция, Рим), повторить движение рук художника, создающего рисунок, тем самым, пытаясь повторить ход его мыслей и чувств, всмотреться в изображение на монете, вдуматься в подпись под ним. Безусловно, от такого изучения мира, культуры сложно требовать объективности, точных фактов. Однако комментирование рисунков, переживание их содержания позволяет приблизить далекую эпоху к настоящему времени, открыть в ней новые грани. О необходимости изучать не только факты, архологические находки, но и сознание людей, в том числе обыденное, много говорят ученые и философы XX века (герменевтическая школа, школа Анналов), применяют в своих исследованиях. В. Розанов одним из первых использует эти методы в своих работах.

В параграфе «Отражение новых способов познания мира и человека в литературно-философском наследии В. Розанова» рассматривается то, как В. Розанов понимал бытие человека и как стремился постичь его сущность. Это стало своеобразным предвестником тенденций, получивших развитие во второй половине XX века. Диалогизм, многоголосие становятся ключевыми понятиями философии, культурологии, семиотики. Все чаще говорится о необходимости создания целостного «экзистенциально-антропологического подхода» к познанию. Вполне обоснованно можно утверждать, что такой подход в начале XX века осуществил в своей философии В. Розанов. В понимании им человека как субъекта познания преодолена узость подхода, сведения всего только к познавательной функции. Человек предстает у В. Розанова как целостный субъект в единстве чувственности, мышления и деятельности. Идеалом такого человека для философа является «обыватель», который долгое время подвергался критике как недостойный пристального внимания.

В. Розанов выдвигает в качестве основополагающих моментов человеческого бытия — повседневность, быт, частную жизнь, то есть те элементы, которые до него понимались как второстепенные. Поскольку для правильного понимания значения повседневности и грамотного изучения «обыденного человека» прежние познавательные установки не подходят, В.Розанов применяет (зачастую интуитивно) новые способы познания человека и его бытия. Его методология оказалась в итоге очень близкой той, которая сформировалась в неклассической гносеологии конца XX века.

В диссертации показывается, что познание человека и его бытия происходит у В. Розанова не столько через логические умозаключения, сколько через «удивление». В свете его философии «удивление» становится гносеологической категорией, через которую В. Розанов познает мир, открывает для себя и окружающих, а затем постигает онтологические глубины человеческой жизни. Если обратить внимание на его лексику в статьях и, особенно, в программных произведениях «Уединенное» и «Опавшие листья», то бросается в глаза тот факт, что слова «удивление», «удивительно», «поразительно» употребляются очень часто. Более того, используются они, как правило, для того, чтобы направить интерес, свой и читателей, на факты, которые обычно не привлекают пристального внимания ни философов, ни обычных людей.

Большинство тем, сюжетов, затронутых В. Розановым в «Уединенном», «Опавших листьях», взяты из обыденной жизни, но путями философии переводятся на уровень мировоззренческий. Однако следует подчеркнуть, что эти «философские пути» весьма нетрадиционны. Ярким примером этого служит попытка философа через пристальное изучение имен, фамилий, лиц людей открыть их истинную сущность. Зачастую поводом для серьезных философских обобщений служит незначительный жест, форма бороды или фамилия человека.

Анализ помет В. Розанова к письмам корреспондентов, описаний людей в «Уединенном» и «Опавших листьях», статей, посвященных внешности («Возрождающийся Египет»), показал, что для философа во всем человеческом теле самым главным является его лицо. Лицо — это самое яркое выражение пола. Это внешнее сосредоточение пола. И одновременно в человеческом лице, как в одной точке, сходятся какие-то окончания нашего тела и нашей души, нашего «я», личности, индивидуальности. В лице человеческом сходятся Бог и пол. Поэтому В. Розанов и призывает изучать лицо: «Изучай, читатель, не документы, а лица. Лицо есть самый важный документ истории, которого нельзя «подделать» и нельзя ничем «опровергнуть»...» (статья «К портрету из Шамполиона»). В. Розанов подчеркивает что, если вы хотите узнать эпоху, время, цивилизации, то сперва всмотритесь в лицо человеческое. Не торопитесь к летописям и памятникам. В них ничего, кроме «общего» не записано: какие были войны, какие были цари. «Это все скучно и не нужно», — говорит В. Розанов. Люди сами по себе не знают важного, только когда «пройдет их время», - важное их откроется другим. Между тем «важное» их и вместе с тем их «повседневное» отпечатлелось на их «всегдашнем лице». Таким образом, доказывается, что для В. Розанова повседневное бытие людей полно смыслов, значений, целей, идеалов. Обыденные вещи вызывают в В. Розанове огромной силы прозрения.

Анализ программных произведений В. Розанова «Уединенное» и «Опавшие листья» показал, что их форма и содержание также являются отражением неклассического способа познания человека и мира. Любое значительное произведение литератора не просто читается, а переживается, то есть становится частью нашей жизни, нашей души. Но у В.Розанова этот момент

сопереживания выделен на первый план как единственная цель книг. «Опавшие листья», «Уединенное» — это не просто книги, это часть человека. Эти произведения не просто пишутся или читаются. Они - переживаются. Этому способствует и манера письма В.Розанова - ее непроизвольность, непреднамеренность. Мы имеем дело как бы с полусырым материалом, но это «сырость» жизни и рукописи. В отличие от «сухости» типографского знака, от «сухости» литературы. В этих работах мыслитель «частное, интимное» делает проблемой философского обсуждения, а также пытается постичь безличные и абстрактные теоретические проблемы в процессе глубоко личностного проникновения в их природу. Реализация подобного рода замыслов привела В.Розанова к созданию особого типа философского текста, в котором взаимопроникают и взаимосвязаны множество позиций и сознаний.

В этих книгах большинство текстов созданы на основании конкретных (чаще глубоко личных или обыденных) событий. В них гораздо больше реальности, практически документальных фактов (как правило, из повседневной жизни), чем вымысла. Кроме того, подобное соединение в рамках одного произведения текстов разного характера (письма, дневники, записки, воспоминания, эссе) позволило некоторым исследователям назвать В. Розанова предтечей постмодерна в России (М. Эпштейн, Д. Соколов, И. Скоропанова,

A. Голубева). Заслуга В. Розанова заключается в том, что благодаря своему дару предвидения, он дал современникам и потомкам новые идеи, темы, стилистические приемы. Однако сам автор не был озабочен их додумыванием и развитием. Эти мысли были подхвачены и воплощены в жизнь многими писателями XX века, что позволило Л. Кацису сравнить В. Розанова с «питательным бульоном» русской поэзии, прозы и публицистики, в том числе и постмодернистской.

В исследовании показывается, что постмодернизм со стилистикой

B. Розанова роднит целый ряд факторов. Среди них: тяготение к иронии, пародии, скептичное отношение к любым авторитетам, значимость, самоценность текста («авторитет письма», когда философ «застукивает» мысль в состоянии ее рождения, сразу перенося на бумагу). К ним можно отнести и «обнажение приема»: подписи под листьями, когда и при каких обстоятельствах была записана мысль («на подошве туфли», «за набиванием папироски»), и сочетание в тексте разных жанров и стилей. Внешняя форма книг В. Розанова, по его собственному признанию, -это «стриженая лапша». Он щедро включает в ткань своих произведений чужие письма, статьи, а то и целые брошюры (например, в «Людях лунного света»). Тем самым он, как бы, сводил собственную, авторскую роль к комментариям и сноскам, являя тем самым своеобразный образец бартовского скриптора. Однако нельзя не заметить, что именно в комментариях наиболее ярко раскрывается личность В. Розанова как автора. Именно в них зачастую скрываются поразительные по своей глубине мысли и идеи, сводя «на нет» «смерть Автора».

Следовательно, В. Розанов, с одной стороны, благодаря своей способности видеть человека во всем его многообразии, своей принципиаль-

ной установке об отсутствии одной истины, стремлению развенчивать Великие идеи, умению передать полифоничность окружающего мира оказывается очень близок современной философии. Его творчество представляет собой уникальный опыт новых форм познания человека и мира. С другой стороны, В. Розанов остается верным идеалам своего времени и не отказывается от мысли, что человек должен иметь твердые основания, должен быть укоренен в бытии - в поле. Тем самым, оказываясь созвучным идеям конца XX века о «телоцентризме», культе физической стороны жизни, философ не лишает человека духовных оснований его бытия, а напротив гармонично соединяет их в религии пола и семьи. Поэтому творчеству В. Розанова не свойственен излишний пессимизм и, идя по тому же пути, который позднее проделал постмодернизм, философ не приходит к его итогу - «смерти» человека. Наоборот, он провозглашает абсолютную ценность личности, значимость частной жизни человека, всеми силами стремится избежать «умирания» или хотя бы «страха смерти». Это делает розановские идеи особо актуальными для современной философии, которая может использовать их для выхода из собственного «антропологического кризиса».

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы о том, что философии В. Розанова свойственно тесное переплетение онтологической и гносеологической проблематики. Описанная онтологическими средствами повседневность оказывается у него важным и существенным проявлением смысла бытия. Категория «повседневность» в контексте философии В. Розанова становится разрешением основной гносеологической проблемы — познания бытия, которое не поддается четкой фиксации и упорядочиванию по логической схеме. Поэтому способы постижения мира и человека, предложенные философом, не вписываются в классическую методологию познания и являются примером неклассической гносеологии.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Городилова, Т. С. В. В Розанов о месте и роли русской литературы в развитии общества [Текст] / Т. С. Городилова // Идеи, гипотезы, поиск: Сборник научных статей студентов. - Киров: Изд-во ВГГУ, 2002. - С. 193-197

2. Городилова, Т. С. Вл. Соловьев, В. Розанов: на путях богоискательства [Текст] / Городилова Т. С. // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. Серия «Культурология»: «Энтелехия». — Кострома. - 2004. - № 9 (54). - С. 69-71

3. Городилова, Т. С. Культура и литература в переломные моменты страны [Текст] / Т. С. Городилова // Межвузовский сборник научных и научно-методических трудов за 2003 год. - (Восьмой выпуск). — Киров: Изд-во ВятГУ, 2004. - С. 78-85

4. Городилова, Т. С. «Будь верен человеку»: В. Розанов о выходе из духовного кризиса [Текст] / Т. С. Городилова // Сборник материалов Всероссийской научно-технической конференции «Наука-производство-технология-экология». - В 5 т. - Киров: Изд-во ВятГУ, 2004. - Т. 1. - С. 72-75

5. Городилова, Т. С. Феномен детства в творчестве В. Розанова [Текст] / Т. С. Городилова // Сборник материалов Всероссийской научно-технической конференции «Наука-производство-технология-экология». — В 6 т. - Киров: Изд-во ВятГУ, 2005. - Т. 4. ГФ. - С. 199-201

6. Городилова, Т. С. В свете лучинки...[Текст] / Т. С. Городилова // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. Серия «Культурология»: «Энтелехия». — Кострома. — 2005. — № 11 (80). -С. 129-131

7. Городилова, Т. С. Антроподицея В. Розанова: гармония этического и эстетического [Текст] / Т. С. Городилова // Вестник ВГГУ. — 2005. — № 12. -С.188-191

8. Городилова, Т. С. В. Розанов: «Любовь — корень жизни» [Текст] / Т. С. Городилова // Межвузовский сборник научных и научно-методических трудов за 2004 год. - (Девятый выпуск). - Киров: Изд-во ВятГУ, 2005. -С. 69-75

9. Городилова, Т. С. В. Розанов — предтеча постмодерна в России? [Текст] / Т. С. Городилова // Сборник материалов Всероссийской научно-технической конференции «Наука-производство-технология-экология». В 8 т. - Киров: Изд-во ВятГУ, 2006. - Т. 7. ГФ. - С. 290-294

Подписано в печать 16.11.2006 Формат 60x84/16 Бумага тип. Усл. печ. л. 1,4 Тираж 100 экз. Заказ №411

Издательство Вятского государственного гуманитарного университета, 610002, г. Киров, ул. Красноармейская, 26

Издательский центр ВятГГУ 610002, г. Киров, ул. Ленина, 111, т. (8332) 67-36-74

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Городилова, Татьяна Сергеевна

Введение.

Глава 1. Метафизика частного бьпия в философии В. Розанова.

1.1. I lo I и семья как метафизические основания частной жизни человека.

1.2. Жпшь, смерть, бессмертие в контексте онтологии повседневное!и В. Розанова.

Глава II. Повседневность как «духовно-понимающее бытие» в философии В. Ро$анова: перспективы новой гносеологии.

2. 1. Ош.п духовного постижения бытия человека в онтологии повседневное I и В. Розанова.

2.2. Офлжение новых способов познания мира и человека в лшерагурно-философском наследии В. Розанова.

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Городилова, Татьяна Сергеевна

В дисеериционном исследовании осуществлен анали* философского наследия В. Розанова с целью обоснования онюлогии повседневноеги и харакгерисшки неклассической гносеологии в работах философа.

Aic 1 >и.и.иосгь исследования. XX век ознаменован множеством собьпий, ы)боко изменивших жизнь и мироощущение людей. Из опыта современное!и проступает некоторый новый облик человека, «новая ашпропо нк'ичс'ская реальность» (термин С. Хоружею). Человека рубежа гысячелешй нельзя считать прежним классическим субъектом европейской онтологии и гносеологии. Эпоха, в которой господствует префикс пост (постиндустриальное общество, постистория, nocicipyKi)pii шш, постмодернизм), готова отказаться от идеи человека как высшей ориентирующей общественное развитие ценности (М. Фуко, Ж. Дерридл).

Однако многие современные исследователи говорят о поспешности подобною рода выводов. В. Лекторский в статье «Умер ли человек?»1 подчеркиваем что вопрос о будущем человека и человеческого рода сюш сеюдня юра по острее, чем когда бы то ни было. Совсем необязательно соглашайся с 1езисом постмодернистов о «конце человека». Они правы только в юм. чю если человек не защитит себя, то он может «умереть». Развитие к'чшиенной цивилизации привело к появлению глобальных проблем, коюрые поставили под угрозу основы человеческою бытия. Среди них выделяют неконтролируемое развитие оружия массового поражения, жологический кризис, нарастающие процессы отчуждения человека. Современный этап развития цивилизации, который называюi информационным обществом, характеризуется частым возникновением нешташых. неординарных ситуаций, повышением степени риска. Выход иi этих силиций фебует от человека принятия собственных творческих, нестандартных решений. Это значит, что современная цивилизация

Леморсмш В \ N м.р in человек? [ I екст]/ В А Лекторский//Человек -2004 -№4.-С 10-16 3 усиливаем требования к отдельному индивиду: он уже не может прятаться за анонимным решением безликого коллектива, а должен действовав на свой cipax и писк. Результат этого - рост индивидуализации и повышение личной о I не Iс I ценности.

В >ш\ \стювиях задача современной философии - помочь человеку сохрани п> не только традиционные ценности, составляющие фундамешл 1ьные основания человеческого бьпия (свобода, индивидуальность, ответственность), но и выработать новые емысложишерпые ориентиры, идеалы человеческой деятельности, имении» от ношение к своей собственной природе и окружающему миру.

С признанием в XX веке идеи многогранности человека и, следовательно, необходимости его многостороннего изучения начинается и более пристальное исследование различных форм человеческого бытия, в том числе iex, коюрые до сих пор игнорировались, либо им не придавалось серьезного значения. К их числу относится феномен повседневное!и. Иго изучение выступает в качестве важной проблемы современной философии. Отсутствие термина «повседневность» в истории философии иг означает отсутствия проблемы повседневности. Долгое время наблю шась тенденция понимать повседневное как враждебное разуму, как руинное и обыденное. Платон и Аристотель принципиально отделяли обпденные мнения от истинною знания, которое они характерными ш как соответствие подлинному бытию.

Феномен повседневности обратил на себя пристальное внимание в связи с так шьываемым «кризисом европейской науки». Надысторические законы оклмшеь не в состоянии объяснить все многообразие реальной жизнедеятельности человека. Поэтому историки и этнографы обратились к таким стропим общественно-исторической жизни, как семиотика вещей и повседневное ill, картина мира в обыденном сознании. Историки, работающие в духе школы «Анналов» (Ф. Бродель, М. Блок, Ф. Арьес, А. Гуревич и др.) стали исследовать конкретную повседневность конкреIimii жочи, описывать разные пласты жизни: усшювки сознания, ценности, оле-; утварь, привычки.

1>enoveiio.ioiическая школа во главе с Э.Гуссерлем предприняла попытк) iuviHjpmyTb феномен повседневноеiи строгой философской рефлексии. ') I >ссерль признавал за миром повседневной жизни роль фундаменм .еоретического знания и считал, что познание бьпия возможно н.I el о основе. А. Шютц вслед за Э. Гуссерлем интерпретирует «ишерс)б1|си1шный жизненный мир» как «интерсубъеюивный мир повседневной млини». Повседневность он рассматривает как одну из сфер реальное!и, коюрая первична по отношению к другим сферам. Анализу повседневное in посвящены и работы отечественных мыслителей: Л. Иониш), Ь. Маркова, Г. Кнабе, А. Ястребицкой, J1. Григорьева. В трудах и огечео вечных, и зарубежных исследователей повседневность понимается ык фундаментальная сфера реальноеiи, необходимая для формировании личности и социума в целом. Число серьёзных аналишческич работ, исследующих онтологические струюуры повседневное in незначительно." На этом фоне обращение к творчеству В. Розанова -шляется весьма продуктивным. В.Розанов осущес1вил исторически первое в русской философии «оправдание» повседневности, через придание ей онтологического стагуса.

Ьще одной задачей философии на современном эшпе является обновление методологии познания мира и человека через соединение с идеями л. икченциально-ан фонологического, социокулыурного и герменевтчоскою подходов, отражение «человеческого измерения» познания, а не юлько абстрактно-гносеологического. Наука об обществе IребусI сетши не выбора одной из нескольких установок, а их постоянною взаимодействия, соединения «объективного анализа, ориешированьою на доказуемую истину, и субъекшвного переживания Апалш по ю i.h iiv hi с позиций онтологии предпринимается в работе Г Золотумшой-Аботиной «Мошеим носи I риие миры опыта» (М , 2003) и диссертации А Магомедов»» «Феномен nonce км Н(Ч in (и н 11 и но философский анализ)» (Cf 16, 2000) 5 исходных данных этого анализа»\ С начала XX века об этом юворили и продолжаю! говорить представители различных областей знания: в истрин \1.1) кж, JI. Февр, Ф. Бродель, Ж. Jle Гофф, в этнографии J1. Леви-Крюлль, в фитсофии Э.Гуссерль, П. Рикер, Г. Г. Гадамер, М.Фуко, Ж. Кодриияр, В. Лекторский, В. Стенин, в семиотике P. Барг, Г. Кнабе.

В свею вышеозначенных аспектов познания мира философия В. Розанова в.ювь выступает в качестве уникальною и самобытного явления, как 11я начала, так и для конца XX века. Он предаавляе1 повседневное и, как источник духовного опыта человека, как основание для новою способа осмысления бытия. Поскольку данные аспекты в наследии В Розанова не получили в современной философии соотвекч inioiiun оценки, диссертация призвана восполнить этот пробел.

Следуй 01 метить, чго философия В.Розанова не носила системаш «:ропанно1 о юоретическою характера. У нею нет жесткого деления на отологическую и гносеологическую проблематику. Напротив, они ортпичееки сливаются в единое целое, чему немало способе 1вовала и нетрадиционная форма его письма. Разграничение онтологического и I носео Ю1 ичеекчмо аспектов в философии В.Розанова предпринят диссерышом с целью более четкого обозначения новизны и оригина ii.holin розановских взглядов на бытие человека и мира. В конечном тою. такое деление позволяет подчеркнуть неклассичносгь философии В. Розанова, выраженную в единстве познаваемого и познающею, и жпичное для русской философии стремление к цельному знанию, поро/К шемому единством чувства, разума, интуиции и веры. В.Розанов намсчил целый ряд тем, ставших предметным полем современных философских исследований, во многом предвосхигив страге! ическно направления пост классической онтологии и гносеологии.

Осмысюпие наследия В.Розанова представляется продуктивным также и поiому, что эго позволит использовать его философские Кнабе, I ( п к.1 к>и.т>ры [ Ickci] / Г С Кнабе - М , 2005 - С 11 6 положения 11я решения актуальных проблем современной философии. Розановское обращение к семье и частной жизни, как основному источнику 1\мыншо опыта и нравственного совершенствования человека, дает во шо,гное и» обоснован безусловную ценность человеческой жизни (не 01ка зывлнеь ни от одною из ее проявлений) и указать возможные выходы in «лн фонологического кризиса» конца XX века.

Cmiem. разработанности проблемы.

I Iccjie ювлгельская литература, посвященная анализу жизни и пзорчеспм В.Розанова, довольно обширна. Это связано с 1ем обсгоя1е ihciiio'i, что, начиная с 80-х годов XX века (после долгих лет «забвения») .: по сей день, В.Розанов попал в число очень популярных авторов. 1м о произведения стали активно издаваться, вплоть до публикации лмеюк на полях писем. В издательсчве «Республика» подююи юно мнотюмное собрание сочинений В.Розанова под редакцией Л Ииколюкина. Вышли в свет два тома собрания сочинений под редлчнпеи Г. Сукача. Рабош В.Розанова иечатакмся в журналах, в 1емашчески\ сборниках произведений авторов рубежа XIX-XX века.

Oicmjcii енным читателям стали доступны исследования жизни и пзорчесша В. Розанова, написанные еще в начале XX века, или вышедшие за рубежом ( реди них можно выделить следующие:

Кшпл '). I оллербаха «В. В. Розанов. Жизнь и творчество» (Париж, 1976). В ней лвюр, хорошо знавший и ценивший философа, дает ишересные характеристики идейных поисков В.Розанова, обрисовывае1 его нро1иворкмшв}ю, эпатажную фигуру, ставя в ряд виднейших деятелей эпохи.

Рабом Курдюмова «О Розанове» (Париж, 1929) также даег возмо/Кнос 1 ь попять ту роль, которую В.Розанов играл в среде русской ингеллшенцрп Серебряного века. Мною внимания в ней уделяется анализ) cm i;i и мышления В. Розанова, его религиозных взглядов.

М. Спл^ьский в книге «В.В.Розанов в последние годы своей ft 0 жиши. Срсл'.' 1!еон>бликованных писем и рукописей» (Пыо-Иорк, 1968) обращае! нш.панне на ю, чю так называемая «путаность» В.Розанова всего лишь п'чч iiaiucro неглубокого понимания философа, нежелания приняп» ею чеиность и своеобразный взгляд («свой аршин», «свои весы») на то, о чем он рамышляет.

I hiiepoMue, глубокие, а подчас весьма спорные мысли о философии В. Pojanom vo/jio найш в трудах отечественных философов рубежа XIX-XX веков. В. Соловьева, Н.Бердяева, П. Лосского, Г. Флоровского, II. Флоренской), В. Зеньковского. Они много дают для понимания места и роли В. Ро 5<п она в ишеллектуальной, общественной, религиозной жизни России н)1 о триода.

Особо/ пачение в изучении наследия В. Розанова играет мемуарная литера!)па. В первую очередь, это воспоминания дочерей В.Розанова: Т. Рошнова <J>\ чые све1лы духом», Ы. Розанова «Из моих воспоминаний» - в нич . описанию фигуры эпатажною философа добавляю 1ся xapaKiepiiciii'v.i ею как отца, бесконечно любящего детей, мужа, преданною ,и-ие, до конца своих дней, (однако не всегда ионяюю своими близкими) и просто открьпого, гостеприимного человека.

В нос оминаниях современников: М.Пришвина, II. Перцова, Р. Ремиили, > I иппиус, Д. Мережковского, А. Белого и др. - В. Розанов преде iaei u.u очень необычный человек, многие отмечают как положше.н.ш е 1ак и отрицательные его качества. Аналогично этому принцип) nod роена и книга «Pro et contra», вобравшая в себя большое количеспю а л гей разных авторов, оценивающих философа с про1ивопо К)/ч1!»1ч позиций: гениального стилиста, оршинальною мыслшелл. чс ювека мноюфанного таланта и писателя с «органическим пороком», « ни р) шпика», мещанина и обывателя.

Иссле ювания о В. Розанове, написанные в конце XX века, носили обобщающий описательный характер и преследовали цель познакомить современного читателя с личностью и творчеством этого оригинальною мыслителя. Особо можно выделить работы А. Николкжина «Писатель нетрадиционного мышления», «Голгофа Василия Розанова», «Розанов» (серия «ЖЗЛ»), книги В. Фатеева «Розанов. Жизнь. Творчество. Личность» и В. Сукача «Жизнь Василия Васильевича Розанова "как она ecib"».

Постепенно стали появляться работы, изучающие в обширном наследии В. Розанова отдельные темы. Книга А. Синявского «Опавшие листья» В. Розанова» посвящена изучению своеобразия жанра «опавших листьев» и сквозь призму этого вопроса рассматривает все остальные темы (пола, религии, семьи, политики, общества). Е. Курганов, Г. Мондри в работе «Василий Розанов и евреи» - осуществляют проекцию еврейской темы на русскую литературу, с введением в этот контекст В. Розанова.

Н. Болдырев в книге «Семя Озириса или Василий Розанов как последний Ветхозаветный пророк» предпринимает оригинальную попытку представить В. Розанова как «русского даоса» с одной стороны, и «пожизненного экстатика» с другой стороны.

В числе авторов анализирующих специфику религиозных представлений философа, его метафизику пола, роль в формировании нового религиозного сознания можно назвать А. Лосева, И. Евлампиева, А. Гулыгу, Е. Некрасову, И. Едошину, В. Аверьянова, Л. Шапошникова и др. О месте В. Розанова в литературном процессе и его взглядах на литературу пишут В. Шкловский, Л. Кацис, В. Ерофеев, В. Турбин, С. Климова, В. Горбунов и др. О значении философии В. Розанова для решения актуальных проблем современности (обоснование новой персонологии, человеческой телесности, решение вопросов связанных с постмодернизмом, феминизмом и т. д.) говорят Г. Тульчинский, М. Эпштейн, Б. Марков.

Особую роль во всестороннем исследовании творчества В. Розанова играет «Межрегиональный научный центр по сохранению и изучению творческого наследия В. Розанова и П. Флоренского» (Кострома) под эгидой которого выходит научно-публицистический журнал «Энтелехия». В этом издании освещаются все наиболее значимые, актуальные вопросы изучения философии В. Розанова.

Среди диссертационных работ анализирующих нравственно-религиозные искания философа с позиций социально-философского анализа, культурологической реконструкции можно отметить:

A. Сарапульцева «Религиозно-идеалистическая философия В. В. Розанова: становление и развитие» (Екатеринбург, 1996); J1. Альшевская «Нравственно-религиозные искания В. В. Розанова: социально-философский анализ» (Иркутск, 1999), О. Богатова «Этические взгляды

B. Розанова: проблема взаимоотношения природы, культуры и морали» (Саранск, 1995).

Исследованию проблемы культуры, литературы, языка посвящены работы Е. Белоскоковой «Язык и культура в работах В. В. Розанова. Историко-философский анализ» (Москва, 1996), Е. Тихоновой «Творческое наследие В. В. Розанова: опыт кулыурологической реконструкции» (Ростов-на-Дону, 1997). В диссертации А. Семешок «Проблема понимания в творчестве В. Розанова» (Томск, 2002) развивается мысль о том, что большинство поздних работ В. Розанова необходимо рассматривать как практические приложения к теоретическим эскизам книги «О понимании». Тем самым подчеркивается важность этого непризнанного при жизни философа труда для правильного понимания его философии в целом.

Таким образом, несмотря на большое количество исследовательских работ о В. Розанове, проблематика, затрагиваемая в них, практически не пересекается с темой данного диссертационного исследования. Только в работе М. Курдюмова подчеркивается, что именно «человека Розанов писал всю свою жизнь», и человека «внутреннего, интимного», но глубокого раскрытия этого положения он не осуществляет. Еще три работы приближаются к поставленной проблеме: В. Пишун, С. Пишун

Религия жизни» В. Розанова», С. Пишун «Социальная философия В.Розанова», А. Кожурин «Социальные аспекты ангрополо1ии К. Н. Леонтьева и В. В. Розанова». Однако в них все темы, связанные с человеком и его жизнью, решаются в контексте социальной тематики (государство, религия, право, мораль, общество), а не личной (семья, дети, частная жизнь), которая является не менее существенной в философии В. Розанова.

Тема повседневной жизни в творчестве В. Розанова анализируется только в ряде недавно вышедших работ: это статья С. Алехиной «Идея дома в русской ментальности (философские искания В. Розанова)», диссертация А. Павленко «Философско-педагогическая идея семьи в публицистике В. Розанова» (Елец, 2000) и работа И. Сиземской, Л. Новиковой «Повседневность как воспитательное пространство». Но в них не делается акцент на специфику онтологического понимания В. Розановым человека как «обывателя», оправдание его «частной жизни». Учитывая тот факт, что, начиная с современников В. Розанова и заканчивая нашими современниками, все, так или иначе, юворяг о значимости частной жизни для В. Розанова, преклонении перед ней, мало кто из исследователей обращает внимание на то, что он пытается придать ей онтологический статус, не исследуются и средства, с помощью которых он этого достигает.

Только в диссертации И. Наливайко «Проблема повседневности в постклассической философии (опыт философской реконструкции творчества В.В.Розанова)» (Минск, 1999) это становится предметом изучения. Однако, при всей полноте рассмотрения феномена повседневности в творчестве В. Розанова, признания его философии в «качестве исторически первой попытки реабилитации повседневности на основе экспликации ее онтологического статуса», за рамками исследования остается феномен «обывателя» в онтологии повседневности и повседневность как источник познания. И в целом гносеологический аспект в философии В. Розанова остается вне поле зрения исследова1елей.

Таким образом, в исследованиях, посвященных В. Розанову, чаще всего обращается внимание на его мысли, связанные с анализом и критикой социальных институтов (церковь, школа, государственные службы), политических идей (социализм, революция), осмыслением философских, религиозных проблем и вопросов литературы. Однако диссертант считает, что за раскрытием этих тем стоит стремление В. Розанова обосновать ценность, неповторимоеib человеческой личности, вернуть ей утраченную в ходе истории целостность. Досштугь этого, полагает В. Розанов, можно не столько через обоснование роли человека в общественной, экономической, религиозной жизни, сколько через осознание повседневности в качестве базовой для всех выше перечисленных видов человеческой деятельности. Осознание этого может наступить только через признание изначальной святости человека и метафизической сущности его частной жизни.

Объект исследования - повседневная жизнь человека в философии В. Розанова.

Предметом исследования выступает онтология повседневности В. Розанова и неклассические способы её познания.

Цели исследования сводятся к тому, чтобы, во-первых, проанализировать способы превращения частной жизни в онтологию повседневности (быта в бытие) в философии В. Розанова; во-вторых, исследовать перспективы новой гносеологии в контексте представлений В. Розанова о повседневности как духовно-понимающем бытии.

Для достижения целей исследования необходимо решить следующие задачи:

1) проследить эволюцию взглядов В. Розанова от «философии понимания» к «философии жизни» (онтологический аспект) и oi «понимания» к «духовному опыту» (гносеологический аспект);

2) на основе анализа религии пола и религии семьи теоретически обосновать онтологический статус повседневности в философии В. Розанова;

3) вписать феномен «обывателя» в кошексг отологии повседневности;

4) рассмотреть категории «жизнь», «смерть», «бессмертие» в свете розановской «теитизации» быта;

5) раскрыть значение повседневности как источника духовного опыта человека;

6) охарактеризовать способы интуитивно-чувственного познания в контексте онтологии повседневности.

Научная новизна диссертационного исследования определяется недостаточной изученностью взаимосвязи онтологического и гносеологического аспектов в философии повседневности В. Розанова, что позволило:

- представить эволюцию взглядов В. Розанова от «философии понимания» к «философии жизни» как закономерный процесс в становлении его онтологии повседневности и опровергнуть устоявшуюся в исследовательской литературе точку зрения на противоречивость и непоследовательность философа.

- доказать, что онтология повседневности в философии В. Розанова представляет собой процесс «освящения» частной жизни человека, через придание семье и быту статуса онтологических категорий.

- представить «повседневность» в философии В. Розанова как источник для решения основной гносеологической проблемы - познания бытия.

- рассмотреть воззрения В. Розанова, тяготеющие к синтезу философских, художественно-философских, религиозно-мистических, обыденных форм мышления, с позиций методологии познания мира и человека, заявленной в конце XX века.

Положения, выносимые на защиту:

- Переход от «философии понимания» к «философии жизни» в творчестве В. Розанова не следует понимать как кардинальную «ломку» взглядов философа. При всех отличиях работ философа, начиная с первой книги («О понимании») и заканчивая последней («Апокалипсис нашего времени»), в них содержится мысль о непреходящей и абсолютной значимости частной жизни человека для его гармоничного становления. В большинстве его работ, чему бы формально они ни были посвящены, в конечном счете, обосновывается идея о первостепенной значимости для человека мира повседневности. Именно это привело в игоге В. Розанова к формированию онтологии повседневности.

- В исследовании обосновывается, что понятие «жизни» в философии В. Розанова значительно отличается от той «философии жизни», которая оформилась в самостоятельное философское направление благодаря работам Ф.Ницше, А.Бергсона, В. Дильгея, Г. Зиммеля. В различных вариантах этого течения «жизнь» истолковывается как естественноорганическое начало, как космическая сила, создающая новые формы, как исторический процесс, реализующийся в неповторимых индивидуальных образах культуры, которая противопоставляется механической «цивилизации». В. Розанов понимает жизнь как онтологическую категорию и в своем анализе жизни человека касается тех глубин, которые другие или не замечали, или не считали важными. Он посягает на интимное, тайное, воплощением которого является пол, и понимает его не биологически, а метафизически.

- В. Розанов последовательно и убедительно доказывает в своих работах необходимость отношения к повседневной жизни человека не как к быту, но как к бытию. Именно на это была рассчитана его религия «рождающего пола», которая позволила сделать «человека обыденного» «ангелоподобным» человеком и признать его частную жизнь, связанную, прежде всего, с семьей, явлением не обыденным, а религиозным.

Категории жизнь, смерть, бессмертие в свете розановской «гешизации» быта также получают неклассическое звучание.

- Философия В. Розанова - это пример того, как повседневность становится источником для решения основной гносеологической проблемы - познания бытия, а специфические понятия - «пахучесть», «осязательность», «умиление» - приобретают статус научных категорий. Для его философии характерно тесное перепле1ение онтологической и гносеологической проблематики, когда вопрос о возможное i и и методах познания, как правило, решается в соответствии с требованиями нравственного совершенствования человека и определенного образа жизни, что предполагает сосредоточенность на «бытийном» аспекте, тесно связанном с индивидуальным, повседневным бытием человека.

Теоретико-методологической базой исследования послужили философские концепции, изложенные в трудах М. Хайдеггера, Э.Гуссерля. Они впервые обозначили проблему осмысления бытия человека как единственно возможного для осмысления бьпия в целом, а категорию «повседневность» в качестве фундамента научного познания. Исследование феномена повседневности основывается на методологических подходах представителей школы «Анналов» (Л. Февр, М. Блок, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф), концепциях А. Щюгца, Г. Кнабе, Л. Ионина, Е. Золотухиной-Аболиной, И. Касавина, В. Лелеко. Кроме того, при изучении новых подходов в методологии познания мира и человека автор руководствовался рядом теоретических положений, выдвинутых в работах М. Бахтина, В. Лекторского, В. Степина, JI. Микешиной, И. Касавина.

Для решения поставленных задач диссертант опирался на общенаучные методы теоретического исследования: сравнительно-аналитический (с целью изучения философии В. Розанова в контексте русской и зарубежной философии XIX и XX века); историко-философской реконструкции (для рассмотрения эволюции взглядов В. Розанова с последующей проекцией ее на тему диссертационного исследования); герменевтический (для истолкования философских смыслов текстов В. Розанова).

Теоретическое значение исследования. Осуществлен анализ малоизученных аспектов философии В. Розанова, к которым следует отнести онтологию повседневности, феномен «обывателя», повседневность как источник «духовного опыта», неклассические способы познания бытия человека.

Практическое значение работы. Результаты исследования могут быть использованы для разработки лекционных курсов по онтологии и теории познания, истории философии, философской антропологии, истории религии, истории повседневной культуры.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры философии и социологии ВятГГУ, докладывались на научно-практической конференции «Василий Розанов в культурно-историческом пространстве России» (Кострома, 2004), Всероссийской конференции «Наследие Василия Розанова и концептуальные модели культуры XIX-XX веков» (Кострома, 2005), Всероссийской научно-технической конференции «Наука-производство-технология-экология» (Киров, 2004, 2005, 2006), отражены в 9 научных публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Онтология повседневности и неклассическая гносеология В.В. Розанова"

Заключение

Конец XIX - начало XX века особенный период: в его недрах закладываются предпосылки тех философских исканий и направлений, которые в полную силу зазвучат в середине и конце XX века. Эю связано с масштабом и количеством выработанных им ценностей, обширностью охвата всех сфер и сторон жизни, с интенсивностью духовных процессов, происходивших в это время. Главнейшие события XX столетия осунутся недоступными верному пониманию без признания решающего значения для них духовного переворота, совершенного на рубеже XIX-XX веков.

К концу XIX века все больше растут сомнения в правильности прежних убеждений: о «разумности» человека, о возможности отыскать объективную истину, устраивающую всех, о рациональности как единственном средстве поиска этой истины, наступает разочарование в идее о пользе постоянного научно-технического прогресса. Человек встает перед задачей поиска другого решения своих старых и новых проблем. Решение этой задачи, как уже отмечалось выше, начинается с переосмысления роли и места человека в мире. Он становится уже не просто центром всего: мира, природы, науки, философии. Сейчас внимание обращается, прежде всего, на ценность человеческой личности, на ценность человеческой жизни. Вслед за этим идет и поиск новых оснований бытия человека, и переосмысление самого поня гия «бытие».

В исследовательской литературе это явление было названо «онтологическим поворотом». Проблема бытия традиционно относится к числу «вечных проблем», волнующих философию со времен античности до наших дней. Временный спад интереса к ней в XIX веке, спровоцированный кантовской критикой догматической метафизики и I стремительным развитием естественных наук, сопровождался отказом от изучения и понятийного выражения структуры бытия как такового, усилением внимания к вопросам теории познания.

Вся новейшая философия, находящаяся под влиянием естественных наук, обнаружила свое роковое бессилие познать бытие, соединить с бытием познающего человека. Философия пришла к упразднению бытия, повергла познающего человека в царство призраков. Реалистическое чувство бытия и реалистическое отношение к бытию оказались утерянным раем. Критерий истины стали искать внутри познающего субъекта, в его отношении к себе, а не к бытию. Критическая гносеология, господствовавшая почти весь XIX век, конструировала познание вне реального, живого, внутреннего отношения субъекта к познаваемому объекту.

Онтологический поворот начала XX века направлен на постижение бытия как многомерного и многослойного образования, прежде всего, с позиций бытия человеческого. Как отмечает современный исследователь данной темы В.Волков: «Если гносеология, осуществляющая «объективный» взгляд на «объективную реальность», не знает, что ей делать с человеком, как с «нестандартным объектом», то онтология, какой бы проблемы бытия она ни касалась, никогда не теряет из поля зрения человека, ибо человек есть часть мира, а мир есть часть человека»138.

Сущность «онтологического поворота» заключается в восстановлении в правах теории бытия, как в виде онтологии, так и в виде метафизики. И если метафизика стремится к познанию мироздания, т. е. конструированию истинного бытия, и, следовательно, к объяснению и оправданию мира, то онтология - к описанию действительности как того, что фактически открывается человеческому сознанию. Онтология возрождается как интегрирующая часть метафизического мировоззрения.

Таким образом, в качестве основной задачи «онтологического поворота» понимается разработка гносеологии и логики в единстве с онтологией, поскольку это позволило бы дать более прочное основание истинам, получаемым с помощью разума. В этот период философы вновь начинают говорить о том, что самые глубокие загадки философии заключены именно в бытии. Возникает противостояние с опытными науками и с той философией, которая самоограничивается логикой и теорией познания.

Формируется устойчивая ориентация различных философских направлений на рассмотрение бытия как полисистемного процесса. Бытие понимается как сложная структура, в нем есть разные слои, непроницаемые друг для друга, но способные в определенных случаях оказывать воздействие друг на друга. Человеку потенциально доступны все слои бытия, и именно от его воли и его желания зависит возможность проникновения этих слоев друг в друга. Таким образом, необходимо подчеркнуть, что именно человек становится созидателем осмысленного бытия, а тем самым познание объектов мира превращается в по?нание характеристик самого субъекта.

Новая философия отказывается от языка науки в определении своих собственных установок, притязаний и программы, заменив его метафорикой, символами, намеками, отвлеченными описаниями, предпочтя художественный язык и нетрадиционную метафизику, основанную на стимуляции глубинных возможностей интуиции. Структура этой метафизики была ориентирована на иные сферы человеческого опыта, чем те, которые были канонизированы наукой и общественным сознанием XIX века. Само восприятие человека и мира, предложенное этой эпохой, вступает в. противоречие со всем строем предшествующего ему мышления и философии. Начиная с философии А. Шопенгауэра, С. Кьеркегора и Ф. Ницше, была прервана классическая философская традиция, выраженная в абстрактно-рациональном объяснении мира и человека, за которым исчезал конкретный человек. Мировоззрение этих философов явилось предвестником новой духовной ситуации, в центре которой стоят проблемы человека и его бытия. Цель новой неклассической онтологии - не познание объективного мира, а самоуглубление в «ландшафт собственной души».

Ярчайшим примером такого типа философствования является творчество В. Розанова. Для его философии характерно тесное переплетение онтологической и гносеологической проблематики, когда вопрос о возможности и методах познания, как правило, решается в соответствии с требованиями нравственного совершенствования человека и определенного образа жизни, что предполагает сосредоточенность на «бытийном» аспекте, тесно связанном с индивидуальным, повседневным бытием человека. Описанная онтологическими средствами повседневность оказывается у В. Розанова важным и существенным проявлением смысла бытия. Категория «повседневность» в контексте философии В. Розанова становится разрешением основной гносеологической проблемы - познания бытия, которое не поддается четкой фиксации и упорядочиванию по логической схеме. Поэтому способы постижения мира и человека никак не вписываются в классическую методологию познания. До В. Розанова никто «осязательность», «пахучесть», «умиление», «вглядывание» и «вслушивание» не предлагал ввести в обиход в качестве гносеологических категорий.

Для того чтобы ощутить подлинность бытия, В. Розанов предлагает просто быть человеком: в мире, в состоянии познания - удивления, в соприсутствии с миром. Понимание мира у В. Розанова сводится к подсознательному проникновению в мир, которое реализуется в интуиции жизненного опыта и означает «вживание в себя и свое слово». В. Розанов считает справедливым освободить от излишней рациональности свои мысли об этом мире, чтобы не нарушать реальный ход событий, не искажать процесс их восприятия и не создавать в письме искусственных построений, разрушающих естественный ход жизни.

Все многообразие представлений В. Розанова о мире, Боге, человеке, семье коренится в приближении всех этих проблем и понятий к «человеку-обыденному», «обывателю», который оказывается связующим звеном во всех взаимоотношениях, существующих в этом мире. Для В. Розанова человек является не только главной проблемой, требующей своего разрешения, но и основой методологии, подходом к любым другим философским, метафизическим и религиозным проблемам. Перемещение акцентов в отношениях человека с миром, объективной реальностью в область субъективных укорененных в человеческой природе качеств проявляется во всех суждениях В. Розанова. Он выводит на первый план человека как субъекта - субъекта воспринимающею, познающею, и как субъекта любого другого опыта, прежде всего духовного. Источником «духовного опыта», как правило, служит повседневность, понятая онтологически, осознанная не как быт, но как бытие. 3ia идея у В. Розанова не является порождением абстрактной схемы познания мира, она является итогом долгого и мучительного поиска ответа на ключевые смысложизненные вопросы, результатом личного «духовною опыта» философа, воплощенном в его литературно-философском наследии.

Список научной литературыГородилова, Татьяна Сергеевна, диссертация по теме "Онтология и теория познания"

1. Розанов, В. В. В мире неясного и нерешенного Текст. / В. Розанов. СПб.: Типография М. Меркушева, 1904.

2. Розанов, В. В. Литературные изгнанники: Воспоминания. Письма Текст. / В. В. Розанов. М.: Аграф, 2000. - 368 с.

3. Розанов, В. В. Миниатюры Текст. / Василий Розанов. М.: Прогресс-Плеяда, 2004. - 542 с.

4. Розанов, В. В. Мысли о литературе TeKci. / В. В. Розанов. -М.: Современник, 1989.-490 с.

5. Розанов, В. В. Несовместимые контрасты жития: Литературно-эстетические работы разных лет Текст. / В. В. Розанов. М.: Искусство, 1990.-605 с.

6. Розанов, В. В. На чем может повернуться «религиозное сознание»? Текст. / В. В. Розанов // Человек. 1999. - № 6. - С. 62-72.

7. Розанов, В. В. Опавшие листья. Короб первый Текст. / Василий Розанов. М.: Изд-во «АСТ», 2003. - 205 с.

8. Розанов, В. В. О понимании: Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания / В. В. Розанов. -СПб.: Наука, 1994.-539 с.

9. Розанов, В. В. Последние листья. 1916 i од Текст. / В. Розанов; Публикация и коммент. А. Н. Николюкина // Наше наследие. 1998. -№45.-С. 33-51.

10. Розанов, В. В. Представители «нового религиозного сознания» Текст. / В. В. Розанов // Человек. 1999. - № 6. - С. 56-61.

11. Розанов, В. В. Природа и история Текст. / В.В.Розанов. -СПб., 1903.

12. Розанов, В. В. Религия и культура: Т. 1 Текст. / В. В. Розанов. -М.: Правда, 1990.-635 с.

13. Розанов, В. В. Уединенное: Т. 2 Текст. / В. В. Розанов. М.: Правда, 1990.-710 с.

14. Розанов, В. В. Собр. соч. Во дворе язычников Текст. / В. В. Розанов; Под общ. ред. А. Н. Николюкина. М.: Республика, 1999.

15. Розанов, В. В. Собр. соч. Возрождающийся Египет Текст. /

16. В. В. Розанов; Под общ. ред. А. Н. Николюкина. М.: Республика, 2002.

17. Розанов, В. В. Собр. соч. Легенда о Великом Инквизиторе Ф. М. Достоевского. Лит. очерки о писательстве и писателях Текст. / В. В. Розанов; Под общ. ред. А. Н. Николюкина. -М.: Республика, 1991.

18. Розанов, В. В. Собр. соч. О писательстве и писателях. Текст. / В. В. Розанов; Под общ. ред. А. Н. Николюкина. М/. Республика, 1995. -734 с.

19. Розанов, В. В. Собр. соч. Последние листья Текст. /

20. B. В. Розанов; Под общ. ред. А. Н. Николюкина. М.: Республика, 2000.

21. Розанов, В. В. Сочинения Текст. / В. В. Розанов. М.: Советская Россия, 1990. - 592 с.

22. Розанов, В. В. Сумерки просвещения Текст. / В. В. Розанов; Сост. В. Н. Щербаков. М.: Педагогика, 1990.

23. Розанов, В. В. Уединенное Текст. / В. В. Розанов. М.: Политиздат, 1990. - 543 с.

24. Розанов В. В. Цель человеческой жизни Текст. / Василий Розанов // Смысл жизни: Антология. М. Прогресс-Культура, 1994.1. C. 21-64.

25. Розанов, В. В. Письма к Н. К. Михайловскому и П. Б. Сфуве Текст. / В. Розанов; Предисл. М. А. Колерова // Вопросы философии. -1992.-№ 9.-С. 121-126.

26. Письма В. В. Розанова к Э. Голлербаху Текст. Берлин, 1922.

27. Письма В. В. Розанова Текст. // Вопросы философии. 1992. -№ 9. - С. 121-126.1. Литература

28. Аверьянов, В. Метафизика родополового начала В. В. Розанова: к реконструкции метафизики В. В. Розанова Текст. / В. Аверьянов // Москва. 2002. - № 2. - С. 170-181.

29. Алехина, С. Н. Идея дома в русской ментальности (философские искания В. Розанова) Текст. / С. Н. Алехина // Социально-гуманитарные знания. 2003. - № 6. - С. 304-309.

30. Альшевская, Л. Нравственно-религиозные искания В.В. Розанова: социально-философский анализ Текст.: авгореф. дис. .канд. филос. наук. Иркутск, 1999.

31. Антология французского сюрреализма Текст. / Сост., пер. с фр., коммент. С. А. Исаева, Е. Д. Гальцевой. М.: ГИТИС, 1994. - 392с.5. «Антропологический поворот» в философии XX века Текст. Вильнюс, 1987.

32. Барт, Р. Система моды. Статьи по семиотике культуры Текст. /Р. Барт.-М., 2003.

33. Бахтин, М. Проблемы поэтики Достоевского Текст. /

34. М. Бахтин. Изд. 4-ое. - М.: Советская Россия, 1979. - 623 с.

35. Беликов, Д. В. Взаимосвязь повседневного образа мыслей с философией как теоретическая проблема Текст.: автореф. дис. .канд. филос. наук. Иваново, 1998.

36. Белоскокова, Е. В. Язык и культура в работах В.В.Розанова: Историко-философский анализ Текст.: автореф. дис. .канд. филос. наук. Москва, 1996.

37. Белый, А. Начало века Текст. / А. Белый (Борис Бугаев). М.: Худ. лит, 1990.-687 с.

38. Бердяев, Н. А. Новое религиозное сознание и общее пзенность Текст. / Н. А. Бердяев. М.: Канон+, 1999. - 464с.

39. Бердяев, Н. А. Самопознание: (Опыт философской автобиографии) Текст. / Н. А. Бердяев. М.: ДЭМ, 1991. - 336 с.

40. Бич, Е. «Большой пуд» я положил в чашу умеренной жизни России. Текст./Е. Бич//Звезда. 1999.-№2.-С. 124-147.

41. Блок, А. Записные книжки. 1901-1920 Текст. / Александр Блок. М.: Худ. лит., 1965. - 664 с.

42. Блок, М. Апология истории, или Ремесло историка Текст. / Марк Блок / Пер. Е. М. Лысенко; Прим. и ст. А. Я. Гуревича. Изд. 2-ое, доп. - М.: Наука, 1986. - 257 с.

43. Богданов, К. Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности Текст. / К. Богданов. -СПб.: «Искусство-СПб», 2001.-438 с.

44. Бодрийяр, Ж. Символический обмен и смерть Текст. / Ж. Бодрийяр. М., 2000.

45. Болдырев, И. Семя Озириса или Василий Розанов как последний Ветхозаветный пророк Текст. / Н. Болдырев. Челябинск, 2001.-477 с.

46. Вальденфельс, Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности Текст. / Бернхард Вальденфельс // Социо-Логос: Социология. Антропология. Метафизика. Вып. 1. Общееi во и сферы смысла. - М.: Прогресс, 1991. - С. 39-50.

47. Василий Розанов в контексте культуры Текст. / Под ред. И. А. Едошиной. Кострома: КГУ им. И. А. Некрасова, 1999. - 214 с.

48. Василий Розанов. Исследования и материалы Текст. / Гл. ред. А. Н. Николюкин // Литературоведческий журнал. 2000. - № 13-14. -Ч. 1 -2.

49. Вейнингер, О. Пол и характер: Принципиальное исследование Текст. / Отто Вейнингер. М.: Латард, 1997. - 359 с.

50. В. В. Розанов: pro et contra: В 2 кн. Текст. / Coci., Bciyn. ст. и прим. В. А. Фатеева. СПб.: РХГИ, 1995.

51. Владимир Соловьев и культура Серебряного века: К 150-летию Вл. Соловьева и 110-летию А. Ф. Лосева Текст. М.: Наука, 2005. -631 с.

52. Волков, В. Н. Онтология личности Текст. / В. Н. Волков. -Иваново: Изд-во «Ивановский государственный университет», 2001.

53. Вячеслав Иванов. Архивные материалы и исследования Текст. М.: Русские словари, 1999. - 486 с.

54. Гаврюшин, Н. К. Самопознание как таинство. Заметки о русской религиозной антропологии Текст. / Н. К. Гаврюшин // Вопросы философии. 1996. - № 5. - С. 140-162.

55. Гайденко, П. П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века Текст. / П. П. Гайденко. М.: Республика, 1997. - 357 с.

56. А. С. Глинка (Волжский). Собр. соч. в 3 кн. Книга 1: 1900-1905 Текст. М.: Модест Колеров, 2005. - 928 с.

57. Голлербах, Э. В.В. Розанов. Жизнь и творчество: Репринтное издание Текст. / Э. Голлербах. Париж: YMCA-PRESS, 1976. - 110 с.

58. Голубева, Л. Н. «Я весь дух, и весь - субъект: субъективное развито во мне бесконечно.» (о постмодернистском модусе мышления В.Розанова) Текст. / Л. Голубева // Энтелехия. - 2001. - №1. - С. 28-30.

59. Григорьев, Л. Г. «Социология повседневности» Альфреда Шюца Текст. / Л. Г. Григорьев // Социологические исследования. -1988.-№ 2. -С. 123-128.

60. Грякалов, А. А. «Русское письмо»: опыт Розанова. Письмо как событие Текст. / А. А. Грякалов // Грякалов А. А. Письмо и событие: Эстетическая топография современности / А. А. Грякалов. СПБ.: Наука, 2004.-С. 101-110.

61. Губин, В. Д. Онтология. Проблема бытия в современной европейской философии Текст. / В. Д. Губин. М.: РГГУ, 1998.

62. Гудинг, Д. Мировоззрение: человек в поисках истины и реальности Текст.: В 2 т. / Д. Гудинг, Дж. Леннокс. Ярославль: Норд, 2004.-480 с.

63. Гулыга, А. В. Религиозный натурализм (Розанов) Тексг. // Гулыга А. В. Русская идея и ее творцы / Арсений Гулыга. М., 2003. -С. 196-225.

64. Гусев, С. С. Проблема понимания в философии: Философско-гносеологический анализ Текст. / С. С. Гусев, Г. Л. Тульчинский. М.: Политиздат, 1985. - 192 с.

65. Гуссерль, Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Кн. 1. Общее введение в чистую феноменологию Текст. / Э. Гуссерль. М., 1999. - 332 с.

66. Гуссерль, Э. Феноменология Текст. / Э. Гуссерль // Логос. -1991.-№ 1.-С. 12-21.

67. Дело философии в постклассическую эпоху: Материалы научной конференции. Самара, 26-27 сентября 2002г. Текст. Самара: Самар. гуманит. акад., 2002. - 192 с.

68. Долженко, О. О философии «выпоротого человека» (к 80-летию со дня смерти В.В.Розанова) Текст. / О. Долженко // Alma mater. -1999.-№9.-С. 45^8.

69. Драгунская, Л. С. Маркс, Достоевский, Фрейд: три антропологических проекта Текст. / Л. С. Драгунская // Человек. -2000.-№ 2. С. 11-15.

70. Дурилов, А. П. Истинный бог Василия Розанова Текст. / А. П. Дурилов // Энтелехия. Кострома. - 2002. - № 5. - С. 5-9.

71. Евлампиев, И. И. «Спор о христианстве»: В. Розанов Текст. / И. И. Евлампиев // Евлампиев И. И. История русской философии / И. И. Евлампиев. М., 2002. - С. 257-275.

72. Евлампиев, И. И. Неклассическая метафизика или конец метафизики? Европейская философия на распутье Текст. / И. И. Евлампиев // Вопросы философии. 2003. - № 5. - С. 159-171.

73. Евлампиев, И. И. «Спор о христианстве»: В. Розанов Текст. / И. Евлампиев // Евлампиев И. И. История русской философии. М., 2002.-С. 257-275.

74. Едошина, И. А. Из истории возвращения В. В. Розанова в лоно отечественной культуры Текст. / И. А. Едошина // Энтелехия. -Кострома. 2002. - № 5. - С. 88-94.

75. Ерофеев, В. В лабиринте проклятых вопросов Текст. / В. Ерофеев. М.: Сов. писатель, 1990. - 448 с.

76. Жизненный мир философа «Серебряного века» Текст. / Под ред. В. Б. Устьянцева. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2003. -251 с.

77. Заблуждающийся разум?: Многообразие вненаучного знания Текст. / Отв. ред. и сост. И. Т. Касавин. М.: Политиздат, 1990. -464 с.

78. Затонский, Д. Постмодернизм: гипотезы возникновения Текст. / Д. Затонский // Иностранная литература. 1996.- № 2. - С. 273-278.

79. Зеньковский, В. В. Идея православной культуры Текст. / В. В. Зеньковский // Православие: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2001.

80. Зеньковский, В. В. История русской философии Текст. / В. В. Зеньковский // О России и русской философской культуре. М., 1990.

81. Золотухина-Аболина, Е. В. Повседневность и другие миры опыта Текст. / Е. В. Золотухина-Аболина. М.: ИК11, «МарТ», 2003. -192 с.

82. Иванов, Д. В. Проблема субъективности в письме Текст. / Д. В. Иванов // Философские науки. 2002. -№ 6. - С. 125-137.

83. Иванова, И. И. Русская религиозная философия в контексте русско-православного способа богопознания Текст. / Иванова И. И. // Философские науки. 2002. - С. 54-71.

84. Иванов-Разумник. Творчество и критика Текст. Пб., 192.2

85. Ильин, И. П. Постмодернизм. От истоков до конца столетия: Эволюция научного мифа Текст. / И. П. Ильин. М.: Интрада, 1998. -256 с.

86. Ильин, И. П. Постмодернизм: Словарь терминов Текст. / И. П. Ильин. М.: Интрада, 2001. - 259 с.

87. Исупов, К. Г. Русская философия смерти (XVIII-XX вв.) Текст. / К. Г. Исупов // Смерть как феномен культуры. Сыктывкар, 1994.-С. 34-53.

88. Кандо, Т. Постмодернизм: Старое вино в новых мехах? Текст. / Т. Кандо // Рубежи. 1997. - № 10/11. - С. 24-30.

89. Каргашин, И. А. Розанов и Бахтин: искусство «прозаического мышления» Текст. / И. А. Каргашин // Энтелехия. Кострома. - 2002. -№ 5.-С. 34-37.

90. Касавин, И. Т. Традиции и ингериретации: Фрагменш исторической эпистемологии Текст. / И. Т. Касавин М. - СПб.: Изд-во РХГИ, 2000.-320 с.

91. Касавин, И. Т. Анализ повседневности Текст. / И. Т. Касавин, С. П. Щавелёв. М.: Канон+, 2004. - 432 с.

92. Кассис, М. Взаимоотношения повседневной и теоретической форм сознания в их развитии Текст.: автореф. дис. .канд. филос. наук-М.,1992.

93. Кацис, Л. Ф. Владимир Маяковский: Поэт в интеллектуальном контексте эпохе Текст. / Л. Ф Кацис. М.: Языки русской культуры, 2000. - 780 с.

94. Климова, С. М. К проблеме понимания, или Опыт прочтения «Уединенного» В. В. Розанова Текст. / С. М. Климова // Человек. -2003.-№6.-С. 86-99.

95. Климова, С. М. Проблемы поэтики Достоевского Розанова -Бахтина Текст. / С. М. Климова // Человек. - 2004. - № 3. - С. 53-65.

96. Кнабе, Г. С. Диалектика повседневности Текст. / Г. С. Кнабе // Кнабе Г. С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1993. - С. 29-56.

97. Кнабе, Г. С. Семиотика культуры Текст. / Г. С. Кнабе. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2005. - 63 с.

98. Коган, Л. А. Жизнь как бессмертие Текст. / Л. А. Коган // Вопросы философии. 1994. -№ 12. - С. 39-49.

99. Кожурин, А. Я. Археология религии В.В. Розанова Текст. /

100. A. Я. Кожурин // Кожурин А. Я. Проблемы культуры в русской философии II половины XIX — начала XX веков. СПб., 2001.

101. Константин Леонтьев. Письма к Василию Розанову Текст. / Вступл., коммент. и послесл. В.В.Розанова; Вступ. ст. Б. А. Филиппова. Лондон, 1981.

102. Коробейников, М. П. Несвоевременный человек: читая

103. B. В. Розанова Текст. / М. П. Коробейников // Наука и жизнь. 1993. -№8.-С. 18-23.

104. Косевич, Е. Категории тела и' пола в Ветхом и Новом заве1е Текст. / Е. Косевич // Человек. 1996. - № 5. - С. 81 -91.

105. Кувакин, В. А. Религиозная философия в России: Начало XX века Текст. / В. А. Кувакин. М.: Мысль, 1980.

106. Курганов, Е. Василий Розанов и евреи Текст. / Е. Курганов, Г. Мондри. СПб.: Академический проект, 2000. - 272 с.

107. Курдюмов, М. О Розанове Текст. / М. Курдюмов. -Париж, 1929.

108. Кутырев, В. А. Апология человеческого (предпосылки и контуры консервативного философствования) Текст. / В. А. Кутырев // Вопросы философии. 2003. - № 1. - С. 63-75.

109. Крымов, В. Н. Портреты необычных людей Текст. / В. Н. Крымов // Москва. 1998. - № 4. - С. 195-201.

110. Лавров, В. А. Возвращение Василия Розанова: Из исюрии русской литературы XX века Текст. / В. А. Лавров. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1997.

111. Лекторский, В. А. Субъект, объект, познание Текст. / В. А. Лекторский. М.: Наука, 1980. - 359 с.

112. Лекторский, В. А. Умер ли человек? Текст. / В. А. Лекторский // Человек. 2004. - № 4. - С. 10-16.

113. Лекторский, В. А. Эпистемология классическая и неклассическая / В. А. Лекторский. М., 2001.

114. Лелеко, В. Д. Пространство повседневности в европейской культуре Текст. / В. Д. Лелеко. СПб.: Б. и., 2002. - 320 с.

115. Лиотар, Ж.-Ф. Состояние постмодерна Текст. / Ж.-Ф. Лиогар. М.; СПб, 1991.

116. Липовецки, Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме Текст. СПб.: Владимир Даль, 2001.

117. Липовецкий, М. ПМС (постмодернизм сегодня) Текст. / М. Липовецкий // Знамя. 2002. - №5. - С. 200-211.

118. Лосев, А. Ф. Владимир Соловьев и его время Текст. / А. Ф. Лосев. М.: Молодая Гвардия, 2000. - 614 с.

119. Лосский, Н. О. История русской философии Текст. /

120. Н. О. Лосский. М.: Сварог и К, 2000. - 493 с.

121. Лотман, Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек Текст -Семиосфера - История Текст. / Ю. М. Лотман. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 464 с.

122. Магомедова, А. А. Феномен повседневности (социально-философский анализ) Текст.: авторефер. дис. .канд. философских наук. СПб., 2000.

123. Макарычев, С. П. Антропологические взгляды русских религиозных философов Текст. / С. П. Макарычев, М. С. Макарычев, О. Н. Федорова. Н. Новгород: Изд-во Нижегородского университета, 2001.

124. Мамардашвили, М. К. Как я понимаю философию Текст. / Мераб Мамардашвили; Сост. и общ., ред. Ю. П. Сенокосова. М.: Прогресс-Культура, 1992. - 416 с.

125. Мамардашвили, М. К. Эстетика мышления Текст. / Мераб Мамардашвили. М.: «Московская школа политических исследований», 2000.-416 с.

126. Марков, Б. В. Социальная философия и повседневный мир жизни Текст. / Б.В.Марков // Вестник СПбГУ. Сер. 6. - 1994. -Вып. 4 (№ 27). - С. 22-29.

127. Маньковская, Н. Б. Париж со змеями (введение в эстетику постмодернизма) Текст. / Н. Б. Маньковская . М., 1995.

128. Марковцева, О. Ю. Повседневность как предмет социально-философского анализа: автореф. дис. .канд. философских наук. -Ульяновск, 2003.

129. Махлин, В. Л. Михаил Бахтин: Философия поступка / В. Л. Махлин. М.: Знание, 1990. - 64 с.

130. Мелихова, Н. Н. Запад и «истина пола»: из истории европейской культурной традиции XVIII-XX вв.: (К постановке проблемы) Текст. / Н. Н. Мелихова // Мелихова Н. Н. Философия пола, брака и семьи / Н. Н. Мелихова. Казань, 2003. - С. 24-32.I

131. Мень, А. Два понимания христианства Текст. / Александр Мень // Новое время. 1996. - № 36. - С. 42-46.

132. Мережковский, Д. С. Записные книжки. Письма Текст. / Д. С. Мережковский // Русская речь. 1993. - № 5. - С. 27-28.

133. Мережковский, Д. С. Розанов Текст. / Д. Мережковский // Мережковский Д. Акрополь: Избранные литера1урно-критические статьи. -М.: Книжная Палата, 1991. С. 271-279.

134. Меркулова, Д. Ю. Проблематизация повседневности на основе классических философских концепций Текст.: авторефер. дис. .канд. философских наук. Самара, 2001.

135. Мерсерер, Н. Постмодернизм и рационализм. Заключительные титры или просто рекламная пауза? Текст. / Н. Мерсерер // Страницы: богословие, культура, образование. 1999. - Т.З. - Вып.2. - С.256-274.

136. Микешина, Л. А. Новые образы познания и реальности Текст. / Л. А. Микешина, М. Ю. Опенков. М.: РОССПЭН, 1997. - 240 с.

137. Михеев, М. Ю. Фактографическая проза, или Пред-тексг. Дневники, записные книжки, «обыденная» лшература Тексг. / М. Ю. Михеев // Человек. 2004. - № 2. - С. 133-143.

138. Многомерный образ человека: комплексное междисциплинарное исследование человека Текст. М.: Наука, 2001. -237 с.

139. Мордовцева, Т. В. Отечественный колорит ликов Танатоса: на перекрестке культуры и знания Текст. / Т. В. Мордовцева // Общественные науки и современность. 2004. - № 5. - С. 165-176.

140. Наливайко, И. Проблема повседневности в постклассической философии (опыт философской реконструкции творчества В.В.Розанова) Текст.: авторефер. дис. .канд. философских наук. -Минск, 1999.

141. Наука глазами гуманитария Текст. / Отв. ред. В. А. Лекторский. М.: Прогресс-Традиция, 2005. - 688 с.

142. Наука и повседневность: коммуникация, междисциплинарность, металингвистика: Материалы Пятой межрегиональной научной конференции Текст.: Вып. 5. Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского ун-та, 2003. - 266 с.

143. Некрасова, Е. Н. Живая истина. Метафизика человеческою бытия в русской религиозной философии XX века Текст. / Е. Н. Некрасова М.: Мартис, 1997. - 286 с.

144. Николюкин, А. Н. Василий Розанов: «Хочу умереть с Русью» Текст. / Александр Николюкин // Диалог. № 3. - С. 11-19.

145. Николюкин, А. Н. В.В.Розанов литературный критик Текст. / А. Николюкин // Розанов В.В. Мысли о литературе. - М.,1989. -С. 5-40.

146. Николюкин, А. Н. В.В.Розанов (писатель нетрадиционного мышления) Текст. / А. Н. Николюкин. М.: Знамя, 198. - 64 с.

147. Николюкин, А. Н. Голгофа Василия Розанова Текст. / А: Николюкин. М., 1998.

148. Николюкин, А. Н. Розанов Текст. / А. Н. Николюкин. М.: Молодая Гвардия, 2001. - (Жизнь замечательных людей). - 511 с.

149. Новиков, Н. JI. Повседневность и язык: культурологические основания и эмпирические реалии Текст.: автореф. дис. .док. философских наук. Саранск, 2001.

150. Носов, С. Н. В.В.Розанов. Эстетика свободы Текст. / С. Н. Носов.-М., 1993.

151. Океанский, В. П. Самый последний Розанов: герменевтика бормотания Текст. / В. П. Океанский // Энтелехия. Кострома. - 2002. - № 5. - С. 10-13.

152. Орлицкий, Ю. Б. В.В. Розанов: проект литературы XX века Текст. / Ю. Б. Орлицкий // Энтелехия. Кострома. - 2002. - № 5. -С. 54-59.

153. Пионткевич, J1. Ю. «Эстетика жизни» или «возвращение к истокам» в философии В. В. Розанова и К. Н. Леонтьева Текст. / Л. Ю. Пионткевич // Жизненный мир философа «Серебряною века». -Саратов, 2003.-С. 186-193.

154. Пишун, В. К. «Религия жизни» В.Розанова Текст. /

155. B. К. Пишун, С. В. Пишун. Владивосток, 1994.

156. Пишун, С. В. Социальная философия В. В. Розанова Текст. /

157. C. В. Пишун. Владивосток, 1993.

158. К. П. Победоносцев о В.В. Розанове (1893 г.) Текст. // Вопросы философии. 1993. - № 12. - С. 87-89.

159. Повседневность как текст культуры: материалы международной научной конференции «Повседневность как текст культуры». Киров, 27-29 апреля 2005 Текст. Киров: Изд-во Вя1ГГУ, 2005.-374 с.

160. Положенкова, Е. Ю. Феномен русской религиозной философии: онтологический и гносеологический аспекты Текст. / Е. Ю. Положенкова. Ростов н/Д.: СКНЦ ВШ АПСН, 2004. - 92 с.

161. Понимание как философско-методологическая проблема: материалы «круглого стола» Текст. // Вопросы философии. 1986. -№ 7. - С. 65-81.

162. Разум и экзистенция: Анализ научных и вненаучных форм мышления Текст. / Под ред. И. Т. Касавина, В. Н. Поруса. СПб.: РХГИ, 1999.-402 с.

163. Розанова, Т. В. «Будьте светлы духом» (Воспоминания о В. В. Розанове) Текст. / Т. В. Розанова. М.: Blue Apple, 1999. - 214 с.

164. Ронен, О. Серебряный век как умысел и вымысел: Материалы исследований по истории русской культуры Текст. / О. Ронен. Вып.4. -М, 2000.- 151 с.

165. Роцинский, С. Б. Истоки, расцвет и трагедия философии «Серебряного века» Текст. / С. Б. Роцинский // Социально-политический журнал. 1997. - № 6. - С. 80-97.

166. Руденко, М. Ю. Философия пола Текст. / М. Ю. Руденко. -Ростов н/Д.: Изд-во Ростовского ун-та, 2001. 128 с.

167. Сабиров, В. Ш. Русская идея спасения: Жизнь и смерть в русской философии Текст. / Сабиров В. Ш. СПб.: Изд-во СПБУ, 1995

168. Савченко, J1. А. Повседневность: методология исследования, современная социальная реальность практика (социально-философский анализ) Текст.: автореф. дис. .док. филос. наук. Ростов н/Д., 2001.

169. Семенюк, А. Проблема понимания в творчестве В. Розанова Текст.: автореф. дис. .док. филос. наук. Томск, 2002.

170. Сербиненко, В. В. Философия жизни В.Розанова Текст. / В. В. Сербиненко // Сербиненко В. В. Русская религиозная метафизика (XX век) / В. В. Сербиненко. М.: Изд-во РОУ, - 1996. - С.45-59.

171. Сиземская, И. И. Идея воспитания в русской философии. XIX -начало XX века Текст. / И. Н. Сиземская, JI. И. Новикова. М.: РОССПЭН, 2004.

172. Синявский, А. Д. «Опавшие листья» Василия Васильевича Розанова Текст. / Андрей Синявский. М.: Захаров, 1999. - 316 с.

173. Синявский, А. Д. Преодоление литературы: жанровое своеобразие «Опавших листьев» В. В. Розанова Текст. / А. Д. Синявский // Наше наследие. 1989. - № 1. - С. 84-94.

174. Смирнов, С. А. Современная антропология: Аналитический обзор Текст. / С. А. Смирнов // Человек. 2004. - № 2-3. - С. 67-78.

175. Сокал, А. Интеллектуальные уловки: Критика современной философии постмодерна Текст. / Ален Сокал, Жан Брикмон. М.: Дом интеллектуальной книги, 2002. - 248 с.

176. Соловьев, В. С. Сочинения Текст.: В 2 т. Т. 2. / В. С. Соловьев -М: Мысль, 1990.-892 с.

177. Солонин, Ю. Н. Аспекты моральной философии модернизма Текст. / Солонин Ю. Н. // Этическое и эстетическое: 40 лет спус1я. Материалы научной конференции. 26-27 сентября 2000 г. Тезисы докладов и выступлений. СПб., 2000. С. 149—150.

178. Спасовский, М.М. В.В.Розанов в последние годы своей жизни. Среди неопубликованных писем и рукописей Текст. / М. М. Спасовский Изд. 2-е, испр. и доп. - Нью-Йорк, 1968.

179. Степин, B.C. Саморазвивающиеся системы и постнеклассическая рациональность Текст. / В. С. Стеиин // Вопросы философии . 2003 - № 8. - С. 5-17.

180. Степин, В. С. Эпоха перемен и сценарии будущего. Избранная социально-философская публицистика Текст. / В. С. Степин. М.: Б. и., 1996.- 175 с.

181. Струве, П. Розанов большой писатель с органическим пороком Текст. / П. Струве // Вопросы философии. - 1992. - № 12.

182. Сукач, В. Г. «Жизнь Василия Васильевича Розанова "как она есть"» Текст. /В. Г. Сукач//Москва. 1991.-№10.-С. 136-176.

183. Сукач, В. Г. Летопись жизни и творчества В. В. Розанова (1879-1887) Текст. / В. Г. Сукач // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. Серия «Культурология»: «Энтелехия». - С. Косторома- 2004. - № 9 (54). -С. 5-31.

184. Сукач, В. Г. Ровесник бомбометателей Текст. / В. Г. Сукач // Медведь. 1996. - №5. - С. 89.

185. Сухих, И. Н. Книги XX века: Русский канон: Эссе Текст. / Сухих И. Н. М.: Изд-во НГ, 2001. - 348 с.

186. Тамарченко, Н. Д. М.Бахтин и В.Розанов Текст. / Н. Д. Тамарченко // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб., 1995.-С. 171-178.

187. Тельнова, Н. А. Целостность человека в онтолого-антропологическом измерении Текст. / Н. А. Тельнова. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2002.

188. Тесля, С. Н. Опыт аналитики повседневности Текст. / С. Н. Тесля. М.: Изд-во МГУ, 1995. - 229 с.

189. Тиме, Г. А. Метафизика половой любви как металюбовь (от

190. A. Шопенгауэра к Вл. Соловьеву) Текст. / Г. А. Тиме // Вопросы философии. 2004. - № 4. - С. 145-149.

191. Тлиф, И. «Корень рождения моего» (статьи, архивные документы, воспоминания по истории рода В. В. Розанова) Текст. / Ирина Тлиф. Косторма: ДиАр, 2005. - 336 с.

192. Троцкий, J1. Мистицизм и канонизация Розанова TeKci. / JI. Троцкий // Троцкий JI. Литература и революция / Л. Троцкий. М., 1991.-С. 46-49.

193. Тульчинский, Г. Л. Постчеловеческая персонология. Новые перспективы свободы и рациональности Текст. / Г. Л. Тульчинский. -СПб.: Алетейя, 2002.

194. Турбин, В. Н. Василий Розанов вчера и сегодня Текст. /

195. B. Н. Турбин // Турбин В. Н. Незадолго до Водолея / В. Н. Турбин. М., 1994.-С. 203-229.

196. Фараджев, К. В. Русская религиозная философия Текст. / Кирилл Фараджев. М.: Изд-во «Весь мир», 2002. - 207 с.

197. Фатеев, В. В. В. Розанов: Жизнь. Творчество. Личность Текст. /В. Фатеев.-Л., 1991.-365 с.

198. Февр, JI. Бои за историю Текст. / Люсьен Февр / Пер. А. А. Бобовича, М. А. Бобовича, Ю. Н. Стефанова; Ст. А. Я. Гуревича; Коммент. Д. Э. Харитоновича. М.: Наука, 1991. - 630 с.

199. Феномен повседневности: гуманитарные исследования. Философия. Культурология. История. Филология. Искусствоведение: Материалы междунар. науч. конференции «Пушкинские чтения -2005». Санкт-Петербург 6-7 июня 2005 года Текст. СПб.: Астерион, 2005.-252 с.

200. Фигуры Танатоса: Искусство умирания Электронный ресурс. / Под общ. ред. А. В. Демичева, М. С. Уварова. СПб., 1998 . - Режим доступа: http://anthropology.ru

201. Философия старости: геронтософия: Сборник материалов конференции Текст. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003.- 149 с.

202. Флоровский, Г. Пути русского богословия Текст./ Прот. Георгий Флоровский. Вильнюс, 1991. - 602 с.

203. Франк, С. Л. Сочинения Текст. / С. Л. Франк. М.: Правда, 1990.-608 с.

204. Фридрих Ницше и философия в России: Сборник ст. Текст. -СПб, 1999.

205. Фролов, И. Т. О смысле жизни, о смерти и бессмертии человека. (Научный, реальный гуманизм и нравственно-философские искания в истории русской культуры) Текст. / И. Т. Фролов. М.: Знание, 1985.-64 с.

206. Хайдеггер, М. Введение в метафизику Текст. / М. Хайдеггер. -М., 1998.-302 с.

207. Хайдеггер, М. Время и бытие: Статьи и выступления Текст. / Мартин Хайдеггер. М.: Республика, 1999. - 446 с.

208. Ховин, В. Р. Не угодно-ли-сь?! Силуэтъ В. В. Розанова Текст.1

209. Виктор Ховин. Пг.: Очарованный странник, 1916. - 30 с.

210. Ховин, В. Предсмертный Розанов Текст./ В. Ховин // Розанов В. В. Уединенное. Почти на правах рукописи. Париж, 1928

211. Ходоров, А. А. Между религией и революцией: духовные искания интеллигенции Серебряного века Текст. / А. Ходоров // Общественные науки и современность.-- 2000. № 1. - С. 151 - 162.

212. Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века Текст. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 568 с.

213. Хухарев, В.В. Василий Розанов: нумизмат и мыслитель Текст. / В. В. Хухарев // Вестник Костромского государственною университета им. Н. А. Некрасова. Серия «Культурология»: «Энтелехия». Косторома - 2004. - № 9 (54). - С. 54-57.

214. Цанн-Кай-Си, Ф. Оправдание повседневности Текст. / Ф. Цанн-Кай-Си//Свободная мысль. 1998. -№1. - С. 18-23.

215. Чернецкая, А. А. Социальное пространство повседневности Текст.: автореф. дис. .канд. социолог, наук. Саратов, 1999.

216. Черный, Ю. Ю. Философия пола и любви Н. А. Бердяева Текст. / Ю. Ю. Черный. М.: Наука, 2004. - 132 с.

217. Чурак, Н. Е. Метафизика возраста в творчестве В. В. Розанова Текст. / Н. Е. Чурак // Энтелехия. Кострома. - 2002. - № 5. - С. 116119.

218. Шандыбин, С. А. Постмодернистская антропология и сфера применимости ее культурной модели Текст. / С. А. Шандыбин // Этнографическое обозрение. 1998. - № 1. - С. 14-30.

219. Шапошников, Л. Е. Философия соборности. Очерки русского самосознания Текст. / Л. Е. Шапошников. СПб., 1996.

220. Шевченко, Н. И. Вопросы теории и истории философии. (Классический и постклассический период. Русская философия): Ч. 2. Текст. / Н. И. Шевченко Белгород: Изд-во БелГТАСМ, 1997. - 74 с.

221. Шкловский, В. Б. Гамбургский счет: Статьи Воспоминания -Эссе (1914-1933) Текст. / В. Б. Шкловский. - М.: Сов. писатель, 1990.

222. Штепа, В. Пол традиции пол постмодерна. Розанов сегодня Электронный ресурс. / Вадим Штепа. 2001. - Режим доступа: http://kitezh.onego.ru/rozanov.html

223. Шютц, А. Здравый смысл и научная интерпрешция человеческой деятельности Текст. / А. Шютц // Вестник СПбГУ. -Сер. 6. 1994. - Вып. 4 (№ 27). - С. 43-48.

224. Щавелёв, С. П. «Синяя птица» повседневности (этюды к антропологии обыденного сознания) Текст. / С. П. Щавелёв. Курск: Изд-во Курского мед. ун-та, 2001.- 125 с.

225. Щавелёв, С. П. Практическое познание: Философско-методологические очерки Текст. / С. П. Щавелёв. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1994. - 232 с.

226. Эко, У. Заметки на полях «Имени Розы» Текст. / У. Эко // Иностранная литература. 1988. - № 10. - С. 96-100.

227. Эпштейн, М. Постмодерн в России Текст. / М. Эпштейн. М.: Издание П. Элинина, 2000. - 367 с.

228. Эткинд, А. М. Эрос невозможного: История психоанализа в России Текст. / Эткинд А. М. СПб.: Медуза, 1993. - 463 с.