автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Пахомовские древности Западной Сибири: культурная атрибуция, хронологическая и территориальная локализация

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пахомовские древности Западной Сибири: культурная атрибуция, хронологическая и территориальная локализация"

На правах рукописи

0@4б15ииа

КОСТОМАРОВ Владимир Михайлович

ПАХОМОВСКИЕ ДРЕВНОСТИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ: КУЛЬТУРНАЯ АТРИБУЦИЯ, ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ И ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ЛОКАЛИЗАЦИЯ

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

- 2 п£Ц 2010

Тюмень-2010

004615008

Работа выполнена на кафедре археологии, истории Древнего мира и средних веков Института истории и политических наук ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Научный руководитель: доктор исторических наук

Матвеев Александр Васильевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук

Бобров Владимир Васильевич

кандидат исторических наук Полеводов Альберт Викторович

Ведущая организация: Институт проблем освоения Севера СО РАН

Защита состоится «14» декабря 2010 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.088.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Кемеровском государственном университете по адресу 650043, г. Кемерово, ул. Красная, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке КемГУ. Автореферат разослан «3» ноября 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат исторических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационная работа посвящена характеристике пахомовских древностей Западной Сибири, датирующихся эпохой поздней бронзы.

Актуальность темы диссертационной работы определяется комплексом факторов. Пахомовская культура выделена позже других андроноидных и изучена не так полно. К настоящему времени назрела необходимость в систематизации, обобщении и введении в научный оборот новых источников, а также уточнение хронологии пахомовской культуры. Комплексный анализ пахомовских материалов даст возможность использовать полученные результаты при интерпретации синхронных комплексов, отражающих историко-культурные процессы на соседних территориях. Обращение к пахомовской проблематике позволит дополнить новыми фактами и скорректировать сложившуюся культурно-хронологическую шкалу бронзового века Западной Сибири.

Целью исследования является культурно-хронологическая атрибуция пахомовских древностей в контексте общей концепции историко-культурного развития населения южной части Западной Сибири в бронзовом веке.

Задачи исследования включают: 1) анализ истории изучения андроноидных культур Западной Сибири и выделение узловых проблем в изучении пахомовских древностей; 2) определение ареала пахомовской культуры; 3) характеристику хозяйства и материальной культуры пахомовского населения; 4) реконструкцию погребального обряда; 6) определение относительной и абсолютной хронологии пахомовской культуры, локальной и хронологической специфики памятников; 7) создание и верификация схемы генезиса пахомовских традиций.

Объектом изучения выступают археологические источники, позволяющие всесторонне охарактеризовать пахомовскую культуру, а также и установить генезис и хронологию.

Предмет исследования составляет историко-культурный процесс в эпоху поздней бронзы на территории западносибирской лесостепи, характеризуемый постоянным взаимодействием населения и образованием разных археологических культур.

Территориальные рамки работы определяются ландшафтными и при-родно-климатическми условиями ареала пахомовских групп. Это полоса лесостепей и южной тайги в пределах Тоболо-Иртышского междуречья и бассейна р. Тара. В административном отношении данная территория охватывает южную часть Тюменской и западную часть Омской областей.

Хронологические рамки ограничены, с одной стороны, периодом распада федоровской культуры, а с другой, - временем появления сузгунских и бархатовских комплексов, т.е. примерно последней третью II тыс. до н.э.

Источниковый фонд исследования составляют материалы более 30 памятников, характеризующих пахомовскую культуру, материалы семи из них вводятся в научный оборот впервые. Памятники подразделяются на объекты, где пахомовский культурный слой исследован раскопками, и те, которые атрибутированы как пахомовские на основании разведочных работ, либо пахомовская керамика зафиксирована в культурном слое в качестве примеси. К первой группе относятся поселения Ботники 1в, Оськино болото, Ново-Шадрино VII, Большой Имбиряй 10, Заводоуковское 11, Ук III, Прорва, Пахомовская Пристань I, Инберень IV, Усть-Китерьма I, IV, Алексеевка XXI, Жар-Агач I, а также могильники Черноозерье II, Лихачевский, Усть-Терсюкский 2. Вторая группа представлена поселениями Большой Имбиряй 2, Борки, Ук VI, Сосновка 10, Новокарасук XVI, Усть-Логатка 37, 56, Крутинка II, Окунево X, Ак-Паш и др. В работе анализируются керамические коллекции свыше двух десятков памятников, статистической обработке подвергнуто около 520 сосудов, число которых определено по количеству шеек. Материалы для изучения пахомовской культуры были получены в разные годы археологической экспедицией Тюменского госуниверситета (раскопки A.B. Матвеева, Н.П. Матвеевой, В.Т. Галкина, О.М. Аношко, Ю.В. Костомаровой, В.М. Костомарова, разведки Т.Н. Рафиковой), Уральской археологической экспедицией (материалы раскопок В.И. Стефанова, О.Н. Корочковой, В.В. Евдокимова, Н.К. Стефа-новой), экспедицией Омского госуниверситета (материалы раскопок A.B. Полеводова, С.Ф. Татаурова, Л.В. Татауровой), экспедицией ИПОС СО РАН (раскопки A.A. Ткачева, разведки E.H. Волкова, И.Ю. Чикуно-вой). Коллекции хранятся в Музее археологии и этнографии Тюменского государственного университета, Музее археологии и этнографии Омского государственного университета, кабинете археологии Уральского государственного университета, секторе археологии и этнографии Института гуманитарных исследований ТюмГУ. В качестве сопоставительных исследований привлекаются материалы экспедиции ИАЭТ СО РАН под руководством В.И. Молодина1.

Методология работы базируется на общей теории познания и включает использование ряда принципов и подходов. Во-первых, мы руководствуем-

1 Автор выражает искреннюю признательность и благодарность коллегам за возможность использовать неопубликованные материалы раскопок и разведок.

ся системным подходом, в основе которого лежит рассмотрение объекта как целостного множества элементов в совокупности связей между ними, т.е. он представляется как система, посредством анализа которой возможно выявление закономерностей и взаимосвязей. Во-вторых, работа основана на структурном подходе, предполагающем исследование пахомовской культуры как многоуровневой иерархической структуры. В-третьих, мы используем принцип историзма, согласно которому пахомовская культура и отдельные ее элементы изучаются в динамике их изменений и обязательно учитываются конкретно-исторические условия существования пахомов-ского населения. Реализация принципа историзма способствовала разработке проблемы происхождения пахомовских групп и их трансформации на финальном этапе эпохи бронзы, при этом учитывались культурные и естественно-географические факторы. В-четвертых, в диссертации применяется принцип моделирования, предполагающий построение на основании имеющихся у нас археологических источников - фактов, модели одного из возможных вариантов развития. В-пятых, в работе реализуются принципы экологического подхода.

Методика исследования базируется на синтезе традиционных для археологии методов и приемов заимствованных ею из естественных и гуманитарных наук. При определении ареала пахомовской культуры использовался картографический метод. Для выявления особенностей системы природопользования пахомовских групп и расположения памятников применялся ландшафтный анализ. Для определения относительной хронологии и особенностей использования одной жилой площадки несколькими группами населения использовались методы стратиграфии и планиграфии культурного слоя. Для установления путей контактов и происхождения населения носителей пахомовской традиции использовался метод аналогий. Специфика и общие черты керамического комплекса устанавливались сравнительно-типологическим методом и приемами математической статистики. Кроме того, хозяйственная деятельность пахомовских групп реконструировалась на основании палеозоологических определений, трасологическом и функциональном анализе орудий труда2. Датировка пахомовских древностей осуществлялась с помощью методов датированных аналогий и радиоуглеродного анализа.

Научная новизна исследования заключается: 1) во введении в научный оборот ранее неопубликованных источников, в систематизации и обобщении широкого круга материалов, характеризующих андроноидную пахо-

; Палеозоологические коллекции пахомовских памятников определены П. А. Косинцевым. Радиоуглеродные даты пахомовских древностей получены Г.И. Зайцевой и Л.А. Орловой. Трасологический анализ произведен Ю.В. Костомаровой. Автор искренне признателен за проведенные анализы и определения.

мовскую культуру лесостепного Тоболо-Иртышья; 2) в уточнении ареала культуры; 3) в определении локальных особенностей керамических комплексов пахомовской культуры, объясняемых различными условиями их формирования на разных территориях; 4) в реконструкции хозяйственной деятельность пахомовцев, определяющей ее характер и своеобразие; 5) в обосновании хронологии пахомовских древностей; 6) в работе получила дополнительную аргументацию гипотеза о сосуществовании пахомовского и черкаскульского населения на территории Среднего Притоболья; 7) в диссертации обосновывается гипотеза о хронологической и территориальной дифференциации пахомовских древностей;

Практическая ценность диссертации заключается в том, что результаты проведенного исследования могут быть использованы при написании обобщающих работ по археологии и древней истории Западной Сибири, а также в учебно-методических целях. Могут привлекаться для подготовки различного рода баз данных, аналитических ГИС, электронных справочных изданий, публикаций по теме охраны и популяризации археологического наследия, а также для подготовки музейных экспозиций.

Апробация работы нашла отражение в докладах на ряде Международных, Всероссийских и региональных конференций в Омске (2002 г.), Томске (2003 г.), Новосибирске (2004, 2006 гг.), Тюмени (2002 - 2008 гг.) Отдельные положения диссертации изложены в 14 публикациях, в том числе две в реферируемых изданиях.

Структура работы подчинена решению поставленных задач и состоит из введения, трех глав и заключения, списка литературы и архивных источников. В приложение включены: описание памятников, методика статистической обработки керамики, статистические расчеты и таблицы, а также альбом иллюстраций.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, цели и задачи, хронологические и территориальные рамки, методика и методология работы, определяется круг использованных источников, практическая значимость исследования и его апробация.

Глава I. История изучения андронондных культур Западной Сибири

В главе дан обзор основной литературы по андроноидной проблематике, показывающий историю формирования и изучения основных проблем. Раздел состоит из двух параграфов, которые соответствуют выделенным нами этапам.

В первом параграфе «Первый этап (20-е - начало 90-х гг. XX в.)» рассматривается начало изучения андронондных древностей Сибири. Установлено что первые андроноидные культуры были изучены задолго до появления самого термина «андроноидный». В хронологическом порядке приводятся точки зрения исследователей по проблемам культур постфедоровской эпохи. Установлено, что андроноидная проблематика уходит корнями в изучение андроновских культур и памятников карасукской эпохи. Развитие взглядов С.А. Теплоухова позволило сформировать основу для дальнейших исследований культур эпохи бронзы. М.П. Грязновым были выделены несколько вариантов карасуких древностей, на территории Западной Сибири. К середине 50-х гг. сложился достаточно представительный корпус источников для выделения отдельных археологических культур. Первой из них по материалам культового места Сузгун II была выделена сузгунская культура. Авторами отмечалась близость ирменских и суз-гунских традиций, а сама культура датирована серединой II - рубежом II-I тыс. до н.э., при этом ученые не связывали сузгунскую культуру и андро-новскую. С середины 70-х к сузгунской проблематике обращается М.Ф. Косарев. Раскопки городища Чудская Гора позволили дополнить существующую концепцию сузгунских древностей. Керамика Чудской горы, согласно концепции исследователя, делится на две хронологические группы. Артефакты из нижних горизонтов были отнесены к андроноидной эпохе, а находки из верхнего горизонта соотносились с «последующей эпохой». В 80-х гг. В.И. Молодин по материалам поселения Новочекино 3 выделил ба-рабинский вариант сузгунской культуры, который, по мнению исследователя, находился под прямым влиянием ирменской культуры. Сузгунский комплекс Барабы был датирован ученым IX-VIII вв. до н.э. На этом же этапе выходит ряд работ посвященных сузгунским материалам Прииртышья.

А.Я. Труфановым были выделены три этапа в формировании сузгунской культуры.

В рамках этого же этапа К.В. Сальниковым была выделена черкаскуль-ская культура. Исследователь предполагал наличие связей черкаскульского населения с андроновским, считая первое андроноидным. B.C. Стоколос, пересмотрел положения о хронологии и характере черкаскульских древностей и отнес их к лесным автохтонным культурам с датировкой XVI-XIII вв. до н.э. Л.П. Хлобыстин предположил, что черкаскульская культура сформировалась на основе андроноидной коптяковской. М.Ф. Косарев, также считал черкаскульскую культуру андроноидной. Им же ранее была выделена еще одна андроноидная культура - еловская культура в Приобье, памятники которой В.И. Матющенко соотносил с ирменско-еловской культурой. В 70-80-х гг. В.А. Посредников и Ю.Ф. Кирюшин существенно расширили источниковую базу для изучения еловской культуры, скорректировали ареал, определили локальные особенности еловских групп.

В те же годы материалы могильников Старый Сад и Преображенка позволили В.И. Молодину выдвинуть гипотезу об интенсивном взаимодействии местного барабинского населения и различных групп мигрантов с юга. Ряд исследователей пришли к выводам о расселении и контактах бегазин-ских и алексеевско-саргаринских групп. По мнению А.Х. Маргулана, бега-зинские традиции сформировались на позднеандроновской основе. Г.Б. Здановичем по наличию в керамическом комплексе валиковой керамики было предложено объединить ряд культур в одну.

В середине 80-х гг. A.B. Матвеевым разработана периодизация ирмен-ской культуры (быстровский, ирменский, позднеирменский этапы), время ее формирования сдвинуто в последнюю четверть II тыс. до н.э., а также выделены еще более ранние памятники ордынского типа, относящиеся, по мнению ученого, к переходному андроновско-ирменскому периоду эпохи поздней бронзы в лесостепном Приобье. Выделение ордынских комплексов позднее было поддержано В.А. Захом, который датировал их XII в. до н.э.

Некоторые алтайские материалы, причем как идентичные быстровским, так и существенно от них отличающиеся, были отнесены Ю.Ф. Кирюши-ным и А.Б. Шамшиным к андроноидной корчажкинской культуры, которую они считали синхронной ирменской.

В 1987 г. О.Н. Корочковой по результатам сравнения материалов памятников Тоболо-Иртышского региона была выделена пахомовская культура. Исследователем были определены специфические черты, описан источни-ковый фонд и ареал культуры. Таким образом, к концу 80-х годов был определен круг андроноидных культур и обозначены основные проблемы в их изучении. Основным содержанием этапа является создание базиса для дальнейших изысканий.

Во втором параграфе «Второй этап (начало 90-х гг. - начало XXI в.)» охарактеризована историография последнего времени по андроноидной проблематике. В начале 90-х годов происходит рост комплексных исследований, посвященных историко-культурной ситуации в Сибири и ее отдельных районах. Выходит серия публикаций по еловской культуре. Одной из новых гипотез, высказанной В.И. Матющенко, было упоминание о бегазы-дандыбаевском материале или же похожем на него среди артефактов могильника Еловка II. К сожалению, данная мысль не получила должного развития.

Ю.Ф. Кирюшин отметил, что еловская культура сложилась в XIII-XII вв. до н.э. в южно-таежном Обь-Иртышье на основе взаимодействия племен раннееловского этапа с населением бегазы-дандыбаевского типа и позд-неалакульским населением из Тюменского Притоболья.

Корчажкинская проблематика отошла на второй план на фоне обсуждения проблем других андроноидных культур Сибири. К ней вернулись лишь в начале XXI века. Исследования сводились лишь к публикации материалов отдельных памятников.

Ряд исследователей обратился к проблемам черкаскульской культуры. А.Ф. Шорин, М.Ф. Обыденнов, Т.М. Потемкина продолжали рассматривать черкаскульскую культуру как андроноидную. Традиционно считалось, что основой для формирования черкаскульской культуры выступили местные энеолитические племена. На этом основании выстраивался последовательный, генетически преемственный ряд: аятские комплексы - коптяковские комплексы - черкаскульские и федоровские группы, отсюда постулировалась угорская принадлежность этих культур. Новый подход был предложен A.B. Матвеевым. Он отнес черкаскульскую культуру к одной из андронов-ских культур, связанную с постфедоровским этапом древней истории Зауралья.

Новые открытия были сделаны в изучении сузгунских древностей. Выходят работы В.Т. Галкина, А.Я. Труфанова, A.B. Полеводова, екатеринбургских исследователей. Помимо публикации результатов новых изысканий, омскими учеными было предложено считать пахомовские древности ранним этапом сузгунской культуры. Итогом работы в данном направлении стала диссертация A.B. Полеводова по сузгунской культуре (2003).

С конца 90-х гг возрастает интерес к пахомовской проблематике. Исследования экспедиций ТюмГУ и ИПОС СО РАН значительно расширили источниковую базу пахомовских древностей, часть материалов была опубликована. Ряд концептуальных положений были высказаны A.B. Матвеевым, в частности, выдвинута гипотеза о сосуществовании пахомовского и черкаскульского населения. В это же время к пахомовской проблематике вернулась О.Н. Корочкова. Следует отметить, что взгляды исследователя не претерпели изменений, как и источниковая база на которых они строились. Второй этап продолжается и в настоящий момент и отличается от первого, прежде всего содержанием исследований, тематикой, которая включает в себя большее количество культур, нежели изыскания характеризуемые нами ранее.

Подытоживая исследования по историографии андроноидных древностей можно отметить, что с пополнением корпуса источников и выделением большего количества культур постфедоровского времени сущность и значение термина «андроноидный» начинает трансформироваться. На первом этапе, который совпадает с выделением новых культурных образований (еловская, пахомовская, корчажкинская культуры), понятие «андроноидный» понималось не только как частью тождественный археологический материал с похожими традициями, но и как обозначение генетической преемственности с андроновской группой. В более поздних исследованиях можно выделить второй и пока что заключительный этап в понимании «ан-дроноидности». На современном этапе, большинство исследователей, употребляя термин «андроноидная культура» подразумевают, что это определенная группа населения, возникшая в результате контактов федоровцев и местных групп населения.

Глава 2. Памятники и материальная культура пахомовского населения

В первом параграфе «Ареал и поселения пахомовской культуры», рассматривается территория расселения и поселения. В настоящий момент известно около 30 памятников пахомовского населения. Поселения и мо-

гильники приурочены к бассейнам таких рек, как Исеть, Тобол, Ишим, Иртыш, Тара и Омь, а также к их озерным системам.

Самыми западными пахомовскими объектом являются Усть-Терсюкский 2 курганный могильник, среди поселенческих комплексов селище Ботники 1в, расположенное в междуречье Исети и Тобола. На территории Тюменского Притоболья зафиксирована компактная группа памятников пахомовской культуры. Северная граница ареала пахомов-ских древностей проходит по расположенным в районе слияния рр. Исеть и Тобол поселениям Оськино Болото и Большой Имбиряй 10. Восточнее, на территории Приишимья, выявлено три памятника - поселение Пахо-мовская Пристань I, Лихачевский могильник, поселение Ир II. В зоне Ишимо-Иртышского междуречья группа памятников пахомовской культуры компактно расположена по берегам Крутинских озер. Восточный рубеж расселения носителей пахомовских традиций проходит в устье р. Тара (правый приток р. Иртыш) и маркирован поселениями Алексеевка XXI и Окунево X. Самый северный памятник этого района - поселение Прорва, южный - селище Жар Агач I. Последний объект расположен в степной зоне и является самым южным памятником на протяжении всего. Таким образом, ареал включает в себя лесостепные участки Тюменского Притоболья и Ишимо-Иртышья.

Рассматривая планировку селищ можно отметить, что сооружения располагались по линейно-уличному принципу в один или несколько рядов параллельно генеральной береговой линии. Как правило, постройки на площади поселка расположены компактной группой, реже несколько удалены друг от друга. Общим признаком для всех пахомовских памятников является то, что, они не укреплены. Однако при раскопках в 2009 г. на поселении Заводоуковское 11 обнаружены остатки невыраженных в рельефе укреплений - рва и вероятно ям от частокола.

На сегодняшний день изучено 14 сооружений пахомовской культуры. Большая часть из них - это одно, реже двухкамерные постройки средней площадью до 80 кв. м, углубленные в материк на 0,30-0,50 м. Интерьер пахомовских жилищ достаточно прост. Как правило, в сооружении находилось несколько т.н. хозяйственных ям, которые, судя по находкам, использовались для хранения или утилизации продуктов. Практически в каждом жилище зафиксированы прокалы от очагов, количество которых варьируется от одного до трех. Очаги покрупнее располагались в центре. Малень-

п

кие кострища находились у стенки сооружения или у входа. Также на территории поселений представлены зольники и немногочисленные колодцы. Святилищ пахомовской культуры на данный момент не обнаружено.

Таким образом, мы видим, что ареал пахомовской культуры ограничен территорией Тоболо-Иртышья и совпадает с территорией расселения ан-дроновской общности. Поселения имеют все черты присущие большинству памятников эпохи бронзы лесостепи Западной Сибири, выраженные в планировке, зонах хозяйственно-бытового использования, традициях домостроительства.

Во втором параграфе «Погребальные памятники пахомовского населения» рассматриваются источники по погребальному обряду. Его характеризуют материалы Лихачевского и Черноозерского II могильников, отдельные погребальные комплексы могильника Усть-Терсюкского 2, а также погребения, обнаруженные при исследовании поселений Пахомовская Пристань I, Ново-Шадрино VII.

Общим для этих памятников является расположение на высоких берегах рек, малая высота курганов или же грунтовый характер погребений. Практически во всех ямах встречен сопроводительный инвентарь, представленный горшками и бронзовыми предметами. Погребения совершены по обряду ингумации. Для керамики из погребений характерны горшки приземистых, профилированных и слабо профилированных форм с развитым гео-метризмом и принципом построения декора по косой сетке. Исключением для некрополей можно назвать разнообразный ритуал погребения на Усть-Терсюкском 2 могильнике, где наряду с ямными захоронениями по обряду ингумации встречено захоронение нескольких индивидов на материке.'Еще более уникален случай создания специального погребального сооружения в одной из ям этого могильника. Однако захоронения присутствуют не только в некрополях, но и в культурном слое поселений пахомовской культуры.

Помимо оригинального погребального обряда на памятниках пахомовской культуры зафиксирована еще одна традиция захоронений. Известен погребальный комплекс, связанный с зольником поселения Ново-Шадрино VIJ. В первом зольнике данного поселения под толщей перемешанных различных костей были обнаружены и фрагменты костяка человека. Во втором зольнике, в его заполнении, было найдено много палеозоологических останков и многочисленные фрагменты человеческих костей. Также известны захоронения на площади поселений в жилищах.

В целом пахомовские погребальные традиции иллюстрируют процесс трансформации андроновских культов в позднебронзовые. На первый

взгляд, он может показаться размытым, без устоявшихся стандартов, которые характерны для большинства групп андроновского населения. Но суть периода такова, что именно состояние нестабильности и есть основное культурное содержание, которое и проявилось в таком погребальном обряде. Те андроновские черты, которые были присущи алакульским, федоровским, черкаскульским и другим группам населения с течением времени были модифицированы или утеряны, а группы гребенчато-ямочного населения привнесли много нового, самобытного в трансформированные андроновские культы.

Третий параграф «Керамический комплекс пахомовской культуры» посвящен характеристике керамики. Керамический комплекс пахомовской культуры представлен материалами таких памятников как Пахомовская Пристань I, Ново-Шадрино VII, Ук III, Ботники 1в, Инберень IV, Усть-Китерьма I и Усть-Китерьма IV, Заводоуковское 11, Оськино Болото, Большой Имбиряй 2 и 10, Прорва, культурным слоем бронзового века городища Инберень IV. Кроме того, отдельные сосуды пахомовского облика происходят из могильников Черноозерье II, Лихачевский, Усть-Терсюкский 2, некоторые аналогии пахомовской керамике находят емкости из погребений могильника Гришкина Заимка (раскопки В.И. Молодина).

Всего статистической обработке нами было подвергнуто около 500 фрагментов шеек сосудов с памятников Пахомовская Пристань I (179 шеек сосудов), Ново-Шадрино VII (97 шеек сосудов), Большой Имбиряй 10 (103 шейки сосудов), Заводоуковское 11 (105 шеек сосудов), Усть-Китерьма I (52 шейки сосудов), Усть-Китерьма IV (70 шеек сосудов).

Пахомовские сосуды делятся на два, реже на три типа, которые в разных пропорциях встречены практически во всех комплексах. Первый тип - это сосуды небольших приземистых форм, с округлым или приостренным венчиком, с развитой геометрической орнаментикой, близкой по духу и, вероятно, происхождению андроновским-федоровским мотивам. Вторая группа сосудов, представлена формами горшечно-баночного типа, или же горшками с прямой шейкой, с округлым, реже уплощенным венчиком. В орнаментике данной группы преобладают гребенчато-ямочные мотивы. Третья группа сосудов характерная для Тоболо-Ишимского региона, представлена маленькими сосудиками. Четвертая группа выделена для регионов Прииртышья это неорнаментированные сосуды с воротничком.

При рассмотрении визуализированных результатов анализа соответствий нами было определено, что поселения Усть-Китерьма I и Усть-Китерьма IV группируются по таким признакам как: неорнаментированный сосуд, жемчужник, вертикальные оттиски зигзага, меандры и воротники. Следующая группа поселений, а именно Пахомовская Пристань I, Ново-Шадрино VII и Большой Имбиряй 10 были объединены в одну группу по следующим признакам: канелюры, валик, фигурный штамп, прочерчивание, горизонтальный зигзаг, нисходящая лесенка, гребенчатый штамп, сетка ямки круглые, насечки. Комплекс поселения Заводоуковское 11 не попал в эти группы из-за небольшой доли признаков, присущих первой и второй группе и большому количеству таких элементов орнамента, как каплевидные вдавления, скоба и псевдошнур. Данные показатели говорят о хронологических и территориальных особенностях сравниваемых памятников.

Таким образом, пахомовскую посуду характеризуют следующие элементы декора: ямки различных видов, каплевидные вдавления, неглубокие каннелюры, насечки, слабовыраженные валики, оттиски наклонных и вертикальных отрезков, горизонтальные прочерченные и штампованные линии, горизонтальный и вертикальный зигзаг, «елка», сетчатые узоры, треугольники как резные, так и штампованные, нисходящая лесенка - состоящая из нескольких нисходящих каплевидных вдавлений в верхней части шейки, а также ромбы, оттиски скобы, уголковый штамп, заштрихованные ленты, реже меандры. В подавляющем большинстве декор расположен в зоне венчика и шейки, реже на переходе от шейки к тулову. Придононная часть сосуда и дно не орнаментировались, на тулове встречены меандро-видные композиции и узоры из заштрихованных лент.

Особо важно понять, чем отличается декор пахомовской и сузгунской керамики. Ведь именно анализ декора помогает расчленить эти родственные, генетически преемственные традиции. За основу мы взяли описания сузгунской керамики, приведенные в литературе.

Пахомовскую и сузгунскую керамику сближают, в первую очередь, элементы декора и формы сосудов. Однако здесь есть тонкости, которые и позволяют в итоге различать эти комплексы. Во-первых, сузгунская посуда не имеет разделения на гребенчато-ямочную и т.н. «нарядную». Сузгунские сосуды синкретичны в этом отношении, и не имеют таких четко определимых групп, как в пахомовском комплексе. Декор пахомовских сосудов раз-

нообразнее и сложнее по сравнению с сузгунскими. Можно сказать, что па-хомовский орнамент ближе к андроновскому, так как сохраняет самобытные черты федоровской линии развития. Сузгунская же керамика имеет более выраженный «лесной» облик. Геометризм, характерный для пахомов-ского андроноидного комплекса, развивается по линии унификации, поэтому меандровидные раппорты меняются на простые узоры из заштрихованных лент на сузгунской посуде. При этом доля таковых элементов орнамента, как меандры, желобки, косые треугольники, насечки, сетка на сузгунской керамике либо уменьшается, либо исчезает вовсе. Такие элементы орнамента как скоба, уголковые вдавления, разнонаправленные наклонные отрезки количественно возрастают в сузгунских комплексах. Соотношение техник исполнения орнаментации не изменилась, как и их набор. По форме сосудов сузгунские более крупные, чаще встречаются емкости с выраженной профилировкой, иногда даже с прямой и сильно отогнутой шейкой. Особо можно отметить такую группу сосудов, как приземистые круглодон-ные горшки, абсолютно не характерные для керамики пахомовской культуры.

При всем вышесказанном пахомовский декор легко узнаваем среди других материалов. Керамика имеет четкие диагностирующие черты, общие для пахомовских памятников на всем ареале. Этот факт дает нам основание считать декор сосудов пахомовской культуры уникальным, а население самостоятельным в культурном отношении.

Четвертый параграф «Характеристика хозяйственной деятельности» посвящен анализу экономики пахомовской культуры. Анализ материалов позволил не только подтвердить вывод о комплексном характере хозяйства пахомовского населения, но и дополнить его новыми сведениями. Ведущей отраслью экономики пахомовских групп было скотоводство. Видовой состав фаунистических остатков с пахомовских селищ Ново-Шадрино VII и Пахомовская Пристань I показывает преобладание в составе стада лошади (44 и 42 % соответственно) и крупного рогатого скота (36 и 37 %), доля мелкого рогатого скота 20 и 21%. Совершенно другие факты получены по материалам селища Большой Имбиряй 10. Количество костей крупного рогатого скота составляет на этом селище 62 % от общего количества останков домашних видов, мелкого рогатого скота - 8,3 %, лошади - 29,7 %. Общий показатель домашних видов животных равняется 95,3%, диких соответственно 4,7%. Скорее всего, такое соотношение костей диких и домашних животных, крупного и мелкого рогатого скота и лошади на этом

памятнике, присущее, в большей мере, для скотоводства черкаскульских групп, можно объяснить смешанным пахомовско-черкаскульским характером материалов селища Большой Имбиряй 10.

Сравнение результатов палеозоологических определений, полученных с федоровских, черкаскульских, бархатовских поселений с пахомовскими с учетом общей историко-культурной ситуации в регионе, позволило установить ряд закономерностей. Прежде всего, следует отметить изменение в соотношении домашних и диких животных в сторону увеличения количества последних на пахомовских. Этот факт свидетельствует о повышении роли присваивающих отраслей в хозяйстве, что подтверждается и анализом производственного инвентаря, в числе которого отмечено повышение количества орудий, связанных с охотой и рыболовством. Кроме того, именно в пахомовское время происходят изменения в составе стада, выразившиеся в уменьшении количества особей крупного рогатого скота и в увеличении поголовья мелкого рогатого скота и лошади. При изучении пахомовских поселков на сегодняшний день не обнаружены сооружения для содержания скота, зафиксированные на андроновских памятниках, что может объясняться уменьшением количества крупного рогатого скота в стаде.

Тип скотоводства можно определить как придомно-пастушеский, для которого характерно сочетание стойлового содержания животных и их выгона, но с возвращением стада на ночь в селище. Животноводство обеспечивало не только потребности в еде, но и давало сырье для ткацкого и кожевенного производств, связанных с изготовлением одежды. Кости скота широко использовались для получения орудий труда - проколок, тупиков, лощил и др.

Одной из присваивающих отраслей в хозяйстве пахомовского населения являлась охота. Охота давала дополнительные источники пропитания, а так же обеспечивала материалом для изготовления одежды. Важное место в структуре хозяйства пахомовцев играло рыболовство. О его значимости свидетельствуют многочисленные, находки грузил для рыболовных сетей и их разнообразие, в большей степени проявившееся на пахомовских комплексах Притоболья. Грузила можно разделить на четыре категории: под-прямоугольные уплощенной формы с двумя и одним желобками-перехватами, округлые со сквозным отверстием, атак же шарообразные.

Данных о знакомстве пахомовского населения с земледелием на сегодняшний день отсутствуют. Обнаруженные на памятниках песты могли использоваться для измельчения других материалов, например шамота, который в качестве примеси присутствуют в большинстве керамических сосудов.

Обитатели пахомовских поселков занимались керамическим, металлообрабатывающим, кожевенным, ткацким, камне- и костеобрабатывающими и другими производствами.

Таким образом, анализ имеющихся в нашем распоряжении источников позволяет конкретизировать вывод о комплексном хозяйстве пахомовского населения, сочетавшем скотоводство, охоту и рыболовство, а также ряд производств. При этом, нам удалось установить, что соотношение обозначенных отраслей на селищах не являлось одинаковым. На наш взгляд, зафиксированные локальные особенности могут объясняться отличающимися конкретными условиями проживания носителей пахомовских традиций на различных территориях. Инвентарь с пахомовских поселений в технологическом и функциональном отношениях находит аналогии в материалах федоровской, черкаскульской, сузгунской, еловской культур эпохи бронзы. Нами выделены орудия, использованные на разных этапах металлообрабатывающего, кожевенного, керамического производств. Население пахомов-ской культуры вело комплексное хозяйство, которое полностью удовлетворяло население продуктами питания, сырьем для изготовления одежды и утвари. Все элементы экономики пахомовских групп тесно взаимосвязаны и в совокупности обуславливали успешную адаптацию и выживание населения на занимаемых им территориях.

Глава 3. Пахомовская культура в историко-культурных процессах конца эпохи бронзы Западной Сибири

Первый параграф «Хронологическая позиция пахомовских древностей, генезис культуры» посвящен исследованию происхождения и датировке пахомовских древностей.

Решение вопроса о хронологии напрямую связано с изучением генезиса культуры, так как, имея представления о датировке пахомовской культуры, мы можем развивать гипотезу о происхождении и дальнейшем развитии традиций пахомовского населения.

Подходя к решению вопроса о генезисе культуры, можно говорить, что на основании анализа декора керамических изделий авторы, обращающиеся к пахомовской проблематике, пришли к единодушному мнению о двух-компонентности декоративной традиции пахомовцев. В числе основных

элементов украшения присутствуют, как федоровские мотивы, так и приемы, использованные носителями гребенчато-ямочных культур.

Процесс формирования пахомовских традиций протекал сложно и состоял, скорее всего, из нескольких этапов. Первоначально при проникновении и продвижении федоровских групп в восточные регионы Зауралья они сталкивались с автохтонным населением, которое являлось представителями ташковской, логиновской, кротовской культур. В результате автохтонное население, вероятно, сместилось в зону подтайги и тайги. Образовавшееся в результате контактов местных и пришлых групп население несло в себе уже синтезированные традиции своих предков. Одновременно с этим шел процесс эволюции и самих федоровцев, финальной стадией, которой, скорее всего, стали памятники типа Дуванское XVII и Черемуховый Куст в Притоболье, памятники черноозерского типа в Прииртышье. На такой основе и начали формироваться те андроноидные традиции, которые были присущи пахомовской и последующим культурам. На территории Зауралья в результате развития федоровских складываются лесостепные черкаскуль-ские комплексы - продолжатели андроновской линии развития, которые датируются ХУ1-Х1У вв. до н.э. Решение вопросов происхождения гребенчато-ямочного орнаментального компонента и андроновского геометризма заслуживает особого внимания, как индикатора исходной территории формирования пахомовской культуры. Имеющиеся на сегодняшний день в нашем распоряжении источники не позволяют сделать однозначных выводов по этому вопросу. Маловероятно, что раннебронзовые гребенчатые комплексы лесостепного Притоболья могли дожить до федоровского времени. В Прииртышье имеется так называемая гребенчато-ямочная подоснова, в виде кротовской культуры, которая непосредственно была участником интеграционных процессов с федоровским населением, о чем свидетельствуют материалы поселения и городища Черноозерье I. В пользу того, что па-хомовская орнаментика наиболее близка черноозерской говорит наличие таких элементов, как наклонный оттиск, валик, ямки, разреженность орнаментального поля свидетельствует, скорее всего, о наличии базовых кро-товских элементов. Развитый геометризм в декоре в виде треугольников, ромбов, меандров был присущ керамике андроновских племен.

Датировка культуры устанавливается как методами абсолютного датирования, так и по аналогиям в материалах соседних культур. Радиоугле-

родный анализ позволяет определить возраст пахомовской культуры в рамках XIV-XII вв. до н.э., об этом хронологическом периоде свидетельствуют и культурно-хронологическая шкала, и датировки предметов и изделий и бронзы. Эти рубежи ограничивают датировки позднефедоровских комплексов селищ Щетково 2 и Черемуховый куст и бархатовских памятников Притоболья.

Второй параграф «Проблемы типологии и дифференциации пахомов-ских древностей» посвящен выделенным локальным группам в пахомовской культуре. Существует несколько точек зрения на пахомовские древности, которые сводятся к двум противоположным гипотезам. Первая говорит о том, что эти памятники оставлены носителями самостоятельной культуры, вторая заключается в соотнесении пахомовских древностей с ранним этапом сузгунской культуры.

При первом рассмотрении действительно мы имеем достаточное сходство керамических комплексов пахомовской и сузгунской культур, сходные элементы хозяйства, общие участки ареала. Но их отношение к андронов-ским традициям имеет различную степень силы. По нашему мнению, нужно рассматривать процесс культурогенеза в более широком аспекте.

По мнению A.B. Полеводова гребенчато-ямочный компонент, который встречен как на пахомовской, так и на сузгунской керамике связан с культурами докротовского времени, то есть фактически с эпохой энеолита -ранней бронзы. Затем этот компонент был «транслирован» в традиции населения оставившего памятники черноозерского типа, а потом, пройдя через пахомовскую культурную традицию, гребенчато-ямочные мотивы испытали ренессанс (Полеводов, 2003). Но если для территории Прииртышья, схема культурно-хронологических комплексов разработана детально, то для регионов Среднего Притоболья и Тоболо-Ишимской лесостепи автор, на наш взгляд, не учитывает специфику развития андроновских древностей в этих районах. В пользу точки зрения о самостоятельности пахомовских древностей можно привести следующие аргументы: на всех изученных нами памятниках, где присутствуют артефакты пахомовской культуры в При-тоболье и Приишимье, мы не обнаружили сузгунского слоя, есть отдельные черты на керамике, но это не является веским аргументом в пользу сузгунской принадлежности этих памятников, а расценивается лишь как некая универсалия андроноидной общности.

Обратимся к типологии пахомовских древностей. Согласно анализу соответствий, мы выделили обособленную группу памятников Тоболо-Ишимья и группу памятников Прииртышья. Даже при визуальном знакомстве с материалами видны отличия памятников этих двух зон, проявившиеся уже в своеобразии каждого комплекса, которое выражается и в декоре, и в форме сосудов, и в типе хозяйства. К ранним памятникам пахомовской культуры мы относим поселения Ново-Шадрино VII и Пахомовская Пристань I, Лихачевский могильник, облик керамики которых наиболее близок к андроновским сосудам. Это выражается в большей доле косых треугольников на шейке и тулове горшков, наличии меандров. Более позднее положение занимает комплекс поселения Большой Имбиряй 10, где зафиксировано совместное залегание черкаскульских и пахомовских керамических комплексов, что, в свою очередь, отразилось на облике пахомовской посуды, увеличилась доля емкостей с синкретичными чертами. Так, встречаются баночные сосуды с характерными узорами пахомовского типа. Для Прииртышья этому этапу, скорее всего, синхронен комплекс поселения Усть-Китерьма I. Более ранние комплексы для этого региона представлены материалами поселения Прорва, городища Инберень IV, могильника Черноозе-рье 2. Отдельные сосуды с этих памятников находят аналогии в черноозер-ской посуде. Поздние материалы для пахомовской культуры различаются в большей степени проявлением признаков культур преемственных ей. В Притоболье это поселения Заводоуковское 11 и Оськино Болото, могильник Усть-Терсюкский 2, в Прииртышье - материалы памятника Усть-Китерьма IV. Для памятников Притоболья в комплексе отмечаются черты присущие для бархатовских групп, в Прииртышье начинают проявляться сузгунские черты. В силу сложной стратификации объекта затруднительна типологическая интерпретация материалов поселения Алексеевка XXI. Считаем уместным заметить, что пахомовские комплексы Притоболья появились, вероятно, в процессе подвижек носителей андроноидной традиции в западном направлении. Этому не противоречит и анализ системы расселения пахомовцев, располагавших свои поселения вдоль наиболее пригодных водных транспортных путей. О степени подвижности говорит и анализ системы хозяйства, мобильное стадо, наличие таких отраслей хозяйства как охота и рыболовство, которые являются наиболее устойчивыми приемами в плане адаптации к природным условиям. Необходимо отметить, что пахо-

мовские древности не являются прямым продолжателем федоровской линии развития, а представляют лишь одну из ее многочисленных ветвей. В свою очередь сузгунская культура складывается на уже сформировавшихся пахомовских традициях. Затем, сузгунские группы начинают продвигаться в южно-таежные районы Прииртышья, где и складывается их окончательный облик. На наш взгляд не уместно исключать пахомовское население из круга культурообразующих сузгунских компонентов. Нельзя отрицать очевидное эволюционное развитие андроноидной общности, о чем свидетельствует определенное сходство сузгунских и пахомовских традиций, но наряду с этим необходимо принимать во внимание, что на пахомовской основе формируются комплексы и бархатовского типа, вполне вероятно участие пахомовского субстрата в культурных процессах в Приобье и районах степной полосы Северной Азии.

Третий параграф «Пахомовская культура в системе связей древнего населения Сибири» посвящен историко-культурным процессам в эпоху поздней бронзы на территории Сибири. Распад андроновского единства, произошедший в конце эпохи бронзы имел следствием возникновение множества различных в культурном отношении групп населения на достаточно обширной территории. Это своеобразие обусловило те обширные культурные контакты, происходившие в различных хронологических промежутках существования пахомовских древностей.

В районах Притоболья известны пахомовские памятники, на которых присутствует в той или иной степени черкаскульская керамика. Так,-на поселении Большой Имбиряй 10 планиграфически и стратиграфически был зафиксирован факт совместного залегания керамики обеих культур. Еще одним фактом, свидетельствующим о контактах пахомовских групп с чер-каскульскими, можно считать нахождение фрагментов посуды андроновского облика среди андроноидного комплекса в слое зольника поселения Ново-Шадрино VII. Пахомовская керамика найдена также в культурном слое черкаскульского поселения Хрипуновское 1. О характере южных связей говорят находки керамики в слоях поселений Жар-Агач I, Ир II, отчасти материалы поселения Усть-Китерьма I. Так на первом из них были обнаружены фрагменты алексеевско-саргаринской и пахомовской посуды, неразделяемые по стратиграфии и планиграфически. При анализе комплекса

поселения Усть-Китерьма I, обнаружено два фрагмента керамики бегазы-дандыбаевского облика.

До настоящего времени стоит вопрос о распространении пахомовских групп на восточной окраине ее ареала. Появление таких своеобразных погребальных комплексов как Гришкина Заимка и Старый Сад ставит перед исследователями вопросы о присутствии некоторых андроноидных и анд-роновских компонентов в материале этих памятников. Если материалы Гришкиной Заимки можно считать пахомовскими с некоторыми локальными особенностями, то проблема культурной атрибуции материалов могильника Старый Сад заслуживает дальнейшего детального исследования. Возможно, на раннем этапе существования пахомовской культуры отдельные группы ее могли проникать в Барабинскую лесостепь, которая, была открыта для перемещения населения в бронзовом веке.

На сегодняшний день отсутствуют или не опубликованы источники, отражающие контакты пахомовского населения с носителями гребенчато-ямочных традиций. Однако мы не исключаем, что такие контакты были возможны в зоне северной лесостепи - южной тайги в районах Ишимо-Иртышья. Выраженный гребенчато-ямочный колорит сузгунской посуды, как и в целом ее более «таежный» облик, должен был подкрепляться постоянным взаимодействием, либо же миграциями групп гребенчато-ямочного типа.

Таким образом, имеющийся в нашем распоряжении источниковый фонд позволяет нам реконструировать территориальные связи населения пахомовской культуры на западных, восточных и южных границах ареала. Можем сказать, что данные связи были обусловлены множеством факторов.

Продвижение пахомовских групп из Ишимо-Иртышского региона, которое, на наш взгляд, может служить базовой территорией их зарождения, в западном направлении повлекло возникновение бархатовских традиций вследствие контактов с черкаскульскими группами среднего Притоболья. Мы считаем, что контакты этих двух групп носили мирный характер, так как ни на одном из известных памятников данных культур не зафиксировано фундаментальных оборонных укреплений. Основой для мирного сосуществования могли являться экономические отношения, выраженные в дифференцировании зон ^природопользования. Пахомовская культура со своим комплексным укладом хозяйства освоила участки леса и побережья

крупных водоемов, не занимая экологической ниши, население черкаскуль-ской культуры, для которого был присущ в большей степени скотоводческий тип ведения хозяйства. Данный симбиоз присваивающего и производящего типов хозяйства этих групп населения обусловил приемлемое использование одной территории при условии чересполосного проживания. Характер взаимоотношений определяла общая андроновская подоснова, в одном случае имевшая свое прямое продолжение, в другом же переработанная вследствие активных контактов с носителями гребенчато-ямочных традиций. Бархатовская культура унаследовала формы ведения хозяйства пахомовского населения. Декор бархатовских сосудов отражает синкретизм пахомовской и черкаскульской орнаментики. В свою очередь в районах Прииртышья на пахомовской основе складываются группы сузгунского населения, продвинувшиеся по течению Иртыша в северном направлении. Однако при формировании сузгунских традиций гребенчато-ямочный компонент усилился, что, по мнению A.B. Полеводова, связано с ренессансом древних автохтонных традиций. Однако остается непонятным сам механизм этого процесса, был ли он реакцией на меняющуюся историко-культурную ситуацию, или же все-таки, был привнесен извне вследствие контактов пахомовской и иных групп населения. В отношении южных связей на данный момент мы не можем проследить, как повлияли пахомовские группы на саргаринские и бегазинские традиции, так как контакты носили взаимопроникающий характер, что, скорее всего, выразилось в смешанных комплексах типа Жар-Агач. Маловероятно, что пахомовские традиции были восприняты основной массой населения степи по причине достаточно устойчивой культуры последних, и недолговременности контактов. Одновременно с этим, пахомовское население было лишь некоторым звеном связывающее культуры андроновской семьи и культуры так называемого межовско-ирменского пласта. Вместе с тем различная культурная среда исключила конвергентное развитие культуры в целом, что привело к образованию сходных по облику культур эпохи финальной бронзы.

На защиту выносятся следующие положения:

В диссертации охарактеризованы пахомовские древности Западной Сибири, описана материальная культура, оставивших их племен, реконструи-

рованы специфика экономики, связи населения и генезис культурных традиций, предложена хронологическая шкала региона с учетом новых данных о пахомовской культуре. Основное содержание и специфика пахомовской культуры заключается в следующем:

1. Ареал пахомовской культуры включает лесостепные районы Тоболо-Иртышского междуречья; памятники приурочены к берегам притоков крупных рек и озерам.

2. Погребальный обряд носителей пахомовских традиций представлен несколькими вариантами, что объясняется многокомпонентностью культуры.

3. Для пахомовской культуры характерны три группы керамики, имеющие четкие определяющие черты, отличающие ее от керамических комплексов других культур эпохи бронзы. По сравнению с андроновской посудой на пахомовской менее выражен геометризм, схема декора упрощенна, в нее включены гребенчато-ямочные узоры, нижняя часть сосуда, как правило, не орнаментирована.

4. Хозяйство населения пахомовской культуры указывает на синтез анд-роновских производящих и автохтонных таежных присваивающих укладов, это в свою очередь, определяет специфику экономики и природопользования пахомовских групп. Комплексная форма ведения хозяйства помогала успешно использовать окружающее пространство и приспосабливаться к окружающей среде.

5. Пахомовская культура датируется Х1У-ХП вв. до н.э., о чем свидетельствуют радиоуглеродные даты и типологические параллели в инвентаре и керамике. Именно она стала основой для формирования бархатов-ской культуры в Притоболье и сузгунской в Прииртышье.

6. Пахомовские группы сформировались на территории Ишимо-Иртышского междуречья. В Притоболье же пахомовская культура появилась в результате продвижения ее с востока на территории где постепенно развивалась андроновское население, носители федоровской, а позже чер-каскульской традиции.

7. Пахомовские древности имеют все признаки самостоятельной андро-ноидной культуры, состоявшей из двух компонентов - федоровского анд-роновского и местного гребенчато-ямочного.

8. Население пахомовской культуры вступало в контакты с черкаскуль-ским населением на западе, саргаринско-алексеевским и бегазы-дандыбаевским на юго-востоке и востоке. Не исключена связь с ордынскими группами, а также участие пахомовских племен в культурогенезе населения, оставившего могильники Гришкина Заимка, Старый Сад.

9. Пахомовская культура рассматривается как культура «переходного периода». Для нее характерно наличие и устоявшихся традиций (керамика, инвентарь), и присутствие нестабильных и поливариантных признаков (погребальный обряд, хозяйство).

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Статьи в журналах из списка Высшей аттестационной комиссии

1. Костомаров В.М. К вопросу об особенностях погребального обряда населения пахомовской культуры лесостепи Западной Сибири /Н.П. Матвеева, В.М. Костомаров // Вестник Тюменского государственного университета, Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2009, Вып.1. С. 15-25

2. Костомаров В.М. К характеристике хозяйственной деятельности носителей пахомовской культуры лесостепного Зауралья /A.B. Матвеев, В.М. Костомаров, Ю.В. Костомарова // Вестник Тюменского государственного университета, Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2009, Вып.7. С. 3 — 14.

Статьи и тезисы

3. Костомаров В.М. Сравнительный анализ керамического комплекса пахомовских памятников лесостепного Притоболья /Костомаров- В.М. //Культура Сибири и сопредельных территорий в прошлом и настоящем. Томск: Изд-во ТГУ. 2003. С. 175-177.

4. Костомаров В.М. Большой Имбиряй 10 - новый памятник пахомовской культуры в Ингальской долине /Аношко О.М., Матвеев A.B., Костомаров В.М., Рыжкова Ю.В.//Словцовские чтения - 2003. Материалы VX Всероссийской научно-практической краеведческой конференции. Тюмень: ТюмГУ, 2003. С. 90-91

5. Костомаров В.М. Разведочные работы в Имбиряйском микрорайоне археологического комплекса Ингальская долина /Аношко О.М., Костомаров В.М., Рыжкова Ю.В. // Словцовские чтения - 2003. Материалы VX Всероссийской научно-практической краеведческой конференции. Тюмень: ТюмГУ, 2003. С.93-94

6. Костомаров В.М. Итоги разведочных работ 2004 г. в Абатском районе Тюменской области / Костомаров В.М., Рыжкова Ю.В. // XVI Словцовские чтения. Часть 1. Тюмень: ТюмГУ, 2004. С. 146-158.

7. Костомаров В.М. Разведочные работы в Имбиряйском микрорайоне и пограничных районах археологического комплекса Ингальская долина /Аношко О.М., Белоногов Д.А., Исаев Д.Н., Кабов A.A., Костомаров В.М.,

Рыжкова (Костомарова) Ю.В.// Археологические открытия 1965 - 2003. М.: Наука. 2004. С. 357 - 358.

8. Костомаров В.М. К вопросу о взаимодействии пахомовского и чер-каскульского населения лесостепного Притоболья в эпоху поздней бронзы /Костомаров В.М. //Материалы 42 МНСК «Студент и НТП», Новосибирск: НГУ.2004 С.25-28.

9. Костомаров В.М. Актуальные проблемы изучения пахомовской культуры Тоболо-Иртышской лесостепи /Костомаров В.М. // Истоки, формирование и развитие евразийской поликультурности. Культуры и общества Северной Азии в историческом прошлом и современности. Иркутск: ИрГУ, 2005.С.207-208.

10. Костомаров ВГМ. Пахомовские древности Зауралья: итоги и перспективы изучения / Костомаров В.М. // Современные проблемы археологии России. Том 1. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2006. С. 405-407.

11. Костомаров В.М. Проблемы взаимодействия зауральских культур бронзового века по материалам археологического комплекса «Ингаль-ская долина»./ Матвеев А.В., Измер Т.С., Костомаров В.М., Рыжкова Ю.В. // Материалы Международного Северного археологического конгресса. Ханты-Мансийск, 2006. С.243-244

12. Костомаров В.М. Результаты раскопок поселения Комарово 1 в Заводоуковском районе Тюменской области в 2007 г./ Костомаров В.М., Костомарова Ю.В.// Словцовские чтения - 2007. Материалы XIX Всероссийской научно-практической краеведческой конференции. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2007. С.91-93

13. Костомаров В.М. Андроноидная общность в контексте проблем пахомовской культуры: историографический аспект /Костомаров В.М. // АВ ORIGINE: Проблемы генезиса культур Сибири. Вып. 2. Тюмень: Издательский дом «Три Т», 2008. С.6 - 36.

14. Костомаров В.М. Об особенностях погребальной традиции населения пахомовской культуры Западной Сибири /Матвеева Н.П., Костомаров В.М. // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. T.I. М.: ИА РАН, 2008. С. 423 - 425

КОСТОМАРОВ Владимир Михайлович

ПАХОМОВСКИЕ ДРЕВНОСТИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ: КУЛЬТУРНАЯ АТРИБУЦИЯ, ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ И ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ЛОКАЛИЗАЦИЯ

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Подписано в печать 1.11.2010 Формат 60x84/16. Печ. л. 1,5. Печать ризограф. Тираж 120 экз. Зак. № 674.

Типография «Печатник» Тюмень, ул. Республики, 148 корп. 1/2. Тел. (3452) 20-51-13, тел./факс (3452) 32-13-86

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Костомаров, Владимир Михайлович

Введение

Глава 1. История изучения андроноидных культур Западной Сибири.

§ 1. Первый этап (20 - начало 90-х гг. XX в.).

§2. Второй этап (начало 90-х гг. - начало XXI в.).

Глава 2. Памятники и материальная культура пахомовского населения.

§1. Ареал и поселения пахомовской культуры.

§2. Погребальные памятники пахомовского населения.

§3. Керамический комплекс пахомовской культуры.

§4. Характеристика хозяйственной деятельности.

Глава 3. Пахомовская культура в историко-культурных процессах конца эпохи бронзы Западной Сибири.

§ 1. Хронологическая позиция пахомовских древностей, генезис культуры.

§2. Проблемы типологии и классификации пахомовских древностей.

§3. Пахомовская культура в системе связей древнего населения Сибири.

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Костомаров, Владимир Михайлович

Андроноидные культуры- Западной Сибири - неоднозначное и уникальное явление в археологии данного региона. Поэтому изучение каждой из них вызывало и вызывает массу вопросов и различных гипотез. Одной из ан-дроноидных является пахомовская культура. До недавнего времени пахомов-ских памятников было исследовано не более десятка, а интерпретация их материалов была настолько разнообразна, что не давало возможности сформировать законченную концепцию культуры. В последнее время существенно пополнился источниковый фонд, который позволяет устранить ту неравномерную изученность пахомовской культуры.

Актуальность темы диссертационной работы определяется комплексом факторов. Пахомовская культура выделена позже других андроноидных и изучена не так хорошо как. андроновские культуры или же культуры более позднего периода. Необходимо ввести в научный оборот новые источники, позволяющие значительно расширить представления о группах пахомовского населения и их взаимодействии с соседними племенами. Комплексный анализ пахомовских материалов даст возможность использовать полученные результаты при интерпретации синхронных комплексов, отражающих историко-культурные процессы на соседних территориях. Обращение к пахомовской проблематике позволит дополнить новыми фактами5 и корректировать имеющуюся культурно-хронологическую шкалу бронзового века Западной Сибири.

Целью исследования является культурно-хронологическая атрибуция пахомовских древностей в контексте общей концепции историко-культурного развития населения южной части Западной Сибири в бронзовом веке.

Задачи исследования включают: 1) анализ истории изучения андроноидных культур Западной Сибири и установление узловых проблем в изучении пахомовских древностей; 2) определение ареала пахомовской культуры;

3) характеристику хозяйства и материальной культуры пахомовского населения; 4) реконструкцию погребального обряда; 6) определение относительной и абсолютной хронологии пахомовской культуры, а так же локальной и хронологической дифференциации; 7) создание и уточнение схемы генезиса па-хомовских традиций.

Предмет исследования составляет историко-культурный процесс в эпохи поздней бронзы на территории западносибирской лесостепи, обусловленный постоянным взаимодействием населения и развитием множества археологических культур.

Объектом изучения выступают источники по пахомовской культуре, позволяющие всесторонне ее характеризовать, описать и установить генезис.

Территориальные рамки^ работы определяются ландшафтными и природно-климатических условиями ареала расселения пахомовских групп. В физико-географическом, отношении это полоса лесостепей и южной тайги в пределах Тоболо-Иртышского междуречья, и течении р. Тара. В административном отношении данная территория охватывает юг Тюменской« И'запад Омской областей.

Хронологические рамки ограничены^ одной стороны периодом распада федоровской культуры, а с другой - временем появления комплексов сузгунского и бархатовского облика, т.е. интервалом с последней трети 1Г тыс. до н.э. по рубеж II - I тыс. до н.э.

Источниковый фонд исследования составляют материалы более 30' памятников характеризующих пахомовскую культуру, материалы семи из которых вводятся в научный оборот впервые. С точки зрения изученности комплексов, они подразделяются на объекты, где пахомовский культурный слой исследован раскопками и те, которые атрибутированы как пахомовские на основании разведочных работ, либо пахомовская керамика зафиксирована в культурном слое в качестве примеси. К первой группе относятся поселения Ботники 1в, Оськино Болото, Ново-Шадрино VII, Большой Имбиряй 10, Заводоуковское 11, Ук III, Прорва, Пахомовская Пристань I, Инберень IV, Усть-Китерьма I, IV, Алексеевка XXI, Жар-Агач I, а так же могильники Чер-ноозерье II, Лихачевский, Усть-Терсюкский 2. Вторая группа представлена поселениями Большой Имбиряй 2, Борки, Ук VI, Сосновка 10, Новокарасук XVI, Усть-Логатка 37, 56, Крутинка II, Окунево X, Ак-Паш и др. Следует отметить, что все раскопанные пахомовские памятники являются многослойными объектами, при этом только часть из них может считаться стратифицированными. К таковым относятся пахомовские поселения Притоболья, при-ишимское селище Пахомовская Пристань I.

В работе анализируются керамические коллекции свыше двух десятков памятников, статистической обработке подвергнуто около 520 сосудов, число которых определено по количеству шеек. Использованы опубликованные материалы и неопубликованные данные из отчетов об археологических разведках и раскопках памятников. Кроме того, уделяется внимание изучению инвентаря, обнаруженного при их исследовании:

Указанные материалы были полученьг в.разные годы-археологической экспедицией Тюменского госуниверситета (раскопки A.B. Матвеева; Н.П. Матвеевой, О.М: Аношко, Ю.В. Костомаровой, В.М. Костомарова, В.Т. Галкина, разведки- Т.Н. Рафиковой), Уральской- археологической экспедицией (материалы раскопок В.И. Стефанова, О.Н. Корочковой, В.В.' Евдокимова, Н.К. Стефановой), экспедицией Омского госуниверситета (материалы, раскопок A.B. Полеводова, С.Ф. Татауровой), экспедицией ИПОС СОБРАН (раскопки A.A. Ткачева, разведки E.H. Волкова, И.Ю. Чикуновой). Коллекции хранятся в Музее археологии и этнографии Тюменского государственного университета, Музее археологии- и этнографии Омского государственного университета, кабинете археологии Уральского государственного университета, секторе археологии и этнографии Института гуманитарных исследований ТюмГУ. В качестве сопоставительных исследований привлекаются материалы экспедиции ИАЭТ СО РАН под руководством В.И. Молодина1.

В- целом, источники по пахомовской культуре являются репрезентативными, они позволяют ставить и решать спорные вопросы изучения пахомов-ских древностей, а так же общие для всех андроноидных культур проблемы и аргументировать новые оригинальные- гипотезы по отдельным сторонам культурно-исторических процессов, протекавших в рассматриваемый хронологический период.

Методология работы базируется на общей теории познания и включает использование ряда принципов-и подходов. Во-первых, мы руководствуемся системным подходом, в основе которого лежит рассмотрение объекта как целостного множества элементов в совокупности отношений связей между ними, т.е. он представляется как система, посредством анализа которой возможно выявление закономерностей и взаимосвязей. Во-вторых, работа базируется- на структурном подходе, предполагающем исследование пахомовской культуры как многоуровневой иерархической структуры. В-третьих, мы используем принцип историзма, согласно которому пахомовская культура- и-отдельные ее элементы изучаются^, динамике их изменений и, обязательно учитываются конкретно-исторические условия существования« пахомовского-населения. Реализация, принципа историзма способствовала разработке проблемы происхождения пахомовских групп и их трансформацию на финальном этапе эпохи бронзы, при этом учитывались культурные и естественно-географические факторы. В-четвертых, в диссертации, применяется принцип моделирования, предполагающий построение на основании имеющихся у нас археологических источников - фактов, отражающих некогда существовавшую действительность, сущностно-содержательной абстракции как одного из возможных вариантов развития оригинала. В-пятых, в работе реализуются принципы экологического-подхода. Пахомовская-культура изучается с учетом среды обитания оставившего ее населения, которая, несомненно, накла

1 Автор выражает искреннюю признательность и благодарность коллегам за возможность использовать неопубликованные материалы раскопок и разведок. дывала отпечаток на облик культуры, вынуждая группы адаптироваться к природным ресурсам лесостепного Зауралья.

Методика- исследования базируется на синтезе традиционных для археологии методов и приемов заимствованных ею из естественных и гуманитарных наук. При определении ареала пахомовской культуры использовался картографический метод. Для определения особенностей системы природопользования и расположения памятников применялся ландшафтный анализ. Для определения относительной хронологии и особенностей использования одной жилой площадки несколькими группами населения использовались методы стратиграфии и планиграфии культурного слоя. Для установления путей контактов и происхождения населения носителей пахомовской традиции использовался метод аналогий. Специфика и общие черты керамического комплекса устанавливались, сравнительно-типологическим методом и приемами математической статистики. Кроме того, хозяйственная деятельность пахомовцев реконструировалась на основании палеозоологических опо ределений, трасологическом и функциональном анализе орудий труда . Датировка пахомовских древностей осуществлялась с помощью метода датированных аналогий и радиоуглеродного анализа,. Последний использован при установлении абсолютных дат могильника Усть-Терсюкского 2 и поселения Заводоуковское 11.

Научная новизна исследования заключается: 1) во введении в научный оборот ранее неопубликованных источников, в систематизации и обобщении широкого круга источников, характеризующих андроноидную пахо-мовскую культуру лесостепного Тоболо-Иртышья; 2) в уточнении ареала культуры; 3) в определении локальных особенностей керамических комплексов пахомовской культуры, объясняемых различными условиями их форми

2 Палеозоологические коллекции пахомовских памятников определены П. А. Косинцевым. Радиоуглеродные даты пахомовских древностей получены Г.И. Зайцевой и Л.А. Орловой. Трасологический анализ произведен Ю.В. Костомаровой. 8 рования на1 разных; территориях; 4) в реконструкции хозяйственной деятельность пахомовцев, определяющий ее характер и отличительные черты; 5) в обосновании хронологии пахомовских древностей; 6) в работе получила до! полнительную аргументацию гипотеза о сосуществовании пахомовского и черкаскульского населения?на территории Среднего Притоболья; 7) в диссертации обосновывается гипотеза; о хронологической и ареальной дифференциации пахомовских древностей;

Практическая ценность диссертации заключается в тoMj что результаты проведенного исследования могут быть использованы при написании обобщающих; работ по археологии; и древней истории1 Западной Сибири,- а также в учебно-методических целях, для;разработки специальных курсов по археологии Сибири. Для создания музейных экспозиций по тематике связанной с материальной культурой1 населениям эпохи поздней? бронзы. Для подготовки различного рода баз данных, аналитических ГИС, электронных справочных; изданий; публикаций5 по охране: и популяризации археологического наследия.

Апробация работы? нашла отражение в докладах на ряде Международных, Всероссийских и региональных? конференций; в Омске (2002 г.), Томске (2003 г.), Новосибирске (2004, 2006 гг.), Тюмени (2002 - 2008 гг.), а также на регулярных научных заседания' сектора археологии и этнографии ИГИ ТюмГУ. Отдельные положения даны, в, 11' публикациях, посвященных теме диссертации; две изших опубликованы в изданиишз обязательного перечня реферируемых изданий ВАК.

Структура работа состоит из введения; трех глав и заключения, списка литературы, и письменных источников; Кроме того,. имеется отдельный; том приложений; включающий описание памятников,, методику статистической обработки керамики, статистические; расчеты и таблицы, а также альбом иллюстраций. 9

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пахомовские древности Западной Сибири: культурная атрибуция, хронологическая и территориальная локализация"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Историко-культурные процессы последней трети II тыс. до н.э. на территории лесостепи, подтайги и степи Зауралья свидетельствуют об активном развитии самостоятельных локальных культурных групп образовавшихся в результате трансформации андроновского мира. В основе андроноидной культурной общности лежали традиции преимущественного федоровского население, движение которого и обусловило последовательное формирование ряда археологических культур, к которым относится и пахомовская.

С момента ее выделения прошло уже 25 лет, однако развернутых исследований всецело описывающих особенности этой культуры сделано не было. Попытки атрибуции памятников, содержащих материалы исследуемой культуры не носили обобщающий характер. Исследователи долго оперировали терминами «андроноидные памятники», «памятники андроноидного облика (типа)», «памятники андроновского (федоровского) пласта», не подвергая систематизации полученные данные. О.Н. Корочкова не безосновательно выделила одну из групп андроноидного населения в обособленную археологическую пахомовскую культуру. Подчеркнув специфические орнаментальные традиции и отметив другие ее особенности культуры. К пахомовской проблематике обратились в последнее десятилетие в связи с необходимостью определения типологического и хронологического соотношения пахомовских и сузгунских памятников лесостепной зоны Западной Сибири (A.B. Полеводов). Так как предыдущие работы (В.И. Мошинская, М.Ф. Косарев, М.П. Грязнов, В.Т. Галкин) ставили целью постановку проблемы происхождения сузгунской культуры, а также определению места сузгунских таежных лемен в среде карасукского, андроновского и других групп населения.

В качестве варианта решения основного вопроса о происхождении была высказана идея о преемственности пахомовского и сузгунского населения (Полеводов, 2003). Данный тезис и подтолкнул нас к анализу хронологической, территориальной и историко-культурной позиции пахомовских древностей.

На сегодняшний день открыто около трех десятков памятников пахо-мовской культуры. Как показал картографический и геоморфологический анализы - селища чаще всего располагались на первой, реже на второй береговой террасе реки или крупного озера. Постройки были расположены, в одну, либо несколько линий вдоль берега. Жилища были представлены слегка углубленными в материк каркасно-столбовыми постройками с одной или несколькими камерами. На одном из памятников были обнаружены колодцы. К хозяйственно-бытовым сооружениям так же относятся и зольники, встреченные практически на всех поселениях. Кроме хозяйственных нужд, зольники использовались как часть погребального ритуала, многочисленные находки человеческих останков говорят о специфическом погребальном обряде пахо-мовской культуры. В зольниках поселений Ново-Шадрино VII и Усть-Китерьма IV были совершены коллективные парциальные захоронения, на поселении Пахомовская Пристань I останки человека обнаружены в сооружении. Второй разновидность погребений - это захоронения в могильных ямах с сопроводительным инвентарем. На наш взгляд неустойчивость погребальной обрядности связана с мультикомпонентностью традиций пахомов-ской культуры.

Керамический комплекс пахомовской культуры представлен сосудами приземистых пропорций, с отогнутой наружу шейкой с округлым венчиком. Анализ декора пахомовских горшков показал, что в основе формирования традиции присутствует андроновский и гребенчато-ямочный компонент. Говоря о происхождении первого, мы уверены в том, что он имел свои корни в традициях федоровского населения. Выяснение механизма происхождения гребенчато-ямочного колорита на сосудах вопрос дискуссионный. Мы полагаем, что основной территорией для формирования пахомовской культуры является территория лесостепной полосы Ишимо-Иртышья. Возникшие на позднефедоровской основе группы вступали в контакт с автохтонным населением, которое сформировалось на предшествующих гребенчато-ямочных традициях. Однако не понятен тот механизм возрождения ранних традиций, который мы видим в процессе развития пахомовской культуры. В дальнейшем пахомовские группы населения в Прииртышье стали основой для носителей сузгунской культуры, где гребенчато-ямочные традиции впервые проявившиеся в ранней андроноидной культуре были более выражены. В При-тоболье же, при взаимодействии с племенами андроновских культур, гребенчато-ямочный компонент подвергся переработке и в незначительной доле был трансформирован в орнаментальные традиции бархатовской культуры через участие в их культурогенезе пахомовских групп. Для более полной картины в описании культурогенеза пахомовских традиций необходимо сосредоточить дальнейшее изучение пахомовских памятников в Приишимье, так как неравномерная изученность всего ареала создает новые вопросы в изучении пахомовской культуры.

Основным вопросом в изучении пахомовских древностей считалась проблема их культурной атрибуции и дифференциации. Мы попробовали решить данный вопрос с позиции всецело рассмотренного историко-культурного процесса связанного с распадом андроновского единства и оформления андроноидной общности культур. Мы пришли к выводу, что хронологическая позиция пахомовских групп может быть определена в рамках XIV - XI вв. до н.э., а ареал пахомовской культуры включает зону лесостепи среднего Тоболо-Иртышья с отдельными проникновениями в зону степи (Жар-Агач). В Притоболье зафиксированы случаи совместного использования площадей поселения черкаскульскими и пахомовскими группами (Большой Имбиряй 10, Сосновка 10). Актуален вопрос о проникновении пахомовского элемента в андроноидные и смешанные памятники Барабинской лесостепи. Такие своеобразные синкретичные комплексы (Старый Сад, Гришкина Заимка) могут пролить свет на процессы, повлекшие подвижки населения в эпоху поздней бронзы. Помимо этого, исследуя подобные памятники, можно уточнить хронологию бытования и характер связей культур в Барабе.

По декоративно-морфологическим особенностям керамики пахомов-ские памятники отличны от сузгунских и других древностей поздней бронзы. По отношению к сузгунским они более ранние. В свою очередь, мы не отрицаем, возникновения сузгунских комплексов на основе пахомовских, но не склонны их объединять в рамках одной культуры по ряду причин. Гипотезу о проникновении пахомовских групп в Притоболье считаем вполне обоснованной, так как возникнуть на позднефедоровской основе пахомовцы в этом регионе не могли по причине оформления дальнейшей федоровской традиции в андроновских комплексах черкаскульского типа. Появлению пахомовских общин в регионе среднего Притоболья вследствие миграции не противоречит и форма ведения хозяйства, которая сложилась к тому времени у пахомовцев и была выражена в преобладающем охотничье-рыболовческом укладе с некоторой долей скотоводства, что позволяло достаточно свободно передвигаться, осваивая новые природные зоны. Следствием чего стало появление собственно пахомовских памятников в Притоболье, при практически полном отсутствии сузгунских. Немаловажно наличие как собственно пахомовских, сузгунских, пахомовско-сузгунских памятников в Прииртышье, которые на наш взгляд логично вписываются в схему культурогенеза андроноидных групп. Если первые два типа отражают наличие дифференцированных культур, то смешанный тип говорит о схеме развития пахомовской культуры в сузгунскую. Более точные механизмы такой трансформации и решение проблем преемственности на наш взгляд кроется в расширении поля исследований по этому вопросу, прежде всего через пополнение источникового фонда, чтоб поддерживать ряд положений, как с нашей стороны, так и со стороны оппонентов которые не разделяют пахомовскую и сузгунскую культуру в Прииртышье.

В целом, дальнейшее изучение пахомовской культуры позволит решить вопросы, связанные с культурогенезом бархатовской группы памятников, определить роль и место пахомовских традиций в формировании облика достаточно широкого спектра андроноидных культур. Перспективным считаем выявление и изучение не только поселенческих, но и погребальных памятников пахомовской культуры. Они позволят решить вопрос о форме и основе взаимодействия с черкаскульскими группами, об особых формах погребального обряда в переходную эпоху от андроновской системы ценностей к андроноидной. Изученные нами материалы дали однозначно положительный ответ на вопрос о самобытности и независимости пахомовской культуру, но наряду с этим при накоплении источникового фонда мы понимаем, что картина может меняться.

Список научной литературыКостомаров, Владимир Михайлович, диссертация по теме "Археология"

1. Аношко О.М. Отчет о разведочных исследованиях в урочище «Некрасова избушка» Ялуторовского района Тюменской области в 2003 г. Тюмень, 2004 Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/21

2. Аношко О.М. Отчет о раскопках селища Заводоуковское 11 в Заводо-уковском районе Тюменской области в 2007 г. Тюмень, 2008 Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, №1/116

3. Аношко О.М. Отчет о раскопках селища Заводоуковское 11 в Заводо-уковском районе Тюменской области в 2008 г. Тюмень, 2009 Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/207

4. Аношко О.М. Отчет о раскопках селища Заводоуковское 11 в Заводо-уковском районе Тюменской области в 2009 г. Тюмень, 2010 Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/279

5. Берлина C.B. Отчет о НИР: Проведение разведочных работ в Исетском и Нижнетавдинском районе Тюменской области в 2007. Тюмень, 2008. Архив ИГИ ТюмГУ, № 1/111.

6. Берлина C.B. Отчет о НИР. Проведение разведочных работ в Ялуторовском районе Тюменской области в 2008 г. Ч. 1. 4.2. Тюмень, 2009. Архив ИГИ ТюмГУ, № 1/178-179.

7. Волков E.H. Отчет о разведках в Ямало-Ненецком автономном округе и на юге Тюменской области. Тюмень, 2003. 74 с. Архив ИПОС СО РАН, № 4/6.

8. Галкин В.Т. Отчет о полевых работах Омского отряда Среднеиртышской археологической экспедиции Омского Государственного университета летом 1979 года в Омском районе Омской области. МАЭ ТюмГУ №24

9. Глушков И.Г. Отчет о полевых работах Крутинского отряда Среднеиртышской археологической экспедиции Омского государственного университета в 1978 году МАЭ ОмГУ. Ф.П. Д. 47-1.

10. Зимина О. Ю. Разведочные работы в Ишимском и Заводоуковском районах Тюменской области. Отчет о полевых исследованиях в 2000 году. Тюмень, 2001. Архив ИПОС СО РАН, № 8/1.

11. Н.Зданович Г.Б. Отчет об археологической разведке в окрестностях д. Кокуй Абатского района в 1964 г. Архив ИА РАН; Р-1, № 3017.

12. Измер Т.С. Разведочные работы в Заводоуковском районе Тюменской области. Отчет о полевых исследованиях в 2001 г. Тюмень, 2002. 37 с. Архив ИПОС СО РАН, №21/1.

13. Кожин П.М. Отчет о разведках и раскопках в Ялуторовском районе в 1959 г. Москва, 1959. Архив ИА РАН, р-1, № 2161.

14. Кондратьев B.C. Разведочные работы в Ялуторовском районе Тюменской области (северо-западные окрестности с: Яр). Отчет о полевых исследованиях 2003 г. Тюмень, 2004. Архив ИПОС СО РАН, № 14/1.

15. Корякова JI.H. Отчет о раскопках поселения Ук-Ш (раскоп III) в. Заводоуковском районе Тюменской области. 1989. Архив ИА РАН, Р-1, № 13707.

16. Корочкова О.Н. Отчет о раскопках поселения Ново-Шадрино VII в 1983 г в Упоровском районе Тюменской области. Екатеринбург, 1983. Архив АКА УрГУ ф.1-456/983.

17. Корочкова О.Н. Отчет о раскопках поселения Ново-Шадрино VII в Упо-ровском районе Тюменской области в 1989 г. // Архив УрГУ. 1990. Ф. II. Д. 469.

18. Костомаров В.М. Отчет о разведке на правом берегу р. Ишим в Абатском районе Тюменской области в 2003 г. Тюмень, 2004. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ №1/49

19. Костомарова Ю.В. Отчет о разведке на левом берегу р. Ишим в Абатском районе Тюменской области в 2003 г. Тюмень, 2004. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ №1/50

20. Костомарова Ю.В. Отчет о раскопках поселения Хрипуновское 1 в 2008 г. в Исетском районе Тюменской области. Тюмень, 2009. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ №1/201

21. Костомарова Ю.В. Отчет о раскопках поселения Хрипуновское 1 в 2009 г. в Исетском районе Тюменской области. Тюмень, 2010. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ №1/270

22. Матвеев A.B. Отчет о работе Тюменской археологической экспедиции в 1982 г. Тюмень, 1982. Архив ИА РАН, Р-1, № 9374, 9374а.

23. Матвеев A.B. Отчет о работе Тюменской археологической экспедиции /ТюмАЭ/ в 1984 г. Тюмень, 1985. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/33.

24. Матвеев A.B. Изучение археологического микрорайона Ингальская долина. Отчет 1995 г. Тюмень, 1996. Том. 1. Архив Музея археологии и этнографии ТюмГУ. №01-51.

25. Матвеев A.B. Альбом к отчету 1995 г. Тюмень, 1996. Часть 1. Архив Музея археологии и этнографии ТюмГУ, № 01-52.

26. Матвеев A.B. Альбом к отчету 1995 г. Тюмень, 1996. Часть 1. Архив Музея археологии и этнографии ТюмГУ, № 01-53.

27. Матвеев A.B. Отчет о полевых археологических исследованиях в Тюме-ской области в 1981 году. Тюмень, 1982. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/3.

28. Матвеев A.B. Отчет о полевых исследованиях в 2001 г. Тюмень, 2002 г. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, №1/117

29. Матвеев A.B. Отчет о полевых археологических исследованиях в Тюме-ской области в 1981 году. Тюмень, 1982. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/3.

30. Матвеев A.B. Отчет об археологических исследованиях на территории Тюменской области в 2003 г Тюмень, 2004 Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/17.

31. Матвеев A.B. Отчет об археологических исследованиях на территории Тюменской области в 2004 г Тюмень, 2005 Архив САЭ ИГИ ТюмГУ, № 1/41.

32. Матвеева Н.П. Отчет о полевых археологических исследованиях в Упо-ровском и Исетском районах Тюменской области в 1982 году. Тюмень, 1983. Архив музея археологии и этнографии ТюмГУ.

33. Матвеева Н.П. Отчет о работе 2-го отряда Тюменской археологической экспедиции в 1983 г. Тюмень, 1984. Архив музея археологии и этнографии ТюмГУ.

34. Матвеева Н.П. Отчет о работе Исетской археологической экспедиции в 1983 г. Ч. 1. Тюмень, 1984. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ. № 1/164.

35. Матвеева Н.П. Отчет о работах первого отряда лесостепной археологической экспедиции Тюменского университета в 1984 г. Часть 1. Тюмень, 1985. Архив музея археологии и этнографии ТюмГУ.

36. Матвеева Н.П. Отчет о раскопках Усть-Терсюкского 2 и 3 курганных могильников в Шатровском районе Курганской области в 2007 г. Тюмень, 2008. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ. № 1/164.

37. Матвеева Н.П. Отчет о раскопках Усть-Терсюкского 2 курганного могильника в 2008 г. Тюмень, 2009. Архив САЭ ИГИ ТюмГУ. № 1/190.

38. Молодин В.И. Отчет об археологических исследованиях в Западной Сибири в сезон 2001 года. Новосибирск, 2002. Архив ИАЭт СО РАН

39. Молодин В.И. Отчет об археологических исследованиях в Западной Сибири в сезон 2002 года. Новосибирск, 2003. Архив ИАЭт СО РАН

40. Мол один В.И. Отчет об археологических исследованиях сезона 2003 года в Здвинском, Венгеровском, Усть-Таркском районах Новосибирской области и Кош-Агачском районе Республики Алтай. Новосибирск, 2004. Архив ИАЭт СО РАН

41. Полеводов A.B. Отчет разведочных работах на оз. Ик в Крутинском районе Омской области в 1989 году. Омск, 1990. МАЭ ОмГУ Ф. И, Д. 63-1.

42. Полеводов A.B. Отчет об археологических исследованиях на городище Юрт-Бергамак-I в Муромцевском районе Омской области, проведенных в 1992 году. Омск, 1993. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 85-1.

43. Полеводов A.B. Отчет об археологических исследованиях на городище Юрт-Бергамак-IV в Муромцевском районе Омской области в 1993 году. Омск, 1994. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 89-1.

44. Полеводов A.B. Отчет об археологических исследованиях на городище Юрт-Бергамак-IV в Муромцевском районе Омской области в 1994 году. Омск, 1995. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 96-1.

45. Полеводов A.B. Отчет об археологических работах в Крутинском и Омском районах Омской области в 1995 году. Омск, 1996. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 106-1.

46. Полеводов A.B. Отчет о раскопках поселения Усть-Китерьма-IV в Крутинском районе Омской области, проведенных в 1996 году. Омск, 1997. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 117-1.

47. Полеводов A.B. Отчет о раскопках поселения Усть-Китерьма-I в Крутин-. ском районе Омской области летом 1997 года. Омск, 1998. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 124-1.

48. Стефанов В.И. Отчет об археологической разведке в Упоровском районе Тюменской области. Свердловск, 1976. Архив ИА РАН, Р-1, № 6348.

49. Труфанов А.Я. Отчет об археологических работах Среднеиртышской археологической экспедиции Омского государственного университета в Сар-гатском районе Омской области в 1987 году. Омск, 1988. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 55-1.

50. Труфанов А.Я. Отчет об археологических работах в Крутинском и Омском районах Омской области, проведенных в 1989 году. Омск, 1990. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 64-1.

51. Труфанов А.Я. Отчет об археологических работах в Омском, Крутинском и Черлакском районах Омской области в 1990 году. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 731.

52. Труфанов А.Я. Отчет о работах в Крутинском, Нововаршавском и Боль-шереченском районах Омской области в 1992 году. Омск, 1993. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 83-1.

53. Труфанов А.Я. Отчет о работах в Крутинском, Омском и Болыперечен-ском районах Омской области в 1993 году. Омск, 1994 МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 91-2.

54. Труфанов А.Я. Отчет о работах в Крутинском, Тюкалинском и Большере-ченском районах Омской области в 1994 году. Омск, 1995. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 95-1.

55. Труфанов А.Я. Отчет о разведочных работах в Крутинском районе Омской области в 1995 году. Омск, 1996. МАЭ ОмГУ Ф. II, Д. 105-1.1. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

56. Абрамова М. Б., Стефанов В. И. Красноозерская культура на Иртыше // Археологические исследования в районе новостроек Сибири. Новосибирск, 1985. С. 103-130.

57. Аванесова H.A. Культура пастушеских племен эпохи бронзы азиатской части СССР. Ташкент, 1991. 200 с.

58. Адамова Н. Ю. Керамика ранней развитой бронзы таежного Обь-Иртышья. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Барнаул, 1996. 26 с.

59. Акишев К.А., 1953. Эпоха бронзы Центрального Казахстана: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Л., 1953. 18 с.

60. Андроновская культура, 1966.-Андроновская культура.//САИ. 1966. Вып. В 3-2. М Л. 65 с.

61. Аношко О.М. К вопросу о происхождении и периодизации бархатовской культуры позднего бронзового века и лесостепного Зауралья// Историко-культурное наследие Северной Азии: итоги и перспектива изучения. Тез. докл. XLIРАЭСК, Барнаул, 2001. С. 262-265.

62. Аношко О.М. Бархатовская культура позднего бронзового века Зауралья : Автореф. дис. канд. ист. наук Тюмень, 2006. 25 с.

63. Археологическое наследие Тюменской области. /Под ред. Матвеев A.B., Панфилов А.Н., Матвеева Н.П., Зах В.А./ Памятники лесостепи и подтаежной полосы. Тюмень, 1995. 239 с.

64. Бобров В.В. Танай I могильник корчажкинской культуры // Проблемы охраны, изучения и использования культурного наследия Алтая. Барнаул, 1995. С.75-78

65. Бобров В.В. Бегазы-дандыбаевские памятники и андроноидные культуры Западной Сибири // Северная Евразия в эпоху бронзы: Пространство, время, культура. Барнаул, 2002. С.9-13

66. П.Борзунов В.А., Кирюшин Ю.Ф., Матющенко В.И. Поселения и жилища эпохи камня и бронзы Зауралья и Западной Сибири // Памятники древних культуры Урала и Западной Сибири. Екатеринбург, 1993. С. 4-45.

67. Бунятян Е.П. О Классификации и типологии скотоводства // Маргуланов-ские чтения 1990. М., 1992. С.23-26

68. Волков E.H. Ведерников П.А. Материалы к археологической карте Ин-гальской долины // ВААЭ. Вып. 3. Тюмень, 2001. С. 130-137

69. Грязнов М.П. История древних племен Верхней Оби по раскопкам близ с. Большая Речка // МИА 48. М.; Л., 1956. 225 с.

70. Галкин В.Т. Позднебронзовое время в Нижнем Притоболье // Первые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Тез. докл. конф. Ч. II. Омск, 1987. С. 128-130.

71. Галкин В.Т. Новые памятники сузгунской культуры // Источники по истории Западной Сибири. История и археология. Омск, 1987а. С. 39-45.

72. Галкин В.Т. О границах сузгунской культуры // Роль Тобольска в освоении Сибири. Тез. докл. науч. конф. Тобольск, 19876. С. 20-21.

73. Галкин В.Т. Этапы миграции населения Нижнего Тоболо-Иртышья в эпоху поздней бронзы // Смены культур и миграции в Западной Сибири. Томск, 1987в. С. 27-29.

74. Галкин В.Т. К вопросу о хронологических рамках сузгунской культуры // Хронология и культурная принадлежность каменного и бронзового веков Южной Сибири. Тез. докл. науч. конф. Барнаул, 1988. С. 145-146.

75. Галкин В.Т. Поселение Тап-1 // Археология Западной Сибири. Тез. докл.: обл. научн. конф. Омск, 1988. С. 17-18.

76. Галкин В.Т. Сузгунско-лозьвинские поселения в Тобольском Прииртышье // Западно-Сибирская лесостепь на рубеже бронзового и железного веков. Тюмень, 1989а. С. 129-136.

77. Галкин В.Т. Локальные вопросы сузгунской культуры // Проблемы изучения Сибири в научно-исследовательской работе музеев. Красноярск, 19896. С. 104-106.

78. Галкин В.Т. Поселение Красная Гора (предварительное сообщение) // Источники по этнокультурной истории Западной Сибири. Тюмень, 1991а. С. 8693.

79. Галкин В.Т. Сузгунская культура эпохи поздней бронзы в южнотаежном Прииртышье. Авфтореф. дисс. канд. . канд. ист. наук. М., 19916. 20 с.

80. Галкин В.Т. К вопросу о происхождении сузгунской культуры // Культур-ногенетические процессы в Западной Сибири. Тез. докл. IX ЗападноСибирского археолого-этнографического совещания. Томск, 1993. С. 14.

81. Гвоздецкий Н.А., Михайловский Н.И. Физическая география СССР. Азиатская часть. М., 1978. 511 с.

82. Генинг В.Ф. Программа статистической обработки керамики из археологических раскопок // СА. № 1. М., 1973. С.114-135.

83. Генинг В.Ф., Ещенко Н.К. Могильник эпохи поздней бронзы Черноозерье-I (предварительное сообщение) // Из истории Сибири. Томск, 1973. Вып.5.

84. Генинг В.Ф., Стефанов В.И. Могильники адроноидной культурной общности Ишимской лесостепи // Древние погребения Обь-Иртышья. Омск, 1991. С. 52-60.

85. Генинг В.Ф., Стефанов В.И. Поселения Черноозерье-I, Большой Лог и некоторые проблемы бронзового века лесостепного Прииртышья // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. Екатеринбург, 1993. С. 67-111.

86. Генинг В.Ф., Стефанова Н.К. Черноозерье-I могильник эпохи бронзы Среднего Прииртышья. Екатеринбург, 1994. 66 с.

87. Глушков И.Г. Кротовская культура на Иртыше (по материалам поселения Саранин II) // Проблемы этнической истории тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1984. С. 33-57.

88. Глушков И.Г. Керамика самусьско-сейминской эпохи лесостепного Обь-Иртышья. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Новосибирск, 1986. 18 с.

89. Глушков И.Г. О гребенчато-ямочном компоненте в генезисе сузгунской культуры // Скифо-Сибирский мир. Тез. докл. конф. Ч. II. Кемерово, 1989. С. 95-98.

90. Глушков И.Г. Поселение Лучкино-1 памятник поздней бронзы низовьев Иртыша // Источники по этнокультурной истории Западной Сибири. Тюмень,1991. С. 93-104.

91. Глушков И.Г. Керамика как археологический источник. Новосибирск, 1996. 327 с.

92. Голдина Р.Д. Городище Кучум-Гора // Вопросы археологии Урала. Вып.8. Свердловск, 1969. С. 138-158.

93. Григор Т.Г., Земцов A.A. Природное районирование Западной Сибири // Вопросы географии. М., 1961. Вып. 55.

94. Григорьев С.А. Древние индоевропейцы. Опыт исторической реконструкций / Сер. Южный Урал: Природно-географические факторы и историко-культурные процессы. Челябинск, 1999. 444 с.

95. Грязнов М.П., 1952. Памятники карасукского этапа в Центральном Казахстане // CA. 1952. Т. XVI. С. 129-162.

96. Грязнов М.П. К вопросу о культурах поздней бронзы в Сибири // КСИ-ИМК, 1956. Вып.64. С. 27-42.

97. Грязнов М.П. История древних племен Верхней Оби. МИА, №48, М., 1956. 163 с.

98. Грязнов М.П., Максименков Г.А., Пяткин Б.Н. Карасукская культура // История Сибири. Т. 1. Л.: Наука, Ленинград, отделение, 1968.С. 180-187.

99. Евдокимов В.В., Стефанов В.И. Поселение Прорва //Археология Прииртышья. Томск, 1980. С. 41-52.

100. Кирюшин Ю.Ф. Развитие керамических орнаментов эпохи бронзы в На-рымском Приобье // Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1973а, С.62-64

101. Кирюшин Ю.Ф. О культурной принадлежности памятников эпохи поздней бронзы в Нарымском Приобье // ИИС. Вып. 7. Томск, 19736, С. 108-116

102. Кирюшин Ю.Ф. Бронзовый век Васюганья: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1976а. 24 с.

103. Кирюшин Ю.Ф. Поселение Тух-Эмтор IV — памятник Васюганского При-обья // Из истории Сибири. Томск, 19766. Вып. 19

104. Кирюшин Ю.Ф., Малолетко A.M. Бронзовый век Васюганья. Томск, 1979. 181 с.

105. Кирюшин Ю.Ф., Шамшин А.Б. Корчажкинская культура лесостепного Алтайского Приобья// Археологические исследования на Алтае. Барнаул, 1987. С. 137-158. '

106. Кирюпшн Ю.Ф., Иванов Г.Е., Удодов B.C. Новые материалы эпохи поздней бронзы лесостепного Алтая // Проблемы археологии и этнографии Южной Сибири. Барнаул, 1990. С. 104-129

107. Кирюшин Ю.Ф., Иванов Г.Е., Удодов B.C. Новые материалы эпохи поздней бронзы степного Алтая // Вопросы археологии и этнографии Южной Сибири. Барнаул, 1990. С. 104-128.

108. Кирюшин Ю.Ф. Миграционные процессы в Верхнем Приобье в эпоху неолита и бронзового века// Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул, 1994. С.56-59

109. Кирюшин Ю. Ф. Энеолит и бронзовый век южно-таежной зоны Западной Сибири. Барнаул, 2004. 295 с.

110. Киселев C.B. Древняя история Южной Сибири. М., 1951. 325 с.

111. Клейн JI.C. Археологическая типология. JI, 1991. 448 с.

112. Ковалева В.Т. Ташковская культура раннего бронзового века Нижнего Притоболья // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1988. С. 29-47.

113. Ковалева В.Т. Взаимодействие культур и этносов по материалам археологии: поселение Ташково II. Екатеринбург, 1997. 131 с.

114. Корочкова О.Н. Предтаежное и южнотаежное Тоболо-Иртышье в эпоху поздней бронзы. Дисс. канд. ист. наук. М., 19867. Рукопись.

115. Корочкова О.Н. Предтаежное и южнотаежное Тоболо-Иртышье в эпоху поздней бронзы. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1987. 26 с.

116. Корочкова О.Н. Стефанов В.И., Стефанова Н.К. Культуры бронзового века предтаежного Тоболо-Иртышья // Вопросы археологии Урала. Екатеринбург, 1991а. Вып.20. С.70-92.

117. Корочкова О.Н. Андроноидные культуры Западной Сибири // Археологические культуры и культурно-исторические общности Большого Урала. Екатеринбург. 1993. С.95-96.

118. Корочкова О.Н. Андроноидные культуры Западной Сибири // Тез. докл. XIIУАС. Екатеринбург, 1993. С. 93-95.

119. Корочкова О.Н. Новое в изучении зольников и погребальных комплексов эпохи поздней бронзы Западной Сибири // Первые чтения памяти В.Ф. Ге-нинга. Екатеринбург, 1999. Часть 2. С. 55-63.

120. Корочкова О.Н. Пахомовская культура // Археология, этнография, антропология Евразии. 2009а., №3, с. 75-84

121. Корочкова О. H О Западносибирских зольниках эпохи поздней бронзы // РА, 20096. № 1,С. 25-35

122. Корочкова О.Н. Взаимодействие культур в эпоху поздней бронзы (андроноидные древности Тоболо-Иртышья) Екатеринбург, 2010. 104 с.

123. Корякова JI.H., Стефанов В.И. Городище Инберень IV на Иртыше // СА, 1981, №2 С. 178-187

124. Корякова JI.H., Стефанов В.И., Стефанова Н.К. Проблемы методики исследования древних памятников и культурно-хронологическая стратиграфия поселения Ук III. Свердловск, 1991. 72 с.

125. Косарев М.Ф. Бронзовый век Среднего Обь-Иртышья Автореф. . дис. Канд. Ист. Наук. М.,1964. 16 с.

126. Косарев М.Ф. Бронзовый век лесного Обь-Иртышья // CA. 1964. N 2. С.26-47

127. Косарев М.Ф. Некоторые проблемы древней истории Обь-Иртышья // CA, 1963. №2, С.25-61.

128. Косарев М.Ф. Андроноидные культуры Зауралья и Западной Сибири // Бронзовый век степной полосы Урало-Иртышского междуречья. Межвузовский сборник. Уфа, 1983. С.3-24

129. Косарев М.Ф. Древние культуры Томско-Нарымского Приобья. М., 1974а. 167 с.

130. Косарев М.Ф. К проблеме западносибирской культурной общности // CA. 19746. №3. С. 43-71.

131. Косарев М.Ф. Древнейшие грузила Нижнего Притоболья // История, археология и этнография Сибири. Томск, 1979. С. 15-25.

132. Косарев М.Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М., 1981. 278 с.

133. Косарев М.Ф. Западная Сибирь в древности. М., 1984. 243 с.

134. Косарев М.Ф., Потемкина Т.М. Городище Чудская Гора в свете этнических интерпретаций андроноидных культур Западной Сибири // Уралов

135. Алтаистика. Новосибирск, 1985. С. 32-38.

136. Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири. Человек и природная Среда. М., 1991.301 с.

137. Косарев М.Ф., Галкин В.Т. Поселение Юргаркуль III в Нижнем Притобо-лье. КСИА. Вып. 209. Москва, 1993. С. 50-58.

138. Косинская JI.A. Поселение Ир-II // Древние поселения Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1984. С. 45-55.

139. Косинцев П.А. Охота и скотоводство у населения лесостепного Зауралья в эпоху бронзы // Становление и развитие производящего хозяйства на Урале. Свердловск, 1989. С. 84-104.

140. Косинцев П.А., Бобковская Н.Е. Костные остатки с черкаскульского поселения Ольховка в Приисетье // ВААЭ. Тюмень, 1997. Вып. 1. С. 122-131.

141. Кривцова-Гракова O.A. Алексеевское поселение и могильник // Археологический сб. Тр. ГИМ. М.,1948. Вып. XVII. С. 57-172.

142. Крутских Н. А., Шорин А. Ф. Черкаскульский могильник в Челябинской области // CA. 1984. № 4. С. 150-162.

143. Кузьмина Е.Е. Металлические изделия энеолита и бронзового века в средней Азии. САИ. Вып. В4-9. М., 1966. 150 с.

144. Малютина Т. С. Могильник Приплодный Лог I // Бронзовый век Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1984. С. 58-79.

145. Малютина Т.С. Федоровская культура Урало-Казахстанских степей. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Москва, 1994. 26 с.

146. Маргулан А.Х. Бегазы-дандыбаевская культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1961. 336 с.

147. Маргулан А.Х., Акишев К.А., Кадырбаев М.К., Оразбаев A.M. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1966. 500 с.

148. Марченко Ж.В. Культурная принадлежность, хронология и периодизация археологических памятников среднего течения р. Тары (эпоха неолита и бронзы) Автореф. дисс. канд. ист. наук. Новосибирск. 2009. 30с.

149. Матвеев А. В., Сидоров Е. А. Ирменские поселения лесостепного При-обья // Западная Сибирь в древности и средневековье. Тюмень, 1985. С. 2954.

150. Матвеев A.B. Ирменские поселения лесостепного Приобья: Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск: ИИФиФ СО АН СССР, 1985. 21 с.

151. Матвеев А. В., Горелов В. В. Городище Ефимово 1. Препринт. Тюмень, 1993. 75 с.

152. Матвеев A.B. Ирменская культура в лесостепном Приобье. Новосибирск, 1993. 181 с.

153. Матвеев A.B. Первые следы взаимодействия алакульских и ташковских племен Притоболья // III Чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 1995. Ч. 2. С. 48-52.

154. Матвеев A.B. Первые андроновцы в лесах Зауралья. Новосибирск, 1998.415 с.

155. Матвеев A.B. Новые данные о системе жизнеобеспечения черкаскуль-ского населения Приисетья//ВААЭ. Тюмень, 19996. Вып. 2 С. 121-123.

156. Матвеев A.B. Зауралье в конце бронзового века и распад андроновско-го единства // Наука Тюмени на рубеже веков. Новосибирск, 1999а. С. 93124.

157. Матвеев А. В. Чикунова И. Ю. Поселение Ботники 1в на Нижней Исети //ВААЭ. Вып. 2. Тюмень, 1999 . С. 44-50

158. Матвеев А. В. Лесостепное Зауралье во II Ч начале I тыс. до н. э. Авто-реф. дис. . д-ра ист. наук. Новосибирск, 2000а. 50 с.

159. Матвеев А. В. Черкаскульская проблема и метаморфозы концепции «лесного андрона» // Пятые исторические чтения памяти М. П. Грязнова: Тез. докл. Всеросс. науч. конф. Омск: Омск, ун-т, 20006. С. 75-77.

160. Матвеев А. В., Аношко О. М. К проблеме хронологической дифференциации бархатовских древностей // Проблемы взаимодействия человека и природной среды: Матер, итоговой науч. сессии Ученого совета ИПОС СО РАН 2000 г. Тюмень, 2001. Вып. 2. С. 29-32.

161. Матвеев А. В., Аношко О. М., Измер Т. С. Предварительные итоги работ 1999 и 2000 гг. на поселении Щетково-2 в Ингальской долине // ВААЭ. Тюмень, 2001. Вып. 3. С. 213-216.

162. Матвеев A.B., Аношко О.М., Костомаров В.М., Рыжкова Ю.В. Большой Имбиряй 10 новый памятник пахомовской культуры в Ингальской долине // Словцовский чтения - 2003. Тюмень, 2003 С. 55-57

163. Матвеев A.B. Черкаскульская культура Зауралья //AB ORIGINE: проблемы генезиса культур Сибири, Тюмень, 2007. С. 4-41.

164. Матвеев A.B., Аношко О.М. Зауралье после андроновцев: Бархатовская культура. Тюмень, 2009. 416 с.

165. Матвеева Н.П. Сузгунские погребения у могильников близ пос. Абат-ский // «Вестник Тюменского университета». Серия гуманитарные исследования. Тюмень, 1998. С. 17-24

166. Матвеева Н.П., Костомаров В.М. К вопросу об особенностях погребального обряда населения пахомовской культуры лесостепи Западной Сибири. Вестник Тюменского государственного университета. Тюмень, 2009 №4, С. 14-24

167. Матющенко В.И. Древняя история населения лесного и лесостепного Приобья (неолит и бронзовый век). Ч. 2. Самусьская культура // Из истории Сибири. Томск, 1973. Вып. 10.

168. Матющенко В.И. Древняя история лесного и лесостепного Приобья. Часть 4. Еловско-ирменская культура // Из истории Сибири. Вып. 12. Томск, 1974а. 190 с.

169. Матющенко В.И. Древняя история населения лесного и лесостепного Приобья (неолит и бронзовый век). Часть 4. Еловско-ирменская культура. Приложение. Томск, 19746. 96 с.

170. Матющенко В.И., Тихонов С.С. Еловская керамика юга Томской области // Источники этнокультурной истории Западной Сибири. Тюмень, 1991. С. 73-86.

171. Матющенко В.И., Полеводов A.B. Комплекс археологических памятников на Татарском Увале у д. Окунево. Новосибирск, 1994. 200 с.

172. Матющенко В.И. Еловский археологический комплекс. Часть I. Елов-ский I курганный могильник. Омск, 2001. 63 с.

173. Матющенко В.И. Еловский археологический комплекс. Часть вторая. Еловский II могильник. Доирменские комплексы. Омск, 2004. 270 с.

174. Михайлов Ю.И. К вопросу о коллективных захоронениях в ирменской погребальной традиции // Сохранение и изучение культурного наследия Алтая. Барнаул, 2000. С. 156-157.

175. Молодин В.И. Памятники одиновского типа в Барабинской лесостепи // Проблемы западносибирской археологии. Эпоха камня и бронзы. Новосибирск, 1981. С. 63-76.

176. Молодин В.И., Чикишева Т.А. Курганный могильник Преображенка-3 -памятник культур эпохи бронзы Барабинской лесостепи // Палеоантропология и археология Западной и Южной Сибири. Новосибирск, 1983. С. 125-206.

177. Молодин В.И., Чемякина М.А. Поселение Новочекино-3 памятник эпохи поздней бронзы на севере Барабинской лесостепи // Археология и этнография Южной Сибири. Барнаул, 1984. С. 40-62.

178. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск:, 1985. 200 с.

179. Молодин В.И., Нескоров A.B. О связях населения Западносибирской лесостепи и Казахстана в эпоху поздней бронзы // Маргулановские чтения 1990. М., 1992. Ч. 1. С. 93-97; 244-246

180. Молодин В.И., Парцингер Г, Эпов М.И., Чемякина М.А., Гаркуша Ю.Н., Гришин А.Е. Работы Западно-Сибирского и Барабинского отрядов ИАЭт СО РАН в Барабе и на Алтае //АО 2004, С.444-445

181. Молодин В.И, Парцингер Г.и др. Чича — городище переходного от бронзы к железу времени в Барабинской лесостепи. Том. 3. Новосибирск-Берлин, 2009. 247 с.

182. Мошинская В.И. Сузгун-П памятник эпохи бронзы лесной полосы Западной Сибири. МИА, 1957. №58.

183. Мошкова М.Г., Генинг В.Ф. Абатские курганы и их место среди лесостепных культур Зауралья и Западной Сибири // Памятники Южного При-уралья и Западной Сибири сарматского времени. М., 1972. С. 87-118.

184. Нескоров A.B. Раскопки могильника Старый Сад // АО, 1983 г. М., 1984. С. 232-233.

185. Нескоров A.B. Могильник Старый Сад // АО, 1984 г. М., 1985. С. 196197.

186. Обыденнов М.Ф. Хозяйство населения Южного Урала в конце бронзового века // Новые источники по древней истории Приуралья. Ижевск, 1985. С. 49-53.

187. Обыденнов М.Ф. Поздний бронзовый век Южного Урала. Уфа, 1986. 80 с.

188. Обыденнов М.Ф., Шорин А.Ф., Варов А.И., Косинцев П.А. Хозяйство населения черкаскульской и межовской культур Урала эпохи поздней бронзы. Екатеринбург, 1994. 113 с.

189. Обыденнов М.Ф., Шорин А.Ф. Археологические культуры позднего бронзового века древних уральцев (черкаскульская и межовская культуры). Екатеринбург, 1995. 196 с.

190. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Том 1.Часть 1. Томск, 1994. 454 с.

191. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Том 2. Томск, 1994. 476 с.

192. Папин Д.В., Федорук A.C. Памятники эпохи поздней бронзы степной Кулунды // Сохранение и изучение культурного наследия Алтая. Барнаул, 2003. Вып. XIV. 147-151.

193. Патрушев B.C., Халиков А.Х. Волжские ананьинцы (Старший Ахмы-ловский могильник). М., 1982. 96 с.

194. Петрин В. Т., Нохрина Т. И., Шорин А. Ф. Археологические памятники Аргазинского водохранилища (эпохи камня и бронзы). Новосибирск, 1993. 102 с.

195. Погодин Л.И., Полеводов A.B., Плешков Е.А. Курганный могильник Батаково-XXI новый погребальный памятник сузгунской культуры // Четвертые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 1997. С. 121-125.

196. Полеводов A.B., Плешков Е.А. Археологический микрорайон к северу от Больших Крутинских озер // Археологические микрорайоны Западной Сибири. Омск, 1998. С. 48-53.

197. Полеводов A.B., Труфанов А.Я. К вопросу о периодизации сузгунской культуры // Керамика как историчскеий источник. Тез. докл. Тобольск, 1996. С. 93-94.

198. Полеводов A.B. Сузгунская культура в лесостепи Западной Сибири // XIV Уральское археологическое совещание. Челябинск, 1999. С. 100-102.

199. Полеводов A.B., Труфанов А.Я. О погребальном обряде сузгунской культуры // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы IV международной конференции. Часть IV. Омск, 1997. С. 19-23.

200. Полеводов A.B. Памятники андроновской культурно-исторической общности в Среднем Прииртышье // Пятые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Тез. докл. науч. конф. Омск, 2001. С. 99-101.

201. Полеводов A.B. О типологическом и хронологическом соотношении сузгунских и пахомовских древностей // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. Барнаул, 2002. С. 111-113.

202. Полеводов A.B. Сузгунская культура в лесостепи Западной Сибири. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М. 2003. 30с.

203. Полеводов A.B. Сузгунская культура в лесостепи Западной Сибири. Рукопись дисс. канд. ист. наук. М. 2003.

204. Полеводов A.B. Шерстобитова О.С. Красноозерское поселение на Иртыше забытый памятник сузгунской культуры //Археологические материалы и исследования Северной Азии, Древности и Средневековья Томск, 2007. 350 с.

205. Посредников В.А. Культурно-генетическое место комплексов поселения Самусь-IV и некоторых других памятников Приобья // CA, 1972, №4, С. 28-41

206. Посредников В.А. История Еловского населения Среднего и Верхнего Приобья (эпоха поздней бронзы). Автореф. дис. . канд. ист. наук. М.,1973. 27 с.

207. Потемкина Т. М. Керамические комплексы Алексеевского поселения нар. Тобол.// CA, 1975, № 1. С. 46-71.

208. Потемкина Т. М. Камышное II — многослойное поселение эпохи бронзы нар. Тобол.//КСИА, 1976, Вып. 147.

209. Потемкина Т. М. О соотношении алексеевских и замараевских комплексов в лесостепном Зауралье // CA, 1979, № 2. С. 35-64.

210. Потемкина Т.М. Бронзовый век лесостепного Притоболья. М., 1985. 375 с.

211. Потёмкина Т.М. Проблемы связей и смены культур населения Зауралья в Эпоху Бронзы //Российская археология, 1995 г. № 1. С. 23-17.

212. Потемкина Т.М., Корочкова О.Н., Стефанов В;И. Лесное Тоболо-Иртышье в конце эпохи бронзы (по материалам Чудской Горы). М., 1995. 207 с.

213. Сальников К.В. Андроновский курганный могильник у с. Федоровка. МИА, 1940. №1. С. 58-67.

214. Сальников К. В. Раскопки у с. Ново-Бурино // СА. 1959. Т. 29-30.

215. Сальников К. В. Некоторые вопросы истории лесного Зауралья в эпоху бронзы // Вопросы археологии Урала. Свердловск, 1964. С 24-37.

216. Сальников К. В. Очерки древней истории Южного Урала. М.: Наука, 1967. 408 с.

217. Сидоров Е.А. Об андроновском компоненте в сложении ирменской культуры // Археологические исследования в районе новостроек Сибири. Новосибирск, 1985. С. 63-70.

218. Ситников С.М. Саргаринско-алексеевская культура лесостепного и степного Алтая. Автореф. дисс. . канд. ист. наук. Барнаул, 2002. 22 с

219. Сотникова C.B. Поселение Жар-Агач // Археологические, этнографические и исторические источники по истории Западной Сибири. Омск. 1986. С. 43-55.

220. Степаненкова З.В. Андроноидная орнаментальная традиция на севере и юге: ареалы сузгунской культуры // Методика комплексных исследований культур и народов Западной Сибири. Тез. докл. научн. конф. Томск, 1995.С. 175-177.

221. Степаненкова З.В. Сузгунская культура культура «открытого типа» // Керамика как исторический источник. Тез. докл. науч. конф. Тобольск, 1996. С. 90-92.

222. Стефанов В.И. Поселения эпохи поздней бронзы в Среднем Прииртышье // Из истории Сибири. Томск. 1974. Вып.15. С. 23-28.

223. Стефанов В.И. Сузгунские погребения на Потчеваше // Вопросы археологии Приобья. Тюмень, 1979. С. 82-90.

224. Стефанов В.И., Корочкова О.Н. Поселения заключительного этапа бронзового века на реке Тобол // Древние поселения Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1984. - С. 79-90.

225. Стефанов В.И., Труфанов А.Я. К вопросу о своеобразии ирменской культуры в Среднем Прииртышье // Материальная культура древнего населения Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1988. С. 75-88.

226. Стефанов В.И., Корочкова О.Н. Андроновские древности Тюменского Притоболья. Екатеринбург, 2000. 108 с.

227. Стефанов В.И., Корочкова О.Н. Урефты-1: Зауральский памятник в ан-дроновском контексте. Екатеринбург, 2006. 160 с.

228. Стефанова Н.К. О керамике кротовской культуры в Среднем Прииртышье// Проблемы урало-сибирской археологии. Свердловск, 1986. С. 38-47.

229. Стоколос B.C. Культура населения бронзового века Южного Зауралья. М., 1972. 168 с.

230. Татаурова JI.B., Полеводов A.B. Труфанов А.Я. Алексеевка-XXI памятник эпохи поздней бронзы предтаежного Прииртышья // Археологические микрорайоны Западной Сибири. Омск, 1997. С. 162-198.

231. Теплоухов С. А. Древние погребения в Минусинском крае // Материалы по этнографии. Л., 1927. Т. 3, вып. 2

232. Теплоухов С.А. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края // Материалы по этнографии. Л., 1929. T.IV. Вып.2.

233. Ткачев A.A. Поселение поздней бронзы Оськино Болото // Проблемы взаимодействия человека и природной среды. Тюмень: ИПОС СО РАН, 2001. Вып.2. С. 24-28.

234. Ткачев A.A., Ткачева H.A. Культурные комплексы поселения Оськино Болото (по материалам раскопок 2005 г.) // ВААЭ. 2006. № 7. С. 241-248

235. Ткачев A.A., Ткачев Ал. Ал. Пахомовский комплекс поселения Оськино Болото // ВААЭ, 2009 №11. С.81-89

236. Треножкин A.A. Киммерийцы. Киев, 1976, 222 с.

237. Троицкая Т.Н. О культурных связях населения Новосибирского При-обья в VII VI вв. до н.э. // Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. Томск, 1970. С.33-42

238. Троицкая Т.Н. Карасукская эпоха в Новосибирском Приобье // Древняя Сибирь. Новосибирск, 1974. Вып.4. Бронзовый и железный век Сибири.

239. Труфанов А.Я. Культуры эпохи поздней бронзы и переходного времени к железному веку лесостепного Прииртышья. Автореф. дисс. канд.ист.наук. Кемерово, 1990.17 с.

240. Труфанов А.Я. К вопросу о гребенчато-ямочном компоненте в сузгун-ской культуре // Керамика как исторический источник. Тез. докл. науч. конф. Тобольск, 1996. С. 95-96.

241. Удодов В. С. Эпоха развитой и поздней бронзы Кулунды: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Барнаул, 1994. 21 с.

242. Федорова Н.В. Исследования на городище Потчеваш у г. Тобольска // Из истории Сибири. Вып. 15. Томск, 1974. С. 35-40.

243. Федорук A.C. Проблема взаимодействия населения юга Западной Сибири в эпоху поздней бронзы //CA. 2006. № 4. С. 156-158

244. Физико-географическое районирование Тюменской области / Под ред. H.A. Гвоздецкого. М., 1973.

245. Хабдулина М.К., Зданович Г.Б. Ландшафтно-климатические колебания голоцена и вопросы культурно-исторической ситуации в Северном Казахстане // Бронзовый век Урало-Иртышского междуречья. Челябинск. 1984. С. 136-158.

246. Хлобыстин Л. П. Поселение Липовая Курья в Южном Зауралье. Л.: Наука, 1976. 65 с.

247. Чернецов В. Н. Древняя история Нижнего Приобья // МИА. 1953. № 35. С. 224-240.

248. Черных Е. Н., 1970. Древнейшая металлургия Урала и Поволжья // МИА. № 172.

249. Черных E.H. Металлургические провинции и периодизация эпохи раннего металла // CA. 1978. № 4.С. 44-57.

250. Членова H.JI. О культурах бронзовой эпохи лесостепной полосы Западной Сибири // CA М., 1955. - T.XXIII. - С. 38-57.

251. Членова H.JI. Памятники конца эпохи бронзы в Западной Сибири. М., 1994. - 169 с.

252. Шамшин А.Б. Эпоха поздней бронзы и переходное время в Барнауль-ско-Бийском Приобье (XII-VI вв. до н.э.). Автореф. дисс. . канд.ист. наук. Кемерово, 1987. 16 с.

253. Шамшин А.Б. Эпоха поздней бронзы и переходное время от бронзы к. железу в Барнаульско-Бийском Приобье: автореф. дис канд.ист.наук. Кемерово, 1988а. 16с.

254. Шамшин А.Б. Эпоха поздней бронзы и переходное время от бронзы к железу в Барнаульском Приобье // Хронология и культурная принадлежность памятников каменного и бронзового веков Южной Сибири. Барнаул, 19886. С.111-117.

255. Шамшин, А.Б. Поселение Фирсово XVII и проблемы формирования корчажкинской культуры на Верхней Оби // Аридная зона юга Западной Сибири в эпоху бронзы. Барнаул, 2004. 170с.

256. Эпоха бронзы лесной полосы СССР /Под ред. О.Н. Бадера/. М.: Наука, 1987. 472 с. (Археология СССР).