автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика Б.К. Лившица: система стиха

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика Б.К. Лившица: система стиха"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ТВЕРЬЯНОВИЧ Ксения Юрьевна

ПОЭТИКА Б. К. ЛИВШИЦА: СИСТЕМА СТИХА

Специальность 10.01.01 — Русская литература Специальность 10.01.08 — Теория литературы. Текстология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2006

Диссертация выполнена на Кафедре истории русской литературы Филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент

Хворостьянова Елена Викторовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Ляпина Лариса Евгеньевна

кандидат филологических наук Светикова Елена Юрьевна

Ведущая организация: Институт русской литературы

(Пушкинский Дом) РАН

Защита состоится -м ии-ПЛ-- 2006 года в пр часов на заседании диссертационного совета Д 212.232.26 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, Филологический факультет, ауд. .

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М Горького Санкт-Петербургского государственного университета по адресу. 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9.

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

2006 г.

Боярская Т.Ю.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Вопрос о том, каковы конструктивные принципы стиха, отличающие его от прозы, стал одним из основных вопросов стиховедения уже в 1920-е гг. Тогда же сложилось ставшее общепринятым представление о том, что различение этих двух речевых форм определяется, прежде всего, характерным для стиха членением на сопоставимые по объему речевые отрезки, последовательность которых формирует ритм. С точки зрения Б.В. Томашевско-го, специфика стихотворной речи по сравнению с прозаической состоит в ее делении на «эквипотенциальные речевые периоды», которые «своею сменою и создают в нашем восприятии впечатление организованного повтора подобозвучащих рядов, впечатление „ритмичности" или „стиховнос-ти" речи». Ю.Н. Тынянов уточнил это представление, указав, что специфика стихотворной речи определяется не просто наличием ритма, но его конструктивной ролью, то есть подчинением других, второстепенных, факторов стиха ритму как фактору основному. Таким образом, «различие между стихом и прозой <...> переносится в область функциональной роли ритма». Идея Тынянова о деформирующем, подчиняющем влиянии ритма на прочие факторы стихотворной речи, в том числе на ее семантику, оказалась продуктивной для литературоведения. Она была развита, в частности, Ю.М. Лот-маном в работе о структуре художественного текста, а также в трудах других ученых.

Первые попытки выделения и классификации ритмических уровней в стихе предпринимались уже в 1920-е гг. Так, С. Д. Балухатый выделил фонетически-ударный, синтаксический и смысловой ритм, Б.В. Томашевский — ритм словесно-ударный, интонационно-фразовый и гармонический. Позже свои варианты типологии предложили М.М. Гиршман и Р.Т. Громяк, Е.Г. Эт-кинд, В. Кожинов, М.Л. Гаспаров. Отдельные наблюдения над многообразием ритмических явлений в конкретном стихотворном тексте, реализующихся не только в последовательности ударных и безударных слогов, стихотворных строк, клаузул, рифм, строф, но и в повторении грамматических форм, синтаксических конструкций и т.д. присутствуют в работах многих исследователей. Однако предметом специального рассмотрения стиховедов

РОС. НАЦИОН Лч?. \

БИК.ПИПТ»' V

разноуровневые ритмические явления и их взаимодействие стали лишь в недавнее время, и одна из основных сложностей их изучения оказалась связана с проблемой формализации тематического уровня ритма.

В последней трети XX в. начались разработки в области анализа ритмической целостности художественного текста. Так, A.B. Чичерин в монографии «Ритм образа» показал, как ритмические явления различных уровней способствуют выражению авторской идеи При этом ритм рассматривался исследователем как стилистический фактор художественной речи вообще — и поэтической, и прозаической. В.В. Корона проанализировал повторяющиеся из текста в текст последовательности мотивов-«ситуаций», лежащие в основе лирического сюжета любовной лирики Анны Ахматовой. Однако мотивные повторы изучаются лишь как одно из проявлений «поэтики автовариаций», а потому используемая исследователем методика также не учитывает специфики структурной организации стихотворного текста по сравнению с прозаическим.

К проблеме соотношения стихотворных размеров и насыщенности текста тропами обращался P.A. Папаян, который рассчитал долю слов, образующих тропы, от общего количества слов в текстах каждого стихотворного размера лирики A.A. Блока. Проблему взаимосвязи собственно стиховой организации текста и расположения в нем тропов рассмотрел С. Гардзонио, показавший на примере сонетов В.Г. Бенедиктова, что «применение некоторых образных приемов тесно зависит от метрико-ритмического строения стиха (размер и тип сонета)»1.

Смоленская стиховедческая группа во главе с B.C. Баевским изучает зависимости между разными уровнями ритмической структуры, используя методы математической статистики. На основе данных об изменении соотношения между различными уровнями исследователи предложили периодизацию творчества Гумилева, Пастернака, Мандельштама и Пушкина, а также проанализировали жанровую эволюцию русской лирики XVIII — началах^ в.

Соотношение особенностей чередования семантических единиц более высокого уровня, чем тропы, с закономерностями, реализующимися на других уровнях ритма, рассматривает в своих работах Е.В. Хворостьянова. Анализируя поэму М.И. Цветаевой «Молодец» и трагедию A.C. Пушкина «Борис Годунов», исследователь выделяет в них композиционные части, соответствующие разным этапам развития сюжета и различающиеся особенностями собственно стиховой организации, структурой хронотопа и т.д., выявляя специфику соотношения в анализируемых произведениях различных ритмических уровней. Эту методику, однако, не представляется возможным использовать для анализа текстов лирических стихотворений, поскольку выделяемые ритмические единицы оказываются слишком крупными.

' Гардзонио С Образная система сонетов В Г Бенедиктова соотношение стиха и тропов // Славянский стих Лингвистическая и прикладная поэтика' Материалы между-нар конф 23-27 июня 1998 г. М , 2001 С 231 (Курсив автора)

Иной подход к описанию ритма предлагает М. Л Гаспаров, который, опираясь на схему, предложенную в 1920-е гг. Б. И. Ярхо, выделил три ритмических уровня: «звуковой, словесный и образный, т.е. семантический. Звуковой — это фоника (звукопись) и метрика Словесный — это грамматика (морфология, синтаксис) и стилистика (тропы и фигуры). Образный — это образы и мотивы, и это идеи и эмоции»3 Преимущества этой типологии по сравнению с другими состоят в том, что она с одной стороны проста, и потому удобна для анализа большого количества стихотворных текстов, а с другой стороны позволяет учитывать самые разнообразные ритмические явления, связанные с чередованием различных ритмических единиц. В своей монографии о лингвистике стиха М.Л. Гаспаров и Т.В. Скулачева описывают закономерности, реализующиеся на различных ритмических уровнях, а затем выясняют, связаны ли эти закономерности друг с другом, и если связаны, то как именно. Различаются межуровневые связи трех родов: однонаправленные (изменения на одном уровне провоцируют аналогичные изменения на другом), компенсаторные (изменения на одном уровне провоцируют обратные изменения на другом) и независимые (изменения на одном уровне не сопровождаются никакими изменениями на другом). С точки зрения Гаспарова, «выяснить, какие связи стиховых явлений с внестиховыми являются однонаправленными, какие компенсаторными и какие нейтральными, — это и значит выявить сруктурообразующие механизмы поэтического произведения»3.

Цель диссертации состоит в описании основных закономерностей, действующих на каждом из трех уровней ритмической организации текста (звуковом, словесном, образном) в лирике Б.К. Лившица и в выявлении особенностей их соотношения.

Актуальность исследования обусловлена тем, что до настоящего времени исследователи не рассматривали отдельный текст лирического стихотворения как ритмическое целое, формируемое чередованием единицраз-личных уровней, включая образный. Кроме того, в диссертации предлагается решение проблемы формализации образного уровня ритма в тексте лирического стихотворения.

Методология. Описание системы стиха связано с рядом методических проблем, обусловленных, в частности, методологической неразработанностью анализа ритма на подуровнях фоники и стилистики, а также сложностью формализации образного уровня. Методические сложности существенно затрудняет описание системы стиха Лившица, однако в диссертации предлагается возможный путь решения одной из них — проблемы описания образного, или семантического уровня на подуровне образов и мотивов. Иными словами, предметом анализа являются три ритмических подуровня из шести, по одному от каждого из уровней — подуровень метрики, подуровень грамматики и подуровень образов и мотивов.

2 Гаспаров М Л Лингвистика стиха // Гаспаров М.Л , Скулачева ТВ. Статьи о лингвистике стиха М , 2004 С 12

' Гаспаров М Л Лингвистика стиха С 13

При описании ритма на различных подуровнях применялся статистический метод в том виде, в котором он оформился в классических работах Андрея Белого, Б.В. Томашевского, Б.И. Ярхо, К.Ф. Тарановского, М JI. Гас-парова и других ученых и получил широкое распространение в современном стиховедении. При анализе отдельных стиховых явлений, характерных для версификации Лившица и других поэтов, русских и французских, использовался сравнительный метод. Выделение и классификация ритмических единиц образного подуровня основаны на структурно-семиотическом методе, разработанном в трудах М Ю. Лотмана, В Н. Топорова, З.Г. Минц и других представителей тартуско-московской семиотической школы

До сих пор исследователи при анализе разных ритмических уровней в стихе выделяли различные единицы. Например, у М. Л. Гаспарова основной ритмической единицей метрического подуровня является стих, единицей грамматического подуровня—в одних случаях стих, в других отдельное слово, а единицей подуровня образов и мотивов — прежде всего слово. Поэтому каждый ритмический уровень анализировался в его собственных пределах, а выводы о соотношении разноуровневых закономерностей делались исходя из того, какие изменения на одном уровне сопровождаются изменениями на другом уровне.

Научная новизна исследования состоит в унификации ритмической единицы, которая при анализе различных уровней ритма каждый раз характеризуется с разных сторон. При таком подходе одна и та же единица оказывается носителем нескольких различных признаков, которые определяются ее ролью в формировании ритма на трех подуровнях, рассматриваемых в работе

Основные исследовательские задачи диссертации состоят в следующем:

1) Описание метрики, строфики, ритмики и рифмы оригинальных и переводных стихотворений Б.К. Лившица, составление метрико-строфического справочника к его стихотворениям, выделение этапов эволюции стиха поэта, сопоставление полученных результатов с контекстом современной ему эпохи.

2) Анализ грамматики оригинальных стихотворений Лившица, написанных 4-ст. ямбом, выделение в них основных ритмико-синтаксических клише, сопоставление результатов с данными «ритмического словаря частей речи», составленного M.JI. Гаспаровым, а также данные Т.В. Скулачевой по грамматике романа в стихах A.C. Пушкина «Евгений Онегин».

3) Описание ритма образов и мотивов на материале стихотворений Лившица из сборников «Флейта Марсия» и «Болотная медуза»; выявление основных закономерностей, действующих на этом подуровне.

4) Описание соотношения особенностей организации стихотворений Лившица на различных ритмических уровнях.

Материал исследования. В качестве материала исследования поэзия Б.К Лившица выбрана по двум причинам Во-первых, его творчество относится к эпохе высокого интереса к стихотворной форме и, в частности, к проблеме ритма. Поэты не только активно осваивали новые формы и возрожда-

ли старые, но и обращались к изучению теории и истории стиха Первый поэтический сборник Лившица, «Флейта Марсия» (1911), был напечатан в следующем году после выхода в свет книги Андрея Белого «Символизм», положившей начало и сознательному освоению поэтами дифференцированного ритма, и современной науке о стихе. Лекции о стихе читал Вяч. Иванов, В.Я. Брюсов и Г.А. Шенгели были авторами учебников по стиховедению. В те же годы, к которым относится творчество Лившица, были созданы ставшие хрестоматийными исследования по теории стиха Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, В.М. Жирмунского. Общий интерес к проблеме стиха и ритма не мог не отразится в творчестве Лившица, и можно предположить, что закономерности, действующие на всех уровнях ритма, у этого поэта проявлены достаточно отчетливо.

Во-вторых, Лившиц представляет собой заметную фигуру в поэзии первой трети XX в.- на раннем этапе своего творческого пути он был участником футуристического движения, сподвижником Бурлюков, Хлебникова и Маяковского. Однако позже его поэзия была на долгое время забыта, и библиография работо ней очень невелика. В частности, до сих пор не существует полного статистического описания хотя бы одного из аспектов его стиховой системы. Таким образом, анализ особенностей организации всех трех ритмических уровней стиха Лившица является не только теоретической задачей, но и заполняет значительный пробел в изучении творчества этого автора.

В основу исследования было положено самое полное на сегодняшний день издание произведений поэта — Лившиц Б. Полутораглазый стрелец: Стихотворения, переводы, воспоминания. Л., 1989. Этот материал, составивший 305 текстов, был дополнен еще 10 стихотворениями, опубликованными в других изданиях.

Научно-практическая значимость работы обусловлена возможностью использования ее результатов в базовых курсах «Теории литературы», «Истории русской литературы XX века», а также в спецкурсах по теории и истории русского стиха.

Апробация диссертации. Основные положения диссертации излагались в докладах на научных конференциях «III межвузовская научная конференция студентов-филологов» (СПбГУ, 2000); «IV межвузовская научная конференция студентов-филологов» (СПбГУ, 2001); «V межвузовская научная конференция студентов-филологов» (СПбГУ, 2002); «Санкт-Петербург и Северо-Запад России: История. Культура Современность» (Санкт-Петербург, 2002); «Александр Введенский и русский авангард» (РГПУ им. Герцена, 2004); «XXXIV международная филологическая конференция» (СПбГУ, 2005); «Индоевропейское языкознание и классическая филология — IX (чтения памяти И.М. Тронского)» (ИЛИ РАН, 2005). Основные положения изложены в 7 статьях и тезисах докладов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав — по количеству исследуемых подуровней ритма, заключения, приложений и библиографии.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении к диссертации рассматривается история изучения различных уровней ритма в стихе, обосновывается актуальность проблемы, формулируются цель исследования, его задачи и пути их решения, объясняется выбор материала, а также дается краткое описание структуры работы.

Первая глава («Метрика, строфика, ритмика и рифма Б К. Лившица») посвящена описанию подуровня метрики. Предлагаемый анализ особенностей стихосложения Б.К. Лившица основан на всем корпусе его сохранившихся целиком стихотворений — как оригинальных, так и переводов с французского, грузинского и украинского языков.

До сих пор не существовало ни одной стиховедческой работы, содержащей более или менее полный анализ его метрики, строфики, рифмы или ритмики поэта. Его метрический репертуар был лишь отчасти описан Л. Лау-верс. Статистические данные по ритмике 5-ст. ямба оригинальной поэзии Лившица, по звуковой характеристике его рифмы, а также по ритмике 6-ст. ямба перевода трагедии Ж. Расина «Эсфирь» содержатся в работах Дж. Бей-ли и M.JI. Гаспарова, но эти подсчеты основаны лишь на небольшой выборке из произведений поэта.

В первой главе диссертации было проведено статистическое описание метрики, строфики, ритмики оригинальной и переводной поэзии Лившица, а также его рифмы с точки зрения фонической характеристики. На основе статистических данных по метрическому и строфическому репертуару поэта был составлен полный метрико-строфический справочник к его стихотворениям.

Описание метрики и строфики показало, насколько тесно связаны оригинальное и переводное творчество поэта. Для перевода он выбирает такие тексты, структура которых позволяет взять в качестве аналогов соответствующих форм французского стиха такие формы стиха русского, которые не были им ранее испробованы, и наоборот, ко многим формам, использованным в переводах, в оригинальной поэзии он уже не обращается.

Диахронический анализ стиха оригинальной поэзии Лившица показал, что на разных этапах творческого пути поэта менялся и объем поэтической продукции, и репертуар стиховых форм. На основе этих факторов была предложена периодизация творчества Лившица: I) 1908-1915 гг. (относительно высокая продуктивность и широкий метрико-строфический репертуар); И) 1916-1931 гг. (поэт пишет существенно меньше, репертуар форм сужается); III) 1933-1937 гг. (повышение продуктивности, расширение мет-рико-строфического репертуара).

Анализ метрики и строфики Лившица в диахроническом плане также обнаружил тесную связь между оригинальным и переводным творчеством поэта. Резкое сужение метрико-строфического репертуара и сокращение объема поэтической продукции в оригинальном творчестве приходится на 1920-е гг., когда Лившиц наиболее активно занимался переводами с французского, ставшими для него в этот период основной сферой реализации

творческого потенциала. Творческий подъем 1930-х гг совпал хронологически с активным интересом Лившица к грузинской поэзии и явно инспирирован этим интересом.

Для выявления специфических особенностей стиха Лившица в качестве сопоставительного материала привлекалась статистика по стиху других поэтов первой трети XX в., опубликованная в работах П А. Руднева, М.Ю. Лот-мана, Л.Е. Ляпиной, В.С Баевского, МЛ. Гаспарова, Дж. Бейли, Дж. Смита, Б.П. Шерраидр.

В целом результаты описания стиха оригинальной поэзии Лившица показали, что, несмотря на традиционность его метрико-строфического репертуара, поэт не был консерватором в области версификации. То, как он использует даже самые традиционные формы (напр., 4-ст. ямб в сборнике «Болотная медуза»), говорит об отчетливом ощущении исторической дистанции по отношению к ним и позволяет причислить Лившица к новаторам, идущим по пути возрождения и обновления старых форм. Обновление это происходит прежде всего за счет разработки необычных ритмических форм и разнообразия их сочетаний в пределах отдельного текста.

Для выявления основных закономерностей композиционной организации стихотворений Лившица на уровне ритмики стиха были описаны особенности распределения строк различной ритмической структуры внутри отдельного текста. Проблема «строфы как ритмического целого», впервые поставленная Г А Шенгели, разработана ведущими специалистами в области русского стиха — К.Ф. Тарановским, М.Л. Гаспаровым, Дж. Смитом и др. Основным материалом для исследования до сих пор были преимущественно 4-стишия 4-ст. ямба АЬАЬиаВаВ, поэтому описание строфического ритма у Лившица, представленное в диссертации, было ограничено рав-нострофическими стихотворениями, написанными с использованием этих двух моделей. В качестве сравнительного материала привлекались подсчеты по стиху всех поэтов, данные для которых приведены в работах М.Л. Гаспарова и Дж. Смита.

Для стихотворений Лившица, написанных 4-ст. ямбом АЬАЬ, характерно такое строение строфы, при котором четные строки несут меньшее количество ударений на метрически сильных местах, чем нечетные (т.е. в них имеет место «альтернирующий» ритм). В 4-стишии аВаВ у него преобладает тот же тип рит\^, даже в более выраженном виде. Однако обращение к строфическому ритму отдельных стихотворений показало, что среди текстов, написанных строфой АЬАЬ, произведения, в которых представлен именно такой ритм, весьма немногочисленны. Что касается строфы аВаВ, то среди произведений, написанных ею, вообще нет ни одного, в котором бы преобладал указанный тип ритма.

В связи с этим были описаны основные особенности расположения строф различных ритмических типов во всех текстах Лившица, написанных 4-стишиями 4-ст. ямба АЬАЬ и аВаВ. Тексты различного строфического объема рассматривались отдельно. Оказалось, что 3-строфные, 4-строфные

и 5-строфные тексты характеризуются высокой степенью изоморфизма в расположении строф различных ритмических типов Например, в 4-строф-ных текстах «восходящий» тип ритма тяготеет к III строфе, «нисходящий» ритм встречается чаще всего в I строфе, «восходяще-нисходящий» — в I и II строфах, «нисходяще-восходящий» — в IV строфе, а строфы с одинаковым количеством ударных иктов во всех четырех стихах встречаются, за единственным исключением, в четных строфах — во И-й hIV-й. Характерный для рассмотренных произведений изоморфизм строфического ритма свидетельствует о тонкой и кропотливой работе Лившица над ритмико-синтаксичес-ким разнообразием и выразительностью традиционных строфических моделей.

В связи с переводами особый интерес представляет то, какие формы русского стиха Лившиц использует в качестве аналогов форм стиха французского. Сопоставление переводов из французской поэзии с оригиналами показало, что поэт выбирает формы, наиболее близкие к оригиналу и структурно, и исторически. Так, для передачи тонизированного силлабического стиха Верлена он использует дольник. В дольнике, как и во французском стихе указанного типа, особое внимание к ударению вызвано смещением его с привычного места на один слог. Кроме того, дольник в русской традиции развился, прежде всего, в творчестве символистов, а тонизированный силлабический стих разрабатывался в ту же эпоху символистами французскими Таким образом Лившицу удается, сохранив верность структуре оригинала, сделать свой перевод доступным адекватному восприятию в рамках русской поэтической традиции.

Вторая глава диссертации («Грамматический аспект системы стиха») посвящена описанию грамматического подуровня ритма в стихе Б.К. Лившица. Материалом этой главы стал стих оригинальных произведений поэта. Изучение грамматики переводов представляет особую проблему и требует учета влияния грамматических особенностей оригинала.

В задачи главы входит анализ грамматики рифмы Лившица, описание морфологии и синтаксис^гего 4-ст. ямба на уровне отдельной строки, строфы и текста в целом, а также выявление особенностей соотношения грамматического ритма с ритмом собственно стиховым.

В современном стиховедении существуют всего несколько работ, посвященных статистическому изучению грамматического аспекта русской рифмы: это исследования Д.С Ворта, M.JI. Гаспароваи Дж Т. Шоу В диссертации при описании рифмы Лившица использовалась методика, предложенная М Л. Гаспаровым в работе «Эволюция русской рифмы», поскольку это исследование содержит данные по разным периодам истории русского стиха, которые могут быть использованы в качестве сравнительного материала, в то время как в исследованиях Д.С. Ворта и Дж.Т. Шоу основное внимание уделяется рифме A.C. Пушкина.

Грамматический анализ рифмы Лившица показал, что общее направление ее эволюции таково: освоение новых тенденций современного русского

стиха в сборнике «Флейта Марсия», поиск оригинального пути в «Волчьем солнце», освоение более консервативных грамматических вариан гов в «Болотной медузе» и «Патмосе» — и сочетание «консервативных» рифм с современными в «Картвельских одах».

Вопрос о взаимозависимости ритмической конфигурации стиха и его словесного наполнения впервые был поднят Б.В. Томашевским. Идею ученого о том, что для каждой части стиха характерна своя словоупотребляемос гь, развил О М. Брик в работе «Ритм и синтаксис» Предметом изучения современного стиховедения в области грамматики стиха являются анализ особенностей распределения различных частей речи в строках определенной ритмической структуры, а также распределения синтаксических связей различного типа внутри этих строк и между ними.

При описании морфологии и синтаксиса Лившица за методологическую основу были взяты прежде всего работы М.Л. Гаспарова и Т.В. Скула-чевой, посвященные изучению особенностей распределения частей речи в строках одного стихотворного размера, но различной ритмической структуры. В качестве материала был выбран 4-ст. ямб — самый употребительный размер в творчестве Лившица. При отнесении слова к той или иной части речи использовались данные «Грамматического словаря русского языка» A.A. Зализняка.

Результаты описания ритмико-морфологических и синтаксических клише в 4-ст. ямбе Лившица показали, что поэт во всех ритмических формах предпочитает повторять такие структуры, в которых сочетаются следующие признаки: 1) слова различных частей речи связаны атрибутивной или дополнительной связью; 2) финальную позицию занимают существительные, преимущественно в косвенных падежах; 3) для 2-ударных форм — используются дактилические и гипердактилические словоразделы; для 3-ударных форм—тот из словоразделов, который может быть мужским или женским, является женским, а тот, который может быть мужским, женским, дактилическим или гипердактилическим, является дактилическим; 4) отсутствует синтаксическая инверсия.

Ритмико-синтаксическая формульность 4-ст. ямба наиболее наглядным образом выявляется при статистическом анализе комбинаций различных час гей речи внутри с i ихотворной строки, однако удалось выделить ряд грамматических закономерностей, реализующихся на уровне 4-стишия Подсчеты по частотности употребления различных частей речи в каждой из строк строфы показали наличие следующих тенденций: а) к совпадению границ строфы и простого предложения; б) к распадению строфы на две полустрофы, из которых первая содержит группу подлежащего, вторая — группу сказуемого. Эти тенденции реализуются в разной степени в строфах разной синтаксической структуры.

Затем была подсчитана частотность употребления различных частей речи в разных строфах текстов 4-ст. ямба, состоящих из трех, четырех и пят и 4-сти-ший. В результате был обнаружен ряд закономерностей, в том числе имею-

щих компенсаторный характер: напр., в строфах, где реже встречаются пол-нозначные существительные, повышается частотность местоименных существительных; в строфах, где реже встречаются существительные в именительном падеже, чаще употребляются существительные в косвенных падежах и т.п. Некоторые особенности распределения частей речи по строфам текста могут быть объяснены соответствием той или иной строфы определенной стадии развития лирического сюжета.

Сопоставление полученных данных с данными Т.В. Скулачевой по грамматике стиха «Евгения Онегина» свидетельствуют о том, что многие закономерности, характерные для стиха Пушкина и объясняемые акцентными особенностями различных частей речи в русском языке, стиху Лившица не свойственны. Это позволяет предположить, что ритмико-грамматическая структура стиха Пушкина в большей степени определяется объективными лингвистическими факторами, чем структура стиха Лившица, который ищет форм, более маргинальных с точки зрения грамматики

В третьей главе диссертационного исследования («„Ритм образа" в сборниках „Флейта Марсия" и „Болотная медуза"») за единицу образного уровня ритма принимается стих как семантическое единство. Такой подход удобен тем, что дает потенциальную возможность анализа структурной связи образного, звукового и грамматического уровней, поскольку стих представляет собой также и ритмико-интонационное, а зачастую и синтаксическое единство, то есть является единицей всех трех уровней.

Поэзия Лившица создавалась в эпоху активного развития неомифологического искусства, начало которому в русской литературе положили символисты. Исследователи неоднократно отмечали конструктивную роль мифа в сюжете сборников «Флейта Марсия» и «Болотная медуза» (В. Марков, М.Л. Гаспаров, А. Урбан и др.). В этих сборниках моделируются основные черты мифологического сознания, в том числе механизм мифологической логики, описанный К. Леви-Стросом" и основанный на оценке предметов и явлений окружающей действительности по отношению к устойчивой системе бинарных оппозиций, важнейшими из которых являются «природа — культура» и «хаос — космос», и на последующем снятии этих оппозиций.

Действие указанного механизма в конкретном тексте проявляется в наличии образов, противопоставленных друг другу по этим или другим фундаментальным оппозициям Следовательно, образы, составляющие «мифологический подтекст» произведения, могут быть классифицированы по двум группам — в зависимости оттого, к какому из двух полюсов универсальной оппозиции они относятся. Кроме того, еще Леви-Строс указал, что между двумя противоположными полюсами, предстающими как крайность, всегда есть «третье», соединяющее в себе признаки обоих полюсов. Образы, представляющие это «третье» в тексте произведения, в диссертации условно называются «амбивалентными».

4 Леви-Строс К Структурная антропология М , 1985

В третьей главе исследования проводится структурное описание двух мифов, воплощенных в сборниках «Флейта Марсия» и «Болотная медуза» — мифа о борьбе Аполлона и Марсия (вариант Пана и Эроса) и петербургского мифа соответственно На основе анализа пространственно-временных параметров картины мира, а также реконструкции мифологических «мета-сюжетов», реализованных в каждом из сборников, выделяются три типа образов, формирующих троичную оппозицию- образы двух противоборствующих начал (Аполлон уб. Марсий, Пан уб. Эрос, природа уз. культура) и амбивалентные образы.

Предложенное описание петербургского мифа Б.К. Лившица опирается на работы В Н. Топорова, З.Г. Минц, Р.Д. Тименчика, И К. Лилли и других исследователей петербургского текста русской литературы. Некоторые особенности мотивной организации петербургского текста Лившица были отмечены М Л. Гаспаровым в статье «Петербургский цикл Бенедикта Лившица», посвященной анализу группы стихотворений из сборника «Болотная медуза» Исследователь описал основные стилистические и композиционные принципы организации текстов сборника, имеющих изоморфную композицию.

Образ Петербурга в петербургском тексте — это прежде всего хронотоп, универсальная структура которого во многом определяет мотивную организацию произведений, в которых она представлена. Проведенное нами описание пространственно-временной структуры стихотворений «Болотной медузы» показало, что горизонталь и вертикаль петербургского мифологического пространства у Лившица изоморфны. Их структура трехчаст-на; низ и верх, центр и периферия могут быть противопоставлены друг другу по оппозициям «жизнь — смерть», «природа — культура», «хаос — космос», и тогда «средняя» область пространства осуществляет функцию «буфера», представляя собой некий компромисс между ними, или они могут соотноситься с одними и теми же полюсами указанных оппозиций, и тогда маргинальное пространство, соотносимое с противоположным полюсом оппозиции, является преградой, препятствующей слиянию центра и периферии или верхней и нижней областей пространства.

Художественное время представлено в «Болотной медузе» в двух видах -циклическом, где чередование времен суток изображается как борьба хаотических и космических сил, и линейном, где прошлое, настоящее и будущее являются этапами развития единого космогонического сюжета Линейное время сборника имеет трехчастную структуру, включающую план прошлого, настоящего и будущего Каждому из этих планов соответствует один из этапов развития петербургского космогонического сюжета: прошлое создание города, нынешнее его существование «на краю», между стихией и культурой, и будущая гибель. Эти этапы, обладающие относительной самостоятельностью, могут быть рассмотрены как отдельные сюжеты петербургской мифологии (креативный, конфронтационный и эсхатологический), формирующие в то же время единый космогонический сюжет.

Пространственно-временная позиция, занимаемая лирическим героем по отношению к Петербургу - это позиция «эстетического созерцания», активного сопереживания, с тенденцией к минимализации и пространственной, и временнбй дистанции между героем и городом в различные моменты его существования.

Специфика организации петербургского текста Лившица, связанная прежде всего с трансформацией универсальной структуры петербургского мифологического хронотопа воспринимающим сознанием лирического субъекта, во многом определяет не только систему образов и мотивов сборника «Болотная медуза», но и способы их языкового кодирования Мотивы, формирующие «образ», представленный в отдельных стихах анализируемых текстов, были собраны в «словарь», состоящий из двух разделов - «природного» и «культурного» (под «мотивом» в данном случае понимается элементарная составляющая художественного мира произведения, репрезентированная в тексте отдельным полнозначным словом). Основным критерием при квалификации того или иного мотива как «природного» или «культурного» являлась объективная принадлежность эксплицирующего данный мотив слова к тому или иному семантическому полю (напр , мотивы природных явлений, элементов ландшафта, живых существ были отнесены к сфере природы, а мотивы различных зданий и сооружений, а также их создателей — к сфере культуры). Мотивы, не имеющие бесспорных ассоциаций с одним из членов оппозиции «природа — культура», были распределены по двум разделам словаря в зависимости оттого, каких персонажей, какие предметы или явления они характеризуют в контексте стихотворений Лившица.

Исходя из того, как собранные в словаре мотивы распределяются по отдельным стихам рассматриваемых текстов, в «Болотной медузе» были выделены три типа образов: «природные», «культурные» и «амбивалентные». Образы первых двух типов формируются на основе мотивов, указанных в соответствующих разделах «петербургского словаря» Лившица; образы третьего типа основаны на различных вариантах сочетания мотивов природы и культуры.

В диссертации были проанализированы все стихотворения из сборника «Болотная медуза», а также четыре «петербургских» стихотворения Лившица, не вошедшие в состав сборника. Динамика развертывания композиции стихотворений была описана с помощью схем, отражающих последовательность расположения образов трех типов: природного (П), культурного (К) и амбивалентного (А). Эти схемы позволили отметить некоторые закономерности, действующие на уровне «ритма образа». Так, отдельные сегменты схем отражают регулярное чередование образов двух различных типов; между строфами одного стихотворения часто осуществляется своеобразный «подхват» (более чем в 40 % случаев следующая строфа начинается образом того же типа, которым закончилась предыдущая).

Если рассмотреть возможные варианты распределения образов различных типов по стихам 4-стишия, то окажется, что некоторые варианты встре-

чаются значительно чаще, чем другие, а некоторые не встречаются вовсе Теоретически возможен 81 вариант расположения образов природы, культуры и амбивалентных по строкам 4-стишия: однако в рассматриваемом материале, составляющем 137 четверостиший, встречаются лишь 50.

Ритм образа отдельных текстов обнаруживает высокую степень изоморфизма: к большинству стихотворений можно подобрать такое парное стихотворение, в котором более чем в половине стихов воплощены образы тех же типов и в той же позиции. При этом количество совпадений и несовпадений в ритмических схемах отдельных стихотворений, формирующих петербургский текст Лившица, стремится к некоей константе, которая для 3-строфных стихотворений составляет 5 совпадений (из 12 образов), для 4-строфных — 9 (из 1 б образов), для 5-строфных — 11 (из 20) и для 6-строфных — 9 (из 24). Можно предположить, что именно такая степень повторяемости, «ритмичности» композиции, когда около половины образов различных типов занимают в разных текстах одно и то же положение, интуитивно представлялась поэту достаточной для того, чтобы при восприятии улавливались как ритмическая повторяемость расположения образов, так и ее нарушения, позволяющие избегнуть однообразия в развитии темы.

Некоторые комбинации образов различных типов в пределах 4-стишия имеют тенденцию повторяться в определенной позиции Так, четыре 5-строфных текста из 11 начинаются строфой схемы А-А-А-А; во второй строфе дважды повторяется схема А-К-К-А; в третьей строфе по одному разу повторяются схемы К-К-А-К и К-А-А-К; в пятой строфе — К-К-А-К, А-А-К-А и А-А-К-К.

Композиционный изоморфизм, позволяющий выявить общие закономерности организации различных стихотворных текстов на уровне «ритма образа», характерен и для стихотворений, вошедших в первый сборник Лившица «Флейта Марсия». Универсальный конфликт «стихии и культуры» (М.Л. Гаспаров) во «Флейте Марсия» воплощен в оппозиции персонажей античной мифологии: Аполлон/Пан против Марсия/Эроса Каждый из мотивов, представленных в стихотворениях сборника, репрезентирует одно из противоборствующих начал, персонифицированных мифологическими персонажами.

Метасюжет «Флейты Марсия», восстановленный на основе проведенного нами описания ее пространственно-временной структуры, выглядит следующим образом. Существует идиллический мир, в котором лирический герой (или поэт) и героиня вместе, молоды, счастливы, невинны, влюблены. Идиллия нарушается убийством Марсия (или изгнанием Эроса) в результате бунта (или поединка) с демиургом — Аполлоном или Паном. Время торжества демиурга становится для лирического героя временем страданий. Субъект речи болен, бесплоден, проклят, мертв. Лишь в снах, меч rax или воспоминаниях он возвращается в потерянный идиллический мир. Герой противостоит демиургу (Пану или Аполлону), что выражается в бегстве на периферию пространства и нарушении норм поведения, принятых «всеми».

В конце концов лирический герой, вместе с другими «сынами Марсия» и «жрецами луны», восстает против демиурга и мстит за страдания Марсия, Эроса и свои собственные. Аполлон и Пан умирают. Марсий и Эрос становятся новыми демиургами, по-своему организуя мир: растения гибнут, земля становится бесплодной и покрывается льдом или камнем, наступает ночь, посвященная ритуалу любви. Мужское и женское начала воссоединяются, образуя андрогин; получение потомства происходит посредством алхимии. Мир Аполлона и Пана остается в прошлом, о нем напоминают только гробницы и разоренные храмы.

Каждое из двух антагонистических начал (условно обозначенных в диссертации как «эротическое» и «паническое») представлено в стихотворениях сборника определенным комплексом мотивов, повторяющихся с некоторыми вариациями из текста в текст. Такая ограниченность круга мотивов, обусловленная наличием объединяющего сборник метасюжета, выражается, в частности, в употреблении в различных стихотворениях одних и тех же или семантически близких слов, репрезентирующих соответствующие мотивы.

Для того чтобы дать наглядное представление о системе повторяющихся мотивов, воплощающих элементы метасюжета в текстах отдельных стихотворений, был составлен словарь, в котором использованные в сборнике лексические единицы распределены по двум группам, в зависимости от того, какое из двух антагонистических начал репрезентируют воплощенные в соответствующих словах мотивы. Классификация мотивов основана на анализе конфликта, реализованного в отдельных текстах, и функции данного мотива в этом конфликте. Оказалось, что некоторые мотивы могут представлять как «паническое», так и «эротическое» начало, но в разных ситуациях. Например, когда торжествует Пан, а Эрос изгнан, мотив смерти репрезентирует «эротическое» начало; когда же сторонники Эроса побеждают Пана, этот мотив, напротив, связывается с «паническим» началом. Для разграничения этих двух случаев мотивы, представляющие каждое из антагонистических начал, были разделены на две подгруппы, то есть в группе мотивов «панического» (П) были выделены мотивы «панического торжествующего» (П1) и «панического побежденного» (П2), а в группе мотивов «эротического» (Э) — мотивы «эротического торжествующего» (Э1) и «эротического побежденного» (Э2). Сочетаясь друг с другом, они могут образовать 10 типов образов: Э1, П1, Э2, П2, Э1Э2 (=Э 12), П1П2 (=П 12), Э1П2, Э2П1, Э1П1 (=ЭП 1), Э2П2 (ОГО).

Было описано расположение образов различных типов во всех стихотворениях сборника. Оказалось, что из 10-ти возможных типов образов реально встречаются только 9: отсутствуют образы столкновения «панического торжествующего» начала с «эротическим торжествующим» (ЭП1). Самыми распространенными являются образы, репрезентирующие побежденное «эротическое» начало в мире Пана (Э2): они представлены почти в половине строк сборника.

В самой употребительной строфе «Флейты Марсия», 4-стишии, 10 типов образов теоретически могут образовать десять тысяч различных комбинаций. 4-стишия в стихотворениях «Флейты Марсия» составляют 80 строф; в них воплощены 54 варианта сочетания образов различных типов, из которых 9 вариантов повторяются от 2 до 7 раз. Самыми частотными являются 3 варианта: Э1 -Э1 -Э1 -Э1 (7 раз), П1 -П1-Э2-Э2 (7 раз) и Э2-Э2-Э2-Э2 (6 раз).

«Ритм образа» отдельных текстов «Флейты Марсия», как и «Болотной медузы», обнаруживает высокую степень изоморфизма: при попарном сопоставлении наиболее близких по образной композиции текстов выясняется, что в некоторых случаях до б стихотворных строк, воплощающих образы «эротического», «панического» и «амбивалентного» (то есть взаимодействия двух начал), занимают в «парных» текстах одно и то же композиционное положение.

Для выявления более общих принципов расположения образов было решено редуцировать схемы, взяв при этом за основу описания строфу как «законченное синтаксическое и тематическое целое» (В.М. Жирмунский), то ес1ь более крупную единицу уровня «образов и мотивов», чем стих, и модифицировав типологию образов. В результате были выделены 4 разновидности строф, в зависимости оттого, какой тип образа в них представлен. По результатам описания стихотворений сборника, основанного на составленной типологии строф, тексты разделились на две большие группы: тексты с кольцевой и со ступенчатой композицией. Большинство текстов (19 из 24) имеют трехчастную композицию; причем эта трехчастность не определяется объемом текста, который колеблется от3 до 7 строф.

Способы комбинации образов в стихотворениях сборника разнообразны. В рассматриваемом исследовании все тексты былираспределеныпо нескольким группам — в зависимости от того, к какому типу относятся образы, открывающие и завершающие каждый текст. В 24 текстах «Флейты Марсия» удалось выделить 12 композиционных типов из 17 теоретически возможных.

Лирический герой «Флейты Марсия» — второй Марсий и адепт Эроса, поэтому развитие лирического сюжета стихотворений тесно связано с развитием сюжета мифологического. Противопоставление Марсия и Аполлона в лирическом плане реализуется как конфликт субъекта речи, лирического «я», поэта с миром, в котором поэзия, лирика, песня невозможны. Поэтому символом грядущего возвращения Марсия в заглавном сонете сборника является песня его флейты и пэаны его сынов (песня как метафора стихотворного произведения и поэтического творчества в целом).

В конфликте, который лежит в основе лирического сюжета, присутствует и любовная составляющая, представленная через оппозицию Эроса и Пана, олицетворяющих «истинную» и «ложную» любовь Для описания этой составляющей важным претекстом является миф об андрогине, рассказанный платоновским Аристофаном в диалоге «Пир».

Эти две составляющие — творческая и любовная — объединяясь, формируют единый лирический сюжет, в котором герой, жаждущий любви и твор-

чества, противостоит миру, где ни любовь, ни творчество невозможны Бросая вызов этому миру, он поет «фригийские» песни, а в любви стремится добиться истинного единения, где не будет конфликта между духовным и физическим Развитие лирического сюжета приводит к разрешению конфликта лирического героя и мира в результате полной победы героя, как в любви, так и в творчестве.

Итак, в результате анализа стихотворений Б.К. Лившица из сборников «Флейта Марсия» и «Болотная медуза» были выявлены следующие особенности их образной композиции. Во-первых, оказалось, что тексты рассмотренных сборников обнаруживают высокую степень изоморфизма на уровне «ритма образа». Во-вторых, образы различных типов в разной степени тяготеют к начальным, срединным и финальным строфам текстов. И, в-третьих, внутри отдельных текстов встречаются случаи регулярного чередования образов различных типов, а также повторения их комбинаций, воплощенных в разных строфах одного текста.

Заключение работы содержит основные выводы проведенного исследования разноуровневых ритмических закономерностей в стихе Б.К. Лившица

Использованный в диссертационном исследовании подход к изучению системы стиха позволил выделить и систематизировать различные ритмические явления, реализующиеся в одних и тех же текстах, а также выявить важную особенность творческой эволюции поэта.

В 1928 г. Лившиц не случайно собрал все свои поэтические сборники в одну книгу («Кротонекий полдень»), посвятил каждому из них особый раздел и расположил их в хронологическом порядке. Исследователи неоднократно указывали, что «Флейта Марсия», «Волчье солнце», «Болотная медуза» и «Патмос» ознаменовали собой различные этапы эволюции поэта. В «Кро-тонском полудне» Лившиц сознательно выделяет эти этапы и подчеркивает их относительную самостоятельность.

М .Л. Гаспаров показал, что стихотворные сборники Лившица отличаются друг от друга особенностями интерпретации центральной темы «борьбы стихии и культуры». Диссертационное исследование продемонстрировало, что они также различаются и принципами организации стиха на различных ритмических уровнях.

На метрическом подуровне наиболее близки «Флейта Марсия» и «Картвельские оды». Ямб употребляется в них редко по сравнению с другими сборниками, метрический репертуар отличается разнообразием. Для 4-ст. ямба характерно преобладание альтернирующего ритма, свойственного поэзии XIX в. В 5-ст. ямбе преобладает трехчленный ритм, также наиболее традиционный. При этом и во «Флейте Марсия», и в «Картвельских одах» доминирующим типом строфического ритма 4-ст. ямба является нисходящий, свойственный большинству поэтов XX в. Однако при всем сходстве, в организа- $ ции стиха этих сборников на метрическом подуровне имеются и существенные различия. Так, в «Картвельских одах» доля хореических строк составляет максимум для поэзии Лившица (21,9 % стихов); во «Флейте Мар-

сия» употребительность этого метра ниже в два раза (11 %). В «Картвельских одах» абсолютно доминирующей формой строфической организации являются тождественные строфы, а во «Флейте Марсия» в среднем каждое третье стихотворение является твердой стихотворной формой. Неточные рифмы в последнем сборнике Лившица практически отсутствуют, а в первом их доля составляет максимум для его поэзии.

В метрическом репертуаре остальных трех сборников ямб играет гораздо более значительную роль: если во «Флейте Марсия» доля ямбических стихов составляла около 60 %, а в «Картвельских одах» — менее 50 %, то в «Волчьем солнце» и «Болотной медузе» им написаны около 80 % стихов, а в «Пат-мосе» — более 90 %. При этом в «Волчьем солнце» и «Болотной медузе» абсолютно преобладает 4-ст. ямб. а в «Патмосе» он уступает по употребительности 5-стопнику. В области строфики наиболее характерной формой, отличающей «Волчье солнце» от других сборников, являются сонеты-акростихи; «Болотная медуза» выделяется абсолютным предпочтением 4-стиший АЬАЬ, «Патмос» — особым вниманием к 4-стишиям вольной рифмовки. В области рифмы «Волчье солнце» сближается с первым сборником Лившица и отличается от остальных употреблением неточных созвучий.

На грамматическом подуровне, в области рифмы, наиболее близки оказываются «Флейта Марсия», «Болот ная медуза» и «Патмос», для которых характерно повышенное содержание «парадигматических» сочетаний существительных (термин М.Л. Гаспарова). По этому признаку им противопоставлены «Картвельские оды», где «непарадигматические» сочетания встречаются чаще, чем в других сборниках. В го же время «Болотная медуза» и «Патмос» заметно различаются по употребительности грамматически однородных рифм' максимум однородности приходится на стихотворения «Болотной медузы», а на стихотворения «Патмоса» — минимум. С точки зрения особенностей грамматической организации 4-стиший 4-ст. ямба наиболее близки первый, второй и пятый сборники, а третий и четвертый отличаются и от них, и друг от друга.

На подуровне ритма образа оба сборника, рассмотренные нами в третьей главе, также организованы по-разному. Если считать, что образы одного типа, занимающие одно и то же положение в двух различных текстах, стоят в «ритмически сильной» позиции, а образы двух различных типов, занимающие в тех же двух текстах одно положение, стоят в «ритмически слабой» позиции, то окажется, что в «Болотной медузе» и «Флейте Марсия» образы противоборствующих начал и амбивалентные осуществляют различные ритмические функции. В «Болотной медузе» ритм образа большинства текстов организуется прежде всего на основе последовательности амбивалентных образов, стоящих в сильной позиции, и образов культуры или амбивалентных в слабой позиции. Ритмообразующая функция образов природы важна лишь в отдельных стихотворениях, но для сборника в целом гораздо менее существенна Во «Флейте Марсия» ритм образа, напротив, строится прежде всего на основе образов двух противоборствующих начал, а не ам-

бивалентных: в большинстве стихотворений образы «эротического» в сильной позиции чередуются с образами «эротического» или «панического» в слабой позиции. Участие «амбивалентного» в ритмообразовании здесь гораздо менее существенно.

Итак, стихотворные сборники Б.К. Лившица отличаются друг от друга не только тематически: при трансформации основной темы от сборника к сборнику каждый раз формируется и новая система разноуровневых ритмических закономерностей.

Результаты описания ритмики основных ямбических размеров оригинального и переводного творчества Лившица свидетельствуют о том, что поэт - ' мастерски владеет дифференцированным ритмом, ставшим одним из основных открытий начала XX в. в области стихотворной формы Его активное освоение поэтом начинается уже в «Волчьем солнце», написанном в первые годы после выхода в свет сборника статей Андрея Белого «Символизм».

Сопоставление данных по стиху Лившица и других поэтов современной ему эпохи показало, что его поэтика, безусловно, обладает специфическими особенностями, И все же, при анализе различных ритмических уровней стиха, становится очевидно, что это поэтика футуристическая. Об этом свидетельствует, например, грамматическая трансформация языка, выявленная нами при анализе ритмико-грамматической структуры строки 4-ст. ямба: расположение частей речи в строке далеко не всегда определяется у Лившица общими закономерностями, действующими в русском языке и в русском 4-ст. ямбе О футуристической ориентации говорят и отдельные, весьма радикальные эксперименты с метрикой (напр., использование вольного ямба с амплитудой колебания стопности от 1 до 12); и использование окказионализмов начиная со второго сборника «Волчье солнце» («Флейта Марсия» была напечатана еще до знакомства поэта с Бурлюками, Хлебниковым и Маяковским) С кубофутуристами его сближает и построение пластической картины мира, в высшей степени свойственное не только «Волчьему солнцу», написанному в пору, когда Лившиц был членом «Гилеи» и печатался в футуристических сборниках, но и «Болотной медузе». Характерен для поэтики Лившица и прием метаморфозы, основанный на свойственном кубизму сопоставлении и наложении различных форм и объемов. Этот прием более ярко представлен в поэзии В.В. Маяковского («Вот как я сделался собакой», «Облако в штанах» и др.), но у Лившица метаморфоза строится изящнее- нет контрастных переходов от сравнения к полному отождествлению, а гротеск и эпатаж редки.

Представляется, что использованный в настоящем исследовании способ описания «ритма образа» применим не только к поэзии Б.К. Лившица, но и к стихотворениям других авторов, приусловии, что эти стихотворения формируют единый «метасюжет» и связаны системой сквозных образов и мотивов. »

В Приложение включены тексты стихотворений, не вошедших в основное издание произведений Б.К. Лившица; указатели; список сокращений; метрико-строфический справочник; краткое стиховедческое описание пе-

ревода трагедии Ж. Расина «Эсфирь», выполненного Лившицем; «петербургский словарь» к его стихотворениям; словарь мотивов мифологического метасюжета сборника «Флейта Марсия»; таблицы к третьей главе.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Тверьянович К. Ю. Петербургский текст Саши Черного//III межвузовская научная конференция студентов-филологов: Тезисы докладов. 10-14 апреля 2000 г., Санкт-Петербург. СПб., 2000. С. 10 (0,1 п.л.).

2. Тверьянович К. Ю.Пространственно-временная структура петербургского мифа в цикле Б.К Лившица «Болотная медуза» //V межвузовская научная конференция студентов-филологов: Тезисы. 8-12 апреля 2002 г.,Санкг-Петербург. СПб., 2002. С. 143(0,1 пл.).

3. Тверьянович К Ю Ритмическая организация образа в Петербургском тексте Б.К. Лившица // Вестник молодых ученых, 2002, № 11 (Филологические науки,№2). С. 58-67(1,4 п.л ).

4. Тверьянович К Ю Городское пространство и историческое прошлое Петербурга в петербургском тексте Бенедикта Лившица // Мир русского слова,2003, № 1 (14). С. 75-81 (0,8 пл.).

5. Тверьянович К Ю Ритмическая организация образа Петербурга в «Петербургском тексте» Лившица // Санкт-Петербург и Северо-Запад России: История. Культура. Современность: Материалы международной конференции 25-28 июня 2002 года. СПб., 2004. С. 102-114 (0,8 пл.).

6. Тверьянович К. Ю Поэтика сборника Б.К. Лившица «Флейта Марсия»: К проблеме описания ритмического аспекта композиции стихотворного текста // Тверьянович К.Ю., Чебучева Е.П. Поэтика сборника Б.К. Лившица «Флейга Марсия». Метрико-строфический репертуар В.Ф. Ходасевича. СПб., 2004. С. 3-24 (1,7 пл.).

7. Тверьянович К Ю Французская лирика в переводах Бенедикта Лившица: метрика, строфика, ритмика, рифма // Индоевропейское языкознание и классическая филология — IX (чтения памяти И.ML Тройского) Материалы конференции, проходившей20-22 июня2005 г. СПб., 2005. С. 218-226(0,5 пл.).

I

Лаборатория оперативной печати ф-та журналистики СПбГУ Объем 1 У, п. л._Тираж 100 экз._Заказ 101.

/0(96А-

15- 73 2 1

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Тверьянович, Ксения Юрьевна

Введение

Глава 1. Метрика, строфика, ритмика и рифма Б.К. Лившица

Глава 2. Грамматический аспект системы стиха

Глава 3. «Ритм образа» в сборниках «Флейта Марсия» и «Болотная медуза»

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Тверьянович, Ксения Юрьевна

Вопрос о том, каковы конструктивные принципы стиха, отличающие его от прозы, стал одним из основных вопросов стиховедения уже в 1920-е годы. Тогда же сложилось ставшее общепринятым представление о том, что различение этих двух речевых форм определяется, прежде всего, характерным для стиха членением на сопоставимые по объему речевые отрезки, последовательность которых формирует ритм. Б.В. Томашевский в 1923 г. так определял специфику стиха: «В современной европейской практике утвердился обычай писать стихи равномерными строчками, выделяя их даже заглавными буквами, прозу же печатать сплошными строчками, без разрывов. При всей разобщенности графии и живой речи, факт этот показателен, так как с письменностью связаны определенные речевые ассоциации. Это дробление стихотворной речи на "стихи", на периоды, звуковая потенция которых сравнима между собой, а в простейшем случае и просто равна между собой, и является, очевидно, специфической особенностью стихотворной речи. Эти стихи, эти - назовем их так -эквипотенциальные речевые периоды, своею сменою и создают в нашем восприятии впечатление организованного повтора подобозвучащих рядов, впечатление "ритмичности" или "стиховности" речи. Сущность "ритмичности" - в сравнении обособляемых рядов, "стихов", осуществляемом в восприятии их смены»1. Ю.Н. Тынянов в 1924 г. существенно уточняет это представление, указывая, что специфика стихотворной речи определяется не просто наличием ритма, но его конструктивной ролью, то есть подчинением других, второстепенных, факторов стиха ритму как фактору основному. Таким образом, «различие между стихом и прозой <.> переносится в область

1 Томашевский Б.В. Проблема стихотворного ритма // Томашевский Б.В. О стихе. JL, 1929. С. 11. функциональной роли ритма»2', «все дело - в подчинении одного момента другому, в том деформирующем влиянии, в которое вступает принцип ритма с принципом симультанного воссоединения речевых элементов (словесных групп и слов) в стихе.»3

Если принять идею Тынянова о деформирующем, подчиняющем влиянии ритма на прочие факторы стихотворной речи, в том числе на ее семантику4, то закономерно возникает вопрос о том, каким образом происходит эта деформация и в чем конкретно она проявляется.

Первые попытки выделения и классификации ритмических уровней в стихе предпринимались уже в 1920-е гг. Так, С.Д. Балухатый выделил фонетически-ударный, синтаксический и смысловой ритм5. Б.В. Томашевский - «ритм словесно-ударный, ритм интонационно-фразовый, ритм гармонический»6. Позже свои варианты типологии предложили М.М. Гиршман и Р.Т. Громяк, Е.Г. Эткинд, В. Кожинов (со ссылкой на С.М. Бонди), M.JT. Гаспаров7. Отдельные наблюдения над многообразием ритмических явлений в конкретном стихотворном тексте, реализующихся не только в последовательности ударных и безударных слогов, стихотворных строк, клаузул, рифм, строф, но и в повторении грамматических форм, синтаксических конструкций и т.д. присутствуют в работах многих исследователей. Однако предметом

Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка // Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция: Избранные труды. М., 2002. С. 63.

3 Там же. С. 66.

4 «Тогда как принцип ритма деформирован в прозе и ритм превращен в "ритмичность", ис имеем ли мы в стихе деформированную семантику, которую поэтому нельзя изучать, отвергая речь от ее конструктивного принципа» (Там же. С. 68).

5 См.: Балухатый С.Д. Некоторые ритмико-синтаксические категории русской речи // Изв. Самарского гос. ун-та. Самара, 1922. Вып. 3. С. 14-25.

6 Томашевский Б.В. Проблема стихотворного ритма. С. 25.

7 См.: Гиршман М.М., Громяк Р.Т. Целостный анализ художественного произведения: (Учебное пособие для студентов-филологов). Донецк, 1970. С. 25-26; Эткинд Е.Г. Ритм поэтического произведения как фактор содержания // Ритм, пространство н время в литературе и искусстве: [Сб. ст.]. J1., 1974. С. 104-121; Кожинов В.В. Как пишут стихи. О законах поэтического творчества. М., 1970.

С. 151-152; Гаспаров M.J1. Лингвистика стиха // Гаспаров М.Л., Скулачева Т.В. Статьи о лингвистике стиха. М., 2004. С. 11-26. специального рассмотрения стиховедов разноуровневые ритмические явления и их взаимодействие стали лишь в недавнее время, и одна из основных сложностей их изучения оказалась связана с проблемой формализации тематического уровня ритма.

В последней трети XX века начались разработки в области анализа ритмической целостности художественного текста. Так, А.В. Чичерин в о монографии «Ритм образа» показал, как ритмические явления различных уровней способствуют выражению авторской идеи. При этом ритм рассматривался исследователем как стилистический фактор художественной речи вообще - и поэтической, и прозаической. В.В. Корона проанализировал повторяющиеся из текста в текст последовательности мотивов-«ситуаций»9, лежащие в основе лирического сюжета любовной лирики Анны Ахматовой. Однако мотивные повторы изучаются лишь как одно из проявлений «поэтики автовариаций», а потому используемая исследователем методика также не учитывает специфики структурной организации стихотворного текста по сравнению с текстом прозаическим и не позволяет установить связь закономерностей образного ритма с особенностями других ритмических уровней в стихе.

К проблеме соотношения стихотворных размеров и насыщенности текста тропами обратился Р.А. Папаян, который рассчитал долю слов, образующих тропы, от общего количества слов в текстах каждого стихотворного размера лирики А.А. Блока10. В результате оказывается, что разные размеры у Блока действительно обладают различной «троповместимостыо». л

Чичерин А.В. Ритм образа: Стилистические проблемы. М., 1978.

9 См.: Корона В.В. Поэзия Анны Ахматовой: Поэтика автовариаций. Екатеринбург, 1999. С. 146.

10 См.: Папаян Р.А. К вопросу о соотношении стихотворных размеров и интенсивности тропов в лирике А. Блока // Блоковский сборник. II. Труды Второй научной конференции, посвящепион изучению жизни и творчества А.А. Блока. Тарту, 1972. С. 268-290.

Проблему взаимосвязи собственно стиховой организации текста и расположения в нем тропов рассмотрел С. Гардзонио, показавший на примере сонетов В.Г. Бенедиктова, что «применение некоторых образных приемов тесно зависит от метрико-ритмического строения стиха (размер и тип сонета)»11.

Смоленская стиховедческая группа во главе с B.C. Баевским изучает зависимости между разными уровнями ритмической структуры, используя методы математической статистики. На основе данных об изменении соотношения между различными уровнями исследователи предложили периодизацию творчества Гумилева, Пастернака,

I ?

Мандельштама и Пушкина, а также проанализировали жанровую эволюцию русской лирики XVIII - начала XIX в.

Соотношение особенностей чередования семантических единиц более высокого уровня, чем тропы, с закономерностями, реализующимися на других уровнях ритма, рассматривает в своих работах Е.В. Хворостьянова. Анализируя поэму М.И. Цветаевой

1 Я

Молодец» и трагедию А.С. Пушкина «Борис Годунов» , исследователь выделяет в них композиционные части, соответствующие разным этапам развития сюжета и различающиеся особенностями собственно стиховой организации, структурой хронотопа и т.д., выявляя специфику

11 Гардзонио С. Образная система сонетов В.Г. Бенедиктова: соотношение стиха и тропов // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы междунар. копф. 23-27 июня 1998 г. М., 2001. С. 231. (Курсив автора.)

12 См.: Баевский B.C. Николай Гумилев - мастер стиха // Николай Гумилев: Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994; Котова(Рогацкипа) M.JI. К вопросу о периодизации творческого пути О.Э. Мандельштама // Русская филология. Смоленск, 1994; Баевский B.C. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные методы в истории и теории литературы. М., 2001; Баевский B.C., Бахошко И.В., Кристалинский Р.Е., Семенова Н.А. Применение кластерного анализа для решения некоторых вопросов истории и теории литературы // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы международной конференции, 23 - 27 июня 1998 г. М., 2001; и др.

13 См.: Хворостьянова Е.В. «Жест смысла» (Инвариантные структуры ритма как семантический принцип поэмы М. Цветаевой «Молодец») // Wiener Slavvistischer Almanach. Wien, 1996. Vol. 37. P. 27-65; Хворостьянова Е.В. Ритм трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов» // Онтология стиха: Сборник статей памяти Владислава Евгеньевича Холшевиикова. СПб., 2000. С. 147-169. соотношения в анализируемых произведениях различных ритмических уровней. Эту методику, однако, не представляется возможным использовать для анализа текстов лирических стихотворений, поскольку выделяемые ритмические единицы оказываются слишком крупными.

Иной подход к описанию ритма предлагает M.JI. Гаспаров, который, опираясь на схему, предложенную Б.И. Ярхо14, выделил три ритмических уровня: «звуковой, словесный и образный, т.е. семантический. Звуковой - это фоника (звукопись) и метрика. Словесный — это грамматика (морфология, синтаксис) и стилистика (тропы и фигуры). Образный - это образы и мотивы, и это идеи и эмоции»15. Преимущества этой типологии по сравнению с другими, с нашей точки зрения, состоят в том, что она с одной стороны проста, и потому удобна для анализа большого количества стихотворных текстов, а с другой стороны позволяет учитывать самые разнообразные ритмические явления, связанные с чередованием различных ритмических единиц. Гаспаров отмечает, что «до сих пор стиховедение <.> занималось преимущественно автономными закономерностями строения метрического подуровня поэтического текста. По взаимодействию метрического подуровня с другими делались разрозненные наблюдения, иногда очень проницательные <.>. Но систематической программы исследования стиха как лингвистического целого до сих пор не существовало. "Стиха как лингвистического целого" - то есть структурного единства, в котором па всех языковых уровнях проявляется тот факт, что текст написан не прозой, а стихом»16. В том, чтобы «установить структурную связь явлений стиха с явлениями

14 См.: Ярхо Б.И. Простейшие основания формального анализа // Ars poetica. Вып. 1: Сб.ст. М., 1927. С. 7-28.

15 Гаспаров МЛ. Лингвистика стиха. С. 12.

16 Там же. фонетики, грамматики, стилистики, семантики»17 исследователь видит очередную задачу стиховедческой науки.

В своей монографии о лингвистике стиха M.J1. Гаспаров и его соавтор, Т.В. Скулачева, описывают закономерности, реализующиеся на различных ритмических уровнях в стихе, а затем выясняют, связаны ли эти закономерности друг с другом, и если связаны, то как именно18. При этом различаются межуровневые связи трех родов: однонаправленные (изменения на одном уровне провоцируют аналогичные изменения на другом), компенсаторные (изменения па одном уровне провоцируют обратные изменения на другом) и независимые (изменения на одном уровне не сопровождаются никакими изменениями на другом). С точки зрения Гаспарова, «выяснить, какие связи стиховых явлений с внестиховыми являются однонаправленными, какие компенсаторными и какие нейтральными, - это и значит выявить сруктурообразующие механизмы поэтического произведения»19.

Как видно из приведенного обзора работ, посвященных изучению разноуровневых ритмических закономерностей в стихе, до настоящего времени исследователи не рассматривали отдельный текст лирического стихотворения как ритмическое целое, формируемое чередованием единиц различных уровней, включая образный.

Цель настоящего диссертационного исследования состоит в описании основных закономерностей, действующих на каждом из трех уровней ритма, выделенных M.J1. Гаспаровым (звуковом, словесном, образном), в лирике Б.К. Лившица и в выявлении особенностей их соотношения. Таким образом, под «системой стиха» понимается совокупность основных принципов ритмической организации текста на разных структурных уровнях стиха.

17 Там же. С. 12-13.

1Я

См.: Гаспаров МЛ., Скулачева Т.В. Статьи о лингвистике стиха.

19 Гаспаров M.JI. Лингвистика стиха. С. 13.

Описание системы стиха связано с рядом методических проблем, обусловленных, в частности, методологической неразработанностью анализа ритма на подуровнях фоники и стилистики, а также сложностью формализации образного уровня. Учитывая количество методических сложностей, мы не претендуем на исчерпывающее описание системы стиха Лившица, но предлагаем возможный путь решения одной из проблем - проблемы описания образного, или семантического уровня на подуровне образов и мотивов. Иными словами, предметом нашего анализа являются три ритмических подуровня из шести, по одному от каждого из уровней - подуровень метрики, подуровень грамматики и подуровень образов и мотивов.

До сих пор исследователи при анализе разных уровней выделяли различные ритмические единицы. Например, у МЛ. Гаспарова основной ритмической единицей метрического подуровня является стих, единицей грамматического подуровня - в одних случаях стих, в других отдельное слово, а единицей подуровня образов и мотивов - прежде всего слово. Поэтому каждый ритмический уровень анализируется в его собственных пределах, а выводы о соотношении разноуровневых закономерностей делаются исходя из того, какие изменения на одном уровне сопровождаются изменениями на другом уровне. Мы предлагаем унифицировать ритмическую единицу, которая при анализе различных уровней ритма каждый раз характеризуется с разных сторон. При таком подходе одна и та же ритмическая единица оказывается носителем нескольких различных признаков, которые определяются ее ролью в формировании ритма на трех подуровнях, рассматриваемых в настоящей работе.

Основные задачи диссертации состоят в следующем: 1) Описание метрики, строфики, ритмики и рифмы оригинальных и переводных стихотворений Б.К. Лившица, составление метрико-строфического справочника к его стихотворениям, выделение этапов эволюции стиха поэта, сопоставление полученных результатов с контекстом современной поэту эпохи в истории русского стиха.

2) Анализ грамматики оригинальных стихотворений Лившица, написанных 4-стопным ямбом, выделение в них основных ритмико-синтаксических клише, сопоставление результатов с данными «ритмического словаря частей речи», составленного M.JI. Гаспаровым20.

3) Описание ритма образов и мотивов па материале стихотворений Лившица из сборников «Флейта Марсия» и «Болотная медуза»; выявление основных закономерностей, действующих на этом подуровне.

4) Описание соотношения особенностей организации стихотворений Лившица на различных ритмических уровнях.

В качестве материала исследования поэзию Б.К. Лившица мы избрали по двум причинам. Во-первых, его творчество относится к эпохе высокого интереса к стихотворной форме и, в частности, к проблеме ритма. Поэты в эту эпоху не только активно осваивали новые л | формы и возрождали старые , но и обращались к изучению истории и теории стиха. Первый поэтический сборник Лившица, «Флейта

22

Марсия» , был напечатан в следующем году после выхода в свет книги Андрея Белого «Символизм»23, положившей начало и сознательному освоению поэтами дифференцированного ритма, и современной науке о

24 стихе. Лекции о стихе читал Вяч. Иванов , В.Я. Брюсов и Г.А. Шенгели л с были авторами учебников по стиховедению . В те же годы, к которым

20 См.: Гаспаров M.JI. Ритмический словарь частей речи // Гаспаров M.JI., Скулачева Т.В. Статьи о лингвистике стиха. С. 51—61.

21 См.: Гаспаров M.JI. Очерк истории русского стиха: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М., 2000. С. 214-215.

22 Лившиц Б. Флейта Марсия. Первая книга стихов. Киев, 1911. л

Белый А. Символизм. Книга статей. М., 1910.

24 См.: Гаспаров M.JI., Котрелев Н.В. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической Академии 1909 г. [публ. и комм.] // Новое литературное обозрение: Теория и история литературы, критика и библиография. М., 1994, № 10. С. 89-105.

25 Брюсов В.Я. Основы стиховедения. Курс В.У.З. Ч. 1-2. М., 1924; Шенгели Г.А. Трактат о русском стихе.Ч. 1. Органическая метрика. М.; Пг., 1923. относится творчество Лившица, были созданы ставшие хрестоматийными исследования по теории стиха Б.В. Томашевского, л/

Ю.Н. Тынянова, В.М. Жирмунского . Общий интерес к проблеме стиха и ритма не мог не отразится в творчестве Лившица, и можно предположить, что закономерности, действующие па всех уровнях ритма, у этого поэта проявлены достаточно отчетливо.

Во-вторых, Лившиц представляет собой заметную фигуру в поэзии первой трети XX века: па раннем этапе своего творческого пути он был участником футуристического движения, сподвижником Бурлюков, Хлебникова и Маяковского. Однако позже поэзия Лившица была на долгое время забыта, и библиография работ о ней очень невелика. В частности, до сих пор пе существует полного статистического описания хотя бы одного из аспектов стиховой системы поэта. Таким образом, анализ особенностей организации всех трех ритмических уровней стиха Лившица является пе только теоретической задачей, но и заполняет значительный пробел в изучении творчества этого поэта.

Диссертация состоит из введения, трех глав - по количеству исследуемых подуровней ритма, заключения, приложений и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика Б.К. Лившица: система стиха"

заключение

§ 8. Приведенные в настоящем справочнике статистические данные по стиху оригинальных и переводных произведений Б.К. Лившица дают наглядное представление о том, насколько тесно связаны эти две линии его творчества. Об этом говорит, во-первых, тот факт, что многие стиховые формы, используемые поэтом в оригинальных и переводных произведениях, находятся в отношениях своего рода дополнительной дистрибуции: отсутствующие в оригинальном творчестве дактиль, 4-стишия парной рифмовки, астрофический стих парной рифмовки, белый стих, редкие Я Рз и Я В — используются в его переводах. И наоборот, отсутствующие в переводах X Рз, Лог, тождественные 4-стишия охватной рифмовки, рондо, секстина, терцины, редкие X 5 и Я 5, Ам - используются в оригинальном творчестве, некоторые из этих форм достаточно активно. То, что Лившиц выбирает тексты, структура которых позволяет использовать в качестве аналогов соответствующих форм французского стиха формы стиха русского, ранее им не испробованные, а также то, что поэт, испробовав их в своих переводах, уже не обращается к ним в оригинальной поэзии, является характерной чертой его творчества. Анализ стиховой системы Лившица в диахроническом плане также обнаруживает тесную связь между оригинальным и переводным творчеством поэта. Наибольшее сужение метрико-строфического репертуара и сокращение объема поэтической продукции в оригинальном творчестве приходится на 1920-е гг., когда Лившиц особенно активно занимался переводами с французского, которые стали для него в этот период основной сферой реализации его творческого потенциала. В свою очередь, творческий подъем 30-х гг. совпадает хронологически с активным интересом Лившица к грузинской поэзии, и явно инспирирован этим интересом и творческими контактами с грузинскими поэтами.

Эти особые отношения оригинального и переводного творчества Лившица были удачно определены А. Урбаном как «компенсаторные»: «В какой-то степени переводы Бенедикта Лившица были компенсацией того, чего он не сделал в своих оригинальных стихах. Потому они и воспринимаются как продолжение его собственных поисков, очень разнообразные, они органично вписались в его индивидуальную творческую манеру. И в итоге стали фактом русской поэзии, как переводы В. Жуковского или Б. Пастернака»19.

19 Урбан А. Метафоры ожившей материк // Лившиц Б.К. Полутораглазый стрелец. Л., 1989. С. 32.

Список научной литературыТверьянович, Ксения Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Французские романтики о революции: Сб. стихов. Сост. и пер. с франц. П. Антокольский. М., 1939.

2. Бальмонт К.Д. Из чужеземных поэтов. СПб., 1908.

3. Блок А.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. Т. 2. М., 1997.

4. Французские лирики XIX века. Пер. в стихах и биобиблиографические примечания В. Брюсова. СПб., 1909.

5. Бурлюк Д., Бурлюк Н. Стихотворения. СПб., 2002.

6. Волошин М. Стихотворения и поэмы. СПб., 1995.

7. Гатов А. Поэты парижских баррикад: Революционные шансонье. М., 1934.

8. Зарницын А. Новые немецкие поэты: Сб. стихов. Белая Церковь, 1910.

9. Революционная поэзия на Западе / Пер. С.С. Заяицкого и Л.Е. Остроумова. М., 1927.

10. Зенкевич М., Кашкин И. Поэты Америки: XX век: Антология. М., 1939.

11. Краснов Пл. Из западных лириков. Переводы. СПб., 1901.

12. Лившиц Б. Флейта Марсия. Первая книга стихов. Киев, 1911.

13. Лившиц Б.К. Восток. Антология азиатской любви // Лукоморье. Киев, 1912, № 1.

14. Лившиц Б.К. Освобождение слова // Дохлая луна. Сборник единственный футуристов мира!! поэтов «Гилея». Стихи, проза, рисунки, офорты. М., 1913.

15. Лившиц Б. Волчье солнце. Книга стихов вторая. М., 1914.

16. Лившиц Б.К. Копролитический монумент // Первый журнал русских футуристов. М., 1914. № 1-2.

17. Доклад т. Б. Лившица // Классовое творчество и диктатура пролетариата. Труды Акад. гос. комиссии. Киев, 1919.

18. Лившиц Б.К. В цитадели революционного слова // Пути творчества. Лит.-худ. ежемесячник. Харьков, 1919, № 5.

19. Лившиц Б. Из топи блат. Стихи о Петрограде. Киев, 1922.

20. Лившиц Б. Хозе Мария де Эредиа и его «Трофеи» // Де Эредиа Х.М. Трофеи. Стихотворения. Л., 1925.

21. Лившиц Б. Патмос. Стихи. М., 1926.

22. Лившиц Б. К. Кротонский полдень. Стихи. М., 1928.

23. Лившиц Б.К. От романтиков до сюрреалистов. Антология французской поэзии. Л., 1934.

24. Лившиц Б.К. Недаром, недаром снегами рожденная Мтквари. // Литературный современник: Ежемесячный лит.-худ. и обществ.-полит. журнал. Л., 1936, № 1.

25. Лившиц Б.К. Гори; Первенец; Тифлисские терцины // Литературный современник. Л., 1936, № 8.

26. Лившиц Б.К. Гори; Диди-Лило // Звезда. Л., 1937, № 3.

27. Лившиц Б Французские лирики XIX и XX веков. Л., 1937.

28. Лившиц Б. Картвельские оды. Стихи. Переводы. Тбилиси, 1964.

29. У ночного окна. Стихи зарубежных поэтов в пер. Б. Лившица. М., 1970.

30. Лившиц Б.К. Версификационные упражнения в стиле А. Пушкина; Баллада о горлинках (совм. с О. Мандельштамом) // Чукоккала. Рукописный альманах Корнея Чуковского. М., 1979.

31. Лившиц Б.К. Полутораглазый стрелец: Стихотворения. Переводы. Воспоминания. Л., 1989.

32. Лившиц Б. Полутораглазый стрелец: Воспоминания. М., 1991.

33. Маяковский В.В. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. 1. М., 1955.

34. Ник. Т-о. Тихие песни. С приложением сборника стихотворных переводов «Парнасцы и проклятые». СПб., 1904.

35. Петров В.П. Ода на великолепный карусель, представленный в Санкт-Петербурге 1766 года // Поэты XVIII века: В 2 т. JI., 1972. Т. 1.

36. Платон. Сочинения: В 3 т. Т. 2. М., 1970.

37. Расин Ж. Эсфирь / Пер. Б. Лившица // Расин Ж. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.; Л., 1937.

38. Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 2000.

39. Эренбург И. Поэты Франции 1870-1913. Париж, 1914.

40. Apollinaire G. CEuvres completes. Vol. 3. Paris, 1966.

41. Ballades Francises: Choix 1897-1960. P., 1963.

42. Cocteau J. CEuvres poetiques completes. P., 1999.

43. Gide A. Les Cahiers et les poesies d'Andre Walter. Paris, 1952.

44. Le livre noire du communisme. Crimes, terreur, repression. P., 1997.

45. Supervielle J. (Euvres роёйциез completes. P., 1996.

46. Valery P. CEuvres. 1. P., 1957.

47. Verlaine P. CEuvres poetiques completes. P., 1992.1. Литература:

48. Аверинцев C.C. Весть и судьба О. Мандельштама // Мандельштам О. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1990.

49. Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. СПб., 2001.

50. Анализ одного стихотворения: Межвуз. сб. Л., 1985.

51. Анциферов Н.П. «Непостижимый город.» Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Петербург Пушкина. СПб., 1991.

52. Багно В.Е., Казанский Н.Н. Переводческая «ниша» в советскую эпоху и феномен стихотворного перевода в XX веке // Res traductorica: Перевод и сравнительное изучение литератур: К 80-летию Ю.Д. Левина. СПб., 2000.

53. Баевский B.C. Николай Гумилев мастер стиха // Николай Гумилев: Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994.

54. Баевский B.C. Исследование бытия и распада жанровой системы в русской поэзии XVIII начала XIX века // Баевский B.C. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные методы в истории и теории литературы. М., 2001.

55. Балухатый С.Д. Некоторые ритмико-синтаксические категории русской речи // Изв. Самарского гос. ун-та. Самара, 1922. Вып. 3.

56. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М., 1993.

57. Барт Р. Основы семиологии // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000.

58. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000.

59. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975.

60. Бебутов Г. Без срока давности: Статьи и очерки. Тбилиси, 1979.

61. Бейли Дж. Структура и эволюция русского 5-стопного ямба с 1880 по 1922 г. // Бейли Дж. Избранные статьи по русскому литературному стиху. М., 2004.

62. Белоусов А. О метрическом репертуаре поэзии И.А. Бунина // Русская филология: Сборник студенческих научных работ, 3. Тарту, 1971.

63. Вельская JT.JI. Из истории двустопных форм русских трехсложников // Russian Verse Theory: Proceedings of the 1987 Conference at UCLA. (UCLA Slavic Studies. Vol. 18). Columbus, 1989.

64. Вельская JT.JI. Песенное слово: Поэтическое мастерство С. Есенина: Книга для учителя. М., 1990.

65. Белый А. Символизм. Книга статей. М., 1910.

66. Берков П.Н. Идея Петербурга-Ленин града в русской литературе // Звезда. Л., 1957, № 6.

67. Берков П.Н. Петербург — Петроград — Ленинград и русская литература // Нева: Ежемес. лит.-худ. и обществ.-полит. журнал. М.; Л., 1957, №6.

68. Берковский Н.Я. О мировом значении русской литературы. Л., 1975.

69. Вернадский С.В. Образ Петербурга в «Отрывке» III части «Дзядов» А. Мицкевича и его роль в формировании литературной традиции города // Анциферовские чтения: Материалы и тез. конф. (2022 декабря 1989 г.). Л., 1989.

70. Бобышев Д.В. «Слово залетное» (К работе над темой «Петербург в поэзии русского зарубежья») // Петербургские чтения: Тезисы докладов науч. конф., посвященной 290-летию Санкт-Петербурга, 24-28 мая 1993 г.: В 2 вып. Вып. 1. СПб, 1993.

71. Боулт Дж. Орфизм и симультанизм: русский вариант // Русский авангард в кругу европейской культуры: Междунар. конф. 4-7 янв. 1993 г.: Тезисы и материалы. М., 1993.

72. Боулт Д.Э. Футурист-«парнасец» // Литературное обозрение: Ежемес. журнал критики и библиографии. М., 1993, №1/2.

73. Брейдо Е.М. Акцентный стих Маяковского // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия М.Л. Гаспарова. М., 1996.

74. Брик О.М. Ритм и синтаксис: (Материалы к изучению стихотворной речи) // Новый Леф. М., 1927, Ма 3-7.

75. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX начала XX в. в свете исторической поэтики: Субъективно-образная структура. М., 1997.

76. Брюсов В.Я. Стихи 1911 года // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. Т. 6. М., 1975.

77. Брюсов В.Я. Новые течения в русской поэзии. Футуристы // Русская мысль. М., 1913, № 3.

78. Брюсов В.Я. Основы стиховедения. Курс В.У.З. Ч. 1-2. М., 1924.

79. Бухштаб Б.Я. Об основах и типах русского стиха // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. The Hague, 1973. Vol. XVI.

80. Вермель С. <Рец.> // Московские мастера: Журнал искусств. М., 1916, весна.(Подпись Челионати).

81. Вилинбахов Г.В. Основание Петербурга и имперская эмблематика // Труды по знаковым системам. Т. 18. (Уч. зап. ТГУ. Вып. 664.) Тарту, 1984.

82. Вишневский К.Д. Русская метрика XVIII века // Уч. зап. Пензенского гос. пед. института им. В.Г. Белинского. Серия филологическая. Т. 123. Пенза, 1972.

83. Вишневский К.Д. Закон ритмического соответствия в разностопных строфах // Проблемы стиховедения: Сб. докл. и сообщ. Ереван, 1976.

84. Вишневский К.Д. Архитектоника русского стиха XVIII первой половины XIX вв. // Исследования по теории стиха: Сб. ст. JL, 1978.

85. Вишневский К.Д. Экспрессивный ореол пятистопного хорея // Русское стихосложение: Традиции и проблемы развития: Сб. ст. М., 1985.

86. Вишневский К.Д. Разнообразие формы русского сонета // Russian Verse Theory: Proceedings of the 1987 Conference at UCLA. (UCLA Slavic Studies. Vol. 18). Columbus, 1989.

87. Вишневский К.Д. Структура неравностопных строф // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия

88. M.JI. Гаспарова. М., 1996.

89. Волькенштейн В.М. <Рец.> // Современный мир: Ежемес. лит., науч. и полит, журнал. СПб., 1912, № 3.

90. Вольпе Ц. О мемуарах Бенедикта Лившица // Вольпе Ц. Искусство непохожести: Б. Лившиц, А. Грин, А. Белый, Б. Житков,1. М. Зощенко: Сб. М., 1991.

91. Ворт Д.С. О грамматическом компоненте славянской рифмы (на материале «Евгения Онегина» А.С. Пушкина) // Linguistics and Poetics. American Contributions to the 8th International Congress of Slavists. Columbus, 1978. V. 1.

92. Гардзонио С. Образная система сонетов В.Г. Бенедиктова: соотношение стиха и тропов // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы международной конференции, 2327 июня 1998 г. М., 2001.

93. Гаспаров М.Л. Вольный хорей и вольный ямб Маяковского // Вопросы языкознания. М., 1965, № 3.

94. Гаспаров М.Л. Акцентный стих раннего Маяковского // Уч. зап. ТГУ, вып. 198. Тарту, 1967.

95. Гаспаров М.Л. Русский трехударный дольник // Теория стиха: Сб. статей. Л., 1968.

96. Гаспаров М.Л. Современный русский стих: Метрика и ритмика. М., 1974.

97. Гаспаров М.Л. Первый кризис русской рифмы // Studia metrica et poetica, 2 (Ученые записки ТГУ, вып. 420). Тарту, 1977.

98. Гаспаров М.Л. Путь к перепутью (Брюсов переводчик) // Торжественный привет: Стихотворения зарубежных поэтов в переводах Валерия Брюсова. М., 1977.

99. Гаспаров M.JI. Второй кризис русской рифмы // Studia metrica et poetica, 3 (Ученые записки ТГУ, вып. 587). Тарту, 1981.

100. Гаспаров М.Л. Материалы о ритмике русского 4-ст. ямба XVIII в. // Russian Literature. Amsterdam, 1982. Vol. 12.

101. Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха. М., 1989.

102. Гаспаров М.Л. Дериваты русского гекзаметра (О границах семантического ореола) // Res philologica: Филологические исследования: Сб. ст. Памяти акад. Г.В. Степанова (1919-1986). М.; Л., 1990.

103. Гаспаров М.Л. Фоника современной русской неточной рифмы // Поэтика и стилистика 1988-1990: Сб. ст. М., 1991.

104. Гаспаров М.Л. Академический авангардизм: Природа и культура в поэзии позднего Брюсова. М., 1995.

105. Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 1995.

106. Гаспаров М.Л. «Люди в пейзаже» Б. Лившица: Поэтика анаколуфа // Гаспаров М.Л. Избранные труды. М., 1997. Т. 2.

107. Гаспаров М.Л. Избранные труды. М., 1997. Т. 3.

108. Гаспаров М.Л. Антиномичность поэтики русского модернизма // Гаспаров М.Л. Избранные труды. М., 1997. Т. 2.

109. Гаспаров М.Л. Метр и смысл: Об одном из механизмов культурной памяти. М., 1999.

110. Гаспаров М.Л. «Ты-ты рифмы»: рифмо-синтаксические клише у Пушкина // После юбилея = After Jubilee. Иерусалим, 2000.

111. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М., 2000.

112. Гаспаров М.Л. «Длиннохвостые» слова в синтаксисе стиха // Известия АН. Сер. литературы и языка. М., 2001. Т. 60, № 3.

113. Гаспаров М.Л. Русский стих начала XX века в комментариях. М., 2001.

114. Гаспаров M.JI., Котрелев Н.В. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической Академии 1909 г. публ. и комм. // Новое литературное обозрение: Теория и история литературы, критика и библиография. М., 1994, № 10.

115. Гаспаров М.Л., Скулачева Т.В. Глагольная рифма в синтаксисе стихотворной строки // Русский язык в научном освещении: Науч. журн. М., 2001. № 1.

116. Гаспаров М.Л., Скулачева Т.В. Статьи о лингвистике стиха. М., 2004.

117. Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997.

118. Гиршман М.М. Ритмическая композиция стихотворений М.Ю. Лермонтова, написанных четырехстопным ямбом // Studia metrica et poetica: Сб. ст. памяти П.А. Руднева. СПб., 1999.

119. Гиршман М.М., Громяк Р.Т. Целостный анализ художественного произведения: (Учебное пособие для студентов-филологов). Донецк, 1970.

120. Голосовкер ЯЗ. Логика мифа. М., 1987.

121. Горинова С.Ю. Петербургская тема в творчестве Бориса Пильняка // Петербургский текст: Из истории русской литературы 20-30-х гг. XX в.: Межвуз. сб. СПб., 1996.

122. Городецкий С.М. <Рец.> // Речь. 1912, 27 февр.

123. Григорьев В.П. Из наследия Хлебникова // Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика: Материалы междунар. конф., 19-23 июня 1995 г. М., 1996.

124. Григорьева Л.П. Константы петербургского текста в прозе 20-х гг. // Петербургский текст: Из истории русской литературы 20-30-х гг. XX в.: Межвуз. сб. СПб., 1996.

125. Гринбаум О.Н. Гармония строфического ритма в эстетико-формальном измерении (на материале «Онегинской строфы» и русского сонета). СПб., 2000.

126. Гроссман JI. Мастера сонета // Гроссман JI. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1.М., 1928.

127. Гроссман JI. Онегинская строфа // Гроссман JI. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1. М., 1928.

128. Гумилев Н.С. «Письма о русской поэзии». Рецензии на поэтические сборники // Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М., 1990.

129. Понтер X. Варварско-дионисийское начало в русской культуре начала XX века // Постсимволизм как явление культуры: Материалы между нар. науч. конф. 4-6 марта 1998 г. Вып. 2. М., 1998.

130. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики: Учеб. пособие. Кемерово, 1983.

131. Дейч А. О Бенедикте Лившице // У ночного окна. Стихи зарубежных поэтов в пер. Б. Лившица. М., 1970.

132. Дейч А. День нынешний и день минувший: Литературные впечатления и встречи. М., 1985.

133. Дозорец Ж.А. Соотношение стихотворной строки с речевым звеном и предложением. (На материале стихотворений А.С. Пушкина). Автореферат на соискание уч. степ, к.ф.н. М., 1972.

134. Дозорец Ж.А. Синтаксическая структура строки и ее членение на синтагмы // Актуальные вопросы грамматики и лексики русского языка: Сб. тр. М., 1978.

135. Дозорец Ж.А. Композиция строки типа «Волшебный скипетр вдохновений» в лирике 4-ст. ямба А.С. Пушкина // Композиционное членение и языковые особенности художественного произведения: Русский язык: Межвузовский сб. науч. трудов. М., 1987.

136. Дозорец Ж.А. Ритмико-синтаксические формулы в русской лирике конца XIX начала XX вв. // Очерки истории языка русской поэзии XX века: Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993.

137. Дозорец Ж.А. Некоторые аспекты взаимодействия ритма и синтаксиса // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия M.JI. Гаспарова. М., 1996.

138. Доценко С.Н. Два града: Миф о Петербурге в творчестве

139. Вяч. Иванова// Анциферовские чтения: Материалы и тез. конф. (2022 декабря 1989 г.). Л., 1989.

140. Друзин В. <Рец.> // Звезда. Л., 1929, № 5.

141. Жирмунский В.М. Теория стиха. Л., 1975.

142. Жовтис А.Л. Маяковский и стих XX века // Russian Poetics. Columbus, 1983.

143. Зализняк А.А. Грамматический словарь русского языка. М., 1987. Ф 143. Иванов В. У истоков русского футуризма // Новый мир. М., 1991,6.

144. Карлик Н.А. Петербургский миф Б. Лившица: борьба стихии и культуры // Пушкинские чтения 2002: Материалы межвуз. науч. конф, 6 июня 2002 г. СПб., 2002.

145. Кашкина Л.И. Сатирический образ Петербурга в поэзии

146. С. Черного // Проблема традиций в русской литературе: Межвуз. сб. науч. трудов. Н. Новгород, 1998. ^ 146. Клинг О. Футуризм и «старый символистский хмель»: Влияниесимволизма на поэтику русского футуризма // Вопросы литературы.1. М., 1996. Вып. 5.

147. Ковалева Т.В. Метрический репертуар поэзии В. Соловьева // Проблемы стиховедения и поэтики: Межвуз. сб. Алма-Ата, 1990.

148. Кожинов В.В. Как пишут стихи. О законах поэтического творчества. М., 1970.

149. Козовой В. Бенедикт Лившиц и его переводы // У ночного окна. Стихи зарубежных поэтов в пер. Б. Лившица. М., 1970.ф 150. Козовой В. Слово и голос: О поэзии Бенедикта Лившица // Cahiers du monde russe et sovietique. Paris, 1989, XXX (1-2).

150. Колмогоров А.Н. К изучению ритмики Маяковского // Вопросы языкознания. М., 1963, № 4.

151. Колмогоров А.Н., Кондратов A.M. Ритмика поэм Маяковского // Вопросы языкознания. М., 1962, № 3.

152. Колмогоров А., Прохоров А. К основам русской классической метрики // Содружество наук и тайны творчества: Сб. ст. М., 1968.

153. Кондратов A.M. Эволюция ритмики Маяковского // Вопросы языкознания. М., 1962, № 5.

154. Корона В.В. Поэзия Анны Ахматовой: Поэтика автовариаций. Екатеринбург, 1999.

155. Котова (Рогацкина) М.Л. К вопросу о периодизации творческого пути О.Э. Мандельштама // Русская филология. Смоленск, 1994.

156. Курбатов В.Я. Петербург: Художественно-исторический очерк и обзор художественного богатства столицы. СПб., 1993.

157. Лапшина Н.В., Романович И.К., Ярхо Б.И. Метрический справочник к стихотворениям А.С. Пушкина. Л., 1934.

158. Лапшина Н.В., Романович И.К., Ярхо Б.И. Из материалов «Метрического справочника к стихотворениям М.Ю. Лермонтова» // Вопросы языкознания. М., 1966, № 2.

159. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985.

160. Леви-Строс К. Мифологики: В 4 т. Т. 1: Сырое и приготовленное М.; СПб., 1999.

161. Левин Ю.Д. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л., 1985.

162. Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма // Russian Literatire. Amsterdam, 1974. Vol. 7-8.

163. Левин Ю.И. О. Мандельштам. Разбор шести стихотворений // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., 1998.

164. Лелина В. Петербургские тупики // Нева. М.; Л., 1998, № 3.

165. Леонидзе Г. Слово о друге // Лившиц Б. Картвельские оды. Стихотворения. Пеоеводы. Тбилиси, 1964.

166. Лилли И.К. Семантика стиха Инны Лиснянской // Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика: Материалы междунар. конф., 19-23 июня 1995 г. М., 1996.

167. Лилли И.К. Русская трехкатренная лирика: подступ к анализу // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия М.Л. Гаспарова. М., 1996.

168. Лилли И.К. Динамика русского стиха. М., 1997.

169. Лилли И.К. Ростовщики "Петербургского текста" // Изв. АН. Сер. лит. и яз. М., 1997. Т. 56, № 1.

170. Лосев А.Ф. Марсий // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. Т. 2. М., 1982.

171. Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996.

172. Лотман М.Ю. Метрический репертуар И. Анненского // Труды по русской и славянской филологии Т. XXIV. (Ученые записки ТГУ, вып. 358.) Тарту, 1975.

173. Лотман М.Ю. Проблема вольных двусложных метров в поэзии

174. В. Маяковского (просодия и метрика) // Литература и публицистика.

175. Проблемы взаимодействия: Труды по русской и славянской филологии. (Уч. зап. ТГУ, вып. 683.) Тарту, 1986.

176. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха: ® Пособие для студентов. Л., 1972.

177. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Труды по знаковым системам. Т. 18. (Уч. зап. ТГУ. Вып. 664.) Тарту, 1984.

178. Лотман Ю.М. Город и время // Метафизика Петербурга: Сб. ст. СПб., 1993.

179. Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 2000.

180. Ф 181. Лотман Ю., Минц 3., Новинская Л., Руднев П., Сидяков Л. Актуальная мысль // Вопросы литературы. 1969, № 9.

181. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки концепции "Москва-третий Рим" в идеологии Петра Первого // Художественный язык средневековья: Сб. ст. М., 1982.

182. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф имя - культура // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2000.

183. Лурье А.Н. Поэма А.С. Пушкина «Медный всадник» и советская ^ поэзия 20-х годов // Советская литература: Проблема мастерства:• Сб. ст. (Уч. зап. ЛГПИ, т. 322.) Л., 1968.

184. Ляпина Л.Е. Сверхдлинные размеры в поэзии Бальмонта // Исследования по теории стиха: Сб. ст. Л., 1978.

185. Ляпина Л.Е. Метрический и строфический репертуар К.Д. Бальмонта // Проблемы теории стиха. Л., 1984.

186. Ляпина Л.Е. Циклизация как эстетический феномен // Studia metrica et poetica: Сб. ст. памяти П.А. Руднева. СПб., 1999.

187. Максимов Д.Е. Брюсов: Поэзия и позиция. Л., 1969. Ф 189. Максимов Д. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1975.

188. Мандельштам Н.Я. Вторая книга: Воспоминания. М., 2001.1. Ч

189. Марков В. История русского футуризма. СПб., 2000.

190. Матюшин М. Русские кубофутуристы // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома (РоПД). 1974. JL, 1976.

191. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 2000.

192. Микишатьев М.Н. Образ Петербурга в петербургской повести А.С. Пушкина «Медный всадник» // Анциферовские чтения: Материалы и тез. конф. (20-22 декабря 1989 г.). JL, 1989.

193. Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. СПб., 1999.

194. Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Минц З.Г. Поэтика русского символизма. СПб., 2004.

195. Минц З.Г., Безродный М.В., Данилевский А.А. «Петербургский текст» и русский символизм // Труды по знаковым системам. Т. 18. (Уч. зап. ТГУ. Вып. 664.) Тарту, 1984.

196. Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911-1998). М., 2000.

197. Молчанова Н.А. Аполлоническое и дионисийское начало в книге К.Д. Бальмонта «Будем как солнце» // Русская литература: Ист.-лит. журнал. JL, 2001, №4.

198. Мордерер В.Я. Бенедикт Лившиц. «Игра в слова» // Михаил Кузмин и русская культура XX в.: Тезисы и материалы конф., 15-17 мая 1990 г. Л., 1990.

199. Н.Л. <Рец.>// Пролетарская правда. Киев, 1922, 26 окт.

200. Назиров Р.Г. Петербургская легенда и литературные традиции // Традиции и новаторство. Вып. 3. Уч. зап. Башк. гос. ун-та, вып. 80. Сер. филол. наук, 26. Уфа, 1975.

201. Нерлер П. "Con amore!" Памяти Бенедикта Лившица // Литературная Грузия: Лит.-худ. и обществ.-полит. журнал. Тбилиси, 1985, № 11.

202. Никольская Т.Л. Авангард и окрестности. СПб., 2002.

203. Никольская Т.Д., Мордерер В.Я. Лившиц Б.К. // Русские писатели 1800-1917: Биобиблиографический словарь. Т. 3. М., 1994.

204. Никонов А. Строфика // Изучение литературы в школе. М., 1960.

205. Никонов В. Ритмика Маяковского // Вопросы литературы. 1958, №7.

206. Нирё JI. Единство и несходство теорий авангарда // От мифа к литературе: Сборник в честь 75-летия Е.М. Мелетинского. М., 1993.2090 Марсиевых ранах: поэт Бенедикт Лившиц / Публ. Лукина Е.В. // Русская литература. Л., 1993, № 2.

207. Орлов В. Поэт и город: Александр Блок и Петербург. Л., 1980.

208. Осповат А.Л., Тименчик Р.Д. «Печальну повесть сохранить.»: Об авторе и читателях «Медного всадника». М., 1987.

209. Падучева Е.В. Семантика нарратива // Падучева Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.

210. Папаян Р.А. К вопросу о соотношении стихотворных размеров и интенсивности тропов в лирике А. Блока // Блоковский сборник. II. Труды Второй научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А.А. Блока. Тарту, 1972.

211. Папаян Р.А. Структура стиха и литературное направление // Проблемы стиховедения: Сб. докладов и сообщ. Ереван, 1976.

212. Парнис А. Первая книга по истории русского футуризма // Лившиц Б. Полутораглазый стрелец: Воспоминания. М., 1991.

213. Пономарева Г.М. Петербургский миф) в романе Д.С. Мережковского «Петр и Алексей» // Анциферовские чтения: Материалы и тез. конф. (20-22 декабря 1989 г.). Л., 1989.

214. Проблемы теории стиха: Сб. ст. Л., 1984

215. Пыляев М.И. Старый Петербург. СПб., 1991.

216. Роднянская И.Б. Образ // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2003.

217. Рождественская М.В. «И не любить его нельзя.»: Неоконченный цикл стихотворений Вс. Рождественского «Петербург» // Петербургский текст: Из истории русской литературы 20-30-х гг. XX в.: Межвуз. сб. СПб., 1996.

218. Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб., 2002.

219. Руднев П.А. О соотношении монометрических и полиметрических конструкций в системе стихотворных размеров А. Блока // Русская советская поэзия и стиховедение: (Материалы межвуз. конф.).1. М., 1969.

220. Руднев П.А. Метрический репертуар А. Блока // Блоковский сборник. II. Труды Второй научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А.А. Блока. Тарту, 1972.

221. Руднев П.А. Метрический репертуар В. Брюсова // Брюсовские чтения 1971 года. Ереван, 1973.

222. Руднев П.А. Метрический репертуар Некрасова: Введение // Труды по русской и славянской филологии Т. XXIV. (Ученые записки ТГУ, вып. 358.) Тарту, 1975.

223. Русское стихосложение XIX века: Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М., 1979.

224. Самойлов Д. Книга о русской рифме. М., 1982.

225. Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле // Сюжетосложение в русской литературе. Даугавпилс, 1980.

226. Скарлыгина Е. Судьбы петербургского мифа // Новое литературное обозрение: Теория и история литературы, критика и библиография. М., 1996, №20.

227. Скулачева Т.В. Лингвистика стиха: структура стихотворной строки // Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика: Материалы междунар. конф., 19-23 июня 1995 г. М., 1996.

228. Скулачева Т.В. Ритм и морфология: ритмика глаголов // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия М.Л. Гаспарова. М., 1996.

229. Скулачева Т.В. Лингвистическая структура стихотворной строки: части речи и ритмика // Славянское языкознание.

230. XII Международный съезд славистов. Краков, 1998 г.: Доклады российской делегации. М., 1998.

231. Смит Дж. Взгляд извне: Статьи о русской поэзии и поэтике. М., 2002.

232. Степанов Ю.С. В мире семиотики // Семиотика: Сб. ст.: Переводы. М., 1983.

233. Столпянский П.Н. Петербург: Как возник, основался и рос Санкт-Петербурх. СПб., 1995.

234. Струве Н.А. Осип Мандельштам. Томск, 1992.

235. Тарановски К. Руски дводелни ритмови. (Српска академи.а наука. Посебна издаша. Юьига CCXVII. Одел>ен>е литературе и je3HKa. Кн>ига 5). Београд, 1953.

236. Тарановски К. Руски четверостипни jaM6 у первим двема децени.ама XX века // Дужнословенски филолог, XX (1955-1956).

237. Тарановский К. Из истории русского стиха XVIII в.: одическая строфа AbAb||CCdEEd в поэзии Ломоносова // Роль и значениелитературы XVIII в. в истории русской культуры: Сб. ст. и материалов. М.; JL, 1966.

238. Тарановский К. Стихосложение Осипа Мандельштама (С 1908 по ® 1925 год) // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. The1. Hague, 1962. Vol. V.

239. Тарановский К. О поэзии и поэтике. М., 2000.

240. Тарлинская М. Ритм и синтаксис: К вопросу о методологии анализа // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы международной конференции, 23 27 июня 1998 г.1. М., 2001.

241. Тахо-Годи А.А. Эрот, Эрос // Мифы народов мира: Энциклопедия: Ф В 2 т. Т. 2. М., 1982.

242. Терапиано Ю. Встречи: Сб. статей и очерков. Нью-Йорк, 1953.

243. Тименчик Р.Г. «Поэтика Санкт-Петербурга» эпохи символизма / постсимволизма // Труды по знаковым системам. Т. 18. (Уч. зап. ТГУ. Вып. 664.) Тарту, 1984.

244. Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Сны Блока и «петербургский текст» начала XX века // Тезисы I Всесоюзной (III) конференции «Творчество А.А. Блока и русская культура XX века».1. Тарту, 1975.

245. Тимофеев Л., Гиршман М. Подготовка коллективной истории русского стиха // Вопросы литературы. 1968, № 12.

246. Тимофеев Л.И. Вольный стих XVIII века // Ars poetica: Сб. ст. Вып. 2. М., 1928.

247. Толстая С.М. Аксиология времени в славянской народной культуре // История и культура. М., 1991.

248. Томашевский Б.В. О стихе. Л., 1929.

249. Томашевский Б.В. Стилистика и стиховедение. М., 1959.ф 255. Томашевский Б.В. Стих и язык: Филологические очерки. М.; Л., 1959.

250. Томашевский Б.В. Пушкин: Материалы к монографии: В 2 кн. М.; Л., 1961. Кн. 2.

251. Топоров В.Н. Космогонические мифы // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. Т. 2. М., 1982.

252. Топоров В.Н. К «петербургскому» локусу Кузмина // Михаил Кузмин и русская культура XX в.: Тезисы и материалы конф., 1517 мая 1990 г. Л., 1990.

253. Топоров В.Н. Аптекарский остров как городское урочище (общий взгляд) // Ноосфера и художественное творчество: Сб. ст. М., 1991.

254. Топоров В.Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаическими схемами мифологического мышления («Преступление и наказание») // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995.

255. Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (Введение в тему) // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995.

256. Тренин В.В. В мастерской стиха Маяковского. М., 1991.

257. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка // Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция: Избранные труды. М., 2002.

258. Уварова И.П. Венецианский миф в культуре Петербурга // Анциферовские чтения: Материалы и тез. конф. (20-22 декабря 1989 г.). Л., 1989.

259. Урбан А. Метафоры ожившей материк // Лившиц Б. Полутораглазый стрелец: Стихотворения. Переводы. Воспоминания. Л., 1989.

260. Успенский Б.А. Поэтика композиции // Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995.

261. Фарыно Е. Введение в литературоведение. СПб., 2004.

262. Фещенко Л.Г. Идея Петербурга и ее место в социальной утопии А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя // Петербургские чтения: Тезисы докладов: В 2 вып. Науч. конф., посвящ. 290-летию Санкт-Петербурга, 24-28 мая 1993 г. Вып. 1. СПб., 1993.

263. Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. Тверь, 1992.

264. Фоменко И.В. Книга стихов: миф или реальность? // Европейский лирический цикл. Историческое и сравнительное изучение. Материалы междунар. науч. конф., 15-17 ноября 2001 г. М., 2003.

265. Ханзен-Леве О. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. М., 2001.

266. Харджиев Н. Статьи об авангарде: В 2 т. М., 1997.

267. Харджиев Н., Тренин В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970.

268. Хворостьянова Е.В. «Жест смысла» (Инвариантные структуры ритма как семантический принцип поэмы М. Цветаевой «Молодец») // Wiener Slawistischer Almanach. Wien, 1996. Vol. 37.

269. Хворостьянова Е.В. Ритм трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов» // Онтология стиха: Сборник статей памяти Владислава Евгеньевича Холшевпикова. СПб., 2000.

270. Холшевников В.Е. Стиховедение и поэзия. Л., 1991.

271. Холшевников В.Е. Основы стиховедения: Русское стихосложение: Учеб. пособие. М.; СПб., 2002.

272. Цвигун Т.В. Практика vs. теория: о моделях текстопорождения в поэзии русского авангарда 10-30-х гг. // Внутренние и внешние границы филологического знания: Материлы летней школы молодого филолога, Поморье, 1-4 июля 2000 г. Калининград, 2001.

273. Цивьян Т.В. К теме петербургского текста // Темы и вариации — Themes and variations: Сборник статей и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана. Stanford, 1994.

274. Цивьян Ю.Г. К происхождению некоторых мотивов «Петербурга» Андрея Белого // Труды по знаковым системам. Т. 18. (Уч. зап. ТГУ. Вып. 664.) Тарту, 1984.

275. Чичагов В.П. Город в стихотворениях поэтов Серебряного века. М., 1997.

276. Чичерин А.В. Ритм образа: Стилистические проблемы. М., 1978.

277. Чуковский К.И. Образцы футуристических произведений. Опыт хрестоматии // Шиповник: Лит.-худ. альманах. Кн. 22. СПб., 1914.

278. Шапир М.И. Ритм и синтаксис ломоносовской оды (К исторической грамматике русского стиха) // Шапир М.И. Universum versus: Язык -стих смысл в рус. поэзии XVIII-XX веков. М., 2000.

279. Шарков О. // Нева, 1992, №11/12.

280. Шенгели Г. Трактат о русском стихе. Ч. 1. Органическая метрика. М.; Пг., 1923.

281. Шенгели Г. Техника стиха. М., 1960.

282. Шерр Б.П. Скрытое новаторство: метрика, ритмика и строфика В.А. Комаровского // Онтология стиха: Сборник статей памяти Владислава Евгеньевича Холшевникова. СПб., 2000.

283. Шершеневич В. Футуризм без маски. Компилятивная интродукция. М., 1913.

284. Широков В.К. Миф о Петербурге в поэзии О. Мандельштама 1910-х гг. // Genus poetarum: Сб. науч. трудов: К 75-летию проф.

285. К.Г. Петросова. Коломна, 1995.

286. Шнейдерман Э. Бенедикт Лившиц: арест, следствие, расстрел // Звезда. Л., 1996, № 1.

287. Шоу Дж.Т. Части речи в рифмах основных стихотворных жанров и в концах прозаических синтагм у Пушкина // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия1. М.Л. Гаспарова. М., 1996.

288. Штаерман Е.М. Фавн // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. Т. 2. М., 1982.

289. Штокмар М.П. Вольный стих XIX в. // Ars poetica: Сб. ст. Вып. 2. М., 1928.

290. Штокмар М.П. Рифма Маяковского. М., 1958.

291. Эпштейн М.Н. Фауст и Петр на берегу моря // Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX в. М., 1988.

292. Эткинд Е.Г. Мастер поэтической композиции (Опыт творческого портрета Бенедикта Лившица) // Мастерство перевода. Сб. 8. М., 1971.

293. Эткинд Е.Г. Ритм поэтического произведения как фактор содержания // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве: Сб. ст. Л., 1974.

294. Эткинд Е.Г. Симметрические композиции у Пушкина. Париж, 1988.

295. Эткинд Е.Г. Русская переводная поэзия XX века // Мастера поэтического перевода: XX век. СПб., 1997.

296. Эткинд Е.Г. Материя стиха. СПб., 1998.

297. Якобсон Р. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.

298. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: (Модели пространства, времени и восприятия). М., 1994.

299. Ярхо Б.И. Простейшие основания формального анализа // Ars poetica: Сб.ст. Вып. 1. М., 1927.

300. Francis Carco. Une etude par Philippe Chabaniex. Inedits, oeuvres choisies, bibliographie, dessins, portraits, fac-similes. Paris, 1949.

301. Grammont M. Petit Тгакё de Versification Fran9aise. Paris, 1911.

302. Jakobson R. К лингвистическому анализу русской рифмы // Jakobson R. Selected writings. V. 5. The Hague, 1979.

303. Scherr B.P. Maksimilian Volosin and the Search for Forms // Slavic and East European Journal, 1995, v. 35, № 4.

304. Vroon R. Benedikt Livshits' "Patmos": The cycle and its subtexts // The silver age of Russian Literature. L., 1992.

305. Vroon R. The citadel of the revolutionary word: Notes on the poetics of Benedikt Livshic // Russian Literature. Amsterdam, 1990. Vol. 27.

306. Worth D.S. On Eighteenth-Century Russian Rhyme // Russian Literature. Amsterdam, 1972. Vol. 3.

307. Worth D.S. Grammar in Rhyme: Pushkin's Lyrics // Russian Romanticism: Studies in the Poetic Codes. (Acta Universitatis Stockholmiensis. Stockholm Studies in Russian Literature, 10.) Stockholm, 1979.

308. Worth D.S. Grammatical Rhyme Types in Evgenij Onegin II Alexander Pushkin: Symposium 2. Columbus, 1980.