автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтическое творчество В.Г. Гнеушева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтическое творчество В.Г. Гнеушева"

На правах рукописи

Донцов Алексей Викторович

ПОЭТИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО В.Г. ГНЕУШЕВА (Основные мотивы и версификация)

Специальность: 10.01.01. - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ставрополь - 2004

Работа выполнена в Ставропольском государственном университете

Научный руководитель:

доктор филологических наук профессор Чекалов Петр Константинович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук профессор Шульженко Вячеслав Иванович кандидат филологических наук доцент Останкович Анатолий Вячеславович

Ведущая организация:

Астраханский государственный университет

Защита диссертации состоится «17» июня 2004 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.256.02 при Ставропольском государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1-А ауд. № 416.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ставропольского государственного университета по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1.

Автореферат разослан «15» мая 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук доцент

Черная Т.К.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творчество Владимира Григорьевича Гнеушева является одним из самых значимых в истории литературы Ставрополья. Он - автор 16 поэтических и 10 прозаических книг, почти половина которых издана в Москве и Ленинграде. Человек непростой судьбы, интересной биографии, яркой творческой одаренности, - он с самых первых шагов привлек к себе внимание литературной критики. Помимо ставропольской краевой печати, отзывы и рецензии на его публикации, книги и поэтические сборники появлялись в таких центральных изданиях как «Литературная газета», «Литературная Россия», «Советская Россия», в журналах «Дон», «Нева», «Октябрь», «Молодая гвардия», «Литературное обозрение» и др. Авторами этих публикаций являлись известные в России, ближнем и дальнем зарубежье критики и литературоведы К. Черный, В. Шошин, Н. Капиева, поэты Ю. Мориц, Ю. Друнина, Н. Старшинов, Р. Рождественский, Е. Евтушенко...

Известно более 90 литературно-критических публикаций о жизни и творчестве В.Г. Гнеушева, но при этом нет ни одной научной работы: ни проза его, ни поэзия, ни журналистская деятельность не становились еще предметом специального научного исследования. А необходимость в этом существует, так как в последние годы в школах, колледжах и вузах введены курсы по литературному краеведению и литературе Ставрополья. И без творчества В. Гнеушева здесь обойтись невозможно, без него литературная панорама региона будет неполной. С другой стороны, есть необходимость научного освоения современного литературного процесса на юге России и творческой практики конкретных его представителей. Этим определяется актуальность нашей работы.

Объектом исследования стало поэтическое творчество В. Гнеушева, а предметом - его основные мотивы и способы метрико-ритмичес-кой организации стиха.

Целью нашей диссертационной работы является выявление наиболее характерных черт поэзии В.Г. Гнеушева - ведущих мотивов и версификации.

Конкретизируя поставленную цель, мы определили для себя следующий круг задач:

• представить творческую биографию писателя, ввести в научный оборот неизвестные до сих пор сведения, как фактологическую основу изучения основных мотивов его поэзии, что очень важно для литературного краеведения;

• изучить существующие по творчеству Гнеушева литературно-критические работы и дать объективную интерпретацию наиболее значимых его произведений;

• исследовать основные мотивы лирики В.Г. Гнеушева и их поэтику;

• определить наиболее характерные для творчества Владимира Гнеушева метры и размеры стиха.

Материал исследования составили сборники стихотворений поэта разных лет: «Якорей не бросать!» (1955), «Синяя птица» (1957), «Дорогой отцов» (1960), «Тревога» (1960), «Лирика» (1966), «Меж двух морей» (1981), «Избранное» (1986), «Над озером чаечка вьется» (1999) и др., статьи, выступления, интервью поэта, хроника литературной жизни Ставрополья, литературно-критические работы о поэте, воспоминания о нем.

Исследование осуществлялось в рамках комплексной программы «Мотивный анализ как основа интерпретирования художественного текста» кафедры истории новейшей отечественной литературы СГУ и кафедральной лаборатории «Литературы народов Северного Кавказа».

Новизна работы заключается в том, что творчество В.Г. Гнеушева никогда не было предметом научного исследования. Впервые систематизирован основной корпус его поэтических текстов на основе сочетания взаимодополняющих методов и принципов анализа. Разработана исследовательская стратегия, позволившая на основе филологического анализа основных мотивов и версификации поэта изучить и описать своеобразие его поэтического видения мира.

При анализе и осмыслении творчества В. Гнеушева мы исходили из теоретических принципов, изложенных в трудах известных русских литературоведов и стиховедов: B.C. Баевского, ЛЛ. Вельской, МЛ. Гаспарова, Л.Я Гинзбург, В.М. Жирмунского, И.В. Силантьева, Б.В. Томашевского, Л.И. Тимофеева, Ю.Н. Тынянова, В.И. Тюпы, О.И. Федотова, В.Е. Хализева, В.Е. Холшевникова и др., составивших методологическую и теоретическую основу нашего исследования.

Основными методами исследования мы избрали историко-функци-ональный, типологический. По мере необходимости мы обращались к системному, биографическому подходам в изучении текста художественного произведения, а также методу количественного анализа1.

1В подсчете частотных распределений собранного материала мы следовали традиции, сложившейся в отечественном стиховедении, а также метрике «количественный анализ» Оттара Хеллевика предложенной в его книге «Социологический метод» (М., 2002).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В. Гнеушев умеет опоэтизировать мгновенное, мимолетное, трудно улавливаемое сознанием; сосредоточивает свое внимание на вещах преходящих, забывающихся, но схватывает их в то время, когда они свежи и очень значимы; эти мгновенья раскрываются им системой мотивов.

2 Начавший трудовую жизнь моряком, В.Г. Гнеушев надолго сохранил взгляд на все «земные» отношения сквозь призму моря и морского братства, вследствие чего мироощущение моряка, «морской» взгляд на вещи ощущается и тогда, когда поэт говорит о сугубо житейских проблемах. Мотив романтики моря выступает в единстве с другими основными мотивами (любовь, поэзия природы, окружающей человека в повседневной жизни, гражданские мотивы).

3. В стихах Гнеушева привлекает реалистическая естественность поэтической речи, отсутствие искусственности в построении строк и строф. Порядок слов во фразах преимущественно такой же, как и в прозаических предложениях, но лиризм возникает благодаря авторской интонации. Особую выразительность поэтической речи Гнеушева придают тропы, которые он использует умело и искусно; организуемые ими образы выступают завершенными, зрительно представимыми.

4. В. Гнеушев работает в классической, силлабо-тонической системе стихосложения. Он ярко выраженный традиционалист и в своем творчестве обращается к ямбу, хорею, амфибрахию и анапесту. Из них ямб оказывается господствующим метром: им создано строк и произведений больше, чем всеми остальными метрами вместе взятыми. Из 5 классических метров Гнеушев ни разу не воспользовался дактилем.

Диапазон размеров, употребляемых поэтом, включает трех-, четырех-, пяти- и разностопники. Из них основным рабочим размером выступает пятистопник, которым написано от 55,6% (в анапесте) до 90,5% (в хорее) произведений. Исключением в этом ряду становится амфибрахий, лидирующим размером которого является четырехстопник.

5. Удлинение размера в ямбе и хорее вызывает уменьшение в них полноударных строк, и, наоборот, - строк с пропуском схемного ударения становится больше. Своя логика наблюдается и в расположении пиррихиев на стопах: независимо от размера большинство их падает на предпоследнюю стопу. Стопой, принимающей на себя наименьшее количество пиррихиев, в трехстопнике выступает первая, в четырехстоп-

нике - вторая, в пятистопнике - третья. В ритмообразовании анапеста главную роль выполняют сверхсхемные ударения, и основная масса их, как правило, падает на первый слог первой стопы. Трибрахии встречаются в мизерных количествах. Из всех использованных Гнеушевым метров наибольшую чистоту сохраняет амфибрахий, в котором 94,2% строк не допускают никаких отклонений от теоретической схемы. В. Гнеушев является мастером версификации.

Теоретическая ценность исследования заключается в том, что в нем анализируются и систематизируются взгляды и оценки литературной критики на творчество В.Г. Гнеушева, впервые дана интерпретация основных мотивов его поэзии. Традиционные аспекты мотивного и стиховедческого анализа включаются в более широкий филологический контекст.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы при разработке регионального компонента филологических дисциплин, при подготовке справочных и учебных материалов по литературному краеведению и литературе Ставрополья для средней и высшей школ, в лекциях и практических занятиях по этим же курсам, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных творчеству В.Г. Гнеушева. Они будут полезны для дальнейших исследований метрико-ритмических особенностей поэзии Ставрополья и Южного региона второй половины XX века.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры истории новейшей отечественной литературы Ставропольского государственного университета. Результаты исследования докладывались и обсуждались на Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2003), Международном форуме по проблемам науки, техники и образования (Москва, 2003), Всероссийской научно-практической конференции «Русский язык и активные процессы в современной речи» (Ставрополь, 2003), межвузовской научно-практической конференции «Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты» (Сочи, 2003,2004), научно-методической конференции «Университетская наука - региону» (Ставрополь, 2004), на заседаниях межкафедрального научно-методического семинара «Проблемы общей и романо-германской филологии»

переводческого факультета Северо-Кавказского государственного технического университета (2001-2004 гг.).

Структура. Общий объем работы - 182 страницы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, насчитывающей 167 наименований использованных источников, и приложения из четырех таблиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, формулируются цели и задачи, аргументируются научная новизна, теоретическое и практическое значение диссертации.

Первой главе «Основные мотивы лирики В. Гнеушева» предпосланы краткая биография писателя и анализ литературно-критических отзывов на его творчество. В первом параграфе отмечается, что Владимир Григорьевич Гнеушев прожил большую, сложную, насыщенную событиями и творческими победами жизнь: работа в колхозе, на консервном заводе, на электростанции; затем война, служба на флоте, учеба в Литературном институте, журналистская деятельность в разных газетах и журналах. Гнеушев - автор около тридцати поэтических и прозаических книг, имевших большой резонанс как в Ставропольском крае, так и по всей России. Одна только документальная книга «Тайна Ма-рухского ледника», написанная в соавторстве с А. Попутько, переиздавалась семь раз. Однако настоящую известность и популярность Владимиру Гнеушеву принесли его поэтические произведения.

Большинство стихов поэта подчеркнуто автобиографичны, что определяет верность автора собственному прошлому, его декларативный пассеизм. Однако задача биографического подхода к материалу исследования виделась не в разборе прямых автобиографических суждений и размышлений поэта, которыми насыщены его стихи, а в вычленении комплекса мотивов, которые представляются определяющими во «внутреннем ландшафте» его поэзии.

Во втором параграфе «Поэтическое творчество В.Г. Гнеушева в интерпретации литературных публикаций» показано, что критика 1950-

1970-х годов по отношению к поэту была достаточно сурова, придирчива, зачастую - необъективна. Как и ко всякой ищущей творческой личности, не укладывающейся в обычные стандарты времени, она предъявляла ему немало претензий. Действительно, критика упрекала поэта за «индивидуализм», «порочность в идейном отношении», «за дезориентацию молодежи в вопросах дружбы и товарищества» (А. Исаков, В. Марьинский), за «туманность», «расплывчатость», «ошибочность образов», «уход в малый мир личных настроений» (К. Черный), за «мелкотемье» (Н. Капиева), за то, что голос его порой «срывался на фальцет» (А. Коротин), за формализм, псевдоноваторство, за то, что «загрязнились питающие его талант истоки», за ориентацию на «идейно незрелый мирок беспартийных прогрессистов» «типа Евтушенко - Окуджавы» (анонимный автор), за пессимизм, «необоснованно приглушенный голос бойца», за то, что в некоторых стихах он «не поднимается выше описательности и заурядной риторики» (И. Пирогова). Критика неоднократно указывала, что поэт порой «грешит против смысла», не добивается активности мысли, ее предельной точности. Признавая, что стихи Гнеушева лиричны, она все-таки считала необходимым предупредить, что лиризм не является оправданием «неясности и даже нереальности содержания, образов» (М. Маслов).

Анализ критических публикаций 1950-1970-х гг. показал, что поэтическое творчество Гнеушева не было оценено по достоинству, основные мотивы его лирики вычленены не были.

Сейчас времена «суровой», подчас анонимной критики ушли в прошлое. В 1980-1990-е гг. достоинством поэзии В. Гнеушева признавалось то, за что его критиковали ранее, а именно то, что ему удается через личные переживания и впечатления подойти к осмыслению высоких нравственных категорий добра, красоты, долга и значимости человека. Настало время понимания того, что «как ни стремится человек быть объективным, все же его субъективное состояние скажется обязательно» (Л. Анохина). В обзоре критических публикаций прошлых лет, представленном в диссертации, выделяются и наиболее профессиональные, отличающиеся объективностью рассмотрения, справедливостью оценок, вниманием к поэтической детали (работы Л. Анохиной, А. Мосинцева, И. Пироговой, К. Черного, Л. Егоровой, В. Белоусова).

Третий параграф «Своеобразие поэтического видения мира» показывает, что «творческая мысль толкает поэта на поиски нового и свежего слова в поэзии» (К.Г. Черный). Свое созидательное кредо В.Г. Гнеушев выразил четкой формулой: «А я подыщу сочетания слов // Таких, что еще не бывало на свете...

(«А ты приходи. Улыбнись. Посмотри...»). В диссертации утверждается, что поэту во многом удалось реализовать свое программное заявление.

Своеобразие поэтического видения Владимира Гнеушева подробно рассматривается на уровне основных мотивов лирики поэта, в связи с чем в данном параграфе кратко освещаются некоторые вопросы теории мотивного анализа. Мотив - устойчивый формально-содержательный компонент художественного текста - может быть выделен как в пределах одного или нескольких произведений писателя, так и в контексте всего его творчества. В поэзии В. Гнеушева основными мотивами являются мотивы романтики моря, любви, поэзии природы, окружающей лирического героя в повседневной жизни, гражданские мотивы.

Далее в отдельных подпараграфах указанные мотивы рассматриваются подробно, в связи с чем предлагается новая интерпретация уже известных поэтических произведений поэта с привлечением биографического и творческого контекстов, а также интерпретация большого корпуса стихотворений, обойденных вниманием критики. Исследуется их поэтика.

Огромное место, особенно в ранней лирике поэта, занимает мотив романтики моря, неоднократно выносимый им даже в заглавия книг: «В дальних морях», «Якорей не бросать!», «Земля и море», «Меж двух морей»... В первых книгах В.Г. Гнеушева читатель получает представление о «морском суровом труде» («Встреча»), знакомится с переживаниями молодого романтика, влюбленного в море и в свое морское дело. Характерными для поэтической кисти Гнеушева этой поры оказываются такие образы, как «неистовое кипение морей», «дымные скалы дальних побережий» («У памятника Пушкину»), «ярость тяжелых прибоев» («Ленинградская осень»), «неистовый ветер морской» («Василек»), «ветром растревоженные мили и глухие крики кораблей», «туманом опоясанная гавань» («Как много мне все это говорит»). Лири-

ческий герой Гнеушева слышит, как «с тяжелым вздохом плещут волны никем невиданных морей» («Творчество»), «ревущих волн раскат» («В чужом порту»), «вечный гул океана и чаек встревоженный плач» («В апрельскую полночь»); он становится свидетелем того, как боцман ведет неторопливый рассказ «о древних, как вечность, соленых пассатах, о ласковых зюйдах в туманных заливах» («Караибское море»); знакомится с матросским фольклором. Стихи о море Гнеушева, как правило, чеканны и живописны; картины, краски, интонации - преимущественно жестки и суровы, здесь нет и намека на благодушие и расслабленность. И, тем не менее, уже в ранних сборниках (в частности, в «Якорей не бросать!») появляется и начинает развиваться лирическая струя: то мелькнет образ «сонных пирсов морзавода», то почудится, что береговая волна шумит «хорошей музыки сродни» («В базе «Н»).

Мотив моря в творчестве Гнеушева проявился раньше других и стал устойчивым элементом его поэтики на протяжении более десяти лет, но и потом, когда поэт совсем отошел от морской темы, он неизменно включал и в последующие сборники старые стихи о море, а новые мотивы - мотив любви и др. - контаминировались с главным. Так, переходя к гражданской тематике, поэт в душе остался «человеком, который через призму моря и матросского братства рассматривал все отношения на земле» (А. Мосинцев). Это сказано, в первую очередь, о Гнеушеве-человеке, но эта же мысль имеет непосредственное отношение и к поэзии, которую автор насыщал морскими аллюзиями и ассоциациями, если даже стихи не имели никакого отношения к морю. «Послушай: прибоем грохочет листва», — обращался лирический герой к любимой («А ты приходи. Улыбнись. Посмотри...»); «Так пусть наполняются встречею каждой открытой души океанские глуби», - восклицал он в другом стихотворении («Машина с зеленым цветочком в петлице...»), и собственное состояние нередко соотносилось с морем: «В пути всегда мне сладко-сладко спится и дышится, как в море, глубоко» («Зависть»). Даже городские снежные сугробы рождают в душе бывшего матроса ассоциации с морскими волнами («Вопрос на очереди»).

В структуре гнеушевских лейтмотивов предметные образы, связанные с романтикой моря, поэтическим восприятием природного окру-

жения человека в повседневной жизни и др. обретают поэтическую форму символа, где предметный образ и глубинный смысл становятся как бы двумя полюсами, не существующими друг без друга. «Явлен-ность» смысла, которую необходимо учитывать в научной интерпретации стихотворений ставропольского поэта, невозможна без констатации вариативности предметных образов (а последняя вне смысла рассыпается на свои компоненты без всякой связи между ними). Так, например, предметный образ ленточек, мелькающих «золотыми якорьками», переходя в символ сердца, обретает особые качества: он становится «прозрачным»; сквозь все бескозырки, пуговицы, маяки, пирсы, трапы просвечивает смысл, составляющий пафос гнеушевского текста, утверждающий морскую романтику. И эта смысловая глубина определяет эмоционально выраженную перспективу, в свете которой мы и оцениваем поэтическое творчество В.Г. Гнеушева. Смысл морской символики нельзя свести к понятийной формуле. Многозначная и многосложная структура лейтмотива вобрала в себя и символическое предметное содержание в самых различных его автопрезентациях (от мельчайшего компонента лирического сюжета, до разнообразных художественных деталей).

В подпараграфе, посвященном мотиву любви, показано как мастерски поэт переходит от чеканности фраз, лаконизма военных команд, урбанистической жесткости гражданских тем к задушевной, доверительной интонации. Стих Гнеушева становится щемяще обнаженным, он наполняется драматизмом любовных отношений, благодаря чему стих обретает сердечную теплоту и проникновенность. Поэт добивается эмоционального соучастия, сопереживания тому, о чем он говорит в своих произведениях. И большую роль в верной передаче оттенков чувств, движений сердца играют языковые средства, которые поэт органично вплетает в ткань стиха.

Так, например, в стихотворении «Разрыв» с помощью изобразительно-выразительных средств, через детали, казалось бы, не имеющие прямого отношения к коллизии стихотворения, поэт умеет заострить внимание, обнажить суть разыгравшейся драмы: прощальный скрип калитки, споткнувшаяся тишь, опущенные, словно плети, руки, незажженный свет... Особенно выразительным в этом ряду выступает сравнение:

«Дождинка по стеклу скользнула, как оборванная нитка, которую уже не вдеть в иглу». Сравнение символизирует бесповоротность, непоправимость произошедшего: нитку судьбы нельзя уже вдеть в иглу жизни. Из всех этих, казалось бы, незначительных в отдельности штрихов, складывается единая печальная картина разрыва, вызывающая острое чувство сопереживания. Лирическая миниатюра с выразительно говорящими деталями представляется верным психологическим наброском состояния брошенной женщины (напрашивается сравнение с поэзией А. Ахматовой). Стихотворение обладает совершенностью формы и поэтической завершенностью.

Среди наиболее значимых средств поэтического языка, с помощью которых раскрываются основные мотивы лирики В.Г. Гнеушева, особое место занимают тропы - «фигуры переосмысления» - переносящие традиционные наименования в иную предметную область. Уже у молодого поэта обнаруживается довольно свободное обращение с тропами. Так, маяк, глядящий в море, «ветрам по горло пьян» («Быть может, в краю родном...»), небосвод оказывается обрызганным звездами («В Александровском парке»), а в горящем в ночи Караибском море сонно качаются мокрые звезды. Все это говорит о поэтическом видении автора сборника «Дорогой отцов» (1960), о его умении мыслить образами, о хорошем его потенциале, который развернется еще шире в последующих сборниках. В строчках «На светлом рассвете грядущего дня я песню тебе поднесу на ладонях» звучащая песня подносится на ладонях, как чаша или праздничный подарок («А ты приходи. Улыбнись. Посмотри...»). Также нельзя не указать на эмоциональную воздейственность эпитета в строчках: «А в кубрике нашем морская / Чуть плещущая тишина», что ощутимо, осязаемо и для человека, далекого от моря («Любовь»). Подкупают своей выразительностью и строки: «Застенчивый и оробелый I На улице падает снег» («На улице падает снег»), где художественные определения падающего снега выступают характеристиками не столько самого снега, сколько ощущений мальчишки, влюбленного в надменную девушку.

Сравнения и метафоры, ассоциативные переносы в строках Гнеушева делают организуемые ими образы завершенными, зрительно пред-ставимыми. Так, например, сопоставление качающихся на морской

волне кораблей с детскими зыбками представляется удачным и легко воспринимаемым: «На открытой волне корабли, словно детские зыбки, убегают, качаясь...» («Ночью мы уходим в плаванье»). В метафоре «И кострами акации дымится июньская ночь» («Я вернусь») лексема «костры», казалось бы, ассоциативно притягивает к себе глагол действия «пылает» (и ритмически это слово вписывается в ритмоконтекст стиха), но поэт пренебрегает ярким словом в угоду верности образа: цветущие белым цветом акации более соответствуют «дыму», нежели пламени, соотносящимся если не с красным, то с рыжим цветом, и потому предпочтительным оказывается именно «дымится», а не «пылает». Подстриженные деревья на бульварах рождают у лирического героя ассоциации с «комплектами зеленой скуки» («Не надо стричь деревья»), и эта метафора становится синонимом однообразия.

Особое место в данном параграфе уделено языковым средствам реализации мотивов в поэзии В. Гнеушева. И среди них чаще других использовалось олицетворение. Так, новый день приходит в город, предварительно прочистив горло заводским гудком («Подобравшись тихо под окно...»), а холодный вечер в Ленинграде проходит сквозь разведенные мосты («В базе «Н»). Чтобы увидеть чтенье стихов матроса перед памятником Пушкина, «карабкается тихо на ступени каналов молчаливая вода» («У памятника Пушкина»), а «ветер подлетал к тебе и робко трогал твой матросский воротник» («Встреча»). Поэту удается пронизать, казалось бы, обычный текст, изображающий вполне обыденные вещи, какой-то теплотой, искренностью, неподдельным чувством сопереживания происходящему.

Языковая палитра поэта многокрасочна, он использует самые различные стилистические фигуры и средства выразительности, чтобы добиться необходимого результата, впечатления, действенности, звучания. Из арсенала художественных приемов и средств оказываются востребованными флотские военные команды, профессиональные жаргонизмы, просторечия, диалектизмы, неологизмы, фразеологизмы, канцеляризмы, дающие, по В.В. Виноградову, некоторые множества приращений смысла. Стихи Гнеушева оригинальны и органичны, в них ощущается индивидуально-авторский стиль, почерк. И какие бы мотивы ни затрагивал поэт, ему почти всегда удается найти такой подход, такую

интонацию, образы и стилистику, которые окажут на читателя поглощающее воздействие живой силой впечатления.

На детальном анализе примеров из поздней лирики поэта в параграфах показывается, что в последнее десятилетие на смену образности в поэзии В. Гнеушева пришли декларативность, открытость, прямота и категоричность суждений и оценок. Именно эти качества его поэзии («доходчивая прямота, чуждая формалистическим вывертам и ложной многозначительности, публицистичность и эмоциональная насыщенность»), по мнению И. Пироговой, всегда и составляли наиболее сильную ее сторону, хотя, на наш взгляд, в этом сказались не только обретения, но и потери. В стихах Гнеушева порой присутствуют атрибуты временного, преходящего, но в лучших из них воспеваются вневременные ценности, касающиеся духовного мира современника.

Особенностью поэтики Гнеушева является и то, каким образом в его тексты оказываются вкраплены узнаваемые образные конструкции поэтов-предшественников. Его поэтика далека от постмодернистского иронизма. Она скорее держится на пафосном пиетете перед классиками. Так, например, строка «Нетравнодушия в природе...» («Ловя себя на слове») демонстрирует осторожность обращения с известной строчкой из «Железной дороги» Н.А. Некрасова: «нет безобразья в природе»; строчка «Во что вперяем сумрачные взоры?..» («Подведение черты») невольно рождает ассоциации с батюшковской «смутный взор вперив на мертвы ноги» («Переход русских войск через Неман»), а строка «Когда из дальних странствий возвращался...» почти буквально повторяет начальную строку басни И.А. Крылова «Лжец» «Из дальних странствий возвратясъ...». Когда в конце стихотворения Гнеушева «Мартынов» мы читаем: «Я стала торною дорогой тропинка возле Машука», - мы понимаем, что гнеушевская «тропинка», ведущая к месту гибели М.Ю. Лермонтова, имеет непосредственную генетическую связь с пушкинской не зарастающей тропой, ведущей к нерукотворному памятнику («Памятник») и символизирующей народную память о поэте, непрерываемость обращений к его творческому наследию новых поколений.

Во второй главе «Метрико-ритмическая палитра В.Г. Гнеушева» показывается, что самобытнось творческой индивидуальности В. Гнеуше-

ва-поэта проявляется не только в своеобразной контаминации ведущих мотивов, но и в особенностях версификации (стихосложения), то есть способах метрико-ритмической организации стихотворной речи. Мет-рико-ритмические тенденции Гнеушева исследуются на примере наиболее репрезентативных сборников поэта «Якорей не бросать!», «Синяя птица», «Дорогой отцов». Они дают четкое представление о метрическом репертуаре поэта, о предпочитаемых им формах, размерах, ритмах. Благодаря используемому нами методу количественного анализа, все перечисленные элементы гнеушевского стиха обретают вполне конкретные числовые и процентные очертания.

В трех параграфах подробно и детально рассмотрены некоторые особенности версификации Гнеушева. Сводный корпус стихотворений трех сборников составляет 133 стихотворных текста и 4695 поэтических строк. Они дают достаточно ясное представление по тем направлениям исследования, которые мы избрали для себя. Анализ показал, что только мизерная часть произведений Гнеушева создана неклассическими метрами: логаэдом написано лишь одно стихотворение, а дольником - 4. В общей сложности они занимают 3,8% текстов. Таким образом, выясняется, что поэт работает в классической, силлабо-тонической системе стихосложения. В этом плане он - ярко выраженный традиционалист, и в своем творчестве он попеременно обращается то к ямбу, то к хорею, то к амфибрахию, то к анапесту. (Из 5 классических метров Гнеушев ни разу не воспользовался только дактилем.)

Выяснив, как распределяются силлабо-тонические тексты, мы констатируем, что они разбиваются на две неравные доли, из которых дву-сложникам достается большая часть (69,9%), а трехсложникам - меньшая (26,3%). Заметим, что в строчном выражении разница между этими показателями увеличивается еще больше - 73,6% : 23,2%. Цифры убеждают, что ставропольский поэт двусложниками пользуется в 3 раза чаще, чем трехсложниками. Но как распадаются эти цифры внутри двух-и трехсложников? Выясняется, что из 69,9% двусложных метров львиная доля (54,1%) отходит ямбу, и лишь 15,8% перепадает хорею, то есть ямб преобладает над хореем в 3,4 раза.

Отмечается, что в поэтической практике Гнеушева по уровню востребованности хорей нельзя сравнивать с ямбом. В этом плане он ско-

рее сближается с анапестом и амфибрахием, чьи показатели соответственно равняются 13,5% и 12%. Из анализа явствует, что хорей не намного превосходит трехсложники, а ямб оказывается единственным господствующим метром в поэтической практике Гнеушева, особенно в первом десятилетии творчества. Ямбом создано строк и произведений больше, чем всеми остальными метрами вместе взятыми, включая и неклассические.

Анализ диапазона употребляемых поэтом размеров показал, что в репертуаре его ямба, анапеста, амфибрахия наличествует трех-, четырех-, пяти- и разностопники. Некоторым исключением из этой единой для всех картины выступает хорей: в нем зафиксировано лишь 2 размера: четырех- и пятистопник, причем вторым размером написано 90,5% хореических произведений, то есть на четырехстопник приходится совершенно мизерная часть.

В ямбе тоже господствующим размером выступает именно пятистопник, но преобладание его над четырехстопником не столь разительно, как в хорее - 66,6%: 29,2%. Любопытно, что пятистопник оказывается лидирующим и в анапесте: здесь на него приходится 55,6% текстов, а на четырехстопник - 22,2%. Это не совсем типично для русских трехсложников, в которых чаще всего эксплуатируются трехи четырехстопники. В этом плане наиболее традиционным оказывается амфибрахий, в котором трехстопный размер занимает 31,3% текстов, а четырехстопный — 50%.

Отметим также и то, что гнеушевский дольник, хотя и не является представительным метром, оказывается достаточно разнообразен в смысле размеров: здесь мы находим трех- и четырехударники, а также одно произведение, сочетающее трех- и четырехударные строки.

В.Г. Гнеушев добивается разнообразия ритма как за счет сочетания строк разной длины, так и с помощью различных комбинаций, создаваемых путем использования пиррихиев, спондеев, перемещений, цезур.

Обратим внимание на то, что по сводным данным в трехстопном ямбе полноударными выступают 45,9% строк, в четырехстопном -27,2%, в пятистопном -10,6%. Выводы, которые мы делали из наблюдений над отдельными сборниками, подтверждаются и общими показателями: чем длиннее становится размер, тем меньше в нем полноудар-

ных строк, и, наоборот, - тем больше строк с пропуском схемного ударения: в трехстопном ямбе их - 54,1%, в четырехстопном - 72,8%, в пятистопном - 89,4%.

Своя логика и закономерность наблюдается и в том, как располагаются пиррихии на стопах: независимо от размера большинство их падает на предпоследнюю стопу: в трехстопном ямбе на этом месте оказывается 76,2% пиррихиев, в четырехстопном - 73,7%, в пятистопном -57,3%. Стопой, принимающей на себя наименьшее количество пиррихиев, в трехстопнике выступает первая (23,8%), в четырехстопнике -вторая (1,8%), в пятистопнике - третья (4,4%).

Если в трехстопном ямбе мы не выявили ни одного двойного пиррихия, то в четырехстопном их становится уже 13% от всех строк с пропуском схемного ударения, а в пятистопном - 41,7%. В четырехстопном ямбе нет ни одной строки с тройным пиррихием, а в пятистопнике они проявляются, хотя и в мизерном количестве: 0,4% пир-рихизированных строк.

Во всех ямбических размерах встречаются перемещения и спондеи, но их показатели разнятся в зависимости от того, в каком размере они выступают. Так, перемещения в трехстопном ямбе зафиксированы в 2,5% строк, в четырехстопном - в 7,5%, в пятистопном - в 5,8%. Но если в трех- и четырехстопнике перемещения осуществляются только на первой стопе, то в пятистопнике они хоть изредка, но совершаются и на второй, и на третьей стопах. Но справедливости ради необходимо заметить, что и здесь 95,9% всех перемещений приходится на первую стопу.

В трехстопном ямбе 5,7% строк имеют спондей на первой стопе, в четырехстопнике их количество уменьшается до 3,8%, и здесь основная часть дополнительных ударений концентрируется на первой стопе, хотя в единичных случаях они оказываются на третьей и на четвертой стопах; в пятистопнике строк с внесхемным ударением становится 4,9%, и здесь за исключением единичных явлений дополнительные ударения сосредоточиваются на первой стопе.

В хорее на 802 строки не зафиксировано ни одного перемещения, а спондей выявлен в единственной строке на второй стопе пятистопника. Таким образом, здесь единственным ритмообразующим элементом

строки становится пиррихий. Но, прежде чем говорить о пропусках схемных ударений, отметим, что полноударных строк в четырехстопнике насчитывается 19,2% строк, а в пятистопнике - 8,8%.

Любопытен факт того, что в четырехстопном хорее пиррихии распределяются совершенно поровну между первой и третьей стопами, хотя здесь, как и в четырехстопном ямбе, самой устойчивой после константной последней выступает вторая стопа.

В пятистопнике почти половина всех пиррихиев (48,7%) сосредоточивается на предпоследней четвертой стопе; меньше всего пропусков ударений и здесь, как и в пятистопном ямбе, принимает на себя третья стопа.

Отметим также, что в четырехстопном хорее 40,5% строк имеет двойной пиррихий, а в пятистопнике их число доходит до 57,9%. Помимо двойных в пятистопнике наличествуют и тройные пиррихии, правда, их количество не столь велико - всего 1,3%.

В ритмообразовании анапеста главную роль выполняют сверхсхемные ударения. Так, в трехстопнике 35,3% строк имеют внесхемные ударения, в четырехстопнике - 29,6%, а в пятистопнике - 45%, и основная масса их, как правило, падает на первый слог первой стопы: в трехстоп-нике лишь 2,4% внесхемных ударений приходится на третью стопу, в четырехстопнике — 13,8% на третью и четвертую стопы, в пятистопнике -18,2% на вторую и третью.

Любопытен факт того, что в пятистопнике 3,9% строк имеют по два сверхсхемных ударения на первой и третьей стопах.

Ни в трехстопном, ни в четырехстопном анапесте ни одного трибрахия не зафиксировано, они появляются в пятистопнике, но охватывают лишь очень незначительное количество строк - 3,6%.

В амфибрахии картина меняется: трибрахии отсутствуют в пятистопнике, а в трех- и четырехстопных они занимают 2,2% и 2,4% строк.

По сравнению с анапестом в амфибрахии активность участия вне-схемных ударений в образовании ритма резко падает. Так в трехстопни-ке они выявлены лишь в 2,6% строк, а в четырехстопнике - в 3,2% и в пятистопнике - в 9,6%. Но если в анапесте сверхсхемные ударения в основном сосредоточивались на одной стопе, то в амфибрахии они рассеиваются по разным стопам.

В отличие от двусложников трехсложники имеют гораздо больше строк без каких-либо отклонений от метрической схемы. В анапесте они составляют 66,2%, а в амфибрахии - 94,2%, тогда как в ямбе их всего лишь 16,7%, а в хорее - 9,5%.

Таким образом, из всех использованных В. Гнеушевым метров наибольшую чистоту и соответствие теоретической схеме сохраняет амфибрахий.

Относительно пятистопного амфибрахия и четырех- и пятистопного анапеста необходимо отметить то обстоятельство, что в этих размерах обычно на 6-м, 7-м слогах, а в иных случаях и на 8-м, и на 9-м слогах обозначается ритмическая пауза, но так как она не имеет постоянного, фиксированного места, то цезура здесь выступает свободной.

Характерным признаком цезурованного стиха В. Гнеушева является и то, что на месте ритмической паузы автор, как правило, разбивает поэтическую строку на 2 графических полустишия.

В «Заключении» подводятся общие итоги исследования, формулируются основные выводы.

Список публикаций по теме диссертации

1. Донцов А.В. Метрико-ритмическая палитра сборника В. Гнеушева «Якорей не бросать!» // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии. Материалы международной научной конференции. - Майкоп: АГУ, 2003. - С. 76 - 80.

2 Донцов А.В. Модификации хорея в сборнике В. Гнеушева «Якорей не бросать!» // Русский язык и активные процессы в современной речи. Материалы всероссийской научно-практической конференции. -М.: Илекса - Ставрополь: Сервисшкола, 2003. - С. 331 - 334.

3. Донцов А.В. Метрико-ритмические особенности региональной поэзии: на примере сборника В. Гнеушева «Якорей не бросать!» // Труды Международного Форума по проблемам науки, техники и образования. Том 1. / Под редакцией: В.П.Савиных, В.В. Вишневского. - М.: Академия наук о Земле, 2003. - С. 138 - 140.

4. Донцов А.В. К вероятностной модели стиха В. Гнеушева: на примере ямбических модификаций // Лингвориторическая парадигма: те-

оретические и прикладные аспекты. Межвузовский сб. научных трудов под ред. А.А. Ворожбитовой. - Сочи, 2003. - С. 31 - 34.

5. Донцов А.В., Чекалов П.К. Сквозь призму времени: Поэзия В.Г. Гнеушева. Брошюра. - Ставрополь: Из-во Краевой универсальной научной библиотеки им. М.Ю. Лермонтова, 2004. - 50 с.

6. Донцов А.В. Поэтическое творчество В.Г. Гнеушева: основные мотивы и версификация: Монография. - Ставрополь: Изд-во СевКавГТУ, 2004. -179 с.

Изд. лиц.серия ИД № 05975 от 03.10.2001 Подписано в печать 11.05.2004 Формат60x84 1/16 Усл.печ.л. 1,22 Уч.-изд.л. 0,94

Бумага офсетная ТИраж 100 экз. Заказ 89

Отпечатано в Издательско-полиграфическом комплексе Ставропольского государственного университета. 355009, Ставрополь, ул.Пушкина, 1.

»128 3J

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Донцов, Алексей Викторович

Введение t

Глава I. Основные мотивы лирики В. Гнеушева Ю

1.1. К творческой биографии поэта

1.2. Поэтическое творчество В.Г. Гнеушева в интерпретации 21 литературных публикаций.

1.3. Своеобразие поэтического видения мира

Глава II. Метрико-ритмическая палитра В.Г. Гнеушева

2.1. Метрико-ритмическая основа сборника «Якорей не бросать!»

2.2. Метрико-ритмическая основа сборника «Синяя птица»

2.3. Метрико-ритмическая основа сборника «Дорогой отцов» 138 Заключение 159 Библиография 167 Приложение

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Донцов, Алексей Викторович

Творчество Владимира Григорьевича Гнеушева - поэта, писателя-документалиста, журналиста - является одним из самых значимых в истории литературы Ставрополья. Он - автор 16 поэтических и 10 прозаических книг, почти половина которых издана в Москве и Ленинграде. Человек непростой судьбы, интересной биографии, яркой творческой одаренности, -он с самых первых шагов привлек к себе внимание литературной критики. Помимо ставропольской краевой печати, отзывы и рецензии на его публикации, книги и поэтические сборники появлялись в таких центральных изданиях как «Литературная газета», «Литературная Россия», «Советская Россия», в журналах «Дон», «Нева», «Октябрь», «Молодая гвардия», «Литературное обозрение» и др. Авторами этих публикаций являлись известные в России, ближнем и дальнем зарубежье критики и литературоведы К. Черный, В. Шошин, Н. Капиева, поэты и писатели Ю. Мориц, Ю. Друнина, Н. Старшинов, Р. Рождественский, Е. Евтушенко.

В 1987 г. А. Мосинцев писал: «Поэзия Гнеушева - одна из наиболее ярких страниц в ставропольской литературе (.). Лирика его пронзительно откровенна. В ставропольской поэзии такая мужская незащищенность была внове» [84]. Еще ранее К.Г. Черный подчеркивал, что стихи Владимира Гнеушева «идут от искренности, от душевной чистоты, от желания добра людям», что ему нельзя не верить в поэзии, что его поэзия глубоко человечна, «она преисполнена самых различных чувств, эмоций, мыслей» [159, с. 4]. Подтверждение словам известного ученого находим и в оценках творчества Гнеушева поэтами-современниками. Так, Е.А. Евтушенко, вспоминая строку Гнеушева «Мы не актеры - мы шаги за сценой», назвал ее символом поколения шестидесятников: «Эта гениальная строка (.) множество раз цитировалась, повторялась устно и оказалась своего рода манифестом времени» [44, с. 711].

На сегодня существует более 90 литературно-критических публикаций о жизни и творчестве В.Г. Гнеушева, но при этом нет ни одной научной работы: ни проза его, ни поэзия, ни журналистская деятельность не становились еще предметом специального научного исследования. А необходимость в этом существует, так как в последние годы в школах, колледжах и вузах стали вводить курсы по литературному краеведению и литературе Ставрополья. И без творчества В. Гнеушева здесь обойтись невозможно, так как, повторимся еще раз, - он один из самых ярких и оригинальных писателей нашего края, и без него литературная панорама региона будет неполной. С другой стороны, есть чисто научная необходимость освоения современного литературного процесса на юге России и творческой практики конкретных его представителей. Этим определяется актуальность нашей работы.

Объектом исследования стало поэтическое творчество В. Гнеушева, а предметом - его основные мотивы и способы метрико-ритмической организации стиха.

Целью нашей диссертационной работы является выявление наиболее характерных черт поэзии В.Г. Гнеушева - ведущих мотивов и версификации.

Конкретизируя поставленную цель, мы определили для себя следующий круг задач:

• представить творческую биографию писателя, ввести в научный оборот неизвестные до сих пор сведения, как фактологическую основу изучения основных мотивов его поэзии, что очень важно для литературного краеведения;

• изучить существующие по творчеству Гнеушева литературно-критические работы, и дать объективную интерпретацию наиболее значимых его произведений;

• исследовать основные мотивы лирики В.Г. Гнеушева и их поэтику;

• определить наиболее характерные для творчества Владимира Гнеушева метры и размеры стиха.

Материал исследования составили сборники стихотворений поэта разных лет: «Якорей не бросать!» (1955), «Синяя птица» (1957), «Дорогой отцов» (1960), «Тревога» (1960), «Лирика» (1966), «Меж двух морей» (1981), «Избранное» (1986), «Над озером чаечка вьется» (1999) и др., статьи, выступления, интервью поэта, хроника литературной жизни Ставрополья, литературно-критические работы о поэте, воспоминания о нем.

Исследование осуществлялось в рамках комплексной программы «Мотивный анализ как основа интерпретирования художественного текста» кафедры истории новейшей отечественной литературы СГУ и кафедральной лаборатории «Литературы народов Северного Кавказа».

Новизна работы заключается в том, что творчество В.Г. Гнеушева никогда не было предметом научного исследования. Впервые систематизирован основной корпус его поэтических текстов на основе сочетания взаимодополняющих методов и принципов анализа. Разработана исследовательская стратегия, позволяющая на основе филологического анализа основных мотивов и версификации поэта изучено и описано своеобразие его поэтического видения мира.

При анализе и осмыслении творчества В. Гнеушева мы исходили из теоретических принципов, изложенных в трудах известных русских литературоведов и стиховедов: B.C. Баевского, Л.Л. Вельской, МЛ. Гаспарова, Л.Я Гинзбург, В.М. Жирмунского, И.В. Силантьева, Б.В. Томашевского, Л.И. Тимофеева, Ю.Н. Тынянова, В.И. Тюпы, О.И. Федотова, В.Е. Хализева, В.Е. Холшевникова и др., составивших методологическую и теоретическую основу нашего исследования.

Основными методами исследования мы избрали историко-функциональный, типологический. По мере необходимости мы обращались к системному, биографическому подходам в изучении текста художественного произведения, а также методу количественного анализа

154].

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В. Гнеушев умеет опоэтизировать мгновенное, мимолетное, трудно улавливаемое сознанием; сосредоточивает свое внимание на вещах преходящих, забывающихся, но схватывает их в то время, когда они свежи и очень значимы; эти мгновенья раскрываются им системой мотивов. ч

2. Начавший трудовую жизнь моряком, В.Г. Гнеушев надолго сохранил взгляд на все «земные» отношения сквозь призму моря и морского братства, вследствие чего мироощущение моряка, «морской» взгляд на вещи ощущается и тогда, когда поэт говорит о сугубо житейских проблемах. Мотив романтики моря выступает в единстве с другими основными мотивами (любовь, поэзия природы, окружающей человека в повседневной жизни, гражданские мотивы).

3. В стихах Гнеушева привлекает реалистическая естественность поэтической речи, отсутствие искусственности в построении строк и строф. Порядок слов во фразах преимущественно такой же, как и в прозаических предложениях, но лиризм возникает благодаря авторской интонации. Особую выразительность поэтической речи Гнеушева придают тропы, которые он использует умело и искусно; организуемые ими образы выступают завершенными, зрительно представимыми.

4. В. Гнеушев работает в классической, силлабо-тонической системе стихосложения. Он ярко выраженный традиционалист и в своем творчестве обращается к ямбу, хорею, амфибрахию и анапесту. Из них ямб оказывается господствующим метром: им создано строк и произведений больше, чем всеми остальными метрами вместе взятыми. Из 5 классических метров Гнеушев ни разу не воспользовался дактилем.

Диапазон размеров, употребляемых поэтом, включает трех-, четырех-, пяти- и разностопники. Из них основным рабочим размером выступает пятистопник, которым написано от 55,6% (в анапесте) до 90,5% (в хорее) произведений. Исключением в этом ряду становится амфибрахий, лидирующим размером которого является четырехстопник.

5. Удлинение размера в ямбе и хорее вызывает уменьшение в них полноударных строк, и, наоборот, - строк с пропуском схемного ударения становится больше. Своя логика наблюдается и в расположении „пиррихиев на стопах: независимо от размера большинство их падает на предпоследнюю стопу. Стопой, принимающей на себя наименьшее количество пиррихиев, в трехстопнике выступает первая, в четырехстопнике - вторая, в пятистопнике - третья. В ритмообразовании анапеста главную роль выполняют сверхсхемные ударения, и основная масса их, как правило, падает на первый слог первой стопы. Трибрахии встречаются в мизерных количествах. Из всех использованных Гнеушевым метров наибольшую чистоту сохраняет амфибрахий, в котором 94,2% строк не допускают никаких отклонений от теоретической схемы. В. Гнеушев является мастером версификации.

Теоретическая ценность исследования заключается в том, что в нем анализируются и систематизируются взгляды и оценки литературной критики на творчество В.Г. Гнеушева, впервые дана интерпретация основных мотивов его поэзии. Традиционные аспекты мотивного и стиховедческого анализа включаются в более широкий филологический контекст.

Практическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты могут бьцъ использованы при разработке регионального компонента филологических дисциплин, при подготовке справочных и учебных материалов по литературному краеведению и литературе Ставрополья для средней и высшей школ, в лекциях и практических занятиях по этим же курсам, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных творчеству В.Г. Гнеушева. Они будут полезны для дальнейших исследований метрико-ритмических особенностей поэзии Ставрополья и Южного региона второй половины XX века.

Апробация работы. Диссертация дважды обсуждалась на заседании кафедры истории новейшей отечественной литературы Ставропольского государственного университета. По тематике этого исследования автор в 2001-2004 гг. неоднократно выступал с докладами на заседаниях межкафедрального научно-методического семинара «Проблемы общей и романо-германской филологии» переводческого факультета СевероКавказского государственного технического университета под руководством доцента В.Н. Хитровой. Результаты исследования докладывались и обсуждались на Международной научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии» (Майкоп, 2003), Международном форуме по проблемам науки, техники и образования (Москва, 2003), Всероссийской научно-практической конференции «Русский язык и активные процессы в современной речи» (Ставрополь, 2003), межвузовской научно-практической конференции «Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты» (Сочи, 2003, 2004), научно-методической конференции «Университетская наука - региону» (Ставрополь, 2004).

Основные положения диссертационной работы представлены в ряде публикаций: Метрико-ритмическая палитра сборника В. Гнеушева «Якорей не бросать!» // Актуальные проблемы общей и адыгской филологии: Материалы международной научной конференции. - Майкоп: АТУ, 2003. -С. 76 - 80; Модификации хорея в сборнике В. Гнеушева «Якорей не бросать!» // Русский язык и активные процессы в современной речи:

Материалы всероссийской научно-практической конференции. - М.: Илекса - Ставрополь: Сервисшкола, - 2003. - С. 331 - 334; Метрико-ритмические особенности региональной поэзии: на примере сборника В. Гнеушева «Якорей не бросать!» // Труды Международного Форума по проблемам науки, техники и образования. Том 1. / Под редакцией: В.П. Савиных, В.В. Вишневского. - М.: Академия наук о Земле, 2003. - С. 138 - 140; Сквозь призму времени: Поэзия В.Г. Гнеушева. Брошюра. - Ставрополь, 2004. - 50 с. и других.

Структура. Общий объем работы - 182 страницы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, насчитывающей 167 наименований использованных источников, и приложения из четырех таблиц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтическое творчество В.Г. Гнеушева"

2.3.8. Общие выводы

Дорогой отцов» является четвертой книгой В. Гнеушева и третьей из рассмотренных нами. В метрическом плане она практически не отличается от предыдущих: основная часть произведений (94,7%) создана в силлабо-тонической системе стихосложения и реализуется в ямбах, хореях, анапестах и амфибрахиях. Естественно, что соотношения между ними различные. Так львиную долю всех стихотворных текстов берет на себя ямб (55,3%), строчные показатели его еще выше и достигают 68,7%.

Если попытаться выстроить метры по ранжиру, то второе место в этом метрическом ряду займет хорей с показателями 15,8% текстов и 11,3% строк.

Второе место, казалось бы, почетное, но если сравнить данные хорея и ямба, разрыв между ними не может не впечатлить: стихотворений, написанных хореем, в 3,5 раза меньше, чем ямбических, а разница в строках еще более разительная: хорей отстает от ямба более, чем в 6 раз. Таким образом, уровень почетности второго хореического места становится сомнительной, тем более, что по представительности он больше сближается с трехсложниками, чем со своим двусложным собратом. Так, например, анапест занимает столько же стихотворных текстов, сколько и хорей (15,8%), хотя и отстает от него немного по количеству строк (8,5%). Таким образом, разница между ними составляет всего 2,8%.

Менее всего метрического пространства досталось амфибрахию, на чью долю приходится всего 7,9% текстов и 7,3% строк.

Отметим, что, как и в предыдущих сборниках, совершенно незадействованным остался дактиль.

Нельзя назвать богатыми и разнообразными размеры, в которых реализуются данные метры: хорей и амфибрахий представлены только двумя размерами (первый - четырех- и пятистопными, второй - трех- и четырехстопными); ямб увеличивает число размеров на одну единицу, добавляя к четырех- и пятистопнику разностопник, сочетающий строки из четырех и трех стоп. Наибольшего разнообразия достигает анапест, в чьем арсенале оказывается как трех-, четырех- и пятистопные размеры, так и разностопник, чередующий пятистопные строки с четырехстопными.

Отметим также, что из неклассических метров в двух стихотворениях был использован дольник, реализовавшийся в одном случае в размере трехударника, а в другом - попеременно сочетая четырех- и трехударные строки.

В трехстопном ямбе полноударные строки занимают 55,2%, в четырехстопном — 27,3%, в пятистопном - 12,1%. Эти же показатели в четырехстопном хорее равняются 21,9%, в пятистопном - 9,3%.

И в ямбе, и в хорее мы замечаем одну и ту же тенденцию: чем короче размер, тем больше в нем полноударных строк, чем длиннее - тем меньше. Этим показателям пропорционально противоположны данные по пропускам схемных ударений: здесь, чем короче размер, тем меньше пиррихиев, и, наоборот, чем длиннее, - тем больше. Так, в трехстопном ямбе строк с N пропуском схемного ударения 44,8%, в четырехстопном - 72,7%, в пятистопном - 87,9%. Ту же тенденцию мы наблюдаем и в хорее: в четырехстопнике - 78,1% пиррихизированных строк, в пятистопнике -90,7%.

Если остановиться на вопросе расположения пиррихиев, и здесь выявится одно и то же правило как для размеров ямба, так и для хореических: наибольшее количество пропусков ударений за редким исключением концентрируется на предпоследней стопе каждого размера. Так, на второй стопе трехстопного ямба приходится 68% всех пиррихиев, на третью стопу четырехстопника - 51,6%, на четвертую стопу пятистопника -57,5%; на четвертую стопу пятистопного хорея - 48,3%. Любопытно, что и на третьей стопе четырехстопного хорея сосредоточивается 48,5% пропусков схемных ударений, но здесь на предпоследнюю стопу пиррихиев приходится на 3% меньше, чем на первую, на которую падает 51,5% пропусков ударений.

Обратим внимание еще на одно явление: самой устойчивой, сохраняющей за собой наибольшее количество ударений после последней константной стопы выступает в трехстопном ямбе первая стопа, в четырехстопном - вторая, в пятистопном - третья; в четырехстопном хорее -вторая, в пятистопном - третья. Как видим, позиции двусложников и в этом плане сходны.

Проведем сопоставление и в другом аспекте.

В четырехстопном ямбе 12,9% пирихизированных строк имеют двойной пропуск ударений, располагающихся на первой и третьей стопах; в четырехстопном хорее таковых - 32%, и здесь они сосредоточиваются на тех же первой и третьей стопах.

В пятистопном ямбе двойные пиррихии проявляются в 44% строк, чаще всего концентрирующихся на 1-4-й и 2-4-й стопах с более чем тройным перевесом в пользу второго типа; в пятистопном хорее двойные пропуски ударений занимают 61,4% пиррихизированных строк, и располагаются они в основном на тех же 1-4-й и 2-4-й стопах. И здесь второй тип преобладает над первым, хотя и не столь разительно, как в ямбе.

И в ямбе, и в хорее в пятистопниках обнаруживаются и тройные пиррихии: 0,7% и 0,8% соответственно, и здесь они, как правило, падают на одни и те же стопы: 1-3-4.

И невооруженным глазом заметно, что двойные и тройные пиррихии в обоих двусложных метрах падают на одни и те же стопы, разница сказывается лишь в пропорциях: в хорее их заметно больше, чем в ямбе.

Еще одна существенная разница (вернее, даже две) в отношении ритмоопределителей наблюдается между двумя двусложными метрами. В трехстопном ямбе - в 5,2%, в четырехстопном - в 3%, в пятистопном - в 5,6% строк проявляет себя сверхсхемное ударение. В хорее ни в одном размере ни одного случая спондея не выявлено.

В трехстопном ямбе - в 1,7%, в четырехстопном - в 4,7%, в пятистопном - в 5,1% строк совершается перемещение, как правило, на первой стопе. В хорее, опять же, ни в одном размере ни одного случая перемещения не обнаружено.

Перемещения отсутствуют также и в трехсложных анапесте и амфибрахии, правда, присутствуют трибрахии и внесхемные ударения. Но, если в двусложниках основную ритмообразующую функцию выполнял пропуск схемных ударений, то в трехсложниках, наоборот, - сверхсхемные ударения. Трибрахии здесь очень редки. Так, например, на 112 амфибрахических строк зафиксирован лишь один случай пропуска схемного ударения - 0,9%; в анапесте на 130 строк выявлено 3 трибрахия - 2,3%.

А вот сверхсхемных ударений здесь заметно больше. Так в амфибрахии они осуществляются в 6 строках (5,4%) и в большинстве случаев - на первой стопе; в анапесте же число строк с внесхемным ударением занимает 40%, и в значительном своем большинстве они тоже реализуются на первой стопе.

Относительно анапеста необходимо отметить и следующее ритмическое явление: и в четырех- и в пятистопнике обычно на 6-м и 7-м слогах, а в иных случаях и на 8-м слоге обозначается цезура, и, как правило, на этом месте поэт разбивает поэтическую строку на 2 графических полустишия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Владимиру Григорьевичу Гнеушеву сегодня идет семьдесят седьмой год. Он прожил большую, сложную, насыщенную событиями и творческими победами жизнь: безотцовщина, беспризорничество, работа в колхозе, на консервном заводе, на электростанции; затем война, служба на флоте, учеба в Литературном институте, журналистская деятельность в разных газетах и журналах, около 30 поэтических и прозаических книг, имевших большой резонанс как в Ставропольском крае, так и по всей России. Одна только его документальная книга «Тайна Марухского ледника» переиздавалась 7 раз.

И, тем не менее, Владимир Гнеушев известен больше как поэт.

Вадим Белоусов писал о нем, вспоминая конец 1950-х - начало 1960-х годов, когда он сидел с ним в одной комнате редакции «Молодого ленинца»: «Популярность стихов и нападки на них были такими, что сейчас трудно себе представить» [9].

Действительно, критика той поры по отношению к поэту была достаточно сурова, придирчива, зачастую - необъективна. Как и ко всякой ищущей творческой личности, не укладывающейся в обычные стандарты времени, она предъявляла ему немало претензий. Критика упрекала поэта за индивидуализм, порочность в идейном отношении, дезориентацию молодежи в вопросах дружбы и товарищества (А. Исаков, В. Марьинский), за туманность, расплывчатость, ошибочность образов, уход в малый мир личных настроений (К. Черный), за мелкотемье (Н. Капиева), за то, что голос его порой срывался: на фальцет (А. Коротин), за формализм, псевдоноваторство, за то, что загрязнились питающие его талант истоки, за ориентацию на идейно незрелый мирок беспартийных прогрессистов «типа Евтушенко - Окуджавы» (анонимный автор), за пессимизм, необоснованно приглушенный голос бойца, за то, что в некоторых стихах он не поднимается выше описательности и заурядной риторики (И. Пирогова). Критика неоднократно указывала, что поэт порой грешит против смысла, не добивается активности мысли, ее предельной точности. Признавая, что стихи Гнеушева лиричны, она все-таки считала необходимым предупредить, что лиризм не является оправданием «неясности и даже нереальности содержания, образов» (М. Маслов).

Пройдет не так уж много времени, и придет понимание того, что «как ни стремится человек быть объективным, все же его субъективное состояние скажется обязательно» (Л. Анохина). Более того, достоинством поэзии В. Гнеушева будет признаваться то, за что его нещадно ругали ранее, а именно то, что ему удается через личные переживания и впечатления подойти к осмыслению высоких нравственных категорий добра, красоты, долга и значимости человека (И. Пирогова).

Начав свой творческий путь с мотивов моря, с бурных морских пейзажей, с описаний суровых будней моряка чеканными и строгими строфами, к концу 1950-х годов в его поэзию прорывается любовная лирика и становится ведущей. Признаки поэтической самобытности, обретенные им находки в свое время были отмечены Н. Калиевой в статье с характерным названием «На путях исканий». И тогда, в 1958 г., она констатировала: «Лирическая струна сегодня наиболее сильно звучит в творчестве В. Гнеушева» [57,217].

На смену штормов и бурь, трудностей морской службы приходят мотивы любви; жесткость фраз, лаконизм военных команд в стихах Гнеушева сменяется душевностью, доверительной интонацией. Стих Гнеушева становится щемяще обнаженным, в него проникает драматизм любовных отношений, стих обретает душевную теплоту и проникновенность; поэт добивается эмоционального соучастия, сопереживания тому, о чем он говорит в своих произведениях. И большую роль в верной передаче пейзажных зарисовок, оттенков чувств, движений сердца играют языковые изобразительно-выразительные средства, которые поэт органично вплетает в ткань стиха. С их помощью он добивается точности, завершенности, осязаемости поэтического образа.

Немалое место в поэзии Гнеушева занимают гражданские мотивы, в которой он выражает свое отношение ко многим общественным проблемам своего времени. И здесь на смену образности и доверительности интонации приходят декларативность, открытость, прямота и категоричность суждений и оценок. Именно эти качества поэзии Гнеушева («доходчивая прямота, чуждая формалистическим вывертам и ложной многозначительности, публицистичность и эмоциональная насыщенность»), по мнению И. Пироговой, всегда и составляли наиболее сильную ее сторону [99,4].

Исследуя метрико-ритмическую палитру В.Г. Гнеушева, мы обратились к сборникам поэта, изданным последовательно в 1955 («Якорей не бросать!»), 1957 («Синяя птица»), 1960 («Дорогой отцов») годах. Они дают четкое представление о метрическом репертуаре поэта, о предпочитаемых им формах, размерах, ритмах. Благодаря используемому нами методу количественного анализа, все перечисленные элементы стиха Гнеушева обретают вполне конкретные числовые и процентные очертания.

В трех параграфах мы подробно и детально рассмотрели некоторые особенности версификации Гнеушева, теперь же, объединив данные всех этих поэтических книг, попытаемся выявить наиболее характерные и типичные явления, не отвлекаясь на частности. Сводный материал трех S сборников составляет 133 стихотворных текста и 4695 поэтических строк. Они дают достаточно ясное представление по тем направлениям исследования, которые мы избрали для себя.

Анализ показал, что только мизерная часть произведений Гнеушева создана неклассическими метрами: логаэдом написано лишь одно стихотворение, а дольником - 4. В общей сложности они занимают 3,8% текстов, а в строчном выражении - еще меньше: 3,2%. Таким образом, выясняется, что наш поэт работает в классической, силлабо-тонической системе стихосложения. В этом плане он ярко выраженный традиционалист, и в своем творчестве он попеременно обращается то к ямбу, то к хорею, то к амфибрахию, то к анапесту. Из 5 классических метров Гнеушев ни разу не воспользовался дактилем.

Если же попытаться выяснить, как распределяются силлабо-тонические тексты, то придется констатировать, что она разбивается в первую очередь на две далеко не равные доли, из которых двусложникам достается большая часть (69,9%), а трехсложникам - меньшая (26,3%). Заметим, что в строчном выражении разница между этими показателями увеличивается еще больше -73,6% : 23,2%. Цифры убеждают, что ставропольский поэт двусложниками пользуется в 3 раза чаще, чем трехсложниками.

Но пойдем далее и посмотрим, как эти цифры распадаются внутри двух- и трехсложников. Выяснится, что из 69,9% двусложных метров львиная доля (54,1%) отходит ямбу, и лишь 15,8% перепадает хорею, то есть ямб преобладает над хореем в 3,4 раза. Этот же вывод подтверждается и соотношением строк - 56,5% : 17,1%. Здесь преимущество ямба выражается в 3,3 раза.

Необходимо отметить, что по уровню востребованности в поэтической практике Гнеушева хорей не может идти ни в какое сравнение с ямбом, в этом плане он скорее сближается с анапестом и амфибрахием, чьи показатели соответственно равняются 13,5% и 12% (в строчном выражении: 11% и 12%).

Мы видим, что хорей не намного превосходит трехсложники, а ямб оказывается единственным господствующим метром в поэтической практике Гнеушева первого десятилетия. Им создано строк и произведений больше, N чем все остальные метры вместе взятые, включая и неклассические.

Если попытаться выяснить диапазон размеров, употребляемых поэтом, обнаружится, что в репертуаре ямба, анапеста, амфибрахия наличествуют трех-, четырех-, пяти- и разностопники. Некоторым исключением из этой единой для всех картины выступает хорей: в нем зафиксировано лишь 2 размера: четырех- и пятистопник, причем вторым размером написано 90,5% ч хореических произведений и 93,5% строк, то есть на четырехстопник приходится совершенно мизерная часть.

В ямбе тоже господствующим размером выступает именно пятистопник, но преобладание его над четырехстопником не столь разительно, как в хорее - 66,6% : 29,2%.

Любопытно, что пятистопник оказывается лидирующим и в анапесте: здесь на него приходится 55,6% текстов, а на четырехстопник - 22,2%. Это не совсем типично для русских трехсложников, в которых чаще всего эксплуатируются трех- и четырехстопники. В этом плане наиболее ч традиционным оказывается амфибрахий, в котором трехстопный размер занимает 31,3% текстов, а четырехстопный - 50%. По количеству строк они сближаются еще больше - 41,1% : 44,8%.

Отметим также и то, что дольник, хотя и не является представительным метром, оказывается достаточно разнообразен в смысле размеров: здесь мы находим трех- и четырехударники, а также одно произведение, сочетающее трех- и четырехударные строки.

В.Г. Гнеушев добивается разнообразия ритма как за счет сочетания строк разной длины, так и с помощью различных комбинаций, создаваемых ч путем использования пиррихиев, спондеев, перемещений, цезур.

Обратим внимание на то, что по сводным данным в трехстопном ямбе полноударными выступают 45,9% строк, в четырехстопном - 27,2%, в пятистопном - 10,6%. Выводы, которые мы делали из наблюдений над отдельными сборниками, подтверждаются и общими показателями: чем длиннее становится размер, тем меньше в нем полноударных строк, и, наоборот, - тем больше строк с пропуском схемного ударения: в трехстопном ямбе их - 54,1%, в четырехстопном - 72,8%, в пятистопном

89,4%.

Своя логика и закономерность наблюдается и в том, как располагаются пиррихии на стопах: независимо от размера большинство их падает на предпоследнюю стопу: в трехстопном ямбе на этом месте оказывается 76,2% пиррихиев, в четырехстопном - 73,7%, в пятистопном - 57,3%. Стопой, принимающей на себя наименьшее количество пиррихиев, в трехстопнике выступает первая (23,8%), в четырехстопнике - вторая (1,8%), в пятистопнике - третья (4,4%).

Если в трехстопном ямбе мы не выявили ни одного двойного пиррихия, то в четырехстопном их становится уже 13% от всех строк с пропуском схемного ударения, а в пятистопном - 41,7%. В четырехстопном ямбе нет ни одной строки с тройным пиррихием, а в пятистопнике они проявляются, хотя и в мизерном количестве: 0,4% пиррихизированных строк.

Во всех ямбических размерах встречаются перемещения и спондеи, но их показатели разнятся в зависимости от того, в каком размере они выступают. Так, перемещения в трехстопном ямбе зафиксированы в 2,5% строк, в четырехстопном - в 7,5%, в пятистопном - в 5,8%. Но если в трех- и четырехстопнике перемещения осуществляются только на первой стопе, то в пятистопнике они хоть изредка, но совершаются и на второй, и на третьей стопах. Но справедливости ради необходимо заметить, что и здесь 95,9% всех перемещений приходится на первую стопу.

В трехстопном ямбе 5,7% строк имеют спондей на первой стопе, в четырехстопнике их количество уменьшается до 3,8%, и здесь основная часть дополнительных ударений концентрируется на первой стопе, хотя в единичных случаях они оказываются на третьей и на четвертой стопах; в пятистопнике строк с в.несхемным ударением становится 4,9%, и здесь за исключением единичных явлений дополнительные ударения сосредоточиваются на первой стопе.

В хорее на 802 строки не зафиксировано ни одного перемещения, а спондей выявлен в единственной строке на второй стопе пятистопника. Таким образом, здесь единственным ритмообразующим элементом строки становится пиррихий. Но, прежде чем говорить о пропусках схемных ударений, отметим, что полноударных строк в четырехстопнике насчитывается 19,2% строк, а в пятистопнике - 8,8%.

Любопытен факт того, что в четырехстопном хорее пиррихии распределяются совершенно поровну между первой и третьей стопами, хотя здесь, как и в четырехстопном ямбе, самой устойчивой после константной последней выступает вторая стопа.

В пятистопнике почти половина всех пиррихиев (48,7%) сосредоточивается на предпоследней четвертой стопе; меньше всего пропусков ударений и здесь, как и в пятистопном ямбе, принимает на себя третья стопа.

Отметим также, что в четырехстопном хорее 40,5% строк имеет двойной пиррихий, а в пятистопнике их число доходит до 57,9%. Помимо двойных в пятистопнике наличествуют и тройные пиррихии, правда, их количество не столь велико - всего 1,3%.

В ритмообразовании анапеста главную роль выполняют сверхсхемные ударения. Так, в трехстопнике 35,3% строк имеют внесхемные ударения, в четырехстопнике - 29,6%, а в пятистопнике - 45%, и основная масса их, как правило, падает на первый слог первой стопы: в трехстопнике лишь 2,4% внесхемных ударений приходится на третью стопу, в четырехстопнике -13,8% на третью и четвертую стопы, в пятистопнике - 18,2% на вторую и третью.

Любопытен факт того, что в пятистопнике 3,9% строк имеют по два сверхсхемных ударения на первой и третьей стопах.

Ни в трехстопном, ни в четырехстопном анапесте ни одного трибрахия не зафиксировано, они появляются в пятистопнике, но охватывают лишь очень незначительное количество строк - 3,6%.

В амфибрахии картина меняется: трибрахии отсутствуют в пятистопнике, а в трех- и четырехстопных они занимают 2,2% и 2,4% строк.

По сравнению с анапестом в амфибрахии активность участия внесхемных ударений в образовании ритма резко падает. Так в трехстопнике они выявлены лишь в 2,6% строк, а в четырехстопнике - в 3,2% и в пятистопнике - в 9,6%. Но если в анапесте сверхсхемные ударения в основном сосредоточивались на одной стопе, то в амфибрахии они рассеиваются по разным стопам.

Ни в анапесте, ни в амфибрахии перемещения никакой существенной роли не играют.

В отличие от двусложников трехсложники имеют гораздо больше строк без каких-либо отклонений от метрической схемы. В анапесте они составляют 66,2%, а в амфибрахии - 94,2%, тогда как в ямбе их всего лишь 16,7%, а в хорее - 9,5%.

Таким образом, из всех использованных В. Гнеушевым метров наибольшую чистоту и соответствие теоретической схеме сохраняет амфибрахий.

Относительно пятистопного амфибрахия и четырех- и пятистопного анапеста необходимо отметить то обстоятельство, что в этих размерах обычно на 6-м, 7-м слогах, а в иных случаях и на 8-м, и на 9-м слогах обозначается ритмическая пауза, но так как она не имеет постоянного, фиксированного места, то цезура здесь выступает свободной.

Характерным признаком цезурованного стиха В. Гнеушева является и то, что на месте ритмической паузы автор, как правило, разбивает поэтическую строку на 2 графических полустишия.

Список научной литературыДонцов, Алексей Викторович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Александров И. «Синяя птица» // Пятигорская правда. - 1957. - 28 декабря.

2. Анохина Л. Желанье красоты // Ставрополье. 1967. - № 3-4. - С. 113116.

3. Анохина Л. Еще одна страница дневника // Ставрополье. 1972. - № 1. - С. 64-67.

4. Антощенков Г.Н. Дольники в системе русского стихосложения // Русская советская поэзия и стиховедение. М., 1969. - С. 185-191.

5. Баевский B.C. История русской поэзии 1730 1980. - М.: Интерпракс, 1994.-296 с.

6. Бальбуров Э.А. Мотив и канон // Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы: Сюжет и мотив в контексте традиции. -Новосибирск, 1998. С. 6-20.

7. Белоусов В. «Кому-то в жизни радость я приближу» // Молодой ленинец. 1977. - 30 сентября. - С. 4.

8. Белоусов В. Мужество и нежность // Творчество. Ставрополь, 1982.

9. Белоусов В. Якорей не бросать, Володя! // Ставропольская правда. -1997.-25 сентября. "

10. Белый А. Из книги статей «Символизм» // Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма. В 2-х т. М.: Искусство, 1994. - Т. 1. - С. 42 - 248.

11. Бондаренко И. «Если ты не забудешь» // «Дон». 1965. - № 4. - С. 185186.

12. Брагинская Н.В. Анализ литературных мотивов у О.М. Фрейденберг // Актуальные проблемы семиотики культуры. Труды по знаковым системам. Вып. 20. - Тарту, 1987. - С. 115-119.

13. Брюсов В.Я. Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам. М., 1918. - 302 с.

14. Брюсов В. Я. Основы стиховедения. Ч. 1-2. Общее введение; метрика и ритмика. М., 1924. - 320 с.

15. Васюточкин Г.С. О распределении форм четырехстопного ямба в стихотворных текстах // Теория стиха. Л.: Наука, 1968. - С. 202 - 210.

16. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

17. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Поэтика, 1963.-254 с.

18. Вишневский К.Д. Мир глазами поэта. Начальные сведения по теории стиха: Пособие для учащихся. М.: Просвещение, 1979. - 176 с.

19. Вишневский К.Д. Экспрессивный ореол пятистопного ямба // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985. - С. 94-113.

20. Войнова Т. В стране поэзии // Ставропольская правда. 1977. - 1 октября.

21. Востоков А.Х. Опыт о русском стихосложении. СПб., 1817. - 174 с.

22. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М., 1994.

23. Гаспаров М.Л. Русский трехударный дольник XX века // Теория стиха. -Л., 1968.-С. 59-106.

24. Гаспаров М.Л. Современный русский стих. Метрика и ритмика. М.: Наука, 1974.-488 с.

25. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М.: Наука, 1984. - 320 с.

26. Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха. М.: Наука, 1989. -304 с.

27. Гаспаров М.Л. Лингвистика стиха // Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика: Материалы международной конференции. 19-25 июня 1995г. М., 1996. - 254 с.

28. Гаспаров М.Л. Русский стих как зеркало постсоветской культуры // Новое литературное обозрение. 1998. - № 4. - С. 77-83.

29. Гаспаров M.Л. Метр и смысл. Об одном из механизмов культурной памяти. М., 1999. - 289 с.

30. Гвоздиковская Т.С. Судьбы трехсложных размеров в современной поэзии // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985.-С. 292-300.

31. Гейдеко В. Заметки о «своей» поэзии // Гейдеко В. Проба характера.s

32. Литературно критические статьи. Ставрополь, 1971. - С. 26-28.

33. Гинзбург Л. О лирике. Л., 1974. - 406 с.

34. Гончаров Б.П. Анализ поэтического произведения. М.: Знание, 1987. -61 с.

35. Гончаров Б.П. Стиховой фонд национального языка // Филологические науки. 1996. -№ 3. - С. 35^4.

36. Гончаров Б.П., Кожинов В.В., Тимофеев Л.И. О путях развития современного стиховедения // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985. - С. 3-10.s •

37. Гончаров Б.П. К проблеме интонации в стиховедении // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985. - С. 29-48.

38. Друнина Ю. Счастливого плавания // Литературная газета. 1958. - 20 февраля.

39. Жирмунский В.М. Теория стиха. Л.: Советский писатель, 1975. -664 с.

40. Жирмунский В.М. Введение в метрику // Жирмунский В. М. Теория стиха. Л.: Советский писатель, 1975. - С. 5 - 232.s

41. Жовтис А.Л. Проблема свободного стиха и эволюция стиховых форм: Дис. д-ра филол. наук. Алма-Ата, 1974. - 445 с.

42. Жовтис А.Л. Стих русской загадки // Проблемы теории стиха. Л., 1984.-С. 81-88.

43. Жовтис A.JI. Стих в пословице // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985. - С. 168-178.

44. Златоустова Л.В. Роль фразовых акцентов в организации звучащего стиха // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985.-С. 49-60.

45. Евтушенко E.A. Строфы века: Антология русской поэзии. М.; Минск, 1995.- 1122 с.

46. Егорова Е.Б. Мир Светлый и поэтичный (К 75-летию со дня рождения В.Г. Гнеушева) // Ставропольский хронограф, 2002. С. 161. - 169.

47. Егорова Л. В добрый путь // Ставрополье. 1982. - № 4. - С. 94-95.

48. Егорова Л.П. Технология литературоведческого исследования: Учебно-методическое пособие. Ставрополь: СГУ, 2001. - 166 с.

49. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. Учебное пособие для студентов и преподавателей филологических факультетов, учителей-словесников. -М.: Флинта, наука, 1998. 248 с.

50. Илюшин A.A. Русское стихосложение: Учебн. пособие для филол. спец. вузов. М.: Высшая школа, 1982. - 168 с.

51. Илюшин A.A. Русская силлабика: Дис. д-ра. филол. наук. М., 1984. -334 с.

52. Илюшин A.A. О метрике силлабо-тонического стиха // Советское славяноведение. 1986. - № 5. - С. 49-56.

53. Исаков А., Марьинский В. Мужество или дурное себялюбие? // Ставропольская правда. 1955. - 14 октября.

54. Калачева C.B. Стихосложение. М.: МГУ, 1970. - 55 с.

55. Калачева C.B. Выразительные возможности русского стиха. М.: МГУ, 1977. - 174 с.

56. Калачева C.B. Стих и ритм: (О закономерностях стихосложения). М.: Знание, 1978.-96 с.

57. Калачева C.B. Эволюция русского стиха: Дис. д-ра. филол. наук. М., 1979.-377 с.

58. Капиева Н. На путях исканий // Октябрь. 1958. - № 8. - С. 216-217.

59. Квятковский А.П. Поэтический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 375 с.

60. Коваленков A.A. Практика современного стихосложения. 2-е изд. испр. и доп. М.: Молодая гвардия, 1962. - 160 с.

61. Кожинов В.В. Стихи и поэзия. М.: Советская Россия, 1980. - 340 с.

62. Кожинов В.В. Основы теории литературы: Краткий очерк. М.: Знание, 1962.-48 с.

63. Кожинов В. В. Русская поэзия середины XX века как откровение о «конце нового времени» // Русская литература. 1994. - № 4. - С. 57-66.

64. Колмогоров A.H.,s Прохоров A.B. О дольнике современной русской поэзии. (Общая характеристика) // Вопросы языкознания. 1963. - № 6. -С.84-95.

65. Колмогоров А.Н., Прохоров A.B. О дольнике современной русской поэзии (Статистическая характеристика дольника Маяковского, Багрицкого, Ахматовой) // Вопросы языкознания. 1964. - № 1. - С. 7594.

66. Колмогоров А.Н. Пример изучения метра и его ритмических вариантов // Теория стиха. Л.: Наука, 1968. - С. 145-167.

67. Колмогоров А.Н. Пример изучения метра и его ритмических вариантов // Советское славяноведение. 1986. -№ 5. - С. 145-167.

68. Кормилов С.И. Маргинальные системы русского стихосложения. М.: Издательство Московского государственного университета, 1995. - 160 с.

69. Коротин А. Счастье жить // Молодой ленинец. 1958. - 16 февраля.

70. Краснов Г.В. Мотив в структуре прозаического произведения. К постановке вопроса // Вопросы сюжета и композиции. Горький, 1980. -С. 69-81.

71. Куропаткин В. За каждого из нас // Ставропольская правда. 1986. - 8 августа. - С. 4.

72. Леонидова Е. Выступают поэты // Кавказская здравница. 1964. - 5 февраля. - С. 1.

73. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. М.: Интелвак,-2001. - 16000 стб.

74. Литературный энциклопедический словарь. М.: Энциклопедия, 1987. -752 с.

75. Ловцы дешевой славы // Советская Россия. 1965. - 21 февраля. - С. 3.

76. Ломоносов М.В. Письмо о правилах российского стихотворства // Ломоносов М.В. Избранные произведения. М. - Л., 1965. - С. 486-494.

77. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972. -271 с.

78. Лубянская Г.И. Три лика лирики. Тула, 1987. - 216 с.

79. Маймин Е.А., Слинина Э.В. Теория и практика литературного анализа. Пособие для студентов пединститутов-М.: Просвещение, 1984. 160 с.

80. Марьинский В. За весомый и зримый поэтический образ // Ставропольская правда. 1954. - 4 ноября. - С. 2.

81. Маслов М. Вспоминая море и друзей // Молодой ленинец. 1955. - 20 июля. - С. 3-4.

82. Маслов М. Стихи должны зажигать // Ставропольская правда. 1960. -24 января. - С. 3.

83. Меднис Н.Е. Мотив воды в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» // Роль-традиции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1995. - С. 79-89.

84. Мориц Ю. Хорошее настроение // Молодая гвардия. 1961. - № 11. -С. 309-310.

85. Мосинцев А. «На грани мужества и риска» // Ставропольская правда. -1987. 1 октября.85. «Мысль, вооруженная рифмами»: Поэтическая антология по истории русского стиха / Сост. В.Е. Холшевников. Л.: ЛГУ, 1987. - 606 с.

86. Невзглядова Е. «Мысль чувствующая» // Вопросы литературы. 1996. -№1-2.-С. 324-337.

87. Невзглядова Е. Звук и смысл. СПб., 1998.S

88. Невзглядова Е. Метр и смысл // Новое литературное обозрение. 2000. -№4. -С. 359-365.

89. Неритина О. Поэзия полная красок// Ставропольская правда. 1967. -30 марта. - С. 4.

90. Николаев В. Трудный адрес // Комсомольская правда. 1955. - 21 июня.

91. Орлицкий Ю.Б. Свободный стих в русской советской поэзии 60-70-х гг.: Дис. канд. филол. наук. Донецк, 1981.-341 с.

92. Орлицкий Ю.Б. О природе русского свободного стиха (к постановке вопроса) // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985. - С. 306-325.

93. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. Очерки истории и теории. Воронеж, 1991.

94. Орлова O.A. Своеобразие ритмического движения в трехсложных размерах А. Т. Твардовского (на примере трехстопного амфибрахия) // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М.: Наука, 1985.-С. 301-306.

95. Орлова O.A. Стих Я. П. Полонского и проблемы ритмической эволюции русского стиха XIX в.: Дис. канд. филол. наук. Донецк, 1973. -208 с.

96. Павлова В.И. Исследование стиха методами экспериментальной фонетики // Теория стиха. Л.: Наука, 1968. - С. 211-217.

97. Параметры литературоведческой интерпретации: Программа комплексного научного исследования / Сост. Л.П. Егорова. Ставрополь: СГУ, 1997. - 15 с.

98. Пирогова И. Суровый позывной времени // Ставрополье. 1971. - № 2. -С. 72-75.

99. Пирогова И. Зрелость обязывает // Ставропольская правда. 1972. - 12 апреля. - С. 4.

100. Позднеев A.B. Эволюция стихосложения в народной лирике XVI -XVIII веков // Русский фольклор. XII. Из истории русской народной поэзии. Д., 1971. - С. 37-46.

101. Портер Л.Г. Симметрия владычица стихов: Очерк начал общей теории поэтических структур. - М.: Языки славянской культуры, 2003. -256 с.

102. Проблемы теории стиха. Л.: Наука, 1984. - 256 с.

103. Прохоров A.B. О случайной версификации (К вопросу о теоретических и речевых моделях стихотворной речи) // Проблемы теории стиха. Л., 1984.-С. 89-98.

104. Прохоров А. Творческий рост // Кавказская здравница. 1961. - 19 мая. - С. 3.

105. Прытков В. Поэт в пути // Ленинское знамя (Черкесск). 1964. - 12 июля.

106. Рафаева A.B. Исследование семантических структур традиционных сюжетов и мотивов. Автореф. дис. канд. филол. наук. Москва, 1998.

107. Рождественский Р. Стихи друга // Кавказская здравница. 1987. - 1 октября. - С. 3

108. Рождественский Р. Стихи друга // Гнеушев В.Г. Лирика. Ставрополь, 1966.-С. 3-4.

109. Ромодановская Е.К., Тюпа В.И. Словарь мотивов как научная проблема // Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы: От сюжета к мотиву. Новосибирск, 1996. - С. 3-15.

110. Руднев П.А. Из истории метрического репертуара русских поэтов XIX начала XX в. (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Фет, Брюсов, Блок) // Теория стиха. - Л.: Наука, 1968. - С. 107-144.

111. Руднев П.А. Введение в науку о русском стихе. Вып. 1. Тарту, 1989.

112. Рудь А. Рожденные сердцем // Молодой ленинец. 1967. - 9 августа. -С. 3.

113. Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика (Сб. статей в честь 60-летия М. Л. Гаспарова). М., 1996. - 336 с.

114. Русское стихосложение XIX в. Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М.: Наука, 1979. - 453 с.

115. Русское стихосложение: Традиции и проблемы развития. М., 1985. -328 с.

116. Сельвинский И. Студия стиха. М., 1962.

117. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи. М. - Л.: Соцгиз, 1934. -223 с.

118. Сидоренко Ф. Лирика и пафос мужского сердца// Кавказская здравница. 1986. - 3 сентября.

119. Сидоренко Ф. «Профессия для настоящих парней.» // Ставропольская правда. 1986. - 12 декабря. - С. 4.

120. Силантьев И.В. Дихотомическая теория мотива // Гуманитарные науки в Сибири. Новосибирск, 1998. - № 4. - С. 46-54.

121. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии. Научное издание. Новосибирск, 1999.-104 с.

122. Синельников М. «Тревога» // Советский флот. 1960. - 25 августа.

123. Старшинов H. Слово о поэте // Кавказская здравница. 1987. - 1 октября. - С. 3

124. Старшинов Н. Слово о поэте // Гнеушев В.Г. Избранное. М.: Советская Россия, 1986. - С. 3 - 4.

125. Степанов Б. Мужество и нежность // Кавказская здравница. 1987. - 5 сентября. - С. 3.

126. Стихи В. Гнеушева // Ставропольская правда. 1955. - 25 декабря. -С. 2.

127. Стиховедение. Хрестоматия. СПб.: Образование. - 1996. - 180 с.

128. Талант работник общества// Молодой ленинец. 1963. - 14 апреля. -С. 2-3.

129. Теория стиха. Д.: Наука, 1968. - 316 с.s •

130. Тимофеев Л.И. Теория стиха. М.: ГИХЛ, 1939. - 216 с.

131. Тимофеев Л.И. Очерки теории и истории русского стиха. М.: Художественная литература, 1958.-415с.

132. Тимофеев Л.И. Особенности стихотворного языка. Системы стихосложения // Основы теории литературы. М.: Просвещение, 1971. -С. 268-349.

133. Тимофеев Л.И. Слово в стихе. М.: Советский писатель, 1982. - 344 с.

134. Тимофеев Л.И., Тураев C.B. Краткий словарь литературоведческих терминов. М.: Просвещение, 1985. - 205 с.

135. Томашевский Б.В. Стих и язык.- М.: Изд-во АН СССР. 1958. - 62 с.

136. Томашевский Б.В. Стих и язык. М. - Л.: Художественная литература, 1959.-472 с.

137. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. Курс лекций. Л.: Учпедгиз, 1959. - 536 с.

138. Томашевский Б.В. О стихе Маяковского // Стилистика и стихосложение. Курс лекций. Л.: Учпедгиз, 1959. - С. 471- 493.

139. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 1996.-334 с.

140. Томашевский Б.В. Поэтика. (Краткий курс). М.: СС. - 1996. - 118 с.

141. Тредиаковский В.К. Новый и краткий способ к сложению российских стихов.; О древнем, среднем и новом стихотворении российском // Тредиаковский В. К. Избранные произведения. М. - Л., 1963. - С. 365450.

142. Тынянов Ю.Н. Теория литературы // Тынянов Ю.Н. Литературный факт. М.: Высшая школа, 1993. - С. 23-157.

143. Тюпа В.И.Тезисы к проекту словаря мотивов // Дискурс 2' 96. -Новосибирск, 1996. - С. 52-55.

144. Тюпа В.И. Мотив пути на раздорожье русской поэзии XX века // «Вечные» сюжеты русской литературы: «Блудный сын» и другие. -Новосибирск, 1996. С. 97-113.

145. Тюпа В.И. К вопросу о мотиве уединения в русской литературе Нового времени // Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы: Сюжет и мотив в контексте традиции. Новосибирск, 1998. С. 49-55.

146. Федотов О.И. Фольклорные и литературные корни русского стиха. -Владимир, 1981.- 122 с.

147. Федотов О.И. Основы русского стихосложения. Метрика и ритмика. -М.: Флинта, 1997. 3"36 с.

148. Федотов О.И. Введение в литературоведение. М.: Академия, 1998. -144 с.

149. Федотов О.И. Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха. Метрика и ритмика. М.: Флинта, Наука, 2002.

150. Федотов О.И. Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха. Строфика. М.: Флинта, Наука, 2002.

151. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999. - 398 с.

152. Харлап М.Г. О стихе. М.: Художественная литература, 1966. - 150 с.

153. Харлап М.Г. О понятиях «ритм» и «метр» // Русское стихосложение: Традиции и проблемы развития. М., 1985. - С. 11-28.

154. Хеллевик О. Социологический метод. / Пер. с норв. М., Весь мир, 2002. -192 с.

155. Холшевников В.Е. Стиховедение и поэзия. JI.: Издательство Ленинградского государственного университета, 1991. - 256 с.

156. Холшевников В.Е. Основы стиховедения. Русское стихосложение. -СПб: Издательство С.-Петербургского университета, 1996. 182 с.

157. Черная Т.К. Частица родины моей: Родина, война, человек // Хрестоматия по литературе Ставрополья. Вып. 2. Ставрополь, 1999. - С. 5, 25-57.

158. Черный К. Слово поэта // Ставропольская правда. 1958. - 6 марта.

159. Черный К. «Якорей не бросать!» // Ставропольская правда. 1977. - 2 октября. - С. 4.

160. Шапир М.И. Теория русского стиха: Итоги и перспективы изучения // Литературоведение на пороге XXI века. Материалы международной научной конференции. МГУ. Май 1997. -М., 1998. С. 235-241.

161. Шатин Ю.В. Мотив и контекст // Роль традиции в литературной жизни эпохи: Сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1995. - С. 5-16.

162. Шенгели Г. А. Техника стиха. М.: Гослитиздат, 1960. - 312 с.

163. Шошин В. Заметки о поэзии // Литература и жизнь. 1960. - 29 июня.

164. Штокмар М.П. Исследования в области русского народного стихосложения. М.: АН СССР, - 1952. - 423 с.

165. Штокмар М.П. Стихотворная форма русских пословиц, поговорок, загадок, прибауток // Звезда Востока. 1965. - № 11. - С. 149-164.

166. Этнонациональная ментальность в художественной литературе: Материалы Всероссийской научной конференции / Под ред. Л.П. Егоровой. Ставрополь: СГУ, 1999. - 260 с.

167. Это трудное счастье // Кавказская здравница. - 1987. - 1 октября.