автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Парадигма времени немецкого и чеченского глагола

Полный текст автореферата диссертации по теме "Парадигма времени немецкого и чеченского глагола"

На правах рукописи 004619329

АРСАХАНОВА МАЛЮТХАН АБДУЛ-ХАДЖИЕВНА

ПАРАДИГМА ВРЕМЕНИ НЕМЕЦКОГО И ЧЕЧЕНСКОГО ГЛАГОЛА

Специальность 10.02.20 - сравнительно-историческое', типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

( Л

% О ЯНВ2011

Пятигорск-2010

004619329

Работа выполнена на кафедре немецкой филологии в ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель: Кандидат филологических наук,

профессор

Литвинов Виктор Петрович

Официальные оппоненты: Доктор филологических наук,

профессор

Аликаев Рашид Султанович

Защита состоится 19 января 2011г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.193.02 в ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» по адресу: 357532, г. Пятигорск, проспект Калинина, 9.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет».

Автореферат разослан 15 декабря 2010г.

Ученый секретарь

Доктор филологических наук, профессор

Овхадов Муса Рукманович

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Ивановский государственный университет»

диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования, как и других исследований проблем этого рода, определяется живым интересом современной лингвистической типологии к прояснению условий сравнимости двух языков (характерным свидетельством этому могут быть все материалы книги [Approaches to Language Typology 1995]), а также необходимостью дополнительного исследования временной системы чеченского языка.

Объектом исследования выступает категория глагольного времени. Предметом исследования является сопоставление языков, генетически неродственных, в части категории времени с учетом явлений, взаимодействующих с этой категорией. Во многих подобных случаях лингвист сталкивается с проблемой сопоставимости явлений. Категории общей грамматики могут служить достаточной понятийной основой для определения сравниваемых явлений, но они надежны только на общем уровне. Понятие «глагольного времени» одинаково применимо к немецкому и чеченскому языку, а его разложение на более детальные понятия ставит исследователей перед значительными трудностями. Например, одинаково ли применимо к обоим языкам понятие «относительного времени»? Могут ли термины общей грамматики: имперфект, футур, плюсквамперфект и т.д. иметь одинаковое значение применительно к этим двум языкам? Кроме того, состав понятий общей грамматики, даже на уровне морфологии, едва ли может считаться полным. В последние годы этот состав пополнился понятием эвиденциапьности, ср. [Evidentiality 1986; Эвиденциальность 2007]. Есть ли категория эвиденциальности в изучаемых языках? Вопросы такого рода делают зависимым получение результата от предварительной концептуальной проработки. При этом невозможно определить, какие именно понятия должны быть уточнены до того, как будут сделаны попытки сопоставления.

Цель настоящей работы - научное сравнение парадигм грамматического времени немецкого и чеченского языков, то есть итоговое представление данных об этих явлениях в виде полной и непротиворечивой системы контрастов.

Для достижения цели должны быть решены следующие

задачи:

1. Приведение терминологии грамматического времени к общему набору понятий для двух языков (например, как представить чеченские временные формы в выражениях, приемлемых для германиста и т.п.).

2. Описание системы немецкого времени в форме, пригодной

для сопоставления языков, с учётом разнообразия трактовок, существующих в исследованиях по немецкому языку.

3. Описание системы чеченского времени в форме, пригодной для сопоставления, также с учетом разнообразия трактовок в чеченских грамматиках.

4. Сопоставление временных форм и значений немецкого и чеченского языков.

Для решения поставленных задач использовался метод типологического сопоставления, который в данной работе следует принципам Ленинградской типологической группы, где центральной частью метода является анкетирование.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Наиболее общее отличие немецкого грамматического времени от чеченского заключается в том, что в немецкой системе разные категории совмещены в одной парадигме (таксиса и времени, времени и наклонения).

2. Чеченский язык имеет систему таксиса в виде нефинитных глагольных форм, совместимых с любым временным планом, одинаково используемых в разных временных планах. Немецкий таксис целесообразно называть просто относительным временем, поскольку он выражается финитными формами временной парадигмы.

3. Чеченское косвенное наклонение (условное, условно-сослагательное) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе, тогда как в немецком характер времени в двух наклонениях существенно различен.

4. Характерной особенностью чеченского языка является различение очевидных и неочевидных граммем, которые представляют собой особый случай эвиденциальности. В немецком языке эвиденциальность (ссылка на чужое свидетельство) может выражаться сочетаниями инфинитива с глаголами wollen и, sollen, но немецкий язык имеет, кроме того, специальную модальность косвенной речи (в системе коньюнктива).

5. Парадигма временных форм в чеченском языке является закрытой, а в немецком языке она является открытой, так как возможны дополнительные формы перфектного ряда.

Как принято в сравнительно-типологических исследованиях, в качестве материала берутся образцовые примеры употребления, содержащиеся в справочных (нормативных) грамматиках и словарях этих языков, а также проблематичные примеры из научной литературы. Кроме того, в настоящей работе учитываются материалы М.Ш. Дагирова [1988 и другие работы], который был первым лингвистом, сравнивавшим глагольные времена немецкого и

чеченского языков, и передал автору данной работы интерес к этой тематике. Лишь в отдельных случаях используются немецкие примеры из собственной коллекции автора диссертации. В совокупности подвергнуто анализу около 2000 примеров. Для уточнения некоторых тонкостей чеченского глагольного времени составлялись экспериментальные задания для предъявления информантам.

Теоретической базой послужили труды отечественных и зарубежных ученых Б. Комри, Г. Рейхенбаха, B.C. Храковского, P.O. Якобсона, из германистов - В.Г. Адмони, О.И. Москальской, Г. Хельбига, из кавказоведов - И.Ю. Алироева, Ю.Д. Дешериева, Н.Ф. Яковлева и др.

Научная новизна работы заключается в определении набора понятий общей грамматики, необходимых и достаточных для сопоставления немецкой и чеченской парадигм времени, в применении метода типологического анкетирования в версии Ленинградской типологической группы к контрастивному описанию парадигм времени, в включении материала чеченского языка в сферу типологического исследования категории времени, в определении явлений эвиденциальности, пока ещё недостаточно определённых как для чеченского, так и для немецкого языка, а также в представлении таблицы сходств и различий парадигмы времени в исследуемых языках.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что современные типологические приёмы проливают дополнительный свет на явления не только чеченского, но и хорошо изученного немецкого языка и открывают перспективу дальнейших сопоставительных исследований, в особенности - германо-романских языков с языками нахско-дагестанского ареала.

Практическая ценность работы состоит в том, что её результаты и методическое приёмы могут найти применение в разработке новых нормативно-грамматических материалов по немецкому (иностранному) и чеченскому (родному) языку в среднем и высшем образовании в Чеченской республике, а также использоваться как основа для программирования исследовательской работы студентов (выпускных квалификационных работ).

Основные положения и результаты диссертационного исследования прошли апробацию на научных конференциях в Чеченском государственном университете в 2009 и 2010 гг. а также обсуждались на кафедре немецкого языка Чеченского государственного университета и на кафедре немецкой филологии Пятигорского государственного лингвистического университета. Они отражены в 5 публикациях автора, две из них - в ведущих

рецензируемых научных изданиях по перечню ВАК РФ. Материалы внедряются в научно-исследовательскую практику в ГОУ ВПО «Чеченский государственный университет».

Композиционно диссертация состоит из введения, двух глав, выводов по главам, заключения и библиографического списка.

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются предмет, объект исследования, формулируются цель и задачи работы, описываются используемые методы анализа, характеризуется материал, раскрывается новизна, теоретическая, практическая значимость проводимого исследования, указываются положения, выносимые на защиту, сведения об апробации.

В первой главе проводится начальное сравнение временных парадигм немецкого и чеченского языков и приводится в конце типологическая анкета для двух исследуемых языков, подготавливающая вторую главу.

Во второй главе мы рассматриваем абсолютное и относительное время в немецком и чеченском языках, очевидные и неочевидные временные значения, время в косвенном наклонении.

В заключении подводятся основные итоги проделанной работе и делаются общие выводы с обоснованием положений, выносимых на защиту.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первая глава «Условия научного сравнения временных систем немецкого и чеченского языков» посвящена вопросу о составе парадигм времени и приведения их к такому представлению, чтобы было возможно их сопоставление в единой терминологии для двух языков.

Любое исследование и описание проводится с помощью определенных методов. Основным методом сравнительной типологии является сравнение. Методом сравнения в сравнительной типологии выявляются свойства языков, присущие исследуемым языкам в равной мере, определяются свойства языков, отличающие их друг от друга в полной мере или частично. Исследования категории времени в немецком языке имеют многовековую историю. С тех пор как существуют немецкие грамматики, категория времени каким-то образом обсуждалась, а в XX веке было издано много книг по этой тематике. Что касается категории времени чеченского языка, то у него история вопроса более короткая. Категория времени обсуждается в чеченских грамматиках, но специальные работы по грамматическому времени малочисленны. Таким образом, материал по языкам

оказывается неравновесным. Если немецкая категория времени описана много раз и многообразно, то чеченская категория времени мало и недостаточно. Здесь важно не попадать в зависимость от хорошо описанного немецкого языка, чтобы не переносить свойства немецкого языка на чеченский язык.

Большинство грамматистов говорят, как правило, о шести временных формах немецкого глагола: презенс, перфект, футур I, футур II, имперфект, плюсквамперфект, и распределяют временные формы на две группы, смотря по тому, передают ли они абсолютное или относительное временное значение. При этом имеются в виду формы индикатива.

Относительность времен в принципе может быть разнообразной (одновременность, предшествование,

последовательность). Но, согласно В.Г. Адмони, с грамматической точки зрения в немецком языке рассматривается только предшествование и даются примеры конструкций с перфектом, плюс -квамперфектом и футуром II. [Admoni 1960: 185].

В.Г. Адмони не говорит вообще об одновременности в настоящем, прошедшем, будущем, а также о последовательности в настоящем, прошедшем, будущем. В. Шмидт же в этой связи говорит об одновременности, предшествовании и последовательности, но не ставит вопрос, являются ли они значениями категориальными. Он говорит, что Präsens, Imperfekt, Perfekt и Futur I могут употребляться и как абсолютные, и как относительные, a Plusquamperfekt и Futur II -большей частью употребляются относительно [Schmidt 1967: 215], явно имея в виду только значение предшествования.

А по Г. Хельбигу и Й. Буше, шести грамматическим временам (Tempora) немецкой временной системы не соответствуют в линейном порядке шесть значений этих временных форм [Heibig, Buscha 1972: 121]. И дальше они уточняют, что Tempora у них - это временные формы, а не времена. Они имеют в виду, что у временных форм может быть большое количество временных значений. Приведем примеры из их грамматики [Heibig, Buscha 1972: 121]:

Jetzt bringt er das Buch.

Morgen bringt er das Buch.

Neulich bringt er das Buch. Во всех предложениях одна и та же временная форма презенс, хотя объективное время разное: в первом предложении - настоящее, во втором - будущее, в третьем - прошедшее. Не ставится вопрос об отличии выражаемого времени от временного значения, принадлежащего форме в составе парадигмы.

Другие авторитетные германисты (О.И. Москальская, В.

Флемиг, Е.И. Шендельс) также акцентируют отношение предшествования как собственно относительное и по традиции обсуждают множество значений каждой из временных форм.

Чеченская временная система в отличие от немецкой временной системы описана мало и недостаточна. Фактически по чеченской категории времени следует читать следующих авторов: П.К.Услар [1888], Н.Ф.Яковлев [1960], Р.И.Долакова [1961], Ю.Д.Дешериев [1967], Т.И.Дешериева [1979], М.Ш.Дагиров [1988; 2005], В.Ю. Гиреев [1988].

Чеченские временные формы образуются от трех разных основ; по Н.Ф.Яковлеву:

а) основа масдара (отглагольное существительное, обозначающее процесс действия; по П.К.Услару и Р.И.Долаковой, масдар является исходной формой глаголов, она же является основой инфинитива и совпадающих с ним форм повелительного наклонения):

ахар «пахать»

дийцар «рассказывать»;

б) основа прошедшего (совершенного) времени:

аьхна «вспахал»

дийцина «рассказал»;

в) основа настоящего времени:

оху «пашу»

дуьйцу «рассказываю».

В чеченском языке принято различать восемь временных форм. Н.Ф.Яковлев [1960] говорит о настоящем (дуьйцу), прошедшем несовершенном (дуьйцура), прошедшем совершенном (дийцина), недавнопрошедшем (дийци), прошедшем очевидном (дийцира), преждепрошедшем совершенном (дийцинера), будущем фактическом (дуьйцур ду) и будущем возможном (дуьйцур).

Мы попытались описать чеченские временные формы на основе детального морфемного анализа по методике, близкой к той, которую применил В.П. Литвинов [1988] к определению категорий глагола языка эве, и соотнести определения с терминологией, принятой в немецкой грамматике для немецких форм, так как именно в немецкой грамматической традиции термины близки к международному стандарту общей грамматики. Методика заключается в том, что вычленяются все грамматические форманты и их сочетания, возможные у чеченского глагола, и им подыскиваются терминологические определения, оправданные с точки зрения общей грамматики.

Обнаруживаются 8 простых флективных форм, из которых 4 используются как временные формы финитного глагола, но

комбинации разных аффиксов образуют дополнительные формы; например, комбинация основы настоящего на -у, -а с аффиксом -р дает будущее время. Кроме того, обнаруживаются аналитические формы с вспомогательным «предикатором», который в свою очередь сложно варьируется; так образуются сложное будущее «фактическое» (форма масдара на -р плюс предикатор) и сложное настоящее (форма деепричастия на -ш плюс предикатор, это формальный аналог английского прогрессива: Охуш ву ~ I am ploughing; в чеченском эта форма чаще употребляется со значением обыкновения, как нем. pflege zu + Inf).

Определение чеченских временных форм (левый столбец) можно соотнести с немецкими временными формами следующим образом:

настоящее время - презенс будущее простое - футур I будущее сложное («фактическое») - футур II прошедшее совершенное - перфект прошедшее несовершенное - претерит давнопрошедшее - плюсквамперфект

Сложное настоящее приходится определять как «прогрессив/узитатив» в терминах «Типологии итеративных конструкций» B.C. Храковского [1989].

Остаются недавнопрошедшее и прошедшее очевидное, которые мы рассматриваем как отдельную проблему и разбираем во второй главе.

Вторая глава «Типологическое сравнение временных систем немецкого и чеченского языка» посвящена вопросам, разрешение которых позволит получить окончательную картину сходств и контрастов двух систем. Сопоставление грамматических категорий типологически далеких языков целесообразно проводить с выделением основных проблемных фокусов, поскольку различия в деталях многообразны и представляются случайными.

Об абсолютном и относительном времени в чеченском языке пишут Т.И. Дешериева, Р.И. Долакова и В.Ю. Гиреев.

Т.И. Дешериева [Дешериева 1979] различает настоящее, преднастоящее, посленастоящее, настоящее одновременное, близкое настоящее, предпрошедшее, послепрошедшее, прошедшее одновременное, абсолютное прошедшее совершенное, будущее совершенное и несовершенное, предбудущее, послебудущее, близкое будущее, будущее одновременное.

Преднастоящее, предпрошедшее, предбудущее выражается у Т.И. Дешериевой причастно-деепричастной формой совершенного

вида (одна и та же форма), настоящее одновременное, прошедшее одновременное и будущее одновременное передается деепричастием несовершенного вида (одна и та же форма), и посленастояшее, послепрошедшее и послебудущее выражается производным местным падежом VII серии глагольного корня (одна и та же форма). Обращает на себя внимание одинаковое выражение относительных значений времени при любом их отношении к моменту речи. Не отдельная ли это категория?

Поскольку в немецких грамматиках с достаточным теоретическим основанием различаются абсолютные и относительные времена, а чеченская система от немецкой отличается, мы, с опорой на теорию времени Ганса Рейхенбаха, относим термины «относительные» и «абсолютные» только к значениям и спрашиваем об их возможном выражении в чеченском.

Теория грамматического времени, предложенная Гансом Рейхенбахом в [Reichenbach 1966: 287-298], является наиболее четкой и широко признанной у современных лингвистов. Помимо точки речи и точки события Г. Рейхенбах различает еще точку отсчета; каждое событие размещается во времени относительно некоторой точки отсчета. Если точка отсчета совпадает с моментом речи, мы говорим об абсолютных временах. Если же это какая-то другая точка, то необходимо говорить об относительных временах.

Когда в немецких грамматиках говорят о предшествовании и называют временные формы, выражающие предшествование, и в этом смысле к «абсолютным временам» относят презенс, претерит, футур I и частично перфект, к относительным - плюсквамперфект, футур II и частично перфект, очевидно, имеется в виду, что в немецком языке есть специализированные формы предшествования, а специализированных форм одновременности и следования нет. Однако, если мы принимаем схематизации Г. Рейхенбаха, то надо спрашивать, чем выражается предшествование, одновременность и следование в немецком языке. И при этом вопрос, поставленный таким образом, именно для немецкого языка все еще оказывается недостаточно точным, хотя вполне точным для чеченского. Уместнее спрашивать, чем в немецком языке выражается предшествование в настоящем, прошедшем и будущем, поскольку относительное время в индикативе надстроено над абсолютным.

Следует определять условия, при которых в немецком языке действует правило относительного времени. Традиционно называется выбор перфекта и плюсквамперфекта после союза nachdem (предшествование). Но правило относительного времени действует, например, для придаточных дополнительных после глаголов «видеть»

и «знать», и в этих случаях хорошо видно, что не форма, а именно значение абсолютного времени в главном предложении определяет выбор формы в придаточном. Сравним:

Ich sah, dass sie weinte (одновременность в прошедшем). Ich habe gesehen, dass sie weinte (одновременность в прошедшем).

Замена претерита на перфект в главном предложении не влияет на выбор формы в придаточном.

В семантическом плане необходимо различать грамматические значения, с одной стороны, и отношения между обсуждаемыми событиями в жизни, с другой. В грамматике В.Юнга [Jung, 1968: 232] предлагается пример:

Wenn er es euch gesagt hat, hat er es auch anderen mitgeteilt, как представляющий одновременность в прошедшем. Но, как нам известно, в сложных предложениях с придаточным условным (с союзом wenn) и в индикативе, и в конъюнктиве время употребляется абсолютно, а это значит, что в данном предложении перфектом выражено абсолютное прошедшее в обеих частях.

Одновременность в прошедшем выражается претеритом: Ich wusste, dass sie es machte. В настоящем и будущем она выражается презенсом:

Ich werde wissen, dass sie es macht. - одновременность в будущем.

В рамках принятой теории мы утверждаем: в немецком индикативе одновременность в настоящем выражается презенсом, одновременность в прошедшем - претеритом, одновременность в будущем - презенсом. Следование в прошедшем выражается кондиционалисом (Ich sah, dass sie gleich losweinen würde), а в настоящем и будущем футу ром:

Das Mädchen sagte, dass sie Anita heiße (hieße). (одновременность)

Das Mädchen sagte, dass sie vor kurzem ihr Abitur gemacht habe (hätte), (предшествование)

Sie sagte, dass sie als Dolmetscherin arbeiten werde (würde). (следование)

Karl sagt, dass er noch an seinem Diplom arbeite. (одновременность)

Er schreibt mir, seine Mutter habe in ihrer Jugend auf der Bühne gespielt, (предшествование)

Die Mutter sagte, dass wir baden würden, (следование) Если же в каком-то языке относительное время может выражаться причастно-деепричастными формами и никак не

выражаться в финитных формах, тогда правомерно говорить о чистом «таксисе», как категории, отдельной от категории «временной локализованное™» [Литвинов 2006: 144].

A.B. Бондарко рассматривает таксис как языковую категорию, характеризующую временные отношения между действиями [Бондарко 1990: 503]. А по P.O. Якобсону, который ввел понятие таксиса, относительное время является лишь одной из разновидностей категории таксиса [Якобсон 1972:101].

В чеченском правомерно говорить о чистом «таксисе», поскольку относительное время здесь выражается причастно-деепричастными формами, т.е. нефинитными глагольными формами в позициях, где в немецком был бы финитный глагол. Однако Т.И. Дешериева утверждает, что в чеченском языке есть относительное время. Но обращает на себя внимание одинаковое выражение всех пред-времен, всех после-времен и всех одновременных; сравним данные в следующих местах ее работы [Дешериева 1979: 120-121, 124125,128, 138, 140-141, 151, 152-153].

Мы видим, что, в отличие от немецкого языка, относительное время в чеченском не надстроено над абсолютным. Поэтому здесь мы предпочитаем говорить не об относительном времени, а о таксисе. Чеченский таксис выражается тремя разными способами:

• Предшествование выражается формой с аффиксом -на; в обстоятельственной позиции она - деепричастие, в атрибутивной -причастие, в предикативной - глагольная форма перфект:

Оха, болх бинчул т1аьхьа, cadolyp ду.

«После того как поработаем, мы отдохнем».

• Одновременность выражается деепричастием на -ш:

Мела мох хьокху говран кхес ловзуш.

«Дует легкий ветерок, лаская гриву лошади».

Тха ц!а дог/уш, дог/а дог/ура.

«Когда мы ехали домой, шел дождь».

• Следование выражается местным падежом (седьмой серии) глагольного корня, который, таким образом, употреблен как имя (масдар); эта форма на -лц/лца никогда не выступает в позиции финитного глагола:

Шен бехк баплалц, метта ца веара та.

«Он не успокоился до тех пор, пока его не обвинили».

О чеченском глаголе, в отличие от немецкого, можно спрашивать, чем выражается одновременность вообще или предшествование вообще, и это отличие принципиально. Уточним, что мы решаем нашу собственную проблему и никого не опровергаем. По сути дела относительное время в немецком языке может

и

рассматриваться как случай таксиса, а именно как таксис, совмещенный с категорией времени. Нельзя сказать, что A.B. Бондарко «неправ». По сути дела чеченские формы на -на, -ш, и -лц могут рассматриваться как относительное время, реализованное через формы вербоидов. Нельзя сказать, что Т.И. Дешериева «неправа».

Но употребление грамматических терминов может быть не только правильным или неправильным, но и уместным или неуместным. Для четкого определения различия временных систем немецкого и чеченского глагола при сопоставительном исследовании уместно говорить об «относительном времени» в немецком и о «таксисе» в чеченском. Кроме того, грамматическое время в немецком языке по разному представлено в системах индикатива и конъюнктива, в отличие от чеченского, в котором конъюнктив (условное, условно-сослагательное наклонение) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе.

Немецкий конъюнктив, как и индикатив, имеет временные формы и значения. Временная система конъюнктива содержит тот же самый набор временных форм, что и в индикативе, и еще дополнительно кондиционалис 1 и 2.

В немецком индикативе, как мы уже говорили выше, относительное время надстроено над абсолютным. В немецком же конъюнктиве есть две сферы употребления: сфера 1 с чисто абсолютным временем, область кондиционала, где используются только претеритальные формы с различением прошедшего и непрошедшего; сфера 2 с чисто относительным временем, область косвенной речи и нереального сравнения, где используется на выбор одна из пар форм для предшествования, одновременности, следования: для предшествования - перфект или плюсквамперфект, для одновременности презенс или претерит, для следования - футур I или кондиционалис.

Е.О. Шендельс [Schendels 1979], может быть, единственный автор, различающий такие сферы (Anwendungsbereiche), но у нее их четыре:

1. условное (только претеритальные формы для абсолютного времени):

Mit Karl im Tor hätten wir nicht verloren (условное).

2. оптатив (только презенс):

Es lebe unsere Heimat (оптатив).

3. нереальное сравнение (относительное время):

Er tat, als höre er nicht (нереальное сравнение).

4. косвенная речь (относительное время):

Das Mädchen sagte, dass sie Anita heiße (косвенная речь).

[Schendels: 90-95]

Очевидно, что первые два предложения имеют абсолютное, последние два относительное время. Принимая это во внимание, мы приняли трактовку В.П. Литвинова [2006] о двух сферах употребления для сложно-подчиненных предложений: указанные нами сфера 1 и сфера 2. Не следует при этом смешивать термины «сфера 1» и «сфера 2» с «конъюнктивом I и И» немецких грамматик, где имеются в виду просто презентные (I) и претеритальные (II) формы.

В чеченском языке в отличие от немецкого косвенное наклонение (условное, условно-сослагательное) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе. Показателем условного наклонения является аффикс -хь, который присоединяется к инфинитиву и переводится несли» (нем. «wenn»)\ ала - ала-хь «если скажет», axa - аха-хъ «если (вс)пашет» Ахь дийцахь, amina хир ду. «Если расскажешь, будет легко», т.е., настояще-будущее выражается с помощью -хь [Дешериев 1967: 202].

Прошедшее выражается присоединением аффикса -хь к форме прошедшего совершенного (перфекта): аьхна - аьхнехь «если вспахал». Ахьа дийцинехь, супа хуур ду. «Если ты рассказал, я узнаю». Будущее состоит из двух основ: формы будущего времени и предикатора:

axa - охур делахь «если вспашет» Хь о ловзур велахь, аравала (будущее). «Если будешь играть, выходи». Как мы видим, условное и условно-сослагательное наклонения связаны с настоящим, прошедшим совершенным (перфектом) и будущим изъявительного наклонения, т.е. имеют те же временные значения, что и в индикативе.

Присоединением временного показателя -ра образуется условно-сослагательное наклонение:

- настояще-будущее:

ахахь - ахахьа-ра «если бы пахал» хазахь - хазахьа-ра «если бы услышал» Цунна иза хазахьа-ра, дика хир дара. «Если бы он это услышал, было бы хорошо».

- прошедшее:

аьхнехь - аьхнехьа-ра «если бы (уже) вспахал» хезнехь - хезнехьа-ра «если бы (уже) услышал»

Мамина иза хезнехьара, цо суна дов дийр дара. «Если бы мама услышала это, она отругала бы меня». - будущее:

охур делахь - охур делахьа-ра «если бы вспахал» хезар делахь -хезар делахьа-ра «если бы услышал» Цо дуьйцур делахьара, ладуг!ур дара ас. «Если бы он рассказал, я послушал бы». Как мы видим, условное и условно-сослагательное наклонения связаны с настоящим, прошедшим совершенным (перфектом) и будущим изъявительного наклонения, т.е. имеют те же временные значения, что и в индикативе.

Очевидно, что нельзя сопоставлять немецкий конъюнктив как целое с чеченским условным наклонением как целым. Только одна сфера немецкого наклонения, которую условно можно назвать сослагательной модальностью (т.е. сюда не относятся косвенная речь, нереальные сравнительные с als ob), может сопоставляться с чеченскими условными наклонениями. Но чеченская сфера условных предложений только в своей условно-сослагательной части сопоставима с немецким конъюнктивом. Просто же условные предложения соответствуют немецкому индикативу в предложениях с союзом wenn:

Wenn es regnet, bleibe ich zu Hause.

Дог/а даг/а-хь, со ц1ахь luüp ву (условное в настоящее-будущем).

Sollte es regnen, würde ich zu Hause bleiben.

Дог1а даг/ахьа-ра, со ц1ахь luüp вара (сослагательное в настоящее-будущем).

Hatte es geregnet, wäre ich zu Hause geblieben.

Дог1а деънехьа-ра. со ц1ахь luüp вара (сослагательное в прошедшем).

Термин evidential закрепился в лингвистике после известной статьи P.O. Якобсона «Шифтеры, глагольные категории и русский глагол» 1957 г. [Якобсон 1972]. Эвиденциальностыо он называет глагольную категорию, учитывающую три факта: сообщаемый факт, факт сообщения и передаваемый факт. Р.О.Якобсон приводит пример болгарского языка, где есть форма эвиденциальности на -л, в данном случае имперцептива, т.е. чужого свидетельства.

В чеченском языке явление эвиденциальности представлено скромно: принято различать «очевидные» и «неочевидные» прошедшие времена.

В современной типологии объем понятия эвиденциальности все больше расширяется. Мы приняли термин В .П. Литвинова [1986]

«имперцептив» для «неочевидных» форм и вводим термин «перцегггив» для форм «очевидных».

В чеченском в отличие от языков, обычно рассматриваемых при обсуждении имперцептива, формы неочевидные (заглазные, имперцептивные) не сигнализируют чужое свидетельство, а просто допускают его возможность. И в чеченском языке нет специальных форм для выражения неочевидности, как, наоборот, в болгарском нет специальных форм для выражения очевидности. Перцептйв же в чеченском, как признаковая форма в оппозиции, сигнализирует о свидетеле (который не обязательно назван; он как бы совмещен с рассказчиком), то есть выражена точка зрения свидетеля как семантический признак грамматической формы. Введем термин «имплицированный свидетель»: человек говорит то, что он видел сам или имитирует, как будто он сам это видел. Мы можем говорить об «очевидности» действия, свидетелем которого является говорящий, в отличие от другой формы, когда говорящий свидетелем не был. И если оба действия прошедшие, оба несовершенные, тогда есть основание говорить, что одно «очевидное», другое «неочевидное».

В чеченском языке очевидные времена образуются с помощью суффиксов -ра, -ара, -ура, -upa: претерит перцептйв - с -ара, -ура', перфект перцептйв - с -ира\

хотт-ура «спрашивал», хаьтт-ира «спросил». Претерит перцептйв выражает действие или состояние, которое имело место до момента речи безотносительно к его пределу, представляет действие в его течении, указывает на длительность действия или на многократность:

Хаттарш до-ра дешархоша. «Вопросы задавали ученики (Я свидетель)». Перфект перцептйв выражает законченное действие, происшедшее до момента речи в присутствии говорящего:

Цо дукха туьйранаш дийц-ира сума.

«Он много сказок рассказал мне».

Мы провели следующий эксперимент. Взяли отрывок из чеченского романа Х.Д. Ошаева «Пламенные годы», выдержанный в очевидном времени (перфект перцептйв, претерит перцептйв), заменили прошедшие очевидные времена на прошедшее совершенное (с -на: хаьтти-на - «спросил»), и оказалось, что замена форм в эксперименте дает грамматически правильный текст, но без той импликации свидетеля, которая присутствовала в изначальном тексте. В данном случае просто излагается цепочка событий без указания на очевидность, актуальную для «свидетеля» протяженность действия.

Очевидные времена большей частью употребляются в чеченских повествовательных текстах, даже в сказаниях, лишь иногда в сопровождении неочевидных форм. Между тем ясно, что в этих случаях говорящий (рассказчик) свидетелем событий быть не мог. (Заметим, что в языках с маркированным имперцептивом, вроде болгарского, в сказаниях используются формы неочевидные).

В немецком языке эвиденциальность (а именно ссылка на чужое свидетельство) может выражаться сочетаниями с глаголами wollen и sollen, но в немецком языке есть еще специальная модальность косвенной речи (в системе конъюнктива).

Глагол sollen может быть выразителем чужого свидетельства: Sie soll schon seit längerer Zeit krank sein. Свидетель при этом исключен, и его речь не воспроизводится, т.е., это не «косвенная речь», хотя по смыслу здесь возможна замена на неопределенно-личное Man sagt, dass ...(Говорят, что он давно болеет).

Глагол wollen употребляется аналогичным образом, но при нем субъект свидетельства совмещен с субъектом «действия» и тоже отличен от субъекта речи.

Er will krank gewesen sein.

«Он говорит, что болел».

По X. Хаарману, необходимо отличать косвенную речь от ссылки на чужое свидетельство. Он считает, что между косвенным свидетельством (indirekte Erlebnisform) и косвенной речью есть существенное различие. Задача косвенной речи, по его утвреждению, состоит в том, чтобы передать вид и способ выражения другим человеком. Косвенное свидетельство, напротив, представляет сами факты как предмет выражения. Источник информации не важен [Haarmann 1970:23],

Однако немецкая косвенная речь, будучи действительно явлением другой природы, чем имперцептив, может рассматриваться как специальный случай эвиденциапьности, не имеющий аналога в чеченском языке. Как сказано выше, время в косвенной речи всегда относительное. Различаются:

1. одновременность (в любом временном плане):

Er sagt (hat gesagt, wird immer sagen), er sei/wäre krank.

2. предшествование

Er sagt (hat gesagt, wird immer sagen), er sei/wäre krank

gewesen.

3. следование

Er sagt (hat gesagt, wird immer sagen), er werde/würde dir helfen.

Аналогично функционируют относительные времена в нереальных сравнительных предложениях, но их, видимо, не надо

относить к эвиденциальности.

Итак, говоря о наклонении в чеченском языке, мы говорим об условном и условно-сослагательном наклонениях. В виде таблицы это будет выглядеть так:

НАКЛОНЕНИЕ / \

УСЛОВНОЕ УСЛОВНО-СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ

/ / \ / | \ настоящее прошедшее будущее настоящее прошедшее будущее

Очевидно, что нельзя сопоставлять немецкий конъюнктив как целое с чеченским условным как целым. Только одна сфера немецкого наклонения, которую можно назвать сослагательной модальностью (т.е. сюда не относятся косвенная речь и нереальные сравнительные с als ob) может сопоставляться с чеченскими условными наклонениями:

немецкий чеченский

Konjunktiv сослагательное наклонение

СФЕРА 1 - УСЛОВНО-СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ

СФЕРА 2 - —

Но чеченская сфера условных предложений только в своей условно-сослагательной части сопоставима с немецким конъюнктивом. Просто условные предложения соответствуют немецкому индикативу:

Wenn du nichts dagegen hast, treffen wir uns morgen. (индикатив)

Хьо реза велахь, кхана вовшахкхетар ду вай. (условное наклонение)

«Если ты ничего не имеешь против, мы встретимся завтра». Wenn du dich nicht ganz wohl fühlst, geh lieber zum Arzt. (индикатив)

Хьайн дика ца хетахь. лоъран míe alo. (условное)

«Если ты себя не очень хорошо чувствуешь, сходи лучше к

врачу».

Наше наблюдение над немецко-чеченскими контрастами в глагольной сфере позволяют обсуждать частные различия в свете более общего различия флективного и агглютинативного строя языка. Для флективных языков характерно совмещение разных категорий в одной парадигме; например, немецкая форма перфект всегда выступает как перфект индикатив или как перфект конъюнктив, и то же действительно для других временных форм. Только кондиционалис является вообще формой конъюнктива, но характерно, что эта форма

затягивается в сферу индикатива для выражения следования в прошедшем. (Ich sah, Jass es regnen würde). В чеченском языке, напротив, условные наклонения имеют независимый морфологический показатель -хь. Эта форма может ставиться в разных временах.

Мы видели, что все временные формы немецкого индикатива могут употребляться со значением относительного времени, и только плюсквамперфект употребляется как относительное время по преимуществу. В немецком глаголе нет отдельной парадигмы относительного времени. В чеченском же относительное время выражается специальными формами, которые мы определили как чистый таксис.

Чеченский язык имеет специальные парадигматические формы для эвиденциального значения очевидности, тогда как немецкий язык маркирует неочевидность с помощью форм, имеющих и другие значения.

В диссертации вся совокупность сходств и контрастов двух исследуемых языков представлена в виде сопоставительных таблиц. Общие выводы из работы перечислены во введении как «положения, выносимые на защиту».

Заключение

Проведенное исследование по сопоставлению двух языков, немецкого и чеченского, генетически неродственных, позволило решить проблему, заключенную в предмете нашего исследования.

В первой главе нами была составлена типологическая анкета для немецкого и чеченского языков, были выделены вопросы, требующие ответов. Что касается немецкого языка, здесь не возникало особых трудностей в ходе работы, так как в немецкой германистике имеется много литературы по нашей тематике. Напротив, по чеченскому языку специальных работ по категории времени очень мало.

Мы пытались в ходе работы не попадать в зависимость от хорошо описанного немецкого языка, чтобы не переносить свойства немецкого языка на чеченский.

После описания системы немецкого времени и системы чеченского времени и, сопоставив временные формы и значения двух языков, мы пришли к следующему:

1. В немецком языке правомерно говорить об абсолютных и относительных временных значениях. В немецком индикативе относительное время надстроено над абсолютным временем. В данном случае говорят не просто об одновременности, предшествовании и

следовании, а об одновременности в настоящем, прошедшем, будущем, предшествовании в настоящем, прошедшем и будущем и следовании в настоящем, прошедшем и будущем. В отличие от немецкого индикатива, о чеченском глаголе можно спрашивать, чем выражается одновременность вообще, предшествовании вообще и следовании вообще. В чеченском языке речь должна идти о чистом таксисе, «относительное время» выражено здесь причастно-деепричастными формами на -на, -ш, -пц. Предшествование выражается аффиксом -на, одновременность - деепричастием на -ш, следование - местным падежом глагольного корня, формой на -лц.

2. В чеченском языке есть очевидные прошедшие времена. Есть две специальные формы выражения очевидности: перфект перцептив и претерит перцептив. Перфект перцептив употребляется для передачи достигнутости предела действия, претерит перцептив -для передачи действия в протекании. Но обе формы имплицируют точку зрения свидетеля. В немецком же языке есть имперцептив (высказывание, основанное на чужом опыте и чужих свидетельствах): неочевидные формы составного сказуемого (sollen, wollen + Infinitiv) и модальность косвенной речи. Таким образом, в чеченском языке есть специальные очевидные формы, но нет неочевидных, а в немецком есть неочевидные формы, а очевидных нет.

3. Время в конъюнктиве в немецком языке отличается от времени в индикативе. В немецком конъюнктиве есть две сферы: сфера I и сфера II. Сфера 1 - это чисто абсолютное время, область кондиционала, где используются только претеритальные формы (претерит, плюсквамперфект, кондиционалис 1 и 2). Сфера II — это чисто относительное время, область косвенной речи и нереального сравнения. Здесь используется одна из пар форм для предшествования, одновременности и следования, где одна форма в паре презентная, другая претеритальная. В немецком конъюнктиве в отличие от индикатива относительное время не надстроено над абсолютным, а выступает либо как чисто абсолютное, либо как чисто относительное.

В чеченском же языке конъюнктив имеет те же временные значения, что и индикатив. Косвенное наклонение подразделяется на условное и условно-сослагательное. Формантом условного наклонения является суффикс -хь, который соответствует союзу «если» в русском и немецком. Условно-сослагательное наклонение соответствует русским предложениям с бы.

Нельзя сопоставлять немецкий конъюнктив как целое с чеченским условным. Сферу 1 можно сопоставить с условно-сослагательным наклонением в чеченском языке.

4. Чеченские временные формы представлены в выражениях,

приемлемых для германистов, следующим образом: настоящее - презенс будущее простое - футур I будущее сложное - футур И прошедшее совершенное - перфект прошедшее несовершенное - претерит давнопрошедшее - плюсквамперфект прошедшее очевидное совершенное - перфект перцептив прошедшее очевидное несовершенное - претерит перцептив сложное настоящее - прогрессии / узитатив На основании проведенного исследования мы посчитали нужным сделать выводы, которые во введении сформулированы как положения, выводимые на защиту.

Итак, мы утверждаем, что совмещение или несовмещение разных категорий в одной парадигме следует считать наиболее общим отличием немецкой и чеченской парадигм времени.

Всякий раз, как должен быть выражен таксис, в немецком языке он всегда привязан к временной отнесенности, т.е. в плане настоящего, прошедшего и будущего. Но, утверждая это, мы вынуждены добавить «в индикативе», поскольку в конъюнктиве этот принцип не действует. Другими словами, мы имеем дело с модальным комплексом, где в разных наклонениях однопорядковые формы не только имеют разнопорядковые значения, но это совмещение категории связано с другим совмещением: совмещением временной отнесенности и таксиса.

Чеченская система строится на различении показателей наклонения (формант -хь), временной отнесенности и таксиса. С этим мы связываем требование терминологического различения таксиса и относительного времени. Таксис может рассматриваться как отдельная от времени грамматическая категория, если он как в чеченском языке представлен независимой системой форм. Мы естественно считаем чеченский формант -хь показателем наклонения, потому что он является глагольным формантом, а не отдельным словом, как немецкое wenn. Немецкое nenn в сочетании с глаголом не может считаться аналитической формой условного наклонения не только потому, что представлено отдельным словом, но и потому, что глагол при нем может выступать в разном наклонении, как в индикативе, так и в конъюнктиве. Чеченское же условно-сослагательное наклонение отличается от простого условного формантом -ра (претерит), и это интересным образом коррелирует с известным фактом претеритального конъюнктива в германских языках.

Мы посчитали правильным ввести в теорию эвиденциальности дополнительное понятие перцептива для форм прошедшего времени, которые в чеченской грамматике принято называть «очевидными». Это позволило нам определить немецкую и чеченскую парадигмы в аспекте эвиденциальности как абсолютно различные, то есть не имеющие общих моментов соответствия.

Наше утверждение о том, что немецкая временная парадигма является открытой, основывается на убедительных аргументах В.И. Радченко и В.П. Литвинова, описавшими двойные перфектные образования в немецком языке.

Мы не обнаружили в чеченском языке (речи и тексте) потенциальных форм, усложняющих систему, представленную в чеченских грамматиках. Повторим, однако, что грамматический строй чеченского языка пока еще описан недостаточно.

Мы не можем пока утверждать, что охватили весь спектр вопросов по парадигме времени немецкого и в особенности чеченского глагола, требующие ответа. Категория времени в чеченском языке требует дальнейших исследований на большом материале. В ходе нашего исследования возникало много вопросов, решение которых выходило за рамки данной работы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях (по перечню ВАК РФ):

1. Типологическое сравнение временных систем немецкого и чеченского языков (Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. -Пятигорск, 2008. - Вып. 4. - с. 130-134 (0,5 п.л.).

2. Грамматическое время в немецком конъюнктиве [Текст] / М.А.-X. Арсаханова // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2009. - Вып. 3. - С. 111-114(0,5 п.л.).

Публикации в других изданиях:

3. Состав временных форм в парадигме чеченского глагола. Представление для германистов [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Вопросы германистики. - Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2005. -Вып. VII. - С. 4-9 (0,3 п.л.).

4. Относительное время в немецком языке и таксис в чеченском [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Вопросы германистики. - Пятигорск: Издательство ПГЛУ, 2007. - Вып. IX. - С.10-18 (0,3 пл.).

5. Очевидное и неочевидное прошедшее время в чеченских текстах [Текст] / М.А.-Х. Арсаханова // Caucasus Philologia. - Пятигорск: Изд. ПГЛУ, 2007. - Вып. 2(3). - С.116-122 (0,6 пл.).

Подписано в печать 13.12.2010. Формат 60x84 '/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл.печ.л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ 454.

ГОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» 357532, Ставропольский край, г. Пятигорск, пр. Калинина, 9 Отпечатано в центре информационных и образовательных технологий ПГЛУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Арсаханова, Малютхан Абдул-Хаджиевна

ВВЕДЕНИЕ.

0.1. Проблема, заключенная в предмете,исследования.

Ее актуальность.

0.2. Задачи исследования.

0.3. Материал и метод исследования.

0.4. Положения, выносимые на защиту.

0.5. Справка о чеченском языке.

0.6. Построение работы.

0.7. Список сокращений.

ГЛАВА 1. УСЛОВИЯ НАУЧНОГО СРАВНЕНИЯ

ВРЕМЕННЫХ СИСТЕМ НЕМЕЦКОГО И ЧЕЧЕНСКОГО ГЛАГОЛА.

1.1. История вопроса.

1.1.1. Немецкая временная система.

1.1.2. Чеченская временная система.

1.1.3. Исследование М.Ш. Дагирова (1988 г.).

1.2. Анкета для типологического сопоставления.

1.2.1. Метод анкетирования Ленинградской типологической группы.

1.2.2. Определение состава вопросов, на которые требуются ответы.

1.2.3. Анкета (список вопросов, на которые требуются ответы).

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА 2. ТИПОЛОГИЧЕСКОЕ СРАВНЕНИЕ ВРЕМЕННЫХ

СИСТЕМ НЕМЕЦКОГО И ЧЕЧЕНСКОГО ЯЗЫКОВ.

2.1. Абсолютные и относительные временные значения.

2.2. Очевидные и неочевидные временные значения.

2.3. Временные значения в косвенных наклонениях в их отличии от индикатива.

2.4. Сравнение парадигм.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Арсаханова, Малютхан Абдул-Хаджиевна

0.1. Проблема, заключенная в предмете исследования. Ее актуальность

В качестве предмета исследования принимается сопоставление языков, генетически неродственных. Во многих подобных случаях лингвист сталкивается с проблемой сопоставимости явлений. Категории общей грамматики могут служить достаточной понятийной основой для определения сравниваемых явлений, но они надежны только на общем уровне. Понятие «глагольного времени» одинаково применимо к немецкому и чеченскому языку, а его разложение на более детальные понятия ставит исследователей перед значительными трудностями. Например, одинаково ли применимо к обоим языкам понятие «относительного времени»? Могут ли термины общей грамматики: имперфект, футур(ум), плюсквамперфект и т.д. иметь одинаковое значение применительно к этим двум языкам? Кроме того, состав понятий общей грамматики, даже на уровне морфологии, едва ли может считаться полным. В последние годы этот состав пополнился понятием эвиденциальности [ср.: Evidentiality, 1986; Эвиденциальность, 2007]. Есть ли категория эвиденциальности в изучаемых языках? Вопросы такого рода делают зависимым получеs ние результата от предварительной концептуальной проработки. При этом невозможно определить, какие именно понятия должны быть уточнены до того, как будут сделаны попытки сопоставления.

Актуальность этого исследования, как и других исследований проблем этого рода, определяется живым интересом современной лингвистической типологии к прояснению условий сравнимости двух языков. Характерным свидетельством этому могут быть все материалы книги [Approaches, 1995].

0.2. Цель и задачи исследования

Общая цель работы — научное сравнение парадигм грамматического времени немецкого и чеченского языков, то есть итоговое представление данных об этих явлениях в виде полной и непротиворечивой системы контрастов. Для достижения цели должны быть решены юл едующие задачи:

1. Приведение терминологии грамматического времени к общему набору понятий для двух языков (например, как представить чеченские временные г ' формы в выражениях, приемлемых для германиста и т.п.).

2. Описание системы» немецкого времени в форме, пригодной!* для» сопоставления* языков, с учётом-разнообразия', трактовок, существующих в исследованиях по немецкому языку.

3. Описание системы чеченского времени» в форме,1 пригодной? для сопоставления; также'с учетом-разнообразия трактовок в чеченских грамматиках.

4: Сопоставление временных форм и значений немецкого и чеченского языков.

0.3. Материал, и метод исследования

Как принято в сравнительно-типологических исследованиях, в качестве материала берутся образцовые примеры употребления, содержащиеся, в справочных (нормативных) грамматиках и словарях этих языков, а также проблематичные примеры из научной^ литературы. Кроме того, в настоящей работе-учитываются материалы М.Ш. Дагирова, который был первым лингвистом, сравнивавшим глагольные времена немецкого и чеченского языков, и^ передал автору данной, работы интерес к этой тематике. Лишь в отдельных случаях используются немецкие примеры из собственной коллекции автора диссертации. Для уточнения, некоторых тонкостей чеченского глагольного времени составлялись экспериментальные задания для предъявления информантам. Опрос информантов используется для восполнения корпуса данных, т.е. в поддержку основного метода, а не как его часть.

В настоящее время, сопоставительное изучение языков, иногда уточняемое как «контрастивная лингвистика» [Ярцева, 1981], выделилось в отдельную область исследований [ср.: Методы, 1988]. После появления работ по «сравнительной типологии» [Гак, 1977; Халдояниди, 2001; Аракин, 2005] само содержание задачи сравнения усложнилось. Выяснилось, помимо прочего, что теоретически содержательное сравнение делается на фоне знания о том, какими бывают или могут быть человеческие языки вообще [Халдояниди, 2001:5]. Этот подход предвосхищен в типологической концепции И.А. Бодуэна де Куртене [Амирова и др., 1975: 490-491]: Вместе с типологическим знанием в сопоставительную лингвистику стали вовлекаться« методы современной ^типологии [ср.: ВЪпросы метода, 1984]

Метод типологического сопоставления в данной? работе следует принципам Ленинградской типологической группы, где центральной частью метода является анкетирование. На первом этапе работы- помощь» в составлении анкеты оказала доцент Н.Э. Мирзаханова (кафедра немецкой филологии ПГЛУ).

0.4. Положения, выносимые на защиту

На защиту выносятся следующие положения:

1. Наиболее общее отличие немецкого грамматического времени «от чеченского заключается в том, что в немецкой системе разные категории совмещены в одной парадигме (таксиса и времени, времени и наклонения);

2. Чеченский язык имеет систему таксиса в виде нефинитных глагольных форм, совместимых с любым временным планом, одинаково используемых в разных временных планах. Немецкий таксис целесообразно называть просто относительным временем, поскольку он выражается финитными-формами временной парадигмы.

3. Чеченское косвенное наклонение (условное, условно-сослагательное) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе, тогда как в немецком характер времени в двух наклонениях существенно различен.

4. Характерной особенностью чеченского языка является различение очевидных и неочевидных граммем, которые представляют собой особый случай эвиденциальности. В немецком языке эвиденциальность (ссылка на чужое свидетельство) может выражаться сочетаниями инфинитива с глаголами wollen и sollen, но немецкий язык имеет, кроме того, специальную модальность косвенной речи (в системе коньюнктива).

5. Парадигма временных форм-в чеченском языке является? закрытой, а в немецком языке она является^ открытой, так как возможны^ дополнительные формы перфектного ряда.

0.5; Справка очеченскойморфологии*

По определению И.Ю. Алироева [2001: 42], чеченский язык можно'отнести к агглютинативным* языкам, обладающим, некоторой долей флективно-сти, по другому параметру — к синтетическим: с элементами аналитизма - (о чем свидетельствует использование послелогов ¡и вспомогательных глаголов). Преобладание агглютинации в синтетической» морфологии чеченского^языка объясняет некоторые отличия в парадигматике времени от немецкого флективного (флективно-аналитического) языка. Сообщаем минимально необходимые данные по морфологии^существительного и глагола и по синтаксису.

Существительные в чеченском языке распределяются по шести грамматическим классам, показатели (они нередко различны у форм» единственного1 и множественного числа) которых отражаются в согласуемых частях речи — прилагательных, глаголах и др. Например: к1ант ву «сын есть» - мн.ч.: к1ентий бу «сыновья есть»; зуда ю — мн.ч.: зударий бу — «женщина есть — женщины есть».

Существительные множественного числа образуются с помощью формантов -ш, -w, а также -аш, -ауш, -рчий, -рший, например: кор «окно» — кораш «окна», хи «вода, река» - xuui «воды, реки», седа «звезда» - седарчий «звезды», г^аца «сито» — цеций, ворда «подвода» — ворданаш «подводы». Встречаются существительные, которые употребляются только в единственном числе (малх «солнце», mío «сметана») или только во множественном числе (йов-харш «кашель», куъзганаш «очки»).

Первый и второй классы семантически дифференцированы достаточно четко: они включают соответственно названия лиц мужского и женского пола (в - муж. р., й - жен. р.). Остальные классы семантически не обособляются. Семантические основания, по которым происходит классное распределение, довольно противоречивы и непоследовательны.

Следует подчеркнуть, что категория грамматического класса реализует-сяшишь при согласовании определяемого с определением и подлежащего или (в эргативной конструкции)1 прямого дополнения со сказуемым. При этом, показатель, грамматического1 класса, к которому относится данное* имя^ существительное, включается в8 морфологический, состав* сравнительно небольшой* части глаголов; качественных прилагательных, числительных, местоимений и причастных форм.

В глаголе показатели именного класса варьируются по согласованию, но не изменяются при замене временных форм [Тимаев; 1983: 174 и сл.], поэтому в наших чеченских примерах в главных частях работы классные показатели в подстрочнике не получают специального обозначениям

Система склонения чеченского- языка насчитывает восемь падежей: именительный, родительный, дательный, эргативный, творительный, вещественный, местный, сравнительный. Однако информация о падежах в чеченских грамматиках далека от совершенства. То, что Н.Ф. Яковлев [1960] назвал «именительно-винительным», это, конечно, не «именительный», хотя большинство чеченских грамматистов так его называет. Для эргативных языков принято первый (непризнаковый) падеж называть «основным» (лат. вариант «абсолютов»).

Падежи чеченского существительного весьма своеобразны по составу и употреблению, и их обозначения в справочной литературе кажутся случайными. Поскольку они не относятся к объекту нашего исследования, мы условно принимаем их названия в работах Т.И. и Ю.Д. Дешериевых и И.Ю. Алироева, хотя при такой условности переводы примеров во многих случаях могут показаться странными [см.: Дешериев, 1967, Дешериева, 1979, Алироев, 2001].

Формой именительного падежа служит чистая основа имени существительного

Бер доълху. ребенок: ИМ:ЕД плакать: ПРЕЗ «Ребенок плачет».

Родительный падеж имеет форманты: -ан, -ен, -ин, -ун: ден «отца», аързун «орла»:

1илманан белхалочун оха сии до.

Научный работник:РОД:ЕД мы:ЭРГ:ЕД уважатыПРЕЗ «Мы уважаем научного работника».

Существительные, стоящие в родительном падеже, выступают в предложении в роли определения: нускалан ваша «невесты брат».

Дательный падеж с формантами -на, -ана выступает в роли косвенного дополнения, а также в роли подлежащего при глаголах чувственного восприятия: нанна «матери», к1антана «сыну».

Эргативный падеж имеет форманты -а, -о, -с: К1анта журнал доыиу. мальчик: ЭРГ:ЕД журнал:ИМ читать: ПРЕЗ «Мальчик читает журнал». Ио1ас шли олу. девочка:ЭРГ:ЕД песня:ИМ петь:ПРЕЗ «Девочка поет песню».

Имена существительные в эргативном падеже выступают в роли подлежащего при переходных глаголах.

Творительный падеж имеет формант -ца и выступает в предложении в качестве косвенного дополнения: тракторца «трактором», дагарца «топором»:

Латта оху тракторца. земля:ИМ пахать:ПРЕЗ трактор:ТВОР:ЕД «Землю пашут трактором».

Дечиг докюсу дагарца. дрова:ИМ:ЕД колоть:ПРЕЗ топор:ТВОР:ЕД «Дрова колят топором». \

Вещественный падеж характеризуется формантом -х. Вещественный падеж — форма приглагольного обстоятельства места, обозначающего вещество, в котором находится предмет (одушевленный или неодушевленный): Говр хих елира.

Лошадь: ИМ:ЕД река:ВЕЩ переходить: ПРЕТ «Лошадь перепша реку». Ненссх къахетара цунна. мать:ВЕЩ жалеть:ПРЕТ он:ДАТ «Он жалел мать».

Существительное в вещественном падеже выступает в предложении в роли косвенного дополнения.

Местный падеж имеет форманты -а, -е, -га. Местный падеж - форма приглагольного косвенного дополнения, обозначающего лицо или предмет, к которому направлено движение и отвечающего на вопросы: к кому?, к чему? куда?:

К1анта дега элира.

Мальчик: ЭРГ: ЕД отец: МЕСТ сказать: ПРЕТ «Мальчик сказал отцу».

Доттаг1чуънга дуьйцура цо шадерг. друг:МЕСТ:ЕД рассказывать:ПРЕТ он:ЭРГ:ЕД все:ИМ «Он рассказывал все другу».

Существительное, стоящее в местном падеже, выступает в предложении в качестве обстоятельства места. Может быть, в чеченской грамматике точнее были бы термины «направительный падеж» и «обстоятельство направления», но мы не принимаем терминологических изменений в тех частях грамматики, которые не относятся прямо к нашей теме.

Сравнительный падеж имеет форманты -л, -ла, -та: ненал «как мать»:

Йо1 дег1ана немал ю. дочыИМ рост:ДАТ:ИМ мать:СРАВ:ЕД естыПРЕЗ «Дочь ростом с мать».

Вешел кхошо йокюса ю иза. брат:СРАВ :ЕД три год:ИМ старший есть:ПРЕЗ она:ИМ «Она старше брата на три года».

Сравнительный падеж - форма принаречного косвенного дополнения, обозначающего-совокупность лиц или одноименных предметов, из> которой« выделяется лицо или предмет, превосходящий по величине или иному признаку или качеству другие элементы этой совокупности [Алироев, 2001: 53]:

Глагол в, чеченском языке — хорошо развитая в морфологическом отношении часть «речи.

Глаголу свойственны категории времени, наклонения; вида и грамматического класса. Именно по классу, а не по лицу производится согласование глагола-сказуемого с именным членом (подлежащим или дополнением в «именительном» падеже). .Кроме того, некоторые' глаголы имеют различные основыв единственном и множественном» числах, а «также - в зависимости от единичности, или множественности субъекта или прямого объекта.

Типичным видом глагольных основ в чеченском языке являются односложные, представляющие собой открытый слог, и.двусложные основы с открытым вторым слогом. Односложные основы в современном чеченском языке встречаются в значительном количестве и имеют определенные правила изменения по наклонениям и временам. В чеченском языке глаголы делятся на переходные и непереходные. С переходными глаголами образуется эр-гативная конструкция предложения.

Значительная часть чеченских глаголов по грамматическим классам не изменяется. Грамматические формы классных глаголов принимают в свою структуру в виде префикса показатель грамматического класса того имени, с которым они согласуются:

К1ант школера ц1а вог1у. мальчик: ИМ: ЕД школа: МЕСТ дом:е идти: МУЖ: ПРЕЗ

Мальчик возвращается домой из школы».

Йо1 школера ц 1а йог1у. девочка: ИМ: ЕД идти: ЖЕН: ПРЕЗ

Девочка возвращается домой из школы».

Здесь в сказуемых, выраженных непереходным глаголом §2рг1у и й-ог1у, префикс в - показатель грамматического класса подлежащего к1ант «мальчик», а префикс й — показатель грамматического класса подлежащего йо1 «девочка».

Среди неличных форм глагола отметим деепричастие настоящего и прошедшего времени. Деепричастие настоящего времени с формантом -ш используется как обстоятельство, но также в составе аналитической формы настоящего времени. Например: Дара книга йоъшуш ву. «Дара книгу читает».

Деепричастие прошедшего времени с формантом -на используется как обстоятельство, но в позиции финитного глагола как временная форма прошедшего совершенного, и она же может выступать определением при существительном, то есть соответствовать причастию немецкого и русского языков. Например:

Латта аъхна, йог1у трактор. доел. «Землю вспахав, идет трактор». аъхна латта «вспаханная земля» латта аъхна трактор «землю вспахавший трактор» Тракторо латта аъхна. «Трактор землю вспахал».

Масдар, или отглагольное имя, образуется от инфинитива и маркируется формантом -р: малар — «питье». Эта форма используется при образовании аналитического будущего: молур ду - «буду пить».

Синтаксический строй чеченского языка характеризуется в целом как эргативный с противопоставлением абсолютной, эргативной и некоторых других конструкций простого предложения.

Простое предложение является центральной синтаксической единицей, которое, в отличие от высказываний, обладает таким признаком, как следование определенному образцу.

Структура простого предложения отличается наличием разных конструкций: 1) непереходные предложения: абсолютная конструкция: Студент институте воъду.

I «Студент идет в институт»; общая интранзитивная: Сан ваша оцу ц1а чохъ вехаш ву. «Мой брат в этом доме живет»;

2) переходные предложения: эргативная конструкция:

Дас книга ло гиен к1антана.

Отец дает книгу своему сыну»; общая транзитивная:

Дара книга йоьшуш ву.

Дара книгу читает» и др.

Нет строгого обязательного правила расстановки слов в предложении. Обычный порядок слов в предложении: подлежащее в начале предложения, а сказуемое — в конце.

Чеченские примеры в нашей работе приводятся иначе, чем немецкие. Немецкий язык не должен составлять для типолога проблем, а чеченский язык известен меньше. Поэтому чеченские примеры в отличие от немецких примеров даются с переводами, во многих случаях они даются с поморфем-ной нотацией. В нотации мы следуем рекомендации В.А. Плунгяна [2003: 330-333].

0.6. Построение работы

Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка. Во введении мы говорим о проблемах предмета исследования, актуальности, задачах, материале и методах исследования, а также дается справка о чеченском языке. В первой главе обсуждаются предпосылки сравнения временных систем немецкого и чеченского языков и приводится в конце типологическая анкета для двух исследуемых языков. Во второй главе мы рассматриваем абсолютное и относительное время в немецком и чеченском языках, очевидные и неочевидные временные значения, время в косвенном наклонении. В заключении подводим итоги проделанной работе.

0.7. Список сокращений, приводимых в подстрочниках, используемых в примерах

ВЕЩ - вещественный падеж

ДАТ - дательный падеж

ДЕЕПР — деепричастие

Д.ОПТ - дезидеративный оптатив

ЕД — единственное число

ЖЕН - женский род

ИМ - именительный падеж

ИМП - императив

МЕСТ — местный падеж .

МН — множественное число

МУЖ - мужской род

ПРЕЗ - презенс

ПРЕТ — претерит

ПЕРФ — перфект

ПЕРФ-КОНЪ — перфект конъюнктив ПЛЮСКВ - плюсквамперфект П.ОПТ - перформативный оптатив

ПРЕЗ.КОНЪ — презенс конъюнктив

ПРИЧ - причастие

ПРОШ.ОЧ - прошедшее очевидное

РОД - родительный падеж

СРАВ - сравнительный падеж

ТВОР - творительный падеж

ФУТ - футурум

ЭКСКЛ - эксклюзив

ЭРГ — эргативный падеж

Заключение научной работыдиссертация на тему "Парадигма времени немецкого и чеченского глагола"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2

1:. Наиболее общее отличие; немецкого грамматического времени от чеченского заключается в том, что в немецкой системе разные категории совмещены в одной парадигме (таксиса и времени, времени и наклонения).

2. Чеченский язык имеет систему таксиса в виде нефинитных глагольных форм, совместимых с любым временным; планом; одинаково использует мых; в разных временных планах. Немецкий таксис целесообразно; называть просто относительным временем, поскольку он выражается финитными формами временной парадигмы. ,

3: Чеченское косвенное наклонение (условное, условно-сослагательное) имеет временные различия того же рода, что и в индикативе, тогда как в немецком языке характер времени в двух наклонениях существенно различен.

4. Характерной; особенностью; чеченского языка-является различение очевидных; и неочевидных граммем, которые представляют собой особый случай эвиденциальности. В немецком языке эвиденциальность (ссылка на чужое свидетельство); может выражаться сочетаниями с глаголами wollen и sollen, но немецкий язык; имеет, кроме того; специальную модальность косвенной речи (в системе конъюнктива).

5. Парадигма -временных форм в чеченском языке является закрытой, а в немецком языке она является открытой, так как возможны дополнительные формы перфектного ряда.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование по сопоставлению двух языков, немецкого и чеченского, генетически, неродственных, позволило решить проблему, заключенную в предмете нашего исследования:

В первой главе нами была составлена типологическая анкета для немецкого и- чеченского языков, были выделены вопросы, требующие ответов.

Чтогкасается немецкого языка; здесь не возникало особых трудностей в ходе « работы, так. как в^ немецкой германистике имеется, много литературы по нашей тематике. Напротив; по чеченскому языку специальных работ подкатегории времени очень мало:

Мы пытались в ходе работы не попадать в зависимость от хорошо описанного! немецкого языка; чтобы не переносить .свойства,немецкого языка- на-чеченский.

После описания системы немецкого* времени* и системы« чеченского» времени и, сопоставив временные формы и значения двух языков; мы пришли к следующему:

1. В1 немецком языке правомерно говорить об абсолютных и относительных временных значениях. В немецком индикативе относительное время надстроено над абсолютным временем. Выданном случае говорят не просто об одновременности, предшествовании и следовании, а об одновременности в настоящем, прошедшем, будущем; предшествовании в настоящем, прошедшем и будущем и следовании в настоящем, прошедшем и будущем. В отличие от немецкого индикатива, о чеченском глаголе можно спрашивать, чем выражается одновременность вообще, предшествовании вообще и следовании вообще. В чеченском языке речь должна идти о чистом таксисе, «относительное время» выражено здесь причастно-деепричастными формами на -на, -ги, -лц. Предшествование выражается аффиксом -на, одновременность — деепричастием на -ш, следование — местным падежом глагольного корня, формой на -лц.

2. В чеченском языке есть очевидные прошедшие времена. Есть две специальные формы выражения очевидности: перфект перцептив и претерит перцептив. Перфект перцептив употребляется для передачи достигнутое™ предела действия, претерит перцептив — для передачи действия в протекании. Но обе формы имплицируют точку зрения, свидетеля. В немецком же языке есть имперцептив (высказывание, основанное на чужом опыте и чужих свидетельствах): неочевидные формы составного сказуемого (sollen, wollen + Infinitiv) и модальность косвенной речи. Таким образом, в чеченском языке есть, специальные очевидные формы, но нет неочевидных, а в немецком есть неочевидные формы, а очевидных нет.

3. Время в конъюнктиве в немецком языке отличается от времени в индикативе. В немецком конъюнктиве есть две сферы: сфера I и сфера II: Сфера I - это чисто абсолютное время, область кондиционала, где используются только претеритальные формы (претерит, плюсквамперфект, кондиционалис 1 и 2). Сфера II -это чисто относительное время, область косвенной речи и нереального сравнения. Здесь используется одна из пар форм для предшествования, одновременности и следования, где одна: форма в паре презентная, другая претеритальная. В немецком конъюнктиве в отличие от индикатива; относительное время не надстроено над абсолютным, а выступает либо как чисто абсолютное, либо как чисто относительное.

В чеченском же языке конъюнктив имеет те же временные значения, что ш индикатив. Косвенное наклонение подразделяется на условное и условно-сослагательное. Формантом условного наклонения является суффикс -хь, который соответствует союзу «если» в русском и немецком. Условно-сослагательное наклонение соответствует русским предложениям с бы.

Нельзя сопоставлять немецкий конъюнктив как целое с чеченским условным. Сферу 1 можно сопоставить с условно-сослагательным наклонением в чеченском языке.

4. Чеченские временные формы представлены в выражениях, приемлемых для германистов, следующим образом: настоящее - презенс будущее простое — футур I будущее сложное — футур II прошедшее совершенное — перфект прошедшее несовершенное - претерит давнопрошедшее — плюсквамперфект прошедшее очевидное совершенное - перфект перцептив прошедшее очевидное несовершенное — претерит перцептив сложное настоящее — прогрессив/узитатив.

На основании проведенного исследования мы посчитали нужным сделать выводы, которые во введении-сформулированы как положения; выводимые на защиту.

Итак, мы утверждаем, что совмещение или несовмещение разных категорий в одной парадигме следует считать наиболее общим отличием немецкой и чеченской парадигм времени.

Всякий раз, как должен быть выражен таксис, в немецком языке он всегда привязан к временной отнесенности, т.е. в плане настоящего, прошедшего и будущего. Но, утверждая это, мы вынуждены добавить «в индикативе», поскольку в конъюнктиве этот принцип не действует. Другими словами, мы имеем дело с модальным комплексом, где в разных наклонениях однопоряд-ковые формы не только имеют разнопорядковые значения, но это совмещение категории связано с другим совмещением: совмещением временной отнесенности и таксиса.

Чеченская система строится на различении показателей наклонения (формант -хь), временной отнесенности и таксиса. С этим мы связываем требование терминологического различения таксиса и относительного времени. Таксис может рассматриваться как отдельная от времени грамматическая категория, если он как в чеченском языке представлен независимой системой форм. Мы естественно считаем чеченский формант -хь показателем наклонения, потому что он является глагольным формантом, а не отдельным словом, как немецкое wenn. Немецкое wenn в сочетании с глаголом не может считаться аналитической формой условного наклонения не только потому, что представлено отдельным словом, но и потому, что глагол при нем может выступать^ разном наклонении, как в .индикативе, так и в конъюнктиве. Чеченское же- условно-сослагательное' наклонение отличается от простого ^ условного формантом* -ра (претерит),. и это интересным- образом* коррелирует с известным фактомшретеритального конъюнктива в германских языках.

Мы посчитали правильным* ввести в теорию эвиденциальности дополнительное понятие перцептива» для* форм» прошедшего времени, которые в чеченской! грамматике принято называть «очевидными». Это позволило нам определить, немецкую и чеченскую.парадигмы в аспекте эвиденциальности как абсолютно различные; то есть не имеющие общих моментов соответствия.

Наше утверждение о том, что немецкая! временная парадигма'является, открытой, основывается на. убедительных аргументах В.И. Радченко. и

В.П.Литвинова, описавшими.двойные перфектные образования»в немецком^ языке.

Мы не обнаружили в чеченском языке (речи'и »тексте) потенциальных* форм, усложняющих систему, представленную в чеченских грамматиках. Повторим, однако, что грамматический строй чеченского языка пока еще описан недостаточно.

Мы «не можем пока утверждать, что охватили весь спектр вопросов* по парадигме времени немецкого и в особенности чеченского глагола, требующие ответа. Категория времени в чеченском языке требует дальнейших исследований на большом материале. В ходе нашего исследования возникало много вопросов, решение которых выходило за рамки данной работы.

Список научной литературыАрсаханова, Малютхан Абдул-Хаджиевна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Абрамов, Б.А. Теоретическая грамматика немецкого языка Текст. / Б.А. Абрамов. М.: Владос, 1999. - 382 с.

2. Адмони, В.Г. Синтаксис современного немецкого языка Текст. / В.Г. Ад-мони. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1973. - 366 с.

3. Акимова, Т.Г. Типы многократного действия в английском языке Текст. / Т.Г. Акимова // Типология итеративных конструкций / отв. редактор B.C. Храковский; Институт языкознания АН СССР. — Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1989.— С. 161-170.

4. Алироев, И.Ю. Язык, история и культура вайнахов Текст. / И.Ю. Алиро-ев. — Грозный: Книга, 1990. — 368 с.

5. Алироев, И.Ю. Чеченский язык Текст. / И.Ю. Алироев. М.: Academia, 2001.-152 с.

6. Амирова, Т.А., Ольховиков, Б.А., Рождественский, Ю.В; Очерки по истории лингвистики Текст. / Т.А. Амирова, Б.А. Ольховиков, Ю.В. Рождественский. М.: Наука, 1975. - 560 с.

7. Аракин, В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков: Текст.: учебное пособие / В.Д. Аракин / под ред. М.Д. Резцовой. 3-е изд. - М.: ФИЗМАТЛИТ, 2005. - 232 с.

8. Балин, Б.М. Немецкий аспектологический контекст в сопоставлении с английским Текст. / Б.М. Балин. Калинин: Изд-во Калининского ГУ, 1969.-432 с.

9. Белова, В.Ф. К вопросу о методе описания языков в сравнительной типологии, ориентированной на обучение Текст. / В.Ф. Белова // Вопросы метода в сравнительно-типологическом исследовании языков. — Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1984. С. 36-48.

10. Ю.Бодуэн де Куртенэ, И.А. О смешанном характере всех языков Текст. // И.А. Бодуэн де Куртенэ // Избранные труды по общему языкознанию. -М., 1963.-Т. 1.-С. 371-372.

11. Бондарко, A.B. Таксис Текст. / A.B. Бондарко // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 503-504.

12. Бондарко, A.B. и др.. Таксис [Текст] / A.B. Бондарко // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализо-ванность. Таксис. — Л.: Наука, 1987. С. 234-319.

13. Бородина;, А.И1 Категория-таксиса в немецком языке в. сопоставлении с категорией таксиса в английском языке Текст.: дис. . канд. филол. наук / А.И. Бородина. Харьков, 1973. - 200 с.

14. Бунина, И.К. История* глагольных времен в болгарском языке. Времена индикатива Текст. / И.К. Бунина. Mi: Наука, 1970: - 300 с.

15. Веденькова, М.С. Система времен современного немецкого языка (парадигматика). Спецкурс по теоретической, грамматике Текст. / М.С. Ве-денькова: — Днепропетровск: Изд-во Днепропетровского гос. ун-та, 1977. -55 с.

16. Веденькова, М.С. Употребление временных форм глагола по коммуникативным регистрам Текст. / М.С. Веденькова. Киев: Vyssa Skola, 1981. — 94 с.

17. Вопросы метода« в сравнительно-типологическом исследовании языков Текст. / В.П. Литвинов [и др.]. Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1984. -183 с.

18. Гак, В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков Текст. / В.Г. Гак. М.: Просвещение, 1977. - 300 с.

19. Гиреев, В.Ю. Временные и фазовые формы глагола чеченского языка Текст. / В.Ю. Гиреев // Проблемы глагола вайнахских языков. Грозный: Изд-во ЧИТУ, 1988. - 72 с.

20. Дагиров, М.Ш. Структурные особенности обстоятельств времени в чеченском и немецком языках Текст. / М.Ш. Дагиров. — Грозный, 1981. — 22 с.

21. Дагиров, М.Ш. Немецкий претерит в качестве функционально-семантического эквивалента' чеченской формы прошедшего несовершенного времени Текст. / М.Ш. Дагиров,// Контрастивная и функциональная« грамматика. Калинин: Изд-во КГУ, 1985. - С. 20-28.

22. Дагиров, М.Ш., Межъязыковые трансформации как следствие идеоэтни-ческих особенностей-языков Текст." / М.Ш. Дагиров-// Роль русского языка в» жизни народов, Северного Кавказа и развитие их литературных языков: Грозный, 1985.-С. 15-21.

23. Дагиров, М.Ш; Немецкий перфект и плюсквамперфект в качестве функциональных эквивалентов чеченской формы» прошедшего несовершенного времени Текст. / М:Ш. Дагиров» // Контрастивная» и< функциональная грамматика. Калинин: Изд-во КГУ, 1987. - С. 35-41.

24. Дагиров, М.Ш. Способы выражения временной соотнесенности действий в чеченском и немецком языках Текст. / М.Ш. Дагиров // Материалы докладов конференции ЧГУ по итогам научно-исследовательских работ за 1988-1989 учебный год. Грозный, 1989. - С. 28-31.

25. Дагиров, М.Ш. Немецкий таксис и временная соотнесенность действий'в чеченском языке Текст. / М'.Ш. Дагиров 7/ Вузовская наука народному хозяйству: материалы» региональной научно-практической конференции. — Грозный: Изд-во ЧТУ, 2002'. - С. 292-293.

26. Дагиров, М.Ш. Некоторые средства выражения временной соотнесенности действий (на примерах немецких и чеченских текстов) Текст. / М.Ш. Дагиров // Материалы региональной научно-практической конференции Чеченского гос. ун-та. Грозный, 2003; - С. 13-23.

27. Дагиров, М.Ш. Некоторые проблемы сопоставительного изучения«чеченского и немецкого языков Текст. / М.Ш. Дагиров // Материалы научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава Чеченского гос. пед. ин-та. Грозный, 2004. - С. 32-44.

28. Дагиров, М;Ш. Некоторые вопросы сопоставительного изучения чеченского и немецкого языков Текст. / М.Ш. Шагиров // Вопросы общей и чеченской филологии: межвузовский сборник научных трудов. Грозный, 2005.-С. 33-44.

29. Дагиров, М.Ш. Сопоставительный анализ аспектуально-темпоральных отношений в чеченском и немецком языках Текст.: монография / М.Ш. Дагиров. Грозный: Изд-во ЧГУ, 2005. — 30 с.

30. Дагиров, М.Ш. Некоторые вопросы адекватности перевода при контра-стивном изучении разноструктурных языков Текст. / М.Ш. Дагиров //

31. Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе: межвузовский сборник научных трудов / отв. ред. А.Г. Пастухов. Орел: ОГИИК, полиграф. фирма «Картуш», 2006. — Вып. 3. - С. 275-280.

32. Дагиров, М.Ш. Типологический анализ временной соотнесенности действий в.разноструктурных языках Текст. / М.'Ш. Дагиров // Вестник ЧТУ. — Грозный, 2007. С. 15-25.

33. Дагиров, М.1Ш К вопросу о категории^ вида и аспектуальности в языке Текст. / М.Ш. Дагиров // Вестник Чеченского гос. ун-та. Грозный, 2007. -Вып. 2.-С. 100-105.

34. Демина; Е.И. Пересказывательные формы в современном болгарском, литературном языке Текст. / Е.И.' Демина // Вопросы грамматики болгарского литературного языка. -М.: Наука, 1959. С. 313-378;

35. Дешериев, Ю.Д. Современный чеченский'литературный язык. Фонетика Текст. / Ю.Д. Дешериев. Грозный, 1960. - 411. - 122 с.

36. Дешериев, Ю.Д. Нахские языки Текст. / Ю.Д. Дешериев // Языки народов СССР. — М.: Наука, 1967. — Т. 4: Иберийско-кавказские языки. — С. 184-190.

37. Дешериев, Ю.Д. Чеченский язык Текст. / Ю.Д. Дешериев^/ Языки'народов-СССР. М.: Наука, 1967. — Т. 4: Иберийско-кавказские языки. — С. 190-209.

38. Дешериева, Т.И. Исследование видо-временной системы в нахских языках Текст. / Т.И. Дешериева. М.: Наука, 1979. - 271 с.

39. Джамбулатова, М. Некоторые фонетико-грамматические параллели и контрасты в литературных немецком, чеченском и ингушском языках Текст. / М. Джамбулатова // Вопросы филологии: сборник статей преподавателей ЧГПИ. — Грозный, 1970. Вып. 16. - С. 86-113.

40. Добру шина, Н.В. Семантическая зона оптатива в нахско-дагестанских языках Текст. / Н.В. Добрушина // Вопросы языкознания. М., 2009. -№5.-С. 48-75.

41. Каксин, А.Д. Модальность и эвиденциальность как семантико-грамма-тические категории Текст. / А.Д. Каксин // Вестник ПГЛУ. — Пятигорск, 2009:-№2.-С. 163-166.

42. Карасев, О.В. О-необходимых онтологических допущениях в сопоставительно-типологических исследованиях в лингвистике Текст. / О.В. Кара-сев // Вопросы метода в сравнительно-типологическом исследовании языков. Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1984. - С. 26-35.

43. Кибардина, С.М. Выражение множественности» ситуаций в немецком языке Текст. / С.М. Кибардина // Типология! итеративных конструкций / Институт языкознания АН СССР; отв. редактор B.C. Храковский. — Л.: Наука, Ленинградское отд., 1989. С. 170-178.

44. Козинцева, Н:В. Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) Текст. / Н.В. Козинцева // Вопросы языкознания. -М., 1994. — №3. С. 92-104.

45. Кормушин, И.В. Система времен глагола в алтайских языках Текст. / И.В; Кормушин. М.: Наука, 1984. - 86 с.

46. Литвинов, В.П. Периферия категории времени в немецком языке Текст. / В.П. Литвинов // Проблемы семантического синтаксиса. Ставрополь: СГПИ, 1978.-С. 33-41.

47. Литвинов,В.П.Кпроблеме «быть»/«иметь» в трактовке НШ'. Халдояниди Текст. / В-II. Литвинов // Семантико-синтаксическая организация предложения и текста. — Грозный: Изд-во, 1981. — С. 108-117.

48. Литвинов, ВЛ; Относительное время в грамматике Текст. / В.П. Литвинов // Университетские чтения 2006. - Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2006. - Ч. III. - С. 144-149.

49. Литвинов, В.П., Орехова, С.А. Подсистема sollen/wollen в системе немецких модальных глаголов Текст. / В.П. Литвинов, С.А. Орехова // Вопросы германистики: юбилейный выпуск научных трудов.- Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2006. Вып. VII. - С. 74-84.

50. Методы сопоставительного изучения языков. Текст. / В.Н. Ярцева [и др.].; ред. В;Н. Ярцева М.: Наука, 1988. - 96 е.

51. Михайлова, В1П. Реализация категории эвиденциальности в немецком ирусском языках Текст. / В.П. Михайлова // Вестник ПГЛУ. — 2009. № 2. С. 171-177.

52. Москальская,О.И; Грамматика текста. Текст. / О.И. Москальская. М.: Высшая школа, 1981. — 183 с.

53. Недялков, В:П: Заметки^ по- типологии' рефлексивных деагентивных конструкций Текст. / В.П. Недялков.// Проблемы теории грамматического залога. Л., 1978. - С. 28-37.

54. Новое в зарубежной лингвистике. Контрастивная!лингвистика: Переводы Текст.6/ сост. В.П; Нёрознак; общ. ред. и вступ. ст. В.Г. Гака. Mi: Прогресс, 1989.-440 с.

55. Плунгян; В.А. Общая морфология: введение в проблематику Текст. / В.А. Плунгян. М.': Едиториал, 2003; - 384 с.

56. Правикова, Л:В. Эпистемические и культурологические1 основания эви-денциальности в судебном дискурсе Текст. / Л.В. Правикова// Вестник ПГЛУ. Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2001. - С.67-73.

57. Радченко, В.И. Текстограмматическое объяснение двойного перфектиро-вания в немецком языке Текст. / В.И. Радченко // Структура и семантика сверхфразовых единиц в германских языках. Пятигорск: Изд-во ПГПИ-ИЯ, 1983.-С. 65-73.

58. Радченко, В.И. Двойные перфектные образования в немецком языке Текст.: дис. . канд. филол. наук/В.И. Радченко. Пятигорск, 1988.

59. Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии Текст. / Э. Сепир. -М.: Издательская группа «Прогресс» «Универс», 1993. 656 с.

60. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис Текст. / ред. A.B. Бондарко [и др.]. Л.: Наука, 1987.-349 с.

61. Теория функциональной^ грамматики. Темпоральность. Модальность. Текст. / ред. A.B. Бондарко [и др.]. Л.: Наука, 1990. - 263 с.

62. Тимаев, А.Д.,Категория грамматических классов в нахских языках Текст. / А.Д. Тимаев. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1983. - 196 с.

63. Типология каузативных конструкций; Морфологический каузатив. Текст. / отв. ред. A.A. Холодович. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1969.-312 с.

64. Типология итеративных конструкций! Текст. / отв. ред. B.C. Храковский. Л.: Наука, 1984. - 312 с.

65. Типология результативных конструкций' (результатив, статив, пассив, перфект) Текст. / отв. ред. В.П. Недялков. Л.: Наука, 1983. - 263 с.

66. Услар, П.К. Чеченский язык Текст. / П.К. Услар // Этнография Кавказа. Языкознание. — Тифлис, 1888.

67. Фридман, Л;Г. Грамматические проблемы лингвистики текста Текст. / Л.Г. Фридман. Ростов: Изд-во Ростовского ун-та, 1984. - 136 с.

68. Халдояниди, Н.Л; Метод выявления однопорядковых лексико-семанти-ческих явлений в разных языках Текст. / Н.Л. Халдояниди // Вопросы метода в сравнительно-типологическом исследовании языков. Пятигорск: Изд-во ПГПИИЯ, 1984. - С. 98-106.

69. Халдояниди, Н.Л. Сравнительная типология русского, немецкого и английского языков Текст.: учебное пособие / Н.Л. Халдояниди. — Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2001.-153 с.

70. Храковский, B.C. Семантические типы множества ситуаций и их естественная классификация Текст. / B.C. Храковский // Типология итеративных конструкций Л.: Наука, 1977. - С.5-53.

71. Якобсон, P.O. Круговорот лингвистических терминов Текст. / P.O. Якобсон // Фонетика. Фонология. Грамматика. К семидесятилетию A.A. Реформатского. М.: Наука, 1971. - С. 384-387.

72. Якобсон, P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол Текст. / P.O. Якобсон // Принципы типологического анализа языков различного строя. -М.: Наука, 1972. С. 5-112.

73. Якобсон, P.O. О структуре русского глагола Текст. / P.O. Якобсон // Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. - С. 210-221.

74. Яковлев,Н.Ф. Морфология чеченского языка Текст. / Н.Ф.Яковлев. -Грозный: Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1960. — 240 с.

75. Ярцева, В.Н. Контрастивная грамматика Текст. / В.Н. Ярцева. — М.: Наука, 1981.-111 с.

76. Admoni, W. Der deutsche Sprachbau. Theoretische Grammatik der deutschen

77. Sprache Text. / W. Admoni. JL: Просвещение, 1960. - 264 S.

78. Approaches to Language Typology Text. / ed. by M. Shibatani and Th. Bynon. Oxford: Clarendon Press, 1995. - XII + 381 pp.

79. Barnes, J. Evidentials in the. Tuyuca Verb Text. / J.Barnes // International Journal,of American Linguistics 1984. - Vol. 50, № 3. - P. 255-271.

80. Chafe, W. Evidentiality in.English Conversation and Academic, Writing Text. / W. Chafe // Evidentiality: the Linguistic Coding of Epistemology / ed. by W. Chafe-anda. Nichols. Norwood (NY): Ablex, 1986. - P. 261-272.

81. Comrie, B. Tense Text. / B. Comrie. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.-X + 139 p.

82. Comrie, В., Smith, N. Lingua1 Descriptive Studies: Questionnaire Text. / Bi Comrie,N. Smith//Lingua.-1977.-Vol. 42, № l.-p. 1-17.

83. Curme, G.O. A Grammar of the German Language Revised, and Enlarged Text. / G.O. Curme. — New York and London: The MacMillan Company, 1922. 623» p.

84. Dahl; Osten. From questionnaires to parallel corpora in typology Text. / Osten Dahl // Sprachtypologie und Universalienforschung, 60. Berlin, 2007. -P. 172-181.

85. Dahl; Osten. Tense and Aspect Systems Text. / Osten Dahl. Berlin: Blackwell, 1985.-P. 198-206.

86. Dagirov, M.Scli. Zur kontrastiven Erforschung des Tschetschenischen und des Deutschen Text. / M.Sch. Dagirov // Deutsch-russische Germanistik. — Moskau, 2008. S. 183-192.

87. Der grosse DUDEN. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache Text. -JL: Учебно-педагогическое изд-во, 1962. — 699 S.

88. DUDEN. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache Text. 6. Aufl. -. Mannheim; Leipzig; Wien; Zürich: Dudenverlag, 1998. — 912 S.

89. Eisenberg, P. Grundriss der deutschen Grammatik Text. / P. Eisenberg. — 3. Aufl. Stuttgart: Metzler-Verlag, 2006. - 573 S.

90. Erben, O. Abriss der deutschen- Grammatik. Neunte unveränderte Auflage

91. Text. / J. Erben. Berlin: Akademie Verlag, 1966. - 316 S.

92. Eroms, H.W. Die doppelten Perfekt- und Plusquamperfektformen im Deutschen Text. / H.W. Eroms // Studia lingüistica et philologica. Festschrift für Klaus Matzel, Heidelberg: Carl Winter. 1984. - S. 343-351.

93. Evidentiality: the Linguistic Coding of Epistemology. Norwood (NY): Ablex, 1986.

94. Flämig, W. Zum Konjunktiv in der deutschen Sprache der Gegenwart. Inhalte* und Gebrauchsweisen Text. / W. Flämig. — Berlin: Akademie-Verlag, 1962. — 2. Aufl.-188 S.

95. Geniusiene, E. The Typology of Reflexives Text. / E. Geniusiené // Empirical Approaches to Language Typology 2. — Berlin: Mouton de Gruyter, 1987. -XX.-435 p.

96. Grundzüge einer deutshen Grammatik Text. / Von einem Autorenkollektiv unter der Leitung von K.E. Heidolph [u.a.]. — Berlin: Akademie-Verlag, 1981. 1028 S.

97. Haarmann, H. Die indirekte Erlebnisform als grammatische Kategorie. Eine eurasische-Isoglosse Text. / H: Haarmann // Veröffentlichungen der Societas Uralo-Altaica 2. Wiesbaden: Harrasowitz, 1970: - 92 S.

98. Hamburger,K. Das epische Präteritum Text. / K.Hamburger // Deutsche Vierteljahresschrift. Stuttgart: Kohlhammer, 1956. - Bd. 27. (uht. no: Moc-KanBCKaa, 1981:114-115).

99. Hamburger, K. Die Logik der Dichtung Text. / K. Hamburger. Stuttgart: Kohlhammer, 1956.

100. Heibig, G., Buscha, J. Deutsche Grammatik. Ein Handbuch für den

101. Ausländerunterricht Text. / G.Helbig und J.Buscha. — Leipzig: VEB Verlag Enzyklopädie, 1972. 629 S.

102. Jorgensen, P. German Grammar III Text. / P. Jorgensen. New York (engl. Übersetzung von Tysk Grammatik III, Kopenhagen, ,1964), 1966.

103. Jung; W. Grammatik der deutschen Sprache Text. / W. Jung. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1966. - 518 S.

104. Litvinov,V.P. Die doppelte Perfektstreckung im Deutschen Text. / V.P. Litvinov // Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und. Kommunikationsforschung. — 1969. — Jg. 22, H. 1. — S. 16-24.

105. Litvinow, W.P^ Der Modus Relativus baltischer Sprachen aus typologischer Sicht Text. / W.P.' Litvinow // Baltistica. Vilnius, 1989.- - XXV (2). -S. 149-155.

106. Litvinov, V.P! Questionnaire for a Typology of double Perfect Constructions Text. / V.P.4 Litvinov // Creative Innovations & Innovative Creations. PSLU Bulletin. Пятигорск: Изд-во ПРЛУ, 2009. - №1. - P. 32-38.

107. Litvinov, V.P., Nedjalkov, V.P." Resultativkonsruktionen im Deutschen: Text. / V.P. Litvinov, V.P: Nedjalkov. Tübingen: Gunter Narr Verlag, 1988. - 231 S. / Studien zur deutschen Grammatik 34.

108. Litvinov, V.P., Radcenko, V.J. Doppelte Perfektbildungen kr der deutschen Literatursprache Text. / V.P. Litvinov, V.l. Radcenko. Tübingen: Stauffenburg-Verlag, 1998. - 239 S. / Studien zur deutschen Grammatik 55.

109. MoskaIskaja, O.I. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache Text. /

110. Moskalskaja. M.: Hochschule, 1975. - 280-S.

111. Mushin, I. Evidentiality and epistemological stance: narrative telling Text. /

112. Mushin. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2001.-240 p.

113. Nedjalkov, V.P., Jaxontov, S.Je. The Typology of Resultative Constructions Text. / V.P. Nedjalkov, S.Je. Jaxontov // Typology of Resultative Constructions / ed. by V.P. Nedjalkov. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 1988.-P. 3-62.

114. Nedjalkov, V.P., Litvinov, V.P. The: St. Petersburg/Leningrad Typology Group Text. / V.P. Nedjalkov, V.P. Litvinov // Approaches to Language Typology / ed. by M. Shibatani and Th. Bynon. Oxford: Clarendon Press, 1995. -P. 215-263.

115. Reichenbacli, H. Elements of Symbolic Logic. Paperback edition Text. / H. Eeichenbach. -New York::MacMillan,1966: 426p:

116. Schendels, E.l. Deutsche Grammatik Text. / E.I. Schendels. 3-е изд.испр. - M.: Высшая школа, 1979. — 416 p;

117. Schmidt; W.< Grundfragen der deutschen; Grammatik Text. / W. Schmidt: -Berlih::Völkundi Wissen;. 1967 323 S.

118. Sineretschansky, R.I. Grammatik der deutschen Sprache Text. / R.I. Smeretschansky. — Kiew:. Ilauptverlag der Verlagsvereinigung "Vysca skola", 1981.-312 S.

119. Thieroff, R. Das finite Verb ; im Deutschen (Tempus Modus - Distanz) Text. / Rt Thieroff. — Tübingen: Narr, 1992. — XII + 316 S.

120. Thieroffi Ri The subjunctive mood^ in German- and in the Germanic languages Text. / R. Thieroff // Focus on Germanic Typology / cd. by W. Abraham; Studia; Typologica 6: STUF Beihefte: Berlin: Akademie Verlag, 2004.1. P.»:31:5r359i

121. Typology of Resultative Constructions Text. / ed. by V.P. Nedjalkov. -Amsterdam/Phildelphia: John Benjamins Publ. Co., 1988. XIX + 573 p.

122. Weinrich; H. Tempus. Besprochene und erzählte Welt Text. / H. Weinrich. -4. Auflage. Stuttgart: Kohlhammer, 1985 - 428 S.

123. Wunderlich, D; Tempus und Zeitreferenz im Deutschen Text. / D. Wunderlich. -München: Hueber, 1970.-358 S.

124. Zifonun u.a., Hg. Grammatik der deutschen Sprache Text.: in 3 Bänden / G. Zifonun, L. Hoffmann, B. Strecker (Hg.). — Berlin, New York: Walter de Gruyter, 1997.-2569 S.

125. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ПРИМЕРОВ

126. Арсанукаев, А.М., Туркаев, Х.В., Рашидов, Ш.Р. Чеченская литература для 11 класса Текст. / А.М. Арсанукаев, Х.В. Туркаев, Ш.Р. Рашидов. — Грозный: Книга, 1992. 288 с.

127. Ошаев, X. Пламенные годы Текст. / X. Ошаев. Грозный: Книжное издательство, 1988. - 608 с.

128. Чеченские сказки Текст. / отв. ред. Р.Х. Плиева; на» чеченском языке. — Грозный: Грозненский рабочий, 1990] — 95 с.

129. Чеченский фольклор Текст. / составл., предисл. и коммент. Ш. Джамбе-кова. Грозный: Чечено-ингушское издательство - полиграфическое объединение «Книга», 1991. — 592 с.

130. Бексултанов, М. Гулйина-проза. 1-ра том. Я хьан тухур ю буьйсанна хьан не1.Дийцарш Текст. / М. Бексултанов. Соьлжа-г1ала: ДОШ, 2004. -736 а.

131. Arnau, F. Heroin AG Text. / F. Arnau. Berlin; 1970.' - S. 109.

132. Bartsch, R. Der Mann, der über den Hügel steigt Text. / R. Bartsch. Berlin: Das neue Berlin, 1975. - S.227.

133. Mielke, T. Gilgamesch, König von Uruk Text. / T. Mielke. Reinbek bei Hamburg, 1993.-S. 480.

134. Thürk, H. Der Gaukler Text. / H. Thürk. Berlin: Das Neue Berlin, 1979. -S. 177.

135. O.Wittgenstein, L. Philosophische Untersuchungen Text. / L.Wittgenstein. -Frankfurt/M.: Suhrkamp, 1971.-S. 181.ll.Wohmann, G. Hamster, Hamster Text. // Nachrichtensperre / G.Wohmann // Ausgewählte Erzählungen, 1957-1977. Berlin, 1978. - S. 207.