автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Особенности модернизации политического процесса в условиях социальной депривации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности модернизации политического процесса в условиях социальной депривации"

На правах рукописи

ЕЛЬСАЕВ АЛАМАХАД АБДУЛ-ХАМИДОВИЧ

ОСОБЕННОСТИ МОДЕРНИЗАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В УСЛОВИЯХ СОЦИАЛЬНОЙ ДЕПРИВАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ)

Специальность 23.00.02 - политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук

Ростов-на-Дону - 2005

Работа выполнена на кафедре политологии и этнонолитики Северо-Кавказской академии государственной службы

Научный руководитель: доктор политических наук, профессор

Старостин Александр Михайлович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Добаев Игорь Прокопьевич кандидат политических наук, доцент Черноус Виктор Владимирович

Ведущая организация: Ростовский государственный

педагогический университет

Защита состоится «9» июня 2005 г. в 11-00 часов на заседании диссертационного совета Д 502.008.02 по политическим наукам при СевероКавказской академии государственной службы по адресу: 344002, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 70, аудитория № 512.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Северо-Кавказской академии государственной службы.

Автореферат разослан « (~) » мая 2005 г.

Отзывы на автореферат, заверенные печатью, просим присылать по ад-

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Оптимизация процесса модернизации национальных обществ и их политических систем, способы и формы данного процесса в последние десятилетия вошли в ряд наиболее острых проблем современной цивилизации. Распад колониальной системы и возникновение десятков новых государств актуализировало комплекс модернизационных проблем в середине XX века. Второй всплеск исследовательского интереса был связан с крахом системы социализма и поисками наиболее оптимальных форм трансформации политических режимов постсоциалистических государств, в том числе и самой Российской Федерации.

Но учитывая ее многосоставной характер и полиэтнокультурную природу, данная проблема в той или иной форме встала и перед национальными образованиями, входящими в состав Федерации. При этом на Северном Кавказе общественно-политическая динамика постсоветского периода привела к резкому обос фению межнациональных отношений и возникновению ряда острейших этнополитических конфликтов.

Наиболее кризисными чертами характеризовался политический процесс Чеченской республики, в течение 90-х гг. тщетно пытавшейся отыскать наиболее оптимальную форму своего общественно-политического устройава. Кризисный характер развитая Чечни, как известно, имел самые трагичные последствия для самой республики и определенным образом деформировал общественно-политический климат во всей Российской Федерации.

Тем самым, помимо теоретического интереса, комплекс проблем, связанных с модернизацией политического процесса общества, характеризуемого значшельной внутренней сегментировашгостью и обладающего в силу этого и ряда других факторов ограниченным ресурсом развития (а именно таким является в настоящее время чеченское общество), имеет исключительное практическое значение. 11ри эгом следует учитывать, что политическая трансформация представляет только одну из составляющих комплексной модернизации реформируемого национального сообщества.

Особенности данного системного процесса в значительной степени определяются базовыми характеристиками общества, специфическими чертами его истории, уровнем социально-экономического и социокультурного развития, конфессиональной принадлежностью, доминирующими ментальными типами населения, как и множеством других параметров, которые необходимо учитывать при оценке существующего модернизационного потенциала

Но существенное значение имеют не только внутренние (эндогенные), но и внешние по отношению к республиканскому социуму факторы влияния, среди которых выделим системную трансформацию Российской Федерации, а также процесс глобализации. Темпы, которыми характеризуем данный про-

цесс, как и его тотальные формы (зачастую представляющие прямолинейную «вестернизацию»), обусловили жесткую конфронтационную реакцию со сю-роны мусульманск01 о мира. Одной из компонент данного ответа является выдвижение альтернативных западному вариантов модернизадионного развития К ним принадлежит, в частности, и ваххабистский «проект», достаточно ощутимо представленный в общественно-политической жизни Чечни во второй половине 90-х годов. Рассмотрение потенциального социального ресурса различных вариантов модернизации республиканского политического процесса, является необходимым элементом заявленной темы исследования. И это также подчеркивает ее актуальность, учитывая место и роль глобальной ангитерро-ристической кампании в современном мире.

Степень разработанности проблемы. Литература по проблемам политической модернизации достаточно обширна и разнообразна Среди отечественных исследователей отметим работы С.Н. Гаврова, В.И. Ильина, И.И Кравченко, A.C. Панарина, А.И. Соловьева, И.Г. Яковенко1.

На Западе теоретическое осмысление процессов политической и этно-политической модернизации началось на несколько десятилетий раньше и потому круг исследователей, внесших свой вклад в данное исследовательское направление, шире. Отметим здесь работы Г. Алмонда, С. Блека, Э. Гидденса, К. Гриффина, Р. Даля, Г.О' Доннела, М. Леви, X Линдца, У Мура, Л. Пая, Д. Рюшемейера, Ю. Хабермаса, С. Хантингтона, Ф. Шмиттера, У. Шрамма, С. Эйзенштадта, А. Экстайна2.

В диссертационном исследовании, достаточно широко исиользовалась литература по проблемам межэтнического взаимодействия. Значительный интерес для нас представляли работы этнополитологов. этносоциочогов и эгно-исихологов Н.В. Арутюнова, И.П Добаева, Л M Дробижевой, C.B. Лурье, А.Л. Садохина, 3 В Сикевич, A.A. Сусоколова, В.Ю Хошнца, В.В Черноуса, исследования этнодемографов М.Н. Губогло и В И. Козлова.

Большое число работ последнего времени посвящено анализу и оценке особенностей этнополитического процесса Чеченской республики в постсоветский период. Выделим исследования Ю В. Васильева, В.Ю Верещагина, С. Дауева, Г.С. Денисовой, П.Я. Нечепуренко, Э. Наина, С Сарматииа, AB Тишкова, Л.Л. Хоперской3.

1 Сч Гавров С H Модернизация незападных обществ соотношение локального и универсального // Вестник Московского госуд ун-та культуры и искусств M , 2003 № 2, Кравченко И И Модернизация сегодняшней России // Этатистские модели модернизации. M , 2002, Панарин А С Искушение глобализмом M , 2000

2 Сч Хабермас Ю Философский дискурс о модерне M , 2003, 1 идденс Э Последствия чодернити // Новая постиндусгриальная волна на Западе Ант0Л01ИЯ М, 1999, Эйзенипадт Ш Множественность модернизчов в век глобализации // Глобализация контуры XXI века M , 2002

3 См Хоперская Л Л Современные этнополигическис процессы на Северном Кавказ Роиов н/Д 1997 Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения Ростов н/Д 2003, Дауев С Чечня коварные таинства чеченской исюрии M, 1999, Современное положение Чечни социально-политический аспект Ростов н/Д , 2001

Учитывая характер нашего исследования, необходимо было привлечь работы, анализирующие особенности традиционного этносоциального и этно-конфессионального устройства чеченского национального сообщества. Среди авторов, изучавших данный круг проблем, можно отметить дореволюционного ученого У. Лаудаева, начавшего научное изучение специфики тейпово-тукхамной организации, а среди исследователей советского периода - М. Мама-каева, И. Саидова, А. Саламова, С.Ц. Умарова, С. Хасиева, Я. Чеснова.

Отдельным аспектам жизнедеятельности современного чеченского об' тпества посвящены рабочьт JI.C. Басхановой. С.А. Воронцова, Л. Ильясова, A.A. Манкиева, Ю.Е. Милованова, Э. Хасмогомадова.

Динамика чеченского этнополитического кризиса и многие компоненты I жизнедеятельности республиканского социума в постсоветский период иссле-

дуются в серии коллективных сборников, издаваемых Центром системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ, которые также использовались в диссертационной работе'.

Сложность современной общественно-политической ситуации в республике и необходимость определения форм оптимизации ее государственного устройства и политического процесса определила интерес к работам теорети-ка-«традиционалис1а» Х.А. Нухаева, разработавшего проект выделения в составе Чечни двух территориальных образований.

Тем самым проблемный комплекс, связанный с нормализацией и модернизацией чеченского общества, не обделен вниманием научного сообщества. Однако, несмотря на значительное число исследований, посвященных различным аспектам жизнедеятельности Чечни, вопрос о наиболее оптимальных формах и направлениях развития его политического процесса остается в центре научной дискуссии и далек от своего решения.

Теоретико-методологическая база. Методологическим основанием диссертационного исследования стали теоретические методы, принятые в современной отечественной и зарубежной политологии, политической социоло-1 гии и этноконфликтологии. При изучении общественно-политической дина-

* мики Чеченской республики применялись методы сравнительного анализа

идеологических программ и форм практической деятельности отдельных ' субъектов политического процесса Элементы структурно-функционального и

• политико-социологического анализа использовались при изучении внутрисис-

темных конфигураций, возникавших в структуре политической элиты каждого из периодов постсоветского развития Чечни. В процессе исследования применялись также методы анализа социологического и статистического материала (данные мониторингов, социально-экономическая статистика и динамика миграционных потоков)

' См Касханова Л С-Э Чечня общественное мнение в условиях этнополитического конфликта Ростов н/Д , 2004, Традиционализм и модернизация на Северном Кавказе Ростов н/Д 2004, Добаев И П Исламский радикализм Ростов н/Д , 2002

Объектом исследования является динамика основных структурных элементов политического процесса Чеченской республики в постсоветский период.

В качестве предмета исследования определяются проекты модернизации республиканского политического процесса, реализуемые в конце XX -начале XXI вв. различными властными командами; возможные формы оптимизации современной общественно-политической динамики Чечни и модернизации ее политической системы.

Цель и задачи исследования. Основной целью исследования является комплексное исследование динамики республиканского политического процесса в конце XX - начале XXI вв.; определение ведущих векторов его модернизации, объективно заданных ограничителей, путей и форм оптимизации данного процесса Общая цель конкретизирована в следующих задачах:

- определить и представить в общем виде совокупность системных факторов, определяющих динамику республиканского политического процесса;

- выделить в пределах постсоветского периода развития Чечни ряд эт-пов, характеризуемых спецификой развития республиканского политического процесса, собственной формацией политических деятелей; определенной системной конфигурацией и силовым соотношением различных субъектов политического процесса,

- исследовать структурные и функциональные особенности политико-правовой модели, реализуемой в ходе государственного строительства Чечни на каждом из выделенных этапов; представить основные внутренние и внешние факторы влияния (давления) на политическую систему республики и их соотношение в общественно-политической динамике данного времени;

- зафиксировать в пределах каждого периода расстановку и иерархию основных центров политического влияния, очерти 1Ь в общем виде их идеоло-го-политические платформы и программы действий (модернизационные проекты общественно-политического развития республики);

- определить возможные формы модернизации политической системы и политического процесса Чеченской республики на обозримую перспективу; установить набор условий, необходимых для успешной реализации данных процессов; зафиксировать объективные ограничители, сроки и пределы подобной модернизации.

Научная новизна диссертации заключается в следующих положениях:

- выделены основные периоды развития республиканского политического процесса, различаемых по составу и системному соотношению основных субьекюв политического действия; особенностям реализуемых политико-правовых моделей государственного устройства Чечни;

- установлено, чш все внутренние «интеграторы» чеченского общества (конфессиональный, родовой, социотерриториальный) имеют ограниченный социальный ресурс и не способны (ни по отдельности, ни в своей совокупно-

сти) обеспечить устойчивую консолидационную платформу для всего национального сообщества;

- зафиксировано, что все данные факторы локальной интеграции в общенациональном формате в большей степени исполняют дифференцирующую и оппозиционную функции, работая против центростремительных усилий официальной власти, вне зависимости от того, какой политической формацией последняя в данный момент времени представлена;

- выделены основные направления коррекции республиканского политического процесса, способные в совокупности с мерами социально-экономического, социокультурного, идеологического и информационного плана содействовать нейтрализации деятельности сепаратист ско-1еррористи-ческого движения;

- исследованы основные прогнозные варианты республиканского политического процесса на обозримую перспективу и охарактеризованы возможные формы оптимизации модернизационного развития республики и ее политической системы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В политическом процессе Чеченской республики постсоветского периода следует выделить ряд этапов, различающихся по составу действующей политической элиты, общей конфигурации центров политической силы, а также по особенностям общественно-политического устройства республики.

2. Все находившиеся у власти в постсоветский период политические формации были ориентированы на модернизацию Чеченской республики и ее политической системы. Притом, что реализуемые модернизационные проекты различались существенным образом, основной проблемой неизменно решаемой любой властной формацией, становилось определение ведущих принципов государственного устройства, способных консолидировать крайне сегментированное национальное сообщество.

3. В течение постсоветского периода в Чеченской республике были в той или иной степени опробованы различные варианты модернизации политической системы, включавшие в различном сочетании элементы западной демократии, исламской теократии, традиционной родовой и этпоконфессио-пальной организации национального сообщества (тейпово-тукхамные и вир-дово-тарикатные структуры). В силу совокупности объективных условий и субъективных факторов ни один из этих вариантов не был успешным.

4 На современном этапе развития Чечни родовые и этноконфессио-нальные структуры, как базовые элементы традиционной организации общества, проявляют себя дифференцированно в общественно-политической жизни республики- частично как институты противостояния официальной власти, вне зависимости от того, какой политической формацией последняя в данный момент представлена; частично - оказывая содействие официальным властным структурам.

5. История Чеченской республики постсоветского периода (два периода национальной «смуты», две масштабные военные кампании) значительным образом сократили реализуемый ресурс общественно-политической модернизации. Дополнительными и весьма существенными ограничителями последней выступают, с одной стороны, все еще продолжающееся функционирование сепаратистско-террористической «антисистемы» (СТА), деятельность которой пронизывает многие сферы жизни республиканского социума; с другой - существенные депривационные процессы, обусловленные разрушением социально-экономического потенциала республики.

6. Одним из основных содержательных векторов модернизации республиканского политического процесса представляется постепенное расширение спектра легальных общественно-политических объединений, вплоть до включения в него сепаратистских движений, строго ориентированных на деятельность в конституционном нормативно-правовом поле и жестко осуждающих методы борьбы сепаратистско-террористического подполья. Вместе с тем, шаги в направлении политической модернизации, требуют значительною подкрепления развертыванием социально-экономических программ и мер.

7. Нейтрализация деструктивной деятельности СТА, помимо мер, связанных с постепенной политической легализацией наиболее «законопослушных» и демократических по формам деятельности сепаратистских движений, может быть обеспечена через неформальное (т.е. достигнутое путем договоренностей без фиксации в нормативно-правовых актах) предоставление самым консервативным территориальным сообществам Южной Чечни значительной организационно-управленческой самостоятельности при условии полного устранения ими от поддержки сепаратистско-террористическог о движения.

8. Модернизация политического процесса Чечни представляется только одной из составляющих системной модернизации чеченского общества (его социальной сферы и экономики; социопрофессиональной Сфуктуры населения и системы общественных отношений). При этом значительное отставание одного из блоков данного модернизационного комплекса может существенно тормозить реализацию всего проекта.

9. Политическая практика всего постсоветского периода показала, что Чеченская республика не располагает внутренним ресурсом для устойчивого развития суверенного государственного образования И ее успешная модернизация может быть осуществлена только в рамках развития Чечни в составе России при мощной финансовой, материально-технической, социокультурной и информационной поддержке федерального центра.

Научно-практическое значение исследования. Результаты диссер гаци-онной работы могу1 быть использованы в практической деятельное!и республиканских органов в сфере оптимизации и коррекции местного общественно-политического процесса. Отдельные текстовые блоки могут быть представлены в качестве разделов лекционных курсов для студентов, специализирую-

щихся в области политической этноконфликтологии, социологии политики, этносоциологии.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были обсуждены и апробированы на заседаниях кафедры политологии и этнополитики Северо-Кавказской академии государственной службы, а также представлены в докладах и выступлениях на международных конференциях «Перспективы гражданского общества в России и особенности его развития в условиях Северо-Кавказского региона» (Ростов н/Д., 2002 г.), «Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения» (Ростов н/Д., 2003 г.)., а также на ряде ведомственных научно-практических конференций и семинаров в гг. Ставрополе, Грозном, Ростове п/Д в 2003-2005 гг. и отражены в 3 публикациях автора.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав (включающих 11 параграфов), заключения и списка литературы. Объем текста - 154 страницы, список литературы включает 202 источника.

П. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность, теоретическая и практическая значимость избранной темы, характеризуются теоретико-методологические основания исследования; определяются его объект и предмет; излагаться цель, задачи и основные положения, выносимые на защиту, формулируется научная новизна.

Первая глава - «Политическая модернизация и системные характеристики чеченского общества» - посвящена анализу специфики \тодсрни ¡а-ционных процессов в политической сфере, исследованию основных характеристик чеченского общества, оказывающих влияние на общественно-политическую динамику республики.

В первом параграфе — «Теоретические аспекты исследования модерни-зационных процессов в политической сфере» - анализируются различные определения понятий политического и этнополитического процесса, политического кризиса: исследуются специфические черты сложившихся в науке концептуальных подходов к изучению проблемы модернизации.

Как и любое понятие, фиксирующее сложное явление объективной реальности, политический процесс имеет в современной науке множество определений, спецификация которых определяется ракурсом проводимого исследования. В той или иной степени к политическому процессу относят все основные аспекты функционирования правовых и политических властных институтов; совокупность правил и норм политической жизни; специфику социальных механизмов, ответственных за взаимодействие и борьбу субъектов общественно-политической практики - партий, движений, политических лидеров.

Достаточно многозначным является и понятие политической модернизации Теория модернизации получила развитие в середине XX века Ее становление было связано с анализом различных аспектов политической жизнедеятельности новообразованных государств, возникших после распада мировой колониальной системы. Первоначально модернизация понималась как по возможности максимально полное копирование западных образцов во всех сферах жизни.

Модернизационные концептуальные схемы 70-80-х гг. уже в значительной мере учитывали нелинейный характер процессов общественно-политического, социоэкономического и культурного развития стран третьею мира. Причем сам факт существования традиционных институтов и ценностей уже не рассматривался как препятствие к «модерну» При сохранении приоритета универсальных критериев развития, главный упор был перенесен на национальную форму их реализации (как результат появилось множество частных моделей модернизации - «частичной», «форсированной», «рецидивирующей», «тупиковой» и г.п ). Однако все концептуальные схемы принципиально сходились на том, что модернизация может быть в полной мере успешной только в случае соответствующих сдвигов комплекса ценностных ориентации, разделяемых широкими слоями реформируемого общества

Следует заметить, что социалистический эксперимент Советского Союза также являлся масштабным модернизационным проектом, альтернативным варианту западной демократии Причем проектом долгое время достаточно успешным, учитывая его реальные результаты в различных сферах социальной практики. Распад СССР и крушение мировой системы социализма положили конец (по крайней мере на современном этапе развития человечества) данному варианту глобального развития. Однако «безальтернативность» либерально-демократического проекта будущего, активизировала все незападные социокультурные ареалы в поиске других универсалис1ских модерниза-ционных проектов.

Стремительный рост исламского фундаментализма может рассматриваться в качестве такого, во многом стихийного ответа исламской цивилизации на исторический вызов Запада. С определенного ракурса тот же ваххабизм является одним из «авангардных» модернистских проектов, предложенных радикальной частью мусульманского сообщества. И в качестве такового его нельзя сбрасывать со счета, поскольку объективный анализ обнаруживает в нем элементы очень привлекательные для широких слоев населения национального Северного Кавказа.

Во втором параграфе - «Системные параметры чеченского общества как факторы республиканского почитического процесса» - исследуются основные особенности чеченского национального сообщества, сфукхурирую-шие основные сферы его жизни (в т ч. и область общественно-политической деятельности). Фиксируется, что динамика республиканского политического

и

процесса определяется как множеством объективных параметров и характери-сшк, так и ситуационными факторами, влияние которых в отдельные «бифуркационные» моменты развития Чечни постсоветского периода оказалось едва ли не определяющим.

К числу объективных факторов (системных характеристик общества) следует отнести традиционную этносоциальную организацию чеченского общества, его конфессиональную специфику, демографо-статусный фактор, а также его основные модернизационные параметры. ' Традиционная этносоциальная организация чеченского общества.

Существует ряд теорий исторического генезиса тейпов, из которых основными являются две. Первая доказывает кровно-родственную природу тейповых I структур. Вторая объясняет их происхождение социальной самоорганизацией

низовых слоев населения. С этой позиции тейпы оказываются близки к чеченским конфессиональным вирдам и профессионально-сословным союзам (каспы). Ряд особенностей тейповых структур, действительно, указывает не на кровно-родственное, а скорее территориально-пространственное происхождение. По едва ли имеет смысл жестко противопоставлять два этих принципа, которые в реальной истории нередко совмещались и дополняли друг друга.

Многочисленность тейпов предопределила необходимость их объединения в союзы более высокого системного уровня (тукхамы). Исторически в пределах Чечни сложилось 9 тукхамов. Высшим звеном системы самоуправления чеченского парода являлся Мекх-Кхел (совет страны), структурно состоявший из двух «палат». Верхняя (Лорисс) была представлена лидерами тукхамов (9 человек); нижняя (Тайпандай) - объединяла руководителей (старейшин) тейпов. Сложившаяся тейпово-тукхамная система организации чеченской общности в принципе была в состоянии отправлять всю совокупность функций, которую берет на себя государство. И работа последнего в пределах Чечни в той или иной степени всегда была направлена на ограничение и разложение данной независимой от него организапионно-) управленческой вертикали.

Первые серьезные шаги в этом направлении были предприняты во времена имамата Шамиля. Работа по постепенному ограничению и замещению ' тейпового механизма государственными структурами, была продолженва в

I царский период, а затем и в С0ВС1СК0е время. Нельзя сказать, эта деяюльнос1ь

была безуспешной Однако все кризисные периоды сопровождались неизменной реанимацией традиционных институтов. И вопрос об уровне их влиятельности на постсоветский политический процесс республики, остается открыть™. С одной стороны, присутствие родовых элементов можно видеть в самых различных сферах жизни чеченского общества. С другой, многие реалии республиканской социачьной практики свидетельствуют о существенной утрате тейповыми механизмами своего организационно-управленческого потенциала

Однако основная пиния дискуссии (о масштабах прису1ствия традиционных элементов) должна быть дополнена ракурсом, фиксирующим формы их распространения в современной республиканской политической практике. Отсекая частности, можно сказать, что тейпы п общественно-политической динамике постсоветской Чечни функционировали прежде всего как структуры, противостоящие официальной власти, вне зависимости от того кем она в тот или иной момент была представлена.

Но и сама власть, уходя от тейпового принципа формирования, не могла полностью отказаться от его модифицированных элементов. К последним прежде всего можно отнести кланово-клиентальные группировки, указывающие на более широкий чем родовой, принцип формирования системы власти (его можно обозначить как «патронажный»). С другой стороны, очевидна и прямо противоположная тенденция, связанная с «ужатием» тейпового принципа до масштабов одной «большой семьи», включающей обширный круг родственников по отцовской и материнской линии.

Помимо родовых институтов в Чечне сложились специфические этно-конфессиональные структуры, также оказавшие серьезное влияние на доминирующую в национальном сообществе политико-правовую модель (вторая составляющая традиционной системы самоорганизации). Четкая эшоконфес-сиональная иерархия заключала несколько системных уровней' сельская умма - вирд - суфийский тарикат. В Чечне сложилось два тариката - Накшбандийа и Кадирийа, различающиеся не только своей обрядностью, но и политико-правовой программой.

Существенно и то, что адатное право, регулирующее кровнородственные отношения в чеченском обществе дополняется и коррслируется шариаюм (исламским правом), образуя сложную и в определенной степени противоречивую полиюридическую нормативно-правовую систему. Ее внутренняя противоречивость заключается в том, что адатное право выполняет функцию воспроизводства этнонациональных институтов, которые препятствуют интеграции национального сообщества на государственной основе. А шариат ориентирован именно на такую интеграцию.

У этой традиционной этноконфессиональной организации чеченского общества в постсоветский период появился серьезный конкурент Таким с середины 90-х гг. выступает учение «чистого ислама» - ваххабизм.

Исторический фактор - влияние коллективной памяти народа (т е. ее психоэмоциональной составляющей) на динамику его современной общественно-политической жизни Для чеченского национального сообщества в силу объективных обстоятельств таким центральным стержнем коллективной памяти стала история противоборства с Россией и в целом история негативного взаимодействия с Российским государством. Причем «вехами» структурирующими историческую память являются именно пиковые обострения этого противостояния.

Демографо-статуспая характеристика чеченского общества К концу советского периода чеченцы являлись доминирующей общностью своего административного образования (58 % от общей численности населения) По этому показателю (его можно условно обозначить как уровень демографической «титульности») Чечено-Ингушетия опережала все друше республики Северного Кавказа. Проведенное в начале 90-х гг. размежевание двух национальных составных частей республики довело удельный вес титульного населения Чечни почти до максимума. Данное обстоятельство безусловно «радикализировало» местный политический процесс. Способствовали этому и другие демографические характеристики чеченского общества. В частности, его возрастная структура - резко повышенный удельный вес молодых возрастных групп, отличавшихся максимальной «реактивностью», а с другой стороны - повышенной манипулируемостью и трудоизбыточность - наличие огромного количества не занятых в производстве людей.

Модернтационные характеристики чеченского общества. К данным показателям можно отнести преимущественно сельскую систему расселения, пониженный уровень образования, профессиональную структуру с доминированием малоквалифицированных профессий.

Анализ «базовых» характеристик чеченского общества позволяет констатировать, что его глубокая кризисность в постсоветский период была предопределена предыдущим историческим развитием Чечни. С первых этапов ее «плотного» взаимодействия с Российским государством начала формироваться система негативных взаимообусловленностей, уже к середине - в юрой половине XIX века составившая замкнутый круг причин и следствий, разорвать который не удалось и поныне. Жесткость и продолжительность Кавказской войны определили глубокую внутреннюю отчужденность чеченского общества от России, сю посильную «дистанцированность» от всех новаций, исходящих из имперского центра. Как результат, процессы модернизации происходили в Чечне в замедленном режиме. И эта сохранявшаяся традиционность вкупе с высокой конфликтогенностью. продуцируемой исторической памятью народа, неизбежно приводила к новым столкновениям с Российским государством в кризисные периоды его развития. А последствия таких «конфронтации» незамедлительно включались в этот негативный самовоспроизводящийся сценарий.

Во второй главе - «Субъекты политического процесса и общественно-политическая динамика Чеченской республики в 90-е гг. XX века» - анализируется динамика республиканского политическою процесса конца советского периода и периода «независимое Iи» Чечни

В первом параграфе «Респубчиканский почитический процесс периода поздней перестройки (1989 - лето 1991 года)» - указывается, что сформированная в эпоху длительной политической стабильности республиканская бюрократия в конце 80-х гг очень осторожно воспринимала новации, идущие из союзного центра Значительная ее часть до последнего момента не верила в их

окончательный характер и боялась «засветиться» среди реформаторов. Придерживаясь такой позиции, партийное руководство выступало в качестве все более ощутимого тормоза на пути стреми 1ельно ускорявшегося национального реформационного процесса.

Таким образом, политическая оппозиция зарождалась не внутри партийного аппарата, а во «внешней» среде, в наиболее активных слоях республиканского общества Изначально она была весьма разнородна, заключая группировки с самыми различными программными установками. Но в общем плане среди них выделяются две основные - происламская и прозападная, притом, что параллельно начала складываться еще одна группа влияния, которую можно условно обозначить как «традиционалистскую» (включавшую сторонников родовой и этноконфессиональной организации чеченского общества).

Идеологические платформы у различных групп оппозиции в данное время только складывались. Речь, тем самым, еще не шла о самостоятельных модерни-зационных проектах обустройства республики. Оппозиционные центры ограничивались декларациями приверженности определенному типу общественно-политического строя и концентрировали деятельность в области тактической борьбы с партийной номенклатурой. Общность задач данного этапа и предопределила складывание широкой коалиции объединившей всю оппозицию

Республиканский политический процесс существенно осложнялся противоборством союзного и российского центров политической власти. С этого ракурса многие оппозиционные движения, набиравшие силы в республиках Северного Кавказа, в определенной мере являлись порождением ельцинской демократической оппозиции, видевшей в них свою главную опору в данном национальном регионе.

Во втором параграфе - «Наг^ональная «смута» - период первый (осень 1991 - осень ¡994 года)» - указывается, что сменившая номенклатуру оппозиция в момент своего прихода к власти, обладала максимальной социальной поддержкой чеченского общества. Тем более, что объединяла самые разные группы (от последовательных демократов до радикальных исламистов). При этом, формы будущего устройства Чечни виделись ее ведущим деятелям по-разному (светское демократическое государство западного образца; исламское юсударство, управляемое по законам шариата; традиционная тейпово-тукхамная демократия; смешанные «светско-религиозные» варианты).

Приход этого разнородного оппозиционного конгломерата к власти сопровождался немедленным размежеванием. Тем более, что каждая группировка стремилась навязать остальным свой сценарий развития чеченскою общества и увязать друг с другом предлагаемые проекты государственного устройства, было невозможно Уже с конца осени 1991 г. президентской властью начинается «выбраковка» бывших политических соратников и переход последних в новую оппозицию.

Состав ее в течение 1992-1994 гг. постоянно менялся и дополнялся (в ее рядах так или иначе оказывались почти все существовавшие политические группы). Как резулыаг, правящая элита этого периода представляла последовательный ряд сложных конфигураций, составленных противоборствующими центрами силы. В конце концов в оппозиционном лагере наряду с парламентариями оказались и члены республиканского кабинета министров, т.е. разделение элиты на правящую (официальную власть) и контрэлиту (политическую оппозицию) в это время было весьма условным. Как результат, социальный ресурс президентского блока и в целом официальной власти, 01 максимального бысгро снизился до весьма ограниченного. По и остальной электорат не представлял единого целого оставаясь расколотым между различными оппозиционными центрами силы.

Фиксируя непоследовательность политического курса Дудаева и частую смену им политических союзников, исследователи, как правило, находят объяснение этому в стремлении президента составить систему противовесов, позволявших ему удержаться у власти. Действительно, начав с декларируемой ориентации на построение в Чечне демократического светского общества, он в дальнейшем постепенно эволюционировал в направлении религиозно-политических движений. С другой стороны, стараясь задействовать организационный потенциал родовых институтов.

Но можно предположить, что используя самые различные силы и общественные институты Дудаев, помимо решения узкопрагматической задачи, стремился к определению наиболее оптимальной формы государственного устройства Чечни, способной консолидировать стремительно распадавшееся общество Для исторической ситуации, в которой находилась республика в начале 90-х гг., это была невыполнимая задача.

Процессы сегментации чеченского общества проходили практически через основные сферы его жизнедеятельности. А все существовавшие «интеграторы» (родовой, конфессиональный, социотерриториальный, экономический) носили частный характер и не столько взаимодействовали, сколько противопоставлялись друг другу. Причем эта конфрошационная составляющая, существенно усиливалась глубоким социально-экономическим кризисом, поразившим Чечню. Ни демократические светские, ни исламские властные и традиционные институты не смогли эффективно модернизировать политическую систему Чеченской республики. Малопродуктивным был и опыт их совмещения. Однако официальной власти ничего не оставалось, как непрерывно экспериментировать по их удельному структурному совмещению.

В третьем параграфе - «Военный период - первая Чеченская кампания )осень 1994 - лето 1996 года)» - указывается, что системная специфика данного этапа была легко прогнозируема. Очевидно, чю основным результатом силовой акции извне, станет стреми тельная консолидация чеченской элиты и общества. Противоборствующие политические группы объединятся против

внешнего врага. И будут полностью поддержаны национальным сообществом, что автоматически переведет локальную акцию по устранению сепаратистско-криминального режима в формат войны с народом.

Вместе с тем часть республиканской элиты (прежде всего из числа ее старой партийной номенклатуры, полностью отодвинутой от власти) по мере перехода под контроль российской группировки значительной части Чечни, отреа! ировала на запрос федеральною центра, нуждавшегося в организации лояльного к России админис гративно-управленческого аппарата. Однако воссозданная федеральным центром в 1995-1996 гг. республиканская властная вертикаль распространялась только на те районы республики, которые контролировались российской армией. И оценивая политическую ситуацию данного времени, можно говорить не об официальной власти и оппозиции, а скорее о двух властных политических элитах, представлявших федеральную и сепаратистскую стороны вооруженного конфликта. Ни о какой обрытой оппозиции внутри каждой из двух политических формаций в таких условиях не могло бьпь и речи. И сам республиканский политический процесс был в максимальной степени деформирован военными действиями. В частности нереальным быто выдвижение каких-либо модернизационных проектов развития Чечни. Сепаратистская сторона была сосредоточена на военном сопротивлении, а «коллаборационистская» власть была в состоянии только имитировать работу по нормализации социачьно-экономического положения в республике

Одним из самых существенных моментов в динамическом сценарии развития Чечни этого периода стаю подключение к российско-чеченскому эт-нополитическому конфликту мощных внешних центров влияния. Международное сообгцес!во впервые серьезно «замешло» Чечню. Причем обратили на нее внимание самые разные силовые центры И вмешиваясь в конфликт, они реализовывачи зачастую прошвоположные цели (их объединяла только заинтересованность в использовании сепаратистского потенциала Чечни как рычага давления на Россию).

При этом каждый из двух крупных контрагентов (запад и мусульманский мир), в свою очередь, дробился на множество самостоятельных политических акторов. В структуре западного центра влияния можно выдели 1Ь следующие линии: правозащитную, неэкономическую, геополиIическую, общеполитическую. В составе исламского силового центра выделяются векторы «общеконфессиональной солидарности», геоэкономический, исламского фундаментализма и исламского экстремизма.

Тем самым, Чечня перемещается в средоточии Большой политики Причем из двух политических элит (коллаборационистской и сепаратистской) именно вторая была заинтересована в подобном положении и максимально ис-пользовата, открывшиеся ей политические и информационные возможности

В четвертом параграфе - «Национальная «смута» - период второй (осень 1996 - лето 1999 года)» - фиксируется, что политическая динамика

этого периода системно воспроизводила основные черты довоенного этапа консолидированный приход к власти политической оппозиции (в данном случае, «победившей» в войне сепаратистской элиты); значительная первоначальная поддержка новой власти национальным сообществом; ориентация (по крайней мере, внешняя) на демократические формы государс!венною устройства. Аналогичным был и энтузиазм общества поверившего, что основное препятствие на пути к нормальному развитию республики снято.

Развитие республиканского политического процесса воспроизводило системное сходство с довоенным периодом и в дальнейшем. Началось быстрое размежевание победившего политического конгломерата и переход значительной его части в оппозицию, которая, в свою очередь, представляла множество центров влияния, находившихся в сложных отношениях между собой. Как и раньше все силовые группировки объединяло только стремление видеть Чечню суверенным государе 1вом, признанным международным сообществом. Но будущее политическое устройство Чечни они видели по разному.

Сохранился в прежнем виде и набор потенциальных государственных моделей. Единственным, но существенным дополнением стало появление в этом наборе ваххабизма, который получил заметное распространение в Чечне период войны. Многие влиятельные фигуры победившей политической формации увидели в идеологии «чистого ислама» интеграционный потенциал, способный сплотить национальное сообщество. Ваххабиты закрепляются в государственном аппарате республике, оказываются на важных постах в военных и религиозных структурах, входят в состав правительства.

Тем самым, уже к моменту прихода к власти А. Масхадова, он был вынужден определенным образом считаться с кадровой диспозицией, сложившейся в административно-управленческих структурах. И если он ориентировался на создание симбиотической государственной модели, в кошрой присутствовали бы элементы демократии западного образца, инежтуты исламского общества и структуры, отражающие фадиционную эшосоциальную организацию чеченского социума, то значительная часть оппозиции стремилась к развитию достигнутого в войне геополитически о успеха (что, по сути, являлось проекций идеологической программы ваххабизма в сферу геополитики)

Раздробление политического и административно-управленческого ресурса и его использование в жестко конфронтационных целях различными центрами силы, привело к состоянию перманентного политического кризиса, находившего выражение во всех сферах жизни республики. Притом, чю даже при самом благоприятном сценарии политической динамики (полной консолидации элиты и ее безоговорочной поддержке населением) Чечне после Хасавюртовских соглашений предстоял сложнейший период, связанный с восстановлением разрушенной войной экономики, социальной сферы (систем здравоохранения и образования) и ЖКХ. В условиях же тотального политически о противостояния реализовывался самый нетативный вариаш кризисного развития.

Тем самым, системные особенности чеченского национального сообщества (и прежде всего отсутствие единого ин I еграционного основания) в совокупности с другими факторами (разрушенные экономика и социальная сфера, наличие мощных внешних рычагов влияния, существование множества «военно-политических» лидеров неподотчетных официальной власти) сделали невозможным реализацию ни одпого «положительного» сценария развития Чеченской республики.

Исключив деятельность политических сил, ориеншрованных исключительно на дестабилизацию положения, можно сказать, что динамика политического процесса определялась противостоянием двух модертшзационных проектов: «синтетического», представленного президентской властью и «ваххабитского», поддерживаемого рядом деятелей радикашной оппозиции. При эшм, ваххабистский проект в силу своей «монобазисности» оставался внутренне неизменным, трансформируя по тактическим соображениям только внешние оболочки, тогда как «синтетический» вариант Масхадова с течением времени претерпевал существенные изменения.

Пытаясь нащупать наиболее оптимальное сочетание основных его компонент, второй чеченский президент (как и первый), непрерывно варьировал их удельный вес и структурное сочетание. Но проблема заключалась в том, что искомый оптимум определялся не реальными нуждами национального сообщества, а необходимостью эффективно противостоять своим политическим оппонентам, которым президент вместе с тем был вынужден идти на самые существенные системные уступки. Как результат, его модель политического устройства Чечни неуклонно усиливала свои исламские элементы (причем в их радикальной форме).

Третья глава - «Политический процесс Чеченской республики: современность и перспектива (ресурсы и внутренние ограничители модернизации)» - посвящена анализу основных особенностей общественно-политической жизни Чечни в начале XXI века, определению наиболее содержательных форм ее оптимизации

В первом параграфе — «Административно-бюрократический этап -респубтканский политический процесс в начале XXI века» - указывается, что начато второй чеченской кампании, казалось бы, вернуло общественно-политический процесс в системную ситуацию осени 1994 года (начало первой кампании) Но несмотря па внешнее сходство, внутреннее его содержание было существенно иным Во-первых, действия России были спровоцированы силовой акцией чеченских леворадикалов Но более существенным фактором, определившим тональность восприятия национальным сообществом наступления федеральных сил, являлся сам крайне негативный опыт "независимого" развития 1996-1998 гг Именно он определил низкую консолидационнуто активность широких слоев населения на антироссийской платформе. Более юг о, не произошло полной консолидации даже в составе элиты. На сотрудничество

с федеральным центром пошел ряд авторитетных чеченских деятелей, из которых можно выделить духовного муфтия республики А. Кадырова.

В отличие от первой кампании, сепаратисты в считанные месяцы утратили контроль практически над всей территорией Чечни. И следова!Сльно, почти отсутствовал период функционирования в пределах республики двух политических режимов. С лета 2000 г можно вести отсчет послевоенного функционирования новой чеченской администрации. Отличительными чертами республиканского политического процесса начала XXI в. становится его высокая административная зарегулированность и управляемость, также радикально отличающие его от политической динамики 90-х гг. Управляемость общественно-политической динамики предопределяла отсутствие в республике серьезной политической оппозиции действующей власти, не говоря уже о возможности жесткой конфронтации отдельных ее ветвей.

Данная бюрократическая форма политического процесса сочетает как положительные, т ак и негативные черты С одной стороны, общество, усталое от бесконечной конфронтации политических группировок, от своей тотальной сегментации по множеству признаков, восприняло жесткую организационную конструкцию повой влас Iи с явным облегчением, ощутило ее как способ формальной, но пока единственно возможной консолидации. Но та же самая объективно существующая сегментация чеченского общества предопределила и настороженное отношение к лидеру, представлявшему один из тейпов и одну из территориальных общностей республики. Отрицательно оценивалось и конкретное наполнение текущего политическою процесса, в частности предсказуемость его результатов (последние всегда соответствовали задаче, поставленной местной и федеральной властью) Соглашаясь с такой предсказуемостью, общество считало подобный вариант всего лишь менее худшим из существующих.

Значительным препятствием на пути нормализации политическою процесса является вооруженное сопротивление сепаратистов новой республиканской властью и федеральной группировке. Само наличие подобного подполья, вынесенного за контекст гражданской жизни, сужает социальную базу республиканского политическот о процесса. За отделение Чечни от России выступает порядка 18-19 % населения республики - это потенциальный электорат сепаратистов, который в настоящее время, по сути, который не участвует в политической жизни республики по принципиальным соображениям

Но тлеющая партизанская война сказывается не только на сокращении электоральной базы, ее негативное присутствие ощутимо во всех сферах жизни чеченского общества И что не менее существенно, оно крайне отрицательно сказывается на социопсихологическом климате, доминирующем в республике.

Во втором параграфе - «Сепаратистско-террористическое движение - структура, основные параметры, перспективы развития» ~ указывается, что уровень сформированное™ данною движения, его организационная и

структурная зрелость, масштабы инкорпорации в социальные структуры Чечни и степень поддержки местным населением, позволяют определить его как «сепаратистско-террористическую антисистему» (СТА). Соответственно комплекс мер по ликвидации данного «антисистемного» образования должен охватывать все сферы и направления жизни чеченского общества.

До последнего времени все характеристики СТА демонегрировали развитую способность к своему воспроизводству, что объясняется наличием обширной базы поддержки со стороны национально1 о сообщества. И тем не менее, некоторые признаки свидетельствуют об известном ослаблении потен- * циала «антисистемы». Причем сложности возникают в центральных системах ее жизнеобеспечения. Помимо целенаправленной деятельности федеральных структур, значительную роль в этом играет глобальная антитеррористическая « кампания, развернутая США после сентября 2001 года (максимальное ужесточение контроля за циркуляцией финансовых потоков, оборотом оружия и т д )

Но антитеррористическая кампания отразилась на деятельности СТА и другим способом. Американская оккупация Ирака привела к кардинальной перестройке международной террористической сети. С 2003 г. именно Ирак становится основным средоточием ее экстремистской работы. Все другие ареалы террористической активности (в т.ч. Чечня) ушли на периферию глобального экстремистского «фронта» и поддерживаются по «остаточному» принципу.

Тем самым, объективные обстоятельства работают против СТА, заставляя ее обходиться в основном внутренними ресурсами, которые тоже имеют тенденцию к сокращению. В условиях постепенной стабилизации республиканской жизни деятельность «антисистемы» все более сопряжена с потерями мирного чеченского населения. И в целом, конфликт из межэтнического nocí епенно перемещается в плоскость внутринационального противоборства, что сокращает социальную базу поддержки СТА. Последняя, находится в сложном положении - с одной стороны она должна активизировать свою деятельность в борьбе за ресурсы радикальных «спонсоров». С другой, нормализуясь, национальное сообщество все отрицательнее воспринимает резкие вы- '■ нады «непримиримых», дестабилизирующих жизнь республики.

В третьем параграфе — «Политическая система и общественно-политический процесс Чеченской республики ■ пути и формы оптимизации» - f

указывается, что вопрос о наиболее оптимальной форме общественно-политического устройства чеченского социума остается открытым. В частности, выраженная пространственная локализация жизнедеятельной базы и социального ресурса СТА, не снимает вопроса о придании Южной Чечни особого статуса. В последние годы было предложено несколько проектов такого рода. Наиболее разработанный вариант выделения данной территории в качестве самостоятельного образования, управляемого на основе традиционных родовых институтов принадлежит X -А Нухаеву. Очевидная утопичность этого плана, констатируемая большинством исследователей, на наш взгляд, отно-

сится прежде всего к «громкой» процедуре и нормативно-правовой формализации процесса разделения Чечни, которые не устраивают федеральную власть Но сущес1вуег вариант фрагментарной (поэлементной) реализации данного проекта, протекающей естественным образом и практически незаметно для внешнего наблюдателя. Такой сценарий представляе!ся куда более вероятным, скорее даже уже находящимся в стадии осуществления, на уровне отдельных 1 орных сообществ, выходящих на определенные договоренности о разделении полномочий с республиканской влас1ью. В случае своего «нейтралитета» (то есть устранения от борьбы между официальной властью и «непримиримыми»), данные сообщества без всякой помпы и нормативного оформления сохраняют свою фактическую самоуправляемость. И такой есте-с!венно-эволюционный сценарий может в полной мере отвечать целям всех сторон, заинтересованных в восстановлении мирной жизни.

Однако отказ власти от масштабного политико-территориально! о проектирования не означает, что она не захоче! со временем пойти на определенную корректировку существующей системы республиканских государственных институтов. Прежде всего, в целях более оптимального учета особенности традиционного этносоциального устройства чеченского общества (в частности, не исключена определенная перецентрировка властных полномочий между 01 дельными ветвями власти, с целью придания большего веса парламенту) Большой интерес для Чечни представляет и административная инновация федеральной власти по ор!анизации Палаты общип, основной задачей которой является установление более плотной связи между властью и гражданским обществом. В структуре властных органов Чеченской республики в первой половине 90-х п. существовал Мекх-Кхел, струК1урный аналог российской Палаты общин (орган всех групп и терри шриа1ьных сообществ чеченской нации, предназначенный для ее диалога с властью). При определенных условиях можно ожидать возрождению данного инешту га.

Однако оптимизация общественно-политической динамики Чеченской республики может идти не только через коррекцию структуры ее I осударст-венных институтов, но и путем содержательного расширения самого набора субъектов политической деятельности. Речь идет о постепенном "разбюрокра-чивании" политического процесса и поэтапном включении в легальную общественно-политическую жизнь движений и партий, представляющих весь спектр иде0Л01 ических платформ, существующих в республиканском обществе, в юм числе и тех, что ориентированы на суверенитет Чечни.

В настоящее время все подобные партии прекратили свое сущес кование или ушли в подполье. Однако их элекюра1 сохранился и в образовавшемся вакууме своего представительства в структуре легальной политической жизни формирует социальный ресурс СТА В качестве противовеса последней и могла бы выступить новая политическая оппозиция, готовая работать иск,1ючи-тельно в рамках правовых норм демократического общее 1ва. По своим систем-

ным характеристикам это должна быть образованная, толерантная, не "запачканная" участием в террористической деятельности политическая генерация, осознавшая, что последовательной работой в правовом поле можно добиться больших результатов, чем вооруженной борьбой и экстремистскими акциями.

По подобный системный сдвиг в политической динамике Чечни должен идти параллельно комплексной оптимизации жизни республиканского социума, и едва ли сможет ее опережать по темпам (скорее будет следовать за ней). В любом случае он займет весьма продолжительное время, сроки которого указать невозможно даже в первом приближении. 4

В четвертом параграфе «Комплексная модернизация чеченского об-гцества, как фактор общественно-политической стабилизации республики» -фиксируется, что оптимизация политической сферы Чеченской республике по «

необходимости является частью значительно более комплексною процесса, представляющего системную модернизацию всего республиканского общества - его социальной сферы и экономики; социопрофессиональной структуры населения и системы общественных отношений.

Социально-экономическое развитие Именно крайне неблагоприятная ситуация в экономике в существенной степени затрудняет выход национального сообщества из системного кризиса. При этом апробированные в мировой практике способы ликвидации экономической разрухи (в частности прямое "накачивание" республики финансовыми средствами), в Чечне по ряду причин пе могут дать ожидаемого положительного результата. И самостоятельной проблемой является определение наиболее оптимального набора стабилизационных социальных, экономических и финансовых мероприятий.

Общая картина состояния социально-экономических процессов вырисовывается из рассмотрения основных социально-экономических показателей республики (см. табл.).

С оттоком русского и русскоязычною населения республика утратила значительную часть своей квалифицированной рабочей силы. Но мигрировал за пределы Чечни и высокопрофессиональный слой самого национального сообщества В значительной стспсни эти потери невосполнимы на сеюдняшний ' день и даже на среднесрочную перспективу. А значит тот индустриально-аграрный комплекс, что сложился в советский период, в прежнем виде восста- 1 новлению не подлежит. Это надо обязательно учитывать, выбирая направле- < ния экономической специализации республики. Из советского крупнопромышленного сектора, очевидно, должен сохранить свою роль нефтедобывающий и перерабатывающий комплекс, как способный давать быструю и ощутимую финансово-экономическую отдачу. Вторым ведущим сектором республиканской экономики может стать строительный комплекс. Масштабы необходимого строительства в его жилом, административно-общественном и производственном секторах, а, с другой стороны, наличие издавна разрабатывае-

мых месторождений строительных материалов, позволят создать полный производственный цикл, способный дать десятки тысяч рабочих мест.

Таблица1

Основные социально-экономические показатели

1995 1996 2000 2001 2002 2003

Численность населения (до 2002 года - на конец года 2002-на 9 октября), тыс человек 916,5 808,8 609,5 815,0 1103,6 1121,4

в том числе городское 332,9 279,3 158,7 230,3 373,1 377,8

сельское 583,6 529,5 450,8 584,7 730,5 743,6

Среднегодовая численность занятых в экономике, тыс чел 132,0 62,0 76,7 94,2 110,5

Численность безработных, зарегистрированных в органах государственной службы занятости (на конец года), тыс чел 32,8 190,4 321,0

Численность пенсионеров (на конец года), тыс чел 122 169 186 200 212 " 3810

Среднемесячная номинальная з/плата работающих в экономике, рублей | I 882 1590 2508

Объем промышленного производства, млн руб (до 1998 г млрд руб) 402,8 354,7 137,9 2643,8 6756,0 6976,6

Объем строительных работ, млн руб 2175,5 556,1 422,6 1630,7 4208,7 4234,9

Ввод в действие общей площади жилых до-,мов, тысм2 104 236 45 352 241

Пассажирооборот транспорта общего пользования, млн пасс-км 100,7 133,0 124,6 | 257,0 290 8

Платные услуги населению, млн руб ' 0,1 943 132,6 1884

Доходы консолидированного бюджета млн руб (до 98г-млрд руб) 778,1 445,0 5 52) ^3109,9 7556,0 9069,0

Расходы консолидированного бюджета млн 602,7 , 176,1 5,42' 2742,1 | 6683,0 10200,0

- Данные приведены по муниципальным (местным) бюджетам

Два указанных направления в настоящее время в значительной степени исчерпывают потенциал динамического индустриального роста, что не означает невозможности появления в республике новых производств, относящихся к другим отраслям промышленности (например, легкой или пищевой). Более того, создание таких градообразующих производств может стать решением проблемы трудозанятости в пределах отдельного городского центра или сельской территории.

Социокультурная и психоментальная модернизация национального сообщества занимает самое существенное место в комплексе стабилизационно-модернизационных мероприятий, направленных на формирование общероссийской гражданской идентичности. В немалой степени социокультурная мо-

1 См Чеченская Республика в цифрах Краткий статистический сборник Грозный, 2004 С 12-13

дернизация чеченского общества зависит от скорости восстановления системы республиканской культурной инфраструктуры - до самого последнего времени значительная часть местного населения была лишена условий для проведения культурного досуга и удовлетворения даже весьма скромных культурно-информационных запросов.

Самостоятельным направлением являе1ся развитие системы высшею и среднего специального образования. Основной задачей высшей школы республики является ускоренное воспроизводство национальной интеллигенции, сократившейся за постсоветский период. Многослойная и достаточно проти- 4

воречивая роль вузов и других социокультурных центров в республиках Северного Кавказа хороша известна Высхуная как основные «кузницы» и средо-ючия квалифицированных кадров, они с другой стороны нередко превраща- *

ются в очаги духовного сепаратизма и этнорадикализма. Данные две тенденции («социокультурная интеграционная» и «этноцентрис1кая центробежная») присутствуют и в дея!сльн0сти образовательных и социокультурных центров Чеченской республики, что не отменяет их преимущественно положительной роли в модернизационном процессе.

Отдельную линию последнего представляет развитие и корректировка системы социопрофессиональных ориентаций пационатьного сообщества. В настоящее время ситуация в этой области осшется прежней - технические и производственные специальности пользуются весьма низкой популярностью. И подобное положение нуждается в своей коррекции, учитывая что огромное количество молодых людей вообще остается без профессии.

Самостоятельное значение в комплексной модернизации Чечни может иметь расширение кон i ак гов между чеченской диаспорой в Большой России и населением самой республики. Но эффективно участвовать в этом процессе можс! юлько урбанизированная часть чеченской диаспоры. И прежде всего ее столичная составляющая (не только самая многочисленная и финансово влиятельная, по и максимально «культурная»),

Модернизационный проект Российской Федерации Стремительная со- '

циокультурная фансформация постсоветской России достаточно настороженно воспринимается практически во всех национальных образованиях Северного Кавказа (в т.ч. и в Чечне). Очевидный информационно-культурный перехлест потребовал определенной «самодозировки» инноваций со стороны самих республиканских социумов. При этом процесс комплексной модернизации не прекращается, но по темпам и содержательным характеристикам подстраивается под адаптационные возможности самих национальных сообществ. И в каждом конкретном случае обнаруживается своя «допустимая» инновационная норма (для Чечни она в силу объективных причин еще ниже, чем в других республиках Северного Кавказа) Однако многое в этом процессе зависит от того, какого варианта модернизации будет придерживаться сама Россия. Для республик Северного Кавказа очень важно ощущать себя частью не только большого,

сильного, но и самостоя 1 ельного общества А такие качества для России невозможны без реализации самостоятельного общенационального проекта развития.

В пятом параграфе - «Возможные сценарии общеетвенно-почити-ческой эволюции Чеченской республики» - отмечается, что системные характеристики чеченского общества по-прежпему характеризуются повышенной конфликюгенностью и продуцируют высокую степень внутреннего сепаратизма. Самое существенное имеет и то обстоятельство, что развитие республики происходит в условиях расколотого общества, одна из частей которого не в состоянии воздействовать на си гуацию политическими методами Не менее важно то, что политический процесс протекает в послевоенный период, когда свидетельства внешней разрухи и внутренней деформации социальной жизни по-прежнему многочисленны и очевидны.

Как результат, из множества возможных вариантов будущего развития республики и ее политического процесса можно выделить три основных, имея в виду, что в «чистом» виде они едва ли будут реализованы.

Наиболее негативный сценарий («деструктивный») может быть связан с крайним затягиванием восс!ановительной стадии, длительным периодом социально-экономической «полуразрухи», усиливающим негативные настроения в чеченском обществе. А последнее будет способствовать сохранению деструктивно! о потенциала СТА. В такой ситуации республиканский политический процесс будет сохранять свой нынешний административно-формальный характер (это качество даже усилится, вследствие сокращения поддержки населением официального курса). Центральным результатом подобною сценария будет отсутствие реальной модернизации Республиканский социум сохранит высокую сегментированность, а Чечня на продолжительное время останется в качестве автономной от остальной России зоны кризисного развития

Второй вариант («форчапьно чодернизационный») будет связан с быстрым (в пределах нескольких лет) восстановлением социальной сферы, производственного комплекса и ЖКХ республики - то есть с нормализацией основных сфер жизнедеятельности Чечни. При этом, однако, ее политический процесс устойчиво сохранит свой административно-бюрократический характер, чго будет по-прежнему налагать определенные ограничения на общественно-политическую жизнь в республике. При таком сценарии деструктивный потенциал СТА может быть со временем существенно подорван. Но внутренний сепаратизм чеченского общества, не получив легального выхода в сферу общественно-политической деятельности, будет сохраняться в латентной форме на достаточно высоком уровне. Скрытая конфронтационность части населения осложнит формирование новой самоидентификационной модели, сопрягающей чеченское общеаво с Россией. И при первой же дестабилизации Федерации может обернуться очередным всплеском этнорадикализма и сепаратизма.

Третий вариант («содержательно модернизациоиныю>), должен быть связан не только с оперативным решением задач восстановительной стадии,

но и с последующим устойчивым положительным развитием основных структурных компонент республиканского социума. Речь идет о его системной модернизации, в которой социально-экономическая динамика будет «поддержана» социокультурным ростом, трансформацией профессиональной структуры местного населения, существенной содержательной корректировкой политического процесса. Среди результатов такой комплексной модернизации могут быть формирование положительной самоидентификационной модели (признание значительной частью национального сообщества себя россиянами), высокая степень общесистемного «врастания» Чечни в Россию, организация в *

самом чеченском обществе устойчивой системы сдержек сепаратизма. И, быть может, самое важное - создание внутренней интеграционной платформы, способной консолидировать национальное сообщество «поверх» всех разделяю- « щих его барьеров.

Наиболее вероятным (исходя из уже просматриваемых тенденций), на наш взгляд, является сочетание второго и третьего сценариев (формально и содержательно модернизационного). Но в настоящее время процессы развития Чечни значительно ближе к формальной модернизации, что безусловно требует своей корректировки.

В заключении формулируются основные выводы проведенного исследования и определяются направления наиболее перспективные для дальнейшего изучения.

По теме исследования соискателем опубликованы следующие работы.

1. Ельсасв А. А-Х. Политический процесс Чеченской Республики: современность и перспективы. Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2005. - 1,5 п.л.

2. Ельсаев А. А-Х Системные параметры чеченского общества как факторы республиканскою политического процесса. Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2005.- 1 п.л.

3. Ельсаев А. А-Х. Проблемы полишческой модернизации в условиях традиционных отношений в социуме // Актуальные проблемы и ресурсы государственного строительства современной России. Материалы научно- ' практической конференции. Ростов н/Д • Изд-во СКАГС, 2004. - 0,3 п л.

Подписано к печати 05.05.05. Объем 1,3 пл.

Тираж 100 экз. Заказ № 29/5 344002, Ростов н/Д, Пушкинская, 70, СКАГС

РНБ Русский фонд

2005-4

33877

4

*

2955

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата политических наук Ельсаев, Аламахад Абдул-Хамидович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Политическая модернизация и системные характеристики чеченского общества.

1.1. Теоретические аспекты исследования модернизационных процессов в политической сфере.

1.2. Системные параметры чеченского общества как факторы республиканского политического процесса.

ГЛАВА 2. Субъекты политического процесса и общественно-политическая динамика Чеченской республики в 90-е гг. XX века.

2.1. Республиканский политический процесс периода поздней перестройки (1989 - лето 1991 года).

2.2. Национальная «смута» - период первый (осень 1991 - осень

1994 года).

2.3. Военный период - первая Чеченская кампания (осень 1994 лето 1996 года).

2.4. Национальная «смута» - период второй (осень 1996 - лето

1999 года).

ГЛАВА 3. Политический процесс Чеченской республики: современность и перспектива (ресурсы и внутренние ограничители модернизации).

4 3.1. Административно-бюрократический этап — республиканский политический процесс в начале XXI века.

3.2. Сепаратистско-террористическая «антисистема» - структура, основные параметры, перспективы развития.

3.3. Политическая система и общественно-политический процесс Чеченской республики: пути и формы оптимизации.

3.4. Комплексная модернизация чеченского общества, как фактор общественно-политической стабилизации республики.

3.5. Возможные сценарии общественно-политической эволюции Чеченской республики.

Введение диссертации2005 год, автореферат по политологии, Ельсаев, Аламахад Абдул-Хамидович

Актуальность темы исследования. Оптимизация процесса модернизации национальных обществ и их политических систем, способы и формы данного процесса в последние десятилетия вошли в ряд наиболее острых проблем современной цивилизации. Распад колониальной системы и возникновение десятков новых государств актуализировало комплекс модерни-зационных проблем в середине XX века. Второй всплеск исследовательского интереса был связан с крахом системы социализма и поисками наиболее оптимальных форм трансформации политических режимов постсоциалистических государств, в том числе и самой Российской Федерации.

Но учитывая ее многосоставной характер и полиэтнокультурную природу, данная проблема в той или иной форме встала и перед национальными образованиями, входящими в состав Федерации. При этом на Северном Кавказе общественно-политическая динамика постсоветского периода привела к резкому обострению межнациональных отношений и возникновению ряда острейших этнополитических конфликтов.

Наиболее кризисными чертами характеризовался политический процесс Чеченской республики, в течение 90-х гг. тщетно пытавшейся отыскать наиболее оптимальную форму своего общественно-политического устройства. Кризисный характер развития Чечни, как известно, имел самые трагичные последствия для самой республики и определенным образом деформировал общественно-политический климат во всей Российской Федерации.

Тем самым, помимо теоретического интереса, комплекс проблем, связанных с модернизацией политического процесса общества, характеризуемого значительной внутренней сегментированностью и обладающего в силу этого и ряда других факторов ограниченным ресурсом развития (а именно таким является в настоящее время чеченское общество), имеет исключительное практическое значение. При этом следует учитывать, что политическая трансформация представляет только одну из составляющих комплексной модернизации реформируемого национального сообщества.

Особенности данного системного процесса в значительной степени определяются базовыми характеристиками общества, специфическими чертами его истории, уровнем социально-экономического и социокультурного развития, конфессиональной принадлежностью, доминирующими ментальными типами населения, как и множеством других параметров, которые необходимо учитывать при оценке существующего модернизационного потенциала.

Но существенное значение имеют не только внутренние (эндогенные), но и внешние по отношению к республиканскому социуму факторы влияния, среди которых выделим системную трансформацию Российской Федерации, а также процесс глобализации. Темпы, которыми характеризуется данный процесс, как и его тотальные формы (зачастую представляющие прямолинейную «вестернизацию»), обусловили жесткую конфронтационную реакцию со стороны мусульманского мира. Одной из компонент данного ответа является выдвижение альтернативных западному вариантов модернизационного развития. К ним принадлежит, в частности, и ваххабистский «проект», достаточно ощутимо представленный в общественно-политической жизни Чечни во второй половине 90-х годов. Рассмотрение потенциального социального ресурса различных вариантов модернизации республиканского политического процесса, является необходимым элементом заявленной темы исследования. И это также подчеркивает ее актуальность, учитывая место и роль глобальной антитеррористической кампании в современном мире.

Степень разработанности проблемы. Литература по проблемам политической модернизации достаточно обширна и разнообразна. Среди отечественных исследователей отметим работы С.Н. Гаврова, В.И. Ильина, И.И. Кравченко, А.С. Панарина, А.И. Соловьева, И.Г. Яковенко1.

1 См.: Гавров С.Н. Модернизация незападных обществ: соотношение локального и универсального // Вестник Московского госуд. ун-та культуры и искусств. М., 2003. № 2; Кравченко И.И. Модернизация сегодняшней России // Этатистские модели модернизации. М., 2002; Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000.

На Западе теоретическое осмысление процессов политической и этно-политической модернизации началось на несколько десятилетий раньше и потому круг исследователей, внесших свой вклад в данное исследовательское направление, шире. Отметим здесь работы Г. Алмонда, С. Блека, Э. Гидденса, К. Гриффина, Р. Даля, Г.О' Доннела, М. Леви, X. Линдца, У. Мура, Л. Пая, Д. Рюшемейера, Ю. Хабермаса, С. Хантингтона, Ф. Шмиттера, У. Шрамма, С. Эйзенштадта, А. Экстайна1.

В диссертационном исследовании, достаточно широко использовалась литература по проблемам межэтнического взаимодействия. Значительный интерес для нас представляли работы этнополитологов, этносоциологов и этно-психологов Н.В. Арутюнова, И.П. Добаева, Л.М. Дробижевой, С.В. Лурье, А.Л. Садохина, З.В. Сикевич, А.А. Сусоколова, В.Ю. Хотинца, В.В. Черноуса, исследования этнодемографов М.Н. Губогло и В.И. Козлова.

Большое число работ последнего времени посвящено анализу и оценке особенностей этнополитического процесса Чеченской республики в постсоветский период. Выделим исследования Ю.В. Васильева, В.Ю. Верещагина, С. Дауева, Г.С. Денисовой, П.Я. Нечепуренко, Э. Паина, С. Сарматина, А.В. Тишкова, Л.Л. Хоперской2.

Учитывая характер нашего исследования, необходимо было привлечь работы, анализирующие особенности традиционного этносоциального и эт-ноконфессионального устройства чеченского национального сообщества. Среди авторов, изучавших данный круг проблем, можно отметить дореволюционного ученого У. Лаудаева, начавшего научное изучение специфики тейпово-тукхамной организации, а среди исследователей советского периода -М. Мамакаева, И. Саидова, А. Саламова, С.Ц. Умарова, С. Хасиева, Я. Чеснова.

1 См.: Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2003; Гидденс Э. Последствия модерни-ти // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999; Эйзенштадт Ш. Множественность модернизмов в век глобализации // Глобализация: контуры XXI века. М., 2002.

2 См.: Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе. Ростов н/Д., 1997; Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов н/Д., 2003; Дауев С. Чечня: коварные таинства чеченской истории. М., 1999; Современное положение Чечни: социально-политический аспект. Ростов н/Д., 2001.

Отдельным аспектам жизнедеятельности современного чеченского общества посвящены работы JI.C. Басхановой, С.А. Воронцова, JI. Ильясова, А.А. Манкиева, Ю.Е. Милованова, Э. Хасмогомадова.

Динамика чеченского этнополитического кризиса и многие компоненты жизнедеятельности республиканского социума в постсоветский период исследуются в серии коллективных сборников, издаваемых Центром системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ, которые также использовались в диссертационной работе1.

Сложность современной общественно-политической ситуации в республике и необходимость определения форм оптимизации ее государственного устройства и политического процесса определила интерес к работам теоретика-«традиционалиста» Х.А. Нухаева, разработавшего проект выделения в составе Чечни двух территориальных образований.

Тем самым проблемный комплекс, связанный с нормализацией и модернизацией чеченского общества, не обделен вниманием научного сообщества. Однако, несмотря на значительное число исследований, посвященных различным аспектам жизнедеятельности Чечни, вопрос о наиболее оптимальных формах и направлениях развития его политического процесса остается в центре научной дискуссии и далек от своего решения.

Теоретико-методологическая база. Методологическим основанием диссертационного исследования стали теоретические методы, принятые в современной отечественной и зарубежной политологии, политической социологии и этноконфликтологии. При изучении общественно-политической динамики Чеченской республики применялись методы сравнительного анализа идеологических программ и форм практической деятельности отдельных субъектов политического процесса. Элементы структурно-функционального и политико-социологического анализа использовались при изуче

1 См.: Басханова JI. С-Э. Чечня: общественное мнение в условиях этнополитического конфликта. Ростов н/Д., 2004; Традиционализм и модернизация на Северном Кавказе. Ростов н/Д., 2004; До-баев И.П. Исламский радикализм. Ростов н/Д., 2002. нии внутрисистемных конфигураций, возникавших в структуре политической элиты каждого из периодов постсоветского развития Чечни. В процессе исследования применялись также методы анализа социологического и статистического материала (данные мониторингов, социально-экономическая статистика и динамика миграционных потоков)

Объектом исследования является динамика основных структурных элементов политического процесса Чеченской республики в постсоветский период.

В качестве предмета исследования определяются проекты модернизации республиканского политического процесса, реализуемые в конце XX -начале XXI вв. различными властными командами; возможные формы оптимизации современной общественно-политической динамики Чечни и модернизации ее политической системы.

Цель и задачи исследования. Основной целью исследования является комплексное исследование динамики республиканского политического процесса в конце XX - начале XXI вв.; определение ведущих векторов его модернизации, объективно заданных ограничителей, путей и форм оптимизации данного процесса. Общая цель конкретизирована в следующих задачах:

- определить и представить в общем виде совокупность системных факторов, определяющих динамику республиканского политического процесса;

- выделить в пределах постсоветского периода развития Чечни ряд этапов, характеризуемых спецификой развития республиканского политического процесса, собственной формацией политических деятелей; определенной системной конфигурацией и силовым соотношением различных субъектов политического процесса;

- исследовать структурные и функциональные особенности политико-правовой модели, реализуемой в ходе государственного строительства Чечни на каждом из выделенных этапов; представить основные внутренние и внешние факторы влияния (давления) на политическую систему республики и их соотношение в общественно-политической динамике данного времени;

- зафиксировать в пределах каждого периода расстановку и иерархию основных центров политического влияния, очертить в общем виде их идео-лого-политические платформы и программы действий (модернизационные проекты общественно-политического развития республики);

- определить возможные формы модернизации политической системы и политического процесса Чеченской республики на обозримую перспективу; установить набор условий, необходимых для успешной реализации данных процессов; зафиксировать объективные ограничители, сроки и пределы подобной модернизации.

Научная новизна диссертации заключается в следующих положениях:

- выделены основные периоды развития республиканского политического процесса, различаемых по составу и системному соотношению основных субъектов политического действия; особенностям реализуемых политико-правовых моделей государственного устройства Чечни;

- установлено, что все внутренние «интеграторы» чеченского общества (конфессиональный, родовой, социотерриториальный) имеют ограниченный социальный ресурс и не способны (ни по отдельности, ни в своей совокупности) обеспечить устойчивую консолидационную платформу для всего национального сообщества;

- зафиксировано, что все данные факторы локальной интеграции в общенациональном формате в большей степени исполняют дифференцирующую и оппозиционную функции, работая против центростремительных усилий официальной власти, вне зависимости от того, какой политической формацией последняя в данный момент времени представлена. Впрочем, справедливости ради, отметим, что в последние годы наблюдается и обратная тенденция;

- выделены основные направления коррекции республиканского политического процесса, способные в совокупности с мерами социальноэкономического, социокультурного, идеологического и информационного плана содействовать нейтрализации деятельности сепаратистско-террористи-ческого движения;

- исследованы основные прогнозные варианты республиканского политического процесса на обозримую перспективу и охарактеризованы возможные формы оптимизации модернизационного развития республики и ее политической системы.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В политическом процессе Чеченской республики постсоветского периода следует выделить ряд этапов, различающихся по составу действующей политической элиты, общей конфигурации центров политической силы, а также по особенностям общественно-политического устройства республики.

2. Все находившиеся у власти в постсоветский период политические формации были ориентированы на модернизацию Чеченской республики и ее политической системы. Притом, что реализуемые модернизационные проекты различались существенным образом, основной проблемой неизменно решаемой любой властной формацией, становилось определение ведущих принципов государственного устройства, способных консолидировать крайне сегментированное национальное сообщество.

3. В течение постсоветского периода в Чеченской республике были в той или иной степени опробованы различные варианты модернизации политической системы, включавшие в различном сочетании элементы западной демократии, исламской теократии, традиционной родовой и этноконфессио-нальной организации национального сообщества (тейпово-тукхамные и вир-дово-тарикатные структуры). В силу совокупности объективных условий и субъективных факторов ни один из этих вариантов не был успешным.

4. На современном этапе развития Чечни родовые и этноконфессио-нальные структуры, как базовые элементы традиционной организации общества, проявляют себя дифференцированно в общественно-политической жизни республики: частично как институты противостояния официальной власти, вне зависимости от того, какой политической формацией последняя в данный момент представлена; частично - оказывая содействие официальным властным структурам. При этом, имея в виду принадлежность к тем или иным родам и вирдам представителей властных формаций, следует констатировать их некое разделение внутри себя, а не противопоставление друг другу, о чем свидетельствует тот факт, что ни один тейп или вирд не принял и не принимал раньше целиком чью-либо сторону в затянувшемся противостоянии.

5. История Чеченской республики постсоветского периода (два периода национальной «смуты», две масштабные военные кампании) значительным образом сократили реализуемый ресурс общественно-политической модернизации. Дополнительными и весьма существенными ограничителями последней выступают, с одной стороны, все еще продолжающееся функционирование сепаратистско-террористической «антисистемы» (СТА), деятельность которой пронизывает многие сферы жизни республиканского социума; с другой - существенные депривационные процессы, обусловленные разрушением социально-экономического потенциала республики.

6. Одним из основных содержательных векторов модернизации республиканского политического процесса представляется постепенное расширение спектра легальных общественно-политических объединений, вплоть до включения в него сепаратистских движений, строго ориентированных на деятельность в конституционном нормативно-правовом поле и жестко осуждающих методы борьбы сепаратистско-террористического подполья. Вместе с тем, шаги в направлении политической модернизации, требуют значительного подкрепления развертыванием социально-экономических программ и мер.

7. Модернизация политического процесса Чечни представляется только одной из составляющих системной модернизации чеченского общества (его социальной сферы и экономики; социопрофессиональной структуры населения и системы общественных отношений). При этом значительное отставание одного из блоков данного модернизационного комплекса может существенно тормозить реализацию всего проекта.

8. Политическая практика всего постсоветского периода показала, что Чеченская республика не располагает внутренним ресурсом для устойчивого развития суверенного государственного образования. И ее успешная модернизация может быть осуществлена только в рамках развития Чечни в составе России при мощной финансовой, материально-технической, социокультурной и информационной поддержке федерального центра.

Научно-практическое значение исследования. Результаты диссертационной работы могут быть использованы в практической деятельности республиканских органов в сфере оптимизации и коррекции местного общественно-политического процесса. Отдельные текстовые блоки могут быть представлены в качестве разделов лекционных курсов для студентов, специализирующихся в области политической этноконфликтологии, социологии политики,этносоциологии.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были обсуждены и апробированы на заседаниях кафедры политологии и этнополитики Северо-Кавказской академии государственной службы, а также представлены в докладах и выступлениях на международных конференциях «Перспективы гражданского общества в России и особенности его развития в условиях Северо-Кавказского региона» (Ростов н/Д.,

2002 г.), «Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения» (Ростов н/Д.,

2003 г.)., а также на ряде ведомственных научно-практических конференций и семинаров в гг. Ставрополе, Грозном, Ростове н/Д в 2003-2005 гг. и отражены в 3 публикациях автора.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав (включающих 11 параграфов), заключения и списка литературы. Объем текста - 154 страницы, список литературы включает 202 источника.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности модернизации политического процесса в условиях социальной депривации"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, на протяжении постсоветского периода в развитии республиканского политического процесса можно выделить ряд стадий, различающихся по составу действующей политической элиты и контрэлиты (официальной власти и оппозиции), общей конфигурации центров силы (субъектов политического процесса), а также особенностям общественно-политического устройства. При этом все сменяющие друг друга политические формации были ориентированы на модернизацию Чеченской республики и ее политической системы. Основной проблемой, неизменно встававшей перед любой генерацией местных политиков, становилось определение ведущих принципов государственного устройства, способных консолидировать национальное сообщество на новой основе после распада партийно-бюрократических скреп советского периода.

В качестве таких интегрирующих оснований в том или ином удельном сочетании разными политическими формациями Чечни использовались конфессиональный принцип (он, в свою очередь, был представлен двумя вариантами: либо в своем традиционном для Чечни суфийско-тарикатном варианте, либо в форме ваххабизма); кровно-родственный (тейпово-тукхамный) и демократический светский (западного образца) принципы. Однако ни одни из перечисленных принципов, как и их сочетания, не создавали эффективной платформы для интеграции значительного большинства национального сообщества. И это подталкивало власть к дальнейшему организационно-управленческому экспериментированию по определению оптимальной равнодействующей, сочетающей все перечисленные основания.

Учитывая их минимальную сводимость, задача была бы практически невыполнимой даже в условиях стабильно развивающегося общества. Но в чеченском варианте ситуация до предела осложнялась глубоким социальноэкономическим кризисом, массовой иммиграцией русскоязычного населения и стремительным размежеванием самого национального сообщества по множеству линий и признаков (от материального достатка до территориальной принадлежности). Иными словами, сегментированность и дискретность чечнского общества достигала критических пределов. И внутри самой республики не просматривалось силового ресурса, способного преодолеть эту центробежную стихию, в полной мере находившую выражение и в республиканском политическом процессе.

Оба периода, когда Чечня получала возможность фактически независимого политического функционирования («дудаевский» - 1992-1994 гг.; и «масхадовский» - 1997-1999 гг.) были связаны с глубоким общественно-политическим кризисом, когда разные центры силы в своем бескомпромиссном противоборстве создавали устойчиво безвыходную («патовую») ситуацию. Ни одна из сторон не могла навязать своей воли другим субъектам политического процесса.

При этом конфронтационные разломы рассекали и саму официальную властную вертикаль. Они проявлялись даже в пределах отдельных ее ветвей. Этот политический ступор до предела затруднял решение самых насущных экономических, социальных и культурных проблем развития республики.

А с 1996 г. (в «масхадовский» период) дополнительной сложностью в поисках выхода из системного кризиса стала «экстернализация» российско-чеченского конфликта - масштабное расширение его формата через подключение многих международных центров влияния, преследующих в республике свои собственные интересы. Причем один из таких внешних акторов - ваххабизм, закрепившись (с помощью военной силы) в Чечне, усилился настолько, что превратился в одного из самых значимых субъектов республиканского политического процесса.

Возвращение Чечни в конституционное поле Российской Федерации и административно-бюрократический характер современного республиканского политического процесса, очевидно, является временным паллиативом, не способным решить задачу его комплексной модернизации. Однако на современном этапе он позволил сплотить чеченское общество и дал возможность официальной власти приступить к решению наиболее насущных проблем республиканского развития (в сущности именно такой же формально-бюрократический характер имела республиканская власть в советский период, что не мешало ей длительное время выступать достаточно надежным «интегратором» общества).

Дальнейшая динамика местного политического процесса в самой значительной степени зависит от общесистемной модернизации национального сообщества, в которой общественно-политическая составляющая является только одной из векторных линий, связанных со всеми остальными. Насколько устойчивым и успешным будет экономическое развитие республики, как быстро будет восстановлена в полном объеме ее социальная сфера и система ЖКХ, какими темпами будет идти социокультурная модернизация национального сообщества (которая, в свою очередь, увязана с оптимизацией социопрофессиональной структуры, ускоренным развитием городских центров, ростом образовательного уровня населения), в какой степени будут учитываться интересы и особенности той части населения, которая в настоящее время является основной социальной базой сепаратистско-террори-стического подполья.

Но нельзя забывать, что комплексная модернизация Чечни связана и с общесистемной трансформацией всего российского общества, которая далека от своего завершения. От того, в каких формах и направлениях будет протекать этот процесс, каким образом будет позиционировать себя Россия в мировом сообществе (как отстающий «придаток» западной цивилизации, наверстывающий основной массив или как достаточно самостоятельный центр силы и политической воли), также напрямую зависит степень самоидентификации чеченского национального сообщества с Большой Россией, уровень причастности к федеральной гражданской общности (признание себя россиянами).

А данные показатели напрямую коррелируют с республиканским политическим процессом, развитие которого определяется значительным числом факторов, что и определяет множественность возможных его эволюционных сценариев.

Список научной литературыЕльсаев, Аламахад Абдул-Хамидович, диссертация по теме "Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии"

1. Абдулатипов Р.Г. Природа и парадоксы национального «я». М., 1991.

2. Абдулатипов Р.Г. Человек. Нация. Общество. М., 1991.

3. Абдурагимов Г. Народ не должен чувствовать себя обделенным // Советский Дагестан. 1989. №6.

4. Авксентьев В.А. Этническая конфликтология: в 2-х частях. Ставрополь, 1996.

5. Авксентьев В.А. Этническая конфликтология: в поисках научной парадигмы. Ставрополь, 2001.

6. Агаев Н.Г. Философско-методологические проблемы исследования культуры межнациоанльного общения. Махачкала, 1991.

7. Агаев А.Г., Магомедов P.M. Дагестанское единство: история и современность. Махачкала, 1995.

8. Агаев А.Г. Нациология: философия национальной экзистенции. Махачкала, 1993.

9. Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М., 1990.

10. Акинин П.В., Иванников Б.Д. Экономические аспекты природы этнических конфликтов // Этнические процессы накануне XXI века. Ставрополь, 1998.

11. П.Амелько А.Н. Россия Чечня: перспективы урегулирования конфликта // Современное положение Чечни: социально-политический аспект. Ростов н/Д., 2001.

12. Андреев А. Этническая революция и реконструкция постсоветского пространства // Общественные науки и современность, 1996, №1.

13. Арутюнов С.А. Проблемы типологического исследования в этнической культуре //Типология основных элементов традиционной культуры. М., 1984.

14. Н.Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989.

15. Арутюнов С.А. Этничность объективная реальность // Этнографическое обзрение. М., 1995.

16. Арутюнов С.А. Вперед назад, к естественному праву // Россия и Чечня: поиски выхода. М., 2003.

17. Арутюнян Ю.В. и др. Этносоциология. М., 1999.

18. Аствацатурова М.А. Новые задачи диаспор в меняющихся политико-правовых условиях // Социальные конфликты. Экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 16. Москва Ставрополь. 2000.

19. Аствацатурова М.А. Возможности и пределы толерантности диаспор (теоретический аспект). // Ксенофобия на Юге России Ростов н/Д., 2002.

20. Аствацатурова М.А. Диаспоры Ставропольского края: этносоциальная и этнополитическая динамика // Общественные науки (СевероКавказский регион). 2002. №4.

21. Аствацатурова М.А. Этнокультурное ассоциирование диаспор в условиях конфликтогенного процесса // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов н/Д., 2003.

22. Бабаков В.Г. Межнациональные противоречия и конфликты // Социально-политический журнал. 1994. № 7-9.

23. Бабаков В.Г., Семенов В.М. Национальное самосознание и национальная культура. М., 1996.

24. Бабейко Ф.С. Общение народов и социальный прогресс. Кишинев, 1983.

25. Бажаев М. Нужна ли России Чечня без чеченцев // Вестник ЛАМ. 2001. №3.

26. Балабанова Е.С. Социально-экономическая зависимость и социальный паразитизм: стратегии «негативной» адаптации // Социологические исследования. 1999. №4.

27. Балкашев А.П. Азбука национализма. М., 1992.

28. Барбашин М. Экологическая безопасность и этнополитические конфликты. // Национальная безопасность и региональная безопасность на Юге России: новые вызовы. Ростов н/Д., 2003.

29. Басханова JI.C.-Э. Чечня: общественное мнение в условиях этнопо-литического конфликта. Ростов н/Д., 2004.

30. Безвербный А.А. Этнизация социальных противоречий // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов-на-Дону, 2003.

31. Белозеров B.C. Этнодемографические процессы в диаспорах на Северном Кавказе // Этнические проблемы современности. Вып. 4. Ставрополь. 1999.

32. Белозеров B.C. Русские на Кавказе: эволюция расселения // Русские на Северном Кавказе: вызовы XXI века. Ростов н/Д, 2002.

33. Бороноев А.О. основы этнической психологии. СПб., 1991.

34. Бороноев А.О., Павленко В.Н. Этническая психология. СПб., 1994.

35. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория. История, современность. М., 1987.

36. Варданян О.А. Этнокультурная память. Проблемы третьего тысячелетия. // Северокавказская цивилизация: вчера, сегодня, завтра. Пятигорск, 1998.

37. Васильев Ю.В. Этннополитические процессы Юга России на рубеже XX-XXI веков. Ростов н/Д., 2004.

38. Верещагин В.Ю. и др. Чеченская этнонациональная государственность: от самобытности к сепаратизму. Ростов н/Д., 2003.

39. Витковская Г. вынужденная миграция и мигрантофобия в России // Нетерпимость в России. Старые и новые фобии. М., 1999.

40. Вишневский А.Г. Распад СССР: этническая миграция и проблема диаспор. // Общественные науки и современность. 2000. №3.

41. Воробьев С.М. Основные предпосылки и причины этнополитической напряженности на Северном Кавказе // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов н/Д., 2003.

42. Воронцов В.А. Власть и право в Чечне // Современное положение Чечни: социально-политический аспект. Ростов н/Д., 2001.

43. Воронцов С.А. О некоторых причинах оттока русскоязычного населения из национальных республик Северного Кавказа //Русские на Северном Кавказе: вызовы XXI века. Ростов н/Д, 2002.

44. Вторжение в Россию. М., 2003.

45. Вяйринен. К теории этнических конфликтов и их решения. // Этнос и политика. М., 2000.

46. Гасанов Н.Б. Национальные стереотипы и образ врага. М., 1994.

47. Гасанов Н.Б. К проблеме этнопсихологической адаптации // Социологические исследования. 1995. №11.

48. Глейзер Н. Мультиэтнические общества: проблемы демографического, религиозного и культурного развития // Экономика и общество. 1998, №6.

49. Гозулов А.И. Морфология населения. Ростов н/Д., 1929.

50. Горшколепова И.В. Структура миграционной ситуации: конфликто-генное измерение // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов-на-Дону, 2003.

51. Гэллнер Э. Нации и национализм. М., 1994.

52. Гэрр Т.Р. Почему меньшинства восстают? Объяснение этнополити-ческого протеста и мятежа. // Этнос и политика. М., 2000.

53. Давлетшин К.Д. Нации и ислам. Казань, 1986.

54. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе (история и современность). М., 2001.

55. Дегтярев А.К. Русский вопрос на Северном Кавказе: сфера политического риска // Русские на Северном Кавказе: вызовы XXI века. Ростов н/Д, 2002.

56. Дегтярев А.К. Роль армии в становлении российской идентичности на Северном Кавказе. // Силовые структуры в этнополитических процессах на Юге России. Ростов н/Д., 2002.

57. Дегтярев А.К., Дьячук И.А. Неконтролируемая миграция как угроза безопасности России. // Национальная безопасность и региональная безопасность на Юге России: новые вызовы. Ростов н/Д., 2003.

58. Денисова Г.С. Этнический фактор в политической жизни России 90-х годов. Ростов н/Д., 1996.

59. Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология. Ростов н/Д., 2001.

60. Денисова Г.С. Русские в этностратификационной системе Северного Кавказа// Русские на Северном Кавказе: вызовы XXI века. Ростов н/Д., 2002,

61. Денисова Г.С., Уланов В.П. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социального статуса. Ростов н/Д., 2003.

62. Джунусов М.С. Культура межнационального общения. Белгород, 1982.

63. Джунусов М.С. Национализм в различных проявлениях. Алма-Ата, 1990.

64. Джунусов М.С. Национализм. Словарь-справочник. М., 1998.

65. Дзидзоев В.Д. Национальные отношения на Кавказе. Владикавказ, 1995.

66. Дмитриев В. Ресурсы традиционализма на Северном Кавказе // Россия и Чечня: поиски выхода. М., 2003.

67. Добаев И., Блохин В.П. Практические действия по блокированию регионального сепаратизма, выступающего под религиозным прикрытием. Силовые структуры в этнополитических процессах на Юге России. Ростов н/Д, 2002.

68. Добаев И.П. Исламский радикализм. Ростов н/Д., 2003.

69. Добаев И.П. Ислам и исламизм: компаративисткий анализ. // Консерватизм и традиционализм на Юге России. Ростов н/Д., 2002.

70. Драгунский Д.В. Этнополитические процессы на постсоветском пространстве и реконструкция Северной Евразии // Полис. 1995. №3.

71. Дробижева JI.M. Этнополитические конфликты. Причина и типология (конец 80-х начало 90-х годов) // Россия сегодня. Трудные поиски свободы. М., 1993.

72. Дробижева J1.M. историческое самосознание как часть национального самосознания народа. М., 1990.

73. Дробижева JI. Этническая социология в СССР в постсоветской России. М., 1998.

74. Дуденков А.В. Федерализм и этнические конфликты на Северном Кавказе // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов-на-Дону, 2003.

75. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М., 1996.

76. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М., 1999.

77. Иванчик А. «История учительница жизни»: горькие плоды учения (историческая подоплека этнических конфликтов) // Сегодня, 5 ноября 1994 г.

78. Игнатов В.Г. и др. Технологии управления этнополитическими процессами в Северокавказском регионе. Ростов-на-Дону, 1999.

79. Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., 1997.

80. Изучение преемственности этнокультурных явлений. М., 1998.

81. Ильин М.В. Ритмы и масштабы перемен. О понятии «процесс», «изменение» и «развитие» в политологии // Полис. 1993, №2.

82. Иорданский В. Глобальный этнический кризис или сумерки разобщенности // Мировая экономика и международные отношения. 1993, №12.

83. Ислам в современных республиках Северного Кавказа. Ростов н/Д., 2002.

84. Ислам и политика на Северном Кавказе. Ростов н/Д, 2001.

85. Исследование проблем сепаратистских ориентаций на Северном Кавказе как фактор национальной безопасности Российской Федерации (научный отчет). СКНЦ Высшей школы, Ростов-на-Дону, 2000.

86. Каграманов С.В. Институт гражданства республик и национальный суверенитет // Формирование культуры межнационального общения на Дону: опыт и проблемы. Ростов-на-Дону, 2002.

87. Кадыров А.А. Российско-чеченский конфликт: генезис, сущность, пути решения. М., 2003. Автореф. на соискание уч. ст. канд. полит-х н.

88. Кон Г. природа национализма. // Этнос и политика. М., 2000.

89. Консерватизм и традиционализм на Юге России. Ростов н/Д., 2002.

90. Конфликтная этничность и этнические конфликты. М., 1994.

91. Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов н/Д, 2003.

92. Кокмазов А.Ю. Этнополитические процессы на Северном Кавказе. Ставрополь, 1994.

93. Конфликтная этничность и этнические конфликты. М., 1994.

94. Кормильченко В.В. Миграция на юге России: постановка проблемы исследования //Известия высших учебных заведений (Северо-Кавказский регион). Общественные науки. 1998. №2.

95. Краснов Б.И. Конфликты в обществе // Социально-политический журнал, 1992. № 6-7.

96. Ксенофобия на Юге России Ростов н/Д., 2002.

97. Кубякин Е.О. Специфика правового регулирования экономической деятельности в полиэтнической среде. Силовые структуры в этнополитиче-ских процессах на Юге России. Ростов н/Д, 2002.

98. Лавров Л.И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л., 1978.

99. Лебедева Н.М. Социальная психология этнических миграций. М., 1993.

100. Лебедева Н.М. Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации начала 90-х гг. М., 1994.

101. Лебедева Н.М. Социальная психология этнических миграций. М., 1993.

102. Левин З.И. Менталитет диаспоры. М., 2001.

103. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1997.

104. Магомедов A.M. Традиции кавказских горцев. Махачкала, 1999.

105. Максаков И. и др. Два с половиной боевика (В Чечне подводят итоги амнистии) // Известия. 02.09.2003.

106. Мамакаев М. Чеченский тейп в период его разложения. Грозный, 1973.

107. Маркедонов С.М. Чечня. Война как мир и мир как война. // Ксенофобия на Юге России Ростов н/Д., 2002.

108. Межнациональные отношения в условиях нестабильности. Спб, 1994.

109. Межнациональные отношения сегодня (вып.4). Ростов н/Д Тбилиси, 1997.

110. Мельков С.А., Газиева Г. Оссобенности учета исламского фактора в деятельности министерства обороны РФ // Силовые структуры в этнополи-тических процессах на Юге России. Ростов н/Д, 2002.

111. Методология и опыт исследования межнациональных отношений. Ростов н/Д, 1992.

112. Миграция и безопасность России. М., 2000.

113. Милованов Ю.Е. О проблемах государственного строительства в Чеченской республике // Современное положение Чечни: социально-политический аспект. Ростов н/Д, 2001.

114. Мнацаканян М.О. Этносоциология нации, национальная психология, межнациональные конфликты. М., 1997.

115. Настасюк Н.П. Геополитические факторы возникновения и развития этнических конфликтов (на примере Приднестровья): Автореф. дис. канд полит. наук. Спб, 1994.

116. Национальная безопасность и региональная безопасность на Юге России: новые вызовы. Ростов н/Д., 2003.

117. Национальный вопрос на перекрестке мнений. М., 1992.

118. Нетерпимость в России. Старые и новые фобии. М., 1999.

119. Нечипоренко Л.А. Буржуазная социология конфликта. М., 1982.

120. Нухаев Х.-А. Русский цугцванг // Введено или Вашингтон М., 2001.

121. Нухаев Х.А. Чечня и Россия: одно ценностное пространство две общественные системы // Россия и Чечня: поиски выхода. М., 2003.

122. Общая и прикладная политология. М., 1997.

123. Овчинников А.И. Правовой плюрализм в системе мер предупреждения этнических конфликтов // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов н/Д., 2003.

124. Ожиганов Э.Н. Баланс власти и этнополитические конфликты в России // Этничность и власть в полиэтничных государствах: Материалы международной конференции 1993 года. М., 1993.

125. Панарин С. Национализм в СНГ: мировоззренческие истоки. // Этнос и политика. М., 2000.

126. Панеш Э.Х. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействие и эволюция. Спб., 1996.

127. Пацев А.В. Терроризм форма институализации ксенофобии на Северном Кавказе. // Ксенофобия на Юге России Ростов н/Д., 2002.

128. Перепелкин J1.C., Соколовский С.В. Этносоциология. Новосибирск, 1995.

129. Петров В.Н. Этнические мигранты и полиэтничная принимающая среда: проблемы толерантности //Социс. №7. 2003.

130. Платонов Ю.П. Этническая психология. СПб., 2001.

131. Поздняков Э.А. Национализм Национальные интересы. М., 1994.

132. Политологический словарь. М., 1994.

133. Политология для юристов. М., 2002.

134. Пономарев А.И. Пассионарная и маргинальная составляющие конфликтов на Северном Кавказе // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов н/Д., 2003.

135. Психология национальной нетерпимости. Минск, 1998.

136. Пути мира на Северном Кавказе. Независимый экспертный доклад. М., 1999.

137. Ракова И.В. Факторы формирования конфликтогенной мигрантофо-бии. // Ксенофобия на Юге России Ростов н/Д., 2002.

138. Регионоведение. Ростов-на-Дону, 2003.

139. Речкалов В. Идеология Басаева // Известия, 2004, 14 декабря.

140. Розин М.Д. Научный комплекс северного Кавказа. Ростов н/Д., 2000.

141. Розин М.Д. Сущий С.Я. Социально-этнические процессы в городской среде северного Кавказа: история, современность, перспективы. Ростов н/Д., 2003.

142. Россия и Чечня: поиски выхода. М., 2003.

143. Рябцев В.Н. Конфликтологическая работа на Кавказе в аспекте эт-нонациональных отношений: проблемы и перспективы. Ростов н/Д., 1999.

144. Савва М.В. Миграционные процессы и этнополитическая напряженность на Северном Кавказе // Формирование культуры межнационального общения на Дону: опыт и проблемы. Ростов н/Д., 2002.

145. Садохин А.П. Этнология. М., 2000.

146. Сарматин Е.С. Чеченский сепаратизм: истоки, формы, проявления, перспективы. // Ксенофобия на Юге России Ростов н/Д., 2002.

147. Северокавказская цивилизация: вчера, сегодня, завтра. Пятигорск, 1998.

148. Северный Кавказ: этнополитические и этнокультурные процессы в XX веке. М., 1996.

149. Сикевич З.В. Этносоциология: национальные отношения и межнациональные конфликты. СПб, 1994.

150. Сикевич З.В. Расколотое сознание: этносоциологические очерки. Спб., 1996.

151. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. Спб., 1999.

152. Силовые структуры в этнополитических процессах на Юге России. Ростов н/Д, 2002.

153. Скворцов Н.Г. Этничность: социальная перспектива// Социологические исследования. 1999. №1.

154. Смирнов А. Этнические культуры северокавказской геополитики // Международная экономика и международные отношения. 2000. №5.

155. Современное положение Чечни: социально-политический аспект. Ростов н/Д., 2001.

156. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М., 1997.

157. Соловьев А.И. Политология. Политическая теория, политические технологии. М., 2000.

158. Соловьев В.А. Проблемы урегулирования этнотерриториальных конфликтов и ликвидации их последствий. // Ксенофобия на Юге России Ростов н/Д., 2002.

159. Социальная культурная дистанция опыт многонациональной России. М., 2000.

160. Социально-этнические проблемы России и Северного Кавказа на исходе XX века. Ростов-на-Дону, 1998.

161. Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения. Вып. 10., М., 1995.

162. Сусоколов А.А. Структурные факторы самоорганизации этноса // Расы и народы. Вып. 20, М., 1990.

163. Тишков В.А. Этнический конфликт в контексте обществоведческих теорий // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения. Вып 2. 4.1. М., 1992.

164. Тишков В.А. и др. Чеченский кризис. Аналитическое обозрение. М., 1995.

165. Тишков В.А. Очерки теории и политика этничности в России. М., 1997.

166. Тишков В.А. Меньшинства в постсоветском контексте // Расы и народы. Вып.24., М., 1998.

167. Ториев Б.Х. Межнациональный конфликт: генезис-динамика-прогностика. М., 1996.

168. Торукалло В.П. Нация и национальные отношения. М., 1997.

169. Тощенко Ж.Т. Этнополитическая ситуация в России М., 1997.

170. Трусова Е.М. Возникновение конфликтных ситуаций на Северном Кавказе и их преодоление // Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения. Ростов-на-Дону, 2003.

171. Хаас Э. Типы национализма. // Этнос и политика. М., 2000.

172. Хабибулин К.Н. Национальное самосознание и интернациональное поведение. JL, 1989.

173. Ханаху Р. Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени (социально-философский анализ). Ростов н/Д., 2001.

174. Хасмагомадов Э. Трансформация социальной структуры и формирование политической элиты чеченского общества // ЛАМ, 2001, №3.

175. Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе. Ростов н/Д., 1997.

176. Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. М., 1994.

177. Цуциев А.А. Русские и кавказцы: очерк привычных восприятий // Научная мысль Кавказа. 2001. №3.

178. Цюрхер К. Мультикультурализм и этнополитический порядок в постсоветской России И Политические исследования, 1999. №6.

179. Червонная С.М. Тюркский мир в центре Северного Кавказа. Парадоксы этнической мобилизации. М., 1999.

180. Чернов П.В. Россия: этнополитические основы государственности. М., 1999.

181. Черноус В.В. Россия и народы Северного Кавказа: проблема куль-турно-цивилизационного диалога // Научная мысль Кавказа, 1999, №3.

182. Черноус В.В. Кавказ контактная зона цивилизаций и культур // Научная мысль Кавказа, 2000, №2.

183. Черноус В.В. Русская армия на Кавказе в XIX веке: основные функции в условиях войны и поствоенной адаптации. // Силовые структуры в эт-нополитических процессах на Юге России. Ростов н/Д, 2002.

184. Чеснов Я. Чеченцем быть трудно (тейпы, их прошлое и роль в настоящем) // Независимая газета, 1994, 22 сентября.

185. Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999.

186. Чугров С. Этнические стереотипы и их влияние на формирование общественного мнения // Мировая экономика и международные отношения, 1993. №1.

187. Шадже А.Ю. Национальные ценности и человек (социально-философский аспект). Майкоп, 1996.

188. Шадже А.Ю. Кавказская цивилизация или кавказская культура? // Научная мысль Кавказа, 2000, №2.

189. Шалснко В.Н. Модели конфликтных процессов и современные подходы к их разрешению // Социальные конфликты: Экспертиза. Прогнозирование. Технологии разрешения. М., 1994.

190. Шалиева Т.М. Этапы формирования и тенденции развития государственности народов Северного Кавказа // Северо-Кавказский юридический вестник, 1997, №3.

191. Шихирев П.Н. Динамика и особенности своевременного этнического конфликта //Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения. Вып. 10., М., 1995.

192. Этнические и этносоциальные категории. М., 1995.

193. Этничность. Национальные движения. Социальная практика. СПб., 1995.

194. Этнос и политика. М., 2000.

195. Этнос, нация, общество. Словарь. М., 1996.

196. Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск, 1999.

197. Ямсков А. Этнический конфликт: проблемы дефиниции и типологии // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., 1997.

198. Ястребов А. «Кавказский проект» для России // Завтра, 2002, № 32.

199. Epstein A.L. Ethos and Identity. London. 1978.

200. Gurr T. Why Do Minorities Rebel // Federalism against Ethnicity. Zurich, 1997.

201. Horowitz D. Ethic Groups in Conflict. Berkley, 1985.

202. Kriesberg L. Constructive Conflicts: From Escalation to Resolution. Lanham, New York, Oxford, 1998.