автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Периферия античного мира в период кризиса III в. н. э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Периферия античного мира в период кризиса III в. н. э."

На правах рукописи

МИЛЯЕВА ЮЛИЯ ВАЛЕРИЕВНА

ПЕРИФЕРИЯ АНТИЧНОГО МИРА В ПЕРИОД КРИЗИСА Ш В. Н. Э, (НА ПРИМЕРЕ АНТИЧНЫХ ГОСУДАРСТВ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ)

Специальность 07,00.03 — всеобщая история (история древнего мира)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Тула - 2006

Работа выполнена на кафедре истории древнего мира и средних веков Тульского государственного педагогического университета имени Л. Н. Толстого.

Научный руководитель:

доктор исторических наук,

профессор

В. Г.Зубарев

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук,

профессор

£. А. Молев;

кандидат исторических наук Г. А. Ломтадзе

Ведущая организация:

Белгородский государственный . университет

Защита состоится 26 декабря 2006 г. в 13 часов на заседании диссертационного совета КМ 212.270.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук при Тульском государственном педагогическом университете имени Л.Н, Толстого по адресу: г, Тула, ул. Менделеевская, д. 7, ауд. 37.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тульского государственного педагогического университета имени Л. Н. Толстого.

Автореферат разослан « ноября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Эпохи кризисов являются во многих отношениях не только самыми драматическими, но и самыми важными в истории. Эти периода становятся нередко в силу последующих перемен своего рода вехами исторического развития. Именно тогда со всей остротой протекают процессы смены одних общественно-экономических структур и явлений другими, и возрастает (в разных проявлениях) роль человеческого фактора. Не исключение в этом плане и античные государства Северного Причерноморья (Боспорское царство, Ольвня и Херсонес). Оставаясь частью большой античной Ойкумены, они по-своему пережили бурные события одной из самых глубоких и острых кризисных эпох - III в. н. э, Данный кризис принято считать системным, затронувшим различные сферы и области жизни, но все же не прервавшим развития этих обществ н государств, как и античного мира, в целом. В этой связи чрезвычайно важным представляется проследить пути их выхода из кризиса и направления дальнейшего развития. Вместе с тем, как это часто бывает, именно данный период оказался весьма слабо отраженным в письменных источниках, прежде всего в свидетельствах античных авторов. Однако интенсивные археологические раскопки, ведущиеся в различных центрах Северного Причерноморья, особенно в последние десятилетия, существенно расширили возможности современных исследователей. Все это позволяет не только обратиться к данной проблематике, но и поискать новые варианты решения целого ряда вопросов местной истории.

Объектам исследования является процесс исторического развития государств Северного Причерноморья в одну из важнейших эпох античности. Кризис III в. и. э. оказал большое влияние на все стороны жизни античных государств, в том числе и Северного Причерноморья. С его завершением начинается новый (позднеантичный) этап их истории.

Предмет исследования - события кризисных десятилетий III в. н. э. на периферии античных государств Северного Причерноморья (Боспора, Оль-вии и Херсонеса), равно и периоды, непосредственно предшествовавшие и последовавшие за ними (анализ состояния их экономики, финансов, государственного строя, этнического состава и культуры населения).

Степень научной разработанности темы. Периоду кризиса Ш в. н. э. посвящено большое количество различных работ, касающихся как общеимперских, так и узкорегиональных тем. Из числа новейших отечественных исследователей следует назвать А. В. Коптева, И. П. Сергеева, Н. Н. Болгова, В. П. Буданову, С. Б, Сорочана, А. И. Айбабина; из зарубежных — Э. Миннза, Т. Моммзена, П, Гарнетта, а также современных авторов: Ф. Миллара, Д. Браун да, Б, Наделя, Я, Харматты, К. Цукермана, Дж. Хейса. Что касается

узкорегиональных работ, то их значительно больше, причем они главным образом археологического содержания. Это некоторые разделы в книге М. И. Ростовцева «Эллинство н нранство на юге России», монографии и статьи А. А. Васильева, А, М. Ременникова, В. Ф. Гайдукевича, В. Д. Блават-ского, И. Т. Крутиковой, Д. Б, Шелова, С. Ю. Сапрыкина, В, М. Зубаря, Н. А. Фроловой, М. Г. Абрамзона, Е. А. Молена, А: А. Масленникова, В. Г. Зубарева, А. В. Сазанова, В. В. Крапивиной, В. И. Кадеева и др.

Основные оценки значения событий эпохи кризиса сводятся как бы к двум мнениям. Согласно первому, господствовавшему в историографии довольно долго, они в значительной степени означали закат античной цивилизации в этом регионе. По мнению же других исследователей, в настоящее время наиболее распространенному и аргументированному письменными и археологическими источниками, с этих событий начинается отсчет особого, позднеантичного периода местной истории.

Источпнковая база исследования. Письменные источники по истории Северного Причерноморья (конец II - первая половина IV вв. н. э.) относительно немногочисленны и в целом малоинформативны. Сохранившиеся сообщения античных авторов давно известны, проанализированы разными исследователями н многократно переизданы. Большинство их (Дексиппа, Григория Тавматурга, Евпапия, Аммиана Марцеллина, Зосима, Иордана, авторов «Жизнеописаний истории Ав1устов», Прокопия Кесарийского, Зонара, Константина Багрянородного) собрано и переведено в корпусе В. В. Латышева: «Scytbica et Caucasica». Местная историческая традиция северо-понтийских греков не сохранилась.

Отдельные сведения мы получаем га дошедших до нас эпиграфических памятников. Прежде всего, это ряд посвящений, надгробия, списки имен с территории Боспора. Отдельные лапидарные тексты происходят из Херсо-неса, Эпиграфические памятники Ольаин интересующего нас времени малочисленны и менее содержательны. Следует отметить неполноту, фрагментарность письменных источников, избирательный характер сообщаемых ими сведений. Реконструировать только по ним сколько-нибудь целостную картину истории Северного Причерноморья и окружающих земель в рассматриваемое время затруднительно. Поэтому столь важна все возрастающая роль археологических материалов.

Расколки Боспора, Ольвии и Херсонеса ведутся уже более 150 лет. На сегодняшний день разнообразные археологические находки позволяют изучить этнический состав их населения, выявить характер его занятий и условия жизни, топографию городов, уровень их экономического и политического развития. Особенно важны археологические свидетельства {результаты раскопок городов, сельских поселений и их некрополей), относящиеся к кри-

зисным событиям второй - третьей четверти III в. и. э., а равно и слои — непосредственно предшествовавшие или (и) последовавшие за ними. В этой связи помимо уже давно известных материалов укажем на относительно недавние раскопки: В. В. Крапивиной (Ольвия), В. М. Зубаря, С. Б. Сорочана, А. В. Са-занова и др. (Херсонес), В. Д. Кузнецова (Фанагория), Е. М. Алексеевой (Анапа - Горггашия), Т. М. Арсеньевой (Танаис), В. Г, Зубарева, А, А. Масленникова, Н. Н. Винокурова, В. Н. Зинько (сельская территория Европейского Боспора), А. А. Малышева, Я. М. Паромова (сельская территория Азиатского Боспора), Е. А. Молева (Китей), А. М, Бутягина (Мирмекий).

Хронологические рамки исследования охватывают время примерно с первой трети III вв. и, э. до 30-40-х гг. IV в. н. э., то есть, заметно более широкие, нежели собственно события кризиса. Это необходимо, чтобы проследить динамику исторического процесса.

Территориальные рамки исследования. В работ« в основном рассматривается история трех крупнейших центров Северного Причерноморья: Боспора, Ольвин и Херсонеса в указанную эпоху, с учетом влияния на них окружающих соседних народов, а также Римской Империи. Это, как известно, была одна из окраинных частей античной Ойкумены,

Цель исследования: на примере государств Северного Причерноморья (Боспора, Ольвии и Херсонеса) определить хронологию, характер и результаты варварских вторжений III в. н. э.; специфику взаимоотношений местных античных центров с Римской Империей; выявить особенности их развития в период накануне кризиса (первая треть III в. н. э.) и в начале позднеантич-ного периода (конец III в. н. э. — первая половина IV в. н. э.), а также пути выхода из этого системного кризиса.

Для решения поставленной дели определены следующие конкретные задачи:

— проанализировать письменные и археологические источники по истории основных античных центров и варварского мира Северного Причерноморья в периоды накануне всеобщего кризиса (первая треть III в. н. э.), в ходе его и в начале позднеантичного времени;

— сравнить различные аспекты экономики, государственного устройства, организации власти, социального и этнического состава населения: Боспора, Ольвии и Херсонеса в указанные периоды;

— показать особенности взаимоотношений местного населения с пришлым, определить степень варваризации Боспора, Ольвии и Херсонеса;

— рассмотреть характер и динамику взаимоотношений античных государств Северного Причерноморья с Римской Империей и сопредельным варварским миром в конце II - начале IV вв. н. э.;

— выявить специфическое и общее в историческом развитии указанных государств в позднеаитичную эпоху.

Методологической основой работы является сопоставление свидетельств античных авторов с результатами археологических исследований, синтезирование данных различных групп источников, а также своего рода — ретроспективный подход с целью воссоздания возможно более полной и объективной исторической картины.

Научная новизна исследования. Впервые делается попытка с учетом современных историко-археологических материалов и точек зрения, во-первых, представить ход событий и последствия кризиса III века в одном m окраинных районов античного мира; во-вторых, проследить их возможные взаимосвязи с известными событиями кризиса Римской Империи; в-третьих, впервые делается попытка определить как причины военной и политической слабости античных государств этого региона во второй — третьей четверти III века, так и пути их выхода из системного кризиса и специфики позднеан-тичного периода их истории.

Практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации представляют интерес для специалистов в области античной истории и археологии. Они могут быть использованы преподавателями истории древнего мира в учебном процессе на исторических факультетах, при разработке спецкурсов, студентами при подготовке к семинарским занятиям в рамках тем по истории античности.

Основные положения, выносимые на защиту, сводятся преимущественно к следующему;

1. Характер и содержание наших источников по истории Северного Причерноморья в рассматриваемое время очень фрагментарен и подчас противоречив. Тем не менее, благодаря успехам новейших археологических изысканий мы можем судить о состоянии экономики, государственном устройстве, организации власти, военном деле, социальном и этническом составе населения основных центров Северного Причерноморья (Боспора, Ольвии и Херсонеса), как «до», так и «после» кризиса III в. и. э.

2. Анализ различных сторон жизни местных античных государств непосредственно в предкризисные десятилетия показывает, что за отдельными исключениями (состояние финансов) в их развитии не наблюдалось сколь-либо выраженных симптомов будущего кризиса. Однако в военНо-политической области можно выделить особый предкризисный период (так называемой, «военной тревоги» - рубеж первой - второй четвертей-Iii в. н. э.).

3. События в Северном Причерноморье теснейшим образом были связаны с Римской Империи, иногда предшествуя им, иногда наоборот являясь их следствием.

4. Археологические материалы в совокупности с письменными свидетельствами позволяют в отдельных случаях уточнить этапы и ход событий

кризисной эпохи. Так можно говорить примерно о трех «волнах» варварских нашествий и соответственно внутриполитических неурядиц (конец 30-х, 50-е и 60-70-е годы Ш в. н. э.).

5. Все античные центры Северного Причерноморья пережили кризис по-разному. Точнее, различны были конкретные варианты их выхода из него. Менее всего пострадал Херсонес, сильно переменился Боспор. Ольвия же фактически не смогла приспособиться к новым историческим реалиям.

6. В целом античный мир в Северном Причерноморье выжил, хотя при этом все его характеристики изменились, главным образом в сторону их упрощения. Так, исчезли окончательно старинные полисные и даже некоторые общественные и государственные институты, характерные дня первых веков н. э. (фиасы, некоторые должности и магистратуры), усилилась зависимость от Восточноримской Империи, варваризовался (хотя и в разной степени) состав населения, более явным стал упадок греко-римской культуры, затухают прежние религиозные традиции, на смену которым приходит христианство, иной, более простой стала военная организация, сократилась или вовсе замерла сфера товарно-денежных отношений исчезли или потеряли прежнее значение некоторые городские центры, усилилась, вероятно, территориальная дезинтеграция. Именно это определило новый «облик» местных государственных образований, позволило говорить о позднеантнчном этапе их истории.

Структура диссертации; работа состоит из введения, трех глав, разделенных на семь параграфов, заключения, библиографического списка источников и используемой литературы, списка сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются важность и актуальность темы исследования, характеризуются источники и историографическая база, формулируются цели и задачи исследования. Определены также основные методологические принципы, хронологические и территориальные рамки работы.

В первой главе «Античные государства и варварский мир Северного Причерноморья накануне кризиса (конец II - первая треть III в. н. э.)» рассматриваются основные стороны жизни античных центров Северного Причерноморья (Боспора, Ольвии и Херсонеса} в указанное время.

Первый параграф «Очерк истории Боспора, Ольвии и Херсонеса» посвящен характеристике их политической жизни, основным событиям военной, дипломатической и династической истории. Показывается преемственность основных направлений исторического развития этих государств в данное время, их тесная связь с Римской Империей.

Второй параграф «Состояние экономики Боспора, Ольвии и Херсонеса». Экономика Боспора, Ольвии, Херсонеса продолжала функционировать вполне успешно, без сколь-лнбо заметных сбоев. Она оставалась комплексной (разносторонней в плане составлявших ее отраслей), достаточно сбалансированной (в смысле сочетания товарно-денежных и натуральных отношений), интегрированной приблизительно в одинаковой степени в тогдашнюю мировую (Средиземноморскую, имперскую) экономику, оптимальной (в плане решения основных задач обеспечения населения этих центров всем необходимым, включая сырье, продовольствие, людские ресурсы), экологически стабильной (отражавшей реальные связи природы и общества на данном этапе), сочетавшей экстенсивно-интенсивные направления деятельности. Нет решительно никаких данных ни о серьезных экологических кризисах, ни о резких переменах, вызванных качественными изменениями характера производительных сил (орудий и средств труда), В более или менее благополучном положении (не без помощи Рима) находились их финансы и военное дело.

Третий параграф «Государственное устройство Боспора, Ольвии и Херсонеса, Социальный и этнический состав населения». Государственное устройство, социальный и этнический состав населения, завися в известной степени от состояния экономики и целого ряда внешнеполитических обстоятельств, в это время не демонстрируют значительных, глубоких и драматических перемен. Эволюционно идет развитие всех тех государственных институтов и установлений, которые сложились за два-три столетия перед этим, или даже еще раньше. Привычной, прежней оставалась социально-имущественная стратификация местных античных обществ, их городского и сельского населения. По-виднмому, в области поземельных отношений сохранялись прежние формы землевладения (царская хора, мелкое, условное землевладение, храмовое, возможно, в какой-то форме полисное).

То же самое можно говорить и о режимах (формах) государственной власти. В целом они характеризуются в это время стабильностью, которая в свою очередь, как известно, определялась «раскладом» социально активных сил общества, устойчивым соотношением основных социально-имущественных групп населения и их устоявшейся (определенной законом и общественным сознанием) ролью. Отдельные династические или узкокорпоративные неурядицы не нарушали общей картины.

В целом вполне успешно для Боспора, Ольвии и Херсонеса, как и следовало ожидать из всего вышесказанного, шло естественное этно-культурно-пограничное противостояние античного и варварского миров. Военные столкновения при всех их специфических случайностях и своеобразии, как правило, оканчивались в пользу стороны с более совершенной военной организацией, то есть местных античных государств. В крайних случаях исход

решало римское вмешательство. Надежно функционировали системы территориальной обороны, на высоте оставались оснащение и тактика войск и флота, фортификация и дипломатия.

Этнический состав населения этих античных центров и их сельских округ характеризовался (хотя н в разной степени) известной стабильностью. Имевшие место неизбежные инфильтрации нового в основном надо думать варварского населения не принимали массового характера и не меняли их общей, в основном антично-эллинской характеристики. В особенности это касалось населения городских центров. Как следствие — общий античный (греческий) фон всей культуры, при сохранении безусловного господства греческого языка, традиций, бытовой и религиозной практики и т. п. Весьма активны и многочисленны были (особенно на Боспоре) частные религиозные сообщества (фиа-сы) - своего рода позднеполисный ренессанс античной гражданской общины.

В значительной степени эта стабильность и равновесие (разумеется, относительные, но не выходившие за определенные рамки) были обусловлены включением (военно-политическим и экономическим) всего (хотя и неодинаково в политическом отношении) этого региона в состав Римского мира. Разносторонняя поддержка Империи играла подчас определяющую роль в возникающих конфликтах и при решении разного рода задач.

В заключении первой главы уместно поставить вопрос о так называемой «военной угрозе» в середине — конце первой трети III в. н. э. Несмотря на все вышесказанное, некоторые эпиграфические свидетельства, а равно и не вполне еще пока очевидные археологические материалы, как будто бы говорят о том, что к концу рассматриваемого в этой главе периода, по крайней мере, на Боспоре имели место спешные и в достаточной мере масштабные реставрационно-оборонительные работы (восстановления укреплений, башен, вероятно, пограничных сооружений). Создается впечатление, что некая внешняя опасность все же ощущалась и к ее отражению, так или иначе, готовились. Другое дело - насколько эти мероприятия были адекватны и успешны. Ответ на этот вопрос дается во второй главе, где собственно и характеризуются события кризисной эпохи. Здесь же отметим, что косвенно о нарастающей военной угрозе свидетельствовали такие факторы, как: повсеместное (совершенно точно на Боспоре, очевидно — в Ольвии и вероятно - в Хер со лесе) ухудшение состояния финансов; появление института соправительства (на Боспоре) и тенденция к концентрации власти и корпоративности (семейственности) в органах государственного управления (Ольвия и Херсонес), возрастание удельного веса неэллинских элементов среди городского и сельского населения. Начавшаяся политическая нестабильность в Империи-еще не переросла в политический кризис и, вероятно, не ощущалась на «местах». Впрочем, последнее обстоятельство требует уточнения.

В целом же, даже к концу этого периода почти ничто как будто бы не указывает на предстоящую в скором времени катастрофу.

Вторая глава «Кризис III в. н.э. в центре и на периферии античного мира. Хронология, периодизация». При всей важности событий собственно кризисной эпохи состояние наших письменных источников таково, что их ход и последовательность до сих пор являются предметом споров историков. Л главное — они столь фрагментарны и необстоятельны, что лишают нас сколь-либо надежных шансов представить историческую обстановку в достаточной степени полно и объективно. Что же касается археологических материалов, го хотя за последние два-три десятилетия он многократно вырос, проблема абсолютной хронологии остается чрезвычайно острой и дискуссионной при выяснении датировок следов тех разрушений, которые фиксируются раскопками на целом ряде памятников. В силу этого, мы далеко не всегда можем в достаточной мере уверенно говорить о тех или иных периодизациях варварских нашествий и иных катаклизмов. Поэтому так дискуссионны вопросы о двух разгромах в Ольвии (232-238 и 269-270 гг. н. э.) и тем более, о трех «волнах» варварского нашествия на Боспоре (конец 30-х, 50-е, 60-70-е гг. III в. н. э.). Не менее сложно решается вопрос об этапах римского военного присутствия в Херсонесе в рассматриваемое столетие. К тому же сама интерпретация археологических артефактов, в частности всякого рода разрушений и перестроек, естественно, неоднозначна. Вот почему, помимо рассмотрения различных археологических комплексов, так или иначе связанных с событиями этой бурной эпохи, важна картина самой общей динамики развития местных античных обществ. Следовательно, приходится обращаться к более широким хронологическим наблюдениям, привлекать как предшествующие по времени материалы, так и сведения, относящиеся к периоду, непосредственно последовавшему за кризисными десятилетиями.

Вместе с тем, общий анализ исторического процесса в античных государствах Северного Причерноморья эпохи кризиса убеждает нас, что, начавшись как военно-политический, он лишь затем затронул практически все стороны жизни местных обществ, став общим, системным кризисом. Что же касается собственно Римской Империи, то, согласно господствующему в настоящее время мнению, кризис III в. н.э. в немалой степени явился следствием несовершенства механизма передачи верховной власти, заложенного в системе принципата. Затянувшийся период безвластия и гражданских войн серьезно ослабил государство как раз перед лицом мощного варварского нажима на Империю. Серия же военных неудач и общая политическая «неразбериха» отрицательно сказались на состоянии финансов, органах управления, в том числе на местах, а также, отчасти, внутриимперской и внешней торговле и, конечно, внешнеполитическом положении Империи.

Третья глава «Позднеантичиое общество в Северном Причерноморье. Пути преодоления кризиса».

Первый параграф «Очерк истории Боспора, Ольвни н Херсоиеса». Наши знания о политической истории данных государственных образований в конце III — первых десятилетиях IV вв. н. э. еще более скудны, чем о предшествовавших периодах. Тем не менее, эпиграфические н археологические материалы позволяют хотя бы частично осветить ее. На Боспоре, суда по известной новелле Константина Багрянородного, главным событием этого времени была череда Боспоро-Херсонесских войн, в которых отчасти участвовал и Рим. При всей полулегендарности и даже спорности данной информации ясно одно: она как-то отражала внутрибоспорские коллизии борьбы за ориентиры внешнего влияния. Победила в итоге все же проримская «партия» и у власти утвердились местные цари, продолжавшие традиции большинства прежних правителей династии Тибериев-Юлиев. Были ли они в действительности их прямыми преемниками остается не вполне очевидным. Отчасти результаты некоторых новейших раскопок (Зубарев В. Г.) как будто бы подтверждают перипетии военных событий этого времени, по крайней мере, в отношении европейского Боспора.

Существование Ольвии, ненадолго восстановленной после второго готского погрома, зависело в первую очередь от взаимоотношений с близлежащими племенами так называемой Черняховской культуры. Римское влияние, если оно и было, малоощутимо. Впрочем, нам вообще практически нечего сказать об истории города в позднеантичиое время, разве, что он, видимо, окончательно запустел и был покинут обитателями незадолго до гуннского вторжения в степи Северного Причерноморья во второй половине IV в. и. э.

По-прежнему, как бы особняком стоял Херсонес. Город не только не пострадал от готов, но и упрочил свои связи с позднернмской Империей, все более превращаясь в один из ее отдаленных провинциальных центров. Впрочем, процесс этот еще не завершился, хотя, скорее всего, и набирал силу после перенесения столицы Империи в Византий-Константинополь. По-вндимо-му, сократилась зона влияния Херсонеса в Юго-Западном и Южном Крыму, хотя, он вроде бы расширил границы своих владений в первой половине IV в. н. э. за счет боспорских территорий в Восточном Крыму.

Второй параграф «Состояние экономики Боспора, Ольвии и Херсонеса». Здесь наши данные несколько более определенны опять-таки благодаря раскопкам последних десятилетий. Прежде всего, отметим исследования в Крымском Приазовье, подтверждающие вполне полноценное существование местного сельского населения именно в данную эпоху, а также и новые данные о сельской территории Таманского полуострова. Все говорит о том, что основа хозяйственного потенциала государства, базировавшегося на зем-

леделие, была сохранена. Продолжали существовать в основном и все отрасли ремесла, но удельный их вес, вероятно, изменился. Заметно сократилась внешняя и внутренняя торговля. А к концу рассматриваемого периода сфера действия товарно-денежных отношений все более сокращалась, уступая место натуральному обмену. В этой связи примечательно прекращение собственных денежных эмиссий, хотя монета, в том числе и имперская, продолжала ходить по всей территории царства. Сильно изменился в сторону упадка и рустификации облик уцелевших городских центров. Примерно то же самое и даже в еще большей степени можно сказать в отношении Ольвии, чья экономика ориентировалась теперь в основном на соседние варварские племена. Херсонес же, кажется, сумел сохранить свои близлежащие земли и эксплуатировал их достаточно эффективно. Помимо этого, он выполнял функцию транзитного центра в Крыму на путях имперской внешней торговли, заодно развивая и собственные экономические и политические контакты с оседавшими на землях Крыма алано-готскими племенами.

Третий параграф «Государственное устройство Боспора, Ольвии и Херсонеса. Социальный и этнический состав населения». Здесь нам тоже известно немногое. Скорее всего, Боспор в этом отношении представлял собой все тот же, правда, несколько упрощенный вариант государства монархического позднеэллинистического типа со всей соответствующей социальной стратификацией. Новые «веяния» пока улавливаются здесь слабо. Не исключено, что можно говорить о некоторой его территориальной дезинтеграции, уменьшении роли городов и доли их населения. Последнее же, надо думать, стало еще более этнически неоднородным. Однако прежние антично-эллинские культурно-бытовые традиции в целом сохранялись, хотя и стали заметно «тускнее». Показательно в этом плане быстрое и практически повсеместное исчезновение к концу Ш в. н.э. частных общественных сообществ (фыасов) (Н.В. Завойкина). Трудно сказать что-либо определенное о распространении в это время христианства. Скорее всего, не стоит переоценивать степень интенсивности этого процесса.

Относительно Ольвии высказаться в данной области очень сложно. Короткий период ее позднеантичного существования просто не позволяет проследить какие-либо перемены. Вероятно, организация государственной власти была примерно той же, что и прежде, но, естественно, менее затратной и более простой. Существенно изменилась этно-культурная и социальная характеристика населения в сторону его упрощения и варваризации.

Херсонес же и в данной области как будто бы демонстрировал большую приверженность прежним культурно-государственным традициям.

Четвертый параграф «Вопрос о «преемственности», континуитете». Господствующий в настоящее время тезис о социально-экономической

и культурной преемственности («континуитете» — по выражению Н. Н. Бол-гова) лозднеантичного Боспора в еще большей степени следует распространить на Херсонес и в меньшей - на Ольвию. В рассматриваемую эпоху основные черты и особенности этого исторического периода, надо думать, только начали складываться. Тем не менее, все эти центры, хотя и в разной степени, оставались периферийными государственными образованиями античной Ойкумены. Каждое из них, по-своему, искало выход из системного кризиса III в. н. э., более или менее успешно приспосабливаясь к новым экономическим, этно-политическим, и, не исключено, экологическим реалиям. Главным направлением этих изменений, скорее всего, следует считать некоторые «упрощения» в сфере социально-экономических отношений, государственной структуры; понижение общего уровня культуры городского и особенно сельского населения при увеличении доли варварского компонента; сокращение внешнеполитической, в том числе торговой активности; уменьшении подконтрольных территорий и даже существенные потери оной; усиление зависимости от позднеримской Империи и соседних варварских ранне-государственных образований. Там, где опора на Империю и античный мир в целом была основательнее (Херсонес, Боспор) а некоторые иные, в том числе внешнеполитические и природные факторы более благоприятными, античный период местной истории продлился еще на несколько столетий. При менее благоприятном варианте он пресекся приблизительно через столетие после эпохи великого кризиса (Ольвия),

В заключении подводятся основные итоги исследования, выделяются общие и специфические черты развития античных и варварских обществ Северного Причерноморья в эпоху глобального кризиса.

Апробация работы. Основные положения диссертационной работы изложены в выступлениях автора на научных конференциях: Всероссийской научной конференции в Тульском государственном педагогическом университете имени Л. Н. Толстого, посвященной 100-летию со дня рождения В.Н, Ашуркова «Столица и провинция в отечественной и всемирной истории», международной конференции в Керчи «Боспорские чтения»: Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Периоды дестабилизаций, катастроф», II научно-практической конференции аспирантов, соискателей и молодых ученых ТГПУ им. JI. Н. Толстого, XV Всероссийских чтениях студентов, аспирантов, молодых ученых «XXI век: гуманитарные и социально-экономические науки», I Всероссийской научно-практической конференции «Роль университетов в поддержке 1уманитарных научных исследований», Всероссийской научной конференции в Нижнем Новгороде «Х-е чтения памяти профессора Николая Петровича Соколова».

По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

1. Миляева, Ю. В. Династия Северов и начало политического кризиса в Римской империи / Ю. В. Миляева // Столица и провинция в отечественной и всемирной истории: Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения В. Н. Ашуркова: В 2 т.— Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им, Л. Н. Толстого, 2004.-Т. 2.-С. 116-121. (0,2 п. л,).

2. Масленников, А. А., Миляева, Ю. В. Кризисы и катастрофы в истории Боспора (к постановке проблемы) / А. А. Масленников, Ю. В. Миляева // Сборник материалов конференции «Боспорские чтения»: Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Периоды дестабилизации, катастроф. Вып. VI / Реж-сост. В. Н, Зинько,- Керчь: Центр археологических исследований, БФ «Демстра», 2005,— С. 191-204. (0,4 п. л.).

3. Миляева, Ю. В. Политическая ситуация на Боспоре в III в. к. э. / Ю, В. Миляева // Сборник материалов II научно-практической конференции аспирантов, соискателей и молодых ученых ТГПУ им. Л, Н. Толстого: В 2 т. / Отв. ред. О. Г, Вронский,- Тула: Изд-во тул, гос. пед. ун-та им. Л, Н, Толстого, 2006,- Т. 2.- С. 34-39. (0,2 п. л.).

4. Миляева, Ю. В. К вопросу о романизации населения Северного Причерноморья (на примере Херсонеса) / Ю. В. Миляева // Сборник материалов I Всероссийской научно-практической конференции «Роль университетов в поддержке гуманитарных научных исследований» / Отв. ред. О. Г. Вронский,- Тула: Изд-во ТГПУ им. Л. Н. Толстого, 2006.- Т. 1, (0,2 п. л.).

5. Миляева, Ю. В, Сущность и хронологические рамки кризиса 1П в. н. э. в Римской империи / Ю. В. Миляева // Сборник материалов XV Всероссийских чтений студентов, аспирантов, молодых ученых «XXI век: гуманитарные и социально-экономические науки».- Тула: Изд-во Тульского государственного университета, 2006. (0,1 п. л.).

6. Миляева, Ю. В. Античный мир Северного Причерноморья к концу III в, н. э. Пути выхода из системного кризиса / Ю. В. Миляева // Сборник материалов Всероссийской научной конференции «Х-е чтения памяти профессора Николая Петровича Соколова».— Нижний Новгород: Изд-во ГОУ ВПО «Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского», 2006. (0,2 п. л.).

7. Миляева, Ю. В. Место и роль кризиса второй — третьей четверти III в. н.э. в социально-экономической и политической истории Боспора Киммерийского / Ю. В. Миляева // Проблемы истории, филологии, культуры. Сборник научных трудов / Под ред. М. Г. Абрамзона.— Москва— Магнитогорск, 2007,-Вып. XVI/2. (1 п. л.) (в печати).

Издательство Тульского государственного педагогического университета им. Л. Н. Толстого. 300026, Тула, просп. Ленина, 125. Формат 60x90/16. Бумага офсетная. Печать трафаретная. Усл. печ. л. 1,0, Подписано в печать 23.11.06, Тираж 100 экз. Заказ 06/160.

Отпечатано в Издательском цетре ТГПУ им. Л. Н. Толстого. 3000(26, Тула, просп. Ленина, 125.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Миляева, Юлия Валериевна

Введение.

Кризисы и их виды. Кризисы в истории античного мира и античных государств Северного Причерноморья. Кризис III в. н.э. в Римской империи. Общие проблемы, вопросы и особенности.4

Глава I. Античные государства и варварский мир Северного Причерноморья накануне кризиса (конец II - первая треть III вв. н.э!).24

Ш § 1. Очерк истории Боспора, Ольвии и Херсонеса.24

§ 2. Состояние экономики Боспора, Ольвии и Херсонеса: а) сельское хозяйство и промыслы.30 б) ремесло.36в) торговля и денежное обращение.43

§ 3. Государственное устройство Боспора, Ольвии и Херсонеса. Социальный и этнический состав населения.51

Глава II. Кризис III в. н.э. в центре и на периферии античного мира.

Хронология, периодизация.87

Глава III. Позднеантичное общество в Северном Причерноморье. Пути преодоления кризиса.118

§ 1. Очерк истории Боспора, Ольвии и Херсонеса.118

§ 2. Состояние экономики Боспора, Ольвии и Херсонеса: а) сельское хозяйство и промыслы.131б) ремесло.139в) торговля и денежное обращение.142

§ 3. Государственное устройство Боспора, Ольвии и Херсонеса. Социальный и этнический состав населения.148

§ 4. Вопрос о «преемственности», континуитете.157

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Миляева, Юлия Валериевна

Не подлежит сомнению, что самыми важными, интересными и подчас драматическими периодами в жизни того или иного общества, государства, разных областей духовной культуры, а также какой-либо организационной структуры является время их расцвета и в равной степени - кризиса и упадка. Именно тогда с наибольшей полнотой проявляются все присущие им характерные черты, признаки и особенности, в том числе и субъективного плана (антропогенные факторы, человеческие качества руководителей, способности элиты и особенности национального менталитета в целом). Раскрываются потенциалы, изначально заложенные в каждом явлении, происходят самые драматические коллизии и достигаются вершины творческих и технических возможностей, имеют место резкие и чрезвычайно болезненные «откаты» вспять, разнообразные потрясения и т.п. А если к этому добавить становящуюся всё более очевидной взаимосвязь (и взаимозависимость) планетарной нэосферы и человеческого общества, то данное обстоятельство выступает ещё явственнее. Не исключение в этом плане и история античного мира в Северном Причерноморье.

Однако прежде чем перейти к исторической и археологической конкретике в связи с данной темой определимся, что же именно можно считать кризисом и какие собственно они бывают.

В каждом словаре под этим термином предлагается понимать резкий, крутой переход, точнее - перелом в чем-то; период стремительных и очень глубоких качественных перемен. Более того, как-то сам собой подразумевается при этом их крайне негативный смысл. Вероятным, хотя и не неизбежным последствием кризиса является катастрофа. У математиков мы находим такое ее определение: «Катастрофами называются скачкообразные изменения, возникающие в виде внезапного ответа системы на плавное изменение внешних условий» [Арнольд В.И., 1990, с.8]. Нельзя не согласиться с тем, что кризис - это высшая (критическая) степень обострения всех противоречий. То состояние, когда та или иная система, структура или явление дают сбой в своем развитии или исчерпывают себя. И как следствие: кризис и его крайнее проявление - катастрофа - это финальный этап развития, в том числе и в социальной сфере. Иными словами: кризисы присущи и даже обязательны как для живой, так и для неживой природы. В основе их лежит изначальная и основополагающая закономерность всякого бытия, состоящая в непрерывном совершенствовании, росте, развитии любого явления, организма, процесса до пределов (оптимальных «границ»), заложенных внутренней логикой, программой, геном и т.п., то есть, потенциалом каждого из них. Отметим, что чем интенсивнее этот процесс, чем жизнеспособнее то или иное явление (особенно это касается гуманитарно-социальной области), тем активнее идет информационный обмен данной системы с окружающим миром. Существует (и не одна) научная (прежде всего, математическая) теория кризисов и катастроф, рассматривающая их в самых разных проявлениях, сферах бытия, в самых разных областях знаний. Сошлемся еще раз хотя бы на такую известную, почти классическую работу, как «Теория катастроф» В.И. Арнольда [Арнольд В.И., 1990]. В целом основные положения ее сводятся к следующему. Всякий устойчивый режим (читай, устоявшийся, сложившийся, окончательно сформировавшийся и т.п. экологический, экономический, социальный, физический) обычно гибнет либо при столкновении с неустойчивым режимом, либо вследствие нарастания «самоподдерживающихся колебаний». В обоих случаях скорость конвергенции и иных процессов «бесконечно велика» [Арнольд В.И., 1990, с. 98]. Отсюда так сложен выход из кризисных ситуаций. На этот счет существует также своя математическая модель, один из «пунктов» которой, между прочим, констатирует, что чем слабее, менее развитие и проще та или иная система, тем легче ее переход в иное («лучшее») состояние без предварительного ухудшения (кризиса). И, напротив, чем она развитие и устойчивее, тем менее способна на медленное, непрерывное «улучшение». Для устойчивого эволюционирования ее в сторону «хорошего состояния» из устойчивого плохого - необходим скачкообразный процесс [Арнольд В.И., 1990, с. 101].

Можно предположить, что и в истории на каком-то этапе искомая, желаемая, обусловленная «вершина» (изначально заложенный предел) достигается. Но вместе с этим утрачивается способность к «саморегуляции», обмену информации, теряется «жизнестойкость», способность противостоять новым или просто иным вызовам, воспринимать инновации. Утрачивается, говоря морально-мировоззренческими и историческими категориями, «исторический оптимизм». Период стагнации, застоя может быть различным. Разумеется, ход «событий» в разных системах совершенно неоднозначный. Выход: ее «переналадка» или замена. Примеров этому в области мировой истории не счесть. Так, из близких нам сюжетов, приведём следующий. Казалось, добившись некоего искомого совершенства, проделав долгую эволюцию, обогатив мировую военную науку и практику очень многими достижениями, античная, в первую очередь римская военная организация «ранней Империи» вдруг рухнула, уступая в конце III в. н.э. место иной военной системе, основанной на несколько других принципах. Еще более показательный и близкий каждому из нас пример: крах Советской государственной и его экономической системы. К какому-то времени во всех сферах был достигнут, как казалось, максимум административного и организационно-идеологического совершенства и все стало якобы пребывать в гармонии и спокойствии (в застое).

Данные примеры примечательны и еще в ряде отношений. Во-первых, причины кризисов могут быть внутренними и внешними. Роль тех и других различна. Так внешние факторы, могут являться как бы катализатором для внутренних процессов, причем как положительного, так и отрицательного свойства. Но внутренние «обстоятельства» (состояния, структуры, хозяйственные и иные механизмы и связи, общественные идеалы, демографические показатели и многое, многое другое) имеют все же определяющее значение. Среди тех и других причин можно, наверное, выделить как субъективные, так и объективные. И, конечно, чрезвычайно большое значение имеет, если так можно сказать, временное обстоятельство. То есть, в какой период своего существования, то или иное явление сталкивается с кризисными процессами (причинами, факторами). Если данная структура находится в состоянии роста и внутренний потенциал его развития еще не исчерпан, кризис, в том числе общий, системный, как правило, с тем или иным напряжением преодолевается. Но если она - «на излете», финал катастрофичен. (Все тот же отечественный пример: в 1941 г. под Москвой Советский режим выстоял, а в августе 1991 г. рассыпался, в общем-то, при пустяшных обстоятельствах). ;

Помимо только, что упомянутых, системных, бывают, как известно, частные кризисы: кризисы в рамках более узких, конкретных структур и явлений. Они не всегда ведут к их ликвидации (гибели).

Вместе с тем, говоря о кризисах, видимо, надо более или менее четко определиться с тем, что, во-первых, вовсе не всякое отрицательное явление можно рассматривать в данной связи. Например, даже очень серьезное военное поражение отнюдь не всегда означало крах государства. Во-вторых, любой частный кризис - кризису рознь. Так политический - мог быть относительно легко преодолим, и не стать звеном общего сползания к историческому финалу. Но события при определенных условиях могли пойти и по этому крайнему «сценарию». В-третьих, и об этом сейчас говорят, все больше, нельзя игнорировать и экологический фактор, вернее значение природных перемен и тем более катаклизмов, в том числе вызванных антропогенным воздействием. (Хотя последнее - для древних обществ было, конечно, много менее вероятно). В-четвертых, при всем желании, нам далеко не всегда известны многие детали, «составляющие» того или иного кризисного процесса. Более того, о целых эпохах (в том числе и Северопричерноморской истории) продолжительностью в несколько столетий, мы пока знаем так мало, что даже не в силах вообще представить, каковыми были тогда экономическая, политическая, военная и иные ситуации. К числу таких «темных веков» по-прежнему относятся периоды: второй половины III - II вв. до н.э. и IV - V вв. н.э., хотя в последние десятилетия в плане их изучения сделано было не мало.

Актуальность темы исследования. Эпохи кризисов являются во многих отношениях не только самыми драматическими, но и самыми важными в истории, становясь нередко в силу последующих перемен своего рода вехами исторического развития. Именно тогда со всей остротой протекают процессы смены одних общественно-экономических структур и явлений другими, и возрастает (в разных проявлениях) роль человеческого фактора. Не исключения в этом плане и античные государства Северного Причерноморья (Боспорское царство, Ольвия и Херсонес). Оставаясь частью большой античной Ойкумены, они по-своему пережили бурные события одной из самых глубоких и острых кризисных эпох - III в. н.э. Этот кризис принято считать системным, затронувшим различные сферы и области жизни, но всё же не прервавшем развития этих обществ и государств, как и античного мира, в целом. В этой связи чрезвычайно важным представляется проследить пути их выхода из кризиса и направления дальнейшего развития. Вместе с тем, как это часто бывает, именно данный период оказался весьма слабо отражённым в письменных источниках, прежде всего в свидетельствах античных авторов. Однако интенсивные археологические раскопки, ведущиеся в различных местах Северного Причерноморья, особенно в последние десятилетия, существенно расширили возможности исследователей. Всё это позволяет не только обратиться к данной проблематике, но и поискать новые варианты решения целого ряда вопросов местной истории.

Объектом исследования является процесс исторического развития античных государств Северного Причерноморья в одну из важнейших эпох античности. Кризис III в. н.э. оказал большое влияние на все стороны их жизни. С его завершением начинается новый (позднеантичный) этап их истории.

Предмет исследования - события кризисных десятилетий III в. н.э. на периферии античного мира: в государствах Северного Причерноморья (Боспор, Ольвия и Херсонес), а равно и в периоды непосредственно предшествовавшие и последовавшие за ними. (Характеристика экономики, финансов, государственного строя, этнического состава и культуры населения.)

Хронологические рамки исследования охватывают время примерно с первой трети III вв. н.э. до 30 - 40-х гг. IV в. н.э. То есть, заметно более широкие, нежели собственно период кризиса. Это необходимо, чтобы проследить динамику исторического процесса.

Территориальные рамки исследования. В работе в основном рассматривается история трех крупнейших центров Северного Причерноморья: Боспора, Ольвии и Херсонеса в указанную эпоху, с учетом влияния на них соседних народов и племенного мира, а также Римской Империи.

Методологической основой работы является метод исторического сравнения и сравнительного анализа источников (сопоставление свидетельств античных авторов с результатами археологических исследований, синтезирование данных различных групп источников, а также своего рода - ретроспективный подход) с целью воссоздания возможно более полной и объективной исторической картины.

Научная новизна исследования. Впервые делается попытка с учетом современных историко-археологических материалов и точек зрения, во-первых, представить ход событий и последствия кризиса III века в одном из окраинных районов античного мира; во-вторых, проследить их возможйые взаимосвязи с известными событиями кризиса Римской Империи; в-третьих, определить как причины военной и политической слабости античных государств этого региона во второй - третьей четверти III века, так и пути их выхода из системного кризиса и специфики позднеантичного периода их истории.

Практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации представляют интерес для специалистов в области античной истории и археологии. Они могут быть использованы преподавателями истории древнего мира в учебном процессе на исторических факультетах, при разработке спецкурсов, студентами при подготовке к семинарским занятиям в рамках тем по истории античности. Небезинтересны они и в общесоциалогическом плане.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены автором в ряде публикаций, а также в серии докладов, в частности: на Всероссийской научной конференции, посвященной 100 — летию В.Н. Ашуркова в Тульском государственном педагогическом университете имени JI.H. Толстого, на Международной научной конференции (Боспорские чтения) в Керчи «Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Периоды дестабилизаций, катастроф», II научно-практической конференции аспирантов, соискателей и молодых ученых ТГПУ им. JI.H. Толстого, XV Всероссийских чтениях студентов, аспирантов, молодых ученых «XXI век: гуманитарные и социально-экономические науки», I Всероссийской научно-практической конференции «Роль университетов в поддержке гуманитарных научных исследований», Всероссийской научной конференции в Нижнем Новгороде «Х-е чтения памяти профессора Николая Петровича Соколова».

Источники. Письменные источники по истории Северного Причерноморья (конец II - первая половина IV вв. н.э.) относительно немногочисленны и в целом малоинформативны. Сохранившиеся сообщения античных авторов давно известны, проанализированы разными исследователями и многократно переизданы. Большинство их собрано и переведено в корпусе В.В. Латышева: «Scythica et Caucasica». Местная историческая традиция северопонтийских греков не сохранилась.

Перечислим кратко наиболее важные для нас свидетельства историков и писателей древности. Публий Герений Дексипп (III в. н.э.) - афинский историк, руководивший обороной родного города от варваров. Из его почти несохранившихся сочинений («Хроника» в XII книгах, «Скифская история»), дошло лишь несколько фрагментов. Для нас важны фрагменты: 16, 16 а, 21, в которых говорится о том, что северные варвары прибыли с берегов Боспора Киммерийского.

В обширном труде, известном как SHA (Scriptores Historiae Augustae), ряд мест посвящен описанию столкновений римлян с этими же варварами. У специалистов нет единого мнения по поводу достоверности сведений данного источника (отчасти ввиду его «беллетристического жанра») и по

• поводу времени его создания (начало IV или конец VI вв.н.э.).

Евнапий (347 - после 414 гг. н.э.) - крупнейший языческий греческий историк. Его «Продолжение истории Дексиппа», к сожалению, не сохранилась полностью. Сообщаемые им сведения считаются вполне достоверными [Удальцова, 1974, с. 83 - 89], и послужили основой для изложения событий в Северном Причерноморье у многих последующих авторов.

Труд Евнапия продолжает Зосим - один из важнейших наших информаторов по истории Северного Понта [Болгов, 1995, с. 106-112; 2002, ^ с. 3 - 30; Бибиков, 1998, с. 45 - 47; Удальцова, 1974, с. 93 - 99]. Считается, что его «Новая история» в VI книгах, законченная около 498 г. н.э., во многом зависела от работы Евнапия. «История» Зосима сохранилась полностью. Она охватывает события на всем пространстве Римской Империи и окружающих земель с 270 по 410 гг. н.э. (не считая краткого введения). Первый крупный эпизод, относящийся к нашей теме, связан с эпохой «готских походов» (I. 23, 1; 31 - 32; 34; 42, 1 - 2). Это наиболее обширный и связный рассказ о данных событиях. При общей репутации Зосима, как добросовестного историка его сведения по интерсующей нас тематике выглядят особенно убедительно. В эпизоде II. 21 рассказываете^ о столкновении императора Константина с варварами некоего царя Равсимода в 322 г. н.э. Видимо, это, известный по эпиграфике, боспорский царь Радамсад (Радампсадий).

Среди христианских богословов, упоминавших о Северном Понте, укажем Григория Тавматурга, епископа Неокесарии Понтийской (210 - 270 гг. н.э.). Относительно варваров III века на Боспоре, он сообщает, что это были «готы или бораны».

Император Константин Багрянородный (905 - 959 гг. н.э.) в известной 53 главе труда «Об управлении империей» повествует о Боспорско-Херсонесских войнах, произошедших при императоре Диоклетиане. Историки по-разному относились и относятся к этому пассажу. Возможно, многие места рассказа Константина достоверны1. Источником данной главы считается несохранившаяся херсонесская хроника, которая, правда, была искажена в последующие века.

Отдельные сведения мы получаем из дошедших до нас эпиграфических памятников. Прежде всего, это ряд надписей (посвящения, надгробия, списки имен) с территории Боспора. Немногочисленные лапидарные тексты происходят из Херсонеса. Надписи же из Ольвии ещё малочисленнее и малоинформативнее.

В заключение следует отметить неполноту и фрагментарность письменных источников, избирательный характер сообщаемых ими сведений. Реконструировать только по ним сколько-нибудь целостную картину истории Северного Причерноморья и окружающих земель затруднительно. Поэтому столь важна всё возрастающая роль археологических материалов.

Раскопки Боспора, Ольвии и Херсонеса ведутся более 150 лет. На сегодняшний день разнообразные археологические находки позволяют изучить этнический состав населения и выявить характер его занятий и условия жизни, топографию городов, уровень их экономического и

1 Б.И. Надель, Я. Харматта (работы 60 - 70-х гг.). В самое последнее время, однако, эти выводы снова подверглись критике со стороны ученых из Симферополя (А.И. Айбабин, более осторожно В.А. Сидоренко, опирающихся на работы К. Цукермана (особенно в МАИЭТ. IV). ц политического развития. Особенно важны археологические свидетельства результаты раскопок городов, сельских поселений и их некрополей), относящиеся к кризисным событиям второй - третьей четвертей III в. н.э., а равно и слои - непосредственно предшествовавшие или (и) последовавшие за ними. В этой связи помимо уже давно известных материалов укажем на относительно недавние раскопки: В.В. Крапивиной (Ольвия), В.М. Зубаря, С.Б. Сорочана, A.B. Сазанова и др. (Херсонес), В.Д. Кузнецова (Фанагория), Е.М. Алексеевой (Анапа - Горгиппия), Т.М. Арсеньевой (Танаис), В.Г. Зубарева, A.A. Масленникова, H.H. Винокурова, В.Н. Зинько (сельская % территория Европейского Боспора), A.A. Малышева (сельская территория

Азиатского Боспора), Е.А. Молева (Китей), A.M. Бутягина (Мирмекий).

Историография. Периоду кризиса III в. н.э. посвящено большое количество различных работ, касающихся как общеимперских, так и узкорегиональных проблем. Из числа первых упомянем A.B. Коптева, И.П. Сергеева. Что же касается вторых, то, в общем плане их не так много (некоторые разделы в книге М.И. Ростовцева «Эллинство и иранство на юге России», статья A.A. Васильева, монография A.M. Ременникова и ряд недавних работ В.М. Зубаря, H.A. Фроловой, H.H. Болгова, М.И. Айбабина, М.Г. Абрамзона).

Относительно отдельных Северопричерноморских центров назовем для Боспора имена таких исследователей, как: В.В. Латышев, М.И. Ростовцев, В.Ф. Гайдукевич, В.Д. Блаватский, И.Т. Кругликова, Д.Б. Шелов, H.A. Фролова, H.H. Болгов, С.Ю. Сапрыкин, Е.А. Молев, A.A. Масленников, A.B. Сазанов и т.д.

Так М.И. Ростовцев полагал, что Боспор, как отдельное самостоятельное государство и очаг цивилизации исчезает в конце IV века н.э. [Ростовцев, 1925].

A.A. Васильев указывал, что готские племена сыграли выдающуюся роль в истории Крыма. «Готы привели в зависимость большую часть Боспорского царства и овладели флотом этого важного в торговом отношении государства» [Васильев, 1921, с. 265], после 362 г. н.э. «Боспор перешел в руки готов» [Васильев, 1921, с. 289].

Определённое место событиям III в. н.э. уделено в известном исследовании В.Ф. Гайдукевича - «Боспорское царство» [Гайдукевич, 1949; Gaidukevic, 1971]. В раннем издании автор фактически завершает этими событиями и последующим веком боспорскую историю. В позднем, немецком, - склоняется к её продолжению до VI. в. н.э. Соответственно, по-разному оценивается и кризис III в. н.э.

В монографии «Пантикапей» В.Д. Блаватский, освещая политическое устройство государства с опорой на археологические и эпиграфические свидетельства, показывает процесс постепенного угасания Боспора. «. город не прекратил существования. Маленький городок на морском берегу был во много раз меньше прежней боспорской столицы» [Блаватский, 1964, с. 222]. В 1985 г. в статье «Боспор в позднеантичное время» [Блаватский, 1985, с. 242 - 260] он определяет хронологические рамки позднеантичного периода: 275 - 565 гг. н.э. Разбирая источники и используя археологический материал, В.Д. Блаватский пишет о больших разрушениях во всех городах Боспорского государства. Основная его идея: несмотря на разрушения, боспорские города уцелели, правда, сильно сократившись в размерах. «Боспорское государство, пережив страшное опустошение, было вынуждено влачить жалкое существование .» [Блаватский, 1985, с. 254].

Среди археологов, занимавшихся проблемами Боспора в III - IV вв. н.э., упомянем М.М. Кобылину, в течение многих лет исследовавшую город Фанагорию. Согласно ее наблюдениям в IV в. н.э. Фанагория «оставалась еще большим городом» [Кобылина, 1956, с. 93]. Автор отмечает сильные разрушения в нём в III в. н.э. Но жизнь все же возродилась: в центральной части были «обнаружены значительные остатки архитектурных сооружений IV - V вв. н.э. - фундаменты зданий, вымостки, колодцы» [Кобылина, 1956, с. 10].

И.Т. Крутикова в исследовании «Боспор в позднеантичное время» специально остановилась на различных аспектах хозяйственной' и политической жизни этого государства в III - IV вв. н.э. «К середине III в. изменения проявляются уже во всех областях экономической и культурной жизни Боспорского царства» [Кругликова, 1966, с. 6]. Что же касается даты окончания позднеантичного периода, то она отмечает, что «. в IV в. город (Пантикапей) в значительной степени утратил свой античный облик . с конца IV в. жизни на акрополе замирает», Фаногория же «уже в конце IV в. . начинает вновь застаиваться» [Кругликова, 1966, с. 221]. Ее общий вывод такой: «Возникшее на развалинах Боспорского царства государство носило уже иной характер, приближаясь, вероятно, к варварским государствам раннего средневековья» [Кругликова, 1966, с. 24].

Попыткой соединить большое количество разрозненного археологического материала, полученного на начало XX века стала статья Г.А. Цветаевой о грунтовом некрополе Пантикапея. Отмечается его сокращение в IV в. н.э. по сравнению с III в. н.э. [Цветаева, 1951, с. 63 -86].Главная идея ее другой работы в том, что Боспор вплоть до VI века н.э. остался единственным вассальным государством, зависимым от империи. При этом автор обрывает связь Боспора с Римом в конце IV в. н.э., признавая факт гибели Боспора [Цветаева, 1979, с. 113-114].

Среди археологов-боспороведов 50 - 60-х годов прошлого века выделяется Н.И. Сокольский, руководивший, в частности раскопками города Кепы. «Кепы погибли во второй половине IV в. .» [Сокольский, 1963, с. 114]. Разгром Боспора в III в. н.э. определялся им как тотальный. «Слабая жизнь продолжалась» в Пантикапее, Фанагории, Гермонассе и Патрее [Сокольский, 1963, с. 256].

Проблемы истории Танаиса рассматривал в своих работах Д.Б. Шелов [Шелов, 1972]. Он считал, что в возрождении города в конце IV в. н.э. большую роль сыграли Черняховские племена [Шелов, 1972, с. 329]. Преемственность материальной культуры определена им очень ясно:

Позднеантичные традиции продолжали жить». Не ясно лишь, в каких политических отношениях к Боспору находится поздний Танаис [Шелов, 1972, с. 330].

A.A. Масленников в монографии «Население Боспорского государства в первых веках н.э.» писал о том, что на Боспоре сложилась определенная территориально-этническая общность населения, которая всей логикой развития событий была противоположна по своим устремлениям окружающим варварам. Следовательно, нельзя преувеличивать степень варваризации Боспора даже в позднеантичное время [Масленников, 1991]. В его же работе, посвященной семейным склепам позднеантичного Бопора, приводится значительный фактический материал III - VI вв. н.э. [Масленников, 1997]. В монографии 1998 г. автор указывает на продолжение существования большинства сельских поселений региона на протяжении IV - VI вв. н.э., то есть уже после кризиса.

Среди современных работ, касающихся вопросов хронологии позднеантичного Боспора, отметим ряд публикаций A.B. Сазанова, где он подвергает передатировке отдельные виды и типы керамики (амфор и краснолаковой посуды) и стекла [Сазанов, 1991, с. 16 - 22; Сазанов, Мокроусов, 1996, с. 88 - 107].

В 1997 г. вышла в свет монография Е.М. Алексеевой с анализом археологического материала раскопок Горгиппии. Согласно ее наблюдениям около 239 - 240 гг. н.э. город погибает [Алексеева, 1997, с. 75], а во второй половине III в. н.э. жизнь в нем возобновляется, но с явным огрублением материальной культуры. Результаты раскопок подтвердили возрождение жизни и в окрестностях Горгиппии в IV в. н.э. [Алексеева, 1997, с. 76].

Отдельную концептуальную интерпретацию позднеантичного этапа истории Боспора предложил H.H. Болгов, опубликовав в 1996 г. книгу «Закат античного Боспора» [Болгов, 1996]. В последующих работах отдельные аспекты данной концепции конкретизировались. В публикациях 1999 и 2001 гг. ставилась проблема локальных территориально-хозяйственных комплексов позднего Боспора [Болгов, 1999, с. 173 - 177; 2001, с. 235 - 241], анализировался материал его просопографии [Болгов, 1999, с. 17-30]. Основные выводы были опубликованы в монографии 2002 г. [Болгов, 2002].

Вопросам истории отдельных этносов, связанных с позднеантичными государствами Северного Причерноморья, посвящены работы А.И. Айбабина [Айбабин, 1999] и А.И. Баранова [Баранов, 1990].

В 1997 г. вышла монография H.A. Фроловой с каталогом монет Боспора до середины IV в. н.э. [Фролова, 1997].

В целом, археологический и исторический материал по истории Боспора, в том числе и интересующего нас периода, периодически публикуется в ряде изданий: Вестник древней истории, Российская археология, МАИЭТ, Древности Боспора, Боспорские исследования.

Северо-Западное Причерноморье составляет отдельную локальную зону (от устья Дуная или Днестра до Перекопа) в территориально-географическом и историческом районировании Понтийского региона. Ольвия занимает здесь центральное место. Как известно, она стала образцовым объектом в процессе формирования методики классической археологии (раскопки Б.В. Фармаковского 1896 - 1926 гг.). Одной из проблем истории города стал вопрос о его окончательной гибели. Считалось, что сокрушительный удар был нанесен в 30 - 40-е гг. III в. н.э. [Латышев, 1887]. Позднее была принята дата 269/270 г. н.э. [Карышковский, 1968, с. 179], а в качестве виновников гибели Ольвии были названы готы. Собственно в литературе фигурируют два готских погрома Ольвии. Этот взгляд отражен и в последних работах по ольвийской истории и археологии В.В. Крапивиной [Крапивина, 1991; 1993]. Исследовательница склонна продлять жизнь на городище до IV в. н.э., впрочем, считая этот период лишь косвенным продолжением прежней жизни. (Однако, по мнению В.М. Зубаря, период I конца III - первой половины IV вв. н.э. нельзя рассматривать в качестве заключительного этапа античной истории города. Это скорее, постантичный этап, отличающийся значительной спецификой [Зубарь, 2001, с. 132 - 139]).

Следует также отметить книгу С.Б. Буйских об ольвийской фортификации, который писал: «В городе достаточно отчетливо выделяется этап второй половины III - первой половины IV вв. . Сам город, переживая кризис, постепенно становится небольшим поселком, жизнь в котором окончательно угасает к середине IV в.» [Буйских, 1991, с. 105]. «Нумизматический материал допускает возможность существования здесь жизни еще во второй половине IV в.» [Буйских, 1991, с. 141]. '

Итак, новейшие исследования как буд то бы продляют историю Ольвии на несколько десятилетий, хотя и признают серьезнейший урон, нанесенный городу двумя «готскими» разгромами III века н.э.

Херсонес Таврический долгое время существовал как античный центр Юго-Западной Таврики. Письменные источники о позднеантичном Херсонесе исследовал В.Т. Сиротенко [Сиротенко, 1964]. В.И. Кадеев рассматривал различные сферы материальной культуры города [Кадеев, 1969, с. 159 - 170]. Эволюция керамического производства получила освещение в работе С.Г. Рыжова [Рыжов, 1986], стеклоделательного производства - JI. Голофаст [Голофаст, 1998, с. 312 - 326]. Монетное дело Херсонеса Таврического, в том числе в III - IV вв. н.э. исследовали A.M. Гилевич [Гилевич, 1959, с. 191 - 206] и В.А. Анохин [Анохин, 1977]. Вопросы периодизации истории позднеантичного Херсонеса были предметом внимания Д.С. Талис [Талис, 1961, с. 54 - 73]. По херсонесской хоре первых веков н.э. есть исследование Г.М. Николаенко [Николаенко, 1988, с. 203 - 211]. Административному устройству города в позднеантичное время посвящены работы И.А. Баранова [Баранов, 1990, с. 137 - 145], Н.В. Соколовой [Соколова, 1973, с. 207 - 214], Н.И. Храпунова [Храпунов, Масякин, 1997, с. 34 - 35 и ряд последующих статей]. В.М. Зубарь в одной из своих монографий показал связь государств Северного Причерноморья (в том числе и Херсонеса) с Римом [Зубарь, 1991; 1994; 1998], исследовал некрополь города [Зубарь, 1982]. Сарматам и их отношениям с городским населением . Херсонеса посвящена работа «О сарматском элементе в позднеантичном Херсонесе» [Зубарь, 1976, с. 42 - 46].

Современный исторический и археологический материал по Херсонесу помимо «старых» историко-археологических журналов публикуется в таких периодических изданиях, как МАИЭТ, Херсонесский сборник и некоторых других.

Готский период» истории Северного Причерноморья, тесно связанный с событиями кризиса III в. н.э., неоднократно привлекал к себе внимание исследователей, останавливавшихся на варварской проблематике. Непрекращающийся и по сей день интерес к истории готов и других местных племен привел к появлению столь обширной научной литературы, что одно ее рассмотрение может быть темой самостоятельного историографического очерка [Буданова, 1989, с. 247 - 268]. В начале 20-х гг. вышло уже упоминавшееся исследование A.A. Васильева о готах в Крыму [Васильев, 1921]. Автор считал, что результатом «готских походов» III века н.э. стало признание зависимости большей части Боспорского царства от готов.

Истории окружавших Боспор и другие античные центры этого региона варваров в контексте «общеимперских» событий посвящена смонография A.M. Ременникова «Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в III в. н.э.» [Ременников, 1954].

Все данные о готах Северного Причерноморья на современном уровне наших знаний проанализировал М.Б. Щукин. Он же провел аналогии между готами позднеантичного Северного Причерноморья и готами Черняховской культуры [Щукин, 1977, с. 79 - 91; 2004].

Взаимоотношения германских племен (в том числе готов) с Римской Империей в III - IV вв. н.э. отражены в кандидатской диссертации В.Н. Дряхлова [Дряхлов, 1988].

Специально о готах и их отношениях с народами Таврики говорится в исследование И.С. Пиоро [Пиоро, 1990].

Упомянем также серию недавних публикаций В.П. Будановой [Буданова, 1982, с. 155- 174; 1986, с. 52-58; 1988, с. 100-111; 1990; 1991], в центре которых всё таже готская тематика.

Готской» проблемы касались также E.JI. Гороховский и Б.В. Магомедов, исследуя возможную принадлежность готов Черняховской культуре [Гороховский, Магомедов, 1990, с. 39 - 46]. Однако французский историк и археолог М.М. Казанский утверждает, что «готы» времен походов III в. н.э. не соответствуют ей, кроме того, на Боспоре почти нет археологических материалов первой волны переселения варваров (середина III в. н.э.) [Казанский, 1999, с.280]. Крымский же археолог В.Ю. Юрочкин напротив считает, что готские памятники надо искать среди хорошо известных материалов [Юрочкин, 2002, с. 71 - 73].

Среди зарубежных историков, останавливавшихся на отдельных моментах истории Северопричерноморских государств рассматриваемого времени, можно отметить старые работы Э. Миннза, Т. Моммзена, П. Гарнетта, а также современные: Ф. Миллара, Д. Браунда, Б. Наделя, Я. Харматты, К. Цукермана [Цукерман, 1994, с. 545 - 561], Дж. Хейса.

Э. Миннз касался истории Боспора в 13 главе своей книги «Скифы и греки» [Minns, 1913], описывая «готские походы» III в. н.э., условия проникновения варваров на территорию Боспорского государства, степень его варваризации.

Т. Моммзен дал обобщенную картину государств Северного Причерноморья в рамках всего Средиземноморского античного мира. Показаны и «готские походы», анализ этнической ситуации в Боспорском царстве во второй половине III в. н.э., представлена динамика внутреннего развития государства в связи с варварскими набегами. Для нашей темы небезинтересен и небольшой очерк в V томе «Истории Рима» [Моммзен, 1996].

Статья П. Гарнетта посвящена анализу пассажа Константина Багрянородного о боспорско-херсонесских войнах [Garnett, 1897, р. 102

107]. Автор впервые оценил эти сведения, как достоверные. Свою реконструкцию событий, упоминаемых Константином Багрянородным, дали позднее Я. Харматта [Харматта, 1967, с. 204 - 208] и Б. Надель [Nadel, 1977, р.89 - 105].

Роль Северопричерноморского региона в античном мире отметил Ф. Миллар в своей книге «Римская империя и ее соседи» [Millar, 1981]. О взаимоотношениях Империи с клиентскими государствами писал английский историк-антиковед Д. Браунд [Braund, 1984].

Все современные отечественные работы по хронологии и типологии керамики позднеантичного Северного Причерноморья основываются на материалах известной книги Дж. Хейса « Поздняя римская керамика» [Hayes, 1981].

Итак, как видно из данного обзора, интерес к истории центров Северного Причерноморья в период всеобщего кризиса III в. н.э. достаточно велик. Накопление и публикация новых археологических данных, введение в оборот новых источников позволяет уточнить интерпретацию многих фактов и исторических явлений.

Цель исследования: на примере государств Северного Причерноморья (Боспора, Ольвии и Херсонеса) определить хронологию, характер и результаты варварских вторжений III в. н.э.; специфику взаимоотношений местных античных центров с Римской Империей; выявить особенности их развития в период накануне кризиса (первая треть III в. н.э.) и в начале позднеантичного периода (конец III в. н.э. - первая половина IV в. н.э.), а также пути выхода из этого системного кризиса.

Для решения поставленной цели определены следующие конкретные задачи:

• проанализировать письменные и археологические источники по истории основных античных центров и варварского мира Северного Причерноморья в периоды накануне всеобщего кризиса (первая треть III в. н.э.), в ходе его и в начале позднеантичного времени;

• сравнить различные аспекты экономики, государственного устройства, организации власти, социального и этнического состава населения: Боспора, Ольвии и Херсонеса в указанные периоды; ;

• показать особенности взаимоотношений местного населения с пришлым, определить степень варваризации Боспора, Ольвии и Херсонеса;

• рассмотреть характер и динамику взаимоотношений античных государств Северного Причерноморья с Римской Империей и сопредельным варварским миром в конце II - начале IV вв. н.э.;

• выявить специфическое и общее в историческом развитии указанных государств в позднеантичную эпоху.

Основные положения, выносимые на защиту, сводятся преимущественно к следующему:

1. Характер и содержание наших источников по истории Северного Причерноморья в рассматриваемое время очень фрагментарен и подчас противоречив.

2. Тем не менее, благодаря успехам новейших археологических изысканий, мы можем судить о состоянии экономики, государственном устройстве, организации власти, военном деле, социальном и этническом составе населения основных центров Северного Причерноморья (Боспора, Ольвии и Херсонеса), как «до», так и «после» кризиса III в. н.э.

3. Анализ различных сторон жизни местных античных государств непосредственно в предкризисные десятилетия показывает, что за отдельными исключениями (состояние финансов), в их развитии не наблюдалось сколь-либо выраженных симптомов будущего кризиса. Однако в военно-политической области можно выделить особый предкризисный период (так называемой, «военной тревоги») - рубеж первой - второй четвертей III в. н.э.

4. События в Северном Причерноморье теснейшим образом были связаны с событиями в Римской Империи, иногда предшествуя им, иногда наоборот, являясь их следствием. ф 5. Археологические материалы в совокупности с письменными свидетельствами позволяют в отдельных случаях уточнить этапы и ход событий кризисной эпохи. Так можно говорить примерно о трёх «волнах» варварских нашествий и соответственно внутриполитических неурядиц (конец 30-х , 50-е и 60 - 70-е годы III в. н.э.).

6. Все античные центры Северного Причерноморья пережили кризис по-разному. Точнее, различны были конкретные варианты их выхода из него. Менее всего пострадал Херсонес, сильно переменился Боспор. Ольвия же фактически не смогла приспособиться к новым историческим реалиям.

• 7. В целом античный мир в Северном Причерноморье выжил, хотя при этом все его характеристики изменились, главным образом в сторону их упрощения. Так, исчезли окончательно старинные полисные и даже некоторые общественные и государственные институты, характерные для первых веков н.э. (фиасы, некоторые должности и магистратуры), усилилась зависимость от Восточноримской Империи, варваризовался (хотя и в разной степени) состав населения, более явным стал упадок греко-римской культуры, затухают прежние, религиозные традиции, на смену которым приходит христианство, иной, более простой стала военная организация, сократилась или вовсе замерла сфера товарно-денежных отношений, исчезли или потеряли прежнее значение некоторые городские центры, усилилась, вероятно, территориальная дезинтеграция.

8. Именно это определило новый «облик» местных государственных образований, позволило говорить о позднеантичном этапе их истории.

Структура диссертации: работа состоит из введения, трех глав, разделенных на семь параграфов, заключения, библиографического списка источников и используемой литературы, списка сокращений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Периферия античного мира в период кризиса III в. н. э."

18 Выводы О.П. Журавлева.

Основой экономики поселений Черняховской культуры, занявших территорию бывшей ольвийской периферии, однако имевших несколько иную ландшафтную зону расселения, также являлось сельское хозяйство, прежде всего, зерновое, и животноводство. Виноградарство не зафиксировано. Основными культурами были: пшеница двузернянка, ячмень пленчатый, просо обыкновенное, реже встречаются голозерные пшеницы, иногда рожь [Пашкевич, 1991, с. 19, табл. 1].

Для животноводства Черняховских племен характерно преобладание крупного рогатого скота, меньший процент мелкого рогатого скота и больший - лошадей [ср.: Магомедов, 1987, с. 67 - 68].

Итак, хозяйство ольвиополитов и ближайшего к ним населения Черняховской культуры были близки, однако не идентичны.

О наличии рыболовства свидетельствуют находки костей и чешуи осетровых, карповых и прочих рыб, а также большое количество каменных и керамических грузил для рыболовных сетей. Как и в предшествовавшее время, производственные рыбозасолочные комплексы не выявлены. Возможно, продолжал существовать традиционный для Ольвии соляной промысел [Крыжицкий, Русяева, Крапивина, Лейпунская, Скржинская, Анохин, 1999, с. 333]. Охота же, по-прежнему, не играла существенной роли в хозяйстве ольвиополитов. Судя по костным остаткам, охотились на оленей благородных, сайгаков, кабанов, зайцев, лис, волков [Крыжицкий, Русяева, Крапивина, Лейпунская, Скржинская, Анохин, 1999, с. 333].

Херсонес.

События, связанные с «готскими» войнами и разгромом позднескифских городищ в Юго-Западном Крыму, не могли не сказаться на экономическом развитии Херсонеса. Ведь разносторонние связи и вовлечение в сферу экономической деятельности Херсонеса тем или иным образом ресурсов населения довольно обширных районов Таврики, а не расширение сельскохозяйственной базы города или интенсификация сельскохозяйственного производства, обусловили, как писалось выше, экономический подъем города во второй половине II - первой половине III вв. н.э. [Кузищин, 1984, с. 285; Жеребцов, 1985, с. 41, 43; Зубарь, 1993, с. 113]. Со второй половины III в. н.э. положение меняется. В хозяйствах на Гераклейском полуострове увеличивается удельный вес животноводства [Сорочан, 1994, с. 70; ср.: Талис, 1961, с. 65, прим. 51], что свидетельствует об изменении в структуре сельскохозяйственного производства. Тревожная обстановка в окрестностях города не способствовала развитию хлебопашества. А занятие животноводством позволяло в случае опасности перегнать домашний скот под защиту укреплений усадеб, где в первые века н.э. отстраиваются башни [Кругликова, 1981, с. 15], или же в другое более безопасное место [Зубарь, 1994, с. 35; Сорочан, 1994, с. 70].

Изменение военно-политической обстановки, связанное с «готскими» войнами, привело к оттоку населения из предгорных районов в горные долины Юго-Западного Крыма [Айбабин, 1996, с. 299; Мульд, 1996, с. 286]. А это в свою очередь обусловило значительное сокращение поставок в Херсонес сельскохозяйственной продукции из близлежащих районов, в первую очередь хлеба, нехватку которого город испытывал периодически и ранее [Сорочан, 1994, с. 66 - 72].

Нельзя согласиться с мнением об упадке виноградарства и виноделия к концу IV в. н.э. [Талис, 1961, с. 65; Якобсон, 1959, с. 33]. Прекращение функционирования производственных комплексов, в том числе и виноделен, происходит здесь только в VI в. н.э. [Белов, 1952, с. 230, 232; 1963, с. 67; ср.: Стржелецкий, 1959, с. 154].

Несмотря на некоторые изменения в структуре и удельном весе различных видов сельскохозяйственного производства, масштабы которых еще предстоит выяснить, уже сейчас можно говорить, что земельный фонд на Гераклейском полуострове активно использовался, по крайней мере,1 до середины - второй половины V в. н.э. [Зубарь, 1993, с. 35, прим.; Ковалевская, 1997, с. 138]. Этот вывод подтверждается и всей системой размежевке Гераклейского полуострова, которая, хотя и потеряла первоначальную четкость, все же функционировала в своей основе до IV - V вв. н.э. [Кругликова, 1981, с. 16; Савеля, 1971, с. 163; Николаенко, 1999; 2001].

Роль рыбозасолки в хозяйстве жителей Херсонеса не снизилась и позднее. Во всяком случае, строительство рыбозасолочных цистерн в IV в. н.э., как думал А.Л. Якобсон [Якобсон, 1959, с. 33], не прекращается, и они продолжают эксплуатироваться в V - VI вв. н.э. [Кадеев, Рижов, 1973, с. 76 -80; Золотарев, 1977, с. 27-33; Романчук, 1973, с. 51; 1977, с. 27; 2000, с. 88 -101]. б) Ремесло Боспора, Ольвии и Херсонеса.

Боспор.

В целом, сказать о нём можно немногое. Скорее всего, повсеместно ремесленное производство в это время ещё в большей степени, чем прежде, было ориентировано не на экспорт, а на удовлетворение потребностей внутреннего рынка и ближайшей округи [Блаватский, 1964, с. 220; Болгов, 1996 а, с. 66].

Судя по материалам раскопок на территории Фанагории и поселения Батарейка I, в азиатской части Боспора продолжает существовать достаточно развитое керамическое производство [Кобылина, 1970, с. 69 - 72; Десятчиков, Долгоруков, Алексеева, 1984, с. 89; ср.: Кругликова, 1966, с. 131 - 184]. Следует обратить внимание на то, что во II - IV вв. н.э. на Боспоре было налажено изготовление амфор достаточно крупных размеров [Болгов, 1996 а, с. 65]. Наряду с пифосами, они широко использовались для хранения различных запасов [Кругликова, 1966, с. 148 - 154; Сокольский, 1969, с. 66 -67; Шелов, 1972, с. 75 - 76], а вовсе не свидетельствовали о росте объема внешней торговли Боспора.

Существовали ювелирные мастерские. Продолжало развиваться стеклоделие, следы которого отмечены в Горгиппии и на Ильичевском городище [Николаева, 1991, с. 50; Кунина, 1997, с. 40]. В позднеантичный период в ремесленном производстве значительно увеличился удельный вес небольших семейных мастерских [Болгов, 1996 а, с. 65 - 66], в которых применение труда зависимых работников не было экономически целесообразно.

Ольвия.

Для Ольвии конца III - третьей четверти IV вв. н.э. характерны те же ремесла, что и в предшествующий период. Возрастание их роли в экономике города происходило в основном за счет развития металлообработки и гончарства.

Строительное дело характеризуется упрощением и в целом огрублением прежних приемов. Тем не менее, в слое конца III - третьей четверти IV вв. н.э. прослеживается три - четыре строительных периода. Для постройки новых домов и ремонта прежних, необходимы были подготовленные строители, которые, вероятно, и были в Ольвии. Судя по раскрытым строительным остаткам, часть камней бралась из построек предшествующих периодов. Однако, большая часть - окалывалась и отесывалась вновь, так же, как и небольшие известняковые капители19, найденные в слое конца III - начала IV вв. н.э. Из известняка продолжали изготовлять корыта, ступы, круглые жернова и прочие предметы домашнего обихода.

Все металлообрабатывающие мастерские этого времени выявлены на территории бывшей цитадели города. От одной из них сохранились остатки помещения с полукруглой в плане печью [подр. см.: Фармаковский, 1909, с. 5-6, рис. 2, 3]. Аналогичной конструкции печь была раскрыта в юго-восточной части Верхнего города, но лучше сохранилась мастерская, раскрытая Ф.М. Штительман (фрагменты сырцовых стен полуподвального рабочего помещения и каменная лестница). Интересны найденные внутри

19 Определение сделано А.В. Буйских. помещения и вокруг него обломки примитивных необожженных глиняных фигурок [Штительман, 1955, с. 62 - 63]. Они, вероятно, прикреплялись к стенам мастерской и связывались с поклонением божествам - покровителям металлургов - Гефесту, Афине-Эргане [Козуб, 1986, с. 449], возможно, служили оберегами.

Сочетание в рамках одной мастерской изделий из железа, среди которых выявлены как орудия труда (серпы, ножи) и гвозди, так и оружие (наконечники копий, дротики), и изделий из бронзы свидетельствует о ее широкопрофильности. Крайне разрушенные остатки еще одной, вероятно, железоделательной мастерской, раскрыты в последние годы в юго-восточной части Верхнего города, на верхней террасе, к югу от раскопанных здесь жилых домов.

Гончарство оставалось одним из наиболее развитых ремесел Ольвии. Здесь производилась строительная керамика (черепица, возможно, -кирпичи), хозяйственная керамика (корчаги, грузила) и керамика для приготовления пищи (лепная, сероглиняная шероховатая, кухонная), столовая посуда (сероглиняная и серолощеная, светло- и красноглиняная, возможно, часть краснолаковой), светильники. Следует отметить некоторое снижение процента лепной керамики в слоях конца III - IV вв. н.э. по сравнению со слоями I - III вв. н.э. [Крапивина, 1993, с. 126, табл. 1-4].

В помещении дома на верхней террасе были раскрыты остатки небольшого глинобитного гончарного горна прямоугольной в плане формы. Недалеко от горна, на уровне пола, была выявлена форма для изготовления терракот.

Из других ремесел в Ольвии, вероятно, продолжали существовать ткачество, деревообрабатывающее, косторезное, кожевенное. Однако наши сведения о них крайне ограничены. Нет никаких данных, которые могли бы подтвердить наличие в Ольвии в это время стеклоделия.

Херсонес.

Сокращение сельскохозяйственной базы города должно было привести к увеличению удельного веса ремесла в его экономике в IV - V вв. н.э., хотя археологических данных о его развитии в это время очень мало [Зубарь, 1993, с. 43 - 44]. Однако рост населения в горных долинах Крыма и в окрестностях Херсонеса, а также ряд других косвенных данных не позволяют говорить о его упадке в V в. н.э. [Талис, 1961, с. 56 - 58]. В пользу такого заключения отчасти свидетельствуют и основные тенденции в развитии торговых связей Херсонеса во второй половине III - первой половине V в. н.э. В целом, город по-прежнему оставался одним из наиболее крупных центров ремесленного производства и обмена, к которому тяготело сельское население близлежавших районов Таврики [Якобсон, 1959, с. 359; Талис, 1961, с. 66 - 67; Айбабин, 1990, с. 71]. в) Торговля и денежное обращение Боспора, Ольвии и Херсонеса.

Боспор.

Неблагоприятные тенденции в экономике и падение в ней роли товарно-денежных отношений хорошо иллюстрируется состоянием монетного дела. Статеры последних боспорских царей выпускались из низкопробного металла в огромных количествах, но около 341/342 гг. н.э. их чеканка была прекращена [Кругликова, 1966, с. 185 - 204; Фролова, 1992, с. 195 - 197, 234; 1997 а, с. 75 - 94; ср.: Зограф, 1951, с. 212; Анохин, 1986, с. 133; Фролова, Куликов, Смекалова, 2001, с. 64]. Но, если в середине III в. н.э. перерывы в выпуске боспорских монет по времени совпадали с прекращением чеканки в провинциально-римских городах [Фролова, 1992, с. 236], то полное прекращение их чекана, по- видимому, следует связывать с глубоким экономическим кризисом Боспорского государства [Кругликова, 1965, с. 9; 1966, с. 185 - 204; ср.: Анохин, 1986, с. 214; Болгов, 1996 а, с. 73]. Полагали, что это было вызвано резким сокращением поступлений в казну, вследствии гибели системы сельских поселений в Восточном Крыму [см.: Масленников, 1993, с. 23 - 24]. Однако, как было сказано выше, это не вполне справедливо. Поэтому, а также и по другим причинам, прекращение боспорской чеканки нельзя рассматривать в качестве показателя полного сворачивания товарно-денежных отношений. Теперь они, хотя и в меньшем объеме, обслуживались боспорскими статерами более раннего времени, продолжавшими оставаться в обращении, и римскими монетами, среди которых в наибольшем количестве представлены выпуски времени правления Лициния (308 - 324 гг. н.э.) и Константина Великого (306 - 337 гг. н.э.) [Зограф, 1940, с. 60; 1951, с. 212; 1955, с. 163]. Опубликованные результаты изучения нумизматических находок из раскопок Китея, свидетельствуют об использовании монеты на внутреннем рынке этого городка, а, следовательно, и об определенном уровне товарно-денежных отношений. То же самое можно сказать и в отношении сельских поселений Приазовья [Молев, Молева, 1996, с. 75 - 76; ср.: Фролова, 1998, с. 258; Масленников, 1998, с. 212].

Сокращение объемов торговых операций, с чем связано уменьшение производства ремесленной продукции и увеличение в экономике удельного веса сельского хозяйства, а также стирание резкой грани между боспорскими городами и сельскими поселениями принято считать процессом натурализации хозяйства и называть рустификацией. Последняя являлась наиболее характерной чертой экономического развития Боспора в позднеантичный период [Блаватский, 1964, с. 219; 1985, с. 251; Кругликова, 1963, с. 71; 1965, с. 9; 1966, с. 127 - 130; Болгов, 1996 а, с. 67; Масленников, 1997 б, с. 45]. Не отрицая этого в принципе, хотелось бы отметить, что в своей основе экономика всех без исключения докапиталистических обществ на протяжении всей их истории была натуральной. Поэтому применительно к ним можно говорить лишь об увеличении или падении удельного веса товарного производства и товарно-денежных отношений, что было связано с конкретно-историческими условиями развития на том или ином этапе, а не о кардинальных изменениях в экономике. Основная причина этого в том, что в сферу обмена и торговли не было вовлечено главное условие и средство производства - земля [Колганов, 1962, с. 444, 494; Кузищин, 1990, с. 121 -122].

Таким образом, именно крах системы военных поселений, просуществовавшей с I в. до н.э. вплоть до середины III в. н.э. [Масленников, 1993, с. 23; 1997, с. 46; 1998, с. 110 и сл.], подорвал экономику государства и явился непосредственной причиной кризисных явлений. Азиатская часть Боспора в меньшей степени пострадала во второй половине III - первой половине IV вв. н.э. [см.: Кругликова, 1975, с. 137 - 145], вследствие чего, как говорилось выше, боспорский царь Рескупорид V мог перенести сюда свою резиденцию, хотя в пользу такого заключения имеются пока лишь косвенные данные.

Что же касается поземельных отношений, то применительно к позднеантичному периоду нельзя говорить о наличии на Боспоре не только крупной земельной собственности [см.: Масленников, 1993, с. 40], но и вообще крупных производственных комплексов. В сложившихся условиях возросла роль сравнительно небольших автаркичных хозяйств, которые становятся основными ячейками боспорской экономической системы конца III - второй четверти VI вв. н.э. Роль товарного производства в таких хозяйствах отошла на второй план, и на ограниченном внутреннем рынке могли продаваться лишь излишки [ср.: Кузищин, 1973, с. 48 - 49]. Следствием такого положения стало развитие дезинтегративно-центробежных тенденций [подр. см.: Илюшечкин, 1986, с. 123]. На Боспоре начинают формироваться сравнительно замкнутые в экономическом отношении территориально-хозяйственные районы [Болгов, 1996 а, с. 113 -114]. (Это центр государства, куда входили Пантикапей и Тиритака, Крымское Приазовье, Илурат, Китей, возможно, также Танаис, а на азиатской стороне - Фанталовский район, Фанагория, Синдика и Горгиппия, в управлении которыми, вероятно, возросла роль общественного самоуправления во главе с зажиточными представителями варваризованных родов [Болгов, 1996, с. 84 - 86; 1996 а, с. 113 - 114; 1997, с. 37]. Последний тезис - не более чем предположение.) Облегчалось это тем, что и до этого Боспорское государство состояло из ряда областей, дополнявших друг друга и составлявших в совокупности одно экономическое целое, базировавшееся, однако, в силу натуральной основы сельскохозяйственного производства, не на отраслевом, а на территориальном разделении труда [подр. см.: Зубарь, 1993, с. 104- 105].

Ольвия.

В рассматриваемое время собственная монетная чеканка в Ольвии отсутствовала. Однако немногочисленные находки монет римских императоров здесь известны от времени Диоклетиана (284 - 305 гг. н.э.) до правления Валента (364 - 378 гг. н.э.) [Карышковский, 1988]. Все это свидетельствует о значительном сокращении торговли и натурализации хозяйства Ольвии. Она в значительной степени оказывается в стороне от торговых путей. Тем не менее, в это время фиксируются торговые связи с Боспором, Малой Азией, западными провинциями Римской Империи, Северной Африкой [Крапивина, 1993, с. 128].

Как уже неоднократно писалось, происходит некоторая торговая переориентация Ольвии, более важными становятся торговые связи с окружающим ее населением Черняховской культуры. Вероятно, возрастает значение посреднической торговли. В связи с тем, что и на памятниках Черняховской культуры в Северном Причерноморье монетные находки редки, можно предположить, что торговля в основном была меновой. Население Черняховской культуры могло получать из античных центров вино и оливковое масло в амфорах, а также столовую керамику, стеклянную посуду, бусы [Магомедов, 1987, с. 77 - 86]. Отсутствие в Ольвии в это время рыбозасолочных и винодельческих комплексов при наличии всех необходимых для этого условий, может свидетельствовать об отсутствии достаточного рынка сбыта для продуктов рыбозасолки и виноделия в окружающей Ольвию варварской среде. Связи же с античными центрами ослабели. В обмен Ольвия могла получать, прежде всего, крупный рогатый скот, поскольку он был обычной статьей сбыта для носителей Черняховской культуры [Магомедов, 1987, с. 77]. Не исключено, что они привозили в Ольвию какое-то количество ячменя. Поступление же пшеницы в Ольвию, очевидно, можно исключить, так как окружавшее ее черняховское население возделывало в основном пшеницу двузернянку, дающую малый выход муки.

Следует подчеркнуть, что для Черняховского населения степи Ольвия не была единственным и основным торговым контрагентом, в противном случае жизнь здесь не прекратилась бы на полстолетия раньше, чем на окружающих Черняховских поселениях.

Херсонес.

С середины - второй половины III в. н.э. положение во внешнеторговой сфере Херсонеса меняется [Сорочан, 1981; 1981 а, с. 27 - 29; Кадеев, Сорочан, 1989, с. 69]. В связи с перемещением населения из междуречья Альмы и Бельбека в горные долины, как свидетельствует археологический материал, в IV - Y вв. н.э. преобладали торговые связи Херсонеса с населением Инкерманской и Байдарской долин, а также Южным берегом Крыма, где, как указывалось, осело пришлое разноэтничное население [Сорочан, 1981; 1981 а, с. 30-31, 34-35; Зубарь, 1993, с. 57].

Внешнеполитические события привели к определенным изменениям структуры экспорта [Стржелецкий, 1959 а, с. 82] и к частичному уменьшению удельного веса посреднических операций в экономике города. Однако значительного упадка во внешней торговле и глубокого кризиса в экономической жизни не произошло [Щеглов, 1968 а, с. 312; Кадеев, 1970, с. 159]. Вероятно, сложившимся положением было обусловлено некоторое сокращение доли сельскохозяйственной продукции, которая поступала из Таврики и вывозилась через Херсонес, что стимулировало увеличение объемов вывоза из города соленой рыбы и соли [Сорочан, 1981, с. 10 - 11; ср.: Романчук, 1973, с. 51; 1977, с. 27; Кадеев, Сорочан, 1989, с. 60].

В IV в. н.э. Херсонес поддерживал экономические связи с южнопонтийскими центрами, откуда поступала железная руда, цветные металлы, вино, оливковое масло и разнообразная продукция ремесленного производства [Кадеев, 1970, с. 149 - 150]. Через них в Херсонес шел импорт из Малой Азии, Сирии, Палестины и других районов античного мира [Сорочан, 1981, с. 10-12; Кадеев, Сорочан, 1989, с. 60 - 73]. Не прерывались связи и с Пропонтидой, откуда ввозился мрамор и архитектурные детали, а также с Константинополем, через который поступали продукция греческих и североафриканских мастерских [Сорочан, 1981, с. 10-11; Зубарь, Сорочан, 1986, с. 116 - 120; Голофаст, 1996, с. 77 - 83]. Велась торговля с западнопонтийскими центрами, откуда Херсонес получал светильники и бронзовые изделия, в частности фибулы [Сорочан, Шевченко, 1983, с. 94 -100; Зубарь, Сорочан, 1986, с. 127]

В IV в. н.э. Херсонес экономически был тесно связан с Боспором [Гилевич, 1968, с. 16 - 17; Кадеев, 1970, с. 150; Сорочан, 2002, с. 225]. Характер этих связей еще предстоит выяснить, но, видимо, оживление торговли с Боспором в какой-то степени может объясняться внешнеполитической активностью Херсонеса в этом районе [Анохин, 1977, с. 92], что хорошо согласуется со сведениями, сообщаемыми Константином Багрянородным.

После прекращения собственной чеканки в третьей четверти III в. н.э. в херсонесском денежном обращении использовались привозные монеты. Так, по данным A.M. Гилевич, монет этого времени при раскопках обнаружено 3, 5 тыс. [Гилевич, 1968, с. 56], значительно больше, чем нумизматических находок I - III вв. н.э. А это не позволяет делать вывод об упадке или значительном сокращении в его экономике товарно-денежных отношений [Анохин, 1977, с. 107].

Монетные выпуски времени правления императоров Зинона и Юстиниана I [Анохин, 1977, с. 107, 156, №№ 309 - 322; Соколова, 1983, с. 17 - 21, 138], а также использование в денежном обращении, наряду с ними, монет IV - V вв. н.э. вплоть до VII в. н.э. [подр. см.: Гилевич, 1968, с. 32-33; Анохин, 1977, с. 97, 106 - 107; Соколова, 1983, с. 109; Алексеенко, Ковалевская, 1988, с. 232; Алексеенко, 1995, с.25 - 26], свидетельствуют о наличии рынка и товарно-денежного обращения, а, следовательно, и о достаточно развитом товарном секторе экономики.

§ 3. Государственное устройство Боспора, Ольвии и Херсонеса. Социальный и этнический состав их населения.

Боспор.

К сожалению, наши источники не позволяют ничего определенного сказать ничего определённого о социальной структуре Боспора. Можно предполагать, что кризис привел к её упрощению в сравнении с предшествующим периодом [Блаватский, 1953, с. 194; Болгов, 1996, с. 82; Масленников, 2000] и росту тех слоев, которые либо полностью, либо частично были лишены средств существования. Разгром системы военных поселений, а вместе с этим исчезновение или, что более вероятно, сокращение царского землевладения, а также ослабление центральной власти должны были привести к увеличению количества мелких производителей, которые теперь лишь номинально зависели от центральной власти [ср.: Масленников, 1997, с. 46; Масленников, 2000]. А это в свою очередь привело к кризису устоявшейся системы сбора налогов. Вместе с тем из эпиграфических источников следует, что и в позднеантичный период представителями сельских округов назначались специальные уполномоченные (протокометы) [Виноградов Ю.Г., 1998, с. 246], хотя круг их должностных обязанностей остается неясным.

Ф Скорее всего, население Боспорского государста в это время эксплуатировалось преимущественно путем сбора налога-ренты в натуральной форме, который осуществлялся при поддержке военных отрядов, состоявших из варваров [Болгов, 1996 а, с. 76]. Такая система эксплуатации была обусловлена тем, что уцелела традиция, согласно которой боспорский царь традиционно являлся верховным собственником земли. Возможно, применительно к позднеантичному периоду можно говорить о росте удельного веса внеэкономического принуждения на Боспоре, которое в значительной степени было обусловлено разрушением ранее ф существовавшей здесь фискальной системы, базировавшейся на административном делении государства [Зубарь, Хворостяный, 2000, с. 40 -41].

H.H. Болговым была предложена схема социальной структуры населения Боспора в позднеантичный период. Исследователь, вслед за М.И. Ростовцевым и В.Д. Блаватским, выделяет привилегированный слой населения, к которому, с его точки зрения, принадлежали знатные роды преимущественно сарматского происхождения, имевшие на царской земле укрепленные усадьбы и составлявшие тяжеловооруженную кавалерию царства. Второй социальный слой представлен населением городов и включал купечество, объединенное в корпорации, ремесленников, мелких торговцев и ряд других категорий населения, которые составляли гражданское ополчение. И, наконец, третий - это пелаты и свободные держатели земли, среди которых были как греки по происхождению, так и выходцы из варварского населения [Болгов, 1996 а, с. 88 - 89; ср.: Блаватский, 1985, с. 251].

Однако, исходя из основных тенденций экономического развития, и в первую очередь трансформации (если не гибели) системы царского землевладения социальная стратификация населения Боспора в позднеантичный период должна была стать более простой [ср.: Болгов, 1996 а, с. 112, 113]. К тому же, говоря о правовом статусе населения этого времени, вряд ли уместно использовать такое понятие как «гражданство». В первые века подавляющее большинство жителей Боспорского царства являлось подданными царя, а употребление в надписях названий полисных институтов не более чем дань традиции [Болгов, 1996 а, с. 91 - 92]. В это время грань между гражданином и негражданином стирается, а на первое место выступает задача расширения налоговой базы государства (ср.: КБН, № 1050). Ведь именно в значительной степени фискальными целями объясняется эдикт Каракаллы 212 г. н.э., которым права римского гражданства были дарованы подавляющему большинству свободного населения Римской Империи. Чрезвычайно показательно в этом плане полное и быстрое исчезновение в боспорских городах так называемых фиасов [Завойкина, 2006]. Нам практически не известны соответствующие надписи, датируемые рассматриваемым временем.

Следовательно, более правомерно делать вывод об упрощении социальной структуры населения Боспора в конце III - второй четверти VI вв. н.э. Вместе с тем, в боспорском обществе должна была существовать количественно небольшая группа знати, приближенных верховного правителя и его военной опоры, с одной стороны, и подавляющей массы населения сравнительно невысокого достатка, занятого в сельскохозяйственном производстве, ремесле и мелкой торговле, - с другой [Зубарь, Хворостяный, 2000, с. 36 - 43].

Вместе с тем, имеющиеся источники не позволяют говорить о наличии на Боспоре в позднеантичный период не только сколько-нибудь значительного количества рабов, но и близких им по положению групп зависимого населения, в том числе и пелатов [ср.: Блаватский, 1985, с. 248, 251]. Гибель значительного количества поселений на сельскохозяйственной территории Боспора и обособление территориально-хозяйственных районов, возможно, привело на Боспоре к росту значения сельских соседских общин при одновременном постепенном падение роли государства [Болгов, 1996 а, с. 67,118; Масленников, 1997 б, с. 97-103].

В последствии в самоуправлении отдельных общин и территориально-хозяйственных районов могла вырости роль представителей христианской церкви [Болгов, 1996, с. 86]. В период значительного ослабления центральной власти объединение вокруг неё какой-то части населения способствовало сохранению Боспора как единого политического целого и его ориентации на Византию [Зубарь, Хворостяный, 2000, с. 42]. Но всё только что сказанное - не более чем предположение.

Конечно, сложности и катаклизмы эпохи кризиса, а равно и сопровождавшие их перемещения значительных масс разноэтничного населения не могли не вызвать определённых духовных потрясений и исканий. Итогом последних - и стало распространение христианства. (Именно ко второй половине - концу III в. н.э. относится перстень с сердоликовой вставкой, на котором были вырезаны крест и две рыбы [Арсеньева, 1970, табл. 12, 10]. Началом IV в. н.э. датируется первое христианское надгробие с эпитафией Евтропия, стела Трифона, на которой был вырезан крест, и христианский амулет с побережья Азовского моря, а также ряд других материалов [Масленников, 1997 б, с. 27; Зинько Е., 2003, с. 85]. В первой четверти IV в. н.э. на Боспоре уже существовала епархия, во главе которой стоял епископ Кадм, который поставил свою подпись под документами I Вселенского (Никейского) собора 325 г. н.э. [Кубланов, 1958, с. 57 - 68; Блаватский, 1985, с. 249; Диатроптов, 1988, с. 4 - 8; Диатроптов, Емец, 1995, с. 7 - 40; Зубарь, 1997, с. 19 - 20; Хршановский, 1997, с. 20 - 21]. Однако специальные христианские культовые сооружения этого времени на Боспоре пока неизвестны [Зшько О., 2004, с. 70] и вплоть до VI в. н.э. оно, скорее всего, не было господствующей религией [Зубарь, Хворостяный, 2000, с. 130-131; ср.: Болгов, 1996, с. 85-86].

Ольвия. I

Как уже писалось, после готского разгрома 269 - 270 гг. н.э. Ольвия на какое-то время была оставлена жителями. Помимо всего прочего, об этом свидетельствует отсутствие находок монет римских императоров 70-х -начала 80-х годов III в. н.э. Одновременно погибают и последние городища ольвийской периферии [Гороховский и др., 1990, с. 37] и Нижнеднепровские городища [Погребова, 1958, с. 235 - 237]. Часть жителей покинула город еще до разгрома, отступив с римским гарнизоном в провинцию Нижняя Мезия. Туда или в другие античные центры Северного Причерноморья, пережившие нашествие готов, могли перебраться позднее оставшиеся в живых ольвиополиты, хотя никаких конкретных сведений по этому поводу нет [Крапивина, 1993, с. 148 - 154].

Неоднозначно решается вопрос и о взаимоотношениях Ольвии с окружающим Черняховским населением. Часть исследователей определяет время формирования Черняховской культуры в этом регионе ко II - середине III вв. н.э. [Магомедов, 1987, с. 94; Крыжицкий и др., 1989, с. 154 - 155], что позволило предположить контакт черняховцев с Ольвией и Тирой в период их последнего расцвета перед так называемыми «готскими» или «скифскими» войнами. Но основная масса Черняховских памятников Причерноморья все же относится к концу III - IV вв. н.э., и связывается с Черняховским (то есть, германским, прежде всего, готским) населением [Магомедов, 1987, с. 88, 93; Гороховский, 1985, с. 21 - 22; Гороховский и др., 1990, с. 36; Гей, 1986, с. 77; Гудкова, 1987, с. 16; Гудкова, Крапивина, 1990].

Представляется возможным отождествить его именно с участниками «готских» походов 269 - 270 гг. н.э. [Карышковский, 1968, с. 178 - 179; Крапивина, 1984, с. 212; Гороховский и др., 1990, с. 37]. Считается, также, что около третьей четверти III в. н.э. в Северо-Западном Причерноморье возникают т.н. постантичные раннегосударственные структуры, в составе которых Тира и, вероятно, Ольвия играли роль своего рода политико-производственных полуварварских центров [Павленко, Сон, 1991, с. 9, 11, 14; Зубарь, 2000, с. 281 - 287; 2001, с. 132 - 138; Зубарь, Хворостяный, 2000, с. 9 -10]. Впоследствии здесь, видимо, и возникли полиэтнические королевства Атанариха и Германариха, погибшие в результате гуннского нашествия

Буданова, 1990, с. 121 - 136; Павленко, Сон, 1991, с. 14]. Но это была уже страница истории несколько иной эпохи. Что же касается Ольвии, то постепенно жизнь в городе угасает и в третьей четверти IV в. н.э. вовсе прекращется.

Херсонес.

Формально Херсонес не входил в рассматриваемое время в состав Римской Империи. Во всяком случае, источники об этом умалчивают до начала VI в. н.э. Вероятно, Херсонес сохранил статус «свободного города», полученный еще при Антонине Пие (138 - 161 гг. н.э.). Однако ряд исследователей, опираясь на время прекращения местной чеканки монет, полагал, что при Диоклетиане Херсонес утратил этот статус и попал под управление представителей центральной администрации [Кадеев, 1996, с. 18; ср.: Белов, 1948, с. 133; Кадеев, 1981, с. 36; Кадеев, Сорочан, 1989, с. 61, 93]. С таким выводом согласиться трудно, так как прекращение выпуска Херсонесом монет относится к более раннему времени и сейчас уверенно связывается с политикой, проводившейся императором Галлиеном по отношению к греческим городам Империи [подр. см.: Гилевич, 1968, с. 33, 40; Анохин, 1977, с. 87 - 88]. Следовательно, если исходить из данных нумизматики, то превращение Херсонеса в провинциальный город должно быть отнесено к более раннему времени.

Вместе с тем, «свобода» Херсонеса была в большей степени формальной. Надписи начинаются с перечисления титулов правителя или правителей империи (IOSPE, I2, №№ 449, 450) [Шангин, 1938, № 11]. Из этого следует, что Херсонес находился под достаточно жестким контролем римской администрации. Поскольку в надписи (IOSPE, I2, № 449) упомянут префект претория Востока, В.М. Зубарь предположил, что гражданская сфера жизни Херсонеса находилась в ведении префектуры Восток [Зубарь, 1994, с. 146]. Одной из задач римских чиновников являлось осуществление контроля над городским самоуправлением, которое оставалось важнейшим выражением «свободного» статуса Херсонеса.

Надписи свидетельствуют о том, что в Херсонесе продолжали функционировать органы местного самоуправления (IOSPE, I2, № 449) [Ростовцев, 1907, № 2; Соломоник, 1983, № 3]. По мнению М.И. Ростовцева в латинской надписи упоминается почетный титул магистрата - «отца города», в руках которого находилась власть в Херсонесе [Ростовцев, 1907, с. 17, 18]. Действительно, должность «отца города» была распространена в городах восточных провинций. Вероятно, впервые она появляется в надписях из Истрии (159 - 160 гг.) [Михайлов, 1980, кат. № 2, с. 23] и Ольвии (196 - 198 гг.) (IOSPE, I2, №№ 42, 46 а, 174).

В настоящее время доказано, что должность «отца города» отличалась от должностей куратора города и дефенсора города, однако четко разграничить их функции сложно [Владимиров, Журавлев, Зубарь, Крыжицкий, Русяева A.C., Русяева М.В., Скржинская, Сорочан, Храпунов, 2004, с. 524 - 525]. Нередко одно лицо объединяло в своих руках несколько высших муниципальных должностей [Фихман, 1976, с. 84, 244, 245]. По поручению и под контролем имперской администрации «отец города» занимался выполнением общественных работ, был судьей по мелкоуголовным делам, управлял городскими финансами [Фихман, 1976, с. 235]. Некоторые сведения о нём можно почерпнуть из упомянутых выше ольвийских надписей. Этот пост был высшей муниципальной магистратурой, дававшейся за выдающиеся заслуги перед городом (IOSPE, I2, №№ 42, 174). В надписях имя «отца города» ставилось перед именами прочих магистратов (IOSPE, I2, № 174). Для того, чтобы получить этот титул было необходимо пройти всю лестницу муниципальных должностей (IOSPE, I2, № 46). Избранный «отцом города» сохранял это звание на всю жизнь. Одной из его функций было представление докладов на народном собрании по важным вопросам, требовавшим принятия специальных постановлений (IOSPE, I2, № 46). Интересно, что решения принимали «архонты, совет и народ» или просто «совет и народ». Это свидетельствует как будто о том, что реальной власти у «отца города» было не много: она принадлежала архонтам. Возможно, «отец города» входил в совет. В Херсонесе этот титул получали куриалы, прошедшие все муниципальные магистратуры [Владимиров, Журавлев, Зубарь, Крыжицкий, Русяева A.C., Русяева М.В., Скржинская, Сорочан, Храпунов, 2004, с. 525]. То есть, это была высшая из херсонесских должностей.

Империя стала активно использовать в качестве своей опоры в местном управлении чиновников высокого ранга, ранее служивших в государственной администрации, переселившихся в провинцию после своей отставки. Занимая более высокое общественное положение, чем члены провинциальных общин, они становились посредниками между жителями городов и императорской властью. По поручению римской администрации они выполняли ряд важных функций в управлении городами, например, участвовали в распределении налогов [Владимиров, Журавлев, Зубарь, Крыжицкий, Русяева A.C., Русяева М.В., Скржинская, Сорочан, Храпунов, 2004, с. 525].

Императоры осуществляли власть в Херсонесе, как посредством прямых рескриптов, так и через гражданскую администрацию префектуры Восток и офицеров, возглавлявших городской гарнизон. Надписи начинались с перечисления титулов правивших императоров, крепостное строительство велось под руководством римских офицеров. Парадоксальность статуса Херсонеса заключалась в том, что, хотя он и не был составной частью Империи с формальной точки зрения, на деле положение этого города не многим отличалось от статуса других римских провинциальных центров.

С середины III в. н.э. в ближайших окрестностях Херсонеса, на м. Ай-Тодор и в районе современной Алушты появляются могильники с трупосожжением, которые связываются с населением, осевшим в указанных районах в ходе передвижения в Таврику полиэтнического союза варварских племен на заключительном этапе «готских» войн [Пиоро, 1990, с. 89 - 107; Зубар, Козак, 1992, с. 129; Айбабин, Герцен, Храпунов, 1993, с. 215;

Айбабин, 1990, с. 66; 1996, с. 295 - 296; 1999, с. 24 - 29; Мульд, 1996, с. 283 -284; Мыц, Лысенко, Семин, Тесленко, Щукин, 1997, с. 211 - 221]. Концентрация в Бельбекской, Инкерманской и Байдарской долинах подавляющего большинства могильников III - IV вв. н.э. с трупоположениями, принадлежавших местному сарматизированному населению [Высотская, 1972, с. 70, рис. 20], позволяет заключить, что пришлое и автохтонное население образовало полиэтничный массив, на базе которого шло дальнейшее развитие этнических процессов в этом районе Таврики [Айбабин, 1987, с. 192 - 194; 1990, с. 65; 1996, с. 298; 1999, с. 24 -29; Зубар, Козак, 1992, с. 131; Мульд, 1996, с. 286].

Исследователи нередко называют живших поблизости от Херсонеса варваров «федератами», что вряд ли верно. Во-первых, не существует источников, говорящих о жителях Крыма III - IV вв. н.э. именно, как о «федератах», то есть, варварах, заключивших с Римом договор о союзе. Во-вторых, существовали различные категории варварских союзников империи, различавшиеся по статусу [Оболенский, 1998, с. 293, 294; Иванов, 1987, с. 27 - 32]. Лишь в VI в. н.э. византийский историк Прокопий отнес крымских готов к категории «энспондов» (Procop. De aed. 3, 13; Прокопий, 1939, с. 249). Таким образом, определить, существовал ли союзный договор между Римской империей и жившими в Крыму в III - IV вв. н.э. сарматами и готами, невозможно. Разумеется, мирное сосуществование этих племен с Херсонесом наталкивает на мысль о том, что сторонам удалось достичь какого-то компромисса. Во всяком случае, жители города и римская администрация были заинтересованы в использовании варваров в качестве своего рода «стражи», а варвары - в развитии торговых отношений с Херсонесом и получении от его жителей «дипломатических даров». По данным археологии, во второй половине III - IV вв. н.э. жители Юго-Западного Крыма имели тесные экономические контакты с Херсонесом [см.: Сорочан, 1981, с. 28 - 30, 35; Зубар, Козак, 1992, с. 130; Зубарь, 1994, с. 123 -126; 1998, с. 148-149].

§ 4. Вопрос о «преемственности» - континуитете.

Поздняя античность представляет собой особый этап в эволюции античной цивилизации, обладающий специфической, но внутренне единой материальной культурой и социально-политическими формами.

В античном мире всегда существовала сложная и эволюционирующая система «центр - периферия». В этой связи в эпоху поздней античности Северопонтийский регион представляет собой особую зону, имевшую тысячелетнюю традицию развития.

Все имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют, что материальная культура городов Северного Причерноморья в рассматриваемое время продолжала развивать античные традиции. Из тех городов, что не погибли в III в. н.э., практически все (на Боспоре) доживают до VI в. н.э., а некоторые и дольше. Города, захваченные или разрушенные варварами, с точки зрения их последующей материальной культуры могут быть определены как постантичные. Это касается таких центров, как Танаис, Горгиппия, вероятно, Ольвия. Естественно, у каждого города была своя история. Так, Херсонес, как региональный центр, в данное время даже расширился; Пантикапей-Боспор лишь к VI в. н.э., возможно, несколько сократился по территории, но сохранил значение столичного центра; Киммерик и Ильичевка были стратегическими крепостями. Остальные города имели ремесленно-торговое и аграрное значение как центры локальных микрозон. Ольвия, Танаис и Горгиппия просуществовали в своём новом качестве относительно недолго.

Важнейшие признаки преемственности в области топографии и материальной культуры городов (сохранение основной территории, окруженной стенами, прежней планировки зданий и улиц в рамках новых строительных периодов, сохранение прежней. строительной техники, сохранение жилых помещений (домов-усадеб) античного типа, сохранение хозяйственных комплексов как свидетельство интенсивной хозяйственной жизни, восстановление после локальных разгромов, присутствие импортных вещей как свидетельство заморской торговли) в той или иной степени присутствуют в материальной культуре городищ Боспора, а также в Херсонесе и отчасти в Ольвии, сохранявшихся, как античные в конце III -первой половине IV вв. н.э.

Основными континуитетными признаками в области материальной культуры для сельских поселений также являлись античная система расселения, этнический состав населения, фортификация, хозяйственные занятия и быт, а также облик материальной культуры в целом. Несмотря на очаговый характер расселения, аграрная территория охватывала большую часть хоры Боспора и всю хору Херсонеса. Сельская округа, во многом продолжающая античные традиции, существует даже близ постантичного города Танаиса, а также Ольвии, возможно, Горгиппии. Непрерывность обитания установлена для многих поселений Боспора. Наиболее репрезентативный материал получен к настоящему времени в отношении поселений Крымского Приазовья (A.A. Масленников, C.B. Мокроусов, В.Г. Зубарев, A.B. Сазанов и др.).

Для большинства сельских поселений, существовавших на протяжении всего позднеантичного периода, характерны следы локальных разрушений (третья четверть III в. н.э., а также один - два хронологических горизонта на протяжении IV в. н.э.). Часть поселений, погибших в это время, не была восстановлена. Вместе с тем, для сельских поселений в большей степени, чем для городищ-городов, характерны перепланировки после разрушений. Однако они носили в основном частичный, локальный характер, касавшийся оборонительных и жилых сооружений, и в силу их меньшей масштабности были связаны не со сменой этносов или деградацией материальной культуры, а с восстановлением жизнедеятельности с наименьшими затратами. В ряде случаев имеет место полная нивелировка отдельных участков поселений после разрушений.

В состав керамического комплекса, по-прежнему, входит импортная краснолаковая посуда. Неясно, как она попала в Крымское Приазовье, скорее всего, через крупные города (Пантикапей-Боспор), а не непосредственно. Ямы и зернохранилища свидетельствуют об интенсивной хозяйственной деятельности.

В окрестностях городов (существовавших и бывших) в позднеантичное время оставались (частично появились вновь) небольшие поселения и усадьбы, ориентированные, как и прежде, на производство и продажу зерна (Героевка II - усадьба и др.). Некоторые районы европейского Боспора были исключительно сельскими микрозонами без городского центра (район Нимфея; северо-восток близ переправы может рассматриваться как дальняя периферия Пантикапея). На хоре европейского Боспора существовало определенное греко-варварское пограничье. Рубеж проходил, видимо, вдоль Узунларского вала. Спецификой сельской территории азиатского Боспора является наличие «хуторов» из 1 - 2-х или чуть более отдельных усадеб. Эти поселения также многослойны и имеют следы пожаров, причем несколько иного времени, чем на европейской стороне: 20 -30-е гг. IV в. н.э. и конец IV в. н.э. Более крупные поселения здесь, возможно, были крепостями (Ильичовка). Здесь (для IV в. н.э.) имеется больше импортных вещей. Вместе с тем, очаговый характер расселения привел хору к такому состоянию, что ряд микрозон (Крымское Приазовье) были густо заселены и активно развивались, другие лишились городов (Нимфей), третьи отличались наличием крепостей вместо одного города-центра (Киммерида). Тип сельского поселения для всего Боспора остался прежним и традиционным.

Хора Херсонеса данного времени не может быть пока охарактеризована полностью. Изучены лишь отдельные памятники. Вместе с тем, их анализ позволяет сделать вполне определенные выводы. Отдельных сельских поселений типа боспорских не имелось; здесь существовали позднеантичные виллы с различным типом хозяйства. Часть их была покинута хозяевами («усадьба Басилидов»). Варварское население оседало на полуострове эпизодически, в основном на окраинах (Инкерман) и не изменило общего позднеантичного характера хоры.

Боспорские городские и сельские некрополи конца III - IV вв. н.э. демонстрируют, с одной стороны, известную преемственность материальной культуры и погребального обряда, в целом сложившегося на основе традиционного греческого (античного), и воспринявшего некоторые варварские элементы, с другой, - явные инновации, причём не только определенно варварские, но и, скорее всего, восточносредиземноморские. Яркими памятниками такого рода являются грунтовые семейные склепы некрополя Китея и сельских поселений Крымского Приазовья [Масленников, 1997], а также некрополь Танаиса.

Самостоятельную, но типологически сходную линию эволюции материальной культуры на континуитетных началах дают некрополи Херсонеса (В.М. Зубарь и др.).

Еще одна основная линия континуитета - преемственность и эволюция социально-политических структур, включая широкий внешний фон -отношения с Империей и варварами.

Династическая история Боспора конца III - первой половины IV вв. н.э. весьма запутанна. Мы присоединяемся к мнению о наличии двух династических линий - романофильской и варварофильской. Двор формировался из представителей относительно варваризованной боспорской знати. Государственное управление испытывало тенденцию к упрощению и деградации. Сохранялись античные принципы выборности и сменяемости должностей в местном самоуправлении. Но сколь реальны были эти институты прежней полисной системы - не ясно. На Боспоре, по-видимому, административно-территориальное деление римского времени уступает место упомянутым локальным микрозонам. Ослабление роли государства должно было увеличить роль местного самоуправления нового типа, не связанного с полисными традициями. Военная организация переживала переход от централизованной к локальной (очаговой полусамообороне). Социальная структура позднего Боспора испытывала определенное упрощение, сближаясь с государствами более ранней, архаической стадии политогенеза. То есть, основные социальные группы: знать, рядовое население (городское и сельское). Подзнебоспорский город сохранял многие античные функции - торговую, ремесленную. Судить о роли церкви для этого времени у нас слишком мало данных. Не исключено, что именно рассматриваемый период был определяющим при смене религиозного мировоззрения основной массы населения, по крайней мере, Боспора и Херсонеса.

В принципе, Боспор и Херсонес сохраняли основные функции местных государственных образований античного типа: организация обороны страны и охраны границ, организация хозяйственной жизни на «царской земле», сбор налогов, внутренние функции охраны порядка и безопасности. Сложнее судить относительно Ольвии. Но, скорее всего, это применимо и к ней. Позднеантичную боспорской государственность можно охарактеризовать, как греко-варварскую монархию, восходящую к позднеэллинистическим и отчасти иранским традициям, с обширным бюрократическим аппаратом и тремя видами государственной службы, с административно-территориальным делением. Разумеется, всё это слишком общие определения. Безусловно «двор» и власть в период правления на Боспоре «недостойных», явно варварских царей отличались от тех - что сохраняли традиции и преемственность прежней династии. А на протяжении и посткризисных десятилетий периоды такого правления, скорее всего, также имели место. Социальная структура позднего Боспора: аристократия греко-сарматского, отчасти готского происхождения, городское и сельское население, занимавшееся земледелием и ремеслом. Наряду с государственными институтами существуют негосударственные структуры, которые со временем начинают играть все более важную роль в условиях ослабления государства (христианская церковь?). Прежние полисные

Ф институты, а равно и городские частные сообщества - фиасы практически исчезают. Этническая ситуация характеризуется большой сложностью. В какой мере о населении Боспорского государства именно этого периода можно говорить, как о некоей общности («боспоряне») при ведущей роли греческого компонента, сказать сложно. Ясно, что ведущая роль в системе: греки-варвары от ираноязычных элементов переходит к иным этносам, в частности, вероятно, германским народам (готам). Тем не менее, варваризация Боспора не стала необратимой; боспорская аристократия смешанного этнического происхождения (греко-сарматы, частично готы)

Щ; выступала хранителем традиционного уклада жизни и политической системы государственности) в той степени, в какой она им была необходима; церковь в лице епископальной организации во многом выступала преемником угасавшего государства в организации сложных форм общественной жизни. .

Политический статус Херсонеса в период поздней античности -Херсонес оставался союзным по отношению к Империи городом. Во внутреннем управлении независимо от статуса по отношению к Империи, шел процесс аристократизации политического строя, выделения слоя «сильных людей», монополизировавших основные должности. Вместе с тем, генетически античные институты сохранялись еще много столетий. Новым элементом управления в городе становится церковь.

По поводу военной организации мы склонны думать, что присланный некогда в Херсонес имперский отряд (об этом говорит Константин Багрянородный и данные эпиграфики) со временем стал пополняться местным населением подобно позднеримским пограничным частям.

В Северном Причерноморье возникли микрозоны с городами постантичного типа. Одна - с Тирой и Ольвией - существовала в конце III -середине IV вв. н.э. Другая - в устье Дона - середина IV в. н.э. (Танаис). Третья выделяется на Боспоре и состоит из самостоятельных очагов: европейский Боспор (выражена крайне слабо) и район Горгиппии. Города первой попали под политическую и военную власть варваров, но сохранили щ, свои городские торгово-ремесленные функции, а частично - и прежнее население. «Процент» античных элементов здесь неуклонно сокращался (В.В. Крапивина; В.М. Зубарь). Как бы одновременно с гибелью западной микрозоны на востоке региона возникла другая - вокруг Танаиса. В ней сохранилось больше элементов античной культуры. Танаис имел большое «геополитическое» значение, связывая Империю с миром племен Евразии. Его политический статус был неопределенным. Третья зона на окраинах Боспора (Горгиппия) образуется ранее (вторая треть III в.н.э.).

Оценивая степень варварского влияния на позднеантичные центры Северного Причерноморья, следует признать его значительность (особенно для Боспора), однако, не перешедшее «критического рубежа». Влияние различных этнических групп было различным. Проявлялось оно в разных областях. Поздние скифы, вероятно, повлияли на культы рядового сельского населения европейского Боспора и местную фортификацию (сельские святилища и прочее). Однако это относилось скорее к предкризисной эпохе. Общепринято сарматское влияние на многие стороны жизни позднего Боспора. Оставленная ныне идея сарматизации Боспора, тем не менее, отражала этот факт (тамгообразные знаки, имена, погребальный обряд). Аланы органично дополнили сарматское влияние, привнеся ряд Щ специфических черт (в погребальном обряде, в языке). В результате сложился слой греко-сарматской аристократии Боспора, оказавший влияние на характеристику военного дела, материальной культуры и политико-социальную сферу.

Готы и племена готского круга достигли Северного Причерноморья в ходе походов и переселений второй - третьей третей III в. н.э. Пока сложно сказать, в какой степени все эти этносы повлияли не позднеантичное население и культуру Боспора, Херсонеса и Ольвии. Есть материалы, свидетельствующие об этом, есть - спорные. Более определенно можно говорить о том, что они обосновались в Юго-Западной Таврике - контактной зоне, «марке» федератов, где сложилась гото-аланская общность (И.С. Пиоро, А.И. Айбабин и др.).

В целом варвары являлись, безусловно, носителями инновационно-детрадиционных начал. Однако, вступив в контакт с античными центрами Северного Причерноморья, они частично эллинизировались, частично оказали влияние на местных греков. В итоге та часть варваров, что вступила на путь контактов с позднеантичной цивилизацией, видимо, как бы отрывалась от своего этнического начала. Внешне же (по отношению к античным центрам) варвары испытали лишь поверхностное воздействие со стороны Боспора и Херсонеса, возможно, Ольвии.

Итак, проанализированные здесь проблемы политической, социальной и культурной жизни античных центров Северного Причерноморья в III-IV вв. н.э., позволяют сделать вывод о преемственности, как определяющей тенденции их развития [Болгов, 2003]. При всех соответствующих изменениях и переменах катастрофического общего упадка не произошло. Вместе с тем, так сказать, ареал распространения, как и сфера влияния античного мира (в его позднем варианте) в данном регионе заметно сократились.

Боспор сохранил в основном ту же форму государственности и ту же роль в сопредельном окружении. Херсонес - свою политическую систему, в основе которой лежало традиционное самоуправление, правда, при всё возраставшем влиянии «аристократии».

Единственные проявления непрерывности, дисконтинуитета (по Болгову H.H.) это постантичные города и заброшенные микрозоны. Варварское влияние или «протекторат» над Боспором, если и имел место, то не был решающим и сколь-либо продолжительным. Варварское влияние вообще, до самого конца античности не смогло преодолеть традиционного местного уклада жизни и государственности.

Разумеется, в рассматриваемую эпоху основные черты и особенности этого исторического периода, надо думать, только начали складываться. Тем не менее, все эти центры, хотя и в разной степени, оставались периферийными государственными образованиями античной Ойкумены. Каждое из них, по-своему, искало выход из системного кризиса III в. н.э., более или менее успешно приспосабливаясь к новым экономическим, этнополитическим, и, не исключено, экологическим реалиям. Главным направлением этих изменений, скорее всего, следует считать некоторые «упрощения» в сфере социально-экономических отношений, государственной структуры; понижение общего уровня культуры городского и особенно сельского населения при увеличении доли варварского компонента; сокращение внешнеполитической, в том числе торговой активности; уменьшение подконтрольных территорий и даже существенные потери оной; усиление зависимости от позднеримской Империи и соседних варварских раннегосударственных образований. Следует особо подчеркнуть, что там, где опора на Империю в целом была основательнее (Херсонес, Боспор) а некоторые иные, в том числе внешнеполитические и природные факторы - более благоприятными, античный период местной истории продлился ещё на несколько столетий. При менее благоприятном варианте он пресекся приблизительно через столетие после эпохи великого кризиса (Ольвия).

Заключение.

Анализ различных сторон жизни местных античных государств непосредственно в предкризисные десятилетия показывает, что за отдельными исключениями (состояние финансов, рост внешнеполитического и военного напряжения) в их развитии не наблюдалось сколь-либо выраженных симптомов будущих потрясений. Экономика Боспора, Ольвии, Херсонеса продолжала функционировать вполне успешно, без сколь-либо заметных сбоев. Она оставалась комплексной, достаточно сбалансированной и интегрированной в тогдашнюю мировую (Средиземноморскую, имперскую) экономику, оптимальной в плане решения основных задач обеспечения населения всем необходимым, экологически стабильной, сочетавшей экстенсивно-интенсивные направления деятельности. Нет данных о серьёзных экологических кризисах или резких переменах, вызванных качественными изменениями характера взаимосвязей производительных сил и соответствующих общественных отношений. В более или менее благополучном положении (не без помощи Рима) находились их финансы и военное дело.

Государственное устройство и этнический состав в это время не демонстрируют значительных, глубоких и драматических перемен. Эволюционно идёт развитие всех тех государственных институтов и установлений, которые сложились за два-три столетия перед этим, или даже ещё раньше. Привычной оставалась социально-имущественная стратификация их городского и сельского населения. В области поземельных отношений сохранялись прежние формы землевладения. Верховная власть (в различных её проявлениях) в целом остаётся стабильной, что, как известно, определялась «раскладом» политически активных сил общества, устойчивым соотношением основных социально-имущественных групп населения и их общественной ролью. Отдельные династические или иные внутриполитические неурядицы не нарушали общей картины.

В целом вполне успешно для Боспора, Ольвии и Херсонеса шло естественное противостояние античного и варварского миров. Военные столкновения, как правило, оканчивались в пользу местных античных государств. В крайних случаях исход решало римское вмешательство.

Этнический состав населения этих античных центров и их сельских округ также (хотя и в разной степени) характеризовался известной стабильностью. Неизбежная инфильтрация варварского населения не принимала массового характера и не меняла общей, в основном антично-эллинской характеристик его культуры.

В значительной степени такая стабильность и равновесие были обусловлены включением всего рассматриваемого региона в состав Римского мира.

На рубеже первой - второй четвертей III в. н.э. уже можно говорить о некоем предкризисном периоде, характеризующимся: спешными реставрационно-оборонительными работами (восстановления укреплений), повсеместным (как следствие военного напряжения?) ухудшением состояния финансов; появлением института соправительства (на Боспоре) и тенденцикй к концентрации власти и семейственности в органах государственного управления (Ольвия и Херсонес); возрастанием удельного веса неэллинских элементов среди городского и сельского населения. В определенной степени, развитию этих тенденций способствовала начавшаяся политическая нестабильность в Империи.

Анализ исторического процесса в античных государствах Северного Причерноморья эпохи кризиса свидетельствует, что, начавшись как военно-политический, он лишь затем затронул практически все стороны жизни местных обществ. Серия военных неудач и общая политическая «неразбериха» отрицательно сказались на состоянии финансов, органах управления, внутренней и внешней торговле и, конечно, их внешнеполитическом положении. Создавшиеся сложности усугубились прекращением помощи со стороны Империи, так как последняя сама оказалась ослабленной внутриполитическими неурадицами и внешними войнами. Предоставленные сами себе, античные государства Северного Причерноморья вынуждены были приспосабливаться, искать пути выживания в сложных условиях кризиса.

Различными были и конкретные варианты путей их выхода из кризиса III в. н.э. Менее всего пострадал Херсонес, сильно переменился Боспор. Ольвия же фактически не смогла приспособиться к новым историческим реалиям.

В целом античный мир в Северном Причерноморье выжил, хотя при этом все его характеристики изменились, главным образом в сторону их упрощения. Так, исчезли окончательно старинные полисные и даже некоторые общественные и государственные институты, характерные для первых веков н.э. (фиасы, некоторые должности и магистратуры); сократилась собственная территория и «зоны влияния»; усилилась зависимость от Восточно-римской Империи, варваризовался (хотя и в разной степени) состав населения; более явным стал упадок греко-римской культуры; затухают прежние религиозные традиции, на смену которым приходит христианство; иной, более простой стала военная организация; сократилась или вовсе замерла сфера товарно-денежных отношений; исчезли или потеряли прежнее значение некоторые городские центры; усилилась территориальная дезинтеграция. Именно это определило новый «облик» местных государственных образований и позволяет говорить о позднеантичном этапе их истории.

Список научной литературыМиляева, Юлия Валериевна, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Ammianus Marcellinus. Romische Geschichte. Bd. I - IV. - В., 1968 - 1971. Dexippus Atheniensis. Historia / Ed. B.G. Niebuhr // CSHB. - Bon, 1929. - P. 11 -38.

2. Eunapius Sardinus. Fragmenta / Ed. B.G. Niebuhr // CSHB. Bon, 1929. - P. 41 -118.

3. Ф Procopii Caesarensis. Opera omnia / Ed. J. Haury, G. Wirth. Lpz., 1962 - 1965.-V.I-IV.

4. Scriptores Historiae Augustae. L., 1967.

5. Zosimus. Nouvelle histoire / Ed. F. Paschoud. Р., 1971 - 1989. - V. I - III.

6. Переводы источников и двуязычные издания

7. Евнапий. Продолжение истории Дексиппа / Пер. С. Дестуниса // Византийские историки. Т. 5. - СПб., 1986; Евнапий // ВДИ. - 1948. - № 3. -С. 272-275.

8. Зосим. Новая история / Пер. H.H. Болгова. СПб., 2002. - 416 с.

9. Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica) / Текст и пер. Е.Ч.

10. Скржинской. М., 1960. - 435 с.

11. Константин Багрянородный. Об управлении империей / Текст и пер. под ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. М., 1989.-496 с. Корпус боспорских надписей. - М. - Л., 1965. - 952 с. Надписи Ольвии (1917 - 1965). - Ленинград: Наука, 1968. - 133 с.

12. Писатели истории Августов. Властелины Рима / Пер. С.П. Кондратьева. М., 1992.-384 с.

13. Полное описание Вселенной и народов /Пер. C.B. Поляковой, Н.В. Феленковской // ВВ. 8. - 1956. - С. 277 - 305.

14. Прокопий Кесарийский. История войн римлян с готами /Пер. С.П. Кондратьева. М.: АН СССР, 1950. - 516 с.1. Исследования

15. Абрамзон, М.Г. Медный чекан Гипепирии и некоторые проблемы политической истории Боспора / М.Г. Абрамзон // ПИФК. 1997. - Т. 4. -Вып. 1.

16. Абрамзон, М.Г., Фролова, H.A., Горлов, Ю.В. Клад золотых боспорских статеров II в. н.э. с Краснобатарейного городища / М.Г. Абрамзон, H.A. Фролова, Ю.В. Горлов // ВДИ. 2000. - № 4.

17. Абрамзон, М.Г., Фролова, H.A., Горлов, Ю.В. Клад золотых боспорских статеров II III вв. н.э. из станицы Казанской / М.Г. Абрамзон, H.A. Фролова, Ю.В. Горлов // ВДИ. - 2000 а. - № 4.

18. Абрамзон, М.Г., Фролова, Н.В., Горлов, Ю.В. Клад боспорских монет конца в. до н.э. в. н.э. / М.Г. Абрамзон, H.A. Фролова, Ю.В. Горлов // РА. - 2000 б. - № 3.

19. Айбабин, А.И. Хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредневекового времени / А.И. Айбабин // МАИЭТ. Симферополь, 1990.-Т. 1.-С. 3-86.

20. Айбабин, А.И. Население Крыма в середине III IV вв. / А.И. Айбабин // МАИЭТ. - 1996. - 5. - С. 290 - 304.

21. Айбабин, А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма / А.И. Айбабин. Симферополь, 1999. - 352 с.

22. Айбабин, А.И. Крым в середине III начале VI века / А.И. Айбабин // Археология. Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV - XIII века. - М., 2003.

23. Айбабин, А.И., Герцен, А.Г., Храпунов, И.Н. Основные проблемы этнической истории Крыма / А.И. Айбабин, А.Г. Герцен, И.Н. Храпунов // МАИЭТ.-1993.-Т. 3.

24. Айбабин, А.И., Хайретдинова, Э.А. Ранние комплексы могильника у села Лучистое в Крыму / А.И. Айбабин, Э.А. Хайретдинова // МАИЭТ. -Симферополь, 1998. Т. 6. - С. 274 - 311.

25. Алексеева, Е.М. Юго-восточная часть некрополя Горгиппии / Е.М. Алексеева // Горгиппия. 1982. - Вып. 2.-167 с.

26. Алексеева, Е.М. Горгиппия в системе Боспорского царства в первые вв. н.э. / Е.М. Алексеева // ВДИ. 1988. - № 2. - С. 65-85.

27. Алексеева, Е.М. Виноделие Горгиппии / Е.М. Алексеева // БС. 1995. - Вып. 6.

28. Алексеева, Е.М. Античный город Горгиппия / Е.М. Алексеева. М.: Едиториал УРСС, 1997.

29. Алексеева, Е.М. Анапа. Динамика развития центральной части античного города (VI в. до н.э. III в. н.э.) / Е.М. Алексеева // ДБ. - 2003. - Т. 6. - С. 18 -43.

30. Алексеенко, H.A. Денежное обращение византийского Херсонеса в начале VII в. / H.A. Алексеенко // Третья Всероссийская нумизматическая конференция. Тез. докл. М., 1995.

31. Алексеенко, H.A., Ковалевская, Л.А. Клад позднеантичных и раннесредневековых монет из округи Херсонеса / H.A. Алексеенко, Л.А.

32. Ковалевская // Тез. докл. Крымской научной конф. «Проблемы античнойкультуры». Симферополь, 1988. - Ч. 3.

33. Амброз, А.К. Фибулы юга Европейской части СССР II в.до н.э. IV в. н.э. /

34. A.К. Амброз // САМ. 1966. - Вып. Д 1 - 30. - 111 е., 28 т.

35. Амброз, А.К. Боспор. Хронология раннесредневековых древностей / А.К. Амброз // БС. 1992. - Вып. 1. - С. 6 - 108.

36. Анисимов, А.И. О продвижении готов в Северо-Восточное Приазовье / А.И. Анисимов // Проблемы охраны и исследования памятников в Донбассе. -Тезисы докл. Донецк, 1987. ф Анисимов, А.И. О продвижении готского союза племен в Северо-Восточное

37. Анохин, В.А. Монетное дело Херсонеса (IV в. до н.э. XII в. н.э.) / В.А. Анохин. - Киев: Наукова думка, 1977. - 174 с.

38. Анохин, В.А. Монетное дело Боспора / В.А. Анохин. Киев: Наукова думка, 1986.- 186 с.

39. Анохин, В.А. Монеты античных городов Северо-Западного Причерноморья /

40. B.А. Анохин. Киев: Наукова думка, 1989. - 128 с.

41. Анохин, В.А. История Боспора Киммерийского / В.А. Анохин. Киев:1. Наукова думка, 1999.

42. Античная скульптура Херсонеса, 1976.

43. Антонова, И.А. Отчет о раскопках в Херсонесе на участке «цитадель» в 1996г. / И.А. Анохин // НА НЗХТ. 1996. - Д. № 3359 /1 - II.

44. Антонова, И.А. 15 лет работы в цитадели Херсонеса / И.А. Антонова //

45. Херсонес в античном мире. Историко-археологический аспект. Тезисыдокладов международной научной конференции. Севастополь, 1997. - С. 7-9.

46. Антонова, И.А. Раскопки в цитадели Херсонеса / И.А. Антонова // АИК. 1994. Симферополь, 1997. - С. 19 - 24.

47. Антонова, И.А. Административные здания херсонесской вексиляции и фемы Херсонеса (по материалам раскопок 1989 1993 гг.) / И.А. Антонова // Хсб. 8. - Севастополь, 1997. - С. 10 - 22.

48. Антонова, И.А., Сухинина, С.Н., Сорочан, С.Б. Отчет о раскопках в цитадели Херсонеса в 1998 г. / И.А. Антонова, С.Н. Сухинина, С.Б. Сорочан // НА НЗХТ. 1998. - Д. № 3389 /1.

49. Антонова, И.А., Яйленко, В.П. Херсонес, Северное Причерноморье и Маркоманнские войны по данным херсонесского декрета 174 г. н.э. в честь Тита Аврелия Кальпурниана Аполлонида / И.А. Антонова, В.П. Яйленко // ВДИ. 1995. - № 4.

50. Арсеньева, Т.М. Лепная керамика Танаиса / Т.М. Арсеньева // Древности Нижнего Дона. МИА. - 1965. - № 127.

51. Арсеньева, Т.М. Лепная керамика Танаиса / Т.М. Арсеньева // Античные древности По донья Приазовья. - М., 1969.

52. Арсеньева, Т.М. Могильник у дер. Ново-Отрадное / Т.М. Арсеньева // МИА. -№ 155. М.: Наука, 1970. - С. 82 - 149.

53. Арсеньева, Т.М. Некрополь Танаиса / Т.М. Арсеньева. М., 1977. Арсеньева, Т.М. Две группы краснолаковых сосудов из Танаиса / Т.М. Арсеньева // КСИА. - 1985. - Вып. 182. -С. 11- 84.

54. Арсеньева, Т.М., Науменко, С.А. Танаис IV V вв. н.э. (по материалам раскопок 1989 - 1992 гг.) / Т.М. Арсеньева, С.А. Науменко // БС. - 1995. -Вып. 6.

55. Атавин, А.Г. Краснолаковая керамика IV VI вв. из Фанагории / А.Г. Атавин //БС.- 1993.-Вып. 2.

56. Баранов, А.И. Таврика в эпоху раннего средневековья / А.И. Баранов. Киев: Наукова думка, 1990.

57. Безбородов, М.А. Химия и технология средневековых стекол / М.А. Безбородов // Наука и техника. Раздел «Огнеупоры». - Минск, 1969.

58. Ф Безуглов, С.И., Захаров, А. Богатые погребения позднеримского времениблиз Танаиса / С.И. Безуглов, А. Захаров // Известия Ростовского областного музея краеведения. 1989. - Вып. 6.

59. Белов, Г.Д. Из истории экономической жизни Херсонеса во II IV вв. / Г.Д. Белов // Античный город. - М., 1963.

60. Беляев, С.А. Вновь найденная раннесредневековая мозаика из Херсонеса (по материалам раскопок 1973 1977 гг.) / С.А. Беляев // ВВ. - 1979. - Т. 40. - С. 114-126.

61. Берзина, С.Я. Александрийская тара в Северном Причерноморье / С.Я. Берзина // Ж.Ф. Шомпольон и дешифровка египетских иероглифов. М., 1979.

62. Бертье-Делагард, А.Л. Надпись времени императора Зенона в связи с отрывками из истории Херсонеса / А.Л. Бертье-Делагард // ЗООИД. XVI. -Одесса, 1893.-С. 45-88.

63. Блаватский, В.Д. Пантикапей. Очерки истории столицы Боспора / В.Д. Блаватский. М., 1964.у Блаватский, В.Д. Боспор в позднеантичное время / В.Д. Блаватский //

64. Античная археология и история. М., 1985. - С. 242 - 261. Болгов, H.H. Зосим - историк поздней античности / H.H. Болгов // Сборник научных трудов преподавателей и аспирантов. - Вып. 2. - Белгород, 1995. -С. 106-112.

65. Болгов, H.H. К проблеме локальных территориально-хозяйственных комплексов позднего Боспора (IV V вв.) / H.H. Болгов // ПИФК. - 1996. - Т. З.-Вып. 1.-С. 82-88.

66. Болгов, H.H. Закат античного Боспора. Очерки истории Боспорского ф государства позднеантичного времени (IV VI вв.) / H.H. Болгов. - Белгород,1996 а.-180 с.

67. Болгов, H.H. Территориально-хозяйственная структура позднего Боспора / H.H. Болгов // Проблемы истории и археологии Украины. Тезисы докл. -Харьков, 1997.

68. Болгов, H.H. Письменные источники по истории позднеантичного Боспора Северного Понта: позднеантичные тексты III VI вв. / H.H. Болгов // Античный мир. Материалы научной конференции. - Белгород, 1999. - С. 117 -128.

69. Болгов, H.H. Материалы к просопографии позднеантичного Боспора (кон. III- VI вв.) / H.H. Болгов // Из истории античного общества. Вып. 6. - Н. Новгород, 1999 а. - С. 17 - 30.

70. Болгов, H.H. Письменные источники по истории позднеантичного Северного Понта: позднеантичные тексты IV VI вв. Болгов, H.H. Крымское Приазовье- локальная микрозона позднего Боспора / H.H. Болгов // Античный мир. -Белгород, 1999 б. С. 117 - 128.

71. Болгов, H.H. Территориально-хозяйственные микрозоны на Боспоре (дескриптивный обзор) / H.H. Болгов // Боспорский феномен: колонизация региона, формирование полисов, образование государства. СПб., 2001. - С. 235-241.

72. Буданова, В.П. Передвижения готов в Северном Причерноморье и на Балканах в III в. (по данным письменных источников) / В.П. Буданова // ВДИ. 1982.-№2.-С. 155- 174.

73. Буданова, В.П. Древние авторы о размещении готов на Балканах накануне их переселения на территорию империи / В.П. Буданова // ВВ. 46. М., 1986. -С. 52-58.

74. Буданова, В.П. Контакты готов с племенами Barbaricum solum и ранневизантийской империей / В.П. Буданова // ВВ. 49. СПб., 1988. - С. 100 -111.

75. Буданова, В.П. Готская проблема / В.П. Буданова // Зарубежная немарксистская историография. М., 1989. - С. 247 - 268. Буданова, В.П. Готы в эпоху Великого переселения народов / В.П. Буданова. -М., 1990.

76. Буданова, В.П. Этнонимия племен Западной Европы: рубеж античности и средневековья / В.П. Буданова. М.,1991.

77. Буйских, С.Б. Фортификация Ольвийского государства (первые века нашей эры) / С.Б. Буйских. Киев: Наукова думка, 1991. - 160 с. Бураков, A.B. Козырское городище рубежа и первых столетий нашей эры / A.B. Бураков. - Киев: Наукова думка, 1976. - 158 с.

78. Васильев, A.A. Готы в Крыму Ч. 1 / A.A. Васильев // ИРАИМК. - Т. 1. - М., 1921.-С. 263-344.

79. Виноградов, Ю.Г. Позднеантичный Боспор и ранняя Византия / Ю.Г. Виноградов // ВДИ. 1998. - № 1. с. 233 - 247.

80. Виноградов, Ю.Г., Зубарь, В.М., Антонова, И.A. Schola principalium в Херсонесе / Ю.Г. Виноградов, В.М. Зубарь, И.А. Антонова // НЭ. 1999. - Т. 16.

81. Винокуров, Н.И. Работы в Ленинском районе / Н.И. Винокуров // Археологические исследования в Крыму. 1994. Симферополь, 1997. Винокуров, Н.И. Археологические памятники урочища Артезиан в Крымском Приазовье / Н.И. Винокуров. - М., 1998.

82. Винокуров, Н.И. Композитные винодельни Боспора / Н.И. Винокуров // ДБ. -1998 а.-Т. 1.

83. A.C. Русяева, M.B. Русяева, M.B. Скржинская, С.Б. Сорочан, И.Н. Храпунов. Харьков: Майдан, 2004. - 732 с.

84. Вонцович, А. Вино, tarichos и погребальные обряды Боспора на рубеже эр /

85. A. Вонцович // Никоний и античный мир Северного Причерноморья. -Тезисы докл. Одесса, 1997.

86. Вязьмитина, М.И. Золотобалковский могильник / М.И. Вязьмитина. К., 1972.

87. Гаврилюк, H.A., Абикулова, М.И. Позднескифские памятники Нижнего Поднепровья / H.A. Гаврилюк, М.И. Абикулова. I, II (новые материалы). Препринт. - Киев, 1991. - 96 с.

88. Гайдукевич, В.Ф. Боспорское царство / В.Ф. Гайдукевич. М. - Л., 1949. -625 с.

89. Гайдукевич, В.Ф. Раскопки Тиритаки в 1935 1940 гг. / В.Ф. Гайдукевич // МИА.-1952.-№25.

90. Гайдукевич, В.Ф. Раскопки Мирмекия в 1935 1938 гг. / В.Ф. Гайдукевич // МИА. - 1952 а. - № 25. - С. 208 - 211.

91. Гайдукевич, В.Ф. К вопросу о ткацком ремесле в боспорских поселениях /

92. B.Ф. Гайдукевич // МИА. 1952 б. - № 25.

93. Гайдукевич, В.Ф. История античных городов Северного Причерноморья (краткий очерк) / В.Ф. Гайдукевич // АГСП. М. - Л.: Изд. АН СССР, 1955. -Т. 1.-С. 23-147.

94. Гайдукевич, В.Ф. Виноделие на Боспоре / В.Ф. Гайдукевич // МИА. 1958. -№85.-С. 352-457.

95. Гайдукевич, В.Ф. Илурат. Итоги археологических исследований 1948 1953 гг. / В.Ф. Гайдукевич // МИА. - № 85. - М., 1958 а.

96. Гиббон, Э. История упадка и разрушения Римской империи. Ч. 1 / Э. Гиббон // Пер. с англ. В.Н. Неведомского. М., 1883. - 543 с.

97. Гей, А.О. О времени возникновения Черняховской культуры в Северном Причерноморье // CA. 1986. - № 1.

98. Герцигер, Д.С. Античные ткани в собрании Эрмитажа / Д.С. Герцигер // Памятники античного прикладного искусства. Ленинград, 1973. - С. 98 -100.

99. Гилевич, A.M. Монеты из раскопок Херсонеса в 1950 г. / A.M. Гилевич // Хсб. V. Симферополь, 1959. - С. 191 - 206.

100. Гилевич, A.M. Античные иногородние монеты из раскопок Херсонеса / A.M. Гилевич // НС. 3. Киев, 1968.

101. Голенко, В.К., Клюкин, A.A. Работы Южно-Боспорской экспедиции / В.К. Голенко, A.A. Клюкин // Археологические исследования в Крыму. 1994. -Симферополь, 1997.

102. Голофаст, Л.А. Штампы V VII вв. на посуде группы «африканской краснолаковой» из раскопок Херсонесского городища / Л.А. Голофаст // МАИЭТ. - 1996. - 5.

103. Голофаст, Л.А. К вопросу о стеклоделии в ранневизантийском Херсоне / Л.А. Голофаст // МАИЭТ. 1998. - 6. - С. 312 - 326.

104. Голубцова, Е.С. Формы зависимости сельского населения Малой Азии в III -I вв. до н.э. / Е.С. Голубцова // ВДИ. 1967. - № 3.

105. Горончаровский, В.А. Илуратская винодельня / В.А. Горончаровский // КСИА.- 1985.-Вып. 182.

106. Гороховський, E.JI., Зубар, В.М., Гаврилкж, H.A. Про шзню дату деяких античних городищ олыйськой хори / Е.Л. Гороховський, В.М. Зубар, H.A. Гаврилюк // Археолопя. 1985 а. - № 49. - С. 25 - 41.

107. Гороховский, Е.Л., Магомедов, Б.В. Черняховская культура и готская проблема / Е.Л. Гороховский, Б.В. Магомедов // Славяне и Русь. Киев, 1990. -С. 39-46.

108. Граков, Б.Н. Пережитки матриархата у сарматов / Б.Н. Граков // ВДИ. 1947.- № 3.

109. Гудкова, A.B. Оседлое население Северо-Западного Причерноморья в первой половине I тыс. н.э. / A.B. Гудкова // Автореф. дисс. на соиск. уч. степени доктора исторических наук. Киев, 1987. - 30 с.

110. Гудкова, A.B. О классификации памятников III IV вв. в Днепро-Дунайской степи / A.B. Гудкова // Археологические памятники степей Поднепровья и Подунавья. - Киев, 1989. - С. 34 - 35.

111. Гудкова, A.B., Крапивина, В.В. Сероглиняная гончарная керамика Ольвии первых веков нашей эры / A.B. Гудкова, В.В. Крапивина // Античные древности Северного Причерноморья. Киев: Наукова думка, 1988. - С. 82 -103.

112. Гудкова, A.B., Крапивина, В.В. Сероглиняная керамика Тиры, Ольвии и памятников Черняховской культуры / A.B. Гудкова, В.В. Крапивина // Киев: Наукова думка, 1990. - 48 с.

113. Гущина, И.И. Население сарматского времени в долине р. Бельбек в Крыму / И.И. Гущина // АИНЮВЕ. М., 1974.

114. Даныиин, Д.И. Танаиты и танаисцы во II III вв. / Д.И. Данынин // КСИА. -1990.-Вып. 197.

115. Даныпин, Д.И. Фанагорийская община иудеев / Д.И. Данынин // ВДИ. 1993.- № 1. С. 59-72.

116. Десятчиков, Ю.М. Сарматы на Таманском полуострове / Ю.М. Десятчиков // CA. -1973.- №4.щ Десятников, Ю.М., Долгоруков, B.C., Алексеева, Е.М. Сельская территория /

117. Ю.М. Десятников, B.C. Долгоруков, Е.М. Алексеева // Археология СССР. АГСП.-М., 1984.

118. Долгоруков, B.C. Фанагорийская винодельня I II вв. н.э. / B.C. Долгоруков //КСИА.-1976.-Вып. 145.

119. Драчук, B.C. Пряжка римского времени с тамгообразным знаком / B.C. Драчук // Херсонес Таврический: ремесло и культура. К., 1974. Драчук, B.C. Системы знаков Северного Причерноморья / B.C. Драчук. - К., 1975.

120. Дряхлов, В.Н. Взаимоотношения германских племен и Римской империи в III IV вв. (Рейнско - Верхнедунайский регион) / В.Н. Дряхлов // Автореф. дис. . канд. ист. наук. - М., 198 8.

121. Дьячков, C.B., Журавлев, Д.В. Книдский ойнофор из Херсонеса / C.B. Дьячков, Д.В. Журавлев // РА. 2001. - № 1. 1

122. Жебелев, С.A. APXAIKA. В области древностей провинции Ахайи / С.А. Жебелев. СПб., 1903. - 392 с.

123. Журавлев, Д.В. Новые данные о Пантикапее в позднеантичную эпоху / Д.В. Журавлев // Боспорский город Нимфей: новые исследования, материалы и вопросы изучения античных городов Северного Причерноморья. Тезисы докл.-СПб., 1999.

124. Журавлев, Д.В. О сарматских мотивах в краснолаковой керамике / Д.В. Журавлев // SYI2ITIA. Памяти Юрия Викторовича Андреева. СПб., 2000. Журавлев, Д.В. О датировке Eastern sigillata В из Юго-Западного Крыма / Д.В. Журавлев // Археолопя. - 2001. - № 3.

125. Журавлев, О.П., Маркова, Е.В., Сычева, JI.B. К истории животноводства Ольвийской сельской округи / О.П. Журавлев, Е.В. Маркова, JI.B. Сычева // Античные поселения Нижнего Побужья (археологическая карта). Киев: Наукова думка, 1990. - С. 98 - 113.

126. Завойкина, Н.В. Об одном последствии готского разрушения в середине III в. / Н.В. Завойкина // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Периоды дестабилизации и катастроф. Керчь, 2005.-С. 102-105.

127. Завойкина, Н.В. Частные сообщества городов Боспорского царства в I -первой половине III вв. н.э. (по материалам эпиграфики) / Н.В. Завойкина // Автореф. . дис. канд. ист. наук. Москва, 2006. - 17 с.

128. Зайцев, Ю.П. Неаполь Скифский Ольвия - Боспор: к проблеме этнокультурных связей / Ю.П. Зайцев // Ольвия - 200. Тезисы докл. международной конференции, посвященной двухсотлетию археологического открытия Ольвии. - Николаев, 1994.

129. Зайцев, Ю.П. Южный дворец Неаполя Скифского / Ю.П. Зайцев // ВДИ. -1997. -№3.

130. Зинько, В.Н. Хора боспорского города Нимфея / В.Н. Зинько // БИ. -Симферополь Керчь, 2003. - Вып. IV.

131. Зинько, В.Н., Соловьев, C.J1. Раскопки на поселении Героевка 2 в 1992 г. / В.Н. Зинько, С.Л. Соловьев // БС. - 1994. - Вып. 4.

132. Зинько, Е.А. Христианские мотивы в росписях пантикапейских склепов / Е.А. Зинько // МАИЭТ. 2003. - Вып. 10.

133. Зшько, О.О. Ранньохристиянський Боспор (III IV ст.) / О.О. Зшько // Автореф. . дис. канд. ют. наук. -КиТв, 2004.

134. Златковская, Т.Д. Мезия в I II вв. нашей эры / Т.Д. Златковская. - М.: Изд-во АН СССР, 1951. - 136 с.

135. Зограф, А.Н. Тиритакский клад / А.Н. Зограф // КСИИМК. 1940. - Вып. 6. Зограф, А.Н. Античные монеты / А,Н. Зограф // МИА. - 1951. - № 16. - 261 с. Зограф, А.Н. Денежное обращение и монетное дело / А.Н. Зограф // АГСП. -М.-Л., 1955.

136. Золотарев, М.И. Раннесредневековый рыбозасолочный комплекс в Херсонесе / М.И. Золотарев // АДСВ. 1977.

137. Зубарев, В.Г. Некоторые вопросы позднеантичной истории Европейского Боспора по результатам раскопок городища у с. «Белинское» / В.Г. Зубарев 11 Древности Боспора. 5. Сборник научных статей. Институт археологии РАН. -М., 2002.-С. 120-133.

138. Зубарев, В.Г., Крайнева, A.A. Лепная керамика с городища у села Белинское / В.Г. Зубарев, A.A. Крайнева // Древности Боспора. Том 8. Сборник научных статей для археологов, историков, краеведов. Институт археологии РАН. -М, 2004.-С. 197-222.

139. Зубар, В.М., Лшьова, Сон, Н.А. Античный мир Северного Причерноморья / В.М. Зубар, Лшьова, Н.А. Сон. Киев, 1999. - 320 с.

140. Зубарь, В.М. О сарматском элементе в позднеантичном Херсонесе / В.М. Зубарь // Археолопя. № 20. - К., 1976. - С. 42 - 46.

141. Зубарь, В.М. Из истории Херсонеса Таврического на рубеже нашей эры / В.М. Зубарь // ВДИ. 1987. - № 2. - С. 118 - 129.

142. Зубарь, В.М. Этнический состав населения Херсонеса Таврического в первые века н.э. (по материалам некрополя) / В.М. Зубарь // Материалы к этнической ^ истории Крыма VII в. до н.э. VII в. н.э. - К., 1987 а.

143. Зубарь, В.М. Херсонес Таврический и Римская империя. Очерки военно-политической истории / В.М. Зубарь. К., 1994.

144. Зубарь, В.М. Культ римских императоров в Северном Причерноморье / В.М. Зубарь // РА. 1995. - № 4.

145. Зубарь, В.М. Ольвия и Скилур / В.М. Зубарь // РА. 1996. - № 4.ф Зубарь, В.М. Из истории Ольвии первой половины III в. н.э. / В.М. Зубарь //

146. Никоний и античный мир Северного Причерноморья. Одесса, 1997. - С. 291 -295.

147. Зубарь, В.М. Северный Понт и Римская империя (сер. I в. до н.э. I пол. VI в.)/В.М. Зубарь.-К., 1998.

148. Зубарь, В.М. Об одном типе боспорских керамических клейм / В.М. Зубарь // ВДИ. -2001. № 4.

149. Зубарь, В.М. Латинские эпиграфические памятники Пантикапея / В.М. Зубарь // БИ. 2003. - Вып. 3.

150. Зубарь, В.М. Херсонес и римское военное присутствие в Таврике во второй половине II третьей четверти III вв. / В.М. Зубарь // Херсонес Таврический в середине I в. до н.э. - VI в. н.э. - Харьков, 2004.

151. Зубарь, В.М., Мещеряков, В.Ф. Некоторые данные о верованиях населения ф Херсонеса (по материалам некрополя первых веков) / В.М. Зубарь, В.Ф.

152. Зубарь, В.М., Сорочан, С.Б. Новый погребальный комплекс II IV вв. и экономическое развитие Херсонеса / В.М. Зубарь, С.Б. Сорочан // Античная культура Северного Причерноморья в первые века н.э. - К., 1986.

153. Зубарь, В.М., Сарновский Т., Савеля, О.Я. Новые эпиграфические памятники из римского храма в окрестностях Херсонеса Таврического / В.М. Зубарь, Т. Сарновский, О.Я. Савеля // ВДИ. 1999. - № 2.

154. Зубарь, В.М., Зинько, В.Н. Боспор Киммерийский в античную эпоху. Очерки социально-экономической истории / В.М. Зубарь, В.Н. Зинько // БИ. Вып. XII. - Симферополь - Керчь, 2006. - 304 с.

155. Иванов, A.B. Этапы развития и некоторые черты топографии Балаклавы / A.B. Иванов // Хсб. 1997. - № 8. - С. 46 - 52.

156. Иванов, С.А. Понятие «союза» и «подчинения» у Прокопия Кесарийского / С.А. Иванов // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. М., 1987.

157. Исанчурин, Е.Р. Исанчурин // НЭ. XV. М., 1989. - № 4. - С. 53 - 96.

158. Кадеев, B.I. Соляний промисел в шзньоантичному XepcoHeci / B.I. Кадеев // Археолопя. 1961. - Т. 13.

159. Кадеев, B.I., Рижов, С.Г. Нова рибозасолювальна цистерна в XepcoHeci / B.I. Кадеев, С.Г. Рижов // Археолопя. 1973. - Вип. 12. - С. 78. Кадеев, В.И. Импортные светильники I - IV вв. из Херсонеса / В.И. Кадеев // CA. - 1969.-№3.-С. 159-170.

160. Кадеев, В.И. Очерки истории экономики Херсонеса в I IV вв. н.э. / В.И. Кадеев. - Харьков, 1970.

161. Кадеев, В.И. Об этнической принадлежности скорченных погребений херсонесского некрополя / В.И. Кадеев // ВДИ. 1973. - № 4. Кадеев, В.И. Об этнической принадлежности имени Скиф в Херсонесе Таврическом / В.И. Кадеев // CA. - 1974. - № 3.

162. Кадеев, В.И. Херсонес Таврический в первых веках нашей эры / В.И. Кадеев. Харьков: Вища школа, 1981. - 144 с.

163. Кадеев, В.И. Херсонес Таврический. Быт и культура (I III вв. н.э.) / В.И. Кадеев.-Харьков, 1996.

164. Кадеев, В.И. Еще раз об этнической принадлежности скорченных захоронений в раннем некрополе Херсонеса Таврического / В.И. Кадеев // Проблемы археологии древнего и средневекового Крыма. Симферополь, 1996 а.

165. Казаманова, JI.H., Кропоткин, В.В. «Варварские» подражания римским денариям с типом идущего Марса / JI.H. Казаманова, В.В. Кропоткин // ВДИ. 1961. - № 1.

166. Казанский, М.М. О германских древностях позднеримского времени в Крыму и Приазовье / М.М. Казанский // Международная конференция «Византия и Крым». Тезисы докл. - Симферополь, 1997.

167. Казанский, М.М. Готы на Боспоре Киммерийском / М.М. Казанский // Сто лет Черняховской культуре. К., 1999. - С. 277 - 297.

168. Карышковский, П.О. Материалы к собранию древних надписей Сарматии и Тавриды / П.О. Карышковский // ВДИ. 1959. - № 4. - С. 111 - 131. Карышковский, П.О. Находки монет Римской империи в Ольвии / П.О. Карышковский // НС. - 1965. - № 2. - С. 50 - 74.

169. Карышковский, П.О. Из истории поздней Ольвии / П.О. Карышковский // ВДИ. 1968. - № 1. - С. 168 - 179.

170. Кастанаян, Е.Г., Арсеньева, Т.М. Керамика / Е.Г. Кастанаян, Т.М. Арсеньева // Археология СССР. АГСП. М., 1984.

171. Книпович, Т.Н. Население Ольвии в VI I вв. до н.э. по данным эпиграфических источников / Т.Н. Книпович // МИА. - 1956. - № 50. - С. 119 -153.

172. Книпович, Т.Н. К вопросу о римлянах в составе населения Ольвии I III вв. н.э. / Т.Н. Книпович // Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья. - Ленинград, 1968. - С.189 - 197.

173. Кобылина, М.М. Фанагория / М.М. Кобылина // МИА. 57. М., 1956. - С. 5 -101.

174. Кобылина, М.М. Квартал ремесленников на южной окраине Фанагории / М.М. Кобылина // КСИА. 1970. - Вып. 124.

175. Ковалевская, Л.А. Исследования постройки земельного надела № 341 на Гераклейском полуострове / Л.А. Ковалевская // Археологические исследования в Крыму. 1994. - Симферополь, 1997.

176. Козуб, Ю.И. Раскопки территории некрополя Ольвии / Ю.И. Козуб // АИУ. -Киев, 1967.-Вып. 1.-С. 126-130.

177. Козуб, Ю.И. Раскопки на территории некрополя Ольвии / Ю.И. Козуб // АИУ.-Киев, 1968.-Вып. 2.-С. 135- 139.

178. Козуб, Ю.И. Раскопки некрополя Ольвии / Ю.И. Козуб // АО 1973 г. -Москва, 1974.-С. 285-287.

179. Козуб, Ю.И. Раскопки предместья и некрополя Ольвии / Ю.И. Козуб // АО за 1979 г.-Москва, 1980.-С. 284-285.

180. Козуб, Ю.И. Металлообработка. Стеклоделие / Ю.И. Козуб // Археология УССР. Киев: Наукова думка, 1986. - Т. 2.

181. Козуб, Ю.И. Некрополь Ольвии / Ю.И. Козуб // Археология УССР. Киев: Наукова думка, 1986 а. - Т. 2. - С. 310 - 317.

182. Козуб, Ю.И. Стеклянные бальзамарии из некрополя Ольвии / Ю.И. Козуб // АКСП. Киев: Наукова думка, 1986 б. - С. 41 - 52.

183. Козуб, ЮЛ. Розкопки захщно1 околищ Ольвп / ЮЛ. Козуб // Археолопчш дослщження на Украйи в 1969 р. Кшв, 1972. - Вип. 4. - С. 167 - 171.

184. Колганов, H.B. Собственность. Докапиталистические формации / Н.В. Колганов. М., 1962.

185. Колесникова, Л.Г. Значение и место антропоморфных надгробий в некрополе Херсонеса / Л.Г. Колесникова // CA. 1977. - № 2.

186. Колосовская, Ю.Н. К истории падения римского господства в Дакии / Ю.Н. Колосовская // ВДИ. 1955. - № 3. - С. 63 - 84.

187. Коровина, А.К. Винодельни Гермонассы / А.К. Коровина // КСИА. 1987. -Вып. 191.

188. Корпусова, В.М. Сшьське населения тзньоантичного Боспору / В.М. Корпусова // Археолопя. 1973. - Вип. 8.

189. Крапивина, В.В. К вопросу о застройке Ольвии во II III вв. н.э. / В.В. Крапивина // Античная культура Северного Причерноморья. - Киев: Наукова думка, 1984.-С. 201-215.

190. Крапивина, В.В. Ольвия. Материальная культура I IV вв.н.э. / В.В. Крапивина. - Киев: Наукова думка, 1993. - 184 с.

191. Крапивина, В.В. Комплекс жилых домов II III вв. н.э. в юго-восточной части Верхнего города Ольвии / В.В. Крапивина // Новые страницы древнейистории Южной Украины. Тезисы международной конференции. Николаев, 1997.- С. 23-24.

192. Кропоткин, В.В. Клады римских монет на территории СССР / В.В. Кропоткин // САИ. М., 1961.

193. Кругликова, И.Т. Боспор в позднеантичное время / И.Т. Кругликова. М., 1966.-224 с.

194. Кругликова, И.Т. Города Боспора в III в. н.э. / И.Т. Кругликова // Античный город. -М., 1963.

195. Кругликова, И.Т. Раскопки поселения у дер. Ново-Отрадное / И.Т. Кругликова // МИА. 1970. - № 155.

196. Кругликова, И.Т. Торговля в сельских поселениях Боспора / И.Т. Кругликова // КСИА. 1972. - Вып. 130. - С. 24 - 30.

197. Кругликова, И.Т. Сельское хозяйство Боспора / И.Т. Кругликова. Москва, 1975.-300 с.

198. Кругликова, И.Т. Земельные наделы херсонеситов на Гераклейском полуострове / И.Т. Кругликова // КСИА. 1981. - Вып. 168. Кругликова, И.Т. Раскопки некрополя в районе Астраханской улицы 1954 -1964 гг. / И.Т. Кругликова // Горгиппия. - 1982. - Вып. 2.

199. Ц, Кругликова, И.Т. Сельское хозяйство и промыслы / И.Т. Кругликова //

200. Археология СССР. АГСП. -М., 1984.

201. Кругликова, И.Т. Квартал ремесленников в Горгиппии / И.Т. Кругликова // КСИА,- 1985.-Вып. 182. С. 70-76.

202. Кругликова, И.Т. Поселение у деревни Ново-Отрадное / И.Т. Кругликова // ДБ.- 1998.-Т.1.

203. Крыжицкий, С.Д. Жилые дома античных городов Северного Причерноморья (VI в. до н.э. IV в. н.э.) / С.Д. Крыжицкий. - Киев: Наукова думка, 1982. -166 с.

204. Швшчного Причорномор'я/ С.Д. Крижицький, О.М. Щеглов // Археолопя. -1991.-№1.~ С. 46-56.

205. Крыкин, С.М. Фракийцы в античном Северном Причерноморье / С.М. Крыкин. Москва, 1993. - 332 с.

206. В.И. Кузищин // АО за 1980 г. М., 1981.

207. Кузищин, В.И. Раскопки позднеантичной виллы в окрестностях Севастополя / В.И. Кузищин // АО за 1982 г. М., 1984.

208. Кузищин, В.И. Античное классическое рабство как экономическая система / В.И. Кузищин.-М., 1990.

209. Кутайсов, В.А. Новые находки легионных клейм в Херсонесе / В.А. Кутайсов // Античная культура Северного Причерноморья в первые века нашей эры. -К, 1986.

210. Кутайсов, В.А. Античный город Керкинитида / В.А. Кутайсов. К., 1990.щ Кутайсов, В.А., Ланцов, С.Б. Работы Западнокрымской экспедиции / В.А.

211. Кутайсов, С.Б. Ланцов // АО за 1986. М., 1988.

212. Ланцов, С.Б. Отдельные вопросы истории Херсонесской хоры (по данным лапидарной эпиграфики) / С.Б. Ланцов // Актуальные проблемы историко-археологических исследований. Тез. докл. К., 1987.

213. Ланцов, С.Б. Позднеантичное святилище на Сакской пересыпи / С.Б. Ланцов // Тез. докл. Крымской научной конференции «Проблемы античной культуры». Симферополь, 1988.

214. Ланцов, С.Б. Западный Крым в составе Херсонесского государства / С.Б. О Ланцов // Автореф. дисс. канд. ист. наук ИА АН УССР. К., 1991.

215. Ланцов, С.Б. Две вотивные таблички из святилища римских военнослужащих около Сакского озера в Крыму / С.Б. Ланцов // Хсб. 1999. - 10. - С. 94 -100.

216. Ланцов, С.Б. Боспорская медь из херсонесского святилища на Сакской пересыпи / С.Б. Ланцов // Боспорский феномен: колонизация региона, формирование полиса, образование государства. Материалы международной конференции. СПб., 2001. - Ч. 2.

217. Латышев, В.В. Эпиграфические данные о государственном устройстве Херсонеса Таврического / В.В. Латышев. СПб., 1884.ф

218. Латышев, В.В. Исследования об истории и государственном строе города Ольвии / В.В. Латышев. СПб., 1887. - 314 с.

219. Латышев, B.B. Краткий очерк истории Боспорского царства / В.В. Латышев // nONTIKA. СПб., 1909.

220. Латышева, В.А. Развитие земледелия на территории херсонесской хоры (по данным пос. Маслины и Гроты) / В.А. Латышева // Археологические памятники Юго-Восточной Европы. Курск, 1985.

221. Лейпунская, Н.О. Предместье первых веков нашей эры в Нижнем городе Ольвии / Н.О. Лейпунская // АДСП. Киев: Наукова думка, 1988. - С. 71 -82.

222. Липавський, С.О. Про роль ор1ентацп похованих при вивченш етшчного складу населения Швшчного Причорномор'я / С.О. Липавський // Археолопя. 1988. -Вип. 63.

223. Максимова, М.И. Античные города Юго-Восточного Причерноморья / М.И. Максимова. М. - Л., 1956.

224. Малашев, В.Ю. К проблеме протогородской культуры населения Северного Кавказа 1-й пол. I тыс. н.э. (денежное обращение) / В.Ю. Малашев // БС.-1994.-Вып. 4.

225. Марченко, И.Д. Новая винодельня в Пантикапее / И.Д. Марченко // Археология и история Боспора. Симферополь, 1962.

226. Масленников, A.A. Население Боспорского государства в первые века нашей эры / A.A. Масленников. Москва: Наука, 1990. - 230 с.

227. Масленников, A.A. Зенонов Херсонес городок на Меотиде / A.A. Масленников // Очерки археологии и истории Боспора. - М., 1992. - С. 120 -173.

228. Масленников, A.A. Семейные склепы сельского населения позднеантичного Боспора / A.A. Масленников. М., 1997 б.

229. Молев, Е.А., Молева, Н.В. Денежное обращение в Китее / Е.А. Мол ев, Н.В. Молева // ПИФК. 1996. - Т. 1.

230. Молев, Е.А., Сазанов, A.B. Позднеантичные материалы из раскопок Китея / Е.А. Молев, A.B. Сазанов // Вопросы истории и археологии Боспора. -Воронеж Белгород, 1991.

231. Моммзен, Т. История Рима / Т. Моммзен. М., 1949. - Т. 5. - 652 с.

232. Мульд, С.А. Могильники варварского населения Крыма I V вв. / С.А. Мульд // МАИЭТ. - 1996. - 5. - С. 279 - 289.

233. Мыц, В.Л., Лысенко, A.B., Семин, Тесленко, И.Б., Щукин, М.Б. Исследования Чатырдагского некрополя / В.Л. Мыц, A.B. Лысенко, Семин, И.Б. Тесленко, М.Б. Щукин // Археологические исследования в Крыму в 1994 г. Симферополь, 1997. - С. 202 - 204.

234. Наливкина, М.А. Костяные изделия из раскопок Ольвии в 1935 1936 г. / М.А. Наливкина // Ольвия. - Киев: Изд-во АН УССР. - 1940. - Т. I. - С. 187 -202.

235. Нейхард, A.A. Рабство в малоазийских торговых греческих городах / A.A. Нейхард // Рабство на периферии античного мира. Л., 1968. Неронова, В.Д. Формы эксплуатации в древнем мире в зеркале советской историографии / В.Д. Неронова. - Пермь, 1992.

236. Нестеренко, Н.Д. Клады Горгиппии / Н.Д. Нестеренко // КСИА. 1981. -Вып. 168.

237. Никитина, И.П. Институт проксении в межгосударственных отношениях Древней Греции / И.П. Никитина // Автореф. дисс. канд. ист. наук. -Свердловск, 1977.

238. Николаева, Э.Я. Стеклоделие на Боспоре / Э.Я. Николаева // КСИА. 1991. -Вып. 204.

239. Николаенко, Г.М. Исследования на Гераклейском полуострове / Г.М. Николаенко // АО за 1982 г. М., 1984.

240. Николаенко, Г.М. Херсонесская хора в I в. до н.э. IV в. н.э. (по материалам Гераклейского полуострова) / Г.М. Николаенко // Античные древности Северного Причерноморья. - К., 1988.

241. Новицкая, Н.И. К вопросу о народном собрании Херсонеса Таврического / Н.И. Новицкая // Античные государства и варварский мир. Орджоникидзе, 1981.

242. Онайко, H.A. «Варварские» подражания римским денариям из раскопок

243. Раевского городища / H.A. Онайко // КСИА. 1967. - Вып. 109.

244. Пиоро, И.С. Крымская Готия / И.С. Пиоро. Киев, 1990. - 198 с.niopo, I. Про один з погшццв на джерела та icTopiio шзньоантичного

245. Херсонеса /1. Пюро // Археолопя. 1997. - № 2.

246. Павленко, Ю.В. Раннеклассовые общества. Генезис и пути развития / Ю.В. Павленко. Киев, 1989.

247. Павленко, Ю.В., Сон, Н.О. Шзньоантична Tipa та ранньодержавне об'еднання BÍ3ÍroriB / Ю.В. Павленко, Н.О. Сон // Археолопя. 1991. - № 2. Пальцева, JI.A. О должностных лицах херсонесского Совета в первые века н.э. / Л.А. Пальцева // ВДИ. - 1977. - № 3.

248. Петрова, Э.Б. Феодосия в составе Боспорского царства (политический аспект) / Э.Б. Петрова // МАИЭТ. 1991. - Т. 2. - С. 97 - 105. Петрова, Э.Б. Менестрат и Cor (К вопросу о наместниках Феодосии в первых веках н.э.) / Э.Б. Петрова // БИ. - 2001. - Вып. 1.

249. Погребова, H.H. Золотые лицевые пластины из погребений мавзолея Неаполя Скифского / H.H. Погребова // ИАДК. К., 1957.

250. Погребова, H.H. Позднескифские городища на Нижнем Днепре / H.H. Погребова // МИА. 1958. - № 64. - С. 103 - 247.

251. Пуздровский, А.Е. О сарматах в Крыму / А.Е. Пуздровский // МАИЭТ. 4. -1995.-С. 397-405.

252. Пятышева, Н.В. Ювелирные изделия Херсонеса. Конец IV в. до н.э. IV в. н.э. / Н.В. Пятышева. -М., 1956.

253. Романчук, А.И. Очерки истории и археологии византийского Херсона / А.И. Романчук. Екатеринбург, 2000.

254. Ростовцев, М.И. Римские гарнизоны на Таврическом полуострове и Ай-Тодорская крепость / М.И. Ростовцев // ЖМНП. Т. 328. - СПб., 1900. Ростовцев, М.И. Новые латинские надписи из Херсонеса / М.И. Ростовцев // ИАК. -23. - СПб., 1907.

255. Ростовцев, М.И. Эллинство и иранство на юге России / М.И. Ростовцев. -Пгр, 1918.

256. Ростовцев, М.И. Скифия и Боспор / М.И. Ростовцев. Пгр., 1925. Ростовцев, М.И. SKY0IKA. Избранные работы академика М.И. Ростовцева / М.И. Ростовцев. - СПб.: Фарн, 1993. - 112 с.

257. Русяева, A.C. Архаическая архитектурная терракота из Ольвии / A.C. Русяева // АДСП. 1988. - С. 33 -51.

258. Русяева, A.C. Новые данные о культе Аполлона Врача в Ольвии / A.C. Русяева // АДСП. 1988 а. - С. 166 - 173.

259. Русяева, A.C. Религиозный аспект исторической новеллы о Гикии Константина Порфирородного / A.C. Русяева // MOYEEION. Профессору А.И. Зайцеву ко дню семидесятилетия. СПб., 1997.

260. Русяева, A.C. К вопросу об основании ионийцами Ольвии / A.C. Русяева // ВДИ. 1998. - № 1. - С. 160 - 170.

261. Ручинская, O.A. Сообщества граждан античных городов Северного и Западного Понта в I III вв. н.э. / O.A. Ручинская // Проблемы истории и археологии Украины. - Тезисы докл. - Харьков, 1997.

262. Савостина, Е.А. Римские имена в ономастике Северного Причерноморья / Е.А. Савостина // CA. 1977. - № 2. - С. 129 - 146.

263. Сазанов, A.B. О хронологии Боспора ранневизантийского времени / A.B. Сазанов // CA. 1989. - № 4. - С. 41 - 60.

264. Сазанов, A.B. Боспор у ранньов1зантшський час / A.B. Сазанов // Археолопя. -1991.-№2.

265. Сазанов, A.B., Иващенко, Ю.Ф. К вопросу о датировках позднеантичных слоев городов Боспора / A.B. Сазанов, Ю.Ф. Иващенко // CA. 1989. - № 1. -С. 84- 102.

266. Сазанов, A.B., Мокроусов, C.B. Поселение Золотое восточное в бухте (Восточный Крым): Опыт исследования стратиграфии ранневизантийского времени / A.B. Сазанов, C.B. Мокроусов // ПИФК. 3. Ч. 1. М. -Магнитогорск, 1996. - С. 88 - 107.

267. Сайко, Э.В., Янковская, Н.В. Ремесленный тип организации труда на Ближнем Востоке в IV II тыс. до н.э. / Э.В. Сайко, Н.В. Янковская // ВДИ. -1988.-№3.

268. Салов, А.И. Клады III IV вв. с Шум - Речки / А.И. Салов // CA. - 1975. - № 3.

269. Сапрыкин, С.Ю. Из эпиграфики Горгиппии / С.Ю. Сапрыкин // ВДИ. 1986. - № 1.

270. Сапрыкин, С.Ю. Асандр и Херсонес (к достоверности легенды о Гикии) / С.Ю. Сапрыкин // CA. 1987. - № 1.

271. Сапрыкин, С.Ю. Lex sacra из Горгоппии / С.Ю. Сапрыкин // Studia in honorem Borisi Gerov. Saña, 1990.

272. Сапрыкин, С.Ю. Этюды по социальной и экономической истории Боспорского царства / С.Ю. Сапрыкин // Античная цивилизация и варвары. -М, 2006.-С. 171 -243.

273. Свенцицкая, И.С. Роль частных сообществ в общественной жизни полисов эллинистического и римского времени (по материалам Малой Азии) / И.С. Свенцицкая // ВДИ. 1985. - № 4.

274. Свенцицкая, И.С. Еще раз о новом херсонесском декрете / И.С. Свенцицкая // ВДИ. 1996. - № 3.

275. Семенов-Зусер, СЛ. Рыбный рынок в Херсонесе / С.А. Семенов-Зусер // ВДИ.-1947,-№2.

276. Сергеев, И.П. Внешнеполитический фактор в истории кризиса III века в Римской империи / И.П. Сергеев // Мир Ольвии. Тезисы докл. - К., 1996. -С. 184- 185.

277. Сергеев, И.П. Проблема экономического развития западных провинций Римской империи в период кризиса III века в новейшей историографии / И.П. Сергеев // Проблемы истории и археологии Украины. Тезисы докл. -Харьков, 1997.-С. 40.

278. B.Т. Сиротенко // УЗ ПТУ. 117. Пермь, 1964. - С. 99 - 105.

279. Славш, JI.M. Рибний промисел / JIM. Славш // Археолопя УРСР. Т. II. -Кшв: Наукова думка, 1971. - С. 384 - 388.

280. Соколова, Н.В. Монеты и печати византийского Херсонеса / И.В. Соколова. -Д., 1983.

281. Соколова, Н.В. Администрация Херсона в IV IX вв. по данным сфрагистики / Н.В. Соколова // АДСВ. 10. - Свердловск, 1973. - С. 207 - 214. Сокольский, Н.И. Кепы / Н.И. Сокольский // Античный город. - М., 1963.1. C. 97-114.

282. Сокольский, Н.И. Керамическая мастерская в Кепах / Н.И. Сокольский // АЖСП.-Л., 1968.

283. Сокольский, Н.И. О гончарном производстве в азиатской части Боспора / Н.И. Сокольский // КСИА. 1969. - Вып. 116.

284. Сокольский, Н.И. Виноделие в азиатской части Боспора / Н.И. Сокольский // CA.-1970.-№2.

285. Сокольский, Н.И. Деревообрабатывающее ремесло в античных государствах Северного Причерноморья / Н.И. Сокольский. Москва: Наука, 1971. - 286 с. Соломоник, Э.И. Надписи на стеле из Марьино / Э.И. Соломоник // СХМ. -1963.-Вып. 3.

286. Соломоник, Э.И. Новые эпиграфические памятники Херсонеса / Э.И. Соломоник. Киев, 1964.

287. Соломоник, Э.И. О римском флоте в Херсонесе / Э.И. Соломоник // ВДИ. -1966,-№2.

288. Соломоник, Э.И. Новые эпиграфические памятники Херсонеса / Э.И. Соломоник.-К., 1973.

289. Соломоник, Э.И. Латинские надписи Херсонеса Таврического / Э.И. Соломоник. М., 1983.

290. Соломоник, Э.И. Граффити с хоры Херсонеса / Э.И. Соломоник. К., 1984. Сон, H.A. К истории позднеантичной Тиры / H.A. Сон // АКСП. - Киев: Наукова думка, 1986. - С. 142 - 153.

291. Сон, H.A. Тира римского времени / H.A. Сон. К., 1993. - 155 с. Сорокина, Н.П., Алексеева, Е.М. Стеклодельческий район II - III вв. в Горгиппии / Н.П. Сорокина, Е.М. Алексеева // Проблемы истории и археологии Украины. - Тезисы докл. - Харьков, 1997.

292. Сорочан, С.Б. Торговля Херсонеса Таврического в I в. до н.э. V в. н.э. / С.Б.

293. Сорочан // Автореф. дисс. канд. ист. наук // МГУ. М., 1981.

294. Сорочан, С.Б. Экономические связи Херсонеса со скифо-сарматскимнаселением Крыма в I в. до н.э. V в. н.э. / С.Б. Сорочан // Античныегосударства и варварский мир. Орджоникидзе, 1981 а.

295. Сорочан, С.Б. О внутренней торговле Херсонеса в I в. до н.э. V в. н.э. / С.Б.

296. Сорочан // ВХГУ. 1981 б. - 214.

297. Сорочан, С.Б. Мифы и реалии херсонесского хлебного экспорта / С.Б. Сорочан // Древности. Харьков, 1994.

298. Сорочан, С.Б. Экономические связи Херсонеса Таврического с Боспором в Iв. до н.э. V в. н.э. / С.Б. Сорочан // Боспор Киммерийский. Понт и варварский мир в период античности и средневековья. - Керчь, 2002. - С. 223 -225.

299. Стржелецкий, С.Ф. Пять клеров Херсонеса Таврического / С.Ф. Стржелецкий // CA. 1957. - № 3.

300. Стржелецкий, С.Ф. Основные этапы экономического развития и периодизация истории Херсонеса / С.Ф. Стржелецкий // ПИСПАЭ. М., 1959.

301. Стржелецкий, С.Ф. Виноделие в Херсонесе Таврическом античной эпохи / С.Ф. Стржелецкий // Хсб. 1959 а. - 5.

302. Стржелецкий, С.Ф. Клеры Херсонеса Таврического. К истории древнего ^ земледелия в Крыму / С.Ф. Стржелецкий // Хсб. 1961. - 6.

303. Трейстер, М.Ю. Фибулы из Горгиппии / М.Ю. Трейстер // Горгиппия. 1982.- Вып. 2.

304. Трофимова, М.К. О некоторых источниковедческих проблемах XXXVII

305. Борисфенитской) речи Диона Хрисостома / М.К. Трофимова // ВДИ. 1959.- № 3. С. 151-162.

306. Труфанов, A.A. О населении восточной части предгорного Крыма в позднеантичное время / A.A. Труфанов // 175 лет Керченскому музею древностей. Керчь, 2001. - С. 103 - 104.

307. Труфанов, A.A., Юрочкин, В.Ю. Боспоро-херсонесские отношения иэтнополитическая ситуация в Крымской Скифии в III IV вв. н.э. / A.A.

308. Труфанов, В.Ю. Юрочкин // Боспорский феномен: греческая культура напериферии античного мира. СПб., 1999. - С. 241 - 251.

309. Уваров, A.C. Исследования о древностях Южной России и берегов Черногоморя/A.C. Уваров. СПб., 1853 (1851).-Вып. 1.-138 с.

310. Удальцова, З.В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по даннымисториков IV VII вв.) / З.В. Удальцова. - М., 1974.

311. Утченко, С.Л., Дьяконов, И.М. Социальная стратификация древнего общества: XII Международный конгресс исторических наук / С.Л. Утченко, И.М. Дьяконов.-М., 1970.

312. Фарбей, О.М. Поховальний комплекс ранньосередньов!чного часу i деякг питания з icTopií Херсонеса Тавршського в IV VI ст. / О.М. Фарбей // Археолопя. - 1998. - № 3.

313. Фармаковский, Б.В. Раскопки Ольвии в 1902 1903 гг. / Б.В. Фармаковский // ИАК. - 1906. - Вып. 13. - 306 с.

314. Фармаковский, Б.В. Раскопки в Ольвии / Б.В. Фармаковский // OAK за 1903 г.- 1906.-С. 2-20.

315. Фармаковский, Б.В. Раскопки в Ольвии / Б.В. Фармаковский // OAK за 1906 г.- 1909.-С. 1-50.

316. Фармаковский, Б.В. Раскопки в Ольвии / Б.В. Фармаковский // OAK за 1907 г. -1910.-С. 1-66.

317. Фармаковский, Б.В. Ольвия / Б.В. Фармаковский. Москва, 1915. - 35 с. Фирсов, Л.В. Исары. Очерки истории средневековых крепостей Южного берега Крыма / Л.В. Фирсов. - Новосибирск, 1990. Фихман, И.Ф. Оксиринх - город папирусов / И.Ф. Фихман. - М., 1976.

318. Фролова, H.A. Монетное дело Боспора в правление Котиса III (227 233 гг.) / H.A. Фролова // CA. - 1973. - № 3.

319. Фролова, H.A. Монеты Савромата III (229 231 гг.) / H.A. Фролова // КСИА. - 1973 а.-Вып. 133.-С. 32-41.

320. Фролова, H.A. История правления Рискупорида V (242 276 гг.) по нумизматическим данным / H.A. Фролова // CA. - 1980 а. - № 3. - С. 58 - 76. Фролова, H.A. Монетное дело Рискупорида III (211 - 226 гг.) / H.A. Фролова //НЭ. - 1980. - Т. 13.

321. Фролова, H.A. Монеты Савромата IV (275 г. н.э.) / H.A. Фролова // КСИА.1983.-Вып. 174.-С. 26-33.

322. Фролова, H.A. Монетное дело Фофорса (285 308 гг.) / H.A. Фролова // CA.1984.-№2.

323. Фролова, H.A. Вторжения варварских племен в города Северного Причерноморья по нумизматическим данным / H.A. Фролова // CA. 1989. -№4. -С. 196-206.

324. Фролова, H.A. Монетное дело Тейрана (266, 275 278 гг.) / H.A. Фролова // КСИА.-1991.-Вып. 204.-С. 103-112.

325. Фролова, H.A. Монетное дело Боспора VI в. до н.э. середины IV в. до н.э. в свете новых исследований / H.A. Фролова // Очерки археологии и истории Боспора.-М., 1992.

326. Фролова, H.A. Уникальный клад боспорских монет из Горгиппии III в. до н.э. -238 г. н.э. / H.A. Фролова // Древнее Причерноморье. КСОАМ. - Одесса, 1993.

327. Фролова, H.A. Монетное дело Боспора / H.A. Фролова. М., 1997. - Часть 1. -448 с.

328. Фролова, H.A. Монетное дело Боспора / H.A. Фролова. М., 1997 а. - Часть 2.-536 с.

329. Фролова, H.A. Монеты из раскопок Горгиппии 1979 1989 гг. / H.A. Фролова //ПИФК. - 1997 б. - Т. 4. - Вып. 1.

330. Фролова, H.A., Шургая, И.Г. Илуратский клад монет 1975 г. / H.A. Фролова, И.Г. Шургая // ВВ. 1982. - № 1.

331. Фролова, H.A., Масленников, A.A. К истории позднеантичного Боспора / H.A. Фролова, A.A. Масленников // IV Всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докл. - М., 1996.

332. Фролова, H.A., Куликов, A.B., Смекалова, Т.Н. Клад боспорских медных монет (I середина IV вв. н.э.), найденный в Керчи в 1995 г. / H.A. Фролова, A.B. Куликов, Т.Н. Смекалова // ВДИ. - 2001. - № 3.

333. Фурманська, A.I. Ливарш форм из розкопок Ольвй" / A.I. Фурманська // АП УРСР. 1958. - Т. VII. - С. 40 - 60.

334. Храпунов, И.Н. Новые данные о сармато-германских контактах в Крыму (по материалам раскопок могильника Нейзац) / И.Н. Храпунов // БИ. 2003. -Вып. 3.

335. Шангин, М. Новый эпиграфический текст / М. Шангин // ВДИ. 1938. - № 4. Шелов, Д.Б. Экономическая жизнь Танаиса / Шелов Д.Б. // Античный город. -М, 1963.

336. Шелов, Д.Б. Танаис и Нижний Дон в первые века нашей эры / Д.Б. Шелов.• Москва, 1972.-351 с.

337. Шелов, Д.Б. Северное Причерноморье 2000 лет назад / Д.Б. Шелов. Москва: Наука, 1975.- 120 с.

338. Шелов, Д.Б. Волго-Донские степи в гуннское время / Д.Б. Шелов // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978. - С. 81 -88.

339. Шелов, Д.Б. Ремесленное производство / Д.Б. Шелов // Археология СССР. -АГСП.-М., 1984.

340. Шестаков, С.П. Очерки по истории Херсонеса в V X вв. по Р.Х. / С.П. ^ Шестаков // Памятники христианского Херсонеса. - М., 1908. - Вып. 3.

341. Штаерман, Е.М. Этнический и социальный состав римского войска на Дунае / Е.М. Штаерман // ВДИ. 1946. - № 3.

342. Штаерман, Е.М. Африканские восстания III в. н.э. / Е.М. Штаерман // ВДИ. -1948 (1978).-№2.-С. 65-74.

343. Штаерман, Е.М. Древний Рим: проблемы экономического развития / Е.М. Штаерман. М., 1978.

344. Штительман, Ф.М. Раскопки мастерской по обработке металла в Ольвии / Ф.М. Штительман // КСИА АН УССР. Вып. 4. - 1955. - С. 62 - 63. Шульц, П.Н. Надгробный рельеф из Марьино / П.Н. Шульц // СХМ. - 1963. -Вып. 3.

345. Щеглов, А.Н. Пять херсонесских надгробий с изображениями умерших / А.Н. Щеглов//СА.-1964.-№2.

346. Щеглов, А.Н. Херсонесыа антропоморфш стели з вркшими зображеннями / А.Н. Щеглов // Археологи. 1968. - Т. 21.

347. Щеглов, А.Н. Основные этапы истории Западного Крыма в античнуюэпоху / А.Н. Щеглов // АИКСП. Л., 1968 а.

348. Щеглов, А.Н. Фракийские посвятительные рельефы из Херсонеса Таврического / А.Н. Щеглов // МИА. 1969. - 150.

349. Щеглов, А.Н. Северо-Западный Крым в античную эпоху / А.Н. Щеглов. М., 1978.

350. Щукин, М.Б. Современное состояние готской проблемы и Черняховская культура / М.Б. Щукин // АСГЭ. 1977. - Вып. 18.

351. Юрочкин, В.Ю. Этно-политическая ситуация в позднеантичной Таврике в сочинении Константина Багрянородного и археологические реалии / В|.Ю. Юрочкин // Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья. Запорожье, 1999.

352. Яйленко, В.П. Взаимоотношения Ольвии и Рима по эпиграфическим данным / В.П. Яйленко // ПИО. Тезисы докладов и сообщений семинара. Парутино. - 1985 а.-С. 88-90.

353. Якобсон, A.JI. Раннесредневековый Херсонес / А.Л. Якобсон // МИА. 1959. -63.

354. Яценко, С.А. Германцы и аланы: о разрушениях в Приазовье в 236 276 гг. / С.А. Яценко // Stratum + ПАВ. - СПб., 1997.

355. Braund, D. Rome and Friendly King: The Character of Client Kingschip / D. Braund. L. - N.Y., 1984.

356. Gajdukevic, V.F. Das Bosporanische Reich / V.F. Gajdukevic. Berlin, 1971. Garnett, R. The Story of Gycia / R. Garnett // The English Historical Rewiew. -V.XII. - N.Y. - Bombay, 1897. - P. 102 - 107.

357. Hayes, J.W. Supplement to «Late Roman Pottery» / J.W. Hayes. L., 1980. Jones, A.H.M. The Cities at the Eastern Roman Provinces / A.H.M. Jones. -Oxford, 1971.-595 p.

358. Millar, F. The Roman Empire and its Neighbours / F. Millar. N.Y., 1981. Minns, T. Scythians and Greeks / T. Minns. - L., 1913.

359. Nadel, В. Litterary tradition and Epigraphical Evidence: Constantine Porphyrogenitus Information on Bosporan kingdom in the time of Emperor Diocletian Reconsidered / B. Nadel // Annales letteraires de I'Universite de Besancon. P., 1977.-P. 89- 105.

360. Scoipan, C. Cohors I Cilicum in Sacidava and Scithia Minor / C. Scorpan // JRS. -1981.-Vol. 71.

361. Zgusta L. Die Personennamen griechischer Städte der nördlichen Schwarzmeerkuste. Praha, 1955.