автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Особенности адаптации субстратных топонимов в концептосфере языка-приемника (на материале ойконимов Амурской области)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности адаптации субстратных топонимов в концептосфере языка-приемника (на материале ойконимов Амурской области)"

КАЛИНИНА Елена Леонидовна

ОСОБЕННОСТИ АДАПТАЦИИ СУБСТРАТНЫХ ТОПОНИМОВ В КОНЦЕПТОСФЕРЕ ЯЗЫКА-ПРИЕМНИКА (НА МАТЕРИАЛЕ ОЙКОНИМОВ АМУРСКОЙ ОБЛАСТИ)

Специальность 10.02.19 — теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Барнаул — 2009

003462049

Работа выполнена на кафедре русского языка и методики его преподавания Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Благовещенский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Быкова Гульчера Вахобовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Фомин Андрей Геннадьевич (ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»)

кандидат филологических наук, доцент Афонасьева Елизавета Федоровна (ГОУ ВПО «Бурятский государственный университет»)

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Якутский государственный университет»

Защита состоится «17» марта 2009 г. в 10-00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.005.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет» (656049, г. Барнаул, ул. Димитрова, 66).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет»

Автореферат разослан «/]» февраля 2009 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук,

Н.В. Панченко

Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению особенностей адаптации субстратных топонимов в концептосфере принимающего языка.

Актуальность исследования. Развитие лингвистики на рубеже XX-XXI веков ознаменовалось сменой научных парадигм и распространением антропоцентрической модели изучения языка, находящейся в тесной связи с мышлением, сознанием и духовно-практическими интересами людей.

В русле современной методологии перед топонимикой открываются новые перспективы исследования. Становится очевидной необходимость изучения географических имен в концептуально-коммуникативном аспекте, который предполагает выявление связи топонимов с элементами языкового и неязыкового сознания, с прагматическими установками носителей языка. Представленная работа является попыткой решения данных задач через обращение к моделированию топонимических концептов как части национальной концептосферы. Актуальность исследования определяется также необходимостью комплексного изучения концептуального пространства топонимии отдельных территорий с учетом информации о географии, истории региона, языковой среде, в которой возникают и употребляются географические названия.

Объектом исследования является концептуальное пространство географических имен как часть национальной концептосферы.

Предметом исследования являются особенности адаптации субстратных топонимов в концептосфере принимающего языка.

Цель работы - проанализировать специфику адаптации субстратных топонимов в системе национальных концептов языка-приемника.

В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

1) представить теоретическое обоснование проблемы концептуального содержания субстратных географических названий как фрагмента национальной концептосферы;

2) с помощью свободного ассоциативного эксперимента реконструировать ассоциативные поля субстратных тунгусо-маньчжурских ойконимов Амурской области;

3) выявить деривационные и ассоциативные связи субстратных ойконимов с элементами регионального ономастического пространства;

4) на основе качественно-количественного анализа структуры ассоциативных полей смоделировать концептуальное пространство субстратных ойконимов;

5) в рамках контрастивного описания выявить и проанализировать особенности адаптации субстратных географических имен в концептосфере принимающего языка;

С|

V1

6) в качестве прикладной задачи проанализировать явление вариативности отойконимических дериватов как механизм адаптации субстратных топонимов в региональном ономастическом пространстве.

Методы исследования. Выбор методов носит комплексный характер и обусловлен целью работы, а также спецификой анализируемого материала. Основной метод сбора материала — свободный ассоциативный эксперимент, проведенный среди жителей области, которые отбирались по территориальному и социально-возрастному критериям. Кроме того, в исследовании применялись общенаучные методы моделирования ассоциативных полей. и концептов, а также приемы контрастивного межъязыкового описания.

В прикладной части исследования для выявления вариантов оттопонимических производных использовалось широкомасштабное анкетирование населения.

Материал исследования. Работа выполнена на материале субстратной тунгусо-маньчжурской ойконимии Амурской области. Источниками фактического материала явились сведения об этимологии субстратных топонимов, собранные нами в ходе семи экспедиций в места компактного проживания амурских эвенков, данные топонимической картотеки Благовещенского государственного педагогического университета, словари эвенкийского языка, справочники, географические карты, работы историков и географов, изучавших Амурскую область. Базовыми данными послужили также результаты свободного ассоциативного эксперимента, проводившегося в течение ряда лет среди жителей четырех районов области, данные социолингвистического опроса по проблемам отойконимического словообразования.

Теоретической базой диссертационного исследования явились работы отечественных и зарубежных лингвистов в области когнитивной науки (А.П. Бабушкин, H.H. Болдырев, Л.О. Бутакова, Г.В. Быкова, В.З. Демьянков, Р. Джакендофф, В.И. Карасик, Е.С. Кубрякова, Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Д.С. Лихачев, С.Х. Ляпин, М.В. Пименова, З.Д. Попова, Ю.А. Сорокин, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.И. Убийко, Л.О. Чернейко и др.), психологии и психолингвистики (В.П. Белянин, И.Н. Горелов, Е.И. Горошко, Р. Готтсданкер, А.П. Журавлев,

A.A. Залевская, A.A. Леонтьев, А.Р. Лурия, К.Ф. Седов, P.M. Фрумкина и др.), топонимики (В.Д. Беленькая, Е.Л. Березович, И.А. Воробьёв, М.В. Голомидова, Л.М. Дмитриева, А.П. Дульзон, А.К. Матвеев,

B.А. Никонов, Н.В. Подольская, А.И. Попов, Е.М. Поспелов, М.Э. Рут, A.B. Суперанская, В.Н. Топоров, Т.В. Чернышева и др.), русского словообразования (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, H.A. Земская, Е.А. Левашов, И.С. Улуханов й др.), тунгусоведения (Т.Е. Андреева, Е.Ф. Афонасьева, Д.М. Берелтуева, Б.В. Болдырев, Н.Я. Булатова, Г.М. Василевич, Г. И. Варламова, А. Н. Мыреева и др.).

Научная новизна исследования обусловлена сочетанием в нём, во-первых, представлений о топонимических концептах как части национальной концептосферы, во-вторых, анализом общих закономерностей концептуальной адаптации субстратных топонимов, и, в-третьих, описанием концептуального пространства субстратных топонимов определённого региона. В основу данного исследования положен принципиально новый подход к анализу топонимических языковых знаков, реализованный в моделировании концептуального топонимического пространства посредством обращения к индивидуальному и коллективному сознанию носителей языка.

В современной лингвистической парадигме впервые проанализировано системно-языковое, функциональное, этнокультурное и концептуально-ассоциативное содержание субстратных географических названий Амурской области.

Теоретическая значимость исследования. Изучение концептуального пространства географических имён как части национальной концептосферы имеет прямой выход в социолингвистическую, психолннгвистическую и лингвокультуроло-гическую проблематику. Материал исследования и его результаты будут способствовать дальнейшему развитию топонимики в русле антропоцентризма. Сравнительный анализ концептуального содержания субстратных топонимов позволит глубже изучить мировидение отдельных народов (эвенков и русских), а также особенности человеческого мышления в целом.

Практическая значимость настоящего исследования состоит в том, что его результаты могут найти применение при разработке учебно-методических пособий и программ, в преподавании лекционных курсов по топонимике, когнитивной лингвистике, культуре речи, как дополнительный материал в реализации регионального компонента преподавания русского и эвенкийского языков. Материалы исследования также могут быть использованы при разработке комплексного словаря региональной топонимической лексики.

Особо следует отметить, значимость представленного исследования для описания и сохранения находящегося на грани исчезновения культурного наследия коренного народа Приамурья - эвенков.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Топонимические языковые знаки, помимо основной функции -обозначать географический объект, обладают уникальным свойством накопления и сохранения культурной информации. На этом основании концептуальное пространство топонимов является важной частью национальной концептосферы.

2. Структура топонимического концепта представляет собой многоуровневое образование, ядром которого является представление о географическом объекте, а дополнительными слоями - исторические,

прагматические, личностно-оценоЧные признаки содержания и внутренняя форма имени.

3. При переходе в новую языковую и культурную среду субстратные топонимы претерпевают изменения на концептуальном уровне. В процессе адаптации концептуальное пространство географических названий «вбирает» в себя реалии новой культуры и языка, что наглядно выявляется в результате концептуального моделирования.

4. Вариативность отойконимических дериватов, являющаяся актуальной коммуникативной проблемой для жителей области, служит механизмом словообразовательной адаптации субстратных топонимов в региональном ономастическом пространстве.

Апробация работы проходила на заседаниях кафедры русского языка и методики его преподавания Благовещенского государственного педагогического университета имени М.И.. Калинина, на научно-практических конференциях преподавателей и студентов БГПУ (Благовещенск, 2004 - 2008 г.г.), на межвузовских научно-практических конференциях «Молодежь XXI века: шаг в будущее» (Благовещенск, 2004, 2005 г.г.), на международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: теоретические и методологические аспекты» (Благовещенск, 2007 г.). По теме диссертации опубликовано 9 статей, общим объёмом 2 п.л.

Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка условных сокращений, списка использованной литературы, включающего 295 наименований, и трех приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснованы актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость работы, сформулированы ее цели и задачи, определены объект и предмет исследования, описаны методологическая база, материалы, методы исследования, структура, содержание и апробация работы, изложены положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Проблема адаптации субстратных топонимов в концептосфере языка-приемника» излагаются теоретические предпосылки исследования.

В основе возникновения топонимии того или иного народа лежит многосторонняя целеустановка: структурирование окружающей географической среды, воплощение эстетических идеалов, отражение идеологических и религиозных ценностей, следовательно, за каждым географическим названием изначально стоит объемный мыслительный образ - концепт.

Являясь результатом отражения действительности сознанием, концепт имеет сложную, многоуровневую, не жестко организованную структуру и обладает рядом важнейших признаков, среди которых мы отмечаем следующие:

1) это основная единица когнитивных процессов: обработки, хранения, передачи знаний;

2) это дискретная ментальная структура, концентрирующая представления об отображаемой сущности;

3) это единица концептосферы.

В любой культуре модель мира состоит из целого ряда универсальных констант, каждая из которых содержит в себе определенный смысловой участок единой концептосферы. Смысловые фрагменты концептосферы представляют собой определенным образом организованную систему концептов: по степени интеграции различают суперконцепты, макроконцепты, базовые концепты и микроконцепты (Убийко, 1999).

Одним из суперконцептов является концепт «пространство». Пространственный концепт как категорию выделяют Е.Л. Березович (1998), М.В. Голомидова (1998), Г.В. Колшанский (1990), В.Н. Топоров (1983), Е.С. Яковлева (1994). Эта ментальная единица представляет собой концентрацию пространственных представлений и состоит из разноуровневых и разносубстратных элементов сознания. В основе суперконцепта «пространство» можно выделить ряд макроконцептов:

1) трехмерное физическое пространство;

2) психическое пространство как сумма психических репрезентаций, соответствующих любым сферам человеческого знания;

3) языковое пространство как особый тип пространства, включающий лингвистические категории и всю систему языка (Дмитриева, 2002).

Топонимы, являясь одним из средств языковой репрезентации пространственного концепта, отражают общие представления о географическом объекте и включают сведения:

1) о локализации объекта;

2) об охвате местности;

3) о протяженности;

4) об обжитости пространства (Березович, 2000).

Топонимические языковые знаки составляют также важную часть

языкового ономастического пространства - комплекса имен собственных всех классов, употребляющихся данным языковым коллективом в тот или иной период. Взаимодействие в ономастическом пространстве лексем, вербализующих концепты, осуществляется по линии деривационных отношений, парадигматических, синтагматических, ассоциативных связей. Соответственно, топонимический концепт вбирает в себя не только инвариант значений, репрезентирующего его слова, но и инвариант словообразовательного гнезда и одноименного семантического поля.

Доступ человека к топонимическим концептам происходит через внутренний лексикон, который является посредником в вербализации картины мира и представляет собой сложную систему отражения знаний о

словах и их эквивалентах, о структурах представления энциклопедической информации и языковой способности (Кубрякова, 1996).

Таким образом, включенность топонимических концептов в структуру пространственного суперконцепта имеет многоаспектный характер. С одной стороны, топонимические микроконцепты связаны с представлениями о географическом пространстве, о конкретных физических объектах; с другой стороны, средством их репрезентации выступают имена собственные, являющиеся частью ономастического пространства языка; кроме того, доступ индивидуума к топонимическим концептам происходит посредством активизации личного психического пространства.

С точки зрения структуры топонимический концепт представляет собой ментальное многослойное образование, в различных слоях которого находит отражение весь потенциал значений слова, инвариант значений словообразовательного гнезда, разнообразные ассоциативные приращения, обусловленные социокультурным и лингвокультурным фоном.

Анализ современных интерпретаций строения концепта позволяет нам выделить основные когнитивные слои в его структуре. Под когнитивным споем мы вслед за A.B. Рудаковой (Рудакова, 2004) понимаем совокупность когнитивных признаков, отражающих дискретную единицу концепта определенного уровня абстракции. Соответственно в составе топонимического концепта выделяются три основных когнитивных слоя:

1) понятийный слой. Данный слой включает обязательный минимум когнитивных признаков, определяющий ключевые, отличительные черты концептуализируемого географического объекта. Средством лексической объективации данного когнитивного слоя являются номенклатурные географические термины: город, деревня, поселок, село, станица, станция, хутор и т.п. (для ойконимии);

2) образный слой. Посредством чувственного образа концепт становится единицей универсального предметного кода и включается в уже существующий потенциал человеческого сознания. Образ в структуре топонимического концепта неоднороден. Поскольку каждое географическое имя является языковой репрезентацией фрагмента пространственных представлений, образный компонент имплицитно очерчивает круг физической и общественно-культурной реальности, связанной с денотатом.

Кроме того, образ может поддерживаться внутренней формой имени, понимаемой нами как заключенное в производном слове представление о производящем слове. В ряде случаев, когда другие .-механизмы формирования концептуального образа отсутствуют, единственной основой его формирования является фонетический облик имени.

3) интерпретационный слой. В данный слой входят когнитивные признаки, которые интерпретируют в том или ином аспекте основное

информационное содержание концепта, вытекают из него, представляют собой некоторое выводное знание, либо оценивают его (Попова, Стернин, 2007).

Все слои концепта, являясь тесно связанными и взаимопроницаемыми, оказывают влияние друг на друга.

Процесс развития топонимии связан с непрерывной утратой одних имен и присоединением других, в том числе субстратных. Включение иноязычного топонима в систему языка-приемника сопровождается адаптационными явлениями на всех уровнях: фонетическом, семантическом, грамматическом, словообразовательном. Подвергается изменениям и концептуальное содержание субстратного имени.

Любое географическое название формируется в недрах национального языка и культуры, соответственно, интерпретационный слой, связанный с исторической и энциклопедической информацией, реализуется только в рамках исходной национальной концептосферы. В условиях концептосферы языка-приемника становится практически недоступной та часть топонимического концепта, в которой нашли отражение, исторический опыт народа-создателя, его духовно-практические и эстетические воззрения.

В немалой степени описанному процессу способствует «затемнение» внутренней формы топонимов. Концептуальный слой, связанный с первообразной семантикой субстратных имен, в подобных случаях выражен «пробелами», «пустотами», которые квалифицируются исследователями как межъязыковые конфронтативные лакуны, обусловленные дрейфом двух различных культур (Сорокин, 1982). При наличии пустоты в концептуальной сфере проявляется тенденция к ее ассоциативному заполнению.

Процесс функционирования субстратного топонима в иной языковой и культурной среде сопровождается изменениями всех концептуальных слоев, и, таким образом, имя включается в концептосферу языка-приемника.

Изучение особенностей концептуальной адаптации субстратных географических имен предполагает комплексный подход, который включает построение деривационного поля субстратного топонима, использование ассоциативного эксперимента, применение методики моделирования концептов, . приемов сравнительного контрастивного анализа.

Во второй главе «Экспериментальное исследование адаптации региональных субстратных ойконимов в концептосфере русского языка» -рассматривается национально-культурное своеобразие субстратной тунгусо-маньчжурской топонимии Амурской области, на основе результатов свободного ассоциативного эксперимента и. реконструкции деривационных связей моделируется концептуальное пространство региональных субстратных ойконимов, посредством контрастивного

анализа выявляются особенности их адаптации в концептосфере русского языка. Прикладной аспект второй главы посвящен словообразовательной адаптации субстратных ойконимов в региональном ономастическом пространстве.

Топонимическая система Амурской области по историческим меркам является молодой. Свое начало современная региональная топонимия берет в середине XIX столетия - с момента заселения Приамурья русскими. С этого же времени начинается массовое усвоение топонимического субстрата, основным создателем и хранителем которого явился эвенкийский этнос.

В топонимии коренного народа содержатся уникальные культурные сведения, представляющие собой часть эвенкийской концептосферы. Во внутренней форме аборигенных названий закодирована информация об особенностях местного ландшафта, флоры, фауны, о специфике бытовой жизни. Например, река Джалипда в переводе с эвенкийского означает «тайменевая река», а река Нора связана с названием рыбы «хариус», поселок Коболдо переводится как «лабаз на столбах для хранения продуктов», название поселка Иса означает «камень», поселок Могот в переводе означает «завал на реке», поселок У руша - «холмистое место», поселок Чалбачи - «береза, березовая роща». Выбор материала данного исследования обусловлен необходимостью описания и сохранения исчезающего культурного наследия эвенков.

Для выявления особенностей адаптации тунгусо-маньчжурских топонимов в концептосфере русского языка был проведен свободный ассоциативный эксперимент.

Полученные в ходе эксперимента реакции классифицировались по типам, соответствующим слоям концепта:

1) ассоциации, соотносимые с понятийным слоем концепта -понятийные ассоциации: Алгач - село, поселок; Бомнак - село, поселок; Бысса - поселок, станция; Дипкуп — станция; Зея - город; Тында - город, станция;

2) ассоциации, соотносимые с образным слоем концепта — образные ассоциации: Умлекан - охотник, что-то связанное со смертью, млеть, нерусский парень, нерусское имя, охота, топь, болото, капкан, яма; Хани -сани, собачьи упряжки, жилище, возвышенность, горы, волчья пасть, северные люди;

3) ассоциации, соотносимые с интерпретационным слоем концепта — интерпретационные ассоциации: Бысса — источник, вода, ключ, лечение, дикий курорт, здоровье, отдых, минералка, река, родник, водопад, родник в лесу; Джалипда — река, рыбалка, рыбная, много рыбы, таймень, Калиганов (друг), мотор, машина, сети, дорога, лодка.

Моделирование топонимических концептов в данном исследовании основывается на методике, разработанной З.Д. Поповой, И.А. Стерниным (Попова, Стернин, 2007), и носит комплексный характер: классификация

ассоциаций, а также их количественный анализ дают возможность представить макроструктуру концепта.

Моделирование макроструктуры концептов сопровождается описанием их качественного содержания на основе категоризации концептуальных признаков, а также анализом факторов, влияющих на формирование структуры и содержания топонимических концептов.

,. Следующим шагом является полевая стратификация содержания концепта, направленная на выделение ядерной зоны, ближней и дальней периферии. Полевая стратификация содержания концепта осуществляется нами с целью выявления универсальных свойств и закономерностей построения концептов, репрезентируемых субстратными топонимами.

Построение деривационного поля субстратного топонима позволяет обнаружить ряд дополнительных когнитивных признаков исследуемого концепта. Прикладным аспектом данного этапа исследования является анализ словообразовательной адаптации субстратных ойконимов в региональном ономастическом пространстве.

Применение комплексной методики моделирования концептов, а также использование контрастивного этнокультурного сопоставления топонимических концептов в концептосфере языка-донора и языка-приемника позволило выявить важнейшие особенности концептуальной адаптации субстратных географических имен.

В результате адаптации понятийный слой топонимического концепта остается неизменным в своей базовой части, связанной с общими представлениями о географическом объекте. Однако конкретное наполнение данного слоя может меняться при метонимических переносах названия с одного географического объекта на другой. Например, в концептосфере эвенкийского языка концепт, репрезентируемый топонимом Кутыкан, связывался с понятием «болото», а в русской концептосфере связывается с понятием «населенный пункт». Подобные сдвиги также выявлены в понятийном содержании других топонимических концептов: Дюгабуль — летнее стойбище (эвенкийский концепт) - поселок, железнодорожная станция (русский концепт); Зея - река (эвенкийский концепт) - река, город (русский концепт); Кимакипяк — ключ (эвенкийский концепт) - село (русский концепт); Тында - река, место стоянки (эвенкийский концепт) — река, город (русский концепт).

Объем дополнительных представлений о географическом объекте зависит от личного опыта и энциклопедических познаний испытуемых. Наибольшая частотность, повторяемость и разнообразие интерпретационных когнитивных признаков отмечена в составе концептов, репрезентируемых широко известными в пределах области названиями. В целом же, интерпретационные признаки находятся на периферии концептуального пространства большинства ойконимов. Это объясняется, прежде всего, территориальным фактором: лишь небольшой круг респондентов, проживающих непосредственно вблизи того или иного

населенного пункта (или в нем), имеет дополнительные представления об объекте.

Закономерно, что интерпретационный концептуальный слой одного и того же топонима в концептосфере языка-донора и языка-приемника имеет значительные отличия, так как связан с дополнительной историко-культурной информацией. В эвенкийской концептосфере интерпретационный слой большинства топонимических концептов был связан с природными и бытовыми реалиями: особенностями ландшафта, климата, природными явлениями, охотой, рыболовством, собирательством, оленеводством, традиционными обрядами и верованиями.

В результате адаптации указанный концептуальный слой кардинально изменился, вобрав в себя реалии русской этнокультурной среды, что отразилось в характере ассоциирования. Например, в русской концептосфере интерпретационный слой концепта, репрезентируемого ойконимом Бысса, составляют когнитивные признаки — лечение, дикий курорт, здоровье, отдых; интерпретационные признаки концепта, репрезентируемого ойконимом Зея, составляют когнитивные признаки -ГЭС, водохранилище, плотина, электростанция, золото, прииск, золотопромышленность, набережная, энергетика; интерпретационные признаки концепта, репрезентируемого ойконимом Тында, составляют когнитивные признаки - БАМ, север. Наличие в структуре концептов дополнительных когнитивных признаков, связанных с историко-культурной информацией, свидетельствует о культурном освоении субстратных имен.

По данным исследования, значительный объем концептуального пространства субстратных ойконимов занимают когнитивные признаки, связанные с ассоциативным восприятием фонетического облика имени. Функционирование субстратных географических имен в новой этнокультурной среде сопровождается стремлением носителей языка к объяснению внутренней формы названий, к установлению связи иноязычных имен с реально существующими лексемами родного языка. На уровне семантики подобный синдром выражается в «изобретении» ложных этимологий топонимов, на концептуальном уровне — в ассоциативной связи по созвучию или производимому фонетическому впечатлению с концептами, репрезентируемыми хорошо известными лексемами. Например, внутренняя форма топонима Джалинда в эвенкийском языке связана с существительным «делинда» — таймень, что формирует на концептуальном уровне спектр соответствующих образов - рыба, рыбная ловля, река, вода и т.п. В русском языке название Джалинда созвучно слову жалость, соответственно, ассоциируется с этим словом, а также с именем Линда, кроме того, по результатам эксперимента, данное название часто ассоциируется с образом девушки и вызывает представления о чем-то красивом, протяжном.

Приведенные примеры демонстрируют сущность элиминирования конфронтативных концептуальных лакун, возникновение которых обусловлено непонятной внутренней формой субстратных названий. Формирование образов на основе ассоциативной псевдомотивации является закономерным этапом адаптационного преобразования субстратного имени в единицу универсального предметного кода.

Концептуальная адаптация субстратных географических имен в концептосфере языка-приемника сопровождается также образованием многочисленных словообразовательных связей типа «топоним -оттопонимический дериват» в рамках регионального ономастического пространства. Словообразовательный механизм региональных отгопо-нимических прилагательных и существительных включает разнообразные модели, в которых задействовано более десятка суффиксов, что создает пеструю словообразовательную картину и вызывает трудности в процессе коммуникации. Всё перечисленное делает остро актуальной идею лингвистического исследования и словарной репрезентации региональных оттопонимических производных.

Словообразовательные связи топонимов закономерно отражаются на содержании топонимических концептов. Результаты свободного ассоциативного эксперимента, проведенного среди жителей области, свидетельствуют о наличии у ойконимов ассоциативных связей с элементами регионального ономастического пространства. Наиболее разнообразные и частотные реакции получены в ответ на ойконим Зея. Например, ассоциации с рекой Зея - река, речка; ассоциации с улицей Зейской — улица, набережная; ассоциации, связанные с Звйской гидроэлектростанцией - плотина, ГЭС, водохранилище, электростанция, энергетика; ассоциации с газетой «Зейские огни» -газета «Зейка»\ ассоциации, связанные с кондитерской фабрикой «Зея» -«кондитерка», печенье, сладости, конфеты. Вбирая в себя инвариант значений репрезентирующего имени, а также инвариант словообразовательного гнезда, топонимический концепт интегрируется в структуру ономастического пространства языка-приемника.

Таким образом, полученные в результате комплексного исследования данные позволили выявить важнейшие особенности концептуальной адаптации субстратных топонимов в концептосфере языка-приемника.

В заключении обобщаются теоретические и практические результаты проведённого исследования, излагаются выводы и определяются направления дальнейшей работы. Апробированный в диссертационной работе подход к исследованию концептуального содержания топонимических языковых знаков в перспективе может применяться как при анализе отдельных типов субстратных географических названий (имен собственных водных объектов, элементов рельефа, путей сообщения, лесных участков и т.п.), так и при изучении

региональных топонимических систем, включающих имена различного языкового происхождения. Кроме того, методика исследования перспективна в применении к фактическому материалу других типов имен собственных.

Прикладным результатом диссертационной работы является «Словарь топонимической лексики Амурской области», подготовленный к печати и частично представленный в Приложении 3.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Калинина, E.JI. Особенности концептуального наполнения субстратных топонимов / E.JI. Калинина // Филология и человек. -Барнаул: Алтайский гос. ун-т, 2008. - №3. - С. 141-148.

2. Калинина, E.JI. Проблема концептуального содержания субстратных географических имен / E.JI. Калинина // Вестник ВГУ. Серия: Филология, журналистика. — Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2008. - №1. -С. 58-60.

3. Калинина, E.JI. К проблеме лексикографической репрезентации эвенкийских топонимов Амурской области / E.JI. Калинина // Молодежь XXI века: шаг в будущее. - Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2004. -Том I.-С. 61-63.

4. Калинина, E.J1. Производное словообразование на материале амурских топонимов эвенкийского происхождения / E.JI. Калинина // Молодежь XXI века: шаг в будущее. — Благовещенск: Изд-во «Зея», 2005. -Том I. - С. 92-94.

5. Калинина, Е.Л. Эвенкийские фито- и зоотопонимы Амурской области / Е.Л. Калинина // Лакуны в языке и речи. — Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2006. — Вып. 3. — С. 47-50.

6. Калинина, Е.Л. Лингвистический эксперимент в региональных топонимических исследованиях / Е.Л. Калинина // Эвенкийский этнос в начале III тысячелетия. Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2006. -Вып. 1.-С. 77-81.

7. Калинина, Е.Л. Своеобразие топонимических спектров Амурской области / Е.Л. Калинина // Эвенкийский этнос в начале III тысячелетия. -Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2006. - Вып. 1. - С. 81-83.

8. Калинина, Е.Л. Субстратные ойконимы в региональном ономастическом пространстве / Е.Л. Калинина // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: теоретический и методологический аспекты. — Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2007. - Часть I. - С. 229-232.

9. Калинина, Е.Л. Социальная обусловленность в рецепции субстратных ойконимов / Е.Л. Калинина // Материалы 58-й научно-практической конференции преподавателей и студентов. - Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2008. - Часть И. - С. 77-84.

Лицензия ЛР № 040326 от 19 декабря 1997 г.

Подписано к печати Формат бумаги 60x84 1/16

Бумага тип. №1 уч.-изд. л. 1

Тираж 100 экз.__ Заказ № 2533_

Типография Благовещенского гос. пед. университета. 675000, Амурская обл., г. Благовещенск, ул. Ленина, 104.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Калинина, Елена Леонидовна

Введение

Глава I. Проблема адаптации субстратных топонимов в концептосфере языка-приемника

I • I

1.1. Интерпретация понятий «концепт», «концептосфера» в современной лингвистике •

1.2. Топонимические концепты в структуре национальной концептосферы

1.3. Особенности содержания топонимических концептов

1.4. Проблема концептуальной адаптации субстратных топонимов

1.4.1. Понятие субстрата в топонимике

1.4.2. Особенности концептуального содержания субстратных географических имен

1.4.3. Методы и стратегия моделирования концептуального пространства субстратных топонимов • 50 Выводы

Глава II. Экспериментальное исследование адаптации региональных субстратных ойконимов в концептосфере русского языка

2.1. Характеристика ойконимической системы Амурской области

2.2. Язык и культура эвенков — основа своеобразия субстратной топонимии Амурской области '

2.3. Экспериментальное моделирование концептуального пространства региональных субстратных топонимов

2.4. Деривационные и асс'оциативные связи субстратных ойконимов в региональном ономастическом пространстве

2.5. Особенности адаптации субстратных географических имен в концептосфере русского языка •>

2.6. Прикладной (словообразовательный) аспект адаптации региональных субстратных ойконимов

Выводы

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Калинина, Елена Леонидовна

Актуальность исследования. Развитие лингвистики на рубеже XX -XXI веков ознаменовалось сменой научных парадигм и распространением антропоцентрической модели изучения языка, находящейся в тесной связи с , мышлением, сознанием и духовно-практическими интересами людей.

В русле современной, методологии перед топонимической наукой открываются новые перспективы исследования. Становится очевидной необходимость изучения топонимии в концептуально-коммуникативном аспекте, который предполагает выявление связи географических имен с элементами языкового и неязыкового сознания, с прагматическими установками носителей языка. Представленная работа является попыткой решения данных проблем через обращение к моделированию топонимических концептов как части национальной концептосферы. Актуальность исследования определяется также необходимостью комплексного изучения ' ^концептуального пространства топонимии отдельных территорий с учетом информации о географии, истории региона, языковой среде, в которой возникают и употребляются географические названия.

Проблемное поле исследования комплексно: теория ассоциативных полей, исследовательские и моделирующие возможности ассоциативного эксперимента, концептуальные исследования, теория лакун, региональное ономастическое пространство, оттопонимическая деривация в коммуникативной практике региональных носителей языка.

Объект исследования"'- концептуальное пространство географических имен как часть национальной концептосферы.

Предметом исследования являются особенности адаптации субстратных топонимов в концептосфере принимающего языка.

Цель работы — проанализировать специфику адаптации субстратных топонимов в системе национальных концептов языка-приемника.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) представить теоретическое обоснование проблемы концептуального содержания субстратных географических имен как фрагмента национальной концептосферы;

2) с помощью свободного ассоциативного эксперимента реконструировать ассоциативные поля региональных субстратных ойконимов;

3) выявить деривационные и ассоциативные связи субстратных ойконимов с элементами регионального ономастического пространства;

4) на основе качественно-количественного анализа структуры ассоциативных полей смоделировать концептуальное пространство субстратных ойконимов;

5) в рамках контрастивного описания выявить особенности адаптации субстратных ойконимов в концептосфере принимающего языка;

6) в качестве прикладной задачи проанализировать явление вариативности отойконимических дериватов как механизм адаптации субстратных топонимов в региональном ономастическом пространстве.

Нами выдвигается гипотеза: особенности концептуального пространства географических имен детерминированы своеобразием национальной концептосферы.

Гипотеза будет проверяться сравнительным анализом концептуального пространства субстратных топонимов в условиях концептосферы языка-донора и языка-приемника.

Методы исследования. Выбор методов носит комплексный характер и обусловлен целью работы, а также спецификой анализируемого материала. Основной метод сбора материала - свободный ассоциативный эксперимент, проведенный среди жителей области, которые отбирались по территориальному и социально-возрастному критериям. Кроме того, в исследовании применялись общенаучные методы моделирования ассоциативных полей и концептов, а также приемы контрастивного межъязыкового описания.

В прикладной части исследования для выявления вариантов оттопонимических производных использовалось широкомасштабное анкетирование населения.

Теоретической базой проведенного исследования послужили труды отечественных и зарубежных ученых по проблемам когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, психолингвистики, языковой семантики, а также по общим вопросам языкознания и лингвофилософии (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Н.Н. Болдырев, Т.В. Булыгина, Е.М. Верещагин, В. фон Гумбольдт, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, Е.С.' Кубрякова, Р. Лангакер, Д. Лакофф, Д.С. Лихачев, С.Х. Ляпин, В.А. Маслова, З.Д. Попова, А.А. ПотебняТЗ. Рош, Э. Сепир, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.И. Убийко, А.Д. Шмелев и др.).

Обращение топонимистов к проблемам функционирования географических названий в речи и сознании носителей языка связано с исследованиями В.Д. Беленькой, Е.Л. Березович, М.В. Голомидовой, Л.М. Дмитриевой, М.Э. Рут, Т.В. Чернышевой и др. Антропоцентрический подход не исключает преемственности в отношении фундаментальных топонимических принципов, разработанных И.А. Воробьёвой, А.П. Дульзоном, А.К. Матвеевым, В.А. Никоновым, Н.В. Подольской, А.И. Поповым, Е.М. Поспеловым, В.Н. Топоровым, А.В. Суперанской и др.

Проблематика нашего исследования также предполагает использование в качестве теоретической базы работ в области русского словообразования (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, Е.А. Земская, Е.А. Левашов, И.С. Улуханов и др.), тунгусоведения (Т.Е. Андреева, Е.Ф. Афонасьева, Д.М. Берелтуева, Б.В. Болдырев, Н.Я. Булатова, Г.М. Василевич, Г. И. Варламова, А. Н. Мыреева и др.), литературы, содержащей региональные топонимические и историко-культурные данные

Г.М. Василевич, B.C. Евдокимов, Е.В. Захарова, Г.С. Новиков-Даурский, О.Б. Пылаева, Е.В. Сутурин, Н.К. Шульман и др.).

Комплексность теоретической и практической базы исследования предопределена лингвистической междисциплинарностью объекта.

Материал и источники. Работа выполнена на материале субстратной тунгусо-маньчжурской ойконимии Амурской области. Источниками фактического материала послужили сведения об этимологии субстратных топонимов, собранные в ходе семи экспедиций в места компактного проживания амурских эвенков, данные топонимической картотеки Благовещенского государственного педагогического университета, словари эвенкийского языка, справочники, географические карты, работы историков и географов, изучавших Амурскую область. Базовыми данными послужили также результаты свободного ассоциативного эксперимента, проводившегося в течение ряда лет среди жителей четырех районов области, данные социолингвистического опроса по проблемам отойконимического словообразования.

Научная новизна исследования обусловлена сочетанием в нём, во-первых, представлений о топонимических концептах как части национальной концептосферы, во-вторых, анализом общих закономерностей концептуальной адаптации субстратных топонимов, и, в-третьих, описанием концептуального пространства субстратных топонимов определённого региона. В современной лингвистической парадигме впервые проанализировано системно-языковое, функциональное, этнокультурное и концептуально-ассоциативное содержание субстратных топонимов Амурской области.

В основу данного исследования положен принципиально новый подход к анализу топонимических языковых знаков, реализованный в моделировании концептуального топонимического пространства посредством обращения к индивидуальному и коллективному сознанию носителей языка. Предложен и осуществлен комплексный подход к топонимической лексике: к одному и тому же материалу применены лингвистические, психолингвистические и социолингвистические методики.

Теоретическая значимость исследования. Изучение концептуального пространства географических имён как части национальной концептосферы имеет прямой выход в социолингвистическую, психолингвистическую и лингво-культурологическую проблематику. Кроме того, познание закономерностей содержания и динамики развития топонимических концептов является, на наш взгляд, важным моментом для познания языка в целом. На современном этапе развития науки о языке накопленный эмпирический топонимический материал нуждается в осмыслении с точки зрения психо-, социо-, этно-, прагмалингвистики и других аспектов теории речевого общения.

Теоретическая значимость определяется также тем, что материал исследования и его результаты будут способствовать дальнейшему развитию топонимики в русле антропоцентризма. Сравнительный анализ концептуального пространства субстратных топонимов позволит глубже изучить мировидение отдельных народов (эвенков и русских), а также особенности человеческого мышления в целом.

Практическая значимость настоящего исследования состоит в том, что собранный и систематизированный материал, а также результаты исследования расширяют информационный потенциал прикладной топонимики. Имеющийся фактический материал и его интерпретация являются резервом для топонимической лексикографии. Собранные автором материалы могут быть использованы при разработке комплексного словаря региональной топонимической лексики.

Результаты исследования целесообразно использовать при разработке учебно-методических пособий и программ, в преподавании лекционных курсов по топонимике, когнитивной лингвистике, лексической мотивологии, культуре речи, как дополнительный материал в реализации регионального компонента преподавания русского и эвенкийского языков.

Особо следует отметить, значимость представленного исследования для описания и сохранения находящегося на грани исчезновения культурного наследия коренного народа Приамурья — эвенков. На базе научно-методического Центра лингвистики и коммуникации Благовещенского государственного педагогического университета реализуется долгосрочная программа «Возрождение и развитие традиционной культуры и языка эвенков Амурской области», частью которой стало данное диссертационное исследование. Результатом проделанной работы явилось этимологическое описание и теоретическое осмысление сотен эвенкийских топонимов, что позволяет сохранить данный лексический пласт эвенкийского языка для последующих поколений.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Топонимические языковые знаки, помимо основной функции -обозначать географический объект, обладают уникальным свойством накопления и сохранения культурной информации. На этом основании концептуальное пространство топонимов является важной частью национальной концептосферы.

2. Структура топонимического концепта представляет собой многоуровневое образование, ядром которого является представление о географическом объекте, а дополнительными слоями - исторические, прагматические, личностно-оценочные признаки содержания и внутренняя форма имени.

3. При переходе в новую языковую и культурную среду субстратные топонимы претерпевают изменения всех слоев концептуального содержания.

В процессе адаптации концептуальное пространство географических имен t вбирает» в себя реалии новой культуры и языка, что наглядно выявляется в результате концептуального моделирования.

4. Вариативность отойконимических дериватов, являющаяся актуальной коммуникативной проблемой для жителей области, служит механизмом словообразовательной адаптации субстратных топонимов в региональном ономастическом пространстве. г

Апробация результатов исследования. Основные научные результаты, полученные в процессе исследования, были изложены и обсуждены на заседаниях кафедры русского языка и методики его преподавания Благовещенского государственного педагогического университета имени М.И. Калинина, на научно-практических конференциях преподавателей и студентов БГГТУ (Благовещенск, 2004-2008 г.г.), на межвузовских научно-практических конференциях «Молодежь XXI века: шаг в будущее» (Благовещенск, 2004, 2005 г.г.), на международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: теоретические и методологические аспекты» (Благовещенск, 2007 г.).

По теме диссертации опубликовано 9 работ, общим объемом 2 печатных листа.

Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников литературы, списка сокращений и трех приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности адаптации субстратных топонимов в концептосфере языка-приемника (на материале ойконимов Амурской области)"

Выводы

В основе возникновения топонимии того или иного народа лежит многосторонняя целеустановка - прежде всего, структурирование окружающей географической среды, а также воплощение эстетических, мифолого-религиозных, идеологических ценностей, следовательно, за каждым географическим названием изначально стоит объемный мыслительный образ - концепт.

Определение термина концепт различными научными школами и отдельными исследователями несет следы различных интерпретаций: философских, психологических, логических и культурологических. Исходя из широкого определения термина, мы отмечаем следующие признаки концепта:

1) это базовая единица мыслительного кода человека;

2) это основная единица когнитивных процессов: обработки, хранения, передачи знаний;

3) это дискретная ментальная структура, обладающая рядом признаков, которые раскрывают представления об отображаемой сущности;

4) это единица концептосферы.

Географические имена являются одним из средств лингвистической репрезентации пространственного концепта. С их помощью в сознании человека структурируется трехмерное географическое пространство', являясь языковыми знаками, топонимы выступают частью языкового пространства', доступ к представлениям, которые несут топонимические языковые знаки, происходит посредством активизации личного психического пространства индивида. Таким образом, интеграция топонимических концептов в концептосферу носит многогранный характер.

С точки зрения структуры топонимический концепт представляет собой ментальное многослойное образование, в различных слоях которого находит отражение весь потенциал значений слова, инвариант значений словообразовательного гнезда, разнообразные ассоциативные приращения, обусловленные социокультурным и лингвокультурным фоном.

Топонимия современного русского языка в результате долгого исторического развития содержит не только исконно русские слова, но и лексические единицы, пришедшие из других языков, в том числе в результате усвоения языкового субстрата. Включение иноязычного топонима в систему языка-приемника сопровождается адаптационными явлениями на всех уровнях, в том числе и на концептуальном, при этом все слои топонимического концепта подвергаются изменениям различной интенсивности.

Изучение особенностей концептуальной адаптации субстратных географических имен предполагает применение комплексного подхода, который предусматривает использование ассоциативного эксперимента, методики моделирования концептов, приемов сравнительного контрастивного анализа.

61

ГЛАВА II

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ АДАПТАЦИИ РЕГИОНАЛЬНЫХ СУБСТРАТНЫХ ОЙКОНИМОВ В КОНЦЕПТОСФЕРЕ РУССКОГО ЯЗЫКА

2.1. Характеристика ойконимической системы Амурской области

Представляя совокупность закономерно расположенных и функционирующих частей, топонимическая система демонстрирует ряд обязательных признаков (территориальное, языковое единство), определенное структурирование составляющих элементов (классы топонимов по типу обозначаемых объектов) и наличие связей между этими элементами (парадигматических, синтагматических).

Материалом данного исследования послужила та часть топонимической системы, которая имеет важнейшее общественное значение, активно используется в ежедневной коммуникативной практике, образует множество дериватов, а именно - ойконимия, т.е. названия населенных пунктов. Упорядоченность разнообразных топонимов, функционирующих в региональной системе, достигается объединением названий в классы. Ойконимия представляет класс собственных географических имен населенных пунктов и включает названия различных объектов, начиная от мегаполисов и заканчивая одиночными хуторами и лесными заимками.

Как отмечает А.В. Суперанская, «число названий населенных пунктов очень велико. Если принять во внимание, что каждый из них имеет свое индивидуальное название, а иной, кроме того, и изменил свое название один или несколько раз, то, естественно, что число ойконимов даже в нашей стране с трудом поддается учету» [Суперанская, 1985, с. 69].

Ойконимия является наиболее проницаемой для влияния экстралингвистических факторов частью топонимической системы, что обусловлено важной общественной ролью данного вида собственных имен. С городскими и сельскими объектами связана хозяйственная, политическая и экономическая жизнь страны. Необходимость строгой упорядоченности названий населенных пунктов выражается в официальном утверждении наименований, их закрепленности в различных документах, справочниках. Вследствие теснейшей связи с жизнью общества населенные пункты, по сравнению с объектами физической географии, намного чаще подвергаются переименованиям. В основе изменений лежат как объективные обстоятельства, например, изменение статуса населенного пункта, так и субъективные причины, связанные, как правило, с трансформацией идеологических предпочтений социума.

Своеобразие ойконимии проявляется и в сфере номинации. В процессе создания имени собственного города, деревни, поселка задействован гораздо больший круг источников, чем при номинации объектов физической географии: рек, озер, гор и т.п., поскольку селения являются объектами принципиально иного характера и не находятся в прямой зависимости от природных условий. Отражение природных реалий в названии поселения — лишь один из возможных мотивов именования, помимо него в основе номинации населенного пункта может лежать историческое событие, имевшие место при его основании, имя первопоселенцев или владельца, название церкви, ремесла жителей, отношение к другим поселениям. В каждый исторический период тот или иной фактор номинации может выдвигаться на лидирующие позиции, например, во время действия крепостного закона поселения получали названия по имени владельца, во время освоения восточных территорий России (XVII-XIX в.в.) населенные пункты часто именовали в честь первых поселенцев, основателей, после Октябрьской Социалистической Революции большое распространение получили идеологические мотивы именования и переименования.

Названия населенных мест почти никогда не бывают непосредственно образованными от имен ' нарицательных. В процессе формирования топонимической системы между апеллятивом и именем собственным поселения стоит либо название физико-географического объекта, возле которого возник населенный пункт, либо антропоним — имя хозяина, первопоселенца. Даже в немногочисленных случаях, когда новое название придумывается специально, между ним и исходным нарицательным лежит долгая топонимическая традиция.

Таким образом, на процесс формирования ойконимии как части топонимической системы влияет время освоения территории, общественно-исторические условия и географические факторы. Своеобразие ойконимической подсистемы конкретного региона зависит от привнесенных новыми поселенцами топонимических традиций, а также от того, какие субстратные топонимические пласты она впитала на протяжении своего формирования и развития.

В отношении ойконимии Амурской области необходимо отметить несколько наиболее важных черт:

1) сравнительная «молодость» (период в полтора столетия);

2) очаговый характер распространения славянских и тунгусо-маньчжурских топооснов;

3) преобладание ойконимов со славянскими топоосновами;

4) вторичность номинации субстратной ойконимии, основанная на переносе названия близ расположенного гидронима в основу наименования населенного пункта.

Начало формирования системы амурских ойконимов связано с освоением Приамурья русскими насельниками и насчитывает полтора столетия. Отправной точкой в этом процессе стала середина XIX века: 18541858 г.г. - время основания казацких постов, а затем станиц. Заселение Приамурья началось с южных территорий, более благоприятных для сельского хозяйства. Толчком для освоения северных территорий послужило открытие в 1859 г. золотоносных месторождений в бассейнах рек Амур, Зея, Бурея. При освоении Приамурья, отмечает Е.В. Сутурин, многие эвенкийские географические названия дошли до нас в неизменном виде [Сутурин, 2000, с. 6-7].

На сегодняшний день названия населенных пунктов Амурской области, восходящие к субстратным тунгусо-маньчжурским языкам, сочетаются с названиями славянского происхождения. Ойконимы славянской языковой группы сплошным ареалом охватывают южную часть области за исключением крайней восточной части, или, другими словами, полностью занимают Зейско-Буреинскую и Амуро-Зейскую равнины. Северная граница сплошного ареала ойконимов славянской группы проходит по линии населенных пунктов Майский - Ураловка - Мухино. Далее на север наблюдается преобладание тунгусо-маньчжурских географических имен. Славянские ойконимы на севере имеют лишь небольшие очаги среди ойконимов, восходящих к языкам тунгусо-маньчжурской группы.

От основного ареала распространения славянских ойконимов отходит линия далее на север вдоль реки Амур вплоть до села Игнатино, захватывая чуть севернее станцию Ерофей Павлович. Изолированно от основного ареала размещение славянских ойконимов существуют два очага отдельно друг от друга на самом севере области. Первый очаг в районе нижнего течения реки Уркан при впадении ее в Зею, далее вверх по течению Зеи вплоть до города Зея (город Зея исключается). Второй очаг проходит вдоль БАМа и по берегам Зейского водохранилища. Довольно четко выделяется граница между ойконимами двух языковых групп на востоке области.

Таким образом, в двух частях области: на севере и северо-востоке господствуют ойконимы тунгусо-маньчжурской группы, среди которых можно встретить лишь единичные славянские ойконимы. На размещение ойконимов по территории области оказали влияние два фактора: исторический и природный. Превышение числа славянских ойконимов над ойконимами с тунгусо-маньчжурскими корнями объясняется тем, что коренные народы лишь в XX в. стали переходить к оседлому образу жизни и создавать поселения. В основе большинства названий населенных пунктов, восходящих к субстратным языкам, лежит перенос названия гидронима, расположенного вблизи: река Зея > город Зея, река Бурея > поселок

Новобурейский, река Нора > село Норск, река Нюкжа > поселки Нюкжа, Усть-Нюкжа, река Селемджа > село Селемджинск и т.д. Особенной частотности субстратные ойконимы достигают в северных районах: Тындинском, Селемджинском, Зейском, так как эти районы являются местами компактного проживания эвенков.

С учетом исторических данных, к субстратным ойконимам мы относим названия, в основе которых лежат топоосновы, восходящие к языкам этносов, существовавших на территории нынешней Амурской области до ее освоения русскими. По данным историков, в дорусский период на территории Приамурья проживали племена тунгусо-маньчжурского происхождения. В XVII в. Приамурье населяло немногим более 30 тысяч человек: дауры, дючеры, эвенки, манегры [Амурская область, 1989, с. 24]. Г.С. Новиков-Даурский приводит данные о существовании и других племен к моменту прихода русских в Приамурье: «В XVII веке русские землепроходцы-казаки, проникнув на Амур, встретили здесь ряд небольших народностей: дауров, дючеров, гогулов, ачанов, натков, гиляков и др.» [Новиков-Даурский, 1953, с. 9]. Одни из насельников вели оседлый образ жизни, другие - кочевой. Хозяйство тунгусо-маньчжурских племен — дауров и дючеров — основывалось на земледелии и скотоводстве, племена с тунгусскими корнями — манегры, эвенки и прочие - занимались охотой и кочевым оленеводством.

Дауры (дагуры, дахуры) - потомки монгольских племен, ассимилированных местным населением, до середины XVII в. занимали левый берег Амура от слияния Шилки и Аргуни до Бурей, и по Зее — от устья реки Умлекан до слияния Зеи с Амуром. Появление их в Приамурье датируют серединой XIII столетия. В результате завоеваний территория бассейна реки Амур перешла в удел империи татаро-монгол и стала заселяться монгольскими племенами. К VXII в. дауры вели оседлый образ жизни, строили улусы и укрепленные городки, занимались земледелием, скотоводством, рыболовством и охотой, вели меновую торговлю с другими народами. Установлено, что дауры, обитающие в Северной Маньчжурии, по реке Нонни (куда они в 1654 году были переселены маньчжурами), говорят на архаическом монгольском языке, на котором говорили монголы в XIII веке [Новиков-Даурский, 1953, с. 9]. Остатки городищ и селищ дауров находятся во многих местах по берегам и мелким островкам Амура и Зеи на юге Амурской области (окрестности сел Игнатьевки, Марково, Михайловки, Сергеевки и некоторых других). Места расселения дючеров - племен тунгусо-маньчжурской языковой группы, в XVII в. отмечены в бассейнах рек Сунгари и среднего Амура, вплоть до реки Уссури. Манегры (манягиры) - тунгусо-язычные племена, жили в районах притоков Зеи, Нюкжи, Гилюя. К середине XIX века они хозяйствовали между устьями Ольдоя и Зеи и в бассейне Зеи.

Г.С. Новиков-Даурский разделяет племена дауров и эвенкийские народности, населявшие Забайкалье и Приамурье: «Забайкалье в XVII столетии было населено эвенкийскими народностями, то есть собственно эвенками, жившими уже тогда оседло, и ороченами - бродячими охотниками-оленеводами. В Амурской же тайге обитали «конные тунгусы» -манегры. Потомки этих эвенкийских народностей живут и теперь в тех же местах. Эвенки (тунгусы, орочены, манегры, бирары, солоны) никогда не называли себя сами и не назывались у других народов даурами». Прародиной эвенков, как и других народов тунгусской группы, считается район Прибайкалья - Южного Забайкалья - Верхнего Амура, а их предками -племена, обитавшие здесь в середине I тыс. н. э. [Новиков-Даурский, 1953, с. 10].

Принимая во внимание важнейший принцип формирования субстратной топонимии: длительные условия двуязычия и совместного сосуществования народов, необходимо отметить, что именно эвенкийский этнос был частью основным создателем, а частью посредником в передаче субстратных географических наименований русскому населению Приамурья на протяжении более чем ста пятидесятилетней истории совместного проживания и постепенной ассимиляции. Некоторая часть ассимилированных русскими насельниками топонимов имеет характер субсубстрата, т.е. субстрата, усвоенного через посредничество эвенков.

Воспринимая окружающую географическую среду, представители разных этносов отражают ее в знаковой системе родного языка, в том числе и в топонимии. На протяжении полутора столетий на территории Приамурья формировалась топонимическая система, включающая в себя элементы, обусловленные различными этнокультурными общностями и закрепившая особенности национального мировосприятия, как русских, так и эвенков.

2.2. Язык и культура эвенков - основа своеобразия субстратной топонимии Амурской области

При изучении любого языка необходимо иметь представление о народе, говорящем на этом языке, его занятиях, культуре. Национальная культура является частью общечеловеческой культуры, но > имеет и свои отличительные черты. Культурная самобытность обусловливается окружающей действительностью, то есть природно-климатическими и конкретно-историческими условиями и факторами жизни этноса.

Эвенкийский язык, выполняющий роль языка-донора в передаче субстратной топонимии русскому языку, относится к группе тунгусо-маньчжурских языков алтайской языковой семьи. Он распространен на территории Восточной Сибири, на Севере Китая и в Монголии, в Амурской области - в Селемджинском, Зейском, Тындинском, районах. Имеет северные, восточные и южные наречия с большим количеством диалектов и говоров. В Амурской области существуют верхнеалданско-зейский диалект, объединяющий верхне-алданский, верхнеамурский, зейский; гилюйско-тындинский, хинганский говоры; учурско-зейский диалект, объединяющий учурский, бомнакский и селемджинский говоры. По фонетическим признакам выделяются «хакающие», «секающие», «шекающие» диалекты. По грамматическому строю эвенкийский язык относится к языкам суффиксально-агглютинативного типа, обладает развитой системой падежей, видовых, залоговых форм глагола, деепричастий. Лексика отражает следы тесных контактов с якутским, бурятским, русским языками [Амурская область, 1989, с. 408].

Эвенки исконно проживают в условиях, максимально приближенных к естественным и находятся в постоянной зависимости от природы. Отличное знание местности, выносливость, наблюдательность, смелость, изумительная ориентация в условиях тайги - все эти качества, по свидетельствам исследователей Дальнего Востока XVII-XIX веков, присущи эвенкам. Традиционными занятиями эвенков были и по-прежнему остаются охота и оленеводство, определяющие их образ жизни, быт, культуру. У эвенков оленьи стада, как правило, не превышают 30-50 голов, и животные используются, главным образом, как транспорт, хотя от них получают прекрасное мясо, кожу и прочую продукцию. Олени обеспечивают быстрое продвижение по местности и, несмотря на то, что охота раньше была главным занятием, благосостояние эвенков в значительной степени определялось наличием у них оленей. Гибель оленей рассматривалась как большое несчастье, так как охотники вынуждены были переходить на оседлый образ жизни и влачить жалкое существование.

Для эвенков характерен маршрутный способ охоты, при котором перемещения осуществляются в зависимости от степени опромышления угодий, мест концентрации дичи и состояния оленьих пастбищ. Охота осуществляется чаще активными способами с использованием охотничьих собак. С появлением огнестрельного оружия сократилась роль самоловов в охотпромысле, и возросло значение ружейной охоты [Проект охот экономического обследования., 1980]. Основным объектом охотничьего промысла являются лось, северный олень, медведь, кабарга, реже косуля, изюбр, снежный баран. Из пушных видов - белка, соболь, горностай. Добывается и боровая дичь - рябчик, каменный глухарь.

В небольших масштабах эвенки занимаются собирательством. Различные травы, ягоды (брусника, голубика, клюква), орехи и коренья служат подспорьем в питании, лечебным средством и используются для дубления кож.

Из продукции охотничьего промысла и оленеводства эвенки изготавливают разнообразные изделия - обувь, одежду, головные уборы, коврики, необходимый инвентарь. Этим в основном занимаются женщины. Национальные изделия отличаются рационализмом, удобством, прочностью и особым, присущим каждой мастерице дизайном, соответствующим своему роду. В соответствии с укладом жизни у эвенков сформировалось множество различных примет, обычаев, верований, выработанных на протяжении длительного пути исторического развития этого таежного народа.

Постоянная зависимость от природы породила систему обрядов и верований, главным образом связанных с основами жизнеобеспечения эвенков: охотой и оленеводством. А.И. Мазин отмечал, что многие верования связаны с уподоблением животных человеку (анимизм) в силу их, якобы, «родства». За животными признавалось понимание человеческого языка и адекватное восприятие окружающего мира. Другие обрядовые действия связаны с представлением о возрождении добытых промысловых животных, что объяснялось стремлением человека обеспечить себя и впредь пищей. Эти древние представления эвенков сформировались в культовые отношения к лосю, оленю и медведю, игравших важную роль в повседневной жизни северян как источники получения пищи, тепла, лекарства [Мазин, 1984].

Приход русских в Приамурье привел к существенным изменениям в жизни аборигенов, прежде всего в сфере хозяйственной деятельности. Русские осваивали все новые земли, прокладывали дороги, что привело к значительному сокращению естественной, привычной среды проживания коренного населения. Большой знаток эвенков Г. И. Сухомиров, отмечает, что начатые в первые годы советской власти прогрессивные мероприятия в развитии экономики и культуры эвенкийского населения вскоре были отброшены. У руководства становились люди, которые плохо знали особенности быта и хозяйствования аборигенов, руководствовались другой культурой, другим воспитанием и были убеждены, что центру лучше известно, как сделать периферию счастливой. При переводе эвенков на оседлый образ жизни не учитывалась самобытность их культуры, специфика хозяйствования, выработанная на протяжении веков [Сухомиров, 2000, с. 44]. Подобная политика в отношении коренного народа привела к его постепенному угасанию: сокращению численности населения, утрате исконной национальной культуры, языка.

На сегодняшний день в Амурской области эвенки компактными группами проживают в трех северных районах - Тындинском (ранее Джелтулакском), Зейском и Селемджинском. В Тындинском районе эвенки проживают в следующих населенных пунктах: в селе Первомайское, в поселке Усть-Уркима и Усть-Нююка, в Зейском районе - в поселке Бомнак, в Селемджинском - в селе Ивановское.

Село Бомнак основано в 1889 году (в переводе с эвенкийского «бом» — ущелье) и расположено в Зейском районе, на северном берегу Зейского водохранилища. Основное население - эвенки.

В Селемджинском районе, на берегу притока реки Эльги, расположилось село Ивановское, основанное в 1893 году . как прииск Ивановский (позднее оленеводческий и звероводческий колхоз «Улгэн» -«Звезда»).

Село Усть-Уркима Тындинского района основано в 1935 году, расположено у впадения реки Уркимы в Нюкжу. К северо-западу от города Тынды находится село Усть-Нюкжа, основанное в 1924 году как фактория, большая часть населения - эвенки и якуты. Село стоит у впадения реки Нюкжи в Олёкму. В Тындинском районе также находится село Первомайское, образованное в 1929 году.

Постоянная зависимость выживания и благополучия . эвенков от природных условий определяла выработку ими специфического образа жизни и хозяйствования, основанных на рациональном использовании природных ресурсов и бережном отношении к ним. Этот исторически сложившийся и проверенный временем традиционный уклад жизни служит образцом сосуществования Человека и Природы.

Известно, что эвенки, издавна населяющие бескрайние просторы Северного Приамурья, ведут кочевой образ жизни. При этом кочевание ни в коем случае нельзя рассматривать как бродяжничество: кочевки к сезонным оленьим пастбищам, к охотничьим, рыбным угодьям совершались и совершаются в установленное время по строго определенным маршрутам в границах территорий, которыми род или семья владели наследственно, на основе естественного права. Сосед соблюдал неприкосновенность территории соседа, что обычно обеспечивалось наличием некоторой нейтральной полосы между кочевьями тех и других. Естественно, что в языке каждого рода были до тонкости перечислены и словесно обозначены все природные угодья.

Из эвенкийского в русский язык перешло большое количество географических названий. Приметой эвенкийских названий является наличие ряда суффиксов, участвующих в формировании топонимов. Учет значения суффикса, присоединяемого к топонимической основе, дает возможность правильного перевода топонима, а значит, позволяет с достаточной достоверностью объяснить происхождение названия. Значительное число эвенкийских географических названий имеют в своей основе суффикс -кан-. Это суффикс уменьшения, употребляющийся при именной основе на конце слова, например: Талакан — «тала» означает «солонец», а суффикс -кан-указывает на размер. Суффикс -кан- при образовании гидронимов сочетается с суффиксами -нгна-, -кит-, -ли-, -кта- и другими формантами, примыкает к разнообразным по семантике глагольным и именным основам и отражает оттенок уменьшительности йли ласкательности, например, Ирмакиткан — маленькое угощение».

Противоположным суффиксу -кан- по значению является суффикс — -ндя-. Это суффикс увеличительной формы: река Окопдя — «онко» — «пастбище», суффикс -ндя- показывает, что пастбище большое.

Часто в эвенкийских названиях встречается суффикс -гли-, который г образует прилагательную форму географических названий, в основном рек: Ингагли — от эвенкийского слова «ингокто» со значением «черемуха». Суффикс -гли- показывает, что название реки звучит как «черемуховая». Река Орогли - «оро» - рожь, с суффиксом -гли- звучит как «рэ/саная».

Следующий, не менее распространенный в эвенкийских топонимах суффикс -игра- употребляется при именной основе в названиях, обозначающих названия гор, рек, озер, например: «олло» — «рыба», река Оллонгро — «рыбная»', «иманна» — «снег», а река Имангра значит при употреблении данного суффикса «снежная».

Суффикс -кит- обозначает место, помещение, где происходит действие, выраженное в основе. Так, Муртыгит — «место, где съели лошадь», Амунакит — «место, где впадает река» (т.е. устье), Джуваскит (Жуваскит) — «дявас» — «оружие, т.е. место, где хранили оружие». При образовании названий суффикс -кит-, -гит- выступает в сочетании с -ма-, -кан-, -кта- и другими суффиксами и ставится перед ними или после них.

В ряде тунгусо-маньчжурских топонимов встречается суффикс -ли-. Данный суффикс выражает распространение какого-либо качества или состояния на большом расстоянии, пространстве. Например, Кудули — «куду» - «солонегр>, суффикс -ли- свидетельствует о том, что солонец расположен на большом пространстве.

Суффикс -ма- в ряде географических названий указывает на признак названия и является суффиксом имени прилагательного: Олёкма - название от эвенкийского слова «олло» со значением «рыба». Суффикс -ма- уточняет — «рыбная»', Талума — «берестяная».

Неединичное распространение имеют географические названия с суффиксом -чи-. Значение данного суффикса привязывается к именной основе слова, так как данный суффикс образует глагольную основу слова, которая не характерна для географических названий. Предположительно это суффикс имени обладания чем-либо, т.е. в переводе соответствует слову «имеющий»; допустим, «орон» - «олень», а «орочи» - «имеющий оленей»; Имчи — «ободранная кора» с суффиксом -чи- получается, что эту кору кто-то заготавливал [Юргин, 1974].

В основе номинации эвенкийских топонимов выделяются следующие линии:

1. Географические названия, отражающие особенности местности или типичный географический пейзаж местности.

2. Географические названия, отражающие качественные признаки географических объектов.

3. Фитотопонимы — названия, данные по типу растительности или по видам растительности.

4. Зоотопонимы — названия, данные по видам животных.

5. Географические названия, связанные с жизнью и бытом народа. [Сутурин, 2000, с. 22-23].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Топонимы являются обязательной частью лексического состава любого естественного языка. В них как в зеркале отражаются социальные, идеологические, духовно-практические интересы народа-создателя. За каждым географическим названием стоит определенный мыслительный образ, включающий как понятие об именуемом объекте, так и коннотативные, ассоциативные наслоения, различные смысловые оттенки, составляющие в целом концептуальный потенциал данного названия. Именно благодаря уникальному свойству - накапливать и проносить через века историко-культурную информацию, концептуальное пространство топонимов является важной частью национальной концептосферы.

Посредством включения в иерархическую концептуальную структуру высшего порядка - суперконцепт «пространство», в его трехмерной физической и языковой макросоставляющих, топонимический концепт реализуется в системе концептосферы.

Структура топонимического концепта является многоуровневым г образованием, ядро которого составляет представление о географическом объекте, а дополнительные слои - исторические, прагматические, личностно-оценочные признаки содержания и внутренняя форма имени. Все слои концепта, являясь тесно связанными и взаимопроницаемыми, оказывают влияние друг на друга.

Концептуальное содержание исконно русских топонимов, прозрачная внутренняя форма которых обогащает структуру концепта национально отмеченными образами, отличается от содержания концептов, представленных субстратными географическими именами. При переносе из одной t концептосферы в другую стабильным остается только понятийный слой концепта, дополнительные же слои утрачивают свое исходное содержание.

Для выявления особенностей концептуального наполнения субстратных топонимов, функционирующих в этнокультурной среде

Приамурья, был проведен свободный ассоциативный эксперимент. Материалом исследования послужили субстратные ойконимы тунгусо-маньчжурского происхождения. На основе полученных в ходе эксперимента реакций выделялась типология соответственно концептуальным слоям и определялась структура ассоциативного поля, связанная с частотностью каждого типа.

Все полученные в результате эксперимента ассоциации относятся к трем типам:

1) ассоциации, соотносимые с понятийным слоем концепта;

2) ассоциации, соотносимые с образным слоем концепта;

3) ассоциации, соотносимые с интерпретационным слоем концепта.

Проекция ассоциативных полей в концептуальную плоскость позволяет исследовать структуру и содержание топонимических концептов и тем самым выявить особенности адаптации субстратных ойконимов в концептосфере языка-приемника.

В результате концептуального анализа установлено, что ядро топонимического концепта составляют когнитивные признаки, содержащие представления о денотате — именуемом объекте реального трехмерного географического пространства. В результате адаптации понятийный слой концепта остается неизменным в своей базовой части, связанной с образом «место» (как части макроконцепта «пространство»). Однако конкретное наполнение данного общего представления может меняться при метонимических переносах названия с одного географического объекта на другой, что и было зафиксировано в результате проведенного эксперимента.

Значительный объем ядерной части и периферии концептов занимают образные когнитивные признаки, основанные на ассоциативном восприятии фонетического облика ойконимов. Подобные ассоциации обусловливают механизм элиминирования концептуальных конфронтативных лакун: за счет возникающих чувственных образов концепт становится частью личного психологического пространства индивида. В то же время, ассоциативные связи на основе созвучия субстратного топонима с лексемами языка-приемника включают иноязычное имя в новое языковое пространство. Ассоциативный механизм концептуального освоения субстратных топонимов сопровождается также развитием деривационных связей типа «топоним - оттопонимический дериват» в рамках ономастического пространства, что является дополнительным средством адаптации иноязычных имен в концептосфере языка-приемника.

В концептуальном пространстве различных ойконимов интерпретационные когнитивные признаки, связанные с энциклопедической информацией, с личным реально существующим опытом опрашиваемых, распределяются неравномерно. Наибольшая частотность, повторяемость и разнообразие подобных признаков отмечена в. составе концептов широко известных в пределах области названий. В целом же, данные мысленные образования находятся на периферии концептуального пространства большинства ойконимов. В результате адаптации интерпретационный слой претерпевает кардинальные изменения: прежние, характерные для исходного эвенкийского концепта мыслительные образы стираются. В процессе адаптации интерпретационный слой концепта пополняется реалиями новой культурной среды: сведениями об объекте, историческими, культурными, социальными фактами, личностными смыслами.

Таким образом, адаптация субстратных географических имен в концептосфере языка-приемника носит многогранный характер и осуществляется посредством интегрирования в структуру макроконцептов «трехмерное физическое пространство», «языковое ономастическое пространство», «психологическое пространство», являющихся базовыми элементами пространственного суперконцепта.

Апробированный в диссертационной работе подход к исследованию концептуального содержания топонимических языковых знаков в перспективе может применяться как при анализе отдельных типов географических названий (имен собственных водных объектов, элементов рельефа, путей сообщения, лесных участков и т.п.), так и при изучении региональных топонимических систем, включающих имена различного языкового происхождения. Кроме того, методика исследования перспективна в применении к фактическому материалу других типов имен собственных.

Список научной литературыКалинина, Елена Леонидовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абдулатипов, Р.Г. Малочисленные народы России: государственные механизмы защиты и развития / Р.Г. Абдулатипов. — М.: Славянский диалог, 1999. — 138 с.

2. Агеева, Р.А. Проблема топонимического субстрата / Р.А. Агеева // Номинация в ономастике: сб. науч. тр. — Свердловск, 1991. С. 3-18.

3. Агеева, Р.А. Происхождение имен рек и озер / Р.А. Агеева. М.: Наука, 1985. - 143 с.

4. Алпатов, В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходах к языку / В.М. Алпатов // Вопросы языкознания. 1993. - № 3. — С. 15-27.

5. Амурская область города и районы: Справочник // Амурский областной комитет государственной статистики. - Благовещенск, 1998. - 155 с.

6. Амурская область. Топографическая карта: на 1 янв. 2005 / сост. и подгот. к изд. Хаб. ф-л ПКО «Картография» в 2006. 1:200000. Хабаровск, ВТУГШ, 2006.

7. Апресян, Ю.Д. Избранные труды: в 2 т. / Ю.Д. Апресян. М.: Языки рус. культуры, 1995. - Т. 1. — Лексическая семантика. - 472 с.

8. Арутюнова, Н.Д. Введение / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Ментальные действия / Н.Д. Арутюнова. М., 1993. - Гл. 1. - С. 3-5.

9. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. — М.: Языки рус. культуры, 1999. 896 с.

10. Аскольдов, С.А. Концепт и слово / С.А. Аскольдов // Русская словесность: антология. М., 1997. - С. 267-269.

11. Астахов, Г. Вслед за прилетом кукушки (о национальном эвенкийском празднике «Баналдын») // Амурская правда. 2002. - 21 июня. — С. 2.

12. Бабаева, E.B. Отражение ценностей культуры в языке / Е.В. Бабаева // Язык, коммуникация и социальная среда: межвузов, сб. науч. тр. Воронеж, 2002. - Вып. 2. - С. 25-35.

13. Бабаков, В.Г. Кризисные этносы / В.Г. Бабаков. М.: ИФРАН, 1993.-230 с.

14. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А.П. Бабушкин. — Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 1996. — 104 с.

15. Бакина, М.А. Имена прилагательные как производящие основы современного словообразования / М.А. Бакина // Развитие словообразования современного русского языка. — М., 1966. — С. 55-73.

16. Белецкий, А.А. Лексикология и теория языкознания: Ономастика / А.А. Белецкий. Киев, 1972. - 372 с.

17. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э.Бенвенист. М.: Прогресс, 1974. 447 с.

18. Березович, Е.Л. Семантические микросистемы топонимов как факт номинации / Е.Л. Березович // Номинация в ономастике: пробл.-темат. сб. / Урал. ун-т. Свердловск, 199*1. - С. 70-82.

19. Березович, Е.Л. Топонимия Русского Севера: Этнолингвистические исследования. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1998.

20. Берестнев, Г.И. О «новой реальности» языкознания / Г.И. Берестнев // НДВШ. Филологические науки. 1997. - №4. - С. 47-55.

21. Боброва, Т.А. Словообразовательное варьирование в прилагательных от топонимов союзных республик / Т.А. Боброва // Русский язык в школе. 1987. - №4. - С. 93-100.

22. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии / Н.Н'-Болдырев. Тамбов: ТГУ, 2001. - 123 с.

23. Болдырев, Н.Н. Прототипическая семантика как метод лингвистического анализа // Лингвистические парадигмы и лингводидактика. Материалы VII Междунар. науч.-практ. конф. - Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2002.-С. 21-29.

24. Бондалетов, В.Д. Русская ономастика: учеб. пособ. для пед. ив-в /

25. B.Д. Бондалетов . -М.: Просвещение, 1983. 224 с.

26. Брутян, Г.А. Язык и картина мира / Г.А. Брутян // Философские науки. 1973.-№ 1.-С. 108-109.

27. Будагов, Р.А. Человек и его язык / Р.А. Будагов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1976. — 429 с.

28. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. — М.: Языки рус. культуры, 1997.-576 с.

29. Булатова, Н.Я. Говоры эвенков Амурской области / Н.Я. Булатова. -Л.: Наука, 1987.- 167с.

30. Булатова, Н.Я. Язык эвенков Амурской области / Н.Я. Булатова // Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья и Приморья в XVII XX вв.: Тезисы докладов и сообщений. - Владивосток, 1993.1. C.191.

31. Булыгина, Т.В/ Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. М.: Языки рус. культуры, 1997.-576с.

32. Быкова, Г.В. Внутриязыковые лакуны ^в системе языка (на материале русского языка) / Г.В. Быкова. Благовещенск: Изд-во Амур. гос. ун-та, 1998.-96с.

33. Быкова, Г.В. Выявление внутриязыковых лакун (на материале русского языка) / Г.В. Быкова. Благовещенск: Изд-во Амур. гос. ун-та, 1999.-76с.

34. Быкова, Г.В. Лакуны и концепты / Г.В. Быкова // Изучение и преподавание русского языка как национально-культурной ценности: М-лы научно-метод. конф. 29-30 нояб. 1997. Воронеж, 1997. - С.33-34.

35. Быкова, Г.В. Лакунарность как категория лексической системологии / Г.В. Быкова. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2003. - 277 с.специфике русского и эвенкийского языков / Г.В. Быкова, О.Б. Пылаева. -Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2005. 131 с.

36. Быкова, Г.В. Отражение национальной картины мира эвенков в топонимике Амурской области и проблема лакунарности / Г.В. Быкова // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. — Т.1. — Благовещенск, 2001. — С. 112-116.

37. Быкова, Г.В. Элиминирование внутриязыковых лакун (на материале русского языка) / Г.В. Быкова. Благовещенск: Изд-во Амур. гос. ун-та, 1998.-32 с.

38. Варламова, Г.И. Фразеологизмы в эвенкийском языке: Автореф. дис. кандидата филол. наук / Г.И. Варламова. JL, 1984. - 19 с.

39. Василевич, Г.М. Исторический фольклор эвенков / Г.М. Василевич. Л.: Наука, 1966. - 399 с.

40. Василевич, Г.М. Эвенки: (К проблеме этногенеза тунгусов и этнических процессов у эвенков) / Г.М. Василевич. Л.: Наука, 1968. - 67 с.

41. Василевич, Г.М. Эвенки: историко-этнографические очерки (XVII начало XX в.) / Г.М. Василевич. - Л.: Наука, 1969. - 304 с.

42. Василевич, Г.М. Топонимы тунгусского происхождения / Г.М. Василевич // Этнографйя имени. М., 1971. - С. 160-171.

43. Василевич, Г.М. Очерки диалектов эвенкийского (тунгусского) языка / Г.М. Василевич. Л.: Наука, 1948. - 352 с.

44. Васильев, Г.В. Оленеводство и охотоведение / Г.В. Васильев // Улгэн: экология и здоровье эвенков. Детство без туберкулеза. -Благовещенск, 1999. С. 29-32.

45. Васильев, Л.М. Современная лингвистическая семантика / Л.М. Васильев. -М.: Высш. школа, 1990. 176 с.

46. Верещагин, Е.М. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. -4-е изд., перераб. и доп. М.: Рус.язык, 1990. - 247 с.

47. Вейсгербер, И.Л. Родной язык и формирование духа / Й.Л. Вейсгербер. -М.: Прогресс, 1993.-389 с.

48. Вендина, Т.И Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм) / Т.И. Вендина. М.: Индрик, 1998. - 240 с.

49. Вендина, Т.И. Словообразование как источник реконструкции языкового сознания / Т.И. Вендина // Вопросы языкознания. 2002. - № 4. — С. 42-72.

50. Верещагин, Е.М. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров; 4-е изд., перераб. и доп. М.: Рус. язык, 1990. - 246 с.

51. Введенская, Л.А. От собственных имен к нарицательным / Л.А. Введенская, Н.П. Колесников. -М.: Просвещение, 1981. 144 с.

52. Введенская, Л.А. Этимология и ее виды / Л.А. Введенская, Н.П. Колесников. М.: Наука, 1986. - 96 с.

53. Виноградов, В.В. Лексикология и лексикография: избранные труды / В.В. Виноградов.-М.: Наука, 1977.-312 с.

54. Виноградов, В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) /

55. B.В. Виноградов. 2-е изд. - М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

56. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: Становление антропоцентрической парадигмы в языкознании /

57. C.Г. Воркачев // Филологические науки. 2001. - № 1. - С. 64-72.

58. Воркачев, С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт // С.Г. Воркачев. М.: Наука, 2004.

59. Воробьева, И.А. Русская топонимия Алтая / И.А. Воробьева. — Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1983. 152 с.

60. Воронин, С.В. Фоносемантика: основные положения / С.В. Воронин // Фоносемантические исследования: межвуз. сб. науч. тр. -Пенза, 1990. Вып. 1. - С. 3-24.

61. Выготский, Jl.С. Мышление и речь / Л.С. Выготский // Собр. соч. в 6 томах. -М.: Педагогика, 1982.-Т. 2.-361 с.

62. География Амурской области / сост. Н.Г. Павлюк. Благовещенск, 2002. - 264 с.

63. Головин, А. Сохранят ли дети эвенков национальное самосознание? (О проблеме эвенков) // Амурская правда. 2002. - 4 апреля. -С. 5.

64. Голомидова, М.В. Искусственная номинация в русской ономастике. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1998.

65. Горбаневский, М.В. В мире имен и названий / М.В. Горбаневский. М.: Знание, 1987. - 206 с.

66. Горбачевич, К.С. Русские географические названия / К.С. Горбачевич. М.-Л.: Наука, 1965. - 64 с.

67. Горелов, И.Н. Невербальные компоненты коммуникации / И.Н. Горелов. М.: Наука, 1980. - 104 с.

68. Горелов, И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. Учебное пособие / И.Н. Горелов, К.Ф. Седов. М.: Лабиринт, 1997. - 224 с.

69. Горошко, Е. И. Интегративная модель свободного ассоциативного эксперимента / Е.И. Горошко. М.-Харьков: Ра-Каравелла, 2001. - 320 с.

70. Горошко, Е.И. Специфика ассоциативного сознания некоторых групп русскоязычного населения Украины / Е.И. Горошко // Языковое сознание: формирование и функционирование. Сб. статей. — М., 2000. — С. 186-199.

71. Готтсданкер, Р. Основы психологического эксперимента: Учебное пособие. Пер. с англ. / Р. Готтсданкер М.: МГУ, 1982. - 464 с.

72. Грамматика русского языка. В 2 тт. Т. 1. М: АН СССР, 1952. —720 с.

73. Грамматика современного русского литературного языка. — М.: АН СССР, 1970.-767 с.

74. Груздев, Г.А. Реки Амурской области / Г.А. Груздев. — Благовещенск: Хабар, книж. дзд-во, 1967. 16 с.

75. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М. Прогресс, 1984. - 451 с.

76. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. Гумбольдт. М.: Изд. группа «Прогресс», 2000. - 400 с.

77. Гумбольдт, В. фон. Язык и философия культуры / В. фон Гумбольдт. М.: Прогресс, 1985. - 397 с.

78. Гуревич, И.С. Изучение этногенеза народов Севера в советский период: (Состояние, проблемы, задачи и перспективы) / И.С. Гуревич // Этногенез и этническая история народов Севера. М., 1975. - С. 5-42.

79. Дементьев, А.А. О так называемых «интерфиксах» в русском языке / А.А. Дементьев // Вопросы языкознания. — 1974. № 4. - С. 115-124.

80. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. - №4. - С. 1733.

81. Денисов, П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания / П.Н. Денисов. М.: Рус. язык, 1980. - 253 с.

82. Дмитриева, Л.М. Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы (на материале русской топонимии Алтая) / Л.М. Дмитриева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - 254 с.

83. Долгих, Н.Г. Теория семантического поля на современном этапе развития семасиологии / Н.Г. Долгих // Филол. науки. 1973. - № 1. - С. 8998.

84. Долинский, В.А. Языковое моделирование и внеязыковые смыслы / В.А. Долинский // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т. 1. - М.: Филология, 1995. - С. 159161.

85. Дульзон А.П. Кетские топонимы Западной Сибири // Уч. зап. Том. пед. ин-та. Т. 18. - Томск, 1959.

86. Дьяченко, В.И. Эвенки и якуты юга Дальнего Востока XVII-XX вв / В.И. Дьяченко, Н.В. Ермолаева. СПб.: Наука, 1994. - 160 с.

87. Дьячков, М.В. Миноритарные языки в России / М.В. Дьячков // Социологические исследования. 1993. — №1. - С. 113-115.

88. Евдокимов, B.C. Амурские эвенки / B.C. Евдокимов. Хабаровск: Хабар, книж. изд-во, 1967. - 16 с.

89. Журавлев, А.П. Фонетическое значение / А.П. Журавлев. JL: Изд-во Ленингр. ун-та, 1974. - 160 с.

90. Залевская, А.А. Введение в психолингвистику / А.А. Залевская. — М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. 380 с.

91. Залевская, А.А. Введение в психолингвистику / А.А. Залевская. — М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2000. 382 с.

92. Зайдфудим, П.Х. Коренные народы Севера на рубеже тысячелетий / П.Х. Зайдфудим, С.И. Доржинкевич // «Улгэн»: экология и здоровье эвенков. Детство без туберкулеза. Благовещенск, 1999. - С. 37-45.

93. Залевская, А.А. Свободные ассоциации в трех языках / А.А. Залевская // Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования. -М., 1971.-С. 178-194.

94. Залевская, А.А. Слово в лексиконе человека. Психолингвистическое исследование / А.А. Залевская Воронеж: Издательство Воронежского университета. - 1990. -208 с.

95. Звегинцев, В.А. Семасиология / В.А. Звегинцев. М.: Изд-во МГУ, 1957.-89 с.

96. Земская, Е.А. Словообразование как: деятельность / Е.А. Земская. — М.: Наука, 1992.- 221 с.

97. Земская, Е.А. Современный русский язык. Словообразование / Е.А. Земская. -М.: Просвещение, 1973. 304с.

98. Имя нарицательное и собственное: сб. ст. / отв. ред. А.В. Суперанская. М.: Наука, 1978. - 207 с.

99. Казаковская, В.В. Ранние этапы освоения русскоязычным ребенком концепта пространства / В.В. Казаковская // Язык и национальное сознание. — Воронеж: Истоки, 2004. Вып. 6. - С. 9-20.г

100. Калинина, Е.Л. Лингвистический эксперимент в региональных топонимических исследованиях / Е.Л. Калинина // Эвенкийский этнос в начале III тысячелетия. — Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2006. -Вып 1.-С. 77-81.

101. Калинина, Е.Л. Особенности концептуального наполнения субстратных топонимов / Е.Л. Калинина // Филология и человек. Барнаул: Алтайский гос. ун-т, 2008. -№3. - С. 141-148.

102. Калинина, Е.Л. Проблема концептуального содержания субстратных географических имен / Е.Л. Калинина // Вестник ВГУ. Серия: Филология, журналистика. Воронеж: Воронежский гос. ун-т. - 2008. — №1. -С. 58-60.

103. Калинина, Е.Л. Социальная обусловленность в рецепции субстратных ойконимов / Е.Л. Калинина // Материалы 58-й научно-практической конференции преподавателей и студентов. Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2008. - Часть II. — С. 77-84.

104. Калинина, Е.Л. Своеобразие топонимических спектров Амурской области / Е.Л. Калинина // Эвенкийский этнос в начале III тысячелетия. — Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2006. — Вып. 1. С. 81-83.

105. Калинина, Е.Л. Субстратные ойконимы в региональном ономастическом пространстве / Е.Л. Калинина // Актуальные проблемы лингвистики и лингводидактики: теоретический и методологический

106. Калинина, Е.Л. Эвенкийские фито- и зоотопонимы Амурской области / Е.Л. Калинина // Лакуны в языке и речи. Сборник научных трудов. Благовещенск: Благовещенский гос. ун-т, 2006. - Вып. 3. - С.47-50.

107. Карасик, В.И. Культурные доминанты в языке / В.И. Карасик // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. тр. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. - С. 3-16.

108. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.

109. Караулов, Ю.Н. Общая и русская идеография / Ю.Н.Караулов. М.: Наука, 1976.-335с.

110. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н.Караулов. М.: Наука, 1987. - 354с.

111. Клименко, А.П. Проблема достоверности психолингвистического моделирования семантики / А.П. Клименко // Проблемы модели в философии и естествознании: сб. ст. Фрунзе, 1969. - С. 12-54.

112. Климкова, Л.А. Ассоциативное значение слов в художественном тексте / Л.А. Климкова // Филологические науки. 1991. - № 1. - С. 45-54.

113. Клобукова, Л.П. Словообразовательное гнездо и словообразовательная парадигма / Л.П. Клобукова // Русский язык в школе. — 1983.-№ 5.-С. 79-82.

114. Колшанский, Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. М.: Наука, 1990. - 103 с.

115. Коряковцева, Е.И. О словообразовательных вариантах и словообразовательных синонимах / Е.И. Коряковцева // Актуальные проблемы русского словообразования. Ташкент, 1985. — С. 75-80.

116. Кравченко, А.В. Методологические основания когнитивного анализа значения / А.В. Кравченко // Когнитивный анализ слова. Иркутск, 2000. - С. 8-32.

117. Кравченко, А.В. Знак, значение, знание / А.В. Кравченко. -Иркутск: ОГУП «Иркутская областная типография №1», 2001.

118. Кравченко, А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации / А.В. Кравченко. Иркутск: Изд-во Иркутск, ун-та, 1996. - 246 с.

119. Красных, В.В. От контекста к тексту и обратно / В.В. Красных // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1998. - №1. - С. 53-70.

120. Крушевский, Н.В. Избранные работы по языкознанию / Н.В. Крушевский. М.: Наука, 1998. - 382 с.

121. Кубрякова, Е.С. Обеспечение речевой деятельности и проблемы внутреннего лексикона / Е.С.Кубрякова // Человеческий фактор в языке, язык и порождение речи. М., 1996. - С. 82-140.

122. Кубрякова, Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа «память» // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991.-С. 85-95.

123. Кубрякова, Е.С. Парадигмы научного знания в лингвистике и ее современный статус // Изв. РАН. Сер. лит-ры и языка. Т. 53. 1994. - № 2. — С. 7-14.

124. Кубрякова, Е.С. Специфика актов референции в детской речи // Детская речь: проблемы и наблюдения. Л.: Изд-во ЛГПИ, 1989. - С. 4 - 22.

125. Кубрякова, Е.С.' Типы языковых значений: Семантика производного слова / Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1981. - 200с.

126. Левашов, Е.А. Москвичи и иных мест жители / Е.А. Левашов. — М.: Наука, 1975.-104с.

127. Левин, М.Г. Этническая антропология и проблема этногенеза народов Дальнего Востока / М.Г. Левин. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 259с.

128. Левицкий, В.В. Фонетическая мотивированность слова / В.В. Левицкий // Вопросы языкознания. 1994. - №1. — С.26-37.

129. Леман, К. Документация языков, находящихся под угрозой вымирания / К. Леман // Вопросы языкознания. — 1996. — №2. С. 180-191.

130. Леонтьев, А.А. Основы психолингвистики / А.А. Леонтьев. М.: Смысл, 1997.- 128с.

131. Леонтьев, А.А. Общие сведения об ассоциациях и ассоциативных нормах / А.А. Леонтьев // Словарь ассоциативных норм русского языка. М., 1977.-С. 5-20.

132. Лихачев, Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: антология /

133. B.П. Нерознак. М., 1997. - С. 38-46.

134. Лосев, А.Ф. Миф число - сущность / А.Ф. Лосев - М.: Мысль, 1994.-919 с.

135. Лурия, А.Р. Основы нейропсихологии / А.Р. Лурия. М.: Изд-во МГУ, 1973.-294 с.

136. Лурия А.Р. Основные проблемы психолингвистики / А.Р. Лурия. -М.: Изд-во МГУ, 1975. 253 с.

137. Лурия, А.Р. Предисловие редактора русского издания // Брунер, Дж. Психология познания. М.: Изд-во МГУ, 1977. - С. 3-7.

138. Лурия, А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лурия. Рос'тов-на-Дону: Феникс, 1998.-416 с.

139. Ляпин, С.Х. Концептология: к становлению подхода /

140. C.Х. Ляпин // Концепты. Архангельск, 1997. - Вып. 1. - С. 11-35.

141. Ляпин, С.Х. Концептология: Учение о концептах, методология культурных трансляций, технология эвристического развертывания смысла //

142. Мазин, А.И. Традиционные верования эвенков-орочонов (конец XIX начало XX в.). - Новосибирск: Наука, 1984. - 201 с.

143. Мазин, А.И. Таежные писаницы Приамурья. — Новосибирск: Наука, 1986.-260 с.

144. Мазин, А.И. Традиционные верования и обряды эвенков-орочонов (конец 19 начало 20 вв.) / А.И. Мазин. - Новосибирск: Наука, 1984. - 201 с.

145. Мартинович, Г.А. Вербальные ассоциации и организация лексикона человека / Г.А. Мартинович // Филологические науки. 1989. - № 3.-С. 39-45.

146. Мартинович, Г.А\ Типы вербальных связей и отношений в ассоциативном поле / Г.А. Мартинович // Вопросы психологии. 1990. - № 2.-С. 143-146.

147. Маслова, В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений / В.А. Маслова. М.: Academia, 2001. - 208 с.

148. Маслова, В.А. Языковая картина мира и культура / В.А.Маслова // Когнитивная лингвистика конца XX века: международ, науч. конф.: сб. матер.: в 3 ч. 4.1. Минск, 1997. - С. 35-47.

149. Матвеев, А.К. Взаимодействие языков и методы топонимических исследований / А.К. Матвеев // Вопросы языкознания. — 1972. — №3. — С. 7683.

150. Матвеев, А.К. Ономатология / А.К. Матвеев. М.: Наука, 2006.292 с.

151. Матвеев, А.К. Субстрат и заимствование в топонимии / А.К. Матвеев // Вопросы языкознания. 1993. - №3. - С. 86-95.

152. Матвеев, А.К. Субстратная топонимия Урала: учебное пособие / А.К. Матвеев. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1985. - 76 с.

153. Матвеев, А.К. Топонимические древности / А.К. Матвеев // Формирование и развитие топонимии: сб. науч. тр. / Уральский гос. ун-т. — Свердловск, 1987. С. 4-29. '

154. Милославский, И.Г. Словообразование / И.Г. Милославский // Современный русский язык / под ред. Л.А. Новикова. СПб.: Лань, 2001. - С. 330-378.

155. Моисеев, А.И. '„ Основные вопросы словообразования в современном русском литературном языке / А.И. Моисеев. Л.: ЛГУ, 1987. -208с.

156. Моисеев, А.И. Словообразование современного русского языка / А.И. Моисеев. Л.: ЛГУ, 1985. - 90 с.

157. Мозговой, В.И. Заимствованные географические названия в русском языке/В.И.Мозовгой.- СПб.:Наука, 1991.- 178с.

158. Муравьев, В.Л. О языковых лакунах / В.Л. Муравьев // Иностранный язык в школе. 1971. - №1. - С. 31 -39.

159. Мурзаев, Э.М. География в названиях / Э.М. Мурзаев. М.: Наука, 1982.177с.

160. Мурзаев, Э.М. Очерки топонимики / Э.М. Мурзаев. М.: Мысль, 1974.-382 с.

161. Мурясов, Р.З. Топонимы в словообразовательной системе современного немецкого языка / Р.З. Мурясов // Вопросы языкознания. — 1986.-№4.~ С. 70-81.

162. Мыреева, А.Н. Лексика восточного наречия эвенкийского языка (животный мир) / А.Н. Мыреева // Языки народностей Севера: лексика, топонимика. Якутск, 1988. - С. 9-30.

163. Населенные пункты Амурской области по состоянию на 1 января 2006 года: Сб. комитета гос. статистики. Благовещенск, 1998. - 45 с.

164. Немченко, В.Н. Современный русский язык: Словообразование. — М.: Высшая школа, 1984. 255 с.

165. Никитин, М.В. Развернутые тезисы о концептах / М.В. Никитин // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. —№ 1 - С. 53-64.

166. Никонов, В.А. Введение в топонимику / В.А. Никонов. М.: Наука, 1965.- 179с.

167. Никонов, В.А. Имя и общество / В.А. Никонов. М.: Наука, 1974. - 278с.

168. Никонов, В.А. Краткий топонимический словарь / В.А. Никонов. М.: Мысль, 1966.-509 с.

169. Новиков-Даурский, Г.С. Приамурье в древности / Г.С. Новиков-Даурский // Записки. Амурский областной краеведческий музей: сб. науч. тр. -Благовещенск, 1953. -Вып'.т2. С. 3-10.

170. Норман, Б.Ю. Грамматика говорящего / Б.Ю. Норман. Спб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1994. - 228 с.

171. Орлова, Е.В. О восприятии звуков / Е.В. Орлова // Развитие фонетики современного русского языка. М., 1966. - С. 144-155.

172. Отин, Е.С. Топонимическая метонимия (вид связи «гидроним-ойконим») / Е.С. Отин // Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980.-С. 106-121.

173. Павиленис, Р.И. Понимание речи и философия языка / Р.И. Павиленис // Новое в зарубежной лингвистике. — М.: Прогресс, 1986. -Вып. 17. Теория речевых актов. С. 380-388.

174. Павиленис, Р.И. Проблемы смысла: Современный логико-философский анализ языка / Р.И. Павиленис. М.: Мысль, 1983. — 312 с.

175. Петренко, В.Ф. Психосемантика сознания / В.Ф. Петренко. М.: Изд-во МГУ, 1988. - 270 с.

176. Пименова, М.В. Концепты внутреннего мира (русско-английские соответствия): дис. . д-ра филол. наук: 10.02.01: утв. 19.07.2002/ М.В. Пименева; Санкт-Петерб. гос. ун-т, 2001. 497 с.

177. Пименова, М.В. Ментальность: Лингвистический аспект / М.В .Пименева. — Кемерово: Изд-во Кемеров. ун-та, 1996. 322 с.

178. Пименова, М.В. Предисловие / Введение в когнитивную лингвистику / Под ред. М.В. Пименовой. Вып. 4. Кемерово, 2004. - 208 с.

179. Подольская, Н.В. Какую информацию несет топоним // Принципы топонимики / Н.В. Подольская. М.: Наука, 1964. - 174 с.

180. Подольская, Н.В. Проблемы ономастического словообразования (к постановке вопроса) / Н.В. Подольская // Вопросы языкознания. 1990. -№3. - С. 40-45.

181. Подольская, Н.В. Словарь русской ономастической терминологии / Н.В. Подольская М.: Наука, 1978. - 200 с.

182. Попов, А.И. Географические названия (введение в топонимику) / А.И. Попов. -M.-JL: Наука, 1965. 181 с.

183. Попова, З.Д., Стернин. И.А. Язык и сознание: теоретические разграничения и понятийный аппарат / З.Д. Попова, И.А. Стернин // Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. Воронеж, 2002. -С. 8-50.

184. Попова, З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - 191 с.

185. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж, 1999. - 30 с.

186. Попова, З.Д., Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Изд-во «Истоки», 2007. - 250 с.

187. Поспелов, Е.М. Географические названия мира: Топонимический словарь / отв. ред. Р.А. Агеева. М.: Рус. словари, 2002. - 509 с. .

188. Поспелов, Е.М. Имена городов: вчера и сегодня (1917-1992): Топонимический словарь / Е.М. Поспелов. М.: Рус. словари, 1993. - 247 с.

189. Поспелов, Е.М. Топонимика и картография / Е.М. Поспелов. — М.: Мысль, 1971.-256 с.

190. Потебня, А.А. Из записок по русской грамматике / А.А. Потебня. -М.: Учпедгиз, 1958. 536 с.

191. Потебня, А.А. Слово и миф / А.А. Потебня. М.: Правда, 1989. - 622с.

192. Потебня, А.А. Мысль и язык / А.А. Потебня. Киев: СИНТО, 1993.192 с.

193. Проект охот экономического обследования промыслово-оленеводческого совхоза «Заря» Амурской области. Западно-Сибирская проектно-изыскательская экспедиция. Новосибирск: Наука, 1980. - 82 с.

194. Прохоров, Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения, их роль в обучении русскому языку иностранцев. М.: Наука, 1996.

195. Развитие словообразования современного русского языка / под ред. Е.А. Земской , Д.Н. Шмелева. — М.: Наука, 1966. — 212 с.

196. Развитие современного русского языка. Словообразование. Членимость слова. — М.: Наука, 1975. 264 с.

197. Романцева, Е.Б. Экспертная оценка здоровья детей (амурские эвенки) / Е.Б. Романцева, Ж.В. Ковская // Улгэн: экология и здоровье эвенков. Благовещенск, 2000. — С. 41-46.

198. Рудакова, А.В. Когнитология и когнитивная лингвистика / А.В. Рудакова. Воронеж: «Истоки», 2004. - 80 с.

199. Рябцева, Н.К. «Вопрос»: прототипическое значение концепта // Логический анализ языка: Культурные концепты. — М.: Наука, 1991. С. 7378.

200. Сафронов, А.С. Этническая катастрофа реальность сегодня / А.С. Сафронов // Музеи - центры координации краеведческой работы: Мат. научно-практич. конф. - Благовещенск, 2001. — С. 171-172.

201. Сафронова, Т.С. Социально-демографическая и правовая ситуация в селе Ивановское (амурские эвенки) / Т.С. Сафронова // Улгэн: экология и здоровье эвенков. — Благовещенск, 2000. — С.63-66.

202. Седов, К.Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности: Психо- и социолингвистический аспекты / Под ред. О.Б. Сиротининой. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. - 180с.

203. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи / Э. Сепир. М.: Прогресс, 1993. - 654с.

204. Серебренников, Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке? / Б.А. Серебренников // Роль человеческого фактора в языке: Язык икартина мира: сб. науч. тр. / Б.А. Серебренников и др.. М., 1988. - С. 85108.

205. Симина, Г.Я. Географические названия (по материалам письменных памятников и современной топонимики Пинежья) / Г.Я. Симина. Д.: Наука, 1980. - 112с.

206. Слово в грамматике и в словаре: Сб. сл. / отв. ред. В.Н. Ярцева. М.: Наука, 1984.-223с.

207. Современная русская лексикография, 1980: Сб. ст. / отв. ред. A.M. Бабкин. Д.: Наука, 1981. - 145с.

208. Сорокин, Ю.А. Лакуны как сигналы специфики лингвокультурной общности / Ю.А. Сорокин // Национально-культурная специфика речевого общения народов СССР: сб. науч. тр. М., 1982. - С. 22-28.

209. Сорокин, Ю.А. Метод установления лакун как один из способов выделения специфики локальных культур / Ю.А. Сорокин // Национальная культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. - С. 120-136.

210. Способы номинации в современном русском языке / отв. ред. Д.И. Шмелев. М.: Наука, 1982. - 296с.

211. Степанов, Ю.С. Основы общего языкознания / Ю.С. Степанов. — М., 1975.

212. Стеринин, И.А., Быкова Г.В. Концепты и лакуны / И.А. Стернин, Г.В. Быкова // Языковое сознание: Формирование и функции: сб. ст. М., 1998.-С. 55-67.

213. Стернин, И.А. Методика исследования структуры, концепта / Й.А. Стернин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001.-С. 58-65.

214. Стернин, И.А. Национально-культурные особенности денотативного компонента значения / И.А. Стернин, Б. Харитонова // Семантическая специфика национально-языковых систем. — Воронеж, 1985. — С. 63-73.

215. Суперанская, А.В. Лингвистический аспект ономастических исследований / А.В. Суперанская // Вопросы ономастики. — Самарканд, 1976. -С. 3-15.

216. Суперанская, А.В. Общая теория имени собственного /

217. A.В. Суперанская. М.: Наука, 1973. - 366 с.

218. Суперанская, А.В. Структура имени собственного: Фонология и морфология) / А.В. Суперанская. М.: Наука, 1969. - 207 с.

219. Суперанская, А.В. Ударение в собственных именах в современном русском языке / А.В. Суперанская. — М.: Наука, 1966. — 260 с.

220. Суперанская, А.В. Что такое топонимика? / А.В. Суперанская. -М.: Наука, 1985.-182 с.

221. Сухомиров, Г.И. Охотничье хозяйства Хабаровского края: развитие и перспективы / Г.И. Сухомиров. Хабаровск: Хабар, книж. изд-во, 2000.- 130 с.

222. Теория и практика современной лексикографии: Сб. науч. тр. / отв. ред. Р.П. Рогожникова. Л.: Наука, 1984. - 183 с.

223. Терновой, В. Выживут ли эвенки? (О проблемах эвенкийской народности) // Аргументы и факты. (Приложение Дальний Восток). - 17 августа. - С. 1.

224. Толстой, Н.И. Славянские географические термины: семасиологические этюды. — М.: Наука. 1969. 262 с.

225. Толстой, Н.И. Слово в контексте культуры / Н.И. Толстой // Язык и народная культура. М., 1996. - С. 289-370.

226. Томахин, Г.Д. Топонимы как реалии языка и культуры (на материале географических названий США) / Г.Д. Томахин // Вопросы языкознания. 1984. - №4. - С. 84-90.

227. Топоров, В.Н. Из области теоретической топономастики /

228. B.Н. Топоров // Вопросы языкознания. — 1962. — №6. — С. 3-12.

229. Топоров, В.Н. О палийской ономастике / В.Н. Топоров // Ономастика Востока. Исследования и материалы. М., 1969. - С. 25-38.

230. Убийко, В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в аспекте когнитивной лингвистики / В.И.Убийко // Виноградовские чтения. Когнитивные и культурологические подходы к языковой семантике: науч. конф.: тез. докл. М., 1999. - С. 52-53.

231. Улуханов, И.С. Виды формально-семантической мотивации слов и проблемы описания словообразовательной семантики / К.С. Улуханов // Вопросы грамматики: Ученые записки № 243. Пермь: Пермск. гос. ун-т, 1972. - С. 72-79.

232. Улуханов, И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация / И.С. Улуханов. М.: Астра Семь, 1996. -221 с.

233. Улуханов, И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. М.: Наука, 1977. — 252с.

234. Уорф, Б. Отношение норм поведения и мышления к языку / Б. Уорф //Новое в лингвистике.-М., 1960.-Вып. 1. С. 167-173.

235. Уфимцева, А.А. Теории «семантического поля» и возможности их применения при изучении словарного состава языка / А.А. Уфимцева // Вопр. теории языка в соврем, зарубежн. лингвистике. М., 1961. - С.30-68.

236. Чернейко, JI.O. Гештальтная структура абстрактного имени // НДВШ. Филологические науки. 1995. - №4. - С. 73-83.

237. Шанский, Н.М. Очерки по русскому словообразованию / Н.М. Шанский. -М.: Изд-во МГУ, 1968. 310с.

238. Шанский, Н.М. Очерки по русскому словообразованию. М.: МГУ, 1968.-309с.

239. Шанский, Н.М. Современный русский язык / Н.М. Шанский, А.Н. Тихонов. Ч. II. - М.: Просвещение, 1987. - 256 с.

240. Шаховский, В.И. К типологии коннотации / В.И. Шаховский // Аспекты лексического значения. Воронеж, 1982. - С. 29-35.

241. Шмелев, А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю / А.Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 224 с.

242. Шульман, Н.К. По рекам и тропам Верхнего Приамурья: Исследования природы Амурской области до 1917 года / Н.К. Шульман. Благовещенск: Изд-во Благ. гос. пед. ин-та, 1994. -141 с.

243. Шульман, Н.К. Почему мы так называем / Н.К. Шульман, В.М. Брысина. -Благовещенск: Хабар, книж. изд-во, 1967. —16 с.

244. Щур, Г.С. О типах лексических ассоциаций в языке / Г.С. Щур // Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования. М: Наука, 1971.-С. 140-150.

245. Щур, Г.С. Теория поля в лингвистике / Г.С. Щур. М.: Наука, 1974.-255 с.

246. Юргин, К.И. Отражение фито- и зоогеографии в эвенкийских географических названиях / К.И. Юргин // Языки и топонимия Сибири. II. -Томск, 1970.-С. 49-57.

247. Юргин, К.И. Эвенкийские гидронимы: Автореф. дис. канд. филол. наук / К.И. Юргин. Новосибирск, 1974. - 17 с.

248. Якобсон, Р. Язык и бессознательное / Пер. с англ., фр. К. Голубович, Д. Епифанова, Д. Кротовой, К. Чухрукидзе, В. Шеворошкина; составл., вст. слово К. Голубович, К. Чухрукидзе; ред. пер. Ф. Успенский. -М.: Гнозис, 1996.-248 с.

249. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М.: Наука, 1994.

250. Язык и культура: учеб. пособие / Под ред. Л.Г. Саяховой. Уфа: Изд-во Башкир, ун-та, 1995. - 170 с.

251. Eichler Е. Fiber Namensysteme // Proceedings of the XXVII International congress of onomastic sciences, Helsinki 13-18 August 1990. Helsinki, 1990. — Vol. 1.

252. Fowler, Roger. Language in the News: Discourse and Ideology in the Press. London, New York: Routledge, 1991.

253. Givon, N. Mind, code and context. Esaays in pragmatics: Hilsdale, New Jersey. London, 1989.

254. Halliday, M.A. K. Language as a Social Semiotic: The Social Interpretation of Language and Meaning. — London, 1978.

255. Jackendoff Ray. Conceptual Semantics and Cognitive Linguistics // Cognitive Linguistics, 7, 1, 1996.-P. 93-129.

256. Jackendoff Ray. Patterns in the Mind: Language and Human Nature. New York: BasicBooks, 1994.

257. Jackendoff Ray. Semantics and Cognition. Cambridge, MA. Etc.: MIT Press, 1993.

258. Lakoff, George, Jonson, Mark. Metaphors We Live by. Chicago: University of Chicago Press, 1980.

259. Lakoff, George. Classifiers as a Reflection of Mind // Cognitive Science Report. №19. - Berkeley, 1984. - P. 52.

260. Langacker Ronald W. The contextual basis of cognitive semantics // Language and Conceptualization. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. — P. 229-252.

261. Langacker Ronald W. Concept, Image, and Simbol. The Cognitive Basis of Grammar. Berlin, New York: Mouton de Gruyter, 1991.

262. Leroi-Gourhan, A. Le geste et la parole. Paris, 1964-1965.

263. Gilson Etienne. Linguistique et philosophie. Essai sur les constantes philosophique du language. Paris: Libraine pilosophique . J. Vrin, 1969.

264. Pederson, Erik, Nuyts, Jan. Overview: On the Relationship between Language and Conceptualization // Language and Conceptualization. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.-P. 1-12.

265. Rosh, E. Cognitive Representation of Semantic categories // Journal of Experimental Psychology. №104. - 1975. - P. 192-233.

266. Rosh, E. Principles of Categorization / Rosh E.H., Lloyd B.B. // Cognition and Categorization. ^ Hillsdale, 1978. P. 27-48.1. Список словарей

267. Амурская область. Опыт энциклопедического словаря / науч. ред. В.В. Воробьев, А.П. Деревянко, ред.-сост. Н.К. Шульман. -Благовещенск: Амурское отд. Хабаровского кн. изд-ва, 1989. 416 с.

268. Афанасьев, П.Ю. Зейский район: энциклоп. слов, краеведа / П.Ю. Афанасьев, И.Ю. Коренюк. Зея, 2001. - 222 с.

269. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 608 с.

270. Болдырев, Б.В. Русско-эвенкийский словарь / Б.В. Болдырев. -М.: Рус. язык, 1988. 304 с.

271. Болдырев, Б.В. Русско-эвенкийский словарь /Б.В. Болдырев. -Новосибирск: Наука, 1994. 499 с.

272. Василевич, Г.М. Эвенкийско-русский (тунгусско-русский) словарь / Г.М. Василевич. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1940. -208 с.

273. Василевич, Г.М. Русско-эвенкийский (русско-тунгусский) словарь / Г.М. Василевич. — М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1948. -332 с.

274. Географический словарь Амурской области. Приамурье. -Благовещенск: Хабар, книж. изд-во, 1968. — 208 с.

275. Горцевская, В.А. Эвенкийско-русский словарь (с кратким грамматическим очерком) / В.А. Горцевская, В. Д. Колесникова, О.А. Константинова. — Л.: Учпедгиз, 1958. — 311 с.

276. Колесникова, В. Д. Словарь эвенкийско-русский, русско-эвенкийский / В.Д. Колесникова Л.: Просвещение, 1983. - 256 с.

277. Колесникова, В.Д. Русско-эвенкийский словарь / В.Д. Колесникова, О.А. Константинова. Л.: Учпедгиз, 1960. - 259 с.

278. Константинова, О.А. Эвенкийский язык / О.А. Константинова. -М.; Л: Наука, 1964. 272 с.

279. Кубрякова, Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Изд-во Московского ун-та, 1996. - 200 с.

280. Левашов, Е.А. Географические названия. Прилагательные, образованные от них. Названия жителей: Словарь-справочник / Е.А. Левашов. СПб., 2000. - 605 с.

281. Левашов, Е.А. Словарь прилагательных от географических названий / Е.А. Левашов. ОД.: Мысль, 1986. - 582 с.

282. Лингвистический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. — 680 с.

283. Мурзаев, Э.М. Словарь народных географических терминов / Э.М. Мурзаев. М.: Мысль, 1984. - 653 с.

284. Мыреева, А.Н. Диалектологический словарь эвенкийского языка: Материалы говоров эвенков Якутии / А.Н. Мыреева, А.В. Романова. Л.: Йаука, 1968.-215 с.

285. Мыреева, А.Н. Эвенкийско-русский словарь / А.Н. Мыреева. -Якутск, 1990.-35 с.

286. Приамурье: Географически словарь Амурской области / под. общ. ред. В. Сочавы, ред. сост. Н.К. Шульман. Благовещенск: Хабар, книж. изд-во, 1968.-207 с.

287. Психология. Словарь / под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. — 2-е изд., испр. и доп. М.: Политиздат, 1990. - 494 с.

288. Русский язык: Энциклопедия / гл. ред. Ф.П. Филин. М.: Сов. Энциклопедия, 1979. -432 с.

289. Словарь ассоциативных норм русского языка (САНРЯ) / Под ред. А. А. Леонтьева. -М.: МГУ, 1977.-192 с.

290. Словообразовательный словарь русского языка / сост. А.В. Семенова. М: Юнвес: Ладья-Бук, 2003. - 703с.

291. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры (Опыт исследования) / Ю.С. Степанов. М.: Языки русской культуры, 1997. -824 с.

292. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры / Ю.С. Степанов. -М.: Академический проект, 2001. — 990 с.

293. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: изд. 3-е, испр. и доп. / Ю.С. Степанов. М.: Академический проект, 2004. - 992 с.

294. Сутурин, Е.В. Топонимический словарь Амурской области / Ё.В. Сутурин. Благовещенск, 2000. - 126с.135