автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Петр I в отечественной историографии конца XVIII - начала XX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Петр I в отечественной историографии конца XVIII - начала XX вв."

На правах рукописи

СОЛОВЬЕВ Евгений Алексеевич

ПЕТР I В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ КОНЦА XVIII - НАЧАЛА XX ВВ.

Специальность 07.00.09 —Историография, источниковедение и методы исторического исследования

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва 2006

Диссертация подготовлена на кафедре истории России факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Дурновцев Валерий Иванович

доктор исторических наук, профессор Комиссарепко Аркадий Иванович

доктор исторических наук, профессор Ресняпский Сергей Иванович

Ведущая организация: Российский государственный

гуманитарный университет

Защита состоится г. в час, на заседании

диссертационного совета Д 212.203.03 в Российском университете дружбы народов по адресу. 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 10-А, ауд. 415.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского университета дружбы народов по адресу: 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.6.

Автореферат разослан 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета, /? -

профессор К.Ц. Саврушева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы определяется, прежде всего, тем, что в современных условиях, когда происходит процесс не только переосмысления прошлого нашей страны, но и поиска ее идентичности, особое значение приобретает анализ дореволюционной исторической литературы, освещающей личность и деятельность Петра I. Обращение к историографической традиции обогащает наше знание, помогает восстановить утраченную преемственность в развитии исторической мысли, да и самого социума. Значение разработки темы возрастает в связи с тем, что в современном российском обществе, испытавшем на себе противоречивые последствия очередного витка модернизации, вызывает огромный общественно-политический резонанс сохранившийся в историографическом наследии образ царя, предложившего и осуществившего ее первую модель.

В одной из отечественных дореволюционных работ, специально посвященной истории восприятия и изучения в России петровских преобразований, был отмечен характерный научный парадокс: с одной стороны, «эпоха Петра Великого давно уже стала достоянием прошлого», но, с другой - «мы как будто все еще стоим под обаянием этого времени, как будто все еще не пережили этой тревожной, лихорадочной поры и не в силах отнестись к ней вполне объективно». Причины такой историографической ситуации известному знатоку темы Е.Ф. Шмурло виделись в том, что «великий император ребром поставил вопросы, которых мы и до сих пор окончательно не решили...». Это отразилось и на литературе, посвященной петровским преобразованиям, которая, как выразился Шмурло, «скорее напоминает судебные речи в защиту или в обвинение подсудимого, чем спокойный анализ научной исторической критики»'. О значении анализа эволюции рефлексии о Петре писал в конце XIX в. и A.A. Кизеветтер, утверждавший, что «история петровского вопроса важна и поучительна для нас не менее истории петровского царствования. Литература вопроса с необыкновенной эластичностью отразила на его различных постановках разнообразнейшие повороты общественной жизни, разнообразнейшие течения общественной мысли»2.

И, наконец, согласно несколько ироническому отзыву В.О. Ключевского, «часто даже вся философия нашей истории сводилась к оценке петровской реформы: посредством некоторого, как бы сказать, ученого ракурса весь смысл русской истории сжимался в один вопрос о значении деятельности Петра, об отношении преобразованной им новой России к древней»3.

С тех пор, как были впервые сформулированы эти историографические обобщения, минул еще один век, но современное состояние науки и общественного сознания не только не позволяет безоговорочно объявить эти мысли лишь достоянием прошлого, а, наоборот, порой дает им новые подтверждения. Например, современный историк A.A. Кара-Мурза уже без всякой иронии утверждает, что «за внешней формой спора о Петре скрывается спор о самом русском народе и его судьбе. Если народ - варвар, то методы Петра оправданы; если перед нами, напротив, — не понятая Петром цивилизация, то варваром автоматически оказывается он сам». Приходя к выводу, что зачастую Петр I в литературе был «лишь функцией от того или иного определения народа», Кара-Мурза легко перекидывает мостик к самой злободневной проблематике, усматривая в таком подходе к оценке царя-реформатора, источник споров и о преобразованиях, проводимых в современной России4.

Таким образом, стремление многих авторов к теоретическим обобщениям, вытекающим из рассмотрения петровской эпохи, то символическое значение, которое приобрело в русском обществе само имя Петра, крайне политизированный взгляд на его личность и деяния длительное время не благоприятствоаали научной разработке темы.

1 Шмурло Е.Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. СПб., 1912. С. 1.

1 Кизеветтер А Л. Реформа Петра Великого в сознании русского общества (1896 г.) // Петр Великий: pro el contra.

СПб.. 2003. С. 641.

' Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 3 кн. М., 1993. Кн. 3. Лекция 68. С. 50 - 51.

* См.: Петр Великий: pro et contra. С. 869, 870.

Вместе с тем именно поиск и смена научных подходов к осмыслению феномена Петра, неизгладимая печать времени и страстей, отразившаяся на литературе о царе-реформаторе, и делает ее специальный анализ особенно необходимым и перспективным.

Объектом исследовании становится, таким образом, российская историческая литература, посвященная анализу личности и государственной деятельности Петра I!

Предмет исследования - сам процесс изучения отечественными историками Петра I и его государственной деятельности.

Хронологические рамки работы охватывают период с конца XVIII до начала XX вв. Исходным рубежом исследования стало усиление общественного интереса к личности и деятельности Петра I и начало научного осмысления темы в последние десятилетия XVIII в. Конечный рубеж исследования определяется концом эпохи самой Российской империи, а также кардинальным измеиением условий развития самого историографического процесса.

Методология исследования. Работа базируется . на общеметодологических принципах историзма, научной достоверности и объективности.

На основе комплексного применения историко-генстического, историко-типологического, историко-сравнительного и системного подходов раскрываются свойства, функции и изменения изучаемой историографической реальности в се исторической динамике; рассматриваемые явления упорядочиваются с учетом их существенных черт, а также выявляется степень целостности, зрелости и устойчивости объекта исследования.

Методы и категориальный аппарат исследования кыг.тпт-ны с учетом достижений современной историографии. Общая тенденция развития историографических исследований состоит в стремлении расширить содержание дефиниции «историографический факт», распространив ее на все, что так или иначе песет информацию об истории науки5. Первостепенное значение имеют те историографические факты, которые помогают воссоздать концепцию. К таковым относятся исторические труды, лекционные курсы и т.п. Но задачей реконструкции концепции историографическое исследование не ограничивается. Базовым в изучении историографического факта служит принцип историзма, в соответствии с которым анализ той или иной теоретической конструкции ведется с учетом мировоззренческих установок ее автора, общего состояния науки, тенденций общественной мысли и социальной практики. Ту или иную концепцию вообще нельзя адекватно понять и раскрыть без учета целого ряда фактов, которые, в равной степени могут быть отнесены как к историческим, так и к историографическим. К таковым следует отнести общественно-политическую атмосферу эпохи, ее социокультурные ценности, ментальные установки, наконец, индивидуальные черты и судьбу изучаемого историка и др. В контексте истории науки эти факты приобретают историографическое значение. В то же время и факты собственно историографические, изначально родившиеся в сфере познания прошлого, могут становиться фактами историческими, выходить за рамки науки на более широкий простор. Как будет показано в ходе исследования, те или иные интерпретации личности и деятельности Петра I на протяжении всего изучаемого времени становились фактами истории общественной мысли, общественной полемики и борьбы вокруг острых проблем современности.

В современной историографии активно обсуждается проблема периодизации исторической науки, в частности, критериев для выделения тех или иных периодов в ее развитии. Еще сравнительно недавно в нашей историографии собственно историографическая периодизация подменялась общеисторической с непременной оговоркой об относительной автономности исторической науки. Общеисторические критерии периодизации истории науки ориентировали исследователей в первую очередь на выявление воздействия на нее социально-политических факторов. Сам по себе такой ракурс

5 См.: Дурновнси В.И. О содержании понятия иеТ0ри0|-рафический факт // Методологические и теоретические проблемы историк исторической науки. Калинин, 1980. С.42 - 53; Зсвслсв А Н., Наумов В Н. Историографический факт: критерии оценок и анализа // Вопроси истории. 1980. № 5.

- неотъемлемый компонент историографического исследования. Русские историки традиционно не стояли в стороне от «вопросов жизни». Иное дело, что в советской историографии подобное видение истории исторического знания во многом задавалось искусственно в строгих рамках господствовавшей доктрины. В настоящее время в историографической мысли наблюдается возвращение к периодизации истории исторической науки на основе становления и смены ее теоретико-методологических парадигм (провиденциализм, рационализм, гегельянство, позитивизм, неокантианство, марксизм и др.). Такой критерий, несомненно, имеет очевидные преимущества, давая возможность исследователям постичь внутреннюю логику развития научного знания6. Признавая важность методологии истории в качестве одного из критериев периодизации и вообще упорядочивания картины развития исторического знания, не будем преувеличивать его значения для всех историографических исследований. То, что вполне приемлемо и необходимо в области изучения эволюции и смены самих теоретико-методологических основ исторической науки, не всегда пригодно для конкретного историографического анализа. Как справедливо пишет автор новейшего исследования, «само появление новой парадигмы было бы немыслимо, если бы отдельные элементы ее не накапливались в рамках предыдущих систем. Взгляды каждого крупного исследователя отличались глубоким своеобразием, они не укладывались в жестко заданную схему. Традиции и новации переплетались в них самым причудливым образом»7.

Очевидно, что лишь синтез различных факторов может позволить реконструировать историю разработки большинства крупных проблем русской исторической науки, к числу которых, безусловно, относится и осмысление проблемы личности и деятельности Петра I в российской истории.

Источниковая база исследования достаточно широка и разнообразна. Только в новейших «Материалах к библиографии о Петре Великом, его деяниях и его времени», подготовленных Д. Евстафьевым, упомянуто 949 названий различных (в том числе и многотомных) печатных изданий8. Имеются и другие библиографические описания литературы о Петре I и его эпохе9.

В современной научной литературе были даны разные трактовки понятия историографического источника. Одной из распространенных является точка зрения, высказанная в свое время A.M. Сахаровым, согласно которой историографическим источником считаются труды историков в любой их форме: опубликованные сочинения, рукописи, черновики, рабочие выписки и т.п. 10, В целом же под историографическими

6 См.: Могильницкий Б.Г. Политические и методологические идеи русской либеральной медиевистики середины 70-х годов XIX века — начало 1900-х годов. Томск, 1969; Цамутали А.Н. Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX в. Л., 1974. Его же. Борьба направлений в русской историографии в период империализма. Историографические очерки. Л., 1985; Хмылев Л.Н. Проблема методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX - начала XX вв. Томск, 1978; Дурновцев В.И. Проблемы истории России и Запада п освещении государственной школы. М., 1984; Теоретико-методологические вопросы развития советской исторической науки. Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. И.Д. Ковальченко. Днепропетровск, 1987; Иллериикад 1Г.В. Исгорико-юридическая школа в русской историографии второй половины XIX в. М., 1998; Синицын О Й Неокантианская методология истории и развитие исторической мысли в России в конце XIX — начале XX вв. Казань, 1998; Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже XIX — XX вв. (анализ отечественных историографических концепций). Екатеринбург-Омск, 2000; Мягков Г.П. Научное сообщество в исторической науке. Казань, 2000; Русакова О.Ф. Философия и методология истории в XX веке: школы, проблемы, идеи. Екатеринбург, 2000; Нечухрин А.Н. Теоретико-методологические основы российской позитивистской историографии (80-е IT. XIX в.- 1917 г.). Гродно, 2003; и др.

7 Нечухрин А.Н. Указ. соч. С. 10.

'См. Петр Великий: pro el contia. С. 935-1001.

* См.: Межов В.И. Юбилей Петра Великого. Библиографический указатель литературы Петровского юбилея 1872 юда с приобщением книг и статей о Петре I вообще, явившихся в свсг с 1865 по 1876 г. включительно. СПб., 1881: Шмурло Е.Ф. Петр Великий в русской литературе (Опыт историко-библиографического обзора). СПб., 1889; Его же. Петр Великий в оценке современников и потомства. Выпуск I (XV1I1 век). СПб., 1912; История исторической науки в СССР: Дооктябрьский период. Библиография. М., 1965; Багтер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований / Пер. с датского. M., 19S5. Библиография. I. Литература на русском языке. С. 158 — 171; «Когда Россия молодая мужала с гением Петра...» Рекомендательный бкблжнрафическнй ушвтбль. / ГИИБ — M,, 1990; Ь ушу с в С. В. История государства Российского: Иеторико-библиографические очерки. Кн. вторая. XVII—XVUI вв. /РЛ>. - М., 1994. С. 271 - 368 и др.

10 См.: Сахаров A.M. О предмете историографических исследований // История СССР. 1974. № 3; Его же. О некоторых вопросах историографических исследований // Вестник Моск. ун-та. Серия «История». 1973. № 6.

источниками мы понимаем такие источники, которые определяются предметом историографии и несут информацию о процессах, протекавших в исторической науке. Все историографические источники по теме исследования можно разделить на ряд групп, исходя из того, что различные периоды в истории исторической науки имели свои специфически ценностные источники. По мере того, как в процессе расширения документальной базы исследований, приращения исторических фактов, развития и углубления методологических и концептуальных подходов формируется традиция научного изучения личности и деятельности Петра I, создаются исторические труды, возникает и расширяется круг их читателей, соответственно, меняются форма и существенные характеристики самих историографических источников. Зарождению научного подхода к изучению темы соответствовали такие историографические источники, которые еще не выделились из общего потока литературных произведений, публицистики, мемуаров и путевых заметок". Наряду с ними историографическую компоненту содержали документы, либо возникшие непосредственно в русле официального делопроизводства, либо адресованные высшим должностным лицам, самому императору: записки и проекты, содержащие аналитические экскурсы в прошлое'2. Немаловажную роль в накоплении документальной основы, необходимой для разработки темы на ранней стадии изучаемого историографического процесса, играют труды, в которых сочетаются черты исторического повествования, собрания документов и т.п. Это — «одновременно, и сборник материалов, и их обработка, или, точнее, простой, неотшлифованный пересказ источников», как в свое время Шмурло, определил жанр главных произведений И.И. Голикова. Специальные исторические исследования в области петровской эпохи, появившиеся в конце XVIII в., несут на себе следы публицистики того времени'3. Наконец, в 1830 — 1840-е гт. создаются исторические труды в жанре «жизнеописаний» великого человека, историй царствования|4. Сама форма подобных сочинений очень точно фиксирует доминировавшие тогда представления о роли Петра I в отечественной истории. Параллельно в русле развития журнальной публициегики возникает жанр историко-философской статьи, в рамках которой стал возможен цельный взгляд на русскую историю и на реформы первой четверги XVIII в. как закономерный этап в развитии страны15.

Уже во второй половине XIX в. появляются специальные исследования, в которых рассматриваются отдельные направления реформирования страны в первой четверти XVIII в., прежде всего, преобразования в сфере государственной власти и управления. К их числу относятся работы о Сенате16 и Синоде , об отдельных институтах центральной власти18, о

" См.: Дашкова Е.Р. Записки княгини Е.Р. Дашковой. М., 1990; Карамзин Н. М. Письма русскок» путешественника // Избранные сочинения в 2 т. М.-Л., 1964. Том 1.

" См.: Сперанский М. М. О государственных установлениях // План государственных преобразований. М., 1905. С. 230 - 297; Карамзин ILM. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях / Публ. и прим. Ю.С. Пивоварова/У Ретроспективная н сравнительная политология. Публикации и исследования. Вып. I. М- 1991. С. 185-254.

11 См.: Щербатов М.М. Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого // Щер&ггов М.М. Сочинения / Под

ред. И.П. Хрущева н А.Г. Воронова. СПб., 1898. Т. 2. Стлб. 23 - 50; Его же. Примерное времяисчислительное положение, во

сколько бы лет, при благополучнейших обстоятельствах, могла Россия сама собою, без самовластия Петра Великого, дойги до того состояния, в каком она ныне есть а рассуждении просвещения и славы It Там же. Стлб. 12-22; Его же. О повреждении нравов н России // Там же. Стлб. 133 — 246; Его же. Оit.l-t гражданина на речь, говоренную ее императорскому величеству обер-прокурором Сената Неклюдовым... Н Там же. Стлб. 117 - 132.

4 См.: Пушкин A.C. История Петра / Сост., коммент. и предисл. B.C. Листова. РАН: Огд-ние лит. и яз. Пушкин, комис. М , 2000: Погодин M.1I. Петр Великий (1841 г.) // Погодин М. Историко-критичаские отрывки. М., 1846. [Т. 1]. С. 335 - 363: Полевой H.A. История Петра Великого: В 4 т. СПб., 1843; Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1-4,6. СПб.. 1858- 1863 и др.

15 См: Кавелин К.Д. Взгляд на юридический быт древней России (1847) // Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской ист ории и культуры. М., 1989. С 11 - 67,

10 См: Петровский С. А. О Сенате в царствование Петра Великого: Историко-юрвдическое исследование. М., 1875; Филиппов Л. Н. Правительствующий Сенат в царствование Петра Великого // История Правительствующего Сената за двести лет: 1711 - 1911. СПб., 1911. Т. 1. С. 47-341.

17 См.: Всрховской П.В. Учреждение Духовной Коллегии и Духовный Регламент. К вопросу об отношении церкви и государства в России. Ростон н/Д, 1916. Т. 1 - II.

'* См.: Веретенников В.И. История Тайной канцелярии Петровского времени. Харьков, 1910.

реформах местного и городского управления", об отдельных административных должностях20. Но, как уже было замечено в историографической литературе, различия в конкретных объектах исследования, подходах и методах исторического анализа и уровне обобщений делают выводы, содержащиеся в таких работах, зачастую несопоставимыми2 Поэтому далеко не вся литература подобного рода будет предметом историографического анализа.

Начиная с 1860-х гг. и до конца изучаемого периода появляются гораздо более репрезентативные, с точки зрения решения поставленных исследовательских задач, историографические источники, такие, например, как общие труды и лекционные курсы но истории России22. Именно в этих работах становится наиболее заметным прогресс исторической мысли в познании эпохи Петра I как времени преобразований, вписывающихся в длительную историческую традицию.

Следует также подчеркнуть, что значение историографических источников приобретают и закономерно возникающие в ходе развития пауки на протяжении рассматриваемого в диссертации периода работы «вторичного» характера: полемические отклики, рецензии, обзоры литературы и мнений, наконец, специальные исследования в области истории изучения Петра I и его эпохи2'. Их анализ в качестве историографических источников позволяет сделать выводы не только о восприятии новых концепций в научной среде, но и об отношении на тон или ином этапе развитая науки к предшественникам, не только о подведении итогов в разработке проблемы, но и о постановке новых вопросов и путях их решения.

Отметим также издания архивных документов24, введение которых в научный оборот становилось историографическим фактом, стимулировано направление и характер дальнейшей исследовательской работы, как, например, это . было после публикации «Истории царствования Петра Великого» Н.Г. Устрялова, каждый том которой содержал обширные документальные приложения. Историографическое значение имеют и учебные пособия25, где находили отражение, как правило, устоявшиеся суждения, общепринятые схемы. Наконец, для более полного исследования историографического процесса необходим

19 См.: Дитятин И И. Устройст во и управление городов в России. Т. 1. Города России в XVIII стоиетии. М , 1875; Мрочек-Дроздовский П.Н. Областное управление России XVIII века до учреждения о губерниях 7 ноября 1775 года. Историко-юридическое исследование, ч. 1. Областное управление эгюки первого учреждения губерний (1708— 1719 п\) M., 1876; Богословский M. M. Областная реформа Петра Великого: Провинция 1719- 1727 гг. М., 1902.

21> См.: Градовский А.Д. Высшая администрация России XVHI столетия н генерал-прокуроры. СПб., 1866. / Персизд.: Градовский А.Д. Собр. соч. СПб., 1899. T. 1. С. 37 — 297; Веретенников В.И. Очерки истории генерал-прокуратуры в России до Екатерининского времени. Харьков, 1915.

2 Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований. С. 25.

22 См.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен //Сочинения. В 18 кн. Кн. VII. Т. 13 14. Кн. VIII. Т. 15-16. Кн. IX. Т. 17 - 18. - М., 1988 - 1993; Ключевский В О. Курс русской истории. // Соч. в 8 т. Ч. 3 - 4. Т. III - IV. M., 1957 - 1958; Era же. Лекции по русской истории, читанные на Высших женских курсах в Москве, 1872-1875/ Под ред. P.A. Кирсевой и А.Ф. Киселева. М., 1997; Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993; Богословский М.М. Лекции но русской истории XV1U века. Читанные па Высших Женских Курсах в 1907-1908 гг. М., б.г.; его же. История России XVIII века. Курс, читанный на Московских Высших Женских курсах в 1909/10 учебном году. [По запискам слушательницам., б.г.; Покровский M. II. Русская история с древнейших времен. В 4 т. M., 1966. Т. 1 и др.

" См.: Устрялов Н.Г. Историки Петра Великого // Устрялов HT. История царствования Петра Великого. T. I. СПб., 1858. С. XXX - LI; Бсстужев-Рюмин К.Н. Причины различных взглядов на Петра Великого с русской науке и русском обществе//ЖМHI1. 1872. V? 6 С. 149- 156; Миллер О.Ф. Об отношениях русской литературы к Петру Великому // Русская старина. 1873. Т. 7. С. 406 - 411; Шмурло Е.Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. Выпуск I (XVIII век). СПб-, 1912; Кшеветгер A.A. Реформа Петра Великого в сознании русского общества К Русское богатство. 1896. № 10. С. 20 - 46; Платонов С.Ф. Взгляды науки и русского общества на Петра Великого // Лекции но русской истории. М-, 1993. С. 446 -456 « др.

2" Походные журналы 1695-1698, 1700-1703, 1705-1724 п., СПб., 1853 - 1855; Переписка императора Петра I с государыней Екатериной Алексеевной. М., 1862; Есилов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. [В 2 tJ. М., 1872; Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великою, изданные Имп. Академией наук: [в 6 Т.) Под ред. II B. Калачова. СПб., 1880- 1901; Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. I-VI. СПб., 1887-1912.

25 См.: Устрялов Н.Г. Руководство к первоначальному изучению русской истории..., признанное Министерством народного просвещения учебною книгою для уезяных училищ. СПб., 1840; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб. - Киев, 1909; Сергеевич В.И. Лекции и исследования подревней истории русского права. СПб.. 1903; Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи (XV11I и XIX ст:) СПб.. 1909 и др.

и анализ документов личного происхождения: писем, дневников, мемуаров ученых , а также учет произведений публицистики.

Таким образом, тема обеспечена комплексом историографических источников, разносторонне освещающих ироцесс ее разработки.

Степень разработанности проблемы. Отечественная историография Петра I и его эпохи начинает вглядываться в свое собственное прошлое уже в середине позапрошлого столетия. Начало серьезной историографической разработки темы связано с именем Устрялова и его 6-томным трудом «История царствования Петра Великого». Вопросам изучения Петра и его эпохи в значительной мере было посвящено «Введение» к первому тому, увидевшему свет в 1858 г.27

В конце 1860-х - начале 1870-х гг. два важных события в научной и общественно-культурной жизни пореформенной России способствовали развороту научной мысли к истории изучения Петра и его эпохи; завершение С.М. Соловьевым публикации томов своей «Истории России с древнейших времен», посвященных царствованию Петра I, и наступивший вскоре 200-летний юбилей царя-реформатора. И в «Истории России...»28, и в «Публичных чтениях о Петре Великом» (1872 г.)2 , и в речи, произнесенной в торжественном собрании Московского университета 30 мая 1872 г.30, Соловьев неизменно обращался к истории изучения Петра и его эпохи, дополняя и уточняя характеристику предшественников новыми красками.

Именно в конце 1860-х — начале 1870-х гг., благодаря историографическим экскурсам Соловьева и специальным статьям К.Н. Бестужева-Рюмина31 и О.Ф. Миллера32, изучение Петра и его эпохи дополняется серьезной «рефлексией рефлексии» о царе-реформаторе, сама история восприятия и осмысления петровских преобразований становится одним из набирающих силу направлений в истории общественного сознания и исторической науки в России. Ужа в этих историографических обзорах высказывались мысли о наиболее важных рубежах, которыми было отмечено становление историографии темы, делались первоначальные наметки для се периодизации. Определенное внимание уделялось воздействию общественно-политических факторов па развитие

историографического процесса, была показана высокая степень его включенности в общеевропейский политико-культурный контекст (распространение просветительской философии, французская революция, наполеоновские войны, рост национального самосознания европейских народов). И качестве характерных для изучаемого историографического процесса было указано несколько устойчивых черт. Во-первых, объединявшее всех писавших о Петре и его реформах (вплоть до 1860-х гг.) представление о петровской эпохе как о времени резкого перелома, разрыва преемственности в истории

54 См.: Анненкоп П.О. Литературные воспоминания. М., 1983, Белый А. На рубеже двух столетий. Воспоминания. М — Л., 1931; Богословский М.Н. В.О. Ключевский как ученый // D.O. Ключевский. Характеристики и воспоминания. М , 1912. С.39 - 40; Воспомииания М.М. Богословского о В.О. Ключевском // Археографический ежегодник за 1980 год. М.,1981. С.ЗОЗ - 314; Градовский А. Трудные голы. СПб., 1880; Кавелин К.Д. Из литературной переписки // Русская мысль. 1892. № 1,3,5,10; 1895. Xi 2; 18%. №2; 1897. № I; 1899. № 5, 8,12; Кааслин К.Д. Из писем... К.К. Гроту. 1862-1883.« Русская старина. 1899.№1.С. 135 - 157; № 2. С 377 - 399; Кавелин К.Д. Из писем... к графу ДА. Милютину. 1882- 1884 гг. // Вестник Европы. 1909. № I. С. 5 - 41; Кавелин К.Д. Письма к ПЛ. Лаврову, Е.П. Ковалевскому и Т.Н. Грановскому // Литературное наследство. 1959. Т. 67. С. 137 - 140; 591 - 614; Каресв Н И. Прожитое и пережитое. Л.. 1990; Кизевсгтер A.A. Московский университет и его традиции. Прага, 1927; Кизсвс-гтер A.A. IIa рубеже двух столетий. (Воспоминания. 1881 - 1914). Прага, 1929; Милюков ГШ. D.O. Ключевский//ВО. Ключевский. Характеристики и воспомииания. M.. 1912. С.183-217; Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991; Соловьев С. М. Избр. труди. Запискь. M., I9S3 идр.

27 Усгрялов Н.г. История царствования Петра Великого. Т. 1. Господство царевны Софьи. СПб., 185Я. С. XI -LXXXV111.

" Соловьев С.М. История России с древнейших времен II Сочинения. В 18 KU. Кн. IX. Т. 17 - 18. М„ 1993. С. 525

-527.

2У Соловьев С.М. Чтение первое//Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. M.. 1984. С. 10- 11. 10 Соловьев С.М. Речь, произнесенная в торжественном собрании Императорского Московского университета 30 мая 1872 года//Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. С. 147-149.

См.: Бестужев-Рюмин К.Н. Причины различных взглядов на Петра Великого в русской науке и русском обществе//ЖМТГП. 1872. Мб. С. 149-156.

31 См.: Миллер О.Ф. Об отношениях русской литературы к Петру ВеликомII Ру сская старина. 1873. Т. 7. С. 406 -

страны, объясняемого исключительными качествами самого царя. Во-вторых, ограниченность сферы влияния собственно научных представлений о Петре и его эпохе и превращение данного сюжета в предмет широких и острых общественных дискуссий, участникам которых часто недостает историзма.

В конце XIX — начале XX в. разработка истории восприятия и изучения петровских преобразований в России была продолжена Е.Ф. Шмурло и А.А. Кизеветгерсм в специальных работах, В.О. Ключевским и С-Ф. Платоновым в рамках общих лекционных курсов по русской истории.

Заслугой Шмурло33 и 1Сизеветтсрам следуег признать, во-первых, расширение рамок историографического анализа за счет обращения к пограничным сюжетам, каковыми были, народные представления о Петре и его эпохе, а также различные отголоски в ранней литературе по «петровскому» вопросу социальных изменений и конфликтов внутри правящей российской элиты. Во-вторых, этим авторам было свойственно более пристальное внимание к екатерининской эпохе как времени зарождения научно-исторического анализа темы. Кизеветтеру к тому же удалось проследить развитие этого процесса в спорах славянофилов и западников, показать их роль в осмыслении значения петровских преобразований.

В начале XX в. в печатных изданиях лекционных курсов Ключевского и Платонова были сформулированы два основных подхода к русской историографии Петра I и его преобразований. С одной стороны, оба автора признавали исключительное значение в развитии историографического процесса трудов Соловьева, с другой - видение ими достигнутых результатов и перспектив в научной разработке темы не во всем совпадало. Если Ключевский сформулировал больше вопросов, па которые, но его мнению, нельзя было найти ответов, оставаясь в русле соловьевской традиции , то для Платонова, верность ей становилась критерием научности в понимании Петра I и его эпохи36.

Если русские историки XIX - начала XX в. рассматривали проблематику петровских преобразований как центральную и ключевую в истории России, то после 1917 г. эти проблемы несколько отошли на второй план, хотя и в советской историографии петровская эпоха была признана одной из важнейших в истории страны. Соответственно и история изучения петровских реформ не выпадала из поля зрения советских исследователей37. В советской историографии серьезно разрабатывались главным образом социально-экономические проблемы петровской эпохи, хотя уже послевоенная дискуссия о генезисе капитализма в России показала, что анализ этого вопроса затрудняется из-за недостаточного внимания историков к значению и роли «надстройки»33.

Сравнительно обширный очерк эволюции взглядов на Петра I и его деятельность в русской и отчасти в советской исторической литературе, представил в 1943 г. Б.И.

33 См.: Шмурло К.Ф. Петр Великий в русской литературе (Опыт исгорико-библиографического обзора). СПб.. 1889; Его же. Петр Великий в оценке современников и потомства. Выпуск I (XVIJI аск). СПб., 1 912.

34 См.: Киэеветгер А.А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества // Русское богатство. 1896. -V1 Ю. С. 20 - 46. (Перепечатана в сб.: Петр Великий: pro et contra. СПб., 2003. С 640 - 669).

35 См.: Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 3 кн. М., 1993. Кн. 3. Лекции 68. С. 50 - 70.

30 См.: Платонов С.ф. Взгляды науки и русского общества на Петра Великого // Платонов С.Ф. Лекции но русской истории. М., 1993. С. 446 - 456.

37 См.: Кафенгауз Б.Б. Вопросы историографии эпохи Петра Великого // Исторический журнал. 1944. Ха 9. С. 24 -42; Его же. Эпоха Петра Великого п освещении советской исторической науки // Петр Великий. М.-Л., 1947. С. 334 - 389. См. также: Мавродип В.В. Петр Первый, Л., 1948; Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия а первой четверзи XV1J1 века. Преобразования Петра 1 / Под ред. Б.Б. Кафеигауза и Н.И. Павленко. М , 1954; Абсолютизм в России: XVU-XVI11 вв.: Сб. науч. ст. к 70-летню со дня рождения и 45-летию научной и преподавательской деятельности Б.Б. Кафеигауза / Вступ. ст. Н.И. Павленко. М., 1964; История СССР с древнейших времен до наших дней" Б 2-х сериях. В 12-ти т., первая серия. Г. 3. Превращение России в великую державу. Народные движения XVII - XVШ вв. / Ин-т истории СССР АН СССР: Отв. ред. Л.Г, Бескровный. М., 1967; Рахматуллин М.А. К дискуссии об абсолютизме в России // История СССР. 1972. № 4. С. 65 - 88; Медушсвскнй А.Н. Реформы Петра I и судьбы России. М., 1994 и др.

38 Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований / Пер. с датского и послесловие В.Е. Bojгрина. Вступит, ст. и общая ред. В.И. Буганова. Прим. A. IL Мсдушевского. М.» 1985. С. 50.

Сыромятников в первой главе своей монографии «"Регулярное" государство Петра Первого и его идеология»39.

Но особую ценность представляет обзор историографического материала по теме петровских преобразований более чем за сто лет - с середины XIX в. до второй половины 70-х гг. XX в., сделанный датским историком X. Баггером в книге, впервые изданной в 1979 г. в Копенгагене. В 1985 г. эта книга увидела свет в переводе на русский язык40. Не только сам факт перевода книги Вахтера на русский язык, но и особенности этого издания, осуществленного при участии трех отечественных специалистов по эпохе Петра: В.И. Буганова (вступительная статья и общая редакция), А.Н. Медушсвского (постраничные примечания), В.Е. Возгрина (перевод и послесловие) позволяют нам рассматривать русскую версию книги Баггера в контексте развития отечественной историографии.

Большое место в работе датского исследователя занял анализ трудов дореволюционных российских историков. Ряд ценных замечаний историографического характера к работе самого Баггера сделали Буганов и Медушевский. В частности, Буганов41 отметил, что Баггер фактически прошел мимо «досоловьевского» этапа в истории становления научных знаний о Петре и его эпохе, не включив в свой обзор обширной русской (как и зарубежной) литературы XVIII — первой половины XIX в.

Следует также сказать, что Багер, поставив во главу угла задачу систематизации различных мнений, высказанных в науке по «петровскому» вопросу более чем за сто лет, вообще не стремился к их исторически последовательному воспроизведению и анализу с точки зрения конкретных обстоятельств места и времени их появления, распространения и т.п. У его работы была иная цель: раскрыть перед широким кругом заинтересованных читателей весь «спектр» подходов и мнений, так сказать, «по горизонтали», не углубляясь в историю их возникновения.

На современном этапе развития науки некоторые общие итоги изучения темы подведены в монографиях Н.И. Павленко, Е.В. Анисимова, А.Б. Каменского, С.И. Реснянского. Труды Павленко внесли наиболее заметный вклад в освещение личности и деятельности Петра I в последней трети XX в.42 Тем весомее выглядят и его высказывания по вопросам, связанным с теми или иными трактовками проблемы как в прошлом, так и в наши дни. В частности, Павленко обратил внимание на то, что позитивная оценка преобразований первой четверти XVIII в. и признание «колоссальной роли» в них самого Петра I, отнюдь не мешали «многим поколениям историков» видеть негативные черты его личности и деятельности. На многократно возникающий в истории отечественной исторической мысли вопрос, существовала ли в то время альтернатива развивавшимся вширь и вглубь крепостническим порядкам, Павленко дает отрицательный ответ, поскольку в ту пору кризисные явления в крсностном хозяйстве еще не проявлялись, а ростки капитализма были очень слабыми и едва заметными. Вместе с тем колоссальная роль государства в истории России, как пишет Павленко, вовсе не изобретение Петра, а отличительная особенность развития страны, обусловленная, в конечном счете, борьбой за выживание и стремлением ускоренными темпами преодолеть отставание от других держав. Успех в этой борьбе, по мнению историка, в начале XVIII в. могли обеспечить только крепостничество, только борьба с варварством варварскими методами43.

м См.: Сыромятников Б.И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. M.-J1., 1943. Ч. 1. Гл. I. Проблема государства 11етра 1 (Историографический очерк). С. 5 - 82.

Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований М., 1985.

См.: Буганов В.И. «Реформы Петра Великого» X. Баггера и изучение истории России конца XVII - первой четверти XVГ1Í в. //Бапер X. Реформы Петра Великого. С 5-23.

См.: Павленко H.H. Петр J (к изучению социально-политических взглядов) // Россия в период реформ Пегра 1. М„ 1973. С. 40 - 102; Его же. Петр Первый / Сер. «ЖЗЛ». М„ 1975; Fro же. Петр Первый / Сер. «ЖЗЛ». 2-е изд., испр. М.:, 1976; Его же. Птенцы шезда Петрова. М, 1984; - 2-е иэщ., с изм. 1988; tiro же. Александр Данилович Меншиков. 3-е изд. М„ 1989; Его же. Петр Первый и его времч. М., 1989; Его же. Петр Великий. М.-. Мысль, 1990; Его же. Петр I. М.: Наука, 1990; Его же. Соратники Петра. М., 2001.

43 См.: Павленко Н.И. В защиту Пегра Великого It Политическое образование. 1989. № 15. С. 92 - 95; Его же. Историческая наука в прошлом и настоящем. (Некоторые размышления вслух) ti История СССР. 1991. JVy 4. C.8I - 99.

и

Податной реформе Петра I, а также общей характеристике его деятельности и другим аспектам времени преобразований посвящены работы Анисимова44. Анализируя петровские реформы в области государственного управления, автор представил и краткий обзор историографии данного вопроса .

Проблемам российской модернизации XVIII в. посвятил свои исследования Каменский'*6. Используя понятийно-терминологический инструментарий современной социологии, историк рассмотрел законодательные акты, изданные в России от Петра I до Павла I, а, кроме того, провел анализ менталитета и социальной структуры российского общества на каждом из этапов его реформирования. В своих работах, содержащих историографическую полемику, Каменский ставит под вопрос представление о том, что российская история в XVIII в. развивалась по известному алгоритму «реформы -контрреформы». Наоборот, он доказывает, что это обманчивое представление сложилось вследствие того, что наиболее изученными в историографии оказались лишь периоды интенсивной реформаторской деятельности государственной власти.

Проблема общественного восприятия церковной реформы Петра I, взаимоотношений Церкви и государства в истории России стала предметом специальных исследований Ресняпского. Центральный вопрос, которым задастся автор, формулируется весьма остро и злободневно: была ли церковная реформа Петра симптомом прорыва конфессиональной замкнутости, своеобразным «духовным» окном в Европу, откуда хлынул на Россию секуляризированный комплекс протестантских идей, породив коррозию модели национального самосознанияТ4'

По-своему закономерно, что современный (постсоветский) этап развития знаний о Петре I и его эпохе отмечен и новым витком широкого интереса к многоликому петровскому образу, и к различным аспектам национальной традиции его осмысления48.

Разработкой различных аспектов истории восприятия и изучения Петра I и его эпохи В публицистике и историографии XVIII в. занимаются в настоящее время ученые Саратовского университета: С.А. Мезин и Е.В. Ермасов49. Наибольших результатов в этом плане пога достиг С.А. Мезин. Еще в 1980-е гг. впервые после дореволюционных работ Шмурло обратившись к специальному анализу истории восприятия и изучения Петра I и его эпохи в России XVIII в., он плодотворно разрабатывает эту проблематику до сих нор50.

44 См.: Анисимов Е.В. Податная реформа Петра I: Введение подушной подати в России. 1719 - 1728 гг. JL, 1982; I i о же. Время петровских реформ. JL, 1989; Его же. Рождение империи. Власть и реформы при Петре Велнхом II Власть н реформы: От самодержавной к советской России. СПб., 1996. С. 111 — 152; Его же. Государсгиснные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб., 1997; Его же. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М., 1999.

См.: Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого ... С. 3 - 6,

46 См.: Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М., 1999; Его же. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII в.: Опыт целостного анализа. М., 1999.

47 См.: Реснянский С.И. Церковь к государство в освещении отечественной историографии М., 2001; Его же. Священство и Царство в эпоху реформ Пегра1: проблемы историографии. М, 2001; Его же. Российская историография взаимоотношений государства и церкви в период петровских преобразований / Аатореф. дисс. ... на соыск. учен. степ. докт. истор. наук. М., 2001.

48 См.: Поляков Л. В. Кара-Мурза А. А. Реформатор. Русские о Петре I: Опыт аналитической антологии. Иваново, 1994; Петр Великий: pro et contra. Личность и деяния Пегра I в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология / Иредисл. Д.К. Бурлаки, Л.В. Полякова, A.A. Кара-Мурзы, послесл. A.A. Кара-Мурзы, коммент. С.Н. Казакова, К.Е. Нетужилова. СПб., 2003.

49 См.: Е.В. Россия начала XVIII века глазами немецкого публициста (Христиан Штнфф) П Карамзинский сборник. Ч. II. Восток и Запад в русской культуре, Ульяновск, 1998. C.127-I38; Его же. Северная война как фактор восприятия России в Германии в первой четверти XVIII века И Военно-исторические исследования в Поволжье: Сб. научных трудов. Вып. 3. Часть 1. Саратов, 1998. С. 68-79; Его же. Петр Великий и Россия в немецкой публицистике первой четверти XVIH века // Историографический сборник: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 18. Саратов, 1999. С. 40-63. Его же. Петр I и Россия в немецкой публицистике первой четверти XVIII века. Авторсф. дисс.... на соиск. учен, степени канд. истор. наук. Саратов, 2000.

50 См.: Мезин С.А. «Единственно из любви к истории Российской...» II В мире книг. 1983. Ns 10. С. 54 - 55; Его

же. М. В. Ломоносов о Петре I II Историографический сборник. Вып 12. Саратов, 1984. С. 79 - 104; Его же. Петр I в русской литературе и общественной мысли XVIII века. Автореф. дне. канд. истор. наук. Саратов, 1984; Его же. Освещение деятельности Петра 1 с позиций консервативного дворянства (М. М. Щербатов) II Историографический сборник. Вып. 13. Саратов, 1987. С. 40 - 60; Его же. «Полтавская баталия» в сочинениях Феофана Прокоповича II Историографический

Большую роль в осмыслении исторического значения Петра I в XVIII в. сыграли сочинения французских просветителей и историков, оказавшие влияние и на развитие русской исторической мысли. Эта тема легла в основу докторской диссертации Мезина51, а также цикла опубликованных им работ51.

Следует отметить также значение для настоящего исследования общих трудов и учебных курсов по истории отечественной исторической науки, в которых прослеживаются ведущие тенденции исторической мысли, возникновение, борьба и смена различных направлений и школ в науке53.

Определенные результаты в изучении интересующей нас темы получепы в исследованиях, «освященных судьбам отдельных направлений в исторической науке, или истории разработки крупных проблем отечественной истории. В центре новейшей монографии Р.А. Киреевой - историческая концепция К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина, лидеров государственной школы — наиболее значимого направления в исторической науке России середины XIX - начала XX вв. Если в советской исторической литературе оценка государственной школы была излишне политизированной, то Киреева пытается, прежде всего, воспроизвести аргументацию и логику самих ученых и рассматривает поставленные ими проблемы в контексте развития науки того времени. Среди этих проблем - «реформа Петра I в освещении К.Д. Кавелина». Весьма значим вывод Киреевой о том, что в оценке Казелиным Петра I «сошлись все главные составляющие» его исторической концепции: «идея органического развития (реформы Петра были подготовлены ходом исторического ршвпшя нрсдшссгвующей эпохи), идея государства и личности»

Ценные историографические наблюдения относительно истории изучения личности и деятельности Петра I содержатся в работах, посвященных творчеству видных ученых, которые внесли вклад в разработку истории петровских преобразований. В их числе -

сборник. Вып. 14. Саратов, 1988 с. 153-161; Его же. Историк XVIII века И. И. Голиков // Спорные вопросы отечественной истории XI-XVI1I веков. Тезисы докладов и сообщений Первых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. М., 1990. С. 171 - 174; Его же. Русские книги XVIII в. о Пегре I И Книга в России: век Просвещения. Л., 1900 С. 97—99; Его же. Русский историк И. И. Голиков. Саратов, 1991; Его же. Полемика русских авторов с французскими просветителями о реформах Петра Великого // Новая и новейшая история. Вып. 13. Саратов, 1991. С. 33-45; Его же. «История Петра Великого» Феофана Прокоповича // Гусская литература 2000. № 2. С. I5S — 166; Его же. Анекдоты о Петре Осликом как явление русской историографии XVJ1I в. // Историографический сборник. Вып. 20. Саратов, 2002. С. 18-54.

1 См.: Мезин С.А. Петр I в общественной мысли XVIII века: Россия и Франция / Автореф. лисе. ... докт. истор. наук. Саратов. 1999.

" См.; Мезин С.А. Пребывание Петра I в Париже и зарождение петровской темы в общественной мысли Франции // Карамзинский сборник. Ч. 2- Восток и Запад в русской куль-туре. Ульяновск, 1998. С. 139-147; Его же. Вольтеровская «История Карла XII» глазами русского современника 11 Новая и новейшая история. Вып. 17. Саратов, 1998. С. 82-90; Мезин С.Д. Взгляд из Европы: французские авторы XV1H века о Петре I. Саратов, 1999; Его же. Петр I н Северная война в вольтеровской «Истории Карла XII» // Военно-исторические исследования в Поволжье. Вып. 3. Ч. 2. Саратов, 1999. С. 147159; Его же. Пьер-Шарль Лсвек о Петре I // Историографический сборник. Вып. 18. Саратов, 1999. С. 20 - 39; Его же. Фонгенсль и Петр ! // Карамзинский сборник. Национальные традиции и европеизм а русской культуре. Ульяновск, 1999. С. 130-138; Его же. Петр I во французской историографии XVIII века // Россия и Франция XVI1I-XX века. Вып. 3. М., 2000. С. 14-36; Его же. Негр I во французской публшшетике XVIII века // Образы России в научном, художественном н политическом дискуссиях. Петрозаводск, 2001. С. 264-270; Его же. Цивилизация России Петром I: два взгляда И Европейское Просвещение и развитие цивилизации в России. Материалы международного научного коллоквиума. Саратов, 2-6 сет-ября 2001 г. Саратов, 2001. С. 251-256; Его же. Стереотипы России в европейской общественной мысли XVIII века // Вопросы истории. 2002. № 10. с. 148-157.

53 См.; Милюков ГШ. Очерки истории исторической науки/П-П. Милюков. Отв. ред., сост. и автор предмсл. М.Г. Вандапковская. Ин-т российской истории. М., 2002; Рубинштейн П.Л. Русская историография. M , 1941; Очерки истории исторической науки в СССР. T. I - V. М.: Паука, 1955 - 1985; Пештич СЛ. Русская историография XVIII в. Л., Ч. 1-3. 19611971; Шапиро А.Д. Русская историография в период империализма. Курс лекций. Л., 1962; Его же. Историография с древнейших времен до 1917 гола. M., 1993; Историография истории СССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Учебник для вузов. Под ред. В Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. М„ 197!; Сахаров А.М. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978, Волков Л.В., Муравьев В.А. Историография истории СССР в период завершения социалистического строительства в СССР (середина 30-х - конец 50-х гадов). M., 1982; Муравьев В.А. Историография истории СССР. XIX в. M.. 1990, Историография отечественной истории. С древнейших времен до середины XX столетия: Учебно-методическое пособие. / Сост. Н.Г. Георгием. М., 1997; Герасименко Г.А. История Российской исторической науки (дооктябрьский период): Учебное пособие. Псков, 1998; Усанов В.И., Лабузов В.А. Историография отечественной истории: с древнейших времен до 1917 года. Курс лекций. В 2 ч. Оренбург, 2000; Историография истории России до 1917 г.: Учеб. для студ. высш. учеб. зав.: в 2 т. / Под ред. М.Ю. Лачаевой. М., 2004.

54 Кирссоа P.A. Государственная школа: историческая концепция К.Д. Кавелина и B.1I. Чичерина. М-, 2004. C.14I.

работы о М.М. Щербатове, Н.М. Карамзине, Н.А. Полевом, М.П. Погодине, Н.Г. Устрялове, К.Д. Кавелине, С.М. Соловьеве, Н.И. Костомарове, В.О. Ключевском, М.М. Богословском, П.Н. Милюкове, С.Ф. Платонове и др.

Вместе с тем, очевидно, что даже самый тщательный анализ творчества отдельных историков не может заменить собой целостного изучения истории разработки крупной научно-исторической проблемы. В целом же вплоть до настоящего времени история восприятия и изучения личности и деятельности Петра I в отечественной исторической литературе конца XVIII — начала XX вв. была реконструирована лишь фрагментарно, применительно только к определенному отрезку времени, конкретно-историческому сюжету или историку.

Цель исследования и состоит в том, чтобы раскрыть з указанных хронологических рамках основные закономерности процесса познания отечественными историками личности и деятельности Петра I.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

• определить ведущие тенденции и этапы развития историографии проблемы;

• проанализировать изменения трактовок проблемы в исторической литературе;

• установить дискуссионные вопросы теоретического и конкретно-исторического характера;

• выявить причины смены проблематики исторических исследований по теме, а также ее трактовок; исследовать процесс введения в научный оборот новых источников;

• подвести итоги развития отечественной историографии проблемы на протяжении XIX - начала XX вв.; выявить те подходы и концептуальные схемы, которые преодолены в процессе становления и развития научного знания, и те, которые требуют пристального внимания;

• раскрыть достижения, а также выявить наиболее характерные пробелы и недостатки в подходах к истолкованию проблемы.

Новизна исследования определяется, прежде всего, тем, что в нем впервые в отечественной историографии дан комплексный и многосторонний анализ истории изучения в России личности и деятельности Петра I на протяжении полутора веков; показано, как в процессе расширения источннковой базы исследований, приращения исторических фактов, развития и углубления методологических и концептуальных подходов происходило преодоление мифологических представлений о личности царя-реформатора, формировалась традиция изучения этой проблематики в контексте общих процессов отечественной истории, соответственно, менялась и форма самих исторических работ; установлена тесная взаимосвязь этого историографического процесса с динамикой и запросами общественно-политической жизни; показано, что наряду с размыванием петровской легенды, сохранялась устойчивая «маятникообразная» тенденция в оценках царя-реформатора, обусловленная, в конечном счете, их тесной сопряженностью с общими тенденциями развития российской общественной мысли, как и всей социальной практики.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в монографиях, статьях, опубликованных журналами «Отечественная история», «Вестник РУДН» и др., а также в докладах и выступлениях на научных конференциях, заседаниях кафедры истории России РУДН. Практическое значение исследования состоит в том, что оно создает основу для более глубокого раскрытия темы в общем курсе «Историография отечественной истории», развития междисциплинарных связей в процессе преподавания историографических и собственно исторических предметов, а также для подготовки и внедрения в учебный процесс спецкурса и написания соответствующих учебно-методических пособий.

Структура работы соответствует цели и задачам исследования. В ее основу положен проблемно-хронологический принцип. Работа состоит из введения, пяти глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕГЖАШ1Е РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы, предметно-хронологические рамки, методология, новизна, практическое значение и струюура работы, раскрываются источниковая база, степень разработанности проблемы, целевые установки исследования.

В первой главе — «Личность н деятельность Петра I в исторической литературе конца XVIII — начала XIX вв.» — рассматриваются, во-первых, место Петра Великого в общественном сознании того времени; во-вторых, общественная реакция на публикацию исторических сочинений, посвященных Петру I и его царствованию; в-третьих, постепенный разворот исторической мысли от прославления Петра I к осознанию его деятельности в качестве проблемы, то или иное решение которой валено как для понимания прошлого, так и для решения социально значимых вопросов, выдвигаемых настоящим.

Сподвижник Петра, канцлер Г.И. Головкин утверждал, что только благодаря первому российскому императору его подданные «из тьмы ничтожества и неведения вступили на театр славы и присоединились к образованным государствам европейским»55.

Такой взгляд надолго становится доминирующим в отечественной исторической литературе, посвященной Петру I. Вместе с тем сама эпоха преобразований первой четверти XVIII в. дала толчок развитию исторических знаний. Именно тогда предпринимаются и псрьыс .юпы1ки описания петровского царствования, намечается постепенный отход от провиденциализма к рациональному объяснению исторических событий, поиску их причин в деятельности самих людей, прежде всего монархов.

Уже во второй половине XVIII в. накапливаются предпосылки, ведущие к изменениям в трактовках личности и деятельности Петра I. Прежде всего, начинали сказываться долговременные последствия петровских преобразований: именно они расчистили почву, на которой смогла впоследствии выделиться из жесткой системы сословно-служебных отношений человеческая личность, личная инициатива, самостоятельность56. Кроме того, в эпоху Екатерины II происходит рост национального самосознания, ведущий к развитию исторической науки. В контексте происходящих перемен преемственность с петровской эпохой начинает осознаваться образованными людьми того времени с гораздо большей полнотой. Интерес к национальному прошлому, в том числе и к эпохе петровских преобразований, растет в русле общего влияния на умы просветительской идеологии с ее культом человеческой личности, приматом разума и критическим отношением ко всяким авторитетам. Но при этом политическим идеалом для просветителей выступает просвещенный монарх, главный источник благодеяний для инертного, невежественного народх В то же время следует учитывать и тот факт, что сам генезис личности в России происходил лишь в среде дворянства, как раз в то время получившего законодательные гарантии своих прав и привилегий, иные из которых были просто немыслимы при Петре I 57. Отсюда - порой неизбежная печать сословности на первых проблесках критической мысли, в том числе, и по отношению к петровской эпохе.

Еще одна черта екатерининского времени имеет прямое отношение к распространению исторических знаний вообще и — о Петре в частности. В ту пору к изучению прошлого обращаются не только дворяне, но и выходцы из других сословий. Один из них - курский купец Иван Иванович Голиков (1735-1801), получивший широкую известность как автор многотомных сочинений о Петре I58. В его трудах отсутствовало

" Цит. по: Устрялон Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. ]. СПб., 1858. С. XI.

54 См.: Лаппо-Данилсвский A.C. Очерки внутренней политики императрицы Екатерины П. СПб., 1898.

5Т См.: Миронов Б.Н, Социальная история России периода империи (XVIII- начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2-х т. СПб.. 1999.

** См.: Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных

источников и расположенные по годам [В 12 ч.]. М., 178S - 1789; Его же. Дополнения к Деяниям Петра Великого. (В 18 T.J

М.. 1790- 1797.

критическое отношение как к своему герою, так и к использованным материалам 59. Но значение трудов Голикова в развитии историографии определялось не столько их традиционно-апологетической направленностью (или даже скрытой полемичностью, как считал Соловьев60), сколько их содержательностью, обилием разнообразных фактов и преданий из эпохи Петра, а также тем исключительным по меркам времени общественным резонансом, который они вызвали сразу же после выхода в свет. Если уровень развития массового исторического сознания является одним из основных факторов движения историографии, то следует признать особую заслугу Голикова в пробуждении читательского интереса к отечественной истории.

Одинокие оппоненты безудержному превознесению Петра I впервые появились в дворянско-бюрократической элите среди людей екатерининской поры. В их размышлениях привычное восхищение перед преобразователем России соединялось с попытками критического осмысления его деятельности. Ряд весьма острых высказываний такого рода принадлежит княгине Екатерине Романовне Дашковой (1743 /1744/ — 1810)61. Ее взгляд на царя-реформатора отражал реалии «екатерининского века», с высоты достижений которого, во многом подготовленных именно реформами первой четверти XVIII в., вельможная и просвещенная княгиня и могла рассуждать и о «великих завоеваниях» допетровской России, и о ее обеспеченности «всеми источниками силы и богатства», и, наконец, просто о «невежестве и глупости европейских пародов», своевременно не заметивших всего этого. Характеристика личности и деятельности самого Петра I также была дана Дашковой с псз::цкй сеосго времени и своего круга. Недостаток воспитания, буйство страстей, жестокость, грубость, самовластие, чрезмерное увлечение иностранными образцами, как и простым ремеслом, в ущерб «добрым качествам наших предков» и первейшим обязанностям государя, уже никак не соответствовали чертам идеального монарха в век просвещенного абсолютизма Екатерины II.

Дашковой вполне отчетливо сформулирована мысль и о наличии в истории России менее болезненной альтернативы петровским преобразованиям. О вреде насилия, примененного Петром I в отношении народных обычаев и нравов, и о том, что лить время и обстоятельств постепенно, сами собой, могли бы произвести необходимые перемены «в народных началах и образе умствования», писал к Иван Никитич Болтин (1735 - 1792)62.

Особое место в становлении русской историографии Петра I и его эпохи принадлежит князю Михаилу Михайловичу Щербатову (1733 — 1790). Несмотря на отмеченную ь литературе противоречивость данных князем оценок личности и деятельности Петра I, их зависимость от сословных обид и пристрастий63, именно Щербатовым эта тема впервые в русском историописании формулируется в качестве проблемы, требующей решетя с позиций историзма64. Наиболее отчетливо проблемный характер темы раскрывается Щербатовым в работе «Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого» (1782)!'5. Уже сама постановка вопроса в заглавии, как справедливо заметил

59 См.: Мезин СЛ. Русский историк И. И. Голиков. Саратов, 1991.

60 Соловьев С.М. История России с древнейших времен//Сочинения. В 13 кн. Кн. IX. Т. 17-18. М., 1993. С. 526.

" См.: Дашкова Е.Р. Записки княгини Е.Р. Дашковой. М., 1990. С. 172 - 174.

62 См.: Болтин И.Н. Примечания на историю древния н ньтеншия России господина Леклерка. СПб., 1788. Т. II. С.

350, 363.

" См.: Федосов И.А. Из истории русской общественной мысли XVIII столетия. М.М. Щербагов. М., 1967; Мсзии С.А. Освещение деятельности Петра I с позиций консервативного дворянства (М. М, Щербато») // Историографический сборник. Вып. 13. Саратов, 1987. С. 40 — 60; Артемьева Т.В. Михаил Щербатов. СПб., 1994; Шанский Д.Н. Что должно историку: М.М. Щербатов и И.Н. Ьшгпш // Историки России. XVIII - начало XX века. М., 1996. С. 39 - 60; а также работы Г.И. Муснхина, С.Г. Калининой и др.

64 См.: Щербатов М.М. Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого // Щербатов М М- Сочинения / Под ред. И.II. Хрущева и Л.Г. Воронова. СПб., 1898. Т. 2. Стлб. 23 — 50, Его же. Примерное арсмяисчислитсльное положение, во сколько бы лет, при благополучнейших обстоятельствах, могла Россия сама собою, без самовластия Петра Великого, дойти до тою состояния, о каком она ныне есть в рассуждении просвещения и славы 1! Там же. Стло. 12 — 22; Вго же. О повреждении нравов в России // Там же. Стлб. 133 - 246; Его же. Ответ гражданина на речь, говоренную ее императорскому величеству обер-прокурором Сената Неклюдовым... // Там же. Стлб. 117 - 132.

5 См.: Щербатов М. М. Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого (1782) // Щербатов М. М. Сочинения. В 2 т. СПб., 1898. Т. X Стлб. 23 - 50.

Мезин, была совершенно немыслима для предшественников Щербатова66, сформулировавшего важнейший принцип исторической критики: рассматривать факты, «сообразя» их «с обстоятельствами времени». Потому и мысль о возможности альтернативного пути развития страны без петровского «самовластия» историк полностью отвергал. Вместе с тем, создаваемый Щербатова портрет Петра I как человека и государя отражал в значительной мерс и собственные представления князя о должном характере отношений монарха с подданными.

Труды Щербатовы долгое время оставались ненапечатанными, а в опубликованных сочинениях по-прежнему господствовал апологетический тон. Правда, и в литературе такого рода уже на исходе века возникают заметные новшества, меняются язык и манера письма. В 1791-1792 гт. в «Московском журнале» начинают публиковаться «Письма русского путешественника» Николая Михайловича Карамзина (1766 — 1826)67, в которых автор выразил не только общее восхищение Петром, но и то личное чувство признательности ему, сопричастности его делу, которое объединяло его со Щербатовым и многими другими просвещенными русскими людьми той эпохи. На исходе XVIII в. петровская политика европеизации России представлялась Карамзипу разумной и соответствовавшей задачам своего времегш, крутые меры царя-реформатора — вполне обоснованными, попытки же найти в истории России какую-то альтернативу Петру вызывали недоумение и отпор 68.

В «Письмах» мы видим свойственную большинству просвещенных русских людей ХУШ в. апологию Петра, правда, апологию без раболепия, исполненную к тому же новым литературным языком — языком великой русской культуры грядущего века.

Его наступление ознаменовалось в России началом нового царствования и первой г< истории страны попыткой придать политике модернизации «сверху» продуманный, многосторонний характер64. Разработка наиболее полного плана государственных преобразований в начале XIX в. легла на плечи Михаила Михайловича Сперанского (1772 -1839). Не будучи профессиональным историком именно, он, однако, дал первые аналитические оценки петровских реформ в свете присущих реформатору александровского времени взглядов на задачи дальнейшей модернизации России. Однако, если в 1809 г. Сперанский стремился максимально подчеркнуть преемственность своей деятельности по отношению к наследию Петра, которое он несколько идеализировал, то со временем слишком общий взгляд на значение петровских реформ сменился у него более конкретным и взвешенным подходом к оценке преобразований. Наиболее полно он был представлен в записке «О государственных установлениях». (1826-1827 гг.)70, относящейся к государственной деятельности Сперанского в самом начале царствования Николая I. К реформам Петра в области управления бывший реформатор подошел теперь, соблюдая необходимую историческую дистанцию, оценивая их, прежде всего, с точки зрения того, что им предшествовало. Сделанный Сперанским аналитической обзор предпосылок и результатов петровских преобразований в области управления, убеждал в необходимости ее дальнейшего реформирования, но с большим учетом отечественных реалий.

На политику александровских реформ последовала реакция. Наиболее ярко ее выразил Карамзин, чьи взгляды на прошлое и настоящее России и Запада претерпели к тому времени существенные изменения. Ход Французской революции, развитие событий в Европе и в самой России стали оказывать влияние как на все миросозерцание Карамзина, так и на его отношение к деятельности Петра I. Свидетельством серьезного поворота в общественно-

См.: Мезин С.А. Освещение деятельности Петра I с позиций консервативного дворянства. С. 46.

67 См.: Лотман Ю.М. Карамзин: Сотворение Карамзина; Статьи н исследования. 1957-1990. СПб., 1997; Кислягина Л.Г. Формирование общественно-политических взглядов Карамзина (1785 - 1803). М., 1976, Эйдельман Н.Я. Последний летописец. М., 1983 и др.

мСм.: Карамзин П. М. Письма русского путешественника // Избранные соч. в 2 т. Том 1. М.-Л., 1964. С. 416, 418.

См.: Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже ХУШ и XIX вв. Л.,1988; Миронснко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М, 1989; Федоров В.Л. Сперанский и Аракчеев. М„ 1996 и др.

70 См.: СперанскиИ М.М. План государственных преобразований графа М.М. Сперанского. М., 1905. С. 230 - 297.

политических воззрениях историка стала «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» (1811), в которой переплелись взгляды Карамзина на прошлое России и на реформы, задуманные царствующим монархом. В этом контексте оценка роли и места Петра I в истории страны приобретала ключевое значение.

В «Записке» не только проводилась нашедшая впоследствии широкое подтверждение мысль о преемственности истории страны XVII — XVIII вв., но имело место и противопоставление политики первых Романовых тому, что произошло с «явлением» Петра, когда «все переменилось!». Россия и без Петра «могла бы прославиться!» - прямо не высказывая эту мысль, автор «Записки» вплотную подводил к ней читателя.

Соответственно и характеристика Петра как государственного деятеля распадалась у Карамзина на две части. Среди его достоинств историк призывал не забывать «почти важнейшее для самодержцев дарование: употреблять людей по их способностям...». Эту сторону деятельности. Петра Великого Карамзин даже ставил в пример царствующему монарху. Другая часть карамзинской характеристики Петра была посвящена «вредной стороне его блестящего царствования» - политике европеизации, которая, как теперь выяснилось, «преступила в нем границы благоразумия». Осуждая эту политику, Карамзин обращался к допетровской эпохе, находя в ней прецеденты, принципиально иных -договорных отношений между подданными и властью. Петровская политика

европеизации имела, с точки зрения Карамзина, и другой изъян, связанный с тем, что ее успех был возможен только в длительной исторической перспективе, поскольку «для /юерящения новых обычаев требуется долговременность». Будучи не в силах спорить с законами жизни, «Петр ограничил свое преобразование дворянством». В результате произошел культурный раскол страны, чреватый серьезными социально-политическими последствиями71.

Отклоняя от себя упрек в том, что он превозносит достоинства «древних россиян» в ущерб современникам, Карамзин вместе с тем полагал, что «мы, с приобретением добродетелей человеческих, утратили гражданские». В условиях надвигавшегося и неминуемого столкновения с Наполеоном приводимый им перечень утрат обретал особую силу: «...Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр».

Тиранические стороны петровского царствования — «ужасы самовластия» - Карамзин объяснял именно этим конфликтом между «народными склонностями, привычками, мыслями», еще имевшими «столь великую силу», и намерением Петра насильно европеизировать Россию72.

Новый век в России начинался не только с попыток введения представительного правления, но и с небывало острой критики «священных особ». И в свегс самого факта подобной критики, лишь по форме — вполне в духе «либерального» времени, не столь уж заметен оказался впоследствии другой не менее очевидный факт — за появлением знаменитой «Записки» Карамзина, по сути, стояли сугубо охранительные цели, скрывалась придворная ин трига против творца либеральных реформ.

Сама атмосфера назревания решительного противостояния России и наполеоновской Франции, как и последующие события Отечественной войны 1812 г., придали новый импульс рефлексии о Петре I. Но, если автор «Записки» упрекал Петра в том, что им была охлаждена в россиянах любовь к Отечеству, то перед войной с Наполеоном в русской литературе С.Н. Глинкой был высказан и противоположный взгляд на Петра как на образцового патриота.

Противоречивое видение Петра I то, как разрушителя основ национальной жизни, то, как образцового царя-реформатора было свойственно, как показано в диссертации, и молодому поколению образованных русских людей в конце александровского

71 См.: Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях // Ретроспективная и сравнительная политология. Публикации и исследование. Вып. I. М., 1991. С. 194-196.

"См.:там же. С. 197.

царствования73. Но в отличие от Карамзина, писавшего о любви к Отечеству и осуждавшего Петра с консервативных позиций, отличительной чертой людей нового декабристского круга стало видение царя-реформатора сквозь призму освободительных идей.

Вторая глава диссертации - «Личность и деятельность Петра I в историографии 30 - 40-х гг. XIX в.» - посвящена рассмотрению основных аспектов истории восприятия и изучения личности и деятельности Петра I в николаевской России.

В 1825 г. Россия переваливает за столетний рубеж, отделяющий се от конца эпохи Петра I. Но, несмотря на вековую дистанцию и ужесточение политического режима, именно в 1830 — 1840-е гг. фигура Петра становится предметом живого общественного интереса и сравнительно широкой дискуссии. Вместе с тем поклонение ему приобретает характер официального культа74.

Одним из наиболее выразительных и тонких свидетельств обоюдостороннего внимания общественной элиты и власти к наследию царя-реформатора стали пушкинские «Стансы» 1826 г., адресованные новому императору Николаю I: «В надежде славы и добра / Гляжу вперед я без боязни: / Начало славных дней Петра / Мрачили мятежи и казни...».

Среди причин, обусловивших подобную переориентацию мыслящей части общества, был и тот урок, который она извлекала из неудавшихся попыток «пересадки» в Россию самых свежих плодов западноевропейской истории. Внимание образованного общества переместилось из политической в историко-философскую сфсру. Именно в таком контексте личность Петра I стала предметом оживленных споров, способствуя кристаллизации дву* няппигдянтчхся течений русской мысли: ~апддниче«1ба и славянофильства".

Для характеристики атмосферы эпохи показателен, однако, тот факт, что написанная М.П. Погодиным в 1831 г. трагедия «Петр I»76 - художественный t>j4лирик царю-реформатору77 — ни на сцену, ни в печать при Николае I так и не была допущена .

Наряду с поклонением Петру I в срсде просвещенной элиты зрело и осознание подлинного трагизма во взаимоотношениях отдельной личности и Российского государства, неразрешимости их конфликта, наиболее проникновенным выражением которого стала поэма «Медный всадник» (1833 г.) — творение зрелого Пушкина, ставшее для него важнейшим этапом и в постижении реформ Петра I. Сохранив веру в их историческую необходимость, Пушкин, вместе с тем стал яснее видеть «крутой н кровавый» характер петровского «переворота», иногда даже называя царя-реформатора «Робеспьером и I tanoneouoM» в одном лице. Развивая аналогию с французской революцией, поэт утверждал, что изданием «Табели о рангах» и отменой патриаршества Петр «укротил» дворянство и духовенство. В «Истории Петра», следуя в русле идей Карамзина, Пушкин даже назвал Петра «разрушителем», имея в виду ущерб, нанесенный им наследственному дворянству. Пушкина удивляла «разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плод ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом». Эту мысль, раскрывающую противоречивый характер петровского царствования, Пушкин, как видно из его заметок, предполагал внести в окончательный текст «Истории Петра»79.

Незавершенную «Историю Петра» Пушкина постигла участь панегирической пьесы Погодина: Николай I, ознакомившись после гибели поэта с этим трудом, наложил запрет на его издание.

71 См.: Барсуков II. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн.1 СПб., 1S88. С. 88,211.

См.: Соловьев 11. 1С. Николай I и «петровская легенда»: Общество, власть, литература // Освободительное

движение я Госеин. Вып. 18. Саратов, 2000. С. 52 - 63.

75 См.: Цимбасв Н.И. Славянофильство. Из истории русской обпгссгвенно-политичсскои мысли XIX века. М.,

1986; Олейников Д И. Классическое российское западничество. М.. 1996 и др.

™ Барсуков Н. Жизнь и груды М.П. Погодина. Кн. 3. СП6..1890. С. 252, 310.

77 Погодин М. Петр I. Трагедия в пяти действиях в стихах. 1831. М., 1873.

71 См : Барсуков И. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. 3. СПЯ,.1890. С. 310-341; Кн. 4. СПб.,1891. С. 13.

79 См.: Пушкин A.C. История Петра i Сосг., коммент. и предисл. B.C. Лисгова. РАН: Огд-ние лит. и яз. Пушкин, камне. М., 2000; Листов B.C. «История Петра» в биографии и творчестве A.C. Пушкина // Пушкин A.C. История Петра. М., 2000. С. 7-41.

В 1843 г. в Петербурге вышла из печати в четырех частях «История Петра Великого» Николая Алексеевича Полевого (1796 — 1846)К0, в которой отразилось авторское понимание функций историка, строившего свои выводы на основе как мистико-религиозных откровений, так и опытного знания"'. В диссертации раскрыта тесная связь «Истории Петра Великого» Полевого с традицией XVIII в. Однако в прославлении и возвышении Петра I историк пошел едва ли не дальше авторов предшествующего столетия. В сущности, у него речь шла о необходимости постижения божественного замысла в отношении России, которой, по его словам, провидение приготовило «великое дело в истории человечества». Орудием провиденциальной воли и стал Петр. В таком контексте совершенно логичным было следующее умозаключение: «Указывать на ошибки его нельзя, ибо мы-не знаем: не кажется ли нам ошибкою то, что необходимо в будущем, для нас еще не наставшем, но что он уже провидел... зло ли то, что нам кажется злом?»"3.

Подчеркивая качественно иной — в сравнении с предшествующими попытками — коренной характер преобразований, совершенных Петром8'1, Палевой пытался совместить провиденциализм с историзмом в оценке деяний императора, декларируя задачу «раскрыть, как родилось, развилось и совершилось в нем сознание его великого предназначения» . Однако в своей «Истории Петра» он практически игнорировал проблему становления царя-реформатора, уподобляя Петра мифическому герою, богоподобному существу85.

Предельно заострил присущее многим образованным русским парадоксальное видение Петра как российского реформатора «на все времена» Михаил Петрович Погодин (1800 — 1875)яй. Представление о самодержавии как главном источнике и проводнике реформ, сложившееся у него с учетом уроков как французских революций конца XVIII — первой трети XIX вв., так и всей российской истории, находило выражение и в его историко-художественном творчестве, посвященном личности и деяниям Петра I. Первой попыткой широкого осмысления петровской эпохи и личности самого царя для Погодина стала трагедия «Петр I», написанная по материалам розыскного дела и суда над царевичем Алексеем. Как позднее признал сам историк, в своей трагедии он вывел «слишком идеализированный» образ царя, а царевича Алексея «привел в среду заговорщиков, чего в действительности и не было» 87. Петр в пьесе Погодина — идеальный монарх, действующий в окружении заданных исторических лиц и декораций, но при этом зачастую излагающий взгляды самого автора на злобу дня.

Лишь спустя десять лет после написания трагедии Погодин выступил в печати с первым произведением концептуального характера о петровской эпохе - статьей «Петр Великий» , которую автор готовил к публикации, не забызая и о реакции власть имущих89.

Взявшись отвечать критикам царя-реформатора, Погодин пошел заметно дальше Полевого в обосновании необходимости исторического подхода к преобразованиям первой четверти XVIII в. Но и в сочииениях Погодина, как и в труде Полевого можно усмотреть элементы двойственного подхода к петровским преобразованиям, который трудно объясним с точки зрения логики40. Проведенный в диссертации анализ показывает, что,

*' Полевой II А. История Петра Великого. Ч. 1 - 4. СПб., 1843.

Молевой П. Обозрение русской истории до единодержавия Петра Великого. СПБ., 1846. Предисловие. С. VI. Предисловие датировано автором 8 июля 1840 г. (с. XVII).

к 11олевой Н.А. Ксюрия Петра Великого |В 4 4.1 [2-е изд.1 М„ 1899. С. 430, 431,441.

"Там же. С. 438 - 439.

Полевой И. Обозрение русской истории... С. IX.

" См.: Полевой Н.Л. История Петра Великою. СПб.. 1843. ЧД. С. МЗ-144.

"" См.: Ьарсукоо 11.11. Жизнь и труды М П. Погодина. СПб., 18К8 - 1910. Т. I - XXII; Петров Ф.Л. М.П. Погодин и создание кафедры российской истории в Московском университете. М„ 1995; Дурновцев Н.И.. Ьачинин А.Н. Разъяснять явления русской жизни из нее самой: Михаил Петрович Погодин // Историки России. XVIII - начало XX века. М., 1996, С. 194 — 214; Умбрашко К. Б. М. II. Погодин: человек, ии I ори к, публицист. М., 1999: Павленко II.И. Михаил Погодин. М. 2003 и др.

^ Погодин М. Исторические примечания // Петр I. Тра1«дия в пяти действиях в стихах. М., 1873. С 160.

1,11 Погодин М.П. Пегр Великий //Погодин М. Историко-критические <прынки. М„ 1846. [Т. 1]. С. 333 — 363.

т См.: Барсуков 11. Жизнь и труды М.П. I |оюдина. Кн. 6. С116..1892. С5 - 6, 22.

Погодин М.П. Взгляд на русскую историк» (1832 г.) // Погодин М. Историко-кригические отрывки. М., 1846. [Т. 1]. С. 7. Погодин М.П. Очерк русской истории (1832 г.) // Погодин М. Иеторико-критические отрывки. С. 32.

несмотря на определенные сдвиги в сторону рационалистического осмысления Петра и его эпохи Погодину, как и Полевому, было в значительной степени присуще мифологическое видение этой исторической личности, в рамках которого вполне допустимы несовместимые суждения и оценки.

В николаевскую эпоху над историей Петра плодотворно работал Николай Герасимович Устрялов (1805 - 1870) - единственный, кроме Пушкина, из претендентов на право создать «Историю Петра», допущенный уже в конце 1842 г. «ко всем архивам империи». Первый том «Истории царствования Петра Великого» Устрялова был завершен и в рукописи принят императором еще в 1849 г.91.

Определяя место «Истории царствования...» в историографической традиции автор сначала представил две противоположные версии «общей идеи о Петре Великом», а затем предложил свою. Первая, представлявшая допетровскую Россию «царством невежества», по его словам, преобладала в исторической науке . Особняком же, как полагал Устрялов, стояло лишь «мнение Карамзина о России до Петра»93. ■

Отталкиваясь от этих мнений, Устрялов последовательно рассматривал «светлую» и «темную» стороны России до Петра, пытаясь найти проявления той и другой в ее дореформенном прошлом. Автор «Записки...», с точки зрения Устрялова, если воспользоваться современной терминологией, модернизировал Россию XVII в., приписывая тогдашним русским еще несвойственную им «идею о необходимости образования». На деле же они «коснели в старых понятиях», «спесиво и с презрением смотрели на все чужое...». Против этого н выступил Петр, поставивший задачу «преобразовать полуазиатскую Россию в государство, цветущее промыслами, искусствами, науками, с необходимым политическим весом в Европе». В этом и состояла, согласно Устрялову, «основная идея царствования Петра Великого» 94.

Параллельно с широким. общественным интересом к личности и деяниям Петра I, попытками создания объемных трудов о нем и его эпохе преимущественно в жанре жизнеописания великого человека в 1840-е гг. происходит и становление основ нового научного подхода к изучению русской истории вообще и петровской эпохи в частности. Эта плодотворная тенденция была связана с оформлением в университетской науке государственной, или историко-юридичсской школы95 с ее заимствованными из немецкой классической философии представлениями о внутренней обусловленности исторического процесса и государстве как естественно-необходимой и высшей форме социальной организации. Одним из краеугольных камней в фундаменте государственной школы в русской историо!рафии стала статья Константина Дмитриевича Кавелина (1818 - 1885) «Взгляд на юридический быт древней России» (1847)96. Известная парадоксальность мышления русского либерала проявилась в том, что именно в оформлении петровского государства, он увидел не только «освобождение от исключительно кровного быта», но и

" Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. СПб., 1858. С. LXXV11I. VII.

91 См.: Устрялов 11.Г. Исгория царствования Пегра Великого. Т. I. C.XI. Следует отметить, что и сам историк в качестве аыгора учебного пособия по русской истории для уездных училищ не был слишком далек от подобной оценки. (См.: Устрялов Н.Г. Руководство к первоначальному изучению русской истории..., признанное Министерством народного просвещения учебною книгою для уездных училищ. Изд. 2-е. СПб., 1840. С. 38. Ср.: Устрялов Н.Г. Руководство.... Изд.

11-е. СПб., 1859. С. 64).

" Устрялов 11.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. С. XII, XIV.

" Там же. С. XXIX, XXX.

95 См.: Милюков П.Н. Юридическая школа в русской историографии (Соловьев, Кавелин. Чичерин, Сергеевич) // Гусская мысль. 1886. Кн. 6. С. 80 - 92; Дурнинцсв В.И. Проблемы истории России и Запада в освещении |Х>сударствениой школы. М.. 1984; Киресва P.A. Государственная школа: историческая концепция К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. М., 2004. и др.

w См.: Овчинникова A.C. Полемика вокруг статьи К.Д. Кавелиш «Взгляд на юридический быт Древней Руси» П Уч. записки Горькоиского гос. ун-та. Вып. 105. Горький, 1969; Дурновцев В.И. Проблема «Россия, славянский мир и Запад» в освещении К.Д. Кавелина, С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина Н Историографические исследования по славяноведению и балканистике. М, 1984. С. 116 - 133; Китаец В.А. К.Д. Кавелин: между славянофильством и западничеством // В раздумьях о России (XIX век). М., 1996. С. 243 — 271; Цамут&ли А.Н. Вся русская история есть по преимуществу государственная: Константин Дмитриевич Кавелин, Борис Николаевич Чичерин // Историки России. XVIII — начало XX века. М., 1996. С. 244 - 267; Арсланов P.A. К.Д. Кавелин: человек н мыслитель: Монография. М., 2000. и др.

«начало самостоятельного действования личности» в России. Более того, никто иной, как сам царь-реформатор и воплотил собой эту прогрессивную тенденцию развития страны. При этом Петр, в интерпретации Кавелина, действовал, «как воспитатель, врач, хирург, которых не обвиняют за крутые и насильственные меры»97. Сложившийся у Кавелина в 1840-е гг. образ Петра не претерпел существенных изменений и позднее 98.

В третьей главе диссертационного исследования - «Личность и деятельность Петра I в историографии рубежа 1850-1860-х гг.» — проанализировано влияние общественного подъема и сложившейся тогда атмосферы гласности на рассмотрение научной мыслью и общественным мнением «дел Петровых».

Как показано в диссертационном исследовании, наступление эпохи гласности и реформ обернулось весьма продуктивными явлениями в развитии историографического процесса. Тенденции, набиравшие силу еще в николаевское Еремя, вышли на поверхность научной и общественной жизни. Обнародование Устряловым99 новых документов и фактов дало толчок развитию дискуссии, в которой приняли участие как ученые, так и публицисты. В частности, было замечено, что история до сих пор пишется «в смысле внешнегосударственном» за счет недостатка внимания к «внутренней жизни» народа100. Но в труде Устрялова появилось все-таки одпо заметное исключение: впервые из тени забвения на суд публики было вынесено дело царевича Алексея, что расширило сами границы дозволенного в освещенйи прошлого. При этом рассмотрение взаимоотношений отца и сына в исторической лш-ературе вышло далеко за рамки вопроса о состоянии дел в царской семьс. По суги, речь часто заходила о принципиальных и весьма актуальных для России рубежа 1850 — 1860-х п\ проблемах власти, ее характере, целях и способах управления страной, стиле реформирования государственных институтов, и, наконец, о взаимоотношениях власти и общества.

. В рамках рассматриваемой нами темы царевич Алексей интересен как одна из тех «альтернативных» фигур, о которых вспоминают авторы, критически настроенные по отношению к Петру и его методам-властвования. Но царь Федор Алексеевич, царевна Софья были предшественниками Петра, а царевич Алексей - наследником и, следовательно, потенциальной заменой ему на троне. Именно Устрялов впервые, пусть и не в полном объеме101, обнародовал массу обстоятельств и подробностей, которые не могла не будоражить умы накануне больших реформ. Особое впечатление опубликованные материалы произвели на Погодина, реакция которого была незамедлительной и гневной. Никогда прежде (да и впоследствии) он так не писал и не говорил о своем кумире — Петре Великом. Суд над царевичем превратился в суд над царем, пусть и смягченный великодушной концовкой. На основе ряда допущений у Погодина сложилась своя версия событий, в основу которой легло убеждение в наличии у Петра «черного плана, сметанного в тревоге белыми нитками...» — отрешить от наследства Алексея в пользу ребенка, рожденного от Екатерины. Погодин выдвинул догадку и о том, что, в конце концов, Петр просто спровоцировал царевича на побег за границу102 . Все это уводило историка очень далеко от его собственных прежних представлений, но не повлекло за собой пересмотра его общего взгляда на Петра и реформы. Представляется, что именно в выступлении Погодина

97 Кавелин К\Д Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989. С. 12 -13.

61.

" См.: там же. С. 163, 164.

См.: Устрялов 11.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. Господство царевим Софьи. СПб.. 1858; Т. 2. Потешные и Азовские походы. СПб., 1858; Т. 3. Путешествие и разрыв с Швецией. СПб., 1858; Т. 4. Ч. 1. Еитва под Нарвою и начало побед. СПб., 1863; Т. 4. Ч. П. Приложения. СПб, 1863; Т. 6. Царевич Алексей Петрович. СПб, 1859.

,й0 Добролюбов H.A. Первые годы царствования Петра Великого («История царствования Петра Великого», II. Устрялов, СПб.. три тома) // Добролюбов H.A. Собр. соч. В 9 т. Т. 3. Статьи и рецензии. Июнь - декабрь 1858 г. М.-Л.. 1962. С.35.

101 См.; Бушкович П. Историк и власть: дело царевича Алексея (1716 - 1718) и Н.Г. Устрялов (1845 - 1859) // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология. Самара, 2000. С. 80 -

120.

103 См.: Погодин М.П. Суд над царевичем Алексеем Петровичем, Эпизод из жизни Петра Великого / Оттиск из «Русской Беседы» (1860. ffe 1. С. 1 - 86). М, 1860. С. 60 - 63.

выразительно прослеживается очередной зигзаг русской исторической мысли в оценке Петра I, связанный с новой (пусть не доведенной до конца) попыткой демифологизировать, взлелеянный при активном участии самого Погодина сакральный образ.

Заметный вклад в дальнейшую разработку истории Петра I и его времени внес на основе новых архивных документов Михаил Иванович Семевский (1837 - 1892)103. Его работы об эпохе Петра I выходили в свет параллельно и вслед за появлением томов «Истории царствования Петра Великого» Устрялова. В диссертации рассмотрен вопрос: каково было соотношение этих публикаций с точки зрения разработки затронутой в них проблематики и просвещения читающей публики? Если труд Устрялова в имеющейся литературе предстает порой только как. последнее слово официальной историографии николаевского времени, то статьи и очерки Семевского выступают как либерально-демократическая альтернатива «устряловщине» |0\ Давая обобщающую характеристику предшествующей литературе о Петре I и его времени, Семевский приходил к заключению, что во всех этих сочинениях «главные деятели эпохи» либо поставлены на высокие ходули, либо брошены в грязь, а за громкими и славными делами Петра, его военными и "■дипломатическими успсх'аиЛ!, почти не видно «русского4люда»105, — упущение, которое было •уже вполне очевидным для передовых людей 60-х гг. позапрошлого века. По для того, чтобы приоткрыть завесу над жизнью «русского люда» петровского времени было необходимо обратиться к материалам Тайной канцелярии и неизбежно раскрыть многие темные стороны той эпохи, как и личности самого царя-реформатора. Именно в этом смысле Семевский рассматривал свои «исторические этюды» из эпохи Петра как своеобразный «таран, который пробивал цензурную, все еще плотно сплоченную стену»106.

Вместе с тем, обосновывая правомерность внесения новых красок в образ царя-реформатора и его эпохи, Семевский твердо отстаивал необходимость исторического подхода к оценкам деятелей и нравов того времени. Он всячески подчеркивал недопустимость представления сподвижников Петра I на манер, скажем, вельмож времени Александра I и т.п.107 Вообще, как показано в диссертации, чувство историзма и ощущение «духа времени» были отличительными чертами Семевского как исследователя прошлого. В ходе открытого обсуждения и дальнейших архивных разысканий были поставлены вопросы, касавшиеся как общих подходов к изучению Петра I и его эпохи, так и отдельных эпизодов политической истории того времени, эпизодов, прежде закрытых для обсуждения не только по политико-идсологическим мотивам, но и вследствие отсутствия широкой документальной основы для их рассмотрения. На страницах печати Петр п одночасье превратился из предмета благоговейного почитания в историческую фигуру, подвергавшуюся подчас весьма суровому критическому разбору. Во всяком случае, предстал не в качестве сверхъестественного существа, а «как человек с плотью и кровью, с слабостями и страстями, с человеческой ограниченностью и с индивидуальными особенностями характера, в которых, как у всякого человека, перемешано много доброго и злого»108. Вместе с тем именно обращение к «темным» сторонам истории петровского царствования позволило Семевскому высветить вопрос о необходимости изучения истории народа .в.... эпоху преобразований. V .

Четвертая глава диссертации — .«Личность и деятельность ПеГра I в историографии первых пореформенных десятилетий» — посвящена анализу дальнейшей разработки проблемы в процессе расширения источниковой базы исследований, приращения

ш См.: Порох В.И. Офицер, историк, излагель: Все о М.И. Семевском. Саратов, 1999; Тимощук П В Михаил Иванович Семевский — основатель исторического журнала «Русская старина». Его жизнь и деятельность: 1837 - 1892. СПб., 1895; Бронникова Е.В. Журнал «Русская старина» как историографический источник (1&70 - 1918} У Авторсф. дис. на соиск. учен. степ. канд. истор. наук. М , 1998.

|м См.: Порох В. И. Офицер, историк, издатель. С. 13, 43,118 - 119.

105 СемсвскиЗ М.И. Тайная канцелярия при Петре Великом // Семевский М.И. Очерки и рассказы из русской историиXVIII века. Кн. II. Слово идело! 1700- 1725. СПб., 1885. С. 3, 4.

,<ж Порох В. И. Офицер, историк, издатель. С. 118—119.

107 См.: Семевский М.И. Тайная канцелярия при Петре Великом. С. 6 — 1.

101 Терновский Ф. Император Петр 1-й в его отношениях к царевичу Алексею (1860 г.). Киев, 1911. С. 4 -5.

исторических фактов, развития и углубления концептуальных подходов, изменения общественной атмосферы.

С конца 1850-х гг. работы по петровской эпохе начинает публиковать Сергей Михайлович Соловьев (1820 - 1879)109. Обратившись к теме Петра и оставаясь в строгих рамках научного академизма, историк был не чужд злободневным социально-политическим проблемам. Для того поколения западников, из которого вышел Соловьев, Петр I оставался едва ли не самой главной фигурой русской истории, предметом постоянных размышлений, в основном с оттенком восхищения.

Определяя место своего труда в историографической традиции, Соловьев старался следовать принципу историзма в оценке своих предшественников. Так, сам факт зарождения исторической критики Петра и его эпохи во второй половине XVIII в. Соловьев рассматривал как результат, с одной стороны, «поступательного движения, духовного развития русского народа», а с другой - появления «новых потребностей, новых взглядов на средства, которыми поддерживается историческая жизнь народа». Развитие историографии в первой половине XIX в. было, как подчеркивал Соловьев, обусловлено рядом новых исторических обстоятельств, среди которых он, прежде всего, выделял «крайности французской революции, ... страх перед возобновлением революционных движений...» Цепь этих явлений породила враждебное отношение ко веем вообще «быстрым нарушениям старого» и усилила «охранительное направление», которым в историографии отличался Карамзин. Но «враждебным выходкам» против Петра, по мнению Соловьева, способствовали и другие причины. Пробуждение национального самосознания народов, «направление, в сущности высокое и благодетельное, в крайностях своих породило... в России — славянофильство...». Отвергая славянофильскую оценку петровских реформ, Соловьев обращал особое внимание и на доведенный славянофилами «до крайности взгляд на значение народных масс, без должного определения отношения их к своим историческим представителям»110, каковым и был, по его глубокому убеждению, Петр.

Как показано в диссертации, в «Истории России...» Соловьева было дано развернутое обоснование государственной деятельности Петра, его преобразований, как крутого перелома, подготовленного предшествующей историей1". Основное противоречие петровской эпохи ученый определял как столкновение новаций, основанных на инонациональных заимствованиях, с отечественным традиционализмом.

При этом неизбежность заимствования чужого н даже увлечения крайностями на этом пути выступала под пером Соловьева как универсальная закономерность исторического процесса. Оценивая Петра и его эпоху историк широко использовал сравнительно-исторический метод. Обращение в связи с этим к опыту Великой французской революции позволило ему, во-первых, подчеркнуть историческую обусловленность преобразований начала XVIII в. в России с их резким характером и тягостными последствиями; во-вторых, оттенить в этом процессе роль личности самого Петра как правителя, сумевшего сохранить в узде стихию истории .

Стремление к объективной оценке петровских преобразований побуждало историка указывать как на их теневые стороны, так и на историческую обусловленность именно такого хода истории со всеми его достижениями и невзгодами. Оценивая петровские

109 См.: Безобраэов И.В. С.М. Соловьев. Его жизнь и научно-литературн;1Я деятельность. СПб., 1894; Черепнин Л.В. Соловьев как историк // Соловьев С.М. История России с древнейших времен. В 15 кн. Кн. 1. М., 1959. С. 5 - 51;

Пресняков А.Е. С. М. Соловьев в его влиянии на развитие русской историографии II Вопросы историографии и

источниковедения истории СССР. М.-Л., 1963; Сахаров А.М. История России в трудах С.М. Соловьева Н Вести. Моск. унта. История. 1971. № 3. С. 73 - 87; Иллерицкий В.Е. Сергей Михайлович Соловьев. М.: Наука. 1980; Ковальченко И.Д., Дмитриев С.С. Историк Сергеи Михайлович Соловьев. Его жизнь, труды, научное наследство // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1. Т. 1 - 2. М., 1988; С. 6 - 48; Цимбаев К И. Сергей Соловьев ) Сер. ЖЗЛ. М., 1990; Волкова И.В. Сергей Михайлович Соловьев. Очерк жизни и творчества // Соловьев С.М. Общедоступные чтения о русской истории. М„

1992. С. 23- 186 и др.

""Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. IX. Г. 18. М , 1993. С. 526, 527.

1,1 См.; там же. Кн. VII. М., 1991.Т. 14. С. 425 - 426.

См.: там же. С. 426, 427.

преобразования как революцию, Соловьев в то же время видел ее далеко незавершенный характер, был далек от превознесения подобного рода изменений в истории, обращая внимание, прежде всего, на цену, которую за них приходится платить современникам и потомкам. Вместе с тем ученый оставался верен себе, показывая историческую обусловленность именно такого — радикального характера способов и приемов обновления общества"3.

Вместе с тем в русле подобного подхода оставалось нерешенным отчетливо зафиксированное на страницах «Истории России» противоречие между потребностями народа и деятельностью великой личности, поскольку, как неоднократно подчеркивал и сам Соловьев, «переворот сопровождался страшною борьбою, преобразователь встретил сильное сопротивление в народе, следовательно, дело преобразования было делом насилия со стороны верховной власти (курсив мой — Е. С.)»114.

В поисках выхода из этого противоречия Соловьев иногда несколько менял ракурс рассмотрения проблемы «личность и среда, ее породившая». По сути, как показано в диссертации, речь у него шла уже не о том, что Петр был выразителем реформаторских потребностей и ожиданий, так или иначе присутствовавших в русском обществе предшествовавшей поры, а о том, что сам царь-нреобразователь нес в себе многие черты старого времени: личность Петра и его характер, со всеми их достоинствами и пороками выступают со страниц «Истории России» как порождение обстоятельств места и времени. Сами преобразования, с точки зрения ученого, тоже стали фактором, отчасти усугубившим «неудовлетворительность нравственного состояния древнего русского общества». Распад или ослабление «известных, нравственных сдержек и связей», — такова неизбежная цена прогресса115.

В Петре I Соловьев увидел появление принципиально новой фигуры на русской политической сцене: не только государь, а еще и «начальник нового общества», «вождь дружины, основывающей новое государство». Отсюда и перемена в обращении у Петра со своим окружением, «простой, совершенно товарищеский тон его переписки с новыми людьми,... какого бы происхождения они ни были, лить бы только принадлежали к новому обществу, были товарищами царя в деле преобразования»116. Вместе с тем эти новые «дружинные привычки» предполагали не только «подвиги», но н «веселую, разгульную жизнь, опять соответствующую природе людей, способных к дружинной жизни». За внешней новизной явления обнаруживались давние исторические корни.

Чрезвычайно высоко оценивая личность Петра, ученый вполне отдавал ссбе отчет в том, что его достижения становились возможными вследствие тех или иных благоприятных исторических обстоятельств, складывавшихся независимо от воли царя как внутри страны, так и на международной арене. В этом отличие взгляда на Петра историка второй половины XIX в. от воззрений современников и сподвижников реформатора117.

Несмотря на все стремление Соловьева показать историческую обусловленность реформ, их единственным гарантом на страницах «Истории России...» оставался сам Петр, а широкое недовольство его политикой фактически объявлялось лишь выражением разнородных нужд частных лиц, которым не было никакого дела до государства и его интересов"8. Но в итоге получалось, что и с приходом Петра в России мало что изменилось. Как в свое время, несмотря на все предпосылки и ожидания, для проведения реформ понадобилось явление Петра, так и уже совершенные преобразования «повисали в воздухе» в случае прихода к власти недостойного преемника.

Значение петровских реформ историку виделось, прежде всего, сквозь призму злободневных задач пореформенного времени в качестве «трудной школы» для народа и во

1,1 См.: там же. Кн. IX. Т. 18. С. 527, 528. ,м Там же. С. 428.

См.: там же. С. 428- 430. '"Там же. С. 431-432.

117 См.: там же. Кн. IX. Т. 17. С. 311.

См.: там же. С. 127.

многом «программы на будущее»119. В общей исторической концепции Соловьева становление государства и высвобоэвдение личности от пут родовых отношений шли рука об руку. В согласии с идеями либерально-консервативного синтеза, объединившими умеренных либералов в годы реформ Александра И, историк трактовал и проблему «личность и государство» применительно к петровской эпохе: «Выставив значение государства, заставив, по-видимому, приносить этому новому божеству тяжелые жертвы и сам подавая пример, Петр, однако, принял меры, чтоб личность не была подавлена, а получила должное, уравновешивающее развитие»120.

В целом же на страницах «Истории России...» Соловьева был представлен многогранный, подвижный и противоречивый образ царя-реформатора: «вождя народного дела», ожидаемого и востребованного страной, и самовластного правителя, путем насилия и ценой огромных потерь, проводящего преобразования вопреки желанию большинства подданных; посланной России одинокой провиденциальной личности и государственного деятеля, умеющего использовать в своих целях благоприятные исторические условия и обстоятельства; представителя древнерусской «богатырской» традиции и царя-новатора, заложившего программу деятельности на много поколений вперед; несчастливого отца, принесшего в жертву государственной необходимости собственного сына, и прозорливого учителя всего своего народа, давшего толчок развитию его инициативы и самодеятельности.

Специальному анализу в диссертации подвергнута сложившаяся у Соловьева к началу 1870-х гг. и изложенная им в публичных чтениях по случаю 200-летнсго юбилея Петра I концепция его роли и места в российской истории — итоговое произведение историка в ралжах освещения данной темы.

В связи с наступлением годовщины вышла в свет масса литературы преимущественно просветительского характера121, но были и работы, содержавшие аналитический разбор мнений и трудов о царе-реформаторе и его эпохе. Профессор Санкт-Петербургского университета Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (1829 - 1897) впервые отчетливо выявил в своей статье общую исходную точку самых разноречивых мнений о деяниях и царствовании Петра, а именно представление о его эпохе как о времени резкого перелома, разрыва преемственности в истории страны. Исправление подобной историографической ситуации, сохранявшейся вплоть до середины XIX в., Бестужев-Рюмин считал заслугой Соловьева, «начавшего внимательно изучать XVII в.» Благодаря его «примирительному историческому взгляду», стало ясно, что «деятельность Петра была паиболее энергическим выражением того, что составляло цель и заветные стремления его предшественников, что гениальность Петра сказывается главным образом в умении находить средства, нужные для его цели, ... и в особенности - в окончательном уяспешш, в чем состоит цель». Оказалось, что и «никакой пропасти между временем Алексея Михайловича и его гениального сына... не было»122.

В публичных чтениях 1872 г. Соловьев стремился рассматривать деятельность Петра в широком историческом и международном контексте, сравнивая петровские преобразования уже пс с Великой французской революцией, а с эпохой западноевропейского Возрождения, с изменениями не столько социально-политического, сколько культурного характера. Среди используемых ученым общих категорий исторического знания XIX в. заметное место отводилось понятию «великого человека». Свои мысли по этому вопросу Соловьев удачно выразил в афористичной форме: «Великий человек дает свой труд, но величина, успех труда зависит от народного капитала, от того, что скопил народ от своей предшествовавшей жизни, предшествовавшей работы; от соединения труда и способности знаменитых деятелей с этим народным капиталом идет производство народной

1" Там же. Кн. IX. Т. 18. С. 528 - 529, 531 - 532.

110 Там же. С. 530.

121 См.: Межов В.И. Юбилей Петря Великого Библиографический указатель литературы Петровского юбилея 1872 гола с приобщением книг и статей о Петре I вообще, явившихся в свет с 1865 по 1876 г. включительно. СПб., 1881.

122 Бестужев-Рюмин К.Н. Причины различных взглядов на Петра Великого в русской науке и русском обществе// ЖМПГ1. 1872.№6. С. 149-156.

исторической жизни». Снова и снова историк подчеркивал, что «великий человек является сыном своего времени, своего народа», а «деятельность его получает великое значение как удовлетворяющая сильной потребности народной...». В конце третьего чтения, Соловьев говорил: «Необходимость движения на новый путь была сознана, обязанности при этом определились; народ поднялся и собрался в дорогу, но кого-то ждали, ждали вождя, вождь явился»123. Но в торжественной речи 30 мая 1872 г. эта же мысль была сформулирована с иным оттенком: «В такие времена великим народам, имеющим жить и делать в человечестве, посылаются на помощь великие люди, и России был послан (курсив везде мой-£.С.; Петр Великий»124.

Напомииая, что христианство запрещает «делать из человека божество», историк полаг ал, что этот запрет не освобождает «от обязанности» чтить в великих людях «орудие промысла (курсив мой - Е.С.), изучать их деятельность для уяснения себе путей нашей исторической жизни, изучением прошедшего уяснять себе наше настоящее, уяснять себе наши обязанности к настоящему» . Именно в таком контексте историк формулировал свой часто цитируемый афоризм: «Народы в своей истории не делают прыжков»1

Лейтмотивом в юбилейных чтениях звучала мысль о Петре как о «царе-работнике» и «великом народном воспитателе», который вполне осознавал свою миссию и имел «один зрелый, ясный план, план воспитания народа в гражданстве»127. Речь шла, прежде всего, о воспитании Петром в русском народе самостоятельности, трактуемой историком в двояком смысле: самостоятельности но отношению к другим народам и применительно к внутренней жизни России. При этом трмя ^охранения н упрочена^ национального ;сса;.;сстсянкя», национальной идентичности теперь выходила у Соловьева на первый план. Тому были свои причины. Осуществленный Россией после Крымской войны поворот к Западу вновь заставил русскую мысль обратиться к теме своеобразия исторического развития страны. Первые итоги либеральных реформ, к подведению которых русское общество стало приходить как раз в начале 1870-х гг., выявили объективные трудности и часто весьма болезненный характер процесса ускоренной модернизации. И либеральная мысль в новых условиях обратились к выявлению резервов национальной специфики как средства амортизации неизбежных перемен. Патриотический пафос юбилейных чтений Соловьева в общем и целом соответствовал этой новой тенденции пореформенной либеральной мысли.

Обращаясь к эпохе петровских преобразований, Соловьев характеризовал ее как «время школы, школьного учения для народа, время школы, взятой в самых широких размерах»128. В юбилейных чтениях Соловьева нет более употребительных и несущих предельно широкую смысловую пагрузку понятий, чем «преобразование» и «воспитание», выступающих у историка как нераздельные: «...Петр еще в конце XVII века приступил к преобразованиям, которые должны были иметь воспитательное (курсив мой — Е.С.) значение для общества»129. «Преобразование» и «воспитание» для Соловьева -универсальный ключ к объяснению сути событий петровской эпохи.

Для понимания изложенной Соловьевым в юбилейных чтениях концепции роли великого человека в истории, и более конкретно — роли Петра в истории России, необходимо учитывать, что ученый не только многократно подчеркивал соразмерность деяний великого человека и народных сил и потребностей на тот или иной исторический момент, но допускал и возможность несоответствия в той или иной степени деятельности великого человека условиям его времени. В зависимости от величины такого исторического зазора судьбы «дела» великого человека могут складываться по-разному130.

m Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М, 1984. С. 12,9-10, 38.

,м Там же. С. 152.

m Там же. С. 147.

ш Там же. С. 44-45.

ш См.: там же.. С. 70, 105, 166.

m Там же. С. 49.

га Там же. С. 71.

ш См.: там же. С. 149-150.

Именно в качестве программы для потомства, программы для будущего, то есть для современной Соловьеву России, и трактовал историк наследие Петра в юбилейных чтениях.

Характеризуя преобразовательные замыслы Петра, Соловьев находил в них план действий, рассчитанный едва ли не на века, одним из важнейших звеньев которого должны были стать и упразднение крепостного права, и всемерное развитие общественного самоуправления, отделепие суда от администрации и т.п. Наконец, в заслугу Петру Соловьев ставил не только прекращение «затворничества женщин», возвышение ее достоинства, но и «достоинства человека вообще»131.

Критически оценивая реформы Александра II и прямо противопоставляя им в своих мемуарах опыт преобразований Петра I, Соловьев стремился и в публичных чтениях 1872 г. максимально актуализировать этот опыт в умеренно-либеральном духе и преподать извлекаемые из него уроки своим современникам.

Эффектной концовкой юбилейных чтений Соловьева стало признание автора в том, что в его задачу входило «обозначить деятельность человека, который прибавил в историю целый великий парод (курсив мой — Е.С.)»'32. Следует признать, что эта сентенция весьма напоминала пресловутое «приведение Петром России от небытия к бытию» - высказывание, восходящее к канцлеру Г.И. Головкину и надолго ставшее, но снисходительно-саркастическому определению самого Соловьева, «общеупотребительным», хотя и «неисторическим», рожденным «исключительно на основании чувства»ш.

Торжества по случаю 200-летия царя-реформатора в 1872 г., как показано в лн^л-сишин и, оказались споет рода апофеозом его нросл^злекия с русской печати вообще и в русской либеральной историографии в особенности. Но, по иронии судьбы, эти торжества почти совпали не только,с завершением цикла действительно видающихся преобразований, но и с нарастанием общественной неудовлетворенности бездействием власти как внутри страны, так и на международной арене. Резкая активизация радикальной народнической интеллигенции, широкое' общественное движение солидарности со славянскими народами, формирование нового поколения либерально-демократической интеллигенции, уже не мыслившего прогресс в рамках парадигмы «реформы под руководством самодержавия», -все это приходится па семидесятые годы XIX в.

В развитии историо!рафическон ситуации тоже намечается новый поворот, заметный вклад в осуществление которого внесли сочинения Николая Ивановича Костомарова (1817 - 1885). Исторические взгляды. Костомарова заметно отличались от господствовавших тогда среди русских историков воззрений134. Основной мотив в его исторической концепции -приоритет истории народа над историей государства - во многом предопределил и ракурс анализа этим историком Петра I и его эпохи. Творческое своеобразие Костомарова -историка и художника — не только обеспечивало ему наибольшую популярность среди читающей публики, но и способегвовало сосредоточению его внимания на этико-психологичсских аспектах деятельности царя-реформатора. В начале 1870-х гг. Костомаровым была написала «Русская история в жизнеописаниях главнейших ее деятелей», а позднее - очерк, поводом для которого стала картина H.H. Г'е «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе»1".

В своих трактовках образа царя-реформатора на страницах «Жизнеописаний» историк, конечно, отдавал дань господствующим мнениям, признавая исключительность Петра как мирового явления, в духе Соловьева решая общий вопрос о соотношении деятельности выдающейся личности и потребностей времени и т.д. Вместе с тем уже в

ш См.: там же. С. 69 - 70, 94- 97, 105.

132 Там же. С. 164.

135 Там же. С. 10-11, 147.

134 См.: Пинчук Ю.А. Исторические взгляды Н.И. Костомарова, Киев, 1984; Богданов А.!!. Послесловие // Костомаров НИ. Исторические монографии и исследования. М„ 19S9. С. 228 - 236; Киреева Г. А. Не мог жить и не писать: Николай Иванович Костомаров // Историки России. XVJII — начало XX а. С. 268 - 314.

,3S См.: Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописании ее главнейших деятелей. М., 1992; Его же. Царевич Алексей Петрович (По поводу картины H.H. Ге) //Древняя м новая Россия. Ежемесячный исторический иллюстрированный сборник. СПб., 1875 г. № 1,2.

«Жизнеописаниях» Костомаров сумел актуализировать ряд острых вопросов относительно петровских преобразований. Историк вполне отчетливо сформулировал дилемму: Петр — сверхчеловек или неограниченный властелин? В предложенном им решении акцент (в сравнении с выводами Соловьева) был смещен от исключительных личных качеств Петра в сторону его безграничных властных полномочий и примененного им насилия. Вообще он, безусловно, жестче, чем Соловьев, писал о цене преобразований. Наконец, во взгляде Костомарова на проблему «царь и народ» не было и следов присущей Соловьеву идеализации их отношений. Не столько народные потребности как таковые, сколько «военные обстоятельства»; с точки зрения ученого, были первотолчком к петровским реформам.

Задаваясь вопросом, что создал Петр, Костомаров отвечал на него, отнюдь не по Соловьеву, или Кавелину. Становление самого феномена личности в истории России Костомаров никак не связывал с преобразованиями первой четверти XVIII в., относя этот процесс к более позднему времени. «Нового человека в России, — по его словам, - могло создать только духовное воспитание общества, и если этот новый духовный человек где-нибудь заметен в деяниях и стремлениях русского человека настоящего времени, то этим мы обязаны уж никак не Петру». Касаясь популярной в исторической литературе темы влияния личности царя-реформатора на его подданных, Костомаров и в этом плане не склонен был к преувеличениям. С его точки зрения, Петр не мог быть нравственным образцом для своего народа. Образ Петра как непреклонного блюстителя законов также, но мнению Костомарова, пе всегда соответствовал действительности. При этом излюбленный соловьевский тезис об исторической обусловленности личных качеств царя Костомаров, конечно, не игнорировал. Но упоминал о нем как-то вскользь и не без доли иронии.

Результатом петровских преобразований, согласно Костомарову, стало лишь «государство, грозное для чужеземцев войском и флотом», с «высшим классом», обладающим «наружными признаками европейского просвещения». И последствия не заставили себя ждать: поверхностный «европеизм» элиты, культурный раскол в обществе. Вполне в духе Карамзина и славянофилов были выдержаны и рассуждения Костомарова о возможности альтернативного пути преобразования России без насилия136.

В очерке по поводу картины Ге Костомаров вносит много новых оценок, как в характеристику самого Петра, так и его отношений с царевичем. Знаменателен ухсе сам авторский зачип. Поведение самодержца в семейном конфликте связывается вовсе не с нововведениями в разных областях жизни, а с возрождением старых, давно забытых и диких нравов времен Ивана Грозного. Необузданность нрава и неограниченность власти Петра выступают под пером Костомарова как факторы, обусловившие его разрыв с Евдокией и с традициями московской жизни вообще. Историк неоднократно проводит недвусмысленные параллели между поведением Петра в семейной жизни и общим стилем его государственной политики.

В трактовке личности Петра I и судеб его реформ Костомаров был верен своей общей концепции хода российской истории, в которой гораздо большее, чем обычно, место уделялось региональным факторам и особенностям. Отсюда следован общий вывод принципиального характера: «русским надобно было собственно "дозволять" просвещаться, а не принуждать их к просвещению насилием». Но главной целью Петра было вовсе не «духовное просвещение народа», а создание могущественного в материальном отношении государства, что предопределяло и выбор насильственных методов реформирования. В итоге, «недовольство овладевало не только грубыми, тупыми, закоснелыми сторонниками старинного невежества, но и людьми, уважавшими просвещение, готовыми усвоить европейскую культуру и разделявшими вместе с Петром его конечные цели...»137.

Но, осуждая Петра с нравственной точки зрения, Костомаров подводил читателя к

116 Костомаров 1Ш. Пдревич Алексей Петрович (По поводу картины H.H. Ге) U Исторические монографии и исследования: В 2кн. М„ 1990. Кн. 2. С. 125 - 166. "'Тамже. С. 164-165.

мысли о неизбежности применяемого им насилия. Вместе с тем, в представлешгом им критическом взгляде на царя-реформатора преломились и ощущение общего неблагополучия в Российской империи пореформенных лет,- и скепсис в отношении исторического потенциала самодержавной власти.

В пятой главе диссертационного исследования - «Личность и деятельность Истра I в русской историографии конца XIX - начала XX кн.» — основное внимание уделено анализу эволюции подходов к изучению личности и деятельности Петра I в контексте углубления дифференциации и взаимодействия историографических направлении, а также различным интерпретациям проблемы, представленным в первую очередь такими синтезирующими и характерными для развития историографии изучаемого периода трудами, как лекционные курсы (или очерки) по русской истории.

Как показано в диссертации, за пореформенные десятилетня внимание историков к личности и деятельности Петра I стало более глубоким и многосторонним. Кроме того, сама история восприятия и осмысления Петра I и его эпохи становится предметом специального и все более интенсивного научного осмысления. Характерно, что сменивший Соловьева за кафедрой Московского университета Василий Осипович Ключевский (1841 — 1911), вопреки обыкновению не уделять внимания историог рафии того или иного вопроса, освещаемого им в своем главном труде — «Курсе русской истории», при изложении истории петровской эпохи делает исключение . К специальному рассмотрению этих сюжетов обращались, как было отмечено во введении, и более молодые историки Е.Ф. Шмурло, С.Ф. Платонов и А.А. Кизеветтср.

В четырехтомном «Курсе русской истории» (1904 — 1909) Ключевский подвел итоги многолетним историческим изысканиям и долгому опыту лекционной деятельности139. Значимость «петровской» темы в творчестве Ключевского подчеркивается тем фактом, что 12 из 80 лекций его «Курса» (с 58-й по 69-ю) посвящены предпосылкам и самой истории преобразований Петра I.

Проблему соотношения объективных и субъективных моментов, исторических предпосылок и политической конъюнктуры в деятельности Петра I Ключевский решал, отдавая должное и тем и другим факторам исторического процесса. Оценивая «реформу Петра» как дело насильственное, однако, не произвольное и необходимое, историк искал объяснение этому кажущемуся парадоксу в международном положении России, подчеркивая роль внешних вызовов, опережавших «естественный рост народа»14". Важнейшим из непосредственных условий петровских преобразований, с точки зрения Ключевского, выступала война. В этом плане он развивал мысль, высказанную Костомаровым. Но именно Ключевскому принадлежит заслуга предельно четкой формулировки как общей проблемы «война и реформы», в качество одной из ключевых в российской истории, так и уникального своеобразия той роли, которую война сыграла в государственной деятельности Негра. Именно война, утверждал историк, создала обстановку, в которой сложился сам стиль поведения Петра, и в которой он «отлился односторонне, но рельефно, вышел тяжелым и вместе вечно подвижным, холодным, но

138 Из самого содержания шестьдесят восьмой лекции «Курса», в значительной мере посвященной ходу изучения эпохи Псгра I и общим оценкам его деятельности, видно, что се окончательное составление относится к 1908 г., а весь четвертый том (59 - 74-я лекции) вышел Б свст а конце декабря 1909 г. (Нечкина М.В. Василий Осипооич Ключевский. История жизни и творчества. M., 1974. С. 403, 530).

139 См.: В. О. Ключевский. Характеристики и воспоминания. M., 1912; Зимин А. А. Формирование исторических взглядов В. О. Ключевского в 60-е it. XIX в. // Исторические записки. 'Г. 69. M., 1961 ; Астахов В. И. В. О. Ключевский — выдающийся представитель буржуазной историографии пореформенного периода // Курс лекций по русской историографии. Ч. 2. Харьков, 1962; История исторической науки в СССР. Дооктябрьский период. Библиография. М„ 1965. С. 295- 98; Киреева Р. А. В. О. Ключевский как историк русской исторической науки, M-, 1966; Чумэчеико У Г. В. О. Ключевский — источниковед. M., 1970; Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. М., 1974; Александров В.А., Янин В.Л. Предисловие // В.о. Ключевский. Сочинения в девяти томах. Т. 1. M., 1987. С. 5 -32; Ключевский. Сб. материалов. Пенза, 1995; Шаханов А.Н. С.М. Соловьев и В.О. Ключевский //Вопросы истории. 2000. № 3. С. 146- 155 и др.

140 Ключенскнй D.O. Русская история: Полный курс лекций. В 3 кн. М., 1993. Кн. 3. С. 58.

ежеминутно готовым к шумным взрывам - точь-в-точь как чугунная пушка его петрозаводской отливки» 141.

Ключевский впервые столь определенно предложил раздельно рассматривать два явления: «Петра» и его «реформу». Согласно его точки зрения, Петр вовсе не родился и даже не вырос реформатором. Самосознание реформатора у Петра явилось, «так сказать, задним числом, как итог сделанного, а не как цель деятельности»142. По Ключевскому выходило, что историки и биографы Петра наделяли его способностью планировать и предвидеть результаты своих действий постфактум, основываясь на достигнутых к концу царствования результатах, не замечая самого процесса поисков, находок и неудач на пути реформ.

Именно война, с точки зрения историка, оказалась тем своеобразным «ключом», с помощью которого за стихийностью преобразовательной деятельности Петра можно было раскрыть известную логику. «Война указала порядок реформы, сообщила ей темп и самые приемы. Преобразовательные меры следовали одна за другой в том порядке, в каком вызывали их потребности, навязанные войной» 143.

Общий вывод Ключевского сводился к тому, что преобразования, осуществленные Петром, не имели своей прямой целью перестройку общественно-политического строя. Их цель была более узкой и ограниченной: «вооружить Русское государство и парод готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе, поднять труд народа до уровня проявленных им сил». Но поскольку преобразования шли «среди упорпой и опасной внешней войны, спешно и принудительно», постоянно сталкиваясь с апатией, косностью и всевозможными предрассудками, постольку «реформа, скромная и ограниченная по своему первоначальному замыслу, [... ) усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции»144.

Цена петровской политики в подобном контексте, согласно Ключевскому, повышалась до крайности145. Явной пересметкой панегирика, составленного Соловьевым в адрес той «школы», в которой получали выучку русские люди под руководством Петра146, выглйдели саркастические оценки петровской «школы» Ключевским в качестве «тюрьмы или каторги, с которой бежать всегда приятно»147, перекликавшиеся с заключениями Костомарова.

Ключевский сохранял в гораздо большей степени, чем Соловьев чувство исторической дистанции. Это неудивительно. Эпоха великих реформ давно минула. Самодержавие во многом утратило историческую инициативу. «...В умах минувших времен надобно осторожно искать своих любимых мыслей», — скажет он по этому поводу мимоходом. Для Ключевского личность Петра - продукт своего времени, но никак не пример для иного. Актуальность изучения личности и деятельности Петра I для своего времени историк видел совсем в другом, а именно: в исследовании происхождения «приемов и привычек управления, преследующих русскую жизнь после Петра на протяжении чуть не двух столетий». И уже вовсе «не оправдываемых условиями, какими они были вынуждены при Петре»148.

В небольшом черновом наброске, названном им «Значепие Петра I» (1908) Ключевский, смог высказаться еще более откровенно и — главное — злободневно о предмете своих неустанных размышлений, сформулировав и кратко раскрыв два тезиса. 1. «Реформа вся пошла на пользу только государству в самом узком смысле правительства»; 2. «Реформа Петра ничего не дала народу, народной массе, никаких новых жизненных средств, никаких

'•" Там же. Кн. 2. С. 475. 1,1 Там же. Кн. З.С.56.

141 Там же. Кн. 2. С. 505.

144 Там же. Кн. 3. С. 69.

См.: там же. Кн. 2.. С. 510, 560, 570 и др.

146 С. М. Соловьев. Сочинения. Кв. IX. Т. 18. С. 528 - 529.

Ключевский В О. Курс. Кн. 3. С. 89 - 90.

,4" Там же. Кн. 3. С. 37, 41.

живительных возбуждений. Из-под петровского молота он вышел таким же невежественным и вялым, каким был прежде, только значительно беднее и разбитое прежнего!». Более того, народ стал еще безгласпее прежнего. Прежде были хоть земские соборы. «При самом Петре народ не раз обращался к последнему конституционному способу заявления народного голоса, к мятежу. Реформа Петра освободила его преемников и преемниц от этих народных осведомлении (курсив мой - Е. С.)»149.

Представленный Ключевским взгляд на личность и деятельность Петра I в той или иной степени оказал влияние па формирование научных интересов и представлений ряда его учеников и, в первую очередь, Павла Николаевича Милюкова (1859 - 1943)150. Заняв видное место среди историков московской школы, он развил в своих грудах традиции, заложенные Ключевским. Особенно заметный вклад Милюков внес в конкретную разработку истории петровской эпохи151. Концептуальные подходы Милюкова с наибольшей полнотой выразились в его неоднократно переиздававшихся «Очерках по истории русской культуры», где тема становления личности Петра переплелась с вопросами о реформаторском потенциале его предшественников и о том социокультурном контексте, в котором исторически неизбежные преобразования облеклись «в форму личного произвола одного лица пад массой».

Признавая, что печать личности Петра лежит на всей его преобразовательной деятельности, историк приходил к несколько парадоксальному заключению о том, что как раз это-то придает реформам в значительной степени стихийный характер. Вся кипучая деятельность Петра напоминала Милюкову скорее «расточительность природы в ее слспом стихийном творчестве, а не политическое искусство государственного человека». Но в подобном «разоблачении» царя-реформатора историку видится еще один значимый результат: именно в таком виде реформа перестает представляться чудом и спускается до уровня окружающей действительности. «...Несмотря на ее резко антинациональную внепшостъ, она целиком коренится в условиях национальной жизни. Страна получила такую реформу, на какую только и была способна»152.

В русле сложившейся традиции как закономерный результат предшествующей истории России интерпретировал преобразования первой четверти XVIII в. и Михаил Николаевич Покровский (1868 - 1932) — первый русский историк марксистского направления131. Большую роль в интерпретации петровской эпохи он отводил теории «торгового капитала». Подчеркивая верхушечный характер петровских преобразований, Покровский утверждал, что именно царский «двор» сыграл огромную роль «в деле образования торгового капитала». Историк обнаруживал «проникновение буржуазных взглядов» и в сферу наследования земель и престолонаследия, в самую гущу феодального права...». Но, как признавал он, у этого «проникновения» были свои пределы . В связи с этим и укоренившейся в исторической литературе образ Петра I как «царя-мастерового» Покровский считал обманчивым. Петр, прежде всего, был военным, а его гвардия носила военно-полицейский характер, сравнимый с функциями жандармов при Николае I. Подобная параллель придавала, конечно, особую политическую острогу рисуемому Покровским

н9 Ключевский И.О. Значение Петра I /Публ. и коммент. Ю. Воробьева// Знание-сила. 1989. № !. С. 68,69.

,w См.: Ваплалковская ,Ч Г. П.11. Милюков, АЛ. Кизеветгер: история и политика. М., 1992; Ее же. Он никогда не отделял науку от жизни: Павел Николаевич Милюков // Историки России. XVIII - начало XX века. М., 1996. С.626 - 657; Ее же. Милюков а полемике с евразийской концепции русской истории.// П.П.Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы международной научной конференинк. М., 2000. С. 262 - 273; Думова Н.Г. Либерал в России: трапушн несовместимости. Исторический портрет П.Н.Милюкова. М., 1993. 4.1; Иконников C.I1. П.П.Милюков как историк русской культуры. М., Возрождение культуры России: истоки и современность. СПб, 1993. С. 61 - 71; П.Н. Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы международной научной конфсрени»ш.М., 2000; Макушин A.B., Трибунский П.А. Павел Николаевич Милюков: труды и дни (1859-1904). Рязань, 2001 и др.

151 Милюков H.H. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1892. См.: Макушин A.B., Трибунский П.А. Павел Николаевич Милюков: труды и дни С. 306 - 338.

151 Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т. 3. М., 1995. С. 166.

См.: Соколов О.Д. M.II. Покровский н советская историческая наука. М-, 1970; Чернобаев A.A. «Профессор с пикой», или Три жизни историка M.Ii. Покровского. М., 1992.

154 Покровский М. Н. Русская история с дреннейших времен. В 4 т. М, 1966. Т. 1. С. 578 - 602.

образу царя-реформатора. Опираясь на данные и отчасти выводы Милюкова, историк указывал как на военно-политические, так и на социально-классовые причины «разорения страны». При этом «банкротство петровской системы», по его мнению, заключалось не в том, что «ценою разорения страны Россия была возведена в ранг европейской державы», а в том, что, несмотря на разорение страны, и эта цель не была достигнута155.

Но среди учеников Ключевского был исследователь, который тяготел к гораздо более глубокому и вместе с тем сбалансированному освещению личности и деятельности Петра I. С точки зрения Михаила Михайловича Богословского (1864 - 1929)156 Петр I, будучи дельцом и практиком по преимуществу, чуждым отвлеченным теориям, все-таки действовал «пе без общей политической мысли». Сама «переменчивость намерений и планов в преобразовательной деятельности, выразившаяся в отрывочных и часто противоречивых указах, один за другим выходивших из-под его пера, не показывает еще отсутствия политического идеала», скорее, наоборот, она выступает «признаком страстных порывов в стремлении к нему». Во всей кипучей деятельности Петра историку «ясно видно одно стремление, одни политический идеал». При этом Богословский стремится охватить его в историческом становлении на протяжении всей сознательной жизни Петра. Идеал «становится все яснее но мере развития самого Петра, по мере его все более широкого знакомства с западноевропейским миром... Этой заветной целью, этим идеалом Петра была Россия как европейское государство»

Само понятие «европейское государство» Богословский также стремился трактовать как категорию историческую, менявшую свое содержание. Поэтому, чтобы понять, что Петр подразумевал под европейским государством, историк предлагал вспомнить ту политическую обстановку, в которой он жил, политическую практику и политические идеи той эпохи. Наконец, вслед за Соловьевым, Богословский напоминал, что именно при Петре представление о верховной власти становится более отвлеченным: если люди XVII в. отождествляли государство с личностью государя, то при Петре эти понятия разделяются, верховная власть теряет вотчинные свойства, становясь «государственным учреждением, с характером строго государственного, а не частного права».

Богословский подчеркивал и то, что законодательство Петра I «охватило подданного со всех сторон его жизни и окружила его всеобъемлющей и самой тщательной опекой». Кроме того, если до Петра власть для исполнения своих законов использовала лишь насилие и угрозы, то петровское законодательство, «не скупясь», по словам Богословского, на старые методы, делало ставку и на другие способы исполнения своих законов, стремясь «повлиять на разум подданного». Вот почему, с точки зрения историка, Петр сопровождал свои законы пространными мотивировками, разраставшимися иногда «в целые политические и естественнонаучные трактаты». И в этом Богословскому виделось еще одно из весомых свидетельств зрелости Петра-реформатора. Итак, с точки зрения историка, идеалом европейского государства для Петра было «регулярное» государство, цель которого - общее благо, средство — сама верховная власть.

На себя же Петр смотрел как на учителя своего народа. Эта самооценка Петра «не вызывает ни малейшей иронии или протеста» ни у его современников, ни у самого Богословского, — только уважение, переходящее в пиетет, поскольку возложенную им на

Там же. С. 601.

1у> См.: Шмидт С.О. Многотомное исследование академика М.М. Богословского «Петр Великий: Материалы для биографии» // Богословский М.М. Петр Великий: Материалы для биографии: В 6 т. М, 2005. Т.1. С. 414 -431; ХалинаТ.И. В науке приятно быть и простым чернорабочим: Михаил Михайлович Богословский // Историки России. XVIII - начало XX века. М, 1996. С. 658 - 685; Мельников A.B. К истории публикации труда академика М.М. Богословского "Петр Великий: материалы для биографии" // Источниковедение и краеведение в культуре России. Сборник к 50-летию служения С. О. Шмидта Историко-архивному институту. М, 2000; Его же. К истории рукописи труда академика М.М. Богословского «Петр Великий: Мзггсриалы для биографии» (предварительные археографические наблюдения) // Богословский М.М. Петр Великий: Материалы для биографии: В 6 т. М., 2005. Т.1. С. 432 - 477; Его же. Архивное наследие академика М.М. Богослопекого (1867 - 1929 гг.): реконструкция и научное использование / Автореф. дисс. ... канд. истор. наук. М„ 2006.

157 Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого: Провинции 1719 - 1727 гг. М, 1902; Богословский М.М. Петр Великий (опыт характеристики)//Историография, мемуаристика, эписголярия. М, 1987. С. 176-180.

себя «обязанность учителя своего народа» Петр, по словам историка, «доводил до высокой обязанности жертвовать за свой народ своею жизнью»158.

Выпускник Петербургского университета, впоследствии признанный глава школы петербургских историков Сергей Федорович Платонов (1860 — 1933)159 прочно вошел в историю изучения Пегра I и его эпохи благодаря своим «Лекциям по русской истории» |61>. К изложению истории преобразований Платонов приступал с убеждением, что эта эпоха «была обусловлена всем ходом предшествовавшей исторической жизни России» Вместе с тем Платонов не мог оставить без внимания проблему, широко поставленную Ключевским, — проблему становления Петра в качестве реформатора. На первый взгляд, в этом принципиальном вопросе Платонов вполне солидаризировался с точкой зрения Ключевского. Вместе с тем, воспроизводя предложенную Ключевским цепь рассуждений, он, если можно так выразиться, стремился больше войти в обстоятельства интересующего его исторического персонажа. И даже поставить Петру в заслугу отсутствие у пего «заранее составленного и теоретически разработанного плана преобразовательной деятельности»: «здравый смысл преобразователя удержал его от пересадки на русскую почву совершенно чуждых ей доктрин». Впрочем, «если бы даже и была в голове Петра какая-нибудь предрешенная система преобразований, он вряд ли бы мог выполнить ее последовательно», - утверждал Платонов, задавая при этом риторический вопрос: можно ли вообще было «предаться систематической реформе, когда военные иужды обусловливали собой всю внутреннюю деятельность правительства?» Итак, устами Платонова снова, казалось бы, говорил Ключевский: «Петр вел свои реформы без заранее составленного плана и сообразуясь с военными потребностями в своей деятельности». Но далее следовало существенное авторское нововведение, на первое место вполне отчетливо выступал сознательный элемент: «Идея общего народного блага обусловливала всю деятельность преобразователя (курсив мой — ЕС.)».

Таким образом, у Платонова происходит перестановка акцептов: войну он гораздо более определенно, чем Ключевский, низводит сначала до уровня главной помехи благим помыслам начинающего реформатора, помехи, которая лишь со временем оборачивается главным фактором преобразований .

Особую роль в становлении царя-реформатора Платонов отводил его путешествию в составе «Великого посольства», приходя к иному заключению, чем Ключевский: «Петр как реформатор созрел за границей», хотя и подчеркивая при этом, что как реформатор, царь, конечно, созревал постепенно. Вместе с тем эта постепенность не мешает историку видеть в деятельности Петра определенный рубеж, знаменующий рождение повой эпохи исторической жизни. Подготовительный к деятельности период кончился по возвращении из-за границы. Петр сформировался и принимался за тяжелое бремя самостоятельного управления, самостоятельной политики.

Таким образом первоначально поставленная и, казалось бы, решенная Платоновым в духе Ключевского проблема соотношения стихийности и сознательности в деятельности Петра самим характером дальнейшего изложения материала отодвигалась лишь в сравнительно ранние годы царствования, едва ли не растворяясь в обстоятельствах «воспитания и обстановки детства и юности Петра».

Iie Богословский М.М. Петр Великий (опыт характеристики) // Историография.... С. 176 - 180; Его же. Псгр Великий и его реформа. М., 1920.

1Ь9 См.: Брачев B.C. Русский историк С.Ф. Платонов. Ученый. Педагог. Человек. Спб., 1997; Цамутали А.II. Глава петербургской исторической школы: Сергей Федорович Платонов // Историки России XVIII - начало XX века. М, 1996. С.538— 552; Шмидт С.О. Сергей Федорович Платонов // Путь историка. М., 1996. С. 495 - 549; Ростовцев К.А. А С. Лаппо-Данилевский и С.Ф. Платонов (К истории личных и научных взаимоотношений) // Проблемы социального и гуманитарного знания: Сборник научных работ. Вып. 1. СПб., 1999. C.I28- 165 и др.

160 См.: Лекции но русской истории профессора С.Ф. Платонова. Иэд. Ив. Блинов. И1Д. 10-е. Переем, и непр. Г1г.: Сенатская типография, 1917.

161 См.: Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. С. 446 — 543.

Там же. С. 507, 508.

Если, согласно Ключевскому, до самой Полтавы Петр в сущности реформатором еще не был, то, с точки зрения Платонова, царь, начиная войну со Швецией, с 1700 г., «является уже вполне созревшим правителем-реформатором». Поэтому именно с этого рубежа «хронологический обзор его жизни, имевший целью проследить развитие личности п взглядов Петра и обстановку этого развития», Платонов заменяет «систематическим обзором деятельности преобразователя (курсив мой — Я С.)»163.

Основной вопрос, которым задавался Платонов, обращаясь к анализу петровской эпохи, вытекал из сложившейся противоречивой историографической ситуации: была ли деятельность Петра «традиционной или же она была резким неожиданным и неподготовленным переворотом в государственной жизни Московской Руси?» И ответ у Платонова вслед за Ключевским выходил однозначным: «Реформы Петра по своему существу и результатам не были переворотом; Петр не был "царем-революционером"...».

Прежде всего, как показал Платонов, деятельность Петра не была переворотом политическим, ни в области политики внешней, ни в сфере политики внутренней. Несмотря на то, что ко времени Петра Русь уже достигла громадных политических успехов, главная задача достижения «полной безопасности и естественных границ — еще не была выполнена. По отношению к различным врагам достигнуты были неодинаковые успехи»164.

Только один раз - при характеристике итогов борьбы на Балтике и значения Ништадтского мира Платонов, неуклонно стремящийся показать деятельность Петра "в контексте непрерывной исторической традиции, все-таки употребляет такое в целом не характерное для его повествовательной манеры выражение, как «перелом»: «Московское государство... стало Всероссийской Империей, и эта перемена послужила внешним знаком перелома (курсив мой - ¿'С.), совершившегося в исторической жизни Руси».

В целом же, как показывал Платонов, во внешней политике Петр «строго шел по старым путям, боролся со старыми врагами. [...]. Он много сделал для достижения заветных помыслов Московской Руси, но не доделал всего. Покорепие Крыма и разделы Польши при Екатерине II были следующим шагом вперед, который сделала наша нация, чем прямо продолжено было дело Петра и старой Руси»165.

Подводя итоги разработки конкретных сюжетов истории петровской эпохи в сфере государственного устройства и управления, Платонов писал: «исследователи замечают, что при всей новости форм и при том условии, что новые формы администрации были явно не национальны и пахли иноземным духом, учреждения Петра все-таки стали очень популярны на Руси в XVIII в. Объясняют это тем, что в администрации Петра "старая Россия вся сказалась в преобразовательных учреждениях"» Таким образом, в области внутренней политики Петр, согласно Платонову, «недалеко ушел от XVII века», как на уровне верховной власти, так и в области территориального управления.

Деятельность Петра, с точки зрения историка, не привела к перевороту и в сфере общественных отношений. «Петр не изменил основного положения сословий в государстве и не снял с них прежних сословных повинностей. Он дал только новую организацию государственным повинностям разных сословий, почему несколько изменилась и организация самих сословий, получив большую определенность. Одно только малочисленное на Руси городское сословие существенно изменило свое положение благодаря исключительным заботам Петра о его развитии»166.

И в экономической политике Петра историк никакого «переворота» не обнаруживал. Петр, как писал Платонов, лишь яснее определил ту задачу, «к решению которой неверными шагами шли и до него, — задачу поднятия производительных сил страны. ... Результаты, достигнутые Петром, не поставили народного хозяйства на новое основание. Главным источником народного богатства и при Петре остался земледельческий труд...». И в сферу

,я Там же. С. 493, 540, 496.

164 Там же. С. 457.

Там же. С. 506, .540 - 541.

1М Там же. О 519,. 541.509.

культуры Петр, согласно Платонову, не внес «новых откровений». Иное дело, что «предшественники Петра мало заботились о распространении знаний в народе, а Петр считал это одним из главных своих дел. ... Но не следует, однако, преувеличивать этих результатов. При Петре образование коснулось только высших слоев общества, и то слабо; народная же масса пока осталась при своем старом мировоззрении»167.

Даже характеризуя военные реформы Петра, Платонов не склонен был преувеличивать разрыва с прошлым ,6&.

Восстановив, таким образом, преемственность явлений и событий в российской истории до Петра, в его время и после его кончины, Платонов не считал возможным оставить без разъяснения и вопрос, «почему Петр, действовавший традиционно, в глазах русского общества стал монархом-революционером?».169 Тому были причины, коренившиеся, с точки зрения историка, как в отношении современников к Петру, так и в самом Петре. Раскрывая отношение народа к деятельности Петра, Платонов писал, что народ «не мог уловить» в ней «исторической традиции, какую видим теперь мы (курсив мой — Е.С. ), и поэтому считал реформу не национальной и приписывал ее личному капризу своего царя»170.

С таким выводом, вероятно, согласился бы и Ключевский, делавший акцент на «средствах и приемах действия» Петра. Но далее по ходу повествования Платонов повторял и раскрывал ту же мысль с известными изменениями, которые свидетельствовали о его расхождении с оценками Ключевским Петра как «реформатора по инстинкту», «бе? плана» и '¿без всякого политического сознания». После «осторожной и медлительной» политики московского правительства решительные и широкие реформы Петра произвели страшное впечатление на русское общество именно потому, что в нем, по мнению Платонова, «не было того сознания исторической традиции, какое жило в гениальном Петре. ... За разрушенными и введенными вновь частностями общественного быта они не видели общей сущности старого и нового. Общественная мысль еще не возвышалась до сознания основных начал русской государственной и общественной жизни и обсуждала только отдельные факты»171. Из этого отрывка" вытекает представление о реформаторе, действовавшем сознательно, чьи реформы выходили пе «сами собою», «невзначай», или «по ходу дела», как характеризовал их Ключевский.

Итак, вполне сходясь в признании того, что «реформа» Петра была лишь «по впечатлению» революцией, Ключевский и Платонов по-разному интерпретировали соотношение сознательности и стихийности в петровских преобразованиях.

Солидаризируясь в том, что деятельность Петра не вызывала «сочувствия общества», Ключевский и Платонов дружно ссылались в подтверждение этому на известное сочинение Посошкова «О скудости и богатстве...», написанное в последние годы царствования. Но при этом они весьма различно трактовали итоговое свидетельство одного из сторонников петровских реформ: «видим мы все, как Великий наш Монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию немного: он на гору еще и сам-десят тянет, а под юру миллионы тянут, то как дело его скоро будет?». С точки зрения Ключевского, из «благоговейного» текста, пересказанного им с заметным ехидством, вырисовывается уничтожающая характеристика - «жалкий образ» самого царя-реформатора, по мнению же Платонова, вывод здесь напрашивается совсем иной: «Пели дело Петра и не пропало с кончиной его, а стало жить в истории, то причина этого не в непосредсгвснном сочувствии общества, а в полном соответствии реформы с вековыми задачами и потребностями народа»172. Там, где Ключевский видит повод для откровенной насмешки, Платонов ищет

147 Там же. С. 541,.542.

1М См.: там же. С. 520.

|ю Тамже. С. 542.

Там же. С. 532.

1,1 Там же. С. 542.

"г Там же. С. 537.

оправдания своему герою в самой истории, которая и становится, в конечном счете, критерием «полного соответствия реформы с вековыми задачами и потребностями народа».

Таким образом, первостепенной заслугой Платонова следует считать не столько выявление исторических предпосылок реформ Петра (в чем он шел за своими выдающимися предшественниками), сколько восстановление российского исторического континуитета. Свойственный всему мировоззрению Платонова эволюционизм наглядно проявил себя и в разработанной им концепции роли и места Петра и его преобразований в истории России.

В заключении обобщены основные результаты всего исследования.

Одной из особенностей восприятия и изучения личности и деятельности Петра I в отечественной исторической литературе стала исключительно тесная сопряженность этого, на первый взгляд, сугубо историографического процесса с общими тенденциями развития российской общественной мысли и социальной практики. Сам ход осмысления русскими историками личности и деятельности Петра I с конца XVIII до начала XX вв. представляет собой относительно самостоятельный цикл в развитии отечественной рефлексии о выдающемся царе-реформаторе. Ее сложная динамика была во многом обусловлена не только сменой теоретико-методологических парадигм научного знания, но и факторами социокультурного и общественно-политического порядка.

В этом отношении не были исключением и первые опыты критической мысли в отношении личности и деятельности Петра. Обсуждение все более удалявшейся в прошлое исторической проблемы происходило в неослабевающем взаимодействии со злобой текущею дня. В самом начале позапрошлого столетия в атмосфере ожидавшихся политических перемен образ Петра I ко существу оказался в центре развернувшейся вблизи трона острой (хотя и закрытой для посторонних) дискуссии, становясь для одних -примером, достойным подражания и развития (Сперапский), для других - предметом критики, «сверхзадачей» которой было противодействие новым реформаторским начинаниям (Карамзин). При этом общей основой разноречивых выводов о Петре и сто наследии было рационалистическое мировоззрение. Различия в интерпретациях вполне объяснимы разницей в политических идеалах.

В николаевскую эпоху почитание Петра I становится одним из слагаемых официальной идеологии. Вместе с тем «петровский вопрос» окончательно выходит за рамки кулуарных толков и кабинетных записок, становясь одним из важных предметов сравнительно широкой общественной дискуссии, сосредоточенной на фундаментальных мировоззренческих и историко-философских проблемах.

Уже в 1840-е гг. параллельно с неоднократными попытками создания «Истории Петра» и возобновлением разработки архивных фондов умами историков начинают овладевать идеи внутренней обусловленности, закономерности исторического процесса в целом и реформ Петра I в частности. Сами же преобразования, осуществленные Петром в области государственного управления, выделяются в русской историко-юридической литературе середины XIX в. в качестве предмета специального исследования и анализируются как постепенный процесс. Иначе говоря, у историков-правоведов мы совсем не видим того, что позднее с легкой руки Соловьева станет предметом затянувшихся опровержений в пореформенной историографии, а именно — реанимации, восходящего к эпохе петровских преобразований представления о них, как о «революции сверху».

Несмотря на все достижения в деле осмысления петровских реформ в 30-40-е гг. XIX в., сам образ Петра I был крайне мифологизирован при активном участии как самой власти и авторов официального направления, так и нарождавшихся оппозиционных сии. В конечном счете, основой такого «единства» русского образованного общества при различии толкований петровского мифа служила доминировавшая в политическом сознании эпохи парадигма: «реформы в рамках самодержавия». Ей соответствовал и официально-апологетический взгляд на Петра, и либерально-западническая интерпретация его места в русской истории как «первой свободной личности» (Кавелин), и даже критика со стороны славянофилов, которые, словно, в отместку за нарушение, по их мнению, естественного

хода национальной жизни наделяли царя, согласно справедливому замечанию Соловьева, сверхъестественной силой.

На рубеже 1850-1860-х гг. историографический процесс снова испытал на себе сильное воздействие менявшейся социально-политической обстановки. Именно на годы тогдашней гласности пришлось обнародование массы новых архивных документов о Петре и его эпохе, как и появление первых в русской подцензурной печати строго критических разборов деяний исторической личности, еще недавно служившей предметом официального культа и поклонения. И еще одна особенность рассматриваемого историографического процесса. Несмотря на интенсивно происходившее уже в предшествовавшие десятилетия размежевание между изящной словесностью и наукой о прошлом, тон в формировании образа царя-реформатора - вплоть до появления трудов Устрялова и Соловьева - во многом задавали авторы, сочетавшие в себе черты художников и историков. Характерно, однако, что именно в творчестве Карамзина, Пушкина, Погодина наиболее выразительно прослеживается зигзагообразный характер развитая русской исторической мысли в оценке Петра I, попытки демифологизировать этот образ. «Маятникообразпая» тенденция в оценках исторического образа царя-реформатора находит своеобразное преломление в трудах историков пореформенного времени.

Публикация тринадцатого — восемнадцатого томов «Истории России...» Соловьева -стала главным достижением историографии 60-х 1т. XIX в. в разработке истории Петра I и его времени. На страницах «Истории России...» впервые были так глубоко и всесторонне раскрыты исторические предпосылки петровских преобразований и представлен многогранный, подвижный и противоречивый образ самого царя-реформатора. В этом сказалось и владение широким теоретико-методологическим инструментарием, который включал как усвоение уроков Гегеля, так и входившего в моду позитивизма.

В то же время влияние социально-политических факторов на развитие историографического процесса в известном смысле даже усилилось. Сама обстановка преобразований, осуществленных самодержавием в 1860-х гг., способствовала сохранению и оживлению в историографии либеральной версии мифа о Петре I, наиболее полно преде1авлепной в юбилейных чтениях Соловьева 1872 г. Вместе с тем, как показано в ходе исследования, к тому времени изменилась сама природа этого мифа, поскольку торжества по случаю 200-летия Петра Великого были уже лишь идеологическим отголоском уходившей эпохи реформ. Поэтому в настойчивом прославлении Соловьевым «царя-работника» можно было уловить не только верноподданнические настроения умеренно-либерального историка-монархиста, но и некоторый упрек в адрес существующей власти, «свернувшей» с пути преобразований. Пример Петра в интерпретации Соловьева лишь оттенял недостаток инициативы у царствующего монарха. То был первый, еще не япный симптом вызревания нового этапа в эволюции либеральной мысли и в развитии отечественной историографии Петра Великого и его эпохи.

В известном противоречии с набирающей силу сциентистской тенденцией в изучении Петра и его эпохи среди историков пореформенного времспи оказались Костомаров и Ключевский. Обладая даром художественно-эмоционального восприятия и воспроизведения исторической реальности, эти представители научного сообщества в России создали наиболее яркие характеристики Петра Великого. Уже в представленном Костомаровым критическом взгляде на царя-преобразователя преломились и ощущение общего неблагополучия в Российской империи пореформенных лет, и скепсис, назревавший в отношении исторического потенциала самодержавной власти.

Ключевский, а вслед за ним Милюков, опираясь на накопленный в пореформенное время опыт концептуализации и конкретной разработки истории петровской эпохи, еще более усиливают критический тон. В их размышлениях об альтернативности (или безальтернативностн) русской истории на рубеже XVII — XVIII вв., о степени зрелости инициатора перемен, о присущей его преобразованиям хаотичности, сравнительно скромных результатах при высокой «цене» достигнутого прогресса, проглядывало

ощущение исчерпанности той самой исторической традиции, олицетворением которой в русской мысли выступал Негр I.

Но если Милюков развил присущий Ключевскому скептицизм по отношению к деятельности Петра I (а Покровский наполнил его классовым содержанием), то Платонов, как и менее склонный к широким обобщениям Богословский, в большей мере выступил в этом плане в качестве продолжателя традиции Соловьева. Вместе с тем в лекционном курсе Платонова наиболее отчетливо прослеживается и попытка историографического синтеза, слияния в единой концептуальной схеме как общих подходов, сформулированных, прежде всего, Соловьевым и Ключевским, так и выводов многих конкретных исследований. Достижение такого синтеза в начале XX в., с учетом прогресса в накоплении научного знания и в развитии критической мысли вообще, бьпло возможно только за счет определенных корректировок соловьевского наследия. Отказавшись от многословного прославления «великого человека», Платонов нашел опору в том, что оказалось наиболее жизнеспособным у Соловьева: в идее преемственности русской истории, в частности, обусловленности ее «петровского» периода веем предшествующим развитием страпы. Поэтому особенно убедительно в платоновских «Лекциях...» выглядят сами преобразования первой четверти XVIII в., представленные как звено в цепи явлений и процессов, образующих непрерывную историческую традицию. Но в рамках такого широкого подхода личность реформатора и другие обстоятельства его царствования неизбежно отходили на второй план. Фигура Петра I у Платонова как бы заслонялась ог непосредственной исторической критики Историей с большой буквы, находя в ней самой защиту и оправдание.

Но наряду со свойственным либерально-эволюционистскому типу сознания оптимистично-прямолинейным видением перспектив исторического процесса, в трудах Ключевского и Милюкова за присущим им в той или иной степени налетом публицистичности, проступало нечто более серьезное и тревожное: ощущение непредсказуемости российской истории и ее трагедийного накала с точки зрения судеб всего народа и отдельных людей.

Начиная с 1917 г., вся эта проблематика, в целом периферийная для позивитивисткой парадигмы исторического знания, внезапно стала неотъемлемой частью текущей жизни Россия и драматических судеб отдельных людей, в том числе и ученых-историков, посвятивших свои труды Петру I и его эпохе.

В истории страны, как и в историографии «петровского вопроса», наступил новый цикл, сопровождавшийся, в конечном счете, существенным изменением самих условий развития науки и требующий отдельного рассмотрения.

Основные положения диссертации изложены автором в следующих публикациях:

Монографии

1. Критика англо-американской буржуазной историографии истории России эпохи Петра. М., 1987. 73 с. (4,5 п.л.)

2. Введение в отечественную историю. М., 1991. 164 с. (10 п.л.)

3. Петр Великий в сочинениях русских историков 1-ой пол. XIX в. М., 2004. 128 с. (8 п.л.)

4. Петр Великий в сочинениях русских историков 60-х гг. XIX - начала XX вв. М., 2006. 254 с. (14,8 пл.)

5. История мировой культуры. / Совместно с Л.А. Новиковой. М., 2006. 238 с. (14 пл.).

Публикации в периодических изданиях, включенных в перечень ВАК

6. Великий революционер или "довершитель". Мифология петровский деяний в трудах историков эпохи Николая I (H.A. Полевой, М.П. Погодин) // Вестник РУДН. Серия: История России. М., 2004. № з. С. 167-175. (1 пл.)

7. "Революция сверху": концепция преобразований Петра Великого в трудах С.М. Соловьева// Вестник РУДН. Серия: История России. М., 2005. № 4. C.3S-44 (0,5 пл.).

8. Петр Великий и русская историческая мысль XIX — начала XX вв. // Отечественная история. 2006. № 4 С.112 - 122. (1 п.л.)

9. Всесоюзная историографическая конференция: кризис современной буржуазной исторической науки// История СССР. 1980. № 2, с. 226 - 228. (0,2 п.л.)

Научные издания, статьи, доклады, выступления

10. Вопросы социально-политического развития России эпохи Петра I в современной англоамериканской историографии//Актуальныс вопросы истории СССР. М., 1981. С. 1-15 (1 пл.)

11. Критический анализ взглядов М. Раева (CI ИЛ) на развитие общественно-политической мысли России XVIII в.// Историография и источниковедение. М. 1981. С. 64- 71 (0,5 п.л.)

12. Критика англо-американской буржуазной историографии военных преобразований первой четверти 18 п. // Критика буржуазной историографии истории СССР. М., 1989. С. 138-149. (0,7 пл.) -

13. Классовая борьба конца XVII - начала XVIII вв. в России в современной англоамериканской буржуазной историографии // Зарубежная историография социально-политического развития СССР. М. 1989. С. 3 -17 (0,8 п.л. )

14. Петр I в исторической литературе 1870-х годов: С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров. М.,

2002. 54 с. (3,25 п.л.)

15. Личность и деятельность Петра I в освещении В.О. Ключевского и П.Н. Милюкова. М.,

2003. 61 с. (3,75 п.л.)

16. Личность и деятельность Петра I как историографическая проблема. История изучения. М.,2003. С. 71 (4 п.л.)

17. Петр I в трудах историков государственной школы (К.Д. Кавелин, С. М. Соловьев) / Совместно с P.A. Арслановым. М., 2004, 29 с. (1,8 п.л.).

18. История царствования Петра Великого Н.Г. Устрялова // Вопросы отечественной истории и историографии. Выпуск 8. М., 2005. С.146-157. (0,8 п.л.)

19. Петр Великий: Метаморфозы образа//Историк и Художник. 2005. № 3. С. 165-182. (1 и.л.)

20. Русская культурная традиция мифологизации Петра I и попытки ее преодоления н к. 18-н. 19 вв. //История народов России: экономика и культура. М., 2005. С. 104-109 (0,3 п.л.)

21. U.M. Карамзин и A.C. Пушкин о Петре I: культурно-историческая традиция начала 19 в.// Теоретические и методические технологии предвузовского обучения российских и иностранных студентов. М., 2005. С.329-339. (0,6 пл.)

22. Петр I в сочинениях Н.И Костомарова// Вопросы отечественной истории и историографии. Выпуск 9. М., 2005. С. 100-127 (1,7 п.л.)

23. Пегр Великий в трудах С.Ф. Платонова: опыт исторического синтеза// Вопросы отечественной истории и историографии. Выпуск 9. М., 2006. С. 128-144 (1 п.л.)

Отпечатано в ООО «Оргсервис—2000» Подписано в печать 23.08.06 Объем 2,75 п.л. Формат 60x90/16. Тираж 100 экз. Заказ № 23/8—Зт 115419, Москва, Орджоникидзе, 3

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Соловьев, Евгений Алексеевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА I В ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОНЦА XVIII - НАЧАЛА XIX ВВ.

§ 1. ПЕТР I В ИСТОРИЧЕСКИХ СОЧИНЕНИЯХ 80-90-Х ГГ. XVIIIВ.

§ 2. Царь-реформатор в исторической мысли первой четверти XIX в.

ГЛАВА II. ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА IВ ИСТОРИОГРАФИИ 30- 40-Х ГГ. XIX В.

§ 1. Общественная полемика, позиция власти и попытки создания «Истории Петра».

§ 2. Петр I и его реформы в свете нового научного метода.

ГЛАВА III. ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА I В ИСТОРИОГРАФИИ РУБЕЖА 1850-1860-ХГГ.

§ 1. Публикация труда Н.Г. Устрялова и отклики на нее.

§ 2. М.И. Семевский - историк Петра I и его времени.

ГЛАВА IV. ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА I В ИСТОРИОГРАФИИ ПЕРВЫХ ПОРЕФОРМЕННЫХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ.

§ 1. Петр I в «Истории России.» С. М. Соловьева.

§ 2. Юбилей Петра Великого и публичные чтения С .М. Соловьева.

§ 3. Царь-реформатор в оценках Н.И. Костомарова.

ГЛАВА V. ЛИЧНОСТЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕТРА I КАК ПРОБЛЕМА РУССКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВВ.

§ 1. Подведение итогов и постановка новых вопросов: историографический аспект.

§ 2. Петр I в освещении В.О. Ключевского.

§ 3. Царь-реформатор в работах учеников В.О. Ключевского.

§ 4. Личность и деятельность Петра I в лекционном курсе С.Ф. Платонова: опыт синтеза историографических направлений.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Соловьев, Евгений Алексеевич

Петр I относится к числу наиболее значимых фигур отечественной истории. Внимание к его личности и многообразной деятельности не ослабевает. Согласно оценке, высказанной в современной науке, одни только государственные преобразования Петра это - «грандиозная, глубокая реформа, изменившая суть устройства и функционирования государственной машины на долгие десятилетия». При этом подчеркивается, что многие принципы, заложенные Петром в основу реформированного им государства, «просуществовали столетия и имеют значение до сих пор»1.

Актуальность темы определяется, прежде всего, тем, что в современных условиях, когда происходит процесс не только переосмысления прошлого нашей страны, но и поиска ее идентичности, особое значение приобретает анализ дореволюционной исторической литературы, освещающей личность и деятельность Петра I. Обращение к историографической традиции обогащает наше знание, помогает восстановить утраченную преемственность в развитии исторической мысли,

1 Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб., 1997. С. 3 - 4. да и самого социума. Значение разработки темы возрастает в связи с тем, что в современном российском обществе, испытавшем на себе противоречивые последствия очередного витка модернизации, вызывает огромный общественно-политический резонанс сохранившийся в историографическом наследии образ царя, предложившего и осуществившего ее первую модель.

В одной из отечественных дореволюционных работ, специально посвященной истории восприятия и изучения в России петровских преобразований, был отмечен характерный научный парадокс: с одной стороны, «эпоха Петра Великого давно уже стала достоянием прошлого», но, с другой - «мы как будто все еще стоим под обаянием этого времени, как будто все еще не пережили этой тревожной, лихорадочной поры и не в силах отнестись к ней вполне объективно». Причины такой историографической ситуации известному знатоку темы Е.Ф. Шмурло виделись в том, что «великий император ребром поставил вопросы, которых мы и до сих пор окончательно не решили.». Это отразилось и на литературе, посвященной петровским преобразованиям, которая, как выразился Шмурло, «скорее напоминает судебные речи в защиту или в обвинение подсудимого, чем л спокойный анализ научной исторической критики» . О значении анализа эволюции рефлексии о Петре писал в конце XIX в. и А.А. Кизеветтер, утверждавший, что «история петровского вопроса важна и поучительна для нас не менее истории петровского царствования. Литература вопроса с необыкновенной эластичностью отразила на его различных постановках разнообразнейшие повороты общественной жизни, разнообразнейшие течения общественной мысли»3.

И, наконец, согласно несколько ироническому отзыву В.О. Ключевского, «часто даже вся философия нашей истории сводилась к оценке петровской реформы: посредством некоторого, как бы сказать,

2 Шмурло Е.Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. СПб., 1912.

СЛ.

3 Кизеветтер А.А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества (1896 г.) // Петр Великий: pro et contra. СПб., 2003. С. 641. ученого ракурса весь смысл русской истории сжимался в один вопрос о значении деятельности Петра, об отношении преобразованной им новой России к древней»4.

Долгое время, как писал и Кизеветтер, за реформой Петра оставалась «репутация. центрального пункта пережитого нами исторического процесса»5, а к разработке петровской темы действительно «приурочивались наиболее поучительные обобщающие выводы относительно общего течения русской исторической жизни». Научной же разработке истории Петра и его преобразований это, конечно, не всегда благоприятствовало. Наоборот, по мнению Кизеветтера, параллельно с разрастанием масштабов «петровского» вопроса «все более стушевывались и тускнели в сознании общества и сам Петр как конкретное историческое лицо, и его реформа как реальный исторический факт». Имя царя обретало символический смысл. «Что только не подкладывалось в разное время под это всеобъемлющее имя? Общеевропейская, даже общечеловеческая культура, торжество государственной идеи, могущественное значение науки и знания в народной жизни, просвещенный абсолютизм, революционная ломка исторических традиций, измена национальному духу, обезличение народности, разрыв государства и земли, - все это и многое другое - до пришествия антихриста включительно, - не раз покрывалось краткой и энергической формулой: Петр»6.

4 Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 3 кн. М., 1993. Кн. 3. Лекция 68. С. 50-51.

5 Кизеветтер А.А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества. С. 640.

6 Кизеветтер А.А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества. С. 641. Заметим, что эта мимоходом брошенная плодотворная мысль найдет поддержку и развитие лишь спустя сто лет, на современном этапе развития истории восприятия, осмысления и изучения в России Петра I и его деятельности. См.: Поляков JI. В. Кара-Мурза А. А. Реформатор. Русские о Петре I: Опыт аналитической антологии. - Иваново, 1994.

С тех пор, как были впервые сформулированы эти историографические обобщения, минул еще один век, но современное состояние науки и общественного сознания не только не позволяет безоговорочно объявить эти мысли лишь достоянием прошлого, а, наоборот, порой дает им новые подтверждения. Например, современный историк А.А. Кара-Мурза уже без всякой иронии утверждает, что «за внешней формой спора о Петре скрывается спор о самом русском народе и его судьбе. Если народ - варвар, то методы Петра оправданы; если перед нами, напротив, - не понятая Петром цивилизация, то варваром автоматически оказывается он сам»7. Приходя к выводу, что зачастую Петр I в литературе был «лишь функцией от того или иного определения народа», Кара-Мурза легко перекидывает мостик к самой злободневной проблематике, усматривая в таком подходе к оценке царя-реформатора, источник споров и о преобразованиях, проводимых в современной России8.

Таким образом, стремление многих авторов к теоретическим обобщениям, вытекающим из рассмотрения петровской эпохи, то символическое значение, которое приобрело в русском обществе само имя Петра, крайне политизированный взгляд на его личность и деяния длительное время не благоприятствовали научной разработке темы. Вместе с тем именно поиск и смена научных подходов к осмыслению феномена Петра, неизгладимая печать времени и страстей, отразившаяся на литературе о царе-реформаторе, и делает ее специальный анализ особенно необходимым и перспективным.

Объектом исследования становится таким образом российская историческая литература, посвященная анализу личности и государственной деятельности Петра I.

Предмет исследования - сам процесс изучения отечественными историками Петра I и его государственной деятельности. )

7 Петр Великий: pro et contra. Личность и деяния Петра I в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. - СПб., 2003. С. 869

8 См.: Петр Великий: pro et contra. С. 869, 870.

Хронологические рамки работы охватывают период с конца XVIII до начала XX вв. Исходным рубежом исследования стало усиление общественного интереса к личности и деятельности Петра I и начало научного осмысления проблемы в последние десятилетия XVIII в. Конечный рубеж исследования определяется концом эпохи самой Российской империи, созданной Петром I, а также существенным изменением условий развития самого историографического процесса.

Методология исследования. Работа базируется на общеметодологических принципах историзма, научной достоверности и объективности.

На основе комплексного применения историко-генетического, историко-типологического и системного подходов раскрываются свойства, функции и изменения изучаемой историографической реальности в ее исторической динамике; рассматриваемые явления упорядочиваются с учетом их существенных черт, а также выявляется степень целостности, зрелости и устойчивости объекта исследования.

Методы и категориальный аппарат исследования выстроены с учетом достижений современной историографии. Общая тенденция развития историографических исследований состоит в стремлении расширить содержание дефиниции «историографический факт», распространив ее на все, что, так или иначе, несет информацию об истории науки9. Первостепенное значение имеют те историографические факты, которые помогают воссоздать концепцию. К таковым относятся исторические труды, лекционные курсы и т.п. Но задачей реконструкции концепции историографическое исследование не ограничивается. Базовым в изучении

9 См.: Дурновцев В.И. О содержании понятия историографический факт // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин, 1980. С.42 - 53; Зевелев А.Н., Наумов В.Н. Историографический факт: критерии оценок и анализа // Вопросы истории. 1980. № 5. историографического факта служит принцип историзма, в соответствии с которым анализ той или иной теоретической конструкции ведется с учетом мировоззренческих установок ее автора, общего состояния науки, тенденций общественной мысли и социальной практики. Ту или иную концепцию вообще нельзя адекватно понять и раскрыть без учета целого ряда фактов, которые в равной степени могут быть отнесены, как к историческим, так и к историографическим. К таковым следует отнести общественно-политическую атмосферу эпохи, ее социокультурные ценности, ментальные установки, наконец, индивидуальные черты и судьбу изучаемого историка. В контексте истории науки эти факты приобретают историографическое значение. В то же время и факты собственно историографические, изначально родившиеся в сфере познания прошлого, могут становиться фактами историческими, выходить за рамки науки на более широкий простор. Применительно к разрабатываемой нами теме это особенно важно подчеркнуть. Как будет показано в ходе исследования, те или иные интерпретации личности и деятельности Петра Великого на протяжении всего изучаемого времени становились фактами истории общественной мысли, общественной полемики и борьбы вокруг острых проблем современности.

В современной историографии активно обсуждается проблема периодизации исторической науки, в частности, критериев для выделения тех или иных периодов в развитии науки. Еще сравнительно недавно в нашей историографии был силен соблазн подменять собственно историографическую периодизацию общеисторической с непременной оговоркой об относительной автономности исторической науки. Общеисторические критерии периодизации истории науки ориентировали исследователей в первую очередь на выявление воздействия на нее социально-политических факторов и условий. Сам по себе такой ракурс -неотъемлемый компонент историографического исследования. Русские историки традиционно не стояли в стороне от «вопросов жизни».

Игнорировать это обстоятельно, значит, искажать картину развития науки. Иное дело, что в советской историографии подобный ракурс рассмотрения истории исторического знания во многом задавался искусственно в строгих рамках господствовавшей доктрины. В настоящее время в историографической мысли наблюдается возвращение к периодизации истории исторической науки на основе становления и смены ее теоретико-методологических парадигм (провиденциализм, рационализм, гегельянство, позитивизм, неокантианство, марксизм и др.). Такой критерий, несомненно, имеет очевидные преимущества, давая возможность исследователям постичь внутреннюю логику развития научного знания10. Признавая важность методологии истории в качестве одного из критериев периодизации и вообще упорядочивания картины развития исторического знания, не будем преувеличивать его значения для всех историографических исследований. То, что вполне приемлемо и необходимо в области изучения эволюции и

10 См.: Могильницкий Б.Г. Политические и методологические идеи русской либеральной медиевистики середины 70-х годов XIX века - начало 1900-х годов. Томск, 1969; Цамутали А.Н. Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX века. Л., 1974; Его же. Борьба направлений в русской историографии в период империализма. Историографические очерки. Л., 1985; Хмылев Л.Н. Проблема методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX - начала XX вв. Томск, 1978; Дурновцев В.И. Проблемы истории России и Запада в освещении государственной школы. М., 1984; Теоретико-методологические вопросы развития советской исторической науки. Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. И.Д. Ковальченко. Днепропетровск, 1987; Иллерицкая Н.В. Историко-юридическая школа в русской историографии второй половины XIX в. М., 1998; Синицын О.В. Неокантианская методология истории и развитие исторической мысли в России в конце XIX - начале XX вв. Казань, 1998; Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже XIX - XX вв. (анализ отечественных историографических концепций). Екатеринбург-Омск, 2000; Мягков Г.П. Научное сообщество в исторической науке. Казань, 2000; Русакова О.Ф. Философия и методология истории в XX веке: школы, проблемы, идеи. Екатеринбург, 2000; Нечухрин А.Н. Теоретико-методологические основы российской позитивистской историографии (80-е гг. XIX в.-1917 г.). Гродно, 2003 и др. смены самих теоретико-методологических основ исторической науки, не всегда пригодно для конкретного историографического анализа. Как справедливо пишет автор новейшего исследования, посвященного судьбам позитивистской парадигмы в российской историографии, «само появление новой парадигмы было бы немыслимо, если бы отдельные элементы ее не накапливались в рамках предыдущих систем. Взгляды каждого крупного исследователя отличались глубоким своеобразием, они не укладывались в жестко заданную схему. Традиции и новации переплетались в них самым причудливым образом»11.

Очевидно, что лишь синтез различных факторов может позволить реконструировать историю разработки большинства крупных проблем русской исторической науки, к числу которых, безусловно, относится и осмысление проблемы личности и деятельности Петра I в российской истории.

Источниковая база исследования достаточно широка и разнообразна. Только в новейших «Материалах к библиографии о Петре

Великом, его деяниях и его времени», подготовленных Д. Евстафьевым, в двух разделах, содержащих сведения о литературе на русском языке

Документы эпохи» и «Исследования и материалы»), упомянуто 949

12 названий различных (в том числе и многотомных) печатных изданий . Имеются и другие библиографические описания литературы о Петре I и его эпохе13.

11 Нечухрин А.Н. Указ. соч. С. 10.

12 См. Петр Великий: pro et contra. СПб., 2003. С. 935 - 1001.

13 См.: Межов В.И. Юбилей Петра Великого Библиографический указатель литературы Петровского юбилея 1872 года с приобщением книг и статей о Петре I вообще, явившихся в свет с 1865 по 1876 г. включительно. СПб., 1881; Шмурло Е.Ф. Петр Великий в русской литературе (Опыт историко-библиографического обзора). СПб., 1889; Его же. Петр Великий в оценке современников и потомства. Выпуск I (XVIII век). СПб., 1912; История исторической науки в СССР: Дооктябрьский период. Библиография. М., 1965; Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований / Пер. с датского. М.,

В современной историко-научной литературе были даны разные трактовки понятия историографического источника. Одной из распространенных является точка зрения, высказанная в свое время A.M. Сахаровым14, согласно которой историографическим источником считаются труды историков в любой их форме: опубликованные сочинения, рукописи, черновики, рабочие выписки и т.п. В целом же под историографическими источниками мы понимаем такие источники, которые определяются предметом историографии и несут информацию о процессах, протекавших в исторической науке.

Все историографические источники по теме исследования можно разделить на ряд групп, исходя из того, что различные периоды в истории исторической науки имели свои специфически ценностные источники.

По мере того, как в процессе расширения источниковой базы исследований, приращения исторических фактов, развития и углубления методологических и концептуальных подходов формируется традиция научного изучения личности и деятельности Петра I, создаются исторические труды, возникает и расширяется круг их читателей, соответственно, меняются форма и существенные характеристики самих историографических источников.

Для зарождения научного подхода к изучению темы характерны в первую очередь такие историографические источники, которые еще не выделись из общего потока литературных произведений, публицистики,

1985. Библиография. I. Литература на русском языке. С. 158 - 171; «Когда Россия молодая мужала с гением Петра.» Рекомендательный библиографический указатель. / ГПИБ - М., 1990; Бушуев С. В. История государства Российского: Историко-библиографические очерки. Кн. вторая. XVII - XVIII вв. / РГБ. - М., 1994. С. 271 - 368 и др.

14 См.: Сахаров A.M. О предмете историографических исследований // История СССР. 1974. № 3; его же. О некоторых вопросах историографических исследований // Вестник Моск. ун-та. Серия «История». 1973. № 6. мемуаров и путевых заметок15. Наряду с ними историографическую ценность представляют и документы, либо возникшие непосредственно в русле официального делопроизводства, либо адресованные высшим должностным лицам, самому императору: записки и проекты, содержащие аналитические экскурсы в прошлое16. Немаловажную роль в накоплении документальной основы, необходимой для разработки темы, как и в формировании массового исторического сознания, на ранней стадии изучаемого историографического процесса, играют труды, характер которых, с точки зрения современных представлений, определить затруднительно. Это - «одновременно, и сборник материалов, и их обработка, или, точнее, простой, неотшлифованный пересказ источников», как в свое время Е.Ф. Шмурло, определил жанр главных произведений И.И. Голикова17. Специальные исторические исследования в области петровской эпохи, появившиеся в конце XVIII в.

1R несут на себе следы публицистики того времени . Наконец, в 1830 - 1840-е гг. создаются исторические труды в жанре «жизнеописаний» великого

15 Дашкова Е.Р. Записки княгини Е.Р. Дашковой. М., 1990; Карамзин Н. М. Письма русского путешественника // Избранные сочинения в 2 т. M.-JL, 1964. Том 1.

16 Сперанский М. М. О государственных установлениях // План государственных преобразований. М., 1905. С. 230 - 297; Карамзин Н.М. Записка о, древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях / Публ. и прим. Ю.С. Пивоварова // Ретроспективная и сравнительная политология. Публикации и исследования. Вып. I. М., 1991. С. 185-254.

17 Шмурло Е.Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. С.61.

18 Щербатов М.М. Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого // Щербатов М.М. Сочинения / Под ред. И.П. Хрущева и А.Г. Воронова. СПб., 1898. Т. 2. Стлб. 23 - 50; Его же. Примерное времяисчислительное положение, во сколько бы лет, при благополучнейших обстоятельствах, могла Россия сама собою, без самовластия Петра Великого, дойти до того состояния, в каком она ныне есть в рассуждении просвещения и славы // Там же. Стлб. 12-22; Его же. О повреждении нравов в России // Там же. Стлб. 133 - 246; Его же. Ответ гражданина на речь, говоренную ее императорскому величеству обер-прокурором Сената Неклюдовым, по причине торжества шведского мира 1790 г. сентября 5 числа // Там же. Стлб. 117 - 132. человека, историй царствования19. Сама форма подобных сочинений очень точно фиксирует доминировавшие тогда представления о роли Петра I в отечественной истории. Параллельно в русле развития журнальной публицистики возникает жанр историко-философской статьи20, в рамках которой стал возможен цельный взгляд на русскую историю и на реформы первой четверти XVIII в. как закономерный этап в развитии страны.

Уже во второй половине XIX в. появляются специальные исследования, в которых рассматриваются отдельные направления реформирования страны в первой четверти XVIII в., прежде всего, преобразования в сфере государственной власти и управления. К их числу

21 22 относятся работы о Сенате и Синоде , об отдельных институтах центральной власти23, о реформах местного и городского управления24, об

19 Пушкин А.С. История Петра / Сост., коммент. и предисл. B.C. Листова. РАН: Отд-ние лит. и яз. Пушкин, комис. М., 2000; Погодин М.П. Петр Великий (1841 г.) // Погодин М. Историко-критические отрывки. М., 1846. [Т. 1]. С. 333 - 363; Полевой Н.А. История Петра Великого: В 4 т. СПб., 1843; Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1 -4, 6. СПб., 1858 - 1863 и др.

Кавелин К.Д. Взгляд на юридический быт древней России (1847) // Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989. С. 11-67.

9 1

Петровский С.А. О Сенате в царствование Петра Великого: Историко-юридическое исследование. М., 1875; Филиппов А. Н. Правительствующий Сенат в царствование Петра Великого // История Правительствующего Сената за двести лет: 1711 -1911. СПб., 1911. Т. 1.С. 47-341.

22 Верховской П.В. Учреждение Духовной Коллегии и Духовный Регламент. К вопросу об отношении церкви и государства в России. Ростов н/Д, 1916. Т. I - II.

23 Веретенников В.И. История Тайной канцелярии Петровского времени. Харьков,

1910.

24 Дитятин И.И. Устройство и управление городов в России. Т. 1. Города России в XVIII столетии. М., 1875; Мрочек-Дроздовский П.Н. Областное управление России XVIII века до учреждения о губерниях 7 ноября 1775 года. Историко-юридическое исследование. Ч. 1. Областное управление эпохи первого учреждения губерний (1708 отдельных административных должностях25. Но, как уже было замечено в историографической литературе, различия в конкретных объектах исследования, подходах и методах исторического анализа и уровне обобщений делают выводы, содержащиеся в таких работах, зачастую несопоставимыми26. Поэтому в общей дискуссии о личности и деятельности Петра I может участвовать лишь часть историографических источников.

Начиная с 1860-х гг. и до конца изучаемого периода, гораздо более репрезентативными, с точки зрения задач настоящего исследования, являются такие историографические источники, как общие труды и лекционные курсы по истории России27. Именно в этих работах становится наиболее заметным прогресс исторической мысли в познании эпохи Петра I как времени преобразований, вписывающихся в длительную историческую традицию.

Следует также подчеркнуть, что значение историографических источников приобретают и закономерно возникающие в ходе развития науки

1719 гг.) М., 1876; Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого: Провинция 1719- 1727 гг. М., 1902.

25 Градовский А.Д. Высшая администрация России XVIII столетия и генерал-прокуроры. СПб., 1866. / Переизд.: Градовский А.Д. Собр. соч. СПб., 1899. Т. 1. С. 37 -297; Веретенников В.И. Очерки истории генерал-прокуратуры в России до Екатерининского времени. Харьков, 1915.

26 Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований. С. 25.

27 Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Сочинения. В 18 кн. Кн. VII. Т. 13 - 14. Кн. VIII. Т. 15 - 16. Кн. IX. Т. 17 - 18. - М., 1988 - 1993; Ключевский В.О. Курс русской истории. // Соч. в 8 т. Ч. 3 - 4. Т. Ill - IV. М., 1957 - 1958; Его же. Лекции по русской истории, читанные на Высших женских курсах в Москве, 1872-1875/ Под ред. Р.А. Киреевой и А.Ф. Киселева. М., 1997; Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993; Богословский М.М. Лекции по русской истории XVIII века. Читанные на Высших Женских Курсах в 1907-1908 гг. М., б.г.; его же. История России XVIII века. Курс, читанный на Московских Высших Женских курсах в 1909/10 учебном году. [По запискам слушательницам., б.г.; Покровский М. Н. Русская история с древнейших времен. В 4 т. М., 1966. Т. 1 и др. на протяжении рассматриваемого в диссертации периода работы «вторичного» характера: полемические отклики, рецензии, обзоры литературы и мнений, наконец, специальные исследования в области истории изучения Петра I и его эпохи28. Их анализ в качестве историографических источников позволяет сделать выводы не только о восприятии новых концепций в научной среде, но и об отношении на том или ином этапе развития науки к предшественникам.

Отметим также издания архивных документов , введение которых в научный оборот становилось историографическим фактом, стимулировало направление и характер дальнейшей исследовательской работы, как, например, это было после публикации «Истории царствования Петра Великого» Н.Г. Устрялова, каждый том которой содержал обширные документальные приложения. Историографическое значение имеют и учебные пособия30, где находили отражение, как правило, устоявшиеся

Устрялов Н.Г. Историки Петра Великого // Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. СПб., 1858. С. XXX - LI; Бестужев-Рюмин К.Н. Причины различных взглядов на Петра Великого в русской науке и русском обществе // ЖМНП. 1872. № 6. С. 149 - 156; Миллер О.Ф. Об отношениях русской литературы к Петру Великому // Русская старина. 1873. Т. 7. С. 406 -411; Шмурло Е.Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. Выпуск I (XVIII век). СПб., 1912; Кизеветтер А.А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества // Русское богатство. 1896. № 10. С. 20 - 46; Платонов С.Ф. Взгляды науки и русского общества на Петра Великого // Лекции по русской истории. М., 1993. С. 446 - 456 и др.

29 Походные журналы 1695 - 1698, 1700 - 1703, 1705 -1724 гг., СПб., 1853 - 1855; Переписка императора Петра I с государыней Екатериной Алексеевной. М., 1862; Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. [В 2 т.]. М., 1872; Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великого, изданные Имп. Академией наук: [в 6 т.] Под ред. Н.В. Калачова. СПб., 1880 - 1901; Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. I - VI. СПб., 1887 - 1912.

30 Устрялов Н.Г. Руководство к первоначальному изучению русской истории., признанное Министерством народного просвещения учебною книгою для уездных училищ. СПб., 1840; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб. суждения, общепринятые схемы. Наконец, для более полного исследования историографического процесса необходим и анализ документов личного происхождения: писем, дневников, мемуаров ученых31, а также учет произведений публицистики.

Таким образом, стремление многих авторов к теоретическим обобщениям, вытекающим из рассмотрения петровской эпохи, то символическое значение, которое приобрело в русском обществе само имя Петра, крайне политизированный взгляд на его личность и деяния длительное время не благоприятствовали научной разработке темы. Вместе с тем именно поиск и смена научных подходов к осмыслению феномена Петра, неизгладимая печать времени и страстей, отразившаяся на литературе о

Киев, 1909; Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1903; Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи (XVIII и XIX ст.) СПб., 1909 и др.

31 Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1983; Белый А. На рубеже двух столетий. Воспоминания. М-Л., 1931; Богословский М.Н. В.О. Ключевский как ученый // В.О. Ключевский. Характеристики и воспоминания. М., 1912. С.39 - 40; Воспоминания М.М. Богословского о В.О. Ключевском // Археографический ежегодник за 1980 год. М.,1981. С.308 - 314; Градовский А. Трудные годы. СПб., 1880; Кавелин К.Д. Из литературной переписки //.Русская мысль. 1892. № 1,3, 5, 10; 1895. № 2; 1896. № 2; 1897. № 1; 1899. № 5, 8, 12; Кавелин К.Д. Из писем. К.К. Гроту. 1862 - 1883. // Русская старина. 1899. № 1. С. 135 - 157; № 2. С. 377 - 399; Кавелин К.Д. Из писем. к графу Д.А. Милютину. 1882 - 1884 гг. // Вестник Европы. 1909. № 1. С. 5 - 41; Кавелин К.Д. Письма к П.Л. Лаврову, Е.П. Ковалевскому и Т.Н. Грановскому // Литературное наследство. 1959. Т. 67. С. 137 - 140; 591 - 614; Кареев Н.И. Прожитое и пережитое. Л., 1990; Кизеветтер А.А. Московский университет и его традиции. Прага, 1927; Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. (Воспоминания. 1881-1914). Прага, 1929; Милюков П.Н. В.О. Ключевский // В.О. Ключевский. Характеристики и воспоминания. М., 1912. С. 183 - 217; Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991; Никитенко А.В. Дневник. В 3-х т. Л., 1955 - 1956; Соловьев С. М. Избр. труды. Записки. М., 1983 и др. царе-реформаторе, и делает ее специальный анализ особенно необходимым и перспективным.

Степень разработанности проблемы. Отечественная историография Петра I и его эпохи начинает вглядываться в свое собственное прошлое уже в середине позапрошлого столетия. Начало серьезной историографической разработки темы связано с именем Н.Г. Устрялова и его 6-томным трудом «История царствования Петра Великого». Вопросам изучения Петра и его эпохи в значительной мере было посвящено «Введение» к первому тому, увидевшему свет в 1858 г.

В конце 1860-х - начале 1870-х гг. два важных события в научной и общественно-культурной жизни пореформенной России способствовали развороту научной мысли к истории изучения Петра и его эпохи: завершение С.М. Соловьевым публикации томов своей «Истории России с древнейших времен», посвященных царствованию Петра Алексеевича, и наступивший вскоре 200-летний юбилей царя-реформатора.

И в «Истории России.» (в конце третьей главы восемнадцатого тома,

IT впервые увидевшего свет в 1868 г.) , и в «Публичных чтениях о Петре Великом» (1872 г.)34, и в речи, произнесенной в торжественном собрании Московского университета 30 мая 1872 г.35, Соловьев неизменно обращался к истории изучения Петра и его эпохи, дополняя и уточняя характеристику предшественников новыми красками.

32 Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. Господство царевны Софьи. СПб., 1858. С. XI - LXXXVIII.

33 Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Сочинения. В 18 кн. Кн. IX. Т. 17-18. М., 1993. С. 525-527.

34 Соловьев С.М. Чтение первое // Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М., 1984. С. 10- 11.

35 Соловьев С.М. Речь, произнесенная в торжественном собрании Императорского Московского университета 30 мая 1872 года // Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. С. 147 - 149.

Именно в конце 1860-х - начале 1870-х гг. благодаря историографическим экскурсам Соловьева и специальным статьям К.Н. Бестужева-Рюмина и О.Ф. Миллера изучение Петра и его эпохи дополняется серьезной «рефлексией рефлексии» о царе-реформаторе, сама история восприятия и осмысления петровских преобразований становится одним из набирающих силу направлений в истории общественного сознания и исторической науки в России.

Уже в этих историографических обзорах высказывались мысли о наиболее важных рубежах, которыми было отмечено становление историографии темы, делались первоначальные наметки для ее периодизации. Определенное внимание уделялось воздействию общественно-политических факторов на развитие историографического процесса, была показана высокая степень его включенности в общеевропейский политико-культурный контекст (распространение просветительской философии, французская революция, наполеоновские войны, рост национального самосознания европейских народов). В качестве характерных для изучаемого историографического процесса было указано несколько устойчивых черт. Во-первых, объединявшее всех писавших о Петре и его реформах (вплоть до 1860-х годов) представление о петровской эпохе как о времени резкого перелома, разрыва преемственности в истории страны, объясняемого исключительными качествами самого царя. Во-вторых, ограниченность сферы влияния собственно научных представлений о Петре и его эпохе и превращение данного сюжета в предмет широких и острых общественных дискуссий, участникам которых часто недостает историзма.

36 Бестужев-Рюмин К.Н. Причины различных взглядов на Петра Великого в русской науке и русском обществе // ЖМНП. 1872. № 6. С. 149 - 156.

37 Миллер О.Ф. Об отношениях русской литературы к Петру Великому // Русская старина. 1873. Т. 7. С. 406-411.

В конце XIX - начале XX в. разработка истории восприятия и изучения петровских преобразований в России была продолжена Е.Ф. Шмурло и А.А. Кизеветтером в специальных работах, В.О. Ключевским и С.Ф. Платоновым в рамках общих лекционных курсов по русской истории.

Заслугой Е.Ф. Шмурло и А.А. Кизеветтера следует признать, во-первых, полезный опыт расширения рамок историографического анализа за счет обращения к пограничным сюжетам, каковыми были, народные представления о Петре и его эпохе, а также различные отголоски в ранней литературе по «петровскому» вопросу социальных изменений и конфликтов внутри правящей российской элиты. Во-вторых, этим авторам было свойственно более пристальное внимание к екатерининской эпохе как времени зарождения научно-исторического анализа темы. Кизеветтеру к тому же удалось проследить развитие этого процесса в спорах славянофилов и западников, показать их роль в осмыслении исторического значения петровских преобразований.

В начале XX столетия в печатных изданиях лекционных курсов В.О. Ключевского и С.Ф. Платонова были сформулированы два основных подхода к русской историографии Петра I и его преобразований. С одной стороны, оба автора признавали исключительное значение в развитии историографического процесса трудов С.М. Соловьева, с другой, видение ими достигнутых результатов и перспектив в научной разработке темы не во всем совпадало. Если Ключевский40 сформулировал больше вопросов, на которые, по его мнению, нельзя было найти ответов, оставаясь в русле

38 Шмурло Е.Ф. Петр Великий в русской литературе (Опыт историко-библиографического обзора). СПб., 1889; его же. Петр Великий в оценке современников и потомства. Выпуск I (XVIII век). СПб., 1912.

39 Кизеветтер А.А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества // Русское богатство. 1896. № 10. С. 20 - 46. (Перепечатана в сб.: Петр Великий: pro et contra. СПб., 2003. С. 640-669).

40 Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 3 кн. М., 1993. Кн. 3. Лекция 68. С. 50 - 70. соловьевской традиции, то для Платонова41 верность ей становилась критерием научности в понимании Петра I и его эпохи.

Если русские историки XIX - начала XX в. рассматривали проблематику петровских преобразований как центральную и ключевую в истории России, то после 1917 г. эти проблемы несколько отошли на второй план, хотя и в советской историографии петровская эпоха была признана одной из важнейших в истории страны. Соответственно и история изучения петровских реформ не выпадала из поля зрения советских исследователей42. В советской историографии серьезно разрабатывались главным образом социально-экономические проблемы петровской эпохи, хотя уже послевоенная дискуссия о генезисе капитализма в России показала, что

41 Платонов С.Ф. Взгляды науки и русского общества на Петра Великого // Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. С. 446 - 456.

42 Кафенгауз Б.Б. Вопросы историографии эпохи Петра Великого // Исторический журнал. 1944. № 9. С. 24 - 42; его же. Эпоха Петра Великого в освещении советской исторической науки // Петр Великий. М.-Л., 1947. С. 334 - 389. См. также: Мавродин В.В. Петр Первый. Л., 1948; Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. Преобразования Петра I / Под ред. Б.Б. Кафенгауза и Н.И. Павленко. М., 1954; Абсолютизм в России: XVII-XVIII вв.: Сб. науч. ст. к 70-летию со дня рождения и 45-летию научной и преподавательской деятельности Б.Б. Кафенгауза / Вступ. ст. Н.И. Павленко. М., 1964; История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2-х сериях. В 12-ти т., первая серия. Т. 3. Превращение России в великую державу. Народные движения XVII - XVIII вв. / Ин-т истории СССР АН СССР: Отв. ред. Л.Г. Бескровный. М., 1967; Рахматуллин М.А. К дискуссии об абсолютизме в России // История СССР. 1972. № 4. С. 65 - 88; Павленко Н.И. Петр Первый / Сер. «ЖЗЛ». М.:, 1975 (2-е изд., испр. М., 1976); его же. Петр Великий. М.: Мысль, 1990; Анисимов Е.В. Податная реформа Петра I: Введение подушной подати в России. 1719 - 1728 гг. Л., 1982; Медушевский А.Н. Реформы Петра I и судьбы России. М., 1994 и др. анализ этого вопроса затрудняется из-за недостаточного внимания историков к значению и роли «надстройки»43.

Сравнительно обширный очерк эволюции взглядов на Петра I и его деятельность в русской и отчасти в советской исторической литературе, представил в 1943 г. Б.И. Сыромятникова в первой главе своей монографии «"Регулярное" государство Петра Первого и его идеология»44.

Но особую ценность представляет обзор историографического материала по теме петровских преобразований более чем за сто лет - с середины XIX в. до второй половины 70-х гг. XX в., сделанный датским историком X. Баггером в книге, впервые изданной в 1979 г. в Копенгагене. В 1985 г. эта книга увидела свет в переводе на русский язык45. Не только сам факт перевода книги X. Баггера на русский язык, но и особенности этого издания, осуществленного при участии трех отечественных специалистов по эпохе Петра: В.И. Буганова (вступительная статья и общая редакция), А.Н. Медушевского (постраничные примечания), В.Е. Возгрина (перевод и послесловие) позволяют нам рассматривать русскую версию книги X. Баггера в контексте развития отечественной историографии.

Большое место в работе датского исследователя занял анализ трудов дореволюционных российских историков. Ряд ценных замечаний историографического характера к работе самого X. Баггера сделал уже во вступительной статье к ее русскому изданию В.И. Буганов46. В частности, он отметил, что Баггер фактически прошел мимо «досоловьевского» этапа в

43 Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований / Пер. с датского и послесловие В.Е. Возгрина. Вступит, ст. и общая ред. В.И. Буганова. Прим. А. Н. Медушевского. М., 1985. С. 50.

44 Сыромятников Б.И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. M.-JI., 1943. Ч. 1. Гл. I. Проблема государства Петра I (Историографический очерк). С. 5 -82.

45 Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований М., 1985.

46 Буганов В.И. «Реформы Петра Великого» X. Баггера и изучение истории России конца XVII - первой четверти XVIII в. // Баггер X. Реформы Петра Великого. С. 5 - 23. истории становления научных знаний о Петре и его эпохе, не включив в свой обзор обширной русской (как и зарубежной) литературы XVIII - первой половины XIX столетия.

Следует также сказать, что X. Багер, поставив во главу угла задачу систематизации различных мнений, высказанных в науке по «петровскому» вопросу более чем за сто лет, вообще не стремился к их исторически последовательному воспроизведению и анализу с точки зрения конкретных обстоятельств места и времени их появления, распространения и т.п. У его работы был иные цели: раскрыть перед широким кругом заинтересованных читателей весь «спектр» подходов и мнений, так сказать, «по горизонтали», не углубляясь в историю их возникновения.

На современном этапе развития науки некоторые общие итоги изучения темы подведены в монографиях Н.И. Павленко, Е.В. Анисимова, А.Б. Каменского, С.И. Реснянского.

Труды Н.И. Павленко внесли наиболее заметный вклад в освещение личности и деятельности Петра I в последней трети XX в.47 Тем весомее выглядят и его высказывания по вопросам, связанным с теми или иными трактовками проблемы, как в прошлом, так и в наши дни. В частности, Н.И. Павленко обратил внимание на то, что позитивная оценка преобразований первой четверти XVIII в. и признание «колоссальной роли» в них самого Петра I, отнюдь не мешали «многим поколениям историков» видеть негативные черты его личности и деятельности. На многократно возникающий в истории отечественной исторической мысли вопрос,

47 См.: Павленко Н.И. Петр I (к изучению социально-политических взглядов) // Россия в период реформ Петра I. М., 1973. С. 40 - 102; Его же. Петр Первый / Сер. «ЖЗЛ». М., 1975; Его же. Петр Первый / Сер. «ЖЗЛ». 2-е изд., испр. М. 1976; Его же. Птенцы гнезда Петрова. М., 1984; - 2-е изд., с изм. 1988; Его же. Александр Данилович Меншиков. 3-е изд. М., 1989; Его же. Петр Первый и его время. М., 1989; Его же. Петр Великий. М.: Мысль, 1990; Его же. Петр I. М., Наука, 1990; Его же. Соратники Петра. М., 2001. существовала ли в то время альтернатива развивавшимся вширь и вглубь крепостническим порядкам, Н.И. Павленко дает отрицательный ответ, поскольку в ту пору кризисные явления в крепостном хозяйстве еще не проявлялись, а ростки капитализма были очень слабыми и едва заметными. Вместе с тем колоссальная роль государства в истории России, как пишет Н.И. Павленко, вовсе не изобретение Петра, а отличительная особенность развития страны, обусловленная, в конечном счете, борьбой за выживание и стремлением ускоренными темпами преодолеть отставание от других держав. Успех в этой борьбе, по мнению данного историка, в начале XVIII в. могли обеспечить только крепостничество, только борьба с варварством варварскими методами48.

Податной реформе Петра I, а также общей характеристике его деятельности и другим аспектам времени преобразований посвящены работы Е.В. Анисимова49. В его монографии, посвященной петровским реформам в области государственного управления, представлен и краткий обзор историографии данного вопроса50.

48 Павленко Н.И. В защиту Петра Великого // Политическое образование. 1989. № 15. С. 92 - 95; Его же. Историческая наука в прошлом и настоящем. (Некоторые размышления вслух) // История СССР. 1991. № 4. С.81 - 99.

49 Анисимов Е.В. Податная реформа Петра I: Введение подушной подати в России. 1719 - 1728 гг. Л., 1982; Его же. Время петровских реформ. Л., 1989; Его же. Рождение империи. Власть и реформы при Петре Великом // Власть и реформы: От самодержавной к советской России. СПб., 1996. С. 111 - 152; Его же. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб., 1997; Его же. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М., 1999.

50 См.: Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. С. 3 - 6.

Проблемам российской модернизации в XVIII в. посвятил свои исследования А.Б. Каменский51. Для описания и анализа происходивших тогда социальных процессов он широко использует понятийно-терминологический инструментарий современной социологии, ведя речь о «традиционализме», «структурном кризисе» и т.п. Под таким углом зрения Каменским был осуществлен сплошной просмотр законодательных актов, изданных в России от Петра I до Павла I, а, кроме того, проведен анализ менталитета и социальной структуры российского общества на каждом из этапов его реформирования. В своих работах, содержащих историографическую полемику, Каменский ставит под вопрос представление о том, что российская история в XVIII в. развивалась по известному алгоритму «реформы - контрреформы». Наоборот, он доказывает, что это обманчивое представление сложилось вследствие того, что наиболее изученными в историографии оказались лишь периоды интенсивной реформаторской деятельности государственной власти. В работах А. Б. Каменского даны развернутая характеристика возникшей при Петре I социально-политической системы и подробное описание ее дальнейшего развития на протяжении столетия. С точки зрения данного исследователя, возникновение дворянства, первого и долгое время единственного в России сословия, способного к осознанию своих интересов, оказалось побочным следствием осуществленной Петром мобилизации всех социальных групп российского общества. Ликвидируя отсталость в сфере промышленности и государственного управления, царь-реформатор прежде всего опирался на институт крепостничества, превратив его в краеугольный камень местного управления, налоговой системы и промышленности.

51 Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М., 1999. Его же. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII в.: Опыт целостного анализа. М., 1999.

Проблема общественного восприятия церковной реформы Петра I, взаимоотношений Церкви и государства в истории России стала предметом специальных исследований С.И. Реснянского. Центральный вопрос, которым задается автор, формулируется весьма остро и злободневно: была ли церковная реформа Петра симптомом прорыва конфессиональной замкнутости, своеобразным «духовным» окном в Европу, откуда хлынул на Россию секуляризированный комплекс протестантских идей, породив коррозию модели национального самосознания?52

По-своему закономерно, что современный (постсоветский) этап развития знаний о Петре I и его эпохе отмечен и новым витком широкого интереса к многоликому петровскому образу, созданному в богатейшей литературной традиции и к историософским аспектам национальной традиции рефлектирования на интересующую нас тему53.

Разработкой различных аспектов истории восприятия и изучения Петра I и его эпохи в публицистике и историографии XVIII в. занимаются в настоящее время ученые Саратовского университета: С.А. Мезин и Е.В. Ермасов54. С.А. Мезин еще в 1980-е гг., впервые после дореволюционных

52 Реснянский С.И. Церковь и государство в освещении отечественной историографии М., 2001; Его же. Священство и Царство в эпоху реформ Петра I: проблемы историографии. М., 2001; Его же. Российская историография взаимоотношений государства и церкви в период петровских преобразований / Автореф. дисс. . на соиск. учен. степ. докт. истор. наук. М., 2001.

53 См.: Поляков JI. В. Кара-Мурза А. А. Реформатор. Русские о Петре I: Опыт аналитической антологии. Иваново, 1994; Петр Великий: pro et contra. Личность и деяния Петра I в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология / Предисл. Д.К. Бурлаки, Л.В. Полякова, А.А. Кара-Мурзы, послесл. А.А. Кара-Мурзы, коммент. С.Н. Казакова, К.Е. Нетужилова. СПб., 2003.

54 Ермасов Е.В. Россия начала XVIII века глазами немецкого публициста (Христиан Штифф) // Карамзинский сборник. Ч. II. Восток и Запад в русской культуре. Ульяновск, работ Е.Ф. Шмурло, обратился к истории восприятия и изучения Петра I и его эпохи в России XVIII в., плодотворно разрабатывает эту проблематику до сих пор55. Большую роль в осмыслении исторического значения Петра I и его эпохи в XVIII в. сыграли сочинения французских просветителей и историков, оказавшие влияние и на развитие русской исторической мысли.

1998. С.127-138., Его же. Северная война как фактор восприятия России в Германии в первой четверти XVIII века // Военно-исторические исследования в Поволжье: Сб. научных трудов. Вып. 3. Часть 1. Саратов, 1998. С. 68-79; Его же. Петр Великий и Россия в немецкой публицистике первой четверти XVIII века // Историографический сборник: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 18. Саратов, 1999. С. 40-63; Его же. Петр I и Россия в немецкой публицистике первой четверти XVIII века. Автореф. дисс. . на соиск. учен, степени канд. истор. наук. Саратов, 2000.

55 Мезин С.А. «Единственно из любви к истории Российской.» // В мире книг. 1983. № 10. С. 54 - 55; Его же. М. В. Ломоносов о Петре I // Историографический сборник. Вып 12. Саратов, 1984. С. 79 - 104; Его же. Петр I в русской литературе и общественной мысли XVIII века. Автореф. дис. канд. истор. наук. Саратов, 1984; Его же. Освещение деятельности Петра I с позиций консервативного дворянства (М. М. Щербатов) // Историографический сборник. Вып. 13. Саратов, 1987. С. 40 - 60; Его же. «Полтавская баталия» в сочинениях Феофана Прокоповича // Историографический сборник. Вып. 14. Саратов, 1988. С. 153-161; Его же. Историк XVIII века И. И. Голиков // Спорные вопросы отечественной истории XI-XVIII веков. Тезисы докладов и сообщений Первых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. М., 1990. С. 171 - 174; Его же. Русские книги XVIII в. о Петре I // Книга в России: век Просвещения. Л., 1990. С. 97- 99; Его же. Русский историк И. И. Голиков. Саратов, 1991; Его же. Полемика русских авторов с французскими просветителями о реформах Петра Великого // Новая и новейшая история. Вып. 13. Саратов, 1991. С. 33-45; Его же. «История Петра Великого» Феофана Прокоповича // Русская литература. 2000. № 2. С. 158 - 166; Его же. Анекдоты о Петре Великом как явление русской историографии XVIII в. // Историографический сборник. Вып. 20. Саратов, 2002. С. 18-54.

Эта тема легла в основу докторской диссертации С.А. Мезина56, а также цикла опубликованных им работ57.

Следует также отметить значение для настоящего исследования общих трудов и учебных курсов по истории отечественной исторической науки, в которых прослеживаются ведущие тенденции исторической мысли, возникновение, борьба и смена различных направлений и школ в науке58.

56 Мезин С.А. Петр I в общественной мысли XVIII века: Россия и Франция / Автореф. дисс. . докт. истор. наук. Саратов, 1999.

57 Мезин С.А. Пребывание Петра I в Париже и зарождение петровской темы в общественной мысли Франции // Карамзинский сборник. Ч. 2. Восток и Запад в русской куль-туре. Ульяновск, 1998. С. 139-147; Его же. Вольтеровская «История Карла XII» глазами русского современника // Новая и новейшая история. Вып. 17. Саратов, 1998. С. 82-90; Мезин С.А. Взгляд из Европы: французские авторы XVIII века о Петре I. Саратов, 1999; Его же. Петр I и Северная война в вольтеровской «Истории Карла XII» // Военно-исторические исследования в Поволжье. Вып. 3. Ч. 2. Саратов, 1999. С. 147-159; Его же. Пьер-Шарль Левек о Петре I // Историографический сборник. Вып. 18. Саратов, 1999. С. 20 - 39; Его же. Фонтенель и Петр I // Карамзинский сборник. Национальные традиции и европеизм в русской культуре. Ульяновск, 1999. С. 130-138; Его же. Петр I во французской историографии XVIII века // Россия и Франция XVIII-XX века. Вып. 3. М., 2000. С. 14-36; Его же. Петр I во французской публицистике XVIII века // Образы России в научном, художественном и политическом дискуссиях. Петрозаводск, 2001. С. 264-270. Его же. Цивилизация России Петром I: два взгляда // Европейское Просвещение и развитие цивилизации в России. Материалы международного научного коллоквиума. Саратов, 2-6 сентября 2001 г. Саратов, 2001. С. 251-256; Его же. Стереотипы России в европейской общественной мысли XVIII века// Вопросы истории. 2002. № 10. с. 148-157.

ГЦ

Милюков П.Н. Очерки истории исторической науки / П.Н. Милюков; Отв. ред., сост. и автор предисл. М.Г. Вандалковская; Ин-т российской истории. - М., 2002; Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941; Очерки истории исторической науки в СССР. Т. I - V. М.: Наука, 1955 - 1985; Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Л., Ч. 1-3. 1961-1971; Шапиро А.Л. Русская историография в период империализма. Курс лекций. Л., 1962; Его же. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993; Историография истории СССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Учебник для вузов. Под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А.

Определенные результаты в изучении интересующей нас темы получены в исследованиях, посвященных судьбам отдельных направлений в исторической науке, или истории разработки крупных проблем отечественной истории. В центре новейшей монографии Р.А. Киреевой59 -историческая концепция К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина, лидеров государственной школы - наиболее значимого направления в исторической науке России середины XIX - начала XX вв. Если в советской исторической литературе оценка государственной школы была излишне политизированной, то Киреева пытается прежде всего воспроизвести аргументацию и логику самих ученых и рассматривает поставленные ими проблемы в контексте развития науки того времени. Среди этих проблем - «реформа Петра I в освещении К.Д. Кавелина»60. Весьма значим вывод Р.А. Киреевой о том, что в оценке К.Д. Кавелиным Петра I «сошлись все главные составляющие» его исторической концепции: «идея органического развития (реформы Петра были подготовлены ходом исторического развития предшествующей эпохи), идея государства и личности»61.

Кудрявцева. М., 1971; Сахаров A.M. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978; Волков J1.B., Муравьев В.А. Историография истории СССР в период завершения социалистического строительства в СССР (середина 30-х - конец 50-х годов). М., 1982; Муравьев В.А. Историография истории СССР. XIX в. М., 1990; Историография отечественной истории. С древнейших времен до середины XX столетия: Учебно-методическое пособие. / Сост. Н.Г. Георгиева. М., 1997; Герасименко Г.А. История Российской исторической науки (дооктябрьский период): Учебное пособие. Псков, 1998; Усанов В.И., Лабузов В.А. Историография отечественной истории: с древнейших времен до 1917 года. Курс лекций. В 2 ч. Оренбург, 2000; Историография истории России до 1917 г.: учеб. для студ. высш. учеб. зав.: в 2 т. / Под ред. М.Ю. Лачаевой. М., 2004.

59 Киреева Р.А. Государственная школа: историческая концепция К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. М., 2004.

60 Там же. С. 147- 156.

61 Там же. С.141.

Ценные историографические наблюдения относительно истории изучения личности и деятельности Петра I, содержатся в работах, посвященных творчеству видных ученых, которые внесли вклад в разработку истории петровских преобразований. В их числе - Н.М. Карамзин62, М.П. Погодин63, Н.Г. Устрялов64, К.Д. Кавелин65, С.М. Соловьев66, В.О. Ключевский67, М.М. Богословский, П.Н. Милюков68, С.Ф. Платонов69 и др.

62

Лотман Ю.М. Карамзин: Сотворение Карамзина; Статьи и исследования, 19571990; Заметки и рецензии. СПб., 1997; Кислягина Л.Г. Формирование общественно-политических взглядов Карамзина (1785 - 1803). М., 1976; Пирожкова Т.Ф. Н.М. Карамзин - издатель «Московского журнала» (1791 - 1792). М., 1978; Эйдельман Н.Я. Последний летописец. М., 1983.

63 Барсуков Н.П. Жизнь и труды Н.П. Погодина. В 22 т.; Петров Ф.А. М.П. Погодин и создание кафедры российской истории в Московском университете. М., 1995; Павленко Н.И. Михаил Погодин. М.,. 2003 и др.

64 Бушкович П. (США) Историк и власть: дело царевича Алексея (1716 - 1718) и Н.Г. Устрялов (1845 - 1859) // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология. Самара, 2000. С. 80 - 120.

65 Овчинникова А.С. Полемика вокруг статьи К.Д. Кавелина «Взгляд на юридический быт Древней Руси» // Уч. записки Горьковского гос. ун-та. Вып. 105. Горький, 1969; Дурновцев В.И. Проблемы истории России и Запада в освещении государственной школы. М., 1984; Его же. Проблема «Россия, славянский мир и Запад» в освещении К.Д. Кавелина, С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина // Историографические исследования по славяноведению и балканистике. М., 1984. С. 116 - 133; Китаев В.А. К.Д. Кавелин: между славянофильством и западничеством // В раздумьях о России (XIX век). М., 1996. С. 243 - 271; Цамутали А.Н. Вся русская история есть по преимуществу государственная: Константин Дмитриевич Кавелин, Борис Николаевич Чичерин. - В кн.: Историки России. XVIII - начало XX века. М., 1996. С. 244 - 267; Кантор В.К. К.Д. Кавелин и его философия русской истории // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. Материалы международной научной конференции. М., 1999. С. 449 - 457; Арсланов Р.А. К.Д. Кавелин: человек и мыслитель: Монография. М., 2000 и др.

66 Безобразов П.В. С.М. Соловьев. Его жизнь и научно-литературная деятельность.

СПб., 1894; Волкова И.В. Сергей Михайлович Соловьев. Очерк жизни и творчества //

Соловьев С.М. Общедоступные чтения о русской истории. М., 1992. С. 23 - 186; Иллерицкий В.Е. Сергей Михайлович Соловьев. М., 1980; Ковальченко И.Д., Дмитриев С.С. Историк Сергей Михайлович Соловьев. Его жизнь, труды, научное наследство // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. I. Т. 1 - 2. М., 1988. С. 6 - 48; Колесник И.И. Полемика вокруг «Истории России с древнейших времен» С.М. Соловьева в русской дореволюционной историографии: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1979; Пресняков А.Е. С.М. Соловьев в его влиянии на развитие русской историографии // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.-Л., 1963; Пушкарев Л.Н. «Публичные чтения о Петре Великом» С.М. Соловьева как памятник исторической и общественно-политической мысли // Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом М., 1984. С. 178 - 204; Сахаров A.M. История России в трудах С.М. Соловьева // Вестн. Моск. ун-та. История. 1971. № 3. С. 73 - 87; Сахаров A.M., Шульгин B.C. Комментарии к тринадцатому и четырнадцатому томам «Истории России с древнейших времен» // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. VII. Т. 13 - 14. М., 1991. С. 643 - 652; Троицкий С.М., Волкова И.В. Комментарии к пятнадцатому и шестнадцатому томам «Истории России с древнейших времен» // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. VIII. Т. 15-16. М., 1993. С. 596 - 603; Троицкий С.М., Волкова И.В. Комментарии к семнадцатому и восемнадцатому томам «Истории России с древнейших времен» // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. IX. Т. 17 - 18. М., 1993. С. 634 - 645; Черепнин Л.В. Соловьев как историк // Соловьев С.М. История России с древнейших времен. В 15 кн. Кн. 1. М., 1959. С. 5-51.

67 Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества. М.: Наука, 1974; Ключевский. Сборник материалов. Пенза, 1995. Выпуск 1; Эммонс Т. Ключевский и его ученики // Вопросы истории. 1990. № 10. С. 45 - 61; Шаханов А.Н. С.М. Соловьев и В.О. Ключевский // Вопросы истории. 2000. № 3. С. 146 - 155 и др.

68 Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер: история и политика. М., 1992; Ее же. Он никогда не отделял науку от жизни: Павел Николаевич Милюков // Историки России. XVIII - начало XX века. М., 1996. С.626 - 657; Ее же. Милюков в полемике с евразийской концепции русской истории. // П.Н.Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы международной научной конференции. М., 2000. С. 262 - 273; Думова Н.Г. Либерал в России: трагедия несовместимости. Исторический портрет П.Н.Милюкова. М., 1993 . 4.1; Иконников С.Н. П.Н.Милюков как историк русской культуры. М., Возрождение культуры России: истоки и современность. СПб, 1993. С. 61 -71; П.Н. Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы международной научной

Вместе с тем, очевидно, что даже самый тщательный анализ творчества отдельных историков не может заменить собой целостного изучения истории разработки крупной научно-исторической проблемы, каковым и является вопрос о личности и деятельности Петра I.

В целом же вплоть до настоящего времени история восприятия и изучения личности и деятельности Петра I в отечественной исторической литературе конца XVIII - начала XX вв. была реконструирована лишь фрагментарно, применительно только к определенному отрезку времени, конкретно-историческому сюжету или историку.

Цель исследования и состоит в том, чтобы раскрыть в указанных хронологических рамках основные закономерности процесса познания отечественными историками личности и деятельности Петра I.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

• определить ведущие тенденции и этапы развития историографии проблемы;

• проанализировать изменения трактовок проблемы в исторической литературе;

• установить дискуссионные вопросы теоретического и конкретно-исторического характера; конференциям, 2000; Макушин А.В., Трибунский П.А. Павел Николаевич Милюков: труды и дни (1859-1904). Рязань, 2001 и др.

69 Брачев B.C. Русский историк С.Ф. Платонов. Ученый. Педагог. Человек. Спб., 1997; Цамутали А.Н. Глава петербургской исторической школы: Сергей Федорович Платонов // Историки России. XVIII - начало XX века. М, 1996. С.538 - 552; Шмидт С.О. Сергей Федорович Платонов // Путь историка. М., 1996. С. 495 - 549; Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский и С.Ф. Платонов (К истории личных и научных взаимоотношений) // Проблемы социального и гуманитарного знания: Сборник научных работ. Вып. 1. СПб., 1999. С.128 - 165 и др.

• выявить причины смены проблематики исторических исследований по теме, а также ее трактовок; исследовать процесс введения в научный оборот новых источников;

• подвести итоги развития отечественной историографии проблемы на протяжении XIX - начала XX вв.; выявить те подходы и концептуальные схемы, которые преодолены в процессе становления и развития научного знания, и те, которые требуют пристального внимания;

• раскрыть достижения, а также выявить наиболее характерные пробелы и недостатки в подходах к истолкованию проблемы.

Новизна исследования определяется прежде всего тем, что в нем впервые в отечественной историографии дан многосторонний анализ истории изучения в России личности и деятельности Петра I на протяжении полутора веков; показано, как в процессе расширения источниковой базы исследований, приращения исторических фактов, развития и углубления методологических и концептуальных подходов происходило преодоление мифологических представлений о личности и деятельности Петра I, формировалась традиция изучения этой проблематики в контексте общих процессов отечественной истории; соответственно, менялась и форма самих исторических работ; установлена тесная взаимосвязь этого историографического процесса с динамикой и запросами общественно-политической жизни; показано, что наряду с размыванием петровской легенды, сохранялась устойчивая «маятникообразная» тенденция в оценках царя-реформатора, обусловленная, в конечном счете, их сопряженностью с общими тенденциями развития российской общественной мысли, как и всей социальной практики.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в монографиях, выпущенных в свет Издательством Российского университета дружбы народов, в статьях, опубликованных журналами «Отечественная история», «Вестник РУДН» и др., а также в докладах и выступлениях на научных конференциях, заседаниях кафедры истории России и кафедры гуманитарных дисциплин Российского университета дружбы народов.

Практическое значение исследования состоит в том, что оно создает основу для более глубокого раскрытия темы в общем курсе «Историография отечественной истории», развития междисциплинарных связей в процессе преподавания историографических и собственно исторических предметов, а также для подготовки и внедрения в учебный процесс спецкурса /спецсеминара и написания соответствующих учебно-методических пособий.

Структура работы соответствует цели и задачам исследования. В ее основу положен проблемно-хронологический принцип. Работа состоит из введения, пяти глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Петр I в отечественной историографии конца XVIII - начала XX вв."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Одной из особенностей восприятия и изучения личности и деятельности Петра I в отечественной исторической литературе стала исключительно тесная сопряженность этого, на первый взгляд, сугубо историографического процесса с общими тенденциями развития российской общественной мысли и социальной практики. Сам процесс осмысления русскими историками личности и деятельности Петра I с конца XVIII до начала XX вв. представляет собой относительно самостоятельный цикл в развитии отечественной рефлексии о выдающемся царе-реформаторе. Ее сложная динамика была во многом обусловлена не столько сменой теоретико-методологических парадигм научного знания, сколько факторами социо-культурного и общественно-политического порядка.

Уже во второй половине XVIII столетия накапливаются предпосылки для известных изменений в традиционно-апологетических трактовках личности и деятельности Петра I. В ходе исследования установлено, что тому было несколько причин. Прежде всего, менялась сама эпоха, начинали сказываться долговременные последствия петровских преобразований: именно они расчистили почву, на которой смогла впоследствии выделиться из жесткой системы сословно-служебных отношений человеческая личность, личная инициатива, самостоятельность. Кроме того, вторая половина столетия, в особенности эпоха Екатерины II, - это время очевидного культурного прогресса страны, более широкого, причем поощряемого императрицей, распространения исторических знаний, роста национального самосознания и развития исторической науки, начало которому положили В.Н. Татищев и Академия наук, основанная самим Петром I.

В контексте таких широких перемен эта связь, преемственность с петровской эпохой начинает осознаваться с гораздо большей полнотой образованными людьми того времени. Интерес к истории, к национальному прошлому, в том числе и к эпохе петровских преобразований, растет в русле общего влияния на умы просветительской идеологии с ее культом человеческой личности, приматом разума и критическим отношением ко всяким авторитетам. Но при этом политическим идеалом для просветителей выступает просвещенный монарх, главный источник благодеяний для инертного, невежественного народа.

В то же время следует учитывать и тот факт, что сам генезис личности в России происходит главным образом в среде одного сословия, дворянства, как раз к тому времени получившего вольную, а вместе с ней и законодательные гарантии своих прав и привилегий, иные из которых были просто немыслимы при Петре Великом. Отсюда - порой неизбежная печать сословности на первых проблесках критической мысли, в том числе, и по отношению к Петру Великому и его эпохе.

Обсуждение все более уходившей в прошлое исторической проблемы происходило в неослабевающем взаимодействии со злобой текущего дня. В самом начале нового столетия в атмосфере ожидавшихся политических перемен образ Петра I по существу оказался в центре развернувшейся вблизи трона острой (хотя и закрытой для посторонних) дискуссии, становясь для одних - примером, достойным подражания и развития (М.М. Сперанский), для других - предметом критики, «сверхзадачей» которой было противодействие новым реформаторским начинаниям (Н.М. Карамзин). При этом общей основой разноречивых выводов о Петре и его наследии было рационалистическое мировоззрение. Различия в интерпретациях вполне объяснимы разницей в политических идеалах.

Отечественная война 1812 г. придала новый импульс дуалистической рефлексии о Петре Великом, то ли разрушителя основ национальной жизни, то ли образцового царя-реформатора, реформатора на все времена.

В николаевскую эпоху почитание Петра Великого становится одним из слагаемых официальной идеологии. Вместе с тем «петровский вопрос» окончательно выходит за рамки кулуарных толков и кабинетных записок, становясь одним из важных предметов сравнительно широкой общественной дискуссии, сосредоточенной на фундаментальных мировоззренческих и историко-философских проблемах.

Уже в 1840-е годы параллельно с неоднократными попытками создания «Истории Петра» и возобновлением разработки архивных фондов умами историков начинают овладевать идеи внутренней обусловленности, закономерности исторического процесса в целом и реформ Петра Великого в частности. Сами же преобразования, осуществленные Петром в области государственного управления, выделяются в русской историко-юридической литературе середины XIX столетия в качестве предмета специального исследования и анализируются как постепенный процесс. Иначе говоря, у историков-правоведов мы совсем не видим того, что позднее с легкой руки С.М. Соловьева станет предметом затянувшихся опровержений в пореформенной историографии, а именно - реанимации, восходящего к эпохе петровских преобразований представления о них, как о «революции сверху».

Несмотря на все достижения в деле осмысления петровских реформ в 30-40-е годы XIX в., сам образ Петра Великого был крайне мифологизирован при активном участии как самой власти и авторов официального направления, так и нарождавшихся оппозиционных сил. В конечном счете, основой такого «единства» русского образованного общества при различии толкований петровского мифа служила доминировавшая в политическом сознании эпохи парадигма: «реформы в рамках самодержавия». Ей соответствовал и официально-апологетический взгляд на Петра Великого, и либерально-западническая интерпретация его места в русской истории как первой свободной личности» (К.Д. Кавелин), и даже критика со стороны славянофилов, которые, словно, в отместку за нарушение, по их мнению, естественного хода национальной жизни наделяли Петра, согласно справедливому замечанию С.М. Соловьева, сверхъестественной силой.

На рубеже 1850-1860-х гг. историографический процесс снова испытал на себе сильное воздействие менявшейся социально-политической обстановки. Именно на годы тогдашней гласности пришлось обнародование массы новых архивных документов о Петре и его эпохе, как и появление первых в русской подцензурной печати строго критических разборов деяний исторической личности, еще недавно служившей предметом официального культа и поклонения со стороны наиболее влиятельной части общества.

И еще одна особенность рассматриваемого историографического процесса. Несмотря на интенсивно происходившее уже в предшествовавшие десятилетия размежевание между изящной словесностью и наукой о прошлом, тон в формировании образа царя-реформатора - вплоть до появления трудов Н.Г. Устрялова и С.М. Соловьева - во многом задавали авторы, сочетавшие в себе черты художников и историков. Характерно, однако, что именно в творчестве Н.М. Карамзина А.С. Пушкина, М.П. Погодина наиболее выразительно прослеживается зигзагообразный характер развития русской исторической мысли в оценке Петра I, попытки демифологизировать этот образ. «Маятникообразная» тенденция в оценках исторического образа царя-реформатора находит своеобразное преломление в трудах историков пореформенного времени.

Публикация тринадцатого - восемнадцатого томов «Истории России.» С.М. Соловьева - стала главным достижением историографии 60-х годов XIX в. в разработке истории Петра I и его времени. На страницах «Истории России.» впервые были так глубоко и всесторонне раскрыты исторические предпосылки петровских преобразований и представлен многогранный, подвижный и противоречивый образ самого царя-реформатора. В этом сказалось и владение широким теоретикометодологическим инструментарием, который включал как усвоение уроков Гегеля, так и входившего в моду позитивизма.

В то же время влияние социально-политических факторов на развитие историографического процесса в известном смысле даже усилилось. Сама обстановка крупных либеральных преобразований, которые одно за другим в первой половине 1860-х годов осуществлялись самодержавием, способствовала сохранению и оживлению в историографии либеральной версии мифа о Петре Великом, наиболее полно представленной в юбилейных чтениях С.М. Соловьева 1872 г. Вместе с тем, как показано в ходе исследования, к тому времени изменилась сама природа этого мифа, поскольку торжества по случаю 200-летия Петра Великого были уже лишь идеологическим отголоском уходившей эпохи реформ. Царствующий монарх стал заметно «уставать» от взятой им на себя роли нового царя-реформатора. Поэтому в настойчивом прославлении Соловьевым «царя-работника» можно было уловить не только верноподданнические настроения умеренно-либерального историка-монархиста, но даже и некоторый упрек в адрес существующей власти.

Образ «вечного работника на троне» закрепился в сознании русской образованной элиты с легкой руки Пушкина в самом начале царствования Николая I. С той поры и до наступления эпохи великих реформ за обращениями к фигуре Петра Великого часто скрывались ожидания новых инициатив и свершений верховной власти. В год 200-летия великого царя-реформатора ситуация становилась принципиально иной: пример Петра в интерпретации Соловьева лишь оттенял недостаток инициативы у царствующего монарха. То был первый, еще не явный симптом вызревания нового этапа в эволюции либеральной мысли и в развитии отечественной историографии Петра Великого и его эпохи.

В известном противоречии с набирающей силу сциентистской тенденцией в изучении Петра и его эпохи среди историков пореформенного времени оказались Н.И. Костомаров и В.О. Ключевский. Обладая даром художественно-эмоционального восприятия и воспроизведения исторической реальности, эти представители научного сообщества в России создали наиболее яркие характеристики, «исторические портреты» Петра Великого. Уже в представленном Н.И. Костомаровым критическом взгляде, как на самого царя-преобразователя, так и на его старшего сына-наследника, преломились и ощущение общего неблагополучия в Российской империи пореформенных лет, и скепсис, назревавший в отношении исторического потенциала самодержавной власти.

В.О. Ключевский, а вслед за ним П.Н. Милюков, опираясь на накопленный в пореформенное время опыт концептуализации и конкретной разработки истории петровской эпохи, еще более усиливают критический тон. В их размышлениях об альтернативности (или безальтернативности) русской истории на рубеже XVII - XVIII вв., о степени зрелости инициатора перемен, о присущей его преобразованиям хаотичности, сравнительно скромных результатах при высокой «цене» достигнутого прогресса, проглядывало ощущение исчерпанности той самой исторической традиции, олицетворением которой в русской мысли выступал Петр Великий.

Но, если П.Н. Милюков развил присущий Ключевскому скептицизм по отношению к самой фигуре Петра I, то его сверстник - С.Ф. Платонов, как и менее склонный к широким обобщениям М.М. Богословский, в большей мере выступил в этом плане в качестве продолжателя традиции С.М. Соловьева. Вместе с тем в лекционном курсе С.Ф. Платонова наиболее отчетливо прослеживается и попытка историографического синтеза, слияния в единой концептуальной схеме как общих подходов, сформулированных прежде всего С.М. Соловьевым и В.О. Ключевским, так и выводов многих конкретных исследований. Достижение такого синтеза в начале XX в., с учетом прогресса в накоплении научного знания и в развитии критической мысли вообще, было возможно только за счет определенных корректировок соловьевского наследия. Отказавшись от многословного прославления «великого человека», Платонов нашел опору в том, что оказалось наиболее жизнеспособным у Соловьева: в идее преемственности русской истории, в частности, обусловленности ее «петровского» периода всем предшествующим развитием страны. Поэтому особенно убедительно в платоновских «Лекциях.» выглядят сами преобразования первой четверти XVIII в., представленные как звено в цепи явлений и процессов, образующих непрерывную историческую традицию. Но в рамках такого широкого подхода личность реформатора и другие обстоятельства его царствования неизбежно отходили на второй план. Фигура Петра Великого у Платонова как бы заслонялась от непосредственной исторической критики Историей с большой буквы, находя в ней самой защиту и оправдание.

Но наряду со свойственным либеральному типу сознания оптимистично-прямолинейным видением перспектив исторического процесса, в трудах В.О. Ключевского и П.Н. Милюкова за присущим им в той или иной степени налетом публицистичности, проступало нечто более серьезное и тревожное: ощущение непредсказуемости российской истории и ее трагедийного накала с точки зрения судеб всего народа и отдельных людей.

Начиная с 1917 года, вся эта проблематика, в целом периферийная для позивитивисткой парадигмы исторического знания, внезапно стала неотъемлемой частью текущей жизни России и драматических судеб отдельных людей, в том числе и ученых-историков, посвятивших свои труды Петру Великому и его эпохе.

В истории страны, как и в историографии «петровского вопроса», наступил новый цикл, сопровождавшийся, в конечном счете, существенным изменением самих условий развития науки и требующий отдельного рассмотрения.

Список научной литературыСоловьев, Евгений Алексеевич, диссертация по теме "Историография, источниковедение и методы исторического исследования"

1. ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ ДОРЕВОЛЮЦИОННОГО ВРЕМЕНИ

2. Аксаков К.С. Сочинения исторические. М.: Университетская тип., 1889. 632 с.

3. Белинский В.Г. Россия до Петра Великого // Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. V. М.-Л., 1954. С. 91 152.

4. Белинский В.Г. Петербург и Москва // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1981. Т. 7. С. 137- 163.

5. Белокуров С.А. О Посольском приказе. М., 1906.

6. Бергман В. История Петра Великого: В 6 т. Пер. с нем. СПб., 1833 -1834; 2-е изд. СПб., 1840- 1841.

7. Берендт Э. Несколько слов о коллегиях Петра Великого. Ярославль, 1896.

8. Блинов И. Губернаторы. Историко-юридический очерк. СПб., 1905. 336 с.

9. Бобровский П.О. Военное право в России при Петре Великом. Ч. 2. Артикул воинский. СПб., 1882 1886. Т. I - II.

10. Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого: Провинция 1719 1727 гг. М, 1902. 522, XVI, 44 с.

11. Богословский М.М. Петр Великий по его письмам // Сб. ст. в честь

12. Матвея Кузьмича Любавского. Пг., 1917. С. 230 251. 1 З.Болтин И.Н. Примечания на историю древния и нынешния России господина Леклерка. СПб., 1788. Т. И.

13. Веретенников В.И. История Тайной канцелярии Петровского времени. Харьков, 1910.

14. Веретенников В.И. Очерки истории генерал-прокуратуры в России до Екатерининского времени. Харьков, 1915.

15. Верховской П.В. Учреждение Духовной Коллегии и Духовный Регламент. К вопросу об отношении церкви и государства в России. Ростов н/Д, 1916. Т. 1-Й.

16. Вицын А. Краткий очерк управления в России от Петра Великого до издания общего учреждения министерств. Казань, 1855.

17. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. СПб. Киев, 1909.

18. Герцен А.И. О развитии революционных идей в России // Собр. соч.: в 30 т. Т. VII. М., 1956. С. 137-266.

19. Герцен А.И. Княгиня Екатерина Романовна Дашкова // Собр. соч.: в 30 т. Т. XII. С. 361 -424.

20. Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам Изд. 2-е. В 15 т.. М., 1837 1842.

21. Голубев А.А. Расправная палата при Сенате // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции (ОДБМАМЮ). М„ 1888. Кн. 5.

22. Гольцев В.А. Законодательство и нравы в России XVIII века. М., 1886. 140, XLVI с.

23. Горчаков М.И. Монастырский приказ (1649 1725 гг.). СПб., 1868.

24. Готье Ю.В. Боярская дума XV XVII столетий // Русская история в очерках и статьях. Т. 3.

25. Готье Ю.В. Реформа областного управления от Петра I до Екатерины II. М., 1913. Т. 1.

26. Градовский А.Д. Собр. соч. СПб., 1899 1904.

27. Гурвич Г. «Правда воли монаршей» Феофана Прокоповича и ее западноевропейские источники. Юрьев, 1915.

28. Гурлянд И .Я. Приказ сыскных дел. Киев, 1903.

29. Дитятин И.И. Устройство и управление городов в России. Т. 1. Города России в XVIII столетии. М., 1875.

30. Дитятин И.И. Верховная власть в России XVIII столетия // РМ. 1881. № 4.

31. Дмитриев Ф. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1859.

32. Дашкова Е.Р. Записки княгини Е.Р. Дашковой М.: Наука, 1990.

33. Кавелин К.Д. Собр. соч.: в 4 т. Т. I: Монографии по русской истории. СПб., 1897. XXX., 1052 стлб.

34. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989. 653 с.

35. Кавелин К.Д. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях // Собр. соч.: в 4 т. СПб., 1997. Т. 1.

36. Кавелин К.Д. Взгляд на юридический быт древней России (1847) // Кавелин К.Д. Собр. соч.: в 4 т. Т. I. СПб., 1897. Стлб. 5 66. Переизд. в: Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989. С. 11 - 67.

37. Кавелин К.Д. Мысли и заметки о русской истории (1866) // Кавелин К.Д. Собр. соч.: в 4 т. Т. I. СПб, 1897. Стлб. 583 676. Переизд. в: Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М, 1989. С. 171 -255.

38. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях / Публ. и прим. Ю.С. Пивоварова // Ретроспективная и сравнительная политология. Публикации и исследования. Вып. I. М, 1991. С. 185-254.

39. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях / Предисл, подг. текста и прим. Ю.С. Пивоварова. М.: Наука, 1991. 127 с.

40. Карамзин Н. М. Избранные сочинения в 2 т. Том 1 / Сост., подготовка текста и прим. П. Беркова. M.-JL: Художественная литература, 1964. 810с.

41. Карамзин Н. М. Избранные сочинения в 2 т. Т. 2 / Сост., подготовка текста и прим. Г. Макогоненко. М JL: Художественная литература, 1964.589 с.

42. Кизеветтер А.А. Местное самоуправление в России IX XIX ст. Исторический очерк. Пг, 1917.

43. Кизеветтер А.А. Посадская община в России XVIII столетия. М, 1903.51 .Ключевский В.О. Боярская дума древней Руси. 4.изд. М, 1909. VI ,548 с.

44. Ключевский В.О. Сочинения : В 8 т.- М.: Госполитиздат, 1956. Т. 1: Курс русской истории, ч.1. 425 , 2 с.

45. Ключевский В.О. Сочинения : В 8 т. М. : Госполитиздат, 1957.- Т. 2 : Курс русской истории, ч.2.- 466,2 с.

46. Ключевский В.О. Сочинения: В 8 т. М.: Госполитиздат, 1957,- Т. 3 : Курс русской истории, ч.З. 424, 2 с.

47. Ключевский В.О. Сочинения: В 8 т. М.: Соцэкгиз, 1958.- Т. 4: Курс русской истории, ч.4.420, 2 с.

48. Ключевский В.О. Сочинения: В 8 т.- М.: Соцэкгиз, 1958. Т. 5 : Курс русской истории, ч.5. 502, 1 с.

49. Ключевский В.О. Сочинения : В 8 т.- М.: Соцэкгиз, 1959. Т. 6 : Специальные курсы.- 515, 1 с.

50. Ключевский В.О. Сочинения : В 8 т.- М.: Соцэкгиз, 1959.- Т. 7 : Исследования, рецензии, речи (1866 1890).- 486, 1 с.

51. Ключевский В.О. Сочинения : В 8 т.- М.: Соцэкгиз, 1959.- Т. 8 : Исследования, рецензии, речи (1890 1905).- 489, 1 с.

52. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред. B.JI. Янина.- М.: Мысль, 1987.- Т. 1 : Курс русской истории, ч.1.- 430, 1 с.

53. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред. B.JI. Янина.- М.: Мысль, 1988.- Т. 2 : Курс русской истории, ч.2.- 446,1 с.

54. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред. B.J1. Янина.- М.: Мысль, 1988,- Т. 3 : Курс русской истории, ч.З.- 414, 1 с.

55. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред. B.J1. Янина.- М.: Мысль, 1989.- Т. 4 : Курс русской истории, ч. 4.- 398,1 с.

56. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред B.JI. Янина.- М. : Мысль, 1989.- Т. 5 : Курс русской истории, ч. 5.- 476, 1 с.

57. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред. B.JI. Янина.- М : Мысль,1989.- Т. 6 : Специальные курсы.- 476,1 с.

58. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред. B.JI. Янина.- М.: Мысль, 1989.- Т. 7 : Специальные курсы.- 508, 1 с.

59. Ключевский В.О. Сочинения : В 9 т. / Под ред. B.JI. Янина. М.: Мысль,1990.Т. 8: Статьи. 445,1 с.

60. Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. / Под ред. B.JI. Янина. М.: Мысль, 1990. Т. 9: Материалы разных лет. 525, 1 с.

61. Ключевский В.О. Значение Петра I / Публ. и коммент. Ю. Воробьева // Знание-сила. 1989. № 1. С. 66-71.

62. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М.: Правда, 1991. 622,2 с.

63. Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций. В 3 кн. М, Мысль, 1993. Кн. 2. Лекции 58 65. С. 443 - 579; Кн.З. Лекции 66 - 69. С. 3 - 100.

64. Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М.: Мысль, 1993. 415 с.

65. Ключевский В.О. Лекции по русской истории, читанные на Высших женских курсах в Москве, 1872-1875/ Под ред. Р.А. Киреевой и А.Ф. Киселева. М.: Владос, 1997. 813,2 с.

66. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М, 1992.

67. Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. М.: Книга, 1989. 239 с.

68. Костомаров Н.И. Царевич Алексей Петрович (По поводу картины Н.Н. Ге) // Исторические монографии и исследования. М, 1990. С. 125 166.

69. Лаппо-Данилевский А.С. Очерки внутренней политики императрицы Екатерины И. СПб, 1898.

70. Лаппо-Данилевский А.С. Русские промышленные и торговые компании в первой половине XVIII столетия. Исторический очерк. СПб, 1899.

71. Лаппо-Данилевский А.С. История русской общественной мысли и культуры XVII XVIII вв. М, 1990.

72. Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи (XVIII и XIX ст.) СПб, 1909.

73. Ломоносов М.В. Слово похвальное блаженныя памяти государю императору Петру Великому // Ломоносов М.В. Полн. собр. соч.: В 8 т. М.;Л, 1959. Т. 584-612.

74. Милюков П.Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб.: Изд-во Пирожкова, 1905.679 с.

75. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. СПб., 1905. Ч. И.

76. Милюков П.Н. Интеллигенция и историческая традиция // Вопросы философии. 1991. № 1. С.106-159.

77. Мрочек-Дроздовский П.Н. Областное управление России XVIII века до учреждения о губерниях 7 ноября 1775 года. Историко-юридическое исследование. Ч. 1. Областное управление эпохи первого учреждения губерний (1708 1719 гг.) М., 1876.

78. Неволин К.А. Образование управления в России от Иоанна III до Петра Великого // Полн. собр. соч. Т. 6. СПб., 1859. С. 97 250.

79. Павлов-Сильванский Н.П. Государевы служилые люди // Павлов-Сильванский Н.П. Соч. СПб., 1909. Т. I. С. 1 297.

80. Павлов-Сильванский Н.П. Иван Тихонович Посошков // Павлов-Сильванский Н.П. Соч. СПб., 1910. Т. II. С. 42-73.

81. Павлов-Сильванский Н.П. Мнения верховников о реформах Петра Великого // Павлов-Сильванский Н.П. Соч. СПб., 1910. Т. II. С. 373 -401.

82. Павлов-Сильванский Н.П. (под псевдонимом «Лесовик») Об историческом самоуничижении // Санкт-Петербургские ведомости. 10 сентября 1901 г. (№ 248).

83. Павлов-Сильванский Н.П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. СПб., 1897.

84. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М.: Наука, 1988. 696 с. (С. 144- 147).

85. Петровский С.А. О Сенате в царствование Петра Великого: Историко-юридическое исследование. М, 1875.

86. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории / Вступит, ст. А.Н. Фукса. М.: Высш. школа, 1993. 736 с.

87. Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. СПб: Кристалл, 2000. 849 с.

88. Платонов С.Ф. Собрание сочинений: в 2 тт. СПб, 1993.

89. Платонов С.Ф. Учебник русской истории. СПб.: Наука, 1997. 430 с.

90. Погодин М.П. Петр Великий (1841 г.) // Погодин М. Историко-критические отрывки. М, 1846. Т. 1. С. 333 363.

91. Погодин М.П. Историко-политические записки и письма в продолжении Крымской войны. М, 1874.

92. Погодин М.П. Суд над царевичем Алексеем Петровичем. Эпизод из жизни Петра Великого // Русская Беседа. 1860. № 1. С. 1 86. Отдельное издание: Погодин М.П. Суд над царевичем Алексеем Петровичем. Эпизод из жизни Петра Великого. М, 1860. 110 с.

93. Погодин М.П. Собрание документов по делу царевича Алексея Петровича вновь найденных Г.В. Есиповым с приложением рассуждения М.П. Погодина. М.: Издание Имп. Общества Истории и Древностей Российских при Моск. ун-те, 1861. 374 с.

94. Покровский М. Н. Русская история с древнейших времен. В 4 т. М.: Мысль, 1966. Т. 1. С. 578 602.

95. Полевой Н.А. История Петра Великого: В 4 ч. СПб, 1843. Ч. 1. -366 с.

96. Полевой Н.А. История Петра Великого: В 4 ч. СПб, 1843. Ч. 2. -379 с.

97. Полевой Н.А. История Петра Великого В 4 ч. / [2-е изд.] М, 1899.-444 с.

98. Полевой Н. Обозрение русской истории до единодержавия Петра Великого. СПБ., 1846. LIII, 360, 67 (прим.) с.

99. Пушкин А.С. История Петра / Сост., коммент. и предисл. B.C. Листов. РАН: Отд-ние лит. и яз. Пушкин, комис. М.: Языки рус. культуры, 2000. 389 с.

100. Рейснер М.А. Общественное благо и абсолютное государство // Вестник права. 1902. № 9 10. С. 1 - 128.

101. Рожков Н.А. Книги записные вотчинные Поместного приказа // ЖМНП. 1903. Ч. 7.

102. Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870.

103. ИЗ. Рункевич С.Г. История Русской Церкви под управлением Св. Синода. Т. I. Учреждение и первоначальное устройство Св. Прав. Синода (1721 1725 гг.) СПб., 1900.

104. Самарин Ю.Ф. Избранные произведения. М.:РОССПЭН, 1996. 608 с.

105. Семевский М. И. Семейство Монсов. 1688 1724. Очерк из русской истории. / Оттиск из журнала «Время», 1862 г., №№ II - VI/. СПб., 1862. 204 с.

106. Семевский М. И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII века. Кн. I. Царица Прасковья. 1664 1723. СПб.: Издание редакции журнала «Русская старина», 1883. 256 с.

107. Семевский М.И. Царица Прасковья (1664 1723). Очерк из русской истории XVIII века. : Историко-литерат. архив, М.: Книга, 1989.220 с.

108. Семевский М.И. Очерки и рассказы из русской истории XVIII века. Кн.Ш. Царица Катерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс. Изд. 2-е, переем, и доп. - СПб.: Издание редакции журнала «Русская старина», СПБ, 1884. 344 с.

109. Семевский М.И. Царица Катерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс. 1642-1724. JL: Художественная литература, 1990 / репринт 1884 г./. 345 с.

110. Семевский М.И. Исторические портреты / Сост., общ. ред. и примеч. А.И. Юхта. М, 1996.

111. Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. М.: Русич, 2000.640 с.

112. Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова (Сер. «Русское юридическое наследие»). М.: Зерцало, 2004 г. 488 с.

113. Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом (1872) / Подготовка текста, статья и комм. Л.Н. Пушкарева. М.: Наука, 1984. 232 с.

114. Соловьев С.М. Общедоступные чтения о русской истории (1874 г.) / Авт. очерка и коммент. И.В. Волкова. М.: Республика, 1992. 350 с.

115. Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Сочинения. В 18 кн. Кн. I. Т. 1. Предисловие. Кн. VII. Т. 13 14. Кн. VIII. Т. 15 - 16. Кн. IX. Т. 17 - 18. / Отв. ред.: И.Д. Ковальченко, С.С. Дмитриев. - М.: Мысль, 1988 - 1993.

116. Сперанский М. М. О государственных установлениях // План государственных преобразований. М, 1905. С. 230 297.

117. Терновский Ф. Император Петр 1-й в его отношениях к царевичу Алексею / по поводу выхода в свет VI тома «Истории царствования Петра Великого» Устрялова / (1860 г.) Киев, 1911.41 с.

118. Устрялов Н.Г. Руководство к первоначальному изучению русской истории., признанное Министерством народного просвещения учебною книгою для уездных училищ. Издание 2-е. СПб., 1840. 90 с.

119. Устрялов Н.Г. Руководство к первоначальному изучению русской истории., признанное Министерством народного просвещения учебною книгою для уездных училищ. Издание 11-е с историческим атласом. СПб., 1859. 106 с.

120. Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. Господство царевны Софьи. СПб., 1858. LXXXVIII, 405 с.

121. Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 2.Потешные и Азовские походы. СПб., 1858. 588 с.

122. Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 3. Путешествие и разрыв с Швециею. СПб., 1858. 660 с.

123. Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 4. Ч. I. Битва под Нарвою и начало побед. СПб., 1863. 611, VIII с.

124. Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 4. Ч. И. Приложения. СПб., 1863. 672, XXVIII с.

125. Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 6. Царевич Алексей Петрович. СПб., 1859. 628, XII с.

126. Филиппов А. Н. Правительствующий Сенат в царствование Петра Великого // История Правительствующего Сената за двести лет: 1711-1911. СПб, 1911. Т. 1.С. 47-341.

127. Чаадаев П.Я. Полн. собр. соч. и избранные письма: в 2 т. М.: Наука, 1991.

128. Чернышевский Н.Г. Очерки гоголевского периода русской истории. //Полн. собр. соч.: в 15 т. Т. 3. М, 1948. С. 5-310.

129. Чистович И. Феофан Прокопович и его время // Сб. статей, изданных в Отделении русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб, 1868. Т. IV.

130. Щербатов М.М. Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого // Щербатов М.М. Сочинения / Под ред. И.П. Хрущева и А.Г. Воронова. СПб, 1898. Т. 2. Стлб. 23 50.

131. Щербатов М.М. О повреждении нравов в России // Щербатов М.М. Сочинения. СПб, 1898. Т. 2. Стлб. 133 246.

132. Щербатов М.М. Ответ гражданина на речь, говоренную ее императорскому величеству обер-прокурором Сената Неклюдовым, по причине торжества шведского мира 1790 г. сентября 5 числа // Щербатов М.М. Сочинения. СПб, 1898. Т. 2. Стлб. 117 132.

133. Щербатов М.М. О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и Путешествие А. Радищева. Факсимильное издание. М, 1984.1. Публикации документов

134. Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. С 1649 по 12 декабря 1825 г. Т. Ill VII. СПб, 1840.

135. Желябужский И.А. Записки. СПб, 1840.

136. Походные журналы 1695 1698, 1700 - 1703, 1705 -1724 гг., СПб, 1853 - 1855.

137. Переписка императора Петра I с государыней Екатериной Алексеевной. М, 1862. VI, 166, XII с.

138. Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. В 2 т.. М, 1872.

139. Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра Великого, изданные Имп. Академией наук: в 6 т. Под ред. Н.В. Калачова. СПб, 1880- 1901.

140. Письма и бумаги императора Петра Великого В 7 т. СПб, 1887 -1918.

141. Памятники законодательства Петра Великого / Под ред. М.М. Богословского. М, 1910. 118 с.

142. Воспоминания, переписка, дневники

143. Анненков П.В. Литературные воспоминания. М.: Художественная литература, 1983. 694 с.

144. Белый А. На рубеже двух столетий. Воспоминания. М Л, 1931.

145. Богословский М.Н. В.О. Ключевский как ученый // В.О. Ключевский. Характеристики и воспоминания. М, 1912. С.39 40.

146. Богословский М.М. Историография, мемуаристика, эпистолярия. М.: Наука, 1987.216 с.

147. Воспоминания М.М. Богословского о В.О. Ключевском // Археографический ежегодник за 1980 год. М.,1981. С.308 314.

148. Градовский А. Трудные годы. Очерки и опыты А. Градовского, профессора Санкт-Петербургского университета. СПб, 1880. 459 с.

149. Кавелин К.Д. Из литературной переписки // Русская мысль. 1892. № 1,3, 5, 10; 1895. №2; 1896. №2; 1897. № 1; 1899. №5, 8, 12.

150. Кавелин К.Д. Письма К.Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к Ал. Ив. Герцену. С объяс. и прим. М. Драгоманова. Женева: Украинская типография, 1892.

151. Кавелин К.Д. Из писем. К.К. Гроту. 1862 1883. // Русская старина. 1899. № 1.С. 135- 157; №2. С. 377-399.

152. Кавелин К.Д. Из писем. к графу Д.А. Милютину. 1882 1884 гг. Предисл. и публ. Д.А. Корсакова // Вестник Европы. 1909. № 1. С. 5 -41.

153. Кавелин К.Д. Письма к П.JI. Лаврову, Е.П. Ковалевскому и Т.Н. Грановскому // Литературное наследство. 1959. Т. 67. С. 137 140; 591 -614.

154. Кареев Н.И. Прожитое и пережитое. Л, 1990.

155. Кизеветтер А.А. Московский университет и его традиции. Прага, 1927.

156. Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. (Воспоминания. 1881 1914). Прага: Орбис, 1929. 524 с.

157. Милюков П.Н. В.О. Ключевский // В.О. Ключевский. Характеристики и воспоминания. М, 1912. С.183 217.

158. Милюков П.Н. Два русских историка С.Ф. Платонов и А.А. Кизеветтер // Современные записки. Б.м, 1933. Кн.1.

159. Милюков П.Н. Воспоминания. В 2 т. М.: Наука, 1990.

160. Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. 528 с.

161. Никитенко А.В. Дневник. В 3-х т. Л, 1955 1956.

162. Овсянико-Куликовский Д.Н. Воспоминания // Овсянико-Куликовский Д.Н. Литературно-критические работы. В 2-х т. М, 1989. Т.2. С.306-348.

163. Платонов С.Ф. Автобиографическая записка // Академическое дело 1929-1931 гг. Вып.1. СПб, 1993.

164. Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи (Мемуары современников). М.: Изд во МГУ, 1989. 446 с.

165. Русское общество 40-х 50-х годов XIX в. М.: Изд -во МГУ, 1991. Ч. I — II.

166. Соловьев С. М. Избр. труды. Записки / Издание подготовили А.А. Левандовский, Н.И. Цимбаев. М, 1983.

167. Сороковые годы XIX века в мемуарах современников, документах эпохи и художественных произведениях. М, 1959.

168. ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ СОВЕТСКОГО И ПОСТСОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ

169. Абсолютизм в России: XVII-XVIII вв.: Сб. науч. ст. к 70-летию со дня рождения и 45-летию научной и преподавательской деятельности Б.Б. Кафенгауза / Вступ. ст. Н.И. Павленко. М.: Наука, 1964. 519 с.

170. Аврех А.Я. Русский абсолютизм и его роль в утверждении капитализма в России // История СССР. 1968. № 2. С. 82 104.

171. Аврех А.Я. Утраченное «равновесие» // История СССР. 1971. № 4. С. 60 75.

172. Акишин М.О. Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск: Изд. Центр «Автор», 1996. 224 с.

173. Андерсон М. Петр Великий / Пер с англ. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 1997. 352 с.

174. Анисимов Е.В. Податная реформа Петра I: Введение подушной подати в России. 1719 1728 гг. Л.: Наука, 1982. 296 с.

175. Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века. Борьба за наследие Петра. М, 1986.

176. Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л.: Лениздат, 1989. 495 с.

177. Анисимов Е.В. Россия без Петра: 1725 1740. СПб, 1994.

178. Анисимов Е.В. Рождение империи. Власть и реформы при Петре Великом // Власть и реформы: От самодержавной к советской России. СПб, 1996. С. 111-152.

179. Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. СПб.: «Дмитрий Буланин», 1997. 332 с.

180. Анисимов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 720 с.

181. Анисимов Е.В, Каменский А.Б. Россия в XVIII первой половине XIX века: История. Историк. Документ: Экспериментальное учебное пособие для старших классов. М.: МИРОС, 1994. 336 с.

182. Бабурин Д.С. Очерки по истории «Мануфактур-коллегии» / Тр. Историко-архивного ин-та. Т. I. М, 1939. 392 с.

183. Бабурин Д.С. Реформа высших и центральных органов государственного управления // Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. С. 291 317.

184. Базилевич К.В. Петр Великий // Большевик. 1943. № 17. С. 49 -64.

185. Бахрушин С.В. О классовой природе монархии Петра I // Известия Академии наук СССР. Серия истории и философии. 1944. Т. 1. № 2. С. 87-92.

186. Бескровный Л.Г. Очерки военной историографии России. М.: Изд-во АН СССР, 1952. 318 с.

187. Бескровный Л.Г. Реформа армии и создание военно-морского флота // Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. С. 342 370.

188. Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XVIII в. (Очерки). М.: Воениздат, 1958. 645 с.

189. Богданов А.П. Царь Федор Алексеевич. 1676 1682. М.: Российское университетское изд-во, 1994. 48 с.

190. Богословский М.М. Петр Великий и его реформа. М.: Кооперативное изд-во, 1920. 117 с.

191. Богословский М. М. Городская реформа 1699 г. в провинциальных городах // Ученые записки Института истории РАНИОН. 1927. Т. II. С. 219 250.

192. Богословский М.М. Петр I: Материалы для биографии.-JI, 1940.-Т.1.: Детство.-Юность. Азовские походы. 30 мая 1672 6 марта 1697 г,-433 с.

193. Богословский М.М. Петр I: Материалы для биографии.-Л,1941.-Т.2.-Ч.1 и Ч.П.: Первое заграничное путешествие. 9 марта 1697 25 августа 1698 г.- 623 с.

194. Богословский М.М. Петр I :Материалы для биографии.-Л, 1946.-Т.З.: Стрелецкий розыск. Воронежское кораблестроение. Городская реформа 1699 г. Карловицкий конгресс, 1698-1699.- 502 с.

195. Богословский М.М. Историография, мемуаристика, эпистолярия. М.: Наука, 1987. 216 с.

196. Богословский М.М. Петр Великий: Материалы для биографии: В 6 т. М.: Наука, 2005. Т.1. 535 с.

197. Богоявленский С.К. Приказные дьяки XVII века // ИЗ. М, 1937. Т. 1.

198. Буганов В.И. Московские восстания конца XVII в. М.: Наука, 1969. 440 с.

199. Буганов В.И. Петр Великий и его время. М.: Наука, 1989. 192 с.

200. Булыгин И.А. Церковная реформа Петра I // Вопросы истории. 1974. №5. С. 79 93.

201. Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV XVII вв. М, 1975.

202. Водарский Я.Е. Служилое дворянство в России в конце XVII -начале XVIII в. // Вопросы военной истории России. XVIII первая половина XIX в. М., 1969. С. 233 - 238.

203. Водарский Я.Е. Население России в конце XVII начале XVIII века. (Численность, сословно-классовый состав, размещение). М.: Наука, 1977. 263 с.

204. Водарский Я.Е. Петр I // Вопросы истории. 1993. № 6. С. 59-78.

205. Возгрин В.Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны: История дипломатических отношений в 1697 1710 гг. JL: Наука, 1986. 296 с.

206. Воровский В.В. О природе абсолютизма в России // Соч. М, 1932. Т. 1.

207. Голикова Н.Б. Политические процессы при Петре I. По материалам Преображенского приказа. М.: Изд-во МГУ, 1957. 337 с.

208. Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705 1706 гг. М.: Изд-во МГУ, 1975. 328 с.

209. Демидова Н.Ф. Бюрократизация государственного аппарата абсолютизма в XVI XVIII вв. // Абсолютизм в России (XVII - XVIII вв.). М, 1964. С. 206-242.

210. Демидова Н.Ф. Приказные люди XVII в. (Социальный состав и источники формирования) // ИЗ. М, 1972. Т. 90.

211. Демидова Н.Ф. Государственный аппарат России в XVII в. // ИЗ. Т. 108. М, 1982.

212. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII века и ее роль в формировании абсолютизма. М, 1987.

213. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России / Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Высшая школа, 1968.368 с.

214. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его институты. М.: Мысль, 1981.252 с.

215. Зимин А.А. О политических предпосылках возникновения русского абсолютизма // Абсолютизм в России. М, 1964. С. 18 49.

216. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2-х сериях. В 12-ти т, первая серия. Т. 3. Превращение России в великую державу. Народные движения XVII XVIII вв. / Ин-т истории СССР АН СССР: Отв. ред. Л.Г. Бескровный. М.: Наука, 1967. 747 с.

217. Каменский А.Б. «Крещеная собственность» в законодательстве XVIII в. // Представления о собственности в Российском обществе XV-XVIII вв.: Проблемы собственности в общественном сознании и правовой мысли феодальной эпохи. М., 1998. С. 150-192.

218. Каменский А.Б. Российская империя в XVIII веке: традиции и модернизация. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 326 с.

219. Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII в.: Опыт целостного анализа. М.: РГГУ, 1999. 575 с.

220. Кафенгауз Б.Б. Общественно-политическая мысль // Очерки истории СССР. Период феодализма. Первая четверть XVIII в. С. 631 -654.

221. Кафенгауз Б.Б. Россия при Петре Первом. М.: Учпедгиз, 1955. 176 с.

222. К дискуссии об абсолютизме в России // История СССР. 1972. № 4. С. 65 88.

223. Клокман Ю.Р. Город в законодательстве русского абсолютизма во второй половине XVII XVIII вв. // Абсолютизм в России. М, 1964. С. 320-354.

224. Коган Ю.Р. и др. Церковь и русский абсолютизм в XVIII веке // Церковь в истории России (IX-1917 г.) Критические очерки. М, 1967. С. 162-205.

225. Козлов О.Ф. Дело царевича Алексея // ВИ. 1969. № 9. С. 214 -220.

226. Козлов О.Ф. Церковная реформа первой четверти XVIII в.: Автореф. дис. .канд. ист. наук. М., 1970. 21 с.

227. Лебедев В.И. Булавинское восстание 1707 1708. М.: Соцэкгиз, 1934. 102 с.

228. Лебедев В.И. Реформы Петра Первого. Москва, 1937.

229. Мавродин В.В. Петр Первый. Л.: Молодая гвардия, 1948. 480 с.

230. Мавродин В.В. Основание Петербурга. Л, 1983.

231. Майкова Т. Петр I и православная церковь // Наука и религия. 1972. №7. С. 38-46.

232. Маньков А.Г. Использование в России шведского законодательства при составлении проекта Уложения 1720 1725 гг. // Исторические связи Скандинавии и России IX - XX вв. С. 112 - 126.

233. Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М, 1990. Ч. 1-3.

234. Медушевский А.Н. Боярские списки первой четверти XVIII в. // Археографический ежегодник. 1981 год. М, 1982.

235. Медушевский А.Н. Развитие государственного аппарата управления в России первой четверти XVIII века // История СССР. 1983. №6.

236. Медушевский А.Н. К изучению государственного аппарата в период утверждения абсолютизма в России: первая четверть XVIII в. // Общественно-политическое развитие феодальной России. М, 1985.

237. Медушевский А.Н. Источники о формировании бюрократии в России первой четверти XVIII в. // Источниковедение отечественной истории: Сб. ст. М, 1989.

238. Медушевский А.Н. Петровская реформа государственного аппарата: цели, проведение, результаты // Реформы второй половины XVII XX вв.: подготовка, проведение, результаты. М, 1989.

239. Медушевский А.Н. Утверждение абсолютизма в России. М, 1994.

240. Медушевский А.Н. Реформы Петра I и судьбы России. М, 1994.

241. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи,гражданского общества и правового государства: В 2 тт. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. Т. 1. 548 е.; Т. 2. 566 с.

242. Некрасов Г.А. Учреждение коллегий в России и шведское законодательство // Общество и государство феодальной России. М, 1975. С. 334-343.

243. Никольский Н.М. История русской церкви. M.-JI, 1931.

244. Общество и государство феодальной России Сб. статей, посвященный 70-летию академика JI.B. Черепнина. / Под ред. В.Т. Пашуто. М, 1975.

245. Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. Преобразования Петра I / Под ред. Б.Б. Кафенгауза и Н.И. Павленко. М, 1954. 814 с.

246. Павленко Н.И. Развитие металлургической промышленности России в первой половине XVIII века. (Промышленная политика и управление). М.: Изд-во АН СССР, 1953. 539 с.

247. Павленко Н.И. Одворянивание русской буржуазии в XVIII веке // История СССР. 1961. № 2. С. 71 87.

248. Павленко Н.И. История металлургии в России XVIII века. Заводы и заводовладельцы. М.: Изд-во АН СССР, 1962. 566 с.

249. Павленко Н.И. Идеи абсолютизма в законодательстве XVIII в. // Абсолютизм в России. М, 1964. С. 389 427.

250. Павленко Н.И. К вопросу о генезисе абсолютизма в России // История СССР. 1970. № 4. С. 54 74.

251. Павленко Н.И. Петр I (к изучению социально-политических взглядов) // Россия в период реформ Петра I. М, 1973. С. 40 102.

252. Павленко Н.И. Петр Первый / Сер. «ЖЗЛ». М.: Мол. гвардия,1975.

253. Павленко Н.И. Петр Первый / Сер. «ЖЗЛ». 2-е изд., испр. М.:,1976. 377 с.

254. Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. М.: Мысль, 1984; 2-е изд, с изменениями. 1988. 346 с.

255. Павленко Н.И. Александр Данилович Меншиков. 3-е изд. М.: Наука, 1989.197 с.

256. Павленко Н.И. Петр Первый и его время. М.: Просвещение, 1989. 175 с.

257. Павленко Н.И. Петр Великий. М.: Мысль, 1990. 360 с.

258. Павленко Н.И. Соратники Петра. М.: Молодая гвардия, 2001. 492 с.

259. Пенской В.В. Армия Российской империи в XVIII в.: выбор модели развития // Вопросы истории. 2001. № 7. С. 119 137.

260. Россия в период реформ Петра I. М, 1973.

261. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в древней Руси. М.: Наука, 1988. 696 с. С. 144-147.

262. Павлова-Сильванская М.П. К вопросу об особенностях абсолютизма в России // История СССР. 1968. № 4. С. 71 85.

263. Переход от феодализма к капитализму в России. Материалы Всесоюзной дискуссии / Под ред. В.И. Шункова. М, 1969.

264. Петр Великий Сб. статей. / Под ред. А.И. Андреева. M.-JI, 1947.

265. Платонов С.Ф. Петр Великий: Личность и деятельность. Л.: Время, 1926.

266. Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. М, 1918. Т. 1.

267. Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Покровский М.Н. Избр. произведения. М, 1966. Кн. I. Т. I II.

268. Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке // Покровский М.Н. Избр. произведения. М, 1967. Кн. III.

269. Покровский М.Н. К вопросу о классовой природе абсолютизма // Известия АН СССР. Отделение экономики и права. 1964. № 4.

270. Полиевктов М.А. Европеизация России при Петре Великом. Пг, 1920.

271. Полянский М.М. Петр Великий и его реформа. М, 1920.

272. Преображенский А.А. Об эволюции классово-сословного строя в России // Общество и государство феодальной России. М, 1975.

273. Против антимарксистской концепции М.Н. Покровского / Под ред. Б.Д. Грекова и др. М JI, 1940. Ч. 2.

274. Просина А.Б. Теоретическое обоснование Ф. Прокоповичем реформ Петра I // Вестник Моск. ун-та. Право. 1969. № 6. С. 63 71.

275. Рахматуллин М.А. К дискуссии об абсолютизме в России // История СССР. 1972. № 4. С. 65 88.

276. Рожков Н.А. Русская история в сравнительно-историческом освещении (Основы социальной динамики) Т. 5. Конец дворянской революции в России. Ее третий момент. Пг. М, 1923.

277. Ромашкин П.С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. М, 1947.

278. Россия в период реформ Петра I Сб. статей. / Под ред. Н.И. Павленко, JI.A. Никифорова, М.Я. Волкова. М, 1973.

279. Сахаров А.Н. Исторические факторы образования русского абсолютизма // История СССР. 1971. № 1. С. 110 126.

280. Семенова JI.H. Церковные преобразования в первой четверти XVIII в. // Вопросы научного атеизма. 1980. Вып. 25. С. 130 150.

281. Слицан Б.Г. Реформа церковного управления // Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. М, 1954. С. 371 -380.

282. Слицан Б.Г. Реформа местного управления // Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. М, 1954. С. 318-341.

283. Стешенко JI.A. Фискалы и прокуроры в системе государственных органов России первой четверти XVIII в. // Вестник Моск. ун-та. Право. 1966. №2. С. 51-58.

284. Стешенко JI.A, Образование коллегии Юстиции (1719 1725) // Вестник Моск. ун-та. Право. 1966. № 6. С. 63 - 69.

285. Стешенко JI.A, Софроненко К.А. Государственный строй России в первой четверти XVIII в. М.: Изд-во МГУ, 1973. 120 с.

286. Сыромятников Б.И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. М.- Л.: Изд-во АН СССР, 1943. Ч. 1. 212 с.

287. Томсинский С. Значение реформ Петра I // Историк-марксист. 1936. №2/54. С. 9 -21.

288. Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в.: Формирование бюрократии. М.: Наука, 1974. 395 с.

289. Троицкий С.М. Об использовании опыта Швеции при проведении административных реформ в России в первой четверти XVIII века // Вопросы истории. 1977. № 2. С. 67 75.

290. Устюгов Н.В. Классы и классовая борьба в России в XVII в. // Н.В. Устюгов. Научное наследие. М, 1974.

291. Федосов И.А. Социальная сущность и эволюция российского абсолютизма (XVIII первая половина XIX в.) // ВИ. 1971. № 7. С. 46 -65.

292. Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе Сб. статей, посвященный JI.B. Черепнину. / Под. ред. В.Т. Пашуто и др. М, 1972.

293. Церковь в истории России (IX 1917 г.). Критический очерк. М.: Наука, 1967. 336 с.

294. Шапиро АЛ. Об абсолютизме в России // История СССР. 1968. № 5. С. 69 82.

295. Эйдельман Н. Революции сверху в России. М.: Книга, 1989. С. 48 76.

296. Юшков С.В. История государства и права СССР. М, 1961. Ч. 1.

297. Юхт А. Денежная реформа Петра I // Вопросы истории. 1994. № З.С. 26-40.

298. Kamensky A. The Russian Empire in the Eighteenth Century: Searching for a Place in the World. Armonk, New York, London: M.E. Sharpe, 1997. 308 p.1. Публикации документов

299. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. VII XII. М.; JI, 1946- 1975.

300. Лебедев Б.И. Реформы Петра I Сб. документов. М, 1937.

301. РАБОТЫ ПО ИСТОРИИ РОССИИ конца XVIII начала XX вв.

302. Великие реформы в России. 1856 1874: Сб. / Под ред. Л.Г. Захаровой, Б. Эклофа, Дж. Бушнелла. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. 336 с.

303. Власть и реформы. От самодержавной к советской России. -СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. 801 с.

304. В раздумьях о России (XIX век) / Отв. ред. E.JI. Рудницкая. М.: Археографический центр, 1996. 444 с.

305. Выскочков JI.B. Император Николай I: Человек и государь. СПб, 2001. 638 (1) с.

306. Каменский А.Б. Архивное дело в России XVIII века: историко-культурный аспект: Постановка проблемы, историография, источники: Учеб. пособие / РГГУ. М, 1991. 74с.

307. Каменский А.Б. «Под сенью Екатерины.»: Вторая половина XVIII века. СПб.: Лениз-дат, 1992. 448 с.

308. Каменский А.Б. Россия в XVIII первой половине XIX в.: История. Историк. Документ. М.: МИРОС, 1994. 336 е.; 2-е изд, стер. М„ 1996.

309. Каменский А.Б. Жизнь и судьба императрицы Екатерины Великой. М.: Знание, 1997. 288 с.

310. Каменский А.Б. Екатерина II: жизнь и судьба // Русский исторический журнал. 1998. Т. 1. № 1. С. 173 181.

311. Кантор В.К. ".Есть европейская держава". Россия: трудный путь к цивилизации. Историософские очерки. М.: РОССПЭН, 1997. 479 с.

312. Ковалева И.Н. Славянофилы и западники в годы Крымской войны (1853 1856)//Исторические записки. М, 1980. Т. 80.

313. Левандовский А.А. Т. Н. Грановский в русском общественном движении. М.: Изд во МГУ, 1989. 245 с.

314. Левандовский А.А. Время Грановского: У истоков формирования русской интеллигенции. М.: Молодая гвардия, 1990. 304 с.

315. Левин Ш.М. Очерки по истории русской общественной мысли: вторая половина XIX начало XX века. Л.: Наука, 1974. 442 с.

316. Минаева Н.В. Правительственный конституционализм и передовое общественное мнение России в начале XIX века. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1982. 290 с.

317. Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М.: Наука, 1989. 240 с.

318. Олейников Д.И. Классическое российское западничество. М.: Механик, 1996. 168 с.

319. Пивоваров Ю.С. Очерки истории русской общественно-политической мысли XIX первой трети XX столетия. М.: ИНИОН РАН, 1997.316 с.

320. Приленский В.И. Опыт исследования мировоззрения ранних русских либералов. Часть I. М.: ИФРАН, 1995. 312 с.

321. Рудницкая E.JI. В поисках пути (Начало философского осмысления судеб России) // В раздумьях о России (XIX век). М, 1996. С. 42-73.

322. Рудницкая Е.Л. Поиск пути. Русская мысль после 14 декабря 1825 года М.: Эдиториал УРСС, 1999. 272 с.

323. Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы: Мат-лы международной научной конференции, 27 29 мая 1998 г. М.: РОССПЭН, 1999.

324. Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII и XIX вв. Л.: Наука. Ленингр. отд., 1988. 249 с.

325. Тихонова Е.Ю. В.Г. Белинский в споре со славянофилами. М.: УРСС, 1999. 132 с.

326. Федоров В.А. Декабристы и их время. М.: Изд- во Моск. ун та, 1992. 271 с.

327. Федоров В.А. Сперанский и Аракчеев. М, 1996.

328. Цимбаев Н.И. И.С. Аксаков в общественной жизни пореформенной России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. 264 с.

329. Цимбаев Н.И. Славянофильство. Из истории русской общественно-политической мысли XIX века. М, 1986.

330. Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905 -1907 гг. Организация, программы, тактика. М.: Наука, 1985. 347 с.

331. Шелохаев В. В. Либеральная модель переустройства России. М.: РОССПЭН, 1996. 278 с.

332. Щетинина Г.И. Идейная жизнь русской интеллигенции: конец XIX начало XX в. М.: Наука, 1995. 236 с.

333. Щукин В.Г. На заре русского западничества // Вопросы философии. 1994. № 7-8. С. 135 149.

334. Эйдельман Н.Я. «Революция сверху» в России. М, 1989.

335. Russia's Great Reforms, 1855 1881. Bloomington & Indianapolis, 1994. 297 p.

336. ЛИТЕРАТУРА ПО ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ1. Общие работы

337. Бестужев-Рюмин К.Н. Биографии и характеристики (летописцы России). М, 1997.

338. Иконников B.C. Опыт русской историографии Т. 1.4. 1-2. Киев, 1891; Т. 2. Ч. 1-2. Киев, 1908.

339. Вернадский Г.В. Русская историография. М.: Аграф, 448 с.

340. Милюков П.Н. Очерки истории исторической науки / П.Н. Милюков; Отв. ред., сост. и автор предисл. М.Г. Вандалковская; Ин-т российской истории. М.: Наука, 2002. 540 с.

341. Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М, 1941. 659 с.

342. Очерки истории исторической науки в СССР. Т. I V. М.: Изд-во Академии наук СССР / Наука, 1955 - 1985. Т. I / Под ред. М.Н. Тихомирова. 1955. 692 е.; Т.2 / Под ред. М.В. Нечкиной. 1960. 862 е.;

343. Т.З. / Под ред. М.В. Нечкиной. 1963. 831 е.; Т. 4 / Под ред. М.В. Нечкиной. 1966. 854 е.; Т. 5. / Под ред. М.В. Нечкиной. 605 с.

344. Пештич C.JI. Русская историография XVIII в. JI, Ч. 1-3. 19611971.

345. Шапиро A.JI. Русская историография в период империализма. Курс лекций. JI, 1962. 253 с.

346. Шапиро A.JI. Историография с древнейших времен до 1917 года. М, 1993. 761 с.

347. История исторической науки в СССР. Дооктябрьский период. Библиография. М, 1965.

348. Историография истории СССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Учебник для вузов / Под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева. М, 1971.

349. Сахаров A.M. Историография истории СССР. Досоветский период. М, 1978. 256 с.

350. Волков JI.B, Муравьев В.А. Историография истории СССР в период завершения социалистического строительства в СССР (середина 30-х конец 50-х годов): Учебное пособие. М, 1982.

351. Муравьев В.А, Мохначева М.П, Демина Л.И. Историография истории СССР. XIX в.: Учебное пособие. М.: МГИАИ, 1990. 84 с.

352. Россия в XX в. Судьбы исторической науки. М.: Наука, 1996. 719 с.

353. Историография отечественной истории. С древнейших времен до середины XX столетия: Учебно-методическое пособие. / Сост. Н.Г. Георгиева. М, 1997.

354. Герасименко Г.А. История Российской исторической науки (дооктябрьский период): Учебное пособие. Псков, 1998.

355. Усанов В.И, Лабузов В.А. Историография отечественной истории: с древнейших времен до 1917 года. Курс лекций: В 2 ч.

356. Оренбург: Издательство ОГПУ, 2000. Часть I. Эпоха феодализма. 108 е.; Ч. 2. Эпоха капитализма. 120 с.

357. Историография истории России до 1917 г.: учеб. для студ. высш. учеб. зав.: в 2 т. / Под ред. М.Ю. Лачаевой. М.: Гуманитар, изд. центр «Владос», 2004. Т.1. 382 е.; Т. 2. 383 с.

358. Труды по теоретико-методологическим основам историографии

359. Барг М.А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М, 1987. 348 с.

360. Вернадский В.И. Очерки по истории современного научного мировоззрения // Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981. С. 32- 185.

361. Виппер Р. Состояния и события, массы и личность, интересы и идеи // Рубежи: Альманах социальных исследований. 1994. № 5.

362. Дурновцев В.И. О содержании понятия историографический факт // Методологические и теоретические проблемы истории исторической науки. Калинин, 1980. С. 42 53.

363. Ерыгин А.Н. Диалектика и история (Диалектика и исторические знания в России XIX века). Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского университета, 1987. 224 с.

364. Зевелев А.Н, Наумов В.Н. Историографический факт: критерии оценок и анализа // Вопросы истории. 1980. № 5.

365. Зверева Г.И. Обращаясь к себе: самопознание профессиональной историографии // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 1999. 1. С.250-265.

366. Искендеров А.А. Основные черты и этапы кризиса буржуазной исторической науки // Новая и новейшая история. 1980. № 5. С.41 59.

367. Искендеров А.А. Историческая наука на пороге XXI века // Вопросы истории. 1996. № 4. С.З 31.

368. Кареев Н.И. Отчет о русской исторической науке за 50 лет (18761926) // Отечественная история. 1994. № 2.С.136 154.

369. Ковальченко И.Д, Шикло А.Е. Кризис русской буржуазной исторической науки конца XIX-XX вв. // Вопросы истории. 1982. № 1. С. 18-35.

370. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М, 1987.

371. Колесник И.И. Проблема генезиса историографических знаний в свете новейших исследований по методологии истории // Теоретико-методологические вопросы развития советской исторической науки. Межвузовский сборник научных трудов. Днепропетровск, 1987.

372. Корзун В.П. Образы исторической науки на рубеже XIX XX вв. (анализ отечественных историографических концепций). Екатеринбург-Омск: Изд-во Омского ун-та, Изд-во Уральского ун-та, 2000. 226 с.

373. Корзун В.П. Московская и петербургская школы русских историков в письмах П.Н. Милюкова С.Ф. Платонову // Отечественная история. 1999. № 2. С. 171 182.

374. Кузнецов В. Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М, 1991.

375. Кун Т. Структура научных революций. М, 1975. 288 с.

376. Лаппо-Данилевский А.С. Основные принципы социологической доктрины О.Конта // Проблемы идеализма. М, 1902.

377. Лаппо-Данилевский А.С. Очерк развития русской историографии // Русский исторический журнал. 1920. Кн.6.

378. Лаппо-Данилевский А.С. Идея государства и главнейшие моменты ее развития в России со времен Смуты и до эпохи преобразований // Голос минувшего. 1914. 12. С. 5 38.

379. Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. Вып.1. 4.1 II. СПб, 1910.

380. Лаппо-Данилевский А.С. История русской общественной мысли и культуры XVII-XVIII вв. М„ 1990. 292 с.

381. Микулинский С.Р. В.И. Вернадский как историк науки // Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981. С.5-31.

382. Могильницкий Б.Г. Политические и методологические идеи русской либеральной медиевистики середины 70-х годов XIX века -начало 1900-х годов. Томск: ТГУ, 1969. 408 с.

383. Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. М, 1989.

384. Могильницкий Б.Г. О пользе истории // Историческая наука и историческое сознание. Томск, 2000. С.З 33.

385. Мягков Г.П. Научное сообщество в исторической науке. Казань, Издательство Казанского университета, 2000. 298 с.

386. Нечухрин А.Н. Проблемы кризиса исторической науки конца XIX-начала XX вв. в творчестве русских либеральных историков // Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. Томск: ТГУ, 1984.

387. Нечухрин А.Н. Характерные черты кризиса буржуазной историографии // Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. Томск: ТГУ, 1987.

388. Нечухрин А.Н. Теоретико-методологические основы российской позитивистской историографии (80-е гг. XIX в.-1917 г.). Гродно: ГрГУ, 2003.349 с.

389. Павленко Н.И. Историческая наука в прошлом и настоящем. (Некоторые размышления вслух) // История СССР. 1991. № 4. С.81 -99.

390. Покровский М.Н. Борьба классов и русская историческая литература. М; Пг, 1923.

391. Рамазанов С.П. Кризис российской историографии начала XX века. В 2-х частях. Волгоград, 1999. 4.1. 144 е.; 4.2. 164 с.

392. Репина Л.П. Что такое интеллектуальная история? // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. М, 1999. Вып. 1. С. 5 -12.

393. Репина Л.П. Новая историческая наука и социальная история. М, 1998. 278 с.

394. Русакова О.Ф. Философия и методология истории в XX веке: школы, проблемы, идеи. Екатеринбург: Изд-во УрО РАН, 2000. 354 с.

395. Сахаров A.M. Некоторые вопросы методологии историографических исследований // Вопросы методологии и истории исторической науки. М, 1977. С.5 59.

396. Сахаров A.M. Методология истории и историографии. Статьи и выступления. М, 1981.

397. Свешников А.В. Кризис науки на поведенческом уровне // Мир историка, идеалы традиции, творчество. Омск, 1999. С. 75 96.

398. Синицын О.В. Неокантианская методология истории и развитие исторической мысли в России в конце XIX начале XX вв. Казань: Унипресс, 1998. 162 с.

399. Слонимский А.Г. Кризисные явления или кризис в буржуазной исторической науке? Критерий для определения // Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. Томск. 1984.

400. Современная философия науки. М.: Наука, 1994. 254 с.

401. Теоретико-методологические вопросы развития советской исторической науки. Межвузовский сборник научных трудов / Под ред. И.Д. Ковальченко. Днепропетровск: ДГУ, 1987. 144 с.

402. Философия и методология науки. Часть И. М.: SvR-Apryc, 1994. 200 с.

403. Хвостова К.В, Финн В.К. Методология истории. М, 1995.

404. Хмылев JI.H. Проблема методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX начала XX вв. Томск: ТГУ, 1978.

405. Хмылев JI.H. Становление методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX-XX вв. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ, доктора истор. наук. Томск: ТГУ, 1985.

406. Шмидт С.О. О методике выявления и изучения материалов по истории советской исторической науки // Труды МГИАИ. М, 1965. Т.22. С.3-22.

407. Шмидт С.О. Путь историка: избранные труды по источниковедению и историографии XVIII в. М.: Наука, 1997.

408. Чирков С.В. Об источниковедении историографии // Мир источниковедения: Сборник в честь Сигурда Оттовича Шмидта. М.: Пенза, 1994. С.403-409.1. Специальные исследования

409. Алпатов Н.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. XVII первая четверть XVIII века. М.: Наука, 1976. 455 с.

410. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII первая половина XIX в.). М., 1985.

411. Ананьич Б.В, Панеях В.М. О Петербургской исторической школе и ее судьбе // Отечественная история. 2000. № 5. С. 105- 113.

412. Артизов А. Н. Критика М.Н. Покровского и его школы: К истории вопроса // История СССР. 1991. 1. С. 112 118.

413. Волк С.С. Исторические взгляды декабристов. М.; JI, 1958.

414. Гутнов Д.А. Об исторической школе Московского университета // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1993. 3. С.40 -53.

415. Дурновцев В.И. Проблема «Россия, славянский мир и Запад» в освещении К.Д. Кавелина, С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина // Историографические исследования по славяноведению и балканистике. М., 1984. С. 116- 133.

416. Дурновцев В.И. Проблемы истории России и Запада в освещении государственной школы. М, 1984.

417. Дурновцев В.И. Россия и Европа: Обзор литературы по истории русской исторической мысли конца XVII начала XIX вв. М.: МГИАИ, 1985. 101 с.

418. Иллерицкая Н.В. Историко-юридическое направление в русской историографии второй половины XIX в. М.: Изд-во РГТУ, 1998.

419. Киреева Р.А. Изучение отечественной историографии в дореволюционный России с середины XIX в. до 1917 г. М, 1983.

420. Киреева Р.А. Государственная школа: историческая концепция К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. М.: ОГИ, 2004. 512 с.

421. Милюков П.Н. Юридическая школа в русской историографии (Соловьев, Кавелин, Чичерин, Сергеевич) // Русская мысль. 1886. Кн. 6. С. 80-92.

422. Мохначева М.П. Журналистика и историческая наука: В 2 кн. Кн.1. Журналистика в контексте наукотворчества в России XVIII-XIX вв. М.-РГГУ, 1998.511 с.

423. Мохначева М.П. Журналистика и историческая наука. Кн. 2. Журналистика и историографическая традиция в России 30-70 гг. XIX в. М., 1999. 338 с.

424. Цамутали А.Н. Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX века. JI, 1974.

425. Цамутали А.Н. Борьба направлений в русской историографии в период империализма. Историографические очерки. Ленинград. : Наука, 1985.331 с.

426. Чирков С.В. Археография и школы в русской исторической науке конца XIX начала XX в. // Археографический ежегодник- 1989. М, 1990. С. 21-27.

427. Усачев А.С. Longue duree российской историографии // Общественные науки и современность. 2002. № 2. С. 102-113.

428. Работы, посвященные творчеству отдельных историков1. И.И. Голиков

429. Мезин С.А. Историк XVIII века И. И. Голиков // Спорные вопросы отечественной истории XI XVIII веков. Тезисы докладов и сообщений Первых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. М, 1990. С. 171-174.

430. Мезин С.А. Русский историк И. И. Голиков. Саратов, 1991. 134 с.1. М.М. Щербатов

431. Пыпин А.Н. Полузабытый писатель XVIII века // Вестник Европы. 1896. № 11.

432. Мякотин В.А. Дворянский публицист екатерининской эпохи (князь М.М. Щербатов) // Мякотин В.А. Из истории русского общества. СПб, 1902. С. 112- 183.

433. Федосов И.А. Из истории русской общественной мысли XVIII столетия. М.М. Щербатов. М, 1967.

434. Мезин С.А. Освещение деятельности Петра I с позиций консервативного дворянства (М. М. Щербатов) // Историографический сборник. Вып. 13. Саратов, 1987. С. 40 60.

435. Артемьева Т.В. Михаил Щербатов. СПб, 1994.

436. Шанский Д.Н. Что должно историку: М.М. Щербатов и И.Н. Болтин // Историки России. XVIII начало XX века. М.: «Скрипторий», 1996. С. 39 - 60.

437. Мусихин Г.И. Традиционализм и реформы: сравнительный анализ взглядов М. Щербатова и Ю. Мёзера // Исследования по консерватизму. Реформы: политические, социально-экономические и право. Материалы международной научной конференции. Пермь, 1997. Вып. 4.

438. Артемьева Т.В. Новая Атлантида Михаила Щербатова // Вопросы философии. 2000. № 10.

439. Дмитриева И.А. Щербатов Михаил Михайлович // Историки России. Биографии. М, РОССПЭН, 2001.

440. Калинина С.Г. Проблемы реконструкции биографии князя М.М. Щербатова // Архив русской истории. 2002. Вып. 7.

441. Калинина С.Г. Государственная деятельность М.М. Щербатова: идеи и практика. 1767 1790 гг. // Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М, 2004.1. Н.М. Карамзин

442. Погодин М.П. Н.М.Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников. Материалы для биографии. М, 1866. Ч. 1-2.

443. Сиповский В.В. Н.М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника». СПб, 1899.

444. Покровский В. (сост.) Н.М. Карамзин. Его жизнь и сочинения. М, 1904.

445. Платонов С.Ф. Н.М. Карамзин. СПб, 1912.

446. Кислягина Л.Г. Формирование общественно-политических взглядов Карамзина (1785 1803). М, 1976.

447. Пирожкова Т.Ф. Н.М. Карамзин издатель «Московского журнала» (1791 - 1792). М, 1978.

448. Мезин С.А. Н. М. Карамзин и историческое сознание русского общества второй половины XVIII первой четверти XIX в. // Исторические воззрения как форма общественного сознания. Ч. 1. Саратов, 1995. С. 43 - 52.

449. Лотман Ю.М. Карамзин: Сотворение Карамзина; Статьи и исследования, 1957-1990; Заметки и рецензии. СПб, 1997.

450. Эйдельман Н.Я. Последний летописец. М.: «Книга», 1983; 2-е изд.: «Вагриус, 2004. 256 с.1. М.П. Погодин

451. Барсуков Н.Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. СПб, 1888 1910. Т. I - XXII.

452. Петров Ф.А. М.П. Погодин и создание кафедры российской истории в Московском университете. М, 1995. 160 с.

453. Дурновцев В.И, Бачинин А.Н. Разъяснять явления русской жизни из нее самой: Михаил Петрович Погодин // Историки России. XVIII начало XX века. М, 1996. С. 194-214.

454. Умбрашко К. Б. М. П. Погодин: человек, историк, публицист М.: ИРИ РАН, 1999. 292 с.

455. Павленко Н.И. Михаил Погодин. М.: Памятники исторической мысли. 2003. 360 с.1. Н.А. Полевой

456. Шикло А.Е. Исторические взгляды Н.А. Полевого. М, 1981.

457. Шикло А.Е. Предчувствие истины: Николай Алексеевич Полевой // Историки России. XVIII начало XX века. М, 1996. С. 152 - 173.1. Н.Г. Устрялов

458. Дурновцев В.И, Бачинин А.Н. Прагматический бытописатель: Николай Герасимович Устрялов // Историки России. XVIII начало XX века. М„ 1996. С. 174- 193.

459. Бушкович П. Историк и власть: дело царевича Алексея (1716 -1718) и Н.Г. Устрялов (1845 1859) // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология. Самара, 2000. С. 80- 120.1. К.Д. Кавелин

460. Мякотин В.А. К.Д. Кавелин и его взгляды на русскую историю // Мякотин В.А. Из истории русского общества. Этюды и очерки. СПб, 1902. С. 374- 394.

461. Овчинникова А.С. Полемика вокруг статьи К.Д. Кавелина «Взгляд на юридический быт Древней Руси» // Уч. записки Горьковского гос. ун-та. Вып. 105. Горький, 1969. С.

462. Дурновцев В.И. Проблема «Россия, славянский мир и Запад» в освещении К.Д. Кавелина, С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина // Историографические исследования по славяноведению и балканистике. М, 1984. С. 116- 133.

463. Цамутали А.Н. Вся русская история есть по преимуществу государственная: Константин Дмитриевич Кавелин, Борис Николаевич

464. Чичерин 11 Историки России. XVIII начало XX века. М, 1996. С. 244 -267.

465. Китаев В.А. К.Д. Кавелин: между славянофильством и западничеством // В раздумьях о России (XIX век). М, 1996. С. 243 -271.

466. Петров Ф.А. К.Д. Кавелин в Московском университете. М.: Христиан, изд-во, 1997. 142 с.

467. Кантор В.К. К.Д. Кавелин и его философия русской истории // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. Материалы международной научной конференции. М, 1999. С. 449-457.

468. Арсланов Р.А. К.Д. Кавелин: человек и мыслитель: Монография. М.: Изд-во РУДН, 2000. 377 с.

469. Киреева Р.А. Государственная школа: историческая концепция К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. М.: ОГИ, 2004. 512 с.1. С. М. Соловьев

470. Безобразов П.В. С.М. Соловьев. Его жизнь и научно-литературная деятельность. СПб, 1894.

471. Черепнин JI.B. Соловьев как историк // Соловьев С.М. История

472. России с древнейших времен. В 15 кн. Кн. 1. М, 1959. С. 5 51.

473. Пресняков А.Е. С.М. Соловьев в его влиянии на развитие русской историографии // Вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М.-Л, 1963.

474. Сахаров A.M. История России в трудах С.М. Соловьева // Вестн. Моск. ун-та. История. 1971. № 3. С. 73 87.

475. Колесник И.И. Полемика вокруг «Истории России с древнейших времен» С.М. Соловьева в русской дореволюционной историографии: Автореф. дисс. . канд. ист. наук. М, 1979. 21 с.

476. Иллерицкий В.Е. Сергей Михайлович Соловьев. М.: Наука, 1980. 192 с.

477. Дурновцев В.И. Проблема «Россия, славянский мир и Запад» в освещении К.Д. Кавелина, С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина // Историографические исследования по славяноведению и балканистике. М, 1984. С. 116- 133.

478. Пушкарев JI.H. «Публичные чтения о Петре Великом» С.М. Соловьева как памятник исторической и общественно-политической мысли // Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом М, 1984. С. 178-204.

479. Соловьев С.М. Персональный указатель литературы 1838- 1981. / Под. ред. С.С. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1984. 200 с.

480. Ковальченко И.Д, Дмитриев С.С. Историк Сергей Михайлович Соловьев. Его жизнь, труды, научное наследство // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. I. Т. 1 2. М, 1988. С. 6 - 48.

481. Цимбаев Н. И. Сергей Соловьев / Сер. ЖЗЛ. М.: Мол. гвардия, 1990. 366 с.

482. Сахаров A.M., Шульгин B.C. Комментарии к тринадцатому и четырнадцатому томам «Истории России с древнейших времен» // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. VII. Т. 13 14. М, 1991. С. 643 - 652.

483. Волкова И.В. Сергей Михайлович Соловьев. Очерк жизни и творчества // Соловьев С.М. Общедоступные чтения о русской истории. М, 1992. С. 23 186.

484. Троицкий С.М, Волкова И.В. Комментарии к пятнадцатому и шестнадцатому томам «Истории России с древнейших времен» // Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. VIII. Т. 15 16. М, 1993. С. 596-603.

485. Троицкий С.М, Волкова И.В. Комментарии к семнадцатому и восемнадцатому томам «Истории России с древнейших времен» //

486. Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. IX. Т. 17 18. М, 1993. С. 634-645.

487. Шаханов А.Н. С.М. Соловьев и В.О. Ключевский // Вопросы истории. 2000. № 3. С. 146- 155.1. К.Н.Бестужев-Рюмин

488. Шмурло Е. Памяти Константина Николаевича Бестужева-Рюмина // Журнал Министерства народного просвещения. 1897. № 1.

489. Шмурло Е. Очерк жизни и научной деятельности Константина Николаевича Бестужева-Рюмина. 1829-1897. Юрьев, 1899.411 с.

490. Киреева Р.А. К.Н. Бестужев-Рюмин и историческая наука конца XIX века. М, 1990.267 с.

491. Киреева Р.А. Враг ярлыков. Константин Николаевич Бестужев-Рюмин // Историки России. XVIII начало XX века. М, 1996. С.334 -364.1. М.И. Семевский

492. Тимощук В.В. Михаил Иванович Семевский. Основатель исторического журнала «Русская старина». Его жизнь и деятельность. 1837 1892. / С предисл. и под ред. Н.К. Шильдера. СПб.: Издание Е.М. Семевской, 1895. 3, XIV, 258, 82 с.

493. Бронникова Е.В. Журнал «Русская старина» как историографический источник (1870 1918) / Автореф. дисс. . на соиск. учен. степ. канд. истор. наук. М, 1998. 24 с.

494. Порох В. И. М.И. Семевский в общественной жизни России в 60-е начале 90-х годов XIX в.: Дис. д-ра ист. наук /Саратовскийгосударственный университет. Защищена 1999.10.07. 312 с. *

495. Порох В.И. Офицер, историк, издатель: Все о М.И. Семевском / Сарат. гос. акад. права. Саратов: СГАП, 1999. 152 с.

496. Порох В. И. Документы о тайной полиции М. И. Семевского в журнале «Русская старина» // Освободительное движение в России. Саратов, Вып. 18. Саратов, 2000. С. 88 100.

497. Порох В. И. Некоторые заметки к историографии М. И. Семевского // Историографический сборник. Вып. 19. Саратов, 2001. С. 100-110.1. В.О. Ключевский

498. Ключевский В.О. Характеристики и воспоминания: Сб.. М.: Научное слово, 1912. 4, 217 с.

499. Ключевский Василий Осипович: Биографический очерк, речи, произнесенные в торжественном заседании 12 ноября 1911 г, и материалы для его биографии / О-во истории и древностей рос. при Моск. ун-те. М, 1914. XXIX, 608 с.

500. Киреева Р.А. В.О. Ключевский как историк русской исторической науки. М.: Наука, 1966. 232 с.

501. Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества. М.: Наука, 1974. 638 с.

502. Эммонс Т. Ключевский и его ученики // Вопросы истории. 1990. №10. С. 45-61.

503. Ключевский. Сборник материалов. Пенза, 1995. Выпуск 1. 392 с.

504. Муравьев В.А. В.О. Ключевский и новая волна историков XX века // В.О. Ключевский. Сборник материалов. Вып.1. Пенза, 1995. С.219-224.

505. Цамутали А.Н. В.О. Ключевский и петербургские историки // Ключевский. Сборник материалов. Пенза, 1995. Выпуск 1. С.282 289.

506. Шмидт С.О. Ключевский и культура России // Ключевский. Сборник материалов. Пенза, 1995. Выпуск 1. С.323 335.

507. Шаханов А.Н. С.М. Соловьев и В.О. Ключевский // Вопросы истории. 2000. № 3. С. 146 155.1. С.Ф. Платонов

508. Брачев B.C. Русский историк С.Ф. Платонов. Ученый. Педагог. Человек. Спб, 1997. 2-е изд. испр. и доп.

509. Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский и С.Ф. Платонов (К истории личных и научных взаимоотношений) // Проблемы социального и гуманитарного знания: Сборник научных работ. Вып. 1. СПб, 1999. С.128- 165.

510. Цамутали А.Н. Глава петербургской исторической школы: Сергей Федорович Платонов // Историки России. XVIII начало XX века. М, 1996. С.538-552.

511. Шмидт С.О. Сергей Федорович Платонов // Путь историка. М, 1996. С. 495 -549.1. М.М. Богословский

512. Филиппов А.Н. Разбор сочинения М.М. Богословского «Областная реформа Петра Великого» (Уваровская премия). СПб, 1904.

513. С.Ф. Платонов: Неизданный некролог М.М. Богословскому / Публ. А.В. Мельникова//Археографический ежегодник за 1998 год. М, 1999. С; 388 396.

514. Черепнин Л.В. Академик Михаил Михайлович Богословский // Исторические записки. М, 1974. Т. 93. С. 223 271.

515. Черепнин J1.B. Академик М.М. Богословский // Черепнин J1.B. Отечественные историки XVIII-XX вв.:Сб.ст. М„ 1984.С. 92-131.521.

516. Халина Т.И. В науке приятно быть и простым чернорабочим: Михаил Михайлович Богословский // Историки России. XVIII начало XX века. М, 1996. С. 658 - 685.

517. Мельников А.В. Архивное наследие академика М.М. Богословского (1867 1929 гг.): реконструкция и научное использование / Автореф. дисс. . канд. истор. наук. М.: РГГУ, 2006. 26 с.

518. Шмидт С.О. Многотомное исследование академика М.М. Богословского «Петр Великий: Материалы для биографии» // Богословский М.М. Петр Великий: Материалы для биографии: В 6 т. М.: Наука, 2005. Т.1. С. 414 431.

519. Пивоварова О.Г. Историко-педагогическая деятельность М.М. Богословского // Отечественная история. 2005. № 5. С. 151 157.1. П. II. Милюков

520. Медушевский А. Н. П.Н. Милюков: ученый и политик // История СССР. 1991. №4.

521. Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер: история и политика. М.: Наука, 1992. 288 с.

522. Вандалковская М.Г. Он никогда не отделял науку от жизни: Павел Николаевич Милюков // Историки России. XVIII начало XX века. М, 1996. С. 626-657.

523. Вандалковская М.Г. Милюков в полемике с евразийской концепции русской истории. // П.Н.Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы международной научной конференции. М, 2000. С. 262-273.

524. Думова Н.Г. Либерал в России: трагедия несовместимости. Исторический портрет П.Н.Милюкова. 4.1. Жизнь в науке, 1859 -1904..М, 1993.239 с.

525. Иконников С.Н. П.Н.Милюков как историк русской культуры. М, Возрождение культуры России: истоки и современность. СПб, 1993. С. 61-71.

526. П.Н. Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы международной научной конференции. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. 560 с.

527. МакушиН А.В, Трибунский П.А. Павел Николаевич Милюков: труды и дни (1859-1904). / Вступ. Ст. С.М. Ляндрес, Д. Вульф; Предисл. Т. Эммонс. (Сер. «Новейшая российская история: исследования и документы». Т. 1). Рязань, 2001.439 с.

528. Пустарнаков В.Ф. Социологическая концепция П.Н.Милюкова -антитеза метафизической философии истории // П.Н.Милюков: историк, политик, дипломат. М, 2000. С.11 -32.

529. Эммонс Т. Запоздалость или своеобразие? Проблема русского исторического процесса у П.Н.Милюкова // П.Н.Милюков: историк, политик, дипломат. М, 2000. С. 33-61.1. М.Н. Покровский

530. Соколов О.Д. М.Н. Покровский и советская историческая наука. М.: Мысль, 1970.276 с.

531. Чернобаев А.А. «Профессор с пикой», или Три жизни историка М.Н. Покровского. М.: Лит, 1992. 234 с.1. Б.И. Сыромятников

532. Муравьев В.А. Борис Иванович Сыромятников (1874 1947) // Историки России XVIII - XX вв.: Сб. ст. М, 2002. С. 201 - 219.

533. Исследования и обзоры литературы о Петре I и его эпохе

534. Устрялов Н.Г. Историки Петра Великого // Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. СПб, 1858. С. XXX LI.

535. Бестужев-Рюмин К.Н. Причины различных взглядов на Петра Великого в русской науке и русском обществе // ЖМНП. 1872. № 6. (Ч. 161) С. 149- 156.

536. Миллер О.Ф. Об отношениях русской литературы к Петру Великому // Русская старина. 1873. Т. 7. С. 406 -411.

537. Шмурло Е.Ф. Петр Великий в русской литературе (Опыт историко-библиографического обзора). СПб, 1889. 136 с.

538. Шмурло Е.Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. Выпуск I (XVIII век). СПб, 1912. 108 е.; 161 с. примечаний и указателей.

539. Кизеветтер А.А. Реформа Петра Великого в сознании русского общества // Русское богатство. 1896. № 10. С. 20 46.

540. Платонов С.Ф. Взгляды науки и русского общества на Петра Великого (1918 г.) // Лекции по русской истории. М, 1993. С. 446 -456.

541. Сыромятников Б.И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. М.-Л, 1943. Ч. 1. / Гл. I. Проблема государства Петра I (Историографический очерк). С. 5 82.

542. Кафенгауз Б.Б. Вопросы историографии эпохи Петра Великого // Исторический журнал. 1944. № 9. С. 24 42.

543. Кафенгауз Б.Б. Эпоха Петра Великого в освещении советской исторической науки // Петр Великий. М.-Л, 1947. С. 334 389.

544. Лебедев Б.И, Юшков С.В. Рец. на кн. Б.И. Сыромятникова «"Регулярное" государство Петра Первого и его идеология» (М.; Л, 1943. Ч. 1) // Исторический журнал. 1944. №10-11.

545. Фейгина С.А. Иностранная литература о Петре Великом за последнюю четверть века // Петр Великий. М.-Л, 1947. С. 390 423.

546. Десницкий В.А. Реформа Петра I и русская литература XVIII в. // Избранные статьи по русской литературе XVIII XIX вв. М. - Л, 1958. С. 5-37.

547. Троицкий С.М. Русское дворянство XVIII в. в изображении американского историка // История СССР. 1970. № 5. С. 205 -211.

548. Назаров В.Д. Проблемы общественно-политической истории феодальной России в новейшей историографии // Вопросы истории. 1976. №4. С. 25 -48.

549. Клюз Б. Тема Петра I в русской литературе XIX века: Автореф. дис. насоиск. учен. степ. канд. филол. наук. Л. 1982. 18 с.

550. Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований / Пер. с датского и послесловие В.Е. Возгрина. Вступит, ст. и общая ред. В.И. Буганова. Прим. А. Н. Медушевского. М.: Прогресс, 1985. 200 с.

551. Буганов В.И. «Реформы Петра Великого» X. Баггера и изучение истории России конца XVII первой четверти XVIII в. // Баггер X. Реформы Петра Великого. Обзор исследований. М, 1985. С. 5 - 23.

552. Возгрин В.Е. Петровская эпоха в новейшей скандинавской историографии // История СССР. 1981. № 3. С. 206 209.

553. Каменский А.Б. Изучение истории государственных учреждений Московской Руси во второй половине XVII в. // Исторические записки. М, 1982. Т. 108.

554. Мезин С.А. «Единственно из любви к истории Российской.» // В мире книг. 1983. № 10. С. 54 55.

555. Мезин С.А. М. В. Ломоносов о Петре I // Историографический сборник. Вып 12. Саратов, 1984. С. 79 104.

556. Мезин С.А. Петр I в русской литературе и общественной мысли XVIII века. Автореф. дисс. . канд. истор. наук. Саратов, 1984. 21 с.

557. Мезин С.А. «Полтавская баталия» в сочинениях Феофана Прокоповича // Историографический сборник. Вып. 14. Саратов, 1988. С. 153-161.

558. Мезин С.А. Русские книги XVIII в. о Петре I // Книга в России: век Просвещения. Л, 1990. С. 97- 99.

559. Мезин С.А. Полемика русских авторов с французскими просветителями о реформах Петра Великого // Новая и новейшая история. Вып. 13. Саратов, 1991. С. 33-45.

560. Мезин С.А. Пребывание Петра I в Париже и зарождение петровской темы в общественной мысли Франции // Карамзинский сборник. Ч. 2. Восток и Запад в русской куль-туре. Ульяновск, 1998. С. 139-147.

561. Мезин С.А. Вольтеровская «История Карла XII» глазами русского современника // Новая и новейшая история. Вып. 17. Саратов, 1998. С. 82-90.

562. Мезин С.А. Взгляд из Европы: французские авторы XVIII века о Петре I. Саратов, 1999. 214 с.

563. Мезин С.А. Петр I и Северная война в вольтеровской «Истории Карла XII» // Военно-исторические исследования в Поволжье. Вып. 3. 4.2. Саратов, 1999. С. 147-159.

564. Мезин С.А. Пьер-Шарль Левек о Петре I // Историографический сборник. Вып. 18. Саратов, 1999. С. 20 39.

565. Мезин С.А. Фонтенель и Петр I // Карамзинский сборник. Национальные традиции и европеизм в русской культуре. Ульяновск, 1999. С. 130-138.

566. Мезин С.А. Петр I в общественной мысли XVIII века: Россия и Франция. Автореф. дис. докт. истор. наук. Саратов, 1999.

567. Мезин С.А. «История Петра Великого» Феофана Прокоповича // Русская литература. 2000. № 2. С. 158 166.

568. Мезин С.А. Петр I во французской историографии XVIII века // Россия и Франция XVIII-XX века. Вып. 3. М, 2000. С. 14-36.

569. Мезин С.А. Петр I во французской публицистике XVIII века // Образы России в научном, художественном и политическом дискуссиях. Петрозаводск, 2001. С. 264-270.

570. Мезин С.А. Цивилизация России Петром I: два взгляда // Европейское Просвещение и развитие цивилизации в России. Материалы международного научного коллоквиума. Саратов, 2-6 сентября 2001 г. Саратов, 2001. С. 251-256.

571. Мезин С.А. Стереотипы России в европейской общественной мысли XVIII века //Вопросы истории. 2002. № 10. с. J48-157.

572. Мезин С.А. Анекдоты о Петре Великом как явление русской историографии XVIII в. // Историографический сборник. Вып. 20. Саратов, 2002. С. 18-54.

573. Соловьев Е.А. Вопросы социально-политического развития России эпохи Петра I в современной англо-американской историографии// Актуальные вопросы истории СССР. М, 1981. С. 1-15.

574. Соловьев Е.А. Критический анализ взглядов М. Раева (США) на развитие общественно-политической мысли России XVIII в.// Историография и источниковедение. М, 1981. С. 64-71.

575. Соловьев Е.А. Критика англо-американской буржуазной историографии истории России эпохи Петра I. М.: Изд-во Университета дружбы народов, 1987. 72 с.

576. Соловьев Е.А. Критика англо-американской буржуазной историографии военных преобразований первой четверти 18 в. // Критика буржуазной историографии истории СССР. М, 1989. С. 138149.

577. Соловьев Е.А. Классовая борьба конца XVII начала XVIII вв. в России в современной англо-американской буржуазной историографии// Зарубежная историография социально-политического развития СССР. М., 1989. С. 3 -17.

578. Соловьев Е.А. Петр I в исторической литературе 1870-х годов: С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров. М, 2002. 54 с.

579. Соловьев Е.А. Личность и деятельность Петра I в освещении В.О. Ключевского и П.Н. Милюкова. М, 2003. 61 с.

580. Соловьев Е.А. Личность и деятельность Петра I как историографическая проблема. История изучения. М., 2003. 71 с.

581. Соловьев Е.А. Петр I в трудах историков государственной школы (К.Д. Кавелин, С. М. Соловьев) / Совместно с Р.А. Арслановым. М, 2004. 129 с.

582. Соловьев Е.А. Петр Великий в сочинениях русских историков первой половины XIX в. М, 2004. 128 с.

583. Соловьев Е.А. Великий революционер или "довершитель". Мифология петровский деяний в трудах историков эпохи Николая I

584. Н.А. Полевой, М.П. Погодин) // Вестник РУДН. Серия: История России. М, 2004. № 3. С. 167-175.

585. Соловьев Е.А. «Революция сверху»: концепция преобразований Петра Великого в трудах С.М. Соловьева// Вестник РУДН. Серия: История России. М, 2005. № 4. С.38-44.

586. Соловьев Е.А. История царствования Петра Великого Н.Г. Устрялова // Вопросы отечественной истории и историографии. Выпуск 8. М, 2005. С.146-157.

587. Соловьев Е.А. Петр Великий: Метаморфозы образа // Историк и Художник. 2005. № 3. С. 165-182.

588. Соловьев Е.А. Русская культурная традиция мифологизации Петра I и попытки ее преодоления в конце 18 начале 19 вв. Н История народов России: экономика и культура. М, 2005. С. 104-109.

589. Соловьев Е.А. Н.М. Карамзин и А.С. Пушкин о Петре 1: культурно-историческая традиция начала 19 в. // Теоретические и методические технологии предвузовского обучения российских и иностранных студентов. М, 2005. С.329-339.

590. Соловьев Е.А. Петр I в сочинениях Н.И Костомарова// Вопросы отечественной истории и историографии. Выпуск 9. М, 2005. С. 100197.

591. Соловьев Е.А. Петр Великий в сочинениях русских историков 60-х годов XIX начала XX вв. М, 2006. 254 с.

592. Соловьев Е.А. Петр Великий в трудах С.Ф. Платонова: опыт исторического синтеза// Вопросы отечественной истории и историографии. Выпуск 9. М, 2006. С. 128-144.

593. Соловьев Е.А. Петр Великий и русская историческая мысль XIX начала XX вв. П Отечественная история. 2006. № 4 С. 112 - 122.

594. Павленко Н.И. В защиту Петра Великого // Политическое образование. 1989. № 15. С. 92 -95.

595. Кристенсен С.О. История России XVII в. Обзор исследований и источников: Пер. с дат. / Вступ. ст. и общ. ред. В.И. Буганова. М.: Прогресс, 1989.256 с.

596. Ермасов Е.В. Россия начала XVIII века глазами немецкого публициста (Христиан Штифф) // Карамзинский сборник. Ч. II. Восток и Запад в русской культуре. Ульяновск, 1998. С. 127 138.

597. Ермасов Е.В. Северная война как фактор восприятия России в Германии в первой четверти XVIII века // Военно-исторические исследования в Поволжье: Сб. научных трудов. Вып. 3. Часть 1. Саратов, 1998. С. 68-79.

598. Ермасов Е.В. Петр Великий и Россия в немецкой публицистике первой четверти XVIII века // Историографический сборник: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 18. Саратов, 1999. С. 40-63.

599. Ермасов Е.В. Петр I и Россия в немецкой публицистике первой четверти XVIII века. Автореф. дисс. на соискание ученой степени канд. историч. наук. Саратов, 2000. 24 с.

600. Листов B.C. «История Петра» в биографии и творчестве А.С. Пушкина // Пушкин А.С. История Петра. М, 2000. С. 7 41.

601. Соловьев П. К. Николай I и «петровская легенда»: Общество, власть, литература // Освободительное движение в России. Вып. 18. Саратов, 2000. С. 52-60.

602. Никанорова Е. К. Исторический анекдот в русской литературе XVIII века: Анекдоты о Петре Великом. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. 468 с.

603. Реснянский С.И. Церковь и государство в освещении отечественной историографии. М.: Московский общественный научный фонд, 2001.108 с.

604. Реснянский С.И. Священство и Царство в эпоху реформ Петра I: проблемы историографии. М, 2001.

605. Реснянский С.И. Российская историография взаимоотношений государства и церкви в период петровских преобразований / Автореф. дисс. . на соиск. учен. степ. докт. истор. наук. М.: МГУ сервиса, 2001. 38 с.

606. Gasiorowska Xenia. The Image of Peter the Great in Russian Fiction. Madison, Wisconsin, 1979.

607. Riasanovsky, Nicholas V. The Image of Peter the Great in Russian History and Thought. New York: Oxford University Press, 1985. 352 P.1. Библиография, антологии

608. Межов В.И. Юбилей Петра Великого Библиографический указатель литературы Петровского юбилея 1872 года с приобщением книг и статей о Петре I вообще, явившихся в свет с 1865 по 1876 г. включительно. СПб, 1881. XVIII, 230 с.

609. История исторической науки в СССР: Дооктябрьский период. Библиография. М, 1965.

610. Павлова-Сильванская М.П. Аннотированная библиография иностранной литературы о Петре I (1947 1970) // Россия в период реформ Петра I. М, 1973. С. 362 - 382.

611. Соловьев С.М. Персональный указатель литературы 1838- 1981. / Под. ред. С.С. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1984. 200 с.618. «Когда Россия молодая мужала с гением Петра.» (Рекомендательный библиографический указатель. ГПИБ). М.: Кн. палата, 1990. 84 с.

612. Бушуев С. В. История государства Российского: Историко-библиографические очерки. Кн. вторая. XVII XVIII вв. / РГБ. - М.: Изд-во «Кн. палата», 1994. 416 с.

613. Кара-Мурза А. А. Поляков JI. В. Реформатор. Русские о Петре I: Опыт аналитической антологии / Институт философии РАН,