автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Персуазивность как универсальная стратегия текстообразования в риторическом метадискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Персуазивность как универсальная стратегия текстообразования в риторическом метадискурсе"

На правах рукописи УДК 811.11+81.42

Голодное Антон Владимирович

ПЕРСУАЗИВНОСТЬ КАК УНИВЕРСАЛЬНАЯ СТРАТЕГИЯ ТЕКСТООБРАЗОВАНИЯ В РИТОРИЧЕСКОМ МЕТАДИСКУРСЕ (па материале немецкого языка)

Специальность: 10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 0 ОКТ 201]

Санкт - Петербург 2011 г.

4857404

Работа выполнена на кафедре немецкой филологии федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего

профессионального образования «Российский государственный педагогический университет имени А.И.

Герцена»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Гончарова Евгения Александровна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Баева Галина Андреевна

доктор филологических наук, профессор Нюбина Лариса Михайловна

доктор филологических наук, профессор Тройская Ольга Николаевна

Ведущая организация: Уральский государственный педагогический

университет

Защита состоится «26» октября 2011 года в 11.30 часов на заседании совета Д 212.199.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена по адресу: 191186, г. Санкт- Петербург, наб. р. Мойки, 48, корп. 14, ауд. 314.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена

191186, г. Санкт- Петербург, наб. р. Мойки, 48, корп. 5

« й/ » ЩлгУи^Л

Автореферат разослан« » иил^уП-^!^ 2011 г.

Ученый секретарь совета кандидат филологических наук, профессор Гурочкина

Общая характеристика работы

Реферируемое диссертационное исследование посвящено анализу персуазивности как универсальной стратегии текстообразования в риторическом метадискурсе.

Согласно гипотезе исследования, риторический метадискурс представляет собой феномен, отражающий взаимодействие отдельных коммуникативно-речевых сфер, объединяемых особым видом дискурсивной практики, в основе осуществления которой лежит персуазивная стратегия. Являясь универсальной стратегией текстообразования для регулярно воспроизводимых в разных коммуникативно-речевых сферах (рекламе, политике, религии и т.д.) ситуаций, в которых к доминирующим целям адресанта относится изменение посткоммуникативного поведения реципиента, персуазивная стратегия детерминирует использование определенных совокупностей языковых средств как рационального убеждения, так и эмоционального воздействия.

Интерес к персуазивности (лат. persuadeo, -suasl, -suásum, -ere: 1. убеждать, уверять, внушать; 2. побуждать, склонять, уговаривать) имеет корни в античной риторике и возрождается в неориторике, а также в лингвистической прагматике в виду того, что данная проблематика органично встраивается в современную исследовательскую парадигму языкознания, в рамках которой речевое общение интерпретируется как особый вид деятельности, направленный на осуществление человеком определенных индивидуальных и социальных целей в сфере познания окружающего мира, на формирование мнений и убеждений, на регулирование взаимодействия людей.

Актуальность исследования обусловлена тем, что на фоне накопленных общих знаний о дискурсе, а также его отдельных типах, назрела необходимость научного осмысления феномена риторической метадискурсивной практики, регулярно воспроизводимой в разных дискурсивных формациях, что позволяет теоретически обосновать диффузный характер взаимодействия отдельных дискурсов. Определение коммуникативно-речевых параметров риторического метадискурса обеспечивает новый подход к решению актуальной для современной лингвистики проблемы соотношения дискурса и текста, согласно которому тексты рассматриваются не только с позиции их принадлежности к той или иной коммуникативно-речевой сфере, но и в связи с объединяющей их универсальной персуазивной стратегией.

Объектом исследования является риторический метадискурс как социальное и лингвистическое явление, рассматриваемое в аспекте прагмалингвистического моделирования и в аспекте социокультурной реализации модели в немецкоязычных коммуникативно-речевых практиках в процессе производства текстов из сфер рекламы, политики и религии.

Предмет исследования составляют когнитивные, коммуникативно-прагматические, лингвостилистические характеристики риторического

метадискурса, а также коммуникативно-речевые приемы и языковые средства реализации стратегии персуазивности в текстах, порождаемых в немецкоязычной риторической метадискурсивной практике.

Цель исследования заключается в научном описании риторического метадискурса на основе выявления, научного анализа и систематизации основных приемов и языковых средств реализации персуазивной стратегии текстообразования, имеющей универсальный характер для определенных типов дискурса.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие приоритетные задачи:

- разработка гипотезы о метадискурсе как особом типе дискурсивной практики, выходящей за границы той или иной исторически сложившейся коммуникативно-речевой сферы;

- определение понятия «риторический метадискурс» на основе интеграции монотекстового и транстекстового подходов к дискурсу;

построение прагмалингвистической модели риторического метадискурса как коммуникативного события, выявление и описание риторических дискурсивных параметров в системе центральных коммуникативных категорий - адресант, реципиент, текст, контекст;

- построение полевой модели риторического метадискурса как совокупности текстотипов различных коммуникативно-речевых сфер;

- уточнение понятия персуазивности в рамках неориторической парадигмы, обоснование универсального характера персуазивной коммуникативной стратегии текстообразования в дискурсах, в которых реализуется риторическая метадискурсивная практика.

- обоснование статуса стратегии оценки как основной составляющей персуазивной стратегии риторического метадискурса, выявление и описание когнитивных, семантических, коммуникативно-функциональных оснований стратегии оценки в риторическом метадискурсе;

- выявление универсальных коммуникативно-речевых приемов и языковых средств, а также специфических особенностей реализации стратегии персуазивности в немецкоязычных текстах рекламного дискурса, персуазивного сегмента политического дискурса и персуазивного сегмента религиозного дискурса.

Теоретическую базу исследования составили работы:

- по теории речевой деятельности, теории речевого воздействия и теории аргументации: А.П. Алексеева, А.Н. Баранова, О.С. Иссерс, А.Н. Леонтьева, Е.Ф. Тарасова, A.A. Тертычного, М. Kienpointner, B.-N. Krebs, J. Rehbein, M. Schenk и др.

- по риторике: Аристотеля, A.A. Ивина, В.П. Москвина, Г.Г. Хазагерова, H.F. Plett, К. Spang, В. Steinbrink, G. Ueding и др.

- по неориторике и теории персуазивности: H.A. Безменовой, М. Beck, Е. Bettinghaus, В. Franz-Boeringer, S. Chaiken, М. Hoffmann, С. I. Hovland, Ch. Kessler, J. Кларе, J. Kopperschmidt, A. Liberaian, H. Mayer, L. Olbrechts-Tyteca, Ch. Perelman и др.

- по теории дискурса и дискурс-анализу: В.А. Андреевой, И.К. Архипова, В.Г. Борботько, Р.Водак, B.C. Григорьевой, А.Г. Гурочкиной, Т.А. ван Дейка, М. Йоргенсен, В.И. Карасика, В.В. Красных, Е.С. Кубряковой, M.JI. Макарова, Ю.Е. Прохорова, И.Б. Руберт, П. Серио, Е.В. Сидорова, Ю.С. Степанова, В.И. Тюпы, Л. Филлипс, М. Фуко, В.Е. Чернявской, JI.C. Чикилевой, Е.И. Шейгал, А. Busch, D. Busse, Т. van Dijk, Z.S. Harris, S. Jäger, M. Jung, E. Kilian, J. Link, U. Maas, W. Teubert, I. Warnke, M. Wengeler и др.

- по лингвистике текста и стилистике: М.П. Брандес, Н.С. Валгиной, И.Р. Гальперина, Е.А. Гончаровой, М.Я. Дымарского, В.И. Провоторова, З.Я. Тураевой, К.А. Филиппова, И.П. Шишкиной, И.А. Щировой, К. Adamzik, К. Brinker, W.U. Dressler, L. Gobyn, W. Heinemann, В. Sandig, S. J. Schmidt, D. Viehweger и др.

Методической основой исследования является методика лингвопрагматического дискурсивного анализа, опирающаяся на сочетание индуктивного метода (инвариантные характеристики риторического метадискурса выявляются в результате анализа конкретных текстов с последующим обобщением) и дедуктивного метода (существующие в теории персуазивности и неориторике категориальные признаки персуазивности -дихотомия рационального убеждения и эмоционального воздействия, свобода выбора реципиента при принятии решения о выполнении инициируемого адресантом действия и т.п. находят подтверждение в выявляемых коммуникативно-речевых тактиках и разноуровневых языковых средствах их экспликации). В работе также используются методы контекстуально-интерпретационного и интертекстуального анализа текстового материала, а также метод анализа словарных дефиниций.

Материалом для исследования послужили тексты различных коммуникативных сфер, объединяемых риторической метадискурсивной практикой: разноформатные рекламные объявления, публичные политические выступления (в первую очередь, выступления на заседаниях Бундестага ФРГ), проповеди, аналитические статьи. Тексты получены из немецкоязычных средств массовой информации — газет Bild am Sonntag (2003-2007), Die Zeit (2007-2011), Frankfurter Allgemeine Zeitung (2007-2010), Berliner Zeitung (2011), журналов Der Spiegel, (2008-2009), Focus (2008-2009), Stern (2006-2008), Brigitte (2003-2007), а также из сети Интернет (общее количество текстов: 2000 единиц, около 6000 страниц).

На защиту выносятся следующие основные положения:

1) Риторический метадискурс является одним из особых культурно-исторически сложившихся видов коммуникативно-речевой практики, реализуемым в определенных типах текста, относящихся к разным коммуникативно-речевым сферам (социо-функциональным дискурсам), но обладающих совокупностью когнитивных, коммуникативно-прагматических, структурных и лингвостилистических признаков, общность которых обусловлена универсальной персуазивной стратегией, лежащей в основе их образования. Персуазивная стратегия направлена на изменение посткоммуникативного поведения реципиента в ситуации свободного

принятия им решения о необходимости / желательности / возможности совершения инициируемых адресантом действий.

2) Персуазивная стратегия является универсальной стратегией текстообразования для социо-функциональных дискурсов, объединяемых регулярно воспроизводимой в них риторической коммуникативно-речевой практикой. Персуазивная стратегия существует как диалектическое единство

(а) концептуально-тематического плана, включающего множество вариантов реализации персуазивного воздействия, направленного на совершение реципиентом инициируемого адресантом посткоммуникативного действия;

(б) динамического когнитивно-коммуникативного процесса текстообразования, связанного с выбором и актуализацией прагматических, семантических и формально-стилистических вариантов коммуникативно-речевого действия; (в) совокупности текстовых сигналов, дешифровка которых реципиентом в процессе первичной интерпретации текста (с опорой на сложившийся у реципиента образ дискурсивной ситуации порождения и восприятия текста) может привести к пониманию цели реализуемой адресантом стратегии.

3) Персуазивная стратегия имеет иерархическую структуру, состоящую из пяти уровней, связанных отношениями включения: (а) общая персуазивная стратегия - функциональная характеристика текстов, входящих в риторический метадискурс, которая соотносится с его доминирующей персуазивной интенцией; (б) частные персуазивные стратегии - реализации персуазивной интенции в виде элементов содержания, включенных в пропозициональную структуру отдельных текстов; (в) персуазивные коммуникативные тактики — операции выбора и комбинирования, тематического оформления и языкового или иного кодирования коммуникативно-речевого действия под контролем персуазивной стратегической цели; (г) персуазивные коммуникативные ходы - конкретные способы реализации инвариантной коммуникативной тактики; (д) маркеры персуазивности - языковые и неязыковые средства экспликации персуазивного коммуникативного хода в текстовой структуре.

4) К инвариантным характеристикам риторического метадискурса как коммуникативного события относятся: (а) доминирующая персуазивная интенция адресанта; (б) реальный или предполагаемый прекоммуникативный диссенс между субъектами риторического метадискурса по поводу необходимости / желательности / возможности совершения реципиентом посткоммуникативного действия, инициируемого адресантом; (в) отношения реального либо симулируемого равноправия между субъектами риторического дискурса как в собственно коммуникативном (интерактивность общения, учет фактора реципиента, ориентация на устранение диссенса), так и в социальном плане (сглаживание социальных различий); (г) свобода выбора реципиента в отношении принятия решения о необходимости / желательности / возможности совершения посткоммуникативного действия в интересах адресанта.

5) В конкретной коммуникативно-речевой ситуации риторический метадискурс реализуется как речевой макроакт, объективируемый в форме риторического текста, который является инвариантом для текстов, относящихся к различным социо-функциональным дискурсам, но объединенных персуазивной стратегией. Тексты из разных социо-функциональных дискурсов (рекламное объявление, публичное политическое выступление, проповедь и др.) в совокупности образуют особую риторическую «текстовую сеть», трансцендентную по отношению к социо-функциональным текстовым подсистемам - рекламной, персуазивно-политической, персуазивно-религиозной и т. д.

6) Понятие риторического метадискурса отражает диффузный характер взаимодействия дискурсов, их взаимопроникновение на уровне коммуникативно-речевой организации. С позиции транстекстового подхода риторический метадискурс может быть представлен как нечеткое множество с полевой структурой. Поле риторического дискурса образуют текстотипы, в которых в той или иной степени реализуется риторическая метадискурсивная практика. Ядро поля риторического метадискурса образуют текстотипы социо-функциональных дискурсов (или их отдельных сегментов) с доминирующей персуазивной стратегией: рекламного дискурса и персуазивных сегментов политического, религиозного и судебного дискурсов. Центральную зону составляют текстотипы социо-функциональных дискурсов, в которых, стратегия персуазивности реализуется наряду с другими коммуникативно-речевыми стратегиями. К периферии поля относятся различные сегменты социо-функциональных дискурсов, для которых персуазивная стратегия является маргинальной.

7) Основной составляющей универсальной персуазивной стратегии риторического метадискурса является оценка, которая определяется как совокупность операций, направленных на реализацию конститутивного для риторического метадискурса комплексного речевого акта оценки, где адресант риторического текста выступает в качестве субъекта оценки, предмет (тема) дискурса — в качестве объекта оценки, а реципиент риторического текста является адресатом оценки. В немецкоязычном риторическом метадискурсе стратегия оценки ориентирована на устранение прекоммуникативного диссенса в отношении предмета дискурса, реализующегося в противопоставлении «СВОЁ-ЧУЖОЕ» («EIGEN -FREMD») в отношении объекта оценки. Положительная оценка направлена на включение реципиентом объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN», отрицательная оценка ориентирует реципиента на включение объекта оценки в концептуальную систему «FREMD» / исключение объекта оценки из концептуальной системы «EIGEN».

8) Универсальность персуазивной стратегии для текстов, которые могут быть отнесены к риторическому метадискурсу, проявляется в сходстве на уровне их «макроструктуры», в используемых адресатом тактиках оценки, а также в лингвостилистическом оформлении риторических текстов, принадлежащих современной немецкой этнокультуре. Тактики презентации

объекта оценки и языковой репрезентации ментальной процедуры оценивания, а также их языковые маркеры образуют открытую систему дискурсивных средств экспликации универсальной персуазивной стратегии в современном немецкоязычном риторическом метадискурсе.

Научная новизна результатов диссертационного исследования определяется введением в научный обиход понятий «метадискурс» и «риторический метадискурс», а также уточнением понятия персуазивности в рамках неориторической парадигмы.

В русле интегративного подхода к дискурсу разработка риторического метадискурса осуществляется в двух направлениях:

1) лингвопрагматическое моделирование риторического метадискурса как воспроизводимой в различных коммуникативно-речевых сферах коммуникативно-речевой практики, в основе которой лежит персуазивная стратегия;

2) моделирование поля риторического метадискурса как совокупности текстотипов из разных коммуникативно-речевых сфер с выделением ядра, центральной зоны и периферии поля.

Впервые предпринято научное описание риторического метадискурса в современной немецкой этнокультуре на основе комплексного лингвопрагматического анализа текстов, относящихся к различным коммуникативно-речевым сферам, но объединенных универсальной персуазивной стратегией текстообразования.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что полученные в ней научные результаты вносят вклад в дальнейшее развитие неориторики и теории персуазивности, углубляют накопленные современной лингвистикой знания о тексте и дискурсе, а именно позволяют уточнить сложившиеся представления о процессах текстообразования в дискурсе с учетом взаимодействия дискурсивных практик в различных коммуникативно-речевых сферах. Исследование открывает новое -метадискурсивное - направление в теории текста и дискурса, которое может послужить основой для изучения процессов коммуникативно-речевого взаимодействия в различных этнокультурах.

Практическая значимость работы определяется тем, что теоретические результаты и практический материал исследования могут найти применение в практике общения для усовершенствования форм коммуникативно-речевого взаимодействия в различных социо-коммуникативных сферах (в том числе, в политике), для повышения речевой культуры общества, формирования и развития навыков критического анализа информации, «разоблачения» манипулятивных приемов воздействия на реципиента. Материалы исследования могут быть использованы в вузовских лекционно-семинарских курсах по общему языкознанию и истории лингвистических учений, стилистике, лингвистике текста и дискурса, при разработке спецкурсов по прагмалингвистике, социолингвистике, теории коммуникации, речевому манипулированию и аргументации для бакалавров и магистров различных направлений — лингвистики, филологического

образования, журналистики, политологии и социологии, в учебных и учебно-методических пособиях по соответствующей проблематике.

Апробация теоретических положспий и результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования представлялись в докладах на международных и всероссийских конференциях в гг. Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Оренбурге, на научных семинарах кафедры немецкой филологии РГПУ им. А.И. Герцена, в докладе на научном коллоквиуме Германистического семинара Университета Рупрехта-Карла (г. Гейдельберг, ФРГ), в двух докладах в Институте лингвистики Университета им. Гумбольдта (г. Берлин, ФРГ). Основные материалы исследования представлены в монографиях «Персуазивная коммуникация: стратегии и тактики воздействия» (СПб.: «Астерион», 2010, объем 15,25 п.л.) и «Риторический метадискурс: основания прагмалингвистического моделирования и социокультурной реализации (на материале современного немецкого языка)» (СПб.: «Астерион», 2011, объем 21,5 п.л.), а также в 28 публикациях на русском и немецком языках (объем 14,21 п.л.). Материалы диссертационного исследования использовались в спецкурсе «Речевые приемы и языковые средства воздействия в риторическом дискурсе», который читался на немецком отделении факультета иностранных языков РГПУ им. А.И. Герцена со студентами 4 курса (специальность «Теория и методика преподавания иностранного языка») и со студентами 5 курса (специальность «Перевод и переводоведение»), а также в междисциплинарном спецкурсе «Технология лингвопрашатического анализа текстов риторического дискурса», : рабочая. программа которого опубликована. Тема диссертационного исследования получила два научных гранта по совместной программе Министерства образования РФ и Германской службы академических обменов «Иммануил Кант» в 2007 и 2009 гг. Научный отчет «Немецкоязычный риторический дискурс в европейском культурном контексте» депонирован в РНТИЦ (регистр. № 4444/62 от 8.11.2007 0120.0 711409, инвентарный № 258/62 от 01.02.2008 0220.0 801415).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения. Текст работы содержит 8 таблиц и 15 схем. Содержание работы изложено на 368 страницах машинописного текста. К основному тексту прилагается библиографический список, включающий 302 наименования, из них 116 - на иностранных языках.

Основное содержание работы

Во Введении содержится обоснование актуальности темы, определяются направления исследования, дается характеристика объекта и предмета исследования, формулируются его цели и задачи, описывается теоретико-методологическая база исследования и формулируются его основные положения.

В главе первой «Дискурс как объект лингвистических

исследований» рассматриваются исторические основы современных теорий дискурса, сводимых к так называемым монотекстовому и транстекстовому подходам к дискурсу, даются основополагающие характеристики дискурса в рамках данных подходов и намечаются пути их интеграции с целью более адекватного научного описания многоаспектного феномена дискурса с лингвистических позиций.

В современном гуманитарном знании понятие дискурса играет особую роль. Введение этого понятия в научный обиход целого ряда дисциплин — от философии до лингвистики - является следствием принятия дискурсивной онтологии, противопоставленной онтологии материального физического мира.

Для дискурсивной онтологии характерны следующие особенности:

1. Физическая локализация исследуемого явления (определение места в физическом пространстве и времени) в дискурсивной онтологии сменяется локализацией в «человеческом пространстве», в котором осуществляется общение, т.е. социальное взаимодействие людей.

2. Синтез когниции и коммуникации как основа социального взаимодействия. В результате обработки обобщенной информации, полученной го предшествующего дискурсивного опыта, в сознании индивида складываются прототипические когнитивные модели коммуникативных ситуаций, которые наполняются конкретным коммуникативным содержанием в процессе дискурсивного взаимодействия.

3. Объектом анализа в дискурсивной онтологии выступают не материальные предметы или физические явления, а актуализируемый в тексте дискурс, который рассматривается как коммуникативная интеракция. Анализу подвергается интерсубъективная речемыслительная деятельность, направленная на познание окружающего мира, на формирование и изменение мнений и убеждений, на производство и воспроизводство социальных институтов, культурных схем, ценностей, социальных аспектов личности.

4. В дискурсе между элементами не обязательно должны существовать отношения каузативного детерминизма, поэтому научный анализ социального взаимодействия ориентирован на установление вероятностных зависимостей, которые обусловлены особенностями коммуникативной ситуации, целями, стратегиями, нормами общения. Для дискурсивной онтологии типичным является качественный интерпретативный анализ, предполагающий активность субъекта научного познания, отказ от признания в качестве единственного критерия «правильности» результатов анализа их универсальной непротиворечивости в рамках заранее заданных причинно-следственных связей.

В когнитивно-коммуникативной парадигме, актуальной для современной лингвистики, дискурс понимается как коммуникативное событие, взятое в совокупности прагматических, социокультурных, психологических и других характеристик коммуникативной ситуации и объективируемое средствами языка в форме диалогического или монологического текста. С этой точки зрения любой «готовый текст»

рассматривается как «след» дискурсивной деятельности и может быть аналитически «выведен на дискурсивный уровень» при условии привлечения деталей экстралингвистического контекста его порождения и / или восприятия. Данный подход к дискурсу в работе, вслед за И. Варнке (Warnke 2007) определяется как монотекстовый (einzeltextbezogen).

В работе представлена матрица описания дискурса как коммуникативного события, которая включает следующие разряды:

1. Пространственные координаты дискурса: территориальное пространство, историческое пространство, культурное пространство, этническое пространство, политическое пространство, идеологическое пространство, социо-коммуникативное пространство (сфера общения: политика, пресса, религиозная коммуникация, судебная коммуникация и т.д.), конкретное «место» общения в том или ином социо-коммуникативном пространстве (город «-» деревня, дом «-» школа, зал заседаний парламента <-> предвыборное собрание, газета „Die Zeit" *-* газета „Frankfurter Allgemeine" и т. п).

2. Временные координаты дискурса: историческая эпоха, культурная эпоха, политическая эпоха, идеологическая эпоха, конкретное «время» общения (утро «-* день *-* вечер <-» ночь; за завтраком «-* за обедом *-* за ужином; до выборов «-»■ после выборов и т. п).

3. Субъекты дискурса. Категория субъекта дискурса - гетерогенная. Субъект дискурса может рассматриваться с позиции личных характеристик (пол, возраст, этническая, религиозная принадлежность и т.п.) либо с позиции своей роли в дискурсе - коммуникативной (адресант <-+ реципиент) или социальной.

Для характеристики субъектов дискурса выделяются следующие параметры:

количество субъектов дискурса (с позиции коммуникативных ролей): количество адресантов (единичный - более одного); количество реципиентов (единичный - более одного - массовый: гомогенный - гетерогенный); наличие собственно адресанта/ов и адресанта-посредника, например, составителя рекламного текста; наличие собственно реципиента/ов и реципиента-посредника, например, интервьюера;

социальные роли субъектов дискурса (зависят от пространственно-временных характеристик дискурса, личных характеристик реципиента и т.д.);

степень равноправия субъектов дискурса, обусловленная социальными ролями: реально равноправные отношения; отношения симулируются адресантом и воспринимаются реципиентом как равноправные; отношения симулируются реципиентом и воспринимаются адресантом как равноправные; адресант имеет более высокий статус, либо его статус интерпретируется реципиентом как более высокий; реципиент имеет более высокий статус, либо его статус интерпретируется адресатом как более высокий;

личные характеристики субъектов дискурса (пол, возраст, этническая и

религиозная принадлежность, уровень образования и т. д.);

• степень знакомства субъектов дискурса (градуируется по шкале «высокая / средняя / низкая / нулевая»);

• когнитивно-психологические характеристики субъектов дискурса: мотивы и интенции субъектов дискурса; наличие кода и степень его общности, наличие и степень общности лингвистических знаний; наличие и степень общности интерактивных знаний (в том числе знаний типовых моделей развертывания речевых действий (Handlungsmuster), максим общения Г. Грайса, коммуникативных стратегий и тактик и т.п.); наличие и степень общности энциклопедических знаний; наличие и степень общности прагматических и социокультурных знаний (напр., особенностей общения, детерминированных этнической, религиозной, культурной принадлежностью субъектов дискурса); представление субъектов дискурса о широком социальном контексте, включая представления о конкретной коммуникативной ситуации и друг о друге; эмоциональное состояние субъектов дискурса; степень заинтересованности в действии, которое осуществляется / о котором говорится; степень мотивированности речевого действия.

4. Модус общения (связанный с особенностями пространственно-временных характеристик дискурса и социальными ролями его субъектов): официальность «-» неофициальность (интимность) общения; стандартность <-+ нестандартность общения; нейтральный характер общения *->■ экспрессивность общения.

5. Текст: класс, тип или жанр текста; общая (глобальная) коммуникативная стратегия; тип речевого макроакта, реализующегося в форме текста; глобальная (дискурсивная) тема текста; тип тематического развертывания (по К. Бринкеру); модус языкового формулирования (напр., первичные и вторичные стилевые черты, ключевые слова и т.п.).

Очевидно, что в определенной коммуникативной сфере порождается и воспринимается по единому «сценарию» множество текстов, обладающих некоторыми общими когнитивными, коммуникативно-прагматическими, структурными, лингвостилистическими признаками. В этом случае дискурс становится категорией, объединяющей множество реально или потенциально существующих (моделируемых) текстов. Данный подход к дискурсу мы -вслед за И. Варнке - называем транстекстовым (einzeltextiibergreifend,

transtextuell) (там же).

Транстекстовый подход представляет собой результат «лингвистической адаптации» взглядов французского философа М. Фуко. Фокусируя исследовательский интерес на проблемах производства, воспроизводства, сохранения и изменения общественного знания о мире в исторической перспективе, М. Фуко предпринимает попытку анализа исторически сложившихся и в то же время исторически изменчивых систем общественного знания, которые созидаются, воспроизводятся и изменяются в процессах социального взаимодействия людей, опосредованных языком. Такие системы общественного (по)знания М. Фуко называет дискурсами (discours). Согласно М. Фуко, традиционные сферы (по)знания представляют

собой системы рассеянных высказываний (énoncés), которые, возникая на определенном историческом этапе, детерминируют сами объекты, фиксируют их значения и определяют соотношения понятий в определенной ограниченной «зоне» на определенное ограниченное время.

В дискурсивной лингвистике, опирающейся на взгляды М. Фуко, дискурс рассматривается как совокупность текстов или отдельных высказываний, объединение которых происходит на основании определенных общих признаков: содержательных, семантических, функциональных, хронологических, пространственных, коммуникативных, исторических и т.п. В дискурс при этом включаются как реальные, так и потенциально возможные высказывания («то, что могло быть сказано»).

Основой для интеграции монотекстового и транстекстового подходов к дискурсу является разработанное в дискурсивном анализе понятие дискурсивной практики. Согласно трехмерной модели дискурса Н. Фэркло (см. Филлипс, Иоргенсен 2004), дискурсивная практика есть процесс производства и восприятия текста, включенный в более широкую социальную практику, которой принадлежит коммуникативное событие.

Основываясь на данном определении и развивая его с опорой на основные принципы дискурсивной онтологии, мы определяем дискурсивную практику как коммуникативно-речевое взаимодействие индивидов и/или групп (субъектов дискурса), осуществляемое на базе текстов определенных типов в определенной социально значимой сфере общения. Дискурсивная практика включает широкий диапазон явлений - субъектов дискурса (как индивидуальных, так и группы, сообщества), институты, ритуалы, идеологические системы, установки (мнения, убеждения, оценки), носителей информации и т.д.

Единичный текст как элемент дискурсивной практики и ее результат всегда является представителем (экземпляром) некоторой совокупности реально существующих и потенциально возможных текстов, общность которых основана на соотносимое™ с прототипической моделью (типом текста). При этом прототипические характеристики модели детерминируются параметрами коммуникативной ситуации текстопорождения и текстовосприятия, другими словами, дискурсивными параметрами.

В главе второй «Риторический метадпскурс как вид дискурсивной практики» на основе интеграции монотекстового и транстекстового подхода к дискурсу даются определение и научное описание риторического метадискурса и персуазивности как его основополагающей характеристики.

Разнообразие коммуникативных ситуаций в разных сферах общения не позволяет говорить о дискурсивной практике как таковой. Существует необходимость в дифференцированном представлении разных типов дискурсивных практик / типов дискурса. Постулируемая связь дискурсивных практик с социально значимыми сферами общения дает возможность построить классификацию дискурсов на основе соотнесения дискурсивных практик с одной из этих сфер.

Опираясь на данный критерий, можно выделить следующие типы дискурса: обиходно-бытовой, массмедийный (массово-информационный), литературный, научный, политический, юридический, религиозный, экономический, официально-деловой и др. Такие типы дискурса получили в работе название социо-функциональных дискурсов.

Под социо-функциональньш дискурсом понимается совокупность дискурсивных практик, которые реализуются на базе определенных типов текста (речевых макроактов), обладающих рядом общих детерминированных соответствующей сферой общения (политической, экономической, религиозной и т.п.) когнитивных, коммуникативно-прагматических, структурных и лингвостилистических признаков, а также сама совокупность текстов, порождаемых и воспринимаемых в этой сфере общения.

Говоря о социо-функциональном дискурсе как о совокупности дискурсивных практик, мы подчеркиваем гетерогенность исторически сложившихся сфер общения, связанную с многообразием коммуникативных ситуаций, в которых субъекты общения реализуют различные интенции и, соответственно, продуцируют и воспринимают тексты различных типов с различными прагматическими целеустановками, структурой, лингвостилистическим оформлением (сравним, например, протокол и предвыборную речь в политическом дискурсе; речь адвоката и приговор в юридическом дискурсе).

Следствием гетерогенности социо-функциональных дискурсов является их диффузность, отсутствие между ними четких границ, существование переходных зон. В коммуникативной реальности диффузность социо-функциональных дискурсов проявляется в том, что в них возможно регулярное воспроизведение сходных дискурсивных практик.

Такие дискурсивные практики в работе обозначаются как метадискурс. Выбор термина «метадискурс» (греч. тей — между, после, через) подчеркивает возможность описания любого социо-функционального дискурса или его отдельных сегментов с использованием характеристик соответствующего метадискурса: например, научный дискурс может быть охарактеризован как (преимущественно) аргументативный дискурс, педагогический дискурс - как (преимущественно) дидактический (обучающий, разъясняющий) дискурс, религиозный дискурс - как (преимущественно) суггестивный ритуальный и т. д.

Иными словами, метадискурс - это дискурсивная практика, которая реализуется на базе определенных типов текста (речевых макроактов), относящихся к разным социо-функционалъным дискурсам, но обладающих рядом общих когнитивных, коммуникативно-прагматических, структурных и лингвостилистических признаков. Метадискурсом мы также называем совокупность текстов, порождаемых и воспринимаемых в метадискурсивной практике.

Одним из культурно-исторически сложившихся видов метадискурсивной практики можно считать коммуникативно-речевое взаимодействие, ориентированное на воздействие с целью добиться от

реципиента - посредством убеждения и / или увещевания (уговаривания) -принятия самостоятельного решения о необходимости, желательности либо возможности совершения / отказа от совершения определенного посткоммуникативного действия в интересах адресанта. Данная дискурсивная практика реализуется в различных социо-функциональных дискурсах: политическом, научном, юридическом, рекламном, массмедийном, религиозном и даже бытовом. Мы предлагаем называть подобный тип метадискурсариторическим.

Использование определения «риторический» по отношению к метадискурсу с вышеописанной целеустановкой обусловлено, во-первых, следованием античной традиции. Античная риторика возникла как теория публичной речи, изучающая разнообразные формы преимущественно языкового воздействия на слушателя (аудиторию) и пытающаяся найти возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Риторика систематизировала рекомендации, касающиеся композиции речей, способов аргументации, убеждения и эмоционального воздействия на слушателя, средств оживления и украшения стиля (риторических фигур). Одним из важных положений античной риторики было, как известно, положение о свободе принятия решений в отношении предмета убеждения. Во-вторых, понятие риторического метадискурса связано с современными риторическими концепциями (неориторикой), разрабатываемыми с 40-50 гг. 20 столетия. В этот период демократические изменения во многих европейских государствах делают актуальным поиск способов воздействия на аудиторию, приемлемых в новых общественно-политических условиях, когда свобода принятия решений реципиентом является одним из основных параметров ситуации воздействия.

Основополагающей характеристикой риторического метадискурса является персуазивность. В риторическом метадискурсе осуществляется персуазивное воздействие, направленное на изменение посткоммуникативного поведения одного из субъектов дискурса (реципиента) посредством изменения его прекоммуникативной установки в отношении предмета дискурса. Другими словами, персуазивное воздействие нацелено на побуждение реципиента к совершению определенных посткоммуникативных действий в интересах адресанта. Инициируемые адресантом действия реципиента могут быть разной природы: ментальные: адресант стремится побудить реципиента к со-мышлению (нем. Мп-Оепкеп), т. е. к принятию его точки зрения (например, в политическом дискурсе); эмоционально-чувственные: адресант имеет целью вызвать изменения в эмоциональном состоянии реципиента (нем. Мк-КиЫеп), побудить его к сочувствию (например, в религиозном дискурсе); конкретно-практические: адресант побуждает реципиента к со-действию (нем. МН-МасЬеп), т. е. к совершению конкретного физического действия, выгодного адресанту (например, побуждение к покупке рекламируемого продукта в рекламе).

Для персуазивного воздействия характерны следующие особенности:

- наличие реального или предполагаемого прекоммуникативного

диссенса (конфликта) между субъектами дискурса по поводу необходимости / желательности / возможности совершения реципиентом посткоммуникативного действия, инициируемого адресантом;

- дихотомия убеждения, направленного на принятие реципиентом рациональной аргументации адресанта, и уговаривания («обольщения»), которое не только призвано усилить рациональную аргументацию, но и может, помимо нее, воздействовать на эмоциональную сферу реципиента, апеллировать к его чувствам, стереотипам, предрассудкам и т. п. Риторическая аргументация включает наряду с рациональными аргументами (argumenta probantia) преувеличения (amplificantid), объяснения, истолкования (explicatia), наглядные примеры (illustratia), лесть (insinuatia), воздействие на чувства (commoventia). Процессы рациональной аргументации или эмоционального «обольщения» в риторической коммуникации тесно связаны. Выдвижение на передний план рациональных или эмоциональных аргументов зависит от конкретной цели адресанта и ситуации общения;

- свобода выбора: реципиент принимает самостоятельное решение о необходимости / желательности / возможности совершить определенное действие в интересах адресанта.

Данные особенности персуазивного воздействия в работе рассматриваются как характеристики риторической метадискурсивной практики.

Исходя из принципа интегративного подхода к дискурсу, риторический метадискурс следует рассмотреть в двух аспектах: как коммуникативное событие и как совокупность текстов.

Для описания риторического метадискурса как коммуникативного события предлагается следующая модель, в которой:

- К - широкий социальный контекст, частью которого является

- РиС - риторическая коммуникативная ситуация (ситуация свободного выбора), в которой субъекты дискурса

- адресант, имеющий персуазивную интенцию (Ап) и

- реципиент (Р) соответственно производят и воспринимают

- риторический текст (РиТ);

- знак < > означает интерпретацию субъектами дискурса широкого контекста, условий коммуникативной ситуации, включая интенции, настроение и поведение партнера, а также интерпретацию получаемого текста.

- знак > означает прогнозирование возможных изменений в интенциях, настроении и поведении партнера, прогнозирование использования партнером тех или иных интерпретативных стратегий и т.п.

Схема 1

Модель риторического метадискурса

[Кл- [РиС (Ап) РИТА„(Р+КР)]] «---к [[Р"Тр(Лп+Ка) РиС (Р)] «- Кр,] — Кр2

(Ап<>КАп; Ап<>/>Р; Ап<>/>КР]; АП>КР2)±(Р<>Кр,;Р<>/ > КАп; Р < > / > Аи(+РнТ); Р < > РиТр<АП+К.); Р > Кк)

Пояснения к схеме1:

1. Противопоставление КА <-» КР (КР1 / Крг) отражает дистантность либо квазидистантность (при которой в коммуникативной ситуации одновременно присутствуют адресант и реципиент, однако практически отсутствует возможность непосредственного обмена репликами и смены коммуникативных ролей) между адресантом и реципиентом риторического метадискурса и, соответственно, различие их широких социальных контекстов, включающих в себя риторическую коммуникативную ситуацию и, соответственно, субъектов дискурса и производимый и воспринимаемый ими риторический текст. В квазидистантной коммуникативной ситуации адресант и реципиент находятся в одном широком контексте, но по-разному представляют и оценивают его, т.е. когнитивные модели контекста у адресанта и реципиента различаются.

2. Противопоставление КР1 <-> Крз (прекоммуникативный контекст реципиента «-► посткоммуникативный контекст реципиента) отражает изменения контекста реципиента в результате развертывания дискурса. Адресант риторического метадискурса прогнозирует изменения контекста реципиента (Ап > КРг), которые собственно являются целью его дискурсивной деятельности (изменение посткоммуникативного поведения: перлокутивный эффект в терминах теории речевых актов).

3. Прерывистая разнонаправленная стрелка <---> показывает, что,

несмотря на дистантность / квазидистантность общения, оно является интерактивным. Интерактивность достигается посредством активной интерпретации и прогнозирования реципиентом всех элементов риторического метадискурса.

4. РиТдп(Р+кр) означает, что адресант риторического метадискурса продуцирует текст, ориентируясь на реципиента, активируя свои знания и / или представления о нем и создавая его гипотетический образ (А < > / > Р), а также привлекая свои знания и / или представления о контексте реципиента (А < > / > КР1).

РиТ

5. р(Ап+кал) означает, что реципиент риторического метадискурса интерпретирует текст, строит его «личностно-актуальный смысл-образ» (по Филиппову 2002), ориентируясь на созданную адресантом в тексте систему средств прагматического фокусирования (Р < > РиТР<Ап)) с учетом своих знаний и / или

представлений об адресанте (создание гипотетического образа адресанта на основе полученного текста (Р < > / > АП(+риТ)), а также с привлечением знаний и / или представлений о контексте адресанта и о ситуации порождения текста (Р < > / > КАп)-

Дальнейшая характеристика риторического метадискурса требует выявления типичных для него дискурсивных параметров, для чего используются релевантные для риторического метадискурса разряды дескриптивной матрицы, описанной в главе первой:

1. Пространственные координаты дискурса

Как было указано выше, риторическая метадискурсивная практика реализуется в различных коммуникативно-речевых сферах - социо-функциональных дискурсах (или их сегментах): рекламном, политическом, судебном, религиозном, массмедийном, научно-популярном, дидактическом и др.

2. Субъекты дискурса

Учитывая гетерогенность категории субъекта, субъекты риторического метадискурса рассматриваются:

A) с позиции своей коммуникативной роли в дискурсе;

Б) с позиции своей социальной роли в дискурсе;

B) с позиции типа отношений между субъектами дискурса;

Г) с позиции когнитивно-психологических характеристик субъектов дискурса.

А) Первичные коммуникативные роли субъектов риторического дискурса - адресант и реципиент (аудитория).

Риторическая коммуникативная ситуация рассматривается как вариант побудительной ситуации, в которой адресант принимает вторичную коммуникативную роль источника побуждения, а реципиент - роль исполнителя каузируемого адресантом действия.

В риторическом метадискурсе коммуникативные субъекты могут выступать как собственно адресант или собственно реципиент, так и как адресант-посредник (например, псевдопокупатель, от имени которого составлено рекламное объявление, по отношению к фирме-производителю рекламируемого продукта) или реципиент-посредник (например, интервьюируемый по отношению к читательской аудитории газеты или журнала).

Б) Социальные роли субъектов риторического метадискурса являются переменньми, обусловленными социо-функциональным дискурсом, в котором субъекты функционируют. Например, в политическом дискурсе адресант может выступать в позиции политического деятеля, а неопределенно-коллективный реципиент представляет собой избирателей. В судебном дискурсе адресант-адвокат обращается к присяжным и т. п. Социальные роли субъектов риторического метадискурса могут рассматриваться как с точки зрения адресанта, т.е. его социальной самопрезентации и его знаний или представлений о социальной роли реципиента, проявляющихся в гипотетических образах адресанта и

реципиента в тексте, так и с точки зрения реципиента, который может воспринимать текст одновременно с различных социальных позиций - как сторонник определенной партии, как «отец семейства», как безработный и т.п.

В) Когнитивно-психологические характеристики субъектов дискурса:

- Между субъектами риторического метадискурса существует реальное или предполагаемое разногласие (диссенс или конфликт) по поводу необходимости / желательности / возможности совершения реципиентом определенного посткоммуникативного действия.

- Один из субъектов риторического метадискурса (адресант) вступает в общение с доминирующей персуазивной интенцией.

- Адресант искренне заинтересован в реализации своей интенции и убежден в возможности ее осуществления.

- В сознании субъектов риторического метадискурса содержатся когнитивные представления о себе, друг о друге, о параметрах коммуникативной ситуации, о типовых моделях развертывания речевых действий (НашИш^пн^ег), максимах общения Г. Грайса, коммуникативных стратегиях и тактиках и т.п..

- Субъекты риторического метадискурса пользуются одинаковым языковым и параязыковым кодом и имеют - в случае дистантного общения -равный доступ к физическому носителю текста (медиуму).

Субъекты риторического дискурса обладают общими энциклопедическими, прагматическими и социокультурными знаниями. Степень общности знаний у адресанта и реципиента может быть различной, что должно учитываться адресантом при выборе тактик аргументации и языковых средств их реализации.

Г) Тип отношений между субъектами риторического метадискурса характеризуется как отношения сотрудничества как в собственно коммуникативном (интерактивность общения, учет фактора реципиента), так и в социальном плане (ориентация на устранение диссенса). Адресант и реципиент риторического дискурса находятся в отношениях реального либо относительного, симулируемого (прежде всего адресантом) равноправия. Относительность равноправия субъектов дискурса обусловлена установкой адресанта на воздействие, а также возможным антропологическим, социокультурным, социально-экономическим и др. неравенством адресанта и реципиента. Тем не менее, поддержание отношений равноправия выгодно адресанту для достижения его цели. Равноправие коммуникативных партнеров исключает из риторического метадискурса (в идеальном случае) вербальные и невербальные действия, направленные на давление на реципиента, подчинение его воли.

3. Модус общения

Реализация персуазивной цели адресанта требует варьирования модуса общения в зависимости от параметров коммуникативной ситуации. Это обусловлено типичной для риторического метадискурса дихотомией рационального убеждения и эмоционального «обольщения». Очевидно, что

при доминировании эмоциональной аргументации увеличивается степень нестандартности и экспрессивности общения.

4. Текст

Риторический метадискурс, понимаемый как коммуникативное событие, объективируется в форме текста, который может быть назван риторическим.

На основе принятого в современной лингвистике коммуникативно-прагматического подхода мы рассматриваем риторический текст не только как сложное знаковое образование, имеющее линейную структуру, но и как материальное воплощение комплексного речевого действия (макроакта персуазивности) с иерархической иллокутивной структурой, подчиненной глобальной интенции адресанта текста и ориентированной на реципиента.

Риторический текст следует рассматривать как инвариантную модель, по которой могут создаваться тексты с различным содержательным наполнением, но с объединяющей их универсальной персуазивной стратегией. Данные тексты, точнее, типы текста (рекламное объявление, публичное политическое выступление, проповедь, обвинительная и защитительная речь и др.) образуют особую риторическую текстовую сеть, класс текстов или подсистему, трансцендентную по отношению к социо-функциональным текстовым подсистемам. При этом использование термина «подсистема» подчеркивает включенность дискурсоспецифических классов текстов в глобальную текстовую систему.

Персуазивпая стратегия имеет иерархическую структуру, состоящую из пяти уровней, связанных отношениями включения:

1. Общая персуазивная стратегия - функциональная характеристика текстов риторического метадискурса, которая соотносится с его доминирующей персуазивной интенцией;

2. Частные персуазивные стратегии - реализации персуазивной интенции в виде элементов содержания, включенных в пропозициональную структуру отдельных текстов;

3. Персуазивные коммуникативные тактики - операции выбора и комбинирования, тематического оформления и языкового или иного кодирования коммуникативного действия под контролем персуазивной стратегической цели;

4. Персуазивные коммуникативные ходы - конкретные способы реализации инвариантной коммуникативной тактики;

5. Маркеры персуазивности - языковые и неязыковые средства экспликации персуазивного коммуникативного хода в поверхностной структуре риторического текста.

Принимая во внимание различную степень интенсивности реализации персуазивной стратегии в различных социо-функциональных дискурсах, риторический метадискурс может быть представлен как нечеткое множество с полевой структурой.

Ядро поля риторического метадискурса образуют социо-функциональные дискурсы (или их отдельные сегменты), для которых

персуазивная стратегия является доминирующей. К ядру поля мы относим рекламный дискурс и персуазивные сегменты политического, судебного и религиозного дискурсов. Следует подчеркнуть, что политический, судебный и религиозный дискурсы являются гетерогенными, именно поэтому в риторический метадискурс включаются лишь те сегменты данных дискурсов, в основе развертывания которых лежит персуазивная стратегия. В политическом дискурсе это, в первую очередь, атональный сегмент, представленный текстотипами с ведущей конфликтной интенцией -публичное политическое выступление (в парламенте, на митинге и т.п.), листовка, дебаты и т.д. В судебном дискурсе к персуазивным жанрам относятся обвинительная и защитительная речи. Персуазивный сегмент религиозного дискурса представлен проповедью, в которой происходит профанирование сакрального, т.е. намеренное включение персонажей, ситуаций, сюжетов священных текстов в современный контекст. Центральную зону поля риторического метадискурса формируют персуазивные сегменты массмедийного, научно-популярного и дидактического дискурсов, к периферии относятся различные сегменты социо-функциональных дискурсов, для которых персуазивная стратегия является маргинальной. Между зонами поля риторического метадискурса невозможно установить четкие границы.

В главе третьей «Языковая репрезентация псрсуазивной стратегии оценки в риторическом метадискурсе» проводится лингвопрагматический анализ риторического метадискурса в немецкой этнокультуре на материале текстов Социо-функциональных дискурсов, наиболее репрезентативных в плане реализации псрсуазивной стратегии. Это рекламный дискурс (тип текста «рекламное объявление»), персуазивный сегмент политического дискурса (тип текста «публичное политическое выступление») и персуазивный сегмент религиозного дискурса (тип текста «проповедь»). К анализу также привлекаются тексты из публицистического сегмента массмедийного дискурса (тип текста «аналитическая статья»), которые относятся к центральной зоне поля риторического метадискурса.

В работе использована следующая схема анализа: 1) определение цели персуазивной стратегии, дифференциация первичной и вторичных целей (если возможно); 2) описание сущности персуазивной стратегии, ее прагматических, семантических и когнитивных оснований; 3) описание реализующих стратегию персуазивных тактик: а) установление инварианта персуазивной тактики, б) примеры ее конкретного воплощения; 4) выявление языковых средств разных уровней и, возможно, неязыковых средств, соотносимых с определенными персуазивными тактиками и сигнализирующих тем самым персуазивную операциональность адресанта, т. е. определение маркеров персуазивности.

Основным объектом анализа выступает главная составляющая универсальной персуазивной стратегии - стратегия оценки, которая определяется как совокупность операций, направленных на реализацию конститутивного для риторического метадискурса комплексного речевого

акта оценки, где адресант риторического текста выступает в качестве субъекта оценки, предмет (тема) дискурса — в качестве объекта оценки, а реципиент риторического текста является адресатом оценки. В немецкоязычном риторическом метадискурсе стратегия оценки ориентирована на устранение прекоммуникативного диссенса в отношении предмета дискурса, реализующегося в противопоставлении «EIGEN -FREMD» в отношении объекта оценки. Положительная оценка направлена на включение реципиентом объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN», отрицательная оценка ориентирует реципиента на включение объекта оценки в концептуальную систему «FREMD» / исключение объекта оценки из концептуальной системы «EIGEN».

Манипуляции с оценкой позволяют внедрить в сознание реципиента определенный образ (имидж) объекта оценки, инвариантом которого выступает пропозиция «X ist q (Adr)». представляющая собой собственно оценочное суждение, где X - объект оценки (предмет дискурса), q (Adr) -оценочная характеристика, приводимая адресантом. В зависимости от конкретной ситуации общения, q (Adr) в данной формуле может быть заменен как общеоценочным предикатом типа хороший / плохой, так и любым частнооценочным предикатом: полезный / вредный, красивый / уродливый, здоровый / больной, приемлемый / неприемлемый и т.п.

Для имиджевого описания характерен разрыв достоверности между реальным объектом и создаваемым образом, поэтому в рамках имиджа адресант дискурса имеет возможность манипулировать с информацией об оцениваемом предмете — выдвигать на первый план одни характеристики и замалчивать другие, преувеличивать достоинства и преуменьшать недостатки, выдумывать несуществующие качества и т. п.

Оценка сама по себе имплицирует рекомендацию. Поэтому инвариантная имиджевая характеристика «X ist q (Adr)» рассматривается как основной аргумент в пользу центрального заключения (квесцио), к которому подводится реципиент риторического текста: *Я хочу / могу / намерен совершить действие, инициируемое адресантом.

В то же время инвариантная имиджевая характеристика «X ist q (Adr)» представляет собой промежуточный вывод, поддерживаемый более конкретными характеристиками предмета (темы) дискурса, или аргументами 2-го порядка. Аргументы 2-го порядка фактически представляют собой мотивировки основного оценочного суждения, выражающие критерии оценки.

В свою очередь аргументы 2-го порядка могут выступать в качестве заключений по отношению к аргументам 3-го порядка, которые используются для обоснования оценки, выраженной аргументами 2-го порядка и т.д. Например:

Die Bundesrepublik Deutschland ist eine wehrhafte Demokratie (1). Sie ist eine wehrhafte Demokratie, weil die Mütter und Väter unseres Grundgesetzes richtiee und wichtige Schlüsse aus der jüngsten deutschen Geschichte gezogen haben (2), weil sie erkannt haben, dass es wichtig ist, sesen Verfassungsfeinde

nicht erst vorzugehen, wenn sie straffällig werden, sondern bereits vorher (3) (Bernschneider. Plenarprotokolle der Вundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 63. Sitzung, 01.10.10, S. 6730).

Цель депутата Бундестага Ф. Берншнайдера заключается в обосновании расширения списка экстремистских организаций за счет ряда левых организаций, в том числе антифашистских и, соответствешю, увеличения финансирования борьбы с экстремизмом. В качестве основного аргумента (1) используется стереотипная оценка Германии как демократического государства (тактика апелляции к ценностям), но при этом оценка уточняется прилагательным wehrhaft (wehrhaft - 1. fähig, in der Lage, sich zu wehren, zu verteidigen, Duden, S. 1721). Тем самым Германия характеризуется как демократия, способная себя защитить. Для обоснования основной оценки применяется аргумент 2-го порядка (2). При этом реализуется персуазивная тактика апелляции к авторитету - к авторам Конституции ФРГ, оформленная метафорически (Mütter und Väter unseres Grundgesetzes), что повышает риторический пафос всего высказывания. Обоснование аргумента 2-го порядка содержится во втором придаточном предложении причины (3) - аргументе 3-го порядка. Обращает на себя внимание, что в рамках этого аргумента реализуется персуазивная тактика навешивания ярлыка (Verfassungsfeinde - элементы концептуальной системы «FREMD»), который реципиентами может быть перенесен на организации, оцениваемые оратором как экстремистские. В анализируемом фрагменте аргументы 2-го и 3-го порядка содержательно составляют фактически один аргумент.

Таким образом, макроструктура1 риторического текста может быть представлена в виде следующей схемы:

Схема 2

Аргументативпая макроструктура риторического текста

Квесцио (центральное заключение, инициируемое адресантом, часто не эксплицировано, по замыслу адресанта самостоятельно формулируется

реципиентом):

Реципиент хочет / может / намерен совершить действие в интересах

адресанта.

т

Основной аргумент по отношению к квесцио, промежуточное заключение по отношению к аргументам 2-го порядка (семантический

инвариант, может быть не выражен эксплицитно и в этом случае формулируется реципиентом «для себя»): X ist q (Atir)

т Г т т

Аргументы 2-го порядка, конкретные имиджевые характеристики

1 Под макроструктурой мы понимаем абстрактную инвариантную модель, результат «свертывания» конкретного текста, который сам по себе может включать полностью или частично эксплицированные аргументативные микроструктуры (шаги) в различных последовательностях, средства усиления аргументации и т.п.

предмета (содержатся в тексте эксплицитно либо пресуппонируются).

т т г т

Аргументы 3-го порядка Являясь универсальной для риторических текстов, аргументативная макроструктура, тем не менее, изменяется в зависимости от социо-функциональной принадлежности риторического текста.

В, рекламе квесцио следует сформулировать следующим образом: «Реципиент хочет / может / намерен совершить покупку рекламируемого продукта». В качестве инварианта основного аргумента выступает оценочная характеристика «Рекламируемый продукт - хороший («хороший» представляет собой общеоценочный предикат, замещающий более конкретные оценки).

Для риторических текстов, принадлежащих персуазивному сегменту политического дискурса, квесцио представлено предложением «Реципиент хочет / может / намерен принять / отвергнуть точку зрения (мнение, оценку и т.п.) адресанта». Основным аргументом является оценочная характеристика «Данная точка зрения - (не) приемлема».

В текстах персуазивного сегмента религиозного дискурса в качестве квесцио выступает предложение «Реципиент хочет / может / намерен признать точку зрения (мнение, оценку и т.п.) адресанта соответствующей / несоответствующей положениям вероучения». При этом основным аргументом будет то, что данная точка зрения - (не) богоугодна. • ■

Реклама, персуазивный сегмент политического дискурса и персуазивный сегмент религиозного дискурса в работе рассматриваются с позиции регулярной воспроизводимости в них риторической метадискурсивной практики, что предопределяет их сходство на уровне коммуникативно-речевой организации и лингвостилистического оформления порождаемых в них текстов.

Реклама определяется как социо-коммуникативная сфера реализации риторической метадискурсивной практики, в которой с персуазивной целью осуществляется передача рекламного сообщения от адресанта к реципиенту посредством систематизированных языковых и неязыковых (иконических, графических) средств, образующих рекламный «медиум-текст». Рекламный дискурс рассматривается также как совокупность текстовых моделей и реальных текстов, существующих в рекламной дискурсивной практике.

Стратегия оценки в рекламе направлена на выгодное адресанту преодоление свойственного риторическому метадискурсу прекоммуникативного диссенса, реализующегося в противопоставлении «EIGEN - FREMD» («СВОЕ - ЧУЖОЕ») в отношении предмета дискурса. Рекламируемый продукт является для реципиента «чужим» (это входит в «правила игры», принятые в рекламном дискурсе). Ориентированная на реципиента положительная оценка рекламируемого продукта направлена на включение реципиентом этого продукта в концептуальную сферу «EIGEN», сигналом чего служат, в частности, притяжательные местоимения, суггерирующие принадлежность продукта реципиенту еще до его

приобретения: Wir bauen Ihr Auto /... /Der Opel Corsa Black & Silver; Buchen Sie jetzt Ihren USA Flug (Lufthansa).

Под персуазивным сегментом политического дискурса понимается социо-коммуникативная сфера реализации риторической метадискурсивной практики, в которой с персуазивной целью осуществляется передача политического сообщения (сообщения, имеющего политически значимую тему) от адресанта к реципиенту посредством систематизированных языковых и неязыковых (иконических, графических) средств, образующих политический текст агонального жанра (персуазивный политический текст). Персуазивный сегмент политического дискурса также рассматривается как совокупность текстовых моделей и реальных текстов, реализующих персуазивную дискурсивную практику в политической сфере.

Персуазивные политические тексты носят полемический характер, что объясняется наличием прекоммуникативного диссенса (конфликта) в отношении предмета дискурса. Предметом дискурса выступает актуальная общественно-политическая тема и связанные с ней ключевые концепты, например, Hartz IV, Mindestlohn, «Bürgergeld», Mini-Job, Bürgerversicherung, Rente 67, nachhaltige Energiepolitik (основные темы предвыборной кампании в Бундестаг ФРГ 2009 года).

Специфика оценивания в персуазивном сегменте политического дискурса выражается (в зависимости от конкретной коммуникативной ситуации):

- в разнополюсной оценке одного объекта субъектами полемики: субъект-пропонент оценивает объект положительно, т.к. для него объект оценки является «своим», входит в концептуальную систему «EIGEN», а субъект-оппонент оценивает объект отрицательно, т.к. для него объект оценки является «чужим», входит в концептуальную систему «FREMD»;

- в наличии в дискурсе как минимум двух объектов оценки, один из которых для одного из субъектов дискурса относится к концептуальной системе «EIGEN» и оценивается положительно, а другой объект относится к концептуальной системе «FREMD» и оценивается отрицательно.

В любом случае стратегия оценочного информирования в персуазивном сегменте политического дискурса реализуется в двух вариантах — стратегии положительной оценки и стратегии отрицательной оценки (дискредитации). Этим политическая персуазивность существенно отличается от рекламной, которая предполагает абсолютно положительную оценку предмета дискурса. Случаи отрицательной оценки продукции конкурента в рекламе редки и являются маргинальными. При этом продукт конкурента не называется эксплицитно, а «обезличивается» с помощью языковых средств с семантикой неопределенности (ср.: ... jene bestechend einfache Form / ... /, die sich von den üblichen Angeboten abhebt (реклама автомобиля «Xedos 6»)).

Важно также, что стратегия оценочного информирования в персуазивном субъекте политического дискурса всегда ориентирована на будущее, даже если оценке подвергаются события прошлого. Оценка в

политике связана с прогнозированием последствий для реципиента принятия им точки зрения пропонента или оппонента политической полемики, выбора того или иного кандидата и т.п. Ориентация на будущее сближает политический дискурс с дискурсом религиозным, в котором приобщение к Богу связано с обещанием лучшего будущего в Царствие небесном для разделяющих положения вероучения и следующих религиозной морали и с обещанием вечного наказания для отступников и грешников.

Персуазивный сегмент религиозного дискурса определяется как социо-коммуникативная сфера реализации риторической метадискурсивной практики, где с персуазивной целью осуществляется передача религиозно-назидательного сообщения от адресанта к реципиенту посредством систематизированных языковых и неязыковых (например, паралингвистических) средств, образующих текст проповеди. Персуазивный сегмент религиозного дискурса также рассматривается как совокупность текстовых моделей и реальных текстов, реализующих персуазивную дискурсивную практику в религиозной сфере.

При описании персуазивного сегмента религиозного дискурса следует учитывать особенности адресанта и реципиента проповеди, а также специфику отношений между ними. Непосредственным адресантом проповеди является конкретно-индивидуальный моноадресант -проповедник, который в ситуации религиозного сакрального общения выступает в качестве посредника-интерпретатора божественного текста. Проповедь — это текст «второго порядка», слово наставника по поводу слова Бога. Для верующих людей - реципиентов проповеди главным адресантом проповеди является Бог, который определяется Г.А. Агеевой как скрытый коммуникант - высший «нададресант» (Агеева 1998).

В тексте проповеди Бог одновременно представлен как адресант; высшая ценность; авторитет, к которому апеллирует адресант-посредник (проповедник), обращаясь за подтверждением собственной точки зрения и придавая ей, таким образом, силу божественного высказывания.

Как и в других типах риторического общения, между адресантом и реципиентом проповеди существует прекоммуникативный диссенс, который зачастую связан с реальным или предполагаемым непониманием реципиентом определенной ситуации, выступающей объектом оценки проповедника по параметру «богоугодное - небогоугодное», другими словами «соответствующее - несоответствующее положениям вероучения и религиозной морали». Объект, оцениваемый проповедником как «богоугодный», должен, по замыслу адресанта, включаться реципиентами-единоверцами в концептуальную систему «EIGEN». Объект, оцениваемый как «небогоугодный», должен быть отнесен к концептуальной системе «FREMD».

В результате анализа немецкоязычных текстов типов «рекламное объявление», «публичное политическое выступление», «аналитическая статья» и «проповедь» были определены две группы универсальных коммуникативных тактик, реализующих в процессе текстообразования

стратегию оценки как основную составляющую универсальной стратегии персуазивности:

1) Презентация объекта оценки, описание оценочных параметров, оценочных ориентиров, их изменений и обобщение оценочных параметров;

2) Языковая репрезентация результатов ментальной процедуры оценивания, т. е. распределения характеристик того или иного оценочного параметра на оценочной шкале.

Наиболее значимой тактикой первой группы, является тактика оценочного перенаименования.

В рекламных текстах оценочному переименованию подвергается компаративный класс, к которому относится рекламируемый продукт. Новое наименование содержит при этом компонент, который приписывает компаративному классу, а через него рекламируемому продукту, определенную оценку, например: Nehmen Sie die Zahngesundheit (вместо Zahnbürste - А.Г.) in Ihre Hand (реклама зубной щетки «ElmexinterX»).

В политических текстах оценочное переименование может быть реализовано в форме противопоставления двух обозначений одного концепта, например, Rente 67 vs. Rentenkürzung): Сторонники повышения пенсионного возраста до 67 лет используют нейтральное наименование это проекта - Rente 67, противники прибегают к лексеме Rentenkürzung, выдвигающей на передний план одно из отрицательных последствий реформы - сокращение срока пенсионной жизни, и даже к экспрессивной метафоре Rentenklau, с помощью которой пенсионная реформа приравнивается к воровству пенсий. Наименования Rentenkürzung и Rentenklau являются средствами внедрения в сознания реципиента отрицательной оценки концепта «Rente 67», причем Rentenklau следует рассматривать как ярлык.

Кроме стигматизации, или «навешивания ярлыков» (нем. Stigmawörter), оценочное переименование может осуществляться с использованием так называемых лозунговых слов (нем. Fahnenwörter), которые обладают положительным оценочным потенциалом, реализуемым в определенном контексте: große Erfolgsgeschichte (объединение Германии), с помощью искаженного, в частности половинчатого, цитирования высказываний оппонента и т.д.

В проповеди объектом оценки обычно выступает ситуация, которая может быть как сакральной (например, некоторое положение Священного Писания, требующее разъяснений в связи с изменившейся общественной ситуацией), так и профанной (общественная ситуация, требующая разъяснения на основе положений вероучения). В этой связи презентация объекта оценки в проповеди связана с актуализацией прецедентного священного текста, которая может строиться в направлении от профанного к сакральному, от сакрального к профанному и на основе противопоставления сакрального и профанного.

При актуализации от профанного к. сакральному ситуация реальной действительности служит «мостиком» к положениям вероучения. Например,

в проповеди «Warum Gottes Gnade unfair ist» (Predigt zum Gottesdienst zu Septuagesimä am 8.2.2009 (Mat. 20, l-16a) проповедник, начиная проповедь, передает содержание своих разговоров с безработными (Ein anderer sagte: «Das ist wie ein langsames Sterben. Erst fragen die alten Kollegen noch nach „Hast du immer noch nichts?", dann stellen sie die Frage langsam nicht mehr [...]»), чтобы ввести прихожан в тему проповеди - евангельскую притчу о винограднике (Мат. 20, 1-16а): Виноградарь заплатил одинаковую сумму тем, кто работал в винограднике полный день, и тем, кто работал только один час: «Ebenso werden die Letzten einmal die Ersten sein, und die Ersten die Letzten».

При актуализации от сакрального к профанному ситуация реальной действительности используется для аргументации в пользу высказанного положения Священного Писания. В рассматриваемой нами проповеди проповедник обращается к ситуации реальной действительности с целью сделать более наглядной и понятной евангельскую притчу о винограднике: Проповедник сравнивает Иисуса Христа с начальником, боссом, который нанимает на работу всякого, кто хочет работать: Unser Boss ist Jesus, er stellt ein, anstatt zu feuern. Mit unbegrenztem Kündigungsschutz bleibt Jesus mein Boss. Er sucht Sünder, Schwache, Frusties und große Kinder. Er sucht gerade dich (Predigt zum Gottesdienst zu Septuagesimä am 8.2.2009 (Mat. 20, 1-16a).

Намеренное смешение дискурсов, включение библейских персонажей или сюжетов в современный контекст используется проповедником для установления более тесной связи объекта оценки со знакомой реципиенту ситуацией, что должно способствовать усилению аргументации в пользу положительной либо отрицательной оценки того или иного объекта. Такая персуазивная тактика получает название «профанирование сакрального», или «демифологизация». Использование данной тактики сближает тексты проповеди с рекламными и политическими текстами.

Противопоставление сакрального и профанного реализуется в проповеди в форме антитезы, которая помогает ярче выделить более значимое сакральное на фоне менее значимого профанного и тем самым интенсифицировать оценку, осуществляемую проповедником-адресантом. Например, в проповеди «Keine leeren Worte» пастора У. Лимпфа (U. Limpf) сравнивается количество слов в важнейших священных текстах (в символе веры и в десяти заповедях) с количеством слов в «Постановлении Европейского сообщества об импорте карамели» (Verordnung der EG über die Einfuhr von Karamelbonbons): Das Glaubensbekenntnis der Christen, [...], umfasst 107 Worte. Die Zehn Gebote Gottes, [...], umfassen 103 Worte. ... Die Verordnung der EG über die Einfuhr von Karamelbonbons umfasst 25911 Worte. Таким образом осуществляется отрицательная оценка пустого многословия.

Во второй группе тактик оценки наибольшее значение для рекламы

имеет

• Тактика приписывания рекламируемому продукту оценочных характеристик, которая отражает ментальную процедуру расположения продукта или его некоторого свойства на оценочной шкале, т.е. сравнение рекламируемого продукта с представлением об «идеальном продукте»

данного компаративного класса. Результаты ментальной процедуры оценивания вербализируются в рекламном тексте с помощью разноуровневых лингвистических средств, а также мотуг пресуппонироваться и извлекаются реципиентом в процессе интерпретации текстов.

Вербализация оценок может осуществляться

общеоценочными предикатами с абстрактно-положительным значением, к которым относится прилагательное gut и его синонимы с schön, ausgezeichnet etc.(Мс Donald's ist einfach gut);

- частнооценочными предикатами, обозначающими определенную разновидность частной оценки (утилитарную, телеологическую, гедонистическую, количественную и пр.). В контексте рекламного объявления частнооценочные предикаты приобретают компонент значения: «positiv bewertet» (Wie gut der Audi A6 Avant sportlich-komfortables Reisen mit hoher Effizienz und niedrigem Verbrauch verbindet, zeigt der Audi А6 Avant 2.8 FSI mit seinem 2.8-FSI®-Benzinmotor besonders deutlich (реклама автомобиля «Audi A6 Avant»)): Количественная оценка (niedrig) приобретает оценочное значение «positiv bewertet», т.к. низкий расход горючего рассматривается как положительное качество автомобиля;

- дескриптивными словами, приобретающими оценочное значение («positiv bewertet») в рекламном контексте, например, ökologisch, biologisch, pflanzlich, pflanzlichen Ursprungs в рекламе натуральной косметики (Alle Produkte enthalten zertifizierte und qualitätsgeprüfie Naturstoffe, z. B. Ananas Creme mit 15% Australian Aloe Vera aus ökologischem Anbau, Weidenrindenextrakt pflanzlichen Ursprungs aus nachwachsenden Rohstoffen (реклама косметики «Basic Nature»).

Положительная оценка может осуществляться также посредством сравнений, метафор, пословиц, поговорок, фразеологизмов (в том числе модифицированных), игры слов. Оценочный потенциал тропов заключается в том, что их использование позволяет связать в сознании реципиента два концепта и перенести оценку известного (предмета, лица, ситуации) на новое (рекламируемый продукт и его свойства): Die Sparkassen-Altervorsorge. Einfach riesig! Данный фрагмент рекламы программы пенсионных накоплений банка «Sparkasse» базируется на игре слов. В контексте рекламного объявления прилагательное riesig вызывает ассоциации с RiesterRente, программой частного софинансирования пенсии, благодаря чему положительная оценка, актуализируемая прилагательным riesig в переносном значении (umg. toll, hervorragend) переносится на рекламируемую услугу. Не исключена также актуализация прямого значения этого прилагательного (groß wie ein Riese, sehr, übermäßig groß), что может вызвать у реципиента представление об очень значительном объеме накоплений с помощью рекламируемой программы.

Для языковой репрезентации положительной оценки рекламируемого продукта в рекламе также используются:

• Тактика проблемной ситуации, заключающаяся в

представлении рекламируемого продукта как способа разрешения реальной, предполагаемой- или «навязываемой» адресантом проблемной ситуации реципиента (Das Problem: Bei erhöhter Beanspruchung, Stress, viel «Kopfarbeit» und im Alter kann es zu einem erhöhten Bedarf von Lipamin PS kommen. Dann haben die Gehirnzellen zu wenig von diesem Nährstoff. Die Lösung: Täglich die Ernährung mit reinem Lipamin PS ergänzen. Hier reicht bereits eine Kapsel des neuen Membrain (Apotheke) aus (реклама пищевой добавки));

• Тактика абсолютизации оценки, подразумевающая расположение определенных характеристик рекламируемого продукта в области максимума оценочной шкалы (Schnell, überzeugend und einfach zu bedienen - das beste Windows, das es je gab);

• Апелляция к авторитету (Von den amtierenden Friseurweltmeistern im Team empfohlen (the hair affair, die neueste Methode zur Echthaarverlängerung & -Verdichtung)) и др.

К основным тактикам языковой репрезентации оценки в персуазивном сегменте политического дискурса относятся:

• Тактика указания на принадлежность объекта оценки к концептуальной системе «EIGEN», которая вербализируется личным и притяжательным местоимениями первого лица множественного числа с семантикой принадлежности к определенной группе (wir, unser); прилагательным eigen, сигнализирующим групповую идентичность без конкретного указания на принцип формирования группы (по этническому признаку, по политико-идеологическому признаку и т.п.); лексическими единицами, обозначающими тот или иной тип групповой идентичности, которые могут выступать в качестве приложения к инклюзивному wir (Wir Deutschen, wir Europäer): Wir Europäirinnen und Europäer, unser Haus Europa, unsere gemeinsamen Werte, unsere Städte (примеры из речи федерального канцлера ФРГ Ангелы Меркель (Angela Merkel) «Rede von Bundeskanzlerin Merkel anlässlich der Verleihung des internationalen Karlspreises», 01.05.2008).

• Тактика указания на принадлежность объекта оценки к концептуальной системе «FREMD», эксплицируемая с помощью личных и притяжательные местоимения третьего лица множественного числа sie, Sie, ihr, Ihr, неопределенных местоимений ander, anders, указательных местоимений diese, jene, diejenigen, местоимений первого лица множественного числа wir, unser с отрицанием. Данные языковые единицы маркируют отмежевание субъекта оценки от оппонента и объекта оценки и имплицируют отрицательную оценку объекта. К маркерам принадлежности объекта оценки к концептуальной системе «FREMD» также относятся лексические единицы, обозначающие тип групповой идентичности, от которого дистанцируется субъект оценки. Очевидно, что одна и та же лексическая единица может выступать как маркером «своих», так и маркером «чужих» в зависимости от групповой принадлежности адресанта.

В политическом дискурсе две вышеописанные персуазивные тактики часто реализуются параллельно. Например, в речи депутата Бундестага от партии «DIE LINKE» Гезине Лётч (Gesine Lötzsch), которая была

произнесена 30 сентября 2010 г. во время дебатов, посвященных двадцатилетию объединения Германии, наблюдается противопоставление концептуальных систем «EIGEN» - «FREMD», которое в данном тексте конкретизируется как противопоставление концептов «Sozialschwache (Ost-und Westdeutsche» - «Bundesregierung». В тексте первый концепт номинируется следующими лексическими единицами и словосочетаниями: Ostdeutsche, Westdeutsche, Menschen in Ost und West, Hartz-IV-Empfänger, Arbeitslose, arbeitslose Menschen. Итак, «свои» - это целевая электоральная группа партии «DIE LINKE». Второй конспект репрезентируют лексические единицы и словосочетания: die (diese) Bundesregierung, alle Bundesregierungen, die Kanzlerin, die Arbeitsministerin, diejenigen, die am wenigsten für die deutsche Einheit getan haben. «Чужие» - это орган государственного управления, в который входят политические противники левых.

• Тактика приписывания объекту оценки положительных / отрицательных оценочных характеристик: В политическом дискурсе, как и в рекламе, вербализация оценки осуществляется:

- с помощью общеоценочных предикатов с абстрактно-положительным значением (прилагательное gut и его синонимы с разными стилистическими и экспрессивными оттенками типа wunderbar, schön, а также прилагательное positiv) либо с абстрактно-отрицательным значением (прилагательное schlecht и его синонимы с разными стилистическими и экспрессивными оттенками типа ekelhaft, а также прилагательное negativ):

Das könnte man kritisieren, aber es war ein guter Weg, den wir gegangen sind (Schmidt. Plenarprotokolle der Bundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 63. Sitzung, 01.10.10, S. 6673).

Vielmehr gibt es starke Kontinuitäten zu den umweltpolitischen Ideen, von denen sich die CDU schon bisher hat leiten lassen. Im Begriff der Eigenverantwortung beispielsweise klingt die schlechte alte Politik der Selbstverpflichtungen der Wirtschaft durch, die sich schon bisher nicht bewährt hat (Katharina Schuler. Grüner Anstrich: http://www.zeit.de/online/2008/26/CDU-Umweltpapier). В данном случае оценка основана на противопоставлении сочетания die schlechte alte Politik устойчивому сочетанию gut-FL alt-FL S, где FL - флексия, a S - существительное (gute alte Zeiten, die gute alte Bierdose, gute alte Lieder etc.). Использование общеоценочного предиката schlecht с дескриптивным прилагательным alt имплицирует вывод, что не все старое, традиционное обязательно хорошо, часто старое нуждается в замене, как политика партии CDU.

- посредством частнооценочных предикатов, которые в контексте политического общения приобретают дополнительные компоненты значения: «positiv bewertet» либо «negativ bewertet». В политическом дискурсе распространены следующие типы частных оценок: richtig - falsch, gerecht - ungerecht, erfolgreich - nicht erfolgreich, leistungsfähig - nicht leistungsfähig, vernünftig - unvernünftig. Приведенные здесь оценочные предикаты являются инвариантами, которые могут быть представлены в

конкретном тексте синонимами, однокоренными словами других частей речи и т.п.

Wir Grünen halten die Rente mit 67, um das klar zu sagen, grundsätzlich für die richtige Perspektive (Strengmann-Kuhn. Plenarprotokolle der Bundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 63. Sitzung, 01.10.10, S. 6663).

In diesem Bereich zu kürzen ist ein schwerwiegender politischer Fehler (Kühn. Plenarprotokolle der Bundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 62. Sitzung, 30.09.10, S. 6401). Отрицательная оценка выражена словосочетанием politischer Fehler, прилагательное schwerwiegend является интенсификатором.

Deshalb ist es richtig und bedeutet es mehr soziale Gerechtigkeit. wenn wir Doppelforderungen ausschließen (Kampeter. Plenarprotokolle der Bundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 62. Sitzung, 30.09.10, S. 6494).

Die Vorschläge, die Umstiegsphase der Erhöhung des Renteneintrittsalters von 65 auf 67 Jahre zu verkürzen oder die Erhöhung der Altersgrenze auf einen Schlag einzuführen würden in Wahrheit eine massive Ungerechtigkeit gegenüber den Jahrgängen mit sich bringen, die es dann treffen würde (Weiß. Plenarprotokolle der Bundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 63. Sitzung, 01.10.10, S. 6658).

- с помощью дескриптивных слов, приобретающих в политическом дискурсе оценочное значение («positiv bewertet» / «negativ bewertet»). Дескриптивные слова наряду с оценочными предикатами участвуют в создании того или иного имиджа объекта оценки. В политическом дискурсе распространена характеристика объекта оценки как соответствующего / несоответствующего реальности (реальной ситуации). Характеристики «соответствующий / несоответствующий реальности (реальной ситуации)» эксплицируются в тексте дескриптивными словами, такими как real, wahr, wirklich, Realität, Wahrheit, Wirklichkeit, Fakt / irreal, nicht wahr, nicht wirklich. В зависимости от коммуникативной ситуации соответствие / несоответствие реальности может оцениваться либо положительно, либо отрицательно.

Der Antrag der Linken, den wir zu beraten haben, seht an der Realität vorbei und erkennt Wahrheiten einfach nicht an (Molitor. Plenarprotokolle der Bundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 63. Sitzung, 01.10.10, S. 6674). Предложение левых отказаться от повышения пенсионного возраста оценивается как несоответствующее реальности (geht an der Realität vorbei) и, более того, как отвергающее реальность, направленное против нее (erkennt Wahrheiten einfach nicht). В контексте проанализированных дебатов это, безусловно, отрицательная оценка.

- В политическом дискурсе распространена оценка посредством сравнения. Сравнение, отражающее конфликтность политического дискурса, дает возможность противопоставить разные объекты и оценить один из объектов, расположив его на оценочной шкале относительно другого объекта. Один из сравниваемых объектов может обладать закрепленной в общественном сознании положительной или отрицательной оценкой, благодаря чему он используется как эталон.

Вербализация сравнения осуществляется с помощью лексических

средств, обладающих семантикой сравнения или противопоставления («im Vergleich zu», «vergleichen», «im Gegensatz zu», «sich von etw. abheben», «sich durch etw. auszeichnen» etc.), и с помощью сравнительной конструкции с wie или als: Mit einem Staatsdefizit von 3,3 Prozent in diesem Jahr liegt die Bundesrepublik Deutschland von den 27 Staaten der Europäischen Union unter den ersten fünf. Im Vergleich mit den Industriestaaten stehen wir ganz vorne (Michelbach. Plenarprotokolle der Bundestagssitzungen, 17. Wahlperiode, 62. Sitzung, 30.09.10, S. 6503).

• Апелляция к стереотипно положительным / стереотипно отрицательным ценностям:

Как известно, ценностные ориентиры в политике зачастую детерминированы идеологически, однако, можно выявить ценности, приемлемые для всех политических субъектов, кроме маргинальных, и антиценности, отвергаемые всеми субъектами политики.

Бывший министр иностранных дел ФРГ Йошка Фишер в одной из своих статей называет основными ценностями Европейского союза следующие: Menschenwürde, Demokratie, Föderalismus (Joschka Fischer. Ein nationaler Riegel. http://www.zeit.de/2009/29/Lissabon). К этому списку можно добавить Freiheit, soziale Solidarität, Gerechtigkeit, Toleranz. К антиценностям относятся: Unrecht, Tyrannis, Faschismus, Totalitarismus, Autoritarismus.

В политическом дискурсе апелляция к ценностям и антиценностям широко используется для манипуляции сознанием реципиента благодаря своему значительному персуазивному потенциалу, который заключается в том, что общепринятая положительная оценка ценности / отрицательная оценка антиценности (оценочный стереотип) ограничивает возможности возражения тезису, подкрепляемому апелляцией к той или иной ценности / антиценности.

Genen «Faschismus, Militarismus und Reaktion» so lautet das Credo. Ernst Cramer, gebürtiger Augsburger und heute Ehrenbürger der Stadt, kehrte in amerikanischer Uniform in seine Heimat zurück. Immer noch ist der heute 95Jährige im Axel Springer Verlag schreibend und als Vorsitzender der SpringerStiftung aktiv (Haug von Kuenheim. Lizenz zur Wahrheit. http://www.zeit.de/2008/38/A-Zeitungsgruendung). Президент фонда «SpringerStiftung» Эрнст Крамер выступает против фашизма, милитаризма и реакции, т.е. отвергает антиценности, а значит, позиционируется адресантом (автором статьи) как часть концептуальной системы «EIGEN» для тех, кто разделяет эту позицию. Маркером отрицания антиценности является предлог gegen.

Die DDR war eine Diktatur und deren Wesen besteht ja gerade darin, dass die politische Macht des Staates nicht demokratisch durch das Volk legitimiert ist. Der Staat war allein das Instrument der Herrschaft der führenden Partei, ihr vollständig unterworfen. (Marianne Birthler. Liebe Ossiversteher! http://www.zeit.de/2009/28/op-ed-Unrechtsstaat). Отрицательная оценка ГДР реализуется с использованием предикации через родовое понятие. В синтаксической позиции предикатива находится существительное, обозначающее антиценность (Diktatur). Таким образом, концепты DDR и

Diktatur приравниваются, и отрицательная характеристика политической системы ГДР выдвигается как ведущая и - более того - как единственная характеристика страны. При обосновании этой оценки используется оценочная характеристика, также апеллирующая к антиценности — nicht demokratisch.

В персуазивном политическом дискурсе также используются тактика гиперболизации оценки, апелляция к авторитету, апелляция к прошлому и ряд других тактик.

В проповеди особое место занимает апелляция к авторитету, т.к. разрешение прекоммуникативного диссенса в проповеди основано на обращении к авторитету священных текстов и самого Бога. Апелляция к авторитету в проповеди не столько обосновывает оценку, сколько является приписыванием оценки, т.к. подтверждение той или иной точки зрения как объекта оценки положениями священного текста само по себе характеризует эту точку зрения как «богоугодную» (положительная оценка) и наоборот (отрицательная оценка).

Авторитеты в проповеди можно разделить на сакральные и профанные. К сакральным авторитетам относятся высший авторитет и высшая ценность -Бог, а также Святые и Отцы Церкви:

Was der Schöpfungsbericht eigentlich lehrt, ist folgendes: Als Gott den Menschen (Adam) in seinem eigenen Bild erschuf, erschuf er ihn als Mann und als Frau (1.Mo. 1,27) (J. Birnstiel. Gleichwertig und andersartig) - псевдоцитата священного текста.

Der Mensch wird - so lesen wir eigentlich im Grundtext - männlich und weiblich geschaffen. Es wird hier kein Unterschied der Wertigkeit gemacht. Das zeigt sich noch deutlicher am Auftrag, den Gott Adam und Eva gegeben hatte. Er richtet sich nicht nur an Adam, sondern an beide (интерпретация священного текста проповедником; сигналом перехода от псевдоцитаты к интерпретации служит парантеза - so lesen wir eigentlich im Grundtext)-.

Und Gott segnete die Menschen und sagte zu ihnen: «Seid fruchtbar und vermehrt euch! Füllt die ganze Erde und nehmt sie in Besitz! Ich setze euch über die Fische im Meer, die Vögel in der Luft und alle Tiere, die auf der Erde leben, und vertraue sie eurer Fürsorge an» (Gen. 1,28) (ebd.) - прямая цитата из Библии, внутри которой передаются слова Бога; выделение полужирным шрифтом автора проповеди.

Профанные авторитеты делятся на личные и групповые: - К личным профанным авторитетам относятся, например, ученые, общественные деятели, политики и т.п., мнение которых проповедник привлекает для обоснования своей точки зрения. Апелляция к личным профанным авторитетам выражается в форме прямых и косвенных цитат, а также в форме т.н. «историй», которые произошли с этими людьми и которые, по мнению, проповедника, дают образец правильного, т.е. богоугодного поведения:

Ich war heilfroh, als ich diese Woche im Fernsehen sah, dass der amerikanische Präsident Bush demonstrativ eine große Moschee in Washington

aufsuchte, um zu dokumentieren, dass wirklich nicht alle Moslems verblendet sind, sondern, dass sie genauso geschockt sind und mittrauern, wie wir alle (F. Ley. Berührungsängste).

Особую разновидность личного профанного авторитета, обращение к которому обычно также представлено в форме «истории», образуют т.н. простые верующие, которые добились чего-либо благодаря вере. Проповедник использует их пример для того, чтобы убедить реципиентов в правильности избранного пути, укрепить их в вере и, возможно, побудить к совершению каких-либо действий:

So viel Vielfalt gibt es bei unserem Gott! Deshalb bin ich dankbar, dass wir Tom Laengner heute hier bei uns haben. Er ist ein lebendes Beispiel dafür, wie Dinge durch unglückliche Umstände in unserem Leben verschüttet werden können, aber wie Gott selbst sie wieder freilegen, entwickeln und zur Blüte führen kann. [...] Nicht, dass alle jetzt solche Kunstwerke wie Tom machen müssten. [...] Bei dir ist vielleicht etwas ganz anderes dran, etwas was nur du kannst, ein Platz und eine Aufgabe, die nur du ausfüllen kannst und wo Gott dich gebrauchen will (F. Ley. Predigt über Philipper 4,13. Du kannst alles erwarten!).

К групповым профанным авторитетам относятся, например, институты, общественные организации, которые предоставляют статистические данные и т.п., необходимые проповеднику для аргументации своих тезисов.

В особую группу, занимающую промежуточное положение между сакральными и профанными авторитетами следует включить ныне живущих или покойных священнослужителей, в том числе высших иерархов церкви, которые, не являясь Святыми, тем не менее, по своему статусу имеют право интерпретировать священные тексты, передавать слова нададресата - Бога реципиентам. Сюда же возможно отнести самого проповедника, который в проповеди иногда приводит примеры из собственной практики.

В проповеди также используется апелляция к антиавторитету, с которым проповедник вступает в дискуссию, противопоставляя его точку зрения положениям вероучения, содержащимся в священных текстах (т.е. точке зрения истинного авторитета):

Piaton (5. Jhdt. v. Chr.). Er bedauert den Mann, der sich im Körper einer Frau reinkarnieren muss. [...] Der römische Staatsmann Cato der Ältere (2. Jhdt. v. Chr.) warnt seine Zeitgenossen: Sobald die Frauen anfangen, euch gleich zu sein, werden sie euch überlegen werden (выделение полужирным шрифтом автора проповеди) [...] Wir orientieren uns aber an der Schöpfungsordnung (J. Birnstiel. Gleichwertig und andersartig). Проповедник цитирует древнегреческого философа Платона и древнеримского государственного деятеля Катона Старшего, подчеркивая их дохристианское происхождение (v. Chr.), а затем «отмежевывается» от мнения этих «псевдоавторитетов» и обращается к библейской истории сотворения мира (Schöpfungsordnung).

Проанализированные тактики являются инвариантными дискурсивными единицами, которые в каждом конкретном тексте представлены вариантами - коммуникативными ходами, или приемами. В зависимости от объекта и выдвигаемых параметров оценки, характеристик

реципиента, объема текста и т.д., в тексте могут реализовываться разные тактики в разных комбинациях.

Заключение

Современная лингвистика, ориентированная на изучение функционирования языка в различных сферах человеческой деятельности, обращается к дискурсу как к базовой категории, интегрирующей речевые и социальные практики и дающей тем самым методологическую основу для внутренне непротиворечивого научного описания взаимодействия языка и общества, роли языка в организации социального взаимодействия, в становлении языковой и общественной личности.

Выделяя определенные типы дискурса (социо-функциональные дискурсы), соотносимые с исторически сложившимися коммуникативно-речевыми сферами (политикой, религией и др.), нельзя не признать, что данные типы дискурса существуют не изолировано, а взаимодействуют благодаря регулярной воспроизводимости в них сходных дискурсивных практик, в основе осуществления которых лежит определенная коммуникативная стратегия.

Такие дискурсивные практики в работе получили название метадискурса. Одним из видов метадискурса является риторический метадискурс, реализуемый в определенных типах текста, относящихся к разным социо-функциональным дискурсам, но обладающих совокупностью когнитивных, коммуникативно-прагматических, структурных и лингвостилистических признаков, общность которых обусловлена универсальной персуазивной стратегией, лежащей в основе их образования. Риторическим метадискурсом также называется совокупность текстов, порождаемых и воспринимаемых в риторической метадискурсивной практике.

Персуазивность представляет собой коммуникативное (преимущественно вербальное) воздействие адресанта на установку (мнения, суждения, оценки) реципиента с целью ненасильственным путем (посредством коммуникативных стратегий убеждения и «обольщения») добиться от него принятия решения о необходимости, желательности либо возможности совершения / отказа от совершения определенного посткоммуникативного действия в интересах адресанта.

Как основополагающая характеристика риторического метадискурса персуазивность обуславливает следующие инвариантные параметры риторического метадискурса: реальный или предполагаемый прекоммуникативный диссенс между субъектами риторического метадискурса по поводу необходимости / желательности / возможности совершения реципиентом посткоммуникативного действия, инициируемого адресантом; отношения реального либо симулируемого (прежде всего адресантом) равноправия между субъектами риторического дискурса как в собственно коммуникативном, так и в социальном плане; свобода выбора

реципиента в отношении принятия решения о необходимости / желательности / возможности совершения посткоммуникативного действия в интересах адресанта.

Риторический метадискурс может быть представлен как нечеткое множество с полевой структурой, ядро которого образуют текстотипы тех социо-функциональных дискурсов (или их отдельных сегментов), для которых персуазивная стратегия является доминирующей. К ним относятся рекламный дискурс и персуазивные сегменты политического, религиозного и судебного дискурсов. Периферии поля принадлежат различные сегменты социо-функциональных дискурсов, для которых персуазивная стратегия является маргинальной.

Риторический метадискурс объективируется в форме риторического текста, который рассматривается как инвариантная модель по отношению к текстам, относящимся к разным социо-функциональным дискурсам, но имеющим общую персуазивную целеустановку. Данные типы текста (рекламное объявление, публичное политическое выступление, проповедь и др.) образуют особую риторическую текстовую сеть, класс текстов или подсистему, трансцендентную по отношению к социо-функциональным текстовым подсистемам - рекламной, персуазивно-политической, персуазивно-религиозной и т. д.

Универсальная персуазивная стратегия текстообразования, лежащая в основе производства риторического текста в любом социо-функциональном дискурсе, в котором осуществляется риторическая дискурсивная практика, существует как диалектическое единство телеологически обусловленного концептуально-тематического плана персуазивного речевого макроакта, динамического когнитивно-коммуникативного процесса текстопроизводства и совокупности текстовых сигналов, дешифровка которых реципиентом в процессе первичной интерпретации текста может привести к пониманию цели реализуемой адресантом стратегии.

Основной составляющей персуазивной стратегии риторического метадискурса является стратегия оценки, которая представляет собой совокупность операций, направленных на реализацию конститутивного для риторического метадискурса комплексного речевого акта оценки. В немецкоязычном риторическом метадискурсе стратегия оценки ориентирована на устранение прекоммуникативного диссенса в отношении предмета дискурса, реализующегося в противопоставлении «EIGEN — FREMD» в отношении объекта оценки. Положительная оценка направлена на включение реципиентом объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN», отрицательная оценка ориентирует реципиента на включение объекта оценки в концептуальную систему «FREMD» / исключение объекта оценки из концептуальной системы «EIGEN».

Специфика прекоммуникативного диссенса в рекламном дискурсе заключается в том, что рекламируемый продукт изначально принадлежит к концептуальной системе «FREMD» (такова конвенциональная прекоммуникативная установка). Ориентированная на реципиента

положительная оценка рекламируемого продукта направлена на включение реципиентом этого продукта в концептуальную систему «EIGEN».

Специфика оценивания в персуазивном сегменте политического дискурса выражается (в зависимости от конкретной коммуникативной ситуации):

- в разнополюсной оценке одного объекта субъектами полемики;

- в наличии в дискурсе как минимум двух объектов оценки, один из которых для одного из субъектов дискурса относится к концептуальной системе «EIGEN» и оценивается положительно, а другой объект относится к концептуальной системе «FREMD» и оценивается отрицательно.

Таким образом, стратегия оценки в персуазивном сегменте политического дискурса реализуется в двух вариантах - стратегии положительной оценки и стратегии отрицательной оценки (дискредитации).

В проповеди включение объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN» / в концептуальную систему «FREMD» в первую очередь определяется соответствием / несоответствием характеристик объекта положениям религиозного учения и общепринятой морали.

Лингвопрагматический анализ текстов, порождаемых в немецкоязычной риторической метадискурсивной практике, позволил установить, что универсальный характер персуазивной стратегии, отражающий общность метадискурсивной практики, проявляется в сходстве структурно-композиционной организации, используемых адресатом тактиках оценки, а также формально-языкового оформления риторических текстов.

Основными языковыми средствами реализации стратегии оценки (языковыми маркерами персуазивности) в риторическом метадискурсе являются лексические единицы с обще- или частнооценочными значениями и дескриптивные слова, приобретающие оценочное значение в риторическом контексте, а также сравнения и метафоры.

Тактики презентации объекта оценки и языковой репрезентации ментальной процедуры оценивания и их языковые маркеры образуют открытую систему дискурсивных средств экспликации универсальной персуазивной стратегии в риторическом метадискурсе.

Итак, основным итогом диссертационного исследования является научное описание риторической метадискурсивной практики, воспроизводимой в различных социо-функциональных дискурсах, в которых ведущей стратегий текстообразования является персуазивная стратегия. Данное исследование вносит вклад в развитие неориторики и теории персуазивности, лингвистики текста и дискурса. В рамках метадискурсивного направления перспективными представляются следующие лингвистические исследования:

- анализ коммуникативных тактик и языковых средств реализации персуазивной стратегии в различных типах риторических текстов, относящихся к полю риторического метадискурса, на материале различных языков;

- сопоставительные исследования различных типов риторических текстов на материале одного языка, а также межъязыковое сопоставление способов и средств реализации персуазивной стратегии;

- исследования других форм междискурсивного взаимодействия на материале различных языков.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Монографии:

1. Голоднов A.B. Персуазивная коммуникация: стратегии и тактики воздействия. - СПб.: Изд-во «Астерион», 2010. - 244 с. -15,25 п.л.

2. Голоднов A.B. Риторический метадискурс: основания прагмалингвистического моделирования и социокультурной реализации (на материале современного немецкого языка). - СПб.: Изд-во «Астерион», 2011 (январь). - 344 с. - 21,5 п.л.

Статьи, напечатанные в ведущих рецензированных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ для публикации результатов докторских исследований:

3. Голоднов A.B. Риторический метадискурс: к определению понятия // Вестник Ленинградского государственного университета им. A.C. Пушкина. Научный журнал. № 2 (13) / 2008. Серия «Филология». -СПб.: Изд-во ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2008. - С. 7-18 (0,75 пл.).

4. Голоднов A.B. Персуазивная стратегия текстообразования в риторическом метадискурсе // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. Научный журнал. № 4 (18) / 2008. Серия «Филология». - СПб.: Изд-во ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2008. - С. 113-125 (0,75 пл.).

5. Голоднов A.B. Риторический метадискурс как интегративный тип дискурса // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Научный журнал. № 104 / 2009. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. - С. 77-87 (0,6 пл.).

6. Голоднов A.B. Дискурс и речевой акт (на примере риторического (риторико-персуазивного) метадискурса) // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. Научный журнал. № 1 / 2009. Серия «Филология». - СПб.: Изд-во ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2009. - С. 121-132 (0,7 пл.).

7. Голоднов A.B. Риторический метадискурс: теоретические основы определения понятия // Вестник Новгородского государственного университета. Научный журнал. № 54 / 2009. Серия «Филология». — Великий Новгород, 2009. - С. 24-27 (0,25 пл.).

8. Голоднов A.B. Речемыслительная (дискурсивная) деятельность -текст - тип дискурса (на примере риторического (риторико-персуазивного) дискурса) // Вестник Ленинградского государственного университета им. A.C. Пушкина. Научный

журнал. № 4. Том 1 / 2009. Серия «Филология». - СПб: Изд-во ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2009. - С. 90-101. (0,7 пл.)

9. Голодное A.B. Специфика реализации персуазивной стратегии оценочного информирования в различных типах текста риторического метадискурса // Вестник Ленинградского государственного университета им. A.C. Пушкина. Научный журнал. № 5. Том 2 / 2009. Серия «Филология». - СПб: Изд-во ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2009. - С. 89-100. (0,8 пл.)

10. Голоднов A.B. Аргументативная структура риторического (персуазивного) текста // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Научный журнал. № 1 (9) / 2010. -Иркутск, 2010. - С. 109-114 (0,4 пл.).

11. Голоднов A.B. Способы языковой репрезентации объекта оценки в персуазивном сегменте политического дискурса // Известия Смоленского государственного университета. Научный журнал. № 2 (14) / 2011. - Смоленск, 2011 (июнь). - С. 247-255 (0,4 пл.).

12. Голоднов A.B. Коммуникативно-прагматическая характеристика риторического метадискурса // Вестник Ленинградского государственного университета им. A.C. Пушкина. Научный журнал. № 2. Том 1 /2011. Серия «Филология». - СПб: Изд-во ЛГУ им. A.C. Пушкина, 2011 (июнь). - С. 178-185 (0,7 пл.).

Учебно-методическое пособие:

13. Голоднов A.B. Технология лингвопрагматического анализа текстов риторического дискурса (рабочая программа) // Технологии извлечения, обработки и анализа информации: Учебно-методический комплекс / Под. ред. Л.Н. Беляевой. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2008. - С. 134-143 (0,6 пл.).

Статьи и материалы конференций:

14. Голоднов A.B. Языковые средства самопрезентации адресанта персуазивного дискурса рекламы // Разноуровневых характеристики лексических единиц. Часть 1. - Смоленск: Изд-во «Смядынь», 2004. -С. 128-134 (0,4 пл.).

15. Голоднов A.B. Персуазивная коммуникация как особый тип общения // 8-е Царскосельские чтения. 21-22 апреля 2004: Материалы конференции. Том 7. - СПб.: Изд-во ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2004. - С. 62-65 (0,2 пл.).

16. Голоднов A.B. Персуазивность vs. директивность // Вопросы германской и романской филологии. Вып. 3. - СПб.: Изд-во ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2005. - С. 200-207 (0,4 пл.).

17. Голоднов A.B. Коммуникативные стратегии поддержки интеракции в рекламных текстах (на материале немецкого языка) // Проблемы теории европейских языков. - Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2005. - С. 187-207(1,25 пл.).

18. Голоднов A.B. Когнитивные основы персуазивной коммуникации (на примере немецкоязычной рекламы автомобилей) // Когнитивная лингвистика: Ментальные основы и языковая реализация. Ч. 2. Текст и перевод в когнитивном аспекте. - СПб.: Изд-во «Тригон», 2005.-С. 21-34(0,8 пл.).

19. Голоднов A.B. Zu sprachlichen Ausdrucksmitteln der Persuasivität von Werbetexten (am Beispiel der Strategie „positive Bewertung") // Das Wort 2005. Germanistisches Jahrbuch der GUS. - Moskau, 2005. - S. 183-198 (1 пл.).

20. Голоднов A.B. Функциональная типологизация дискурсов (на примере персуазивного дискурса) // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. Вып. 4. - Орел: Изд-во ОГИИК, 2006. - С. 4552 (0,4 пл.).

21. Голоднов A.B. Античная риторика и современные концепции персуазивности // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. Вып. 5. - Орел: Изд-во ОГИИК, ПФ «Картуш», 2007. - С. 27-33 (0,4 пл.).

22. Голоднов A.B. Риторический дискурс: на пересечении двух подходов к интерпретации дискурса // Герценовские чтения. Иностранные языки: Материалы конференции, 22-23 мая 2008. -СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2008. - С. 15-17 (0,2 п.л).

23. Голоднов A.B. (А. Golodnov) Zur funktional orientierten sprachlichen Analyse der Werbekommimikation // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. Вып. 6. - Орел: Изд-во ОГИИК, ООО ПФ «Оперативная полиграфия», 2008. - С. 236-336 (0,7 пл.).

24. Голоднов A.B. (А. Golodnov) Framing bei der Analyse von Metaphern (am Beispiel des Metaphernmodells „Staat als Organismus") // Das Wort. Germanistisches Jahrbuch Russland 2008. - Moskau, 2008. - C. 103-114 (0,75 пл.).

25. Голоднов A.B. Персуазивная стратегия самопрезентации адресанта в риторическом метадискурсе (на примере немецкоязычного объявления о вакансии и рекламного объявления) // Прагмалингвисти-ка и практика речевого общения. Вып. 2. - Ростов н/Д: Изд-во ИПО ЮФУ, 2008. - С. 101-111 (0,6 пл.).

26. Голоднов A.B. Особенности реализации персуазивной стратегии оценочного информирования в различных типах текста риторического метадискурса // Герценовские чтения. Иностранные языки: Материалы конференции, 21-22 мая 2009. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. - С. 19-21 (0,06 пл.).

27. Голоднов A.B. Дискурс о терапевтическом клонировании как элемент риторического метадискурса (на материале немецкой прессы) // Прагмалингвистика и практика речевого общения: Материалы III Международной научно-практической конференции. Вып. 3. - Ростов н/Д: Изд-во ИПО ЮФУ, 2009. - С. 110-115 (0,4 пл.).

28. Голоднов A.B. Риторико-персуазивные стратегии дискурса о "терапевтическом клонировании" в немецкой прессе 7/ Materialien des wissenschaftlichen Seminars von Stipendiaten der Programme «Michail Lomonossov II» und «Immanuel Kant II» 2009/10 (Сборник материалов научного семинара стипендиатов программ "Михаил Ломоносов II" и "Иммануил Кант II" 2009/10. Band 6. - М.: ИнСвязьИздат, 2010. - С. 239-242 (0,2 пл.). -

29. Голоднов A.B. Коммуникативная стратегия как единица анализа дискурса // Языковая личность в контексте времени: Материалы межд. конф. 26.11.2010г. - СПб.: СПбГУЭФ, 2010. - С. 134-138 (0,25

П.Л.).

30. Голоднов A.B. Способы наименования объекта оценки в немецком политическом дискурсе (на материале публичного политического выступления) // Теоретические и методологические аспекты исследования функционирования языка. — Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2011 (февраль).-С. 155-158(0,25 пл.).

Подписано в печать 25.08. 2011 г. Формат 60x84 1\16 Печать офсетная. Бумага офсетная. Объём 2,75 усл. печ. л. Тираж 100 экз. Заказ № 175.

Типография РГТТУ им. А. И. Герцена 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, 48

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Голоднов, Антон Владимирович

Введение.

ГЛАВА I. ДИСКУРС КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ.

1.1 Теоретические основания дискурсивного анализа в лингвистике.

1.1.1 Развитие и причины полисемантизации термина «дискурс». Источники дискурсивного анализа.

1.1.2 Общая характеристика дискурсивной онтологии.

1.1.3 Феноменологическое обоснование дискурсивного анализа.

1.1.4 Дискурсивный анализ и лингвистика текста. К вопросу о соотношении понятий текста и дискурса.

1.2 Дискурс и текст в различных направлениях дискурсивного анализа.

1.2.1 Монотекстовый и транстекстовый подходы к дискурсу.

1.2.2 Дискурс как коммуникативное событие.

1.2.2.1 Дискурс уб. коммуникация: два подхода к решению проблемы.

1.2.2.2 Определение коммуникации и характеристика дискурса.

1.2.2.3 От моделирования коммуникации к коммуникативной модели дискурса.

1.2.2.4 Коммуникативная модель дискурса.

1.3 Дискурс как совокупность текстов.

1.4 Интеграция подходов к дискурсу: дискурс как коммуникативное событие и как совокупность текстов.

Выводы по главе 1.

ГЛАВА II. РИТОРИЧЕСКИЙ МЕТАДИСКУРС КАК ВИД ДИСКУРСИВНОЙ ПРАКТИКИ.

2.1 Проблема классификации дискурсов.

2.2 Метадискурс как тип дискурса.

2.3 Концепция риторического метадискурса.

2.3.1 Античная риторика как основа концептуализации риторического метадискурса.

2.3.2 Риторическая коммуникация и риторический дискурс в современных риторических концепциях (в новой риторике).

2.3.3 Персуазивность как центральная категория новой риторики.

2.3.3.1 Общее понятие персуазивности.

2.3.3.2 Амбивалентность понятия персуазивности в новой риторике и ее влияние на концептуализацию риторического метадискурса.

2.3.4 Определение понятия и общая характеристика риторического метадискурса.

2.3.4.1 Понятие риторического метадискурса.

2.3.4.2 Риторический метадискурс как коммуникативное событие. Когнитивно-коммуникативная характеристика риторического метадискурса.

2.3.4.3 Речевой макроакт персуазивности как единица риторического метадискурса.

2.3.4.4 Риторический текст.

2.3.4.4.1 Риторический класс текстов. Риторический текст в классификациях текстов.

2.3.4.4.2 Аргументативная макроструктура риторического текста.

2.3.4.5 Поле риторического метадискурса.

2.3.5 Коммуникативная стратегия персуазивности как универсальная стратегия риторического метадискурса.

2.3.5.1 К проблеме методики дискурсивного анализа.

2.3.5.2 Коммуникативная стратегия как единица анализа дискурса.

2.3.5.3 Понятие персуазивной стратегии.

2.3.5.4 Персуазивные тактики и языковые маркеры персуазивности.

Выводы по главе II.

ГЛАВА III. ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ПЕРСУАЗИВНОЙ СТРАТЕГИИ ОЦЕНКИ В РИТОРИЧЕСКОМ МЕТАДИСКУРСЕ.

3.1 Общая характеристика стратегии оценки.

3.2 Стратегия оценки в рекламном дискурсе.

3.2.1 Общая характеристика рекламного дискурса.

3.2.2 Персуазивные тактики стратегии оценки в рекламном дискурсе.

3.2.2.1 Инвариантные имиджи рекламируемого продукта.

3.2.2.2 Презентация объекта оценки, описание оценочных параметров, оценочных ориентиров, их изменений и обобщение оценочных параметров в рекламном тексте.

3.2.2.3 Языковая репрезентация результатов ментальной процедуры оценивания в рекламном тексте.

3.3 Стратегия оценки в персуазивном сегменте политического дискурса.

3.3.1 Общая характеристика персу азивного сегмента политического дискурса.

3.3.2 Персуазивные тактики стратегии оценки в персуазивном сегменте политического дискурса.

3.3.2.1 Наименование объекта оценки, описание оценочных ориентиров и их изменений в политическом тексте.

3.3.2.2 Языковая репрезентация результатов ментальной процедуры оценивания в политическом тексте.

3.4 Стратегия оценки в персуазивном сегменте религиозного дискурса.

3.4.1 Общая характеристика персуазивного сегмента религиозного дискурса.

3.4.2 Персуазивные тактики стратегии оценки в персуазивном сегменте религиозного дискурса.

3.4.2.1 Наименование объекта оценки, описание оценочных ориентиров и их изменений в проповеди.

3.4.2.2 Языковая репрезентация результатов ментальной процедуры оценивания в проповеди.

Выводы по главе III.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Голоднов, Антон Владимирович

Диссертационное исследование посвящено анализу персуазивности как универсальной стратегии текстообразования в риторическом метадискурсе.

Согласно гипотезе исследования, риторический метадискурс представляет собой феномен, отражающий взаимодействие отдельных коммуникативно-речевых сфер, объединяемых особым видом дискурсивной практики, в основе осуществления которой лежит персуазивная стратегия. Являясь универсальной стратегией текстообразования для регулярно воспроизводимых в разных коммуникативно-речевых сферах (рекламе, политике, религии и т.д.) ситуаций, в которых к доминирующим целям адресанта относится изменение посткоммуникативного поведения реципиента, персуазивная стратегия детерминирует использование определенных совокупностей языковых средств как рационального убеждения, так и эмоционального воздействия.

Интерес к персуазивности (лат. persuádeo, -suásl, -suasum, -ere: 1. убеждать, уверять, внушать; 2. побуждать, склонять, уговаривать) имеет корни в античной риторике и возрождается в неориторике, а также в лингвистической прагматике в виду того, что данная проблематика органично встраивается в современную исследовательскую парадигму языкознания, в рамках которой речевое общение интерпретируется как особый вид деятельности, направленный на осуществление человеком определенных индивидуальных и социальных целей в сфере познания окружающего мира, на формирование мнений и убеждений, на регулирование взаимодействия людей.

Актуальность исследования обусловлена тем, что на фоне накопленных общих знаний о дискурсе, а также его отдельных типах, назрела необходимость научного осмысления феномена риторической метадискурсивной практики, регулярно воспроизводимой в разных дискурсивных формациях, что позволяет теоретически обосновать диффузный характер взаимодействия отдельных дискурсов. Определение коммуникативно-речевых параметров риторического метадискурса обеспечивает новый подход к решению актуальной для современной лингвистики проблемы соотношения дискурса и текста, согласно которому тексты рассматриваются не только с позиции их принадлежности к той или иной коммуникативно-речевой сфере, но и в связи с объединяющей их универсальной персуазивной стратегией.

Объектом исследования является риторический метадискурс как социальное и лингвистическое явление, рассматриваемое в аспекте прагмалингвистического моделирования и в аспекте социокультурной реализации модели в немецкоязычных коммуникативно-речевых практиках в процессе производства текстов из сфер рекламы, политики и религии.

Предмет исследования составляют когнитивные, коммуникативно-прагматические, лингвостилистические характеристики риторического метадискурса, а также коммуникативно-речевые приемы и языковые средства реализации стратегии персуазивности в текстах, порождаемых в немецкоязычной риторической метадискурсивной практике.

Цель исследования заключается в научном описании риторического метадискурса на основе выявления, научного анализа и систематизации основных приемов и языковых средств реализации персуазивной стратегии текстообразования, имеющей универсальный характер для определенных типов дискурса.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие приоритетные задачи:

- разработка гипотезы о метадискурсе как особом типе дискурсивной практики, выходящей за границы той или иной исторически сложившейся коммуникативно-речевой сферы;

- определение понятия «риторический метадискурс» на основе интеграции монотекстового и транстекстового подходов к дискурсу; построение прагмалингвистической модели риторического метадискурса как коммуникативного события, выявление и описание риторических дискурсивных параметров в системе центральных коммуникативных категорий - адресант, реципиент, текст, контекст;

- построение полевой модели риторического метадискурса как совокупности текстотипов различных коммуникативно-речевых сфер;

- уточнение понятия персуазивности в рамках неориторической парадигмы, обоснование универсального характера персуазивной коммуникативной стратегии текстообразования в дискурсах, в которых реализуется риторическая метадискурсивная практика.

- обоснование статуса стратегии оценки как основной составляющей персуазивной стратегии риторического метадискурса, выявление и описание когнитивных, семантических, коммуникативно-функциональных оснований стратегии оценки в риторическом метадискурсе;

- выявление универсальных коммуникативно-речевых приемов и языковых средств, а также специфических особенностей реализации стратегии персуазивности в немецкоязычных текстах рекламного дискурса, персуазивного сегмента политического дискурса и персуазивного сегмента религиозного дискурса.

Теоретическую базу исследования составили работы:

- по теории речевой деятельности, теории речевого воздействия и теории аргументации: А.П. Алексеева, А.Н. Баранова, О.С. Иссерс, А.Н. Леонтьева, Е.Ф. Тарасова, A.A. Тертычного, М. Kienpointner, B.-N. Krebs, J. Rehbein, M. Schenk и др.

- по риторике: Аристотеля, A.A. Ивина, В.П. Москвина, Г.Г. Хазагерова, H.F. Plett, К. Spang, В. Steinbrink, G. Ueding и др.

- по неориторике и теории персуазивности: H.A. Безменовой, М. Beck, Е. Bettinghaus, В. Franz-B oeringer, S. Chaiken, M. Hoffmann, С. I. Hovland, Ch. Kessler, J. Knape, J. Kopperschmidt, A. Liberman, H. Mayer, L. Olbrechts-Tyteca, Ch. Perelman и др.

- по теории дискурса и дискурс-анализу: В.А. Андреевой, И.К. Архипова, В.Г. Борботько, Р.Водак, B.C. Григорьевой, А.Г. Гурочкиной, Т.А. ван Дейка, М. Иоргенсен, В.И. Карасика, В.В. Красных, Е.С. Кубряковой, M.JI. Макарова, Ю.Е. Прохорова, И.Б. Руберт, П. Серио, Е.В. Сидорова, Ю.С. Степанова, В.И. Тюпы, J1. Филлипс, М. Фуко, В.Е. Чернявской, J1.C. Чикилевой, Е.И. Шейгал, А. Busch, D. Busse, Т. van Dijk, Z.S. Harris, S. Jäger, M. Jung, E. Kilian, J. Link, U. Maas, W. Teubert, I. Warnke, M. Wengeler и др.

- по лингвистике текста и стилистике: М.П. Брандес, Н.С. Валгиной, И.Р. Гальперина, Е.А. Гончаровой, М.Я. Дымарского, В.И. Провоторова, З.Я. Тураевой, К.А. Филиппова, И.П. Шишкиной, И.А. Щировой, К. Adamzik, К. Brinker, W.U. Dressler, L. Gobyn, W. Heinemann, B. Sandig, S. J. Schmidt, D. Vieh weger и др.

Методической основой исследования является методика лингвопрагматического дискурсивного анализа, опирающаяся на сочетание индуктивного метода (инвариантные характеристики риторического метадискурса выявляются в результате анализа конкретных текстов с последующим обобщением) и дедуктивного метода (существующие в теории персуазивности и неориторике категориальные признаки персуазивности -дихотомия рационального убеждения и эмоционального воздействия, свобода выбора реципиента при принятии решения о выполнении инициируемого адресантом действия и т.п. находят подтверждение в выявляемых коммуникативно-речевых тактиках и разноуровневых языковых средствах их экспликации). В работе также используются методы контекстуального-интерпретационного и интертекстуального анализа текстового материала, а также метод анализа словарных дефиниций.

Материалом для исследования послужили тексты различных коммуникативных сфер, объединяемых риторической метадискурсивной практикой: разноформатные рекламные объявления, публичные политические выступления (в первую очередь, выступления на заседаниях Бундестага ФРГ), проповеди, аналитические статьи. Тексты получены из немецкоязычных средств массовой информации - газет Bild am Sonntag (2003-2007), Die Zeit (2007-2009), Frankfurter Allgemeine Zeitung (2007-2009),

Berliner Zeitung (2011), журналов Der Spiegel, (2008-2009), Focus (2008-2009), Stern (2006-2008), Brigitte (2003-2007), а также из сети Интернет (общее количество текстов: 2000 единиц, около 6000 страниц).

На защиту выносятся следующие основные положения:

1) Риторический метадискурс является одним из особых культурно-исторически сложившихся видов коммуникативно-речевой практики, реализуемым в определенных типах текста, относящихся к разным коммуникативно-речевым сферам (социо-функциональным дискурсам), но обладающих совокупностью когнитивных, коммуникативно-прагматических, структурных и лингвостилистических признаков, общность которых обусловлена универсальной персуазивной стратегией, лежащей в основе их образования. Персуазивная стратегия направлена на изменение посткоммуникативного поведения реципиента в ситуации свободного принятия им решения о необходимости / желательности / возможности совершения инициируемых адресантом действий.

2) Персуазивная стратегия является универсальной стратегией текстообразования для социо-функциональных дискурсов, объединяемых регулярно воспроизводимой в них риторической коммуникативно-речевой практикой. Персуазивная стратегия существует как диалектическое единство а) концептуально-тематического плана, включающего множество вариантов реализации персуазивного воздействия, направленного на совершение реципиентом инициируемого адресантом посткоммуникативного действия; б) динамического когнитивно-коммуникативного процесса текстообразования, связанного с выбором и актуализацией прагматических, семантических и формально-стилистических вариантов коммуникативно-речевого действия; (в) совокупности текстовых сигналов, дешифровка которых реципиентом в процессе первичной интерпретации текста (с опорой на сложившийся у реципиента образ дискурсивной ситуации порождения и восприятия текста) может привести к пониманию цели реализуемой адресантом стратегии.

3) Персуазивная стратегия имеет иерархическую структуру, состоящую из пяти уровней, связанных отношениями включения: (а) общая персуазивная стратегия - функциональная характеристика текстов, входящих в риторический метадискурс, которая соотносится с его доминирующей персуазивной интенцией; (б) частные персуазивные стратегии - реализации персуазивной интенции в виде элементов содержания, включенных в пропозициональную структуру отдельных текстов; (в) персуазивные коммуникативные тактики - операции выбора и комбинирования, тематического оформления и языкового или иного кодирования коммуникативно-речевого действия под контролем персуазивной стратегической цели; (г) персуазивные коммуникативные ходы - конкретные способы реализации инвариантной коммуникативной тактики; (д) маркеры персуазивности - языковые и неязыковые средства экспликации персуазивного коммуникативного хода в текстовой структуре.

4) К инвариантным характеристикам риторического метадискурса как коммуникативного события относятся: (а) доминирующая персуазивная интенция адресанта; (б) реальный или предполагаемый прекоммуникативный диссенс между субъектами риторического метадискурса по поводу необходимости / желательности / возможности совершения реципиентом посткоммуникативного действия, инициируемого адресантом; (в) отношения реального либо симулируемого равноправия между субъектами риторического дискурса как в собственно коммуникативном (интерактивность общения, учет фактора реципиента, ориентация на устранение диссенса), так и в социальном плане (сглаживание социальных различий); (г) свобода выбора реципиента в отношении принятия решения о необходимости / желательности / возможности совершения посткоммуникативного действия в интересах адресанта.

5) В конкретной коммуникативно-речевой ситуации риторический метадискурс реализуется как речевой макроакт, объективируемый в форме риторического текста, который является инвариантом для текстов, относящихся к различным социо-функциональным дискурсам, но объединенных персуазивной стратегией. Тексты из разных социо-функциональных дискурсов (рекламное объявление, публичное политическое выступление, проповедь и др.) в совокупности образуют особую риторическую «текстовую сеть», трансцендентную по отношению к социо-функциональным текстовым подсистемам - рекламной, персуазивно-политической, персуазивно-религиозной и т. д.

6) Понятие риторического метадискурса отражает диффузный характер взаимодействия дискурсов, их взаимопроникновение на уровне коммуникативно-речевой организации. С позиции транстекстового подхода риторический метадискурс может быть представлен как нечеткое множество с полевой структурой. Поле риторического дискурса образуют текстотипы, в которых в той или иной степени реализуется риторическая метадискурсивная практика. Ядро поля риторического метадискурса образуют текстотипы социо-функциональных дискурсов (или их отдельных сегментов) с доминирующей персуазивной стратегией: рекламного дискурса и персуазивных сегментов политического, религиозного и судебного дискурсов. Центральную зону составляют текстотипы социо-функциональных дискурсов, в которых стратегия персуазивности реализуется наряду с другими коммуникативно-речевыми стратегиями. К периферии поля относятся различные сегменты социо-функциональных дискурсов, для которых персуазивная стратегия является маргинальной.

7) Основной составляющей универсальной персуазивной стратегии риторического метадискурса является оценка, которая определяется как совокупность операций, направленных на реализацию конститутивного для риторического метадискурса комплексного речевого акта оценки, где адресант риторического текста выступает в качестве субъекта оценки, предмет (тема) дискурса - в качестве объекта оценки, а реципиент риторического текста является адресатом оценки. В немецкоязычном риторическом метадискурсе стратегия оценки ориентирована на устранение прекоммуникативного диссенса в отношении предмета дискурса, реализующегося в противопоставлении «СВОЁ-ЧУЖОЕ» («EIGEN -FREMD») в отношении объекта оценки. Положительная оценка направлена на включение реципиентом объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN», отрицательная оценка ориентирует реципиента на включение -объекта оценки в концептуальную систему «FREMD» / исключение объекта оценки из концептуальной системы «EIGEN».

8) Универсальность персуазивной стратегии для текстов, которые могут быть отнесены к риторическому метадискурсу, проявляется в сходстве на уровне их «макроструктуры», в используемых адресантом тактиках оценки, а также в лингвостилистическом оформлении риторических текстов, принадлежащих современной немецкой этнокультуре. Тактики презентации объекта оценки и языковой репрезентации ментальной процедуры оценивания, а также их языковые маркеры образуют открытую систему дискурсивных средств экспликации универсальной персуазивной стратегии в современном немецкоязычном риторическом метадискурсе.

Научная новизна результатов диссертационного исследования определяется введением в научный обиход понятий «метадискурс» и «риторический метадискурс», а также уточнением понятия персуазивности в рамках неориторической парадигмы.

В русле интегративного подхода к дискурсу разработка риторического метадискурса осуществляется в двух направлениях:

1) лингвопрагматическое моделирование риторического метадискурса как воспроизводимой в различных коммуникативно-речевых сферах коммуникативно-речевой практики, в основе которой лежит персуазивная стратегия;

2) моделирование поля риторического метадискурса как совокупности текстотипов из разных коммуникативно-речевых сфер с выделением ядра, центральной зоны и периферии поля.

Впервые предпринято научное описание риторического метадискурса в современной немецкой этнокультуре на основе комплексного лингвопрагматического анализа текстов, относящихся к различным коммуникативно-речевым сферам, но объединенных универсальной персуазивной стратегией текстообразования.

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что полученные в ней научные результаты вносят вклад в дальнейшее развитие неориторики и теории персуазивности, углубляют накопленные современной лингвистикой знания о тексте и дискурсе, а именно позволяют уточнить сложившиеся представления о процессах текстообразования в дискурсе с учетом взаимодействия дискурсивных практик в различных коммуникативно-речевых сферах. Исследование открывает новое метадискурсивное - направление в теории текста и дискурса, которое может послужить основой для изучения процессов коммуникативно-речевого взаимодействия в различных этнокультурах.

Практическая значимость работы определяется тем, что теоретические результаты и практический материал исследования могут найти применение в практике общения для усовершенствования форм коммуникативно-речевого взаимодействия в различных социо-коммуникативных сферах (в том числе, в политике), для повышения речевой культуры общества, формирования и развития навыков критического анализа информации, «разоблачения» манипулятивных приемов воздействия на реципиента. Материалы исследования могут быть использованы в вузовских лекционно-семинарских курсах по общему языкознанию и истории лингвистических учений, стилистике, лингвистике текста и дискурса, при разработке спецкурсов по прагмалингвистике, социолингвистике, теории коммуникации, речевому манипулированию и аргументации для бакалавров и магистров различных направлений - лингвистики, филологического образования, журналистики, политологии и социологии, в учебных и учебно-методических пособиях по соответствующей проблематике.

Апробация теоретических положений и результатов исследования.

Основные положения и выводы диссертационного исследования представлялись в докладах на международных и всероссийских конференциях в гг. Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Оренбурге, на научных семинарах кафедры немецкой филологии РГПУ им. А.И. Герцена, в докладе на научном коллоквиуме Германистического семинара Университета Рупрехта-Карла (г. Гейдельберг, ФРГ), в двух докладах в Институте лингвистики Университета им. Гумбольдта (г. Берлин, ФРГ). Основные материалы исследования представлены в монографиях «Персуазивная коммуникация: стратегии и тактики воздействия» (СПб.: «Астерион», 2010, объем 15,25 п.л.) и «Риторический метадискурс: основания прагмалингвистического моделирования и социокультурной реализации (на материале современного немецкого языка)» (СПб.: «Астерион», 2011, объем 21,5 п.л.), а также в 28 публикациях на русском и немецком языках (объем 14,21 п.л.). Материалы диссертационного исследования использовались в спецкурсе «Речевые приемы и языковые средства воздействия в риторическом дискурсе», который читался на немецком отделении факультета иностранных языков РГПУ им. А.И. Герцена со студентами 4 курса (специальность «Теория и методика преподавания иностранного языка») и со студентами 5 курса (специальность «Перевод и переводоведение»), а также в междисциплинарном спецкурсе «Технология лингвопрагматического анализа текстов риторического дискурса», рабочая программа которого опубликована. Тема диссертационного исследования получила два научных гранта по совместной программе Министерства образования РФ и Германской службы академических обменов «Иммануил Кант» в 2007 и 2009 гг. Научный отчет «Немецкоязычный риторический дискурс в европейском культурном контексте» депонирован в РНТИЦ (регистр. № 4444/62 от 8.11.2007 0120.0 711409, инвентарный № 258/62 от 01.02.2008 0220.0 801415).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех

Заключение научной работыдиссертация на тему "Персуазивность как универсальная стратегия текстообразования в риторическом метадискурсе"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ III

Основной составляющей персуазивной стратегии риторического метадискурса является стратегия оценки, которая определяется как совокупность операций, направленных на реализацию конститутивного для риторического метадискурса комплексного речевого акта оценки, где адресант риторического текста выступает в качестве субъекта оценки, предмет (тема) дискурса - в качестве объекта оценки, а реципиент риторического текста является адресатом оценки. В немецкоязычном риторическом метадискурсе стратегия оценки ориентирована на устранение прекоммуникативного диссенса в отношении предмета дискурса, реализующегося в противопоставлении «EIGEN - FREMD» в отношении объекта оценки. Положительная оценка направлена на включение реципиентом объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN», отрицательная оценка ориентирует реципиента на исключение объекта оценки из концептуальной системы «EIGEN» / включение объекта оценки в концептуальную систему «FREMD».

С целью выявления универсальных средств реализации персуазивной стратегии в риторическом дискурсе функционально ориентированному лингвопрагматическому анализу в работе были подвергнуты тексты наиболее репрезентативных в плане реализации персуазивной стратегии социо-функциональных дискурсов, интегрируемых риторической метадискурсивной практикой. Это рекламный дискурс (тип текста «рекламное объявление»), персуазивный сегмент политического дискурса (тип текста «публичное политическое выступление») и персуазивный сегмент религиозного дискурса (тип текста «проповедь»). К анализу также привлекались тексты из публицистического сегмента массмедийного дискурса (тип текста «аналитическая статья»), который относится к центральной зоне поля риторического метадискурса.

В результате проведенного анализа было установлено, что универсальный характер персуазивной стратегии отражается

1) в сходстве аргументативной макроструктуры текстов риторического метадискурса, которая рассматривается нами как абстрактная инвариантная модель, результат «свертывания» конкретного текста, который сам по себе может включать полностью или частично эксплицированные аргументативные микроструктуры (шаги) в различных последовательностях, средства усиления аргументации и т.п.;

2) в сходстве используемых тактик оценки, которые образуют две тесно связанные группы:

- тактики презентации объекта оценки (например, наименование объекта оценки, оценочное переименование объекта оценки, описание оценочных параметров, описание оценочных ориентиров, изменение оценочных ориентиров);

- тактики языковой репрезентации ментальной процедуры оценивания (например, приписывание оценки, гиперболизация оценки, апелляция к оценочным стереотипам, апелляция к авторитету и т.д.);

3) в сходстве лингвостилистического оформления немецкоязычных риторических текстов, порождаемых в различных социо-функциональных дискурсах.

В тоже время были выявлены специфические особенности реализации персуазивности в различных социо-функциональных дискурсах, обусловленные, в первую очередь, различиями в сущности прекоммуникативного диссенса в данных коммуникативных сферах, что в свою очередь связано со своеобразием соответствующих коммуникативных ситуаций. Так, в рекламном дискурсе осуществляется исключительно положительная оценка рекламируемого продукта, направленная на включение реципиентом этого продукта в концептуальную систему «EIGEN».

В персуазивном сегменте политического дискурса возможна разнополюсная оценка одного объекта субъектами полемики, поэтому стратегия оценки реализуется в двух вариантах - как стратегия положительной оценки (объекта, входящего в концептуальную систему «EIGEN» пропонента) и как стратегия отрицательной оценки, или дискредитации (объекта, входящего в концептуальную систему «FREMD» пропонента / в концептуальную систему «EIGEN» оппонента). В проповеди включение оценка объекта определяется соответствием / несоответствием характеристик объекта положениям богооткровенного учения.

Несмотря на наличие особенностей реализации персуазивности в рекламном, политическом и проповедческом дискурсах выявленные в результате анализа группы тактик презентации объекта оценки и языковой репрезентации ментальной процедуры оценивания, а также реализующие их языковые средства образуют открытую систему дискурсивных средств экспликации универсальной персуазивной стратегии в риторическом метадискурсе, что подтверждает высказанные положения об общности реализуемой в этих социо-функциональных сферах дискурсивной практики, которая получила название риторического метадискурса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современная лингвистика, ориентированная на изучение функционирования языка в различных сферах человеческой деятельности, обращается к дискурсу как к базовой категории, интегрирующей речевые и социальные практики и дающей тем самым методологическую основу для внутренне непротиворечивого научного описания взаимодействия языка и общества, роли языка в организации социального взаимодействия, в становлении языковой и общественной личности.

Выделяя определенные типы дискурса (социо-функциональные дискурсы), коррелирующие с исторически сложившимися коммуникативно-речевыми сферами (политикой, религией и др.), нельзя не признать, что данные типы дискурса существуют не изолировано, а взаимодействуют благодаря регулярной воспроизводимости в них сходных дискурсивных практик, в основе осуществления которых лежит определенная коммуникативная стратегия.

Такие дискурсивные практики в работе получили название метадискурса. Одним из видов метадискурса является риторический метадискурс, реализуемый в определенных типах текста, относящихся к разным социо-функциональным дискурсам, но обладающих совокупностью когнитивных, коммуникативно-прагматических, структурных и лингвостилистических признаков, общность которых обусловлена универсальной персуазивной стратегией, лежащей в основе их образования. Риторическим метадискурсом также называется совокупность текстов, порождаемых и воспринимаемых в риторической метадискурсивной практике.

Персу аз ивность представляет собой коммуникативное (преимущественно вербальное) воздействие адресанта на установку (мнения, суждения, оценки) реципиента с целью ненасильственным путем (посредством коммуникативных стратегий убеждения и «обольщения») добиться от него принятия решения о необходимости, желательности либо возможности совершения / отказа от совершения определенного посткоммуникативного действия в интересах адресанта.

Как основополагающая характеристика риторического метадискурса персуазивность обуславливает следующие инвариантные параметры риторического метадискурса:

- реальный или предполагаемый прекоммуникативный диссенс между субъектами риторического метадискурса по поводу необходимости / желательности / возможности совершения реципиентом посткоммуникативного действия, инициируемого адресантом;

- отношения реального либо симулируемого (прежде всего адресантом) равноправия между субъектами риторического дискурса как в собственно коммуникативном, так и в социальном плане;

- свобода выбора реципиента в отношении принятия решения о необходимости / желательности / возможности совершения посткоммуникативного действия в интересах адресанта.

Риторический метадискурс может быть представлен как нечеткое множество с полевой структурой, ядро которого образуют текстотипы тех социо-функциональных дискурсов (или их отдельных сегментов), для которых персуазивная стратегия является доминирующей. К ним относятся рекламный дискурс и персуазивные сегменты политического, религиозного и судебного дискурсов. Периферии поля принадлежат различные сегменты социо-функциональных дискурсов, для которых персуазивная стратегия является маргинальной.

Риторический метадискурс объективируется в форме риторического текста, который рассматривается как инвариантная модель по отношению к текстам, относящимся к разным социо-функциональным дискурсам, но имеющим общую персуазивную целеустановку. Данные типы текста (рекламное объявление, публичное политическое выступление, проповедь и др.) образуют особую риторическую текстовую сеть, класс текстов или подсистему, трансцендентную по отношению к социо-функциональным текстовым подсистемам - рекламной, персуазивно-политической, персуазивно-религиозной и т. д.

Универсальная персуазивная стратегия текстообразования, лежащая в основе производства риторического текста в любом социо-функциональном дискурсе, в котором осуществляется риторическая дискурсивная практика, существует как диалектическое единство телеологически обусловленного концептуально-тематического плана персуазивного речевого макроакта, динамического когнитивно-коммуникативного процесса текстопроизводства и совокупности текстовых сигналов, дешифровка которых реципиентом в процессе первичной интерпретации текста может привести к пониманию цели реализуемой адресантом стратегии.

Основной составляющей персуазивной стратегии риторического метадискурса является стратегия оценки, которая представляет собой совокупность операций, направленных на реализацию конститутивного для риторического метадискурса комплексного речевого акта оценки. В немецкоязычном риторическом метадискурсе стратегия оценки ориентирована на устранение прекоммуникативного диссенса в отношении предмета дискурса, реализующегося в противопоставлении «EIGEN -FREMD» в отношении объекта оценки. Положительная оценка направлена на включение реципиентом объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN», отрицательная оценка ориентирует реципиента на исключение объекта оценки из концептуальной системы «EIGEN» / включение объекта оценки в концептуальную систему «FREMD» / Специфика прекоммуникативного диссенса в рекламном дискурсе заключается в том, что рекламируемый продукт изначально принадлежит к концептуальной системе «FREMD» (такова конвенциональная прекоммуникативная установка). Ориентированная на реципиента положительная оценка рекламируемого продукта направлена на включение реципиентом этого продукта в концептуальную систему «EIGEN».

Специфика оценивания в персуазивном сегменте политического дискурса выражается (в зависимости от конкретной коммуникативной ситуации):

- в разнополюсной оценке одного объекта субъектами полемики;

- в наличии в дискурсе как минимум двух объектов оценки, один из которых для одного из субъектов дискурса относится к концептуальной системе «EIGEN» и оценивается положительно, а другой объект относится к концептуальной системе «FREMD» и оценивается отрицательно.

Таким образом, стратегия оценки в персуазивном сегменте политического дискурса реализуется в двух вариантах - стратегии положительной оценки и стратегии отрицательной оценки (дискредитации).

В проповеди включение объекта оценки в концептуальную систему «EIGEN» / в концептуальную систему «FREMD» в первую очередь определяется соответствием / несоответствием характеристик объекта положениям религиозного учения и общепринятой морали.

Лингвопрагматический анализ текстов, порождаемых в немецкоязычной риторической метадискурсивной практике, позволил установить, что универсальный характер персуазивной стратегии, отражающий общность метадискурсивной практики, проявляется в сходстве структурно-композиционной организации, используемых адресатом тактиках оценки, а также формально-языкового оформления риторических текстов.

Основными языковыми средствами реализации стратегии оценки (языковыми маркерами персуазивности) в риторическом метадискурсе являются лексические единицы с обще- или частнооценочными значениями и дескриптивные слова, приобретающие оценочное значение в риторическом контексте, а также сравнения и метафоры.

Тактики презентации объекта оценки и языковой репрезентации ментальной процедуры оценивания и их языковые маркеры образуют открытую систему дискурсивных средств экспликации универсальной персуазивной стратегии в риторическом метадискурсе.

Итак, основным итогом диссертационного исследования является научное описание риторической метадискурсивной практики, воспроизводимой в различных социо-функциональных дискурсах, в которых ведущей стратегий текстообразования является персуазивная стратегия. Данное исследование вносит вклад в развитие неориторики и теории персуазивности, лингвистики текста и дискурса. В рамках метадискурсивного направления перспективными представляются следующие лингвистические исследования:

- анализ коммуникативных тактик и языковых средств реализации персуазивной стратегии в различных типах риторических текстов, относящихся к полю риторического метадискурса, на материале различных языков;

- сопоставительные исследования различных типов риторических текстов на материале одного языка, а также межъязыковое сопоставление способов и средств реализации персуазивной стратегии;

- исследования других форм междискурсивного взаимодействия на материале различных языков.

Список научной литературыГолоднов, Антон Владимирович, диссертация по теме "Германские языки"

1. Абельсон Р.П. Структуры убеждений Текст. / Р.Пю Абельсон // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. -С. 317-380.

2. Авеличев А.К. Возвращение риторики Текст. / А.К. Авеличев // Общая риторика: Пер. с фр. / Дюбуа Ж., Пир Ф., Тринон А. и др. М.: Прогресс, 1986.-С. 5-25.

3. Агеева Г.А. Религиозная проповедь как специфический вид языковой коммуникации (на материале современных немецкоязычных проповедей) Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / Г.А. Агеева. Иркутск, 1998. - 18 с.

4. Адмони В.Г. Грамматический строй как система построения и общая теория грамматики Текст. / В. Г. Адмони. Л.: Наука. Ленингр. отделение, 1988. - 238 с.

5. Адмони В. Г. Система форм речевого высказывания Текст. / В. Г. Адмони. СПб.: Наука, 1994. - 151 с.

6. Алексеев А.П. Аргументация. Познание. Общение Текст. /А.П. Алексеев. М.: Изд-во МГУ, 1991. - 150 с.

7. Андреева В.А. Литературный нарратив: текст и дискурс Текст. / В.А. Андреева. СПб.: Норма, 2006. - 182 с.

8. Аристотель. Риторика Текст. / Аристотель. М.: Лабиринт, 2000. -220 с.

9. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт Текст. / Н. Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 338 с.

10. Арутюнова Н.Д. Дискурс Текст. / Н. Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н.Ярцева. -М.: Большая Советская энциклопедия, 1990. С. 136-137.

11. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека Текст. / Н. Д. Арутюнова. М.: Языки русской культуры, 1999. - [I-XV], 896 с.

12. Архипов И.К. Творчество языковой личности, текст и контекст Текст. / И.К. Архипов // Studia Lingüistica IX: Когнитивно-прагматические и художественные функции языка. СПб.: Тригон, 2000. - С. 202-213.

13. Архипов И.К. «Знак-предмет» и знак-ситуация: текст и дискурс Текст. / И.К. Архипов // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 46-58.

14. Архипов И.К. Полифония мира, текст и одиночество познающего сознания Текст. / И.К. Архипов // Studia Lingüistica XIII: Когнитивные и коммуникативные функции языка. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005.-С. 7-18.

15. Баранов А.Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход) Текст.: автореферат дис. . д-ра филол. наук / А.Н. Баранов. -М., 1990.-48 с.

16. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику: Учебное пособие Текст. / А.Н. Баранов. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 360 с.

17. Бацевич Ф.С. Нариси з комунікативної лінгвістики: Монографія Текст. / Ф.С. Бацевич. Львів: Видавничий центр ЛНУ ім. Івана Франка, 2003.-281 с.

18. Безменова НА. Очерки по теории и истории риторики Текст. / Н.А. Безменова. М.: Наука, 1991. - 215 с.

19. Бенвенист Э. Общая лингвистика Текст. / Э. Бенвенист. М.: Прогресс, 1974. - 448 с.

20. Беспалова C.B. Дискурс в лингвистике и практика преподавания (немецкий язык) Текст. / C.B. Беспалова. Саранск: Морд. гос. ун-т им. Н.П. Огарева, 2003. - 116 с.

21. Бобырева Е.В. Вторичные жанры религиозного дискурса: проповедь и исповедь Текст. / Е.В. Бобырева // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе. Вып. 5. - Орел: ОГИИК, 2007. - С. 214-222.

22. Бодуэн де Куртене H.A. Избранные труды по общему языкознанию Текст. / И.А. Бодуэн де Куртене. М.: АН СССР, 1963. - Т. 1 - 383 с.

23. Богданов В.В. Текст и текстовое общение Текст. / В.В. Богданов. -СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 1993. 68 с.

24. Болдырев H.H. Когнитивная семантика: Учебное пособие Текст. / H.H. Болдырев. Тамбов, 2000. - 123 с.

25. Бондарева JJ.M. К проблеме типологии дискурса Текст. / J1. М. Бондырева // Основные проблемы современного языкознания: Сб. ст. Всероссийской конференции. Астрахань: Изд-во Сорокин Роман Васильевич, 2007. - С. 6-9.

26. Борботъко В.Г. Элементы теории дискурса: Учебное пособие Текст. / В.Г. Борботько. Грозный: Изд-во Чечено-Ингуш. гос.ун-та, 1981. -113 с.

27. Брандес М.П. Стилистика текста. Теоретический курс Текст. / М.П. Брандес. М.: Прогресс-Традиция; ИНФРА-М, 2004. - 416 с.

28. Брудный A.A., Шукуров Э.Д. Мир общения Текст. / A.A. Брудный, Э.Д. Шукуров. Фрунзе: «Кыргызстан», 1977. - 71 с.

29. Бушев А.Б. Языковые особенности текстов, используемых в психотерапевтической коммуникации Текст.: автореферат дис. .канд. филол. наук / А.Б. Бушев. Тверь, 1999. - 20 с.

30. Волгина Н. С. Теория текста: учебное пособие Текст. / Н. С. Валгина. -М: Логос, 2003.-280 с.

31. Васильев Л.Г. Аспекты аргументации Текст. / Л.Г. Васильев. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1992. - 56 с.

32. Вашталова Ю.С. Риторические особенности американского политического дискурса: когнитивно-семантический аспект (на материале речей политических лидеров США) Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / Ю.С. Вашталова. СПб., 2009. - 18 с.

33. Вепрева И.Т. Языковая метарефлексия в постсоветскую эпоху Текст. / И.Т. Вепрева. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. - 384 с.

34. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика Текст. / Р.Водак. Волгоград: Перемена, 1997.- 137 с.

35. Войтак М. Индивидуальная реализация жанрового образца проповеди Текст. / М. Войтак // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь, 2002.-С. 329-345.

36. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки / Отв. ред. Г.В. Степанов Текст. /Е.М. Вольф. М.: Наука, 1985. - 228 с.

37. Вохрышева Е.В. Коммуникативные стратегии диалогического взаимодействия в новоанглийском языке Текст.: автореферат дис. . д-ра филол. наук / Е.В. Вохрышева. СПб., 2001. - 44 с.

38. Выготский Л.С. Психология искусства Текст. / Л.С. Выготский. М.: Искусство, 1986. - 572 с.

39. Гайкова О.В. Предвыборный дискурс как жанр политической коммуникации (на материале англ. яз.) Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / О.В. Гайкова. Волгоград, 2003. - 19 с.

40. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования Текст. / И.Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. - 139 с.

41. Гийому Ж, Мальдидье Д. О новых приёмах интерпретации, или проблема смысла с точки зрения анализа дискурса Текст. / Ж. Гийому, Д. Мальдидье // Квадратура смысла. М.: Прогресс, 1999. - С. 124-136.

42. Глаголев Н.В. Коммуникативное воздействие с элементами ложной информации Текст. / Н.В. Глаголев // Речевое воздействие: психологические и психолингвистические проблемы. М.: Изд-во инта языкознания АН СССР, 1986. - С. 19-34.

43. Голодное А.В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (на материале современного немецкого языка) Текст.: дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / А.В. Голоднов. СПб., 2003. - 247 с.

44. Гончарова Е.А. Стиль как антропоцентрическая категория Текст. / Е. А. Гончарова // Слово и текст как интерпретирующие системы. Studia Linquistica. № 8.- СПб.: Тригон, 1999. С. 146-154.

45. Гончарова Е.А. Научная коммуникация дискурс -интердискурсивность Текст. / Е. А. Гончарова // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001а. -С. 59-67.

46. Гончарова Е.А. Персуазивность и способы ее языковой реализации в дискурсе рекламы Текст. / Е. А. Гончарова // Studia Lingüistica 10. Проблемы теории европейских языков. - СПб.: Тригон, 20016. - С. 120130.

47. Гончарова Е. А. Текст дискурс - стиль Текст. / Е. А. Гончарова // Studia Lingüistica XIII: Когнитивные и коммуникативные функции языка: сб. ст. / РГПУ им. А. И. Герцена. - СПб., 2005. - С. 96-103.

48. Гончарова Е.А., Шишкина И.П. Интерпретация текста. Немецкий язык: Учебное пособие Текст. / Е.А. Гончарова, И.П. Шишкина. М.: Высшая школа, 2005. - 368 с.

49. Горбачев Е.В. Семантические стратегии предвыборной коммуникации (на материале сообщений для прессы фракции ХДС/ХСС в Бундестаге 1998 г.) Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / Е.В. Горбачев. -Самара, 2001.- 18 с.

50. B.С. Григорьева. Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2007. - 287 с.

51. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода Текст. / В. фон Гумбольдт // Звегинцев В. А. История языкознания XIX и XX веков. Ч. 1. М.: Просвещение, 1964. С. 88—89.

52. Гурочкина А. Г. Понятие дискурса в современном языкознании Текст. / А. Г. Гурочкина // Номинация и дискурс: межвузовский сб. науч. тр. -Рязань: Изд-во РГПУ, 1999. С. 12-15.

53. Гурочкина А.Г. Когнитивный и прагмасемантический аспекты функционирования языковых единиц в дискурсе: Учебное пособие Текст. / А. Г. Гурочкина. СПб.: Изд-во РГПУ, 2005. - 102 с.

54. Данилевская Н.В. Роль оценки в механизме развертывания научного текста Текст. / Н.В. Данилевская. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2005. -360 с.

55. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь Текст. / И.Х. Дворецкий. -М.: «Русский язык», 1976. 1096 с.

56. Дейк Т.А. ван. К определению дискурса Электронный ресурс. URL: http://lib.rin.rU/doc/i/16583p.html (дата обращения: 10.08.2010).

57. Декленко Е.В. Лингвокультурологический аспект патриотического дискурса Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / Е.В. Декленко. Челябинск, 2004. - 21 с.

58. Демьянков В. 3. Общая теория интерпретации и ее приложение к критическому анализу метаязыка американской лингвистики 1970-80-х гг. Текст.: автореф. дис. . д-ра. филол. наук / В. 3. Демьянков. М., 1985.-32 с.

59. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семиосоциопсихологии Текст. / Т.М. Дридзе. — М.: Наука, 1984. 268 с.

60. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. На материале русской прозы XIX и XX веков Текст. / М.Я. Дымарский. М.: УРСС, 2001. - 326 с.

61. Жукова Я., Ширков Ю. Модели массовой коммуникации: Научный отчет. М.: Гостелерадио СССР, 1989. Электронный ресурс. URL: http://polit-inform.ru/showObject/objID/71 (дата обращения: 17.11.08).

62. Залевская A.A. Текст и его понимание Текст. / A.A. Залевская. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. - 177 с.

63. Ивин A.A. Риторика: искусство убеждать Текст. / A.A. Ивин. М.: Гранд: Фаир-пресс, 2002. - 299 с.

64. Изюров A.M. Актуализация речевого субъекта в политическом дискурсе (на материале современного немецкого языка) Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / A.M. Изюров. СПб., 2006. -24 с.

65. Ильин И. П. Дискурс Текст. / И. П. Ильин // Терминология современного зарубежного литературоведения (Страны Западной Европы и США): справочник. М.: ИНИОН, 1992(b). - Вып. 1. - С. 4950.

66. Исаакиду К.В. Прагмалингвистический аспект немецкоязычного риторического дискурса Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / К.В. Исаакиду. М., 2003. - 24 с.

67. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи Текст. / О.С. Иссерс. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1999. - 284 с.

68. Карасик В. И. Язык социального статуса Текст. / В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2002. - 333 с.

69. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс Текст. / В.И. Карасик. М.: Гнозис, 2004. - 390 с.

70. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность Текст. / Ю. Н. Караулов. М.: КомКнига, 2006. - 264 с.

71. Катаева С.Г. Немецкий политический язык. Основные направления и тенденции развития (1945 2005) Текст. / С.Г. Катаева. Липецк: ЛГПУ, 2007. - 204 с.

72. Кибрик А.Е. Лингвистические предпосылки моделирования языковой деятельности Текст. А.Е. Кибрик // Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах. М.: Наука, 1987. - С. 3352.

73. Кибрик А. А. Анализ дискурса в когнитивной перспективе Текст.: дис. в виде доклада . д-ра филол. наук / А. А. Кибрик. М., 2003. - 90 с.

74. Ковалева Е.И. Преемственность традиций классической риторики в американском публичном выступлений (на материале выступлений общественно-политических деятелей США) Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / Е.И. Ковалева. М., 2000. - 16 с.

75. Кожина М.Н. Стилистика русского языка Текст. / М.Н. Кожина. М.: Просвещение, 1993. - 221 с.

76. Колшанский Г.В. Коммуникативные основы адекватной интерпретации семантики текста Текст. / Г.В. Колшанский. Калинин: Изд-во Калинин, гос. ун-та, 1983. - С. 15-21.

77. Котюрова М.П. Стилистика научной речи Текст. / М.П. Котюрова. -Пермь: Пермский гос. университет, 2009. 361 с.

78. Красина Е. А. Дискурс, высказывание, речевой акт Текст. / Е. А. Красина // Филология и культура: материалы Ш-ей науч. конф. 16-18 мая 2001г. / отв. ред. Н. Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2001. - Ч. 1. - С. 19-25.

79. Красных В.В. Структура коммуникации в свете лингво-когнитивного подхода (Коммуникативный акт, дискурс, текст) Текст.: автореферат дис. . д-ра филол. наук / В.В. Красных. М., 1999. - 72 с.

80. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) Текст. / Е. С. Кубрякова //

81. Язык и наука конца XX века. М.: Рос. гуманит. ун-т, 1995. - С. 144238.

82. Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения. 2001. -Электронный ресурс. URL: http://helpforlinguist.narod.ru/linguistics l/kubryakova-01 .html (дата обращения: 18.11.2009).

83. Кубрякова Е. С. Об исследованиях дискурса в современной лингвистике Текст. / Е. С. Кубрякова // Филология и культура: материалы Ш-ей науч. конф. 16-18 мая 2001 г. / Отв. ред. Н. Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р.Державина, 2001. - Ч. 1. -С. 8-11.

84. Кубрякова Е. С., Александрова О. В. Виды пространств текста и дискурса Текст. / Е. С. Кубрякова, О. В. Александрова // Категоризация мира: пространство и время. М.: Изд-во «Диалог-МГУ», 1997.-С. 15-26.

85. Кузнецов И.В. Риторические стратегии литературного дискурса Текст.: автореферат дис. . д-ра филол. наук / И.В. Кузнецов. М., 2009.-43 с.

86. Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. М.: Изд-во МГУ, 1971.-40 с.

87. Ливанова М.В. Риторика политического дискурса: (власть в образах и оценках местной прессы) Текст. / М.В. Ливанова // Риторика лингвистика. - Смоленск, 2003. - [Т.] 3. - С. 99-104.

88. ЛотманЮ.М. Семиотика культуры и понятие текста Текст. / Ю. М. Лотман // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: антология. М.: Academia, 1997. - С. 200-205.

89. Макаров М.Л. Коммуникативная структура текста Текст. / М.Л. Макаров. Тверь: Изд-во Твер. гос. ун-та, 1990. - 52 с.

90. Макаров М.Л. Основы теории дискурса Текст. / М.Л. Макаров. М.: Гнозис, 2003. - 277 с.

91. Маров В.Н. Культурно-исторический памятник или настольная книга? Текст. / В.Н. Мааров // Аристотель. Риторика. М.: Лабиринт, 2000.-С. 190-220.

92. Матвеева Т.В. Учебный словарь: Русский язык. Культура речи. Стилистика. Риторика Текст. / Т.В. Матвеева. М.: Флинта, Наука, 2003.-431 с.

93. Методология исследований политического дискурса: Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. Вып. 3. Минск : Технопринт, 2002. - 359 с.

94. Мечковская Н.Б. Язык и религия: Пособие для студентов гуманитарных вузов Текст. / Н.Б. Мечковская. — М.: Агентство «ФАИР», 1998. 352 с.

95. Милевская Т.В. Грамматика дискурса Текст. / Т.В. Милевская. -Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского гос. ун-та, 2003. 310 с.

96. Миронова H.H. Общие и частные характеристики политической рекламы Текст. / H.H. Миронова // Политический дискурс в России -3: Материалы рабочего совещания (Москва, 27-28.03. 1999). М.: Диалог - МГУ, 1999. - С. 83-91.

97. Михайлов В.В. Средства реализации образности в институциональном политическом дискурсе: На материале немецкого и русского языков Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / В.В. Михайлов. -Тамбов, 2006. 22 с.

98. Москальская О. И. Грамматика текста Текст. / О. И. Москальская. М.: Высшая школа, 1981. - 183 с.

99. Москвин В.П. Аргументативная риторика: теор. курс для филологов Текст. / В.П. Москвин. Ростов н/Д: Феникс, 2008. - 637 с.

100. Мусулъбес С.Н. Обучение аргументирующему дискурсу в сфере письменного общения (Языковой вуз, продвинутый этап, английский язык) Текст.: автореферат дис. . канд. пед. наук / С.Н. Мусульбес. -М., 2005. 22 с.

101. Нечаева О. А. Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение) Текст. / О. А. Нечаева. Улан-Удэ: Буряткнигоиздат, 1974. - 261 с.

102. Николаева Т. М. Лингвистика текста: Современное состояние и перспективы Текст. / Т. М. Николаева // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1978. - Вып. 8: Лингвистика текста. -С. 5-39.

103. Николаева Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики текста Текст. / Т. М. Николаева // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1978. - Вып. 8: Лингвистика текста. - С. 467-472.

104. Одинцов В. В. Стилистика текста Текст. / В. В. Одинцов. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 264 с.

105. Петров В.В., Караулов Ю.Н. Вступительная статья Текст. / В.В. Петров, Ю.Н. Караулов // Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. - С. 5 - 11.

106. Подъяполъская О.Ю. Эпистолярный текст в аспекте жанроведения Текст. / О.Ю. Подъяпольская // Жанры и типы текста внаучном и медийном дискурсе: межвуз. сб. науч. тр. Вып. 5 / отв. ред. А.Г. Пастухов. - Орел: ОГИИК, ПФ «Картуш», 2007. - С. 97-102.

107. Попов А.Ю. Основные отличия текста от дискурса Текст. / А.Ю. Попов // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 38-45.

108. Правикова JJ.B. Современная теория дискурса: когнитивно-фреймовый и аргументативный подходы. Пятигорск: Пятигорский гос. лингвист, ун-т, 2005. - 300 с.

109. Провоторов В.И. Очерки по жанровой стилистике текста (на материале немецкого языка): Учебное пособие Текст. / В.И. Провоторов. М.: НВИ-Тезаурус, 2003. - 140 с.

110. Прохоров Ю.Е. Концепт, текст, дискурс в структуре и содержании коммуникации Текст.: автореферат дис. . д-ра филол. наук / Ю.Е. Прохоров. Екатеринбург, 2006. - 38 с.

111. Ревзина О.Г. Дискурс и дискурсивные формации Текст. /Ю.Е. Ревзина // Критика и семиотика. Вып.8. Новосибирск, 2005. - С. 6678.

112. Романов A.A. О формальном представлении смысловой организации текста Текст. / A.A. Романов // Текст как объект лингвистического анализа и перевода. М., 1984. - С. 102-111.

113. Романов A.A. Политическая лингвистика Текст. / A.A. Романов. М. - Тверь: Институт языкознания РАН, ТвГУ, 2002. - 191 с.

114. Романова Н.Л. Языковые средства выражения адресованности в научном и художественном текстах (на материале нем. яз.) Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / H.JI. Романова. СПб., 1997. -24 с.

115. Руберт И.Б. Текст и дискурс: к определению понятий Текст. / И.Б. Руберт // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 23-36.

116. Садовская Е.В. Интердискурс. Интертекстуальность. Метадискурс. К проблеме формирования «другого» в дискурсе Текст. / Е.В. Садовская // Вестник Самарского университета № 1 (60). -Самара, 2008. С. 167-175.

117. Сачава О.С. Текстообразующий потенциал инсценируемой интердискурсивности Текст. / О.С. Сачава. СПб., 2009. - 19 с.

118. Серио 77. Как читают тексты во Франции Текст. / П. Серио // Квадратура смысла: французская школа анализа дискурса. М.: ОАО ИГ Прогресс, 1999. - С. 12-54.

119. Серио П. Анализ дискурса во Французской школе: дискурс и интердискурс Текст. / П. Серио // Семиотика: антология / сост. Ю. С. Степанов. М., 2001. - С. 549-562.

120. СерльДж. Косвенные речевые акты Текст. / Дж. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, - 1986. - Вып. 17: Теория речевых актов. - С. 170-194.

121. Сидоров Е.В. Онтология дискурса Текст. / Е.В. Сидоров. -Москва: URSS, Изд-во ЖИ, 2008. 228 с.

122. Синицына А.Н. Метакоммуникативные единицы и их роль в организации и регуляции англоязычного диалогического общения Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / А.Н. Синицына. -СПб., 2005. 19 с.

123. Словарь иностранных слов и выражений / Авт. сост. Е.С. Зенович. - М., 2002. - 778 с.

124. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / под ред. Т. Н. Ушаковой, Н.Д. Павловой. СПб.: Алетейя, 2000. - 314 с.

125. Соколов A.B. Введение в теорию социальной коммуникации. Учебное пособие Текст. / A.B. Соколов. СПб.: СПбГУП, 1996. - 319 с.

126. СолганикГ.Я. Синтаксическая стилистика (Сложное синтаксическое целое) Текст. / Г. Я. Солганик. М.: Высшая школа, 1973.-214 с.

127. Сорокин Ю. А. Психолингвистические аспекты изучения текста Текст. / отв. ред. А. И. Новиков / Ю. А. Сорокин. М.: Наука, 1985. -168 с.

128. Сорокин Ю.А. Политический дискурс: попытка истолкования понятия Текст. / Ю. А. Сорокин // Политический дискурс в России. Материалы рабочего совещания. М., 1997. С. 57-62.

129. Степанов Ю. С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип причинности Текст. / Ю. С. Степанов // Язык и наука конца 20 в. М.: Изд-во РГГУ, 1995. - С. 35-73.

130. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / J1.M. Алексеева и др.; Под ред. М.Н. Кожиной. М.: Флинта-Наука, 2003. - 694 с.

131. Сусов И.П. Введение в языкознание: Учебник для студентов лингвистических и филологических специальностей Текст. / И.П. Сусов. М. : ACT: Восток-Запад, 2007. - 379 с.

132. Сыроватская Н.С. Риторическая авторизация и формы ее выражения в журналистских текстах аналитического типа (на материале совр. нем. яз.) Текст.: дис. . канд. филол. наук: 10.02.04 / Н.С. Сыроватская. СПб, 2006. - 213 с.

133. Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика. Понятия и определения. Хрестоматия Текст. / Н.Д. Тамарченко. М.: Изд-во РГГУ, 1999. - 283 с.

134. Тарасов Е.Ф. Методологические основания исследования (речевого) общения Текст. / Е.Ф. Тарасов // Речевое общение: проблемы и перспективы. М.: ИНИОН, 1983. - С. 5-15.

135. Тахтарова С.С. Роль иллокутивного смягчения в политическом дискурсе Текст. / С.С. Тахтарова // Жанры и типы текста в научном имедийном дискурсе: межвуз. сб. науч. тр. Вып. 5 / отв. ред. А.Г. Пастухов. - Орел: ОГИИК, ПФ «Картуш», 2007. - С. 281-287.

136. Тертычный A.A. Понятие аргументации Текст. / A.A. Тертычный // Аргументация в публицистическом тексте. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1992. - С. 6-14.

137. ТураеваЗ. Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика) Текст. / 3. Я. Тураева. М.: Просвещение, 1986. - 127 с.

138. Тюпа В. И. Анализ художественного текста Текст. / В. И. Тюпа. М.: Академия, 2006. - 336 с.

139. Федосеев A.A. Метафора как средство манипулирования сознанием в предвыборном агитационном дискурсе Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / A.A. Федосеев. Челябинск, 2004 - 20 с.

140. Фельдман В.Е. Дискурс и дискурсивность Текст. / В.Е. Фельдман // Вестник Новгородского государственного университета. № 25 (2003). С. 89-93.

141. Фельдман В.Е. Риторический дискурс в романах Чарльза Диккенса 50-Х-60-Х годов Текст.: автореферат дис. . канд. филол. наук / В.Е. Фельдман. Великий Новгород, 2004. - 29 с.

142. Филиппов В. С. Текст: на все четыре стороны Текст. / В. С. Филиппов // Чествуя филолога (К 75-летию Ф. А. Литвина. -Орел, 2002. С. 66-74.

143. Филиппов К. А. Лингвистика текста: курс лекций Текст. / К. А. Филиппов. СПб: Изд-во СПбГУ, 2003. - 334 с.

144. Филлипс Л., Йоргенсен М. В. Дискурс-анализ. Теория и метод Текст. / Л. Филлипс, М. В. Йоргенсен. Харьков: Изд-во Гуманитарный Центр, 2004. - 416 с.

145. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет Текст. / Пер. с франц. / М. Фуко. -М.: Касталь, 1996.-448 с.

146. Фуко М. Археология знания Текст. / перевод с фр. М. Б. Раковой, А. Ю. Серебрянниковой, вступ, ст. А. С. Колесникова / М. Фуко. -СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», Университетская книга, 2004. -416 с.

147. Хазагеров Г. Г. Политическая риторика Текст. / Г. Г. Хазагеров. М.: Николо-Медиа, 2002. - 313 с.

148. Хазагеров Г.Г. Топос У8. концепт: к изучению топосферы культуры Текст. / Г. Г. Хазагеров // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. № 3/2008. с. 6-26.

149. Цурикова Л.В. Межкультурное взаимодействие с позиций когнитивно-дискурсивного подхода Текст. / Л.В. Цурикова // Вопросы когнитивной лингвистики. Тамбов, 2006: Тамб. гос. ун-т. им. Г.Р. Державина. - № 1. - С. 5 - 15.

150. Черепанова И.Ю. Вербальная суггестия: теория, методика, социально-лингвистический эксперимент Текст.: автореферат дис. . д-ра филол. наук / И.Ю. Черепанова. М., 1996. - 50 с.

151. Чернова ПА. Языковая форма и функции полемического высказывания (на материале современного немецкого языка) Текст.:автореферат дис. . канд. филол. наук / П.А. Чернова. СПб., 2009. -20 с.

152. Чернявская В.Е. Дискурс как объект лингвистических исследований Текст. / В.Е. Чернявская // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 11-22.

153. Чернявская В.Е. Интертекстуальность и интердискурсивность Текст. / В.Е. Чернявская // Текст Дискурс - Стиль. Коммуникации в экономике / Отв. ред. В.Е Чернявская. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2003. -С. 23-42.

154. Чернявская В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия Текст. / В.Е. Чернявская. М.: Флинта-Наука, 2006. - 136 с.

155. Чернявская В.Е. Лингвистика текста: Поликодовость. Интертекстуальность. Интердискурсивность Текст. / В.Е. Чернявская. М.: Книжный дом «Либроком», 2009. - 245 с.

156. Чикилева Л.С. Риторический дискурс: когнитивно-прагматический и структурно-стилистический аспекты Текст. / Л.С. Чикилева. Москва: Наука, Флинта, 2005. - 314 с.

157. Шабес В. Я. Событие и текст Текст. / В. Я. Шабес. М.: Высш. шк., 1989. - 175 с.

158. Швед O.B. Коммуникативно-риторический анализ религиозного дискурса // VII Международные Кирилло-Мефодиевские чтения. -2001. Электронный ресурс. URL: http://sobor.by/7km4teniashved.htm (дата обращения: 16.12.08).

159. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса Текст. / Е.И. Шейгал. М. - Волгоград: Перемена, 2000. - 368 с.

160. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса Текст. / Е.И. Шейгал. М.: Гнозис, 2004. - 324 с.

161. Щерба JT.B. Языковая система и речевая деятельность Текст. / Л.В. Щерба. Л.: Наука, Ленинградское отд-ние, 1974. - 428 с.

162. Щирова И. А., Гончарова Е. А. Текст в парадигмах современного гуманитарного знания Текст. / И. А. Щирова, Е. А. Гончарова. СПб.: Изд-во «Книжный дом», 2006. - 172 с.

163. Щирова H.A., Гончарова Е.А. Многомерность текста: понимание и интерпретация: Учебное пособие Текст. / И. А. Щирова, Е. А. Гончарова. СПб.: ООО «Книжный дом», 2007. - 472 с.

164. Юдина Т.В. Теория общественно-политической речи (на материале немецкого языка) Текст. / Т.В. Юдина. М.: Изд. МГУ, 2001.- 160 с.

165. Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2000. - 228 с.

166. Adamzik К. Sprache. Wege zum Verstehen Text. / К. Adamzik. -Tübingen / Basel: Francke, 2001. 335 S.

167. Adamzik K. Was ist pragmatisch orientierte Textsortenforschung? Text. / K. Adamzik // K. Adamzik (Hrsg.): Textsorten. Reflexionen und Analysen. Tübingen: Stauffenburg Verlag, 2007. - S. 91-112.

168. Чернявской и доктора Э. Бернер. СПб.: Изд-во СПГУЭФ, 2010. - С. 16-26.

169. Baumgart М. Die Sprache der Anzeigenwerbung: eine linguistische Analyse aktueller Werbeslogans Text. / M. Baumgart. Heidelberg: Physica - Verlag, 1992. - 344 S.

170. Bayer K. Religiöse Sprache. Thesen zur Einführung Text. / K. Bayer.- Münster: Lit Verlag, 2004. 121 S.

171. Beck M. «Rhetorische Kommunikation» oder «Agitation und Propaganda»: zu Funktionen der Rhetorik in der DDR; eine sprechwissenschaftliche Untersuchung Text. / M. Beck. St. Ingbert: Röhrig, 1991. - 322 S. (Sprechen und Verstehen. Bd. 1).

172. Bettinghaus E. P. Persuasive Communication Text. / E.P. Bettinghaus. New York, Chicago, San Francisco et. al.: Holt, Rinehart and Winston, 1980.-272 p.

173. Beaugrande R.-A., Dressler W.U. Einführung in die Textlinuistik Text. / R.-A. Beaugrande, W. U. Dressler. Tübingen: Niemeyer, 1981. -[XIII], 290 S.

174. Brinker K. Linguistische Textanalyse. Eine Einführung in Grundbegriffe und Methoden Text. / K.Brinker. Berlin: Erich Schmidt, 1997.- 168 S.

175. Chaiken S, Liberman A., Eagly A. Heuristic and systematic information processing within and beyond the persuasion context Text. / S. Chaiken, A. Liberman, A. Eagly // Unintended thought. New York: Guilford Press, 1989. - p. 212-252.

176. Coulthard M. (ed.) Advances in Written Text Analysis Text. / M. Coulthard. London: Routledge, 1994. - 336 p.

177. Dank U. Rhetorische Elemente in den Predigten Bertholds von Regensburg Text. / U. Dank. Neuried: Ars Una, 1995. - 348 S.

178. Dijk T. van, Kintsch W. Strategies of discourse comprehension Text. / T. van Dijk, W. Kintsch. New York: Acad. Pr., 1983. - 418 p.

179. Dressler W. (Hrsg.) Textlinguistik Text. / W. Dressier. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1978. - 427 S.

180. Dressler W. Einführung in die Textlinguistik Text. / W. Dressier. -Tübingen: Niemeyer, 1973. [VIII], 136 S.

181. Ehlich K. Zum Textbegriff Text. / K. Ehlich // Rothkegel A., Sandig B. (Hrsg.): Text Textsorten - Semantik. Hamburg: Buske, 1984. - S. 9-25.

182. Eckard R. Die Funktionen der Gebrauchstextsorten Text. / R. Eckard. Berlin-New York: Walter de Gruyter, 1993. - [XII], 339 S.

183. Flader D. Strategien der Werbung: ein linguistisch-psychologischer Versuch zur Rekonstruktion der Werbewirkung Text. / D. Flader. -Kronberg / Ts.: Scriptor Verlag, 1974. 235 S.

184. Fleischer W., Michel G. Stilistik der deutschen Sprache Text. / W. Fleischer, G. Michel. Leipzig: Bibliographisches Institut, 1975. -394 S.

185. Franz-Boeringer B. Rhetorische Kommunikation Text. / B. Franz-Boeringer. Quickborn b. Hamburg: Schnelle, 1963. - 99 S.

186. Geissner H. K. Vom Gespräch zur Rede. Zur Didaktik der rhetorischen Kommunikation Text. / H.K. Geissner // Herbig, Albert F. (Hrsg.) Konzepte rhetorischer Kommunikation. St. Ingbert: Röhrig, 1995 (Sprechen und Verstehen; Bd. 7). - S. 11-24.

187. GlinzH. Textanalyse und Verstehenstheorie Text. / H. Glinz. -Wiesbaden: Akademische Verlagsgesellschaft, 1977. Teil 1: Methodenbegründung, soziale Dimension, Wahrheitsfrage, acht ausgeführte Beispiele. - 325 S.

188. Gobyn L. Vorschläge zu einer Textklassifikation Text. / L. Gobyn // K. Detering, J. Schmidt-Radefeld, W. Sucharowski. Sprache erkennen undverstehen. Akten der 16. Linguistischen Kolloquiums. Kiel, 1981; Band 2.- Tübingen: Niemeyer, 1982. S. 132-145.

189. Groeben N, Schreier M., Christmann U. Argumentationsintegrität (I): Herleitung, Explikation und Binnenstrukturierung des Konstrukts Text. / N. Groeben, M. Schreier, U. Christmann. Heidelberg / Mannheim: Psychologisches Institut, 1990. - 64 S.

190. Groupe \i: Rhétorique de la poésie. Lecture linéaire, lecture tabulaire.a

191. Par le groupe \x. Bruxelles: Editions complexe, 1977. - 299 p.

192. Gruenewald H. Argumentation und Manipulation in SpiegelGesprächen Text. / H. Gruenewald. Frankfurt am M., Bern, New York: Peter Lang, 1985.-196 S.

193. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns Text. / J. Habermas. □ Frankfurt/Main: Suhrkamp, 1981. □ 534 S.

194. Hantsch I. Zur semantischen Strategie der Werbung Text. / I. Hatsch // P. Nusser (Hrsg.). Anzeigenwerbung. München: Wilhelm Fink Verlag, 1975.-S. 137-159.

195. Harré R., Gillett G. The Discursive Mind Text. / R. Harré, G. Gillet.1.ndon; Thousand Oaks: Sage, 1994. 196 pp.

196. Harris Z.S. Discourse Analysis Text. / Z.S. Harris. In: Lanquage. 1952. -Vol. 28.-№ 1.

197. Hartmann P. Die Sprache als linguistisches Problem Text. / P. Hartmann // G. Patzig, P. Hartmann (Hrsg.): Die deutsche Sprache im 20. Jahrhundert. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1966. S. 29-63.

198. Heinemann M., Heinemann W. Grundlagen der Textlinguistik: Interaktion, Text, Diskurs Text. / M. Heinemann, W. Heinemann. -Tübingen: Niemeyer, 2002. 281 S.

199. Heinemann W, Viehweger D. Textlinguistik: eine Einführung Text. / W. Heinemann, D. Viehweger. Tübingen: Niemeyer, 1991. - 310 S.

200. Henne H, Rehbock H. Einführung in die Gesprächsanalyse Text. / H. Henne, H. Rehbock. Berlin: de Gruyter, 1979. - 274 S.

201. Herbig A.F. «Sie argumentieren doch scheinlich!» Sprach- und sprechwissenschaftliche Aspekte einer Stilistik des Argumentierens Text. / A.F. Herbig. Frankfurt am M.: Peter Lang, 1992. - 308 S.

202. Hermanns F. Schlüssel-, Schlag- und Fahnenwörter. Zu Begrifflichkeit und Theorie der lexikalischen «politischen Semantik» Text. / F. Hermanns. Heidelberg, Mannheim, 1994. - 59 S.

203. Hoffmann M. Persuasive Denk- und Sprachstile Text. / M. Hoffmann // Zeitschrift für Germanistik. Neue Folge. VI 2/1996. - S. 293-307.

204. Holly W., Kühn P., Püschel U. Politische Fernsehdiskussionen: Zur medienspezifischen Inszenierung von Propaganda als Diskussion Text. / W. Holly, P. Kühn, U. Püschel. Tübingen: Niemeyer, 1986. - 272 S.

205. Hovland C.J., Janis I.L., Kelley H.H. Communication and persuasion: psychological studies of opinion change Text. / C.J. Hovland, I.L. Janis, H.H. Kelly. New Haven: Yale Univ. Press, 1953. - 315 p.

206. Humboldt W. von. Gesammelte Schriften in 17 Bänden Text. / W. von Humboldt / Band VII. Abt. 1 Berlin: Behr, 1907. - 351 S.

207. Isenberg H. Texttypen als Interaktionstypen Text. / H. Isenberg // Zeitschrift für Germanistik 5, 1984. S. 261-270.

208. Janich N. Werbesprache Text. / N. Janich. Tübingen: Narr, 1999. -248 S.

209. Jung M. Diskurshistorische Analyse als linguistischer Ansatz Text. / M. Jung // Sprache und Literatur in Wissenschaft und Unterricht 86/2000. -S. 20-38.

210. Kayser W. Das sprachliche Kunstwerk. Eine Einführung in die Literaturwissenschaft Text. / W. Kayser. Berlin: Francke, 1960. - 445 S.

211. Kessler Ch. Diskurs Wechsel als persuasive Textstrategie. In: Beiträge zur Persuasionsforschung: unter besonderer Berücksichtigung textlinguistischer und stilistischer Aspekte Text. / Ch. Kessler. Frankfurt am M.: Peter Lang, 1998. - S. 273-291.

212. Kilian E. Diskursanalyse Text. / E. Kilian // R. Schneider / Ch. Spittel (Hrsg.): Literaturwissenschaft in Theorie und Praxis. Eine anglistisch-amerikanistische Einführung. Tübingen: Gunter Narr Verlag, 2004.-S. 61-81.

213. Kienpointner M. Alltagslogik: Struktur und Funktion von Argumentationsmustern Text. / M. Kienpointner. Stuttgart - Bad Cannstatt: frommann - holzboog, 1992. - 447 S.

214. Kienpointner M. Zur Rezeption des Topos von der Namensdeutung in der europäischen Rhetorik Text. / M. Kienpointner // W. Kofier / K. Töchterle (Hrsg.) Pontes III. Die antike Rhetorik in der europäischen

215. Geistesgeschichte. Innsbruck, Wien, Bozen: Studien Verlag, 2005. - S. 4763.

216. Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache Text. / F. Kluge. 23., erw. Aufl. / bearb. von Elmar Seebold. - Berlin [u.a.]: de Gruyter, 1995. - 921 S.

217. Knape J. Rhetorica viva. Die antike Rhetorik in moderner Sicht Text. / J. Knape // W. Kofier, K. Töchterle (Hrsg.): Pontes III. Die antike Rhetorik in der europäischen Geistesgeschichte. Innsbruck, Wien, Bozen: StudienVerlag, 2005. - S. 15-30.

218. Kopperschmidt J. Allgemeine Rhetorik. Einführung in die Theorie der Persuasiven Kommunikation Text. / J. Kopperschmidt. Stuttgart, Berlin, Köln, Mainz: Kohlhammer, 1976. - 216 S.

219. Kopperschmidt J. Was ist neu an der Neuen Rhetorik! Versuch einer thematischen Grundlegung Text. / J. Kopperschmidt // J. Kopperschmidt (Hrsg.). Die neue Rhetorik. Studien zu Chaim Perelman. München: Wilhelm Fink Verlag, 2006. - S. 9-72.

220. Krebs B.-N. Sprachhandlung und Sprachwirkung Text. / B.-N. Krebs. Berlin: Erich Schmidt, 1993. - 168 S.

221. Kudera W. Die Crux mit den kleinen Zahlen zum Generalisierungsproblem bei qualitativer Sozialforschung Text. / W. Kudera // F. Lehner / J. Schmid (Hrsg.): Technik, Arbeit, Betrieb,

222. Gesellschaft. Beiträge der Industriesoziologie und Organisationsforschung. -Opladen: Leske + Budrich, 1992. S. 191 - 203.

223. Lay R. Manipulation durch die Sprache Text. / R. Lay. Reinbek bei Hamburg: Rowohlt, 1980. - 396 S.

224. Link J. Kollektivsymbolik und Mediendiskurse. Zur aktuellen Frage, wie subjektive Aufrüstung funktioniert Text. / J. Link // kultuRRevolution № 1 (1982).-S. 6-21.

225. Link J. Literaturanalyse als Interdiskurs Text. / J. Link // Diskurstheorien und Literaturwissenschaft. Frankfurt /Main: Suhrkamp, 1988.-S. 284-307.

226. Maas U. «Als der Geist der Gemeinschaft eine Sprache fand». Sprache im Nationalsozialismus. Versuch einer historischen Argumantationsanalyse Text. / U. Maas. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1984.-261 S.

227. Maas U. Probleme und Traditionen der Diskursanalyse Text. / U. Maas // Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. Band 41. Heft 6, 1988. S. 716-729.

228. Mann E. Persuasive Sprechhandlungen in Alltagsdialogen des Russischen, unter besonderer Berücksichtigung ihrer

229. Handlungsbedingungen Text.: Inauguraldissertation zur Erlangung des Grades eines Doktors der Philosophie / E. Mann. Potsdam, 1999. - 347 S.

230. Mayer H. Rhetorische Kompetenz. Grundlagen und Anwendung Text. / H. Mayer. Paderborn, München, Wien, Zürich: Verlag Ferdinand Schöningh, 2007. - 244 S.

231. Moilanen M. Scheinargumentation als persuasives Mittel. In: Überredung in der Presse: Texte, Strategien, Analysen Text. / M. Moilanen. Berlin, New York: de Gruyter, 1994. - S. 45-59.

232. Patzelt W.J. Politiker und ihre Sprache Text. / WJ. Patzelt // A. Dörner (Hrsg.): Sprache des Parlaments und Semiotik der Demokratie. -Berlin: de Gruyter, 2005. S. 17-54.

233. Perelman Ch., Olbrechts-Tyteca L. Traité de F argumentation. La nouvelle rhétorique Text. / Ch. Perelman, L. Olbrechts-Tyteca. Paris: Pr. Univ. de France, 1958. - 734 p.

234. Perelman Ch., Olbrechts-Tyteca L. A New Rhetoric: A Treatise on Argumentation Text. / Ch. Perelman, L. Olbrechts-Tyteca. Notre Dame (Ind.): Univ. of Notre Dame Press, 2000. - 566 p.

235. Petermann F. Soziale Beeinflussung durch audio-visuelle Medien Text. / F. Petermann. Weinheim: Beltz, 1977. - 247 S.

236. Petty R.E., Cacioppo J.T. Communication and persuasion. Central and peripheral routs to attitude change Text. / R.E. Petty, J.T. Cacioppo. New York: Springer, 1986. - 262 p.

237. Pfefferkorn O. Spätmittelalterliche Mystik, frühneuzeitliche Erbauungsliteratur und moderne Werbung Text. / O. Pffeferkorn // Muttersprache. 3. Jahrgang. - 110 (2000). - S. 214-228.

238. Plett H.F. Einführung in die rhetorische Textanalyse Text. / H.F. Plett. Hamburg: Helmut Buske Verlag, 1973. - 128 S.

239. Potter J., Wethereil M. Discourse and Social Psyhology Text. / J. Potter, M. Wetherell. London: Sage, 1996. - 216 p.

240. Rehbein J. Komplexes Handeln. Elemente zur Handlungstheorie der Sprache Text. / J. Rehbein. Stuttgart: Metzler, 1977. - 400 S.

241. Richter G. Rhetorische Wirkungsforschung: Theorie und methodische Aspekte Text. / G. Richter / 2. Aufl. Leipzig, 2000.

242. Riesel E., Schendels E. Deutsche Stilistik Text. / E.Riesel, E. Schendels. Moskau: Verlag Hochschule, 1975. - 316 S.

243. Sandig B. Stilistik der deutschen Sprache Text. / B. Sandig. Berlin, New York: de Gruyter, 1986. - 370 S.

244. Sandig B. Bewerten in (Autowerbe-)Texten Text. / B. Sandig // Zeitschrift für Germanistik. Neue Folge. VI 2/1996. - S. 272-292.

245. Sandig B. Textlinguistik des Deutschen Text. / B. Sandig. Berlin: de Gruyter, 2006. - [XIII], 584 S.

246. Schenk M. Medienwirkungsforschung Text. / M. Schenk. -Tübingen: Mohr Siebeck, 2002. 752 S.

247. Scherer H. Sprechen im situativen Kontext: Theorie und Praxis der Analyse spontanen Sprachgebrauchs Text. / H. Scherer. Tübingen: Stauffenberg, 1984. - 362 S.

248. Sherif C.W. Reference groups: exploration into conformity and deviation of adolescents Text. / C.W. Sherif. New York: Harper & Row, 1964. - 370 p.

249. Schemer M. «Text» «Rede» - «Diskurs». Konkurrierende Begriffsbestimmungen in den Gründerjahren der Textlinguistik Text. / M.

250. Scherner // E. Felder (Hrsg.): Semantische Kämpfe. Macht und Sprache in den Wissenschaften. Berlin, New York: Walter de Gruyter, 2006. - S. 373-394.

251. Schmidt S. J. Texttheorie. Probleme einer Linguistik der sprachlichen Kommunikation Text. / S.J. Schmidt. München: Wilhelm Fink Verlag, 1973. - 192 S.

252. Schutz A. Phenomenology and the social sciences Text. / A. Schutz // Philosophical Essays in Memory of Edmund Husserl. — Cambridge, MA, 1940.-p. 164-186.

253. Sexl M. Einführung in die Literaturtheorie Text. / M. Sexl. Wien: WUV, 2004. - 323 S.

254. Stenschke O. Diskurstypologie Text. / O. Stenschke // Wissenstransfer und gesellschaftliche Kommunikation. Festschrift für Sigurd Wichter zum 60. Geburtstag. Hsg. A. Busch, O. Stenschke. -Frankfurt am M.: Peter Lang, 2004. S. 295-310.

255. Sowinski B. Werbung Text. / B. Sowinski. Tübingen: Niemeyer, 1998.- 102 S.

256. Spang K. Grundlagen der Literatur- und Werberhetorik Text. / K. Spang. Kassel: Ed. Reichenberger, 1987. - 266 S.

257. Techtmeier B. Merkmale von Textsorten im Alltagswissen der Sprecher Text. / B. Techtmeier // K. Adamzik (Hrsg.): Textsorten. Reflexionen und Analysen. Tübingen: Stauffenburg Verlag, 2007. - S. 113-127.

258. Ueding G., Steinbrink B. Grundriß der Rhetorik. Geschichte. Technik. Methode Text. / G. Ueding, B. Steinbrink / 3., Überarb. und erw. Aufl. -Stuttgart: Verlag J.B. Metzler, 1994. 420 S.

259. Ueding G., Steinbrink B. Grundriß der Rhetorik. Geschichte. Technik. Methode Text. / G. Ueding, B. Steinbrink / 4., aktualis. Aufl. Stuttgart, Weimar: Verlag J.B. Metzler, 2005. - 418 S.

260. Volmert J. Politikerrede als kommunikatives Handlungsspiel: ein integriertes Modell zur semantisch-pragmatischen Beschreibung öffentlicher Rede Text. / J. Volmert. München, 1989. - 332 S.

261. Watzlawick P., Beavin J., Jackson D. The Pragmatics of Human Communication Text. / P. Watzlawick, J. Beavin, D. Jackson. New York: W. W. Norton & Co., 1967. - 296 p.

262. Warnke LH. Text und Diskurslinguistik Text. / LH. Warnke // Textlinguistik. 15 Einführungen. Tübingen: Gunter Narr Verlag, 2008. -S. 35-51.

263. Wengeler M. Topos und Diskurs. Begründung einer argumentationsanalytischen Methode und ihre Anwendung auf den Migrationsdiskurs (1960-1985) Text. / M. Wengeler. Tübingen: Niemeyer, 2003. - 573 S.

264. Zifonun G., Hoffmann L., Strecker B. et al. (Hrsg.). Grammatik der deutschen Sprache Text. / G. Zifonun et al. / Bd. 1. Berlin, New York: de Gruyter, 1997. - 952 S.

265. Словари, использованные при анализе примеров

266. Duden: Duden. Deutsches Universalwörterbuch. Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich: Dudenverlag, 1996. - 1816 S.

267. Duden 11: Redewendungen und sprichwörtliche Redensarten / Wörterbuch der deutschen Idiomatik. Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich: Dudenverlag, 1992 (Der Duden; Bd. 11).-864 S.

268. Wahrig: Wahrig-Burfeind, R. Großwörterbuch Deutsch als Fremdsprache / R. Wahrig-Burfeind. Gütersloh / München : Wissen Media Verlag GmbH, 2008. 1216 S.1. Источники примеров1. Газеты:

269. Berliner Zeitung (2011) Bild am Sonntag (2003-2007)1. Die Zeit (2007-2011)

270. Frankfurter Allgemeine Zeitung (2007-2010) Журналы:

271. Толстая Т. H. Кысь. М.: Подкова, 2001. - 318 с.

272. Sarrazin Т. Deutschland schafft sich ab. Wie wir unser Land aufs Spiel setzen. -München: Deutsche Verlagsanstalt, 2010. 463 S.