автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Парадигма обрыва в романистике И.А. Гончарова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Парадигма обрыва в романистике И.А. Гончарова"

На правах рукописи УДК 821.161.1

ООЗОБ77В4

Сергеева Юлия Александровна

ПАРАДИГМА ОБРЫВА В РОМАНИСТИКЕ И.А. ГОНЧАРОВА («ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ», «ОБЛОМОВ», «ОБРЫВ»)

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

JO.CC/9~

Самара 2006

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Стерлитамакская государственная педагогическая академия»

Научный руководитель -

кандидат филологических наук, профессор

Беглов Василий Алексеевич

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Недзвецкий Валентин Александрович

- кандидат филологических наук, доцент Абрамовских Елена Валерьевна

Ведущая организация - Оренбургский государственный

педагогический университет

Защита состоится «30» января 2002 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета К 212.216.01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук при Самарском государственном педагогическом университете по адресу: 443090, г. Самара, ул. Блюхера, 25.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Самарского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан «29» декабря 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент О.И. Сердюкова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Необычайная сила дарования И.А. Гончарова была осознана его современниками, а противоречивая личность писателя, сложнейшие психологические проблемы, возникшие в процессе эволюции творчества художника, стилистические особенности его прозы заставляли многие поколения литературоведов обращаться к загадке И.А. Гончарова, рассматривать его творчество в самых различных аспектах.

Данная работа позволяет уточнить представления о историософии творчества художника - поклонника «химической формулы прогресса» - посредством выстраивания парадигмы обрыва в трилогии писателя. Направленность исследования определена дискуссионно-стью поставленных в ней проблем, а также недостаточной степенью изученности данной темы.

В последние годы большое внимание уделяется слову в его тек-стообразующей роли, рассмотрению процесса рождения слова в языке и включения его в единый культурный контекст. Свидетельством эстетической ценности произведения является мысль автора, запечатленная в слове, своего рода «модель мира» (термин Ю.М. Лотмана) в авторском представлении. Идея в искусстве - всегда модель, ибо она воссоздает образ действительности. Слово является смыслопорож-дающим элементом структуры художественного произведения. В «модели мира», представленной в трилогии И.А. Гончарова, таким словом является обрыв.

Состояние научной разработанности темы. Творчество художника находилось и находится в поле зрения ведущих гончарове-дов: А.И. Батюто, Л.С. Гейро, Е.А. Краснощековой, В.Н. Криволапо-ва, Ю.М. Лощица, Е.И. Ляпушкиной, В.И. Мельника, И.Н.Мещеряковой, В.А. Недзвецкого, Т.И. Орнатской, М.В. Отрадина, Н.И. Прудкова, З.Т. Прокопенко, А.П. Рыбасова, О.И. Сердюковой, Н.Д Старосельской, М.В. Строганова, В.А. Туманинова, В.И. Тихомирова, A.A. Фаустова, Е.Г. Эткинда, др. исследователей, которые вводят в научный оборот неизвестные материалы и намечают множество продуктивных подходов к изучению наследия писателя.

Дополнительным стимулом к всестороннему исследованию творчества И.А. Гончарова служит проведение юбилейных Гончаров-ских конференций и издание материалов этих научных форумов.

изучению парадигмы обрыва в

Выход в серии «Литературные памятники» романа И.А. Гончарова «Обломов», научно подготовленного Л.С. Гейро, и в серии «Литературное наследство» новых | материалов и исследований («И.А. Гончаров. Новые материалы и исследования»); защита диссертаций по творчеству Гончарова - свидетельство все возрастающего интереса к наследию писателя

Работ, специально посвященных романистике И.А. Гончарова, до настоящего времени нет, однако можно выделить несколько групп исследований, в которых так или иначе обозначены определенные подходы, позволяющие сформулировать данную тему и рассмотреть ее. |

Во-первых, большое значение в разработке рассматриваемой проблемы имели труды, авторы которых в разное время обращались к анализу творчества И.А. Гончарова в ¡целом, а также выделяли ведущие образы, мотивы и темы всего творчества писателя, рассматривали их претворение как во всей трилогии, так и в каждом из романов, называя значимые оппозиции парадигмы обрыва (A.M. Буланов, Е.А. Васильева, Е А. Краснощекова, | Д.С. Лихачев, Ю.В. Лебедев, Ю.В. Манн, В М. Маркович, В.И. Мельник, В.А Недзвецкий, Н.Д. Старосельская и др.). Отдельно Ьтоит отметить работы, в которых исследуется взгляд писателя на природу человека, на связь истории отдельной личности и истории [России. Выявляется тяготение героев гончаровской трилогии к определенному типу «жизненного мира», исследуется «геокультурология литературного творчества» (Н Д. Иванникова) И А.Тончарова. Так, В И. Мельник в своих работах предпринял комплексный анализ ¡произведений писателя. Он исследует особенности художественного метода романиста, философскую концепцию его романов, этический идеал художника, особенно-

сти видения Гончаровым времени (эп

эхи) и человека в нем Анализи-

руя символику романа «Обрыв», он подчеркивает глубинный смысл образа обрыва, который содержится в нем.

Художественное наследие писателя в качестве целостного мира, созданного по единому авторскому сверхзамыслу и способного проникнуть в самую суть феномена взросления (или невзросления) человека в «школе жизни», - рассматривает в своей монографии «Гончаров Мир творчества» Е А Краснощекова. «Течение жизни» человека сопоставляется с геологическими проявлениями (изменениями) в природе то медленное оползание, то [внезапные обрывы Своеобразие художественного мира раскрывается в сопоставлениях с произведе-

ниями его предшественников (Руссо, Гете, Карамзина) и современников (Гоголя, Герцена, Тургенева, JI. Толстого).

Впервые поднимая тему «Гончаров и русская философия любви» (см.: монографию «Гончаров - романист и художник»), В.А. Недзвец-кий акцентирует внимание на проблеме «взросления» человека, преодолевающего жизненные обрывы и тем самым проходящего «пре-трудную школу любви», на множестве вариаций изображения любовного чувства (влечения).

С. А. Васильева также затрагивает данную проблему при анализе творчества И.А. Гончарова с точки зрения возрастного становления героев, что позволяет ей в работе «Человек и мир в творчестве И.А. Гончарова» сформулировать основной принцип концепции истории писателя как развитие по спирали, а также определить отношение автора к России и ее месту в иерархии «возрастов» человечества.

Во-вторых, необходимо выделить труды, в которых рассматривается поэтика заглавий и символика номинаций героев в контексте художественного развития парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова (М.М. Дунаев, Н.Л. Ермолаева, Е.В. Краснова, Ю.М. Лощиц, Е.И. Ляпушкина, H.H. Старыгина, Е.В. Уба, A.A. Фаустов, И.П. Щеб-лыкин и др.). Свои предположения об экспрессивности номинаций исследователи высказывают, опираясь как на этимологию слова-имени и его прямое лексическое значение, так и на ассоциативные связи с именами героев языческой и христианской мифологии. Анализ номинаций центральных героев романов И.А. Гончарова позволяет показать глубинную связь именования со всеми структурными уровнями парадигмы обрыва и сделать выводы относительно идейно-эстетического содержания каждой отдельной номинации.

Среди статей, значимых для нашего исследования, нужно отметить работу Т.И. Орнатской «"Обломок" ли Илья Ильич Обломов?», которая носит полемический характер по отношению к публикации П. Тиргена (см.: «Обломов как человек - обломок / К постановке проблемы "Гончаров и Шиллер"»). Немецкий славист, отталкиваясь от мифологемы «обломок», связал образ Обломова с разложением, распадом и объяснил гончаровский замысел следованием шиллеровско-му описанию человеческих типов. Т.И. Орнатская убедительно доказала, что образ главного героя действительно соотносится с указанной мифологемой, но герой Гончарова - «коренной русский тип, объясняющий многие стороны прежде всего русского общественного развития», «и если в своих типологических очертаниях местами он

совпадает с типом, обрисованным Шиллером, то это говорит лишь о глубокой художественной зоркости (Гончарова, сумевшего отлить образ своего героя в столь совершенные формы, которые позволяют узнать в нем один из «вечных» j типов мировой литературы» (Т.И. Орнатская).

В-третьих, необходимо выделить исследования, рассматривающие пространственно-временные смыслы парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова (М. Бёмиг, H.A. Гузь, H.JI. Ермолаева, Н.Д. Иван-никова, Е.А. Краснощекова, Е.И.| Ляпушкина, Т.И. Орнатская, М.В. Отрадин, О.И. Сердюкова, немецкий славист П. Тирген, A.A. Фаустов, Ф. Халациньска-Вертеляк, В.И. Холкин, А.Г. Цейтлин, М. Ehre и др.) В контексте парадигмы обрыва в хронотопе трилогии важны выделенные исследователями оппозиции: «провинция» / «райские уголки» - Петербург / «омут», настоящее время - прошлое / «золотой век», дом (покой) - дорога (движение) - обрыв («яма»). Ценными для нашего исследования были наблюдения A.M. Буланова, JI.C. Гейро, В. Кантора, М.Г. Матлина, М.В. Отрадина и др. над некоторыми пространственно-временными точками (пространство сна), а также оппозициями парадигмы обрыва, связанными с ним (мотив клада). |

Обращение к парадигме обрыва в трилогии И.А. Гончарова и рассмотрение ее в рамках единого целого - романного творчества писателя - дает возможность познать в полной мере особенности творческого мира художника. [

Объектом исследования являются романы писателя «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв». Выбор именно данных произведений обусловлен рядом причин: во-первых, традиционным рассмотрением этих романов как «единого целого», «трилогии»; во-вторых, тем, что анализируемая трилогия содержит сквозные образы, интерпретация которых в контексте (данных произведений позволит уточнить глубинный смысл парадигмы обрыва в трилогии писателя. Слово «обрыв» в романах И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» вступает в различные парадигматические отношения. Поэтому предметом исследования данной работы является парадигма обрыва в трилогии И.А. Гончарова

Основная цель работы - исследовать смысловое наполнение парадигмы обрыва, выполняющей функцию организации текста в романах И А Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»

Обозначенная нами цель работы конкретизируется в ее задачах:

- определить понятие парадигмы и место парадигмы обрыва в художественной системе трилогии И.А. Гончарова;

- охарактеризовать доминантное слово обрыв и порождаемые им ассоциативные ряды, рассмотреть иерархические отношения между ними;

- исследовать факторы (лингвистические, мифопоэтические, фольклорные и др.), обусловившие особенности парадигматики обрыва в произведениях И.А. Гончарова;

- показать, что одно из оснований включения романов И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» в трилогию - схожесть парадигматики.

Теоретико-методологической основой диссертации послужили работы М.М. Бахтина о диалогической природе образотворчества, философско-эстетическая система А.Ф. Лосева; разработанные Ю.М. Лотманом и Д.С. Лихачевым принципы типологического1 и структурного2 методов исследования текстов; работы Б.О. Кормана о субъектной организации художественного произведения.

Методологической и теоретической основой диссертации стали научные концепции, отраженные в трудах по исторической поэтике М.М. Бахтина, А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, В.Л. Проппа. При осмыслении природы мифа и собственно мифологического сознания особое внимание уделялось исследованиям А.Ф. Лосева, Е.М. Мелетинского, О.М Фрейденберг и др.

В основу данной работы также легли исследования В.Ш. Кривоноса, Е.И. Ляпушкиной, Е.М. Таборисской, Е.Г. Эткинда и др. по проблеме аксиологии времени («пограничности») в художественном тексте.

-Научная новизна диссертационного сочинения обусловлена выбранным ракурсом исследования и состоит в раскрытии специфики художественного мира романов «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв», рассмотренного сквозь парадигму обрыва. Поставленная проблема исследуется нами системно, в единстве собственно литературоведческих, эстетических и философских ее аспектов

1 Типологический метод позволяет выявить инвариантные закономерности развития структурных функций на основе сопоставления далеких (принадлежащих разным эпохам), но относительно эквивалентных функционально литературных явлений

2 Структурный метод предполагает, что художественное произведение рассматривается как система разноуровневых отношений, при этом уровни выделяются на основе оппозиций

Теоретическое значение работы; состоит в определении и выстраивании парадигмы обрыва в трилогии И А. Гончарова. Последовательное переосмысление оппозиций1 парадигмы помогает выявить ключевые смыслы, составляющие авторскую концепцию исторического прогресса и суть феномена взросления и становления человека.

Научно-практическое значение^ Данная работа может стать методологическим стимулом для изучения парадигмы обрыва в иных произведениях русской классической | литературы. Наблюдения, полученные на основе системного анализа трилогии И.А. Гончарова, могут быть использованы при изучении вузовского курса истории русской литературы XIX в., в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных творчеству писателя, при изучении его творчества в образовательных учреждениях различного уровня.

Положения, выносимые на защиту:

- парадигма обрыва в трилогии И.А. Гончарова («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв») является одной из структурных доминант художественной системы. В ¡процессе развития действия в романах «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» в значении слова «обрыв» присутствуют разные смыслы;

-символическое содержание заглавий романов связано с концептуальным планом трилогии и участвует в раскрытии и развертывании парадигмы обрыва. Заглавия романов И.А. Гончарова несут в себе иносказательно-метафорическое,! символическое значение, участвующее в выявлении философско-социального подтекста, свидетельствующее о непреходящем интересе автора к вечным категориям человеческого бытия; |

- внимание к смысловому аспекту номинации персонажа в архитектонике романов позволяет говорить о ее взаимосвязи с другими структурными уровнями парадигмы обрыва в трилогии как в художественном целом; личностные обрывы рассматриваются как этапы самоидентификации героев трилогии;

- важным элементом речевой характеристики трилогии И.А. Гончарова является умолчание, часто используемое автором и напрямую связанное с обрывами в речи героев;

- пространственно-временные смыслы парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова определяются прежде всего локусом обрыва, состояние обрыва, границы (рубежа) может рксплицироваться в создаваемой автором модели мира на различных уровнях, но наиболее заметно обнаруживается на уровне персонажей и хронотопа, с ним связанного Мета-

я

сюжет романов и микросюжеты героев определяет лейтмотив обрыва (в различных формах). При выстраивании парадигмы значимыми становятся мотивы границы, вмешательства ((чужого» (((других») в «свой» мир. Отсюда и важность пограничного хронотопа, допускающего возможность пересечения границы между «своим» и «чужим». Значимыми элементами структуры выстраиваемой парадигмы становятся мотивы искушения, падения, искупления, преображения.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации были представлены и обсуждались на кафедре русской и зарубежной литературы Стерлитамакской государственной педагогической академии (Стерлитамак, 1999, 2004, 2005, 2006), на заседаниях аспирантского семинара в СГПА (2003-2006), а также на конференции, посвященной 200-летию со дня рождения A.C. Пушкина (Стерлитамак, 1999), на межвузовской научной конференции «Динамика фольклорной традиции на современном Урале» (Челябинск, 2000), на Всероссийской научной конференции «Вторые Лазаревские чтения» (Челябинск, 2003), на «Шолоховских чтениях» (Москва, 2003), на межвузовской научно-практической конференции «Актуальные проблемы изучения филологических дисциплин в вузе и школе» (Самара,

2004), на Всероссийской научной конференции языковедов и литературоведов «Русский язык и литература рубежа XX-XXI веков: Специфика функционирования» (Самара, 2005), на межвузовской научно-практической конференции «Культура провинции» (Курган, 2005), на Всероссийской научной конференции «Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии» (Стерлитамак,

2005), на Всероссийской научной конференции с международным участием «Третьи Лазаревские чтения: Традиционная культура сегодня: теория и практика» (Челябинск, 2006).

Структура и объем диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии, включающей 320 названий. Общий объем текста - 151 страница.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяется степень научной разработанности темы, формулируются цели и задачи работы, указывается методологическая основа и теоретическая база, показываются научная новизна, теоретическая и научно-практическая значимость работы.

В первой главе - «Теоретические основы изучения парадигмы и интерпретация парадигмы | обрыва в романистике И,А. Гончарова» - разрабатываются теоретические основы изучения парадигмы обрыва в трилогии И. А. Гончарова, излагаются теоретические положения, являющиеся стержневыми для настоящей работы.

Известно, что И.А. Гончаров рассматривал свои романы как трилогию, в которой «Обрыв» являлся итогом идейно-творческих исканий писателя двадцатилетнего периода. В трилогии фокусируется широкий спектр индивидуально-авторских представлений о предмете художественного осмысления. Анализируя тексты трилогии, мы обратили внимание на неоднократную повторяемость в языке художественных произведений слова обрыв3. |Это свидетельствует о том, что оно прочно закреплено в сознании автора. Стилевая система писателя основана на постепенном развитии смысла микро - и макросимволов, проходящих лейтмотивом через всю трилогию. Глубокая связь парадигмы обрыва с замыслом произведений, характерами, ситуациями требует раскрытия всех этапов семантической динамики романов, обнаружения соответствия между элементом словесно-художественной структуры и его ассоциантами, эксплицированными в произведении, и определения смысловых компонентов, составляющих образно-смысловое поле данного элемента художественного текста Доминантный образ обрыва позволяет переходить от прямых форм изображения материально выраженного мира в сферу идей, философских обобщений, к воспроизведению связей внешнего мира и человеческих переживаний. В тексте романов «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» многозначность Доминантного слова парадигмы нарастает постепенно от одного употребления к другому. Создается своеобразный «сюжет» образа-символа, подтекстное повествование, которое развивается параллельно с основным и имеет не меньшее художественное значение, так как тесно связано с идейно-философской направленностью произведения.

Развитие символических приращений слова обрыв в трилогии И.А. Гончарова начинается на уровне! номинативного употребления в контекстах, где актуализируются отдельные признаки понятия.

Противопоставления и сопоставления, наполнившие романы И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»

3 При описании парадигмы обрыва в трилогии И А Гончарова нами учитываются только доминантные смыслы, те те, которые неоднократно встречаются в разных контекстах

включаются в смыслопорождающий процесс, побуждают читателя к диалогическому сотворчеству, тем самым участвуют в порождении эстетического объекта, приобретая другое качество. Они становятся системой оппозиций и парадигм. Так, чтобы рассматривать антитезу как оппозицию, необходимо её включение в диалог художника - читателя.

Как точно заметил Г.М. Фринлендер, всякое определение условно в том смысле, что оно никогда не может (и не сможет) охватить всех сторон предмета и поэтому подлежит дальнейшему уточнению вместе с прогрессом научных знаний. Приведем основные определения данного понятия и укажем его признаки.

В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» (Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. - М., 1990. С. 366 - 367) дается следующее определение парадигмы: «ПАРАДИГМА (от греч. paradeigma - пример, образец) - 1) в широком смысле - любой класс лингвистических единиц, противопоставленных друг другу и в то же время объединенных по наличию у них общего признака или вызывающих одинаковые ассоциации, чаще всего - совокупность языковых единиц, связанных парадигматическими отношениями (см. Парадигматика); 2) модель и схема организации такого класса или совокупности; 3) в более узком смысле - синоним термина «морфологическая П.» (система форм одного слова). <...> В принципе в одну П. объединяются языковые единицы, которые могут быть поставлены в соответствие одному объекту или явлению: значению, ситуации, слову, классу слов и т. п.».

В философии же понятие «парадигма» трактуется как «1) понятие, используемое для характеристики взаимоотношений духовного и реального мира <■•■>, 2) совокупность предпосылок, определяющих конкретное научное исследование (знание) и признанных на данном этапе. Понятие П. в философии науки введено Г. Бергманом и было <...> распространено американским физиком Т. Куном для обозначения ведущих < .> методов получения новых данных в периоды экстенсивного развития знания. Часто заменяется понятием «картина мира» <...> » (Философский энциклопедический словарь. - М„ 2001. С. 332).

В широкий литературоведческий обиход понятие «парадигма» вошло благодаря работам Ю.М Лотмана (см.: о парадигмах в художественном произведении Лотман Ю М. Структура художественного текста. - М., 1968, Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста, струк-

тура стиха. - М., 1972. и др.) и трудам представителей реляционной поэтики. Далее о парадигме как литературоведческом термине заговорили приверженцы структуральной поэтики- Б.Ф. Егоров, В.В. Иванов, В Н. Топоров и др.; Д.С.|Лихачев и сторонники его школы, обращаясь к реляционному подходу, затрагивают понятие парадигмы. В последнее время реляционный подход осуществляется такими учеными, как B.C. Баевский, В.П. Григорьев, В.А. Зарецкий, Н.В. Павлович, O.K. Страшкова и многие др. В трудах Ю.М Лотмана сформулирован принцип реляционного подхода: «В искусстве «предметом» изображения являются не отдельные вещи, а система отношений изображаемых явлений между | собой и автора к их совокупности. В лингвистическом понимании парадигматика определяется как ассоциативный план Текст членится на элементы, которые складываются в единую структуру. В отлитие от синтагматической связи, соединяющей различные элементы текста по контрасту4, парадигматика дает со-противопоставление элементов, которые на определенном уровне образуют взаимно дифференцированные варианты»5. Парадигматические отношения - это отношения между элементом, реально существующим (данным) в тексте, и потенциальной множественностью других форм, присутствующих в системе. Сущность прозаической структуры определяется Ю.М. Лотманом как «наличие некоторых упорядоченностей, не подразумеваемых структурой естественного языка, позволяющих отождествить в определенных отношениях внутритекстовые сегменты» (Лотман 1972: 18 - 23). Набор этих сегментов может рассматриваться как одна или несколько парадигм. Между этими сегментами обнаруживается не только сходство, но и различие, «позволяющее не просто видеть в них многократное повторение одного и того же, а систему вариантов, группирующихся вокруг некоторого инвариантного типа, но отличных один от другого. Что представляет собой это центральное инвариантное значение, можно узнать только учитывая все его варианты, поскольку основным его свойством является способность в определенных условиях быть тем или иным своим вариантом» (Лотман 1972: 39 - 44; 139).

В данном исследовании мы понимаем парадигму как систему смыслопорождения вариантов, выступающих как оппозиции доми-

4 Элемент - единица по отношению к которой структура выступает как универсальное множество |

Лотман Ю М Анализ поэтического текста, структура стиха - М Просвещение, 1972 С 18-23,39-44

нантного слова/образа, располагающихся на одной смысловой оси, структурирующихся в инвариантном значении художественного образа.

В процессе развития действия в романах «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» в значении слова обрыв актуализируются разные смыслы: на фоне природных обрывов происходят обрывы личностные, драмы в судьбах героев трилогии, различные по глубине.

Общая семантика имен собственных, отчеств и фамилий героев также создает ключевой для понимания архитипичности гончаров-ского письма образ обрыва, обломка Символическое содержание заглавий романов, особенно последнего - «Обрыв», также рождается в процессе развертывания целого строя образов в трилогии писателя.

Часто смысловой сдвиг становится одним из определяющих семантических компонентов в структуре парадигмы обрыва. Но он неоднократно подвергается столкновению с иными смыслами и коннотациями и не исчерпывает итогового содержания доминантного слова. Причем выстраивание оппозиций парадигмы оказывается столь же нескончаемым, как и их усложнение и ведет к вполне определенному результату - к порождению новых вариантов. В трилогии И.А. Гончарова можно выделить следующие уровни парадигмы обрыва.

- обрывы в природных реалиях;

- ирреальные обрывы,

- ситуация обрывов в заглавиях романов;

- обрывы в семантике номинаций героев романов И.А. Гончарова;

-личностные обрывы (обрывы в судьбах героев романов писателя);

- слово обрыв в речевой характеристике персонажей трилогии;

- обрывы в сюжетосложении.

На наш взгляд, анализ парадигмы обрыва в романистике писателя должен быть нацелен на выявление текстовых ассоциативных связей и механизма организации направлений ассоциирования. Это в свою очередь позволит выявить важные для идиостиля автора способы формирования различных направлений парадигматики (ассоциирования). К ним относятся:

- актуализация многозначности доминантного слова обрыв,

-дифференциация отдельных микросмыслов внутри одного общего смысла (доминантного слова) текста (развертывание ассоциативных линий внутри единого магистрального направления ассоции-

рования - выявления парадигмы обрыва в романах И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»);

-расширение (приращение) ключевых смыслов слова обрыв в тексте трилогии;

-текстовой параллелизм: актуализированная в тексте соотнесенность направлений ассоциирования на основе текстовых парадигм, формирующихся вокруг некоторых ключевых слов, или парадигм ключевых слов текста, а также смысловых блоков высказываний (текстовых микроструктур); ¡'

- синтагматическая или тематическая соотнесенность текстовых ассоциантов (их принадлежность одной микроструктуре текста).

В основе парадигматики лежат «внутренние резервы» (актуализация многозначности или семантических компонентов слова), обусловленность парадигматики структурной организацией текста (текстовый параллелизм; синтагматическая или тематическая соотнесенность текстовых ассоциантов), приращение смысла. Заметим, что в текстах романов И.А. Гончарова сосуществуют разные способы формирования направлений парадигматических отношений, сразу несколько ассоциативных линий, подчас противоположных и взаимоисключающих. Противоположные, на первый взгляд, направления ассоциирования в трилогии писателя имеют тенденцию к совмещению, а поэтому должны быть предметом специального изучения.

Вторая глава - «Поэтика заглавий и символика номинаций героев в контексте художественного развития парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова» - в соответствии с логикой исследования (название - «ключ» к тексту, имя - к «лицу») разделена на два параграфа.

В первом же «звене» будущей романной трилогии вполне отчетливо выявилась ситуация обрыва, заложенная уже в самом конфликте произведения. Поясняя название произведения, И.А. Гончаров подчеркнул, что под обыкновенной надо понимать не историю «несложную, незапутанную», а по большей части случающуюся, т.е. универсальную, возможную везде и всегда. В ее основе - извечное столкновение идеализма и практицизма как двух противоположных взглядов на жизнь и жизнеповедений.| Автор не встает на сторону ни одного из противостоящих жизнепонимании (эпох, возрастов), но поверяет каждое на соответствие гармонической «норме» человеческого бытия. В результате читатель убеждается в их равной односторонности. Александр - идеалист, признающий только высшие ценности личности, надеется обрести в Петербурге дружбу, славу

14

сти, надеется обрести в Петербурге дружбу, славу поэта и вечную любовь. Однако при столкновении с современными петербуржцами («дядюшкой», бывшим студенческим другом, чиновниками-сослуживцами, журнальным редактором и светскими женщинами) он все более страдает от «стычек розовых его мечтаний с действительностью» (Гончаров 1953: I, 92 - 93) и, в конечном счете, терпит сокрушительное поражение и на поприще писателя, и в «романах» с Наденькой Любецкой, молодой вдовой Юлией Тафаевой. Все это становится для него настоящим обрывом жизненных надежд и мечтаний. «Я сам погубил свою жизнь», - раскаивается Александр Адуев в финале романа. Своего рода покаяние перед собою и женой свершает в эпилоге и Петр Адуев, который планирует пожертвовав (накануне производства в тайные советники!) своей службой и продав завод, приносящий ему «до сорока тысяч чистого барыша», уехать с Лизаве-той Александровной в Италию.

Таким образом, парадигма обрыва (крушение романтических надежд и иллюзий, разочарования при столкновении мечты с действительностью) в «Обыкновенной истории» ясно обнажает авторскую норму-истину взаимоотношения человека с современной (и будущей) действительностью. Александр Адуев вместе со своей эпохой оказывается в ситуации выбора, но испытаний обыкновенными обстоятельствами не выдерживает (уже к концу первой части произведения его позиция терпит крах).

Роман «Обломов» назван по родовой фамилии героя. Его заглавие соотносится с семантической парадигмой других гончаровских заглавий. А. Большакова отмечает, что «общая семантика «Обломо-ва» <.. > создает ключевой для понимания архетипичности гончаров-ского письма образ обломка, обрывка, следа былого целого, сохраненного в неких ментальных, исторических праглубинах» (А. Большакова).

В связи с этим мы уделяем особое внимание анализу романа «Обрыв» в аспекте развертывания в нем ключевой метафоры, содержащейся в заглавии Гончаров писал, что название романа «Обрыв» «верно выражает затаенный общественный смысл романа, драму, пережитую Верой» (Гончаров 1953: VIII. 162) Слово, вынесенное в название романа «Обрыв» обладает многозначной символикой, причем, все его значения находят отражение в ходе повествования, вызывает многочисленные ассоциации, которые создают широкий контекст и выводят повествование на уровень общечеловеческой проблематики

В тексте романа реализуется как прямое значение слова («вертикальное движение»), так и индивидуальное («падение с обрыва» и «восхождение на гору»), мотивирующего для анализируемого существительного глагола - «оборвать» (в связи с творением (дневником) Райского).

Сюжетной и жанровой основой романа является предание об убийстве в обрыве неверной жены, ее любовника и о смерти самоубийцы. Эта история лейтмотивом повторяется в разных формах, в том числе и в судьбе Татьяны Марковны Бережковой. Любовь, а точнее, страсть Ватутина и Бережковой окончилась обрывом. Вера проходит свой решительный перелом в обрыве- «<...> я упала, Иван Иваныч, с этой высоты, и никто уж не поднимет меня». Она, шатаясь и опираясь ему на руку, привела его к обрыву. «Там похоронена и ваша «чистая» Вера, ее уж нет больше .. Она на дне этого обрыва <...>» (Гончаров 1953: VI, 305). Обрыв становится локусом не только «могилы самоубийцы» (Гончаров 1953. VI, 305), но и Веры. Так в тексте романа «Обрыв» выстраивается парадигма падения - пропасти - могилы (дно обрыва).

Оппозицию обрыву составляет I гора, на которой расположен сад - метафора рая, с одной стороны,1 а с другой - амбивалентное отражение Голгофы, повторяющее ее в индивидуально-смысловых масштабах и растождествленное с ней в пространстве-времени. Смысловые ряды, связанные с образом Голгофы, как бы прорастают в тексте. Особенно адаптированным образ Голгофы является в связи с личностными историями Татьяны Марковны Бережковой и Веры. Совершая свое духовное покаяние (восхождение), обе героини оказываются у часовни. Посредством этого образа происходит удвоение образа границы (земля - небо; поле - граница). В результате рефлек-сийной системы взаимоотражений образ границы разрастается в ассоциативно-смысловом поле, порождаемом текстом романа и преображенном, как в зеркале, в пейзаже.

Второй параграф посвящен исследованию ономастики имен и фамилий героев в трилогии И А. Гончарова. Характеризуются отношения между именем и судьбой персонажа, состоящие во взаимодополнении или контрастности. Наше внимание сосредоточено также на анализе заключенного в имени персонажа интертекстуального, мифо-поэтического и библейского смыслового потенциала, актуализация которого позволяет выявить в романах И.А Гончарова новые смысловые обертоны Многие имена героев в трилогии говорящие. Их

звучание создает глубинную проекцию, наполняя сюжет романов дополнительным значением. Писатель учел многие оттенки значений: связь имени с традициями старой Руси, внешний, событийный план, фольклорный колорит, звуковой ореол имени (эмоционально-смысловую окраску), литературные ассоциации. В этой связи закономерен вопрос о функционировании интертекстуальных включений, вызываемых ими ассоциативных рядов, активно подключающих культурную память читателей. Через посредство имени, в котором закодирован интертекстуальный план, персонажи И.А. Гончарова получают и эстетическую оценку. Немаловажное значение для раскрытия образов героев имеют и их отчества, фамилии, которые позволяют наиболее полно отразить авторскую идею.

Уникальность языковой личности автора художественного произведения состоит в том, что он формирует своего читателя, вовлекая его в процесс сотворчества. Осуществление авторского замысла связано с тщательным выбором языковых средств и с особой организацией их в тексте. «Ключевая» значимость единиц в тексте интенци-ально обусловлена автором, выражается в их повторяемости, частотности, в связи с сильными позициями в тексте (заголовком, началом, концом текста и пр.). Однако «значимость» эти единицы обретают в процессе целостного восприятия текста читателем

Художественная парадигма отличается от языковой тем, что предусматривает большую свободу и подвижность компонентов в структуре семантического поля. Как показало наше исследование, в структуре парадигмы «рай - обрыв - ад» происходит перераспределение в ядерных зонах.

Расхождение между планируемым и реальным речевым поведением персонажа - характерно для монологов Райского, обусловлено их вписанностью в коммуникативную ситуацию, их адресованно-стью. Ни один из планов речевого поведения Райского не реализуется, все запланированные им коммуникативные стратегии срываются (см., например, следующий фрагмент, ситуативно прикреплённый к самому драматическому моменту романа, когда Райский узнал о «падении» Веры: « ... он трясся от лихорадки нетерпения, ожидая, когда она воротится. Он, как барс, выскочил бы из засады, загородил ей дорогу и бросил бы ей этот взгляд, сказал бы одно слово... Какое1? <.. >» (Гончаров 1953: VI, 230) Вместо ненайденного слова Райский бросает Вере как оскорбление померанцевый букет, но заговорить с ней не решается- «Вдруг издали увидел Веру - и до того потерялся.

испугался, ослабел, что не мог не только выскочить, «как барс», из засады и «заградить ей путь, но должен был сам крепко держаться за скамью, чтоб не упасть Сердце билось у него, коленки дрожали, он приковал взгляд к идущей Вере и не мог оторвать его, хотел встать -и тоже не мог» (Гончаров 1953. VI, 231).

Значимым является также умолчание - фигура речи, часто используемая автором и напрямую связанная с обрывами в речи героев.

В третьей главе - «Образ обрыва в реальном и ирреальном хронотопе романов И.А. Гончарова» - рассматриваются особенности воплощения образа обрыва как природного явления в текстовом пространстве романов И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв». !

Организация художественного пространства в трилогии выполняет функцию моделирования мира. Пейзажная символика позволяет сгущать широкие смысловые связи в единый образ, для которого конкретным знаком служит какая-либо деталь естественной природы. Условием такого сгущения является устойчивость и постоянство в его использовании. В романах И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» таковым символом является обрыв. Но в сравнении со словесными уподоблениями,! носящими в произведении частный характер, парадигма обрыва непосредственно связана с его идейно-художественной концепцией.! Особенность писательского мастерства И.А. Гончарова проявляется в хронотопном мышлении писателя, основанном на принципе «вечного возвращения», когда в настоящем просвечивают контуры прошедшего и будущего. Но это не цикличность замкнутого пространства - времени, а стереоскопическая открытость мира, пульсирующего по законам природной ритмики. Иначе говоря, это своеобразная пространственно-временная спираль, витки которой повторяются, но не совпадают.

Во втором и третьем параграфах исследуются мифо-фольклорные и библейские мотивы в романах писателя в рамках поставленной проблемы, а также функции сюжетных сновидений как важнейший художественный прием сюжетостроения произведений писателя Рассматриваются предметные имена, включенные в текст в идентифицирующей функции Принимается во внимание не только значение этих имен, но и информация об именуемом «предмете», эксплицируемая в предыдущем контексте, а также информация, имплицируемая контекстом.

Состояние границы может эксплицироваться в создаваемой модели мира на различных уровнях, но наиболее заметно обнаруживается на уровне хронотопа. Есть, однако, некоторые феномены, которые имманентно включают в себя понятие границы. Одним из таких комплексов является сон, который традиционно понимается именно как переход, граница. Он дает каждому человеку опыт существования в иной реальности, которая, являясь отражением постоянной тем не менее, во многом противостоит ей и часто воспринимается как более истинная. С другой стороны, это проникновение в иной мир не может восприниматься как полностью достоверное, поскольку оно дискретно, прекращаемо и непредсказуемо. В любом случае наличие двух противопоставленных способов существования подразумевает границу между ними, которую необходимо преодолеть (например, в главе «Сон Обломова»),

Второй важнейшей семиотической потенцией культурной сферы сна является восприятие сна как смерти, так как другая реальность в человеческом сознании связывается именно с послежизненным существованием. Отсюда особый интерес к процессу засыпания как переходу/умиранию. Поэтому во многих культурных моделях на первый план выходит именно сам момент преодоления границы - между бодрствованием и сном, между жизнью и смертью (ср.: смерть Ильи Ильича Обломова).

Так как позиция «на границе» диктует ощущение чужого, то неизбежно возникает стремление это чужое освоить - сделать своим, понять. Неотделима от понятия границы и тема судьбы (причем судьбы как личной, так и общественно-исторической).

В четвертой главе - «Обрыв как способ самоидентификации героя» - рассматриваются обрывы в жизни и судьбах героев трилогии.

У И.А. Гончарова самоидентификация героев осуществляется через систему диалогических отношений как между героем и другими, так и внутри сознания одного героя. Своеобразие творчества писателя выражается в том, что при этом мироустройство и человеческий микрокосм взаимопроецируются друг на друга. Кризисное состояние мира, которое в «малом времени» (обыденности) воспринимается как грозящее человеку несчастиями и обрывами в жизни, в «большом времени» (термин М.М. Бахтина) открывает возможности перерождения и обновления.

Преодоление обрывов в мире И.А. Гончарова возможно только на пути духовного восхождения (возрождения) Романы «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» можно рассматривать как исследование законов жизни человека, а их анализ приводит к рассмотрению более широких вопросов, связанных с проблемами философии истории. К осмыслению человеческой индивидуальности, к определению направления векторов развития человека писатель подходит через понимание всеобщих законов земного существования. «Сквозной темой» романной трилогии писателя является судьба России. В трилогии писатель изображает смену исторических эпох как процесс принципиально неоднозначный, в котором духовные обретения неизбежно влекут за собой и духовные потери, и наоборот. Тема романа «Обыкновенная история» - показ краха романтических иллюзий молодого человека. Гончаров изображает жизнь «обыкновенного» человека, в которой прослеживается некоторый типически повторяющийся путь становления человека от юношеской мечтательности к зрелой трезвости (практицизму). Изображение жизни человека как опыта, как «школы», через которую должен пройти человек, позволяет выстраивать парадигму обрыва уже в первом романе трилогии писателя. Жизненные обрывы становятся своеобразным испытанием на пути становления («взросления») Александра Адуева. Каждое новое разочарование убеждает героя в беспощадной правоте Петра Иваныча, и он постепенно утрачивает иллюзии, усваивает дядюшкину практическую мудрость, выражающую требования «века», петербургский «омут» затягивает его. Но такое понимание жизни (по естественным законам) «обыкновенных» людей не применимо для Лизаветы Александровны - женщины, созданной, по мысли художника, «для любви и не узнавшей ее, а тем самым не изведавшей и жизни» (В.А. Недзвецкий). Она проживает свою историю, которая выпадает из «общих законов природы» Не дав возможности душе Лизаветы Александровны пережить в юности сильное чувство, Петр Иванович обрывает ход «обыкновенной истории» ее жизни в самом начале, дальше жизнь героини идет по своему пути. «Линейный характер ее жизни противопоставляется цикличности жизни мужа и, взаимодействуя с ним, нарушает его. А потому в эпилоге о Петре Ивановиче автор пишет «...от лет ли, от обстоятельств, но он как будто опустился» (Гончаров 1953: I, 319). Земная идеология Петра Ивановича в конце концов как бы придавила его к земле» (С.А. Васильева). Финал «Обыкновенной истории» остается открытым

В романе «Обломов» переезд из провинции в столицу не приводит к «превращению» героя - «живая идиллия» обосновалась на самой окраипе Петербурга Так Илья Ильич Обломов возвращается в покой и время, текущее по неуклонному численнику, возвращается, пережив и переболев чужим, навязанным временем, извне выдуманным ритмом и принужденным образом жизни, претендовавшим умышленно, «во спасение», разрушить ее подлинное существо. Он отказывается от «горизонта, <...> где играют ложные надежды и великолепные призраки счастья» (Гончаров 1953: IV, 473). На призыв друга Андрея Штольца Обломов, смиренно, но твердо отвечает: «- Не напоминай, не тревожь прошлого: не воротишь! <...> С тем миром, куда ты влечешь меня, я распался навсегда (и не совпадал никогда вполне - Ю.С); ты не составишь две разорванные половины. Я прирос к этой яме больным местом: попробуй оторвать — будет смерть». Здесь, на Выборгской стороне («больное место») «Обломов успокаивает потрясенное и разошедшееся с «тем миром» чувство подлинности и любви» (В.И. Холкин) и обретает свой «идеал».

Уклад жизни и быт Обломовки оказывают сильное влияние на Илью Ильича, в последующие годы они так и останутся «нормой жизни»: «ни одна мелочь, ни одна черта не ускользает от пытливого внимания ребенка; напитывается мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей» (Гончаров 1953: IV, 87). Эти слова предваряют рассказ об одном дне обломовцев, «план» которого и является ключевым для понимания «программы жизни» главного героя. Но Гончаров не ищет спасения человечества в идиллической цикличности, «однообразной, пошлой, скучной». В разговоре с Ольгой Ильинской Штольц говорит: «Все это страшно, когда человек отрывается от жизни...когда нет опоры» (Гончаров 1953: IV, 461 - 462). Но заметим, как далеки друг от друга смыслы существования и понимания «отрыва от жизни и отсутствия опоры» в уме Андрея Штольца и в душе Ильи Обломова. Жизнь испытывается на разрыв, на прочность усилиями и вопросами требовательного ума, неотступно и самоуверенно убежденного в том, что стихии жизни поддаются напору атакующего знания.

Переосмысление парадигмы обрыва совершается в итоговом романе трилогии Здесь писатель пересматривает вектор оппозиции «Петербург / провинция» («Обыкновенная история» и «Обломов» строятся по схеме перемещения героя - «идеалиста» из провинции в Петербург). В «Обрыве» Борис Райский покидает столицу и отправ-

ляется в провинциальную глушь. Задача автора - освободить изображение помещичьей усадьбы от черт идиллии, которые являются определяющими для провинциальной жизни в «Обыкновенной истории» и «Обломове», где изображение провинции определялось господствующим мотивом «Сна». В «Обрыве» с провинцией связана надежда на «пробуждение». С точки зрения автора, более высокую нравственную ценность представляют герои, нарушающие идиллическую норму, в первую очередь женщины, в жизни которых были «обрывы» и «падения», - Татьяна Марковна Бережкова и Вера. Повторяемость их судеб наполнена иным смыслом, чем «копирование» Александром дядюшкиного пути. Обрыв («решительный опыт») в жизни обеих женщин стер разделяющую их дистанцию. В этом выстраданном соединении автор видит нравственную преемственность -преддверие «пробуждения» России. А потому, парадигма обрыва в одноименном романе И.А. Гончарова позволяет увидеть художественную концепцию бытия писателя как вечного обновления и обращения к нравственным первоистокам.

Оппозиции «прошлого» и «будущего», движения «вперед» и «назад», «вверх» и «вниз» получают в романе пространственную прикрепленность к символической границе «обрыва» и, следовательно, тоже наделяются ассоциативными значениями. Характерная черта художественной оппозиции парадигмы - она всегда остается недо-вершенной: чем резче противопоставления, тем интенсивнее выделяется общность, и каждое новое открытие общности влечет к обнаружению нового, внутри самой этой общности возникающего, противопоставления. При литературоведческом анализе под оппозицией следует понимать различие между единицами плана выражения и единицами плана художественного (т.е. достигаемого образотворчеством) содержания, выполняющего художественную семиологическую функцию. Функцию эту правомерно определить как смыслопорожде-ние, принадлежащее образотворчеству. Общий элемент значений оппозиции образует инвариант. Именно на языке пространственно-временных символов и выражает себя в романе авторская концепция исторического прогресса, формирующая «сквозной сюжет» всей романной трилогии. Если в предыдущих романах эти пространственно-временные оппозиции рассматривались, в конечном итоге, как антагонистичные, то в «Обрыве» взаимоисключающее поле смыслов в них значительно затушевано, относительность противопоставления «прошлого» и «будущего», «регресса» и «прогресса» («назад» - «впе-

ред»), «падения» и «воскресения» («низ» - «верх») очевидна. «Вступая в диалог с «новой правдой» Марка, женским чутьем Вера поняла: все, что было в этом учении верного, то давно уже не являлось новым; в свою очередь, все, что претендовало на «новое слово», - было неверным. А Волохов прекрасно понимал: любовь Веры рождена не «новой» моралью, а - парадокс! - моралью бабушки, за которой он, Марк, никогда не признавал свободы и силы» (C.B. Сапожков). Вот почему Марк, уходя от Веры, как замечает автор, «за спиной у себя оставлял навсегда то, чего уже никогда не встретит впереди» (Гончаров 1953: IV, 483). Векторы «будущее» - «прошлое», «вперед» - «назад» в пространственной символике романа как бы поменялись местами. Сказанное не означает, что И.А. Гончаров встал на ретроградные позиции в решении вопроса о нравственном прогрессе общества. Не отрицая само движение «вперед» писатель мыслит его в хранительных рамках «прошлого», помогающего удерживать прогресс у той черты, когда свобода почти готова перейти в своеволие. Таким образом, мы приходим к выводу, что последовательная связь романов, о которой говорил сам автор, создается и парадигматическими отношениями внутри трилогии. Последовательное переосмысление каждого компонента парадигмы обрыва, стержневых оппозиций «падение / восхождение», «обрыв / гора», «потеря / обретение», «Петербург / провинция», вариантов повторяемости судеб и т.д. - этих и других внутренних связей, приводит к общей идее объединения «Обыкновенной истории», «Обломова», «Обрыва» в художественное целое, формирующееся по сверхзамыслу писателя от «сна» через «обрывы», «падения» к «восхождению», «пробуждению». Выстраивая парадигму обрыва в трилогии И.А. Гончарова, мы постигаем самую суть феномена взросления и становления человека, которое невозможно без преодоления жизненных обрывов. С этой же позиции писатель оценивает проблему исторического пути России: рассмотренные в диссертации образы «отражают на себе - крупнее или мельче - и эпоху, в которой живут герои. В них, как в зеркале, отражаются и явления общественной жизни, и нравы, и быт» (Гончаров 1953: VIII, 107) Поэтому, выстраивая парадигму обрыва в трилогии И.А. Гончарова и анализируя жизненные обрывы в судьбах героев, мы обнажаем и характерные обрывы для определенного этапа развития России.

В заключении подводятся общие итоги работы, формулируются выводы, намечаются дальнейшие пути исследования проблемы

Основные публикации по теме диссертации

1. Фольклорные основы в сюжетостроении романов И.А. Гончарова // Динамика фольклорной традиции на современном Урале Материалы межвузовской научной конференции преподавателей и студентов. - Челябинск: Издательство ЧГПУ, 2000. 0,1 п.л.

2. Парадигма обрыва как форма смыслопорождения в романах И.А. Гончарова // Ученые записки Стерлитамакского гос. пед. ин-та и Стерлитамакского филиала АН РБ. Выпуск 1: Лингвистика. Литературоведение: Сб. науч. тр. - Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. ин-т, 2002. 0,4 п.л.

3. Мифо-фольклорные и религиозные мотивы в романе И.А. Гончарова «Обломов» // Вторые Лазаревские чтения: Материалы Всероссийской научной конференции. - Челябинск: Издательство ЧГПУ, 2002. 0,1 п.л.

4. Вариации природы в судьбах героев И.А. Гончарова и М А. Шолохова // Студенческие Шолоховские чтения: Сборник научных трудов / Отв. ред. Ю.Г. Круглов. - М.: Издательство МГОПУ, 2003. 0,3 п.л.

5. И.И. Обломов в романе И.А. Гончарова «Обломов»: о сложности оценки образа // Актуальные проблемы изучения и преподавания филологических дисциплин: Литературоведение: Материалы межвузовской научно-практической конференции (май 2003). - Самара: Издательство СГПУ, 2004. 0,5 п.л.

6. Художественные пристрастия Бориса Райского в свете эстетической «нормы» A.C. Пушкина // Филология в контексте культуры и образования: Сб. статей и материалов регион, научно-практической конференции Стерлитамак, 19 ноября 2004 г. / Отв. ред. Р.Ш.Царева. - Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. акад., 2004. 0,2 п.л.

7. Мифологема воды в «Обыкновенной истории» и «Обрыве» И.А. Гончарова // Русский язык и литература рубежа XX-XXI веков: Специфика функционирования: Всероссийская научная конференция языковедов и литературоведов. - Самара: Издательство СГПУ, 2005. 0,3 п.л.

8. Пейзажные «обрывы» как сюжетообразующие перипетии романов И.А. Гончарова «Обломов», «Обрыв» // Культура провинции. Материалы международной научно-практической конференции. -Курган: Издательство Курганского гос. ун-та, 2005. 0,2 п.л.

9. Образ змея в парадигме обрывов романистики И.А. Гончарова // Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии: Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием. 14 октября 2005 г. Стерлитамакская государственная педагогическая академия (Республика Башкортостан) / Отв. ред. Н.В. Пятаева: В 2 т. Т. 2. - Стерлитамак: Издательство СГПА, 2006. 0,3 п.л.

10. Оппозиции «город - усадьба», «свое - чужое» и образы обрыва, границы в романе И.А. Гончарова «Обломов» // Культура города-традиции и современность: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (27 апреля 2006 г.). Часть I. - Стерлитамак: Стерлитамакский филиал МГОПУ им. М.А. Шолохова, 2006. 0,3 п.л.

11. Интертекстовое бытование романа И.А. Гончарова «Обломов»: слово фольклорное и слово художественное // Третьи Лазаревские чтения: Традиционная культура сегодня: теория и практика' Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием Челябинск, 21-23 февраля 2006 г.: В 3 ч. Часть 2 / Гл. ред. проф. В.А. Михнюкевич. - Челябинск: Издательство ЧГПУ, 2006.0,3 п.л

12. Публикация в издании, рекомендованном ВАК: Архети-пическая и историческая первооснова образов-концептов в романах И.А. Гончарова и М.А. Шолохова // Вестник Оренбургского государственного университета. - Оренбург, 2006. № 12. 0,6 п.л.

Сергеева Юлия Александровна

Парадигма обрыва в романистике И.А. Гончарова («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»)

Специальность 10 01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Лицензия на издательскую деятельность, выданная Министерством Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, серия ИД № 05649, код 221 от 20 08 2001 г.

Подписано в пе Бумага ксероксная. Формат 60x84 Ш6 Уел -печ.л. 1,2 Тираж 100 экз

шь 26 12.2006 г Печать оперативная. Гарнитура «Times» Цена договорная Заказ № 250 /06

Отпечатано в полиграфическом участке Стерлитамакской государственной педагогической академии 453103. Стерлитамак, пр. Ленина, 49

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Сергеева, Юлия Александровна

Введение

Глава I. Теоретические основы изучения парадигмы и интерпрета- 14 ция парадигмы обрыва в романистике И.А. Гончарова

Глава II. Поэтика заглавий и символика номинаций героев в кон- 25 тексте художественного развития парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова

1. «Обрыв»: смысл заглавия и парадигматика текста

2. Семантическое наполнение имен и фамилий героев романов 31 И.А. Гончарова

3. Лингвокультурологическая основа речевой организации худо- 54 жественных текстов трилогии И.А. Гончарова

Глава III. Образ обрыва в реальном и ирреальном хронотопе текста 67 романов И.А. Гончарова

1. Пространственно-временные смыслы парадигмы обрыва в 67 трилогии И.А. Гончарова

2. Ситуация обрыва сквозь призму мифопоэтического, фольклор- 77 ного и религиозного сознания

3. Сны как обрывы бытия и инобытия. Сюжетообразующие функ- 96 ции снов

Глава IV. Обрыв как способ самоидентификации героя

1. Обретение самодостаточности («Обыкновенная история»)

2. Поиск гармонии («Обломов»)

3. Иерархия исканий («Обрыв»)

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Сергеева, Юлия Александровна

Поэтика И.А. Гончарова представляла интерес для критиков с самого начала его творческого пути. Необычайная сила дарования художника была осознана его современниками, а противоречивая личность писателя, сложнейшие психологические проблемы, возникшие в процессе эволюции творчества художника, стилистические особенности его прозы заставляли многие поколения литературоведов обращаться к загадке И.А. Гончарова, рассматривать его творчество в самых различных аспектах.

Творчество И.А. Гончарова находилось и находится в поле зрения ведущих гончарововедов: А.И. Батюто, JI.C. Гейро, Е.А. Краснощековой, В.Н. Криволапова, Ю.М. Лощица, Е.И. Ляпушкиной, В.И. Мельника, Т.В. Мельника, И.Н. Мещеряковой, В.А. Недзвецкого, Т.И. Орнатской, О.Н. Осмоловского, М.В. Отрадина, Н.И. Пруцкова, З.Т. Прокопенко,

A.П. Рыбасова, Н.Д. Старосельской, М.В. Строганова, В.А. Туманинова,

B.И. Тихомирова, А.А. Фаустова, Е.Г. Эткинда, др. исследователей, которые вводят в научный оборот неизвестные материалы и намечают множество продуктивных подходов к изучению наследия писателя.

Дополнительным стимулом к всестороннему исследованию творчества И.А. Гончарова служит проведение юбилейных Гончаровских конференций и издание материалов этих научных форумов.

Выход в серии «Литературные памятники» романа И.А. Гончарова «Обломов», научно подготовленного Л.С. Гейро, и в серии «Литературное наследство» новых материалов и исследований («И.А. Гончаров. Новые материалы и исследования»); защита диссертаций по творчеству Гончарова - свидетельство все возрастающего интереса к наследию писателя.

Но сколь многообразной и интересной ни была бы научная литература о творчестве И.А. Гончарова, глубина поэтики писателя неисчерпаема. Как любое классическое произведение, аккумулирующее в себе множество смыслов, трилогия И.А. Гончарова открыта многочисленным интерпретациям. Это дает основания для изыскания новых смысловых и художественных нюансов, заключенных в слове, в сюжете, в семантике образов писателя. Нам представляется, что интересной в этом отношении может быть попытка изучения творчества И.А. Гончарова с позиций построения парадигмы обрыва в его романах.

Объектом диссертационного исследования являются романы И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв». Выбор данных произведений писателя обусловлен рядом причин: во-первых, традиционным рассмотрением этих романов как «единого целого», «трилогии»; во-вторых, тем, что анализируемая трилогия содержит сквозные образы, интерпретация которых в контексте данных произведений позволит уточнить глубинный смысл парадигмы обрыва в трилогии писателя.

Слово обрыв в романах И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» вступает в различные парадигматические отношения. Поэтому предметом исследования данной работы является парадигма обрыва в творчестве И.А. Гончарова.

Основная цель работы - исследовать смысловое наполнение парадигмы обрыва, выполняющей функцию организации текста в трилогии И.А. Гончарова.

Обозначенная нами цель работы конкретизируется в ее задачах:

- определить понятие парадигмы и место парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова;

- охарактеризовать доминантное слово обрыв и порождаемые им ассоциативные ряды, рассмотреть иерархические отношения между ними;

- исследовать факторы (лингвистические, мифопоэтические, фольклорные и др.), обусловившие особенности парадигматики обрыва в произведениях И.А. Гончарова;

- показать, что одно из оснований включения романов И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» в трилогию - схожесть парадигматики.

1 Здесь и далее ключевое для нашей работы слово в тексте выделяется курсивом

Работ, специально посвященных изучению парадигмы обрыва в романистике И.А. Гончарова, до настоящего времени нет, однако можно выделить несколько групп исследований, в которых так или иначе обозначены определенные подходы, позволяющие сформулировать данную тему и рассмотреть её.

Во-первых, большое значение в разработке рассматриваемой проблемы имели труды, посвященные анализу творчества И.А. Гончарова в целом, авторы которых в разное время, выделяли ведущие образы, мотивы и темы всего творчества писателя, рассматривали их претворение как во всей трилогии, так и в каждом из романов, называя значимые оппозиции парадигмы обрыва (см.: работы A.M. Буланова [Буланов 1994], Е.А. Васильевой [Васильева 2000], Е.А. Краснощековой [Краснощекова 1970, 1997, 2001], Д.С.Лихачева [Лихачев 1967: 312 - 319], Ю.В. Лебедева [Лебедев 1996], Ю.В. Манна [Манн 1987], В.М.Марковича [Маркович 1982], В.И. Мельника [Мельник 1982, 1985, 1989, 2002], В.А. Недзвецкого [Недзвецкий 1992, 1993, 1997, 2000], Н.Д. Старосельской [Старосельская 1990] и др.). Отдельно стоит отметить работы, в которых исследуется взгляд писателя на природу человека, на связь истории отдельной личности и историей России. Выявляется тяготение героев гончаровской трилогии к определенному типу «жизненного мира» и «геокультурологии литературного творчества» (по определению Н.Д. Иванниковой [Иванникова 2002]), рассматривается образ обрыва в художественном мире произведений романиста. Так, В.И. Мельник в своих работах предпринял комплексный анализ произведений писателя. Он исследует особенности художественного метода романиста, философскую концепцию его романов, этический идеал писателя, особенности видения Гончаровым времени (эпохи) и человека в нем. Анализируя символику романа «Обрыв», он подчеркивает глубинный смысл образа обрыва, который содержится в нем.

Художественное наследие писателя в качестве целостного мира, созданного по единому авторскому сверхзамыслу и способного проникнуть в самую суть феномена взросления (или невзросления) человека в «школе жизни», рассматривает в своей монографии «Гончаров. Мир творчества» Е.А. Краснощекова. «Течение жизни» человека сопоставляется с геологическими проявлениями (изменениями) в природе: то медленное оползание, то внезапные обрывы. Своеобразие художественного мира раскрывается в сопоставлениях с произведениями его предшественников (Руссо, Гете, Карамзина) и современников (Гоголя, Герцена, Тургенева, Л. Толстого).

Впервые поднимая тему «Гончаров и русская философия любви», В.А. Недзвецкий [Недзвецкий 1992] акцентирует внимание на проблеме «взросления» человека, преодолевающего жизненные обрывы и тем самым проходящего «претрудную школу любви», на множестве вариаций изображения любовного чувства (влечения).

С.А. Васильева также затрагивает данную проблему при анализе творчества И.А. Гончарова с точки зрения возрастного становления героев, что позволяет ей в работе «Человек и мир в творчестве И.А. Гончарова» сформулировать основной принцип концепции истории писателя как развитие по спирали, а также определить отношение автора к России и ее месту в иерархии «возрастов» человечества.

Во-вторых, необходимо выделить труды, в которых рассматривается поэтика заглавий и символика номинаций героев в контексте художественного развития парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова (М.М. Дунаев [Дунаев 1998], H.JI. Ермолаева [Ермолаева 2003], Е.В. Краснова [Краснова 2003 а), б)], Ю.М. Лощиц [Лощиц 1977], Е.И. Ляпушкина [Ляпушкина 1989, 1993], Н.Н.Старыгина [Старыгина 1998, 1995], Е.В. Уба [Уба 2003, 2005], А.А. Фаустов [Фаустов 1993], И.П. Щеблыкин [Щеблыкин 1998, 2003] и др. Свои предположения об экспрессивности номинаций исследователи выстраивают, опираясь как на этимологию слова-имени и его прямое лексическое значение, так и на ассоциативные связи с именами героев языческой и христианской мифологии. Анализ номинаций центральных героев трилогии И.А. Гончарова позволяет показать глубинную связь именования со всеми структурными уровнями парадигмы обрыва в трилогии писателя и сделать выводы относительно идейно-эстетического содержания каждой отдельной номинации.

Среди статей, значимых для нашего исследования, следует отметить работу Т.И. Орнатской [Орнатская 1991] «"Обломок" ли Илья Ильич Обломов?», которая носит полемический характер по отношению к публикации П. Тиргена [Тирген 1990]. Немецкий славист, отталкиваясь от мифологемы «обломок», связал образ Обломова с разложением, распадом и объяснил гон-чаровский замысел следованием шиллеровскому описанию человеческих типов. Т.И. Орнатская убедительно доказала, что образ главного героя действительно соотносится с указанной мифологемой, но герой Гончарова - «коренной русский тип, объясняющий многие стороны прежде всего русского общественного развития», «и если в своих типологических очертаниях местами он совпадает с типом, обрисованным Шиллером, то это говорит лишь о глубокой художественной зоркости Гончарова, сумевшего отлить образ своего героя в столь совершенные формы, которые позволяют узнать в нем один из «вечных» типов мировой литературы» [Орнатская 1991: 230].

В-третьих, необходимо выделить исследования, рассматривающие пространственно-временные смыслы парадигмы обрыва в трилогии И.А. Гончарова (М. Бёмиг [1994], Н.А. Гузь [Гузь 1985, 2001], H.JI. Ермолаева [Ермолаева 2003], Н.Д. Иванникова [Иванникова 2002], Е.А. Краснощекова [Краснощекова 1997], Е.И. Ляпушкина [Ляпушкина 1989], Т.И. Орнатская [Орнатская 1991], М.В. Отрадин [Отрадин 1994], О.И. Сердюкова [Сердюкова 1994], немецкий славист П. Тирген [Тирген 1990], А.А.Фаустов [Фаустов 1993], Ф. Халациньска-Вертеляк [Халациньска-Вертеляк 1994], В.И. Холкин [Холкин 2000], А.Г.Цейтлин [Цейтлин 1950], М. Ehre [Ehre 1950] и др.). В контексте парадигмы обрыва в хронотопе трилогии важны выделенные исследователями оппозиции: «провинция»/«райские уголки» - Петербург/ «омут», настоящее время - прошлое / «золотой век», дом (покой) - дорога (движение) - обрыв («яма»). Ценными для нашего исследования были наблюдения А.М.Буланова [Буланов 1992], Л.С. Гейро [Гейро 2000], В. Кантора

Кантор 1989], М.Г. Матлина [Матлин 2003], М.В. Отрадина [Отрадин 1992]) и др. над некоторыми пространственно-временными точками (пространство сна), а также оппозициями парадигмы обрыва, связанными с ним (мотив клада).

В основу анализа были положены следующие методы исследования:

1) контекстуальный анализ, позволяющий выявить доминантные концептуальные смыслы;

2) метод описательного анализа, предполагающий приемы наблюдения, сопоставления и обобщения материала;

3) метод структурно - семантического и типологического анализа понятия парадигмы как средства определения иерархической организации смысловых компонентов текста;

4) структурно - функциональный метод литературоведческого анализа.

Актуальность работы обусловлена необходимостью выработки подходов, позволяющих уточнить представления об историософии творчества художника - поклонника «химической формулы прогресса» - посредством выстраивания парадигмы обрыва в трилогии писателя. Направленность исследования определена дискуссионностью поставленных в ней проблем, а также недостаточной степенью изученности данной темы.

В последние годы большое внимание уделяется слову в его текстооб-разующей роли, рассмотрению процесса рождения слова в языке и включения его в единый культурный контекст. Свидетельством эстетической ценности произведения является мысль автора, запечатленная в слове, своего рода «модель мира» (термин Ю.М. Лотмана) в авторском представлении. Идея в искусстве - всегда модель, ибо она воссоздает образ действительности. Слово является смыслопорождающим элементом структуры художественного произведения. В «модели мира», представленной в трилогии И.А. Гончарова, таким словом является обрыв.

Научная новизна диссертационного сочинения обусловлена выбранным ракурсом исследования и состоит в раскрытии специфики художественного мира романов «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв», рассмотренного сквозь парадигму обрыва. Поставленная проблема исследуется нами системно, в единстве собственно литературоведческих, эстетических и философских ее аспектов.

Теоретико-методологической основой диссертации послужили работы М.М. Бахтина о диалогической природе образотворчества, философско-эстетическая система А.Ф. Лосева; разработанные Ю.М. Лотманом и Д.С. Лихачевым принципы типологического и структурного методов исследования текстов; работы Б.О. Кормана о субъектной организации художественного произведения.

Методологической и теоретической основой диссертации стали научные концепции, отраженные в трудах по исторической поэтике М.М. Бахтина, А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, В.Я. Проппа. При осмыслении природы мифа и собственно мифологического сознания особое внимание уделялось исследованиям А.Ф. Лосева, Е.М. Мелетинского, О.М. Фрейденберг и др.

В основу данной работы также легли исследования В.Ш. Кривоноса [Кривонос 1999], Е.И. Ляпушкиной [Ляпушкина 1989: 27 - 33], Е.М. Таборисской [Таборисская 1970, 1974 а), 1974 б)], Е.Г. Эткинда [Эткинд 2005] и др. по проблеме аксиологии времени («пограничности») в художественном тексте.

Практическая значимость работы. Данная работа может стать методологическим стимулом для изучения парадигмы обрыва в других произведениях русской классической литературы. Наблюдения и результаты, полученные на основе системного анализа трилогии И.А. Гончарова, могут быть использованы при изучении вузовского курса истории русской литературы

2 Типологический метод позволяет выявить инвариантные закономерности развития структурных функций на основе сопоставления далеких (принадлежащих разным эпохам), но относительно эквивалентных функционально литературных явлений.

3 Структурный метод предполагает, что художественное произведение рассматривается как система разноуровневых отношений, при этом уровни выделяются на основе оппозиций.

XIX века, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных творчеству И.А. Гончарова, при изучении творчества писателя в образовательных учреждениях различного уровня.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации были представлены и обсуждались на различных семинарах и конференциях кафедры русской и зарубежной литературы Стерлитамакской государственной педагогической академии (Стерлитамак, 1999, 2004, 2005, 2006), на заседаниях аспирантского семинара в СГПА (2003 - 2006), а также на конференции, посвященной 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина, на межвузовской научной конференции «Динамика фольклорной традиции на современном Урале» (Челябинск, 2000), на Всероссийской научной конференции «Вторые Лазаревские чтения» (Челябинск, 2003), на межвузовской научно-практической конференции «Актуальные проблемы изучения филологических дисциплин в вузе и школе» (Самара, 2004), на «Шолоховских чтениях» (Москва, 2003), на Всероссийской научной конференции языковедов и литературоведов «Русский язык и литература рубежа XX - XXI веков: Специфика функционирования» (Самара, 2005), на межвузовской научно-практической конференции «Культура провинции» (Курган, 2005), на Всероссийской научной конференции «Антропоцентрическая парадигма лингвистики и проблемы лингвокультурологии» (Стерлитамак, 2005), на Всероссийской научной конференции с международным участием «Третьи Лазаревские чтения: Традиционная культура сегодня: теория и практика» (Челябинск, 2006).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Парадигма обрыва в романистике И.А. Гончарова"

Заключение

Романы «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» И.А. Гончарова можно рассматривать как исследование законов жизни человека, а их анализ приводит к рассмотрению более широких вопросов, связанных с проблемами философии истории. К осмыслению человеческой индивидуальности, к определению направления векторов развития человека писатель подходит через понимание всеобщих законов земного существования. Парадигма обрыва в трилогии писателя в этой связи становится значимой, так как находит свое воплощение во множестве человеческих судеб.

Сквозной темой» романной трилогии писателя является судьба России. В трилогии художник изображает смену исторических эпох как процесс принципиально неоднозначный, в котором духовные обретения неизбежно влекут за собой и духовные потери, и наоборот. И.А. Гончаров, объясняя замысел «Обыкновенной истории» в критической статье «Лучше поздно, чем никогда» (1879), писал: «В борьбе дяди с племянником отразилась и тогдашняя, только что начинавшаяся ломка старых понятий и нравов - сентиментальности, карикатурного преувеличения чувств дружбы и любви, поэзии праздности, семейная и домашняя ложь напускных, в сущности небывалых чувств. <.> Все это «отживало, уходило, являлись слабые проблески новой зари, чего-то трезвого, делового, нужного» [Гончаров 1953: VIII, 108]. Как справедливо замечает А.Ф. Захаркин [Захаркин 1963: 22], «тема романа» - показ краха романтических иллюзий молодого человека <.> Гончаров изображает жизнь «обыкновенного» человека, в которой прослеживается «некоторый типически повторяющийся путь становления человека от юношеского идеализма и мечтательности к зрелой трезвости и практицизму». Изображение жизни человека как опыта, как «школы», через которую должен пройти человек, позволяет выстраивать парадигму обрыва уже в первом романе трилогии писателя.

Отвергнув деревню и поселившись в городе, Александр Адуев мечтает обрести гармонию в Петербурге. Жизненные обрывы становятся испытанием на пути становления («взросления») Александра Адуева. Каждое новое разочарование убеждает героя в беспощадной правоте дяди Петра Иваныча, и он постепенно утрачивает иллюзии, усваивает дядюшкину практическую мудрость, выражающую требования «века», петербургский «омут» затягивает его. Но такое понимание жизни по естественным законам «обыкновенных» людей не приемлемо для Лизаветы Александровны - женщины, созданной, по мысли художника, «для любви и не узнавшей ее, а тем самым не изведавшей и жизни» [Недзвецкий 1993: 53]. Она проживает свою историю, которая «выпадает из «общих естественных законов природы». Не дав возможности душе Лизаветы Александровны пережить сильное чувство, Петр Иванович обрывает ход «обыкновенной истории» ее жизни в самом начале, дальше жизнь героини идет по своему пути. Линейный характер ее жизни противопоставляется цикличности жизни мужа и, взаимодействуя с ним, нарушает его [Васильева 2000: 15]. А потому в эпилоге Лизавета Александровна больна, а о Петре Ивановиче автор пишет, что: «.от лет ли, от обстоятельств, но он как будто опустился» [Гончаров 1953: I, 319]. Земная идеология Петра Ивановича в конце концов как бы придавила его к земле. Финал «Обыкновенной истории» остается открытым.

В двух следующих романах - «Обломове» и «Обрыве», создававшихся параллельно, происходит последовательное переосмысление центральной оппозиции трилогии и дальнейшее выстраивание парадигмы обрыва.

В романе «Обломов» переезд героя из провинции в столицу не приводит к «превращению» - «живая идиллия» обосновалась на самой окраине Петербурга. Так Илья Ильич Обломов возвращается в покой, и время, текущее по неуклонному численнику, возвращается, пережив и переболев чужим, навязанным временем, извне выдуманным ритмом и принужденным образом жизни, претендовавшим умышленно, «во спасение», разрушить ее [жизни. -Ю.С.] подлинное существо. Он отказывается от «горизонта, <.> где играют ложные надежды и великолепные призраки счастья» [Гончаров 1953: IV, 473]. На призыв друга Андрея Штольца Обломов смиренно, но твердо отвечает: «- Не напоминай, не тревожь прошлого: не воротишь! <.> С тем миром, куда ты влечешь меня, я распался навсегда; ты не составишь две разорванные половины. Я прирос к этой яме больным местом: попробуй оторвать - будет смерть». Здесь, на Выборгской стороне («больное место») Обломов «успокаивает потрясенное и разошедшееся с «тем миром» чувство подлинности и любви» [Холкин 2000: 32] и обретает свой «идеал».

Уклад жизни и быт Обломовки оказывают сильное влияние на Илью Ильича, в последующие годы он уже не может избавиться от них, они так и останутся «нормой жизни»: «ни одна мелочь, ни одна черта не ускользает от пытливого внимания ребенка; напитывается мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей» [Гончаров 1953: IV, 87]. Эти слова предваряют рассказ об одном дне обломовцев, «план» которого и является ключевым для понимания «программы жизни» главного героя. Но Гончаров не ищет спасения человечества в идиллической цикличности, «однообразной, пошлой, скучной». В разговоре с Ольгой Ильинской Штольц говорит: «Все это страшно, когда человек отрывается от жизни,.когда нет опоры» [Гончаров 1953: IV, 461 - 462]. Но заметим, как далеки друг от друга смыслы существования и понимания «отрыва от жизни и отсутствия опоры» в уме Андрея Штольца и в душе Ильи Обломова. «Жизнь испытывается на разрыв, на прочность усилиями и вопросами требовательного ума, самоуверенно убежденного в том, что стихии жизни поддаются напору атакующего знания» [Холкин 2000: 34].

Переосмысление парадигмы обрыва совершается в итоговом романе трилогии. Здесь писатель пересматривает вектор оппозиции «Петербург / провинция» («Обыкновенная история» и «Обломов» строятся по схеме перемещения героя - «идеалиста» из провинции в Петербург). В «Обрыве» Борис Райский покидает столицу и отправляется в провинциальную глушь. Задача автора - освободить изображение помещичьей усадьбы от черт идиллии, которые являются определяющими для провинциальной жизни в «Обыкновенной истории» и «Обломове», где изображение провинции определялось господствующим мотивом «Сна». В «Обрыве» с провинцией связана надежда на «пробуждение». С точки зрения автора, более высокую нравственную ценность представляют герои, нарушающие идиллическую норму, в первую очередь женщины, в жизни которых были «обрывы» и «падения», - Татьяна Марковна Бережкова и Вера. Повторяемость их судеб наполнена иным смыслом, чем «копирование» Александром дядюшкиного пути. Обрыв («решительный опыт») в жизни обеих женщин стер разделяющую их дистанцию. В этом выстраданном соединении автор видит нравственную преемственность - преддверие «пробуждения» России. А потому, парадигма обрыва в одноименном романе И.А. Гончарова позволяет увидеть художественную концепцию бытия писателя как вечного обновления и обращения к нравственным первоистокам.

Оппозиции «прошлого» и «будущего», движения «вперед» и «назад», «вверх» и «вниз» получают в романе пространственную прикрепленность к символической границе «обрыва» и, следовательно, тоже наделяются ассоциативными значениями. Характерная черта художественной оппозиции парадигмы -она всегда остается недовершенной: чем резче противопоставления, тем интенсивнее выделяется общность, и каждое новое открытие общности влечет к обнаружению нового, внутри самой этой общности возникающего, противопоставления. При литературоведческом анализе под оппозицией следует понимать различие между единицами плана выражения и единицами плана художественного (т.е. достигаемого образотворчеством) содержания, выполняющего художественную семиологическую функцию. Функцию эту правомерно определить как смыслопорождение, принадлежащее образотворчеству. Общий элемент значений оппозиции образует инвариант. В нашем исследовании таким инвариантом становится обрыв. Именно на языке пространственно-временных символов и выражает себя в романе авторская концепция исторического прогресса, формирующая «сквозной сюжет» всей романной трилогии. Если в предыдущих романах эти пространственно-временные оппозиции рассматривались, в конечном итоге, как антагонистичные, то в «Обрыве» взаимоисключающее поле смыслов в них значительно затушевано, относительность противопоставления «прошлого» и «будущего», «регресса» и «прогресса» («назад» - «вперед»), «падения» и «воскресения» («низ» - «верх») очевидна. «Вступая в диалог с «новой правдой» Марка, женским чутьем Вера поняла: все, что было в этом учении верного, то давно уже не являлось новым; в свою очередь, все, что претендовало на «новое слово», было неверным. А Вол охов прекрасно понимал: любовь Веры рождена не «новой» моралью, а - парадокс! - моралью бабушки, за которой он, Марк, никогда не признавал свободы и силы» [Сапожков 2005: 463 - 464]. Вот почему Марк, уходя от Веры, как замечает автор, «за спиной у себя оставлял навсегда то, чего уже никогда не встретит впереди». Векторы «будущее» - «прошлое», «вперед» - «назад» в пространственной символике романа как бы поменялись местами. «Сказанное не означает, что И.А. Гончаров встал на ретроградные позиции в решении вопроса о нравственном прогрессе общества. Не отрицая само движение «вперед», писатель мыслит его в хранительных рамках «прошлого», помогающего удерживать прогресс у той черты, когда свобода почти готова перейти в своеволие» [Сапожков 2005: 464]. Таким образом, мы приходим к выводу, что последовательная связь романов, о которой говорил сам автор, создается и парадигматическими отношениями внутри трилогии. Последовательное переосмысление каждого компонента парадигмы обрыва, стержневых оппозиций «падение/ восхождение», «обрыв/ гора», «потеря/ обретение», «Петербург / провинция», вариантов повторяемости судеб и т.д. - этих и других внутренних связей, приводит к общей идее объединения «Обыкновенной истории», «Обломова», «Обрыва» в художественное целое, формирующееся по сверхзамыслу писателя от «сна» через «обрывы», «падения» к «восхождению», «пробуждению». Выстраивая парадигму обрыва в трилогии И.А. Гончарова, мы постигаем самую суть феномена взросления и становления человека, которое невозможно без преодоления жизненных обрывов. С этой же позиции писатель оценивает проблему исторического пути России: рассмотренные в диссертации образы «отражают на себе - крупнее или мельче - и эпоху, в которой живут герои. В них, как в зеркале, отражаются и явления общественной жизни, и нравы, и быт» [Гончаров 1953: VIII, 107]. Поэтому, выстраивая парадигму обрыва в трилогии И.А. Гончарова и анализируя жизненные обрывы в судьбах героев, мы обнажаем и характерные обрывы для определенного этапа развития России.

Список научной литературыСергеева, Юлия Александровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аверинцев С.А. «Аналитическая психология» К-Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О современной буржуазной эстетике. - М.: Наука, 1993.

2. Аверинцев С.С. Заметки к будущей классификации типов символа // Проблемы изучения культурного наследия. -М.: Прогресс, 1985.

3. Аверинцев С.С. «Грехопадение» // Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2-х т. Т. 1. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: Прогресс, 2000.

4. Аверинцев С.С. София Логос. Словарь. - Киев: Дух i Лггера, 2001.

5. Алексеев А.Д. Летопись жизни и творчества Гончарова. М.; Л.: Изд-во АН СССР Ленинградское отделение., 1960.

6. Аннете Хувилер Фан дер Хаган Трилогия ли романы Гончарова? / Ivan Goncarov / Ltben? Werk und Wirkung / Beitrage der Internationalen Goncarov - Konferenz - Bohlav Verlag Koln Weimar Wein? 1994.

7. Анциферов Н.П. Душа Петербурга. Петербург Достоевского: быль и миф Петербурга. М.: Худож. лит., 1922.

8. Арутюнова Н.Д. Образ. Метафора. Символ. Знак // Metody formaine w opisiejezykow slowianskich. Bialystok, 1990.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999.

10. Archim. Sophrony. His Life is Mine. New York, 1977.

11. Афанасьев A.H. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. М.: Индрик, 1995.

12. Багаутдинова Г.Г. Роман И.А.Гончарова «Обрыв»: Борис Райский художник. - Йошкар-Ола: Марийский ГТУ, 2001.

13. Баевский B.C. Тематические парадигмы // Известия РАН. Сер. лит. и языка. М., 2000. Т. 59. № 6. С. 19 - 30.

14. БакД.П. Проблема творчества и образ художника в романе И.А. Гончарова «Обрыв» // Традиции и новаторство в русской классической литературе. СПб.: Образование, 1992. С. 113 - 123.

15. БакД.П. Иван Гончаров в современных исследованиях // Новое литературное обозрение. М., 1996. № 17. С. 364 - 369.

16. Балакин А.Ю. О проблеме выбора основного источника текста романа И.А. Гончарова «Обрыв» // Русская литература. 2002. № 3. С. 7 - 88.

17. Баратынский Е.А. Сборник стихотворений. -М.: Правда, 1999.

18. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996.

19. Барт Р. Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики / Сборник статей. М.: Эдиториал УРСС, 2001.

20. Барт Р. Мифологии / Пер. с фр., вступит, ст. и коммент. С. Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2004.

21. Батюто А.И. «Отцы и дети» Тургенева и «Обрыв» Гончарова (философский и этико-эстетический опыт сравнительного изучения) // Русская литература. 1991. № 2. С. 3 - 24.

22. Бахтин М.М. а) Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975.

23. Бахтин М.М. б) Рабле и Гоголь // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975.

24. Бахтин М.М. в) Слово в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975.

25. Бахтин М.М. а) Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Худож. лит., 1979.

26. Бахтин М.М. б) Проблемы поэтики Достоевского. М.: Худож. лит., 1979.

27. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Изд. 2-е, перераб. и доп. -М.: Искусство, 1986.

28. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. -М.: Худож. лит., 1990.

29. Беглов В.А. Актуальные вопросы теории литературы. Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. ин-т, 2002.

30. Беленькая Ф.И. Из наблюдений над языком и стилем романа И.А. Гончарова «Обломов» // Учен. зап. Ивановского госпединститута им. Фурманова. Иваново, 1959. Т. 22. С. 116- 137.

31. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года. Статья вторая // Белинский В.Г. Избранные сочинения. М.: ОГИЗ гос. худож. лит., 1947. С. 588-615.

32. Белецкий А.И. Проблема синтеза в литературоведении // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. М.: Просвещение, 1996.

33. БёмигМ. «Сон Обломова»: апология горизонтальности // И.А.Гончаров: Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск: Стрежень, 1994. С. 26 - 37.

34. Библер B.C. Михаил Михайлович Бахтин или поэтика культуры. М.: Прогресс, 1991.

35. Библейская энциклопедия. -М.: Языки славянской культуры, 1990. С. 294 -296.

36. Библия: Книги священного писания Ветхого и Нового завета. Канонические. М.: Gesharim, 1994.

37. Билинскис Я.С. «Роман, который был предсказан: «Обломов» Гончарова» // Звезда. 1992. № 9. С. 201 - 205.

38. Богин Г.И. Филологическая герменевтика. Калинин: Пресс, 1982.

39. Большакова А. Обломовка или обломовщина? // Литературная учеба. -2001, Книга 6. С. 83-101.

40. Большой путеводитель по Библии: Пер с нем. М.: Книга, 1993.

41. Борев Ю.Б. Эстетика. Смоленск, 1997.

42. Буланов A.M. «Ум» и «сердце» в русской классике: Соотношение рационального и эмоционального в творчестве И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та,1992.

43. Буланов A.M. Две бездны: («Обрыв» И.А. Гончарова и «Бесы» Ф.М. Достоевского) // Гончаровские чтения: 1994. Ульяновск: Ульяновский гос. технич. ун-т, 1995. С. 15 - 17.

44. Васильева С.А. Философия истории в книге И.А. Гончарова «Фрегат Пал-лада»: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998.

45. Васильева С.А. Человек и мир в творчестве И.А. Гончарова. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2000.

46. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. -JL: Наука, 1940.

47. Ветчинкина Ю.В. «Свое чужое» в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя: Автореф. дисс. канд. филол. наук. - Самара: Изд-во СГПУ, 2006.

48. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980.

49. Виноградова Н.В. Семантический ореол имени и его составляющие // Материалы второй конференции «Литературный текст: проблемы и методы исследования». Тверь: Тверской гос. ун-т, 1998. С. 28 - 31.

50. Воронова И.Б. Текстообразующая функция литературных имен собственных (на материале эпических произведений XIX XX веков): Автореф. дисс. канд. филол. наук. - Волгоград, 2000.

51. Вулис А.З. Литературные зеркала. М.: Сов. писатель, 2001.

52. Галанов Б. Живопись словом. Человек, пейзаж, вещь. М.: Сов. писатель, 1972.

53. Гапеева Е.Л. Лексическая структура текстовых фрагментов с монологической речью персонажа: (На материале романа И.А. Гончарова «Обрыв»): Дисс. канд. филол. наук. СПб., 2001.

54. Гаспаров М.Л. От поэтики быта к поэтике слова // Wiener Slavistisher Al-manah. Wien, 1992.

55. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. -М.: Наука, 1994.

56. Гегель Г. Эстетика: В 3-х т. Т.З. М.: Мысль, 1969.

57. Гейро J1.C. О проблемах научного издания Гончарова // Русская литература. 1982. № 3. С. 119 - 134.

58. Гейро JI.C. Роман И.А. Гончарова «Обломов». (История создания и публикация романа «Обломов») // Гончаров И.А. Обломов. Роман в 4-х ч. Изд-е подготовила JI.C. Гейро. -JL: Наука, 1987.

59. Гейро J1.C. «Сообразно времени и обстоятельствам.» (Творческая история романа «Обрыв») // И.А. Гончаров. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. М.: Наука, 2000. Т. 102. С. 83 - 183.

60. Гершанова А.Ф. Концепты «рай» и «ад» в языковой картине мира В.В. Набокова (по роману «Дар»): Автореф. дисс. канд. филол. наук. -Уфа: РИО БГУ, 2003.

61. Гинзбург Л. О литературном герое. Л.: Сов. писатель, 1979.

62. Гиршман М.М. Еще раз о целостности литературного произведения // Известия АН СССР Серия лит. и языка. М., 1982. Т. 38. № 5. С. 450 - 458.

63. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8-ми т. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1953.

64. Гончаров И.А. Обломов. Роман: В 4-х ч. / Изд-е подготовила Л.С. Гейро. -Л.: Наука, 1987.

65. Гончаров И.А. Новые материалы о жизни и творчестве писателя. Ульяновск: Приволжское книжное изд-во, 1976.

66. И.А. Гончаров критик / Вступит, ст. и коммент. Е.А. Краснощековой. -М.: Сов. Россия, 1981.

67. Гончаров И.А. в русской критике. Сборник статей. М.: Гослитиздат, 1958.

68. И.А. Гончаров в воспоминаниях современников / Подгот. текста и прим. А.Д. Алексеева и О.А. Демиховской. Отв. ред. чл.-кор. АН СССР Н.К. Пиксанов. Вступит, ст. А.Д. Алексеева. Л.: Худож. лит. Ленинградское отделение., 1969.

69. Горелов А.Е. Обломовщина. И.А. Гончаров // Горелов А.Е. Очерки о русских писателях. Л.: Сов. писатель, 1968. С. 253 315.

70. Григорьев А. Литературная критика. М.: Худож. лит., 1967. С. 325 - 326.

71. Григорьев В.П. Поэтика слова. На материале русской советской поэзии. -М.: Наука, 1979.

72. Гузь Н.А. Типология характеров в романах И.А. Гончарова: Автореф. дисс. канд. филолог, наук. -М.: МГПИ, 1985.

73. Гузь Н.А. Художественная система романов И.А. Гончарова: Дисс. д-ра. филолог, наук. -М.: МГПИ, 2001.

74. Гулый А.С. Проблема духовности и нигилизма в трилогии И.А. Гончарова: Дисс. канд. филол. наук. М., 2005.

75. Даль В.И. Толковый словарь живого Великорусского языка: В 4 -х т. -Т.2. М.: Русский язык, 1981.

76. Данилевский Р.Ю. Монография о романе И. Гончарова «Обрыв» // Русская литература. 1993. № 1. С. 242 - 244.

77. Демиховская О.А. И.А. Гончаров в работе над романом «Обыкновенная история» // И.А. Гончаров: Материалы юбилейной гончаровской конф. -Ульяновск: Дом печати, 1992. С. 127 134.

78. Денисова Э.И. Пушкинские цитаты и реминисценции в «Обыкновенной истории» И.А. Гончарова // Науч. докл. высш. шк., филол. науки. 1990. № 2. С. 26 - 36.

79. Денисова Э.И. Содержательно-стилевые уровни заглавного образца в романе И.А. Гончарова «Обрыв» // Поэтика заглавия художественного произведения: Межвузовский сборник научных трудов. Ульяновск: УГПИ, 1991. С. 61-75.

80. Десницкий В.А. Трилогия Гончарова // Десницкий В.А. Статьи и исследования.-Л.: Худож. лит., 1979. С. 165-213.

81. Дмитриев В.Г. Пародийный эпилог «Обрыва» И.А. Гончарова. // Литературная учеба. 1987. № 2. С. 219-220.

82. Добролюбов Н.А. Русские классики: Избранные литературно -критические статьи / Примеч. П. Ткачева. Минск: Изд-во АН БССР, 1976.

83. Дорофеева Т.С. Особенный слог И.А. Гончарова // Русская речь. М., 1982. № 3. С. 32-38.

84. Дорошевич А. Миф в литературе XX века // Вопросы литературы. 1970. №2. С. 122-141.

85. Достоевский Ф.М. Материалы и исследования / Под ред. Г. Фридлендер. -Л.: Наука, 1976.

86. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12-ти т. Т.8. М.: Правда, 1982.

87. Дружинин А.В. «Обломов». Роман И.А. Гончарова // А.В. Дружинин. Литературная критика. М.: Искусство, 1983. С. 290 - 314.

88. Дунаев М.М. Обломовщина духовная, душевная и телесная // И.А. Гончаров. Материалы международной научной конференции, посвященной 185-летию со дня рождения И.А.Гончарова. Ульяновск: ГУП «Областная типография «Печатный двор», 1998. С. 113 - 125.

89. Евгеньев- Максимов В.Е. Гончаров. Жизнь. Личность. Творчество. М.: Правда, 1980.

90. Евстратов Н.Г. О соотношении природы и быта в романах И.А. Гончарова // Научн. докл. высш. шк. филол. науки. М., 1976. № 5. С. 19 - 27.

91. Евстратов Н.Г. Проблема реалистического романа в эстетике Гончарова // Вопросы русской и зарубежной литературы. Куйбышев, 1962. С. 126 -150.

92. Егоров Б.Ф. Труд и отдых в русском быту и литературе XIX в. // Культурное наследие Древней Руси. М.: Наука, 1976.

93. Егоров Б.Ф., Зарецкий В.А., Гушанская Е.М., Таборисская Е.М., Штейн-гольд A.M. Сюжет и фабула // Вопросы сюжетосложения. Вып.5. Рига: Звайгзне, 1978.

94. Егоров Б.Ф. А. Григорьев: Искусство и современность. М.: Наука, 1986.

95. Егоров Б.Ф. Структурализм. Русская поэзия. Воспоминания. Томск: «Водолей», 2001.

96. Есенков В.Н. Отпуск: Роман. М.: Современник, 1985.

97. Ефремов А.Ф. Язык и стиль этюда И.А. Гончарова «Сон Обломова» // Ефремов А.Ф. Очерки по изучению языка и стиля писателей. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1966. С. 79 - 89.

98. Ehre М. Oblomov and his creator. The Life and Art of Ivan Gonchrov. -Princeton, 1973.

99. Жирмунский B.M. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977.

100. Зарецкий В.А. Семантика и структура словесного художественного образа: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Тарту, 1966.

101. Зарецкий В.А. Народные исторические предания в творчестве Н.В. Гоголя: История и биографии: Монография. Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. ин-т; Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 1999.

102. Зарецкий В.А. Три литературных путешествия по России. Аввакум Радищев - Гоголь. - Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. ин-т, 2002.

103. Захаркин А.Ф. Роман И.А. Гончарова «Обломов». М.: Учпедгиз, 1963.

104. Зинин С.И., Степанкова А.Т. Имена персонажей в художественной литературе и фольклоре // Антропонимика. М.: Наука, 1970. С. 330 - 335.

105. Иеромонах Илларион (Алфеев). Таинство веры. М.-Клин: Братство святителя Тихона, 1996.

106. Иванникова Н.Д. Типология «жизненных миров» в романе

107. И.А. Гончарова «Обломов»: Дисс. канд. филол. наук. Елец, 2002.

108. Иванов В.В. Об эволюционном подходе к культуре // Тыняновский сборник: Вторые тыняновские чтения. Рига: Звайгзне, 1986.

109. Ильинская Т.Б. Опостен Тьерри в черновиках И.А. Гончарова («Обрыв» и воспоминания «В университете») // Русская литература. 2001. № 2. С. 122-132.

110. Ильинская Т.Б. Категория времени в романе «Обломов» (к истории вопроса) // Русская литература. 2002. № 3. С. 38-43.

111. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания». М.: Наследие, 1994.

112. Каган М.С. Мир общения: Проблема межсубъектных отношений. М.: Прогресс, 1988.

113. Кантор В. Долгий навык к сну: Размышления о романе И.А.Гончарова «Обломов» // Вопросы литературы. 1989. № 1. С. 149 - 185.

114. Кассирер Э. Мифологическое мышление // Кассирер Э. Философия символических форм. Т.2. М., СПб.: Университетская книга, 2002.

115. Карташова И.В. О роли романтического элемента в романах Гончарова «Обыкновенная история» и «Обломов» // Учен. зап. Казанского ун-та. 1969. Т. 129. Кн.7. С.113-131.

116. КожиновВ.В. Слово как форма образа // Слово и образ. М.: Флинта; Наука, 1964.

117. Кони А.Ф. Воспоминания о писателях. М.: Правда, 1989.

118. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М.: Просвещение, 1972.

119. Корман Б.О. Избранные труды. Теория литературы / Ред.-сост. Е.А. Подшивалова, Н.А. Ремизова, Д.И. Черашняя, В.И. Чулков. -Ижевск: Ин-т компьютерных исследований, 2006.

120. Краснова Е.В. Специфика повествовательной структуры романа И.А. Гончарова «Обломов»: Дисс. канд. филол. наук. Псков, 2003.

121. Краснова Е.В. «Материнская сфера» в романах И.А. Гончарова // Гончаров И.А. Материалы международной научной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2003. С. 186 - 195.

122. Краснощекова Е.А. «Обломов» И.А. Гончарова. М.: Худож. лит., 1970.

123. Краснощекова Е.А. Национальная ментальность, прогресс и религия («Фрегат «Паллада» И.А. Гончарова) // Русская литература. 1993. № 4. С. 66-80.

124. Краснощекова Е.А. Семейное счастье в контексте русского романа воспитания // Русская литература. 1996. № 2. С. 47 - 66.

125. Краснощекова Е.А. Иван Александрович Гончаров: Мир творчества. -СПб.: Пушкинский фонд, 1997.

126. Краснощекова Е.А. «Обрыв» И.А. Гончарова в контексте антинигилистического романа 60-х годов // Русская литература. 2001. №1. С. 50 -66.

127. Краснявский В.В. Повторяющиеся образные сочетания в художественной речи (эпитет И.А. Бунина) //Проблемы структурной лингвистики. 1981.-М.: Современник, 1983. С. 244 256.

128. Криволапов В.Н. Еще раз об «Обломовщине» // Русская литература. -1994. №3. с. 27-48.

129. Криволапов В.Н. Роман И.А. Гончарова «Обломов» в свете типического опыта мировой культуры: Дисс. докт. филол. наук. СПб., 1993.

130. Кривонос В.Ш. Мотивы художественной прозы Гоголя: Монография. -Спб: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1999.

131. Кржиновский С. Поэтика заглавий. М.: Сов. писатель, 1961.

132. Кубрякова Е.С. Парадигмы научного знания в лингвистике и ее современный статус // Известия РАН. Сер. лит. и языка. М., 1994. Т. 53. № 2. С. 3-15.

133. Кублицкий Г. Вечный фрегат: «Паллада», на котором находился писатель И.А. Гончаров // Кублицкий Г. Весь шар земной. М.: Просвещение, 1980. С. 40-60.

134. Кутейников И.А. И.А.Гончаров и особенности русской национальной культуры // И.А. Гончаров. Материалы международной научной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2003. С. 226 -231.

135. Kuhn T.S. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago, 1962.

136. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975.

137. Ларионова М.Ч. Архетипическая парадигма в литературе // Пушкинские чтения 2005. Материалы X международной научной конференции. -СПб.: САГА, 2005. С. 30-34.

138. Лебедев Ю.В. Художественный мир романа И.А. Гончарова «Обрыв» // Гончаров И.А. Обрыв. -М.: МИД «Синергия», 1996.

139. Леви Строе К. Первобытное мышление / Пер., вступ. ст. и прим.

140. A.Б. Островского.-М.: Республика, 1994.

141. Левин Ю.И. Структура русской метафоры // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 181: Труды по знаковым системам. II. Тарту, 1965.

142. Лилин В.М. Иван Александрович Гончаров. Биография писателя: Пособие для учащихся. Л.: Просвещение, 1968. - 109с.

143. ЛЭС. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энциклопедия, 1990.

144. Литвин Ф.А. О речевом совмещении значений слова // Учен. зап. Орловского пед. ин-та. Вып. 3. Т. 63. Орел, 1969.

145. Лихачев Д.С. Нравоописательное время у Гончарова // Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Искусство, 1971.

146. Лихачев Д.С. Литература реальность - литература: Статьи. - Л.: Сов. писатель, 1984.

147. Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества. -СПб.: БЛИЦ, 1996.

148. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / Под ред. проф.

149. B.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 280 - 287.

150. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Наука, 1976.

151. Лосев А.Ф. Философия имени. -М.: Изд-во МГУ, 1990.

152. Лосев А.Ф. Философия. Мифология и культура. М.: Политиздат, 1991.

153. Лосев А.Ф. Вещь и имя // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М.: Наука,1993.

154. Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность / Сост. А.А. Тахо-Годи. М.: Мысль,1994.

155. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Наука, 2001.

156. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970.

157. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста, структура стиха. М.: Просвещение, 1972.

158. Лотман Ю.М. Миф имя - культура / Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский // Учен. зап. Тартусского ун-та. Вып. 308. Труды по знаковым системам VI.-Тарту, 1973. С. 282-305.

159. Lotman J.,Uspenski В. Mit-ime-kultura, u Treci program, III: 42 (Beograd). 1979.

160. Лотман Ю.М. Литература и мифология // Учен. зап. Тартусского ун-та. Вып. 546. Труды по знаковым системам. XIII. Семиотика культуры. -Тарту, 1981.

161. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. -М.: Просвещение, 1988.

162. Лотман Ю.М. Литература и мифы / Ю.М. Лотман, Е.М. Мелетинский // Мифы народов мира: В 2-х т. Т.2. М., 1988. С. 58 - 65.

163. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. Т.1. Таллин, 1993.

164. Лотман Ю.М. и московско-тартусская семиотическая школа. М.: Гно-зис, 1994.

165. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб: «Искусство - СПб», 1996.

166. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфераистория.-М.: «Языки русской культуры», 1999.

167. Лощиц Ю.М. И. Гончаров. -М.: Молодая гвардия, 1977.

168. Лукин В.А. Художественный текст. Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. / Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Изд-во «Ось-89», 2005.

169. Ляпушкина Е.И. Идиллический хронотоп в романе И.А. Гончарова «Обломов» // Вестник ЛГУ. История, языкознание, литературоведение. Вып. 2. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. С. 27-33.

170. Ляпушкина Е.И. Русская идиллия XIX века и роман И.А. Гончарова «Обломов»: Дисс. канд. филол. наук. СПб.: СПбГУ, 1993.

171. Ляцкий Е.А. Гончаров. Жизнь, личность, творчество. М.: Просвещение, 1976.

172. Магазаник Э.Б. Поэтика заглавия и оглавления // Материалы XXIII научной конференции. Самарканд: Изд-во Самаркандского гос. ун-та, 1966.

173. Мазон А.А. Материалы для биографии и характеристики Гончарова. -М.: Гнозис, 1961.

174. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М.: Гуманит. изд. центра ВЛАДОС, 1996.

175. Манн Ю.В. Философия и поэтика «натуральной школы» // Проблемы типологии русского реализма. М.: Худож. лит., 1969. С.254 - 256.

176. Манн Ю.В. Диалектика художественного образа. М.: Сов. писатель, 1987.

177. Маркова Т.Н. Ономастика и мифопоэтика имени в рассказах Л. Петру-шевской // «Русская литература XX XXI вв.: направления и течения». Выпуск 6. - Екатеринбург, 2002. С. 229 - 237.

178. Маркович В.М. «Чужая» речь и взаимодействие речевых манер в романе Гончарова «Обыкновенная история» // Научн. докл. высш. шк. филол. науки.- 1982. №2. С. 58-66.

179. Маркович В.М. Тема искусства в русской прозе эпохи романтизма // Искусство и художник в русской прозе первой половины XIX века. JL: Изд-во ЛГУ, 1989. С. 5-43.

180. Мармеладов Ю.И. Тайный код Достоевского. Илья-пророк в русской литературе. СПб.: Петровская Академия Наук и Искусств, 1992.

181. Матвеев Б.И. Первое слово автора, обращенное к читателю // Русская речь, 1996. №2. С. 23-24.

182. Матлин М.Г. Поэтика сна в романах Гончарова // И.А. Гончаров. Материалы международной научн. конференции, посвященной 190-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2003. С. 26-37.

183. Медриш Д.Н. Литература и фольклорная традиция. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1980.

184. Медриш Д.Н. Метафорическая антитеза в фольклоре и литературе // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1983.

185. Мезенин С.М. Образность как лингвистическая категория // Вопросы языкознания. 1983. № 6.

186. Мережковский Д.С. Гончаров // Мережковский Д.С. Л.Толстой и Ф. Достоевский. Вечные спутники. М.: Искусство - СПб, 1995. С. 464 -474.

187. Мережковский Д.С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы. СПб., 1893.

188. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература, 1976.

189. Мелетинский Е.М. Мифологический словарь. -М.: Искусство, 1991.

190. Мельник В.И. Философские мотивы в романе И.А.Гончарова «Обломов»: К вопросу о соотношении «социального» и «нравственного» в романе // Русская литература. 1982. № 3. С. 81 - 99.

191. Мельник В.И. Реализм Гончарова. Л.: Сов. писатель, 1985.

192. Мельник В.И. Народ в творчестве И.А. Гончарова: К постановке вопроса // Русская литература. 1987. № 2. С.49 - 62.

193. Мельник В.И. Художественные искания и этический идеал И.А. Гонча

194. И.А. Гончарова: Автореф. дисс. д-ра филол. наук. Д., 1989.

195. Мельник В.И. И.А. Гончаров в творческой. полемике с этикой позитивизма // Русская литература. 1990. № 1. С. 38 - 45.

196. Мельник В.И. Этический идеал Гончарова. Киев: Лыбидь, 1991.

197. Мельник В.И. О религиозности И.А. Гончарова // Русская литература. -1995. № 1.С. 203-212.

198. Мельник В.И., Мельник Т.В. И.А. Гончаров в контексте европейской литературы. -Ульяновск: УлГТУ, 1995.

199. Мельник В.И. Гончаров: духовные и литературные истоки. М.: МГУП, 2002.

200. Мещерякова И.Н. Художественно-эстетическая концепция И.А. Гончарова и ее воплощение в образной системе романов: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Тбилиси, 1990.

201. Мифы древних славян. Саратов: Надежда, 1993.

202. Молнар А. Поэтика романов И.А. Гончарова. Москва: Спутник +, 2004.

203. Москвин В.П. О типах и приемах создания речевой образности // Прямая и непрямая коммуникация. Саратов: Изд-во СГУ, 2003.

204. Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи: Тропы и фигуры. Терминологический словарь справочник. - М.: Едитори-ал УРСС, 2004.

205. Недзвецкий В.А. «Все так обыкновенно.» Концепция современности у И.А. Гончарова. -М.: Изд-во АН СССР, 1991. С.99 119.

206. Недзвецкий В.А. И.А. Гончаров романист и художник. - М.: Изд-во МГУ, 1992.

207. Недзвецкий В.А. Гончаров и русская философия любви // Русская литература. 1993. № 1. С.48-61.

208. Недзвецкий В.А. «Фрегат «Паллада» И.А. Гончарова как «географический роман» // И.А. Гончаров: Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск: Стрежень, 1994.-С. 124- 137.

209. Недзвецкий В.А. Романы И.А. Гончарова / Изд. 2-е. М.: Изд-во МГУ, 2000.

210. Недзвецкий В.А. Русский социально-универсальный роман XIX в. Становление и жанровая эволюция. -М.: Изд-во МГУ, 1997.

211. Неклюдов С.Ю. Структура и функция мифа // Мифы и мифология в современной России / Под ред. К. Аймермахера, Ф. Бомедорфа, Г. Бордю-кова. М.: АИРО - XX, 2000. С. 17 - 38.

212. Николаев А.Н. Художественная правда классического романа. Вступ. ст. -М.: Правда, 1980.

213. Николина Н.А. Филологический анализ текста. М.: Издательский центр «Академия», 2003. С. 197-206.

214. Никольский В.А. Человек и природа в стилях психологического реализма: С.Т. Аксаков и И.А. Гончаров // Природа и человек в русской литературе XIX века (50-60-е годы). Калинин, 1973.

215. Новиков JI.A. Художественный текст и его анализ. М.: Мысль, 2003.

216. Одинцов В.В. Художественный образ и стиль «Обломов». // Одинцов В.В. О языке художественной прозы: повествование и диалог. — М.: Наука, 1973. С. 51 -60.

217. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов / Под ред. чл.-корр. АН СССР Н.Ю. Шведовой. 18-е изд. -М.: Рус. яз., 1986.

218. Орнатская Т.И. «Обломок» ли Илья Ильич Обломов? (К истории интерпретации фамилии героя) // Русская литература. 1991. № 4. С. 229 -231.

219. Осмоловский О.Н. Этико-философские взгляды И.А. Гончарова. Концепция личности // Литература и время: Вопросы русского языка и литературы. Межвузовский сборник. Кишинев, 1987. С. 69 - 80.

220. Острогорский А.В. Этюды о русских писателях. Гончаров. М.: Сов. писатель, 1982.

221. Отрадин М.В. Проза И.А. Гончарова в литературном контексте. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1994.

222. Отрадин М.В. «Сон Обломова» как художественное целое (некоторые предварительные замечания) // Русская литература. 1992. № 1. С. 3. -18.

223. Отрадин М.В. Роман И.А. Гончарова «Обыкновенная история» // Русская литература. 1993. № 4. С. 35 - 66.

224. Павлович Н.В. Язык образов: Парадигмы образов в русском поэтическом языке. М.: Азбуковник, 2004.

225. Переверзев В.Ф. Творчество Гончарова // У истоков русского реализма. -М.: Сов. писатель, 1989. С.663 -751.

226. Переверзев В.Ф. К вопросу о монистическом понимании творчества Гончарова // Переверзев В.Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. М.: Сов. писатель, 1983. С. 382-405.

227. Пиксанов Н.К. Гончаров. М.: Советский писатель, 1983.

228. Пиксанов Н.К. Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории. -Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1968.

229. Покровский Н.А. И.А. Гончаров. Его жизнь и сочинения. М.: Правда, 1972.

230. Политыко Д.А. Роман И.А. Гончарова «Обрыв». Минск: Изд-во АН БССР, 1962.

231. Поляков М.Л. Вопросы поэтики и художественной семантики. М.: Сов. писатель, 1986.

232. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. -М.: Наука, 1975.

233. Постнов О.Г. Эстетика И.А. Гончарова. Новосибирск: Наука, 1997.

234. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976.

235. Потебня А.А. Слово и миф. М.: Правда, 1989.

236. Поэтика заглавий художественного произведения. Ульяновск: УГПИ, 1991.

237. Прокопенко З.Т. М.Е. Салтыков Щедрин и И.А. Гончаров в литературном процессе XIX века. - Воронеж, 1989.

238. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. Избранные статьи. М.: Наука, 1996.

239. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2002.

240. Пропп В.Я. Морфология сказки. Л.: «Академия», 1996.

241. Путилов Б.Н. Веселовский и проблемы фольклорного мотива // Наследие А. Веселовского: Исследования и материалы. СПб, 1992. С.80 - 92.

242. Пруцков Н.И. Мастерство Гончарова-романиста. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962.

243. Пырков И. Тема «света» в романе Гончарова «Обломов» // Волга. 2000. №4. С. 213-220.

244. Ремизов A.M. Огонь вещей. Сны и предсонье // Ремизов A.M. Огонь вещей. М.: Прогресс, 1989.

245. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. -М., 1997.

246. Румянцев Б.Г. Взаимодействие стилевых систем в рамках художественного целого (роман И.А. Гончарова «Обыкновенная история») // Типологические категории в анализе литературного произведения как целого. -Кемерово, 1983. С. 105 113.

247. Рыбасов А.П. И.А. Гончаров. М.: Худож. лит., 1962.

248. Роман И.А. Гончарова «Обломов» в русской критике: Сб. ст. / Сост. М.В. Отрадин. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991.

249. Салтыков- Щедрин М.Е. Уличная философия // Салтыков-Щедрин М.Е. Литературная критика: Составл., вступит, статья и коммент. Ю.В. Лебедева. М.: Современник, 1982. С. 227 - 259.

250. Сапожков С.В. И.А. Гончаров // Сапожков С.В. История русской литературы XIX века (1840 1860 годы). - М.: Владос, 2005. С. 440-468.

251. Сердюкова О.И. Гончаров романист: Учеб.- метод, пособие для студентов пед. ин-тов и учителей-словесников / Самар. гос. пед. ун-т. - Самара: Изд-во Самар. гос. пед. ун-та, 1994.

252. Славянская мифология: А-Я. -М.: Эллислак, 1995.

253. Смирнов И.П. Порождение интерпретации // Wiener Slavistisher Almanah. -Wien, 1985.

254. Смирнов И.П. Место «мифопоэтического» подхода к литературному произведению среди других толкований текста // Миф фольклор - литература. -JL: Наука, Ленинградское отделение, 1978. С. 186-203.

255. Соболевский А.И. Заметки о собственных именах в великорусских былинах // Живая старина. Вып. 2. СПб.: Б.И., 1890. С. 93 - 107.

256. Сомов В.П. Три повести три пародии (о ранней прозе И.А. Гончарова) // Учен. зап. Московского госпединститута. Т. 256. Часть 1. - 1967. С. 108- 127.

257. Сорокина В. Творчество Гончарова в западногерманской критике Обзор. // Вопросы литературы. 1990. № 9. С.251 - 257.

258. Старосельская Н.Д. Роман И.А. Гончарова «Обрыв». М.: Худож. лит., 1990.

259. Старыгина Н.Н. Тема красоты в романе И.А. Гончарова «Обрыв» // Старыгина Н.Н. Русская литература XIX-XX веков. Йошкар-Ола, 1995. С. 32-43.

260. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2001.

261. Страхов В.И. Психологический анализ творческого процесса И.А. Гончарова: Дисс. канд. филол. наук. М., 1956.

262. Страшкова O.K. Интертекстуальная парадигма модернистской «новой драмы» и «открытость» постмодернистского текста. Самара: Изд-во СГПУ, 2005. С. 452 - 456.

263. Суперанская А.В., Суслова А.Б. Современные русские фамилии. М.: ACT, 1981.

264. Таборисская Е.М. Пространственно-временные отношения в романе «Обломов» (О своеобразии реализма Гончарова) // Метод и мастерство. Выпуск 1. Русская литература. Вологда, 1970. С. 120 - 130.

265. Таборисская Е.М. а) О понятии «пространство героя» (На материале романа И.А. Гончарова «Обломов») // Известия Воронежск. пед. ин-та. Вып. 4. Воронеж, 1974. Т. 148. С. 43-64.

266. Таборисская Е.М. б) Анализ оппозиций как средство изучения авторского сознания /на материале романа И.А. Гончарова «Обломов». // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск: УГУ, 1974. С. 101 -117.

267. Тирген П. Обломов как человек обломок / К постановке проблемы «Гончаров и Шиллер» // Русская литература. - 1990. № 3. С. 18 - 34.

268. Тирген П. Халат Обломова// Ars philologiae: Профессору Аскольду Борисовичу Муратову ко дню шестидесятилетия / Под ред. П.Е. Бухаркина. -Спб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та. 1997. С. 134 146.

269. Тихомиров В.Н. Структура образа Райского в романе Гончарова «Обрыв» // Учен, записки Курск, пед. ин-та. Вып. 41. Курск, 1968. С. 15 -32.

270. Тихомиров В.Н. Своеобразие эмоционально-экспрессивной лексики в романе Гончарова «Обрыв» // Исследование языка художественного произведения. Куйбышев, 1976. С. 82 - 86.

271. Тихомиров В.Н. Об элементах жанра философского романа в художественной системе «Обыкновенной истории» И.А. Гончарова // Системность литературного процесса: Сборник. Днепропетровск, 1987. С. 43— 46.

272. Тодоров Цв. Поэтика // Структурализм: «за» и «против»: Сборник статей. -М.: Лепта, 1975.

273. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 1996.

274. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области ми-фопоэтического: Избранное. М.: Издательская группа «Прогресс» — «Культура», 1995.

275. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М.: Прогресс, 1983.

276. Тургенев И.С. Собр. соч.: В 12-ти т. Т.З. М.: Худож. лит., 1954.

277. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977.

278. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. М.: Сов. писатель, 1965;

279. Тынянов Ю.Н. Литературный факт // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История Литература. Кино. М.: Наука, 1977.

280. Уба Е.В. Поэтика имени в романной трилогии И.А. Гончарова («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»): Дисс. канд. филол. наук. — Ульяновск, 2005.

281. Унбегаун Б.-О. Русские фамилии: пер. с англ. / Общ. ред. Б.А. Успенского. М.: Прогресс, 1989.

282. Успенский Б.А. Семиотика искусства. -М.: Наука, 1995.

283. Успенский Б.А. История и семиотика. Избранные труды в 3-х т. Т.1. — М.: Наука, 1996.

284. Утевский Л.С. Жизнь Гончарова. М.: АГРАФ, 2000.

285. Фаворин В.К. О взаимодействии авторской речи и речи персонажей в языке трилогии Гончарова // Изв. АН СССР. сер. лит. и языка. Вып. 5. -М., 1950. Т.9. С. 351 -357.

286. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. Т.З. М.: Астрель, 1986- 1987.

287. Фаустов А.А. Об одном неявном способе авторского подключения к традиции: «Русалочий» миф в «Обрыве» Гончарова // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск: УГУ, 1993.

288. Федосюк Ю. Русские фамилии. Этимологический словарь. М.: Школа -Пресс, 1972.

289. ФЭС. Философский энциклопедический словарь / Гл. ред. Л.Ф. Ильичев и др. М.: Сов. энциклопедия, 2001.

290. Фразеологический словарь русского языка: Свыше 4000 словарных статей/ Л.А. Войнова, В.П. Жуков, А.И. Молотков, А.И. Федоров; Под ред. А.И. Молоткова. Изд. 4-е. - М.: Русский язык, 1986.

291. Фрейд 3. Толкование сновидений. СПб.: Искусство - СПб, 1999.

292. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Мысль, 1978.

293. Фридлендер Г.М. Русский реализм XIX века (Некоторые спорные проблемы и очередные задачи изучения) // Русская литература. 1973. № 3. С. 37-38.

294. Халациньска-Вертеляк X. Обломов Гончарова как герой периферии // И.А. Гончаров: Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И.А.Гончарова. Ульяновск: Стрежень, 1994. С. 186- 195.

295. Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М.: ТЕРРА, 1996.

296. Холкин В.И. Русский человек Обломов // Русская литература. 2000. №2. С. 26-63.

297. Zweig Stefan. Begeegnungen mit Buchern. Aufsatze und Einleitungen aus den Jahren 1902 1939. Herausgeben und mit einer Nachbemerkung versehen von Knut Beck. - Frankfort am Main, S. Fischer Verlag, 1983. S. 223 - 228.

298. Цейтлин А.Г. И.А. Гончаров. М.: Наука, 1950.

299. Чемена О. Этапы творческой истории романа И. Гончарова «Обрыв» // Русская литература. 1961. № 4. С. 195 - 209.

300. Чернейко JI.O. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. № 2. С. 19-23.

301. Чернец JI.B. О «поэтическом языке» И.А. Гончарова // Русская словесность. 1997. № 1. С. 21 - 28.

302. Чернухина И.Е. Элементы организации художественного прозаического текста. Воронеж, 1984.

303. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 -ти т. Т. 5. М.: Худож. лит., 1978.

304. Чичерин А.В. Гончаров // Чичерин А.В. Очерки по истории русского литературного стиля. М.: Худож. лит, 1977. С. 158 - 173.

305. Шкловский В.Б. О теории прозы. 1929 г. // Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Наука, 1963.

306. Шкловский В.Б. Искусство как прием // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Наука, 1997.

307. Щеблыкин И.П. Эволюция женских образов в романах И.А. Гончарова // И.А. Гончаров: Материалы Международной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск: Корпорациятехнологий продвижения, 2003. С. 171-178.

308. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Прогресс, 2001.

309. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной.»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М.: ТЕРРА; Книжная лавка-РТР, 1990.

310. Эткинд Е.Г. Разговоры глухих: «Обыкновенная история» И.А. Гончарова // Russian Philology and History: In Honour of professor Victor Levin. Jerusalem, 1992.

311. Эткинд Е.Г. Психопоэтика. «Внутренний человек» и внешняя речь. Статьи и исследования. СПБ.: Искусство - СПб, 2005.

312. Юдина Г.С. Функционально-смысловые типы речи как стилистико-синтаксическая основа романа И.А. Гончарова «Обломов»: Автореф. дисс. канд. филол. наук. JL: Изд-во ЛГУ, 1982.

313. ЮдинаМ.Б. «Пушкино-гоголевская» школа в романистике И.А.Гончарова: Автореф. дисс. канд. филол, наук. Тверь, 2003.

314. ЮнгК.-Г. Человек и его символы. М.: «Олимп»; ООО «Изд-во ACT -ЛТД», 1997.

315. Юнг К.-Г. Архетип и символ. М.: «Олимп»; ООО «Изд-во ACT - ЛТД», 1981.

316. Якобсон П.М. Психология художественного творчества. М.: Знание, 1971.