автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Палеографическое и лингвистическое исследование сборника смешанного состава XVII в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Палеографическое и лингвистическое исследование сборника смешанного состава XVII в."

На правах рукописи

□03470278

ПОДШИВАЛОВА Елена Александровна

ПАЛЕОГРАФИЧЕСКОЕ И ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ СБОРНИКА СМЕШАННОГО СОСТАВА ХУЛ В.

Специальность 10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации иа соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 > ¡."АП 2003

Москва 2009

003470278

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического факультета ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова».

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор Галинская Елена Аркадьевна

Колосов Лев Феодосьевич,

доктор филологических наук профессор, заведующий кафедрой истории русского языка и общего языкознания факультета русской филологии ГОУ ВПО «Московский государственный областной университет»

Ведущая организация

Кузьминова Елена Александровна,

кандидат филолошческих наук доцент кафедры русского языка для иностранных учащихся филологического факультета ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»

Учреждение Российской академии наук «Институт русского языка имени В.В. Виноградова РАН»

Защита диссертации состоится ¿¿/¿У£«-л-' 2009 года на заседании

диссертационного совета Д 501.001.19 при ФГОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» по адресу: 119991 ГСП-1, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й учебный корпус, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке 1-го учебного корпуса ФГОУ ВПО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова»

Автореферат разослан года.

Ученый секретарь диссертационного совета профессор

Е.В. Клобуков

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационное исследование посвящено палеографическому и лингвистическому анализу рукописного сборника смешанного состава ХУЛ в.

Деятельность книжников ХУ1-Х\Щ вв. сыграла в истории формирования русского литературного языка очень важную роль. Именно эта эпоха связана с появлением первых грамматик. Другой важной особенностью деятельности книжников указанного периода, непосредственно связанной с возникновением грамматик, является тенденция к активному использованию церковнославянского языка Даже когда книжники ХУ1-ХУП вв. работают с антиграфами, они редко воспроизводят копируемый текст без изменений. Как правило, их грамматические представления, сформированные прецедентными текстами, в той или иной степени отражаются в создаваемых ими произведениях. Поэтому в качестве объекта исследования был выбран фрагмент нормы письменного литературного языка XVII в. Предметом исследования в реферируемой диссертации стали особенности орфографической и морфологической нормы шести текстов разных жанров, входящих в состав рукописного сборника XVII в.

Материалом исследования послужила рукописная книга - сборник смешанного состава XVII в., созданный в провинциальной писцовой мастерской писцами-ремесленниками. Рукопись хранится в частном собрании Е.Ф. Васеко. Объем сохранившейся части сборника 170 листов, заполненных с двух сторон в один столбец. Это сборник смешанного состава, т.к. в него входят такие произведения, как церковное поучение «Сын церковный» - 8 листов, «Александрия» Сербской редакции - 66 лл., «Хождение Трифона Коробейпикова» - 32 лл., роспись сошного и вытного письма - 40 лл., родословие русских князей и царей -14 лл. - и астрономическое сочинение -10 лл.

Актуальность исследования определяется тем, что работа расширяет границы изучения русского литературного языка ХУЛ в. Большинство исследований, посвященных норме книжно-письменного языка XVII в., строятся на материале памятников, создававшихся опытными и сведущими в своем деле книжниками и предназначавшихся для чтения в «ругах высших сословий. В настоящей же диссертации в центре внимания оказывается работа писцов-ремесленников, входивших, скорее всего, в одну писцовую мастерскую. Писцовые мастерские, в которых трудились непрофессиональные писцы, более привычные к составлению деловых документов, чем к работе с книжными текстами, были широко распространены в XVII в., причем не только в культурных центрах, но и на всей европейской части России1.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что: 1) до настоящего времени представления о норме книжно-письменного языка, характеризовавшие языковое сознание провинциальных писцов-ремесленников, специально не анализировались; 2) рассматриваемая книга вводится в научный оборот впервые; 3) благодаря тому что в сборник вошли два текста книжного и делового жанров, списанные одним писцом, впервые показана возможность сосуществования двух типов письменного узуса в одном языковом сознании.

' См. Костюхина JIM. Книжное письмо в России XVII в. [М, 1974]; Соболевский А.И. Славяно-русская палеография. СПб, 2005.

Целью диссертационного исследования является описание орфографических и морфологических норм, характеризовавших языковые представления провинциальных писцов-ремесленников XVII в. в период активной выработки книжниками норм письменно-литературного языка.

Метод исследования определяется его целями: это сплошная выборка существенных орфографических написаний и морфологических форм и их последующий лингвистический анализ. Полученные данные сопоставляются с результатами, полученными другими исследователями2, а также с правилами, закрепленными в Грамматике 1648 г.3

Теоретическа я значимость диссертационного исследования состоит в том, что материал и сделанные на его основании выводы пополняют сложившиеся в науке представления о путях развития русского литературного языка накануне петровских реформ, а также об особенностях бытования рукописных книг на территории Русского Севера.

Практическая ценность работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в учебных пособиях и курсах по русской палеографии и по истории русского литературного языка.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Рассматриваемый сборник не является конволютом, а изначально создавался как единая книга в провинциальной писцовой мастерской.

2. Несмотря на отсутствие чернильной даты, можно утверждать, что сборник был создан во второй половине ХУЛ в. и, следовательно, может служить материалом для исследования письменного языка этого периода.

3. Книга была создана на Русском Севере, скорее всего, в районе Каргополя.

4. Грамматики церковнославянского языка даже во второй половине XVII в. не определяли грамматические представления писцов-ремесленников. Основой обучения и формирования языковой компетенции по-прежнему оставались прецедентные тексты.

5. Строгость морфологической нормы не была единой, а определялась статусом текста и длительностью его письменной истории.

6. Как показал тщательный графический анализ, два текста: светский роман «Александрия» и деловая роспись сошного и вьггаого письма - списаны одним писцом.

7. Книжники XVII в. владели двумя нормами письменного узуса, которые противопоставлялись по ряду орфографических и морфологических параметров.

Апробация работы. Основные положения работы нашли отражение в докладах на Международных конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2004», «Ломоносов-2008», на Международной конференции

2 См. Васильев Л.Л. Новгородское евангелие Имп. Публ. Библ. и его западно-русские вкладные. // Русский филологический вестник. 1902, № 1-2; Черных П.Я. Язык Уложения 1649 г. М, 1953; Целуиоеа ЕЛ. Псалтырь 1683 г. в переводе Авраамия Фирсова. (Филологическое исследование памятника.) АКД М, 19S5; Живов ВМ. Простота языка и ее реализации: о языке книги "Статир" (1683-1684). И Зборник Матице српске за филологщу и лингвистику, XXXIII. Нови Сад 1990; Живов В.М. Usus scribendi. Простые прегервт у летописца-самоучки. II RL. 1995, vol. 19, № 1 и др.

3 СмотрицкийМ. Грамматика 1648. М, 2007.

ученых-славистов «Полислав ХШ». Работа прошла апробацию на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Структура исследования. Диссертация состоит из Введения, 4-х глав, Заключения, 17-и приложений и списка литературы.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении характеризуется тема работы, материал исследования, а также формулируются цели и задачи исследования. Здесь же рассматривается вопрос о целостности сборника. Изучение истории всех произведений приводит к выводу о том, что сборник не является конволютом, а изначально задумывался как целостная книга. Этот вывод подтверждается и тем, что пять из шести произведений написаны на бумаге с «головой шуга» одного вида Для шестого текста («Александрии»), помимо этой, использовалась другая бумага.

Во введении обсуждается и вопрос о том, кто мог быть исполнителем и заказчиком подобного сборника, и делается вывод, что книга изначально предназначалась для небогатых людей (вероятно, даже для крестьян), а выполнили ее в недорогой писцовой мастерской, возможно, в старообрядческой среде («Сын церковный» был популярен именно среди старообрядцев). На намеренно недорогое исполнение указывает отсутствие каких-либо украшений на переплете, киноварных инициалов, многочисленные исправления в тексте и ошибки, часто не замеченные писцами, а также скоропись как тип книжного письма

В главе 1 «Палеографическое описание» рассматривается вопрос о датировке рукописи. Необходимость палеографического исследования обусловлена тем, что рукопись не датирована. Поэтому в первую очередь, прежде чем приступать к лингвистическому анализу, необходимо определить точное (насколько это возможно) время ее создания. При датировке используются такие палеографические приметы, выделенные В.Н. Щепкиным4, как переплет (способ изготовления и рисунок тиснения), вид филигранен, почерки.

Обиходный переплет книги состоит из двух досок, обтянутых кожей. Листы тетрадей скреплены нитками, которые сплетались в косички. Косички же крепились к доскам. В результате на корешке книги образовывались утолщения, так называемые валики. Эта примета позволяет отнести переплет ко второй половине XVII в. На этот же период указывает то, что доски выступают за книжный блок. На лицевой крышке имеется тиснение геометрического рисунка (две рамки, помещенные одна в другую) и басменное тиснение. Такой рисунок тиснения также отсылает исследователя ко второй половине XVII в.

Анализ филигранен показал, что для рукописи использовались два типа бумаги голландского происхождения. Во-первых, это крайне распространенная в России бумага с филигранью «Голова шута», во-вторых, бумага с филигранью «Лев с мечом и пучком стрел в круге под короной» («Герб семи провинций») (приложение 1). Представленный в сборнике вариант филиграни «Голова шута» часто встречается в каталогах, чего нельзя сказать о второй филиграни. Примеры филиграни «Лев» в русских каталогах всегда единичны. Варианты, подобные

'4 Щепкин В.Н. Русская палеография. М, 1999.

нашему, отмечены у Тромонина и Гераклитова5 и датированы 1681 и 1697 гг. соответственно. Учитывая только названные признаки, можно говорить о том, что рукопись была создана во второй половине и даже в последней четверги XVII в. Добавим к этому то, что на часта листов встретились филиграни в виде букв. Это так называемые контрамарки, которые, по свидетельству Т.В. Диановой6, распространяются именно в это время.

Полученный вывод о датировке подтверждает и анализ почерков. В ходе графического анализа было установлено, что над сохранившейся частью сборника работало 7 писцов. Первый почерк («Сын церковный») представляет собой полуустав, переходящий в скоропись. Писец старался придерживаться книжного письма, но иногда использовал связные написания и соединения строчных букв с надстрочными, которые ускоряли его работу. «Александрия», «Хождение Трифона Коробейникова», роспись, родословие выполнены московской скорописью второй половины XVII в. При этом небольшой текст родословия списывался двумя писцами (одному из них принадлежит только 2 листа). То же можно сказать и об астрономическом сочинении: последние полтора листа списаны полууставом, который характеризует ряд начертаний, которые не встречаются больше нигде в сборнике. Это г в строку, к с тщательно выписанными коленцами, диграф оу.

Подробный анализ всех начертаний выявил, что светский роман «Александрия» и роспись сошного и вытного письма списаны одним писцом. Таким образом, в результате графического анализа обозначилась еще одна задача - сопоставить орфографические и морфологические нормы двух текстов (книжного и делового жанров), переписанных одним писцом.

В заключение в данной главе рассматривается вопрос о приписках, которые во множестве разбросаны по полям рукописи (текст приписок приводится в приложении 17). Среди них нет таких, которые бы принадлежали писцам-составителям сборника. Есть только владельческие записи XVni-XLX вв., позволяющие определить территорию бытования книги как Каргопольский и Вытегорский уезды. Это само по себе ничего не говорит о месте создания книги, однако стоит заметить, что за два последующих века книга не покидала этих соседствующих друг с другом уездов.

В главе 2 «Графика и орфография рукописи» сначала рассматриваются вопросы теории графики. Переход от начертаний к графемам необходим, т.к. приведение графических вариантов к некоторому общему знаменателю позволяет отвлечься от конкретного почерка и дать общую характеристику графической, а впоследствии и орфографической системам. В настоящей работе термин графема понимается вслед за A.A. Зализняком7 как "совокупность всех начертаний, которые сами носители графической системы воспринимают как «то же самое», а замену одной графемы на другую как потенциальную ошибку". Такой подход позволил выделить 40 графем. Конечно, нас интересовало употребление не всех

5 Трамотт К.Я. Знаки писчей бумаги. М., 1844.; Гераклитов A.A. Филиграни XVII века на бумаге рукописных и печатных документов русского происхождения. М„ 1963.

6 Дианова Т.В. Филиграни ХУЛ века по рукописным источникам ГИМ. Каталог. М, 1988. С. б.

' Зализняк Л-Л. О пошлин графемы. // Цнг. по нац.: A.A. Зализняк. Русское именное словоизменение. С приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. №, 2002. С. 570.

графем, а только тех, которые имели разный статус в разные эпохи и для употребления которых не было единых правил.

Далее рассматриваются вопросы, не связанные с фонетикой, а именно: употребление омофоничных, или дублетных, букв, и рефлексы сочетания

Что касается букв и и л, (раздел 2.1) здесь правил как таковых нет, но есть тенденции, которые в разных почерках не совпадают. Книжник, списавший «Александрию» и роспись сошного письма, при общем неразличении этих дублетных букв, все же предпочитал а. Писцу хождения, напротив, больше нравилась буква л. Позиция, в которой наблюдается наиболее строгое правило (хотя и не во всех текстах), - позиция абсолютного начала слова. Здесь писцы «Сына церковного», хождения и астрономического сочинения отдавали безоговорочное предпочтение букве м.

В разделе 2.2. выделяются некоторые тенденции употребления букв а - о. Во-первых, в «Сыне церковном» и в хождении через о часто записывается предлог. Во-вторых, в «Александрии» за о стоит функция междометного обращения (другие тексты не дают релевантных примеров). Третья и четвертая функции объединяют все шесть текстов. Мы везде встречаем графическую группу а также «а, появление которой обусловлено необходимостью занять место.

В разделе 2.3. анализируется употребление букв и и л Можно говорить об / десятеричном как о предпочтительной форме записи соединительного союза и. Правда, разные тексты обнаруживают разную свободу обращения с этим "правилом". В росписи, являющейся деловым текстом, мы видим наиболее последовательное его соблюдение, в книжных текстах вариативность выше.

Устойчивой во всех почерках является последовательность м^ характерная для деловых документов того времени. Эта особенность доказывает, что книжники были ремесленниками, более привычными к деловым текстам.

Раздел 2.4. посвящен распределению букв #и у. Правило, закрепленное даже в книгопечатании XVII в. (У после согласных, у в начале слова), в рассматриваемой рукописи вновь представлено в виде тенденций. Мы видим следы обозначенного выше правила, но в то же время писец хождения практически отказывается от У, предпочитая у, другой же писец, работая над росписью, наоборот, выбирает я, т.к. это начертание экономило усилия и было более привычным для деловых текстов. При этом в «Александрии», в книжном тексте, столь однозначного предпочтения буквы Уне наблюдается.

Для пары «-з (раздел 2.5.) можно констатировать недифференцированное употребление во всех почерках (исключение составляет группа в&, где возможно только ■«). Лишь в астрономическом сочинении в обоих почерках буква « исключается из алфавита и используется только в своем числовом значении.

Единственная пара, члены которой имели принципиально разный статус - это пара ф - в: в однозначно доминирует над буквой ф во всех почерках (раздел 2.6.);

В остальном единых правил употребления дублетных букв не было, даже у писцов, трудившихся в одной мастерской. Все дублетные пары объединяет только то, что их члены использовались писцами как средство оптимизации скорописного текста для визуального восприятия, т.е. книжники избегали использования двух одинаковых букв рядом.

Что касается выбора писцами рефлекса сочетания (раздел 2.7.), то кроме переписчика «Сына церковного», все остальные предпочитали употреблять ж.

В главе 3 «Отражение фонетических особенностей речи писцов» рассматриваются факты орфографии, позволяющие сделать выводы об особенностях живого произношения книжников, создавших рукопись. Помня о том, что все тексты, входящие в сборник, были списаны с антиграфов, мы все же провели анализ написаний, которые могли отразить черты говора переписчиков.

Полученные данные не разнятся по почеркам и в общем совпадают с наблюдениями над другими письменными текстами XVII в. В разделе 3.1. рассматривается вопрос о качестве звука, обозначавшегося буквой & Ввиду того что ни один из текстов, входящих в сборник, не является оригинальным, а представляет собой лишь копию, убедительно ответить на вопрос о том, была ли в говоре писцов особая фонема <ё>, невозможно. Скорее всего, ни один из них даже в позиции под ударением не различал звуков [е] и [ё], о чем свидетельствует довольно большой процент написаний с заменой этимологического ь на е даже в сильной позиции (под ударением перед твердым): со двелш, на левое, потребы <рсР>, вслед, все?, неко'да, вара1 гнева*с а, некоего, -ал, -но, вер«*1, ьрезати, железо, наюсс{, ведома, рекеР, стрелами, на пределы, загорелос, серп, блгов(?нам, велё\ желе^нъ?, налево, тй", делсТ, вел<?, колена, згорел и др., исправления е на к стропе, гныа, вфомо, нктъ, есть, зл& ввцаше, гиперкорректные написания: не в<?м£, во одрки, идбт, о6р£, мфу, поид£', ос^ланы, поид^Т, одюку, по мол/не, в£стъ, 1?лъ\ ид£, л§дъ, р£ра и др.

В разделе 3.2. рассматривается написание рефлексов сочетания, восходящего к праславянскому ТегТ. Ни разу неполногласные сочетания, которые доминируют во всех книжных текстах, не записываются с буквой г, только с буквой е.

Переход [е1—>Го] (раздел 3.3.) отражается после букв шипящих и ц, в основном, в аффиксальных морфемах (старцов, дворцовых), в том числе в фамилиях: Жеребцовы. Колычовы. Кулычовы, но трижды встретилось и в корне {шолкъ, пргпи(?х2). После букв, обозначающих парные по твердости/мягкости согласные, буква о на месте е не встретилась ни разу, что ожидаемо.

Рукопись также дает примеры изменения [¡] в [у] на стыке приставки и корня - раздел 3.4. Примечательно, что изменение [¡] в [у] никогда не отражается после выносных согласных (изыде, взыщи, но о"иде, оп\Гти). На стыке предлога и корня изменение [1] в [у] отразилось один раз (с ызменники). Очевидно, что писцы в этой позиции старались избегать фонетических написаний.

В разделе 3.5. рассматривается вопрос об отражении аканья. Этот вопрос возник в связи с наличием двух написаний: его ворс?ство (л. 149, родосл.); тс?да

(л.166об., астр. соч.). Первая ошибка представляют собой написание по аналогии. На л.149 есть такой текст: / по совти ево вора | ростригя... Второй случай подпадает под описанный О.В. Малковой механизм антиципации, когда буква переносится из последующего слогового отрезка в предыдущий8,

В разделе 3.6. рассматривается весьма необычное для XVII в. явление -написания, отражающие цокающее произношение писцов.

В связи с усилением централизации Московского государства, ростом престижа центрального диалекта и становлением общерусских орфографических норм провинциальные писцы усиленно изгоняли из своей письменной речи диалектные особенности. В первую очередь это касалось неразличения аффрикат9. Несмотря на эту общерусскую тенденцию, в рукописи есть 7 случаев, когда цоканье все же проникло на страницы книги, в том числе в виде гиперкорректного написания. Хотя все ошибки исправлены самими писцами: м&ча (л.8об., «Сын...», ч<ц), на вечери (л.20, «Алекс.», ч<ц), честь (л.36, «Алекс.», ч<ц), облечеш (л.43об., «Алекс.», ч<ц), на Угли\че (л.148об., родосл., ч<ц\ чернець (л.149, родосл., ч<ц), урвча (л.86, хояад., ц<ч\ - ими не следует пренебрегать, характеризуя говор переписчиков.

То, что такая яркая диалектная особенность, проникла в текст почти всех книжников, еще раз доказывает, что это были малообразованные писцы.

Раздел 3.7. посвящен вопросу о качестве шипящих и <с>. Что касается отвердения звуков [с], [5] и [г], то здесь невозможно что-либо утверждать однозначно. Для звуков [§] мы имеем надежные написания только с буквой Ъ: ¡сполнишь. Врионаиъ (имя собств.), прибавишь. Для [¿] показательных написаний не отмечено. Написания же ць или цы могут в равной степени как характеризовать произношение, так и быть результатом письменной традиции10.

Долгий же шипящий, обозначавшийся буквой щ, в говоре писцов был твердым, о чем свидетельствуют многочисленные написания с Ъ: нощь, поприщь. на помощь. тыылиъ. § ижищь и под. Определить качество звука, обозначавшегося буквой щ, более точно не представляется возможным, т.к. написаний типа шч, шш и под. не встретилось. Единственное написание шти (щи) традиционное11 и, отражая лексикализованное явление, не может характеризовать звук, обозначавшийся буквой щ.

В разделе 3.8. приводятся доказательства отвердения конечных губных. Одной из основных черт скорописи является вынос буквы конечного согласного. Соответственно, буквы Ъ и Ь опускаются. Наличию в исследуемой рукописи показательных написаний способствует последовательное различение во всех

8 Матсова О. В. Ошибки писцов и лингвистическая интерпретация древних текстов. // Вопросы языкознания. 1979,№6. С. 116. ■•

9 ЕтзаровскиИ ИЛ. Язых беломорских аггов ХУЬХУП вв. Архангельск, 1958. С. 26-27; Колосов Л. Ф. Фонетика вологодских говоров ХУ1-ХУН вв. (По данным местной письменности). // Уч. зап. МОПИ. 1967, т. 204, вып. 14. С. 192-193.

10 Колосов Л.Ф. Указ. соч. С. 192; Бегунц И.В. Фонетический строй БелозерскоБежецких говоров первой половины ХУЛ в. АКД М., 2006. С. 14.

1' Аванесов Р.И. О долгих шипящих в русском языке. // Доклады и сообщения филологического факультета. М., 1948. №6. С. 27.

почерках букв Ъ и Ь, а также более аккуратная, чем в деловых документах, скоропись. Нередко конечный согласный пишется в строке и сопровождается буквой Ъ: восемь, семь, церковь, червь, скорбь (примеры переходят из почерка в почерк). Хотя встречаются и традиционные написания с буквой Ь.

Написания, отражающие всевозможные позиционные изменения в группах согласных рассмотрены в разделе 3.9. Они продолжают длинные цепочки примеров, полученных из других письменных памятников XVII в. Так, в рукописи отражается

оглушение и озвончение12: м#стш жены, в иском конце, зденгою, з дворсР: з длгГникУ, зъ & саже", к/ка, двенсГцсГ, мо"но влъсти (*влезть), блис_ко;

диссимиляция по способу образования: хто (многократно);

упрощение групп согласных: подслати плсГ, неисчетномц воетеf, на emdm, вшеду3 (от взойти), бещестие, отмгивсГ, ше^десм", прс^никовь.

Глава 4 «Морфологические особенности текстов, входящих в состав сборника» посвящена вопросам грамматической (морфологической) нормы. Проведение подобного анализа на базе рассматриваемого материала возможно, т.к. большинство текстов, за исключением «Александрии» и астрономического сочинения, отделены от своего протографа относительно небольшой временной дистанцией в 50-70 лет. Поэтому, даже если предположить слепое копирование переписчиком антиграфа, актуальность материала для характеристики грамматической нормы письменного языка XVII в. сохраняется.

Известно, что книжники редко копировали оригинал дословно. Их личные представления о норме так или иначе находили отражение в создаваемом тексте. Большее значение имеют исправления, сделанные самим писцом. Именно они свидетельствуют о его критическом отношении к своей работе и о том, какие формы представлялись ему нормативными, а какие оказывались за пределами нормы. Заметим, что листы рукописи обнаруживают много исправлений, сделанных самими писцами.

В связи с вопросами морфологической нормы рассматриваются параметры, которые традиционно участвовали в противопоставлении книжных текстов некнижным: система прошедших времен, дейст. прич. наст, и прош. времени, показатели инфинитива (ти/ть), презенса (ши/шь) и императива 2 л. ед.ч., зват. форма и формы дв.ч., адъективные флексии, в которых исконно была представлена корреляция цел. *а ~ рус. *ъ, и флексии -аго/ого. Кроме этих показателей, в число релевантных признаков, маркирующих норму письменного текста, попали местоименные энклитики, именные флексии мн.ч., морфонологические чередования.

Как известно, в XVII в. важнейшую роль в обучении по-прежнему играли прецедентные тексты13, а не грамматики. Именно они формировали у будущего книжника представление о том, какие формы подобали тому или иному типу текстов.

12 Здесь и далее приводится только часть примеров.

13 Живо» ВМ. Автономность письменного узуса и проблема преемственности в восточнославянской средневековой письменности. // Славянское языкознание. XII международный съезд славистов. М., 1998.

В условиях отсутствия единой общепринятой грамматики единственным путем исследования нормы письменного текста может быть подход, предложенный А. А. Гиппиусом: единственный критерий нормативности - это последовательность употребления формы в конкретном тексте14.

Необходимо определить место каждой из форм на шкале книжности, которая соединяет два полюса: правый и левый (терминология А.А. Гиппиуса). Важно встать на точку зрения книжника, создавшего текст, и понять, какие из форм воспринимались им как сугубо книжные (правые), а какие представляли собой диалектные или новые единицы в системе (левые). Благодаря этому подходу все многообразие форм, свойственных текстам XVII в., может быть представлено как набор оппозиций.

Ориентируясь на этот подход, мы рассматриваем морфологическую норму всех текстов сборника.

В разделе 4.1. анализируется материал, извлеченный из «Сына церковного». Заметим, что это произведение является дидактическим пособием для вновь обращенных в православную веру; и его автор не мог бы рассчитывать на популярность и убедительность своего произведения, если бы не следовал максимально строгой норме церковнославянского языка.

Несмотря на немногочисленность форм прошедших времен, очевидно, что писец вслед за антиграфом стремился использовать формы глаголов, подобающие норме книжно-письменного языка. Формы прошедшего времени (всего 29) встречаются в трех контекстах:

1. пересказ событий из Евангелия и из текстов Священного Писания —► аорист: сниы с нбси на з^лю / воплотис Прч'тыяДвы Мрш / съ члвки на зЛш поживе / ст^ть нашег раы спсенил претеРпевъ / на нбса вознесес и одеснЧю атца (л.З);

2. метатекстовые конструкции —» аорист: не ¡к? пи теб£ (л.2); се бо в мапъ некое слово о цркви показе? ти (л.5об.); явг/ тебь (л.5об.);

3. обращения к прошлому читателя в диалогической форме —► перфект 2 л. со связкой (что абсолютно соответствовало норме книжно-письменного языка15): егда от кипели крщения и'шелъ еси тогда рсР Х$тя бъГ1 ебешс/'ся еси / поклотГся есираспятию ... / знаменс^ся еси и4 / ирмя* еси крстъ Х'въ... (л.4об.).

Несмотря на преобладание форм, соответствовавших строгой норме, на л. 5 ошибка все же была допущена: гдь кто повеяв. Роль предиката выполняет л-форма, грамматическое значение которой соответствует значению аориста.

Как признаки нормы рассматриваются дейст. причастия наст, и прош. времени. Хотя «Сын церковный» дает всего 15 случаев употребления дейст. причастий, их можно разделить на несколько групп в зависимости от функции в предложении:

14 Гиппиус АА. Система формальных признаков языка древнерусской письменности как предмет лингвистического изучения. // Вопросы языкознания. 1989, № 2.

15 Успенский Б.А. История русского литературного языка. М., 2002. С. 225-238.

• функция "второстепенного сказуемого"16: приемъ орудие свое £полнишь (л.2); про'вира потре(Ыт со всятР брежени¿" стоя а не сядя (л.боб.);

• предикативная функция16, когда причастие выступает как единственное сказуемое или связано со сказуемым сочинительной связью: соверши" щ?тное знамение ра'простри расу свою ¡сотвори" ю прости ¡тако поклонися (л.З);

• функция определения: <отец духовный> дев? мирови мг/ (л.1об.);

• объектная функция (субстантивация): настает1е блядящхР, учитг" неразмеваюииРъ (л.1об.).

В формах инфинитива, презенса и императива 2 л. ед.ч. наличие буквы безударного гласного, подвергшегося в живой речи редукции, было для книжника, работавшего над «Сыном церковным», принципиальным отличием письменно-литературного языка. Например, в инфинитиве: разртане мож(У, хощеши сотворг¿т; не лет? доносити: подобает хранит/; глимитис: время объдсР* - 34 из 36 как в строчном, так и в надстрочном написании; в презенсе: аще согршшии: хощеши сотворг/"*; егда сложиши; псРни что носи"" [; аще см* навыкнеши - 22 из 25; в императиве: не 61?" бе? него; тако востани; стони пред образе?; гли на А поклонъ - 8 го 8.

В «Сыне церковном» контекстов для употребления Формы дв. числа всего четыре, но только в одном случае употреблены формы дв.ч.: двь естествъ Оставшиеся примеры иллюстрируют сочетание формы косвенного падежа числительного два с именем во мн.ч.: со двема меншг{*и последнх^и (л.2); о дву естеств£(лЗоб.).

Для имен прилагательных и неличных местоимений в род, пад. ед.ч. ж.р.. им,-вин. пад. мн.ч. ж.р. и вин, пал, мн.ч. м.р. в тексте представлено 18 релевантных написаний (от раки свщническия, сГ постели своея, очи'ти грехи моя и под.), которые все без исключения свидетельствуют о том, что формы на *а четко осознавались книжником как существенные для нормы книжно-письменного языка.

Все формы м.р. и ср.р. род, пад. ед.ч. (16) имеют окончание -аго. Этот параметр, как и предыдущий, воспринимался книжником как однозначно нормативный.

Звательная форма входила в число признаков книжности на том же основании, что и простые претериты, и окончание -аго, - отсутствие в живой речи. Писец, работавший над «Сыном церковным», хорошо усвоил эти формы и во всех случаях, требовавших вокатива, он воспроизвел его: Боке мл'твъ!; 1*ди ТсеХрсте СнеБжиИ; бке нашъ; Црю нб^ныИ; Троице!.

Как правило, признаками нормативного книжно-письменного языка оказывались те грамматические формы, которые были чужды живой речи. Поэтому обычно вопросы а-экспансии в именной парадигме мн.ч. не рассматриваются в связи с вопросами нормы. Однако последовательный отказ от

16 Потебт АА. Из записок по русской грамматике. М, 1958. С. 187-197.

новых окончаний в «Сыне церковном» свидетельствует о том, что переписчик воспринимал именно старые окончания как подобающие строгой норме.

Морфонологические чередования заднеязычных со свистящими, не входили в число обязательных признаков книжности, о чем свидетельствуют следующие написания: о свщникъ; апстлъские наслюнит, встречающиеся наряду с такими, как: не трие аГ бози (л.2об.); гршшицы стан!?; о праздный/.

Языковой чертой, специально предназначенной для архаизации текста и усиления эффекта книжности, являются местоименные энклитики. В «Сыне церковного» используются не только местоимения дат. пад. ми, ти (показеf ти; то ти есть утре"нее прсГло), но и местоимения вин. пад. мя, тя (помил/У мя х4, прости мя; развяжеГ тя; вопроаГ тя х2). Но если энклитическим формам дат. пад. сопутствуют полноударные формы (поносит тебб; како теб& просвира псГребшГ*; яви* тебб), то полноударных форм вин. пад. не встретилось.

Полученная картина не противоречит наблюдениям A.A. Зализняка: для книжных текстов XVI-XVII вв. коэффициент энклитичности равен ~83%17.

Имеется также два необычных употребления -ся: 1) да ся исправгГ млтва моя; 2) пишё* бо ся у ncf во хр'тияне'. Оба примера не являются ошибками. В первом случае мы имеем дело с препозицией ся вследствие того, что базисом является проклитико-энклитическая тактовая группа. Во втором случае базис -глагол, а порядок знклитик определяется их рангом (бо - 3, ся - 7)18.

Появляются и энклитики 3 л. (форм вин. пад. от местоимения *и, я, е). Примеров всего два, но это уже немало для 8 листов: с отворив_ю <руку> прост?, возложииш на ш кретъ (буквальная цитата из евангельского рассказа (Лк 23:26)). Для XVII в. подобные употребления редки, но не уникальны. Энклитики 3 л. использовал и автор книги «Статир», который не отличался особой выученностью19.

Говоря о местоимениях, нужно отметить форму мест. пад. на собъ. которая снижала норму рассматриваемого текста.

Следует признать, что переписчик «Сына церковного», несмотря на ряд допущенных отклонений, вслед за оригиналом стремился соблюдать норму стандартного книжно-литературного языка. Стремление даже к архаизации текста, видимо, было вызвано желанием придать поучению больше значения.

В разделе 4.2. по такому же плану рассматривается морфологическая норма «Александрии».

На 66 лл. приходится 1200 контекстов, где использованы формы прошедших времен. Если перевести числовые показатели в проценты, то мы получим следующее соотношение:

" ЗализнякАА. Древнерусские энклитики. М„ 2008. С. 163-165.

18 Зализняк АЛ. Указ. соч. С. 28, 187-189.

" Алексеев П.Т. «Статир» (Описание анонимной рукописи XVII в.). // Археографический ежегодник за 1964 г. М., 1965. С. 94-%; Живов В.М. Простота языка и се реализации: о языке книги "Статир" (1683-1684). И Зборник Матице српске за филологщу и лингвистику, ХХХШ. Нови Сад, 1990. С. 149.

«Александрия» Художественные тексты XVII в.20 Мазуринская летопись21

аорист 82% 80,3% 74,6%

имперфект 10,33% 7,3% 8%

перфект 4,83% 12,4% 0,3%

л-форма 1,83% - 17%

плюсквамперфект 1% - 0,1-0,3%

Далеко не все употребления прошедших времен, чуждых живой речи, отвечают норме.

1. Ошибки в употреблении форм аориста:

1.1. Ед. число вместо мн. числа: како cui макидоняне силу мою pdpmuuia ДариевИ pdpuuiu / ко'нУся мое" чти 'как эти макидоняне разрушили мою силу, Дариеву разрушил и коснулся моей чести' (л.62об.).

1.2. Мн. число вместо ед. числа: <Александр> /дне" хождаше и жены dmi обртоша (л.47об.); Але$с?дръ ж ся^ и видение свое сказсГ' (л.67об.).

1.3. Дв. число вместо мн. числа: ctmwme noucxcfma mmoecf человека (л.17об.).

1.4. 1 лицо вместо 3 лица: Але$с?дръ ж семи подивис на место по"де абретсf много злата (л.72);

1.5. 3 лицо вместо 1 лица: <Дарий о себе> наконецъ горко хзре вся (л.ЗЗоб.); не мы приказаиш (л.60).

1.6.3 лицо вместо 2 лица: <вы> ы"дыя" iбояшася (л.59об.).

2. Ошибки в употреблении форм имперфекта:

2.1. Ед. число вместо мн. числа: жены любо' и честь соблюдаше (л.21); птицы под древеf тши седяше (л.52об.).

3. Ошибки в употреблении форм плюсквамперфекта:

3.1. Ед. число вместо мн. числа: Веже языиы несегапигры со*дсГ бяше столпъ 'где народы несегапигры создали столп' (л.23об.).

4. Ошибки в употреблении форм перфекта со связкой: мы МимсГда tfitF есте (л.31об.); здравы днес дошли есмь (л.60об.) - комментируя эти написания, можно признать, что связка имела не грамматическое, а знаковое значение.

Помимо нарушения согласования сказуемого с подлежащим, встречаются и ошибки в формообразовании.

Во-первых, это смешение окончаний -ше (3 л. ед.ч. имперфекта) и -ша (3 л. мн.ч. аориста): сходники ж к црю пришедше ¡вся CKOsauia емияко видиие (л.29; вм. *видвиа)-, егда вооружашеся / вседоша на кони свои ecu (л.29об., вм.

20 Данные го: Хабургаев ГЛ., Рюмина ОМ. Глагольные формы в языке художественной литературы Московской Руси XVII в. II Научные доклады высшей школы. Филологические науки, 1971, № 4.

21 Данные®: ЖивовВМ. Чаи БспЬегай. Простые прелернгы у зетописщ-самоучки.//И,. 1995, уо1.19,№ 1.

*вооружишася). Кроме того, отмечено несколько случаев, где писец исправил в форме аориста 3 л. мн.ч. конечное а из е, а в имперфекте 3 л. ед.ч. е-из а.

Во-вторых, есть нарушения и в формообразовании сложных прошедших времен: вся глемая тобою сладка ми есть явишася (л.54; 'все, что ты говоришь, мне приятно слышать'); <Алимпияда> мене есть посла в великое фство (л.70); при'доша к людие мнози о" грсего ж со'да ее? бяше (л.73об.). Возможно, такие ошибки возникали под влиянием свободной л-формы, которая осознавалась писцом как некнижная, л-форма, входившая в перфект, получала ту же оценку и заменялась на аорист22.

К числу ошибок следует отнести имперфект от основы СВ: ¡много еж в книга' своихъ указаше (л.69)23.

Все формы перфекта встретились в прямой речи персонажей. Наиболее часто перфект встречается при субъекте во 2 л. ед.ч. На эта случаи приходится 32 употребления из 58. Остальные формы описывают действия либо самого говорящего, либо действия третьих лиц. Например, яко црь ваш амре а рока ж млада суща оставь? есть (л.11об.); Египе" приЯт есмя (л.ЗО); Даре" после? мя есть (л.39) и под. Очевидно, уже не только формы перфекта со связкой 2 л. ед.ч., став частью аористной парадигмы, утратили собственно перфектное значение, но и другие формы перфекта со связкой выражали идею просто прошедшего времени.

Что касается форм плюсквамперфекта, в «Александрии» 10 из 12 форм сохраняют значение предпрошедшего времени: изнесоша паРтище иже бь Яцели" (л.20); песете" искаше иже ббв^ в Трои грсЛ (л.38об.) и т.д.

В заключение анализируются л-формы. Несмотря на то что от века к веку процент л-форм в книжных текстах увеличивался, а в XVII в. этот показатель может достигать 20%, в рассматриваемом списке «Александрии» он крайне низок: 1,4%. В абсолютном большинстве случаев л-формы реализуют аористное значения. Например, внегда преидохв* Чумное ни едтамк не винились црю (л.24; 'с тех пор как перешли мы Красное море, ни одному не повиновались царю'); всю вселеннао прш? Але^сГдръ. и Дария цря Уо\? и до нас при(* трижды разби" силу мою (л.63).

Особого внимания заслуживает написание на л.9об.: че'ть ему црь €ктГ во3далъ | и по любви о"пусти. Рядом со словоформой на правом поле той же рукой, но мелким почерком дописано сть. Это исправление доказывает, что переписчик воспринимал л-формы как ненормативные и, заметив свою ошибку, поспешил исправить ее, превратив свободную л-форму в аорист.

В области дейст. причастий наст, и прош. времени мы видим действие следующих тенденций.

Причастия воспринимались средневековым книжником, как глагольные формы, подобающие книжному тексту наряду с формами простых претеритов.

22 Живов ВМ. ияв вспЬепШ. Простые претфиты у летописца-самоучки.//ИЬ. 1995, то1.19, № 1. С. 62.

23 Об ошибочности таких форм в текстах XIV н позднейших веков ш.:АЯ. Зализняк. «Слово о полку Игореве»: Взгляд лингвиста. Изд. 3-е. М, 2008. С. 99-100.

Причастия в функции "второстепенного сказуемого":

м.р. им. пад. ед.ч. м.р. им. пад. мн.ч.

сказа пророчествуя Сл.26): персяни" же воете( к Парию рече (л.38); и крсГ земли хот£ выдали на се поле птпиед (л.48); Причастия в предикативной функции сие сяыии/ше Амосовы ко Але ge?дрх рекоша (л.22); i в си слсРко целовсшГ его облобызаюше Сл.55): :

м.р. им. пад. ед.ч. м.р. им. пад. мн.ч.

/ eudtHue УпуРти' и жало'те"

обша вама бъ? (л.58); Ucf же з бою Збежа" ¡тако плаче? и рече (л.62об.)

египтяне ж видь'ше то i подивишася (л.27об., 38 под.); его ж помощию espute и Египе'" npwf" есмя (л.30) и т.д.

Переписчик старался воспроизводить эта формы правильно, но поскольку ни антиграф, ни текста, по которым он осваивал грамоту, не давали ему безупречного образца, текст «Александрии» обнаруживает много ненормативных употреблений. В частности, наблюдается нарушение согласования и экспансия

Г.......г-------Г" -ч-------Г — " м.р. им. пад. мн.ч. вместо ед.ч. м.р. им. пад. ед.ч. вместо мн.ч.

• АлеЗсРдръ ж видяше псРтище... (л.20об.); • лРчеми на бою ^енИбы™* нежет живице в Персиде црствовсГ* (л.34) и т.д. • грамот Иж мою прочет вскоре отрока ко "не приведите (л.12об.); • воссмея'ся сего отпюпииш (л.17об.); • еггГтяне ж чре3 днь не можахнгля дсГ и3 града во" {п.21),

ж.р. им. пад. ед.ч. вместо м.р. ед.ч. ж.р. им. пад. ед.ч. вместо м.р. мн.ч.

• нощь ходивши еди"* А"тиохъ ж повелъвоиску... (л.55об.); • зми" великъ от реки египетски сходитъ люде* яхватаюши (л.73об.). •яко потруди'шися в младости своей на старость покоя обрящ>Г (11об.); • райе <раки> и3шедши г? моря люде" и коне" похватают (л.50).

Отмечено также 16 причастий при субъекте ж.р. Однако только в 6 случаях причастие согласовано с субъектом; трижды вместо формы ж.р. употреблена форма м.р. ед.ч. и 7 раз - форма м.р. мн.ч.: видь' же сие АлгРпияда црца во'радовася зело позираюше на ню слсРко сию с6лобыз</ше i к срдцу свое?* притисп$ши рече (л.72об.) и др.

Причастия довольно часто используются в предикативной функции: как единственное сказуемое: прочет же сию <грамоту> Даре" ра'сиеявся (л. 14); ¡тя Anetjd1дръ пришед (л.20); как однородное сказуемое к личной форме: МимсРдъ ж

воиско свое esd* Тигръ река преше" ¡воско (sic) Anegf дрово видявъ / во"ску своё** на бо" повеле вооружатися (л.29об.). Для книжного языка XVII в. такое употребление квалифицируется как ошибочное.

Введение оборотов ДС еще больше "окнижняет" текст. Эти обороты не просто многочисленны, но могут образовывать целые периоды, практически вытесняя личные формы: бежащгР же ifudo ссРнечнаго востечения затси'шеся кумсГ вкупе с макидоняны слниивосходящи кшсР же ¡Рено бысть Стысящъ (л.9); и стершемся двема во"иема (sic) слнии у бо помеУкшися cmpcf xtàtsC и макидошi" обыГ во"ску ж замеси'шыоя воедино втриб^нидыхн^шяи тако днь сечах £ (л.42).

В тех случаях, когда причастия выполняют функцию определения, предпочтение отдается кратким формам. Однако ввиду того, что в XVII в. краткие формы постепенно перестают употребляться в атрибутивной функции, возникают ошибки при согласовании: его же млада сщи пожал^; Кс^дакруса ж вамъ посла' в£на сщи (л.12об.); подобяшес обре? еялтъ н(?не" сияюще (л.20об.).

Неуверенное впадение писцом данными морфологическими формами проявилось не только в неправильном согласовании, но и в том, что на листах рукописи соседствуют крайне правые формы (членные формы на -ыи, -яи и причастия типа любль) с крайне левыми (причастия с суффиксами -уч-, -яч-).

Статистика убедительно показывает, что сохранение безударной гласной в аффиксах инфинитива, презенса и императива 2 л. ед.ч. входило в обязательный перечень признаков книжности, которым руководствовался переписчик «Александрии». В тексте «Александрии» отмечено более сотни инфинитивов, и все они имеют показатель -ти, как в строчной, так и в надстрочной записи. Формы 2 л. ед.ч. презенса встретились 68 раз, но только однажды с отпавшей безударной гласной флексии: грамот s сию при'мЦ \ (л.60). Это написание не может рассматриваться как чистый пример, т.к. появилось в выносной позиции на конце строки. То же единообразие наблюдается в области безударных показателей императива (всего 20 употреблений).

Формы дв.ч. воспринимались книжником как признак литературной нормы, хотя и не очень обязательный. Воспроизводить их ему было гораздо сложнее, чем, например, формы претеритов. Хотя есть лексемы, обозначающие парные части тела: руки, ноги и под., но даже в этой группе нет последовательного соблюдения формы дв.ч.: сете очию моею! - не емш еле" видти; во ttueca вниде- ухвати за пит; к ногама noaiidoecF" - epi/ки Навходоносору црю и т.д.

На неустойчивость дв.ч. в норме «Александрии» указывает следующий пример: жалосте" об та вама бъ? ако ж вы я с ect* pacmcfся (л.58), где дв.ч. на наших глазах вытесняется более привычным - множественным.

Еще менее последовательная реализация форм дв.ч. представлена у глагольных лексем: Многа лапа ирствоваша сладко добре Ракли" црь с Серамидою црцею и имуо'та (л.51об.); вило" же и Птолам £ заутра к нему придоша i плачюща его обретоша (л.67об.). В последнем примере в строке

читается то, что воспроизведено при компьютерном наборе, но над аористом при'доша той же рукой над флексией мн.ч. -гиа подписано ста.

Адъективные флексии с *а доминируют (например, от великия сксРби, доброты ея, ковчеги твоя npiuf), но есть и другой член оппозиции, которым в «Александрии» являются флексии с *ь (например, в раки макидонские, образы златые вид/), но исконно книжные флексии преобладают пятикратно (41:7). На соотношение форм на и *ъ как нормативных и ненормативных указывает также гиперкорректное написание на л.39об.: боги nef ския умилоаРдилися.

При бесспорном доминировании нормативного -ого формы на -ого все же проникли в текст (60:15 в абсолютных числах). Любопытны написания: великого Пора т/д^ского цря (л.71об.); великого макидо"скаго цря (л.73), где даже соседствующее положение форм м.р. род. пад. на -аго не помогло книжнику избежать ошибки.

Сплошная выборка контекстов, где следует ожидать появления зват. формы. показывает, что она входит в перечень признаков книжности. Соотношение собственно звательных форм и форм им. пад в роли вокатива составляет 109:5. Самое частотное окончание - [е] - закрепилось в сознании писца как единый показатель звательной формы для слов м.р. В результате стало возможным появление формы Pawite! вм. *Раклво.

По сравнению с «Сыном церковным» «Александрия» имела более долгую историю, видимо, поэтому в этот текст уже проникли новые формы, отражающие а-экспансию во мн.ч., хотя их не больше 2-3 примеров. Единственным падежом, который сумел противостоять этому влиянию, оказался дательный. В целом складывается следующая схема а-экспансии в «Александрии»: I>L>E?\ У слов бывшего *1-скл. новых окончаний не отмечено ни разу. В род. пад. появление флексии -ов можно назвать окказиональным. Этой флексией характеризуются только слова, обозначающие животных и неодушевленные предметы.

Сохранение морфонологических чередований заднеязычных со свистящими было если не принципиально, то желательно. Выравнивание основ по форме основы в им. пад. отражается очень слабо.

Текст «Александрии» обнаруживает не просто сохранение энклитических форм местоимений 1 и 2 л. дат. и вин. падежей, но при этом соблюдается закон Вакернагеля, выдерживается ранговый принцип. Например, како ти есть имя -Aeif ми е'ть имя; после? мя есть; аще ш ти годе* есть и т.д. Наряду с энклитическими формами личных местоимений отмечено также употребление полноударных форм в контекстах, где не требуется логическое ударение: лко тебь мнгГца быти; аще игодно мне: о6лечи меня и eoopf™ мене.

Кроме личных местоимений, в позиции энклитики дистантно от глагола 5 раз употреблена и местоименная по происхождению морфема ся: Але^сСдри ся предатщ возвещаеГ же ся\ яви же ся Дарию нти' властелг?; дтяше бо £;

24 Принцип записи B.M. Живова.

преполови'ши ж ся oôtdu. Ни один пример не нарушает древних правил употребления энклитик: там, где базисом тактовой группы является глагол, энклитики располагаются после него согласно своим разрядам; там, где базис -другое знаменательное слово, ся оказывается в препозиции. Однако гораздо чаще встречается употребление, где ся "приросло" к глаголу.

Важно подчеркнуть, что энклитики и полноударные формы входили не в двучленную, а в трехчленную оппозицию за счет появления форм дат. пад. тоб% собъ. Вслед за ними появляются формы род. пад. с основой тоб-, соб-: преж тобе иду (л.50); блг? собя (л.53), которые характеризуют диалекгаую морфологию.

Как и в «Сыне церковном», сохраняются формы вин. пад. местоимения *и, я, е. Всего отмечено 15 употреблений, разбросанных по всему тексту: восхити" ю; прочте ю\ на н_вхирающи' х2 и т.д. Очевидно, что в данном случае мы имеем дело с последовательным копированием.

Форму азь, которая встретилась 34 раза, нельзя не признать чертой нормы. Форма я может расцениваться только как "левая" форма - она отмечена лишь один раз: я с вами растекся (л.58). Язь не встретилось ни разу.

В разделе 4.3. рассматриваются морфологические особенности «Росписи сошного и вытного письма». Напомним, что графический анализ показал, что светский роман «Александрия» и деловая роспись списаны одним писцом. Это редкий и интересный случай, когда перед исследователем оказываются два текста столь различного содержания, принадлежащие руке одного книжника. Именно здесь можно проследил», как реализовывались различные письменные узусы, поэтому роспись рассматривается в сопоставлении с «Александрией».

В росписи только три случая употребления формы прошедшего времени, и это всегда л-форма, что закономерно для текста делового содержания.

Форма аффиксов инфинитива, презенса 2 л. ед.ч. и. вероятнее всего, императива воспринималась и использовалась книжником как критерий противопоставления книжного и делового письменных регистров. Если в «Александрии» книжник использовал -mu, -uiu, -и, то в росписи однозначно доминируют редуцированные формы.

Помимо инфинитивов, наиболее показательными параметрами сопоставления оказываются флексии имен прилагательных и неличных местоимений в род, пад. ед.ч. и в им.-вин, пад. мн.ч. ж.р.. вин, пад. мн.ч. м.р.

В отличие от «Александрии», где соотношение этих форм составляет 41:8:0, в росписи формы род. пад. ед.ч. ж.р. на *ъ не являются крайне левыми. Левый член оппозиции представлен здесь формами живого языка на -ои/еи. Всего отмечено 37 таких словоформ: по4 мало>" трети сохи-, всяксЦ земли и под. Что касается крайне правого члена этой морфологической оппозиции, то отмечены всего 3 словоформы: середния зё*ли соха, проти' всякия длт/ные сажени. Здесь сказалось знание писцом церковнославянской нормы. На формы на -ые/ие (е из *ъ) приходится 78 употреблений. Именно эти формы характеризовали приказный язык XVII в., будучи противопоставленными как книжным, так и собственно живым разговорным формам.

В росписи соотношение книжных и русских форм прилагательных род, пад. ед.ч. м. и ср.р. представлено как 1:22. Нормативный характер окончания -ого трудно оспорить, как и тот факт, что этот параметр участвовал в противопоставлении делового текста книжному.

В области именного склонения следует отметить свыше 40 форм род. пад. мн.ч. на -ов, не знающих вариативности. Из явлений живого языка в росписи также отразилось устранение морфонологических чередований заднеязычных со свистящими: в сох% в ч^верике; в золотникъ.

Выявленные закономерности позволяют с уверенностью говорить о том, что книжник, списавший «Александрию» и «Роспись сошного и вытного письма», владел двумя типами нормы письменного языка, хота и не очень уверенно. Используя свои знания, писец пытался противопоставить светский роман, относившийся к книжным жанрам, и деловой текст росписи.

В разделе 4.4. рассматриваются морфологические формы из «Хождения Трифона Коробейникова». Содержание текста предполагает употребление форм

прошедших времен. Всего их отмечено 504.

«Хождение» «Александрия» Художественные тексты XVII в. Мазуринская летопись

аорист 66% 82% 80,3% 74,6%

имперфект 9,5% 10,33% 7,3% 8%

перфект 1,8% 4,83% 12,4% 0,3%

л-форма 22,4% 1,83% - 17%

плюсквамперфект 0,2% 1% - 0,1-0,3%

В хождении экспансия л-форм наиболее широкая. Богаче, чем обычно, представлены также формы имперфекта. За счет этого заметно сокращается число аористных форм. Писец старательно воспроизводит все формы простых претеритов, хотя и допустил некоторые ошибки.

1. Ошибки в согласовании:

1.1. Ошибки в употреблении форм имперфекта: старе4 во вся дни хлб6 печете ¡mi* его ксРмяху (л.90); и иеловаху cd* псГриисРхъ главу (л. 101).

1.2. Ошибки в употреблении форм перфекта со связкой: ¿ ni/ есмя (л.89).

2. Ошибки в формообразовании:

На л. 154 речь идет об образе, который "сцелтиа вся члвки". Здесь наблюдается смешение окончаний -uie (3 л. ед.ч. имп.) и -ига (3 л. мн.ч. аориста).

Как ошибка также классифицируется имперфект от основы СВ: енве bpd1левы тыдоша на брег ...Моисб" простер рщъ ¡УдсГ ... Mo'ct" пуообуазоваше Г*днь к[?тъ (л.94; 'сыны израилевы вышли на берег... Моисей простер руки и ударил ... Моисей прознаменовал крест Господний'). Очевидно, что семантика морфологической формы - аористная.

В хождении по сравнению с «Александрией» высок процент л-форм (22,4%). "Скелет" хождения - это рассказ непосредственно о перемещении паломников от

святыни к святыне и о встречах с различными людьми. Большую же часть повествования занимают исторические отступления, поясняющие причину святости какого-либо места или рассказывающие о судьбе встреченного человека.

На основное повествование приходится 33 л-формы (из 113), при чем это крайне редко глаголы движения. Например: Цркви ж на т({* мьсте не бывало ... У приела" Гдрь Цръ дене? юГсот р^левъ У вел^ имъ црквъ во'двигн&ти ... пришгли мы в Синайскую гору ... ег?тъ Синс?скои ¡игуме" .тюжи™ црквъ ... поидохо" з горы и выдохсГ в дрнго" сс? У придодхомъ в м)?трь ... У приш£ прс/дникъ ... патрисРхь пришедъ ко гробницы ¡отпечатс?...

Восемь раз л-формы встречаются в прямой речи. Остальные л-формы (72) встречаются "вне повествования" в следующих контекстах:

У предложения, сообщающие о каком-то факте, непосредственно не связанном с паломничеством.

^ определительные придаточные, дающие дополнительные сведения о святынях или о лицах (после слов иже, где, которой, что).

Обычно содержание легенд и сказании передается одним-двумя предложениями. Например, упоминается место, где "в пре*нее время црца Елена жидо" судила". Т.е. автор-компилятор выбирал важный факт и передавал его своими словами, используя при этом те грамматические средства, которые формировали его языковую компетенцию, т.е. л-формы25.

В заключение рассматриваются сложные прошедшие времена. В хождении это 9 форм перфекта со связкой и 1 форма плюсквамперфекта. Их употребление соответствует традиции.

В хождении действуют те же тенденции развитая причастной системы, что и в «Александрии». Причастия по-прежнему сохраняют автономную предикативность, что проявляется в том, что они могут вступать в сочинительную связь с личной формой, а также выступать в роли единственного предиката в предложении: сте"шш'ж псГрисРхъ пригР чашу ¡про°лезися ¡сотвори млтву и Знамена чашУщ^тв* и дтх? на ню Уабие сГступи пина; мы ж гр^нюот страха и радости не могУше Удё'жатис о еле3. При употреблении причастия в роли "второстепенного сказуемого" и в предикативной функции наблюдается смешение форм, с незначительным преобладанием форм м.р. им. пад. ед.ч.

м.р. им. пад. мн.ч. вместо ед.ч. м.р. им. пад. ед.ч. вместо мн.ч.

• ¡тамо Хрстсъ молгГвУ творяще в тсГнь х2 и др. • или новые <ризы> нада" ход^": • пошед саже" и™ двъ да пень?ли в зе"лю и др.

25 Ту же стратегию использовали книжники, произведения которых исследовались в работах: Алексеев п. т. Указ. соч.; ЦелуноваКА. Указ. соч.

ж. р. им. пад. ед.ч. вместо м.р. ед.ч. ж.р. им. пад. ед.ч. вместо м.р. мн.ч.

• на самв* в(?ху топ горы кточш/ китГ i протеши г? горы сеГни 3 двб да отГ в 3(?то nouuf и др. • / обемшись рУксГ др/ друга и планах f на до"гъ 4cf; • i npuuieduiu в домы своя 3ameopuuicf на всю н'лю и др.

Особенностью морфологической нормы хождения стала возможная разносубъектность, т.е. несовпадение субъекта личной формы с субъектом причастия: а пришедъ к црквнъР detpe? вешГ сапоги с себя скласти да ноги вымы' погГ" во црквъ босьЛ

Оборот ДС, несмотря на снижение частоты его употребления по сравнению с «Александрией», по-прежнему сохраняет свою роль показателя книжности: огню ходящу по гробиГню по деке мраморяно" iвсякгIм цвты сияше а кадилеf вешъ стоящи" eéxnгроба 6é огня: народ иж окрстъ его стояшу / а его руки вммающу огнь хрстияномъ и sожигают евщи и кадила.

Говоря о причастиях, следует отметить наличие маркирование церковнославянских (типа любль и ходяи) и маркированно русских форм (на -уч-, -яч-). И те и другие формы являются периферийными.

Сохранение буквы гласного в безударных глагольных Формантах -ти. -ши. -и связывалось в представлении переписчика «Хождения Трифона Коробейникова» с представлением о норме.

Что касается да ч., то не только сама категория дв.ч.. но и формы оказались на периферии сознания книжника. Они появляются в хождении (npocmef putft, распростерши крылб), но их употребление лишено какой бы то ни было логики. По большей части приоритет отдан формам мн.ч.: во a6oif рУкс? х4; на nampucfшеские ржи; воабразишсР стопы Хви; ноги вымы". К немотивированному употреблению дв.ч. относится случай на л.86: /пошониховъея ему. Из контекста ясно, что субъект - люди, входившие в московское посольство.

Несмотря на большой процент "левых" (на *ъ) и даже появление крайне левых форм в род. пад. ед.ч. ж.р. (-ou), формы прилагательных на *а следует оценивать как нормативные. Для род. пад. ед.ч. ж.р. соотношение форм выглядит как 59:21:9. Для местоимений, очевидно, морфологическая форма зависела непосредственно от типа местоимения: своя, ея, но moi. Многочисленны ошибочные образования: обходихв* вся стыя листа: на motMtcmo; о6лаки нбныя xodsF и др.

В «Хождении Трифона Коробейникова» соотношение форм на -аго и на -ого выглядит как 33:25, перевес книжных словоформ менее 5%. Говорить о нормативном характере флексии -аго применительно к этому списку хождения не приходится.

Контекстов для появления зват. формы немного, всего семь. Но ни в одном случае нейтрализации с им. пад. не происходит: влдко!; стсРче!; црю!.

Что касается вопроса о сохранении/устранении морфонологических чередований заднеязычных со свистящими в основе при склонении, следует признать преимущественно сохранение форм со свистящим.

Для нормы хождения полноударные формы местоимений являются основным и практически единственным способом выражения грамматических значений дат. и вин. падежей личных местоимений 1 и 2 лица. Это центр нормы, от которой есть легкие отклонения как в сторону крайне правых, так и крайне левых форм. Крайне правые - это местоименные энклитики (7 употреблений: ми, мя, тя, кы). Левые формы представлены единственным употреблением: у собя, характеризующим диалектную речь.

К заимствованиям из ашиграфа можно отнести формы вин. пад. местоимения *и, я, е. Примера всего три: дун/ на ню; целовахв'ег, змия на ню враждует.

Характеризуя употребление личного местоимения 1 л. ед.ч., следует признать форму азъ если не нормативной, то точно более предпочтительной в глазах писца по сравнению с язь (72% - 28%).

В разделе 4.5. рассматривается морфологическая норма «Родословия русских князей».

Всего в «Родословии русских князей» отмечено 108 форм прошедшего времени. Среди них преобладают л-формы - 56%; аорист - 33%. Формы имперфекта и перфекта со связкой составляют 8% и 0,9% соответственно. Такое увеличение количества л-форм (до 50%) объясняется тем, что «Родословие русских князей» принадлежит к наименее зависимому от традиции типу текстов. Влияние образца сказывается только при воспроизведении летописных формул. Любая попытка выразить содержание, не имеющее строгого образца, провоцирует появление л-форм. Наиболее ярко это видно на примере части, описывающей Смутное время: сяде (sic) на црство сы" его - c¿_ па црство цръ Борис-, npuide и3 eapsf Рюри* - всР Гришка Ompé'ee пришо" - пришо" Дмитре" МихсГловичъ ПожсРско".

Что касается имперфекта, то количество его форм, приближающееся к 10%, объясняется тем, что все формы входят в один пассаж, целиком откуда-то заимствованный.

Сближение морфологической нормы «Родословия русских князей и царей» с живым разговорным языком осуществлялось не только через отказ от форм простых претеригов, но и через отказ от нанизывания причастий. Ср. родословие и «Александрию».

Родословие лта ¿ЗРк пришо" в Ни*не" Новъгород княь Дмитре" МихеРловичь ПожсРско" i собреР множе'тво во"ска i пришо" под Москву а с ни" бур товарыщ нижгороде4 nocd'cKo" человикъ Ко'ма MuhiP i с велитF padmué* для etpvi хрстю?ско" i стали под Москвою (л. 151 )

«Александрия» Але^дръ же яро'ти спсРпи'ся во"ско ж свое все по достоянию уряди' под А"тг1 ское цр'тво приIе под градом же стсР во гра посла своег после? (л. 17-17об.)

В родословии только 4 причастия, и 3 из них функционируют как деепричастия, придя в текст из живой речи.

В этом тексте отмечено только 10 форм инфинитива. 3 из которых имеют формант -ть, 7 - формант -ти. При этом -ть возможно только в надстрочной записи, которая была позицией нейтрализации.

Единственный случай употребления формы дв.ч.; Рюрик пришел со двема братома ceovtа (л. 147) - следует признать летописной формулой.

В числовом выражении соотношение крайне правых (на *&), "левых" (на *ъ) и крайне левых (на -ou) форм прилагательных и неличных местоимений 3:5:3. Всего же "левых" форм 6 с учетом формы им.-вин. пад. мн.ч. ж.р. Здесь, как и в «Хождении Трифона Коробейникова», мы видим притяжательное местоимение в форме на а указательное - в форме на *ь.

В родословии общее соотношение книжных и живых форм -аго/ого 27:40. Любопытно, что вся разница покрывается словосочетанием великого князя (19 употреблений). Таким образом, это употребление мы можем считать лексически закрепленным. Если исключить его из подсчетов, то окажется, что члены оппозиции -аго/ого свободно варьируются и несущественны для его нормы.

А-экспансия в формах мн.ч. существительных не отражается. Наиболее открытым для проникновения новых окончаний во мн.ч. оказался род. пад. Здесь представлена система распределения флексий, полностью соответствующая современному русскому языку. Единственный архаизм - гр£ pet Hcmiif -является устойчивой формулой.

Морфонологические чередования заднеязычных со свистящими на стыке основы и окончания сохраняются: во мюце1, а языцгпеченези, туРцы.

В разделе 4.6. рассматривается морфологическая норма астрономического сочинения.

В нем отмечено всего 30 форм прошедшего времени. Из них 13 аористов (43%), 15 имперфектов (50%) и 2 л-формы (7%). Почти половина форм встретилась в рамках рассказа о сотворении светил и отделении тьмы от света, т.е. является заимствованной. JI-формы могут быть объяснены как ошибка по невнимательности, либо они появились из-за того, что книжник кратко изложил эти факты сам.

В астрономическом сочинении еще ярче, чем в «Родословии русских князей», отразилось развитие категории деепричастия: ляпа показался вся простирая cetm свои; <овен> почиваеГ лежачи на десно" стран%. При этом наблюдается экспансия форм м.р. им. пад. ед.ч. Тем не менее, полной смены старой причастной системы новой не происходит. Писец по мере сил сохраняет книжный оборот ДС (егда ж елнии скорь? ceoiF шествие" ocmefjmie лту £ же яко адалтше"ся от елнца преболъ я'ляше ces™ сво*) и краткие формы действительных причастий в позиции определения и именной части сказуемого (¿W же ¡о се" глъ превеликь глщь iпомогаюшь).

Нестрогость нормы проявляется и в том, что встретились сугубо книжная форма на -ыи (слнце бо свтивы/ дне**) и русизм на -ач- (почивав* лежачи).

Инфинитивов отмечено 14, и все без исключения имеют безударный показатель -ти. Встретилось только одно обращение к читателю: аще ли ж хощеши (л.164об.). Безударная форма сохраняет букву гласного во флексии.

Данные рукописи свидетельствуют о том, что книжник считал формы дв.ч. подобающими норме, но при этом испытывал непреодолимые трудности в их использовании. Только один раз из четырех он употребил правильную форму дв.ч. для существительного (двб свапиле).

Соотношение адъективных форм на *а и на составляет 5:1. Хотя примеров немного, следует признать, что нормативными для данного текста являются книжные формы. В своем стремлении придать астрономическому сочинению книжный характер книжник распространил окончание -ыя даже на формы им. пад. м.р.: лЛ/ыя бо л?цы оставаются; ра'ныя ж языцы ра'ными времени год начинают.

Соотношение адъективных форм на -аго и на -ого составляет 31:4. Хотя рассматриваемые окончания могут характеризовать даже рядом стоящие определения (превелико£ во стле* 1онна Златогливагд). все же число форм на -аго почти в восемь раз превышает число форм на -ого и является для данного текста нормативным.

Как и в других текстах, в род. пад., несмотря на узость круга вовлеченных в формообразование лексем, наблюдается широкая экспансия окончания -ов. даже на мягкий вариант склонения (дождев). Из трех падежей, где в XVII в. было вероятно распространение а-флексий. в астрономическом сочинении они появились только в мест, и твор. падежах и только в словах ср.р. бывшего *б-склонения (Ь>1>П).

Чередования заднеязычных со свистящими являлись для писца признаком книжного текста, поэтому во всех возможных случаях они сохраняются: на востоцк, быти пасце; на кризе.

Архаизации текста способствовало и сохранение таких написаний, как оставляв" же ся (л.162, 163); начинавт же 1_(л.167). Несомненно, что они заимствованы из протографа, где энклигаки располагались в соответствии с ранговым принципом (же -1, ся - 7).

В заключении главы 4 делается вывод, что с точки зрения строгости морфологической нормы книжные тексты находятся в градуальных отношениях. На основе проведенного анализа представляется возможным выделить три уровня (в порядке ослабления строгости нормы):

I. «Сын церковный», «Александрия»;

П. «Хождение Трифона Коробейникова», астрономическое сочинение;

Ш. Родословие русских князей и царей.

Наиболее строгая морфологическая норма выявлена в церковном поучении и в светском романе с длительной письменной историей. На втором месте оказались хождение и астрономическое сочинение, которые, безусловно, относились к числу книжных текстов, но не имели ни сакрального статуса, ни длительной письменной

истории. Наиболее далеким от морфологических норм стандартного церковнославянского языка оказалось родословие, жанр которого не имел длительной традиции, а складывался непосредственно в XVII в.

В Заключении обобщаются сделанные ранее наблюдения над палеографическими, орфографическими и морфологическими особенностями рукописи. Кроме того, на основе всех лингвистических и экстралингвистических данных, полученных в ходе исследования, делается вывод о возможном месте создания сборника.

Первое, что указывает на возможное место создания сборника, - это владельческие записи, но они не могут выступать в роли надежного аргумента.

Другим неязыковым свидетельством оказывается текст, называемый «Роспись сошного и вытного письма», где упоминание выти относит нас снова к северным районам, в том числе району Каргополя26.

В ходе лингвистического анализа были выявлены такие черты, как цоканье и появление корневого -о- в формах род.-вин. падежа возвратного и личного местоимения 2 л. Если цоканье на севере довольно распространенное явление, то формы тобя, собя встречаются там очень редко. Однако именно рядом с Каргополем (севернее и западнее озера Лача) отмечены говоры, знающие эту особенность. Цоканье эти диалекты тоже характеризует27.

Представляется, что пересечение всех этих факторов делает гипотезу о том, что книга была создана в районе Каргополя, убедительной.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Подшивалова ЕЛ. Реализация разных норм письменного языка в двух текстах, списанных одним писцом XVII в. // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. М., 2008 - № 4. С. 132-139. - 0,4 ал.

2. Давиденко (Подшиваловаj Е.А. Сборник смешанного состава XVII в. как объект изучения истории русского литературного языка // Язык. Литература. Культура. № 3. М, 2007. С. 91-99. - 0,45 а.л.

3. Подшивалова ЕЛ. Древняя книга как отражение культурно-исторической ситуации своего времени (на примере рукописного сборника смешанного состава XVII в.) Н Язык. Литература. Культура. Кя 4. М., 2007. С. 94-99. - 0,3 а.л.

4. Подшивалова Е.А. Грамматическая норма письменного языка в представлении книжника XVII в. // Материалы XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов». Секция «Филология». М., 2008. С.156-157. - 0,1 а.л.

5. Е. Podshivalova. Home policy and culture of the XVH-th century Russia through the manuscripts of that time. // Beiträge der Europäischen Slavistischen Linguistik (Polyslav). Band 12. München: Verlag Otto Sagner, 2009. S. 56-60. - 0,5 а.л.

26 Веселовский С.Б. Сошное письмо. М, 1915-1916. Т. I. С. 2; т. П. С.443; Каменцева К П., УстюговН.В. Русски метрология. М., 1965. С. 84.

27 Диалектологический атлас русского языка. М., 1989.1, карта 47; П. карга 61.

Отпечатано в копицентре «СТПРИНТ» Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус. www.stprint.ru c-mail: globus9393338@vandex.ro тел.: 939-33-38 Тираж 80 экз. Подписано в печать 28.04.2009 г.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Подшивалова, Елена Александровна

Введение.

Глава 1. Палеографическое описание.

Глава 2. Графика и орфография рукописи.

2.1. Употребление букв а и м.

2.2. Употребление букв о и <э.

2.3. Употребление букв и и i.

2.4. Употребление букв у и

2.5. Употребление букв s и з.

2.6. Употребление букв ф и в

2.7. Обозначение праславянского сочетания *dj

Глава 3. Отражение фонетических особенностей речи писцов.

3.1. Вопрос о качестве звука, обозначавшегося буквой ъ.

3.2. Буква гласного в неполногласных сочетаниях, восходящих к *ТегТ

3.3. Отражение перехода [е]—>-[о]

3.4. Отражение фонетического перехода [i] в [у] на стыке предлога и основы или приставки и корня.

3.5. Вопрос об отражении аканья.

3.6. Вопрос об отражении цоканья.

3.7. Качество шипящих и <с>.

3.8. Губные согласные.

3.9. Позиционные изменения в группах согласных.

Глава 4. Морфологические особенности текстов, входящих в состав сборника.

4.1. «Сын церковный».

Система прошедших времен.

Употребление причастий.

Формы инфинитива, презенса и императива.

Формы двойственного числа.

Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -а ~ рус. -ъ.

Адъективное окончание -аго/ого.

Звательная форма.

Некоторые особенности системы именного склонения

Местоименные энклитики.

Выводы.

4.2. «Александрия».

Система прошедших времен.

Употребление причастий.

Формы инфинитива, презенса и императива.

Формы двойственного числа.

Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -а ~ рус. -ъ.

Адъективное окончание -аго/ого.

Звательная форма.

Некоторые особенности системы именного склонения.

Местоименные энклитики.

Местоимение азъ.

Выводы.

4.3. «Роспись сошного и вытного письма».

Система прошедших времен.

Употребление причастий.

Формы инфинитива, презенса и императива.

Формы двойственного числа.

Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -а ~ рус. -ъ.

Адъективное окончание -аго/ого.

Некоторые особенности системы именного склонения.

Выводы.

4.4. «Хождение Трифона Коробейникова».

Система прошедших времен.

Употребление причастий.

Формы инфинитива, презенса и императива.

Формы двойственного числа.

Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -а ~ рус. -ъ.

Адъективное окончание -аго/ого.

Звательная форма.

Некоторые особенности системы именного склонения.

Местоименные энклитики.

Местоимение азъ.

Выводы.

4.5. «Родословие русских князей».

Система прошедших времен.

Употребление причастий.

Формы инфинитива, презенса и императива.

Формы двойственного числа.

Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -а ~ рус. -ъ.

Адъективное окончание -аго/ого.

Звательная форма.

Некоторые особенности системы именного склонения.

Выводы.

4.6. Астрономическое сочинение.

Система прошедших времен.

Употребление причастий.

Формы инфинитива, презенса и императива.

Формы двойственного числа.

Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -а ~ рус. -ь

Адъективное окончание -аго/ого.

Звательная форма.

Некоторые особенности системы именного склонения.

Местоименные энклитики.

Выводы.

Итоги.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Подшивалова, Елена Александровна

Деятельность книжников XVI-XVII веков сыграла в истории формирования русского литературного языка очень важную роль. Именно эта эпоха связана с появлением первых грамматик и других сочинений, направленных на нормирование книжного языка. Другой важной особенностью деятельности книжников этого периода, непосредственно связанной с появлением грамматик, является тенденция к активному использованию церковнославянского языка. Теперь степень владения книжным языком определяется не только способностью воспроизводить, но и способностью порождать тексты на правильном церковнославянском языке [Живов 1985; Успенский 1988/19961: 16-17].

В научной литературе освещаются едва ли не все грани функционирования церковнославянского языка в этот период. Особого внимания заслуживают работы В.М. Живова, Б.А. Успенского, Е.А. Целуновой, Н.Н. Запольской, П.Я. Черных. Однако для большинства их работ материалом исследования послужили памятники, во-первых, создававшиеся опытными и сведущими в своем деле книжниками, а во-вторых, предназначавшиеся для чтения в кругах высших сословий [Живов 1985; Запольская 1986; Целунова 1985; Живов и Успенский 1986/1997; Успенский 1989/1996]. Это собственные сочинения и списки с книг, соответствие норме которых определялась не только интенцией автора/писца [Целунова 1985: 4], но и во многом тем, для кого в будущем предназначалась списанная книга или сочиненная проповедь.

Актуальность исследования определяется тем, что работа расширяет границы изучения русского литературного языка XVII в. В настоящей диссертации в центре внимания оказывается работа писцов-ремесленников, входивших, скорее всего, в одну писцовую мастерскую.

1 Здесь и далее, когда существует два издания работы, страницы указываются по последнему.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что: 1) до настоящего времени представления о норме книжно-письменного языка, характеризовавшие языковое сознание провинциальных писцов-ремесленников, специально не анализировались; 2) рассматриваемая книга вводится в научный оборот впервые; 3) благодаря тому что в сборник вошли два текста книжного и делового жанров, списанные одним писцом, впервые показана возможность сосуществования двух типов письменного узуса в одном языковом сознании.

Целью диссертационного исследования является описание орфографических и морфологических норм, характеризовавших языковые представления провинциальных писцов-ремесленников ХУП в. в период активной выработки книжниками норм письменно-литературного языка.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что материал и сделанные на его основании выводы пополняют сложившиеся в науке представления о путях развития русского литературного языка накануне петровских реформ, а также об особенностях бытования рукописных книг на территории Русского Севера.

Практическая ценность работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в учебных пособиях и курсах по русской палеографии и по истории русского литературного языка.

Материалом для данного диссертационного исследования послужила рукописная книга ХУП века (сборник смешанного состава), не исследовавшаяся до сих пор полностью2, которая в настоящее время находится в частном собрании Е.Ф; Васеко. История книги точно не известна. К нам она попала в очень ветхом состоянии. Несмотря на то что переплет сохранился довольно хорошо, большинство ниток, скрепляющих тетради, истлело, поэтому часть листов была утрачена, а сохранившиеся были перепутаны. Так, в книге отсутствуют начало и конец, что не позволяет

2 Книга была представлена на выставке книг из частных собраний, по результатам которой был опубликован каталог с кратким описанием рукописи — [РРСК 1983]. нам точно установить ее содержание. Что же касается перепутанных листов, то их мы попытались разложить, основываясь на содержании текстов. К сожалению, мы не везде можем с уверенностью восстановить их исходный порядок, так как в середине книги также есть утраченные листы и даже целые тетради. Так, утрачены листы после л. 8, 14, 15, 22, 24, 26, 48, 51, 54, 55, 57, 58, 66, 74, 75, 77, 85, 103, 104 и др. От лл. 8а, 15а, 102, 103, 170 сохранились только фрагменты.

Стоит заметить, что у книги были владельцы, которые старались сохранить ее целостность. Для этого они подклеивали у корешка листы тетрадей, нитки которых, по-видимому, уже к тому времени перетерлись, полосками бумаги, вырезанными из других книг. Как свидетельствует Е.Ф. Карский, такая практика была весьма распространена на Руси [Карский 1928: 5].

Сплошная пагинация в тексте отсутствует, что также затрудняет работу с рукописью. Однако членение текста все же есть: это либо разбиение на главы, либо нумерация тетрадей (присутствующая в отдельных текстах). Для удобства работы с книгой мы пронумеровали листы после того, как разложили их по содержанию. Поэтому все отсылки к номерам листов являются в известной мере условными и могут не соответствовать первоначальному порядку пагинации.

Как уже отмечалось, исследуемая рукопись представляет собой сборник смешанного состава. Он включает в себя тексты как духовного, так и светского содержания.

К первым относится список сочинения «Сын церковный (Сказание нужнейших обычаев науки православные веры)». Эта часть занимает всего восемь сохранившихся листов книги. Она не имеет ни начала, ни конца. Можно говорить о том, что в начале отсутствует довольно большой фрагмент, так как на первом листе мы видим окончание 61-ой главы и начало 62-ой главы. Наставления обрываются на 80-ой главе. В каталоге выставки

1983 г. содержится указание на 103 главы [РРСК 1983: 35], однако к настоящему времени главы рукописи 81-103 отсутствуют.

Необходимо сказать несколько слов об авторе этого сочинения. Составители каталога выставки 1983 г. И.В. Поздеева и А.Н. Троицкий указывают, что автор «Сына церковного» - Иван Наседка. Они не указывают ни на какой источник этой информации.

Наиболее подробные сведения о личности Ивана Наседки можно найти в Русском биографическом словаре [РБС, 11: 105-110], в книге П.Я.Черных, посвященной Уложению 1649 г. [Черных 1953: 68-71], а также в статье А. Голубцова [Голубцов 1890]. Иван Васильевич Шевелев-Наседка хорошо известен как справщик московского Печатного двора [РБС, 11: 107]. Наседке поручали весьма ответственные задания: представлять Московское государство в прениях о вере [РБСД1: 108; Черных 1953: 69], редактировать московское издание грамматики Мелетия Смотрицкого 1648 г. [Черных 1953: 70], рецензировать, выражаясь современным языком, Учительное евангелие Кирилла Транквиллиона [Голубцов 1890; РБСД1: 107], а также в качестве справщика участвовать в издании Уложения Алексея Михайловича [Черных 1953: 66 и сл.]. Более того, по замечанию А. Голубцова, он "пользовался репутацией ученого мужа, стяжавшего себе известность своими апологетико-полемическими трудами".

Жизнь такого выдающегося человека не могла остаться без внимания. И действительно, в названных выше исследованиях деятельность Ивана Наседки рассматривается со всех сторон, в том числе и с точки зрения его писательского наследия. Однако мы нигде не находим упоминания о созданном им произведении «Сын церковный». Ответ на эту загадку содержится в работах [Опарина 1998] и [Скворцов 1900]. Иван Наседка на самом деле не был автором «Сына церковного». Это было анонимное пособие по катехизации [Скворцов 1900, 11: 129], появившееся в православном мире в первой половине ХУЛ в. после Смутного времени [Опарина 1998: 66-67].

В жанровом отношении к сочинению «Сын церковный» отчасти примыкает «Хождение московского купца Трифона Коробейникова в Палестину и Египет в 1582 г.». Оно было довольно распространено на Руси. В.В. Данилов указывает, что Х.М. Лопарев насчитывал более 200 списков [Данилов 1962: 21-22].

Текст занимает 32 листа, среди которых почти нет полных тетрадей. Пронумерованных глав нет, но есть подзаголовки отдельных частей. Кроме того, здесь встречается нумерация тетрадей. Сохранилось две полные тетради, которые идут друг за другом. На первом листе каждой из тетрадей внизу в центре стоит номер 5 (Ё) и 6 (§) соответственно. Любопытно, что номер 5 продублирован на обороте последнего листа тетради (левый нижний угол). Причем второй знак (Ё) нанесен теми же чернилами, что и весь текст этой части, в то время как знаки в начале тетрадей, явно, нанесены другими чернилами.

По-видимому, здесь мы имеем дело с нумерацией, осуществленной в разное время, так как подобная нумерация отражает две разные тенденции. Известно, что писцы ставили букву-номер либо на последнем листе предыдущей тетради и на первом листе следующей (отмечая начало новой тетради), либо помечали только оборот последнего листа предыдущей тетради [Жуковская 1957:12].

Эта часть заканчивается притчей о птице неясыти, возрождающей детей своей кровью, как Иисус Христос.

Оборот 106 листа, скорее всего, оставался незаполненным до 1738 г., когда один из владельцев книги использовал его для личных записей (см. приложение 17).

К памятникам светского содержания относится «Александрия», произведение известное на Руси с ХП в. и дошедшее до наших дней во множестве вариантов [Истрин 1893: 139; Ванеева 1982: 57] и во множестве списков (особенно многочисленны списки ХУЛ в.3) [Словарь книжников. I: 21-24]. Действительно, интерес к «Александрии» сохранялся в течение пяти веков и даже дольше. За это время роман претерпел значительные изменения [Кузнецова 1969: 200]: из исторического сочинения, претендующего на достоверность, он превратился в сказочную, фантастическую повесть. В связи с этим в истории литературы принято различать «Хронографическую Александрию» и «Сербскую Александрию» [Истрин 1893; Творогов 1981; Ванеева 1982].

Эволюция романа началась уже внутри «Хронографической Александрии». Со временем в ней увеличилось количество чудес, виденных Александром на востоке, усилились сказочные мотивы. С южнославянским влиянием в XV в. на Русь пришла Сербская редакция «Александрии». Это был новый текст, хотя и восходящий к общему греческому оригиналу [Творогов 1981: 86]. Здесь, с одной стороны, чаще встречаются обращения к античной мифологии (например, посещение Александром Трои), с другой стороны, появляются библейские мотивы [Александрия 2003: 7].

Основываясь на содержании сохранившихся фрагментов «Александрии», входящей в исследуемый сборник, и на сопоставлении со списком XVII в., опубликованным в [Александрия 2003], мы пришли в выводу, что в рукописную книгу входит именно «Сербская Александрия». Сохранившийся фрагмент охватывает почти всю военную жизнь Александра Македонского. Он начинается с битвы с куманами и обрывается на предсмертной речи Александра, обращенной к врачу. В общей сложности, это самая большая часть книги, занимающая 66 листов. Внутри «Александрия» делится на главы, каждая из которых имеет номер и подзаголовок. Заканчивается текст фрагментом девятнадцатой главы «О смерти Александра, отравленного Врионушем».

3 Это объясняется тем, что именно тогда начинает развиваться светская литература Изначально перед книжниками, которые к тому же в основном были служителями церкви, стояли задачи христианизации и распространения божественного слова [Еремин 1966: 12-13].

Эта часть интересна и тем, что в ней мы также встречаем пронумерованные тетради. Номера обозначались буквами кириллического алфавита теми же чернилами, что и основной текст, на оборотной стороне последнего листа тетради в левом нижнем углу. Можно с уверенностью говорить о том, что утрачено довольно много листов этой части, потому что на 66 листов рукописи приходится 6 сохранившихся (не целиком) нумерованных тетрадей (Ё, S, % О, AI, ДГ). Таким образом, мы в праве предположить, что изначально текст занимал не менее 14 полных тетрадей, то есть около 112 листов против 66 сохранившихся.

Исследуемая рукописная книга содержит и деловой текст - роспись сошного и вытного письма. Сошным и вытным письмом называли процесс измерения земли [Веселовский I]. Эта часть сохранилась целиком и занимает 40 листов. В конце росписи, как и в конце хождения, изначально была пустая I страница (л.146об.). В ХУШ в. (?) на этой странице были сделаны какие-то записи, которые сейчас не представляется возможным разобрать, так как лист сильно потемнел и видны только контуры отдельных букв.

Помимо названных частей, есть еще две части, порядок следования которых определить довольно сложно. Одна из них посвящена родословной русских князей, а вторая - небесным светилам и способам времяисчисления. Сохранившийся текст о князьях и царях занимает всего четырнадцать листов, ни один из которых не крепится к переплету, поэтому мы не можем точно указать место этой части в книге. Однако, скорее всего, она предшествовала части, посвященной астрономическим наблюдениям, судя по начальной связующей фразе астрономического сочинения (Подобает же ice etdamu.; л. 161) и тому, как крепятся к переплету последние, сохранившиеся листы.

Книга обрывается на астрономических наблюдениях. Сохранилось десять листов. Последние два листа оборваны, а последующие, возможно, утеряны.

Объединение столь различных по содержанию текстов в одной книге не может не вызывать удивления и с первого взгляда наталкивает на предположение, что изначально все произведения существовали отдельно, «в тетрадях», и лишь потом некий заботливый владелец покрыл их общим переплетом. Известно, что в древности предпочтение отдавали толстым книгам [Щепкин 1918/1999: 48-49]. Представляется, однако, что изучение истории каждого произведения и включение его в культурно-исторический контекст позволит доказать, что это не сборник-конволют, а что он изначально создавался как цельная книга.

С ХУП веком связаны многие события российской истории, оказавшие большое влияние на дальнейшее развитие Российского государства. Начало ХУП в. известно как Смутное время [Ключевский Ш: 17]. После смерти в 1598 г. последнего царя из рода Рюриковичей Федора Ивановича в России начался период междуцарствия, обернувшийся смутой. В течение почти 15 лет правители сменяли друг друга на царском престоле, причем за него боролись не только представители русских боярских родов, но и иностранцы. Уже вместе с Лжедмитрием I, который выдавал себя за выжившего царевича Дмитрия, в Россию толпами хлынули «ляхи и иезуиты», а на патриарший престол был возведен архиепископ Игнатий, который был удобен новому царю и который не стоял на страже православной веры [Толстой 1898/1999: 409]. Лжедмитрий I недолго занимал царский престол. Во время бунта в 1606 г. он был убит, и на некоторое время место царя занял князь Василий Иванович Шуйский [Ключевский Ш: 33]. Но и он пробыл у власти недолго, вскоре был смещен и насильно пострижен. Затем были попытки посадить на царство сына польского короля Сигизмунда Владислава. И вновь в России появился человек, выдававший себя за царевича Дмитрия - Лжедмитрий П; и снова вслед за ним пришли поляки, литовцы и другие носители западной веры.

Все это привело к тому, что, по замечанию историка русской церкви М.В. Толстого, русские люди уже не имели ни отечества, ни души, ни веры [Толстой 1898/1999: 415]. В доказательство этого он приводит слова Авраамия Палицына, известного церковного деятеля той эпохи: "Россию терзали свои более, нежели иноплеменные: путеводителями, наставниками и хранителями ляхов были наши изменники, первые и последние в кровавых сечах: ляхи, с оружием в руках, только смотрели и смеялись безумному междоусобию"4. Однако не все были изменниками и предателями, и с 1611 г. народное ополчение под предводительством Д.М. Пожарского и К. Минина начинает освободительную борьбу и в 1612 г. окончательно разбивает поляков, заставляя уцелевших бежать из Москвы [Ключевский III: 57].

Конец Смутного времени ознаменовался избранием на царский престол Михаила Романова. 16-тилетний юноша, конечно, не мог править самостоятельно, поэтому его отец, митрополит Филарет, опытный и твердый политик, играл далеко не последнюю роль в управлении государством (и даже имел титул второго государя [Ключевский Ш: 75]). После возвращения из польского плена в 1620 г. Филарет, в первую очередь, вынужден был заняться устранением последствий Смутного времени. И здесь его деятельность имела несколько направлений.

С одной стороны, после Смуты в России остались многие из тех, кто приходил с Лжедмитриями и кто был носителем иной веры. Кроме того, выше мы уже отмечали ослабление благочестия и среди самих православных. На Соборе 1620 г., т.е. сразу после возвращения Филарета, утверждались новые чины и новые обряды принятия православия вероотступниками [Опарина 1998: 66]. "<Церковь> всегда заботилась об установлении наилучших единообразных внешних действий, которые бы, с одной стороны, ясно отличали христианина от людей других вер, а с другой - напоминали ему о главных истинах христианства и обязанностях христианина5." [Скворцов 1900,10:115].

Одним из результатов деятельности Филарета и его сподвижников по укреплению духа православия среди населения стало появление различных руководств верующим (как частного, так и общего содержания) [Скворцов

4 Цнт. по изд. [Толстой 1898/1999:415].

5 В 1900 г. противостояние православной и католической церквей уже не было столь острым, поэтому речь идет о христианине вообще, но это не меняет сути дела.

1900, 11: 129]. К такого рода руководствам и относится сочинение «Сын церковный», с которым мы имеем дело в рассматриваемом сборнике. Изначально оно возникло как сборник поучений о поведении "новопосвятившегося" в быту и церкви. Это была книга именно для мирян, так как в ней не было описаний публичных церковных обрядов. Но описание всех прочих обрядов было настолько подробным, что вскоре книга распространилась среди всех, "хотевших благочестно жити" [Скворцов 1900, 11: 129; Опарина 1998: 67]. Впоследствии именно это содержание сделало ее популярной в старообрядческой среде, где она читается и переиздается до сих пор. Можно предположить, что и наш сборник был создан с старообрядческой среде (в одной из глав «Сына церковного» (л.2) описывается старомосковское двуперстие, отмененное патриархом Никоном).

Другое направление деятельности Филарета было связано непосредственно с государственными делами. За время смуты государственная казна опустела, а старые писцовые книги, по которым устанавливался размер налога, уже были недействительны. В связи с этим по указанию митрополита было проведено "обновление земли письмом" -описание всей территории России с целью выяснения платежеспособности населения [Каменцева, Устюгов 1965: 69]. Кроме того, после Смутного времени многие земли были пожалованы служилым людям, таким образом, служилое землевладение вытесняло вотчинное, что вело к развитию денежного обложения и к упразднению натуральных платежей и личных повинностей [Веселовский I: 23]. Казне были нужны деньги, а не хлеб. Именно для писцов, осуществлявших поземельную перепись, в 1628/29 г. была издана «Книга сошного письма» — руководство, содержащее обзор русских обложных единиц и указания по их применению в зависимости от качества земли и категории землевладения.

Следует обратить внимание на название нашего списка — это «Книга сошного и вытного письма». Выть, в отличие от сохи, не являлась общерусской окладной единицей. В ХУЛ в. выть вообще встречается редко, но при этом все исследователи соотносят ее использование с русским севером, с бывшими новгородскими землями и прямо с Каргопольским уездом. И хотя обычно выть применялась на черных землях, в районе Каргополя в вытях считались все земли (монастырские, церковные, черные и иногда даже посадские) [Веселовский I: 2; П: 443; Каменцева, Устюгов 1965: 84]. Именно такое функционирование выти отражено в рассматриваемом списке.

Не следует считать, что актуальность «Книги сошного письма» была ограничена временем 20-х гг. В дальнейшем описания могли проводиться по челобитью населения (после войны, мора, пожара), так что востребованность этого документа, интерес к нему представляются вполне оправданными. Общество любителей древностей издало подобные книги за 1648 и 1709 гг. [Временник 1853].

К рассмотренным выше двум произведениям примыкает еще одно -«Родословие русских князей». В нем перечисляются все правившие Рюриковичи и их сыновья, а представители династии, имевшие титул Великого князя, отмечены на полях литерным номером. Практически все повествование сводится к перечислению имен. Из исторических событий упоминаются только взятие Иваном Ш Новгорода и Твери. Так повествование доводится до убийства царевича Дмитрия в Угличе (от Рюрика до Дмитрия текст занимает 2 листа без разрывов), после чего больше трех листов посвящено Смутному времени (до года, когда Филарет сел на патриаршество). Далее история доводится, видимо, до последних важных событий: рождение царевича Алексея Михайловича (1629 г.) и смерть матери царя Михаила Федоровича, инокини Марфы (1631 г.). Текст очень незначителен по объему, но даже здесь проявляется интерес современников к недавним политическим событиям. Кроме того, текст повествует о предках княжеских и боярских родов, устанавливает связи между ними. После Смутного времени важность этого произведения определялась тем, что оно задавало новую систему координат, определявшую место человека в новом обществе6.

Однако история любого государства — это не только политика, но и культура. В состав рукописи входят два художественных произведения, появление которых в сборнике ХУЛ в. оказывается вполне закономерным.

Первый из этих текстов - «Сербская Александрия». Может возникнуть вопрос, как связано это произведение с ХУЛ в., если оно известно с XV в.?, Ответ дают сами рукописи. От XV в. до нас дошел один единственный список (именно из него мы узнаем о появлении на Руси новой редакции «Александрии»), от XVI в. не дошло ни одного списка, в XVH же веке исследователями уже было отмечено 92 списка [Ванеева 1982: 57], теперь мы можем добавить к ним еще один. Если проследить историю литературного памятника дальше, то XVIII в. даст нам около 60 списков, в то время как ХЗХ в. только три. Более того, именно в XVII в. текст Сербской Александрии претерпевал многочисленные изменения, расширялся за счет других источников — т.е. это было актуальное, востребованное произведение [Александрия 2003: 9]. Позже писцы уже только копировали существующие версии, значительных переработок не было. Таким образом, если учесть, насколько популярно было это сочинение в XVH в., вряд ли стоит удивляться, что владелец исследуемой книги пожелал иметь его в своей библиотеке.

Мы уже знаем, что владелец книги был, во всяком случае, хотел быть, благочестивым христианином, ведь он читал сочинение «Сын церковный». Поэтому нисколько не удивительно, что в сборник входит еще одно сочинение крайне популярное в XVII в. — «Хождение Трифона Коробейникова в Палестину и Египет». Это сочинение носит компилятивный характер. Описания хождений по святым местам неоднократно встречаются в древнерусской литературе [см. примеры в: Книга хожений 1984]. В основе же этого хождения лежат реальные события: в 1558 г. Иван IV организовал

6 Заметил!, что в XVII в. общерусское летописание практически прекращается [Творогов 1975: 3]. посольство с милостыней для ремонта Синайского монастыря. Кроме того, в задачу послов входило "обычаи в странах тех писати". Миссию возглавляли два человека, но один из них вскоре скончался, и во главе посольства оказался Василий Позняков. Он-то и совершил описываемое хождение.

Кроме него, в конце XVI в. другой паломник, Трифон Коробейников, также совершил две поездки по святым местам: в Царырад в 1582 г. и в Палестину в 1593-94 гг.

На рубеже веков какой-то неизвестный книжник объединил все, известное ему о паломниках и местах паломничества того времени, в единое произведение, избрав главным героем Трифона Коробейникова. Вероятно, относительная новизна событий и безусловный литературный талант компилятора обусловили популярность этого сочинения на протяжении всего ХУП в. Об удачности этой литературной компиляции свидетельствует и то, что история этого паломничества вытеснила «Книгу паломника» игумена Даниила, бытовавшую на Руси с ХП в. [Адрианова-Перетц 1945: 515].

Единственный текст, который напрямую не связан с ХУП в., — это астрономическое сочинение. Однако представляется, что выявленных связей с историко-культурной ситуацией ХУП в. вполне достаточно, чтобы говорить о неслучайности такого состава сборника.

Это предположение нисколько не противоречит и данным по истории книжного дела на Руси. В исследовании, посвященном полууставному письму ХУП в., Л.М. Костюхина отмечает рост спроса на книги в ХУП в. по сравнению с XVI в. [Костюхина 1974: 6]. Примечательно, что книжное дело развивалось не только в крупных центрах (Москве, Новгороде, Галиче), но и в маленьких городах и деревнях [Соболевский 1908/2005, П: 6]. При этом спросом пользовались не только книги духовного содержания, но и светская литература (история, география, астрономия; романы, повести, анекдоты). О популярности сборников (особенно в ХУ1-ХУП вв.) говорит и Е.Ф. Карский, добавляя, что такие сборники могли включать в себя до 10 и даже 25 отдельных рукописей [Карский 1928: 118]. У Карского молено также найти объяснение того, почему разные по жанру произведения могли оказаться в одном сборнике. Только в XVIII в. появляются сборники исключительно светского содержания. "До этого времени листочки и тетради с произведениями народной и светской словесности не могли храниться в частных библиотеках открыто и должны были скрываться" [там же]. Владельцы брошюр и тетрадей, содержащих светские произведения, вплетали их в книги совсем иного, более "благочестивого" содержания.

Говоря о развитии книжного дела на Руси в XVI-XVII вв., надо сказать и о том, что в это время дело переписки книг все больше переходит из церковной среды в среду светских писцов-ремесленников . Именно они по большей части переписывали светские сочинения и вообще выполняли книги на заказ или для последующей продажи на рынке [Соболевский 1908/2005, П: 42; Костюхина 1965: 59; Костюхина 1974:16-18]. Такие писцы выбирались из грамотных людей той же деревни, и их бытовая речь мало отличалась от местного говора крестьян, что обуславливало проникновение диалектизмов в создаваемый ими текст [Елизаровский 1958:15].

О том, что данная книга могла быть создана именно писцами-ремесленниками, говорит следующая ее особенность. Характеризуя содержание рукописи, мы не раз отмечали, что в конце содержательной части имеется незаполненный лист. Его наличие представляется вполне V закономерным, если учесть то, что обычно в мастерских трудилось одновременно несколько писцов (до 6-7), которые заполняли тетради независимо друг от друга. Впоследствии эти тетради переплетались в одну книгу [Рыбаков 1948: 687; Костюхина 1965: 68-69; Костюхина 1974: 18]8.

Оформление книги, которое будет подробно рассмотрено в главе 1, крайне простое, т.е. книга вполне могла быть куплена относительно бедным человеком, что нередко случалось в ХУЛ в. [Костюхина 1974: с. 21-22]. Забегая вперед, скажем, что среди многочисленных приписок,

7 А.И. Соболевский, характеризуя состояние книжного дела в XV-XVH вв., даже называет его промыслом [Соболевский 1908/2005,1: 13-15].

8 Свидетельство того, что уже в XIV в. пнецы могли работать параллельно, списывая один и тот же текст, находнм у ЛЛ Жуковской [Жуковская 1957:20,36]. встречающихся на полях книги, имеются и владельческие записи, согласно которым книга принадлежала именно крестьянам (см. приложение 17).

То, что эта книга могла быть заказана крестьянином или предназначалась для продажи в крестьянской среде, не уникальное явление. В своем курсе лекций по палеографии А.И. Соболевский указывает на то, что в XVIT в. грамотность (умение читать и писать) была довольно широко распространена среди людей всех сословий. "Даже между крестьянами, казаками, стрельцами и солдатами были грамотные". Подписи людей этих сословий на документах того времени не представляют большой редкости [Соболевский 1908/2005, П: 8-9].

Заключение научной работыдиссертация на тему "Палеографическое и лингвистическое исследование сборника смешанного состава XVII в."

Заключение

В ходе диссертационного исследования был проведен палеографический и лингвистический анализ рукописной книги из частного собрания Е.Ф. Васеко общим объемом 170 листов 4° формата, заполненных с двух сторон.

Приступая к исследованию рукописной книги, сборника смешанного состава, мы ставили перед собой следующие задачи.

Во-первых, перед нами стояла проблема датировки рукописи, так как в ней не содержится черной даты. С помощью палеографических примет (переплета, бумажных водяных знаков, почерков, инициалов) мы определили время создания книги как вторую половину ХУП в. С осторожностью можно говорить и о более узкой датировке - 60-е-90-е гг. XVH в.

В то же время оказалось необходимым ответить на вопрос о целостности сборника (т.е. о его изначальном составе). Подробное изучение истории каждого из входящих в сборник произведений («Сын церковный», «Александрия», «Хождение Трифона Коробейникова», «Роспись сошного и вытного письма», «Родословие русских князей») показало, что все они тем или иным образом связаны с ХУП в. и их "встреча" в рамках одной книги неудивительна. Только для астрономического сочинения не удалось найти связей с ХУП в.

Во-вторых, необходимо было определить количество писцов, работавших над сборником, так как для дальнейшего исследования орфографических, фонетических и морфологических особенностей текстов было необходимо понять, где заканчивалась работа одного писца и начиналась работа следующего, т.е. какие написания можно привлекать к тому или иному анализу. В результате графического анализа было установлено, что в создании рукописи участвовало семь писцов. При этом выяснилось, что два больших текста (светский роман «Александрия» и деловой текст «Роспись сошного письма») списаны одним человеком, что ставило перед нами новые задачи. Кроме того, графический анализ показал, что маленькие фрагменты — «Родословие князей» и астрономическое сочинение — списывались каждый двумя писцами. Но, так как одному из писцов всегда принадлежал совсем небольшой фрагмент в 1,5-3 листа, это деление текстов при анализе учитывалось редко.

Завершив все предварительные исследования, мы обратились к непосредственному анализу написаний. Здесь, в первую очередь, нас интересовали орфографические нормы, которых придерживались писцы. Изучение характера употребления дублетных букв, пары л - лз, а также написаний с эк/эюд показало, что писцы, хотя и работали в одной писцовой мастерской, ориентировались на разные орфографические нормы. Правда, о норме как таковой едва ли можно говорить применительно к этим текстам. Правописание этих книжников следует, скорее, определить как набор тенденций. Интересно, что большинство орфографических тенденций (/ в роли соединительного союза, преобладание я над у, преимущественно недифференцированное употребление дублетных букв) относят "наших" писцов к среде профессиональных писцов из низших сословий, больше знакомых с деловым письмом, чем с книжным.

Что касается фонетических особенностей живой речи, писцов, отразившихся в рукописи, то здесь большинство написаний носят традиционный характер и неоднократно отмечались исследователями других письменных текстов этого периода. Конечно, материал сборника нельзя признать репрезентативным с точки зрения фонетики, так как все произведения списаны с антиграфов. Однако появление буквы ц на месте ч в четырех текстах и исправление ее на ч самими писцами не может не свидетельствовать о том, что здесь мы сталкиваемся с отражением живой речи писцов. Появление таких написаний в ХУЛ в. - редкость, ведь центральный диалект и его фонетические особенности активно влияли на письменную традицию, изгоняя из нее все яркие диалектные особенности. Минимальное образование позволяло избавиться от такой яркой диалектной черты, как цоканье. Таким образом, мы получаем еще несколько штрихов к портрету книжников, работу которых рассматриваем.

Однако самым важным вопросом при изучении текста XVII в. оказывается вопрос морфологической нормы письменного языка. Его значимость обусловлена тем, что XVII век - время активной выработки норм книжного языка, время критического отношения писцов к создаваемому и воссоздаваемому ими тексту. Даже если писцы не руководствовались правилами грамматик, их взгляды на то, что отвечало норме, а что нет, так или иначе проникали в текст.

Поскольку общепринятой нормы не было, то в ходе исследования морфологических особенностей отдельных текстов, входящих в сборник, мы пытались установить, какие именно морфологические признаки оценивались книжниками как маркирующие книжно-письменный текст, а какие как несущественные. Ввиду того что рукопись содержит и два текста, восходящих к разным письменным традициям, но списанных одним писцом («Александрия» и «Роспись сошного письма»), мы также уделили особое внимание тому, как писец воспринимал и выражал противопосталенность этих текстов. Несмотря на то что переписчик «Александрии» не' отличался хорошей выучкой, тем не менее он использовал ряд грамматических средств для противопоставления светского романа и делового текста. К числу этих средств относятся формы прошедших времен, показатели инфинитива и презенса 2 л. ед.ч., адъективные флексии, восходящие к корреляции *а - *ъ, и -аго!-ого.

По сути, именно эти морфологические показатели маркируют все книжные тексты, входящие в сборник. Кроме них, к числу маркирующих признаков относятся причастия, в том числе оборот "дательный самостоятельный", формы двойственного числа, местоименные энклитики.

Следует сказать, что все писцы демонстрируют разную последовательность в соблюдении тех правил формоупотребления, которые они сами задали как нормативные для создаваемого ими текста. По строгости морфологической нормы письменного языка, книжные тексты сборника можно разделить на три группы:

1. тексты с наиболее строгой нормой: «Сын церковный», «Александрия»;

2. тексты, в которых отразилась средняя строгость нормы книжно-письменного языка: «Хождение Трифона Коробейникова», астрономическое сочинение;

3. текст, в котором представлена совсем нестрогая норма, -«Родословие русских князей».

В целом, подробное рассмотрение морфологических особенностей текстов и особенностей их реализации, показало, что ни один из писцов, участвовавших в списывании книги, не владел в достаточной степени книжно-письменным языком. Их познания отличались неполнотой и отрывистостью, что приводило к непоследовательной реализации некоторых морфологических форм или к смешению языковых черт, которые не могли сосуществовать в пределах одного текста, выдержанного в строгой норме.

Последнее, о чем надо сказать, подводя итог нашему исследованию, -это место создания рукописи. Конечно, уместнее было бы говорить об этом тогда же, когда речь шла о датировке рукописи, однако, к тому моменту мы не представили читателю достаточного количества лингвистических данных. Вывод о возможном месте создания книги основывается на ряде языковых и неязыковых примет, рассредоточенных по всей рукописи.

Первое, что указывает на возможное место создания сборника, - это владельческие записи. Но поскольку это именно владельческие, а не писцовые записи, они не могут выступать в роли надежного аргумента. Однако указание на район Каргополя и Вытегры как места бытования книги заставляет нас предполагать, что книга была создана где-то неподалеку.

Другим неязыковым свидетельством оказывается текст, называемый «Роспись сошного и вытного письма», где упоминание выти относит нас снова к северным районам, в том числе району Каргополя.

В ходе лингвистического анализа, нами были выявлены такие черты как цоканье и появление корневого -о- в формах род.-вин. падежа возвратного и личного местоимения 2 л. Если цоканье на севере довольно распространенное явление, то формы тобя, собя встречаются там очень редко. Однако именно рядом с Каргополем (чуть севернее и чуть западнее) отмечены говоры, знающие эту особенность. Цоканье эти диалекты тоже характеризует.

Представляется, что пересечение всех этих факторов делает гипотезу о том, что книга была создана в районе Каргополя, убедительной. рис. 1 рис. 2 л-К.У «

5 «г* t г j * rf t r« e«

5 s> Л n j III» rJC« И

H* tf

О <*» Л f Щ

4 •• «•

Ч t 4 v $ xX ч ft - id

M M. *>

Si А» m. /А Л ci" га 4L

Список научной литературыПодшивалова, Елена Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Briquet, I IV - Briquet CM. Les filigranes. Dictionaire historique des marques du papier, I - IV. Geneve, 1923.

2. Heawood 1969 -E.V. Heawood. Watermarks mainly of the 17th and 18th centuries. 3 ed. Hilversum, 1969.

3. Siniarska-Czaplicka 1983 J. Siniarska-Czaplicka. Katalog filigranow czerpalni Rzeczypospolitej zebrany z papieru drukow tfoczonych w latach 1500-1800. Lodz, 1983.

4. Klenin 1995 E. Klenin. The Verbal System of a Seventeenth Century Icon Legend: Morphology and Discourse Function. - RL. 1995, vol. 19, № 1.

5. Абакумов 1948 С.И. Абакумов. Вопросы пунктуации в трудах русских книжников XV-XVIII вв. - Уч. зап. МОПИ, XII, вып. 1. М., 1948.

6. Аванесов 1948 Р.И. Аванесов. О долгих шипящих в русском языке. -Доклады и сообщения филологического факультета. М., 1948. № 6.

7. Аванесов 1952 Р.И. Аванесов. Лингвистическая география и история русского языка. - Вопросы языкознания. 1952. № 6.

8. Аванесов 1955 Р.И. Аванесов. Фонетика. Палеография и лингвистический анализ берестяных грамот. М., 1955.

9. Аванесов 1974 Р.И. Аванесов. Из истории русского вокализма. Звуки 1. и у. - Р.И. Аванесов. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974.

10. Адрианова-Перетц 1945 В.П. Адрианова-Перетц. Путешествия XVI в. -История русской литературы, т. 2, ч. I. M.-JI., 1945.

11. Александрия 1880 Александрия. Цит. по изд.: Общество любителей древней письменности. LXVH, вып. 1. СПб, 1880.

12. Александрия 2003 Александрия. Цит. по изд.: Библиотека литературы Древней Руси; под ред. Д.С. Лихачева и др. СПб., 2003. Т. 8.

13. Алексеев 1965 П.Т. Алексеев. «Статир» (Описание анонимной рукописи XVH в.). — Археографический ежегодник за 1964 г. М., 1965.

14. Бахтурина 1963 Р.В. Бахтурина. Воспроизведение скорописного текста и учет графических вариантов. — Лингвистическое источниковедение. М., 1963.

15. Бегунц 2006 ИВ. Бегунц. Фонетический строй Белозерско-Бежецких говоров первой половины XVII в. АКД. М., 2006.

16. Беляев 1907 — И.С. Беляев. Практический курс изучения древней русской скорописи для чтения рукописей XV XVIII столетий. М., 1907.

17. Белоруссов 1899 И.М. Белоруссов. Дательный самостоятельный падеж в памятниках церковнославянской и древнерусской письменности. -Русский филологический вестник. Варшава, 1899. № 1.

18. Бодуэн де Куртенэ 1963 И.А. Бодуэн де Куртенэ. Об отношении русского письма к русскому языку. - И.А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию, П. М., 1963.

19. Бондарко 1995 А.В. Бондарко. Семантика глагольного вида в русском языке. Frankfurt-am-Main, 1995.

20. Борковский, Кузнецов 1965 В.И. Борковский, П.С. Кузнецов. Историческая грамматика русского языка. М., 1965.

21. БСЭ Большая советская энциклопедия. М., 1973-1976. Т. 12,19, 24.

22. Ванеева 1982 Е.И. Ванеева. Русские списки Сербской Александрии XV-XIX вв. (из ленинградских и московских собраний). — Русская и армянская средневековые литературы. JL, 1982.

23. Васеко 1959 —Е.Ф. Васеко. К вопросу об изменении Е в О в русском языке. -Вопросы истории языка. М, 1959.

24. Васеко 1973 Е.Ф. Васеко. Фонологическая система московского говора первой половины XVI века по памятникам деловой письменности, КД. М., 1973.

25. Васеко 1973а Е.Ф. Васеко. Приемы описания графики древнерусских памятников письменности в лингвистических исследованиях. — Славянская филология. М., 1973.

26. Васильев 1902 — Л.Л. Васильев. Новгородское евангелие Имп. Публ. Библ. и его западно-русские вкладные. Русский филологический вестник. 1902, № 1-2.

27. Васильев 1905 Л.Л. Васильев. К истории звука ъ в московском говоре XIV-XVH веков. - Известия ОРЯС. СПб., 1905, X, кн.2.

28. Васильев 1905а -Л.Л. Васильев. Богдановский Златоуст XVI века. Известия ОРЯС. СПб., 1905, X, кн.З.

29. Васильев 1929 Л.Л. Васильев. О значении каморы в некоторых древнерусских памятниках XVI - XVII в. К вопросу о произношении звука О в великорусском наречии. JL, 1929.

30. Веселовский I, П- С.Б. Веселовский. Сошное письмо. Т. I, П. М., 1915-1916.

31. Виноградов 1922 В.В. Виноградов. Исследование в области фонетики северно-русского наречия. Очерки из истории звука ъ в северно-русском наречии. - Известия ОРЯС. Пг., 1922, т. 24, кн. 1-2.

32. Виноградов 1938 В.В. Виноградов. Очерки по истории русского литературного языка ХУП-ХУШ вв. М., 1938.

33. Виноградов 1968 В.В. Виноградов. Орфография и язык Жития Саввы Освященного по рукописи ХШ в. - Памятники древнерусской письменности. Язык и текстология. М., 1968.

34. Виноградов 1978 -В.В. Виноградов. ИРЛЯ: Избранные труды. М., 1978.

35. Винокур 1959 Г. О. Винокур. Орфография как проблема истории языка. -Г.О. Винокур. Избранные работы по русскому языку. М. 1959.

36. Временник 1853 Книга сошного письма 7137 г. Сообщ. Г.Трехлетовым. В изд.: Временник Московского общества истории и древностей российских. М., 1853. Кн. 17.

37. Гаевская 1960 Т.И. Гаевская. Из наблюдений над орфографией рукописных грамот конца ХУП - начала ХУШ в., направленных на Урал. - Пермский государственный педагогический институт. Ученые записки. Вып. 25, 1960.

38. Гак 1962 В.Г. Гак. Орфография в свете структурного анализа. - В.Г. Гак. Проблемы структурной лингвистики. М., 1962.

39. Галинская 2001 Е.А. Галин екая. Нетривиальные орфографические особенности и их фонетическое значение в рукописи ХУП в. - Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2001, № 5.

40. Галинская 2002 Е.А. Галинская. Историческая фонетика русских диалектов в лингвогеографическом аспекте. М., 2002.

41. Галинская 2004 Е.А. Галинская. Историческая фонетика русского языка. М., 2004.

42. Гераклитов 1922 А.А. Гераклитов. Один из бумажных водяных знаков. — Сборник статей по русской истории, посвященный С.Ф. Платонову. Пг., 1922

43. Гераклитов 1963 А.А. Гераклитов. Филиграни ХУП века на бумаге рукописных и печатных документов русского происхождения. М., 1963

44. Гиппиус 1989 А.А. Гиппиус. Система формальных признаков языка древнерусской письменности как предмет лингвистического изучения. -Вопросы языкознания. 1989, № 2.

45. Глисон 1962 — Г. Глисон. Введение в дескриптивную лингвистику. М., 1962.

46. Голубцов 1890 А. Голубцов. Судьба Евангелия учительнаго Кирилла Транквиллиона-Старовецкаго. — Чтения в обществе духовного просвещения. 1890, XXVIII.

47. Горшкова 1972 -КВ. Горшкова. Из истории русского вокализма: Звуки е. и [о]. Русское и славянское языкознание: К 70-летию чл.-корр. АН СССР Р.И. Аванесова. М., 1972.

48. Горшкова и Хабургаев 1997 К. В. Горшкова, Г.А. Хабургаев. Историческая грамматика русского языка. М., 1997.

49. Данилов 1962 В.В. Данилов. О жанровых особенностях древнерусских 'хожденй' - ТОДРЛ. М., Л., 1962, т. 18.

50. ДАРЯ Диалектологический атлас русского языка. М., 1989.

51. Дерягин 1964 В.Я. Дерягии. Связные написания в северных актах XVI -начале XVII в. - Источниковедение и история русского языка. М., 1964.

52. Дерягин 1971 В.Я. Дерягии. К вопросу об индивидуальном и традиционном в деловой письменности. - Русский язык: Источники для его изучения. М., 1971.

53. Дианова 1988 Т.В. Дианова. Филиграни XVII века по рукописным источникам ГИМ. Каталог. М., 1988.

54. Дианова 1997 Т.В. Дианова. Филиграни XVH-XVIII вв. "Голова шута". М., 1997.

55. Дружинин 1912 В.Г. Друэ/синин. Писания русских старообрядцев. Перечень списков, составленный по печатным описаниям рукописных собраний. СПб., 1912.

56. Дурново 1933 -Н.Н. Дурново. Славянское правописание X-XI веков. Slavia, 1933, №12.

57. Дурново 2000 Н.Н. Дурново. Избранные работы по истории русского языка. М., 2000.

58. Елизаровский 1958 И.А. Елизаровский. Язык беломорских актов XVI-XVII вв. Архангельск, 1958.

59. Еремин 1966 —И.П. Еремин. Литература древней Руси. М.-Л., 1966.

60. Живов 1985 В.М. Живов. Язык Феофана Прокоповича и роль гибридных вариантов церковнославянского в истории славянских литературных языков. - Советское славяноведение. 1985, № 3.

61. Живов 1987 В.М. Живов. Проблемы формирования русской редакции церковнославянского языка на начальном этапе. - Вопросы языкознания. 1987, №1.

62. Живов 1988 ВМ. Живов. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков. - Актуальные проблемы славянского языкознания. М., 1988.

63. Живов 1990 В.М. Живов. Простота языка и ее реализации: о языке книги "Статир" (1683-1684). - Зборник Матице српске за филологи.'у илингвистику, ХХХШ. Нови Сад, 1990. ПосвеЬено профессору др. Александру МладеновиЬу поводом бО-годиппьице живота.

64. Живов 1995 В.М. Живов. Usus scribendi. Простые претериты у летописца-самоучки. - RL. 1995, vol. 19, № 1.

65. Живов 1998 В.М. Живов. Автономность письменного узуса и проблема преемственности в восточнославянской средневековой письменности. — Славянское языкознание. ХП международный съезд славистов. М., 1998.

66. Живов 2003/2006 ВМ. Живов. ХОУ-ть-И. Об идиосинкретических факторах при выборе морфологических вариантов. - Цит. по изд.: В.М. Живов. Восточнославянское правописание XI - ХШ века. М., 2006.

67. Живов 2004 В.М. Живов. Очерки исторической морфологии русского языка ХУП-ХУШ веков. М., 2004.

68. Живов 2006 — В.М. Живов. Норма, вариативность и орфографические правила в восточнославянском правописании XI ХШ века. - В.М. Живов. Восточнославянское правописание XI - ХШ века. М., 2006.

69. Живов 2008 В.М. Живов. Референтная структура и порядок слов: Дательный самостоятельный в двух древних церковнославянских текстах. - Русский язык в научном освещении. 2008, № 1.

70. Живов и Успенский 1986/1997 Я М. Живов, Б.А. Успенский. Grammatica sub specie theologiae. - RL. 1986, vol. 10, № 3. Цит. по изд.: Успенский, Ш (1997).

71. Жуковская 1957 Л.П. Жуковская. Из истории языка северовосточной Руси в середине XIV в. (Фонетика галичского говора по материалам Галичского евангелия 1357 г.) - Труды Института языкознания АН СССР. М., 1957, т. 8.

72. Зализняк 1978 А.А. Зализняк. Новые данные о русских памятниках XVI-XVII вв. с различением двух фонем «типа О». - Советское славяноведение, 1978, № 3.

73. Зализняк 1978а — А.А. Зализняк. Противопоставление букв О и © в древнерусской рукописи XIV в. «Мерило Правдное». Советское славяноведение, 1978, № 5.

74. Зализняк 1985 А.А. Зализняк. От праславянской акцентуации к русской. М., 1985.

75. Зализняк 2004 -АА.Зализняк. Древненовгородский диалект. М., 2004.

76. Зализняк 2002 А.А. Зализняк. Правило отпадения конечных гласных в русском языке. - А.А. Зализняк. Русское именное словоизменение. С приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М., 2002.

77. Зализняк 2004 А.А. Зализняк. «Слово о полку Игореве»: Взгляд лингвиста. М., 2004.

78. Зализняк 2008 -А.А. Зализняк. Древнерусские энклитики. М., 2008.

79. Зализняк 2008а А.А. Зализняк. «Слово о полку Игореве»: Взгляд лингвиста. Изд. 3-е. М., 2008.

80. Запольская 1986 Н.Н. Запольская. Функционирование причастий в русском литературном языке конца XVII - XVIII в. АКД. М., 1986.

81. Иорданиди, Крысько 2000 Историческая грамматика древнерусского языка. С.И. Иорданиди, В.Б. Крысько. Множественное число именного склонения. Т. I. М., 2000.

82. Истрин 1893 В.М. Истрин. Александрия русских хронографов. Исследование и текст. М., 1983.

83. Каверина 2004 В.В. Каверина. Узуальная норма деловой письменности: орфография префиксов. М., 2004.

84. Калугин 1987 В.В. Калугин. "Оуказ како кнги перъплъташ" как источник по специальной лексике книжного дела XVII-XVIII в. - История русского языка и лингвистическое источниковедение. М., 1987.

85. Каманш 1923 I.M. Камаюн, O.I. Втвщъка. Водяш знаки на nanepi украшських документ XVI i XVII вв. (1566-1651). Кшв, 1923.

86. Каменцева, Устюгов 1965 Е.И. Каменцева, Н.В. Устюгов. Русская метрология. М., 1965.

87. Кандаурова 1957 Т.Н. Кандаурова. К истории древнепсковского диалекта XIV в. (О языке псковского Пролога 1383 г.) — Труды Института языкознания АН СССР. М., 1957, т. 8.

88. Карский 1899 Е.Ф. Карский. Особенности письма и языка рукописного сборника XV века, именуемого летописью Авраамки. — Варшавские университетские известия, 1899, Ш.

89. Карский 1902 -Е.Ф. Карский. Образцы славянского кирилловского письма с X по ХУШ век. Варшава, 1902.

90. Карский 1928 Е.Ф. Карский. Славянская кирилловская палеография. Л., 1928.

91. Кедайтене 1968 Е.И. Кедайтеие. Дательный самостоятельный. -Сравнительно-исторический синтаксис восточнославянских языков. Члены предложения. Под ред. В.И. Борковского. М., 1968.

92. Ким 1978 А.Я. Кгш. Буква ь в морфологических категориях Вологодского евангелия (XIV/XV в.). - Исследования по исторической морфологии русского языка. М., 1978.

93. Клепиков 1959 С.А. Клепиков. Из истории русского художественного переплета. - Книга. Исследования и материалы. М., 1959, сб. 1.

94. Клепиков 1960 С.А. Клепиков. Орнаментальные украшения переплетов конца XV - первой половины ХУП веков в рукописях библиотеки Троице-Сергиева монастыря. — ГБЛ. Записки отдела рукописей. М., 1960, вып. 22.

95. Клепиков 1963 С.А. Клепиков. Бумага с филигранью «Голова шута (foolscap)». - ГБЛ. Записки отдела рукописей. М., 1963, вып. 26.

96. Ключевский Ш -В.О. Ключевский. Сочинения в 9 тг. Т. 3. М., 1988.

97. Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв. М., 1984.

98. Князевская 1957 О. А. Князевская. К истории русского языка северовосточной Руси в середине XVI в. (Палеографическое и фонетическое описание рукописи Московского евангелия 1358 г.) -Труды Института языкознания АН СССР. М., 1957, т. 8.

99. Князевская 1963 О.А. Князевская. Некоторые вопросы словоделения текста. — Лингвистическое источниковедение. М., 1963.

100. Князевская 1964 О.А. Князевская. Орфография и отражение в письме явлений языка (на материале рукописей XI — XIV века). -Источниковедение и история русского языка. М., 1964.

101. Ковтун и др. 1973 -Л.С. Ковтун, Н.В. Синицына, Б.Л. Фонкич. Максим Грек и славянская Псалтирь (сложение норм литературного языка в переводческой практике XVI в.). Восточнославянские языки. Источники для их изучения. М., 1973.

102. Колосов 1967 Л.Ф. Копосов. Фонетика вологодских говоров ХУ1-ХУП вв. (По данным местной письменности). - Уч. зап. МОПИ. 1967, т. 204, вып. 14.

103. Колосов 2000 Л.Ф. Копосов. Севернорусская деловая письменность XVII-XVHI вв. (орфография, фонетика, морфология). М., 2000.

104. Кортава 1998 Т.В. Кортава. Московский приказный язык XVII в. как особый тип письменного языка. М., 1998.

105. Костюхина 1965 Л.М. Костюхина. Из истории рукописного дела России XVII в. -Археографический ежегодник за 1964 г. М., 1965.

106. Костюхина 1965а Л.М. Костюхина. Палеография рукописных книг России XVII в. (Полууставные почерки Москвы и русского Севера). Дисс. . канд. ист. наук. М., 1965.

107. Костюхина 1974 Л.М. Костюхина. Книжное письмо в России XVH в. М., 1974.

108. Костюхина 1974а Л.М. Костюхина. О некоторых принципах отождествления и типизации почерков в русских рукописях рубежа XVI-XVII веков. - Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сб. 2. М., 1974.

109. Котков и Панкратова 1964 С.И. Котков, Н.П. Панкратова. Источники по истории русского народно-литературного языка XVII начала XVHI в. М., 1964.

110. Кузнецова 1969 Т.И. Кузнецова. Историческая тема в греческом романе. «Роман об Александре». - Античный роман. М., 1969.

111. Лаптев 1824 Опыт в старинной русской дипломатике, или способ узнавать на бумаге время, в которое писаны старинные рукописи, с приложением рисунков, вологодского купца Ивана Лаптева. СПб., 1824.

112. Лауцявичюс 1967 Э. Лауцявичюс. Бумага в Литве в XV-XVIII вв. Вильнюс, 1967. Т. I, П.

113. Лихачев, I — Ш — Н.П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков, ч. I Ш. СПб, 1899.

114. Ломтев 1976 Т.П. Ломтев. Об употреблении глагола относительно категории времени в древнерусском языке. — Т.П. Ломтев. Общее и русское языкознание. М., 1976.

115. Лукичев 1993 М.П. Лукичев. К истории бумажного производства в России XVII века. - История и палеография, ч. П. М., 1993.

116. Макарова 1969 Р.В. Макарова. Понятие графики и графемы. - Система и уровни языка. М., 1969.

117. Малкова 1979 О.В. Малкова. Ошибки писцов и лингвистическая интерпретация древних текстов. - Вопросы языкознания. 1979, № 6.

118. Манцветова 1960 A.M. Манцветова. Частные признаки почерка. Уч.-метод. Пособие. М., 1960.

119. Маслов 1954 Ю.С. Маслов. Имперфект глаголов совершенного вида в славянских языках. - Вопросы славянского языкознания. Вып. 1. М., 1954.

120. Маслов 1961/2004 Ю.С. Маслов. Роль так называемой перфективации и имперфективации в процессе возникновения славянского глагольного вида. - Цит. по изд.: Ю.С. Маслов. Избранные труды: Аспекгология. Общее языкознание. М., 2004.

121. Мацюк 1974 О.Я. Мацюк. Пашр та фшграш на украшських землях (XVI -початок XX ст.). БСжв, 1974.

122. Методическое пособие по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. М., 1973, вып. 1.

123. Мечковская 1984 Н.Б. Мечковская. Ранние восточнославянские грамматики. Минск, 1984.

124. Мечковская 1998 Н.Б. Мечковская. Язык и религия. М., 1998.

125. Миронова, Ремнева 1986 Т.Л. Миронова, М.Л. Ремнева. Некоторые особенности функционирования личных глагольных форм в литературном языке Руси. - Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1986, № 1.

126. Молдован 1994 A.M. Молдован. Критерии локализации древнеславянских переводов. - Славяноведение. 1994, № 2.

127. Некрасов 1897 Я.77. Некрасов. Заметки о языке «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку летописи. — Сборник ОРЯС. СПб., 1897. Т. 65, №4.

128. Обнорский 1960 СЛ. Обнорский. Сочетание ЧН в русском языке. — С.П. Обнорский. Избранные работы по русскому языку. М., 1960.

129. Опарина 1998 Т.А. Опарина. Иван Наседка и полемическое богословие киевской митрополии. Новосибирск, 1998.

130. Опыт описания. 1964 З.М. Волоцкая, Г.М. Молошная, Т.М. Николаева. Опыт описания русского языка в его письменной форме. М., 1964.

131. Орлов 1934 А.С. Орлов. Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XH-XVH веков. Л., 1934.

132. Орлова 1950 В.Г. Орлова. Губные спиранты в русском языке. - Труды института русского языка АН СССР. М., 1950, т. П.

133. Осипов 1967 Б.И. Осипов. Из истории членения текста на слова в русских рукописях (до сер. XVIII в.). - Ученые записки Куйбышевского государственного педагогического ин-та им. В.В. Куйбышева. Куйбышев, 1967, вып. 52.

134. Палеографический альбом. Учебный сборник снимков с рукописей русских документов ХШ XVIII веков. Л., 1968.

135. Палеографический альбом. Чита. 1973.

136. Памятники. 1906 Памятники скорописи 1600 - 1699 годов, под ред. В.В. Майкова. СПб., 1906.

137. Панкратова 1963 — Н.П. Панкратова. Из наблюдений над ошибками и описками в материалах частной переписки конца ХУЛ начала XVIII в. -Лингвистическое источниковедение. М., 1963.

138. Панов 1979 -М.В. Панов. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979.

139. Петрухин 1996 П.В. Петрухин. Нарративная стратегия и употребление глагольных времен в русской летописи ХУЛ в. - Вопросы языкознания. 1996, №4.

140. Петрухин, Сичинава 2006 ИВ. Петрухин, Д.В. Сичинава. "Русский плюсквамперфект" в типологической перспективе. - Вереница литер. К 60-летию В.М. Живова. М., 2006.

141. Пичхадзе 2006 А.А. Пичхадзе. Южнославянские традиции в древнерусской письменности: приращение -тъ / -сть в аористе. — Вереница литер. К 60-летию В.М. Живова. М., 2006.

142. Подшивалова 2009 Е.А. Подишвалова. К вопросу о неразличении букв ъ и ъ в московской скорописи XVII в. - Язык. Литература. Культура. Вып. 5. М., 2009. (В печати)

143. Пожарицкая 1964 С. К. Поэюарицкая. Проблемы изменения е в о в свете данных лингвистической географии. — Вопросы диалектологии восточнославянских языков. М., 1964.

144. Потебня 1958 -А.А. Потебня. Из записок по русской грамматике. М., 1958.

145. РБС, 11 Русский биографический словарь. СПб, 1914. Цит. По изд.: Русский биографический словарь. М., 1996, т. 11.

146. Ремнева 1983 M.JI. Ремнева. О степени императивности грамматики М. Смотрицкого 1648 г. — Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1983, № 3.

147. Ремнева 1993 M.JI. Ремнева. Литературный язык донационального периода и его грамматическая норма. - Исследования по славянскому историческому языкознанию. Памяти проф. Г.А. Хабургаева. М., 1993.

148. Ремнева 2003 M.JI. Ремнева. Пути развития русского литературного языка Х1-ХУЛ вв. М., 2003.

149. Родословная книга. Временник Московского общества истории и древностей российских. М., 1851. Кн. 10.

150. РРСК Русская рукописная и старопечатная книга. В личных собраниях Москвы и Подмосковья. М., 1983.

151. Рыбаков 1948 -Б.А. Рыбаков. Ремесло Древней Руси. М., 1948.

152. Рюмина 1970 О.JI. Рюмила. Формы прошедшего времени в переводной новелле второй половины XVII в. (формы на -л-). - Уч. зап. МОПИ, т. 278, вып. 17. 1970.

153. Сабенина 1985 A.M. Сабенина. Дательный самостоятельный как высокий стилистический вариант предложения. — Восточные славянские языки. История. Культура. М., 1985.

154. Саблина 1978 И.П. Саблина. Одно орфографическое правило XVII в. -Вопросы грамматического строя. Хабаровск, 1978.

155. Сиромаха 1979 В.Г. Сиромаха. Языковые представления книжников Московской Руси второй половины XVII в. и «Грамматика» М. Смотрицкого. - Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1979, № 1.

156. Сиромаха 1999 В.Г. Сиромаха. Книжные справщики Печатного двора второй половины XVTI в. - Старообрядчество в России (XVII-XX вв.). М., 1999.

157. Скворцов 1900 -Д. Скворцов. Древнерусское сочинение «Сын церковный» как "символическая" книга для обрядоверца того времени. Московские церковные ведомости. 1900, №10,11, 13,19.

158. Словарь книжников. I, П Словарь книжников и книжности Древней Руси (вторая половинаХГУ - XVI в.), ч. 1, 2. Л., 1988.

159. Словарь 1847 — Словарь церковнославянскаго и русскаго языка, составленный вторымъ отделениемъ Императорской Академии наук, тт. I-IV. СПб, 1847.

160. СлРЯ, 1-26 Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1975-2006.

161. Сморгунова 1966 -Е.М. Сморгунова. О пограничных сигналах в скорописи. -Исследования источников по истории русского языка и письменности. М., 1966.

162. Смотрицкий 1648/2007 Цит. по изд.: М. Смотрицкий. Грамматика 1648. М., 2007.

163. Соболевский 1884 А.И. Соболевский. Очерки из истории русского языка. Киев, 1884, ч. 1.

164. Соболевский 1901 Палеографические снимки с русских рукописей ХП -XVII веков, под ред А.И. Соболевского. СПб., 1901.

165. Соболевский 1907/2005 Цит. по изд.: А.И. Соболевский. Лекции по истории русского языка. СПб., 2005.

166. Соболевский 1908/2005 Цит. по изд.: А.И. Соболевский. Славяно-русская палеография. СПб, 2005.

167. Соболевский 1980 А.И. Соболевский. История русского литературного языка. Изд. А.А. Алексеева. М., 1980.

168. Соколов 1891 -А. Соколов. Об языке и правописании в документах XVH в. -Русский филологический вестник. Варшава, 1891. Т. 26, № 3.

169. Срезневский, 1-Ш JI.JI. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. СПб, 1903,1 - Ш.

170. Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков). М., 1994.

171. Сын церковный. Изд-е, сер. XIX в.

172. Тарабасова 1974 Н.И. Тарабасова. Лингвистические сведения в подстрочных примечаниях. - Памятники русского языка: Вопросы исследования и издания. М., 1974.

173. Тарабасова 1979 Н.И. Тарабасова. К изучению русских правописных норм первой половины XVII в. (На материале «Вестей-Курантов»). -Памятники русского языка: Исследования и публикации. М., 1979.

174. Тарабасова 1982 Н.И. Тарабасова. Некоторые черты московской скорописи XVII в. — История русского языка: Памятники XI-XVIH вв. М., 1982.

175. Тарабасова 1987 Н.И. Тарабасова. О некоторых проявлениях узуальной орфографической нормы в московских рукописях XVI в. — История русского языка и лингвистическое источниковедение. М., 1987.

176. Творогов 1966 О.В. Творогов. О выносных буквах в русских рукописях XV-XVII веков. - Исследования источников по истории русского языка и письменности. М., 1966.

177. Творогов 1975 О.В. Творогов. Древнерусские хронографы. Л., 1975.

178. Творогов 1981 О.В. Творогов. Литература Древней Руси. М., 1981.

179. Тимберлейк 1997 А. Тимберлейк. Аугмент имперфекта в Лаврентьевской летописи. - Вопросы языкознания. 1997, № 5.

180. Тихомиров 1960 М.Н. Тихомиров. Записи XIV-XVII веков на рукописях Чудова монастыря. — Археографический ежегодник за 1958 г. М., 1960.

181. Тихомиров, Муравьев 1982 М.Н. Тихомиров, М.Н. Муравьев. Русская палеография. М., 1982.

182. Толстой 1898/1999 — Рассказы из истории русской церкви почетного члена Киевской духовной академии графа М.В. Толстого. Цит. по изд.: М., 1999.

183. Толстой 1962 — Н.И. Толстой. Роль древнеславянского литературного языка в истории русского, сербского и болгарского литературных языков в XVII

184. XVIII вв. Вопросы образования восточнославянских национальных языков. М., 1962.

185. Тромонин 1844 -К.Я. Тромопин. Знаки писчей бумаги. М., 1844.

186. Улуханов 1964 КС. Улуханов. Предлоги пред-перед в русском языке XI-XVII вв. - Исследования по исторической диалектологии древнерусского языка. Под ред. Р.И. Аванесова. М., 1964.

187. Улуханов 1968 КС. Улуханов. О судьбе славянизмов в древнерусском литературном языке (на материале глаголов с приставкой пре-). — Памятники древней письменности и искусства. М., 1968.

188. Успенский 1-Ш Б.А. Успенский. Избранные труды. Тт. I-Ш. М., 1996-1997.

189. Успенский 2002 Б.А. Успенский. История русского литературного языка. М., 2002.

190. Успенский 1988/1996 -Б.А. Успенский. Отношение к грамматике и риторике в Древней Руси (XVI-XVII вв.). Литература и искусство в системе культуры. М., 1988. Цит. по изд.: Успенский, П (1996).

191. Успенский 1989/1996 Б.А. Успенский. Языковая ситуация и языковое сознание в Московской Руси: восприятие церковнославянского и русского языка. - Византия и Русь: Памяти В.Д. Лихачева. М., 1989. Цит. по изд.: Успенский, П (1996).

192. Фасмер, I IV - М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка. М., 1971,1-IV.

193. Филиппова 1963 И.С. Филиппова. Об одной орфографической детали в скорописи XVII в. - Лингвистическое источниковедение. М., 1963.

194. Филиппова 1966—И.С. Филиппова. Об употреблении букв ъ и ь в московских рукописях ХУП в. Исследования источников по истории русского языка и письменности. М., 1966.

195. Хабургаев 1969 Г.А. Хабургаев. Локальная письменность XVI-XVII вв. и историческая диалектология. - Изучение русского языка и источниковедение. М., 1969.

196. Хабургаев 1986 -Г.А. Хабургаев. Старославянский язык. М., 1986.

197. Хабургаев 1990 ЛЛ. Хабургаев. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М., 1990.

198. Хабургаев, Рюмина 1971 Г.А. Хабургаев, О.Л. Рюмина. Глагольные формы в языке художественной литературы Московской Руси ХУЛ в. -Научные доклады высшей школы. Филологические науки, 1971, № 4.

199. Целунова 1985 Е.А. Целунова. Псалтырь 1683 г. в переводе Авраамия Фирсова. (Филологическое исследование памятника.) АКД. М., 1985.

200. Черепнин 1956 -Л.В. Черепнин. Русская палеография. М., 1956.

201. Чернов 1977 -В.А. Чернов. Русский язык ХУЛ в. Свердловск, 1977.

202. Черных 1953 -ПЯ'. Черных. Язык Уложения 1649 г. М., 1953.

203. Шапиро 1962 A.JI. Шапиро. Переход от повытной к повенечной системе обложения крестьян владельческими повинностями. — Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1960. Киев, 1962.

204. Шведова 2004 Ю.В. Шведова. Лингвистические особенности северовосточных житий ХУЛ в. АКД. М., 2004.

205. Шевелева 2006 М.Н Шевелева. Некнижные конструкции с формами глагола БЫТИ в псковских летописях. - Вереница литер. К 60-летию В.М. Живова. М., 2006.

206. Шулаева 1968 Д.П. Шулаева. Фонетическое значение ъ в рукописи ГПБ Погод. 12 и вопрос о ее локализации. - Вестник ЛГУ. История, язык, литература. 1968. № 2, вып. 1.

207. Щепкин 1918/1999 В.Н. Щепкин. Русская палеография. Цит. по изд.: М., 1999.

208. Щепкина 1974 — М.В. Щепкина Возможность отожествления почерков в древнерусских рукописях. — Древнерусское искусство. Рукописная книга, Сб. 2. М., 1974.