автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.01
диссертация на тему: Опыт построения социологической теории девиантности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Опыт построения социологической теории девиантности"

На правах рукописи

4

| ШИПУНОВА

) Татьяна Владимировна

ОПЫТ ПОСТРОЕНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ДЕВИАНТНОСТИ (ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ)

Специальность 22.00.01 - теория, методология и история социологии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2004

На правах рукописи

ШИПУНОВА Татьяна Владимировна

ОПЫТ ПОСТРОЕНИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ ДЕВИАНТНОСТИ (ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ)

Специальность 22.00.01 - теория, методология и история социологии

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2004

Работа выполнена в секторе социологии девиантности и социального контроля Социологического института Российской Академии Наук.

Официальные оппоненты: - доктор социологических наук, профессор

БОРИСОВ АЛЕКСАНДР ФЕДОСЕЕВИЧ

- доктор социологических наук, профессор КОСТИН ЮМАН АЛЕКСЕЕВИЧ

- доктор социологических наук, профессор ГЛОТОВ МИХАИЛ БОРИСОВИЧ

Ведущая организация - Институт социологии Российской Академии Наук (г. Москва)

Защита состоится «29» апреля 2005 г. в часов на заседании диссертационного совета Д 212.199.15 по защите диссертаций на соискание ученых степеней доктора социологических и педагогических наук в Российском государственном педагогическом университете им. А. И. Герцена, 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48, корпус 20, ауд. 307

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.

Автореферат разослан « о?/^ »лЛ^с^^С^ 2005

г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент ' УсЧ. 1 \ _«/' Косицин В. Б.

РОС. НАЦИОНАЛЬНА«! БИБЛИОТЕКА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования.

Есть основания утверждать, что социология девиантного поведения и социального контроля (девиантология) вышла на уровень теоретико-методологической рефлексии. Ее суть заключается, во-первых, в стремлении к решению методологических проблем, выступающих преградой на пути построения девиантологической теории. Во-вторых, в попытках выведения и определения ключевых понятий, совокупность которых (приведенная в систему) должна составить понятийную основу как девиантологии, так и дисциплин, изучающих различные формы нежелательных для общества видов поведения и деятельности (криминологии, суицидологии, феминокриминологии, политической криминологии и др.). И, наконец, в-третьих, в разработке методологической базы для проведения междисциплинарных исследований. Несмотря на методологические разногласия, большинство ученых признает важность концептуального синтеза при изучении общественных явлений. Главная проблема заключается в поиске основания, позволяющего непротиворечивым образом объединить имеющиеся подходы к объяснению интересующих нас явлений.

С нашей точки зрения, развитие девиантологии напрямую связано с разработкой социологической теории девиантности, поскольку социология опирается на более широкую, чем другие дисциплины, теоретическую базу, имеет достаточно развитый понятийный аппарат, менее, чем, например, криминология, зависима от официальных социальных институтов, обладает развитыми исследовательскими методами, предполагает рассмотрение девиантности как одного из множества социальных явлений, находящегося в сложной взаимосвязи с другими явлениями, и дает больше возможностей для привлечения разных подходов и теорий к объяснению причин девиантности.

Степень разработанности проблемы.

На протяжении всей истории человечества проблемы устранения нежелательных для общества форм человеческой жизнедеятельности не

теряли своей актуальности. Негативные явления привлекали внимание великих греческих философов (Аристотеля, Платона, Сократа), причины их возникновения рассматривали мыслители средневековья и эпохи Просвещения (Фома Аквинский, Гоббс, Дидро, Кондорсе, Локк, Руссо и др.). Изучению социального «зла» отдали дань социологи Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, А. Кетле, К. Маркс, Р. Мертон, П. Сорокин, Г. Тард и другие.

Осмысление накопленного опыта и его систематизация нашли отражение в трудах современных отечественных и зарубежных исследователей - Р. Акерса, Ю. Д. Блувштейна, Я. И. Гилинского, А. В. Добрынина, Г. И. Забрянского, Ф. Зака, Ю. Ю. Комлева, В. Н. Кудрявцева, М. Лайне, 3. Ламнека, Е. Лемерта, А. Лиски, В. С. Нерсесянца, С. Палмера, Э. Раски, Н. X. Сафиуллина, В. Фокса, Я. Хамфри, Д. А. Шестакова, Г. Шнайдера, А. М. Яковлева и других.

Многие авторы уделяют внимание определению понятий «социальная норма» и «девиантное (отклоняющееся) поведение» (М. И. Бобнева, Я. И. Гилинский, В. Г. Карпов, Ю. А. Клейберг, А. Коэн, В. Н. Кудрявцев, Ю. В. Кудрявцев, М. Лайне, 3. Ламнек, Е. М. Пеньков, В. Д. Плахов, Э. Сатерленд, Т. Селлин, Л. И. Спиридонов, П. У. Таппен, Э. Шур, А. М. Яковлев и другие).

Большое число работ посвящено изучению причин девиантного поведения. Авторы рассматривают как общие причины социального «зла» (Г. Беккер, С. В. Быков, Я. И. Гилинский, И. Гофман, Е. В. Змановская, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, А. Коэн, Ю. Ю. Комлев, Н. Кристи, М. Лайне, 3. Ламнек, Э. Лемерт, С. Медник, Р. Мертон, С. Ф. Милюков, В. А. Номоконов, В. Д. Плахов, В. Реклесс, А. Салагаев, Э. Сатерленд, Н. X. Сафиуллин, X. Там, К. Христиансен, Д. А. Шестаков, Э. Шур, А. М. Яковлев и др.), так и причины конкретных видов его проявления (А. Г. Амбрумова, Ю. М. Антонян, И. Блох, В. Боховкин, Б. С. Братусь, Б. В. Волженхин, А. А. Габиани, В. Ганжин, Г. Гепингер, Ш. и Э. Глюк, Я. Г. Голанд, С. И. Голод, И. Н. Гурвич, А. И. Гуров, А. П. Дьяченко, Г. И. Забрянский, Г. Г. Заиграев, К. Е. Игошев, В. Г. Карпов, Н. Ф. Кузнецова, Д. А. Ли, Ю. Лисицин, С. Ф.

Милюков, М. Мозер, Г. Освальд, С. Палмер, В. Ф. Пирожков, Э. Ф. Побегайло, П. Сидоров, С. Г. Смидович, А. А. Сукало, А. Турк, В. Хейли, Е. И. Цымбал, К. Шав, Д. А. Шестаков, П. И. Юнацкевич, А. М. Яковлев и многие другие).

Профилактике девиантного поведения и государственной политике по предупреждению негативных явлений посвящены труды Г. А. Аванесова, И. Анденеса, Ю. Д. Блувщтейна, Л. А. Волошиной, Я. И. Гилинского, С. И. Голода, А. И. Долговой, А. Э. Жалинского, В. К. Звирбуля, М. И. Зырина, В. В. Клочкова, Ю. Ю. Комлева, М. Лайне, Б. М. и М. Б. Левиных, А. Лепса, Г. М. Миньковского, В. Ф. Пирожкова, М. Е. Поздняковой, Э. Э. Раски, В. В. Романова, Г. С. Саркисова, К X. Сафиуллина, П. И. Сидорова, Л. И. Спиридонова, И. В. Стрельчука, Г. Ф. Хохрякова, К. Шумана, А. М. Яковлева и других.

Несмотря на существование множества фундаментальных трудов по теории преступности и девиантности в целом, ощущается дефицит теоретического осмысления важнейших проблем. В настоящее время в криминологии и социологии девиантного поведения и социального контроля (девиантологии) сложилась противоречивая ситуация. С одной стороны, многие исследователи и в России и на Западе говорят и пишут о том, что эти дисциплины должны быть востребованы практикой, они должны не просто выискивать недостатки существующей системы контроля (как это делает, например, критическая криминология), но и предоставлять теоретические основания для ее совершенствования. С другой стороны, в научной литературе по проблемам преступности и девиантности наблюдается явное уклонение авторов от постановки теоретических проблем и их комплексного рассмотрения. По мнению некоторых видных западных ученых, такое положение дел связано с отсутствием общей социологической теории общества. Однако развивать теорию общества можно практически с любой точки или с любого социального явления, в том числе - преступности и девиантности. В качестве другого оправдания неразвитости теории

некоторые исследователи усматривают в неизбежном противоречии теорий, развиваемых в рамках двух якобы противостоящих друг другу парадигм -нормативистской и социологической. Суть этого противоречия им видится в том, что «нормативисты» рассматривают преступность и девиантность в целом с позиций действующих норм официального права, а «социологисты» - с позиций критики права и тех официальных государственных властных институтов, которые призваны это право формировать, поддерживать и развивать.

Слабой стороной обеих позиций является то, что представители названных парадигм рассматривают свой предмет частично, делая акцент либо на структурном («нормативисты»), либо на функциональном («социологисты») анализе преступности и девиантности в целом. Избежать этого можно в том случае, если к рассмотрению предмета исследования подойти с позиций системного подхода, предполагающего три плоскости анализа социальных явлений - исторический, функциональный (процессный) и структурный (в моментальном срезе, в статике). Такой подход позволяет рассматривать феномен девиантности не только как сущее (существующее состояние преступности и девиантности), но и как процесс нарушения постоянно изменяющихся норм морали и права.

В уже обозначенное проблемное поле можно включить еще несколько проблем, свидетельствующих о необходимости дальнейшей разработки теоретической базы девиантологии.

- Недостаточно разработан понятийный аппарат девиантологии, почти все базовые понятия, образующие «каркас» теории, остаются дискуссионными или не имеют определений.

- В девиантологии появились десятки теорий, причем в рамках каждой из них абсолютизируется одна сторона, одно проявление феномена девиантности, а другие исчезают из поля зрения исследователей.

- Остается теоретически недостаточно обоснованной проблема социального порядка и превенции девиантного поведения; очень часто

выводы, вытекающие из той или иной концепции или теории, остаются лишь благими пожеланиями без возможности их реализации на практике.

- Отрицательно влияет на формирование понятийного аппарата девиантологии и полисемичное использование понятий. Так, например, термином «отклоняющееся поведение» обозначают как индивидуальный поступок, так и массовое явление.

- Понимание преступности как суммативной совокупности отдельных преступлений привело к тому, что многие исследователи подменяют вопрос о причинах преступности вопросом о причинах отдельных преступлений. То же можно сказать о девиантности в целом.

Цели и задачи исследования.

Цель исследования заключается в попытке построения социологической теории девиантности на основе уточнения понятийной системы социологии девиантного поведения и объединения накопленного позитивного знания, представленного в разных концепциях и подходах.

Предлагаемая теория - это один из возможных теоретических конструктов, имеющий внутреннюю логическую структуру и опирающийся на определенные методологические принципы и допущения.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:

- проанализировать основные методологические проблемы, связанные с разработкой общей теории, основанной на объединении накопленных знаний о негативных явлениях;

- определить объем и содержание понятия «социальная норма», которое является исходным для социологического описания девиантологических явлений;

выявить сущностно значимые виды социальных норм, сформулировать их определения и построить классификацию, являющуюся основой для системного (целостного) рассмотрения всех проявлений нарушения этих норм;

- в соответствии с классификацией видов социальных норм построить классификации форм индивидуальных и массовых отклонений от этих норм, дать им определения, составляющие понятийный «каркас» девиантологии;

- рассмотреть основные теории преступности и девиантности и возможности их использования на практике;

- на основе критического анализа современных девиантологических и криминологических теорий рассмотреть причины девиантного поступка, соотношение его субъективной и объективной детерминации;

- объединить выявленные в ходе анализа позитивные положения существующих теорий на основе разработанной понятийной системы и единой теоретико-методологической базе.

Объект исследования - теоретические воззрения на феномен отклонений от социальных норм.

Предмет исследования - понятийный аппарат девиантологии, отображающий виды социальных норм, формы отклонений от этих норм и порождающие их причины, а также основания для концептуализации (синтеза) знаний о социальных отклонениях в социологической теории девиантности.

Теоретико-методологическая основа исследования.

Поскольку любое теоретическое исследование предполагает осмысление собственных оснований, т. е. осознание тех онтологических, гносеологических и логических допущений, которые должны составить мировоззренческий базис теории, то наряду с собственно теоретико-методологическими принципами исследования следует указать теоретико-философские или мировоззренческие принципы, которые легли в основу диссертационного исследования. К ним относятся принципы познаваемости, детерминизма, развития, всеобщей связи, ведущее роли практики в процессе познания.

Собственно теоретико-методологическими принципами исследования явились принцип всесторонности, объективности и

конкретности рассмотрения, историзма и системности. Главное внимание в диссертации уделено наиболее важным теоретическим проблемам, или узловым моментам, которые уже долгое время фигурируют в криминологии и девиантологии и которые образуют единое проблемное поле этих научных дисциплин.

В диссертации при анализе и попытке решения различных проблем девиантологии кроме идейного богатства, накопленного социологией, использованы также теоретические выводы и фактологические данные многих наук: философии, логики, гносеологии, психологии, социальной психологии, этнографии, правоведения, криминологии и ее отраслей, системологии, культурологии, теории организации социальных систем и теории управления.

Методами научного исследования при разработке заявленной темы явились анализ понятий, обобщение, анализ литературы, синтез.

Наиболее существенные научные результаты, полученные лично соискателем.

* Обосновано, что принципиально возможно и необходимо создание общей социологической теории девиантности, вбирающей в себя позитивное знание, накопленное в разных теориях девиантности и концепциях отклоняющегося поведения.

* Доказано, что девиантность как массовое явление должна объясняться, исходя из внешних объективных детерминант. До сих пор это положение принималось исследователями как аксиоматическое допущение.

* Уточнена и дополнена система понятий социологии девиантного поведения, включающая в себя понятия, описывающие разные виды социальных норм и формы отклонений от них.

* Показано, что социологическая парадигма не является альтернативой нормативистской парадигме и не противоречит ей, она является логичным продолжением процесса познания предмета изучения. Их различие состоит лишь в том, что в рамках этих парадигм исследователи используют разные виды метода вербального объяснения.

* Аргументировано, что в качестве общего основания для объединения причинных теорий девиантности может быть использована категория «социальная несправедливость».

* Доказано, что позитивные знания, накопленные в теориях девиантного поступка и девиантности, органично объединяются в социологической теории девиантности, в которой категория «социальная несправедливость» выступает как наиболее общее основание, позволяющее на основе принципа комплиментарное™ объединить разные точки зрения на феномен девиантности.

Научная новизна исследования

1. Разработана оригинальная концепция девиантности, базирующаяся на синтезе знаний о социальных отклонениях, представленных в разных теоретических воззрениях (парадигмах, теориях, учениях, школах).

2. Впервые систематизирован и дополнен понятийный аппарат девианологии.

3. Предложена авторская оригинальная концепция объяснения причин девиантности (социального явления), основанная на рассмотрении социального порядка через призму адекватности социальных норм как меры социальной справедливости.

Эти основные результаты подкреплены рядом обоснованных положений, которые рассматриваются как методологические основания для создания общей социологической теории девиантности.

Положения, выносимые на защи!у

1. Принципиально возможно и необходимо создание общей социологической теории девиантности, вбирающей в себя позитивное знание, накопленное в разных теориях девиантности (уровень социальных явлений и процессов - макроуровень) и концепциях отклоняющегося поведения (уровень межличностных взаимодействий - микроуровень). Попытки создания интегративных концепций на основе простой взаимодополняемости не могут обеспечить междисциплин арности

исследований феномена девиантности, поскольку не опираются на единую методологию и адекватный понятийный аппарат. Переход от мультидисциплинарности к междисциплинарности возможен только на основе создания метатеории, т.е. теории, основанной на разработке общих понятий и категорий, позволяющих использовать в качестве отдельного и единичного все те понятия, которые нашли признание в рамках более частных теорий.

2. Девиантный поступок как индивидуальный акт может быть обусловлен внутренней объективной, внутренней субъективной, внешней объективной детерминантами и/или их совокупностью. Однако девиантность как массовое явление должна объясняться, исходя из внешних объективных детерминант.

3. Уточненная и дополненная система понятий социологии девиантного поведения включает в себя понятия, описывающие разные виды социальных норм и отклонения от них. К уже имеющимся в литературе понятиям «запрещающие», «обязывающие», «дозволяющие», «официальные» и «неофициальные» социальные нормы добавляются понятия ««атрибутивные» («первичные»), «условные» («вторичные»), «социально-адекватные» и «социально-неадекватные» нормы. Кроме того, для описания негативных явлений необходимо использовать понятия «общественное благо» и «социальная значимость поступка». Нарушения социальных норм описываются при помощи уточненных в ходе анализа понятий: «девиантное поведение», «аномалия», «патология», «девиация» и «девиантность», «негативное отклонение» и «негативная отклоняемость», «позитивное отклонение» и «позитивная отклоняемость», «правонарушение» и «правонарушаемость», «преступление» и «преступность», «деликт» и «деликтность», «моральный проступок» и «аморальность».

4. Различия в трактовках основных понятий представителями социологической и нормативистской парадигм обусловлены тем, что нормативисты в рамках статистического подхода используют семантическое

и причинное объяснение явлений, а сторонники социологического направления в рамках избранного ими процессного подхода прибегают к историко-генетическому, причинно-следственному и/или функциональному объяснению. Социологическая парадигма не является альтернативой нормативистской и не противоречит ей. Она выступает как логичное развитие процесса познания.

5. В качестве общего основания для объединения причинных теорий девиантности может быть использована категория «социальная несправедливость», выступающая как нарушение социальной справедливости в разных сферах общественной жизни. Инструментальное (операциональное) понятие социальной справедливости отличается от понимания справедливости как идеальной ценности. В объем операционального понятия «социальная справедливость» включается совокупность благ, обладание которыми считается важным в данном конкретном обществе и стремление к которым определяет направленность деятельности (в том числе и нормонарушающей) субъектов социального взаимодействия. Под благом здесь понимается способность системы к самовоспроизводству и прогрессивному развитию, а также поддержание определенного уровня адаптивной гибкости, позволяющей приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям.

6. Позитивные знания, накопленные в теориях девиантного поступка и девиантности, органично включаются (интегрируются) в социологическую теорию девиантности, в которой категория «социальная несправедливость» выступает как наиболее общее основание, позволяющее на основе принципа комплимет арности объединить разные точки зрения на феномен девиантности.

Достоверность я обоснованность научных положений и выводов

достигается теоретически выверенной методологией, комплексным характером изучения и решения проблем, строгим соблюдением логики исследования, широтой охвата теоретических воззрений на предмет

исследования, использованием арсенала общенаучных методов теоретического построения: анализ понятий, обобщение, синтез, индукция и дедукция, системный анализ.

Теоретическая значимость исследования заключается в следующем:

- В диссертации предложено комплексное и непротиворечивое решение важнейших проблем, связанных с возможностью построения общей теории (метатеории), причинным объяснением явлений, снятием противоречий между сторонниками социологической и нормативистской парадигм и др.

- Предложенные в диссертации определения социальной нормы, видов социальных норм, а также форм нарушений этих норм позволяют преодолеть политические, идеологические, правовые и иные ограничения при постижении их сущности. Выстроенная в диссертации система понятий позволяет обоснованно делить девиации на позитивные, негативные и нейтральные, осознать то обстоятельство, что не всякое отклонение от норм выступает как социальная патология, наносящая обществу вред.

Анализ существующих теорий девиантности позволил снять абсолютизацию некоторых положений и вычленить позитивное знание, содержащееся в разных теоретических воззрениях на феномен девиантности и девиантное поведения.

- Теоретическая концепция девиантности, предложенная в диссертации, не нарушая современные научные принципы политеоретичности, мультикаузальности и многоуровневости изучения предмета исследования, снимает противоречие между социологической и нормативистской парадигмами, органично включает в себя накопленное в разных теоретических воззрениях позитивное знание о девиантных явлениях.

Разработанная автором общая теория девиантности дает возможность по-новому взглянуть на существующие концепции девиантности и социального контроля, делая акцент, прежде всего, на превентивных стратегиях, а не на борьбе с последствиями несправедливо организованного общества.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в различных прикладных целях. Так общая социологическая теория девиантности позволяет:

- анализировать действующие в обществе нормы, вычленяя социально-неадекватные нормы, препятствующие естественному функционированию и развитию общества;

- повысить степень рациональности процессов законодательного нормотворчества, задавая необходимые ориентиры для политической, социально-экономической и правовой практики;

- формировать адекватную политику по предупреждению нежелательных форм поведения и деятельности;

- проводить междисциплинарные комплексные исследования, направленные на изучение различных проявлений социальной несправедливости, способствующие возникновению девиантности как массового явления.

Рекомендации об использовании результатов диссертационного исследования.

Результаты исследования могут быть использованы при подготовке и повышении квалификации специалистов в области социологии, девиантологии, криминологии, социальной работы, а также при подготовке соответствующих учебных курсов.

Обоснованные в работе научные положения и выводы могут быть применены в роли методологических принципов для моделирования социальных взаимоотношений на разных уровнях социальной реальности. Обобщения, выводы и материалы диссертации могут служить методологической базой для организации междисциплинарных исследований разных видов девиантности.

Апробация работы.

Результатом диссертационного исследований явились учебные курсы «Девиантология» и «Профессионально-этические основы социальной работы», читаемые для студентов дневной и очно-заочной форм обучения отделения социальной работы факультета Социологии Санкт-Петербургского государственного университета.

Основные положения диссертации нашли отражение в 38 авторских публикациях, общий объем которых составляет около 40 п. л., а также были представлены на методологических семинарах, прошедших на кафедрах теории и практики социальной работы (февраль 2004 г.), теории и истории социологии (март 2004 г.) факультета социологии Санкт-Петербургского университета; на городском теоретическом семинаре, организованном факультетом социологии Санкт-Петербургского государственного университета и социологическим обществом имени М. М. Ковалевского (апрель 2004 г.); на заседаниях Санкт-Петербургского криминологического клуба, членом которого является соискатель, а также на международных семинарах, конгрессах, конференциях, круглых столах: «Криминология сегодня» (январь 2000 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Отмена смертной казни и дальнейшее совершенствование системы противодействия преступности» (май 2000 г., Санкт-Петербург, тезисы); Всероссийский социологический конгресс «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (сентябрь 2000 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Семья и преступность» (2001 г., статья); «Кризис наказания и проблемы ресоциализации» (май 2002 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Альтернативные меры наказания в отношении несовершеннолетних преступников» (октябрь 2002 г., Копенгаген, участие в дискуссии); «Торговля женщинами как глобальная проблема современного мира» (май 2003 г., Санкт-Петербург, участие в дискуссии); «Терроризм и террор в контексте мирового социального насилия» (октябрь 2003 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Пределы толерантности в современном обществе - 2003» (октябрь 2003 г., Санкт-Петербург, статья); «Рыночная

экономика и социальная справедливость» (июнь 2004 г., Санкт-Петербург, доклад, тезисы, статья); IV Сорокинские чтения «Научное наследие П. Сорокина и проблемы трансформации общества» (октябрь 2004 г., доклад, тезисы); «Мир без насилия» (ноябрь 2004 г., доклад, статья) и др.

Структура работы.

Диссертация состоит из Введения, четырех глав, разделенных на параграфы, Заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность темы, формулируются цели и задачи, определяются объект и предметная область исследования, характеризуется степень разработанности проблемы, указываются его теоретические и методологические основы, перечисляются методы исследования, излагаются основные результаты работы, отмечается их научная новизна, теоретическая и практическая значимость, а также апробация работы.

В первой главе - «Теоретико-методологические основания общей девиантологической теории» рассматриваются вопросы, связанные с необходимостью и возможностью построения общей социологической теории девиантности. Основной акцент сделан на комплексном анализе основных методологических проблем. Кроме того, в главе представлен обзор основных криминологических и девиантологических исследований и тех проблем, на решение которых эти исследования ориентированы.

Естественная логика познания различных форм проявления социального зла привела к необходимости интеграции достижений всех наук, их осмысления на новом качественном уровне, что означает переход от моно-и/или мультидисциплинарности к междисциплинарности.

Междисциплинарное изучение негативных социальных явлений предполагает формирование "метаязыка", а также разработку метатеории. "Метаязык", в свою очередь, не может огранич иваться только созданием специфического 16

профессионального жаргона. Прежде всего - это разработка понятийного каркаса теории и расширение тезауруса, описывающего различные характеристики изучаемого предмета. Понятийный каркас является основой для синтеза дисциплинарных знаний и разработки некоторой метатеории, в которой представлены такие общие и широкие основания, которые могли бы вобрать в себя синтезируемые знания.

Отсутствие интегративных криминологических и девиантологических теорий во многом обусловлено недостаточной разработанностью методологических вопросов. К проблемам, которые являются дискуссионными не только в девиантологии и криминологии, но и во всех современных обществоведческих научных дисциплинах, прежде всего, относятся следующие: возможность создания общей теории; перспективность поиска причин явлений; выяснение соотношения единичного и общего (части и целого); выбор социальных наук между методами объяснения и понимания. Конечно, эти вопросы не исчерпывают всего поля методологической проблематики, но они представляются наиболее важными для разработки общей теории.

В диссертации после фундированного анализа доказано, что создание общей теории девиантности не только возможно, но и необходимо. Изучение девиантных явлений должно строиться на выявлении ближайших причин девиантности. Скептицизм в отношении причинных зависимостей между явлениями не оправдал себя, поскольку наука не может оставаться на уровне описания явлений, ее суть - в попытках объяснения их происхождения. Разумеется, бытие едино и неделимо, однако, познание, особенно научное, заключается в том, чтобы в умозрительно сконструированной реальности попытаться отразить функциональные зависимости (суть генетические причинные связи) между относительно самостоятельными социальными явлениями и процессами.

При объяснении изучаемого предмета можно использовать разные сочетания его видов:

!) семантическое: отвечает на вопрос «что это?»; в результате ответа возникает номинальное определение;

2) историко-генетическое: отвечает на вопрос «как и когда это возникло?»; ответ может быть сформулирован или в виде генетического определения, или же в виде нарративного описания;

3) причинно-следственное: отвечает на вопрос «почему, по какой причине это возникло?»; ответ заключается в указании на причину;

4) функциональное: отвечает на вопрос «чему это служит, каково его предназначение?»; в теории организации социальных систем функциональное объяснение означает указание на то, что объясняемое явление служит делу сохранения и процветания той системы, куда оно входит в качестве элемента;

5) телеологическое (или телеономное): отвечает на вопрос «какова цель или с какой целью это создано?»; ответ будет заключаться в указании на цель; телеологическое объяснение обнаруживает некоторое сходство с функциональным объяснением в его «системном» варианте, однако отождествлять их нельзя.

Бытующее в современной науке утверждение о том, что разные школы и направления пользуются разными (принципиально отличными друг от друга) моделями объяснения - несостоятельно. На самом деле все социолога и, соответственно, все девиантологи и криминологи используют вышеприведенные способы объяснения - один, два или все вместе в зависимости от предмета, задач, темы разговора.

Кроме указанных проблем в первой главе дается анализ дискуссий по поводу реализации в социологии принципа аксиологической нейтральности и выбора между принципами индивидуализма и холизма. Проанализировав соотношение принципов холизма и индивидуализма, автор приходит к выводу: принципы холизма и индивидуализма не противостоят друг другу, не являются альтернативными исследовательскими стратегиями и поэтому вполне совместимы в одной методологической концепции, предполагающей

принципиальную возможность объединения множества разноязыких и, якобы, не согласующихся между собой концепций, описывающих разные аспекты и фрагменты общества, в одной социологической теории с одним языком, с единым понятийным аппаратом.

Целью второй главы - «Социальные нормы и отклонения от них» является уточнение понятийного аппарата девиантологии, описывающего девиантное поведение и девиантность.

Материал, изложенный во второй главе, показывает, что без выявления объема и содержания понятия «социальная норма» невозможно построение логически непротиворечивой системы девиантологических знаний. Проведенный анализ функционирования слова «норма» в естественном языке и научной литературе позволил вывести следующее определение понятия «социальная норма»: социальная норма - это спонтанно сложившаяся в обычаях и традициях и/или сознательно установленная законодателем мера обязательного, дозволенного или запрещенного поведения и деятельности людей и социальных систем.

Из классификаций норм, существующих в литературе, наиболее продуктивной в отношении выяснения сущности понятия «норма» является классификация «по способу регулирования». По этому признаку выделяют запрещающие, обязывающие и дозволяющие виды норм.

Другой критерий деления социальных норм (который достаточно часто используется в литературе) - «степень их формализации». По этому критерию выделяются официальные и неофициальные нормы. Официальные нормы (в отличие от неофициальных) оформлены в виде правовых (или иных) предписаний, а их соблюдение контролируется государством или другой официальной инстанцией. Соблюдение же неофициальной нормы обеспечивается лишь авторитетом общественного мнения.

Кроме указанных критериев для дальнейшей спецификации социальных норм можно использовать и другие основания.

Критерий «первичность происхождения нормы» Под «первичностью происхождения нормы» понимается прослеживаемая связь нормы с фундаментальными принципами организации совместной трудовой деятельности людей.

В обществе существуют две группы социальных норм. В первую из них входят те нормы, которые неизменно встречаются у всех народов и во все времена. Универсальность этих норм обусловлена следующими факторами: а) принадлежностью людей к одному биологическому виду, что определяет сходство их психофизиологических реакций; б) существованием во всех первобытных обществах одних и тех же видов деятельности (охота, собирательство, производство простейших орудий труда, выращивание растений и животных, воспитание детей и т.д.); в) аналогичностью витальных потребностей представителей Homo sapiens. Логично предположить, что потребность совместного проживания и необходимость кооперации в процессе труда вызывают формирование одинаковых базовых норм, предстающих как атрибут социальности. Эти нормы можно назвать атрибутивными, или первичными. Они сложились и поддерживаются на самом фундаментальном уровне общественной жизни -уровне межличностного взаимодействия и являются безальтернативной конвенцией, К таким нормам относятся, например, запреты на убийство, воровство и порчу чужого личного имущества, обман (в целях получения личной выгоды в ущерб другому), предательство и др. Нарушение этих норм в отношении к представителям своей микро- или макрообщины, где межличностные взаимодействия не сильно опосредованы формальными социальными институтами, всегда каралось достаточно сурово у всех народов как наносящее обществу наибольший ущерб. Следует отметить, что в отношении к «чужакам» - иноплеменникам, иностранцам - такие нормы не имели большой принудительной силы. Хотя эти нормы по своей сути неизменны, мера наказания за их нарушение является правовой конвенцией и

может варьироваться в разные эпохи и у разных народов в пределах общественной толерантности в данное время.

Другую группу образуют вторичные, или чисто конвенциональные, или условные нормы. Это такие образцы поведения и деятельности, которые считаются должными, правильными, допустимыми в данном обществе и в данное время, хотя у других народов и в другие времена они могут считаться аморальными или противоправными.

Последний и очень важный критерий выделения видов социальных норм - «социальная адекватность нормы».

Человеческий поступок (а также поведение и деятельность) по своим последствиям находится в одном из следующих отношений к общественному благу: негативном, позитивном или же нейтральном. Это отношение существует в двух формах: само по себе (объективно) и в наших оценках (субъективно). Оценки чаще всего даются видам поведения и деятельности, имеющим наибольшую значимость в настоящее время в данном обществе. Это не означает, однако, что все оценки вербализуются. Часть оценок не находит вербального оформления, оставляя тем самым достаточно широкий выбор возможных вариантов действий, которые являются своего рода резервом для апробирования разного рода социальной активности. Отображение значимости поступка в сознании законодателя (здесь под «законодателем» понимается любое лицо или орган, которые в силу своего статуса занимаются нормотворчеством) вызывает формирование новой социальной нормы или изменение уже существующей. Но указанное отображение, как и всякий познавательный акт, может быть как адекватным, так и неадекватным. В случае адекватного отображения возникают социально-адекватные нормы, а в случае неадекватного - социально-неадекватные нормы. Иначе говоря, социальная адекватность нормы - это обоснованность нормативного предписания с точки зрения общественного блага. Здесь благо понимается как самосохранение системы (общества), ее прогрессивное развитие за счет самовоспроизводства и поддержание

определенного уровня адаптивной гибкости, позволяющего оперативно реагировать на изменения внешней среды.

Адекватность или неадекватность предписанной законодателем нормы обнаруживается в социальном взаимодействии (на практике), когда люди в процессе жизнедеятельности сами постигают полезность или вредность той или иной нормы. Продолжительность проверки адекватности нормы может быть самой разной: от нескольких дней до нескольких десятилетий или даже столетий. Оценка значимости социального явления для общественного блага, как в совокупном общественном мнении, так и в официальных предписаниях (например, праве) может быть адекватной или неадекватной. Расхождения в оценках значимости поступков, особенно если речь идет о расхождении официальных и неофициальных точек зрения, всегда будут вести к нарушениям социальных норм.

Выстроенная в диссертации классификация социальных норм, во-первых, позволяет выйти за рамки правовой точки зрения на их сущность и охватить в единой теоретической концепции всю совокупность действующих в обществе норм - как официальных (правовых), так и неофициальных. Во-вторых, появляются основания для аргументированного деления девиаций на позитивные и негативные. А это, в свою очередь, дает критическое видение существующих правовых и других официальных систем, позволяя осмыслить имеющиеся в них дефекты и удалить из них социально-неадекватные (несправедливые, вредные для общества) нормативные запреты и ограничения на пути позитивных отклонений и в то же время акцентировать внимание на мерах минимизации зла, порождаемого негативными отклонениями. Наконец, предложенная классификация позволяет повысить степень рациональности процессов законодательного нормотворчества.

В данной главе зафиксированы (после соответствующего анализа) определения понятий, отображающих все индивидуальные формы отклонений от социальных норм. К ним относятся: «девиация», «негативное отклонение», «позитивное отклонение», «правонарушение», «моральный

проступок», «преступление» и «деликт». Приняты следующие определения.

Девиация - это любое отклонение от какой-либо моральной или правовой нормы.

Негативное отклонение — это акт нарушения какой-либо социально-адекватной нормы (моральной или правовой). Такие отклонения наносят вред отдельным людям или обществу в целом, поэтому воспринимаются не просто как рядовое отклонение (аномалия), а как патология, подлежащая пресечению в ходе реализации специальных мероприятий.

Позитивное отклонение - это акт нарушения какой-либо социально-неадекватной нормы (моральной юга правовой). Такие отклонения не только не вредят обществу, а, напротив, полезны ему в плане дальнейшего прогрессивного развития, поскольку они размывают, разрушают ошибочные или устаревшие нормы, являя собой источник спонтанно идущего социального творчества. Криминализация позитивных отклонений - лишь следствие несовершенства существующей правовой системы, ее социальной неадекватности.

Правонарушение - это отклонение, нарушающее какую-либо правовую норму.

Моральный проступок - это отклонение, нарушающее ту или иную неофициальную норму, т. е. норму, которая не нашла правового оформления, а ее соблюдение обеспечивается лишь авторитетом общественного мнения.

Преступление - это отклонение, нарушающее какую-либо норму уголовного закона. Отдельные виды преступлений представлены в соответствующих статьях Уголовного кодекса.

Деликт - это отклонение, нарушающее какую-либо норму иного (кроме уголовного) вида права - гражданского, административного, торгового, семейного и т. д.

Формам индивидуальных отклонений соответствуют формы массовых отклонений, которые отображаются и фиксируются в понятиях «девиантность», «позитивная девиантность», «негативная девиантность»,

«правонарушаемость» и «аморальность», «преступность» и «деликтность».

В плане разработки понятийного аппарата социологии девиантного поведения наибольшую проблему составляет выведение приемлемого определения понятия «преступность», т.к. это явление имеет большое значение для функционирования общества. Считается, что существуют две несовместимые точки зрения на это понятие. Расхождение определяется , якобы, принципиальной разницей методологий в нормативистской и социологической парадигмах. Но так ли это? Возможно ли соединить эти парадигмы в одной концепции?

Любое социальное явление можно отобразить в трех ипостасях:

- как некоторый объект, умозрительно вычлененный из совокупности явлений и имеющий в данной временной точке определенные параметры своего существования;

- как процесс, протекающий в соответствии с присущими ему закономерностями;

- как следствие каких-либо причин.

Это умозрительное условное разделение бытия объекта изучения на познавательные компоненты необходимо исследователю для того, чтобы привлечь разные способы объяснения полученных данных. Так, если в данный момент исследователь хочет очертить границы изучаемого явления и дать ему имя, то он использует семантическое объяснение. Когда рассматривает явление как процесс, то чаще всего привлекает историко-генетическое объяснение, а когда хочет проследить взаимосвязь явления с другими социальными феноменами, то оперирует языком н набором терминов, свойственных причинно-следственному и/или функциональному объяснению. Полную картину об объекте исследования можно получить только при использовании всех видов объяснения. Однако в теоретических разработках, исходя из своих научных интересов и предпочтений, исследователи делают акцент на одном из аспектов изучения социального факта. В последующем, в ходе вполне понятного углубления в суть

очерченного круга вопросов, за одним из возможных способов объяснения закрепляется статус самостоятельного подхода к рассмотрению предмета изучения. Так формируются новые «теории», «концепции», «подходы». Сказанное относится и к рассмотрению преступности. Здесь можно выделить три подхода: статистический, процессный и причинный. При этом причинный подход имманентно включается в два первых. А его относительно самостоятельное существование обусловлено лишь научной дискуссией о возможности и перспективах причинного объяснения социальных явлений.

Статистический подход в определении понятия «преступность» развивается в рамках нормативистской криминологической парадигмы. Отправной точкой при этом является наличие кодифицированных норм уголовного права. Анализ основных характеристик преступности, представленных в трудах нормативистов, привел к принятию следующего определения. Преступность - это целостная статистическая совокупность массовых видов преступлений, обладающая определенным состоянием, уровнем и динамикой.

Аналогичным образом выводятся определения и всех других форм массовых отклонений (девиантности, позитивной и негативной отклоняемости, правонарушаемости, аморальности), поскольку они также являются целостными статистическими совокупностями, обладающими состоянием, уровнем и динамикой. Их определения будут отличаться друг от друга одним единственным словом, указывающим на определенные виды нарушений социальных норм, включаемых в данную совокупность (девиации, правонарушения, деликты или моральные проступки).

Исследование преступности и девиантности в целом с опорой лишь на существующую социальную статистику (включая уголовно-правовую) следует признать недостаточным и существенно искажающим объективную картину этих социальных явлений.

Процессный подход, используемый в социологической парадигме и получивший в последнее время широкое признание, во многом нивелирует недостатки статистического подхода.

Если обобщить представления западных сторонников процессного подхода, то можно сказать, что хотя преступность и является совокупностью отдельных преступлений, представления о преступности (или по терминологии некоторых авторов - «социальные и языковые конструкты»), складывающиеся в разных дискурсах, существенно размывают объем и содержание этой совокупности, что обусловлено разным пониманием значимости поступков, а также привходящими конъюнктурными моментами, возникающими в ходе нормальной жизнедеятельности людей.

Главным тезисом в российском процессном подходе является утверждение, что преступность - это закономерное свойство (качество) общества воспроизводить (порождать) отдельные преступления (политические, корыстные, внутрисемейные, массовых коммуникаций и т.д.). Рассмотрение процесса воспроизводства преступности предполагает системный анализ общества в целом, поскольку общество заключает в себе источники всех имеющих совершиться преступлений, потому что в нем заключаются условия, способствующие их развитию. Общество создает возможность совершения преступления. В данных рассуждениях акцент делается на объективных условиях воспроизводства преступности, что вполне логично и не вызывает возражений.

Если говорить в целом о процессном подходе в криминологии и его значении для развития девиантологии, то необходимо обратить внимание на следующий важный момент. Процессный подход, как и вся социологическая парадигма в криминологии, не является альтернативой нормативистской парадигме и статистическому подходу и не противоречит им. Он скорее выступает как логичное развитие процесса познания преступности и девиантности в целом. Отличие социологической парадигмы от нормативистской состоит лишь в том, что она при анализе и описании

явления преступности использует историко-генетический, причинно-следственный и функциональный виды объяснения, а представители нормативистской парадигмы предпочитают семантическое и причинно-следственное объяснение.

В третьей главе - «Причинные теории девиации и девиантности» рассмотрены основные положения причинных теорий девиантного поступка, развиваемые в рамках моделей личности преступника или девианта; предложено решение вопроса о соотношении объективной и субъективной детерминации девиантных поступков; дан критический анализ причинных концепций преступности и девиантности как социальных явлений.

В истории криминологии и девиантологии существовали разные модели личности девианта, отталкиваясь от которых возникали объяснительные концепции преступности и девиантности в целом. Одним из существенных недостатков этих моделей и теорий является то, что в них отсутствует научно корректная постановка вопроса о соотношении субъективной и объективной детерминации девиантного поведения. Его можно сформулировать таким образом: если при прочих равных условиях один человек не совершает, а другой совершает преступление или иной девиантный поступок, то в чем причина такого конкретного поступка -решение человека как акт свободной воли (субъективная причина) или же внешнее воздействие со стороны социальной среды (внешняя объективная причина)?

Между тем практически действующая уголовно-правовая модель личности преступника вынуждена ежедневно отвечать на этот конкретный вопрос. С точки зрения сторонников уголовно-правовой и единственной практически действующей модели причина конкретного отдельного преступления при прочих равных условиях имеет субъективную природу. Уголовно-правовая модель личности преступника получила объяснение и широкую поддержку в нормативистской парадигме. Однако точка зрения нормативистов на субъективную природу преступления и девиации не могла

устроить представителей социологической парадигмы. Они считают, что субъективная причина не имеет никакого самостоятельного значения, что она - лишь видимость. Любой акт человеческого поведения, в том числе и преступное деяние, полностью предопределено внешней необходимостью, воздействием со стороны социальной среды. Никакой свободы воли нет и быть не может. Свобода - это познанная необходимость. В мире есть лишь необходимые связи причинно-следственных цепочек. Но в таком случае придется объявить на практике всех преступников (и других девиантов) невиновными. Вся вина за их деяния возлагается на общество.

Для снятия абсолютизации положений обеих парадигм в диссертации предпринимается следующий логический анализ проблемы.

В чем заключается коренная причина девиации? Если вопрос ставится в абстрактной форме, то могут существовать четыре относительно правильных ответа на него, в зависимости от того, какими конкретными фактами оперирует исследователь.

1. Причина девиантного поведения заключается в психосоматической неполноценности человека (врожденной или же приобретенной). Этот ответ (с довольно весомым фактическим подкреплением) предпочитают все биоантропологические теории.

2. Поскольку человек - разумное существо, которое сначала думает, затем поступает (кроме случаев невменяемости и неосторожных, непреднамеренных поступков), постольку коренной причиной является решение самого человека как акт свободной воли. Данный ответ полностью удовлетворяет сторонников уголовно-правовой модели личности преступника и теории рационального выбора.

3. Причиной девиации является прямое (непосредственное) или опосредованное (через индивидуальный опыт) воздействие внешней социальной среды. Этот ответ предпочтителен для всех сторонников социологического объяснения причин девиантного поведения.

4. Девиантное поведение детерминировано отчасти внутренним волевым началом, отчасти внешней необходимостью, притом в разных случаях соотношение этих частей будет разным. Такой ответ вполне устроил бы представителей социально-психологического направления исследования причин девиантного поведения.

Поскольку все эти ответы на поставленный абстрактный вопрос являются правильными (ибо имеют соответствующее эмпирическое обоснование), постольку ни одна из соответствующих современных теорий не может быть отброшена как абсолютно неверная. Напротив, очевидно, что любая из них содержит в себе долю истины наряду с недостатками. Главная некорректность всех этих теорий - абсолютизация одного из приведенных четырех вариантов ответов.

Какая же из четырех приведенных причин имеет решающее значение в формировании «корпуса» девиантности, понимаемой как сверхсумматшная совокупность разнородных девиаций, подчиняющаяся (в отличие от отдельных девиаций или их простой суммы) определенным закономерностям? Чтобы ответить на поставленный вопрос, следует предварительно рассмотреть три других вопроса о причинах девиантных поступков людей.

1. Если при равных внешних обстоятельствах и условиях в данной конкретной ситуации (или в ситуациях, аналогичных ей) данный вид девиантного поведения совершает один или максимум несколько человек, то в чем причина такого нарушения? На этот вопрос существуют два ответа: а) причиной является психофизиологическое расстройство (внутренняя объективная причина); б) причина - решение самого человека как акт его свободной воли (внутренняя субъективная причина). Здесь уравнено значение внешних детерминант, вносящих свою долю в формирование решения и поведения всех или по меньшей мере большинства людей; поскольку норму нарушило их незначительное число, стало быть, внешняя детерминация здесь не могла иметь решающего значения. Разумеется,

равенство внешних детерминант может быть лишь относительным, ибо Абсолюта нет нигде и ни в чем. И если не выявлены психофизиологические отклонения в организме человека, то можно говорить о поступке как об акте его свободной воли. При этом речь не всегда идет о вине человека. Если были нарушены социально-неадекватные нормы, то в таком случае, в зависимости от поступка, говорят о подвиге, героизме или просто порядочности.

2. Если при относительном равенстве внешних детерминант в данной конкретной (или аналогичной ей) ситуации данный вид девиантного поведения совершает довольно много людей, то в чем причина такого поведения? В этом случае вероятность влияния внешней детерминанты значительно возрастает, хотя и не может рассматриваться в качестве единственной причины.

3. Если при относительном равенстве внешних детерминант в данной конкретной (или аналогичной ей) ситуации данный вид девиантного поведения совершают чуть ли не все люди, то в чем причина такого массового явления? В этом случае причина девиантного поведения полностью лежит в социальных обстоятельствах: системе политической организации общества, образования и воспитания, ущербности права, стоящего на страже господствующей системы производства и распределения благ и т. д. В данном случае влияние внутренних (объективных и субъективных) причин уравнено для всех, и этим их значение снято. В такой ситуации внешние обстоятельства для большинства людей становятся определяющими факторами в принятии решения и выборе того или иного варианта действия. Свобода в такой ситуации превращается в познанную необходимость (т. е. в отсутствие свободы).

Итак, при относительном равенстве внешних обстоятельств, чем большее число людей совершает девианта ые поступки, тем ниже будет значение внутренней субъективной причины каждого отдельного нормонарушения и выше значение внешней объективной причины. Это

значит, что в отличие от форм индивидуальных отклонений в детерминации форм массовых отклонений (каковой и является девиантность) доминирующее значение приобретают внешние причины.

Недостаточная осознанность данного обстоятельства в девиантологии вкупе с представлениями о девиантности как простой сумме отдельных девиантных поступков приводит к тому, что причины отдельных социальных отклонений (как единичных явлений) понимаются как причины социальной отклоняемости вообще (как массового явления). Когда девиантные поступки, например преступления, эпизодически совершаются некоторыми людьми, то здесь еще не может идти речи о преступности как качественно новом сверхсуммативном целом. Когда же однотипные преступления совершают многие и многие люди, то тогда только и возникает феномен преступности. Конечно, ближайшей субъективной причиной отдельного преступления, нарушающего справедливый закон (т. е. социально-адекватную правовую норму), можно считать волевое решение порочного (т. е. ищущего личной выгоды без соблюдения интересов и прав других) человека. Разумеется, выяснение причин формирования порочной личности представляет определенный научный интерес, особенно для общей и социальной психологии, этики и педагогики. Однако для девиантологии важно понять причины возникновения форм массовой нормонарушаемости.

Существующие девиантологические концепции, рассматривающие эти причины, можно расклассифицировать на пять групп в зависимости от того, как они отвечают на вопрос о главной (коренной, генетической) причине девиантности, в том числе и преступности.

А. Преступность и девиантность обусловлены экономическими причинами - низким или, напротив, высоким уровнем развития экономики (теория экономической депрессии, теория экономической экспансии и их смягченные современные варианты, например, теория социального сравнения).

Б. Причина девиантности заключается в неоднородности и изменчивости нормативно-ценностной системы общества (теория субкультур, социально-психологический вариант теории контроля, теория аномии Э. Дюркгейма и близкие к ним концептуальные воззрения).

В. Общей причиной девиантности является дестабилизация общества (теория дестабилизации В. Реклесса, теория социальных связей, теория социальной дезорганизации - социологический вариант теории контроля и близкие к ним концептуальные воззрения).

Г. Причиной девиантности и преступности является стигматизация (концепция «драматизации зла» Ф. Танненбаума, «социальной идентичности» И. Гофмана, «вторичной девиации» Э. Лемерта, «девиантной карьеры и этикетирования» Г. Беккера).

Д. Глобальной причиной преступности и девиантности является социальное неравенство и стратификация общества (марксистская теория и ее различные вариации: теория конфликта властей, теория неравных возможностей, теория конфликта социальных групп, теория аномии Р. Мертона и близкие к ним концептуальные воззрения).

В каждой из имеющихся теорий, безусловно, содержится доля истины. В целях создания общей теории девиантолоши далее можно идти двумя путями. Первый путь - рассматривать существующие причинные концепции девиантности как взаимодополняющие друг друга и описывать явления, привлекая для этого по очереди все существующие концепции. В настоящее время исследователи предпочитают идти именно этим путем. Другой путь -объединение «зерен» истины в единой синтетической концепции. Очевидно, что для этого в первую очередь необходимо найти достаточно абстрактное и широкое понятие, позволяющее конкретизировать себя во всех тех положениях, которые рассматриваются в рамках существующих причинных концепций. На наш взгляд, таким общим понятием могла бы стать категория социальной несправедливости, выступающая как нарушение социальной справедливости.

Четвертая глава - «Понятие социальной несправедливости как общее основание для объединения причинных теорий девиантности» -

это представление социологической теории девиантности, построенной на общем основании и той системе понятий, которая была разработана в предыдущих главах. Здесь рассмотрены такие вопросы, как: понятие социальной справедливости и виды социальной несправедливости; социальное исключение, отчуждение, насилие и агрессия как формы проявления социальной несправедливости; интеграция объяснительных моделей преступности и девиантности.

Социальная справедливость, как идеальная ценность, представляет собой абсолютизированное представление о том, каким должен быть мир и общество, чтобы обеспечивать «свободу, равенство, братство», соблюдение прав всех людей в обществе или в целом на Земле (у Аристотеля это -«всеобщая» или «естественная» справедливость, а Дж. Ролз называет эти ценности «теорией строгого согласия»).

Однако в подходах к изучению феномена социальной справедливости наблюдается и другое направление мысли. В рассмотренных в диссертации представлениях П. Сорокина, К. Поппера, Дж. Ролза, В. Н. Аргуновой и др. о социальной справедливости можно заметить одну и ту же тенденцию -стремление операционализировать понятие социальной справедливости, т.е. конкретизировать эту идеальную общечеловеческую и вечную ценность (для этого Аристотель использует понятия «политическая» и «законная» справедливость, а у Дж. Ролза это представление о социальной справедливости названо «теорией частичного согласия»). Конкретизация происходит через описание объема понятия «социальная справедливость», т.е. через составление перечня того, что считается справедливым в данном обществе в данное время (например, права человека, свобода, равенство перед законом и т.д.). Такая конкретизация совершенно необходима, поскольку позволяет исследователям перейти от рассмотрения социальной справедливости как идеальной ценности, к ее рассмотрению как

/ ^ЙВаг?5/ ! !

операциональной или инструментальной ценности, в которой указываются не только желаемые ориентиры (обозримые цели), но и средства их достижения. В диссертации предлагается использовать следующее определение социальной справедливости.

Социальная справедливость - это мера общественной пользы (социальной адекватности) законов и других нормативных предписаний (формальных и неформальных), устанавливающих и поддерживающих на основе соглашения такой порядок жизнедеятельности людей и организаций, физических и юридических лиц, который способствует выживанию и развитию социума, а также обеспечивает интеграцию и достойное существование членов общества Социально справедливыми являются те институты, формы правления, нормы и законы, которые на основе соглашения между субъектами социальных взаимодействий создают и поддерживают основы достойной жизни людей в обществе, где провозглашен принцип воздаяния по заслугам, т. е. имеется стремление каждому конкретно обеспечить индивидуальная справедливость в его взаимоотношениях с государством и социальными институтами. В данном инструментальном определении социальной справедливости зафиксированы обозримые ориентиры (или цели) - «установление такого порядка жизнедеятельности людей и организаций, который способствует выживанию и развитию социума; обеспечение интеграции и достойного существования членов общества», а также средства их достижения - «мера полезности, т.е. социальной адекватности социальных норм». Здесь выражение «достойное существование» является обобщением всех тех благ, которые провозглашаются в качестве таковых в современном обществе: мера свободы, равенства, социальная защищенность, уровень образования, включенность в социальные сети, широкие возможности выбора легальных видов деятельности и т.д. и т.п.

В современном понимании социальной справедливости акцент делается на соглашении между сторонами социального взаимодействия по

поводу того или иного вопроса Это соглашение обеспечивает интеграцию членов социума, их солидаризацию и, в конечном итоге, социальный порядок. Данное соглашение каждый раз "на выходе" имеет какое-то решение и оформляется в виде нормативного предписания (формальной или неформальной нормы). Каждый момент уточнения этого предписания связан с разработкой нового, поэтому первоначальное соглашение, оформленное в виде официальной нормы (ее можно назвать «генеральной») «обрастает» целым комплексом норм («обслуживающие» нормы). Как «генеральная», так и «обслуживающие» нормы могут быть социально-адекватными или социально-неадекватными. На социальную адекватность указывает не только объективное положение дел в обществе (решение проблем, понижение уровня преступности и девиантности, благополучие социальных подсистем и их оптимальное функционирование), но и положительное отношение к этим нормам в общественном мнении. Признаками морального соглашения (неофициальные нормы) могут быть: выраженный интервал норм (или «поле возможностей»), позволяющий поддерживать определенный уровень толерантности членов социума к разного рода проявлениям «инаковости»; сложившееся в общественном мнении позитивное отношение к способам и методам решения проблем, деятельности, самому соглашению и механизмам его реализации; низкий уровень нормонарушаемости.

Современные общества для поддержания определенного уровня социальной справедливости включают в свой арсенал действий две стратегии: установление социальной справедливости через выработку социально-адекватных норм и восстановление попранной справедливости в отношении отдельных граждан, социальных ¡групп и подсистем, ибо даже при идеальной организации социума (что в принципе невозможно) нарушения норм будут сохраняться. На установление социальной справедливости (как она понимается в данном обществе) нацелены все современные демократические общества. Об этом свидетельствуют идеи социального государства и их воплощение в жизнь (другое дело, что не

всегда это получается разумно и эффективно). В дополнение к мерам по установлению социальной справедливости предпринимаются шаги и по ее поддержанию или восстановлению в разных сферах общественной жизни: политической, правовой, экономической, культурной и т.д.

Вольное или невольное нарушение принципа социальной справедливости (особенно через социально-неадекватные официальные нормы) и создает феномен социальной несправедливости, пронизывающий затем всю систему общественных отношений - от экономики до системы образования и воспитания. Последствия социальной несправедливости на социетальном уровне могут проявляться в виде аномии, социальных конфликтов, несправедливой стигматизации, субкультурной дифференциации общества, ослаблении социальных связей и социального контроля, неравных возможностей и т.д. Несправедливость на социетальном уровне (макроуровне общественной организации) с естественной необходимостью трансформируется на микроуровень общественной организации - на уровень конкретных взаимодействий между отдельными людьми и обнаруживается в ментальной и поведенческой направленности их взаимных реакций и поступков, т.е. несправедливость на макроуровне общественной организации предопределяет отклоняющееся поведение конкретных людей на микроуровне организации общества.

Можно сделать следующий обобщающий вывод: несмотря на многообразие существующих теорий девиантности, исходящих подчас из диаметрально противоположных мировоззренческих и методологических посылок, имеющих разный понятийный аппарат, использующих различный фактологический материал, стиль и методы изложения, имеющих разную глубину проработки и логической обоснованности, все они могут быть объединены в рамках одной концепции, поскольку каждая из них раскрывает прямо или косвенно одну или несколько сторон социальной и/или индивидуальной несправедливости. Понятая, при помощи которых современные концепции объясняют возникновение преступности и

девиантности в обществе, по сути дела, описывают разные формы выражения социальной несправедливости: экономическую, правовую, религиозную, моральную, социально-политическую и т. д., а также следствия социальной несправедливости в виде разных форм и видов девиантности. При этом следует иметь в виду, что содержание понятий «социальная справедливость» и «социальная несправедливость» остаются постоянными в разных обществах, а объемы этих понятий могут различаться как в разных обществах, так и в одном и том же обществе в разные времена. С изменением объема названных понятий неизбежно изменится объем понятия «девиантное поведение», поскольку изменятся совокупности социально-адекватных и социально-неадекватных норм, задающих нормативную базу для социальных взаимодействий.

В Заключении восстанавливается логика разработки общей социологической теории девиантности, делаются основные выводы и намечаются дальнейшие пути развития теории.

Основные выводы:

1. Принципиально возможно и необходимо создание общей социологической теории девиантности, вбирающей в себя позитивное знание, накопленное в разных теориях девиантности и концепциях отклоняющегося поведения.

2. К уже имеющимся в литературе понятиям «запрещающие», «обязывающие», «дозволяющие», «официальные» и «неофициальные» социальные нормы следует добавить понятия ««атрибутивные» («первичные»), «условные» («вторичные»), «социально-адекватные» и «социально-неадекватные» нормы. Это позволяет преодолеть политические, идеологические, правовые и иные ограничения при постижении не только сущности социальных норм, но и отклонений от них.

3. Социологическая парадигма не является альтернативой нормативистской и не противоречит ей. Их различие обусловлено тем, что нормативисты в рамках статистического подхода используют семантическое

и причинное объяснение явления, а сторонники социологического направления в рамках избранного ими процессного подхода прибегают к историко-генетическому, причинно-следственному и/или функциональному объяснению.

4. Девиантный поступок как индивидуальный акт может быть обусловлен внутренней объективной, внутренней субъективной, внешней объективной детерминантами и/или их совокупностью. Однако девиантность как массовое (социальное) явление должна объясняться, исходя из внешних объективных детерминант.

5. Позитивные знания, накопленные в теориях девиантного поступка и девиантности, органично включаются (интегрируются) в социологическую теорию девиантности, в которой категория «социальная несправедливость» выступает как наиболее общее основание, позволяющее на основе принципа комплиментарности объединить разные точки зрения на феномен девиантности.

Предлагаемая концепция социальной несправедливости не отбрасывает ни одной из существующих теорий, а объединяет их, преодолевая их взаимонеприятие и кажущуюся противоречивость. При этом не нарушаются современные научные принципы политеоретичности, мультикаузальности и многоуровневости рассмотрения и объяснения предмета исследования.

Автор осознает, что ее исследование и предлагаемая концепция - это одно из возможных логико-теоретических построений, которое открыто для дальнейшей разработки и развития.

Публикация по теме диссертации.

Основное содержание результатов исследования изложено в следующих публикациях:

Монография

1. Шипунова Т.В. Введение в синтетическую теорию преступности и девиантности СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. - 10,46 п.л.

Научные статьи

1. Шипунова Т.В. Социальные нормы как фундамент культуры //Культура на пороге III тысячелетия. Материалы III Межд. семин. в СПб. 6-7 мая 19%г. -СПб.: Изд. СПбГАК, 1996. - 1,5 п.л.

2. Шипунова Т.В. Правовое нормотворчество как элемент социального контроля //Социальный контроль над девиантностъю в современной России. - СПб: Изд. СПб Ф ИС РАН, БИЭПП. 1998. - 0,7 п.л.

3. Айдинян Р., Шипунова Т. Социальная справедливость и девиантность //Рубеж: альманах социальных исследований. - Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского ун-та, 1999. № 13-14. -1,0 п.л./0,5 пл.

4. Шипунова Т.В. Миссия и цели системы социальной работы //Актуальные проблемы социологии, психологии и социальной работы: Феноменология и социальные технологии. - Барнаул: Изд-во Алтайского унта. Выпуск 7.1999. - 0,7 п.л.

5. Шипунова Т.В. Формы индивидуальных и массовых нарушений социальных норм //Вестник СПбГУ. Сер. 6 - философия, политология, социология, психология. Вып. 4 (№ 27), 1999. - 0,8 п.л.

6. Шипунова Т.В. Тема агрессии и насилия в немецкой криминологии //Журнал социологии и социальной антропологии. Т. 1П. № 2.2000. - 0,75 пл.

7. Шипунова Т.В. Критический анализ причинных теорий девиантности //Проблемы теоретической социологии. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та. Вып. 3.2000. - 1,7 пл.

8. Шипунова Т.В. Превенция насилия в школе //Социальные и психолого-педагогические проблемы воспитания детей. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та. Вып. 1.2001. - 0,6 пл.

9. Шипунова Т.В. Ювенапьная юстиция в социологической перспективе //Известия высших учебных заведений. Правоведение. № 3 (236). 2001. - 0,6 п.л.

10. Шипунова Т.В. Превенция жестокого обращения с детьми в семье //Социальная работа с семьей: проблемы и перспективы. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - 1,2 п. л.

11. Айдинян Р.М., Шипунова Т.В. Социальное действие и его виды //Вестник СПбГУ. Сер. 6 - философия, политология, социология, психология. Вып. 2 (№ 14). 2001. - 0,8 пл./0,4 пл.

12. Шипунова Т.В. Насилие мира взрослых как причина ухода детей на улицу и в преступность //Социальная ситуация в современном российском обществе и проблемы профилактики правонарушений несовершеннолетних. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002. - 1,0 пл.

13. Шипунова Т.В. Организационные проблемы социального менеджмента //Новые подходы в социальной работе и возможности непрерывного образования. Материалы Международной конференции 24-28 октября2001г.-СПб.: «Скифия»,2002. - 0,3 пл.

14. Шипунова Т.В. Агрессия и насилие как элементы социокультурной реальности //Социологические исследования. № 5.2002. - 0,9 пл.

15. Кури X., Шипунова Т.В. Виктимизация заключенных как показатель кризиса наказания (на основе ком-паративистских исследований) //Компаративистика: Альманах сравнительных социогуманнтарн. исследований. - СПб.: Социол. об-во им. М.М. Ковалевского, 2002. - 1,0 п.л./0,5 пл.

16. Шипунова Т.В. Преступность несовершеннолетних и превентивные стратегии //Журнал социологии и социальной антропологии. СПб., № 4.2002. -1,2 пл.

17. Шипунова Т.В. Жестокое обращение с детьми в семье: определение, генезис, перспективы исследований //Криминология: вчера, сегодня, завтра. Труды С.-Петерб. криминологич. клуба. (Материалы междунар. научн. конфер. «Семья и преступность» 2001г.). - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, № 1 (2). 2002. - 0,6 пл.

18. Шипунова Т.В. Аутопойезис пенитенциарной системы //Криминология: вчера, сегодня, завтра. Труды С.-Петерб. криминологич. клуба (Матер, междунар. конфер. «Отмена смерти, казни и дальнейшее совершенствование системы противодействия преступности», 2-5 мая 2000г.). - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, № 3 (4). 2002. - 0,25 пл.

19. Шипунова Т.В. Социальное исключение и воспроизводство преступности //Криминология: вчера, сегодня, завтра. Труды С.-Петерб. криминолог, клуба. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, № 4 (5). 2002. -0,9 п.л.

20. Шипунова Т.В. Актуальные теоретические проблемы современной немецкой криминологии //Криминология: вчера, сегодня, завтра Труды С.-Петерб. криминолог, клуба. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, № 4 (5), 2002. - 0,8 пл.

21. Шипунова Т.В. «Системное» насилие и агрессия //Общество и социология: новые реалии и новые идеи. Труды Первого Всерос. социолог, конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» 27-30 сентября 2000 г. - СПб.: Социол. об-во им. М.М. Ковалевского, 2002. - 0,6 п.л.

22. Айдинян P.M., Шипунова Т.В. Методологические тупики социологии //Проблемы теоретической социологии. - СПб.: НИИХ СПбГУ, Вып. 4. 2003. -1,0 п.л./0,5 пл.

23. Айдинян P.M., Шипунова Т.В. Неформальная экономика в контексте преступности: попытка классификации //Социологические исследования. № 3 (227). 2003. - 0,4 п.л./0,2 пл.

24. Шипунова Т.В. О соотношении объективной и субъективной детерминант девиантного поступка //Проблемы социальной работы. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. - 0,2 п.л.

25. Шипунова Т.В. Социальные нормы, системное насилие и общественная толерантность... //Проблемы толерантности в современном обществе: Материалы Международной научно-практической конференции

«Пределы толерантности в современном обществе - 2003» - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. - 0,6 п.л.

26. Шипунова Т.В. Терроризм: субъекты и причины преступной деятельности //Криминология: вчера, сегодня, завтра - СПб.; Бишкек: Изд-во РГТТУ им. А. И. Герцена. 2004. № 6 (1) - 0,5 п.л.

27. Шипунова Т.В. Влияние насилия на социализацию детей и подростков //Духовное состояние российского общества и проблемы насилия: Сб. статей.

- СПб.: Изд-во С.-Петерб ун-та, 2004. - 0,7 п.л.

28. Шипунова Т.В. Проблема синтеза теорий девиантности //Социологические исследования. № 12.2004. - 1,1 п.л.

Учебно-методические пособия, учебные программы, методические

статьи

1. Шипунова Т.В. Девиантология (программа курса для студентов отделения социальной работы ф-та соц-ии СПбГУ). - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. - 0,4 п.л.

2. Шипунова Т.В. Этика социальной работы (программа курса для студентов отделения социальной работы ф-та соц-ии СПбГУ). - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. - 0,3 п.л.

3. Шипунова Т.В. Этические проблемы и моральные практики современного общества. Учебное пособие. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001.-3,5 п.л.

4. Шипунова Т.В., Воронова Е.А., Егорычева СЛ., Келасьев В.Н., Кузьмина Л.А., Курганова Г.С. и др. Технологии уличной социальной работы: учебно-методическое пособие. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002.

- 6,0 п.л./0,7 пл.

5. Шипунова Т.В., Васильева С.А., Воронов А.Н., Воронова Е.А., Дамберг C.B., Докучаева И.С. и др. Технологии комплексного подхода к решению проблемы семейного неблагополучия: учебно-методическое пособие. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. - 5,0п.л./0,4 п.л.

6. Шипунова Т.В., Васильева С.А., Воронов А.Н., Воронова Е.А., Григорова З.Н., Качанова О.Б. и др. Социальная защита семьи и детства: Учеб.-метод. Пособие. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. - 13,75 п.л./0,7 п.л.

Опубликованные доклады на научных конференциях, рецензии

1. Шипунова Т. Некоторые критические замечания к немецкой критической криминологии //Преступность и криминология на рубеже веков. Материалы ХП Международного Балтийского криминологического семинара, 28-30 июня 1999 г. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. - 0,1 п.л.

2. Шипунова Т.В. Системное насилие и агрессия государства //Социология и общество. Тезисы Первого Всероссийского конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи», 27-30 сент. 2000г. -СПб.: «Скифия», 2000. - 0,1 п.л.

3. Григорьева И.А., Шипунова Т.В. Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России //Журнал исследований социальной политики. Т. I. № 1. 2003. (Рецензия на монографию) - 0,7 п.лУ0,35п.л.

4. Шипунова Т.В. Идеи П. Сорокина о социальной справедливости и их применение для анализа современных социальных практик //Закономерности и перспективы трансформации общества. Материалы к V Международной Кондратьевской конференции. - М.: МФК, 2004. - 0,1 п.л.

Подписано к печати 28'2 0 4. формат 60x84 1/16 Бумагаписчая Печать офсетная. Усл-Печл 1.5_Псчл 2 0 Тираж ЮО экз Заказ № 5._._

СПбГУНиПТ, 191002, Санхт-Петербург, ул Ломоносова, 9 ИПЦ СПбГУНиПТ, 191002, Санкт-Петербург, ул. Ломоносова, 9.

s

»-2271

РНБ Русский фонд

2005-4 48536

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора социологических наук Шипунова, Татьяна Владимировна

Введение

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава I. Теоретико-методологические основания общей ф девиантологической теории

§ 1. Обоснование необходимости создания общей девиантологической теории

§ 2. Современное состояние криминологических и девиантологических исследований

§ 3. Основные методологические проблемы построения девиантологической теории

Глава II. Социальные нормы и отклонения от них

§ 1. Понятие социальной нормы

§ 2. Классификация социальных норм ф

§ 3. Проблемы определения девиантного поведения

§ 4. Формы индивидуальных нарушений социальных норм

§ 5. Формы массовых отклонений от социальных норм

Глава III. Причинные теории девиации и девиантности

§ 1. Причины девиантного поступка (преступления) и модели личности преступника..

§ 2. Соотношение объективной и субъективной детерминации девиантных поступков

§ 3. Критический анализ причинных концепций преступности и девиантности

Глава IV. Понятие социальной несправедливости как общее основание для объединения причинных теорий девиантности

§ 1. Понятие и виды социальной несправедливости т

§ 2. Социальное исключение, отчуждение, насилие и агрессия как формы проявления социальной несправедливости

§ 3. Интеграция объяснительных моделей преступности и девиантности в концепцию социальной несправедливости

Введение диссертации2004 год, автореферат по социологии, Шипунова, Татьяна Владимировна

Актуальность исследования.

Каждая научная дисциплина проходит в своем развитии несколько этапов. Наиболее высокий уровень развития любой науки - это уровень теоретико-методологической рефлексии, когда начинается попытка обобщения и систематизации всех добытых знаний, их объединение в некоторую концептуальную систему (или системы).

Есть основания утверждать, что социология девиантного поведения и социального контроля (девиантология) подошла к этому этапу своего развития, т. е. вышла на уровень теоретико-методологической рефлексии, суть которой заключается, во-первых, в стремлении к решению методологических проблем, выступающих преградой на пути построения общей девиантологической теории, во-вторых, в попытках выведения и определения ключевых понятий, совокупность которых (приведенная в систему) должна составить понятийную основу как девиантологии, так и дисциплин, изучающих различные формы нежелательных для общества видов поведения и деятельности (криминологии, суицидологии, феминокриминологии, политической криминологии и др.).

Разумеется, как любая дисциплина, девиантология не возникла из ничего, она является закономерным порождением расширившихся научных представлений о социальных процессах, их сложной взаимозависимости и взаимообусловленности. А истоки девиантологии следует искать, в первую очередь, в криминологии. Цель девиантологии на данном уровне - разработка такой модели существования и развития социальной реальности, которая органично включает в себя все процессы, отклоняющиеся от существующих социальных норм. Это связано с анализом, обобщением и синтезом не только правовых и криминологических знаний, но и знаний, накопленных в общей социологии, психологии, политологии, системологии и т. д. Конкретным результатом теоретической рефлексии должны стать ответы на следующие важнейшие вопросы:

- Почему в обществе существуют преступность, правонарушаемость и другие виды поведения и деятельности, отклоняющиеся от выработанных (в ходе всей истории или в определенный период существования социума) нормативных предписаний морали и права?

- Как объединить представления о девиантных явлениях в общей картине генезиса, функционирования и развития общества?

- Каковы связи и закономерности взаимодействия легитимных и нелегитимных форм поведения и деятельности в обществе?

- Почему одни поступки получают жесткую оценку преступных, а другие -мягкую и щадящую - «проступок»?

- Как формируются оценки поступков? Почему происходят аберрации в отражении значимости социальных фактов в сознании субъектов социального взаимодействия?

Вот далеко не полный перечень вопросов. Они имеют не только теоретическую, но и практическую значимость. Человечество осознало неэффективность борьбы с преступностью и другими формами девиантности путем уголовных репрессий и обратилось к идее социальной превенции и нерепрессивным формам социального контроля1. Однако чтобы предусмотреть обоснованные, действенные меры социальной профилактики девиантности (в том числе и преступности), надо ответить предварительно на сформулированные вопросы. Криминология не в состоянии дать исчерпывающие ответы на данные вопросы, поскольку в принципе не может оторваться от своей пуповины - уголовного права. Но без выхода за пределы уголовного права невозможно получить полную картину девиаций и

1 Следует ввести маленькую оговорку. В работе мы будем исходить из установок на демократические ценности, т.к. «максимум свободы, счастья достигается в точке абсолютной демократии» (Ольков С. Г. Юридический анализ (исследовательская юриспруденция). В 2-х томах. Т. 1. - Тюмень, 2003, с. 86). В криминологии и социологии девиантного поведения имеются многочисленные свидетельства того, что реализация авторитарной стратегии государства и применение жестких санкций к нарушителям социальных норм снижает уровень преступности (там же, с. 86-90). Но при этом «авторитаризм основательно заглушает творчество и инициативу, препятствует прогрессивному развитию» общества (там же, с. 86). девиантности в социуме, ибо зачастую то, что считается легитимным и поддерживается законом, на деле может оказаться еще более опасным (по своим последствиям для общества), чем нарушение кодифицированных в праве норм, и наоборот.

Степень разработанности проблемы.

На протяжении всей истории человечества проблемы устранения нежелательных для общества форм человеческой жизнедеятельности не теряли своей актуальности. Негативные явления привлекали внимание великих греческих философов (Аристотеля, Платона, Сократа), причины их возникновения рассматривали мыслители средневековья и эпохи Просвещения (Фома Аквинский, Гоббс, Дидро, Кондорсе, Локк, Руссо и др.). Изучению социального «зла» отдали дань социологи Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, А. Кетле, К. Маркс, Р. Мертон, П. Сорокин, Г. Тард и другие.

Осмысление накопленного опыта и его систематизация нашли отражение в трудах современных отечественных и зарубежных исследователей - Р. Акерса, Ю. Д. Блувштейна, Я. И. Гилинского, А. В. Добрынина, Г. И. Забрянского, Ф. Зака, Ю. Ю. Комлева, В. Н. Кудрявцева, М. Лайне, 3. Ламнека, Е. Лемерта, А. Лиски, В. С. Нерсесянца, С. Палмера, Э. Раски, Н. X. Сафиуллина, В. Фокса, Я. Хамфри, Д. А. Шестакова, Г. Шнайдера, А. М. Яковлева и других.

Многие авторы уделяют внимание определению понятий «социальная норма» и «девиантное (отклоняющееся) поведение» (М. И. Бобнева, Я. И. Гилинский, В. Г. Карпов, Ю. А. Клейберг, А. Коэн, В. Н. Кудрявцев, Ю. В. Кудрявцев, М. Лайне, 3. Ламнек, Е. М. Пеньков, В. Д. Плахов, Э. Сатерленд, Т. Селлин, Л. И. Спиридонов, П. У. Таппен, Э. Шур, А. М. Яковлев и другие).

Большое число работ посвящено изучению причин девиантного поведения. Авторы рассматривают как общие причины социального «зла» (Г. Беккер, С. В. Быков, Я. И. Гилинский, И. Гофман, Е. В. Змановская, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, А. Коэн, Ю. Ю. Комлев, Н. Кристи, М. Лайне, 3. Ламнек, Э. Лемерт, С. Медник, Р. Мертон, С. Ф. Милюков, В. А. Номоконов, В.

Д. Плахов, В. Реклесс, А. Салагаев, Э. Сатерленд, Н. X. Сафиуллин, X. Там, К. Христиансен, Д. А. Шестаков, Э. Шур, А. М. Яковлев и др.), так и причины конкретных видов его проявления (А. Г. Амбрумова, Ю. М. Антонян, И. Блох, В. Боховкин, Б. С. Братусь, Б. В. Волженкин, А. А. Габиани, В. Ганжин, Г. Гепингер, Ш. и Э. Глюк, Я. Г. Голанд, С. И. Голод, И. Н. Гурвич, А. И. Гуров, А. П. Дьяченко, Г. И. Забрянский, Г. Г. Заиграев, К. Е. Игошев, В. Г. Карпов, Н. Ф. Кузнецова, Д. А. Ли, Ю. Лисицин, С. Ф. Милюков, М. Мозер, Г. Освальд, С. Палмер, В. Ф. Пирожков, Э. Ф. Побегайло, П. Сидоров, С. Г. Смидович, А. А. Сукало, А. Турк, В. Хейли, Е. И. Цымбал, К. Шав, Д. А. Шестаков, П. И. Юнацкевич, А. М. Яковлев и многие другие).

Профилактике девиантного поведения и государственной политике по предупреждению негативных явлений посвящены труды Г. А. Аванесова, И. Анденеса, Ю. Д. Блувштейна, Л. А. Волошиной, Я. И. Гилинского, С. И. Голода, А. И. Долговой, А. Э. Жалинского, В. К. Звирбуля, М. И. Зырина, В. В. Клочкова, Ю. Ю. Комлева, М. Лайне, Б. М. и М. Б. Левиных, А. Лепса, Г. М. Миньковского, В. Ф. Пирожкова, М. Е. Поздняковой, Э. Э. Раски, В. В. Романова, Г. С. Саркисова, Н. X. Сафиуллина, П. И. Сидорова, Л. И. Спиридонова, И. В. Стрельчука, Г. Ф. Хохрякова, К. Шумана, А. М. Яковлева и других.

Несмотря на существование множества фундаментальных трудов по теории преступности и девиантности в целом, ощущается дефицит теоретического осмысления важнейших проблем. В настоящее время в криминологии и социологии девиантного поведения и социального контроля (девиантологии) сложилась противоречивая ситуация. С одной стороны, многие исследователи и в России и на Западе говорят и пишут о том, что эти дисциплины должны быть востребованы практикой, они должны не просто выискивать недостатки существующей системы контроля (как это делает, например, критическая криминология), но и предоставлять теоретические основания для ее совершенствования. С другой стороны, в научной литературе по проблемам преступности и девиантности наблюдается явное уклонение авторов от постановки теоретических проблем и их комплексного рассмотрения. По мнению некоторых видных западных криминологов, такое положение дел связано с отсутствием общей социологической теории общества2. Однако развивать теорию общества можно практически с любой точки или с любого социального явления, в том числе и преступности. В качестве другого оправдания неразвитости теории криминологии некоторые исследователи усматривают в неизбежном противоречии теорий, развиваемых в рамках двух якобы противостоящих друг другу парадигм — нормативистской и социологической. Суть этого противоречия им видится в том, что «нормативисты» рассматривают преступность и девиантность в целом с позиций действующих норм официального права, а «социологисты» - с позиций критики права и тех официальных государственных властных институтов, которые призваны это право формировать, поддерживать и развивать.

Слабой стороной обеих позиций является то, что представители названных парадигм рассматривают свой предмет частично, делая акцент либо на структурном («нормативисты»), либо на функциональном («социологисты») анализе преступности и девиантности в целом. Избежать этого можно в том случае, если к рассмотрению предмета исследования подойти с позиций системного подхода, предполагающего три плоскости анализа социальных явлений — исторический, функциональный (процессный) и структурный (в моментальном срезе, в статике). Такой подход позволяет рассматривать феномен девиантности не только как сущее (существующее состояние преступности и девиантности), но и как процесс нарушения постоянно изменяющихся норм морали и права.

В уже обозначенное проблемное поле можно включить еще несколько проблем, свидетельствующих о необходимости дальнейшей разработки теоретической базы девиантологии.

2 Sack F. Kriminologie in Europa - Europaische Kriminologie? Kriminologie aus deutschere Sicht // Kriminologie in Europa - Europaische Kriminologie. - Freiburg im Br., 1994. Bd. 71.

- Недостаточно разработан понятийный аппарат девиантологии, почти все базовые понятия, образующие «каркас» теории, остаются дискуссионными или не имеют определений. Авторы, как правило, пользуются ключевыми понятиями интуитивно, оставаясь подчас убежденными противниками ясных операциональных дефиниций. Это приводит зачастую к противоречивости высказываний по одному и тому же вопросу, размытости тезисов и потере нити рассуждений в рамках дискуссий. К примеру, девиантологическая теория не может обойтись без исходного родового понятия «социальная норма» и его видовых определений, ибо только они могут обеспечить возможность корректного выявления и фиксации разных видов отклоняющегося поведения и определения степени их социальной опасности. Между тем общепринятое деление социальных норм на запрещающие, обязывающие и дозволяющие не дает ответа на вопрос о существовании, например, позитивных отклонений. Другие встречающиеся в литературе классификации социальных норм страдают еще большими недостатками.

- Вольное толкование основных социологических категорий наряду с нерешенностью общих проблем социологии привело к тому, что в девиантологии появились десятки теорий, причем в рамках каждой из них абсолютизируется одна сторона, одно проявление феномена девиантности, а другие исчезают из поля зрения исследователей.

Остается теоретически недостаточно обоснованной проблема социального порядка и превенции девиантного поведения; очень часто выводы, вытекающие из той или иной концепции или теории, выступают в качестве благих пожеланий без возможности их реализации на практике. Это связано в первую очередь с тем, что девиантологи зачастую и не стремятся «вписать» представления о девиантных явлениях в общую картину генезиса, функционирования и развития общества.

- Отрицательно влияет на формирование понятийного аппарата девиантологии и полисемичное использование понятий. Так, например, термином «отклоняющееся поведение» обозначают как индивидуальный поступок, так и массовое явление.

- Понимание преступности как суммативной совокупности отдельных преступлений привело к тому, что многие исследователи подменяют вопрос о причинах преступности вопросом о причинах отдельных преступлений. То же можно сказать о девиантности в целом.

- В связи с многоуровневыми взаимосвязями явлений и процессов, детерминирующих девиантность, уже давно существует потребность в создании общей теории девиантности, способной обеспечить междисциплинарность в изучении негативных социальных явлений. Однако до сих пор такую интегративную модель разработать не удалось. Предлагаемые «интегративные» криминологические концепции имеют характер эклектичных и ограничиваются комбинацией двух или более существующих теорий, избранных на основе общности. При этом не соблюдается требование многоуровневого рассмотрения проблемного поля, а исследования остаются мульти- или монодисциплинарными.

Решение указанных проблем, во-первых, позволило бы устранить противоречия, препятствующие выработке системного подхода к описанию девиантных явлений в социуме, во-вторых, дало бы возможность анализировать действующие нормы, выявляя среди них те, которые препятствуют естественному функционированию общества, в-третьих, могло бы способствовать повышению степени рациональности процессов законодательного нормотворчества, задавая необходимые ориентиры политической, социально-экономической и правовой практике.

Цели и задачи исследования.

Цель исследования заключается в попытке построения социологической теории девиантности на основе уточнения понятийной системы социологии девиантного поведения и объединения накопленного позитивного знания, представленного в разных концепциях и подходах.

Предлагаемая теория - это один из возможных теоретических конструктов, имеющий внутреннюю логическую структуру и опирающийся на определенные методологические принципы и допущения.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:

- проанализировать основные методологические проблемы, связанные с разработкой общей теории, основанной на объединении накопленных знаний о негативных явлениях;

- определить объем и содержание понятия «социальная норма», которое является исходным для социологического описания девиантологических явлений;

- выявить сущностно значимые виды социальных норм, сформулировать их определения и построить классификацию, являющуюся основой для системного (целостного) рассмотрения всех проявлений нарушения этих норм;

- в соответствии с классификацией видов социальных норм построить классификации форм индивидуальных и массовых отклонений от этих норм, дать им определения, составляющие понятийный «каркас» девиантологии;

- рассмотреть основные теории преступности и девиантности и возможности их использования на практике;

- на основе критического анализа современных девиантологических и криминологических теорий рассмотреть причины девиантного поступка, соотношение его субъективной и объективной детерминации;

- объединить выявленные в ходе анализа позитивные положения существующих теорий на основе разработанной понятийной системы и единой теоретико-методологической базе.

Объект исследования - теоретические воззрения на феномен отклонений от социальных норм.

Предмет исследования - понятийный аппарат девиантологии, отображающий виды социальных норм, формы отклонений от этих норм и порождающие их причины, а также основания для концептуализации (синтеза) знаний о социальных отклонениях в социологической теории девиантности.

Теоретико-методологическая основа исследования.

Поскольку любое теоретическое исследование предполагает осмысление собственных оснований, т. е. осознание тех онтологических, гносеологических и логических допущений, которые должны составить мировоззренческий базис теории, то наряду с собственно теоретико-методологическими принципами исследования следует указать теоретико-философские или мировоззренческие принципы, которые легли в основу диссертационного исследования. К ним относятся следующие принципы.

1. IJpuuifun познаваемости. В классическом варианте суть этого принципа сводится к утверждению, что существующая реальность может быть познана и познается человеком вполне адекватно. Данное положение не отрицает возможности искажений и допущения ошибок, которые могут быть обусловлены как объективными (например, сложностью или принципиальной невозможностью получения комплексных данных, характеризующих предмет отображения со всех сторон, в совокупности всех взаимосвязей с другими социальными феноменами), так и субъективными причинами (мировоззренческого, идеологического, политического и т. д. характера). Адекватность ментального конструкта, созданного в процессе отображения социальной реальности, каждый раз подтверждается или опровергается на практике, в процессе взаимодействия с другими людьми .и социальными институтами. Если созданный конструкт позволяет индивидууму выжить и (или) при этом не мешает нормальному функционированию и развитию социальной системы (группе, обществу, метаобществу), то можно говорить об адекватности конструкта социальной реальности.

2. Принг^ип детерминизма: в мире все имеет свою причину, все существующие явления причинно обусловлены. Когда мы говорим о социальных явлениях, то, разумеется, речь не может идти о лапласовском детерминизме, протекающем по схеме «причина - следствие» или о детерминизме, предлагаемом к рассмотрению в рамках бихевиоризма («акция -реакция»). Здесь скорее следует говорить о взаимодетерминации явлений, которая, однако, позволяет выделить из сложного комплекса взаимосвязанных детерминант ближайшие, то есть непосредственные (генетические) причины, факторы и условия.

3. Притоп развития. Он гласит: все подвержено изменению. Изменения могут носить как количественный, так и качественный характер. При этом остается востребованным таюке положение о переходе количественных изменений в качественные. Если говорить о предметах криминологии и девиантологии, то данное утверждение подтверждается тем обстоятельством, что совокупности отдельных преступлений и девиаций обладают эмерджентными (сверхсуммативными, супераддитивными) свойствами, не сводимыми к простой сумме свойств отдельных частей.

4. Принцип всеобщей связи-, все явления связаны между собой прямо или опосредованно. Этот принцип требует некоторого пояснения и уточнения. Когда мы говорим о связи явлений друг с другом, то подразумеваем, что социальное поле в своем бытии синкретично. Выделение в нем социальных явлений и социальных фактов как относительно самостоятельных феноменов во многом носит условный характер. В основе такого выделения лежит, во-первых, потребность (и/или необходимость) реагировать на постоянно изменяющуюся социальную реальность (поступки, поведение, деятельность субъектов социального взаимодействия). Во-вторых, оно связано с фундаментальными особенностями человеческого мышления, требующими при изучении какого-либо объекта создавать (устанавливать, конструировать) его обозримые границы, позволяющие, с одной стороны, дать предмету изучения собственное имя (и тем самым вербализовать представления о нем), с другой -манипулировать им как предметом, который можно как бы «поместить» то в одну, то в другую плоскость, «повернуть» так, чтобы лучше рассмотреть под разными углами зрения и т. д. Таким образом, целостность бытия и взаимосвязь всех явлений друг с другом, существующие изначально и объективно (независимо от познающего субъекта), могут быть нарушены только в сознании людей, пытающихся отобразить окружающую реальность.

5. Принцип ведущей роли практики в процессе познания: познание осуществляется благодаря практической деятельности общественно-исторического субъекта и подчинено интересам общественной практики; познание начинается с практики и вновь возвращается к ней, ибо здесь проверяется истинность (адекватность) знаний.

Собственно теоретико-методологическими принципами исследования явились принцип всесторонности, объективности и конкретности рассмотрения, историзма и системности. При этом следует уточнить, на наш взгляд, очень важный момент. Автор диссертации сознательно отходит от традиционного способа описания истории формирования криминологии и девиантологии, освещения коллизий между школами и направлениями, рассмотрения нюансов во взглядах отдельных представителей той или иной парадигмы. Эти темы достаточно подробно рассматриваются во всех учебниках криминологии и девиантологии. Главное внимание в диссертации уделено наиболее важным (и дискуссионным) теоретическим проблемам, или узловым моментам, которые уже долгое время фигурируют в криминологии и девиантологии и которые образуют единое проблемное поле этих научных дисциплин. Такой подход является наиболее продуктивным, поскольку позволяет, с одной стороны, не отвлекаться на детали, с другой - представить проблемное поле как систему. В этой системе каждая проблема - это элемент единого целого. Описав каждый из элементов, дав ему определение и установив между элементами определенные связи, можно сконструировать целостную концепцию (систему взглядов), позволяющую непротиворечивым образом анализировать существующую реальность. Само собой разумеется, что основанием для осмысления проблем служат научные дискуссии, развиваемые в специальной литературе.

В диссертации при анализе и попытке решения различных проблем девиантологии кроме идейного богатства, накопленного социологией, использованы также теоретические выводы и фактологические данные многих наук: философии, логики, гносеологии, психологии, социальной психологии, этнографии, правоведения, криминологии и ее отраслей, системологии, культурологии, теории организации социальных систем и теории управления.

Методами научного исследования при разработке заявленной темы явились анализ понятий, обобщение, анализ литературы, синтез.

Научная новизна исследования

1. Разработана оригинальная концепция девиантности, базирующаяся на синтезе знаний о социальных отклонениях, представленных, в разных теоретических воззрениях (парадигмах, теориях, учениях, школах).

2. Впервые систематизирован и дополнен понятийный аппарат девианологии.

3. Предложена авторская оригинальная концепция объяснения причин девиантности (социального явления), основанная на рассмотрении социального порядка через призму адекватности социальных норм как меры социальной справедливости.

Положения, выносимые на защиту

1. Принципиально возможно и необходимо создание общей социологической теории девиантности, вбирающей в себя позитивное знание, накопленное в разных теориях девиантности (уровень социальных явлений и процессов - макроуровень) и концепциях отклоняющегося поведения (уровень межличностных взаимодействий - микроуровень). Попытки создания интегративных концепций на основе простой взаимодополняемости не могут обеспечить междисциплинарности исследований феномена девиантности, поскольку не опираются на единую методологию и адекватный понятийный аппарат. Переход от мультидисциплинарности к междисциплинарности возможен только на основе создания метатеории, т.е. теории, основанной на разработке общих понятий и категорий, позволяющих использовать в качестве отдельного и единичного все те понятия, которые нашли признание в рамках более частных теорий.

2. Девиантный поступок как индивидуальный акт может быть обусловлен внутренней объективной, внутренней субъективной, внешней объективной детерминантами и/или их совокупностью. Однако девиантность как массовое явление должна объясняться, исходя из внешних объективных детерминант.

3. Уточненная и дополненная система понятий социологии девиантного поведения включает в себя понятия, описывающие разные виды социальных норм и отклонения от них. К уже имеющимся в литературе понятиям «запрещающие», «обязывающие», «дозволяющие», «официальные» и «неофициальные» социальные нормы добавляются понятия ««атрибутивные» («первичные»), «условные» («вторичные»), «социально-адекватные» и «социально-неадекватные» нормы. Кроме того, для описания негативных явлений необходимо использовать понятия «общественное благо» и «социальная значимость поступка». Нарушения социальных норм описываются при помощи уточненных в ходе анализа понятий: «девиантное поведение», «аномалия», «патология», «девиация» и «девиантность», «негативное отклонение» и «негативная отклоняемость», «позитивное отклонение» и «позитивная отклоняемость», «правонарушение» и «правонарушаемость», «преступление» и «преступность», «деликт» и «деликтность», «моральный проступок» и «аморальность».

4. Различия в трактовках основных понятий представителями социологической и нормативистской парадигм обусловлены тем, что нормативисты в рамках статистического подхода используют семантическое и причинное объяснение явления, а сторонники социологического направления в рамках избранного ими процессного подхода прибегают к историко-генетическому, причинно-следственному и/или фунщионалъному объяснению. Социологическая парадигма не является альтернативой нормативистской парадигме и не противоречит ей. Она выступает как логичное развитие процесса познания.

5. В качестве общего основания для объединения причинных теорий девиантности может быть использована категория «социальная несправедливость», выступающая как нарушение социальной справедливости в разных сферах общественной жизни. Инструментальное (операциональное) понятие социальной справедливости отличается от понимания справедливости как идеальной ценности. В объем операционального понятия «социальная справедливость» включается совокупность благ, обладание которыми считается важным в данном конкретном обществе и стремление к которым определяет направленность деятельности (в том числе и нормонарушающей) субъектов социального взаимодействия. Под благом здесь понимается способность системы к самовоспроизводству и прогрессивному развитию, а также поддержание определенного уровня адаптивной гибкости, позволяющей приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям.

6. Позитивные знания, накопленные в теориях девиантного поступка и девиантности, органично включаются (интегрируются) в социологическую теорию девиантности, в которой категория «социальная несправедливость» выступает как наиболее общее основание, позволяющее на основе принципа комплиментарности объединить разные точки зрения на феномен девиантности.

Теоретическая значимость исследования заключается в следующем:

- В диссертации предложено комплексное и непротиворечивое решение важнейших проблем, связанных с возможностью построения общей теории (метатеории), причинным объяснением явлений, снятием противоречий между сторонниками социологической и нормативистской парадигм и др.

- Предложенные в диссертации определения социальной нормы, видов социальных норм, а также форм нарушений этих норм позволяют преодолеть политические, идеологические, правовые и иные ограничения при постижении их сущности. Выстроенная в диссертации система понятий позволяет обоснованно делить девиации на позитивные, негативные и нейтральные, осознать то обстоятельство, что не всякое отклонение от норм выступает как социальная патология, наносящая обществу вред.

- Анализ существующих теорий девиантности позволил снять абсолютизацию некоторых положений и вычленить позитивное знание, содержащееся в разных теоретических воззрениях на феномен девиантности и девиантное поведения.

- Теоретическая концепция девиантности, предложенная в диссертации, не нарушая современные научные принципы политеоретичности, мультикаузальности и многоуровневости изучения предмета исследования, снимает противоречие между социологической и нормативистской парадигмами, органично включает в себя накопленное в разных теоретических воззрениях позитивное знание о девиантных явлениях.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в различных прикладных целях. Так общая социологическая теория девиантности позволяет: анализировать действующие в обществе нормы, вычленяя социально-неадекватные нормы, препятствующие естественному функционированию и развитию общества;

- повысить степень рациональности процессов законодательного нормотворчества, задавая необходимые ориентиры для политической, социально-экономической и правовой практики;

- формировать адекватную политику по предупреждению нежелательных форм поведения и деятельности;

- проводить междисциплинарные комплексные исследования, направленные на изучение различных проявлений социальной несправедливости, способствующие возникновению девиантности как массового явления.

Апробация работы.

Результатом диссертационного исследований явились учебные курсы «Девиантология» и «Профессионально-этические основы социальной работы», читаемые для студентов дневной и очно-заочной форм обучения отделения социальной работы факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета.

Основные положения диссертации нашли отражение в 38 авторских публикациях, общий объем которых составляет около 40 п.л., а также были представлены на методологических семинарах, прошедших на кафедрах теории и практики социальной работы (февраль 2004 г.), теории и истории социологии март 2004 г.) факультета социологии Санкт-Петербургского университета; на городском теоретическом семинаре, организованном факультетом социологии Санкт-Петербургского государственного университета и социологическим обществом имени М. М. Ковалевского (апрель 2004 г.); на заседаниях Санкт-Ф Петербургского криминологического клуба, членом которого является соискатель, а также на международных семинарах, круглых столах, конгрессах и конференциях: «Криминология сегодня» (январь 2000 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Отмена смертной казни и дальнейшее совершенствование системы противодействия преступности» (май 2000 г., Санкт-Петербург, тезисы); Всероссийский социологический конгресс «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (сентябрь 2000 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Семья и преступность» (2001 г., статья); «Кризис наказания и проблемы ресоциализации» (май 2002 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); • «Альтернативные меры наказания в отношении несовершеннолетних преступников» (октябрь 2002 г., Копенгаген, участие в дискуссии); «Торговля женщинами как глобальная проблема современного мира» (май 2003 г., Санкт-Петербург, участие в дискуссии); «Терроризм и террор в контексте мирового социального насилия» (октябрь 2003 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Пределы толерантности в современном обществе — 2003» (октябрь 2003 г., Санкт-Петербург, статья); «Рыночная экономика и социальная справедливость» (июнь 2004 г., Санкт-Петербург, доклад, тезисы, статья); IV Сорокинские чтения «Научное наследие П. Сорокина и проблемы трансформации общества» (октябрь 2004 г., доклад, тезисы); «Мир без насилия» (ноябрь 2004г., доклад, статья) и др.

Структура работы.

Диссертация состоит из Введения, четырех глав, разделенных на параграфы, Заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Опыт построения социологической теории девиантности"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время остро ощущается потребность синтеза накопленных знаний о негативных социальных явлениях. Об этом свидетельствуют как теоретические изыскания (попытки создания интегративных теорий, дискуссии о возможностях междисциплинарного подхода к изучению нормонарушений, стремление к разработке методологических оснований для проведения комплексных исследований и т.д.), так и возрастающий скепсис практиков и рядовых членов общества по поводу возможностей науки в деле объяснения социального зла и выработки адекватных рекомендаций по его минимизации.

На поприще осмысления наиболее опасных форм нарушения социальных норм (преступлений и преступности) давно и плодотворно трудятся криминологи. Социологи-прикладники, психологи, психиатры, медики, педагоги и другие представители науки также внесли свой вклад в дело изучения негативных социальных явлений. Однако представители каждой отрасли научного знания при анализе социальных явлений делают акцент на одной стороне предмета рассмотрения, исходят из своих узкопредметных методологических оснований и представляют феномен изучения как бы в одной из возможных плоскостей анализа. В переплетении теоретических концепций, подходов, точек зрения на феномен девиантности ясно просматривается доминирование криминологических концепций, подходов и точек зрения. Это доминирование подкрепляется тремя явлениями, сопровождающими процесс развития самой криминологии: желание придать самостоятельный статус исторически правовой дисциплине; стремление к расширению предмета и, соответственно, изменению объема и содержания понятий «преступление» и «преступность»; попытки разработки методологической базы для организации и проведения междисциплинарных исследований феномена нарушения социальных норм. Однако криминология не может охватить всех проблем и расширить предмет изучения, поскольку она не в состоянии выйти за рамки уголовного права, не потеряв предмета исследования. А это, в свою очередь, означает, что сама криминология нуждается в теоретико-методологической поддержке дисциплины (дисциплин), изучающих социальную реальность и не имеющих жестких ограничений в виде формально заданных рамок.

Разработка методологии междисциплинарных исследований может быть осуществлена в рамках дисциплины, имеющей больше возможностей быть самостоятельной (нежели криминология), а также обладающей развитым понятийным аппаратом, своими методами и методологией исследования. Такой дисциплиной может стать девиантология, которая развивается в рамках социологии и имеет большой объяснительный потенциал.

Междисциплинарность подразумевает не просто объединение разных подходов к рассмотрению предмета изучения, но создание метатеории, которая могла бы объединить уже существующие знания об объекте изучения и стать базой для синтеза, интеграции новых знаний, а также разработку понятийного аппарата, позволяющего описывать предмет изучения. Несмотря на методологические разногласия, большинство ученых признает важность концептуального синтеза при изучении общественных явлений. Главная проблема заключается в поиске основания (оснований), позволяющего непротиворечивым образом объединить имеющиеся подходы к объяснению интересующих нас явлений. Это объяснение должно строиться на выявлении ближайщих причин явления девиантности. Скептицизм в отношении причинных зависимостей между явлениями не оправдал себя, поскольку наука не может оставаться на уровне описания явлений, ее суть - в попытках объяснения их происхождения. Разумеется, бытие едино и неделимо, однако, познание, особенно научное, заключается в том, чтобы в умозрительно сконструированной реальности попытаться отразить функциональные зависимости (суть генетические причинные связи) между относительно самостоятельными социальными явлениями и процессами.

Проведение комплексного междисциплинарного исследования требует решения вопроса о соотношении единичного и общего (или части и целого). Этот вопрос не является для науки праздным. Он до сих пор не получил фундированного анализа и удовлетворительного ответа ни в социологии, ни в криминологии, ни в других отраслях научного знания. Именно потому среди ученых не прекращаются дискуссии по поводу того, каким образом существует общее и с чего следует начинать изучение предмета исследования - с его части (единичного явления) или же с предварительного изучения целого (общего). Ответ на этот вопрос является также важным для обоснования возможности создания общей теории, способной объединить накопленные знания на основе такой категории, которая включала бы составной частью все понятия, при помощи которых описывается явление девиантности (аномия, стигматизация, конфликт власте и социальных групп, дезорганизации, дестабилизации и т.д.).

Общее существует в отдельном и через отдельное как его сторона, свойство, признак. Онтологическим референтом любого общего понятия, отображающего действительность, всегда является конкретная отдельная вещь, событие, процесс. А наука, изучая отдельные вещи и явления, постигает в них как единичное, так и общее. Это относится и к криминологии и девиантологии, которые через изучение преступлений и девиаций изучают то общее, что присуще преступности и девиантности. При вербальном описании этих явлений могут использоваться разные виды объяснений: семантическое, историко-генетическое, причинно-следственное, функциональное, телеологическое. При этом, однако, предмет изучения получит лишь частичное объяснение. А наиболее полное представление бытия исследуемого предмета возможно только при использовании нескольких видов. Например, при описании преступности целесообразно использовать семантическое, историко-генетическое и причинно-следственное виды описания. Прояснение этого вопроса помогает осознать некоторую искусственность противостояния статистического (нормативистская парадигма) и процессного (социологическая парадигма) подходов при объяснении негативных социальных явлений, поскольку все виды объяснений являются взаимодополняющими, а предпочтение одного из видов обусловлено ситуацией, и/или научными интересами исследователей. То же самое можно сказать и относительно вопроса о предпочтении в исследовании принципа индивидуализма или холизма. «Противостояние» этих подходов породило ряд антиномий, главная из которых предстает как антиномия Шеллинга, которая формулируется следующим образом: для познания целого требуется предварительная познанность частей, но познание частей требует предварительной познанности целого, и непонятно, как разорвать этот круг. Анализ соотношения понятий «часть» и «целое», «целостность» и «суммативность», а также принципов холизма и индивидуализма приводит к выводу, что холизм и индивидуализм не противостоят друг другу, не являются альтернативными исследовательскими стратегиями, и поэтому вполне совместимы в единой концепции.

Построение общей теории следует начинать с разработки системы понятий или понятийного «каркаса», описывающего отклонения от социальных норм, который позволил бы устранить синонимизацию понятий, прояснить объем и содержание каждой категории и ввести новые понятия, необходимые для описания объекта изучения. Исходным и центральным понятием является понятие социальной нормы, ибо без него невозможно построение логически непротиворечивой системы девиантологических знаний.

Анализ функционирования этого слова в естественном языке и научной литературе позволил вывести определение не только родового понятия «социальная норма», но и его различных видов. Социальная норма - это спонтанно сложившаяся в обычаях и традициях и/или сознательно установленная законодателем мера обязательного, дозволенного или запрещенного поведения, деятельности людей и социальных систем. В первой части определения фиксируется аксиоматическое допущение, что первоначальное возникновение социальных норм обусловлено необходимостью выживания и сопряжено с развитием совместной трудовой деятельности людей. Те нормы, которые возникли в результате необходимости совместной скоординированной деятельности, предстают как атрибут социальности и являются базовыми для любого общества. По мере развития нормотворчества возникает и другая группа социальных норм. Это те нормы, которые являются чистой конвенцией и отражают интересы доминирующих социальных групп.

В соответствии с данным пониманием генезиса социальных норм, можно выстроить многоуровневую классификацию социальных норм, которая отчасти включает в себя уже имеющиеся представления о запрещающих, обязывающих, дозволяющих, формальных и неформальных нормах. В зависимости от разных классификационных критериев нормы делятся на: запрещающие, обязывающие и дозволяющие (критерий - «способ регулирования»); первичные (атрибутивные) и вторичные (условные) (критерий - «первичность происхождения»); официальные и неофициальные (по «степени формализации»); социально-адекватные и социально-неадекватные (по «степени адекватности общественному благу», где под благом понимается самосохранение системы и ее прогрессивное развитие за счет самовоспроизводства, а также поддержание определенного уровня адаптивной гибкости, позволяющего оперативно реагировать на изменения внешней среды).

Использование в качестве классификационных критериев признаков «первичность происхождения норм» и «степень адекватности общественному благу» позволяет, во-первых, выйти за рамки правовой точки зрения на сущность социальных норм и охватить в единой теоретической концепции всю совокупность действующих в обществе норм - как официальных (закрепленных в правовой системе), так и неофициальных (не кодифицированных правом). Во-вторых, эта классификация выводит девиантологию и криминологию за пределы уголовного права, позволяя ясно очертить их предметные области. В-третьих, опираясь на данное понимание видов социальных норм, можно по-новому взглянуть на правовую систему общества и наметить перспективы для исследований на предмет определения социальной адекватности законов и действующих правовых систем в разных обществах; оправданности криминализации и стигматизации видов поведения и деятельности, охваченных уголовным правом; обоснованности функций органов социального контроля; выявления и анализа всех видов «системного» насилия, приносящего наибольший ущерб обществу. А это, в свою очередь, позволяет осмыслить проявления социальной несправедливости и удалить из совокупности официальных норм социально-неадекватные (несправедливые, вредные для общества) нормативные запреты и ограничения на пути позитивных отклонений и в то же время акцентировать внимание на мерах борьбы с негативными (патологическими) отклонениями. Наконец, она позволяет повысить степень рациональности процессов законодательного нормотворчества.

Корректное выявление и фиксация видов девиантного поведения, как и анализ возможных источников и причин ошибок в процессах нормотворчества (спонтанного или организованного), невозможны без понятий «социальный факт», «юридический факт», «социальная значимость деяния».

Когда социальное явление, выделенное из общей взаимосвязи явлений в качестве некоторой относительно самостоятельной единицы (действия, события, поступка, деятельности), становится объектом внимания людей, получает соответствующую оценку, включается в состав циркулирующей социальной информации и становится предметом социального реагирования, то оно переходит в новое качество — становится социальным фактом. Аналогично этому процессу в правовом сознании через отображение органами права и оценку ими социального явления сквозь призму правовых предписаний происходит формирование юридического факта, который фиксируется как явление, порождающее правоотношение. Социальное явление само по себе, вне зависимости от какой бы то ни было точки зрения, в том числе и законодателя, может быть для социального целого или полезным, или вредным, или же нейтральным. Такое отношение явления к социальному целому называется социальной значимостью явления, которая отображается в оценках людей и фиксируется в нормативных предписаниях разной степени общности: в морали долженствования, морали субкультуры или малой группы, праве, разного рода формальных правилах, положениях, инструкциях.

Девиантология обязана вскрывать различия в юридических и общественных оценках социальной значимости деяния - его полезности, вредности или безвредности (нейтральности) для общества. Если девиантология отказывается от решения этой задачи, то она превращается в «бесплатное приложение» к правовым дисциплинам. А если мы хотим понять причины расхождений оценок значимости деяний в общественном мнении и в праве, то нам необходимо опираться на выяснение интересов разных социальных групп и конфликтов между этими интересами.

Отклонения от социальных норм определяются понятиями «аномалия» и «патология», а также понятиями, раскрывающими индивидуальные и массовые формы нарушения нормативных предписаний. Аномалия - это любое нарушение социальных норм, а патология - это нарушение только социально-адекватных норм. Индивидуальные нарушения социальных норм отображаются в понятиях: девиация, негативное отклонение, позитивное отклонение, правонарушение, моральный проступок, преступление и деликт.

Девиация (аномальный акт) - это любое нарушение какой-либо моральной или правовой нормы.

Негативное отклонение - это акт нарушения какой-либо социально-адекватной нормы (моральной или правовой). Такие отклонения наносят вред отдельным людям или обществу в целом, поэтому воспринимаются не просто как рядовые отклонения (аномалия), а как патология, подлежащая пресечению в ходе реализации специальных мероприятий.

Позитивное отклонение - это акт нарушения какой-либо социально-неадекватной нормы (моральной или правовой). Такие отклонения не только не вредят обществу, а, напротив, полезны ему в плане дальнейшего прогрессивного развития.

Правонарушение - это отклонение, нарушающее какую-либо правовую норму.

Моральный проступок - это нарушение той или иной неофициальной нормы, т.е. нормы, которая не нашла правового оформления, а ее соблюдение обеспечивается лишь авторитетом общественного мнения.

Преступление - это отклонение, нарушающее какую-либо норму уголовного закона. Отдельные виды преступлений представлены в соответствующих статьях Уголовного кодекса.

Деликт - это отклонение, нарушающее какую-либо норму иного (кроме уголовного) вида права - гражданского, административного, торгового и т. д.

Формы массовых отклонений отображаются в понятиях «девиантность», «негативная девиантность», «позитивная девиантность», «правонарушаемость» и «аморальность», «преступность» и «деликтность». Общепринято, что для разработки понятийного аппарата девиантологии и криминологии наибольшую проблему составляет выведение приемлемого определения понятия «преступность», как наиболее опасного для социума явления. Это понятие по-разному определяется в нормативистской и социологической парадигмах, которым соответствуют статистический и процессный подходы. Анализ этого понятия в рамках статистического подхода привел к принятию следующего определения.

Преступность — это целостная статистическая совокупность массовых видов преступлений, обладающая определенным состоянием, уровнем, динамикой и структурой.

Аналогичным образом выводятся определения и других перечисленных выше форм массовых социальных отклонений, поскольку они также представляют собой целостные статистические совокупности, обладающие состоянием, уровнем, динамикой и структурой.

Но исследование преступности и девиантности в целом с опорой на существующую статистику следует признать недостаточным и существенно искажающим объективную картину этих социальных явлений. Недостатки статистического подхода во многом нивелирует процессный подход, используемый в социологической парадигме. Он описывает процесс воспроизводства девиантности и предполагает системный анализ функционирования общества как социальной системы. Если говорить в целом о значимости процессного подхода для познания негативных социальных явлений, то следует отметить, что он, во-первых, не является альтернативой нормативистской парадигме и статистическому подходу, а выступает как логичное продолжение развития процесса познания, используя не только семантическое и причинно-следственное (как это преимущественно делают представители нормативистской парадигмы), но и историко-генетическое и функциональное виды объяснений. Во-вторых, ценным в этом подходе является то, что его представители пытаются анализировать расхождения в оценках значимости деяний в общественном мнении и в праве. А это помогает лучше понять процессы воспроизводства преступности и девиантности, стратегии и тактики системы официального контроля, выявить его позитивные и негативные характеристики.

Социологическая теория будет считаться полноценной лишь тогда, когда она не только корректно выделяет, описывает, определяет и классифицирует явления своей предметной области, но и может дать им причинное объяснение, т.е. указать на то, чем они порождены, и какие следствия по разумной организации общества вытекают из этого.

Необходимо различать причины отдельных девиаций как единичных явлений и причины девиантности как массового явления. Многие существующие теории не проводят такого различения. Конечная, коренная причина, например, отдельного преступления может быть как внутренней (iобъективной или субъективной), так и внешней. Хотя преступность слагается из отдельных преступлений, однако ее корпус почти полностью формируется из тех отдельных преступлений, которые имеют преимущественно внешнюю детерминанту.

Поскольку уголовно-правовая модель личности преступника является единственно действующей в современном обществе, то не следует забывать о таком феномене, как свобода воли. Есть ли у преступника (девианта) свобода воли или все его действия обусловлены исключительно влиянием внешней среды? На этот вопрос в криминологии сложилось два ответа. Первый ответ заключается в признании у человека свободы воли, второй - в ее отрицании. Если мы признаем свободу как познанную необходимость, то это полностью уничтожает свободу. Необходимость, познана она или нет, все равно остается необходимостью. А раз нет свободы, то не может быть и свободы воли. Такое понимание на уровне проблем человека тождественно фатализму. А фатализм делает бессмысленной любую гуманитарную дисциплину. Другой вариант ответа на вопрос о свободе воли исходит из понимания свободы как возможности выбора. В мире нет такой внешней необходимости, которая полностью могла бы подавить субъективную причину действий человека и уничтожить свободу воли тех, у кого она есть. Другое дело, что это обнаруживается не всегда, а лишь в экстремальных случаях.

Путаница в понимании соотношения субъективной и объективной детерминант преступного (девиантного) поведения возникает также в результате отождествления понятия «объективная детерминация» с понятием «внешняя причина». Но объективная детерминация имеет две составляющие: внутреннюю и внешнюю. Объясняя детерминацию преступного (девиантного) поступка конкретного человека, следует проследить влияние трех составляющих: внутреннюю объективную причину (психофизиологическое расстройство), внутреннюю субъективную причину (решение самого человека как акт его свободной воли) и внеъинюю причину (воздействие окружающей среды). Если при относительном равенстве внешних детерминант в данной конкретной (или аналогичной) ей ситуации данный вид девиантного поведения совершает много людей, то в этом случае влияние внешней детерминации будет значительно больше, нежели внутренней. Это значит, что в отличие от форм индивидуальных отклонений в детерминации форм массовых отклонений доминирующее значение приобретают внешние причины.

Рассмотрение этих причин представлено в многочисленных концепциях преступности и девиантности. Однако все они описывают и анализируют одну из сторон бытия явления девиантности. А при междисциплинарном подходе задача состоит в снятии абсолютизации утверждений, в объединении разных точек зрения, в их интеграции на общей основе. Для этого требуется найти достаточно абстрактное и широкое понятие, позволяющее конкретизировать себя во всех тех положениях, которые рассматриваются в рамках существующих причинных концепций девиантности. Такой общей категорией может стать понятие социальной несправедливости, которая представляет собой нарушение социальной справедливости.

Следует различать социальную справедливость как идеальную ценность и социальную справедливость как операциональную или инструментальную г^енность. В первой задаются идеальные ориентиры желательного устройства общества, способного сделать счастливым каждого гражданина. У разных авторов идеальное понятие социальной справедливости получает разное название: «всеобщая» или «естественная» справедливость - у Аристотеля, «теория строгого согласия» - у Дж. Ролза. Такое представление о социальной справедливости является нужным, ибо образом гуманизирует общественные отношения. Однако оно утопично по своей сути и не может быть использовано для анализа социальных практик. Для практических нужд целесообразно использовать определение социальной справедливости как инструментальной или операциональной ценности, в определении которой помимо ориентиров (или целей) фиксируются также средства их достижения. У Аристотеля такое понимание социальной справедливости оформляется в виде понятий «политическая» и «законная» виды справедливости, а у Дж. Ролза называется «теорией частичного согласия». В этом смысле наиболее адекватным является следующее определение понятия «социальная справедливость», которое к тому же включает в себя различные точки зрения на этот феномен.

Социальная справедливость - это мера общественной пользы (социальной адекватности) законов и других нормативных предписаний (формальных и неформальных), устанавливающих и поддерживающих на основе соглашения такой порядок жизнедеятельности людей и организаций, физических и юридических лиц, который способствует выживанию и развитию социума, а также обеспечивает интеграцию и достойное существование членов общества. Термин «достойное существование» означает совокупность благ, которые провозглашаются в качестве таковых в современном обществе: мера свободы, равенства, социальная защищенность, уровень образования, включенность индивида в социальные сети, широкие возможности выбора легальных видов деятельности и т.д. и т.п. Социально справедливыми являются те институты, формы правления, нормы и законы, которые создают и поддерживают (в меру возможности) справедливость в отношении отдельного человека в его взаимоотношениях с другими людьми, социальными институтами (в том числе и государством как органом управления) и обществом в целом. Нарушение социальной справедливости (социальная несправедливость) приводит к социальному исключению, психологическому состоянию отчуждения и, как следствие, к разным формам нарушения социальных норм (как официальных, так и неофициальных).

Следует различать отдельные формы выражения социальной несправедливости. Их бытие тесно связано с социальным контекстом и оценками людей, а потому при их рассмотрении важным является учет культурных особенностей того или иного общества, интересы отдельных социальных групп, субъективные оценки членов общества. В зависимости от сфер жизнедеятельности социальных субъектов можно выделить следующие относительно самостоятельные формы выражения социальной несправедливости: экономическое, моральное, правовое, социально-политическое, культурное, социально-демографическое.

Соглашение между субъектами социального взаимодействия "на выходе" имеет какое-то решение и оформляется в виде нормативного предписания («генеральной» формальной или неформальной социальной нормы), которое конкретизируется, уточняется, подкрепляется рядом новых нормативных предписаний («обслуживающие» нормы). Если «генеральные» и «обслуживающие» норма являются социально-неадекватными объективно или только в сознании большей части населения, то на социеталъном уровне они предстают как негативные социальные явления (аномии; дестабилизации; несправедливой стигматизации некоторых видов поступков и деятельности; конфликта властей и социальных групп; неравных возможностей и т.д.), а на индивидуальном уровне воспринимаются как несправедливые и ограничивающие свободу. Результатом неизбежно станут разного рода нарушения норм (преступления, деликты, проступки и т.д.), которые отражают момент рассогласования интересов и несогласие с официально проводимой политикой. Таким образом, критериями уровня справедливости/несправедливости и социальной адекватности/неадекватности системы нормативных предписаний являются актуализированные протесты: высокий уровень нарушения норм (официальных и неофициальных); сужение «поля возможностей» для легальной деятельности; низкий уровень толерантности; протестные реакции в виде забастовок или других форм выражения несогласия; субъективное чувство несправедливости у граждан; низкий уровень доверия к официальным социальным институтам; равнодушное или резко отрицательное отношение к мероприятиям, проводимым государством; аполитичность; конфликты между социальными группами и т.д. К другим критериям уровня социальной справедливости можно отнести показатели уровня и качества жизни населения, индекс человеческого развития и его варианты, формирующиеся в зависимости от целей исследования.

Современные общества, принявшие гуманистическую ориентацию, в своем арсенале действий имеют две стратегии поддержания определенного уровня социальной справедливости: установление социальной справедливости через выработку социально-адекватных норм и восстановление поправнной справедливости в отношении отдельных граждан, социальных групп и подсистем. Восстановлением социальной справедливости занимаются различные политические и общественные организации и объединения, система юстиции, профсоюзы, система учреждений социальной работы.

Все существующие теории девиантности и преступности, по сути дела, прямо или косвенно раскрывают ту или иную сторону, ту или иную форму социальной несправедливости, которая существует в двух ипостасях: 1) как несправедливость, творимая человеком (социальными группами) в отношении других людей (социальных групп) и/или общества в целом; 2) как несправедливость, творимая в отношении самого человека (социальной группы) другими людьми (социальными группами), властью, политическим режимом, государственной машиной. В первом случае получается, что человек сам творит несправедливость, и его поведение является девиантным или преступным. Это поведение может быть обусловлено внутренней объективной или внутренней субъективной причинами. Во втором случае девиантность и преступность предстают как протестные реакции человека (социальных групп) против чинимой против него несправедливости. Здесь социальная несправедливость выступает как источник и причина девиантности и преступности. Все существующие теории (если отвлечься от моментов их некорректности) описывают именно это, но каждая из них - по-своему.

Так, первая группа теорий (теория экономической депрессии, теория экономической экспансии) и близких к ним по сути теорий (марксистская, конфликта властей, неравных возможностей, конфликта социальных групп, аномии Мертона и др.) в качестве источника и причин девиантности рассматривает социальные противоречия и согщальное неравенство. Сторонники данной точки зрения правы лишь отчасти. Некорректность их рассуждений заключается в том, что они вольно или невольно допускают отождествление социального неравенства и социальной несправедливости. Между тем неравенство может быть как справедливым, так и несправедливым. Если неравенство (имущественное и/или статусное) обусловлено способностями, талантом, усердием, добросовестным трудом человека, то это справедливое неравенство, оно не ущемляет (объективно) чьих-либо интересов и прав и потому не может вызвать негативных, протестных реакций в особо опасных формах, т. е. не может стать источником девиантности или преступности как массовых явлений. Хотя, с другой стороны, завистливые и ничтожные по своей сути люди, расценив справедливое неравенство как несправедливое, могут на этой почве совершить нормонарушение.

Другая группа теорий (теория дестабилизации Реклесса, теория социальных связей, социологическая теория контроля, теория аномии Дюркгейма и др.) усматривает причину преступности и девиантности в социальной дестабилизации, которая сопровождается снижением солидарности между людьми, ослаблением социальных связей и социального контроля, дезорганизацией, обнищанием части населения, нарастанием случаев социального исключения, отчуждением людей и т. д. Здесь, по сути дела, перечисляются последствия социальной несправедливости, поскольку сама дестабилизация социального порядка выступает следствием возросшей социальной несправедливости.

Третью группу составляют теории стигматизации: концепция драматизации зла Танненбаума, социальной идентичности Гофмана, вторичной девиации Лемерта, девиантной карьеры и этикетирования Беккера и др. Сторонники этого подхода выводят преступность и девиантность из факта стигматизации поведения и/или субъекта поведения (индивида). При этом под стигматизацией понимается нормативный запрет (реакция) на определенный вид поведения и навешивание ярлыка (этикетки) девианта или преступника на субъекта поведения или деятельности. По данной логике получается, что в целях избавления от преступности необходимо упразднить стигматизацию, т. е. упразднить нормативную систему общества, что абсурдно. Но если под стигматизацией понимать несправедливое навешивание на человека или определенный вид поведения позорящего ярлыка, то тогда стигматизация предстает как одна из форм проявления социальной несправедливости.

Таким образом, предлагаемая концепция социальной несправедливости выступает как общая теория, которая не отбрасывает ни одной из существующих теорий, а объединяет их, преодолевая при этом их взаимонеприятие и кажущуюся противоречивость. Каждая из них предстает теперь как частный случай единой теории. Понятия, при помощи которых современные концепции описывают возникновение преступности и девиантности в обществе («аномия», «стигматизация», «субкультурная дифференциация», «конфликты властей», «конфликт социальных групп», «ослабление социальных связей», «уменьшение социального контроля» и т.д.), соотносятся с понятием «социальная несправедливость» как отдельное и общее, или как часть и целое, или как менее абстрактное и более абстрактное понятия. Содержание понятий «социальная справедливость» и «социальная несправедливость» остаются постоянными в разных обществах, а объемы этих понятий могут различаться как в разных обществах, так и в одном и том же обществе в разные времена. С изменением объема понятия «социальная несправедливость» (т.е. при выделении нового выражения социальной несправедливости в общественных практиках) неизбежно изменится объем понятия «девиантное поведение», поскольку изменятся совокупности социально-адекватных и социально-неадекватных норм, задающих нормативную базу для социальных взаимодействий и определяющих виды девиантного поведения.

Разумеется, автор не претендует на «окончательный синтез» накопленных знаний о предмете исследования и тем самым на знание истины в конечной инстанции. Она осознает, что ее исследование и предлагаемая концепция - это одно из возможных логико-теоретических построений, которое открыто для дальнейшей разработки и развития. Основной темой, требующей теоретического осмысления и анализа, является тема социального порядка. По мнению автора, она должна включать в себя рассмотрение, как минимум, следующих вопросов: каковы механизмы поддержания социального порядка; какое место занимают виды социального контроля (репрессивный, превентивный, официальный, неофициальный) в общей структуре общества и каковы их позитивные и негативные роли в поддержании социального порядка; как можно использовать различные виды девиантного поведения в качестве индикаторов для определения уровня социальной несправедливости; какова совокупность социальных норм, влияющих на развитие разных видов девиантности; каковы перспективы функционирования и развития официальной системы наказания и возможности ее трансформации в целях уменьшения вреда, причиняемого этой системой на пути минимизации социального зла, порожденного различными формами девиантного поведения и т. д. Как видно из перечня тем, проблемное поле девиантологии остается обширным и ждет дальнейших исследований.

Список научной литературыШипунова, Татьяна Владимировна, диссертация по теме "Теория, методология и история социологии"

1. АйдинянР. М. Методологические основы системологии: Учеб. пособие. -Л.:ВПШК, 1978.

2. Айдинян Р. М. Введение в теорию социальной организации. Л.: ВПШК, 1980.

3. Айдинян Р. М. Система понятий и принципов гносеологии. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1991.

4. Айдинян Р., Гилинский Я. Функциональная теория организации и организованная преступность /Организованная преступность в России: теория и реальность. СПб.: СПб. Ф. ИС РАН, 1996.

5. Айдинян Р., Шипунова Т. Социальная справедливость и девиантность //Рубеле: альманах соц. исследований. Сыктывкар. 1999. № 13-14.

6. Айдинян Р. М. Причины бюрократизма в организации и пути их преодоления //Менеджмент. Наука. Образование. Культура: Сб. науч. тр. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т культуры и искусств, 2003.

7. Айдинян Р. М., Шипунова Т. В. Методологические тупики социологии //Проблемы теоретической социологии. Вып. 4. СПб.: НИИХ СПбГУ, 2003.

8. Актуальные проблемы организации медико-психо-социальной помощи несовершеннолетним, злоупотребляющим психоактивнымивеществами, в условиях крупного города /Под ред. Орла В. И., Середы В. М., Яцишина С. М. СПб., 2003.

9. Алексеев А. И. Криминология. Курс лекций. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во «Щит-М», 2000.

10. Александров Д. В. Уголовно-правовые средства защиты конституционных принципов правосудия //Преступность в России и борьба с ней: региональный аспект. М.: Российская криминологическая ассоциация. 2003.

11. Альбанезе Д. Таинственная мафия: организованная преступность. //Криминология /Под ред. Дж. Ф. Шелли /Пер. с англ. СПб: Питер, 2003.

12. Андреев И. Д. Теория как форма организации научного знания. М., 1979.

13. Ф 16. Антонян Ю. М., Гульдан В. В. Криминальная патопсихология. М.:1. Наука, 1991.

14. Аргунова В. Н. Социальная справедливость: теоретико-методологические подходы к изучению //Проблемы теоретической социологии: Межвуз. сб. /Отв. Ред. А. О. Бороноев. СПб.: НИИХ СПбГУ, 2003. Вып. 4.

15. Аргунова В. Н. Социальная справедливость: ценностно-институциональный анализ. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2004.

16. Аристотель. Соч. в 4-х т. Т. 4. М.: Мысль, 1984.ф 20. Аронсон Э. Теория диссонанса: прогресс и проблемы //Современнаязарубежная социальная психология. М.: МГУ, 1984.

17. Аснер П. Насилие и мир. -М., 1995.

18. Афанасьев В. Г. Социальная информация и управление обществом. -М., 1975.

19. Афанасьев В. С. Преодоление социальных отклонений в условиях перестройки //Культура и политика в современном мире. -Архангельск Соловки, 1990.

20. Афанасьев В. С. Эволюция концепции аномии в социологии девиантного поведения //Рубеж: Альманах социальных исследований. Сыктывкар. 1992. № 2.

21. Бандура А., Уотерс Р. Принципы социального научения //Современная зарубежная социальная психология. М.: МГУ, 1984.

22. Бараева Н. «Второй план» экономической преступности: новое поколение в качестве «группы риска» //Молодежь: Цифры. Факты. Мнения. СПб., 1995. № 2-3.

23. Батыгин Г. С., Девятко И. Ф. Миф о «качественной» социологии» //Социологический журнал. 1994. № 2.

24. Бауман 3. На что указывает постсовременность //Социологический журнал. 1994. № 1.

25. Бауман 3. Спор о постмодернизме //Социологический журнал. 1994. № 4.

26. Бачинин В. А. Философия права и преступления. Харьков: ФОЛИО, 1999.

27. Бачинин В. А. История философии и социологии права. СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 2001.

28. Бачинин В. А. Основы социологии права и преступности. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001.

29. Бачинин В. А. Философия преступления: классические парадигмы //Криминология: вчера, сегодня, завтра. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 4 (5).

30. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939.

31. Беккер Д. Понятие системного насилия //Проблемы теоретической социологии. СПб.: Петрополис, 1994.

32. Белл Д. Преступление как американский образ жизни //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

33. Белогуров С. Б. Наркотики и наркомании. СПб.: Университетская книга. 1997.

34. Беляев Н. А. Причины и условия преступности //Криминология /Под ред. В. В. Орехова. СПб.: Изд-во СПб. университета. 1992.

35. Беннис У., Шепард Г. Теория группового развития //Современная зарубежная социальная психология. М.: МГУ, 1984.

36. Бергер П. JI. Общество в человеке //Социологический журнал. 1995. №2. 17.

37. Библер В. С. Мышление как творчество (Ведение в логику мысленного диалога). М., 1975.

38. Благотворительность в социальной политике России: история и современность /Под ред. В. Д. Виноградова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000.

39. Блосефельд Х.-П., Мюллер Р. Социально-структурный анализ, теория рационального выбора и роль времени //Современная немецкая социология: 1990-е годы. СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, 2002.

40. Блувштейн Ю. Д., Добрынин А. В. Основания криминологии: Опыт логико-философского исследования. Минск: Университетской, 1990.

41. Блувштейн Ю. Д., Яковлев А. М. Введение в курс криминологии. -Минск, 1983.

42. Бобнева М. И. Социальные нормы и регуляция поведения. М.: Наука, 1978.

43. Бойко В. В., Оганян К. М., Копытенкова О. И. Социально защищенные и незащищенные семьи в изменяющейся России. СПб., 1999.

44. Бородкин Ф. М. Социальные эксклюзии //Социологический журнал. 2000. № 3-4.

45. Бороноев А. О., Смирнов П. И. Россия и русские: Характер народа и судьбы страны. СПб., 2001.

46. Брейтуэйт Дж. Преступление, стыд и воссоединение /Пер. с англ. Н. Д. Хариковой, под общ. ред. М. Г. Флямера: коммент. Проф. Я. И. Гилинского. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2002.

47. Бруханский Н. П. Судебная психиатрия. М., 1928.

48. Брушлинский JI. В. Мышление и прогнозирование. М., 1979.

49. Бувьер П. Повседневный труд: Опыт социоантропологического исследования //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992. №3.

50. Бузино Дж. Социология в кризисе //РЖ Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». -М., 1992. № 2.

51. Бурлаков В. Н. Криминогенная личность и индивидуальное предупреждение преступлений: проблемы моделирования. СПб., 1998.

52. Быков С. В. Социально-психологические детерминанты девиантного поведения подростков (Монография). Тольятти: Волжскийуниверситет им. В. Н. Татищева, 2003.

53. Вебер М. Избранные произведения. -М.: Прогресс, 1990.

54. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии //Западноевропейская социология XIX начала XX веков /Под ред. В. И. Добренькова. -М., 1996.

55. Векслер А. Ф., Тульчинский Г. JI. Зачем бизнесу спонсорство и благотворительность. 1-е изд. - Н. Новгород, 2002.

56. Вишневский А. Г. Демографические изменения и национализм //Социологический журнал. 1994. № 1.

57. Волженкин Б. В. Общественная опасность личности как криминологическая и уголовно-правовая категория //Теоретические проблемы учения о личности преступника. -М., 1979.

58. Волков Б. С. Детерминистическая природа преступного поведения. -Казань: Изд-во Казанского университета, 1975.

59. Вольнов В. В. Феномен свободы. СПб.: Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 2002.

60. Вопросы ювенальной юстиции. М., 2001. № 1№ 2.

61. Ворошилов С., Гилинский Я. Военная девиантология. Кишинев, 1994.

62. Восстановительное правосудие в России: технология взаимодействия общества и государства. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2001.

63. Восстановительное правосудие для несовершеннолетних и социальная работа. Учебное пособие /Под ред. JI. М. Карнозовой. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2001.

64. Восстановительные процедуры и технологии в профилактике социального сиротства /Под ред. Т. А. Дугарской. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2002.

65. Восстановительное правосудие, ресоциализация и городская политика /Под ред. Максудова Р. Р. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2002.

66. Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий: их статика, динамика, систематика //Психология индивидуальных различий. М.: МГУ, 1982.

67. Гегель. Соч., Т. 2. -М.-Л., 1930.

68. Гегель. Философия истории. СПб., 1933.

69. Гелих О. Я. Справедливость и управление //Менеджмент и маркетинг в социальной сфере: Учебное пособие. СПб.: ООО «Книжный дом», 2003.

70. Гернет М. Н. Общественные причины преступности //Гернет М. Н. Избранные произведения. М., 1974.

71. Гидденс Э. Стратификация и классовая структура //Социологические исследования. 1992. № 11.

72. Гилинский Я. И. Социальное насилие. и смысл жизни //Исследование сознания и ценностного мира советских людей в период перестройки общества (СПб. АН СССР Институт социологии. Вып. 8). -М., 1990.

73. Гилинский Я. И. Творчество: норма или отклонение? //Социологические исследования. 1990. № 2.

74. Гилинский Я. И. Социальный контроль в современном обществе: проблемы и перспективы //Актуальные проблемы социологии девиантного поведения и социального контроля. М., 1992.

75. Гилинский Я., Афанасьев В. Социология девиантного (отклоняющегося) поведения: Учеб. пособие. СПб., 1993.

76. Гилинский Я. Теневая экономика и экономическая преступность //Молодежь: Цифры. Факты. Мнения. 1994. № 2.

77. Гилинский Я. И. Социальная патология в современной цивилизации //Криминология XX век /Под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова. -СПб: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2000.

78. Гилинский Я., Гурвич И., Русакова М., Симпура Ю., Хлопушкин Р. Девиантность подростков: Теория, методология, эмпирическая реальность: Учеб.-научн. изд. СПб., 2001.

79. Гилинский Я. И. Криминология: Курс лекций. СПб.: Питер, 2002.

80. Гилинский Я. И. Петербургская девиантология и девиантность в Петербурге //Санкт-Петербург в зеркале социологии. СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского. 2003.

81. Гилинский Я. Полиция и население: кто для кого? //Отечественные записки. 2003. № 2.

82. Гилинский Я. Призонизация по-российски. //Отечественные записки. 2003. №2.

83. Гилинский Я. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2004.

84. Глюк Ш. Теория и факт в криминологии: Критика теории дифференцированной связи //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

85. Голод С. И. Сексуальное поведение и субкультурная дифференциация полов //Социологический журнал. 1994. № 4.

86. Гольбах. Система природы. М., 1940.

87. Гомонов Н. Д. Влияние патопсихологических особенностей психических девиантов на механизм преступного поведения //Криминология: вчера, сегодня, завтра. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 4 (5).

88. Гордон JI. А. Четыре рода бедности в современной России //Социологический журнал. 1994. № 4.

89. Горшенков Г. Н., Горшенков А. Г. Виктимологический аспект криминологии массовых коммуникаций //Криминология: вчера, сегодня, завтра.- СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 2 (3).

90. Горшенков Г. Н. Основы криминологии массовых коммуникаций //Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии. СПб: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003.

91. Горьковая И. Склонность к делинквентности как социально-психологическая проблема //Молодежь: Цифры. Факты. Мнения. -СПб., 1995. №2-3.

92. Гофман Э. Представление себя другим //Современная зарубежная социальная психология. М.: МГУ, 1984.

93. Грейсон Дж. мл., О'Делл К. Американский менеджмент на пороге XXI века /Пер. с англ. И. С. Олейник и С. П. Семенцов. М.: Экономика, 1991.

94. Григорьева И. А. Модели человека и теории социальной работы: Учеб. пособие. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001.

95. Григорьева И. А. Человек в социальном государстве: согласование интересов. СПб: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002.

96. Громов И. А., Мацкевич А. Ю., Семенов В. А. Теория коммуникативного действия. Ю. Хабермас //Западная теоретическая социология. СПб., 1996.

97. Грэхэм Дж., Беннет Т. Стратегии предупреждения преступности в Европе и Северной Америке. Хельсинки, 1995.

98. Гуревич К. М. Проблемы социального и биологического в дифференциальной психофизиологии //Психология индивидуальных различий. -М.: МГУ, 1982.

99. Гуров А. И. Профессиональная преступность: Прошлое и современность. -М.: Юрид. литература, 1990.

100. Гуров А. Красная мафия. -М.: Самоцвет, 1995.

101. Гусейнов А. А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М.: Мысль, 1987.

102. Гусейнов А. А. Понятия насилия и ненасилия //Вопросы философии. 1994. №6.

103. Давыдов А. А. Модульная теория социума. //Проблемы теоретической социологии. Вып. 2. СПб., 1996.

104. Давыдов Ю. Н. Труд и свобода. М., 1962.

105. Дафф Э., Гарленд Д. Размышления о наказании //ИНДЕКС: Евроремонт ГУЛАГа.-М., 2003.

106. Даштамиров С. JI. Социальные нормы: гносеологический и социологический анализ. Баку, 1984.

107. Девиантность и социальный контроль в России (XIX-XX вв.): тенденции и социологическое осмысление. СПб.: Алетейя, 2000.

108. Девятко И. Модели объяснения и логика социологического исследования. -М., 1996.

109. Денисов В. В. Социология насилия. М.: Политиздат, 1975114. «Дети улицы»: подростково-молодежные альтернативы. СПб., 2000.

110. Дети улицы: растущая трагедия городов /Пер. с англ. М., 1990.

111. Джекебаев У. С. Преступность как криминологическая проблема. -Алма-Ата, 1974.

112. Дидро Д. Исторические понятия //История в энциклопедии Дидро и Д'Аламбера. Л.: Наука, 1978.

113. Дикселиус М., Константинов А. Преступный мир России. СПб., 1995.

114. Дмитриев А. В., Залысин И. Ю. Насилие: социо-политический анализ. -М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000.

115. Дубко Е. JI. Социальная справедливость //Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения. -М.: Политиздат, 1988.

116. Дюркгейм Э. Метод социологии. Киев; Харьков, 1899.

117. Дюркгейм Э. Норма и патология //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

118. Дюркгейм Э. Социология и теория познания //Хрестоматия по истории психологии. М.: МГУ, 1980.

119. Дюркгейм Э. Ценностные и «реальные» суждения //Социологические исследования. 1991. № 2.

120. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд. М.: Мысль, 1994.

121. Егоршин В. М., Колесников В. В. Преступность в сфере экономической деятельности. СПб.: Фонд «Университета», 2000.

122. Ельмеев В. Я. Социальная феноменология (к вопросу о феноменологии объективного социального мира) //Проблемы теоретической социологии /Под ред. А. О. Бороноева. СПб.: Петрополис, 1994.

123. Ерохина JI. Д., Буряк М. Ю. Торговля женщинами и детьми в целях сексуальной эксплуатации в социальной и криминологической перспективе. М.: ООО «Профобразование», 2003.

124. Ефимов Е. Природа преступления. М., 1914.

125. Жанну К. На свидание с нигилизмом: Симптомы //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992. № 3.

126. Женщины в российской тюрьме. Проблемы, свидетельства, взгляд изнутри. М.: Общественный Центр содействия реформе уголовного права, 2000.

127. Жиляев А. И., Данилин С. Н. Нетрадиционные методы совершения преступлений и их учет в борьбе с преступностью //Проблемы преступности: традиционные и нетрадиционные подходы. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2003.

128. Жирар Р. Насилие и священное /Пер. с франц. Г. Дашевского. М.: Новое литературное обозрение, 2000.

129. Жуков В. И. Потенциал человека: индекс социального развития россиян.-М.: "Союз", 1995.

130. Забрянский Г. Организованная преступность: механизмы формирования, функционирования и судьба //Организованная преступность в России: теории и реальность. СПб., 1996.

131. Забрянский Г. И. Социология преступности несовершеннолетних. -Минск: Минсктиппроект, 1997.

132. Забрянский Г. И. Наказание несовершеннолетних и его региональные особенности: статистико-криминологическое исследование. М.: Рудомино, 2000.

133. Забрянский Г. И. Статистика преступности несовершеннолетних в России в 1998 году: Аналитический обзор. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2000.

134. Закшевски М. Что мы называем агрессией? //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992. № 4.

135. Заславская Т. Человеческий фактор развития экономики и социальной справедливости//Коммунист, 1986, № 13.

136. НЗ.Зиммель Г. Социальная дифференциация //Западно-европейская социология ХГХ начала XX веков /Под ред. В. И. Добренькова. - М.: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996.

137. Змановская Е. В. Девиантология: психология отклоняющегося поведения: Учебное пособие СПб.: СПбГИПиСР, 2001.

138. Иванов О. И. Введение в социологию социальных проблем: Учебно-методическое пособие. СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, 2003.

139. Иванов JI. О., Ильина JI. В. Пути и судьбы отечественной криминологии. -М.: Наука, 1991.

140. Игнатов А. Н. Преступная личность и типология преступников //Некоторые проблемы современной зарубежной криминологии (Сборник научных трудов). М., 1976.

141. Игошев К. Е. Типология личности преступника и мотивация преступного поведения. Горький: Горьковская высшая школа МВД, 1974.

142. ИНДЕКС: Евроремонт ГУЛАГа. М, 2003. № 18.

143. Информационный вестник Общественного Центра содействия реформе уголовного правосудия. М., 2000. № 10.

144. Иншаков С. М. Зарубежная криминология. М.: Издательская группа ИНФРА М-НОРМА, 1997.

145. Иншаков С. М. Криминология. Учебник. -М., 2000.

146. История в энциклопедии Дидро и Д'Аламбера. Л.: Наука, 1978. Гл. II.

147. История социологии в Западной Европе и США /Редкол.: Г. В. Осипова (отв. редактор), Л. Г. Ионин, С. М. Митина. М.: Наука, 1993.

148. Йорк Ф. Насильственная преступность в Венгрии //Насилие в современном мире: Материалы Международной конференции 27-29 июня 1997 г. СПб., 1997.

149. Кабанов П. А. Политическая преступность: сущность, причины, предупреждения: Учеб. пособие. Нижнекамск, 2000.

150. Кабанов П. А. Российская политическая криминология: возникновение, становление, современное состояние и перспективы развития

151. Криминология: вчера, сегодня, завтра. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 2 (3).

152. Каган М. С. Человеческая деятельность. М., 1974.

153. Калиновский К. Б. Организованная преступная деятельность и государство //Криминология: вчера, сегодня, завтра.- СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 2 (3).

154. Кампанелла. Город солнца. -M.-J1: АН СССР, 1947.

155. Кант И. Критика критического разума. СПб., 1908.

156. Кант И. Соч. Т. 2. -М., 1964.

157. Кант И. Из «Лекций по этике» (1780-1782 г.г.) //Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения. -М.: Политиздат, 1988.

158. Карпец И. И. Современные проблемы уголовного права и криминологии. -М.: Юрид. литер., 1976.

159. Карпец И. И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992.

160. Карпов В. Г. Социальные нормы, отклонения и контроль в условиях общественных изменений //Актуальные проблемы социологии девиантного поведения и социального контроля. -М., 1992.

161. Кауфман Ф.-К. Продолжает ли социальное государство выполнять функцию интеграции? //Современная немецкая социология: 1990-е годы. СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, 2002.

162. Квашис В. Е. Основы виктимологии. Проблемы защиты прав потерпевших от преступлений. М., 1999.

163. Келли Г. Две функции референтных групп //Современная зарубежная социальная психология. -М.: МГУ, 1984.

164. Келли Г., Тибо Дж. Межличностные отношения. Теория взаимозависимости //Современная зарубежная социальная психология. М.: МГУ, 1984.

165. Кетле А. Социальные системы и законы ими управляющие. СПб., 1866.

166. Кетле А. Социальная физика или опыт исследования о развитии человеческих способностей. Киев, 1911.

167. Кирдина С. Г. Институциональные матрицы и развитие России. М., 2000.

168. Клауорд Р. А., Оулин JI. Е. Дифференциация субкультуры //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

169. Клейберг Ю. А. Социальные нормы и отклонения. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1994.

170. Клейменов М. П. Проблема коррупции среди сотрудников службы криминальной милиции //Преступность в России и борьба с ней: региональный аспект. М.: Российская криминологическая ассоциация. 2003.

171. Клямкин И., Тимофеев JI. Теневой образ жизни. Социологический автопортрет постсоветского общества. -М., 2000.

172. Ковалев С. М. О человеке, его порабощении и освобождении. М., 1970.

173. Козер JI. Завершение конфликта //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992. № 4.

174. Козер JI. Функции социального конфликта //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992. № 4.

175. Колесников В. В. Криминальная экономика как объект криминологического исследования //Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2001. № 1 (1).

176. Комлев Ю. Ю., Сафиуллин Н. X. Социология девиантного поведения: вопросы теории. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2000.

177. Комлев Ю. Ю., Сафиуллин Н. X. Социология девиантного поведения: Учебное пособие. Казань: КЮИ МВД России, 2003.

178. Королев В. В. Психические отклонения у подростков-правонарушителей. М., 1992.

179. Костенко А. Н. Принцип отражения в криминологии (психологический механизм криминального поведения). Киев: Наукова думка, 1986.

180. Костенко А. Н. Криминальный произвол (социология воли и сознания преступника). Киев: Наукова думка, 1990.

181. Костюковский Я. В. Организованная преступная деятельность в Санкт-Петербурге //Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2002. № 2 (3).

182. Коэн А. Исследование проблем социальной дезорганизации и отклоняющегося поведения//Социология сегодня. -М., 1965.

183. Коэн А. Подход с позиций множественного фактора //Социология преступности. -М.: Прогресс, 1966.

184. Коэн А. Содержание делинквентной субкультуры //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

185. Коэн А. Отклоняющееся поведение и контроль за ним //Американская социология. М., 1972.

186. Краткий психологический словарь. -М.: Политиздат, 1985.

187. Кречмер Э. Строение тела и характер //Психология индивидуальных различий. М.: МГУ, 1982.

188. Криминология /Под ред. В. В. Орехова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1992.

189. Криминология /Под ред. Дж. Шелли /Пер. с англ. СПб: Питер, 2003.

190. Криминология и профилактика преступлений. Учебник /Под ред. А. И. Алексеева.-М.: МВШММВД СССР, 1989.

191. Криминология /Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. Е. Эминова. М.: Юристь, 1997.

192. Криминология /Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, Г. М. Миньковского. М., 1994.

193. Криминология. Учебник для юридических вузов /Под общ. ред. А. И. Долговой. М.: Издательская группа ИНФРА. М-НОРМА, 1997.

194. Криминология. Учебник для юридических вузов /Под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова. СПб.: СПб. Академия МВД России, 1998.

195. Криминология: учебник /Под ред. В. Н. Бурлакова, Н. М. Кропачева. -СПб.: Изд-во С.-Петерб ун-та, 2002

196. Криминология XX век. - /Под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова. - СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс». 2000.

197. Кристи Н. Пределы наказания. М.: Прогресс, 1985.

198. Кристи Н. Борьба с преступностью как индустрия. Вперед, к ГУЛАГу западного образца? М.: Идея-Пресс, 1999.

199. Кристи Н. Конфликты как собственность //Правосудие по делам несовершеннолетних. Перспективы развития. Вып. 1. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 1999.

200. Кристи Н. Примирение или наказание? //ИНДЕКС: Евроремонт ГУЛАГа. -М., 2003. № 18.

201. Крэсси Д. Р. Развитие теории. Теория дифференцированной связи //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

202. Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии (О структуре индивидуального преступного поведения). М.: Юридич. литерат., 1968.

203. Кудрявцев В. Н. Причины правонарушений. М.: Наука, 1976.

204. Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. М.: Наука, 1982.

205. Кудрявцев В. Н. Генезис преступности. Опыт криминологического моделирования. -М., 1998.

206. Кудрявцев В. Н. Преступность и нравы переходного общества. М.: Гардарики, 2002.

207. Кудрявцев Ю. В. Социальная норма //Социальные отклонения. Введение в общую теорию. М., 1984.

208. Кун Т. Структура научных революций. -М.: Прогресс, 1977.

209. Курганов С. И. О стереотипах в криминологии //Государство и право. 1998. № 1.

210. Кури X. Развитие преступности на Востоке и Западе. М., 1999.

211. Кури X. Имеет ли наказание превентивный эффект? //Правоведение. 2001. № 3.

212. Курицин А. И. Управление в Японии: организация и методы. -М., 1981.

213. Лайне М. Криминология и социология отклоненного поведения. -Хельсинки, 1994.

214. Лебон Г. Психология народов и масс //Западно-европейская социология XIX начала XX веков /Под ред. В. И. Добренькова. - М: Издание Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996.

215. Левада Ю. А. Сознание и управление в общесмтвенных процессах //Вопросы философии. 1966. № 5.

216. Левин Д. Некоторые ключевые проблемы в работах Зиммеля //Социологический журнал. 1994. № 2.

217. Леонгард К. Акцентуированные личности //Психология индивидуальных различий.- М.: МГУ, 1982.

218. Ли Д. А. Преступность в России: системный анализ. М.: Гелва, 1997.

219. Ли Д. А. Преступность как социальное явление. М.: Информационно-издательское агентство «Русский мир», 1997.

220. Ли Д. А. Уголовно-статистический учет: структурно-функциональные закономерности. М.: Информационно-издательское агентство «Русский мир», 1998.

221. Ли Д. А. Преступность в структуре общества. М.: Информационно-издательское агентство «Русский мир», 2000.

222. Личко А. Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков //Психология индивидуальных различий. М.: МГУ, 1982.

223. Лукманов М. Ф. Катастрофические эффекты локальных войн //Петербургская социология. СПб., 1997. № 1.

224. Лукман Т. О социологическом видении нравственности и нравственной коммуникации //Социология на пороге XXI века: новые направления исследований /Под ред. С. И. Григорьева, Ж. Коэнен-Хуггера. М.: ИНТЕЛЛЕКТ, 1998.

225. Луман Н. Наблюдения современности /Рецензия и пер. с нем. А. В. Филиппова//Социологический журнал. 1994. № 1.

226. Луман Н. Метаморфозы государства: эссе //Проблемы теоретической социологии: Сб. статей /Под ред. А. О. Бороноева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. университета, 1996. Вып. 2.

227. Лунеев В. В. География организованной преступности и коррупции в России (1997 1999). //Государство и право. 2000. № 11.

228. Лунеев В. В. Мотивация преступного поведения. М.: Наука, 1991.

229. Лунеев В. В. Преступность XX века: Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1997.

230. Лунеев В. В. Преступность в России при переходе от социализма к капитализму //Государство и право. 1998. № 5.

231. Макайвер Р. Социальные причины преступности //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

232. Макашвили В. Г. Уголовная ответственность за неосторожность. М., 1957.

233. Макком А. Основная задача русской социальной политики в конце XX века //Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. -М., 1995.

234. Маркарян Э. С. Очерки теории культуры. Ереван, 1969.

235. Марксистско-ленинское понимание свободы. -М., 1967.

236. Маркс К. Капитал //Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23 25.

237. Маркс К. Экономическо-философские рукописи //Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. Соч. Т. 42.

238. Маркс К., Энгельс. Соч. Т. 46, ч. I.

239. Медушевский А. Н. Революция и диктатура //Социологический журнал. 1995. № 3.

240. Меркурьев В. В. Взаимовлияние культур и решение вопросов отмены смертной казни /Преступность в России и борьба с ней: региональный аспект. М.: Российская криминологическая ассоциация. 2003.

241. Мертон Р. Явные и латентные функции //Структурно-функциональный анализ в современной социологии. М., 1968. Вып. 1.

242. Мертон Р. Социальная структура и аномия //Социологические исследования. 1992. № 3. № 4.

243. Мильнер Б. 3., Рогинко С. А., Олейник И. С. Японский парадокс. М., 1985.

244. Михельс Р. Принципиальное в проблеме демократии //Социологический журнал. 1994. № 3.

245. Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные проблемы. М., март-апрель, 1999, № 2 (40).

246. Монсон П. Современная западная социология: теории, традиции, Ф перспективы. СПб.: Нотабене, 1992.

247. Морган Л. Г. Древнее общество. М., 1934.

248. Моритани М. Современная технология и экономическое развитие Японии. -М., 1986.258. Мор Т. Утопия.-М., 1978.

249. Мысин Н. Насилие как социальная технология: от организации к хаосу //Насилие в современном мире / Под ред. Я. И. Гилинского. СПб.: СПб. Ф. НС РАН, 1997.

250. Нагао Т. Философия японского управления //Как работают японские предприятия.-М., 1989.

251. Найденова Н. Г. Некоторые медико-социальные вопросы токсикоманий у подростков //За здоровый образ жизни. Ч. III. Специфика преодоления негативных явлений в молодежной среде. Москва; Брест, 1988.

252. Насилие в современном мире /Под ред. Я. И. Гилинского. СПб.: СПб. Ф.ИС РАН,, 1997.

253. Неформальная экономика России и мир. М., 1999.

254. Наумова Н. Ф. Жизненная стратегия человека в переходном обществе //Социологический журнал. № 2. 1995.

255. Нерсесянц В. С. Из истории изучения социальных отклонений //Социальные отклонения. Введение в общую теорию. М.: Юрид. литер., 1984.

256. Новые направления социологической теории. М., 1978.

257. Ньюком Т. М. Социально-психологическая теория: интеграция индивидуальных и социальных подходов (Современная зарубежная социальная психология). М., 1984.

258. Овчинский В. С. Стратегия борьбы с мафией. -М., 1993.

259. Огурцов А. П. Отчуждение и человек. Историко-философский очерк //Человек, творчество, наука. -М., 1967.

260. Ойзерман Т. И. Проблема отчуждения и буржуазная легенда о марксизме.-М., 1965.

261. Ойзерман Т. И. Является ли либерализм только идеологией? //Социологические исследования. № 3 (227). 2003.

262. Олейник А. Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти. -М.: ИНФРА-М, 2001.

263. Ольков С. Г. Общественные болезни Тюмень, 1996.

264. Ольков С. Г. Юридический анализ (исследовательская юриспруденция). В 2-х томах. Тюмень: ТюмГНГУ, 2003.275.0льков С. Г. О пользе и вреде неравенства (криминологическое исследование) //Государство и право. 2004. № 8.

265. Организованная преступность 2. - М., 1993.

266. Организованная преступность 3. - М., 1996.

267. Организованная преступность в России: теория и реальность /Под ред. Я. И. Гилинского. СПб., 1996.

268. Организованная преступность и коррупция: исследования, обзоры, информация. (Социально-правовой альманах). Вашингтон; Москва; СПб.; Екатеринбург; Иркутск; Владивосток, 2000-2003.

269. Орехов В. В. Понятие и измерение преступности //Криминология.-СПб., 1992.2810 свободе. Антология западно-европейской классической либеральной мысли. -М.: Наука, 1995.

270. Основы законодательства о ювенальной юстиции Российской Федерации. Авторский проект Федерального закона. М.: Институт международного права и экономики им. А.С. Грибоедова, 1999.

271. Основы ювенологии: опыт комплексного междисциплинарного исследования. СПб.: БИТ-принт, 2002.

272. Отчуждение и гуманность. М., 1967.

273. Парк Р. Конкуренция и конфликт //Вопросы социологии. 1994. № 5.

274. Пауэре Ч. Пять обобщений: Один шаг по дороге открытия социологических законов //РЖ Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992.

275. Первова И. JI. Асоциальное поведение детей и подростков. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.

276. Пишикина Н. И., Грицай Г. И. Некоторые аспекты ювенальной уголовной политики //Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2001. № 1 (1).

277. Плахов В. Д. Социальные нормы: философские основания общей теории. -М.: Мысль, 1984;

278. Плахов В. Д. Норма и отклонение как проблема теоретической социологии //Проблемы теоретической социологии. Вып. 4.: Межвуз. сб. /Отв. Ред. А. О. Бороноев. СПб.: НИИХ СПбГУ, 2003.

279. Богам С. Исключение: социальная инструментализация и результаты исследования //Журнал социологии и социальной антропологии. Специальный выпуск: Современная французская социология. СПб., 1999.

280. Познышев С.В. Криминальная психология. М., 1926.

281. Политический релсим и преступность /Под ред. В. Н. Бурлакова, Ю. Н. Волкова, В. П. Сальникова. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2001.

282. Полянский Н. Н. К вопросу об объеме науки уголовного права. М., 1902.

283. Ф 295.Помните узников. /Сост. Ю. Чижов. М.: Общественный Центрсодействия реформе уголовного права, 1999.

284. Пономаренко А. Подходы к определению параметров "теневой экономики" //Вопросы статистики. 1997. № 1.

285. Попа К. Теория определения. М.: Прогресс, 1976.

286. Попов С. Г. Социальный менеджмент: Учебное пособие. М.: Издательство «Ось-89», 2000.

287. Правосудие по делам несовершеннолетних. Мировая мозаика и перспективы в России. Сборник статей в 2-х кн. (Составитель М. Г.

288. Ф Флямер). Кн. II. М.: МОО Центр «Судебно-правовая реформа», 2000.

289. Преступность и правонарушения. Статистический сборник (1995-1999 г.г.).-М., 2000.

290. Преступность несовершеннолетних в России (1994 -1998 г.г.). Статистический сборник. М.: Главный информационный центр МВД РФ. 1999.

291. Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии /Под ред. проф. Д. А. Шестакова СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003.

292. Проблемы преступности: традиционные и нетрадиционные подходы. -М.: Российская криминологическая ассоциация, 2003.

293. Проблемы социальной работы: Сб. статей /Под ред. В. Н. Келасьева, П. Салустовича. СПб.: Издательство С.-Петерб. ун-та, 2003.

294. Проблемы ювенальной юстиции: сравнительный анализ ситуации в России, Великобритании и Швеции: Материалы Международной конференции. СПб., 1998.

295. Проективный философский словарь: Новые термины и понятия /Под ред. Г. Л. Тульчинского и М. Н. Эпштейна. СПб.: Алетейя, 2003.

296. Равич-Щербо И. В. Исследование природы индивидуальных различий методом близнецов //Психология индивидуальных различий. М., 1982.

297. Рейсмен В. М. Скрытая ложь. Взятки: «крестовые походы» и реформы. -М, 1988.

298. Рене Ж. Насилие и священное /Пер. с франц. Г. Дашевского. М., 2000.

299. ЗЮ.Ривман Д. В., Устинов В. С. Вшстимология. СПб.: Юридический1. Центр-Пресс, 2000.

300. ЗП.Ривман Д. В. Виктимологический аспект экономической преступности //Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2001. № 1 (1).

301. Рисмен Д. Некоторые типы характера и общество //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992. № 2.

302. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.

303. Рузавин Г. И. Научная теория: Логико-методологический анализ. М., 1978.

304. Румянцева Г. Агрессия и аутоагрессия //Насилие в современном мире /Под ред. Я. И. Гилинского. СПб, 1997.

305. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969.

306. Руткевич М. Н. Общество как система. Социологические очерки. -СПб.: Алетейя, 2001.

307. Садовский В. И. Основания общей теории систем. М., 1974.

308. Сайке Г. М., Матза Д. Метод нейтрализации: Теория делинквентности //Социология преступности,- М.: Прогресс, 1966.

309. Салагаев А. Молодежные правонарушения и делинквентные сообщества сквозь призму американских социологических теорий. Казань: Экоцентр, 1997.

310. Санин В. А. Бандиты и мы //Преступность в России и борьба с ней: региональный аспект. М.: Российская криминологическая ассоциация. 2003.

311. Сартр Ж.-П. Экзистенциализм это гуманизм. - М., 1953.

312. Сатерленд Э. X. Являются ли преступления людей в белых воротничках преступлениями //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

313. Сахаров А. Б. О личности преступника и причинах преступности в СССР. -М.: Юрид. литер., 1961.

314. Селлин Т. Конфликт норм поведения //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

315. Селлин Т. Социологический подход к изучению причин преступности //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

316. Семейный кодекс Российской Федерации. 4-е изд. - М.: Ось-89», 2002.

317. Сетров М. И. Основы функциональной теории организации. Л., 1972.

318. Сидоренко С. A. "Underclass" или социальное дно России //Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М.: Интерцентр, МШСЭН. 1995.

319. Симонов П. В. Детерминизм и свобода выбора //Методологические проблемы физиологии высшей нервной деятельности. М., 1982.

320. Скворцов Н. Г. Теория рационального выбора и проблемы этнических отношений //Проблемы теоретической социологии /Под ред. А. О. Бороноева. СПб: Изд-во СПбГУ. Вып. 2. 1996.

321. Смелзер Н. Дж. Социология /Пер. с англ. А. В. Липского '//Социологические исследования. 1991. № 2.

322. Смелзер Н. Социология /Пер. с англ. -М.: Феникс, 1994.

323. Собкин В., Кузнецова Н. Динамика девиантного поведения подростков //Основы безопасности жизни. 1999. № 10.

324. Советский энциклопедический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1980.

325. Современная американская социология. -М.: МГУ, 1994.

326. Современная немецкая социология: 1990-е годы /Под ред. В. В. Козловского, Э. Ланге, X. Харбаха. СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, 2002.

327. Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда. СПб., 1913. '

328. Сорокин П. Проблема социального равенства и социализм //Коммунист. 1990. № 12.

329. Сорокин П. А. Социальная стратификация и мобильность //Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. -М., 1992.

330. Сорокин П. Квантофрения //Рубеж: Альманах социологических исследований. 1999. № 13-14.

331. Социальная маргинальность: характеристика основных концепций и подходов в современной социологии (Обзор) //РЖ общественные науки. Сер. «Социология». 1992. № 2.

332. Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России /Под ред. Е. Ярской-Смирновой, П. Романова. М.: ИНИОН РАН, 2002. Социальная работа в муниципальном образовании (Сб. текстов) /Пер. с англ. и нем. - СПб., 2001.

333. Социальные и психолого-педагогические проблемы воспитания детей: Сб. статей.-СПб., 2001.

334. Социальные отклонения. М., 1989.

335. Социальный менеджмент: Учебник //Под общ. ред. Д. В. Валового. -М.: Издательство «Ось-89», 2000.

336. Социология /Составитель И. П. Яковлев. СПб.: СПбИВЭСЭП, 1993.

337. Спиноза. Избранные произведения. М., 1957. Т. 2.

338. Спиридонов JI. И. Социальное развитие и право. Л., 1973.

339. Спиридонов JI. И. Социология уголовного права. М.: Юридическая литература, 1986.

340. Спиридонов JI. И. Теория государства и права. СПб., 1995.

341. Спиркин А. Г. Философия: Учебник. -М.: Гардарики, 1999.

342. Сравнительное социологическое исследование «Население и милиция в большом городе». СПб. Отчет № 1, 1999; Отчет № 2, 2000; Отчет № 3, 2001.

343. Стариков Е. Н. Маргиналы и маргинальность в советском обществе //Рабочий класс и современный мир. М., 1989. № 4.

344. Сукало А. А. Педагогические основы приофилактики правонарушений в сфере подростково-молодежного досуга. СПб.: С.-Петерб. гос. академия культуры, 1996.

345. Там X. Преступность и уровень жизни. М.: Прогресс, 1982.

346. Тарарухин С. А. Преступное поведение (социальные и психологические черты). -М.: Юрид. литер., 1974.

347. Тард Г. Преступность и преступление. М., 1906.

348. Тевено Д. Рациональность или социальные нормы /Право и экономика. -М.: Издат. ГУ-ВШЭ, 2000.

349. Темкин М. В. Линейные руководители в традиционной системе управления (к вопросу о статусной маргинальности) //Вестник Харьковск. ун-та, 1989. № 342.

350. Тенбрук Ф. Значение классики и природа теории //РЖ Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология». 1992. № 3.

351. Теннис Ф. Эволюция социального вопроса //Западно-европейская социология XIX начала XX веков. - М.: Издательство Международного Университета Бизнеса и Управления, 1996.

352. Теория социальной работы: Учебник /Под ред. проф. Е. И. Холостовой. -М.: Юристь, 1998.

353. Тернер В. Символ и ритуал. М., 1983.

354. Технологии уличной социальной работы. СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 2002.

355. Тихонов К. Ф. Субъективная сторона преступления. Саратов, 1967.

356. Тоффлер О. Смещение власти: знание, богатство и принуждение на пороге XXI в. //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология», 1992. №2.

357. Троцковская В. А. Справедливость как ценностно-нормативная основа социального взаимодействия //Актуальные проблемы социологии, психологии исоциальной работы /Под ред. С. И. Григорьева, JT. Г. Гусляковой. - Барнаул, 1999.

358. Тульчинский Г. JT. Самозванство. Феноменология зла и метафизика свободы. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманит. инст-та, 1996.

359. Тульчинский Г. JI. Постчеловеческая персонология. Новые перспективы свободы и рациональности. СПб.: Алетейя, 2002.

360. Тэсс JI. В. Борьба с преступностью и ее концепция в XXI веке //Проблемы преступности: традиционные и нетрадиционные подходы. -М.: Российская криминологическая ассоциация. 2003.

361. УтевскийБ. С. Воспоминания юриста. -М., 1989.

362. Уэдо К. Преступность и криминология в современной Японии. М., 1989.

363. Фальк-Ренне А. Путешествие в каменный век: Среди племен Новой Гвинеи. М.: Наука, 1985.

364. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986.

365. Феофанов К. А. Социальная аномия: обзор подходов в американской социологии //Социологические исследования. 1995. № 5.

366. Фестингер JI. Введение в теорию диссонанса //Современная зарубежная социальная психология. -М.: МГУ, 1984.

367. Филановский И. Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению. Л.: Изд-во ЛГУ, 1970.

368. Филимонов В. Д. Общественная опасность личности преступника. -Томск, 1970.

369. Филиппов Л. И. Философская антропология Жан-Поля Сартра. М.: Наука, 1977.

370. Философская энциклопедия -М., 1962. Т. 2.

371. Фокс В. Введение в криминологию. М.: Прогресс, 1980.

372. Фомин Э. А., Чикадзе Е. 3. Благотворительность как социо-культурный феномен в России. СПб.: Издательство Чернышева, 1999.

373. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

374. Фрейд 3. Будущность одной иллюзии.- М.- Л., 1930.

375. Фрейд 3. Я и Оно //Хрестоматия по истории психологии. М., 1980.

376. Фрейд 3. Неудовлетворенность культурой //Западно-европейская социология XIX- начала XX веков. М.: Международный Университет Бизнеса и Управления, 1996.

377. Фромм Э. Человек одинок //Иностранная литература, 1966, № 1.

378. Характеристики подозреваемых и обвиняемых, содержащихся в следственных изоляторах: По материалам специальной переписи 1999 г. /Под ред. проф. А. С. Михлина. -М.: Юриспруденция, 2000.

379. Хечер И. Классовый компромисс, переходное общество, трансформация //Общественные науки за рубежом. Сер. «Социология», 1992. № 3.

380. Хорни К. Наши внутренние конфликты. М., 2000.

381. Хохряков Г. Ф. Криминология: Учебник /Отв. Ред. В. Н. Кудрявцев. -М.: Юристъ, 1999.

382. Хюбшер А. Мыслители нашего времени. М., 1962.

383. Цымбал Е. И. Формы девиантного поведения подростков в условиях изоляции //За здоровый образ жизни. Ч. III. Специфика преодоления негативных явлений в молодежной среде: Материалы Всесоюзной научно-практической конференции. Москва; Брест, 1988.

384. Человеческое развитие: новое измерение социально-экономического прогресса. Учебное пособие под общей редакцией проф. В. П. Колесова и Т. Маккинли. М.: Права человека, 2000

385. Честнов И. JI. Теория права и государства как наука //Проблемы теории права и государства. Курс лекций /Под ред. В. П. Сальникова. СПб.: Институт МВД, 1999.

386. Честнов И. JI. Правопонимание в эпоху постмодерна. СПб.: ИВЭСЭП, 2002.

387. Что нам делать с малолеткой? /Сост. В. Абрамкин. М., 2000.

388. Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России //Неформальная экономика России и мир. М., 1999.

389. Швери Р. Теория рационального выбора: аналитический обзор //Социологический журнал. 1995. № 2.

390. Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М., 1978.

391. Шелдон У. Анализ конституциональных различий по биографическим данным //Психология индивидуальных различий. М., 1982.

392. Шеллинг. Система трансцедентального идеализма. -M.-JI., 1936.

393. Шестаков Д. А. Семейная криминология: семья конфликт -преступление. - СПб., 1996.

394. Шестаков Д. А. Криминология. Преступность как свойство общества.-СПб.,2001.

395. Шестаков Д. А. Преступность и преступление: нетрадиционные подходы //Криминология: вчера, сегодня, завтра. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 4 (5).

396. Шестаков Д. А. Уголовное законодательство против организованной преступной деятельности: критика российского опыта. //Криминология: вчера, сегодня, завтра,- СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 2(3).

397. Шибутани Т. Социальная психология. -М.: Феникс, 1999.

398. Шипунова Т. В. Социальные нормы как фундамент культуры //Культура на пороге III тысячелетия /Материалы III Международного семинара в Санкт-Петербурге. СПб.: С.-Петерб. гос. академия культуры, 1996.

399. Шипунова Т. В. Правовое нормотворчество как элемент социального контроля //Социальный контроль над девиантностью в современной России. СПб.: СПб. Ф. ИС РАН, 1998.

400. Шипунова Т. В. Некоторые критические замечания к немецкой критической криминологии //Преступность и криминология на рубеже веков. Материалы XII Международного Балтийского криминологического семинара, 28-30 июня 1999 г. СПб.: СПб. Ф. ИС РАН, 1999.

401. Шипунова Т. В. Миссия и цели системы социальной работы //Актуальные проблемы социологии, психологии и социальной работы: Феноменология и социальные технологии. Барнаул. Выпуск 7. 1999.

402. Шипунова Т. В. Формы индивидуальных и массовых нарушений социальных норм //Вестник СПбГУ. Сер. 6. Вып. (№ 27), 1999.

403. Шипунова Т. В. Критический анализ причинных теорий девиантности //Проблемы теоретической социологии. Межвузовский сборник. Вып. 3. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000.

404. Шипунова Т. В. Тема агрессии и насилия в немецкой криминологии //Журнал социологии и социальной антропологии. Т. III. № 2. 2000.

405. Шипунова Т. В. Ювенальная юстиция в социологической перспективе //Известия высших учебных заведений. Правоведение. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. № 3 (236).

406. Шипунова Т. В. Преступность несовершеннолетних и превентивные стратегии //Журнал социологии и социальной антропологии. СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского. № 4. 2002.

407. Шипунова Т. В. Агрессия и насилие как элементы социокультурной реальности //Социологические исследования. 2002. № 5.

408. Шипунова Т. В. Социальное исключение и воспроизводство преступности //Криминология: вчера, сегодня, завтра. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. Г. Герцена, 2002. № 4 (5).

409. Шипунова Т. В. Введение в синтетическую теорию преступности и девиантности. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003.

410. Шипунова Т. В. О соотношении объективных и субъективных детерминант девиантного поступка //Проблемы социальной работы: Сб. статей. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003.

411. Шнайдер Г. Й. Криминология: Пер. с нем. /Под общ. ред. и с предисл. JI. О. Иванова. — М.: Издательская группа «Прогресс»-«Университет», 1994.

412. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. М., 1992.

413. Шоу К., МакКей Г. Теоретические выводы из экономического изучения Чикаго //Социология преступности. М.: Прогресс, 1966.

414. Штомпка П. Много социологий для одного мира //Социологические исследования. 1991. № 2.

415. Шубкин В. Н. Молодое поколение в кризисном обществе //Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М., 1995.

416. Шульга В. И. Системный подход к оценке организованной преступности в России //Проблемы преступности: традиционные и нетрадиционные подходы. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2003.

417. Шумилова И. Взгляд социолога на преступность подростков //Молодежь: Цифры. Факты. Мнения. СПб., 1995. № 2-3.

418. Шур Э. М. Наше преступное общество. Социальные и правовые источники преступности в Америке. М., 1977.

419. Эдельгауз Е. М. К вопросу о понятии свободы в уголовном праве //Правоведение. 1962. №4.

420. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2.

421. Энциклопедия социальной работы. В 3 т. Т.2.: Пер. с англ. М.: Центр общечеловеческих ценностей. 1994.

422. Эпштейн М. Философия возможного. Модальности в мышлении и культуре. СПб: Алетейя, 2001.

423. Юнацкевич П. И., Гилинский Я. И. Социологические и психолого-педагогические основы суицидологи: Учебное пособие СПб., 1999.

424. Юнг К. Психологические типы //Психология индивидуальных различий. -М.: МГУ, 1982.

425. Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. — М.: Юридич. литер., 1971.

426. Яковлев А. М. Социальная психология о преступности. М., 1975.

427. Яковлев А. М. Теория криминологии и социальная практика. М., 1985.

428. Яковлев А. М. Социология экономической преступности. М., 1988.

429. Яковлев И. П. Социология: Учебное пособие. СПб., 2000.

430. Яковлев А. М. Социология преступности (Криминология): основы общей теории. -М.: Содействие новый век, 2001.

431. Ярошенко О. Н. Криминологическая характеристика понятия «преступность» //Проблемы преступности: традиционные и нетрадиционные подходы. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2003.

432. Ярошенко С. С. Синдром бедности //Социологический журнал. 1994. № 2.

433. Ярская-Смирнова Е. Профессиональная этика социальной работы: Учебник. -М.: Ключ-С, 1998.

434. Albrecht Р.-А. Kriminologie: ein Studienbuch. -Miinchen: Beck, 1999.

435. Aleksander F., Hugo S. Der Verbrecher und seine Richter (1929) //Psychoanalyse und Yustiz. Frankfurt am Main, 1971.

436. Althoff M., Cremer-Schafer H., Loeschper G., Reinke H., Smaus G. Integration und Ausschlissung: Kriminalpolitik und Kriminalitat in Zeiten gesellschaftlicher Transformation. Baden-Baden: Nomos Verlagsgesellschaft, 2001.

437. Beck U. Risikogesellschaft. Auf dem Weg in eine andere Moderne. -Frankfurt am Main, 1986.

438. Bianchi H. Alternativen zur Strafjustiz: bibl. Gerechtigkeit, Freistatten, Tater-Opfer-Ausgleich. Miinchen; Grtinewald, 1988.

439. Bock M. Kriminologie. Miinchen: Verlag Franz Vahlen, 2000.

440. Bors К. Krimmalitatseinschtellungen und Opfererfahrungen: Kriminologische Opferforschung: neue Perspelctiven und Erkentnisse. -Heidelberg, 1995.

441. Breuer T. Kriminologie als kriminologische Handlungslehre: Ein Grundriss fur die Aus- und Fortbildung. Landwaden: Bernardus Verlag, 1998.

442. Cohen A. K. Abweichung und Kontrolle. Miinchen: Juventa Verlag, 1968.

443. Cremer-Schaffer H., Steinert H. Die Institutionen "Verbrechen & Strafe". Uber die sozialkulturellen Bedingungen von sozialer Kontrolle und sozialer Ausschliessung //Krim. Journ. 4. Jg. Heft 4. 1997.

444. Cremer-S chafer H., Steinert H. Straflust und Repression. Mtinster, 1998.

445. Dahrendorf R. Konflikt und Freiheit: Auf dem Weg zur Dienstklassengesellschaft. Miinchen, 1972.

446. Deisenberger H. Schuld und Gewissen bei Dissozialen. Freiburg; Schweiz: Univ.-Verl., 1996.

447. Dribold R. Teilnahme statt Ausgrenzung. Bielefeld: KT-Verlag, 1990

448. Ferchhof W., Peters F. Die Produktion abweichenden Verhaltens: zur Rekonstruktion und Kritik das Labeling Approach. Bielefeld, 1981.

449. Filzer F. Elriminalitatvermindernde Perspektive der Menschheitswerte. Progressive Kriminalsoziologie. Pfeffenweiler, 1996.

450. Freund S. Jenseite das Lustprinzips. Gesammelte Werke, Bd. 13. London, 1940.

451. Fritsch R. Verlaufsformen krimineller Karrieren. Heidelberg: Kriminalistik Verlag, 1982.

452. Frommel M. Alternative Strafen und Alternativen zum Freiheitsentzug //Neue Kriminalpolitik. №3. 1999.

453. Fromm E. Psychosnslyse und Ethik. Stuttgart, 1979.

454. Goffman E. Stigma. Stockholm. 1971.

455. Golbert V. Innere Sicherheit in unterschidlichen gesellschaftlichen Kontexten. -Miinster; Hamburg; London, 2003.

456. Hafeneger B. Jugend- Gewalt. Opladen, 1994.

457. Haferkamp H. Kriminalitat ist normal. Stutgart: Ferdinand Enke Verlag, 1972.

458. Hess H., Scheerer S. Was ist Kriminalitat? // Krim. Journ. 2. Vj. 1997. Heft 2.

459. Hess H., Scheerer S. Erwiderung //Kiim. Journ., 31. Jg. 1999. H.l.

460. Kaiser G. Kriminologie: ein Lehrbuch 2., vollig neubearbeite und erweiterte Auflage. - Heidelberg: Miiller Juristische Verlag, 1988.

461. Kaiser G. Der Europaische Antifolterausschuss und die Vorbeugung kriminellen Machtmissbrauchs //Sonderdruck: Festschrift fur Otto Triffterer zum 65. Geburtstag. Springer; Wien; New York, 1996.

462. Kaiser G. Kriminologie: Eine Einfuhrung in die Grundlagen. 10, vollig neubearbeitete Auflage. Heidelberg, 1997.

463. Kaiser G. Theorieprobleme anwendungsorientierter Kriminologie //Theoretische Perspektiven rechtssoziologischer und kriminologischer Forschung /Alfons Bora; Karlhans Liebl (Hg.). Frankfurt am Main; New York, 1998.

464. Kaiser G. Was heisst "Amerikanische Kriminologie?" Kriminologie an der Schwelle zum 21. Jarhundert. Berlin; New York. 1998.

465. ICerscher J. Sozialwissenschaftliche Kriminalitatstheorien. Weinheim; Basel: Beltz Verlag, 1985.

466. Kindesmisshandlung. Erkennen und Helfen. Hg. Kinderschutz-Zentrum. -Berlin, Berlin, 2000.

467. Kommunale Kriminalpravention Analysen und Perspektiven - Ergabnisse der Begleitforschung zu den Pilotprojel\kt in Baden-Wiirtenberg. -Holskirchen/Obb.: Felix, 2003.

468. Kraepl G., Ludwig H. Wahrnehmung von Kriminalitat und Sanktionen im Kontext gesellschaftlicher Transformation: theoretische Reflexion und Ergebnisse von Kximinalitatsbefragungen in Thuringen. Freiburg in Br., 2000.

469. Kranz H. Lebenschicksale krimineller Zwillinge. Berlin, 1936.

470. Krasmann S. Kann eine allgemeine Kriminalitatstheorie kritisch sein oder soli sie das nicht? Einige Anmerlcungen zu Hess/Scheerer: "Was ist Kriminalitat?" // Krim. Journ. 30, 1998.

471. Kreuzer A. Kriminologische Dunlcelfeldforschung //Neue Zeitschrift fur Strafrecht, 1994.

472. Kunz K.-L. Kriminologie: eine Grundlegung. Bern; Stuttgart; Wien, 1994.

473. Kury H., Obergfell-Fuchs J. Kriminalitatsfurcht in Deutschland //Kriminalistik. № 1. 1998.

474. Kury H., Obergfell-Fuchs J. Zur Messung der Kriminalitatsbelastung //Kriminalistik. 1998. № Ю.

475. Kury H. Das Dunlcelfeld der Kriminalitat Hoher als vermutet? //The Hokkaigakuen Law Journ. Vol. XXXVI. № 1. July. 2000.

476. Kury H., Kern J. Frauen und Kinder von Inhaftierten //Kriminologisches Journal, 35. Jg., 2. Vj. 2003.

477. Ktirzinger J. Kriminologie: eine Einfuhrung in die Lehre vom Verbrechen. -2., vollst. Neubearb., Aufl. Stuttgart; Mtinchen; Hannover; Berlin; Weimar; Dresden, 1996.

478. Lamnek S. Theorien abweichenden Verhaltens. Miinchen, 1979.

479. Lamnelc S. Kriminalitatstheorien kritisch: Anomi und Labeling im Vergleich. - Miinchen: Wilchelm Fink Verlag, 1997.

480. Lange J. Verbrechen als Schicksal. Studien an krimineller Zwillinger. -Leipzig, 1929.

481. Leder H.-K. "Normale Kriminalitat im totalitaren Staat: Bemerkungen aus devianzsoziologischer, kriminologischer und wissenschaftstheoretischer Sicht. Frankfurt am Main; Bern; Paris, 1987.

482. Lempp R. Kinder- und Jugendkriminalitat aus Jugendpsychiatrischer Sicht. //Psychologie. 1981.

483. List F. Der Zweckgedanke im Strafrecht //Strafrechtliche Ansatze und Vortrage, Bd. 1, 1905.

484. Lombroso С. Die Ursachen und Bekampfung des Verbrechens. Berlin: Hugo Bermtihler Verlag, 1902.

485. Lombroso C., Laschi R. Der politische Verbrecher und die Revolutionen in anthropologischer, juristischer und staatswissenschaftlicher Beziehung. -Hamburg, 1891.

486. Lorenz K. Das sogenennte Bose. 5. Aufl. Wien, 1963.

487. Luderssen K. Das Elend der kritischen Kriminologie //Kritische Justiz. 30. 1997.

488. Luhmann N. Jenseits von Barbarei /Luhmarm N. Gesellschaftsstruktur und Semantik. Studien zur Wissenssozioligie der modernen Gesellschaft, Band 4. Frankfurt am Main, 1995.

489. Machura G., Stirn H. Eine Kriminelle Karriere. Wiesbaden: Akademische Verlagsgesellschaft, 1978.

490. Maelicke B. Der Strafvollzug und die Neue Wirklichkeit //Zeitschrift fur StrafVolzug und Straffalligenhilfe. 48. Jg. 1999.

491. Matza D. Abweichendes Verhalten: Untersuchungen zur Genese abweichender Identitat. Heidelberg, 1973.

492. Menzel B. Bericht uber die AYK Tagung "Kritische Kriminologie und das Jharhundert der Gewalt" vom 10-12 Mai 1996 in Hamburg. - Hamburg, 1996.

493. Merger A. Das Teufelschromosom. Essen; Miinchen; Bartenstein; Venlo; Santa Fe, 1995.

494. Merger A. Die Kriminologie:Eine systematische Darstellung. 3., vollig neubearb. Aufl. - Miinchen: Franz Vahlen Verlag, 1995.

495. Muller-Tuckfeld J. Ch. Krise der kritischen Kriminologie? Betrachtungen angesichts der Frage "Was ist Kriminalitat?" (Hess/Scheerer 1997) //Krim. Journ. 29. 1997.

496. Quensel S. Kultur und Gewalt ein kriminologischer Diskurs? //Krim. Journ. 31. Jg. 1999. Heft 2.

497. Reilc T. Gestandniszwang und Strafbedurfnis.- Leipzig; Wien; Zurich, 1925.

498. Reist M. Die Praxis der Freiheit: Hannach Arends. Anthropologie des Politischen.- Wiirzberg, 1990.

499. Rudiger B. Brennpunkt Jugendkriminalitat (Das Interview mit Prof. G.Kaiser). //Max-Planck-Forschung. Freiburg. 1999. N 2.

500. Sack F. Probleme der Kriminalsoziolodie //Handbuch der empirischen Sozialforschung. Bd 12: Wahlverhalten, Vorurteile, Kriminalitat. 2. Aufl. -Stutgart, 1978.

501. Sack F. Kriminologie in Europa Europaische Kriminologie? Kriminologie aus deutschere Sicht // Kriminologie in Europa - Europaische Kriminologie. -Freiburg i. Br., 1994. Bd71.

502. Sasse G. Integrationsprobleme junger Aussidler//Kriminalistik. 1999. № 4.

503. Schellhoss H. Wird die Kriminalitat bestimmt steigen? Verurteiltenprognose fur NRW //Zeitschrift fur Strafvollzug und Straffalligenhilfe. 48 Jg. Heft 1. 2000.

504. Scherr A. Sicherheitsbedurfnisse, soziale Ausschlissung und Kriminalisierung. Ein Kommentar zur aktuellen Kontroverse innerhalb der Kritischen Kriminologie //Krim. Journ. 29. Jg. 1997. Heft 4.

505. Schmidt-Semisch H. ICriminalitat als Risiko: Schadenmanagement zwischen Strafrecht und Versicherung. Miinchen: Gerling Akademie Verlag, 2002.

506. Schneider H. J. Berufsverbrecher und gefarliche Intensivitat. SchRPFA. 1977. №4.

507. Schneider H. I. Kriminologie. Berlin, 1986.

508. Schiilergewalt als Schulproblem: verursachende Bedingungen, Erscheinungsfonnen und padagogische Handlungsperspektiven. 2. Aufl. -Weinheim; Miinchen, 2000.

509. Schumann K. F. Der Handel mit Gerechtigkeit. Frankfurt am Main, 1977.

510. Schumann K. Positive Generalpravention: Ergebnisse und Chansen der Forschung.-Heidelberg, 1989.

511. Schur E. M. Abweichendes Verhalten und Soziale Kontrolle. Frankfurt am Main; New York. 1974.

512. Selbstvernichtung.- Frankfurt am Main, 1965.

513. Sessar K. Zu einer KLriminologie ohne Tater. Oder auch: Die kriminogene Tat //Monatsschrift fur Kriminologie und Strafrechtsreform. 80. Jg. Heft 1. Februar 1997.

514. Simmel G. Philosophie des Geldes. Leipzig, 1900.

515. Simmel G. Soziologie. Untersuchungen iiber die Formen der Vergesellschaftung. Berlin, 1983.

516. Skinner B. F. Wissenschaft und menschliches Verhalten. Miinchen, 1953.

517. Sohn W. Referatedienst Kriminologie: Schwerpunlct: Kriminalprevention. — Kriminologische Zentralstelle, Krim Z. Wiesbaden, 1998. Folge 8.

518. Stark R., Kent L., Doyle D. Religion and Delinquency. The Ecology of a Last Relationship. //JresCrimDel. 1982.

519. Stigmatisierung 1: Zur Produktion gesellschaftlicher Randgruppen /Brusten M., Hohmeier J. (Hrg.). Veuwied; Darmstadt: Herman Lichterhand Verlag, 1975.

520. Strasser P. Verbrechermenschen. Zur kriminalwissensschaftlichen Erzeugung des Bose. Frankfurt am Main; New York, 1984.

521. Stumpf F. Die Ursprunge des Verbrechens. Leipzig, 1936.

522. Ulrich-Herrmann M. Lebensstile Jugendlicher und Gewalt: Eine Typologie zur mehrdimensionalen Erklarung eines sozialen Problems. Miinster, 1998.

523. Weber Yi. Arger und Agression //Zeitschrift fur Sozialpsychologie. 30 (2/3). 1999.

524. Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Tiibungen, 1980. 5. Auf.

525. Wensel M. Soziale Kategorisierung in Bereich distributiver Gerechtigkeit. -Munster, 1997.

526. Wittig P. Der rationale Verbrecher: der okonomische Ansatz zur Erklarung kriminellen Verhaltens. Berlin: Drucker und Humbolt, 1993.

527. Yoshimasu Sh. Zwillingsforschung. //HdK. II. Bd 3. 1975.

528. Zimbardo. Ph., Floyd L. R. Lehrbuch der Psychologie. 3. Aufl. Berlin; Heidelberg; New York, 1978.